Три желания за жизнь [Вавилкина Вавилкина] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Вавилкина Елена Три желания за жизнь

Пролог

Три дня — три желания…

Жизнь или вечность?

Ржавая глина и камни, а за ними насколько хватает взгляда бесконечный песок. Он переливается, как языки пламени в лучах знойного солнца пустыни. Огонь внутри, огонь снаружи. Всегда. Без конца. Постоянно. И даже зелень великолепных садов его замка, кажется обманчивым миражем, на фоне царящей вокруг огненной стихии. Неосязаемое божественное пламя, даровавшее ему жизнь, медленно крупица за крупицей, ежеминутно, ежесекундно истощало ее, подобно пустыне, которая незаметно отвоевывала себе место у плодородной земли.

Таяр сам не понимал, что держит его здесь. Почему он еще не в своих роскошных апартаментах в каком-нибудь отеле на одном из популярных курортов мира, где так много беспечных ждущих сказки и чуда людей, или на худой конец не рядом с Исибом.

Его удел забирать чужие жизни, чтобы продлить свою. Но вот уже месяц как огонь лизал его изнутри, а Таяр медлил, усиливая его жжение, изводя себя. Бессмыслица. Раз, поддавшись искушению, уже нельзя изменить своей сути обратно. Только глупые люди верят в то, что самобичеванием можно купить пропуск в рай. Он свой билет выкинул в неполные тридцать, и не жалел об этом. Отец наделил его огромным могуществом, за то, что он остался с ним и поддержал его. И все же… все же он еще здесь, одетый только в легкие широкие штаны, готовится вновь совершить свою пешую прогулку по огненному песчаному морю.

Игра в рулетку со своей стихией забавляла Таяра. Поначалу, когда зенитное солнце облизывало его обнаженную кожу, и песок тысячей раскаленных искр впивался в ступни, ему казалось, что внутренний огонь, подпитываемый снаружи, вспыхивает жарче, еще быстрее подводя его к грани, и это придавало остроту ощущениям. Но новизна быстро притуплялась, да и отец был не доволен им, посылая одного гонца за другим с требованием вернуться из своего добровольного заточения.

Таяр ухмыльнулся. Нет, он пока не был готов возвратиться к искушениям земных благ. Может чуть позже…

Мужчина с грацией хищника запрыгнул на подоконник, и раздувающимися ноздрями втянул зной внутрь. Тело готовое к прыжку, вибрировало, как струна. Мышцы на руках и ногах взбугрились от напряжения, заставляя татуировки на коже ожить. Сухой царапающий ветер ухватился за его черные волосы, спутывая пряди. Еще секунда и он уже парил бы с горной возвышенности, на которой располагался его замок, к манящей красным золотом полосе.

— Хозяин! — Тихий лишенный эмоций голос слуги, вызвал у Таяра рык недовольства.

— Саид! Я же сказал, чтобы никто меня не беспокоил. — Он не стал оборачиваться к нему, лишь чуть склонил голову, так чтобы мужчина смог увидеть всполох в его глазах.

Эта пустая лишенная желаний оболочка слегка вздрогнула и потупила взор.

— Я не мог воспротивиться воле Исиба, господин. Он со своими слугами почтил нас…, - мужчина не успел договорить, ураганная волна мощи, возвещающая о прибытии гостя, перебила ему дыханье.

— Таяр, ты снова проигнорировал мой приказ. Но раз ты не в состоянии разумно мыслить, я решил сам позаботиться о твоем благополучии, сынок! — Насмешливый голос отца, заставил Таяра резко развернуть голову назад.

Сквозь утихающие волны силы, пробивался аромат страха наполненной нереализованными желаниями жизни, который как мощнейший афродизиак сводил с ума беснующийся огонь внутри, заставляя полыхать алым его темные глаза.

Саид, медленно пятясь, вышел из комнаты, повинуясь безмолвному приказу Исиба. Отец в этот раз избрал форму пожилого мужчины, и его испещренное глубокими морщинами обветренное лицо осветилось искренней улыбкой, когда взбешенный взгляд Таяра выхватил одурманенную девушку, удерживаемую двумя низшими.

Искушение, выбрасывающее за грань.

Этот шайтан, решил выманить его из голодовки, доставкой изысканных блюд на дом.

— Ну как, тебе мой подарок? Хороша, правда? Мои мальчики чуть слюнной не изошли, пока тащили ее сюда.

Таяр заметил плотоядные взгляды вурдалаков, и в два шага преодолев расстояние до них, вырвал девушку из их лап и крепко прижал к себе ее безвольное тело.

Довольный смех разнесся по комнате.

— Вижу, что угодил! Наслаждайся. Не будем тебе мешать. — Секунду спустя лишь мерцающее подрагивание маслянистого воздуха, возвещало о том, что у него были гости.

Глава 1

Три дня назад

Марина, устало потерла глаза. Сегодня начальник будто взбесился, со скоростью света забрасывая ее всевозможными поручениями. Девушка бросила взгляд на панель монитора. 16–00. Еще час работы и если этот кровопийца не подкинет ей ничего новенького, она наконец-то сможет отдохнуть. Трель телефона и номер, высветившийся на нем, положили конец ее радужным мечтаниям.

— Марина, мне нужна срочно информация по движению денежных средств за прошлые два года, — раздражение просто смело усталость, заставляя ее конвульсивно сжать руки в кулаки, чтобы не ответить резкостью.

— Хорошо, Андрей Степанович, — спокойно ответила она, хотя хотелось проорать, почему нагружают только ее, вон Светка сидит ничего не делает, а у нее и так еще два незаконченных предыдущих задания.

Девушка не сразу поняла, что шеф удовлетворенный ответом уже отключился, а она как дура продолжает сидеть и слушать короткие гудки в трубке.

Сама виновата, кто везет, на том и ездят. Первое время, когда только устроилась на фирму, Марина бралась за любые задания, чтобы зарекомендовать себя, стать незаменимой, и вот сейчас пожинала результаты. Усилием воли она подавила в себе волну возмущения и снова принялась за работу.

— Привет, девчонки! — Марина узнала голос Макса, из отдела рекламы.

Этот просто так не заходил, значит, ему что-то понадобилось и скорее всего, как всегда срочно. Она только надеялась, что Света с радостью ухватится за возможность оказать услугу симпатичному парню, и ее не побеспокоят.

Девушка краем уха отметила, как сотрудница захихикала в ответ на шутку, и согласилась помочь. Вот и отлично, хоть какая-то польза от нее.

Погруженная в отчет, Марина не заметила, как Макс подошел к ней.

— Мариш, как насчет совместной чашечки кофе после работы?

Волна смущения, заставила ее нервно вздрогнуть. Чашка недопитого чая опрокинулась и залила клавиатуру. Паника внутри нарастала, а Марина никак не могла справиться с ней. Она чувствовала, что тонет в жгучем покалывании искрами пробегающем по телу. Пилот заскрипел, монитор потух, лампочки начали мигать.

— Да…, чтоб тебя! — Смущение быстро перерастало в ярость, ну почему ей так не везет. — Все! Не могу больше! — Она резко вскочила, опрокидывая стул, и оттолкнув ошарашенного ухажера, разъяренной кометой понеслась в кабинет начальника.

— Мне нужен отпуск, — крикнула она с порога, — Сейчас, немедленно, срочно.

— Мариночка, успокойтесь, присядьте… Что вообще происходит? — Андрей Степанович с удивлением смотрел на мигающие, как гирлянды лампы в кабинете.

— Короткое замыкание в сети, послало мой компьютер в топку, а вместе с ним и два последних часа работы, с так необходимыми вам отчетами. И я не намерена успокаиваться, — девушка чувствовала, что ее колотит нервная дрожь, слезы обиды наворачиваются на глаза, а руки непроизвольно сжимаются в кулаки. — За два года работы думаю, что заслужила один нормальный отпуск, а если нет, то нам пора расстаться.

Мужчина с беспокойством поглядывал то на нее, то на неутихающую феерию.

— Мариночка, давайте вы сейчас пойдете домой, хорошенько выспитесь, отдохнете, а, как почувствуете себя лучше, придете на работу, и мы все с вами обсудим. Все равно, скорее всего, вся техника повыходила из строя, — он говорил с ней тем тихим успокаивающим тоном, которым психиатры разговаривают с пациентами, но Марину он только раздражал.

— Нет. Вы не понимаете. Я не могу. Я смотрю на вас, слушаю, и понимаю, что тихо ненавижу… всех, я задыхаюсь здесь, я устала, — Крупная слезинка скатилась по разгоряченной щеке, разъедая кожу. Выплеснув все это, она начала понемногу успокаиваться.

— Хорошо, — начальник вытащил бланк, — Пишите. И чтобы я вас месяц здесь не видел.

Марина с благодарностью ухватилась за клочок бумаги и начала стремительно заполнять его, отмечая, что лампы перестали моргать, видимо техники все же справились с неполадкой.

Добившись своего, она испытала облегчение и горечь одновременно, вспомнив, как отреагировала на приглашения Макса. Если раньше он считал ее только чудоковатой, то теперь уж точно решит, что она чокнутая, и о повторном подобном предложении ей можно больше не мечтать.

Ну почему, она не может, как все нормальные девушки спокойно флиртовать, не смущаясь и не впадая в истерику. Мало ей робости, так еще и эти чертовы случайности всегда преследующие ее. Может она зря перестала пить успокоительное? Но Екатерина Сергеевна сказала, что она вполне может обходиться без них. Почти два года все было прекрасно, и вот ни с того ни с сего…

«Ага, и много раз тебя за последние два года приглашали на свидания»? — иронизировал внутренний голос, — «Теперь как миленькая будешь лакать таблетки, а то так и останешься старой девой».

Марина передала подписанное заявление секретарю. Теперь оставалось только, как-то забрать плащ и сумочку. Сделав глубокий вдох, чтобы справиться с чувством неловкости от своей недавней вспышки, она медленно повернула ручку двери и вошла в кабинет.

Слава Богу, Макса там уже не было, и как ни странно девчонки тут же начали заботливо кудахтать вокруг нее, выспрашивая все ли в порядке и не поранилась ли она. Впервые за последние семь часов на ее губах появилась искренняя улыбка, согревшая теплом зеленовато-серые глаза.

— Меня отправили в отпуск. На месяц!

— Куда-нибудь поедешь? — Спросила Света, следуя за ней к шкафу.

— Да, нет, наверное. Посижу дома с книжкой, успокою нервы, — Марина свято верила, что именно такой отдых ей сейчас более всего необходим. Смена места будоражит, заставляет волноваться, а это ей было сейчас совершенно ни к чему.

— Мариш, не дури! Что тебе действительно нужно — это оторваться по полной. На вот, телефон моей подруги. Она работает в турагентстве. Если передумаешь, она поможет подобрать для тебя просто сказочный тур.

— Спасибо, Свет. Я подумаю. — Стоило получить отпуск, как раздражение на крашеную блондинку, начало пропадать, и Марине даже стало несколько жаль ее, ведь на девушку свалится непомерный груз работы.

Натянув плащ и подойдя к двери, она обернулась и сказала: — Всем пока, не скучайте! — И с легкой совестью покинула этот разворошенный улей.


По дороге домой Марина зашла в аптеку и купила лекарства, но, оказавшись в своем уютном гнездышке, так и не воспользовалась ими. Девушка и без них чувствовала себя достаточно спокойно и комфортно в коконе из мягкого пледа и диванных подушек. Согревшись, она сама не заметила, как провалилась в сон. События, переживаемые ею в нем казались настолько же реальными, насколько фантастичными.

Вика, разозлившись на нее из-за разрисованных тетрадок, которые Марине каким-то образом удалось стащить со стола, кричит, что она надоедливая соплячка, от которой одни неприятности. Обидно. Очень. Она же не знала, что их нельзя трогать. Слезы ручьями текут из глаз, превращаясь в истерику с икотой. Вдруг Вика с криком выбегает из комнаты, зовя родителей. Маришка непонимающим мутным от слез взглядом осматривается вокруг в поисках того, что могло так напугать сестру. Яркие всполохи пляшут перед глазами. Они всюду. Папа. Папа рядом. Он берет ее на руки и выносит. А там уже мамины заботливые руки принимают ее в свои объятия, неся утешение и любовь. Мама спокойна, даже тогда, когда отец снова возвращается обратно и пытается сбить пламя, прыгающее по занавескам, и постепенно ее уверенность передается им с Викой, как птенцам, жмущимся к ней в поисках защиты…

Надоедливая телефонная трель выдернула Марину из детского кошмара.

— Да, мамочка, — прохрипела она в трубку, с трудом размыкая глаза.

— Малышка, с тобой все в порядке? — голос матери вибрировал от беспокойства.

— Все нормально, просто заснула. У нас на работе сегодня бешенный день был. Я спалила комп, послала начальника и выпросила отпуск.

— Как спалила?

— Мам, ну что ты в самом деле? Лучше бы за отпуск порадовалась.

— Ты точно не пострадала?

— Точно, мамуль. Просто проводку замкнуло, правда одновременно с этим я залила рабочее место чаем, но это так мелочи. По-моему, еще до моего ухода все уже восстановили, — тут она хихикнула, — за исключением чертовых отчетов над которыми я корпела весь день. Слава Богу, это теперь не моя проблема. А ты, что звонила?

— Просто узнать как у тебя дела. Пригласить к нам. Мы с отцом уже соскучились. Вика с Сергеем должны прийти. Кстати они тоже в отпуске. Так нам ждать тебя?

Выбираться из теплого кокона не хотелось, но семья для Марины всегда была на первом месте, да и сон не давал покоя.

— Угу, — промычала она, прижимая плечом телефон к уху и одновременно пытаясь нащупать запропастившиеся тапочки.

— Вот и хорошо, солнышко мое. Ждем через час.

Марина, все-таки отыскала пропажу и, натянув двух больших пушистых зайцев, прошаркала в ванную, хлопая по полу их большими ушами. Холодная вода быстро привела ее в чувство, смывая остатки сна. Завязав свои русые волосы в конский хвост, и слегка подкрасив губы блеском, она кисло улыбнулась своему отражению.

— Свежа, мила и абсолютно бесперспективна, — говорила она себе из зеркала.

Опять вспомнился ее сегодняшний казус на работе. Никакая внешность не поможет, если она всякий раз от безобидных предложений сходить в кино, кафе или просто прогуляться будет шарахаться как взбесившаяся лошадь. Умом Марина все понимала, но вот тело подчиняться разуму отказывалось.

Она сознавала, что таблетки здесь не помогут, кому нужна моль бледная с вечно притупленными эмоциями. Ей нужно справиться без них, она и так слишком долго находилась под колпаком. Но вот, что странно Марина не могла четко вспомнить, почему ее начали пичкать этими лекарствами, просто один препарат заменяли другим, делали ненадолго перерыв, а потом снова возобновляли «курс лечения». От чего ее лечили, она не помнила, мама говорила, что в детстве у нее часто случались психические срывы, а препараты помогали урегулировать ее чрезмерную возбудимость. Как бы там не было, но за все годы учебы в школе и институте ее ничто не отвлекало от занятий, потому как веселые неугомонные сверстники чурались меланхоличной заумной особы.

Марина всегда гордилась своими успехами, а вот теперь… теперь поняла, что вся ее жизнь это замкнутый на семье круг, ни друзей, ни подруг, лишь хорошие знакомые и те появились уже после того, как она устроилась на работу и наконец-то по настоянию Екатерины Сергеевны перестала принимать препараты, хотя мама была против.

Тяжело вздохнув, она пошла одеваться.

* * *
Жасмин отключила телефон и обессилено уткнулась лбом в прохладное стекло окна. Ее мутный устремленный во двор взгляд, не замечая прелести майского дня, высматривал хрупкую фигурку дочери. Женщина понимала, что это бессмысленно, поскольку Маришка только положила трубку, и сможет подойти не раньше чем через полчаса. Но скрюченные окостеневшие пальцы отказывались отпускать подоконник.

Весь день ее мучило нехорошее предчувствие, и как она не отмахивалась от него, оно не собиралось отпускать ее из своих клешней. Даже обзвон родных не успокоил разыгравшееся воображение, заставляя все внутри сжиматься от холода.

Заботливые руки обняли ее со спины и нежно притянули к крепкому телу.

— Цветочек, перестань изводить себя. С Маришкой все нормально, скоро она будет здесь, и ты сможешь в этом убедиться, — ее взгляд встретился с мягким светом глаз мужа в расплывчатом отражении тонированного стекла, его руки сильнее сжались на ней окутывая коконом тепла, — вот увидишь все будет хорошо, мы вместе, а значит справимся со всем, как всегда.

Жасмин с трудом разжала пальцы и, развернувшись, уткнулась носом в рубашку мужа, впитывая вместе с его таким родным ароматом, уверенность. Если бы можно было отмотать время назад, наперед зная все, с чем им придется столкнуться, то и тогда она не сделала бы другого выбора. Он был прав, вместе им всегда удавалось справиться с невзгодами, так почему сейчас должно было быть иначе. Хотя иногда закрадывалась крамольная мысль, не будь их дети такими разными, может и не было необходимости во всех их ухищрениях.

— Коленька, мне так трудно сдерживать себя. Сейчас все по-другому не так, как раньше. — Его руки успокаивающе гладили ее по спине, снимая напряжение, и забирая обжигающее безумие.

— Просто, ты никак не привыкнешь, к тому, что наши девочки выросли и стали самостоятельными. Пойми, если мы будем и дальше удерживать Марину возле себя, то только навредим ей. Девочке нужно вздохнуть полной грудью, расправить крылья, найти себя. А наша опека, ее душит.

— Она подожгла свой компьютер на работе.

— Разве Марина сказала, именно так?

— Нет, было короткое замыкание. Но она накричала на начальника.

Николай усмехнулся.

— Это ничего не значит, а начальника еще год назад надо было послать куда подальше. Удивляюсь, как малышка так долго сдерживалась. Радоваться надо, что за себя постоять умеет, а ты ревешь. Цветочек, ну прекрати, ты же знаешь, что мне плохо, когда ты плачешь.

Видя, что поток не убывает, мужчина привлек к себе свою красавицу жену и отвлек единственным безотказным средством. Она нежно ответила на поцелуй, доверчиво прижимаясь и все больше увлекаясь им… как всегда.

Глава 2

Таяр возлежал на подушках, наблюдая, как проклятые наложницы извиваются в танце, на битых осколках стекла, ковром устилавших пол от входа и до его ложа. На сверкающем прозрачным хрусталем полотнище их ножки рисовали кровавый узор.

Почему, он вытребовал их у отца?! Да, потому что, удовлетворяя все его прихоти, они не утоляли голод стихии. И он по-прежнему балансировал на острие своих ощущений.

Какая ирония, некогда он исполнил их тщеславные желания, и вот теперь они вынуждены вечно исполнять чужие. Девочки хорошо повеселились прежде, чем занять свои пропахшие гарью апартаменты. Хотя им, можно сказать, повезло. Благодаря ему, они сохранили свою молодость и красоту, умерев во сне в цвете лет, а потому, пользуясь бешенной популярностью у высших, частенько как и сейчас перебирались в более комфортные условия.

Таяр не мог вспомнить, как зовут ту рыженькую, но собственно это не имело значения, у вещи не может быть имени, а сегодня ночью она лишь удобная игрушка для удовлетворения его желаний. Мужчина позволил ей услышать, что хочет от нее, наблюдая, как девушка спотыкается на осколках, глубже раня свои ступни.

— Таяр! — Джинн перевел взгляд со своей наложницы на проход, в котором, кутаясь в черный шелковый плащ, стояла знакомая фигура.

— Клидис, ты всегда подбираешься незаметно, как змея.

Тихий с хрипотцой смех был ему ответом. Внезапно ткань упала, открывая роскошное тело, обтянутое в тонкое красное белье.

— Скучал любимый? — Блондинка собралась сделать шаг в комнату, но отдернула ногу, когда услышала его насмешливый ответ.

— Конечно милая. Осторожно, стекло не иллюзия, еще поранишь свою новую оболочку. Кстати, к чему такие ухищрения?

— Тебе нравится? — Глаза девушки сверкнули азартом, — Я старалась для тебя? Скажи девкам убираться, и пусть прихвостни уберут здесь все!

— Зачем? Мне нравится этот ковер. Девушки очень старались, составляя столь сложный узор. Если хочешь, перенесись, — он демонстративно приглашающе похлопал по месту рядом с собой на подушках.

— Сволочь! Ты же знаешь, что не могу в заимствованном теле.

— Что силенок накопила, да опыта маловато. Если боишься, что твоя собственная шкурка мне надоела, сбегай за туфельками, только не испорть узор, когда будешь идти.

— Мерзкая тварь, меня прислал Исиб. Если бы не его воля, ноги моей бы здесь не было. — От бешенства глаза блондинки почернели, приобретая свой естественный цвет.

— И что нужно моему отцу? Хотя подожди не отвечай… дай угадаю. Наверное, хочет, чтобы я вернулся? — Таяр нахально улыбался своей бывшей любовнице.

— Что мне ему ответить? — Девушка раздраженно подхватила с пола легкую накидку, но не стала одевать ее, приняв картинно вызывающую позу.

— Что я еще не закончил свои дела здесь, — И, зная, как взбесит ее следующая фраза, добавил: — Тебе помочь найти нужный проход в преисподнюю или сама справишься? Надеюсь, что сама, дорогуша, так как у меня в повестке дня более приятные планы. — Он жестом подозвал к себе рыженькую.

— Мразь!

— И тебе доброго дня, Клидис, — не отрывая взгляда от горящих ненавистью глаз, хмыкнул Таяр, расчетливо возбуждающе гладя красивое тело проклятой.

Блондинка вспыхнула от сжигающей изнутри всепоглощающей злости. Ей нестерпимо хотелось съездить наотмашь по его ухмыляющейся довольной физиономии, но чувство самосохранения заставило отступить. Все комнаты замка были напичканы защитой, охраняющей покой хозяина от нежелательных визитеров. Исиб, отправляя ее сюда, достаточно четко разъяснил последствия таких перемещений, чтобы она решилась на риск застрять в паутине безвременья ради секундного удовлетворения. С Таяра сталось бы продержать ее вечность в тюрьме, из которой не было выхода, пока огнь не сожрал бы ее изнутри.

Но как чертовски трудно было проглотить унижение!

Она столько времени потратила, исполняя капризы этого высокородного ублюдка. И вот благодарность. Он унизил ее. И перед кем? Перед проклятыми, которые были недостойны даже сдувать пыль с ее стоп.

Перенесясь домой, Клидис в бешенстве отпинула в сторону ненужную оболочку. Получившая свободу, девушка была не в силах подняться или хотя бы отползти от разгневанной джиннии, а потому лишь все больше сжималась в комочек, принимая сыплющиеся на нее удары.

Клидис улыбнулась, любуясь результатом своей ярости. И пусть она не могла сейчас расквитаться с остальными свидетельницами своего унижения, но точно знала, что скоро ей представится такая возможность, поскольку по себе знала, насколько быстро Таяру приедались его игрушки.

Полыхающий внутри мстительный огонь, слегка ослаб, приглушенный маленькой подачкой, но ее состояние все равно оставалось далеким от спокойного хладнокровия, которое ей было просто жизненно необходимо, чтобы появиться с провальными результатами перед Исибом.

— Пламя бездны тебе в душу, Таяр! Надо же тебе было меня так подставить! — Джинния еще раз со злостью пнула безвольное тело.

— Хозяйка! — Прошипел за спиной голос Буна.

Она резко развернулась, встречаясь с бордовыми глазами щуплого на вид мужчины.

— Что тебе? Не видишь, я занята!

— Прости, Госпожа. — Бун потупил взгляд. — Но я думал, тебе следует знать, что мы с Сэмми обнаружили сегодня во время охоты.

Клидис плавной походкой приблизилась к слуге и с ласковой обманчивостью приподняла его лицо, чувствуя, как мужчина вздрагивает от ее прикосновения.

— И что же это? — протянула она, пристально глядя в преданные как у собаки глаза.

— Это был слабый прорыв животворящего огня, если бы мы не находились так близко от места, то не почувствовали бы его.

— Не вижу ничего интересного, скорее всего кто-то из джиннов развлекался. — Скучающим тоном произнесла она, отдвигаясь.

— Мы сначала тоже так подумали, Госпожа, но там не было никого из наших. Зато мы столкнулись с девушкой, в которой чувствовалось прикосновение стихии. — Торопливо продолжил Бун, пытаясь вернуть расположение хозяйки. — Мы разузнали, кто она. — Глаза мужчины сверкнули ликованием. — Это дочка Ясмин — бывшей любовницы Исиба.

Клидис благосклонно улыбнулась слуге.

— Ты правильно сделал Бун, что сообщил мне об этом. Я очень довольна тобой и Сэмми. — Это была первая приятная и довольно своевременная новость за этот день, учитывая, что она только что получила мысленный приказ Повелителя явиться к нему.

— Вы вот, что… продолжайте следить за девушкой. Я думаю, Исиб захочет узнать подробнее об этом происшествии. — Уже на ходу бросила она, спеша на призыв.

Не успела джинния переступить порог, как Исиб потребовал ответа.

— Он собирается возвращаться? — Последовал вопрос, которого она так боялась.

Склоняясь в глубоком поклоне, и не смея поднять голову, Клидис попыталась хоть как-то сгладить свою несостоятельность.

— Таяр отказался, Господин. Кажется, он заигрался со своей стихией, в поисках острых ощущений. Его неудовлетворенный жар, даже сквозь контроль опаляет.

— Я думал от тебя больше пользы. Но, похоже, ошибся. В тебе оказалось и на сотую долю не больше амбиций, чем в проклятых, окружающих Таяра, — голос Исиба подобно грому разносился по залу, заставляя джиннию еще сильнее сгибаться от сминающей мощи его силы.

Девушка не стала оправдываться, понимая, что это бесполезно. Но все же надеялась, что другая новость заставит Повелителя смягчить свой гнев.

— Господин…

— Что еще, ничтожество! Ты уже все не сделала, что могла.

— Это касается Ясмин, — захлебываясь прошептала джинния, уже почти распластанная по полу.

Внезапно мощь, давящая на нее, немного ослабла, и Клидис сделала жадный вдох.

— Продолжай, — мужчина наклонился и, жестко схватив ее за подбородок, резко задрал лицо вверх, заставляя встретиться со своим полыхающим адским пламенем взглядом.

Она шумно сглотнула прежде, чем ответить.

— Похоже, мы ошиблись, и Ясмин все же родила наследницу рода.

— Так ошиблись или нет, Клидис? Подумай. — Его голос звучал вкрадчиво, однако глаза уже сверкали предвкушением.

— Сегодня, Бун наблюдал признаки стихийной активности у ее младшей, но они приглушенные, и нет гарантии, что она наследница.

Исиб отпустил ее лицо и в задумчивости отошел на несколько шагов. Его взгляд блуждал по саду, но, казалось, не видел его. Девушка в ожидании приговора не шевелилась и даже дышала поверхностно, боясь привлечь к себе его внимание.

— Клидис, — наконец нарушил он молчание, — собери мне все сведения о жизни принцессы, начиная с того момента как она покинула нас, ежесекундно. У тебя сутки, не разочаруй меня, в этот раз.

Джинния поднялась на дрожащие ноги и, склонившись, попятилась к выходу.

— Да, Господин.


Не успели захлопнуться тяжелые двери за посетительницей, а Исиб уже жалел о проявленной щедрости. Слишком долго. Невыносимо долго текло время. Он жаждал знать о Ясмин все: каждую, казалось бы, незначительную мелочь, с такой же одержимостью, как когда-то давно, игнорировал все, что было связано с ней.

Хватило одного слова, незначительного толчка, чтобы так долго отрицаемые желания вырвались на свободу, и в этом ему некого было винить кроме себя.

Мужчина вышел в сад, не в силах оставаться в тронном зале. Огромное пустое помещение слишком давило на него, не способствуя обретению спокойствия.

Чтобы хоть как-то отвлечься Исиб попытался вернуться мыслями к проблемам с сыном, но все его усилия были напрасны.

Он нетерпеливыми шагами микрон за микроном стачивал итак отполированную до блеска гладь садовых дорожек, выложенных из искусно подобранных природных камней. Буйство зелени и разнообразие цветов в его парке могло соперничать с райскими кущами, но среди множества экзотических ароматов, его преследовал только один тонкий изысканный запах жасмина. Видимо поэтому идиллическая картина не успокаивала, а наоборот будоражила нервы, воскрешая воспоминания тридцатилетней давности, заставляя находить все больше и больше сходных черт между поведением его огненной красавицы тогда, и нынешним Таяра.

Когда-то Исибу казалось, что они с Ясмин созданы друг для друга. Принцесса второго по силе рода, была прекрасной парой для него. Повзрослев и войдя в полную силу, эта джинния пьянила и манила к себе, как яркая звезда, пленив своим очарованием даже искушенного Владыку. Она была взбалмошным необузданным пламенем, живым, прекрасным, волшебным. Но он ошибался, путая ее страстность с любовью. Исиб не заметил, как чувство неудовлетворенности постепенно зрело в ней, слишком уверенный в своей неотразимости и занятый делами. А, когда спохватился, было слишком поздно.

Борьба со стихией бесполезна, она лишь ослабляет и подтачивает самоконтроль. Ясмин по-прежнему горела с ним в унисон, но их любовные игры раз за разом становились все изощреннее и опасней. Страсть и жизнь на грани. Вначале он думал, что ее просто одолела скука и жажда пощекотать себе нервы, но время шло и резервы энергии, накопленные ею за свою недолгую жизнь, истощались. Обеспокоенный состоянием девушки, он воспользовался своей властью и изгнал ее к людям, запретив возвращаться до тех пор, пока не восстановит силы. Исиб полагал, что соблазн, исходящий от жаждущих исполнения желаний людишек, будет достаточно велик, и она быстро вернется обратно, но просчитался.

Два долгих месяца его звездочки не было с ним, и Владыка уже готов был отменить свой запрет, но наконец-то почувствовал близость к своим угодьям души, спящего летаргическим сном мужчины, который в счастливом неведении наслаждался иллюзией последнего исполненного желания. Оказалось, в посте Ясмин была повинна не столько прихоть, сколько не весть, откуда взявшаяся разборчивость ее стихии. Девушка вернулась к нему, лучащаяся энергией, но взгляд всегда таких живых задорных глаз, обдавал холодом и пустотой. Казалось с каждым шагом, приближающим того мужчину к Бездне, джинния все глубже замыкалась в себе.

Исиб надеялся, что постепенно все утрясется, и она придет в себя, вернется к нему… Ясмин пришла, но только не затем, о чем он думал. Она хотела заключить с ним сделку. Свобода от обязательств и жизнь мужчины в обмен на ее. Глупо. Словно ее жизнь и так не принадлежала ему.

Взгляд джинна слепо скользил по мелкой ряби голубой воды в фонтане, видя перед собой хрупкую фигурку на коленях с тонкими ручейками слез на щеках. Сердце, как и тогда тридцать лет назад, пронзило яростной болью. Откровенно говоря, в первый сумасшедший миг осознания сказанного он жаждал пойти на эту сделку, чтобы наказывать изменницу всю оставшуюся вечность. Тысячи пыток крутилось в голове, главной целью которых было причинить боль, унизить, сломить… И если бы не своевременное вмешательство ее родителей, то неизвестно кого бы он в конечном итоге наказал больше, сам погасив свою звезду.

Их появление оказалось как нельзя кстати. Полыхающая гневом душа Исиба нашла виновных в крушении своих надежд. Видимо ген человеколюбия все же передался Ясмин по наследству от этих святош, и его нежданно-нагаданное проявление уже значительно позже того, как девушка определилась в своих предпочтениях, сломало судьбы им всем.

Джинны не рождались добрыми или злыми. Каждый из них избирал свой путь сам, делая выбор, как относиться к низшей расе, созданной после них. Быть бессмертными и всесильными или прожить утомительно долгую жизнь, помогая этим ничтожествам. В голове Владыки не укладывалось, как это могло произойти. Такого на его памяти еще ни разу не случалось. Но, видимо, судьба или Творец решили вдоволь посмеяться над ним, заставив единственную женщину, которой удалось тронуть его очерствевшее сердце, влюбиться в одного из тех, кого он более всего презирал.

Воздух поплыл маслянистыми разводами, отвлекая от воспоминаний и являя ему Клидис в сопровождении своих слуг. Ей плохо удавалось сохранять невозмутимость; удовлетворение, все равно прорывалось наружу излишним сиянием глаз, из чего джинн заключил, что на этот раз она справилась с заданием. Не желая слушать длительных пересказов, Исиб просто ворвался в сознание подчиненных, вытаскивая нужную информацию, не особо заботясь при этом об их самочувствии — все же он слишком долго ждал…

Он остался доволен. Клидис в этот раз не подвела, оперативно собрав всю нужную информацию.

Со стремительной жадностью просматривая обрывки воспоминаний вытянутых джиннией у разных людей, находившихся рядом с семьей Ясмин, он теперь понимал, почему девушка проскользнула мимо их внимания. И в этом была целиком его вина.

Восемь первых лет слежки не дали никаких результатов. Старшая девочка Ясмин была сто процентным человеком, да и младшая, достигнув 5 лет, не проявляла никаких стихийных признаков. Ежедневные доклады стали постоянным режуще гнетущим напоминанием, что джиннии все же удалось одурачить его. Он приказал снять наблюдение, предоставив ангелам следить за соблюдением остальной части сделки.

Преждевременно, как оказалось теперь. Пожар в детской комнате, не упоминающийся ни в одной из соответствующих инстанций, но запечалившийся в памяти соседей, когда девочке исполнилось шесть, мог бы и быть случайностью, если бы не вдруг участившиеся визиты к семье одного известного психотерапевта и список лекарств выписываемых ребенку. Ясмин намерено притупляла стихийные проявления характера дочери, практически задушив слабые проявления природной сути.

Он был, страшно зол. И дело было даже не в нарушении условий сделки. Женщина целенаправленно губила, подрывала силы дочери, не давая им нормально развиваться, что было ужасным кощунством по отношению к их природе. Даже родители Ясмин, будь они живы, согласились бы с ним. Что ж она не оставила ему выбора.

— Клидис! — Позвал он.

— Да, Повелитель. — Отозвалась, еще не совсем пришедшая в себя, джинния.

— Нужно организовать, чтобы девушка оказалась вне поля зрения Ясмин.

Глава 3

Марина наслаждалась уютной атмосферой дома и, с удовольствием уплетая мамину стряпню, наблюдала за влюбленной парочкой напротив. Глаза Вики горели, и она постоянно пыталась коснуться Сергея. Разговор вертелся вокруг их поездки с еще одной парой за границу. Сестра как заправский гид рассказывала о Марракеше — одном из имперских городов Марокко — словно уже раз десять как минимум побывала там.

Стоило Марине подумать, хорошо хоть без рекламных буклетов обошлось, как Вика, спохватившись, вытащила из сумочки пачку распечаток с видами отеля, в котором им предстояло жить две недели.

«Деморе Д’Ориент» пятизвездочный отель построенный в стиле риад. На картинках, которые ей всучили в руки, он выглядел просто волшебно. Внутренний двор с бассейном, утопающий в зелени и сверкающих огнях; плавные арки окон; мозаичный пол; витражные стекла; а спальня — мечта молодоженов. Но на этом экскурсия не закончилась. От следующих ярких, красочных фоток сада Мажореля у нее зачесались руки набрать номер знакомой Светланы и заказать себе тур в это дивное место.

Марине казалось, что это сказка воплотившаяся наяву, а ей ее так не хватало. Особенно сейчас, когда весна вступала в свои права, оживляя молодой зеленью городские улочки и скверы, и воздух наполненный теплом и ароматами перемен, просачиваясь сквозь кожу, добирался до души, будоража ее, взывая отдаться безумным устремлениям, подначивая на авантюры. Но Марина не была бы собой, если поддалась этому бесшабашному настрою. Она ни за что не отправится одна к черту на куличики, какими бы чарующе-заманчивыми они не казались.

Вот если бы ее истерика случилась на недельку раньше, то возможно она смогла бы поехать с сестрой, а так ей придется завтра вечером помахать им ручкой и пожелать счастливого пути. Но почему-то от этой разумной мысли становилось только обидней. Марина отложила фотографии и начала собирать посуду со стола. Мать тут же спохватилась и начала помогать ей.

— Мам, не надо. Отдохни. Я сама уберу, заодно чайник поставлю, — сделала она слабую попытку остаться наедине со своими расшатанными чувствами. Но номер не удался, Жасмин не желала слушать возражений дочери.

— Я, что похожа на старуху, которой пора ездить в инвалидной коляске. Да я чувствую себя бодрее вас с Викусей вместе взятых.

На это замечание отец только хмыкнул, снова возвращаясь к беседе с молодыми.

Стоило им оказаться на кухне, как мама тут же приступила к неприятным расспросам.

— Ну вот, можно спокойно поговорить. А то эту трещотку не унять. Так, что там у тебя сегодня на работе произошло, малыш?

— Да ничего особенного. Просто достало все.

— Ну, достало тебя все уже давно, но до этого ты же не кидалась на начальника?! Давай откровенно, что тебя так завело, что ты даже этого монстра своего умудрилась запугать, — женщина посмеивалась, — Целый месяц отпуска! Наверное, ты была очень грозна.

— Все так по-дурацки получилось, что даже говорить не хочется. До сих пор стыдно.

— Малыш, помнишь, я твоя мама. Если не мне, то кому еще рассказывать?

— Я доделывала этот чертов отчет, когда… когда ко мне подошел один наш сотрудник. Он пригласил меня в кафе, я от неожиданности пролила чай, вода скорее всего попала в пилот, комп потух и вся моя работа с ним, а до этого шеф весь день изводил меня своими «супер срочными» заданиями, ну вот я и не выдержала, — Марине показалось, что после ее слов мать облегченно вздохнула.

— А что сотрудник симпатичный?

— Да, только после моей реакции он и на пушечный выстрел ко мне теперь не подойдет. Ну почему я такая неловкая, неуклюжая, закомплексованная, а? Все люди, как люди, а я…

— А ты очень красивая, очаровательная молодая девушка. И если тот парень этого не поймет, значит, грош ему цена, — мама, мягко притянув ее к своей груди, успокаивающе погладила по голове, — Может останешься у нас ночевать, все равно тебе завтра не на работу. А я с утра оладушек напеку, такие, как ты любишь.

Марина довольно кивнула.

Когда они спустя десять минут вернулись в гостиную, там ничего не изменилось. Вика продолжала восторженно донимать папу и своего мужа подробностями организации поездки, перечисляя, как много еще всего предстоит успеть сделать за короткий срок. Слушая ее, могло показаться, что они собираются ехать не на пару недель, а как минимум на год. Видимо эта мысль отразилась на ее лице, потому как папа незаметно подмигнул им с мамой. Сережа же, как ни в чем ни бывало, продолжал уплетать дранники, снисходительно влюблено поглядывая на жену.

Не смотря на всю их несхожесть, Марина искренне любила Вику и не только за то, что в ее компании девушке никогда не приходилось подыскивать темы для беседы. Своей неукротимой живой энергией она, казалось, заряжала сам воздух позитивом, умудряясь расшевелить и склонить к проказам даже меланхоличную, не по годам серьезную сестру.

В детстве, будучи старшей, Вика всегда агрессивно защищала ее от нападок ребятни, не давая спуска тем, кто пытался обозвать, обидеть или задеть младшенькую. Марина не помнила, чтобы они хоть раз по-настоящему ругались или ссорились.

Хотя… — Она изучающее посмотрела на сестру, — может и ссорились…

Вика, почувствовав ее взгляд, вопросительно приподняла бровь. Марина помотала головой, показывая, что ничего не хотела спросить.

Девушке не хотелось своими неуместными, нелепыми вопросами, разрушать теплую уютную атмосферу царившую за столом. Решив спросить об этом у матери позже, она расслабленно наблюдала за родными, лишь изредка лениво вмешиваясь в разговор. В какой-то момент Марине показалось, что мама напряглась, словно забыла что-то и теперь пытливым взглядом стремилась отыскать это в комнате, но уже буквально через мгновенье это впечатление рассеялось, когда Жасмин снова, как не в чем ни бывало, продолжила беседу.

Сестра с мужем пробыли в гостях еще час, и засобирались домой, объясняя свой уход необходимостью собирать вещи. Проводив их, они быстро привели гостиную в порядок, после чего отец остался смотреть телевизор, а она с мамой ушла на кухню. Момент был вполне подходящим, чтобы прояснить ситуацию, привидевшуюся во сне, но вопреки своим первоначальным намерениям Марина, так и не задала интересующий ее вопрос. Вытирая тарелки с чашками и безостановочно зевая, она с трудом отгоняла от себя накатывающуюся сонливость. Вяло размышляя о том, как выразить, что ее беспокоит, Марина с трудом концентрировалась на разговоре с матерью, отвечая той односложно и зачастую невпопад, пока, наконец, Жасмин, сжалившись над ней, строго не отправила ее спать.

В ее комнате ничего не изменилось: полки с любимыми книжками, мягкие игрушки с блестящими глазками пуговками, рассаженные по дивану и креслам, письменный стол сейчас чистый и пустой, но когда-то заваленный тетрадками с конспектами и учебниками. Каждая вещь здесь была связана с каким-то воспоминанием из детства, создавая особую атмосферу, наверное поэтому, всякий раз ночуя у родителей, Марина испытывала чувство беззаботности и умиротворения.

Открыв шкаф, чтобы достать пастельное белье, девушка увидела две запакованные коробки, которых здесь раньше не было.

— Мам. — Крикнула она, не сдержав любопытства раскрывая одну из них.

Жасмин заглянула в комнату, вытирая руки полотенцем.

— Ты меня звала?

Марина кивнула.

— Просто хотела спросить, что в них, — девушка махнула в сторону коробок, — раньше их здесь не было.

Мать пожала плечами.

— Это вещи Вики. Она подготовила их, чтобы забрать, да так и не увезла. На время ремонта в ее комнате я положила их в твой шкаф и видимо забыла. — Жасмин прошла в комнату. — Давай помогу застелить постель.

— Мам, — со слабым укором во взгляде возразила Марина, но все же запихнув коробку обратно в шкаф, позволила ей помочь себе. — А мы с Викой часто ссорились в детстве? — Вдруг необдуманно выпалила она.

Жасмин, расправлявшая в этот момент простыню, ничем не выдала беспокойства или озадаченности столь странным интересом дочери.

— Не знаю часто или редко, но меня в них вы точно старались не посвящать, — Жасмин хмыкнула, — хотя думаю без этого не обходилось.

Марина поморщилась, понимая, что задала глупый вопрос, нужно было как-то по-другому его сформулировать, но из-за усталости мозги совсем отказывались работать, да и реакция матери, наводила на мысль что все это чушь и глупость, не имеющая значения. Ведь случись действительно что-то из ряда вон выходящее, она бы вспомнила об этом и сказала.

Мягкая пахнущая свежестью постель притягивала как магнитом, вызывая одно желание, отдаться во власть Морфея. Забравшись под одеяло, Марина слипающимися глазами наблюдала за мамой, которая, сев на краешек кровати, с нежностью гладила ее волосы. Эти ласковые размеренные движения, убаюкивали, погружая в беззаботный сон.

Желтые огоньки весело и ярко плясали на ее ладонях.

Нет не огоньки, а язычки пламени, тягучие, подвижные, слепящие.

Облизывая кожу иласкаясь как кошка, они не обжигали, а согревали.

