Ген Человечности - 1 [Александр В Маркьянов Александр Афанасьев] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Александр В. Маркьянов Ген Человечности

По каплям созревает зло,

Не в одночасье ослепляет

И чудотворность верных слов

Оно сперва не ослабляет

Но неизбежен страшный миг,

Когда сольются капли в массу

Зловеще искривится мир

В уродливую злую маску.

И тьма окружит палача

Красней травы на поле битвы

Ни застонать, ни закричать,

И позабудутся молитвы…

Дхаммапада
Будущее… Почему то люди, когда думают о будущем, искренне верят, что будет лучше. Только лучше и никак иначе быть не может. А получается… получается так, как получается. Вспоминая прошлое, я могу поклясться, что кто-то ждал лучшего, кто-то — худшего. Но того, что произошло, не ожидал никто…

Через несколько лет после того, что произошло, после той чумы, которая оставила в живых каждого двадцатого жителя Земли, я все-таки решился написать этот рассказ. Те, кто остался в живых, и те, кто родился после беды, должны знать, как умирало человечество. Иначе случившееся может повториться. Я, Алекс Маршалл, бывший офицер специального подразделения армии США «Дельта», бывший помощник шерифа, бывший гражданин Соединенных штатов Америки. И бывший человек, в том самом понимании, которое существовало до катастрофы.

Сейчас уже стало легче. Все одержимые уничтожены, по крайней мере, мы так думаем. Последний раз я видел одержимого больше года назад.

Уничтожена и большая часть банд. С гордостью говорю, что лично внес в это немалый вклад. Сейчас нам удалось, по меньшей мере, создать хоть какое-то подобие власти, установить границы с ближайшими соседями и обеспечить минимальную охрану порядка теми силами, которые у нас остались. Благо на земле оружия запасено столько, что новое долго еще не понадобится.

Ладно, заканчиваем с болтовней. Читайте, думайте… Может быть кто-нибудь что-нибудь да поймет, прочитав мои хроники. А большего и не надо.

Катастрофа, день десятый

Седона, Аризона 12 июня 2010 года

Гроза прошла, оставив в воздухе запах озона и той самой неподражаемой свежести, которая бывает только после грозы. Несмотря на самое начало лета, было очень тепло и прозрачный, почти невидимый пар поднимался от напитанной теплым дождем земли. Вокруг было тихо, спокойно и как-то … торжественно, что ли.

Все — таки не зря я купил этот охотничий домик. Расположен он был, наверное, в самом глухом месте Аризоны. Вокруг полно оленей, но сезон не открыт — стрелять нельзя. Впрочем, стрелять и не хотелось Сейчас я приехал в домик для того, чтобы отдохнуть. Для того чтобы никто не мешал мне отдыхать, в этом домике не было ни телефона, ни Интернета, сотовый тут тоже не работал. И даже на картах мое маленькое убежище от житейских проблем не значилось. На его месте красовался сплошной лесной массив и грунтовая дорога, ведущая в никуда. Меня это вполне устраивало.

После грозы я вышел на маленькое крыльцо, оглядел окрестности. Вековые сосны росли в нескольких футах от дома, когда я его покупал, мне советовали их спилить, мол, при урагане дерево может упасть и повредить дом. Но я отказался. Зато теперь дом выглядел как жилище этакого лесовика и просто просился на обложку журнала.

Во время грозы был сильный ветер и несколько веток упали прямо рядом с крыльцом. Решив, что я уберу их позже, я повернулся, чтобы зайти в дом и пообедать, как вдруг … остановился. Без малого три года в Ираке, а потом два года работы помощником шерифа выработали во мне какое-то шестое чувство, которое подсказывало, когда вокруг что-то не так. Просто в голове вдруг вспыхивала такая маленькая красная лампочка. И нужно было что-то предпринимать.

Пару раз это спасло мне жизнь. В зеленой зоне Багдада, когда я упал на пол гостиницы за секунду до того, как шахид превратил ее холл в филиал ада на земле. Тогда из моей спины вытащили осколок стекла сантиметра в два. А вот из парня, который был рядом со мной, вытащили такой же осколок, но из головы…. И через год я бросил гранату в окно, когда мы чистили Эль-Фалуджу. Я сделал это за секунду до того, как прятавшийся в помещении хаджа открыл по нам огонь почти в упор из автомата Калашникова. У меня из плеча достали автоматную пулю — выстрелить точнее хадже помешал взрыв гранаты у него под ногами. Так что шестое чувство очень даже помогает в жизни, проверено. И вот сейчас эта проклятая красная лампочка горела снова.

Я повернулся, осматривая окрестности, рука автоматически легла на рукоять Глока, торчавшего из открытой поясной кобуры. Патрон был уже в патроннике и теперь чтобы открыть огонь, потребуется менее секунды.

Что? Вокруг тихо, так тихо как бывает только в лесу. Только какая — то птаха выводит свою незатейливую песню. Что же не так?

Прислушавшись, я понял. Где-то на дороге, ведущей к моему лесному логову, почти на пределе слышимости рычал мотор тяжелого трака.[1] Удивительно — получается, я его почувствовал раньше, чем услышал. Впрочем, я уже подметил, что в лесу у человека все чувства обостряются. Просто там нет того информационного и прочего шума, который бьет по мозгам в любом более-менее крупном городе. Реклама, гудки клаксонов машин… По мозгам бьет изрядно — только переехав в небольшой городок я понял, какая это благодать — не слышать назойливого шума с утра до вечера.

Гостя надо встретить. Странно, как он меня нашел здесь, дорога считается непроходимой и ведущей в никуда. Пацаны что ли местные ищут укромный уголок для того, чтобы перепихнуться со своими подружками? Или это кто-то кто хорошо меня знает? В управлении шерифа округа, где я взял семь дней отпуска, первому встречному мой адрес не сообщили бы. В местном управлении шерифа, куда я нанес визит вежливости по приезду, и где меня приняли как родного — тоже. Или что-то произошло в городе?

Приоткрыл дверь, я взял карабин Mк. 14, который постоянно держал у двери на случай, если медведь решит проинспектировать мое скромное жилище. Карабин плюс пистолет с двумя запасными обоймами на поясе — этого хватит. Перепрыгнув через низкие перила крыльца я отбежал от дома метров на двадцать и занял позицию у облюбованной мной вековой сосны, поваленной несколько лет назад. Никто не знал, что я не поленился выкопать там небольшой окопчик и подтащил несколько пней, создав тем самым защищенную стрелковую ячейку. Для того, чтобы выкурить меня отсюда, понадобятся граната и не одна….

Рык мотора трака становился все сильнее и сильнее, с хрустом ломая ветки, машина приближалась. Я пристроил штурмовую винтовку в бойнице, которую вырезал в стволе упавшего дерева и замер…

Фырча двигателем и бешено разгребая колесами дорожную грязь на небольшой пятачок перед домиком выполз новенький пикап Тойота Тундра. Когда то давно он был синим, но сейчас стал грязным по самую кабину, куски грязи только что не отваливались с бортов. Присмотревшись внимательнее, я заметил, что трещина на лобовом стекле машины очень похожа на трещину от пули, задевшей машину по касательной. Что бы это ни был за гость, до того как попасть ко мне он явно побывал в переделке. И это мне не нравилось…

Двигатель машины внезапно заглох, и в лесу наступила долгожданная тишина. Стекла машины было тонированные, кто есть в салоне, сколько их и чем вооружены я не знал, да честного говоря, и не хотел знать. В руках у меня была мощная автоматическая винтовка, ствол которой был нацелен точно на салон незнакомой машины — и кто бы там ни был — ему или им лучше было не делать глупостей. Пулеметная пуля запросто прошьет и дверцу машины и того, кто сидит в салоне, и вторую дверцу и у нее еще останется достаточно энергии чтобы глубоко вонзиться в ствол вон того дерева, которое стоит за машиной.

Дверь машины открылась, на раскисшую от дождя землю спрыгнул высокий человек в синей ветровке, чем-то похожий на меня. А я то думал…

— Ты как меня нашел? — громко спросил я, поднимаясь. Мужчина резко, нервно повернулся по мне и я отшатнулся.

Лицо своего младшего брата Пита я знаю лучше, чем чье либо другое лицо в мире. На военной базе, где мы росли, нас звали «неприятности в квадрате». Вместе хулиганили, вместе учились, вместе получали наказания. Только после окончания колледжа наши дороги разошлись. Брат начал делать карьеру на стезе военной медицине, после окончания университета начал работать в ВМИИЗ в Форт-Детрик штат Мэриленд.[2] Я же, как человек сорванный и с головой не дружащий окунулся в американскую армию всерьез, с головой. Форт Брэгг. Семьдесят пятый полк рейнджеров. Затем вершина в силах специальных операций, которая покоряется далеко не каждому — подразделение «Дельта». Ушел из армии я только после Ирака — просто не мог служить дальше. Примерно в это же время ушел из армии и брат — в исследовательский центр какой-то суперкрутой фармацевтической фирмы, которая изготавливает лекарства от головной боли и импотенции и дерет за них втридорога. Я же пошел работать помощником шерифа — поскольку кроме как воевать, ничего не хотел, да и не умел особо делать.

Брат был явно не в себе — таким я его еще никогда не видел. Какой-то встрепанный, рукав куртки разорван, одна из пол запачкана чем-то темным. Но больше всего меня поразил меня его взгляд — глаза загнанного, потрясенного до глубины души человека. Таких взглядов я не видел с Ирака и надеялся, что больше никогда в жизни их не увижу.

— Что с тобой?

— Ты давно здесь? — брат тяжело дышал и смотрел на меня так, как будто не верил до конца, что это я.

— Да десять дней уже сижу безвылазно. А что? — с подозрением в голосе ответил я.

— Слава богу! — с облегчением ответил брат — значит, ты не заразился!

— Чем заразился? — происходящее мне нравилось все меньше и меньше.

— Это неважно! — заявил брат — я должен ввести тебе вакцину! Все разговоры потом!

— Для начала ты мне расскажешь, что происходит. И я тебе не подопытный кролик! — твердо заявил я, поворачиваясь спиной, чтобы идти к домику — и в этот момент меня что-то как, будто ужалило в спину. Перед глазами сразу все поплыло. Я еще успел обернуться и увидеть в руках брата странного вида пистолет. Потом была тьма….

Сознание вернулось внезапно. Внезапно мне пришло в голову, что я зачем то лежу на диване, и надо бы встать. Что я и сделал, правда, с трудом. Рука и спина болели просто зверски.

— Ты что, охренел? — проговорил я и закашлялся, в горле пересохло. Заметив рядом с диваном, на котором я лежал открытую банку с пивом, я подхватил ее и в два глотка высосал остававшийся там золотистый пенный напиток до последней капли. В голове сразу прояснилось. Теперь настало время спросить у брата, что происходит.

— Чем это ты меня шарахнул? И кто шарахнул по башке тебя?

Брат тем временем поставил на мой стол ноутбук, включил его и теперь лихорадочно искал, где бы его подключить…

— Это пистолет для вакцинации животных… У тебя что здесь, нет сети? — с разочарованным видом Пит повернулся ко мне.

— Нету… — недобро улыбаясь, как смертельно проголодавшийся крокодил сказал я — а теперь скажи, что за ерунду ты затеял Питти, пока я не вспомнил старые добрые времена и не начистил тебе хорошенько физиономию. Ты перепутал меня с одним из своих кроликов?

— Все это потом! — решительно сказал Пит, кажется, у меня в доме он немного пришел в себя и уже не выглядел таким загнанным и напуганным — я хочу, чтобы ты кое-что посмотрел. В интернете конечно найдутся сейчас ролики поинтереснее, если он, конечно, не отключился — а это один из первых. Думаю, тебе понравится. Снимали пару дней назад — с этими словами Пит нажал несколько кнопок на клавиатуре и повернул ноутбук экраном ко мне, чтобы удобнее было смотреть. Голова еще болела, но я впился взглядом в экран, пытаясь понять, что происходит.

Зрелище, разворачивающееся передо мной на жидкокристаллическом экране монитора, было удивительным, скорее это походило на какой-то боевик, снятый в плохом качестве (хотя в углу экрана я с удивлением заметил логотип CNN). Оператор явно нервничал, часть кадров снималась на бегу, вообще все это походило на съемку из зоны боевых действий.

Сначала на экране пошла дергающаяся картинка какой-то улицы — здания с выбитыми стеклами, машины с распахнутыми настежь дверьми, частично разбитые, посреди улицы. Во время съемки оператор бежал, камера дергалась. Перед оператором бежал какой-то человек в полицейской форме, за спиной у него была винтовка М16А3. Фоном этого ролика служил треск, в котором я с удивлением опознал выстрелы из автоматического оружия. Стреляли явно не солдаты — заполошно, длинными очередями, почти не целясь. Так обычно стреляют гражданские в панике.

Новые кадры: баррикада из брошенных машин и различной мебели, перекрывает всю улицу. За баррикадой люди — как в полицейской форме, так и гражданские. Все стреляют куда-то вперед, черный дым стелется по улице. Дома похожи на … американские!?

Новый кадр: на баррикаду бежит темнокожий пацан лет пятнадцати-шестнадцати, в руках какая-то палка, рваная и чем-то измазанная одежда. Явно видно, что в него одна за другой попадают пули — но он продолжает бежать и пробегает еще метров тридцать, прежде чем падает на асфальт! И даже упав, продолжает ползти вперед, ползти под градом пуль!

Новые кадры — похоже, деловой район. Заваленная мусором и распростертыми на асфальте телами улица, брошенные на проезжей части автомобили с распахнутыми настежь дверями, некоторые из них уже горят. Разбитые окна, что-то летит на мостовую, кое-где уже горит, черный дым поднимается вверх, языки пламени вырываются из окон. Мечущиеся внизу, на улице быстрые тени, одновременно похожие и непохожие на … людей?! Внезапно экран компьютера чернеет — конец фильма.

Я тупо смотрел на потемневший экран, пытаясь осмыслить ужас увиденного. Все казалось дурным розыгрышем, плохо снятым фильмом.

— Где это снято? — кажется, голос мой предательски дрогнул.

— Это? — брат уже держал зажатой в губах коричневую тонкую сигарету, щелкнул золотой зажигалкой, поднес пламя к сигарете, и тут я заметил, что рука его дрожит — это, братан, снято в Лос-Анджелесе и его пригородах три дня назад. С тех пор стало только хуже. Намного хуже. Одержимых становится все больше и больше.

— Что за хрень вокруг происходит, ты можешь мне объяснить?! — взорвался я.

— Мы доигрались, братишка! — затянувшись и выпустив из ноздрей сизые струйки дыма, заявил Пит, голос его был каким-то чужим, подавленным — мы играли в игры и доигрались. И теперь, кажется всему конец.

За девять месяцев до катастрофы Форт-Детрик штат Мэриленд 22 сентября 2009 года

— Ну и как Италия поживает?

— Хорошо, хорошо поживает… — Питер Маршал, доктор медицины, специалист по вирусным инфекциям пожал руку знакомому охраннику, расписался в журнале. Сегодня был первый день, когда он выходил из отпуска — а пицца там… Совсем не та, что подают в местных рыгаловках.

Охранник по имени Томас понимающе улыбнулся, в душе позавидовав. Сам он Италии не был никогда.

— Положите свою руку вот сюда, сэр!

Доктор Маршал положил руку на серый пластиковый прямоугольник, расположенный рядом с дверью. Конечно, он здесь работал уже давно и Томас знал его и других работающих здесь докторов в лицо — но порядок есть порядок. Вполне оправданный порядок — если группа террористов проникнет в институт и взорвет хранилище опасных биологических культур на пятом уровне, например — на земле воцарится ад.

На пульте охранника прозвучал мелодичный звонок, дверь из сплошного пуленепробиваемого стекла бесшумно отошла в сторону.

— Доктор Каплан здесь? — задержавшись на пороге, спросил Пит.

— Прошел десять минут назад, доктор Маршал — ответил охранник.

Это хорошо. Значит Каплан уже на пути на пятый уровень, где находилась выделенная им лаборатория. Питер Маршал отсутствовал на рабочем месте больше месяца, и сейчас ему не терпелась узнать, чего добилась его рабочая группа за время его отсутствия.


Группа Маршала — Каплана была одной из трех научно-исследовательских групп, привлеченная проекту, на ее долю выпала часть проекта, которая называлась Гамма. Корни этого проекта начинались еще в далеких шестидесятых, в проекте MK-ультра.[3] Первоначально целью проекта было создание своего рода зомби — программируемой личности, которая бы внедрялась в подсознание человека (в идеале — чтобы человек даже не подозревал о наличии в его подсознании второй запрограммированной личности) и активизировалась числовым, буквенным или смысловым кодом, посылаемым хозяином. В состоянии «зомби» запрограммированный человек должен был быть полностью подчиненным своему хозяину, инстинкт самосохранения и все разумные проявления личности должны были быть полностью подавлены. Короче, зомби должен был по команде становиться послушной марионеткой в руках своего хозяина.

В конец семидесятых годов проект был раскрыт. Противники проекта, среди которых были и советские агенты устроили утечку информации в печать о некоторых мероприятиях, проводимых в рамках проекта. В частности обнародовали информацию об экспериментах, связанных с очисткой сознания с помощью наркотиков, длительных пыток электротоком, о распылении экспериментальных веществ в Нью-Йоркском метро. Обнародовали далеко не все, процентов тридцать от того, что реально делалось — но этого было достаточно, чтобы проект закрыли. И это в то время как советские и восточногерманские специалисты работали над схожими проектами вовсю и достигли в этих направлениях немалых успехов. Особенно преуспели врачи Восточной Германии, чей проект назывался «Блицкриг». После объединения Германии все результаты, полученные в ходе «Блицкрига», все записи, экспериментальные и очень сложные вещества бесследно исчезли.

В США исследования по программированию психики начались только в середине девяностых и проводились ни шатко ни валко, их финансирование осуществлялось по остаточному принципу. Все изменилось после 9/11.

После терактов перед спецслужбами встал вопрос о проникновении в Аль-Каиду и другие исламские террористические организации. Организовать обычное агентурное проникновение не представлялось возможным, в эти организации принимали только людей, которых знали с детства, знали их родителей, дедов и прадедов. Мусульманский мир, особенно мир шиитов, очень замкнут, чужака как бы хорошо он ни был подготовлен, разоблачили бы сразу. А без собственной агентуры, предотвращать террористические акты было невозможно — профессионалы это понимали.

И тогда взоры устремились на лагерь «Икс-Рей» на клочке кубинской земли под названием Гуантанамо. Там, с 2001 года, с начала антитеррористической операции содержалось в заключении несколько тысяч боевиков Аль-Каиды, захваченных в Ираке и Афганистане. Любые опыты над ними можно было проводить бесконтрольно. Кроме того, каждый год антитеррористической операции приносил новых пленных. Самое главное — эти пленные были арабами и известными в Аль-Каиде экстремистами. Если бы хоть один — двое из них согласились на сотрудничество с американской разведкой — идеальные агенты для внедрения были бы готовы. Но беда была в том, что сотрудничать с американцами они не соглашались. Ни один.

После очередного мозгового штурма в Лэнгли возникла идея — а что если сделать этих пленных террористов нашими осведомителями … без их ведома. Тогда то и вспомнили про замороженные и почти не движущиеся исследования по программе МК-Ультра. В мгновение ока программа была расконсервирована и на исследователей, раньше работавших почти на голом энтузиазме, пролился золотой дождь.

Поскольку тема исследований была очень обширна, а цели зачастую противоречили друг другу, саму программу разделили на три части, по каждой из которых работала отдельная группа ученых.

Проект Альфа предусматривал создание препаратов и методик, применение которых превращает человека в послушного воле хозяина зомби. В обычной жизни наличие второй личности в подсознании никак не должно было проявлять себя — но по команде эта личность всплывала и полностью порабощала реальную личность человека. Целью проекта было создание агента, который бы в нормальном, неактивированном состоянии даже не подозревал о том, что является агентом американской разведки.

Проект Бета предусматривал создание препаратов, представляющих собой новое слово в биологическом оружии. При использовании этих препаратов человек впадал в психоз и становился полностью небоеспособным. Таким оружием можно было вывести из строя целую армию.

Проект Гамма как раз и был тем самым проектом, который возглавили доктор Феликс Каплан и доктор Питер Маршал. Создаваемые ими препараты должны были воздействовать на собственных солдат. В идеале нужно было создать препарат, который не оказывал бы никакого побочного воздействия, но при приеме которого солдат полностью терял бы чувство страха, а его выносливость и сила значительно увеличивалась бы. Короче говоря, проект Гамма был нацелен на создание химическим или биологическим путем идеального солдата. И на данный момент этот проект продвинулся дальше всего…


Зайдя в раздевалку для ученых, которая располагалось за первой же дверью после внутреннего КПП справа по коридору, Питер быстро переоделся в стерильный хирургический комбинезон зеленого цвета. Снял грязную обувь, убрал в личный шкафчик, закрыл шкафчик на ключ. Ни в какой другой одежде перемещаться на закрытой территории института не разрешалось. Открыл тяжелую дверь, и босиком прошел на второй уровень биологической безопасности. Помещения этого уровня были полностью герметичны, и находились под отрицательным давлением, чтобы не допустить проникновения опасных биологических агентов на уровни три и четыре. Каждая дверь этого и последующего уровней была снабжена специальными герметичными шлюзами.

Надев носки и специальные одноразовые тапочки, хранившиеся во втором личном шкафчике, Питер прошел на уровень три. Взял из обеззараженного пластикового контейнера, стоящего у самой двери латексные хирургические перчатки, обсыпал руки тальком в специальном приспособлении, потом надел перчатки и приклеил их раструбами к рукавам комбинезона. Повторил ту же процедуру с одноразовыми носками, которые надевали поверх обуви, а их края приклеивались к штанинам. Затем настала очередь специального защитного, полностью герметичного скафандра из пластика, напоминавшего наряд космонавта. Опустил на лицо прозрачный и гибкий шлем, застегнул скафандр на длинную «молнию». Тщательно проверил все застежки скафандра, с помощью встроенного в скафандр прибора протестировал его герметичность, дождался, пока светодиод мигнет зеленым, подтверждая исправность и герметичность.

Готово. С потолка свисала гроздь гибких и длинных, вьющихся кольцами резиновых шлангов желтого цвета, с которыми можно было перемещаться по лаборатории, снабжение ученых отфильтрованным и стерильным воздухом осуществлялось централизованно. Питер взял один из шлангов и прицепил к разъему на скафандре. Шланг встал на место с тихим щелчком, после этого Питер выдавил из одноразового тюбика порцию клеящего герметизирующего геля, который на воздухе мгновенно застыл и загерметизировал место соединения. С тихим шипением воздух начал поступать в массивный костюм ученого. Закончив, он нажал на кнопку (системы допуска тут не было), набрал на клавиатуре двери восьмизначный код и прошел через тяжелую стальную дверь в воздушный шлюз при четвертом уровне, снабженный распылителями для воды и химикатов. Здесь ученые принимали последний обеззараживающий ядовитый душ перед тем, как вступить в царство Аида. Уровень четыре — уровень смертельной биологической опасности. После ядовитого душа, убивающего все микроорганизмы, дверь шлюза с легким шипением открылась.

Теперь торопиться было нельзя. На четвертом уровне вообще никто и никогда не торопился, движения ученых напоминали замедленную киносъемку. После открытия последней двери доктор Питер Маршал неспешно зашагал по пустому коридору, покрытому со всех сторон белым вспененным пластиком, направляясь в свою лабораторию.

Дверь в их лабораторию была третьей по коридору. Как и на всех остальных, на этой двери не было ни табличек, ни номеров, ни ручки, ни замочной скважины. Питер просто приложил обтянутую пластиком перчатки руку к определенному месту на стене — и дверь с тихим шипением открылась.

У стола в первом из помещений лаборатории сидел человек в таком же как и у Питера скафандре и что-то писал в специальный журнал, где отмечался ход всех проводимых группой экспериментов. Услышав шипение отходящей двери, человек обернулся.

— С возвращением на борт!

— Привет Феликс — Питер прошел в угол за шторку, нажал кнопку — и жесткое ультрафиолетовое излучение уничтожило все живые организмы, какие он мог подхватить во время путешествия по коридорам. Конечно, с учетом принимаемых в здании мер предосторожности вероятность что-либо подхватить была один к миллиону — но ученые, дабы не уничтожить результаты своей, часто многомесячной работы принимали меры чтобы исключить даже эту, одну миллионную вероятность.

— Что новенького происходит в нашей богадельне — спросил Питер выйдя из за шторки — я что-то пропустил?

— Да есть… — Каплан дописал последнюю строчку в журнале, захлопнул его и встал — ты помнишь тот путь, который разрабатывал ты и счел за тупиковый. Номер тридцать три?

— Помню и…

— Так вот, когда ты уехал, я все же попросил Дженну провести еще несколько опытов. И результаты получились удивительными, правда, совсем не теми, каких мы ожидали.

Продолжая разговаривать через систему внутренней связи, ученые прошли за шторку, отделяющие подобие небольшого офиса от собственно помещений лаборатории.

— Взгляни-ка — доктор Феликс Каплан указал на электронный микроскоп, подключенный к ноутбуку — там как раз образец этого вируса.

Доктор Питер Маршал наклонился к монитору, и то что он там увидел удивило его несказанно. Положив руку, обтянутую перчаткой на специальный трэкболл, он несколькими движениями приблизил картинку и начал рассматривать компьютерное изображение находящегося в электронном микроскопе вируса и его структуры ДНК, полученной в результате проведенной реакции цепи полимеразы, со всех сторон.

— Интересно… — пробормотал он — ты когда-нибудь сталкивался с чем-то подобным?

— В том то и дело что нет — ответил доктор Каплан.

Сам вирус выглядел так же, как и большинство вирусов — маленький волосатый шарик. Но вот структура его ДНК не была похожа ни на один другой вирус.

— Имунноблоттинг делали?[4]

— Конечно! — в голосе доктора Каплана прозвучало легкая обида, уж иммуноблоттинг то догадался бы сделать любой выпускник профильного ВУЗа, можно было бы и не спрашивать, делали или нет — нулевая реакция!

— Что вообще ни на что не среагировал? — голосе доктора Маршала прозвучало сильное удивление.

— В том то и дело что нет. Предварительную генетическую карту мы составили, но отправлять ее я пока никуда не стал, решил дождаться тебя. Все-таки мы не в университетской лаборатории работаем.

Результаты означали и, что новый вирус не относился ни к одному из видов или подвидов вирусов, известных современной науке. А это значило, что впереди замаячила Нобелевка…

— И правильно — решительно сказал доктор Маршал — об этом лучше пока никому не сообщать. Цикл испытаний на животных уже начали?

— Начали, но опять-таки прервали на третий день. Пойдем-ка!

Доктор Каплан увлек уже порядочно заинтригованного доктора Маршала к незаметной двери в углу лаборатории, ведущей в помещение для хранения подопытных животных. Сейчас там хранились генетически чистые крысы и макаки-резусы.[5]

— Осторожнее!

Доктор Маршал зашел в комнату и отшатнулся — сразу несколько макак бросились на него, с силой ударившись об прутья клетки. Не добившись желаемого, все пять макак принялись дергать прутья клеток и грызть их зубами.

— Это что, действие вируса?

— Вот именно. Попадая в кровь, вирус вызывает у зараженных сильнейшее чувство агрессии, а адреналин в крови буквально зашкаливает.

— Вскрывали?

— Да, вскрыли трех обезьян. И у всех картина одна и та же…

— Попробую угадать… — задумчиво сказал доктор Маршал — поражение гипоталамуса?[6]

— Совершенно верно — невесело усмехнулся Каплан — гипоталамус у всех вскрытых подопытных животных увеличен в два — три раза от нормы. Поэтому агрессивность в них бьет через край. Когда они видят что-то живое, то первая их инстинктивная реакция — убить, растерзать. Вторая и последующие, от первой несильно отличаются. Вообще-то эти наработки следовало бы передать группе Бета, но я пока ничего не передавал и даже не сообщал.

Доктор Каплан испытующе смотрел на Пита через прозрачный пластик шлема.

— И не передавай — решительно сказал Питер после нескольких секунд раздумья — кроме того, заведи отдельный журнал и все эксперименты по этой теме записывай туда. И храни его отдельно от всех остальных. Понял?

— Понял…

Седона штат Аризона 12 июня 2010 года продолжение …

Встав на ноги, я потянулся — после трех часов сидения все мои мышцы ныли и нуждались в нагрузке — и в раздумии прошелся по веранде охотничьего дома. Если верить тому, что сказал брат — а выдумать такое не хватит никакой фантазии — то дело дрянь. Ситуации уже вышла из-под контроля, ни армия не полиция не справится с натиском толп одержимых. Выжить суждено каждому десятому — вакцины на всех не хватит, комплекс разрушен. А природно несовместим всего лишь каждый десятый. Сколько погибнет в ближайшие дни из этих, природно несовместимых — об этом я не хотел даже думать.

Что делать? Единственный выход, который приходит в голову — вернуться в армию. В армии я провел большую часть своей жизни, армия — родной дом, в армии все просто и понятно, армия знает меня а я знаю армию. Форт-Брэгг скорее всего уже укреплен, дислоцированные там части заняли оборону, но лишние бойцы, да еще с вакциной в тягость явно не будут. А в обстановке царящего хаоса даже несколько тысяч бойцов, прошедших специальную подготовку, объединенных под единым умелым командованием и искусственно несовместимых — это огромная сила, не уступающая иной армии. С ней можно установить контроль над большой, очень большой территорией, учитывая, что там же, в Форт Брэгге базируется сто шестидесятый авиаполк специального назначения. Возможно даже удастся в обстановке царящего хаоса спасти страну.

Но пока… пока нам надо понять, что происходит в мире… на большой земле. Надо найти аппарат телефонной связи или мощную радиостанцию, связаться с дежурным по штабу USSOCOM[7] или просто с дежурным офицером в Пентагоне. Выйти на связь, сообщить свой статус, местонахождение, сообщить что «кобра»[8] возвращается в строй. Благо номера, радиочастоты и процедуру связи я помнил наизусть. Да, надо выбираться отсюда.

— Пошли! Надо выбираться отсюда! — с этими словами я направился в самую дальнюю комнату охотничьего домика. Пит поплелся за мной, после того, как он все рассказал, выплеснул из себя то что копил, он снова как то осунулся и сник. Комната была сделана как своего рода операционная — комната для разделки и хранения добытых оленей. Но сейчас мне нужен был огромный стальной шкаф, встроенный в стену. Там я хранил свое оружие.

Замок, после поворота ключа приглашающе щелкнул, тяжелая дверь отворилась. Нашему взору предстали рядком стоящие, подсвеченные тусклым светом сверху стволы. Охотничьих здесь было меньше половины…

— Ну что, брат… Бери больше кидай дальше … — усмехнулся я, пытаясь этой недоброй усмешкой подавить остающиеся сомнения и придать и себе и брату уверенность в том что все будет хорошо — как чувствовал что они пригодятся. Давай — начинаем слева и таскаем все в мою машину. Твою тачку оставим здесь, может быть и пригодится когда…

Оружия здесь было действительно много. Когда я только купил этот охотничий домик, мне пришла в голову мысль, что это удаленное, затерянное в лесу, крепко построенное из камня строение вполне пригодно для выживания в нем в случае чрезвычайной ситуации. И подумав так, часть своего домашнего арсенала я перевез сюда, кроме того, создал и запас патронов. Теперь, когда случилось то, что случилось, каждая винтовка будет на вес золота.

Оружия я здесь запас действительно много с запасом. Несколько снайперских винтовок. Saco TRG 42 под.338 Lapua со складным прикладом и оптическим прицелом Schmidt&Bender для стрельбы на дальние и сверхдальние расстояния. Хотя снайпером я никогда не был — но такая винтовка могла пригодиться. Немецкая G3A4 с доработанным спусковым механизмом, складным прикладом и четырехкратным оптическим прицелом. К ней — запас матчевых патронов фирмы Norma. И — на тот маловероятный случай если русские все же нападут на нас — русский охотничий полуавтоматический карабин Тигр под русский патрон 7,62*54 и с русским же оптическим прицелом. Тигр я решил оставить — все оружие брать с собой нельзя, не исключено что еще придется сюда вернуться.

Ручной пулемет — Калашников русского производства с барабанным магазином на семьдесят пять патронов и коллиматорным прицелом. Он пока не пригодится, есть и другое оружие.

MK 14 MOD 0 в карабинной версии с прицелом трехкратного увеличения ACOG. Два Калашникова, оба от болгарского Arsenal. Один с длинным стволом, под патрон 7,62*39. И один с укороченным, аналог русского АКС-74У. Это оружие — одно из моих любимых. По размерам примерно соответствует МР5, которым вооружены все штурмовые группы, но сделан под мощный армейский патрон 5,56*45, а не под пистолетный как МР5. Идеальное оружие для боя в городе, в здании, в подземных коммуникациях. И два отечественных карабина. Полноразмерный, тюнингованный от La Rue с газоотводной системой, с компактной оптикой, с передней рукояткой для удержания оружия при стрельбе, в которой прятались складные сошки. И мой карабин, оставшийся еще от времен службы в Дельте — укороченный по размерам М 4 commando штурмовой SR16 от Knights Armament, тоже переделанный под газоотвод. Но самое главное — на нем стоял подствольный гранатомет М203PI, которым мне удалось разжиться в армии. Конечно, было это несколько … незаконно, но что поделаешь.

Из винтовок я решил взять три — карабин Mk 14, длинный Калашников и SR15 с подствольником. В предстоящих перипетиях подствольник — вещь, безусловно, нужная, пусть даже у меня к нему всего десять гранат. Все три винтовки под разные патроны — а это значит, что какими бы патронами я не разжился по дороге — все они пойдут в дело, хоть к чему-то да подойдут. Запас патронов всех калибров на первое время у меня был, но патронов, как и денег — много не бывает.

Дробовик Remington с пистолетной рукоятью, коротким магазином на три патрона и перезарядкой подвижным цевьем — берем! В некоторых случаях — незаменимое оружие. Он будет лежать рядом с водительским сидением в машине, прямо под рукой. Берем и штурмовой дробовик М 4 от Benelli — в городских условиях гладкоствольное полуавтоматическое ружье иногда полезнее автомата.

Пистолеты. Что касается пистолетов, то я решил взять по две пары — первое и второе оружие. Первые — два имеющихся у меня пистолета Глок 21 сорок пятого калибра с полноразмерной рамкой. И два запасных пистолета под тот же калибр — Глок 36 с шестью патронами того же самого сорок пятого калибра в магазине. Патроны от запасного пистолета подходят к основному и наоборот — это очень важно. Не запутаешься. Патроны специальные, +Р+, повышенной мощности которые продаются только сотрудникам правоохранительных органов.

— Ты стрелять еще умеешь? — спросил я брата, который с деловым видом крепил на поясной ремень кобуру с Глоком и подсумки с запасными магазинами — или уже разучился сидя в своей лаборатории.

— Уж куда нам до Дельты — насмешливо ответил Пит Кажется, настало время прояснить отношения…

— Слушай сюда, братан! — жестким голосом армейского сержанта в учебке начал я — ты ведь из армии ушел? Брат в званиях всегда опережал меня на шаг — два…

— И ты тоже — ухмыльнулся Пит, кажется, понявший к чему я веду.

— Но помимо этого я еще помощник шерифа! И капитан специальных сил в отставке. Так что если придет время работать в лаборатории — я тебе с удовольствием подчинюсь. А сейчас — смирно!!!

Последнее слово я проорал, вспомнив и как наяву перед собой увидев сержанта Халлагена в учебке. Времени то прошло…

— Рядовой Маршал прибыл по вашему указанию, сэр! — с тем же шутовским видом брат встал по стойке смирно, приложил два пальца к голове, отдавая честь. Ладно, еще напрыгаемся…

— Боевой приказ! Как старший по званию в данной местности, объявляю режим особого периода![9]. Соблюдать повышенную осторожность! Через десять минут начинаем движение, первая цель — Седона, сорок миль отсюда! Как поняли?!

— Приказ понял, сэр!

— Вольно … — устало сказал я — пойми братишка, иначе не выжить. Я на тебя надеюсь.

— Ты прав, Алекс — все шутовское выражение с лица брата, словно губкой стерло — ты прав. Ты приказываешь — я исполняю, все просто. Поехали…

Уезжая, я в последний раз оглянулся на затерянный в лесу охотничий домик. Он стоял, стоял мирный и спокойный, как и всегда. Вообще казалось, что все, что произошло за последние часы — и приезд брата и показанный им жуткий видеоролик, снятый на улицах, и его рассказ и забитая оружием машина — всего лишь страшный сон, стоит только ущипнуть себя — и кошмар растает как легкий утренний туман. Тогда я еще не знал, что вернуться в этот охотничий домик мне предстоит спустя восемь долгих лет…

Дорога на Седону штат Аризона 12 июня 2010 года

Тойоту (как я понял, она была угнанной, но сейчас это была меньшая проблема из возможных) на которой приехал брат, мы загнали в гараж, гараж заперли на внутренний замок и на навесной. Заперли и все двери в доме, закрыли деревянные ставни. Жизнь может повернуться так, что придется сюда возвращаться.

Для передвижения я решил использовать свой джип. Шевроле Тахо с несколько дефорсированным мотором. Сейчас, после экономического кризиса таких машин уже немного, бензин дорогой. Не спасали даже налоговые льготы.[10] Но мне, как помощнику шерифа, патрулирующему округ на своей машине львиную долю бензина списывало государство, поэтому о расходах на бензин я особо не беспокоился. Потом, когда запасы бензина будут иссякать, что-нибудь придумаем, а пока сойдет и это. Тем более, мотор на этой машине дефорсирован и слегка доработан для того, чтобы питаться любой гадостью, которая горит.

Машину загрузили под завязку. В багажник положили пять двадцатилитровых канистр с бензином, обложили их другими вещами, на случай если по нам будут стрелять и пули попадут в багажник. Взял с собой армейские пайки MRE на две недели (если закрыть глаза то питаться можно) и запас чистой воды в девятнадцатилитровых баллонах. На заднем сидении разложили готовое к бою оружие и снаряженные магазины к нему. Пит сел за руль — он лучше знает дорогу и то, что на ней произошло за последние дни. Да и стреляет он все-таки похуже меня — пусть будет за рулем. Помимо прицепленного на поясе пистолета, на колени он положил заряженный патронами с крупной картечью Ремингтон.

Я же сел на переднее сидение, на колени положил карабин Mk 14. На дороге может получиться так, что придется стрелять по машинам, а в этом случае карабин под пулеметный патрон со стальным сердечником — вне конкуренции.

Полноприводный Шевроле шел по лесной тропинке намного уверенней, чем до этого моноприводная Тойота,[11] практически не застревая на раскисших от недавнего дождя участках. Надо сказать, что в двух местах я специально сделал участки, где после даже самого минимального дождя почва раскисала, влага не уходила, и на обычном седане такие места просто нельзя было преодолеть. Небольшая мера предосторожности, какие, как известно лишними не бывают.

Просвет впереди появился внезапно, когда даже мне начало казаться, что эта узкая, лесная, размытая дорога нескончаема. Но нескончаемого не бывает ничего — впереди в деревьях забрезжил просвет.

— Стой! Брат послушно нажал на тормоз.

— Ты с какой стороны ехал, со стороны Седона?

— Кажется да… Сам понимаешь, я в таком состоянии был, что мне было не до того… Да, кажется, был какой-то городок, там еще железнодорожная ветка через самый центр города идет… Седона, точно.

— Насколько эти… — я замялся.

— В лаборатории мы использовали термин «одержимые» — сказал брат. Интересный термин… Значит, одержимые…

— Вот-вот. Так насколько эти одержимые разумны? Пит задумался.

— Сложно сказать… Первые эксперименты проводили на обезьянах, уровень разумности поведения они не теряли, зато уровень агрессивности резко повышался, просто зашкаливал. Затем…

— Рассказывай, рассказывай — подбодрил я его — все равно уже натворили более чем достаточно.

— Короче мы проводили эксперименты в одной из тюрем строгого режима. На заключенных, приговоренных к смертной казни. Так вот, наблюдали мы их слишком мало, чтобы делать далеко идущие выводы, но кое-что сказать можно. При заражении этим вирусом, интеллект человека снижается примерно до интеллекта развитых приматов. Они могут сбиваться в стаи, коллективно загонять жертву, уклоняться от встреч с хищниками. Они могут даже использовать простейшие орудия труда, такие как палки. Но и только.

— А как насчет агрессивности по отношению друг к другу?

— Нет — брат отрицательно качнул головой — другой член стаи воспринимается как сородич. Драка между членами стаи может состояться лишь при дележке добычи, самки или при оспаривании права быть доминирующим самцом в стае. Хотя если драка начинается, она бывает чрезвычайно жестокой, кровавой и заканчивается обычно только со смертью одного из дерущихся — все-таки вирус в этом случае дает о себе знать. В другом случае члены стаи не нападают друг на друга, более того они способны на примитивные коллективные действия, например на совместный загон добычи.

— А стрелять?

— Безусловно, нет. Одержимые не способны на сложные действия, требующие интеллекта. Они не могут ни стрелять, ни водить автомобиль, ни работать накомпьютере, ни писать — ничего подобного. Хоть это радует…

— Ладно, поехали… Остальное увидим на месте.

Рыкнув мотором, Шевроле выскочил на узкую, двухполосную дорогу, извилистой змеей ведущей к центру округа — городку Седона.

Женщина появилась внезапно. Дорога была извилистой, по одну сторону от нее шел лесной массив, по другую — фермерское поле с кукурузой. Поскольку ситуация была чрезвычайной, Пит жал с максимально возможной скоростью по этой извилистой и узкой дороге — примерно пятьдесят миль в час. Проскочив поворот, мы выехали на относительно прямой участок — и тут я увидел женщину в джинсовом костюме, стоящую лицом к нам прямо посередине дороги. До нее было метров сто. Увидев мчащийся на него тяжелый внедорожник, любой человек бросится прочь, чтобы не попасть под колеса. Но эта женщина вместо того, чтобы броситься прочь с дороги бросилась навстречу несущейся на нее огромной машине…

Первым моим чувством был ужас. Да, да самый обыкновенный ужас. Женщина не пыталась убежать, скрыться — она просто бросилась на нас. Бросилась навстречу своей неминуемой смерти.

Она ударилась об таранный бампер машины со странным звуком, похожим на звук когда большей кусок вырезки с размаху бросают на стол. Брат не тормозил, тело женщины взметнулось над капотом, с размаху ударилось об лобовое стекло и, оставляя на нем смазанные следы ярко-алой крови съехала куда то вбок, упала на дорогу. На какой-то момент ее искаженное злобой лицо оказалось прижатым к лобовому стеклу. Неподготовленного человека от такого зрелища могло вырвать.

Брат нажал на тормоз, джип повело в сторону, но через несколько метров он остановился.

— Давай назад!

Мне интересно было посмотреть на одержимого, все-таки противника надо знать в лицо. А эта женщина — первый одержимый, который вышел на нас.

— Стоп! — сказал я, и брат послушно затормозил буквально в трех шагах от распростертой на дороге женщины, протянул руку к ручке двери, но я его остановил.

— Подожди. Для начала — ты уверен, что эта вакцина действует, и мы не заразимся?

— На сто процентов. Проверено в лабораторных условиях. Хотел бы и я, конечно, быть в этом уверенным…

— Хорошо. Тогда слушай сюда. Сейчас осторожно выходим, двигатель не глуши, двери остаются открытыми, оружие держим в руках на изготовку. Не факт что эта дама здесь одна. Пока я осматриваю труп — ты меня прикрываешь. Не отвлекаешься! Если начнется — стреляй аккуратно, не попади в меня ненароком. Понял? Пит кивнул.

— Тогда — начали!

Синхронно открыв двери, мы вышли из машины. Оружие на изготовку, палец на спусковом крючке, патрон в патроннике. Краем глаза глянув на брата я заметил, что все-таки с оружием он не дружит. Даже простой как мычание укороченный Remington он держит неправильно, отдачей всю руку отобьет. Хреново. Но другого напарника у меня пока нет.

— Прикрывай! Внимание на лесополосу!

Почему то я предполагал, что одержимые, если они тут есть, бросятся на нас именно со стороны лесополосы.

— Понял!

Шаг за шагом, держа наизготовку винтовку, я двинулся к распростертому на земле телу женщины. Подойдя на метр, замер. Прислушался — умение слушать очень важно. Даже малейший шорох может предупредить об опасности. Ничего. Только тихо бурчит двигатель Шевроле на холостых оборотах.

Прикасаться к трупу не хотелось. Я нагнулся и подцепил труп стволом винтовки, чтобы перевернуть на спину. И — чуть не отшатнулся! Женщина была еще жива! С каким то булькающим горловым хрипом она попыталась поднять правую руку, видимо, чтобы схватить меня, но не смогла — столкновение с двухтонным внедорожником переломало ей все кости и повредило внутренние органы. Ее глаза смотрели на меня с такой дикой ненавистью, что я аж отпрянул. В следующую долю секунды я даже не увидел, а почувствовал, как ко мне что-то приближается.

Одержимый напал на нас со стороны поля, в этом была моя ошибка. Поскольку брат следил за лесополосой, за полем должен был следить я. И — не уследил.

Уже падая на спину, продолжая то движение, когда я отшатнулся от изувеченной но все еще живой женщины, я начал медленно, как при замеленном повторе кинопленки, поднимать ствол винтовки, целясь уже в падении. Перед собой я видел даже не человека, а движение. Именно движение. Скорость, с которой напал одержимый, была просто поразительной. За секунду-две преодолев несколько метров, отделявших кукурузное поле от дороги, он прыгнул, распластавшись в воздухе как раз в тот момент, когда я ударился спиной об асфальт дороги и навел на него винтовку. Палец уверенно, как на тренировке нажал на спуск, когда от среза ствола до одержимого оставалось метра три.

Винтовка дернулась у меня в руках, посылая первую пулю в одержимого. Правую кисть пронзила боль — все-таки я стрелял из Mk14 навскидку, без использования приклада и вся отдача пришлась на правую кисть. Я увидел, как медленно идет вперед затвор, досылая в патронник очередной патрон, увидел золотистую, выброшенную из винтовки гильзу и ее короткий полет к асфальту, увидел, как в середине груди летящего на меня одержимого появляется рваное отверстие и на грязно-белой, рваной рубашке расцветает алый цветок. И тут я понял, что одержимого этим не остановить и жить мне осталось недолго.

Тогда я сделал то, что по здравому уму, наверное, никогда не сделал бы. Вместо того, что перекатиться по асфальту в сторону лесополосы, от одержимого, я перекатился в его сторону. Прижав винтовку к груди, я резко перекатился вперед — и уже раненый мною одержимый промахнулся в своем броске! Его руки, нацеленные на меня, ударились об асфальт, тело рухнуло на меня, но в следующую долю секунды его бросила вперед сила инерции прыжка, и он слетел с меня, покатившись по асфальту. Понимая, что развернуть винтовку я не успею, я выхватил левой, свободной рукой Глок-21. Одержимый, несмотря на тяжелое ранение уже сгруппировался, извернулся и теперь стоял на четвереньках, подобно собаке, готовый повторить бросок. Я начал поднимать пистолет — и в это время позади одержимого гулко бухнул выстрел обреза дробовика — Пит выстрелил крупной картечью в спину одержимого. Удар десятка тяжелых свинцовых картечин в спину подкосил одержимого — и в этот момент я прицелился и трижды выстрелил из Глока в голову уже падающего на асфальт одержимого. Две пули из трех попали в цель, что-то липкое и горячее брызнуло мне в лицо. Одержимый упал мешком на асфальт и больше уже не шевелился.

В следующую секунду я снова перекатился, помогая себе свободной рукой, оттолкнулся от асфальта и встал на колено, приняв стрелковую стойку и целясь из пистолета в сторону кукурузного поля.

Ничего. Тишина. Пахнет пороховым дымом и мерзким, животным запахом пролитой крови.

— Цел? — сзади послышался четкий лязг затвора помпового дробовика, брат дослал новый патрон в патронник.

Не отвечая, я схватил лежащую на асфальте винтовку, встал на ноги и, спиной вперед начал отступать к машине, держа под прицелом поле. Но больше там никого не было…

Так вот, пятясь как рак, я подошел спиной к открытой двери и ввалился на переднее пассажирское сидение. Бросив под ноги пистолет, протянул руку и захлопнул дверь машины. На водительское сидение, точно таким же маневром, держа под прицелом обреза лесополосу ввалился брат. Хлопнула дверь.

— Б… — наконец то, когда оказался в закрытой машине, отпустило. Достав из бардачка тряпку, которой я обычно протираю ветровое стекло, я начал вытирать лицо, стремясь избавиться от этого поганого запаха.

— Приди в себя! — брат с силой тряхнул меня за плечо — ты что так раскис? Не раскиснешь тут …

— А чтоб… Ведь я в него попал, в середину груди. Винтовочным патроном. А ему — хоть бы… — я открыл бардачок машины, достал плоскую бутылку с «Бифитером», непослушными пальцами свернул крышку, сделал солидный глоток — они что, как бессмертные?

— Ну, как видишь, не совсем … — усмехнулся Пит — убить их можно, только сложно. Ведь смотри что получается. Кто-то придумал такое понятие «останавливающий эффект». Так вот — на одержимых этот «останавливающий эффект» не действует, болевого шока они не чувствуют. Поэтому остановить их может только разрушение жизненно важных органов — головы, сердца или позвоночник там перебить. Если просто выстрелить в одержимого, пустить ему кровь — то он конечно истечет кровью рано или поздно, но перед этим успеет убить и тебя и того кто рядом с тобой.

— Ладно, поехали… — сказал я — не то на выстрелы эти твари со всей округи соберутся.

Через несколько километров нашли и машину, которая, скорее всего и принадлежала этим одержимым. Вообще, это была третья машина, которую мы повстречали за время нашей поездки, первые две проскочили по дороге на большой скорости, с одной мы еле разминулись.

Черный «Линкольн Навигатор» стоял у обочины, двери были распахнуты настежь — водительская и передняя пассажирская. Сзади, на прицепе стоял небольшой, но дорогой с виду катер из красного дерева. Вокруг — ни души.

— Возьми автомат.

Брат перегнулся через сидение, бросил дробовик и взял Калашников. Зловеще лязгнул затвор.

— Поставь на автоматический огонь и прикрывай меня! От машины — ни на шаг!

Сменил магазин в винтовке, пусть даже израсходован был всего один патрон. Дозаряжу потом. Осторожно открыл дверь, бегом бросился к Линкольну, прижался спиной к черному, лакированному борту машины. Сердце бухало как сумасшедшее. Крадучись, подобрался к открытой передней пассажирской двери, рывком развернулся, направляя ствол в салон.

Никого. И ничего. Ключ в замке зажигания. Двигатель не работает, садись заводи и поезжай. На полу под ногами у переднего пассажира лежит женская сумочка, роскошная, черного цвета. Рядом со стеклом небрежно брошены желтые водительские очки.

Зажав локтем приклад, нагнулся и подобрал сумочку, высыпал содержимое на сидение. Ничего особо интересного. Маленькие солнцезащитные очки, бумажник с довольно толстой пачкой купюр внутри и несколькими кредитными карточками, среди которых были две платиновые. Большая пачка презервативов на двенадцать штук. Сотовый телефон Нокиа, из дорогих. Неплохой улов. Хозяева этой машины явно нужды не испытывали. Интересно только зачем их в эту глушь занесло, да еще с катером. Впрочем, это уже неважно.

Презервативы, телефон и бумажник рассовал по карманам. Спросите, зачем презервативы? Полезная штука! Можно налить в них воду. Если насыпать туда песок — получится небольшая дубинка. Можно надеть на ствол винтовки и закрепить — тогда меньше придется ее чистить. И еще много чего интересного можно сделать с презервативами.

— Пит!

— А! — откликнулся от Шевроле брат.

— Берем машину!

— Нахрена?

— Доедем на ней до Седона, там продадим! Лишним не будет! Двигай за мной!

— Как скажешь…

Забрался на водительское сидение, повернул ключ зажигания. Двигатель завелся с полоборота, бак был полон на две трети. Нормально. До Седона недолго осталось, там за нее хоть что-то дадут. Машина из дорогих плюс катер на прицепе тоже недешевый.

Развернувшись в два приема на узкой дороге, я тронулся к форпосту цивилизации в этом районе — городку Седона.

Седона штат Аризона 12 июня 2010 года

Городок Седона был основан в начале двадцатого века. Лучшими его годами были сороковые, пятидесятые и шестидесятые, здесь был даже небольшой металлургический заводик и крупная железнодорожная станция. Сейчас труба металлургического завода стояла вечным памятником былым временам, но станция работала, и город выжил — тут перерабатывали продукцию фермеров, которые фермерствовали в округе, а также работали две крупные лесопилки и винокурня. Городок лежал в небольшой лощине, выехав на взгорок, откуда дорога, спускаясь, вела к самому городу, я остановил машину. Через пару секунд рядом затормозил внедорожник брата, полностью перекрыв дорогу. Впрочем, по ней и так уже никто не ездил…

— Глянь-ка…

Да уж, невесело… Дорога впереди, метрах в пятистах от нас была перекрыта разным хламом, из которого было сложено что-то типа баррикады. Узкий проход в баррикаде, достаточный как раз для того, чтобы можно было осторожно проехать одной машине, перекрывал грузовик, кажется Chevrolet, белого цвета с изотермическим кузовом. Кроме того, на баррикаде были стрелки, через оптический прицел винтовки я насчитал троих, хотя может быть, их было и больше. И нарваться на пулю мне бы совсем не хотелось…

— Короче так, братан. Остаешься здесь — я вручил ему снайперскую винтовку Sасо c уже разложенным прикладом — стрелять из нее умеешь? На охоту когда последний раз ходил?

— Да в прошлом году…

— Значит, справишься — бесцеремонно сказал я, вручая винтовку — сидишь здесь и держишь этих гавриков на прицеле. А я пойду с ними переговорю. Если начнут стрелять — стреляй и ты, неважно попадешь или нет, главное отвлечешь внимание от меня. А я пошел.

Порылся в бардачке Шевроле, единственным куском ткани белого цвета оказалась та самая тряпка, которой я протирал стекла машины, а недавно ей же вытер лицо. Тряпка была грязной, да еще со следами крови, но никакого другого куска ткани белого цвета у меня не было. Винтовку я бросил в машину, конечно можно было взять ее с собой, но в этом случае я рисковал получить пулю из-за баррикады безо всяких разговоров. Пистолета и двух запасных магазинов хватит на случай чего, тем более брат плохо ли хорошо ли прикрывает. Глубоко вздохнув, как перед опасным затяжным прыжком с парашютом я зашагал по направлению к баррикаде.

Баррикада была большой, но сложенной явно гражданскими, военные бы сделали намного прочнее. Чем ближе я подходил к баррикаде, тем отчетливей видел направленные на меня винтовочные стволы.

— Стой! — грубый мужской прокуренный голос раздался, когда я не дошел метров десять — тебе какого х… здесь надо?

— Мне нужен шериф Герцог — громко и четко сказал я стараясь не двигаться, чтобы у кого-нибудь особо нервного не родилось желание нажать на спусковой крючок.

— Шерифа здесь нет, и посторонних в город мы не пускаем! Вали отсюда! — через несколько секунд сказал невидимый мне собеседник.

— Как же я уеду, ведь единственная дорога ведет через ваш город?

— А это меня ни разу не колышет! Вали отсюда сказано! — раздалось сразу же Мда… Быстро же слетает с людей все человеческое, быстро…

— Короче звони шерифу, быстро! Скажи — Маршалл здесь! Не то мой брат на холме разнесет вас в хлам — я дико рисковал получить пулю за эти слова, но ничего другого, чтобы убедить этого тупого идиота мне не оставалось.

— Шериф тебя знает? — раздалось после долгих раздумий.

— Что я и пытаюсь тебе втолковать, дурья твоя башка! — мне даже не надо было изображать раздражение, я был раздражен по-настоящему — звони пока я или мой брат не разозлились окончательно…

Автомобиль шерифа — Форд Эксплорер с мигалками появился за баррикадой минут через пятнадцать. Я мысленно похвалил себя за предусмотрительность, потому что когда я приехал сюда, то зашел в местную контору шерифа и представился. Сейчас мне это сыграло добрую службу. Шериф Герцог — высокий, под метр девяносто блондин, который бы прекрасно смотрелся на эсэсовских плакатах, глянул на меня, что-то коротко сказал и стволы опустились. Шериф легко перелез через баррикаду и оказался рядом со мной. Однако я заметил, что кобура его расстегнута, а сам он напряжен и готов в любую минуту выхватить пистолет. Беда пришла и сюда.

— Маршалл, если не ошибаюсь…

— Верно, шериф — улыбнулся я — вон там мой брат и две машины. Давайте пройдемся до них по дороге поговорим. А потом вы меня пустите в город, долго я у вас не задержусь.

— С чего ты решил, что мы пустим тебя в город? — спокойно спросил шериф.

— С того что у меня две машины и десяток стволов — так же спокойно ответил я — и обузой я никому не буду, а лишние руки и лишние стрелки вам явно не помешают, не так ли. У меня есть большой армейский опыт, и я могу дать пару дельных советов относительно укрепления города. Кроме того, я кажется, кое-что знаю о том, что происходит вокруг. Так как, шериф? Шериф подумал несколько секунд, потом улыбнулся, протянул руку.

— Добро пожаловать в команду, раз так…

— Спасибо — я пожал руку и наше соглашение состоялось.

Шериф сделал рукой какой — то знак, видимо условным жестом сообщил на баррикады что все в порядке и мы неспешно пошли к машинам, разговаривая на ходу.

— Так что там насчет дерьма, происходящего вокруг?

— Об этом потом — решительно сказал — много народа взбесилось?

— Девятнадцать человек — было видно, что шерифу очень тяжело об этом говорить — в том числе и мой брат. Шестерых удалось взять живыми, остальных пришлось пристрелить. Твою мать…

— Где содержатся живые?

— В камерах, в участке — удивленно ответил шериф.

— Их надо немедленно расстрелять — решительно ответил я — немедленно! Как только у вас весь город не взбесился…

— Ты что, охренел? — шериф остановился и посмотрел на меня — я что, из КГБ, чтобы задержанных расстреливать?

— Это не задержанные — со вздохом сказал я — можно сказать что даже и не люди. Если их не расстрелять — рано или поздно они заразят кого-нибудь. Пойдемте, шериф, в наше время опасно стоять на открытой местности, даже если у тебя есть оружие. Вон мой брат, он доктор медицины. Давайте проедем в участок, и он вам много чего интересного порасскажет…

Седона Полицейский участок

Полицейский участок в Седона ничем не отличался от любого другого полицейского участка в маленьких городках среднего Запада США. Небольшое двухэтажное здание из белого кирпича, перед ним короткая стоянка для полицейских машин. Сейчас на ней не было ни одной машины, что вполне объяснимо учитывая ту ситуацию, в которой оказался город. Скрипучая дверь, конторка, отделяющая помещение для посетителей от места дежурного. Все как и всегда. Только вот у дежурного в руках, был дробовик Моссберг 590, и когда мы вошли, дуло дробовика бездонным черным тоннелем глянуло нам в лицо.

— Спокойно, Смитти, свои … — усталым голосом сказал Герцог — это, кстати, мой помощник, Дерек Смит.

Глаза и у шерифа и у Смита были в красных прожилках, видимо здесь не спали уже не первую ночь.

— Пойдемте в кабинет, шериф, там и поговорим…

Сюрприз… Когда мы вошли в кабинет шерифа, там уже сидела девица в сером деловом костюме. Лет двадцати семи, двадцати восьми на вид, сложена весьма и весьма неплохо, короткие черные волосы уложены в красивую стрижку. Мой взгляд, натасканный смотреть сначала не на женские прелести, а кое на что другое, моментально определил, что девица носит в подмышечной кобуре небольшой пистолет. Интересно, интересно…

Девица с удивлением уставилась на вошедших за шерифом двух незнакомых ей мужчин со штурмовыми винтовками в руках.

— А это еще кто?

Не обращая внимания на девицу, я прошел и занял кресло недалеко от стола шерифа, брат примостился у самой двери. Оружия из рук никто не выпустил.

— Я, кажется, спросила, кто это такие?

Невежливая девочка, невежливая… Похожа на испанку, вполне, кстати ничего выглядит. Но невежливая… такой командный тон надо долго вырабатывать…

— Вы бы хоть сами для начала преставились, мадам — тоном скучающего джентльмена заявил я.

— Это Энджи Кортес — сказал шериф — из Лос-Анджелеса. Из ФБР. Не дает мне покоя…

— Славно… — пробормотал я — только ФБР нам здесь и не хватало. Здесь произошло какое то федеральное преступление,[12] мэм? Вы, кстати не родственница того самого Кортеса?[13]

— Это вас не касается, господа — фыркнула девица — представьтесь.

— Алекс Маршалл — усталым голосом сказал я — бывший офицер армии США. А это мой брат, Питер, доктор медицины.

— Очень мило — тем же тоном сказала Энджи — и что вам здесь надо?

— Меня пригласил хозяин этого кабинета, местный шериф. Вас же милая леди он, судя по всему, не приглашал…

— Энджи родом отсюда — сказал шериф — из нашего городка.

— Ладно — решительно сказал я — прежде всего, давайте решим, что делать с одержимыми. Иначе, пока мы тут ведем беседы на отвлеченные темы, они могут вырваться и перебить получастка, а потом и полгорода. Я настаиваю на том, чтобы немедленно расстрелять их.

И в следующую секунду мне в лицо глянул ствол пистолета Kahr калибра.40.

— На пол! Медленно положи оружие! Лечь на пол, стреляю… Дура…

Брат пошевелился у двери, Энджи резко развернулась всем корпусом с пистолетом в его сторону — и в следующую секунду я бросился вперед, как камень выпущенный из пращи. Энджи весила килограммов пятьдесят пять, поэтому в столкновении с сотней килограммов тренированных мышц ей пришлось туго. Уже через секунду я с силой припечатал ее к стене тесного кабинета, левой рукой перехватил ее запястье и с силой ударил об стену. Пистолет с металлическим стуком полетел на пол. Краем глаза я заметил, что брат хоть и сидит как сидел, но автомат Калашникова лежит у него на коленях так, что держит под прицелом весь кабинет, а палец лежит на спусковом крючке.

Но Энджи не сдавалась. Прижатая моим телом к стене (кстати, не сказать, что мне это было неприятно), она попыталась с силой ударить меня коленом в пах. Но я это предвидел и сместился влево, так что удар пришелся мне на бедро. В свою очередь я боднул ее головой, не со всей силы конечно, дама все-таки, но все же. Энджи глухо вскрикнула.

— Будешь себя хорошо вести? — прошипел я.

— Да пошел ты… — прошипела она, пытаясь дергаться Сильная…

— Как знаешь… — сказал я, еще сильней вжимая ее в стену.

— Ладно, пусти… — придушенно прошипела она.

Я отпустил Энджи, отметив, что ей стоило большого труда не упасть на пол, оглядевшись, пнул ногой по лежащему на полу пистолету, загоняя его в дальний угол. Устало сел в кресло, положив на колени винтовку.

— Пригласите полицейских, которые есть в этом здании, шериф. Желательно и мэра, если он еще жив. Мой брат расскажет вам много чего интересного…

— Почему мы должны вам верить? — поинтересовался мэр Сильверштайн, лысоватый толстяк лет пятидесяти.

— Не хотите — не верьте — спокойно сказал я — это дело ваше. Мне все равно надо ехать, я заплачу за гостеприимство вашего маленького городка и уеду отсюда. А вы останетесь. Времени у меня мало, господин мэр. Но я могу выделить немного времени на то, чтобы подготовить вас к жизни в новом мире. Совсем немного времени. Но это даст вам лишний шанс выжить. Итак?

Все молчали. То, что они услышали сейчас — правду о новом мире — было слишком ужасно и просто не укладывалось в голове. Одержимые. Расстрел заболевших на месте. Укрепление города, баррикады. Это были простые американцы, еще несколько дней назад возившие детей в школу, работавшие на лесопилке, платившие налоги. И вот теперь их окунули в ледяную купель ужаса и звериной жестокости. В кабинете висело тяжелое молчание.

— Что мы должны делать, сэр? — прервал шериф затянувшееся молчание. Назвав меня «сэр» как это было принято в армии, он признал мою роль командира.

— Идите за мной.

Цепочкой мы молча спустились со второго этажа на первый, а потом и в подвал, где были камеры. Как только включился свет, от камер донесся грохот и звериный, истошный рев.

Я забрал у Смита ружье, слегка сдвинул затвор, чтобы проверить есть ли патрон в патроннике, вернул затвор на место. Встал перед оцепеневшими людьми. Сейчас я должен был научить их правилам, которым сам научился пару часов назад. Научить правилам выживания в новом мире.

— Слушайте сюда! — уверенным голосом сказал я, хотя на душе было предельно хреново — если вы хотите выжить вы должны запомнить одно просто правило. Это — я показал стволом ружья на ближайшую камеру, где бесновался, стараясь вырваться на свободу одержимый, мужчина лет сорока в простой рабочей одежде — это не люди! Раньше они были людьми, а теперь — не люди! Они больны! И лекарства от этой болезни нет! Если они вырвутся на свободу — они убьют и заразят многих. Поэтому выход один — заболевших надо расстрелять! Если кто-то заболел и начал бросаться на людей — его надо немедленно расстрелять и сжечь. Иначе заболеете вы все! Каждый из вас, каждый у кого есть оружие должен быть готов к тому, чтобы расстрелять любого заболевшего, если он окажется рядом с вами и бросится на вас или на окружающих вас здоровых людей. Отец должен быть готовым убить заболевшего сына, сын — отца!

Лица стоявших в тесном подвальном помещении людей были белыми как мел…

— Иначе вы не выживете, мать вашу! — продолжил я — стоит только пожалеть кого то, и скоро все станут такими как они! Те, кто еще здоров, должны быть готовы защищать свою жизнь с оружием в руках! Поэтому урок первый — здесь шесть заболевших. Кто-нибудь из вас сомневается в том, что они больны?

Никто не сказал ни слова. Глядя на мечущихся в клетках одержимых, вопросов действительно не возникало.

— Поэтому сейчас мы их расстреляем!

Я пошел вдоль стены с ружьем на изготовку. В самой дальней клетке сидел мальчик, на вид лет двенадцати. Наверное, несколько дней назад он играл с друзьями на речке, гонял на велосипеде… Но это было в другой жизни и в другом мире. Сейчас же он с ненавистью, налитыми кровью глазами смотрел на меня, пытаясь зубами перегрызть прутья клетки. Даже на расстоянии был слышен скрип зубов по металлу прутьев.

Ружье оглушительно бухнуло в тесноте подвала, заряд дроби буквально разорвал грудную клетку одержимого, кровь брызнула на пол. Именно одержимого, ни детей, ни вообще людей здесь, в клетках не было. Мальчишка отлетел на середину камеры, но, несмотря на смертельное ранение, попытался встать. Я передернул затвор, дымящаяся гильза с металлическим стуком упала на пол. Я подошел к клетке ближе, просунул ствол ружья через прутья и выстрелил еще раз. Господи, прости нас за то, что мы делаем…

Сначала я не понял, откуда раздаются эти утробные звуки. Обернулся. Энджи стояла в углу на коленях, ее буквально выворачивало наизнанку. Белый как мел мэр прислонился к стене, чтобы не упасть.

— Теперь вы, шериф! — жестко сказал я, протягивая ему ружье.

Шериф, стараясь выглядеть невозмутимым, взял ружье, обернулся. Подошел к клетке, в которой сидела женщина лет тридцати.

— Осторожно!

Женщина бросилась вперед, с противным стуком ударившись о прутья клетки. Зарычала — эти звуки, рычание одержимого часто приходят ко мне во сне. Шериф, отшатнулся, ударившись спиной об бетон подвала.

— Стреляйте! — крикнул я.

Почти не целясь, шериф выстрелил, заряд дроби почти оторвал женщине ногу, но она продолжала с рычанием висеть на прутьях клетки, даже не замечая хлещущую из страшной раны на пол кровь.

— Еще!

Шериф передернул затвор и выстрелил снова, уже прицельно. На сей раз заряд дроби отбросил женщину на середину камеры, она несколько раз дернулась и замерла в луже крови.

— Теперь ты, Смит — я буквально вырвал ружье из рук шерифа и протянул Смиту.

— Нет, сэр… — попятился Смит, наткнувшись спиной на стену — я не могу! Не могу!!!

На него было страшно смотреть, казалось, он вот-вот упадет в обморок. Впрочем, к обмороку были близки все находящиеся в подвале. Адский запах крови и сгоревшего пороха, залитый кровью подвал, рычание и вой одержимых — наверное, страшнее бывает только в аду.

— Давай, твою мать! — заорал на него я, хлестко ударил по щеке, чтобы привести в чувство — если не они, то завтра — ты! Или твой ребенок! Давай, мать твою! Стреляй!

Смит взял ружье, раз за разом передергивая затвор, выпустил четыре дробовых заряда по камерам, убив одного одержимого и тяжело искалечив другого. Потом, выпустив из рук ружье, тяжело бухнулся на колени и страшно, с надрывом зарыдал…

Мы расстреляли всех. За время, что прошло с того страшного дня в подвале полицейского участка Седона всем нам пришлось расстрелять немало одержимых. И не только одержимых. Некоторых мы убили в бою. Некоторых — расстреляли вот так же, как зверей в клетках. Но из всех убитых я помню именно этих, помню того пацана, лежащего в луже крови на бетонном полу камеры.

В кабинет шерифа мы возвращались с трудом, многие еле передвигали ноги, потрясенные до глубины души произошедшим. Шериф поддерживал Энджи, сама она идти не могла, несмотря на то, что была агентом ФБР. Вот уж правильно говорят: курица не птица, женщина не офицер…

— Шериф!

— А?

— Спиртное есть?

— Да … — шериф засуетился, достал из нижнего ящика стола большую бутылку, наполненную коричневым, отдающим дымком бурбоном, протянул ее мне. Я свернул пробку, сделал глоток прямо из горлышка, передал дальше. Молнией промелькнула мысль, что точно также мы приходили в себя после зачисток и спецопераций в Ираке. Какие там нах… психологи, какие комнаты психологической разгрузки… Только спиртное помогало хоть немного. Некоторые так и не смогли потом стать нормальными людьми и вписаться в мирную жизнь. Я смог. Или это мне кажется?

— Что дальше? — спросил шериф.

— Дальше надо укреплять город…

В коридоре раздался топот, с шумом распахнулась дверь, на пороге вырос седой, заросший длинной окладистой бородой мужик лет шестидесяти в грубой джинсовой одежде. В руках у него был охотничий Ремингтон 11–87. Полубезумным взглядом оглядев присутствующих он дико выкрикнул.

— Мотоциклисты! Рокеры! На северной баррикаде!

Если честно, я даже порадовался. Пока мы бежали к машинам, я подумал что это — лучший способ отвлечься от того, что произошло в подвале. Клин клином вышибают…

Седона Северная окраина города

Мы не успели. Верней почти успели. Рокеры, которых было человек пятьдесят, не меньше прорвали баррикаду как раз перед самым нашим прибытием. Я тормознул Шевроле метров за двести до баррикады, причем припарковал его в узком проулке так, чтобы летящие по улицам пули не попали в машину. Своя машина, как-никак, не чужая… Впереди, метрах в пятидесяти уже стреляли вовсю, о тут то там взревывали мотоциклетные моторы. Звук мотора Харлея не спутаешь ни с чем. Пора идти…

— Проверка связи!

Перед тем, как сорваться сюда, я взял у шерифа полицейскую рацию: без координации действий (а действовать придется двумя группами) можно либо перестрелять друг друга. Либо попасть под огонь и погибнуть, не имея возможности вызвать помощь. Так что рацию я взял.

— Слышу хорошо, мы на месте — раздался спокойный голос шерифа Герцога.

— Работаем. Идем по параллельным улицам. Темп продвижения — по мере возможности. Задача — вытеснить противника из города. Как поняли?

— Понял.

— А ты куда полезла? — вызверился я на Энджи, оказавшуюся волей случая в нашей машине.

— Это мой город, между прочим! — с вызовом сказала она — так что избавьте меня от ваших сексистских замечаний! Да что же это такое… Спокойствие, только спокойствие…

— Идем, прикрывая друг друга. Не торопимся, не дергаемся. Вперед!

Пули летели беспорядочно, сосредоточенного огня не велось. Банда рокеров — несколько десятков жирных, бородатых, немытых мужиков в кожаных куртках, прорвавшись за баррикаду сделали большую ошибку. С крыши одного из зданий по ним вели огонь из нескольких ружей. И вместо того, чтобы разбиться на группы по два-три человека и разъехаться по городу, расстреливая и поджигая все что попадается на пути (вылавливали бы мы их потом по одному), они сгрудились моторизованным стадом посередине улицы, подожгли дом, откуда по ним велся огонь и, обстреливая второй этаж и крышу из револьверов и ружей, ждали пока защитники дома сгорят или бросятся на улицу под пули. Залпы сменялись жизнерадостным хохотом, который был слышен даже мне отсюда. Я выглянул из-за угла буквально на секунду и ни один из них меня не заметил — значит, армейского опыта не имеют и за местностью не наблюдают. Это хорошо.

— Примерно десять единиц — почему то шепотом, хотя из-за беспорядочной стрельбы слышно не было объявил я — посередине улицы. На мотоциклах. Работаем вдвоем, двумя этажами Пит сверху, я снизу. Приготовились. Обратный отсчет от пяти.

Двумя этажами — это значит что я стреляю с колена или из положения лежа, а Питер стреляет стоя. Некоторые ухитряются даже стрелять «тремя этажами» — стоя, с колена и лежа.

На счет «один» мы одновременно вышли из-за угла. Я решил все-таки стрелять из положения лежа, Пит приготовился стрелять стоя. За долю секунды в глазах отпечаталась обстановка — горящая баррикада, сгрудившие посередине улицы блестящие Харлеи, грохот обрезов помповых ружей и пистолетов.

Две наши винтовки ударили одновременно. Брат стрелял из Калашникова короткими очередями, благо невысокий темп стрельбы позволял это, я же в быстром темпе садил одиночными, стараясь целиться через ACOG. В магазине Калашникова через три обычных патрона шел один трассирующий, и в прицеле моей винтовки казалось, будто импульсы фантастического лазера бьют по цели, сбивая байкеров на землю.

Один из Харлеев вспыхнул практически сразу, его бензобак взорвался, словно фейерверк на день независимости, пламя огненным цветком выплеснулось на седока и задело соседний мотоцикл. С ревом, который был слышен даже с нашего места, горящий байкер соскочил с мотоцикла и тут же черной, охваченной пламенем тушей рухнул на землю — чья-то пуля достала его. В следующую секунду пули сбили на землю еще двух или трех байкеров, их мотоциклы повалились на бок, создав завал, мешающий другим, еще живым бандитам тронуть свои мотоциклы с места. Один попытался это сделать, его мотоцикл взревел и прыгнул с места как норовистый конь, заехав передним колесом на лежащий перед ним мотоцикл с мертвым седоком в сидении. В следующую секунду, заметив это, я слегка сместил ствол карабина, нажал на спуск — и винтовочная пуля сбила байкера с мотоцикла на землю, а сам мотоцикл, вставший на заднее колесо, взревел в последний раз двигателем и завалился на общую кучу, придавив своего бывшего седока, не знаю живого или нет.

Пара байкеров уцелела в первые три секунды боя и выстрелила несколько раз в нашу сторону из крупнокалиберного пистолета и обреза ружья. Но на таком расстоянии это было несерьезно, дробь даже не долетела до нас. В следующую секунду и они рухнули на асфальт.

Брат отстрелялся первым, сразу же убрался обратно за угол дома, достал из-за пояса свежий магазин, вставил его в автомат, передернул затвор. Молодец, кстати, армейские уроки все-таки не забываются… В этот же момент и моя винтовка сухо щелкнула, вместо очередного выстрела — патроны кончились. Лежа на земле, я достал из самодельного снаряжения новый магазин, вставил в винтовку, передернул затвор.

Кажется, готовы. Все. Две тактические винтовки и пятьдесят патронов за несколько секунд превратили бандитов на мотоциклах в груду металла вперемешку с мясом. Сверкавшие, отделанные хромом и кожей Харлеи страшной, дымящейся с горящей грудой лежали посреди улицы…

— Начинаем движение! — сказал я поднимаясь и прижимаясь к стене, береженого Бог бережет — Двигаемся короткими перебежками, используем укрытия. На середину улицы не высовываемся. Пошли!

Впереди с грохотом взорвался бензобак мотоцикла, полыхнуло, вспышка резанула по глазам. Черный дым застилал все впереди, конец улицы почти не был виден и мне это не нравилось.

Идем перебежками, я затем Пит, затем двое местных, один с дробовиком другой с винтовкой, затем увязавшаяся за нами Энджи. Один за другим перебегаем от одного здания до другого, прячемся за стоящими у обочины улицы брошенными машинами, в переулках между зданиями. Вся улица как будто вымерла — часть жителей в центре города, часть спряталась в квартирах, и боится нос на улицу высунуть.

Рокот двигателя мотоцикла впереди застал меня в тот самый момент, когда я перебегал в новое укрытие. Раздался он совсем близко, видимо мотоциклист выехал с соседней улицы. Добежать до укрытия я не успевал, с винтовкой, скорее всего не справился бы — и, присев на одно колено я отпустил повисшую на тактическом ремне на груди винтовку и выхватил из поясной кобуры крупнокалиберный Глок.

Мотоциклист появился внезапно, его хромированный боевой конь с рыком пробил жирную черную пелену дыма. Сидевший на мотоцикле байкер, бородатый, в солнцезащитных очках наводил на меня дробовик, держа его одной рукой как пистолет. Но я почему то не стрелял, как чувствовал. Расстояние между нами стремительно сокращалось. И когда до него осталось метров двадцать, байкер выстрелил. Черный срез дула дробовика расцвел оранжевым огнем. И в ту же секунду я плашмя упал на спину, лишая себя свободы маневра и несколько раз выстрелил из Глока. Сноп свинца разъяренным пчелиным роем прошел надо мной, с противным визгом хлестнул по стене, вышибая кирпичную крошку. Одна из дробинок обожгла руку, боль яркой вспышкой пронзила мозг, но в ту же самую секунду рев мотора мотоцикла захлебнулся, тяжелый кабан[14] с шумом грохнулся на асфальт, пропахав совсем рядом со мной. Наступила относительная тишина.

Выругавшись про себя, перекатился, вскочил на ноги. Добежал до ближайшего укрытия, укрылся. Через пару секунд в то же укрытие, тяжело дыша, ввалился Питер.

— Цел?

— Цел, улицу держи!

Пит встал на колено, направив автоматный ствол на улицу, а я достал индивидуальный пакет, засыпал кровоточащее запястье (дробинка, слава Богу, не застряла в руке, а просто чиркнула, но кровило изрядно) антибиотиком, заклеил специальным пластырем. Немного отпустило. Перезарядил пистолет.

Снова идем вперед, перебегая от укрытия к укрытию. Улица прямая, простреливается насквозь, что не есть хорошо. У дома, изрешеченного пулями байкеров к нам присоединяются трое гражданских с дробовиком и двумя винтовками. Еще трое лежат наверху, но сейчас не до них. Заберем потом. В кармане запищала сигналом срочного вызова рация.

— На приеме?

— Как у вас? — голос шерифа Герцога, кажется чуть запыхавшийся.

— Улица чиста до баррикады! — зону задымления мы уже прошли, впереди была разрушенная баррикада, прямо посреди улицы лежал посреди улицы человек в джинсовом костюме, судя по позе мертвый. Еще один мертвец лежал у самой баррикады, за старым красным пикапом, изрешеченным пулями — с нами трое гражданских. Вижу двух двухсотых у баррикады. Прием.

— Улица чиста! — в свою очередь сообщил шериф — кажется, оставшиеся байкеры свалили. Мы идем к вам!

