Журнал Q 06 2010 [Журнал Q] (fb2) читать онлайн

- Журнал Q 06 2010 208 Кб, 79с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Журнал Q

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

С ПЕСНЕЙ ПО ЖИЗНИ:



Леонид Симонович–Никшич

СВЯТОЙ ВОИН ЕВГЕНИЙ, МОЛИ БОГА О НАС!

В Пензе замироточила икона новомученика, секретари испугались...


     17 февраля пришло сообщение из Пензы: замироточила икона новомученика Евгения Родионова. Чудо произошло в больничном храме областного онкологического центра, который был открыт в честь святителя Луки — архиепископа Крымского и Севастопольского. "Евгений Родионов, оказывается, был уроженцем Кузнецкого района города Пензы, где и стоит эта больница", — сообщают информагенства.




     Из сообщений СМИ и частных свидетельств следует, что капли проступили на образе в двух местах: на одной из ладоней и там, где должен располагаться нательный крест. Случилось это во время вечерней службы. Прихожане, которые стояли тесными рядами и молились, сначала почувствовали благоухание. После чтения Евангелия благоухание усилилось, и стало ясно, что исходит оно именно от иконы воина Евгения.


     "Посмотрел на икону — не может быть, обычно женщины идут, не душатся, а тут аромат, но не духи, духи так не пахнут", — рассказывает прихожанин храма Роман Рамазанов.


     Символично, что знаменательное событие произошло в Чистый понедельник, в день, когда православные верующие вступили в великий пост и отмечали Сретение Господне. Знаменательно и то, что именно 15 февраля начался стодневный плен Евгения в Чечне, который закончился казнью. Евгения и еще троих его товарищей боевики обезглавили за отказ снять с себя православные крестики.




     Благоухание и мироточение иконы воина Евгения в больничном храме взволновало всех врачей и пациентов больницы. Прикоснуться к чуду пришли и те, кто ищет для себя исцеления и спасения. Очень скоро весть о мироточивой иконе вышла за пределы клиники и вызвала интерес у местных журналистов. По местному телевизионному каналу вышел проникновенный сюжет, в котором рассказывалось, что миро на иконах — это знак Божий, что такие чудеса даются "в укрепление святости" и в укрепление наших духовных сил.


     Дальше говорилось примерно следующее: Евгений Родионов официально еще не причислен к лику святых. Но теперь священник Алексей Бурцев собирает подписи тех, кто своими глазами видел мироточивую икону. Позже эти подписи отец Алексей намерен отослать своему владыке, а также в синодальный отдел Московской Патриархии, где может решиться вопрос о признании воина Евгения новомучеником. Пока же при больнице строится деревянный храм в память воинах-пензенцах, погибших при исполнении служебного долга. Освятить храм чают уже на Пасху…


     Что ж, прекрасный сюжет! Фактов миро- и кровоточения икон на Руси сегодня предостаточно. Во всяком случае нас, Хоругвеносцев, такие факты трогают, но не удивляют. Однажды мы видели, как пульсировали кровью обыкновенные бумажные заламинированные иконки Воина Евгения, недалеко от его могилы на кладбище в Сатино-Русском. Тогда изображения Евгения привез с Украины отец Георгий Ханов. Пульсацию крови, причем и с лицевой, и с обратной стороны, вместе с Хоругвеносцами видели тогда многие и многие паломники, приехавшие почтить память воина Евгения. Да что говорить, у нас у самих долгое время — около пяти лет! — обильно мироточила и благоухала икона Святых Царственных Мучеников.




     Поэтому, зная о силе поистине всенародного почитания подвига Евгения Родионова в России, на Украине, в Сербии и Черногории, и в Косово, мы ни на минуту не усомнились в чуде пензенского мироточения. Каково же было наше удивление, когда в тот же день, всего через несколько часов, после великой радости явленного всем чуда факт мироточения стал оспариваться — и кем бы вы думали? — секретарем епархии…


     Послушайте, что сказал секретарь Пензенского епархиального управления, игумен Серафим: "То, что было объявлено вчера по телевидению, был скоропалительный вывод молодого священника о мироточении иконы. Хотя и иконой мы её не можем назвать, потому что Евгений Родионов не прославлен в лике святых, и его изображения — фотографии или иконописные изображения — в храме не могут находиться до той поры, пока церковь официально не канонизирует того или иного человека…" Чиновник в рясе пояснил далее: "Скорее всего, на изображении появился конденсат или же это были капельки лампадного масла. Случаи подлинного мироточения происходят редко… На этот раз о чуде заговорили преждевременно…"


     Не икона! И не мироточила! Конденсат! Капельки масла! Похоже, отец секретарь "шестым чувством" вспомнил азы атеистической пропаганды конца 70-х…




     Известно, что после означенного заявления "изображение Евгения Родионова" из храма было убрано, а отцу Алексею строго-настрого запретили общаться с представителями СМИ и делать какие-либо заявления.


     На днях координатор Союза Православных Братств Юрий Агещев написал мне такие строки: "За исключением отдельных священников и членов Комиссии по канонизации почитают воина Евгения — все. Большинство считает его святым. И "опровержение", сделанное представителем Пензенской епархии, — плевок нам в душу! Сначала ТВ Пензы показывает мироточение иконы святого воина Евгения, а потом епархия сие опровергает, объявляет икону "неканоничной" и тут же говорит, что не было мироточения… Не довольно ли глумиться над памятью воина Евгения?"


     Что ж, мы совершенно согласны с оценкой Юрия Николаевича. Да и не только мы. Не видит никаких причин для запрещения канонизации известный протоиерей отец Дмитрий Смирнов. Давно почитает воина Евгения как святого не менее известный протоиерей отец Александр Шаргунов. А с ними и великое множество русских, украинских, белорусских священников. Воина Евгения знают в России и за ее пределами. Особое, воистину всенародное, благоговейное почитание подвига воина Евгения, мы видим в Сербии и в Косово.




     Мы, Хоругвеносцы, уже много лет выступаем за канонизацию Евгения Родионова. Я же, возмущённый теплохладным отношением церковного официоза к мученическому подвигу Евгения, за эти годы написал несколько стихотворений о наших чиновниках от клира, которые, на мой взгляд, совсем перестали понимать, что есть Распятие и Воскресение… Вот и сейчас, когда я прочёл все эти "церковные странности", то ходил сам не свой. А ночью родилось еще одно стихотворение:


     Мироточит в храме Икона,


     Растопляя душевный лёд,


     И священник с крестом, с амвона,


     Приложиться зовёт народ.




     Свечи, свечи, пылают свечи!


     Как сумел этот мальчик простой,


     Крест тяжёлый подняв на плечи,


     Совершить русский подвиг свой?




     За Христа до смертного мига


     Как сумел тогда устоять,


     Чтоб теперь проступала мирром


     Его подвига благодать?




     Но чиновники — не внимают,


     Клерикалы — не признают,


     Благодать в сердцах убивают —


     Скоро, видно, совсем убьют.




     Рядовой солдат Родионов,


     Новоявленный наш святой, —


     Мироточит твоя икона


     Покрываясь светлой смолой.




     А народ — он ведь правду чует,


     Не обманешь простой народ —


     Пред иконою: "Аллилуйа!"


     Он горящим сердцем поёт.




     Ну а вы, глухие для стонов,


     Изгонявшие благодать,


     Не пеняйте, когда с амвона


     Вас народ будет в шею гнать!..




     От параграфов ваших строгих


     Скоро станет совсем темно,


     Не пугает вас вид безногих


     В камуфляжной форме в метро?




     Вон в тельняшке парень безрукий —


     Загляните ему в глаза:


     В них уже нездешние муки


     И нездешней боли гроза.




     А вчера три таких вот пели,


     Среди них был один слепой…


     Как же вы отрицать посмели,


     Что Евгений им — не святой?




     Ведь изгнать из храма икону —


     Что у нищего хлеб отнять.


     Сколько будете вы с амвона


     Сердце Родины распинать?!




     Итак, икону воина Евгения из храма убрали, а судьбу "провинившегося" священника теперь будет решать специальная епархиальная комиссия.


     Между тем, мы, Хоругвеносцы, после случившегося заявляем следующее:




     "К глубокому нашему сожалению, подобные недоразумения будут происходить до тех пор, пока не будет отброшена ложная "политкорректность", и официальная церковная комиссия по канонизации не признает давно свершившийся факт: воина Евгения почитают как мученика миллионы православных христиан по всему миру, а чудесное мироточение его иконы в годовщину начала стодневного плена — лишь одно из многочисленных явленных нам свидетельств его святости.


     Братчики Союза Православных Хоругвеносцев давно почитают воина Евгения как святого, написали его икону, сделали несколько хоругвей с его изображением и прошли с ними многими Крестными ходами. Мы не будем повышать тон в дни Великого поста, но просто хотим еще раз призвать некоторых наших сомневающихся отцов и братьев "вложить свои перста в раны" мученика, потому что именно ради них, маловерных, и совершаются эти чудесные явления. Помнится, как перед прославлением Святых Царственных Мучеников обильно мироточили их иконы по всей России. Как мы уже писали, с иконы, хранимой нашим братством, миро тогда лилось потоками, так что приходилось подставлять тарелку. Вот и сейчас Господь дает нам знаки Своего определения, которое давно уже сделано на небесах. Сколько же еще можно требовать каких-то особых свидетельств о святости мученика?"




     Автор — глава Союза Православных Хоругвеносцев




     ***


     "На Николу Зимнего в декабре 2003 года в нашем городе во второй раз проводился Крестный ход.




     Мне, грешной, наш батюшка Сергий благословил нести икону воина Евгения Родионова, замученного в Чечне.


     Одна прихожанка, Татьяна, увидев в моих руках эту икону, попросила молиться за её сына Евгения — и всё время старалась идти рядом со мной.


     Когда мы немного отошли от храма, я услышала шаги — и не просто шаги, а чёткий, стройный шаг многих ног: так во время парада маршируют роты. На улице была тишина: мороз 40 градусов и время позднее, восьмой час вечера. И вот тогда я поняла, что с нами идут в Крестном ходе и Небесные наши покровители, и Евгений Родионов. Слёзы выступили у меня на глазах, а в сердце была такая радость, что хотелось кричать от счастья: "Слава Богу за всё!"


Татьяна, г. Кайеркан, Красноярского края




     ***


     "Мне случилось в г. Днепропетровске приобрести брошюру "Новый мученик за Христа воин Евгений". Первоначально, до приобретения брошюры, увидевши изображение на фоне Российского флага воина Евгения Родионова, возникло недоверие в содержании брошюры. В последующую ночь, а вернее, ранним утром, я увидел стоящего у моей постели воина в камуфляже, как на портрете в брошюре, с накинутым сверху красным плащом-накидкой, как изображают на иконах мучеников. Вопросивши мысленно: "Кто ты?", я услышал ответ: "Я тот, о ком написана та книга". Видение было четкое, цветное и не вызвало страха. Как возникло, так и исчезло. После этого, дождавшись первого транспорта в г. Днепропетровск, я поехал в церковную лавку и приобрел брошюру о подвиге Евгения Родионова, содержание которой меня поразило и потрясло. С меня лились слезы покаяния и умиления на протяжении чтения всей этой книги, как потом впоследствии у всех тех, которым я давал читать эту книгу.




     В один из воскресных дней я произнес проповедь о новомученике воине Евгении Родионове. Все слушавшие прониклись любовью к подвигу молодого воина-мученика за Христа, плакали. Придя домой после службы, книгу положил между полками книжного шкафа, и о месте ее нахождения знал только я. На следующий день, после утреннего правила, решивши переложить брошюру в книжный шкаф к другим книгам, я увидел, что лицевая сторона брошюры с портретом новомученика за Христа воина Евгения была усеяна каплями миро, которые светились под лучами утреннего солнца.


     В подтверждение этого целую Честный Животворящий Крест и Слова моего Господа Иисуса".


Из рапорта священника Вадима (Шкляренко), 2001 г.




     ***


     "В августе 2002 года мне позвонил военный священник с Горного Алтая — отец Варлаамий. Ему срочно нужно было связаться с матерью воина Евгения Родионова, замученного в Чечне за отказ снять крест и принять ислам. Оказывается, в одном из погранотрядов на Алтае решили открыть церковь во имя св. мученика Евгения — и в память Евгения Родионова, и в память его тезоименитого Небесного покровителя. … 20 ноября в храме был молебен и Крестный ход в честь мученика Евгения (храмовый праздник). Один из солдат, рядовой Андрей Зяблицкий, верующий человек, прочитавший жизнеописание Евгения Родионова и проникшийся особой любовью к его личности, держал в руках храмовую икону с изображением св. мученика Евгения-воина. Молебен и Крестный ход снимали на видеоплёнку — и прямо во время съемок крестного хода икона в руках солдата замироточила. Отец Варлаамий говорит, что на плёнке хорошо видно, как истекает миро по храмовой иконе. От иконы исходило сильное благоухание, несмотря на сильный ветер и холод. Миро истекало из нижней перекладины креста в руках святого мученика Евгения".


Из письма Владимира Мельника




     ***


      "Я тогда жила в Пятигорске, это было в 2002 г., в Минеральных Водах у нас есть Покровский храм, где находятся мощи местночтимого святого Феодосия Казанского. На страстной седмице я поехала причащаться. Выехала к вечерней, по дороге купила газету "Завтра", положила её в сумку и забыла о ней. Сходила на вечернюю и осталась ночевать у знакомой, чтобы идти на утреннюю. Ночью мне снится сон, похожий на явь: у моей кровати стоит молодой человек, очень красивый, как на иконе, я спрашиваю: "Это кто такой"? А мне отвечают: "Это наш новый святой".


     Утром я сходила на литургию, причастилась и поехала домой, то есть с момента покупки газеты прошли сутки, когда я села в электричку, то достала газету почитать, и сразу открываю на странице, где находилась икона мч. Евгения.


     Я даже вздрогнула, так явно я видела её во сне. До этого я никогда его не видела, я только слышала о его подвиге по радио и читала в прессе, но без фотографий.


     Я давно хотела написать об этом случае, так как знаю, что для канонизации надо собрать много подтверждений чудес, но не знала, куда написать".


Из письма Натальи Алексеевой.




     ***


     "Мученики погибли потому, что не отказывались от креста. Самим этим неотказом они свидетельствовали о Божией правде. Мучители хорошо знали, что это свидетельство может быть воспринято другими. Многие из них помнили слова Тертуллиана, а если не помнили, то опытно чувствовали опасность проливать кровь христианскую, ибо она может быть семенем для рождения новых во Христе спасаемых душ… Нам иногда кажется, что подвиг исповедничества — это то, что принадлежит прошлому, поскольку нас сегодня окружает совершенно другая реальность, не требующая никаких особых усилий, чтобы исповедовать Христа. Нам кажется иногда, что эта реальность мученичества и исповедничества — она в прошлом, она где-то позади. На самом деле, исповедничество веры, подвиг свидетельства будут всегда".


     Из выступления Святейшего Патриарха Всея Руси Кирилла,


23 мая 2009 г. (день памяти воина Евгения)




     Иконография воина Евгения обильна и разнообразна. Уже сейчас насчитывается более ста изображений новомученика, отличных друг от друга по типу и манере исполнения.


     Увидеть некоторые из этих икон можно в интернет-журнале "Священная Хоругвь", посвящённом святости новомученика Евгения Родионова, а также на сайтах Союза Православных Хоругвеносцев "pycckie.org" и "drakula.org".

ПУБЛИЦИСТИКА:

2

Надежда Кеворкова ОККУПАЦИЯ Специальный репортаж из Ирака


Это большое преступление с точки зрения "нового мирового порядка" — приехать в Ирак накануне любимой западной забавы: "как бы" выборов в "как бы" парламент — и рассказать, как на самом деле выглядит оккупированный американцами мир, и как в оккупированном американцами мире на самом деле выглядит демократия.


     Столь ясная картина открывается только там. С 2003 года приезжали в Ирак немногие. Итальянскую журналистку Джулиану Сгрену за такое намерение похитили, а потом попытались убить. Она выжила, и с тех пор пишет о трудности ростков демократии и проблемах равноправия женщин. Это те трудности и те проблемы, о которых позволительно рассуждать на Западе.


     Я не была готова к тому, что увидела, — теперь могу это честно признать, хотя так тщательно, как к этой командировке, я не готовилась никогда. Фото, видео и заметки лишь отчасти передают положение иракцев. Не знаю, кто может быть готов увидеть образованную и культурную страну, которую просто так вогнали в каменный век и какую-то эталонную африканскую нищету.


     Кто забыл — у Ирака вторые в мире запасы нефти, и даже сейчас кое-что из этой нефти продается. Если в соседнем Иране вы мгновенно видите, что нефть работает на общество, то здесь вы этого не видите даже при самом благожелательном взгляде.


     Здесь больше нет воды, электричества, здравоохранения, образования, безопасности. Даже нормального бензина здесь нет. А еще 7 лет назад всё было, как и самые образованные и подготовленные научные и технические кадры на Востоке. Вода и электричество есть в "зеленой зоне", где сидят американские штабы, американское посольство и чиновники новой власти. А кадры либо убиты, либо уехали, чтобы перебиваться горьким хлебом изгнания.


     Зияд аль-Аджили, который считает убитых в Ираке журналистов и обучает живых выживать, сказал мне, что при развитии сегодняшней ситуации он будет убит так же. При этом он верит, что американцы несут Ираку демократию. Я попросила привести пример страны, куда США принесли демократию. Он назвал Японию и Германию.


     Надеюсь, что Зияд доживет и увидит, как он ошибался в своих упованиях. Запад не позволит подняться из каменного века никому вне Запада. Бывшим республикам Югославии, странам Прибалтики еще что-то гарантировано, но нефтеносные земли гораздо лучше без людей, чем с опасным и независимым народом.


     Я приехала в Багдад на автобусе из Дамаска, проехав за 14 часов полстраны, включая самые яростные суннитские провинции и знаменитую Фаллуджу — здесь началось восстание против оккупации. В пустыне построены бастионы для американских и иракских армий — только это и строится в стране. Американский солдат получает в год 100 тысяч долларов, иракский — от силы 5 тысяч. Почувствуйте разницу.