Теплые, деликатно-нежные, как мягчайших пух, они дарили ощущение радости и восторга.

Они тянули ее, подталкивая в неизвестность, внушая, что огонь это друг.

И Марина доверчиво шла по намеченному пути, все больше отдаваясь пламени.

Пока оно, сливаясь с ней, полностью не охватило ее, превращая кровь в венах в расплавленную золотую лаву.

Она чувствовала себя прекрасной, горячей и опасно-притягательной.

Очнувшись, как от толчка, Марина резко села в кровати. Странное ощущение легкости, невесомости наполняли тело, и, не смотря на то, что за окном было еще темно, она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей.

Обрывки сновидения стояли перед глазами и, хотя в нем не было ничего вызывающего страх или ужас, собственная зацикленность на огне, вызывала опасения, особенно восприятие себя, как его части. Вспомнив, как Екатерина Сергеевна всегда советовала искать источник, первопричину беспокойства, Марина поняла, что пока не прояснит для себя вопрос с пожаром, так и не успокоится. Встав с кровати, она на цыпочках пробежала к шкафу, где в коробке видела старые дневники Вики. Сама она никогда не занималась бумагомарательством, а вот сестренка раньше частенько поверяла свои тайны тетрадкам. Конечно, существовала вероятность, что тогда она еще не вела дневника, но Марина решила, что все равно стоит попробовать поискать, в душе надеясь, что Вика простит, ей такую бесцеремонность.

Открыв первую страницу исписанную крупным почерком, она прочитала: «Я люблю Колю он такой красивый у него красивые глаза но ему нравится Оля»

Старательно выведенные буквы и полное отсутствие знаков препинания, подсказало Марине, что она на правильном пути. Стремительно пробегая глазами одну за другой страницы, она наконец-то задержалась на том, что ей показалось любопытным.

Мама не ругала меня за то что я оставила Маринку. Она сказала, что панимает как я испугалась. Мне до сих пор страшно и стыдно, ведь Маришка младше меня и ей еще страшнее. Я больше никогда не оставлю ее. Как харошо что папа успел.

Упоминания пожара не было, но чувства и ситуация описываемая Викой вполне могли иметь к нему отношение. К сожалению Марины, в дневнике не нашлось больше ничего интересного. Испытывая легкое разочарование результатами своего бестолкового расследования, она сложила все обратно в коробку и убрала ее шкаф.

«Предположим даже, что пожар был, какая, собственно говоря, мне разница? Зачем ворошить прошлое? Ведь все обошлось. Все живы и здоровы», — начиная злиться на себя, думала она. — «Был, не был, забудь и выкинь из головы! Это не стоит того, чтобы вскакивать спозаранку и рыться в чужих вещах».

Сердито прошлепав к постели, девушка плюхнулась на кровать и упрямо закрыла глаза, хотя спасть не хотелось совсем. Марина так и ворочалась бы с боку на бок, пока мама бы не позвала завтракать, если бы спустя пятнадцать минут не прозвучал звонок от сестры.

А дальше все завертелось с такой быстротой, что времени на дурацкие размышления не осталось совсем…

Марине до сих пор не верилось, что все это происходит с ней. Но вот она, и никто иной сидит в самолете, который уже через 10 минут должен приземлиться в Марракеше.

Улыбка заиграла на ее губах при воспоминании о том, какой бедлам разразился у матери дома, когда в семь часов утра их разбудил настойчивый звонок Вики.

— Солнышко, ты ведь сделала в прошлом году загранпаспорт?

Ошарашенная Марина, могла произнеси в ответ только невнятное: — Угу.

— Тогда у тебя ровно 12 часов на сборы, у наших друзей заболел ребенок, и они не смогут поехать, я выкупила путевку для тебя. Ты же вроде как в отпуске?! Нечего на диване бока отлеживать, быстро умываться, собираться, мы заедем за тобой вечером.

— Подожди… — Марина решила, что у нее слуховые галлюцинации, но сестра не дала ей и слова сказать.

— Все мне некогда, чуть позже перезвоню, пока!

Недоуменно глядя на гудящий телефон, девушка нажала сброс и потрясла головой, в попытке развеять наваждение. Но нет, это был не сон. Поняв, что у нее катастрофически мало времени, она спрыгнула с кровати и начала стремительно натягивать на себя вещи, составляя в голове список того, что нужно сделать за такой короткий срок.

Мама была в шоке и категорично против, но отец вовремя напомнил ей, что их дочь уже взрослый, самостоятельный человек, и что едет она не одна, а с сестрой. Ей ничего не оставалось, как сдаться под напором превосходящего численностью противника. И вот итог, она в самолете, наблюдает, как заманчиво горят огни аэродрома, с каждой секундой приближаясь все ближе.


Когда они добрались до отеля, Марина уже еле передвигала ноги от усталости. В отличие от Вики с Сергеем, она так и не смогла уснуть во время полета. Единственное, что в ее теле отказывалось сдаваться усталости — это глаза, которые с детской восторженностью впитывали в себя ее воплотившуюся с картинок сказочную мечту.

Стоило им попасть во внутренний двор, и словно время повернулось вспять. Казалось, здесь каждая вещь пропитана медлительностью, негой и комфортом, плавные линии оконных арок и дверных проемов, террасы, балкончики, украшенные восточными узорами. Слабый убаюкивающий плеск воды в фонтане. Высокие пальмы темной зеленью больших опахал, склоняющиеся до балконных перил второго этажа. В центре небольшой бассейн под открытым небом, окаймленный маленькими фонариками, отражающий в своей светлой синеве сверкающие многочисленными огнями коридоры.

И хотя, идущая впереди нее, сестра с Сергеем тоже не могли сдержать своего восхищения, но в большей степени оно относилось друг к другу, судя по тем жадным взглядам, которыми они перекидывались. Марина же с трудом сдерживалась, чтобы не провести рукой по белым колоннам, лепесткам цветов в небольших клумбах, источающим пьянящий аромат или переливающимся золотом фонарикам, так что Вике приходилась периодически оглядываться назад и возвращать ее к действительности.

Наконец, служащий, провожающий их, остановился около двери и, открыв ее, пропустил Марину внутрь. Пока он заносил чемодан, Вика успела обежать гостиную и восторженно поохать. Молодой человек улыбнулся их искреннему восторгу, а может щедрым чаевым и вышел в коридор.

Перед тем как уйти сестра чмокнула ее в щеку и приказала хорошенько выспаться, часов 10 не меньше, и при этом так взглянула на Сергея, что он должен был бы расплавиться. Клятвенно пообещав ей проспать даже больше Марина, наконец-то закрыла дверь и огляделась вокруг.

Не смотря на непривычность планировки ее временных владений, они сразу сразили ее спокойной мягкостью тонов, плавностью линий и простором. В проеме справа маняще виднелась огромная кровать царски размеров, устланная кипельно белым покрывалом. Ноги сами понесли Марину к ней. Она хотела просто попробовать, настолько ли она мягка и удобна, как ей показалось, но стоило девушке опуститься на нее, как измученный организм потребовал прилечь хоть на минутку.

Девушка уговаривала себя, что полежит немного, а потом пойдет разденется, ополоснется, но веки на секунду сомкнувшись, не захотели открываться вновь. А мозг, решив успокоить хозяйку, показал, как она встала, искупалась в роскошной белой ванной, и, вернувшись в спальню, как и хотела, уснула умиротворенным сном.


Жасмин, вскочив ни свет ни заря, как тигрица металась из комнаты в комнату, ожидая звонка от дочерей, чтобы убедиться, что они удачно добрались до места и разместились. От ее мельтешения у Николая уже рябило в глазах, однако он стойко молчал, сознавая свою вину перед женой, но и его терпению был предел. Мало того, что они так и не смогли, вернувшись из аэропорта сомкнуть глаз, так еще и с утра это томительное ожидание отнимало последние силы. Когда на кухне разбилась пятая по счету чашка, он не выдержал и пошел к жене.

— Цветочек, не убивайся так. Хочешь, ударь меня. Может полегчает, но только не молчи, — плечи женщины как-то сразу сникли, и она повернула к нему свое бледное грустное лицо.

— Ты не виноват Коля, не виноват. Ты был во всем, прав. Просто… не могу я, не могу спать спокойно, мне каждую секунду кажется, что над моей девочкой нависла угроза. Знаю, я дура. Но ничего не могу поделать с собой. Это чувство сильнее меня… — она замолчала, снова пряча от него взгляд, Мужчина в бессилии сжимал и разжимал кулаки, не зная как облегчить боль любимой. Внезапно тишину разрезала резкая телефонная трель.

Жасмин уронила очередную чашку и, не обращая внимания на разлившийся кофе, пролетела мимо него в коридор.

— Да, алло! Вика! Милая, как вы? Хорошо добрались?… Где Маришка?… Спит? Хорошо… Нет-нет, у нас тоже все хорошо, отдыхайте вы наверное устали. Сереженьке привет и Маришку поцелуй от меня… — Услышав обрывки разговора, мужчина облегченно вздохнул, решив, что это должно успокоить его жену.

Пока она разговаривала, Николай успел немного прибраться и вновь разлить кофе, отметив, что пора доставать новый сервиз. Когда Жасмин вернулась на кухню, в потухших глазах появился пусть и не яркий, но блеск. Он протянул ей чашку и обнял за плечи.

— Успокоилась? — Женщина молча кивнула, и напряжение сковавшее ее последние часы вылилось рекой слез. Он нежно гладил ее, повторяя: — Тише, тише, милая, все хорошо.

Но вместо того, чтобы согласиться с ним, она снова отрицательно помотала головой.


Клидис с парочкой помощников, развлекалась, наблюдая горячую сценку из зеркала. Если бы не улюлюканье этих двух недоразвитых, то можно было сказать, что время прошло не зря. Они появились несколько минут назад, когда парочка влюбленных на кровати страстно предавалась любви. Она могла бы сразу навеять чары сна, но что-то остановило ее. Клидис прислушивалась к их желаниям, но у этих двоих было все, и она ничем не смогла бы соблазнить их.

Черт, почему везет всем кроме нее, почему она не достойна этого чувства, перед которым бессилен даже Он. Но именно оно останавливало ее сейчас. Тот огонь, который высекали эти двое в совершенном слиянии душ и тел, завораживал ее, заставляя испытывать губительные желания. И она как завороженная смотрела на сначала медленно-игривое, а с каждым толчком все более неистовое слияние лоснящихся обнаженных тел. Девушка на кровати тихо вскрикнула, растворяясь в блаженстве и тугая пружина, скручивающаяся внутри тела Клидис, завибрировала как струна, заставляя ее исходить соком. Мужчина последовал за возлюбленной, в последнем яростном толчке изливаясь в нее, и медленно опустился, шепча на ушко слова любви и нежности.

— Все хватит. Пора! Вы в комнату девчонки, а я здесь разберусь. — Скомандовала джинния и тут же начала шептать заклинание, наводящее глубокий сон.

Эти двое должны были проспать как минимум пару дней, но это было мелочью по сравнению с тем, что задумал Повелитель для другой.


Марине снился тот же сон. Вика убегает. Зовя родителей, но только в этот раз никто не приходит и не забирает ее, а обжигающее красное пламя становится все ярче и ярче. Она пытается закричать, но из ее горла выходят лишь сдавленные хрипы, что-то тяжелое сдерживает их. Марина в ужасе распахнула глаза, вырываясь из оков кошмара, чтобы окунуться в новый. Чья-то ладонь зажала ей рот, и глаза… эти жуткие глаза смотрят на нее, руку пронзает легкой болью и снова все плывет пред глазами. Ее больше не удерживают, но ее безмолвные крики о помощи так и остаются внутри.

Как набатом звучат в ушах искаженные растянуто-гнусавые голоса двух мужчин и женщины.

— К чему все это, не проще было усыпить, как тех? — Произнес мужчина.

— Да ладно, лучше погляди, какая аппетитная штучка. Так и съел бы. — Плотоядно протянул другой.

— Эй, убожетсва, подберите слюни. Она не про вашу честь. И на вашем месте я не оспаривала бы приказов Повелителя. Он уж точно лучше вас знает, что нужно делать, — вмешалась женщина.

Далее все было как в тумане. Марина сохраняла сознание и чувствовала, что ее несут куда-то, но не могла, ни пошевелиться, ни как-то иначе выразить свой протест. Мерное покачивание постепенно убаюкивало, и она, то проваливалась в беспамятство, то снова приходила в себя. Пока, наконец, ее, грубо встряхнув, не поставили на ноги между двух крепких тел. Ее замутненный взор наткнулся на мужчину в арабской одежде впереди. Он обращался к… сыну. Проследив в направлении его взора, она увидела хищно-дикий взгляд брошенный в ее строну. В нем было мало человеческого, так показалось ей, когда это смуглое божество пружинисто спрыгнуло с подоконника и в два шага преодолело расстояние разделявшее их. Марина не успела ничего понять, зачарованная ожившими картинками на его бугрящихся мышцах. Просто внезапно грубые руки отпустили ее, и она оказалась прижатой к пылающему жаром телу. Или это пылала она? Почему-то находиться в этих не менее сильных и безжалостных руках казалось до ужаса правильным. Ей бы следовало испугаться, но впервые с момента как она проснулась, страха не было.

Мужчина что-то разъяренно прорычал, но она не поняла его слов. Голова сама уткнулась ему в грудь и тело обмякло.

— Спи! — Это последнее, что услышала Марина, перед тем как провалиться в глубокий оздоровительный сон.

Глава 4

Таяру казалось, что нет ничего в жизни, что смогло бы вынудить бесноваться его стихию. Даже во время его добровольной изоляции, их противостояние было больше похоже на перетягивание каната с переменным успехом. Отказываясь от своей сути, он истязал свое духовное начало, а оно в ответ безжалостно терзало его плоть. Но это было ничто, по сравнению с тем клубком противоречивых чувств охвативший его в момент, когда девушка доверчиво прижалась к нему. Он, жаждущий экстремальных ощущений, оказался не готов к ним. Что такое внутреннее жжение изголодавшегося по энергии тела, в сравнении с искусительным лакомством ее чистой наивной души.

Тело девушки безвольно льнуло к нему в поисках опоры, и какая-то крупица сознания Таяра тоскливо заныла от жалости, приводя этим чувством его душу в яростное смятение. Огонь взревел неистовствуя, словно ему в топку ежесекундно подливали масла, ломая его волю, понуждая сорвать обертку с подарка отца.

Но вероломный шайтан позаботился о наказании своего ослушавшегося сына, одурманив девушку, отец низверг его в нещадное пекло ожидания часа, когда Таяр сможет забрать ее энергию себе. В том состоянии, в котором девушка находилась сейчас, от нее было мало толку.

Из его груди рыком вырывались проклятья, но даже это не смогло напугать его пленницу. Мужчине ничего не оставалось, как скрепя сердце смириться.

— Спи, — его голос, урчащий обещанием воплощения самых несбыточных фантазий, погрузил ее в сон.

Тело девушки расслабилось и, соскальзывая, подобно раскаленной лаве медленно стекало вниз по обнаженной коже Таяра. Легчайшее касание с ней отдавалось болью ожога в теле, но он все же не дал ей упасть. Легко как пушинку, подхватывая на руки, мужчина сам отнес ее в спальню, не в силах позволить кому-то из своих проклятых слуг дотрагиваться до нее.

Осторожно опустив свою ношу на мягкий матрас, Таяр стремительно вылетел прочь, опаленный нечаянной лаской ее заструившихся по руке мягких длинных волос. Он думал, что увеличив расстояние между собой и подарком, уймет голод стихии.

Так было всегда, но не сегодня.

Таяр метался по огромному замку, раскидывая и круша все, что попадалось ему под руку, пытаясь хоть так излить свой бессильный гнев от ликования стихии, которой все труднее было противиться. Случайно поймав свое отражение в зеркале, он увидел легкие морщинки, залегшие в уголках глаз и рта, которых не было ранее на его идеальном молодом лице. Таяр месяц играл в рулетку на свою жизнь, каждый день, проворачивая барабан револьвера и взводя курок, он ожидал рокового выстрела, но его все не было. Но сегодня он наконец прогремел, и время обрело новое значение. Не было больше размеренной вечности, и каждая секунда обрела ценность.

Кто бы мог подумать, что эта безобидная на вид крошка, может представлять для него опасность, не меньшую, чем он для нее. При мысли о своей смертельной игрушке, свернувшейся калачиком на его кровати, Таяр почувствовал прилив возбуждения.

Для его тела и души она стала непреодолимым искушением. И впервые за прошедший месяц они были едины в своих устремлениях, только цели у них были разные. Не в силах более противиться себе, мужчина направился в спальню, понимая, что его буйство не утихомирит той жажды, что захватила его всего без остатка.

Проходя просторными коридорами, он видел, как слуги спешно возвращают замку нормальный вид. При его появлении они вздрагивали и съеживались на глазах, стараясь слиться с интерьером. Напрасность их усилий, вызывала лишь усмешку у Таяра. Судя по тусклому диску уходящего за горизонт солнца, они это делали уже по пятому кругу, если не больше. Что ж, однотипность и монотонность тоже один из видов наказания, хотя и очень легкого на его взгляд.

Гостиная встретила его почти кристальной чистотой и сиянием. Расторопные слуги наводили последний лоск, под устрашающим взглядом Саида. Таяр прошел мимо, жестом приказывая демону следовать за собой.

— К моменту как девушка проснется, прикажи принести в спальню легкий ужин на двоих, — ему не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать, насколько удивлен, таким приказом Саид, — Тебе что-нибудь не понятно?

— Нет, господин! — Легкое смещение воздуха, возвестило Таяра о смиренном поклоне, но ему это было безразлично. Глаза уже нашли вожделенный объект и не хотели упускать его из виду. Он взмахом отпустил демона, сам медленно, будто под гипнозом продвигаясь к постели.

Румянец вернулся на щечки спящей девушки, из приоткрытых пухлых розовых губ вырывалось легкое дыханье, а не накрашенные реснички тяжелыми занавесями скрывали цвет глаз незнакомки. Алчущий взгляд Таяра скользил от ангельски-невинного лица дальше, охватывая полную грудь с манящей ложбинкой в расстегнувшемся вороте рубашки, тонкую талию, которая плавным крутым изгибом переходила в округло-аппетитную попку и длинные стройные ноги, обтянутые тонкой эластичной тканью брюк.

Пальцы самопроизвольно потянулись к лицу девушки, но, не дойдя какого-то миллиметра до него, на секунду замерли и вновь продолжили движение. Таяр, обрисовывая, запоминал ее черты, при этом заставляя плавиться воздух в том мизерном пространстве между ними. Ему хотелось знать, чувствует она такое же возбуждающее покалывание, которое из его пальцев перетекало дальше по всему телу, или нет. А неутихающая стихия, вторя его мыслям, подбивала познать ее внутренний мир.

Таяр видел, как девушка вдруг зашевелилась, ее губки сжались, а между бровей залегла тонкая морщинка, и тут же словно в кошмаре она начала метаться в постели, бормоча бессвязные слова. Он схватил ее за плечи и встряхнул, пытаясь разбудить, стихия взревела, побуждая проникнуть в сознание, и он сдался. Блок довольно мощный преграждал путь к ее мыслям, но он просто смел его, вытесняя чужое влияние на его пленницу.

Глаза девушки распахнулись, открывая ему прозрачно-серую радужку глаз, переходящую в зелень по краю. Ему казалось, что он тонет в ее ошарашенном взгляде, и даже стихия умолкла внутри, довольная его уступкой. Руки все еще продолжали удерживать ее плечи, слегка массируя, чтобы ослабить нервную дрожь. Он так увлекся, что первая услышанная им мысль, прозвучавшая подобно грому среди ясного неба, вырвала его из очарованного созерцания, заставляя недоуменно нахмурить брови.

«Слава богу, нет чая! Да это определенно хорошо». — Далее он расслышал отчетливый смешок, а потом снова тишина.

На секунду закравшееся в голову подозрение, что ему подсунули слабоумную, заставило его мысленно простонать от огорчения.

Только блаженной ему не хватало!

Но стихия продолжала удовлетворенно потрескивать урча, а из этого следовало, что девушка вполне вменяемая. Только почему он чувствовал себя глухим идиотом?!


Жар растекался по телу, языки пламени плясали перед глазами, а в ушах Марины звучал настойчивый умоляющий голос: «Не мечтай! Не желай! Не люби!» Слова повторялись вновь и вновь в каком-то иступленном скандировании, вызывая желание заткнуть уши, но гулкое эхо шло изнутри. Огонь, возвышавшийся над ней как плотная стена, завораживая танцующими бликами, незаметно смыкал круг вокруг нее. От недостатка живительного кислорода становилось трудно дышать. Паника, подначиваемая словами, поглощала ее сознание, вводя в ступор. Внезапно голову пронзило острой болью и Марина, почувствовав, как чьи-то руки трясут ее, распахнула глаза.

Удушливый огонь сменился свежей прохладой и лаской шелковых простыней. И вот уже вместо красного пламени ее глаза смотрят прямо в склоненное над ней высеченное словно из мрамора лицо молодого человека. Оно находилось так близко, что несколько непослушных вьющихся прядей постоянно мягко касались кожи ее щек. Причудливые тени, придающие резкость и хищность его чертам, скрывали от Марины выражение глаз, светящихся, словно два уголька, из-под иронично изогнутых бровей. Руки мужчины неосознанно или намеренно мягко массировали ее плечи, согревая своим теплом. Их сладкая неспешность никак не вязалась с напряжением, которое буквально волнами исходило от него.

Марине казалось, что он чего-то ждет от нее. Только вот чего?

Безупречный красавец, рожденный фантазией, находился слишком близко для ее спокойствия. Девушка чувствовала, что жар, не имеющий ничего общего с температурой в комнате, быстро растекается по телу, заставляя кожу розоветь. Если бы руки незнакомца так твердо не удерживали ее плечи, то она вряд ли смогла бы сдержать нервную дрожь. Может это сознание воссоздает провокационную ситуацию. Взгляд Марины быстро окинул комнату в поисках, того что она могла бы перевернуть, сбить или вылить от случайной неловкости, тем самым разрушив очарование момента. Но поблизости кроме нее и молодого человека не было ничего и никого.

От облегчения, что хотя бы во сне у нее есть шанс не напортачить, она мысленно возликовала. Нервно хихикнув внутри, Марина представила, что подумал бы о ней красавчик, не удержись она и проори это вслух. Тогда и напитков не нужно было бы и не важно сон это или нет.

Внезапно, его уже ставшие такими необходимыми поглаживания прекратились, а на лице отразилось непонятное смятение. Марина искренне не понимала, чем оно может быть вызвано, но четко знала, что не простит себя, если не решится прикоснуться к нему сейчас, пока наваждение не рассеялось, оставляя ее вновь одну.

Руки, преодолевая сопротивление жесткой хватки, робко потянулись к его лицу, и пальцы легким касанием отбросили нависающие над ней мягкие пряди, давая свету из окна упасть на его лицо. Марина чуть отклонила голову в бок, любуясь результатом своих несмелых усилий, и, еле сдерживая любопытство, заглянула в раскаленную черноту глаз, с беснующимися в них бликами заходящего солнца. Мужчина даже не шелохнулся, но отчего-то стал чуть ближе, чем секунду назад.

Словно скульптор она самыми кончиками пальцев помогала глазам исследовать его, завершая образ, делая его объемным, реальным. Чувствительные подушечки покалывало от еле ощутимых касаний к гладкой коже его нахмуренного лба. Марина слегка надавила, разглаживая морщинки, и не отрывая пальцев, вывела идеально изогнутые дуги бровей, очертила скулы, провела по прямому носу и, несмело замерев у чувственных губ, двинулась дальше к ямочке на подбородке. Каждая черточка в нем, казалась ей совершенной. Глаза восторженно следовали за пальцами, забывая, что перед ней не окаменевшее изваяние. Мужчина не отстранялся и не делал попытки остановить ее, словно время текло для него по-другому, и лишь густота воздуха, наполненная жаром, исходящим от его тела, говорила Марине, что перед ней все же живой человек.

Внутри порхали испуганные бабочки, заставляя сердце бешено биться. А подрагивающие, осмелевшие руки увлеченно повторяли узоры на его обнаженном торсе. Внезапно мышцы под ее пальцами вздрогнули, сокращаясь, словно сквозь них пропустили разряд тока, она раскрыла ладонь, собираясь погладить ужаленную кожу, но в этот момент оцепенение мужчины прошло.

— Проклятье, да что же ты со мной делаешь? — Его гортанный рык опалил слух, будоража нервы, заставляя Марину отшатнувшись попасть под гипноз его яростного взгляда. Течение времени замедлило свой бег, только на этот раз для нее.

Испуганный мозг, посылал расплывчатые картинки мужчины в окне, окидывающего находящихся в помещении людей разъяренным взглядом. Комнату в отеле и насмешливые голоса. В голове родилась парализующая мысль, что все это не сон.

Паника криком подкрадывалась к горлу. Но ему так и не суждено было вырваться, смятому в зародыше поцелуем. Губы мужчины яростно атаковали ее рот, накаляя неведомые ощущения. Пока жалящий язык, хозяйничал у нее внутри, мужские руки, удерживающие лицо, подушечками больших пальцев грубо растирали нежную кожу щек, заставляя их гореть. Ее ладони, совсем недавно, желавшие в наивном заблуждении ощутить гладкую бархатистость его кожи, испуганно упирались в стальные мышцы, безуспешно пытаясь оттолкнуть спровоцированного мужчину.

Внезапно, он изменил тактику, его язык не захватывал, но настойчиво соблазнял, заставляя невольно отвечать. Марина была ошеломлена его напором и той непонятной дрожью, которая рождаясь внутри, распространялась по всему телу, подобно струне под рукой мастера заставляя его изгибаться и вибрировать. Девушка выгнулась в попытке ослабить напряжение, и тут же ноги мужчины, захватившие ее бедра в плен, на секунду своим давлением освободили от тянущей муки. Но облегчение не было долгим.

Там где их тела соприкасались, жар огненной лавой растекался внутри, обостряя пробудившееся нещадное желание. Руки по-прежнему упирались в него, то ли цепляясь, то ли отгораживаясь. Он так и не позволил ей определиться в этом, решительно заводя их наверх. Марина с жадностью глотала воздух припухшими губами, пока его поцелуи обжигали кожу шеи и груди, освободившейся под треск разрываемой блузки.

Затуманенным взглядом она смотрела как совершенно незнакомый ей мужчина, сдирая, разбрасывает рваные лоскуты ее одежды, словно клочки подарочной обертки. Его агрессивная решительность покоряла, вызывая желание подчиняться. Руки были свободны, но вместо того чтобы отталкивать похитителя, с силой сжимали в кулак скользящий атлас, пытаясь выплеснуть напряженное возбуждение, спиралью расходящегося от ставших мучительно чувствительными сосков, жадно посасываемых его губами. Когда его бедра приподнялись, освобождая себе доступ к брюкам, ее груди заныли от нехватки, уносимого вниз вслед за его губами тепла. Из горла вырвался, судорожный всхлип протеста, который тут же сменился трепетным вздохом, от звука раздираемой ткани и легких жалящих укусов внизу живота.

Тело задрожало от остроты ощущений, усиленных стократно ожиданием, скручивающимся внутри, когда сильные руки с неумолимой настойчивостью развели ее ноги в стороны. Одурманенная изощренной медлительностью его языка, гладящего нежную кожу бедер, так близко от пульсирующей жаждой цели, и покоренная довольным урчанием мужчины, добравшегося до подарка, она как цветок раскрылась навстречу интимной ласке его рук и губ. Марина, забыв о смущении, стонами и криками выражала свой восторг от наслаждения, волнами окутывающего ее и подводящего к грани.

Их взгляды встретились, когда один из его пальцев, войдя внутрь, резкими неглубокими движениями начал растирать чувствительную плоть. Пламя, горящее вызовом в глазах молодого человека, будоражило кровь, побуждая ее податься навстречу в попытке как можно больше вобрать его в себя.

Лицо незнакомца осветила довольная улыбка.

— Так-то лучше, милая. Мне нравится, как ты горишь.

Но внезапно все оборвалось, вызывая внутри болезненный спазм неудовлетворенного желания. В мгновение ока ее тело было закутано с ног до головы в легкую простыню, которая, несмотря на гладкость, как грубая шерсть раздражала ставшую до невозможности чувствительной кожу.

— Оставь, и убирайся, — скомандовал мужчина, разворачиваясь к кому-то стоявшему в дверях.

Протестующее тело требовало разрядки, однако способность ясно мыслить постепенно возвращалась к Марине. Глаза выхватили мужскую фигуру в проеме комнаты, и ей захотелось еще плотнее закутаться в простыни от его пустого пугающего взгляда. Девушка вжалась в подушки, вспоминая, что не имеет не малейшего представления, где она и главное с кем.

Не удостоив ее вниманием, человек поклонился и тихо удалился, вновь оставив их наедине с похитителем.

Глава 5

Весь день Николай не находил себе места от беспокойства. На совещаниях он то и дело ловил себя на том, что постоянно отвлекается от докладов своих подчиненных, думая о Жасмин. Видимо его состояние не прошло не замеченным, поскольку сотрудники, уходя, озадаченно косились на него.

Одного столкновения с потусторонним миром оказалось достаточно, чтобы уяснить, что своим предчувствиям нужно доверять безоговорочно, даже если нет никаких видимых причин для волнений. Лучше перестраховаться и быть готовым к любым неожиданностям. А сейчас все внутри твердило о том, что он нужен жене, хотя она ни разу не позвонила с утра. Не колеблясь более, он нажал кнопку селекторной связи.

— Наташа, вызови ко мне Стрижкова и отмени все встречи, запланированные на ближайшие два дня.

— Хорошо, Николай Александрович, — послышался деловитый голос в трубке.

— И да, еще, подготовь приказ о возложении на него моих обязанностей, — не дожидаясь ответа, он отключил связь и набрал сначала домашний номер, а когда там никто не ответил, сотовый Жасмин. Результат был тем же — долгие длинные гудки.

Легкий щелчок дверной ручки возвестил о приходе Первого Зама, заставляя мужчину внутренне подобраться.

— Проходи, Андрей, — Николай жестом предложил занять кресло напротив себя.

Молодой человек энергичным шагом пересек кабинет и с невозмутимым спокойствием занял указанное место.

— Наталья, не объяснила цели встречи так, что…

— Знаю, — прервал его на полуслове Николай, вставая со своего места и отходя к окну, — Просто я решил взять несколько дней отпуска и оставляю тебя за себя, все соответствующие документы Наташа подготовит. На счет завтрашних переговоров с Зорькиным — я постараюсь присутствовать, но думаю, что все же их придется проводить тебе.

Николай усмехнулся, увидев азартный блеск в глазах своего подчиненного. Он и сам был когда-то таким же агрессивным, напористым, хватким, а потому совершенно не сомневался, что этот амбициозный молодой человек успешно справится с поставленной перед ним задачей. Жаль, что его девчонки не захотели участвовать в делах фирмы. Вика совершенно не желала работать, предпочитая роль домохозяйки, а Марина наотрез отказалась устраивать свою карьеру на их предприятии. Они даже несколько раз скандалили по этому поводу, но девочка проявила ослиное упрямство, которое в равной степени вызывало у него раздражение и отцовскую гордость. При всей ее нежной хрупкости, характер у малышки был стальной, несгибаемый.

Он опять отвлекся, пропустив большую часть ответа Андрея, но судя, по последним словам, тот просто уточнял условия предстоящей сделки. Николай подошел к столу и вытащил из груды папку с документами: — Здесь я сделал все необходимые пометки и замечания по тексту договора. Синим выделил те моменты, где мы можем прогнуться и принять их редакцию, красным без компромиссов — только наш вариант.

Андрей, читая, быстро пролистывал страницы.

— Если у тебя нет больше вопросов, можешь идти, — Николаю уже не терпелось как можно скорее оказаться дома, так как с каждой секундой гнетущее ощущение нарастало и усиливалось внутри.

Отъезд девочек не лучшим образом сказался на состоянии Жасмин. Он видел, что жена с трудом справляется со своей стихией, хотя всячески старается скрыть это от него. Николай понимал, что пока дочери не вернуться через две недели, ни он, ни она не будут чувствовать спокойствия. Если ему было тяжко, то его огненному цветочку было тяжелее вдвойне.

Так какого беса он все же поперся на работу сегодня, оставив ее одну? Черт да она же должна неусыпно караулить около телефона, в ожидании звонка из Марракеша. Тогда почему не ответила ни на один его вызов?

На ходу натягивая плащ, он вышел из кабинета, набирая домашний номер.

— Николай Александрович, приказ, — окликнула его секретарша уже около двери, споро разворачивая распечатанный документ. Пробежав текст глазами, Николай проставил даты и расписался.

— Меня не будет две недели, постарайтесь без крайней необходимости не беспокоить меня, — проигнорировав удивленный взгляд женщины, он быстро вышел из офиса.

Издевательски неторопливые гудки заставляли Николая чуть ли не бежать по лестнице к своей машине. Своим нетипичным поведением он вызывал немало пересудов у попадавшихся по пути сотрудников.

Плевать! Плевать на все! Главное, чтобы с ней все было в порядке.

Он летел домой, безбожно нарушая правила дорожного движения, но, хвала Небесам, ни один гаишник не встретился ему на пути. Уже открывая дверь квартиры, Николай знал, что его опасения не беспочвенны. Не раздеваясь, он прошел по пустынным комнатам, окликая Жасмин. Ответом ему была глухая тишина. Наконец, в спальне на полу возле кровати он увидел сжавшуюся фигурку любимой. В два шага преодолев разделявшее их расстояние, Николай, обхватив жену за плечи, прижал к себе. Ее кожа полыхала лихорадочным жаром.

— Цветочек… Милая… Жасмин, — он пытался достучаться до ее сознания, стараясь не показать голосом, как напуган он ее состоянием. На осунувшемся бледном лице, чернели темные круги под глазами. В пустоте немигающего взгляда танцевали красные всполохи. Морщинки углубились в уголках глаз и губ, а руки, несмотря на жар, были белее снега.

Что же могло произойти за те несколько проклятых часов, пока его не было рядом, чтобы так подорвать ее силы?

— Милая, что случилось? Расскажи мне. — Тихо нашептывал он ей в волосы, успокаивающе поглаживая спину, но Жасмин по-прежнему безучастно молчала. — Девочки звонили? — И опять ничего: ни движения, ни звука, лишь редкое дыхание, обжигающее шею.

Впервые за тридцать лет, Николай видел ее в такой, он не знал, чем помочь ей, как утихомирить тот огонь, что сжигает ее изнутри. Не придумав ничего лучше, он подхватил жену на руки и понес ее в ванную.

Сейчас, моя хорошая… сейчас станет легче…, - нашептывал он, заполняя ванну чуть теплой водой. Не дожидаясь, когда она заполнится полностью, Николай бережно опустил в нее свою ношу.

Жасмин вздрогнула от перепада температуры, и тихо застонала. Посчитав это хорошим признаком, Николай начал набирать горстями воду и бережно омывать руки, шею, грудь лицо любимой, совершенно не заботясь о том, что вода ручейками стекает внутрь рукавов.

— Девочка моя ненаглядная, ну, посмотри на меня. Все будет хорошо, — он продолжал говорить какие-то слова, просто, чтобы заполнить тишину, надеясь, что жена услышит его.


Голос родной, любимый, дорогой отдаленно доносился сквозь заслон огненной ловушки, в которую попало сознание Жасмин пытаясь пробиться к дочери. Ее стихия, почувствовав брешь, ревела, требуя выхода. Сил бороться одновременно и с собой и с капканом, созданным чужеродной силой практически не оставалось. Чем успешней она освобождалась от оков, тем сильнее поддавалась природному зову своего огня. Жасмин уже готова была сдаться, но почувствовала присутствие Николая. Его голос, прикосновения, как всегда умиротворяющее действовали на нее, одновременно указывая путь обратно. Глаза резануло острой болью, будто в них сыпанули песка, но горячие слезы облегчения, пролившись, очистили их.

— Тише. Тише. Вот молодец. Вот умничка. Все уже позади. Ты со мной. Мы рядом. Я больше не отойду от тебя ни на шаг.

Слова комом встали в горле, как сказать ему, что все ужасно, что условия сделки вступили в силу. Их дочь в опасности, и у нее была реальная возможность помочь ей, но цена… Цена была непомерно велика. Жасмин ни секунды не сомневалась в том, каким будет решение мужа, но все же они должны были принять его вместе, как делали это всегда, потому и боролась она со своей стихией до последнего.

Подняв дрожащую мокрую руку, Жасмин нежно обвела контур любимого лица, каждую черточку которого знала наизусть. Прочистив пересохшее горло, она сиплым срывающимся голосом только и смогла произнести: — Марина…

Спазм сжал до боли голосовые связки, вызывая новый поток слез.

Николай, прижал палец к ее губам.

— Потом, давай сначала я помогу тебе переодеться. Тебя всю трясет, еще простудишься, — с губ женщины сорвался нервный смешок, столько лет вместе, а он все еще беспокоится о ее здоровье, хотя она неоднократно повторяла, что людские болезни не представляют для нее угрозы. Тем не менее, женщина не стала упоминать об этом — его забота действительно была ей необходима, а сейчас может как никогда ранее.

Николай, бережно удерживая ее, помог снять прилипшую к телу холодную одежду. Жасмин попыталась было сама справиться с этим, но ее слабые попытки не увенчались успехом, поскольку трясущиеся руки отказывались подчиняться. Муж, не особо заботился о сохранности вещей, и довольно скоро мокрая кучка валялась у их ног, а она была закутана в теплый махровый халат.

— Ну вот, так-то лучше. Сейчас станет легче, — приговаривал он, поправляя воротник. — Идем на кухню. Я заварю кофе, а ты спокойно расскажешь, что случилось.

— Коль, ты бы переоделся, ведь сам тоже промок до нитки, — Жасмин вглядывалась в любимые черты, с болью сознавая, что намеренно оттягивает момент разговора, который разрушит их уютный мирок, откидывая назад к тому, с чего все начиналось.

Николай отмахнулся и провел ее в кухню, как всегда в первую очередь заботясь о ней, о своей беспомощной всесильной.

Сочетание слов, возникшее в голове, вызывало у Жасмин горькую улыбку. Она всем сердцем желала никогда более не использовать свою огромную силу и надеялась, что в этом не возникнет необходимости. С соблазном бы она могла справиться, но ее не искушали, ее жестоко вынуждали нарушать условия договора.

Первые безмятежные годы их совместной жизни заставили поверить, что чудеса возможны, и проклятые души могут выторговать себе второй шанс. Любовь Николая помогала обуздывать стихию. И они были счастливы. Безмерно! А когда родилась Вика — человек, а не джинния, решили, что заслужили окончательное прощение. Хотя на тот момент это не имело принципиального значения, если бы у девочки обнаружились способности, их семья просто перебралась бы Огненные Эмираты. Но судьба распорядилась иначе.

Через три года после рождения первенца, она снова забеременела. Марина очаровательная малышка их радость и испытание родилась недоношенной — так не терпелось девочке появиться на свет. В отличие от веселой, но все же покладистой Вики — эта была упрямой неугомонной проказницей. Энергия так и бурлила в малышке, находя выход в различных проделках. Но все это было мелочью, по сравнению с тем, с чем они столкнулись, когда ей исполнилось пять.

Божественный аромат кофе вырвал затуманенный взгляд Жасмин из воспоминаний.

— Милая, я считаю, что пора прекратить мучить себя, сегодня же поручу Наташе купить нам путевки в Марроко, — Жасмин задумчиво посмотрела в свою чашку, собираясь с силами.

— Коля не надо, это займет слишком много времени, — наконец произнесла она, встречаясь с мужем взглядом. В его глазах постепенно читалось осознание. Ее боль, мука, решимость защитить свою семью постепенно отражались в них как в зеркале. — У нас два, может три дня от силы, чтобы спасти Марину. Я…я сама перенесу нас.

Их руки сплелись посередине стола.

— Наша малышка стоит вечности на сковородке, — тепло от его легкого одобряющего пожатия согрело душу.

— Боюсь, что ты не совсем представляешь, о чем говоришь человек, — этот вкрадчивый бархатистый голос из прошлого заставил Жасмин вздрогнуть и обернуться. — Ясмин, звездочка моя, твоя порывистость граничит с глупостью.

— Исиб?! — Ошеломленно прошептала она, глядя в насмешливые глаза из-за плеча загородившего ее мужа.

— Где моя дочь? — Рыкнул Николай

— А ты кого-то еще ожидала, может небесную братию в помощь? — Продолжил издевательским тоном джинн, игнорируя мужчину, словно его и не было вовсе.

Жасмин мягко прикоснулась к руке мужа, молча умоляя успокоиться.

— Зачем ты здесь? Позлорадствовать? У тебя будет время и возможность насладиться своим триумфом позже, а сейчас не мешай мне, — на миг ей оказалось, что в глазах Исиба промелькнула боль. Но это был лишь обман зрения, просто насмешливая ирония сменилась серьезностью.

— Она принадлежит мне, и я вправе распоряжаться ее судьбой. Ты сама подписалась на это. В том, через что ей предстоит пройти виноват не я, а ты. Ты своими необдуманными действиями лишила ее выбора. — С каждым произнесенным им словом, Тело Николая все больше напрягалось. Жасмин не видела лица мужа, но чувствовала, как в нем кипит злость.

— Где она, мразь? — Муж освободился от ее руки и, сжав кулаки, сделал шаг вперед. В глазах Исиба сверкнула ненависть.

— Еще шаг, человек, и ты навсегда освободишь этот мир от своего присутствия. Не искушай меня.

Молчаливая дуэль двух яростных взглядов сгустила воздух в комнате до такой степени, что казалось его можно разрезать ножом. Жасмин не знала, что творится в голове у Исиба, но не ожидала ничего хорошего от этого противостояния.

— Прекратите! Оба! — Мужчины, забывшие о ней, как по команде вздрогнули, от ее непререкаемого приказного тона, — Согласно договоренности, нашему ребенку ничего не должно было угрожать, но я чувствую, что она в опасности. Кто ее учитель? Кому ты ее отдал?

Жасмин в удивлении, наблюдала за тем, как ярость во взгляде Исиба быстро тухнет под маской непроницаемости.

— У нее нет учителя. Для этого слишком поздно. Ты так долго подавляла ее суть, что только хорошая встряска заставит девочку проявить способности, — то с каким спокойным безразличием он сообщал ей об этом, окончательно вывело Жасмин из себя.

— Ты сам слышишь, что несешь? Какие способности? Пирокинетика? Ты же не просто так влез в нашу жизнь? Ты узнал о всплеске ее силы, так? Исиб, посмотри на меня. У нее нет способностей джиннии, максимум на что способна Марина — это поджечь кого-нибудь. Я просто пыталась не дать ей навредить себе или кому-нибудь другому, — теперь уже Николай успокаивал ее, поглаживая плечо.

Сделав пару глубоких вдохов,и благодарно накрыв руку мужа, она уже тише продолжила: — Исиб, я знаю, что тебе наплевать, но мы действительно не желали обманывать тебя, просто Вика была уже слишком взрослой, чтобы переезд в Эмираты прошел для нее безболезненно… А расстаться с Мариной я бы ни за что не смогла.

