Лесная земляника [Сандра Мэй] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

намазать йодом.

— Не хочу йодом!

— Большая девочка, между прочим.

— Йод-то одинаково щиплет, что большим, что маленьким.

— М-да, определенный талант к философии. Вот что, юная Майра…

— Не смей надо мной смеяться!

Джон подумал — и присел на корточки. Теперь его лицо оказалось на одном уровне с сердитым личиком девочки.

— Вот что. Клянусь, что я не смеюсь, не смеялся и не буду смеяться над тобой, мисс Майра. Теперь можно проводить тебя до дома?

Она насупилась и немножко подумала. Потом важно подала Джону руку и спрыгнула с пенька.

Уже на опушке, когда до них донеслись смех и голоса с лужайки, Майра потянула Джона за руку, и он повернулся к ней.

— В чем дело? Если ты о моих друзьях, то, уверяю тебя, я не позволю им обижать тебя…

— Да я не про это вовсе.

— Ох… А почему у тебя опять глаза на мокром месте?

— Потому что… Потому что… Ты уезжаешь, вот почему! А ты не должен уезжать, потому что я тебя люблю и от тоски по тебе умру. Вот!

Ошеломленный Джон даже и не подумал засмеяться — напрасно Майра уставилась на него с таким подозрением. Он стремительно перебирал в голове возможные варианты ответов, но в голову все время лезла какая-то ерунда, что-то из репертуара тех взрослых, которые ДУМАЮТ, что прекрасно понимают детей…

Джон Фарлоу к таким взрослым никогда не принадлежал и втайне этим гордился. То есть не этим, конечно, а доверием, которое к нему всегда испытывали ребятишки. Он любил детей, уважал их и всегда общался с ними на равных — не притворяясь их сверстником и не делая вид, что они взрослые — именно на равных. И младшие братишки, и их одноклассники, и строгая Майра, и деревенские ребятишки ценили такое отношение и считали Джона Фарлоу «мировым дядькой», но вот такого неистового и совершенно серьезного признания в любви он, честно говоря, не ожидал.

Нельзя отшучиваться, нельзя быть бестактным, нельзя сделать вид, что ничего не происходит. Иногда нужно и приврать. Джон заглянул в искрящиеся слезами глаза девочки и очень серьезно произнес:

— Я тоже очень тебя люблю, Майра. И ты, пожалуйста, не умирай. Я должен уехать — но я обязательно вернусь к тебе. Обязательно.

— Правда?!

В этом вопросе было столько счастливого облегчения, столько радости, что Джон невольно устыдился собственных слов. Как хорошо, что Майре всего одиннадцать лет! Через месяц она про него и не вспомнит, а уж через несколько лет… Через несколько лет она, пожалуй, начнет считать его скучным старым хрычом и втихомолку подшучивать над ним вместе со сверстниками.

— Правда, девочка.

Рука об руку Джон Фарлоу и Майра Тренч вступили на крыльцо старого дома. Луна заливала сад серебром, и мир был прекрасен до исступления…

1

Он с раздражением провел по щеке ладонью. Какого черта люди выдумали бритье? И кто сказал, что финансист должен быть гладко выбрит?

Смокинг был сшит точно по фигуре — то есть жал немилосердно. Как и брюки. Нет, в зеркале картина была — загляденье, можно сказать, картинка, а не картина, но надо же мыслить шире! Допустим, ходить в таких брюках можно. Можно сидеть за столом — очень прямо и много не есть.

Но вот, допустим еще раз, нештатная ситуация. Герцогиня Мальборо, положим, мирно беседует с ним о фондовых рынках и вдруг — о ужас! — роняет платок. Или сумочку. Или свою мерзкую собачонку. Вокруг стоят: мистер Тревис (72 года), граф Сазерленд (78 лет), Перси Гугенхайм (94 года) и он сам, Джон Фарлоу. Угадайте, кому придется поднимать все, что уронила эта нескладеха герцогиня? Правильно, ему, Джону Фарлоу. И можно быть уверенным в том, что проклятые брюки лопнут точнехонько по шву, а шов у них сзади, и если смокинг по мере сил этот позор и прикроет, то характерный треск услышат все вышепоименованные, кроме, разве что, Перси Гугенхайма, который в последнее время стал глуховат.

Разумеется, недалекие и лишенные интеллекта натуры могут возразить: а ты не стой в компании старых кошелок и неряшливых герцогинь. Но это только предложить легко, а на практике сделать невозможно, ибо именно Перси Гугенхайм, как президент банка «Форекс», на сегодняшнем вечере представляет Джона Фарлоу и его компаньона мистера Тревиса графу Сазерленду, а герцогине Мальборо предстоит принять максимально правильное решение относительно места размещения средств, собранных ее Благотворительным фондом. Иными словами, именно герцогиню Мальборо Джону Фарлоу предстоит пасти весь вечер, говорить ей комплименты, гладить ее собачку, обсуждать проблемы, стоящие в наши дни перед благотворительными фондами (и банками), превозносить до небес достоинства этих фондов (и банков) — короче, даже Клэр сегодня не стала его изводить просьбами взять ее с собой, понимая, что все внимание Джона будет посвящено не ей, а герцогине.

Джон Фарлоу изогнулся до пределов возможного и с отвращением уставился на отражение своей тыловой части. Будь проклят тот, кто придумал моду на узкие брюки!

Лакированные туфли почему-то напомнили