     За 12 дней я изъездила Багдад, беседовала с суннитами, шиитами, курдами, христианами всех возможных ветвей, включая православных. С коллаборационистами я тоже беседовала. И с теми, кто их будет убивать, как только уйдут оккупанты.


     Я была в беднейшем районе столицы Садр-Сити, базе повстанческой "Армии Махди" и разговаривала с людьми, которые реально воюют.


     Я встречалась с теми, кто помогает воевать против оккупантов, и с теми, кто раньше был элитой общества, а теперь перебивается с хлеба на воду, потому что их профессиональные умения в разрушенной стране негде применить.


     Я проехала в святой для мусульман город Кербелу на юг от Багдада, где мне выпала честь посетить мавзолей имама Хусейна, а потом меня принял Великий аятолла Мухаммад Таги аль-Мудараси. Это оказался один из самых разумных людей в Ираке, как и православный архиепископ Багдада и Басры Северий Хава, если не считать тех, кто сражается с оружием в руках против оккупантов.


     Я разговаривала с губернатором Кербелы, который любит Достоевского и считает Сталина примером для подражания, и с неграмотным 18-летним юнцом, который с 10 лет работает, не умеет читать и писать, но уже научился запрещать журналисту работать.


     Я встречалась с инженерами и чиновниками, с летчиками и рабочими, с директором открывшегося год назад Иракского музея, по залам которого я ходила в полном одиночестве, с безработными, с теми, кто работает в "Красном полумесяце", и с теми, кто умирает от голода в буквальном смысле слова. С теми, кто умирает от голода, я всего лишь встречалась глазами — и отводила глаза.


     Тех, кто умирает, оказалось больше, чем тех, кто работает в хороших местах.


     Я никогда прежде не видела, чтобы люди так жадно ели хлеб, купленный на подаяние, — я только читала об этом. Я никогда прежде не видела мусульманок, которые бы ели и пили на ходу.


     Оказывается, за 7 лет родину мирового земледелия можно превратить в зону сельскохозяйственного бедствия — земля, заминированная и раскатанная американскими танками, больше не родит. Зато на прилавках — американские яблочки.


     Я вернулась из Багдада в Дамаск на автобусе, еще раз проделав путь из полностью разрушенной страны в страну, которая не сдается на милость безжалостного нового порядка. Всего несколько сотен метров — и ты из мира полной разрухи переходишь в мир процветания. И там, и там говорят по-арабски.


     Американские люди в совершенстве овладели искусством превращать в ад любое место на земле, даже такое, откуда произошла цивилизация, где наши общие предки научились всему тому, чем живы их потомки: выращивать ячмень и пшеницу, наблюдать движение светил, преодолевать искушения века сего, драться насмерть с захватчиком и умирать за друга. Кто забыл, откройте поэму о Гильгамеше, Библию, Геродота, историю халифата или хоть сказку об Али-бабе.


     Ирак — это ведь не просто богатая нефтью полоса суши. Это Месопотамия, Междуречье, Шумер, колыбель цивилизации, Рай, а потом много тысячелетий великой истории.


     Здесь каждая деревенька бьет в набат истории, потому что в каждой из них случался ее поворот.


     — Откуда вы родом? — спрашиваешь невзначай.


     — Из Ниневии, из Басры, из Искандерии, — беспечно отвечают собеседники, и твое сердце начинает бешено биться в такт с историей.




     СУХОЙ ОТЧЁТ


     Я прислала множество заметок, фото и видео в родную "Газету" и в "Огонек" и пришла рассказать об увиденном на радио "Эхо Москвы" и "Свобода".


     Спасибо им всем.


     В тяжелые минуты журналисты, независимо от их политических взглядов, проявляют лучшие профессиональные качества: они дают газетные полосы и эфирное время, даже если твой отчет не совпадает с тем, что предписано говорить о месте, где в жизнетворных лучах Запада нарождается молодая демократия.


     Всё же лучшие журналисты-генералы стараются не забывать, что свидетельство делается ногами журналистской пехоты, а не многочасовым старательным переписыванием интернета.


     Если бы в Багдаде Бог и директор отеля "Палестина" не свели меня с иракским бюро американского радио, я смогла бы сделать гораздо меньше — ведь у них были свет, питьевая вода и интернет, а у меня, как и у большинства иракцев, ничего этого не было.


     Да, и еще — это были единственные в Ираке люди, кто помогал мне бесплатно.


     Остальные, успешно развращенные американцами за 7 лет, привычно желали непомерных американских денег за копеечные услуги.


     Тут удивляться нечему.


     Совесть нации, лауреат Нобелевской премии, не бедный по всем меркам академик Сахаров брал с иностранных журналистов за интервью 800 долларов — гигантские деньги для конца 80-х годов. Об этом лично мне рассказал многолетний сиделец, православный христианин, духовное чадо покойного отца Дмитрия Дудко Александр Огородников, потрясенный тем, что иностранцы начинали интервью с разговора о гонораре. И когда Александр отказался от денег, ему привели в пример академика Сахарова — вот, мол, как человек себя оценивает, а вы что же тушуетесь…


     Я вспомнила про Сахарова, когда интеллигентный профессор-филолог захотел, чтобы я заплатила ему 250 долларов за то, что приду к нему на кафедру поговорить со студентами.


     Это было под конец моего пребывания в Ираке, и я уже не удивлялась.


     Чему удивляться?


     Только Бог и борьба с оружием в руках за свою землю позволяют людям сохранять человеческое достоинство.


     Только в храмах и священных мечетях, только в вооруженной оппозиции и у тех, кто много страдал, встретишь человеческие лица.


     В остальном это разрушенная страна, деморализованное население, потеря ориентиров, изуродованные города и души, бетонные стены между кварталами, улицами и домами и непреодолимые стены между людьми.




     КТО ВЗРЫВАЕТ


     Один из важнейших вопросов в Ираке — кто же является источником массового насилия над людьми? СМИ убеждают, что дикари мочат друг друга по религиозному и этническому принципу, а цивилизованные американцы удерживают их и учат лучших из них наводить порядок.


     Всё наоборот.


     Американцы раздувают все конфликты. Они подкупают уголовников и бандитов, чтобы взрывы мирного населения носили постоянный и устрашающий характер, чтобы продолжались похищения, чтобы убивали журналистов, особенно непослушных.


     О самых жутких зверствах сообщают в подробностях: как отрезали голову и засунули её в разрезанный живот, как перерезали целую семью и т.д.


     Простые люди беззащитны от психических атак такого рода. Вспомните, как нас деморализовали историями о маньяках в перестройку, о насильниках в 90-е годы, о педофилах — теперь.


     А вот о нападениях на американцев и блокпосты сообщается крайне скупо. Конечно, ведь простые люди не должны надеяться на народных мстителей — они должны уповать только на силу цивилизованного Запада.


     Любопытно, что в Ираке через день-два после жутких убийств сообщают о поимке злоумышленников. Их зверски пытают, они сознаются, выходят на суд с признанием вины — этого довольно, чтобы получить срок.


     Иракцы, как все люди, измученные войной, наивны. Многие верят, что поймали "тех самых".


     К слову, в деле с похищением наших дипломатов в 2006 году иракцы менее наивны, чем россияне. Никто из моих собеседников-иракцев не допускает мысли, что наших похитили повстанцы — уж слишком хорошее отношение к русским. Мало кто сомневается, что это сделано было если не напрямую американцами, то их наёмниками.


     Если есть желание разобраться, чем реальные повстанцы отличаются от мнимой "Аль-Каеды" — добро пожаловать в Ирак. С повстанцами можно встретиться. Они воюют с врагом и пособниками врагов, а не с местным населением. Хотя, безусловно, партизанская борьба не бывает без жертв.


     С "Аль-Каедой" вы можете встретиться только за миг до смерти. Она не дает интервью. И не объясняет своих действий, которые всегда удивительным образом выгодны только одной стороне. И только для того, чтобы начать оккупацию или продолжать её.


     С местными журналистами я не раз обсуждала тему "Аль-Каеды". Они утверждали, что с иракскими аль-каедовцами были интервью. Я попросила их найти мне эти интервью. Несколько человек два часа искали — и вынуждены были признать, что ни одного интервью с реальным бойцом нет.


     "Мы хоть знали, как выглядел ас-Заркави (прежний предводитель "Аль-Каеды" в Ираке, как утверждают американцы. — Н.К.). Как выглядит абу Омар "Аль-Багдади", (теперешний глава. — Н.К.), никто не знает. Уже американские офицеры признали, что такого человека не существует, что это выдумка, но в новостях он всё воюет", — сказал мне журналист Ахмад, который сам боится, что соседи узнают, что он работает на иностранном канале.


     Акции партизан — это военные операции против вооруженного противника, а не акции бессмысленного устрашения населения. Они не взрывают мечети и паломников, не крадут ни христиан, ни журналистов. Хотя все силы масс-медиа направлены на то, чтобы убедить иракцев и остальной мир в обратном.


     Взрывы для устрашения населения совершают одни люди, а нападают на оккупационные силы — другие. Для того, чтобы смешать в одну кашу настоящих партизан и мнимых, работает громадная машина дезинформации. В Ираке, как нигде в мире, это видно на местности, это ясно из слов людей.


     Призрачная "Аль-Каеда" упорно взрывает отели, паломников и журналистов, вместо того, чтобы воевать с американцами. Когда партизаны воюют с американцами, СМИ рассказывают о них так же, как о зверских уголовниках.


     На сегодняшний день количество жертв войны превысило 1 миллион. Сколько убито точно, не знает никто. Четыре года назад мир содрогнулся от цифры в 650 тысяч. Пик убийств пришёлся на 2006-2008 годы.


     Эти потери гораздо больше, чем число всех погибших на войне с Ираном и с Кувейтом. Это в два раза больше, чем жертв санкций. Это неизмеримо больше, чем полторы сотни курдов, за смерть которых повесили Саддама.


     Американцы не способны даже себе объяснить внятно, что они делают в Ираке. Но рано или поздно придется отвечать, какому божеству они принесли такую жуткую гекатомбу.




     КОМУ МЕШАЮТ ЖУРНАЛИСТЫ


     Ирак — чемпион по убитым корреспондентам. Их здесь полегло около 200 человек за 7 лет. 169 из них убили, как утверждают, вооруженные отряды.


     Большая часть корреспондентов работает вместе с американцами, в их форме, ничем не отличаясь от солдат. Они транслируют миру "американскую правду". Если партизаны атакуют американцев, то достаётся и переодетым корреспондентам. Что ж, они выбрали сторону, хотя принцип западной журналистики — быть над схваткой.


     В Афганистане американцы разбомбили прицельным огнем офис "аль-Джазиры". Корреспондентов этого телеканала они несколько лет держали в тюрьме Гуантанамо.


     В Ираке американцы прицельно били в 2003 году по отелю "Палестина", зная, что именно здесь базируются все мировые каналы.


     Итальянку Джулиану Сгрену похитили в самом начале оккупации. Её освободил итальянский десант спецслужб. Её, едва живую, вывозили под охраной итальянцев. И на пути к аэропорту американцы открыли огонь по машине — им было не нужно, чтобы Сгрена рассказала правду о похитителях.


     Зная всё это, понимаешь, почему американцы выдавливают из Ирака журналистов, делают их работу здесь невыносимой. Попутно они обучают иракцев быть "правильными журналистами", рассказывать "правильные вещи" на "правильном фоне". И нанимают бандитов для устрашения тех, кто не слушается.


     Нигде в мире это не делают повстанцы — они оберегают каждого корреспондента, кто способен донести до мира голос правды.


     Повстанцы всегда слишком обаятельны для левых корреспондентов, их правда гораздо более убедительна, чем мудреная миссия демократизации и романтика оккупации.


     Посмотрите, как мало кадров сумели показать западные компании о выборах — почти ничего. А ведь им очень было нужно, чтобы мир увидел торжественную поступь демократии в Ираке.


     Увы, куда ни смотрит камера, она видит только разруху. А одним видом избирательных урн победы демократии не создать. Еще нужны люди.




     СМЕРДЯКОВЩИНА


     Интеллигенция хуже других переносит тяготы оккупации. Многие из них готовы служить любым господам и не стесняются об этом говорить.


     Когда губернатор Кербелы заговорил о том, как он любит Достоевского, я подумала, какими глазами он читает его. Но он быстро перешел к Сталину, которого чтит не меньше.


     Достоевский вложил в уста Смердякова такие слова: "А вот хорошо было бы, если бы умная нация завоевала глупую". В том веке эту мысль мог высказать разве что атеист, гнусная душонка. А сегодня ее, не стесняясь, повторяют с виду приличные люди.


     Из последней многосерийной экранизации "Братьев Карамазовы" этот пассаж изъят от греха подальше.


     В Ираке я встретила интеллигентов, которые не только так думают, но не стесняются говорить, что рады американцам.


     Таких единицы. Но картина поучительная. Десятки наших лоббистов американских интересов, НАТО, Запада вообще и разных аспектов западной цивилизации, по сути, мало чем отличаются от нервной дамы в хиджабе, которая орала на меня, что она желает, чтобы американцы остались в Ираке навсегда. Она отнюдь не нищенка. И отнюдь не пострадала от Саддама Хусейна. Она работает с американцами — не только за деньги, но за совесть. Она — не дура, признает, что американцы убили в её стране миллион, а то и больше, человек. Она не считает, что Саддам был кровавым тираном. Она винит Запад в санкциях против Ирака, в результате которых умерли более 600 тысяч детей от нехватки лекарств. Но она искренне верит в то, что "на самом деле" американцы хотят принести добро её стране.


     Я пересказала ей мысль Смердякова. Она согласилась, что это дельная мысль.


     У людей, которые встречают оккупантов с хлебом-солью, нет копытцев и рожек, это не вакханки — вполне приличные отцы и матери семейств. Так могло бы случиться со многими из нас, если бы власовцы победили, а немцы оккупировали бы нашу страну. Так может случиться с нами завтра, если мы ничего не предпримем.


     В Ираке видно и другое: чем беднее люди, чем тяжелее им, тем крепче их дух, тем ненавистнее им оккупация, тем яснее у них понимание того, что враг не может нести благо, что бы он ни говорил. Такие не изменяют ни за пайку, ни за бесперебойное поступление электричества.




     ОБРАЗ БУДУЩЕГО МИРА


     Стены между людьми, выросшие в Ираке за семь лет оккупации, придется долго и кропотливо по кирпичику разбирать им самим. И на это уйдут долгие сроки миллионов жизней.


     Американцы строят демократию на земле, тщательно расчистив её от людей и изменяя природу тех, кого они хотят оставить здесь управляющими. Чем меньше там людей, тем проще строить эту демократию. Ведь она, эта странная американская демократия, не нуждается ни в чем — ни в школах, ни в больницах, ни в дорогах, ни в сельском хозяйстве, ни в чистом воздухе. Ей не нужны питьевая вода и хлеб, электричество и тепло. Это чистая идея — поэтому ей и люди не нужны.


     За семь лет в Ираке разрушено всё. И ничего не восстанавливается. Американская оккупация не предполагает реконструкции.


     Разруха, безнадега, толстый слой пыли, горы мусора, пустые глазницы окон. Совсем недавно страна была красивой — и люди не забыли этого. Никто не забыл — ни те, кто ненавидел Саддама и боролся против него, ни те, кто ему служил, ни просто люди, которых всегда большинство.


     Самое неинтересное, что происходит в Ираке, — это выборы и теракты. Но только о выборах и терактах говорят мировые СМИ.


     В связи с выборами Ирак стал площадкой, где обкатывается новая методика: провести показуху и не сообщать о результатах. Дешево и ловко. К тому моменту, когда они посчитают бюллетени, политики договорятся друг с другом и с американцами.


     Но новая история Ирака начнется тогда, когда американцы выведут войска.




     Знай я заранее хотя бы десятую часть того, что я увидела в Ираке, я не поехала бы туда ни за что. Я посмеивалась над теми, кто смотрел на меня круглыми от ужаса глазами и крутил пальцем у виска — журналисты в Москве, офицеры на границе, китайские инженеры в Багдаде, десятки охранников, преграждавших мне дорогу и запрещавших снимать и задавать вопросы. И только вернувшись домой, отоспавшись и отмыв себя от запаха и праха гигантского жертвоприношения, которое здесь все приносят и приносят американские люди идолу демократии, я поняла, что у меня был только один шанс туда попасть — вот так, не понимая, куда же я еду.


ОБРАЗОВАНИЕ:


3


НАУКА И ТЕХНИКА:

4

Наблюдения вновь прибывшего



Тимур Палташев, д.т.н., профессор Северо-Западного Политехнического университета (Northwestern Polytechnic University), Фримонт, Калифорния (США) и кафедры вычислительной техники СПбГУ ИТМО:


Могу заверить, что технопарк в СПб  превратился сначала в большой и радужный мыльный пузырь, который затем лопнул после «отмывки» предназначенных на него средств. Похоже, точно такая же судьба ожидает и Сколково-2. Просто людям, скупившим там землю вокруг Школы Управления, нужно срочно продать ее оптом. А деньги вывести в оффшор ввиду нарастающего недовольства в обществе.

А у недовольства есть свои совершенно объективные причины ввиду специфики деятельности и результатов работы правящей «элиты».

После нескольких месяцев пребывания в РФ мое восприятие жизни здесь резко изменилось, так как я одновременно вижу радужные картинки на ТВ и реалии вокруг, которые не имеют отношения к гламурной бредятине, заполнившей все ТВ-каналы. За исключением отдельных вменяемых или профессиональных новостных программ.

Мои наблюдения вновь прибывшего:

1) РФ превращена в страну тотального импорта и реальная индустриализация страны (тем более инновационная) никому не нужна. Она только будет мешать продолжающемуся широкомасштабному разграблению природных ресурсов и выводу средств за рубеж.

2) Страна по факту является широкомасштабной имитацией «великой» державы: имитируется как госуправление, так и системы исполнительной и законодательной власти в псевдо-демократическом стиле.

