Радужный змей [Анна Евгеньевна Гурова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Гурова Анна Радужный змей

ПРОЛОГ

Звук не распространяется в пустоте. Очередной взрыв пришел как бесшумное землетрясение, раздробившее в пыль остатки ландшафта астероида Альчера-1. Исследовательский комплекс, укрытый у подножия древнего горного хребта, был мгновенно уничтожен вместе с горой. Волна огня смела с поверхности астероида все постройки; теперь до самого горизонта простерлась однообразная, изуродованная воронками от взрывов равнина. Очевидно, нападавшие уже не заботились, останется ли в живых кто-нибудь из сепаратистов.

Доната стояла в самом эпицентре, среди развалин станции, и задумчиво смотрела вверх. С неба сыпались горящие металлические обломки. Доната знала, что они будут падать еще долго: патрульный крейсер размерами вдесятеро превышал уничтоженную станцию, — и это зрелище наполняло ее чувством глубокого удовлетворения. Она не испытывала ненависти к жителям холодной планеты, погибшим вместе с крейсером, и ей было глубоко наплевать на соратников — сепаратистов, похороненных под разрушенной горой. Самое главное — она выполнила поручение, и Имана обязательно похвалит ее. Слишком часто за последние пятьдесят лет ее поступки вызывали его недовольство. Он распекал девушку при каждой встрече, а ей всего-то и надо было, что капельку участия и симпатии. Иногда Донате казалось, что они говорят на разных языках. Имана упрекал ее в невежестве и дикости — но разве она не получила образование в лучшем университете галактики по двум специальностям сразу? Всякий раз, когда ей приходилось убивать — даже не из удовольствия, а по необходимости, — Имана хватался за голову и причитал: «Куда мы катимся! Все признаки вырождения налицо!», но в этом пункте Доната решительно отказывалась его понимать. Ведь именно по его приказу ее сделали такой, какая она есть. Что же — теперь и ее навыки пригодились. Имана наконец-то будет доволен.

Зоркие глаза Донаты приметили в небе нечто новое. Одна из крупных звезд слишком уж быстро пересекала небосвод. За ней в отдалении следовала вторая, менее яркая. «Ага, подкрепление вызвали!» — подумала Доната, чувствуя, как в ней снова разгорается боевой азарт. «Должно быть, патрульные крейсера из соседних секторов. Подпущу их поближе, чтобы второй не успел убежать, пока я буду разбираться с первым». Доната выждала несколько минут, крепко сжала в руке жезл и направила его на более крупную звезду. На раздвоенном конце жезла возник пульсирующий радужный луч — он быстро вытягивался, пока не уперся в далекий крейсер. Звезда ослепительно вспыхнула и прекратила движение. Доната подождала несколько минут — звезда оставалась на месте. «Неужели промахнулась? — расстроилась девушка. — Наверно, он слишком далеко, и энергии радуги не хватает. Так и доложим Имане. Эй, что там он делает?!» Звезда, продолжая хаотично вспыхивать, медленно удалялась. Доната нахмурилась и опустила жезл. «Проклятие, как всегда, не хватило терпения. Я еще не закончила проверку. Ну подойди поближе, пожалуйста! Смотри, все спокойно, никто не стреляет…»

Землю ощутимо тряхнуло. Доната едва устояла на ногах. Вдруг она почувствовала непонятный жар. Откуда он исходил? Казалось, астероид ни с того ни с сего начал накаляться. Жар становился все сильнее, пока не стал нестерпимым. Краем глаза Доната заметила, что обломки скал вокруг нее плавятся, и поняла, что если бы не защитное поле жезла, от нее в мгновение ока остался бы один пепел. «Тепловой луч!» — неожиданно догадалась она и, не раздумывая, кинулась бежать прочь от развалин станции. «Один из крейсеров вооружен тепловым лучом!» Земля снова затряслась. На этот раз Доната с размаху полетела лицом вниз. Когда она подняла голову, ее глазам предстало удивительное зрелище. Половина астероида бесшумно отделилась и медленно улетала в пространство, блестя многокилометровым зеркальным срезом. Земля дрожала и издавала глухой гул. Вцепившись в каменистую почву, Доната ждала, впившись взглядом в патрульные корабли. «А теперь подходите поближе, — бормотала она как заклинание. — Враги-сепаратисты убиты, здесь тихо и уютно…» Словно в ответ на ее слова, корабли возобновили движение. Доната хихикнула и направила жезл на тот, который был ближе.

Но что-то не ладилось. На конце жезла мелькнула вспышка голубого пламени, и луч погас. «Только не это!» — похолодела девушка и нетерпеливо встряхнула жезл. Но все было напрасно — луч исчез. Доната долго вертела жезл в руках, не веря своей неудаче. «Что же могло случиться? Перерасход энергии? Может, жар повлиял?» Приходилось признать очевидное — преждевременная проверка закончилась поломкой прибора.

Теперь Доната четко видела корабль. Он висел над горизонтом, врубив мощные прожекторы. Это оказался не патрульный крейсер, а самый настоящий боевой корабль — как его успели так быстро привести к Альчере-1? Неудивительно, что его не удалось вывести из строя одним выстрелом. «Очевидно, скоро они высадят десант, — подумала Доната. — Теперь, по милости этого окаянного жезла, вряд ли мне удастся истребить его в одиночку. Но, на всякий случай, я попытаюсь. А теперь задача номер один — спрятать или уничтожить жезл».

Доната повертела его в руках. Казалось бы, обыкновенная металлическая палочка с раздвоенным наконечником из селена. Она попробовала переломить его пополам, но металл даже не согнулся. К тем же результатам привела попытка разбить его о скалу. Хуже того, у Донаты неожиданно разболелась голова, и перед глазами замаячило белое лицо, завывшее загробным голосом: «Даже не пытайся сломать этот жезл, иначе с тобой случится такое…» «Знаю, знаю! — досадливо отмахнулась Доната и бросила жезл на землю. — Запугивающая запись плюс программа самоуничтожения. Ладно, будем прятать».

Вскоре жезл был закопан под кучей оплавленных камней и присыпан сверху метеоритной пылью. «Вряд ли я сюда вернусь за тобой, — прошептала Доната. — Лучшее на свете оружие, прощай навсегда».

ЧАСТЬ 1 ВОЛШЕБНОЕ МЕСТО

Глава 1 КОНГРЕСС АРХЕОЛОГОВ

В салоне первого класса межзвездного лайнера было шумно и душно. Под потолком плавали клубы сладковатого дыма травы тахумулько, вызывавшего удивительные галлюцинации: казалось, душа вылетает из тела и витает над ним в состоянии полного блаженства. По всему салону раздавался громкий хохот, выкрики, звон стекла и бульканье разнообразных алкогольных напитков.

«Как в низкопробном ресторане», — с досадой подумал Платон Рассольников, разглядывая неприличную надпись на подлокотнике своего кресла. Впрочем, он не имел ничего против низкопробных ресторанов, но всему свое время — просто сейчас он настроился потратить три с половиной часа, которые длился перелет с Пифея на Шаран, на размышления о дальнейших действиях, а если ничего не придет на ум, то хотя бы выспаться.

Откуда-то сзади донеслось фальшивое нестройное пение. «Да уж, тут не до размышлений», — мрачно пробормотал Платон. Большинство пассажиров лайнера составляли наемные рабочие с различных планет, которые летели на заработки на вольфрамовые шахты и урановые рудники Шарана — народ грубый, необразованный и алчный (надо быть очень уж бедствующим или алчным человеком, чтобы обречь себя на рабский труд в нечеловеческих условиях на планете, где среднегодовая температура — минус 45 °C).

«Не перейти ли в салон второго класса?» — пришла на ум свежая идея. Он привстал и повернул голову назад, но из приоткрытой двери в соседний салон валил такой густой дым травы тахумулько, что Платон безнадежно махнул рукой и уселся обратно в кресло. «Ничего не поделаешь. Придется терпеть», — уныло подумал он. Платон достал портативный компьютер и попытался углубиться в материалы Ежегодного Конгресса Археологов, на котором побывал две недели назад.

На экране компьютера чернел заголовок:

Ежегодный отчет сильвангской экспедиции. 238 год от начала работ.

Название доклада: «Образ радужного змея в доирунгийской культуре»

Подзаголовок: «Архетипы доирунгийского сознания — миф или реальность?»

Автор: профессор археологии К. Глендруид.

«За один такой подзаголовок его надо было снять с выступления», — подумал Платон, зажал уши ладонями и погрузился в воспоминания о прошедшем Конгрессе.

Рассольников никогда раньше не бывал в великолепном конференц-зале Оксфордского Галактического университета, где проходил ежегодный Конгресс археологов со всей обитаемой Вселенной, долго разыскивал его по всему кампусу и в результате опоздал. Он крадучись вошел в конференц-зал уже незадолго до перерыва на обед и присел на заднюю скамью. Зал был относительно небольшой, человек на семьдесят. Платон неоднократно видел фотографии убранства зала в университетских брошюрах, но не имел возможности рассмотреть оформление в деталях, а оно того стоило. Это была стильная смесь псевдоготики и барокко, олицетворяющая собой преемственность традиции, идущей от древних университетов Земли. Конференц-зал выглядел одновременно строго и богато. В центре стояла высокая кафедра из настоящего резного дерева, вокруг нее ступенчатым амфитеатром располагались ряды скамей, обитых кожей и бархатом. Узкие стрельчатые окна уходили под потолок. На стене позади кафедры располагались два экрана: один из них предназначался для демонстрации материалов, а другой — для двухсторонней связи с теми из докладчиков, которые по различным причинам не смогли присутствовать на Конгрессе.

Хотя Конгресс транслировался во все крупные университеты галактики, лишь немногие избранные удостоились чести посетить его лично. Первоначально Платон в число избранных, естественно, не входил. Причины крылись в его сомнительной репутации и отсутствии фактических достижений в научной сфере. Однако Платон все-таки получил особое приглашение, прибегнув к излюбленному способу — принеся в дар университету редкий артефакт, имеющий существенную научную ценность и никакой материальной. Этим средством он пользовался неоднократно, и всегда старался иметь под рукой пару вещичек про запас. Благодаря этому Платона хотя и неохотно, но привечали в ученой среде — во всяком случае, его слава удачливого археолога была общепризнанной. Платон ценил эту славу и изо всех сил способствовал ее укреплению, в том числе и участвуя в подобных мероприятиях. Но была и другая, не менее серьезная цель его присутствия на Конгрессе — поиск информации.

«Так-так, посмотрим, что сегодня в программе. «Древние города Туле в III–IV вв. нашей эры» — это я уже пропустил… — разговаривал сам с собой Платон, просматривая на мини-экране, вмонтированном в откидной столик, тезисы сегодняшних докладов. — И думаю, ничего не потерял. Поселения Туле перекопаны вдоль и поперек, а сравнительная антропология меня не интересует. К тому же, ничего, кроме гадательных костей коленчатого ортиазуса, они там не нашли. Далее — «Введение в некоторые вопросы периодизации плавниковых культур Скифона». Само по себе, может, и любопытно. Надо будет почитать на досуге, но вообще подводная археология — не моя стезя…»

Платон оторвался от чтения тезисов и обвел взглядом конференц-зал. Все ему здесь нравилось — от искусственного «вечернего света Сириуса», признанного самым полезным для глаз, который лился через стрельчатые окна, до резной спинки скамьи с вмонтированным многофункциональным столиком и микрофоном. Это было помещение, оснащенное по последнему слову техники и оформленное с безупречным вкусом; здесь сочетались ненавязчивый прогресс и умеренный консерватизм. Оно символизировало тот высший срез общества, к которому Платон всегда мечтал принадлежать.

«А разве то, что я здесь сижу, не доказывает мою принадлежность к кругу избранных?» — тешил себя Платон, отгоняя воспоминание о татуированной коже циклопоида с планеты Феак — цене особого приглашения.

Голос докладчика, стоящего на кафедре, благодаря отличной акустике был четко слышен даже на последней скамье, где сидел Платон.

«…например, общность культур Маха и Миха доказывает обряд медха, существующий в обеих культурах. После принесения в жертву молодого мыра царица символически соединяется в ритуальном браке с убитым мыром. Это происходило таким образом…»

«Что за тема? — заглянул в тезисы Платон. «Мыр в языческой сакральной системе культур Маха и Миха». Ого! Интересно, как ему удалось собрать подобный материал? Может, он сам присутствовал на жертвоприношении или даже принимал участие? Не исключено — многие древние обычаи поразительно живучи. Но… мне это не нужно. Вот если бы они отливали тридцатифутовые золотые статуи этого мыра, это другое дело…»

«Итак, я могу с большой долей уверенности утверждать, что функции, выполняемые мыром в религиозной сфере, определялись его экономическим и транспортным значением в хозяйстве обеих культур!» — закончил выступление докладчик и сошел с кафедры под бурные аплодисменты. Его место занял темнокожий невзрачный человечек в криво сидящем костюме, явно взятом напрокат. Его появление вызвало шум в зале.

«Это еще что за сморчок? — Платон поспешно бросил взгляд на мини-экран — Профессор Глендруид, сильвангская экспедиция. Что-то знакомое… Как тут написано — Сильванга, первая планета Беты созвездия Ориона. Та самая Сильванга? Но это же страшно далеко!»


Платон напряг память, пытаясь вспомнить все, что ему было известно о Сильванге. В свое время о ней было написано немало статей и монографий. Лет двести назад эта планета внезапно стала знаменита по всей галактике, а потом ее довольно скоро забыли. Причина кратковременной известности лежала именно и сфере археологии.

Сильванга была одной из двух обитаемых планет системы Беты Ориона. Ее орбита проходила слишком близко к солнцу, и поэтому планета была практически непригодна для жизни. Экваториальные области Сильванги занимали безжизненные раскаленные пустыни — температура там поднималась днем до ста градусов, а по ночам не опускалась ниже сорока. В полярных зонах климат был хоть и чрезвычайно жаркий, но более влажный, и там господствовали джунгли. Сильвангу обнаружили около двухсот пятидесяти лет назад — примерно в то же время, когда началась колонизация Шарана, ледяной необитаемой планеты, богатой полезными ископаемыми. Взорам первооткрывателей предстали непроходимые джунгли и немногочисленное полудикое население, носившее явные следы вырождения. А через несколько лет совершенно случайно обнаружилось, что столица северной полярной области — Ирунгу — расположена прямо на вершине гигантской пирамиды, полностью ушедшей в болотистую почву.

Это открытие стало огромной научной сенсацией, и незначительная планета стала известна по всей вселенной. На Сильвангу хлынул поток археологов, историков, этнографов; затевались бесчисленные экспедиции, в Ирунгу открыли местное отделение Галактического Археологического Общества и построили роскошное здание исторического музея. Уже начала зарождаться туристическая индустрия. В общем, на затерянную в космосе планету пришла цивилизация.

Но прошло лет сорок — пятьдесят, и все тихо сошло на нет: турфирмы свернули свою деятельность и перебрались на другие планеты, здание исторического музея забрал себе под резиденцию император, секция МГАО закрылась из-за отсутствия сотрудников… Причин у краха было множество. Активно начатые раскопки пришлось остановить в самом начале, поскольку предстояло глобальное осушение болот, а на это требовались огромные деньги. Консервативные же методы почти ничего не давали: за много лет было найдено с десяток грубых каменных изваяний. Немногочисленные туристы, побывавшие на Сильванге, спешили поскорее унести оттуда ноги и второй раз приезжать желания не выражали. И неудивительно — приходилось терпеть невыносимо жаркий тропический климат, не говоря уже о повышенном радиационном фоне, свирепых магнитных бурях, хищной и прожорливой болотной флоре и фауне и разнообразных экзотических болезнях.

Отношение к исследователям со стороны местного населения тоже вызывало немало нареканий. Платон сразу вспомнил мемуары одного бывалого путешественника, специалиста по контактам, которые когда-то прочитал с большим интересом. Первое время прямо не верилось, что это раса дикарей, поклоняющихся идолам, рассказывал специалист. Они встречали пришельцев почти без удивления, без особенного страха и всячески старались высказать доброе отношение. Однако они как будто все время присматривались к ним. Сильвангцы живо интересовались, откуда взялись пришельцы, почему летают их корабли… Это была какая-то смесь благоговения и настороженности. Многие исследователи считали, что на Сильвангу и раньше прилетали корабли, и в этом причина отсутствия страха у туземцев. Но лично мне, утверждал путешественник, ситуация напоминала известный эпизод из древнейшей истории Земли: как ацтеки встретили конкистадоров Кортеса. Они никогда по видели белых людей — просто посчитали их богами.

Однако с каждым годом отношение к пришельцам становилось все хуже и хуже. Благоговение понемногу сменялось высокомерием и презрением. Это была черная неблагодарность со стороны силвангцев. Никто не вмешивался в их внутренние дела, туземцев лечили, дали им возможность получать образование, а они плевали пришельцам под ноги, воровали все, что плохо лежало, отказывались на них работать даже за хорошие деньги, а на все претензии был один ответ: «Мы вас сюда не звали. Не нравится — убирайтесь». Такие предметы, как «технический прогресс», «цивилизация» их совершенно не интересовали.

«Это раса воров, грабителей и клятвопреступников, и я не желаю больше иметь с ними дел», — вспомнил Платон последние слова путешественника и с возросшим интересом взглянул на докладчика.

Глава 2 ОБРАЗ ЗМЕЯ

Несмотря на смуглую кожу и низкий рост, Глендруид явно не соответствовал расовому типу своей планеты. Сильвангцы отличались кожей темно-серого цвета и крупными, грубыми чертами лица, свойственными гуманоидам на ранних стадиях эволюции.

«Странный парень, — подумал Платон. — Ему гораздо проще было бы сделать виртуальный доклад и не тратить уйму времени и денег на путешествие. А тема-то, тема! «Образ Радужного Змея в доирунгийской культуре». При чем тут образ змея? Здесь же конгресс археологов!»

Очевидно, недоумение Платона разделяло большинство присутствующих. По залу гулял шепоток, вертелись головы. Глендруид пронзительным голосом объявил тему доклада и немедленно приступил к ее раскрытию.

— На почитание Радужного Змея в доирунгийской и позднеирунгийской культурах впервые обратил внимание Морган Глендруид восемьдесят лет назад. Он собрал значительный материал, касающийся суеверных представлений об этом замечательном животном. Следует заметить, что представление о радуге как о животном широко распространено среди примитивных племен. Например, существует древнесильвангский миф, описывающий битву между демоном Айе и Радужным змеем. Тридцатью годами позже Арчибальд Глендруид отмечал, что символика Змея широко распространена на Сильванге с доисторических времен…

«Все это очень познавательно, но к чему он клонит?» — подумал Платон. Ему вдруг пришло в голову, что Глендруид завел разговор о змеях не просто так.

— Уважаемый коллега! Смею напомнить вам, что это не конференция по этнографии, — мягко прервал докладчика представитель оргкомитета. — Ваш интереснейший доклад, к сожалению…

— Понял, — коротко отреагировал Глендруид. — Это была вводная часть. Литературное вступление, если хотите. Итак, теперь перейдем к основной теме сообщения: результаты деятельности сильвангской экспедиции за последний год.

Сирианский свет за окнами слегка померк, вспыхнул демонстрационный экран, и на нем появилось голографическое изображение хорошо сохранившегося предмета сложной формы и непонятного предназначения.

Участники конгресса приумолкли и подались вперед.

— После долгих лет кропотливой работы участникам экспедиции удалось наконец проникнуть внутрь Большого Конуса, — драматически приглушив голос, начал рассказ Глендруид. — Напоминаю: Большой Конус — это колоссальных размеров сооружение в виде усеченного конуса, на вершине которого расположены старые кварталы города Ирунгу. Его предполагаемая высота более тысячи футов. Мы проникли в одно из верхних помещений, для чего нам пришлось прорубить штольню протяженностью около ста футов. Эта работа продолжалась три года. Притом заметьте, что мы долбили проход вслепую, можно сказать, наудачу, самыми примитивными инструментами!

Помещение — мы обозначили его как Хранилище — оказалось небольшой, наглухо замурованной комнатой, предположительно кладовой. Возможно, в нее вел потайной ход, но мы его пока не обнаружили. По всем стенам ярусами располагались полки, разделенные на ячейки. Некоторые из ячеек были пусты, в других находились разнообразные предметы. Их мы со всеми предосторожностями извлекли и поместили в сильвангский исторический музей. А сейчас вам будет предоставлена уникальная возможность раскрыть тайну древней цивилизации Сильванги…

— Демагог, — пробормотал сосед Платона, не отрывая, однако, заинтересованного взгляда от экрана. — Вечно одно и то же!

— Что, простите? — шепотом спросил Платон.

— Единственная цель этих громких заявлении вытянуть побольше денег из МГАО под свои раскопки, — сердито зашептал сосед Платону в ухо. Вы еще услышите душещипательный рассказ о том, как он три года долбил штольню киркой и пневматическим отбойным молотком! Понимаете, коллега, меня самого давно интересует история Сильванги, и мне просто больно смотреть, что этот болтун год за годом превращает ее в материал для желтой прессы. «Древняя раса космических магов», «Радужный змей существует?!», «Большой Конус — магнитный полюс планеты»… Хотя, наверно, только настоящий псих и может столько лет продержаться на Сильванге, — вздохнув, добавил он.

На экране между тем появлялся один артефакт за другим: зубчатые спирали, элементы доспехов, стилизованные фигурки странных животных… «Предположительно печать, датируется 2400 годом до нашей эры», — монотонно комментировал Глендруид. Внимание Платона привлек посох или жезл длиной около фута, покрытый геометрическим узором, напоминающим буквы, с раздвоенным наконечником из переливчатого сине-зеленого камня. Голограмма медленно поворачивалась вокруг своей оси. «Жезл с наконечником из селена. Имеет, судя по всему, ритуальное значение. Датировка проводилась, но время изготовления не установлено», — произнес Глендруид.

«Что мне напоминает этот жезл?» — наморщил лоб Платон. Что-то до боли знакомое, ну просто родное! Набалдашник должен сниматься: жезл довольно широкий и наверняка полый. Вот эти глубокие желобки для пальцев, чтобы жезл не выскальзывал из рук, указывают на то, что его трудно удержать — либо он очень тяжелый, либо… Где же он мог его раньше видеть?

Платону захотелось подержать его в руках, ощупать со всех сторон, проверить балансировку. А ведь, похоже, крепкий: если звездануть кому-нибудь по голове, мало не покажется. Вот оно! Скрытое оружие! Платон чуть не подпрыгнул на месте. Жезл был очень похож на его собственную тросточку, имевшую, помимо чисто декоративной, множество других полезных функций — только более совершенный, усложненный, словно бластер по сравнению с кремневым пистолетом. «Точно, оружие — уж я-то такие вещи нутром чую!» Платон с трудом удержался, чтобы не включить микрофон и не прервать докладчика, высказав свою гениальную идею вслух.

Голограмма жезла тем временем исчезла, и на экране появилась статуэтка змеи из радужного полупрозрачного камня. «А вот и тот самый змей, о котором я вам рассказывал», — самодовольно произнес Глендруид. Но Платон уже утратил интерес к докладу. «Что это я так разволновался? — подумал он с легким удивлением. — Жезл как жезл — мало ли их находят на всех планетах, где туземцы верят в колдовство?» Хотя… что-то в нем все-таки было: так подсказывала Платону интуиция, а он приник ей доверять.

«В перерыве обязательно поговорю с Глендруидом», — решил он наконец, глубоко вздохнул, чтобы окончательно успокоиться, и сосредоточил внимание на докладе. Но перед его глазами продолжала медленно поворачиваться голограмма раздвоенного жезла.


Найти Глендруида оказалось несложно. Платон увидел его возле бесплатного буфета, где сильвангский археолог в одиночестве уничтожал съестные припасы так интенсивно, словно голодал неделю. Вблизи Глендруид выглядел еще более помятым, чем на кафедре: его лицо покрывали полузалеченные язвы и шрамы, а кисти рук напоминали лапы крокодила.

— Приятного аппетита, — вежливо произнес Платон. — Разрешите представиться — Платон Рассольников, профессор археологии. Я хочу сказать, что восхищен вашим докладом…

Глендруид проглотил половину бутерброда, вытер рот салфеткой и протянул Платону руку.

Я не удивлен, — самоуверенно бросил он, — гораздо удивительнее для меня то, что остальные восприняли доклад как-то странно. Это настоящие архивные крысы — материалы полевых раскопок их совершенно не интересуют.

— Они ничего не понимают в археологии, — с готовностью подтвердил его слова Платон. — А вот я специализируюсь как раз на предметах материальной культуры. Признаюсь, в особенности меня заинтересовал ваш ритуальный жезл.

— Сразу видно профессионала! Это один из самых загадочных артефактов, найденных в Большом Конусе. Если бы я сейчас начал рассказывать все, что мне удалось узнать про эти жезлы, нам не хватило бы недели.

— А у вас есть какая-то теория? — осторожно спросил Платон.

— Магия, коллега! В первой части доклада я пересказал некоторые мифологические сюжеты, но мне не дали сказать главное: на Сильванге нет мифологии, есть только хроники, правда, в аллегорической форме. Во времена колдунов…

— Извините, а нельзя ли мне взглянуть на жезл? Я бы хотел подержать его в руках.

— Увы, я привез только голограммы, — вздохнул Глендруид. — Путешествие съело все сбережения. Когда я заплатил за гостиницу, у меня даже не осталось денег на питание. Но я надеюсь, что мое странствие окупится сторицей, если найдутся здесь люди, которых еще интересует судьба исторической науки.

— Но разве не проще было выступить виртуально?

Глендруид горько усмехнулся.

— Коллега, вы не знаете, что такое Сильванга. В моей хижине нет даже канализации, а вы говорите о виртуальном докладе. Если хотите взглянуть на жезл, вам надо лететь к нам. Я вас приглашаю — разумеется, если вы примете участие в раскопках, не станете приписывать себе мою славу и привезете какую-нибудь технику. Я еще расскажу вам, каких поразительных успехов мы добились с помощью обыкновенной кирки, но без современной техники раскопки, по правде сказать, почти не движутся.

Последним словам археолога Платон с охотой поверил. Переговоры продолжались недолго: было решено, что Глендруид вылетает сразу после окончания Конгресса, а Платон неделю-две спустя, что-бы успеть закупить снаряжение и подготовиться к экспедиции. Никакой оплаты, естественно, не предусматривалось. Глендруид поставил единственное условие: Платон оставит ему все землеройное оборудование, которое привезет с собой.

Глава 3 СИЛЬВАНГСКИЕ ДИПЛОМАТЫ

— Слушай, Эрик, — давай тебе тоже проденем кольцо в нижнюю губу! Нет, я серьезно. Дай-ка вилку!

— Да пошел ты!

— Попросим у того черного парня лишнее колечко. А что, у него много! Навертим опять же змею на шею, затянем потуже, и станешь такой же красивый…

— Я тебя этой змеей самого придушу, а кольца знаешь куда засуну…

— Эй, гляди! Змея-то живая! Шевелится!

Платон очнулся от воспоминаний и снова оказался в прокуренном салоне потрепанного межзвездного лайнера. Его соседям-шахтерам, судя по всему, надоели пошлые анекдоты, и их внимание переключилось на двух необычных пассажиров, сидящих впереди Платона. Судя по темно-серому оттенку кожи, они были сильвангцами — единственными в этом салоне. Они носили строгие чиновничьи костюмы фасона десятилетней давности. Вероятно, более точно их ранг можно было бы определить по многочисленным кольцам из белого металла с зеленоватым отливом, продетым во все возможные места. У старшего сильвангца, который сидел с надменным видом и делал вид, что не слышит шуток шахтеров, кольца болтались в носу, ушах, нижней губе и на бровях, а на шее действительно покачивалось нечто серебристое, похожее на металлическую змейку. Второй, молодой парень, у которого кольца были вставлены только в ухо и нос, похоже, чувствовал себя очень неловко и исподтишка бросал на шахтеров злобные взгляды.

— …Что вы хотите — это же сильвангцы! — раздался громкий насмешливый голос. — Самые натуральные дикари. Если бы мы им космопорт не построили, они бы так и сидели в своих болотах, змей жрали…

Платон увидел, что фигура младшего сильвангца дернулась, и на мгновение над спинкой кресла показалось полное яростной злобы лицо. Потом оно исчезло — пожилой схватил юношу за локоть и силком посадил на место.

— Нет, я больше не могу! — донесся до Платона взволнованный шепот. — Они оскорбили не только вас, меня, наш народ и наши обычаи, они посмели коснуться самого святого!..

Успокойся, Леза. Дипломат ты или нет? Это всего лишь проклятый шаранец. Какая разница, что он там протявкал? Если ты не станешь более выдержанным и хладнокровным…

Платон приподнялся и оглянулся назад, чтобы рассмотреть получше «проклятого шаранца». Высокий, стройный человек с очень бледной кожей и большими серыми глазами продолжал стоять и не мигая смотрел на сильвангских дипломатов, ожидая ответа. Но ответа не последовало, он презрительно скривил губы и сел.

«Крепкий парень, — отметил Платон, — надо будет как-нибудь спросить его, за что он так невзлюбил сильвангцев. А пока…»

Платон перегнулся через подлокотник и произнес, обращаясь к старшему сильвангцу:

— Это было возмутительно, сэр! Я просто потрясен тем, что на шаранских линиях никак не препятствуют подобному издевательству над пассажирами…

Встретив настороженные взгляды обоих дипломатов, Платон поспешил представиться.

— Платон Рассольников, профессор Галактического Оксфордского университета.

Лица сильвангцев сразу прояснились.

— Приятно познакомиться, профессор, — ответил пожилой. — Мое имя Кинту, я сильвангский атташе по культуре, а это Леза, мой секретарь. Да, нечасто встретишь на этом рейсе образованного человека. Я всякий раз с ужасом ожидаю перелета с Пифея на Шаран, когда возвращаюсь на родину. Какая жалость, что нет прямого рейса на Сильвангу! Но увы — наш космический флот в зачаточном состоянии. А позвольте узнать, что привело профессора Галактического Оксфордского университета в наши края? Я с трудом могу представить, что бы могло заинтересовать вас на Шаране…

— Я лечу к вам, на Сильвангу, — с любезной улыбкой ответил Платон. — Профессор Глендруид, руководящий раскопками Большого Конуса, пригласил меня поработать в местном историческом музее, изучить памятники доирунгийской культуры. Я по специальности археолог, — добавил он для полной ясности.

Кинту утвердительно покивал. Однако в глазах Лезы зажегся едва приметный огонек.

— Я знаком с Глендруидом, — сказал Кинту. — Он известный человек в Ирунгу, хотя, сказать честно, его считают чудаком и неудачником. Вы знаете, что еще его прадед пытался раскопать Большой Конус? С тех пор прошло почти сто лет, а музей по-прежнему спокойно умещается в крошечном двухэтажном здании. Так называемая «сильвангская экспедиция» не приносит нашей стране ни славы, ни прибыли, да еще Глендруид надоедает правительству каждый год просьбами об увеличении ассигнований ни раскопки…

— Неужели совсем не было интересных находок? А как же штольня, пробитая в Большом Конусе? Глендруид привозил на Конгресс довольно забавные вещицы, — возразил Платон. Слова Кинту разочаровали его: в докладе Глендруида ситуация казалась куда более обнадеживающей.

— Уверяю вас, правительство очень внимательно следит за ходом раскопок. Мы еще не потеряли надежду, что Глендруид разыщет что-нибудь стоящее. В конце концов, мы хотим точно знать, кто были наши древние цари и куда они ушли. Но увы — за последние пятнадцать-двадцать лет было найдено не более десятка предметов и все они совершенно непонятного назначения.

— Да, я видел их голограммы, — кивнул Платон. — Среди прочего шла речь о некоем жезле…

— Простите, сэр, он вас тоже заинтересовал? У вас есть какие-то догадки? — внезапно оживился Леза. — Мне бы очень хотелось знать… то есть это очень важно… для чего он был предназначен?

— Леза! — одернул его атташе по культуре. — Будьте снисходительны к горячности этого молодого человека, — добавил он, обращаясь к Платону. — Наши легенды наделяют Большой Конус и все, что в нем находится, магической силой. Вы незнакомы с мифологией Сильванги?

«Радужный змей и его образ», — промелькнуло в голове у Платона, но он ответил:

— Нет, не знаком.

— Во многих мифах говорится, что в древние времена Сильвангой правила раса великих колдунов. В джунглях кое-где сохранились барельефы, изображающие наших предков с такими вот жезлами в руках. Их нашел Глендруид — он просто помешан на мифологии.

— То есть жезл это не что иное, как волшебная палочка, — усмехнулся Платон. — Черт возьми, если мне удастся это доказать, я прославлюсь!

— Не смойтесь над серьезными вещами, сэр! — воскликнул Леза. — Если вы видели жезл и прикасались к нему, вы меня поймете. Его очертания настолько совершенны и утонченны, что одна мысль о том, чтобы причинить ему вред, должна казаться кощунственной. Когда я приходил в музей осмотреть новые находки и увидел жезл, я по своему недомыслию и непочтительности осмелился подумать: «Надо бы разобрать его и посмотреть, что там внутри». Но в этот самый миг свет померк в моих глазах, и мне явилось видение существа с белым лицом и глазами без зрачков. Я понял, что это дух жезла, и упал ниц. Дух сказал мне: «Даже не пытайся разобрать этот жезл, а то с тобой произойдет нечто такое, что от твоего тела не останется даже пепла, а про участь твоей души я вообще лучше промолчу». Потом видение исчезло. Я очнулся на полу, и у меня страшно болела голова, — шепотом закончил рассказ Леза.

Платон хотел было деликатно посмеяться, но заметил, что Кинту воспринял рассказ секретаря более чем серьезно, и прикусил язык.

Под потолком замигали красные лампочки, и из невидимых динамиков раздался голос, объявляющий, что лайнер входит в атмосферу Шарана. Прозвучала просьба пассажирам занять свои места, но никто и ухом не повел; галдеж даже усилился, и шахтеры, пошатываясь, побрели в сторону выхода.

— Не тревожьтесь, перегрузок не будет, — успокоил Платона атташе. — Гравитация на Шаране слабая, атмосферы почти нет. Над их главными городами, Холлинтауном и Шленкер-сити, возведены защитные купола, а остальные поселения не более чем наземные станции рядом с шахтами. Что же, уважаемый профессор Рассольников, было приятно с вами познакомиться. Когда прибудете в Ирунгу, приходите прямо во дворец правителя, скажите, что от меня, и вам подыщут подходящее жилье. Сразу хочу предупредить вас — не останавливайтесь в местных гостиницах, а то однажды утром можете не проснуться.

— Высокий уровень преступности или ненависть к иностранцам? — на всякий случай спросил Платон.

— У нас всегда неважно относились к гостям с других планет. А если вас, чего доброго, примут за шаранца, что довольно легко…

Платон почувствовал едва уловимый толчок, и громкий голос объявил: «Посадка завершена. Пассажирам приготовиться покинуть лайнер. Надеемся, полет доставил вам удовольствие».

— Вот мы и прибыли, — сказал Кинту, вставая с кресла и растирая занемевшую поясницу. — Челнок на Сильвангу отправляется через сорок минут. Если хотите, мы можем прогуляться по Холлинтауну, хотя, честно говоря, ничего интересного вы там не увидите.

— Благодарю за предложение, мне еще надо получить, багаж. Личных вещей при мне немного, но я везу Глендруиду трех землеройных роботов.

— А, ну тогда… — Кинту вежливо раскланялся, коснувшись ритуальным жестом всех своих колец по очереди. — Желаю приятного путешествия, и до встречи в Ирунгу!

— Позвольте по приезде нанести вам визит, — произнес Леза с глубоким поклоном. — Я хотел бы еще побеседовать с вами о магическом жезле…

— Буду рад, — успел ответить Платон, и на выходе их разделила толпа.

