Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Сержанты насторожились — не «мессершмитты» ли? Внутренне приготовились к бою, ждали сигнала командира эскадрильи. Любимов сразу же понял, что это возвращается с задания поредевшая группа Филатова. Тут же погасла блуждавшая на его губах улыбка. Снова кого-то не досчитаться. Сознание вернуло вчерашний подвиг и смерть Ларионова.
Кто же сегодня?
Летчики Филатова с ходу сели звеном. Тучами клубилась за ними пыль. Потом пошли на посадку сержанты. Командир и заместитель приземлились последними.
Пока механики и мотористы затаскивали хвосты самолетов в лесозащитную полосу и маскировали их ветками, летчики, вернувшиеся с Перекопа, собирались у землянки командного пункта. Впереди молча шли два друга — высокий, смуглый лейтенант Филатов мерил землю широким шагом, рядом по-женски семенил старший лейтенант Минин. У него и лицо было по-девичьи ясное, маленькое, красивое. Поодаль, торопливо затягиваясь папиросой, спешил старший лейтенант Капитунов. Шлемофон пристегнут к поясному ремню, светлые волосы взъерошены, косая прядь прилипла к вспотевшему лбу.
Вместе с командиром и комиссаром мы стояли у входа в землянку. Адъютант эскадрильи Мажерыкин приготовился записывать боевые донесения летчиков. Филатов хотел было докладывать о результатах вылета, но Любимов опередил его:
— Где потеряли Аллахвердова?
— Он сам потерялся.
— Как это сам? — спросил Ныч. — Сбили, сел на вынужденную?
Филатов неопределенно пожал плечами.
— Когда трижды заходили на штурмовку автоколонны, он был. В драке с шестеркой «мессеров» от Капитунова не отставал. И домой с нами шел. Над Турецким валом прошли на высоте, над заливом снизились на бреющий…
— Старший лейтенант Капитунов, — перебил Филатова Любимов, — где ваш ведомый?
Капитунов виновато моргал белесыми ресницами, морщил крупный нос и ничего внятного сказать не мог. Выручил его нарастающий гул самолета. На наблюдательном пункте завыла сирена — воздушная тревога. Несколько пар глаз впились в одну точку. Но ничего разглядеть не смогли. А гул тем временем нарастал, потом вдруг оборвался, перешел как бы на шепот с присвистом. Все кинулись за лесозащитную полосу. На посадку шел свой «як». Вот он коснулся земли, побежал и скрылся за стеной поднятой пыли. Вынырнув из пыльной завесы тихо, изредка фыркая мотором, подрулил к своей стоянке. На землю спрыгнул летчик. Его тут же окружили мотористы, молодые пилоты, механики. Одни пожимали руку, обнимали, хлопали по плечу, другие вместе с механиком Петром Бурлаковым ползали под плоскостями в поисках пробоин. Подошло начальство, все расступились.
— Товарищ капитан, младший лейтенант Аллахвердов с боевого задания прибыл, — радостно доложил пилот. — В воздушном бою сбил один истребитель противника — «мессершмитт-сто девять». — И перейдя с высокопарного тона доклада на обычную речь, махнул рукой на север. — Там, догорает.
Аллахвердов широко улыбался, показывая ослепительной белизны зубы, крупные черные глаза довольно щурились и все лицо излучало такую детскую радость, что невозможно было хоть сколько-нибудь усомниться в правоте его слов. Любимов протянул ему руку.
— Поздравляю, товарищ младший лейтенант, с первой победой! Мажерыкин, запишите ему один сбитый! И донесите в штаб группы. А теперь, — снова обратился он к Аллахвердову, — расскажи, дорогой, как это все было.
Тот, энергично жестикулируя, начал рассказывать, как, увлекшись боем, погнался за одним Me-109.
— Он сюда, я — за ним, он вверх, — я выше. Не фашист — вьюн: вся спина мокрая. Подловил на горке, влепил ему прямо в кабину.
Но доверие — одно, а закон — другое. За каждый сбитый самолет противника летчика поощряют, по количеству сбитых представляют к наградам. Поэтому, каким бы доверием человек ни пользовался, а факт требовал подтверждения. И комиссар должен поправить Любимова, не задевая авторитета командира.
— Добре, хлопче, к вечеру откуда-нибудь сообщат…
Аллахвердов недоуменно поднял размашистые, сросшиеся у переносья брови.
— Ну, кто-то же на земле видел, что вы сбили вражеский истребитель? — пояснил Ныч.
— Не знаю, — обиженно ответил летчик. — В бою, когда стреляешь по фашисту, об этом не думаешь. Пусть этим «земные» занимаются.
— Ладно, Иван Константинович, — вступился Любимов. Он был настолько доволен возвращением Аллахвердова, что готов был, если бы мог, записать ему хоть два сбитых «мессершмитта». — Человек врать не будет, сбил, значит, сбил. Туда ему и дорога. Подтверждение будет. А теперь — расходись все по своим местам. Летному составу остаться для получения задания.
Когда все разошлись, Любимов сказал адъютанту:
— О сбитом Аллахвердовым самолете запросите подтверждение у наземных войск.
* * *
Зеленая трава сохранилась лишь в зарослях лесозащитной полосы. Деревья стояли густо припудренные седой пылью. Поредевшие кроны белой акации нарядились в гроздья рыжих стручков. Солидную тень ронял на
Последние комментарии
13 минут 23 секунд назад
17 минут 38 секунд назад
5 часов 38 минут назад
1 день 17 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 16 часов назад