— Принял! Не стрелять — сказал я, обернувшись. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь пальнул по своим, а этого вполне можно было ожидать, нервы у всех на взводе…

Впереди, метрах в тридцати от нас из-за угла сначала показалось дуло винтовки, затем осторожно вышел и сам шериф. Я махнул рукой, показывая, что все в норме.

— Что думаете? — шериф нервно затянулся сигаретой, махнул рукой в сторону баррикады. Черный дым от горящих мотоциклов и человеческих тел лез в нос, заставлял слезиться глаза, но на это никто не обращал внимания.

— Сколько у вас вооруженных людей? — вопросом на вопрос ответил я.

— Около сотни, а что?

— А оружия армейского образца?

— Двенадцать винтовок — шериф сплюнул — Клинтон, мать его…[15]

— Клинтон — передразнил я его — я например и при Клинтоне много чего запас. Короче, все это — только цветочки, скоро будут ягодки. Такими силами вы город не удержите, надо всем собраться где-нибудь, где можно держать оборону. Сейчас вам просто повезло, что байкеры тупо полезли через баррикаду. Если в эту местность придут одержимые в поисках пищи — они найдут, где просочиться, тем более что сплошного периметра обороны вокруг города не создать. Есть какое-нибудь место, окруженное сплошным забором и достаточно большое? Шериф задумался.

— Если только металлургический завод… Но он не работает давно. И цеха там в скверном состоянии.

— Но забор там есть?

— Забор есть… Подлатать только…

— И не только подлатать, но и окопать по периметру рвом. На ночь всем нужно уходить туда, выходить — только по необходимости, только днем и только с оружием.

— А как же работать?

— Работать… — горько усмехнулся я — сейчас не до работы, сейчас бы выжить, прожить следующие несколько недель, а потом видно будет. Я не провидец, шериф и сам много еще не знаю, но чувствую, что хорошего впереди ждать не стоит. Вот так вот.

Шериф с мрачным видом выплюнул окурок сигареты на землю, раздавил каблуком сапога.

— И вот еще что. Насчет оружия. С таким арсеналом как у вас вы долго не протянете. Есть где-нибудь поблизости воинская часть или склады Национальной гвардии?

Катастрофа, день одиннадцатый

Дорога штат Аризона 13 июня 2010 года

Сборы заняли целый день. Вот что значит — гражданские…

Для начала пришлось собрать всех гражданских и перевезти в относительно безопасное место — на металлургический завод. Попутно при этом пришлось хотя бы минимально обустраивать все заводские цеха для проживания, латать подручными средствами дыры в заборе (хорошо нашлась пара сварочных аппаратов, подтащили несколько старых автомобилей и кое-как заварили). Потом пришлось собирать команду. И тронулись мы только в десять часов утра следующего дня.

Ехать решили командой — десять человек. Восемь человек — жители городка — на четырех больших фермерских пикапах, в основном Ford Heavy Duty. В кабине — по два человека — водитель и стрелок. Большим числом народа смысла нет — если не отобьемся таким количеством бойцов — значит, не отобьемся и большим. Да и гражданских кто-то должен охранять… Из автоматического оружия у местной posse comitatus,[16] поехавшей с нами, были две автоматические винтовки — M16A1 еще вьетнамских времен, но рабочая и Ruger Mini 14, который очень любят неонацисты и Ку-Клукс-Клан. Был также один СКС, обычный без тюнинга, а все остальное — Ремингтоны и Винчестеры для охоты на оленей. Что же касается пистолетов, то они подходили для этого дела больше — в основном магнумы.357 и.44, была и пара Кольтов. Останавливающее действие — как раз на одержимых охотиться.

Мы ехали с братом, вторыми в колонне. Для путешествия я выбрал Lincoln Navigator, а не свой Chevrolet и как потом выяснилось — сделал очень правильно. Свое оружие я раздавать не стал несмотря на намеки — раздать просто, а вот потом собрать… Тем более, что в этом городке я уже и так сидел дольше, чем предполагал.

Перед выездом, как полагалось хорошему пехотному командиру, полагалось толкнуть речь, типа держи порох сухим, а глаза на затылке. Но, честно говоря в речах я особо силен не был, да и настроение у меня было хреновое.

Выстроив у машин своймаленький отряд, я внимательно осмотрел их. Обычные мужики из американской глубинки, от тридцати до пятидесяти. Все они с какой-то надеждой смотрели на меня. Какая тут нахрен может быть надежда…

— Дистанция между машинами десять метров. Стекла держать закрытыми, лучше попотеть, чем к вам в машину ввалится какой-нибудь урод, желающий вас убить и сожрать. При обстреле — стараемся проскочить это место на скорости, вообще стараемся ни вот что не ввязываться. Если кому-то охота по-маленькому или по большому, то лучше сделать это сейчас, потому что в дороге отходить от машин на открытой местности опасно. Если одержимый бросится на машину — давите не задумываясь. Вопросы? Вопросов не было.

— По машинам!

В полном молчании, без обычных в таких случаях шуток и подколок, бойцы (а это уже были бойцы, безо всяких скидок) разошлись по машинам.

Лесистую местность проскочили достаточно быстро, если честно за нее я беспокоился больше всего. Что в лесу, что в растительности на фермерском поле — могут быть одержимые и если они бросятся — на принятие решения будет секунда или две. А ведь для того, чтобы понять, насколько опасен одержимый, нужно попасть в переделку, как попал вчера в нее я. Мужики же эти, судя по всему, в особые переделки не попадали, поэтому если одержимый бросится на машину — могут и остановиться, а то и выйти из машины.

Чем дальше мы отъезжали от Седона, тем больше перед нами разворачивалась картина катастрофы. Дорога шла мимо маленьких городков, мимо придорожных кафешек и заправок и, как говорится, чем дальше в лес… Все подозрительные и населенные места мы проскакивали на скорости с ходу, но кое-какие выводы я сделал. Некоторые городки уцелели и вооружились, некоторые выглядели безлюдным, а один даже горел. В одном месте к нам пристроились два каких то подозрительных лифтованных[17] джипа, но после автоматной очереди в воздух отстали. Одержимых мы видели только в одном месте и то я не уверен, что это были одержимые. Проскочили подозрительное место, я перекрестился.

Чем больше мы приближались к обжитым местам, тем больше мы видели признаков исхода. На дорогах в некоторых местах было скопление машин, попадались и брошенные машины. Проезжая через один брошенный городок (дорога шла через его центр, и объехать было нельзя), я заметил в нем машину даже с Нью-Йоркскими номерами. На дорогах попадались караваны и моторхоумы,[18] как будто все вдруг решили срочно отъехать в отпуск. «Усилителей закона»[19] я видел только в трех местах, причем они охраняли свои городишки и в остальные дела, судя по всему вмешиваться, не собирались. Дорожной же полиции на дороге вообще не было.

Вообще складывалось впечатление, что большей проблемой является не наличие одержимых, а дорожный и прочий бандитизм. Перед выездом я специально уточнил у шерифа, не попадется ли по нашей дороге какого-нибудь исправительного учреждения. Тот заверил, что нет. И, тем не менее — бандитов я опасался больше, по крайней мере, у них есть оружие и они умеют им пользоваться.

Но у нас была еще одна проблема. Помимо оружия и патронов — нелишним было бы разжиться топливом. Поэтому, только увидев подходящую, с виду уже заброшенную заправку, я показал на нее брату. Мощный, почти четырехсотсильный двигатель Навигатора утробно взревел, машина буквально прыгнула со второго места в колонне на первое и тут же, помигав поворотником, стала сворачивать вправо, где чуть в стороне от дороги горделиво примостилась на обочине заправки и небольшой магазинчик, увенчанные неоновой надписью Denny's Place.[20]

Молодцы… Несмотря на то, что боевой опыт был только у Питера, воевавшего еще во Вьетнаме, встали мои мужики правильно. Так, чтобы с одной стороны не мешать друг другу в случае чего выскочить на трассу, а с другой стороны — машины создавали укрытие, за которым можно было спрятаться и стрелять. Брат же подрулил поближе к заправочной колонке, чтобы можно было проскочить к зданию заправочной в течение секунды, не задерживаясь на открытой местности. Двигатели машин бубнили на холостых оборотах — но никто их не глушил.

— Двигатель не глуши! — бросил я.

— Понял.

— Короче — чистим. Примерно представляешь, что это такое?

— Когда то представлял… — сморщился брат.

— Значит, представляешь — уверенно сказал я — если научился один раз, не забудешь всю жизнь (хотел бы я в это верить…). Берешь Калаш и прикрываешь меня со спины. Смотри только не пальни в меня с нервов. Дошло?

Пит, ни говоря ни слова, перегнулся через сидение, достал Калашников. Еще перед выездом он навьючил на себя тактический жилет с шестью магазинами к нему. Я же вооружился коротким, как нельзя подходящим для боя в помещениях Knight Armament. Достал гранату к подствольнику, зарядил и подствольник. Еще одну гранату для подствольника положил в карман.

— Мы что, воевать собрались? — сказал Пит, мрачно наблюдая за моими приготовлениями.

— А хрен его знает…

Одновременно открыв двери, мы десантировались из машины, я направил дуло автомата на закусочную, Пит — на противоположную сторону дороги, откуда можно было ждать атаки одержимых. Пальцы лежали на спусковых крючках, автоматы в любой момент были готовы изрыгнуть свинцовый вихрь.

И тишина. Только едва слышный свист ветра, перебиваемый рокотом двигателей. Никого и ничего.

Я махнул рукой, подавая сигнал общего сбора — и через несколько секунд у нашей машины оказалось еще четверо стрелков. Один стрелок и все водители с оружием оставались охранять машины — так было оговорено с самого начала.

— Идем парами. Проверяем. Одна пара остается снаружи. Подгоняйте машины, сливайте топливо. Начали!

Одна из машин, которую мы взяли в дорогу, в кузове имела огромный бак, приспособленный для переводки молока. Сейчас же мы собирались залить туда бензин.

Прижавшись к стене, я сразу ощутил запах. Неприятный такой, о многом говорящий… Еще я услышал мерное жужжание мух внутри пристроенного к заправке магазинчика (мне он, кстати, показался слишком большим для такой захолустной дороги). Запах плюс мухи — объяснение может быть только одно.

Пинком выбив дверь, сразу ушел влево, открывая дорогу другим и беря под прицел торговый зал. Еще через секунду в зале был уже Пит, вставший так, что другие были вынуждены оставаться на улице. Ничего, научится со временем…

Мухи… Мух было много, они вились в торговом зале, надоедливо жужжа, это жужжание перекрывало даже шум кондиционера. И больше всего их было в одном месте, между забитых товарами полок. Когда я осторожно, держа автомат на изготовку, пошел вперед, я уже не сомневался в том, что я там увижу.

Труп… И не просто труп, а труп в форме дорожной полиции Аризоны. Раньше это был мужчина, лет сорока, роста около шести футов с излишним весом. Сейчас же это была просто куча гниющего человеческого мяса, над которой, деловито жужжа, вился рой мух. И, что самое страшное — труп был серьезно погрызен, а едва заметные кровавые следы шли к задней стене здания, где по видимости был склад товара.

— Готовность! — выкрикнул я, поднимая автомат, и в этот самый момент он бросился на нас.

Дверь, ведущая в небольшой склад, пристроенный к торговому залу, отлетела под ударом такой силы, что одна из дверных петель не выдержала и оторвалась, дверь криво повисла на одной петле. Я увидел движение — именно движение, что-то темное бросилось к двери в торговый зал, распластавшись в прыжке. Развернувшись всем корпусом, я ударил длинной очередью — и в этот же момент заговорил АК Пита. Две струи свинца сбили атакующий порыв одержимого, отбрасывая его к стене. Сбив своим телом стойку с журналами и комиксами, одержимый грохнулся на пол и застыл. И в этот же момент загремели выстрелы на улице, двое моих стрелков рванули без команды на улицу и мы остались с братом вдвоем.

— Прикрой! — Под прикрытием Пита, я сменил магазин в автомате на полный, после меня сменил магазин и Пит. Впереди черт знает что, и полный магазин по любому лучше, чем полупустой. Прикрывая друг друга, мы начали продвигаться вперед: один прикрывает, другой проходит несколько шагов вперед и занимает удобную позицию для стрельбы. Хорошо хоть здание одноэтажное, не придется чистить второй этаж…

Склад — небольшой, заставленный товаром по самый верх, оказался чист. Судя по всему, одержимый в магазине был один, второй — на улице. Судя по тому, что на улице больше не стреляли, помощь им не требовалась…

— Чисто!

— Чисто — подтвердил брат.

Вернувшись в торговый зал, я внимательно рассмотрел мертвеца. Пуля снесла ему полголовы, еще несколько пуль попали в бок, но кое-что сказать было можно. Молодой, лет тридцать — тридцать пять, белый. Длинные волосы перехвачены резинкой, с этой прической он чем то походил на актера Стивена Сигала. Что-то мне подсказывало, что это и есть хозяин данной заправки. Сейчас его опасаться не стоило — с такими ранениями не живут даже одержимые.

— Тебе ничего странным не кажется?

— Нет.

— А скажи — часто на провинциальных дорогах ты видел такие заправки, совмещенные с мини-маркетом. Такая заправка и на федеральных трассах нечасто встречается.

— Отмывание денег? — неуверенно предположил брат.

— Оно, родное, оно… Вопрос, что за деньги — пробормотал я, направляясь к стойке кассира, рассчитывая там найти кое-что для себя. И нашел. Прямо под стойкой кассы — я вытащил это и не поверил своим глазам.

Пистолет— пулемет «Узи». Полноразмерный, со сложенным прикладом и черным пластиковым цевьем, с магазином на тридцать два патрона. Тот самый, которым был вооружен Арнольд Шварценеггер в самом первом «Терминаторе». Тяжелый, грубо сделанный — но надежный и отлично сбалансированный, при наличии навыка можно было стрелять с одной руки. Переключатель режима огня такой, что можно им пользоваться той же рукой, которой держишь оружие. Вообще то я тут рассчитывал обрез помпового ружья найти, но раз такое дело… В общем — никому не отдам.

— Ни хрена себе! — брат удивленно присвистнул, глядя на то, что я держу в руках — это чем же тут таким торговали?

— Черт его знает… — ответил я — наркотой, скорее всего. И в самом деле — если не наркотой, то зачем автомат у прилавка…

— Мистер Маршалл! — в дверях магазина появился Том, один из жителей города, и тут же осекся, глядя на второй автомат у меня в руках — мы там еще одну подстрелили… Тварь, короче.

Выйдя на воздух, я огляделся — картина маслом. Еще один одержимый, буквально изорванный крупной картечью, пацан лет восемнадцати в джинсовке. Валяется в придорожной пыли как сломанная кукла. И рядом с джипом пытается придти в себя один из стрелков, тоже Пит, кажется…

— Взгляни-ка — тихо сказал я брату, кивнув на незадачливого стрелка. Через минуту Пит вернулся.

— Норма!

— Уверен?

— Точно говорю — норма! Контакта с зараженной кровью не было, но прилетело изрядно. Норма, говорю тебе.

Сплюнув, я подошел к сгрудившимся около пострадавшего и совершенно забывших о необходимости вести наблюдение остолопам (а по-другому и не назвать никак).

— У нас что, прощай война, здравствуй расслабуха? — недобрым тоном осведомился я Народ вытаращился на меня.

— Марш на посты, б…!! — взорвался криком я — до трех считаю, мать вашу!

Уже через пару секунд рядом никого не было, остались только мы с Питом и другой Пит — тот которому попало от одержимого, да так, что он еле стоял на ногах, держась за борт пикапа.

— Докладывай!

— Я не знаю… — после едва ли не минутной тишины сказал Пит — не знаю… Он же нормальным казался, пошел ко мне… А потом бросился, я не успел. Не успел…

— Тебе повезло, что ты не заразился — жестко сказал я — иначе пришлось бы тебя тут же и расстрелять. Ты понял, что ты один подвел нас всех. Всех, мать твою, до единого. Дошло?

— Понял… — убито проговорил он — как же так… Как же так… Мда… С таким настроением — не сейчас так потом замочат.

— А вот так! — я схватил его за грудки и как следует тряханул — вот такая вот ерунда. С этим либо живешь и борешься, либо — умираешь! Приди в себя!

— Понял… — сказал Питер голосом, который понравился мне уже гораздо больше — понял. Можно идти!

— Нормально сам?

— Башка трещит, а так нормально — выпрямился Пит.

— Тогда иди. Грузить поможешь…

Три машины из пяти уже были загружены. В кузове одной стоял бак, заполненный до отказа бензином (я очень надеялся, что по дороге не попадем под обстрел), еще в две мы нагрузили до предела консервов и любой другой съедобной и долго хранящейся дряни, содержавшей максимум калорий при минимуме веса. Перекусили там же, как ни странно, соседство трупа уже никому не мешало. Один из сталкеров (наверное, правильней теперь будет называть всех нас именно так, название красивое, прочитал в фантастическом романе, не помню каком), помощник шерифа в прошлом вспомнил, что хозяина этой заправки серьезно подозревали в торговле амфетаминами, но так ничего и не доказали. А теперь это было уже и не важно.

Отъезжая, заправку мы закрыли, может, придется сюда вернуться на обратном пути, может и еще что-то кому-то пригодится. И тронулись в путь…

Форт-Хуачука штат Аризона 13 июня 2010 года

Форт Хуачука… За время службы в армии я умудрился побывать и здесь — правда всего на несколько часов и проездом. Вспомнив то, что тогда увидел, я понял, что в плане обороны форта дело — дрянь! Жилая часть форта, там где были сосредоточены склады, казармы личного состава и офицерские коттеджи вообще не были ничем прикрыты — ни естественными препятствиями, ни искусственными. На горизонте виднелись горы, а так жилой сектор был расположен на плоской как стол прерии. Налетай не хочу — хоть одержимых стая, хоть бандиты.

Нас тормознули у импровизированного блок-поста, выставленного примерно в километре от главных ворот базы. Блок-пост представлял собой два Хаммера с пулеметами М240, на одном из них была мигалка — верный признак машины военной полиции. С удовлетворением я отметил, что за спиной бойцов блокпоста, метрах в пятистах ведутся интенсивные земляные работы — гражданские под контролем военных, судя по всему, создают периметр обороны. Усталый и раздраженный чернокожий сержант махнул жезлом, приказывая остановиться, один из пулеметчиков на Хаммере целился точно в лобовое стекло нашей машины. Через стекло мне было видно его лицо — усталое и какое-то … пустое что ли. Перечить я не стал, понимая, что нервы у всех сейчас на взводе и огрести пулеметную очередь сейчас ничего не стоит.

— Проезд закрыт! — без обиняков заявил чернокожий, судя по нашивкам — аж ганнери-сержант[21] подойдя к двери со стороны пассажира. На груди у него висела табличка «Лерой». Наличие у нас автоматического оружия никакого впечатления на него не произвело.

— Вызови командира базы!

— Ты что, не понял? — недобро прищурился сержант Лерой — проваливай отсюда, пока не огреб свинцовый привет.

Мда-а-а… В таких случаях помогает либо танк «Абрамс» либо волшебное слово. Танка у меня не было — а вот волшебное слово я знал.

— Передай своему командованию, дубоголовый — «Альфа-Черная Звезда».

— Что? — кажется, мне удалось поколебать дубовую уверенность сержанта в себе, и это было хорошо — ты что несешь?

— Не по твоему уровню допуска — с наглым видом сказал я — и вообще, окажи себе услугу, парень. Если что-то не понимаешь или не знаешь — вызови начальство.

«Альфа — Черная Звезда» — один из кодов, который был разработан на случай оккупации всей территории страны или ее части войсками противника. По замыслу нашего мудрого командования это могло помочь опознать своих, если на них нет военной формы. Мне оставалось надеяться, что командир базы в свое время зубрил эти коды и их вспомнит. Если нет — то мы в дерьме.

Мастер-сержант Лерой отступил на шаг от моей машины, немного подумал. Наконец, его реакция оказалась такой, какую я и ожидал — не связываться с тем, что тебе непонятно, а просто вызвать начальство. Правило «ПСЗ», основное правило армии, да и не только ее. «Прикрой свой зад».

— Стойте здесь, сэр — строго сказал он, слово «сэр» при этом ничего не значило. Военный так и к столбу обратится, если у него возникнут какие-то сомнения. А в отношении меня сомнений могло возникнуть очень много … — я свяжусь с командованием базы.

Комсостав появился довольно быстро, я рассчитывал на полчаса ожидания, однако уже через двадцать минут, в облаке дорожной пыли к блокпосту подкатил еще один Хаммер. Судя по тому, как к машине бросился Лерой — начальство. Выслушав доклад подчиненного, с заднего сидения выкатился и сам начальник — невысокий пожилой крепыш в полевой униформе. Оглядевшись по сторонам, причем нормальненько так оглядевшись, грамотно и настороженно, демонстративно расстегнув кобуру, он неспешным шагом направился к нашей машине. Старый волчара…

— Сэр, я… — начал я — и тут же получил по заслугам.

— Если вы военнослужащий — почему не представляетесь как положено? — отрубил крепыш с погонами полковника Прав ведь, черт побери…

— Сэр, капитан в отставке Алекс Маршалл, сэр! Первая специальная оперативная группа «Дельта», сэр![22]

— Ишь ты… — усмехнулся полковник совсем не по уставу — какая птица в наши края залетела… А откуда я могу знать, сынок что ты из Дельты? Может быть ты мародер?

— Свяжитесь со штабом USSOCOM, сэр! Бригадный генерал Фрэнкс должен знать меня, сэр![23]

По тому, как замялся полковник, я понял, что произошло что-то серьезное.

— И рад бы связаться, да не могу, капитан — пробурчал он, окончательно признавая во мне своего — вся связь ж…й гавкнула.

— Когда? — мне показалось, что за шиворот мне плеснули ведро холодной воды.

— Да как все это началось, так и гавкнула… — полковник сплюнул в пыль под ногами — уже десять дней нет никакой связи. Только местная. Все армейские коммутаторы молчат. Бригадный генерал МакГенри, сейчас он принял командование, до вчерашнего дня пытался прозвониться — без толка. Сейчас плюнули. Периметр вон укрепляем.

— А президент? Правительство? Вообще что происходит?

— Ты что, последние дни, в лесу просидел? В том то и беда, что в лесу…

— Примерно так, сэр… — невесело усмехнулся я — у вас случаи заражения есть?

— А, взбесившиеся… Есть немного. Отстреляли.

— Короче — решительно сказал я — предлагаю сделку, сэр… Мой брат — сидящий в этой машине — медик из Форт-Детрика, он может много чего порассказать. Это позволит вам лучше понимать, что происходит. Кроме того — мы готовы купить оружие, оно нам нужно. Мы засели в Седона, там гражданские и им нужно оружие. Мы готовы его купить. И, в порядке любезности, можете отправить на обратному пути с нами несколько крепких парней и пару грузовиков — покажем где можно разжиться топливом и продовольствием, оно явно сейчас не помешает…

— Предлагаешь мне торговать оружием? — спокойно спросил полковник Уотерс (именно такая фамилия была на его опознавательной табличке).

— Предлагаю заключить взаимовыгодную сделку, сэр — усталым голосом сказал я — кроме того, насколько я помню, мы клялись защищать народ Соединенных штатов от всех врагов, внешних и внутренних. Время настало. Они готовы защищаться сами — но им нужно оружие.

— Двигай за мной — после нескольких секунд раздумья сказал полковник — решим с генералом МакГенри …

Основной комплекс Форта Хуачука отличался однотипными белыми домиками с ярко-красными, хорошо видными с воздуха крышами. По жилой зоне проходили две улицы, которые назывались Скуайер Авеню и Винроу Авеню. Жилой комплекс начинался почти за самыми основными воротами на базу, и пока мы ехали, я заметил что для обороны форта сделано немало. Улицы в трех местах были перегорожены баррикадами, открывался только узкий проход для одной машины, который в любой момент мог быть перекрыт дежурящим рядом Хаммером. Личному составу, судя по всему, раздали боевое оружие и снаряжение, на поясах висели даже гранаты. На некоторых крышах были подготовлены временные огневые точки, на которых организовали дежурство. В стратегических точках виднелись прикрытые всяким хламом Хаммеры и гусеничные М113, их пулеметы были направлены в сторону прерии. Дул легкий ветерок. Похоже, Хаммер полковника здесь хорошо знали, поэтому к штабу базы мы проскочили за несколько минут, не останавливаясь на блокпостах и баррикадах. Остальные машины остались у блокпоста, но по распоряжению полковника их допустили в охраняемый периметр. Правда, все оружие пришлось сдать, его сложили в один из Хаммеров, стоящих на блокпосту. Хотя бы так — два пулемета на внедорожниках и несколько солдат — достаточная защита. Им оставалось только ждать результатов моих переговоров с командованием базы…

Бригадный генерал МакГенри оказался примерно таким, каким гражданские и представляют генералов — пожилым, крепким, лысоватым, с громовым командным голосом, отработанным на учениях и полигонах. Кроме МакГенри и Уотерса в кабинете было еще двое старших офицеров.

— Рассказывайте — недобрым тоном промолвил он, не тратя время на уставные приветствия — что за хреновина в округе творится?

— Разрешите? — сказал Пит и взгляды офицеров устремились на него.

— Представьтесь для начала — проговорил генерал.

— Питер Маршалл из Форт-Детрика …

— Звание?

— Я гражданский специалист — сказал Пит и лицо генерала недовольно сморщилось. Еще один гражданский умник… — я словно прочитал его мысли.

— Ну и что вы нам можете сообщить, мистер гражданский специалист? И Питер начал рассказывать…

За девять месяцев до катастрофы Форт-Детрик штат Мэриленд 08 октября 2009 года

— Господа, Питер Маршал, доктор медицины. Один из наших исследователей.

Доктор Маршал, устроившись в одном из «гостевых» кресел руководителя ВМИИЗ, бригадного генерала Кристофера Ферфакса, посмотрел на двух других участников внезапного совещания. Чем вызвано это совещание — он не знал…

Вообще, ситуация с управлением и командованием во ВМИИЗ была странной по меркам любой армии. Во главе института, являющего военным и финансируемого за счет государственного оборонного бюджета, стоял военный, командир, как и в любой другой воинской части, сейчас это был бригадный генерал Кристофер Ферфакс.

Однако, командовал он далеко не во всех вопросах. В институте работали как военные, так и гражданские специалисты, причем многие имели докторские степени, а магистерские — практически все. И командовать такими людьми в вопросах проведения научных исследований, причем самых разноплановых было просто невозможно. Поэтому, в институте издавна сложилось некое негласное распределение полномочий. Безопасность института полностью отдавалась в ведение генерала Ферфакса. Темы для исследований выдавались госзаказчиком, в основном тем же министерством обороны, и согласовывались с ученым советом. Были и гражданские заказы. Точно также, с участием ученого совета института, выдавалось и распределялось финансирование по темам и принимались готовые разработки.

Поэтому, доктор Питер Маршал был немало удивлен вызовом в кабинет генерала. Кроме самого генерала в кабинете были еще два человека в штатском. Судя по всему, представители заказчика. Тогда почему они не выходят на ученый совет, как это принято?

— Это мистер Альберт Кранчи из Пентагона, представитель заказчика, а это — Томас Гор из ЦРУ, наш куратор — представил других участников генерал Ферфакс. Ни того, ни другого Питер Маршал раньше никогда не видел.

— Чем могу… — поинтересовался доктор Маршал.

— Видите ли, доктор Маршал — начал Гор, длинный, худой, лысоватый в больших очках с роговой оправе и дешевом костюме — на днях к нам поступила информация. И мы не может на нее не реагировать, она поступила из надежного источника. Информация заключается в том, что одна из зарубежных разведок предпринимает активные попытки агентурного проникновения в данный институт. И одной из приоритетных целей является деятельность ваша и доктора Каплана.

— Какая разведка? — резко спросил Питер. Слова ЦРУ-шника ему почему то не внушили доверия, он сам не понимал почему, но — не внушили.

— Извините, доктор Маршал, но эта информация с ограниченным допуском к ней — сказал Гор — и я не могу вас с ней ознакомить.

— И что вы предлагаете, «мистер-из-ЦРУ» — недобро спросил Питер — свернуть исследования из-за ваших призраков?

— Отнюдь — сказал второй из приглашенных, Альберт Кранчи, внешне представлявший собой полную противоположность Гору — невысокий, полноватый, с живописной шевелюрой соломенного цвета волос — исследования сворачивать ни в коем случае нельзя. Тем более что вы достигли, определенных успехов, не так ли доктор? Неужели знает?

— О каких успехах вы говорите?

— И поэтому мы предлагаем не свернуть исследования, а перенести их в другое место. Которое не известно разведке противника — Кранчи демонстративно не обратил внимания на предыдущий вопрос Маршала — именно это мы и хотим вам предложить, доктор.

— А вы представляете себе, что это значит на практике — свернуть исследования в одном месте и перенести их в другое? — все тем же недобрым тоном, раздраженный бестолковым вмешательством непрофессионалов в научные дела поинтересовался Питер Маршал — это не значит, просто взять несколько папок с бумагами и перевезти их в другое место. Здесь куча лабораторного и компьютерного оборудования, подопытные животные, специалисты. Просто так это все не перевезешь. Кроме того, наши исследования нужно проводить в здании с максимальной степенью биологической защиты, если вы, конечно, не хотите, чтобы в один прекрасный день вымерло пол-Америки. У вас есть такое здание, или вы считаете, что мои исследования можно проводить и в сарае?

— Мы, конечно, так не считаем, доктор — улыбнулся Кранчи — напишите требования к помещениям и оборудованию и через десять дней все будет сделано в точности с вашими требованиями. Перемещение животных и сотрудников мы тоже берем на себя.

— Это означает, что у вас уже есть помещение с высшей степенью биологической защиты? — недоверчиво поинтересовался Маршал — его надо несколько месяцев только переоборудовать из готового, а если строить с нуля — то не меньше года.

— Вы все сами увидите… — вступил в разговор Гор…

Форт-Хуачука штат Аризона 13 июня 2010 года

— Твою мать… — генерал О.Хара, выслушав рассказ брата, просто посерел — вашу мать, яйцеголовых умников! Чтоб вас всех! И ваши долбанные пробирки тоже! Другие офицеры выглядели не лучше.

— Так или иначе — мой брат сделал все, что мог, чтобы эти наработки не попали в чужие руки, генерал, сэр[24] — и, согласитесь не его вина, что его разработками завладели подонки и воспользовались ими.

— Лучше бы он чем-нибудь полезным в жизни занялся, чем изобретать всякую гадость — пробурчал генерал — теперь говори, что ты хочешь?

— Для начала — что со связью?

— Ни хрена — выругался генерал, и я его понимал. Отсутствие связи для военного, привыкшего получать приказы — больше чем трагедия. Это катастрофа. Не работает спецсвязь — ни один канал. Ни офис министра обороны, ни комитет начальников штабов, ни командования родов войск — молчит все. Вся междугородняя связь тоже отключена. Только местная связь работает худо — бедно и все.

— А телевидение? Интернет?

— Интернет работает пока. А по телевидению — со второго дня начали долдонить одну и ту же хрень каждый час. Мы записали, смотри.

С этими словами генерал тяжело поднялся, протянул руку к стоящему неподалеку телевизору без пульта дистанционного управления, нажал несколько кнопок. Я впился взглядом в экран.

То, что происходило на экране, меня совсем не обрадовало. На фоне странной, стеклянной стены с изображением земного шара, сидел невысокий пожилой человек в дорогом костюме и темных очках. Скрипучим, размеренным старческим голосом он зачитывал сообщение:


«Граждане соединенных штатов Америки. В связи с введением чрезвычайного положения я, Мартин Форсайт, руководитель Федерального агентства по управлению в кризисных ситуациях, в соответствии с Законом о безопасности и президентской директивой N 307/00 принимаю на себя всю полноту власти в Соединенных штатах Америки, законодательной и исполнительной до момента преодоления кризиса. Прошу всех граждан Соединенных Штатов Америки сохранять спокойствие, не выходить на улицы без необходимости и строго выполнять все распоряжения представителей органов федеральной власти и правоохранительных органов всех уровней. Спасибо.»


— И вот такое дерьмо крутят каждый час — сказал генерал, когда «чрезвычайщик» на экране умолк и экран погас — больше никаких передач нет, ни новостных, ни вообще никаких. Кажется, все иные передачи блокируются при передаче через спутник.

Вот это номера… Мне впервые пришло в голову, что все происходящее напоминает не эпидемию, а государственный переворот, причем в кошмарном исполнении. Первая такая мысль мне пришла в голову именно в тот момент.

— По этому поводу я ничего не могу сказать, сэр. Но нам нужно оружие.

— Это кому это нам? — подозрительно прищурился генерал.

— Нам — это общине граждан города Седона. В условиях чрезвычайного положения и катастрофической эпидемии, генерал, вы не сможете обеспечить порядок по всему штату. Поэтому единственный выход — признать такие вот городские общины, которые способны защищать свои города отрядами национальной гвардии и выдать им оружие. Мы готовы его купить, бесплатно не просим, и в дальнейшем взаимовыгодно сотрудничать. Другого способа обеспечить порядок нет, сэр. Генерал задумался…

— Что скажешь? — спросил он Уотерса.

— На бандитов и мародеров не похожи — сразу же ответил тот — я думаю, они говорят правду, сэр.

— Хорошо — наконец сказал, как отрубил генерал — все равно здесь склады национальной гвардии, оружия полно, правда, не самое новое. Но хоть что-то. И так у нас по десять винтовок на человека. Иди с Уотерсом. И обо всем остальном тоже договоритесь с ним.

— Спасибо, сэр…

Вопросов у меня было много. Но разбираться с ними следовало не здесь и не сейчас.

Оружия на складе было действительно много, правда, в основном устаревшее. Национальная гвардия всегда вооружалась тем, что оставалось от армии, а утилизировать было жалко или нецелесообразно. Было, конечно и новое оружие, но рассчитывать нам на него не стоило. Спасибо и за то, что дают, сейчас каждый ствол, каждый патрон — на вес золота.

Склад был большим, ангарного типа, с местами для проезда небольшого вильчатого погрузчика. Грузы на нем стояли в шесть уровней — до самого потолка. Грузовики подогнали прямо к складу — чтобы проще было грузить. Знакомый запах оружейной смазки — сразу напомнил мне веселые деньки в учебке и потом — в армии.

— С чего начнем? — жестом хозяина, Алладина пещеры полковник Уотерс обвел рукой длинные ряды темно-зеленых ящиков.

— С пулеметов — сказал я.

— С пулеметами проблем нет. М60 тут у нас — завались.

— Только М60? Более нового ничего нет?

— Увы — с непроницаемым выражением лица Уотерс развел руками — кроме «свиней» ничего нет.[25]

Это плохо. Хуже пулемета, чем М60 после второй мировой войны, наверное, не было. Тяжелый, ненадежный, боящийся воды и грязи. Слава богу, с вооружения его сняли везде кроме ВМФ. Фирма Saco Defence, которая сейчас выпускала этот пулемет, предпринимала титанические усилия, чтобы исправить его имидж и устранить недостатки. Многое было сделано, последняя модификация Mk43 mod 1 уже на что-то была похожа. Но профессионалы, хлебнувшие горя с первыми версиями, боялись всех видов М60 как огня.

— Они что, первой категории?[26] — недоверчиво спросил я, доставая один из ящика и ковыряя консервационную смазку.

— Вот именно. Их столько в свое время наделали, что даже после «страны больших неприятностей»[27] осталось много в первой категории. Вот и храним.

— Тогда мне нужно три штуки — сказал я, рассчитывая, что два нужны для дежурства, один постоянно должен быть в резерве — М 14 есть?

— Чего нет, того нет. Все распродали. Не слышал, их по пятьдесят баксов продавали как излишки военного имущества?[28]

— А М16?

— Вот этого — полно.

Естественно, осмотр мы начали с ящиков, где хранились М16А1 еще времен войны во Вьетнаме. Все-таки Уотерс был типичным воякой — все самое лучшее приберегал для себя. Практически все винтовки были второй категории и брать их следовало, только если нет ничего поновее.

— Второй модели нету?[29]

— Есть, но немного…

— Смотрим…

Жестко торгуясь за каждую мелочь, мы вооружились. Для себя же я почти ничего не взял. Из оружия — все, что было на складе и рядом не стояло с моим арсеналом. Взял только двадцать осколочных гранат М26 и двадцать выстрелов к подствольному гранатомету, ни того ни другого у меня в достаточном количестве не было, теперь — есть. Еще взял цинк с патронами М885 арсенала Лэйк Сити, лишних патронов, как известно не бывает. Загрузившись оружием, патронами мы отправились в обратный путь. Доехали нормально…

Катастрофа, день двенадцатый

Седона штат Аризона 14 июня 2010 года

— Что думаешь делать?

Я ничего не ответил Питу, пытаясь осмыслить ту информацию, которую удалось выудить из Интернета за бессонную ночь сидения перед жидкокристаллическим экраном монитора. Информация выглядела неправдоподобной до ужаса. Казалось, все сошли с ума и играют сейчас в какой-то дикий розыгрыш.

Интернет пока держался, основные серверы еще не полетели и все форумы были заполнены дичайшими историями про бессмысленные нападения и убийства. Пробираясь в море историй, сделавших бы честь и самому Стивену Кингу, я пришел к выводам, что вся эта история на случайность никоим образом не смахивает. Однако, замысел людей, устроивших ЭТО, был мне решительно непонятен.

— Итак, начнем с самого начала. Ты говоришь, что этот вирус — по крайней мере, в том виде, в каком ты его разрабатывал, способен передаваться практически также, как и вирус СПИД. То есть — при контакте зараженной крови со здоровой и при половом акте через сперму. Вне организма — носителя вирус жизнеспособен в течение всего лишь нескольких секунд. Так?

— Так.

— Тогда как же эпидемия сумела распространиться так быстро?

А эпидемия и в самом деле распространилась с ужасающей скоростью. Конечно, по результатам одной ночи поисков в Интернете, создать цельную картину происходящего было сложно, но кое-что удалось понять.

Поражены были все континенты. Максимальное поражение произошло в городах-миллионниках, они были заражены все и количество зараженных значительно превышало количество здоровых. На одном сайте, где размещаются короткометражные ролики, снятые любителями, я нашел леденящую душу съемку с а, как несколько одержимых загоняли по улице женщину, судя по всему здоровую. Съемка велась в Нью-Йорке, судя по дате — на второй день катастрофы. Вообще, как я понял — все без исключения крупные города одержимыми просто кипели.

Заражены были и другие города. На европейском континенте — западная Европа была поражена практически вся, без остатка. Восточная Европа — там заражение сосредоточилось в крупных городах. Россия — были поражены Москва, Санкт-Петербург и все крупные города юга. К северу, в холодных краях — одержимых почти не было. Япония — там одержимыми стали почти сто процентов, оттуда даже не было роликов и сообщений после четвертого — пятого дня катастрофы. Китай — все мегаполисы превратились в мертвую зону, зону охоты одержимых. Во внутренних же районах было относительно спокойно. Дубай, Саудовская Аравия, ОАЭ — заражение стопроцентное. Единственным исключением, как ни странно выглядел Израиль — одержимых там тоже было очень много, но Израиль выглядел едва ли не единственным местом на земле, где людям удавалось сдерживать натиск толп одержимых. Все-таки наличие на руках у населения боевого оружия давало о себе знать.

Подводя итоги, можно было сказать, что вирус поразил наиболее урбанизированные и развитые районы по всему миру, что приводило к мысли о неслучайности эпидемии. Еще я заметил, что вирус тяготел к теплым краям, чем холоднее — тем меньше заражение. Объяснений этому пока у меня не было. Очень мало было сообщений об одержимых из сельской местности. Возможно, это следовало списать на то, что у жителей этих районов не было связи и Интернета. Но я то сейчас находился в сельской местности и отчетливо видел что происходит — основная масса жителей осталась здоровой, смогла сплотиться и оказать сопротивление, как грабителям, так и одержимым.

— А как насчет передачи при укусе через слюну? Господи… Ну она то что вмешивается?!

Да, забыл рассказать. В нашем полку прибыло. Конечно, я бы предпочел… Да ладно, чего уж там. Есть — как оно есть.

Короче, прибыв с пятью грузовиками полными оружия, жратвы, с полной цистерной бензина в город, мы стали в городке настоящими героями. Пошла речь о том, что и уезжать мне совсем не надо, однако эту тему я отмел начисто. Ехать надо было. И тут выяснилось, что помимо нас с братом, примерно в ту же стороны надо было ехать еще одному человеку. Мисс Энджи Кортес, по странной прихоти судьбы, приходящейся еще и какой-то дальней родственницей шерифу Герцогу. Рассчитывать на пассажирский рейс из аэропорта Финикса[30] было бы глупо, а в Вашингтон ей срочно было надо. Конечно, Форт Брэгг, куда я намеревался со временем попасть и Вашингтон … не совсем по дороге, но какую-то часть пути вполне можно было проехать вместе.

Первоначально, я хотел послать эмансипированную сотрудницу ФБР куда подальше. Пусть сидит здесь или ищет других попутчиков. Но, как известно, скоропалительное решение часто всегда ошибочное. Поразмыслив, я все-таки решил взять ее с собой. По двум причинам. Первая заключалась в том, что в «Дельте» всегда тренировали тройками. Минимальная тактическая единица — три бойца. Все тактические сценарии были заточены именно на это. А у меня третьего бойца не было: я, Пит и … Энджи вписывалась. Вторая — как ни крути, у Энджи было удостоверение сотрудника федерального правоохранительного органа, а это на дороге вызвало бы больше уважения, чем мое удостоверение помощника шерифа мелкого городка. Я подозревал, что ныне на дороге уважение вызывает только меткая автоматная очередь — но уверен в этом не был. Лишним удостоверение явно не будет.

Поэтому, наскоро перекусив, я зашел в офис шерифа. Самого шерифа там не было — он и еще несколько человек, вооружившись винтовками, отправились прочесывать город — но Энджи была там. Как только я вошел, она испытывающим взглядом уставилась на меня…

— Здесь кому-нибудь надо в Вашингтон? — скучающим тоном осведомился я. Этот скучающий тон я выработал на службе помощником шерифа, таким тоном разговаривал любой уважающий себя американский коп.

— Допустим … — прищурилась она.

— Допустим или надо — уточнил я.

— Допустим, надо — стервозным, так хорошо мне знакомым (таким тоном разговаривала любая уважающая себя феминистка) тоном сказала она — у тебя есть мысли на этот счет.

— Мысли всегда есть… Пойдем.

Мы спустились вниз, вышли из конторы шерифа, у которой я припарковал внедорожник. Сунувшись внутрь, я извлек короткий Knight Armament.

— Бери.

— Я не люблю оружие, вы забыли?

— Не забыл — ухмыльнулся я — и как ты мне ткнула пистолетом в лицо, я тоже хорошо помню. Я не могу брать с собой балласт (при этих словах она скривилась, как будто раскусила лимон целиком) поэтому каждый, кто едет со мной, должен уметь при необходимости постоять за себя. Мне нужен третий стрелок в команде, поняла? Держи!

С кривой усмешкой она взяла короткий, но тяжелый автомат, разложила приклад, приняла стрелковую стойку, причем достаточно профессионально.

— Ну?

— Давай! — я указал ей на дорожный знак метрах в ста от нас, Энджи скупым отработанным движением вскинула винтовку. Три одиночных выстрела слились в один, громкое эхо пошло гулять по затихшему городу, отражаясь от стен опустевших домов. Последняя пуля сбила знак на землю, и он с металлическим грохотом упал на капот стоящего поблизости старенького Форда. Из офиса шерифа высунулся один из дежурных с винтовкой наготове, оценив картину, хмыкнул и спрятался вновь в здании.

— А говорила, не умеешь … — укоризненно протянул я.

— Я не говорила, не умею, я говорила — не люблю — мрачно сказала Энджи, кладя винтовку на капот внедорожника — ну что, мы пришли к согласию по вопросам нашего маленького совместного путешествия.

— Пришли… — проговорил я немало удивленным голосом — слушай, у тебя здесь есть Интернет? …

— При укусе шанс заразиться не велик, примерно один из ста — уверенно сказал Питер — по крайней мере, я говорю о тех штаммах вируса, которые я знаю. В слюне вируса содержится не так много.

— Тогда как, черт побери, началась такая эпидемия? Ведь в считанные дни эта зараза охватила весь мир. Каков инкубационный период этой дряни?

— Примерно неделя. Первые дней пять человек является инфицированным, но не заболевшим. Первые симптомы, еще контролируемой агрессии проявляются на шестой день. К концу седьмого дня человек уже становится одержимым. И лечить его бесполезно.

— И что, нет никакого лекарства — спросила Энджи у Пита — вообще ничего? Какого же … вы разрабатывали эту дрянь, если от нее гибнут и свои и чужие?

Питер хотел сказать, но правильно понял мой свирепый взгляд и про наличие разработанной вакцины промолчал.

— Лекарство должно было быть разработано позже — соврал он — но мы не успели.

— Великолепно — фыркнула Энджи — и теперь мы застряли здесь и сидим по уши в дерьме.

— Леди не пристало выражаться такими словами — занудливым голосом сказал я, решив напоследок проверить один из моих старых электронных почтовых ящиков. Кликнул «проверить наличие почты» — и … замер. Среди идиотских рекламных рассылок и моря спама выделялось одно письмо. Письмо было с виду вполне обычным, но для меня оно было… короче, как на море линкор выделяется среди прогулочных яхт. Отправителем этого письма была некая «Blackstar ink»…

Черная звезда… Black Star… Для непосвященного человека это письмо было всего лишь еще одним письмом в море рассылок и спама, обрушивающегося ежедневно на наши головы как поток нечистот. И только посвященные, бывшие и действующие бойцы сил специального назначения могли понять действительный смысл этот письма.

Это был одновременно сигнал опасности и сигнал сбора. Начиная с пятидесятых годов прошлого века, Америка, готовясь к жестокой войне с Советским Союзом, просчитывала разные варианты. И готовила меры противодействия. Одним из самых страшных вариантов был план «Черная Звезда». Это был план на случай, если коммунисты совершат в стране государственный переворот или советская армия вторгнется на территорию Соединенных штатов Америки. По условленному сигналу «Черная звезда» (означавшим, что страна захвачена или может быть в самое ближайшее время захвачена противником) бывшие и действующие сотрудники спецслужб и бойцы спецподразделений должны были начать скоординированную диверсионно-террористическую войну против коммунистов. Тогда же на территории страны были заложены десятки складов с оружием. В семидесятом году один уголовник, бежавший из тюрьмы, случайно наткнулся на такой вот склад оружия и вооружился до зубов. Пришлось его уничтожать с вертолета. Дело это замяли, а в конце восьмидесятых, когда стало понятно, что коммунизм в Америке если и наступит — то не в этой жизни, ликвидировали и все склады с оружием. Но система оповещения осталось, более того с появлением Интернета она многократно упростилась. Теперь достаточно было скинуть условное письмо на оффшорный почтовый сервер, а он уже разошлет его всем адресатам. Просто и быстро. Такое письмо могли послать считанные люди. А это значит, что в стране действительно происходит что-то непонятное и страшное — при обычной, пусть и самой страшной эпидемии, систему «Черная звезда» не активизировали бы. И это значит — что мне пора возвращаться в строй…

— Что там…

— Тихо! — рыкнул я, напряженно вспоминая. При подаче сигнала «Черная звезда» прежде всего я должен был связаться со штабом SOCOM, а если связи нет — то с региональным координатором. Подумав, я взял телефонную трубку, но не свою, а ту которую нашел в Линкольне и начал набирать номер.

Номера я помнил на память до сих пор. Первый номер — номер оперативного дежурного министерства обороны, молчал, доносились только гудки. После двух попыток я понял — бесполезно. Можно как генерал МакГенри звонить сутками и ничего не добиться. Пустое.

Вторым я набрал номер оперативного дежурного штаба USSOCOM. Этот номер был специальным, трубку должны были взять только после десятого гудка. Я считал гудки, глядя в блекло-голубое летнее небо, и почему-то был уверен, что и этот номер молчит, что на нем никого нет. Но после десятого гудка раздался четкий щелчок соединения — трубку взяли.

— Кобра один — два — произнес я — прошу Алладина.

Алладин… Позывной генерала Кейта К Котлера, ветерана еще вьетнамской кампании, которого многие в шутку называли «Ку-Клукс-Клан» — по первым трем буквам его имени, среднего имени и фамилии. Именно он командовал нашими спецподразделениями в Ираке. Меня он должен был хорошо помнить…

— Простите, сэр… — раздалось в трубке после секундного замешательства — не могли бы вы точнее назвать человека, с которым хотите связаться. Черт!!!

Я сразу нажал на клавишу с красным телефоном — сигнал отбоя. Затем достал из телефона батарею и растоптал ее каблуком. Затем бросился назад, в дом. Про себя я лихорадочно пытался вспомнить, сколько секунд длился телефонный разговор.

Офицер, который мог дежурить в штабе USSOCOM не мог не знать позывного «Алладин» — бригадного генерала Котлера знали все. Но он позывной не знал, то, что я ему сказал он, скорее всего тоже не понял. А это могло значить только одно — на месте дежурного сидит враг.

— Быстро собираемся! Десять минут на сборы и валим!

— Что случилось … — спросила Энджи и осеклась, взглянув на мое лицо…

Дорога на Феникс штат Аризона 14 июня 2010 года

— Стоп. Питер нажал на тормоз, и тяжелый Линкольн плавно остановился на обочине.

— Что? Вон же дорога… То то и оно… Что дорога…

— Съезжай с дороги. Аккуратненько…

Пожав плечами, Пит нажал кнопку, активируя полный привод, повернул руль, и машина сползла с дороги. Я в это время сунулся в багажник, достал Saco, разложил приклад. Нажал на одну из кнопок на потолке и огромный люк поехал в сторону, открывая небо и впуская в машину свежий, некондиционированный воздух. Высунувшись из люка и поставив винтовку на сошки, я начал вглядываться через оптический прицел в дорогу…

Знаете, за время жизни Голливуд снял очень много фильмов — апокалипсисов, где с разными вариациями показывалась сцена возможной мировой катастрофы. На город надвигается чудовище или шторм, или что-нибудь в этом роде, а люди спасаются из города на машинах. Типичная картина из такого вот фильма — катастрофы: шоссе, забитое самым разным транспортом, все сигналят, не проехать ни в ту, ни в другую сторону, взвинченные и уставшие дорожные полицейские пытаются придать всему этому табору путь минимальную видимость порядка. Суть катастрофы менялась от фильма к фильму, но кадр забитой автомобилями беженцев дороги не упускал возможность вставить в фильм ни один режиссер.

Тут же было … не было, короче этой дороги. Верней, дорога то как раз была, но вот автомобилей беженцев на ней… Были они конечно. То и дело проскакивали машины, по некоторым признакам (например, по тому, что они были перегружены до предела) принадлежащие беженцам из больших городов. Я продолжал непрерывное наблюдение за дорогой больше часа, пытаясь уяснить ситуацию и понять, стоит ли по ней ехать. За это время проехало около шестисот машин, это меньше чем обычно проезжает по этой трассе. Но забитой автомобилями дороги (а именно это и произошло бы, если все городские жители одновременно бросились бы в сельскую местность спасаться от катастрофы) не было! И на мысли это наводило невеселые — выходило, что беда пришла в города внезапно, и все одержимые заболели в один день, так что многие просто не смогли, не успели вырваться из бетонной ловушки. Внизу щелкнул замок на пассажирской дверце.

— Ты куда?! — я моментально оказался внизу и придержал дверцу машины.

— Попудрить носик! Что нельзя!? Ох, женщины, женщины…

— Здесь могут быть одержимые. Давай провожу…

— Еще чего… — Энджи сбросила мою руку с двери, дернула за ручку — сама разберусь!

И направилась в сторону небольшой канавы, метрах в пятидесяти от машины. Глядя на нее, я мысленно выругался последними словами и подумал, что первая мысль не всегда бывает неправильной. Хорошо хоть во все стороны — никаких естественных укрытий, только впереди дорога и какие-то склады и ангары рядом с ней. Если одержимый оттуда бросится — среагировать успею, до этих складов около километра. Интересно, что за склады…

Додумать эту мысль мне помешал истошный крик, резанувший по нервам подобно осколку стекла от разбитой бутылки. Хватая первый попавшийся под руку автомат (им оказался Узи) и выскакивая из машины я в голос нецензурно выругался относительно этой эмансипированной сучки.

Энджи уже бежала навстречу, путаясь в одежде и вопя как сирена. Странно, но за ней никто не гнался.

— Что за хрен? — Энджи бросилась на меня, я оттолкнул ее, поскольку она едва не сшибла меня с ног и полностью закрыла линию огня — что происходит, мать твою!

— Там! Там… — чтобы выразить весь свой ужас словарного запаса явно не хватало, и Энджи перешла на истерические вскрики вперемешку с судорожными всхлипами. Что за хрень там такая…

Держа автомат на изготовку, я осторожно пошел вперед, приближаясь к той небольшой канавке, в которой уединилась для своих дел Энджи. Палец на спусковом крючке, автомат был готов в любую секунду разразиться шквалом свинца. И чем ближе, тем больше я недоумевал — места для одержимого в этой канавке явно не доставалось.

Шум раздался внезапно, он был похож на звук, который издают костяшки в стакане, когда их потряхивают перед тем, как выбросить на стол. Многие от этого звука пустились бы наутек, но меня вдруг разобрал смех и я в голос расхохотался.

— Что там? — крикнул брат, прикрывавший меня от машины с автоматом Калашникова в руках.

— Мать твою… — я побрел обратно к машине, пытаясь справиться с приступами душившего меня хохота — там змея… змея, черт ее возьми… гремучка…

— Хорошо вам ржать… — обиженно сказала Энджи, застегиваясь — меня в детстве змея укусила. Я теперь змей терпеть не могу.

— Блин, я подумал там одержимый залег по наши головы, твою мать… — выругался Пит, опуская АК.

— Кстати, про одержимых… — задумчиво сказал я — если ты уж едешь с нами, ты должна быть такой же, как и мы…

— Что? — Энджи дернулась, но я с силой прижал ее к борту машины.

— А то! — я повернулся к Питеру — доставай-ка свой агрегат…

За восемь месяцев до катастрофы Промзона Детройта Точные координаты неизвестны 22 октября 2009 года

— Что это?

Доктор медицины Питер Маршал остановил свой БМВ Х-5 перед одним из заброшенных на вид складов в промзоне Детройта. Громадный шестиэтажный фабричный корпус, из которого когда то давно каждый день выезжали тысячи новеньких, сверкающих лаком автомобилей, сейчас метро щерился на окружающий мир черными провалами огромных оконных проемов. Детройт умирал — автомобили здесь уже давно почти не производили и пустые тридцати и сорокаэтажные небоскребы в центре города стояли мертвым памятником былому величию автомобильной Америки.

— Это ваше новое место работы, доктор — невозмутимо ответил сидящий на переднем пассажирском сидении роскошного немецкого внедорожника Альберт Кранчи.

— Вы издеваетесь? — недоуменно проговорил Питер — вы что, собираетесь здесь проводить опасные биологические эксперименты?

— Совершенно верно — кивнул Кранчи — поезжайте вперед, доктор и вы сами все увидите.

Пожав плечами, Питер плавно надавил на газ, включил ближний цвет фар и джип почти бесшумно миновал въезд в корпус, у которого лежали на бетонном полу изъеденные ржавчиной ворота.

— Вон туда, док.

БМВ крался вперед со скоростью не больше пяти миль в час. подсвечивая дорогу внутри корпуса мертвящим светом галогенных фар. Пит злобно ругался про себя — на полу могут быть железяки, способные изорвать шины в клочья. Менять же спущенное колесо, рискуя в любой момент получить заточку в спину от водящихся тут в изобилии афроамериканцев… нет уж, увольте.

Внезапно, в синеватом свете впереди показался ряд стоящих у стены машин. в основном внедорожников различных моделей. С удивлением Питер узнал черный «Кадиллак-Эскелейд», на котором ездил Феликс Каплан.

— Паркуйте машину, док.

Доктор Каплан аккуратно запарковал свой БМВ последним в ряду, около стены. Поеживаясь, вышел в полумрак заброшенного производственного корпуса. Пахло экскрементами.

— И куда теперь? — Питер про себя еще раз выругался, что позволил втянуть себя во все это дерьмо. Вместо ответа Ал Кранчи подошел к ржавой двери в стене, на которой был нарисован череп и кости, достал из кармана ключ, со скрипом провернул его в ржавом и старом замке.

— Прошу, док.

Питер с опаской вошел в небольшое помещение за дверью и … присвистнул от удивления. Все — и стены и пол и потолок были покрыты черным, тускловатым материалом, на ощупь похожим на дорогую керамику. Впереди была дверь со стандартным экраном системы идентификации личности, такие же применялись в Форт-Детрик в спецблоке.

— Это что?

— Подойдите к двери, доктор Маршал и глядя в экран громко и отчетливо произнесите свое имя — проигнорировал вопрос Питера Кранчи.

Питер сделал все как велели, хотя изумлен был до предела. Такая система контроля доступа стоит возможно дороже, чем вся эта бетонная никому не нужная коробка..

— Питер Маршал — отчетливо произнес Питер, глядя в экран системы.

— Добро пожаловать, доктор Питер Маршал — вкрадчивым женским голосом через секунду произнесла система, и стена слева от Питера вдруг бесшумно отъехала в сторону. За стеной скрывалась кабина лифта, отделанная дорогим деревом…

— Заходите — Альберт Кранчи подтолкнул ошалевшего Питера в кабину лифта.

— Назовите номер уровня, на который вы желаете спуститься, доктор Маршал — тот же вкрадчивый женский голос раздался в кабине лифта после того, как они зашли туда, и дверца снова встала на место.

— Скажите: пятый. Мой голос система не воспримет — сказал Кранчи.

— Пятый — произнес Питер.

— Спасибо, доктор Маршал — произнес голос, и кабинка вдруг бесшумно, но быстро поползла вниз. Ехали вниз они секунд тридцать, не меньше.

— Пятый уровень. Доктор Маршал — дверь лифта открылась, и перед изумленным Питером предстал отделанный специальной белой плиткой коридор. В конце его была специальная, тамбурная дверь, точно такие же применялись в Форт-Детрике, для недопущения проникновения опасных микроорганизмов с одного уровня на другой. Сбоку виднелась еще одна, простая дверь.

— За боковой дверью ваш комплект спецодежды, доктор. Переодевайтесь, а я подожду вас в коридоре.

— Что это? — изумленно выдохнул Питер.

— Ваше новое место работы, док — спокойно ответил Альберт Кранчи …

Дорога на Феникс Продолжение…

— Что вы сделали…

— Ничего страшного. Теперь ты несовместима. Это вакцина, понимаешь. Если ее ввести здоровому человеку — то вирус на него уже не сможет подействовать — спокойно растолковывал брат, убирая специальный автоматический вакцинатор, тот самый из которого он провакцинировал и меня. Мисс Кортес вытаращилась на нас.

— Вакцина?!

— Вот именно — сказал я — она самая. Вакцина существует — правда лекарства нет. Теперь одержимый может убить тебя — а вот заразить не может.

— Так у вас есть вакцина?! Подонки, вы мне врали! Какого хрена мы не помогли жителям Седоны?! Мы должны вернуть и помочь!

— Ни хрена мы не должны ничего и некому — жестко сказал я — вакцины у нас немного. Если хочешь — валяй, возвращайся в Седону. Пешком. Или — едешь с нами и выбрасываешь из головы все идиотские мысли относительно помощи каждому встречному и поперечному. Дошло?

— Вот что… — начала Энджи но я ее перебил.

— Вот что, мисс Кортес! Я сейчас сажусь в машину и мой брат тоже. У вас минута на принятие решения. Либо вы садитесь в машину и становитесь членом нашей команды. Либо через минуту мы уезжаем. Пистолет у вас есть, заразиться вы не заразитесь — вперед! Творить добро на всей земле, переводить старушек через улицу и делать прочие глупости! Решай!

Я сел в машину, сильно хлопнув дверью, дотянулся до кнопки и люк в крыше медленно пополз, закрывая небо. УЗИ я бросил назад, в багажник. Достал Mk14, положил к себе на колени.

— Как думаешь?

— Пусть она думает — отрезал я — а мне думать нечего. Не маленькая. Если через минуту не сядет в машину — сваливаем.

Энджи Кортес на принятие решения потребовалось пятьдесят секунд. Хлопнув дверью, она с решительным видом заняла переднее пассажирское сидение рядом с братом.

— Решили, мисс Кортес? — спросил я.

— Решила — спокойно ответила она — и, кстати. Меня зовут Энджи.

— А это еще что за хрень? Тормози.

Линкольн остановился на обочине, за неимением бинокля я приник к оптическому прицелу винтовки, поставив его на максимальную дальность. И то, что лежало примерно в километре от дороги мне не понравилось. Совсем.

— Значит так. Съезжаем с дороги и медленно вперед, оружие наготове. Я десантируюсь первым, метрах в ста. Энджи, ты за мной, когда до цели будет метров пятьдесят — прикрываешь меня. Смотри только не подстрели меня ненароком. Пит — ты в машине, оружие наизготовку, движок не глушить. Чуть что — стреляй. Совсем мне это не нравится…

Переваливаясь с камня на камень, Линкольн медленно полз вперед, я открыл окно, высунулся из него с винтовкой в руках. Ни малейшего движения — вообще ничего. Только редкий шум машин, проносящихся за спиной по дороге. На лежащий в километре от дороги вертолет внимания никто не обращал.

Да, да именно вертолет. Стандартный армейский «Ястреб» UH-60, защитного цвета, который лежал на боку и издали выглядел почти целым. Видимо, совершил экстренную посадку. Но если так — почему вокруг ни души? Где экипаж?

— Я пошел! — Питер сбросил скорость машины до минимума, и я прыгнул на землю, чтобы не упасть пробежал немного вперед. Встал на одно колено, держа на изготовку винтовку, огляделся по сторонам. Никого. Чисто.

После моего прыжка на ходу, брат повернул немного влево, проехал еще метров пятьдесят и остановился. С заднего сидения выпрыгнула Энджи, держа наизготовку укороченный автомат, прижалась спиной к джипу. Прикрытый Энджи, целившейся в направлении разбитого вертолета, я пошел вперед.

Запах. Чем ближе я подходил к вертолету, тем сильнее ощущался этот запах, запах разложения человеческой плоти. Его перебивал еще более резкий и сильный запах — запах разлитого авиационного керосина. Неосторожно выстрелишь — и аллах акбар, все факелом вспыхнем…

— Не стрелять, керосин! — крикнул я — Энджи, оставайся на месте! В сторону вертолета не стрелять!

— Поняла! А если эти?

— Сам разберусь! — хотя как разбираться с одержимыми без огнестрельного оружия я понятия не имел. Из холодного у меня было два лезвия — одно в универсальном инструменте Leatherman, которое у меня постоянно в кармане, второе — в складном ноже фирмы SOG. Но даже если бы у меня был, к примеру штык-нож М9 — против одержимого это бы несильно помогло. Катану что ли раздобыть где-нибудь? Мысли дурацкие в голову лезут…

К вертолету я подошел уже почти вплотную и сейчас явно видел, что он упал не из-за того, что кончилось горючее. На обшивке вертолета в районе турбин и хвостового винта зияли черные рваные дыры, в некоторые можно было засунуть кулак. В нескольких десятках метров от вертолета на выжженной солнцем земле лежало что-то типа мешка, рядом с ним сидело несколько черных грифов-падальщиков. Увидев меня, они с возмущенным хриплым клекотанием отлетели от мешка на несколько метров и уселись, ожидая развития событий. Наверняка, рассчитывали на новую порцию пищи.

Вертолет был сбит. И сделали это явно не одержимые. У одержимых нет крупнокалиберных пулеметов.

Медленно, двигаясь приставным шагом, я обошел вертолет. Чисто. Если бы тут были одержимые — они бы уже бросились на меня, выжидать долго перед броском они не умеют. Что бы здесь не случилось — оно уже случилось.

— Чисто! — крикнул я и Энджи, повесив автомат на плечо, направилась ко мне.

Оружие, боеприпасы, средства выживания, средства ориентирования на местности, средства связи, документы. Формула, вбитая в голову инструкторами в армии. Если ты на вражеской территории и наткнулся на убитого противника — ты должен найти и забрать именно это, чтобы продолжить выполнение боевой задачи. И именно это я и хотел сейчас найти и забрать — в боевом вертолете может быть много всего интересного…

Боковое стекло пилотской кабины вертолета со стороны пилота было уже разбито, судя по всему пулей. Стараясь глубоко не вдыхать (воняло — страшно, с ног просто сбивало) я стволом винтовки выбил остатки стекла, просунул внутрь руку и открыл дверцу. В пилотском кресле, пристегнутый ремнями безопасности, сидел труп в форме пилота армейской авиации США, судя по знакам различия — майора. Я начал отстегивать ремни безопасности, чтобы вытащить его из кабины вертолета и тут мой взгляд упал на висевшую на груди кобуру.

— С каждой прожитой минутой жизнь становится все интереснее и интереснее — пробормотал я, отстегивая кобуру.

В кобуре была не Берета М9 и не ружье выживания, как это можно было ожидать — в кобуре был немецкий HK MP7A1 — компактный пистолет-пулемет с глушителем под патрон 4,6*30. Это оружие в армии США распространено не было — оно было принято, как оружие ограниченного стандарта и выдавалось пилотам вертолетов, совершающих опасные полеты над вражеской территорией. Если собьют — с пистолетом много не навоюешь, а пистолет-пулемет с глушителем давал какой-то шанс.

Так этот вертолет что — из сто шестидесятой эскадрильи!?[31]

Вылез из кабины вертолета, бросил взгляд на опознавательные знаки — точно не сто шестидесятая. Опознавательные знаки сто шестидесятой эскадрильи я знал, налетался с ними. Да и комплектация вертолета обычная, армейская. Почему же тогда у пилота такое оружие?

— Энджи, проверь того! — крикнул я, указав на лежащий метрах в пятидесяти от вертолета труп, основательно уже истерзанный стервятниками. Ничего, пусть привыкает. Сам же я положил на землю кобуру с немецким автоматом и снова полез в вертолет.

Морщась от вони, отстегнул ремни безопасности, выкинул труп из кабины вертолета. Обыскал — на удивление не нашел плана полета. Карты нашел, но они были чистыми, маршрут полета не проложен. Они что — наобум летели, куда глаза глядят?

Изогнувшись в три погибели, проник в салон — труп был и там. Он лежал на животе, на полу и в его спине виднелась огромная дыра, судя по всему результат прямого попадания из крупнокалиберного пулемета. Долго не дышать было невозможно, поэтому первым делом я нашел ручку боковой двери вертолета, с силой рванул на себя, молясь чтобы дверь не заело от падения и она открылась. Видимо сегодня мне везло — дверь отъехала в сторону как по маслу, видимо силовая конструкция машины при падении не была повреждена — а это значит, что машину сажал еще живой пилот. Выпрыгнув, я потянул за ноги труп. Тот был тяжелым, килограммов сто не меньше, но мне все-же удалось его вытащить. Матерясь, я ногой перевернул его на спину, взглянул на табличку с именем на камуфляже — и потрясенно застыл. Томас МакНейл. Какого хрена он делал в этом вертолете?

Майор Томас МакНейл из сто первой аэромобильной дивизии, десантники полгода стояли бок о бок с нами в Ираке, и МакНейла я хорошо знал. Место их дислокации в США отстояло от Аризоны на тысячу километров, не меньше. Так что он делал на этом вертолете?

Оставался и другой более важный вопрос — кто сбил вертолет. Судя по характеру повреждений, которые я видел, стреляли из крупнокалиберного пулемета сверху вниз, причем «Ястреб» в этот момент находился в воздухе. А это значит, что его сбили из другого самолета или вертолета. Точно не одержимые — тогда кто?

— Кто это? — раздалось сзади, и я вздрогнул.

— Мать твою, ты какого хрена из машины вышел! Я тебе где сказал быть!?

— Так одержимых же нет… — недоуменно сказал Пит.

— Нет или есть — это мне виднее! Бери вон тот ствол и марш в машину! — я показал на лежащую на земле кобуру с автоматом.

С МакНейлом похоже все — я обыскал карманы — ни документов, ни карт, ничего. Немного наличных денег, зажигалка, складной нож. Рассовав добычу по карманам (Маку она все равно больше не пригодится), я снова залез в вертолет в поисках оружия.

Первой я нашел штурмовую винтовку, судя по всему принадлежавшую Маку, ударом ее отбросило в угол, под сидения. Находка очень даже полезная — стандартная М4А1 с подствольником М203 и простеньким прицелом Aimpoint. С виду рабочая, падением не поврежденная. Разгрузка с магазинами была на теле МакНейла, тоже пригодится. Дополнительная винтовка да еще с подствольником в нынешние времена — великое дело!

Повесив винтовку за спину, я пролез дальше — и там меня ожидала еще одна «вкусняшка». На месте бортового стрелка был укреплен пулемет, причем — повезло — не авиационная модель, а обычный пехотный M240D на авиационном станке. Пулеметная лента, заправленная в приемник пулемета, змеей уходила вниз, в большой ящик у ног бортового стрелка. Судя по всему — на тысячу патронов, длинная. Это я удачно зашел…

— Алекс!

— Что?

— Этот… его птицы расклевали… Курица не птица, женщина не офицер, блин…

— Ты его обыскала?

— Да, у него автомат, маленький…

— Жди, сейчас я тебе подам кое-что…

Достав из кармана мультитул, я отсоединил пулемет от станка, отвинтил винты, крепящие на полу вертолета большой короб с патронами, отсоединил гильзоулавливатель. Пулемет приятной тяжестью лег мне в руки, это была именно та тяжесть, которая руки не оттягивает…

— Держи — крикнул я, передавая тело пулемета в открытый дверной проем, сам полез следом, таща короб с патронами. Выбираться из упавшего вертолета, когда за спиной две винтовки, а в руках еще и тяжеленный короб с патронами — нелегкое, я вам скажу дело.

— Тяжелый…

— Держи! — я спрыгнул с вертолета, поставил тяжелый короб с патронами на землю, взял у Энджи пулемет.

— Что за автомат ты нашла?

Тот же самый МР7А1 из такого же комплекта выживания пилота. Значит, погибший был бортстрелком либо, что более вероятно — штурманом.

— Ты смотрела от чего он погиб?

— Да — Энджи скривилась — огнестрельное ранение. Очень крупный калибр, скорее даже пятидесятый. Стреляли сверху, длинной очередью, на земле рядом с телом тоже следы попаданий пуль.

Вот оно, значит, как… Вертолет совершил вынужденную посадку, один из членов экипажа побежал, и его расстреляли сверху, судя по всему с вертолета. Веселые дела происходят, веселые. И без надобности здесь оставаться не стоит — вертолет с крупнокалиберным пулеметом может и вернуться….

— Пит! От машины неспешно подошел Питер.

— Бери короб, потащили…

— А что здесь произошло?

— Не знаю. Честно говоря, и знать не хочу. Сваливаем…

Пригороды Финикса штат Аризона 14 июня 2010 года

День подходил к концу, и надо было искать место для ночлега, желательно безопасное и недоступное ни одержимым, ни грабителям. Наш джип медленно катился по бетонным развязкам, идущим к Финиксу, и чем больше мы приближались к городу, тем больше видели признаков катастрофы.

На дороге стало попадаться много брошенных, иногда уже разграбленных машин, скорость движения из-за этого значительно снизилась. В одном месте, судя по следам, кто-то пытался построить баррикаду из машин, но ее снесли, возможно, ударом тяжелого грузовика, а то и бронетранспортера. Попадаться стали и трупы — останавливаться мы из-за них не стали — но картина нелицеприятная. Пару раз проезжали мимо трупов раздавленных машинами, видели и наполовину съеденные трупы. Кто их съел — об этом не хотелось даже думать.

— Смотри!

Выехав из-за очередного завала машин, мы увидели группу одержимых, их было семеро и они что-то жрали. Услышав рокот двигателя Линкольна, они оторвались от трапезы и, не раздумывая, бросились на нас.

— Жми!

Линкольн буквально прыгнул вперед, четырехсотсильный мотор, как-никак. Время замедлило свой бег, превратившись в густой, тягучий сироп. Медленно, как во сне я протянул руку вниз, пальцы обхватили удобную пластиковую рукоятку УЗИ. Одержимые надвигались, трое бежали на задних ногах, еще четверо — на четвереньках, видимо готовясь к прыжку. Когда до первого одержимого оставалось уже не более пяти метров, я выставил в окно ствол автомата и нажал на спуск…

УЗИ завибрировал в руках будто живой, первая же пуля угодила в одного из одержимых и он, смешно перекувыркнувшись через голову, растянулся на бетонке. Еще один одержимый, в которого тоже попала пуля, упал сбив с ног еще одного — тот упал прямо под колеса. В следующую секунду бампер нашей машины ударил еще одного одержимого, тот подлетел над капотом и ударился об ветровое стекло, моментально пошедшее тонкими трещинками. Энджи вскрикнула, я выругался, понимая что если одержимый сейчас ввалится в салон машины — то наступит полный… Еще через секунду под воздействием инерции одержимого бросило на крышу машины, левую часть машины подбросило — колесо натолкнулось на лежавшего на бетоне еще одного одержимого. Злобный рык, абсолютно не похожий на человеческий голос, резанул по ушам, я убрал руку со стволом из окна как раз вовремя — мимо, почти вплотную к машине пронеслись силуэты одержимых промахнувшихся в броске мимо машины … Проехали…

— Машину надо менять.

— Чего?

— Машину надо менять — сказал Пит, он все еще был в легком культурном шоке от нападения одержимых — на этой стекло долго не продержится. Следующий монстр окажется у нас в салоне.

Это точно… Взять бы лифтованный тяжелый пикап типа Ф350 или Додж Рэм. Вот только бензина он жрать будет…

— Надо посматривать по сторонам — здесь где-то должен быть автосалон с пикапами и внедорожниками… — начал я и в этот момент впереди вспыхнула перестрелка.

Первой моей мыслью было — засада, стреляют в нас. Еще через долю секунды я понял — стреляют где-то впереди, до нас не достают. Или вообще — не по нам. Брат тормознул — и нас с Энджи бросило вперед, я с размаху ударился грудью о переднее пассажирское сидение. Больно, черт…

— Назад! Вон там укроемся!

Только что мы проехали мимо большого, шестиосного[32] капотного самосвала. Громадный кузов из толстенной стали — лучшей защиты и придумать сложно…

Наш джип бесшумно и резко сдал назад, как только ребристый борт самосвала пронесся мимо, Пит вывернул руль и ювелирно запарковал внедорожник сразу за самосвалом. Впереди грохотала перестрелка…

— Идем? — Энджи уже с решительным видом держала в руках автомат, с которым за время поездки свыклась и смотрелась более чем органично.

— Сиди! — я дернул ее за рукав — без команды из машины ни ногой!

— Слушаюсь, мистер военный командир! — сморщившись, отчеканила она.

Что же происходит впереди. Это пригород, промзона, народа здесь должно быть не так уж много. Либо банды выясняют между собой отношения, либо кто-то (причем не один человек, а группа) забаррикадировался в крепком месте и отстреливает сейчас одержимых. Не мешало бы выяснить — вот только срываться на ночь глядя в пешую прогулку по промышленной зоне мне совсем не улыбалось.

— Глянь-ка! — сидевший за рулем Пит, указал пальцем за спину, я резко повернулся, вскидывая автомат. Палец лег на скобу спускового крючка.

Ничего. Черный силуэт машины, стоящей сразу за нашей, метрах в десяти. И тишина — ни одного подозрительного движения…

— Ты чего?

— Глянь, что за тачка сразу за нами… Пойдет?

Внимательно присмотрелся — е-моё! Хаммер! «Гражданский», вторая модель, черного цвета, похожий на броневик. На вид целый. Ну и что теперь, блин, делать?

Хаммер 2 — добыча, конечно, хорошая. Лучший джип для таких вот говённых ситуаций. Но. Как и всегда в таких ситуациях бывает одно большое такое НО.

Вскрыть и завести мы ее, допустим, заведем. А что дальше? Как перегружать наши припасы в новую машину? На темной улице, где непонятно сколько одержимых водится? А у нас много всего — полчаса как минимум на перегрузку уйдет. И бросать такую тачку жалко — тут стальной хромированный «кенгурятник» есть даже. Гадство…

— Трос есть?

— Да был, насколько я помню… — ответил Питер — кажется в самом низу, когда вещи в машину грузили.

— В самом низу … — передразнил я его — следующий раз, нужные вещи наверх клади. Теперь доставать его, блин…

Кряхтя и ругаясь, переправили Энджи на переднее сидение, брат перебрался из-за руля на заднее. Хорошо, блин, что спинки сидений откидываются — откинули спинки, навалились, приподняли завал вещей, и Пит через пару секунд потащил на себя трос. Первая задача решена…

— Ты машины вскрывать умеешь? — мрачно спросил я Пита.

— Да ни хрена… — ответил тот — а ты?

— Умел. Когда то… А зачем ее вскрывать — сейчас зацепим тросом, оттащим в тихое место и там обстоятельно разберемся.

— А коробка? Коробка та там автомат, она сейчас явно на Р стоит — если на L не передвинуть перед буксировкой — пиши пропало. Черт…

— Вообще то я умею… — раздалось с переднего сидения. Я с удивлением и недоумением посмотрел на Энджи, та хитро улыбалась.

— Это с каких пор сотрудники ФБР вскрывают машины?

— В юности я была очень плохой девочкой… Эл-эй[33] банда «Скорпионы»…

— И как же тебя приняли в ФБР с таким криминальным багажом?

— А я ни разу не попалась! Мдаа….

— Точно сумеешь вскрыть?

— Да.

Я задумался. План по смене транспортного средства на более приемлемое для бросающихся на машины одержимых становился все более и более реальным.

— Тогда делает так. Пит — берешь АК и вылезаешь через люк на крышу, прикрываешь нас. Одержимые прыгать могут?

— Да запросто… — кивнул Пит — по физическим кондициям они сильнее и проворнее людей. Конечно, если, к примеру, одержимой станет жирная старуха, то прыгать она не сможет — но и у нее сил поприбавится…

— Тогда крути головой на триста шестьдесят градусов.

— Может лучше в кузов самосвала перелезть — там борта высокие со всех сторон и сталь — пуля не всякая пробьет? Я немного подумал.

— Не стоит. Кто-то должен находиться совсем рядом с машиной, чтобы в случае чего быстро ее завести. Если ты перелезешь в кузов, а нас накроет какая-нибудь банда, пока мы тут ковыряемся — они запросто отрежут тебе огнем дорогу к машине. Рисковать не стоит, занимай позицию на крыше «Навигатора», если что — сразу в люк. Я прикрываю Энджи, та проникает в машину, отключает сигналку если есть. Заводить не стоит — нужно просто подготовить машину к буксировке. Как только Хаммер готов — цепляем его тросом к Линкольну и отправляемся на поиски ночлега, тем более что солнца через час уже не будет. Найдем ночлег — там обстоятельно и разберемся и с Хаммером и со всем остальным. Идет?

— Идет… — протянул Пит — нормально придумано.

— Тогда начинаем — лезь на крышу. Если все вокруг нормально — стукни в крышу, и мы выходим.

Плавно отъехал в сторону люк, встав ногами на сидение, брат полез вверх, следом я передал ему автомат. Еще через минуту в крышу кузова отчетливо стукнули — чисто. Наша очередь.

Первым выходил я. Осторожно открыл дверь машины, вступил на асфальт, держа наготове Мк14. Мельком отметил — обычный летний вечер, обычная для этих мест ясная, солнечная погода… Если бы не брошенные машины и одиночные, бьющие по нервам выстрелы где то впереди. Да еще чувство постоянно опасности — оно казалось было разлито в воздухе, подобно тому, какое бывает перед большой грозой…

— Чисто, работаем!

— Чисто! — подтвердил с крыши брат.

Бросок к Хаммеру. Секунда — и я уже у машины, прижимаюсь к ней спиной, чтобы обезопасить тыл…

— Чисто!