Глава 4 ДИВЕРСИЯ

Космопорт Шарана оказался небольшим и абсолютно провинциальным. Платон окинул взглядом сводчатый зал заунывно серого цвета, не обнаружил ничего привлекающего внимание и отправился искать окно получения багажа. Стены космопорта украшали многочисленные скульптурные портреты Сэмюэля Шарана, основателя колонии, каждый не менее тридцати футов высотой, и барельефы с его мудрыми изречениями. «Будь скромен и упорен, свободный труженик, и ты обретешь искомое», — прочитал Платон, и от скуки у него свело челюсти. «Чему уподоблю человека во дни его младости? Разве руде необогащенной…»

«Нет, это место не для меня, — подумал Платон, прочитав порядочное количество подобных афоризмом. Он не пробыл на Шаране и получаса, а это планета уже успели ему смертельно надоесть. — К тому же здесь невероятная толчея». Археолога непрерывно толкали, наступали на ноги, и, как он подозревал, не всегда случайно. «Проклятие, когда же я выберусь отсюда!» — с досадой бормотал Платон, блуждая от одного окошка к другому. Наконец ему удалось найти нужное окно. Возле него никого не было: очевидно, все свое имущество шахтеры привезли в карманах или ручной кладью. «Выдача багажа начнется через семь минут», — сообщил робот-справочная. Платон отошел в сторону и прислонился к бетонной стене, чтобы перевести дух. «Неужели здесь всегда такое столпотворение, или сейчас особый сезон?» — устало подумал он.

Большинство рабочих, прибывших его рейсом, уже сосредоточилось возле пунктов проверки документов, толпа понемногу рассасывалась, и в этот момент Платон обратил внимание на то, что в зале полно вооруженных людей. Здоровенные парни в белых термостойких доспехах с бластерами в руках кучками стояли возле всех входов и выходов и, казалось, чего-то ждали. Платон встревожился. Полиция — но почему так много? Если солдаты, то зачем?

«Где же проклятый багаж?» — бормотал он, поглядывая на неподвижные фигуры в белых масках наглухо закрывающих лица. Платон заметил, что шахтеры тоже чем-то обеспокоены. Таможенная процедура, похоже, задерживалась. «В чем дело? Почему не пропускают?» — раздавались возгласы из разных концов зала. Гул нарастал. В ответ одна из дверей раскрылась, и оттуда вышли еще с десяток солдат с лучеметами наизготовку. «Это что, военный переворот?!» — возмущенно воскликнул где-то в толпе знакомый голос Лезы.

«Выдача багажа начнется через одну минуту», — сообщил робот. «Плевал я на твой багаж», — буркнул в сердцах Платон. В этот миг раздался голос из динамиков: «Внимание! Граждане Шарана! В секторе объявляется чрезвычайное положение!»

Толпа прибывших замерла. В наступившей тишине голос казался вдвое громче.

«Сегодня в 0.21 несколько групп вооруженных сильвангцев захватили шаранские исследовательские станции на астероидах 1,2 и 3 пояса Альчеры. Персонал станций был уничтожен, Альчера провозглашена независимым государством. Конгресс Шарана принял решение направить к астероидам боевые корабли «Бихолдер» и «Ужасный». Операция назначена на 4.30 и будет проводиться до полного уничтожения захватчиков…»

«Вот тебе и слетал на Сильвангу», — промелькнуло в голове Платона. Похоже, экспедиция не удалась: все сильвангские рейсы отменят, хорошо, если удастся быстро выбраться отсюда. В поясе астероидов сейчас уже идут бои (Платон взглянул на часы — они показывали 4.51), и скоро они наверняка перекинутся на Сильвангу.

«Внимание! — снова заработали динамики. — Дополнительная информация. В связи с чрезвычайным положением все пассажирские и транспортные космические рейсы отменяются до окончания военных действий в секторе. Лица, прибывшие на Шаран с целями трудоустройства, должны пройти перерегистрацию по адресу, который будет сообщен после проверки документов в космопорту. Далее: оглашается список лиц, чье пребывание на Шаране является нежелательным или представляющим угрозу обществу и государству. Эти лица должны быть немедленно задержаны и переданы в распоряжение службы безопасности Шарана. Их имена…»

Список имен «врагов Шарана» оказался не особенно длинным. Платон не удивился, услышав имена Кинту и Леза, и почти сразу увидел, как сильвангских дипломатов подхватили под руки и увели в боковую дверь.

И вдруг Платон услышал свое собственное имя! Сначала он не поверил своим ушам. «При чем тут я?! — в полном недоумении подумал он. — Это ошибка! Я же только что прибыл!» Однако намерения солдат казались вполне недвусмысленными: с два десятка головорезов начали расталкивать толпу возле пунктов проверки документов, явно пытаясь разыскать Платона.

«Получите ваш багаж. Приятного пребывания на Шаране!» — жизнерадостно пропищал робот.

«Приятней просто некуда!» — мрачно произнес Платон и, не раздумывая, метнулся вперед головой в открывающееся окно багажного отделения. Он свалился на жесткий пол прямо под колеса автоматической платформы, на которой стоял его контейнер с землеройными роботами. Платон с трудом успел откатиться в сторону и вскочил на ноги. Снаружи доносились крики: «Где он?! Он должен быть здесь!»

«Эге! Они, похоже, не заметили мой героический прыжок! Один — ноль в мою пользу!» — довольно отметил Платон. Между тем платформа с багажом постояла возле окна выдачи, не дождалась дальнейшей команды и медленно поехала назад. Платон вскочил на край платформы, ухватился за контейнер и отправился в путь, надеясь, что платформа привезет его к выходу. Шум голосов позади стихал; мимо проплывали бесчисленные двери и боковые коридоры. Наконец платформа въехала в багажное отделение — совершенно пустую комнату без окон — и остановилась. Платон соскочил на пол, отряхнулся и бросился к двери. Она оказалась запертой снаружи, но для Платона стандартные электронные замки не представляли проблемы. Он открыл мини-пульт на своей тросточке, набрал комбинацию цифр и приложил набалдашник к замку. Послышался тихий щелчок, и через мгновение замок открылся. «Вот бы идальше все так же удачно складывалось!» — подумал Платон и быстро, но сохраняя достоинство, вышел из багажного отделения.

Перед ним раскинулся огромный ремонтный ангар. В доках стояло несколько полуразобранных космических кораблей разного класса. Народу в ангаре почти не было — только в углу на куче ящиков перекусывали человек пять рабочих. Они с вялым интересом посмотрели на Платона, но с места не двинулись. «Отлично! Раз не побежали звать солдат, значит, еще не слышали объявления», — прикинул Платон и уверенной походкой подошел к рабочим.

— Эй, ребята, можно здесь где-нибудь взять в аренду небольшой прогулочный корабль? Не крейсер, разумеется, — небрежно спросил он, изображая привередливого пресыщенного богача.

— Все вопросы к мастеру, — невнятно ответил один из рабочих, жующий сандвич.

— А где ваш мастер?

— Пошел с инженером в контору. Сейчас придет, — ответил другой рабочий. — Да вот и он!

Из дальнего конца ангара быстрым шагом приближался пожилой мастер.

— Ну, я вам расскажу, что сейчас в порту творится!.. — начал он, увидел Платона и потерял дар речи.

— Этот господин хочет нанять корабль, — подсказал первый рабочий.

— Я хорошо заплачу! — торопливо добавил Платон. — Внакладе не останетесь!

— Корабль, говорите? — медленно, как будто туго соображая, произнес мастер. — Прогулочный, что ли?

— Да, да, только побыстрее! За деньгами дело не постоит. Триста кредитов, если найдете корабль в течение десяти минут.

— Куда это вы так торопитесь, сударь? — усмехнувшись, проговорил мастер. — Корабль-то здесь найти раз плюнуть. Вот, скажем, «Бетельгейзе»… — мастер махнул рукой в сторону маленького изящного корабля в ремонтном доке. — Как раз для полетов в секторе. После ремонта долетит хоть до самой Сильванги. А вы небось на пояс астероидов хотели взглянуть?

— В самую точку, — рассеянно ответил Платон, оглядываясь по сторонам. — Корабль-то исправен?

— Я же говорю — только после капремонта! Хоть сейчас садись и отправляйся.

— Я и хочу сейчас, — нервно ответил Платон и полез за бумажником.

— Только все деньги вперед, — предостерегающе сказал мастер и обратился к рабочим: — Бросайте жратву! Готовим «Бетельгейзе» к вылету! А мы пока обсудим денежные вопросы, — с хитрой улыбкой сказал он Платону. — Какая, говорите, плата?

— Триста кредитов.

— А рабочим? — усмехнувшись, спросил мастер.

— А им-то за что?

— За молчание. Слыхали о чрезвычайном положении, сударь?

«Прощай мои денежки! — злобно подумал Платон. — Это еще в лучшем случае…»

— Чрезвычайное положение объявили пять минут назад! — прошипел он. — Предстаньте себе, что я нанял корабль на десять минуты раньше, я вам заплачу тысячу кредитов, и будем квиты.

— По тысяче кредитов за каждую минуту, — предложил мастер. — Итого с вас пятнадцать тысяч.

— Почему пятнадцать? — возмутился Платон. — Чтобы подготовить корабль этого класса к взлету нужно минуты полторы!

— Я лучше знаю, сколько надо времени! — разозлился мастер. — Не верите, давайте я позову инженера. Он, кстати, тоже человек небогатый.

— Да у меня же нет таких денег! Несколько минут шел ожесточенный торг. Сговорились на десяти тысячах. Это были почти все деньги, которые Платон взял с собой в путешествие. На прощание мастер фамильярно хлопнул Платон по плечу и проводил его такими словами:

— Я вам еще одолжение сделал, сударь. Понятно, что корабль вы собираетесь не нанять, а угнать. Но я на этот счет особенно не волнуюсь — все равно вас поймают. Дам вам на прощание, по дружбе один совет. Когда напоретесь на военные корабли не пытайтесь скрыться. Они ремонтируются в наших доках, и я знаю, каким оружием их снаряжают. Самонаводящийся тепловой луч — это злобна штука, сударь. От него не спрятаться: настигнет на любом расстоянии, может перерезать надвое небольшой астероид. «Бетельгейзе» просто испарится — и вам нехорошо, и нам убыток. Так что лучше сразу сдайтесь. Ну, посидите в тюрьме в Шленкер-сити, поработаете на урановом руднике. Все лучше чем стать космической пылью…

Сопровождаемый подобными напутствиями, Платон забрался в узкий люк «Бетельгейзе». Через несколько минут он уже взял курс на Сильвангу с твердым намерением по возможности не сталкиваться с военными кораблями и уж тем более — не сдаваться им в плен.

Глава 5 БАЗА НА АСТЕРОИДЕ

— Уснули они все, что ли? Вот я, здесь! Взят с поличным, готов к аресту. Неужели никому не хочется меня задержать?

Платон одиноко стоял в стыковочном отсеке наземной космической станции на одном из крупных астероидов Альчеры и ждал ареста. С того момента, как он покинул Шаран, прошло меньше суток. Полет протекал безо всяких приключений, и Платон уже дал команду бортовому компьютеру выбирать место для посадки на Сильванге. Но двадцать минут назад, когда «Бетельгейзе» проходила пояс астероидов, ее засекли военные корабли. Платон не стал гадать, был ли это «Бихолдер» или «Ужасный», и просто дал деру. Четырнадцать минут он пытался маневрировать среди потока мелких астероидов, молнией пронесся мимо астероида величиной с маленькую планету, изуродованного следами недавней бомбардировки, а голос в наушниках монотонно повторял: «Вы обнаружены. Вам дается пятнадцать минут, чтобы совершить посадку на базу астероида ХТ 2364. В противном случае вы будете уничтожены. Отсчет времени пошел». На последней минуте отсчета археолог увидел на обзорном экране, как мимо корабля неторопливо проплывает осколок скалы, на котором растет трава и тихо покачивается красно-синий цветок. «Галлюцинация!» — подумал Платон. Это было последней каплей. Нервы у него не выдержали. Он вспомнил про тепловой луч и ввел в компьютер цифровой код Шаранской базы, на которую его принуждали посадить корабль.

Платон ожидал, что его встретят если не салютом, то как минимум приготовят почетный караул. Но стыковочный отсек был пуст. Тогда он подождал еще немного, пожал плечами и пошел искать выход.

Он брел каким-то коридором, сам не зная куда и зачем, когда впереди загрохотали шаги. «Наконец-то», — саркастически подумал Платон и остановился. Вскоре из-за поворота показались двое солдат, сопровождающие невысокого упитанного человека средних лет.

— Здравствуйте! — устало произнес он, обращаясь к Платону. — Это вас сейчас посадили на ХТ 2364? Я Фейн, комендант станции. Давайте прямо пройдем в мой кабинет, если вы не очень утомлен посадкой. Господи, как мне надоели эти туристы! Надо подумать, что делать с вами дальше.

Фейн слабо махнул рукой, приглашая следовать за собой, и пошел в обратную сторону. Солдаты двинулись за ним, совершенно не обращая внимания на преступника.

— Здравствуйте, — пробормотал Платон и пошел вслед за комендантом. Такого он не ожидал. Похоже, его не собирались арестовывать прямо сейчас — этим надо было воспользоваться с толком. Например, придумать подходящую легенду. Или даже рассказать почти правду.

— …Раскопки? — Фейн посмотрел на Платон как на ненормального. — Вы что, не знаете, что сектор вот уже второй день на военном положении? Что пока сюда не прибудут федеральные наблюдатели, здесь запрещено появляться всем пассажирским и транспортным кораблям?

— Да что вы говорите! Нет, не знал! — как можно натуральнее изумился Платон. — А разве здесь идет какая-то война? Я собирался осмотреть легендарный пояс астероидов, совершенно спокойно вылетел с Шарана, меня никто не задержал, и вдруг такой шок! Военные корабли! Приказ посадить корабль! Нет, вам вряд ли придется пережить такое!

Комендант страдальчески нахмурился.

— У меня и так одни проблемы, а тут еще вы! Ну куда я вас дену? Вам ведь не хочется просидеть здесь пару недель? Конечно, нет! Вас же еще кормить, поить… Ладно. Пойду, свяжусь с Холлинтауном. Без санкции начальства я вами распорядиться не имею права.

Платон привстал, чтобы задержать его, но Фейн уже скрылся за дверью.

«Сейчас ему там дадут такие указания!..» — мрачно подумал археолог.

Вскоре Фейн вернулся в кабинет с просветлевшим лицом и широко улыбнулся. «Расстрел с конфискацией. Быстро, просто и не надо содержать лишний рот», — подумал Платон.

— Ну что ж, дорогой друг, все ваши проблемы решены! — радостно сообщил Фейн, садясь в кресло. — Я связался с Холлинтауном, и они дали добро на перелет.

— Какой еще перелет? Куда?

— На Шаран, куда же еще? — удивился Фейн.

— Больше вас никуда не пустят. Главные астероиды Альчеры, сами знаете, охраняют патрульные корабли, которые могут вас ненароком и сбить. Если полетите на Сильвангу, вас там сразу после приземления посадят в тюрьму, а у них законом разрешен допрос с пристрастием.

— А на Шаране не посадят?

— Что вы, что вы! Мы же цивилизованные люди! — Фейн помолчал, доброжелательно улыбаясь, и вдруг холодно добавил: — Вообще-то они имеют право и даже обязаны задержать вас до выяснения обстоятельств — каким образом и с какой целью вы оказались в закрытой зоне. Но, господин Рассольников, можете не волноваться — вас решено отпустить с миром. Вы известная личность, и не только в узконаучных кругах. Мы многое знаем о вас, в том числе и настоящую цель вашего прибытия…

«Вот интересно! — подумал Платон. — Я не знаю, а они знают!»

— … и поверьте мне — я провел на астероидах несколько лет — археологу здесь делать нечего. Ботанику, геологу — да. Если хотите копать могилы, вам надо на Сильвангу. Погодите, через неделю-другую мы разберемся с этими сепаратистами, все утрясется, тогда можете лететь куда хотите и копать сколько душе угодно.

«О чем это он? При чем тут астероиды? Зря я вообще упомянул о раскопках! Надо было сказать, что я торговый агент!» — с запоздалым раскаянием подумал Платон.

— Итак, я могу отправляться? — небрежно спросил он.

Фейн предостерегающе поднял руку.

— Не так быстро, мой друг. У меня есть к вам небольшая просьба, и я уверен, что вы мне не откажете.

— И чем я могу вам помочь? — вежливо произнес Платон, мельком подумав: «Вот оно!»

— Когда вы полетите на Шаран, захватите с собой одну женщину. Его, вернее, ее присутствие доставляет нам массу хлопот, а в моем распоряжении нет сейчас ни одного межпланетного корабля, даже транспортного. Пока я не догадался запереть ее в медпункте, вся база была на нервах. Я вам все сейчас объясню…

В голосе Фейна неожиданно зазвучали заискивающие интонации. Он поднялся на ноги и жестом пригласил Платона следовать за собой.

— Идите за мной, я вам ее покажу. Нам в медицинский центр — это единственное место, где нашлось помещение без окон и с достаточно надежными дверными замками.

— Она что, буйная сумасшедшая? — испугался Платон.

Фейн уныло покачал головой.

— Лучше бы она была сумасшедшая. Она из из этих… сепаратистов. Ее взяли в плен после сражения на втором астероиде. Что там было — это словами не передать, просто ад. Захваченную базу пришлось сравнять с землей…

В памяти Платона возникли кратеры километрового диаметра на большом астероиде. Интересно, какое оружие они там применили? Случайно не атомные бомбы?

— А как эта женщина попала к вам на станцию? — спросил он.

— Кто же думал, что будут пленные! — воскликнул Фейн. — Альчеру-2 зачищали из космоса. Когда боевые корабли улетели на Шаран, мне приказали осмотреть астероид на предмет… — Фейн замялся и неуклюже закончил:…ну, не осталось ли чего на базе после бомбардировки. Я отправил туда команду в тридцать человек, и позавчера они привезли сюда эту девицу. Поразительно, как она осталась в живых! И ни царапинки! Мы сначала думали, что это робот, но медицинский осмотр показал, что она женщина, хотя и не совсем обычная. Мы попытались допросить ее, но она ни слова не произнесла. Ну что, теперь вы понимаете мою ситуацию? Я не военный человек, мое дело писать отчеты об управлении станцией. А тут у меня военнопленный. Я уже запрашивал Холлинтаун, но они не будут посылать корабль ради одного пленного, когда у них целая война на Альчере-3. А тут подвернулись вы, и у вас есть межпланетный корабль.

— Но я еще не дал согласия… — начал Платон

— Я вам прямо скажу — это ваш единственный шанс избежать официального следствия, — сурово заметил Фейн. — Вам предлагают дружеское соглашение: доставьте эту женщину на Шаран и может лететь куда угодно за пределы нашей солнечной системы. Если вы откажетесь, я имею полномочия задержать вас на неопределенное время до прибытия корабля с Шарана.

— Выбор невелик, — мрачно пробормотал Платон. Похоже, что экспедиция и впрямь не удалась. Может быть, действительно стоит убраться из этой системы и немного выждать? Зачем создавать себе лишние проблемы, играя в прятки с военными кораблями? На Шаран Платону лететь не хотелось — он был уверен, что его сразу посадят в тюрьму. Но особого выбора пока не имелось.

Они вышли из административного корпуса и прошли длинной застекленной галереей к приземистому зданию медицинского центра. Фейн приложи палец к кодовому замку, тяжелая дверь мягко отъехала в сторону. Платон вошел в уютную комнату, похожую на холл провинциальной больницы: кресла вдоль стен, ваза с фруктами на столе, искусственный плющ на стенах. Из холла вело несколько дверей, по всей вероятности в палаты. Наигрывала тихая умиротворяющая музыка. С этой благостной обстановкой резко дисгармонировали пятеро вооруженных охранников, развалившихся в креслах. Увидев коменданта, они вскочили и встали навытяжку.

— Ну, как она? — спросил Фейн почему-то приглушенным голосом.

— Все тихо, — отрапортовал один из охранников. — Я заглядывал минут пять назад — сидит на стуле как мертвая.

— Рассольников, хотите взглянуть на вашего нового пассажира? — предложил комендант.

— Валяйте, — равнодушно ответил Платон. Впрочем, в глубине души рассказ коменданта заинтриговал его. Женщина, которая выжила после такой бомбардировки, и впрямь должна быть необычным существом, подумал он.

Фейн набрал цифровой код и открыл дверь палаты. Первыми вошли пятеро охранников, за ними комендант и Платон. Палата была крошечной комнатой квадратной формы, действительно без окон, с гладкими стенами белого цвета и упругим покрытием на полу. В дальнем углу стояла узкая койка, по всей вероятности, привинченная к полу, а посередине — стул. На этом стуле неподвижно сидела военнопленная.

— Это и есть сепаратистка?!

Платон едва не расхохотался, но сдержался, глядя на непроницаемые лица охранников. Он ожидал увидеть накачанную, покрытую шрамами амазонку, каких не раз встречал в различных полудиких мирах, а перед ним сидела девушка-подросток: худая, крошечного роста, с темными волосами до плеч. Ее лицо было неподвижно как маска, глаза полузакрыты. Платон подошел поближе к стулу, присел на корточки и заглянул ей в лицо. Девушка не пошевелилась, далее веки ее не дрогнули.

— Не подходите близко! — раздался предостерегающий голос Фейна. — Сейчас она под действием транквилизатора. Вокруг ее стула небольшое силовое поле, которое в случае чего не позволит ей пошевелиться. Но все равно лучше находиться от нее подальше. Когда вы повезете ее на Шаран, мы обеспечим надежные защитные меры на вашем корабле. Наш техник уже готов приступить к работе.

— Зачем такие предосторожности? — искренне удивился Платон. — Я мог бы понять, если бы на ее месте был какой-нибудь трехметровый мутант, убивающий взглядом, но эта девушка…

— А откуда вы знаете, что она не мутант? — хмуро спросил один из охранников. — Вы на нее посмотрите — такую косоглазую рожу не встретишь ни на Шаране, ни на Сильванге.

Невзирая на предостережения, Платон снова наклонился и посмотрел в лицо девушке. Она действительно выглядела странно. Ее кожа была очень бледной, оливкового оттенка, черты лица мелкие и правильные, а глаза вовсе не косые, а просто длинные и узкие, как щелки. «Что это за раса?» — задумался Платон, но сколько ни напрягал память, ничего похожего так и не пришло ему на ум. Жители Шарана тоже отличались правильными чертами лица, но были в основном светловолосыми и сероглазыми, а обитатели Сильванги, как известно, были темнокожими. Платон также обратил внимание на очень тонкие и длинные пальцы рук девушки.

— Фейн, вам известно о ней хоть что-нибудь? — спросил археолог. — Кто она такая, почему оказалась на том астероиде? Вы ведь говорили, что сепаратисты были сильвангцами…

— В том-то и дело, — мрачно ответил Фейн. — Она сепаратистка, сомнений нет. При задержании она убила нескольких солдат. Но кто она, что ей там было надо, и почему все сильвангцы погибли, а она уцелела, непонятно. Если бы мне удалось выведать от нее хоть что-нибудь важное, я бы тут не торговался с вами, а ждал специальный транспорт из Холлинтауна. Ладно, пойдемте ко мне, Рассольников. Надо еще все оформить, уладить формальности. Вы не поверите, как гора с плеч свалилась! Последние две ночи мне снились кошмары, я почти не спал…

Фейн развернулся и вышел из палаты. Платон двинулся за ним, но что-то вдруг заставило его обернуться, и он поймал взгляд девушки — острый, как луч лазера. Она заметила движение Платона, мгновенно прикрыла глаза, и ее лицо снова окаменело. «Так-так, голубушка! — усмехнулся про себя Платон. — Транквилизатор, ха! Кажется, мне предстоит интересная прогулка».

Вылет назначили на раннее утро следующего дня. Вечером, пока техник превращал единственную пассажирскую каюту «Бетельгейзе» в подобие камеры пожизненного заключения, Платон успел переговорить с главным врачом станции. Врач сообщил довольно много интересного: «Человек она или нет, с уверенностью сказать нельзя — во всяком случае, гуманоид. Пол действительно женский, возраст определить невозможно, но организм в великолепном состоянии — наверно, проходила курс специальных тренировок. Высокий порог болевой чувствительности. Колоссальный самоконтроль, возможно, способность к самовнушению и гипнозу. Пусть внешность вас не обманывает — женщина очень сильная, в чем мы сами убедились, когда пытались осмотреть ее. Вам все данные? Рост, вес, группа крови… Вот это вам может быть интересно — похоже, у нее есть способность к ночному зрению…» Платон начал понимать, чем вызваны усиленные охранные меры.

Результаты осмотра врача замечательно дополнила случайная беседа с одним из охранников. Платон встретил его в убогом местном баре, куда зашел в поисках чего-нибудь покрепче кофе, которым его усердно потчевал комендант. Бар оказался безалкогольным. Платон разразился громкими и цветистыми проклятиями — на корабль, где обнаружился небольшой запас спиртного, его обещали пустить только утром. Вдруг кто-то положил ему руку на плечо. Платон обернулся и узнал охранника из медицинского центра, который предположил, что пленница — мутант.

— Хотите выпить, сэр? — хриплым шепотом осведомился он.

Платон молча кивнул. В ответ охранник заговорщицки подмигнул и сделал движение подбородком в сторону двери. Они вышли из бара, прошли каким-то слабо освещенным коридором и оказались в помещении, заставленном огромными металлическими баллонами.

— Здесь хранят запас кислорода, который привозят с Шарана, — сказал охранник. — А в одном из баллонов — чистый спирт. Кое-кто на станции знает об этом и делает неплохие деньги. Комендант плохо поступил с вами, сэр, и я думаю, вы меня не заложите, если я вас угощу.

Охранник куда-то вышел и вернулся, неся два металлических стакана с жидкостью. Платон выпил слегка разведенный спирт одним глотком, с трудом перевел дух и подумал: «Да, это не текила».

— Ну вы и влипли, сэр, — произнес охранник. — Комендант поступил, как последняя сволочь, когда навязал вам эту девку. Мы все сочувствуем вам. Тяжело вам будет выпутаться из этой истории.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил Платон.

— Вы, как полетите, глаз с нее не спускайте, сэр, — тихо произнес охранник. — Рассказывал вам комендант, как было дело на Альчере-2? Я там был, и врагу не пожелаю пережить такое еще раз. Нас — оставшихся в живых — надо к награде представить, да разве комендант о таком доложит? Короче, на базе было пятьдесят солдат, а теперь осталось двадцать два. С Альчеры вернулось трое из тридцати, один потом умер. И всех убила эта тварь, причем первых несколько человек так быстро, что мы даже не заметили, как она это сделала. Она не человек, попомните мои слова, и держитесь от нее подальше.

— Как же вы ее взяли? — спросил пораженный рассказом Платон.

— Парализующие гранаты, — махнул рукой охранник. — Эдвин — тот, что потом умер, — бросил целую связку прямо себе под ноги, когда она на него бросилась. Его так и не откачали, а она жива-здорова, — злобно закончил охранник.

«Зря я взялся за это дело», — подумал Платон, протянул охраннику кредитку, от которой тот отказался, и пошел спать.

Глава 6 ДВОЙНОЙ ПОБЕГ

Платон включил автопилот, настроил курс обратно на Шаран, обвел хмурым взглядом приборы и вышел из рубки. Прямо в узком проходе в кормовой части корабля на полу лежал синтетический тощий матрас, покрытый одеялом, — археолог, лишенный своей каюты, решил не утруждать себя устройством постели. Он прошел по коридору, рухнул на матрас и закинул руки за голову. Настроение у него было отвратительное. «С самого начала одни неприятности, — уныло раздумывал Платон, — и чем дальше, тем хуже. На Шаране меня наверняка сразу упекут в тюрьму, на Сильвангу попасть так и не удалось. Вчера меня чуть не изжарил проклятый крейсер, причем я уверен, что они и сейчас следят за каждым моим движением: если я отклонюсь от курса хоть на метр, то сразу огребу тепловой луч. Так еще и девицу эту странную мне навязали!»

Положение было сложное. Платон не имел ни малейшего желания возвращаться в Холлинтаун и отвечать за свое бегство перед тамошним военным трибуналом. Необходимо было улизнуть где-то по дороге. Но как сбежишь, если на тебя постоянно направлены локаторы огромного крейсера? Платон, как человек скромный, не причислял искусство маневрировать в космосе к числу своих многочисленных достоинств. «Что же мне делать? — мучился он, лежа на жестком матрасе. — А если мне удастся скрыться, куда я дену девицу? Кстати, уже довольно поздно — пожалуй, надо ее покормить».

Платон поднялся на ноги, потирая занывшие бока, и побрел к кухонному агрегату, выдававшему готовые завтраки. К счастью, на астероиде догадались его заполнить. Платон взял два сандвича и, жуя один из них по дороге, пошел в каюту.

— Доброе утро! — невнятно произнес археолог, распахивая дверь.

В каюте автоматически вспыхнул свет. Девушка лежала на кровати, не подавая признаков жизни. В ответ на приветствие Платона она даже не шевельнулась.

— Что, будем играть в молчанку? — спросил археолог, снова начиная раздражаться. — Я прекрасно знаю, что ты меня слышишь. Вставай, я принес завтрак.

Девушка продолжала изображать труп.

— Ну как хочешь, — сердито бросил Платон, откусил кусок от второго сандвича и вышел из каюты.

«Тоже мне, конспираторша. Ничего, проголодается, сразу проснется, — слегка обиженно подумал он и пошел за бутылкой текилы. — Думает, мне очень интересно с ней общаться. Да пусть хоть все три дня пролежит, в тюрьме ее быстро разбудят! Ох ты, черт, неудивительно, что она не шевелится, ведь я же не отключил защитное поле!»

Через пару минут Платон снова возник в дверях каюты, прихлебывая текилу прямо из бутылки. «Как же оно тут… сначала сюда…» — бормотал он, нажимая цифры на электронном карманном пульте. Вскоре на табло вспыхнула зеленая лампочка. Девушка сразу открыла глаза и села на кровати.

— Еще раз доброе утро, — сказал Платон. — Как настроение?

Девушка провела рукой по волосам, окинула взглядом каюту, соскочила с кровати и с хриплым криком бросилась на археолога. Через мгновение она с ошеломленным видом лежала на полу, а Платон хладнокровно ее разглядывал.

— Я забыл тебя предупредить — здесь стоит многоуровневый силовой барьер. Сейчас вход защищен силовым полем. Если ты успокоишься и сядешь на кровать, я его отключу и принесу тебе завтрак.

Девушка медленно встала с пола и, слегка шатаясь, прошлась туда-сюда по каюте. Она растирала занемевшие руки и плечи, цепким взглядом изучала стены каюты и, казалось, вообще не обращала внимания на слова Платона. Затем, прервав свое хождение, она что-то произнесла на совершенно незнакомом археологу языке.

«Вот это новость, — растерялся Платон, — она что, не владеет интерлингвой?» Он попытался обратиться к ней по-русски, на новоанглийском, перепробовал еще несколько языков, которые выучил, когда проводил раскопки на некоторых отдаленных планетах. Девушка внимательно слушала его, но молчала. Рассольников махнул рукой и перешел на язык жестов.

— Я, — указал он на себя, — сейчас принесу тебе поесть, — Платон интенсивно пожевал воздух, — сандвич.

Он попытался на пальцах изобразить сандвич. Внезапно девушка звонко расхохоталась.

— Лучше дай мне глотнуть текилы, — произнесла она на интерлингве без всякого акцента.

Платон оторопело взглянул на нее и рассмеялся.

— Сядь на кровать: я снимаю внешний силовой барьер, — добродушно сказал он.

Девушка послушно уселась на кровать. Платон отключил внешнюю защиту (не забыв активизировать внутреннюю) и поставил недопитую бутылку текилы на пол. Затем он вышел из каюты и вернулся с обещанным сандвичем.

— Ну вот, — сказал он, включил защиту и поставил стул с внешней стороны двери, — теперь ты можешь поесть и что-нибудь рассказать о себе, если хочешь. Для начала давай представимся. Меня зовут Платон Рассольников, я археолог, профессор Оксфордского Галактического Университета. А тебя сак зовут?

Девушка встала с кровати, уселась прямо на пол и с жадностью принялась за сандвич, не забывая запивать его текилой.

— Обожаю этот вкус — я о кактусовом самогоне, конечно. На моей родине делают почти такой же, — сказала она, проглотив сандвич. — А что касается моего имени… Ты ведь не надеешься, что я его вот так прямо тебе открою. Имя всегда следует держать в тайне, даже если на то нет особых причин. А вдруг они появятся? Но, с другой стороны, ты прав — надо же как-то называть друг друга. Можешь звать меня Доната.

— Очень приятно, — сказал Платон, бросив на девушку заинтересованный взгляд. Теперь, с приветливым взглядом и набитым ртом, она разительно отличалась от зловещего роботообразного существа, которое он встретил накануне: самая обычная девчонка, только усталая и голодная.

— Так ты, говоришь, профессор Оксфордского Галактического Университета? — спросила Доната. — Я училась там несколько лет назад, но тебя не встречала. Какой курс ты вел?

— Никакой. Я там бываю довольно редко, я же археолог, сама понимаешь: постоянные экспедиции, раскопки… Погоди… а на каком факультете ты училась?

— Я прослушала курс практической астрофизики и истории цивилизаций. Признаюсь, зря потеряла время и приобрела кучу бесполезных знаний.

— Интересно… — протянул Платон. — Ты училась в метрополии или в каком-нибудь из филиалов? Если ты изучала историю, я мог бы тебя вспомнить.

— Это совершенно неважно, — холодно ответила Доната.

— Иными словами, ты мне не доверяешь, — сказал Платон. — Ну, не хочешь — не надо. Просто мне было интересно, что за чудище мне подсунули на этом астероиде.

— Почему чудище? — удивилась Доната.

— Мне про тебя такого наговорили…

— Что я убиваю взглядом на расстоянии и прочее в том же духе? — презрительно сказала Доната. — Вот идиоты! Им просто стыдно за собственную нерасторопность. Знаешь, как они вели себя на Альчере-2? Представь себе: час назад его разрезали пополам тепловым лучом, на поверхности настоящее пекло, и тут они высаживают десант в самом эпицентре! Удивительно, как они вообще оттуда унесли ноги.

— А ты сама как спаслась?

— У меня были надежные средства защиты, — нахмурясь, ответила Доната. — А что я делала там — не спрашивай: тебя это все равно не касается.

— Не очень-то интересно, — буркнул Платон и поднялся со стула. — Ладно, у меня дела.

Никаких дел у него не было: он просто хотел в тишине и одиночестве обдумать утренние события, в частности разговор с Донатой. Он ушел в рубку, проверил курс и попытался собраться с мыслями.

«Во-первых, нельзя верить ни единому ее слову, — думал Платон, — она вроде чего-то рассказала о себе, а задумаешься — никаких конкретных фактов! Про университет она, несомненно, все выдумала, чтобы втереться ко мне в доверие. По крайней мере, с текилой она действительно знакома, и на интерлингве говорит отлично. Так взглянешь — типичная студентка… и к тому же довольно симпатичная», — неожиданно для себя сделал вывод Платон и сам удивился, вспомнив вчерашний день. Тогда на этой опустелой базе под охраной солдат Доната показалась ему необычным и неприятным гуманоидом.

«Нет, надо быть настороже. Она играет. Это все притворство. Ведь ей, как и мне, ни в коем случае нельзя лететь на Шаран. А на данный момент именно я стою между ней и свободой. Я ее единственный и невольный сторож. А не предложить ли ей объединить усилия? — пришла мысль Платону. — Эх, если бы я знал, кто она такая на самом деле, и каковы ее цели! Ничего, еще впереди три дня пути».

Корабль проходил поле астероидов на довольно низкой скорости. Весь день Платон бродил по коридору, зевал и не прекращая думал о Донате. Под вечер у него даже заболела голова. Периодически он заходил проведать Донату и пускался в долгие, полные недомолвок разговоры. Толку от них было мало: девушка искусно обходила все ловушки Платона, продолжая создавать совершенно не подходящий к ее положению образ простецкой девчонки-студентки. Более того — ближе к вечеру Платон перехватил пару явно кокетливых взглядов. Под влиянием этих взглядов и выпитой за день текилы он слишком поздно понял, что выболтал ей много лишнего, и с досадой признался себе, что теперь Доната в подробностях знакома с его биографией — по крайней мере, с ее романтико-героической стороной. Скрытность Донаты несколько раз останавливала его намерение предложить ей союз. «Придется же снять защиту и выпустить ее, — думал Платон, словно оправдываясь перед самим собой и испытывая необъяснимое чувство вины, — и много ли от нее будет толку?» Перед сном, когда Платон в последний раз зашел к ней пожелать спокойной ночи, Доната сама завела об этом разговор.