— Ты могла попросить у меня наставника для нее, раз уж сама не могла выступать в этой роли из-за договора. Но ты этого не сделала. Ты предпочла пойти на уловки, которые не прошли бесследно для психики Марины. Да и сама ты живешь как на вулкане, готовая в любую минуту вспыхнуть. Посмотрите на себя, если бы я не появился, то вы уже могли бы попрощаться с шансом избежать врат Бездны. Если вам так не терпится туда попасть, зачем нужно было сбегать оттуда? Наши оппоненты придумали тебе очень каверзно-изысканное испытание, и ты чуть успешно не провалила его. Поверь, звезда моя, последнее чего мне хотелось бы в жизни — это вечное мозолящее лицезрение вашей сладкой парочки на моем курорте. И в муках едины! Тьфу. Тошно.

— Ну, раз ты такой добренький, верни Маришу и приставь к ней наставника, — Жасмин испытующе смотрела на своего бывшего любовника.

— Не могу. Не теперь.

— Хорошо, но ты можешь стереть из памяти Вики, что Марина должна была отдыхать вместе с ними, а нас с Николаем перенести в Эмираты, чтобы мы были рядом с дочерью, пока она либо покажет, либо нет свои способности. Осталось всего два месяца до ее двадцати трехлетия. Это крайний срок, ты знаешь.

— Нет!

Жасмин, на секунду задохнулась от резкости его отказа, но, быстро придя в себя, со злобой выплюнула: — Тогда катись отсюда, и не мешай, мне делать то, что сделал бы на моем месте любой родитель. Ты ведь понятия не имеешь, что это такое — любить свое дитя.

— Идиотка, да даже примени ты всю свою силу, все равно не сможешь не то чтобы справиться, а даже просто найти Таяра. А помогать тебе в его поисках я не собираюсь. Чтобы там себе не навоображала, я знаю, что такое любовь к своему ребенку. И не собираюсь терять его из-за твоей дурости, — Жасмин смотрела в полыхающие бешенством глаза Владыки, чувствуя, как холод сковывает ее тело.

— Как ты мог? Он же бесчувственное избалованное чудовище.

— Он мой сын!

— Жасмин, я правильно понимаю, что Он намеренно подвергает Марину опасности в обход условиям договора? — Спрашивая ее, муж не сводил напряженного взгляда с джинна.

— Да!

— Нет! — Одновременно произнесли она с Исибом, — Ей ничего не грозит! Ясмин, поверь, это необходимо. Я согласен подправить воспоминания вашей старшей дочери, перенести вас в Эмираты, чтобы вы были постоянно в курсе происходящих событий, и вмешаюсь, если все зайдет слишком далеко…

— Зачем, ты это сделал Исиб? Зачем? — Надломленным голосом оборвала уверения Владыки Жасмин.

— Его стихия ищет пару… — Казалось, что мужчина сам с трудом верит в то, что говорит, настолько растерянным у него был вид.

— И ты по какой-то бредовой причине решил, что это моя дочь? Да, ты в своем уме? — Взревел Николай.

— Я не утверждаю этого, но слуги Таяра доложили, что он утихомирился после… появления Марины. Ясмин, тебе не нужно применять свою… — Удар в челюсть не дал ему договорить до конца.

Жасмин с ужасом наблюдала как в глазах Исиба отирающего кровь с уголка рта, зажегся адский огонь, но ее взбешенному мужу, похоже, было на это наплевать.

— Ублюдок, ты подсунул мою девочку под своего отпрыска, как какую-то шлюху! — Он занес руку для нового удара, но в этот раз джинн не дал ему такой возможности. Волна силы отбросила Николая к стене и, приподняв над полом, заставила задыхаться от удушья.

— Исиб, прекрати! — Умоляюще выкрикнула Жасмин, не сводя глаз с мужа.

— Так, на чем я остановился? — Стоило джинну начать говорить, как дыхание Николая выровнялось, однако он по-прежнему оставался прикованным к стене. — Поскольку, ни вы, ни я не можем похвастаться безукоризненным исполнением условий сделки, но и до конца никто не перешел грань, то предлагаю заключить новое соглашение, только между нами — без всяких третьих лиц.

Женщина не доверяла Исибу, поскольку озвученный им мотив, казался чересчур нереальным. Но если предположить, что сказанное им правда, то его сынуля не нашел себе пару среди джинний, а в этом случае сноха полукровка предпочтительней человека для Владыки, по вполне объяснимым причинам.

С другой стороны на своем опыте она знала, что их внутренняя сущность не будет размениваться на безответную любовь. И тогда ее вмешательство действительно может навредить дочери.

— Отпусти его, — наконец произнесла она.

— Так спокойней и безопасней для его здоровья, — Исиб даже не старался скрыть издевки в голосе.

Смирившись с тем, что не сможет повлиять на джинна, Жасмин спросила: — Так, что за соглашение?

— Мы оставляем все, как есть. Если стихия не признает Марину, я сам лично заберу ее у Таяра. Она вернется к вам вне зависимости от того проявится в ней природа джиннии или нет, автоматически освобождаясь от обязательств передо мной. В противном случае, мы будем просто наблюдать, не вмешиваясь, и она останется в Эмиратах.

Николай кивнул, отвечая на ее немой вопрос.

— Согласны! — Озвучила Жасмин их решение, чувствуя, как напряжение до этого витавшее в комнате стихает.

Глава 6

Появление Саида с ужином, оказалось чертовски некстати. И от понимания, что тот лишь выполнял прямой приказ, Таяру не становилось легче. Наоборот раздражение буквально захлестывало джинна. Только что утихомиренная стихия могла в любую секунду вновь вспыхнуть безумием от еле сдерживаемой ярости, которую вызывала в нем даже не столько расторопность демона, сколько собственная реакция на девушку — раньше такая мелочь как присутствие слуг не помешала бы ему развлекаться.

Чувствуя затравленный взгляд, сверлящий ему спину, Таяр разрывался от желания разбить незримую стену отчужденности, которая пролегала между ним и девушкой. Ему достаточно было протянуть руку и схватить ее. Сломить и вновь заставить гореть… пылать для него. Он знал, что это в его силах. Еще ни одна женщина не могла устоять перед его напором и страстью. Но никогда ранее он не был так близок к проявлению своей истинной сути перед смертной.

До боли сжав руки в кулаки, Таяр резко развернулся к ней, опаляя огнем своих глаз.

Плевать! Он ни за что ее не отпустит!

Она его! Вся, во всех смыслах!

И уже не важно, что эта малышка разглядит в нем.

Таяр видел, что испугал ее, и не нужно было читать мысли девушки, чтобы понять это. Рука джинна уже потянувшаяся, чтобы сдернуть простыню с сжавшейся у изголовья кровати фигурки, в нерешительности замерла на полпути, когда в голове прозвучал испуганный голос.

— Господи, только не так. Пожалуйста, только не так.

Не смотря на страх, эта девочка не кричала, не упрашивала, просто ее лицо побелело, да зубы почти до крови прокусили нижнюю губу. Невинные глаза вгрызались в душу смятенным страхом, сминая агрессию, питая странную нежность и восхищение внутри. Желание не ушло просто из хищно-бездумного, стало томно-расчетливым.

Таяр вдруг с кристальной четкостью осознал, что капитуляция под принуждением не устроит его, что только ее добровольный ответ и полное доверие откроет ему путь к тому, чего так неистово жаждет его плоть и стихия.

— Ч-ш, малышка. — Таяр перевернул руку ладонью вверх и медленно, не делая резких движений, потянул ее к девушке. Джинну вдруг показалось, что маленькое пространство между ними состоит из сухого льда, и миллионы маленьких острых льдинок разъяренно впиваются в кожу, препятствуя его продвижению.

Привычный к суровой природе своей земли, он никогда ранее так сильно не ощущал холода, как сейчас. Что-то мистическое было во всем этом.

Но нет, не мог воздух подчиняться желаниям простой смертной. Это просто рука затекла от напряжения или у него воображение разыгралось.

Во взгляде ее серебристых глаз появилась решимость загнанного зверька. Не в силах вырваться из капкана пленница готова была из последних сил бороться с неумолимо приближающимся охотником. Такая реакция на его титанические усилия сдерживать себя, и возмущала и возбуждала Таяра одновременно. Кто бы мог подумать, что в этом маленьком воробушке столько скрытой отваги.

— Мы не с того начали знакомство, красавица. — Джинн с деланной расслабленностью опустил руку в нескольких сантиметрах от ее закутанной в простыню ноги. — Прости не смог удержаться от твоего милого неосознанного приглашения.

Казалось его душевный тон и видимость неподдельного раскаяния, не возымели нужного эффекта, поскольку ее глаза по-прежнему обдавали его холодом, однако воздух утратил свою морозность, становясь привычно прохладным.

— Давай попробуем начать все сначала. Я — Таяр, хозяин этого каменного монстра в пустыне. — Попытался он шуткой ослабить настороженность девушки. — Рад приветствовать такую очаровательную гостью у себя.

— Приветствовать? Гостью? — Несмотря на искреннее возмущение, прозвучавшее в голосе пленницы, первые слова, обращенные ею к нему, показались джинну самой прекрасной музыкой на свете. — В гостях, это когда ты знаешь, куда пришел, и уверен, что в любой момент можешь вернуться обратно… домой. Когда хозяева приветливо встречают, а не набрасываются как дикие животные.

— Я был груб? Извини, но мне казалось, что ты не была против, — Таяр не столько желал подчеркнуть степень ее вины, сколько подзадорить, заставить забыть про страх и увести от неприятной темы, ненароком, затронутой им. — От твоего возбуждающего «нет, нет, не надо» я до сих пор не могу оправиться, детка. — Насмешливо произнес он, выгнув идеально очерченную бровь.

Таяр отметил для себя, что девушка была бы ужасным игроком в покер — все эмоции очень картинно проступали на ее милом лице. Возмущение, злость, смущение и, наконец, паника. Похоже, не смотря на все его старания, ему все же не удалось отвлечь ее.

Хотя может, она была напугана своими чувствами?

Черт, как же некстати было это ее дурацкое свойство — скрывать свои мысли от него. Аномалия какая-то. А говорить с ним этот воробушек, судя по жестко сжатым губам, не собирался.

Но глубокое возмущение стихии подобной несправедливостью потонуло в чисто мужском азарте.

Изобразив преувеличенно тяжкий вздох, Таяр пружинисто вскочил с постели, и повернулся к окну, давая девушке возможность полюбоваться игрой мускулов на своем подтянутом гладком теле.

Ее тихий зачарованный выдох, вызвал у джинна скрытую довольную усмешку.

— Если ты голодна, еда на столике у входа, — не оборачиваясь, он взмахом указал в нужном направлении и, словно позабыв о ее присутствии, задумчиво глядя на красное зарево, добавил, — Сатурн застоялся. Верховая прогулка и Шира на вечер, именно то, что мне сейчас нужно.

Мужчина резко направился к выходу, полностью игнорируя девушку в своей постели.

— Подождите… — испуганный возглас, заставил его остановиться в дверях.

Джинн горделиво вскинул подбородок, всей своей позой, выражая неприступность.

— У моей «гостьи», — последнее слово он выделил особо, — появилось, что сказать мне кроме необоснованных нападок.

Нерешительное молчание было ему ответом. С трудом сдерживая себя, чтобы не повернуться к девушке лицом, Таяр украдкой бросил взгляд на ее потерянную фигурку через зеркало. Дав ей еще миг на раздумья, он сделал провокационный шаг в направлении выхода.

— Приятного отдыха, детка. Саид будет в соседней комнате. Он позаботится о твоих удобствах.

Чувства страха и отвращения, ярко вспыхнувшие у нее внутри, резкими разрядами врезались в него.

«Только не этот демон с жабьими глазами»

Таяр чуть не поперхнулся от столь удачно подобранного сравнения.

Она снова сделала это — подумала вслух. При сильных эмоциональных всплесках, похоже, преграды, мешающие читать ее мысли падали.

Ему стоило поразмыслить, как обратить это свойство в свою пользу, а пока…

— Кто вы?

Резко развернувшись, Таяр тут же забыл не то что о вопросе, только что заданном ею, но и о том как дышать. Девушка бесшумно как кошка успела выбраться из широкой постели и сделать несколько шагов в его направлении, но наткнувшись на пристальный взгляд, замерла, кулачками прижимая к груди шелковую простыню. Блестящая масса русых волос отливала красным золотом в свете уходящего дня, заставляя сиять белизной ее нежную кожу. На расстоянии глаза девушки своим нежно-зеленым оттенком могли соперничать с молодой листовой. Юное, прекрасное создание, стояло в паре метров от него, соблазняя сына великого искусителя, одним взмахом своих изогнутых пушистых ресниц.

Таяр сглотнул.

— Что? — Хрипотца в голосе с головой выдавала его состояние, но казалось, что она не понимает, какое впечатление производит на него.

— Кто вы? — Уже не так уверенно, почти шепотом повторила девушка.

С секунду Таяр раздумывал, что ответить, а потом решившись с убийственной прямотой выпалил.

— Я твой личный джинн, воробушек. Только пожелай и не будет ничего невозможного для тебя. Я исполню все, абсолютно все, что захочешь, — его грудной голос, и хриплый взгляд буквально сочились искушением, — Только у каждого желания есть своя цена, помни об этом.

Мужчина с удовольствием наблюдал, как розовеет ее кожа от этих слов.

— Но для начала, все же… — он хмыкнул, — неплохо было бы познакомиться. Или мне так и продолжать называть тебя, Воробушек?

Таяр вопросительно изогнул бровь, ожидая ее реакции.

— Вы смеетесь надо мной? — Джинн удивленно наблюдал, как девушка в раздражении нахмурила брови.

Ох, оказывается, это было не смущение.

— Нет, воробушек. Даже не думал. — Он открыто улыбнулся ей.

— Не называйте меня так!

А вот это уже было похоже на злость.

— Тогда как же? — Этот незатейливый разговор доставлял массу удовольствия Таяру. — Воробушек?

— Марина! Рина! Как угодно, только не этим мелким серым уродцем. — Мужчина мог поклясться, что в этот момент ее глаза полыхали, не менее жарко, чем его.

Таяру стало интересно, что это тщеславие, или низкая самооценка, и он решил продолжить игру.

Облокотившись плечом на толстую стенку проема и скрестив руки на груди, он невинно прокомментировал: — Странно. Мне эти маленькие безобидные пташки всегда казались очень милыми и симпатичными. Чем же они так не угодили тебе, Р-и-н-а?

«Сам ты воробей нахохленный»

Таяр ожидал, что она стушуется или проигнорирует его замечание, но уж точно не этого мысленного выпада в свой адрес. Слезы подступили к его глазам от рвущегося наружу хохота.

Да, уж так его еще никто не называл.

— А как реагировали другие на подобное сравнение? — Марина явно не собиралась оставлять эту тему. От ее нервного движения ткань слегка опустилась, почти оголяя грудь.

Жадно следя за куском бесполезной материи, джинн кашлянул в кулак, и вполне честно слегка приглушенно ответил: — Хохотали.

Девушка, сбитая с толку, пару раз ошарашено моргнула.

Неизвестно, куда бы завел их этот разговор, но в этот момент ее желудок громко заурчал, напомнив и ему и хозяйке, что Марина не ела почти сутки.

— Тебе нужно поесть, — но вместо того чтобы направиться к столику, он сделал резкий шаг в ее сторону.

Шелковая ткань мягко оглаживающая плавные изгибы, приводила Таяра в исступление, то и дело норовя ускользнуть из рук девушки. Сердце Марины испугано трепыхнулось рядом с его ладонью и бешено застучало, когда он, настойчиво разжав ее пальцы, несколько раз туго обвернул вокруг нее злополучную простыню и закрепил ее сзади.

Джинн сам не ожидал, что это простое прикосновение дастся ему с таким трудом. Пальцы покалывало от зудящего желания разодрать последний клочок, скрывающий желанное тело, и насладиться Мариной, утолив хотя бы один сжигающий его голод. Но, как ни странно, именно стихия, последнее время подрывающая и истачивающая самоконтроль, выжгла дотла его необузданное страстное побуждение. Его сути было плевать на тело, ей нужна была душа, которая из-за его необдуманных поспешных действий могла замкнуться закрыться от него.

Либо все, либо ничего. Что ж затянувшаяся игра продолжалась, только ощущения стали острее, насыщенней и ярче.

Почувствовав, что способен контролировать себя, он вскинул голову и нарочито медленным критичным взглядом охватил сжавшуюся фигурку.

— Почти вечерний наряд, — с ухмылкой выдал он свой вердикт, галантно подавая девушке руку.

Марина с опаской недоверчиво переводила взгляд с его лица на ладонь и обратно.

— Вы опять смеетесь надо мной?

— Поверь, воробушек, даже и не думал.

Кто был достоин насмешек, так это он — джинн, пытающийся изобразить галантного рыцаря. И судя по выражению лица Рины, его потуги выглядели поистине жалко.

— Но, кажется, ты собиралась поесть, — Таяр обхватил плечи девушки и подтолкнул к кровати — единственному предмету мебели в этой комнате.

Ладони мужчины, обожженные, даже таким невинным соприкосновением с ее кожей, вынуждены были разжаться. Джинн медленно отвернулся и направился к столику, оставленному возле входа, рассчитывая, что увеличение дистанции между ними хотя бы немного отрезвит его. Употребление адского пьянящего коктейля, которым стала для него Марина, требовало умеренности и расчета, в противном случае он не мог ручаться за себя.

Как заправский слуга он подкатил столик с яствами к ногам девушки, которая напряженно сидела на самом краешке огромной постели. Она был голодна, но все же не решалась притронуться к еде, видимо глупая ожидая очередного подвоха. Таяр тяжко вздохнул и начал одну за другой открывать крышки, комментируя названия и составляющие блюд. Аромат от них шел восхитительный, но настырная девчонка, глотая слюни, все равно не спешила притрагиваться к еде.

— Рина, хватит упрямиться. Я не собираюсь травить тебя. — Произнес он, строго посмотрев на девушку.

Выражение подозрительности в невинных серых глазах, заставляло бесноваться его стихию.

— А вы сами разве не голодны?

Он был голоден, раздражающе чертовски голоден, его снедала жажда и не одна, но для спокойствия девушки ей лучше было не знать о характере его желаний. А потому, взяв кусочек телятины, Таяр демонстративно запихнул его себе в рот, тут же беря следующий и поднося его к губам Марины. Она попыталась перехватить кусок, но джинн не позволил ей этого, вынуждая девушку есть из своих рук.

Ощущение порхающего прикосновения ее губ к своей ладони было мукой, сладкой болью, которой он чертов адреналинщик наслаждался. Мимолетный внушающий доверие контакт — это все, что он мог позволить себе сейчас, не считая откровенного пожирающего взгляда, который не скрывал раздирающих его желаний.

Кожа девушки загоралась румянцем под его неощутимыми бесстыдными ласками, но не смотря на это Марина с охотой принимала угощение из его рук. И все же ее мысли по-прежнему оставались закрытыми от него.

Воспаленное воображение Таяра рисовало как ее игривый язычок, украдкой слизывающий сейчас фруктовый сок из уголка губ, подхватывает липкие сладкие капли с его пальцев…

Из груди вырвался не то рык, не то стон, приводя джинна в чувство. Чтобы как-то отвлечься от провоцирующих картинок, он заставил себя сосредоточиться на том, как провести время с девушкой, не кувыркаясь в постели.

Получалось паршиво.

Внезапно, словно читая его самые потаенные мысли, нежные пальчики Рины обхватили его ладонь и притянули к своим губам. Ее язык сначала дразняще повторил неровные свежие дорожки оставленные соком, но, не удовлетворившись этим, начал дотошно вычищать и высохшие засахарившиеся на пылающей жаром коже капли.

Таяр уже готов был взорваться и послать в пекло все свои «благие» намерения и планы, приняв действия Рины за страстное приглашение, когда притягательно-пухлый ротик втянул внутрь его пальцы, и острые зубки стали слегка прикусывать их в такт медленному посасыванию, но одного короткого взгляда в чистые серые глаза девушки оказалось достаточно, чтобы остудить пыл.

Марина наблюдала за ним с какой-то непосредственностью и интересом, словно он был подопытным кроликом, чьи желания она из любопытства милостиво решила исполнить.

«Вот тебе и воробушек!» — мысленно чертыпыхнулся он, сам до конца не понимая природы своего возмущения.

Но вместо того, чтобы показать девчонке, чем заканчиваются подобные эксперименты, Таяр, не задумываясь, как это будет выглядеть со стороны, выдернул руку из нежного плена и бросился к двери, на ходу бормоча что-то про необходимость дать распоряжения слугам.

Чем дальше джинн удалялся от собственной спальни, тем более комичным и непоследовательным ему казалось собственное поведение.

Чего он собственно ожидал? Взгляда искусительницы, томного наигранного приглашения прожженной шлюхи?

Ведь чувствовал, интуитивно, что Рина не очень сведуща в вопросах любви.

Но то, как уверенно она вела незнакомую игру спутало все мысли в его голове, одновременно возбуждая и подпитывая ярость, стоило ему представить, что девушка могла вот так же ласкать кого-то другого.

Может, увидь он в ее глазах отражение того же жара, что сжигал его пока он представлял, а потом получал желаемое, то не повел бы себя так по-идиотски, но нет, ей было просто интересно…

Таяр засмеялся, да уж, его уделали, и не кто-то всемогущий, а простая человеческая девчонка.

— Марина, Рина, Риночка, Воробушек, что же мне с тобой делать? — Все еще усмехаясь, произнес он в пустоту коридора.

И словно в ответ в голове зародилась решение его недавней дилеммы, он не умел ухаживать, поскольку ранее для того, чтобы завоевать девушку ему не требовалось прикладывать усилий, но, в конце концов, он был джинном и никто лучше его не мог воплотить любой каприз Рины в жизнь. Нужно было только подтолкнуть Воробушка саму подсказать ему, как завоевать ее душу, и у Таяра была отличная идея, как это сделать. Он предложит девушке сделку, от которой она просто не сможет отказаться.

Но прежде чем вернуться к ней и продолжить столь увлекательную игру, ему действительно необходимо было решить пару хозяйственных вопросов.

— Саид!

Словно тень, следующая за ним в ожидании призыва, демон тут же материализовался перед Таяром.

— Да, Господин.

— Избавься от всех проклятых в замке, я не хочу, чтобы Рина, на кого-нибудь из них случайно натолкнулась.

— Но…

— У тебя есть, что возразить? — Таяр с вызовом приподнял бровь, прожигая слугу чернотой своих глаз.

— Я бы оставил хотя бы пару-тройку девушек, парням на развлечение, да и прибираться должен же кто-то, — ответил спокойно Саид.

— Хорошо, оставляй двоих, остальных на курорт к папочке, только предупреди, чтобы на глаза не попадались, иначе ни одна не доживет до перевоплощения.

— Это все, что желает, Господин?

— Нет. Нужен новый полный гардероб для нашей гостьи, и, Саид, не слишком откровенный. — Получив, утвердительный кивок от демона, Таяр отпустил его.

Вопреки намерению держаться от девушки подальше, пока слуга не исполнит его указаний, Таяр с удивлением обнаружил, что снова стоит у своей комнаты, словно куда бы он ни шел, все время возвращался к одному и тому же притягивающему как магнитом месту.


Марина с упоением смаковала ощущения, разливающиеся внутри, лишь слегка кивнув в удаляющуюся спину Таяра, когда он стремительно сбежал от нее. В обычном состоянии она бы уже давно измучила себя самобичеванием, что сделала что-то не так или не то. Но сейчас ошеломление было настолько сильным, что все вокруг казалось второстепенным, а уход мужчины даже в какой-то степени желанным.

Она испытывала настоятельную потребность разобраться в себе, вернее в том, что только что случилось. По ее мнению, это было самым настоящим помрачением рассудка.

А как иначе было назвать то, что ей в какой-то момент показалось, что она знает, вернее, наглядно видит желание Таяра?

Эти картинки мучительно стояли перед глазами, заставляя вспыхивать от смущения, но что-то внутри намного сильнее ее природной стеснительности требовало: сделай, исполни. И Марина сдалась.

Она не видела лица мужчины, когда повторяла точь-в-точь то, что как в замедленной пленке прокручивалось пред глазами, и потому не знала, какие эмоции вызвала у него ее выходка, да, и своих до конца не понимала.

В них была некая толика возбуждающей порочной новизны, но она терялась в огненном фейерверке восторга, разлившегося по всему ее измученному телу. Словно, каждое ее осознанно-диктуемое не ее волей движение, придавало сил, бодрости и даже какой-то детской неподдельной радости.

Марина так не чувствовала себя никогда; расслабленной и сытой как кошка объевшаяся сливок и взбудораженной одновременно. Она могла бы заподозрить, что Таяр приказал, что-то подмешать в еду, но он ел вместе с ней, а, значит, эту версию можно было смело откинуть, и тогда оставалась только умопомрачительная блажь, приятное безумие.

Дверь с грохотом распахнулась, отрывая ее от размышлений.

Таяр слегка взлохмаченный, но чертовски обаятельный с этой своей искушающей полу улыбкой, полу ухмылкой ворвался в комнату и замер в одном шаге от нее.

Марина откровенно разглядывала его, надеясь, что он первый разрушит молчание, и задаст тон общения, поскольку она не знала как вести себя сейчас, хотя и не испытывала неловкости, подпитываемая дурацкой эйфорией.

— Воробушек, — как ни странно, но в этот раз, подобное обращение не покоробило ее, — ты ведь хочешь вернуться домой?

Она кивнула, ожидая, что он скажет или сделает дальше.

— Но ты ведь понимаешь, что я не хочу тебя отпускать?! — Рина фыркнула. — Поэтому я предлагаю компромисс, — ни грамма не смутившись ее реакцией продолжил мужчина. — Ты даешь мне две недели, в течение которых, исполняя любые твои прихоти и капризы, я попытаюсь переубедить тебя. И по истечении указанного срока ты либо выскажешь желание остаться со мной, либо покинуть меня навсегда, и я исполню его в любом случае.

Ему не пришлось долго ждать ее ответа. Виной всему было бесшабашно-приподнятое состояние, по-другому просто Марина не находила объяснения своему скорому согласию. Ее привычная осторожность где-то посапывала в уголке сознания, а стеснительность просто смыло под напором ликования от одной только мысли, что этот великолепный мужчина будет баловать ее в течение двух недель. Она не намерена была оставаться здесь, но не смотря на это предстоящий отпуск обещал стать незабываемым событием в ее жизни.

Глава 7

Как давно это было! Кажется, прошла целая вечность, а ни каких-то тридцать лет.

Огненные Эмираты. Дом.

После того, как Исиб под ее контролем вывел Вику с Сергеем из заколдованного сна, предварительно стерев и заменив ненужные для их спокойствия воспоминания, они направились сюда в ныне пустующее поместье ее родителей.

Сам воздух здесь потрескивал от красоты и магии ее родной стихии, лаская и наполняя силой, обнимая, нежа как мать заблудшее дитя. На глаза наворачивались слезы от этих любящих, заботливых прикосновений к ее измаявшейся душе, дарящих не покой, а надежду.

Надежду, что все будет хорошо.

Жасмин было странно понимать, что она отказавшаяся отвернувшаяся от подарившей ей жизнь и составляющей ее суть стихии, не была отринута и брошена ею.

Многие ли из джиннов задумывались о ценности дарованного им блага? Навряд ли.

В этом они были чертовски схожи с людьми, которым рамки обыденности не позволяли узреть нечто жизненно важное до тех пор, пока не прочувствуют в полном объеме потерю.

Гуляя по пустынному дому, каждый кирпичек, каждый камешек, которого хранил тепло и память о ее семье, Джинния в который раз мысленно благодарила родителей за их жертву, принесенную в дар ей и ее любви, зная, что где-то на небесах они слышат ее. Когда-то они восполнили утерянные годы жизни Николая ценой отпущенных им лет, а теперь Жасмин готова была последовать их примеру ради дочери, если… если план Владыки провалится.

И все же она надеялась… ей очень хотелось, чтобы эти коридоры когда-нибудь снова огласились счастливым смехом.

Исиб с мужем стояли в стороне, не мешая ей. После скандала на кухне они, словно сговорившись о чем-то, соблюдали вежливый нейтралитет по отношению друг к другу. Жасмин оставалось только надеяться, что они и дальше сумеют сдерживать свою неприязнь, пока ближайшие две недели будут проживать бок о бок во владениях Исиба.

Как бы не хотелось джиннии остаться здесь, но зная Повелителя, она все же предпочитала остановиться у него, чтобы быть в курсе всего происходящего и быть уверенной, что этот ушлый джинн ничего не утаивает от них.

— Ясмин, звезда моя, не хотелось бы прерывать тебя, но нам нужно срочно вернуться во дворец, пока Саид не улизнул, если хотим узнать последние новости.

Сердце джиннии бешено забилось, так что она смогла лишь слабо кивнуть головой и в ту же секунду воздух начал плавиться вокруг, размывая грани окружающего пространства, меняя ее дом на тронный зал дворца.

Исиб царственно с вселенским безразличием восседал на своем злотом украшенном рубинами и янтарем троне, они с Николаем как раз расположились на почетных местах по обеим сторонам от него, когда двери распахнулись, пропуская старавшегося казаться невозмутимым демона. Не дойдя пяти шагов до них, он преклонил колени, покорно ожидая распоряжений Повелителя.

— Мой Господин звал меня?

— Встань Саид, — Резко приказал Исиб. — Почему ты покинул Таяра, ведь я велел тебе не спускать с него глаз?

Мужчина едва заметно передернул плечами, но ни одна эмоция не проскользнула на его лице. Его выжженная пеклом до основания душа, уже не могла испытывать практически ничего, кроме первобытных инстинктов и страха прекращения своего жалкого никчемного существования, который в конечном счете и руководил всеми его действиями.

— Я не мог ослушаться приказа принца, Господин. Но если вы позволите, я хотел бы поскорее вернуться к нему.

— И что же тебе такого поручили важного? — Проигнорировал просьбу Исиб, заставив демона насторожиться.

Жасмин, наблюдая со стороны, видела, как тот быстро перебирает в голове, что можно, а чего не стоит озвучивать.

— Саид, я жду! — Угрожающий окрик, пробирающий до костей, наконец, развязал язык демону.

— Ему надоели проклятые, и он велел срочно от них избавиться.

— Что всех, разом? Чем же они ему не угодили, что он так внезапно решил с ними со всеми расстаться?

— Повелитель, — Саид склонил голову, — мне не ведомы мотивы поступков и приказов, молодого господина, я только верный слуга, исполняющий его волю.

Смиренный покаянный вид демона лишь злил Исиба, Жасмин чувствовала, как удушливой волной ярость поднимается в нем и заполняет все вокруг.

— Ты видимо меня плохо понял, — вкрадчивый угрожающий голос давил на сознание, — либо сейчас ты немедленно выкладываешь дословно все, что сказал Таяр, и еще красочно описываешь ситуацию в замке, либо я сам выворачиваю наизнанку твою жалкую душонку, вытаскиваю всю подноготную на обозрение, а потом выкидываю остатки сыну на расправу.

Джинния удивленно покосилась на Исиба, неужели он все же ничего не хотел скрывать от них с Николаем?

Это было непривычно, непонятно, дезориентирующе, но другого объяснения она не находила.

Жасмин кожей ощущала еле сдерживаемую им энергию, помня, что не в характере этого джинна торговаться в таких случаях. Он всегда стремительно не задумываясь получал все, что хотел. И его нынешнему поведению было только одно разумное обоснование — Исиб хотел, чтобы они были уверены, что знают ровно столько же, сколько и он.

Тем временем демон начал сбивчиво рассказывать.

— Таяр не хотел, чтобы новая девушка… Марина, случайно столкнулась с кем-нибудь из них, он приказал избавиться ото всех, разрешив оставить только двух для… уборки и то с условием, что ни одна не попадется им на глаза. А еще приказал приобрести новый гардероб для девчонки… не слишком откровенный. Все. Это все. Я больше ничего не знаю. И у меня не так уж много времени осталось, чтобы выполнить его последнее поручение.

Жасмин мысленно попросила Исиба предложить демону забрать Маринины вещи, но оказалось, что он еще не закончил свой допрос.

— Откуда такая срочность? Неужели за неполные сутки девушка умудрилась так перепачкаться, или ее вид так раздражает моего сына, что он решил натянуть на нее хиджаб?

— Нет, о хиджабе речи не было, просто девушке действительно нужна одежда, потому что единственное, что было на ней, когда я покидал замок — это простыня с постели.

Лучше бы Исиб не спрашивал!

Лучше бы Саид проглотил свой язык!

Проклятье, только бы Коля сдержался!

Исиб довольно ухмыльнулся, муж зашипел, наплевав, где и с кем он находится, а Жасмин вскочила, привлекая внимание демона.

— Николай! Исиб! — Предостерегающе процедила она.

Что бы ни думали некоторые в отношении нее, пока что она была и оставалась единственной наследницей своих родителей и имела не меньше прав, чем Исиб распоряжаться всей проклятой швалью, да и джиннами тоже.

— Саид, заберешь вещи девушки и отдашь ей. — Пусть Жасмин не могла воспользоваться своей силой, но она была в ней, и сейчас давила на демона.

— Не могу, Госпожа. Таяр тогда догадается, что я общался с Повелителем, и боюсь, ему это не очень понравится, девушка ведь наверняка узнает свою одежду.

Узнает, прощупает, осмотрит и найдет записку от матери. Хотя, что она может написать ей?! Быть осторожной. Сейчас это уже глупо и не актуально. Рассказать кто она и кто такой Таяр — не только не возможно, но и фантастично. Пока ее мысли блуждали в растерянности, снова вмешался Исиб.

— Ясмин, я считаю, что он прав. Тем более в этом нет необходимости. — Он щелкнул пальцами, и дверь открылась, впуская слугу с двумя чемоданами. — В них Марина найдет все что нужно.

Демон забрав поклажу, ожидал разрешения уйти.

— Ты свободен Саид, но… — Исиб выдержал многозначительную паузу, — я думаю, что у тебя теперь довольно часто должны возникать неотложные дела, требующие твоего присутствия здесь.

— Я постараюсь, Господин.

Стоило слугам покинуть их, как Николай до этого каким-то чудом сдерживавший себя убвиняюще выпалил:

— Ты знал!

Исиб ухмыльнулся.

— Николай, открою тебе страшную тайну. Люди наивно заблуждаются, считая меня всеведающим. Сведущ во всем только Бог. — Он поднял указательный палец вверх, словно декламируя заученную истину нерадивому ученику. — А я лишь стратег умеющий просчитывать ходы и предполагать варианты развития событий. И скажу откровенно, я сильно разочаровался бы в Таяре, если все оказалось иначе.

— Ты и твой ублюдочный сыночек… — Начал в запале Николай, но Исиб перебил его.

— Мой сын родился в вполне законном браке, так сказать до гробовой доски моей бывшей жены, и…

Жасмин чувствовала, что еще одно слово и она просто взорвется.

— Исиб, Коля, прекратите! — Она уперлась гневным взглядом в мужа, — Я что-то не помню, чтобы ты хотел почесать кулаки об лицо отца Сергея, когда Викуся к его сыну жить переехала. Да, этот чертов джинн виноват, что запихнул нашу девочку к Таяру но то, что творят эти двое наедине это их сугубо личное дело. Джинны не только выполняют чужие желания, они еще и являются заложниками собственных. Чем больше они противятся им, тем сильнее это ударяет по ним потом. И еще если бы Таяр не сдерживал себя, то ему без разницы было бы надето что-то на нашей дочери или нет, и если бы ты вел себя спокойней, то и сам понял это.

Выпалив все это на одном дыхании, она сделала глубокий вдох.

— Браво, звезда моя! Глядя на тебя, я все больше убеждаюсь, что из тебя бы вышла отличная королева. — Глаза Исиба подозрительно поблескивали.

Набрав, побольше воздуха, Жасмин выдохнула.

— Что еще? Что ты еще от нас скрыл?

— С чего ты взяла, Ясмин?

Нет, этот проклятый джинн действительно буквально лучился от удовольствия.

— По глазам определила.

— Успокойтесь родители, ваша дочура только что сделала отличный страховочный трос на случай полета в бездну. Неожиданная прыть для пирокинетика. Не находишь, звезда моя. Счет один ноль в пользу Марины. Мне впору начинать бояться за сыночка, не ведающего, кого на груди пригрел.

— О, — Жасмин не смогла сказать ничего боле вразумительного.

— Ты хочешь сказать, что Марише, каким-то образом удалось исполнить желание Таяра? — Пришел ей на помощь Николай.

Исиб пожал плечами.

— Не хочу, а говорю. Я сначала подумал, что это сын желание исполнил. Слишком энергии переплелись, — он нахмурился, — сразу и не разобрать, кто, что сотворил, но с джиннами всегда так.


Клидис шла по нижнему уровню Огненных Эмиратов, который люди со страхом называли Адом, и который для многих джиннов был просто рабочим местом.

Преисподняя — необъятная никогда не останавливающаяся фабрика по переработке чистой энергии души. Смрадное, зловонное, удушливое место, накладывающее свой отпечаток даже на оснащенные всеми удобствами кабинеты элиты.

Джинны, как правило, лишь распределяли нагрузку по цехам в зависимости от необходимой интенсивности изъятия энергии, перебрасывая загубленные ими души с одного места в другое, оставляя черную производственную работу на демонов и вурдалаков.

Но даже эта непыльная работенка раздражала Клидис.

Она ненавидела находиться здесь, предпочитая обеспечивать потребности своей стихии полностью принадлежавшей джинну энергией отнятой жизни, несмотря на то, что сила, восполняемая таким способом, требовала постоянного притока новых жертв.

Ее амбициозной натуре претило подбирать жалкие крохи резервов души, которые хоть и составляли львиную долю человеческого ресурса, но на девяносто девять процентов принадлежали Повелителю. Правда это правило не распространялось на некоторых особо приближенных, к которым несмотря на все свои заслуги, она пока не относилась, и членов Королевской семьи, в которую Клидис так и не сумела попасть из-за эгоистичного, напыщенного, самовлюбленного, привыкшего играть чужими чувствами дегенерата.

Хорошо изучив принца, джинния не сомневалась, что рано или поздно Таяр пресытится Проклятыми, и все же поразилась, насколько скоро это произошло, когда Бун, сообщил о возвращении почти всего гарема Саидом в Ад.

Именно по этой причине она находилась сейчас в потайном ритуальном зале, ожидая, когда ее верный помощник приведет изнеженные, расслабленные души, а не разыгрывала со святошами партию за право обладания очередной пешкой с огромным потенциалом жизненных сил.

Здесь в отличие от остальных нижних уровней, она чувствовала себя комфортно и спокойно. Святыня так глубоко скрытая от посторонних глаз умиротворяющее действовала на нее, вселяя уверенность, что полное уничтожение невольных свидетельниц ее унижения, восстановит гармонию в душе, нарушенную выходкой Таяра.

Словно под гипнозом джинния любовалась, ровным столбом изначального пламени в центре зала, который переливался полной цветовой гаммой переходов от бледно-золотого до алого, пульсируя серебристыми зигзагообразными жилами внутри. Наслаждалась прохладой, идущей от каменных холодных стен, куполом ограждающих жар святыни, высящейся из ритуального колодца, который брал свое начало из самого сердца земли.

Когда-то вся планета была огромным шаром первозданного пламени, языки которого дали жизнь ее народу. В те далекие забытые времена джиннам не требовалось питать свою энергию, она была повсюду вокруг них. Пока не были созданы люди, которые не могли существовать рядом с их прекрасной стихией…

Появление Буна с десятью девушками направило ход мыслей Клидис в другое русло.

Окинув критичным взглядом прибывших, джинния отметила капли испарины на их лицах. Проклятые души, обретшие здесь свое второе материальное воплощение, интуитивно, на уровне инстинктов боялись разрушающей силы первородного огня, единственного способного уничтожить заложенную Богом в людей искру настоящего, а для оступившихся еще мучительного, бессмертия.

Эти десять не подозревали о том, что им уготовано, и, тем не менее, до колик боялись, хотя сама Клидис считала, что проявляет акт милосердия, прекращая их никчемное, болезненное и по большому счету бесперспективное существование.

— Ты, ты, ты, ты и ты, подойдите к колодцу. — Сделала она свой выбор. — Бун, закрепи их на алтарях. Только будь осторожней сам не свались в бездну.

Девушки не могли противиться прямому приказу джинна. За каждое ослушание невыносимая боль охватывала каждую клеточку их существа, превращая в один бесконечный сгусток безумия, и, тем не менее, одна из них все же попыталась оказать сопротивление ее помощнику, агрессивно беспорядочно отбиваясь, мешая Буну закрепить свои руки в колодках.

Клидис не удивилась, узнав в ней рыжую, которую выбрал Таяр, чтобы унизить ее. По всей видимости, этой Проклятой оставалось совсем немного до перевоплощения, но теперь это уже не имело значения. Джинния с отстраненным безразличием наблюдала, как Бун, уворачиваясь от нацеленных в глаза ногтей, неудачно оступился, выскальзывая рукой за грань защитного круга. Он даже близко не приблизился к огненному столбу, но кожа и плоть тут же обуглились, вырвав злое шипение из его исказившегося рта.

Пальцы вурдалака удлинились, оттенок кожи из болезненно белого превратился в серо-коричневый, ногтевая пластина, став толще и длинней, преобразовалась в острые загнутые когти, которые в мгновенье неуловимое взгляду пропороли грудную клетку Проклятой, и сжались внутри в кулак.

Что-то хлюпнуло и треснуло и тело Рыжей обмякло на пришпилившей ее к алтарю руке. Пользуясь временной беспомощностью девушки, Бун быстро сковал ее и отошел, поднося ко рту окровавленный кулак. После трансформации ожег прошел, но на его месте как напоминание о неосторожности зияла глубокая до кости ямина, в которой словно в чаше скапливалась жидкие бордовые капли. Длинный бугристый язык вурдалака острым кончиком осторожно зачерпнул из нее кровь, давая той с демонстративной медлительностью стекать в его горло.

Проклятые на алтарях, ощутив свободу от принуждения Клидис, затрепыхались, остальные пятеро испуганно дрожали не в силах пошевелиться, и лишь Рыжая, отхаркивая кровь, с вызовом смотрела на нее.

— Ты не имеешь права распоряжаться мной, я принадлежу Таяру. — Не смотря на то, что ее тело содрогалось от боли, сопровождающей заживление рваной раны, голос оставался надменным и твердым.

Джинния усмехнулась наивности девушки, считающей, что принц вспомнит о ней. Единственной существенной причиной, которая могла бы подвигнуть Таяра призвать кответственности Клидис за самоуправство — это желание насолить бывшей любовнице, но уж точно никак беспокойство хозяина об утере одной из многочисленных игрушек. Не сейчас… не в его нынешнем состоянии.

— Твое заблуждение глубоко, милочка, но простительно. В интересах своего народа я могу совершать любые действия с проклятыми душами, и мне ничего не будет за это. Хозяева разве что могут потребовать с меня компенсации, которую я с удовольствием им предоставлю. Но я считаю, что такой необходимости не возникнет, ведь для джинна нет ничего престижней, чем отдать Родительнице частицу своей собственности.

— Ты пожалеешь об этом! Немедленно отпусти меня! Таяр с удовольствием испепелит тебя за это, потому что презирает тебя! Он обязательно вспомнит обо мне, когда его новая игрушка пополнит ряды Проклятых! — Орала взбешенная фурия, но Клидис уже не слушала ее.