3) Реально Россия является приполярным африканатом, в котором правят сырьевые оффшорные ФПГ и придворные олигархо-политические группировки, руководимые PR-агентами. Конституционные права, даже обрезанные Ельциным после расстрела парламента в 1993 году, нарушаются повсеместно. Ни о каком народовластии не может быть и речи. Поэтому легитимность «суверенных демократов» крайне сомнительна.

4) Правящая элита не является по факту национальной, по результатам деятельности ее можно оценить как оккупационную администрацию оффшорного правительства. Причем она всячески препятствует росту настоящей национальной элиты, которая могла бы появиться в результате реальной индустриализации страны.

К сожалению, идея создания специализированных центров инкубации электроники теперь будет в значительной степени дискредитирована усилиями Суркова и Чубайса, раздувающими очередной мыльный пузырь с «Кремниевой долиной» в Сколково (2 км от МКАД в Одинцовском районе ближайшего Подмосковья — между Барвихой и Переделкином), которая не имеет никаких объективных перспектив развития в будущем из-за чудовищной дороговизны в Москве.

Может быть, я неправ и чересчур пессимистичен??

МЕДИЦИНА:


Анатолий Волков: «Лекарства только заглушают болезнь, а не устраняют её первопричину» Пищевая непереносимость как индикатор потребностей организма


Доктор Анатолий Волков — основатель знаменитой методики очищения организма, владелец собственной «Клиники доктора Волкова». Он разработал систему питания на основе индивидуальной пищевой непереносимости.

В 2004 году метод доктора Волкова был рекомендован Министерством здравоохранения РФ к практическому применению.

Анатолий Волков рассказал «Часкору», что представляет собой пищевая непереносимость, что такое порог жажды организма и почему самочувствие важнее результатов анализов.

— Расскажите, пожалуйста, как у вас появилась идея создать метод, основанный на пищевой непереносимости?

— С 1979 года я работал на скорой, сперва фельдшером, затем врачом-педиатром.


«Пищевой рацион наших прапрапрадедов включал в себя огромное количество овощей и фруктов. В наши дни люди жёстко ограничивают себя минимальным набором продуктов. Мы потребляем много сахара, концентратов, часто попадается фастфуд. Пища, которую мы выбираем, заставляет нас часто болеть и преждевременно стареть, вводит организм в состояние стресса. Несомненно, наши предки питались лучше», — пишет Оз Гарсия в своей книге «Высокие технологии здоровья».Здоровое питание от пещерного человека

В 1981 году у меня возникла идея попробовать избавить детей от кожных проблем, и для этого была сделана попытка определить, что едят матери и что из этого не годится детям и может вызывать косвенные аллергические реакции. Были разные способы — «пищевые перевёртыши»: когда человек ел несколько месяцев продукты из одного списка, затем из другого и так далее; и это уже тогда работало. В 1991 году появились первые пробы, связанные с кровью. Всё постепенно развивалось. Через несколько лет, в 1993 году, я оставил работу на скорой и начал принимать первых пациентов, сначала у себя дома, затем в 2002 году открыл свою клинику.

— Как определить на ранних стадиях, не обращаясь к врачам, что с твоим здоровьем что-то не так?

— Как показывает мой опыт, большинство людей под словом «здоровье» понимают нормальные анализы. А они к самому организму не имеют никакого отношения, это лишь статистические игрушки. Анализы — это статистическое описание точками нелинейного процесса, что бессмысленно. У организма есть совершенно замечательный способ определения уровня здоровья — самочувствие. И это единственный достоверный способ, индикатор. Ничто другое не может служить альтернативой.

— Чем опасна пищевая непереносимость?

— Пищевая непереносимость постепенно уничтожает возможности человека, она накапливается постепенно. При этом нельзя путать её с пищевой аллергией, которая даёт о себе знатьпериодами, например, в виде крапивницы. Вот когда у вас, условно говоря, от возможностей останется 20%, любой раздражитель, вызывающий реакцию больше этого числа, будет для вас аллергеном. А 80% «съели» те продукты, на которые у вас индивидуальная непереносимость.

— Как пищевая непереносимость может проявляться?

— Как угодно, это вопрос индивидуальной конституции человека и других обстоятельств. Но в любом случае непереносимость всегда будет проявляться через нарушенное выведение: потому что это перегруженная кровь. У одних может барахлить щитовидка, у других сахар поднимется в крови, может быть диабет или подагра, у третьих может быть гипертония — это всё вопрос индивидуальных реакций. Бороться с такими реакциями бессмысленно, надо привести в порядок то, из-за чего они возникли, и тогда организм их просто «выключит» сам и всё.

— Ещё есть система питания, разработанное доктором Д'Адамо по четырём группам крови, что вы про неё думаете?

— Точно так же можно разработать питание по размерам обуви или по форме ушей. Обоснования этой системы питания неверное. Невозможно всех людей поделить на четыре группы.

— Кто чаще всего к вам обращается: пол, возраст?

— Невозможно выделить какие-то общие тенденции среди пациентов, обращаются очень разные люди.

— Среди них есть знаменитости?

— Могу назвать только тех, кто есть в отзывах на сайте клиники — Галина Волчек, Михаил Шуфутинский, режиссёр Кирилл Серебренников, Михаил Гусман (первый замгендиректора ИТАР-ТАСС), Андрей Макаров (заместитель председателя комитета Государственной Думы по бюджету и налогам).

— Для здорового питания необходимо употреблять экологически чистые продукты?

— Экологически чистые продукты — да, это важная составляющая правильной еды.

— Но в Москве (да и не только) экологически чистую продукцию продают далеко не везде...

— Есть специальные магазины (в том числе интернет-магазины), где можно найти хорошие продукты без добавок. Но тут надо оговориться, что если предприниматели сначала задумывают бизнес, в котором появляется еда как средство получения прибыли, это неверный подход, в котором как раз получается «недоделанная продукция». Лучше, когда упор делается именно на производство правильной еды, которое одновременно при этом может стать бизнесом.

— Экологически чистая продукция стоит обычно намного дороже...

— Это ключевое условие. Но смотря что. Возьмём, допустим, тамбовский картофель и картошку из Голландии — какая будет дороже? Голландская, с химикатами и прочими гадостями. А экологически чистая — тамбовская, она и стоит намного дешевле.

— Всем ли необходимо ежедневно пить от трёх литров воды в день?

— Конечно. Три — три с половиной литра ― минимум.

— А если человек не испытывает жажду?

— У организма есть так называемый порог жажды. Всё, что до него — организму всё равно, сколько пить: литр, два или три, он всё равно жажды не испытывает. Но как только он один раз перескочил за этот порог, он начинает просить воды. Вот вы, допустим, пьёте три литра воды, у вас жажды при этом нет, а при приёме трёх с половиной литров она вдруг появляется. Но при этом у вас мочеиспускание становится ритмичным и нормальным, и моча идёт качественно. За ночь обезвоживание может особенно ощущаться (эффект как после большого количества употребления кофе), поэтому очень важно сразу после сна при пробуждении пить минимум литр воды.

— Какая, по-вашему, лучшая физическая нагрузка?

— Та, которая приносит удовольствие. Вот борьба с собой на тренажёрах, по-моему, далеко не лучшая нагрузка. Хотя если это кому-то нравится — пожалуйста. Мне, например, больше всего нравится плавание.

— Вы считаете, что фастфуд вреднее курения. Почему?

— Потому что на еду у вас следует иммунная реакция, вы нагружаете кровь. А от курения таких реакций нет. Статистика среди курящих и некурящих людей некорректна, так как брать совершенно разных людей и оценивать по одному параметру бессмысленно. Правильнее будет анализировать не только то, курят они или нет, но и их тип питания, конституцию, устройство нервной системы и многое другое — десятки разных параметров.

— Вы курите?

— Курил 40 лет, сейчас почти четыре года не курю, как-то случайно бросил, даже специально не планировал, так сложилось.

— А что вы думаете про алкоголь?

— Я считаю, что человеку алкоголь вообще не особо нужен. Но сравнивать, что вреднее: алкоголь, сигареты или фастфуд — не совсем верно. Мы все разные и, соответственно, реакции у всех индивидуальные, на спиртное в том числе.

— Вы советуете обливаться на ночь ледяной водой. Для чего?

— Это делается для режима восстановления. Обливания надо проводить перед сном, воду лить на воротниковую зону, где есть все функции организма. Если человек ест нормальную жирную пищу и пьёт достаточное количество воды, мёрзнуть от ледяной воды он не будет, поскольку нас обогревает окисляющийся жир, который выделяет много тепла. Обливания — это ритм. Если обливаться на ночь и регулярно, снижается потребность в долгом сне: он становится короче.

— А если люди любят подольше поспать, это говорит о том, что у них не хватает энергии?

— Обычно так оно и есть. Если есть потребность много спать, значит организм перегружается, вопрос ― чем? Как правило, едой. Сон зависит от способности восстанавливаться. Чем менее организм загружен, тем быстрее произойдёт его восстановление.

— Есть так называемые биоритмы: «совы» и «жаворонки»?

— Это всё глупости. Я высыпаюсь за 4―5 часов, ложусь между 3 и 4, встаю в 8 утра — вот кто я? Совожаровонок, получается. Мы всё время придумываем разные научные корреляции, которые к правде не имеют отношения.

— В чём, по-вашему, заключается ошибка врачебных подходов?

— Каждый человек индивидуален — и это то, на чём «попадается» и о чём забывает медицина: людей тестируют как одинаковых, как некую усреднённую конструкцию, а это в корне недопустимо и не приведёт к положительному результату.

— Получается, лекарства — бесполезное изобретение человечества?

— Смотря какие. Есть медицина экстренных состояний, где лекарства необходимы — в случае, когда организм человека частично дееспособен или не дееспособен вообще: реанимация, например. И это как на войне, откуда, собственно, и пришли лекарства. Во всех остальных, более лёгких, случаях лекарства только заглушают болезнь, а не устраняют её первопричину.

— Есть ли альтернатива лекарствам?

— Это как раз то, чем я занимаюсь. Или вот, например, гомеопатия — чем не альтернатива?

— А народная медицина?

— Бывает, что к народной медицине относят такое, что мама родная… Поэтому можно использовать только классическую народную медицину или всю восточную, например.

— Если человек заболел, что ему делать в первую очередь?

— Если под «заболел» понимается то, что поведение организма отклонилось от обычного, делаем следующее: убираем из рациона как минимум животный белок, как максимум — всю еду, хотя бы на сутки. Нужно употреблять больше воды, хотя бы на пол-литра больше, чем обычно. Также обливаться холодной водой: пациентам, у которых высокая температура, нужно проводить обливания каждый час.

— Существует ли некое «здоровое питание» для животных, птиц, растений?

— Есть продукты, которые им просто давать не надо. Животные, в отличие от людей, значительно точнее выбирают еду по потребностям своего организма. Они сами чувствуют, что им надо. То же самое и растения: попробуйте их поливать «не тем» — или цвести не будут, или вообще сразу умрут. Или вы получите имитацию, например «голландский сладкий перец», который на настоящий перец вообще не похож — он с пластмассовым вкусом.

— Если у человека нет возможности приехать в вашу клинику и сделать анализ, можно ли как-то самостоятельно определить, какие продукты ему нельзя есть? Допустим, исключать подозрительные продукты из рациона и анализировать свои ощущения — можно ли так?

— Есть тест «изъятия и предъявления», который использовал когда-то Гиппократ. То есть на три дня убирается вся еда, а далее вводится в рацион по одному продукту. Но тут есть одна большая опасность: можно получить крайне резкие реакции обострения. Поэтому я бы не рекомендовал это делать. Самая простая вещь — слушать внимательно, что вам говорит собственный организм.


Кроме того, даже при регулярном, но несбалансированном питании может быть нанесен немалый вред здоровью. Так, по данным психологов, 16% россиян (чаще это дамы) предпочитают стресс заедать. Что практически никакой пользы не приносит, если это только не кусочек шоколада или банан. Зато взамен появляется стресс по поводу испорченной фигуры, проблем с кожей или внезапно проявившейся аллергии.Здоровье не купишь. Не на что

Для этого нужно еду именно есть, а не заглатывать со скоростью пылесоса. Вот вы что-то накидали в него — та же еда на скорую руку, и организм не понимает, что вообще произошло, и включает защиту, при которой вам нужна дополнительная энергия, вода для выведения продуктов распада, да и образуется разный «мусор». Еда в любой религии отделена от другой деятельности. Это отдельный процесс, который нельзя сочетать ещё с чем-то: с просмотром телевизора, чтением книг и прочим. Когда вы слушаете человека, вам же не приходит в голову надеть в этом время наушники и слушать музыку? А с едой почему-то многие нечто подобное себе позволяют, что довольно странно.

Беседовала Лилия Скопинцева

ЭКОНОМИКА:


По законам военного времени


"Бизнес-журнал" , опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №4 от 06 Апреля 2010 года.

МНОГОЧИСЛЕННЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ЭНТУЗИАСТОВ ИННОВАЦИЙ И ВЫСТУПЛЕНИЯ ЧИНОВНИКОВ — ВСЯ ЭТА МАССА СЛОВ ДАВНО БЫ МОГЛА ПРОИЗВЕСТИ ДОЛЖНОЕ ДЕЙСТВИЕ. НО И ГОВОРЯЩИЕ, И СЛУШАЮЩИЕ, ПОХОЖЕ, САМИ НЕ ВЕРЯТ В УСПЕХ ПРЕДПРИЯТИЯ…

В общем, понятно — почему. По мнению руководителей международной экспертной группы Millenium Workshop (США) Лусине Бадалян и Виктора Криворотова, с которыми некоторое время назад мне довелось много общаться, технологический прогресс — основа основ инновационных бизнесов! — таит в себе, цитирую1: «Откровенно зловещий аспект: новые технологии чрезвычайно дороги и трудны в освоении и не дают никаких гарантий быстрого или даже сравнительно разумного горизонта получения прибылей. Процесс постепенного освоения и отлаживания их мало совместим с нормальной экономикой, которая, вплоть до момента своей полной остановки, как правило, в войнах и кризисах, продолжает зависеть от старого ресурса и старых технологий. Наступает т. н. меркантилистский момент истории — люди отчаянно делят немногое оставшееся, не замечая обладания новым богатством».

Собственно, вот еще одна проблема: «новое богатство» — задел фундаментальных открытий и технологических разработок прошлого века — мудрено заметить тем, кто мало-помалу теряет тот культурный и образовательный уровень, который необходим для понимания их сути и инновационного потенциала… Но это так, к слову.

На вопросе же о значении войн и кризисов для появления инновационных продуктов стоит остановиться подробнее.

Все для фронта?..

Общеизвестно, что факты истории — столь же упрямы, сколь и факты вообще: именно массовый чугун конца XVIII века обеспечил победу Британии во время Наполеоновских войн. А чугунная пушка Нельсона стала прямым технологическим предшественником паровой машины благодаря созданной Дж. Вилкинсоном для военных целей технологии прецизионной внутренней расточки длинных полостей2. Вряд ли стоит подробно анализировать значение паровой машины для экономики стран, внедривших эту инновацию.

Отметим также, что базовые технологии XX века (железнодорожный транспорт, мосты, каркасное строительство и — наконец! — двигатель внутреннего сгорания, вытеснивший паровую машину) возникли на основе массовой стали, созданной как альтернатива хрупкому чугуну для производства пушек. Все остальное воспоследовало. Включая и упомянутый бензиновый мотор, интенсивно совершенствуемый в годы Первой мировой.

До сих пор по-другому и не было (факты — упрямая вещь…): на фронтах Первой и Второй мировых войн, в конструкторских бюро и на заводах воюющих сторон на внеэкономической основе3 шла беспрецедентно быстрая «доводка» прототипов будущих коммерческих изделий, которым суждено было явиться базой экономики и даже культурного уклада жизни человечества в XX веке.

Стало общим местом упоминание о ключевой роли информационных технологий в прогрессе современной цивилизации. Однако стоит вспомнить, что объединенные в единую систему управления информационные комплексы появились впервые в артиллерии и на флоте. В качестве систем управления артогнем и систем скрытой связи и координации боевых действий подводных лодок и палубной авиации авианосцев, которые играли роль интегрирующей платформы ударной группировки.

Тяжелые бомбардировщики, ставшие «отцами и дедами» пассажирских и военно-транспортных самолетов4… Автоматическая трансмиссия, впервые созданная и технологически отработанная для танков и «самоходок»… Радиолокаторы и сонары… Коммерческий «дебют» этих продуктов состоялся спустя 30 лет после их внедрения в системы вооружения, когда они вполне отчетливо продемонстрировали свою готовность стать товаром, а не очередным «изделием шифр такой-то…»

Бездымный порох Нобеля (и Поля Вьеля) не только принципиально улучшил баллистические характеристики пушек и стрелкового оружия. Он — внимание! — сделал прозрачным воздух над полями сражений, что в комплексе со значительно возросшей дальностью и точностью стрельбы вызвало необходимость срочно развивать воздушные инструменты разведки и целеуказания. Причем развитие это происходило со скоростью, совершенно не сопоставимой с темпами конструкторской отработки мирного времени, — за пять лет последовательно сменились 6 поколений самолетов. Такие сроки внедрения инноваций абсолютно невозможны в условиях экономики мирного времени, где первое место в списке отчетных показателей занимает прибыль.

Огромные потери личного состава не в бою, а в лазаретах от многочисленных инфекционных болезней и осложнений стимулировали срочные поиски синтетических лекарственных форм и технологий тонкого органического синтеза, базовые основы которых мы сегодня используем при производстве практически всех видов коммерческих продуктов малотоннажной химии. Не говорю уже об открытии технологии производства аммония «из воздуха» — в 1913 году заработала установка немецкого химика Ф. Габера, которая позволила кардинально разрешить проблему снабжения германской армии взрывчатыми веществами (до означенного времени взрывчатка производилась из перуанских и чилийских ископаемых нитратов, возить которые из другого полушария, согласитесь, было и далеко, и дорого). За разработку технологии, позволявшей обеспечить аграриев необходимым количеством дешевых удобрений и ликвидировать назревший в те годы мировой продовольственный кризис, Ф. Габеру в 1918 году была присвоена Нобелевская премия. Но сама технология не использовалась в мирной коммерции до тех пор, пока армейские заказы не были выполнены и перевыполнены5.