— Насколько я поняла, ты не по своей воле летишь на Шаран? — спросила она, пристально глядя ему в глаза. — Почему ты не хочешь скрыться? Боишься военных кораблей?

— Догадливая, — буркнул Платон. — Представь себе, боюсь.

— Хочешь, открою тебе ужасную тайну? Один из них почти полностью выведен из строя, а от другого можно без труда ускользнуть.

— Кто может — ты, что ли?

— Да, я, — серьезно ответила Доната. — Слушай, я не шучу. Сними барьеры, и я уведу корабль в такое место, где его не засечет ни один корабль. Клянусь радугой, я сделаю это. Но надо действовать быстро, пока мы еще в Альчере.

Доната подошла вплотную к двери. Теперь их с Платоном разделял только невидимый силовой барьер. Ее глаза широко раскрылись, зрачки расширились; они словно испускали волны странной энергии, которая беспрепятственно вливалась в мозг Платона. Глаза девушки притягивали его; он качнулся вперед и сжал в руке пульт.

— Убери защиту, — негромко произнесла Доната, — она теперь не нужна. Теперь мы вместе. Мы заодно.

Все поплыло перед глазами Платона. Ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание.

— Что за черт… — прошептал он и грузно сел на стул. Пульт выпал из его руки и со стуком упал на пол.

— Подними пульт и сними защиту, — с явной досадой произнесла Доната. Но к Платону уже возвращался рассудок. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что случилось.

— Извини, подруга, — не вышло, — с насмешкой сказал он Донате, вставая со стула. Потом он подобрал пульт и сунул его в карман. Лицо девушки обрело полную неподвижность, глаза закрылись и снова превратились в щелки. Платон неожиданно заметил, что у Донаты подвижны оба века — и верхнее и нижнее — как у змеи. «А я-то хотел выпустить ее! — подумал он, энергично захлопнув дверь каюты. — Как ей это удалось? А я всегда был уверен, что не поддаюсь гипнозу. Теперь все: завязываю с разговорами и надеюсь только на себя».

Платон добрел до матраса, без сил упал на него не раздеваясь — в голове все еще мутилось — и сразу погрузился в тяжелый сон.

Ночью Платону приснилось, что на корабле завелась мышь: маленькая, черненькая, одноглазая.

Квартировала она в кухонном агрегате, и из-за нее Платону приходилось завтракать обгрызенными сандвичами. Это было еще терпимо, но потом мышь начала делать вылазки и в другие места. Она бесцеремонно пробегала прямо по Платону, спавшему на полу: он явственно чувствовал прикосновение ее лапок на лице, — а потом устремлялась в рубку и принималась там шуршать и громко чавкать. Наконец Платону надоело это безобразие. Он встал и пошел в рубку, возмущенно приговаривая: «Это что же будет с кораблем, если она все провода перегрызет! Я же не долечу до Шарана! Но… с другой стороны, мне туда и не надо — значит, эта мышь со мной заодно». Археолог вошел в темную рубку. Мышь сидела на одном из главных электрических кабелей, деловито перегрызая его и посверкивая на Платона единственным зеленым глазом. «Нет! Не смей!» — закричал было Платон, но опоздал: кабель распался на две части и из него посыпался сноп разноцветных искр. Запахло горелой изоляцией…

«Я пропал», — подумал Платон и проснулся в холодном поту. В коридоре было темно и тихо. Из рубки доносилось едва слышное убаюкивающее гудение приборов. «Приснится же!» — подумал археолог, перевернулся на другой бок, и в этот момент у него в кармане что-то хрустнуло. «Я забыл достать пульт!» — вспомнил он и вытащил его из кармана. Но, едва взглянув на него, Платон понял, что сон про мышь — это еще цветочки и неприятности только начинаются. На пульте горела зеленая лампочка. Защита была снята.

У Платона сразу пропал сон. Он сжал пульт в кулаке и прислушался: вокруг не раздавалось ни звука. «Как это могло случиться? — лихорадочно раздумывал он. — Может, я случайно отключил силовой барьер, когда спал? Нет, это невозможно! Ведь я устоял против гипноза! Надо было проверить защиту, прежде чем уйти! Проклятье, она на свободе!»

Значит, Доната все-таки переиграла его. Платон в трансе сделал все, что ей было надо: снял защиту и сразу забыл об этом. «Но почему она не попыталась вырваться сразу?» — задал он себе вопрос. Ответ пришел сам собой: разумеется, чтобы выиграть время!

Платон бесшумно поднялся и прокрался к двери каюты. Дверь казалась закрытой. Но когда Платон хотел открыть электронный замок, никакой реакции не последовало. Платон понял, в чем дело, когда дернул дверь на себя, и она беспрепятственно отворилась. Замок был выломан изнутри. В каюте вспыхнул свет. Донаты там, конечно, не было.

— Так, — мрачно пробормотал Платон.

Для начала он повнимательнее взглянул на дверной замок: тот был буквально выдран из креплений. «Чем она его выломала?» — задумался он. Если голыми руками, то выводы напрашивались самые неутешительные. Платон сразу хватился своей тросточки и вспомнил, что она осталась в рубке. Он вышел в коридор и почти ощупью направился в передний конец корабля. Не успел он пройти и пару шагов, как в рубке что-то громко щелкнуло и загудело. «Мышь», — горько подумал Платон и остановился, впервые задумавшись: а что собирается делать Доната? Варианта было два: либо побег с помощью спасательной капсулы, которая находилась в корме, либо захват корабля — тогда девушку надо было искать в рубке. Судя по всему, она находилась именно там.

Платон подкрался к двери рубки. Он помнил, что тросточка стояла, прислоненная к стенке, направо от двери; вопрос был только в том, чтобы добраться до нее. В набалдашник трости, помимо прочего, было вмонтировано несложное приспособление для самообороны — слабый парализующий луч, способный на пару минут превратить противника в бревно. «Единственная проблема в том, — подумал Платон, — что, как только я открою дверь, вспыхнет свет. Но, с другой стороны, мне нужна-то доля секунды».

В рубке опять что-то щелкнуло, и корабль ощутимо тряхнуло. «Пора», — решил Платон, распахнул дверь и ворвался в рубку. Резкая вспышка света заставила его на мгновение зажмуриться. Когда его глаза привыкли к свету, он увидел, что в кресле пилота сидит Доната и пристально смотрит на него, а тросточки и след простыл.

— Заходи, — дружелюбно пригласила его девушка. — Я тебя не трону.

Платон медленно вошел в рубку. Доната отвернулась от него, склонилась над приборной доской и принялась давить на кнопки.

— Эй, осторожно, — возвысил голос Платон, — ты мне автопилот отключишь!

— Давно отключила, — спокойно ответила Доната. — Ты лучше скажи, зачем вот эта кнопка?

Она потянулась к дальнему углу панели, до которого, очевидно, у нее еще не дошли руки.

— Не вздумай нажимать, — предупредил ее Платон. — Она отключает противоастероидное защитное поле.

Археолог внезапно заметил свою тросточку — она лежала на кресле второго пилота немного позади Донаты — и начал мелкими шагами подходить к нему все ближе и ближе.

— Стой, где стоишь, — строго сказала Доната, не переставая щелкать кнопками, — а то мне потом будет морока соскребать твои внутренности с панели управления. Кстати, спасибо за сведения. Теперь я в общих чертах представляю, как управлять этой яхтой, так что твое присутствие на борту мне больше не требуется.

Платон уже готов был совершить мощный бросок, но то, что произошло потом, буквально приковало его к полу. Доната без видимых усилий оторвала от кресла толстый металлический поручень, выпрямила его и пальцами сплющила один конец. Теперь она держала в руках что-то вроде короткого тяжелого дротика. Она встала с кресла и занесла дротик над головой, целясь в Платона.

— Погоди! — торопливо произнес Платон, отступая назад. — Может, мы договоримся? Меня, ведь тоже ждет на Шаране тюрьма! Давай сбежим вместе. Двое всегда лучше, чем один.

— Мне наплевать на твои неприятности с холодной планетой, — ответила Доната. — Непрошеные попутчики, равно как и лишние свидетели, мне не нужны.

— У меня друзья в правительстве Ирунгу! — в отчаянии воскликнул Платон, делая еще шажок по направлению к тросточке. — Я всегда считал Альчеру неотъемлемой частью Сильванги!

Доната внезапно злобно усмехнулась.

— Эти дикари совершенно обнаглели, если они смеют распространять подобные заявления! Скоро придет пора поставить их на место. Если ты поддерживаешь с ними отношения, тебе же хуже…

Платон понял, что ему осталось жить считанные секунды, рванулся вперед и схватил тросточку. На активацию парализующего луча понадобилась доля секунды. В следующее мгновение археолог понял, что луч не действует. Доната равнодушно наблюдала за ним.

— Пока ты спал, я разобрала твой энергетический жезл, — сказала она. — Советую тебе его выбросить. Я бы постыдилась появляться с таким барахлом на людях.

Платон, несмотря на драматизм происходящего, невольно обиделся за свою замечательную тросточку.

— Лучше мне пока не попадались, — небрежно ответил он. — И, кстати, ты его недооцениваешь. Помимо парализации, у него много других полезных операций.

С этими словами он надавил на рычажок внутри трости, и мимо лица Донаты просвистел стальной крюк на сверхпрочной леске. Это несложное устройство для экстренных подъемов и спусков сыграло свою роль: Доната отпрянула в сторону и рефлекторно пригвоздила крюк к стене своим самодельным дротиком. Платон, не теряя времени, бросился к пульту управления и ударил кулаком по кнопке аварийного сигнала. На табло вспыхнула красная лампочка. Археолог знал, что в этот миг в пространство полетел сигнал SOS. «Это ее задержит», — подумал он, выскочил из рубки, захлопнув за собой дверь, и кинулся бежать по коридору. Позади раздался яростный вопль, дверь распахнулась, едва не слетев с петель, но Платон уже миновал коридор и заперся в шлюзе в пустой кормовой части. Он быстро оглянулся по сторонам в поисках пути к спасению. «Спасательная капсула!» — радостно воскликнул он, когда догадался, куда попал. На дверь обрушился мощный удар. Платон понял, что следующего удара она не выдержит, и одним прыжком забрался в капсулу. «А я-то еще человеком ее считал!» — подумал он. Выбирать курс времени не оставалось: краем глаза Платон заметил движение в отсеке и катапультировался в пространство. Уже в полете он заметил, что из петлицы его костюма пропал цветок кактуса. Последней его мыслью было: «Зачем он ей?!» Потом на него навалилась перегрузка, и он потерял сознание.

Глава 7 СЕРДЦЕ АЛЬЧЕРЫ

Когда Платон пришел в себя, то долго не мог понять, где он и что с ним случилось. Он лежал на спине, чем-то придавленный и скованный по рукам и ногам. Над его головой ярко сверкали звезды в ночном небе. В воздухе ощущался необычный, очень приятный цветочный аромат. Вокруг царила полная тишина.

Платон пошевелился, почувствовал вкус крови во рту, и в его памяти начали оживать картины пережитого на яхте. Он вспомнил насмешливый голос Донаты и ее изящные ручки, ломающие стальное кресло с такой легкостью, словно оно было бумажным макетом; вспомнил сумасшедший бег по неосвещенным переходам корабля и отчаянный старт в неизвестность. Что ж, он остался жив — уже хорошо. Теперь оставалось выяснить, куда он попал.

Платон обвел глазами окружающее пространство. На мгновение его бросило в дрожь — спасательная капсула разломилась почти пополам и полностью разгерметизировалась. Платон принюхался к запаху цветов и сделал еще один приятный вывод: «Куда бы я ни приземлился, здесь есть вполне пригодная для дыхания атмосфера». Платон еще раз попробовал приподняться и наконец догадался, что все еще пристегнут к сиденью. Непослушными руками археолог отстегнул ремни, с трудом выбрался из капсулы и свалился на мягкую траву. Несколько секунд он переводил дух, потом поднял взгляд и сразу забыл обо всем, кроме того, что видел.

Капсула лежала на цветущем склоне холма. Цветы были такие, каких Платон раньше не встречал: красно-синие бутоны медленно колыхались сами собой на длинных изогнутых стеблях, источая сладкий аромат. Шагах в пятидесяти начинался лес, похожий на дубраву: там густо росли кряжистые деревья с изумрудно-зелеными резными листьями. Не было слышно ни пения птиц, ни стрекота кузнечиков; даже травы шевелились бесшумно. Платон встал на ноги и оглянулся по сторонам. Что-то еще здесь былонеправильно, но что? Он понял что, когда взглянул на небо. Вокруг было светло, как днем, а небо было черным. Платон попытался найти источник света, но так и не нашел. Казалось, растения светятся сами. Во всяком случае, красно-синие бутоны совершенно точно излучали теплое свечение. «Где-то я их уже видел? — подумал Платон и сразу вспомнил свою галлюцинацию. — А, цветы в космосе! Может быть, мне все мерещится, а на самом деле я сейчас лечу в капсуле и умираю от недостатка кислорода?» — испугался он. Для проверки он потер глаза, сильно пощипал себя за руку, но дивный пейзаж не исчез. Платон успокоился и с удовольствием потянулся. Мгновение он решал, куда ему для начала направиться: подняться на вершину холма или спуститься к лесу? Потом он резонно подумал, что из леса на холм идти вдвое дальше, и полез вверх, скользя на шелковистой траве. Было довольно тепло, и он снял помятый белый пиджак.

«Должно быть, я угодил в тот самый заповедник — как его, «Сердце Альчеры» — куда Межгалактическая Лига Охраны Природы никого не пускает, — пришло ему на ум, — и я приземлился на один из его астероидов. Вот это удача! Ведь из пары тысяч астероидов атмосфера есть всего на этих трех».

Платон принялся вспоминать все, что когда-либо слышал или читал о природном феномене с поэтическим названием «Сердце Альчеры», но на ум ему приходили только эпитеты: уникальный, загадочный, фантастический, непостижимый…

Слегка задыхаясь, Платон взобрался на покатую вершину холма, оглянулся по сторонам… и едва не упал на землю, сраженный внезапным приступом головокружения. Он стоял на краю бездонной пропасти — дальше земля просто заканчивалась. Со всех сторон — сверху, сбоку, внизу — были только небо и звезды. Платон представил себе, как он делает неосторожный шаг вперед, падает в многокилометровый провал и его застывшее тело исчезает в глубинах космоса, — и его затошнило.

Через пару минут Платон пришел в себя и осмелел настолько, что перегнулся через край пропасти и заглянул вниз. Как он и ожидал, вниз уходила совершенно отвесная каменная стена, теряясь где-то вдалеке. Археолог попытался высунуться еще чуть дальше, но тут его слуха коснулось слабое шипение, похожее на шипение газировки. «Что бы это могло быть?» — подумал Платон, но никаких идей ему в голову не пришло, тем более что его продолжала занимать глубина пропасти. Он сорвал особенно ярко светящийся цветок и бросил его вниз. С цветком случилось нечто странное: долетев до определенной глубины, он вдруг просто исчез. Для проверки Платон бросил еще несколько цветов, их постигла та же участь. «Остается только прыгнуть самому», — иронически подумал Платон, отполз от края пропасти и направился под манящую сень леса.

Лес произвел на археолога самое приятное впечатление. Приглушенный зеленоватый свет; ровный, как ковер, травяной покров, украшенный пестрыми цветами; прохлада и полная тишина. На стволе дерева Платон впервые заметил насекомое. Это была красивая крупная бабочка: она сидела неподвижно, сложив крылья. Платон осторожно прикоснулся к ней, и она с едва уловимым шелестом упала в траву. Археолог поднял бабочку и внимательно рассмотрел ее: она оказалась не дохлой, как он предположил сначала, а как бы в спячке. Платон осторожно положил бабочку на широкий лист какого-то лопуха и пошел дальше.

Проблуждав под зелеными сводами часа два, Платон сделал несколько открытий. Во-первых, он неожиданно вышел к краю леса (правильнее было бы назвать его рощей) и снова чуть было не свалился в пропасть. Это заставило его задуматься о размерах астероида, его форме и структуре. В голове у Платона возник фантастический силуэт наподобие куска пирога: крошечный участок земной коры с полностью сохранившейся флорой и фауной, какой-то неизвестной силой вырванный из поверхности планеты. Где-то он уже видел подобные рисунки: не то в представлениях древних об устройстве вселенной, не то в детстве, в энциклопедии «Загадки мироздания».

Вторым открытием был ручей, узкий, прозрачный и глубокий, который бесшумно искрился в траве. Платон с удовольствием выплеснул на себя несколько горстей прохладной воды, но пить поостерегся, и — как выяснил позднее — не напрасно. Решив разведать, откуда течет ручей, Платон в третий раз наткнулся на край земли и панораму звездного неба. Некоторое время он задумчиво наблюдал за ручьем, вытекавшим из ничего и, несомненно, впадавшим в никуда, — удивляться он уже устал. «Еще немного, и я тихо сойду с ума, — подумал наконец Платон. — Не попытаться ли вызвать помощь?» Он развинтил рукоятку трости и включил портативный радиопередатчик. Ответом ему была тишина: что-то полностью блокировало радиосигналы. Платон вздохнул и снова углубился в лес.

Третьей, самой замечательной находкой была тропинка — отличная, ухоженная и, самое главное, с отчетливыми отпечатками подошв, в которых Платон без труда опознал стандартные утяжеленные ботинки от скафандра.

Несмотря на красоту окружающей действительности, Платон почувствовал большое облегчение. До того момента, как он увидел человеческие следы, он и сам не сознавал, как взвинчены его нервы. Сначала его даже не очень удивила утоптанная тропинка в этом нетронутом лесу. Не теряя времени, Платон пошел по следам.

Тропинка вела в ту часть леса, где он еще не успел побывать. Деревья стали расти реже, и вскоре между стволами промелькнуло что-то белое. Подойдя поближе, Платон вышел на круглую поляну (он готов был поклясться, что трава на ней подстрижена) и увидел одноэтажный конусообразный дом, сложенный из белого камня. Вместо двери в него вела узкая стрельчатая арка.

Платон вмиг забыл о своих волнениях: в нем проснулся интерес историка. Подобной архитектуры он еще никогда не встречал. Более того — если бы он раньше знал, что на астероидах Альчеры встречаются исторические памятники, то, несомненно, заинтересовался бы ими еще много лет назад. Чуть не бегом Платон пересек поляну, с немалым трудом протиснулся в арку и очутился внутри здания.

Несмотря на отсутствие окон, там было светло, как будто светились стены или сам воздух. Платон осматривал покрытые фресками купол и стены с невольным трепетом ученого, делающего важное открытие. Рисунки были необыкновенными: хаотическая мешанина цветных линий внизу плавно перетекала в сложнейший узор, который венчало изображение радуги на самой высокой точке купола. Вглядываясь в причудливые завихрения красных, розовых и желтых полос, Платон внезапно ощутил прилив каких-то странных чувств, напоминающих религиозный экстаз или наркотическое состояние: ему показалось, что его душа раскрывается навстречу чему-то неизвестному, но очень важному. Платон глубоко вздохнул и, словно подчиняясь внешней силе, перевел взгляд выше — туда, где хаос линий превращался в искаженные символические изображения человеческих фигур и животных. Казалось, эти изображения несли в себе некую информацию — но какую? Их символика была археологу неизвестна. Прилив необычных ощущений понемногу ослабел и сошел на нет: осталось только воспоминание о чем-то смутно чудесном и непонятное разочарование.

Пожалев, что при нем нет ни видеокамеры, ни хотя бы клочка бумаги и карандаша, Платон перешел к изучению немногочисленных предметов материальной культуры, представленных в «часовне» (как он обозначил про себя белое здание). Собственно, изучать было почти нечего; только в середине, под куполом, стоял кубический «алтарь», на котором лежал какой-то манускрипт. Платон с жадностью схватил его и прочитал следующие небрежно начирканные карандашом строчки: «Вывоз артефактов за пределы астероида строжайше запрещен. Межгалактическая Лига Охраны Природы».

Платон швырнул бумажку на пол. Он чувствовал разочарование и злость: мало того, что его опередили, так еще какая-то Лига Охраны Природы указывает ему, что делать! Под листком бумаги на алтаре лежала бумажная опечатанная картонная коробочка. Платон, не раздумывая, сорвал печать и вытряхнул ее содержимое на «алтарь». Там оказался долгожданный артефакт: полосатое металлическое кольцо около шести дюймов в диаметре. На внутренней поверхности кольца виднелись ряды символов. Платон мстительно засунул кольцо в карман, а потом, подумав немного, надел его на левую руку, как браслет. То обстоятельство, что он совершает обыкновенную кражу, как-то не пришло ему в голову.

Порывшись в карманах, он нашел ручку, поднял с пола бумажку с предупреждением и потратил несколько минут на то, чтобы хотя бы приблизительно перерисовать на обратной стороне листа узоры со стен и купола «часовни». После этого он сунул бумажку в карман и покинул здание.

Платон вышел из леса на цветущий склон и возвратился к своей капсуле. Ничего не изменилось: все тот же рассеянный свет, благоухание цветов. Платон не ощущал ни жажды, ни голода, даже его ушибы почти перестали болеть. Единственное, чего ему хотелось, это отдохнуть. Он нарвал охапку травы, положил ее себе под голову, укрылся пиджаком и уснул глубоким сном.

Глава 8 ЛИГА ОХРАНЫ ПРИРОДЫ

Разбудили его человеческие голоса. Сначала они перекликались где-то в отдалении, не проникая в сознание Платона, потом он ощутил какую-то тряску, и под конец его без церемоний окатили водой. Платон разлепил веки и увидел перед собой улыбающиеся лица.

— Наконец-то! — радостно выкликнул кто-то. — Мы уж думали, он не проснется.

— Скажите, кто вы и как вас зовут? — строго спросил Платона пожилой человек в мундире Межгалактической Лиги Охраны Природы.

Платон зевнул и представился.

— Великолепно! — непонятно чему обрадовался пожилой. — Разум в порядке, реабилитации не потребуется.

Стоящий рядом смуглый человек в такой же униформе сделал пометки в каком-то журнале.

— Теперь еще один важный вопрос, — нахмурился пожилой. — Скажите, вы ели здесь что-нибудь? Или, может, пили местную воду?

Платон отрицательно покачал головой.

— Подумайте хорошенько! А то последствия могут быть крайне неприятными.

Вторично получив отрицательный ответ, пожилой человек произнес:

— Запишите: промывание желудка не требуется.

Платон, слегка шатаясь, поднялся на ноги. Его одолевала беспричинная слабость. Неподалеку он увидел космический корабль с символикой Межгалактической Лиги Охраны Природы. Два человека копались в обломках его спасательной капсулы, еще трое стояли рядом с ним: пожилой, смуглый и серокожий юноша, чье лицо показалось Платону очень знакомым. Юноша широко улыбнулся и сказал:

— Господин Рассольников, разве вы меня не узнаете? Я Леза, помощник господина Кинту, атташе по культуре. Помните перелет на Шаран?

— Рад вас видеть, Леза, — ответил Платон. — А разве вы не в тюрьме?

Представители Лиги подозрительно покосились на Лезу. Тот покраснел и торопливо произнес:

— Это было недоразумение. Точнее, провокация, совершенная группой неизвестных авантюристов. Обвинение против правительства Сильванги в подготовке мятежа давно снято за отсутствием доказательств. Холлинтаун принес официальные извинения. А меня и господина Кинту продержали на Шаране всего две недели.

— Две недели? — недоверчиво сказал Платон. — Леза, вы не оговорились? Я вылетел с Шарана три… нет, четыре дня назад.

— Уважаемый профессор, — сочувственно произнес пожилой защитник природы, — приготовьтесь к шоку. Вы попали в очень необычное, я бы даже сказал, опаснее место. В Сердце Альчеры свои законы. Даже время здесь течет по-другому. Словом, с момента вашего приземления прошло три месяца.

— Не может быть, — автоматически ответил Платон, а потом подумал: а почему бы и нет? Во Вселенной бывают и более странные вещи. Он представил, сколько времени было потеряно впустую, и заскрипел зубами от досады.

— Мы получили официальный запрос от правительства Ирунгу около трех недель назад, — продолжал пожилой.

— Это благодаря мне его послали, — встрял Леза.

— В нем говорилось, что в районе заповедника потерпела крушение сильвангская прогулочная яхта, не предназначенная для межпланетных путешествий. Она послала сигнал SOS и исчезла без следа. В связи с этим нас просили обыскать астероиды заповедника — ведь там могли оказаться выжившие пассажиры. Разумеется, мы не могли отказать и снарядили вот эту спасательную экспедицию. Ваши шансы на выживание были ничтожно малы. Повторяю — это очень опасное место. Если хотите, на корабле вам расскажут более подробно.

— Еще как хочу, — согласился Платон и побрел к кораблю, поддерживаемый под руки представителями Лиги. — А еще я хотел бы поговорить с вами, и желательно наедине, — негромко сказал он Лезе. — У меня накопилась масса вопросов.

Спасательная партия загружалась в корабль. Перед глазами Платона в последний раз мелькнули цветущие склоны холма. Несколько минут люди простояли в шлюзе, ожидая, пока насосы выкачают местный воздух и заменят его обыкновенным.

— Придется подождать, — сказал Платону один из спасателей. — В одну из первых экспедиций корабль как-то взлетел с местным воздухом, и, когда он оказался на орбите, воздух просто исчез. Команда едва не задохнулась — к счастью, сработала автоматическая система аварийной подачи кислорода. Поэтому мы и спрашивали, не пили ли вы местную воду, а то вас могут ждать проблемы с желудком, вплоть до полного обезвоживания организма.

В памяти Платона всплыл исчезающий в пропасти цветок.

— То есть любая материя с Альчеры в обычных условиях исчезает? — уточнил он.

— Совершенно точно, — ответил собеседник. — И не только материя. Если бы вы знали, что там происходит с человеческим мозгом…

Первая экспедиция прибыла на Альчеру около 300 лет назад, когда начиналось освоение Шарана и приобщение к цивилизации совершенно дикой Сильванги. Астронавты случайно заметили зеленые астероиды неправильной формы, восхитились, передали сообщение о готовящейся высадке и пропали без вести. Вскоре к ним на выручку отправился второй корабль. Это была чисто спасательная экспедиция, готовая к любым сложностям.

— Я читал отчет о второй экспедиции перед вылетом на Альчеру, — рассказывал Платону спасатель. — Надо сказать, он впечатляет. Спасатели высадились на том самом лугу, только ближе к лесу. Они увидели корабль: он был пуст, хотя его экипаж составлял десять человек. На крики спасателей никто не отозвался. Тогда начали планомерно прочесывать поверхность астероида и через несколько часов нашли шесть человек. Все они, кроме одного, в бессознательном состоянии лежали на земле, и разбудить их не удавалось. Трое проснулись на корабле, два так и не очнулись. У проснувшихся наблюдались нарушения речи и ориентировки, потеря памяти и резкое истощение организма. Но гораздо интереснее была ситуация с тем человеком, который не спал. Его нашли, когда он сидел на берегу ручья и, не отрываясь, смотрел на воду, погруженный в свои мысли. От спасателей он отмахнулся, заявив, чтобы они оставили его в покое. На попытки заговорить он не реагировал и при этом нес какую-то псевдофилософскую чепуху. Когда раздраженный командир приказал силой посадить этого человека на корабль, тот начал вырываться и кричать, что вне Альчеры он умрет. Его слова оправдались: он прошел курс лечения, но так и не избавился от глубокой депрессии и вскоре покончил с собой.

На этом неприятности второй экспедиции не закончились. Мало того, что при взлете они чуть не задохнулись, — исчезли образцы растений, пробы грунта, словно их и не было. Пропали также несколько найденных в «часовне» предметов. Когда спасатели сообщили об этом факте в Лигу Охраны Природы, в чье ведение была передана Альчера, на вывоз любых предметов был наложен запрет.

Представители Лиги побывали на астероиде несколько лет спустя, и с тех пор он и еще два, меньшего размера, были объявлены заповедником и запретной зоной. За триста с лишним лет нога человека ступала на Альчеру не более трех раз.

Шлюз открылся, и люди вошли в корабль. Платона проводили в медицинский отсек, положили на антигравитационную койку и облепили датчиками. Смуглый спасатель, оказавшийся врачом, объявил, что организму Платона предстоит тяжелое потрясение и лучше, если время перелета он проведет во сне.

— Я и так проспал три месяца! — возмутился Платон и задал вопрос, который давно вертелся у него на языке: — А куда мы летим?

— Разумеется, в Ирунгу! — недоуменно поднял брови врач. — Куда же еще? Ведь вы именно туда отправлялись путешествовать на своей «яхте, не предназначенной для межпланетных полетов»? И как это вас занесло прямо к заповеднику? — насмешливо добавил он.

— Да… то есть, нет… — смешался Платон. Ладно, все это предстояло выяснить позднее.

Сначала необходимо было слегка подлечиться — он и впрямь чувствовал себя с каждой минутой все хуже и хуже.

ЧАСТЬ 2 МАГИ И АТЛАНТИДА

Глава 1 В ИРУНГУ

Платон в одних трусах валялся в гамаке в номере лучшей гостиницы Ирунгу «Закамора», ждал в гости профессора Глендруида и любовался архаичным вентилятором под потолком, гнавшим на него волны горячего воздуха. Глендруид обещал прийти к семи утра, но сейчас была уже половина одиннадцатого, а его все не было. Платон не отчаивался: за неделю своего пребывания на Сильванге он успел изучить местные нравы, а отчасти и сроднился с ними. По его расчетам, Глендруид должен был подойти часам к трем и непременно забыть то, что обещал принести. Платон никуда не спешил — он считал, что может позволить себе небольшой отдых после шести дней напряженной архивно-розыскной работы.

Корабль Лиги Охраны Природы прибыл в Ирунгу ранним утром. Хорошо, что это был не день, думал Платон: едва оказавшись снаружи, он почувствовал себя так, словно попал в баню. Одежда мгновенно промокла в нестерпимо влажном и горячем воздухе, в котором к тому же явно не хватало кислорода.

На выходе из космопорта Платона ожидала торжественная встреча. Почетный караул в перьях и браслетах проводил Платона во дворец Императора, где археолога ждал обед из тридцати блюд, приуроченный к его чудесному спасению. Император, темнокожий человечек в мешкообразном национальном костюме, произнес цветистую речь, в которой объявил профессора Рассольникова своим почетным гостем и подарил тяжелое серебряное ожерелье, что было весьма кстати, поскольку денег у археолога почти не осталось. В тот же вечер Платон, хоть и с тяжестью в желудке, энергично приступил к сбору сведений. Слишком много было белых пятен — их надо было устранить.

Еще в пути Платон расспросил Лезу, и его рассказ пролил свет на некоторые обстоятельства. Леза не забыл о том случайном разговоре в пассажирском лайнере и после своего освобождения принялся за поиски профессора Рассольникова. На Шаране ему после долгих проволочек сообщили, что вышеупомянутый профессор давно отбыл на Сильвангу на частном корабле. Леза прилетел домой и убедился, что никаких частных кораблей туда не приходило. Казалось, «Бетельгейзе» пропала где-то в космосе. «Я почти опустил руки, — рассказывал Леза, — но чуть ли не месяц спустя в случайном разговоре штурман нашего единственного грузового корабля упомянул, что на третий день после событий на астероидах он поймал сигнал SOS. Сигнал передавали на протяжении минуты, а потом он неожиданно оборвался. Штурман успел засечь координаты, но, поскольку этот сектор контролировали шаранские крейсеры, он решил туда не соваться, и предоставил спасать незнакомца шаранцам. Я догадался, что снова напал на след. На всякий случай я запросил Холлинтаун. Их ответ меня удивил: никакого сигнала SOS они якобы не перехватывали. Это явно была ложь, и я заподозрил худшее — что вас выпустили с Шарана, чтобы не осложнять отношений с метрополией, а потом просто подбили в космосе. Но мне не хотелось сдаваться. Существовала теоретическая вероятность, что вам удалось посадить корабль на один из заповедных астероидов, и я вызвал Лигу Охраны Природы».

В первую неделю пребывания в Ирунгу Платону удалось собрать немало интересных сведений об Альчере. Местные жители и по сию пору считали ее обителью богов. В связи с этим их отношение к побывавшему там Платону оказалось двояким: одни предлагали обожествить его, другие — сначала подвергнуть ритуальной казни, а обожествить потом.

Сильванга поразила Платона свирепостью климата. Прочее он предвидел, поскольку ему не раз приходилось бывать на отсталых мирах. Город Ирунгу представлял собой скопление деревянных домов на сваях. Административный центр Сильванги располагался на огромном, покатом, полностью застроенном холме. Над тростниковыми крышами возвышалось нарядное белое здание императорского дворца — бывшего музея истории. Проживало в Ирунгу около тридцати тысяч человек, еще около пяти тысяч — в окрестных деревнях, и не более десяти тысяч — на другом полюсе, где условия жизни были еще хуже.

В первый же вечер Платон в сопровождении Лезы и нескольких охранников решил погулять по городу. Они вышли из отеля и медленным шагом направились к нынешнему историческому музею. Деревянные тротуары прогибались и подозрительно чавкали под ногами; в воздухе с низким гудением проносились огромные стрекозы; встречные сильвангцы провожали Платона долгими недоброжелательными взглядами. Где-то за джунглями заходило солнце. Компания поднималась к вершине холма, петляя по узким улочкам. Попутно Леза знакомил Платона с местными достопримечательностями.

— На этой площади у нас рынок — только учтите, что в семь утра вы тут уже ничего не купите. Что здесь продается? В основном продукты питания: плоды мау-мау и юха, бешеные помидоры, побеги плотоядных лиан. Охотники привозят дичь, но вам я ее покупать не советую: почти все животные на Сильванге ядовиты, и их мясо надо уметь готовить. Вот там, подальше, торгуют браконьеры. Для местных их товары дороговаты, но, если захотите устроить пир, я с удовольствием помогу вам выбрать и приготовить все, что вам приглянется.

Что с тем человеком у столба? Это, вероятно, показательная казнь браконьера. Один из самых гуманных видов казни: человека привязывают к столбу, обмазывают специальным составом, и через какой-нибудь час его дочиста обгладывают стрекозы. Нет, второй человек не палач. Скорее всего, это повар из какой-нибудь харчевни: он собирает стрекоз, которые уже наелись, а потом из них получится изысканная приправа. Вас затошнило? Только не показывайте виду, а то вы обидите повара — вкус у стрекоз отменный.

Это — святилище Радужного змея. Вам туда нельзя, но могу немного рассказать — в самых общих словах, поскольку я посвященный пятой степени и обязан хранить секреты храма. Культ Змея — самый распространенный на нашей планете. Само название планеты — в нашем произношении Селванга — означает одно из его имен. Радужный змей — символ жизни, в противоположность Айе — ворону с крыльями из жидкого стекла, огненному богу смерти… Кстати, обернитесь налево — там ночной бар «Танцующая змея», куда я вам ходить категорически не советую: зайдете один, живым не выйдете. Там, скажу по секрету, собираются парни из так называемого Общества Радуги, которые ратуют за вселенское господство Сильванги и ненавидят всех белокожих, особенно выходцев из Шарана… А вот памятник дедушке нашего императора — он пытался провести судебную реформу, но однажды его нашли задушенным в собственной спальне… Там, слева, здание — это музей, запоминайте дорогу…

— А где же ваш знаменитый конус? — спросил под конец экскурсии Платон, утомленный жарой, непривычным тяготением и затянувшейся прогулкой. — Я видел дворец и кучу домиков на ножках, но конуса как-то не приметил.

— Да вот же он! — удивленно ответил Леза и обвел вокруг себя руками. — Весь холм, на котором стоит город, и есть Большой Конус. Мы весь вечер по нему ходим.

…За окном завопила какая-то местная птица. Платон очнулся от дремотного состояния и взглянул на часы. Ого, половина второго! Пора было возвращаться к активной жизни. Платон вылез из гамака, прошел по камышовым циновкам в ванную и поплескал в лицо горячей водой с запахом серы. Возвращаясь обратно, он бросил взгляд на тумбочку у кровати и нахмурился. Предмет, лежащий на тумбочке, явно противоречил увлекательным рассказам защитников природы. Это был браслет из «часовни», и он никуда не исчез.