Приложив руку на золотую жилу узора свитого из переплетающихся языков пламени, джинния призвала огонь внутри себя и направила его в камень, чувствуя, как источник отвечает ей, приятно-горячащим покалыванием.

Алтари со скрежущим звуком сдвинулись со своих мест, поднимая крошки каменной пыли вверх, и медленно начали приближаться к центру колодца. Стоило душам оказаться за рамками защитного круга, как пламя полностью объяло их. Они надрывно выкрикивали проклятия и мольбы, мучились, горели, но еще пока существовали, лишь слегка задетые жаркими касаниями своей новой владелицы, частью которой им предстояло стать совсем скоро.

Клидис заворожено следила, как каменные стойки входят в поток, и тот, вспыхивая яростно алым, начал потрескивать серебристыми молниями, принимая ее жертву.

Пока опустошенные алтари все с той же неспешностью возвращались в исходную точку, в голове Клидис с запозданием всплыли последние слова Рыжей — «Новая игрушка».

«Кто она? Что в ней особенного? Но… Как?» — Мысли стремительно проносились в голове джиннии, вызывая бесконечный поток вопросов.

— Госпожа, прикажите готовить следующих? — Она бездумно махнула рукой, чтобы вурдалак начинал, сама в этот момент, пытаясь систематизировать обрывки сведений, что у нее были.

Но все попытки найти логическое зерно во всем происходящем натыкались, на отсутствие понимания, каким образом живой человек смог оказаться в непреступном замке Таяра.

— Постой! — Остановила джинния Буна, когда тот хотел приковать последнюю девушку, — Тащи ее сюда!

Вурдалак буквально воспринял приказ и, схватив Проклятую за волосы, проволок ее к ногам Клидис. Огромные карие глаза наполненные страхом с затаенной надеждой взирали снизу вверх на джиннию.

— Кто она? Какая она?

— Я не понимаю. — Девушка смотрела на нее растерянными глазами.

— Та, из-за которой вас снова отправили в ад.

— Я не знаю, правда, Госпожа, не знаю. Пощадите меня. — Тонкие аристократические руки обвились вокруг ног Клидис.

— Бестолковая курица! — Джиниия с силой отпинула от себя Проклятую. — Откуда она там появилась?

— Саид… Саид говорил, что Исиб лично подарил ее Таяру, — почти с радостью лепетали потрескавшиеся губы.

— Забирай, — Клидис кивком указала на Проклятую Буну, понимая, что не добьется о той ничего более вразумительного.

— Нет, не надо, — причитала девушка, — Я не знаю, кто она такая, но после ее появления принц весь день громил все, что попадалось под руку, а потом… потом, пообщавшись с нею, велел избавиться от нас всех. Саид уговорил оставить его только двух Миру и Кристину и то только при условии, что те не будут попадаться на глаза.

Джинния слушала и не верила, настолько описываемое Проклятой не вязалось с образом Таяра. Хотя Клидис допускала, что из-за длительного ущемления своих желаний и потребностей может возникнуть такой побочный эффект, только вот проверять на себе она это не собиралась.

— Бун, пошевеливайся! — Зло прикрикнула она на вурдалака.

Клидис уже порядком поднадоело это все, и хотелось поскорее оказаться дома, чтобы проверить, верна ли ее догадка. Она знала только одну девушку, которую им приказал выкрасть в тот день Исиб — невзрачную блеклую дочку Ясмин. И теперь ей не терпелось узнать, дальнейшую судьбу этой полукровки, хотя на подсознательном уровне она была уверена в правильности своих предположений, но это не прибавляло ей терпимости и благодушия.

Глава 8

Славно! Предложив Марине этот безумный план, Таяр не учел одного маленького обстоятельства, а именно того, что, не рассчитывая на такое развитие событий, он бездумно расположил ее в своей комнате. Кто же мог подумать, что этот воробушек так заинтригует его, свяжет, заставит испытывать дикую потребность в своей душе и теле, одновременно пробуждая желание растянуть игру, превратить ее в медленное, но верное совращение.

Но впервые за многие столетия наследный принц был не уверен, что задуманное в его силах.

Ведь даже сейчас, томясь у входа в свои покои, в ожидании, когда девушка выберет из вороха одежды, что притащил Саид, что-нибудь для прогулки, он еле сдерживался, чтобы не ворваться обратно.

Его и без того богатое воображение разыгралось не на шутку. Таяр словно на яву видел, как легкая смятая простыня ласкающе соскальзывает с совершенного точеного тела, как нежные пальчики неспешно перебирают яркие полупрозрачные ткани в поисках белья и, найдя тонкое кружево, также провоцирующе медленно одевают, привлекая внимание к просвечивающим острым соскам, аппетитной упругой попке и лобку… Процесс одевания разыгрывавшийся в его голове был даже более возбуждающим, чем то стремительное раздевание, которое он устроил чуть раньше.

Из горла вырвалось раскатистое злое рычание. Тело недвусмысленно реагировало просто на мысли о ней, заставляя душу гореть в адском сжигающем пламени.

Он не хотел выходить, когда их уединение было нарушено появлением Саида! Он должен был остаться! Она не имела права лишать его удовольствия созерцать себя!

Но чертовка умело выставила его за собственную дверь, напомнив, когда он отказался уходить, об его обещании исполнять все ее желания.

Стихия ревела, требуя зачесть такую по существу мелочь, в счет ее долга, поскольку это шло в разрез его желаниям. Однако Таяр обуздал ее. Или думал, что обуздал, поскольку как никогда ощущал ее притаившееся шевеление внутри, так близко к поверхности, что одного малейшего толчка было достаточно для сметающего все взрыва. Как бы там ни было, он сознавал, что ее душа стоила большего, и не намерен был хвататься за соломинку, как только что ощутивший свою неуправляемую силу джинн. Да он сам себе был противен после этого.

Где же она, ад ее поглоти! Сколько можно испытывать его терпение?

И тут, словно в ответ на его немое возмущение, дверь бесшумно приоткрылась, и Марина несмело шагнула ему навстречу.

Взгляд Таяра моментально охватил всю ее фигурку в воздушном, словно сотканном из воздуха, струящемся салатовом платье. Легкая ажурная шаль темнее на тон прикрывала плечи девушки. Не смотря на прозрачность, наряд не выглядел вызывающим, скорее подчеркивал ауру соблазнительной невинности Рины, и это будоражило кровь. Джинн был рад, что в сумке не оказалось джинс или брюк на худой конец, так как ее хрупкий беззащитный вид доставлял ему истинное удовольствие. Но сама Марина, похоже, не разделяла его мнения на этот счет.

От нее искрящими впивающимися потоками исходило раздражение, да и закрытая поза, наводила на ассоциацию с нахохлившимся воробьем.

— Ты чем-то расстроена, Воробушек. — Не удержался он поддевки, наслаждаясь видом ее в миг полыхнувших бешенством глаз.

— Ты сам видел эти вещи? Носить их все равно, что ходить голой! — Задавая вопрос, она не ждала от него ответа, просто выплескивала возмущение, ненамеренно пробуждая в нем желание увидеть все эти штучки на ней.

— Но это же лучше, чем пастельное белье? Так ведь? — Таяр мягко взял ее за руку и на мгновение замер, дезориентированный оглушающим всплеском стихии по непонятной причине взволнованной этим безобидным прикосновением. Это пугало и завораживало одновременно. Одно дело, когда подобная реакция происходила от озвученного желания, идущего от сердца и души, которому джинну было трудно противиться, и совсем другое, когда это происходило от простого присутствия рядом источника этих самых желаний. У Таяра создавалось ощущение, что стихия и тело решили свести его с ума, подталкивая к краю. То, что он испытывал в последние месяцы, затеяв противоборство с самим собой, показалось легкой разминкой, в сравнении с тем, что переживал сейчас, загоняя суть глубоко внутрь. Почувствовав, что снова может свободно дышать, он сделала для себя пометку, что для собственного спокойствия пора поставить точку в нескольких незавершенных контрактах, иначе он рискует свихнуться раньше времени, а то и заживо сгореть в своем огне. Рина, задетая его словами, казалось, не заметила произошедшей заминки, что вполне устраивало джинна. Вернув на лица лукавую улыбку, он потянул ее по пустынному коридору в сторону лестницы. — Если ты смущаешься из-за слуг, то я могу устроить так, чтобы во время твоего пребывания здесь они ни разу не попались тебе на глаза.

«Интересно, а себя, куда ты запихнешь?»

Таяр удивленно покосился на Марину. Она опять сделала это — подумала вслух. Язвительно спросила, не обращаясь и сохраняя надменный вид.

Его так и подмывало ответить: «Так глубоко внутрь тебя, как только ты сможешь принять!»

Но не спешил делиться с ней этими мыслями, так же как и она своими с ним.

— Не надо. Лучше обеспечь меня более комфортной одеждой.

— Короткой юбкой и топом? Может из кожи? — Не удержался Таяр от шпильки, желая подразнить ее. Ему так нравилось, как моментально вспыхивала она, загораясь не хуже джиннии. — А может бикини? Тут знаешь есть отличный бассейн, хочешь, покажу?

— Нет! — Рявкнула она, но тут же успокоившись, с каким-то детским недоумением посмотрела на него. — Ты просто смеешься надо мной? Да?

Таяр рассмеялся.

— Прости, Воробушек, не удержался. Ты зря расстраиваешься. Мне очень нравится, как ты выглядишь сейчас. — Он ласково провел по ее щеке ладонью, с трудом заставив себя опустить руку, видя, как ее розовые губки приоткрываются, поспешно делая вдох. — Ты такая нежная, милая, очаровательная в этом платье. Оно тебе очень идет.

Убрав руку за спину, он сжал ладонь в кулак, сохраняя жгучее томительное покалывание, появившееся снова, стоило ему провести по ее нежной бархатистой коже.

— Правда? — Рина нервно затеребила бахрому на шали.

— Я не стал бы тебе врать в таких мелочах. Но если ты желаешь. То завтра я прикажу купить тебе все, что посчитаешь нужным, только… — Он выдержал паузу, хитро поглядывая на нее, подначивая спросить.

— Только, что?

— Если ты взамен пообещаешь мне оказать небольшую услугу. Я же предупреждал, что каждое желание имеет свою цену.

Марина нахмурилась и почти ощутимо сжалась.

— Какую? — Она с подозрением покосилась на него.

— Ты завтра устроишь мне показ мод, и мы вместе оценим весь гардероб, выбранный тебе Саидом. Хорошо?

Видя, как девушка злится, Таяр мысленно застонал от отчаянья. Вот зачем ему понадобилось опять подначивать ее, ведь хотел же соблазнить, а получалось, что он опять берет штурмом крепость.

— Таяр…

Рина запнулась то ли в нерешительности, то ли подбирая порезче слова, но ему было все равно, даже если бы девушка вылила на него сейчас ведро помоев, потому что от звука своего имени, впервые сорвавшегося с ее губ, его охватило такое дикое ликование, словно она преподнесла ему нечто бесценное. Купаясь в благостном удовлетворении, он не сразу услышал продолжение, включившись только тогда, когда она произнесла слово «каприз».

— … это скорее необходимость. Просто ты сказал, что будешь стараться угодить мне. А я бы очень хотела научиться кататься на лошади. Ведь здесь есть лошади? — Рина вопрошающе взглянула на него своими чистыми сверкающими глазами. Не будь он джинном, тонко улавливающим эмоции, то повелся бы на этот невинный вид, но он прекрасно чувствовал, что она хитрит. Пытаясь без склок обыграть его в этой игре. — А это шифоно-газово-сетчатое безобразие, обтягивающее, струящееся и порхающее на коже, вряд ли подойдет для конной прогулки.

От ее стремительных перечислений достоинств нарядов у него образовался комок в горле, вызывая ощущение пустынной сухости во рту.

Таяр сглотнул, болезненно режуще заталкивая ком внутрь.

— Я пошутил, Воробушек. Будут у тебя и вещи, и конная прогулка, и учитель в моем лице. — С трудом выдавил он хрипящим голосом.

Рина озорно сверкнула глазами, довольная своей победой, но тут же отвлеклась с интересом оглядываясь вокруг.

— Скажи, а в этой огромной пустой обители порока есть телефон? Или какое-нибудь другое средство связи?

Таяр насторожился.

— А зачем он тебе, Рина?

Она как-то несмело взглянула на него и, сделав глубокий вдох, выпалила:

— Я ХОЧУ позвонить родным, сказать, что со мной все в порядке, они, наверное, сходят с ума от беспокойства.

Стихия взревела внутри от желания, высказанного настойчивым тоном. Это не было уловкой, как в случае с лошадьми, это было чистой незамутненной потребностью души, которую Таяр не мог игнорировать. Однако он не хотел позволять ей делать это. Но и тут была одна маленькая загвоздка. Чтобы правдоподобно воссоздать иллюзию джинну требовалось, как минимум, получить образную информацию от источника, а Марина была по-прежнему закрыта от него. Стихия как хищник почуявший цель, вытеснила из души все устремления, кроме одного — исполнить желание девушки, приблизить на шаг ее душу к себе.

Таяр отвернул голову, чтобы Рина ненароком не напугалась алчной черноты его глаз, уже твердо зная, что будет делать дальше.

— Кому конкретно ты хочешь позвонить, и что скажешь, Воробушек? — Четко, слегка надменно выговаривая слова, произнес он.

— Сестре. Я приехала в Марокко вместе с ней. Я просто скажу, что со мной все в порядке и все! Больше ничего. — Робко коснувшись его лица, она смотрела на него своим умоляющим взглядом.

— И ты думаешь, это успокоит ее? — Таяр зло усмехнулся. Марина сама не понимала, насколько сильно было ее заблуждение, но мужчина не собирался разубеждать ее. Ему нужно было полное доверие девушки, и он намерен был его получить.

— Она хотя бы будет знать, что я жива. — С тихой вдумчивой настойчивостью продолжала упорствовать Рина.

— Хорошо. — Резко бросил Таяр.

— Что? — Не готовая к такому быстрому согласию девушка уставилась на него, растерянно хлопая глазами.

— Я сказал, что готов предоставить дать тебе телефон, чтобы позвонить сестре.

— Спасибо! — Счастливо сверкнув глазами, Рина импульсивно кинулась ему на шею, обдавая своим нежным сводящим с ума женственным ароматом — Спасибо, Таяр! — Она коротко чмокнула его в щеку, окончательно внося сумятицу в расчетливые планы.

— Не за что, Воробушек! — Поддаваясь порыву, джинн сжал ее талию и с силой прижал к себе. Его губы властно накрыли ее рот, открывшийся для выдоха удивленного «О-о».

Ошеломленная, Марина мягко покорялась ему, безрассудно несдержанно отвечая, превращая легкое помутнение, в обжигающее бесконечное безумие. Эта девушка подобно искре в одно мгновенье разжигала пламя из тлеющих под его волей угольков. Все мысли отступили в сторону, была лишь она беспомощно обтекающая его тело, плавящаяся под напором неосторожно разбуженного желания. Таяр исследовал ее алчно, жадно, крепко удерживая и прижимая к себе. Кровь током пульсирующая в ее венах, отзывалась в ушах треском взмываемого ввысь пламени. Он не мог напиться сладостью ее истерзанного припухшего рта, не мог разорвать объятий, объеденный с девушкой в бесконечную замкнутую спираль страсти.

— Очаровательный выбор! — Громкие аплодисменты и знакомый ехидный голос, подействовал как ушат холодной воды.

Не задумываясь, Таяр задвинул Марину за спину, заслоняя от взгляда незваной гостьи. Про себя чертыпыхаясь на все лады. Он совершенно забыл, что они находятся не в защищенных от непрошенных посетителей комнатах, а на лестнице, где можно было запросто столкнуться с каким-нибудь из гонцов отца.

— Ну что же вы, не стесняйтесь! Это так… увлекательно! — Издевательски возвышенным тоном пропела Клидис, намеренно выдерживая короткую паузу между словами.

— Что ты здесь делаешь? Я думал, что между нами не осталось недопонимания. — Тихо с вкрадчивой угрозой прошипел Таяр, с трудом сдерживая клокочущую ярость.

Но джинния не услышала, или предпочла проигнорировать прозвучавшее в его словах предупреждение.

— Просто заглянула на огонек, пробегая мимо. Все переживала, как тут бедный принц поживает, не соскучился ли по моим ласкам, раз спровадил весь свой гарем?!

Таяр сильно сомневался, что сказанное было правдой, слишком много злобы было в полыхающих чернотой глазах. Да и то, что Клидис не воспользовалась чужой оболочкой, а появилась в своей истинной форме миниатюрной восточной красавицы, говорило о том, что их недавний разговор был правильно расценен ею.

Она хотела спровоцировать скандал, это было яснее ясного, и по большому счету Таяру было наплевать на ее выпады, единственное чего он боялся, что джинния неосторожным словом может испугать Марину, настроить против него, разрушить ту хрупкую ниточку доверия, которая протянулась от девушки к нему.

— Саид. — Со спокойствием, которого не ощущал в помине, позвал он. И тут же безмолвная мрачная фигура демона появилась из-за поворота длинного коридора. — Проводи эту женщину до дверей и позаботься, чтобы такого больше не повторилось.

Демон почтительно склонил голову и, подойдя к Клидис, попытался взять ту за локоть, но джинния гневно одернула руку.

— Вот как, Таяр?! Что ж не буду мешать.

На секунду ему показалось, что женщина намерена прямо здесь на глазах Марины переместиться, но она лишь, насмешливо вздернув бровь, вызывающе плавной походкой прошествовала мимо них вниз по лестнице. Все те несколько секунд, пока Клидис находилась в непосредственной близости от Рины, Таяр не спускал с нее напряженного взгляда, но джинния даже не посмотрела в сторону Воробушка. Однако, уже миновав их и преодолев еще пару ступеней, вдруг стремительно обернулась, вынуждая следующего за ней по пятам Саида резко остановиться.

В ее глазах сверкнуло непонятное выражение, когда она со спокойной холодностью произнесла: — Смотри, как бы тебе не пожалеть о своем выборе.

Интонация и угрожающий намек не понравились Таяру.

— Убирайся, Клидис, и поживее, пока я еще могу сдерживать себя. — Почти прорычал он. — Саид, не церемонься. — Джинн, кивком указал слуге на женщину и, подталкивая Рину впереди себя, увлек ее обратно наверх.

Девушка безропотно подчинялась его направляющим и поддерживающим рукам. За что он был ей благодарен. Наконец, затолкнув Марину в первую попавшуюся комнату, он с силой захлопнул за собой дверь и только, тогда смог расслабиться. Когда она, высвободившись из его рук, обернулась к нему, в ее черных полностью поглотивших радужку глазах звездочками все еще искрилось не утихшее желание, однако маленькая складочка между бровей, говорила, что его Воробушек быстро приходит в себя, и уже внутренне настраивается на гневную тираду.

Таяр не хотел выяснять, что больше всего вызвало у нее возмущение: поцелуй на лестнице или появление ревнивой бывшей любовницы, а потому быстро выпалил: — Телефон помнишь?

Мгновенье она непонимающе смотрела на него, но быстро спохватившись, кивнула головой.

— Да. — Она так радостно выдохнула это простое слово, что джинн, не сдержавшись, улыбнулся.

— Тогда, давай, оповестим твою сестру, что ты столкнулась не с ужасным серым волком, а со сказочным принцем.

— Так уж и принцем? — Марина скептически выгнула бровь, стрельнув в него шаловливым взглядом вновь посветлевших глаз.

— Самым настоящим, могу поклясться, чем угодно. — Подыгрывая ее тону, произнес Таяр, положив руку на сердце. — Наследный принц, не меньше. Я даже могу перед тобой на белом коне проскакать, когда в саду гулять будем. — Продолжал шутить он, довольный тем, что ему так легко удалось отвлечь девушку.

— Ты лучше телефон дай, принц! — Она протянула руку, выжидательно глядя на него.

Таяр окинул взглядом комнату и, целенаправленно направился в сторону неприметного от входа прохода.

— Кажется, он должен быть здесь, — он включил свет. — Так и есть. Воробушек, иди сюда!

Он протянул девушке спутниковый телефон, которого буквально секунду назад еще не существовало.

— Что это? — Рина с удивлением осматривал просторную гардеробную.

— Телефон!

— А почему он находится здесь?

— Потому что в приступе раздражения на весь мир, и своего отца в частности, я приказал его спрятать с глаз долой подальше.

— И как же ты его тогда нашел? А он точно работает?

Таяр раздраженно вздохнул.

Ну почему с ней всегда так сложно?!

— Может, проверишь, вместо того, чтобы задавать кучу ненужных вопросов. А то я могу подумать, что твое желание пообщаться с родственниками не так уж и сильно. — Джинн сделал вид, что собирается убрать телефон.

— Не надо так. — Рина обиженно замкнулась. — Не играй со мной.

Таяр готов был проглотить свой язык, увидев проблеск испуга на ее лице. На мгновенье он стал противен сам себе. Но быстро справившись с муками, невесть откуда взявшейся, совести, он протянул ей телефон, предварительно введя код.

— Набирай дальше номер сестры. — Он отвернулся и отошел, уверенный, что она, как и обещала, не скажет ничего лишнего.

А даже, если бы и сказала, это ничего не изменило бы. Исполнение этого желания было слишком важным для него, поскольку ставило метку на ее душе, после которой уже никто другой не мог претендовать на девушку. Она была его, для него, и ничьей больше, так говорил разум, так вторила стихия, таково было его желание.

Марина слегка подрагивающими руками быстро набрала номер и замерла, прислушиваясь. На ее лбу снова появилась озадаченная морщинка.

— Что?

— Телефон выключен или находится вне зоны действия сети. Ты точно правильно набрал код выхода на мобильный. — Она с подозрением поглядывала на него, повторяя попытку.

— Точно. Попробуй позвонить кому-нибудь другому.

— Уже. Но результат тот же.

Таяр озадаченно посмотрел на телефон, уверенный, что такого просто быть не может.

— Пробуй, другие номера. Друзей, например.

Марина, задумавшись, расстроено покусывала губу. Она была такой очаровательно беспомощной и милой, что Таяру захотелось прижать ее к себе и утешить.

После пары минут колебаний Рина все же набрала чей-то номер и, по всей видимости, удачно, так как ее откровенные глаза сверкнули радостью.

— Наташа! — Выкрикнула она. — Это Марина. Прости, что беспокою, но никак не могу дозвониться до родителей. Папа ничего не говорил? — Тараторя, девушка носилась по комнате, как маленький ураган, Тонкое платье порхало от ее энергичных движений, то туго обнимая при неожиданно бессмысленном повороте, то взлетая вверх и оголяя стройные ножки, отвлекая Таряра от разговора.

— …

— Да? Ладно.

— …

— Нет-нет, все нормально, просто хотела сказать им, что у меня все хорошо.

— …

— Да, если не трудно. Пока.

Отключив телефон, Марина с задумчивым видом начала нарезать круги теперь уже вокруг него, вызывая головокружение своим мельтешением.

— Ничего не понимаю. Куда они могли уехать, ведь не собирались же? А Вика с Сергеем? Что с ними со всеми?

Хотя девушка была расстроена своей неудачей, Таяр должен был быть доволен. Он выполнил ее желание, дал позвонить и предупредить, что с ней все хорошо, и в том, что обстоятельства сложились не так, как бы ей хотелось, не было его вины. Но удовлетворения не было, как и того неописуемого чувства эйфории, когда тонкие путы оплетают душу, поскольку потребность девушки так и осталось не реализованной. Раньше стихия не была такой щепетильной и разборчивой, и джинн не понимал, чем этот случай отличается от остальных. Но видимо с Риной все было не как у всех.

— Воробушек, успокойся. Я думаю, всему есть разумное объяснение. Кстати кому ты звонила?

— Секретарше отца, она сказала, что вчера он резко сорвался с работы, предупредив, что его не будет неделю или больше. Они никуда не собрались с мамой, иначе обмолвились об этом перед нашим отъездом. И еще Вика… Ты понимаешь как это странно? А вдруг с ними что-нибудь случилось?

— Рина! — Таяр схватил ее за руку, останавливая бесполезный бег. — Послушай меня. С ними ничего не случилось. Ничего. Сейчас мы пойдем на прогулку в сад, как и планировали, а Саид выяснит телефон отеля, чтоб позвонить им в номер. Хотя сейчас ночь, и они могут просто спать. — Он пытался говорить рассудительно и спокойно, хотя ему самому не очень нравилась эта ситуация.

— А мобильные?

— Отключены.

— Оба сразу?

— Может у них зарядка села?

— Ты хочешь сказать, что я за весь день ни разу их не побеспокоила, а им все равно? — Она снова нахмурилась. — Хотя…

— Что Марина?

— Когда мы расходились по своим номерам, я в шутку обмолвилась, что буду отсыпаться не меньше суток и не побеспокою их.

— Вот видишь. Так что прекрати накручивать себя. — Убеждал Таяр, успокаивающе поглаживая Марину по спине, сам однако не веря такому объяснению. Его так же как Воробушка оно не устраивало, но он не собирался делиться с ней подобными мыслями.

— Саид!

Девушка вздрогнула, когда в проходе как всегда бесшумно появилась фигура слуги.

— Да, Господин!

— Узнай номер телефона отеля… — Таяр посмотрел на Марину, вопросительно выгнув бровь?

— … «Деморе Д’Ориент». Они в 15 номере.

— И аккуратно выясни, не происходило ли у них каких-нибудь происшествий. — Демон, молча поклонился, и оставил их.

Рина поежилась, и он тут же, не задумываясь, обнял ее в попытке согреть и успокоить.

— Таяр, у меня такое ощущение, что Саид постоянно следит за нами. Когда бы ты его не позвал, он материализуется словно из-под земли. Это чертовски напрягает и пугает.

Джинн усмехнулся ей в макушку.

— Просто это его работа — быть незаметным и предвосхищать любой каприз хозяина. Но если хочешь, я порошу его быть менее расторопным.

— Ты опять надо мной смеешься? — Кулачок привычно толкнулся в грудь, вырывая рокочуще хриплый смешок.

— Нет, Воробушек. В этот раз, нет!

Глава 9

Саид не мог ослушаться приказа Хозяина, даже если его выполнение было чревато еще одной скорой встречей с Повелителем. Если до прибытия в отель демон еще надеялся избежать этого, то после того, как пообщался со служащими и сам лично понаблюдал за страстной парочкой, которая, казалось, напрочь забыла о том, что существует внешний мир, просто не имел другого выбора. Исиб вел свою только ему известную игру, и Саид не хотел случайно, ненароком спутать ему карты. Поведение сестры и мужа их «гостьи» никоим образом не соответствовало расстроенным и переживающим пропажу близкого человека родственникам. Их сотовые позабытые, разряженные валялись рядом с постелью. А сама парочка, по словам словоохотливого портье, с момента приезда еще ни разу не покидала номера.

Демон дождался кивка личного слуги Исиба и поспешил зайти в покои Повелителя. Склонившись в поклоне, он ожидал разрешения подняться и заговорить.

— Саид, не ожидал твоего появления так скоро. Что-то случилось?

Благодушный тон вместо расслабленности заставил испытать еще больший дискомфорт.

— Господин, девушка изъявила желание поговорить с родственниками, предупредить, что с ней все хорошо…

— И в чем же проблема?

Демон растеряно обдумывал, что затевает джинн, почему задал такой странный вопрос и как на него отвечать, ведь понятно же, что без его участия здесь не обошлось.

— Таяр, хочет исполнить ее желание.

— Надо же, а как же пост?! Это глупо. Нужно было отказать. Что мало других желаний? — Раздраженно произнес Исиб, сверля его взглядом.

— Он плохо контролирует стихию, скорее даже, это она контролирует его. А с желаниями, насколько я могу судить, возникла проблема… Кажется, у девушки какая-то сверхъестественная ментальная защита от постороннего вмешательства в ее мысли.

— Х-м…

Стоя под сверкающим отрешенным взглядом Повелителя, Саид чувствовал себя как проклятый, извивающийся на не истлевающих угольках бездны, не знающий, чего ему следует ожидать в следующий миг. Секунды перетекали одна в другую, складываясь в оглушающее долгое молчание. Исиб хмурился, и температура в комнате возрастала, накрывая удушливой волной, заставляя пот ручейками стекать по краям лица.

— Ты правильно поступил, Саид. — Наконец, глубокий пробирающий до дрожи голос наполнил тишину. — Возвращайся к сыну. Передай, что я затер память у родных Марины. Пусть решает сам, как дальше быть.

— Господин, она также пыталась звонить родителям…

Исиб прожег его предупреждающим взглядом.

— Таяр не должен знать, кто родители Марины. Скажешь, что они воспользовались отсутствием детей, чтобы отдохнуть в каком-нибудь экзотическом уголке мира.

Если у Саида еще имелись сомнения относительно причины возвращения Ясмин в их мир, то сейчас они отпали.

— Таяр не знает. У меня не было причин говорить об этом и не будет, раз такова ваша воля.

— Хорошо. Можешь возвращаться. И помни, я жду информацию. — Исиб отвернулся, показывая, что аудиенция закончена, и демон может идти.

Саид на секунду замешкался, раздумывая стоит ли упоминать о столкновении с Таяра с приближенной к Повелителю джиннией.

— Есть что-то еще, что мне следует знать? — Грозный окрик заставил вздрогнуть. — Мне, что все нужно вытягивать клещами?

— Клидис, мой Господин, — поторопился избежать наказания демон. — Она посещала сегодня нас, пытаясь намекать на происхождение «гостьи».

— Это все?

— Да. — Саиду с трудом удалось сдержать дрожь в голосе.

— Я разберусь с ней. Иди.

Демон поклонился и поспешил покинуть покои.


Марина не стала сопротивляться, когда Таяр, просмеявшись, предложил продолжить прерванную прогулку. Стены давили, пустынные холлы пугали, и ей очень хотелось хотя бы не на долго избавиться от их давящей атмосферы, сделать глоток воздуха, почувствовать ласку ветра на разгоряченной коже.

Ее похититель или тюремщик, натянув новую маску, разыгрывал теперь роль галантного кавалера. Она не понимала, зачем ему это, но была благодарна за то, что не пытался коснуться ее и развлекал байками из многовековой истории замка, осознано или нет, давая возможность спокойно проанализировать ситуацию, в которой оказалась.

Девушка искала и не находила ответы, на мучавшие ее с момента появления загадочной экзотичной красавицы, вопросы. Зачем она ему? Зачем пытаться удерживать такую, как она, когда вокруг вьется немерено красавиц? Кто она для него? Очередная игрушка, подброшенная изнывающему от скуки принцу, вызывающая интерес своей новизной?

Марина тайком бросила на него взгляд. Гордая осанка, надменные черты лица, упрямый подбородок, завораживающие глаза — человека, не привыкшего к отказам. Зачем так сложно? Почему?

Видимо она слишком увлеклась его изучением, поскольку Таяр, повернув голову к ней, лукаво сверкнул глазами.

— Ты что-то хотела спросить?

Любезная улыбка всего лишь обман для маленькой глупышки, не понятно как решившейся сыграть во взрослую игру с опасным противником. И все же она не смогла сдержать краски смущения мгновенно окрасившей щеки.

Марина отрицательно помотала головой и отвернулась, делая глубокий вдох, чтобы успокоить неугомонное сердце, выбрасывающее громадные дозы адреналина в кровь.

— Ты так и не сказала, нравится ли тебе замок?

— Нет. — Выпалила, не задумываясь.

— Почему? — Он заинтересовано взглянул на нее. — Красивый, старинный, просторный, роскошный. Что в нем не так Рина?

— Не знаю. Здесь… Прости, Таяр, не могу объяснить. — Марина думала, что он отстанет, но мужчина не собирался так легко отступаться.

— А какой твой дом? — Перевел он разговор.

— Мой дом? — Она удивленно посмотрела на него.

— Да, где ты живешь, где тебе уютно и нравится?

— Боюсь наши понимая о комфорте слишком различны, — помимо воли усмехнулась девушка, представляя Таяра в своей маленькой двухкомнатной квартирке и Саида поджидающего приказов хозяина на коврике у двери.

— И все же.

Он ждал, она видела по его глазам, что ему действительно интересно.

— До последнего года я жила вместе с родителями, пока папа, скрепя сердцем, не купил мне небольшую уютную квартирку рядом с работой.

— Почему он не хотел покупать тебе квартиру? — Таяр очень удивился, чем позабавил ее.

— Потому что мама чуть не съела мозг отцу за первые полгода моего отдельного проживания. — Марина не удержалась от смешка при воспоминании о родителях, но видя, как мужчина очаровательно улыбается ей, застыла, почувствовав, как неразумное сердце опять пускается в скач.

— У тебя очень любящая и дружная семья, да, Воробушек?

— Да, — произнесла она, заворожено глядя на него, — А у тебя разве, нет?

Таяр распахнул дверь, пропуская ее на широкую террасу.

— Почему, нет?! Неуместную опеку своего горячо любимого папочки, я ощущаю слишком часто. — Таяр усмехнулся, окидывая ее непонятным взглядом. — Хотя нужно отметить, иногда она очень полезна.

Марина смущенная его намеком, тут же решила перевести тему.

— А мама?

— Мать? Ее уже давно нет. — Он отмахнулся, всем своим видом показывая, что вопрос закрыт. Его взгляд оторвался от нее и теперь скользил по саду. — Похоже, мое предложение прогуляться было несколько опрометчивым и преждевременным. Может, вернемся в дом? А завтра все осмотрим?

В сумраке ночи мраморные дорожки разделившие сад на квадраты с высоты террасы сияли белизной. Однако деревья и цветы, укрытые мраком, черными силуэтами сливались в один фон. Фонтан в середине почему-то был пуст и сух. Марина поежилась, но возвращение с ним назад в комнату, казалось, сейчас более пугающим, чем запущенный сад.

— Нет, давай немного пройдемся. Заодно расскажешь, почему здесь так.

— Просто, как-то со всеми заботами упустил это из вида, — нахмуренно произнес Таяр, крепко беря ее за руку, и увлекая куда-то в сторону от центральной лестницы. — Лучше пойдем в беседку, там хотя бы подсветка есть. — Он что-то еще буркнул, но Марина не расслышала, в который раз ошарашенная своими впечатлениями от его самых безобидных прикосновений. Притаившийся уже знакомый жар, казалось, только и ждал их, чтобы охватить ее тело, заставить его тянуще ныть, так что даже студеный ветер не приносил облегчения.


Таяр непонятным образом воздействовал на нее, и это пугало и возбуждало одновременно. Рядом с ним Марина слишком часто мгновенно забывала о страхе и сомнениях, утрачивала привычную стеснительность и неуклюжесть, становясь другой: раскрепощенной, беспечной и игривой, вспыльчивой и горячей — такой, какой в своей настоящей жизни не была никогда. Мужчина был, безусловно, красив, чертовски сексуален, порочен и искусителен, и все же это не объясняло такой реакции на него.

Как правило, подобные мужские великолепные образчики, наоборот, заставляли ее еще больше забиваться в свою уютную раковину.

Однако сейчас вопреки доводам рассудка, подойдя к беседке, вместо того, чтобы отодвинуться от Таяра, вырвать руку и попытаться прийти в себя, она встала настолько близко к нему, что чувствовала, как подол легкого платья, развеваемый ветром, любовно обвивается вокруг его мускулистой ноги, провоцирующее соединяя их.

Черные как ночь глаза, сверкнули звездным сиянием, когда Таяр одним единственном плавным взглядом охватил ее всю. Тело непроизвольно дернулось от обжигающей дрожи, стремительно пронесшейся легким покалыванием по коже.

— Тебе холодно? — Заботливость в тоне казалась обманчивой. Почему? Марина не могла бы внятно объяснить, но в миг обострившиеся чувства твердили об этом.

Она видела, чувствовала его желание, подавляемое, противоречивое, сбивчивое. На мгновенье перед глазами мелькнул образ ее распластанной на ковре среди вороха подушек и его нависающего над ней, сминающего раздирающего тонкую преграду ткани… Вдруг стало трудно дышать и она зажмурилась стараясь изгнать возбуждающее видение.

Марина не сразу осознала, что невольно впивается в его кожу острыми ноготками, а, поняв, распахнула глаза, чтобы увидеть, как он с сосредоточенной невозмутимостью ждет ответа.

— Да, — выдохнула она, глядя на него, не в силах противиться лукавому огоньку внутри, подталкивающему на безрассудство. Марина сознавала, как губы осторожно выговаривают короткое слово, но не могла остановить их движенье.

Реакция последовала незамедлительно. Таяр просто впихнул ее внутрь беседки, отделенной от остального сада легкими непрозрачными шторами. Пока Марина изумленно взирала на ожившую фантазию, тело мужчины окутало ее своим теплом крепко, но не сильно прижимаясь к спине.

Ноги по щиколотку утопали в ковре, нежась в щекочущей мягкой неге, а глаза вбирали в себя убранство этого уютного, созданного для влюбленных помещения.

Белые высокие колонны расписанные арабесками соединялись по кругу резными узорчатыми стенками, плавные непрерывные края которых украшали многочисленные тусклые фонарики. Их приглушенный свет создавал особую интимную обстановку, высвечивая создающие живую не проницаемую изгородь великолепные цветущие вьюны.

Марина не видела лица Таяра, но согревающее невинное прикосновение его рук, контрастирующее с явным свидетельством его желания, упирающимся ей в копчик, выводило из себя, заставляя нервно ежиться, перебегая взглядом с одной однотипной стены к другой лишь бы не смотреть вниз, на искушающую россыпь подушек, бутылку вина с двумя бокалами и вазу с фруктами, явно заблаговременно принесенными сюда.

— Воробушек, — тихий рокочущий голос мужчины обжег ушную раковину, заставляя ее тело выгнуться дугой в попытке отдалить чувствительное местечко от его горячего дыхания, но это только усилило нажим к его внушительной эрекции. Таяр со свистом втянул в себя воздух, выравнивая дыхание. И лишь потом продолжил, тягуче растягивая слова, — Если не хочешь оказаться опрокинутой на пол и согреться другим способом, советую, прекратить тереться об меня своей очаровательной попкой. В противном случае я посчитаю это приглашением и, не задумываясь, возьму, что ты так откровенно предлагаешь.

Марина испуганно застыла, чувствуя, как нечто огромное жаркое поднимается из глубины и затопляет ее, требуя продолжить игру, вынуждая воплотить фантазию.

Это была не она, вернее не совсем она. Таяр своими словами отрезвил мысли, заставляя бояться не его… себя, своих неконтролируемых порывов.

Воздуха не хватало. То, что ворочалось внутри, казалось, выжгло все запасы кислорода, а нового в тех маленьких глотках, что Марина позволяла себе, поступало слишком мало, сердце отбивало испуганный, затравленный ритм, прося о поблажке, вынуждая сделать глубокий вдох. Она сдалась, и тут же аромат мужчины, подобный знойному воздуху сухого и жаркого лета, заполнил ноздри и осел на языке, питая кровь, а вместе с ним и огонь безумия внутри.

Почти подчиненная той непонятной силе Марина все же, сжав руки в кулаки, сделала отчаянный рывок от Таяра. Огоньки, освещающие беседку, затрещали и заморгали и под их аккомпанемент с оглушительным, слышимым только ей свистом, тугая скручивающая ее волю спираль ослабла. Мужские руки притянули ее безвольное тело обратно.

— Не делай так, — произнес Таяр сквозь зубы, — сопротивление, возбуждает еще больше.

Марина чувствовала, что теперь он борется с собой, но вяло текущие мысли не были напуганными, самый большой страх она уже пережила.


Неконтролируемое желание, схлестнувшееся с волей стихии, почувствовавшей близость приза, вылилось в создание этого маленького оазиса, призванного насторожить, отпугнуть Воробушка. Но Марина вместо того, чтобы облегчить ему задачу, делала все, чтобы нарушить с трудом достигнутый внутренний баланс.

Таяр чуть не подался, но всплеск силы, заполнивший недовольным предупреждающим треском беседку, помог справиться с вожделением.

У него уже почти сложился образ ее семьи во время разговора, не хватало только маленьких штрихов. Успокаивающе поглаживая трясущуюся девушку, он снова попытался вернуться к интересующей его теме.

— Расскажи мне каково это иметь сестру или брата.

Марина на мгновение замерла, дезориентированная таким резким возвращением к прерванной теме, но тут же расслабилась. Образы двух маленьких девочек с косичками начали плавно заполнять его.

— Это здорово, хотя иногда сложно. — Девушка доверчиво откинула голову на его плечо, заставляя испытать удовольствие от тонкой ласки ее волос.

Таяр уговаривал себя, что еще немного и она будет полную вечность в его и только его распоряжении. Нужно только потерпеть. Пальцы сжались чуть крепче на ее плечах, но Марина видимо расценила это как подбадривающий жест, так как уже более весло продолжила:

— Вике часто доставалось из-за меня, так как я была младше. И это ее сильно бесило. Хотя вне дома, если кто-нибудь имел неосторожность меня задеть, она не гнушалась никакими средствами, чтобы наказать обидчика. Однажды соседская девчонка, дразнясь, довела меня до слез. Тогда Вика вечером наловила жаб, а поутру незаметно вывалила их в соседский бассейн, как раз перед тем, как Машка собиралась залезть в него. Мы долго хихикали, слушая непрекращающиеся оглушительные визги, пока ее родители освобождали незадачливых гостей. — Марина улыбалась, вспоминая тот случай. — А если серьезно, то она не только старшая сестра, но и единственная подруга. — Она горько вздохнула. — Так сложилось, что я в отличие от нее плохо схожусь с людьми.

Таяру в это верилось с трудом, но как ни странно, то что он видел и чувствовал в хаотичных образах, рождаемых сознанием Марины полностью подтверждало ее слова. Хотя, он искренне не понимал, как эта солнечная милая девочка могла не нравиться кому-то.

Но с другой стороны так было даже лучше. Таяр усмехнулся.

«Ему больше достанется. Вернее он получит все, что может предложить ее наполненная до краев желаниями душа».

— Она всегда заботилась обо мне, даже в эту поездку вытянула, организовав все меньше, чем за сутки, узнав, что я, наконец-то, вытрясла у начальника отпуск. А я снова все испортила, даже не прикладывая никаких усилий, — тем временем продолжала изливать душу Рина.

— Воробушек, посмотри на меня. — Таяру стало не по себе от ее боли, чтокольнула его. Девушка, развернувшись, послушно подняла на него свой потускневший взгляд. — Ты ничего не испортила. Как только Саид вернется, ты позвонишь ей и объяснишь все.

— Таяр, ты, правда, не понимаешь?

Он лишь мог недоуменно смотреть на нее.

— Чтобы я ей не сказала, она все равно будет волноваться, потому что я ее маленькая неприспособленная сестренка, которая умеет вляпываться в неприятные ситуации, но совершенно не умеет из них выпутываться.

— Тогда зачем вообще звонить?

— Потому что, во-первых, мне станет легче, а, во-вторых, в ее голове не будет вертеться мысль, что ее сестра возможно уже жмурик.

— А если убедить ее, что ты страстно влюбилась?

— А что если просто вернуть меня назад? — Марина с вызовом посмотрела на него.

— Ты действительно этого хочешь. — Таяр проникновенно заглянул в ее распахнутые глаза.

— Да. Нет… Не знаю. — Девушка смущенно отвернулась. — Она не поверит. Захочет убедиться воочию… и все равно не поверит.

— Посмотрим. — Удовлетворенный ее путаным ответом, произнес он, но почувствовав присутствие Саида, отступил, выпуская из объятий. — Побудь здесь, я сейчас.