Ах да! Еще необходимо вспомнить Холодную войну, давшую миру все технологии, которые мы уже привычно именуем «высокими». Они породили беспрецедентно большое количество инноваций в самых различных областях человеческой деятельности. И не удивительно — беспрецедентным был масштаб военной угрозы и противостояния. Ядерное оружие... Это — серьезно. 1947 год, Bell Labs, первый транзистор… 1959 год, Роберт Нойс (Robert Noyce) из Fairchild Semiconductor и Джек Килби из Texas Instruments — первая интегральная микросхема… Серийная продукция пойдет на создание бортового компьютера ракеты «Минитмен». А в это время над первыми биотехнологическими и генно-инженерными проектами по обе стороны океана ломают головы сотрудники сверхсекретных оборонных лабораторий. И не без успеха…

Фундаментальные открытия хотя и сразу задают генеральное направление будущего прогресса, но уж очень загодя определяют грядущий характер и уклад жизни общества, которые окончательно сформируются лишь спустя примерно полвека6. Полвека — с учетом описанного выше механизма трансформации военных технологий в коммерческие. И — значительно позже, если эти механизмы не работают. Это обстоятельство следует принять во внимание, поскольку в периоды мирного развития экономик на них все же продолжают действовать похожие, но значительно менее заметные «вызовы» — истощение сырьевых запасов, пахотных земель, нехватка энергоресурсов, демографический кризис или… например, тотальная алкоголизация нации… Не будучи столь «заметными», как военная агрессия, эти проблемы, как правило, не вызывают адекватной реакции руководства страны, попытки их решить ведутся традиционными экономическими методами. Приближается тот самый меркантилистский момент истории, с упоминания о котором мы и начали…

Неочевидное главное

Мы располагаем огромным запасом технологий, которые до сих пор не реализованы в форме коммерческих продуктов. Вполне можно говорить об избытке и вовсе перепроизводстве такого рода «сырья», поскольку даже в «оборонке» далеко не все из них нашли себе применение. И, кстати говоря, в них «законсервированы» огромные деньги — те самые, которых в нынешнее мирное время так не хватает энтузиастам инноваций. И тем не менее, проходят десятилетия, а «залежи» даже растут…

Пытаясь ответить на вопрос, что же так сильно затрудняет приход в «нормальную» экономику новых технологий и почему так велика роль войн как фактора технологического прогресса, Л. Бадалян и В. Криворотов пришли к парадоксальному, на первый взгляд, выводу: «Удивительно, но факт — сами изобретения представляют собой наименее критичную часть входа новой технологии в жизнь. В противном случае паровой двигатель стал бы реальностью уже в античном мире, сразу после изобретения раннего прототипа Героном Александрийским, а технология массового чугуна инициировала бы индустриальную революцию еще в ханьском Китае (202 г. до н. э. — 220 г. н. э.). То, что этого не произошло, свидетельствует: сами открытия, независимо от их революционности, могут оказаться намного менее важными для развития экономики, чем наличие востребованных обществом применений для них. Поиск фундаментально новых гражданских применений становится принципиальным звеном, основной сутью процесса взаимного «притирания» человека и любой многообещающей технологии. Собственно, это и… определяет успех или неудачу любого изобретения».

Строго говоря, серьезные расходы на революционную технологию могут быть оправданы только одним — появлением принципиально новых возможностей накормить и обустроить людей. Так вот, эти возможности непосредственно из самого факта открытия технологии никак не следуют. Их еще нужно будет придумать, отыскать. Показательна в этом смысле история массовой дешевой стали, ставшей основой большинства технологий ХХ века. Знаменитый «стальной барон», Эндрю Карнеги7, не может считаться изобретателем в строгом смысле этого слова. За всю жизнь он не предложил ни одной новой металлургической технологии. Но это не помешало ему стать блестящим инноватором — его исключительно эффективный поиск новых применений определил успех распространения массовой стали.

Как известно из истории Британии, первые практические применения «большой» стали носили сугубо военный характер. Стальные пушки Круппа сыграли важную роль в победе во франко-прусской войне (1870-71). Их безусловный успех привлек к стали внимание всех правительств мира и, что практически важнее, породил щедрый поток финансирования.

Однако, по расчетам Карнеги, для получения прибыли от массовой стали требовалось значительно понизить цены на фоне резкого роста объема продаж — а этого, в свою очередь, невозможно было достичь, не имея новых применений продукта. Карнеги начал со строительства стального моста Идс Бридж через реку Миссисипи в Сен-Луисе, штат Миссури, который был завершен в 1874 году. Прочность и долговечность сооружения, резко снизившие стоимость эксплуатации, создали рекламу и большой источник спроса. Далее последовал бум замены чугунных рельсов стальными, который длился около десятилетия. И стальные рельсы действительно оказались крайне прочными, а замена эта — увы! — быстро исчерпала потребности старой экономики угля и железных дорог. Впрочем, Карнеги это обстоятельство не сильно обеспокоило. У него появились новые, гораздо более «долгоиграющие» идеи новых применений стали — каркасное строительство, небоскребы со стальной несущей конструкцией. И пошло, и поехало!..

Творцы и умельцы

Инновации, новые технологии, революционные научные принципы — все это лишь компоненты существующего бизнеса, возможно, предпосылки для создания новых бизнесов, но не бизнес сам по себе. Вот этого никогда не следует забывать. Осмелюсь утверждать, что даже наличие финансирования не решает всех проблем в этой удивительной области, где так велика творческая роль бизнесмена-инноватора. Который не столько «горит» идеями научно-технического прогресса как такового, сколько является в первую очередь бизнесменом. Причем таким, чей образовательный и культурный уровень позволяет, в принципе, браться за проекты в этой области. А теперь честно: много ли у нас таких? И не здесь ли один из «подводных камней» проблемы? И не является ли ущербным сам подход к определению приоритетов в инновационной политике страны, когда потенциальными получателями государственного финансирования рассматриваются создатели новых технологий, а не те, кто умеет превращать их в деньги?

Кстати говоря, любые деньги, «выбитые» в порядке «поддержки создания новых технологий и инновационного климата в стране», в отсутствие адекватного распорядителя имеют почти стопроцентные шансы оказаться потраченными — в лучшем случае — на пополнение «складских запасов» не востребованных в отечестве разработок, а в худшем — на бестолковый «маркетинг» безработных научных коллективов.

Несколько месяцев назад на выставке, посвященной инновационному потенциалу вузовской науки, наблюдал картину: в окружении корреспондентов стоял проректор одного из университетов и рассказывал, какими передовыми технологиями занимаются у них в лабораториях, а какими еще могли бы заняться! — да только вот «не понимают», «не поддерживают» и «денег не дают». Настоящий полковник8… А рядом, у скромного стенда компании, освоившей выпуск удобных и надежных индукционных печей (разработанных на одной из кафедр этого же университета), толпился народ. Корреспондентов там не было. Зато было много покупателей — производителей инструмента.




1 Здесь и далее — из их книги «Теория ценозов в истории, или Дом человека на планете», готовящейся к публикации в издательстве УРСС.

2 Современники считали Джона Вилкинсона «фанатом» чугуна. Это он изобрел машину для точного сверления стволов пушек из сплошной заготовки, а также предложил целый ряд нетрадиционных применений, включая мосты, и даже такие эксцессы, как чугунные гробы, в одном из которых он и был похоронен. Успех первой работающей паровой машины Уатта (1776 г.) обязан его технологии точной расточки цилиндров.

3 Мерой «экономической эффективности» инноваций становились боевая эффективность и показатели, определяющие сохранность своей «живой силы». «Экономия личного состава» как аналог коммерческой прибыльности…

4 Да вспомните хотя бы историю «флагмана отечественного аэрофлота» — ТУ-114. Или ТУ-144 (код НАТО «Charger» — «Боевой конь». И сравните его абрис с легендарной «Соткой» — дальним ударно-разведывательным самолетом Т-4 от КБ Сухого).

5 Точнее будет сказать, что использование синтетических нитратов в сельском хозяйстве (то есть их коммерческое применение) стало возможным лишь с 1948 г., после окончания Второй мировой и через 35 лет после открытия принципа. Дальнейшее их распространение по миру явилось важной составляющей т. н. «зеленой революции».

6 В прошлом году мир отмечал 50-летие со дня создания интегральной микросхемы. Можно ли утверждать, что ничего в жизни человечества не поменялось бы, не будь создана эта технология?

7 Эндрю Карнеги (Andrew Carnegie, 1835-1919) — американский предприниматель, крупный сталепромышленник, филантроп, мультимиллионер. Заработал за свою жизнь — примерно $400 млн ($130 млрд в пересчете по нынешнему курсу). Раздал за свою жизнь $350 млн, из которых $60 млн оказалось в Великобритании, $290 млн — в США. http://ru.wikipedia.org/wiki/Карнеги, Эндрю.

8 Подумалось: очень важен и культурный, воспитательный аспект — отношение общества к инноваторам-практикам, изобретателям должно стать в корне отличным от того, которое мы видим сейчас. Финансовая успешность инноваций вполне может изменить этот фон отношений при условии реальной идеологической поддержки со стороны государственной системы образования.

Александр Айвазов: «ГЛУБОКИЙ НОКАУТ» Известный экономист отвечает на вопросы «ЗАВТРА»



     "ЗАВТРА". За последний месяц российские руководители сделали несколько программных заявлений. Я имею в виду в первую очередь выступление В.В.Путина на сессии РАН и интервью Медведева "Известиям". Как вы, Александр Эрвинович, оцениваете их содержание с точки зрения противодействия мировому финансово-экономическому кризису?


     Александр АЙВАЗОВ. Во-первых, оба наших руководителя юристы по образованию, а юридический образ мышления весьма специфичен, поскольку полностью строится на законах формальной логики. А экономика — вероятностная наука. Поэтому роль юристов в экономике, скажем так, принципиально служебная.


     Поясню на примере. И Медведев, и Путин постоянно говорят об инновационном развитии, но ни они сами, ни их экономические советники не понимают самого механизма инновационного развития, подробно исследованного такими известными учеными, как Н.Кондратьев, Й.Шумпетер, Г.Менш, С.Меньшиков, С.Глазьев и т. д. Центральное место в теории инновационного развития занимает вывод, сформулированный С.Меньшиковым: "Чем выше становится общая норма прибыли, тем меньше возможности для капиталовложений в принципиально новую технику. Поэтому высокая средняя прибыль неизбежно способствует исчерпанию новаторского потенциала господствующей техники". То есть, чем выше прибыль, тем меньше бизнес вкладывается в инновации.


     А с формально-логической точки зрения всё должно быть ровно наоборот — инвестиции в инновации должны быть тем больше, чем выше прибыль. Поэтому В.В.Путин и утверждает, что правительство должно повышать цены на продукцию естественных монополий, чтобы те могли осуществлять инвестиции в инновации. Но естественные монополии не будут заниматься никакими инновациями, пока государство обеспечивает им высокую норму прибыли. И этого простого факта, к сожалению, абсолютно не хочет или не может понять наш руководящий тандем. В результате наша сырье- вая, сверхмонополизированная и спекулятивная экономика, обеспечивающая российскому бизнесу стабильное получение сверхприбылей, абсолютно невосприимчива к инновациям.


     "ЗАВТРА". Действительно, зачем напрягаться, что-то менять, если и так "всё в шоколаде"? На "Челси" и "Нью-Джерси Нетс" миллиардов хватает...


     А.А. Конечно. Но суть не только в этом. Президент Медведев постоянно говорит о необходимости проведения модернизации российской экономики. Но во-первых, предложенные им пять приоритетов и шестой технологический уклад (ТУ), который будет сформирован в ближайшие 10 лет в мировой экономике в рамках понижательной волны Кондратьевского цикла (К-цикла), — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. А во-вторых, в Японии в 1950-60-х гг., в Корее в 1970-80-х гг. и в Китае последние 30 лет до 40% ВВП ежегодно вкладывалось в основной капитал. Причем "локомотивом" этих вложений везде выступало государство. Именно поэтому мир стал свидетелем японского, корейского и китайского "экономического чуда".


     Нам "экономическое чудо" не грозит, т.к. президент в интервью "Известиям" заявил, что "можно было развить государство и его экономику несколько иначе, чем, собственно, мы и занимаемся последние двадцать лет". Действительно, российское государство "последние двадцать лет" выступает в роли "ночного сторожа" криминальных, коррупционных и спекулятивных частных капиталов, которые вывезли из России более 500 млрд. долл., да и само государство вывезло почти столько же, вложив эти деньги в развитие других государств.


     А вложения нашего частного капитала в основной капитал России, как правило, не превышают 15-16% от ВВП. И только когда государство создало госкорпорации и стало вкладывать в них средства из госбюджета, вложения в основной капитал выросли до 22-24%, но тут наши либералы подняли такой вой об огосударствлении экономики, что Медведев решил покончить с госкорпорациями. Зато наш частный капитал с удовольствием вкладывается в заграничные замки и виллы, яхты и личные самолеты, футбольные клубы и т.д. А пока наш "ночной сторож" спит, у нас происходят аварии с многочисленными человеческими жертвами: то на Саяно-Шушенской ГЭС, то на шахтах "Распадская", "Ульяновская" и далее везде.


     И Китай, и Россия последние 20 лет исповедуют рыночные принципы, но только разных экономических моделей. Россия использует монетарно-либеральную модель рыночной экономики, основные принципы которой изложены в "Вашингтонском консенсусе". А Китай сформировал свою собственную модель — неокейнсианскую в своей основе, с индикативным планированием, жестким государственным контролем и регулированием экономики, получившую название "Пекинский консенсус".


     20 лет тому назад ВВП КНР даже немного уступал российскому (1950 и 2010 млрд. долл. соответственно), а в 2010 г. ВВП Китая по паритету покупательной способности (ППС) оказался уже на порядок больше российского. Наш ВВП к 2000 г. уменьшился в два раза, а затем стал расти, но до сих пор не достиг уровня 1990 г. Более того, в условиях кризиса ВВП Китая незначительно снизился с плюс 10% до плюс 8%, а российский ВВП с плюс 8% обвалился, по официальным данным, до минус 8%, в действительности же — до минус 11,4%. Вот реальный результат того, чем руководство России "занимается последние двадцать лет".


     "ЗАВТРА" В чем же суть и пружины кризиса и каков ваш прогноз развития событий?


     А.А. Нынешний глобальный кризис знаменует собой начало новой понижательной волны кондратьевского цикла, который продлится не менее 10-15 лет. О скором начале этого кризиса все квалифицированные эксперты предупреждали еще 3-4 года тому назад, но наши правительственные "мудрецы" и официозные "экономисты" сначала заявляли, что никакого кризиса не будет, а когда он начался, стали называть Россию "островком стабильности". Результатом всего этого стал обвал нашей экономики, но сегодня расплачиваются за него не те, кто принимал неверные решения, а миллионы простых россиян.


     С другой стороны, от наших либеральных "мыслителей" ничего другого ожидать и не приходилось, поскольку их "символом веры" является теория неолиберализма фон Хайека, о которой в вашей газете недавно писала соратница Линдона Ляруша Рэйчел Дуглас. Идеология неолиберализма была разработана еще в 1940-50-х гг. в противовес кейнсианству. Повсеместное признание она получила в 1970-80-х гг., когда неолиберализм был востребован для преодоления тупика в развитии мировой экономики, т.к. был полностью исчерпан потенциал предыдущего технического уклада, то есть кейнсианская модель на тот момент выработала свой ресурс развития.


     Когда экономики всех развитых стран мира охватила стагфляция, а мировая экономика вошла в понижательную волну пятого кондратьевского цикла, потребовалась её максимальная либерализация, чтобы найти эффективные направления дальнейшего развития. Возможно, президент Рейган действительно верил в программу "звёздных войн", но умные люди, которые составляли эту программу, с её помощью эффективно выбивали из Конгресса деньги и финансировали поиск новых направлений развития по широкому спектру технологий. В результате был сформирован пятый технологический уклад, основанный на микроэлектронике, компьютерной технике, Интернете и мобильной связи.


     Но либерализация экономики имеет и другую, негативную, "сторону медали". Когда происходит насыщение мирового рынка товарами предыдущего технологического уклада, дальнейшее их производство приводит к перепроизводству и падению средней нормы прибыли. Тогда инвесторы всего мира начинают искать сферы более прибыльного приложения своих капиталов. А поскольку реальное производство их не приносит, то капиталы находят прибыльное применение в основном на финансовых рынках, надувая разного рода пузыри. Сейчас в США разгорается скандал вокруг крупнейшей финансовой корпорации "Голдман-Сакс", которую обвиняют в том, чем она реально всю свою историю и занимается, — в мошенничестве. Нобелевский лауреат Пол Кругман даже назвал её практику "финансовым мародёрством", но так работают практически все крупнейшие американские банки, а выходцы из Голдмана занимают в основном все ключевые позиции в экономическом блоке администрации президента США.


     "ЗАВТРА". Именно поэтому складывается впечатление, что скандал вокруг "Голдман-Сакс" закончится ничем, и раздувался специально, с целью в конце концов "доказать", что там всё в порядке, и выдать "голдманам" индульгенцию на многие годы вперёд.


     А.А. Такой вариант тоже не исключен. Но на примере G&S, соучредителя и совладельца Федеральной Резервной Системы США, этой "сердечной мышцы" всей современной глобальной финансовой системы, — хорошо видна технология "зарабатывания" денег крупнейшими транснациональными банками из США.


     "ЗАВТРА". Эти технологии, собственно, и привели к кризису?