Глава 2 ПЕРВЫЙ ВИЗИТ В АРХИВ

Когда Платон вышел на улицу, на него обрушилась вся мощь сильвангского солнца. Он физически ощутил, как потоки солнечной радиации пронизывают его тело. Археолог поспешил укрыться под тростниковым навесом над входом в отель. «Надо что-то сделать, — подумал он, вытирая пот со лба. — Либо носить костюм на голое тело, либо переходить на местную форму одежды. А для начала надо усилить мощность вентилятора в шляпе».

Приближался самый жаркий час дня, и солнце палило вовсю. Пробегавшие по улице столичные жители, полуголые или с ног до головы укутанные в многослойные хламиды, в зависимости от общественного статуса, с удивлением поглядывали на высокого иностранца в элегантном белом костюме, который с сосредоточенным видом ковырялся в своей шляпе. Наконец он выпрямился, водрузил шляпу на голову и с облегчением вздохнул.

В этот миг раздался радостный возглас, и под тростниковым навесом появился долгожданный профессор Глендруид. Его сопровождал плечистый молодой человек в бурнусе, держащий над головой профессора полотняный зонтик.

— Здравствуйте, дорогой коллега, — воскликнул Глендруид и принялся трясти Платону руку. — Наконец-то вы добрались! Я счастлив слышать, что с вами все в порядке. На днях вас собирались официально признать пропавшим без вести, и это значит, что ваши замечательные землеройные аппараты передали бы историческому музею только через три месяца. Ну, теперь-то мы сможем воспользоваться ими в любое время. Три месяца я бы, наверное, не выдержал.

«Очень любезно», — подумал Платон, приветствуя профессора, и спросил:

— Ну что, мы идем в архив?

— Да, да, только выпью каплю сока. Кстати, познакомьтесь: Симо Оппенгейм, мой помощник. Он будет сопровождать вас по местам наиболее интересных находок — я уже не в силах ползать по джунглям без очень существенного повода.

Молодой человек пожал Платону руку так, что у того хрустнули кости. Платон обратил внимание, что Симо, несмотря на сероватый оттенок кожи и длинные, мелко вьющиеся черные волосы, правильными чертами лица совершенно не походит на типичного сильвангца.

— Рад познакомиться, профессор, — сказал он на интерлингве с сильным акцентом.

— Взаимно, — ответил Платон. — Вы не очень похожи на жителя Ирунгу…

Симо Оппенгейм замялся с ответом. За него ответил Глендруид:

— Симо метис. Его отец приезжал сюда работать по контракту, а мать— местная. Детские годы он провел в охотничьей фактории и отлично ориентируется в джунглях. Кроме того, он настоящий фанатик археологии…

— А до какого времени открыт архив? — не очень вежливо прервал Глендруида Платон: он чувствовал, что профессор собирается засесть с коктейлем в тени надолго.

Глендруид понял намек, но не обиделся.

— Я понимаю, вам не терпится, — снисходительно произнес он, вставая из-за стола. — Не обольщайтесь — историю раскопок вы изучите, но открытий не сделаете. Открытия ждут вас в джунглях.

Архив, как и следовало ожидать, располагался в подвалах дворца. Глендруид провел Платона вниз по гнилой деревянной лестнице, и они оказались в полутемном, пустынном помещении. Над головой зловеще колыхались на сквозняке белесые полотнища паутины. На полу лежал густой слой пыли.

— Здесь хоть раз прибирали? — спросил потрясенный Платон.

— А кто этим будет заниматься? — развел руками Глендруид. — Я — единственный научный работник на этой планете. Вы можете представить, как я тут ползаю с тряпкой по полу?

Платон представил и втихомолку усмехнулся. Краем глаза он заметил улыбку на губах Симо.

— По крайней мере, здесь относительно сухо, — сказал в оправдание Глендруид. — Здешняя плесень может уничтожить лист бумаги за пару часов, а в архиве хранятся документы за триста лет, и ничего с ними не случается.

— Давайте начнем с самых ранних, — предложил Платон.

Вдоль стен подвала стояли громоздкие конторские шкафы из стеклопластика, погребенные под наслоениями паутины. Глендруид с трудом открыл один из них. Оттуда с шумом высыпались гора бумаг и целое полчище мохнатых пауков. Симо кинулся вперед, заслонил грудью Глендруида и принялся энергично давить их ногами. Платон брезгливо поднял с пола слипшиеся пожелтевшие листы и прочитал: «Акт приема экспоната на постоянное хранение. Амулет в форме хухоля с раскрытой задней пастью. Высота — 23,6; длина — 3,5; материал — селенит. Дата изготовления — предположительно 500 лет до в. о.».

— Какое в этих актах использовалось летоисчисление? — спросил мимоходом Платон, заинтересованный буквами в. о.

— Местное, — ответил Глендруид, — оно удобнее всего для периодизации находок. В. о. — это великая охота Радужного змея. Согласно здешним поверьям, она состоялась около пяти тысяч лет назад. Эта дата приблизительно совпадает с предполагаемым угасанием доирунгийской цивилизации. Я предупреждал — изучайте мифологию! В ней ключ ко всему!

Платон погрузился в изучение актов. Судя по всему, однажды, на заре освоения Сильванги, был случайно найден крупный клад. Эта находка подогрела интерес к древней истории планеты. Следующий шкаф, по словам Глендруида, был забит отчетами о бесплодных раскопках в окрестностях Ирунгу и открытии Великого конуса.

— Это не представляет интереса, — прокомментировал Глендруид. — Суть этой горы бумаг сводится к словам «нет», «невозможно» и «бесполезно». Открытие Конуса вызвало такой шум, а толку? Проникнуть внутрь не удалось никому, кроме меня — как раз тогда, когда Конус собирались признать облицованной камнем скалой!

— Расскажите мне вкратце о самых крупных находках, — попросил Платон.

— Извольте. Во-первых, клад из местечка Гану. Там обнаружили что-то вроде древнего каменного колодца футов сорока диаметром. Разумеется, он был заполнен жидкой грязью, но ее удалось откачать. Результат — коллекция уникальных предметов, составляющая основу экспозиции нашего музея. Следующие лет пятьдесят не находили вообще ничего — несколько случайных находок у подножия Конуса, в очень плохом состоянии. Затем мой предок, молодой археолог Морган Глендруид, обнаружил в джунглях развалины древней постройки. В ее руинах он разыскал много интересных артефактов. И как венец поисков — мой многолетний труд: штольня и проникновение в Хранилище. Об этом я рассказывал достаточно подробно на конференции. Материалы по этим открытиям хранятся в шкафах номер семь и восемь.

— Очень интересно, — пробормотал Платон, продолжая выборочно просматривать бумаги. Он прикинул размер работы и решил, что за неделю будет знать архив как свои пять пальцев. Но сначала надо было заглянуть в музей.

Через полчаса они пришли к скромному деревянному домику, утопающему в цветах. Вступив на чисто подметенное крыльцо, Платон невольно отметил разницу в содержании архива и музея. Дверь была открыта нараспашку, а вход защищала от насекомых кружевная пелена с изящным узором. Изнутри повеяло ароматами.

— Мы случайно не ошиблись адресом? — на всякий случай спросил Платон. — Этот дом больше похож на цветочный магазин.

Симо ухмыльнулся, Глендруид открыл рот, чтобы объяснить, но в этот момент кружевная завеса откинулась, и на крыльце появилась молодая девушка — сильванка. Она обвела взглядом пришедших, задержав заинтересованный взгляд на Платоне, и что-то произнесла на местном наречии. Профессор ответил ей на том же языке, а потом обратился к Платону:

— Не удивляйтесь, это, можно сказать, новая сотрудница музея. Ее зовут Митиан. Родные за какой-то проступок выгнали ее из дома. Я позволил ей жить в помещении музея, а она обязалась содержать его в порядке. Я попросил ее приготовить нам поесть.

Митиан бросила на Платона кокетливый взгляд через плечо и ушла куда-то в глубь дома. Платон успел заметить, что у нее красивые удлиненные глаза, которые она подводит голубой краской до самых висков. Из одежды на девушке были главным образом украшения из белого металла с селенитом — самым популярным на Сильванге камнем, ручные и ножные браслеты, ряды бус от подбородка до талии, широкий пластинчатый пояс и диадема на голове. Платон задумался о том, на что живет эта симпатичная и небедно одетая научная сотрудница, но догадки решил оставить при себе.

Археологи прошли в две комнаты, отведенные под музей.

— Запасники на втором этаже, — предупредил Глендруид, — но здесь, на витринах, почти все, что мы нашли.

Платон с интересом принялся изучать экспозицию. Первый клад и впрямь был самым богатым и состоял сплошь из отлично сохранившихся предметов непонятного назначения. Орнамент на некоторых артефактах вызвал у Платона ассоциации с браслетом, найденным на астероиде Альчеры.

— Что скажете? — нетерпеливо спросил Глендруид.

— Вот эти пластины и кольца, — сказал Платон, — несомненно, детали костюма, притом костюма специализированного. Это могло быть одеяние воина или, скорее, ритуальные, символические доспехи, какие мог бы носить жрец. Вы не находили там скелетов?

— Помилуйте, пять тысяч лет…

— Прошу прощения. Вам надо было сделать биохимический анализ — они наверняка там были.

— А вот эта полусфера?

— Я бы сказал, что это остатки астрономического прибора, притом весьма сложного.

— Вы полагаете?

— Почему бы и нет? Вы же сами утверждали, что доирунгийская цивилизация была высокоразвитой.

— Магической в первую очередь! Магия пронизывала все сферы жизни. Эти люди обладали богатейшим воображением — об этом говорят их мифы. Технически развитые цивилизации, как правило, бедны памятниками культуры и искусства. У людей просто работает другое полушарие мозга…

— Кстати, я приехал сюда, чтобы взглянуть на некий жезл, — прервал его Платон. — Вы не могли бы показать, на какой витрине он находится?

Профессор внезапно смешался, на его лице появилось виноватое выражение.

— Мне ужасно неловко, — пробормотал он. — Я уже смирился с этой потерей, но как жаль, что ваше столь трудное путешествие оказалось напрасным. Дело в том, что жезл украли из музея, — признался он наконец. — Когда я вернулся с конгресса, его уже не было.

— Украли?! — воскликнул Платон. — Черт возьми!.. Именно жезл и ничего больше? Тот самый жезл?

— Именно так, — грустно подтвердил Глендруид. — И никто не спохватился. Музей неделю простоял с выломанной дверью. Когда я вернулся, искать было уже поздно.

— А ваши люди что делали? Где была эта одалиска, ваша научная сотрудница?

— Я наблюдал за ходом раскопок в джунглях, — спокойно ответил Симо, — и узнал о пропаже жезла еще позже, чем профессор. А Митиан наняли работать как раз после кражи.

— М-да, — мрачно произнес Платон. Сказать, что он разочарован, было бы слишком слабо — он был раздосадован до последней степени. Чтобы подержать в руках загадочный жезл, он проделал огромный путь, его едва не испепелили, он потерял во сне три месяца жизни — и вот он, результат! Жезла нет!

— Вы не очень огорчились? — с тревогой спросил Глендруид, наблюдая за борьбой чувств на лице Платона. — С глобальной точки зрения этот жезл — такая мелочь! У нас есть Большой конус, десятки любопытнейших находок, грандиозные перспективы! Слушайте, — с энтузиазмом сказал он, — я приглашаю вас принять участие в раскопках древней стены возле селения Пингу. С вашими землеройными машинами процесс осушения участка болот ускорится в сотни раз. Поверьте мне — нас там ждут сокровища. Можете даже написать об этом месте статью, только не забудьте упомянуть меня.

— Вы необыкновенно любезны, профессор, — язвительно ответил Платон. — Впрочем, я охотно приму участие в ваших раскопках. Все равно мне здесь делать больше нечего.

Глава 3 ПОДЗЕМНЫЙ ХОД

На другой день задолго до рассвета в отель пришел Симо и разбудил Платона.

— Пора выходить, а то будет слишком жарко, — объявил он. — Я принес снаряжение. Это облегченный костюм охотника. Без него в лес лучше не соваться. Надеюсь, он вам впору.

Костюм состоял из металлических кольчужных ботфортов, которые звенели при каждом движении и крепились к поясу наподобие старомодных дамских чулок, обтрепанного бронежилета, явно списанного с какого-нибудь военного склада, перчаток из толстой кожи до локтя, и широкополой тростниковой шляпы с накомарником. От последней Платон решил отказаться и надел свою — белую, со встроенным вентилятором. После того, как археолог облачился в этот наряд, Симо выдал ему тяжелый широкий нож и кожаный кошель, крепившийся к поясу. В кошельке что-то побрякивало. — Это аптечка, — пояснил охотник, — там в основном противоядия от укусов разных гадов, жуков и ядовитых растений. Их в болоте полно. А вот эта штука персонально для вас — если свалитесь ненароком в топь. У местных в таком случае спасать не принято — раз пропал, значит пропал, такова воля Змея. Но шеф сказал мне, что голову оторвет, если с вами что-нибудь случится…

С этими словами Симо вручил Платону новенький, автоматически надувающийся спасательный круг и предложил надеть его на пояс. Нацепив круг поверх бронежилета, Платон почувствовал себя полным идиотом, но решил не спорить.

— Далеко нам идти? — устало спросил он.

— Идти — далеко, — ответил Симо, — Пингу милях в десяти отсюда. Мы не пойдем, а поедем на глайдере. Иначе у нас никак — только пешком или на лодке.

— Ишь ты! — подивился Платон. — Глайдер! А я думал, мне подадут оседланную ящерицу.

— Все уважающие себя сильвангцы: браконьеры, охотники на крупного зверя, члены императорской семьи, — ездят на глайдерах, — с достоинством ответил Симо. — Спросите любого толкового парня, и он скажет, что глайдер — это мечта его жизни. Если человек плавает на выдолбленной лодке, то чем же он отличается от деревенщины из пограничных лесов?

Обшарпанный глайдер стоял возле дверей отеля. Прохожие почтительно расступились перед охотниками. Симо тоже надел броню и вдобавок повесил на плечо примитивное, но мощное лучевое ружье, а Платон прихватил незаменимую тросточку. Глайдер пролетел по улицам Ирунгу за несколько минут. Затем Симо вырулил к лесу на воду какой-то речушки, и путешественники оказались под сплошным зеленым сводом. Платон вертел по сторонам головой, силясь рассмотреть окружающий пейзаж, но деревья сливались у него перед глазами в буро-зеленые и коричневые полосы.

Симо гнал глайдер с огромной скоростью, лихо кренясь на поворотах там, где река делала петли — видно, он ехал здесь не первый раз. Внезапно он резко бросил руль влево, и глайдер свернул в тесный зеленый коридор. «Дорога на Пингу!» — крикнул Симо, стараясь перекричать рев мотора. Впереди показался просвет, раздались приветственные крики. Симо немного снизил скорость, и Платон успел разглядеть несколько хижин на сваях и с десяток почти голых людей, махавших им руками. Симо заложил крутой вираж, обрызгал их грязью и с чувством выполненного долга погнал глайдер дальше в лес. «Мы проехали Пингу! — крикнул он. — Скоро будем на месте!»

Вскоре глайдер выехал на очищенную от деревьев поляну и остановился. Платон увидел своих землеройных роботов, оплетенную лианами каменную стену, футов на семь выдающуюся из-под земли, и группу сильвангцев во главе с Глендруидом, который руководил расчисткой стены. «Ну, вот мы и прибыли», — пробормотал он.

— Доброе утро! — приветствовал Платона Глендруид. — Славная сегодня погодка, не правда ли?

— Кто ее знает? — зевнул Платон. — Ну, профессор, показывайте и рассказывайте. Я весь внимание. Кстати, как вам мои роботы?

— Великолепно! Мы качаем грязь с четырех утра, и уровень воды в шурфе понизился уже на двадцать футов. Взгляните сами.

Платон подошел к стене. С первого взгляда происхождение и предназначение этого замшелого каменного зуба в глубине болот было совершенно непонятно. Но Глендруид, воспользовавшись так кстати подвернувшейся техникой, сумел добиться значительных результатов. Он наметил четырехугольный участок почвы, примыкающий к стене, размером пять на пять футов, и начал копать, одновременно без передышки качая воду. Таким образом, вскоре обнажилась значительная часть стены, скрытая под землей. Книзу стена понемногу расширялась. Сквозь многолетний слой грязи проглядывал рельефный узор.

Рабочие перекинули через раскоп пару досок, и Глендруид с Рассольниковым подобрались по ним к самой стенке. Старый археолог достал кисточку и принялся осторожно счищать грязевые наслоения с выбранного участка стены. Вскоре под его рукой показались очертания человеческой фигуры. Глендруид рассмотрел рисунок, и на его лице отразилось разочарование.

— Вы чем-то недовольны? — спросил его Платон, которого рисунок очень заинтересовал. — На одном этом барельефе можно защитить диссертацию. Я ничего подобного не видел.

— А я видел — в том-то все и дело, — мрачно произнес Глендруид. — Иногда я начинаю сомневаться в богатстве воображения древнейших сильвангцев. Абсолютно такой же рисунок я видел в развалинах Гану. Вот смотрите — это человеческая фигура в плаще с вытянутой рукой. А что в руке? Пока не видно. Я уверен, что там будет копье.

Профессор расчистил еще участок и с горьким торжеством ткнул пальцем в глубокую прямую борозду.

— Вот, пожалуйста, — один к одному!

— А вы уверены, что это копье? — спросил Платон, внимательно разглядывая барельеф, — Что это за утолщение возле рукоятки? И я не вижу наконечника… Это больше напоминает… ну, не знаю… антенну, что ли. Или миноискатель.

— Коллега, технократическая цивилизация оказала роковое влияние на ваш образ мыслей! — раздраженно отозвался Глендруид. — Ну, какая антенна! Какой миноискатель! «Дамы и господа, вы видите перед собой изображение царя Мангалабулана. В левой руке у него щит, в правой — миноискатель», — пародируя экскурсовода, прогнусавил Глендруид.

— Это и вправду Мангалабулан? — спросил Платон, игнорируя издевку профессора.

Его слова вызвали новый взрыв хохота.

— Нет, просто к слову пришлось. Мангалабулан — это тронное имя нашего нынешнего императора, — усмехнувшись, ответил Глендруид.

«Подожди, шутник, я с тобой посчитаюсь», — подумал Платон, чувствуя, что начинает злиться. Но в этот момент из колодца донесся громкий вопль:

— Проход! Здесь подземный ход!

Все присутствующие сгрудилисьвозле колодца. Землечерпалки продолжали качать жижу, сочившуюся из земляных стенок, между тем как двое рабочих расчищали от грязи четырехугольное отверстие в стене. Из отверстия пахло гнилью и болотным газом. В колодец сбросили лестницу. Рабочие, закончив расчистку входа, вылезли наверх.

— Наступает черед археолога, — торжественно сказал Глендруид. — Вам, коллега, повезло — вы присутствуете при моем очередном замечательном открытии. Сейчас я попытаюсь забраться в этот тоннель. Эй, кто-нибудь, дайте мне фонарь! Должен признаться, на Сильванге с подобным явлением я сталкиваюсь впервые.

— А вам не кажется, что вы должны уступить эту честь мне? — вкрадчиво спросил Платон. — Это будет моим боевым крещением на Сильванге.

— Мне кажется, эта идея не…

— И компенсацией за украденный жезл.

— Вы думаете?

— Не забывайте, что без моих роботов вам не удалось бы и близко подобраться к этому тоннелю.

— Хм. За жезл, говорите? Ну ладно, — без энтузиазма согласился Глендруид. — Но я ставлю обязательное условие. С вами пойдет Симо.

— Не хотите делить славу? — усмехнулся Платон.

— Нет, просто опасаюсь за вашу жизнь. В древних тоннелях, знаете ли, часто встречаются всякие неожиданности.

— Я готов! — радостно отозвался Симо и направился к лестнице.

Платон отодвинул его в сторону.

— Ты уж извини, но ученый должен идти первым. А ты будешь прикрывать меня сзади.

Стоя перед темным проемом с фонарем в руке, Платон впервые за долгое время наконец ощутил себя археологом. Начиналась самая интересная часть его работы. Впереди ждала неизвестность, полная загадок и возможных опасностей — но, может быть, в этом и была ее прелесть?

Для начала Платон осмотрел отверстие снаружи. Оно было низким — около четырех футов высотой — и почти квадратным, со стенами из грубо обработанных каменных плит. Возможно, когда-то здесь была дверь.

— Что это, по-твоему? — спросил Платон у Симо.

— Потайной ход, — без колебаний ответил сильванец. — Во дворце императора, по слухам, недавно сделали именно такой.

— Не знаю, — с сомнением пробормотал Платон. — Интуиция ученого подсказывает мне, что этот ход использовался для других целей. Почему он такой низкий и широкий? Это неестественно. Может, это вентиляционная шахта?

— А может, маги — те, что построили Конус — были карликами? — предположил Симо.

— Ладно, что тут гадать, надо идти вперед, — сказал Платон. Он включил фонарь, наклонился и шагнул в темноту.

Ход оказался очень тесным — исследователям мешали многотысячелетние наслоения грязи на стенах и потолке. С потолка бежали струйки воды и свисали гнилые черные корни; ноги утопали по щиколотку в грязи. С каждым шагом воздух становился все более спертым. Платон споткнулся раз, другой, задумался на мгновение, а потом решительно погрузил руки в грязь и принялся ощупывать пол.

— Колея! — воскликнул он через несколько минут.

— Что-что? — не понял шедший позади Симо.

— По полу параллельно идут две неглубокие канавки. Возможно, раньше в них укладывались рельсы. Думаю, это транспортный тоннель. Если я прав, то неудивительно, что он такой низкий и широкий.

— Глайдер здесь точно не пройдет, — проворчал про себя Симо.

Судя по всему, это был единственный известный ему вид транспорта. Платон безнадежно махнул рукой, поднялся и побрел дальше. Футов через пятьдесят его осенила новая идея. Он остановился и начал соскребать ил со стен и потолка. Через мгновение он оказался в грязи с головы до ног. «На что теперь похожа моя белая шляпа!» — с грустью подумал он.

— Что вы делаете, сэр? — спросил Симо.

— Я решил проверить, нет ли на потолке остатков системы освещения: кабели и тому подобное. Пошарь по стенам — может, они крепились там.

Утомительный и неприятный осмотр ничего не дал. Коридор был абсолютно монолитным. Исследователи побрели дальше.

— Вы заметили, сэр, что мы поднимаемся вверх? — спросил через несколько минут Симо.

— Заметил, — отвечал Платон. — Значит, впереди нас ждет одно из двух: либо тоннель обрывается, и мы вылезаем на поверхность где-нибудь в болоте, либо он приводит нас туда, куда и задумано, и мы совершаем еще одно открытие. Кстати… у тебя есть компас? Я сегодня просто кладезь гениальных идей.

Симо достал компас и направил на него луч фонаря.

— В какой стороне Большой конус? — спросил Платон.

— Там, — указал вперед пальцем Симо.

— А в какую сторону идет этот тоннель?

— Ух, ты! — Симо еще раз взглянул на компас и радостно выругался по-сильвангски. — В самую точку! Так мы сможем прийти прямо в Ирунгу!

— То-то и оно, — назидательно сказал Платон. — А до Ирунгу десять миль. Нет, пройдем еще немного и назад, а то задохнемся. Здесь и так нечем дышать. Вернемся, отдохнем, достанем кислородные маски и фонарь помощнее…

Но азарт не позволял исследователям развернуться и уйти. Они продолжали пробираться вперед. Платон надеялся, что тоннель вот-вот выйдет на поверхность и они обнаружат древнюю дорогу или какую-нибудь промежуточную станцию. Воздух тем временем становился просто невыносимым — к духоте прибавилась какая-то вонь. Проход начал медленно сужаться.

— Не понимаю, — сказал Платон, сгибаясь почти вдвое, чтобы миновать свисающие с потолка заросли белесых корней. — Почему здесь так воняет? Мы уже близко к поверхности — на это указывают корни. Наверно, проход чем-то закупорен снаружи.

Симо принюхался и резко остановился.

— Профессор, стойте, — прошептал он, — я чувствую запах зверя.

Платон остановился и посветил вперед фонарем. Шагах в десяти луч света наткнулся на сплошную завесу из переплетенных корней. Археологу показалось, что корни слабо шевелятся.

— Думаешь, там? — шепотом спросил он Симо.

— Думать уже поздно, — сказал Симо, сорвал с плеча лучевое ружье и выстрелил.

Земля качнулась у них под ногами. Коридор наполнился глухим клокотанием. Стены задрожали и пришли в движение. В тот же миг археолог услышал крик Симо:

— Бегите! Спасайтесь! Бегите назад! Платон обернулся и похолодел, — прямо на него опускался потолок. Впереди металось пятно света: это бежал Симо. Потолок коснулся головы Платона. Он ускорил бег, согнувшись пополам, потом пополз на четвереньках. Выход казался близким, футах в десяти впереди, за бахромой свисавших с потолка корней. Перед глазами Платона мелькнули железные ботинки Симо. Сильвангец бросился вперед и прорвался. Платон опоздал на долю секунды, и потолок придавил его к земле. Страшная тяжесть навалилась на археолога, и его бронежилет треснул, как глиняный горшок. Раздался громкий хлопок — это надулся и мгновенно лопнул спасательный круг. Последнее, что увидел Платон, было отчаянное лицо Симо. Охотник, стоя на коленях, прицелился, казалось, прямо в Платона и спустил курок. Тоннель осветила ослепительная вспышка, и свод сомкнулся над головой у археолога.

— …Как вы там, живы? Ребра не поломали? — услышал Платон голос издалека. Затем его схватили за руку и потащили вперед. Свод больше не давил с такой ужасающей силой — наоборот, он показался Платону неестественно легким. Еще один рывок, и археолог оказался снаружи. Симо расстегнул на нем остатки бронежилета и ощупал ребра.

— Фу! Успел вовремя, — с облегчением произнес он. — Это же надо было так проколоться! Вы уж, профессор, не рассказывайте там, наверху, как дело было.

— Не понял, — прохрипел Платон, пытаясь сделать вздох полной грудью.

— Мы залезли прямо в пасть какой-то твари. Думаю, это лаонь, хотя я таких крупных никогда не встречал. Он, должно быть, устроил себе здесь нору. Лаони всегда так делают: залезут в яму поглубже, распахнут пасть и ждут, пока кто-нибудь залезет прямо к нему в желудок. Этот, наверно, давно нас учуял и успел развернуться.

— И что, неужели залезают? Он чуть не раздавил меня, как орех, — произнес Платон, потирая бока. — Посвети-ка на него, Симо. Ну и урод!

Туловище лаоня на две трети состояло из пасти, плавно переходящей в желудок. Хвост и лапы терялись во мраке. Симо вытащил нож и принялся обрезать пучок отростков, которые Платон принял за корни.

— Трофей, — объяснил охотник. — А то не поверят.

— Дальше пробиваться бесполезно, — сказал Платон. — Эта туша закупорила собой весь выход. Ты закончил, Симо? Пошли назад. Мне срочно нужен глоток свежего воздуха.

Глава 4 МУМИЯ МАГА

Когда исследователи выбрались из подземного хода, их встретили градом вопросов. «Потом! — крикнул Симо, пытаясь заглушить гвалт. — Помогите сначала вытащить иностранца. Профессор, не могли бы вы осмотреть нашего гостя? Ему под землей слегка досталось».

С десяток рук вытащили Платона из шурфа и положили на землю, подсунув под голову скатанный спальный мешок. Археолог попробовал привстать, но резкая боль в груди заставила его снова лечь на спину. Кто-то обтер его лицо мокрой ветошью. За спинами обступивших его рабочих раздались восторженные вопли и аханье: должно быть, Симо уже начал хвастаться своим «подвигом».

— Все нормально, — прохрипел Платон, пытаясь отстраниться. — Дайте мне глотнуть воды, и я снова полезу туда.

— Даже не думайте, — произнес подошедший к нему Глендруид, принимаясь ощупывать коллеге грудную клетку. — Симо рассказал мне вкратце, что случилось. Что же вы так, профессор? Такой бывалый путешественник, а полезли вперед, как ребенок, вместо того, чтобы послушаться опытного охотника и повернуть, пока не поздно. Видите, не напрасно я послал с вами охрану. Если бы Симо вас не выручил, сейчас бы вы уже переваривались понемногу в брюхе лаоня, а не со мной беседовали. Ну-ка, сделайте глубокий вдох. Больно?

— Нет, — прошипел Платон сквозь стиснутые зубы.

Что там наплел проклятый сильвангец? Похоже, он успел выгородить себя и выставить археолога в максимально дурацком свете. Но опровергать его байки было уже поздно, да и не к чему.

— …Вам повезло вдвойне, — сообщил Глендруид после осмотра. — Ребра даже не треснули, царапины поверхностные, слюна лаоня не ядовита, так что отдохните денек-другой и можете дальше искать приключений на свою голову. Если хотите, я мог бы отправить вас на лодке в Ирунгу, но боюсь, с непривычки вам будет жарковато. Еще получите тепловой удар… Нет, сделаем лучше так: полежите здесь в покое под деревом, последите за ходом раскопок. Я прикажу кому-нибудь из рабочих принести вам цветочного тонизирующего сока и отгонять насекомых. После обеда можете отдохнуть в моей палатке — я уж как-нибудь потеснюсь — а вечером Симо отвезет вас в город.

Платону ничего не оставалось, как согласиться с таким раскладом. Его перетащили под раскидистое дерево с колючими листьями и принесли флягу с кисловатым соком. Время от времени с заостренных концов листьев с тихим шипением срывались капли яда и больно обжигали кожу. «Зато комаров почти нет! — сказал Глендруид в ответ на жалобу Платона. — И ящерица какая вряд ли подберется». Платон вздохнул, невольно схватился за грудь и принялся наблюдать за тем, как Глендруид снаряжается для второй вылазки в подземный ход.

Симо бегал по площадке и раздавал указания рабочим, явно ощущая себя хозяином положения. Перед тем как спуститься в раскоп, старый археолог подошел к Платону.

— Пожелайте мне удачи, — довольно сказал он. — Я надеюсь пройти тоннель насквозь и выбраться наружу. Когда вернусь — не знаю. Неизвестно, что будет на том конце. Я забираю с собой Симо и еще двоих подсобных рабочих. За остальными прошу последить вас. Вы в состоянии? Прекрасно. Я разбил на квадраты еще один участок — тридцать футов от стены — и приказал им начинать выбирать землю. Первые футов десять ничего интересного быть не должно, а к тому времени, как они дойдут до культурного слоя, я надеюсь вернуться. Вы, главное, следите, чтобы они не поломали землеройные аппараты.

Платон молча кивнул, и Глендруид вперевалку удалился, сгибаясь под тяжестью бронежилета.

Время тянулось медленно и неинтересно: солнце припекало все сильнее, монотонно гудели и чавкали землеройные аппараты, разговоры рабочих постепенно затихли. Каждый сосредоточенно занимался своим делом. Прошло часа два: в кронах деревьев перекликались птички, жужжали насекомые, Глендруид не появлялся, кучи выбранной земли постепенно росли. Платона начало клонить в сон. Он заметил, что рабочие тоже зевают. Вскоре один из них отключил аппарат, поставил его в тень, растянулся рядом с ним и немедленно захрапел. Остальные по одному тоже прекращали работу. «Час сиесты», — в полудреме подумал археолог, закрыл глаза и уснул.

Должно быть, он проспал очень долго. Когда он открыл глаза, поляну пересекали резкие вечерние тени. Никого не было видно, землеройные аппараты ровным строем стояли у опушки леса. На месте огороженного сектора зияла огромная яма, со дна которой доносился возбужденный гомон рабочих. Платон чуть приподнялся и, к своему удовольствия, без особого напряжения принял сидячее положение. Грудь и спина еще ныли, но резкая боль пропала. Голова у археолога была на удивление свежей, он ощущал себя бодрым и готовым к дальнейшим свершениям. Допив сок из фляжки, Платон встал на ноги и подошел к краю ямы.

— Что там у вас? — крикнул он рабочим.

Сильвангцы — вся бригада как по команде задрали головы и заговорили на своем языке, перебивая друг друга и показывая себе под ноги. «Как же это Глендруид поручил мне следить за рабочими и не оставил переводчика», — недовольно подумал Платон. Но когда его взгляд упал на то, что находилось в центре ямы, он мгновенно понял, в чем дело, и одним прыжком оказался в раскопе.

Он угодил в глубокую лужу — на дне раскопа было полно воды. Рабочие, не обращая на сырость никакого внимания, толпились вокруг недокопанного квадрата посреди ямы, где из-под земли торчала скрюченная человеческая кисть руки. У запястья виднелись клочки ткани. Страшная рука медленно шевелила почерневшими пальцами, словно стараясь ухватить кого-нибудь из присутствующих и утащить в топь.

«Да хранят нас все лесные духи!» — пробормотал археолог, не в силах пошевелиться при виде жуткого зрелища. Он увидел, как один из оставшихся пальцев согнулся и внезапно отвалился. Раздалось едва слышное «плюх», и палец исчез в мутной луже на дне раскопа.

— Боже мой! Надо срочно действовать! — воскликнул Платон, когда понял, в чем дело. — У вас есть вакуумный контейнер? А-а, дикари! Оборудование где, спрашиваю? Надо хоть успеть сфотографировать!

Кто-то из рабочих, как видно, догадавшись, что надо иностранному археологу, потянул Платона за рукав, приподнялся на несколько ступенек над краем ямы и указал на кучу синтетических тюков, наваленных возле дальнего края поляны. Платон не поленился сбегать туда лично. Он перерыл все тюки, но не нашел ничего похожего на вакуумный контейнер, только обыкновенные пластиковые мешки и коробки с номерами. Единственный фотоаппарат Глендруид, судя по всему, унес с собой. «Эх, нищета!» — махнул рукой Платон, возвращаясь к яме. Рабочие по-прежнему стояли кружком и, тихо переговариваясь между собой, наблюдали, как рука на глазах чернеет и разлагается. «Свободный доступ кислорода. Реакция пошла, — мрачно подумал Платон. — В здешнем климате через полчаса от тела останется кучка грязи. Что же не возвращается Глендруид? Если он не явится немедленно, то находка, считай, потеряна. Эх, была — не была! Если что, сделаю рисунок по памяти».

Платон взял у одного из рабочих совок и принялся осторожно окапывать кисть руки. Очнувшиеся от спячки сильвангцы сразу принялись ему помогать. Работали как в операционной: без суеты, но не допуская ни секунды промедления. Через десять минут появились очертания фигуры, полулежащей на боку с подогнутыми коленями. Одну руку человек держал над головой — не то молился, не то защищался от удара, а другую прижимал к лицу. На ощупь тело было мягким и гибким, словно человек утонул в болоте день-два назад. Платон знал, что такое бывает. Также он знал, что, скорее всего, сохранить находку не удастся. Археолог мысленно сфотографировал положение фигуры и полез наверх. Рабочие, едва дыша, аккуратно вытащили тело из ямы. «Дайте мне кисточку!» — приказал Платон, но и ее Глендруид унес. Лишняя кисточка нашлась среди запасов. Вскоре оставшаяся грязь была удалена, и глазам присутствующих предстало лицо найденного — почти такое же, каким оно было при жизни. И первой мыслью Платона было: «Где-то я его уже видел!»

Человек был среднего возраста, худой и невысокий; длинные темные волосы словно прилипли к черепу. Лицо темно-желтого, почти коричневого цвета, плоское, но с правильными чертами. Узкие губы сжаты, глаза закрыты. На лбу непонятная татуировка. Остатки одежды синего цвета полиняли и распались в руках за считанные минуты, как только их коснулся луч солнца. От тела исходил неприятный запах, напоминающий запах аммиака. На шее и запястьях мертвеца Платон заметил украшения — ожерелье и пару браслетов, тут же снял их и положил в пластиковый пакет. После этого он приказал рабочим переложить тело в особый герметичный ящик и спрятать подальше от солнца. «Все ли я правильно сделал?» Платон не был уверен. Доселе ему не приходилось заниматься болотными раскопками, и он не разбирался в их специфике. В то же время он был уверен, что Глендруид на его месте растерялся бы не меньше.