В отличие от меня Энджи бегать не стала, прошла три метра до передней двери Хаммера как модель на подиуме. Блин, выделывается в такое время…

— Давай быстрее! — тихо и недовольно проговорил я. Хотелось крикнуть — да нельзя, черт знает, кто бродит в окрестностях…

— Сейчас, сейчас … пробормотала Энджи, склоняясь над дверцей. В руках у нее был кусок какой-то проволоки, которую она достала из своей сумочки.

— Блин, да долго ты там еще? — не выдержал я через две минуты. Стоять на улице, когда в любой момент на ней могут появиться бандиты или одержимые, а впереди идет стрельба — скверное занятие…

— Да сейчас же! — огрызнулась Энджи — ты что, хочешь, чтобы сигналка взвыла на всю округу?

— Не хочу… — ответил я — но давай быстрее…

И как раз в этот момент замок щелкнул, Энджи победоносно хмыкнула, открыла тяжелую дверь и исчезла в черном чреве машины…

— Готово! — донеслось через минуту — даже завести могу. Здесь полбака еще осталось… Вот как… Даже трос не нужен тогда.

Я пробежал обратно к «Линкольну», схватил лежащий на заднем сидении автомат Энджи. Смысла тогда Хаммер тащить нет, доедет до мета своим ходов — но и оставлять ее без оружия нельзя…

В две ходки перетаскал ей укороченный Knights Armament, спортивную сумку, где лежали патроны в стандартном пакете на 500 патронов и в магазинах к нему, отдал свой пистолет и три гранаты. Хватит и против одержимых и против бандитов, если что…

— Ты молодец! — кажется, я сказал ей это впервые.

— Только заметил? — улыбнулась она.

— Все классно сделала — подтвердил я — теперь задача место для ночлега найти. Мы потихоньку поедем, ты за нами. Если что — сигналь. Надо найти какое-нибудь небольшое, отдельно стоящее здание, чтобы подходы к нему хорошо простреливаться и забаррикадироваться там. Ночь переждем — а на утро будем решать что дальше делать. Усекла?

— Rodger! — ответила она по-армейски.[34]

— Тогда мы двигаемся. Сама ничего не твори, от нас не отрывайся.

Хлопнув дверью Хаммера, я побежал к Линкольну, на ходу махнув Питу рукой, чтобы сворачивал наблюдение и садился за руль. Через минуту нам маленький караван из двух машин тронулся в путь по опасным, вымершим улицам промзоны Финикса…

Место для ночлега нашел я. Катались мы по улицам минут двадцать, в одном месте чуть не попали под обстрел, еще в двух местах видели одержимых — но на нас они внимания не обратили — они жрали.

Кстати, если вы думаете, что одержимый будет питаться только человеческим мясом, упырь такой — то вы ошибаетесь… Одержимый может питаться не только мясом, как человеческим, так и любого другого животного, он может питаться практически всем, чем может питаться человек — начиная от пиццы и заканчивая устрицами. Проблема в том, что одержимые находятся в состоянии повышенной агрессивности, практически все время своего существования. Поэтому, если одержимый видит человека — то он бросится на него просто так, даже если сыт. Бросится, чтобы убить. Но с другой стороны — если одержимый жрет — ничего вокруг себя он не видит, можно вплотную подойти и в голову выстрелить.

То, что я присмотрел, находилось в глубине небольшого проулка между двумя улицами. Небольшая дилерская площадка для продажи подержанных машин — просто кусок земли с воротами, огороженный забором из сетки — рабицы и засыпанный щебнем. На площадке стояло около двадцати различных машин, начиная от старенького «Сатурна», которому цена то — пара тысяч баксов в базарный день и заканчивая черным, выглядевшим как новенький Мерседесом-МЛ. На ветровом стекле каждой машины красовался яркий, написанный какой-то флуоресцирующей краской ценник. Больше половины дилерской площадки пустовало, ворота были закрыты…

Но площадка — это не самое главное. В глубине площадки находилось небольшое, двухэтажное здание. Судя по всему не легковозводимое, а из старого доброго кирпича, что в этих жарких краях редкость. Трое больших ворот, в которые может заехать небольшой трак, сейчас они были закрыты. Ворота кстати стальные, а не подъемные типа жалюзи что очень и очень неплохо. И, через два небольших окна — дверь, кажется тоже из железа. Второй этаж — восемь обычных окон на равном расстоянии друг от друга, в пяти из них — коробки кондиционеров. В целом строение выглядело старым, но на удивление крепко, на века построенным. Сейчас так не строят — в некоторых новых строениях стены кулаком прошибить можно, если хорошо постараться…

Да и само расположение — если драпать — то можно будет выехать на любую из двух улиц, на выбор.

— Стоп. Питер остановил Линкольн, сразу за нами остановился и Хаммер.

— Глянь! — я указал пальцем на понравившееся мне строение.

— Пойдет … — сказал Питер — все равно надо где-то уже устраиваться. Там вроде нет никого. Солнце вот-вот сядет…

Брат был прав — солнце действительно садилось и на улицу уже ложились длинные черные тени от зданий. Надо принимать решение — если не хотим остаться ночью на улице в теплой компании одержимых.

— Остаемся! — решил я — подъедь поближе, я замок с ворот сшибу.

Линкольн слегка подался вперед, я опустил наполовину окно, забрал у Питера пистолет, высунул руку, прицелился. После второго выстрела замок разлетелся.

— Давай аккуратненько вперед, я скажу…

Линкольн тронулся с места, я высунувшись из окна следил за правым передним крылом машины.

— Левее чуть!

Питер скорректировал рулем машину и крыло уперлось как раз туда, куда и было нужно… Можно было снести ворота — только зачем? Может, еще и запираться здесь придется. А что? Запросто. Закроем ворота, подкатим одну из машин с площадки и заблокируем створки. Бандитам, препятствие небольшое — а вот одержимым придется лезть через высокий забор — они же тупые…

— Давай на самом малом…

Ворота открылись почти сразу, выкрашенные в зеленый цвет створки поползли в разные стороны, впуская нас на территорию дилерского центра.

— Есть! Езжай к зданию мастерской потихоньку …

Шины Линкольна с шуршанием покатились по гравию дилерской площадки, следом не отставая, шел Хаммер. Все-таки умеет Детройт большие джипы делать — мотор под четыреста сил, а в салоне — тишина…

— Тормози! Оружие и боеприпасы с собой! Сумку возьми! — у самого здания я выскочил из машины, прижался спиной к стене. Совсем рядом дверь — вот только что за ней.

Поставили машины. Линкольн поставили носом на выезд, так чтобы в случае чего быстро свалить. Хаммер поставили между Линкольном и стеной, на всякий случай, чтобы можно было перегружать вещи, находясь между машиной и стеной, прикрытыми с двух сторон. Вообще, мы намеревались после зачистки здания загнать машины внутрь и там спокойно перегрузить вещи, но чем черт не шутит. И как оказалось впоследствии, поступили мы правильно и предусмотрительно…

Выстроились у стены, стандартной штурмовой колонной, один за другим. Впереди была дверь, а вот что за дверью — неизвестно. Да и стоять на улице, представляя собой прекрасную цель, долго не хотелось…

— А двери ты открывать умеешь?

— Смотря какие… — я отступил на шаг, Энджи склонилась над дверью, внимательно осмотрела замок — эту смогу. Обычный замок с сужающимся язычком, его можно задвинуть обратно… Две минуты…

— Пит, перейди на ту сторону.

Со стороны мы, наверное выглядели смешно — два здоровых мужика стоят по разные стороны двери, поводят по сторонами стволами автоматов. А между ними — девушка, над дверью склонилась, что-то там ковыряется. Адские взломщики, вооруженные до зубов…

— Готово! — мисс Кортес протянула руку к дверной ручке, но я ее весьма невежливо оттолкнул от двери, посмотрел на Пита.

— Готов?

Пит кивнул, протянул руку к дверной ручке, я взял на изготовку винтовку. Кивнул, Пит дернул за ручку, дверь резко пошла в сторону, я подался вперед — и увидел летящего на меня из коридора одержимого…

Все-таки обучение в Дельте многое дает. Террористы нападают внезапно, козыри всегда у них на руках, антитеррористическое подразделение поставлено в позицию обороняющегося. Если солдат можетустроить засаду и выстрелить первым — то у нас первый ход всегда за террористами. Они стреляют первыми — а ты должен уклониться и ответить. Второго шанса никогда нет — если ты не поразил террориста с первого же выстрела — значит, он убьет, либо тебя, либо заложника, либо вас обоих. Именно поэтому, при обучении в Дельте основное внимание уделяется отражению внезапного нападения. Стрелки Дельты обучены действовать на инстинктах, в ситуации, когда времени подумать и принять решение нет. Только инстинкты, вбитые в подкорку головного мозга. И ейчас это меня спасло.

Дверь открывал Пит, а я держал наизготовку мощную винтовку. Если бы я открывал дверь — то привести винтовку в боевое положение времени у меня не было бы. Но Бог был сегодня на моей стороне — увидел летящую на меня в прыжке тушу, я мгновенно, не раздумывая, нажал на спусковой крючок. И еще раз. И еще.

Тяжелые пулеметные пули ударили одержимого, когда он летел на меня, первая же пуля попала в голову и убила его наповал, но инерция прыжка была велика — уже мертвая туша одержимого ударила меня подобно тяжелому мешку с песком, сбивая с ног. Не успев отступить в сторону, я тяжело полетел на землю, краем глаза заметив, что из темной глубины коридора показались новые одержимые.

И тут свое слово сказал Питер — в этот раз он спас всех нас. На его автомате Калашникова стоял магазин увеличенной емкости, снаряженный сорока боевыми патронами русского калибра 7,62*39. Увидев, что я упал, увлекаемый на землю тушей дохлого одержимого, он не растерялся, не начал стрелять по тому одержимому, что сбил с ног меня — все равно пули прошли бы насквозь. Одним движением переведя переводчик-предохранитель своего АК в положение «очередь», он встал в дверном проеме, закрывая собой выход на улицу. Направил ствол на надвигающихся из глубины коридора одержимых и нажал на спуск. Калашников в руках брата разразился оглушительной бесконечной очередью.

— Сука!

Туша мертвого одержимого придавила меня к земле, в ушах стоял крик Энджи и нескончаемый грохот автоматной очереди. Перед глазами ходили какие-то яркие круги, жутко болела спина. Выругавшись, я перевернулся на бок, сбрасывая с себя мертвого одержимого и пытаясь понять, что происходит.

— Сзади! — и новый, разрывающий уши грохот очередей укороченного автомата Кортес.

Поднимаясь, я сообразил, что впереди — узкий, заполненный одержимыми коридор, идя по которому не уклониться от пуль — а вот Энджи, прикрывающей нас с тыла, может прийтись худо. На то, чтобы встать и принять положение для стрельбы с колена, у меня ушло секунды три. И вовремя — метрах в тридцати от Энджи, бьющей профессиональными короткими очередями по проходу между двумя рядами машин, на крышу продающейся подержанной Тойоты вспрыгнул одержимый. Когда то он был обычным конторским клерком в белой рубашке, галстуке и черных брюках. Сейчас же одежда его была порвана, рубашка запачкана невообразимой смесью самых разноцветных, в том числе и красных пятен. Вспрыгнув, он на мгновение замер в странной, обезьяньей позе, опираясь руками на крышу машины, наши глаза встретились. На его лице не было ничего кроме лютой, всепоглощающей, отнимающей разум ненависти. В следующее мгновение он напрягся, готовясь прыгнуть вперед, но я успел первым нажать на спусковой крючок винтовки. Первая пуля прошла мимо, все таки оглушившее меня падение дало о себе знать, одержимый прыгнул — и тут его голова буквально раскололась от точного попадания второй пули.

Взглянув на проход между машинами, я понял, что дело дрянь, выстрелами мы видимо привлекли всех одержимых округи. Хоть мозгов у них и не было, но инстинкты остались, скорее всего, они понимали, что где громкие звуки — там и обед. Сейчас же они прорывались через открытые ворота на дилерскую площадку, падая под короткими очередями Энджи. На широком, засыпанном белым гравием проходе между машинами лежали уже пять или шесть тел, но через распахнутые настежь ворота бежали все новые одержимые. И я понимал, что находясь на открытом пространстве, даже сосредоточенным огнем трех винтовок мы их не остановим.

— Валим внутрь!

Сколько бы ни было одержимых внутри здания — на улице их все равно больше, да и Пит в коридоре положил сколько то. Хреново то, что машины остаются на улице — да делать нечего.

— Прикрой — Энджи бросилась к двери, на ходу перезаряжая автомат. Я, включив лазерный прицел, одиночными выстрелами сдерживал рвущихся вперед одержимых. С диким криком упал один, затем, буквально в нескольких метрах от меня с размаху ткнулся головой в гравий второй, вдребезги разлетелось стекло на одной из машин. В распахнутые настежь ворота заскочили еще двое одержимых — женщина средних лет в изорванной напрочь одежде, можно сказать почти голая и громадный, в рэперском прикиде негр. Черт возьми, да сколько же их тут?

Женщина бежала первой, как только пятнышко лазерного прицела, хорошо видное с сгущающихся на глазах сумерках, попало ей на лицо, я сразу же выстрелил. С каким-то истошным полукриком — полухрипом она завалилась назад, на спину. Оставался негр, ог бежал в метре позади нее на четвереньках, опираясь длинными руками о гравий. Баскетболист хренов…

Винтовка дернулась — и левое плечо негра буквально взорвалось, он с диким воем упал, перекувыркнувшись через голову. Есть! — пользуясь моментом, пока он не пришел в себя, я навел зайчик лазерного прицела на огромную черную, бритую голову и нажал на спуск. Но винтовка, вместо того чтобы привычно отдать в плечо, послав пулю в цель, лишь щелкнула. Патроны в магазине кончились.

Тем временем, поднявшись на ноги, негр злобно взревел и снова бросился вперед, пусть не так быстро как раньше. Кровь текла ручьем, плечевой состав был раздроблен пулей, мне казалось даже, что я вижу торчащую из раны кость. Обычный человек после такого ранения валялся бы на земле без сознания от болевого шока — одержимый же рвался вперед, чтобы прикончить меня. Пора и мне сваливать…

Со всех ног, не отстреливаясь, я бросился вперед, к спасительному черному проему двери, чувствуя за спиной хриплое дыхание одержимого и шорох гравия под его ногами. На какое-то мгновение мелькнула мысль, что не успею, и негр сейчас прыгнет мне на спину, вцепляясь в шею и сбивая с ног. Но эта мысль пропала также быстро как и появилась, я на полной скорости проскочил в узкую дверь мимо Энджи — и тут же за спиной раздалась короткая и сухая автоматная очередь. Обернувшись, я увидел, как упавший буквально в двух шагах от двери негр отталкиваясь здоровой рукой ползет к двери, из его оскаленной глотки несся хрип. Еще одна короткая, на два выстрела очередь — и одержимый ткнулся разбитой головой в гравий.

Сердце колотилось как сумасшедшее, я бросился вперед, выпуская из рук уже бесполезную винтовку. В дверном проеме виднелись уже новые одержимые, они мчались прямо к двери, и их было трое — это только тех, которых я видел. Когда до двери им оставалось метров пять, я схватился за край двери и с силой послал ее вперед, наваливаясь всем телом и благодаря Бога, что дверь открывается внутрь, а не наружу.

— Закрывай!

В следующую секунду я буквально ощутил всем телом, как большая масса ударилась со всей силы об дверь с той стороны. Раздался леденящий душу крик.

— Она захлопнулась — прохрипела Энджи в темноте, рядом со мной — тут замок автоматический.

— Засов! Засов! — прохрипел в ответ я и закашлялся — закрой на засов! Или чем-нибудь завалить надо!

В темноте я не видел ни хрена, из коридора несло опасностью — но первым делом надо было сдержать прорывающихся в здание одержимых, хлипкий замок мог и не выдержать напора. Откуда я знал, что на двери есть засов? А зачем вообще нужна металлическая дверь без засова? Если уж потратился на металлическую дверь. чего то опасаясь — так и засов лишним не будет.

— Кажется, нашла — через секунду раздался четкий металлический лязг задвигаемого засова. Никогда я еще, наверное, так не радовался такой простой вещи, как наличие засова на двери…

— Где Питер?

С противоположной стороны двери отчетливо было слышно постукивание, царапание и какое-то ворчание…

— Наверх пошел… Наверное… Один? Чтоб его…

Винтовка висела на груди, я на ощупь отсоединил магазин, засунул в карман. Достал из разгрузки новый, вставил его в винтовку, нащупал затвор и передернул его. Когда боевая пружина механизма винтовки с четким лязгом вернула затвор на место, досылая первый патрон в патронник, я сразу почувствовал себя намного спокойнее. Пока есть винтовка и патроны — живем…

— Пит!

— Наверху! — донесся откуда то сверху голос, наполняя радостью и облегчением мое сердце.

— Мы к тебе идем, не стреляй!

— Давай!

Осторожно переступая в темноте (хреновое, надо сказать ощущение, а подсвечивать установленным на винтовке фонариком я не хотел, батарейки не вечные), мы пошли вперед, через несколько метров нога наткнулась на что-то мягкое. Посветил установленным на винтовке фонариком — одержимые, один на другом, те самые, которых завалил Питер. Луч фонаря был узким, сфокусированным, и понять сколько их тут было невозможно. Не меньше трех…

— Осторожно, под ногами… — предупредил я, широким шагом переступая через трупы одержимых на полу. Еще грохнуться рожей об пол тут в темноте не хватало.

— Поняла… — раздалось сзади.

Питер стоял у самой лестницы, направив ствол автомата на освещенный коридор. Странно, но электричество здесь все еще было. Метрах в десяти впереди висела на одной петле искалеченная дверь, рядом распластался одержимый. Отчетливо пахло порохом.

Поднявшись, я одобрительно хлопнул брата по плечу, тот заметно вздрогнул…

— Супер! Бросай свою лабораторию и иди в спецназ — там тебе самое место, братан.

— Я бы все отдал, чтобы закрыть глаза и оказаться в своей лаборатории сейчас …

— Да, брось… Больше этих гавриков тут нет.

— Надо все равно проверить — сказала почти спокойным голосом Энджи, и тут я с ней был на сто процентов согласен. Хоть и мала вероятность, что в одном из кабинетов затаился одержимый — а проверить все равно надо…

— Проверяем. Питер — остаешься в коридоре на всякий случай. Мы с тобой — я посмотрел на Энджи — проверяем кабинет за кабинетом. Ты штурмовым действиям вообще училась? В ФБР этому учат?

— Только в академии[35] да и то хреново. А так — я типичная кабинетная крыса…

— Да не скажи — кабинетные крысы так не стреляют. Держись за мной и будь наготове.

— Поняла!

Дверей было пять, все с одной и той же стороны, что облегчало задачу. За пятнадцать минут мы проверили все пять — но больше на этаже не было ни одной живой души… Хоть это радует.

— Взгляни… — Энджи с ужасом смотрела в окно.

Я подошел, взглянул — и то что я увидел оптимизма мне не добавило. Солнце уже зашло за горизонт, землю окутала тьма, освещение было, но половина лампочек уличного освещения была разбита — и в жирной черноте тьмы сновали еле видимые тени. Догадаться, кто это и какого хрена они здесь торчат — проблем не составляло…

— Щас я их отсюда… — я начал искать ручку, открывающую окно, Энджи схватила меня за руку.

— Не надо! Все равно их тут полно, в темноте всех не перебьешь. Зато они могут понять, что мы на втором этаже и попытаться пробиться сюда через окна. Кажется, мы здесь капитально застряли… — добавила она. Да уж…

— Чисто! — объявил я, выходя в коридор — а вот на улице одержимые кишмя кишат. Завтра придется прорываться…

— Твою мать… — выругался брат, прислонившись к стене — б… чтоже я натворил…

— А что? Если бы не ты, нас бы на улице растерзали — недоуменно ответил я.

— Да я не про это. Про вирус…

— А… — протянул я — забудь. Все равно сделанного не воротишь, правда?

— Это вы про что? — подозрительно спросила Энджи, вглядываясь в нас.

— Да так. Про свое. Кто за то, чтобы зачистить первый этаж и заодно посмотреть, что там внизу за мастерская такая? — бодро сказал я, меняя тему.

— Надо… — отозвалась Энджи, Питер только кивнул. Чувствовалось, что он крепился, но происходящее сильно выбивало его из колеи. Все-таки ученый как-никак не сотрудник правоохранительных органов.

— Тогда пошли…

В мастерскую (я предполагал, что это была именно автомастерская, за дверью же могло быть все что угодно) вела одна дверь, тоже стальная. Мне это уже начинало сильно не нравится — обычный дилерский центр продажи подержанных машин, и при этом стальные двери не только входные, но и внутренние. Что-то здесь было не так…

— Дамы вперед — я галантно отступил в сторону, давая пройти Энджи — особенно если впереди могут быть минные поля…

— Очень смешно … фыркнула она, склоняясь со своей проволокой над дверью.

— Сделаешь — и сразу в сторону — предупредил я, беря на изготовку винтовку. Сухо щелкнул замок.

— Назад!

Эта дверь открывалась наоборот — не на себя, а от себя. Открыв ее пинком, я двинулся вперед, луч подствольного фонаря подобно световому мечу метался по сторонам, освещая автомашины и какое-то оборудование. Мастерская, точно…

Что впереди кто-то есть, я даже не услышал, а почувствовал. Резко сместился в сторону — и в следующую секунду впереди, метрах в пяти оглушительно бухнул дробовик. Грудь и левое плечо обожгла резкая боль, впереди четко лязгнул затвор помпового ружья — эта сволочь дослала новый патрон в патронник. Луч фонаря дрогнул, высвечивая человеческую фигуру в темноте — и, я дважды выстрелил из винтовки, целясь по лучу в синий комбинезон незнакомца. Синий комбинезон мгновенно окрасился в бурый цвет, человек, стрелявший в меня из дробовика, мешком повалился на пол мастерской и уже в агонии нажал на спуск. Снова гулко грохнул выстрел, дробь хлестнула по полу, с резким хлопком разлетелось колесо одной из стоявших в гараже машин, сбоку что-то вспыхнуло…

— Тушите!

Я двинулся вперед, целясь винтовкой в наиболее опасные направления. Этот сукин сын застал меня врасплох и едва не убил — грудь болела, как будто к ней приложили раскаленное тавро, медленно намокал рукав — но мне было не до этого. Расслабился я с опасными, быстрыми, сильными, но тупыми и невооруженными одержимыми, расслабился… За моей спиной что-то с грохотом упало, затем еще. Только бы потушили, пожара еще не хватало. Либо здесь поджариться, либо на улицу выпрыгивать, где одержимые поджидают смотавшийся от них ужин — хорошенький выбор, не правда ли…

В гараже больше никого не было — я проверил все помещение, но ни одержимых ни бандитов, ничего. За моей спиной Питеру и Энджи удалось-таки справиться с пожаром — они сбили пламя и затоптали его, сбили какими-то тряпками, оказавшимися под рукой. Выедающий глаза дым полз по мастерской, но открывать двери или окна желания ни у кого не было…

Опустив винтовку, я подошел к убитому мной боевику. Тот лежал на спине, я взял с капота стоящей рядом машины банку с краской, с силой бросил в него, попав по спине. Тело безвольно дернулось — значит, не опасен… Труп или что-то близкое к этому.

— Б…. здесь свет кто-нибудь включит? — нервы у меня уже были на пределе, голова кружилась.

— Сейчас — пробормотал Питер откуда-то сзади, послышались осторожные шаги, падение чего-то тяжелого, приглушенная ругань.

— Включаю! — и тут мастерскую залил свет от установленных на потолке мощных ртутных ламп…

Опустив винтовку так, что она повисла на ремне на груди, я сел на капот стоящей в мастерской машины. Пинком перевернул на спину труп. В голове словно бухал колокол…

А трупец то не простой. Белый мужчина, лет сорока в комбинезоне, какие обычно носят ремонтники. Только проблема в том, что в этих краях ремонтниками белые мужчины лет сорока не работают — недалеко мексиканская граница и поэтому нелегальных эмигрантов полным полно. А теперь скажите — какой дурак будет платить белому нормальную зарплату, обеспечивать медицинской страховкой и прочее и прочее, если можно найти пару-тройку эмигрантов и платить им сущие гроши? Да никакой!

— Ты ранен? — Энджи смотрела на меня с ужасом.

— Да так, хреновина… — адреналин все еще меня не отпускал.

— Да ни черта ни хреновина! — заявила она, подходя ко мне, ну-ка снимай свою сбрую…

Этот сукин сын попал в меня двумя дробинками, остальные прошли мимо — вот что значит обрез, годится только для стрельбы почти в упор, даже уже на пяти метрах разброс дроби такой что… Одна дробинка попала в грудь, застряв под кожей (выковыряли ножом — скверное доложу я вам ощущение, хорошо что под самой кожей засела), вторая мазнула по плечу, оставив длинную, кровоточащую борозду. С грехом пополам залили дезинфицирующим гелем, заклеили. Выживу…

Теперь настало время проверить, что это за контора такая, мать ее. И что это за черт такой, Грязный Гарри долбаный — ведь он получается, сколько-то времени просидел с дробовиком в здании, полном одержимых. Какого же хрена…

Мастерская была средних размеров, хорошо обставленной. Четыре машины стояли в ней — две стояли на подъемниках, видимо для ремонта или еще чего, две просто стояли на бетонном полу. Перечисляю по маркам: Порш-Кайена, Порш 911 Турбо, Мерседес 600 и Рейнж-Ровер последней модели. Нормально для небогатого дилерского центра в промзоне не самого богатого штата? Вот и я о том же! И на трех из них — номера Восточного побережья. Догадались уже, на что я намекаю?

— Кажись, мы на интересную конторку набрели, а Энджи? — с усмешкой обратился я к ней.

Та сунулась в Порш, открыла капот, сунулась в моторный отсек… Через пару минут высунулась оттуда со счастливым видом.

— Набрести бы мне на эту контору месяц назад — получила бы повышение. Кажется, мы набрели на один из перевалочных пунктов «дороги»…

Дорога… Так назывался сложный и извилистый путь из Мексики в США и обратно. Движение по нему не прекращалось никогда и те кто владел перевалочными станциями, были очень богатыми людьми. Оттуда шли наркотики и нелегальные иммигранты, «спики» или «мокрые спины», как их называли. Туда — стволы, угнанные машины, отмытые деньги. Кстати, про стволы…

— Давайте-ка подведем итог: сколько у нас с собой патронов и оружия…

Через пару минут подвели, выложив наш боезапас на капот Рейндж-Ровера — не так уж и плохо, но и не хорошо. У меня — восемь полных магазинов к Мк14, один наполовину — тот, что сейчас в винтовке. У Питера — шесть обойм на сорок патронов к Калашникову, почти полный магазин в автомате. У Энджи лучше всех — выходя из машины, она повесила на плечо сумку, сейчас у нее было четыре полных магазина и самое главное — пластиковый мешок аж на пятьсот патронов 5,56 армейского образца россыпью в этой сумке. Еще в этой сумке были три противопехотные осколочные гранаты и три гранаты к подствольнику. Еще — два пистолета сорок пятого калибра, с тремя обоймами к каждому. И — все. Остальное осталось в машине, машина на улице а там — ночь и полно одержимых — вон какой шабаш, сволочи устроили. К машине прорываться, через одержимых — патронов должно хватить. А вот если хозяева придут за машинами или еще за чем-нибудь сюда — вот тогда для того чтобы держать круговую оборону патронов хватит ненадолго. Хорошо хоть все окна и двери в здании — только с одной стороны, выходят на дилерскую площадку. Знали, когда строили — фактически это не здание мастерской, а укрепленный пост, на котором можно запросто держать оборону…

— Короче так… — перед глазами уже плавали круги — сейчас надо обыскать мастерскую, у меня нехорошее ощущение что здесь есть что-то еще… После чего — ложимся спать, башка совсем не соображает. Входную дверь завалим чем-нибудь. Дежурим на втором этаже, вахта по три часа, моя — самая первая, дальше — Энджи и Пит. А утро настанет — тогда и будем дальше думать. В принципе, с нашим арсеналом прорваться к машине вполне возможно, но не ночью.

— А если отсюда что-нибудь взять? — сказал Пит.

— В принципе — можно. Но все равно пожитки перегружать придется. Да и утром на свежую голову решим. А пока — начинаем обыск…

Следующий час мы только и делали, что лезли в мастерской во все углы, шарились в шкафчиках с инструментом, в машинах, во всех углах, какие только можно себе представить. Заодно завалили входную дверь. Сначала Питер хотел туда свалить несколько баллонов, которые стояли очень удобно, на каталках. Увидев это, я обматерил его последними словами — эти баллоны содержали газы, которые использовали при работе сварщики — попадет пуля — на Луну без ракеты отправимся. Идиот. В конце концов, подтащили туда здоровенную штуку, какой-то генератор или что-то в этом роде и подперли им дверь. Учитывая, что мы тащили его втроем и чуть не надорвались при этом — дверь была заблокирована надежно.

Через час, мы стояли посреди мастерской, мрачно озирая учиненный нами же небольшой разгром. Не нашли ничего…

— Что, наверху будем искать?

Что-то не давало мне уйти отсюда, хотя понять что я не мог. Все ведь перерыли. Или не все?

— Слушай… А для того, чтобы на тачке номера перебить, ее на подъемнике понимать надо?

— Да нет… — пожала плечами Энджи — открыл капот и перебивай, они же ставятся так, чтобы их можно было легко сверить. Не будет ведь дорожный полицейский каждый раз под машину лезть. То то и оно… Что не будет.

Пульт управления подъемником найти было не проблема, он представлял собой толстый желтый блок с кнопками, свисающий с потолка. На какую кнопку надо было нажимать, чтобы поднять подъемник я понятия не имел, поэтому ткнул в первую попавшуюся. В механизме что-то захрипело, но с места он не сдвинулся. Не то. Нажал на вторую — вообще тишина. Ругнувшись про себя, нажал на третью — и о, чудо, с тихим скрипом ярко-желтый подъемник начал поднимать Порш-Кайен вверх. Я отпустил кнопку — стоп. Снова нажал — снова вверх. Теперь понятно, как эта штука работает…

Когда черный Порш горделиво возвышался над полом уже футов на шесть, я отпустил кнопку. Достаточно. Энджи дернулась, чтобы подойти ближе.

— Стоп! — остановил я ее.

Дико конечно — но вдруг там одержимый или что-то в этом роде. Смешно? Смешно, конечно, но я за последние дни какой только хрени не повидал и сейчас уже ничему не удивлялся. Если есть малейший риск — его надо учитывать, иначе не выживешь. Поэтому, взяв винтовку на изготовку, я осторожно двинулся вперед.

Как я и предположил, под подъемником была замаскированная яма, возможно для того, чтобы осматривать машины снизу, стоя в этой яме, а возможно и для чего другого. И в этой яме, освещенной четырьмя вделанными в стенки лампочками, один на другом лежали огромные, длиной примерно пять футов, если не больше, пластиковые кейсы. Если честно, такое я найти и не надеялся.

— Помогите-ка… — я забросил винтовку за спину, лег на живот рядом с ямой и, пошарив рукой, зацепил один из кейсов. Тяжелый, зараза. Рядом лег Питер.

— Давай, тащи! — вдвоем мы вытащили тяжелый (килограммов под двадцать) кейс, шумно грохнули его на бетонный пол.

— Отошли!

Я осмотрел замки — вроде обычные армейские замки. Подлянки любой можно ждать. Слегка повозившись, я отомкнул два замка и с благоговением открыл крышку, уже внутренне предвкушая то зрелище, которое сейчас предстанет перед моими глазами…

На сером плотном поролоне стандартного пластикового кейса лежала тяжелая, длинноствольная винтовка с оптическим прицелом. Ее дульному тормозу могла бы позавидовать и иная пушка. Барретт М-82…

Надо сказать, что если например неотъемлемым оружием любого уважающего себя наркодилера из Бронкса, является автомат УЗИ, стандартным оружием русского мафиози — автомат Калашникова — так и мексиканские «бандидос» и разные наркодилеры считались крутыми только если у них была такая вот винтовка калибра 12,7 мм. Глупо, в перестрелках такую пушку использовать… это я не знаю просто… Но круто. Такая винтовка использовалась для стрельбы по полицейским броневикам, солдатам и полицейским в бронежилетах, стоящим на блокпостах. Подержанная М82 стоила от пяти до шести тысяч баксов, новая по каталогу у фирмы — 8650 долларов без оптики, в магазине соответственно дороже. В Мексике цена такой дуры легко начиналась с пятнадцати, а то и двадцати тысяч баксов — но проблем у наркодилеров с деньгами не было. В итоге, компания Ронни Баррета в последнее время больше работала на Мексику, да на наши доблестные вооруженные силы, которым для Афгана нужны были максимально мощные снайперские винтовки. Что касается эксцессов со стрельбой в полицейских в Мексике — американские власти просто закрывали на это глаза, в конце концов не в американских же полицейских стреляют. Помнится несколько лет назад какой-то конгрессмен — идиот попытался внести законопроект о запрете гражданского пользования винтовок под патрон.50 BMG — но его быстро осадили, а следующие выборы он и вовсе проиграл. Так что компания Ронни Баррета, основанная относительно недавно, росла и расширялась на государственных и мексиканских отмытых деньгах… И несколько творений этой замечательной фирмы как нельзя кстати попали к нам в руки. Просто красавица — длинный ствол, превосходный оптический прицел Leupold 16 кратного увеличения, полностью покрыта серым фосфатированием… Просто супер, не оружие а песня! Патроны длиной чуть ли не с … ну вы поняли, в общем. Грохнуть машину, пробить кирпичную стену — да запросто, одним выстрелом. Даже бронетранспортер такую пулю выдержит далеко не всякий, не говоря уж о разных Хаммерах. С таким вот оружием — а там этих кейсов лежало шесть — оборону держать — заглядение просто!

Вытащили все шесть кейсов, вытащили ящики с патронами.50. BMG — а их там — больше тысячи. Патронов я имею в виду, не ящиков. Подняли и второй подъемник — под ним оказался такой же тайник, но пустой.

Удачно зашли. Оружие сейчас — на вес золота, а такое оружие — тем более. В условиях отсутствия власти будут плодиться банды, максимум, что у них может быть — это банковский бронеавтомобиль, а такая винтовка его на раз возьмет. И стену любую прошибет как картонную — в общем, вещь, на что угодно обменять можно будет.

Одну винтовку с патронами мы разместили на втором этаже. Еще одну — зарядили и оставили в мастерской. Оставшиеся четыре кейса и все оставшиеся патроны сложили в багажник РейнжРовера, в него же слили топливо со всех остальных машин. Можно было бы конечно взять Порш Кайена, но у РейнджРовер немного больше багажник. С утра тронемся на нем, винтовки потом обменяем на что-нибудь полезное. Запас карман никогда не тянул…

Прошвырнулись снова по кабинетам в поисках чего-нибудь съестного. В одном кабинете обнаружили холодильник, причем работающий, открыли — и обломались. Сука, ах три сикспака[36] с пивом, несколько бутылок текилы, жратвы — ни грамма! Сволочи.

— Придется потерпеть до утра… — объявил я — устраивайтесь по кабинетам. Я дежурю первым. Через три часа — Энджи меня меняет. Завтра тяжелый день, поэтому дрыхнуть как убитым, это приказ. Оружие держать рядом с собой, двери закройте на всякий случай. Наш стук — три раза, потом еще один. Если кто постучится в дверь по-другому — шмаляйте через дверь. Отбой…

Питер и Энджи разошлись по кабинетам, мне же предстояло тянуть три часа дежурства. Скверное дело, спать хотелось — ужасно. Барретт я прислонил с одной стороны окна, Мк14 — с другой, закрыл жалюзи. Лучше не рисковать, мало ли кто может выстрелить на свет…

Не спать. Не спать, блин!!! Оторвал задницу от офисного кресла, прошелся по кабинету туда-сюда, с силой сдавил пальцами виски. Морфей отступил, но ненадолго. Веки как свинцовые…

Чем-то надо заняться. Иначе салюсь, засну на посту — вот позор то будет. Командир — а сам спит на посту. Такое недопустимо ни в каком случае. Чем заняться? От пола поотжиматься — плечо и так болит, вообще болит все тело, как будто меня недавно кто-то неслабо отпинал.

Взгляд мой упал на плоский монитор офисного компьютера. А неслабо — двадцать два дюйма монитор последней модели, причем не какой-нибудь, а Sony. Денег не пожалели — видимо с «дороги», с торговли оружием и угнанными машинами доход более чем достаточный. Только одна беда — компьютер не мой. И пароль я не знаю. И я не хакер, чтобы его взламывать. Вот так вот.

Немного поразмыслил — и вдруг мне в голову пришла одна идея. Пароли обычно забывали, поэтому где-нибудь в кабинете наверняка он написан, в виде маленькой неприметной записки. Я сам этим грешен. Надо только найти.

Включил компьютер, на экране пошел стандартный список действий при загрузке. Промелькнула заставка Vista, затем появилось окно, куда пользователь Hawk[37] должен был ввести свой пароль. Начинаем поиски….

Первым делом, я внимательно осмотрел корпус монитора, потом, встав на колени — и системного блока. Ничего — ни записки, ни Post-It[38] ни нацарапанных ножом букв и цифр. На столе — чисто как в операционной, видимо хозяин этого кабинета был большим педантом. Пусто.

Удача улыбнулась мне (в который раз за этот долгий день) когда я провел пальцами под столом — пальцы почти сразу наткнулись на клейкий лист. Оторвав его, я увидел небрежно нацарапанное карандашом «18152». Цифры эти для меня ничего не значили, я в течение секунды забил их в пустое окно и нажал Enter. Есть! — через секунду передо мной красовался рабочий стол с роскошной голой девицей на фоне пляжа (причем снимок был явно непрофессиональный). Музыка, видео, какая-то по виду бухгалтерская программа… Интернет! Оно! То, что надо!

На Ю-Тубе я тусоваться не стал — делать там нечего. Все ролики, которые там размещались в последние дни — об одном и том же но из разных мест. Как под копирку. Только по нервам бить.

Правительственные сайты висели. Все абсолютно, не отвечал ни один. Вот это уже было серьезно, я проверил несколько сайтов, работающих на специальных серверах, защищенных и с независимым электропитанием — но висели они. Наглухо. Одержимые нарушить их работу не могли — даже если взбесился обслуживающий персонал, в серверные они бы не попали. Это значило — что их отключили специально.

На новостных сайтах — либо новости с давностью несколько дней, либо вообще сайты висят, либо долдонится все та же запись FEMA.[39] Никаких следов того, чтобы правительство каким-то образом пыталось выправить ситуацию — такое ощущение, что правительство просто исчезло, разбежалось. Ни объявлений о призыве в национальную гвардию, ни организации лагерей беженцев, все сайты правительства вообще висят. Полный п…ц, федеральное правительство просто бросило страну на произвол судьбы.

Местные власти где пытались выправить ситуацию, где нет. По ощущениям, больше всего порядка было в Техасе, там на сайтах висели объявления и об опасных районах и о местах где можно было записаться в милицию[40] и о местах где были лагеря беженцев. Были даже сайты, где пытались осмыслить происходящее. Многие понимали, что это был вирус — но происхождение его было окутано завесой мрака, с равной популярностью пользовались версии об очередном террористическом акте Аль-Каиды и об инопланетном происхождении вируса. Я мрачно усмехнулся — сами блин себе такую веселую жизнь устроили, а заодно и всему человечеству.

На местных Финиксовских сайтах ничего полезного я не нашел. Единственно — карта города — я ее нашел и распечатал на стоящем тут же принтере в нескольких экземплярах. Потом, воспользовавшись сервисом Google Maps проложил путь до Форт Брэгга и оттуда — до Вашингтона (это для Энджи), тоже распечатал.

Зашел на полицейский форум, он был закрытым, и логины давали только копам, приходили они по почте в запечатанном конверте — своего рода частный полицейский интернет (был и служебный, зайти в него можно было только с определенных компьютеров). У меня логин был, как у помощника шерифа. Быстро создал новую тему, изложил на ней все, что мне было известно о вирусе и об одержимых (ну… почти все), предупредил, что вопросы задавать бессмысленно, не отвечу. Мельком глянул на чужие темы — работы у копов хватало…

В мире… В мире проблем хватало, с некоторыми странами, такими как прибрежные районы Китая, Япония связь была вообще потеряна. Относительно хорошо держался лишь Израиль, в Европе дело было хуже некуда.

Вообще, изучая картину распространения вируса по Интернету (а другого средства не было) я пришел к парадоксальному выводу — чем более страна богата и урбанизирована — тем больше распространился вирус. Например, Саудовская Аравия кишела одержимыми, а вот в соседнем Йемене было спокойно. Еще более спокойно было в Иране, о чем я подумал со страхом — на Ближнем Востоке я служил и знал что такое Иран и на что он способен. Если в Иране мало случаев заражения — а в исламистской тоталитарной стране с одержимыми справятся быстро, это тебе не либеральная демократия — то иранцы вполне могут рвануть устанавливать всемирный халифат. Оставалось надеяться, что в первую очередь они нападут на Россию — впрочем, и в России поражены были только Москва и Санкт-Петербург, в остальных городах — тысячи одержимых, но и только. Похоже, русских тоже не так уж сильно зацепило. Что же все это значит? Как мог так быстро распространиться вирус?

Катастрофа, день тринадцатый

Пригороды Финикса штат Аризона 15 июня 2010 года

— Подъем…

— Что? — я резко дернулся, не понимая, где я нахожусь — что за хрен?

— Вставай! — Энджи уже стояла у моей кровати, на плече висела штурмовая винтовка, на поясе крупнокалиберный пистолет — уже девять часов по местному. Пора решать, что дальше делать.

Покряхтывая, я поднялся, прислушался к себе. Раны болели тупой, ноющей болью. Прикоснулся пальцами — кажется, воспаления нет, антибактериальный гель помог. Но повязку надо сменить… Спину ломило, желудок глухо ныл — всю ночь я провел на неудобном офисном диванчике в одном из кабинетов.

— Что на улице? — спросил я поднимая винтовку и нацепляя «сбрую» — разгрузку с патронами и прочей дрянью.

— Одержимых немного, но есть. Думаю, если начать стрелять — сбегутся еще.

Я подошел к жалюзи, раздвинул пальцами — внизу, рядом с машинами прогуливался одержимый, когда то бывший белым подростком лет пятнадцати. Драная майка с эмблемой какой-то баскетбольной команды, джинсы… Когда жалюзи слегка сдвинулись, он как будто что-то почувствовал, застыл на месте, поднял голову. Я отшатнулся от окна.

— Доброе утро, братан! — в комнату вошел Питер, в руках у него была бутылка пива — пива хочешь?

— Никакого пива нахрен! — твердо сказал я — сейчас придется к машине прорываться. А там этих тварей — полна коробочка. Ты вот что скажи — они что, отсюда уходить не собираются? Брат кивнул.

— Они как крысы — если знают, что здесь есть еда, хрен уйдут, будут караулить. И караулить долго. Так что на их добровольный уход отсюда я бы не очень рассчитывал…

— Спасибо, обнадежил … — мрачно сказал я — надо сваливать отсюда. И забрать Линкольн — там наши основные припасы. В том числе жратва. Слушаю предложения.

Ругаясь и подкалывая друг друга, за пятнадцать минут разработали план. План был относительно прост, а как вдалбливали мне инструкторы в армии, простота — залог успеха и сестра гениальности.

В качестве второй машины берем РейнджРовер, Хаммер придется бросить здесь. Перегрузить запасы с Линкольна не получится, рисковать нельзя. Втроем садимся в РейнджРовер, Питер за руль, Энджи назад, я тоже сзади. Снимаем замок с одной из дверей мастерской, бампером РейнджРовера открываем дверь мастерской и выруливаем. Рейндж ставим вплотную к Линкольну, моя задача — пользуясь лишь двумя пистолетами, пройти пару метров до двери Линкольна, открыть дверь и завести мотор. Питер и Энджи меня прикрывают от одержимых, рвущихся со стороны улицы, сколько бы из не было. В конце концов — два автомата. Должны справиться. Как только Линкольн завелся — сваливаем на полном ходу. Finita. Просто и надежно. Теперь бы это все еще реализовать во дворике, заполненном машинами и одержимыми. И только мы встали — как с улицы послышался рев моторов…

— Тихо! Не стрелять! — прошипел я, пытаясь осмыслить ситуацию. Сука… Кажись латиноамериканцы…

Вообще, в тех штатах, которые граничили с мексиканской границей было полно латиноамериканских банд. В Майами основную проблему составляли кубинцы (в свое время Кастро спихнул нам всех своих уголовников а мы их приняли как политических беженцев), в остальных штатах основная проблема была в мексиканцах. Переходя границу, молодые мексиканцы с криминальным опытом (а таких было большинство) сразу сбивались в банды, причем многие банды действовали по обе стороны границы. Los Lupos (волки) Las Piranias (понятно, надеюсь и без перевода) — таких банд было несколько десятков, самые крупные насчитывали до нескольких сотен стволов. Пока полиция работала — банды предпочитали не высовываться, грабили и нападали прежде всего на своих же, нелегальных мигрантов, а также обеспечивали движение через границу в обе стороны. Теперь же, судя по всему, настал их звездный час. И ведь не заразились, похоже, сволочи, судя по тому, сколько их наехало. Мать их так!

— Что там? — проговорил Пит.

— Кажись бандиты — сказал я и в этот момент загремели отрывистые и частые автоматные очереди…

Бандиты подъехали на восьми машинах — это только те, которые я видел. В основном — ярко раскрашенные фургоны плюс пара дорогих джипов (успели угнать, суки) и даже черный Кадиллак-Эскелейд (судя по всему, на нем передвигался их босс). Колонна остановилась у распахнутых ворот и огрызнулась огнем — заметив прибытие новой порции пищи, на них со всех сторон бросились одержимые…

Сука… Это раньше бандиты ходили с обрезами помповых ружей и пистолетами — сейчас же гляньте — Калашников почти у каждого! Насколько мне удалось заметить — в основном дешевые китайские и румынские копии, но автомат есть автомат, согласитесь. Единственный плюс, который в этом был — так это то, что они любезно согласились (даже об этом не зная) избавить нас от муторного процесса отстрела одержимых. А больше плюсов и не было.

— Что делаем? — прошептала Энджи, судя по ее виду, количество и вооружение бандитов произвели на нее сильное впечатление.

Так, старый план к чертям летит, а на новый и времени нет… Сейчас они завалят одержимых, а потом попрутся к зданию. И тогда здесь настоящий суннитский треугольник будет, мать их…

— Значит, слушаем сюда — начал я, голова работала по полной программе, просчитывая тактические варианты обороны здания — все не так уж и плохо. Нападать они могут только с фронта, с тыла нет ни окон, ни дверей. Само здание кирпичное, все входы мы заблокировали — это второй плюс. Нас трое, оружие какое-никакое есть и они серьезного сопротивления не ждут — плюс третий. Занимаем позиции у окон, готовимся к обороне. В окнах не торчать, после первых же выстрелов они начнут стрелять очередями по зданию! Пару раз выстрелил — и прячемся за стеной, там пули не достанут. Главное — не увлекаемся! Стреляем только после меня, одиночными, патроны бережем — черт знает, что дальше будет. Максимум — короткая на три патрона очередь. Дошло! Энджи и Питер кивнули — объясняю я, надо сказать весьма доходчиво…

— Тогда разбежались по позициям! И в окна не высовываемся!

Одержимые навалились на колонну с двух сторон, окна и двери машин были открыты и из них палили со всех стволов — Калаши, ружья, пистолеты. Грохот стоял, как будто шло полномасштабное сражение, все новые и новые одержимые рвались к машинам — и падали под градом пуль, ползли по асфальту в лужах крови. Бандиты палили длинными очередями — либо у них нет проблем с патронами, либо не заботятся о завтрашнем дне. Явно не армия — впрочем, для отстрела одержимых хватало и опыта криминальных разборок.

Через пару минут основная стрельба смолкла, с улиты слышались громкие крики на испанском и одиночные выстрелы — судя по всему достреливали одержимых, хвастаясь друг перед другом своей немерянной крутостью. Слегка отодвинув в сторону жалюзи, я внимательно наблюдал за ними, отмечая их вооружение и выбирая наиболее опасные цели, которые надо поразить в первую очередь.

Распоряжался там, на дороге высокий, молодой с шикарной гривой иссиня-черных волос мексиканец, футболку он снял и обвязал вокруг пояса джинсов, красуясь накачанными в спортзале мышцами. И неслабо накачанными — такие качают обычно в зоне. Делать нечего — вот и качаются целыми днями до одури. На поясе — шикарный хромированный Кольт-1911. Сейчас он, красуясь, стоял рядом с Эскелейдом и, размахивая руками, отдавал приказания своим «бандидос».

Красавчик, однако… Только опыта боевого ни на грамм — иначе бы так вот не стоял с командирским видом, подставляясь под пули возможных снайперов. В Ираке опытные армейские и флотские офицеры не носили открыто ни пистолет, ни бинокль, ни погоны — те, кто открыто это носил, рисковал оказаться на Арлингтонском кладбище…

Тем временем, мексиканцы окончательно разобрались с одержимыми — рядом с колонной они валились на каждом шагу, я досчитал до двадцати и бросил. После чего двое мексикашек (никто их не прикрывал, ходят суки как по Пятой Авеню…) прогулочной походкой вошли на территорию дилерской стоянки.

Я напрягся, приготовившись стрелять. При внезапном нападении у нападающего есть секунды три прежде чем хоть кто-то сообразит, что происходит. А в моем случае — даже больше, мексиканские бандиты — это не тебе не террористы и не солдаты регулярной армии противника. За это время я успею завалить четверых — пятерых, если повезет. Не повезет — двоих точно прижмурю. А дальше — пойдет как пойдет, рядом Барретт вон стоит, любая машина вдребезги — отобьемся…

Но мексиканцы по на здание внимания не обращали. Они почти сразу же свернули к стоящему вторым в ряду черному Мерседес-МЛ, открыли двери — дилеры их не запирают — достали ключи (обычно они за солнцезащитным козырьком) — через пару секунд взревел мощный двигатель и джип, давя трупы одержимых, выехал за ворота.

Они что, только за этим приходили? Если так — то да здравствует мексиканский криминал, блин…

Е… Там же еще два джипа, наши — Линкольн и Хаммер, у самого здания. Чтоб их…

В ворота вошли еще трое мексиканцев — все как родные братья — в одинаковых обтягивающих джинсах (это негры предпочитали свисающие с задницы штаны, мексиканские же бандиты предпочитали выставлять напоказ обтянутое джинсами мужское достоинство, эксгибиционисты чертовы), в ярких футболках, два Калаша и помповое ружье в руках. Они шли спокойно, как будто на параде, приближаясь к зданию и почти не смотря по сторонам. Готовность. Три-два-один!

На счет «один» я стволомвинтовки отодвинул немного в сторону жалюзи. В оптическом прицеле ACOG бандиты были видны так, как будто они были на расстоянии вытянутой руки. Один из них среагировал — глянул вверх — но было уже поздно. Задержав дыхание, я трижды быстро нажал на спусковой крючок.

Простой фокус. Три быстрых выстрела по трем движущимся мишеням, расстояние всего то метров пятьдесят — шестьдесят. Единственная проблема — удерживать мощную винтовку, не допуская чтобы отдача отклонила ствол от целей. Стрелять нужно в корпус, не в голову — тогда попадешь с максимальной вероятностью, не убьешь, так ранишь, выведешь из строя. И все.

Грохот трех быстрых выстрелом врезал по ушам. Краем глаза замечая, как мексиканцы падают друг на друга подобно кеглям в кегельбане, сбитым умелым ударом, я перевел винтовку дальше, на колонну машин и снова нажал на спуск.

Выстрел — и еще один урод, метра под два ростом с автоматом Калашникова, стоящий у самых ворот, дернулся, футболка на груди начала окрашиваться бурым и он начал медленно падать вперед. Четвертый — а ведь они не пришли еще в себя, со стороны колонны ни единого ответного выстрела! Где то сбоку заговорили Калаш и Knights Armament — Питер и Энджи вступили в игру. Калаш бил очередями, не длинными, но все же очередями — башку оторву! Knights Armament — профессиональные одиночные выстрелы. Молодчина. Вразнобой у колонны упали еще два бандита.

Моя Мк14 снова дернулась, посылая пулю в одну из машин, фургон Шевроле — и снова удачно, тяжелая пулеметная пуля пробила стекло машины и чью-то тупую башку. На лобовое стекло изнутри что-то брызнуло.

Не мешкая, я перевел винтовку на главаря банды — того по пояс раздетого мексиканца — и увидел что он уже пришел в себя, профессионально упал на асфальт и катится по нему, пытаясь уйти влево, чтобы укрыться за забором и рядом выставленных на продажу машин. Я выстрелил — но в этот раз неудачно, пуля чиркнула по асфальту, по месту, где только что был этот мексиканец, выбив небольшую ямку — и, отрикошетив от асфальта, ударила на излете в дверь одного из джипов. В следующую секунду главарь выпал из поля моего зрения.

А вот теперь надо прятаться. Я метнулся вправо, уходя из окна за стену, где вдобавок был и сейф — и в этот момент воздух снова распороли автоматные очереди. Теперь уцелевшие бандиты били длинными очередями по окнам второго этажа мастерской — то есть по нам.

На окна второго этажа обрушился буквально град дроби и пуль, пластиковый стеклопакет разлетелся моментально, в белых пластиковых жалюзи моментально появились прорехи, пули летели с противным свистом, ударяя в стену и окна. По стене здания как будто бы били отбойным молотком, шальные пули разбили дверь в кабинет, в котором я сидел, в ней появились уродливые сколы и дыры.

Но страшно это было только на первый взгляд, на самом деле я окончательно понял что мне противостоят непрофессионалы. Шквальный огонь из автомата, когда за секунду высаживается целый магазин — это типичная реакция дилетанта на обстрел. Ему не хватает ни опыта ни храбрости — и поэтому он давит на спусковой крючок, пытаясь компенсировать все это количеством выпущенных пуль. Грохот стрельбы, отдача автомата — все это придает уверенности. Вот только попасть при такой стрельбе в цель можно только случайной пулей, а вот израсходовать без толка весь боезапас — запросто.

Когда шквал огня стих — на Калашах были тридцатизарядные магазины, кончились они при такой стрельбе у всех одновременно и сейчас эти гаврики перезаряжались — я снова появился в окне, двумя точными одиночными выстрелами снял двоих, одного точно насмерть и одного как минимум тяжело ранил. И снова укрылся за стеной до того как на нас обрушился новый шквал огня — мимолетно подумав, что эти придурки не сделали даже того минимального, что сделал бы любой обученный пехотинец — под шквалом огня группы прикрытия попытаться добежать до здания и ворваться в него. Говорю же — лохи…

А вот теперь они, наверняка, попытаются пробиться к зданию, если они не полные идиоты… Достав из кармана гранату (у меня было две, у Энджи на всякий случай одна, у Питера гранат не было, потому что в руках неопытного человека граната…), я выдернул чеку, отпустил из рук винтовку, которая повисла на груди на ремне и краем глаза выглянул на улицу. Точно! Два гаврика мчались вперед, поливая огнем на ходу окна, точность стрельбы на бегу конечно была никакая, но они на это внимания не обращали. Отпустив спусковой рычаг гранаты, я сказал про себя «один» — и без замаха метнул яблочко гранаты на улицу, искренне надеясь, что осколки ударят в «дилерские» машины и не повредят Линкольн.

На улице тяжко громыхнуло, изрешеченные жалюзи мотнуло под воздействием ударной волны, раздались истошные вопли. Высунувшись из окна, я сделал несколько выстрелов по деморализованному противнику, добивая до конца магазин, кажется, в кого-то попал — и снова спрятался за стену, ожидая нового шкала огня.

Но новых очередей не последовало. Сменив магазин в Мк14, и досчитав после этого до десяти, я высунулся из окна, готовый стрелять — и увидел главаря мексиканцев, осторожно идущего вперед и размахивающего над головой какой-то белой тряпкой, видимо футболкой. Без оружия. Увидев, что изрешеченные жалюзи в одном из окон шевельнулись, он моментально застыл на месте.

— Э, кто там! Выходи, базар есть!

Базар так базар. Жесткий отпор, наличие у противника гранат, потери склонили мексиканцев к вербальному, так сказать, выяснению отношений…

— А что ты мне вякнуть можешь, пацан!? — вспоминая услышанные во время работы помощником шерифа «базары» мелкого криминалитета крикнул я.

— Чо тебе здесь надо? Это наш район! Ты кто, вообще!? Была, не была…

— Какого хрена это твой район? Кто тебе его дал? Это заведение принадлежит нашей семье, ты что нас крышевать собрался, урод?

— А ты кто такой? — повторил мексиканец.

— Я работаю на мистера Короццо,[41] засранец! Ты хоть знаешь, кто это такой?!

Кажется, этими словами я сбил спесь с молодого засранца, когда он вновь заговорил, наглости в голосе у него изрядно поубавилось.

— Ты чо гонишь? Какого хрена человеку Короццо делать у нас? Это наша земля по праву! И Нью-Йорку никто разрешения работать здесь не давал!

— Мистер Короццо не будет спрашивать разрешения у таких нищих ублюдков, как ты! Понял!? Вали отсюда, если не хочешь словить пулю в свою молодую и дурную башку!

— Короче, нам нужен товар! — крикнул мексиканец — и мы его получим! Пройдем по вашим гребаным нью-йоркским трупам!

— А вот и попробуй! — заорал в ответ я — мистеру Короццо будет приятно узнать, что я не только сохранил товар, но и завалил с десяток «спиков», с неуважением о нем отзывавшихся! Пошел на … отсюда, щенок!

Мексиканец, извернувшись подобно обезьяне, бросился под прикрытие стоящим рядком машин — и я услышал на улице рев мощного дизельного двигателя…

Мать их! Вот это номера!

У ворот дилерской площадки, столкнув в сторону мешавший проехать фургон, появился банковский броневик, сделанный на базе Chevrolet Kodiak, легкого грузовика. Выкрашенный в серо— стальной цвет, с яркой эмблемой одного из местных банков, он подобно медведю — гризли ворочался у ворот, пытаясь заехать внутрь. Суки…

Сняв ремень, я отложил в сторону винтовку. Эти твари даже не стреляли для прикрытия, броневик видимо был их неотразимым аргументом в местных спорах. И где только взяли, суки… Осторожно поднял тяжеленный Барретт М-82. Оптика на нем стояла, но пристреляна или нет, черт его знает… Остается надеяться только на то, что расстояние стрельбы небольшое, если даже оптика установлена неправильно, на такой дистанции это несильно скажется. Прицел был с переменной кратностью, от четырех до шестнадцати, я поставил на минимум — четыре. Больше на таких дистанциях и не надо, зато поле зрения в прицеле максимально широкое…

Передернул затвор М82, тот с глухим лязгом встал на место, досылая в патронник огромный патрон. Оттолкнув в сторону еще одну мешавшую машину, броневик, наконец, принял исходное положение для атаки, в этот момент я положил ствол винтовки на подоконник и прицелился. Кто-то из мексиканцев видимо заметил торчащий из окна дульный тормоз винтовки, перебивая друг друга загрохотали два автомата, но огонь их был неточен. Броневик взревел мотором, готовясь к броску, пуля свистнула у меня прямо над головой так, что шевельнулись волосы — и в это время я поймал в перекрестье прицела голову водителя бронемашины (кажется, он был даже в какой-то форме) — и плавно выжал спуск…

Грохнуло так, что у меня заложило уши, отдача мягко, но мощно толкнула в плечо. Все-таки, когда такая винтовка не упирается сошками в землю, отдача более чем солидная, но терпимая… Изображение в оптическом прицеле на мгновение смазалось под воздействием отдачи — но через секунду картинка вновь стала четкой, и я увидел огромную дыру в бронированном лобовом стекле и чуть пониже — разбитую голову водителя, уткнувшуюся в руль. Тяжелая винтовка сработала как нельзя лучше…

Придя в себя от отдачи (а лягался Барретт неслабо!) я направил ствол винтовки чуть ниже, целясь в радиатор, защищенный решеткой из толстой стали и снова нажал на спуск. Снова грохот выстрела, без стрелковых наушников закладывающий уши. Новый удар, словно кувалдой по металлу — и из под капота броневика повалили клубы белого пара. Тяжелая пуля разнесла радиатор и пробила двигатель машины, с места без серьезного ремонта она теперь явно не тронется…

Сгрудившиеся за броней машины мексиканцы бросились бежать, прятаться под обстрелом Барретта им явно не климатило. Вслед им заговорили два автомата — и трое мексиканцев до спасительных машин добежать не успели, двое будто споткнулись и растянулись на гравии, один рухнул прямо около своей машины, пачкая ярко-красной кровью борт внедорожника…

За секунду, придя в себя от отдачи, я перевел винтовку на моторный отсек джипа Тойота спиков (явно угнанного), стоящего на улице и нажал спуск. Уже привычный грохот — и Тойота буквально подпрыгнула, сетка забора буквально разлетелась, одна из секций чуть не упала. В крыле машины появилась дыра с рваными краями. Вот так вот, теперь будет знать, как хамить нью-йоркским мафиозо хе-хе. Недобро ухмыльнувшись, я перевел винтовку на моторный отсек следующей машины. Вслед мексиканцам, которые, согнувшись в три погибели, сматывались от машин, пытаясь выйти из зоны огня, работали два автомата…

— Мы их сделали! Сделали козлов! — больше всего радовался Питер, он едва только не подпрыгивал на месте. Энджи была более сдержанной, но и с ее лица не сходила довольная улыбка. И действительно — побывать под таким обстрелом и выйти целым и невредимым…

— Радоваться рано — осадил я их — теперь надо сматываться! И не только сматываться, но и забрать с собой все наше барахло — бросать его мексиканским бандюгам я не собираюсь. А это задачка посложнее — нам придется выйти из-под прикрытия кирпичных стен на открытую местность.

На улице раздались одиночные выстрелы, я подошел к ближайшему окну и тоже выпустил несколько пуль, чтобы не борзели…

— Значит, диспозицию меняем. Сейчас все трое садимся в Рейнж, грузим в него все что у нас здесь есть, выскакиваем на улицу. Ты, Питер остаешься за рулем, я и Энджи пересаживаемся в Линкольн. Там пулемет. Порядок движения — Линкольн первым, затем Рейнж, перегружать манатки на Хаммер времени нет. И трогаемся — я прикрываю пулеметным огнем. Как выскочим на улицу — уходим налево и газ до отказа…

— Готово! — Энджи справилась с замком на двери, мощный двигатель РейнжРовера негромко бормотал, наполняя маленькую мастерскую угарным газом — долго отсиживаться тут было нельзя. Или — или.

— Садись! — Энджи пробежала несколько шагов и ввалилась на заднее сидение Рейнджа, машина уже двигалась вперед. Бампер внедорожника уперся в стальные ворота — и через долю секунды они открылись…

— Ходу и сразу влево! — заорал я прямо в ухо сидящему за рулем Питеру, задача была — проскочить и поставить Рейндж под прикрытие других машин.

— Смотри! — Питер указал вперед Твою мать…

Линкольн для поездки не годился — он был поставлен так чтобы собой прикрывать Хаммер — и сейчас есь салон и особенно моторный отсек были изрешечены пулями и осколками взорвавшейся гранаты, оба передних колеса были спущены, и машина стояла на ободах. Б… Хорошо, что не взорвалось — на луну бы улетели…

Решение в этих случаях надо принимать быстро. Когда брат нажал на тормоз и РейнжРовер застыл на месте, оно у меня уже было готово.

— Перегружайте все, я прикрою — заорал я и бросился к Линкольну — быстрее!

— Что? — Энджи недоуменно уставилась на меня.

— Перегружайте в Хаммер все, что сможете вдвоем! Быстрее, мать вашу!!!

Рванул на себя исклеванную пулями и осколками дверцу Линкольна — вот он, родимый… Пулемет. И лента на пятьсот патронов. Из-за обездвиженных машин (две уже горели и чадный дым плыл по проулку) уже стреляли — мексиканцы, оставшиеся к этому времени в живых, просекли что мы сматываемся и стреляли в нас, только осторожно, высовываясь из-за угла соседнего склада. Уроки, которые преподал им Барретт, они хорошо усвоили…

Как я за такое короткое время вытащил из салона пулемет, ленту в коробе на пятьсот патронов и под пулями, бегом, протащил ее несколько метров до ближайшего укрытия — я и сам не помню, в нормальном состоянии так быстро я бы это не сделал. Но сейчас в крови кипел, пузырился адреналин в лошадиных дозах, и мне было до всего… В общем, секунд через пять — семь я уже устанавливал пулемет на сошки, укрывшись за одной из машин, белой Тойотой — Камри, выставлявшейся на продажу.

— Пидоры … — дико заорал я, выставляя прицел на пулемете — мало вам прилетело? Получайте, суки!

MAG задергался словно живой, загрохотал, выводя свою жуткую песню смерти. Первая очередь, патронов на десять пришлась по углу склада, за которым прятались несколько бандитов, поняв что дело дрянь они рванули назад, но один не успел — и тяжелые пулеметные пули буквально швырнули его на асфальт. Остальным было уже ни до чего — они сразу свалили.

— Суки! — еще раз выкрикнул я, перевел пулемет на стоящие у входа машины, еще относительно целые, из-за которых тоже велся редкий, несосредоточенный огонь и нажал спуск, отсекая одну за другой короткие очереди. С лязгом пошла вперед лента, освобождаясь от патронов, запрыгали под ногами золотистые гильзы, град пуль ударил по машинам. С гулким хлопком взорвалась одна, затем еще одна. Огонь из-за машин прекратился…

— Алекс!

Я резко обернулся, отрываясь от пулемета — и увидел одержимого. Откуда он сука взялся, чтобы его… От Питера и Энджи его отделял лишь невысокий заборчик из сетки рабицы, а у обоих руки были заняты грузом.

Пистолет! Рука отработанным движением нырнула вниз и вернулась с Глоком 45 калибра. Вот за что люблю Глоки — огонь можно открывать мгновенно, никаких неавтоматических предохранителей. Одержимый бросился вперед — и в этот момент рявкнул Глок, голова одержимого разлетелась от попадания пистолетной пули сорок пятого калибра. Осколки черепа и мозг брызнули в разные стороны, и он рухнул на землю как кукла-марионетка, у которой обрезали разом все ниточки…

— Давайте в темпе, мать вашу!

Позицию я сменил — отступил назад, устроившись за капотом разбитого Линкольна чтобы иметь более широкую зону наблюдения и обстрела. Рискованно — джип от любой пули может вспыхнуть — но делать нечего. Намертво вцепившись в пулемет, я искал стволом новые цели — но все стихло, либо чадно горели машины перед входом, там что-то лопалось и трескалось, боеприпасы что ли… Идиотов же, пытающихся испытать судьбу, впереди больше не было.

— Готово!

— По машинам! — я схватил одной рукой пулемет за ручку для переноски, другой коробку с патронами и бросился вперед. Хаммер уже медленно двигался, я забросил пулемет на переднее сидение, следом бросил коробку. Мне же места уже не оставалось…

— Стой!

Хаммер тормознул, я захлопнул тяжелую дверь, похожую на люк бронемашины, открыл заднюю дверь, заскочил в салон.

— Пошли!

Энджи сидела за рулем, рядом на широком тоннеле между сидениями лежал ее автомат с подствольником.

— Обойма целая?

— Да! — впереди дорога была перекрыта разбитым броневиком и старым Сатурном, Кортес повернула руль, нажала на газ — и хромированный таранный бампер Хаммера ударил Сатурн, сдвигая его в сторону и освобождая достаточное пространство для того, чтобы мог проехать тяжелый внедорожник…

Я нажал на кнопку — и люк поехал в сторону, раскрывая крышу и пуская в салон тяжелый, едкий дым от горящих впереди машин. С автоматом наизготовку я выпрямился в люке, готовый стрелять.

Но по нам никто не стрелял. Вообще. Дав для острастки пару очередей, я опустился обратно в люк. Вырвавшись на свободную, не заставленную горящими машинами дорогу Хаммер рванулся вперед…

Пригороды Финикса штат Аризона 15 июня 2010 года

— Ну и что теперь?

Хороший вопрос. Сейчас мы стояли между двумя складами, прикрытые с двух сторон и невидимые с дороги. Я с пулеметом устроился на крыше Хаммера а Питер и Энджи перетаскивали часть запасов из Хаммера в РейнджРовер, чтобы если нам придется оставить одну из машин — нам не лишиться разом едины или патронов или гранат. Груз должен быть распределен по машинам равномерно. А вопрос и в самом деле хороший…

— Слушаю ваши предложения… — сказал я, потому что и сам толком не представлял что делать. До Форт Брэгга еще надо добраться…

— Может, обратимся к властям? — неуверенно сказала Энджи и тут же прикусила губу, поняв что сморозила глупость.

— К каким властям… — устало сказал я — власть сейчас ублюдки с автоматами типа вот этих вот местных отморозков, которых мы раздраконили час назад. Никакой власти, похоже, не осталось, города кишат одержимыми, а они на выборы не ходят.

— Слушай — сказал Питер — а может нам …

— Что?

— Может нам найти какое-нибудь укромное место, такое чтобы со всех сторон все просматривалось и простреливалось. А?

Я задумался. Идея на самом деле хорошая. Найти какую-нибудь пустую ферму и занять ее, благо пустых ферм сейчас много. А хозяева их либо не предъявят претензий землезахватчикам, либо попытаются их сожрать. Но нами — подавятся.

— И где ты предлагаешь искать эту ферму — начал я — и тут вдруг меня осенило… А почему бы мне не поехать домой. Да, да, элементарно — домой.

Коли уж об этом пошла речь — расскажу немного про себя. Из армии я уходил нехорошо. Не то, что меня с позором выгнали из вооруженных сил, совсем нет. Просто … в общем в Ираке делалось много чего такого, за что можно было предстать перед военным трибуналом и попасть в Левенуорт[42] на пожизненное. Терпел я, терпел — и в конце концов сказал: достаточно. Кое-кому из Пентагона это очень не понравилось, и на одной из военных баз чуть было не произошел несчастный случай. Верней, он произошел, но не со мной, а с двумя военными полицейскими, которые очень хотели, чтобы он произошел со мной, прямо никак угомониться не могли.

Тогда сложилась очень поганая ситуация. Предельно поганая. Личный состав части, где я служил и ее командование (а это были силы специального назначения) примерно представляли что происходит. Они понимали меня, то что я делаю и были на моей стороне. Люди в Пентагоне, которые очень хотели решить проблему со мной раз и навсегда, прекрасно понимали, что законными методами это сделать нельзя, незаконными — предельно сложно как показал недавний несчастный случай с двумя их агентами. Да и я был настороже. Кроме того — дерьмо уже переполняло толчок и могло в любой момент выплеснуться наружу, на страницы газет и на экраны телевизоров.

И тогда было принято решение. Я ухожу из армии якобы по состоянию здоровья, мне выплачивают все боевые, которые скопились за время моей службы в Ираке и платят пенсию — разом за двадцать лет вперед. В свою очередь я забываю раз и навсегда про те темные дела, что творились в Ираке и его окрестностях. Сделка «баш на баш», как говорится — и обе стороны довольны друг другом.

Получив кучу денег, я элементарно растворился среди американских обывателей. Первым делом я поменял фамилию. Делается это очень просто: берутся некрологи какой-нибудь захолустной газетенки. Нужен некролог ребенка, умершего или погибшего в очень раннем возрасте. Затем берется книга церковного прихода и находится запись о дате рождения этого ребенка. Дальше в местный сити-холл[43] отправляется запрос на выдачу копии свидетельства о рождении. В принципе чиновник должен проверить запрос в том числе и по записям о смерти, но в девяноста девяти процентах случаев он этого не делает. После получения свидетельства о рождении на этого человека получаются водительские права — основной в США документ, удостоверяющий личность, карточка социального страхования, открывается счет в банке и так далее. Вот и готова новая личность. Такой фокус я проделывал дважды, по одному из документов с простой фамилией Маршалл (с двумя «л» на конце, а не с одной — обращаю ваше внимание) я получил работу помощником шерифа. Настоящее мое имя было Алекс Маршал (с одной «л» на конце), к своему вымышленному я добавил всего одну букву. Мелочь — но при поиске с использованием компьютерных систем меня уже было не найти. И в то же время, если меня где-то поймают за руку — объяснение элементарное. Какой-то клерк-идиот просто поставил лишнюю букву на конце моей фамилии при выдаче документов, а я и не заметил. Спасибо, сэр, вы меня очень выручили. А то я и не замечал ошибку….

Проблемы была не во мне — проблема была в Питере, его явно должны были искать. Но пока эти идиоты разберутся, пока проверят данные (а связь ж…й гавкнула равно как и система правоохранительных органов в целом и просто прозвонить по списку полицейские участки и попросить проверить тех или иных людей уже невозможно) — времени много пройдет. А возможно — и вообще проверить не удастся…

— У меня есть предложение … — сказал я — а не заехать ли ко мне домой для начала…

— В смысле? — брат вытаращился на меня — это же через всю страну пилить…

Да, забыл сказать… Когда я получил деньги, цены на недвижимость упали ниже плинтуса. И тут я такой красивый — с кучей наличных и не нуждающийся в банковском кредите. А мне с детства хотелось иметь собственный угол. Не мотаться по военным базам и офицерским домикам. Вот я и купил не такую уж и большую, зато очень уютную квартирку в Нью-Йорке. Но жил я не там…

— При чем тут Нью-Йорк. Я разве там служу? Приглашаю вас в обитель порядка в нашем нынешнем суетном, беспокойном и стреляющем мире — великий штат Техас. Где я и служу заместителем шерифа…

На самом деле, в Нью-Йорке я практически не бывал, квартиру сдавал. Устроился я по рекомендации в северном Техасе, в маленьком городке Диккенс. Там я работал помощником шерифа — работенка не бей лежащего, сельскохозяйственный захолустный район, граница с ее нелегальной миграцией и преступностью далеко. Там же купил небольшое, всего на пятьсот акров ранчо. В кредит. И платить, кстати, кредит как я понимаю, теперь некому и незачем. Ура.

— Короче есть в северном Техасе маленький и уютный городок Диккенс, где живут добрые, но в то же время вооруженные люди. И зачем вламываться в чужое ранчо, когда у меня там есть свое?

— А нахрена мы тогда сюда ехали? — вытаращил глаза Питер — это же надо обратно через Седону ехать.

— Вот именно — подмигнул я — навестим заодно старых друзей. А потом — встанем на сороковую дорогу и вперед. Приедем, отсидимся пару дней, поймем что делать — и вперед…

Дорога на Седону штат Аризона 15 июня 2010 года

Движения на дороге стало еще меньше — а вот признаков того, что жители окрестных городишек запасаются оружием и создают отряды самообороны — все больше. То тут то там на съездах с дороги стояли небольшие, чаще всего скверно оборудованные блокпосты — зачастую это был просто трак-пикап стоящий посереди дороги и пара мужиков воинственного вида с ружьями в кузове. Но то что население начало понимать — хорошего от властей ждать не приходится и надо решать проблемы безопасности самостоятельно — это уже огромный плюс. Сзади мелодично пропел клаксон Рейндж-Ровера. Я оглянулся — черт…

Несколько пикапов и фургонов с большой скоростью нагоняли нас. Первым пер громадный Форд 350 с двускатной ошиновкой задних колес, старой модели. И в его кузове виднелись держащиеся за хромированный поручень над кабиной вооруженные люди…

Твою мать, придурка такого… Ругаясь вполголоса я потянулся назад, где уютно угнездился переложенный с переднего сидения пулемет с лентой. Какого хрена я набрал столько стволов — хоть в одиночку на Фаллуджу[44] иди, и при этом, идиот чертов, не озаботился хотя бы самой простой и примитивной рацией обзавестись… Ну, дурак, ну лох… Лошара! И как теперь действия с Питом координировать, скажите на милость? Идиот, придурок, козел…

— Энджи, внимание! — проговорил я, нажимая на кнопку чтобы открыть люк — сзади непонятные тачки, в них до черта каких-то вооруженных гавриков. Газу!

Энджи моментально напряглась, машина продолжала идти по шоссе ровно и спокойно, но скорость немного увеличилась. Немного — это не спортивный Вайпер или Порш к примеру.

— Слушай внимательно, времени нет. Как только начнется стрельба — тормозишь и резко влево, на обочину чтобы Питер не врезался нам в зад. Но — только когда начнется стрельба, не раньше. Поняла?

— Поняла — сухим, напряженным голосом ответила Энджи.

Люк отъехал в сторону, я поставил ноги на сидение — и резко выпрямился во весь рост, доставая из люка пулемет. Форд был от нас уже метрах в двадцати, шел плавно, держа дистанцию словно привязанный. Один из мужиков в кузове дернулся было — и тут же замер, глядя на пулемет. Второй — высокий в джинсовой куртке и большой шляпе — стетсоне, державший в одной руке М16 дергаться не стал — а просто внимательно посмотрел на меня. Знаете, такой тяжелый взгляд самца, на чью территорию незвано вторгся чужак. Расстояние между нами было метров двадцать — но мне показалось, что мы стоим лицом к лицу. Воздух между нашими машинами как будто сгустился, незримое противостояние продолжалось всего минуту, но мне показалось, что прошло десять. Да, у этого мужика было оружие и отряд, он был на своей земле в отличие от меня — чужака. Но у меня был пулемет с лентой, в которой осталось не меньше трехсот патронов, и готовность его применить с максимальной эффективностью. Это и уравновешивало чаши весов. Рискнет?

Не рискнул. Оторвав на мгновение вторую руку от толстого хромированного поручня, возвышавшегося над кабиной, он стукнул в крышу кабины Форда и тот моментально начал снижать скорость, постепенно отдаляясь от нас и превращаясь в точку вдали, на дороге. Потом пропала из виду и точка. Я с силой выдохнул. Сильный ветер трепал мои волосы, с силой давил мне в спину, бросал в меня пригоршни дорожной пыли — но мне нравилось так ехать, черт возьми. И только что я выиграл незримое противостояние с сильным и опытным противником, выиграл без единого выстрела.

Коттонвуд штат Аризона 15 июня 2010 года

— Сворачивай.

Энджи сначала повернула руль и только потом спросила: «Зачем». Начинаем привыкать к армейским распорядкам… Хаммер съехал с шоссе «Черный Каньон», ведущего к памятнику «Castle Montezuma» и поехал по хайвею на Коттонвуд. Глянув в зеркало заднего вида, я убедился, что Питер следует за нами…

— Зачем?

— Попробуем раздобыть чего — нибудь съестного. Лично я питаться консервами и армейскими пайками если и собираюсь, то только в крайнем случае. Заодно узнаем, что творится в окрестностях и дальше по дороге.

— Так тебе и сказали — скептически хмыкнула «мисс ФБР» — лучше бы меня за рулем сменил.

— Там и отдохнешь… — сказал я — ты все равно с пулеметом управляться не сможешь. А насчет «не пустят» — это ты зря, город за счет туризма живет. Люди там к гостям привычные.

— Ага — сказала Энджи — особенно к тем, которые пытаются разорвать тебя в клочья. Очнись, сейчас каждый городок ощетинился стволами, чужих не пускает и правильно делает. Видал, какие объявления на трассе висят?

Объявления я видел, они обычно висел поверх знаков и щитов с указанием города. В Америке жители маленьких городков вообще обожают вещать на въезде в город большие красочные щиты с указанием количества населения и других данным об их малой родине, а также приглашениями посетить их городок. Туризмом жили многие. Сейчас же на многих подобных щитах было написано что-то типа: Тебя никто сюда не звал, если ты не из этих мест — сваливай отсюда да поскорее. Или что-то в этом роде. В общем, типичное американское гостеприимство сошло на нет — и это было печально…

— Попытка не пытка… — философски сказал я, машинально кладя руку на стольную коробку лежащего рядом на сидении пулемета MAG.