     А.А. Безусловно. В начале нового тысячелетия в экономике США началось ипотечное безумие, когда ипотечные кредиты стали давать по предъявлению "пяти баксов и сникерса", а сотни рассрочек группировались в инструменты CDO, сборные долговые обязательства. Они продавались инвесторам с легендой, что если в пакете и попадаются некачественные кредиты, то качественные их уравновесят, и особого риска не будет. Таким образом, "мусорные" ипотечные кредиты были превращены в инвестиции высшего класса ААА, а чтобы обезопасить собственные ставки, Голдман привлекал страховые компании типа AIG для страховки с помощью свопов CDS. По сути, свопы были как бы пари между Голдман и AIG: Голдман "честно" ставил на то, что заёмщики не заплатят, а AIG — на то, что всё будет в порядке.


     На пике ипотечного бума в 2006 г. Голдман продал на 76,5 миллиардов обеспеченных ипотекой бумаг (треть из которых была качеством ниже нормального) институциональным инвесторам: пенсионным фондам и страховым компаниям. При этом сам Голдман "держал короткие позиции", т.е. ставил против рынка ипотеки. Таким образом, Голдман зарабатывал трижды: один раз, когда продавал институциональным инвесторам необеспеченные ипотечные бумаги, второй — когда ставил на рынке на обвал этих бумаг, и третий — когда после обвала ипотечных бумаг получал от AIG страховые выплаты по свопам CDS. Поэтому не удивительно, что когда ипотечный рынок обвалился, руководство Голдмана получило многомиллиардные бонусы.


     Когда в 2007 году ипотечная пирамида рухнула, спекулянты типа Голдмана стали искать новую сферу извлечения сверхприбылей. А сочетание снижения доллара, кредитного коллапса и краха ипотеки вызвало всеобщее "стремление к реальным товарам", одним из которых являлась нефть. В результате цена барреля подскочила с 60 долл. в середине 2007 г. до 147 долл. к лету 2008 г., а нефтяные фьючерсы вообще выросли до небес. И несмотря на то, что глобальные запасы нефти истощались, приток нефти на рынок, наоборот, сильно увеличился. За полгода до пика цен мировой объем поставок нефти резко вырос, а спрос на нефть в мире к этому времени упал.


     С точки зрения классической рыночной экономики — это нонсенс: при падении спроса цена должна падать, а не расти — это азбука рынка. Но Голдман сделал невозможное возможным, и "убедил" пенсионные фонды и других институциональных инвесторов вкладывать свои деньги в нефтяные фьючерсы — контракты на покупку нефти на определенную дату. Нефть превратилась из реального товара, подчиняющегося законам спроса и предложения, в виртуаль- ный товар, а баррель нефти в 2008 году продавался в среднем 27 раз до того, как он был реально доставлен и потреблен.


     Только вдумайтесь в этот факт — между реальным продавцом и реальным покупателем стояли 26 виртуальных спекулянтов, раскручивавших нефтяные цены до небес. Результат этих спекуляций был заранее предопределен — в 2008 году цены на нефть обрушились со 147 до 33 долл. за баррель, показав всему миру реальную, без спекулятивной составляющей, цену спроса и предложения на нефть.


     Но тут правительства всего мира, испугавшись финансового коллапса, вбросили в свои экономики огромную массу ликвидности. В реальный сектор экономики эти деньги нигде, кроме Китая, не попали и вновь оказались на спекулятивном рынке. Снова стали надуваться спекулятивные пузыри, в том числе и на рынке энергоносителей. Парадоксально, но факт — мировое потребление нефти и спрос на неё в результате кризиса упали, а цены на нефть вновь выросли до 80-90 долл. за баррель. И я голову даю на отсечение, что в ближайшие год-два нефтяные цены снова обрушатся до своего рыночного уровня в 30-35 долл., определяемого не спекулятивным спросом "Голдман-Сакс" и ему подобных, а реальным спросом мировой экономики.


     "ЗАВТРА". А почему самые большие проблемы сейчас не у США, а у Евросоюза? И каковы в связи с этим перспективы российской экономики?


     А.А. Все неолибералы мира надеются на то, что колоссальный вброс ликвидности в мировую экономику рано или поздно приведет к её росту. Но они абсолютно не понимают, что, с одной стороны, для выхода с понижательной волны необходимо сформировать новый, шестой, технологический уклад, и пока есть возможности для спекулятивных вложений капитала, никто всерьёз не будет инвестировать в рискованные инновации. С другой стороны, огромные бюджетные задолженности всех развитых стран заставляют их сокращать бюджетные расходы, что приводит к резкому сужению спроса на мировых рынках. Растущая безработица также приводит к падению потребительского спроса населения. Поэтому даже существенного оживления мировой экономики в обозримом будущем не предвидится.


     Кризисных явлений в США не меньше, а больше, чем в Греции и других странах ЕС, но экономике США пока еще доверяют в мире, а доверие играет очень важную роль в финансовой сфере. К тому же, американские банки ведут открытую войну против евро, раздувая с помощью СМИ проблемы Греции и других наиболее экономически слабых стран Евросоюза, которые живут не по средствам. И не случайно Ангела Меркель пытается объединить Европу в борьбе против американских финансовых спекулянтов.


     Но главной страной, которая живет не по средствам, в мире являются сами США. Согласно расчетам известного американского финансиста Уоррена Баффета, американские домовладельцы, муниципалитеты, штаты и государство должны всему миру 54 трлн. долл., что в 4 раза превышает годовой ВВП США и составляет 85% мирового ВВП. Если США не будут подрывать авторитет ЕС и фактически второй мировой резервной валюты — евро, то свободные капиталы со всего мира "побегут" из доллара в евро, а США не смогут покрывать дефицит своего федерального бюджета.


     Поэтому шумиха вокруг европейских проблем отвлекает мировое сообщество от решения главной проблемы современной мировой экономики — слабости самой экономики США. "Мы — государство-банкрот. Отрицательное сальдо покрывается за счет иностранных кредитов. Саудовская Аравия, Китай, Япония и даже Россия непонятно зачем покупают наши гособлигации, которые скоро обесценятся", — утверждает Пол Крэг Робертс — бывший помощник министра финансов США в правительстве Р.Рейгана, награжденный за "выдающийся вклад в создание экономической политики Соединенных Штатов".


     В соответствии с теорией эволюционных циклов нашего соотечественника В.Пантина понижательная волна шестого кондратьевского цикла совпадает с фазой "великих потрясений", на которой происходит, по терминологии В.Пантина, смена "центра-лидера", т.е. той страны, которая затем определяет основной тренд развития примерно на 100 лет вперёд. Так в начале XIX века на фазе "великих потрясений" центром-лидером стала Великобритания, а в период Великой депрессии её сменили США, которые с середины ХХ века сформировали под себя всю мировую экономику, включая и нынешнюю финансовую систему, основанную на американском долларе.


     Но к 2020 году роль центра-лидера неизбежно перейдет к Китаю, который совместно со странами АСЕАН уже приступил к созданию самого большого в мире регионального рынка, объединяющего 2 млрд. человек. США, с одной стороны, недооценивают угрозу со стороны Китая, считая его технологически отсталой страной, а с другой — сильно зависят от Китая, как своего крупнейшего кредитора. Китай обладает самой крупной в мире долей государственного долга США, и стоит ему начать распродавать американские казначейские обязательства, как обвал доллара и всей экономики США уже невозможно будет остановить.


     "ЗАВТРА". Но ведь китайцы сильно потеряют на распродаже. Пойдут ли они на такой риск?


     А.А. Потерять часть всегда лучше, чем потерять всё. Тут важно выбратьправильный момент и начать первым.


     Что же касается России, то её положение, как говорится, "хуже губернаторского". Царская Россия на рубеже XIX-XX веков "проспала" формирование третьего технологического уклада, и в результате потерпела поражения в Русско-Японской и в I Мировой войне, а потом получила революции 1917 г. В СССР при Сталине за 15-20 лет были сформированы третий и четвертый технологические уклады, которые обеспечили победу в Великой Отечественной войне и вывели СССР в 1950-60-е гг. в число передовых экономик мира. Но в 1970-80-х гг. СССР снова "проспал" формирование нового уклада, в результате чего потерпел пораже- ние в "холодной войне" и распался на отдельные суверенные государства.


     Падение нефтяных цен до уровня 30-35 долл. за баррель в ближайшие год-два повергнет российскую экономику в "глубокий нокаут", а после окончательного крушения нынешней мировой финансовой системы Россия, скорее всего, распадется вслед за СССР на мелкие псевдогосударственные образования. Во всяком случае, доклад ИНСОРа (Попечительский Совет которого возглавляет президент Медведев) об образе будущего — "Россия, XXI век. Полдень" — это "дорожная карта" по развалу России, призывающая вернуть нашу страну в 1980-90-е гг., когда неолиберализм действительно определял основные направления развития мировой экономики. К сожалению, сейчас Россия и мир двигаются в противоположных направлениях. Россия живет в рамках неолиберальной модели экономического развития, а остальной мир восстанавливает неокейнсианскую модель, по которой развивается Китай — будущий центр-лидер мирового экономического развития.


     "ЗАВТРА" А есть ли альтернатива этой печальной участи? И каковы прогнозы будущего мирового развития?


     А.А. Альтернатива есть всегда, и в мире создается множество экономических прогнозов будущего развития. Вопрос только в уровне их объективности и соответствия реальным экономическим процессам. Большая их часть носит линейный характер, когда нынешние тенденции экстраполируются в будущее без понимания дискретности экономического развития. Но вот российский академик В.П.Маслов выступил с идеей создания нелинейной, квантовой экономики. Я об этом впервые узнал от академика А.А.Акаева, с которым мы тесно работаем над теорией циклов. А.А.Акаев совместно с ректором МГУ академиком В.А.Садовничим возглавляют Проект "Комплексный системный анализ и моделирование мировой динамики", который призван разработать математические модели мирового развития. Но при попытках разработать подобные модели они уперлись в недостаточно разработанную теоретическую базу.


     В современной фундаментальной экономической науке существуют два основных направления исследования: одно из них рассматривало развитие экономической динамики как поступательный процесс, а другое — как волновой, циклический процесс. Поэтому исследователей, занимающихся изучением динамики экономической конъюнктуры, условно можно разделить на тех, кто не признает существования периодических повторя- ющихся циклов в экономической жизни, и на тех, кто стоит на детерминистских позициях и утверждает, что экономические циклы происходят с регулярностью приливов и отливов.


     Представители первого направления, к которым принадлежат наиболее авторитетные ученые современной западной неолиберальной школы, считают, что циклы являются следствием случайных воздействий (импульсов или шоков) на экономическую систему, что и вызывает циклическую модель отклика, т. е. цикличность есть результат воздействия на экономику независимых, случайных импульсов. Экономистами неолиберальной школы идея цикличности отвергалась как противоречащая закону Ж.-Б.Сэя, по которому спрос всегда равен предложению.


     Но современное развитие экономики убедительно показывает, что равенство спроса и предложения — скорее исключение, чем правило.


     Правилом же является постоянное нарушение этого равновесия, которое восстанавливается исключительно при помощи кризисов, повторяющихся через вполне определенные временные отрезки. А пример "Голдман-Сакс" демонстрирует, что в экономике имеют вес не только объективные процессы, но и обыкновенное мошенничество, искусственно нарушающее рыночное равновесие. Поэтому сущность теории циклического развития экономики связана с тем, что экономика, как открытая система, находится в состоянии перманентного отклонения от состояния равновесия.


     Эпицентром циклического движения является экономический кризис, который обозначает предел данного уровня развития и в то же время обнаруживает импульс к дальнейшему росту экономики. Глубинным процессом циклических колебаний является движение инвестиций, которые, подобно приливам и отливам, то мощным потоком вливаются в экономику, стимулируя рост реального капитала, то вытекают из неё, обрекая экономику на кризис. Экономический цикл — это движение экономики от одного макроэкономического равновесия к другому. По Марксу экономический цикл — это движение экономики от одного кризиса к другому, как способ самоуправления экономикой.


     Почти сто лет тому назад классическая физика также не могла объяснить многие физические явления, поскольку одни ученые считали, что они носят корпускулярный, а другие — что волновой характер. Но появилась квантовая физика, развивающая и дополняющая классическую физику и считающая, что физические явления носят одновременно и корпускулярный, и волновой характер. Классическая физика носила линейный характер и была жестко детерминирована, а квантовая по своей сути — это нелинейная физика, более сложная, раздвигающая границы классической физики. Но без разработки квантовой физики недостижим был бы и современный уровень научно-технического прогресса: не было бы ни микроэлектроники, ни полупроводниковой техники, ни лазеров, ни мобильных телефонов с компьютерами, ни Интернета, ни нано-, био- и информационных технологий.


     Исходя из идей академика В.Маслова, теории Н.Кондратьева о больших циклах, теории хаоса И.Пригожина и других современных теорий, мы сейчас пытаемся сформулировать основы квантовой экономики, т.е. создать новую теоретическую базу современной экономической науки. А уже на основе квантовой экономики можно будет разрабатывать достаточно точные, но вероятностные в своей основе, математические модели мирового развития. Но, к сожалению, мы всё это делаем на чистом энтузиазме и научном интересе, т.к. нашему государству фундаментальная наука не нужна, что и подтвердило выступление В.В.Путина на сессии РАН.


     Возникает новое направление в науке, и по-хорошему нужно было бы организовать Институт квантовой экономики во главе с тем же академиком Акаевым, который бы начал разрабатывать новое направление. Путин гордится тем, что на все НИОКР плюс высшее образование выделяется из госбюджета в 2010 году 1100 млрд. рублей, но это в 4 раза меньше, чем выделяет Китай только на одни НИОКР, и в 9 раз меньше, чем выделяют США. А на саму фундаментальную науку, т.е. непосредственно на финансирование РАН, пойдет аж целых 49,3 млрд. рублей, что составляет всего 4,5% от этой суммы. Чубайсу на его "нанотехнологии" выделили почти в 4 раза больше, чем на всю РАН. Но ясно, что эти огромные деньги пойдут не на развитие науки, а на прокрутку в банках, типа "Голдман-Сакс", с целью спекулятивной наживы. Чубайс просто не способен к созиданию, он всю свою жизнь только и делал, что разрушал, но вот организовать "ручеек" спекулятивных доходов для "нужных людей" за счет денег, выделенных на нанотехнологии, ему вполне по силам, т.к. "прокручивать деньги" он умеет. Тем более, что А.Чубайс входит в состав международного консультативного совета банка J.P. Morgan Chase & Co, который занимается абсолютно тем же самым, что и "Goldman&Sachs".


     Для нашего же премьера образцом настоящего ученого является Гриша Перельман, который "без денег взял и опубликовал в Интернете" доказательство математической теоремы, которую никто в мире не мог доказать до него. Вот с кого, по мнению В.В.Путина, нужно брать пример всем российским ученым, чтобы не клянчили, как Президент РАН Ю.С.Осипов, у премьера несчастные 65 млн. рублей для создания суперкомпьютера нового поколения.


     "ЗАВТРА". Позвольте, Александр Эрвинович, в заключение не только поблагодарить вас за интересную беседу, но и поздравить с 60-летием, а также пожелать вам новых творческих и жизненных успехов.


Беседу вёл Александр Нагорный

РЕЦЕНЗИИ:


День в августе


Из тетради ДПБ – Драгоценные Подробности Бытия

Игорь ГАМАЮНОВ

Игоря Гамаюнова – журналиста, писателя – наши читатели знают не только по его остропроблемным публикациям в «Литературной газете», где он работает третий десяток лет. Он автор романов «Капкан для властолюбца», «Майгун», повестей «Камни преткновения», «Окольцованные смертью», «Однажды в России», «Мученики самообмана», «Свободная ладья» и др. Его рассказы и очерки публиковались в журналах «Огонёк», «Знамя», «Нева», «Юность», «Смена». 21 мая ему исполняется 70 лет. Поздравляя его с этой датой, свидетельствующей о наступившей зрелости, желаем ему крепкого здоровья и творческих удач.Сегодня мы знакомим наших читателей с отрывком из его новой книги.

Мучительный август!.. Вон-вон из Москвы!.. Город-гигант, без которого я не представляю своей жизни, изматывает жарой, лавиной наглых джипов, теснящих пешеходов даже на тротуаре, грохотом отбойных молотков, снова и снова вспарывающих беззащитный асфальт, а ещё – воспоминаниями о прошлых августах, настигавших нас тревожными новостями на далёких морских берегах… Скорее, скорее отсюда, за Кольцевую дорогу, по бывшему Владимирскому тракту, за 168-й километр.


В деревню.


В тишину.


Только здесь, именно здесь, всматриваясь в свою жизнь взглядом, обострённым годами заблуждений и неизбежных прозрений, можно наконец ощутить себя частью чего-то непостижимо большого и вечного, чему и названия, кажется, нет.

Замечательный август!.. Конечно, из-за дорожных пробок я приехал в деревню только к полудню. Зато сразу узнал – клюют окуни на Лещёво. И вот – мчусь. Трещит сухая трава под велосипедными колёсами. Брызжут из-под них веером кузнечики. Вьётся тропинка к темени холма, окружённого земляным валом, – к древнему городищу, его здесь зовут Городком. (До сих пор дожди вымывают из его склонов, укрытых дубовой рощей, обломки проржавевших мечей.) Отсюда открываются взгляду серебристая Клязьма и вся её пойма с плывущими над ней облаками; их тени бесшумно скользят по траве, приглушая пестроту солнечных бликов, по зеркалу речной излуки, уплывая дальше, в Заречье, с его лугами, осколками правобережных стариц, утонувшими в камышовых зарослях, берёзовыми рощами и синеющими у далёкого горизонта лесами.


Лещёво – левобережная старица Клязьмы – соединяется с рекой болотистым ручейком. На мелководье она испятнана кувшинками и редкой камышовой порослью – там обычно маячат неподвижные цапли, подстерегая добычу. Тянется вдоль берега колючий кустарник. И вот знакомый прогал. Под куст, в тень ныряет мой велосипед, возникают из чехла сочленения длинного удилища. Новый красно-синий поплавок цепляю к леске, забрасываю. Но – какой может быть клёв в середине дня?!


