Всё пройдет... [Кори Доктороу] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

КОРИ ДОКТОРОУ. ВСЁ ПРОЙДЁТ…

Настанет завтра.

И тогда

Все то, что в мире жить мешало,

Пройдет, исчезнет без следа.

Джонатан Коултон.

«Настанет завтра».

Рабочая кабинка Лоренса, украшенная священными символами монашеского ордена и изображениями святых покровителей, помогавшими ему сосредоточиться, была самым подходящим местом, чтобы поломать голову над проблемой, обнаруженной им в одном из системных журналов.

Из соседних кабинок доносилось приглушенное бормотание братьев и сестер, принадлежащих к Ордену созерцательных аналитиков; казалось, это звучат не голоса, а сама мысль - гибкая, концентрированная, мощная. Специальная программа отслеживала уровень этого шума, и на служебном участке экрана перед Лоренсом прихотливо змеилась желтая кривая, наложенная на трехмерный график нормальной активности. Судя по ее показаниям, сегодня ситуация была чуть более напряженной, чем обычно, соответственно и работать приходилось интенсивнее.

Лоренс пощелкал «мышкой», прокручивая журнал, подумал еще немного и попытался поиграть с данными в надежде, что что-то прояснится само, но ничего не изменилось. Информация, заключенная в файле, по-прежнему оставалась бессмысленной, а ведь это был не просто системный журнал, а поток двоичных сигналов, который Орден обрабатывал и кодировал для Службы безопасности. В процессе обработки файл непонятным образом вырос на шестьдесят восемь байт, превратившись в Аномалию с некорректной контрольной суммой.

Архивы Ордена были полны различными Аномалиями - оборванными ниточками, время от времени попадавшимися в ткани реальности, или, если смотреть на дело с технической точки зрения, программными ошибками, которые Орден обнаруживал и исследовал. История о системном администраторе, который когда-то давно - еще до появления Ордена - заметил в бухгалтерских отчетах крошечное расхождение в семьдесят пять центов и сумел пройти по цепочке, разоблачив иностранную шпионскую организацию, использовавшую его компьютерную систему для взлома военных сетей, служила для монахов чем-то вроде священного предания. Произошло что-то подобное на самом деле или нет, доподлинно неизвестно, однако мораль сей истории была самоочевидна: потяни за ниточку, и мир раскроется перед тобой во всей своей сложности и многообразии.

Лоренс, однако, перепробовал уже все возможности; на большее его знаний просто не хватало. Значит, решил он, пора поговорить с Гертой.

Поднявшись, он вышел из кабинки, машинально ощупывая увешанный сенсорами пояс, чтобы сообщить личному компьютеру: он помнит о его существовании. Компьютер работал постоянно: даже пока Лоренс шел из рабочего зала в монастырский двор, многочисленные датчики считали сделанные им шаги, измеряли пульс и даже снимали электрокардиограмму.

Герта... Она не была главной, нет. Орден состоял из небольших автономных групп и подразделений, руководители которых постоянно чередовались. Работу в целом координировало специальное групповое программное обеспечение, благодаря которому не возникало никакой необходимости создавать жесткую вертикальную иерархию. И хорошо, что не возникало. Так братьям и сестрам нравилось гораздо больше. В начальники, во всяком случае, никто из них не рвался.

Другое дело, что в условиях, когда учитывается каждый удар по клавишам, каждый щелчок «мышью» и каждый пункт производительности твоего труда, очень скоро становится ясно, кто хорошо знает свое дело, а кто лишь скользит по поверхности. Герта была из тех, кто знал свою работу досконально.

- Есть вопрос, - сказал Лоренс, подходя к ней. Герта предпочитала телеграфный стиль. Никакой чепухи вроде «Доброе утро, какая замечательная погода сегодня».

Прежде чем ответить, Герта еще трижды ударила мячом о стену, каждый раз ловко ловя отскочивший снаряд. Ее потемневшие от пота седые волосы развевались при каждом движении, стройное, подтянутое тело грациозно изгибалось. Наконец Герта в последний раз поймала мяч и бросила в стоящую на земле корзинку.

- Тебя зовут Лоренс, так? - Она улыбнулась. - Что у тебя?

- Вот это. - Лоренс отправил вызвавший его недоумение файл на приемник ее личного компьютера. Автоматический анализатор Герты тотчас спроектировал данные на стену, о которую она только что стучала мячом, то есть ближайшую ровную поверхность. Некоторое время Герта прокручивала данные, сосредоточенно щурясь и качая головой, потом вызвала какие-то свои программы и воспроизвела битовый поток, опрашивая системные журналы в узлах сетевого подключения, начиная с момента, когда основной файл вырос на шестьдесят восемь байт.

- Ты считаешь - это Аномалия? - спросила она наконец. Под носом у Герты росли тонкие седые волоски. Обычно их не было заметно, но сейчас на них блестели крошечные капельки пота, хотя дыхание ее давно успокоилось, а рука, которой она указывала на стену, почти не дрожала.

- Надеюсь, что да. Эти Аномалии - хорошая возможность для карьерного роста.

- Тогда понятно, почему ты решил, будто имеешь дело именно с Аномалией. Но взгляни сюда... - Она извлекла контрольную сумму лишних байт, потом продемонстрировала ему свои сетевые разветвления, продолжавшие отсылать и принимать пакеты информации.

Защищенный контрольной суммой блок данных двигался по маршрутизаторам без задержек - один переход, другой, третий, и вот он уже в терминале. Идентификаторы терминала сразу же выдали имя человека, которому принадлежал защищенный файл. Это был Збигнев Кротовски, логин - Збикрот. Герта записала в память компьютера номер его кельи и задумалась.

- Теперь мы не получим очередной платы, потому что данные испорчены, - сказала она. - Зато у нас есть контрольная сумма и имя пользователя. А по данным биометрии мы даже можем судить, в каком состоянии Збикрот был за пять минут и восемь секунд до того, как добавил лишние данные к файлу. Идем же, спросим у него, что означают эти шестьдесят восемь символов и зачем он вставил их в поток данных, предназначенных для Службы безопасности.

Лоренс пошел первым, показывая дорогу. Ту часть монастырского кампуса, где работал Збикрот, он знал очень хорошо. Лоренс сам жил там первые пять лет после своего поступления в монастырь, и если Збикрот до сих пор квартировал в одном из тамошних общежитий, следовательно, он пришел в Орден сравнительно недавно.

Когда Лоренс оказался в вестибюле жилого корпуса, его пояс слегка завибрировал. Это означало, что контрольное устройство зарегистрировало его появление. Чуть менее интенсивные тактильные сигналы повторялись каждый раз, когда Лоренс поднимался на очередной этаж по чисто выметенным деревянным ступенькам. Когда-то давно он получил послушание привести эти лестницы в порядок. Своими руками Лоренс удалил со ступеней древнюю краску и грязь, выскоблил дерево так, что оно сделалось гладким, точно щека младенца, а потом покрыл десятью слоями особо прочного лака и отполировал.

Это была невероятно тяжелая и долгая работа, но сейчас Лоренс с удовлетворением отметил, что, несмотря на прошедшие годы, ступени все еще блестят.

Он дважды постучал в дверь кельи Збикрота и только потом вошел. С формальной точки зрения, любой послушник или послушница имели право в любое время дня и ночи зайти в келью к своему товарищу без предупреждения, однако нормы вежливости и уважение к частной жизни оказались сильнее правил и установлений.

Келья Збикрота была пуста. Все следы того, что здесь еще недавно кто-то жил, были тщательно уничтожены. Пол покрывал толстый слой пыли, которая плотными клубами поднялась в воздух, стоило Лоренсу и Герте сделать несколько шагов. Едва вдохнув эту пыль, оба сильно раскашлялись и были вынуждены отступить обратно в коридор и захлопнуть дверь.

- Кожа, - хрипло сказала Герта. - Отмершие чешуйки человеческой кожи, собранные, скорее всего, на фильтрах вентиляционных систем. Думаю, в этой комнате можно найти образцы ДНК всех обитателей кампуса. Иными словами, мы не сможем воспользоваться биометрией, чтобы выяснить, кто же на самом деле жил в этой комнате.

При этих ее словах Лоренс с еще большей отчетливостью ощутил во рту сухой привкус пыли и с трудом подавил рвотный рефлекс. Он, разумеется, знал, что в воздухе, которым дышит, присутствуют мертвые частички кожи других людей, но в любом другом месте их концентрация была во много раз меньше, чем в келье, в которой он только что побывал.

- Ну ладно, - вздохнула Герта. - Можешь считать, что ты заполучил свою Аномалию. Поздравляю, Лоренс.

* * *
Монастырский кампус окружала высокая металлическая стена, в которой были только одни, довольно узкие ворота.

- Разве это не опасно? - поинтересовался Лоренс у монаха-охранника, дежурившего в будке у ворот. - Вдруг случится пожар или еще что-нибудь?

- Нисколько не опасно, - ответил охранник. Он был уже стар, и на лице его лежала печать безмятежного спокойствия, какая появляется у каждого, кто провел в Ордене несколько десятилетий. Тщательно расчесанная борода охранника была заплетена в толстую косу, свисавшую до середины живота, который только-только начинал нависать над поясным ремнем.

- Если начнется пожар, достаточно только нажать кнопку, которая меняет полярность размещенных вдоль стены магнитов. Фундамент тотчас разделится на два десятка фрагментов, и стена рухнет в течение нескольких секунд. Вот только ни незаметно сбежать, ни пробраться внутрь этим путем никому не удастся.

- Я этого не знал, - признался Лоренс.

- Ну, на самом деле все это отражено в официальных документах, хотя, надо признать, что подробности там не раскрываются. Иначе у некоторых шутников мог бы появиться слишком сильный соблазн.

Лоренс покачал головой.

- Каждый день узнаешь что-нибудь новое.

Охранник сделал рукой жест, включивший какой-то процесс в системе открывания ворот. По панелям, закрывавшим пол будки, тотчас прокатилось легкое сотрясение.

- В переходной камере мы поддерживаем давление в десять атмосфер, к тому же с внешней стороны ворота открываются вовнутрь. Никто не сможет взломать нашу дверь без того, чтобы не наделать шума. - Охранник усмехнулся в бороду.

- Но ведь для того, чтобы снова создать такое давление после каждого прохода, требуется, наверное, очень много времени, - предположил Лоренс.

- Это верно, но... К нам почти никто не приходит и еще меньше уходит, - ответил охранник. - С внешним миром мы обмениваемся, главным образом, информацией.

Задумчиво опустив голову, Лоренс похлопал себя по карманам.

- Ну что, готов к встрече с внешним миром? Все взял, что нужно?

- Вам кажется, что я нервничаю?

Старик отхлебнул чаю из стоявшей перед ним кружки.

- Ты был бы дураком, если б не нервничал. Сколько времени прошло с тех пор, как ты побывал снаружи в последний раз?

- Я не покидал монастырь с тех пор, как шестнадцать лет назад присоединился к Ордену. Мне тогда был всего двадцать один год...

- Понятно, - охранник кивнул. - Только дурак на твоем месте не волновался бы, - повторил он. - Кстати, ты следишь за политическими событиями?

- Никогда не увлекался политикой, - Лоренс покачал головой. - Впрочем, я слышал, что в последнее время ситуация снаружи... э-э... осложнилась.

Старик хрипло рассмеялся.

- Не увлекался, говоришь?.. Что ж, пожалуй теперь тебе придется начать разбираться в том, что происходит в большом мире. Многие не следят за политикой, но политика следит за каждым.

- Это... опасно? - Лоренс невольно поежился.

- Как сказать... Кстати, ты вооружен?

- Нет. Я не знал, что можно взять с собой оружие.

- Некоторые берут, хотя, думаю, с твоей стороны подобный шаг был бы не самым разумным. Любое оружие, с которым не умеешь обращаться, принадлежит твоему врагу. Просто будь осторожнее. Слушай, прежде чем что-нибудь сказать, сначала смотри, а потом уже действуй. Там, снаружи, живут в общем-то неплохие люди, просто сейчас они оказались в трудном положении.

Лоренс переступил с ноги на ногу, поправил лямки своего рюкзачка.

- Не очень-то вы меня успокоили, - сказал он, вздохнув.

- Зачем тебе вообще понадобилось выходить наружу? - поинтересовался охранник.

- Аномалия, - пояснил Лоренс. - Первая, которую мне удалось обнаружить. Я ждал этого шестнадцать лет. Кто-то испортил информацию, предназначавшуюся для Службы безопасности, и покинул кампус. Я должен отыскать этого человека и спросить, почему он так поступил.

Давление в шлюзе упало. Тяжелые створки ворот начали открываться.

- Да, похоже, это настоящая Аномалия, - проговорил охранник и отвернулся.

Лоренс неуверенно шагнул к переходной камере, но прежде чем он успел войти внутрь, охранник остановил его взмахом руки.

- Ты не был снаружи шестнадцать лет. То, что ты увидишь за оградой, может тебя удивить... неприятно удивить. Постарайся не забывать, что люди все-таки высшие существа, хотя поначалу тебе может показаться иначе.

С этими словами он слегка подтолкнул Лоренса в переходную камеру. Створки ворот с лязгом сомкнулись. В шлюзе пахло горячим машинным маслом и резиной, тесное пространство камеры едва освещали цепочки белых светодиодов, огоньки которых карабкались по стенам, словно пьяные муравьи. Это было все, что Лоренс успел заметить. Снова раздался громкий лязг, и ведущая наружу дверь отворилась.

* * *
Лоренс медленно шел по тихой, безлюдной улочке. Над ним простиралось то же самое небо, под которым он провел последние шестнадцать лет своей жизни, да и дышал он тем же воздухом, однако стоило ему сделать шаг за порог шлюза, как все изменилось. Быть может, это было только воображение, однако организм Лоренса реагировал на перемену как на нечто вполне реальное и угрожающее: пульс его сделался частым, лицо покрылось испариной, кончики двух пальцев на правой руке, обтянутой перчаткой с обратной связью, слегка покалывало, а мысли... Мысли неслись вскачь, так что каждый раз, когда Лоренс пытался подумать о чем-то одном, ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы сосредоточиться, однако сосредоточиться ему не удавалось, и вместо того чтобы просто успокоиться, он продолжал волноваться и переживать из-за того, что успокоиться не получается.

Почти то же самое Лоренс испытывал шестнадцать лет назад, когда решил поступить в Орден. Он был очень зол тогда. Зол, угнетен, разочарован. Сидя перед клавиатурой своего компьютера, он смотрел на мир сквозь увеличительное стекло Сети и не находил в нем ничего прекрасного. Люди казались ему дураками, безблагодатными кретинами и хитрыми мерзавцами, в обществе которых он не мог не начать деградировать. В четырнадцать Лоренс был смышленым, подающим надежды подростком, к шестнадцати превратился в юного гения, в восемнадцать стал восходящей звездой, а к двадцати одному оказался жалким неудачником. Глубокая депрессия, в которую он погрузился, не отпускала его ни днем, ни ночью. Чтобы справиться с нервозностью, Лоренс постоянно что-нибудь ел, так что за считаные месяцы его вес достиг трехсот с лишним фунтов.

За два года он трижды поступал на работу, и трижды его увольняли.

В конце концов настал день, когда Лоренс просто встал со своего рабочего места и вышел за дверь, хотя место в этой четвертой по счету компании он нашел только недавно. Компания занималась разработкой учебных - и обучаемых - видеосистем для анализа изображений, и Лоренс пришелся здесь, что называется, ко двору, поскольку после своего последнего увольнения умудрился сохранить допуск к секретной работе. В перспективе маячило даже небольшое повышение (что-то вроде назначения замзавсектором), однако он не задумался об этом ни на секунду. Даже не выключив компьютера, Лоренс спустился на первый этаж и покинул здание.