Выйдя из беседки, Таяр обратился на арабском к демону: — Говори.

— У всех в отеле стерто из памяти, что там проживала Марина, в том числе и у сестры с мужем. Они прибывают в полной уверенности, что девушка находится сейчас в России. Сотовые были просто разряжены. — Саид замолчал.

— Это все? Почему так долго?

— Выяснял, что с родителями девушки… — Слегка нервозно ответил демон. — Они решили воспользоваться отсутствием детей, чтобы отдохнуть и сейчас бороздят просторы Средиземного моря на лайнере.

Таяр усмехнулся. Его папочка как всегда все продумал и подстраховался со всех сторон, только не учел маленького нюанса — Марины.

Что ж, похоже, ему придется воспользоваться другим вариантом, чтобы удовлетворить желание Воробушка, но в их положении это, наверное, было даже предпочтительней.

Когда джинн возвращался в беседку, в его руке появился спутниковый телефон.

— Саид выяснил номер телефона отеля, Будешь звонить? — Произнес он, протягивая трубку девушке.

Она радостно кивнула и, забрав телефон из его рук, медленно начала оседать на пол.

Таяр только и ждавший этого, подхватил ее и осторожно уложил среди подушек. Часть его любовалась невинной беззащитностью Рины, контролируя глубину погружения в сон, другая обыгрывала в сознании девушки продуманный до мелочей разговор с сестрой.

Стихия, наконец, благосклонно урча, выпустила его из своих жестких тисков, но ей на смену тут же вернулось желание.

С Воробушком все было, адски не просто!

Глава 10

Рассерженная Жасмин неслась по бесконечным коридорам замка, намереваясь свернуть шею одному гнилому шакалу.

Как он посмел, ставить под угрозу жизнь ее ребенка? Они договаривались, что он прекратит игру, не дожидаясь, когда все зайдет слишком далеко. Так почему эта нахальная изворотливая сволочь до сих пор ничего не предприняла? Почему он не поставил ее в известность, что Таяр, тоже сыграл свою партию? Почему не вытащил ее девочку из пекла?

Ее связь с дочерью была очень крепкой, Жасмин постоянно чувствовала эмоциональный фон дочери и всегда знала, когда Мариной что-то было не так, но сейчас внутри вместо нитей связывающих ее с ней зияла пустота. Этот вакуум нервировал, вызывал беспокойство и гнев.

Женщина знала только одно разумное объяснение происходящему — принц исполнил желание ее девочки, укрепив связь между их душами, возникшую после неконтролируемого всплеска силы Марины, и тем самым разрушил все остальные.

Желание на желание — это даже не нить, а канат, не привязывающий, а вызывающий взаимную зависимость!

Нет, она точно разорвет эту скотину голыми руками!

Жасмин была настолько расстроена и выведена из себя, что сила неконтролируемым потоком изливалась из нее, расшвыривая не осторожно подвернувшихся на пути слуг. В том числе и тех, которые несли караул возле двери в покои Повелителя. Тяжелая резная древесина с надрывным скрипучим грохотом слетела с петель, и разломанными кусками обвисла внутри комнаты.

Отталкивая от себя миловидную джиннию, Исиб с невозмутимым видом повернул к ней голову.

— Звезда моя! К чему такие эффекты? — Произнес он почти радушно, пока, подчиняясь приказу, девушка не исчезла из комнаты, и только затем не терпящим возражений тоном прошипел, — Приглуши стихию, мне излишний интерес пернатиков сейчас ни к чему.

— Ты должен был сказать мне! — Жасмин попыталась утихомирить силу, но получалось у нее плохо.

— Мы не будем вмешиваться. — Джинн словно не слышал ничего и не чувствовал ее обжигающего гнева.

— Она…

— Заткнись, если не хочешь, чтобы все Эмираты уже сегодня знали, что происходит в наших семьях. — Он взмахнул рукой, и со скрежетом захлопнувшиеся двери блокировала расплывчатая переливающаяся голубоватым цветом прозрачная преграда. — Так какие у тебя ко мне претензии Ясмин?

— Таяр исполнил ее желание?! — Полувопросительно-полуутвердительно выпалила она и, видя, что Исиб не собирается опровергать ее слова, продолжила: — Но ты даже не удосужился сказать мне об этом. Моя связь с Мариной оборвалась, я не чувствую ее. — В ее голосе прозвучали истеричные нотки.

— А чего ты ожидала? — Он гневно сверкнул на нее взглядом.

— Исиб, давай вернем их. — Жасмин изменила тон, надеясь, что спокойные увещевания принесут больше результата. — У Мариночки уже проявились способности джиннии, Таяр сорвался и прекратил свою голодовку. Так ведь? Мы все выяснили и добились, чего хотели. Так пусть их отношения развиваются под присмотром, а не вслепую.

— Нет. — Отрезал он. — Мои планы изменились и, как я уже сказал, мы не будем вмешиваться.

Глаза Жасмин заволокло темнотой, она подлетела к нему, хватая за ворот распахнутого халата.

— Мне плевать на твои планы. Она полукровка, и ей угрожает опасность стать ПРОКЛЯТОЙ!

— В той же мере, что и Таяру.

— Единственное, что угрожает твоему сыночку это иссушение! И хотя это чуть менее серьезно, но раз ты не волнуешься о его судьбе, то и мне плевать на него. Но со своей дочерью я не позволю так поступать!

— Ты сделаешь так, как я сказал, или я посажу тебя на цепь, пока все не закончится. — Исиб, схватив ее за волосы, оттянул голову вниз, заставляя глядеть прямо в глаза.

— Не посмеешь! — Огрызнулась она.

— Посмею, еще как посмею, звезда моя, — произнес он почти с любовной мягкостью, — и сейчас ты поймешь почему.

Его руки обвились вокруг ее талии и крепко прижали к своему телу, заставляя волоски на коже испуганно вздыбиться. Дезориентированная собственными ощущениями она не сразу поняла, что Исиб перенес их в ритуальный зал.

— Смотри, — Он резко развернул ее к колодцу. — Что ты видишь?

Жасмин, отстранившись, зачаровано смотрела как, обычно ровный спокойный столб изначального пламени, извивался жаркими лижущими языками, яркими как кровь. В его центре сплетением белесых искр вырисовывались сплетенные в страсти тела мужчины и женщины — Таяра и Марины.

— Нет, — шепотом сорвалось с ее губ.

— Да!

— Это не Таяр разорвал связи, это стихия избрала их.

— Это ничего не значит… — Отрицая, попыталась возразить она.

— Ты обещала, Ясмин! Мы не можем противиться воле силы дарующей нам жизнь. Насколько заботлива она к своим любящим детям, настолько и строга. Ты же не хочешь, чтобы она отобрала свой дар у Николая. И я не позволю тебе жертвовать собой, как твоим родителям. — Последнюю фразу он произнес с особым нажимом. — Наши дети должны пройти это испытание сами, без чьей либо помощи, и я верю, что им это удастся.

— Ты не понимаешь, — зло бросила она.

— Понимаю, в отличие от тебя, у меня всего один сын!

Глядя на него с отрешенной вдумчивостью вглядывающегося в пламя, пыл Жасмин начал утихать.

— Я не смогу. — Жалобно произнесла она, сама не понимая, к кому обращается к Повелителю или стихии.

— Сможешь, даже если для этого потребуется заковать тебя…

* * *
Такого с ним не было никогда. Ни разу, создавая иллюзии для претворения в жизнь желаний, Таяр не терял контроля над ними. Но не в этот раз. Очнувшись ото сна, держа в руках прекрасную девушку, он испытывал двоякое ощущение: удовлетворение и растерянность, но первое превозобладало. Балансируя на тонкой грани, он не терял чувства времени, проживая с Мариной воплощенный им самим же обман, но сказать, что полностью контролировал происходящее, тоже не мог.

Как бы там не было, Таяр чувствовал себя отдохнувшим и полным сил, стихия удовлетворенная гигантской порцией энергии и обещанием в скором времени получить еще больше, временно отпустила тиски, оставляя наедине с другим голодом, который усилился за эту неделю, или точнее несколько часов, многократно.

Воробушек оказалась неисчерпаемым искрящимся источником, живительным и чистым, но сейчас не это привлекало его.

Не сознавая своих порывов, Таяр ласково отвел светлую прядку со лба девушки, любуясь умиротворенными чертами и нежной улыбкой на губах. Иллюзия развеялась и сейчас Марина просто спала глубоким сном.

Осторожно, чтобы не потревожить, джинн взял ее на руки и перенесся в спальню, куда проводил ее в фантазии после конной прогулки.

От воспоминания как она откровенно радовалась, когда воображаемый Сатурн тыкался носом в ее ладонь, выпрашивая лакомства, как припадал на одну ногу, чтобы ей было легче взобраться на его спину, на губах Таяра появилась глупая улыбка. Он не сомневался, что и в реальности огромный вороной конь падет жертвой ее невинных чар, ведь теперь девушка не будет бояться «этой горомадины», как это было на первом уроке в иллюзии.

Всю «прошедшую неделю» Таяр не позволял себе никаких вольностей, кроме невинных касаний и легких мимолетных поцелуев. Они гуляли, катались по пустыне на лошадях, смотрели дурацкие романтические фильмы и много разговаривали, знакомясь друг с другом, и он ни разу не преступил черту, всякий раз выныривая из сна, когда желание становилось нестерпимым.

И все же Таяр честно признавался себе, что не смог бы пройти через все это в реальности… не смог бы сдерживаться так долго. А так у него была масса времени узнать ее, развеять страхи и сомнения, научить доверять себе.

Еще немного полюбовавшись на девушку, он покинул комнату, чтобы подготовить все для исполнения ее второго желания. Марина призналась, что в поездку ее приманила красота сада Мажорель и она очень хотела бы прогуляться по нему, и Таяр намеревался устроить ей очень романтическую экскурсию по нему.

Выходя в свой собственный сад, джинн поморщился. Сейчас при свете дня все выглядело еще плачевней, чем ночью. Его бесконтрольная вспышка дорого обошлась для некогда прекрасного оазиса. В том, что Марина стала свидетельницей этой разрухи, была целиком и полностью его вина. У него совершенно вылетело из головы, что демоны могут восстанавливать лишь неживое, а остальное им не под силу.

С другой стороны, в этом были свои плюсы — перед ним был чистый холст, который можно было сделать, таким, каким его хотела бы видеть Марина.

Таяру было наплевать, что реализация задумки требовала массу сил, так как больше не хотел пользоваться иллюзиями, которые выжигали из души людей все, оставляя после себя почти пустые проклятые оболочки.

Почему-то одна мысль, что Рина сразу превратится в одну из марионеток, послушную всем его желаниям, вызывала внутренний протест. Ему хотелось растянуть удовольствие, сохранить как можно больше нетронутым в ее душе, чтобы иметь возможность еще долгое время наслаждаться ею, а это было возможно только, если желания исполнялись по-настоящему. Каким бы парадоксальным это не казалось, но обманка создаваемая джиннами была более губительной для души, поскольку в этом случае, человек с сильной волей мог вырваться из иллюзии, разорвав контракт и навсегда обезопасив себя, что было невозможно при реальном воплощении желаний.

— Саид, — тихо произнес он, с вдумчивым видом обозревая с чего начать переобустройство своего дома для плохого настроения.

— Да, Хозяин. — Тень упала на раскрошенную плитку садовой дорожки.

— Проследи, чтобы девушка как проснется не выходила из комнаты, пока я не скажу.

— Мне запереть ее?

— Нет, просто отвлеки. Из тех проклятых, что остались в замке есть хоть одна более или менее вменяемая?

— Да?! Но… — Джинн чувствовал недоумение Саида.

— Пусть поможет Марине одеться, сделает прическу, ну еще что-нибудь там, только пусть притворится немой или непонимающей, — Таяр повернулся к начальнику охраны, сверкая жесткой чернотой глаз. — Надеюсь не нужно говорить, что будет с тем, кто вызовет малейшую тень подозрения у Рины?

— Нет.

— Тогда ступай. — Таяр махнул рукой, отпуская демона, и тут же переключил внимание на дом.

— С него ты мы и начнем, — Пробормотал он себе под нос, воссоздавая в памяти здание на вилле прославившегося инновациями в садовом дизайне художника.

Замок внешне уменьшился в размерах, приобретая более стильные тонкие формы и изменяя свой грязный кирпичный цвет на ярко синий.

Таяр закрыл глаза, сосредотачиваясь на внутреннем убранстве. Джинн не собирался делать из своего дома копию музея Ив Сев Лорана, наоборот стремился привнести в него уют и роскошь своего замка в Огненных эмиратах, чтобы каждая вещь навевала мысли о неге и удовольствиях. После его манипуляций неизменной осталась только спальня, в которой сейчас спала девушка и то временно.

Чувствуя, как потревоженная большим расходом энергии, стихия снова опаляет свои жаром изнутри, джинн распахнул глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь обрести спокойствие. Он мгновение постоял, прикидывая объем предстоящей работы, и решительно шагнул на ступеньки, ведущие к садовой дорожке…


Марина проснулась, но не спешила открывать глаза. Вдыхая свежий запах, благоухающей ландышами постели, она огорченно перебирала в памяти события прошедшей недели, пытаясь определить, что же с ней не так. За исключением того бурного всплеска произошедшего между ней и Таяром в беседке, остальное время мужчина вел себя на удивление прилично, в то время как она, казалось, начинала сходить с ума от страстных возбуждающих образов преследующих ее в его присутствии. Девушка ощущала себя порочной нимфоманкой, пока Таяр с галантной обходительностью выполнял все ее капризы.

Нет, это не было постоянным изводящим безумием, скорее яркими вспышками в сознании, как тогда, когда она первый раз опасливо и неуверенно села в седло…

Таяр, проведя короткий инструктаж, усадил ее на Сатурна и, контролируя его через корду с земли, медленно вел по кругу, давая ей возможность привыкнуть к плавным размеренным движениям. Он постоянно подсказывал, как правильно сидеть, как сжимать ноги, как натягивать узду. А перед ее глазами мелькали картины как его сильные руки, крепко удерживающие веревку, прижимают ее к своему жесткому телу, уверенно проникают под коротенький топ и ласкают изнывающие от жажды его прикосновений груди, в то время как мускулистые ноги, тесно соприкасающиеся с ее бедрам, направляют Сатурна по известным только ему одному тропам пустыни… От остроты и чувственности этих образов Марина ощущала как все тело плавится в неконтролируемом приступе желания, заставляя терять сноровку и внимательность, что не могло не сказаться на качестве езды. Руки нервно сжались на узде, и жеребец встал на дыбы. Предательское наваждение в миг рассеялось, когда ее нос уже приготовился познакомиться с жестким песком, но Таяр невообразимым образом не дал этому случиться. Его руки прижали ее к себе так же близко, как в фантазии, мягко успокаивающе поглаживая. Это был прекрасный момент для поцелуя, она ждала его, хотела, но ее гостеприимный хозяин лишь отнес ее в спальню и велел Саиду приготовить травяной успокаивающий чай.

А сколько этих моментов было, когда они вместе просматривали фильмы, но когда она уже думала, что не выдержит накала собственных фантазий и кинется ему на шею, обязательно появлялся Саид, отвлекая его какими-то срочными вопросами и неразрешенными делами.

И что самое удивительное, хотя Таяр стал ей намного ближе, но так и остался неразрешимой загадкой. Однако она больше не боялась его, та страсть, что тлела внутри, смела все барьеры, и Марина желала познать, каково это быть с ним по-настоящему, если одни только мысли вызывали в теле неконтролируемую возбуждающую дрожь, заставляя потаенные мышцы внизу живота сжиматься в сладостном предвкушении, делая ее порочно влажной и жаждущей его.

Посторонний шум и какое-то позвякивание, вырвали Марину из сумбурных распаленных рассуждений, заставляя внутренне собраться. Непривычные звуки настораживали и одновременно вызывали любопытство, так как обычно в замке царила тишина, нарушаемая лишь гулом ветра веющего за окном. Однако сегодня создавалось впечатление, что здесь кроме них с Таяром расположилась еще как минимум маленькая армия людей.

Не в меру разыгравшийся интерес заставил ее без лишних потягиваний встать с постели. Ноги легко без привычной тянущей боли в мышцах опустились на ворсистый ковер. Она удивленно похлопала глазами, попробовала нагнуться, присесть, но тело не в пример предыдущим дням великолепно слушалось ее, от чего настроение значительно улучшилось.

Накинув легкий халат поверх тонкой шелковой сорочки, девушка сделала несколько шагов к двери, намереваясь выяснить причину непонятного шума, но, так и не дойдя до нее, замерла, неприлично пялясь на высокую темноволосую девушку, вошедшую к ней с подносом. Мгновение они удивленно рассматривали друг друга, оценивая и примеряясь, а затем незнакомка потупила взор и, проходя к столику, невнятно промямлила: — Госпожа, уже проснулась? Хозяин приказал принести вам завтрак и помочь одеться.

Марина, продолжая хлопать глазами, проигнорировала слова девушки.

— Ты кто?

Незнакомка замялась, а Рина почувствовала, как удушливая волна ревности накрывает ее.

Она идиотка считала, что в этом оторванном от мира оазисе они с Таяром только вдвоем (если не считать этого ужасного Саида), а оказалось, что тут у ее гостеприимного хозяина припрятана еще одна красотка?

Теперь все встало на свои места. Вспомнилось как в первый вечер, Таяр упоминал о какой-то Шире…

— Николь.

Еще и Николь!

Марине показалось, что на нее вылили ушат отрезвляюще ледяной воды. Мрачный вороватый взгляд девушки лишь укреплял и без того не радужные мысли.

Прекрасных принцев не существовало в природе, однако обходительные манеры Таяра заставили ее позабыть об этом.

— Что ты здесь делаешь? — Снова настойчиво произнесла она, глядя в упор на девушку.

Николь занервничала и что-то быстро залепетала на французском. Марина не была полиглотом, но этот язык изучала, и все же ничего не смогла разобрать из произносимой стремительным потоком речи.

В душе боролось два желания: выгнав из своей комнаты незваную гостью, закрыться и оставшуюся неделю не выходить никуда или сейчас же найти Таяра и попросить его вернуть ее в отель.

Второе победило. И ничего не говоря, Марина решительно направилась к двери, откуда несколько минут назад появилась девушка.

Николь затараторила еще быстрее и визгливей, но Рине было глубоко наплевать на это.

Она уже была близка к дверям, отделявшим ее временные апартаменты от холла, когда путь ей преградил Саид.

— Мариночка, — обычно безэмоциональный голос приобрел вкрадчивые интонации. — Куда вы так торопитесь? Что-то случилось?

Марина аж умилилась от того, как заботливо он спрашивал ее.

— Да, мне нужно увидеть Таяра. — Грубо отрезала она, попытавшись обогнуть живое препятствие на своем пути. Но Саид постоянно предугадывал ее шаги, оказываясь прямо перед ней, чем неимоверно злил. — Срочно! — Не выдержав, гаркнула она.

— Девочка, успокойся! Таяра сейчас нет. Он готовит тебе сюрприз. — Мужчина, с легкостью удерживая ее за руку, перевел взгляд куда-то за спину и что-то резко произнес на непонятном языке.

Тут же послышалась быстрая эмоциональная речь девушки, которая, похоже, следовала за ней попятам. Марина повернула голову и удивлено воззрилась, как Николь, упав на колени и низко склонив голову, пытается оправдаться, судя по дрожи в голосе.

Саид спокойно выслушал монолог и, дав пару коротких распоряжений, снова посвятил все свое внимание ей.

— Мариночка. — Это дурацкое обращение заставило раздражение девушки вспыхнуть с новой силой. — Николь чем-то тебе не угодила? Если так, то я прикажу другой служанке помочь тебе одеться и причесаться.

— Другой! Их что тут много! — Марина чувствовала, что в ее голосе появляются истеричные нотки, — И зачем мне ее услуги, до этого я как-то обходилась без них.

Для большей достоверности своих слов она гордо задрала подбородок, при этом не переставая бросать косые взгляды на сгорбленную фигуру.

— Конечно много! — Возмущенно воскликнул мужчина, — Неужели ты думаешь, что я один весь день бегаю по этой громадине с метелкой и привожу ее в порядок? И потом, что плохого в том, чтобы она сделал тебе массаж, маникюр, педикюр, что там еще у вас есть? Если только она чем-то обидела тебя?

Саид вопросительно заглянул в ее глаза, вызывая у Марины ощущение, что она ведет себя по-детски, устраивая истерики на пустом месте.

— Если это так, то я сейчас же рассчитаю ее, и позову кого-нибудь другого.

Девушка на полу вздрогнула, но так и не подняла головы.

— Почему она стоит на коленях? — Вместо ответа задала Марина беспокоящий ее вопрос, помимо воли проникаясь сочувствием к Николь.

— Она боится, что разгневала тебя и меня.

— И что, поэтому надо ползать и пресмыкаться? Средневековье какое-то! Она что рабыня?

— Нет, — поспешил пресечь зарождающееся в ее душе возмущение мужчина, — Просто дорожит своим местом и не хочет потерять его. И потом не забывай о разнице в твоей и нашей культуре. Слуги обязаны выказывать почтение принцу.

— Но я и ты не принцы…

— Это бессмысленный разговор, Марина. — Саид устало оборвал новый виток ее рассуждений. — Я просто приведу сейчас другую. Николь!

Девушка не поднимая головы начала вставать.

— Нет, Саид, Николь меня вполне устраивает. — Марина все же высвободилась из железной хватки и подошла к девушке. — Пусть она поможет мне, раз это так важно!

— Вот и отлично, нам как раз доставили новые наряды для вас, так что Николь поможет разобрать их. — С видимым облегчением произнес мужчина, снова переходя к официальному обращению. И словно в подтверждение его слов об огромном штате прислуги, в комнату тут же зашел еще один молодой человек, легко как пушинку внося две огромные сумки. — Ну что ж, не будем вам мешать. — Саид довольно улыбнулся и вышел, прикрыв за собой дверь.


Стоило комнате опустеть, как Рина облегченно выдохнула. Добрый, угодливый и довольный Саид пугал ее сильнее, чем он же мрачный. Видимо Николь испытывал нечто подобное, так как тихо произнесла: — Спасибо, Госпожа.

— Рина, — поправила ее девушка.

— Что?

— Обращайся ко мне Рина, ладно? И говори медленнее, когда переходишь на родной язык, а тоя ничего не понимаю.

— Хорошо, Гос… Рина.

Николь не улыбнулась, как это сделала бы любая другая нормальная девушка, и тем не менее Марина ощутила, что напряжение покинуло ее.

Глава 11

Спустя два часа Марина с удивлением разглядывала свое отражение в зеркале.

Непослушные от природы волосы были собраны сзади замысловатым сплетением волнистых прядей, так чтобы не скрывать правильные черты лица. Макияж, сделанный Николь, придал обычным глазам глубину и выразительность, заставляя, зеленоватую муть по краю радужки теряться в чистом доминирующем сером цвете. Немного румян подчеркнули линию скул, а розовая помада придала губам сочный аппетитный вид.

Разбирая вместе со служанкой вещи, Марина сначала отказалась одевать розовое короткое с открытыми плечами платье, выбранное Николь, отдавая предпочтение синему прямому с рукавами фанариками и небольшим квадратным вырезом на груди. Однако после массажа, ощущая в теле приятную легкость, а в голове сонливую расслабленность, ей было слишком лень спорить со служанкой, принесшей не тот наряд.

И сейчас, глядя на себя, она отдавала должное ее вкусу. Кроткий присобранный застежкой посередине лиф, украшенный понизу серебристой каймой, выгодно подчеркивал полноту груди. Атласная блестящая ткань, плавно обтекая изгибы фигуры, от бедра расходилась пышной юбкой, которая чем-то напоминала раскрывшийся бутон розы. В этом платье с открытыми босоножками на высоком каблуке она выглядела яркой и по-весеннему нежной.

— Николь, у тебя талант стилиста, — искренне восхитилась способностями служанки Марина. — Зачем ты размениваешься на работу здесь?

Девушка подошла к ней и, поправив и без того идеально лежащую прядку, посмотрела через зеркало в ее глаза.

— Спасибо, Госпожа, вы очень добры, но боюсь мне уже поздно пытаться реализовывать свои таланты.

— Но почему?! Ты недооцениваешь себя.

Впервые на губах Николь появилось подобие улыбки, если этот горький перекос губ можно было так назвать.

— Вы не поймете.

— Тебя что-то держит здесь? Тебя украли также как и меня, да? — Сочувственно предположила Марина.

Девушка усмехнулась.

— Нет, я здесь по своей воле.

— Тогда почему? — Продолжала настаивать она, искренне недоумевая.

Николь открыла рот, чтобы ответить, но, бросив взгляд на дверь, тут же замкнулась и отошла вглубь комнаты.

Марина уже сделала шаг в ее сторону, собираясь все же получить ответ, когда деликатный стук отвлек ее. Она усмехнулась. Сегодня все вламывались к ней без спроса, и лишь Таяр соизволил проявить учтивость. То, что это был он, девушка не сомневалась. Она не торопилась приглашать его, собирая волю в кулак.

Хотя доводы Саида и показались ей разумными, да и излишне раболепное поведение Николь, скорее опровергало, чем подтверждало ее ревнивые домыслы, которые сейчас, казались, по меньшей мере неуместными, и все же новые знакомства оказали на нее благотворное отрезвляющее действие. Снова вернулось понимание, что ей нет места в мире Таяра. Как и ему в ее. А, значит, у нее была всего неделя до возвращения в реальный мир, а если повезет убедить его, то и меньше. И лучшим для нее было бы не переступать черту, так как даже сейчас думая о скором расставании неразумное сердце болезненно сжималось в груди.

Пока Марина, настраиваясь, твердила себе: «Думай о доме! Думай о родных!» — Николь незаметной тенью проскользнула двери и открыла ее.

— С добрым утром, Воробушек! — Проигнорировав склонившуюся в поклоне служанку, Таяр направился прямо к ней, на ходу лаская всю ее обжигающим взглядом своих черных глаз.

Рина почувствовала, как в ответ волна жара окрашивает щеки и, быстро разливаясь по телу, заставляет ее плавиться в томлении. Легко было быть рассудительной и решительной, не видя его. Но сейчас при одном взгляде на Таяра, такого милого и одновременно опасного, с небрежно уложенными волосами, в распахнутой кипельно белой рубашке и свободных бежевых брюках, подкрадывающегося к ней с грацией хищника и лукаво горящими глазами, весь ее настрой куда-то испарился.

— Таяр, я хотела поговорить с тобой, — все же смогла выдавить она, нерешительно пятясь назад в попытке сохранить между ними дистанцию.

— Ты прекрасно выглядишь Рина, — Словно не слыша, произнес он, но все же остановился на расстоянии одного шага от нее. — Я приготовил тебе сюрприз. — Таяр вытащил шелковую черную повязку из кармана.

Марина удивленно мгновение смотрела на нее, и снова подняла глаза.

— Я хочу, чтобы ты сейчас вернул меня в отель. — Скороговоркой вытолкнула из себя она, боясь растерять решимость, и даже перестала дышать в ожидании ответа.

Таяр опустил голову, скрываясь за длинной челкой, и молча перебирал ткань в руках. Спустя томительное мгновение он все же взглянул на нее и с улыбкой, вздернув подбородок, уверено произнес: — Ты не хочешь этого, Воробушек! Если бы это было желание твоего сердца, я бы почувствовал, — говоря он приближался, и Марина как зачарованная смотрела, как его ладонь красноречиво опускается на ее грудь, вбирая в себя бешенные удары ее сердца. — Посмотри мне в глаза и скажи еще раз, что ты всей душой желаешь, чтобы я тебя отпустил.

— Я хочу, чтобы ты отпустил меня! — Не отводя взгляда от его невообразимо черных глаз, хватаясь за чувство самосохранения, как утопающий за соломинку, медленно, наперекор своим желаниям, слегка глотая слова, произнесла она.

В горле встал острый болезненный ком, мешающий глотать. Мысли лихорадочно метались в ожидании того, каким будет его ответ: согласится он исполнить ее последний каприз или откажет, нарушив собственное слово.

Таяр понимающе улыбнулся и, не отнимая руки от груди, передвинулся ей за спину, так что она оказалась прижатой к нему. Тело охватила дрожь от ощущения его близости и нервного напряжения. Марина попыталась справиться с ней, но от ее усилий становилось только хуже.

Вторая рука Таяра обняла ее, заключая в согревающий успокаивающий кокон его тепла, в то время как губы, приблизившись к уху и едва касаясь мочки, прошептали: — Не хочешь, Воробушек. Я же сказал, не хочешь.

Его слова принесли облегчение, хотя должно было быть наоборот.

Марина прикрыла веки и откинула голову на мужское плечо, принимая поражение. Она не видела, но чувствовала, что Таяр улыбается. Тыльная сторона ладони погладила ее щеку и тут же гладкая ткань накрыла глаза. Испуг всколыхнулся в душе и ее руки инстинктивно потянулись к лицу, но преувеличенно возмущенный голос мужчины мгновенно развеял страхи.

— Нет, нет, Воробушек, не трогай повязку, а то испортишь сюрприз. — Он повернул ее к себе лицом и помахал рукой перед глазами. — Тебе точно ничего не видно?

Марина нервно хихикнула. Казалось, что все остальные чувства обострились с временной утерей зрения.

— Нет. И как долго мне так ходить?

— Столько, сколько я скажу, — Таяр критично поправил ткань по бокам, и от этих невинных еле ощутимых прикосновений по коже пробежало миллионы крошечных приятных импульсов.

— Диктатор, — беззлобно огрызнулась она, — я же все углы соберу и стану фиолетовой как баклажан.

— Ты права, — Марина не сразу поняла с каким из ее утверждений он соглашается, пока не почувствовала, как Таяр легко поднял ее на руки и понес куда-то.

Спустя несколько минут он опустил ее на мягкое сиденье и захлопнул дверь. Мгновенье она впитывала запахи кожи, дерева, пластика и еще чего-то непонятного, присущего только новым автомобилям, но стоило соседней дверце открыться и Таяру сесть рядом, как, вытесняя все остальное, ноздри снова заполнил его мужской дерзкий аромат: острый как восточные специи, жаркий как песок напитанный солнцем пустыни, и чувственно-легкий, как сладость цветов и фруктов. Марина немного поерзала на сидении, пытаясь стряхнуть с себя его оглушающее воздействие.

— Саид, поехали, — Произнес Таяр и автомобиль тронулся. Раздалось мягкое жужжание и все звуки, кроме тихой ненавязчивой мелодии, наполнявшей салон, исчезли.

Марине казалось, что внутри от предвкушения, неизвестности и остроты ощущений порхает стайка бабочек, которая своими невесомыми крылышками будоражит чувствительные нервные окончания, вызывая ломоту в теле. Переплетя лежащие на коленях ладони замочком, она с силой сжала их, в стремлении ослабить напряжение.

— Таяр?! — Ощущая на себе скольжение его выжидающего взгляд, обратилась она глухим, от переполнявших ее эмоций, голосом.

— Да, Воробушек. — Произнес он слишком довольным тоном.

— Нам долго ехать?

— Около часа, а что?

— Может тогда снимешь повязку?! Мне неудобно. — Ее руки, потянувшиеся вверх, тут же были перехвачены.

— Нет. — Посмеиваясь, слегка хрипловато отрезал мужчина. А ее наряду с всколыхнувшимся чувством раздражения не к месту снова начали одолевать фантазии…

В черных глянцевых окнах и люке над головой Марина видела себя и Таяра. Их подвижные отражения, заключенные в рамки из блестящих ненавязчиво светящих фонариков, создавали атмосферу сладострастия. Ее голова с шелковой повязкой на глазах, откинутая назад, металась по спинке кремово-белого сидения. С губ, обращенных вверх, срывались приглушенные вздохи. Ногти впивались в обивку по краям ног. А Таяр с довольным видом взирал на это со стороны, на мгновение перестав терзать губами твердые горошины сосков, которые в ожидании продолжения возбуждающей ласки напряженно торчали из края приспущенного лифа. Его пальцы расчетливо медленно скользили внутри нее, наслаждаясь упругой гладкой мягкостью, заставляя потаенные мышцы сжиматься в ожидании более сильного проникновения. Марина вскрикнула и тихонько захныкала, впиваясь пальцами в его руку, в попытке удержать в местечке, внезапно ставшем до боли пустым. Мужчина улыбнулся и, аккуратно подняв пышный подол юбки, развел ее ноги шире, неспешно склоняя голову к центру ее желания… «Влажная, сочная, сладкая!»

— …Ты забыла я диктатор, — и снова хрипловатый смех в голосе Таяра, доносившемся словно издалека.

Черт! Черт! Черт! Я не могу так больше! Откуда мне знать, какая я гладкая, сочная, мягкая?

Но вопреки проблескам рассудка, Рина могла поклясться, что почти ощущала все это. Она вжалась в сиденье и с силой стиснула ноги вместе, пытаясь приглушить вожделение от продолжающейся оргии в голове.

— Воробушек, не надо ругаться, я же просто пошутил.

— Я не ругалась, — Процедила Марина сквозь зубы.

— Ругалась, причем остервенело. Как минимум, пару раз, поминая нечистого. — Таяр, придвигаясь к ее лицу, намеренно или нет, смазано коснулся губами открытого плеча. — Ты дрожишь. Тебе страшно?

На мгновенье образы отступили, и в голове Марины заметалась мысль, действительно ли она ограничилась ругательством или и все остальное выпалила вслух. И еще ее раздражал его глупый вопрос о страхе, она не дрожала, она пылала, и ей, казалось, что аромат ее возбуждения просто витает в салоне автомобиля, сдавая ее этому наглому принцу с потрохами. Руки снова потянулись к ненавистной повязке.

— Рина, не вынуждай меня связывать тебя, — произнес строгий голос у ее губ.

В голове тут же возникла эротичная картинка, которая заставила ее, вздрогнув, снова выругаться.

— Чишь, Воробушек! — Жаркое дыхание опалило щеку, — давай попробуем лучше тебя отвлечь.

Язык Таяра вопрошающе нежно обводил контур губ, в то время как руки, обхватив под бедра, одним рывком пересадили Марину ему на колени, вызывая у нее ошарашенное онемение.

Возбуждающие образы рассеялись, заставляя откинуть прочь мысль, дать отпор. Марина со вздохом облегчения приоткрыла губы, впуская его язык внутрь, приникая, открываясь, сдаваясь желаниям так долго разжигаемым внутри.

Так было легче. Так хотя бы она не чувствовала себя озабоченной идиоткой. Так она еще могла сохранить разум, хотя она уже сомневалась, что ее внутренние сомнения и возражения обладали достаточной силой выдержать напор желания, разжигаемого мужчиной.

Нерациональное удовлетворение разливалось в душе от собственной уступки.

Таяр, как гурман исследовал ее рот, мягко заигрывая с язычком, не распаляя, а как и обещал отвлекая. Кровь разносила по венам искорки удовольствия, вызывая у Марины эйфоричную расслабленность. Но природная осторожность слабым голоском снова напомнила о себе, указывая, что такая сдержанность дается мужчине с трудом, учитывая, как хаотично его руки гладят ее, мгновениями отрываясь, когда все его тело под ней становится напряженным, как струна.

— Тебе лучше? — Сбивчиво спросил он, отрываясь от ее губ и утыкаясь носом в шею.


Ее ноги были по обе стороны от него, сама она вжималась в явное свидетельство его возбуждения, пальцы перебирали короткие шелковистые волосы Таяра, но вся одежда оставалась на ней, и в мыслях наблюдалось относительное затишье, что можно было считать прогрессом.

— Вроде бы, — тем не менее, не совсем уверенно ответила Марина, чувствуя, как адреналин будоражащими порциями поступает в кровь, от ощущений рождаемых опасной игрой, в которой она была новичком.

— Ты завтракала? — Таяр, словно не мог не касаться ее, поглаживал подушечками пальцев чувствительную точку в основании шеи. Отчего Марина нежилась в этих прикосновениях как кошка, которой любящий хозяин почесывал шерстку.

— Не много, — глухо произнесла она.

— Фрукты будешь?

— А есть?

— Да. — Не успела девушка сообразить, как Таяр потянулся и, придерживая ее рукой, наклонился вперед, так что она оказалась зажатой между его ногами и крепким торсом. Новая поза не вызвала у нее восторга, рождая внутри отрезвляющее чувство дискомфорта, которое пробивалось даже сквозь плотный туман страсти, который вызвала эта невольная близость.

Внезапно собственное поведение показалось Марине неправильным и провоцирующим, особенно учитывая то, что совсем недавно она просила отпустить ее, а сейчас своими действиями или наоборот бездействием давала мужчине повод надеяться на большее. Если она хотела обрести здравомыслие, то выбрала совсем не тот путь.

И словно в подтверждение ее мыслей, прежде чем подняться, Таяр игриво куснул ее в основании шеи, посылая разряд возбуждающих уколов по ее телу.

— Ты такая мягкая, нежная сегодня, — довольно проурчал он, помогая ей сесть.

«Угу, читай между слов, уступчивая, растекающаяся лужицей, просто, от звучания его голоса и малейшего прикосновения». — Марина намеренно накручивала себя, с трудом вспоминая те причины, почему не должна поддаваться страсти.

Воробушек! За прошедшую неделю, благодаря ему, она не просто привыкла к этому обращению, но даже начала находить его в какой-то степени милым. А по существу оно отражало, то кем она была для Таяра. Маленькой птахой, легкой добычей.

Мужчина дал ей две недели, но не прошло и одной, как она готова была, наплевав на все свои убеждения, отдаться ему. И что для этого потребовалось? Уверения в любви? Разговоры о совместном будущем? Нет. Всего лишь неделя ухаживаний. Изводящие разум эротические видения. И одна наглядная демонстрация его желаний и намерений в отношении нее. И все потому, что она, кажется, влюбилась в этого милого, красивого, обаятельного, но вместе с тем наглого, самоуверенного и чертовски настойчивого «принца».

Признание собственных чувств не вызвало ошеломления, эти эмоции давно зрели в душе. Только от осознания того, что она так легко подарила свое сердце мужчине, для которого была лишь одной из многих, вызывало горький осадок.

У Марины не было иллюзий. В первый же день, не зная ее, он попросил остаться с ним. Зачем? Уж точно не из-за внезапно вспыхнувшей любви. Таяр не привык к отказам, всегда получая желаемое, а она неосознанно бросила вызов, возбудила интерес. Однако что он будет испытывать к ней через месяц, а может даже неделю, когда новизна пройдет? Кем станет она для него? Очередной Широй? Николь? Какое место будет отведено ей в его мире?

Девушка попыталась встать с его колен, и снова появилось дезориентирующее ощущение от повязки, мешающей видеть. Пальцы Таяра больно сжались на бедрах не позволяя отодвинуться.

— Отпусти, — Марина уперлась дрожащими руками в каменную грудь, пытаясь оттолкнуться.

— Я чувствую твое желание, Воробушек. Но ты, сопротивляясь ему, распаляешь и меня и себя еще больше. Перестань. Я не буду торопить, и принуждать тебя, обещаю. — В его голосе звучали одновременно просьба и предостережение, живо напомнившие ее первый день в замке.

Вынужденная признать его правоту, Марина затихла.

— Вот так-то лучше. — Он убрал руки, и снова его голос обрел бархатистую мягкость. — Попробуй угадать что это. — С плавной медленностью обведя контур рта чем-то гладким и ровным, он настойчиво вдавил мелкий плод между ее губ. Несколько кисло-сладких капель брызнув, проникло внутрь, и Рина подхватив язычком ягоду, забрала ее из его пальцев.

— Вишня. — Произнесла она, совершенно не понимая, зачем подыгрывает ему, но признаваясь себе, что ее очень сильно будоражит внезапное изменение в поведении Таяра. — Почему?

Мужчина вылизал сок с ее губ, обостряя ощущение хождения по грани.

— Угадала, вишня. — Подтвердил он, словно сам сомневался в этом. Она уже думала, что Таяр решил оставить без внимания ее вопрос, как он спросил: — Ты что-то хотела узнать, Рина?

— Почему именно сейчас ты решил перестать изображать из себя джентльмена? Из-за того, что я попросила отпустить меня домой? — Немного сбивчато произнесла она.

— Воробушек, ты обижаешь меня. Я никого не разыгрывал, просто, как и ты, больше не в силах скрывать своего желания. Разве я к чему-нибудь принуждаю тебя?

Маленькая сочная долька вновь коснулась ее губ.

— Что это? — спросила Марина, не узнавая вкус.

— А на что похоже? — Таяр дал ей еще кусочек.

— Финик?

Мужчина засмеялся.

— Нет.

— Сдаюсь. И, кстати, не ты ли, не позволил мне снять эту чертову повязку и не дал пересесть?

— Это инжир, Воробушек. — Спокойно произнес он, не поддаваясь на провокацию. — И кстати, так удобней кормить тебя, а повязку мы совсем скоро снимем, потерпи немного. Прошу.

Это последнее «прошу» отбило всякое желание спорить, да и сама атмосфера, незаметно установившаяся между ними сейчас, была в чем-то даже более легкой, чем в течение прошедшей недели. Навязчивые нотки искушения, витавшие в воздухе, не шли ни в какое сравнение с одуряющими видениями, преследовавшими ее.

— Может, намекнешь, хотя бы, куда мы едем? — С преувеличенным вздохом произнесла Марина, решив перевести тему.

— Конечно, тем более мы уже приехали.

— Правда? — Удивленно воскликнула она, только после его слов заметив, что автомобиль действительно стоит на месте. Таяр тихонько рассмеялся.

Дверь распахнулась и мужчина, пересадив ее с колен, вышел. Дав несколько распоряжений Саиду, он снова заглянул внутрь и, подхватив на руки, вытащил ее на улицу. После прохлады салона, в первый момент солнечные лучи показались Марине обжигающими, но уже в следующее их прикосновение к коже стало согревающе приятным.

Ноги почувствовали твердую поверхность и тут же Таяр, стоявший очень близко к ней, снял повязку.

— Это вилла моего друга, который гостеприимно позволил нам пожить в ней. Слуги еще утром перевезли все необходимое.

Зрение Марины восстановилось не сразу, но даже сквозь расплывчатую пелену, она видела невообразимое смешение красок. Проморгавшись она с удивлением смотрела, как перед глазами проясняется дивнаятенистая аллея, так похожая на одну из картинок в рекламках, показанных сестрой перед отъездом.

— Таяр, это же «Сад Мажореля»?! — С придыханием выдохнула она, восхищенно озираясь вокруг.

— Не совсем, Воробушек. — Мягко улыбнулся он. — Это не музей, а частное владение одного оригинала, пожелавшего сделать только для себя одного это чудо.

— Ты хочешь сказать мы здесь совсем одни? Никаких толп посетителей?

— Если не считать слуг и охраны, да. Тебе понравился мой сюрприз?

— Ты еще спрашиваешь?! Конечно! — Марина импульсивно кинулась на шею Таяру и чмокнула его в щеку и его руки тут же не замедлили обвиться вокруг нее, прижимая к себе, но она мягко высвободилась. — А где беседка с цветами вместо крыши? А фонтан? А пруд? Таяр, ну же пошли, я хочу все посмотреть!

Пока Марина нетерпеливо тянула мужчину за руку, он слегка растерянно осматривался вокруг.