Откидываюсь в траву, спрятав лицо под длинный козырёк бейсболки. Затаённо-звонкий стрёкот кузнечиков оплетает меня колдовской песней лета, завораживает сном. Тускнеют, тонут в сонной зыби цепкие городские наваждения. Нет их сейчас и словно бы не было. Есть лишь прозрачный купол неба, куда взлетаешь на одном вздохе вместе с пригревшим тебя покатым берегом, удочкой и старицей, осенённой сверканием золотой ряби. Давно, может быть, с детства, не переживал я с такой силой чувства абсолютной свободы, как в этом коротком сне, на безлюдном берегу, в хрустких объятиях обожжённой солнцем травы.

Разбудил меня гортанно-резкий, с горловым клёкотом, крик птицы. Я не сразу рассмотрел её. Она неслась вдоль берега, повторяя его изгибы, снижаясь, почти касалась воды и так внезапно, зигзагом, взлетала вверх, что было слышно, как вибрировали её сизые перья в светлых подкрылках.


Кажется, это был кобчик, вылетевший на охоту. И сразу после его пролёта начался клёв. Поплавок стал часто тонуть, уходя наискосок в воду. После подсечки окунь, согнув кончик удилища, кидался под нависавший куст, где леска неминуемо должна запутаться и оборваться. Но я кругами выводил добычу из опасного места, подтаскивал к берегу и, выдернув из воды, рассматривал зелёно-жёлтую полосатую раскраску и угрожающе растопыренные алые плавники горбатого разбойника наших вод.


А минут через сорок клёв прекратился так же резко, как и начался. Видимо, стая окуней, покружив возле моего крючка, ушла дальше, оставив мне на память четырнадцать краснопёрых красавцев.


Вывожу велосипед из-под куста, перемещаюсь, толкая его, вдоль берега. И там, где Лещёво соединяется мелким ручейком с рекой, вижу в реденьких камышах серую цаплю. Ах, как хороша она – длинные ноги, длинная шея – в своей терпеливо-величественной неподвижности, среди стеблей камыша, жёлтых кувшинок, подвижного блеска воды! Наконец-то сбудется моя мечта – я сниму долговязую королеву здешних мест цифровым «Кодаком», только бы подойти ближе. Но берег старицы здесь почти совсем гол, маячит лишь один ивовый куст, колеблющийся от лёгкого ветра.


Опускаю велосипед в траву, кладу рядом удилище и сумку, достав из неё аппарат. Крадусь, пригнувшись, к ивовому кусту. Прицеливаюсь. Мешают ветки и ветер, играющий ими. Чуть-чуть отклоняюсь, привстаю и, не успев выдвинуть объектив, вижу: большая птица, неуклюже взмахнув длинными крыльями, взлетает над камышами, кувшинками и серебристой рябью. Сложив узлом длинную шею, она становится маленькой, вёрткой и быстро уносится за реку, к старым вётлам, где у неё гнездо, сплетённое из прутьев, а в нём – молодые цаплята, обросшие уже серовато-сизыми перьями.

Спугнул! Увидела, наверное, круглым буравчато-зорким глазом чужой металлический блеск в играющих ивовых ветках.


Я катил велосипед по берегу Клязьмы, смотрел на снующих стрижей – они словно ткали прозрачное покрывало над серебристой рекой, закидывал удочку с крутых обрывистых берегов в омутки, блестевшие медленными воронками водоворотов, выуживая время от времени пучеглазых ершей и серебристо-узких верхоплавок, не подозревая, что меня ещё ждёт в этот августовский день.


Подхожу к молодому сосняку (его здесь называют Борок), подступившему вплотную к Клязьме, и замечаю: слева от меня на открытом лугу что-то ворохнулось – что-то неясно чёрное и потому тревожное. Останавливаюсь. Видно плохо. Ясно одно – там две крупные птицы. Нет, не грачи, во много раз больше. Почему на открытом месте? Может, подстрелены?


Кладу велосипед плашмя, извлекаю фотоаппарат. Крадусь. На этот раз объектив заранее выдвинут, но птицы чутко реагируют на моё приближение – настораживаются. Всматриваюсь сквозь резко увеличивающий объектив-«телевик» и внутренне ахаю: это чёрные аисты, занесённые в Красную книгу! Очень осторожны. Наверное, поэтому сели в открытом месте.


Оперение смолисто-лаковое. Красноватые клювы. Косят в мою сторону, нервно переступая ногами-тростинками. Снимаю издалека, понимая – не дадут приблизиться – и зная уже – снимки не получатся: аппарат на весу неустойчив (снимки и в самом деле получились смазанными). Делаю ещё один шаг, но птицы, разбежавшись, взлетели. И сразу же понеслись за Клязьму, в лесную чащобу, где (сужу по крупномасштабной карте) в радиусе ста километров нет ни дорог, ни человеческого жилья.


Но ведь, думаю, когда-то, ведомые сидящим в нас слепым неистовством, ворвёмся же мы и в те, заповедные сейчас, спасительные для птиц и зверья, уголки. Исполосуем их дорогами. Нарежем земельные участки для коттеджных посёлков. И – запустим бизонье стадо лоснящихся джипов, которые взорвут лесную тишину дикими ритмами своих стереосистем…


Видел в детстве (оно протекало в советские годы в приднестровском селе на юге Молдавии), как люди, движимые желанием улучшить жизнь, взялись осушать плавни. Это походило на геологический катаклизм, резко изменивший пейзаж: были озёра-старицы, камышовые заросли, плавневые леса (ивы, вязы, дубы, громадные осокори – меж ними в половодье на лодках мы путешествовали по лесным полянам); были дикие сады, куда нас, школьников, возили в сентябре на уборку дарованных нам природой слив, яблок и груш; затем всё это исчезло, будто стёртое с лица земли одним капризным жестом, уступив место разграфлённым под линейку помидорным плантациям.


А ещё вырос вдоль берегов Днестра змеисто-извилистый земляной вал (от половодья!), отчего некогда красивая река стала похожей на большую сточную канаву. Гигантские эти плантации не успевали убирать, помидоры гнили, их запахивали, сокращая посевы, и вскоре осушенные плавни стали напоминать лунный ландшафт.


Я помню себя там до катаклизма – мне чудилось: моё «я» не только то, что в телесной оболочке, моё «я» – это свист зимородка в прибрежных кустах, кусок синевы в облачном небе, полёт стрижа над днестровской излукой. И не только моё, любое «я» – это гармония человека с окружающим его миром.

Что происходит, когда гармония эта разрушена?   Недавний эпизод: у нас в деревне, у дороги, на взгорье росла ветла. Большое одинокое дерево. С дуплом. И парень, известный выпивоха и болтун, зарабатывающий кое-какие деньги мелкой шабашкой, однажды весной от скуки разжёг в дупле костёр. Огонь толком не разгорелся, но зазеленевшее было дерево засохло, превратившись в уродливый, грозящий голыми сучьями всем проходящим и проезжающим памятник вандализму. Бессмысленному и беспощадному. Памятник отчуждению человека от своей среды.


Я сидел у воды, под Городком, на коряжистом бревне, заброшенном сюда весенним половодьем, ждал поклёвки на донную удочку (здесь по вечерам, бывало, попадались сомы). Звенели комары. Ласточки высоко в небе чертили загадочные письмена. Солнце, становясь багрово-красным, медлило уходить за гребень дубовой рощи, прощально всматриваясь в покидаемый мир. Оно, казалось мне, посылало нам какие-то не поддающиеся расшифровке сигналы, и эту взаимную немоту я воспринимал сейчас как неясное предвестие какой-то беды.

Но вот солнце ушло. Прозрачное пламя зари тоже погасло. Стало смеркаться, пока я сматывал длинную удочку. Белёсый осколок луны, висевший над Клязьмой, пропитался золотом и вдруг всплыл в реке, сопровождая меня, когда я шёл, толкая велосипед вдоль берега. И поплыл за рекой, по лугам, по кустам, молочно-белый волокнистый туман.


По вертлявой тропинке я поднимался к городищу и думал о тех людях, которые семь или восемь столетий назад поднимали здесь этот вал, ладили на нём крепость из острозатёсанных брёвен, жгли костры, готовили еду, говорили друг с другом о чём-то… Бородатые-косматые… Что у меня с ними общего? Наверное, язык, сильно изменившийся, конечно. Но что неизменно, я думаю, это почти такое же чувство слияния с тем, что вокруг: с лунным осколком, плывущим в ночной реке, с лягушиным стрекотом, несущимся из соседнего болотца, с голосами луговых птиц – вон где-то коростель скрипит и перепёлка сообщает всем о том, что «спать-пора».


Какие-то неясные ритмы и слова стали томить меня, пока одолевал трудный подъём, я про себя выговаривал их, словно повторяя то, что надиктовывал мне некто, вдруг оживший во мне (страсть рифмовать свою жизнь, как известно, неизлечима, даже если она не становится твоей профессией). Этот некто пытался передать наивными стихотворными строчками ощущение только что прожитого дня и ту мысль, которую, кажется, нам с ним всё-таки удалось прочесть в ласточкиных письменах, начертанных час назад в вечернем небе.


Мысль (которая открывается на исходе земного пути, наверное, каждому) о том, что конечная наша жизнь на самом-то деле бесконечна, как и сама Вселенная, чью бесконечность ограниченное человеческое сознание постичь не может. Или – может, но лишь – представлением о безостановочном движении собственной мысли к другим пространствам, за которыми открываются всё новые и новые бездны. И именно здесь, у гибельного края, оробевшая на мгновение мысль устремляется к спасительному проблеску надежды: ведь если я частица (пусть – микроскопическая, но частица же!) этой Вселенной, то должен же я обладать её главным свойством – бесконечностью? И та вечная ночь, которая оборвёт моё теперешнее существование, разве не иная форма «движения-бытия»? Значит, если моё нынешнее «я» – это гармония с окружающим нас вечным миром, то моё «я» останется здесь навсегда… Разве не так?..

Медленно поднимаясь по круто вьющейся тропинке, я повторял надиктованные мне строчки, запоминая их. А дома, закатив велосипед в сарай, записал:


…Я стану излукой,

Я буду осколком небесным,

Надеждой и мукой

Прибрежных, истоптанных трав.

В преддверье разлуки

Ветвями погибшего леса

Раскину я руки,

Речную долину обняв.

Вновь в выси кристальной

Восстанет слепящее око.

Я сын твой опальный.

Я здесь остаюсь навсегда,

В той глуби зеркальной,

В том ветре, летящем высоко,

В том облаке дальнем,

Плывущем в другие года.

…Вечер этого дня тоже был длинным. Я выходил в темноте к нашей старой яблоне. Её длинные ветки, потрескивая, клонились к земле под тяжестью наливающихся антоновок. Сквозь её листву мерцали яркие звёзды. Они время от времени, как это бывает в августе, срывались, перечёркивая небо острой полоской света.


Но от этого звёзд в небе меньше не становилось.


Владимирская область



Иван Бенедиктов, Алексей Рыбин. Рядом со Сталиным. — М.: Эксмо, Алгоритм, 240 с., 3000 экз.





     Людей, которые лично знали Иосифа Виссарионовича Сталина или хотя бы кратко общались с ним, по понятным и вполне естественным причинам — всё-таки прошла вот уже 57-я годовщина со дня смерти "отца народов" — становится всё меньше и меньше. И свидетельства каждого из этих очевидцев сталинской жизни — пусть даже максимально субъективные, пристрастные и "недостоверные" — приобретают всё большую ценность, поскольку покрываются "патиной" последующей истории, уже с её болями, противоречиями и конфликтами.


     Вот Алексей Рыбин, "телохранитель" Сталина, рассказывает об осени 41-го: "Враг точно знал, где находится сталинская дача, и бомбил её, надеясь обезглавить государство. Вокруг дома расположили дальнобойные морские зенитки... Фашисты применили осветительные ракеты на парашютах, которые наши зенитчики расстреливали на лету. Всё же какой-то ас ухитрился послать бомбу точно. Она упала с внешней стороны забора и, не взорвавшись, ушла в землю. Когда сапёры выкопали её, то в стабилизаторе обнаружили свёрнутую бумажку с изображением сжатого кулака и надписью "Рот Фронт". А если бы тонна этой взрывчатки ухнула? Вот как всё роковым образом совпало..."


     Не знаю, кем и зачем поставлено здесь это "роковым образом" — может быть, для придания пущей достоверности повествованию, а бумажку, конечно, могли подложить специально, чтобы лишний раз подтвердить, что интернационализм мирового пролетариата — вовсе не пустые слова, да и весь эпизод с неразорвавшейся бомбой можно было придумать... Но сколько подобных бомб, мин и снарядов не разорвалось в ту войну!..


     Или еще — картина эвакуации из Москвы: "Поздно вечером снова повалил густой снег. Можайское шоссе за городом оказалось запруженным отступающими красноармейцами и спасавшимися от фашистов беженцами. Среди людей понуро брели коровы и свиньи. Перед машиной появилась женщина, которая едва тянула санки с домашним скарбом и двумя плачущими детишками. Не торопя шофёра двигаться с места, Сталин удручённо смотрел на это жутковато-безмолвное шествие... Трудно сказать, о чём он думал. Но в полночь, когда на даче собралось Политбюро, после требования везде наводить железный порядок, он внезапно пригласил в кабинет сестру-хозяйку Истомину и спросил:


     — Валентина Васильевна, вы собираетесь из Москвы эвакуироваться?


     — Товарищ Сталин, Москва — наш родной дом, её надо защищать! — смело заявила она.


     — Слышите, как думают москвичи? — особым тоном сказал Сталин членам Политбюро.


     Все согласно молчали. Утром по пути в Кремль, рассуждая с шофёром Кривченковым о надёжной обороне столицы, Сталин твёрдо сказал:


     — Остаюсь с русским народом в Москве. Будем стоять насмерть".


     Тоже выдумка? Тоже "лакировка действительности". А ведь выстояли...


     А теперь экстраполируйте ту ситуацию в 2010 год и скажите: если жизнь нашей нынешней верхушки в России по каким-то причинам (скажем, кризис или что-то еще) критически утеряет степень своей сладкости, что они выберут: эвакуацию куда-нибудь в Лондон или будут стоять насмерть вместе с русским народом?


     Конечно, Сталин был тиран и деспот, он не оставил себе выбора, у него не было никаких отходных путей: или Победа, или смерть.


     Сейчас в наших "верхах", по сравнению со сталинскими временами, всё куда более гламурно, готично, кошерно и даже феншуйно. Отступать вроде бы еще очень есть куда. Но уже без всяких надежд на Победу. 7

Аркадий Штыпель РАЗМЫШЛЕНИЯ ПРАКТИКУЮЩЕГО СТИХОТВОРЦА О том, как мы читаем стихи

Опубликовано в журнале:«Арион» 1997, №4

Стихи пишутся - да и читаются  - в предположении, будто особым образом подобранные и в особом порядке расставленные слова таят в себе особые смыслы, вне стихов ни под каким видом не существующие. Т.е. стихи - непересказуемы. Пересказанные прозой, они просто теряют смысл; пересказанные другими стихами, они и становятся "другими стихами", с другим, хотя бы и близким, смыслом. Иными словами, наше восприятие (приятие или неприятие) стиха есть восприятие образа речи.

Если относительно образа жизни или образа мыслей автора мы можем последовательно составить то или иное представление, то образ речи есть именно образ - в том смысле, в каком этот термин употребляется в теории распознавания образов: то, что мгновенно распознается, схватывается, запечатляется - и присваивается. Действительно, читая стихи "в свое удовольствие", мы всегда читаем их "как бы от себя", всегда "играем роль" и "входим в образ". При этом никто из нас не примеряет на себя ни пушкинских бакенбард, ни лермонтовских эполет, ни ахматовской шали. Мы довольствуемся более или менее скромной ролью "Того-кто-изъясняется-таким-образом", а если стихи сугубо лирические - "Того-кто-произносит-этот-монолог". В этом смысле поэзия не только генетически, но и по существу родственна драматургии, и только в этом смысле словосочетание "лирический герой" имеет какой-то смысл.

Все, о чем я здесь толкую, не имеет никакого отношения к литературоведению, потому что ни обстоятельства личной жизни поэта, ни перипетии всевозможных идейных полемик, ни игра литературных влияний и заимствований (как бы ни были эти предметы сами по себе важны и занимательны) не имеют или почти не имеют отношения к поэтическому смыслу стихов, т.е. к моему или вашему восторгу, отвращению или безразличию.

Короче говоря, когда я читаю: "передо мной явилась ты", то мне, в общем-то, нет дела ни до Александра Сергеевича, ни до Анны Петровны. Если стихи хороши (а "хорошие" отличаются от "плохих" тем только, что "хорошие" я читаю с упоением, а "плохих" не читаю вовсе), то это я - помню чудное мгновение; я - вернулся в мой город, знакомый до слез; это мне - голос был. Он звал утешно; и это я - кого-нибудь зарежу под осенний свист.

О двух строчках Брюсова

У плохого поэта Брюсова есть восхитительные строчки о том, как "всходит месяц обнаженный при лазоревой луне". В свое время враждебные "новому искусству" критики приводили эти стихи как образчик "декадентской бессмыслицы"; с другой стороны, В.Ф.Ходасевич положил начало целой мемуарной традиции, трактующей явленную в этих двух стихах великолепную космическую феерию как добросовестное описание лунного отражения в синих печных изразцах.

Опровергается ли мое вbдение свидетельством Владислава Фелициановича? Нисколько, потому что любое субъективное впечатление неопровержимо по определению. Имеет ли для меня в таком случае это свидетельство хоть какую-нибудь ценность? Безусловно, поскольку дополняет мое первоначальное впечатление каким-то иным, новым измерением.

Так, если я, к примеру, зябну, а градусник за окном показывает +30, то я ведь не перестаю от этого зябнуть, но зная, что на дворе +30, я уже не просто зябну, а зябну в тридцатиградусную жару, что, согласитесь, совсем другое дело.

Выше я походя назвал Брюсова плохим поэтом. Это значит, что в подавляющем большинстве брюсовских стихов меня не устраивает предлагаемый мне образ речи, что мне неловко изъясняться  в таком тоне и что мне не доставляет удовольствия такая артикуляция.