Стоял сырой, пасмурный, ветреный день, и улицы Нью-Йорка были на удивление пустынны. Стоя на Шестой-авеню, Лоренс долго смотрел на север - на знакомые здания, машины, автобусы и решетчатые эстакады - и думал о том, что не принадлежит к этому миру. Это было как озарение. Впервые он понял, что его место не здесь, и эта мысль не вызвала в нем ни огорчения, ни протеста. Напротив, Лоренсу казалось странным, что он не догадался об этом раньше. Этот мир ему попросту не подходил. Он отчетливо видел его недостатки и изъяны, видел несовершенство законов и пороки политической системы, которая, по глубокому убеждению Лоренса, нуждалась в полной отладке и устранении программных ошибок. И он пытался это сделать, несколько раз пытался, но все было тщетно. Лоренсу никак не удавалось убедить своих начальников, что они все делают неправильно. Ему не удавалось доказать коллегам, что он и только он знает правильные ответы на все вопросы. Система снова и снова оказывалась сильнее, и в результате Лоренс в очередной раз лишался работы. Все его попытки сделать мир лучше проваливались, а каждая новая неудача только усиливала его разочарование и раздражение окружающих.

В людях Лоренс разбирался неплохо; он видел, что коллеги злятся, и знал почему, но теперь это перестало его волновать. «Так уж они устроены, - думал он, - их не переделаешь».

Так он размышлял, стоя на ветру под проливным дождем. Лишь основательно замерзнув, Лоренс спросил себя, что же делать дальше. Его дом находился в сорока кварталах от офиса, а он еще не слишком хорошо ориентировался в новом районе и поэтому с работы и на работу добирался подземкой. Но сегодня, наперекор всему, Лоренс пошел домой пешком. Отдуваясь и прихрамывая, он все сильнее налегал на тросточку, которой начал пользоваться после того, как его вес увеличился чуть не вдвое. Коленные суставы отзывались болью при каждом шаге, но Лоренс, сжав зубы, все шел и шел. Когда же он добрался до своего многоквартирного дома, оказалось, что лифт - уже во второй раз за месяц - вышел из строя, и ему пришлось подниматься по лестнице. Подъем настолько утомил его, что, когда Лоренс оказался наконец перед дверями своей квартиры, его едва не вырвало.

Тяжело дыша, Лоренс стоял на пороге квартиры и, держась за дверной косяк, смотрел на свой диван и пыльный стол, на стопки книг и растрепанных справочников, на выгоревшие обои в жирных пятнах и оставшуюся от завтрака грязную посуду в крошечной мойке. Из крана мерно капала вода.

Когда-то Лоренс видел несколько посвященных Ордену рекламных роликов. Они бы, наверное, оставили его равнодушным, если бы не фрагмент, посвященный монашеским кельям - чистым, аккуратным, уютным. Всем своим видом они навевали мысли о глубоком, безмятежном спокойствии и умиротворении, в которых так нуждалась его душа.

А главное, они были так не похожи на его квартиру!

И, повернувшись на каблуках, Лоренс начал спускаться, не потрудившись даже запереть дверь. Он, конечно, слышал, что Нью-Йорк считается воровской столицей цивилизованного мира, но за всю свою жизнь ни разу не встречал человека, у которого обчистили бы квартиру. К тому же ему было наплевать: если придут грабители, пусть забирают, что хотят, остальное с удовольствием подчистит домовладелец. Лоренс больше не принадлежал к этому миру - его место было не здесь.

Он снова вышел под дождь и - черт побери, почему бы нет? - стал ловить такси. Ему повезло: стоило Лоренсу поднять руку, как рядом затормозила машина. Узнав, что ехать предстоит на Стейтен-айленд, водитель скорчил недовольную гримасу, но Лоренс достал из бумажника три двадцатки и сунул сквозь отверстие в пластиковой перегородке.

Таксист нажал на педаль. Струи дождя полосовали Манхэттен и разбивались о стекла такси мутными потоками. Промелькнул за окном мост Вераззано, и Лоренс навсегда попрощался со своей прежней жизнью и с миром, к которому не принадлежал.

Он искал новый мир, частью которого мог бы стать.

Так, во всяком случае, ему казалось. Так он чувствовал, и его сердце сжималось при мысли о решительности и окончательности происходящих с ним перемен.

Реальность оказалась, однако, не похожа на рекламные ролики. Братья, встретившие его у ворот, выглядели приветливыми, но немного странными - совсем как его прежние коллеги по работе, да и вместо уютной келейки Лоренс получил койку в общей комнате монастырского общежития. Первым его послушанием стало строительство нового жилого корпуса. Имущество, которое он так скоропалительно бросил, тоже не досталось ворам и грабителям: кто-то из братьев съездил к нему на квартиру, перевез вещи в находящееся на территории кампуса хранилище и уладил все вопросы с домовладельцем. Иными словами, когда схлынуло первоначальное возбуждение, жизнь в Ордене стала казаться Лоренсу совершенно обычной, но его это нисколько не огорчало. Уже давно он не чувствовал себя нормальным человеком. Как видно, ординарность была неотъемлемым свойством Ордена. А именно в этом Лоренс нуждался больше всего.

* * *
Патрульная машина Службы безопасности приближалась, негромко жужжа электрическим двигателем. Она казалась Лоренсу похожей на детский рисунок: небольшая черно-желтая коробочка с двумя сиденьями впереди и решетчатой клеткой сзади. Машина набрала скорость, потом резко затормозила прямо перед ним, слегка качнувшись на подвеске. Бесшумно распахнулись дверцы, похожие на изломанные крылья чайки.

- Здорово!.. - вырвалось у Лоренса. Любуясь машиной, он непроизвольно отступил назад и поднес руку к висевшему у него на шее мобильному регистратору, направляя объектив встроенной камеры на двух патрульных, которые как раз выходили из машины.

Несмотря на надетую на них броню, копы двигались плавно и быстро. Один из них с проворством змеи метнулся вперед и выхватил регистратор из пальцев Лоренса. Рука в усиленной механической перчатке сомкнулась, раздался хруст пластмассы, и на мостовую посыпались обломки деталей. Второй коп, двигаясь с той же стремительной грацией, зашел Лоренсу за спину и, схватив его за запястья, стиснул в довольно болезненном захвате.

Тем временем первый полицейский движением ноги отбросил в сторону обломки регистратора и провел ладонями в перчатках вдоль всего тела Лоренса - не прикасаясь, но держа руки на расстоянии считаных миллиметров. Этого, однако, хватило, чтобы личный компьютер Лоренса буквально взбесился. Чуткие сенсоры прибора сразу зафиксировали работу программ-идентификаторов, миллиметровых радаров, источников радиочастотного и рентгеновского излучения и прочих микроустройств, пытавшихся прощупать, просветить, просканировать Лоренса. Компьютер отреагировал на недружественное вторжение, посылая своему обладателю сенсорные сигналы, которые ощущались сначала как мурашки по коже, а потом - как уколы, толчки, вибрации. Это было неприятно. Это нервировало и пугало. Казалось, будто кто-то неведомый и враждебный ощупывает Лоренса изнутри.

Он попытался что-то сказать, но поперхнулся и издал только какое-то невнятное восклицание, когда первый коп предостерегающим жестом поднес к его носу палец в перчатке - так близко, что Лоренс невольно скосил глаза к переносице. Он молчал, пока полицейский не закончил досмотр, и лишь слегка передернул плечами, давая компьютеру знак, что все в порядке.

- Значит, ты из этих - из сектантов?.. - спросил второй коп, ловким пинком раздвинув Лоренсу ноги и толкнув в спину, так что он ткнулся лбом в борт патрульной машины.

- Совершенно верно, - отозвался Лоренс. - Я из Ордена. - Движением головы он указал на ворота, которые находились всего в нескольких метрах от него и тем не менее оставались недосягаемыми. - Мне пришлось выйти, чтобы...

- Вы, сектанты, совсем с ума посходили!.. - проворчал первый коп. - Ты что, не соображаешь, что мы могли тебя убить? При приближении патрульной машины полагается встать неподвижно, а руки развести в стороны. И упаси тебя Господь направлять на полицейских какие-либо неизвестные приборы, если, конечно, ты не решил заручиться помощью сотрудников Службы безопасности, чтобы свести счеты с жизнью. Слушай, а может, ты и впрямь самоубийца, а?..

- Нет, - ответил Лоренс. - Разумеется, нет. Я просто хотел сделать снимок для...

- Фотографировать или фиксировать действия полиции иным способом строго запрещается, - перебил патрульный. - Как тебе известно, идет война, и... - Он нахмурился. - Черт побери, теперь нам придется тебя задержать! Не меньше десятка человек будут вынуждены бросить более важные дела, чтобы все оформить, соблюсти положенные процедуры... Ты можешь получить месяц тюремного заключения, парень. Тебе это нужно?

- Нет, конечно, - сказал Лоренс. - Я просто не знал...

- Не знал, а следовало бы знать. Раз уж ты решился выбраться из этого своего монастыря, нужно было сначала научиться вести себя как нормальные люди.

Второй полицейский, продолжавший прижимать Лоренса к черно-желтому борту машины, чуть пошевелился.

- Отпустить его? - спросил он.

Первый коп покачал головой.

- На твоем месте, парень, я бы прямо сейчас вернулся назад в монастырь и сидел там - носа не высовывал. И никогда больше никуда не выходил. Тебе ясно?

Но Лоренсу ничего не было ясно. Он не знал, приказывает ему патрульный идти назад или просто советует? Арестуют ли его, если он не вернется? В последний раз Лоренс имел дело с властями довольно давно и отвык общаться с полицией. Его грудь часто вздымалась, пот струился по спине и ручьями стекал по ногам.

- Я все понял. - Лоренс кивнул и подумал: «Теперь мне ясно только одно: с вопросами придется быть поосторожнее».

* * *
Нью-йоркская подземка осталась почти такой же, какой он ее помнил, хотя длинная очередь на входе стояла не к турникетам, а к постам безопасности, где дотошно проверяли багаж и просвечивали подозрительных рентгеновскими лучами. Но ньюйоркцы остались прежними: они старались без крайней необходимости не встречаться друг с другом взглядами, а встретившись, слегка пожимали плечами, словно говоря: «Ну что тут поделаешь?».

И запах в подземке был прежним. Пахло погребом, машинным маслом, хлорной дезинфекцией и миллионами людей, которые побывали здесь за прошедшие десятилетия и которые спустятся сюда в будущем. От этого запаха Лоренс даже растерялся и остановился у стены, на которой висела схема линий. Какое-то время он просто смотрел на нее, стараясь справиться с головокружением, потом вдруг поймал себя на том, что внимательно разглядывает схему, сравнивая ее с той, что хранилась в его памяти. Лоренс был уверен, что за годы, которые он провел за стенами монастыря, в нью-йоркской подземке появилось немало новых станций, но ошибся. С удивлением он обнаружил, что новых станций не было вовсе. Напротив, ему показалось, что их стало меньше. Он отчетливо помнил, что одна из них располагалась на Бликер-стрит, а другая - на Кафидрал-парквей, но на схеме их не было. Они исчезли - на их месте белели только наклеенные полоски бумаги или клейкой ленты.

Почти не отдавая себе отчета в своих действиях, Лоренс коснулся кончиком пальца того места, где когда-то была станция «Бликер-стрит».

- Я тоже никак не могу к этому привыкнуть, - раздался рядом чей-то голос. - Когда я была маленькой, то каждый день пересаживалась там на свою линию и ехала домой.

Лоренс обернулся. Чуть позади него стояла какая-то женщина. Она была примерно одного возраста с Гертой, но годы оставили на ее лице более отчетливый - и более глубокий - след. Ее щеки и шею покрывали морщины, кожа на руках казалась сухой, словно пергамент, плечи сутуло опустились, но глаза казались добрыми и мягкими.

- А что случилось со станцией?

В глазах женщины что-то мелькнуло, и она попятилась.

- С «Бликер-стрит»? - переспросила она. - Разве вы не знаете? Ведь это же как... Как 11 сентября! «Бликер-стрит»... - В ее устах название станции прозвучало словно заклинание.

Лоренс нахмурился, припоминая. Он, разумеется, читал новости, но в монастыре они не казались столь животрепещущими и важными и воспринимались, скорее, как исторические хроники - как нечто, произошедшее где-то очень далеко и давно.

- Прошу прощения, - проговорил Лоренс. - Я... Меня некоторое время не было в городе, и вот... Да, Бликер-стрит. Разумеется.

Женщина, прищурившись, смерила его взглядом.

- Должно быть, вы уезжали очень далеко, - заметила она.

Лоренс попытался улыбнуться.

- Я монах, - объяснил он. - Из Ордена созерцательных аналитиков. Я был отрезан от мира на протяжении шестнадцати лет и только сегодня... Меня зовут Лоренс. - Он протянул руку, и женщина пожала ее с такой осторожностью, словно та могла рассыпаться в прах.

- Монах?.. - повторила она. - Как интересно!.. Что ж, желаю вам получить удовольствие от ваших маленьких каникул. - И, повернувшись на каблуках, она поспешно зашагала прочь. Лоренс некоторое время смотрел ей вслед, потом снова повернулся к схеме и продолжил поиск исчезнувших станций.

* * *
Когда поезд со скрежетом остановился в тоннеле между 42-й и 50-й улицами, пассажиры дружно вздохнули. Мигнул и погас свет, и снова раздался похожий на стон вздох. Еще несколько мгновений спустя вспыхнули мертвенно-зеленые лампы аварийного освещения, а из громкоговорителей зазвучало произносимое невнятной скороговоркой объявление. По всей вероятности, это был приказ покинуть состав, поскольку пассажиры сразу двинулись вперед, к дверям, ведущим в соседний вагон. Плотный людской поток увлек за собой и Лоренса. Вместе со всеми он шел, натыкаясь на скамьи, и вскоре оказался в головном вагоне. Передняя дверь была открыта, и пассажиры без спешки, по одному, спускались на рельсы. Внизу каждый оборачивался, чтобы помочь следующему, потом молча пожимал плечами, словно хотел сказать все то же привычное: «Ну что тут поделаешь?», и молча уходил в плохо освещенный тоннель. Лоренс тоже остановился, чтобы подать руку шедшему за ним пассажиру, и увидел, что это была та самая женщина, которая заговорила с ним на платформе. Она тоже узнала его - во всяком случае, она чуть заметно улыбнулась и, спрыгнув на рельсы, привычно повернулась, чтобы помочь кому-то еще.

Они шли гуськом по проложенной рядом с рельсами узкой бетонной дорожке. На путях через равные промежутки стояли сотрудники Службы безопасности, одетые в высокие резиновые сапоги и шлемы с приборами ночного видения. В руках у них были электрические фонарики, их ярко-белые лучи плясали над головами бредущих друг за другом пассажиров.

- И часто такое случается? - негромко спросил Лоренс, оборачиваясь через плечо. Воздух в подземном тоннеле казался неподвижным, мертвым; он поглощал звуки, словно вата, и Лоренс подумал, что женщина его, наверное, не услышала, но какое-то время спустя до него донесся ее вздох.