В тоннеле послышалось эхо шагов и отдаленные голоса. «Явились, наконец-то!» — подскочил на месте Платон. Рабочие зашумели и столпились возле края ямы. Через несколько минут в проеме тоннеля показался Глендруид, с ног до головы облепленный грязью. Он подслеповато моргал, закрывая глаза ладонью от солнца. Вслед за ним виднелся силуэт Симо.

— А где еще двое? — удивленно спросил археолога Платон.

— Возвращаются поверху. Как мы и ожидали, ход вывел нас наружу. Мы оказались в каких-то зарослях: копались там полдня и по обычаю ничего не нашли. Да вы совсем поправились, Рассольников! Вот она, молодость! Ну как, дошли до культурного слоя?

Платон смущенно кашлянул и вкратце рассказал о необычной находке. У Глендруида загорелись глаза.

— Покажите скорее! Ах, если бы я вернулся на полчаса раньше!

Археолог торопливо вылез из ямы. Вместе с Платоном они раскрыли ящик и долго рассматривали тело.

— Как вы думаете, кто это такой? — задал вопрос Платон.

Хотя по всем признакам мертвец принадлежал древнейшей эпохе, втайне Рассольникова мучил безосновательный страх, что профессор ответит что-нибудь вроде: «А, это один мой знакомый — пошел на той неделе гулять по болоту и утонул». Глендруид этого не сказал и надолго задумался.

— Вы знаете, коллега, — сказал он, — я боюсь делать чересчур смелые предположения, но невольно напрашивается мысль, что этот человек является представителем доирунгийской эпохи. Взгляните на костюм — вернее, то, что от него осталось — и вспомните барельефы. Потом, украшения… — он заглянул в небольшой пакет и достал один из браслетов. — Подобные браслеты на Сильванге находили триста лет назад, и если мне не изменяет память, их можно увидеть в музее. Они были в составе первого клада. Ожерелье, безусловно, в том же стиле. Все это позволяет нам сделать вывод, что впервые за последние пять тысяч лет мы видим перед собой мага — может быть, даже одного из тех, что строили Конус. Я обязательно сделаю об этом открытии доклад, и мне, как всегда, никто не поверит. А в общем, нам дважды за этот день неслыханно повезло. Это не вы привезли с собой удачу, Рассольников?

— Мне не раз говорили, что я везучий, — равнодушно сказал Платон.

Наступил вечер, но Платон в город возвращаться не собирался. До самой темноты археологи просидели с лопатками в раскопе, надеясь обнаружить еще одного мага, что им, конечно, так и не удалось. Зато попутно было совершено много других, менее ярких, но также важных открытий. После того, как рабочие снова включили аппараты и откачали воду, выяснилось, что дальше копать невозможно: место влажной земли заняли хаотически разбросанные каменные плиты. Некоторые сохраняли восьмигранную форму, но большинство было расколото на куски. Глендруид метался по раскопу как бешеный. Никогда раньше Платон не видел его в таком возбуждении.

— Вы понимаете, что это такое? — восклицал он, обращаясь к Платону. — Остатки здания, вот что! Мы докопались до пола. Может быть, сохранились подвальные этажи. Но даже если нет, подумайте, сколько находок нас ожидает! Это будет клад побольше, чем из Гану! Вы обратили внимание на расколотые плиты? Я убежден, что здание было разрушено во время сильного землетрясения. Этот маг, которого вы сегодня нашли, наверно, пытался спрятаться или, наоборот, выскочить наружу, и на него обрушился потолок. Я также предполагаю, что в результате землетрясения это место было залито водой — вот причина великолепной сохранности трупа. А здесь могут быть и другие!

— Ладно, ладно, — устало проговорил Платон. Восторженность профессора утомляла его. К тому же он никак не мог вспомнить, кого ему напоминает маскообразное лицо мага.

Последние лучи солнца растаяли за лесом, и наступила кромешная тьма. Она усугублялась тем, что спутников у Сильванги не было, а от звезд толку было немного. Глендруид упорно не желал вылезать из раскопа и работал, нацепив на лоб фонарик. Но старику не везло: за три часа работы он обнаружил только небольшой отрезок насквозь проеденной коррозией трубы, которую с натяжкой можно было назвать канализационной. В конце концов Платон сказал, что с него хватит, вылез из ямы и присоединился к рабочим, которые с заходом солнца разожгли костер и, весело болтая на своем языке, жарили только что пойманную ящерицу. Симо, сидя в некотором отдалении, чистил ружье и что-то тихо напевал — как выяснилось впоследствии, слагал хвалебную песнь о своем подвиге в тоннеле. С точки зрения Платона песнь (после того, как Симо вкратце перевел ее) сильно отдавала манией величия и притом была насквозь лживой. Особенно не понравились Платону выражения «но слеп, как крот, был друг беспечный» и «лишь смерти жалобно просил он, тщась челюсти разжать бессильною рукой». В ответ на возмущение археолога Симо невозмутимо ответил, что традиции жанра позволяют автору песни некоторые преувеличения ради красоты слога и законченности сюжета. А что касается господина профессора, никто не мешает ему сложить песню о своем подвиге, если он, конечно, считает, что совершил нечто достойное так называться.

Платон объяснения принял, но все равно обиделся. После того, как Симо дважды исполнил свою балладу на бис и приготовился спеть ее в третий раз, археолог ушел в палатку к Глендруиду, чтобы обсудить открытия сегодняшнего дня. Но и здесь все кончилось неблагополучно: археологи крепко разругались. Глендруид с большим интересом слушал рассказ Платона об исследовании тоннеля и борьбе с подземным чудовищем до тех пор, пока Рассольников не завел речь о рельсах и не заявил, что «доирунгийская цивилизация была, без сомнения, высокоразвитой, и подтверждения этому встречаются на каждом шагу». Для Глендруида это заявление стало последней каплей; он закричал, что ведет раскопки на Сильванге уже не один десяток лет, и Платон, который не успел пробыть здесь и месяца, вообще не имеет права высказывать какие бы то ни было догадки. После этой гневной речи Глендруид выскочил из палатки и гордо ушел спать в плетеный шалаш. Несколько таких шалашей построили для себя рабочие: хрупкие конические постройки располагались на локоть от земли на вбитых в землю колышках. «Да пожалуйста, — пожал плечами Платон. — Мне же будет просторнее. Пусть его там комары заедят».

Платон проснулся от страшной духоты, не понимая, где он и что с ним происходит. В спальном мешке было тепло и уютно, но лицо археолога почему-то оказалось мокрым, а кончик носа даже замерз. Платон высунул руку из спального мешка, нащупал во влажной темноте фонарь и зажег его. «Ничего себе!» — подумал он, растерянно глядя на размытое пятно тусклого света в своей руке. Его окружал густой зеленоватый туман, в котором невозможно было разглядеть даже стены палатки. Туман был настолько насыщен влагой, что каждый вздох давался Платону с трудом: ему казалось, будто он находится под водой. Откуда-то издалека доносились приглушенные голоса — должно быть, рабочие тоже проснулись. «Надеюсь, туман не опасен, — встревоженно подумал Платон. — Не хотелось бы задохнуться или подхватить какую-нибудь болезнь в этом болоте». Археолог попытался заснуть, но проклятый туман становился все гуще. От тщетных усилий вдохнуть побольше воздуха у Платона вскоре снова разболелась грудь. «Это невыносимо!» — пробормотал он и решил выйти наружу проветриться, а заодно поискать Симо или Глендруида. Платон вылез из мешка и ощутил, что его одежда мгновенно отсырела, словно он нырнул в реку. «Не хватало только простудиться!» — проворчал он, вылезая из палатки. В тот же миг он пожалел о своем намерении. Туман, забравшийся в палатку, был кристально чистым воздухом по сравнению с тем, что творилось снаружи. В этом зеленом облаке Платон не мог рассмотреть даже собственные руки. Туман сковывал движения и почти полностью блокировал дыхание.

Надо вернуться в палатку, подумал Платон, но сделал шаг в сторону и сразу потерял ее. Археологу стало как-то неуютно. «Эй, люди!» — закричал он, размахивая фонарем. Никто и не подумал отозваться. Платон пошарил вокруг себя, но палатка как сквозь землю провалилась. Тогда он начал ходить кругами, время от времени надсадно кашляя и не переставая подавать световые сигналы. Внезапно земля обрушилась у него под ногами, и Платон полетел вниз.

Приземлившись в мелкую глинистую лужу, он с облегчением понял, что угодил не в реку, а всего лишь в раскоп. Перед мысленным взором Платона сразу возникла схема поляны с костром в центре и шалашами к северу от леса. Теперь он знал, где он находится, и в какую сторону ему идти. Оставалось только одно — вылезти из ямы. Археолог ощупал стены и обнаружил, что лестницу рабочие предусмотрительно вытащили накануне вечером. Платон наткнулся на кучу мокрой земли, присел на нее и задумался. Может, получится вырыть ступеньки в стене?

Положение казалось весьма неприятным: если даже отсутствие Платона будет замечено, вряд ли кому-нибудь придет в голову искать его в раскопе, так что до рассвета на помощь нечего было и рассчитывать. Самочувствие у Платона было отвратительное: дышать приходилось словно через толстый слой ваты, и вдобавок его начал бить озноб, поскольку он насквозь промок. Дневная жара сменилась свежестью, которая при других обстоятельствах, но не в грязной и сырой яме, могла быть и приятной. Платон отключил фонарь, обхватил плечи руками и приготовился ждать рассвета: судя по часам, до него оставалось часа полтора.

Через час, когда конечности археолога окончательно онемели, до него донеслись отдаленные голоса. Платон встряхнул головой, чтобы прогнать остатки болезненной дремоты. Он с радостью заметил, что в яме стало светлее и зеленоватый туман вроде начинает рассеиваться: по крайней мере, уже можно было рассмотреть предметы на расстоянии вытянутой руки. «Неужели меня хватились?» — с надеждой подумал он, готовясь подать голос. Но его зов о помощи оборвал грохот выстрела. Через долю секунды наверху мелькнула вспышка — настолько яркая, что Платон невольно зажмурился. Кто-то пробежал поблизости, отчаянно крича. «Да что там творится? — поразился археолог. — Рабочие передрались, что ли? Или нападение? Но кто?» Туман неожиданно порозовел. Платон решил было, что взошло солнце, но услышал треск и понял, что наверху что-то горит.

— Профессор Рассольников! — раздался крик вдалеке. Платон узнал голос Симо.

— Я здесь, в раскопе! — закричал он в ответ. — Помогите мне выбраться отсюда!

Вскоре над краем ямы появились смутные очертания головы Симо. Охотник держал в одной руке горящую головешку, а в другой — лучевое ружье.

— Вы не ранены, профессор? — встревоженно спросил он. — Что, удалось вырваться?

— Вытащи меня наружу!

Симо исчез, через полминуты вернулся с лестницей и помог мокрому, окоченевшему Платону подняться наверх.

Когда археолог окинул взглядом поляну, он в первый момент не узнал ее. Шалаши рабочих превратились в чадящие костры, а палатки, в которой он ночевал, было вообще не видать. Между кострами в предутреннем полумраке бродили темные фигуры сильвангских рабочих.

— Что здесь случилось? — оторопел Платон. — И где Глендруид?

— Я бы и сам хотел знать. На нас кто-то напал, — хмуро ответил Симо. — Видели вспышку? Вашу палатку разнесло на части. Я выстрелил пару раз наугад, но, честно говоря, никого не видел — разве в таком тумане кого-нибудь разглядишь? Наверно, шеф погиб, и я остался без работы.

— Здесь, я здесь, — проворчал Глендруид, возникая из тумана. Старик был до того закопченным и грязным, что легко мог бы сойти за коренного сильвангца. — Симо, ты их видел?

Охотник кивнул с загадочным видом.

— Ну, и кто это был, по-твоему?

— Сами знаете кто.

Глендруид скривил губы, словно съел что-то кислое.

— Хватит мне ваших лесных баек! Я серьезно спрашиваю.

Симо покачал головой.

— Не раньше рассвета, а то как бы снова их не накликать.

— О чем речь? — встрял Платон. — Кого это их? Оба его собеседника промолчали. После долгой паузы Глендруид промямлил:

— Ладно, подождем, пока солнце взойдет. Все равно, пока туман не рассеется полностью, нам делать нечего.

Рабочие, тихо переговариваясь, собрались на поляне. Кто-то снова разжег костер. Платон подошел поближе, чтобы хоть немного подсушить одежду. Археолог с удивлением посматривал на сильвангцев: казалось, им было абсолютно не интересно, кто разгромил и сжег лагерь. Никто не возмущался, не рвался отомстить или хотя бы обыскать прибрежные заросли: рабочие жались поближе к пламени и шептались, боязливо оглядываясь назад, в сторону леса.

Шалаши догорали, туман быстро таял. Неоднократные попытки Платона завести разговор о ночном разбое раз за разом натыкались на упорное молчание. В конце концов археологу это надоело: он завернулся в пахнущее дымом уцелевшее одеяло, принесенное кем-то из рабочих, и сделал вид, что дремлет. Вскоре он согрелся, и его на самом деле потянуло в сон.

Грубый толчок вывел его из дремы. «Рассвет!» — раздался громкий крик у него над ухом. Платон вздрогнул и открыл глаза. Лес был наполнен светом и шумом. В кронах пели на разные голоса невидимые птицы. Солнца было пока не видать, но верхушки деревьев розовели на глазах. Вокруг костра сновали туда-сюда рабочие — от их ночной апатии не осталось и следа. Одни копались в остатках шалашей, надеясь отыскать уцелевшее снаряжение; другие бродили по лесу и вдоль реки, запоздало пытаясь найти следы нападавших. С края поляны донесся горестный вопль Глендруида:

— Мага украли!

Рабочие застыли на месте. Платон, наоборот, в одно мгновение вскочил на ноги и кинулся к старому археологу. Он нашел Глендруида в полном отчаянии над пустым контейнером, посреди огромной кучи разбросанного снаряжения.

— А вы даже не сфотографировали его! — с упреком обратился он к Рассольникову, напрочь забыв, что унес фотоаппарат с собой. — Кто мне теперь поверит?

— Браслеты! — вспомнил Платон. — Где пакет с украшениями?

— Там же, где и маг, — буркнул Глендруид. — Украдены, разумеется. За ними-то они и приходили, готов спорить. Одного я не могу понять — как они могли так быстро узнать…

— Скажет мне кто-нибудь или нет, кто это проклятые «они»? — взорвался Платон.

— Ночные духи, — совершенно серьезно ответил Глендруид.

— Хватит морочить мне голову. Вы же не будете всерьез утверждать, что лагерь подожгли призраки?

— Именно так оно и есть, — подтвердил Глендруид. — Рабочие видели их и опознали. Симо, отчаянный парень, выстрелил по одному из духов из своего лучевого ружья, но, разумеется, никакого вреда ему не нанес. Рано или поздно духи покарают его за подобное неуважение.

«Уж не сумасшедший ли он? — закралась Платону в голову мысль. — Или издевается надо мной?»

Он испытующе взглянул на Глендруида. Тот с невозмутимым видом продолжал гнуть свое:

— Да, спросите из них кого угодно: все опишут вам духа одними словами. Всесильные существа с белыми неподвижными лицами и пустыми глазами. Во мраке ночи они неуязвимы, но исчезают при первых лучах солнца. Вы, конечно, считаете, что я брежу, но скоро убедитесь сами: ночные духи — это суровая реальность. Их существование можно сколько угодно опровергать на конференциях и семинарах, но здесь, в болоте, остается только принять и смириться.

— Я вам не верю, — раздельно произнес Платон. — Духи не воруют драгоценности и не поджигают шалаши. Это были люди, а кто они такие, я скоро узнаю…

На опушке леса появился Симо и сразу подошел к Глендруиду.

— Господин профессор, я проследил их путь до реки. Дальше следы теряются.

Глендруид безнадежно махнул рукой.

— Оставь, Симо. Это бесполезно.

— Духи, которые оставляют следы! — торжествующе воскликнул Платон. — Сами подумайте, что вы сейчас сказали!

— Симо, это были духи? — устало спросил помощника Глендруид.

— Духи, кто же еще! — подтвердил Симо. — И у них был особый интерес до вас, господин профессор, и до вас тоже.

— Это еще почему? — удивился Платон.

— Хотите взглянуть на вашу палатку — точнее, на то, что от нее осталось?

Компания отправилась к тому месту, где еще вечером стояла палатка «начальства». Теперь на ее месте красовалась глубокая воронка с прилипшими к ее краям обгорелыми обрывками водонепроницаемой ткани. Симо спрыгнул в воронку и поднял погнутый металлический стержень — один из двух, на которые опиралось все сооружение.

— Интересно, чем по ней грохнули? — жизнерадостно произнес он. — Первая вспышка была именно здесь. Я сразу проснулся и выскочил наружу. Гляжу, ваша палатка полыхает, возле нее как будто кто-то возится. Самого не видно, а шаги слышны отлично: туда-сюда, зигзагами, как будто ищут кого… Ну, я выстрелил раз, другой. Тут еще один взрыв — такой, знаете, как хлопок, и все шалаши вспыхнули в один миг. Тех из наших, кто не успел вылезти из шалашей, здорово обожгло. Они завопили от боли на весь лес и давай метаться по поляне. Духи в суматохе куда-то делись. И только тогда до меня дошло, кто там воюет. Ну, думаю, влип, теперь не отмолишься. Бросил я ружье и бегом к реке…

— Это они меня и профессора искали, — мрачно прокомментировал рассказ Платон. — Только профессор в шалаше спал, а я вышел ночью воздухом подышать, заблудился и свалился в раскоп — как видно, к лучшему. А скажите, профессор, что вы делали во время нападения?

— Я-то? — слегка растерялся Глендруид. — Когда палатка загорелась, я проснулся и вылез наружу. Тут мой шалаш вспыхнул сам собой. Хаос, смятение, выстрелы… да вы и сами, должно быть, видели. Я стоял как столб, пока какой-то верзила из рабочих не сбил меня с ног. Потом я наткнулся на Симо, который тащил вас…

— Теперь разрешите вопрос к Симо. Сколько раз ты стрелял?

— Дважды или трижды — будто я помню.

— Так. А сколько было тех, неизвестных, возле палатки?

— Не разглядел. Вроде, один. Или двое.

— Что-нибудь еще пропало, кроме тела и украшений? — спросил Глендруид.

— Вроде остальное на месте — только перерыто и раскидано все, что можно. Должно быть, духи думали, что мы нашли большой клад. Я одного не пойму — как они успели перелопатить такую кучу вещей? Наверно, их было все-таки не двое, а больше.

— А ты хорошо смотрел? Землеройные роботы на месте? Я пойду сам проверю…

Проводив взглядом Глендруида, Платон несколько минут задумчиво разглядывал воронку. Очевидно, похищение тела «мага» было не единственной, а возможно, и не главной задачей таинственных существ, напавших ночью на лагерь (у Платона даже мысленно не поворачивался язык назвать их духами). Главной же целью было убийство либо Глендруида, либо его, Платона. Второе, к сожалению, вероятнее: во время нападения Глендруид все время находился на поляне, и его можно было пристрелить без особых хлопот. Никого из рабочих не тронули; шалаши явно были подожжены, чтобы отвлечь внимание и посеять панику. Каким образом это могло быть устроено, Платон примерно представлял: рассеянный тепловой луч определенной интенсивности, включенный буквально на долю секунды. «Духи!» — скептически пробормотал Платон. Глендруид мог бы придумать что-нибудь и более оригинальное. Полудикие сильвангские рабочие еще могут поверить в подобную выдумку, но ученый?

Платон вздохнул. С самого начала этой несчастной экспедиции его не оставляло ощущение, что кто-то пытается ему помешать, расстроить его планы. Сначала неприятности на Шаране, потом встреча с Донатой… Эти неприятности еще можно было объяснить неудачным стечением обстоятельств. Но война на астероидах давно закончилась, и Платон надеялся, что хоть на Сильванге его оставят в покое. Не тут-то было… Уж не по приказу ли самого Глендруида был устроен ночной набег — чтобы завладеть уникальной находкой? Археолог усмехнулся своим подозрениям, но неприятный осадок в душе остался.

Глава 5 ЕЩЕ ОДНА КРАЖА

Вечером того же дня Платон возвратился в Ирунгу. Симо забросил его в отель и укатил по своим делам, посоветовав хорошенько отдохнуть и выспаться. Глендруид остался возле стены, чтобы еще раз спуститься в тоннель и на всякий случай скопировать рельефы.

«Упрям, как осел, — думал Платон, вспоминая ссору с Глендруидом по дороге к себе в номер. — К сожалению, в науке таких полно: они выдумывают свою теорию, а все, что в нее не вписывается, просто в упор не видят. Впрочем, мне-то какое дело до его теорий? Я приехал не ради того, чтобы устраивать тут диспуты с этой старой кочерыжкой».

Платон задумался, зачем он вообще сюда приехал, и стоит ли оставаться здесь дальше. Жезл, ради которого, в основном, и затевалось путешествие, таинственно исчез. После происшедшего Платон начал думать, что Глендруид сам спрятал его, не желая отдавать молодому коллеге славу возможного открытия. Теперь становилось ясно, что ничего по-настоящему важного Глендруид ему не покажет. Вести же исследования своими силами не представлялось возможности по одной простой причине — отсутствию денег. Практически все наличные Платон отдал жадюге мастеру на Шаране. Правда, в данный момент он жил на всем готовом как «почетный гость императора», но что будет, если Глендруид поговорит с кем надо, и отношение к гостю переменится? Платон представил себе, как его снимают с финансирования, выселяют из гостиницы, а то и отправляют в 24 часа куда подальше. Рассольников решил навестить Кинту, которого последний раз видел только мельком на торжественном обеде у императора, и разведать обстановку, а заодно и заручиться поддержкой.

«Но для начала — душ! — подумал Платон, отстегивая от пояса кольчужные ботфорты. — Много-много воды — пусть горячей, сероводородной, какой угодно, лишь бы чистой. Кажется, эта болотная вонь прилипла ко мне навечно. А моя бедная шляпа! Что с ней стало!»

Платон печально повертел в руках грязный блин с неровными краями. Затем он снял рубашку, полюбовался на темно-синие кровоподтеки на груди, на всякий случай протер их антисептиком и отправился в душевую кабинку.

Через полчаса довольный археолог уже облачался в белый костюм, готовясь идти во дворец императора. Пустая петлица напомнила ему о Донате, о которой он уже успел подзабыть. «Зачем ей понадобился мой цветок кактуса? — рассеянно подумал Платон. — Странные здесь все-таки места — пропадают самые неожиданные предметы: цветок, не нужный никому, кроме меня, именно тот экспонат, которым я заинтересовался… Проклятие!!!»

Платон подскочил на месте, смахнул вещи со стола, обшарил карманы, заглянул под тумбочку, вытряхнул гамак. Так и есть: пропал браслет с Альчеры.

«Он же был у меня на руке! — лихорадочно вспоминал Платон. — Когда я его снял? А, когда пошел мыться! Я положил его сюда, на тумбочку. А теперь его там нет! Не испарился же он, как другие предметы с Альчеры?»

Платон выскочил из номера, кубарем скатился по лестнице и налетел на стоящего в дверях хозяина отеля.

— Грабеж среди бела дня! — закричал он. — Я пожалуюсь императору!

— Что случилось, господин профессор? — пролепетал хозяин на скверной интерлингве.

— Вы нагло и беззастенчиво обкрадываете постояльцев, роетесь в вещах во время их отсутствия! — продолжал бушевать Платон. — Не на того напали! Я почетный гость императора! Вас скормят стрекозам, это я вам гарантирую!

Хозяин побледнел как смерть.

— У вас что-то пропало? — еле слышно спросил он.

— Старинное украшение. Металлический полосатый браслет, — сказал Платон более спокойно. — Если вы не найдете его в течение двадцати минут, я пойду жаловаться во дворец.

Хозяин отеля кивнул и убежал, трясясь всем телом. Вскоре с внутреннего двора послышались его истерические вопли. Платон подошел к бару, налил себе за счет заведения полстакана фальшивого виски и выпил одним глотком. «Пусть понервничает, — злорадно подумал он, — может, и впрямь найдет, если только сам не украл. Проклятие, надоело! Страна воров! Если браслет не найдется, я немедленно улетаю отсюда. А сколько времени потеряно зря!»

Через десять минут хозяин вернулся, таща за собой старуху в рваном фартуке. Один глаз у старухи был подбит.

— Нашли воровку! — торжествующе объявил он. — Фуна, кухарка, видела ее и разговаривала с ней. Послушайте…

Старуха начала свой рассказ, а хозяин кое-как переводил его:

— Она, говорит, мыла пол на кухне, а тут мимо нее проходит девка — известно, какая. Фуна говорит — куда? Та отвечает — к иностранцу. Фуна спрашивает — а он тебя звал? Девка говорит — небось не прогонит. — А почему, спрашивает бабка, через кухню-то? — Там, отвечает, в дверях хозяин торчит, он не пропустит. Ну, посулила кухарке денег — немного, конечно, — и прошла. Не успела оглянуться — девка идет обратно. Фуна говорит — что, выгнал? Деньги давай, что обещала. Та не отвечает и хочет выйти. Сейчас, говорит бабка, получишь шваброй по морде. А девка ее кулаком в глаз и бежать.

— Как она выглядела? — нетерпеливо спросил Платон.

— Красивая, лицо раскрашенное. Похожа на танцовщицу. Вся с ног до головы в цепочках.

— Ага! — воскликнул Платон. Его подозрения сразу сосредоточились на вполне конкретной персоне. С другой стороны, подумал он, мало ли в Ирунгу красивых девушек. Впрочем, такого количества украшений, как на Митиан, он ни разу ни на ком пока не видел. Требовалось дополнительное расследование.

— Ну-ка, пойдем на кухню, — приказал он.

— Там ничего не осталось! — возразил хозяин. Но Платонубыли нужны нематериальные доказательства, и он их нашел. На кухне слабо, но отчетливо веяло знакомыми сладковатыми духами.

«Наверняка она приметила браслет, когда я заходил в музей, — размышлял Платон. — Либо он нужен ей самой, либо ее подучили — второе вероятнее. Скорее всего, в музее она просто шпионка. Я и раньше подозревал, что раскопки Глендруида кого-то сильно интересуют, а теперь это становится очевидным».

Мотаться по городу в поисках Митиан Платон не собирался. Без лишних слов он покинул «Закамору» и быстрым шагом направился в музей истории.

Через десять минут Платон вошел в раскрытую нараспашку дверь музея. Внутри было тихо и прохладно, окна закрыты ставнями. Археолог обошел пустые залы и заглянул в третью комнату, где и обитала «научная сотрудница». Его взгляду предстала немудреная обстановка: низкая лежанка, туалетный столик с зеркалом и сундучок, в который Митиан, по-видимому, складывала на ночь свой «золотой запас». Этот сундучок сразу привлек внимание Платона. Археолог попытался его открыть, но сундук оказался запертым. «Очень предусмотрительно», — подумал Платон и удвоил усилия. Крышка затрещала. У Платона почему-то возникло ощущение, что на дне этого сундука он найдет разгадку всех здешних тайн, и уж по меньшей мере — украденный жезл. Наконец крышка подалась и со щелчком распахнулась. Платон одним движением перевернул сундук и высыпал на пол его содержимое. Что-то глухо звякнуло о скобленые доски… Увы — это был не жезл. Платон долго рассматривал странную массивную подвеску в виде трех серебристых колец разного диаметра, скрепленных замком в виде конуса. Большое и маленькое кольца были гладкими, а среднее украшали три радужных камня.

«Красивая штука, — подумал Платон. — И символика достаточно внятная. Три радужных камня, конечно, означают Альчеру. Конус объединяет три планеты. На первый взгляд весьма незамысловато. Определенно среди сильвангцев распространена мания величия… Прихвачу-ка я ее с собой».

Платон завернул подвеску в носовой платок и сунул в карман. В этот миг раздался тихий испуганный вскрик. Платон поднял глаза — на пороге стояла Митиан.

— Ага, попалась! — воскликнул археолог, схватил ее за плечи и несколько раз встряхнул. — Где мой браслет?

Митиан что-то пролепетала по-сильвангски, глядя на археолога с несказанным ужасом.

— Браслет! — повторил Платон, стянул с ее запястья один из серебристых браслетов и повертел перед глазами девушки. — Куда ты его дела?

Митиан заглянула в лицо Платону, обреченно вздохнула и начала снимать с себя украшения, складывая их кучкой на туалетном столике.

— Ты что делаешь? — воскликнул Платон, ошарашенный ее действиями. — Прекрати немедленно! Мне не нужны твои украшения. Отдай мой браслет и не прикидывайся идиоткой. Если ты будешь и дальше упираться, придется мне отвести тебя во дворец императора. Там с тобой поговорит его сыскная службы.

Слово «император» Митиан, казалось, уловила, и ее поведение сразу переменилось. Она вмиг успокоилась, нацепила на себя свое серебро, подхватила Платона за руку и повела за собой на улицу. На этот раз она тщательно заперла за собой дверь музея.

Глава 6 «ТАНЦУЮЩАЯ ЗМЕЯ»

Солнце недавно зашло, изнуряющая дневная жара отступила, и по улицам бродило множество народу, в основном гуляющей молодежи. Платон шел, держа под руку Митиан, и думал, до чего же колоритной парой они выглядят в глазах прохожих. Многие оборачивались им вслед, но, впрочем, никто и слова не сказал. Прогулка не затянулась. Через пару кварталов показалась сияющая ядовитыми огнями вывеска ночного бара «Танцующая змея». Изнутри доносился приглушенный грохот музыки и звуки множества голосов. Митиан указала на вывеску, а потом с гордым видом ткнула пальцем себе в грудь, добавив на своем языке несколько слов.

— Понятно, — озадаченно произнес Платон, подумав про себя: «Что бы это значило? Может, она владелица этого ночного заведения? Если так, то неудивительно, что она не боится расхаживать по ночам в своих цепочках».

На ступенях у входя сидела пара могучих серокожих парней, обнаженных до пояса, покрытых татуировками в виде концентрических кругов. Они оживились при виде Митиан и приветствовали ее как старую знакомую, но с крыльца сойти и не подумали. Митиан обернулась к Платону и легонько похлопала его по карману, куда он положил подвеску.

— В обмен на браслет, — предложил Платон.

Митиан нахмурилась, показала на один из своих браслетов, а затем протянула руку в сторону бара. «Браслет там» — это было понятно без слов.

— Вот там и подвеску получишь, — сказал археолог, отводя руку Митиан от своего кармана.

Митиан покосилась на парней, перегородивших вход, и покачала головой. «А! — догадался Платон. — Без подвески они нас не пропустят. Ну что ж, рисковать так рисковать».

Он отдал подвеску Митиан. Девушка сразу же одела ее себе на шею. В ответ на этот жест громилы беспрекословно освободили проход. Митиан вспорхнула по ступенькам, Платон медленно поднялся вслед за ней. «Похоже, меня просто заманивают в ловушку», — подумал он.

Его не оставляло ощущение, что он вот-вот попадет в серьезную передрягу.

В баре Платону на мгновение показалось, что он оглох и ослеп. В полутемном низком помещении грохотала музыка; ароматы цветочных духов, которыми благоухали девушки, смешивались с запахом пота и наркотических трав. На стойке бара возвышались стеклянные канистры с мутными жидкостями, источавшими кислые запахи. Митиан ловко пробралась сквозь толпу, усадила Платона за столик возле небольшой высокой сцены и исчезла. Вскоре официантка, увитая гирляндами пожухлых цветов, принесла бокал с не внушающим доверия коктейлем.

Появление археолога в баре не осталось незамеченным. Добрая половина присутствующих уставилась на него свирепыми взглядами. Платон заметил, что на него указывают и перешептываются. Однако к его столику никто не подходил. Митиан тоже не появлялась. Просидев несколько минут в одиночестве, Платон решительно отставил в сторону коктейль и направился к стойке бара. Толпа посетителей — преимущественно крепких молодых людей и девушек — расступилась перед ним и снова сомкнулась за его спиной. Все это не сулит ничего хорошего, решил Платон.

Вдруг он увидел возле стойки знакомое лицо. На высоком стуле возле бокала с коктейлем сидел не кто иной, как Леза, и что-то сосредоточенно обсуждал со своим соседом.

— Эй! — окликнул его Платон. Леза оглянулся, увидел археолога и онемел от удивления. Прервав разговор на полуслове, он соскочил со стула и подбежал к Платону.

— Да хранят вас все благожелательные боги! — громко прошептал он. — Профессор, вы что, с ума сошли? Как вы могли прийти сюда? Я ведь предупреждал! Вас теперь не выпустят!

— А вы что делаете в этом злачном месте, помощник атташе по культуре? — насмешливо спросил его Платон. — Кстати, круги на лбу вам очень идут. Это что, опознавательный знак? Пойдемте за мой столик — я давно собирался с вами поговорить.

Леза смущенно потер лоб.

— Чужестранцу этого не понять, — начал он. — В наше время каждый истинный сын своей страны обязан…

— Я все же попытаюсь, — оборвал его Платон. — Только чуть позже. Для начала я хотел бы выпить что-нибудь менее смертоносное, чем этот химический реактив в моем бокале. Текилы здесь, разумеется, нет?

— Есть кактусовая водка местного изготовления. Если вы не боитесь отравиться… впрочем, для вас это уже не имеет значения…

Платон вернулся за свой столик со стаканом кактусовой водки в руке. Вскоре к нему присоединился Леза.

— Разрешите мне задать вопрос первым, — нервно сказал он. — Почему вы здесь оказались? От вашего ответа будут зависеть мои дальнейшие действия.

— Меня привела сюда девушка по имени Митиан, — ответил Платон. — Вы ее, возможно, знаете — она работает научной сотрудницей в историческом музее, а по совместительству обкрадывает приезжих иностранцев. Она стащила у меня старинный браслет, и мне пришлось…

— Митиан? — мрачно переспросил Леза. — Разумеется, я ее знаю. Кто же не знает Танцующую Змею? Если вам удастся дожить до полуночи, вы увидите ее знаменитый танец «Змея, попавшая в костер». Кроме того, она любовница Ахора, владельца этого заведения, и активистка общества Радуги.

— Того самого, цель которого — установить вселенское господство Сильванги?

— Не смейтесь, для вас это серьезно. Итак, они нас опередили… Слушайте, мой единственный совет вам — тяните время. Как только от вас узнают все, что нужно, вас убьют. Ничего не говорите, даже если вас будут пытать, а я постараюсь вызвать помощь.

Бросив эту зловеще-загадочную фразу, Леза испарился. Платон снова остался в одиночестве. Он задумчиво потягивал весьма крепкую кактусовую настойку и размышлял над словами Лезы «Они нас опередили». Кто «они» еще можно было угадать. Но кого «нас»? Вот это было гораздо интереснее. Хозяев или соратников красавицы Митиан Платон, несмотря на предупреждение Лезы, почти не опасался. Наоборот, он надеялся вытянуть из них кое-какие сведения. Богатый жизненный опыт подсказывал ему, что с ним собираются разговаривать, а не убивать.

Позади сцены открылась дверь, оттуда вышли четыре человека и направились к столику Платона. Он взглянул на часы — половина одиннадцатого. «Значит, танец змеи, упавшей в костер, я не увижу», — разочарованно подумал он.

— Профессор Рассольников? — вежливо обратился к нему один из подошедших. — Господин Ахор очень хотел бы поговорить с вами об одном дорогом вам предмете. Пройдемте…

— Буду счастлив познакомиться с господином Ахором, — сладостно ответил Платон, поднимаясь с места. Количество приглашающих насторожило его. Они что, рассчитывали, что он будет сопротивляться?

Тесно обступив Платона, группа сильвангцев прошла длинным темным коридором и остановилась возле железной двери. Изнутри раздался голос: «Привели?» Дверь приоткрылась, и Платона мягко толкнули внутрь.

Он очутился в просторной, тускло освещенной комнате. Судя по всему, это был кабинет хозяина заведения. Посреди комнаты стоял стол, за которым сидел лысеющий сильвангец средних лет с полным набором колец на физиономии, — вероятно, сам Ахор.