Машин на въезде в город не было — и это было объяснимо. В город не пускали. Причем блокпост стоял весьма и весьма солидный — завалом из двух старых траков дорога была перегорожена так, что для проезда осталась лишь узкая полоска. За завалом из машин, насколько мне было видно стояли пикап и внедорожник — и тот и другой Форды старой модели, один желтый другой белый. Но самое главное — чуть в стороне от дороги стоял закрытый армейский Хаммер, у крупнокалиберного пулемета М2 на нем стоял боец в армейской униформе, глаза бойца скрывались за огромными черными очками. Было видно, что жители Коттонвуда подготовились к обороне более чем основательно.

За пару десятков метров до блокпоста Энджи погасила скорость почти до скорости пешехода и на такой скорости мы поползи вперед. Нервировать пулеметчика, делая вид, что мы собираемся на скорости проскочить заграждение мне бы очень не хотелось…

Из-за баррикады показался одетый в джинсы и рубашку похожий на мелкого фермера мужик, махнул рукой, давая команду остановиться. Хаммер моментально встал на месте.

— Двигатель не глуши! — бросил я Энджи согласно кивнула.

— Теперь слушай. Ты представитель федерального правительства. У тебя жетон ФБР — это должно сработать. Если что — я работаю по пулеметчику. Ты по остальным. Глубокий вдох и вперед. Поняла?

Пулемет я оставил в машине, винтовку повесил за спину. Пистолет в кобуре, на таком расстоянии хватит и его. Энджи вообще свой автомат с собой не взяла.

— Кто такие? — весьма недружелюбно спросил мужик у баррикады. В руках у него был полицейский Ремингтон 870 с коротким стволом и дуло ружья смотрела отнюдь не в землю — оно смотрело на нас!

Я внимательно рассматривал своего собеседника. Обветренное лицо, пропыленная одежда, дешевые, но крепкие ковбойские сапоги. Мелкий фермер, не иначе…

— Полиция — я потянулся к карману, и мужик настороженно дернул стволом ружья.

— Э, э, спокойно… — держа спокойный и рассудительный тон проговорил я — мы из полиции. Ты же не собираешься стрелять в полицейских? Я только достану удостоверение…

В лице мужика что-то изменилось — видимо нормы цивилизованной жизни, не позволяющие стрелять в полицейских, у народа еще не забылись. Пока.

— Только осторожнее — пробурчал он — а то я нервный…

— Я тоже — я медленно извлек кожаный бумажник, раскрыл его, показал мужику. Внтри была прикреплена шерифская звезда.

— Я из ФБР — вступила в разговор Энджи, доставая свое удостоверение — из Вашингтона.

На действия Энджи мужик отреагировал намного более мирно, видимо ее внешность вызывала больше доверия, чем моя.

— А на кой черт нам тут нужны федералы — заявил мужик скрипучим, раздраженным голосом — вы только и умеете, что налоги драть да идиотские законы издавать. Федералы… А вот когда надо — так вас никогда нет!

— Ну, мы же здесь, перед вами… — спокойно сказал я.

— И что вам надо? — спросил мужик — у нас здесь свои порядки, с психами мы и сами справимся и с бандитами тоже. Ехали бы вы отсюда…

— Для начала нам надо поговорить с местным начальником полиции или шерифом или с кем-нибудь, кто здесь у вас главный. И кофе выпить нам тоже не помешало бы. Деньги, чтобы оплатить ваше гостеприимство у нас есть — при этих словах Энджи располагающе улыбнулась.

— Стойте здесь! — мужик пошел к машинам, пулемет по-прежнему смотрел на нас. За баррикадой, в машинах расположилось еще не меньше двух стрелков.

Полицейская машина подкатила к баррикаде минут через десять и все это время мы стояли перед баррикадой, медленно изжариваясь на солнце. Старый белый Форд Краун Виктория раскрашенный не в сине-белый, а почему то в бело-черный цвет. Видимо здесь так принято…

Из салона полицейской машины неспешно выбрался здоровенный, необхватно тучный полицейский, глядя на него я удивлялся, как форма не лопается на нем под напором распирающего ее жира. Поправив на поясе дубинку и расстегнув кобуру (старая привычка всех полицейских, особенно патрульных, ничего страшного здесь нет) он, переваливаясь с боку на бок, направился к нам, словно перегруженный золотом испанский галеон. Глядя на то, как при каждом шаге колыхаются его обширные телеса, мне вдруг захотелось заржать во весь голос, хотя было не время и не место. Это сколько ж надо пива и гамбургеров в придорожных рыгаловках выжрать, чтобы так разжиреть…

— Что вам здесь нужно? — голос у полицейского оказался на удивление тонким, чем то смахивающим на женский — и я снова с трудом подавил подступающий к горлу истерический смех.

— Алекс Маршалл, помощник шерифа и Энджи Кортес, ФБР — представился я за нас двоих.

Полицейский по очереди забрал у нас удостоверения, внимательно просмотрел. При этом его губы шевелились, как будто он с большим трудом читал, что там было написано. Там где я служил — такого ожиревшего помощника шериф вышиб бы в один день.

— Что вам здесь нужно? — упрямо повторил коп.

— Для начала, сэр не мешало бы представиться… — спокойным тоном сказал я, но коп меня перебил.

— Для начала сынок — ты не в Техасе, ты в Аризоне и здесь моя земля и не твоя. Поэтому не тебе решать и не тебе указывать, что мне делать, а что — нет.

— Мы насколько я помню, коллеги, офицер и я до сих пор не выходил за рамки вежливости…

— Так попробуй, выйди… — сказал жирдяй Сука… Чтоб у него понос месяц не проходил. Козел. Совсем обнаглел.

— Сэр, мы представители федерального правительства — медовым голосом сказала Энджи — и мы хотели бы поговорить с кем — нибудь из представителей власти в этом городе о том, что происходит здесь и в округе. Представитель власти — это вы?

Видимо мысль о том, что он является представителем власти, произвела на копа хорошее впечатление и он решил немного сменить тон разговора. Или это на него женское очарование так действует?

— Представитель власти — это я, мэм… — сказал он — а вот этот самый парень, что стоит рядом с вами на представителя власти не очень то и похож…

— Он меня охраняет — вывернулась Энджи — это мой друг и я его попросила. Ездить по дорогам небезопасно офицер…

— Трой — пробурчал коп.

— Офицер Трой… Поэтому я и попросила моего друга сопроводить меня в этой поездке. Так случилось что он оказался рядом и я его попросила. А вон там, сзади, в машине — доктор, специалист по вирусным инфекциям. Он тоже с нами. Вы позволите нам проехать в город?

— Не похожи ваши тачки на машины, на которых ездят федералы — пробурчал Трой.

— Мы их реквизировали[45] — сказала Энджи, по-прежнему дружески улыбаясь — в городах сейчас черт знает что творится. Так вы позволите нам проехать в город, офицер Трой?

Коп немного подумал, мне показалось, что я слышу, как в его обширной голове вращаются заплывшие жиром шестеренки…

— Езжайте за мной … — решил наконец он и направился к своему Форду…

Остальное было проще простого. Приехав в город, первым делом мы посетили местный полицейский участок. Рулил там некий Грид из национальной гвардии, из местных — именно он, как только началась вся эта канитель, пригнал сюда три Хаммера с крупнокалиберными пулеметами с военной базы. Дезертирство с оружием расцветало пышным цветом, и винить, честно говоря, я бы никого не стал. В генах любого настоящего мужчины — первым делом защитить свой дом и свою семью. А вот местного начальника полиции не было — он и вся его семья, на свою беду побывали в Финиксе — и подхватили заразу. Стали одержимыми. И перед тем, как их пристрелили — наделали дел. Но в целом — от одержимых удалось отбиться, от бандитов — тоже. Последнее нападение банд было вчера, на крупнокалиберный пулемет они не рассчитывали. Те машины, из которых была сложна баррикада — как раз из тех, что бросили бандиты…

— А вот и бар… — насмешливо сказал я, паркуя машину — а ты говорила, не получится.

— У тебя бы не получилось… — скривилась Энджи — социотехника у тебя на нуле. Вчера ты с этим жирным чуть не перестрелялся там же. Мужики, они и есть мужики, тестостерон мозги заменяет.

— Э, полегче насчет мужиков! — обиженно сказал я — вообще то ни кто иной, как я и мой брат в последние пару дней спасаем твою задницу от одержимых. Могла бы и забыть на время про свои феминистские штучки.

— Это не феминистские штучки — непримиримо сказала Энджи — это правда, причем для вас, мужиков, неудобная. Поэтому вы ее и называете — феминистские штучки.

Заперев машину, мы поперлись к местному бару. Судя по количеству машин перед ним — верней по их отсутствию — с выручкой у них сегодня туговато…

— С оружием нельзя! — высокий лысоватый бармен, до этого меланхолично протиравший стаканы в упор смотрел на нас — оружие оставляйте в машине. Кстати, вас я здесь раньше не видел… На барной стойке открыто лежал Моссберг 590 армейского образца…

— Мы гости офицера Троя … — сказал я и бармен рассмеялся странным каркающим смехом.

— Гости… Ну, насмешили ха-ха-ха… Гости у Троя… Да Трой и в нормальные времена негостеприимным был, а сейчас и подавно… Тем не менее, если он вас в город пустил — значит вы что-то из себя представляете… Так что добро пожаловать в «Звезду Пустыни»… Только оружие вам и в самом деле нужно оставить в машине — с оружием я не обслуживаю…

— А если одержимые? Бармен наморщил лоб, пытаясь понять, о ком я — потом понял, усмехнулся.

— Вы про психов… Психов здесь нет — если же они появятся, я о них позабочусь — с этими словами бармен положил руку на лежащее на стойке ружье.

— Пистолеты хоть можно оставить? Бармен подумал, потом кивнул. Пришлось идти к машинам, разоружаться…

— Налей и себе… Сядь, выпей с нами, все равно никого нет… — сказал я, когда мы разоружились и заняли столик в углу в пустом зале. Было прохладно, уютно гудел кондиционер…

— А почему бы нет…

Выпивка теперь стоила в пять раз дороже. Но за деньги пока еще продавалась. Те кто мог, набивал карманы…

— Тебя как звать? — спросил я после первого «шота».[46]

— Мамаша Ником назвала — солидно ответил бармен — давно это было. А ты кто будешь?

— Алекс, Питер, Энджи — представился я и представил своих спутников.

— Туристы?

— А ты видел туристов с таким количеством стволов? — усмехнулся я.

— Не видел … Тогда что вас сюда занесло?

— Дела… — туманно ответил я — как всегда дела… Ты мне лучше скажи, что в окрестностях происходит.

— Да ни хрена не происходит. Туристов не стало совсем, зарабатывать не на чем. Зато бандиты появились — мексикашки, ниггеры, белая шваль. Раньше тише воды ниже травы были, сейчас же у всех стволы, тачки… Я из города не вылезаю, не знаю, но по слухам — хреново на дороге. Заправляют «Лос Лупос», у них уже человек пятьсот не меньше. Есть и другие — ненамного меньше. Все говно что в штате было — сейчас наверх всплыло. По слухам кто-то склад армейский разграбил и теперь намного сложнее отбиваться станет. Но пока — пронесло, серьезного ничего не было.

— А где эти Лос Лупос орудуют?

— Да по всему штату… В Нью-Мексико даже суются, но опять таки по слухам. Где-то у них база есть, но где — неизвестно, да если бы и знать — громить никто не пойдет. Сейчас каждый о своей заднице думает … — с этими словами бармен сплюнул себе под ноги.

— А со жратвой у вас тут как? — задал я интересовавший больше всего меня вопрос.

— Со жратвой здесь хорошо … — после халявного шота Ник совсем раздобрел и доверительно наклонился ко мне — вот без жратвы — совсем хреново…

— В смысле — я подводил Ника к нужной мне информации.

— Да в прямом! У нас откуда жратва берется? Из холодильника! А если холодильник пуст? Из супермаркета, б…! А когда все медным тазом накрываться стало — тут то и возник вопрос. Это хорошо если штат сельскохозяйственный (я тут же подумал про Техас) а если как у нас? Либо каньоны и сушь долбанная либо горы лесистые. Сейчас каждый за запас жратвы, особенно которая не скоропортящаяся, держится как за золото, ни за какие бабки не раздобыть. Тут у нас инициативная группа собирается, хотим взять несколько машин, пару грузовиков и двинуть в крупный город, говорят там в супермаркетах еще много чего осталось. Хочешь — оставайся, двинешь с нами, нам несколько лишних стволов ни на дороге, ни в городе не помешают. А так — жратву тебе никто здесь не продаст, ни за деньги никак даже не надейся…

— А что про власти слышно? Про национальную гвардию, армию… — сменил я тему, стараясь скрыть разочарование.

— Ни хрена не слышно! Наш черномазый президент даже не потрудился показаться в телеке и объяснить что происходит. Губернатор штата по слухам сам взбесился. Национальная гвардия и армия, опять по слухам сам не видел, установили кордоны на границах между штатами, пытались отстреливать психов в крупных городах — но потом на нет сошло. Психов до черта. А так — кто как выживает…

— Ясно…

Ник взялся за бутылку, чтобы налить всем еще по одному «шоту», что-то снова начал говорить, но я его уже не слушал. Что-то не давало мне покоя. Что?

И тут я понял. Звук гудения кондиционера как-то изменился, его уже перекрывал другой звук, становившийся все сильнее и сильнее. И этот звук мне оптимизма не внушал…

Это был звук, который издают вращающиеся лопасти винта вертолета. И в свете того, что я увидел вчера, этот звук меня совсем не радовал…

— Слышите?

— Это что, вертолет? — недоуменно спросила Энджи.

— Сидеть здесь! — рявкнул я — на улицу не высовываться! Здесь часто вертолеты летают?

— Да нет… — недоуменно ответил Ник — несколькочасов назад вот только пролетали, чуть дальше. Армия видимо какой-то своей хренью занимается…

— Сидеть! — повторил я и, положив руку на рукоять пистолета (чисто жест для успокоения нервов, пистолет против вертолета ну никак не рулит) осторожно пошел к выходу из бара. Почему то у меня в голове вдруг возникла дурацкая и пугающая мысль, что вертолет ищет именно нас. Никакого логического объяснения этому не было, но я чувствовал именно это.

Всего в нескольких сотнях метров от бара, на небольшой высоте медленно шел армейский Blackhawk. Выйдя из бара, я уставился на него, моля бога чтобы меня приняли за простого местного идиота, для которого пролет вертолета — бесплатное развлечение и нисколько не опасность. Много раз я замечал, что люди обожают пялиться на пролетающий на небольшой высоте вертолет, ничего в этом такого странного нет. Бортовой люк был распахнут, и из него торчал ствол страшного по своей разрушительной мощи оружия — трехствольного крупнокалиберного (12,7 мм) пулемета GAU-19. Такие вертолеты часто применялись в Ираке как вертолеты точной огневой поддержки.

Повернувшись, я медленно, чтобы не привлечь внимание вертолетчика резкими движениями, я пошел обратно в бар.

— Извини, Ник, но мы сваливаем…

Седона штат Аризона 15 июня 2010 года

Еще на подъезде к Седоне мы заподозрили неладное — на горизонте знаком беды возвышался столб черного дыма. О том, что горит именно Седона … как-то даже вопросов не было. Нечему больше было там гореть…

— Сворачивай с дороги …

Хаммер съехал с дороги, почти не снижая скорость, перескочил через кювет (подвеску даже не пробило, вот это машина!) и с утробным ревом полез по бездорожью…

— Стоп.

Вообще, Седона располагалась в своего рода котловине, дорога, по которой мы ехали сначала шла вниз, а потом — вверх. И светиться двумя машинами на трассе, рискуя вызвать на себя шквальный огонь, я не собирался…

Сзади вплотную к Хаммеру подъехал и встал РейнджРовер, ему это маленькое внедорожное приключение далось тяжелее чем Хаммеру, но он его тоже прошел с честью. Как-никак эта же фирма знаменитые ЛэндРоверы выпускает, чувствуется конструкторская школа…

— Что делаем? — Энджи уже готова была бежать до Седоны бегом, и я ее понимал.

— Сначала въезжаем в то, что тут произошло — сказал я, доставая из багажника Барретт, которым я уже один раз так хорошо воспользовался — и только потом въезжаем в город. Кто-нибудь кроме меня со снайперской винтовкой обращаться умеет?

— Ну… — замялся Питер — на оленей охотился… Энджи просто покачала головой.

— Тогда не придумываем лишнее. Берете свое оружие и меня прикрываете. У самого гребня холма ложимся на пузо — еще не хватало, чтобы нас из города увидели, таких красивых…

— В смысле — на пузо? … — недоуменно уточнил Питер.

— В прямом! Лучше изгваздаться по уши в грязи, чем в собственной крови, понял! Наплюй на чистоту, потом постираешься!

— Ё….

Поставив Барретт на сошки, я медленно вел прицелом по горящей Седоне и то, что я видел, внушало мне настоящий ужас. Сразу вспомнился Багдад.

Город был разгромлен, причем полностью. И не бомбежкой, а уличными боями. На улицах пылали костры из брошенных машин, горели и некоторые дома, черный дым поднимался к небу со многих мест, образуя над городом сизую хмарь, запах гари чувствовался даже отсюда. Ни единой живой души в прицеле я не видел, стрельбы тоже похоже не было. Что бы тут не произошло — это уже произошло и закончилось…

За день до этого…

— Глянь-ка…

Один из бойцов местного отряда самообороны, стоявшие на западной баррикаде указал пальцем куда-то вдаль, где на горизонте появились несколько черных точек, которые с каждой секундой росли, увеличивались в размерах.

— Это же вертолеты! Черт возьми, это долбанные вертолеты!

— Какого хрена им здесь надо? — задумчиво пробормотал старший патруля, единственный у кого был опыт службы в армии.

— Да какая разница! Они нам помогут! Черт возьми, они нам помогут…

— Какого все-таки хрена им надо нам помогать…

Ответы на все вопросы, ополченцы получили уже через минуту, когда шквальный огонь Минигана с идущего первым вертолета буквально разрубил их и их джип на куски…

— Пулеметный расчет, два часа!

Пулеметчик с правого борта повернул свой Миниган, нажал на клавишу спуска, толстый блок стволов скорострельного пулемета завращался с бешеной скоростью, рассыпая стальную смерть. Смельчака с пулеметом, осмелившегося высунуться из-за угла одного из зданий и обстрелять вертолет, разнесло на куски свинцовым градом вместе с углом здания.

— Машина противника, на девяти часах!

Плюнул огнем пулемет на левой стороне вертолета, через несколько секунд старый белый пикап с ополченцами в кузове исчез в жаркой вспышке пламени…

— Новый заход, приготовились работать!

Боя уже не было, так — одиночные выстрелы, изредка короткие очереди то тут то там перекрывали гул и треск пламени. Рассыпавшись, люди в черной полицейской униформе штурмовых групп без знаков различия прочесывали дома и улицы. Основное сопротивление было уже подавлено по всему городу шквальным огнем вертолетов, сейчас оставались только одиночки, которым чудом удалось уцелеть. Бывший завод почти в центре города был изрешечен сначала из пулеметов, а потом добавили еще из автоматических гранатометов, с двух Хаммеров. Хаммеры и основная часть штурмовой группы прибыли в город на двух транспортных Чинуках, сейчас они стояли на окраине города с выключенными турбинами — как бы то ни было запасы топлива сейчас, были не бесконечны, и его нужно было экономить. Рядом с ними стояли и два Блэкхока, третий же патрулировал над городов — на всякий случай, для оказания оперативной огневой поддержки наземным поисковым группам. Все шло по плану.

У горящего полицейского участка стоял песчаного цвета Хаммер, в штурмовой модификации сделанной по итогам Иракской компании, ощетинившийся пулеметными столами на все четыре стороны света. Около него стоял среднего роста и средних лет, ничем не приметный человек и взатяжку курил, часто сплевывая на землю. Одет он был, в отличие от своих подчиненных, в армейскую униформу без знаков различия, штурмовая винтовка — G36 в коротком варианте — была небрежно закинута за спину. В целом, этот человек не производил впечатление опасного, как говорится, пройдешь мимо — забудешь, как выглядит в следующую же минуту. Единственным примечательным моментом в этом человеке были глаза, блеклые, безжизненные, похожие на глаза мертвеца или одержимого. Эти глаза не были зеркалом души — они ничего не выражали и больше всего походили на глаза китайских пластмассовых кукол, с которыми играли дети.

— Сэр! — один из боевиков высунулся из Хаммера — командиры групп докладывают — зачистка завершена. Ничего похожего. Машину они оставили здесь, сами, судя по всему уехали на другой. Похоже, мы вытянули пустышку, сэр…

Человек сделал последнюю затяжку, бросил окурок за землю и раздавил подошвой армейского ботинка.

— Результаты допросов?

— Почти ничего не дали, сэр! Были здесь, уехали около десяти часов назад. На чем — не знают, не видели. Человек сплюнул на землю, повернулся к машине.

— Передай всем — чистим до конца и сваливаем. Пусть поставят несколько мин-ловушек.

— Может засаду оставить… — неуверенно сказал радист.

— Сюда они уже не вернутся…

— Что же здесь произошло… — потрясенно пробормотал Питер.

— Что бы здесь не произошло — в живых здесь уже никого нет. А вот засада — вполне может быть! — с этими словами я начал складывать сошки винтовки.

— Что ты собираешься делать? — подозрительно спросила Энджи.

— Сваливать, вот что! — выругался я.

— Как сваливать?! — Энджи сделала попытку подняться на ноги, но я был начеку и снова повалил ее на землю — мы должны поехать туда… Мы должны помочь, может быть, там есть живые…

— Ты что, совсем дура?! — грубо сказал я — там нет никаких живых! Кто бы это ни был — они зачистили всех, помогать некому! А вот неприятностей там можно хавнуть — по самое не балуй. Я тебе уже говорил — если человеколюбие играет — вперед! Твой родной город! Там и оставайся! А нам надо ехать. Решай!

Конечно, жестко… Но иного способа выбить человека из психотравмирующей ситуации нет, поверьте. Пусть лучше она выплеснет весь негатив на меня, такого подонка, чем будет копить его в себе…

Ругаясь про себя, я взгромоздил тяжелую винтовку за спину и двинулся к машинам. Про себя я понимал, что Энджи выведена из строя надолго, вести машину придется мне. Две машины — и считай два человека, отстреливаться в случае чего некому. Хуже некуда. Но и выхода другого, кроме как ехать на свой страх и риск не было…

Недалеко от Флагстаффа штат Аризона 15 июня 2010 года

— Пойдем-ка, побеседуем… — улучив момент, когда Энджи немного отвлеклась (она по-прежнему была мрачнее тучи) я кивнул в сторону. Питер пошел за мной.

У Флагстаффа мы остановились на ночлег — темнело, а ехать по ночной дороге было предельно опасно. С дороги я заметил прекрасное место — полуразрушенный ангар. Можно было укрыть обе машины так, чтобы их не было видно с дороги. Не вводить людей в искушение…

— Что произошло в Седоне, знаешь?

— Понятия не имею — как только речь зашла про Седону, у Питера аж лицо побледнело — ведь у них был сильный отряд самообороны, оружие, патроны. Что же это за банда должна была быть, чтобы такое устроить. Спалили весь город. Там и брать то особо было нечего…

— Боюсь, это была не банда. Даже у крупной банды на такое не хватило бы сил. Я тебе скажу — а ты слушай и запоминай. Черт его знает, что дальше будет. Я сделал ошибку — из Седоны позвонил в штаб командования специальных операций. С чужого телефона, но тем не менее. Ты помнишь, в какой спешке мы сматывались из Седоны? Питер кивнул.

— Именно поэтому. На телефоне сидел кто угодно, но явно не дежурный офицер. Из того, что я сказал, он не понял ни единого слова. Такая ситуация может быть только в одном случае — если здание захвачено противником. Судя по всему, они пробили, откуда звонок, сделать это не сложно. Я ожидал, что они вышлют команду, чтобы попытаться меня захватить, либо установят наблюдение — а оно вон как получилось…

— Да быть не может — сказал брат — неужели из-за одного телефонного звонка они такое устроили. Уничтожили целый город. Быть такого не может.

— Тогда это твои хвосты, Пит. Твои бывшие работодатели могли такое устроить? Те самые, которым ты выложил на блюдечке вирус? Питер задумался. Затем неохотно выдавил из себя.

— Да. Я думаю — могли бы…

Той же ночью…

Грохот выстрелов и вой моторов разбудили меня в третьем часу ночи. Проснулся я мгновенно — опытные военные вообще всегда и везде спят вполглаза, готовые к бою в любой момент. Так спал и я.

Проснувшись, я первым делом схватился за лежавшую рядом винтовку. Замерев, как дикий зверь в засаде, я начал внимательно прислушиваться к звукам боя. Скорее даже не боя — примерно в миле — полутора от нас грохотала беспорядочная перестрелка. Звук боя не такой — тут палили много, заполошно и бестолково из самого разного оружия.

— Энджи! — пихнул я в бок с силой спящую рядом (на разложенном водительском сидении женщину).

— Что… — недовольным сонным голосом отозвалась она.

— Просыпайся!

На улице было темно — хоть выколи глаз, полная луна освещала местность мертво-блестящим светом. Казалось, что прерия будто залита серебром.

— Что?

— Держи! — я сунул в руки еще не до конца проснувшейся Энджи мою Мк14 — кажется, где то там впереди какая — то разборка. Надо проверить. Осторожно занимаем позиции на выезде из ангара. Стреляешь только после меня, чтобы ни происходило! Буди Питера, пусть берет Калашников и присоединяется к нам! И тихо!

Споткнулся обо что-то в темноте и приложился рожей прямо о борт Хаммера. Молниеносная вспышка боли, аж до искр в глазах окончательно изгнала сонливую томность, теперь я бы готов действовать. В темноте послышался хлопок двери РейнджРовера, приглушенный голос Питера, раздраженно проклинающего все на свете. Война есть война…

Достал с заднего сидения Хаммера лежавший там Барретт и подсумок патронов к ним. Ночной оптики у меня к нему не было — но под лунным светом сойдет и так, прицелюсь по дневной. Осторожно ступая, стараясь снова не упасть, я пошел к выходу из заброшенного ангара.

В километре от нас разворачивался настоящий шабаш. Иначе это было назвать никак нельзя — самый настоящий шабаш. Хорошо еще, что эти уроды не двинули сюда, в ангар — хватили бы мы лиха. Мысленно я выругал себя последними словами за то, что понадеялся на маскировку и не установил дежурство. Военный профессионал, твою мать, называется…

На относительно ровном месте, широким, почти замкнутым кругом стояло не меньше пятидесяти машин. Причем все — траки — джипы, пикапы, грузовые и пассажирские фургоны. Был даже один полицейский (!!!) джип — Форд Эксплорер с мигалкой на крыше. Самой большой машиной был тяжелый фермерский Питербилт. Раньше на нем возили силос и сено — теперь же кузов и кабина были кустарно укреплен листами стали, а в самом кузове были установлены турели с пулеметами, я видел две, но могло быть и больше. Остальные машины отличались редкостным разнообразием — от шикарного и уже покоцанного где то БМВ Х6, до старых, разрисованных граффити тяжелых лифтованных пикапов, которым было лет двадцать-двадцать пять, не меньше. Впрочем, и многим их хозяевам, которых я видел, лет было не больше….

Самих же хозяев я насчитал человек сто, не меньше. Свет фар поставленных кругом машин создавал своего рода арену, и на ней резвились эти твари…

Все — латиноамериканцы, возрастом по виду от двадцати до тридцати пяти лет, старше никого не было. Одеты все как на подбор — обтягивающие, иногда живописно порванные джинсы, футболки с различными надписями. У многих на футболках был изображен Че Гевара, хотя я был уверен, что едва ли каждый десятый знает кто это такой. Некоторые вообще сняли футболки и щеголяли обнаженными торсами, красуясь перед подругами.

Подруги тоже были, их было намного меньше, но они были. В основном — невысокие, темноволосые, чем то похожие на индианок, кошмарненького вида. Но были три — четыре совсем других — классического латиноамериканского типа, с которыми бы и я не отказался. Одеты они были вразнобой, некоторые липли к парням, некоторые демонстративно стояли в одиночестве.

Оружие… Вот оружие было у всех. В основном — все те же банальные Калашниковы произведенные в Китае и Румынии. В Дельте мы их называли «самый дешевый билет на тот свет». Светились и другие стволы — Рюгеры Мини-14, различные варианты М16 и М4, в основном устаревшие и нетюнинговые. Помповые ружья самых различных модификаций, много обрезов. За поясом у каждого «уважающего себя мужчины» был заткнут пистолет или револьвер, у некоторых и по два. В целом, это сборище производило впечатление слабо подготовленной, но жестокой, дерзкой и опасной банды.

— Что там? — мне было прекрасно видно разворачивающееся за милю действо через выставленный на максимальное, шестнадцатикратное увеличение оптический прицел Барретта, в то же время у Энджи на винтовке был всего лишь ACOG с трехкратным увеличением, у Питера же на АК не было и этого. Для такой дальности маловато, хорошо было видно только мне.

— Тихо! — шикнул я — сидеть тихо, не стрелять без команды. Тихо!

Тем временем в освещенном круге разворачивалось действо — такое интересное, что я убрал палец со спускового крючка винтовки, чтобы ненароком не выстрелить. Уж очень хотелось…

Вначале в освещенный круг пинками и тычками выгнали мужика. С виду — типичный яппи, белый, на вид лет сорока, лысоватый. Обычный конторский клерк, ждущий свою пенсию за столом в какой-нибудь захудалой конторе, перебирающий бумажки, платящий проценты по тридцатилетней ипотеке и покупающий подержанный Форд каждые три года. А в нынешних условиях — мясо. Жертва, не способная защищаться, каким то образом не ставшая одержимым и сейчас отданная судьбой на потеху толпе пьяных и обширянных мексиканских юнцов. Может быть один из десяти, кто природно несовместимый — тот, которому природа подарила шанс выжить, и у которого мексиканские юнцы намеревались сейчас этот шанс отнять.

Мексиканец — высокий, с наголо бритым черепом, накачанный, голый по пояс, вытащил этого клерка откуда то из темноты и солидным пинком по заднице придал ему ускорения. Под хохот окруживших арену мексиканцев, клерк пробежал несколько метров и упал почти на середине арены, вызвав новый взрыв хохота и выстрелы в воздух. Б… У них что, патронов немеряно? Или мозгов нет?

На арену тем временем вышел тот самый мексиканец. Судя по всему — один из местных авторитетов. В каждой руке у него было по трехфутовой палке. Повернувшись к окружающим арену соплеменникам, он начал что-то громко и истерично говорить, толпа встречала слова восторженным воем и новыми выстрелами в воздух. Клерк тем временем немного пришел в себя — но с коленей так подняться и не решился. Мексиканец указал одной из палок на стоящего на коленях клерка, что-то выкрикнул — ответом ему была новая интенсивная пальба, расчерчивающая трассами пуль темное небо.

Закончив общаться с толпой, мексиканец подошел к клерку, что-то сказал. Тот помотал головой подобно собаке. Мексиканец повернулся к толпе, что-то снова крикнул — раздалось несколько новых выстрелов. Клерк с колен так и не поднимался, он был похож на барана, готового для убоя.

Мексиканец отошел от клерка на несколько шагов, бросил ему одну из палок, которую держал в руках, принял исходное положение, принятое в бо-дзюцу.[47] Клерк никак не реагировал, он просто стоял на коленях, глядя на лежавшую перед ним палку. Мне показалось, что он даже заплакал.

Вдруг я понял, что ненавижу этого клерка, это плачущую размазню одного со мной цвета кожи, боящегося даже взять в руки палку и принять вызов, брошенный ему юным подонком. Принять вызов, чтоб хотя бы умереть, как подобает мужчине. Я ненавидел этого человека так сильно, как еще никого и никогда не ненавидел…

Твою мать, да что же с нами со всеми происходит? С нами, с белыми. Именно мы, белые поселенцы, больше четырехсот лет назад приплыли к этим берегам. Мы делали эту страну от начала и до конца! Мы сделали эту страну такой, какая она есть! Мы воевали в первую мировую войну, мы сражались насмерть во вторую. Наши отцы убивали коммунистов во вьетнамских джунглях — и умирали, но умирали как мужчины, с оружием в руках и в бою! На колени не встал никто! Что же с нами со всеми произошло…

Мексиканец презрительно сплюнул, отошел ближе к краю площадки, протянул палку. Палку приняли и вместо палки ему дали огромное, с лезвием длиной не меньше полутора футов мачете. Сменив оружие, мексиканец под вой соплеменников, и грохот выстрелов пошел к стоящему на коленях белому.

Внезапно я поймал себя на том, что палец мой снова лежит на спусковом крючке, а мозг в автоматическом режиме высчитывает нужную поправку для стрельбы из винтовки.50BMG на милю. Тряхнув головой чтобы немного прийти в себя, я опасливо убрал палец со спуска, опасаясь, что не сдержусь.

Мексиканец что-то сказал, и клерк покорно и неуклюже встал на четвереньки, склонив голову. Сука, да дерись же ты! Он как раз отвлекся…

Мексиканец, потрясая мачете и явно красуясь перед дружками, оборачивался, смотря на все стороны. Получив свою порцию славы, резко взмахнул мачете — и с силой опустил его вниз. Голова клерка покатилась по земле, пятная ее бурыми пятнами крови, а грохот адской пальбы перекрыл истошные крики. Шабаш…

— Что там за …

— Идите по машинам — резко сказал я — быстро! Я подежурю!

Тем временем, на арене разворачивалось второе действие кровавого спектакля. На арену, одну за другой вывели шесть женщин. Белых, молодых. Из одежды на них было только нижнее белье — да и то изорванное и испачканное. Когда-то в другой жизни они были привлекательными, ходили на фитнесс и шопинг, занимались беспроблемным и ни к чему не обязывающим сексом — но сейчас ужас искажал их лица.

Равенство… Все декларации о равенстве мужчин и женщин исчезли в одночасье, сметенные волной бессмысленного и жестокого насилия. Сейчас на территории Соединенных штатов Америки — да что там США — на территории всего мира, действовал простой, веками выверенный закон. Если ты женщина и у тебя нет сильного, вооруженного мужчины, способного силой оружия отбить посягательства других мужчин — значит, другие мужчины вправе считать тебя своей законной добычей и сделать с тобой все, что сочтут нужным сделать.

Одна, увидев обезглавленное тело, бросилась назад — но ее пинками и ударами прикладов вернули обратно. Действие номер два…

Главным героем в этом действе был снова тот же самый накачанный с обритым наголо черепом мексиканец. С хозяйским видом, помахивая окровавленным мачете, он несколько раз прошелся рядом с выстроенными в ряд женщинами, внушая им настоящий ужас. Сначала я подумал, что он хочет отрубить головы и им — но потом понял, что дело совсем в другом.

Под дикие крики толпы, тот начал что-то говорить, указывая мачете то на одну то на другую женщину. Одной, упорно смотревшей на землю, он приподнял голову окровавленной сталью — та чуть не упала в обморок, толпа приветствовала все это новыми криками и визгами. Зоопарк…

Из толпы стали выходить мужчины, они выстраивались напротив женщин и каждый доставал из кармана, и отдавал главарю несколько мятых купюр. Мужчин было больше, чем этих женщин. Намного.

Наконец, поток желающих закончился, главарь с довольным видом пересчитал пачку денег, спрятал ее в карман и резко, словно давая отмашку взмахнул окровавленным мачете. Мужчины бросились вперед словно спринтеры с низкого старта.

Уже через минуту от нижнего белья ничего не осталось, а пленниц трахали по двое — трое мексиканцев одновременно в разных, самых причудливых позах. Остальные, те кто не захотел, дикими криками и выстрелами в воздух подбадривали насильников…

Ну, что, господа законодатели из Вашингтона?! Все еще будете говорить мне про права латиноамериканцев, про запреты расовой и национальной дискриминации? Нужна амнистия для нелегальных мигрантов? Надо открыть границы? А? Не слышу!?

За шесть месяцев до катастрофы Детройт, Рождество 25 декабря 2009 года

Jingle bells jingle bells…

В Детройте, бывшей автомобильной, а ныне криминальной столице США бушевало рождество. По случаю рождества никто не работал (надо сказать, что многие здесь не работали и по всем другим случаям), в громадных моллах[48] смели со скидками весь рождественский ассортимент. На каждом углу улиц гордо стояли Санта-Клаусы с магнитофонами, вплетавшими в привычный для Детройта фон негритянского разнузданного рэпа знакомые с детства праздничные ритмы рождественских мелодий — типа все той же Jingle bells — символа Рождества.

На углу одной из улиц, чуть в стороне от назойливо брякающего кружкой для пожертвований Санты[49] стоял лакированный, словно облитый черной слюдой Кадиллак-Эскелейд. Двигатель едва слышно работал на холостых оборотах, редкие снежинки падали на крышу и на капот машины и почти сразу таяли.

В салоне Кадиллака сидели двое мужчин. И разговор их был очень и очень нелегким…

— Ты уверен в том, что говоришь?

— Абсолютно — уверенно сказал сидящий за рулем хозяин роскошной машины — вчера я предпринял контрольный эксперимент. Оставил в памяти компьютера приманку — на самом деле этот файл был чушью собачьей, но неспециалист это не увидит. И кто-то на приманку клюнул. Мы под колпаком, Питер я в этом уверен. И наш «левый» журнал с записями экспериментов тоже тайной не является…

— Кто, как ты думаешь?

— В моем понимании — Денмонт.

— Вот сука… Недаром он крутится у нашей лаборатории, хотя у него своя есть. Своих мозгов не хватает — так решил на чужих исследованиях в рай въехать. Сволочь. Пусть только попробует еще к лаборатории подойти — я ему всю морду наглую разобью!

— А ты думаешь, зачем он это делает?

— Известно, зачем! Потому что у него своих идей вовек не было, привык соавторством и плагиатом перебиваться. Вся его репутация — это мыльный пузырь! Помнишь, что он с Ченом сделал? А с Касакисом? Он же просто и нагло присвоил себе их работы, пользуясь тем, что они были его аспирантами! Сука, я тогда ему еще хотел на ученом совете все в лицо сказать — да решил не трогать это дерьмо, не связываться. А вот теперь — все скажу, что думаю.

— Если бы все было так просто… Ты как думаешь, зачем Денмонту армейские погоны?

— Известно зачем. На фоне остальных армейских его тупость и интеллектуальная никчемность незаметна, а вот на фоне профессорского состава она выпирает и очень сильно.

— Да нет… У меня такое понимание, что он не столько ученый, сколько приставлен смотреть за всеми нами от кого-то кто находится на самом верху.

— Ни хрена себе… — выругался Питер Маршал — там наверху, значит, совсем охренели в атаке. Его же поставили руководителем научной группы Альфа. Они что, хотят завалить исследования по теме?

— Так они и заваливаются! Ты не замечаешь, что как раз тема Альфа разрабатывается хуже всех, это отмечается на каждом втором совещании? Научный состав пашет как проклятый, а руководитель темы, который и должен обобщать работу подчиненных, определять перспективные направления исследований — ни в зуб ногой, только по чужим лабораториям шарит. И не забывай — сейчас мы как раз вместо того, чтобы искать новое по своей теме фактически делаем работу за Альфу, причем подпольно. Вот он и сует свой нос.

— Как же он просек про наши работы?

— Да просто. Хоть мы и шифруемся, все равно что-то остается. Все реактивы, анализы, биологические среды, подопытные животные заказываются централизованно. Если наша группа — Гамма — заказывает все то же самое, что и Альфа — выводы может сделать даже такой тупица как Виктор Денмонт, согласись.

— И что нам теперь делать со всем этим дерьмом?

— Аккуратно продолжать исследования — спокойно сказал Каплан — если мы добьемся успеха и по своей теме и по теме группы «Альфа» — то вполне можем поставить на ученом совете вопрос о том, чтобы Денмонта вышвырнули отсюда за бесполезностью, а руководителем научной группы Альфа сделали либо тебя, либо меня. Согласись, так будет намного лучше…

В пятидесяти метрах от роскошного Кадиллака стоял неприметный темно-синий, грязный Форд-Эконолайн. На его крыше размещался какой-то прибор, очень похожий на кондиционер. Только специалист по тайным операциям, пристально взглянув на фургон, смог бы определить, что это никакой ни кондиционер, а мощная всеволновая приемная антенна. С ее помощью можно было принимать сигналы с установленных за пару километров подслушивающих устройств, там же была специальная лазерная пушка, предназначенная для того, чтобы считывать информацию лазерным лучом по дрожанию окон, там же были два объектива мощной системы видеосъемки, имеющий ночной и тепловизорный каналы. Сейчас два оператора, сидящие в кузове машины, подстраивали аппаратуру, а третий человек, сидевший на маленьком откидном стульчике у самой двери, надев на уши наушники, слушал разговор двух мужчин, находящихся в Кадиллаке. Специальными подслушивающими устройствами уже были напичканы дома, машины, рабочие места обоих этих мужчин, по каждому из них работала бригада наружного наблюдения численностью девять человек каждая. Прослушивая чужой разговор, человек улыбался. Но только губами. Глаза же его были пронзительны и пусты, как глаза дешевой китайской пластмассовой куклы…

Катастрофа, день четырнадцатый

Дорожная развилка Десять километров от Флагстаффа штат Аризона 16 июня 2010 года

Уютно и почти неслышно гудел мотор Хаммера, я уже второй день сидел за рулем, Энджи сидела на заднем сидении почти в обнимку с пулеметом. Вид ее мне совсем не нравился — похоже, после Седоны она впала в капитальный депрессняк. И выходить из него не хотела — наоборот погружалась все глубже и глубже. Хорошо, что еще вчерашний шабаш ей не пришлось видеть — иначе с ее психикой могло произойти все что угодно.

Чтобы вывести женщину из подобного депрессняка существует два средства. Слабое — как следует отхлестать по щекам. И сильное — изнасиловать всеми возможными способами или попытаться сделать это. В отсутствие лекарств и психологов, берущих по тысяче долларов в час, потрясение лечится только еще более сильным потрясением — короче клин клином вышибают. Пока я ничего подобного делать не хотел, но вечером намеревался серьезно поговорить. Очень серьезно. Возможно, и слабое средство применить. А если не поможет…

Впереди, на пересечении нашей дороги — главной — и какой-то второстепенной, стоял заслон. Полицейский джип с включенными мигалками, еще одна полицейская машина — вездесущий Форд Краун Виктория и белый фургон. Дорога в этом месте просматривалась хорошо, почти на полторы мили вперед и, увидев их заранее, начал подтормаживать, снижать скорость. И что-то мне в этом заслоне не понравилось…

Та самая, маленькая раскаленная красная лампочка вспыхивала в моем мозгу, подавая сигнал тревоги. Что-то было не так…

Засада? С обеих сторон дороги лесной массив, вполне может быть — любой куст заговорит огнем — охнуть не успеем!

А с какой стати устраивать засаду рядом с полицейским заслоном? Для остроты ощущений, что ли? Нет, не засада…

Фильтрация? Тоже не о чем волноваться. Документы есть у всех. Машины — а откуда им знать, что они угнанные. Как проверить в таких условиях? Да и потом — сейчас на дороге каждый второй на угнанной. К тому же и у меня и у Энджи — удостоверения сотрудников правоохранительных органов, подлинные. Скажем, что реквизировали машины, это вполне законно. Так в чем же дело?!

И тут до меня дошло — в чем. Сама засада! Именно этот Форд Эксплорер с мигалками на крыше я видел прошлой ночью на месте бандитского шабаша! Именно этот! Хотя тут могли все копы ездить на Фордах Эксплорерах, но я пятой точкой чувствовал: этот — тот самый!

А это значит — что впереди не полицейский заслон. Впереди — бандитская засада. А ведь беженцы, уезжая из городов берут с собой все самое ценное. И остатки законопослушности заставляют их подчиняться требованию остановиться, если это требование высказывается человеком в форме, стоящим у полицейской машины. Господи, сколько же людей они подловили на этом трюке…

— Внимание, на двенадцать часов! — резко сказал я Энджи просунулась между сидениями.

— Это копы. Копы…

— Это не копы! Это те, кто стрелял вчера ночью. Не копы!

— Поняла… до фальшивого заслона оставалось чуть менее километра.

— Работаем жестко. Как только я торможу — выходим и работаем со всех стволов — я машинально лапнул рукой лежащий между передними сидениями автомат Knights Armament с подствольником. Восемьсот метров.

— Из этого делаю я. Возьми Хеклер! Справишься? Семьсот метров.

— Не вопрос. А не круто — с ходу по копам… Шестьсот.

— Это не копы, отвечаю! Это — бандиты! Не свалишь их — они завалят тебя. Не раздумывая! Пятьсот.

— А как Питер?

— Его прикроет корпусом наша машина. Дальше разберется — по ситуации. Калаш у него под рукой. Четыреста.

— Не медли, сейчас заряди автомат, возьмись рукой за ручку двери. Там сорок патронов в магазине, возьми запасные… Триста.

— Готова!

— Замри! Только когда остановимся! Двести!

Человек в полицейской униформе вышел на дорогу, повелительно махнул рукой. Высокий, накачанный мексиканец с головой, обритой наголо — только сейчас на нем была полицейская униформа! Сто!

— Готовность! Начинаю торможение! Пятьдесят!

Хаммер плавно остановился у обочины, мексиканец в форме полицейского довольно улыбнулся, шагнул к машине — а вот дальше все пошло совсем не так, как бандитами было задумано… Если видишь врага — бей!

Хаммер еще не остановился до конца, а я уже рванул ручку двери. Та с глухим металлическим щелчком поддалась — и я со всей силы толкнул левым коленом дверь, хватая автомат и выскакивая из машины.

До мексиканца сразу дошло, он вообще был молодец. Останавливая машину, он подобно заправскому полицейскому расстегнул пистолетную кобуру на поясном ремне. И как только водительская дверь толчком раскрылась, и он увидел в моих руках автомат — рука дернулась, выхватывая ствол. Однако, он на схватку не рассчитывал, он рассчитывал на то, чтобы спокойно поживиться добычей, наслаждаясь ее беспомощностью. Я же изначально был готов применить оружие на поражение. Убивай или будь убит! Именно поэтому я опередил его — рука мексиканца уже распрямилась, дуло крупнокалиберного пистолета смотрело мне прямо в глаза — но я уже успел поднести приклад к плечу и нажать на спуск.

Короткая, из трех патронов очередь моего автомата бросила мексиканца на землю, уже раненый он выстрелил, но пуля прошла много выше моей головы. Черед долю секунды он тяжко грохнулся об асфальт.

Сила инерции, вызванная тем, что я выпрыгнул из движущейся машины, влекла меня влево и вперед. Бороться с ней было глупо, можно было элементарно упасть — поэтому я бегом пробежал еще несколько шагов вперед, держа наизготовку автомат. В поле моего прицела оказались еще два бандита — один в униформе полиции, другой в гражданском — меня они явно не ожидали и моего автомата тоже. Один из них успел жахнуть из полицейского дробовика двенадцатого калибра, грохот выстрела в пяти метрах от меня больно дал по ушам. Но поскольку к стрельбе он не готовился, а я находился в движении — коп промахнулся. Второй и вовсе — только успел схватить свой Калашников с капота машины. Длинная очередь, автомат упруго отдал в плечо, перечеркнутые свинцовой строчкой бандиты повалились в проход между машинами, в этот же момент сбоку коротко и сухо, длинной очередью ударил ХеклерКох Энджи.

Последний из бандитов, сидевший за рулем полицейского автомобиля, тоже быстро просек ситуацию и понял, что дело дрянь. Вместо обычного тунца в их сети попала акула, да не одна — и надо сваливать. Форд выбросив из под задних колес тучу щебня, и идя немного боком из-за перегазовки, вылетел на трассу с обочины, водитель довернул руль, выравнивая машину. И в тот самый момент, когда водитель Форда дал полный газ, я выстрелил из подствольника. Расстояние до Форда было метров двадцать, его граната преодолела за доли секунды и, пробив заднее стекло сгустком огня разорвалась в полицейской машине. Уже смертельно раненый водитель выжал газ, машина необъезженным скакуном рванула поперек трассы, на скорости проскочила кювет и с глухим грохотом врезалась в дерево. Хлопнули, расправляясь подушки безопасности и добивая незадачливого водителя, чья голова уже и так была наполовину снесена осколками гранаты. Брызги крови вперемешку с мозгом, выбитые мощным ударом подушки безопасности, хлестанули по салону полицейской машины, повисая на стеклах…

— Чисто! — Энджи уже успела пройти с другой стороны, между машинами и лесом и зачистить там все.

— Чисто! — я обернулся. Питер, прижимаясь к борту Хаммера, держал мою сторону под прицелом Калашникова. Конечно, опасно — чуть ли не мне в спину целился — но все равно молодец. Не растерялся…

— Чисто… — машинально произнес и я, приход в себя после короткой, но жестокой перестрелки…

Оставался фургон — в полицейском Эксплорере я видел, что чисто, а вот фургон… В фургоне могло быть все что угодно. И кто угодно. И если этот кто не выскочил при перестрелке, это не значит, что здесь полностью безопасно.

— Внимание на фургон! Перезаряжаемся, я первый!

Отточенными, вбитыми в подкорку мозга сменил магазин — запасной у меня был прикреплен к основном специальной клипсой. Удобно и практично. Следом перезарядилась Энджи, Питеру перезаряжать смысла не было, так как он не истратил ни одного патрона.

— Пит, оставайся на месте, прикрывай! Энджи — чистим фургон! Чистим фургон… Не так то это просто, как кажется на первый взгляд.

— Что думаешь?

— Ты открываешь дверь. Я прикрываю.

Стандартная схема — один отходит на пару метров и целится, готовый открыть огонь. Второй — открывает дверь и сразу в сторону, чтобы не попасть под пули в случае чего.

— Алекс, там кто-то есть! — сказала Энджи, осторожно подойдя к двери — слышу, там кто-то есть.

— Осторожнее! Открываешь — и сразу в сторону! — прошипел я, кладя палец на спусковой крючок.

— Готов? — Энджи замерла у двери.

— Давай! — одна из створок задней двери фургона отлетела в сторону, и я выжал почти весь свободный ход спускового крючка. Еще чуть и автомат в моих руках разразится очередью, град пуль перемелет все на своем пути. В темноте фургона шевелилось что-то живое.

— Господи… — опустив автомат, Энджи бросилась в фургон — не стреляй, господи, не стреляй! Ты только посмотри на нее…

Опустив автомат, я подошел к фургону — и тут мне стало дурно. Просто настолько дурно, что я пошатнулся и едва нее упал. Сердце казалось бухало прямо в ушах перекачивая вязкую, горячую кровь. Тошнило…

В фургоне лежала девочка, на вид лет шестнадцати — семнадцати, в темноте мне были видны только длинные, пшеничного света волосы и блестящие, наполненные слезами и ужасом глаза. Она смотрела на нас и, казалось, не понимала — кто мы такие, пришли мы ее убивать или спасать. Из одежды на ней была только грязная белая длинная майка.

— Господи… — горячая кровь стучала в висках, гнев копился подобно пару в наглухо закрытом кипящем чайнике, требуя выхода.

— Алекс, ты только посмотри на нее… — Энджи крепко прижала девчонку— заложницу в себе, та не сопротивлялась, только продолжала молча смотреть на нас своими огромными глазами — господи, что же эти звери с ней сделали. Что же происходит, господи…

Отойдя от фургона, я глубоко вдохнул, задержал дыхание секунд на пять и выдохнул, стараясь прийти в себя. Голова раскалывалась, видимо от давления. Достав из поясной кобуры Глок-21, я медленно направился к лежащему на бетоне трассы мексиканцу.

А он был жив, живучий, сучара. Несмотря на две пули в груди, он еще дышал, если бы его глаза умели убивать — то я бы сейчас мгновенно превратился в невесомую кучку пепла…

— Ты как подохнуть предпочитаешь — чудовищно спокойным голосом осведомился я, уперев ствол пистолета сорок пятого калибра ему в переносицу — сразу, или чтобы помучаться немного…

— Да пошел ты, гринго — булькающим — видимо кровь попала в горло — голосом сказал мексиканец.

Энджи вывела опиравшуюся на ее плечо девочку из фургона, но как только она увидела лежащего на трассе мексиканца, как оттолкнув Энджи (та от неожиданности потеряла равновесие и ударилась о борт фургона) бросилась к мексиканцу и с силой, насколько ей этих сил хватало, ударила его ногой в бок. Мексиканец застонал.

— Э, не так… — я поймал девочку за талию, прижал к себе и вложил в руку Глок — давай вот из этого. Хочешь.

— Ты что, охренел! — Энджи рванулась вперед.

— Назад!!! — гаркнул я так, что было чему поучиться и сержанту армейской учебки — назад!

Пистолет плясал в ослабевшей во время заточения руке девочки. Но я знал, что ей это было нужно — иначе кошмары не оставят ее в покое никогда. Казнить насильника собственной рукой — и все забыть. Раз и навсегда.

— Стреляй! — девочка судорожно даванула спуск, пистолет гулко грохнул и по ушам резанул истошный вопль мексиканца. Никогда не слышал, чтобы человек так мог кричать, тем более уже серьезно раненый. Тяжелая пуля попала в низ живота, разорвала позвоночник и мочевой пузырь. Выстрелив, пистолет она удержать не смогла, тот с грохотом упал на асфальт, чуть в стороне покатилась серебристая гильза.

— Забирай ее! — Энджи буквально выхватила ее у меня из рук и, матеря меня последними словами, потащила к Хаммеру. Подняв с дороги пистолет и засунув его в кобуру, я присел над мексиканцем, заглянул в его искаженное страшной болью лицо.

— А знаешь что, рабовладелец… Мне пули на тебя жалко. Подыхай так. Адьюс, амиго…

Подняв выпавший из его рук Кольт-45, похоже, производства Кимбер, я засунул его за пояс. Снял с пояса умираюшего мексиканца два пистолетных магазина в подсумках, положил в карман. Прогулялся мимо машин. Добыл у одного из бандитов Калашников и два магазина к нему (сам автомат похоже румынский — такой мне и на х… не нужен, но на обмен в самый раз). Ружье на … не сдалось — и так полно всего, класть уже некуда. Обыскал салон полицейского Эксплорера, нашел новенькую винтовку М16А4, на которой вместо ручки для переноски был установлен прицел ACOG, и пять магазинов к ней. Сойдет, может поменять придется на что… Но самое главное — две полицейские рации с зарядкой от прикуривателя — то что надо! Запасливый парниша был. Добычу отнес в РейнджРовер, бросил на заднее сидение — в Хаммере свободного места уже не было. Брат уже сел на водительское место и теперь смотрел на меня, в глазах плескался ужас.

— Такие дела, братан… — я дружески потрепал Пита по плечу, желая подбодрить — война есть война. Давай за нами и не кисни. Если переедешь ненароком этого урода — я несильно расстроюсь…

Лесной массив штат Аризона Пять километров от Флагстаффа 16 июня 2010 года

— Как тебя зовут? — я заглушил мотор и повернулся к девчонке, которую мы отбили у мексиканцев. Тогда, на дороге разбираться было не время, в любой момент могли появиться другие бандиты — а вот сейчас кое-что выяснить было нужно.

— Слушай! — тотчас окрысилась Энджи — а не пойти ли тебе такому крутому на всем известные четыре буквы…[50] Вали отсюда, по леску пройдись, а мы тут сами… Злой и добрый полицейский… Неплохо.

Вышел из машины, не забыв повесить на плечо ремень от винтовки, глубоко вдохнул чистый лесной воздух. Позади хлопнула дверь РейнджРовера, Питер, тоже с автоматом за спиной (выглядел и действовал он уже как заправский боец, все таки воспитание на военной базе не вытравить ничем, даже долгим сидением в научной лаборатории) подошел ко мне, чиркнул зажигалкой, нервно затянулся. Краем глаза я заметил, что руки у него дрожат.

— Ты чего так раскис? Дальше поедем, там еще и не такое дерьмо будет. Привыкай.

— Слушай — брат нервно затягивался сигаретой — ты вот мне скажи … Как же мы до этого всего дошли? Ведь у нас, считай средневековье — это у нас, в нашейстране, в двадцать первом веке…

— Так тебе же лучше знать, чем кому-либо на этой земле! — хохотнул я и тотчас понял, что перегнул палку…

— Слушай — начал я совсем другим, серьезным тоном — я не знаю ответа на твой вопрос. Честно, не знаю. Знаю только, что налет цивилизованности в нас очень тонок. И сейчас все то темное и злое, что исподволь копилось, прорвалось наружу, оно захлестывает нас. У нас задача простая — добраться домой, а там поглядим. Вот и все. И не грузись. За спиной хлопнула дверь, к нам подошла Энджи…

— Дай сигарету! — обратилась она к Питеру.

— Ты что, куришь?! — изумился я.

— Бросила. Дай сигарету…

— Питер вытряхнул из пачки длинную коричневую сигарету, поднес огонька. Затянувшись, Энджи сильно закашлялась.

— Слушай, отравиться ты успеешь — мягко сказал я, отнимая у нее сигарету и туша ее — тем более, сигареты скоро дефицитом станут. Отвыкла — и хорошо. Лучше расскажи, как зовут ту девчонку, которую мы вытащили из фургона. Она заговорила?

— Мари ее зовут … — мрачно ответила Энджи — ей всего семнадцать, два дня назад исполнилось. Хороший праздник, не правда ли…

— Ну, мы же ее отбили … Неплохой подарок на день рождения …

— Хорош ерничать … Короче тот парень — он коп.

— В смысле? — не понял я.

— Ну, тот, в которого ты ее заставил стрелять. Он коп.

— Так я в этом и не сомневался. Вырядился под копа, сволочь и грабил на дороге. Интересно, где он машину и форму достал?

— Ты не понял. Он настоящий коп.

— Мать твою … — изумленно выругался я.

История, которую рассказала Мари была простой и страшной. В их городке четыре года назад устроился на работу в полицию этот мексиканец, Хулио Суарес. Взяли его без проблем, желающих работать в полиции, особо не было, кого затащишь в такое захолустье — поэтому Суарес пришелся как нельзя кстати. Начальник полиции мечтал только о скорой пенсии, ни во что вникать он не хотел — поэтому Хулио, который никогда не отказывался от порученных ему дел, скоро стал правой рукой шефа полиции.

Примерно пару лет назад в городе стали появляться мексиканцы, один за другим. Один из мексиканец купил местную, загибающуюся от недостатка заказов лесопилку — и заказы чудесным образом появились. На лесопилку брали работать только своих.

Потом открылся и новый магазин. Испокон века, население городка отоваривалось в универсальном магазине мистера Джима Иглстона, этот магазин передавался в семействе Иглстонов по наследству. Но в одну из ночей он странным образом сгорел вместе с хозяином, мистером Джимом. Расследование, которое проводил Суарес, ничего не дало — и новый магазин открыли уже мексиканцы.

Чем дальше — тем приезжих мексиканцев становилось все больше, и вели они себя все наглее и наглее. Произошло два случая изнасилования, но ни одному не дали хода. Наконец, несколько месяцев назад, одного из жителей городка, который серьезно конфликтовал с приезжими, нашли в лесу с головой, размозженной пулей. Официальная версия смерти — случайная пуля охотника на оленей, хотя был не сезон.

А когда все это началось, несколько дней назад (как я прикинул, на седьмой день катастрофы), когда стало понятно, что власть отныне принадлежит тем, у кого есть стволы — ситуация резко поменялась. Оказалось, что у каждого приезжего заныкан как минимум один незарегистрированный ствол. Прочесав городок, мексиканцы расстреляли всех, кто им по каким-либо причинам не нравился, остальных же обратили в рабов. Так, на месте обычного американского городка в считанные дни было создано небольшое рабовладельческое государство. А поскольку боевиков было много, и им надо было чем-то заниматься — решили грабить на дороге.

Мари же стала личной добычей Суареса, своего рода наложницей. Отлично зная свою разнузданную братию, он постоянно держал ее при себе. Однажды она попыталась сбежать — но неудачно, Суарес ее поймал и сильно избил. Так все и продолжалось — пока не пришли мы…

— Она вообще как?

— Идиотский вопрос! — раздраженно ответила Энджи — ее родителей убили, ее саму захватили в заложники, изнасиловали — а ты спрашиваешь, как она. Только идиот может такие вопросы задавать…

Кажется, я сильно ошибся… Существует еще и третий способ, как вывести женщину из депрессняка. Надо просто найти какое-нибудь несчастное живое существо, и поручить ей заботу о нем. Все-таки, материнский инстинкт штука сильная, даже у феминисток и агентов ФБР.

— Что дальше с ней делать будем? — спросил я, как бы раздумывая вслух — дальше ее в таком виде везти нельзя. Еще подумают, что это мы с ней такое сотворили. А одежды на нее у нас нет — да и нам бы запасная не помешала. Оружием затарились до кучи, жратва есть, а вот про одежду не подумали…

— Может, в город заедем? — сказал Пит — там же должен быть супермаркет какой-то или что-то в этом роде.

— В город заехать … Еще не факт что нас в город пустят. Сейчас мелкие города окружены баррикадами, крупные же — там одержимых столько, что и из пулемета не отобьешься.

— Вы все не про то — решительно сказала Энджи — мы должны уничтожить бандитов и освободить город. Мари нам покажет, где это.

— Слушай, ты в своем уме? Там этих бандитов — человек сто, я их вчера ночью видел. Стволы — у каждого. А нас всего трое. Машины небронированные, ни одного гранатомета, мин тоже нет. К пулемету — патронов сотни четыре и все. Нас там порвут просто!

— Черт, мы должны это сделать! — в глазах у Энджи появились слезы — мы должны! Я не знаю как — но должны! Там же люди! А мы — полицейские, ты же присягу давал.

— Я полицейский в Техасе, а ты — в Вашингтоне. Втроем мы не справился, это точно. Если по дороге попадется пост армии или национальной гвардии — можно сообщить о происходящем. А так. Для штурма этой деревни нужны вертолеты или бронемашины. Так что отставить. Лучше вот что. Нашу новую спутницу нужно провакцинировать от одержимости, в машине совместимых людей быть не должно, рисковать я не хочу. Мне это сделать или…

— Или! — ответила Энджи — я сама….

Флагстафф, штат Аризона Блокпост 16 июня 2010 года

— Слушай… У вас здесь оружейный магазин есть?

Местный ополченец, пышущий здоровьем и по виду не обремененный излишним интеллектом детина лет двадцати пяти, поправив висящую на плече старую Итаку (должно быть еще от деда досталась…), тупо посмотрел на меня. У меня возникло такое ощущение, что он вообще не понял, о чем я его спросил.

— Оружейный магазин в вашем городе есть? — терпеливо повторил я.

— А вам зачем? — выдал шедевральную мысль ополченец и зачем то поправил висящий на ремне дробовик.

— Хотим кое-что купить и кое-что продать. Так есть?

— Мистер Мортон не торгует… — сказал после раздумий ополченец.

— А ты вызови его сюда. Думаю то, что у меня есть, его заинтересует…

— Стойте здесь… — повернувшись, детина пошел за баррикаду устанавливать связь с владельцем магазина.

В ожидании я задумчиво оглядел окрестности, на которых уже лежала печать произошедшей беды. Люди, которые сумели сбежать из городов, пытались устроиться, кто как мог — но в небольшие городки их никто не пускал. Все понимали что ресурсы ограничены — и каждый держался за свое, за то что успел захватить и мог охранять. Как из под земли на дорогах появились вооруженные до зубов банды. Костяк их составили уголовники, вышедшие из разгромленных тюрем, нелегальные мигранты, бойцы наркомафии. Все они правильно рассчитали, что покидающие дома люди берут с собой только самое ценное — и становятся легкой добычей на дороге. Впрочем, и эти бандиты плохо понимали ситуацию. Набирая золото, доллары, угоняя шикарные тачки, они не понимали, что скоро самой ценной валютой, мерой всех мер станет оружие и патроны. Ну и продовольствие.

Люди из городов, те кто сумел уцелеть в городском, а потом и дорожном побоище, понимали, что безопасно — рядом с вооруженными людьми, с блокпостами. Поэтому у каждого такого блокпоста, например, такого как этот, образовывалась своего рода стоянка. Уцелевшие, кого не пускали в город, стояли здесь, шла мелкая торговля. Судя по количеству машин, уцелевших было немного.

И все-таки — что же произошло. В картине заражения, которую я видел по интернету и которая открылась мне в Финиксе, виделась какая то пугающая закономерность, и я ее никак не мог. После Финикса в мозгу, словно заноза засела какое-то наблюдение, что-то не давало мне покоя — но понять что именно я не мог.

Скрип тормозов машины отвлек меня от своих мыслей, повернувшись я увидел резко затормозивший с противоположной стороны блок-поста пикап Шевроле с двойной кабиной. Высокий широкоплечий мужик, одетый в гражданский камуфляж, с карабином М4 за спиной и армейским Кольтом на поясе захлопнул дверь пикапа, огляделся. На вид ему было за пятьдесят — но бороться я бы с ним поопасался. Ему показали на меня — и он вразвалочку, подобно вставшему на задние лапы медведю направился ко мне.

— Хэл Мортон — он протянул мне широкую как лопату мозолистую руку — сразу говорю — оружие я сейчас не продаю.

— Алекс Маршалл … Продавать не продаете, а поменять? Я на дороге подобрал несколько лишних стволов.

— Подобрали, сэр? — Мортон странно усмехнулся — вот удача то… А там где вы их подобрали больше ничего лишнего нет.

— Боюсь, что нет. Забрал все.

— Ну, давайте посмотрим, что вы так удачно подобрали…

То, что можно было без проблем продать, я заранее выложил на переднее сидение, особо светить все свои запасы я не собирался, чтобы не вводить людей в нездоровое искушение. Беретта М9, которую я раздобыл у вертолета, бандитский Калашников с двумя магазинами, М4 с подствольником, взятая у того же вертолета. Длинную М16 с оптикой я решил пока оставить при себе — могла пригодиться. Про Барреты в заводской упаковке, которых у меня было несколько штук, речь пока даже не шла — это слишком ценное оружие, чтобы им вот так вот разбрасываться. Хэл профессионально осмотрел оружие.

— Патронов нет?

— Самому нужны … — пожал плечами я — по нынешним временами патронов всегда не хватает.

— Это уж точно… Что хочешь?

— Да немного в принципе. Одна рация полицейского стандарта, можно без зарядника.

— Найдем…

— И одежду кое-какую. Из вашего местного супермаркета. Сумеете?

— Да нет проблем — усмехнулся Хэл — с владельцем супермаркета я сам договорюсь. Как делаем?

— Очень просто. Сейчас забираете стволы. Вон та девушка — ее, кстати, Энджи зовут — едет с вами. Она по любому лучше подберет, чем мы сами. Девушка в Вашингтоне вращалась, у нее вкус получше нашего…

Разговаривая, мы подошли к Хаммеру совсем вплотную. Хэл бросил взгляд на Энджи — и увидел Мари, которую Энджи по привычке прижимала к себе. Черт…

Рука Мортона дернулась к кобуре — но замерла на полпути. В доли секунды оценив ситуацию, он просек, что находится в центре треугольника, между мной, Энджи и Питером. РейнджРовер Питера стоял чуть дальше, а сам Питер открыл дверь и наслаждался свежим воздухом и покоем, положив автомат на колени. И Мортон никак не успевал.

— Сука… тихо, со звенящей ненавистью в голосе проговорил он.

Е-мое… Как чувствовал, что произойдет нечто подобное. Что рано или поздно нас примут за бандитов, перевозящих похищенную.

— Не делай глупостей. Это не то, что ты подумал — предостерег я.

— Откуда тебе знать, что я думаю? — с той же ненавистью сказал он.

— Оттуда. Перестреляться мы всегда успеем, послушай меня. Я ее недавно у одной из банды отбил. Я полицейский вообще.

— Так я тебе и поверил…

— Спокойно … — медленно я достал из кармана бляху — видишь? Я полицейский из Техаса. Домой еду.

— Такую бляху нынче несложно добыть… — сказал Хэл, но той звенящей ненависти в голосе уже не было. И что делать? Сейчас ведь и в самом деле дрогнут нервы — и понесется…

— Давай так сделаем… — примирительным тоном сказал я — Энджи и Мари поедут с вами в город. Все равно, ее нужно нормально одеть. Там вы с ней поговорите, она вам все расскажет. Она даже может остаться у вас в городе, если захочет. Я ее не держу. Договорились?

Я протянул руку. Хэл застыл на мгновение, как бы раздумывая доверять или нет — но потом все же протянул для рукопожатия свою…

штат Аризона, сороковое шоссе Дорога на Уинслоу 16 июня 2010 года

Рация, стоявшая в держателе на передней панели зашипела, замигала огоньком вызова.

— На приеме!

— Взгляни-ка назад, братишка… — раздался голос Питера — что-то мне это все совсем не нравится…

— Выходи вперед!

Через секунду, РейнджРовер, мощным рывком обошел нас как стоячих и занял место в голове нашей маленькой колонны. Я глянул в зеркало заднего вида — и понял что дело действительно дрянь…

Нас догоняли. Первым шел тот самый, похожий на бронированного монстра из фильма «Безумный Макс», кустарно бронированный Питербилт, дальше мчались еще несколько машин. Не знаю как другие — а Питербилт я точно запомнил по событиям прошедшей ночи. Сейчас до него оставалось меньше мили…

— Уйдем на скорости? — Энджи, сидевшая на заднем сидении в обнимку с новым членом нашей команды, Мари тоже заметила опасность.

— Да ни хрена! Хотят проблем — получат! — какая-то веселая ярость туманила мозг, рассудок уступил место чувствам. А чувства к догонявшим нас мексиканцам были весьма и весьма недобрые …

— Меняемся местами! Давай за руль!

Откинув спинку переднего сидения, Энджи переползла вперед, на переднее пассажирское кресло. Затем осторожно, стараясь не задеть селектор автоматической коробки передач, начала переползать ко мне.

— Осторожнее… Блин… Садись поверх меня, бери руль… Я как-нибудь выползу.

Я отодвинул сидение Хаммера назад до самого конца, Энджи осторожно переместила сначала ноги, затем села поверх меня.

Очень и очень недурно… В другой бы обстановке это повторить… Мысли в голову лезут (и не только кстати в голову), сейчас нас с пулемета прижучат, а я думаю совсем о другом….

— Убирай ногу с газа! — своей ногой Энджи столкнула с педали газа мои, в целом мы смотрелись на переднем сидении довольно прикольно. Я вывернул голову так, что у меня заболела шея — надо же смотреть, куда мы едем.

— Все, руль держу. Лезь назад. Сексом в другой раз займемся… Кажется, почувствовала…

Теперь настала моя очередь перебираться назад. Откинув спинку водительского кресла назад до конца, я с трудом вылез на второй ряд сидений, сев задницей прямо на лежащий на заднем сидении пулемет. Больно, зараза… Глянув назад я понял, что пока мы занимались акробатическими трюками в салоне машины, мексиканцы сократили расстояние до нас чуть ли не наполовину…

— Ложись на пол и не дергайся! — Мари с испуганным видом полезла на пол, кутаясь в ФБРовскую куртку, подаренную ей Энджи. Сам же я полез в открывающийся люк в крыше.

Что делать? Врезать из пулемета? Питербилт бронирован, не факт что его так остановить можно. А эти твари уже метрах в шестистах и готовятся стрелять. А если…

Я повернулся, глянул вперед — впереди, где-то в полутора милях от нас дорога делает резкий поворот, непросматриваемый. Значит — и непростреливаемый, линия огня перекрыта деревьями.

— После поворота проедешь пятьсот метров и стоп! — нагнувшись, я проорал в салон машины — а сейчас давай газу. Полный газ!

Хаммер рванул вперед, все таки у него крейсерская скорость была побольше, чем у бронированного грузовика, меня даже слегка бросило назад. Пулеметчик в кузове Питербилта, на таком расстоянии кажущийся этаким гномом, прицелился — и на дырчатом кожухе пулемета (с такого расстояния разглядеть было трудно, но кажется — антикварный Браунинг.30 калибра) запульсировал злобный желтый огонек.

— Уклоняйся! — я с силой шарахнул кулаком по крыше машины, Хаммер резко бросило сначала вправо, потом влево, да так резко, что я едва удержался на ногах. Основной поток пуль миновал машину, но две все-таки попали — одна с противным металлическим звуком, хорошо слышимым даже сквозь рев ветра, ударила по корпусу машины, еще одна кажется, разбила заднюю фару. Хорошо, что не по колесам…

В следующую секунду Хаммер с торможением и аж заносом на скорости ввинтился в поворот, меня бросило вправо так, что я сильно ударился боком об край люка, до искр из глаз. Истошный скрип тормозов, левые колеса оторвались от земли, и на какой то момент мне показалось, что сейчас мы перевернемся, все-таки тяжелый внедорожник для ралли не приспособлен. Но уже в следующую долю секунды колеса снова обрели сцепление с дорогой, Энджи коротким движением руля парировала занос, выровняв машину, и мы рванули вперед.

— Стоп! — я со всей силы застучал кулаком по крыше, машина сразу начала тормозить, меня бросило вперед.

Остановились. Перед глазами аж мерцает, болит бок, кружится голова. А сейчас стрелять… Раз Рывком я начал вытаскивать тяжелый M240, держа его за ствол. Два.

С металлическим стуком сошки пулемета грохнулись на крышу машины, я принял позу для стрельбы, пластиковый приклад привычно вжался в плечо. Патронная лента змеилась у моей руки, уходя внутрь машины. Три.

Рыча дизелем, Питербилт вывалился из поворота. Поворот был крутым, и водитель был вынужден снизить скорость вдвое. Четыре.

Пулемет дернулся в моих руках, посылая пулю за пулей в бронированного монстра. Пулеметчик на Питербилте нажал на спуск одновременно со мной — но в этот момент водитель заметил меня и вильнул рулем, пытаясь уйти от пулеметного огня. Тем самым он сбил прицел и своему стрелку. Пять.

Очередь Браунинга прошла левее, срезая ветви с деревьев, я же, воспользовавшись тем, что моя машина стоит, довернул ствол пулемета, ведя его за целью. Стальной град хлестанул по правому переднему колесу Питербилта. Шесть.

Правое переднее колесо, пробитое сразу несколькими пулями на скорости, моментально превратилось в черные резиновые ошметки. Питербилт резко повело влево. Семь.

Уже неуправляемый бронированный монстр, развернулся, сбивая с дороги несущийся рядом пикап и, клюнув вперед, перевернулся. Кузов машины подбросило, пулеметчика выбросило из кузова, пролетев несколько метров, он со всего размаху ударился об асфальт. Восемь.

Питербилт, лежавший на дороге кверху кузовом, сила инерции тащила по шоссе. Я прицелился — и дал еще одну длинную очередь, целясь на сей раз в бензобак. Девять.

Бензобак с громким хлопком взорвался, искореженную машину охватило пламя. Мчащиеся следом за ним джипы и пикапы мексиканцев резко тормозили, врезаясь друг в друга… Сплюнув, я стукнул кулаком по крыше.

— Поехали…

штат Аризона, сороковое шоссе Недалеко от Лэптона 17 июня 2010 года

— Эй! Что за черт…

Тряхануло так, что я мгновенно пришел в себя. До этого я находился в каком-то оцепенении. Полузабытьи. Сном это было назвать нельзя. Такое состояние наступает, если нормально не спать несколько дней и постоянно находиться в стрессовой ситуации.

Проснувшись, сначала я не понял, где я вообще нахожусь. Хаммер изрядно трясло, по обе стороны от машины проплывали деревья и кустарники. Не слишком густые, но машину от посторонних глаз они закрывали надежно.

— Куда ты свернула?

— Здесь есть объездная дорога… — Энджи не открывала взгляд от дороги, все-таки при движении здесь нужно было быть очень осторожным — я подумала, что проходить фильтрацию на блокпосту с двумя машинами, забитыми оружием не стоит. Да и у Мари документов нет никаких. Вот и свернула.

— А откуда ты знаешь эту дорогу? — недоверчиво спросил я — ты уверена, что мы сейчас в каньон какой-нибудь не свалился внезапно?

— Уверена. Эта дорога используется для разных целей, в том числе для транспортировки контрабанды и нелегалов. Я не так давно сидела на этом направлении в ФБР, все окрестности излазили вместе с погранслужбой и таможенным управлением. Ты думаешь, почему я в Аризоне оказалась?

— А я то думал, что ты дочерними чувствами воспылала, приехала повидаться с родными…

— И это тоже. Но в основном по работе. Я местная и в то же время работала в Вашингтоне — поэтому меня и поставили на это направление…

— Слушай! — в голову мне пришла мысль, которая мне совсем не понравилась — если эта дорога использовалась контрабандистами, значит, они и сейчас могут быть на трассе. И что произойдет, если они увидят левую машину?

— Да какие сейчас контрабандисты… Граница, поди, совсем не охраняется, кто хочет тот и идет. Если одержимым не стал…

— Береженого Бог бережет. Остановись-ка…

Хаммер тормознул, я вышел из машины, потянулся. Здесь уже чувствовался отголосок сухого пустынного воздуха НьюМексико… Сзади затормозил РейнджРовер, из машины вышел Питер.

— Ну, как?

— Тяжко… — Питер действительно за последнее время осунулся, кожа посерела от усталости и постоянного недосыпа — когда приедем то…

— Пара дней еще. Тут внимательней будь. Всякое может быть.

— Понял… Оставив машину, к нам подошла и Энджи.

— Слушай… Тут далеко от дороги?

— Да примерно полторы мили, а что?

— Где граница между штатами проходит, представляешь?

— Конечно — уверенно сказала Энджи — миль пять до нее еще…

— Около самой границы — сделаем привал…

— Зачем?

— Хочу посмотреть, что происходит.

Через полчаса

Согнувшись в три погибели, короткими перебежками я приближался к блокпосту. Место было хорошее — левее, где то в миле был холм, являвшийся господствующей над местностью высотой. Сейчас от меня до блокпоста была где-то миля с четвертью, когда я поднимусь на холм — до блокпоста будет чуть меньше мили. Там я и намеревался оборудовать временный наблюдательный пост, чтобы попытаться понять, что происходит.

Свои машины мы увели с тропы и замаскировали примерно в пятидесяти метрах от нее. Питер и Энджи остались рядом с машинами — все равно с задачей наблюдения я справлюсь и один, так будет даже лучше.

Для наблюдения, а возможно и стрельбы на такой дистанции нужна была тяжелая винтовка с хорошей оптикой — то есть Барретт. Его я и взвалил себе на хребет, взял три запасных магазина — должно хватить по любому. В конце концов, бой на безымянной высоте я устраивать не собираюсь, не для этого иду. В качестве второго оружия — МР7А1 — легкий, компактный, с глушителем, с автоматическим режимом огня и магазином на сорок патронов. Самих патронов мало, но пока есть — лучшего и желать нельзя.

Держа автомат в руках, и с винтовкой за спиной я вышел на дорогу. Прислушался — ничего не слышно, кажется у контрабандистов и впрямь выходной. Присмотрелся — наши замаскированные машины с дороги не видно и то хорошо — такое количество стволов в одном месте — лакомый кусок сегодня.

Пригибаясь (вообще высота и плотность произрастающих в округе кустарников практически везде позволяла идти не пригибаясь, но лучше так, на всякий случай) и обливаясь потом, я наконец добрался до нужного мне холма. Осторожно распихав мелкие камни и сучки я залег совсем недалеко от вершины. Место мне понравилось тем, что совсем рядом было что-то вроде промоины, в которую можно было спрятаться, если не дай бог начнется обстрел.

Разложив сошки винтовки, я неспешно установил ее, залег, глянул в прицел — и присвистнул от удивления. Внешний вид блокпоста мне не понравился, даже очень…

Прежде всего — техника, которая на нем была. Я ожидал увидеть либо полицейские машины, либо, если блокпост держат военные — обычные Хаммеры, бронетранспортеры типа Страйкер. Ну, или даже танки, если у кого-то хватило ума вытащить сюда их.