- Каждый раз, когда Безопасность обнаруживает ошибку в подсчетах... или когда система показывает, что в поездах слишком много или слишком мало пассажиров... примерно раз в неделю. - Он почувствовал, что женщина смотрит на него и обернулся, но она только покачала головой и ничего не сказала. Лоренс хотел кивнуть, но споткнулся и упал на колено, задев головой бетонную стену, показавшуюся ему мягкой из-за скопившегося на ней за многие годы толстого слоя пропитанных маслом пыли, сажи, паутины.

Женщина помогла ему подняться.

- Не очень-то ты похож на шпика, - пробормотала она негромко. - Но ты монах... Ты сдашь меня Службе безопасности за то, что я была слишком подозрительной?

Лоренс ответил не сразу. В течение нескольких секунд он честно пытался разобраться в смысле вопроса, потом сказал:

- Я не работаю на Службу безопасности. - Такой ответ показался ему самым лучшим в данной ситуации.

Женщина недоверчиво фыркнула.

- А у нас говорят, что все монахи... Да не останавливайся ты: если мы не станем пошевеливаться, на нас начнут обращать внимание.

В молчании они дошли до аварийного выхода и стали подниматься по ржавой металлической лестнице. Выбравшись на поверхность из вентиляционного люка, они невольно заморгали от яркого света, хотя осеннее солнце уже опустилось к горизонту и стеклянные бока небоскребов окрасились в кровавый вечерний багрянец. Потом женщина посмотрела на Лоренса и насмешливо сморщилась.

- Ты весь перепачкался, - сказала она, хлопая его по рукавам, отчего в воздух поднялись клубы пыли. Опустив взгляд, Лоренс увидел, что колени его брюк тоже перепачканы пылью и паутиной.

Прохожие, торопившиеся по своим делам, брезгливо косились на него и старались держаться подальше.

- Где я могу почиститься? - спросил он.

- А где ты остановился?

- Пока нигде. Я собирался снять комнату в общежитии Молодёжной христианской организации или в мотеле для путешественников, пока... пока не закончу.

- Закончишь?..

- Я здесь с заданием. Мне нужно найти человека, который когда-то был в Ордене.

Лицо женщины снова застыло.

- Никто не может уйти безнаказанно, так, что ли?

Лоренс почувствовал, как к его лицу прилила кровь.

- Вовсе нет! И вообще, странные у вас представления об Ордене. Мне нужно найти его, потому что он исчез... при загадочных обстоятельствах... - Лоренс запнулся. Как объяснить постороннему человеку, что такое Аномалия? - В общем, это имеет отношение к тому, чем мы занимаемся. Раскрываем тайны, разгадываем загадки... И это делает нас лучше.

- Лучше? - она снова фыркнула. - Лучше, чем кто?.. Ладно, можешь не отвечать. Идем со мной - я живу неподалеку. Приведешь себя в порядок и отправишься дальше, искать этого вашего беглеца. В таком виде ни в какое общежитие тебя просто не пустят - ты выглядишь так, словно год скитался по канализации. Скорее уж, тебя задержат как «подозрительного нищего».

Лоренс послушно двинулся за женщиной, но, пройдя несколько ярдов, снова остановился.

- Ты считаешь, что я работаю на Службу безопасности, и все равно приглашаешь меня домой? - спросил он.

Женщина покачала головой и, взяв его за локоть, заставила свернуть за угол. Некоторое время они шли вдоль длинного, занимавшего целый квартал здания, потом снова повернули и двинулись в прежнем направлении.

- Нет, - проговорила она после паузы. - Я считаю, что передо мной человек, который не понимает, что творится вокруг, и который непременно попадет в беду, если кто-то не поможет ему сориентироваться в окружающем, и притом быстро. Мне совсем не трудно помочь тебе, к тому же ты не похож на преступника, способного ограбить, изнасиловать и убить пожилую женщину.

* * *
- Самодисциплина, - объяснял Лоренс, - заключается в том, чтобы внимательно наблюдать за миром, постоянно сравнивая видимую картинку со своими внутренними ощущениями. Когда я пришел в Орден, то был очень полным человеком... А если честно - безобразно полным. Монашеская дисциплина научила меня учитывать каждый проглоченный кусочек пищи, и очень скоро я заметил несколько важных вещей. Во-первых, я понял, что ем не меньше двадцати раз в сутки; иными словами, я постоянно что-то жую. Во-вторых, я подсчитал, что поглощаю в день больше четырех килокалорий - в основном за счет промышленных сахаров, содержащихся в таких продуктах, как кукурузный сироп и другие. В-третьих, раньше мне казалось, что я питаюсь достаточно рационально: например, на обед и на ужин я всегда ел овощной салат, однако я совершенно забывал о том, что майонез, которым я щедро поливал овощи, содержит огромное количество жиров и холестерина. Кроме того, между обедом и ужином я каждый час-полтора съедал булочку или пирожное, а перед сном «заправлялся» полпачкой мороженого.

С этого все начиналось, но это было только необходимой тренировкой. Мы в Ордене следим не только за собственным питанием, а буквально за всем: за тем, как мы спим, как работаем на клавиатуре, следим за своим настроением, за тем, как мы читаем... Вскоре я понял, что моя скорость чтения напрямую зависит от количества сна, поэтому теперь, если мне предстоит иметь дело с большим количеством информации, я стараюсь предварительно выспаться. А ведь когда-то я бывало не ложился до утра, поддерживая бодрость с помощью огромного количества крепкого, сладкого кофе. На деле же оказалось, что чем дольше я оставался на ногах, тем сильнее падала скорость чтения, а чем медленнее я читал, тем дольше мне приходилось не спать, чтобы успеть выполнить задание вовремя. Не удивительно, что колледж дал мне гораздо меньше, чем мог. - Он вздохнул. - Вот почему я остался в Ордене. Опыт, который я получил там в первые же месяцы, стал для меня бесценным откровением, хотя эти прописные истины известны со времен Ньютона и эпохи Просвещения.

Лоренс сделал еще один глоток воды, которая на вкус казалась такой же, какой всегда была вода из нью-йоркского городского водопровода, то есть очень неплохой. Такой воды он не пробовал уже шестнадцать лет. Старый диван, на котором он сидел, был заботливо отремонтирован, а от потрескавшейся обивки чуть заметно пахло средством для ухода за седельной кожей. Уют и тепло помогли ему расслабиться, и у него слегка развязался язык.

Пози (так звали женщину) сидела напротив на табурете, который она принесла в свою крошечную гостиную из кухни. Она была без туфель - в одних чулках, - и ее ноги утопали в ворсе добротного ковра, несколько пятен на котором скрывали умело расставленная мебель и самодельные вязаные половички.

Лоренс чувствовал, что должен рассказать ей все. Нельзя понять, что такое Орден, если не знаешь всех подробностей.

- Я неудачник, Пози. Вернее, был им. Мы все были неудачниками. У меня хватало и способностей, и честолюбия, но в мире мне было плохо и неуютно. Я никак не мог найти себе в нем подходящего места. Горечь, разочарование, злость на окружающих с годами накапливались, заставляя меня огрызаться и грубить тем, кто был ко мне небезразличен и кто оказывался недостаточно проницателен, чтобы нанять меня на работу. Я всегда считал себя умнее других, и мне не составило труда убедить себя в том, что во всех моих бедах виноват вовсе не я, а то стадо кретинов и непроходимых идиотов, которые окружают меня каждый день и каждый час. Потребовалось множество наблюдений, измерений, эмпирических опытов, прежде чем я понял, из чего складывается моя жизнь, и научился управлять ею, чтобы в конце концов стать таким, каким мне хотелось быть.

- Похоже, кое-чего ты достиг. Во всяком случае, мне ты кажешься вполне приличным молодым человеком, - заметила Пози. Ее тон был совершенно нейтральным, но Лоренсу в ее словах почудился намек на то, что ему пора уходить. За те полтора часа, что он провел в квартире Пози, Лоренс отдохнул и переоделся в чистые брюки, но уйти он не мог. Пока не мог. Сначала ему нужно было узнать ответ еще на один вопрос.

- Почему ты подумала, будто я... что я могу работать на Безопасность? - спросил он.

- Ты и сам это знаешь. - Пози чуть заметно усмехнулась. - Не может быть, чтобы человек с такими глубокими аналитическими способностями и привычкой наблюдать за миром, не мог ответить на такой простой вопрос.

Лоренс медленно кивнул. Кажется, он и вправду начинал что-то понимать.

- Мы действительно исполняем кое-какую работу для Службы безопасности, - осторожно начал он. - Орден заключил с СБ коммерческий договор, согласно которому... В общем, это один из способов, каким монастырь поддерживает собственное существование. - Насколько ему было известно, основатели Ордена зарабатывали необходимые средства заправкой картриджей для принтеров и другой фотокопировальной техники. В XXI столетии это, вероятно, служило чем-то вроде замены традиционному монашескому пивоварению и разведению пчел, но Орден на этом не остановился. Впоследствии послушники освоили удаленное управление И-технологиями, «добычу данных»1 и информационную безопасность, что было только естественно для собранных в монастырях Ордена специалистов.

- Но вся наша работа основывается на принципе строгой анонимности, - добавил Лоренс. - Мы не доносим на людей, а только выискиваем отклонения, аномалии в данных и сообщаем о них. И мы делаем это не только для Службы безопасности, но и для других организаций и частных фирм.

Соскользнув с табурета, Пози подошла к окну, для чего ей пришлось отодвинуть в сторону два кресла на колесиках - до того маленькой была ее гостиная. Из окна был виден расцвеченный миллионами огней Манхэттен: его сверкающее, перемигивающееся покрывало тянулось до самого Бруклина. Легким движением руки Пози подозвала Лоренса, и он с трудом втиснулся между ней и стоявшим вплотную к окну столом. Квартира располагалась на двадцать третьем этаже - вот уже много лет он не забирался на такую высоту и не смотрел на город, лежавший, казалось, у самых его ног. Было просто поразительно, как меняется мир, если смотришь на него сверху вниз.

- Вон там, - сказала Пози, указывая на многоквартирное здание напротив. - Видишь?.. Ну, квартира, где выбиты окна?

Лоренс кивнул. Несмотря на сгущающиеся сумерки, он сумел разглядеть два окна, наглухо закрытых картоном или фанерой.

- Хозяев забрали две недели назад. Я не знаю почему, и никто не знает. Просто ты каким-то образом обращаешь на себя внимание, и однажды за тобой приезжают и увозят. А потом... Предлог, чтобы отправить человека в тюрьму, всегда находится.

Лоренс почувствовал, что начинает злиться. В конце концов, он никого не арестовывает, он просто ищет ошибки в базах данных!

- Если предлог всегда находится, - сердито сказал он, - не означает ли это, что...

У Пози сделалось такое лицо, словно она готова была его ударить, и Лоренс невольно отшатнулся.

- Мы все в чем-то виноваты, Лоренс. Все. Я, ты, он... Таково главное правило игры. Если внимательно изучить жизнь каждого отдельного человека, обязательно что-то найдется: мелкая спекуляция, мошенничество, нарушение авторских прав, незадекларированный доход, посещение порносайтов в Интернете, недозволенные химические вещества в крови... Этот диван, на котором ты только что сидел, я купила десять лет назад у полицейского. Он жил по соседству и, когда переезжал на новую квартиру, не захотел брать его с собой. Разумеется, он не дал мне ни расписки, ни квитанции, следовательно - не заплатил ни цента налогов, что, с формальной точки зрения, делает преступниками нас обоих. Или вот это... - Пози хлопнула ладонью по радиаторной батарее. - Я отключила автоматический регулятор через десять минут после того, как его установили. Все так делают. Для этого достаточно только засунуть монетку между контактами - и готово: муниципальные власти больше не смогут оставить тебя без отопления в разгар зимы. Просто, правда?.. А между тем я уверена, что это сделано специально. Вряд ли муниципалитет стал бы устанавливать такие простые регуляторы, если бы не рассчитывал, что жители начнут с ними «химичить». А раз это делают все - значит, невиновных нет.

Люди из дома напротив... Я не знаю, может быть, они были пакистанцами, бангладешцами или шриланкийцами... не важно. Женщину я несколько раз встречала в автоматической прачечной, и она показалась мне вполне порядочной, даже приятной. С ней всегда было двое малышей из дневного детскогосадика. Она... - Пози не договорила и, отвернувшись, снова уставилась за окно. - Однажды она полезла в сумочку в поисках мелочи для автомата. Ее рукав закатался, и я увидела, что у нее на запястье вытатуирован номер. - Пози содрогнулась. - Когда приехали их забирать, она бросилась к окну, разбила стекло и стала звать на помощь. Я слышала ее крики даже отсюда.

- Это ужасно, - искренне сказал Лоренс. - Но какое отношение все это имеет к Ордену?

Пози вернулась к своему табурету и устало опустилась на него.

- Ты не слишком сообразителен для человека, который, по его собственным словам, хорошо себя изучил.

Лоренс шагнул к ней. Ему хотелось попросить у Пози прощения, но он не знал за что, поэтому ограничился тем, что отнес свой стакан в мойку и поблагодарил за помощь и гостеприимство. В ответ Пози только покачала головой.

- Будь осторожен, Лоренс, - сказала она. - Желаю тебе поскорее найти этого вашего беглеца.

* * *
О Збигневе Кротовски Лоренс знал только то, что тот был коренным жителем Нью-Йорка и пришел в Орден всего четыре года назад. Первые два года он провел, пытаясь вовлечь старожилов в бесплодный обмен мнениями относительно этической допустимости работы на Службу безопасности, но потом успокоился и стал образцовым монахом. Время, которое послушникам предписывалось использовать для занятий, не имеющих отношения к текущей работе (чуть меньше пяти часов в сутки), он тратил на изготовление приспособлений для аэрофотосъемки, оборудуя воздушные змеи и аэростаты миниатюрными камерами, которые в монастыре обычно использовали для контроля за телесной биомеханикой и выработки максимально эргономичных движений.

Среди братьев рабочий рейтинг Збикрота находился на уровне восьмидесяти пяти баллов, что считалось достаточно высоким показателем. Сам Лоренс то опускался до семидесяти баллов по стобалльной шкале, то - в зависимости от обстоятельств - поднимался до восьмидесяти восьми. Судя по всему, Збикроту особенно нравилось работать с землей, и не только в больших монастырских садах, где братия выращивала для себя овощи, фрукты и даже пшеницу, но и на маленьких, экспериментальных огородах или в теплицах, где он осуществлял причудливые эксперименты по скрещиванию разных сортов растений. Впрочем, селекция всегда была довольно популярным занятием среди монашествующих.

Массив данных, к которым Збикрот добавил шестьдесят восемь байт, давно отправился по назначению, но это ничего не меняло. Несанкционированное вмешательство имело место, а именно такими вещами и занимался Орден. Учитывая время и некоторые другие характеристики, Лоренс предполагал, что поток битов, возможно, содержал сведения о покупках, сделанных гражданами в скобяных и бакалейных лавках. Анализируя эти сведения, можно было выявить отклонения от среднего стандарта, указывающие на то, что кто-то приобретает детали и вещества для изготовления самодельного взрывного устройства. Збикрот работал с подобными данными постоянно; только в день своего исчезновения он проконтролировал шесть информационных потоков. А к седьмому добавил шестьдесят восемь байт - и исчез.

В памяти Лоренса всплыл еще один обрывок информации, который мог оказаться полезным. В Нью-Йорке у Збикрота была сестра... по крайней мере, это установить удалось. Анна Кротовски когда-то жила в кооперативном доме на 23-й улице, неподалеку от Лексингтон-авеню. Эти сведения относились, однако, к периоду четырехлетней давности, когда Збигнев поступил в Орден. С тех пор его сестра куда-то переехала - во всяком случае, ее телефоны не отвечали.