— Садись, — без предисловий сказал он Платону, кивнув на плетеный стул возле стола.

— С кем имею честь? — высокомерно ответил Платон. Его всегда бесила подобная бесцеремонность, особенно со стороны криминальных элементов, к которым, без сомнения, относился Ахор.

— Тебе-то что? — лениво проговорил лысый. — Если я скажу, что я Ахор, для тебя что-нибудь изменится?

— Если ты добавишь, что возглавляешь общество Радуги, то да, — пустил пробный шар Платон.

Ахор ухмыльнулся.

— Сначала я решил, что ты полный идиот, — сказал он, — но теперь понял, зачем ты сюда явился. Хочешь переиграть меня, а? Усвой одну вещь: никто не собирается вести с тобой переговоры. Мне нужно от тебя только одно.

Ахор запустил руку в карман и вытащил украденный полосатый браслет.

— Ты расскажешь все, что знаешь об этой вещи. В первую очередь — где ты ее взял. Если твой ответ меня удовлетворит, то ты, возможно, получишь шанс уйти отсюда живым.

— А если не расскажу?

— Тогда все равно расскажешь, только немного позднее, а наградой будет быстрая смерть. На Сильванге знают толк в пытках.

— Зачем тебе этот браслет? — спросил Платон, никак не отреагировав на последнюю фразу. — Как ювелирное изделие он никакой ценности не представляет. В музее истории целая куча точно таких же — приходи и бери в любой момент…

— Кончай болтать, — равнодушно сказал Ахор, — переходи к делу. Я задал тебе вопрос.

— Послушай, я человек небедный. Не знаю, сколько тебе заплатили за кражу, но я заплачу больше, если ты отдашь мне браслет и выпустишь отсюда целым и невредимым.

Ахор и глазом не моргнул в ответ на эту тираду.

— Ты закончил? — спросил он. — А теперь тебе дается последний шанс рассказать, где ты взял браслет. Если ты снова начнешь трепаться, пеняй на себя.

— Это некоммерческий подход! — возмутился Платон. — Ученый прилетает на планету, чтобы заняться своими научными изысканиями, а его грабят, хамят ему, да еще собираются убить ни за что ни про что…

— Ну все! — рявкнул Ахор и встал из-за стола.

— Ладно, рассказываю, — примирительно ответил Платон. — Эта история началась еще в Оксфордском университете, когда я студентом поехал на практику на Землю-2…

Минуты четыре Ахор слушал цветистый, изобилующий подробностями рассказ Платона. Потом он ударил кулаком по столу и проревел:

— Хватит! Мне плевать на археологию и прочую муть! Одно слово — понял? Только название места, где ты нашел браслет. Если я услышу хоть один лишний звук…

Платон глубоко задумался.

— Ты будешь отвечать или нет? — заорал Ахор.

— Я вспоминаю, — серьезно ответил Платон. — Ты думаешь, я обязан помнить названия нескольких сотен мест, где я проводил раскопки?

Только теперь Ахор догадался, что Платон просто издевается над ним.

— Эй, Ихи, Ананси! — крикнул он.

В комнату вошли два молодца, вооруженные лучевыми ружьями.

— Тащите профессора в подвал, он решил доставить нам удовольствие…

Внезапно Ахор прервался на середине фразы. Секунду он стоял в нелепой позе, выпучив глаза и открыв рот, а потом повалился на пол. Прежде чем молодцы успели понять, что случилось, Платон развернулся и направил на них невидимый парализующий луч — тросточку у него отобрать никто не догадался.

— Энергетический жезл хоть куда! — довольно произнес Платон, осмотрев поле сражения. Из окоченевшей руки Ахора он вынул свой браслет и направился к выходу. Но он не сделал и пары шагов, как дверь распахнулась, и в комнату ворвалось не менее десятка вооруженных людей. На мгновение Платона охватила паника: с такой толпой одному справиться невозможно. Оставалось бегство. Платон, не раздумывая, выскочил в окно, выбив раму, и свалился в мокрую траву. В этот миг в баре прогремел взрыв. Раздались крики, выстрелы, топот ног. Когда они стихли, Платон расслышал голос Лезы, зовущий его по имени.

— Я здесь! — хрипло крикнул он. — На улице! Вскоре в окне показался Леза. Он выпрыгнул вслед за Платоном и помог ему встать на ноги.

— Простите, — сказал он, — мы немного опоздали. Бар пришлось брать штурмом. Я очень боялся, что Ахор услышит выстрелы и убьет вас раньше, чем мы подоспеем на помощь. К счастью, вы сами сумели с ним разобраться. Пойдемте скорее отсюда. Нельзя, чтобы нас поймали.

— Пошли в гостиницу, — предложил Платон. Археолог и Леза торопливо устремились по ночной улице прочь от дымящегося бара.

— Где Ахор? — через несколько минут встревоженно спросил Платон. — Его нельзя упустить. Он очень много знает.

— Не волнуйтесь: мы его взяли. Его непременно допросят, а потом казнят. С этим фальшивым обществом Радуги покончено навсегда.

Когда Платон услышал слово «фальшивый», его озарило.

— Так обществ Радуги несколько! А ваше загадочное «мы» означает конкурирующую организацию!

— Истинное общество Радуги было и есть одно, — важно сказал Леза, — отщепенцы вроде Ахора исказили и опошлили великую идею. С ересями надо бороться огнем и мечом, в этом я сегодня убедился на опыте. Наше общество всегда было тайным, а полгода назад Ахор увел часть адептов и создал полувоенную организацию. Они обзавелись примитивной символикой, начали делать татуировки, призывали к убийству всех иностранцев, особенно белокожих шаранцев. Но высшее руководство общества делало вид, будто ничего не изменилось. Формально Ахор возглавлял что-то вроде молодежной организации, а фактически делал, что хотел. Сначала мы терпели его выходки, но три месяца назад Ахор впутался в чрезвычайно неприятную историю, едва не подорвавшую международный авторитет Сильванги, и было принято решение убрать его…

— Три месяца назад? — переспросил Платон. — Уж не намекаете ли вы на тот захват астероида?

— Вот именно. Но слушайте дальше. Итак, мы решили, что Ахор зарвался и пора избавляться от него. Но это оказалось непросто. Создавалось ощущение, будто за ним стоят неизвестные силы. Это подтвердилось, когда закончились нападения на астероид. Оказывается, три месяца назад в космопорту Ирунгу приземлился неизвестный инопланетный торговец. Его капитан сказал, что кораблю не хватило топлива до Шарана, и пообещал покинуть Ирунгу на рассвете следующего дня. Следующим утром корабль улетел. И только потом мы узнали, что ночью на его борт поднялось около сорока боевиков из организации Ахора.

Тем временем Платон и Леза подошли к отелю. В холле Платон заметил несколько дремлющих в креслах полицейских.

— Не бойтесь, — сказал Леза, — это о вас позаботился Кинту. Можете спать спокойно сегодня ночью. А завтра приходите с утра во дворец. Будет серьезный и небезынтересный для вас разговор.

Глава 7 ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ

На следующее утро, не рано и не поздно, профессор Рассольников в сияющем белизной отутюженном костюме с запасной шляпой на голове и со свежим багровым цветком какого-то местного растения в петлице прибыл во дворец императора. Дворец представлял собой псевдоклассическое обширное здание, пышно обставленное по местному вкусу. Лакей в блестящих одеждах встретил Платона низким поклоном и проводил его широким светлым коридором в левое крыло дворца. Император еще не изволил проснуться, поэтому людей во дворце почти не было, только изредка на цыпочках пробегали слуги. Лакей распахнул перед Платоном резные двери и объявил:

— Его светлость мудрейший и ученейший профессор Рассольников!

«Черт возьми! — восхищенно подумал Платок. — Мне начинает нравиться эта планета!»

Перед ним открылась просторная гостиная, оформленная с умеренным безвкусием. Возле низкого стола в плетеных креслах расположились два человека. Один вскочил при виде Платона, второй дружелюбно махнул рукой, приглашая к столу. Платон узнал Кинту и Лезу.

— Доброе утро, профессор! — приветствовал его Кинту. — Счастлив снова видеть вас в добром здравии.

— Счастлив взаимно, — слегка поклонился Платон. — Как вижу, нам всем удалось избежать холлинтаунской тюрьмы…

— Вы не откажетесь разделить с нами легкий завтрак?

Платон не отказался. «Как быстро привыкаешь к благам цивилизации и как долго от них отвыкаешь! — думал он, развалясь в кресле и отхлебывая кофе. — Казалось бы, мелочи: чистая салфетка, столовое серебро, кондиционер, а я уже успел забыть, как это приятно». Платон вспомнил гудящий вентилятор в своем номере и постарался выкинуть его из головы, хотя бы на время завтрака.

— Господин Рассольников, — заговорил Кинту, — в первую очередь я хотел бы от имени всех сильвангцев извиниться перед вами за беспокойство, причиненное вам вчера вечером в ночном баре. Поверьте, подобные инциденты случаются у нас не часто. Впрочем, по моим сведениям, вам доводилось попадать и в более опасные ситуации. Например, на Кассиопее два года назад…

— Вы хорошо осведомлены, господин атташе, — осторожно ответил Платон. — Чем обязан таким вниманием к своей персоне?

— Не пробыв в Ирунгу и недели, вы умудрились по уши залезть в местные политические дела. Не скрою, сначала вас считали шпионом и следили за каждым вашим шагом. Попутно я навел о вас справки по своим межпланетным каналам и составил вполне определенное впечатление. Я узнал, что, во-первых, вы действительно тот, за кого себя выдаете; а во-вторых, вы обладаете в научных и иных кругах репутацией авантюриста и искателя сокровищ. Глендруид рассказал мне, что вы приняли решение посетить Сильвангу, потому что заинтересовались одной из находок. Это правда?

— Да, — поколебавшись, ответил Платон. — Меня заинтересовал жезл, который Глендруид нашел в хранилище внутри Конуса.

— Почему ваше внимание привлек именно жезл?

— Мне показалось, что Глендруид не может объективно оценить находку и определить его предназначение. У него есть мифологическая теория, под которую он подгоняет все факты. Я решил проверить свои догадки и поэтому прибыл сюда.

— Предпринимать такое далекое и дорогое путешествие ради того, чтобы подержать в руках артефакт? — недоверчиво усмехнулся Кинту. — Извините, профессор, но в данных вам характеристиках слово «бескорыстный» не прозвучало ни разу.

— Прощу вас, сэр! — умоляюще произнес Леза. — У профессора вполне могли быть собственные соображения, о которых он никому не обязан давать отчет. Речь сейчас идет совсем о другом.

— Принимаю ваше замечание, — ответил дипломат. — Извините, профессор. Итак, вернемся к жезлу. Какого рода догадки возникли у вас после знакомства с голограммой?

— Мне показалось, что это необычный вид оружия. Разумеется, если бы я мог изучить жезл поближе, я ответил бы более точно.

Кинту и Леза переглянулись.

— Если вы подозреваете, что жезл украли по приказу правительства, то вы ошибаетесь, — спокойно ответил Кинту. — У нас его нет. Более того, у меня есть основания предполагать, что жезл уничтожен. Но, к сожалению, а, может, и к счастью, это ничего не меняет. Уважаемый профессор, мы будем с вами откровенны. В наших интересах открыть карты. Я попрошу у вас несколько минут внимания, чтобы ввести вас в курс дела. Потом вам будет сделано предложение. Я надеюсь, вы его примите.

— А если не приму? — спросил Платон. — Знаете, вчера ночью мне уже сделали одно предложение…

— Я знаю, — кивнул Кинту, — не беспокойтесь — отказ никак не скажется на вашем положении на Сильванге. Вы останетесь на положении «почетного гостя», продолжите раскопки с Глендруидом или без него либо уедете — выбор за вами. Я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Выслушав мой рассказ, вы сами это поймете. Леза упомянул, что уже рассказывал вам об обществе Радуги, и я не сомневаюсь, что его цели показались вам смехотворными. Нищая, провинциальная Сильванга претендует на вселенское господство! Абсурд, мания величия! Но позвольте мне вкратце рассказать, как возникла эта бредовая идея. Надеюсь, небольшой экскурс в историю вас не утомит?

— Ну что вы! — махнул рукой Платон. — Историей меня утомить невозможно. Прошу вас, рассказывайте.

— Наши легенды утверждают, что пять тысяч лет назад мы жили совсем не так, как сейчас. Климат был гораздо мягче, не было никаких пустынь. Сильванга была равномерно заселена многочисленными и довольно высокоразвитыми народами. В преданиях и сказках упоминаются крупные города, судоходные реки, степи, леса… Население занималось земледелием, охотой, торговлей, существовали развитые ремесла. Изредка случались войны, но они не были опустошительными. В общем, это время мы по праву называем золотым веком.

Но в один несчастный день на Сильвангу явились пришельцы. Легенды называют их магами. Сначала их было мало — они приходили с миром, занимались целительством, странствовали из княжества в княжество. На вопрос, откуда они прибыли, маги указывали на небо и произносили одно слово — «Альчера». Потом мы поняли, что первые маги были разведчиками. За ними во множестве прилетели другие. Они не стали вмешиваться в местные дела, а просто захватили обширную холодную область на одном из полюсов и развернули там строительство огромной крепости.

Строительство продолжалось более трехсот лет. За это время жизнь сильвангцев не переменилась. Маги обращали на них не больше внимания, чем на насекомых, и почти не покидали полярной области. Немногим сильвангцам довелось увидеть то, что мы зовем сейчас Большим конусом. Люди почти забыли о магах. Но однажды — так говорят легенды — над полюсом появилась радуга. Ее было хорошо видно во всем полушарии, настолько огромна и ослепительна она была. Радуга поднималась вертикально вверх и исчезала в небе. Ночью, через сутки после появления радуги, возникли подземные толчки. Они становились все сильнее и сильнее; наутро радуга исчезла, а в северном полушарии разразилось страшное землетрясение.

Так начался год катастроф. Немногие пережили его. Упорядоченная жизнь на Сильванге была полностью разрушена, государства пришли в упадок и обезлюдели. Вскоре в экваториальных областях начались засухи, жара там стала невыносимой, и люди начали уходить к полюсам. Проходили столетия, климат ухудшался, население сокращалось и быстро дичало. Наконец осталось несколько тысяч человек на полюсах, в джунглях. Думаю, они были обречены на вымирание.

Но триста лет назад снова появились люди с неба, белокожие, как и маги. Они высадились возле Ирунгу, чьи жители и не подозревали, что обитают на развалинах крепости магов, чья мощь погубила нашу планету. Сильвангцы, наши предки, хранили остатки древних знаний. Они решили, что маги вернулись. Но через несколько лет их суеверный ужас ослабел. Они поняли, что перед ними не всемогущие маги, а их бессильные потомки. С тех пор к белокожим, особенно некоторым, заявляющим претензии на Сильвангу, у нас относятся, мягко говоря, неважно.

— Ваш рассказ очень интересен, — сказал Платон, — хотя его достоверность и требует доказательств. Как я понимаю, ваш главный источник — мифология сильвангских племен?

— Священная история, — строго поправил его Кинту. — Вы, как ученый, должны понимать различия.

— Тем не менее поясните, какое отношение имеет ваш рассказ к украденному жезлу?

— Когда Глендруид пробил штольню и нашел жезл, никто здесь не сомневался, что это оружие, даже сам Глендруид. Но он утверждал, что жезл предназначался для борьбы со злыми духами, тогда как мы считали, что он был нужен для более практических целей! Принцип его действия оставался тайной. И вот жезл украли. Пока мы его искали, разразился конфликт на астероидах. Проклятые авантюристы Ахора разгромили шаранские исследовательские станции и объявили Альчеру независимым государством. Они как будто специально провоцировали шаранцев. Теперь обратите внимание. На подавление этой жалкой банды захватчиков шаранцы послали три крейсера…

— Два, — механически поправил его Платон.

— Три, — повторил Кинту. — Первый патрулирующий крейсер, направленный к астероиду, был мгновенно уничтожен. Просто об этом шаранские информационные источники промолчали. Вы улавливаете мою мысль? Как группа из сорока сильвангских отморозков могла уничтожить крейсер с поверхности астероида? После гибели первого крейсера шаранцы поступили умно: они разрезали астероид тепловым лучом, не подводя корабли к нему близко. Напрашивается вывод: они знали, с каким оружием имеют дело. Но откуда?

— То есть вы предполагаете, что Ахор украл жезл и смог его активировать? — спросил Платон. — Я только не понимаю, зачем этот нелепый захват астероида…

— Мы сами ищем ответы на эти вопросы, — произнес Кинту. — Надеюсь, Ахор нам в этом поможет. Я уверен, протоколы его допроса прольют свет на многие обстоятельства. Послушайте, профессор, — обратился он к Платону, — я перехожу к делу. Суть моего предложения сводится к следующему. Вы занимаетесь раскопками, как и собирались, не пренебрегая помощью Глендруида. Если надо, я предоставлю вам рабочих. Но обо всех находках и открытиях вы будете сразу сообщать нам. Оплата будет щедрой.

— Сколько? — спросил Платон. — И чем вы собираетесь платить?

— Вот это деловой разговор! — довольно произнес дипломат. — Во-первых — финансовая и административная поддержка во время раскопок. Во-вторых, любые из найденных артефактов, за исключением жезлов и другого оружия подобного типа, можете забирать себе.

— Ого! — сказал Платон. — Ловлю вас на слове!

— И в-третьих, задаток.

Кинту положил на стол хрустальную коробочку, в которой сверкал и переливался полный набор колец статуса, обильно украшенный лунными камнями.

— Такой набор — мечта любого сильвангца, — сказал он, — но вас, конечно, в первую очередь, заинтересует их ювелирная стоимость. Я уверен, что она велика. Белый металл — это редкий платиновый сплав, селениты также очень высокого качества. Как? Я вижу, вы не в восторге? Кольца вам не нравятся?

— Нравятся, — ответил Платон, скептически глянув на коробочку. — Я принимаю ваше предложение — с одним условием: мне не надо будет надевать их.

Глава 8 ВТОРОЙ ВИЗИТ В АРХИВ

После приема у Кинту Платон вышел за ворота дворца и задумался, чем ему заняться дальше. Решение пришло быстро. «Музей! Не мешало бы там хорошенько покопаться, — подумал археолог. — Возможно, там что-нибудь осталось после этой шпионки Митиан. К тому же я ни разу толком не осматривал экспозицию».

От дворца до музея было буквально пять минут ходьбы. Еще издалека Платон увидел распахнутую настежь дверь. «Да что такое?! — возмутился он, ускоряя шаг. — Можно подумать, исторический музей — такое суперпопулярное место, что народ сюда так и ломится. Всякий раз, как я сюда прихожу, меня уже кто-то опередил. Насколько я помню, когда мы уходили вчера вечером, Митиан закрывала за собой дверь на ключ».

Платон взбежал на крыльцо и прошел в зал, готовый встретить кого угодно — от таинственных магов до императорской стражи. Однако, к его удовольствию, в зале возился хозяин музея, Глендруид.

— А, здравствуйте, — простодушно приветствовал вошедшего старый археолог. — Вот, навожу порядок. Сегодня утром здесь побывали люди императора и все здесь перерыли, а натоптали-то! Если бы я не прибежал вовремя, они бы и утащили кое-что на память.

— Рад вас видеть в добром здравии, — ответил Платон. — Слыхали, что со мной вчера было?

— А как же! Про вчерашний разгром в «Танцующей змее» болтают по всему городу, и еще долго будут чесать языки, пока не случится что-нибудь новенькое. У нас здесь не слишком много ярких событий — сами понимаете, скучная, провинциальная жизнь, молодежи заняться нечем, вот она и идет ко всяким Ахорам… Но Митиан! Кто бы мог подумать, что и она с ними! Такая интеллигентная, прогрессивно мыслящая девушка! Поверьте, для меня это просто удар.

— Хм… — пробормотал Платон: эпитеты Глендруида относительно Митиан его несколько удивили.

— Самое же плохое, что мне некем ее заменить. Где я теперь найду музейного смотрителя, согласного работать только за еду?

— Если такой и найдется, гоните его в шею, — посоветовал Платон. — Наверняка это будет очередной шпион или вор. Кстати о ворах. Вы уверены, что, кроме жезла, у вас тогда ничего не пропало?

— Абсолютно.

— А я не уверен. Еще когда мы первый раз ходили в архив, у меня зародилась мысль проверить наличие экспонатов по актам приема на хранение. Потом, в музее, я только мельком осматривал витрины, но меня поразило несоответствие количества актов и предметов в витринах. Помните, там было несколько толстых пачек актов? А здесь и ста экспонатов не наберется.

— Вы забыли про запасники на втором этаже, — возразил Глендруид. — Я не понимаю, профессор, — вы что, намекаете, что я разворовал музейный фонд?

— Ну почему именно вы, — добродушно промурлыкал Платон. — Насколько я понял, этот музей не грабил только ленивый, не говоря уже о том, что в него свободно можно было войти в любое время дня и ночи.

— Вы меня оскорбляете! — возвысил голос Глендруид.

— Каким образом?

— Вы оскорбляете меня в лице музея! То есть музей в моем лице!

— Никто не оскорблял ни вас, ни музей в вашем лице, — примирительно сказал Платон. — Я просто сказал, что в эту плетеную хижину, в силу ее архитектурных особенностей, забраться нечего делать, и вашей вины в этом нет. Если позволите, я бы хотел предложить вам сходить в архив за актами и проверить наличие экспонатов. Эта проверка очень важна. Я не официальное лицо и не буду докладывать в МГАО, если чего-то не будет на месте. Но если вы будете продолжать артачиться, я буду вынужден сообщить о своих догадках и подозрениях императору, и тогда обыск будет проведен по всей форме, с занесением результатов в протокол.

Глендруид что-то невнятно пробормотал, исподлобья взглянув на Платона. На его лице явственно читалось: «Подумать только, я сам пригласил этого типа! Как будто не мог обойтись без его проклятых землеройных роботов!»

— Ладно, пойдемте, — процедил он сквозь зубы. — Только быстро. Мне здесь еще прибираться до самой ночи.

Поход в архив не занял много времени. Когда, нагрузившись пыльными папками с актами, Платон и Глендруид с трудом поднимались по архивной лестнице, над ними раздался голос Лезы:

— Эй, господа археологи! Вам помочь?

— Если вам не трудно… — прохрипел Глендруид, перехватывая поудобнее рассыпающуюся папку.

— А у меня опять новости, — сообщил Леза. — Профессор, давайте сюда ваши бумаги. Новости, прямо скажем, неважные. Только что случайно услышал в канцелярии. Ваша Митиан пропала.

— Как пропала? Разве ее вчера не арестовали вместе с другими? — резко остановившись на ступеньках, воскликнул Платон.

— В том-то и дело, — вздохнул Леза. — Пойдемте, чего вы остановились. Вы в музей? Вот и хорошо. Там по соседству как раз расположился наблюдательный пункт, на случай, если Митиан вернется. Я вам хоть покажу, где они сидят, а то еще наткнетесь на них случайно и все испортите.

Рассказ Лезы не был длинным и увлекательным, зато поражал своей абсурдностью. Митиан арестовали вместе с остальными членами общества Радуги на глазах у десятков свидетелей. Несколько человек могли подтвердить, что видели, как императорские стражники ее вели во дворец. Однако в подвальной тюрьме дворца ее не оказалось, и тамошнее начальство клялось, что девушка с таким именем к ним не поступала.

— И ведь действительно не поступала! — горестно сказал Леза. — Митиан исчезла где-то по дороге. Но самое удивительное выяснилось позднее. После поголовного допроса всех стражников оказалось, что ни один из них не конвоировал Митиан во дворец, хотя все видели, как ее уводил какой-то стражник.

— Иными словами, какой-то человек, переодетый в форму дворцовой стражи, увел Митиан у вас из-под носа, — иронично заметил Платон. — Каков смельчак! Прямо-таки сорвиголова!

— Да, мы пришли к тем же выводам, — кивнул Леза. — Но вот где их искать дальше, никто не знает.

— И я не знаю, — ответил Платон. — Более того, знать не хочу. Вы что, хотите меня подключить к этому делу?

Леза замялся.

— Видите ли, в определенных кругах последние дни ходили слухи, что Митиан положила на вас глаз. Всем известно, что именно она привела вас в «Танцующую змею». Если это правда, вы бы могли располагать дополнительными сведениями…

— Какими еще сведениями? — устало проговорил Платон. — Я с ней виделся всего два раза в жизни. Даже если бы ваши «определенные круги» оказались правы, вам бы это не помогло. Насколько мне известно, она вообще не говорила на интерлингве, а я продал свой автоматический переводчик еще полгода назад.

— Да? — в голосе Лезы звучало разочарование. — Ну что ж… Жаль. В таком случае я провожу вас до музея.

— И даже поможете нам с актами, — добавил Платон.

— Не надо, — поспешно произнес Глендруид.

— Ну как хотите, — пожал плечами Платон.

Через десять минут археологи вернулась в музей и приступили к проверке актов. Платон, покачиваясь на тростниковой табуретке, зачитывал название и регистрационный номер экспоната, а Глендруид бегал как угорелый из зала в запасники и обратно, время от времени восклицая: «Вот оно!» или «Здесь, на месте! Мне не достать!» Иногда Платон в ответ на этот крик лениво отвечал: «Покажите!» или «А вы уверены, что это именно кхварва? Что-то у нее цвет не совпадает с указанным в описании сохранности…» В таких занятиях прошло более двух часов. Наконец Платон смилостивился над Глендруидом и объявил, что акты закончились. Замученный старик упал на стул рядом с Платоном.

— Итак, что мы имеем? — громко и несколько театрально произнес Рассольников, глядя на свои пометки. — В принципе, все не так уже плохо. Многие акты почему-то дублируются, но тут уж к вам претензий нет. Не найдено экспонатов… так… всего-то шесть штук, включая украденный жезл. Остается выяснить, при каких обстоятельствах пропали остальные пять.

— Что за экспонаты? — едва слышно просипел Глендруид, поникнув на стуле.

— Смотрим: «Ритуальный предмет в виде замкнутого металлического кольца диаметром…» Вот чудаки. Неужели не проще сказать — браслет. Браслет? Хм. Это интересно. Читаем дальше.

Платон взял следующий лист.

— «Бронзовое кольцо. Приблизительно 360 год до в. о. р. з.» Красивый почерк. Диаметр не указан. Еще… «Браслет из белого металла в виде свернутой кольцом змеи». Опять браслет! Не удивлюсь, если два других экспоната… Ну точно! Здесь поработали какие-то любители браслетов — возможно, те самые, которые украли нашего мага в Пингу. Помните тот ночной налет?

— Ох, — только и смог произнести Глендруид.

Платон поднялся со стула и молча прошелся вдоль витрин.

— Взгляните! — сказал он наконец Глендруиду. — Из музея украдены абсолютно все браслеты. Не переживайте так, профессор. Они были найдены в разное время — может быть, в разное время их и украли. Когда вы последний раз проверяли акты?

— Думаю, что никогда, — признался Глендруид. Он был полностью деморализован разгромом в музее и собственным позором.

Платон бросил задумчивый взгляд на свое запястье.

— Не пойму я этого ажиотажа, — пробормотал он. — Зачем им браслеты? Одно мне ясно — пока браслет с Альчеры у меня, спокойная жизнь на Сильванге мне не грозит.

После захода солнца Платон покинул музей и направился в гостиницу. Археолог был очень доволен собственной догадливостью: без особого труда, простым напряжением мысли ему удалось почти раскрыть еще одну тайну неизвестного противника. Оставалось только узнать, в чем причина привлекательности древних браслетов для их похитителей. Допустим, первое предположение Платона было правильным, и жезл действительно особый вид оружия. В таком случае, браслеты тоже должны обладать неизвестными дополнительными функциями…

Платон остановился под фонарем, снял с запястья браслет и, наверно, в тысячный раз принялся его разглядывать. В мягком зеленоватом свете были четко видны непонятные фигурки на внутренней поверхности украшения. «Буквы, без всякого сомнения, — археолог задумчиво провел пальцем по узорам. — Помнится, Глендруид говорил, что письменность доирунгийской культуры еще не расшифрована: на старых находках надписей почти не было, а после открытия Хранилища сам он не удосужился этим заняться. Ох, беда! Расшифровка письменности — дело не быстрое, на него могут уйти годы, а в моем распоряжении их нет… Впрочем… Может быть, эти надписи могут прочитать воры — те, кто украл остальные браслеты? Если для них древние надписи имеют вполне конкретный смысл, значит, они знают о той эпохе явно больше, чем мы, ученые. При таком раскладе надо срочно разыскивать и ловить одного из воров…»

Платон надел браслет на руку, вздохнул и пошел дальше. По улице сновал народ, ярко горели вывески, в небе сияли крупные звезды — чем не курорт? У археолога возникла мысль, что хватит работать, пора и расслабиться. Он окинул взглядом местность — бары и рестораны попадались буквально на каждом шагу, и все они выглядели одинаково заманчиво. «А, неважно! — беспечно подумал он. — Везде одно и то же. Зайду в гостиницу, переоденусь и вперед, до утра меня не ждите. Не позвать ли с собой Лезу или Симо, чтобы не веселиться одному?»

Поглощенный приятными размышлениями, Платон пришел в «Закамору». Кивнув хозяину, клевавшему носом в кресле, археолог поднялся по полутемной лестнице к себе в номер. В комнате было душновато, лениво вращался вентилятор, под потолком жужжали москиты. Платон стянул пиджак, бросил его на кровать и направился в ванную. Возле двери он вдруг остановился. «Что-то не так? — подумал он. — Никого, кроме меня, здесь нет, но что-то словно не на месте…» Платон осторожно повернулся и замер на месте, нащупывая взглядом трость. Интуиция подсказывала ему, что в комнате кроется какая-то неизвестная угроза. Взгляд археолога обшарил помещение и наконец упал на кровать. Вот оно! Там кто-то был! Платон сжал кулаки и сделал шаг вперед. Темнокожая женщина, укрытая одеялом почти до глаз, лежала неподвижно, обернувшись лицом к стене. Платон перевел дух.

— Эй, красавица! — негромко окликнул он незнакомку. — Тебя как сюда занесло?

Женщина не откликнулась, Археолог подошел поближе, откинул одеяло и отшатнулся. На кровати лежала Митиан. Судя по аккуратно перерезанному горлу, приключениям беглой научной сотрудницы пришел конец.

Первым порывом Платона было бежать и звать людей, но он быстро подавил его, едва представив всю двусмысленность ситуации. Трясущимися руками он перевернул тело Митиан. Крови почти не было, тело уже начинало коченеть — значит, убили ее давно и не здесь. «Вот влип! — расстроенно подумал Платон, садясь на край кровати. — Какая же сволочь подбросила мне труп девицы, которую ищут по всему городу? Похоже, кому-то захотелось подставить меня…» В том, что Митиан не покончила с жизнью сама, он даже не сомневался. Археолог встал, прикрыл тело одеялом и закурил, раздумывая, что делать дальше. Следующий шаг напрашивался сам собой — надо срочно избавляться от трупа. Но как? «Подожду часа два-три, — решил он наконец. — Когда все уснут, вынесу ее через кухню, оттащу подальше и оставлю где-нибудь в кустах. Главное, чтобы не поймали по дороге…»

Размышления Платона прервал щелчок поворачивающейся дверной ручки. «Только не это!» — мелькнуло в голове археолога. Он метнулся к двери, но опоздал: дверь распахнулась, и в проеме возник улыбающийся Симо.

— Добрый вечер, профессор! — радостно сказал он. — А я к вам узнать, как насчет завтрашнего похода в Хранилище. Шеф говорит, что отправляться лучше всего до…

Симо запнулся и неожиданно острым взглядом уставился на постель.

— Прошу прощения, — пробормотал он. — Я не помешал?

— Пойдем, поговорим в холле, — нервно ответил Платон.

— Как скажете…

Симо попятился назад, не отрывая взгляда от кровати. На его лице было ясно написано, что он узнал лежащую там девушку. После секундного колебания он поманил к себе Платона и прошептал:

— Это, конечно, не мое дело, но вы напрасно ее здесь прячете. Отсюда ее не вывести, а обыскать отель могут в любой момент.

Платон безнадежно махнул рукой, втащил Симо в номер и запер дверь на ключ.

— Кто-то убил Митиан и подбросил труп ко мне в номер. — без предисловий объявил он. — Я сам только что вошел и увидел это безобразие. Послушай, Симо: если ты поможешь мне спрятать труп, пока сюда никто не явился, я тебе по гроб жизни буду обязан, да и без награды неоставлю.

Симо окинул взглядом труп и почесал в затылке.

— Ну… — протянул он. — Почему бы и не помочь хорошему человеку? К тому же я не богач, глайдер только что на ходу не рассыпается… давайте рискнем. Обмотайте ей чем-нибудь шею, чтобы выглядело естественно. Попробую через заднее крыльцо, там вроде можно переулками выбраться к самому лесу и бросить ее в болото. А о цене потом поговорим.

— По рукам, — торопливо ответил Платон. — Симо, выгляни в окно, что там за шум?

Симо осторожно отодвинул жалюзи и криво улыбнулся.

— Что, накликали? Патруль.

— Идут сюда?!

— Пока непонятно. Вроде пошли мимо… А нет, двое свернули в отель!

— Бежим! — воскликнул Платон, поднимая Митиан, как куклу.

— Дайте ее сюда, — возразил Симо, отбирая труп. — Я вынесу ее, а вы оставайтесь здесь и задержите их, сколько сможете. Хозяин наверняка видел, как вы пришли, так что если вы вдруг исчезнете, это будет как-то подозрительно.

— А как же ты? — задержал его Платон. — Тебя ведь он тоже видел.

— А, подумаешь! — пожал плечами Симо. — Кто я такой? Будут допрашивать, скажу, что ушел через кухню, и не совру при этом. Так что, завтра идем в Хранилище?

Сильвангец расхохотался, перекинул через плечо Митиан и вышел из номера. Платон долго стоял в дверном проеме, прислушиваясь к звукам снизу. Все было спокойно. Он не слышал ни криков, ни выстрелов, только невнятные разговоры в холле. Через десять минут Платон спустился вниз. Хозяин стоял за стойкой бара и расставлял на полках бутылки.

— Что за шум? — небрежно спросил его Платон, наливая себе виски.

— Девку беглую ищут, никак не уймутся, — проворчал хозяин. — Сейчас тут двое ходят по первому этажу.

— Обыскивать постояльцев? — с деланным негодованием воскликнул Платон. — А император в курсе этого беспредела?

— У нас это нормально, — ухмыльнулся хозяин. — Пока никто не жаловался.

— На вашего императора давно пора обратить внимание Лиге миров, — заметил Платон, садясь в кресло. Из коридора первого этажа доносился грохот передвигаемой мебели и недовольные возгласы постояльцев. Снаружи все было тихо: похоже, Симо удалось скрыться благополучно. Неужели этот сорвиголова и в самом деле соберется завтра сопровождать Платона в Хранилище? Археолог усмехнулся, залпом выпил виски и закрыл глаза.

Глава 9 ХРАНИЛИЩЕ: ПОТАЙНЫЕ ДВЕРИ

— Одного я не понимаю — почему штольню начали пробивать именно здесь? — задумчиво произнес Платон.

Он стоял на краю узкого, напоминающего колодец провала, тщетно силясь разглядеть дно. Несмотря на ранний час, невыносимо палило свирепое сильвангское солнце. Пышная темно-зеленая трава, густо покрывавшая поляну, поникла, обуглилась по краям и приобрела непоправимо обезвоженный вид. Траву лениво объедало стадо существ, которых Платон принял было за группу молодых тиранозавров, пока Симо не объяснил ему, что ноллы — это обычная домашняя скотина, а их икра — основной источник питания неохотящихся жителей Сильванги. Судя по всему, полянка, где располагалась штольня, была их любимым пастбищем.

— Пошел, пошел! — невыспавшийся Симо пнул ногой загородившего ему дорогу нолла. Тот рыкнул в ответ, показав несколько рядов острых клыков, и неохотно отошел. — Кто же знал, что им приглянется это место? Подождите, профессор, сейчас я их выгоню отсюда.