Но внизу стояли не танки, и лагерь был не военным. У самой дороги раскинулась самая настоящая миниатюрная военная база. Около десятка быстросборных домиков — контейнеров, полоса опять таки быстровозводимого заграждения, представляющего собой витки режущей колючей проволоки на Х-образных рогатках. И, кроме того — на каждом углу периметра стояли неприметные столбики, но я то знал что это такое. Лазерная система контроля периметра — пересечешь невидимый луч — и на пульте охраны взвоет сирена. Только прикоснешься к столбику — то же самое. Удобно…

В общем — примерно такие базы, только в несколько раз больше возводились в Ираке для частных военных компаний, навидался. Та еще публика…

Другой вопрос: таких вот комплектов для мгновенного создания маленьких военных баз было не так уж и много, государство их на склад не закупало, а частные военные компании — ищите дураков впрок покупать и на складе держать. Там деньги умеют считать в отличие от Пентагона, готового по пятьсот баксов за сидения для унитаза платить.[51] И на склад впрок никто закупать ничего не будет. А значит — и лагеря этого, построенного из всего готовенького, не должно было тут быть. Не должно!

Но он был. Вяло трепетал на флагштоке американский флаг, неспешно катил на квадроцикле патрульный, проверяя периметр, Шевроле Субурбан белого цвета и явно бронированный стоял у одного из домиков, рядом с ним неспешно курил облаченный в черную униформу водитель. В лагере шла обычная работа, как будто он стоял здесь, на границе штатов уже лет сто и собирался простоять столько же…

Подразделение Дельта, где я служил, изначально создавалось не столько как антитеррористическое, а скорее как разведывательное, для действий в глубоком тылу противника. Антитеррор — это так, чтобы деньги из Конгресса выбивать. Поэтому нас учат не только стрелять — но и думать, добывать и анализировать развединформацию. Кое-какую информацию добыл, теперь ее анализировал — и результат моего анализа выходил скверным. В нормальной ситуации такого лагеря здесь не должно было быть, просто не из чего было бы его строить. Но он был — и значит, кто-то заранее готовился к происходящему, запасал исходные материалы для строительства таких вот лагерей, подбирал и готовил людей. Значит, кто-то заранее знал о том что произойдет.

Та-а-к, смотрим далее. С лагерем разобрались, теперь с техникой. Тоже ничего хорошего — техника не полицейская и не армейская. Всего я заметил технику двух видов. Первый — бронированные джипы Шевроле Субурбан и пикапы той же фирмы, в кузове которых на турелях были установлены крупнокалиберные пулеметы. И два здоровенных, носатых, уродливых, похожих на бегемота броневика Cougar от фирмы Force Protection. Так называемые MRAP — машины устойчивые к подрывам и обстрелам. Оба — в патрульной и пустынной комплектации — то есть песочного цвета и с крупнокалиберным пулеметом, установленным на крыше.

Номера еще те. После того, как нам пришлось сваливать из Ирака, так и не установив там демократию, эти машины оказались никому не нужны. Сделаны на базе обычных гражданских агрегатов — при том кузов тяжеленный, бронированный и ресурс у этих агрегатов мизерный. Расход топлива — жуткий просто, до шестидесяти литров на сто километров, и это при высоких ценах на нефть. На любом бездорожье сразу вязнут. Склонны к опрокидыванию. У многих — даже бойниц в кузове для ведения ответного огня нет. У некоторых моделей MRAP — броневой корпус сварен кое-как и через год эксплуатации в броне появляются трещины. В серьезной переделке (то есть когда армия воюет против армии) — никуда не годятся. Один пример — на русском БТР-80 установлен крупнокалиберный пулемет КПВТ калибра 14,5. Такой пулемет консервную банку типа MRAP — на раз просто вскроет. Притом это старая модель бронетранспортера у русских, на новых стоят тридцатимиллиметровые пушки 2А72, которые MRAP вместе с экипажем просто на атомы разнесут.

Так вот — при выводе основного контингента войск, насколько мне помнится, возник вопрос: куда девать этот железный хлам? Часть, конечно иракцам оставили, они их почти сразу же «убили». А остальная часть — ведь наклепали их не одну тысячу! И вдруг этот вопрос как-то стих — хотя дискуссия шла в прессе и многие даже предлагали привлечь к ответственности тех, кто принимал решение о закупке этой дряни для армии. Получается, что кто-то эту всю технику скупил, и не пустил ее в переплавку, а спрятал на складах до поры до времени. Тоже показательный момент.

Теперь личный состав. Шестнадцатикратный прицел с широким углом зрения и чуть меньше мили расстояние. Поставив прицел на максимальное увеличение, я начал медленно и внимательно рассматривать личный состав противника (пока не пойму, что это за люди, буду считать их противниками), переводя прицел с одного бойца на другого. Патрульный, поставивший квадроцикл у въезда в лагерь, перекрытого шлагбаумом. Человек около одного из домиков — волосы соломенного цвета, подтянутая фигура, в черных очках, чем-то похожий на офицера. Еще один солдат на въезде в лагерь. Осматривая их одного за другим через прицел, я приходил к выводу, что и тут дело нечисто. У всех — черная, похожая на полицейскую, униформа без знаков различия. У каждого на левой стороне груди — табличка с именем, как в армии. Это значит — не армия, армия без знаков различия не может. Разгрузки, тоже не армейского образца, более удобные, чем те, которыми снабжает интендантская служба армии США. Такое обмундирование я видел и не раз — у тех же самых бойцов частных военных компаний в Ираке.

Оружие. У патрульного и у солдата на въезде — карабины М4 с обвесом — передние рукоятки, прицелы aimpoint типа «красная точка», приклады от magpul, подствольные фонари. У каждого на поясе — рация и открытая кобура, в которой находится какой-то вариант Кольта.45 калибра, скорее всего Kimber, они самые распространенные. У офицера — MP5N со складным прикладом и цевьем со встроенным фонарем, на поясе та же самая кобура с Кольтом. В общем — в армии такого оружия нет, кастомизировать штатные М4 проблематично и бессмысленно, Кольтов на вооружении нет вообще, МР5 на вооружении стоит, но такой вариант, который висит за спиной у офицера — это полицейский, а не армейский вариант. В общем и целом — по оружию можно судить, что передо мной хоть и профессионалы, но не военные и оружие они получали тоже не со склада, они его покупали.

Подводя итог: передо мной находится лагерь некоей частной военизированной организации, руководство которой явно было готово к тому, что произойдет, находящиеся в нем люди хотя и профессионалы, но не армейские. Ни одной полицейской машины и ни одного полицейского, ни в лагере, ни на самом блокпосту перекрывшем дорогу. Ни одного военного. Это значит, что те, кто организовал блокпост, выступают от имени власти, хотя не имеют никакого права это делать. Само по себе наводит на нехорошие размышления…

Примерно уяснив для себя ситуацию по лагерю (оставался вопрос: а что вообще здесь делает этот лагерь, но такую информацию вряд ли можно получить, рассматривая чего через прицел с расстояния в милю) я перевел прицел на импровизированный блокпост на дороге и стал наблюдать за ним.

Блокпост как блокпост, импровизированный, но достаточно грамотно сделанный. С обеих сторон блокпоста на дорогу положены бетонные блоки, так чтобы проезжающие машины вынуждены были резко поворачивать, теряя скорость. Два точно таких же быстросборных домика, около них — Шевроле Субурбан и Cougar, в броневике у крупнокалиберного пулемета дежурит пулеметчик. Двое, похоже, проверяют документы у водителей проезжающих машин, еще один торчит у самого домика — прикрывает. Все тихо чинно и мирно — но мне что-то не нравилось. Что-то назойливо лезло в глаза, выбиваясь из общей картины.

Птицы… Несколько грифов парили в воздухе над блокпостом, как будто что-то их здесь привлекало. А привлекать эту птицу могла лишь ее пища — падаль! Осматривая через прицел сектор за сектором, я нашел и то место, где лежала эта падаль — яма в сотне метров от блокпоста. И хотя через прицел разглядеть, что именно лежало в ней, было невозможно — но птицы садились и взлетали именно там. Да и разглядывать не было смысла — что в ней лежит я догадался и так.

Осторожно соскользнув назад, я сложил сошки и начал пристраивать тяжелую винтовку к себе на спину, готовясь в обратный путь…

— Свои! Энджи опустила автомат.

— Черт тебя возьми. Подкрадываешься, я бы могла и врезать, особо не раздумывая!

— Потом бы долго расстраивалась. Питер! От РейнджРовера к нам подошел брат, закидывая за спину АК.

— Короче, последние новости. Поздравляю всех — кажется, у нас в стране государственный переворот.

Катастрофа, день пятнадцатый

Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 17 июня 2010 года

Раньше, в этом городке было только одно место работы — военная база. Контрольно-пропускной пункт и первые строения военной базы располагались в нескольких сотнях метров от городка, и многие жители городка ходили на работу пешком.

Сама база была огромной. Несколько десятков квадратных километров территории, сотни различных строений, казармы на несколько тысяч человек личного, небольшой коттеджный поселок для офицерского состава, парк для боевой техники. Размеры базы были таковы, что здесь хватило бы места для целой мотострелковой дивизии, и еще бы осталось. Помимо прочего, здесь были построены две взлетно-посадочные полосы для военно-транспортной авиации, имелось и хранилище для ГСМ немаленьких размеров, и двухпутная железнодорожная ветка от ближайшей гражданской станции. В целом, база представляла собой небольшой город.

Своего подлинного расцвета база достигла в конце шестидесятых — начале семидесятых. Именно на ней комплектовались части, отправляющиеся во Вьетнам. Именно тогда была построена и железная дорога и небольшой аэропорт, а территория самой базы была расширена без малого в три раза. После расширения базы расширился и городок — гражданские специалисты на базе были нужны.

В восьмидесятых годах началось угасание. Война во Вьетнаме закончилась, Рейган и Уайнбергер все больше пробавлялись проектами Стратегической Оборонной Инициативы, тратя все больше и больше денег на спутники и лазеры. Для обычных же мотострелковых частей денег выделялось меньше, чем во время Вьетнамской войны. Но худо — бедно существовать можно было.

Катастрофа произошла в девяностые. Советский союз распался в одночасье. Американская армия стала похожа на боксера, который десятилетиями готовился к бою с противником, к последнему и решительному — но вдруг перед самым боем обнаружил, что противник умер. Пустой ринг и отсутствие даже самых жидких аплодисментов. Этой базе не повезло — сенатор штата не сумел отстоять расходы на нее в оборонном бюджете и базу закрыли. А вместе с базой стал умирать и городок.

Но полгода назад все резко изменилось. И на заброшенной военной базе и в городке наступили новые времена….

Стремительный Blackhawk пошел по широкой дуге, заходя на посадку. Всего за шесть месяцев база из заброшенной и никому не нужной превратилась в суетливый и работающий механизм. В аэропорту каждый час приземлялись и взлетали самолеты — в основном военно-транспортные Геркулес и гражданские транспортные ДС-10 и Б747 «Джамбо» — длина реконструированной полосы это позволяла. На небольшой железнодорожной станции было не протолкнуться от вагонов, шустрые маневровые локомотивы один за другим подгоняли их на разгрузку. Около недавно построенных ангаров стояло несколько вертолетов, возле них суетились механики, готовя их к очередным вылетам.

Но Блэкхок пролетел мимо вертолетной площадки, на которой стояло несколько точно таких же вертолетов. Его путь лежал чуть дальше, там, на окраине гарнизонного городка, в рекордные сроки было возведено несколько пятиэтажных офисных зданий. Правда, выглядели эти здания очень странно — совсем не как офисные здания…

В целом, они скорее напоминали здания многоэтажных парковок. Этакие массивные коробки из серого бетона, выделяющиеся уродливостью и основательностью. Любому выпускнику архитектурной академии за такой дизайн помещений влепили бы двойку, но тут главным был не дизайн. Главным была надежность и скорость возведения. И еще — приспособленность к обороне.

Первое, что бросалось в глаза — у этих зданий практически не было окон в обычном понимании. Окна, конечно, были — сантиметров сорок шириной, больше похожие на бойницы для стрельбы. Но и таких окон было очень немного.

Дверь — вместо обычной для офисных помещений стеклянной двери была установлена толстая стальная, причем открывалась она не «на себя» и не «от себя» — она уезжала «в стену», двигаясь по своего рода рельсам. За ней была еще одна дверь…

Зависнув над плоской крышей одного из зданий, вертолет начал медленно опускаться, покачиваясь в отражающихся от поверхности крыши потоках воздуха. Не дожидаясь пока вертолет окончательно приземлится, из вертолета выпрыгнул человек в армейской униформе без знаков различия. Выбросив окурок сигареты, выкуренной в вертолете (вообще то курить во время полета запрещалось, но этот человек любил нарушать правила, как и его босс), поправив висящую на боку короткую G36, человек пошел к люку, за которым скрывалась лестница, ведущая с крыши в здание.

Прошлое…

У этого человека было множество лиц и еще больше имен, столько, что все свои псевдонимы он и сам не помнил. Последние пять лет, когда он не работал на государство, он пользовался псевдонимом «Томас Дьюи», так звали известного в тридцатые — сороковые годы прокурора по особым делам, беспощадно боровшегося с мафией. До того, как уйти в частный сектор, этот человек служил в никому не известном и никому не подотчетном армейском подразделении, боровшемся с организованной наркопреступностью и терроризмом, причем в своей борьбе постоянно применявшее незаконные методы. Пытки, убийства, похищения… Может быть, выбрав такой псевдоним, этот человек хотел оставить какое-то воспоминание о годах работы на государство. А может, и нет. Он был не из тех, кому стоило задавать «лишние» вопросы.

Пять лет назад Томас Дьюи (тогда его звали совсем по-другому) прозрел. Дело в том, что его подразделение состояло из людей, которые официально числились погибшими. Их лица были изменены пластическими хирургами, их отпечатки пальцев во всех базах данных были заменены на новые, их могилы на военных кладбищах никто не посещал, потому что в группу отбирали людей, у которых не было близких родственников, и о смерти которых никто не стал бы горевать. Это подразделение не существовало, расходы на его содержание скрывались в безобидных статьях бухгалтерских отчетов, и в случае провала Пентагону ничего не грозило. Ни этого подразделения, ни людей в нем служащих просто не существовало.

Как-то раз, после одной из спецопераций в Колумбии Томас Дьюи понял, что выхода из этого подразделения нет. Верней, есть один — вперед ногами. Отправить его в отставку, на гражданку — это все равно, что выпустить тигра-людоеда на улицы города. Никто и никогда не возьмет на себя такую ответственность. Тем более другой выход — соблазнительно легок, ведь он официально мертв, и тот, кто его рано или поздно ликвидирует, просто приведет реальность в соответствие с документами. Мертвый или живой — нужно было делать выбор. Тем более, что Томас Дьюи не видел и не слышал ни об одном человеке, кто бы прослужил в его подразделении больше пяти лет. Ни об одном! Томас Дьюи был старожилом — дослуживал пятый.

Во время следующей специальной операции он сымитировал собственную смерть. Все произошло как нельзя лучше — он остался на заминированном объекте, прикрыть отход группы. Через несколько минут уходившие от объекта спецназовцы услышали сильный взрыв. Вот и все.

Он так и не знал, как его нашли. С тех пор, как он умер во второй раз, прошло полгода. Он сделал себе новые, «почти подлинные» документы, осел в одном из маленьких сонных городков на Юге, на берегу Миссисипи, устроился работать автомехаником, снял комнату у пожилой вдовы в доме, которому было не меньше ста лет. Его даже признали местные старожилы, приглашавшие его субботними вечерами сразиться на берегу реки в карты и домино…

Чужаков он заметил сразу. Огромный опыт оперативной и подрывной деятельности научил его постоянно быть настороже, иметь глаза даже на затылке, подмечать все необычное и подозрительное. А эти даже и не скрывались. Первый раз их автомобиль — серебристый Хонда Аккорд — он заметил рано утром, когда выходил из своего старенького пикапа рядом с автомастерской, где работал. Номера у автомобиля были местные, но они совершили ошибку. Городок был маленький, около десяти тысяч жителей и Томас Дьюи, за то время, которое он здесь провел, запомнил все автомобили местных жителей, все до единого. Этот же был явно не местным. Вторая ошибка — эти двое сидели прямо в машине, припаркованной у обочины дороги, и ничего не делали. Какого, спрашивается, хрена двум мужикам сидеть в машине у обочины дороги и тупо пялиться вперед?

Но пока Томас Дьюи решил ничего не предпринимать. Во-первых все таки дело происходило на улице городка где он жил, и где был известен как законопослушный, ничем не примечательный малый. Тихо «снять с гарантией» двоих агентов противника днем на улице города, пусть и небольшого без специального оборудования было невозможно, а оборудования у Томаса Дьюи как раз и не было. Во-вторых — он не знал кто это. Либо это его бывшие работодатели приехали по его душу, либо наркомафия или террористы каким-то образом узнали о том, где он находится и решили свести старые счеты. А может быть — и то и другое. В американских разведывательных структурах сейчас предпочитали самим руки кровью не марать, в конце концов, может найтись мразь типа Филиппа Эйджи.[52] которая не может держать язык за зубами. Таких вот «дятлов» в последнее время находилось все больше и больше, любой офицер, которого обошли по службе или не дали премию, какую он хотел, мог в отместку анонимно слить известную ему грязь в газету или Интернет. И тогда кому то пришлось бы отвечать за незаконные, никем не санкционированные операции, без которых, однако не могла нормально работать ни одна разведка.

И тогда сотрудники «контор» научились убивать чужими руками. Просто в один прекрасный день через агента, о котором было известно, что он двойной, заинтересованным людям (это могла быть и наркомафия и Аль-Каида, любая организация, имеющая зуб на ненужного сотрудника) сливалась информация о местонахождении интересующего их объекта. Заинтересованные люди посылали исполнителей, те приезжали в США, делали свое дело и скрывались, а очередное убийство так и оставалось нераскрытым. Верней, нераскрываемым. Поэтому Томас Дьюи отлично понимал, что если его бывшим боссам станет известно о том, что он не погиб и где он находится —сами они марать руки не будут. Просто сольют информацию одному из колумбийских наркокартелей.

В любом случае Томас Дьюи решил, что бить тревогу рано, какое то время у него есть и сначала нужно узнать — кто эти люди, следящие за ним и кто их послал.

Под раскаленным южным солнцем день тянулся медленно. Машин было немного и Дьюи откровенно скучал. Только миссис Шеррил заехала до обеда — на ее старом Олдсмобиле опять треснуло заднее стекло. Томас Дьюи поменял. Еще несколько клиентов заехали во второй половине дня — ничего серьезного. Свободное время Томас Дьюи парился в мастерской, незаметно поглядывая на людей в Хонде. Те парились тоже.

Хонда сдвинулась с места только вечером, когда Томас Дьюи направился домой. Горе-сыщики пристроились примерно в пятидесяти метрах от пикапа Дьюи. Сам же Дьюи не мог понять — почему за ним прислали таких дилетантов. Если бы он так работал в свое время — сейчас бы его кости уже сгнили бы в безымянной могиле. Опасаясь, что двое придурков — всего лишь первый, видимый круг наблюдения, пушечное мясо, приманка на крючке. Томас Дьюи сделал пару контрольных кругов чтобы провериться и попытаться засечь второй круг наблюдения — и ничего не вышло. Либо второго круга не было вообще, либо второй круг был настолько профессионален, что смог обмануть даже такого аса как Дьюи. И то и другое было плохо. Очень.

Сидевший в машине на полутемной улице человек отчаянно зевнул, прикрывая рукой рот. С завистью и раздражением посмотрел на мирно дрыхнущего рядом напарника — почему то ночные смены доставались именно ему. Проклятье какое-то…

Глотнул кофе из большого термоса, скривился. По вкусу кофе, который они купили в Макдональдсе напоминал размешанный в воде пепел от сгоревшей бумаги — пить можно, но скривившись. В голове ничуть не прояснилось — сон властно клонил голову вниз, в ушах словно шумел океанский прибой. На всякий случай взял наушники, чтобы прослушать шумы в доме объекта — радиозакладку для аудиоконтроля[53] они поставили еще утром. Тишина — конечно же, объект дрыхнет и в ус не дует. И его напарник тоже дрыхнет и в ус не будет. Один он в три часа ночи сидит в машине, глотая дрянной кофе…

Внезапно, человек почувствовал резь внизу живота, в голове немного прояснилось — все-таки ощущение переполненного мочевого пузыря было весьма неприятным. Ну, конечно, только выпил кофе — и уже нужно в туалет. Скверное дело — врач его уже предупреждал, что сидячая работа ведет к застою крови в области малого таза и к аденоме простаты. Чертов простатит, не дай бог. Облегчиться все же надо…

Вздохнув, человек открыл дверцу машины (он сидел на месте водителя), выбрался из машины, осмотрелся по сторонам. Тихая, темная улица маленького городка казалась вымершей. Только четкие круги света от уличных фонарей и кваканье лягушек где-то неподалеку. Никого нет — значит и от машины отходить не надо… Пройдя несколько шагов, человек повернулся к багажнику машины, расстегнул ширинку — и вдруг почувствовал леденящее прикосновение чего то острого к своей шее, к тому месту, где проходила артерия. Мышцы мочевого пузыря расслабились, и теплая пахучая струя побежала по ногам…

— Я спрашиваю — ты отвечаешь. Только тихо, шепотом. Хоть один громкий звук — и твоя кровь забрызгает всю улицу. Солжешь — умрешь. Если понял — кивни.

Казалось, что говорит не человек, а робот, машина, которую научили синтезировать звуки человеческой речи. Человек судорожно кивнул.

— Вопрос первый — где у тебя пистолет?

— Э… Сбоку, слева…

Твердая как камень рука скользнула по поясу, забрала пластиковый Глок-19.

— Еще оружие есть?

— Только в багажнике …

— Хорошо. Теперь вопрос сложнее. Сколько вас здесь?

— Д…двое.

— Уверен? — лезвие вжалось в кожу сильнее.

— Д…да — для достоверности человек попытался кивнуть головой, из-за чего лезвие таки прорезало верхний слой кожи. По шее медленно потекла горячая капля, щекоча кожу.

— Поверю. Если лжешь — будет хуже. Теперь еще один вопрос. На кого ты работаешь?

— Н…на мистера Гордона Блэнчарда …

Томас Дьюи задумался — ни имя ни фамилия ему ничего не говорили, хотя само слово «Блэнчард» он где то уже слышал, вот только не мог вспомнить где.

— Это его настоящая фамилия?

— Да…

— Кого вы ищете?

— Нам поручили найти мистера Теодора Блэйка и привезти его к мистеру Блэнчарду, чтобы поговорить…

Томас Дьюи, несмотря на всю его выдержку и хладнокровие дернулся и снова прорезал кожу на шее допрашиваемого. Кровь потекла сильнее…

«Теодор Блейк» был его оперативным псевдонимом во время работы на правительство, его последним оперативным псевдонимом. Этот псевдоним и его принадлежность являлись государственной тайной. Само его раскрытие вот этим двум придуркам являлось тяжким государственным преступлением…

— Кто вам назвал имя «Теодор Блейк».

— М… мистер Блэнчард… — допрашиваемого уже трясло мелкой дрожью, он понял, что сказал что-то не то, и сейчас находится на краю могилы. Его использовали втемную, об уровне профессионализма объекта не предупредили.

— Как интересно… А если мистер Теодор Блейк откажется ехать и разговаривать с мистером Гордоном Блэнчардом, что тогда?

— Н…нам просили передать кое-что мистеру Блейку от мистера Гордона Блэнчарда… Подарок… Мистер Блэнчард сказал, что это… мистер Блейк может забирать себе… в любом случае…

— Великолепно… И где же этот подарок мистера Блейку?

— В… в багажнике.

— Хорошо. Твой напарник спит?

— Д…да.

— Не буди его. Иначе он умрет. Медленно открой багажник. Там есть оружие?

— Д…да.

— Не трогай его. С легким щелчком открылся багажник.

— Доставай. Имей в виду — у меня пистолет, и ты никогда не сможешь опередить меня. Там где ты учился, я — преподавал. Доставай!

Подарком оказался кейс, даже в полночной темноте улицы он отсвечивал неверным отсветом металлических бликов…

— Ты знаешь, что там внутри?

— Нет…

— Хорошо. Сейчас я отойду на десять шагов и буду держать тебя под прицелом. Ты положишь кейс на землю и аккуратно откроешь его. И не шути со мной — понял?

— П…понял.

Лезвие исчезло. Мокрые штаны противно липли к ногам, горячая кровь капля за каплей стекала по шее, но поднять руку и приложить что-нибудь к ране он не решался…

— Давай! — раздался голос из темноты.

Горе-детектив положил кейс на пропыленный асфальт, щелкнул замками, с замиранием сердца потянул на себя крышку — и чуть было не упал от удивления.

В кейсе были деньги. Плотные пачки стодолларовых купюр прижимались друг к другу, занимая все пространство немаленького кейса…

— Э… сэр, здесь деньги… Много…

— Вижу. А кто такой этот мистер Гордон Блэнчард?

— Сэр… Мистер Блэнчард — руководитель нескольких корпораций. Блэнчард Фармасьютикалс. Блэнчадр Реалити энд Девелопмент, Блэнчард Инвестмент — это все его. Он миллиардер, сэр. Просто все его корпорации частные и не котируются ни на одной бирже, поэтому мало кто знает и самого мистера Блэнчарда и то, сколько у него денег….

Томас Дьюи или Теодор Блейк немного поразмыслил. Просто так его этот Блэнчард искать бы не стал. Вон, целый кейс с деньгами в подарок прислал и двух придурков в довесок. А то, что он сумел узнать псевдоним «Теодор Блейк» говорило о том, что он имеет допуск к самым охраняемым секретам государства…

— Э… сэр… Что нам сказать мистеру Блэнчарду?

— Ничего. Я сам все ему скажу — Томас Дьюи принял решение — до него долго добираться?

— Нет, сэр… В аэропорту нас ждет один из самолетов мистера Блэнчарда, мы прилетели на нем.

— Вот как… А штаны запасные у тебя есть?

— Нет, сэр…

— Это плохо… Тогда сначала заедем ко мне домой — я спрячу деньги и дам тебе запасные штаны. А то, дышать вонью в дороге мне совсем не хочется…

Аризона, сороковое шоссе Недалеко от Лэптона 17 июня 2010 года

— С чего ты взял? — недоверчиво спросил Питер.

— Да с того. У дороги — непонятная база, быстровозводимые конструкции. Рассчитана человек на сорок — пятьдесят. Какая-то военизированная структура. Две бронемашины, из иракских еще времен. Да еще это выступление долбанное по телеку. Что это, если не переворот?

— Может, привлекли частников для того, чтобы справиться с ситуацией? — предположила Энджи.

— Ага, как же… — скептически хмыкнул я — частников привлекают тогда, когда не хватает собственных сил. А тут я вижу одних частников — ни военных, ни полицейских и близко нет. Все в раздрае, я вообще не уверен, что из Пентагона или еще откуда то кто-то командует. Только вот эти … стоят на дороге.

— Может, это правительство штата их привлекло?

— Если не взбесилось в первые же дни … В конечном итоге: нам угрожает опасность, характер которой до конца не ясен. Кроме банд и одержимых есть кто-то еще и у этого кого-то есть боевые подразделения, оружие и бронетехника. Скорее всего, и вертолеты. Поэтому: едем, соблюдая осторожность, крупные города не посещаем, блокпосты стараемся обходить. Наша задача — прибыть в Техас и как можно быстрее. Там разберемся. Ясно?

— Окей…

— Окей так окей. Ты как? — я повернулся к Мари.

— Лучше — девушка попыталась улыбнуться.

— Скоро приедем. Давайте двигаться, больше здесь торчать нельзя, да и незачем…

Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 17 июня 2010 года

Спустившись по лестнице с крыши на последний, пятый этаж, Томас Дьюи прошел по коридору до самого конца, толкнул обычную, выкрашенную в серый цвет, тяжелую стальную дверь без таблички с именем и должностью владельца, только с номером: 546. Обычный, ничего не говорящий номер.

За стальной дверью оказалась приемная менеджера средней руки, какую можно найти в любом американском офисе. Новенькая, но дешевая офисная мебель, мощный компьютер на столе у секретаря (которого сейчас на месте не было), пластиковые жалюзи. Двое охранников, с такими же как у Дьюи штурмовыми винтовками G36K — это оружие было закуплено крупным оптом (официально — для одной из армий стран третьего мира) и являлось стандартным на базе.

— У себя? — Томас Дьюи кивнул на дверь.

— У себя. Сдайте оружие, сэр… — ухмыльнулся один из охранников.

Молодец… Томас Дьюи муштровал охрану сам, и если бы они сделали для него исключение, пропустив в кабинет с оружием — больше бы на этом месте их не было. Стояли бы на самом дрянном посту где-нибудь на внешнем периметре базы.

Дьюи положил прямо на стол секретаря винтовку, избавился от двух пистолетов, которые теперь всегда носил с собой — один в подмышечной кобуре, другой на поясе. Поднял руки для обыска, охранник быстро обвел его специальным прибором.

— Нормально… Второй охранник снял трубку с телефона, висящего рядом с ним на стене.

— Сэр, здесь мистер Дьюи.

— Пусть заходит — недовольный голос раздался из трубки.

Гордон Блэнчард, несмотря на свои пятьдесят с лишним лет выглядел максимум на сорок. Его лицо и тело буквально лучились здоровьем. Свежий цвет лица, подтянутая фигура. Дьюи мельком глянул на стоящий в углу тренажерный комплекс — непременный атрибут любого кабинета, где работал Блэнчард. Дьюи подозревал, что дело совсем не в тренировках и здоровом образе жизни, что в недрах Бленчард Фармасьютикалс разработан некий препарат, позволяющий реально добиться омолаживания. И что Гордон Блэнчард не пускает его в широкую продажу, хотя этот препарат мог бы принести многие миллиарды долларов в случае появления его на рынке. Впрочем, Томас Дьюи с опаской относился ко всему, что было связано с Блэнчардом. Блэнчард был единственным человеком на свете, которого Томас Дьюи реально опасался. И вовсе не из за денег…

Сейчас Блэнчард нервно крутил в руке карандаш, что было верным признаком того, что он еле сдерживает себя.

— Итак?

— Неудача, сэр… — Дьюи смотрел в пол, опасаясь встретиться глазами с хозяином — мы высадились, зачистили город. При зачистке было оказано серьезное сопротивление, у противника были даже пулеметы. Пришлось подавлять огневые точки с вертолетов и огнем тяжелого вооружения.

— Бросьте… — нервно произнес Блэнчард — мне это не интересно. Что-то нашли?

— Нет, сэр…

Карандаш хрустнул в руке Блэнчарда, осколки полетели в Томаса Дьюи, попав прямо в лицо. Тот молча стоял, понимая, что это самое малое из того, что может произойти. Хозяин уже несколько дней находился на взводе, а это всегда заканчивалось бедой…

— Иногда я думаю… — спокойным, до ужаса спокойным голосом произнес Блэнчард — что человечество — это не последний этап эволюции. Последний этап эволюции — это что-то другое, да хотя бы те же роботы. Не могут быть последним этапом эволюции такие бестолковые придурки. Почему, может быть, кто-нибудь объяснит мне — почему ни один человек не может точно, в срок и до конца выполнить мое поручение. Неужели мне все нужно делать самому? Томас Дьюи молчал, потому что знал — от оправданий будет только хуже.

— Вы выяснили, кто звонил?

— Да, сэр. Мы проанализировали голос, сравнив его с базой данных Пентагона. Голос принадлежит Алексу Маршалу, бывшему военнослужащему специальных сил. Подразделение Дельта. Данные пришли только сегодня. Похоже, это брат Питера Маршала…

— Вот как? — Блэнчард внезапно улыбнулся, он вообще мог менять настроение очень быстро — единственная хорошая новость за сегодняшний день. Ты прости меня, Том, я на тебя зря накинулся. Знаешь же мои проблемы….

Томас Дьюи знал. Иногда он вообще удивлялся, как этому психопату и маньяку удавалось годами оставаться безнаказанным. Хотя удивительного тут ничего не было — Гордон Блэнчард был самым настоящим хамелеоном, он был единственным, кто мог реально обмануть Томаса Дьюи, несмотря на весь его оперативный опыт. Более того. Как-то раз Блэнчард продемонстрировал Дьюи свои истинные возможности, находясь в хорошем настроении. Подключившись к детектору лжи с восемнадцатью (максимальное количество, больше просто не бывает) каналами получения информации, Гордон Блэнчард полчаса издевался над Дьюи и над аппаратом, давая заведомо ложные, взаимоисключающие друг друга ответы на вопросы. И при этом аппарат показывал правду! Ничего подобного Томас Дьюи не видел, с тех пор он вообще сомневался в том, является ли Блэнчард человеком. Идиотская мысль, конечно — но другого разумного объяснения этому феномену не было.

— Итак, значит Питер Маршал, уйдя от вас, появился в Аризоне у своего брата, Алекса Маршала. Вы, кстати выяснили, как в Аризоне оказался брат Питера Маршала, и что он там делал?

— Нет, сэр. Многие базы данных утрачены. Сейчас я посадил людей работать с данными спутников, чтобы выявить возможные маршруты движения Питера Маршала и его брата. Пока спутники еще не вышли из строя, нужно работать с их данными. Нужно выяснить, каким транспортом и куда они направились. Как только мы это выясним — они никуда от нас не уйдут.

— Питера Маршала обязательно брать живым — тихо сказал Блэнчард — он мне нужен только живым. Из за этой мрази сломался весь план…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 17 июня 2010 года

— Ну и как переправляться будем?

— Это ты меня спрашиваешь? — окрысился я и тут же одернул себя, а на самом деле хрен его знает, как…

Мрачно сплюнув в воду, я погрузился в раздумья. Наши машины стояли на берегу чертовой РиоГранде. Мост, через который мы планировали переправиться, был в десяти километрах от Альбукерка, его я определил как удобный, к тому же подальше от города — а значит и от одержимых. Теперь же я мрачно смотрел на его развалины…

— Чем его? — за спиной раздался голос Энджи.

— Взрывчатки положили и немало. Это надо же…

— Кому это надо было?

— Я бы другой вопрос задал. Откуда у них столько взрывчатки, что хватило мост грохнуть. И чем он им помешал. Пит!

— Ау! — откликнулся Питер от РейнжРовера каким-то странным голосом. Обернувшись, я увидел что он, пользуясь короткой остановкой, наворачивает паек.

— Хорош жрать! Карту гони!

Карты я распечатал еще в Фениксе, взял с GoogleMaps. Ничего хорошего, лучше было бы иметь нормальную карту, но из гражданских у меня были только карты Техаса и Аризоны, Нью-Мексико не было, не говоря уж про армейские карты местности. Купить, как вы сами понимаете, тоже негде…

— Ну и где здесь нахрен ближайший целый мост? — я уставился в карту, чувствуя, что нервы на пределе. Блин, столько уже проехали — и на тебе, встали. Вплавь переправиться нет проблем — а как машины переправлять?

— Скорее всего, в Альбукерке самом мост есть — проявил находчивость Питер и умолк под моим гневным взглядом.

Оторвав глаза от карты, я с ненавистью глянул на мутную, ленивую, коричневую воду реки, сначала в одну сторону, потом в другую. И что теперь делать. Наверное, где-то есть мосты, может и паром, но где? Ехать вдоль реки — самый легкий способ нарваться на неприятности, да и горючее закончится быстро. А баки не мешало бы пополнить, помимо всего прочего. Мосты бывают там, где есть города, где много жителей, ближе всего — сам Альбукерк — но что там могло твориться, я не представлял.

— Кто-нибудь до этого был в Альбукерке.

— Нет. Нет… Еще лучше …

— Тогда нам ничего не остается, как искать местные формы жизни и через них разузнавать обстановку — подытожил я — а для этого придется возвращаться на шоссе. Скорее всего, местные, те кто остался к этому времени в живых и не взбесился, будут где то там. У них и разузнаем обстановку, заодно может чем-нибудь поживимся.

— А если местные захотят чем-нибудь поживиться у нас? — мрачно спросила Энджи.

— Значит, будем отстреливаться. До последнего патрона. Есть другие предложения? Предложений не было…

— Зато, хоть по шестьдесят шестому шоссе проехалась. Давно здесь не была…

— Ага, напоследок…

Пасео дель Волкан Район аэропорта Двойной Орел 2

— Стой! Назад давай! Назад и влево, вон туда за грузовик уходи!

Мигнув фарами, Энджи лихо развернулась и красиво ушла в сторону, под защиту кузова огромной брошенной фуры. Питер на РейнджРовере тормознул на обочине дороги, подняв облако пыли, потом осторожно сдал назад.

Впереди отчетливо грохотала перестрелка. Причем не заполошная, когда противники тупо сливают друг в друга магазин за магазином, а вполне даже профессиональная. Пульсирующий ритм одиночных выстрелов штурмовых винтовок ни с чем спутать было нельзя…

— Энджи, сидишь в машине, оружие наготове.

— Поняла…

Выскочив из своей машины, я побежал к Рейнджу Питера, тот открыл дверь. Автомат лежал на коленях, видимо так и едет — молодец… Неудобно— зато живым больше шансов остаться.

— Назад, назад немного сдай, только осторожно! Давай!

Фыркнув мотором, Рейндж подался назад примерно на метр, теперь с дороги будет виден только его нос. И то хорошо, дальше сдавать просто некуда.

— Стоп. Давай, занимай позицию. Прикрывай нас сзади, только зашхерься получше. Вон, под колеса трейлера залезь. Если по дороге поедут, сразу не стреляй, только если остановятся, или ты пойдешь что нас заметили.

— Понял… — с унылым видом Питер взял автомат, подсумок с магазинами, мрачно огляделся и полез под трейлер, оборудовать себе огневую позицию. Кстати, позиция у него обещала быть неплохой — прицеп трейлера встал так, что можно было отлично прикрыться сдвоенными задними колесами. Я же вернулся обратно к Хаммеру, достал Барретт без которого себя уже не представлял. Нью-Мексико — это самая что ни на есть прерия, часто без единого кустика. Видимость на километры вокруг, если гор нет. А в таких условиях стрелок с винтовкой калибра 12,7 миллиметров и с мощной оптикой — хозяин положения, его позицию можно сбить лишь с использованием бронетехники. А в горах — частенько и броня не поможет …

Держа наперевес винтовку, осторожно пошел вперед, по привычке прижимаясь как можно ближе к расстрелянной машине. Топливом воняло не сильно, причем воняло не бензином, а солярой. Про себя подумал, что одну из машин надо сменить на дизельную, как раз для таких вот случаев. Когда дошел до круглого хромированного бака машины, стукнул по нему кулаком, тот отозвался глухим звуком — значит полный или почти полный. Пробит, видимо был тот бак, что со стороны дороги. Жалко — столько топлива пропадет…

— Алекс! Я резко обернулся, Энджи стояла у машины.

— Помочь?

— Да сиди пока!

Весь передок машины был исклеван пулями, стекло со стороны водителя было выбито, и боковое и лобовое. Отчетливо попахивало душком разложения, в жаркой и сухой атмосфере НьюМексико тело частично мумифицируется и воняет не так сильно — но все же запашок чувствовался.

Прежде чем использовать машину как прикрытие надо было ее проверить. Закинув винтовку на ремне за спину, достал Глок, осторожно потрогал замок с боковой двери огромного спальника машины. Как и следовало ожидать — заперто. Отошел на пару шагов, прицелился — и опустил пистолет. Вперед грохотала перестрелка, выстрел, пусть даже и одиночный мог привлечь ненужное внимание. Следовало разобраться с дверью как-то по-другому. Оглядевшись, поднял увесистый камень — голыш, глянул в сторону Хаммера.

— Давай сюда! Через несколько секунд Энджи стояла рядом.

— Тащи из машины отвертку или что-нибудь типа этого!

Можно конечно было и ножом вскрыть, да только нож жалко. Затупится, а поточить еще когда придется…

— Держи! — Энджи протягивала здоровенный ломик — это получше отвертки будет! Действительно…

— Я вскрываю дверь, ты меня прикрываешь. Смотри не пальни без дела. Там, скорее всего трупешник, но надо убедиться. А выстрелом внимание привлечем. Готова?

— Готова — Энджи отошла на пару шагов, вскинула автомат…

Подойдя к спальнику вплотную, я попытался найти место, куда бы можно было подсунуть ломик. Некуда. Сделано на совесть, блин. Разозлившись, я занес ломик, чтобы шарахнуть по тому месту, где должен быть замок…

— Подожди! — Энджи опустила автомат — дай я. У меня это лучше получится…

— Конечно, как же я забыл… Энджи подошла к двери, взглянула на нее мельком и повернулась ко мне.

— Тут дверь, похоже, только изнутри откроешь, так проще. Давай лучше переднюю дверь вскроем, так проще будет.

— Давай…

Энджи ловко закикув за спину автомат, перебралась по длинной подножке машины к передней пассажирской двери…

— Присядь! С дороги видно!

— Дорога же пустая…

— Сейчас пустая — через минуту кто-нибудь поедет. Не светись! Через несколько секунд тихо хряпнул замок.

— Осторожнее. Давай я.

— Если бы там кто-нибудь был, десять раз бы выстрелили — Энджи распахнула тяжелую дверь, сунулась внутрь — и через секунду спрыгнула, зажимая нос — фуууу… Ну и воняет там…

— А что, ФБР к запаху разлагающихся трупов непривычна — подколол я ее.

— Я не в отделе убийств работала! — отчеканила Энджи, отходя от машины. Из-за открытой двери запах усилился, его в полной мере чувствовал и я.

— Иди к машине… А лучше посмотри — что вез этот бедолага в кузове, может найдется чем поживиться. Только не светись, смотри чтоб тебя не подстрелили с дороги…

Держа в руках пистолет, осторожно подошел к кабине, глянул внутрь. Из пулевых пробоин и разрывов от ружейной картечи внутрь кабины и спального отсека Фрейтлайнера светило солнце, рассыпаясь причудливыми узорами. Навалившись на руль, в машине сидел водитель, голый по пояс — видимо кондиционер в такой жаре не помогал. С моей стороны на нем не было видно ни одного пулевого ранения, но это ничего не значило, стреляли в него явно со стороны дороги. Под воздействием жары он уже начал чернеть и раздуваться, запашок стоял не приведи господь. Преодолевая брезгливость, я снял винтовку и прислонил ее к переднему крылу машины, залез в кабину, стараясь вообще не дышать. Сунулся в бардачок, пошарил — единственная полезная вещь это нож типа Боуи из хорошей стали. Выбросил из кабины на землю, потом подберу. Глотнул немного насыщенного миазмами воздуха, стало аж дурно. Приблизившись к трупу, осторожно засунул руку в карман, молясь, чтобы бумажник был с этой стороны. И точно — рука нащупала толстый кожаный прямоугольник в кармане. Наружу я буквально выскочил, судорожно глотнул воздуха, в глазах уже мутилось. Блин, а ведь сейчас может стрелять придется… Открыл бумажник с добычей — неплохо. Наличка, на взгляд не меньше штуки. Owner-operators[54] заправляются на заправках, кушают в придорожных кафе, трахают придорожных шлюх — и на все это нужна наличка. Водительские права на имя Мика Гаскойна — неплохо, могут пригодиться. Мне — Мику Гаскойну уже никогда и ничего не пригодится. Спрятав добычу в карман, я начал примащивать винтовку на капоте, чтобы понять, наконец — что за хрень происходит впереди…

Как я уже говорил, Нью-Мексико — штат гор и прерий. В прериях видно за километры. Пристроив на капоте расстрелянного Фрейтлайнера винтовку, я медленно вел стволом, осматривая территорию, прилегающую к аэропорту «Двойной орел II».[55]

Сам по себе аэропорт располагался на плоской как стол равнине и был небольшим, как и сам Альбукерк. Да и какой может быть аэропорт в городе, где проживают чуть больше трехсот тысяч человек. Небольшое двухэтажное здание аэровокзала, обычная, не многоэтажная парковка для машин, четыре взлетно-посадочные полосы, ангары для самолетов. Аэропорт не был международным, использовался только для внутренних рейсов. И сейчас за него шел бой.

Нападавших было не так уж и много, человек тридцать — тридцать пять. Явно не военные, не полицейские — одеты по-разному, ярко — так одеваются мелкие бандиты. Из оружия… в оптику с такого расстояния рассмотреть оружие нападающих было сложно, но огонь велся из автоматических винтовок, были и дробовики. В общем — оружия у нападавших хватало.

Обороняющиеся засели в здании аэровокзала, отвечая оттуда редкими выстрелами, весь первый этаж был забаррикадирован составленным вплотную и сцепленным между собой транспортом, на втором этаже от больших стекол — витражей уже ничего не осталось, огонь велся из-за завалов различной мебели и багажа. Вообще видно было плохо, с такого то расстояния, больше километра.

— Алекс… — голос Энджи раздался над самым ухом.

— Что? — ответил я не отрываясь от винтовки.

— В кузове ничего интересного — какая то гребаная сантехника и больше ничего.

— Понятно. Давай, в темпе взглянь на карту, от аэропорта есть еще какая-нибудь дорога, кроме той по которой мы приехали? Энджи исчезла, секунд через тридцать появилась снова.

— Есть, на Рио-Ранчо.

Я немного подумал. В конце концов — чего я теряю… Хоть людям помогу, может они в благодарность объяснят мне, как форсировать эту проклятую реку…

— Тащи сюда пулемет.

— Я?

— Давай, давай, он не такой тяжелый, как кажется…

Снова шорох шагов по песку… Через минуту рядом тяжело брякнулся пулемет, коробка с лентами…

— Что еще, мой господин… Блин, не до шуток…

— Короче, секи поляну. Там впереди — до тридцати гавриков, наша задача — сделать, чтобы они решили отсюда свалить по скорому. Желательно не в нашем направлении. План такой — я начинаю работать по ним из Баррета, как только они оттуда снимутся — дело сделано. Если они рванут в нашу сторону — тогда нам придется хреново. Из пулемета стрелять умеешь?

— Никогда не пробовала… — скривилась Энджи.

— Все когда-то бывает в первый раз — утешил я ее — пока оборудуй позицию, прикройся колесом. Если попрут в нашу сторону — не стреляй пока не подъедут метров на триста, иначе не попадешь. Но если начала стрелять — стреляй, пока не завалишь, пока машина не взорвется. Или пока патроны не кончатся. Усекла?

— Усекла…

— Тогда начинаем…

Я прицелился. На таком расстоянии стрелять в человека, да еще и перемещающегося — только зря переводить патроны. Девять из десяти, что не попадешь. А вот автомобили — куда более реальная в данных условиях цель. Если удачно попадешь — автомобиль из баррикады превратится в пылающий костер. Да и вообще — вести бой, четко осознавая, что у тебя за спиной находится снайпер с мощной винтовкой, что в любой момент можно получить пулю в спину… Гораздо проще свалить и попытать удачи в другом месте и в другое время. А мне ничего другого и не было нужно. Если бы дорога была только одна — я бы поопасался, из за того, что бандиты попрут на прорыв через нас. Тридцать стволов, против трех — хреновая диспозиция. А так — пусть отваливают в сторону Рио-Ранчо, я не возражаю. С этими мыслями я выбрал первую цель — бензобак белого старого микроавтобуса «Шевроле-Экспресс» и нажал на спуск.

Раскатисто громыхнул выстрел, винтовка сильно отдала в плечо — и в километре от меня на кузове белого фургона появилась большая рваная дыра. Тонкой струйкой на землю потек бензин — значит, пробил таки бензобак.

Перестрелка не прекратилась совсем, но почти стихла. Грохот выстрела и подстреленный фургон увидели все, реакция была самая разная.

Те, кто был к фургону ближе всего, прекратили стрельбу и ничком бросились на землю, кто-то начал искать укрытия среди припаркованных машин — штурм основного знания аэропорта шел со стороны автостоянки, заполненной машинами. Понятно, кстати почему — когда началась катастрофа, многие рванули в аэропорт, чтобы улететь на частных самолетах. Улететь куда угодно. Тогда, видимо еще не понимали, что лететь некуда. По крайней мере, двоих, выбравших неудачные укрытия, тут же подстрелили из здания аэропорта.

Те, кто был от фургона подальше, выстрел тоже услышали. Часть тоже залегла за машины, но трое стреляя длинными очередями в мою сторону, бросились к стоящей рядом группе машин.

Они что, совсем идиоты??? Стреляют очередями, расстояние больше километра…

Из группы стоящих машин вырвался белый Форд-Эксплорер старой модели с выбитым передним стеклом, подпрыгивая на неровностях, рванул в нашу сторону. Один из бандитов, сидевший на переднем сидении, держал в вытянутых руках автомат, ведя шквальный огонь в нашу сторону. В темном салоне машины мерцал зловещий огонек автоматной очереди… И в самом деле, идиоты…

Прицелившись, я снова спустил курок. Через долю секунды, Эксплорер как будто споткнулся в своем беге. Капот буквально взлетел над моторным отсеком, поврежденным тяжелой пулей, закрывая обзор водителю, тот судорожно даванул на тормоз, машина дернулась и остановилась. Из пробитого радиатора в раскаленное небо ударил гейзер раскаленной воды и белого пара…

Через несколько секунд дверцы Эксплорера с двух сторон распахнулись и двое бандитов, оглядываясь и паля на бегу очередями, бросились под прикрытие машин. Со стороны аэропорта бандиты уже вели в нашу сторону заполошный, неприцельный огонь, пара пуль на излете с металлическим стуком врезалась в кабину грузовика, за которым мы укрывались. Не есть хорошо…

Переведя ствол винтовки чуть влево, я снова нажал на спуск. Привычная тяжелая отдача — и стоящий отдельно от других машин белый GMC, шикарный Юкон Денали вдруг взорвался. Взрыв машины на самом деле далек от того, что показывают по телевизору — просто сильный хлопок и в салоне машины показались языки яркого пламени. Удачно попал…

Последний выстрел деморализовал бандитов начисто — судорожно паля в разные стороны, падая на землю от меткого огня из здания, они бросились к своим машинам. Взревели сразу несколько моторов. В панике бандиты стремились свалить как можно быстрее, одна из машин сходу протаранила другую, но не остановилась и через несколько секунд бандитская колонна, поднимая столбы пыли, бездорожьем рванула в сторону Рио Ранчо, огрызаясь редким огнем из салонов машин. Свалили…

— Круто… — резко обернувшись, я увидел за спиной Мари, та смотрела на меня широко открытыми глазами, с явным восхищением в них. Зараза, во время перестрелки выбралась из машины. Решила посмотреть, блин…

— Ты здесь какого черта? — рыкнул я — давай в машину и сиди там как пришитая! Тебя тут только не хватало!

— Круто… — каким-то странным голосом повторила Мари, не двигаясь с места. Господи…

— Энджи!!! — адреналин бурлил в крови, голос мой в этот момент, наверное, походил на голос бабуина при спаривании, пот заливал лицо — убери ее отсюда в машину!! Чтоб вас! Сидите обе там и не высовывайтесь сюда!

Разобравшись с женским персоналом, я снова приник к прицелу. Бандитов видно не было, перед аэропортом чадил, потихоньку разгораясь, Юкон, чуть дальше в прерии с капотом, откинутым на отсутствующее лобовое стекло стоял искалеченный Эксплорер. Здание аэропорта мертво щерилось заваленными аэропортовской мебелью провалами окон, мрачно взирало на окружающий мир, сгорающий под палящими лучами солнца. Оттуда больше не стреляли — но мелькнувший в одном из проемов солнечный зайчик давал понять, что с той стороны кто-то тоже до рези в глазах всматривается через прицел в разбитый Фрейтлайнер у дороги, пытаясь понять, кто там засел и что от них можно ждать… Как установить контакт? Первые они явно не выйдут. Дураков нынче нема.

Положив винтовку, я выпрямился, показавшись из-за капота, умышленно задержался на несколько секунд. Пусть смотрят — все равно с такого расстояния не достанут. Поднял пулемет с коробом, который так и не пригодился, потащил к Хаммеру…

— У нас что-нибудь белое есть?

— В смысле?

— Ну, белое. Тряпка там или что-то в этом роде.

— У меня есть — Питер уже вылез из-под прицепа — у меня в машине тряпка какая-то есть, кажется, ей кузов протирали…

— Тащи!

Принесенную Питером тряпку я прикрутил к антенне Хаммера так, чтобы она походила на небольшой белый флажок. Закрепил так, чтобы не упала в дороге.

— Значит так. Я за рулем в первой машине, ты, Питер — во второй. Скорость — пятнадцать миль в час, не больше. Энджи — лезь вместе с Мари на заднее сидение.

— Я …

— Лезь! Я сказал! Пока не скажу — не высовывайтесь! Значит, задача наша — установить контакт с теми, кто сидит в здании аэропорта, именно установить контакт, а не перестреляться. Поэтому — ведем себя тихо и мирно. Ты, Пит — веди машину так, чтобы прикрываться корпусом моей от огня со стороны аэропорта.

— Понял.

— Тогда начинаем. Давай назад, я за винтовкой схожу и вернусь…

На переднем пассажирском сидении на всякий случай лежал МР7 с запасным магазином. Хоть что-то — схватил и стреляй. Хотя чем ближе мы приближались к расстрелянному зданию аэропорту, тем больше контроль над ситуацией переходил к тем, кто оборонялся в здании. Я не знал — кто они, сколько их, чем вооружены, где находятся. Они же прекрасно видели медленно катящиеся машины, видели и могли стрелять. Кажется, достаточно….

Я нажал на тормоз, Хаммер остановился примерно в двухстах метрах от здания. По нам не стреляли. Следом за Хаммером, прикрываясь его корпусом, остановился и РейнджРовер. Я взял рацию.

— Мотор не глуши, оружие под рукой!

— Понял…

Белая тряпка безжизненно обвисла на антенне. Надо было принимать решение и делать первый шаг…

Медленно, словно во сне я открыл дверцу машины. Выждав несколько секунд. Осторожно, просчитывая каждый шаг, вышел наружу, под палящее солнце, оружия у меня с собой не было вообще никакого, все оставил в машине. Со стороны аэропорта не было ни единого шевеления, но я кожей чувствовал, как несколько человек взяли меня на прицел. Это чувство, чувство когда в тебя целятся, хорошо развивалось в Ираке, после нескольких месяцев пребывания там. Кое-кто остался жив благодаря этому чувству. Кстати про Ирак…

Очень медленно, чтобы это не было истолковано, как попытка выхватить оружие и выстрелить, я поднял правую руку на уровень груди. Показал на себя указательным пальцем и тотчас поднял большой палец, сжав остальные в кулак. Таким жестом древние римляне выражали одобрение гладиаторам, оставляя их тем самым в живых. Если знак был другой — гладиаторов ждала смерть…

Сам по себе этот знак родился и получил распространение в Ираке во время второй кампании, наряду с некоторыми другими. Указать на себя пальцем и тотчас поднять большой палец. Жестово-символьная связь, означает «я свой!». Как я рассчитывал, среди защитников аэропорта найдется хоть один побывавший в Ираке военный или военный в отставке, который поймет, что этот знак означает.

Время тащилось медленно, секунда сменялась секундой. Пот тек по лбу, соль засыхала на губах, но я не рисковал даже поднять руку, чтобы вытереть лицо. Глупо получить случайную пулю из-за того, что у кого-то сдали нервы.

У одного из микроавтобусов, своим корпусом закрывавшего первый этаж аэропорта со скрипом и треском отъехала в сторону боковая дверь, наружу, навстречу мне под палящее солнце вышел человек. Лет сорока на вид, крепкий, коренастый, загорелый до черноты. Левую щеку и подбородок пересекал чудовищный шрам, терявшийся на шее. В руке он держал армейскую М16А2, держал на рукоятку для переноски. Спокойно и внимательно оглядывал меня. Его внимательный и жесткий взгляд точно щуп сапера втыкался в меня, в обе машины, в прерию за моей спиной, постоянно рассчитывая, оценивая, анализируя, ища опасность. Шел он неспешно, мягко и неслышно ступая по земле, такой шаг вырабатывается после службы в разведподразделениях армии.

Он остановился в пяти шагах от меня, блекло-голубые глаза еще раз неспешно осмотрели меня.

— Курт Штайнберг, ганнери-сержант. Корпус морской пехоты США. Так я и думал…

— Алекс Маршалл. Капитан, О3.[56] Первый батальон специальных операций «Дельта». На лице ганнери — сержанта ничего не отразилось.

— Бывал?

— Пришлось. Мы в основном в «суннитском треугольнике» работали, постоянная база в районе Ар-Рамади. С пятого по восьмой год покувыркались. Ни дня без обстрела…

— Точно… — на загорелом лице мастер-сержанта нарисовалось некое подобие улыбки — мы в основном иранскую границу прикрывали. В тех краях и лагерь был. Кто с тобой?

— Трое, одна гражданская. Одна из ФБР, и мой брат — он из медиков, служил в Форт-Детрик.

— Этих ты сделал? — Штайнберг кивнул на догорающий Юкон.

— Есть грех. Зря?

— Да нет… За помощь всегда благодарны. Ты сейчас за кого?

— Да ни за кого. Мне бы до Техаса добраться. Домой еду. Поговорить бы надо, может, и найдем точки соприкосновения. Ты как?

— Можно… — кивнул Штайнберг — только особо на нас не рассчитывай. Ни оружия ни патронов у нас лишнего нет, ни жратвы. Зато проблем выше крыши.

— Да насчет этого — чужого не надо. Мне бы обстановку выяснить, с местными потолковать — кто здесь где и как мне через Рио-Гранде лучше переправиться. Может и вам чем помогу…

— Тогда пошли — Штайнберг махнул рукой, видимо давая сигнал, что все нормально — ты, кстати не возражаешь, если мы трофеи себе заберем. У нас со стволами туго, в основном гражданские винтовки и дробовики. А у этих — Калаш у каждого.

— Да ради бога…

Питер и Энджи остались в машинах — на всякий случай — Энджи пересела за руль. Машины отогнали подальше и чуть в сторону, чтобы прикрыть. Контрольный срок — час, если за это время я не покажусь в окне первого этажа или не дам знать по рации, что все нормально — значит все совсем не нормально и нужно действовать по ситуации. Скорее всего, сваливать.

Из оружия я навьючил на себя Knights Armament и МР7, на штурмовой винтовке демонстративно зарядил подствольник. Штайнберг с жадностью посмотрел на вооружение, но ничего не сказал.

Внутри здания аэропорта отчетливо пахло кровью, испражнениями, потом и порохом, запах был тяжелым, бил по нервам, напоминал совсем скверные времена. Как-то раз нас прижали на блоке, помощь не могла пробиться к нам два дня — пахло тогда точно также…

Поднявшись на второй этаж, Штайнберг уверенно лавируя между завалами и баррикадами, прошел в небольшую подсобку, видимо теперь переоборудованную под штаб, сел на раздолбанный стул, второй пододвинул мне. Оседлав стулья, мы молча уставились друг на друга…

— Куришь?

— Нет… — отрицательно качнул головой я.

— Это хорошо — странно усмехнулся Штайнберг — а вот у нас тут курева на три дня осталось, жратвы — на четыре. Да и то какая это жратва — баловство одно. Только спиртного выше крыши. А дальше — живи, как хочешь…

— Давно здесь сидите?

— Одиннадцать суток, двенадцатые пошли. Сидим…

— Сколько вас?

— Семьдесят шесть душ. Причем боеспособных — только тридцать, остальные — женщины, дети. Гражданские, в общем. Как началось, все сюда рванули. Взлететь не получилось, «Огненную завесу»[57] объявили. Тут и остались. И теперь — ни туда, ни сюда.

— Огненную завесу? Уверен?

— На сто процентов. На диспетчерскую вышку пришло — немедленно сажать все находящиеся в воздухе самолеты. Полное дерьмо. Сидим здесь как в аду. Интересно знать, что за хрень вообще происходит… Интересные дела. Огненная завеса, значит…

— Интересно знать? — переспросил я — ну, сейчас узнаешь. Мой брат медик, он как раз и расскажет. Я его сюда приглашу — не возражаешь?

Пасео дель Волкан З дание аэропорта «Двойной Орел 2»

— Полный … — Штайнберг откинулся на спинку драного, продавленного офисного кресла, притащенного им откуда то в свою берлогу из аэропортовских кабинетов — нет, ну это полный п…ц. Получается, что теперь любой может заразиться?

— Не любой — ответил Питер — примерно десять процентов человеческой популяции невосприимчива к вирусу, такова особенность генотипа организма.

Человеческой популяции… Добазарится ведь, нервы и так у всех на взводе. Потом предупредить надо, чтобы базар немного фильтровал, тут не ученый совет.

Я вытер лоб, в подсобке было мерзко и душно. Выбитые окна не помогали, циркуляции воздуха не было никакой.

— У вас что, тут кондиционера нет? Электричество то все равно бесплатно, пока есть…

— Нету. Накрылся кондишн здесь, давно уже…

— Б… — я повернулся на стуле к дверному проему, чтобы хлебнуть хоть немного свежего воздуха.

— И как эта зараза передается? — Штайнберг, похоже, немного переварил новость и был готов к новым — она что, типа гриппа?

— Нет — тем же занудно-академическим тоном ответил Питер — вирус передается как СПИД. При контакте здоровой крови с зараженной, при сексе — и все.

— Ни х… себе! — как и всем морпехам Штайнбергу был присущ мрачноватый и несколько нездоровый юмор — это что же получается такое? Судя по тому, что в городе творилось, все за одну ночь со всеми перетрахались…

Вопрос действительно интересный, я и сам незнал на него ответа. Даже если предположить что кем-то кроме Питера был разработан новый штамм вируса, передающийся по воздуху как грипп, все равно не срасталось. Хоть я и не был микробиологом, но все равно понимал — создать новый штамм вируса с заданными свойствами, оттестировать его — это задача не дней и даже не недель. А если создает модифицированный штамм не та научная группа, что создавала первоначальный, а совершенно другая — то задача усложняется многократно. Ведь этой, второй научной группе придется пройти через те же тупики, что и первой. А в научных исследованиях тупиковых направлений — примерно девятнадцать из двадцати, а то и больше.

Даже если предположить, что создан такой вот, модифицированный штамм вируса — как его доставили на все континенты? Как одновременно заразили такое количество людей? Все «киношные» методы отпадают, с учетом нынешних профилактических мероприятий по борьбе с терроризмом. Как???

— Короче, перетрахались или нет — это для нас уже не вопрос — я начал подводить обсуждение к интересующему меня вопросу — вопрос, как мне переправиться на тот берег? И что на нем творится. Штайнберг о чем-то задумался, потом, кажется, решился…

— Довожу оперативную обстановку, капитан. Мы уже трижды выходили на разведку, последний раз — только вчера. В городе есть два моста, оба целые, по крайней мере, были целые вчера. Через мосты мы не ходили, но по результатам визуального наблюдения, в городе, по меньшей мере, три разные банды. Наверное, больше, но мы видели три. Одна из них, самая крупная, занимает позиции как раз рядом с одним из мостов. Вообще, как я уловил, банды группируются на окраинах города, там меньше одержимых и легче держать оборону. Вот и возник у меня план, раз уж ты здесь. Одни бы мы не потянули, а вот вместе — и ты через город пройдешь, и нам в том районе кое-что нужно…

— Что именно? — подозрительно спросил я.

— Видишь ли… — Штайнберг недобро улыбнулся — в нашем городке есть один торговец, у него федеральная лицензия на торговлю оружием третьего класса[58] и в запасах у него много чего есть. И стволы и патроны… Вот я и думаю — а не вынести ли нам его магазин…

— Так ты его и вынес… — скептически сказал я — а то он дожидается, пока такой умный ганнери-сержант КМП США за стволами придет… За пятнадцать дней его должно быть уже под ноль обнесли…

— Торговый зал, может быть, и обчистили — улыбнулся Штайнберг — а вот склады хрен… Ума не хватит вскрыть склады и обчистить. А в торговом зале — процентов двадцать от того, что на складе лежит.

— А у тебя ума хватит? Если местные бандиты не догадались склад обнести — как ты догадаешься?

— Да запросто… Там скрытая дверь и кодовый замок, саму дверь не вынесешь — броня как у танка.

— И ты знаешь код? — недоверчиво сказал я — или ты будешь работать медвежатником, а нам отводишь роль прикрытия от бандитов и одержимых? Предлагаешь круговую оборону?

— Код я знаю! — широко улыбнулся Штайнберг — потому что этим запасливым торговцем с лицензией третьего класса являюсь я! Вот мне и нужна помощь, чтобы вывезти оттуда все свое имущество. Видишь — это даже не грабеж. Заодно и с тобой щедро поделюсь, если надо что. Там на всех хватит…

— Что же ты раньше свое имущество не вывез?

— А с кем? С этими? — Штайнберг повел вокруг себя рукой — это же детский сад. Ни стволов нормальных, ни боевого опыта. Кроме того — надо и здесь кого-то оставить на время поездки за барахлом, бандиты уже знают, что мы здесь засели. Им зачем-то нужен аэродром, как медом тут намазано, б…

— Известно зачем… — скептически хмыкнул я — в самый раз для того, чтобы принимать самолеты с грузом из стран Латинской Америки. Раз уж ПВО и системы слежения медным тазом накрылись — гуляй, рванина… Вот и лезут. Тут и самолеты заодно, легкие, как раз такие, какие им нужны. Ты заметил, что они в самолеты стараются не стрелять?

— Заметил… Ну так что? Магазин мой на другой стороне реки находится, как раз переправишься. А как заберем стволы — обратно сами доберемся…

Я задумался. В принципе, взаимовыгодный обмен услугами, баш на баш. Я бы конечно хотел обойти город где-нибудь в тихом, укромном месте, сражение с бандами и одержимыми мне совсем не в жилу. Добраться бы домой… Но и по другому — не получается…

— Патронов подбросишь? Сам понимаешь — на одержимых много уйдет, а мне еще до Техаса пилить и пилить, черт знает что по дороге будет…

— Не вопрос. 5, 56 и Калашниковские 7,62 у меня там есть, подброшу…

— Тогда по рукам — мы скрепили достигнутую договоренность крепким мужским рукопожатием.

— Слушай! — спросил я, отпуская руку — а у вас тут одержимые в коллективе были?

— Были … — мрачно ответил Штайнберг — на второй день двое взбесились. Пришлось пристрелить, одного они убить успели, растерзали буквально.

— И все? А потом?

— Потом ни одного… Одни бандиты лезут, от психов Бог миловал. А что?

— Да ничего… — мы с братом мрачно переглянулись.

На самом деле это была очень важная информация. Коллектив людей, в замкнутом пространстве, двое зараженных. Если бы действовал новый штамм вируса, передающийся респираторным путем — через неделю (инкубационный период вируса) взбесились бы все остальные, тем более что в отличие от меня и Пита у них не было вакцины, путей передачи вируса они не знали и карантинных мер не предпринимали. Получается, действует именно тот штамм вируса, который вывел Питер, с ограниченными путями передачи. Тогда как он так быстро распространился. Как???

— Пит, никогда ко мне так не подкрадывайся… — не оборачиваясь, произнес я — передвигаться бесшумно тебя не учили. А по нынешним временам можно и пулю в живот получить. Люди нынче нервные пошли…

Питер молча выбрался через открытую боковую дверь микроавтобуса на бетонку аэропорта, встал рядом, щелкнул зажигалкой, закурил…

— И не кури ночью. Курильщик ночью для снайпера — лучшая добыча…

Питер не ответил, затянувшись, выпустил клуб дыма. Над ночным аэропортом висела луна, огромная, багрово-красная, бесконечная… Исчирканная пулями бетонка, стоящие перед зданием автомобили переливались обманчивым лунным серебром.

— Что дальше?

— В смысле? — не понял я.

— Ну что дальше. Как дальше жить будем? Вот, блин! Вопрос вопросов!

— Дай Бог живыми остаться. Доедем до Техаса, приедем домой, а там дальше — посмотрим.

— А после Техаса. Ты думал о том, что мы все будем делать?

— Слушай! — Питер все-таки меня достал — а вы когда занимались этим биологическим дерьмом, вы думали о том, чем это вообще может кончиться? Вы думали о том, что это дерьмо может вырваться из лаборатории и что будет в этом случае!? Думали?! А сейчас поздно думать, надо только жить и выживать. День за днем! Понял?! И не грузи мне мозг!

Питер ничего не ответил. Подняв головы, мы словно волки молча вглядывались в висящую над аэропортом луну…

Катастрофа, день шестнадцатый

Пригороды Альбукерка, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

— Значит, прогоняем ход операции еще раз! Если есть вопросы — задавайте сейчас, там будет не до вопросов!

Шесть человек стояли перед нами в некоем подобии строя. Гражданские, видно сразу — но другого выбора у нас не было.

— Итак: выходим из расположения на четырех транспортных средствах: первым идет Хаммер, затем Исудзу, затем Форд, замыкает колонну РейнджРовер. Скорость движения — вне города не менее пятидесяти миль в час, если позволяет дорога и обстановка. Внутри города, в зоне боевых действий скорость устанавливаю я, вы ориентируетесь по головной машине. Дистанция между машинами — десять метров. Вопросы? Вопросов не было…

— Я нахожусь в головной машине, расчищаю путь, используя пулемет. Запомните хорошенько, наша цель — не истребить в городе всех плохих парней и зачистить от одержимых — наша цель просто прорваться без потерь к магазину, погрузить все имущество на машины и назад. Поэтому — если есть возможность уйти от столкновений — уходим. Патроны бережем. Распределение по машинам: я и мистер Штайнберг — стрелки головной машины, Ник сядет за руль. Энджи и Питер — стрелки машины замыкающей, Питер младший за рулем. Чтобы вас не путать, назовем тебя Пит младший, не обижайся…

Пит младший, один из подчиненных Курта Штайнберга, высокий, тощий как жердь, прыщавый юнец лет двадцати, прыснул сдавленным смехом.

— Отставить смех в строю! — пристрожил я — не до смеха. Смеяться будете, когда назад приедете, желательно в том же составе, в котором и уезжали. Идем далее. Два грузовика, на которых будем вывозить товар, идут в середине колонны. В каждом — один человек за рулем, один стрелок в кузове. Гарри и Мануэль стрелки, Ли и Джим — за рулем. Гарри, Мануэль — вам оружие дано, прежде всего, для самозащиты, на крайний случай. Если, например одержимый попытается в кузов запрыгнуть, чтобы вами полакомиться от бескормицы. Поэтому — стрелять стреляйте, но с осторожностью. Не дай бог выстрелите мне в машину — будете покупать новую! Снова смешки…

— Как только доедем — подгоняем грузовики вплотную ко входу и начинаем грузить. Вопросы?

— Так все-таки нам можно стрелять или нет? — невысокий, коренастый, в джинсовой одежде, похожий на индейца Мануэль нервно переминался, тиская в руках Рюгер Мини-14 полицейского образца, с магазином от М16. Казалось, ему не терпелось вступить в бой. Предстартовый мандраж…

— Если только увидите, что мы не справляемся, и моя задница или задница сержанта Штайнберга не перекрывает вам линию огня. Не рискуйте! В горячке боя подстрелите своего и сами не заметите. Вести автоматический огонь во время движения с грузовиков вообще запрещаю, если только цели не находятся выше вас, к примеру в окнах зданий. Ясно? …

— Тогда — по машинам!

Мари мы отправили к Энджи, в замыкающую машину, как мне показалось — самое безопасное место при обстреле. Приказали сидеть смирно, при обстреле — сразу на пол. Так задача у нее была — подавать Питу и Энджи магазины и набивать пустые, благо патроны в Рейндже были.

Сам я неспешно залез в Хаммер, открыл люк до отказа, выпихнул в люк пулемет, положил его на крышу. Большой короб с патронами умостил на сидении, так чтобы в движении прижимать его ногой к дверце. Еще не хватало, чтобы он полетел, к примеру на пол и подача ленты в пулемет прервалась. Немного подумав, прихватил короб тонкой проволокой к ручке пассажирской двери, чтобы наверняка. Следом достал свою Мк14, зацепил ремнем за деталь люка так, чтобы постоянно была под рукой. Понадобится — потащил за ремень и вытащил на крышу. Разгрузка с магазинами к ней была всегда при мне.

Закончив с приготовлениями, вылез на крышу, «угнездился» задницей на раскаленном солнцем металле (можно было что-нибудь подложить, но так велик шанс вылететь из машины на резком повороте). Рукой проверил, за что буду держаться при маневрах машины, пулемет повесил на ремень на плечо, прижал локтем приклад. Сошки разложил и установил на крышу, поцарапается краска, конечно — ну и черт с ней. Конечно, поставить бы сюда турель, но чего нет того нет. Сойдет и так, главное что пулемет есть, и патроны к нему не кончились.

Теперь надо было защитить нос от дорожной пыли и грязи. Оторвав подходящий кусок тряпки, я замотал им нос и рот. На глаза нацепил солнцезащитные очки. Мелочи — но ездить (чуть не сказал на броне, блин…) высунувшись в люк машины так намного удобнее. Прикиньте, например, если муха в глаз попадет на скорости тридцать — сорок миль в час. Не выбьет, конечно — но из строя выйти можно запросто. Да и дорожной пылью, летящей в рот и нос дышать — занятие не из приятных. Все эти нехитрые мероприятия по подготовке к поездке проверены иракскими дорогами.

Ганнери-сержант Курт Штайнберг, глядя на мои приготовления к дороге, понимающе хмыкнул, окончательно признавая меня за своего. Сам он замотал низ лица платком, как и я, на глаза надел не солнцезащитные, а тактические небьющиеся защитные очки, как у меня. Вставив в свою винтовку магазин, он лихо запрыгнул на крышу Хаммера, устроился рядом со мной, свесив ноги в открытый люк.

— Может тебе другую винтовку одолжить на пока едем?

— Какую?

— Есть у меня в загашнике. Модель А3 с прицелом ACOG. Трехкратный. Новая почти.

— Нет… — отрицательно качнул головой Штайнберг — я уже к армейскому механическому прицелу привык, стреляю быстрее и точнее чем с оптикой. Все равно в городе расстояния такие, что и механика пойдет. Да и с чужой винтовкой в такую дорогу… Нет уж.

Посчитав разговор исчерпанным, сержант шарахнул кулаком по крыше машины, давая водителю сигнал к отправлению…

Раскаленное полотно дороги неслось навстречу, ветер бил в лицо. Хаммер шел первым, поэтому воздух был относительно чистым, без примеси пыли, поднятой колесами впереди идущей машины. Ругая себя за непредусмотрительность — тактические прозрачные очки были бы сейчас в самый раз — я пытался через солнцезащитные рассматривать пейзаж по сторонам, выделяя возможную опасность…

— Ты где эту малолетку из гражданских подцепил? — проорал мне на ухо сержант Штайнберг, пытаясь перекричать рев двигателя Хаммера и вой ветра в ушах.

— На дороге! — ответил я ему — ее бандиты похитили! Мексиканцы!

— А теперь что с ней делать хочешь? А вот действительно — что с ней делать?

— Домой отвезу! В Техас! Дальше пусть сама…

Закончить фразу я не успел, Хаммер резко мотнуло в сторону. Ник объезжал стоящий прямо посереди дороги фургон. Правой рукой я судорожно хватанулся за край люка, чтобы не выпасть из машины при маневре.

Сам по себе город Альбукерк, столица штата Нью-Мексико невелик, всего триста с небольшим тысяч жителей. С одной стороны — горная гряда с трех остальных — прерия, плоская как стол. И бесконечная.

Через Альбукерк, разрезая город на две неравные половинки, протекает ленивая, всегда бурая от взвеси глины и песка в воде река Рио-Гранде, текущая в Мексику. Сам по себе город расположен на ровной как стол поверхности и занимает значительную, для города с такой численностью населения площадь. Все дело в том, что высотные дома можно встретить только в центре Альбукерка, да и то их немного. А небоскребов и вовсе нет. Большую часть города занимают коттеджи, расположенные на достаточно крупных участках земли. Земля в прериях стоит дешево, поэтому домовладельцы селились на приличном расстоянии друг от друга. В целом, город, почему-то напоминал разросшуюся деревню…

План наш был прост и дерзок. Существовало два пути, как пробиться к магазину Штайнберга. Первый — по окраинным улицам, где занимали позиции банды и отряды мародеров. Где конкретно они базировались, сколько их было, какое у них было вооружение и сколько автомобилей — этого мы не знали. Сунуться в обход без разведки — означало сунуться «на авось» и под пули. Второй — рискнуть и пробиваться через кишащий одержимыми центр города. Мы выбрали путь номер два — по меньшей мере, у одержимых нет автоматов Калашникова. А у нас есть пулемет, которым можно наделать дел. Вторым доводом за путь через центр было то, что одержимые в своих повадках напоминали стаю гиен. Если в нормальном состоянии они не трогали сородичей — то во время боя подранков они разрывали и съедали. И я надеялся, что как только на улице будет валяться десяток — другой убитых и раненых одержимых — они переключатся с огрызающейся свинцом и сталью на более легкую добычу — своих подраненных сородичей. Да и бандиты — в центр они, судя по всему, не совались, опасаясь быть разорванными толпой одержимых. Их добыча была куда более легкой — бегущие из города люди на дорогах, отдельно стоящие ранчо с ранчерос и тому подобное…

— Внимание! На десять часов! — проорал сержант.

Если в самой прерии деревьев не было, то по течению реки в черте города они росли в изрядном количестве. Дорогу, по которой мы ехали, от самой реки отделяла достаточно пышная растительность, через которую с трудом просматривалась даже сама река, не говоря уж о ее противоположном береге. Растительность резко обрывалась перед самым мостом, когда до въезда на него осталось метров десять. Хаммер начал притормаживать перед въездом мост — и в это время сержант закричал, предупреждая меня об опасности…

Река была неширокой сама по себе, метров тридцать в ширину, и неглубокой. В этом месте реку пересекал примитивный бетонный мост длиной метров сто, с дорогой, на который было по две полосы в обе стороны. Глянув вправо, я с ужасом увидел, что мост забит стоящими в беспорядке разбитыми и сгоревшими остовами автомобилей, а на противоположной стороне моста, у самого съезда дежурит старый красный лифтованный пикап, в кузове которого виднелись вооруженные люди. Приехали. Твою мать…

— Ходу! Ходу! — для подкрепления приказа я со всей силы саданул носком ботинка по спинке водительского сидения — на мост!

Останавливаться нельзя. Остановка — это смерть, становишься неподвижной мишенью, как в дрянном тире. Остановка — смерть…

Бандиты нас тоже не ожидали, по крайней мере, когда Хаммер вынырнул из-за деревьев, никто в нас не целился, никто не было готов стрелять. А значит — шанс был.

Хаммер не снижая скорости проехал оставшиеся десять метров до моста, за это время я успел извернувшись всем телом, развернуть пулемет в сторону бандитов и положить его стволом на край люка. Сам я ушел в люк по плечи и прижал к плечу приклад, готовясь к стрельбе. Смысла выставлять прицел на дальность не было — дальность у меня стояла минимальная, сейчас между мной и бандитами было метров сто, не больше. Бандиты же — кто присел в кузове машины, кто положил свой автомат на крышу кабины пикапа для устойчивости, готовясь стрелять, один даже выскочил из кузова машины. Теперь — кому как повезет. Как карты лягут в раскладе. Когда Хаммер начал заворачивать на мост, машина с бандитами огрызнулась огнем — и в этот же момент открыл огонь я. Только бы не заклинило ленту. Только бы не заклинило ленту!

Красный силуэт машины мелькнул перед мушкой прицела подобно красному плащу матадора перед взором разъяренного корридой быка — и я сразу же нажал на спусковой крючок пулемета, отсекая короткую очередь. Пулемет толкнулся в плечо, громом ударила короткая очередь, ствол повело вверх, со звоном полетели гильзы. Стреляли или нет бандиты я не видел, все мои мысли были только на то, чтобы удерживать мушку и целик пулемета в правильном положении на цели, цель же виделась расплывчатым красным пятном впереди.[59] Наша машина все еще поворачивалась, заезжая на мост, красное пятно уезжало вправо — и я отсекал одну за другой короткие очереди, ведя ствол вслед за целью. Над ухом сухо затрещала М16, откуда-то сзади ударил еще один автомат — но я не отвлекался на это, для меня самым главным, жизненно важным на этот момент было удерживать мушку и целик на красном пятне и одну за другой отсекать короткие очереди. Очередь — довернуть ствол — новая очередь — снова довернуть ствол — и снова нажать на спуск на секунду. И все!