Кооперативный многоквартирник Анны некогда был вполне приличным домом для представителей среднего класса - с красным козырьком над парадным и нишей для консьержа. Теперь он обветшал, козырек выцвел и покосился, в дверной панели не хватало стекол, а дыры были загорожены толстым картоном. Консьержа не было и в помине.

Лоренса, впрочем, не удивили эти признаки запустения и разрухи. Насколько он успел заметить, схожая судьба постигла большинство городских зданий. Чем-то они напоминали ему дома, которые он видел в Белграде, когда - еще до Ордена - начальник отдела отправил Лоренса в зарубежную командировку, чтобы консультировать сотрудничавших с фирмой внештатных программистов. Белградские дома тоже выглядели заброшенными; лишь некоторые из них были кое-как отремонтированы равнодушными жильцами, которым к тому же остро не хватало нормальных строительных материалов.

Между тем время шло к обеду, и в подъезд дома, где когда-то жила Анна Кротовски, вливался жиденький поток местных обитателей. Наблюдая за ними, Лоренс подметил одну трогательную и грустную деталь: подходя к двери, все эти люди сохраняли на лицах неприступное выражение типичных городских жителей, которое как бы говорило: «Иди своей дорогой, а со мной лучше не связывайся!», но стоило им вступить в вестибюль (Лоренс видел это сквозь уцелевшие стекла), как плечи их устало опускались, они улыбались и кивали друг другу, ставили на пол сумки и портфели, снимали шляпы и приглаживали волосы, словом, начинали вести себя как самые обычные люди.

Все это было хорошо знакомо Лоренсу. Когда-то и у него было как бы два лица: одно он демонстрировал всему миру, а другое приберегал для домашней обстановки. Лишь в Ордене необходимость притворяться перед окружающими отпала. В монастыре Лоренс мог позволить оставаться собой и днем, и ночью.

Немного поколебавшись, он двинулся к двери, и компьютер на поясе сразу завибрировал, реагируя на присутствие зондирующих устройств. Домовая система хотела знать, кто он такой и что у него за дело, и пыталась зафиксировать его приметы, начиная с внешности и заканчивая особенностями походки.

Остановившись у двери парадного, Лоренс отрегулировал интенсивность идущих от личного компьютера сигналов и стал терпеливо ждать. Несколько минут спустя в вестибюль спустился один из жильцов. Это был мужчина среднего возраста, который вел на поводке небольшую собаку - рахитичного шнауцера с начинавшей седеть мордой. Заметив сквозь пыльное стекло неподвижную фигуру Лоренса, он резко остановился, крепче натянув поводок.

- Что вам угодно? - спросил мужчина сквозь дверь. Открывать ее перед незнакомцем он явно не спешил.

- Здесь живет Анна Кротовски? - ответил Лоренс вопросом на вопрос. - Я разыскиваю ее брата.

- Отойдите, пожалуйста, от двери. - Мужчина смерил его подозрительным взглядом.

Лоренс послушно отступил на пару шагов.

- Скажите, могу я видеть мисс Кротовски? - повторил он.

Мужчина ненадолго задумался, потом покачал головой.

- Извините, ничем не могу вам помочь, - сказал он, пристально следя за реакцией Лоренса.

- Не знаете или просто не хотите говорить?..

- Нечего вам торчать на крыльце. Если кто-то стоит здесь больше трех минут, система автоматически вызывает полицию.

Убедившись, что Лоренс отошел на безопасное расстояние, мужчина выскользнул из парадного и, захлопнув за собой дверь, торопливо зашагал прочь, волоча за собой пса.

* * *
Неудача не обескуражила Лоренса. Он твердо решил попытать счастья еще с кем-нибудь из жильцов, но прежде чем в вестибюль спустился очередной обитатель дома, зазвонил его телефон. Лоренс наклонил голову, чтобы ответить на вызов, но вспомнил, что его регистратор сломан, и полез в нарукавный карман за микрофоном. Этот микрофон был соединен с пульсометром, но в случае необходимости его можно было использовать и для связи.

Отцепив микрофон от «липучки», Лоренс поднес его к губам.

- Алло?

- Это Герта. Хотела узнать, как поживает твоя Аномалия.

- Не очень хорошо, - честно ответил он. - Я нахожусь у дома сестры, но со мной никто не хочет разговаривать.

- Ты подходишь к незнакомым людям и начинаешь расспрашивать их о соседке, правильно?

Лоренс поморщился.

- Ну, в общем и целом верно. Да, теперь я понимаю, почему у меня ничего не выходит. Но пойми и ты: я чувствую себя в Нью-Йорке этаким Рип ван Винклем. Мне еще нужно освоиться, привыкнуть... Здесь все так изменилось!

- Люди остаются людьми, Лоренс, и в каждом из нас есть две стороны: хорошая и плохая. В этом отношении все по-прежнему, хотя пропорция, безусловно, несколько изменилась, да и обстоятельства, вызывающие позитивную или резко негативную реакции, тоже. Ты хорошо изучил себя, Лоренс... Попытайся столь же внимательно отнестись к людям, с которыми беседуешь.

Лоренс слегка воспрянул духом.

- Я попробую...

- Ты ведь никуда не торопишься, так что времени у тебя достаточно.

Лоренс машинально кивнул, соглашаясь. Да, никакого конкретного срока перед ним не поставлено, да ведь и сам он знал людей, которые гонялись за своими Аномалиями буквально годами. Но с другой стороны... с другой стороны, сейчас ему больше всего хотелось снова оказаться в уютной и привычной обстановке монастыря.

- Я хотел бы переночевать в кампусе, - проговорил он.

Герта досадливо прищелкнула языком.

- Только не сдавайся, Лоренс, - сказала она. - Это обычная агорафобия, она скоро пройдет. Кроме того, ты еще не слышал мои новости...

- Я вовсе не собираюсь сдаваться, просто я хочу лечь в собственную постель. Так какие у тебя новости?

- Ты не можешь позволить себе терять по четыре часа в день на очереди к пунктам проверки, так ты никогда не выполнишь свое задание, - категорично заявила Герта. - А новости у меня такие: как мы и предполагали, Збигнев Кротовски проделывал подобные штуки уже не в первый раз. Я подняла журналы регистрации за три года и обнаружила, как минимум, десять информационных потоков, которые умышленно испортил наш Збикрот. Нужно отдать ему должное: каждый раз он придумывал новый способ и потому попался только сейчас. Кроме того, в каждом случае он использовал замаскированные сигнальные алгоритмы, которые известили бы, если бы кто-нибудь наткнулся на его «художества». Похоже, все эти годы бедняга жил как на вулкане и только и ждал момента, когда ему удастся вырваться. Откровенно говоря, ему не позавидуешь.

- Так чем он все-таки занимался? - уточнил Лоренс. - Шпионил?

- Несомненно, - подтвердила Герта. - Весь вопрос в том, на кого он работал? На какие-то зарубежные организации? На Службу безопасности?..

Некоторое время Лоренс и Герта обсуждали, не следует ли им сообщить в СБ о происшествии, но потом решили этого не делать. Орден выполнял для Службы определенную работу, но старался не взаимодействовать с ней по другим вопросам. Между двумя организациями действовало как бы негласное соглашение: покуда Орден успешно справлялся с «проходкой» информационных потоков, он мог не сообщать в СБ о странных случаях среди братии, хотя во внешнем мире подозрительность и доносительство процветали. У Безопасности были, разумеется, и спутники, и завербованные агенты, и подслушивающие устройства, и миллиметровые радары, и другая сверхсовременная электронная разведывательная техника, которая следила за ситуацией в каждом кампусе, в каждом монастыре, однако, по большому счету, монахи всегда оставались для СБ «чудиками», которые не сумели ужиться в обществе и в итоге были вынуждены уйти из мира, чтобы общаться только с себе подобными. Кроме того, «чудики» были весьма и весьма полезными работниками. Короче, Служба относилась к Ордену так же, как начальники в фирмах, где Лоренсу доводилось работать, относились к системным администраторам: для СБ монахи были просто человеческим материалом, который никого не интересует до тех пор, пока не случится какое-нибудь ЧП.

Нет, не было ровным счетом никакого смысла сообщать в Службу безопасности о лишних шестидесяти восьми байтах.

- Не понимаю, зачем СБ понадобилось портить собственные инфопотоки, - вслух подумал Лоренс.

Герта усмехнулась.

- А тебе известно, что, когда Советский Союз ушел из Финляндии, в местной штаб-квартире КГБ обнаружили сеть проводных подслушивающих устройств, общая длина которой составляла 40 километров - и это при том, что в самом здании было всего двенадцать этажей! Подозрительность рождает подозрительность - это прописная истина. Вот почему самым страшным, самым опасным врагом Службы безопасности является сама Служба безопасности.

Лоренс машинально обернулся. По улице за его спиной то и дело проносились оранжево-черные патрульные машины СБ. Чуть слышный звук их электрических двигателей висел над городом, сплетаясь в причудливую мелодию.

- О'кей, - сказал он, - значит, они сделали это по привычке шпионить за всем и вся. Только мне это ничем не поможет - я по-прежнему не знаю, как найти Збикрота. В доме, где жила его сестра, со мной никто не хочет разговаривать.

- Люди напряжены, они боятся. Ты должен как-то их успокоить. Расскажи им правду - это часто срабатывает, - посоветовала Герта.

- А тебе известно, как жители Нью-Йорка относятся к Ордену? Лоренсу вспомнилась Пози. - Не знаю, поможет ли мне такая правда...

- Ты пробыл в Ордене шестнадцать лет, Лоренс, - напомнила Герта. - И ты больше не косноязычный изгой, который никому не нужен и не интересен. Попробуй поговорить с ними.

- Но...

- Действуй, Лоренс. Ты умный мальчик, ты что-нибудь придумаешь.

Но действовать Лоренс начал только ближе к вечеру, когда жители дома стали возвращаться в свои квартиры. Кто-то тащил пакеты с продуктами, кто-то прогуливал собаку, кто-то шагал усталой, но быстрой походкой с намерением как можно скорее завалиться в кровать. Он почти решился обратиться к молодой, симпатичной девушке, но вовремя сообразил, что она вряд ли заговорит на улице с незнакомым мужчиной. В конце концов Лоренс остановил свой выбор на молодом мужчине лет тридцати, одетом в джинсы и просторную армейскую куртку, которая выглядела так, словно кто-то из его предков воевал в ней на Восточном фронте.

- Прошу прощения за беспокойство, - сказал Лоренс. - Я ищу одного человека, который жил когда-то в этом доме.

Мужчина остановился и внимательно оглядел Лоренса с головы до пят. Под курткой на нем был надет очень красивый, явно импортный свитер, один вид которого наводил на мысли о Милане, Париже или Токио. По сравнению с этим великолепным дизайнерским изделием дешевый полимерный плащ и скромный, хотя и довольно теплый темно-коричневый костюм монастырского кроя выглядели просто жалко, и сейчас Лоренс ощутил это с особенной остротой.

- Что ж, желаю удачи. Может, вам повезет, - сказал обладатель свитера. Он уже собирался двинуться дальше, когда Лоренс в отчаянии схватил его за рукав.

- Еще раз простите, но... мне очень нужна помощь! - воскликнул он. - Для меня все здесь очень непривычно, и я... Возможно, при других обстоятельствах я сумел бы убедить вас, что меня можно не бояться, но сейчас я просто не представляю, как это сделать. Я вообще не очень-то умею общаться с людьми, но мне действительно нужно найти девушку, которая когда-то жила в этом доме.

Мужчина остановился и окинул Лоренса еще одним пристальным взглядом. Быть может, он понял, что за этими словами стоит что-то по-настоящему важное, а может быть, его просто обезоружил искренний тон Лоренса. Как бы там ни было, он повернулся к нему и спросил:

- А зачем вам это?

- Долго рассказывать, - ответил Лоренс, но тут же спохватился: - Дело вот в чем: я монах из Ордена созерцательных аналитиков. Один из насельников нашего монастыря внезапно исчез. В этом доме когда-то жила его сестра... может, и сейчас живет. Я хотел спросить у нее, не знает ли она, как мне найти ее брата.

- И никто из моих соседей, по-видимому, не захотел вам помочь, - догадался мужчина.

- Вы второй человек, к которому я обратился, но...

- Мы в нашем мире не очень-то любим беседовать друг о друге с незнакомцами: слишком велика вероятность наткнуться на шпика. Но вам повезло: моя собственная сестра тоже в Ордене, только в Орегоне, поэтому я знаю, что вы, монахи, не доносите. Так кто вам нужен?

Лоренс почувствовал, как его охватывает чувство признательности к пижону в шикарном свитере.

-Анна Кротовски. Она жила в квартире Г-11.

- Ах вот как... - проговорил мужчина. - Кажется, я понимаю, почему никто из соседей не захотел говорить с вами об Ане. Видите ли, ее здесь очень любили...

- Любили?

- Да. Но потом она уехала.

- Куда?!

- Как вас зовут, дружище?

- Лоренс.

- Так вот, Лоренс: Аня уехала. Надеюсь, мне не нужно объяснять, что это значит? Такие вещи, как правило, случаются глубокой ночью. Никто, разумеется, ничего не слышал, да и камера наружного наблюдения, как назло, вышла из строя. Во всяком случае, на следующий день на диске не было никаких записей - ни единого кадра.

- Может быть, она убежала, скрылась?

Мужчина покачал головой.

- Нет. На ее адрес сразу же перестали доставлять рекламные листовки и проспекты, а насколько мне известно, в нашем мире только одна организация способна противостоять персонализированному маркетингу2...

- Ее забрала СБ? - догадался Лоренс.

- Так мы все подумали. В квартире, где жила Аня, ничего не осталось - ни щепки от мебели, ни ворсинки от ковра. Ну и понятно - мы стараемся поменьше это обсуждать. Учитывая обстоятельства, излишнее любопытство может быть чревато...

- Как давно это случилось?

- Года два назад, - ответил мужчина. Еще двое жильцов прошли мимо; оба старательно делали вид, будто не замечают ничего вокруг. - Послушайте, Лоренс, - добавил он, - по большому счету я вовсе не против монастырей. Это просто замечательно, что разные... словом, те, кто не сумел найти свое место в реальном мире, могут обратиться в Орден. С другой стороны... Откровенно говоря, мне не очень нравится, как вы зарабатываете средства на собственное содержание. Я даже говорил об этом с сестрой, когда она в последний раз приезжала меня навестить, но она здорово рассердилась. Ей безразлично, сама она следит за собой или это делает кто-то другой. Вы понимаете?

Лоренс глубокомысленно кивнул.

- Да, разумеется. Так и есть. Мы не проводим резкой границы между наблюдением за собой и за другими. Каждый член Ордена регулярно знакомится с личной статистикой остальных братьев и сестер. Это помогает нам быть честными.

- Это прекрасно, но только когда у тебя есть выбор: быть субъектом или объектом наблюдения. Если выбора нет... - мужчина не договорил и отвел взгляд, а Лоренс вдруг подумал о том, что они стоят чуть не посреди улицы, где ходят люди и работают многочисленные камеры наблюдения. Вдруг кто-то из прохожих - шпик или осведомитель? Полицейские, с которыми он столкнулся при выходе из ворот кампуса, собирались упрятать его на месяц только за то, что ему пришло в голову записать их изображения. СБ могла наблюдать за ним сколько угодно, но у него такого права не было.