— Я не о ящерах, — сказал Платон. — Пусть хоть поселятся здесь, лишь бы нас не сожрали. Почему Глендруид не пробил штольню поближе к Ирунгу — да хоть во дворе исторического музея! Не все ли равно, где долбить Конус? Или, может, у него были причины выбрать именно эту милую полянку?

— Первая экспедиция нашла здесь пару-тройку предметов. Вот шеф и предложил поискать, не было ли здесь поблизости входа, или окна, или чего-нибудь в этом роде.

— Резонно, — заметил Платон. — А какие нашли предметы?

— Барахло всякое — осколки каменных полированных дисков, куски белого металла, вроде того, что мы сейчас используем в украшениях. Все в очень плохом состоянии.

— Естественно, если они пролежали три тысячи лет в почве, — пробормотал археолог. — Надо будет взглянуть. Они в музее?

Симо кивнул, подошел к штольне и плюнул вниз.

— Ну что, полезем? — спросил он. — Не побоитесь? Никаких подъемников не имеется — только веревочная лестница.

— Кто, я побоюсь? — возмутился Платон, прицепил на шляпу предусмотрительно захваченный шахтерский фонарик и полез в колодец.

Спуск затянулся надолго. Сначала у Платона заныли руки, потом ноги, а лестница все не заканчивалась. «Никогда не поверю, что длина шахты — сто футов», — подумал археолог, повиснув на лестнице, чтобы перевести дух. — Я уже прополз как минимум двести, а ей конца-края не видно». Где-то наверху маячило бледное пятнышко дневного света, и клацали железные ботинки Симо. Наконец, когда Платон начал уже раздумывать, что свободное падение, как способ спуска, процесс куда менее трудоемкий, зато более скоростной, его ноги коснулись пола. Археолог шагнул вперед и врубил фонарь на полную мощность.

Он оказался в обширном прямоугольном помещении, которое совсем не соответствовало описанию, данному Глендруидом. Ничего древнего в нем на первый взгляд не было: чистый каменный пол, стеллажи по стенам; воздух, как ни странно, свежий и прохладный, но с неприятным, каким-то техническим запахом. Мертвое, навеки законсервированное хранилище, куда не могла проникнуть даже пыль. «Напоминает гибрид катакомб и заброшенного склада», — подумал Платон.

В ближайших стеллажах ничего не было: очевидно, Глендруид уже вытащил оттуда все достойное внимания, однако возле дальней стены полки явно не пустовали. «А шкафы-то, похоже, металлические! — заметил археолог. — И никаких следов коррозии». Судя по всему, хранилище действительно было полностью изолированно от окружающей среды. Этот факт обещал множество находок в отличном состоянии. Платон подошел поближе к стеллажу и увидел на торцах полок мелкие надписи. Группы зооморфных символов напоминали причудливый орнамент, но археолог на этот счет никогда не обманывался. Он вытащил блокнот и принялся перерисовывать надписи. «Займусь расшифровкой на досуге», — подумал он.

— Чтоб меня водяной змей!… Господин профессор! — гулко прозвучал сдавленный голос Симо, и за спиной Платона щелкнул предохранитель лучевого ружья. — Замрите, не двигайтесь!

Платон сжал в руке трость и медленно повернул голову назад. Охотник стоял как вкопанный с ружьем наготове и сверлил глазами дальнюю стену. На его лице отражалось неподдельное потрясение. Платон проследил за его взглядом, осмотрел стену и не заметил ничего подозрительного.

— Ты чего? — негромко окликнул он Симо. — Призрака увидел?

Вместо ответа охотник медленно подкрался к дальней стене и принялся сантиметр за сантиметром ощупывать стены и пол. При этом он и не подумал опустить ружье.

— Эй, любезнейший! — слегка раздраженно произнес Платон. — Может, как-нибудь прокомментируешь свои действия?

— Здесь нет стены! — прошептал Симо.

— То есть как нет?!

— Она исчезла. Или отодвинулась. Когда я последний раз залезал сюда, хранилище было в два раза меньше. Стена была вот здесь, а теперь она там.

— Вот дела! — задумчиво пробормотал Платон. — Значит, это помещение не было замурованным. Вход действительно существует…

Около получаса в полутьме комнаты царило сосредоточенное молчание, изредка прерываемое короткими репликами: исследователи обшаривали увеличившееся хранилище. К исходу получаса выяснилось, что помещение стало ровно в два раза длиннее, а «новая» половина оказалась зеркальной копией «старой». На полках «новой» половины обнаружилось с десяток предметов. Некоторые из них Симо узнал, а другие были совершенно незнакомыми.

— Взгляни-ка сюда! — позвал помощника Платон, остановившись перед одной из полок. — Что это, по-твоему, такое?

Сильвангец задумался.

— Ну… мне эта штука напоминает подставку для меча. Я один раз видел такую в справочнике по истории холодного оружия.

— А, скажем, под ритуальный жезл она подошла бы? Тот, что украли из музея?

Симо пожал плечами.

— Может, и подходит. Я видел жезл пару раз, да и то мельком, так что наверняка сказать не могу.

— А тот, первый, жезл был на подставке, когда его нашли?

— Как-то не обращал внимания… В музее он, по крайней мере, лежал на сукне в витрине, а в хранилище… Понимаете, сэр, когда профессору удалось приникнуть внутрь, я как раз был в отъезде и понятия не имею, как тут все лежало в самом начале.

— Я поражаюсь, как вы тут работаете! — укоризненно покачал головой Платон и окинул взглядом стеллажи «старой» половины помещения. — Вот, пожалуйста!

Он торжествующе указал на точно такую же подставку, одиноко стоящую на пустой полке.

— Симо, возьми-ка обе подставки и отнеси их наверх. Надо будет серьезно поговорить с Глендруидом. — Значит, жезл был не один, — задумчиво добавил археолог. — Так я и думал. И второй украли, как и первый. Нет, не зря я говорил старому хрычу — извини, Симо, уважаемому профессору — что этот жезл не так прост, как кажется… Что ты там делаешь, чудак?

Охотник, напрягая мускулы, пытался оторвать подставку от полки.

— Она, похоже, прибита или приклеена! — пожаловался он. — Что дальше делать — отламывать?

— Отламывай, только поаккуратнее! — раздраженно рявкнул Платон. — Тоже мне, археолог! Предмет пролежал здесь несколько тысяч лет, а ты думал — взял и пошел. Уж постарайся!

Симо рванул подставку из всех сил. На этот раз она подалась и с треском отделилась от полки. За ней потянулся пучок черных проводов.

— Стой! Не оборви их! — закричал Платон. Симо застыл с растерянным видом, держа в руке подставку. В полке осталось круглое отверстие.

— Надо вызвать сюда электрика, что ли? — предложил он. — Я в технике не силен.

Платон, тихо приговаривая: «Ох, балда!» — отобрал у Симо артефакт. В тот момент, когда руки археолога коснулись подставки, раздался тихий шелест, и дальняя стена поднялась. Изумленным взорам археологов предстал круглый зал. Его свод поддерживало кольцо гигантских голубых колонн, уходящих куда-то далеко вверх. Посреди зала находилось возвышение, увенчанное полупрозрачным конусом с усеченной вершиной, около шести футов высотой. От конуса исходило голубоватое сияние.

Рядом с ним стояли два человека — мужчина и женщина. Они о чем-то оживленно спорили, жестикулируя и тыкая пальцами в конус. Увидев Платона и Симо, они немедленно замолчали. Долю секунды неизвестные с изумлением смотрели на них, а потом глаза женщины остановились на Платоне и вспыхнули от ярости.

— Опять ты?! Все, больше ты не будешь путаться у меня под ногами, проклятый вор!

Она вскинула руку, и Платон увидел похищенный жезл, направленный прямо ему в лицо. «Да это же стерва Доната! — подумал археолог. — Почему она назвала меня вором?» Инстинктивным движением он бросился на пол. Резкая вспышка на мгновение ослепила его, в воздухе запахло паленым. Затем раздался полный злобы и отчаяния крик:

— Ты убил его, вор!

Возле конуса метнулась темная тень. Снова раздался яростный вопль:

— Клянусь Радугой, ты не переживешь сегодняшнюю ночь!

Стена внезапно опустилась на свое место. Вся сцена не заняла и пяти секунд.

Платон поднял голову и протер глаза. «Может быть, мне это почудилось?» — ошеломленно подумал он.

— Почему опустилась стена? — спросил он, поднимаясь на ноги. — Твоя работа, Симо?

— Что бы вы без меня делали, сэр! — не без самодовольства ответил охотник. — Пока вы изображали из себя мишень, я успел подстрелить парня. Как только он упал, девчонка что-то нажала, и стена закрылась. Жаль: я бы и ее успокоил, несмотря на ту штуку у нее в руке.

— «Та штука» и есть украденный жезл, — наставительно сказал Платон. — Одного я не понимаю — почему открылась стена? И кто ее открыл, я или они? Если я, то каким образом? А если они, то зачем? А самое главное — кто эти люди? Симо, ты не встречал подобных типов раньше?

— У нас на Сильванге такие не водятся, — уверенно ответил охотник. — Это люди вашей расы, инопланетники. Стоило профессору проникнуть в Конус, как к нам прибыли орды разного ворья…

А что, место здесь тихое — залезай и копайся, сколько хочешь…

— Меня интересует еще один вопрос, — задумчиво произнес Платон. — Кому угрожала женщина — тебе или мне?

— Она сказала «вор», — простодушно ответил Симо. — Насколько мне известно, я вроде ничего не крал.

— М-да, — мрачно буркнул археолог. — Ладно, пойдем. Вдруг она надумает вернуться?

Пока Симо на всякий случай держал под прицелом исчезающую стену, Платон выбрался наружу. Время близилось к полудню, и солнце палило немилосердно. После подземного полумрака Платону показалось, будто его глаза закипели в глазницах. Прикрывая ладонью лицо, он спрятался под ближайший раскидистый куст в ожидании Симо. Когда сильвангец появился на поверхности, Платон сказал ему:

— Оставайся здесь и сторожи выход, а я пойду в Ирунгу и попрошу прислать сюда десяток гвардейцев из дворца. Если увидишь, что кто-нибудь лезет из штольни, сразу стреляй на поражение. Неплохо бы установить здесь постоянную охрану. Когда освободишься, приходи ко мне в отель — надо поговорить. О награде и всем прочем…

Платон включил вентилятор в шляпе на максимальную мощность, надвинул ее поглубже на глаза, глубоко вздохнул и быстрым шагом направился в город.

Глава 10 ОХОТА НА АРХЕОЛОГА

«Тебе не пережить сегодняшнюю ночь!» Платон сидел в своем номере и задумчиво катал по столу полосатый браслет. Несмотря на все попытки сосредоточиться и обдумать сегодняшнее приключение в хранилище, зловещая фраза Донаты не выходила у него из головы. «Итак, что мы имеет? Из хранилища есть выход, как и следовало ожидать. Некто об этом знает. (Но почему именно она?!) Их было как минимум двое. Одного пристрелил Симо. Остается странное существо, назвавшее себя Доната. Судя по всему, ей известно о Конусе больше, чем всем археологам вместе взятым. А что известно о ней, кроме того, что она была захвачена на астероиде, объявившем о своей независимости, и поубивала там кучу народу? (Проклятие, уже вечереет!) Я должен знать больше, если хочу остаться жив!»

Платон вскочил на ноги и начал собирать вещи. Он еще не решил точно, куда пойдет, но интуиция подсказывала ему, что оставаться на ночь в отеле равносильно самоубийству. Как ни противно, приходилось признаться самому себе, что он боялся Донаты. При одной мысли о ней археолога пробирала дрожь. Поэтому ее угрозу Платон воспринял совершенно серьезно и решил принять свои меры защиты.

«Какое самое безопасное место в Ирунгу? — подумал он. — Уж точно не гостиницы… не исторический музей… частные дома я даже не рассматриваю… может, императорский дворец? Там хоть всегда есть охрана». Об этом стоило подумать.

Где-то внизу послышался топот и громкие голоса. Платон невольно вздрогнул и высунулся из окна. Перед входом в отель толпилось с десяток сильвангцев, окруживших встрепанного императорского гвардейца.

— Эй, в чем дело? — крикнул Платон из окна.

— Ах, сэр, вас-то мне и надо, — отозвался гвардеец, — с вашим помощником случилось несчастье.

— Симо? — воскликнул Платон. — Что с ним?

— Трудно сказать, сэр. Он сейчас все еще без сознания. Честно говоря, его дела плохи.

— Как это произошло? Погодите, я сейчас спущусь… Ну, рассказывайте, — повторил Платон через полминуты, появляясь в дверях с чемоданом в руке. Толпа любопытных сразу отхлынула на почтительное расстояние.

Гвардеец начал свой рассказ:

— Когда мы прибыли к шахте, этот парень лежал под кустом и ждал нас, но уходить и не подумал. Наоборот, сказал, чтобы мы сторожили вход, а сам закинул ружье за плечи и полез в шахту. Мы сидим, ждем полчаса, час — его все нет. А ведь он даже не объяснил, что делать. В общем, через час двое ребят спустились вниз и нашли вашего помощника без сознания на полу. Изо рта и носа у него текла кровь, а цвета он был, можно сказать, фиолетового.

— Вы не видели в хранилище ничего необычного? — взволнованно спросил Платон. — Хоть поверхностный обыск провели? Может… там был еще кто-нибудь?

— Да вроде никого, — неуверенно ответил гвардеец. — Честно говоря, когда мы вытаскивали парня наружу, была такая суматоха…

— Но охрану-то у шахты вы оставили? — в отчаянии воскликнул археолог.

— Разумеется. Гвардейцы караулят вход по двое, меняясь каждые три часа.

— Боже мой! — схватился за голову Платон.

Разве сможет жалкая пара гвардейцев остановить Донату? Впрочем, двое или два десятка — это ничего не меняет. Скорее всего, Доната уже выбралась из шахты, пока гвардейцы были заняты с покалеченным Симо. Либо, мрачно подумал Платон, она выйдет оттуда ночью, все гвардейцы, которые будут сторожить шахту, бесследно исчезнут, а наутро император узнает о безвременной кончине его «почетного гостя» и прольет скупую слезу… «Стоп! — сказал он самому себе. — Это уже истерика. Надо взять себя в руки и успокоиться».

— Где сейчас раненый? — спросил Платон с наигранным хладнокровием.

— В госпитале, где же еще. Мы час назад отправили записку Глендруиду. К закату он должен приехать. Он ведь у нас, знаете ли, лучший лекарь в Ирунгу.

Платон начал понимать, почему неудачливого археолога так долго терпят на этой планете, и на что ему удается существовать. «Не навестить ли Симо прямо сейчас?» — мелькнула у Платона мысль, но, подумав, он отказался от нее. Симо свое уже получил, а пассивно дожидаться своей очереди археологу не хотелось.

— Как только он очнется, дайте мне знать, — сказал он.

— В «Закамору»?

— Нет. Во дворец, — поколебавшись, ответил Платон. «Все равно каждая собака здесь будет знать, где я нахожусь, — подумал он. — В этом крошечном городишке, среди серокожих аборигенов, мне, увы, не раствориться. Я слишком выделяюсь. Выход один — крепить оборону».

Платон подошел к чугунным воротам дворца на закате. Солнце ушло за Большой конус, и город погрузился во мрак, хотя небо еще отливало розовым и желтым. «Можно ли считать этот момент началом ночи?» — невольно ежась, подумал Платон. На дворцовом крыльце его встретил Леза. Помощник атташе выглядел таким усталым и измотанным, словно не спал уже неделю.

— Во имя Змея, профессор, — что же у нас творится? Вчера — более пятнадцати убитых в баре, сегодня ранен помощник Глендруида…

— А, вы уже знаете? — невесело усмехнулся Платон. — А я к вам с предложением, от которого вы не сможете отказаться. Вы ведь не хотите завтра получить еще один труп?

— Разумеется, нет!

— Тогда пустите меня к вам переночевать.

— Что?!

— Я спрашиваю: есть ли во дворце достаточно надежная комната, где я мог бы не опасаться за свою жизнь сегодня ночью? Я не настаиваю на ваших личных апартаментах. Подойдет даже тюремная камера где-нибудь в подвале, если она будет закрываться изнутри и без окон.

Леза изменился в лице.

— Профессор, объясните! Вам грозит опасность? Но какая? Разве я смогу защитить вас, если не знаю…

— Я расскажу позже, — нетерпеливо прервал его Платон. — А пока давайте уберемся с крыльца. Солнце вот-вот зайдет. Кое-кто пообещал мне, что я не переживу этой ночи, а у меня есть основания ей верить.

— Ей? Хм… Ладно, профессор. Признаюсь, ваши слова меня порядком встревожили, — нервно произнес Леза, оглядываясь по сторонам. — Пойдемте со мной. Я знаю, что вам подойдет. У императора…

— Только не здесь, — прошипел Платон и увлек Лезу внутрь здания.

— Так, я сказал, у императора есть несколько бронированных комнат на случай переворотов, стихийных бедствий и прочих неприятностей. Это металлические коробки без окон — в общем, для вас идеальное убежище, — шепотом продолжал Леза. — Одни из таких покоев выделены для моего шефа, но пока он ни разу им не пользовался. Нам только надо зайти в караулку, чтобы забрать оттуда запасной ключ… Скажите, профессор, вы не шутите? Это действительно так серьезно?

— Серьезней некуда, — кивнул Платон, вспомнив, как Доната вышибла металлическую дверь на «Бетельгейзе». Он начал сомневаться в правильности своей стратегии. Не лучше ли было направиться прямо в космопорт и свалить с Сильванги до заката? Но он сразу вспомнил, что единственный сильвангский корабль сейчас на южном полюсе. — Нам понадобится оружие, — добавил он. — Мощное, эффективное оружие ближнего боя. Пара бластеров во дворце найдется?

Леза автоматически ответил «да», встрепенулся и подозрительно спросил:

— А зачем вам два бластера?

— Для вас и для меня, — объяснил Платон. — Вы, Леза, проведете ночь в моих покоях. И не спорьте. Я не хочу, чтобы ночью вам перерезали глотку, предварительно выведав, где вы меня спрятали. К тому же вдвоем веселее. Все равно спать сегодня не придется.

— Да объясните же вы мне, наконец! — взвыл Леза.

— Как только я закрою дверь на ключ, — пообещал Платон.

Оборонные мероприятия близились к завершению. Леза собственноручно принес в спальню бластеры, а заодно и легкий ужин, и запер зверь на все замки. Теперь снаружи ее невозможно было отличить от ряда таких же белых дверей, выходивших в бесконечный коридор жилых апартаментов высших и средних придворных чинов. Платон окинул взглядом спальню: кровать под балдахином с бантами и гирляндами, отделанные под шелк стены, изящная резная дверь, с которой совсем не гармонировал кодовый замок, — откинулся в кресле и закрыл глаза. «Я сделал все, что мог, — устало подумал он. — Теперь остается ждать. Думаю, ночь уже началась». Он подвинул к себе поближе бластер и почувствовал, что почти спокоен.

— Теперь вы не отвертитесь, — сказал Леза, усаживаясь в кресло напротив. — Я слушаю очень внимательно. Итак, кто вам угрожал?

— Время у нас есть, так что я могу начать издалека, — произнес Платон. — Три месяца назад я прилетел на Шаран, предполагая провести там не более получаса перед перелетом на Сильвангу. Но мне не повезло. Помните ту историю с захватом астероидов?

И Платон коротко, но ничего не опуская, рассказал ему историю своего бегства с Шарана, вынужденной посадки на астероид и встречи с Донатой. Леза выслушал его с острым интересом.

— Все сходится, — пробормотал он под конец. — О боги, ну мы и влипли. А знаете, профессор, я уже заочно познакомился с этой Донатой.

— Как?!

— Хотите почитать протокол допроса Ахора? Мы получили его около полудня. Мне передал его Кинту. Господин атташе был весьма разочарован, да и я, ознакомившись с протоколом, признаться, восторга не испытал. Вместо чистосердечного признания Ахор нагородил гору лжи, перекладывая ответственность за свои преступления на сверхъестественных существ. Таково было наше общее мнение. Но в свете того, что рассказали вы, признание Ахора приходится признать ужасной правдой. У меня есть лишняя копия. Взгляните, самое важное я подчеркнул.

Платон взял тонкую пачку листов — все, что осталось от невежи Ахора. Владелец «Танцующей змеи» признавался в многочисленных мошенничествах, грабежах, спекуляциях и прочих проступках, которые совершенно не интересовали Платона. Леза указал на отчеркнутый абзац.

— Читайте отсюда.

«Мы называли их лунные демоны, потому что они приходили только по ночам…» — прочитал Платон.

— Это еще что? При чем тут демоны?

— Читайте же внимательно, читайте, — нетерпеливо сказал Леза.

«Они появлялись из джунглей, откуда точно — не знаю. Те, кто пытался проследить за ними, назад не возвращались.

— Это были люди, по-вашему?

— Не знаю. Не думаю.

— Как они выглядели?

— Маленького роста, черноволосые и светлокожие — кожа у них была бледной, как у мертвых.

— Когда они появились в первый раз?

— Примерно полгода назад. Однажды ночью я проснулся и увидел возле своей постели мужчину и женщину. Я, честно скажу, перепугался — подумал было, что это духи предков, так страшно они выглядели. Они оставались у меня до рассвета.

— Что им было надо?

— Они приказали мне отобрать надежных людей и отделиться от общества Радуги. Дали денег, обещали помочь с оружием. Потом они приходили не раз, то вместе, то по одному. Может быть, это были другие — мы не отличали их. Еще они велели следить за раскопками Глендруида и докладывать им обо всех находках.

Когда старик нашел жезл, тут все и завертелось. Жезл было велено украсть из музея и быть наготове. С кражей мы справились без проблем. Той же ночью к нам пришла женщина-демон. Она взяла жезл, что-то сделала с ним, и на одном конце жезла возник тонкий радужный луч. Он как бы пульсировал. Это было и страшно, и красиво. «Посмотрите, — сказала женщина, собрав наш отряд на заднем дворе бара, — с этим жезлом мы будем непобедимы. Мы захватим шаранскую станцию, а когда они пришлют войска, мы их уничтожим. После этого Шаран можно будет взять голыми руками».

Парни выслушали ее, но не поверили. «Как эта палочка сможет уничтожить целый флот?» — спросил один. «Вот так», — ответила женщина и направила на него луч. Парень в одно мгновение исчез — такое ощущение, что его разорвало на мельчайшие частицы. «Корабль ждет нас, — сказала женщина, — надо идти». Больше я их не видел, и потом узнал, что все они были убиты. Демоны к нам больше не приходили.

— Ты уверен?

— Погодите… я вспомнил. Три дня назад снова приходила женщина — по-моему, та же самая, что увела отряд на астероид. Она сказала: «Вчера на Сильвангу прилетел белокожий мужчина. Он ученый, как и Глендруид. На руке он носит полосатый браслет. Я приказываю вам добыть браслет и узнать, где он его взял. Не церемоньтесь с ним — пусть он расскажет все, что знает, а потом можете его убить. Такие люди только мешаются под ногами». Мы следили за ученым два дня, выжидая удобного случая. Потом Митиан сказала, что берет это на себя…»

— Прекрасно, — хмыкнул Платон, кладя на стол протокол. — Значит, я только мешаюсь под ногами. Очень лестно, нечего сказать…

— Все сходится, не так ли? — спросил Леза, когда Платон закончил чтение. — Описание Ахором той женщины-демона и вашей Донаты полностью совпадают! Правда, он не упоминал о гипнозе. Скажите, профессор, а когда ее захватили… того жезла при ней не было?

— Комендант ничего не говорил о жезле, солдаты тоже. Если бы жезл оставался при ней, я не думаю, что ее удалось бы схватить.

— Куда же он делся?

— Да мало ли что могло случиться? Мы же не знаем, как он устроен. Может, в нем кончилась батарейка и Доната сама уничтожила его или где-то спрятала.

— В таком случае попытка захватить астероид была просто самоубийством, — сказал Леза.

— Или проверкой возможностей оружия, своего рода полевыми испытаниями, — возразил Платон. — Вы только предположите, что таких жезлов существует несколько штук, и все сразу встанет на свои места.

— Все дело в ней, — убежденно сказал Леза. — Когда мы поймем, кто она такая, загадка будет решена.

— Ты прав, Леза. Наша первая и главная задача — выяснить, кто такая Доната и откуда она взялась.

— Она и ей подобные живут на Сильванге, это очевидно, — сказал Леза. — Ахор говорил, что демоны приходят из джунглей.

— Но ей приходилось бывать и на других планетах. У меня сложилось впечатление, что Доната знает несколько языков, — добавил Платон — К тому же она упоминала, что училась в Оксфордском Галактическом Университете.

— Это несложно проверить, — заметил Леза. — Профессор, вы захватили с собой компьютер?

— Разумеется.

Платон щелкнул замками чемодана, достал портативный компьютер и передал его Лезе.

— Просмотрите базу данных университета, в первую очередь по факультетам истории цивилизации и… э… по-моему, физики.

Леза занялся поиском, а Платон развалился в кресле поудобнее, надкусил местный фрукт и снова принялся размышлять вслух:

— Когда я вспоминаю наш первый разговор с Донатой, мне бросаются в глаза несколько необычных моментов. Во-первых, она несла какую-то чушь о тайне имени, дающей власть над личностью.

— Наши охотники в это тоже верят, — заметил Леза, не отрываясь от экрана.

— Далее, — продолжал Платон, — она поклялась радугой. Что бы это значило? Я краем уха слышал, что символика радуги занимает важное место в сильвангской мифологии…

— Угу, — буркнул Леза. — Попозже я могу рассказать подробнее.

— Пока оставим. Третье: Доната сказала, что любит кактусовую водку. На Сильванге ее изготовляют?

— Повсеместно. И не только на Сильванге. Кактусы растут практически везде. Так что это не аргумент.

— Ладно. На четвертое место я ставлю знак вопроса. Зачем она сперла цветок кактуса у меня из петлицы?!

— Может, она любит цветы, — иронически заметил Леза. — Прошу вас, профессор, дайте мне сосредоточиться. Я нашел уже троих студенток по имени Доната, но их голограммы не соответствуют вашему описанию.

— Работайте, работайте, — милостиво позволил Платон. — Я говорю сам с собой. В-пятых: она умеет управлять космическим кораблем и прекрасно ориентируется в поясе астероидов…

— Нашел! — торжествующе выкликнул Леза. Платон подскочил на месте и впился глазами в экран.

— Доната Беневенто, факультет астрофизики… Ведь похожа?

— Да это она и есть! — возбужденно произнес Платон. — Только на голограмме волосы короткие. А тут что написано? Получила грант… первая премия… Нет, не может быть!

— Что такое?

— Посмотри на год! Доната Беневенто училась в Оксфордском Галактическом университете восемьдесят лет назад! Здесь какая-то ошибка!

Леза подпер ладонью подбородок и прищурился.

— А почему бы и нет? На каждой планете своя продолжительность жизни. Например, вы, жители метрополии, живете по девяносто — сто лет, а на Сильванге средний срок жизни около шестидесяти. Вполне вероятно, что в более благоприятных условиях…

— Но абсолютно не измениться за восемьдесят лет? Это нереально! — возразил Платон. — Или это не она, или эта Доната все-таки робот.

— Или сверхъестественное существо, — предположил Леза. — Вам не приходила в голову такая идея?

Платон отмахнулся. За годы странствий по разным галактикам и звездным системам ему ни разу не приходилось сталкиваться со сверхъестественными существами: духами, оборотнями, феями и прочим сказочным народом. В колдовство он отчасти верил, поскольку сам ему несколько раз подвергался, но в конечном итоге чудесам всегда находилось рациональное обоснование.

— Вспомните допрос Ахора. Похоже, те, кто приходил к нему, действительно хотели, чтобы их считали демонами, — произнес Леза, доставая сигарету. В воздухе поплыл знакомый сиреневый дымок.

— Вы тоже курите эту гадость? — удивился Платон.

— Хотите попробовать?

— Только не сейчас. Тахумулько замедляет реакции и притупляет внимание. Я должен сохранить свежую голову, да и вам рекомендую то же самое.

— А почему вы так уверены, что Доната придет сюда? — позевывая, спросил Леза.

— Во-первых, она пообещала меня убить, а я подозреваю, что она слов на ветер не бросает. Во-вторых, половина Ирунгу видела, как я переселялся во дворец. Думаю, и здесь найдется пара придворных, которые укажут расположение нашей комнаты.

«А самое главное, — закончил Платон про себя, — ей нужен мой браслет».

— Нас никто не видел! — возразил Леза. — К тому же ночью здесь ходят патрули.

— А ключ, взятый в караулке? Нет, только одно обстоятельство меня слегка обнадеживает: в соседних покоях полно народу, так что вряд ли Доната захочет устраивать большой шум.

Ужин был давно доеден, и разговор постепенно угасал. Паузы между фразами становились все длиннее. К полуночи голова Лезы начала клониться на плечо. Вскоре он положил голову на стол и уснул на середине фразы. Платон не стал его будить. Спать ему не хотелось вообще — он сидел как на иголках, держа на коленях бластер. Время тянулось невыносимо медленно, и нервное напряжение археолога все нарастало. Он напрягал слух, пытаясь уловить тихие шаги в коридоре, но вокруг было тихо, как в могиле.

«Нет, так нельзя, — подумал Платон на исходе первого часа ночи. — Скоро у меня начнут дрожать руки, а это уж никуда не годится. Надо прилечь и немного успокоиться».

Платон тяжело поднялся на ноги и перебрался на кровать, не выпуская бластер из потной ладони. Перемена положения и впрямь принесла ему облегчение. «С чего это я решил, что Доната обязательно придет? — чуть веселее подумал он. — К черту этот иррациональный страх! Что я, не справлюсь с ней?» Платон растянулся поперек кровати, подложив ладони под голову. По-прежнему ничего не происходило, только тихо посапывал в кресле Леза. Понемногу археолог начал засыпать.

Его разбудил далекий голос, окликавший его по имени: тихо, заунывно и как будто бы из страшной дали. Платон открыл глаза и потряс головой: на столике горел ночник, в кресле дрых Леза, за дверью было тихо. «Все-таки уснул!» — с легкой досадой подумал Платон. Он нашарил бластер, отложил его в сторону и снова опустил голову на подушку. Но в этот момент прямо в его мозгу отчетливо прозвучал женский голос.

«Профессор Рассольников!»

Археолог подскочил на месте и застыл, вцепившись в рукоятку бластера. «Галлюцинация?» — промелькнула мысль. Но тут он услышал кое-что более реальное: тихие, медленные шаги в коридоре. «Не шевелиться!» — приказал он себе. В его мозгу снова раздался зов, теперь еще более отчетливый.

«Встань, открой дверь и выйди ко мне!»

Гипнотическая сила, заключенная в этом нежном голосе, едва не заставила Платона подняться с кровати.

«Стоять! — приказал он себе. — Оставайся на месте. Там смерть!» Неуловимым движением Платон снял бластер с предохранителя и направил его на дверь.

«Открой дверь!»

Голос наполнял все его существо, и он уже не мог различить, кто это говорит — он сам или Доната. Желание подойти к двери становилось непреодолимым. «Да она же не знает, где я! — внезапно догадался Платон. — Она просто ходит по коридору и зовет, надеясь, что я сам выйду к ней навстречу. Не дождешься!» Он тряхнул головой и крепче сжал бластер. Вновь пришел зов, но теперь голос был слабее. Доната прошла мимо. Еще один оклик, словно издалека, и вновь стало тихо. Платон без сил уронил голову на подушку, его руки дрожали. «Я выиграл! Но завтра мне надо искать другое убежище или убираться отсюда», — подумал он и мгновенно заснул глубоким сном.

Глава 11 СЛУЖБА СПАСЕНИЯ

На следующий день, едва над Конусом показался край восходящего солнца, Платон поблагодарил Лезу за гостеприимство и покинул императорский дворец. Для начала он отправился навестить Симо. Археолог брел по пустынным кривым улочкам Ирунгу, отчаянно зевал и мечтал только об одном — упасть на какой-нибудь газон и уснуть. Чувствовал он себя ужасно: голова раскалывалась, точно с похмелья, перед глазами все плыло, ноги подгибались. «Должно быть, это реакция на гипноз, — подумал Платон, — я, конечно, не выспался, но не до такой же степени!»

Около получаса назад, когда он еще крепко спал, в бронированных покоях раздался резкий звонок коммутатора. «Звонили из привратницкой, — бодро сообщил Леза сонному археологу. — За вами пришел курьер из больницы. Помощник Глендруида очнулся и желает с вами поговорить. Что-то вы неважно выглядите, профессор. Как самочувствие?» Платон в ответ сумел только издать слабый стон, но без промедления начал собираться. Действовать надо было быстро: вряд ли Доната смирилась с неудачей. Скорее всего, на следующую ночь предстояло еще одно покушение.

«У меня есть два выхода, — думал Платон по дороге в больницу. — Сбежать или перейти в наступление. К сожалению, оба пока неосуществимы. Единственный маршрут бегства пролегает через космопорт, но в данный момент там нет ни единого корабля. А чтобы перейти в наступление, мне нужна уйма сведений, которые за один день добыть нереально. Где прячется Доната днем? Были ли у нее сообщники, кроме погибшего Ахора и того парня, которого Симо подстрелил в хранилище? Что представляет из себя проклятый жезл?»

Последний вопрос особенно мучил археолога. В его мозгу всплыл рассказ об уничтоженном в одно мгновение бандите. Но это были пустяки по сравнению с тем, что рассказал Кинту. Неужели крейсеров действительно было три, а не два?

Порядком устав от вопросов без ответа, Платон решил разбираться с проблемами в порядке поступления. «Сначала поговорю с Симо, — решил он, — а там видно будет».

Возле здания больницы, которое правильнее было бы назвать обширной плетеной хижиной, Платон к своему неудовольствию увидел стихийный митинг: несколько десятков сильвангцев, полных боевого задора. «Пошли вон! — раздавались крики со всех сторон. — Убирайтесь, беловолосые! Мы до вас еще доберемся!» Платон убедился, что вопли относятся не к нему, незаметно протиснулся сквозь толпу и вошел внутрь.

— Наконец-то! — раздался знакомый голос Глендруида. — Мы уже опасались, что не дождемся вас. Симо забирают через десять минут.

— Кто его забирает? Куда? — не понял Платон.

— На Шаран, в Холлинтаунский центральный госпиталь, — сурово ответил незнакомый археологу светлокожий врач с древними знаками красного креста на спине и груди. — Ему срочно необходима операция, иначе он не выживет. Огромная потеря крови…

— Когда я осмотрел беднягу вчера вечером, то понял, что в Ирунгу ему помочь невозможно, — ответил Глендруид. — Поэтому я связался с консульством Шарана, а они вызвали международную службу спасения. Для сильвангца они бы вряд ли приехали, но отец Симо был с Шарана, и поэтому…

— Ясно, — коротко ответил Платон. — Могу я с ним поговорить?

— Разумеется. Проходите туда.

Симо лежал на кушетке в отдельной палате, закрытый простыней до самого подбородка. Платон с трудом узнал его: длинные черные волосы сильвангца обвисли, как пакля, лицо было смертельно-бледным. «Что же с ним случилось? — подумал Платон, невольно отводя глаза. — А если Ахор рассказал правду… то почему он еще жив?»

— Профессор? — прошептал Симо, приоткрыв тусклые глаза. — Я ждал вас.

— Все будет в порядке, — сказал Платон, чтобы приободрить раненого. — Тебя увозят на Шаран.

— Я знаю, — отозвался Симо. — Простите. Я нарушил ваши указания и вот, поплатился…

— Неважно, — мягко сказал Платон. — Рассказывай скорее, что с тобой случилось. На тебя напала та девушка?

— Я должен разочаровать вас. Я ничего не видел. Как только я спустился вниз, как на меня словно потолок обрушился. Такое ощущение… будто попал под пресс, и из тебя выжимают все соки. Боль была страшная, и я почти сразу потерял сознание.

— А радугу ты не видел? Хоть краем глаза?

— Радугу? — еле слышно переспросил Симо. В его голосе явственно прозвучало удивление. — Да, я видел радугу. Но я был уверен, что это предсмертный бред.

В комнатушку вошли Глендруид, шаранский врач и два санитара с носилками.