Качнувшись, Хаммер остановился — и в этот момент, после очередной очереди красное пятно вдруг взорвалось, превращаясь в красно-желтое зарево. Через секунду по ушам ударил резкий хлопок, с той стороны моста ощутимо пахнуло жаром…

Оторвавшись от пулемета, я потряс головой, словно зажаленная слепнями лошадь, приходя в себя. Наш Хаммер стоял у самой баррикады на мосту. С той стороны реки жаркий воздух приносил с собой запахи горящей резины, раскаленного металла и отвратительный дух жарящегося мяса… Пикап бандитов весело полыхал ярко-рыжими, с черными прогалами языками пламени, огонь с той стороны уже никто не вел.

— Ну, ты зверь… — ганнери-сержант Штайнберг смотрел на меня со странным выражением лица — у вас в пехоте похоже полные отморозки служат. В тебя шмаляют со ста метров из калашей — а ты и в ус не дуешь, знай короткими шьешь. Псих…

— После Ирака это так, сад детский, б… — сказал я, пытаясь прийти в себя от наплыва адреналина в кровь — детский сад. В Ираке, б… еще и не такое было.

Внезапно я ощутил, что по левой стороне шеи что-то течет. Лапнул рукой, поднес красные пальцы к глазам.

— Твою мать!

— Дай-ка! — Штайнберг на мгновение приблизил в лицо к моей шее и сразу же выпрямился — и везучий сукин сын. Пуля по шее чиркнула, кожу только содрала, на несколько миллиметров левее — и привет. Тебя, похоже и пули боятся…

— Хорош стебаться… — я достал из кармана своего рода «аптечку стрелка», достал из нее необходимое, положил на крышу машины перед собой.

— Помоги…

Наклонив голову, я нащупал кровоточащую полосу на шее, выдавил антибактерицидный гель на рану. Боль полоснула по шее подобно лезвию ножа, перед глазами на мгновение потемнело.

— Руку убери! — Штайнберг оттолкнул мою руку с тюбиком геля, положил на рану тампон и сверху наклеил широкий кусок специальной ленты для ремонта труб. Эта водонепроницаемая лента была в аптечке каждого второго стрелка… Клейкая сторона ленты вцепилась в кожу, боль ушла в глухую оборону, превратившись в тупую, но непрекращающуюся, ежесекундно напоминающую о себе. Ничего страшного, и не такое переживали… Штайнберг наклонился к люку.

— Давай назад!

Взрыкнув мотором, Хаммер на самой малой пополз назад, следом попятился уже въехавший на мост Исудзу.

— Что думаешь по баррикаде?

— А что тут думать? Сейчас первым пустим Форд, там дизельный двигатель стоит, почти тракторный. На пониженной — зверь! Он эту всю беду с места и сдвинет. Если надо — Ли на своем японце подтолкнет. Так и проедем.

— А Ли — он кто?

— Ли то? А черт его знает… Японец, вроде… Недавно приехал, тут маленький бизнес держал. Люди его не особо любили, тут место только белым и латиноамериканцам. А в последнее время — так в основном латиноамериканцам. Граница толком не охраняется ни хрена, вот они и идут — толпами. Одного выцепили — десять прошло. А того, кого выцепили — обратно, до следующей попытки. Здесь пока гражданства нет — готовы на любую работу. А вот только грин-кард[60] появится — так сразу суки на велфер[61] уходят, работать не хотят ни хрена. Строят себе какие-то хибары, а кто работает — так в кредит дом сразу покупает, всю свою семью сюда тащит. Селятся отдельно, кварталами, там грязь, срач, посреди дня по улицам шастают, гадят где попало. Даже мусор мимо урны бросают, специально. А работать — какое там… Сам столько раз сталкивался — на день два за наличку пожалуйста, чтобы велфер не терять, а вот на постоянку — хрен. Это же каждый день работать надо, а зачем, если велфер есть? Лучше сидеть в своей хибаре, в потолок плевать, да трахать свою Марию, голодранцев с ней плодить.

— Ну, с другой стороны, у вас тут с бабами проблем нет… — отвлеченным голосом заметил я, наблюдая, как тупорылый капотный Форд вползает на мост.

— Так с бабами нигде проблем нет! — хохотнул Штайнберг — хотя эти латиноамериканки… Девять из десяти — страх божий, десятая королева… По крайней мере, в суд за харассмент[62] не побегут подавать. А так — по мне лучше такой как Ли, пусть узкоглазый, зато старательный и трудолюбивый. Чем орда нахлебников, мать их…

— Оно так… — ответил я, внимательно следя за противоположным берегом. Чем дольше мы здесь стоим — тем больше шанс, что появятся дружки тех козлов в красном пикапе.

— И ты смотри! — Штайнберга видимо задело за живое — как только что случилось, так эти мрази взяли стволы и начали грабить. Стволы, суки они заранее припасли, причем все нелегальные. И самое главное — похоже, среди них ни один не взбесился! Вот б. дская жизнь! Живучие как тараканы, чтоб их черт побрал.

Среди мексиканцев, живущих в бедных кварталах, похоже, ни один не взбесился. Почему? Это что — расовое оружие? Быть того не может! Среди взбесившихся я видел и белых и негров. Тогда что?

Белый капотный Форд тем временем, въехал на мост, уперся своим стальным бампером в преграду. Сидевший за рулем Форда Джим включил пониженную передачу, осторожно нажал на газ. Выбросив из выхлопной трубы струю сизого дыма, Форд медленно, сантиметр за сантиметром двинулся вперед. Послышался треск и скрежет, какой издает металл, трущийся о бетон.

— А Мануэль? Он ведь с вами.

— Мануэль… Мануэль исключение, у него мать мексиканка, отец американец. Среди латиносов его недолюбливают, да и сам по себе он человек трудолюбивый. Так автомастерская у него была на паях с одним тут… Трудился день и ночь, дом себе не купил, а построил сам, своими руками. Так что люди разные бывают …

— Это точно…

Форд тем временем поднапрягся, солидно фыркнул мотором — и сдвинул лежащие в беспорядке на дороге остовы машин. Один из них, вылетев за ограждение моста, с гулким всплеском погрузился в коричневую воду Рио-Гранде.

— Давай вперед потихоньку! — сержант отдал команду нашему водителю и тут же выпрямившись, заорал, чтобы услышали те, кто сидел в Исудзу — у пикапа стоп! Трофеи, какие будут — в кузов!

Оно верно. Ни оружие, ни патроны лишними не бывают. Так было всегда, а сейчас — и подавно…

Хаммер медленно полз вперед, я настороженно смотрел вперед, ожидая в любой момент появления новых бандитов. Но впереди было тихо, даже одержимых не было. Может бандиты услышали пулемет и решили не связываться? Вряд ли… Скорее уж засаду готовят…

Пикап уже отгорел, отпылал свое и сейчас язычки огня нехотя долизывали то, что оставалось в салоне, кузов уже не горел. В кузове пикапа тлели, мерзко воняя, две бесформенные груды, назвать их человеческими трупами по внешнему виду было невозможно. Обгоревшая до черноты сталь пахла сгоревшей краской, жар и вонь волнами накатывались на меня, отвлекая от наблюдения за обстановкой впереди. Один из бандитов лежал на земле в виде куска мяса, до этого по нему всеми четырьмя колесами по нему проехался Форд, расплющив его в нескольких местах в кошмарную красно-бело-черную лепешку. Краем глаза я заметил лежащий на асфальте рядом с пикапом автомат Калашникова, румынский с дополнительной передней рукояткой и проволочным складным прикладом. На вид он совсем не пострадал…

— О! — Штайнберг тоже заметил, хотя сидел с другой стороны Хаммера — хоть один да наш. Лишним не будет. Через десять метров стоп!

Ник видимо пытался объехать лежащий на проезжей части труп, но сделать это было невозможно, не повредив свою машину. Левая сторона Хаммера, на которой сидел я, чуть заметно поднялась и сразу опустилась. На пределе слышимости я услышал под колесами отвратительный мокрый хруст… Выругавшись про себя последними словами, я попытался сосредоточиться на том, что впереди…

— Стой! — Штайнберг хлопнул кулаком по крыше Хаммера, тот сразу встал как вкопанный.

Исузду остановился следом за нами, Гарри спрыгнул из кузова Исудзу (у него у единственного из нас из оружия был дробовик, хотя приличный — полуавтоматический Benelli M2), сделал несколько шагов к автомату, оглядываясь по сторонам — и тут увидел раздавленного колесами бандита, буквально в нескольких шагах от себя, из высокого кузова его видно не было. В следующий момент он упал на колени там, где стоял, с ревом изрыгая на окровавленный и обгоревший асфальт свой завтрак…

— Господи… — Штайнберг скривился, добавил еще несколько нехороших слов — ты один по фронту ситуацию удержишь?

— Удержу. Давай… — сказал я, тоже стараясь не смотреть на то, что лежало на асфальте.

Ганнери-сержант Штайнберг одним движением выпрыгнул из Хаммера, подошел к Гарри, за шиворот поднял его с земли, что-то сказал. Гарри помотал головой, лицо у него было серым, он с трудом удерживал равновесие. Судя по его белой рубашке, теперь уже основательно загаженной, раньше Гарри работал клерком в какой-нибудь конторе с восьми до пяти, был самым обыкновенным офисным хомячком — и то, что лежало в нескольких шагах от него на асфальте потрясло его до глубины души… Вот такие вот пироги. С мясом, мать их…

Пошатываясь, Гарри пошел обратно к машине, под пристальным взглядом сержанта Штайнберга взобрался в кузов, едва не упав. Сам же сержант, проводив мрачным взглядом своего подчиненного подцепил сначала один автомат, потом, осмотревшись нашел еще один, укороченный Калашников, кажется польский. Подобрав оба этих автомата, забросил в кузов Исузду, где держась обеими руками за борт кузова еле стоял Гарри. Даже ружье у него было не в руках, а валялось на полу кузова. Судя по выражению его лица — одного бойца мы уже потеряли как минимум на день. Гражданские…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

У самого моста мы перестроились. Ник прибавил газу, Хаммер прокатился мимо расчищавшего путь на мосту Форда и занял место в голове колонны. Затормозил. Исузду уже прошел весь мост и скатился с него на дорогу, замыкающий колонну РейнджРовер стоял на середине моста. Тронулись…

Одержимых первым заметил я. Двое, прямо посреди узкой, окаймленной кустарником проезжей части завтракали чем-то, что лежало прямо посереди дороги. Один раньше был женщиной, довольно молодой в строгом черном офисном костюме, второй — здоровенным негром, что для этих мест было вообще то редкостью. Ни один из одержимых даже не обернулся на шум двигателей машин — завтрак поглощал все их внимание.

Хаммер остановился. Я повернулся к Штайнбергу, тот держал одержимых на прицеле, но не стрелял. На его лице отражалось любопытство, видимо он видел намного меньше одержимых, чем я.

— Пока они жрут — они ни на что не обращают внимания. Давай ты — пулеметные патроны тратить нет смысла. Стреляй в голову, негра вали первого, он опаснее…

Штайнберг кивнул, приложился к прикладу своей М16 на секунду замер перед выстрелом. Короткая очередь простучала отбойным молотком, здоровенная голова негра метрах в тридцати от нас буквально взорвалась красно-белым месивом крови и мозга. Стоявший на четвереньках подобно собаке одержимый рухнул набок, на асфальт.

Женщина же меня удивила. Негр еще заваливался на асфальт — а она уже оторвалась от утренней трапезы и бросилась на нас, мгновенно вскочив с четверенек. И стартовала она, зараза так, что бегуны на Олимпиаде позавидуют…

А вот Штайнберг при внезапном нападении сплоховал. Не зря, кстати говорят, что стандартные прицельные приспособления М16 при скоростной стрельбе по быстро перемещающимся целям никуда не годны. Фокусируясь на негре, он пропустил первый момент броска одержимой. А когда «просек» было уже поздно — женщина мчалась по направлению к нам. Судорожно переместив тяжелый и длинный ствол М16, Штайнберг нажал спуск — и пули прошли мимо, выбив черные брызги из асфальта далеко позади женщины.

Я выстрелил когда до одержимой было уже метров пять, когда и я и сержант могли отчетливо видеть искаженное злобой лицо одержимой, ее пустые глаза и измазанное кровью и грязью лицо. Пулемет гулко кашлянул, выплевывая три пули, и одержимая рухнула, сгибаясь в животе. Удивительно — но она все еще была жива! Одна из пуль перебила ее позвоночник — но даже лежа на асфальте, она с каким то странных не то хрипом, не то воем пыталась ползти к машине…

— Кажется, я твой должник … — проговорил Штайнберг, по его тону я понял, что случившееся произвело на него неслабое впечатление.

— Один — ноль! — кивнул я и в этот момент краем глаза заметил резкое движение сбоку, со своей стороны. Повернулся, разворачивая пулемет — и вовремя! Двое одержимых лезли через аккуратно подстриженную зеленую изгородь, очередь свалила их обоих. Один свалился за ограду, исчезая из поля зрения, второй мешком грохнулся на тротуар перед изгородью. Было видно что он ранен, по крайней мере одна пуля попала в грудь — но почти сразу же он попытался встать на четвереньки…

— Двигаемся! Сейчас сюда со всей округи сбегутся!

Хаммер, качнувшись, тронулся с места — и в этот момент у самого уха прогремела новая очередь из М16. Краем глаза взглянув направо, в сектор который держал сержант, я заметил перемазанного кровью старика в разодранной одежде, валящегося на тротуар.

Глянув направо я едва не пропустил цель в своем секторе — на стоящем впереди у тротуара внедорожнике на крыше вдруг появился одержимый, сжимаясь для прыжка. До него было метров двадцать, я пустил короткую очередь. Целился в грудь, но промахнулся. Впрочем, и пули, перебившей ногу оказалось достаточно — с диким воем одержимый завалился на бок и упал с крыши, прямо на проезжую часть, под колеса. Еще через пару секунд вой оборвался — колеса Хаммера хрустко проехали прямо по нему…

— Быстрее! — на момент, отвлекшись от пулемета, я крикнул в люк — щас нас тут на отбивную пустят…

Хаммер увеличил скорость, улица уходила вперед к повороту и дальше к центру города, относительно многоэтажному. И одержимых там наверняка намного больше — пулеметной ленты на всех не хватит…

Решение пришло мгновенно — отпустив пулемет, я выдернул из салона Хаммера винтовку Мк14 с уже разложенным прикладом. Магазин на двадцать тяжелых патронов 7,62 NATO, позволяет стрелять точно и убойно, в то же время это не пулемет, щелкающий патроны словно семечки. Придерживая пулемет (не дай бог вывалится из машины), я вложил винтовку в плечо, левой рукой, лежащей на передней рукоятке, нажал на кнопку, включая лазерный прицел. Зеленая точка[63] метнулась по стенам домов и брошенным машинам, выискивая цель. В таких условиях, когда стрелять надо быстро, навскидку, целиться некогда лазер бывает просто незаменимым…

Следующий одержимый появился из-за поворота, наверняка его привлек грохот выстрелов. Слегка довернув винтовку, я выстрелил, как только зеленая точка-маркер на миг задержалась на груди одержимого. И выстрелил точно — пуля разорвала измазанную кровью рабочую робу. Одержимый на бегу споткнулся и упал на грудь, дергаясь и воя. Сдохнет, но не сразу — свои же разорвут и съедят….

Машина вошла в поворот, относительно крутой, непросматриваемый — и почти сразу резко, до блокировки колес затормозила. Меня и сержанта инерция бросила вперед, едва удержались. Сзади затормозил Форд, едва не въехав нам в задницу. От хвоста колонны доносились частые выстрелы — видимо одержимые просекли вторжение потенциальной пищи и подтягивались к дороге…

Впереди была баррикада, причем неслабая. Десятком брошенных машин, сцепленных между собой, дорога была перекрыта полностью, баррикаду ставили явно специалисты. Одна машина цеплялась за другую, и эту баррикаду просто так было не прорвать, даже на тяжелом грузовике. Перед машинами извивались густые заросли колючей проволоки на Х-образных растяжках, какие обычно защищают периметр армейских баз. На машинах в некоторых местах были следы пуль, но совсем немного. Асфальт был густо усеян гильзами, они лежали подобно ковру, отсвечивая медью в лучах солнца. И самое главное — перед баррикадой (а эта баррикада, похоже, должна была отражать натиск одержимых от центра города) виднелся угловатый силуэт армейского Хаммера пустынной расцветки, видимо брошенного. Пулемет на нем когда-то был — об этом свидетельствовал кронштейн перед люком в крыше — но его сняли…

Перед баррикадой жрали одержимые, трое. Двое мужчин, явно мексиканцев, один постарше лет пятидесяти, другой совсем молодой и женщина. Тоже пожилая. Одеты бедно, вся одежда измазана. Возможно, это даже была семья, до того, как они заразились. Еды было достаточно, на нас они даже не обернулись…

Тут сержант Штайнберг не сплоховал — тремя короткими форсированными очередями положил всех, причем последний получил свою долю свинца еще до того, как упал на землю первый. Чистая работа…

— Дай-ка гляну…

Ничуть не опасаясь возможного нападения одержимых из-за баррикады (а им как я убедился раньше вспрыгнуть на крышу машины — секундное дело) сержант выскочил из нашего Хаммера и через секунду уже был у дверцы армейского джипа. Тихо матерясь про себя, я до боли в руках сжал винтовку, готовясь отразить нападение одержимых.

— Мать их! — крикнул сержант и почти сразу же двигатель армейского Хаммера бодро заревел — бросают технику, засранцы! Мануэль! Мануэль, твою мать!

Рев армейского сержанта, луженая глотка которого наверняка наводила ужас на зеленых новобранцев в какой-нибудь учебке, одержимым не понравился — сразу двое нарисовались сбоку, с моей стороны. Они бежали от небольшого домика слева, две женщины, белые, похожие на домохозяек, выехавших на шопинг. Расстояние до них было еще достаточным, прицелившись, я чисто срезал первую, попав ей в голову. Вторая в этот момент споткнулась и с размаху упала на землю, предназначенная ей пуля прошла выше, врезавшись в дерево, выбив толстый кусок ствола. Третий выстрел пришелся точно в спину — не насмерть, но с таким ранением зеленую изгородь ей не перелезть. Пусть подыхает.

Винтовка Штайнберга ударила новыми очередями, к ней присоединилась еще одна. Оглянувшись, я увидел подбежавшего к армейскому Хаммеру Мануэля, вдвоем они короткими очередями сбивали натиск лезущих через баррикаду одержимых. А их на той стороне было немало — видимо стрельбой и шумом моторов мы потревожили их основное гнездо, в центре города. С воем и ревом они рвались к нам, резались до крови, до кости на витках колючей проволоки — но это приводило их в еще большую ярость. Трое одержимых безжизненно лежали на баррикаде, но с той стороны лезли все новые и новые…

В магазине моей винтовки оставалось патронов десять, я высадил из быстро, за несколько секунд, почти в пулеметном темпе. Этих нескольких секунд хватило, чтобы Мануэль забрался в машину, а Штайнберг запрыгнул на свое место, рядом со мной. Сменив магазин, он выпустил еще пару очередей поверх баррикады. Сменил магазин и я …

— Дальше что?

— Давай в обход! — проорал Штайнберг, не отрываясь от винтовки — сворачиваем, и через дворы на соседнюю улицу! Там потише!

— Откуда ты знаешь?

— А мы там еще не стреляли! Это уж точно…

Склонившись к люку машины, я несколькими словами объяснил сидевшему за рулем Нику, что надо было делать — и через пару секунд Хаммер, взревев мотором, повернул влево и устремился на штурм зеленой изгороди…

— Слушай! — крикнул я Штайнбергу в самое ухо.

— Что? — ответил он, сбив короткой очередью еще одного забравшегося на баррикаду одержимого.

— А где, б… армия, национальная гвардия?! Мать их! Я самое начало пропустил, а ты ведь тут был!

В секунду проломив декоративный кустарник хромированным таранным бампером, Хаммер покатился по чьей-то зеленой лужайке, превращая ее в черно-зеленое месиво…

— А хрен знает, что произошло… Баррикаду видел?! Так вот: первые несколько дней была и армия, сумели даже часть национальной гвардии мобилизовать. Хотя большая часть гвардейцев, получив оружие, смылись, часть смылась потом, но кое-кто еще оставался. Одержимых пытались сдержать в пределах центра! А потом вдруг в одну ночь, несколько дней назад все армейские оставили позиции, и отошли из города. Видимо приказ какой-то был, не знаю точно. Ну а нацгвардейцы сразу разбежались! Кто успел….

Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 18 июня 2010 года

— На сегодняшний день процент провакцинированных военнослужащих составляет пятьдесят четыре процента. За предыдущий день зарегистрировано четыре небольших несоответствия, со всеми удалось справиться местными силами без серьезных нарушений режима безопасности.

Виктор Денмонт, главный научный специалист базы вытер обильно потеющий лоб, хлебнул из стоящего перед ним стакана холодной минеральной воды…

— Какого рода несоответствия? — Блэнчард как всегда говорил спокойным и несколько отстраненным голосом.

— Несоответствия, связанные с тем, что некоторые военнослужащие стали задавать вопросы, что за вакцину им вводят. Им объяснили, что это — вакцинация от вируса, вызвавшего эпидемию, от реактивного бешенства, мы так назвали этот вирус. Но некоторые начали спрашивать, почему в таком случае нельзя провакцинировать и гражданских. В одном случае даже поднялся небольшой бунт, но сейчас все в норме. Виновники несоответствия утилизированы. К концу недели мы ожидаем поднять процент провакцинированных до шестидесяти пяти, может быть даже до семидесяти процентов.

— Чушь собачья! — не сдержался сидевший за столом Дьюи.

— Что?! — лицо Денмонта начало наливаться красным…

— Чушь собачья! — резко повторил Дьюи — все ваши проценты! Пятьдесят четыре, шестьдесят пять. Семьдесят! Все ваши проценты только скрывают истинную картину! А она состоит в том, что в числе этих процентов наименее боеспособные части! По всем специальным силам был передан некий приказ. Судя по всему, это сделал генерал Котлер, который скрылся, убив нескольких наших людей! И все части специального назначения либо рассредоточились по территории страны, перейдя на нелегальное положение, либо заняли оборону на своих базах. Морские пехотинцы в основном находятся за пределами страны, там тоже — конь не валялся! Все ваши проценты не стоит и хорошего плевка. Ваше дерьмо, которые вы называете вакциной от бешенства, превращает людей в зомби, но без специальных навыков они ничто! Надо не только тупо выполнять приказы — надо еще и уметь это делать!

— Между прочим, это вы упустили генерала Котлера! — взвизгнул Денмонт, когда он нервничал, тембр его голоса начинал напоминать женский, да и вообще, его поведение в этом случае смахивало на женскую истерику — вы и ваши люди ни хрена не могут!

— Достаточно… — Блэнчард не повышал голоса, но у обоих присутствовавших на докладе по коже пробежал холодок, как будто кто-то включил в кабинете кондиционер на полную мощность — если сцена, подобная той, которую я сейчас наблюдал повторится, наказаны будете оба. К восемнадцати ноль-ноль по местному времени представить план ваших совместных действий по нейтрализации специальных сил. За вами, Дьюи — план нейтрализации, за Денмонтом — план вакцинации. И продумайте, что вы будете говорить при вакцинации, продумайте до мелочей! Идите!

Выйдя из кабинета под номером 546, Дьюи и Денмонт разошлись в разные стороны. Они ненавидели друг друга уже давно, иногда ненависть прорывалась наружу, но чаще всего — просто тлела опасными, едва красными, но готовыми в любой момент вспыхнуть ярким пламенем угольками. Денмонт, помимо всего прочего был тайным гомосексуалистом, предпочитал молоденьких, не достигших и двадцати лет мальчиков, и ненавидел всех представителей государственных и правительственных служб (что не мешало ему в свое время самому работать на правительство). Дьюи,несмотря ни на что оставался военнослужащим, и истеричных представителей «меньшинств» терпеть не мог (как и все в армии, хотя за открытое выражение подобных взглядов можно было поплатиться погонами). Кроме того, каждый из них считал другого профессионально ни к чему не годным и некомпетентным.

Виктор Денмонт направился к выходу из здания — лаборатории и завод располагались в другом корпусе, Дьюи же спустился на этаж ниже. Пройдя по коридору, он толкнул последнюю дверь в самом конце коридора, на которой не было ничего, даже номера.

За стальной дверью оказался большой, обставленный по последнему слову техники ситуационный центр. Примерно такой же, но похуже оснащенный располагался в подвале Госдепартамента США. Одну из стен центра занимали плоские компьютерные мониторы, их было несколько десятков, информация могла выводиться как на один из мониторов, так и на все одновременно. Ни одного окна в помещении центра не было. В полутьме скрывались столы аналитиков, ярко освещенные индивидуальными источниками света. Многократно отфильтрованный воздух еле уловимо пах фиалкой…

Томас Дьюи, уверенно ориентируясь в полумраке прошел через все помещение центра, присел рядом с крайним столом, за которым работал невысокий худой молодой человек в больших очках с толстыми линзами. Больше всего он походил на студента-зубрилу и выглядел лет на двадцать пять, хотя ему было за тридцать. Маскировке способствовал и легкомысленный молодежный спортивный костюм. В отличие от других аналитиков, стол этого был немного больше, и перед ним было не два монитора, а целых пять.

— Что скажешь? — Дьюи не стал тратить время на вступительную речь.

— Сэр, я проанализировал снимки со спутника, если уж они пока поступают, надо ими пользоваться, верно? И вот что нашел.

Пальца аналитика с сумасшедшей скоростью забегали по клавиатуре, запрашивая необходимые данные. На одном из экранов поползли в режиме слайд-шоу, сменяя друг друга картинки.

— Смотрите сюда, сэр! — палец аналитика указал на центральный монитор, затем щелкнул по одной из клавиш клавиатуры, останавливая показ — вот этот вот джип. Выхал из Седоны по направлению к Фениксу, столице штата.

Томас Дьюи пристально, до рези в глазах вгляделся в крупнозернистую, черно-белую картинку.

— Похоже на Линкольн, модель Навигатор…

— Верно. Скорее всего, именно Линкольн Навигатор. За все время, пока продолжалось наблюдение, из Седоны выезжал только он один. Конечно, спутник висит над этой территорией не постоянно, это не Россия и не Ближний Восток. Но шанс, что это были именно они весьма велик. Дорога достаточно захолустная, сейчас по ней и вовсе движения нет, хорошо, если одна машина в день. Так что шанс на то, что это именно они весьма велик.

— Хорошо… — Томас Дьюи задумался — дальше ты их отследить можешь?

— Нет… — аналитик улыбнулся — но есть одна возможность. В Фениксе, как и в любом крупном городе установлены камеры слежения за транспортом. Все данные собираются там, в здании полиции. Если оно не сгорело — то можно вывезти сервер. И есть шанс, что там будет что-то интересное про этот Линкольн.

— Вывезти… — Томас Дьюи скривился, он хорошо представлял что такое «вывезти» по нынешним временам, десантная войсковая операция в городе, полном одержимых и бандитов — а отсюда ты никак не можешь в этот сервер залезть.

— Нет, мистер Дьюи. Этот сервер вообще стоит отдельно от интернета. Если бы я мог залезать в такие сервера из дома — мне бы никогда в жизни не пришлось бы платить штрафы за нарушение правил дорожного движения. Слишком лакомая цель для хакеров. Нет, отсюда — исключено…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

— На три часа!

На сей раз, опасность была справа, со стороны Штайнберга. С треском проломившись через изгородь, Хаммер выскочил на соседнюю улицу — и почти нос к носу мы столкнулись с мародерами. У правой стороны дороги, рядом с трехэтажным домом, первый этаж которого был отдан под какой-то магазин. Две машины — большой белый фургон Форд-Эконолайн и старый, красно-белый Додж-Рэм 3500 с двускатной ошиновкой задних колес стояли так, чтобы перекрывать подходы к входу в магазин. В кузове пикапа стоял человек с винтовкой, кажется что-то типа FAL или один из его клонов с длинным стволом. Положив цевье винтовки на хромированные дуги, укрепленные на кузове пикапа он редко, тщательно целясь, стрелял одиночными куда-то вперед.

Появление нас на улице стало неожиданностью. Сосредоточенный на том, что происходит впереди, этот человек услышал нас только тогда, когда за спиной раздался треск и из выломанной в ограждении дыры показался наш Хаммер. Только тогда он резко повернулся, ища цель стволом своей винтовки — а сержант Штайнберг уже опережал его, М16 была нацелена прямо на пикап…

— Стоять!!!

Цель была со стороны сержанта, сколько там мародеров видно было плохо, но и один с мощной винтовкой мог разнести нас в куски за считанные секунды. Да еще эти машины… В одиночку можно было и не справиться, поэтому я всем телом подался вперед, чтобы стрелять, опираясь о передний край широкого люка Хаммера. Еще секунда — и я уже мог открыть огонь. Крик сержанта был для меня настолько неожиданным, что я едва не выронил винтовку. Человек в пикапе тоже прицелился в нас — но почему-то не выстрелил….

— Стоять, мать вашу!!!

— Курт, ты что ли? — недоумевающее крикнул человек в кузове Доджа.

— Дик, не стреляй, мать твою! — откликнулся Штайнберг.

Поняв, что происходит что-то незапланированное, Ник, наш водитель, остановил Хаммер. Следом за нами, через проделанную нами дыру продрался еще один Хаммер, армейский, за рулем которого сидел Мануэль и тоже остановился. Остальные остались на участке между домами. Не самая лучшая позиция, кстати — одержимый прыгнет от дома — и «мама» сказать не успеешь…

— Ты какого хрена тут делаешь? — недоуменно спросил стрелок из пикапа.

— Я до своего магазина еду — ответил Штайнберг — а вот ты какого хрена полез в чужой?

— Чужой — не чужой… Моралеса подстрелили неделю назад, я сам видел. И магазин этот ему уже ни к чему. А нам добро пригодится…

И ведь в самом деле. Свое, чужое… Разница между этими двумя понятиями сейчас была очень и очень небольшой…

— Ты где сейчас? — сержант благоразумно решил не выяснять дальше насчет «своего-чужого».

— Склады «Альфакона» знаешь? На окраине города. Вот там и встали, сейчас немного обустроились и в город вылезли. Сам понимаешь, обживаться надо. А ты?

— В аэропорту. Укрепились немного. Сейчас вот до своего магазина решил доехать…

— Так его, наверное, уже вынесли весь…

— Хоть посмотрю, вещи какие заберу. По дороге едой разживусь…

Поверил? Как бы не увязались за нами, если увяжутся — постреляем друг друга ведь. Что бы они сейчас не грабили — оружие все равно сейчас ценней всего.

— Смотри… Впереди лунатиков до черта…

— Много?

Наблюдать за тем что происходит впереди и за тем что происходит сбоку — в совершенно разных секторах тяжело. Вообще, по армии знаю, что человек способен качественно отслеживать сектор не более сорока пяти градусов, на большее не хватает внимательности и сосредоточенности. Контролируя Дика в пикапе (а что вы хотели — FAL с полной обоймой непонятно у кого, да еще в трех метрах от тебя — не шутки), я на какое-то время прекратил наблюдать за тем, что происходит впереди — и поплатился…

Откуда появился этот одержимый я так и не понял. Краем глаза заметив движение, я резко обернулся — когда одержимый, крупный белый мужчина лет тридцати, уже прыгнул. Скрюченные словно судорогой пальцы были направлены прямо в меня. Вскинуть винтовку я по любому не успевал…

Как-то раз мне довелось пообщаться с человеком… Вряд ли его можно было назвать человеком, конечно. Азиат, по национальности похоже вьетнамец, хотя точно установить это так и не удалось. Спектр его деятельности был весьма широк. Начинал он исполнителем смертных приговоров азиатских преступных кланов, казнил только своих, и министерства обороны Соединенных штатов Америки это не касалось. Потом освоил и пытки. Да так освоил, что стал одним из самых известных и дорогостоящих «заплечных дел мастеров» Азии. В Азии вообще индустрия смерти очень развита, а жестокость и изощренность казней и пыток такова что… В общем, если кому-то требовалось узнать информацию у человека, не желающего ее раскрывать, или расправиться с кровным врагом, да так чтобы ужасные слухи не утихали еще очень долго — звали именно его. Мастера Лю, таков был его «сценический псевдоним».

Мастер Лю допустил одну ошибку. Его наняли, чтобы выудить информацию у неофициального агента одной из крупнейших оружейных корпораций мира, имевшей тесные связи с Пентагоном и выполнявшей многомиллиардные заказы армии США. Видимо китайцам очень хотелось знать некоторые секреты и нюансы. Мастер Лю выполнил работу добросовестно, вот только Пентагон решил раз и навсегда пресечь подобные дела. Преподать наглядный урок. Учитывая чрезвычайную опасность объекта, «исполнять» его послали людей из Дельты. Надо сказать, мастер Лю отделался дешево — умер от лошадиной дозы скополамина[64], даже пулю на него тратить не пришлось.

К чему я это говорю. Несколько минут мне пришлось ехать в тесном японском микроавтобусе, мастер Лю сидел напротив. С тех пор я надеялся, что никогда больше не увижу такого взгляда, каким был взгляд мастера Лю. Но я ошибался. Точно таким же был взгляд одержимого. И этот одержимый был меньше чем в метре от меня…

Сработал я чисто на инстинктах. Понимая, что выстрелить из винтовки я уже не успею, а вся моя свобода маневра ограничена стенками люка Хаммера с трех сторон и телом сержанта Штайнберга с четвертой, я просто поджал ноги, проваливаясь в люк, в салон Хаммера. Одержимый прыгнул, чтобы схватить меня за голову — но сделать ему это не удалось. Я уже почти скрылся в салоне Хаммера, время словно остановилось, и я как в замедленном кино наблюдал, проваливаясь вниз, как окровавленная, испачканная грязью рука одержимого тянется к моей голове…

Промахнувшись в прыжке, одержимый грохнулся ногами на капот, а грудью на крышу машины. Взревев, он махнул рукой и вцепился в бок Курта. Тот ничего сделать не успевал — обе руки были заняты винтовкой — и в этот момент я судорожно нащупал на боку кобуру с Глоком-21. Пальцы привычно легли на рукоять пистолета, рывком я выхватил его из кобуры, поднял ствол, и особо не целясь даванул спуск…

В тесном салоне машины выстрел из пистолета сорок пятого калибра громыхнул подобно выстрелу артиллерийского орудия, вылетевшая гильза пронеслась почти рядом с моим лицом. Первая пуля, естественно, никуда не попала — но свою задачу она выполнила. На сто процентов! Ошеломленный грохотом близкого выстрела одержимый замер на мгновение — и загремели новые выстрелы, уже прицельные.

Вторая пуля перебила одержимому руку, тот страшно взвыл. Горячая, пахнущая бойней красная жидкость брызнула мне в глаза, видно почти ничего не было — но я выстрелил еще раз. Новый взрыв истошного воя — и новый выстрел.

Придя в себя, сержант, которого тоже забрызгало кровью, со всей силы ударил одержимого прикладом своей винтовки, сбивая с машины. Третьим моим выстрелом, руку одержимого оторвало начисто, и тот с воем и визгом скатился с машины на асфальт. Перегнувшись через меня, Штайнберг дал длинную очередь из автомата в корчащегося и воющего у машины одержимого — на добивание…

В салоне машины кисло и остро пахло сгоревшим пороховым дымом, в ушах словно играл симфонический оркестр. Перед глазами все плыло. Ник, наш водитель, обернувшись, смотрел на меня полными ужаса глазами, он даже не схватил лежавший рядом с ним на сидении автомат УЗИ…

— Что… с вами… порядок…

Голос Ника как будто прерывался, я тряхнул головой, приходя в себя. На полу машины что-то слабо дергалось…

— … Порядке…

— В порядке, в порядке — прокаркал я вмиг пересохшим горлом, ошалело соображая, что делать дальше.

Где-то сверху гулко хлопнула мощная винтовка, потом еще раз и еще. Зацепившись левой рукой за край люка (в правой был намертво зажат пистолет, винтовка висела на груди на ремне), я начал выбираться из люка…

Одержимых впереди было уже много. Один лежал без движения, еще трое с визгом корчились на асфальте, причем один — совсем рядом с нашей машиной. Еще несколько бежали по улице, направляясь к нам….

— Гони, твою мать!

Ник рванул машину с места так, что меня откинуло назад, одержимые стремительно надвигались. Пока я пытался непослушными руками взять на прицел свою винтовку, один из одержимых с воем бросился на мчащуюся на него машину. Раздался хлопок, будто большой кусок мяса с размаху бросили на колоду мясника — и одержимый с истошным визгом отлетел в сторону, кубарем покатившись по асфальту. Подняв винтовку, я начал искать новые цели…

— Влево и стоп! Приехали.

Двухэтажное здание, бетонное (что в этих местах — огромная редкость, строят так, что стену пальцем проткнуть можно) мертво щерилось на мир черными провалами выбитых витринных окон. Дверь была закрыта, пожара, судя по всему здесь не было…

— Дальше, дальше проедь! Ты сюда вставай! Ты за ним, впритык! Образуем периметр!

Ганнери-сержант Штайнберг, мельком взглянув на свой разоренный магазин, принялся организовывать временную оборону этого места, расположенного на самой границе между деловым многоэтажным центром города и одноэтажным коттеджным субурбаном.[65] Задачей было — прикрыть периметр так, чтобы на его охрану и сдерживание одержимых, а возможно и бандитов требовалось как можно меньше людей. Остальные должны были быть задействованы на погрузке сохранившегося имущества в грузовики. Чем больше людей на погрузке — тем меньше времени займет сама погрузка, тем меньше времени мы здесь проторчим, тем меньше времени будем подставлять свои задницы. Все просто.

И задачу эту Штайнберг решил с блеском. Пять машин. Две машины встали вплотную друг к другу параллельно магазину. Грузовики под погрузку — откинул борт и таскай. Еще две машины — наш Хаммер и РейнджРовер сдали задом и встали носом к дороге, слева и справа от грузовиков, окончательно закрывая периметр. Получился этакий прямоугольник, одной стороной которого была стена магазина, а три других образовывались нашими машинами. Просто и удобно и для погрузки и для обороны. Армейский Хаммер, за рулем которого ехал Мануэль, в этом построении ненужный просто встал рядом…

Осторожно подобравшись к выбитым витринам, глянули в помещение магазина. На вид никого — хотя черт знает… Освещение не работает, света в помещение проникает немного, а мест где затаиться хватает. Хотя бы у самых окон, в непросматриваемой с улицы зоне…

— Что думаешь — Штайнберг вопросительно глянул на меня.

— Входим по-боевому, вот что! — огрызнулся я, после последнего нападения одержимого и стрельбы в салоне машины, я так до конца в себя еще не пришел — гранату бросать смысла нет. Давай вдвоем, остальных с оружием — на периметр.

Достав из кобуры пистолет, я заменил частично опустошенный магазин на полный. Тринадцать патронов в магазине, четырнадцатый в стволе, сорок пятый калибр. Для штурма помещения — нормально, с винтовкой там не развернешься. Штайнберг вооружился стандартной армейской М9, встали по обе стороны двери, сержант осторожно подергал ручку. Заперто.

Достав из кармана ключ, Штайнберг вставил его в замочную скважину, с металлическим лязгом провернул. Взглянул на меня.

— Готов.

Отжав ручку вниз до упора, сержант рванул дверь на себя, открывая мне дорогу. Поднимая пистолет, я сделал шаг вперед, даже не увидел а скорее почувствовал темную тень, метнувшуюся по мне слева. На сей раз, я был готов — вскинув пистолет, я начал раз за разом нажимать на спусковой крючок, отступая назад…

На полу что-то сипело и хрипло булькало, остро пахло порохом и кровью, перед глазами мерцали вспышки от стрельбы в темном помещении. Штейнберг от двери держал бесформенную массу на полу под прицелом своего пистолета, я развернулся в другую сторону. В магазине пистолета еще оставалось шесть патронов, и я был готов встретить новую опасность. Но ее не было. Только мокрое булькание почти под ногами.

Луч фонаря сержанта метнулся по полу, замер на фигуре человека, распластанной на полу. Нет, не человека — одержимого. Мужчина, мексиканец, лет сорока, для латиноса — необычно высокий и крепко сложенный. Одет в черную рубашку, сейчас изорванную пулями, старые джинсы. Все мои пули попали в корпус, разворотив все внутренности, однако мексиканец все еще был жив.

Грохнул двойной из Береты М9, голова одержимого словно взорвалась, выбросив фонтачик крови и костей. Мокрое булькание прекратилось…

— Б… Ты мне две винтовки подаришь, за все это дерьмо…

А ведь хреново… Получается, что этот одержимый как то залез сюда, и когда мы начали открывать дверь — выждал момент и напал. Похоже, одержимые становятся все умнее и умнее вырабатывают приемы охоты. Не к добру…

— Посвети!

Я направил яркий луч фонаря на пол, сержант зацепился рукой за одну из секций витрин, на которых когда-то лежал товар и с усилием потащил в сторону. Витрина со скрипом поддалась, открывая большой черный люк в полу…

— Здесь подвал, укрепленный. Там много чего…

— Понятно…

Лязгнул металлом один замок, затем второй. Поднатужившись, сержант откинул тяжелый, стальной люк, нырнул внутрь. Из подвала пахнуло до боли знакомым запахом — стали и оружейной смазки. Вспыхнул свет….

— Заходи! На ступеньках осторожнее…

Пригибая голову, я спустился по узким деревянным ступенькам в подвал, огляделся. Присвистнул от удивления.

Подвал, где ганнери-сержант Штейнберг хранил свои запасы, был относительно небольших размеров, примерно пять на десять метров. И стены и пол выполнены из обычного, ничем не прикрытого бетона — просто и прочно. На потолке ярко горит одинокая лампочка, вкрученная в простой электропатрон, без абажура и прочего, провод уходит куда-то в угол.

— А отчего здесь электричество подведено?

— А я здесь два больших блока бесперебойного питания поставил, знаешь, такие от компьютеров. Подзаряжаются от сети. Лампочка энергоэкономичная, на пару часов точно хватит. Давай, выбирай…

Одна стена была уставлена под потолок темно-зелеными ящиками, в которых военные хранят обычно оружие и боеприпасы, у второй стены была поставлена грубая, сколоченная из необструганных досок витрина, на которой матово чернели самые разнообразные стволы. Штук тридцать, не меньше…

— Ты где столько всего раздобыл?

— Места надо знать! — ухмыльнулся сержант — где списывают. У нас в армии много чего интересного списывают, только успевай поворачиваться. Вот это вот — сержант хлопнул рукой по одному из зеленых ящиков — карабины М4. Ресурс у них только на тридцать процентов вышел, если не меньше. Но нашлись идиоты, которые их списали — а я их купил. На вес… Выбирай, давай…

Что выбрать? В раздумии я прошелся перед деревянной витриной с винтовками. В принципе, все необходимое у меня есть, патронов возьмем, само собой. Разве что…

— Вот эту, пожалуй, возьму… — я вытащил из пирамиды необычного вида штурмовую винтовку с длинным стволом.

— Губа не дура… — ухмыльнулся сержант — бери, раз так. К ней и сменный ствол есть, короткий.

— А патроны?

— Наберем…

Есть такая фирма, относительно небольшая — Robinson Arms. Начинала она как импортер русских винтовок Вепрь, поднабила руку, поднакопила капитал. Потом эти Вепри начала тюнинговать, да так, что тюнинговый Вепрь от Robarm заслуженно считается «РоллсРойсом среди калашниковых». Нешуточное дело — ствольная коробка из оружейной стали толщиной 1,5 миллиметра! И сравните с алюминиевыми поделками, которые выпускает наша промышленность. Легкий сплав, мать его так…

А потом, фирма решилась участвовать в конкурсе, объявленном правительством США на винтовку для войск спецназначения — так называемый SCAR. Победила в этом конкурсе FN — но и Robarm участвовала не зря. Под этот конкурс они самостоятельно разработали свою первую штурмовую винтовку — модель XCR. И получилась эта винтовка очень и очень неплохой.

Короче, именно такую винтовку я и увидел в пирамиде — причем нестандартного калибра 6,8 Remington с длинным «снайперским» стволом и оптическим прицелом ACOG ЗХ на ствольной коробке. Сам по себе патрон великолепный — поражающее действие пули чуть ниже, чем у 7,62 NATO, а отдача чуть выше, чем у 5,56 NATO. Единственное что плохо — винтовки под этот патрон производятся только для гражданского рынка, в относительно небольших количествах, соответственно патроны под нее — не везде найдешь. Зато если патроны есть…

— И вот эту.

Тоже «почти снайперская» винтовка, сделана похоже опять на базе русского Вепря. Длинный ствол как у ручного пулемета, сошки, приклад и пламегаситель как у русской СВД. Патрон — русский 7,62*39. Оптический прицел, тоже русский, ставящийся на боковом кронштейне. Дубовый — но неубиваемый, надежный…

— Неслабо выбираешь… — криво усмехнулся сержант — хрен с тобой, забирай. Давай, поднимай все это наверх и начинаем выгружать остальное по машинам.

— Слушай… — как бы в раздумии сказал я — тебе Барретт нужен? Любую машину остановит на-раз.

— Что хочешь? — в глазах Штайнберга мелькнул алчный огонек, действительно такая винтовка — половину проблем решит. В условиях плоской как стол Аризоны — просто идеальное оружие. Да и мне не проблема — у меня их еще пять.

— Патронами поделишься? Пару-тройку пистолетов дай, и прицелы не помешали бы…

— По рукам…

Пистолеты я решил брать крупнокалиберные. Как показала практика, убить одержимого намного сложнее, чем обычного человека, болевой шок на них почти не действует. Поэтому, чем крупнее и тяжелее пуля, чем больше разрушений она производит в теле — тем лучше. Тем больше шансов, что после встречи с одержимым ты останешься в живых.

У сержанта в загашнике были Springfield и Kimber разных моделей, сейчас самые распространенные пистолеты модели 1911 в США. Оригинальные Кольты покупают лишь идиоты и коллекционеры, качество там никудышное. Подумав, я решил взять два Springfield TRP2, на каждом из них на рамке под стволом был прикреплен лазерно-лучевой модуль.[66] Полностью стальной пистолет, сноса знать не будет. Именно таким вооружены некоторые полицейские команды SWAT.

К ним — две кожаные кобуры для ношения на поясе, по четыре подсумка для запасных магазинов. В принципе, наше основное оружие — это штурмовая винтовка, пистолет в этом случае располагается на разгрузке, а не на поясе. Но ситуации могут быть разные. К примеру — дома же ты штурмовую винтовку носить не будешь, правильно? А без оружия даже дома находиться по нынешним временам — ищите дураков… Вот тут и пригодится хороший, надежный пистолет марки 1911. В Дельте мы пользовались Глоками, но пластиковая рамка есть пластиковая рамка, особенно при крупном калибре и особенно если потом самому придется переснаряжать патроны. А ведь придется, запасы не вечны.

Патроны… По пятьсот девятимиллиметровых и кольтовских, сорок пятого калибра. Тысяча патронов 6,8 Remington, больше не было, а Штайнбергу они были просто не нужны — других винтовок этого калибра у него не было. Тысяча калашниковских, 7,62x39. Wolf из Тулы — обычные русские патроны, дешевые, но свою цену оправдывающие. Тысяча 7,62 NATO для пулемета. И, наконец, самое главное — четыре тысячи (торговались до упора) патронов М885 армейского образца, арсенал в СолтЛейкСити. В плотных пакетах по пятьсот штук в каждом россыпью. Если не вести затяжные боевые действия — хватит надолго.

Прицелы. Хотел пару прицелов ACOG или Leupold SQB — но тут Штайнберг встал стеной. В принципе его можно понять — эти прицелы немалое богатство. Нет питания от батарейки — вот что самое главное.

Взамен отдал Барретт 82, уже пристрелянный и пятьдесят патронов к нему. Новый, в коробке решил не отдавать — потому что тогда бы стало сразу понятно, сколько у меня этих стволов. Последствия — от перестрелки до желания переиграть сделку и получить что-нибудь еще. Пусть думают, что последнее от себя отрываю…

Перетаскав оружие наверх, закинул его по машинам. Robarm оставил себе, «снайперский» Калашников кинул в РейнджРовер, у Питера основной автомат под этот же патрон, его снайперский вариант будет в самый раз. Хотя снайпер из Питера … скверный, честно говоря. Поливать очередями из автомата метров с пятидесяти — ста и стрелять на четыреста — пятьсот метров — абсолютно разные вещи, требующие разного уровня профессионализма. Приедем в Техас — будем учиться. Патроны раскидал по машинам, пистолеты: один оставил в своей машине на всякий случай, один вручил Энджи. В самый раз для нее, рукоятка Глока 21 для ее руки толстовата, а плоская кольтовская — в самый раз…

Обстановка наверху была приемлемой… пока. Одиночные одержимые шли от центра города, пока их отстреливали сосредоточенным огнем нескольких винтовок. Но предчувствие у меня было скверное…

— Курт…

— Да?

— Я встану, пожалуй, на машину. На прикрытие. Вы начинайте таскать, стройте живую цепочку и таскайте. Что-то предчувствия у меня совсем дурные…

— В одиночку, что ли?

— Энджи со мной встанет, от нее толка в таскании тяжестей мало. Вдвоем справимся. Если не будем справляться — крикнем.

— Rodger.

Энджи взяла из машины длинноствольный Калашников, сняла прицел, приложилась. Верно — смысла в прицеле на таких дистанциях нет, да и русский прицел — беда настоящая. Перекрестья нет, а вместо него — какие то угольники, шкала еще. В общем — нужна привычка и солидная. Прихватив с собой несколько пустых магазинов и несколько пачек патронов, Энджи залезла в Форд, в тот же самый в кузове которого стоял и я. Грузили, прежде всего в Исудзу, а с Форда мы планировали пока прикрывать…

— Что дальше… — обманчиво безразличным тоном спросила она, набивая магазины. Раздербаненная пачка лежит на кабине, рядом магазин, тонкие пальцы с остатками макияжа ловко подхватывают патрон, засовывают в горловину магазина, зажимают, хватают следующий. Щелк-щелк-щелк…

— В смысле?

— Слушай… — Энджи по-прежнему не смотрела на меня — кажется, у меня сейчас … нет дома… нет работы и нет вообще ничего. Ты… можно остаться с тобой? В Техасе. Подумать что ли для вида…

— Если по мозгам не будешь ездить — оставайся. Характер у меня хреновый, сразу предупреждаю.

— У меня не лучше — мрачно ответила Энджи — и сразу говорю: мы остаемся только друзьями. Понял?

Еще бы не понять. Феминизм крепчает. Эх, мисс Кортес, ничего то вы еще не поняли, из того дерьма, что вокруг происходит….

— Как не понять… — усмехнулся я, выцеливая одержимого, до которого было еще метров сто пятьдесят — смотри сама, в общем. Тебе жить…

— Договорились… — слова Энджи потонули в грохоте выстрела, одержимый, направлявшийся в нашу сторону, рухнул на асфальт как подкошенный, половины головы у него не было. Если нужно стрелять одиночными и тщательно прицеливаясь — то лучше Мк14 для этой цели нету…

Лязгнул затвор Калашникова, досылая патрон в патронник. Положив винтовку на крышу кабины Энджи начала набивать другие магазины…

Финикс, штат Аризона 18 июня 2010 года

— Сэр, пять минут до цели!

— Принял! При посадке — соблюдать предельную осторожность!

В темном салоне вертолета замигала тусклым красным цветом лампочка, предупреждающая о скором десантировании, почти синхронно лязгнули пара десятков автоматных затворов…

Для опасного полета в самый центр кишащего одержимыми и бандитами Феникса Томас Дьюи выбрал один из двух имевшихся у них новейших Sikorsky S-92 в армейском варианте. Только эта машина вмещала в себя больше двадцати бойцов со всем снаряжением, и при этом не была так громоздка, как десантные и спасательные PaveLow. В вертолете оставалось место и для груза.

В данном случае задача была простой: высадиться на крышу здания полиции города, захватить серверное оборудование и вывезти его на базу. Упрощалась задача тем, что на крыше здания полицейского управления должны были быть оборудованные посадочные площадки для вертолетов, хотя бы одна. С крыши бойцы должны были приступать непосредственно к штурму здания, не выходя на кишащие одержимыми улицы центра города. Сложность же была в том, что никто толком не знал — в чьих руках находится здание.

Впрочем, и зачищать здание никто не собирался. Серверная должна была по плану находиться на первом этаже, серверы нужно было затащить на пятый и погрузить в вертолет. Зачистка этажей здания предусматривалась только в том случае, если в здании будет оказано вооруженное сопротивление штурмующим. На случай подавления огневых точек противника вертолет был оборудован пулеметом Миниган М134, способным струей свинца в секунду разрезать пополам слона…

— Сиди здесь как пришитый! — Томас Дьюи проорал прямо в ухо сидевшему у самой пилотской кабины аналитику, по имени Дэн, тому самому кто и предложил наведаться в Феникс — выходишь только после всех! В здании держись меня!

— Понял… — аналитику показалось, что его голос доносится откуда то со стороны. Задняя аппарель вертолета медленно пошла вниз, впуская в вертолет запах тлеющего, пропитанного ужасом и бедой города. Вертолет завис на одном месте, вой турбин давил на барабанные перепонки даже через беруши, один из бойцов включил лебедку, и та мерно загудела, стравливая за борт трос. Сидевшие по обоим бортам вертолета бойцы в черной полицейской тактической униформе без знаков различия синхронно поднялись, готовясь к десантированию…

Дэн тоже поднялся, судорожно удерживая равновесие на пошатывающемся под ногами полу вертолета, но тут же полетел обратно на сидение от толчка в грудь.

— Сиди тебе говорю!

Томас Дьюи осторожно выглянул в ревущее пространство за бортом вертолета, огляделся по сторонам, резко махнул рукой. Один за другим десантники хватались руками в перчатках за стальной трос, за секунду съезжали на крышу, разбегались, занимая круговую оборону вокруг вертолета. Стволы автоматов хищно смотрели на отбесновавшийся и сейчас уже тихо умирающий город. Даже здесь, на вертолетной площадке полицейского управления, на уровне пятого этажа ощутимо приванивало мертвечиной…

Один из боевиков, оказавшийся у самого края здания, взглянув вниз, на собирающихся около здания одержимых, поднял свой автомат…

— Не стрелять! — крикнул Дьюи — по улице никому не стрелять! Приготовиться к продвижению внутрь здания!

Вертолет уже сел, смысла оставаться в воздухе, расходуя не бесконечное топливо, не было никакого. Аналитик Дэн сидел в углу вертолета, боясь даже пошевелиться и проклиная тот день и час, когда он предложил эту дурацкую и опасную затею.

— Выходи, давай! — Томас Дьюи заглянул в вертолет — выходи, тебе говорю! Что ты сидишь, как будто за своего дятла в штанах кто-то ухватился!? Выходи! Да что же это такое…

Выходя из вертолета, Дэн споткнулся и едва не пропахал носом резиновое покрытие вертолетной площадки, если бы Томас Дьюи не схватил его за шиворот и рывком не придал вертикальное положение. Среди боевиков, окруживших вертолет, раздались сдержанные смешки.

— Смех оставить! Четверо остаются около вертолета, остальные — за мной!

Действия группы были отработаны до автоматизма. Выстроившись в своего рода колонну бойцы замерли у бетонной будки с дверцей на крыше. Эта дверца представляла собой вход на лестницу, ведущую вниз, в здание. Первым шел один из пулеметчиков, его Мк48 должен был при необходимости расчистить путь атакующим. Тяжелый бронежилет способен был защитить как от пуль, так и от нападения одержимых.

Вообще, штурмовая группа состояла из двадцати человек, пяти групп по четыре человека в каждой, способных при необходимости действовать самостоятельно. Стандартная схема, применяемая в знаменитой британской SAS. В каждой группе был один «таран» — пулеметчик с единым пулеметом, экипированный тяжелым бронежилетом и шлемом с забралом из бронестекла, он должен был идти первым, подавляя огневые точки противника. Остальные трое были вооружены обычными штурмовыми винтовками G36K и должны были поддерживать пулеметчика огнем, а также прикрывать левый, правый фланг и тыл группы, соответственно. Кроме того, двадцать первым был сам Томас Дьюи, выполнявший роль командира подразделения, двадцать вторым был аналитик, вооруженный лишь переносным накопителем данных и компактным источником питания в заплечном рюкзаке. Никакого оружия ему перед вылетом не выдали.

— Готово! — склонившийся над дверью боец выпрямился, складывая набор отмычек — можно…

— Стоп! — один из бойцов группы, который должен был идти первым, отодвинул от двери пулеметчика, привязал к ручке двери тонкую, но прочную веревку, знаком показал, что нужно отойти от двери. Больше года он отслужил в Ираке, прекрасно помнил о том, что за любой дверь могла быть закреплена растяжка[67] и рисковать не хотел. Поняв его замысел, бойцы отошли от двери на несколько метров, разворачиваясь полукругом и направляя стволы на дверь. Держащий в руке другой конец веревки боец свободной рукой дал отсчет — пять-четыре-три-два-один — и рванул на себя веревку…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

Тихий, то ли хрип, то ли сопение первым услышал я. Доносился он со спины, со стороны охраняемого периметра, но… Предоставив Энджи отстреливать одержимых спереди (их было не так уж и много — одиночные одержимые шли от центра, отстрелять их можно было и с одной винтовки), я резко развернулся — и увидел на крыше магазина Штайнберга подростка — мексиканца, в рваной одежде. Припав всем телом к крыше, тот готовился к прыжку…

Выстрелил я именно в тот момент, когда одержимый прыгнул, целясь в Гарри и Питера, которые как раз вышли из дверей магазинчика, таща вдвоем здоровенный зеленый ящик, чтобы погрузить его в машину. Моя пуля попала в одержимого — но не убила. С истошным воем он рухнул на ящик, выбивая его из рук. Питер тащил ящик, взявшись за него спереди, когда одержимый приземлился, он начал разворачиваться, доставая пистолет…

— В сторону! — дико заорал я, целясь из винтовки в то место, где должен был быть одержимый. Стрелять я не мог — спина Питера перекрывала линию огня. Тем временем, раненый одержимый окончательно пришел в себя и с ревом бросился на Питера, вцепившись ему в ляжку, как собака. Челюсти сомкнулись как раз в тот момент, когда брат приставил пистолет к голове укусившего его одержимого и нажал на спуск.

Выстрел как будто взорвал ситуацию. Сверху, на крыше появилось еще двое одержимых — мужчина и женщина, оба мексиканцы, если бы эти твари прыгнули одновременно с первой — кого-то из нас они точно успели бы разорвать. Спасло только то, что я стоял лицом к магазину, держа на изготовку оружие — первый выстрел настиг мужчину, отбросив его назад, тот покатился по крыше. Женщина уже прыгнула, когда две пули настигли ее в полете. Упав на асфальт перед магазином, она что-то прорычала и затихла…

— Алекс!

Повернулся на крик Энджи, взглянул — и кровь застыла у меня в жилах. Со стороны городского центра плотной толпой бежали одержимые, человек сто не меньше. Все это мне напомнило Ирак, демонстрации местного населения. И хотя в Ираке на демонстрации выходило на порядок больше людей — почему-то там меня никогда не пробирал такой липкий, мерзкий, ощущаемый каждой клеточкой тела страх.

Промахнуться по такой толпе было невозможно. В максимально быстром темпе я выпустил все патроны, что оставались в магазине, свалил то ли пять, то ли шесть одержимых. Самое страшное — даже пулеметной пули было недостаточно, чтобы с первого выстрела свалить одержимого, некоторых спотыкались, падали от попадания пули — но поднимались, и шли, ползли дальше, подгоняемые голодом и ненавистью. Скорее ненавистью — судя по запаху и количеству трупов виденных мною по дороге жрать, пока было чего. Сволочи… И ведь хватило ума собраться в стаю, хватило…

Рядом в максимально быстром темпе стреляла Энджи, длинный, тяжелый ствол ее Калашникова позволял стрелять точно и с максимальной скоростью. Магазин на сорок патронов — пока она добивала свой, мне магазин пришлось сменить, что позволило живым одержимым отыграть еще несколько метров…

От РейнджРовера длинными, злыми очередями загрохотал еще один Калашников — Питер, находившийся на улице, и видевший что происходит, тоже вступил в бой, хлестая толпу одержимых свинцовыми бичами, вырывая из ее рядов то одного, то другого. Первый магазин ушел у него буквально за несколько секунд…

— Держим линию, твою мать!!! — истерический крик донесся как будто со стороны, через секунду я с удивлением понял, что это кричу я. Тело работало на автомате, на инстинктах, вбитых в подсознание годами тренировок. Сменить магазин, приклад в плечо, зеленую точку лазерного прицела на цель. Впрочем, тут можно и без него — дальность сто метров и навскидку не промахнешься. В максимально быстром темпе выпустить магазин, левой рукой достать из разгрузки следующий, отсоединить пустой, вставить полный… Грохот Калашникова почти у самого уха способен вызвать легкую контузию, но у меня он вызывает только радость. Оружие и патроны — это жизнь в самом простом, первобытном значении этого слова. Пока есть патроны и оружие, пока рядом с тобой кто-то жив и стреляет, прикрывает тебя огнем, ты жив. Иначе — мертв. И это в лучшем случае, в худшем ты сам становишься одержимым, таким как те, кто сейчас бежит на нас, одержимые одной мыслью — вцепиться, разорвать, почувствовать солоноватый привкус крови на зубах…

Совсем рядом, по толпе одержимых ударили еще два автомата — и в этот момент первые одержимые добежали до наших машин…

Когда-нибудь плавали на корабле по неспокойной воде? Когда набегающая волна раскачивает судно и пол качается у тебя под ногами. Не все это могут выдержать — отсутствие под ногами твердой почвы. Так вот — когда первая волна одержимых, уже изрядно прореженная пулями добежала до нашей машины и вцепилась в нее — мне показалось, что машина качнулась подобно палубе корабля в бурю. С диким ревом и воем одержимые потянулись к высокому борту кузова, чтобы добраться до нас…

Винтовка на таком расстоянии уже была лишней, расстреляв до конца магазин я опустил винтовку и она повисла на ремне на груди. Одержимые уже рвались в периметр, раскачивали машину, пытались забраться в кузов. Их искаженные ненавистью и гневом, перемазанные кровью лица были от меня на расстоянии вытянутой руки не больше.

Рядом почти в упор по человеческому месиву ударил Калашников — и в этот же момент я рванул из кобуры Глок 21. Тут то я понял, почему пистолет все-таки следует носить на поясе, а не по новомодному — на тактическом жилете. От толпы одержимых меня отделял лишь стальной борт грузовика, будь я на открытом пространстве — сейчас бы меня разорвали на части. Жизнь от смерти отделяли секунды — и эти секунду-две я потерял на неестественном движении руки, достающей пистолет…

Промахнуться было невозможно — первую обойму я выпустил почти в упор, все тринадцать патронов сорок пятого калибра выпущенных почти без прицеливания, со скоростью автомата угодили в цель. На таком расстоянии пули «Глейзер», да еще в сорок пятом калибре не просто убивали — они калечили, отрывали руки и ноги, разносили вдребезги головы. У самого борта грузовика сразу стало просторнее. Сменив обойму, я начал стрелять уже прицельно, стараясь попадать в голову. Попадание в голову с такого расстояния успокаивало навсегда даже одержимого…

— Курт! — не проорал, а скорее прохрипел я, не прекращая стрелять из пистолета. От стрельбы, от разнокалиберного грохота уже начало звенеть в ушах.[68] Но первый натиск одержимых мы отбили.

— А?

— Все вытащили? Надо валить!!!

— Снизу все вытащили! Три ящика погрузить!

— Грузи!! Пару минут и сваливаем!

— Понял! — Одна из винтовок заглохла, видимо Штайнберг метнулся в магазин, за последними ящиками…

Финикс, штат Аризона 18 июня 2010 года

В первую секунду никто даже не понял, что произошло. Дернулась ручка — и словно лава выплеснулась на узкий пятачок, окруженный стальным полумесяцем автоматных и пулеметных стволов. Истошный, вурдалачий крик ударил по ушам…

Но замешательство не продлилось и секунды — стоявшие перед дверью боевики были опытны, многие прошли войну. Специальный препарат, который они принимали перед заданиями, подавлял их волю — но одновременно наделял их нечеловеческой реакцией и силой. Расплатой за это были сорок восемь часов полной разбитости организма, истощившего свои резервы до конца — но на двадцать четыре часа они становились суперсолдатами. И увидев рвущихся вверх, на вертолетную площадку одержимых, боевики не раздумывая не секунды, одновременно открыли огонь.

Свинцовый град — шестнадцать стволов — буквально разорвал маленький пятачок на куски. Град пуль рвал одержимых на куски, отбрасывал от боевиков. Грохот был такой, что Дэну, почти ничего не видевшему из-за спин боевиков показалось, будто рушится здание. Томас Дьюи спокойно стоял позади шеренги бойцов, даже не поднимая автомата. Об одержимых он знал достаточно, чтобы понимать — они опасны только для безоружных, для гражданских. Группу опытных и хорошо вооруженных людей им не одолеть…

Смолкли очереди, наступила тишина. Оглушающая. Перед дверью, ведущей вниз, в здание лежало, хлюпало, растекалось красными ручейками месиво. Именно месиво, кровавое месиво, по-другому это назвать было нельзя. Вход в здание был почти завален этим самым месивом, нарубленным пулями мясным фаршем, изрешеченная градом пуль железная дверь висела на одной петле. Остро пахло кровью, порохом и еще чем-то непонятным.

Приказов отдавать не имело смысла, свой маневр каждый знал сам. Несколько солдат начали оттаскивать, отпихивать в сторону куски тел, чтобы освободить проход, другие прикрывали своих товарищей, направив перезаряженные автоматы на черный провал двери в готовности изрыгнуть новую порцию свинца.

В этот момент Дэна буквально вывернуло наизнанку на резиновое покрытие вертолетной площадки, он упал на колени, исторгая из желудка зловонные струи съеденного утром завтрака, давясь слюной и кашляя. В желудке словно извивался комок ядовитых змей.

— Вставай, вставай… — Томас Дьюи легко, словно пушинку поднял Дэна с колен за шиворот, похлопал по спине — каквидишь это совсем не то, что на экране компьютера, так ведь. Привыкай…

Один за другим, шагая по кровавому месиву, бойцы исчезали в темном проеме ведущего в здание хода. В какой то момент Дэну показалось, что они, один за другим, спускаются в ад…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

Тяжелый ящик с шумом грохнулся под ноги, проехал куда-то к краю кузова.

— Последний! Больше нет!

— По машинам! Энджи, давай к Питеру в машину!

— Поняла!

Черт его знает, что у него с ногой после укуса одержимого. С одной стороны, благодаря вакцине мы несовместимы — а с другой такой укус сам по себе опасен и здоровья не прибавляет. Конечно, я сильно рисковал, оставаясь в Хаммере один — и водитель и стрелок в одном лице. Но другого выхода не было…

Отстреляв до конца обойму Глока, я прыгнул вниз, с кузова Форда, бросился к Хаммеру. Не знаю, бегал ли я когда-нибудь так… Наверное нет. Уже через секунду я рванул дверцу машины, плюхнулся на сидение водителя. Пока бежал — каждое мгновение ждал удара в спину, броска с крыши. Пронесло…

Взревел двигатель, запустившийся с первого поворота ключа. Через переднее стекло ничего видно не было, оно все было перемазано кровью, вдобавок прямо на капоте лежит дохлый одержимый. Но в боковое стекло видно было — глянув на мгновение я увидел, как Энджи, не выпуская из рук винтовки юркнула в РейнджРовер, захлопнув за собой дверь, как хлопают двери грузовиков — и в этот момент одержимые прорвались в периметр…

Что-то тяжелое ударилось об капот машины. Внезапно я понял, что люк в Хаммере открыт, и в любой момент в салон может ввалиться одержимый. Резко обернулся назад, шарахнул кулаком по кнопке, приводящей в действие люк — крыша поползла назад. Досматривать, как закроется люк было некогда — от сильного удара на меня чуть не вывалилось лобовое стекло, еще один удар пришелся в дверь. Глянув перед, через перемазанное окно увидел какую то черную тень на капоте… Все, медлить дальше нельзя. Или уезжаем — или здесь и останемся…

Нажал на газ, вывернул руль вправо — и тяжелая черная машина с трудом сдвинулась с места, откуда-то из-под колес раздался жуткий вопль. Кто не спрятался — я не виноват…

Через лобовое стекло видно было предельно хреново — но я понял, что мы выехали на дорогу — и тут же резко, в пол затормозил. Сидевший на капоте одержимый не удержался и с воплем полетел под колеса, труп свалился куда-то вбок. Есть! Теперь газ до отказа — и новый вопль, перемежаемый хрустом костей под колесами…

Нажал на кнопку, заработали стеклоочистители, размазывая по окну красную жижу, давая возможность хоть немного видеть, что происходит на дороге. Окей, так то лучше…

Так, ехать можно, хоть и не быстро. Теперь надо понять — где мы и как из этого всего дерьма выбираться…

— Пит, ты живой там? — нарушая все правила радиосвязи, поинтересовался я по рации.

В рации стояло шуршание и скрежет, потом все-таки прорезался голос моего дорогого братца. Честно говоря, со школьных времен не был так раз его слышать…

— Живой. Твою мать… Зараза, как больно…

— Что с ногой?

— Да укусил б… Тварь поганая… Кровь остановил, но чувствую себя паршиво…

— С Мари порядок?

— Да порядок, порядок… Трясется вся…

Еще бы не трястись… В захолустной местности, где она жила, одержимых не было вообще, а здесь… Даже я испугался, признаюсь, когда такая толпа поперла…

— Хорош рассиживаться Пит, приди в себя! — подбодрил я его, как мог — если ты не за рулем, сделай мне одно одолжение. У тебя там карты в машине — ты с ними в туалет еще не сходил, надеюсь?

— Нет… И хорош стебаться! Кажется, приходит в себя. Хорошо…

— Все, все не стебусь. Рассказывай, где мы и как нам выбираться из этого дерьма…

Хаммер катился по широкой улице с четырехполосным движением, по обе стороны высились небольшие домики, в основном одноэтажные, белого, коричневого и песчаного цвета. В некоторых явно был пожар, около многих на лужайках валялось разбросанное имущество. Где мы находились — я и понятия не имел, знал только что это примерно центр Альбукерка.

— Короче — если я правильно понимаю эту чертову карту, мы едем по Лид Авеню… На следующем повороте нам надо повернуть… направо! Точно, направо. Выедем на Юнивесити Бельведер и дальше через квартал направо на центральную. И — валим из города…

— Б… твои бы слова…

Размышления о том, как отсюда выбраться прервал глухой удар в переднюю часть машины. Видимо, какой-то одержимый попытался пободаться с таранным бампером, попытка оказалась неудачной. Чтоб этих всех…

Выкатившись на перекресток с Юнивесити я понял, что дело полная дрянь — в десяти метрах от перекрестка дорога к университету Нью Мехико была перегорожена баррикадой. Громадный трехосный серебристый автобус «Грейхаунд» был завален на бок, баррикада была укреплена машинами. И снова одержимые — сразу несколько. Кто-то жрал у автобуса, двое сидели наверху, на боку перевернутого исполина. Увидев, машину они с поразительной ловкостью спрыгнули на землю, что заставило меня добавить газу…

— На Юнивесити баррикады и опасность, осторожнее! Дай новый маршрут!

— Твою мать… Тогда давай дальше, до двадцать пятого шоссе!

— Нахрен! Там явно бандиты! Мы не отобьемся!

— Б… Тогда давай налево и напролом через Рузвельт-Парк и стадион! Поворачивай!

Словно обезумевший носорог, черный джип проломил кусты и попер вперед, подминая под себя мелкую растительность. Матерясь, я крутил руль, пытаясь не столкнуться с крупной… Внезапно, мне в голову пришла мысль, я резко нажал на тормоз.

Мысль была такая — что если у нас не будет по крайней мере двух стрелков — из города нам точно не выбраться. Так здесь и останемся…

Выбрался из Хаммера, с одним пистолетов рванул к остановившемуся в трех шагах позади РейнджРоверу. Рывком рванул на себя дверцу.

— Короче! Если мы не сможет отстреливаться — из города не выберемся! Либо на одержимых попадем, либо на бандитов. И то и другое хреново. Как минимум двое стрелков — кровь из носу! Мари!

Мари, в армейской куртке, которая ей была велика, по крайней мере, на два размера смотрела на меня с заднего сидения Рейнджа испуганными глазами…

— Ты машину водить умеешь?

— Ну…

— Да говори как есть, все равно дорожной полиции на ближайшие сто миль не предвидится.

— Ну… Тим учил…

Кто такой Тим я интересоваться не стал — и так было понятно. А подробности знать мне было ни к чему…

— Вот этим Рейнджем управлять сможешь? Тут ничего сложного, едешь за мной и все. Энджи с тобой будет…

Хотелось бы мне самому верить, что тут ничего сложного. Выбора другого просто не было…

Мари беспомощно посмотрела на Энджи, та смотрела на нее не зная, что ответить…

— Ну… Наверное смогу… Постараюсь…

— Умница. Энджи, присмотри за ней. Пит, придется тебе сесть за руль. Как нога, выдержит?

— Справлюсь… — перекривился Пит.

— Тогда начинаем. На всякий случай — место встречи — на пересечении Юнивесити Бельведер и Коронадо. Запасное — поле для Гольфа Лос Альтос, если там чисто. Еще одно запасное — в районе национального парка, на пересечении шестьдесят шестого и сорокового шоссе. Вопросы? …

— Тогда пошли!

Вместе с Питом, который прихрамывал, но держался бодро пошли к Хаммеру. Слава богу, одержимых в парке видно не было — хоть небольшая передышка…

— Окно держи закрытым, но на всякий случай прицепи Кольт на пояс, пока я там наверху управляюсь…

— Давай быстрее… — Пит нервно посмотрел по сторонам — что— то мне не нравится находиться на одном месте.

Мне это тоже не нравилось, но деваться было некуда. Пока Питер размещал на поясе снаряжение, я стал готовиться к нескольким нелегким часам в роли стрелка…

Первым делом проверил пулемет. Осталось чуть больше трехсот патронов, думаю вырваться из города хватит. По хорошему — надо бы до пятисот добить, патроны есть, но времени совершенно нет. Бандиты или одержимые, а может и те, и другие могут появиться в любой момент. Пулемет я поставил на заднее сидение, так чтобы до него легко можно было добраться.

Свою Мк14, которая неплохо сегодня потрудилась, я отложил в сторону. Все-таки нужно более легкое и в то же время более скорострельное оружие, да и магазин желательно более емкий. Как раз на этот случай я и взял XCR. С длинным стволом и компактной оптикой, с режимом автоматического огня — то, что прописал доктор в этом случае. Достав коробки с патронами и магазины, половину сыпанул на переднее сидение рядом с Питером, половину оставил себе, начали набивать. Как ни странно, к этой винтовке подходили стандартные магазины от М16 — вот и еще одно преимущество этой винтовки и этого патрона. По длине он идентичен стандартному НАТОвскому патрону 5,56.

— Куда сейчас едем? — уточнил брат, щелкая патронами.

— Я так думаю. Надо по любому прорываться на крупную магистраль. Пусть там и бандиты — но крупную магистраль нормально все равно не перекрыть как следует. Поэтому предлагаю — тут я отвлекся, глянул на карту, которая теперь была в Хаммере, не прекращая механически набивать магазины — предлагаю прорываться переулками к шестьдесят шестой. Спрюис стрит, Сикамор стрит, Марпл стрит. Какие — то все равно не перекрыты.

— Может, проедем на Пресвитерианский госпиталь и на Оук Стрит. Или там, рядом — двадцать пятое шоссе?

— Э, нет… — протянул я — вот к госпиталю точно соваться не стоит.

— Почему?

— Как думаешь, заболевших куда свозили? А если даже и не заболевших — госпиталь это суперприманка для одержимых! Куча больных, много лежачих — все равно, что шведский стол. Жри — не хочу. Так что от госпиталя надо держаться как можно дальше…

За несколько дней до катастрофы Детройт 19 мая 2010 года

— Феликс… Ты что делаешь?

— Уничтожаю все к чертовой матери! Вот что я делаю!

— С чего!

Доктор Феликс Каплан закашлялся, открыл окно, чтобы выпустить дым. А дымом тянуло и впрямь изрядно — в железном ведре дымились сожженные жесткие диски компьютеров и ДВД-диски на которых хранились материалы исследований, бумагорезка была забита мелкой белой пылью. Рядом с разоренным столом валялись два распотрошенных компьютера.

— Ты у себя дома материалы исследования держишь?

— Держу, конечно. Все перенесено на диски, хоть это и не приветствуется. Как-то раз я полгода работы потерял только из-за того, что не создал резервную копию. Да что с тобой такое, мать твою ты можешь мне сказать?

— Сядь-ка! — Каплан показал своему другу место на продавленном диване — сядь и послушай! Как думаешь, насколько далеко продвинулись наши исследования?

— Ну, дальше всех остальных групп. У нас по плану на следующий месяц намечено экспериментальное опробование.

— А вот и не хрена! Эксперименты уже были, причем на людях!

— Что? Не говори ерунду, этого быть не может.

— Может и еще как! Послушай меня! — доктор Феликс Каплан повернул Пита Маршалла лицом к себе, вцепившись в плечи, его глаза горели каким-то нездоровым, фанатичным огнем — не одному только Денмонту лазать по чужим лабораториям! Вчера я влез в его лабораторию и накопал много чего интересного!

— Что именно?

— Ну, например — что в одном из центральных штатов США некто купил заброшенную военную базу. И там строится аналогичная нашей лаборатория с высшей степенью биологической защиты, а заодно и завод. По производству лекарств. Интересно, кому и зачем строить завод по производству лекарств под землей, а?

— С чего ты это взял?

— Да с того! Я за этим ублюдком Денмонтом давно наблюдаю. То-то он зачастил в одно ничем не примечательное место, и причем все эти поездки проходят как командировки. За четыре месяца он побывал там шесть раз!

— И почему ты решил, что там завод, лаборатория и все прочее? Откуда такие выводы?

— А с того! Этот идиот свои записи оставляет в журнале на самом видном месте! Там много чего интересного прописано — на несколько пожизненных хватит! Вот что! Давай, решай. Сейчас! Ты со мной или…

— Или — что? Каплан вскочил с кровати, сделал несколько шагов к стене.

— Как думаешь, чем мы занимаемся? Ты никогда над этим не задумывался? Мы разрабатываем смерть — для нас и для всего рода нашего. Для человечества. Когда-то нацисты истребили шесть миллионов человек моего народа. А сейчас я, Феликс Каплан разрабатываю средства, чтобы уничтожить сотни миллионов, миллиарды! Мы хотим Нобелевскую премию — а получим ад на Земле! Прости, Питер, но я больше так не могу. Я решение принял — принимай теперь ты!

Доктор медицины, военный врач Питер Маршалл задумался. Нобелевка нобелевкой, но сомнения терзали его уже давно. Тем более этот вирус… Питер удивлялся его поражающим свойствам. Настоящий вирус ненависти, не признающий никаких границ, никаких рас, ничего. Все попытки модифицировать его, сделать так, чтобы при сохранении тех же характеристик зараженные сохраняли возможность мыслить и подчиняться приказам — проваливались. Увеличение гипоталамуса подавляло другие участки мозга, в результате заболевший был способен только на самые примитивные действия. Удалось добиться только снятия болевого синдрома — за счет выработки организмом эндорфина.[69] Вирус порабощал зараженных, они становились настоящими одержимыми, одержимыми злом и ненавистью, стремлением убивать. Пока эксперименты проводили только на макаках-резусах, о том что некая группа проводит испытания на людях, под руководством этого подонка Денмонта, Питер Маршалл узнал только сейчас. Провалом закончились и попытки разработать лекарство, вирус излечению не поддавался. Вакцину же с огромным трудом удалось разработать и наладить ее синтез — на экспериментальном лабораторном оборудовании — процесс пока даже не был описан. Помогло только то, что вирус был искусственно выведен и разработчики изначально знали всю его цепочку ДНК. В промышленных масштабах это сделать было невозможно. Пока… И, в конце концов, автором вируса являлся именно Каплан — значит и решение об уничтожении всей сделанной работы должен был принимать именно он.