Видимо, именно артикуляция, напряжение органов речи, возникающее даже при мысленном чтении, составляет физиологическую основу нашего стихового восприятия. Мне представляется бесспорным, что органы речи мышечно откликаются не только на интонационно-ритмические конструкции, но и на семантику произносимого. Если учесть еще и энергию "внутреннего жеста", то окажется, что в артикуляцию стиха вовлекается едва ли не весь наш, как говаривали в старину, "телесный состав".

О четырех строчках Фета

Вот что я прочел в известных заметках Ю.К.Олеши: "Может быть, лучшие строчки поэта, написанные на русском языке, это строчки Фета:

В моей руке –

какое чудо! -

Твоя рука.

Там дальше –

„а на земле –

два изумруда, два светляка" (неточная цитата, надо - „на траве" - А.Ш.), но довольно и этих двух!

Между прочим, в тех такой старый и такой обобщенный смысл, что их можно взять эпиграфом к любой книге, где действуют люди. К „Войне и миру", например, к „Божественной комедии"".

Далее Юрий Карлович описывает портрет Фета, упоминает, что тот служил кирасиром и что это у Фета на охоте медведь нанес рану Льву Толстому.

Странно, что Олеша не сообщает нам о том, что так поразившие его стихи имеют прямое отношение к автору "Войны и мира". Вспоминает Софья Андреевна Толстая:

"Вечером мы все решили пить чай на пчельнике. Засветились всюду в траве светляки. Лев Николаевич взял два из них и, приставив шутя к моим ушам, сказал: "Вот, я обещал тебе изумрудные серьги, чего же лучше этих?". Когда Фет уехал, он написал мне письмо со стихами".

Скорее всего, Олеша об этом просто не знал, и тем замечательней двойное упоминание Толстого в его короткой заметке. Но вернемся к стихам Фета. Попробуем чуть-чуть переставить слова:

В моей руке твоя рука -

какое чудо!

И на траве два светляка,

два изумруда.

Вроде бы почти то же самое, но не думаю, что в таком виде эти строчки произвели бы на Юрия Карловича столь же неотразимое впечатление. Потому  что стиховой смысл, образ речи - исказился до неузнаваемости.

У Фета:

В моей руке - какое чудо! -           (загадка)

Твоя рука.                            (отгадка)

И на траве два изумруда,              (загадка)

Два светляка.                         (отгадка)

Длинная строчка загадки как бы выявляет нарастающее напряжение; следующая, короткая, с энергичной мужской рифмой, знаменует окончательность и непреложность отгадки. То есть, у Фета структура высказывания динамична: за медленным нарастанием напряжения следует разряд. Структура, получившаяся после переделки (информация - оценка, информация - оценка), напрочь лишена движения, игры сил. Фетовская параллель "изумруды - светляки", можно сказать, оживляет камни, обратная - заставляет каменеть живое.

Это пример не так изощренного мастерства, как абсолютного поэтического слуха: стихи написаны наскоро, как тогда говорилось, "на случай" - вряд ли Афанасий Афанасьевич мог предположить, что через какую-то сотню лет какой-то Олеша обнаружит в четвертой строфе этой милой домашней шутки столь всеобъемлющий смысл. Во всяком случае, в план итогового собрания своих стихотворений Фет эти стихи не включил.

Получается так, что А.А.Фет не оценил по достоинству своих стихов, а мы с Ю.К.Олешей - оценили. Вопрос не в том, насколько адекватно понимает автор смысл своих творений (скорее всего, когда как) и даже не в том, что, собственно, мы с вами делаем, "понимая": то ли вычитываем смысл из текста, то ли вчитываем его в текст (скорее всего, и это - когда как). Для нас существенно, что те или иные тексты оказываются способны так или иначе порождать те или иные смыслы; для меня очевидно, что способность текста порождать смыслы в свою очередь порождается той или иной структурой текста; весь вопрос в том, существует ли в принципе общий метод, алгоритм конструирования таких значимых структур.

Полагаю, что ничего подобного не существует. Да, я говорю о замечательной структуре одного четверостишия Фета и показываю, как искажается стиховой смысл при нарушении этой структуры, но из этого вовсе не следует, что подобная структура априори превосходна. Можно сочинить десять четверостиший с подобной структурой - и скорее всего девять из них будут довольно бессмысленны, как, впрочем, и вообще 90% всей "стихотворной продукции".

О модернизме

Собственно говоря, все модернисты занимались - или делали вид, что занимаются, - попытками подобрать некий универсальный ключ к нашему с вами восприятию. Все авангардистские манифесты (в контексте этих заметок различия между модерном и авангардом мне не представляются существенными) сводились к тому, что вот де до нас такой-то прием не применялся - или применялся бессознательно, от случая к случаю - и это было не очень хорошо; зато сейчас мы этими новыми приемами вас прям-таки забодаем, и это будет здорово, кто понимает.

Действительно, когда одни авторы гордятся какой-нибудь особенной рифмой, другие - суперметафорой, третьи - упразднением синтаксиса - все это со стороны выглядит довольно смешно. Но по существу модернистский проект в целом оказался вполне серьезным и продуктивным. Дело в том, что вся европейская художественная и философская культура последних двухсот-трехсот лет связана со становлением и развитием двух фундаментальных сущностей Нового времени. Я имею в виду личность и нацию. "Самость" личности и "самость" нации. То есть, в известном смысле мы все еще переживаем и вряд ли в обозримом будущем перестанем переживать все ту же "эпоху романтизма". Строго говоря, никакой, к примеру, сюрреализм не выходит за рамки романтической парадигмы, ставящей во главу угла эту самую "самость".

Очевидно, что "творческая личность" как таковая, сама по себе, самим своим существованием в качестве таковой, уже манифестирует некую самость, и на этом построен замечательный фокус "приглашения в мастерскую", проделанный модернистами. Акцентируя (обнажая, огрубляя, абсолютизируя) художественный прием "как таковой", модернизм тем самым сделал своего лирического героя "художником по преимуществу". В стихотворчестве одним из крайних проявлений модернизма было бы печатание черновиков - с зачеркиваниями и исправлениями. Насколько мне известно, у нас на это впервые отважилась Н.Искренко, хотя ее почему-то относят к постмодернистам.

Не слишком утрируя, можно сказать, что лирический герой XIX века - человек чувствующий; лирический герой ХХ века - человек конструирующий фразу.

Лермонтовское "я без ума от тройственных созвучий и влажных рифм - как, например, на ю" - целиком из ХХ века. Но то, что у Лермонтова лишь проскользнуло и лишь в стихах о стихах, тот образ речи, при котором допустимы и даже приветствуются "влажные рифмы", - в ХХ веке становится доминантой.

Для полной ясности приведу пример и вовсе экстремальный. Пушкин (и не он первый) запросто пользовался приемом "нулевого текста", заполняя многоточиями якобы опущенные строфы; в общем же русле модернистской гипертрофии приема не мог не объявиться и такой идиотизм, как "невербальная поэзия".

О постмодернизме

Из того, как в нашем литературном обиходе употребляются термины "постмодернизм" и "деконструкция", явствует, что почти никто из щеголяющих этими словечками ни строчки основополагающих работ - хотя бы того же Ж.Дерриды - не прочел.

О чем там идет речь? О том, что такие тексты, как, например, "наша Таня громко плачет" и "ихний Евгений тихо смеется" теоретически абсолютно равноценны (на практике предпочтение, естественно, отдается "ихнему Евгению"). Процедура, посредством которой из "нашей Тани" получается "ихний Евгений" называется деконструкцией; предполагается, что любой наличный или мыслимый текст есть результат такой "деконструкции", что эта самая "деконструкция" есть универсальный способ получения новых текстов, а заодно и извлечения новых смыслов и что, наконец, любая попытка "оценить текст", не говоря уж о том, чтобы выстроить иерархию текстов, есть проявление тоталитарного мышления.

Если говорить о практике наших "постмодернистов", то я ничего против этой практики не имею. Все они практикуют сугубый модернизм в том его изводе, где на первый план выходит игра с "чужим словом", т.е. абсолютизируются и выпячиваются все приемы пародирования. Кое у кого это получается талантливо, у прочих - бездарно. Приставка же "пост-" смысла почти никакого не несет и выполняет чисто рекламную функцию. Та доля смысла, которая в этой приставке все же имеется, состоит в том, что, во-первых, постмодернисты распространяют свою игру на все пространство предшествующей литературы; во-вторых, постмодернизм объявился к тому моменту, когда все возможности  чисто модернистского гипертрофирования тех или иных приемов оказались (или показались) уже использованными; изобретение каких-то новых приемов всегда представляется делом довольно проблематичным; и тут перед модернистским сознанием замаячил кошмарным призрак "конца истории". Ну что ж, если кто полагает, что - "слезай, приехали!" - пущай слезает.

Еще раз повторю: среди "постмодернистов", точно так же, как и среди модернистов иных толков, встречаются подлинно талантливые поэты; теоретически постмодернист может быть даже гениален, но я не понимаю и не принимаю философию, запрещающую различать талант и бездарность. Когда-то В.Б.Шкловский использовал применительно к литературе борцовский термин "гамбургский счет". Лучше я буду трижды аутсайдером, чем соглашусь на отмену чемпионата под тем благовидным предлогом, что чемпионаты-де тоталитарны. Чемпионаты... они - тотализаторны.

Лучше всего так называемую "ситуацию постмодерна" характеризует бессмертная реплика зощенковского персонажа: "Теноров нынче нету!" Одно из двух: либо теория выдумана для ублажения зощенковского персонажа, либо теноров нынче и вправду нету, и все мы - бездарные люди бездарного промежутка.

О предсказаниях

Предположение о том, что "теноров нынче нету" - обидно, и потому собратья по перу охотно пускаются в рассуждения о "путях преодоления кризиса", "больших стилях" и "новых канонах". Такого рода рассуждения бывают весьма глубоки и остроумны, и вообще увлекательны сами по себе, как жанр, но их прогностическая ценность, слава Богу, равна нулю. Нас ведь не интересует, какими будут "стихи вообще". Стихи вообще, т.е. большая часть стихов, будут, как это им положено, вполне посредственными. Другое дело - стихи талантливые и более того. Они будут, как и положено им быть, совершенно непредсказуемыми. Весь вопрос в том, насколько востребованной окажется "вакансия поэта". В конце концов, сегодняшнее "падение" этой вакансии означает всего-навсего исчезновение соответствующей номенклатурной категории и никоим образом не затрагивает аристократической сущности титула.

Виктор Топоров  Азбука вкуса Путь снизу


Нынешние настроения в литературе и вокруг неё (включая издательское и толстожурнальное дело) целиком и полностью совпадают с общественно-политическими. В разговоре о них я бы вывел сводную формулу: алармистский оптимизм.


То есть нам всем (и литераторам, и прочим людям) ясно, что всё ещё может сложиться очень удачно. Ну или хотя бы более-менее удачно.


В скальдической поэзии существовала исключительно сложная стихотворная форма, именовавшаяся «выкупом головы». Если приговорённый к смертной казни сочинял правильный «выкуп головы», ему даровали помилование.


Когда бы грек увидел наши игры

И вместе с тем мы чётко осознаём, что ничто не наладится само по себе.

Хуже того, из-за отсутствия экстраординарных (и до поры до времени совершенно загадочных) мер всё у нас рано или поздно (причём скорее рано, чем поздно) развалится и рассыплется.

Необходимо что-то предпринять, причём срочно, и лучше в нескольких направлениях сразу.

Вопрос — что?

И вопрос этот — «Что делать?» — впервые на моём долгом веку звучит с большей остротой, чем традиционное «Кто виноват?» и даже чем вроде бы недавнее (а фактически столь же постоянное) «Кто все эти люди?».

Да ведь и правда, что делать-то?

Ну, например, что делать с книгоизданием и (не в последнюю очередь) с распространением книжной продукции?

Что делать с ничтожными литературными гонорарами и с неподъёмными для большинства населения ценами на книги?

Сразу по окончании зимних каникул Лев Данилкин обнародовал развёрнутую программу «книгоиздательской перестройки» с очевидной опорой на патерналистское государство — этакое литературное МЧС с Эдуардом Лимоновым в роли Шойгу.

И сразу же вслед за этим предложил расписанный по двадцати позициям план стартапа для небольшого издательства, специализирующегося на зарубежной литературе.

Вот вам модернизация, а вот вам нанотехнологии, а всё вместе это называется национальным проектом!

В некоторых языках, наряду с изъявительным, сослагательным и повелительным наклонением, существует и четвёртое наклонение — желательное. Иначе говоря, оптатив.

А в русском (литературная мы всё-таки страна!) имеется слово «маниловщина».

Но я не собираюсь критиковать, тем более высмеивать внутренне противоречивые, объективно несбыточные, а отчасти и принципиально порочные(огосударствление — зло само по себе) предложения обозревателя «Афиши»: кто ничего не делает, тот не ошибается, а кто ничего не предлагает, тот никогда не попадает впросак.

И, разумеется, наоборот.

Я даже помечтаю вслед за автором «январских тезисов» (пусть и в куда более скромных масштабах): вот если бы литературным Шойгу был я, то непременно назначил бы Льва Данилкина главным редактором, aka главным спасателем «Иностранной литературы», и этот журнал наконец расцвёл бы.

( А куда бы я дел нынешнего главного? Трудоустроил бы по способностям. Но это так, к слову.)

У Джона Донна есть стихотворение «Путь любви»: совет пылкому любовнику идти на приступ не «сверху», а «снизу», чтобы не расплескать до срока восторги где-нибудь на устах или на груди у своей прелестницы («Пуста меж ног мгновенная дорога; препятствий и препон на верхней много»).

Вот и я в своём маниловском или манилкинском (нет, всё-таки не удержался от топорного каламбура) начну вслед за Донном с самого низа, то есть с читателя.

В первой половине нулевых мне порой доводилось участвовать во встречах издателей с не самой крупной властью, и всякий раз я в своём выступлении говорил примерно следующее:

— Вы хотите помочь книгоизданию? Озаботьтесь повышением покупательной способности населения, прежде всего бюджетников! А все остальные меры (налоговые поблажки, гранты, программы развития и продвижения и т.п.) в лучшем случае бессмысленны, а в большинстве ситуаций просто-напросто контрпродуктивны.

И ведь покупательная способность населения и впрямь росла — до кризиса! И на этом держалось книгоиздание. А сейчас не держится!

Так что же, литературное МЧС?

Или спасение утопающих всё-таки дело рук самих утопающих?

Первое не сработает даже в идеале; второе (то есть спасение издателей руками самих издателей) не срабатывает прямо сейчас — книгоиздание в очередной раз попало в порочный круг: сокращение платёжеспособного спроса влечёт за собой падение тиражей; чем меньше тираж, тем выше себестоимость, отпускная цена и торговая накрутка; а чем дороже книга, тем меньше у неё покупателей; поэтому начинается новое сокращение тиражей, новое удорожание книг и так далее без конца.

Конечно, бывают читатели (они же покупатели) одержимые. Бывают женщины, буквально умирающие с голоду и держащие при этом десятки кошек. Кошачий корм они покупают, еду себе — нет. Вот и читатели такие бывают.

Но шубу с ними не сошьёшь.

Бывают (вернее, ещё остаются) читатели материально благополучные, им по-прежнему хватает на книги; на все книги, на которые они положат глаз. И на журнал «Сноб» в придачу.

Но и таких мало; а с коммерческой точки зрения — пренебрежимо мало.

Читательская и покупательская публика в массе своей сейчас считает копейки. Вернее, конечно, рубли — сотнями. Тысяча-две рублей в месяц — вот что может потратить на книги массовый читатель, да и то в благополучных регионах, тогда как в неблагополучных и эту сумму приходится делить как минимум пополам.

Это реальные цифры.

Как с ними работать издателю, понятно: на конкурентной основе.

Понятно и другое: издательства-монополисты в таких условиях задушат «мелочь пузатую», в том числе и сознательно демпингуя. И конкурировать в скором времени будут уже только друг с другом.

А в результате в жертву будет принесена пресловутая «цветущая сложность».

И с издательской стороны (сверху) в этом смысле трудно что-нибудь изменить: экономический закон суров, но он закон.

А вот с читательской стороны (снизу) ситуация поддаётся улучшению.

Но для этого читателю необходимо сменить стихийную стратегию чтения (и приобретения) книг, то есть фактически отсутствие какой бы то ни было стратегии, на стратегию осмысленную.

Грубо говоря, так: я заядлый читатель, и мне хочется и впредь оставаться таковым. Конечно, у меня есть что перечитать (есть и дома, и в соседней библиотеке), но мне нравится следить за новинками. И на это у меня есть, допустим, полторы тысячи рублей в месяц. То есть я могу купить три-четыре новые книги. Но какие?

И другой вопрос: хватит ли мне трёх-четырёх покупок в месяц, чтобы быть в курсе?

Ответим для начала на второй вопрос: разумеется, не хватит! Это число необходимо как минимум удвоить (без увеличения затрат), то есть три-четыре книги я покупаю, а три-четыре беру (и даю) почитать.


О, фестивали, фестивали! ― откровенничает Сергей Чупринин. ― Они, будем справедливы, и у «статусных», «профессиональных» писателей сейчас в большом почёте. То ярмарка книжной культуры в Красноярске, то биеннале поэтов в Москве, то творческая конференция в Тель-Авиве, а то и просто фестивали в Перми и Одессе, Милане и Роттердаме, Варшаве и Сиднее. Можно жить, не распаковывая дорожный чемоданчик, каждый год меняя зарубежные паспорта, чтобы было куда ставить всё новые и новые визы.


А мы играет не из денег

Мои три-четыре книги (с удвоением — семь-восемь) распределяются примерно так: один серьёзный fiction, один non-fiction; одна оригинальная книга, одна переводная; одна — из разряда «то, что все читают»; две-три — заведомо облегчённое чтение; у кого-то, может быть, поэтический сборник или том учёных записок; у кого-то другого — альбом по живописи, или кинословарь, или книга по кулинарии (хотя каждая из этих покупок съедает месячный бюджет). Где-то так; всё это, разумеется, в индивидуальных случаях варьируется.