— Воробушек, к-х-м, — он прочистил горло, — тут много прудов, фонтанов и беседок, мне сложно догадаться какие именно тебя интересуют. И учитывай еще тот факт, что как бы здесь все не было похоже, эта вилла не точная копия сада. Бамбуковая аллея, в которой мы сейчас стоим, выходит к фонтану, дальше идет развилка: справа — тропики, слева — пустыня. Куда сначала?

— Все равно. Вперед, а там, куда глаз упадет. Таяр, смотри какая прелесть! — Девушка процокала каблучками по красной плитке, а Таяр с восхищением смотрел на ее стройную отдаляющуюся от него фигурку. Она сама была похожа на прекрасный экзотический цветок в обрамлении нежно салатовой стены зелени.

Девушка с восторженным благоговением проводила рукой по плетенной бамбуковой изгороди, и джинн чувствовал, как чистая искрящаяся энергия наполняет его.

Марина улыбнулась.

— Ну что же ты, идем. — Она поманила его рукой, и от переизбытка рождаемых ею в его душе ощущений сердце усиленно забилось. — Мне кажется, что я стою на навесном мосту, а не на тропке. Здесь так приятно прохладно, не то, что в твоей ржавой громадине.

— Ах, вот, значит, как? — Таяр притворно нахмурил брови. — Мой великолепный просторный замок не нравится, а эти напичканные глиняными горшочками джунгли нравятся?

— Твой замок пустой, безжизненный, мрачный и отвратительный, — Чертовка показала язык и бросилась наутек, пробуждая охотничьи инстинкты: догнать, схватить и утащить в спальню, запечатать протесты поцелуем и, наконец, оказаться внутри нее… жаркой, жаждущей, податливой. Таяр не сомневался в ее ответе, постоянно чувствуя в ней дурманящее сплетение страха и желания. Рина, хотела его так же сильно, как и он ее.

Словно читая его мысли, девушка, добежав до конца аллеи, остановилась. Звонкий смех стих. В ее обращенном на него взгляде даже с такого расстояния, как отражение его собственного, читался дикий неприкрытый ни чем голод.

Исполнение желаний, сад, потребности стихии — все отошло на второй план. В голове билась одна мысль догнать ее и сделать своей.

Таяр сделал несколько мягких крадущихся шагов в ее строну и сорвался с места, видя как Марина опомнившись скрывается из вида. Радость, азарт, энергия, наполняющая его суть, не смотря на явный испуг Воробушка, сплетаясь с желанием, рождали в душе поистине взрывоопасный коктейль.

Спустя несколько секунд он уже стоял на небольшой площадке, выложенной белой плиткой с квадратным синим бассейном посередине. Холодящие брызги, разносимые ветром, падали на кожу, но Таяр не обращал на них внимания, пытаясь угадать, в каком из трех направлений скрылась Марина.

Один самый короткий путь вел к дому, синие стены которого проглядывали сквозь насыщенную зелень, два других — в дебри сада. Рассудив, что Воробушек, вряд ли решит упростить ему задачу, и явно не захочет познакомиться поближе с колючими «стульчиками для тещ», Таяр свернул направо. Джинн двигался быстро, прислушиваясь к шороху листвы могучих крон, пению птиц, журчанию воды, пытаясь распознать стук каблучков или сбившиеся дыхание. Глаза зорко оглядывали буйную растительность, ища клочок ярко розового, но в здесь было так много цветов разных форм и оттенков, что это казалось почти невозможным. Дойдя до беседки с пологом из пышно цветущих бугенвиллей, в которой вместо очередного горшка с нолиной он разместил качели и, так и не найдя беглянку, Таяр обратился к внутренним ощущениям. Энергия от нее текла ровно, а не прерывисто, как до этого. Девушка была спокойна и умиротворена, а значит нашла укромное место, каких было здесь в изобилии. В голове возникла картинка пруда возле дома, и Таяр, доверившись интуиции, пошел туда.

Марина поплутав по лабиринту тропинок и, так не встретив на своем пути ни одной живой души, выбралась к небольшому тихому пруду, окруженному со всех сторон плотной стеной тропических растений. На синих широких краях заводи стояли многочисленные глиняные горшки, желтые, голубые, синие, и в каждом из них были разные растения, названия которых она не знала. Вода как шахматная доска, была аккуратно поделена на квадраты островками водяных лилий и кувшинок. От этого места веяло такой гармонией и покоем, что даже ставшее уже привычным внутреннее напряжение незаметно отступило.

Увидев, скрытую резными зеленными опахалами лавочку, Марина решила остаться здесь. Девушка понимала, что Таяр рано или поздно найдет ее, но надеялась, что к тому моменту он успеет немного остыть, от шутливо брошенного ею вызова. Кто же знал, что и ее и его эта игра настолько распалит. Даже сейчас, расслабленная, она отголоском ощущала возбуждающее состоянии дичи преследуемой по пятам неотразимым хищником. А те картины, что настигли ее в аллее… Тело омыло волной жара, как было всегда при воспоминании о них.

Сердце бешено забилось. Мурашки покрыли кожу, заставляя ее напрячься. Рина нервно развернулась назад, ожидая увидеть за своей спиной Таяра, но там кроме щебечущих птах никого не было. Обозвав себя нервной идиоткой, она повернула голову и встретилась с черным, полыхающим неприкрытой страстью, взглядом. Она не успела сказать ни слова, как оказалась прижатой к крепкому мускулистому телу с губами, запечатанными требовательным не щадящим поцелуем. В голове промелькнула и забылась мысль, что он так и не остыл.

То как по-хозяйски его губы и руки исследовали ее, не оставляло сомнений, что в этот раз он не намерен останавливаться. И она, о Боже, не собиралась сопротивляться… вот, только он обещал ей выбор, а сам…

Что-то мощное жаркое зарождалось внутри и, огненной лавой струясь по венам, вынуждало потребовать от него слов. Ни страх, ни сомнения, одолевавшие ее до этого, не имели ни малейшего отношения к зарождающейся в душе жизненной потребности заставить его попросить ее согласия. Что-то иное побуждало Марину выкарабкиваться из оков страсти, затем лишь, чтобы потом окончательно сдаться.

Голова утонула в мягкости подушки, а плеч коснулась ласкающая гладкость шелка, Таяр нависал над ней, терзая губы. Она настолько отрешилась от окружающего, что не заметила, как он перенес ее в спальню. Его руки нашли потайной замок на спине и уже расстегивали его, выгибая ее тело навстречу своим губам, оставившим припухший рот и обжигающими мелкими поцелуями прокладывающим дорожку к освобожденным от одежды грудям.

Рина хватала воздух жадными глотками, чтобы суметь сказать: — Таяр.

Язык мужчины коснулся соска и, поиграв, втянул его внутрь.

— Таяр! — Ее голос обрел протестующую силу, хотя пронзенное искрами удовольствия тело поддавалось навстречу. Ткань платья спустилась еще ниже и теперь опоясывала бедра. — Таяр, ты обещал!

Мужчина услышал. Остановившись, он взглянул на нее затуманенным взглядом.

— Ты обещал, — неуверенно прошептала она, чувствуя, как сильно вздымается грудь при каждом вздохе.

— Воробушек, я не могу. — Его пальцы с силой сжались на ткани, разнося оглушительный треск по спальне. Сделав глубокий вдох, он продолжил. — Ты же чувствуешь то же. Я не могу больше сдерживаться. Я так сильно хочу тебя, что больше ни о чем не могу думать. Я желаю, чтобы ты наконец-то стала моей. Не мучь нас, ты же сама это хочешь не меньше. Я чувствую… я знаю…

Наряду с возбуждением рожденным его словами ею завладело немыслимое по силе удовлетворение, от того что этот сильный мужчина оказался в ее власти. Она приподнялась и, обняв за плечи, выдохнула в губы: — Да! — Ощущая, как душа переполняется радостным ликованием, которое бурлящим потоком передается каждой частичке ее тела, зажигая их жизнью.

Он вдохнул ее согласие, слизал языком с губ. Маленькое розовое платье вместе с нижнем бельем порванным тряпьем отлетело в сторону. Марина не испугалась, какая-то часть мозга, отвечающая за страх, сдержанность и неуверенность просто атрофировалась. Единственное, что вызывало неудовольствие то, что Таяр все еще был одет. Ей не хотелось, чтобы между их телами оставались преграды, она мечтала коснуться губами каждой витиеватой наколки на его плечах и спине… пальцы нашли маленькую пуговку и освободили ее, затем следующую… еще одну, пока их языки сплетались в игривом танце, забирающем дыхание. Его руки гладившие тело подобрались к груди, пальцы, захватив соски, мягко сдавливая и поглаживая, посылали разряды удовольствия вниз, заставляя все внутри сжиматься от предвкушения. Не выдержав напряжения скрутившего ее, Марина дернула за края сорочки, с удовольствием слушая, как разлетевшиеся пуговки стукаются об пол. Таяр самодовольно ухмыльнулся, стягивая и комком отбрасывая не нужную рубашку. На что Рина, не уступая, ответила ему такой же улыбкой, и потянувшись вновь приблизилась, касаясь язычком начала узора под мочкой уха. По памяти проведя линию вниз к плечу, она передвинулась ему за спину, по ходу провоцирующее касаясь остро торчащей грудью его руки. Мужчина хрипло выдохнул и застонал, когда она, обводя губами, узоры на спине, коснулась ноготками его сосков, чувствуя как мышцы сокращаются под ее руками.

— Воробушек, вернись назад.

Рина, прижимаясь грудью к спине, довольно потянулась к уху.

— Тебе не нравится? — Выдохнула она, поражаясь собственной безрассудной смелости, рожденной недельным штудированием воображаемой камасутры.

Он извернулся, и вот она уже снова лежит под ним, с удовольствием принимая тяжесть его тела.

— Мое терпение не железное, Рина. Каждое твое касание как тысячи воплотившихся фантазий для меня. — Таяр отдвинулся и, встав у кровати, стремительно избавился от оставшейся одежды. Его тело было абсолютно таким же, каким она его представляла. Пальчики на ногах поджались от импульсов желания посылаемых мозгом — желания испробовать с ним все то, что мучило ее целую неделю. Это… и намного больше…

От голодного выражения лица Таяра, когда он скользил своим обжигающим взглядом по ее обнаженному телу, раскинувшемуся на огромной кровати, хотелось выгнуться дугой навстречу. Это была она, и не она одновременно, но Марину это не смущало. Девушка никогда до этого не чувствовала себя такой прекрасной, желанной и раскрепощенной.

Внутри запульсировал жар, когда его глаза, окончив осмотр, остановились на ее лобке. Мужские пальцы, обхватив тонкие щиколотки, уверенно подтянули ее к себе, раздвигая и немного сгибая ноги. Она с замиранием сердца наблюдала как Таяр опустившись коленом на кровать, легкими касаниями пробирается вверх по ногам к сосредоточению ее желания. Его губы более медленно следовали за руками. Когда его пальцы уже порхали по половым губам, дразняще неглубоко проникая внутрь, зубы и язык попеременно ласкали ямочку под коленом.

Марина всхлипывала и цеплялась руками за простыню, но ей хотелось чувствовать под ними его кожу, в той же мере, как там, где его пальцы задавали неспешный ритм, подхватываемый ее телом, ей хотелось ощутить в полной мере наполненность и единение с ним.

Сладкая мука, которой подвергал ее мужчина, казалась излишней, так как она и так безумно желала его.

— Таяр, прошу! — Простонала она, но он продолжил свое исследование. Чем выше поднималась его голова, покрывая кожу легкими поцелуями, тем быстрее и глубже проникали внутрь его пальцы.

— Таяр?! — Снова хныкнула Марина, когда он, нырнув языком, в пупок двинулся к груди. Но мужчина не обращал внимания на ее мольбы.

Добравшись до соска и втянув его глубоко внутрь он, наконец, поднял на нее глаза. Не отводя гипнотизирующего взгляда, Таяр посасывал и перекатывал языком твердую горошину, слегка сжимая сосок зубами. Она бесновалась, выгибалась, пытаясь бедрами сильнее вжаться в его ладонь, но он, чутко чувствуя ее тело, не позволял преуспеть в этом. Его колени уперлись в ее бедра, разводя их еще шире. Другая грудь оказалась в плену его губ, а длинные пальцы, продвинувшись чуть глубже, снова отступили, оставляя после себя тянущую пустоту. Но это не продлилось долго. Большой, теплый, жесткий он настойчиво заполнял ее, растягивая стенки, слегка продвигаясь и отступая, с каждым толчком погружаясь все глубже. Это было волшебное непередаваемое словами ощущение, заставившее ее, замерев, прикрыть глаза, чтобы полнее чувствовать его.

Его пальцы, зарывшись в волосах на затылке, запрокинули ее голову вверх, губы не касаясь замерли в миллиметре от ее губ, вынуждая поднять веки.

— Воробушек, сейчас. — Он забрал ее дыхание поцелуем, одним резким толчком полностью погружаясь в нее. Марина, ожидавшая вспышки боли, впилась когтями в его плечи, но ее не было.

Удовольствие от ощущения наполненности быстро проходило, и тело требовало удовлетворения все нарастающего голода. Девушка до этого растерянно принимавшая успокаивающие ласки языка Таяра, агрессивно ответила на его поцелуй и, двинув бедрами, поймала ответный стон мужчины, начавшего двигаться в ней.

С каждым сильным толчком, встреченным ею, темп ускорялся. Веки снова сомкнулись от наслаждения, которое волнами расходилось по телу. Перед глазами плясали языки пламени, которое, казалось, объяло их с Таяром. Оно становилось все больше и больше, пока сноп искр не взлетел ввысь.

Глава 12

Таяр, лежа на постели, задумчиво перебирал светлые разметавшиеся по подушке волосы спящей девушки. Утомленная Марина мирно спала, свернувшись калачиком и доверчиво утыкаясь носом ему в грудь. Раскрепощенная в страсти и вместе с тем умопомрачительно нежная, притягательно чувственная и невинно открытая, любопытная и требовательная, всегда прекрасная и только его. Джинн признавался себе, что за всю свою долгую жизнь у него не было столь идеальной во всем любовницы, и потому непонятная ненасытность стихии раздражала. После исполнения второго желания, и того обилия энергии, что он получил, жажда не должна была проснуться так быстро. И тем не менее… Насколько сильно было его физическое влечение к Воробушку, настолько же сильна была его потребность в ее живительной душе. Но он не готов был довести до конца начатое, еще не готов…

Осторожно, чтобы не разбудить Марину, он встал с постели и вышел из спальни. За дверью его уже ждал Саид.

— Я не знаю как долго буду отсутствовать. Присмотришь за ней. Можешь приказать Николь составить ей компанию, если сильно задержусь. Кажется эта Проклятая, вполне справилась со своей задачей в прошлый раз.

— Вы хотите посетить отца?

Таяр удивленно взглянул на демона.

— С чего бы это? Нет. И вообще, откуда такой интерес?

На лице Саида не дрогнул ни один мускул.

— Вы говорите, что собираетесь надолго покинуть защищенный замок. Оставляете меня нянькой при девчонке. А кто будет заботиться о вашей безопасности? Если с вами что-нибудь случится, Исиб прикончит меня. — Спокойно перечислял он.

— Не беспокойся. Тебе ничего не грозит. Я всего лишь хочу закрыть несколько неспорных контрактов. Так что как-нибудь обойдусь без свиты. — Насмешливо отрезал Таяр, исчезая в маслянистом мареве.

Оставшись один, Саид заглянул в спальню. Девушка, улыбаясь, спала сном младенца, заботливо укрытая тонкой простыней. Прикрыв дверь, демон направился на поиски Николь. Ему подворачивалась отличная возможность отчитаться перед Повелителем и не навлечь при этом на себя гнев Таяра.

* * *
Ритуальный зал для Исиба стал в последние два дня чуть ли не местом паломничества. Он бы посмеялся над собой, но тот внутренний трепет, который джинн чувствовал, всякий раз глядя на становящееся с каждым днем все более живым пламя, не позволял подобного кощунства.

Если не считать истории Ясмин и Николая, он уже и забыл, когда наблюдал подобное. С того самого дня, когда мать принесла себя в жертву, дарующему жизнь и величие огню, чтобы тот распознал и наказал ложь. С того самого дня, когда пламя приняло ее жертву, и отец — первый рожденный стихией — со своей смертной любовницей не прошел испытание…

— Какого беса тебе нужно от меня Азраил? — Рядом никого не было, и, тем не менее, дыхание ангела смерти чувствовалось за спиной.

— Поговорить. — Донесся пробирающий до костей шелест. Исиб ненавидел подобные штучки пернатого и всегда бесился, когда тот делал так.

— Жду тебя в кабинете. — Коротко бросил он, чувствуя, что его ожидает новый виток проблем.

И они не заставили себя ждать.

— Вы нарушили договор, — произнес архангел, стоило ему появиться в кресле напротив. Исиба всегда удивляло как этой огромной груде перекаченных мышц, удается выглядеть таким пластичным и расслабленным при его росте и массе.

Джинн невозмутимо смотрел на Азраила сверлящего его колючим холодным взглядом своих льдистых глаз, стараясь ничем не выдать своего волнения за детей и Ясмин.

«Она не могла, точно не могла, ослушаться его. Он бы почувствовал это», — мысленно твердил Исиб себе.

— Что-то я не припомню подобного, — джинн насмешливо вздернул бровь, провоцируя архангела поскорее раскрыть свои карты, пока он извел себя догадками окончательно.

— Похоже, ты со своей мышиной возней вокруг деток, совсем не видишь, что творится прямо перед твоим носом. — Исиб уже собрался возразить, когда Азраил агрессивно продолжил: — Да, не касается это Ясмин! Что с нее взять? Она не представляет интереса. Еще тогда заключая сделку, мы все прекрасно понимали, чем это рано или поздно закончится. И даже, если сейчас она еще как-то сдерживается благодаря Николаю и тебе. И не надо на меня так смотреть, я все прекрасно знаю. Но стоит с ее мужем случиться несчастью и она сорвется. Она сделает все, чтобы удержать его. И не говори, что я не прав.

И хотя внутри Исиб сознавал правоту собеседника, но не собирался подтверждать его догадки вслух.

— Может, все-таки тогда объяснишь, зачем ты здесь, если наша «мышиная возня» тебя не интересует?

Азраил тут же собрался и грозно нахмурился.

— Мне сегодня упал листок с именем человека, которого я должен проводить.

— И, причем здесь мы?

— Она не должна была умирать! На ней была наша печать, но одна из твоих джинний постаралась.

— Значит опять спорный контракт? — Устало вздохнул Исиб.

— Нет, она наша. Ты обязан аннулировать сделку, совершенную Клидис.

— Интересно, каким образом? Вернуть все назад? Ты хоть представляешь, какие это затраты? — Возмутился Исиб. — Я не знаю, оказалась ли девушка слаба или ваша благодать к ней не настолько сильна, и разбираться не хочу. Как бы там не было, я все равно не буду вмешиваться.

— Все три желания — иллюзии. Девушка в неотложке в Порт де Пантэн. Пока еще она находится в состоянии летаргического сна, но совсем скоро он перейдет в кому. — Азраил сбавил тон и, опустив глаза на свои сплетенные пальцы, произнес: — Если ты поможешь ей вырваться и дашь второй шанс, мы согласны на спорный контракт. Наша сторона тоже слегка перестаралась с испытанием веры. — Он выдержал паузу и безапелляционно добавил. — Но Клидис в любом случае должна понести наказание.

Исиб бесстрастно разглядывал собеседника, оценивая, что можно еще выжать из него за свою услугу и наказание провинившейся джиннии. То, что он и сам планировал, не далее как вчера, серьезно взяться за нее не имело значения. И еще его разбирало любопытство, что такого особенного было в девушке, что Азраил решил попросить за нее. Ведь у них и раньше возникали подобные ситуации, но вопрос решался просто — душа отправлялась на суд стихии, и если изначальное пламя щадило ее, то архангел переправлял ее в рай, в противном случае все джинны становились на чуточку сильнее.

— Азраил, объясни, — вкрадчиво начал он, — почему я должен тратить собственные ресурсы на эту девчонку. Какая мне от этого выгода? Иллюзию ты можешь разбить и сам.

— Она не захочет поверить, — угрюмо пробурчал архангел, — И это не восстановит ее силы в полной мере. Нам нужно, чтобы ты вернул ей украденную энергию.

— Вот оно даже как?! — Исиб удивленно присвистнул, поражаясь наглости запроса и весло хмыкнул. — Точно перестарались. Но ты так и не ответил, что получу конкретно я за это.

— Я уже говорил…

— Нет, нет, нет, — перебил джинн Азраила. — Спорный контракт — это конечно любопытно, но и только. Не факт, что девушка достанется мне, да, даже если и достанется, все равно не вижу здесь выгоды для себя. Как ни крути сплошные расходы энергии и времени.

Джинн наслаждался торгом, чувствуя себя в своей стихии, теперь наверняка уверенный, что за девчонку стоит побороться.

— Так, что ты можешь предложить лично мне?

— Послабление в запрете на использование силы для Ясмин, ты ведь по-прежнему любишь и волнуешься за нее.

Азраил зря бросил последнюю фразу, намекая ему на собственную слабость, хотя уступка была действительно значимой, но слегка не своевременной, учитывая ситуацию с детьми.

— А зачем мне это? Это скорее усложнит, чем упростит мне задачу заполучить их с Николаем души к себе.

— Хорошо, чего ты хочешь, Исиб? — Громоподобно прорычал окончательно выведенный из себя архангел.

— Дай, подумать. — Джинн, сделав задумчивое лицо, постукивал пальцами по столу. — Так получилось, что в данный момент, у вас нет ничего, что вы могли бы мне предложить, но это не значит, что мне ничего не потребуется в будущем… — Он выдержал многозначительную паузу, — Мне нужно, — Черные глаза резко врезались в собеседника, — беспрекословное удовлетворение по первому моему запросу просьбы…

— Ты же понимаешь… — Запротестовал Азраил, но снова был прерван.

— И фора, скажем в две недели, с девчонкой, пока вы не засыпали ее своими милостями. Поверь это не так уж много, за изъятие энергии из моего джинна, возвращения девушки в нормальное состояние и показательное наказание.

Архангел, раздумывая, сверлил его взглядом.

— Нет? Тогда разбирайтесь со своими косяками сами.

Азраил, вздохнул.

— Хорошо, но просьба в рамках разумного. И три дня!

— Полторы недели.

— Четыре дня.

— Ладно, но тогда девушке еще придется чуток полежать в отключке, пока я не разберусь с детьми.

— Неделя. Больше дать не могу. И наказание Клидис при мне, сейчас.

Исиб улыбнулся самой своей обворожительной улыбкой.

— Согласен.

* * *
Сидя в кафе и наблюдая за «избранным счастливчиком», джинния постоянно ловила себя на том, что ее мысли далеки от нового источника пополнения силы. Последнее время ее настроение оставляло желать лучшего, что однако никак не сказывалось на потребностях стихии.

Она, не сдерживаясь, вымещала злобу одним доступным ей способом, забирая жизни, таких же, как эта ничтожная тварь, с которой принц носился, как дурень с писаной торбой.

Клидис было плевать на угрозы джинна и его предупреждение держаться подальше от замка. Она не сомневалась, что если сумеет подобраться к Марине в обход Таяра, то сможет отомстить. Оставался только вопрос, как это осуществить.

В голове промелькнула злорадная мысль: «Как бы чувствовал себя этот самонадеянный идиот, если бы узнал, что выступает подопытным кроликом в непонятном эксперименте своего папочки. Так ли бы он был рад подкинутому „подарку“?»

Повелитель что-то задумал в отношении этой парочки, но что конкретно не знал никто. И хотя слухи ходили самые разнообразные, однако джинния считала, что самым близким к истине было предположение о желании породниться двух семей, иначе зачем еще Ясмин с мужем поселились в замке Исиба. Но если «жених» с «невестой» внезапно воспылают друг к другу ненавистью, свадьба не состоится!

Словно почувствовав ее крамольные мысли о себе, в голове колоколом прогремел приказ Повелителя. Напоследок бросив на несостоявшуюся жертву разъяренный взгляд, джинния поспешила укрыться от людских глаз в дамской комнате.

Несколько мгновений спустя она стояла у кабинета Исиба. Два демона-приспешника, не удостоив ее даже безразличным взглядом, распахнули тяжелые двери. Все было, как всегда, и все же сердце забилось с удвоенной силой, а кончики пальцев стали безжизненно холодными, стоило ей сделать шаг внутрь полутемной комнаты.

Повелитель был не один, но склонившись в низком поклоне, Клидис не успела разглядеть, кто его посетитель, однако чувствовала могущество, исходящее от него леденящими душу волнами.

— Так как ты говоришь ее имя? — Исиб обратился к мужчине, проигнорировав ее прибытие, и джинния поняла, что чем-то разгневала его. В голове промелькнула мысль, что он недоволен ее вылазкой в замок Таяра. Но она ничего не сделала тогда, да сомневалась, что принц стал бы обсуждать это с отцом.

— Шейла, — пророкотал голос, от которого пошли мурашки по телу. Вместе с пониманием пришел страх, она теперь знала, кто гость Исиба.

Девчонка из 19 квартала попалась ей под руку как раз после стычки с Таяром, тогда разозленной ей показалось, что в ней есть сходные черты с той тварью, и она просто наплевала на ангельскую печать. «Исполнив» три желания разом, джинния буквально вырвала из нее колоссальный заряд энергии души, оставив умирать.

— Клидис, подойди, — наконец, Повелитель обратился к ней и она, встав, приблизилась к столу. Смотреть в сторону гиганта, скрытого черной тенью, не хотелось, и джинния преданно вглядывалась в лицо своего Господина. Его спокойствие и даже в какой-то мере благодушие, наряду с явным раздражением архангела давало надежду, что она отделается за свой проступок лишь легким порицанием, как всегда. — Ты знала Шейлу?

Клидис могла поклясться, что разглядела смешинки в глазах Исиба, не смотря на серьезность тона.

— Да. Это девушка так рано разочарованная жизнью, но жаждущая ее изменить, настолько сильно, что забыла, что бесплатный сыр только в мышеловке. — Она не стала разыгрывать неосведомленность, но и не признала свою вину.

Архангел резко поддался из тени, оплетая подлокотники кресла своими мощными руками и стискивая их до хруста.

— Ты жалкое ничтожество, как смеешь насмехаться над той, которой не оставила ни малейшего шанса на спасение, не дала ее вере и сомнениям возобладать над грязной иллюзией?! — Презрение и гнев, выплескивались на нее мощной удушающей волной. — Ты отплатишь за это.

— Азраил! — Повысил голос Исиб, и более спокойно с намеком добавил: — это моя подданная. — Взгляд Повелителя остановился на ней. — Клидис, ты ведь понимала, что за душу, на которой лежит ангельская печать, придется возместить ущерб? — Это прозвучало скорее даже не вопросом, а утверждением, но тон не утратил тягучей расслабленности, вызывая непонимание, что же от нее все-таки хотят. — Подойди ко мне.

Она молча приблизилась к Господину, ощущая как в душе поднимается липкий страх, от загоревшихся силой черных глаз. Его ладонь, резко вцепившись в ее запястье, дернула вниз, заставляя вновь припасть на колени.

— Ты должна научиться сдерживаться, Клидис, — его голос сочился медом. — Твоя неразборчивость в средствах и импульсивность, поставили под сомнение наши права на энергию души и чуть не спровоцировали конфликт. И теперь я вынужден забрать у тебя неправомерно украденное.

Девушка вздохнула с облегчением. Если ее наказание заключалось только в этом, она готова была расстаться с кусочком обретенного могущества, которое, она не сомневалась, сможет возместить довольно быстро.

Покорно склонив голову и внутренне сжавшись в ожидании наказания, Клидис произнесла: — Да, Повелитель.

Ее приподняло, и острая как клинок сила врезалась в грудь, разрывая, круша и высасывая энергию. Больше, значительно больше, чем она ожидала. Боль и слабость стали настолько сильны, что она не смогла сдержать крика.

Но внезапно все закончилось, и Клидис тяжело свалилась на пол. Из-за мути, стоящей пеленой перед глазами и гула в ушах, до нее не сразу дошел смысл сказанной Исибом фразы.

— Ну вот, теперь, когда долг возмещен, поговорим об наказании, — Слова Повелителя многоголосым звонким эхом разносились в голове, — В связи с особой тяжестью твоего поступка, в течение шести месяцев тебе запрещается общаться с членами королевской семьи и придворными, расценивай это как ссылку и… на то же самое время тебе предписывается строгая диета — ни одной души, ни одного желания. Узнаю, что мой запрет нарушен… А я обязательно это узнаю! Будешь предана суду стихии! Надеюсь тебе все понятно, Клидис? Кивни, если да.

Джинния неуверенно опустила голову, сознавая, что с этого момента ее приговор вступает в силу. Она не понимала, чем заслужила такое наказание.

Сколько продержался Таяр, когда стихия чуть ли не свела его с ума? Два? Три месяца?

Она сознавала, что не сможет мучиься так долго, сохраняя свободу передвижения и силу.

— Ты слишком мягок с ней Исиб. — Клидис вскинула голову, впиваясь ненавидящим взглядом в говорившего. Этот идиот не понимал, что ей только что подписали смертный приговор. То, что Повелитель прекрасно сознавал это, подтвердили его следующие слова.

— Поверь, Азраил, для Клидис это будет очень тяжелым испытанием. — И словно избавляясь от ненужной старой вещи, он, повернув голову, небрежно кивнул ей. — Можешь идти.

С трудом поднявшись от слабости завладевшей телом, она медленно, пытаясь сохранить достоинство, вышла.

Как только двери за ее спиной захлопнулись, воздух с шумом вырвался из груди, и ее плечи поникли. Взгляд, не останавливаясь ни на чем, бесцельно бродил по коридору, до тех пор пака не выхватил знакомую мрачную фигуру Саида. Она тут же отвела взгляд и направилась в противоположную от демона сторону.

Мысли лихорадочно кружились в голове и обостренные злостью на весь мир, выстраивались ровную цепочку рассуждений.

Саид шпионил за парочкой для Исиба! Он не мог появиться здесь, если Таяр находился в замке. Значит, полукровка была одна, и ей предоставлялась отличная возможность выплеснуть свой гнев.

Огонь взыграл в крови, заставляя Клидис забыть о слабости. У нее словно открылось второе дыхание, когда четкий план сформировался в голове. И самое прекрасное во нем было то, что она не нарушала ни одного запрета.

Глава 13

Белые каменные стены, куполом сходящиеся кверху, со всех сторон окружали ее. На их гладкой поверхности как на экране оттенками красного и черного оживали картины.

Ей было тепло и уютно в самом центре этого многоликого театра жизни.

Чувство бурлящей радости заставляло взмывать ввысь и бесшабашно падать обратно, невесомо кружиться и, пластично изгибаясь, перетекать.

Искрящаяся молния прочертила зигзаг рядом и устремилась прочь, и Марина, весело хохоча, кинулась ей вслед. Она не отводила взгляда от цели, и потому, когда ее взлет внезапно оборвали крепкие горячие объятия, с восторгом проследила, как неуловимая зарница рассыпается над головой водопадом серебристых искр.

Теперь они уже вдвоем с Таяром кружились в золотисто-медовом свете, который окрашивал их кожу в языки играющего пламени. Там где их тела соприкасалась, разрозненные огненные язычки становились целым, и это было завораживающе прекрасно.

Губы коснулись губ в опаляющем жаре…

Сон распался, и Марина с разочарованным стоном открыла глаза, чтобы обнаружить, что находится одна в незнакомой спальне.

Приподнявшись и подтянув к груди белоснежную простыню. Так как вчера у нее не было возможности оценить красоту убранства комнаты, она с интересом осмотрелась вокруг.

Свет, проникающий сквозь высокие окна, попадая в спальню, отражался теплом от желто-кремовых стен. Тонкий тюль нежно колыхался от спокойного мерного ветерка, любопытно заглядывающего в гости и доносящий с улицы аромат экзотических цветов. Взгляд Марины перебегал с одного предмета мебели на другой. Тумбочки, тахта, кровать, трюмо украшала золотистая вязь резных узоров, играющих и переливающихся в солнечных лучах. Несмотря на сверкающую роскошь, доминирующую в интерьере, вазы, кресла, светильники, покрывало, кончик которого каким-то чудом удержался на краю кровати, были изобилующего на этой вилле синего цвета. Они яркими редкими мазками оживляли комнату и делали ее радостно-уютной.

Увидев халат на тахте, девушка, скинув простыню, подползла к краю кровати и, свесив ноги, встала, ощутив ступнями гладкость паркета. На губах появилась мечтательная улыбка, когда она, сделав шаг, почувствовала, как непривычно тянет мышцы, после ее безрассудной страстной капитуляции. От образов, проносившихся в голове, кожа порозовела в запоздалом смущении, но грудь напряглась, а потаенные мышцы сжались от желания повторить все это вновь.

«Как хорошо было бы проснуться в объятиях Таяра и продолжить так некстати прервавшийся сон…» — Хмурая складочка прорезала лоб.

Но по какой-то причине ее сказочного принца не оказалось рядом, как впрочем и угодливых слуг обычно маячивших поблизости, чтобы предвосхитить любое ее желание, во время отсутствия хозяина. И это казалось странным.

Накинув на плечи маленькое шелковое совершенство, девушка направилась к двери, за которой, как ей казалось, находилась ванная, но распахнув ее, она недоуменно застыла. У порога преграждая путь и сжимаясь под ударами разъяренной миниатюрной фурии, стояла Николь.

На ее глазах восточная красавица наотмашь хлестанула по щеке служанку. Тонкая аристократичная ручка с острыми ногтями, съехав по нежной коже, оставила за собой сочащиеся алые полосы, но ни та, ни другая не проронили ни звука. И это пугало даже больше, чем если бы они вопили. В голове Марины билась мысль: «Где Таяр? Где чертов Саид, когда он нужен? Почему эта женщина, которой было запрещено появляться в их доме, оказалась возле их спальни? И как она узнала, где они?»

— Кто вы? И что себе позволяете? — Марина, зло уставившись на девушку, попыталась затащить в комнату несчастную Николь. Но служанка воспротивилась, оставаясь живым буфером между ней и незваной гостьей.

Черные глаза с насмешливым вызовом окинули ее с головы до ног, и под взглядом этой ухоженной красотки Марина почувствовала себя растрепанной замарашкой.

— Я Клидис, — представилась девушка, так словно это о чем-то должно было сказать. — Я просто хотела поговорить с тобой, а эта Проклятая посмела встать у меня на пути.

Марину покоробило подобное отношение к служанке просто выполнявшей распоряжение своего нанимателя.

— И, тем не менее, вы не имели права распускать руки, тем более Таяр, насколько я помню, был не очень рад вашему приходу в прошлый раз. — Марина, отгораживаясь, сложила на груди руки и задрала повыше подбородок. — Почему Саид пропустил вас? И как вы узнали, где мы? Зачем вы преследуете Таяра, неужели у вас совсем нет гордости и собственного достоинства?

На мгновение глаза девушки вспыхнули опасным сумасшедшим блеском, заставляя кожу Марины покрыться мурашками, но в следующее Клидис уже открыто смеялась.

— Госпожа, вы не должны разговаривать с ней. Хозяин будет недоволен. Вернитесь в комнату и закройте дверь, туда она не сможет пройти. — Быстро лепетала Николь, пытаясь затолкнуть ее обратно.

— Девочка, ты не правильно поняла меня, я пришла не к Таяру, а к тебе. Ты можешь развернуться и закрыть у меня перед носом эту чертову дверь и потерять свою гордость, достоинство, если они еще остались, — девушка демонстративно фыркнула, — и даже жизнь, став одной из таких, как Эта, — Она кивнула на служанку, — Проклятой. Или выслушать меня и помешать, этому случиться.

Николь открыла рот, чтобы что-то сказать, но Клидис грубо шикнув на незнакомом языке заставила ту молча замереть. Предчувствие неотвратимости беды сжимало сердце, слова произносимые девушкой не укладывались в голове. Марине хотелось последовать совету и сбежать, укрыться, чтобы не слышать ничего, но что-то удерживало ее на месте.

— Сколько твоих желаний наш милый джинн успел исполнить за два дня, глупышка? — Тем временем продолжала с напускным сочувствием говорить Клидис. — Одно? Два? А может три? Как дорого обошлась ему твоя жизнь и душа?

Марина вспоминала все невзначай сказанные Таяром фразы, которые казались игрой слов, но почему-то сейчас из уст этой женщины приобретали совершенно другой пугающий смысл.

— Нет, — Задумчиво протянула Клидис, — Не три. Я еще чувствую, как живительной влагой бьется в тебе энергия души. — Глаза девушки сверкнули алчным голодным блеском. — Она почти также полна, как и раньше, когда я выкрала тебя из отеля.

— Ты выкрала меня? Зачем? — Марина ухватилась за что-то понятное во всем том бреде, который не ясно зачем вываливала на нее эта странная особа. Она не понимала ее мотивов, вместо того чтобы наплести гадостей про Таяра, заставить сомневаться, ревновать, как любая брошенная и обиженная любовница, эта женщина несла непонятную пугающую чушь.

— Исиб — повелитель джиннов и отец Таяра — приказал. Его сыночек игнорировал потребности своей стихии в притоке свежей чистой энергии, и ему требовалась переполненная желаниями душа. Прости, но по непонятной причине выбор пал на тебя. — Девушка пожала плечами. — Тебя как жертву бросили ему под ноги, чтобы он растоптал твою душу и насытился. И судя по тому, как разительно изменился замок с момента моего последнего посещения, он все-таки напитался от тебя.

Марина истерически хохотнула.

— Ты — джинн, Исиб — джинн, Таяр — джинн. Кто еще?

Ей казалось, что информация нехотя порционно проникает внутрь и оседает в голове, заставляя сомневаться во всем, а больше всего в здравости своего рассудка.

— Джинния. Я джинния, — поправила ее Клидис. — Ты не веришь мне? Напрасно. У тебя еще есть шанс избежать участи стать бездушной оболочкой. К сожалению, мы не имеем права вмешиваться в чужие контракты, а то я бы могла продемонстрировать наглядно свои способности, правда не уверена, что ты, зная, захотела бы заплатить цену. — Вздернув бровь, девушка кокетливо улыбнулась ей. — Хотя кое-что я все же продемонстрировать могу. В некоторых Проклятых, — начала объяснять она, придвигаясь к Николь, — энергия души настолько мизерна, что их тела можно примерять, как одежки. — Девушка сделала резкий шаг вперед и втянулась в тело.

Марина с ужасом смотрела на то, как ее служанка, разворачиваясь, смотрит на нее насмешливым взглядом черных властных глаз.

— Костюмчик поистрепался, но все еще ничего! — Голосом Клидис произнесли губы Николь. — Я ее сейчас отпущу, и ты спросишь, кто она и как такой стала. А там уже решай сама. Я предупредила. — Тело Николь дернулось и сжавшимся комочком осело на пол, в то время как джинния посвежевшая и румяная снова предстала перед ней.

— Ей ничтожество, пошевеливайся, выкладывай свою слезливую историю.

Марина переводила взгляд с одной на другую. Николь молча пыталась встать, а Клидис явно теряя терпение, брезгливо подпинывала ее носком своей туфельки.

— Прекрати, — наконец не выдержала она, опускаясь рядом со служанкой. — Николь, посмотри на меня. — Марина пыталась поймать взгляд девушки, но она упорно избегала смотреть ей в глаза. — То, что говорит эта женщина, правда?

Николь, так и не повернувшись к ней, слабо кивнула — по крайней мере именно так расценила Марина понуро опустившиеся плечи и бессильно склоненную голову. Внутри ее трясло от непонимания и страха, но, как ни странно, внешне она оставалась холодно-собранной, отрешенной.

— Ты все еще сомневаешься? — Джинния раздраженно взирала на нее сверху вниз.

Марина медленно поднялась, не отводя от нее спокойного взгляда.

— Нет. Но все равно не понимаю, зачем ты все это рассказала мне. — Девушка хотела сказать, что не видит выхода из сложившейся ситуации, и не понимает, каким образом знание может помочь ей выжить и сохранить душу, но Клидис восприняла ее слова по-своему.

— Если ты думаешь, что ты особенная для него, и он не доведет начатое до конца, то наивно заблуждаешься. Я джинния — не человек и не Проклятая, но он, наигравшись, отшвырнул меня как ненужную вещь. Оскорбил, унизил, но я осталась жива. Однако человек, попавший к нему, не отделается так легко. Мы все игрушки для избалованного мальчишки. Сколько у него было таких как ты наивных дур, спроси у нее. И уточни, где они все сейчас?

Злая, взвинчено-проникновенная речь Клидис, казалось, сделала из нее то, что пока не удалось Таяру — пустую оболочку, в которой глухим эхом разносились слова «ты думаешь, ты особенная?»… «ты думаешь, ты особенная?»… Все чувства застыли, превратившись в глыбу льда, лишь только разум работал с жестокой ироничной расчетливостью.

— Ты хочешь помочь мне вернуться назад? — Глядя в упор на такую же жертву «прекрасного принца», спокойно произнесла Марина.

— Нет. — Джинния замешкалась. — Не могу.

— Так чем же ты рассчитывала мне помочь, разрушив «наивные заблуждения»? — Девушка чувствовала, как губы складываются в злую ухмылку.

— Советом. — Клидис поежилась, словно ей стало холодно. — Не желай! А если все же не удержишься, разрушь иллюзию и освободись… — Фигура джиннии начала бледнеть и мерцать в воздухе, которой, казалось, обрел жидкую текучесть, — …и освободись навсегда от него.

Последние слова разносились уже эхом, оставшимся как напоминание об исчезнувшей «гостье». Марина окинула безразличным взглядом Николь и прошаркала в комнату.

«Я твой личный джинн, воробушек. Только пожелай и не будет ничего невозможного для тебя…

У каждого желания есть своя цена…

Ты ведь хочешь вернуться домой?

Ты даешь мне две недели… и по истечении указанного срока ты выскажешь желание остаться со мной, либо покинуть меня навсегда, и я исполню его в любом случае.

Я ХОЧУ позвонить родным…

Неделя…

Сколько твоих желаний наш милый джинн успел исполнить за два дня?

Мне уже поздно пытаться реализовывать свои таланты…

Тебя тоже украли?

Нет, я здесь по своей воле…

Тебе понравился мой сюрприз?

Замок разительно изменился с момента моего последнего посещения…он все-таки напитался от тебя…

Я так сильно хочу тебя, что больше ни о чем не могу думать…

Я желаю, чтобы ты наконец-тостала моей…»

Обрывки фраз крутились в голове, а перед глазами сменялись лица, пока Марина механически наполняла ванную водой.

Все было ложью, иллюзией, неправдой. Волшебная сказка оказалась жутким сном. Айсберг замороженных чувств трещал, грозя рассыпаться осколками и похоронить ее.

Девушка опустилась в ванную, позволяя горячей жалящей воде впиться в тело, съедая прикосновения его рук и губ. Губка остервенело драла кожу, в попытке вытравить память. Щеки ело от тихих слез, стекающих вниз.

Фальшь… одна только фальшь, и ничего кроме боли.

В голове стучало единственное желание не помнить, забыть, не знать…

* * *
Навещая своих старых должников, Таяр сначала благодушно исполнял без обмана их последние желания, поскольку находился под впечатлением от прошедшего дня. Но, так и не испытав насыщения, разгневанный упорством стихии, вдруг ставшей чрезмерно разборчивой, перешел на иллюзии.