- Я понимаю. - Лоренс вздохнул. Он начал замерзать. Вокруг давно стемнело, а у него до сих пор не было ни места для ночлега, ни малейшего представления о том, где ему искать Анну Кротовски, не говоря уже о ее брате. Зато теперь ему стало понятно, почему исследование Аномалий всегда считалось таким трудным делом.

* * *
За этот день Лоренс прошел 18 453 шага - чуть не втрое больше, чем обычно в кампусе. Пульс его несколько раз учащался, но не от физических усилий. Это был стресс. Лоренс чувствовал, как натянулись, закаменели все мускулы. Чтобы справиться с ситуацией, ему необходимо было применить методику биологической обратной связи3, успокоиться, а потом проверить регистратор и проанализировать, как реагировал его организм на встречи с незнакомыми людьми.

Увы, его регистратор превратился в обломки уже много часов назад. Что касалось биологической обратной связи, то Лоренс с трудом выдержал только первые двадцать две секунды сосредоточенной работы над своими реакциями и рефлексами. Остальные 200 секунд дались ему с куда большим трудом и, кажется, не принесли желаемого результата.

Все это Лоренс проделывал уже в отеле. Номер, в который его поместили, когда-то был офисом, а еще раньше - половиной полноценной комнаты. На поцарапанном линолеуме виднелись следы от колесиков офисных кресел, а перегородка, делившая комнату пополам, была такой тонкой, что Лоренс отчетливо слышал каждый шорох, доносящийся с другой стороны. Дверь в его половину прорубили прямо из коридора, и сквозь щели между стеной и дверной коробкой просачивался слабый свет.

«Нью-Йоркер» был старым отелем; когда-то он знавал лучшие дни, зато цены в нем оказались сравнительно невысокими - Лоренсу как раз по карману. Кроме того, отель находился недалеко от центра, и он отчетливо слышал пульс ночного города за окном (ему досталась как раз та половина комнаты, где окно было). Этот шум Лоренс хорошо помнил - звук одиноких шагов и шум моторов в ночи, а когда он подошел к окну, чтобы взглянуть на перемигивающиеся внизу огни, то снова, как когда-то, испытал легкое головокружение и ощущение полета.

Клерк за стойкой регистрации сделал его цифровую фотографию, подробно записал все биометрические данные и только потом вручил ключ-поводок, к которому личный компьютер Лоренса отнесся с изрядной долей подозрения. Через каждые несколько шагов ключ начинал передавать во все стороны личные данные постояльца, к тому же без него было невозможно вызвать лифт. Кажется, вмонтированный в ключ передатчик даже сообщал гостиничной системе, в какой половинке бывшей комнаты остановился гость, и Лоренс невольно задумался, что именно будет делать администрация отеля со всей этой информацией?

Как - что?.. Конечно же, она сразу перешлет ее в Службу безопасности, а та, в свою очередь, отправит ее в Орден, где данные исследуют и проанализируют на предмет наличия подозрительных Аномалий. Ничего удивительного, что братьям и сестрам в кампусе приходилось так много работать. Сколько отелей в Нью-Йорке? А во всей стране? Плюс сотни тысяч школ, плюс миллионы такси... Нет, без работы Орден точно не останется.

В довершение всего гостиничная сеть попыталась помешать Лоренсу установить защищенное соединение с локальной сетью Ордена. К счастью, программное обеспечение, которым пользовались монахи, было классом выше, чем стандартные гостиничные программы. Лоренсу потребовалось совсем немного времени, чтобы, используя тоннельный метод, установить связь с Орденом. Линия, правда, оказалась не слишком быстрой, поскольку борьба с гостиничными программами отбирала часть ресурсов, но его это устраивало.

Как выяснилось, за прошедшие часы Герта успела подготовить для него подробное досье на Збикрота, в том числе сведения, касающиеся его работы в Сети. В кампусе у Збигнева Кротовски оказалось немало знакомых - в основном людей, с которыми он вместе обедал, играл в одной команде (спортивной или сетевой) или занимался экстремальным программированием4. К записям бесед с ними Герта сочла необходимым приложить кое-какие заметки о личной жизни и привычках Кротовски. В итоге информации получилось довольно много, и Лоренс, вздохнув, погрузился в работу.

Начал он с того, что попытался систематизировать записи по длине, количеству слов и параграфов. Когда все было готово, Лоренс стал просматривать самые короткие файлы, но сразу понял, что почерпнуть здесь что-либо полезное вряд ли удастся. Многие из них напоминали, по сути, что-то вроде недоуменного пожатия плечами: мол, не знаю, не могу сказать, затрудняюсь ответить.

Ничуть не более содержательными оказались и самые длинные записи. Все их можно было разделить на две основные категории: пространные жалобы общего характера от новичков, которые еще не освоились с повседневной рутиной Ордена, и не менее многословные протесты старожилов, проработавших со Збикротом достаточно долго, чтобы считать его образцовым братом.

С этой частью работы Лоренс тоже справился достаточно быстро и перешел к файлам средней длины. Довольно скоро он убедился, что большинство из них также полны общими словами и характеристиками, которые обычно дают коллегам во время ежегодной аттестации: приятный, общительный, хороший работник и т. д. и т. п.

Возможно, впрочем, что где-то в этом стоге сена (Лоренс подсчитал общее количество слов и получил 140 тысяч - примерно два полноценных романа) и скрывалась пресловутая иголка - некий ключ, с помощью которого он смог бы разобраться в природе обнаруженной Аномалии. Правда, на то, чтобы пропустить через себя всю информацию, ушло бы добрых три дня, но другого выхода Лоренс не видел... «Что ж, - подумал он, - придется постараться».

Но прежде чем снова засесть за работу, Лоренс спустился вниз, купил в круглосуточной кондитерской на Пенсильванском вокзале кое-что из продуктов и снова поднялся в свой номер. Долгая, кропотливая работа давно его не пугала, к тому же он был не прочь немного отдохнуть от пребывания на улицах.

* * *
<Я так и думал, что Бик в конце концов сбежит. В Ордене ему тяжко приходилось. Мы часто удивлялись, почему он остается, если ему здесь так не нравится>.

<Вы когда-нибудь встречали парня, который при каждой встрече пытается объяснить, почему вы не должны любить то, что вы любите? Парня, который готов убедительно доказать, что все ваши мечты - глупость и ерунда? Так вот, Збигнев и был таким...>

<«Ах, брат Энтони, ну зачем ты тратишь драгоценное время, коллекционируя старые механические игрушки? Они некрасивы, черт знает как сделаны и годятся лишь на то, чтобы служить экспонатами в музее истории рабского труда - особенно эти твои любимые заводные танки, выпущенные в оккупированной Японии! Почему бы тебе в таком случае не начать собирать макраме, сплетенное женщинами из концентрационных лагерей?..» - вот как он говорил. Он умел подбирать слова, добиваясь, чтобы наши увлечения стали казаться нам самими пустыми и ничтожными. А чаще всего он цеплялся именно ко мне, потому что я любил заниматься экстремальным программированием у себя в келье, на украшение которой я потратил немало времени и сил. (См. рис. внизу. Эти полки я спроектировал, отполировал и развесил сам. См. также увеличенную фотографию стыков. А ведь когда я поступил в Орден, я и гвоздя не мог забить! Впрочем, в этой конструкции ни одного гвоздя нет - все соединения выполнены на шпунтах и с высокой точностью благодаря лазерному инструменту. Аи да я!..)>

<...Но больше всего он любил критиковать Орден. Вы знаете, как про нас говорят: мол, тоталитарная секта, промывание мозгов, вторая Служба безопасности и так далее. Он был убежден, что все наши компьютеры поставляют информацию непосредственно в СБ. Бик постоянно об этом твердил, особенно когда ему поручали анализировать очередной поток. «Не о тебе ли говорится в этом массиве двоичных данных, брат Энтони? - спрашивал он. - А может, обо мне? А может, это просто статистика, отражающая какую-нибудь мелочь вроде количества спусков воды в унитазе на каждого живущего в западном крыле?»>

<...Спорить с ним было бесполезно. Он просто не признавал пользы самонаблюдений. «И чем это отличается от того, чем занимаются они? - говорил он и показывал пальцем на потолок, словно точно знал: именно там находятся веб-камера и микрофон Службы безопасности. - Наблюдая за собой, ты сначала перегружаешь себя избыточной информацией, а потом пытаешься отыскать в ней что-то полезное. Почему бы не определить заранее, на какие аспекты собственной жизни тебе следует обратить внимание в первую очередь? Ведь получается, что ты хочешь уследить за всем сразу. Ты шпионишь за собственным телом, дружище, а это неблагодарное занятие!»>

<Почему же я продолжал работать с ним? Что ж, на этот вопрос я могу ответить. Во-первых, Бик был классным программистом. Я знаю, что в последнее время его показатели опустились до семидесяти восьми баллов, но он все равно был способен сделать любую написанную мною программу вдвое короче и вдесятеро рациональнее. К сожалению, мы пока не научились учитывать подобные вещи должным образом, а зря. Сам я считаю, что кому-то давно пора этим заняться. Вот уже несколько месяцев я разрабатываю базовую структуру для подобной программы, но об успехах говорить пока рано...>

<Кроме того, было что-то невероятно притягательное в том, как он высмеивал других людей, их ничтожные увлечения и привычки. О, он умел быть колким и язвительным, но умел и вскрывать суть вещей. И мне это нравилось. Возможно, это характеризует меня с не слишком привлекательной стороны, но такова объективная реальность. Да и кто из нас без греха?>

<И наконец, он умел быть очень приятным парнем, когда не пребывал в одном из своих саркастических настроений. Бик играл защитника в нашей регбийной команде, перехватывающего в бейсболе, был ведущим в командных онлайн-играх. На него можно было положиться...>

<Вот почему мне будет его не хватать. Быть может, кому-то это покажется странным, но это так. Мне будет его не хватать. Если, конечно, Бик исчез навсегда. Я бы вовсе не удивился, если бы в один прекрасный день он снова появился в кампусе и заявил: я, мол, просто ходил в самоволку. А что тут такого особенного?>

Подобных записей Лоренс обнаружил множество, но эта была самой полной и информативной. Он прочитал ее трижды и только потом отправил в файл, в котором собирал все полезные сведения. Файл, впрочем, был очень небольшим.

Герта продолжала слать ему записи бесед с братьями. Среди этих последних опрошенных неожиданно оказалось несколько человек, которым было что сказать.

<Да, как-то раз он упомянул о сестре. Помнится, мы с братьями говорили о том, с каким пониманием родные отнеслись к нашему решению поступить в Орден. Когда очередь дошла до него, он поднял глаза к небу и сказал: «Когда моя сестра узнала, что я решил стать монахом, она назвала меня идиотом. А когда я спросил, как же, по ее мнению, мне следует поступить, она ответила: «На твоем месте я бы постаралась исчезнуть, пока кто-нибудь не исчез меня». Разумеется, мы все захотели узнать, что именно имела в виду его сестра, но ответ Бика почти ничего не прояснил. Он сказал, что она, мол, любила говорить иносказательно, так как в современном мире это весьма полезное искусство, и что, когда она следила за собой, ей удавалось навешать окружающим лапши на уши, но время от времени она забывалась и тогда вдруг выпаливала правду - всю правду как есть.>

Лоренс отметил, что о сестре Збикрот рассказывал в прошедшем времени. По всей вероятности, тогда он уже знал о ее исчезновении.

В задумчивости Лоренс рассматривал стены своего номера. Другую половину комнаты занимали сейчас четверо, хотя вообразить это было сложно. Как они только сумели там разместиться? Может, стоя? Но ведь стоя не поспишь... И все-таки он был уверен, что из-за тонкой, как бумага, перегородки доносятся голоса именно четырех человек, быстро переговаривавшихся друг с другом на китайском или каком-то другом похожем языке.

Тем временем снаружи уже наступило утро, и солнце поднялось достаточно высоко, чтобы осветить лежащий далеко внизу город. Под его лучами ярко поблескивали стекла проносящихся по улицам машин, сверкали окна домов и офисных зданий. Глядя на раскинувшуюся перед ним картину, Лоренс подумал, что полученная от Герты информация никуда его не приведет. Сестра?.. Но как искать ее в этом огромном городе?.. Он оказался в тупике, из которого не видел выхода. Вот разве что...

Встав на колени, Лоренс сунул руку под кровать и стал шарить там в поисках башмаков, вздрагивая от отвращения каждый раз, когда его рука натыкалась на чьи-то поросшие мягкой пылью носки и другой гостиничный мусор.

* * *
Офицер Службы безопасности остановил Лоренса, когда тот проходил мимо Пенсильванского вокзала. Он властно махнул рукой, и Лоренс ткнул себя пальцем в грудь, словно хотел спросить: «Кто, я?..». Патрульный снова указал на него, потом на комнатку дежурного у входа на станцию.

Личный компьютер Лоренса, обнаружив попытки сторонних программ считать защищенную информацию, запаниковал и едва не начал форматировать жесткий диск.

- Прошу прощения, сэр, - сказал Лоренс, - но мой компьютер буквально сходит с ума. Можно мне опустить руки, чтобы отключить брандмауэр?

Но патрульный словно не слышал. Приблизившись, он стал водить ладонями в перчатках вдоль тела Лоренса.

- Идите за мной, - проговорил он, указывая на дверь в задней стене дежурки.

Узкий коридор за дверью вел в глубь вокзала и заканчивался в главном вестибюле. Людей здесь было довольно много; они сновали туда и сюда, а поминутно отходящие поезда извергали из своего нутра всё новые и новые порции пассажиров. Все они старательно избегали встречаться друг с другом взглядами; казалось, никто из них вовсе не смотрит по сторонам, но перед полицейским и Лоренсом толпа волшебным образом расступалась и снова смыкалась позади.

Компьютер был здесь практически бесполезен. Установленные на вокзале дистанционные сканеры и другие контролирующие устройства беспрерывно атаковали его защитные системы, и компьютер слал своему хозяину отчаянные тревожные сигналы, отчего у Лоренса зудело и чесалось все тело. Острый дискомфорт, к которому примешивалось нарастающее с каждой минутой чувство тревоги, привели к тому, что пульс его участился, а дыхание стало неглубоким и прерывистым. Это, в свою очередь, вызвало еще один шквал панических сигналов. Компьютеру нужно было, чтобы Лоренс успокоился, но помочь ему он ничем не мог. С технической точки зрения, это было серьезным сбоем в работе; ни с чем подобным Лоренс раньше не сталкивался. Теперь нужно будет составить отчет об ошибках и...

Вот только когда он сможет этим заняться и сможет ли?

Отделение Службы безопасности на Пенсильванском вокзале сияло чистотой, словно кабинет зубного врача, от которого оно, однако, отличалось толстыми решетками на окнах да замками на дверях, каковые при запирании издавали три отчетливых щелчка, а уж за ними следовало негромкое шипение пневматического уплотняющего устройства. Такая же дверь была и в комнате, куда патрульный привел Лоренса. Привычным движением приковав его наручниками к пластмассовому стулу, который, в свою очередь, был привинчен к полу, коп подошел к защищенному регистрационному терминалу. Лоренс слышал, как он что-то набирал на клавиатуре и диктовал в микрофоны, но разобрать ничего не смог. Больше в комнате никого не было, но на потолке Лоренс заметил сразу четыре камеры слежения. Они показались ему огромными, и поначалу Лоренс решил, что это устаревшая модель - палеолитический предок современных миниатюрных устройств. Только потом он догадался, что эти камеры были сделаны такими большими, чтобы задержанный видел их, знал, что за ним наблюдают.