Достаточно этого?

Вообще-то достаточно; нужно ведь не только читать, но и жить. Хотя реально книг, достойных внимания, выходит примерно впятеро больше. Как не ошибиться с выбором?

В более благополучные времена ты мог позволить себе приобрести не то чтобы все сорок-пятьдесят книг, на которые положил глаз, но двойной-тройной запас по сравнению с нынешними тремя-четырьмя покупками. Сегодня у тебя, как у героя боевика, слишком мало патронов, и это означает, то ты должен стрелять без промаха.

Как это сделать?

Традиционный ответ — положиться на мнение критики — в наших реалиях не срабатывает.

Сколько критиков, столько мнений!

Столько абсолютно противоположных мнений по каждому конкретному поводу.

Конечно, когда о книге спорят, это тоже привлекает к ней внимание.

Но у нас ведь не спорят.

По меньшей мере не спорят аргументированно.

Один скажет — гениально, другой сократит это слово до «г..но», вот и весь спор.

А ведь критики сплошь и рядом лукавят.

Мы сами (критики, рецензенты, обозреватели) подчас не верим друг другу.

Скажем, меня до сих пор подозревают в том, что я неискренне (то есть за деньги) похвалил «Метро 2033» Дмитрия Глуховского, неискренне (то есть по дружбе с издательством) поднял на щит Илью Бояшова, неискренне (вот только непонятно почему) превознёс Лену Элтанг и т.д.

А уж какие подозрения того же плана (и, уверяю вас, куда более обоснованные) имеются у меня самого по поводу многих коллег по цеху!.. Непременно поделюсь ими, но как-нибудь в другой раз.

Если же принять всё-таки презумпцию критической невиновности, то получается, что у каждого из нас (ну, почти у каждого) своя неповторимая, сплошь и рядом противоречивая, даже парадоксальная структура личного вкуса.

Нас это, конечно, обеляет; но ориентирование продвинутого читателя на мнение критики (что так необходимо в нынешних суровых погодных условиях) тем самым обессмысливается.

Маканин, Прилепин, Терехов — вот почитайте совокупную критику и попробуйте сделать выбор, кого из них надо читать, кого можно и не читать, а кого читать не стоит ни в коем случае.

Ничего у вас не получится!

Новый порочный круг?

В какой-то мере — да; однако из него есть выход.

Ориентироваться надо не на критику, а на конкретного критика!

На Топорова?

Я этого не говорил. Хотя кому-то, может, на Топорова.

На Данилкина?

Кому-то, может, и на Данилкина.

Или на Белякова.

Или на Немзера.

Да на кого угодно!

Главное тут — найти «своего критика».

Методом проб и ошибок (и, разумеется, разочарований) надо выявить критика, оценки которого в подавляющем большинстве случаев совпадают с твоими, их фактически предугадывая, и в дальнейшем ориентироваться уже только на него.

Лет пятнадцать назад замечательный прозаик Михаил Кононов (умер в мае 2009-го) высказал мне забавную претензию:

— Вот знаешь, Витя, читаю я тебя — и процентов на восемьдесят я с тобой согласен. Но вот за остальные двадцать я бы тебя просто убил! Что мне делать?

— Что тебе делать? — отшутился я. — Поумнеть на последние двадцать процентов.

Отшутился, потому что 80% совпадений — это очень много. И, конечно же, я был для автора «Голой пионерки» его критиком.

В описываемой здесь структуре читательского выбора нет ничего оригинального. Именно так и читают на Западе, то есть ориентируясь на мнение своего личного критика. Потому что всего всё равно не прочтёшь, даже если денег хватает на все новинки. То есть у нас теперь (в очередной раз) настал этакий Запад поневоле. Или поцелуй через силу, по слову Венички Ерофеева.

Добавлю, однако, некоторое (уже моё собственное) ноу-хау. Тем же методом проб и ошибок подбираешь себе не только «своего критика», но и «своего антикритика». То есть такого, к оценкам которого относишься столь же внимательно, вот только всякий раз меняешь в них плюс на минус (и наоборот).

Я довольно много пишу о кино, но кинокритиком себя не считаю. Я продвинутый зритель, но никак не более того. И с удовольствием читаю блестящую кинокритику — от нашего часкоровского Игоря Манцова, допустим, до Лидии Масловой.

Но в том, что смотреть, а что нет (и, соответственно, какие DVD покупать), я ориентируюсь не на них, а на Михаила Трофименкова и Сергея Мостовщикова (автор имеет ввиду Юрия Гладильщикова - ред) . Причём Трофименков — мой критик (наши впечатления от фильмов совпадают как раз процентов на восемьдесят, если не на все девяносто), а Мостовщиков — мой антикритик.

Трофименков хвалит — я спешу посмотреть. Мостовщиков хвалит — заранее морщусь. Трофименков ругает — заранее соглашаюсь (впрочем, он редко ругает). Мостовщиков ругает — спешу посмотреть.

С Мостовщиковым я промахнулся вообще один-единственный раз, когда он разругал «Ворошиловского стрелка». Купив (ещё на VHS) и посмотрев картину, я — увы, с опозданием — сообразил: Мостовщиков разнёс её по кочкам не потому, что она ему не понравилась (наверняка понравилась!), а потому, что «патриот» Говорухин тогда баллотировался против Ельцина, и либерал Мостовщиков мочил его в сортире по принципу «не дай бог!».

С Трофименковым мы дружим, с Мостовщиковым я не знаком; и сказанное здесь отнюдь не означает, будто я попрекаю его отсутствием вкуса. Просто его вкус структурно противоположен моему. Но когда находишь критика со вкусом, противоположным твоему, это тоже становится ориентиром.

Итак, я призываю читателя, пока ещё не впавшего в окончательную нищету, не впадать и в панику, а вместо этого читать (и покупать) книги с большим разбором.

Ориентируясь на двух критиков: на «своего» и на «антисвоего».

И если это произойдёт, то основания для паники исчезнут и у издателя.




ПОЭЗИЯ:

8

***

Я повторял: «Когда я буду

              Богат, богат!

К твоим серьгам по изумруду –

              Какой наряд!»

Тобой любуясь ежедневно,

            Я ждал, – но ты –

Всю зиму ты встречала гневно

            Мои мечты.

И только этот вечер майский

            Я так живу,

Как будто сон овеял райский

            Нас наяву.

В моей руке – какое чудо! –

            Твоя рука,

И на траве два изумруда –

            Два светляка.

 1864

У КАМИНА



Наплывала тень... Догорал камин.

Руки на груди, он стоял один,

Неподвижный взор устремляя вдаль,

Горько говоря про свою печаль:

"Я пробрался в глубь неизвестных стран,

Восемьдесят дней шел мой караван;


Цепи грозных гор, лес, а иногда

Странные вдали чьи-то города,

И не раз из них в тишине ночной

В лагерь долетал непонятный вой.

Мы рубили лес, мы копали рвы,

Вечерами к нам подходили львы,


Но трусливых душ не было меж нас.

Мы стреляли в них, целясь между глаз.

Древний я отрыл храм из-под песка,

Именем моим названа река,

И в стране озер пять больших племен


Слушались меня, чтили мой закон.

Но теперь я слаб, как во власти сна,

И больна душа, тягостно больна;


Я узнал, узнал, что такое страх,

Погребенный здесь в четырех стенах;

Даже блеск ружья, даже плеск волны

Эту цепь порвать ныне не вольны..."

И, тая в глазах злое торжество,

Женщина в углу слушала его.

***

Кто любит прачку, кто любит маркизу,

У каждого свой дурман, -

А я люблю консьержкину Лизу,

У нас осенний роман.


Пусть Лиза в квартале слывёт недотрогой. –

Смешна любовь напоказ!

Но всё ж тайком от матери строгой

Она прибегает не раз.


Свою мандолину снимаю со стенки,

Кручу залихватски ус…

Я отдал ей всё: портрет Короленки

И нитку зелёных бус.


Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,

Грызём солёный миндаль.

Нам ветер играет ноябрьскую фугу,

Нас греет русская шаль.


А Лизин кот, прокравшись за нею,

Обходит и нюхает пол.

И вдруг, насмешливо выгнувши шею,

Садится пред нами на стол.


Каминный кактус к нам тянет колючки,

И чайник ворчит, как шмель…

У Лизы чудесные тёплые ручки

И в каждом глазу газель.


Для нас уже нет двадцатого века,

И прошлого нам не жаль:

Мы два Робинзона, мы два человека,

Грызущие тихо миндаль.


Но вот в передней скрипят половицы,

Раскрылась створка дверей…

И Лиза уходит, потупив ресницы,

За матерью строгой своей.


На старом столе перевёрнуты книги,

Платочек лежит на полу.

На шляпе валяются липкие фиги,

И стул опрокинут в углу.


Для ясности, после её ухода,

Я всё-таки должен сказать,

Что Лизе – три с половиною года…

Зачем нам правду скрывать?

***

Видишь, слон заснул у стула.

Танк забился под кровать,

Мама штепсель повернула.

Ты спокойно можешь спать.

За тебя не спят другие.

Дяди взрослые, большие.

За тебя сейчас не спит

Бородатый дядя Шмидт.

Он сидит за самоваром

Двадцать восемь чашек в ряд,-

И за чашками герои

о геройстве говорят.

Льется мерная беседа

лучших сталинских сынов

И сияют в самоваре

двадцать восемь орденов.

"Тайн, товарищи, в природе

Не должно, конечно, быть.

Если тайны есть в природе.

Значит, нужно их открыть".

Это Шмидт, напившись чаю.

Говорит героям.

И герои отвечают:

"Хорошо, откроем".

Перед тем как открывать.

Чтоб набраться силы,

Все ложатся на кровать.

Как вот ты, мой милый.

Спят герои, с ними Шмидт

На медвежьей шкуре спит.

В миллионах разных спален

Спят все люди на земле…

Лишь один товарищ Сталин

Никогда не спит в Кремле.

Спит Москва. В ночной столице

В этот поздний звездный час

Только Сталину не спится -

Сталин думает о нас...

***

Семён Рувимович!

Я вам докладываю

не по службе, а по душе:

Семён Рувимович!

Работа адовая

будет сделана

и сделана – вся! – уже.


Семён Рувимович,

на этой станции

вы отпускаете –

их и меня.

Но ключ от класса мой

со мной останется,

струною чеховской

в душе звеня.


И подброшу в руке

ключ от класса:

не от кабинета № 31, а от класса –

11-го «А».

Ключ без права передачи.

У меня зазвонил телефон

У меня зазвонил телефон. "Кто говорит?" — "ООН. Информация нам представлена, что развесят портреты Сталина — в День Победы в Москве. Это точно? Сообщите ответ нам срочно!.."


     И опять зазвонил телефон. "Кто говорит?" — "ОМОН. Мы в известность уже поставлены, что развесят портреты Сталина. И что высшие могут власти — дать приказ нам: порвать на части!.."


     И еще зазвонил телефон. "Кто говорит?" — "Ослон. У меня такая фамилия. Мы испортим вам всю идиллию! Наша сила — в правозащите! А ваш Сталин — тиран, учтите!.."


     В сотый раз зазвонил телефон. Разогрелся, бедняга, он — от натуги кричащих, рычащих, видеть Сталина не хотящих, горло рвущих, плюющих, злющих — наподобие бесов сущих!..


     Извини меня, телефон, за безудержный этот звон, истерический марафон, нескончаемый вой и стон… Ишь, как дружно они взвились, днём и ночью звонить взялись!..


     Только это ведь ерунда. Зря обделались, господа!.. Сталин с нами — не первый год. Вы проспали его приход! Проглядели — под визг и бред про гулаги да про портрет…


     Не портрет он, где чёрен ус, — а великий, родной Союз! Не картинка в календарях — а Великой Победы стяг! Не плакат посреди стены — а сверхъядерный щит страны! Не киношный показ раз в год — а космический первый взлёт!


     Можно памятники корёжить — по России и средь Москвы. Но какой из них — Сталину, всё же разгадать не сумели вы! Все плотины великих ГЭС — это память о нём и есть. А Рабочий с Колхозницей — глянь: их же Сталина держит длань! И фонтаны ВДНХ — это песнь о нём на века. Старт ракеты, триумфа момент — это Сталину монумент!


     Сталин — эра, эпоха, жизнь. Неохватная ширь и высь. Транспаранты же — это так… Лишь проверка: не дремлет враг? Враг не дремлет. На стрёме он. Надрывается в телефон, в микрофоны, экран, эфир, подавляя собой весь мир.


     Но однажды услышит он — как звонит и его телефон. И негромким, но и не робким будет голос с акцентом лёгким… Мол, прошёл сквозь вашу ораву я, но — живой, как слышите сами. Повторю: наше дело — правое. И Победа будет — за нами!  

На независимость Украины



Дорогой Карл XII, сражение под Полтавой,

слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,

«время покажет Кузькину мать», руины,

кости посмертной радости с привкусом Украины.


То не зелено-квитный, траченный изотопом,--

жовто-блакытный реет над Конотопом,

скроенный из холста, знать, припасла Канада.

Даром что без креста, но хохлам не надо.


Гой ты, рушник, карбованец, семечки в полной жмене!

Не нам, кацапам, их обвинять в измене.

Сами под образами семьдесят лет в Рязани

с залитыми[1] глазами жили, как при Тарзане.


Скажем им, звонкой матерью паузы медля[2] строго:

скатертью вам, хохлы, и рушником дорога!

Ступайте от нас в жупане, не говоря — в мундире,

по адресу на три буквы, на все четыре стороны.[3]


Пусть теперь в мазанке хором гансы

с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.

Как в петлю лезть — так сообща, путь выбирая в чаще,[4]

а курицу из борща грызть в одиночку слаще.


Прощевайте, хохлы, пожили вместе — хватит!

Плюнуть, что ли, в Днипро, может, он вспять покатит,

брезгуя гордо нами, как скорый, битком набитый

кожаными[5] углами и вековой обидой.


Не поминайте лихом. Вашего хлеба, неба,

нам, подавись мы жмыхом и колобом, не треба.[6]

Нечего портить кровь, рвать на груди одежду.

Кончилась, знать, любовь, коль и была промежду.


Что ковыряться зря в рваных корнях глаголом?[7]

Вас родила земля, грунт, чернозем с подзолом.[8]

Полно качать права, шить нам одно, другое.

Это земля не дает вам, кавунам,[9] покоя.


Ой да Левада-степь, краля, баштан, вареник!

Больше, поди, теряли — больше людей, чем денег.

Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза --

нет на нее указа, ждать до другого раза.


С Богом, орлы, казаки,[10] гетманы, вертухаи!

Только когда придет и вам помирать, бугаи,

будете вы хрипеть, царапая край матраса,

строчки из Александра, а не брехню Тараса.


***


Врут, что Ленин был в эмиграции

(Кто вне родины — эмигрант.)

Всю Россию,

речную, горячую,

он носил в себе, как талант!


Настоящие эмигранты

пили в Питере под охраной,

воровали казну галантно,

жрали устрицы и гранаты —

эмигранты!


Эмигрировали в клозеты

с инкрустированными розетками,

отгораживались газетами

от осенней страны раздетой,

в куртизанок с цветными гривами

эмигрировали!


В драндулете, как чертик в колбе,

изолированный, недобрый,

средь великодержавных харь,

среди ряс и охотнорядцев,

под разученные овации

проезжал глава эмиграции —

царь!


Эмигранты селились в Зимнем.

А России

сердце само —

билось в городе с дальним именем

Лонжюмо.

***


 Мой товарищ, в смертельной агонии

Не зови понапрасну друзей.

Дай-ка лучше согрею ладони я

Над дымящейся кровью твоей.


Ты не плачь, не стони, ты не маленький,

Ты не ранен, ты просто убит.

Дай на память сниму с тебя валенки.

Нам ещё наступать предстоит.Примечания

1

Вариант 2: «с сальными глазами»

(обратно)

2

Вариант 2: «паузы метя строго»

(обратно)

3

Вариант 2: «по адресу на три буквы, на стороны все четыре. / Пустьтеперь…»

(обратно)

4

Вариант 2: «суп выбирая в чаше»

(обратно)

5

Вариант 2: «как оскомой, битком набитый / отторгнутыми углами»

(обратно)

6

Вариант 2: «подавись вы жмыхом, не подолгом не треба»

(обратно)

7

Вариант 2: «в рваных корнях покопом»

(обратно)

8

Вариант 2: «чернозем с подзомбом»

(обратно)

9

Вариант 2: «вам, холуям, покоя»

(обратно)

10

Вариант 2: «орлы и казаки»

(обратно)

Оглавление

  • ПУБЛИЦИСТИКА:
  • Надежда Кеворкова ОККУПАЦИЯ Специальный репортаж из Ирака
  • ОБРАЗОВАНИЕ:
  • НАУКА И ТЕХНИКА:
  • Наблюдения вновь прибывшего
  • МЕДИЦИНА:
  • Анатолий Волков: «Лекарства только заглушают болезнь, а не устраняют её первопричину» Пищевая непереносимость как индикатор потребностей организма
  • ЭКОНОМИКА:
  • По законам военного времени
  • Александр Айвазов: «ГЛУБОКИЙ НОКАУТ» Известный экономист отвечает на вопросы «ЗАВТРА»
  • РЕЦЕНЗИИ:
  • День в августе
  • Иван Бенедиктов, Алексей Рыбин. Рядом со Сталиным. — М.: Эксмо, Алгоритм, 240 с., 3000 экз.
  • Аркадий Штыпель РАЗМЫШЛЕНИЯ ПРАКТИКУЮЩЕГО СТИХОТВОРЦА О том, как мы читаем стихи
  • Виктор Топоров  Азбука вкуса Путь снизу
  • ПОЭЗИЯ:
  • ***
  • У КАМИНА
  • ***
  • ***
  • ***
  • У меня зазвонил телефон
  • На независимость Украины
  • ***
  • ***
  • *** Примечания ***