Однако и этого оказалось мало. Энергия всех тех людей была пресной, с душком грехопадения, пропитанной низменными желаниями, совсем не той, что теперь была нужна ему, попробовавшему искрящийся, освежающий вкус Марины. Все остальное теперь казалось черствой гнилой коркой хлеба, после богатого пиршества.

Его стихии нужна была она, и только она. Вся его сущность требовала ее душу, жизнь, тело. Ничуть не меньше, чем тогда, когда Воробушек только появилась у него, а больше, гораздо больше.

Каждая удовлетворенная потребность, вела к новой более сильной и мощной, почти неконтролируемой. И необходимость выбора сводила с ума.

Единственным приемлемым вариантом, достойным Рины, было реальное исполнение желания. Оно не крало жизнь, но затрагивало душу, оскверняя ее. А Таяру эгоистично не хотелось этого.

Однако джинн не знал, как долго его будет привлекать новизна, как скоро он пресытится ею? И хотя за его долгую жизнь он неоднократно проходил через это, но Воробушек с ее непривычной искренностью, открытостью, чистотой выделялась среди остальных, заставляя думать, что их отношения продлятся дольше, намного дольше, если только он сам не испортит все, не сделает ее одной из многих.

Таяр уверен был, что сможет обуздать стихию на время, ведь получалось же у него это раньше… до появления Рины. Для этого ему всего лишь нужно было не выпускать ее из постели, заглушить удовольствием от обладания ее телом, требования стихии.

Жаркие, возбуждающие образы и картины затопили мысли, вызывая необузданную волну желания, оказаться с ней, внутри нее, ощутить ее мягкую податливость, обжигающую страсть, раствориться, распасться на миллиарды искр и утонуть в нежности.

Неудовлетворенная жажда тянула его обратно, и джинн поддался ей, оставив сомнения на потом.

Тихонько открыв дверь в спальню, он замер на пороге, лаская горячим взглядом неподвижную фигурку Рины, в коротком просвечивающем на свету халатике.

Девушка, погруженная в глубокую задумчивость, неподвижно стояла у окна, совершенно не замечая его. Таяр, понимал, что своим долгим отсутствием мог породить в ее головке кучу ненужных мыслей, но надеялся, что сможет быстро справиться с ее обоснованным гневом.

Джинн чувствовал ее злость за маской безразличия и плотной глухой стеной, которой она снова умудрилась отгородить свой разум от него.

В несколько шагов преодолев расстояние, разделявшее их, он встал так близко, что ощутил свежий весенний аромат ее кожи. Отведя в сторону светлые отливающие золотом пряди, Таяр нежно коснулся губами чувствительной точки на шее и прошептал:

— Я соскучился по тебе, Воробушек.

Девушка вздрогнула, но не повернулась, оставаясь такой же напряженной и холодной рядом с ним.

— Прости, что оставил тебя, но появились дела, требующие моего немедленного присутствия. — Сделав, вид, что не замечает ее гордой царственной осанки и надменно вздернутого подбородка, он продолжил: — Я приготовил тебе небольшой подарок, надеюсь, он понравится и хоть немного загладит мою вину.

Таяр аккуратно расправил цепочку так, чтобы кроваво-красный рубин в форме слезы уютно расположился на груди девушки, и застегнул замочек, ласкающе касаясь бархатистой кожи.

Рина медленно, заставляя его нервничать, опустила глаза на украшение. Ее рука резко вскинулась вверх, но, на мгновение замерев в нерешительности и так и не дотронувшись камня, безвольно упала вниз.

— Тебе не нравится, Воробушек? — Обняв за плечи, он развернул ее к себе, пытаясь в непроницаемых глазах найти ответ.

— Почему же, — Рина вскинула бровь, и это было единственным проявлением эмоций на непроницаемо холодном лице, — он прекрасен.

Ее ранящее непонятное безразличие, на фоне собственных обжигающих изводящих желаний, вызывало раздражение и злость, питая внутренний огонь стихии. Пальцы Таяра неосознанно сильнее сжались на ее плечах, заставляя девушку, дернуться от боли.

— Воробушек, что не так? — С трудом справившись с собой, он попытался ласково коснуться ее щеки, но она отстранилась, полыхнув на него гневным взглядом.

— Скажи, Таяр, кто я для тебя? Какое место ты мне отводишь среди остальных игрушек? — Наконец, почти выкрикнула она, сбрасывая маску отчужденности.

— Ты особенная, Воробушек. — Произнес он, и снова попытался притянуть к себе, чтобы успокоить, но Рина вывернулась и отодвинулась на шаг.

— Настолько особенная, что ты приготовил мне место в аду?

Таяр молчал, не зная, что ответить, испытывая ярость от чувства, что теряет ее.

— Нет. — Наконец, прорычал он, до хруста сжав кулаки.

— Нет, джин? Ты хочешь сказать, что полюбил меня и никогда не используешь свою силу во вред? Я НЕ ВЕРЮ! — Таяр наблюдал, как в глазах Рины загорается безумный огонь. — Все это время ты обманывал меня. Соблазнял, исполнял желания. И что? Вдруг в одном шаге от цели остановишься? Посмотри на меня и честно ответь, ты хочешь, чтобы я сказала мое третье желание?

Каждое слово, каждое обвинение Марины было оправданным, и доказать обратное не представлялось возможным, если только не отпустить, но джинн не хотел лишиться ее. Стихия ревела внутри, сверкая неутоленной жаждой в глазах, требуя привязать к себе навечно, и он сдался.

— Хочу. — Ухмыльнулся Таяр, ожидая реакции девушки.

— Чего ты хочешь, скажи точнее, джинн! — В ее голосе звучал вызов, не смотря на мелкую дрожь, сотрясающую тело.

— Я хочу, чтобы ты сказала мне свое последнее желание, Воробушек. Я хочу, чтобы всю оставшуюся вечность ты принадлежала мне. Хочу твою жизнь, твою душу, твое тело в свое безраздельное пользование. — Разозленный он ожидал, что она спасует, замкнется, будет избегать или осторожничать, пытаясь переиграть его, но ее реакция ошарашила его.

— Да будет так, мой Господин, — Губы Рины насмешливо скривились. — Я хочу, — она выдержала паузу, — прожить мою жизнь, никогда не узнав тебя, чтобы не было похищения и нашего знакомства, не было влюбленности и боли предательства. — Ее слова уязвляли и били наотмашь. — Пусть это будет всего лишь иллюзия, но иллюзия долгой, полной счастья жизни без тебя. А потом можешь забирать то, что останется от моей проклятой души себе. Мне все равно.

Сердце Таяра сжалось от ее ненависти к нему, но разум говорил, что так будет лучше. Для нее пройдут годы, для него мгновения и она будет снова его. А если он захочет, даже не вспомнит обо всем этом, и все же Таяр медлил в нерешительности.

— Только не говори, что тебе этого не хочется, джинн!

Стихия радостно подхватила перчатку брошенного вызова и подтолкнула вперед.

Его руки обвились вокруг ее талии, а губы выдохнули в приоткрывшийся от возмущения рот: — Спи, Воробушек, спи.

Веки девушки сомкнулись, и Таяр, подхватив безвольное тело, осторожно перенес его на кровать. Энергия набирающим силу ручейком потекла от нее к нему, но он не испытывал радости от этого, зная что Рина сейчас так близко и в то же время далеко как никогда. Захотелось разнести все в щепки, найти и наказать тех, кто так «милостиво» просветил ее…

* * *
Центр неотложной помощи Порт де Пантэн
Белые стены. Персонал, деловито снующий по коридорам. Запах боли и отчаянья, пропитавший здание насквозь. И во всем этом, как сильнейший афродизиак, глубокий, резкий, отчаянный аромат надежды и желания жить. И лишь одна неподвижная фигурка, опутанная многочисленными трубками, поддерживающими еле теплящуюся жизнь, была вне всего этого, оставаясь безмятежно спокойной.

Исиб, глядя на девушку, неестественную бледность, которой не скрывала даже от природы смуглая кожа, признавал правоту Азраила, настоявшего на немедленном возвращении украденной энергии. Ему не нужно было видеть редкие зигзаги на приборах, чтобы чувствовать, что с каждым пройденным мгновением, удары молодого сердца становятся все глуше и слабее.

И все же, если бы не уверения Саида, что Таяр так очарован Мариной, что решил повременить с исполнением третьего желания, пытаясь восполнить запасы энергии в другом месте, он вряд ли был бы здесь сейчас. Слишком стремительно стихия подталкивала детей к краю, слишком мало времени у них было, чтобы узнать друг друга и поверить в свои чувства, но то, что их связали романтические отношения, и то что его сын прекратил свои безрассудные игры со стихией, давало надежду на благополучный исход.

Однако какое-то невнятное предчувствие не давало покоя, а потому, не мешкая, джинн подошел к постели больной. Веки девушки с густыми черными ресницами были закрыты, медицинский скотч фиксирующий трубки, скрывал лицо, не давая возможности лучше рассмотреть его, и тем не менее он видел насколько она юна.

Осторожно освободив рот, Исиб стремительно наклонился и вдохнул в Шейлу украденную энергию, заставляя сердце девушки сделать резкий скачок. Он не отрывался от ее губ, пока они не потеплели, и лишь ощутив, как в тело возвращается жизнь, отстранился.

В первое мгновение Повелитель изумился сходству Шейлы с Ясмин. Нет, она не являлась ее точной копией, но все же была больше похожа на его возлюбленную, чем Марина, в которой проглядывалось больше черт отца. Однако это наваждение развеялось в тот же миг как веки девушки, дрогнув, распахнулись, являя бледно-топазовую радужку глаз, которые в купе со смуглой кожей и черными густыми волосами смотрелись жутко завораживающе красиво.

Шейла лежала неподвижно уставившись в одну точку, и Исибу начало казаться, что она слепа, но стоило в палату зайти медсестре, как взгляд девушки недоуменно и въедливо стал изучать ее, опровергая разочаровывающее предположение.

Толчок, и огонь побежал по венам, разнося весть о том, что третье желание Таяра выполнено.

С губ Исиба сорвалось проклятье.

Растворяясь в воздухе, он успел окинуть девушку взглядом, когда еще один толчок настиг его…

Плохо, все было, очень плохо.

Глава 14

— Саид! — Ревом разнесся по замку зов Хозяина, перекликаясь с другим не менее сильным мысленным призывом.

— Ты все поняла, Николь? — Новоиспеченная демоница упрямо поджала губы. — Иди. — Мужчина, преодолевая сопротивление, подтолкнул ее к проходу, перетекающему размытым пятном в воздухе.

— Сам иди. — Отталкивая, нахально заявила она. — Это тебя Он зовет, не меня. Мое место рядом с Мариной.

Саид устало вздохнул. Кто мог предположить, что его короткая отлучка к Исибу обернется целой цепочкой неприятных и непонятных последствий.

Вернувшись от Повелителя, он буквально кожей ощутил магическое напряжение, витавшее в воздухе. И каково же было его удивление, что источником этого самого неконтролируемого мощного всплеска является миленькая безобидная девчушка, которую ему поручил охранять Таяр.

Ему удалось до перерождения вытащить заревную, мало что соображающую Николь из комнаты убийственно спокойной джиннии. Кровавые дорожки слез на лице Проклятой, и расширившиеся, практически поглотившие радужку зрачки с алыми искорками, свидетельствовали о невозможном — девчонка за каких-то пару часов вычерпала ресурс сравнительно новенькой души Николь полностью.

Саид не представлял, каким мукам можно подвергнуть Проклятого, чтобы провернуть такое. Но все же успел расспросить Николь о том, что случилось, до того как она превратилась в демона. Но в демона ли?

Как оказалось, доведенная откровениями Клидис Марина, питая свое ожесточение и стихию, снова и снова протаскивала девушку сквозь воспоминания, заставляя заново переживать их, пока не вытянула из нее всю боль, всю муку. Она как губка впитывала подробности из быта своей служанки, становясь сильнее и отрешенней с каждой минутой.

Но не только это было удивительным. Николь совершенно не испытывала злости, ярости, которые, возрастали в демонах стократно с обретением новых сил. Как и не чувствовала страха перед властью Таяра или Исиба. Полностью утратив память, что не случалось ни с одним из них до этого, демоница являла собой гремучую смесь агрессивного нахальства и ослиного упрямства, не признавая ни чьей власти кроме Марины.

Скрутив извивающуюся и брыкающуюся девушку, он потянул ее к проходу, в который раз как малому ребенку вдалбливая, прописные истины.

— Если останешься, Таяр прикончит тебя, и чем ты тогда поможешь своей Госпоже? Повелитель разрешит эту ситуацию. Ты должна рассказать ему, что Клидис поведала Марине про джиннов и про исполнения желаний. Иди. Он или Ясмин заберут ее отсюда.

— Она слабеет… — Рассеяно и огорченно произнесла, преставшая сопротивляться Николь.

— Тем более, ты должна спешить, — Саид воспользовался секундным ступором и пихнул девушку в проход.

Как раз во время. Поскольку стоило проходу закрыться, как в просторный холл ворвался взъерошенный и сильно разозленный джинн. Напускной лоск человечности слетел с него как сухая шелуха, открывая истинный устрашающий облик. Стихия ревела в Таяре, обдавая жаром адского пламени, мышцы бугрились, перекатываясь при каждом сильном вдохе, а татуировки, ожив, сплетались в жуткие картины. Немигающие, засасывающие в свои безжизненные черные омуты глаза, сверлили его как какое-то диковинное насекомое.

Саид, знал, что предал доверие Хозяина так же, как и то, что поплатится за это, но ему было все равно.

Что ему осталось терять?

Лишь разум, забитый тысячами способами пыток и памятью о миллионах оттенках боли, в потерявшем остроту восприятия теле зверя, существующего на первобытных инстинктах выживания любой ценой.

— Кто. Сказал. Марине? — Четко вырубая в воздухе каждое слово прорычал Таяр. — Почему ты не предотвратил этого?

— Клидис. Я не успел. — Сухо отчеканил демон и, безразлично добавил. — Но ведь девушка загадала последнее желание, не так ли?! Так какая разница тогда? — Последнюю фразу он уже хрипел, поскольку пальцы Таяра, впиваясь в горло и сжигая кожу, приподняли его тело вверх.

Глаза в глаза, утопая в муках, от того, что разгневанный Хозяин, срезая слои памяти, копался в его воспоминаниях, Саид сохранял спокойствие обреченного. И лишь каплей восхищения в голове билась мысль, что странная не такая как остальные демоница, сопротивлялась бы конца. Глупая, она не понимала, что ни рай, ни ад, ни тем более кривая неуправляемая жизнь смертного, не принесут короткого, но от того невообразимо сильного ощущения счастья и покоя, которое дарит только окончательная смерть и небытие. Его тело пожираемое стихийной яростью Таяра, истлевая превращалось в дым, но даже последняя оглушающая боль не могла вытеснить радости избавления…


Таяр раздосадованный неуправляемым желанием вернуться к Марине, плохо контролировал себя. Взбешенный тем, что Саид шпионил за ним для отца, он уже не воспринимал, а просто вбирал в себя образы, не замечая, что стихия вырвавшаяся на свободу пожирает демона. Одержимый яростью, он очнулся только тогда, когда пальцы, удерживающие тело Саида, сжали пустоту.

Картины выстраивались в ряд, не принося успокоения, наоборот вызывая еще большую смуту и волнение.

Таяр мог поверить в игры Исиба с ним, даже в безрассудную ненависть Клидис, но принять то, что Марина джинния — не мог.

Стремительно преодолевая расстояние отделявшее его от спальни, джинн мысленно твердил:

«Очередная интриганка, подосланная отцом?

Нет! Невозможно!

Она не смогла бы! Она не поступила бы так… не зашла так далеко.

А если да, то зачем… к чему были эти наигранные обвинения?

Почему, она не разорвала иллюзию и не избавилась от связи?

Нужно узнать… нужно проникнуть в ее сон… убедиться, что измышления Саида лишь бред… или подтвердить их».

Таяр сам не знал, чего желает больше, чтобы Воробушек оказалась невинной жертвой, чувства и жизнь, которой он растоптал, подарив сомнительную иллюзию исполнения желаний, или амбициозной джиннией польстившейся на посулы отца.

Глаза джинна сверкнули издевкой. Если второе — она сама выбрала свой путь…И еще не раз пожалеет, что не отказалась.

Чтобы не обещал ей отец, ее ждала участь ненасытной стервозной пустышки, такой же как Клидис, поскольку безвозвратное исполнение желаний, как ни прискорбен этот факт, накладывало свой отпечаток и на джиннов.

Таяр не понаслышке знал об этом.

Иногда влюбленные парочки, чтобы усилить чувственные восприятия прибегали к взаимному исполнению желаний друг друга. Обмениваясь энергией, они укрепляли связи между стихиями ради полного единения. К моменту, когда Клидис в попытке удержать его гаснущий интерес предложила исполнить ее желания, ему было уже по большому счету наплевать на нее, но в погоне за новыми ощущениями он согласился, ничего не обещая взамен. Таяр не испытывал угрызений совести или раскаянья по этому поводу. Она предложила — он поддержал, обычная сделка продлившая их связь чуть дольше.

Тогда каждый, пусть и не до конца сознавая последствий, знал, на что идет. Сейчас же, его разыграли вслепую, обвели вокруг пальца. И кто? Исиб, Клидис, Саид и совсем молоденькая девчонка! РИНА!

Желваки заходили от еле сдерживаемой злости и… желания.

А если нет? Если она не лгала, не разыгрывала ничего?

В душе Таяра шевельнулось раздраженное недовольство собой.

Он все еще жаждал ее и только ее.

Взгляд прошелся по неподвижно лежащей на середине кровати фигурке. Лицо спящей девушки светилось счастливым умиротворением, настолько отличным от его собственных эмоций, пропитанных яростью и сомнениями, что захотелось немедленно, сейчас же, оказаться рядом с ней. Рина как магнитом притягивала его, и не в силах противиться этому зову, джинн осторожно прилег рядом, прижимая безвольное тело к себе.

«Нет не могла… и все же…»

Он закрыл глаза, безликой тенью проникая в ее сон…

Таяр оказался на просторной светлой кухне, Марина, моя посуду, подтрунивала над сильно располневшей Викой. Женщина притворно жаловалась, но все же весь ее облик излучал радость материнства.

— …Не честно. Следующей должна была быть ты, а не снова я.

— Викусь, ну, вы уж как-нибудь с папой определитесь, рожать мне или делами фирмы заниматься? Тем более, прежде чем обзаводиться ребенком, не плохо бы для начала обзавестись мужем, — посмеивалась Марина, передавая мокрую тарелку сестре, но при этом глаза ее загадочно сверкали.

Джинн, знал, что это всего лишь иллюзия, и все же что-то шевельнулось в душе от мысли, что его Воробушек могла бы стать матерью… ребенка… от чужого мужчины. Сердце неприятно сжалось от мысли что его место рядом с ней занимает кто-то другой. Пусть просто во сне, не надолго, и все же… она была счастлива без него… Появилась жгучая нерациональная потребность показаться ей, подойти, встряхнуть, но связанный желанием, Таяр не смог сделать ничего из этого. Ему оставалось только смотреть и слушать, быть рядом и не прикасаться…

— Он с радостью отпустит тебя на пару-тройку годков в отпуск. Ты же знаешь. — Не отступалась беременная женщина. — И кстати сестренка, как долго ты собираешься прятать этого счастливчика от семьи, мы уже все извелись от любопытства?

Марина скосила взгляд и с улыбкой ответила:

— Не долго.

— Ну, намекни хоть, кто он. — С азартным блеском в глазах начала канючить сестра, явно намеренная вытянуть все подробности.

— Да, уж намекни. Хотелось бы посмотреть на выбранное тобой совершенство, — скрестив руки на груди и сверля женщин прожигающим взглядом, пробурчал себе под нос недовольный Таяр.

Марина уже собиралась что-то ответить, когда в комнату ворвался малыш лет трех-четырех с истошно надрывающимся телефоном.

— Лина, Лина, — кричал он. — Телефон!

А дальше произошло две вещи одновременно, Марина приобняв мальчугана и благодарно чмокнув его в макушку, приняла вызов, а Вика, охнув и в миг побелев, закусила губу, но девушка отвернувшаяся от нее этого не заметила.

— Привет. — С теплой мечтательной улыбкой, от которой все перевернулось в душе у джинна, произнесла она. — Да, конечно. Жду.

Рина засмеялась чему-то сказанному и добавила: — Ничего не надо. Не бойся, они не кусаются. — Выждав театральную паузу, многозначительно произнесла, — В основном! — И снова мягче, нежнее, — Я тебя тоже.

Когда, закончив разговор она снова повернулась к сестре, та уже снова могла дышать свободно.

— Ну, что ж, Вик, похоже ты уже сегодня получишь ответы на свои вопросы, — Подмигнула Рина ей.

Женщина радостно улыбнулась и тут же снова скорчилась от боли.

— Ох, — она сделала, глубокий вдох, — Ты уж извини, Ринусь. Но сегодня вряд ли. Кажется моя дочурка решила появиться на свет.

Марина побледнела и, подтолкнув с интересом вертящегося рядом малыша в сторону двери, произнесла:

— Мить, солнышко, бабушку с папой зови.

Но малыш заупрямился и вывернувшись бросился к матери, намертво цепляясь в ее ноги.

— Мам, мам, — напугано лепетал он.

— Все нормально, Митенька, все хорошо.

Марина видимо поняв, что ребенка не удастся выпроводить с кухни, громко крикнула.

— Мам! Сереж! У Вики схватки!

Спустя несколько секунд все оставшееся семейство было уже здесь, наводя ужасную суету, но Таяр уже не обращал на это внимания. Его взгляд неотступно следил за женщиной, командным голосом раздающей распоряжения.

— Сережа, дуй домой за документами. Коля, заводи машину, везем Вику в больницу. Маришка остаешься с Митенькой, только не спалите мне тут ничего!

Ясмин сильно изменилась, с того времени, когда он видел ее в последний раз. Но у него не было сомнений, что перед ним бывшая любовница его отца. Злость затопила все существо.

Джинния. Воробушек все же чертова лицемерная джинния, скрывающая свое истинное лицо под маской невинности.

Осознание предательства оказало на него оглушающее действие и он стоял как вкопанный, до тех пор пока квартиру не покинули все, кроме Рины и ребенка.

Таяр злился и не понимал, почему ее обман, так волнует его.

В дверь позвонили и он вместе со всеми на автомате двинулся к ней. И словно всего увиденного было мало, там джинн столкнулся с обаятельным светловолосым мужчиной, который, по-хозяйски обняв, целовал его женщину.

— Прости, Макс. — Разрумянившаяся Марина оторвалась от него. — Но никого нет. — Девушка развела руками. — Вика неожиданно решила рожать. Все уехали с ней, кроме меня, оставленной няней для Мити.

— Ничего страшного. Я никуда не тороплюсь. — Мужчина тепло улыбнулся, вызывая скрежет зубов у Таяра.

— Митя — это Максим мой жених. Максим, этот взрослый умный мальчик — мой племянник. — Девушка спокойно представляла мужчин друг другу, а Таяр был уже не в силах сдержать бешенства.

— Все хватит, Марина! — Прорычал джинн. — Поиграли и хватит. Разрывай чертову иллюзию! — Крикнул он, видя, что девушка вздрагивает и ежится как от холода. — Рина! — Во всю силу легких сотрясал воздух Таяр. — Я сказал, просыпайся!

Джинния нахмурилась, сжала губы, но даже не взглянула в его сторону, хотя явно что-то слышала и чувствовала.

— Мариш, что-то случилось? — Обеспокоился хлыщ.

— Нет, — Марина растянула губы в улыбке, — Нет. — И джинна выкинуло из сна.

Таяр с удивлением взирал на все еще неподвижную фигуру, не понимая, что не так. И начиная испытывать беспокойство.

* * *
Клидис не знала куда ей приткнуться, где найти место для себя. Джинны, оповещенные о наказании, смотрели на нее с нездоровым любопытством, вызывая дикое желание стать невидимкой, сбежать, укрыться.

Она попыталась затеряться среди людей, но не смогла вынести такого близкого нахождения рядом с ними. Стихия сушила и подтачивала изнутри, доводя до болезненного помешательства.

Бездумно мерея шагами улицу, джинния видела, как прохожие шарахались от нее, предпочитая перейти на другую сторону дороги или свернуть куда-нибудь, будто чувствуя излучаемую ею опасность. Наверное она представляла жуткое зрелище: обезвоженная, потрескавшаяся кожа, горящая болезненной краснотой; безумные глаза сверкающие чернотой и высохшими кристалликами так и непролитых слез; торчащие во все стороны ломкие волосы… Ведьма, не иначе.

Хриплый всхлип вырвался из груди. Она просто хотела любви, она отдала все… А взамен… получила медленную мучительную смерть.

Не мог Исиб, вычерпывая из нее краденные и скрупулезно скапливаемые силы, не знать, что свои она давно и безвозвратно отдала его сыну.

За что? За то, что любила? За то, что стремилась выжить любой ценой? За то, что хотела добиться власти, чтобы убаюкать уязвленную гордость? Доказать, что не вещь, о которую можно безнаказанно вытереть ноги?

Месть, как сладко было слово, но как пусто сейчас было у нее на душе. Пусто, как в бездонном колодце…

Решение пришло внезапно, и даже боль на мгновение отступила.

Клидис знала, куда она пойдет за защитой и утешением — к Святыне. Внутренний огонь, словно только этого и ждавший от нее, перестал мучить, даря свою заботливую ласку.

Каждое перемещение давалось с трудом, будто она не просто и привычно сокращала пространство, а как минимум создавала огромный сказочный город, но это уже казалось второстепенной мелочью. Главное было добраться до изначального пламени и попросить наполнить ее своей энергией, взамен принесенных жертв.

Живительная прохлада каменных сводов встретила ее гулкой тишиной. Столб огня переливался и манил к себе, как мать заблудшее дитя. Слезы облегчения наконец пролились из глаз, когда она прижалась к шершавому краю колодца.

Клидис не могла поделиться со Святыней своей силой, чтобы воззвать к ней, единственное, что джинния могла дать — была кровь. Без раздумий полоснув по вене небольшим кинжалом, она прижала руку к золотым прожилинам и, уже чувствуя, как разум и тело заполняется благодатью, различила сбивчатый мерный перестук каблуков, эхом разносящийся по залу.

В душе поднялась паника, Клидис не хотела, чтобы кто-то увидел ее, и в то же время в голове нарастал гул, преобразующийся в зов. Святыня взывала к ней нежно, любяще, ласково, манила утешением и прощением. И джинния сдалась, делая шаг, затем еще один, преодолевая защитный круг и падая в бездну…

На секунду малодушный страх возник в душе, но тут же исчез, стоило изначальному пламени объять ее заботливым материнским прикосновением. Клидис не потерялась, не сгорела… она стала частичкой чего-то грандиозного, необъятно-большого, в то же время сохраняя себя… Живительная сила укрывала, обещая выбор. А сейчас… сейчас ей было радостно и тепло, и она вместе с матерью нетерпеливо ждала, чем закончится испытание для пары джиннов, в котором она, исподволь управляемая стихией, сыграла не последнюю роль.

Нельзя противиться воле «Дарующей силу», но, кажется, женщина, вошедшая в зал, собиралась в очередной раз сделать это…

* * *
Жасмин, подталкиваемая сомнениями, стремительно преодолевала уровень, за уровнем, направляясь к Святыне. Ей с трудом удалось уговорить Николая, волновавшегося не меньше, а скорее даже большее нее, отпустить ее одну. Муж был недоволен, но все же внял ее желанию, побыть со своими мыслями наедине и почувствовать единение со стихией.

Не смотря на несомненную любовь Николая, его поддержку и веру в нее, за последние два дня она все чаще задавалась вопросами, так ли была права, побоявшись пройти обряд и позволив загнать себя в жесткие рамки, стоили ли жизни родителей ее малодушного страха, не за себя — за него? И самый основной — имеет ли она право перекладывать на дочь собственные опасения?

Арка в белой монолитной стене, видимая только посвященным, обдала прохладой, и Жасмин, запнувшись на мгновение возле нее, нерешительно ступила внутрь зала.

Как заблудшая дочь, она неуверенно, то и дело ненадолго замирая, продвигалась к манящему огню. Глаза вглядывались в завораживающие переливы, а тело трепетало от оглушающей мощи. Сердце нервно билось в груди, то взбрыкивая, то замирая, создавая ощущение падения в бездну, такую же глубокую как та, что находилась внутри колодца прямо перед ней.

Как и в прошлый приход причудливые тени рисовали избранных для обряда — Таяра и ее дочь. Четче, ярче, чем тогда, почти также выпукло и наглядно, как много лет назад ее с Николаем…

Казалось, что прошлое настигло ее в этот момент, сталкивая в пучину старых страхов, заставляя пальцы неметь от холода, сковавшего ее всю изнутри.

Когда-то джинны не боялись венчаться в изначальном пламени. Оно уравновешивало темных и светлых, давая возможность прожить равную по срокам жизнь, объединяя их внутренний огонь в единое целое, заставляя гореть одной потребностью на двоих, и делить поровну полученную силу…

Смешанные браки казались предпочтительными, так как равновесие исключало возможность ошибки — в рядах Проклятых не было добропорядочных душ, обменянных на иллюзию.

Так было, пока отец Исиба не совершил предательства по отношению к своей паре, увлекшись смертной. В ответ на что, разгневанная джинния преступила черту, отобрав у соперницы жизнь. Она хотела показать мужу слабость девушки, но добилась лишь того, что в их доме поселилась Проклятая. И тогда, отчаявшись, она воззвала к суду Святыни…

Они втроем вошли в огонь… Чтобы не выйти никому. Так как не осталось ни в одном из них взаимного чувства. В матери Исиба обида и ненависть оказались сильнее любви к мужу. В отце — страсть к Проклятой испепелила чувства к жене. А в душе Проклятой, поддавшейся соблазну, царила корысть. Они не прошли испытания, и с тех пор редкие пары решались на венчание в изначальном огне, и еще меньше из них выживало. С каждым пройденным веком таких смельчаков становилось все меньше, пока желающие не иссякли совсем.

Именно поэтому, приметив ее, Исиб сделал все, чтобы Ясмин отвернулась от своей природы и выбрала другую сторону — Его. Но это не помогло…

Когда ее взор упал на Николая, она не подозревала, чем все это обернется для нее. Стихия неистовствовала, требуя жизненную силу мужчины, и, подчиняясь ей, джинния вбирала его тепло, с каждым разом желая все больше. Неконтролируемая потребность в Николае приводила в сумятицу чувства, не давая возможности понять и осмыслить происходящее с ней. Пока не стало слишком поздно… Пока иллюзия капля за каплей не источила его жизнь.

Запоздалое осознание чувств к Проклятому, что может быть страшнее для джинна, уничтожившего его?! Ничего!

Она угасала, не находя покоя… Вернуть украденное стало навязчивым наваждением. Исиб мог помочь, но сама мысль обратиться к нему пугала до дрожи. Именно тогда, она впервые спустилась сюда и увидела себя и Николая в пламени.

История, описав круг, возвращала их тому, что было когда-то…

Легенды о неудачниках живо всплыли в памяти, уводя почву из-под ног, разрушая веру. Ведь даже она сама слишком поздно осознала свою любовь, а что мог чувствовать преданный ею мужчина? Какие эмоции могли зреть в проклятой душе? Ярость, гнев, боль? И все это она заслужила сполна и была готова к этому, но только не к его полному и окончательному исчезновению…

Несмотря на умиротворяющие импульсы посылаемые Святыней, ужас от открывшейся перспективы перекрыл боязнь реакции Исиба. Единственное, что заботило джиннию в тот момент, чтобы ее любимый жил. Растворяясь в мареве, отвергая сомнительную милость стихии, она ощутила как вместе с резким приливом энергии, обрывается нить жизни Николая …

Не до конца сознавая, Ясмин унижалась, умоляла Исиба вернуть его, но даже Повелителю уже было не под силу сделать это в одиночку, так как к тому времени листок с именем истлел в руке Азраила, и Проклятый отправился в глубины Ада.

Джинния сознавала, что вряд ли была вменяемой в тот момент, когда просила забрать свою жизнь в обмен на благополучие любимого мужчины. И если бы не вмешательство родителей Исиб в гневе просто расправился бы с ней.

Чтобы Проклятый получил второй шанс — возможность пройти свой жизненный путь иначе, — необходимо было согласие ангелов, переговорами с которыми занялась ее мать.

Когда она получила согласие, радости Ясмин не было границ. Несмотря на запрет пользоваться собственными силами, казалось все самое тяжелое позади, Исибу только оставалось забрать у нее украденную жизненную энергию Николая и вернуть ему, но Повелитель не смог…

Ясмин отвернулась от Дарующей силу, и та ответила тем же, не принимая жертву джиннии. Стихия решила наказать ее, заставив жить с чувством боли и вины за щедрый дар родителей ее мужу. Их жизни стали расплатой за каждый сильный вздох молодого тела.

Но и это было не все.

Случившееся с дочерью заставило взглянуть на то, о чем Ясмин предпочитала не задумываться будучи «моложе». Но теперь она знала, что каждый прожитый день эта мысль будет истязать ее.

Николаю сейчас было пятьдесят восемь, и время медленно, но верно отсчитывало его век, который был намного короче ее… Джинния знала, что ее безмерно долгая жизнь, покажется адом без него. Для них не будет, умерли в один день!

Сейчас казалось смешным, что она когда-то считала, что сдерживать желание воспользоваться не отнятой силой слишком тяжелое наказание. Это было сущей мелочью по сравнению с осознанием, что ее внутренний огонь без какой-либо помощи с ее стороны всегда напитан и сыт, а значит до конца вечности еще далеко.

И словно этого мало, через подобное испытание должна пройти и ее дочь! Сделать отчаянный шаг в пламя, будучи переполненной противоречивыми эмоциями, неуверенной ни в чем! Если бы только знать наперед, но нет, тогда смысл испытания пропадает!

Как ни странно вместо раскаянья и желания вымолить прощения, в душе яростной волной поднялась злость.

— Тебе все мало! Это даже не наказание! Это месть! — Крик многократно отскочил от стен, но стихия осталась глуха. Ясмин набрала побольше воздуха в легкие, чтобы продолжить изливать свое разочарование и скорбь, но почувствовав теплую ладонь, сжавшую плечо, лишь опустошенно прошептала: — Докажи на примере наших детей, что я ошибалась.

Исиб как ни странно не стал насмехаться над ее страхами и уверять, что все будет хорошо. Он так же молча гипнотизировал безучастное к их волнениям пламя.


— Почему ты позволил мне уйти? — Спустя несколько минут джинния решилась нарушить тишину, по-прежнему стоя к Повелителю спиной и остро ощущая тепло его ладоней на своих плечах.

Он напрягся, не спеша отвечать и Ясмин вздохнула, понимая, что зря напомнила ему о прошлом.

Она боялась доверять ему, но именно в этот момент, ощущая благодарность за то, что оказался рядом, за то, что неподдельно разделял с ней тревогу и сомнения, наверное, впервые с прибытия в Эмираты готова была положиться на него.

— Потому что так же как и ты не верил. — Наконец, тихо произнес Исиб, когда она уже не ждала ответа.

Ясмин вздрогнула и, отстранившись, развернулась к нему лицом. Неужели он рассчитывал, что она вернется к нему? Надеялся на что-то?

— А сейчас?

Джинния вглядывалась в его черты пытаясь понять, что двигало им, когда он поддался воле стихии, решившей связать судьбы их детей, если не доверял ее выбору.

— Верю… вы заставили поверить, — его взгляд был спокойным и лишь уголок губ застыл в намеке на привычную ухмылку, однако она быстро исчезла, а глаза стали колюче-жесткими, когда он, набрав побольше воздуха, холодно произнес: — Но в сложившейся ситуации это нисколько не уменьшает страха за них…

— Что случилось? — Единственное, что смогла вытолкнуть Ясмин, чувствуя, как сжимается сердце и темнеет в глазах от его откровения.

— Не здесь.


Джинн протянул руку, и она не стала отталкивать ее.

Хотя внутри все бушевало от возмущения, Ясмин сдержала свой гнев, дав ему спокойно переместить себя.

Но стоило им оказаться в кабинете, как она тут же освободилась и отошла к креслу, ожидая, что Исиб начнет говорить первым. Но джинн не торопился просветить ее. Подойдя к окну и встав спиной к ней, он зло сжал подоконник.

Напряжение накапливалось и повисало в воздухе невысказанными словами.

— Так ты ответишь на мой вопрос? — Джинния позволила раздражению прорваться наружу.

— Да, — произнес он, разворачиваясь, — как только придет Николай.

— Ты обещал, что все будет хорошо! — Отчетливо проговаривая каждое слово, Ясмин надвигалась на Исиба. — Ты обещал вмешаться, если что-то пойдет не так! Так вмешайся уже! — Крикнула она в миллиметре от его лица и замерла, сжимая кулаки, услышав, как открывается дверь.

Она медленно повернулась, чтобы увидеть, как в кабинет заходит муж.

— Он чем-то расстроил тебя Жасмин? — обеспокоенно спросил Николай, увидев ее полыхающие яростью глаза.

Джинния не успела ответить, Исиб, снова натянувший маску насмешливого высокомерия, опередил ее.

— А как же иначе, смертный. Но ты вовремя, нам необходимо кое-что обсудить. Располагайся. — И Повелитель с преувеличенной радушностью, приглашающим жестом указал на кресло.

Глаза Николая сверкнули злостью, и Жасмин, развернувшись обратно, одернула Исиба.

— Прекрати. — Еще несколько мгновений назад, даже когда она яростно отчитывала его, Повелитель вел себя вполне адекватно, но стоило появиться ее мужу, как он снова стал разыгрывать из себя ублюдка. — Ты собрал нас, чтобы обсудить ситуацию с детьми, так давай обсуждать, а не играть мускулами.

Лицо Исиба в миг стало серьезным, словно он нажал кнопку переключения, и его рука подтолкнула ее к Николаю.

— Сядь, Ясмин. — И что-то в его голосе заставило джиннию беспрекословно подчиниться. — Начну с самого неприятного, — продолжил он, — дети исполнили по три желания друг друга. Кстати у Рины наклонности светлых. — Как бы между делом заметил он и предупреждающе поднял руку, видя, что Ясмин готова разразиться гневной тирадой. — Признаюсь, после второго желания я был полностью уверен, что подобного не произойдет, и у них будет время лучше осознать чувства друг к другу, чтобы пройти испытание пламенем.

— Что за испытание? — Нахмурившись, перебил Николай.

Исиб, приподняв бровь, выжидающе уставился на нее.

— Изначальное пламя выбрало Марину в пару Таяру, — стараясь не встречаться с мужем глазами, глухо начала отвечать Жасмин. — Проходя обряд венчания в нем, их стихии должны объединиться, навечно связывая их вместе. Фактически после этого Марина даже не обладая полной силой обретает бессмертие, но только в случае, если их чувства достаточно сильны и равноценны, — она сделала паузу, и еще тише продолжила, — если нет, то они погибнут… оба.

В кабинете повисла тишина, ни Жасмин, ни Исиб не спешили нарушать ее, давая возможность Николаю осмыслить сказанное.

— Так что же пошло не так? — Со вздохом произнес мужчина. — Ты ведь не просто так позвал нас?!

— После того, как они соединились, Таяр отказался питаться от Марины, восполняя энергию от других источников. Это очень сложно в его ситуации… Ясмин знает. Но он бы справился, если бы… Проклятье! Надо было просто по-тихому убрать Клидис, но я переиграл сам себя, желая ужесточить наказание. — Повелитель горько усмехнулся. — Видимо она столкнулась с Саидом во дворце и, сопоставив факты, решила воспользоваться ситуацией, чтобы отмстить. Эта сука не смогла бы приблизиться к Марине, если бы Таяр был с ней в замке, или мне не пришлось бы выполнять требование Азраила, чтобы избежать политического конфликта, но… случилось так, как случилось. Джинния рассказала правду Марине о том, кто такой Таяр и девочка взбрыкнула, вынудив его исполнить ее желание…

— Какое? — Жасмин сглотнула, чтобы смочить пересохшее горло.

— Не знаю, но это очень мощная иллюзия. Правда, благодаря тому, что ее стихийные способности проявились, полученной от демоницы и исполненных желаний Таяра энергии должно хватить надолго. Но я не для этого позвал вас. Благодаря стараниям Клидис и моему недосмотру Таяр и Марина оказались сейчас в такой же ситуации, как вы тридцать лет назад. И я хочу точно знать, какие чувства испытывал Николай к тебе, став Проклятым, чтобы оценить есть ли у них шанс и решить, что делать дальше.

Жасмин поежилась, они старались с мужем никогда не касаться в разговорах этого непродолжительного отрезка времени в их жизни, но она знала, что он помнил. В голове джиннии навсегда отпечатался тот краткий миг отчужденности и неприятия после его возрождения, когда она была не уверена, что он оценит ее жертву. Но Николай смог переступить через это, смог понять и простить.

— А что ты чувствовал, джинн, — голос Николая при обращении к Исибу сочился презрением, — когда Жасмин обратилась к тебе с просьбой вернуть мне жизнь? Обиду? Предательство? Гнев? Или любовь?

Откидываясь на кресло, джинния устало прикрыла глаза. Эти двое даже сейчас не могли не задевать друг друга. Но на этот раз она не собиралась вставать между ними, если им так необходимо выпустить пар. Однако этого не произошло. В повисшей тишине, каждый думал о своем и в то же время об одном и том же — о детях. И Исиб и Николай смогли переступить через ту боль, что она причинила им — сейчас она это знала. Их чувства оказались сильнее, но… Их мысли озвучил Николай.

— Она не пройдет испытания, — сбавив тон, на выдохе произнес он. — Сейчас я бы, не задумываясь, шагнул в пламя с Жасмин. Я верю выбору стихии. Но в тот момент, это могло закончиться катастрофой. Не уверен, что смог бы еще раз довериться ей, не зная всего.

Облеченная в слова правда очень часто причиняет боль. Даже если ты знаешь ее, все равно слышать подтверждение собственных сомнений мучительно. Жасмин впилась в подлокотники кресла ногтями, подавляя эмоции, и распахнула глаза.

— Что будем делать Исиб?

— Я хотел предложить вам попробовать разрушить иллюзию. После разговора с демоницей Рины я попытался сам проникнуть в ее сознание, но ее душа пока еще ближе к миру живых, и у меня нет власти над ней.

— Если это не получилось у тебя, как мы сможем пробиться к ней?

— С помощью Као.

— Ктоэто? — Жасмин растерянно смотрела на него.

— Очень сильный медиум, хотя многие считают ее шарлатанкой, но это не так. Ты мать и твоя связь с Мариной очень сильна, так что Као сможет вырвать ее дух на какое-то время из иллюзии.

— Никогда не слышала, чтобы медиумы могли вызвать души из навеянных фантазий. Умерших и в коме, да. Но не связанных контрактом с джинном?!

— Кое-кто из наших порезвился, так что она не совсем медиум. — Джинн оскалился в самодовольной улыбке, видя ее изумление. — И нечего так удивляться. Да, я сохранил ей жизнь. Мне было любопытно сколькие из тех, кому это необходимо смогут вовремя найти и обратиться к ней. С другой стороны было предчувствие, что она может мне пригодиться. Как видишь, я не ошибся.

— Где она, и как нам до нее добраться? — спросил Николай, сразу переходя к сути дела.