— Я с тобой, Феликс…

— Вот и хорошо. А то я уж думал… — с этими словами доктор Феликс Каплан достал из кармана девятимиллиметровый Глок…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

— Короче так! — я закончил набивать последний магазин, засунул его в разгрузку — УЗИ положи вон туда, в карман двери, под руку. Пусть не до конца влезает, но пусть будет. Питер протянул руку к переднему пассажирскому сидению, взял автомат…

— А почему там не оставить?

— При резком торможении — слетит на пол. Положи лучше в дверной карман, так под рукой будет, хотя и неудобно. Прорепетируй.

— Что?

— Ну, пару раз попробуй схватить автомат одной рукой, вторую держа на руле.

Питер прорепетировал, первый раз получилось хреново, второй и третий — чуть получше.

— Хватит, все равно времени нет. На досуге потренируемся получше. Хеклер будет вот здесь, прямо в кобуре, прицепленным, понял?

ХеклерКох МР7А1 я прицепил к переднему пассажирскому сидению. К УЗИ у меня были патроны — он жрал обычные девятимиллиметровые пистолетные, а вот магазин был только один — тот что в автомате. Последними словами проклял себя за то, что не решил эту проблему в магазине Штайнберга — у него-то наверное магазины запасные были. Вот и мучайся теперь, мудак! Хоть и не до раздумий там было — а все равно соображать должен был. К МР7 были и магазины и патроны — да только вот пополнить боезапас было негде, в гражданской продаже этих патронов не было, да и на военных складах — из десяти дай бог если на одном. Такое оружие — легкое, удобное для стрельбы с одной руки, с емким магазином, с глушителем — и негде взять патроны! Хоть плачь. Пока патроны были — но это на самый крайний случай. Когда уже совсем край подходит — так патроны надо поберечь.

— Договариваемся так. У тебя под рукой УЗИ, на поясе — крупнокалиберный пистолет. Без нужды не стреляй и окно вообще не открывай — основным стрелком буду я. Просто веди машину. Хеклер — на самый крайний случай, если крайняк. Так к нему патронов мало — побереги. Понял?

— Добро.

— Калаш твой будет на заднем сидении, во время вождения с него все равно стрелять не сможешь, с одной руки — но если остановят — хватай и мочи. Только надеюсь, что не остановят. Старайся рулить дворами и не приближайся ни к больнице, ни к университету. Я буду тебе говорить куда ехать, сверху — но и сам соображай — у меня проблем наверху до … будет. Если не туда поедешь — врежу с ноги прямо по затылку, понял?

— Да пошел ты…

— Щас пойду. Проверю как там дамы в Рейндже. А ты по сторонам смотри.

Вышел из уютного салона Хаммера, держа на изготовку новую винтовку. Заодно попробовал, пару раз вскинул для прицеливания — винтовка приходила в плечо просто идеально. И приклад — стиля «Галиль», как раз по мне. Перекинув предохранитель на одиночный режим огня, пошел к машине…

Идя к машине Энджи и Мари, привычно вслушивался, пытался понять, что происходит вокруг. Несмотря на то, что до городской жизни было метров двадцать лесополосы — лес приглушал звуки города. До сих пор раздавались звуки выстрелов — несмотря на то, что беда пришла уже две с лишним недели назад. Но люди — сопротивлялись. А может бандиты, но, в конце концов — тоже люди.

Мари уже выглядела по-боевому, переодетая в полувоенную форму устроилась за рулем РейнджРовера. Оружия у нее не было.

— А почему оружия нет? За Мари ответила Энджи.

— Она не хочет. Со всем я справлюсь — и вы вдвоем. В конце концов, мы же за вами поедем. А вы у нас — профессионалы-ганфайтеры.

Никогда не мог понять женщин. Сейчас на уме одно — через пару минут совершенно противоположное. Что ее опять не устраивает?! Впрочем, и выяснять не хочу.

— Ну, смотрите… Точно не хочешь оружие? Мари покачала головой.

— Тогда окно закрой и не открывай, если только не придется сваливать из машины. Поняла? Мари кивнула, смотря на меня с каким-то странным видом.

— Теперь дальше. Педали только две — газ и тормоз, руль — в общем разберешься. Езжай строго за нами, никуда не сворачивай и из вида нас не теряй ни в коем случае. Старайся ехать равномерно, без рывков, чтобы Энджи могла нормально стрелять в случае чего. Мари снова кивнула.

Глянул на Энджи. Та, по видимому основной взяла трофейную М16А3 с оптикой, короткий Knight Armament висел, закинутый за спину. Разгрузка набита магазинами, пистолет на поясе — в общем, богиня войны и террора. До катастрофы сфоткать бы в таком виде с медленным раздеванием — Плейбой отдыхает… Господи, что у меня опять за мысли не в тему дня…

— Осторожнее. Эти твари прыгучие. Мы с Питом постараемся проехать дворами, чтобы не нарваться — как бы с крыши не прыгнули.

— Справимся… — Энджи с мрачным видом похлопала себя по поясной кобуре — смотрите сами не облажайтесь.

— Не облажаемся — заверил я — через две минуты начало движения.

В Рейндже люк был не таким широким и удобным как в Хаммере, британская машина — но и Энджи по габаритам мне уступала, поэтому для нее оказался — в самый раз. Усевшись наверху и взяв винтовку на изготовку, я оглянулся — Энджи, уже занявшая позицию на крыше издевательски отдала мне честь двумя пальцами. Ну-ну… Отвернувшись, я стукнул ногой, отдавая сигнал к отправке…

Поскольку развернуться было нельзя, лес, не стоянка — брат поехал вперед все время забирая влево, проламывая кустарник и уклоняясь от деревьев чтобы выехать, в конце концов, на Спруэс или на Хэзлдайн. Оттуда — по Спруэс напрямую, по Хэзлдайн — с поворотом на Месу можно было прорываться севернее, к шестьдесят шестому шоссе. Получилось, однако, все по-другому…

Вывалились мы на Хэзлдайн, только не с той стороны. Нам надо было вырулить на восточную часть улицы, мы же вырулили — на западную. И теперь нам волей неволей дорога была одна на большое, двадцать пятое шоссе…

Когда Хаммер прорвался через кустарники и выскочил на дорогу, я аж охренел. По левую руку был стадион Джона Милна, у которого в большом беспорядке были запаркованы машины. Их было много, самых разных. Некоторые были целыми, парочка — была сожжена, на некоторых и вовсе — на стеклах и кузовах были отметины от пуль. В дальнем конце стоянки заметно было движение — одержимые! Бросаться сразу они не стали — видимо были сытые. Интересно, конечно — видимо чувство насыщения ненадолго приглушает их агрессию. Хаммер, а за ним и Рейндж осторожно, на скорости не больше двадцати миль в час катились мимо припаркованных в беспорядке машин, постоянно маневрируя. Я прицелился в одержимых — но решил не стрелять, пока они не проявят агрессию. Черт знает, сколько их еще может быть на стадионе и вообще — в окрестностях. Поэтому если можно мирно — пусть будет мирно…

Машина приближалась к одержимым, в оптический прицел винтовки их можно было разглядеть уже вполне достоверно. Восемь. В основном латиносы, но и белых трое, скорее всего семья — отец, мать и сын. Сыну на вид лет десять, не более. Трое латиносов — в странной одежде, как я догадался — в больничных пижамах. Значит, я был прав — больных сначала свозили в госпиталь, а потом они вырвались наружу. Прелестно…

Подо мной уютно урчал мотор, а я вскинув винтовку всматривался в лица одержимых. Он же — смотрели на меня, смотрели немигающими и равнодушными глазами. До них было уже метров десять, почему-то из всех одержимых я выбрал десятилетнего пацана. Он лежал на крыше старого Форда, видимо отдыхая, и смотрел на меня, вроде даже гипнотизируя меня взглядом. Джинсовый костюм, кроссовки, светлые, испачканные чем-то красным волосы. По спине у меня словно ползла ледышка. Господи, как же мы дожились до такого…

Выхода не было — проехав всю Хэзлдайн, мы свернули на Оук-стрит, идущую вниз. Дальше был скоростной съезд с двадцать пятого шоссе, забитый разбросанными в беспорядке брошенными машинами, но проехать можно было. Однако подниматься на шоссе мне не хотелось…

— Стой!

Хаммер затормозил, вслед за ними остановился и Рейндж. Прислушавшись, я удивился, что не слышно стрельбы, воя одержимых — и как накаркал! Откуда-то сверху, с шоссе ударила длинная автоматная очередь…

— Вперед! Давай вперед! На первом же перекрестке — налево!

Хаммер рванул вперед, я судорожно закрутил головой, пытаясь понять, откуда и в кого вообще стреляли. Стреляли где-то на шоссе, но где я понять не мог — оно проходило по насыпи и располагалось намного выше Оук. Блин, с одной стороны — шоссе, с другой — какие то коричневого цвета склады, мать их. А мы — в яме как в тире, сейчас сдадут с шоссе сверху вниз — и поминай, как звали. Что на шоссе происходило — я не знал, да и знать не хотел — нам просто надо было выбраться и этого чертового города.

На скорости Пит повернул руль и Хаммер нырнул влево и вниз, в путепровод, проходящий под двадцать пятым шоссе. Проскочили на скорости, если кто и был наверху — не заметили. За путепроводом дорога шла вверх, и потом снова вниз. Можно было либо ехать прямо, либо развернуться резко направо и попытаться все-таки выскочить на двадцать пятое шоссе. Я уже решил поворачивать вправо — и тут увидел. Идущую вправо дорогу пересекал путепровод, образующий своего рода мост. И вот на этом мосту стоял белый пикап, кажется Додж Рэм 3500, в кузове его виднелись вооруженные люди. Увидев нас, они синхронно вскинули винтовки.

— Прямо, твою мать! — заорал я, разворачиваясь к цели и вскидывая свое оружие. Хаммер рванул вперед, сзади часто захлопали выстрелы, поймав кое-как в прицеле пикап, я нажал на спуск. Винтовка задергалась, отсекая короткие очереди, отдача была на удивление терпимой, с той же Мк14 не сравнить. Первая же очередь угодила в пикап, лопнуло боковое стекло, бандиты в кузове резко исчезли из поля зрения, но один не упал, а тяжело осел в кузове, выронив винтовку, как это бывает с ранеными. В следующую секунду здание магазина скрыло от меня стоящий на мосту пикап… Энджи проскочила уже без обстрела, только сама пальнула пару раз для острастки. План нужно было менять, я склонился к люку.

— Гони в темпе, при первой возможности — направо!

В бешеном темпе проскочили Лид Авеню, хотели свернуть на Хай Стрит, но Питер вовремя углядел вдали баррикаду — проскочили мимо. Свернуть удалось только на Вальтер Стрит. Узкая, обсаженная деревьями улица, по обе стороны — одно и двухэтажные дома. В некоторых местах — брошенные прямо посередине проезжей части машины, но проехать можно…

Проехали без особых происшествий, только на пересечении с Голд Авеню пришлось свалить двоих одержимых. Видимо не ели давно — бросились на Хаммера из засады, из-за припаркованного старого пикапа. По два быстрых выстрела на каждого проблему решили — заодно еще раз подивился, насколько удобна новая винтовка. Отдача как у М16, а патрон намного мощнее — в принципе и по одной пуле на одержимого хватило бы…

Вылетели на Сентрал, повернули налево. Сентрал авеню — это уже то, что нам нужно. Проехать можно — по две полосы в каждом направлении, на разделительной линии растут деревья. Вообще Сентрал — часть исторического «Шоссе 66», идет прямо через весь город и выходит за город — на Техас. Рванули по ней. С обеих сторон мелькала все та же, малоэтажная застройка — и мне вдруг пришло в голову, что неплохо было бы остаться здесь на всю жизнь. Отвлекся…

И напрасно! Впереди, дорога основа уходила под мост через это проклятое двадцать пятое шоссе — и на мосту стояли целых три пикапа — уже знакомый мне белый Додж Рэм, армейский Хаммер и еще один — кажется тяжелый Форд. И в кузовах машин и за оградой моста виднелись фигурки мужчин с оружием. Твою мать… Они что нас — пасут?

Питер, не дожидаясь неприятностей разобрался сам — резко увеличил скорость. На мосту замерцали огоньки выстрелов, я ответил длинной, на полмагазина очередью — и тут же дернулся, пригнулся. Пули полетели сзади, почти над моей головой…

Энджи, чертовка. Их Рейндж был в какой то мере прикрыт Хаммером и она решила стрелять прямо над моей головой. Вот зараза же…

Хаммер рванулся вправо, уходя из-под огня, свернул на какую то улицу, идущую вверх. С одной стороны было какое-то строение, типа школы или больницы, обнесенное забором из сетки — рабицы, с другой стороны — придорожное кафе. Слева, у школы было до черта одержимых, заслышав стрельбу, они бросились в нашу сторону, но забор помешал им вырваться на дорогу, дал нам несколько бесценных секунд, за которые мы успели проскочить школу. Оглянувшись, увидел, что Рендж движется за нами, Энджи, увидев что я на нее смотрю, помахала мне рукой.

Вот чертовка отмороженная. И стреляет неплохо надо признать — когда Пит уже поворачивал, я смотрел на мост и через прицел видел, что как минимум двоих она зацепила. Пока я, прикрывая огнем, действовал бандитам на нервы, она в хорошем темпе стреляла прицельно. Молодец…

Куда это мы свернули. Похоже впереди — парковая зона… Господи, да выберемся мы из этого всего дерьма или не когда — нибудь?!

— Алекс!

— На приеме! — я схватил рацию.

— Они идут за нами. Вот теперь я реально разозлился!

— Подтянись за нами. Дистанция — метров пять.

— Поняла! Я наклонился к люку.

— Пит, давай налево и жми до конца. На двадцать пятую въедем по насыпи. Как въедешь — стоп.

В конце концов — Хаммер у нас или не Хаммер. Да и Рейндж тоже полноприводный. Какого хрена мы мотаемся по дорогам…

Сзади были уже слышны выстрелы, одиночные. Дробовики мать их. На дистанции они не опасны, но если подберутся поближе — хана.

— Энджи, как ты?

— Пока держу на расстоянии.

— Держись, еще немного. Сейчас прорываемся напрямую, на шоссе, как поднимемся — огонь!

— Поняла!

Тяжелый Хаммер рвался вперед словно носорог, видимо Пит решил разогнаться как следует перед подъемом на насыпь. Наскочил на бордюр, переднюю часть подбросило — но не остановился, полетел по высушенной земле приближаясь к насыпи. Запоздало сообразил, что у Рейнджа от такой вот встречи с бордюром может напрочь полететь подвеска, обернулся — увидел, что Мари преодолевает препятствие аккуратно, как и подобает только начинающему водителю, не ломая машину. Вот молодец, все-таки…

Нос Хаммера задрался вверх, меня качнуло назад, тяжелый джип с ревом пополз вверх, на насыпь. Я соскользнул в люк, развернулся, приготовился к стрельбе назад. Рейндж немного отстал, но уже подъезжал к насыпи — потеряли время на преодоление бордюра.

И тут Хаммер встал. Мать, твою, встал! Гребаное дорожное ограждение! Эти долбаная металлическая ограда, сделанная так, чтобы не допустить вылет автомобиля с трассы. Наверное, если бы мы ехали по прямой и натолкнулись на эту преграду под прямым углом — проехали-бы. Но тут подъем градусов тридцать пять — сорок. Мотор взревел словно раненый слон, но машина не сдвинулась с места ни на шаг. Приехали.

— Энджи, занимаем оборону! Нам не подняться!

— Что? — удивленно переспросила она, и в этот момент первый пикап вынырнул из-за поворота.

И все таки в Дельте учили стрелять как следует. Бандиты наверное не ожидали нас увидеть в такой позиции — Хаммер на самом верху насыпи, совсем рядом с трассой и Рейндж — под насыпью. Как только мой старый знакомый — Додж Рэм вынырнул из-за поворота — я моментально поймал в прицел кабину и сделал несколько быстрых выстрелов.

Первая пуля пришлась как раз туда, куда я и хотел — в левую часть кабины, как раз напротив сидения водителя. Стекло моментально пошло трещинами, изнутри на него брызнуло что-то темное — и пикап потерял управляемость, его начало заносить влево. Те четверо в кузове, которые должны были стрелять судорожно схватились за кабину, за борта, за хромированную дугу с прожекторами — за все что угодно, только бы не выпасть из кузова на ходу. У одного даже выпала из рук винтовка, загремела по асфальту. Ни про какую прицельную стрельбу в такой ситуации не могло быть и речи — только бы удержаться в кузове, не выпасть. От Рейнджа застучала М16 — Энджи очередями обстреливала кабину и кузов потерявшего управление пикапа. Со звоном лопнуло сначала одно окно, затем другое, кто-то на ходу выпал из вертящегося на дороге грузовика с размаху ударившись об асфальт. Но я на это уже не смотрел — мое внимание занимала следующая машина.

Армейский зеленый Хаммер показался из-за поворота следующим. Видимо, его водитель уже въехал в ситуацию и поэтому на выезде резко переложил руль влево и сразу же вправо, маневрируя по всей ширине дороги и не давая точно прицелиться. Я в быстром темпе стрелял одиночными, часть пуль попадала в цель, часть — пролетали мимо. Но главного — поразить водителя я не мог. Из окна, с заднего сидения Хаммера кто-то палил из чего то наподобие М4, но маневры уходящего из под огня водителя мешали не только мне, но и этому стрелку тоже. Строчки пуль проходили ниже, врезались в кусты — но ни первую, ни вторую нашу машину задеть не могли.

Где-то снизу, совсем под боком оглушительной, длинной очередью ударил Калашников, я аж подпрыгнул. Первые пули прошли мимо, угодили в асфальт — зато вторая очередь влетела как раз в кабину несущегося Хаммера, пуль пятнадцать, не меньше. Вдребезги разлетелись оба боковых стекла, металл покрылся рваной просрочкой от пуль, машина сразу потеряла управление, пошла вправо, ломая кусты и поднимая столб пыли. На какой то момент мне показалось, что она врежется в Рейндж — но нет — пролетела метров в пяти и пошла дальше, остановилась только у самого путепровода, врезавшись в брошенный кем-то джип. Энджи немного добавила, выпустив несколько пуль вдогонку — с пикапом она уже разобралась. Вон, стоит весь изрешеченный на обочине…

Лихорадочно сменив магазин (старый просто уронил в машине, потом подберу), я перевел прицел на выезд с Голд Авеню, ожидая третьего пикапа. Но его не было — только доносился чуть слышный, удаляющийся рев мотора. Похоже, просекли поляну, что за свинцовая раздача тут идет — и пересрали. Что же, тем лучше — патронов меньше истратим…

А Питер молодец… Молодчина! Кто назовет его теперь ботаником — лично в морду въеду. Ведь это надо — в момент просек поляну, схватил Калаш, выскочил из машины, грамотно занял позицию — отбежал немного вверх и прикрылся моторным отсеком — и так вмочил! Калаш есть Калаш, а сорок патронов 7,62 в магазине — грозная сила. Однозначно…

— Ну, ты врезал… — я вылез снова на крышу, оттуда спрыгнул на насыпь. Чуть не упал — не рассчитал, что на насыпи гальки полно, едва на ногах удержался. Питер поднимался из-за машины, держа в руках Калаш.

— Ты им конкретно врезал! Без тебя — наделали бы делов!

— Ерунда — отмахнулся Питер — нормально все.

— Молодец! — повторил я — теперь давай аккуратно съезжай назад, и вон к тому Хаммеру. Там меня подберешь. Начеку будь!

— А ты?

— Гляну, может есть чем поживиться…

— Добро…

Оскальзываясь на покатой насыпи, чуть не падая, поспешил вниз. Из-за Рейнджа поднялась Энджи, перезаряжая винтовку. Тоже целая и невредимая.

Нет, это надо, а… В три ствола такую кодлу разгрохали и — ни царапины. Ни одной царапины. Рассказать кому — не поверят…

— Ну?

— Молодцы! — громко сказал я, подмигнул, мари, которая смотрела на меня из Рейнджа — давайте теперь пошмонаем, может найдем чего…

— Пошмонаем?

— Ну, обыщем машины на предмет наличия нужных нам трофеев. Давай, садись в машину и подкатывай вон к тому джипу. Осторожнее…

Не ожидая ответа, я легкой трусцой побежал к разбитому Доджу, держа наготове винтовку. Сзади зарокотал мотор Рейнджа. На ходу наклонился, подобрал выпавшую из пикапа и теперь сиротливо лежащую на асфальте винтовку — оказался Рюгер Мини 14. Приклад пластиковый, вроде не поврежденная. Такие вот винтовки очень любят толстопузые ку-клукс-клановцы и разная народная милиция. Тоже дело, на обмен пойдет…

Тем временем, Рейндж подкатил прямо к пикапу, встал у него за задним бортом, впритык. Из передней двери появилась Энджи, с деловым видом пошла к кабине… Лучше не рисковать…

— Стой, где стоишь! Энджи замерла, недоуменно глядя на меня.

— На, подержи-ка — я вручил ей Рюгер, заняв обе руки — а еще лучше, пойди его в машину положи!

Никогда не надейся на то, что твой противник мертв, не имея на то веских оснований.

Перехватил левой рукой винтовку, правой достал из кобуры Кольт. Осторожно приблизился к кузову и — выпустил всю обойму навскидку. Живые, мертвые — разбираться было некогда.

— Ты что? — Энджи резко дернулась от неожиданной стрельбы, наставила ствол автомата на кузов — там что?

— Лучше перебдеть чем недобдеть — нравоучительным тоном сказал я меня магазин в пистолете — вот теперь можно обыскивать. Все что найдешь целое — тащи в машину, потом разберемся. Мадам не боится ручки в крови испачкать?

— Да пошел ты… — бодро отозвалась Энджи, но по лицу увидел — попал в самую точку. Какая то нездоровая бледность начала проступать… Привыкай… Сейчас такое месиво везде, что лучше привыкнуть…

Осторожно продвигаясь, подошел к кабине, держа ее под прицелом пистолета. Береженого бог бережет… Пикап был с так называемой «Кинг-кэб» кабиной, с четыремя полноценными дверями. Осторожно приблизившись, отжал ручку задней двери, дернул дверь на себя и — чуть не выстрелил. На меня смотрел полными ужаса глазами какой то пацан…

— Руки! — заорал я — руки держи перед собой!!

В ответ пацан залопотал что-то на испанском, но руки послушно вытянул. На вид ему было лет четырнадцать — пятнадцать…

— Энджи!

— Да! — отозвалась она от машины.

— Иди сюда! Осторожнее!

Через несколько секунд появилась Энджи, увидев пацана она вскинула винтовку.

— Ты по-испански знаешь?

— Знаю, я же здесь выросла.

— Тогда спроси его, кто он такой и какого черта делает с бандитами?

Пацан залопотал что-то на испанском со скоростью пулемета «Гатлинг», мне же пришла в голову мысль, что вот здесь и сейчас мы так стоим как придурки и являемся великолепной мишенью. Вот появится тот же Форд с Голд или с трассы, как врежут автоматными очередями с пары стволов — и поминай как звали…

По идее пацана надо было бы пристрелить, в Ираке мы особо на этот счет не сомневались и не тормозили. Но тут все-таки были Соединенные штаты Америки, а не Ирак…

— Он говорит, что его зовут Раулито. Он приехал с семьей из Мексики несколько месяцев назад. Потом отец его стал бешеным и убил его мать и сестру, а ему удалось убежать. Его и подобрали эти люди, которых мы убили. Он очень просит его не убивать. Интересно, это что — природно несовместимый? Убивать такого грех…

— Спроси, знает ли он где бандиты?

— Си, си — забормотал он — и снова залопотал что-то на своем языке.

— Да, знает — перевела Энджи. Они группировались в районе железнодорожного вокзала, но он знает, что шоссе, рядом с которым мы стоим свободно до пересечения с другим большим шоссе (шестьдесят шестым — с ходу смекнул я). Кроме них на трассе никого больше нет, остальные в других местах. Больше он ничего не знает.

— Оружие есть?

— Но, но — замахал он руками — но армас! Понятно было и без перевода.

— Переведи ему — я его отпускаю, пусть сваливает. Потом когда мы уедем — пусть подходит к машинам и берет любую и сваливает отсюда, хотя бы и на железнодорожный вокзал. И пусть передаст всем — мне надо просто выехать из города. Если мне нее будут мешать — я просто отсюда уеду. Если нет — как мы стреляем, он видел.

Энджи разразилась длинной тирадой на испанском, пацан видимо понял, что его отпускают, улыбнулся, что-то залопотал…

— Не за что — буркнул я — Энджи, отойди Энджи отошла на пару шагов, я тоже.

— Давай, вали отсюда — я пару раз энергично взмахнул столом пистолета для лучшего понимания.

Пацан подскочил, словно баскетбольный мячик и ринулся прочь. В момент перебежал дорогу. побежал к шоссе…

— Проводи — я показал Энджи на пацана.

— В смысле? Ты хочешь, чтобы я его…

— Блин. Я просто хочу, чтобы ты была наготове! А если у него пистолет в кармане, он сейчас повернется и пальнет в нас? Будь наготове и все, если что увидишь — стреляй!

Про себя подумал, что Питер стоит с Калашом у Хаммера, нервы тоже на взводе. Вот увидит и саданет очередью, он ведь не знает, что к чему. Ладно, если так то и хрен с ним…

Сунулся на переднее сидение, там все было испачкано кровью. Пуля попала водителю аккурат в горло, все — и одежда и приборная панель и лобовое стекло было забрызгано кровью как на бойне. Преодолевая отвращение, сунулся дальше — есть! Девяносто вторая Берета — стандартный армейский пистолет. Тоже испачкан кровью. Положил в карман — потом разберусь. Больше ничего не было, да и на плотный обыск не было ни сил, ни желания. Выпрямившись, я захлопнул дверь машины.

— Что в кузове интересного?

— Да есть…

Мельком глянув на кузов, понял, что Энджи тела не переворачивала — побрезговала, взяла то что было на виду. Ладно, хрен с ним — стволов уже девать некуда хоть оружейный магазин открывай…

— Показывай! — заявил я, подходя к Рейнджу.

— Вот самое интересное …

А ведь действительно — интересное. МР5А3 с фонарем в цевье. Сдвоенный магазин — два магазина соединены пластиковыми клипсами, один закончился — за секунду подсоединяешь другой. Удобно и быстро.

— Видать полицейский участок ограбили — этот немец у копов в чести. А магазины?

— Только эти, больше нету.

Ни говоря, ни слова пошел к кузову, перевернул одного — не тот, второго — есть! Тактический разгрузочный жилет, в нем аж восемь спаренных магазинов — богатство целое. И пистолет — по виду снова какая — то разновидность Кольта. Супер!

Нащупав быстрозастегивающиеся застежки, расстегнул одну, вторую, с силой рванул — и жилет повис у меня в руке.

— А говоришь нету… Энджи мрачно смотрела на меня.

— Я не могу так как ты трупы ворочать.

— А придется… — спокойно заявил я — ладно. Поехали осторожненько вперед — вон, брательник совсем заскучал…

Забросили трофеи на заднее сидение, изгваздав его окончательно. Ну, да и хрен с ним — не на прием едем. Энджи села вперед, на пассажирское, я встал на подножку и так — медленно и аккуратно мы подрулили к нашему Хаммеру, а заодно и к чужому.

Глядя на изрешеченный металл и дымок из-под капота, ощутил даже мимолетное чувство жалости. Хороша, блин машина — да с собой не возьмешь. Питер стоял, прикрывшись моторным отсеком Хаммера, направив автомат в сторону дороги и путепровода. С той стороны путепровода шастал одинокий одержимый — но на нас он внимания не обращал. И что, спрашивается, шастает…

Вскинул винтовку, аккуратно прицелился. Оптический прицел низкой кратности для города самое то — и приближает более-менее и поле зрения широкое. Самое то в общем. Когда голова одержимого, когда-то бывшего мужчиной — мексиканцем попала в прицел, я нажал на спуск. Брызнуло красным, одержимый повалился мешком прямо посреди проезжей части. С первого выстрела в голову… Хорошо, однако…

— Энджи. Ты справа я слева. Пит — прикрытие.

Синхронно, словно отрабатывали это целый год на полигоне подошли к трофейному Хаммеру, я с пистолетом, Энджи — с коротким Kinghts. Из разбитого стекла с моей стороны ощутимо тянуло порохом и кровью, запах слишком знакомый за последнее время, кажется, им пропитался весь мир. Я высоко поднял руку — голосом считать было опасно, не исключено что кто-то остался в живых и ждет нас внутри — с пальцем на спусковом крючке.

Мысленно досчитав до трех, я резко опустил руку к звери, рванул на ручку, сделал шаг в сторону, напряженно вглядываясь в салон изрешеченной машины. Движение!

Ничуть не раздумывая, я начал стрелять в салон. Раз, другой, третий. Четвертый. Вместо пятого выстрела раздалась оглушительная очередь из Калашникова.

— Боже!

Отпрянув от двери, я навертел головой вправо — влево, пытаясь понять, куда стрелял Пит. Есть! Неподалеку от первого валяющегося одержимого еще двое — один лежит замертво, другой пытается ползти, загребая руками, словно ластами… Б…! Если одержимые поперли — надо ноги в руки делать.

С противоположной стороны Энджи тихо ругалась, судорожно терла рукавом лицо, пытаясь стереть брызнувшую на нее из салона кровь.

Сменил полупустой магазин на полный, осторожно заглянул в салон — так и есть. У одного из трупов в свисающей руке пистолет, Беретта 92. В салоне на полу лежит М4. Забрал и то и другое, мельком глянул — стандартная армейская версия, с режимом автоматического огня. Пробежкой добрался до нашего Хаммера, кинул все туда…

— Нахрена? — крикнул с другой стороны машины Пит.

— А бензин и жратву на что менять?

— А деньги? Да какие сейчаснахрен деньги….

Снова пошел к Хаммеру, надеясь поживиться еще чем то — и новая очередь из Калаша. Глянул — вдали, на улице за путепроводом кто-то как будто копошился на улице. Одержимые… Твою мать…

— Энджи, к машине!

Пока Энджи побежала к РейнджРоверу, припаркованному дальше всех, я все-таки не устоял — подскочил к Хаммеру, рванул водительскую дверь, рывком выдернул с водительского сидения окровавленный труп, тот свесился из двери. Я глянул внутрь — есть! Еще один М4, на широченном тоннеле между сидениями. Сунулся, хватанул. Ну жадный я, жадный — что тут поделаешь…

Одержимые были уже довольно близко, Питер сидел в машине, двигатель работал. Рывком открыл заднюю дверь, швырнул туда свою добычу, прыгнул сам. Обо что-то больно ударился…

— Жми! Выскакиваем на шоссе!

Хаммер рванулся вперед, объезжая подбитую машину, я извернувшись умудрился захлопнуть за собой дверь. Одержимые уже были близко, причем целая толпа. Видимо от Пресвитерианского госпиталя идут, мрази — заслышали стрельбу и решили подкрепиться. Вот же суки…

— Жми!

С визгом колес, Хаммер зашел в левый поворот, быком попер в гору, выезжая на трассу. Я с грехом пополам высунулся из люка, еле подобрав на сидении площадку для ног. Блин, мы успели, а вот Энджи… Да и Мари там водителем — испугается ведь. А этих тварей — толпа, просто тупо своим мясом машину остановят…

Синхронно ударили два автомата — Энджи врезала по надвигающейся массе из своей винтовки, врезала длинной, непрерывной очередью. И я — саданул из трофейной М4 автоматическим огнем — она просто попала мне под руки, пока я ворочался на заднем сидении, а Robarm висела за спиной, жутко мешая.

И — вырвались! В М4 оставалось еще патронов двадцать, и две длинные очереди с двух автоматов на мгновение остановили толпу одержимых, проредили ее первые ряды. А в следующий момент — Мари видимо от испуга выжала до отказа газ, и Рейндж кошкой прыгнул вперед, едва не догнав нас сзади. Один из одержимых на бегу врезался в машину — и отлетел от нее, кубарем покатился по дороге…

Друг за другом, наши машины вылетели на пустынное, если не считать брошенных машин, двадцать пятое шоссе…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

На скорости проскочили пересечение с Ломас Бельведер, благо, что двадцать пятое шоссе было очень широким, многополосным и дающим возможности для маневра. Справа торчала какая-то многоэтажная беда, красного с белым кирпича, склад что ли. Около нее — полно грузовиков, пикапы и несколько армейских джипов, столпотворение целое. Увидев нас, врезали из пулемета, не попали — попробуй, попади по движущимся на скорости, петляющим между брошенными машинами двум машинам. Да, мне кажется и попасть то не особо хотели — так, шмальнули для острастки. Ни я ни Энджи не ответили — проскочили. Я опасался что начнут преследование, выезд на трассу совсем рядом — но нет, видимо просто шуганули, чтобы близко не подходили. Что же это интересно за здание…

Тем временем, мы приближались к громадной транспортной развязке — пересечению двадцать пятого и Коронадо, куда я и хотел попасть. И по моим прикидкам, если нас ждали — то ждать должны были именно там…

И — ждали! Не знаю, что это были за идиоты, ведь для того чтобы надежно перекрыть все пути этой транспортной развязки, нужно было машин десять — это самый минимум. Они же перекрывали двумя — плюс пара придурков разместилась на самой автостраде с винтовками, спрятавшись за разбитый внедорожник. Видимо решили, что нам некуда деваться, кроме как соваться. Заметил я их сразу, тот самый долбаный красный Форд — Пикап при нашем появлении весьма резво ушедший вниз, на съезд с дороги. Увидел я и нездоровое шевеление на самой середине развилки. Архаровцы, чтоб их…

— Алекс! — раздалось из рации, которую я закрепил у плеча.

— Энджи?

— Жмите вперед на пределе! Там другой съезд есть! Сколько же ты всего знаешь, красавица… Даже подозрительно.

— Пит, жми на полную вперед!

Хаммер несся по прямой как стрела автостраде, приближались громадные, похожие на листки клевера скоростные трассы, по которым можно было съехать или наоборот въехать на шоссе, не мешая другим. Приближался и джип, брошенный посередине магистрали со спущенными колесами…

Из-за джипа замерцали огоньки, забилось пламя на срезах стволов — и тут же открыл огонь я. Пули злобно просвистели рядом, одна прочертила кровавую борозду на руке, словно обожгла кипятком — но я этого не заметил. Методично, пулю за пулей я посылал в преграждающий дорогу джип.

Попал! — после очередного выстрела, голова одного из стрелков словно взорвалась красными брызгами, он исчез за моторным отсеком джипа, за которым укрывался. Второй стрелял, но уже неприцельно. Джип с сумасшедшей скоростью надвигался на нас. Второй. Оставшийся в живых стрелок, бросился прочь от машины — и не успел. Удар!

Питер целился в моторный отсек, в самый бампер так, чтобы и свою машину не повредить особо и чтобы мешающий нам джип развернуло и отбросило в сторону. Так и получилось — меня бросило вперед, таранный бампер Хаммера, приваренный прямо к раме с блеском справился со своей ролью — джип буквально отлетел в сторону, припечатав собой и труп, лежащий под колесами и живого бандита — отброшенный джипом тот со страшным криком полетел вниз, на Коронадо.

— Дальше куда!

— Вперед! Там съезд на Команч! — отозвалась Энджи по рации …

— Сворачивай на Команч! — крикнул я Питу через открытый люк. Надеюсь, услышал — от таких гонок реально может крыша поехать.

Тем временем, Форд-пикап не унимался. Увидев, что засаду грохнули (полные идиоты, оставлять в засаде двоих человек и такими силами пытаться перекрыть восьмиполосное шоссе), водила резко нажал на газ и рванул на Коронадо. Идея в принципе понятна — проскочить поперек Коронадо и попытаться обогнать нас хотя бы по той же Юнивесити Бельведер. Достал, честно говоря. Я прицелился, выстрелил пару раз по исчезающему за коричневым бетонным бортиком красному пятну, попал — не попал не знаю, да и черт с ним. Лишь бы под ногами не путался….

Когда глянул на всякий случай вправо через несколько секунд — просто глазам своим не поверил. Этот придурок проскочил Коронадо и решил не мешкая подняться по съезду на трассу. Вот идиот — так идиот…

Со стороны джипа захлопали выстрелы, начал отстреливаться и я. После очередного выстрела пикап резко сбросил газ, из под капота показался пар — кажется радиатор готов. Совсем идиоты — вот теперь стойте тут и ждите гостей…

Дорога тем временем стала уходить вниз и вправо, на горизонте появились горы, светло-коричневого цвета как и все здесь, подсвеченные заходящим солнцем. Пит заметил висящий над трассой зеленый, уже простреленный пулями щит-указатель на Команч, начал забирать вправо, не снижая скорости…

— Стой! — крикнул я вниз.

Брат аккуратно остановил Хаммер на съезде с шоссе, рядом, впритирку притормозил Рейндж.

— Что случилось! — Энджи пользуясь минуткой, меняла магазин ну и женское любопытство заодно решила удовлетворить…

— Короче — на Коронадо мы не поедем!

— А куда поедем?

— А прямо! Эта дорога куда ведет?

— Которая — удивилась Энджи.

— Да вот эта самая! Команч!

— На национальный парк она выходит. Цибола Форрест, кажется…

— Вот и прекрасно! По ней и поедем….

Финикс, штат Аризона 18 июня 2010 года

— Пятый этаж — чисто!

— Принял! Дальше!

Группа спускалась по узкой лестнице запасного, пожарного выхода. Лифты не работали, а если бы и работали — пользоваться бы ими никто не стал. Лифт — самая настоящая ловушка.

Дэн шел в самом конце, замыкая колонну. Что творилось впереди — видно не было, только доносились похожие на треск детской трещотки автоматные очереди из автоматов с глушителями. На каждом этаже блокировали выход на лестницу, подсовывали специальный клин под дверь — чтобы одержимые не вырвались с какого-нибудь этажа и не ударили в спину.

— Сэр, первый этаж придется пройти весь! Вход в подвальные помещения по плану с другой стороны здания!

— Тогда вперед — чистим все помещения!

Пошли вперед — группами по четыре человека. Один выбивает дверь, двое чистят, четвертый — держит под прицелом коридор. Дэну казалось, что он сходит с ума. Спустился в настоящий ад. Вой доносился и со стороны окон — но прорваться в зарешеченные окна одержимые не могли и теперь бессильно пытались разорвать руками легированную сталь.

Чистильщики выбили очередную дверь — и ударили длинными очередями. Оказалось, что эта дверь ведет к выходу. Открытому… Одержимые, почуяв запах добычи, ломанулись с улицы.

— Пулемет!

Гулко ударил пулемет, перемешивая, разрывая в хлам тела одержимых. В полутемном коридоре вспышки очередей походили на вспышки стробоскопа.

— Закрываем!

После того, как пулеметчик высадил целую ленту — сотку, одержимые отпрянули, множество их валялось перед дверью. Двое других бойцов сноровисто захлопнули дверь, подложили под нее клин. Через секунду кто-то тяжело ударился в дверь — но дверь выстояла…

— Двигаемся! Быстрее!

— Четверо остаются в коридоре, остальные вниз! — крикнул Томас Дьюи — и быстрее, быстрее!

Перебежками, полушагом, полубегом пошли вперед, свернули за угол. На стенах полицейского управления во множестве были следы пуль, под ногами хлюпала какая-то мерзость — не кровь, а что-то коричневое, мерзкое. В конце коридора была баррикада из мебели — видимо, те кто не сошел с ума сражались до конца. Истлевшие трупы, обрывки полицейской формы, запах разложения, кости… Даже бойцы Томаса Дьюи, прошедшие многое, к такому были не готовы…

— Сэр, кажется здесь…

Томас Дьюи осторожно прошел вперед, подергал ручку двери — заперто. Сверился с картой.

— Пробиваем!

— Сэр, там оборудование… — заикнулся Дэн, он уже привык обращаться к командиру как в армии — сэр — хотя всегда был гражданским.

— Копаться здесь мы не можем — того и гляди сожрут. Раздались мрачные смешки.

Один из бойцов сноровисто достал две полоски «блейда»,[70] прикрепил ее к дверным петлям и в районе замка, приладил детонатор.

— Назад! Взрываю!

Все отошли на несколько шагов. Хлопок от взрыва был на удивление негромким, отчетливо запахло химией и паленым железом, на какой-то момент, перебив даже запах разложения. Дверь повисла на одной из петель, вторая петля и замок были вырезаны взрывом с хирургической точностью. В темноте коридора оплывала красным окалина на местах подрыва…

— Пошли!

Дверь с грохотом упала на пол, лучи фонарей метнулись по стенам, высвечивая мертвую аппаратуру. Под прикрытием одних, другие шли вперед, разрезая мрак белыми лучами фонарей и красными точками лазерных прицелов. Стволы автоматов в любой момент были готовы изрыгнуть свинец, разнося в куски любую угрозу.

— Чисто, сэр!

Томас Дьюи зачем то огляделся вокруг, затем подтолкнул Дэна к черному зеву дверного проема…

— Вперед и с песней, сынок… В голосе Дьюи слышалась нескрываемая ирония.

Закрыв глаза, Дэн пошел вперед. Обо что-то споткнулся, чуть не упал, натолкнулся руками на стену…

— Смотри под ноги … — с иронией пошутил кто-то за спиной. Внезапная, и малообъяснимая обида словно обожгла кипятком…

Стараясь держаться прямо, Дэн вошел в затемненное, подсвечиваемое только светом фонарей помещение, профессиональным взглядом окинул аппаратуру. Когда то давно, он работал в подобном месте и знал, где хранятся файловые накопители и что в них записано.

— Сэр, идите сюда… — позвал он Томаса Дьюи — наверняка нужно забрать с собой вот эту стойку. Здесь информация с камер слежения…

— А здесь что? — спросил Томас Дьюи, показывая на соседнюю, точно такую же стойку.

— Здесь внутренняя информация полицейского управления. Она нам вряд ли понадобится.

— Берем все — безапелляционно заявил Дьюи.

— Сэр, но смысл? В вертолете не так много места.

— Смысл… Ну во первых, ты мог ошибиться. А второй раз мне лететь сюда неохота. Во вторых — это же такая информация… Хроники конца света… — на какой то момент Дэну показалось, что Томас Дьюи сошел с ума — ну а в третьих если места в вертолете хватать не будет, я кажется, знаю кого мы здесь оставим…

— Сэр…

— Да шучу я — расхохотался Томас Дьюи — давай, командуй, как вытаскивается вся эта беда…

Национальный парк Цибола Форрест штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года

Наверное, свой лимит неприятностей на сегодняшний день мы уже исчерпали — по Команч мы проехали, что называется, без сучка без задоринки. Обычная четырехполосная трасса, вокруг все те же одно и двухэтажные домики, разграбленные магазины и супермаркеты, брошенные машины. Нервировали заборы — примерно такие же были в маленьких городках в Ираке, за любым мог прятаться партизан с гранатометом — но тут эти заборчики скорее были в нашу пользу — не давали свободно перемещаться одержимым. В паре мест одержимые все-таки к нам привязались — в одном случае отстрелялись, в другом — ушли на скорости.

Альбукерк кончился быстро — проскочили последний дом, асфальт под колесами сменился красно-коричневой, соленой коркой из песка, земли, соли и чего-то еще. А впереди была возвышающаяся над местностью гора, с которой можно было просматривать и простреливать местность на пару километров в любую сторону. Там то я и решил заночевать перед завтрашней дальней дорогой…

Первым делом поставили машины так, чтобы не было видно из города — черт его знает, кому какие мысли могут прийти при виде двух внедорожников на горе. Костер решили не разжигать — благо вся еда, которая у нас была, представляла собой разного рода консервы, которые можно было съесть и без готовки. Питер АК свой чистить не стал, заявил, что он сегодня почти не стрелял из него, да и АК — оружие такое, может без чистки обходиться. Поэтому, отправили его на гребень горы — наблюдать за обстановкой в городе. Про себя, я все таки решил — что почистить оружие я его заставлю, но потом, пусть привыкает. Мари осталась в Рейндже с банкой консервированного тунца, от пережитого за последнее время она осунулась, но выглядела все же бодро. Мы с Энджи, расстелив кусок полиэтилена, уселись чистить оружие. Заодно взяли с собой по банке пива…

— Если семейная пара чистит вместе свое оружие — она не распадется… — заявила Энджи впроброс, с остервенением орудуя ершиком в длинном стволе М16.

Я в этот момент как раз хлебнул пива — и оно попало явно не в то горло. Отхаркиваясь и отплевываясь, я поставил банку и ошалелыми глазами посмотрел на нее.

— Ты это о чем?

— Да ни о чем… — рассмеялась Энджи — я пошутила…

— Шутница… — проворчал я — ты мне лучше скажи, откуда ты все местные закоулки знаешь, а? Ты ведь в Вашингтоне работала. Да и стреляешь ты на удивление хорошо…

— Благодарю за комплимент… — церемонно наклонила голову Энджи.

— Но ты не ответила на вопрос.

— А это так важно? Сейчас?

— Да в принципе сейчас ничего не важно, кроме того, сколько у тебя патронов, жратвы, воды и топлива, а также — далеко ли от тебя одержимые. Но знать все же не помешает… Попробую угадать — ты венесуэльская шпионка?

— Почему венесуэльская? — рассмеялась Энджи.

— Ты очень похожа на одну девицу в Плейбое. Один из наших парней, Том вырезал постер и повесил на стену внутри блокпоста. И я пялился на эту телку без малого год, пока куковал в последней командировке в стране больших неприятностей. Она была из Венесуэлы, я узнавал …

— Да это, кажется, комплимент, мистер Маршалл… — проговорила Энджи.

— Ну, так как? Я угадал? — не давал ей соскочить с темы я.

— Немного нет — произнесла Энджи после некоего раздумья — шпионка то я шпионка, только не венесуэльская. Наша…

— Так ты из ЦРУ?

— Нет. Из ФБР. Но не из центрального офиса. Я работала в северной Мексике под прикрытием. В Тихуане. Картель Арелана, слышал когда-нибудь?

— Еще бы не слышать… — мрачно сказал я — дерьмо еще то… раньше они по ту сторону границы работали, а теперь и по эту затеялись…

— Вот именно — кивнула Энджи — поэтому меня и внедрили работать под прикрытием.

— А почему тебя? При твоем возрасте …

— По крайней мере, из меня не сыплется песок, как из некоторых… (это она про кого — не про меня ли?). Выхода не было — я близко знала одного мексиканца, который … стал в итоге своего рода одним из важнейших представителей картеля в США. Вот меня к нему и подвели. В Аризоне должен был сесть самолет с партией дури — и не какой-нибудь, а С27.[71] Его то я и ждала…

— Ни хрена себе… Это что же — времена де Гортари[72] возвращаются?

— А ты откуда знаешь про времена де Гортари? Ты работал по наркотикам?

— Ну, в Техасе все копы вынуждены работать по наркотикам. Столько подходящих для посадки площадок — нет-нет, да и приземлится какая-нибудь левая мексиканская Цессна. Да и Дельте по наркотикам тоже плотно работали, пока в Ираке вся эта каша не заварилась. Так что — не застал, но по рассказам наслышан.

— Как бы то ни было — шла крупная партия, это точно. И я должна была ее встречать.

— И каким же было твое прикрытие?

— Агент ФБР.

— Чего?!

— А я должна была разыгрывать всепоглощающую страсть к этому мафиозному придурку. Я же его с детства знала — при этих словах Энджи недобро, очень недобро усмехнулась — он много раз хвастался перед своими друзьями в Тихуане, что в США у него нет проблем с правоохранительными органами, потому что он трахает агента ФБР.

Мда… вот это вот попутчица мне попалась — прямо хоть стой хоть падай. И ведь не факт что она сейчас правду говорит, ох, не факт…

— И где же сейчас самолет с этой дурью?

— А черт его знает… Он должен был позавчера прилететь — сейчас это уже значения не имеет. Никакого…

Я начал собирать вычищенную XCR, пытаясь привести в порядок мысли. Не то чтобы … В общем и целом — не дай боже …

— Кстати. Ты знаешь, почему Мари в таком подавленном состоянии?

— А она что — в подавленном состоянии?

— А ты не заметил… Она в тебя влюбилась…

При этих словах я выронил почти собранную винтовку, та больно ударила меня по колену стволом. Воровато осмотрелся — не слышит ли кто.

— Вы что все — с катушек съехали!?

— Сам понимаешь — ты ее спас, она первым увидела именно тебя. А у нее — возраст такой.

Господи… Ну и что мне со всем с этим дерьмом теперь делать? До Техаса черт знает, как доберемся и две дамы на руках, одна стерва каких мало, у другой молоко на губах не обсохло, а она влюбилась…

— В общем, чтобы я больше этого не слышал — стараясь вложить в свой тон максимальную твердость сказал я — впереди черт знает что и мозг выносить этим …

— Я тебя предупредила… — пожала плечами Энджи — дальше поступай, как знаешь.

Покончив с основным оружием, достали трофейное, разложили, начали проверять и чистить. Трофеев полно — две М4, Рюгер, МР5 в неплохой комплектации, который и нам самим пригодится, Беретта 92, Кольт 1911. Начали поочередно разбирать, чистить, дозаряжать — мороки много. Тысяча девятьсот одиннадцатый оказался, как я и предполагал марки Кимбер — в последнее время это лидер на рынке Кольтов, делает вариантов двадцать разных. И хорошо делает — качество такое же, как у пистолетов в два раза дороже. Здесь мне попался полноразмерный, с восемью патронами в магазине, с пластиком на рукоятке и покрытый специальным черным покрытием. Тоже дело — в Техасе пригодится. В Техасе вообще все пригодится, расхватают за милую душу….

— Барретт новый не хочешь пристрелять?

— Не здесь — сказал я — из города слышно будет, грохот еще тот. Только не хватало сюда бандитов или одержимых пальбой приманить — хоть одну ночь хочу спокойно поспать.

— Бандиты! — придушенный голос Питера буквально подбросил меня с места. Господи, хоть где-нибудь теперь можно спокойный уголок найти…

Схватив прислоненную к Хаммеру винтовку, бросился вперед, у самого гребня упал на живот, пополз по-пластунски. Осторожно выглянул из-за гребня горы, прицелился…

Внизу стояли две машины — Додж Рэм со сдвоенной кабиной белого цвета и Форд-Экспедишн. Тоже белый — видимо из-за того, что здесь триста тридцать солнечных дней в году, белый цвет у машин самый популярный…

Самое удивительное — машины не пытались поехать в гору или в обход — они просто стояли внизу, у самых последних домов города, там, где обрывался асфальт. До них было больше мили. Сколько народа было в машинах — понять было невозможно, но около Форда стоял мужик и размахивал белой тряпкой — солнце почти село, но белую тряпку в оптику было видно хорошо…

— Что делаем?

— Энджи — давай к машинам, прикрой с тыла. Если увидишь, что кто-то подкрадывается с противоположной стороны — стреляй, не задумывайся. Пит — остаешься здесь со мной. Стреляешь только после меня.

Энджи скользнула назад, к машинам и в этот момент я вспомнил, что кое-что забыл.

— Здесь жди, стреляй только в ответ.

Бегом бросился к машинам, вытащил снайперскую SACO. Пристрелянного Баррета у меня не было, а SACO, при ее.338 калибре — тоже нехилая машинка, как против автомобилей, так и против людей. Схватив винтовку, побежал назад — патронов помимо тех, что были в магазине, в винтовке я не взял, но надеялся, что длительную осаду выдерживать не придется. Плюхнувшись на живот, на землю, подполз к Питу и начал устанавливать винтовку…

Тем временем внизу началось движение. Тот мужик, который размахивал тряпкой на палке, сел в Додж и медленно поехал вверх, направляясь в нашу сторону. Ехал медленно, включив фары на ближний свет — это он нас ослепить пытается или что? Не похоже — ближним светом не ослепишь. Палку с тряпкой он укрепил в двери, прижал стеклом, и теперь она колыхалась подобно флажку на пике конного рыцаря.

Не знаю почему — но я решил не стрелять. Конечно, бандиты могли на любые ухищрения пойти — черт его знает, может в кабине или кузове пара рыл со штурмовыми винтовками прячется. Да и белый флаг сейчас ничего не значит. Но я решил не стрелять.

Пикап тем временем медленно поднимался в гору, рокоча мотором. Я до рези с глазах вглядывался через прицел, пытаясь понять — есть ли кто в салоне. Никого видно не было — но спрятаться можно было в кузове, за бортами пара человек с оружием уместится — элементарно.

Не доехав метров пятьсот до нас, пикап остановился. Хлопнула дверь, высокий, лысоватый человек в странной, полувоенной форме, с пистолетом на поясе достал из кабины белый флажок и направился в нашу сторону, шел неторопливо, не делая резких движений. Видимо, понимал, что на прицеле. Не доходя до нас метров сто, остановился.

— Можно присоединиться к вашему пикнику? — выкрикнул он Пикнику, значит…

— Пит. Переместись влево, чтобы я тебе не перекрывал линию огня. Я иду туда.

— Стоит ли?

— Нормально…

Пит скользнул на гребень, начал перекатываться, чтобы занять новую позицию и не выдать себя. Я же поднялся и так же медленно пошел навстречу незнакомцу. Тот спокойно ждал, застыв на месте, как статуя. Не доходя метров пять, я остановился…

— Сэр, сейчас не время для пикников.

— Это кому как. Я слышал краем уха, в городе появился новый шериф, вот и решил — познакомиться…

— Вам рассказали ваши друзья, которые остались в городе? — спросил я, намекая на бандитов. И незнакомец намек понял.

— Нет, не они. У нас в городе остались люди, они видели, как вы ехали по автостраде.

— Это те, которые нас обстреляли из пулемета?

— Они самые, мистер. Сейчас слишком много бандитов — поэтому приходится сначала стрелять, а потом разговаривать. Вы извините, что так получилось. Впрочем, вам кажется, этот обстрел вреда не причинил?

— Не причинил — согласился я — иначе бы я остановился и тоже причинил кому-нибудь вред.

— Может быть, может быть — засмеялся незнакомец — бандитов вы здорово прищучили на трассе, мы кое-что знаем. Кстати — Том Делани.

— Фрэнк — назвался я чужим именем, просто инстинктивно. Даже сейчас — светить свое настоящее имя не стоит, особенно если учитывать, в какое дерьмо вляпался Питер.

— Рад познакомиться, Фрэнк — незнакомец протянул руку, на его лице я не прочитал ничего кроме дружелюбия, весьма странного при этих обстоятельствах — вы, кстати, не местный? Раньше я вас не видел.

— Не местный — согласился я — был в этих краях по делам. Сейчас еду домой — в Техас.

— Вот как? Очень жаль… Я надеялся, что вы присоединитесь к нам…

— К вам — это к кому?

— Да так… Мы создали небольшую комунну. Несколько владельцев магазинов, национальные гвардейцы, работяги. Решили, что вместе выжить проще. И оборону держать — тоже проще.

— Дело хорошее — кивнул я — так чем могу…

— Трофеев лишних нету? Мы могли бы купить.

Так вот в чем дело… Говорил же — оружие и боеприпасы на вес золота скоро будут.

— Купить? Деньги сейчас не нужны никому. А вот если найдется несколько канистр с бензином — можем договориться.

— Бензин у нас найдется — кивнул Делани — вам сколько нужно?

— Да литров сто не помешало бы. Часть — в канистрах, пустые — отдам.

— Я скажу своим? — Делани снял в пояса рацию, в нескольких словах объяснил ситуацию — сейчас привезут…

Краем глаза я заметил, что Форд, уже почти невидимый в сгущающейся тьме, развернулся и поехал куда то в город.

— Может, пока посмотрим оружие?

Ага, как же… Хочешь посмотреть где и как мы стоим, сколько нас. Дураков нема. Если даже у тебя парень, дурных намерений нет — все равно лучше карты не раскрывать.

— Все в хорошем состоянии. Сторгуемся — принесу. Предлагаю Рюгер Мини 14 и Беретту 92 в хорошем состоянии. Только что почистил, проверил. Том Делани понимающе улыбнулся.

— За сто литров топлива? Мало….

Сторговались на том, что к Рюгеру и к Беретте еще по пятьдесят патронов и, кроме того — сто долларов. Деньги у меня были, тем более, что сто долларов это по-божески. По нынешним временам. Да и оружия у меня было много — а вот топлива мало, и непонятно где разживаться им в будущем. Поэтому сделка — в самый раз. Сбегав на ту сторону, я принес Рюгер и Беретту, сыпанул в подходящий пакет по пятьдесят пистолетных и винтовочных патронов. Делании сноровисто проверил оружие, расплылся в улыбке.

— Нормально… Лишним не будет…

— Разбираетесь?

— Да есть немного. Я ведь полицейский…

О как! И поверил бы — да только с одним копом я уже столкнулся пару дней назад…

— У Штейнберга отовариваетесь?

— Вы знаете Курта? — удивился Делани — да, у него. Мы уже были в его магазине. К сожалении, старина Курт куда то пропал и пришлось позаимствовать у него кое-что. Надеюсь, он в обиде не будет… А, скорее всего — ему его игрушки уже никогда не понадобятся…

Сказать — не сказать? Не скажу, сказанное слово — твой господин, несказанное же — твой раб.

— Встречался в армии — сказал я — я тоже заехал к нему домой, но его не оказалось на месте. Так, где же ваши друзья с бензином?

— А, сейчас приедут. Заодно мяса привезут, уголь — пожарим на костре. Вы не против? Извините, сэр, просто сейчас каждый новый человек, не взбесившийся — как глоток воздуха. Одержимые сюда не придут, да и бандиты — вряд ли. Они на крупных дорогах шакалят…

За спиной Делани тьму разрезали далекие проблески фар — возвращался Форд…

Отказываться было, наверное, глупо. Тем более, что узнать у местных обстановку на близлежащих дорогах — само по себе неплохо….

— Я отойду ненадолго?

Не дожидаясь ответа, я поднялся наверх, к машинам. Питер держал на прицеле чужаков, Энджи находилась у машин…

— Короче — есть возможность пообщаться с интересными людьми. Разузнать, что делается в окрестностях. Заодно поесть мяса с решетки, как в старые добрые времена. Кто что думает?

— Я за! — выпалила Энджи.

Пит и Мари не ответили ничего, но по глазам я видел, что «за» и они. Да и мне, честно говоря, жрать консервы капитально надоело…

— Тогда делаем вот что — я прошел к машине, бросил винтовку в Хаммер, достал оттуда МП7 и запасной магазин у нему. Узи бросил Питеру, тот ловко поймал его на лету — винтовки кладем так, чтобы легко до них добраться, с предохранителей снимаем… Садимся друг напротив друга, чтобы смотреть в разные стороны и обращаем внимание не только на мясо — но и на то, что происходит вокруг. На всякий случай. Если кто-то пожалуется на то, что ему стало холодно — значит, дело дрянь. Поняли?

— Ясно… — отозвался Питер.

— Надеюсь, что никто на самом деле не замерзнет… — усмехнулся я — итак, сигнал тревоги — слова «что-то мне стало холодно»… Пока сидим здесь, глотаем слюнки — а я пошел встречать гостей…

У машин уже стояло четверо, подсвечиваемые ближним светом фар. В руках у одного из них был пакет с углем, у второго — небольшой раскладной мангал с решеткой, третий держал большой пластиковый пакет со знакомым овалом Tyson — готовое для жарки мясо. Один из приехавших был совсем пацаном — лет пятнадцать, не больше.

— Ли, Генри и Питти. До Питера он еще не дорос — представил своих спутников Томас Делании. Подросток бросил на полицейского гневный взгляд.

— Дорос, дорос… — заверил я его — сейчас каждый, кто может держать в руках оружие уже мужчина. Пойдемте… Правда мне на стол ставить нечего — одни консервы. Только пиво…

— Да бросьте, сэр… — махнул рукой Делани — какие там счеты. Посидим, поговорим… Сейчас нормального человека найти, с которым можно просто посидеть, попить пивка и поговорить — проблема из проблем…

— Оно верно… — протянул я, лихорадочно размышляя, а не подсыпали ли в мясо, которое они собираются жарить снотворное или какую-нибудь отраву. Господи, до чего дожились… Становишься профессиональным параноиком, просто перестаешь верить в нормальные, человеческие отношения между людьми. С другой стороны — по иному сейчас и не выживешь.

Костер разложили быстро, пока поспевало мясо, успели освежиться пивком. Я сидел спиной к Рейнджу, в котором лежал снятый с предохранителя АК, пистолет-пулемет положил к себе на колени. Из наших гостей только Делани, как полицейский, догадался о смысле всего этого, улыбнулся, но ничего не сказал. Все остальные держали оружие на ремне за спиной.

— Так значит вы из Техаса… — осведомился Делани, отхлебывая из банки.

— Вообще то нет, но последние несколько лет жил там. Мы, кстати, коллеги — я помощник шерифа.

— Вот как? Где?

— Диккенс, на севере штата. Небольшой такой городок, но весьма уютный…

— Техас это хорошо … — протянул один из мужчин — по радио передавали, что в Техасе хоть какой-то порядок. Гражданская милиция организовалась…

— Вот как? А насчет чрезвычайного положения ничего не передают?

— Каждый день долбят. Вчера новую хохму придумали — в связи с введением чрезвычайного положения граждане должны сдать все оружие. Вы представляете — сдать оружие? Интересно, какой придурок это придумал — я бы с удовольствием высадил его из вертолета в центре города и посмотрел сколько он там протянет без оружия…

— Да уж… Полный бред…

На самом деле — что за бред? Если это переворот… — какой идиот вообще такое творит? Кому нужна вымершая страна? Кто вообще руководит? Что за блокпосты на дорогах, чьи они? Может это Бен Ладен нам свинью подбросил?

— А у вас что с гражданской милицией, с национальной гвардией?

— Разбежалась национальная гвардия. Собрали ее только на пятый день, когда уже поздно было… Никто не командовал вообще. Нет, местное командование было, конечно, а вот из Вашингтона — молчание. Попытались создать баррикады, отсечь центр города. Там вообще ад кромешный был, первых бешеных свозили в больницы, потом они вырвались… Два дня так на баррикадах были, потом отошли, когда поняли, что бесполезно. Мексиканцев до черта, они границу переходят с оружием, создают банды… А вы откуда едете?

— Из Аризоны… Отдыхал я там … — пробурчал я, отхлебывая пиво. Мясо уже было готово, но от мяса я решил воздержаться. Лучше поесть потом консервов, чем заснуть и не проснуться.

— И как там?

— Бандитов больше чем психов. Какие — то блокпосты на дорогах левые. Гражданская милиция более — менее собралась — по крайней мере, так было, когда я уезжал. Многие города на осадном положении…

— Да… — протянул Делани — мы бы тоже из Альбукерка уехали, да где нас теперь возьмут… Кому мы нужны… Так и сидим пока здесь. Кстати, сэр, вот что странно — кто в нищих кварталах жил, те почти все в бандиты пошли. И взбесившихся среди них — единицы. Как проклятье какое-то…

— Это уж точно…

Который раз! Который раз всплывает это наблюдение! Кто жил в нищих кварталах — тех болезнь почти не затронула! И, похоже, тех, кто жил в сельской местности — тоже! Основной удар пришелся на города!

— Вот что… — сказал я — хоть остаться я здесь не могу, но совет дам. Пока есть топливо, пока есть продовольствие — собирайтесь и двигайтесь в те штаты, где можно заниматься земледелием. Все равно, все дороги не перекроют, где-то да найдете свободную землю. А в городе смысла сидеть нет.

— Да мы об этом уже думали, сэр… Может нам в Техас двинуть?

— Я сам не знаю, что в Техасе происходит, поэтому сказать не могу. Кстати — дороги на него свободны?

— На дорогах бандитов полно… Но если поедете через национальный парк — у вас ведь хорошие внедорожники — то проедете. А так — бандиты в основном у городов ошиваются. У нас они в основном на складах, вдоль железной дороги и вокзал тоже их. Но и на дорогах шакалят. У вас оружие есть, отстреляетесь…

За шашлыком мы сидели часа три, до самой темноты… Расстались друзьями. Тому парнишке, Питу я подарил Беретту — на память…

— Слушай, Пит… — сказал я, когда мы, стоя на самой вершине холма, провожали взглядом удаляющиеся красные стоп-сигналы Доджа и Форда — давай машины переставим отсюда.

— Ты думаешь…

— Ничего я не думаю — оборвал я — но чем осторожнее бы будем себя вести, тем больше шансов, что доедем до Техаса живыми и здоровыми. Давай-ка садись за руль и осторожненько поедем — а я впереди машин пойду. Тут перевернуться — пара пустяков…

Еще полтора часа у нас ушло на передислокацию в другое место. Я шел впереди машин, освещая дорогу мощным фонарем и держа наготове винтовку, Хаммер и РейнджРовер тащились следом с черепашьей скоростью. Отъехали мы километра на три, встали, что немаловажно у небольшого ручья, да еще прикрывшись низкорослыми аризонскими соснами. Начали готовиться ко сну, распределили дежурства…

Мое время было с часа ночи, до трех. Проснувшись от толчка с плечо, я автоматически схватился за винтовку.

— Это я, я…

— Понятно. Сейчас иду.

— Слушай! Я кажется, вспомнил!

— Что вспомнил? — спросонья я брата не понял.

— Вспомнил одну вещь! Как распространилась эпидемия!

За несколько дней до катастрофы Детройт 19 мая 2010 года

— Осторожно!

Доктор Феликс Каплан отодвинул Питера в сторону, шагнул в его квартиру первым, держа наготове пистолет.

— Ты что? Квартира же была заперта…

— Осторожность не повредит. У тебя оружие есть?

— Есть, конечно… В этом городе без оружия не выживешь…

В Детройте без оружия выжить действительно было невозможно. Если в пятидесятых-шестидесятых этот город был одним из самых богатых в США, признанным центром американского автопроизводства, то сейчас все автопроизводство было перенесено в Мексику, в Канаду, в южные штаты США. Город умирал, сорокаэтажные небоскребы в центре стояли пустые, и вооруженные негритянские банды — «Черные братья» — в опустевших производственных корпусах жгли костры и устраивали настоящие шабаши. В Детройте без оружия никто не жил…

— Давай-ка проверим. Где оно у тебя?

— Питер прошел в спальню, достал из прикроватного ящика небольшой пластиковый кейс. В кейсе лежал Springfield XD сорок пятого калибра и два запасных магазина.

— Однако… — усмехнулся Феликс — мирным человеком тебя назвать нельзя.

— Я в армии служил, забыл?

— Нет, не забыл…

Доктор Маршалл сноровисто снарядил магазины толстенькими, блестящими, тупоносыми патронами сорок пятого калибра, вставил один из магазинов в пистолет, передернул затвор. Снаряженный пистолет засунул за пояс брюк, под рабочую руку, два запасных магазина положил в карман.

— Что теперь?

— Теперь надо уничтожить все записи и компьютерные диски у тебя дома. Где у тебя компьютеры?

— Послушай Феликс! — Питер Маршалл придержал своего коллегу за рукав — ты уверен, что поступаешь правильно? Кому и зачем производить наш вирус в промышленных масштабах?

— Зачем… Ну например, как биологическое оружие, как оружие дестабилизации — ты об этом не думал?

— Феликс — доктор Маршалл перешел на тон, которым он обычно разговаривал с детьми — ну, какое биологическое оружие, сам подумай. Мы же с тобой уже разговаривали на этот счет. Да этот вирус смертельно опасен, это второй ВИЧ,[73] в чем-то он даже опаснее ВИЧ. Но он не может быть использован в качестве биологического оружия, также как и ВИЧ. Он не передается ни воздушно-капельным, ни контрактным путем — только через прямой контакт крови или спермы. Какое же это биологическое оружие?

— Питер! — в глазах Каплана был все тот же нездоровый блеск — мы много не знаем. Как думаешь — сколько научных групп работают по нашей и схожей с нашей тематике? Сколько всего существует проектов?

— Три. Альфа, Бета и Гамма.

— А вот и нет! Есть четвертый — Дельта! Настолько секретный, что он реализуется в другом месте и исключительно частниками — Блэнчард Фармасьютикалс! Я узнал о нем совершенно случайно — но это явно схожая с нашими работа!

— И что же это за проект такой — Дельта? — скептически поинтересовался Питер.

— Ты помнишь Чена?

— Которого Чена?

— Ли Чена, того самого, у которого руководителем по диссертации был Денмонт, хорошо нам известный.

— Помню, еще бы не помнить. Эта мразь украла у него результаты исследований, вдобавок его травили все кому не лень — нашли козла отпущения. И Чен в итоге покончил с собой.

— Так вот. Ты помнишь, на какую тему была диссертация?

— Напомни…

— Массовое вакцинирование населения в странах третьего мира! И знаешь… Что-то я сильно сомневаюсь, что Чен покончил с собой…

За два года до катастрофы Форт-Детрик штат Мэриленд 15 мая 2008 года

— Мистер Денмонт?

— Да, да… Заходи. Сейчас я освобожусь…

Невысокий, щуплый китаец, похожий на подростка осторожно прошел в кабинет, положил на стол толстую папку, из которой выглядывали бумаги. Виктор Денмонт, профессор, доктор медицины и научный руководитель Чена по диссертации скрылся за дверью лаборатории. Ли Чен примостился на один из стульев, закрыл глаза и с истинно китайским терпением принялся ждать…

Денмонт появился только через несколько минут, застегивая пиджак. Плюхнулся на раздолбанный стул…

— Говори Чен, чем порадуешь…

— Мистер Денмонт, я провел окончательные расчеты и две серии экспериментов! Все-таки возможность использования моего метода подтвердилась!


Ли Чен, аспирант и китаец по национальности, избрал в качестве темы своей диссертации такую тему: «Массовая вакцинация населения в странах третьего мира». Сначала тему не хотели утверждать, считали ее бессмысленной — но потом все же утвердили. И за год исследований Чен добился потрясающего научного прорыва.

Суть прорыва была в следующем. Многие вакцины и лекарства должны были вводиться путем инъекций — внутривенных или внутримышечных. Для того, чтобы делать эти инъекции нужен был медицинский персонал, оборудование — одноразовые шприцы, медицинские кабинеты, и так далее. В странах третьего мира и тот и другое было в дефиците. Вдобавок инъекции стали основным способом распространения СПИДа, гепатита и многих других заболеваний. В Африке, где в некоторых странах носителями ВИЧ было до половины населения, эта проблема стояла особенно остро. Боялись все — и медицинский персонал и сами пациенты.

Ли Чен придумал, как решить эту проблему. Он создал экспериментальную установку, на которой методом электрофореза создавались миниатюрные, диаметром всего несколько микронов, капельки из биогеля. Эти капельки были настолько малы и легки, что могли плавать в воздухе, подобно сигаретному дыму. Биогель защищал от воздействия воздуха, прямых солнечных лучей находящийся в нем биологически активный материал — микронная доза вакцины или лекарства. При вдыхании, капельки из биогеля попадали в легкие, там растворялись — и препарат попадал прямо в кровь, точно также как молекулы кислорода. Срок устойчивости биогеля к воздействию факторов окружающей среды составлял несколько часов…

Это был прорыв. Самый настоящий. Использование вместо инъекций распыления такого вот биогеля сулило невиданные перспективы. Массовая вакцинация становилась в разы проще и дешевле, вакцину можно было распылять хоть с самолетов. Можно было ставить специальные распылители в кабинетах врачей. При использовании этого метода совершенно исключалось попутное инфицирование СПИДом и гепатитом, рушилась огромная индустрия производства одноразовых шприцов. Были, конечно, и проблемы — например, с подбором дозировок, но они были решаемы. В целом, медицина становилась проще и дешевле.

Как только стали известны первые результаты разработок, Чена начали травить. Виданное ли дело — делать медицину дешевле. Наоборот, ее нужно делать дороже, тянуть у людей деньги из кармана! Ведь получается что — любой человек вместо того, чтобы идти в больницу делать укол, сможет просто купить распылитель, дозу лекарства и самостоятельно ее вдохнуть! А как быть врачам, на чем они будут зарабатывать? А как производители шприцов, стерилизаторов, прочей медицинской парафеналии? А как же благотворительные фонды, осваивающие огромные деньги на «помощь» странами третьего мира — им что делать? А что делать тем, кто осваивает деньги, выделяемые на борьбу со СПИДом и гепатитом, десятилетиями вакцину создает — если распространение этих эпидемий существенно замедлится — ведь основного пути передачи не будет! В общем — одно разорение!

Первоначально к травле присоединился и Денмонт, он вообще любил присоединяться ко всем кампаниям по коллективной травле кого — либо. Но месяц назад свое мнение о работе Чена он изменил — внезапно и резко….


— Две серии экспериментов? И каковы результаты?

— Выживаемость биологически активногоматериала, защищенного биогелем, в условиях окружающей среды: после часа выживаемость девяносто процентов, после шести часов — около шестидесяти процентов, после двенадцати часов — примерно двадцать процентов, после двадцати четырех часов — около одного процента. Экспериментальным путем, я установил, что срок гарантированной активности биоматериала, доставляемого пациенту без его ведома таким образом, составляет примерно двенадцать часов, исходя из этого надо подбирать дозировку. По эксперименту на обезьянах — лекарство подействовало в двадцати случаях из двадцати — стопроцентное попадание. Я думаю, мистер Денмонт, с этими результатами можно уже выходить на ученый совет на предварительную защиту.

— Нет… Ты не прав, Чен… Ты же знаешь, как к тебе относятся в ученом совете …

Чен опустил голову, отношение к нему он хорошо знал. Даже его научный руководитель поначалу был против — правда, потом рассмотрел…

— А ты к ним с чем — всего с двумя сериями экспериментов? Этого мало… Надо провести еще — не меньше восьми серий экспериментов. Вот тогда — можно и на ученый совет. Понял?

— Понял, мистер Денмонт…

— Ну, вот и хорошо… А материалы свои мне оставь — я их дома еще раз просмотрю. Может быть, ты чего-то не заметил…

Проводив взглядом уходящего Ли Чена, доктор Виктор Денмонт бросился к столу, вытряхнул из ящика ключи от машины, подхватил папку с материалами. Ему тоже нужно было идти — на срочную встречу со своим куратором.

Свои эксперименты в этой многообещающей области, Ли Чен так и не завершил. На следующий день его нашли в маленькой квартирке, которую он снимал недалеко от института. Соседи почувствовали запах газа и вызвали пожарных. Ли Чен лежал на кровати, все конфорки на плите были открыты. Никаких следов насилия … Зная, как Чена травило научное сообщество в институте сомнения в самоубийстве тогда ни у кого не возникло. Опасную для научно-медицинского сообщества тему Чена наскоро закрыли…

Детройт 19 мая 2010 года Продолжение…

— Так ты считаешь…

— Вот именно! Денмонт или кто то другой продолжил исследования, которые вел Ли Чен! И довел их, насколько мне известно, до стадии внедрения в производство! Таким образом, теперь любой вирус, что наш, что СПИД, любой который не передается воздушно-капельным путем — может быть распространен легко и быстро, как грипп! С помощью этой разработки можно вызывать массовые, невиданные ранее эпидемии! А можно и вообще уничтожить человечество!

Когда Гордон Блэнчард узнал о новой, передовой технологии, в голове у него сразу возник план на сто миллионов долларов. Сто миллионов — это так, для красного словца, на самом деле он хотел заработать миллиарды.

Ведь на чем люди никогда не экономят, что купят за последние деньги? На еде и на здоровье! Но если есть хочется всегда, каждый день, то лекарства покупаешь только тогда, когда болен.

А теперь представьте — в один прекрасный день возникает крупная эпидемия какого-нибудь заболевания. Не смертельного, но достаточно серьезного. Тысячи и тысячи заболевших. СМИ нагнетают истерию — ведь эпидемий этого заболевания не было никогда. Появляются кликуши с пророчествами о конце света. А в этот момент — как раз на сцену выходит Блэнчард Фармасьютикалс, с огромными запасами нужных именно в этом случае лекарств, которые раскупаются испуганным населением за считанные часы. Остается — только считать прибыль! И никто никогда не заподозрит неладное — ведь в любом учебнике медицины написано, что эта болезнь не передается воздушно-капельным путем! Тайна мощной эпидемической вспышки навсегда останется тайной…

Но через год, когда вся инфраструктура «контролируемых эпидемий» Гордон Блэнчард свои планы насчет использования разработок Ли Чена кардинально изменил…

— Ни хрена себе… — только сейчас, в этот самый момент, доктор Питер Маршалл понял всю опасность ситуации — и что теперь мы делаем?

— В первую очередь — надо уничтожить все результаты наших исследований. Если вирус Маршалла-Каплана распространится — начнется апокалипсис, который невозможно будет остановить. Умрет почти все население Земли. Надо уничтожить все кроме информации по производству вакцины и контрольных образцов. Затем — нужно обратиться к прессе, эти исследования должны быть остановлены.

— Так пресса и напечатает… — проронил Питер Маршалл, продумывая ситуацию.

— Напечатает! В любом случае — есть Интернет, информация распространится как вирус, люди начнут задавать вопросы. Остановить правду после того, как она сказана будет невозможно! Где у тебя компьютеры?!

— Вон там… — двое докторов прошли в соседнюю комнату…

— Диски надо уничтожить. Даже если стереть информацию — ее все равно смогут восстановить…

— Подожди! — Питер остановил Феликса, уже настроившегося курочить — а как быть с исследованиями по вакцине? Как нам организовать производство вакцины, если мы уничтожим все материалы по ней, ты не подумал?

— Черт, ты прав…

Включили компьютер, перекачали информацию на специальные флэш-карты — в стальном корпусе с кожаным футляром и металлической цепочкой на шею. Такие флэш-карты стоили дорого — зато защищали информацию куда лучше гражданских пластиковых. Затем вытащили из компьютера жесткий диск, прошли на кухню, положили его на горелку и включили огонь. Мерзкий запах горелой пластмассы распространился по комнате…

— Черт, ну и вонь! — выругался Питер, открывая окно — ты что, не мог ничего получше придумать? Ты чего? Доктор Феликс Каплан стоял посредине кухни, склонив голову.

— Тс…. Слышишь?

Питер Маршал прислушался — действительно, едва слышный скрежет доносился откуда то из прихожей.

— Что это? — спросил он шепотом.

— Вскрывают дверь! — так же шепотом ответил Каплан — пошли!

Доктора осторожно прокрались в прихожую, заняли позиции по обе стороны двери. Замок тихо похрустывал (видимо никак не могли подобрать ключ) и вдруг — щелкнул!

— Замри! — крикнул Питер, направив на незнакомца автоматический пистолет, когда тот шагнул в квартиру.

Человек в маске замер на пороге. Глаза в прорезях сделанной из лыжной шапочки черной маски, смотрели холодно и безразлично. Медленно, очень медленно, человек в маске сделал осторожный шаг назад.

— Замри, сука!!!

Человек в маске внезапно отпрянул в сторону, бросился вниз по лестнице…

— Что за…

— Похоже, дело дрянь — озабоченно сказал Каплан — нам надо попасть на объект и уничтожить все остатки информации, что там есть. И как можно быстрее!

Катастрофа, день семнадцатый

Национальный парк Цибола Форрест штат Нью-Мексико ночь на 19 июня 2010 года

— Нормальная сказочка на ночь!

— Какая есть… — пожал плечами Питер.

— Нормально… — я вышел из машины, потянулся, прогоняя сон. Дневная жара прошла, приятный ветерок незаметно холодил кожу. Огромная серебристая луна висела над горами, подсвечивая окрестности серебряно-белым, холодным светом. Пейзаж так и просился на картину. Полнолуние — ночь оборотней.

— Слушай, Пит … — задумчиво сказал я — как думаешь, почему иногда у меня возникает желание перестрелять всех ученых до одного?