Закончив свои секретные переговоры, полицейский отвел Лоренса в помещение для допросов. Видеокамеры там были такими же большими, и все они смотрели прямо на него.

- Рассказывайте всё, - приказал патрульный. Забрало шлема он поднял, так что Лоренс видел его лицо: совсем юное, но суровое и жесткое. Когда Лоренс вступил в Орден, этот парень, должно быть, еще лежал в колыбели.

Мысль, впрочем, была мимолетной и тут же исчезла. Лоренс начал говорить, опуская, правда, некоторые подробности. Ни к чему, решил он, рассказывать офицеру СБ о Збикроте и о том, как этот последний обошелся с адресованными Службе безопасности информационными потоками. Еще большей глупостью было бы упоминать о поисках Анны Кротовски, поэтому Лоренс солгал, полагаясь на то, что на фоне общего возбуждения, в котором он пребывал, вызванный ложью эмоциональный всплеск останется незамеченным. В иных обстоятельствах он бы даже не стал пытаться обмануть датчики полиграфа, которые, вне всякого сомнения, были сейчас направлены в его сторону.

И Лоренс сказал патрульному, что вышел в большой мир только затем, чтобы найти ушедшего из Ордена брата и попытаться уговорить его вернуться. Что он собирается отыскать Збикрота через его прежних знакомых и родственников. Что он рассчитывает добиться успеха в течение ближайших двух дней и вернуться в монастырь, так сказать, со щитом. Лоренс намекнул даже, что Орден считает возвращение беглеца весьма важным делом, а коль скоро Орден и Служба безопасности являются давними партнерами, следовательно, он и СБ сражаются на одной стороне.

На протяжении всей его маленькой речи лицо полицейского оставалось бесстрастным. Лишь время от времени он машинально поправлял крошечную бусину наушника и слегка наклонял голову, словно прислушиваясь, из чего Лоренс заключил, что его показания слушает кто-то еще и не просто слушает, а сообщает патрульному какие-то дополнительные сведения.

Когда Лоренс закончил, полицейский придвинул стул ближе к нему и, слегка подавшись вперед, впился взглядом в его лицо.

- У нас нет никакой информации о мистере Кротовски, - сказал он. - Я советую вам забыть о нем и как можно скорее вернуться в монастырь.

Слова были произнесены ровным, лишенным всякого выражения голосом, но именно это напугало Лоренса больше всего. Он был уверен: информации не существует, потому что Збикрот ликвидирован.

Потом Лоренс задумался, что он скажет этому тяжеловооруженному подростку теперь. Или, может, ничего не говорить, а просто подмигнуть? Извиниться за то, что отнял время? Ему советовали сначала слушать, потом говорить. Может быть, и сейчас ему следует немного подождать?

- Спасибо, что предупредили, - проговорил он после довольно продолжительной паузы. - Я очень ценю ваш... совет. - Лоренс очень надеялся, что его слова не прозвучали как насмешка.

Патрульный кивнул.

- Вам необходимо перенастроить личный компьютер. Сейчас он работает в таком режиме, что можно подумать: вам есть, что скрывать. По существующим правилам, личные компьютеры не должны препятствовать считыванию информации официальными средствами контроля. Доступ к идентификационным данным должен предоставляться немедленно. Вам ясно?.. Займитесь этим безотлагательно.

Лоренс подобострастно кивнул. Рассказывая свою историю, он уже представлял, как проведет месяц в камере, пока Служба безопасности будет проверять его досье.

- Благодарим за сотрудничество, - эти слова произнес не патрульный - звук доносился из спрятанных в стене динамиков. Должно быть, запись включила какая-то автоматическая служба. Как бы там ни было, услышав их, патрульный поднялся и отпер дверь. Послышались щелчки, шипение - он потянул за ручку.

- Выходите.

Лоренс повиновался.

Несколько минут спустя они уже стояли перед дверью дежурки у входа в Пенсильванский вокзал. Патрульный снова поднял забрало шлема, и Лоренс увидел, что его лицо сделалось чуть менее суровым и непреклонным. Патрульный слегка улыбнулся.

- Хочешь добрый совет?

- Конечно, - Лоренс кивнул.

- Это Нью-Йорк, приятель... - Полицейский обвел рукой пространство перед вокзалом. - И все мы хотим жить спокойно. В городе хватает плохих парней; в последнее время они набрали силу и даже пытаются бросать нам вызов, но мы не допустим, чтобы на улицах воцарился хаос. Если желаешь, чтобы тебе ничего не угрожало, ты должен доказать, что не принадлежишь к плохим парням. И приехал сюда не для того, чтобы играть с нами в грязные игры. Мы, защитники города, сразу чувствуем тех, кто прибыл с враждебными намерениями - как ты, наверное, чувствуешь начинающуюся простуду. То, как ты ходишь, оглядываешься, жестикулируешь... Я и со ста ярдов разглядел бы, что ты здесь недавно. Так вот: если хочешь избежать неприятностей, постарайся хотя бы не выглядеть чужаком. Ты понимаешь, что я говорю?

- Да, понимаю, - подтвердил Лоренс. - Большое спасибо, сэр. И прежде чем полицейский успел добавить что-то еще, Лоренс развернулся и зашагал прочь.

* * *
Сосед Анны Кротовски был сегодня уже в другом свитере. Просторный, толстый, из шерсти густого шоколадного цвета, он выглядел еще шикарнее и дороже. Лоренс буквально залюбовался на роскошную вещь. От мужчины пахло хорошим одеколоном (что-то лимонное, решил не искушенный в этих вещах Лоренс), а его волосы опускались на уши столь аккуратными волнами и выглядели так натурально, что попросту обязаны быть искусственными. Едва завидев своего знакомого в дальнем конце кофейни «Старбакс», Лоренс испытал иррациональное желание как можно скорее переодеться во что-нибудь получше, чтобы не выглядеть рядом с этим парнем неотесанным замарашкой. Ему даже пришлось напомнить себе, что он тоже коренной ньюйоркец, вернее, был им когда-то.

- Привет, Лоренс. Вот не ожидал встретить тебя здесь! - Мужчина пожал ему руку, как старому знакомому, и улыбнулся лукавой, заговорщицкой улыбкой. - Как твой «обряд поиска видений»?5

- Что-что?..

- Я имею в виду Аномалию. Ведь именно ее ты исследуешь, не так ли? Мне показалось - для тебя это что-то вроде обряда инициации. В прошлом году моя сестра тоже прошла через нечто подобное. Она рассчитала, что некоего молодого человека, который каждую неделю путешествует из Форт-Уорта в Портленд и обратно, на самом деле не существует и что вместо этого фиктивного персонажа между городами перемещаются вполне реальные курьеры, перевозящие героин и наличные. Бог мой, сестра так гордилась, когда подтвердились ее предположения, что постоянно об этом говорила, и мне никак не удавалось заставить ее помолчать хоть минутку. А вчера вечером, когда мы с тобой разговаривали, в твоих глазах горел тот же священный огонь.

Лоренс почувствовал, что краснеет.

- На самом деле «священный» - не самое подходящее слово, - пробормотал он. - Религиозная терминология, которой пользуются в Ордене, - в значительной степени метафора. Духовность как таковая занимает в нашей повседневной деятельности не самое первое место.

- Ну, граница между духовным и материальным в любом случае весьма относительна. Не беспокойся, я вовсе не считаю тебя религиозным фанатиком или чем-то подобным. Во всяком случае, не больше чем любого другого человека. Так ты не ответил: как идут твои дела?

- Никак, - ответил Лоренс. - Похоже, я оказался в тупике. Надеюсь, моя следующая Аномалия окажется попроще.

- Это звучит ужасно! - воскликнул мужчина. - А я-то думал, монахам нельзя сдаваться и бросать дело недоделанным.

Лоренс обернулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит, и сказал:

- Эта Аномалия имеет отношение к Службе безопасности. Что касается моего задания, то в каком-то смысле я его выполнил. Я почти уверен, что человек, которого я разыскивал, находится там же, где и его сестра.

Лицо мужчины вдруг сделалось неподвижным, словно высеченным из самого твердого мрамора.

- Ты, должно быть, очень огорчен, - произнес он ровным, невыразительным голосом. - Ну что же... - Перегнувшись через столик со специями, мужчина потянулся за салфеткой. Держатель слегка заело, он потянул сильнее и выдернул целую пачку.

- Слушай, помоги мне засунуть их обратно, а?

Лоренс нажал на рычаг и держал, пока его приятель аккуратно укладывал лишние салфетки обратно. В какой-то момент он ухитрилсясунуть Лоренсу в руку маленький кусочек плотной бумаги размером с визитку, который тот сначала спрятал в ладони, а потом - сделав вид, будто ему нужно поправить личный компьютер, - убрал во внутренний карман пиджака.

- Спасибо, - поблагодарил мужчина, снова усаживаясь на свое место. - Что же ты теперь будешь делать? Вернешься в монастырь?

- Завтра утром, - твердо ответил Лоренс. - Сначала я хотел бы походить по Нью-Йорку как обычный турист, может быть, даже побывать на бродвейском шоу...

Мужчина рассмеялся.

- Ну что ж, вполне понятное желание. Надеюсь, тебе понравится. - С самым обыденным видом он пожал Лоренсу руку и ушел, держа на весу бумажный стаканчик с кофе. По его виду было совершенно невозможно догадаться, что он только что вовлек Лоренса в некое подобие заговора.

Записку Лоренс прочел, сидя на скамейке в безлюдном Брайан-парке. При этом он ел из бумажного пакета жареные каштаны, складывая скорлупки аккуратной горкой. Записка была написана карандашом на обратной стороне кусочка картона, аккуратно вырезанного из коробки от растворимой овсянки, и выглядела совершенно невинно.

В 20-30.

Кафе «Полумесяц».

2-я авеню, 164.

Это место Лоренс знал. То есть не сам «Полумесяц», а улицу, где он находился. Шестнадцать лет назад Нижний Ист-Сайд считался самым модным городским районом. По-видимому, таковым он и остался - почему-то Лоренс был уверен, что его приятель в шикарном свитере не станет посещать второразрядные заведения.

Он не ошибся. «Полумесяц» явно был одним из тех ультрамодных городских заведений, над которыми не бывает ни вывесок, ни какого-нибудь другого знака, указывающего на их существование. Матовая стеклянная дверь номера 164 была втиснута между прачечной самообслуживания и пакистанской продовольственной лавкой. С бьющимся сердцем Лоренс вошел. Длинный темный коридор, куда он попал, заканчивался еще одной дверью, которая оказалась чуть приоткрыта. Из щели лился тусклый свет, и Лоренс двинулся туда, стараясь пройти коридор побыстрее: он был уверен, что из темноты за ним наблюдает множество камер.

На двери в конце коридора висел простой листок бумаги, в центре его было напечатано на лазерном принтере КАФЕ «ПОЛУМЕСЯЦ». Из-за двери доносились разнообразные аппетитные запахи, негромкое позвякивание столовых приборов и приглушенные голоса. Открыв дверь, Лоренс шагнул вперед и оказался в небольшом сводчатом зале, освещенном мигающими огоньками стоящих на столиках свечей. Стены были задрапированы собранными в складки портьерами, что делало его похожим на просцениум в античном театре. В центре зала стояло четыре или пять небольших столиков, и один - длинный - у дальней стены. За большим столом сидело несколько человек, на столешнице поблескивали серебряные ведерки со льдом, из которых торчали мокрые бутылочные горлышки.

На небольшом возвышении прямо перед Лоренсом появилась красивая молодая девушка в темно-синем костюме консервативного покроя. Пожалуй, она выглядела бы еще красивее, если бы не волосы, подстриженные «ежиком» и выкрашенные в цвет, который Лоренс определил для себя как «голубой электрик». Слегка приподняв бровь, девушка вопросительно взглянула на него и сказала:

- Добро пожаловать в наше кафе, сэр. У вас заказан столик?

- Н-нет, но... - Записку, полученную от мужчины в свитере, Лоренс разорвал на мелкие кусочки и, чувствуя себя не то настоящим заговорщиком, не то настоящим идиотом, выбросил в шесть разных мусорных контейнеров (только потом ему пришло в голову, что сам факт посещения шести мусорок выглядит достаточно аномально, чтобы привлечь внимание). Как бы там ни было, сейчас он ничем не мог подтвердить свое право находиться в этом кафе и слегка растерялся.

- Я договорился встретиться здесь с другом, - проговорил он наконец.

- А как зовут вашего друга? - улыбнулась девушка.

Лоренс опустил голову и прижал подбородок к груди, давая компьютеру команду перестать сигнализировать об учащенном дыхании и повышении температуры.

- Я не знаю, - проговорил он и вытянул шею, стараясь заглянуть за плечо девушки, но в зале было слишком темно, и он никак не мог разглядеть своего знакомого.

Тот появился словно ниоткуда.

- А-а, вот и ты... Добрался наконец?.. - На нем был надет еще один неправдоподобно красивый свитер, связанный плотной «елочкой», с валиками вдоль рукавов. Перехватив взгляд Лоренса, он сказал: - Вязаные вещи - моя слабость. Если бы не я, мировые производители шерсти давно бы разорились. - Он похлопал девушку по плечу. - Мой друг сядет за наш стол.

С этими словами парень многозначительно улыбнулся Лоренсу и чуть заметно подмигнул.

- Очень хорошо, что ты пришел, - говорил он, пока они пробирались между столиками, за которыми ворковали влюбленные или обсуждали что-то хорошо одетые бизнесмены. Одна пожилая пара просто молчала, получая удовольствие от еды, обстановки и общества друг друга.

- Ведь это твой последний вечер в городе, не так ли?

- Что это за заведение? - спросил Лоренс вместо ответа.

- Просто кафе. Собственно говоря, с точки зрения закона, это даже не кафе, а так... частная кухня. Место, где отлично кормят. Ормунд готовит просто волшебно! Он специально купил этот подвал, чтобы угощать друзей. Мы собираемся здесь каждую среду. Сегодня, кстати, вечер вегетарианской кухни. Ты очень удивишься, когда узнаешь, какие замечательные блюда можно изготовить из обычной зелени и сладкого картофеля. А горячий шоколад с перцем и авокадо - это что-то!..

Насколько Лоренс мог разглядеть, за большим столом сидели в основном молодые, не старше тридцати - тридцати пяти, мужчины и женщины, имевшие вполне респектабельный, даже преуспевающий вид. Одежда из дорогой ткани, которая ниспадала или облегала тело именно так, как требовалось; бижутерия, сочетавшая старинную бронзу и современные пластики; тяжелые бусы из терракоты, которые при каждом движении щелкали, словно бильярдные шары... Все женщины были, как на подбор, красивы или, по крайней мере, привлекательны, но внимание Лоренса приковала одна - с выступающими, словно точеными скулами и длинной породистой челюстью. Пожалуй, такой интересного лица он не видел еще никогда в жизни. Под стать женщинам были и мужчины - красавцы или, как минимум, не уроды, с модной трехдневной щетиной или аккуратно подстриженными усами. Негромко переговариваясь или отпуская какие-то шутливые замечания, они передавали друг другу судки и блюда с зеленью, апельсинами и овощами и, ловко орудуя вилками, накладывали еду себе в тарелки.

- Прошу минуточку внимания, - объявил мужчина в свитере. - Хочу представить вам моего сегодняшнего гостя... - Лоренс так и не назвал ему своего имени, и теперь его знакомый сделал вид, будто дает ему возможность представиться самому.

