cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
— Если меня еще не будет дома, подождите.
— Отлично. До полуночи, монсеньор.
— До полуночи, дорогой господин Лувьер.
Оставшись один, Гонди вызвал к себе всех приходских священников, с которыми был знаком лично. Через два часа у него собралось тридцать священников из самых многолюдных, а следовательно, и самых беспокойных приходов Парижа. Гонди рассказал им о нанесенном ему в Пале-Рояле оскорблении и передал им все шутки, которые позволили себе Ботен, граф де Вильруа и маршал де Ла Мельере. Священники спросили его, что им надлежит делать.
— Это просто, — сказал коадъютор. — Вы, как духовный отец, имеете влияние на ваших прихожан. Искорените в них этот несчастный предрассудок — страх и почтение к королевской власти; доказывайте вашей пастве, что королева — тиран, и повторяйте это до тех пор, пока не убедите их, что все беды Франции происходят из-за Мазарини, ее соблазнителя и любовника. Принимайтесь за дело сегодня же, немедленно и через три дня сообщите мне результаты. Впрочем, если кто-нибудь из вас может дать мне хороший совет, то пусть останется, я с удовольствием послушаю.
Остались три священника: приходов Сен-Мерри, Святого Сульпиция и Святого Евстафия. Остальные удалились.
— Значит, вы думаете оказать мне более существенную помощь, чем ваши собратья? — спросил Гонди у оставшихся.
— Мы надеемся, — отвечали те.
— Хорошо, господин кюре Сен-Мерри, начинайте вы.
— Монсеньор, в моем квартале проживает один человек, который может быть вам весьма полезен.
— Кто такой?
— Торговец с улицы Менял, имеющий огромное влияние на мелких торговцев своего квартала.
— Как его зовут?
— Планше. Недель шесть тому назад он один устроил целый бунт, а затем исчез, так как его искали, чтобы повесить.
— И вы его отыщете?
— Надеюсь; я не думаю, чтобы его схватили. Я духовник его жены, и если она знает, где он, то и я узнаю.
— Хорошо, господин кюре, поищите этого человека, и если найдете, приведите ко мне.
— В котором часу, монсеньор?
— В шесть часов вам удобно?
— Мы будем у вас в шесть часов, монсеньор.
— Идите же, дорогой кюре, идите, и да поможет вам бог.
Кюре вышел.
— А вы что скажете? — обратился Гонди к кюре Святого Сульпиция.
— Я, монсеньор, — отвечал тот, — знаю человека, который оказал большие услуги одному очень популярному вельможе; из него выйдет отличный предводитель бунтовщиков, и я могу его вам представить.
— Как зовут этого человека?
— Граф Рошфор.
— Я тоже знаю его. К несчастью, его нет в Париже.
— Монсеньор, он живет в Париже, на улице Кассет.
— С каких пор?
— Уже три дня.
— Почему он не явился ко мне?
— Ему сказали… простите, монсеньор…
— Заранее прощаю, говорите.
— Ему сказали, что вы собираетесь принять сторону двора.
Гонди закусил губу.
— Его обманули, — сказал он. — Приведите его ко мне в восемь часов, господин кюре, и да благословит вас бог, как и я вас благословляю.
Второй кюре вышел.
— Теперь ваша очередь, — сказал коадъютор, обращаясь к последнему оставшемуся. — Вы также можете мне предложить что-нибудь вроде того, что предложили только что вышедшие?
— Нечто лучшее, монсеньор.
— Ого! Не слишком ли вы много на себя берете? Один предложил мне купца, другой графа; уж не предложите ли вы мне принца?
— Я вам предложу нищего, монсеньор.
— А, понимаю, — произнес Гонди, подумав. — Вы правы, господин кюре; нищего, который поднял бы весь легион бедняков со всех перекрестков Парижа и заставил бы их кричать на всю Францию, что это Мазарини довел их до сумы.
— Именно такой человек у меня есть.
— Браво. Кто же это такой?
— Простой нищий, как я уже вам сказал, монсеньор, который просит милостыню и подает святую воду на ступенях церкви Святого Евстафия уже лет шесть.
— И вы говорите, что он пользуется большим влиянием среди своих собратьев?
— Известно ли монсеньору, что нищие тоже имеют свою организацию, что это нечто вроде союза неимущих против имущих, союза, в который каждый вносит свою долю и который имеет своего главу?
— Да, я уже кое-что слыхал об этом, — сказал коадъютор.
— Так вот, человек, которого я вам предлагаю, — главный старшина нищих.
— А что вы знаете о нем?
— Ничего, монсеньор; мне только кажется, что его терзают угрызения совести.
— Почему вы так думаете?
— Двадцать восьмого числа каждого месяца он просит меня отслужить мессу за упокой одной особы, умершей насильственной смертью. Я еще вчера служил такую обедню.
— Как его зовут?
— Майяр. Но я думаю, что это не настоящее его имя.
— Могли бы мы сейчас застать его на месте?
— Без сомнения.
— Так пойдемте посмотрим на вашего нищего, господин кюре; и если он таков, как вы говорите, то действительно именно вы нашли для нас настоящее сокровище.
Гонди переоделся в светское платье, надел широкополую мягкую шляпу с красным
Последние комментарии
4 часов 29 минут назад
6 часов 2 минут назад
9 часов 55 минут назад
9 часов 59 минут назад
15 часов 20 минут назад
2 дней 2 часов назад