— Вот спасибо… — обиделся Питер — между прочим, это все разрабатывалось как технология быстрой и безболезненной вакцинации…

— А получилась длительная и болезненная технология смерти. Всего человечества. Ладно… Значит ты говоришь — вирус может передаваться по воздуху?

— Нет — терпеливо сказал Питер — воздушно-капельный путь передачи для него по-прежнему исключен. Вирус — в его естественном, биологическом виде, гибнет в окружающей среде в течение нескольких секунд, он может выжить только в теле человека. Но вот если поместить этот вирус внутри микронной капсулы биогеля — выживаемость вируса резко повышается, и он способен сохранять активность на воздухе в течение нескольких часов.

— И как защититься от этого вируса, если он помещен в этот самый… в биогель, короче?

— Никак. Либо вакцина, либо костюм биологической защиты. Армейский или медицинский. Если вдохнул хотя бы сотню-другую капсул — ты заразился. Противогаз, например, не говоря уж о респираторе, от заражения не спасет. И похоже, что этот вирус был распылен в очень большом масштабе.

— Здесь есть загвоздка — покачал я головой — я по-прежнему не могу понять технологию распыления.

— Может с самолетов? — предположил Питер.

— С самолетов… — усмехнулся я — это бред полный. Представь себе — ты должен нанять как минимум сто летчиков — это если учесть, что зараза распространилась по всему земному шару практически молниеносно. Ты должен нанять этих летчиков, чтобы они распылили нечто над крупными городами. А теперь скажи — какова вероятность того, что ни один из этих летчиков не обратится в правоохранительные органы. Если бы мне предложили что-нибудь распылить над городом, первое, о чем бы я подумал — террористический акт. Что меня пытаются подрядить распылить зарин, сибирскую язву, чуму или что-то в этом роде. А мне на такие дела подписываться — нахрен нужно. Так что нет, путь доставки должен быть другой. Кстати. Так все-таки — ты и Каплан узнали, кто стоял за всей этой заразой?

— Не все, конечно … — глухо сказал Питер — но кое-что узнали…

За несколько месяцев до катастрофы, Швейцария, Бернский Оберланд Курорт Венгенц 01 января 2010 года

Эта маленькая альпийская деревушка стала известна, да и то — в узких кругах, только недавно. Еще в восьмидесятых эта была обычная альпийская деревушка, утопающая в снегу, к которой зимой надо было добираться только на вертолете. Европейская и британская аристократия отдыхала обычно в Давосе, куда можно было добраться на машине и где были лучшие горнолыжные трассы во всех Альпах. Давоса хватало всем, а заоблачные цены делали отдых этаким «междусобойчиком», когда вокруг только свои. Одному богу известно, сколько сделок заключили, сколько миллионов и миллиардов перешло из рук в руки в перерывах между головокружительными спусками или в уютных ресторанчиках, где усталые горнолыжники собирались в конце дня пропустить шампанского, а кто замерз — глинтвейна. К услугам лыжников был и еще более дорогой Сант-Мориц.

Но в девяностые все резко изменилось. После падения железного занавеса и возвышения Китая, гости из стран бывшего СССР, восточной Европы и Китая буквально заполонили, загадили некогда тихие и респектабельные места. Вместе с ними пришел мат, грязь, проститутки, дикие выходки типа требования открыть ресторан в три часа ночи. Отдых рядом с такими вот свиньями, кичившимися своим скороспелым богатством стал решительно невыносим.

В итоге, завсегдатаи зимних швейцарских курортов попытались создать для себя новый, никому не известный уголок. Одним из таких уголков и стал курорт Венгенц. Он был расположен в долине Лаутербруннен, у подножья горы Юнгфрау и славился своим чистым горным воздухом и обилием солнечных дней. Многие считают, что самое лучшее катание на лыжах во всех Альпах, находится именно здесь в регионе Юнгфрау, в бернском Оберланде. Но свиньи постепенно нашли и этот курорт. Скрыться от них стало просто невозможно нигде…

— Скоты… — пробормотал стоящий на горе высокий, буквально лучившийся здоровьем, несмотря на свои пятьдесят с лишним лет человек, глядя через серо-стальные солнцезащитные очки на неуклюже спускающегося по самой простой трассе полноватого, лет сорока человека, громко матерящегося по-русски.

— К сожалению, в нашем маленьком мире от этого нельзя нигде скрыться … — пробормотал стоявший рядом пожилой седовласый, аристократичного вида господин. Солнечные очки он не надел и сейчас сильно щурился, глядя на ослепительно белый, переливающийся мимолетными искрами по зимним солнцем, альпийский снег.

— Иногда хочется сбросить атомную бомбу и покончить со всем этим…

— Брось, Гордон … — захохотал Венсан Сент-Клер, герцог Фальери — разве ты не помнишь, чему я тебя учил? В тебе же течет наша кровь, переданная тебе по материнской линии. Вспомни… «Пусть ваши дети станут докторами и тогда они смогут безнаказанно лишать здоровья врагов ваших. Пусть ваши дети станут святыми отцами, и истина будет исходить из их уст…». Господство в этом, а не в атомной бомбе. Отринь свои американские корни, дурную отцовскую кровь. Положительно, пребывание в Америке плохо на тебя влияет. Ты становишься ковбоем…

— Может быть… — мрачно сказал Гордон Блэнчард, раздосадованный словами своего дядюшки — может быть…

— Ты же доктор этого мира, Гордон… В наших силах покончить со всем этим, озарить новый год светом истины. Судьба нового мира — в твоих и только твоих руках. Поэтому я даже слышать не желаю про атомную бомбу и прочие мерзости. А теперь скажи мне, Гордон, что я должен сказать нашим братьям…

Братство…

Это началось давно. Так давно, что на свете не осталось ни единого живого свидетеля начала, да и не могло остаться. 30 января 1649 года на плахе закончилась жизнь британского монарха Карла I. Разъяренная чернь, лишив жизни монарха, громила дворцы и замки, нагло попирая дарованные столетиями права и привилегии. К власти в Англии, свергнув законного монарха, пришел пивовар. Именно тогда, британские аристократы, напуганные беспределом черни создали тайное общество и нарекли его «Орден пламени». Девизом его стало Ignis sanat что значило на латыни «огонь излечивает». Целью ордена были власть, заговоры и политический террор.

Через сорок лет усилия ордена увенчались успехом — республика была повержена, к власти возвратился монарх. Но Яков второй вновь стал говорить об абсолютной монархии, о католицизме. Именно поэтому благодаря ювелирно исполненному заговору Яков второй был изгнан, а на трон сел Вильгельм Оранский, внук убиенного на плахе Карла I. Монархия стала конституционной, а на деле к власти пришли аристократы. Дети тех самых, что основали орден.

Получив власть, братья ордена поставили перед собой новую цель — добиться неограниченного политического и экономического господства Британии на земном шаре. И эта цель была с блеском выполнена. Была повержена Испания, имевшая неисчислимые заморские владения — пират, сэр Френсис Дрейк разбил «Непобедимую армаду». Тайные общества ввергли в революцию извечного противника Англии — Францию. Сошедшая с ума страна, раздираемая гражданской войной, мучимая нескончаемыми переворотами раз и навсегда отказалась от всех притязаний на мировое господство и свои владения за океаном.

В начале двадцатого века у великой империи появились новые враги — Германская Империя и Российская империя. Германия вожделенно смотрела на африканские владения Великобритании, Россия посматривала на юг — на Индию. Все эти амбиции исчезли в кровавой катастрофе первой мировой войны, где наименьшие потери из всех понесли Великобритания и ее сателлит — США. Германской и Российской империй больше не стало.

Чуть раньше, в конце девятнадцатого века стала возвышаться бывшая британская колония — Соединенные штаты Америки. С ее мощью уже нельзя было не считаться — вдобавок это была родственная держава, говорившая на языке империи. И тогда, королева Великобритании Виктория, многие десятилетия правившая империей, а заодно бывшая последним из британских монархов, возглавлявшим Орден Пламени, дала разрешение членам ордена вступать в брачные союзы с жителями мятежной заморской колонии. Дети, родившиеся от таких браков, считались по крови достойными занять место в братстве. В Ордене Пламени.

За несколько дней до катастрофы Детройт, промзона 19 мая 2010 года

— Как мы пронесем оружие через охрану?

— Ерунда! — подмигнул доктор Феликс Каплан — туда вон клади!

На заднем сидении автомобиля (кстати — взятого напрокат) лежал массивный контейнер со знаком биологической угрозы. Эти контейнеры нельзя было ни вскрывать при досмотре, ни просвечивать рентгеновским излучением, чтобы не погубить находящиеся там культуры. Кроме того, сам контейнер был герметичен и многократно экранирован, чтобы исключить любое воздействие окружающей среды на находящиеся внутри культуры.

Питер Маршал открыл контейнер — и отшатнулся. В нем было несколько пробирок из ударопрочного стекла с какой-то жидкостью внутри. На пробирках стоял тот же знак высокой биологической опасности.

— Ты что, охренел? Что это?

— Это? Вирус гриппа. На случай если кто сунет нос, и будет задавать вопросы. Увидят пробирки и отвалят, не будут же они пробовать на вкус. Давай, прячь пистолет, там двойное дно.

Доктор Маршал приподнял кассету с пробирками, затолкал туда свой пистолет и запасной магазин вдобавок к тому, что уже там имелся. Вернул кассету на место.

— Что делать будем?

— А ничего. Тупо спустимся в лабораторию и уничтожим все, что было создано. Потом вернемся наверх, заберем флэшки с информацией и пойдем в ФБР, в офис генерального атторнея, в газеты, опубликуем все, что знаем в Интернете. Самое главное — поднять как можно больше шума, тогда замолчать правду будет невозможно.

— Добрый день доктор Питер Маршал! — мелодичным женским голосом отозвалась система.

— Похоже… — начал Питер, но доктор Каплан приложил палец к губам.

На нижнем уровне — уровне максимальной биологической защиты — дверь с шипением отошла в сторону. Все было как всегда — тамбур, переодевание в костюмы, подключение к системе жизнеобеспечения, снова тамбуры. Лаборатория. В лаборатории доктор Каплан сноровисто прошел к компьютерному терминалу, защелкал клавишами.

— Что? — шепотом спросил Питер — мы же не доберемся до основного сервера? А вся информация — там На экране мелькали красочные заставки, сменяемые рядами цифр.

— Это не проблема — с этими словами доктор Каплан вставил в разъем флэшкарту, запустил с нее какую-то программу…

— Все! Теперь пошли!

— Что это?

— Это специальная программа. Она выведет из строя всю систему! Уходим!

Подхватив чемоданчик с пистолетами, доктор Каплан пошел к дверям лаборатории, нажал на кнопку, и дверь с шипением поползла в сторону. Он еще успел сделать один шаг в открывающийся дверной проем, когда откуда-то из глубины коридора застучали автоматные очереди. Светло-голубой комбинезон биологической защиты моментально покрылся во многих местах ярко-алыми рваными дырами.

— Феликс!!!

Доктор Феликс Каплан уже не услышал своего друга. Сделал неверный шаг назад, он тяжело грохнулся на залитый пластиком пол на пороге лаборатории.

Следующие действия Питера были чисто инстинктивными. Схватив со стола первую попавшуюся пробирку, он с силой швырнул ее в коридор, прислушиваясь к тихим шагам людей, приближающихся к двери. Шаги моментально стихи, тогда он бросил еще одну и еще…

Расчет Питера Маршала был совершенно правилен. Исполнители, посланные зачистить лабораторию, взяли с собой оружие, но не взяли защитные костюмы — вести бой в них было очень неудобно. Когда из распахнутой двери лаборатории вылетела пробирка и покатилась по полу, расплескивая тягучую бурую жидкость, исполнители пришли в ужас. Они прекрасно знали — что именно производится в этой подземной лаборатории, насколько опасны находящиеся здесь бактерии и вирусы. Повернувшись, они бросились назад к лифту, стараясь не дышать и прекрасно понимая, что это бесполезно, многие вирусы заражали мгновенно. Индикатор готовности лифта мигал красным светом, рядом мигала желтая лампа биологической угрозы — утечка опасного биоматериала. Один из боевиков начал набирать на клавиатуре длинный код, пытаясь активизировать лифт, второй стоял рядом, стараясь не вдыхать отравленный воздух. Про оставшегося в лаборатории доктора Маршала они забыли напрочь, единственной их мыслью было побыстрее выбраться отсюда, из этой подземной клетки. О том, что у доктора Маршала может быть оружие они и не предполагали. Секунда сменялась секундой, легкие разрывались от недостатка кислорода. Наконец, система доступа в лифт приглашающе мигнула зеленым огоньком — и тут загремели выстрелы…

Питер Маршал наклонился, поднял лежащий на полу черный, компактный автомат с изогнутым рожком, осмотрел. Похоже, немецкий, МР5 — таких он не видел со времен армейской службы. Из автоматического оружия он не стрелял уже давно — но хитрого тут ничего не было, навел стол на цель и нажимай на спуск, стреляй. Питер закинул ремень автомата на шею, вырвал из рук трупа второй точно такой же автомат. Запасных магазинов не было, но на каждом автомате было по два, сцепленных пластиковыми клипсами магазина — итого около ста патронов, считая те, что попали в Феликса. Доктор Маршал взял автомат в руки, отомкнул наполовину израсходованный магазин, примкнул полный. Итого — два автомата и два пистолета, в том числе один собственный, из которого он хоть иногда, но тренировался стрелять. Сойдет….

Мельком глянул на трупы, одного пришлось перевернуть на спину. Одеты в униформу охранников, но их он никогда раньше не видел. На груди таблички — Мэддакс и О.Нил — фамилии тоже ничего не говорили. Что же им было нужно?

Набрав на клавиатуре код, временно блокирующий лифт, доктор Питер Маршал вернулся к себе в лабораторию. Феликс лежал у самой двери, пластик забрала его шлема был расколот прямым попаданием пули и забрызган изнутри кровью — с такими ранениями не живут. Питеру не хотелось оставлять друга здесь — но другого выхода не было…

Питер огляделся, начал собирать все, что было необходимо для прорыва наверх. Несколько пробирок с вирусом гриппа — в конце концов, что в них знает только их обладатель. А сказать можно все что угодно… Пара небольших канистр с вакциной, произведенных в лаборатории на опытно-экспериментальной установке — больше не было. Оружие — Питер разбил остальные пробирки с гриппом (система контроля помещений отслеживала концентрацию любых вирусов и сообщала о биоугрозе — чтобы не совались), положил в контейнер оба пистолета, автомат поставил на автоматический огонь, второй закинул за спину. Небольшая канистра с серной кислотой — пригодится. Немного спирта в пластиковой бутылке — жидкость крайне горючая и отлично подходящая для создания очагов пожара. Создав пожар, можно посеять панику в рядах противника и вырваться — кратковременное пребывание в огне его костюм допускал. Кажется все….

В поднимающемся лифте Питер прижался к стене, прикрывшись трупом одного из чистильщиков, благо кабина лифта, поднимающего ученых наверх, была достаточно просторной. В свое время Питер подсчитал, что для подъема требуется ровно восемьдесят секунд. Когда лифт пошел наверх — он открыл отсчет. На счет семьдесят восемь он замахнулся канистрой с кислотой. И когда дверь лифта пошла в сторону, он метнул канистру что есть силы вперед…

Чистильщики, что взяли на прицел двери лифта, наказали сами себя. Когда дверь лифта пошла в сторону, они синхронно открыли огонь, целясь на уровне груди взрослого человека. Тело в лифте задергалось под градом пуль — и в этот момент из лифта что-то вылетело, мелькнуло перед глазами. Никто не успел ничего понять, когда непонятный предмет разлетелся от попаданий пуль, лопнул в полете веером обжигающих, брызг…

Отбросив сделавший свое дело труп, принявший в себя несколько пуль, Питер бросился вперед. Брызги кислоты сделали свое дело — один из чистильщиков бросив автомат, вывалился в проход, воя и закрывая лицо руками. Питер срезал его короткой очередью, тело рухнуло на пол, тихо зашипела кислота…

Двое других, которых кислотой задело тоже, но меньше выстрелили несколько раз, но неточно. Питер бросил вперед бутылку со спиртом, прострочил ее из автомата. Синее пламя метнулось по полу и это снова вывело чистильщиков из равновесия. Один из них вскочил и бросился к выходу на стоянку — Питер снял его короткой точной очередью. Второй бросился вперед, крича что-то не незнакомом Питеру языке, Питер снова нажал на спуск выпуская оставшиеся в рожке патроны. Автомат сухо щелкнул, выпустив последнюю очередь — и третий труп рухнул на пол в проходе, почти рядом с первым…

Сменив магазин в своем автомате, Питер осторожно вышел в мрачную темноту стоянки, огляделся. Похоже никого нет — иначе бы начали стрелять. Сочтя двоих ученых целью не слишком сложной, на задание послали только пятерых. Рядом с машиной Питера стоял большой Шевроле Тахо — видимо, на нем и приехали чистильщики. В салоне никого не было. Питер оставил свою машину, подошел к внедорожнику, дернул за ручку водительской двери — открыто! Оно и лучше…

Через тридцать минут Питер бросит «засвеченный» Шевроле на окраине города, около одного из торговых центров — моллов. И забудет закрыть дверь. Еще через час машину угонят, чтобы разобрать на запчасти, что заставит службу безопасности Блэнчард Фармасьютикалс (чьи машины были оснащены датчиками GPS) целый день отрабатывать ложный след. За это время доктор Питер Маршалл успеет забрать спрятанные флэшкарты с информацией — свою и Каплана — и скрыться из города…

Шестьдесят шестая дорога штат Нью-Мексико 19 июня 2010 года

Нормально поспать мне так и не удалось. Нервы и так были на взводе, да тут еще Питер подкинул вводных. Получается — кто-то сознательно, месяцами, а может и годами, вынашивал план устроить глобальную эпидемию. Значит — этот человек единственный из всех оказался как нельзя лучше готов к тому, что произойдет. Скорее всего — закупал технику, подбирал людей, создавал военизированные группировки. Одну из этих группировок я и видел на этом блоке. Питер рассказал (потом перескажу), что план начал реализовываться внезапно и по экстренному варианту. Вообще — готовился удар по другим странам, прежде всего по мусульманам, по Латинской Америке, по Китаю и по России — но произошли некоторые обстоятельства, и мистер Гордон Блэнчард принял решение нанести удар по всему миру и заодно по собственной стране, в обстановке, когда не было произведено и десятой доли необходимой вакцины. Не знаю даже, как назвать этого человека. И что с ним сделать, когда до него доберусь. Коротким, тревожным сном я забылся лишь в пять часов утра…

Проснулся в девять, голова — как барабан. С ненавистью глянул на Питера — тот все-таки сумел нормально поспать и выглядел как огурчик, о чем-то мило беседовал с Мари, разговор прерывался взрывами хохота. Может быть хоть одной проблемой у меня будет меньше в дороге…

Энджи оказалась просто добрым ангелом — принесла мне поллитровую бутылку лимонного тоника. Замахнул, считай в один глоток — в голове сразу прояснилось. И не пил ведь вчера ничего кроме пива, да и то немного — но это пиво, помноженное на стресс и недосып свое дело сделало…

— Что дальше?

— Дальше? — я покрутил головой — дальше сваливать отсюда надо, выходить на дорогу и сваливать в штат одинокой звезды.[74] Ты когда дежурила — по окрестностям никто не шарахался?

— Да нет… Если бы увидела — тебя бы разбудила…

— И то хорошо…

Похоже, полицейский Том Делани был и в самом деле честным малым, а не замаскированным бандитом, приходившим чтобы разведать обстановку, а потом подрезать два неслабых джипа, до верху забитых архиполезным в наше время имуществом и прежде всего оружием. Бывает же такое…

— Канистры — перелейте в баки, по одной канистре на машину оставьте — мало ли что…

Например — наши машины окажутся непригодными к дальнейшему использованию по причине пробитых баков. Мы найдем новые — а там как на грех баки пустые. Всякая беда может быть…

— Поняла.

— Ну и вот и прекрасно. Я сейчас пристреляю винтовку, после этого сразу тронемся отсюда…

Пока Энджи (кстати, командирских талантов в ней было намного больше, чем, к примеру, в Питере, в чем-то она даже превосходило меня, как не стыдно мне это признавать…) организовывала заправку машин — я достал из футляра здоровенный Барретт, удалил консервационную заводскую смазку, неспешно смазал. Снарядил два магазина патронами. Оптика была уже предустановлена на заводе или дилером — гран мерси. На пристрелку на снайперской винтовке тратится немало патронов. А они на вес золота, тем более эти…

Стрелять решил с крыши машины. Скатал в валик большой кусок ткани маскировочного цвета — ее мы взяли, чтобы накрывать машины — вот тебе и упор для стрельбы. Пристреливать решил метров на шестьсот-семьсот, потому что эту винтовку я намеревался использовать против транспортных средств. Заодно и против блокпостов самодеятельных, которые рискнут нас не пропустить — прилетит гостинец, калибра.50 — сразу въедут, с кем шутки плохи, кого можно и нужно останавливать, а кого и пропустить стоит — от греха подальше…

Идти, устанавливать мишень не хотелось. Да и лень. Опять-таки, поэтому в качестве мишени я выбрал отдельно лежащий камень — валун. Промерил расстояние лазерным дальномером — шестьсот пятьдесят два метра, как в аптеке…

Бабахнуло так, что испугался даже я. Пару дней не стрелял из пятидесятого, отвык от этого грохота. А наушники стрелковые нельзя одевать — потеряешь контроль за обстановкой. Бедные мои барабанные перепонки…

Пуля легла по самому краю валуна, отбив небольшой кусок. Примерно полметра левее от центра, куда я целился. Не есть хорошо… Немного поколдовал с прицелом, установил поправки, плавно выбрал спуск… Переборщил. Теперь немного правее, а вот по вертикали точно угадал. Это радует…

Третий и последний выстрел — почти точно. Сантиметров пять-семь отклонение — сойдет. По машине точно попаду, а патроны дальше пережигать смысла нет… Дозарядил магазин, огляделся по сторонам. Энджи и Питер были уже готовы.

— Двигаемся! Направление к дороге!

На шестьдесят шестое шоссе мы выехали в районе Сидар Крест. Там же к нам привязались какие-то уроды, по виду мексиканцы. Два старых фургона Шевроле С-10, разрисованные какой-то х. ней. Стрелять не стал — просто достал Барретт и продемонстрировал его — отстали сразу. И правильно — сегодня у меня плохое настроение, я не выспался и лучше со мной не связываться…

За несколько дней до катастрофы Вашингтон, округ Колумбия 24 мая 2010 года

— Николас?

— Питер???

Специальный агент ФБР (Вашингтонский офис, отдел по борьбе с терроризмом) Николас Киффер перехватил трубку, прижал ее к плечу, потянулся за стаканчиком с кофе. Своего друга Питера он не слышал уже три года.

Николас Киффер и Питер Маршал познакомились в ноябре 2001 года. Тогда началась рассылка писем со спорами антракса.[75] Болезнь эта была не смертельной, поддавалась излечению, да и масштаб рассылок был относительно невелик — но совсем недавно был сентябрь 2001 года. Страшное 9/11, дата, когда родилась новая Америка — Америка страха и взаимной ненависти, Америка бронированных решеток и разнузданного применения силы по всему миру. Силу применяли и раньше, но 9/11 стало Рубиконом, все грани допустимого были сметены, сожжены десятками тонн авиационного керосина, засыпаны обломками Всемирного торгового центра. Сразу после этого Америка ввязалась в две страшные, нескончаемые войны. В страну пошли гробы, накрытые звездно-полосатым флагом…

Рассылка писем с бактериологическим оружием и раньше подняла бы всех на ноги. В ноябре 2001 все буквально взбесились — второго провала после 9/11 никто не потерпел бы. В каждом крупном офисе ФБР были созданы межведомственные оперативные группы для поиска людей, рассылающих письма, в них включили и ученых — специалистов вирусологов. К Вашингтонскому офису в качестве научного специалиста был прикомандирован доктор Питер Маршал из Форт — Детрик. А поскольку ученые — люди такие, боятся любого дуновения ветерка — к каждому ученому ФБР приставило агента для охраны. «Нянькой» у Пита Маршалла оказался специальный агент Николас Киффер, тогда еще в отделе по борьбе с терроризмом не работавший…

— Нам нужно встретиться!

Николас Киффер мгновенно въехал в ситуацию. Встречаться было нельзя, по крайней мере, в том месте, которое будет указано по телефону. Все разговоры по линиям ФБР писались и анализировались, а Питер Маршал находился на данный момент в розыске.

— Перезвони… — и Николас Киффер продиктовал длинный номер телефона — через десять минут!

— Понял — в трубке раздался щелчок.

Специальный агент Киффер схватил пиджак и со всех ног, едва не сшибая коллег бросился к выходу…

— Эй, Ник это тебя с чего так прижало? — пошутил кто-то.

Не оборачиваясь, Ник выбежал из огромного кабинета, в котором располагался его отдел, бросился к лифтам. По дороге передумал — лифт надо ждать, лифт останавливается на каждом этаже — в общем и целом не пойдет. Бросился вниз по лестнице, прыгая через ступеньки и едва не падая — посетители и коллеги с удивлением смотрели ему вслед.

На турникетах народа было немного, не то, что в начале или в конце рабочего дня — Нику удалось пройти турникеты за рекордные пятьдесят шесть секунд. Проскочил через вращающиеся двери здания на Федерал-Плаза, Ник бросился влево по улице, сшибая прохожих…

Нужная телефонная кабина была занята. Какая то полная, заковавшая свои телеса в свободный бежевый брючный костюм, молодая женщина увлеченно разговаривала по телефону, размахивая руками…

— ФБР, мэм! — Ник сунул в лицо остолбеневшей от такой наглости женщины свой значок, а потом буквально вышвырнул ее из кабинки, не обращая внимания на громкие, протестующие вопли. И только он это сделал — телефон пронзительно заверещал…[76]

— Киффер!

— Время?

— Три минуты! Потом засекут!

— Подъезжай по Вашингтон Бельведер к Арлингтонскому кладбищу и медленно поезжай по направлению к Пентагону.

— Понял! В трубке загудели сигналы отбоя…

Специальный агент Николас Киффер осторожно вырулил на Вашингтон Бельведер — тихую, обсаженную с обеих сторон деревьями улицу с разделительной полосой, тоже засаженной деревьями и медленно покатил по направлению к национальному Арлингтонскому кладбищу. Совсем рядом был Пентагон, район этот находился под особым контролем (как и весь Вашингтон, пожалуй), медленно ехать было чревато. Но у Николаса Киффера был служебный черный Субурбан (точно такой же использует Секретная служба США и многие другие правительственные агентства, кто не думает о подорожании топлива) и служебное удостоверение сотрудника ФБР, так что Ник проверки не боялся. Ему важно было не засветить Питера…

От двухэтажного белого здания Anticue furniture к машине внезапно бросился человек в ярко-желтом дождевике. Ник затормозил, грязно выругавшись — незнакомец едва не бросился под колеса…

— Что за черт… Незнакомец заколотил в окно автомобиля.

— Вам чего… — Ник внезапно разглядел под капюшоном дождевика знакомые черты — садись!

Питер Маршал проворно забрался на сидение, хлопнул дверь, убрал с головы капюшон.

— Давай, покружись вокруг Арлингтонского, а потом вставай на стоянку посетителей Пентагона… Субурбан влился в потом машин…

— Что произошло? Питер Маршал был бледен как смерть и напряжен.

— Смотри, не прицепился ли к нам кто?

— Да что, в конце концов, происходит, ты мне можешь нормально сказать!? — взорвался специальный агент Киффер.

— У меня неприятности! — коротко бросил Питер, оглядываясь по сторонам и назад.

— Это я уже понял… — мрачно отозвался Киффер, продолжая вести машину — и ты даже не представляешь, дружище какие… Пташка пропела насчет тебя вчера утром…[77]

— Вот как… И что они про меня сказали?

— Что ты украл с рабочего места образцы токсина ботулинуса и собираешься либо сам совершить террористический акт, либо устроить аукцион и продать ампулы с токсином тому, кто больше за них заплатит. Твое личное дело и объективку на тебя передали — с такими ни одна тюрьма не примет. Склонен к суициду, эмоционально неуравновешен, признаки шизофрении в начальной стадии… Ты действительно что-то спер у них?

— Спер… — напряженно произнес Питер, присматриваясь к потоку машин за Субурбаном — только не ботулинус.

— А что же?

— Вакцину против одного вируса…

— И захотел ее продать конкурентам… — усмехнулся Ник — я был о тебе куда лучшего мнения…

— Послушай! — Питер резко, всем телом повернулся к Нику, схватил его за рукав — дело намного серьезнее, чем ты думаешь! Речь идет не о вирусе гриппа и не о банальном промышленном шпионаже! Все намного серьезнее! Ты даже не представляешь, что стоит на карте…

— Ну, пока что на карте стоит моя репутация и карьера … — с постным видом сказал Ник — кстати, глядя сейчас на тебя, точно и не скажешь, что составители твоего досье сильно ошиблись насчет шизофрении. Сделай лицо попроще — скоро пентагоновский шлагбаум. Кстати — а какого хрена мы едем туда. Почему бы нам не приехать, к примеру, в мой офис и не поговорить там?

— Пентагон хорошо охраняют, это одно из самых охраняемых мест в городе. И за ним вряд ли следят, а вот за твоим офисом — следят однозначно. И здесь они не осмелятся стрелять. Ник Киффер покачал головой, но ничего не ответил…

Черный Шеви Субурбан плавно подкатил к пентагоновскому шлагбауму, к водительскому месту подошел человек в военной форме и с автоматом М16 за спиной. Ник приопустил тонированное стекло, продемонстрировал служебное удостоверение ФБР, сказал что-то насчет пресс-центра. Охранник улыбнулся и указал, на какую именно стоянку надо ехать и где припарковать машину. Стоянок было много и часто они бывали переполнены…

— Ну, теперь ты можешь рассказать, в чем собственно дело? — спросил специальный агент Киффер после того, как запарковал машину на указанном ему месте.

— Могу. Но для начала — держи! — Питер Маршал достал из кармана небольшую, дорогую флэшкарту в кожаном чехольчике и с металлической цепочкой для ношения на шее.

— Что это? — Киффер взял предложенную ему флэшкарту, недоуменно посмотрел на нее.

— Это информация. Запомни — если что со мной — ты должен любой ценой добраться до Форт-Детрика и передать это профессору Саммерстайну. Запомнил? Профессору Саммерстайну. И сказать на словах, что вакцинацию нужно начинать немедленно, пока не стало слишком поздно. Все запомнил?

— Запомнить то запомнил, но учти Питер, пока ты не скажешь, что, черт возьми, происходит — из этой машины ты не выйдешь. Я агент ФБР, забыл? А ты разыскиваемый преступник, между прочим. Так что давай — четко и внятно.

— Подожди… четко и внятно… Давай сначала проверим одну вещь… У тебя ведь здесь в машине есть компьютер с выходом на базы данных?

— Есть, конечно… — недоуменно ответил Ник.

— Тогда проверь одного парня. Феликс Каплан. К-А-П-Л-А-Н. Доктор медицины, последнее место работы — Форт Детрик, отдел инфекционных заболеваний. Специальный агент Киффер выдвинул клавиатуру, застучал по клавишам.

— Как говоришь, фамилия?

— К-А-П-Л-А-Н. Доктор медицины.

— И где искать?

— Везде. В пропавших без вести, в жертвах преступлений, в разыскиваемых. Везде.

Компьютер заработал, переваривая информацию, в салоне наступило тягостное молчание.

— Нет такого.

— Точно?

— Да точно, точно! Человека с таким именем нет ни среди жертв преступлений, ни среди преступников, ни среди объявленных в розыск. Его вообще в базе данных нет. Есть только один файл — но там только краткая биография и пометка, что в данный момент этот человек ФБР не интересует. Все. Теперь то ты можешь сказать, что происходит? Питер Маршал откинулся на спинку просторного сидения Шевроле…

— Можешь меня считать и впрямь придурком, Ник. Шизофреником с манией преследования. Но я считаю, что готовится конец света…

— Ни хрена … — Ник Киффер щелкнул зажигалкой, нервно закурил, стряхивая пепел в окно — если бы мне вот это все сказал кто-то другой — я бы сдал его в ближайшую психиатрическую лечебницу и забыл об этом…

— Так сдай… — тихо и равнодушно проговорил Питер Маршал, рассказ словно отнял у него все силы — сдай. Там на меня наденут смирительную рубашку, а ты пойдешь домой и забудешь обо всем об этом. До поры. А в один прекрасный день ты проснешься — и обнаружишь, что кто-то — к примеру, твой сосед или твоя подружка — очень голодна и хочет перекусить. Тобой. Давай, вези меня в психушку.

— Не психуй! — грубо ответил Ник — не устраивай тут истерик. Как думаешь — это зашло далеко?

— Не знаю. Но то что у них есть связи в армии — на самом верху — это несомненно. Смогли же они перевести исследования из государственного Форт-Детрик непонятно куда? Смогли. Оформили все документы, забрали все наработки — все чин чинарем. Для этого нужно было собрать массу виз и подписей, оформить документы — значит, они их собрали и оформили. Мне надо встретиться с президентом, Ник…

— Ага… Я к нему вечерком заскочу и договорюсь о паре часов для тебя. Очнись, Питер — ты разыскиваемый преступник, на тебя повешены серьезные обвинения. Президент не будет с тобой встречаться.

— Тогда как? Я должен с кем-то встретиться… Рассказать и предупредить…

— Есть один выход. В принципе, генеральный прокурор США может пожелать встретиться с любым преступником. Это его работа. А дальше — как он решит. Но сначала — я должен позвонить и отчитаться своему начальству.

— Стоит ли?

— Ты что, смерти моей хочешь… — усмехнулся Ник, набирая телефонный номер…

— Мистер Манчини, это специальный агент Киффер!

— Ну, слава богу! — по барабанным перепонкам ударил громкий голос шефа — начальника отдела по борьбе с терроризмом вашингтонского офиса ФБР агента Гарри Манчини — ты где находишься?

— Об этом потом, сэр…

— Он с тобой?

Как опытный оперативник Манчини имя того, кто должен находиться с Киффером не произнес.

— Со мной.

— С тобой все в порядке?

— Да, сэр! Мне срочно нужно убежище.[78] Очень срочно, есть важная информация! Гарри Манчини вспомнил, какие объекты сейчас свободны…

— Хорошо, вези его на шестой объект! Тебе долго туда добираться?

— Примерно час если учитывать пробки.

— Хорошо. Я приеду туда через полтора часа. До связи…

Катастрофа, день восемнадцатый

Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 20 июня 2010 года

— Ну, как. Есть результаты или слетали зря?

— Кое-что есть, сэр… — Дэн оторвал воспаленные глаза от мониторов — конечно, ничего однозначного… Но сейчас вообще ничего однозначного нет…

— Короче.

— Смотрите сюда, сэр — Дэн вывел на экран изображение тяжелого внедорожника с одной из уличных камер.

— Ну и что. Линкольн Навигатор последняя модель. Что в этом такого?

— Одна странность, сэр. К тому времени по городу движения почти не было. Я за день отследил в этом районе всего двадцать две машины, не считая этой. И все они — все двадцать две — проехали на выезд из города. То есть — кто-то сваливал из тех, кто не свалил раньше. А эта машина — двадцать третья — она единственная ехала в город.

— Может, кто-то что-то забыл… — усмехнулся Томас Дьюи, хотя понимал, что странность действительно присутствует.

— Может быть. Но дело в том, что я запустил контекстный поиск и выяснил, что в течение этого, и последующих трех дней, пока работала система, машина эта город не покидала. Значит — она осталась в городе. Зато проехали вот эти две…

Дэн вывел на экран новое изображение, Томас Дьюи всмотрелся, запомнил дату и время — утром, на следующий день после того, как в город въехал Линкольн.

— А это что такое … Увеличить можешь?

— Уже увеличил, сэр. Большего существующими программными и аппаратными средствами добиться нельзя. Вот, что получилось.

Дьюи внимательно посмотрел на лицо человека. Программа отфильтровала помехи и представила его в виде обыкновенного фотопортрета, в некоторых местах нечеткого…

— А что это у него в руках… — пробормотал Томас Дьюи — не иначе короткоствольная штурмовая винтовка с подствольным гранатометом…

— Именно, сэр. Я уже сделал анализ — похоже один из вариантов Colt M4 commando с подствольным гранатометом — причем на заводе подствольный гранатомет на винтовку с таким коротким стволом не устанавливают. Нужен специальный переходник…

— Зато я знаю, где устанавливают. В войсках специального назначения. Это их штатное оружие штурмовых групп, производится мелкими сериями. И в гражданской продаже подствольников калибра сорок миллиметров нет, есть только на тридцать семь. Интересно, интересно…

Томас Дьюи запомнил марки и приметы машин — черный Хаммер-2 и британский новенький РейнджРовер. Скорее всего, угнанные — но это ничего не значит, сейчас понятие «угнанная машина» вообще потеряло всяческий смысл…

— Но и это еще не все. Через тридцать минут фотокамера на развилке улиц, недалеко от того места, где засекли и Навигатор, и Хаммер и РейнджРовер засняла вот что…

Томас Дьюи всмотрелся в изрешеченные пулями машины. Одну из них вообще тащили на буксире.

— Похоже, эти парни попали в заварушку недавно. Машин на улицах полно, брошенные, продаваемые на дилерских стоянках — бери любую. А этим парням кто-то изрядно напинал по заднице… Дьюи отошел от компьютерного терминала, в раздумьи прошелся по комнате.

— Сделаешь так. Постарайся установить по фотографиям, по тому что видно через лобовое стекло — кто сидел за рулем в том Хаммере и РейнджРовере. В конце концов, аппараты должны фотографировать водителя, это нужно для предъявления штрафов. Того, что удалось нормально сфотографировать — пробей по всем базам данных. И подключи спутниковое наблюдение, постарайся выяснить дальнейшую судьбу этих машин…

Катастрофа, день семнадцатый

Форт-Самнер штат Нью-Мексико 19 июня 2010 года

Нарвались под самый конец дороги. Причем — конкретно нарвались. Ладно, расскажу по порядку.

Шестьдесят шестое шоссе было относительно спокойным — попадались явные мародеры и бандиты, но их целями были бывшие офис-менеджеры, которые сейчас спасались из городов, погрузив самое ценное в свои дешевые корейские внедорожники. Максимум что у них могло быть из оружия — помповый дробовик, из которого они стреляли бог знает когда, заряженный патронами с экологически чистой стальной дробью. Или револьвер «Сэтиди Найт Спешиал»[79] из которого они стреляли, выезжая на пикники. Таких можно грабить почти не опасаясь ответа. Связываться же и группой людей на двух больших внедорожниках, одетых в камуфляж и вооруженных автоматическим оружием не хотел никто. Поэтому с мародерами и бандитами мы разъезжались мирно, хотя обе стороны и держали на всякий случай палец на спусковом крючке винтовки.

Въезд в Санта-Розу был наглухо заблокирован баррикадой из старых машин, около которой стояли решительного вида мужики с винтовками и помповыми охотничьими ружьями. Делить нам было нечего, поэтому мы обошли Санта-Розу по грунтовке с юга и направились на Форт-Самнер по местной дороге. После Форт-Самнера я планировал свернуть на Кловис — а там и до границы с родным Техасом рукой подать. От Кловиса до Луббока миль восемьдесят, по относительно спокойной территории это ерунда, а там еще миль пятьдесят — и родной Диккенс. Не верится, что добрались почти…

Форт-Самнер — небольшой, провинциальный городок, тысяч на двадцать жителей, стоял на плоской как стол прерии. Обычный городок — главная улица, вокруг которой крутится вся местная жизнь, пара автомобильных дилеров, отделение банка, вездесущий Уол-Март. Городок как городок… Только захваченный.

На странный блокпост около городка вовремя не среагировал я — моя красная лампочка, сигнал опасности, зажглась, но поздно. Вначале блокпост показался мне обычным — куча старых автомобилей, перекрывающая дорогу, люди около них. Только когда мы подъехали ближе я просек неладное — и нос бронированного Кугара, замаскированного за старыми машинами и людей в одинаковой черной форме. И они заметили меня.

— Влево! Давай в прерию! — я заколотил ногами по спинке водительского сидения. Хаммер резко свернул в сторону, запрыгал по неровностям…

— Энджи — заорал я в рацию — к нам не приближайтесь, уходите в прерию, мы прикрываем…

Сзади загрохотал крупнокалиберный пулемет. Твою мать… Насколько я помнил — пулеметы на эти долбанные МРАП ставили в самом Ираке, туда они шли с турелями, но без оружия. Здесь же пулемет был, причем такой, от которого не спасет и бронированная машина. Все что нас пока спасло — так это то, что Кугар и еще один из джипов не врезали с блокпоста — Браунинг достал бы — а начали преследование. Сейчас пулеметчик на Кугаре пытался попасть в движущуюся цель, когда его машина сама скакала по ямам и буеракам. Попадание может быть только случайное. А вот если они догадаются остановиться… Остановиться…

— Стой!

Хаммер затормозил «в пол», меня бросило вперед. Соскользнув в люк, я выпустил из рук винтовку (если не получится — все равно она не пригодится). Судорожно, как за спасательный круг схватился за Барретт.

— Занимай позицию!

— Понял! С первого выстрела… Иначе дело дрянь…

Тяжеленный, бронированный Кугар подрыгивал на неровностях, пулеметчик перестал тратить зря патроны и пытался выцелить нас, или по крайней мере подъехать ближе, чтобы не промахнуться. Сейчас до него было примерно полмили. Я лихорадочно выкрутил прицел до минимального увеличения — 6Х, больше не нужно. Уродливая, грязно-желтая туша Кугара тряслась на неровностях, словно в пляске Святого Витта, я никак не мог удержать перекрестье прицела на лобовом стекле. А, и черт с ним…

Винтовка в руках громыхнула, жестко отдала в плечо. В прицел я видел, как пуля скользнула по бронелисту, прикрывающему капот Кугара, выбив искру. Промах. Твою мать, соберись!

Пулеметчик по первому же выстрелу въехал, что у нас есть серьезное оружие, способное причинить вред даже Кугару и открыл прикрывающий огонь. Сосредоточившись на цели, я не видел бегущую к Хаммеру по земле цепочку земляных фонтанов, поднимаемых пулями пятидесятого калибра. Внезапно Хаммер дрогнул, начал крениться на бок. Поняв, что попали, я нажал, даже не нажал, а судорожно рванул спуск просто для того, чтобы заставить пулеметчика нервничать, сбить ему прицел. Попасть я даже не надеялся. И, тем не менее — попал!

Бронестекло Кугара, выдерживающее пулеметную очередь в упор и близкий разрыв фугаса попадания пули пятидесятого калибра не выдержало, моментально покрылось кружевом белых трещин с дырой посередине. Водитель резко отпустил газ, Кугар начал останавливаться, у пулеметчика от резкого торможения сбился пулемет. Времени было немного — пара-тройка секунд до того, как пулеметчик снова поймает меня в прицел и врежет — с неподвижного бронетранспортера по неподвижной цели. И за это время я, не обращая внимания на отдачу и разбитое плечо, сделал еще три выстрела, целясь по щиткам из бронестекла, закрывающим пулеметчика. Даже особо не смотрел на результаты, просто стрелял и стрелял. И только третьим выстрелом попал точно — тяжелая пуля буквально вынесла кусок щитка, пулеметчик упал вниз, в люк.

Форд Эксплорер подпрыгивая на неровностях, мчался сразу за Кугаром, оттуда стреляли по нашей машине, но неточно. Шестой выстрел я сделал по Форду — но неточно. Седьмой раз выстрелить не успел — Форд нырнул под защиту брони остановившегося Кугара и исчез из прицела.

Сзади раздался сухой, кашляющий звук коротких очередей из М16. Оглянулся — Рейндж не уехал, он стоял метрах в трехстах от нас, и намного левее, Энджи с крыши стреляла по остановившимся машинам, пытаясь попасть в цель с расстояния в километр… Черт бы ее побрал, все по-своему сделает…

Отвлекшись на нее, я пропустил момент, когда Эксплорер рванул назад, к блокпосту — видимо вытащили из Кугара уцелевших и рванули назад. Либо просто не хотят связываться, либо — за подкреплением. Лучше конечно первое, но, скорее всего — второе. Когда я навел на них перекрестье прицела, уцелевший Эксплорер был на расстоянии метров восемьсот от нас и постоянно петлял, делая попадание еще менее вероятным…

— Пит! Цел?

— Да цел, б… куда я денусь… — брат занял позицию у капота Хаммера, грамотно прикрываясь двигателем и держа наготове автомат.

Положив Барретт на крышу машины, я вылез наружу, глянул вниз. Е-мое… Пуля пятидесятого калибра вдребезги разнесла заднее левое колесо, машина накренилась набок. Присел, глянул — кажется, ступица целая, но колесо надо менять однозначно. На трех мы никуда не уедем… Рядом тормознул РейнджРовер, подняв облако пыли.

— Вы какого … не свалили?

— Решили посмотреть на героическое сражение — крикнула в ответ Энджи, улыбаясь (хотя смешного, б… тут ничего не было!) — что тут у вас?

— Колесо надо менять… Наскочили на гвоздь калибра пятьдесят… Прикрывай! Пит — давай вытаскивай все из багажника, грузи Рейндж по максимуму. И где домкрат, черт возьми…

За несколько дней до катастрофы Вашингтон, округ Колумбия Safe-house ФБР 25 мая 2010 года

— Сэр! — один из агентов ФБР, охранявших «безопасный дом» зашел в комнату, кивнул агенту Манчини, который допрашивал в который раз полумертвого от усталости Питера Маршала. Агент Манчини извинился, вышел из комнаты.

— Ну?

— Сэр, научный отдел расшифровал информацию на флэшкарте. Они говорят, что не видели ничего подобного. Такой вакцины вообще не должно существовать, потому что нет вируса, для борьбы с которым она предназначена. Определить степень опасности биоматериалов, описанных на карте, они не могут, равно, как и воспроизвести процесс получения исходного вируса или вакцины. Но они говорят, что исследования надо продолжать, причем в максимально быстром темпе. Для этого потребуется несколько дней — это минимум даже с учетом того что…

Договорить он не успел — в абсолютной тишине, только тихо звякнуло стекло — на стекле первого этажа дома появилась небольшая дырочка с расходящимися от нее трещинами. Агент захрипел, опускаясь на пол, на его спине, по самому центру, на белой рубашке расплывалось ярко-алое пятно.

— Ложись! Ложитесь все! — агент Гарри Манчини провел больше года в Ираке, обучая местные силы безопасности, и прекрасно знал, как вести себя в случае обстрела здания снайпером. В падении он опередил подстреленного снайпером агента, перекатился ближе к окну, крикнул, предупреждая всех об опасности. Затем попытался подтащить к себе своего агента, чтоб понять можно ли ему чем-нибудь помочь. Не получилось — выругавшись, Манчини встал на четвереньки, чтобы не светиться в окне, подполз к лежащему без движения агенту, с трудом перевернул его на спину, приложил два пальца к шее, замер, пытаясь ощутить хоть слабое биение пульса. Пульса не было…

Выругавшись, Манчини вытащил из кармана портативную рацию, включил канал ФБР.

— Всем кто меня слышит, всем кто меня слышит! Говорит агент ФБР Гарри Манчини! Код десять-тринадцать, повторяю десять — тринадцать! Мы под огнем! Адрес…

Рация отозвалась немыслимым треском и шумом, весь канал был забит помехами. Манчини попытался нащупать полицейскую волну — но и на ней было то же самое. С ужасом он осознал, что похоже террористы глушат все радиостанции и помощи ждать не приходится.

— Майк, Тревор! — заорал он во всю глотку — сюда, ко мне!

Несколько пуль с противным стуком ударили в дверь — но дверь была бронированной и выдержала.

— Сэр, я на кухне! Они прорываются!

Еще несколько пуль ударили в стекло, оставив дыры и трещины… Манчини не поднимаясь, на четвереньках бросился на кухню, на помощь. Впереди, короткими очередями огрызался автомат…

Манчини подоспел как раз вовремя. Тревор Катер, один из специальных агентов отдела по борьбе с терроризмом, отстреливался из своего НК МР5К через выбитое пулями окно. С той стороны стреляли из бесшумного оружия, откуда — непонятно. Грохот автомата Катера был единственным хорошо слышимым звуком перестрелки.

Манчини занял позицию напротив Тревора, прикрывшись дверным косяком — и только он это сделал — с той стороны решили действовать активнее. В разбитое окно влетела канистра, плюхнулась на пол, запульсировала остро пахнущими желтоватыми струями из открытой горловины. Следом влетел какой-то самодельный факел — и разлитый бензин моментально вспыхнул…

— Давай наверх, на второй этаж!

Прикрывая друг друга, агенты бросились на второй этаж здания. Пожар — это плохо и для них, но и для нападающих ничего хорошего. Через пылающий ад кухни они уже не пройдут, пожар привлечет внимание, и соседи вызовут пожарных. А шума и лишних свидетелей нападающим явно не надо — стреляют с глушителями. Второй этаж все равно загорится не сразу, стены и полы здания усилены, на втором этаже есть огнетушители. В общем и целом — можно отсидеться до прибытия пожарных на втором этаже здания.

— Лестница!

Тревор направил автомат в сторону лестницы, Манчини осторожно пошел вперед. В этот момент, несколько оглушительных пистолетных выстрелов грянули на втором этаже здания, перекрывая треск и гул пожара…

— Давай быстрее — Манчини дошел до середины лестницы, занял позицию для прикрытия, теперь вперед пошел Тревор с автоматом. Группа захвата решила бы задачу за несколько секунд — здесь же двоим агентам приходилось продвигаться медленно, прикрывая опасные направления. Иначе можно словить пулю. Где-то вдалеке завыла сирена…

— Сэр, идите сюда!

Манчини, перепрыгивая через ступеньки, преодолел узкий лестничный пролет и потрясенно застыл. Дверь большой комнаты, в которой они допрашивали подозреваемого — настежь. В самой комнате, у двери на животе лежит агент Майк Фишер — высокий здоровяк, который все время подшучивал насчет своей жены. Именно он оставался на втором этаже прикрывать подозреваемого. Пошутить он уже не сможет никогда — голова разбита выстрелом из оружия крупного калибра, пол вокруг забрызган кровью. Окно выбито, рядом с ним у измазанной кровью стены сидит человек в маске и черной боевой униформе, которую обычно использует SWAT. Опаленные, истекающие черным дыры на снаряжении видны даже от порога, оружия у неизвестного нет. Но самое главное — подозреваемого нет нигде — ни живого, ни мертвого. Сирены выли уже совсем рядом, дым и раскаленный воздух просачивались с первого этажа, тошнота подкатывала к горлу…

Наплевав на опасность, агент Манчини пробежал через всю комнату, выглянул в окно. Кухня горела уже вовсю, едкий черный дым шел столбом, но даже сквозь космы дыма был виден еще один боевик из команды нападения, сломанной куклой распластавшийся на земле во дворике безопасного дома. Подозреваемого не было и там …

Пока тушили пожар — подвели краткие итоги. Двое убитых агентов ФБР и трое — неизвестных боевиков, одетые в одинаковую полицейскую штурмовую униформу. Ни у одного из боевиков нет документов — вообще никаких, ни настоящих, ни фальшивых. У одного нашли пистолет-пулемет HK UMP45 с глушителем и уничтоженными заводскими номерами, у двух других — оружия не нашли вообще. Но самое главное — подозреваемый, который укрывался в безопасном доме, во время перестрелки скрылся и организованная по горячим следам операция перехвата никакого результата не дала…

Кловис, штат Нью-Мексико 19 июня 2010 года

Приложившись к оптическому прицелу Барретта-82, я внимательно рассматривал блокпост, прикрывающий въезд в городок Кловис, отстоящий всего на десять миль от Техаса. Наученный горьким опытом Форт-Самнера, теперь я готов был просидеть и час и два, чтобы понять — кто впереди и что от них можно ожидать. И хотя здесь перед блоком стояла машина Техасской дорожной полиции — все равно я ждал.

Пока ждал — мимо проехали трое. Одного пропустили — видимо техасец, машина специфичная, Шеви Субурбан, очень популярная в Техасе. Двоих завернули назад. Но главное — люди на блоке вели себя так, как и должны вести полицейские в условиях чрезвычайной ситуации. Не бандиты, которые пользуются формой, чтобы ограбить. Хотя они нас видели — не могли не видеть — обстреливать или нападать не пытались. И я принял решение…

— Энджи. Остаешься здесь. До Техаса — миль десять не больше, если что попытайся пробраться по бездорожью. Прикрывать меня не пытайся. Если проберешься в Техас — направляйся в Диксон, тут недалеко. Дай знать шерифу Томасу Соммерсу обо мне, поняла?

— Эй… Ты говоришь, как будто на смерть направляешься…

— Не говори глупостей. Пока наблюдай. Я по рации с тобой свяжусь, скажу «можно». Тогда подъезжай. Если скажу что-нибудь другое — это означает «нельзя» чтобы я ни говорил. Поняла?

— Поняла. И все таки я тебя подстрахую… — Энджи с решительным видом взялась за длинную М16 с оптикой — лишним не будет. И не спорь.

— Дело твое… — я направился к Хаммеру, сел на переднее сидение. Провоцировать сейчас не стоит, все на нервах…

— Пит, поехали. Только медленно.

День был жаркий, марево стояло над асфальтом автострады, плыло словно кисель. Хаммер ехал со скоростью миль двадцать не более, приближаясь к блоку. Там видимо еще издалека заметили у нас оружие — но не начали стрелять, просто заняли позиции и теперь целились в нас.

— Стоп.

Хаммер остановился, когда до завалов на дороге оставалось метров десять. От машины к нам осторожно подходили двое, направив оружие — полуавтоматический Ремингтон и армейскую М16 на лобовое стекло.

— Из машины, сэр! Точно также когда-то задерживал бандитов и я.

— Выходим…

Стараясь держать руки на виду, я медленно вышел из машины, не дожидаясь команды повернулся к машине лицом. Положил руки на крышу.

— Я помощник шерифа из округа Диксон…

От баррикады к нам шли еще двое, с М16 в руках. Один из них сразу сунулся в салон машины …

— Сэр, здесь оружие! Много!

Второй, по виду начальник — пожилой, коренастый, в солнцезащитных очках подошел к машине с той стороны, где стоял я.

— Ты местный?

— Да. Помощник шерифа округа Диксон. Недалеко отсюда.

— Как твое имя?

— Алекс Маршалл, документы в кармане…

— Кто шериф в Диксоне?

— Шериф Томас Соммерс. Свяжитесь с ним, скажите, что Алекс Маршалл здесь!

— Сэр, они долго стояли, нас рассматривали. В машине оружия полно … — сказал тот, кто держал меня сейчас под прицелом ружья.

— Держи его пока… — отозвался старший, неспешно направился обратно к блоку, к машине дорожной полиции…

— Слушай, может, ты уберешь ствол от моей спины — пробурчал я.

— Не шевелись! — крикнул полицейский, вдавливая дуло мне в спину еще сильнее. Видимо, за время катастрофы понавидался всякого и уже никому и ничему не верит. В принципе правильно…

Начальник вернулся от машины через пять минут. За это время я уже успел вымокнуть от пота под лучами палящего солнца…

— Слушай, парень… Шериф Соммерс подтвердил, что такой помощник у него был… Но сам понимаешь, ты ведь мог убить этого парня и выдать себя за него. Кто такая Марша?

— Марша… — тупо переспросил я — и тут вспомнил.

— Марша… Внучка шерифа Соммерса, так ведь!? Вдруг я почувствовал, что дуло ружья мне больше в спину не давит…

— Добро пожаловать в свободный Техас, заместитель шерифа Маршалл…

Катастрофа, день восемнадцатый

Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 20 июня 2010 года

Томас Дьюи, поднятый с постели, где он лег прикорнуть на пару часов, прошел в оперативный центр, недовольно огляделся по сторонам…

— В чем дело? Что произошло?

— Сэр… — Дэн и еще один аналитик стояли у большого терминала связи с собственным экраном — кажется, проявились те две машины. Помните — черный Хаммер и РейнджРовер со снимков. Ну, с Аризоны…

— Помню, и?

— Они засветились. У нас чрезвычайное происшествие. Группа пятнадцать — три попала под серьезный обстрел возле Самнера, штат Нью-Мексико. Отряд неизвестных на точно таких же машинах — Хаммер 2 и РейнджРовер нарвались на блокпост, попытались обойти. Попытка перехвата привела к серьезным потерям — одна единица техники повреждена, один погибший один тяжело раненый. Судя по всему, противник вооружен автоматическим оружием, есть крупнокалиберная винтовка.

— Карту!

На терминале центра управления высветилась крупномасштабная карта местности с обозначением всех групп, действующих в этом районе. Зловещая красная точка пульсировала на месте инцидента…

— Мы их ведем, сэр. Похоже, он едет в сторону Техаса, но сейчас остановился, сэр…

Томас Дьюи задумался. Техас был поражен эпидемией меньше всего в силу огромных пространств. Кроме того — местная группа сработала плохо, и процент заражения даже в крупных городах был не таким большим, как планировалось. На данный момент в Техасе не было ни одной оперативной группы, дорожная полиция и местные ополченцы уже блокировали дороги, причем эффективно. И сил для того, чтобы работать по Техасу не было — они были нужны в других местах.

— Видимо наши друзья читали новости в Интернете… — задумчиво пробормотал Дьюи.

— Сэр, что делать? Спутник уйдет через тридцать четыре минуты.

— Ведите, пока сможете, засеките направление движения. Передайте всем группам — отбой, преследование прекратить. Нужно установить, куда он поедет — как только установите, дайте мне знать.

День катастрофы Вашингтон, округ Колумбия 02 июня 2010 года

Он спокойно сидел в кресле, том самом, в котором сидели Кеннеди и Рузвельт, и размышлял, невидящим взглядом уставившись на Пенсильвания-Авеню, где шел какой-то митинг. Времени спокойно поразмышлять, у него было все меньше и меньше — но он старался едва ли не каждый день выкроить полчаса для того, чтобы уединиться в своем кабинете и попытаться понять — что же, черт возьми, делать дальше.

Он устал. Феерическая победа две тысячи восьмого года, когда он стал первым чернокожим президентом этой страны, потребовала чудовищных усилий. Многим замшелым функционерам его партии казалось что страна, которую испокон века возглавляли WASP[80] не примет, не проголосует за президента с иным, не белым цветом кожи. Но он доказал всем — и прежде всего себе, что он — может. Он — достоин возглавить эту страну. Страна нуждалась в переменах, и он стал их символом. Вот только лидером их он стать не смог. Пока.

Глуп тот, кто думает, что президентом США может стать любой. На самом деле — далеко не любой. Сначала он должен провариться в котле студенческих тайных обществ, поработать юристом или в бизнесе, вызвать доверие тех, кто уже больше века негласно руководит этой страной и гораздо дольше — остальным миром. И только потом ты становишься одним из двух претендентов в феерическом цирке под названием президентские выборы.

Начинал он честно. Мало кому известный сенатор из захолустного штата, весь актив которого был в том, что он прекрасно умел понимать избирателей, всех избирателей — и белых и черных и латиноамериканцев. Он был гражданином мира — наполовину черным наполовину белым, родившимся в штате Гавайи, которые то ли были Америкой то ли нет. И он умел говорить — этим он выгодно отличался от других вероятных кандидатов — жены бывшего президента США, «стальной леди» которая проправила два срока мужа и шла на третий, уже свой, и ветерана холодной войны, который одной ногой стоял в могиле и шел на выборы в паре с опасной психопаткой. И он — молодой, прекрасно говорящий, способный собрать целый стадион и завладеть вниманием каждого кто находится на нем — на час, на два, на десять — на сколько нужно.

Но этого было мало. Для того, чтобы ты смог стать одной из двух лошадок финального забега, надо сделать многое — гораздо больше чем на финальной дорожке. Он и сам не мог потом вспомнить, когда он втянулся — из лидера перемен, действительно нужных для страны, превратившись в пустой символ. Может быть, на одном из тех тихих ужинов, на одной из вилл, принадлежащих функционерам демократической партии, где собираются миллионные пожертвования и продаются души. Наверное, там…

Всю предыдущую ночь он не спал, как не спал и многие ночи до этого. Информация, с которой его ознакомил генеральный прокурор США, привела его в ужас. Он просто не мог поверить в то, что существуют такие люди — способные разрабатывать и планировать массовые эпидемии для того, чтобы втридорога продавать свои лекарства. Хладнокровно рассчитывающие, сколько людей должно умереть, чтобы началась паника и толпа начала брать штурмом аптеки. И кто — Гордон Блэнчард! Тот самый Гордон Блэнчард, который поддерживал его еще тогда, когда он был сенатором США, который приглашал его в свой дом и который пожертвовал ему более двадцати миллионов долларов во время предвыборной кампании. Тот самый, который так красиво распинался насчет каких-то там моральных ценностей. Сволочь.

Этой ночью он принял решение. Может быть, самое важное решение в своей жизни — перестать быть марионеткой в политической игре. Обрезать веревки, за которые дергают незримые кукловоды, порвать их одну за одной. Все, баста. Он расплатился со всеми, кому был должен за этот пост. В конце концов — его избирал народ Соединенных штатов Америки, он искренне верит в перемены и хочет их. Страна не может дальше погружаться в трясину. И первое решение — неприкосновенных больше нет. Если Гордон Блэнчард решил убивать людей — он ответит за все.

Осторожный стук в дверь оторвал его от размышлений. В дверь заглянул Марк, один из его телохранителей, работающий в Секретной службе США.

— Сэр, все собрались — ждут только вас.

На сегодня он назначил заседание Совета национальной безопасности с единственным вопросом — разгром Блэнчард Фармасьютикалс и план мероприятий по нераспространению вируса Маршала-Каплана. Нельзя допустить катастрофу.

Он встал, отряхнул лацканы пиджака, глубоко вздохнул. Нельзя сейчас показывать ни грамма слабости — в конце концов, он президент самой могущественной державы мира и остановить катастрофу пока в его власти. Пока. Но медлить — нельзя!

В коридоре его уже ждал Марк и трое других телохранителей, Марк сегодня исполнял обязанности начальника смены охраны. Президент пытливо взглянул в его глаза, и они ему не понравились — такое ощущение, что Марк простудился и заболел. Глаза были мутными, больными…

— Марк, что с тобой? Если заболел — иди, лечись, не заражай меня. Без одного телохранителя я какое то время проживу — а вот проживет ли Америка без президента?

— Все нормально, сэр… — слабо улыбнулся Марк — я в порядке. Просто немного болит голова. Я уже принял аспирин, сейчас в себя приду.

— А это что такое? — президент кивнул на черный атташе-кейс, который Марк сжимал в левой руке — ты что, решил заделаться футболистом[81] вместо Тома? А где, кстати, Том?

— Том внизу, завтракает, сэр …(на самом деле тело Тома с перерезанным от уха до уха горлом уже полчаса лежало в одном из шкафов в подвальном этаже Белого дома). А этот чемоданчик — это новый сканер, который регистрирует все попытки прослушивания. Вы же предупредили, что сегодня будет секретное совещание Совета национальной безопасности, вот я и взял его, сэр… Президента что-то беспокоило, но что конкретно — понять он не мог.

— Тогда пошли. Страна зовет…

Марк с кейсом шел первым, затем президент, за ним еще двое телохранителей. В таком порядке, они и вошли в небольшой зал, где за круглым столом сидел весь «силовой блок» администрации — вице-президент, госсекретарь, министр юстиции, директора ЦРУ и ФБР, министр национальной безопасности, министра обороны. Советника президента по национальной безопасности не было — струсил, взял больничный. Все, кто должен был оградить эту страну от любых ее врагов — как внешних, так и внутренних присутствовали здесь. Марк поставил кейс рядом с самым столом, осмотрелся, чтобы убедиться в том, что президенту ничего не угрожает, кивнул головой и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Президент занял свое законное место во главе стола. Что же все-таки не так…

Итак, господа — ровным и уверенным голосом начал президент — мы собрались здесь сегодня для того, чтобы … Что-то не так. Что-то не так!!!

— … чтобы определиться относительно тех обвинений, которые Соединенные штаты Америки предъявят в открытом суде Блэнчард Фармасьютикалс и ее руководителю Гордону Блэнчарду. Да, да вы не ослышались, господа — я намерен провести открытый суд по этому делу. Никаких тайных улаживаний, никаких автокатастроф — только открытый и честный суд присяжных по законам Соединенных штатов Америки. Это мое решение, оно окончательное, я как президент принял его и никакого саботажа не потерплю… Кейс!!!

Президент прервался на полуслове, под удивленными взглядами своих подчиненных приподнялся на стуле, протянул руку, подтянул к себе кейс, поднял его на колени. Замки открылись неожиданно легко, с тихим щелчком. Подняв крышку, президент с ужасом уставился на стремящиеся к нулю кроваво-красные цифры таймера, отсчитывающие последние секунды старого мира…


Конец книги первой.

Примечания

1

В США к «тракам» относятся джипы и пикапы — прим. автора

(обратно)

2

Военно-медицинский исследовательский институт инфекционных заболеваний — такой институт действительно существует и является одним из лучших в мире в своей области — прим. автора

(обратно)

3

Mind Control — Ultra — мозговой контроль ультра — прим. автора

(обратно)

4

Иммуноблоттинг — один из методов опознания и отнесения вируса к той или иной группе вирусов. Основывается на внесении культуры вируса в среду, содержащую кровь жертв различных вирусов — прим. автора

(обратно)

5

Генетически чистые животные — этот термин обозначает, что животные были специально выведены для лабораторных экспериментов над ними и их ДНК соответствует международному стандарту. Результаты опыта над одним генетически чистым животным должны полностью соответствовать результатам такого же опыта над другим генетически чистым животным, даже если они произведены на другом конце Земли — прим. автора

(обратно)

6

Гипоталамус — часть мозга. Некоторые его участки отвечают за агрессивность — прим. автора

(обратно)

7

United States Special Operations Command, командование специальных операций США — прим. автора

(обратно)

8

Кобра — позывной ГГ в спецвойсках — прим. автора

(обратно)

9

Особый период — объявляется при существующей серьезной угрозе нападения на страну. Во время особого периода начинает осуществляться комплекс мероприятий, направленных на укрытие и рассредоточение боевой техники и личного состава, частичная эвакуация населения из городов, перевод экономики на военные рельсы и так далее — прим. автора

(обратно)

10

Мало кто знает, что если в США покупаешь американский (именно американский) внедорожник с большим мотором и указываешь его как средство ведения бизнеса — государство полностью возмещает его стоимость в течение нескольких лет посредством льгот по подоходному налогу. Именно поэтому США — страна огромных американских внедорожников, которые нигде кроме США особым спросом не пользуются. Поэтому же не пользуются спросом большие внедорожники японского производства — прим. автора

(обратно)

11

В США очень популярны джипы и пикапы с приводом на одну ось — они немного дешевле и потребляют меньше топлива — прим. автора

(обратно)

12

В США преступления делятся на федеральные и местые, соответственно расследует их либо ФБР либо местная полиция. Деление это настолько сложное, что из-за сферы компетенции между федеральными и местными правоохранительными органами постоянно вспыхивают скандалы — прим. автора

(обратно)

13

Эрнан Кортес — знаменитый испанский конкистадор. Завоевал Мексику — прим. автора

(обратно)

14

Кабан — сленговое название мотоциклов Харлей в среде байкеров — прим. автора

(обратно)

15

При президенте Клинтоне оружейные законы в США были значительно ужесточены — прим. автора

(обратно)

16

Группа вооруженных граждан, приходящих на помощь шерифу в чрезвычайной ситуации — прим. автора

(обратно)

17

То есть со специально поднятой для преодоления бездорожья подвеской — прим. автора

(обратно)

18

Специальные машины для путешествий — прим. автора

(обратно)

19

Дословно Law Enforcement — так называются правоохранительные органы в США— прим. автора

(обратно)

20

У Денни — так часто в США называются закусочные и прочие мелкие объекты — по имени хозяина — прим. автора

(обратно)

21

В американской армии существует целая иерархия сержантских званий, поэтому для продвижения по службе офицером быть не обязательно. Вообще, принято такое разделение труда, что офицеры занимаются управлением и работой со сложной техникой, а сержанты — работой с личным составом — прим. автора

(обратно)

22

1st Special Forces Operational Detachment Delta

(обратно)

23

Имя вымышленное. С 2007 года силами SOCOM командует адмирал Эрик Т. Олсон, он сменил на этом посту генерала Брайана Д. Брауна — прим. автора

(обратно)

24

Принятие в американской армии обращение к старшему по званию — произносится воинское звание и дальше слово «сэр» — прим. автора

(обратно)

25

«Свинья» — жаргонное название пулемета М60 в армии — прим. автора

(обратно)

26

На военном жаргоне — новые, не бывшие в употреблении — прим. автора

(обратно)

27

Так называют Вьетнам те, кто это застал — прим. автора

(обратно)

28

Такой факт действительно имел место — прим. автора

(обратно)

29

Имеется в виду М16А2 — прим. автора

(обратно)

30

Столица штата — прим. автора

(обратно)

31

Эскадрилья 160 — специальное вертолетное соединение для транспортировки и поддержки спецназа — прим. автора

(обратно)

32

Это не преувеличение, в США популярны такие самосвалы — прим. автора

(обратно)

33

Сленговое название Лос Анджелеса — прим. автора

(обратно)

34

Rodger — в армии США означает «понял» или «есть!» — прим. автора

(обратно)

35

Академия ФБР в Квонтико, штат Виргиния — прим. автора

(обратно)

36

Упаковка по шесть бутылок пива, очень популярная в США — прим. автора

(обратно)

37

Ястреб — прим. автора

(обратно)

38

Маленькая бумажка со слоем клея — прим. автора

(обратно)

39

FEMA: Federal Emergency Management Agency. Специальное ведомство в США, аналог Российского МЧС, подчиняется министерству безопасности Родины (Department of Homeland Security). Имя руководителя вымышленное, в настоящее время этим агентством руководит Роберт Дэвис Полсон. — прим. автора.

(обратно)

40

Так называется народное ополчение в США.

(обратно)

41

Николас «маленький Ник» Короццо — босс семьи «Гамбино», одной из пяти основных мафиозных семей НьюЙорка — прим. автора

(обратно)

42

Известная военная тюрьма США.

(обратно)

43

Мэрия — прим. автора

(обратно)

44

Фаллуджа — город в Ираке, во время второй иракской кампании там шли тяжелые бои — прим. автора

(обратно)

45

В США копы имеют право это делать — прим. автора

(обратно)

46

Маленькая порция, грамм двадцать — тридцать.

(обратно)

47

Японское искусство боя на палках — прим. автора

(обратно)

48

Гипермаркет — прим. автора

(обратно)

49

Это не шутка. В США Санты действительно собирают пожертвования — прим. автора

(обратно)

50

В английском языке матерные выражения в основном состоят из четырех букв, есть даже такое выражение «four-letter words» — прим. автора

(обратно)

51

Скандал с закупками сидений для унитазов и прочего за такие сумасшедшие деньги имел место в действительности в середине девяностых, это не вымысел — прим. автора

(обратно)

52

Эйджи Филипп — бывший сотрудник ЦРУ, уволившийся из конторы в 1969 году и начавший писать книги о деятельности ЦРУ, критикуя его методы. По некоторым оценкам сдал до 2000 агентов. Умер 08 января 2007 года в Гаване, Куба — прим. автора

(обратно)

53

Жучок, если говорить на более понятном языке — прим. автора

(обратно)

54

Частные предприниматели дальнобойщики, работающие сами на себя — прим. автора

(обратно)

55

Вот такое странное название носит аэропорт Альбукерка — прим. автора

(обратно)

56

О3 — ранг оплаты — прим. автора

(обратно)

57

Огненная завеса — антитеррористический план, предусматривающий полный запрет на полеты. Любой самолет, нарушивший запрет считается самолетом противника и подлежит уничтожению — прим. автора

(обратно)

58

Разрешающая торговать автоматическим оружием — прим. автора

(обратно)

59

Автор сам стрелял на разные дальности из разных видов нарезного оружия без оптики и может засвидетельствовать, что в этом случае мушка и целик на оружии должны видеться очень четко и быть в правильном положении друг относительно друга, а цель может видеться в виде размытого пятна впереди или даже движения. Фокусировать взгляд и внимание нужно именно на прицельных приспособлениях оружия! Если на прицеле правильно выставлена дальность и мушка занимает правильное положение относительно целика — тогда попадешь. Если фокусировать взгляд на цели а мушку и целик видеть расплывчато — скорее всего промахнешься. прим. автора

(обратно)

60

Вид на жительство — прим. автора

(обратно)

61

Пособие по безработице — прим. автора

(обратно)

62

Сексуальное домогательство. В последнее время иск за харассмент для некоторых дам превратился в неплохой способ заработка — прим. автора

(обратно)

63

Обычно лазерные прицелы бывают с маркером красного цвета, но есть и с зеленым. Более дорогой, но позволяет сносно стрелять и днем при свете, в отличие открасного лазера — прим. автора

(обратно)

64

Сыворотка правды — прим. автора

(обратно)

65

В США так называется пригород с частными домами — прим. автора

(обратно)

66

По простому — фонарь совмещенный с лазерным прицелом в одном небольшом корпусе. Очень удобно — прим. автора

(обратно)

67

Кто не знает — граната, к чеке привязана тонкая леска, другой конец лески привязан к двери. Открыл дверь и как… — прим. автора

(обратно)

68

А вот попробуйте такое вытерпеть — если стреляют с нескольких стволов с близкого расстояния, а у тебя наушников нет… — прим. автора

(обратно)

69

Наркотик, вырабатываемый самим организмом — прим. автора

(обратно)

70

Тонкие полоски пластиковой взрывчатки дозированной мощности, с липким слоем, чтобы прикреплять ее к предметам. Существует около десяти вариантов с различной мощностью — прим. автора

(обратно)

71

Транспортник, грузоподъемность около 9 тонн — прим. автора

(обратно)

72

Де Гортари, Карлос Салинас — президент Мексики в 1988–1994 годах. Есть серьезные основания полагать, что де Гортари получал огромные взятки от наркомафии, именно при нем оформились основные мексиканские наркокартели. Помимо прочего, де Гортари умудрился совершить убийство в пятилетнем возрасте (!!!) — прим. автора

(обратно)

73

Вирус иммунодефицита человека — прим. автора

(обратно)

74

На слэнге так называется Техас — прим. автора

(обратно)

75

Сибирской язвы — прим. автора

(обратно)

76

В США есть таксофонные кабинки, где можно звонить не только «оттуда» — «туда» тоже могут позвонить — прим. автора

(обратно)

77

«Пташка пропела» — на жаргоне американских спецслужб это означает, что сигнал тревоги был передан всем спецслужбам страны. «Утренняя пташка» — так называется среди своих сводка происшествий — прим. автора

(обратно)

78

Конспиративная укрепленная квартира или дом где прячут свидетелей и других лиц, которые могут быть убиты и нуждаются в защите — прим. автора

(обратно)

79

Специальный, для субботнего вечера — дешевый револьвер.22 калибра, обычно СмитВессон — прим. автора

(обратно)

80

White anglo-saxon protestant, белые англосаксонские протестанты, некоронованная элита США — прим. автора

(обратно)

81

Футболист, игрок в футбол — кодовое название специалиста, который всюду сопровождает президента с ядерным чемоданчиком — прим. автора

(обратно)

Оглавление

  • Катастрофа, день десятый
  •   Седона, Аризона 12 июня 2010 года
  •   За девять месяцев до катастрофы Форт-Детрик штат Мэриленд 22 сентября 2009 года
  •   Седона штат Аризона 12 июня 2010 года продолжение …
  •   Дорога на Седону штат Аризона 12 июня 2010 года
  •   Седона штат Аризона 12 июня 2010 года
  •   Седона Полицейский участок
  •   Седона Северная окраина города
  • Катастрофа, день одиннадцатый
  •   Дорога штат Аризона 13 июня 2010 года
  •   Форт-Хуачука штат Аризона 13 июня 2010 года
  •   За девять месяцев до катастрофы Форт-Детрик штат Мэриленд 08 октября 2009 года
  •   Форт-Хуачука штат Аризона 13 июня 2010 года
  • Катастрофа, день двенадцатый
  •   Седона штат Аризона 14 июня 2010 года
  •   Дорога на Феникс штат Аризона 14 июня 2010 года
  •   За восемь месяцев до катастрофы Промзона Детройта Точные координаты неизвестны 22 октября 2009 года
  •   Дорога на Феникс Продолжение…
  •   Пригороды Финикса штат Аризона 14 июня 2010 года
  • Катастрофа, день тринадцатый
  •   Пригороды Финикса штат Аризона 15 июня 2010 года
  •   Пригороды Финикса штат Аризона 15 июня 2010 года
  •   Дорога на Седону штат Аризона 15 июня 2010 года
  •   Коттонвуд штат Аризона 15 июня 2010 года
  •   Седона штат Аризона 15 июня 2010 года
  •   За день до этого…
  •   Недалеко от Флагстаффа штат Аризона 15 июня 2010 года
  •   Той же ночью…
  •   За шесть месяцев до катастрофы Детройт, Рождество 25 декабря 2009 года
  • Катастрофа, день четырнадцатый
  •   Дорожная развилка Десять километров от Флагстаффа штат Аризона 16 июня 2010 года
  •   Лесной массив штат Аризона Пять километров от Флагстаффа 16 июня 2010 года
  •   Флагстафф, штат Аризона Блокпост 16 июня 2010 года
  •   штат Аризона, сороковое шоссе Дорога на Уинслоу 16 июня 2010 года
  •   штат Аризона, сороковое шоссе Недалеко от Лэптона 17 июня 2010 года
  •   Через полчаса
  • Катастрофа, день пятнадцатый
  •   Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 17 июня 2010 года
  •   Прошлое…
  •   Аризона, сороковое шоссе Недалеко от Лэптона 17 июня 2010 года
  •   Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 17 июня 2010 года
  •   Альбукерк, штат Нью-Мексико 17 июня 2010 года
  •   Пасео дель Волкан Район аэропорта Двойной Орел 2
  •   Пасео дель Волкан З дание аэропорта «Двойной Орел 2»
  • Катастрофа, день шестнадцатый
  •   Пригороды Альбукерка, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года
  •   Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года
  •   Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 18 июня 2010 года
  •   Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года
  •   Финикс, штат Аризона 18 июня 2010 года
  •   Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года
  •   Финикс, штат Аризона 18 июня 2010 года
  •   Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года
  •   За несколько дней до катастрофы Детройт 19 мая 2010 года
  •   Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года
  •   Альбукерк, штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года
  •   Финикс, штат Аризона 18 июня 2010 года
  •   Национальный парк Цибола Форрест штат Нью-Мексико 18 июня 2010 года
  •   За несколько дней до катастрофы Детройт 19 мая 2010 года
  •   За два года до катастрофы Форт-Детрик штат Мэриленд 15 мая 2008 года
  •   Детройт 19 мая 2010 года Продолжение…
  • Катастрофа, день семнадцатый
  •   Национальный парк Цибола Форрест штат Нью-Мексико ночь на 19 июня 2010 года
  •   За несколько месяцев до катастрофы, Швейцария, Бернский Оберланд Курорт Венгенц 01 января 2010 года
  •   За несколько дней до катастрофы Детройт, промзона 19 мая 2010 года
  •   Шестьдесят шестая дорога штат Нью-Мексико 19 июня 2010 года
  •   За несколько дней до катастрофы Вашингтон, округ Колумбия 24 мая 2010 года
  • Катастрофа, день восемнадцатый
  •   Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 20 июня 2010 года
  • Катастрофа, день семнадцатый
  •   Форт-Самнер штат Нью-Мексико 19 июня 2010 года
  •   За несколько дней до катастрофы Вашингтон, округ Колумбия Safe-house ФБР 25 мая 2010 года
  •   Кловис, штат Нью-Мексико 19 июня 2010 года
  • Катастрофа, день восемнадцатый
  •   Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 20 июня 2010 года
  • День катастрофы Вашингтон, округ Колумбия 02 июня 2010 года
  • *** Примечания ***