- Меня зовут Лоренс, - сказал Лоренс и неловко помахал собравшимся рукой. - Приехал в Нью-Йорк буквально на один день, - добавил он, продолжая совершать судорожные движения ладонью. - Скоро уеду... - Лоренс опустил руку. Ближайшие из сидевших за столом, в том числе женщина с удивительными скулами, повернулись к нему, помахали в ответ, улыбнулись. Те, кто сидел дальше, замолчали; кто-то наклонил голову, кто-то показал на него тупым концом вилки.

- Привет, я - Сара, - сказала женщина со скулами. Первое «а» она произнесла нараспев, и получилось «Са-а-а-ра», но прозвучало это просто и без претензий.

Легкая вибрация компьютера подсказала Лоренсу, что он все еще слишком нервничает, тяжело дышит и потеет. «Кто эти люди, - подумал он. - Зачем они здесь собрались?»

- А меня зовут Рэнди, - представился мужчина в свитере. - Извини, я должен был назваться раньше. Садись... - И он придвинул Лоренсу стул.

Тотчас ему передали несколько блюд. Еда оказалась почти такой же вкусной, как в кампусе, чем Лоренс был приятно удивлен. В Ордене не было недостатка в послушниках-поварах, посвящавших свое свободное время гастрономическим изысканиям. В своих проектах они использовали рассчитанные на компьютере математические модели, создавая ни на что не похожие, изысканные блюда.

А вот компания за столом была другой - не такой, к какой Лоренс привык в монастыре. Этим мужчинам и женщинам не нужно было никуда убегать, чтобы найти свое место в жизни. Здесь они были у себя дома. Сара управляла специализированным букинистическим магазином, и в запасе у нее были сотни занимательных историй о покупателях и их причудах. Рэнди работал в архитектурно-дизайнерской фирме - с Сарой он познакомился, когда переделывал что-то в магазине. Кроме них за столом сидели актеры, официанты, менеджер страховой фирмы, член городского управления, еще кто-то,.. Они наслаждались вкусной едой, сплетничали, обсуждали какие-то известные им события и людей, отчего Лоренс почувствовал себя чужим, словно пришелец из какого-то другого, очень далекого мира.

На десерт подали портвейн и кофе. Беседа понемногу угасала, присутствующие начали расходиться. Сара ушла одной из последних. На прощание она слегка обняла Лоренса и поцеловала в щеку.

- Счастливого пути, Лоренс, - шепнула она. Летучий аромат ее духов был похож на запах мандаринов рождественским утром - запах, который ассоциировался у него с детством. Впрочем, о детских годах он не вспоминал уже много лет.

Некоторое время Лоренс и Рэнди смотрели друг на друга через заставленный грязной посудой стол. Потом официант принес на маленьком серебряном подносе счет, и Рэнди, бросив быстрый взгляд на колонку цифр, достал из кармана брюк пухлую пачку двадцаток, скрепленных металлическим зажимом. Отсчитав несколько штук, он положил их на поднос, прежде чем Лоренс успел достать свои деньги.

- Позвольте мне внести свою долю, - проговорил он, но официант уже шагал прочь.

- В этом нет необходимости, - покачал головой Рэнди, бросая зажим с деньгами на стол. Толстая пачка двадцаток в нем почти не уменьшилась. До того как поступить в Орден, Лоренс нечасто держал в руках наличные, да и за время своего пребывания в городе он ни разу не видел живых денег. Банкноты на столе с их качественной глубокой печатью производили впечатление старинных, хотя и выглядели совершенно новенькими, словно только что выскочившими из станка. Как видно, правительство все еще печатало деньги, хотя мало кто ими пользовался.

- Я могу себе это позволить, - сказал Лоренс и, видя, что его знакомый продолжает качать головой, добавил: - Спасибо, ужин был замечательным. У вас такие интересные друзья...

- Сара - само очарование, не так ли? - Рэнди улыбнулся. - Когда-то... в общем, одно время мы встречались. Она очень интересный человек. Как и ты, Лоренс...

Личный компьютер уведомил Лоренса, что он снова начинает нервничать. Ему даже пришлось еще немного уменьшить интенсивность сигнала, чтобы не отвлекаться.

- Нам известно, что ты старателен и умен. Твой трудовой рейтинг - восемьдесят восемь баллов, а если судить по тому, как ты справляешься с работой, которую мы тебе подкинули, это еще не предел. Я, правда, не могу сказать, что как частный сыщик ты добился значительных успехов. Если бы не я, ты бы, наверное, до сих пор торчал перед домом Анны Кротовски и приставал к прохожим.

Компьютер был готов вызвать «скорую помощь». Опустив взгляд, Лоренс увидел, что его руки непроизвольно сжались в кулаки.

- Вы... из Службы безопасности, - пробормотал он.

- Я не сосед Анны Кротовски - давай сформулируем это так. - Рэнди безмятежно улыбнулся.

- Вы из Службы безопасности, - повторил Лоренс. - Но я не сделал ничего плохого...

- Ты пришел в ресторан, - перебил Рэнди. - У тебя были все основания считать, что ты участвуешь в чем-то незаконном, но ты пришел. Кроме того, днем на Пенсильванском вокзале ты солгал патрульному.

Лоренс пошевелился, отключая обратную связь компьютера, чьи панические сигналы мешали ему сосредоточиться. В памяти всплыли слова Пози о монетке в контрольном автомате системы отопления.

- С той самой минуты, когда я вышел за ворота кампуса, - медленно проговорил он, - вы относились ко мне так, словно я в чем-то виноват. Вероятно, именно поэтому я в конце концов и начал поступать как преступник... И все, кто живет здесь постоянно, ведут себя так же! В вашем ханжеском мире честные граждане вынуждены мнить себя преступниками, только потому что мир относится к ним, как к лжецам и мошенникам!

- А ты не думал, что мы относимся к ним так, потому что они ведут себя соответственно?

- Вы все перепутали, - возразил Лоренс. - Причину и следствие. Вы обращаетесь с нами, как с преступниками, и единственный способ избежать наказания - это хитрить, лгать, мошенничать. Если бы я рассказал патрульному на вокзале все как есть, меня бы...

- Вы окружили монастырь стеной, - сказал Рэнди. - Зачем? Чтобы сдерживать нас, дикарей и варваров? Или чтобы не выпускать наружу братьев, потому что их внутренний мир чересчур хрупок?

Лоренс с силой ударил ладонью по столешнице. Зазвенел хрусталь, но никто из оставшихся посетителей ресторана не повернул голову в их сторону. Казалось, они старательно игнорируют двух мужчин за большим столом.

- Разумеется, чтобы оградить Орден от вас! От тех, кто относился к нам, как...

Рэнди встал. Из полумрака позади него выступили массивные фигуры в бронированных костюмах. Эти люди могли быть молодыми и старыми, белыми или чернокожими, но Лоренс мог думать о них, только как о патрульных Службы безопасности. Он тоже медленно поднялся и развел руки в стороны, словно сдаваясь, но как только копы немного расслабились, Лоренс совершил сложный кувырок через стоявший позади стул. Он сшиб находящийся неподалеку столик на двоих и с такой силой треснулся затылком о кафельный пол, что голова загудела, как колокол, но сумел вскарабкаться на ноги и стремглав бросился к выходу, задевая столы и опрокидывая стулья.

Прежде чем врезаться плечом в дверь, Лоренс успел заметить симпатичную метрдотельшу, которая подняла перед собой руки, словно защищаясь от удара. В следующий момент он уже оказался в узком, темном коридоре. Задевая за стены, Лоренс помчался к матовой стеклянной двери, ведущей на Вторую-авеню, где с шипением проносились поздние машины и такси.

Выскочив на тротуар, он врезался в какого-то толстяка в бейсболке с эмблемой «Метс», оттолкнул и побежал в направлении центра города. Редкие прохожие торопливо отскакивали с его пути. Благодаря регулярным занятиям с мячом на кортах кампуса Лоренс был в хорошей физической форме. Он промчался мимо одного магазина, другого... и тут кто-то схватил его сзади за пояс. Схватил, дернул, повалил на асфальт.

Лоренс попытался встать на четвереньки и вывернуться, но не сумел. Тогда он обернулся. Это был тот же толстяк в бейсболке «Метс». Он громко пыхтел, зубы были оскалены, дыхание отдавало луком.

- Ты что это на людей налетаешь? Ослеп ты, что ли?!.. - прохрипел болельщик «Метс», продолжая прижимать Лоренса к мостовой.

Но уже в следующую секунду давящая тяжесть куда-то исчезла, словно толстяк вдруг взлетел в воздух. Краем глаза Лоренс успел заметить, что двое копов в одинаковых костюмах рывком подняли его на ноги. Воспользовавшись моментом, Лоренс встал на колено и, словно бегун с низкого старта, рванулся прочь. Он, однако, успел преодолеть не больше десяти футов, прежде чем обжигающая молния ударила его прямо между лопаток. В одно мгновение все его мускулы окаменели, сведенные резкой судорогой, и Лоренс лицом вниз грохнулся на тротуар, не чувствуя ничего, кроме обжигающей боли от электрического разряда тазера. Его компьютер задымился и с шипением отключился, успев послать последний тактильный сигнал на все вшитые в костюм датчики. Еще одна судорога заставила Лоренса разбросать ноги и руки наподобие буквы X. Голова его еще несколько раз спастически дернулась, Лоренс ударился лицом об асфальт и почувствовал, как хрустнул сломанный нос. Потом окружающее померкло у него перед глазами, и он провалился во тьму.

* * *
Замки в комнате, где очнулся Лоренс, были такими же, как в полицейском участке на Пенсильванском вокзале. Он лежал на полу, лицо его было заклеено пластырем и болело. Туалета в комнате не было, зато имелись привинченный к полу стул и три бросающиеся в глаза видеокамеры под потолком.

Копы бросили его здесь, чтобы он побыл наедине со своими мыслями и с усиливающейся болью в разбитом лице, в раненых ладонях и коленях. Кожа на них была содрана, крошечные песчинки, осколки стекла и камней вошли глубоко в мясо, из ран сочилась сукровица.

Усилием воли Лоренс заставил себя думать не о боли, а о своем положении. Несомненно, офицеры Службы безопасности хотели, чтобы он испугался и впал в отчаяние, чтобы запаниковал при мысли о неизбежном признании, об унылых одиночных камерах, о своем прежнем образе жизни и о том существовании, которое ему придется влачить в ближайшее время. Он должен как-то этому противостоять!

Лоренс закрыл глаза. Последние шестнадцать лет он провел, пытаясь научиться владеть собой, своим телом и своими чувствами. Удастся ему справиться с собой и теперь. Не открывая глаз, Лоренс сделал несколько глубоких, спокойных вдохов и постарался сосредоточиться на тех участках тела, в которых ощущал напряжение и боль. Он старался расслабить каждый нерв, каждый мускул, и ему это удалось. Даже лицо, пострадавшее сильнее всего, стало меньше болеть, а рот расслабленно приоткрылся.

Время от времени мысли Лоренса все же возвращались к его незавидному положению, но он только фиксировал их на пленке ментального стримера, так что они почти не задевали его разума. Шестнадцать лет ежедневной практики не пропали даром - Лоренс стал своего рода экспертом в самоконтроле, но сейчас ему приходилось нелегко. Беспокойные мысли возникали едва ли не быстрее, чем он успевал от них отделаться. И все же в конце концов Лоренс сумел совладать со своими разумом и обрести собранность и спокойствие, лежавшие на самом дне глубокого колодца, заполненного черным клубящимся отчаянием.

Потом Лоренс услышал щелчки дверных ригелей, шипение уплотняющей пневматики и вынырнул из глубин своего безмятежного спокойствия. Это был Рэнди. Он вошел в комнату со своим стулом. Лоренс смотрел, как Рэнди подходит ближе, ставит стул, садится.

- Невинные люди не бегут, Лоренс.

- Я бы не назвал этот тезис в должной степени объективным, - возразил Лоренс. Холодные ленты с записями тревожных мыслей по-прежнему скользили, почти не касаясь его разума, и растворялись, таяли в пространстве. - Впрочем, мне кажется, вы приняли какое-то решение. Глупцом вы не выглядите, так что... Было бы любопытно знать, как вы убедили себя, будто все это... - Лоренс обвел рукой пустую комнату, - что это действительно необходимо. Я имею в виду...

Рэнди сделал ему знак замолчать.

- Это допрос, а не диалог.

Лоренс слегка улыбнулся.

- Интересно, вы когда-нибудь замечали, что, когда вы испытываете смущение или неловкость, слегка подаетесь вперед и начинаете говорить громче? Впрочем, это свойственно многим, не только вам.

Рэнди нетерпеливо дернул плечом.

- Ты работаешь с потоками информации, предназначенными для Службы безопасности, так?

- Я работаю с большими массивами информации, в том числе с материалами Службы, однако поступающие к нам данные почти всегда зашифрованы. В основном я занимаюсь выявлением случаев несанкционированного сбора секретной информации - анализирую дату создания и размеры файлов, что позволяет установить наличие аномалий. Аномалий с маленькой буквы, - добавил Лоренс и улыбнулся.

Затронутая тема невольно увлекла его; когда он говорил, лицо болело сильнее, но стоило ему задуматься о том, что сказать дальше, и боль уходила, а мысли о тюремной камере, куда ему предстояло в скором времени отправиться, отступали куда-то далеко.

- Между прочим, - добавил Лоренс с воодушевлением, - подобный анализ бывает особенно эффективен, если не имеешь понятия о содержании информации, с которой работаешь. Конкретика в данном случае только отвлекает... Это, как фокус с кроликом или стаканом воды, понимаете?.. Человек сосредотачивает внимание на воде или на кролике и бывает очень удивлен, когда иллюзионист делает что-то неожиданное. Тот же фокус, скажем, с камнями выглядел бы совершенно обыкновенным.

- Тебе известно, с чем работал Збигнев Кротовски?

- Нет. Откуда?!.. Я же сказал - потоки битов шифруются на маршрутизаторе личным ключом работника и дешифруются только после обработки. При этом используется схема с нулевым разглашением6. Ее еще называют методом разделения секрета.

- И ты, конечно, ничего не знал?

Лоренс поймал себя на том, что улыбается. Это оказалось довольно болезненно, к тому же из носа снова потекла кровь, и он ощутил на губах ее горячую струйку.

- Выявление попыток несанкционированного перехвата конфиденциальной информации кое-чему меня научило, поэтому я сразу понял, что это был поток битов, адресованный Службе безопасности, и что Збигнев что-то с ним сделал. И уже не в первый раз. То есть это не был первый поток, который он изменил.

- Изменил?

Улыбка сползла с лица Лоренса.

- Да. Разве я вам этого не говорил?

- Нет. - Рэнди наклонился вперед. - Но теперь скажешь. Ну-ка давай выкладывай, что знаешь!

* * *
В камере - обитом толстой резиной крошечном помещении без мебели - было темно. Несколько красных светодиодов на потолке были бессильны рассеять мрак, должно быть они только подсвечивали его скорченную фигуру, облегчая работу инфракрасных устройств видеонаблюдения. В темноте он не видел ничего, кроме этих красных точек высоко над головой. Сколько сейчас может быть времени, Лоренс не знал, но был уверен, что на дворе уже глубокая ночь. Впрочем, даже если бы наступил день, лично для него это ничего бы не изменило.

«Асимметрия» - написал Лоренс на одной из воображаемых магнитных лент, которые он продолжал заполнять впечатлениями, мыслями и чувствами. Написал - и позволил ленте скользнуть в окружающую темноту и раствориться без следа..

