Мой гарем [Анатолий Павлович Каменский] (fb2) читать постранично, страница - 3

ценностями цивилизации. Их высшим звеном предстает у Каменского Петербург. Но писателю свойственно глубокое сомнение в значимости этих ценностей. Каменский продолжил традиционную для русской литературы тему все омертвляющей бюрократической природы Петербурга. И это было не только результатом следования классическим традициям, но и итогом собственного жизненного опыта. С 1903 по 1909 год, после окончания университета, Каменский служил в министерстве финансов, испытав все «прелести» существования мелкого чиновника. О своем материальном положении он иронически писал в «Автобиографии» 1908 года: «Служу в министерстве финансов, женат, имею двух детей. Впрочем, для любителей очень интимных подробностей писательской жизни я, пожалуй, могу добавить, что в настоящее время у меня есть кой-какое движимое имущество в размере письменного стола и двух пар брюк»^[7].

Излюбленный герой ранней прозы Каменского — молодой, только вступающий в жизнь человек — оказывался, как правило, перед выбором: или сохранить чистоту и естественность своей натуры, но быть смятым Молохом петербургской жизни («Степные голоса», «Ольга Ивановна», «Без огня»), либо мимикрировать и стать частью — «винтиком» социальной системы. Последнее происходит, например, с героями высоко оцененных критикой рассказов «Диплом» и «Мебель». В рассказе «Мебель» студенту Моисееву дед завещает десять тысяч «на обзаведение» с условием выдать их в момент окончания им полного курса военно-медицинской академии. Вся жизнь Моисеева откладывается «на потом», когда деньги обеспечат ему комфорт и довольство. И вот курс окончен. На деньги куплена мебель для солидной квартиры частнопрактикующего врача. Но оказывается, что вещи, приобретенные для «настоящей» жизни, подавили все духовные стремления Моисеева. В рассказе впервые заявлена еще одна тема, значимая в творчестве Каменского, — тема власти мещанства над душой человека. Для писателя, и в этом он также продолжил традиции Чехова, благополучие мещанского мира есть господство вещи над человеком, становящимся ее рабом. Таков финал рассказа «Мебель»: «И через минуту Моисеев бегал по комнатам, переставлял мебель, торопливо стирал щеткой мел с ломберного стола, подбирал окурки, поправлял покривившиеся гравюры. И, бегая по комнатам, он со стыдом и болью гнал мысль о диссертации, и ему казалось, что он заблудился в своей мебели, как в лесу»^[8].

Для героя рассказа «Диплом» (1904) Кузьмина, обремененного семьей студента, получение диплома — единственный путь к стабильному существованию. Ради этого откладываются все радости жизни, забывается о молодости и любви. Но внезапно герой понимает, что он не живет, а существует ради ложной по сути цели. Кузьмин приходит к мысли не идти на экзамен, вырваться из-под власти вещей, превращающих его в «винтик» бюрократической машины. Но герой не способен преодолеть свою косность, и бунт его оканчивается ничем.

Для Каменского социум — это огромный бездушный механизм, наделенный иррациональными чертами. Сломать его нельзя, но человек может хоть на краткое время выйти из игры, сбросить приросшую социальную маску. Петербургские рассказы Каменского во многом следуют традиции «Петербургских повестей» Гоголя. Подобное литературное «родство» нарочито, вплоть до стилизации, подчеркнуто в рассказе «На даче» (1905).

Его герой Модест Чебыкин — прямой потомок гоголевского Акакия Акакиевича. Каменский видел в герое «Шинели» одну из разновидностей сверхтипа «петербургского человека», неоднократно изображенного в классической литературе. В рассказе Каменского представлены два варианта этого сверхтипа — Чебыкин («маленький человек») и его враг фон Бринкман (классический тип петербургского «начальника»). Произошедший «на даче» неожиданный слом их предустановленных социумом отношений обоим кажется аномальным нарушением извечных законов.

В этом рассказе впервые появляется имя Ф.Ницше — философа, оказавшего огромное, хотя и поверхностное влияние на Каменского. Из наследия Ницше писатель воспринял идею о главенстве категории «жизни» как единственного критерия при переоценке и разрушении устаревших ценностей на пути к новому, абсолютно свободному «сверхчеловеку». Имя Ницше возникает при использовании художественного приема литературной «игры» названиями книг, читаемых героями. Чебыкин постоянно листает Карамзинскую «Историю государства Российского», и сам он, с нарочито канцелярской речью, мизерностью интересов, являет собой как бы материализацию одного из мельчайших звеньев этого государства. А его новый знакомый — студент, постоянно провоцирующий Чебыкина преступитъ черту дозволенного «маленькому человеку», читает книги Ф. Ницше. И финальный пьяный бунт Чебыкина — это еще слабый, но вызов несправедливому социуму.

Постепенно тема бунта, проявляющегося в самых разных ипостасях, становится главенствующей в прозе Каменского. Так, в рассказе