Борис Михайлович Михайлов

Пишут: «более миллиона…», «миллион двести тысяч…», «полтора миллиона». Жертвами были в основном дети, женщины, старики, инвалиды — «балласт» войны, то есть те, кто не мог принимать активного участия в войне. Умирали те, кто не мог в полную силу «ковать победу». Спасать их от голода или все отдать на борьбу с фашизмом? Такого вопроса не стояло. Решения Комитетом обороны принимались единогласно. Оставшиеся в городе ленинградцы были приговорены к медленной и самой мучительной из смертей — ГОЛОДНОЙ СМЕРТИ. Комитетом обороны— и, я подчеркиваю, абсолютно сознательно, здесь не может быть двух точек зрения — жизнь была обещана только армии, рабочим оборонных объектов, милиции, партийному и советскому аппаратам с их семьями. Прочим: детям, старикам, больным, женщинам— иждивенцам, служащим было предложено выживать кто как может, «без гарантии».

В самые страшные дни декабря 1941 —января 1942 гг. из Москвы один за другим шли приказы о вывозе из Ленинграда дефицитных стратегических грузов. Гранин в беседе с Косыгиным, руководившим тогда эвакуацией из Ленинграда, задал ему сакраментальный вопрос: «Как выбирали, что вывозить раньше — людей или металл, кого спасать?…». «И людей вывозили, и оборудование. Одновременно» — ответил Косыгин (Запретная глава, Знамя, № 2, 1988).

А если поточнее, то это выглядело так.

В январе 1942 г. из ГКО пришло очередное указание: срочно отправить из Ленинграда 300 тонн дефицитного металла. Косыгиным была прекращена эвакуация детей и самолетами вывозили металл. Арифметика здесь простая: 300 тонн = 300 000 кг делим на 20 кг (вес блокадного ребенка) = 15 000. Пятнадцать тысяч детей дополнительно легли в погребальные траншеи Пискаревки.

На редкость честная книга. Повезло автору - вовремя высказался, не пришьют ему статейку уголовную за чистую правду носители скреп....