В камеру, где он сидел, проникали только звуки. Лоренс слышал далекое шипение дверной пневматики, раздававшееся через каждые сорок шесть - пятьдесят пять вдохов, и он предположил, что это открывается и закрывается тяжелая дверь, соединяющая тюремный блок с другими помещениями штаб-квартиры СБ. Вероятно, это обходили камеры надзиратели или прибывал курьер с текущим отчетом, а может быть, просто кто-то из охранников, страдающий болезнью мочевого пузыря, ходил в туалет.

Кроме этого шипения обостренный темнотой слух Лоренса улавливал еще более тихий, но отчетливый скрежет, так же повторявшийся через правильные интервалы времени. Впрочем, эту вибрацию он скорее ощущал, чем слышал. Судя по всему, где-то далеко внизу проносился поезд подземки. Этот давно знакомый и привычный городской звук, слегка похожий на мурлыканье личного компьютера, действовал на него успокаивающе.

Кроме этого, камеру наполняли лишь шелест его собственного дыхания - глубокого и мерного, как океанский прилив, - да воображаемый шорох воображаемых пленок, которые продолжали отправляться в небытие, унося на себе его тревоги и сомнения.

Лоренс думал: он покинул свою келью, чтобы выйти в мир, а оказался в камере. Его засунули сюда, чтобы разозлить, заставить совершать ошибки, но, по-видимому, просчитались. За шестнадцать лет в Ордене он прошел хорошую школу и нисколько не нервничал.

И почти не боялся.

- Выходи... - Тяжелая дверь камеры на хорошо сбалансированных петлях отворилась с глухим, ватным звуком, и в камеру хлынул свет, заставивший его сощурить глаза.

- Я думал о ваших друзьях, - сказал Лоренс. - Ну о тех, из ресторана...

- А-а... - протянул голосом Рэнди четкий черный силуэт, появившийся в дверном проеме. - Они... как бы это сказать? Словом, и среди воров встречаются благородные люди. К тому же они получили кое-какие новые возможности...

- Они все на чем-то попались, - констатировал Лоренс.

- Рано или поздно все попадаются, - философски заметил Рэнди.

- Ну конечно, ведь каждый в чем-то виновен... Полагаю, это очень удобно. - Лоренс снова вспомнил Пози. - Вы просто берете перечень специальностей, умений, потом находите подходящего человека и прикидываете, в чем он мог провиниться - с учетом, так сказать, его профессиональной квалификации. Это должно здорово облегчать процесс вербовки.

- Все не так просто, как ты думаешь, - покачал головой Рэнди. - Ты и представить не можешь, с какими трудностями нам приходится сталкиваться.

- Значит, Збигнев Кротовски был одним из ваших агентов?

Силуэт в дверях (теперь Лоренс различал черты лица и новый свитер Рэнди - светлый, с высоким воротом и прямыми плечами) пошевелился. Это означало «да» - Лоренс был уверен на сто процентов. Несмотря на сдержанные, вкрадчивые манеры, Рэнди часто выдавал свои мысли и намерения непроизвольными телодвижениями или характерными жестами. Должно быть, в свое время на этом он и попался.

- Выходи, - снова сказал Рэнди, протягивая руку. Лоренс ухватился за нее и с трудом поднялся. При этом подсохшая корка у него на коленях лопнула, и по ногам снова потекла липкая, теплая кровь.

- Вы не намерены оказывать мне медицинскую помощь до тех пор, пока я не соглашусь на вас работать? - осведомился Лоренс.

В ответ Рэнди дружески обнял его за плечи.

- Ты, вижу, уже все понял. Молодчина!

- Не все. Я пока не знаю, что именно от меня требуется. Если бы вы сказали... В этом случае все могло бы быть намного проще.

- Можешь считать, что все это время мы искали подходящий способ сделать тебе предложение...

- Предложение, от которого я не смогу отказаться?.. Кстати, как вы завербовали Збигнева? Шантажировали сестрой?

- Нет. Он согласился работать на нас по другой причине.

- По какой же?

- Ему очень хотелось доказать, что он гораздо умнее окружающих.

- И вы велели ему портить ваши же собственные битовые потоки?

Рэнди промолчал, только внимательно посмотрел на него, и Лоренс задумался. Зачем Службе безопасности понадобилось менять собственные данные? Разве СБ не могла арестовать кого угодно под каким угодно предлогом? Кто не боялся Службы безопасности?

В следующее мгновение он понял. Ну конечно, только сама Служба безопасности!..

- Вы использовали его, чтобы ловить других офицеров СБ?

На этот раз Лоренс ничего не смог прочесть в глазах Рэнди. Его взгляд не выражал ровным счетом ничего, и Лоренс вдруг испугался, что никогда не выйдет из этого здания. Быть может, физически он когда-то его и покинет, но связь с СБ не прервется никогда.

И это было ужасно. Лоренс попытался дышать мерно и глубоко, попытался снова вызвать в воображении шуршание лент, на которые он записывал свои тревоги, но на этот раз испьгганный прием не сработал.

- Идем, - сказал Рэнди и повел его по длинному пустому коридору. Дверь зашипела, отворилась. За ней Лоренс увидел пожилого надзирателя, который, стоя на посту, чуть приседал, мелко перебирая ногами. Болезнь мочевого пузыря, как он правильно догадался.

- ...Дело в том, - говорил Рэнди, - что система никуда не исчезнет, как бы мы ни старались, что бы ни делали. Служба безопасности будет существовать вечно. Мы чересчур долго относились к гражданам, как к преступникам; это привело к тому, что каждый из них стал преступником, и с этим уже ничего не поделаешь. Если завтра мы исчезнем, они останутся, и тогда начнется хаос: убийства, взрывы, насилие. Вот почему мы продолжаем существовать.

Кабинет Рэнди, был просторным, удобным, даже уютным. На стенах висели в рамках старинные цирковые афиши с изображением бородатой женщины, шпагоглотателя, танцовщиц в трико, а потрескавшийся кожаный диван, на который опустился Лоренс, при каждом движении дружелюбно вздыхал, издавая аромат хорошего табака и средства для ухода за кожей. С высокого шкафа красного дерева Рэнди снял аптечку первой помощи и протянул Лоренсу. Внутри оказались дезинфицирующий раствор и упаковка марлевых салфеток, с помощью которых он попытался очистить ссадины на руках и коленях. В последнюю очередь Лоренс занялся лицом. Когда он отклеивал пластырь, из носа снова потекла кровь; она капала на пол, но на фоне серой каменной плитки красные капли были почти незаметны.

Рэнди придвинул к нему мусорную корзину, которая понемногу заполнялась окровавленной марлей.

- Здорово тебе досталось, - сочувственно заметил он.

- Пустяки, - отозвался Лоренс. - Вот только голова трещит.

- Это после выстрела из тазера. Скоро пройдет. Впрочем, если хочешь - в аптечке, в отделении для таблеток, должен быть кодеин. Только не увлекайся, от него ужасно хочется спать.

Пока Лоренс прибинтовывал к ссадинам смоченные дезинфицирующим раствором марлевые тампоны, Рэнди лениво барабанил пальцами по стоявшему на столе монитору. Монитор выглядел совсем как интерактивные экраны в рабочих кабинках монастыря. На мгновение Лоренс почувствовал себя так, словно заглянул на чашечку кофе к кому-то из братьев, и испытал острый приступ ностальгии. «Интересно, как там Герта», - подумал он.

- У тебя правда есть сестра? - спросил Лоренс.

- Правда. И она действительно живет в Орегоне, в монастыре Ордена.

- Она тоже работает на вас?

Рэнди фыркнул.

- Разумеется, нет. Я бы никогда так с ней не поступил. Но мои начальники знают, что всегда могут добраться до меня через нее, так что в каком-то смысле мы оба работаем на них.

- А я работаю на тебя?

- В общем и целом - да. Збикрот здорово испугался, когда ты на него вышел, поэтому он... Поэтому его больше нет.

- В каком смысле - нет?

- Этого мы не раскрываем. Никогда. Быть может, ему удалось успешно исчезнуть, и теперь он вместе с сестрой живет где-то под чужим именем, а может, Збикрот исчез в результате одного из наших оперативных мероприятий. Незнание, друг мой - одна из тех вещей, которые удерживают наших агентов в игре.

- И я теперь тоже ваш агент?

- Как я уже говорил, система никуда не исчезнет: СБ переживет многое и многих. К примеру, вчера вечером ты встретился с нашими сотрудниками... Каждый из них в свое время на чем-то прокололся и теперь старается делать хорошую мину при плохой игре, но, как ты сам видел, наша жизнь не так уж плоха. Кроме того, мы считаем, что в меру наших скромных сил делаем мир лучше. Кому-то ведь нужно исполнять грязную работу, так почему бы не нам? По крайней мере, мы не даем хода явным психам и дремучим садистам... - Рэнди отпил небольшой глоток кофе из стоявшей у него на столе крышки от термоса. - Для этого нам и понадобился Збикрот.

- Он помогал выявлять «дремучих садистов»?

- Это было одной из его основных задач. Говорят, что власть развращает, но она же притягивает всякого рода извращенцев. Существует определенный тип людей, которые - можешь себе представить? - мечтают стать сотрудниками Службы безопасности с детства. Эти-то и представляют главную опасность.

- А я?

- Что - ты?..

- Я тоже буду выявлять садистов?

Рэнди усмехнулся.

- Ты схватываешь все буквально на лету.

* * *
Стена, окружающая кампус, выглядела снаружи более чем внушительно. Высокая, покрытая соединенными бесшовным методом металлическими плитами, выкрашенная в строгий темно-серый цвет, она казалась неприступной. Вдоль подножия стены тянулась полоса земли шириной в несколько ярдов, где не росло ни единого кустика. Со стороны могло даже показаться, будто внешний мир не смеет приближаться к этой цитадели Ордена вплотную.

Интересно, как Збикроту удалось покинуть территорию монастыря?

Лоренс понимал, что этим вопросом ему следовало задаться раньше, когда он еще только покидал кампус. Увы, тогда он слишком нервничал, чтобы подобное могло прийти ему в голову. Но и сейчас он не знал ответа на этот весьма интересный вопрос.

Так как же он все-таки вышел?.. Взломал ворота? Но ведь старый монах-охранник говорил, что шлюз находится под высоким давлением и что преодолеть его, не наделав шума, невозможно.

Нет, если Збикрот покинул монастырь через ворота (а как еще, скажите на милость, это можно сделать?), то он вышел через них совершенно свободно. Иными словами, его кто-то выпустил, причем сделал это так, что в электронном журнале не осталось никаких записей. Кто-то из работающих в кампусе братьев изменил поток информации, идущий от датчиков ворот, и все сведения о преодолевшем шлюз человеке оказались стерты, уничтожены. Что ж, теперь по крайней мере ясно, что кроме Збикрота в монастыре были и другие мастера-фальсификаторы, работавшие на Службу безопасности.

Лоренс упрямо тряхнул головой. Он принадлежал Ордену, и его место было там, за этой стеной. В монастыре он познал себя, научился оценивать и анализировать свои мысли и поступки с той беспощадной объективностью, которую раньше применял исключительно к окружающим. Первая Аномалия, которую ему удалось обнаружить, служила для него источником радости и тайной гордости - Лоренс рассматривал ее в первую очередь как свидетельство своего растущего мастерства, как показатель готовности шагнуть на новую, высшую ступень. Откуда же теперь эта неуверенность, эти колебания?..

Лоренс еще немного подумал, потом позвонил Герте. Рэнди снабдил его новым личным компьютером со специальной прошивкой, которая копировала всю входящую и исходящую информацию и отправляла ее по защищенному каналу в Службу безопасности. С тех пор как Лоренс загрузил комп в первый раз, его не покидало странное ощущение двойственности. Как будто внутри него поселился кто-то чужой. И этот чужак пристально за ним наблюдал.

- Алло, это ты?

- Я ужасно рад снова слышать твой голос, - совершенно искренне сказал Лоренс. «Интересно, знает ли Герта об агентах и помощниках СБ внутри монастыря, - подумал он. - А может, она и сама одна из них?» И все же слышать ее голос ему действительно было приятно. Компьютер, впрочем, поспешил уведомить Лоренса: что бы он ни делал, это будет ему нравиться. Но он знал это и без подсказки.

- Ты несколько дней не выходил на связь. Я волновалась.

- Да, насчет этого...

- Что случилось?

И снова Лоренс заколебался. Если он все расскажет Герте, она тоже окажется завязана... если уже не завязана. Если он все расскажет, они быстро найдут на нее какой-нибудь компромат. Нет, не нужно ничего говорить. Самым разумным в его ситуации было просто вернуться в монастырь, а потом улучить момент и изменить какой-нибудь поток битов. Он справится с этим лучше, чем Збикрот. Никто ничего не заподозрит. Никто не сумеет выявить его Аномалию. И даже если сумеет - что с того?.. Ведь до момента, когда это случится, он успеет прожить в кампусе еще несколько дней, месяцев, а может быть, и лет.

К тому же если он этого не сделает, то сделает кто-то другой.

Кто-то другой.

Обязательно.

Лоренс больше не колебался.

- Я звоню, чтобы попрощаться. Попрощаться и поблагодарить за все. Думаю, мы больше не увидимся.

Откуда-то издалека до его слуха донеслось веселое жужжание электродвигателя патрульной машины. Компьютер поспешил сообщить Лоренсу, что его дыхание участилось, и ему пришлось усилием воли воздействовать на свои дыхательные центры, чтобы надоедливый прибор наконец заткнулся.

- Лоренс?.. Что ты...

Он прервал соединение. Черно-желтая патрульная машина СБ показалась в его поле зрения. Словно пчела на цветок, она неслась к монастырской стене.

Лоренс закрыл глаза, и перед его мысленным взором снова возникли блестящие магнитные ленты, которые с легким шуршанием разматывались и исчезали, растворялись где-то в голубоватой дали. Исчезали... Да, он мог это сделать. Мог попасть в то заветное место, откуда открывался путь куда угодно.

И это было единственным, что имело значение.

1

«Добыча данных», «информационная проходка» - анализ информации в базах данных с целью отыскания закономерностей и аномалий без выяснения смыслового значения записки. (Здесь и далее прим. перев.)

(обратно)

2

Персонализированный маркетинг - интерактивная маркетинговая деятельность, которая создает и использует прямые связи между продавцом и потребителем (действительным или потенциальным): зачастую продавцы или агенты продавца контактируют с потребителями путем личных встреч, обращений по телефону, по почте и т. д.

(обратно)

3

Биологическая обратная связь - безмедикаментозная методика, позволяющая пациенту усилием воли контролировать частоту дыхания, пульс и некоторые другие физиологические параметры. В процессе использования этой методики контролируемые функции организма часто выводятся на экран компьютера в виде графиков или гистограмм, чтобы пациент мог наглядно отслеживать результаты своих усилий.

(обратно)

4

Экстремальное программирование - одна из методологий разработки программного обеспечения.

(обратно)

5

Обряд поиска видений - известен примерно у половины племен американских индейцев и преследует цель заручиться поддержкой духа-покровителя. По обряду, юноша, достигший возраста инициации, уединяется на несколько дней без еды и питья в месте, якобы посещаемом духами, где молится, взывая к их покровительству.

(обратно)

6

Схема с нулевым разглашением (информации) - интерактивный протокол, позволяющий одной из сторон (проверяющему) убедиться в достоверности какого-либо утверждения, не получив при этом никакой другой информации от доказывающего.

(обратно)

Оглавление

  • КОРИ ДОКТОРОУ. ВСЁ ПРОЙДЁТ…
  • *** Примечания ***