Истина в стакане [Олег Александрович Сабанов] (fb2) читать постранично, страница - 2

боли истончалась до невесомости и неудержимо рвалась, позволяя расширяющимся кровеносным сосудам в полной мере насыщать серое вещество кислородом. С каждой секундой я ощущал, как восстанавливаются все системы организма, в отлаженном механизме функционирования и взаимодействия которых произошел сбой. Но вскоре меня ждал еще более приятный сюрприз: состояние абсолютного здоровья, ясности сознания и бодрости оказалось, как следовало бы ожидать, вовсе не пределом стремительного процесса исцеления, а только его частью. Я неожиданно для себя обнаружил, как внутри пробуждается и нарастает что-то подлинное, сверхчеловеческое, доселе мирно спавшее в самом моем естестве. Точнее было бы сказать о постепенной замене никудышной демо версии меня самого на досконально проработанный во всех деталях люксовый вариант. Я мог теперь обонять, слышать, видеть, воспринимать неведомые доселе запахи, звуки, краски, а также их бесчисленные оттенки и комбинации. К тому же мне стала открываться внутренняя природа, состав и структура окружающих предметов и материалов, из которых они были созданы. Но самое главное заключалось в том, что я вдруг понял суть самой игры, которую всегда считал своей жизнью. Нехитрый ее смысл заключался в элементарном развлечении своей вечной неистребимой божественной сущности, которая ради прикола захотела ощутить себя в шкуре хрупкого смертного существа, подверженного опасностям и болезням, а также испытывающего весь набор эмоций от печали до радости. Только из-за этой прихоти, я, как божество, всякий раз создавал, изменял, дорабатывал и разрушал образ себя вместе с видимым миром. Искусный акт творения начинался при пробуждении от глубокого сна. В долю секунды возводились гигантские декорации окружающей действительности, а в сознании возникала иллюзия прошлого, пропущенная сквозь призму личной истории. Причем по моей же изначальной задумке, оказавшись в захватывающем дух аттракционе, я должен был на время позабыть о своей божественной сущности и ввязаться в борьбу за выживание.

Нельзя сказать, что это открытие меня как-то поразило – скорее я почувствовал облегчение от восстановления утраченной справедливости и гармонии, словно пробудившись в уютной постели, вмиг разрушил мрачное сновидение.

Окрыленный чувством своего божественного величия и переполняемый могучей энергией, я пошел прогуляться по городу, не забыв выпить на посошок чудной настойки бабы Маши. Несмотря на утренние часы, июльское солнце уже здорово припекало и ноги меня сами повели по направлению к набережной, где летнюю жару обычно сбивал прохладный ветерок с реки. Легко ступая по разогретому асфальту, я прошел около половины пути к намеченной цели пока не поравнялся со скучавшей у разукрашенного холодильника продавщицей мороженого под большим бело-синим зонтом.

– Дайте мне, девушка, эскимо или пломбир! – улыбнувшись, обратился я к пятидесятилетней с виду женщине.

– Так пломбир или эскимо? – попыталась уточнить продавщица.

Мой трудный выбор все же пал на пломбир в вафельном стаканчике, и пока женщина доставала из холодильника упакованное в фольгу лакомство, я вспомнил о том, что пребываю сейчас в своей же собственной иллюзии, единственная цель которой увеселение, а ее многочисленные правила и запреты лишь призваны прочувствовать неведомую богу ограниченность смертного существа.

– Благодарю! – бросил я с апломбом и гордо выхватил из рук продавщицы мороженое с видом сделанного ей одолжения.

– Шестьдесят рублей, – успела сказать она, слегка опешив от моих манер.

Однако я никак не отреагировал и стал спокойно спускаться по ведущим к набережной ступенькам.

– Эй, молодой человек, алло! Расплатиться забыл! – послышался нервный окрик за спиной.

Мне было интересно, как поведет себя созданный мною образ, если демонстративно нарушить правила игры, и где тот предел, за которым его пугающие уловки окажутся бессильны, поэтому я, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь навстречу свежему дыханию реки. После несколько раз повторенных требований оплатить покупку, уже издали послышались угрожающие заверения в скором прибытии полицейского наряда и какого-то Ашота. Кроме того, женщина постоянно призывала гуляющего невдалеке мужчину с собачкой остановить меня, но тот остался глух к ее просьбам и только ускорил шаг. Я осознавал бессилие миражей причинить мне хоть какой-то вред, но восхищался их умением искусно маскировать этот факт самыми разными обстоятельствами и довольно про себя улыбался.

По залитому солнцем пустынному речному бульвару важно прогуливались сытые голуби, горели огнем окрашенные золотой краской столбы фонарей, из невидимых глазу динамиков, словно гимн макушке лета, струилась жизнеутверждающая мелодия с вкраплениями детских голосов. Облокотившись на узорчатый забор, я долго смотрел вслед проплывающему по руслу белым лебедем круизному теплоходу, пока тот не скрылся из вида. Созданный мною летний пейзаж оказался