— Во Франции, я сам при необходимости перенесу вас к ней, но прежде я должен попробовать использовать еще один вариант.

— Какой? — Жасмин с подозрением взглянула на него.

— Пора объяснить все сыну, чтобы он сам разрушил, созданную иллюзию. Ведь его связь с Мариной сейчас самая сильная. — Исиб усмехнулся. — Любовь доказывают поступки, а не слова. И наше вмешательство я рассматриваю лишь как крайнюю меру.

Глава 15

Прошло около часа, как Таяра выкинуло из иллюзии. За это время джинн успел несколько раз измерить шагами комнату, прилечь на кровать, посидеть на подоконнике. И пока он, не переставая, вел бестолковый счет секунд, его взгляд неотступно возвращался к джиннии, боясь пропустить малейшие, едва заметные движения.

Но вопреки его ожиданиям Рина не приходила в себя, усиливая с каждой пройденной минутой беспокойство за нее. Так не должно было быть, это было не правильно, и тем не менее так было.

Его попытки повторно проникнуть в сон, чтобы растормошить ее, не увенчались успехом. Ее сознание блокировало его, доводя до отчаянья, заставляя испытывать вину, вынуждая задумываться, а так ли он был прав, обвиняя ее, и искать ей оправдания.

Ведь могло быть, что ее использовали вслепую. Но даже в этом случае, он не понимал, почему у Воробушка не срабатывает инстинкт самозащиты, почему она не просыпается, и почему сводит на нет любые попытки достучаться до нее.

С каждой новой неудачей Таяр все сильнее ощущал подавленность и усталость, словно ручеек жизни тек не от нее к нему, а наоборот. Но именно Рина секунда за секундой медленно, но верно угасала у него на глазах. И он понимал, что если срочно что-нибудь не предпримет, то вместо живого, дерзкого, пусть даже озлобленного на него Воробушка, получит пустую, безоговорочно подчиняющуюся ему куклу.

А Таяр, видит Дарующая, не хотел этого, и потому продолжал упорно следить мутным от перенапряжения взором за неподвижной фигурой.

Внезапно ему показалось, что ресницы девушки дрогнули, и он молниеносно сорвался с подоконника к ней, но, поняв, что это лишь жестокий обман его слипающихся от усталости глаз, обессилено упал на колени рядом.

Рина ничуть не изменила положения, ни одна мышца не дрогнула на ее лице, производя впечатление статуи, а не живого спящего человека. Протянув руку, Таяр осторожно взял маленькую прохладную ладошку и, удерживая, уткнулся в нее лбом, чувствуя, как остатки злости покидают его, сменяясь опустошением.

На душе становилось гадко, от осознания, что он из-за своей эгоистичности и глупости не смог оценить по достоинству уникального дара, преподнесенного ему судьбой. Он как избалованный мальчишка, получивший новую игрушку не смог распознать ее ценность, считая одной из многих и думая, что, как и остальные, она вскоре приестся и потеряет новизну, но оказался не прав…

Марина была единственной… Единственной, кто вызывал такую разнообразную гамму чувств от умиления до злости, от страсти до ревности. А смех? Она была первой с кем он открыто веселился, а не скалился в презрительной ухмылке. Она была сильной и хрупкой одновременно, и он сломал ее, позволив заблуждениям затмить разум, а стихии руководить собой.

Плечи поникли от осознания собственной вины и бессилия, и впервые за многие прожитые столетия джинн смиренно просил Дарующую дать ему шанс все исправить, вернуть Рину.

И стихия не осталась равнодушной…

Иллюзия поддалась при его очередной попытке, пропуская в сон…


За окном в этот раз была ночь. В тусклом свете ночника, у детской кроватки сидела слегка растрепанная, зевающая Рина. Она укачивала на руках маленькую девочку, которая была ее уменьшенной копией. И глядя на них, Таяр думал, что так могла бы выглядеть их дочь. Ошарашенный собственными мыслями и щемящим чувством нежности, зреющим в душе, он стоял как истукан, ничего не предпринимая, пока дверь в комнату не отворилась, пропуская мальчика лет семи слишком похожего на мужчину, которого джинн видел в прошлый раз. Его приход словно сдернул пелену очарования, напоминая, зачем он здесь. Время в иллюзии текло слишком быстро и ему стали заметны произошедшие с ней изменения, вначале упущенные из виду. Черты лица заострились, а формы наоборот округлились, выдавая что перед ним не молодая девушка.

— Воробушек, — нежно, но настойчиво позвал Таяр, в то время, как ребенок сонно шлепал босыми ногами к матери.

Марина, приложив палец к губам, взглядом указала на дочку, призывая то ли мальчика, то ли его к тишине.

— Посмотри на меня. Это все иллюзия — сон. Ты должна осознать это! — Не сдавался джинн, видя, как совершенно игнорируя его призыв женщина, мягко касается щеки пацана и кивком отправляет его в постель.

— Рина!

Женщина встала и, положив умильно чмокающую малышку в кровать, направилась прямо к нему. Воодушевленный Таяр потянулся, чтобы дотронуться до Рины, и замер, ощутив как его рука, а затем и все тело проходит сквозь нее, словно его и не было вовсе.

Дверь, шаркнув, закрылась за ее спиной, а он так и остался стоять в растерянности, начиная сознавать, что все его попытки докричаться, растолкать будут так же бесполезны, как и предыдущие, просто потому, что в этой иллюзии для него не было места — здесь он не существовал вообще.

Однако, не смотря на усиливающееся ощущение безнадежности, джинн не мог заставить себя уйти, а сознание Марины не спешило выталкивать его. Помедлив в нерешительности, он все же последовал за ней.

Из приоткрытой двери, чуть дальше по коридору пробивалась полоска неяркого света, и доносились приглушенные воркующие голоса. Одна только мысль, что она там за тонкой деревянной перегородкой в какой-то паре шагов от него может заниматься любовью с «мужем», дарит свою страсть не ему, а другому, заставила Таяра замереть.

Джинн понимал, что не сможет спокойно смотреть на это, однако и оставаться в коридоре был не в силах. Его тело казалось, перестало подчиняться разуму, действуя помимо его воли, как в страшном сне, когда знаешь, что с другой стороны находится то, что так сильно пугает, но все равно идешь и открываешь ее. Однако то ли какие-то крупицы контроля над иллюзией все же остались у него, то ли высшие силы решили проявить снисхождение, но когда он вошел свет в спальне уже потух и голоса затихли.

Мужчина, сопя в макушку, плотно прижимал к себе ЕГО Воробушка. И хотя это было совершенно невинно по сравнению с тем, что рисовал в своем воображении сходящий с ума от ревности Таяр, но все равно достаточно, чтобы волна ярости моментально затмила разум. Сознание Рины не осталось безучастным к агрессии, и джинн, почувствовав, как комната расплывается перед его глазами, заставил себя успокоиться.

Не боясь всполошить засыпающих хозяев, Таяр громко вдыхал и выдыхал воздух, видя как с восстановлением контроля над своими эмоциями, иллюзия снова обретает четкость.

Двигаясь к кровати, он постоянно заставлял себя смотреть только на Рину, поскольку боялся снова сорваться. Темнота не мешала ему впитывать детали. Отметив, что Рина подстригла волосы, Таяр нахмурился. Ему эти короткие пряди, скрывавшие уткнувшееся в подушку лицо, казались настоящим кощунством. Опустившись на колени рядом с ней, так же как в их спальне, Таяр, забывшись, попытался отодвинуть обкромсанный локон, но у него не вышло. От раздражения на собственное бессилие здесь из горла вырвался гневный рык, но в этот момент, словно подчиняясь его мыслям, Рина повернулась, являя ему свою умиротворенную улыбку.

Таяру казалось несправедливым, что окунув его в неразбериху чувств, сама она даже в иллюзорном сне оставалась счастливой. Он никак не мог поверить, что в глубинах ее подсознания не сохранилось памяти о произошедшем в реальности, которая так или иначе должна была прорываться постоянным настораживающим напоминанием.

«Если бы ему удалось проникнуть глубже в ее мысли, то возможно…» — Джинн запнулся, с удивлением обнаружив себя в ритуальном зале рядом с Воробушком.

И она улыбалась ему! Не ехидно. А… с восторженным любопытством.

— Что это за место? — Спросила Марина, заставляя Таяра чувствовать себя диковинным экспонатом, под ее откровенно изучающим взглядом.

— Разве ты не знаешь? — Удивился он, ощущая нарастающую дезориентацию, когда Рина, зажмурившись от удовольствия и слегка наклонив голову, смаковала шелестящее эхо его голоса, разносящееся по залу.

— У-м-м, скажи что-нибудь еще. — Повинуясь, только ей одной понятным мотивам и мыслям попросила она.

— Ты должна проснуться, Марина! — Таяр сделал шаг по направлению к джиннии. Он не прикасался, но практически нависал над ней, однако ее это, кажется, не смущало, даже наоборот привлекало. Наблюдая, как сверкающие чернотой глаза Рины, восхищенно замерев на несколько бесконечных мгновений, всматриваются в его, а затем лаской перебегают по нахмуренным чертам лица, Таяр сам испытывал, чуть ли не благоговение.

— Зачем? — Отмахнулась она. — Ты такой красивый. У тебя черные глаза, а не карие. Ты знаешь? — Девушка напряженно сдвинула брови. — Твой образ всегда расплывчатый, неуловимый и далекий, но не сейчас. Почему?

— Эта иллюзия у…

— Да иллюзия, — Не дослушав объяснение, прервала она. — И сон так короток. Я скоро проснусь среди своей семьи, и твой образ снова превратится в дымку, неясное скоротечное ощущение, которое забудется за повседневными заботами.

— Ты не понимаешь Воробушек! — Таяр, наконец, позволил себе сделать то, что так долго хотелось, и ладони привычно обожгло ее теплом. Он дал себе насладиться мгновением, и она, что удивительно, не прерывала его, также с замиранием впитывая ощущения. — Это сон в твоем иллюзорном сне. — Мысли начали разбегаться, от легких щекочущих жаром прикосновений, охвативших казалось все его тело, — Ничего этого нет…

— Я знаю… Ты моя фантазия… Нереальная… — Кончики пальцев девушки порхали по его плечам, — недостижимая… странная… — По всей видимости, Рине так же, как и ему было трудно сосредоточиться на разговоре.

Таяр вглядывался в черты ее лица, силясь вспомнить, объяснить, ни замечая ничего вокруг, ощущая только жар, нарастающий с каждой секундой. Они уже были так близко друг к другу. Глаза в глаза, губы к губам, сердце к сердцу… Грудь обожгло жгучей болью, туманя их взгляды от невероятной близости, смывающей грани между ними.

— Нет, я реа… — Таяр не успел сказать, темнота и холод от утраты окутали его. — Нет! — Протест надрывным криком вырвался из пересохшего горла, и джинн, распахнув глаза, непонимающе уставился на склоненного над ним отца.

— Зачем? — Окатив Исиба гневным взглядом, он попытался сесть, но обессилено снова опустился на пол.

— Что зачем? — В таком же тоне ответил отец. — Зачем не позволил тебе угробить себя и Марину? — Исиб выпрямился и, обойдя его, взял руку девушки, чтобы проверить пульс. — Если бы я не подоспел вовремя, то вы бы уже оба плавились в объятиях изначального пламени! — Он тяжело вздохнул и, вернувшись, присел перед ним на корточки. — Ты не считаешь, что это несколько преждевременно?

Таяр нахмурился, перспектива близкой смерти Марины его совершенно не радовала, да и сам он не торопился покинуть этот мир. Но, не смотря на слабость и непроходящую дрожь, он все же попытался возразить.

— Я не понимаю. Все шло хорошо. Мне удалось добраться до Марины, и еще немного, — одарив отца красноречивым взглядом, Таяр продолжил, — если бы не вмешательство некоторых, и я бы убедил ее разорвать иллюзию.

— Вижу, как убедил, — Губы Исиба вытянулись в тонкую линию, выражая его недовольство. — Еще немного, и для ваших душ началась бы проверка, предшествующая обряду. И у меня нет уверенности, что вы с успехом прошли бы ее.

— Какой обряд?

— Таяр! Не прикидывайся, ты все понимаешь. Не мог не осознать!

— Венчание?! — В душе джинна поднялась паника.

Да, ему была необходима Марина, да, он боялся потерять ее. Ревновал. Безумно. Хотел, чтобы она принадлежала только ему… Желал… быть рядом с ней каждую минуту… Хотел маленькую проказливую светловолосую дочурку джиннию от нее! И ради этого готов был на все… потому что полюбил. Впервые за свою долгую жизнь полюбил по-настоящему. Но отец был прав — они были не готовы к обряду…

Исиб, все это время молча наблюдавший за ним, участливо спросил: — Вот скажи, зачем тебе понадобилось исполнять ее последнее желание? А?

Таяр внутренне ощетинился, выплескивая на отца свою злость и раздражение.

— А разве ты не для этого ее подсунул?

— Представь себе, нет! — Исиб одним резким движением встал, и протянул сыну руку, но Таяр, проигнорировав ее, опираясь на кровать, тяжело приподнялся сам. — Признаюсь, я не ожидал, что стихия выберет вас, хотя предполагал, что вы можете понравиться друг другу. Но даже если бы этого не произошло, все равно девочке требовалась основательная встряска, чтобы ее способности проявились, так как Ясмин искусственно блокировала их долгое время. Да и тебе не помешало взбодриться. И все бы было просто замечательно, если бы вы с Клидис все не испоганили!

Таяр поморщился от обвинений отца, попытавшегося переложить всю ответственность на него, но все же проглотил оправдания, понимая, что если бы не его блажь, то они могли так и не познакомиться с Воробушком. Однако злость никуда не делась, найдя виновного.

— Где она?

Исиб пожал плечами.

— Не знаю. Я не чувствую ее… совсем.

Дурацкая слабость не проходила, и Таяр решил опуститься на кровать. Повернувшись так чтобы видеть Марину, он снова взял ее руку в свою ладонь, черпая в этом прикосновении силу.

Разборки с Клидис могли подождать, а вот Марина, нет.

— Ты можешь, — он запнулся, — разрушить иллюзию?

— Нет. — Исиб устало взъерошил черные как смоль волосы и, пресекая возмущение, тут же добавил. — Я пробовал, сразу же, как почувствовал… Но не смог. Не посвятишь, что такого она пожелала?

— Чтобы не было поездки, не было похищения, не было меня в ее счастливой долгой жизни, — Скупо без эмоций перечислял Таяр, не глядя на отца. — И теперь я практически не управляю иллюзией. Марина не слышит, не видит, не чувствует меня.

— И ты идиот, его исполнил?

— Я… — Рыкнул джинн и заткнулся, понимая, что возразить ему нечего. — Тогда забери мою энергию и вдохни в нее.

— Не буду. — Отрезал Исиб. — Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Посмотри на себя, что можно у тебя забрать? Я рассматривал это как возможный вариант, если бы тебе не удалось разбудить ее самому. Но сейчас отказываюсь это делать, ты слишком истощен.

Таяр упрямо вскинул подбородок.

— Я справлюсь. Она, нет. За час в иллюзии прошло более десяти лет! А я не уверен, что снова смогу проникнуть в ее сознание. Сделай!

— Нет. — Рука отца опустилась на плечо, но Таяр скинул ее, не понимая, почему тот не хочет принять его выбор.

Исиб никогда не снисходил до пояснений собственных решений, но видимо сегодняшний день был исключением.

— По вине Клидис мне уже сегодня пришлось делать это, и я не уверен, что смогу с тобой остановиться в нужный момент. Да, и связаны вы. Не понимаю как, но она тянет тебя за собой. Если я резко заберу энергию, то боюсь, что просто, не успею передать ее…

— Тогда мне придется снова проникнуть в сон в ее фантазии. И, пожалуйста, не пытайся вытаскивать меня, пока я…

— Ты больше не будешь этого делать. Это ослабляет тебя. Тем более есть еще один вариант.

— Какой? — С надеждой спросил Таяр, поворачивая голову к отцу.

— Ясмин вызовет ее дух и попытается объяснить все.

— Это невозможно.

— Возможно. Если ее сознание закрыто для тебя, это не значит, что тоже самое будет с ее матерью. Их связь тоже очень сильная.

Таяр молчал, обдумывая вероятность успеха затеи отца. А тот тем временем продолжал:

— Только обещай мне, что не будешь ничего предпринимать, пока я не вернусь.

— Час. У тебя ровно час. После я снова пойду за ней. — Таяр не стал уточнять, что все равно будет пробовать проникнуть в иллюзию, и Исиб кивнул, соглашаясь.

Глава 16

Исиб вернулся сравнительно быстро, и все же те недолгие минуты ожидания дались Жасмин с трудом. Сердце сжималось от беспокойного предчувствия, которое в полной мере оправдало себя.

Джинн был немногословен, когда скупо бросил им с Николаем, что они немедленно отправляются к Као. Она пыталась найти следы разочарования, возмущения, хоть каких-нибудь чувств, в отношении того, что его сын не оправдал возложенных на него ожиданий, но видела лишь высокомерную маску Повелителя. Чересчур хладнокровную, чтобы поверить в нее.

Исиб всем своим видом показывал, что не собирается обсуждать произошедшее в замке. Но для Жасмин сейчас это уже не имело значения, ведь его сын так и не разорвал иллюзию. Да и времени для негодования и возмущения, ей с Николаем джинн не оставил. Спустя несколько мгновений после его возвращения, они уже находились в наполненной светом просторной гостиной и смотрели в спокойные карие глаза медиума.

Женщина не выразила удивления их появлениям. И хотя было видно, что их прибытие не доставило ей восторга, она все же вежливо предложила им присесть. Пока Исиб в своей излюбленной хамской манере, приправляя просьбу шантажом, объяснял Као, что от нее требуется, Жасмин оценивающе рассматривала медиума полукровку.

Перед ней была симпатичная, ухоженная и явно знающая себе цену женщина, которая, проявляя чудеса выдержки и успешно скрывая страх, умело торговалась с джинном.

Хотя Жасмин не одобряла выбранный Исибом метод воздействия, тем не менее, не вмешивалась, разумно рассудив, что у Повелителя имеется больше рычагов воздействия на женщину. И оказалась права. Из короткого содержательного разговора стало понятно, что Као предпочитает не афишировать свой дар, и если бы они с Николаем просто обратились к ней за помощью, то вряд ли получили бы ее.

Женщина вела себя очень осторожно, выставляя условия и не выказывая желаний, лавируя на тонкой грани с опытным кукловодом, но все же согласилась помочь.

— Оставьте нас с Ясмин наедине. — Наконец, произнесла медиум не терпящим возражения тоном.

— Нет.

— Я остаюсь. — Мужчины оказались солидарны в своем возмущении.

— Это обязательно? — Одновременно с ними насторожено спросила Жасмин.

— Да. — Коротко ответила Као, не отводя от нее прямого взгляда.

Женщина просто сидела и смотрела на нее, выжидая и ничего не предпринимая, до тех пор, пока мужчины, выругавшись, не покинули их, и только тогда подошла и мягко взяла Жасмин за руки. Все это время медиум не разрывала зрительного контакта.

— Ваш муж человек, значит дочь полукровка, так же как и я. — Бесстрастный голос убаюкивал, и невесомый холодок, идущий от ладоней Као, медленно осторожно поднимался вверх по рукам. — Ясмин, вы должны сознавать, что я не могу гарантировать успеха, но ради вашей девочки постараюсь сделать все возможное.

Джинния чувствовала онемение во всем теле, находясь словно под гипнозом, а женщина тем временем продолжала говорить.

— Покажите мне связь с вашей дочерью. Укажите путь, чтобы я могла позвать ее.

Холод добрался до сердца, глаза медиума закрылись и Жасмин заметалась в коробке из мыслей и собственный ощущений, связанных с Мариной, чувствуя присутствие в них постороннего зрителя.

Джинния видела большую семью за столом, не сознавая, что это не она с Николаем сидят во главе, но голос неотступно следующего за ней наблюдателя позвал:

— Марина!

И Жасмин, поддавшись неясному импульсу, повторила за ним: — Мариша!

Женщина так похожая на ее мужа обернулась, и горячая слеза скатилась по онемевшей щеке.

— Маришка! — Более настойчиво позвала она, слыша отголосок чужого зова.

— Мама, почему ты плачешь? — Раздался совсем рядом голос, и Жасмин открыла глаза, только сейчас сознавая, что все это время они были закрыты.

— Девочка моя. — Облегченно улыбнувшись, она потянулась к дочери, но пальцы Као, крепко впившись в кожу, удержали ее на месте.

Марина, недоуменно осмотревшись вокруг, нахмурилась.

— Мама, а где мы? И что здесь делаем? Кто эта женщина? И почему вы держитесь за руки?

Жасмин пришлось протолкнуть комок в горле, прежде чем она смогла спросить:

— Мариша, ты помнишь, как поехала с сестрой в Марокко? Как оказалась у Таяра?

— Мам, — дочь критично взглянула на нее, — ты что-то путаешь. Не удивительно. Это было так давно. Я же работала, когда Вика ездила туда с Сергеем. — Девушка запнулась словно перебирая что-то в уме. — Или нет?! — Она с сомнением взглянула на мать, — Это сон?

— Нет, Марина. Это не сон. — Приглушенно ответила Жасмин, чувствуя, как слезы текут по щекам. — А вот твоя жизнь и воспоминания — ложная иллюзия. Эта женщина медиум она помогла призвать твой дух, чтобы…

— Нет, — Девушка замотала головой, и в ее голосе начали появляться истеричные нотки, — нет, нет, нет. — Она пятилась, казалось, не видя ничего перед собой, пока не уперлась спиной в мужчину.

— Как? — Только и смогла выдохнуть Жасмин, когда Таяр мягко произнесший «Воробушек», крепко обнял призрачную отбивающуюся Рину.

— Твоя мать права Марина, но у нас нет времени ты должна пойти со мной. Доверься мне Воробушек. Прошу тебя!

Жасмин ошарашено смотрела на нежно умоляющего ее дочь джинна, не сразу осознав, что их образы становятся все прозрачнее.

— Исиб! Николай! — Крикнула она, но было уже поздно.

* * *
Слова матери пробили толстую броню, вызывая беспокойство. Душа корчилась, противясь и отрицая. Что? Марина сама не знала. Но казалось, что поверь, она и ее мир разлетится на кусочки, превратится в обломки и пыль. Она отступала, пытаясь сбежать, укрыться от непонятных и незнакомых образов, всплывающих в сознании, пока не оказалась в горячих объятиях, от которых знакомые искры побежали по телу, вызывая удовольствие и страх.

— Воробушек… — Нежное ласкающее слово, коснулось слуха, заставив резко развернуться.

Безумно красивый и печальный мужчина удерживал ее, что-то говоря, убеждая, но она не слышала его, не в силах отвести взгляда от его лица.

Он влек ее за собой или их несло куда-то, и как ослепляюще яркие лучи сквозь трещины в твердом панцире, ограждающем ее душу, перед глазами вспыхивали воспоминания. Они были красивыми и пугающими одновременно. Откалывая кусок брони и все больше обнажая душу, они оставляли ее уязвимой перед правдой, от которой Рина безуспешно пыталась укрыться.

Наваждение рассеялось, и она потеряла все: жизнь, душу. Но рядом с ней был он — темный джинн, уничтоживший ее. Зачем? Для чего? Во всем, что было, и происходило сейчас, ей виделась какая-то извращенная насмешка.

Она так и не смогла убежать от него, ни в иллюзии, ни сейчас. Таяр научил ее, что сказки жестоки, а чудеса опасны. Он разрушил ее веру, но как ни странно не убил любовь. Она все еще теплилась глубоко внутри, причиняя боль, вызывающую жгучую ненависть, на фоне которой меркли и притуплялись все другие чувства. Именно так, как говорила Николь.

— Все кончилось? — Марина высвободилась из его рук, и сделала шаг назад, оглядываясь вокруг.

— Нет, еще нет. — Таяр рассеянно взъерошил волосы. — Ты слышала хоть что-нибудь из того, что я говорил?

Марина отрицательно помотала головой, не отрываясь от осмотра смутно знакомого зала.

— Что это за место? И почему мы здесь?

С губ Таяра сорвался тяжелый вздох, снова привлекший к нему внимание девушки.

— Это ритуальный зал с изначальным пламенем, которое является основой силы джиннов. И мы оказались здесь, чтобы обвенчаться в нем, потому что оно выбрало нас, как пару.

Марина почувствовала как из груди, сотрясаясь, вырывается клокочущий истеричный смех.

— Ты… ты серьезно? — Слегка запинаясь, вытолкнула из себя она. — Зачем тебе это? Ты получил то, что хотел. Моя проклятая душа принадлежит тебе. — Исходящий от пламени в колодце жар, сушил кожу, вызывая у Рины безотчетный страх. — Или ты недостаточно поиздевался надо мной и хочешь засунуть меня в самое пекло, чтобы полюбоваться как я буду медленно корчиться в огне? Что это даст тебе?

Глаза Таяра полыхнули злостью, но он быстро справился с ней.

— Я понимаю, ты считаешь, что у тебя много причин сомневаться во мне, и, тем не менее, я прошу довериться мне. Мы должны войти в пламя. Вместе. Не ты одна.

— Сомневаться! — Взвилась Рина. — Ты это так называешь?! Я доверяла, доверяла, каждому лживому чувству и слову, и что в итоге? — Она развела руками и продолжила с издевкой. — Что изменилось? Ты? Я? Почему бы просто не приказать, Господин? К чему требовать доверия?

— Ты слушаешь, но не слышишь, да? — Голос Таяра, тоже набрал силу, словно его крик мог убедить ее. — Ты искренне веришь, что я хотел вот этого? Что у меня или у тебя был выбор? Пламя сделало его за нас, и, подчиняя наши желания, устремления, манипулировало нами, подгоняя и нетерпеливо торопя. Если бы отец не принес тебя мне, я уверен, что мы все равно, так или иначе, встретились, и все произошло бы точно так же. Потому что с самой первой секунды, как я увидел тебя, никто не мог удовлетворить меня и стихию, кроме тебя. Хотя я пытался, бороться с потребностью.

Марина ошарашено смотрела на раздраженного джинна, не в состоянии что-то сказать. Из его слов выходило, что не он был виноват в своих действиях, а пламя, возомнившее, что они созданы друг для друга. Ей было интересно, манипулировало ли оно чувствами? Потому что сейчас ей очень хотелось убить одного джинна и к пламенной любви это не имело никакого отношения.

— Почему же мы не оказались прямиком в пламени? Почему не оставив, как ты утверждаешь, нам выбора, оно не довело нас до конца, в последний миг предоставив возможность решать самим?

— Потому что оно не управляет чувствами, они либо есть, либо нет. Пламя лишь испытывает их.

Таяр читал эмоции на лице Рины, понимая, что даже признайся он в любви, этого будет не достаточно.

— Пойми, мы уже связаны с тобой, сильнее чем, кто либо. Ты, говоришь, что принадлежишь мне, но в равной степени я принадлежу тебе. Ведь осознанно или нет, ты сделала то же самое, что и я — исполнила мои желания. Когда твои жизненные силы иссякли, ты начала тянуть их из меня, а мои попытки разорвать иллюзию, лишь быстрее подвели нас к грани. Вызов твоего духа матерью сжег те жалкие крохи, что оставались у нас двоих, и меня притянуло вслед за тобой. Теперь я такой же Проклятый, как и ты, Воробушек. Собственно у нас два пути: Ад или пламя. — Не оставлял он попыток переубедить ее. Хотя его самого страшило то, что он так уверенно предлагал ей. — О жизни Проклятых ты уже наслышана. Так что объяснять нет смысла. А пламя либо вернет нам все, если наши чувства достаточно сильны, хотя ты в это и не веришь, либо прекратит мучительное существование. Выбор за тобой. — Джинн замолчал, давая возможность девушке решить, но в то же время готовый привести последний аргумент, рассказав о ее матери, если она выберет не тот вариант.

— Ты прав, так будет лучше…

Таяр не успел перевести облегченный вздох, как девушка метнулась к краю колодца — без него. Джинн не знал, что будет, если она войдет в пламя одна, и, действуя на инстинктах, прыгнул. Его резкий толчок придал им ускорения и вместо, осознанного шага, они просто свалились в бездонную огненную пропасть. Однако ее рука была крепко зажата в его ладони, и это было главное. Пламя встретило их, останавливая падение и принимая в свой кокон…

* * *
Мужчины вбежали почти мгновенно. Као пыталась что-то объяснить, но Ясмин понимала только одно, что у них почти получилось, но Таяр вновь вмешался и забрал Марину.

Она выливала разъедающее душу разочарование на Исиба, обвиняя его и сына. Джинн мрачнел, однако не стал оспаривать ее требование перенести их в замок Таяра. Лестница и коридор, казались бесконечными.

— Почему ты перенес нас в холл, а не в комнату? Тянешь время? — Ясмин понимала, что упреки безосновательны, но не могла заставить себя смолчать, когда казалось, что на каждый шаг уходит не меньше минуты, в то время как жизнь ее дочери отмеряется мгновениями.

— Защита. — Исиб не стал ничего добавлять, не менее стремительно пытаясь добраться до детей.

Когда дверь в спальню распахнулась у Жасмин на глаза навернулись слезы. Ее девочка без движений лежала на краю кровати, руки джинна обнимали ее талию, а голова покоилась на ее ногах. Казалось, что они спят. Но это было не так. Она закусила губу, чтобы не закричать и вжалась в стоящего за спиной Николая.

Когда Исиб уже подходил к кровати, тела вспыхнули голубоватым сиянием и исчезли.

— Они вошли в пламя? — Неверяще спросила Жасмин, читая на лицах мужчин такую же растерянность, какую ощущала сама.

* * *
Таяр был прав, Марина не хотела судьбы Проклятой. Лучше смерть в пламени, чем жалкое существование. Он был убедителен, но она не могла поверить ему, боясь спутать запоздалое осознание вины с настоящими чувствами. Может он действительно хотел облегчить ее участь, но ведь для этого сыну Повелителя было не обязательно, так рисковать своей жизнью. Рина была уверена, что его отец найдет какой-нибудь способ спасти сына.

Несколько стремительных шагов к краю, чтобы не передумать были проявлением отчаянья, но последний, медленный — веры. Она замешкалась, вверяя ему себя. И не ошиблась.

Рина не чувствовала страха, падая в огненную бездну, согретая теплом близости Таяра. Ее локоть крепко сжимала его рука, и все сомнения отступали прочь.

В какой-то момент они оказались лицом друг к другу, и их пальцы переплелись. Огненная живая река текла вокруг и внутри них, омывая, очищая, открывая их сердца и души. Они не были одни в пламени. Тысячи других почивших и еще не рожденных душ были свидетелями обряда, но в то же время создавалось ощущение, что кроме них нет никого. Не жар, а тепло окутывало их тела. И на фоне этой мягкой почти материнской ласки, сплетение их тянущихся друг к другу стихий казалось невообразимо острым, но от того не менее прекрасным. Марина впитывала в себя эмоции, заполнявшие Таяра, перебирая, разбирая, сравнивая каждый момент, проведенный с ним, через его восприятие. Ни одной мысли, ни одного чувства не осталось укрытым от нее. Так же, как и ее от него. Таяр не был принцем на белом коне, не был идеальным. Но она выбрала его, доверила себя ему и, даже видя его обнаженную без преукрас душу, не жалела, потому что он любил ее, так же сильно, как она его. И это чувство разрасталось огненным цветком в душе, смывая горечь и боль, заставляя принять его таким, каков он есть…

Просто касаться его, уже было не достаточно, и Рина потянулась к его губам, или он к ее, завершая обряд. Их языки сплетались в древнем танце страсти, две разрозненные стихии сплавлялись в единое целое, питаясь первородным пламенем, наполняя дурманящей силой.

«Одна стихия на двоих. Одна жизнь на двоих. До тех пор пока царит в сердцах любовь», — слова клятвы синхронно прозвучали в их мыслях, вызывая бурлящую радость.

Охваченные страстью, позабыв обо всем, они продолжали целоваться, пока шумное восклицание не нарушило их идиллию.

— Живы!

Марина с неохотой оторвалась от Таяра, пытаясь сфокусировать затуманенный взгляд на матери.

— Они прошли испытание, Ясмин! — С ноткой превосходства сказал незнакомый молодой мужчина, привлекая внимание к себе.

— Это мой отец, Воробушек. — Прошептал ей на ухо Таяр. — Так что не удивляйся.

Она слабо кивнула, прибывая в ватно-дезориентированном состоянии, от не проходящей эйфории.

Наверное, нужно было подойти к матери с отцом успокоить их, но она боялась, что не сможет без поддержки Таяра сделать и шагу. Может позже эта необходимость постоянно чувствовать его прикосновения и пройдет, но только не сейчас, когда впечатления после обряда были еще слишком сильны.

Однако действительность нашла способ разорвать очарование момента.

— Коля! Коля, что с тобой! — Громкого вскрика матери, и вида схватившегося за сердце, оседающего на пол отца оказалось достаточно, чтобы привести ее в чувство.

— Папочка, — прошептала она, падая на колени рядом с матерью, — Это я виновата.

Рука Таяра ободряюще сжала ее плечо.

— Я перенесу вас в больницу, — Исиб взял на руки ее отца.

Мать кивнула, соглашаясь, а Марина, чувствуя, что ничего не понимает, переводила недоуменный взгляд с одного на другого.

— А разве никто из вас не может вылечить его?

Мать и Исиб поспешили раствориться в тягучем мареве, и она повернулась за ответом к Таяру.

— Нет, Воробушек. Это невозможно.

— Почему? Я думала, джинны могут все. — Марине не верилось, что Таяр может отказать ей в таком важном для нее вопросе.

— Все. Но не во всех ситуациях. — Мужчина ласково обнял ее. — Но тебе не стоит волноваться, с отцом все будет хорошо.

— Ты врешь, чтобы меня успокоить.

— Нет.

— А я могу его вылечить?

— Нет.

— Я не могу лечить, а только калечить?

— Нет.

— Ну, что ты заладил. Нет, да, нет. — Марина сердито стрельнула в него глазами. — Совсем меня запутал.

— Джинны могут лечить, и ты в том числе. Но твою семью. Это табу.

— Почему?

— Об этом лучше спроси у матери.

Марина испытующе еще некоторое время сверлила его, надеясь на ответ. Но Таяр стойко изображал непонимание.

— Хорошо. — Наконец, вздохнула она. — Мы можем так же как они переместиться?

— Да.

— Тогда, давай последуем за ними.

Таяр вздохнул.

— Тебе недостаточно моего уверения, что с твоим отцом все будет в порядке?

Марина округлила глаза, от подобного неожиданного высказывания.

— Не будь, сволочью, он мой отец!

— Прости, Воробушек, ты права, я эгоист, и мне трудно смириться с мыслью, что придется делить твою привязанность с кем-то другим. Но я постараюсь исправиться. — Он выглядел искренним, и это подкупало, заставляя обиду отступать.

Таяр потянул ее за руку, помогая встать. Перед ними появилось размытое пятно, и когда они вместе сделали шаг к нему, Рине показалось, что Таяр пробурчал себе под нос, что не так планировал провести единственную первую брачную ночь в своей жизни.

Эпилог

Два месяца спустя
Не смотря на уговоры Таяра, Марина осталась непреклонной, предпочитая отпраздновать свое двадцати трехлетие не в замке, доставшемся от мамы, и даже не в подаренной мужем «новенькой квартирке больше соответствующей их статусу», а дома у родителей. И дело было не столько в том, что ей не хотелось нарушать давно сложившуюся традицию, сколько в том, что она не хотела беспокоить отца, за здоровье которого, не смотря на все уверения, очень переживала.

Вся семья была в сборе. Даже те, кого она предпочитала бы не видеть на своем дне рождения, после откровенного разговора по душам с матерью. Исиб в образе почтенного господина восседал за столом рядом с отцом, вызывая раздражение у нее, и явный восторг у ее сестры с мужем, далеких от дел джиннов. Марина же вымещала свое раздражение на ни в чем не повинном салате, в то время как Николь, цокая каблучками на высокой шпильке, суетливо сновала между кухней и залом.

— Не сердись, Воробушек. Он обещал вести себя хорошо. — Руки Таяра обвились вокруг ее талии, а губы игриво захватили мочку уха, вызывая у нее непроизвольную дрожь желания.

— Ты же знаешь, что отцу вредно волноваться, а ОН… — Она запнулась, с шумом выдыхая и откидывая нож в сторону, когда его пальцы под фартуком добрались до груди и нежно надавили на тугие горошины, выпирающие сквозь тонкую ткань платья.

— Они взрослые люди, сами разберутся, и к тому же против него здесь только ты. Ясмин и Николай согласились с его присутствием. — Таяр развернул ее к себе лицом и шутливо чмокнул в губы. — И не забывай, он же мой отец, — Глаза Марины полыхнули огнем, выдавая злость, но он казалось совсем не обратил на это внимание, — и по совместительству Повелитель, так что можно мелко пакостить, но в открытую сориться не советую.

Девушка почувствовала, что ее щеки вспыхнули от смущения. На что муж лишь нахально ей подмигнул, показывая, что в курсе ее с Николь проделок.

— Будь хорошей девочкой и тебя ждет очень интересный сюрприз.

Зашедшая на кухню демоница, увидев их, лишь хмыкнула и, взяв несколько тарелок гордо выплыла в коридор.

Таяр насупился.

— Она меня совсем не уважает. И так нечестно. У тебя есть личный демон, а у меня нет.

Марина улыбнулась.

— Никто не заставлял тебя уничтожать Саида. Сам виноват. И кстати за два месяца мог уже кого-нибудь и подобрать.

— В том-то и дело, что не могу, пока у нас в замке живет ЭТА. — Он тыкнул пальцем в пустой проем. — Они просто не выживают рядом с ней. Воробушек, у меня тоже скоро день рождения. Сделай подарок избавься от этой-не-пойми-что. Или сделай мне такого же демона, у меня даже материальчик подходящий есть.

— А не боишься, что он тебя тоже слушаться не будет? — Она хитро стрельнула глазами.

— Нет, дорогая, в этом и есть прелесть обряда. Все твое — мое, все мое — твое. Жаль, что не касается нажитого до свадьбы имущества.

— Хорошо, если твой папочка не напортачит сегодня, будет тебе демон. Так что иди и следи.

— Ты меня выпроваживаешь?

— Точно. В целях сохранения в целостности пальцев, от ущерба грозящего им моей отвлеченностью на тебя.

— Как скажешь, — быстро согласился он, уходя в зал.

— Ты долго собираешься прятаться на кухне? — Посмеиваясь, спросила, столкнувшаяся с ним в дверях, мама. — Не забыла, чей день рождения отмечаем?

— Я сейчас. Осталось немножко.

Марина быстро дошинковала салат и ссыпала его в тарелку.

— Мам? — Не удержавшись, позвала она.

Жасмин вопрошающе улыбнулась.

— Почему вы с отцом не хотите попробовать пройти обряд? — Выпалила Рина, но видя, как резко сменилось настроение у матери, тут же пожалела о том, что затронула эту тему. — Прости, я не хотела тебя расстраивать, просто я и правда не понимаю. Ведь это прекрасно и абсолютно не страшно, а вы действительно любите друг друга и… и…

— И если с отцом что-то случится, я переживу, но меня это сломает. — Продолжила мама за нее. — Мариша, пойми, что даже зная о той боли, что меня ждет, я никогда не буду давить на твоего отца. Он не сможет жить жизнью джинна, не сможет закрывать глаза, на то, что я убиваю людей. И не важно, хороших или плохих. Они будут такими же людьми, как его дочь, зять и внук. — Жасмин на секунду прикрыла глаза и с безысходностью добавила. — А я не знаю, как мне стать человеком.

Марина обняла мать.

— Мамочка, прости.

Жасмин, сипло всхлипнув, улыбнулась.

— Я счастлива за тебя, это была твоя судьба с рождения. Но не наша с отцом. И давай больше не будем о грустном, в конце концов, у нас сегодня праздник. И кажется двойной. Вика явно не удержится и поделится своей великой новостью. — Мать хитро подмигнула ей, возвращая безмятежное выражение лица.

* * *
— Воробушек, не злись. — Таяр забавлялся, глядя на Марину. — А то я и правда подумаю, что ты сильно не любишь свою сестру.

— Нет, я понимаю. — Дулась девушка. — Ребенок это прекрасно.

— Угу, — Поддакнул муж, — Очень. Как представлю нашего с тобой маленького джиннчика, писающего дедушке Повелителю на коленки, так и умиляюсь.

Рина хихикнула, представив картинку, и уже не так угрюмо продолжила: — Просто напрягает, что ей всегда надо быть в центре внимания. Все были и так в курсе этого «удивительного» события, так что можно было и подождать.

— Ты знаешь, похоже, эгоизм это заразно. — Хмыкнул он.

— Точно, я перенимаю от тебя вредные привычки. Так куда мы едем. И почему едем, а не перемещаемся как все нормальные джинны.

— Я же обещал тебе развлечение за хорошее поведение.

— Да?! И что же это за развлечение, уже можно узнать или это все еще тайна? — Ее ручка игриво погладила его бедро, отвлекая от дороги.

— Можно! Мы едем на свадьбу к моему «другу», чтобы оценить возможность его перевода в разряд моего личного демона.

— Так нечестно. Это же подарок тебе, а не мне. — Рина комично нахмурила носик.

— Жадина. — Он подмигнул ей. — Это приятное приложение к сюрпризу.

— Я вся в нетерпении, что же такого ты приготовил.

— Я был в ритуальном зале.

— И…

— И увидел нечто интересное, а еще более интересное «Дарующая» потребовала от меня.

— И что же такого она попросила?

— Сделать из Клидис человека.

— Разве это возможно? — Глаза Рины сверкнули воодушевлением.

— С нашей помощью, по-видимому, да. Нужно просто, чтобы кто-то очень пожелал оживить, кого-нибудь. А наш жених ровно через полчаса очень пожелает этого.

Мысли Рины скакали от Клидис к матери и обратно, мешая ему сосредоточиться на дороге. Но они уже подъезжали к месту, и Таяр решил больше не мучить ее.

— Предупреждая твои вопросы. Да, я читаю твои мысли, когда ты громко и эмоционально думаешь. Да, ты тоже так можешь. О смерти невесты за несколько минут до великого события узнал от Азраила. Вторая половинка Клидис человек, и она после нашего воодушевляющего представления во время обряда захотела найти свою любовь. Заметь, для нее довольно удачно сложилось, что он не из джиннов. Нет, я не забыл то, что она сделала, и намерен отыграться по полной, а наличие в мужьях моего будущего демона, сильно затруднит ей поиск. — Таяр зло усмехнулся. — Скоро ты поймешь, почему я так говорю. И да. Я надеюсь, что у нее все получится. Тогда значит, у твоих родителей тоже есть шанс.

Машина плавно остановилась возле церкви. И тут же Марина алчно накинулась на губы Таяра, благодаря за самый лучший подарок.

Когда дыхания уже не стало хватать, а разгоревшееся в их телах желание, стало нестерпимым, она с сожалением отодвинулась и, глядя на мужа, повлажневшими от испытываемых эмоций глазами, произнесла: — Я люблю тебя, мой эгоистичный, самоуверенный и очень любящий джинн.

Его пальцы успокаивающе ласково гладили ее щеку.

— И я люблю тебя, Воробушек. И я…


Оглавление

  • Пролог
  • href=#t2> Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Эпилог