cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
прекрасна в нашем милом свободном либеральном обществе? Нет. Я разговаривал с его квартирной хозяйкой, с его куратором в университете, с полицией по работе с иностранцами, его работодателями и с тобой.
— Ну и что?
— Попробуй пройти по моим стопам, Мюус, и сам все поймешь.
Он хмыкнул.
— Так что, другими словами, ты его защищаешь?
Я покачал головой.
— Нет, я никого и ничего не защищаю. Просто я его понимаю. Понимаю, почему он все это сделал. Да, я даже могу понять, почему Кари Карсте пошла на это. — Я посмотрел на нее. Наши глаза встретились и многое сказали друг другу. Она даже не поблагодарила меня за доверие.
Я перевел взгляд на Асбьерна Сэвога.
— Зато его я никак не могу понять.
Внезапно дверь в противоположном конце комнаты открылась, и на пороге появился Латор в сопровождении работников аэропорта и сотрудников службы безопасности. Он был в наручниках.
Мюус резко встал и потянул за собой Кари Карсте и Асбьерна Сэвога. Наручники звякнули, и Александр Латор с усмешкой посмотрел на нас.
— Как ты видишь, все в одинаковом положении, — сказал я.
— Заткнись, Веум, — тут же встрял Мюус. И тут же начал отдавать приказы. — Его, и его, и ее — в полицейский участок. — Он посмотрел на Латора. — У нас есть о чем поговорить с тобой.
Латор ответил ему насмешливым взглядом. Я подумал, что он будет крепким орешком для Мюуса.
Затем Мюус повернулся ко мне.
— Ты нам больше не нужен.
Я медленно кивнул, впервые я был с ним совершенно согласен — я действительно был им совершенно не нужен.
Некоторое время Латор стоял и смотрел на нас, медленно переводя взгляд с Мюуса на Асбьерна Сэвога, с Асбьерна Сэвога на меня и наконец на Кари Карсте.
Затем он резко поднял руку, выставив вверх средний палец, посылая таким образом нас всех и наше проклятое демократическое общество куда подальше.
После чего они все разом покинули эту комнату. Один я на несколько секунд задержался там. Я чувствовал себя героем, лишенным лаврового венка, победителем на покрытом трупами поле, где уже никогда не раздастся звук фанфар.
Я огляделся. Голые стены, пол и потолок. Стол, скамейка и несколько стульев. Покинутые кулисы, где я сам тоже был частью реквизита.
Я вышел в зал отлета и, пересекая путь отъезжающим, нашел дорогу к свету.
40
На улице серо-стальное ноябрьское утро тут же отделило меня Берлинской стеной от остального дня.
Чему я мог посвятить этот день? Заказать цветы на похороны Сирен или предпринять что-нибудь столь же веселое?
Ноябрь — ужасный месяц. От него нечего ждать. Это нулевая точка отсчета в году. И именно с этим месяцем я чувствовал свое родство.
Я прошел на стоянку такси и сел в первую пустую машину, даже не посмотрев на водителя. Уже только по дороге в город я, как в кошмарном сне, узнал шофера, возившего меня всю прошлую ночь.
Наши взгляды встретились в зеркале, подобные двум старым партнерам по танцам, которым совсем не хочется танцевать вместе хотя бы еще один раз.
С самой кривой улыбкой, на которую я был способен, я проговорил:
— Поезжай помедленнее. Это может быть началом нашей вечной дружбы.
Примечания
1
Колридж С. Т. Стихи / Пер. В. Левика. М., 1974.
(обратно)
Последние комментарии
1 час 56 минут назад
3 часов 28 минут назад
7 часов 22 минут назад
7 часов 26 минут назад
12 часов 47 минут назад
2 дней 25 минут назад