— Извините, профессор, — сказал старый археолог, — нам пора. Если хотите, можете проводить нас до космопорта. Клянусь Водяным Змеем — мне просто стыдно за сильвангцев. Как они могут оскорблять врачей, к какой бы нации те ни принадлежали! Послушайте, что творится на улице.

— Разумеется, я вас провожу, — торопливо произнес Платон и отступил назад.

Санитары осторожно переложили Симо на носилки и понесли к выходу. Вопли на улице усилились. Глендруид выступил вперед и сердито прокричал что-то по-сильвангски. Врач и санитары топтались за его спиной, стараясь сохранить самообладание, но их лица — испуганные и злые — говорили яснее слов. Наконец стараниями Глендруида митингующих удалось немного унять. Небольшая процессия покинула больницу, направляясь к космопорту. Сильвангцы следовали в десятке шагов позади, ограничившись шутками и оскорблениями. Позади процессии брел Платон, задумчиво глядя себе под ноги и почти не замечая, что вокруг происходит. В его голове складывался некий план действий.

Через двадцать минут они вышли за пределы Ирунгу, и активисты общества Радуги (как обозначил их про себя Платон) понемногу отстали. Дорога, мощенная камнем, закончилась и превратилась в узкую гать, по обе стороны которой густо росли деревья. Симо опять спал в забытье; санитары ступали аккуратно и неторопливо, часто останавливаясь передохнуть. Глендруид с шаранским врачом погрузились в разговор.

— Далеко ли до космопорта? — спросил Платон.

— Мили две, — ответил Глендруид. — За час доберемся.

— А почему так медленно?

— Эх, коллега, прожили почти неделю, а не заметили, что транспорта у нас нет. Не на спину же ящеру его класть! Ничего, сейчас особенная спешка уже не требуется. Главное — не тревожить раненого, а там потихоньку доберемся.

— Тогда я пойду вперед, — предложил Платон. — Встретимся у корабля.

Глендруид кивнул и незаметно пожал плечами, словно говоря: «Ну, если вам так хочется…»

Платон ускорил шаг и чуть ли не бегом направился в космопорт. Задержка в пути способствовала его планам. Опередив шаранцев чуть ли не на сорок минут, Платон прямым ходом пошел к коменданту.

Комендант космопорта, плотный мужчина средних лет, встретил археолога со спокойным дружелюбием. Видно было, что он привык к инопланетникам.

— Чем могу служить? — улыбаясь, спросил он.

— Около трех месяцев назад у меня украли прогулочный корабль, — прямо приступил к делу Платон. — Я подозреваю… да нет, твердо уверен, что он приземлился где-то на Сильванге. Скажите, существует ли у вас служба слежения или что-нибудь в этом роде… в общем, возможно ли его отыскать?

Комендант с сомнением покачал головой:

— Что же вы не обратились раньше? Три месяца — не шутка. Впрочем, проверить всегда можно.

Комендант сделал Платону знак следовать за ним. Они поднялись на этаж выше и вошли в кабинет, загроможденный устаревшей аппаратурой.

— Наша система локации полностью автоматизирована. Честно говоря, мы очень редко проверяем ее показания — бессмысленно. Я за свою жизнь не могу припомнить ни одного случая, чтобы на Сильвангу вне космодрома садились неизвестные корабли. — С этими словами комендант подошел к центральному компьютеру и принялся щелкать тумблерами. — Будьте добры, назовите точную дату посадки.

Платон напрягся и не без труда припомнил, какого числа произошла его памятная высадка на Альчере. Комендант ввел дату в компьютер, подождал результат и через пару минут ответил извиняющимся голосом:

— Жаль, но в указанные вами сутки никакой корабль не входил в атмосферу Сильванги.

— Попробуйте следующий день! — воскликнул Платон. — Может, я ошибся, или угонщика что-то задержало.

Комендантпослушно поменял дату, но результат оставался прежним. На Сильвангу «Бетельгейзе» не садился.

— Черт! — выругался Платон. Он не ожидал такого результата и был уверен, что корабль несложно будет разыскать. — Ну, еще одна попытка!

Внезапно компьютер пискнул, и комендант нажал новую комбинацию клавиш.

— Вот оно! Вам повезло, — довольно сказал он наконец. — Локационная система зафиксировала приземление космического корабля вот в этом секторе, — комендант указал пальцем на дисплей.

— Это он! — подскочил Платон. — Покажите мне на карте, где находится это место.

Компьютер через пару секунд выдал ему распечатку карты, где красной точкой было отмечено место посадки.

— Это на юго-западе, возле самой границы с пустыней. Совершенно дикие места. Вот, взгляните. В двух милях оттуда находится охотничья база Кабуни. Вряд ли там кто-нибудь есть в это время года, но в случае чего можете рассчитывать на их запасы. Ну, дальше уж ваша забота. Вы должны отдавать себе отчет, что зафиксировать точку приземления — это не значит найти корабль. Могу поспорить, что от него уже не осталось ни единого гвоздя. Приграничные жители тащат все, что может пригодиться в хозяйстве.

Поблагодарив любезного коменданта, Платон схватил распечатки с картами и координатами и побежал к шаранскому медицинскому судну. Подготовка к вылету шла полным ходом: вокруг корабля суетились рабочие космопорта, однако самих медиков пока видно не было. «Отлично», — пробормотал Платон и крикнул, обращаясь к выглянувшему из люка пилоту:

— Эй, могу я поговорить с капитаном?

— Легко! — ответил пилот. — Заходи, приятель. Что, опять из посольства?

— Типа того, — неопределенно ответил Платон. Судя по всему, пилот принял его за шаранского дипломата. Археолог не стал его разубеждать и без лишних слов вошел внутрь. Капитан нашелся в тесной рубке, с головой погруженный в какие-то расчеты. Он молча кивнул вошедшему и указал ему на стул рядом с собой.

— Сейчас, заканчиваю, — буркнул он. — Через пять минут получите ваши несчастные формы.

— Здравствуйте! — жизнерадостно приветствовал его Платон. — Я не из посольства, как вы могли подумать…

Капитан оторвался от записей и с некоторым интересом взглянул на Платона. «Стоит ли рискнуть и выложить ему правду? — подумал археолог. — Или безопаснее будет что-нибудь соврать: например, что я из шаранской тайной полиции, или миллионер, захотевший экзотики. Ладно, выдумывать правдоподобную легенду уже поздно. К тому же вряд ли пилот медицинской службы слышал о той истории трехмесячной давности…»

— Мое имя Платон Рассольников, я археолог из метрополии. Я провожу раскопки на Сильванге и хочу попросить вас об одном одолжении.

Капитан покачал головой и раскрыл рот, чтобы возразить, но Платон перебил его, разворачивая перед ним свои распечатки:

— Мне нужно только одно — высадите меня вот в этой точке. Это примерно в ста пятидесяти милях отсюда, возле северной границы с пустыней. Дело в том, что там находится интереснейший археологический объект — развалины древнего храма…

— Невозможно, — категорически ответил капитан. — Мне запрещено брать на борт посторонних. Откуда я знаю, кто вы такой — может, сильвангский шпион.

— Разве я похож на сильвангца? — возразил Платон. — Могу предъявить документы. Я профессор…

— Да хоть академик, — хмыкнул капитан. — Ну не могу я вас взять! Не только по уставу, но и физически не могу. Поймите, есть такое понятие, как количество посадочных мест, грузоподъемность, в конце концов! Корабль же не резиновый. Наймите у дикарей десяток ящериц, и недели за две доберетесь до ваших развалин.

— Мне нужно срочно, а то конкуренты все разграбят! — воскликнул Платон. — Давайте я заплачу. Сколько?

— Поразительная самонадеянность! — воздел руки капитан. — Вы что, взятку мне предлагаете? А вы знаете, что я могу задержать вас до установления личности? Ступайте отсюда подобру-поздорову, профессор или как вас там, пока я не вызвал охрану.

Разочарованный до крайности, Платон вышел из корабля. Придуманный экспромтом план, казавшийся таким безупречным, рушился на глазах. «Как же мне выбраться отсюда?» — тщетно раздумывал археолог. Ему казалось, что, вернись он в Ирунгу, и будет обречен. Не сегодня, так завтра, не ночью, так среди дня, но Доната доберется до него. Здесь хозяйкой положения была именно она.

Вдалеке показались санитары, несущие носилки с Симо. Глендруид куда-то исчез: должно быть, отстал по дороге и вернулся в Ирунгу. Платон присел на кучу ящиков неподалеку от корабля, продолжая надеяться неизвестно на что.

— Ну что, готовы к вылету? — крикнул врач издалека. — А, это вы, мистер… Вы кого-то ждете?

— Нет, — вяло сказал Платон. — Как Симо, все еще без сознания?

Симо с трудом повернул голову.

— Мне уже лучше, — прохрипел он. — Прощайте, сэр, может, еще увидимся.

Платон молча помахал ему рукой. В проеме входного люка показался капитан.

— Как, вы еще здесь? — крикнул он, увидев Платона. — Идите, идите, ничего у вас не выйдет. Нанимайте ящериц, дружеский вам совет.

Врач удивленно спросил капитана, что происходит.

— Вот этот тип хотел лететь с нами, — с усмешкой ответил тот. — Попросил, чтобы его высадили где-то в южных лесах. Думает, корабль службы спасения — это такси.

Врач бросил на Платона плохо замаскированный подозрительный взгляд и ответил с притворным сочувствием:

— Увы, мистер, я бы рад помочь вам, но на корабле могут находиться только пациенты и персонал, и ничего тут не поделаешь.

— А если у меня прямо здесь начнется приступ аппендицита? — мрачно проворчал Платон. — А если меня удар хватит от огорчения? Ох, что-то у меня голова закружилась!

— Симулируйте — не симулируйте, вам это не поможет, — хладнокровно ответил врач. — Мы оказываем медицинскую помощь только гражданам Шарана и их родственникам. У вас ведь нет родственников на Шаране?

— Откуда вы знаете — может, есть! — зло отозвался Платон. — Вы что, у всех больных первым делом родословную выясняете?

Врач нахмурился. Платон вызывающе смотрел ему прямо в глаза. «Хоть душу отведу напоследок!» — мстительно подумал он, сжимая кулаки. Назревала ссора. Но в этот момент с носилок донесся слабый голос Симо:

— Капитан… прошу, можно вас на пару слов? Врач бросил злобный взгляд на Платона и скрылся внутри корабля. Капитан подошел к носилкам, наклонился и внимательно выслушал едва слышный шепот раненого. Когда Симо закончил, капитан поморщился, кивнул и неприязненно сказал Платону:

— Хорошо, мистер. Для вас мы сделаем исключение. Ну, что же вы стоите как столб?

Санитары понесли раненого в корабль. Платон, так и не поняв, что это было — плоская шутка или серьезное приглашение, медленно тронулся вслед за ними.

— Побыстрее на посадке, — нетерпеливо окликнул его один из пилотов. — Ступайте направо, там в каюте будет две койки. Располагайтесь на той, что справа.

Внезапная уступчивость шаранца показалась археологу весьма подозрительной. «Может, они догадались, кто я? — подумал археолог. — Уж не сказал ли Симо этому хмырю чего лишнего? Впрочем, почему их должна интересовать моя якобы причастность к захвату астероидов, если конфликт улажен три месяца назад?»

— Вы высадите меня там, где я говорил? — уточнил Платон у капитана.

— Нет, — отрезал тот. — Это абсолютно исключено. Наш корабль для таких перелетов не приспособлен. Могу предложить вам такой вариант — вы летите с нами на Шаран, а там фрахтуете корабль и отправляйтесь, куда душе угодно.

Платон задумался. Лететь на Шаран ему очень не хотелось, но предложенный вариант был лучше, чем ничего. «Война давно окончена!» — повторил он про себя еще раз.

Платон прошел в указанную каюту — невероятно тесное помещение, напоминающее операционную, и присел на правую койку. На левую санитары положили Симо. Бедняга едва дышал, утыканный датчиками и капельницами.

— Как дела? — бодро осведомился у него Платон, когда санитары вышли и дверь каюты закрылась.

Симо ухмыльнулся уголком рта, не раскрывая глаз.

— Что ты им сказал? Я так и не понял, почему меня все-таки взяли.

Симо собрался с силами и прошептал:

— На Шаране есть один неписаный закон: последняя воля умирающего священна. Тот, кто ее не выполнит, крепко поплатится на том свете.

Платон искренне расстроился, услышав эти слова.

— Но ты же не думаешь, что все так плохо!

— Думаю, мне крышка, — ответил охотник. — Вопрос только во времени. Я это сразу понял, когда увидел, что врачи не торопятся. Торопиться-то уже некуда.

— Если бы не было надежды, они бы оставили тебя в Ирунгу, — возразил археолог, — значит, надежда есть. Эх, жаль, не успел поговорить с Глендруидом: он ведь первый осматривал тебя…

На потолке и стенах зажглись индикаторы. Корабль задрожал, плавно поднялся в воздух на несколько сотен футов и полетел к югу, быстро набирая скорость. В каюту заглянул врач.

— Все в порядке? Вы, мистер, не утомляйте раненого, дайте ему выспаться. Капитан просил передать, чтобы через полчаса вы готовились к высадке.

— Доктор! — прошептал Платон, хватая его за руку. — Ответьте мне на один вопрос: он будет жить?

Врач недовольно покосился на больного и приглушенно ответил:

— Стопроцентной гарантии дать нельзя, но, думаю, он вне опасности. На Шаране ему предстоит сложная операция.

Дверь бесшумно закрылась. Платон вернулся на свою узкую койку. Он догадывался о движении только по легким толчкам, когда корабль попадал восходящие потоки воздуха.

— Сэр? — раздался тихий голос Симо. — Вы не сказали, зачем вам нужно в пустыню…

— Я чувствую, что найду там ответы на многие вопросы, — задумчиво ответил Платон. — Здешняя жизнь полна загадок, и некоторые из них становятся слишком опасными. Да ты и сам в этом убедился.

— Хотите спрятаться от той девицы, сэр? «Ишь, догадливый», — с невольной досадой подумал Платон.

— И да и нет. В Ирунгу я чувствую себя беззащитным, мне такое состояние не по нраву. Я всегда считал, что лучший способ защиты — это нападение. Я предполагаю, что где-то там, куда я сейчас лечу, находится база наших неизвестных врагов. Пока они ищут меня в Ирунгу, я нанесу удар по тылам.

— Почему вы думаете, что база именно там, сэр?

— Интуиция, — махнул рукой Платон. — Позднее, когда ты поправишься и вернешься в Ирунгу, я все тебе расскажу. А пока у меня есть к тебе одна просьба.

Археолог расстегнул манжет, снял с запястья полосатый браслет и надел его на неподвижную руку Симо.

— Храни его и никому не отдавай. Этот браслет я нашел в одном чертовски странном месте, а судя по тому, сколько желающих завладеть им в Ирунгу, его ценность и впрямь велика. Я не могу взять его с собой. Если мне не повезет и я попаду в плен — я не исключаю и такую возможность, — этот браслет будет выкупом за мою жизнь. Я дал тебе его, Симо, потому что я тебе доверяю. Ты дважды спасал мне жизнь — думаю, можно положиться на тебя еще разок.

Симо улыбнулся и кивнул, но ничего не ответил. Платону показалось, что он снова впал в забытье.

— Теперь тебе просто запрещено умирать, — едва слышно сказал археолог, глядя на спящего. — Наши жизни повязаны…

ЧАСТЬ 3 ПОДЗЕМЕЛЬЯ СИЛЬВАНГИ

Глава 1 НА ШАРАНЕ

Что чувствовал Платон, во второй раз вступая на землю Шарана: радость избавления или страх нового ареста? Хватало и того, и другого. Незадолго до входа в атмосферу планеты археолога вызвал капитан и сообщил с непроницаемым выражением на лице: «Когда приземлимся, подойдите к порталу 12. Не беспокойтесь, вас встретят — я связался с соответствующими структурами». Это заявление совсем не развеяло тревоги Платона. Уточнять, какие именно структуры собираются его встречать, он не стал из гордости, понимая, что если будет отдан приказ о заключении его под арест, то повод всегда найдется. Насколько было известно Платону, его рискованный побег на «Бетельгейзе» почему-то замалчивался шаранскими властями, так что единственным пятном на совести археолога был украденный в заповеднике браслет. Без сомнения, идея отдать браслет Симо была чрезвычайно удачной: но крайней мере, Платон надеялся, что раненого, к тому же этнического полушаранца, обыскивать не будут.

Шаран встретил археолога снежной бурей. Когда раскрылся входной люк, температура мгновенно упала градусов на двадцать, и порыв ледяного ветра, налетевшего из воющей на разные голоса темноты, едва не сбил Платона с ног. После жаркого и влажного климата Сильванги контраст был чересчур сильным. Медики и пилоты подготовились к холоду заранее, надев утепленные робы и капюшоны с кислородными масками, и теперь насмешливо поглядывали на посиневшего профессора в элегантном костюме, нахлобучившего шляпу по самый подбородок. «До таможен отсюда всего двадцать шагов, — наконец, сжалился над ним капитан. — Вот по той дорожке прямо и налево. Главное, не сбейтесь с пути, а то потеряетесь и замерзнете насмерть — до завтрашнего утра вас никто искать не станет». Платон скрипнул зубами, поднял воротник и, не прощаясь с капитаном, побрел к таможням, огни которых едва заметно виднелись сквозь буран.

— Профессор Рассольников? — услышал Платон, едва переступив порог полупустого помещения таможни. Он повертел головой и вскоре заметил улыбающегося светловолосого мужчину в полувоенном мундире, стоящего возле турникета. Шаранец приветливо помахал ему рукой.

— Что вы там стоите? Проходите прямо сюда.

— Но… — Платон приподнял свой чемоданчик. — А как же контроль?

Встречающий снисходительно улыбнулся.

— Таможенная процедура занимает слишком много времени, а я, честно говоря, уже устал здесь стоять. Что вы там топчетесь? О документах можете не беспокоиться — я предупредил насчет вас таможенников.

«Так и есть, — устало подумал Платон. — Либо этот тип из правительства, либо из местных спецслужб. Вот уж точно, из огня да в полымя. Сейчас он скажет: «Пройдемте, на улице нас ждет машина…»

— Позвольте представиться, — произнес шаранец, словно прочитав мысли Платона, — меня зовут Карел, и работаю в министерстве иностранных дел. От имени правительства рад снова приветствовать вас на Шаране. Надеюсь, на этот раз ваше пребывание здесь будет не только продолжительным, но и более приятным. Кстати, профессор, вы случайно не голодны?

Платон хотел ответить отрицательно, но внезапно вспомнил, что не ел почти сутки, и замялся с ответом. Карел правильно истолковал его колебание и рассмеялся.

— Так я и думал, что на корабле никто не догадался нас накормить. Пойдемте перекусим, заодно и поговорим. Я знаю одно местечко в центре…

— Нам далеко ехать?

— Нет, это совсем близко.

Когда Платон и Карел вышли из здания космопорта, археолога ждал еще один сюрприз, на этот раз приятного свойства. Снаружи было не только светло, но и тепло, как в помещении; над головой, на высоте нескольких сотен футов, бушевала метель, но ни единая снежинка не долетала до безупречно чистого тротуара. В первое мгновение Платон удивился, но потом вспомнил о прозрачном куполе, защищавшем столицу от внешнего мира.

Они оказались на широкой, немноголюдной улице. Изредка им навстречу попадались высокие шаранцы с бледной кожей, преимущественно служащие правительственных учреждений, или кряжистые наемные рабочие, еще не успевшие устроиться на одну из многочисленных шахт. Женщин встречалось очень мало. Дома все, как один, напоминали офисы; вывески зазывали то в банк, то в юридическое бюро, то в контору по найму персонала. Пройдя полтора квартала, Платон не встретил ни одного бара или казино, которые на подобных индустриальных планетах обычно попадались на каждом шагу.

— Не тоскливо вам здесь жить? — не удержавшись, спросил он Карела. — С ума ведь сойдешь от непрерывной работы.

Тот беспечно пожал плечами.

— Шаранцы не любят впустую тратить деньги — они слишком дорого нам достаются. За достаток часто приходится расплачиваться здоровьем, а то и жизнью. Рабочие обычно заключают долгосрочный контракт и одновременно открывают счет в банке — это выгодно и разумно. Что касается развлечений, в Шленкер-сити есть городская филармония.

Платон поморщился.

— А где тут ближайшее казино?

— На Пифее, — хладнокровно ответил Карел.

Желтоватые стены и ситцевые занавески ресторана были выдержаны в безупречном шаранском духе. Платон на обстановку не жаловался, хотя у более чувствительного человека она вызвала бы приступ вселенской скорби — археолог жадно, не глядя по сторонам, поедал антрекот со сложным гарниром. Карел, заказавший себе чашечку кофе, с умилением наблюдал за оголодавшим профессором.

— Вам пришлось перенести множество совершенно напрасных лишений, — мягко сказал он. — Я, как представитель правительства Шарана, не могу не испытывать по этому поводу угрызений совести. Но всему виной этот несчастный захват астероидов, повлекший за собой цепь роковых совпадений. Я прекрасно понимаю ваши чувства: археолог прибывает в незнакомую звездную систему с чисто научными целями, и вдруг ни с того ни с сего по радио объявляют, что он представляет угрозу безопасности для общества и государства! Как тут сохранить здравый смысл и присутствие духа!

Карел деликатно хихикнул. Платон с ледяным выражением лица пододвинул к себе тарелку с салатом.

— Иными словами, лично я вам сочувствую и вполне понимаю, почему вы решились бежать таким необычным способом, — продолжал шаранец. — Это решение было, очевидно, принято спонтанно. Готов поручиться, вы не раз упрекнули себя за непродуманные действия.

Некоторые, возможно, могли бы сказать, что уж слишком все прошло гладко. Почему никто не заметил вас, когда вы выскакивали в багажное окно? Каким образом вам удалось найти и зафрахтовать корабль в течение пятнадцати минут — если, конечно, он не был подготовлен заранее? Почему через сутки после отправления с базы ХТ 2364 яхта «Бетельгейзе» пропала с мониторов патрулирующих крейсеров? Эти неувязки можно истолковать в крайне неблагоприятную для вас сторону. Но, с другой стороны, разве они действительно не могут быть цепочкой случайных совпадений — небрежности таможенников, продажности портовых рабочих, поломки радара? По крайней мере, я первый готов спорить с кем угодно, что это именно так и было.

— Я рад это слышать, особенно от вас, — заявил Платон с невозмутимым лицом. — Нельзя ли еще один антрекот?

Карел оглянулся по сторонам и подозвал официанта. «Какое там министерство иностранных дел! — мрачно подумал археолог, искоса рассматривая лучащееся доброжелательностью симпатичное лицо Карела. — Это даже не служба госбезопасности, скорее, военная разведка. Детали моего побега ему известны слишком хорошо, и он даже не пытается это скрывать. Интересно, что он хочет из меня вытянуть? На кого я работаю? И что я ему на это могу ответить? А я-то надеялся, что эта история давно забыта!»

— Короче говоря, — сказал Карел, снова поворачиваясь к собеседнику, — разрешите принести вам извинения от шаранского правительства — впрочем, вы уже получали их по сетевой почте — и поздравить вас со счастливым окончанием этой неприятной истории. Отныне земля Шарана для вас абсолютно безопасна. Будьте здесь как дома: гуляйте, развлекайтесь, работайте, ведите исследования. Правительство предоставляет вам номер в первоклассной гостинице — разумеется, бесплатно — и кредит в одном из банков. Если у вас появится желание, я могу организовать для вас экскурсию в любую точку планеты.

— Например, на урановые шахты, — съязвил Платон.

Карел рассмеялся.

— Похоже, на Сильванге вас основательно запугали. Вы что, не верите моим словам? Хотите, съездим и на шахты. Вы убедитесь, что условия труда на них отнюдь не так ужасны, как это расписывают серокожие. Люди едут туда на заработки со всех уголков галактики, а вы боитесь прямо как ребенок, честное слово!

— Вы ошибаетесь, — холодно ответил Платон. — Я ничего не боюсь. Но ваши скрытые угрозы и чрезмерная осведомленность о моих делах плохо вяжутся с образом предупредительного мидовского чиновника.

Карел убрал с лица лучезарную улыбку.

— Вот банковская карта и ключ от номера. Я вас уверяю, вам никто не угрожает, и нам от вас ничего не нужно. Вы совершенно правы: мы здесь полностью в курсе ваших проблем трехмесячной данности. Но дело это прошлое, закрытое и никому уже не интересное. Я даже не буду вас спрашивать, как вы вывели из строя радар на «Бетельгейзе». В общем, делайте что хотите, занимайтесь своими делами — никто вам не помешает. Разрешите, по долгу службы, задать вам один вопрос?

— Будьте так любезны.

— Какова цель вашего второго прибытия на Шаран?

— Научная работа, — спокойно ответил Платон. — Мне нужно спокойно посидеть в архивах, проанализировать материал, собранный на Сильванге.

— Прекрасно, — кивнул Карел. — В таком случае порекомендую записаться в центральную шленкеровскую библиотеку. Разрешите еще вопрос? Сколько времени вы намерены здесь пробыть?

Платон пожал плечами.

— Как получится. Может, неделю, может, месяц. Не исключено, что в ближайшие дни мне придется покинуть вашу гостеприимную планету и улететь на Пифей.

Глаза Карела погрустнели, на лице появилось озабоченное выражение.

— Боюсь, улететь вам не удастся — по крайней мере, в течение месяца.

— Это еще почему?!

— В это время года межзвездные пассажирские рейсы отменяются. Причина — сезон магнитных бурь. Прямой опасности, в общем-то, нет, но определенный риск существует. В прошлом году, например, мы потеряли два непилотируемых грузовика. Подобные корабли и теперь уходят на Пифей раз в неделю. Но торговцы готовы рисковать, поскольку издержки от простоя многократно превышают стоимость одного-двух потерянных кораблей.

— Ну и сюрприз, — разочарованно пробормотал Платон.

Такого оборота событий он не предвидел. Про себя он решил сходить в космопорт и билетные кассы, чтобы проверить слова Карела. Перспектива провести месяц на Шаране под присмотром этого слащавого типа с приклеенной улыбкой его совсем не радовала.

Допив кофе, Карел протянул Платону визитку.

— К сожалению, у меня назначена еще одна встреча, так что я вынужден вас покинуть. Надеюсь, это не последнее наше свидание. Если возникнут вопросы или проблемы, свяжитесь со мной, и я приложу все старания, чтобы их разрешить.

— Все зависит от вас, — буркнул Платон. — А я, с вашего позволения, еще задержусь. Мне хочется чего-нибудь выпить.

Карел так опечалился, что Платон понял его без слов. «Только не это!» — мысленно простонал он.

— Злоупотребить алкоголем вам вряд ли удастся, — произнес шаранец с деланным сочувствием, вставая из-за стола. — У нас сухой закон.

— Так я и знал! — прошипел Платон ему в спину.

Глава 2 ЗНАКОМСТВО С ХАЯМИ

Когда Платон ляпнул Карелу, что собирается заниматься на Шаране научной работой, он и сам не знал толком, надо ему это или нет. После того, как шаранец расплатился за себя и за гостя и ушел, первым желанием Платона было найти какой-нибудь бар и отпраздновать и удачный побег из Ирунгу, и свое избавление от местной тюрьмы. Насчет второго у Платона еще оставались некоторые сомнения, но Карел высказал свои дальнейшие намерения достаточно ясно: археолога никто не собирался арестовывать. Впрочем, с планеты его, похоже, выпускать тоже не хотели. Рассольников вышел на улицу, составляя план действий на остаток вечера. Предстояло зайти в билетные кассы и проверить слова Карела о нелетном сезоне, разыскать гостиницу, разжиться в банке деньгами и купить чего-нибудь выпить.

Платон добрался до гостиницы глубоким вечером, в искусственном полумраке, усталый и разочарованный. Слова Карела подтвердились: кассы были закрыты, а на табло светилось объявление, что заказ билетов на следующий месяц начинается через неделю по четвергам с двух до четырех.

Платон бессмысленно побродил по пустынному зданию космопорта, разговорился с механиком и узнал кое-что для себя небесполезное. Оказывается, межпланетные полеты в принципе не совершались — что поделать, меры безопасности и все такое, однако за отдельную плату, в частном порядке, можно свести с нужными людьми… На самом интересном месте разговорчивого механика прервал неизвестно откуда подошедший человек, что-то шепнул ему на ухо, извинился перед Платоном и увел побледневшего болтуна с собой. «Ну вот! — огорчился археолог. — И сам ничего толком не выяснил, и человека подставил». Значит, за его передвижениями по городу действительно следят, и улететь с планеты не позволят. Платон уныло взглянул на снежную муть за окнами космопорта и пошел искать гостиницу.

В отличие от щедрого императора Мангалабулана, шаранское правительство на «почетном госте» нагло сэкономило. В этом археолог убедился, увидев потертый коврик и заштопанные занавески в гостиничном номере и получив в банке скромную сумму, которой едва хватало на еду в течение недели. Снять деньги с его собственного счета в банке отказались, сказав, что из-за сезонных бурь в проводке счетов возможны ошибки. «Что за бред! — экспрессивно прокомментировал это заявление Платон. — При чем здесь погода?» — «У вас какие-то претензии? — вежливо спросил служащий. — Обращайтесь к метеорологам».

Разыскать бар тоже не удалось. Платон зашел в район ремонтных доков и наметанным взглядом вычислил пару-тройку несомненно злачных мест. Однако хозяева этих заведений испуганно закрывали двери, едва увидев высокую фигуру в белом костюме: должно быть, случай с механиком каким-то образом уже стал им известен.

«Делать нечего, — подумал Платон, укладываясь спать далеко за полночь. — Похоже, мне только и осталось, что заняться научной работой. Запишусь-ка я завтра в библиотеку, а там посмотрим…»

Монументальное здание шленкеровской библиотеки, «украшавшее» собой центральную площадь Холлинтауна, представляло собой пятнадцатиэтажный бетонный куб безо всяких архитектурных излишеств как снаружи, так и внутри. Платон уже успел привыкнуть к этому функциональному стилю и совершенно перестал обращать на него внимание. Хоть библиотека и располагалась в самом центре города, она явно не была самым популярным местом проведения досуга: залы были почти пустыми, лишь кое-где за столами, шурша журналами, притулились местные старички пенсионеры. Все без исключения библиотекарши казались серыми и выцветшими, словно присыпанными пылью столетий. Оглядев главный читальный зал с неизменными портретами Сэмюэля Шарана на стенах, Платон вспомнил свои студенческие годы с многочасовыми сидениями за курсовиками, и от души порадовался, что больше те времена никогда не вернутся. Но сейчас все же приходилось набрать некоторый объем знаний, которых археологу катастрофически не хватало в Ирунгу.

Платон уселся перед компьютером, подключился к поисковой системе и надолго задумался перед пустым экраном. Что именно он будет искать? Перед ним открывалось несколько направлений.

Во-первых, следовало почитать отчеты специалистов из разных университетов по первым годам раскопок (вообще-то, этим надо было заняться сразу после конгресса). Во-вторых, Платона интересовала хроника межпланетных отношений Сильванги и Шарана. Почему эти отношения уже больше ста лет оставались напряженными? Его уже давно не оставляла мысль, что эта тема замалчивается обеими сторонами, и явно неслучайно. В-третьих, Платон надеялся отыскать хоть какие-нибудь сведения о ночных демонах. Этот вопрос по понятным причинам беспокоил археолога сильнее всего, но шансов найти на него ответ почти не было. «Где могли бы находиться подобные сведения?» — задумался Платон. В отчетах этнографических или географических экспедиций? Разве что в виде косвенных намеков, случайных свидетельств, фантастических рассказов туземцев. Может, шаранцам было что-нибудь о них известно? Так и не придумав ничего конструктивного, Платон запросил любые сведения о Сильванге и принялся просматривать все подряд, надеясь, что полезная информация сама обратит на себя внимание. В ответ на кодовое слово «Сильванга» на экран вывалилась прорва сведений из самых различных областей жизни: экономики, географии, археологии, этнографии… Платон вздохнул, уселся поудобнее и принялся читать.

Через два с половиной часа Платон откинулся в кресле, потянулся и со стоном попытался повертеть затекшей шеей. Поиск нужных сведений напоминал раскопки вслепую: на горы пустой земли приходилась одна-другая находка, притом малоценная и не особенно нужная. В голове археолога образовалась настоящая каша из самоназваний племен, данных из климатических сравнительных таблиц и сумм годового дохода от экспорта бешеных помидоров и плода юха. Внезапно прямо за спиной археолога раздался скрипучий старческий голос.

— …Вы в недоумении, сударь? Не можете найти ничего полезного? Это легко объяснить. Шленкеровская библиотека, скажу вам по секрету, рассчитана на читателей со средним специальным образованием, а вы, если не ошибаюсь, человек ученый, и вам здесь делать нечего…

В ответ на эту тираду Платон резко обернулся и увидел перед собой крошечного роста старичка в черном суконном халате. Редкие седые волосы старичка были зачесаны назад, на круглом морщинистом лице сияла предупредительная улыбка.

— Вы библиотекарь? — удивленно спросил археолог.

Старичок слегка поклонился и улыбнулся еще шире.

— Нет, я всего лишь посетитель — замечу, впрочем, что постоянный, можно сказать, старожил. Последние десять лет я ходил в эту библиотеку каждый день. Теперь захаживаю только изредка, если появляется что-то новенькое. Позвольте представиться: Тарик Хаями, бывший работник министерства внутренних дел. Уже десять лет как на пенсии.

— Платон Рассольников, археолог, профессор Оксфордского университета, — ответил Платон, протягивая руку. «Не иначе как шпион Карела», — с легким раздражением подумал он.

В ответ старик сложил руки перед собой и низко поклонился.

— Какая честь для меня встретить профессора в этом гнездилище низменных инстинктов. Я имею в виду Шаран, а не жалкое подобие библиотеки, где мы сейчас находимся, — торопливо ответил он в ответ на недоумевающий взгляд собеседника. — Деньги — здешний бог; деньги и власть. Человек вроде меня, искренне преданный науке, вызывает здесь только насмешки и презрение.

— Вы ученый? — из вежливости спросил Платон. Болтливый старичок начал ему понемногу надоедать.

Хаями услышал вопрос и встрепенулся.

— О нет, я не смею называть себя этим высоким словом. Уже более десяти лет я работаю над трудом моей жизни: историей министерства внутренних дел Шарана со дня его основания. Я отдал этому замечательному учреждению пятнадцать лет жизни и теперь считаю себя обязанным увековечить его деятельность для будущих поколений. Это одно из немногих учреждений, приносящих государству реальную пользу…

Платон мысленно застонал, кляня себя за неудачный вопрос.

— Извините меня, уважаемый Хья… э… сударь, но я спешу, — не очень вежливо прервал он излияния старика. — У меня чрезвычайно много работы.

— В этой библиотеке вы ничего не найдете! — торжественно провозгласил Хаями. — Разрешите порекомендовать вам записаться в библиотеку МВД. Я перебрался туда уже лет пять назад и абсолютно но жалею. Там самый богатый на Шаране архив. От главной площади направо шагов сто по проспекту Прав Человека. Если вас интересуют сведения о Сильванге, лучшего места вам просто не найти.

— Хм, — задумался Платон. — Интересная мысль, однако. А меня туда пустят?

— Разумеется. Я могу походатайствовать, и вам позволят заниматься в некоторых залах. Конечно, мое слово немного значит. Но если у вас есть знакомые в каком-нибудь из министерств, ваши шансы возрастут.

Платон подозрительно взглянул на старика.

— А с чего вы решили, что я собираю материалы о Сильванге?

Хаями усмехнулся.

— Что же еще может интересовать археолога в нашей звездной системе? Свяжитесь со мной как-нибудь с утра пораньше… — старик нацарапал на клочке бумаги несколько цифр, — и я с удовольствием провожу вас в библиотеку МВД.

На следующий день Платон отправил с десяток запросов в крупные университеты, с которыми в свое время ему приходилось сотрудничать. Запросы касались периода трехсотлетней давности, когда открытие Большого Конуса было темой номер один п межпланетной археологии. Платона интересовало, отправляли ли эти университеты экспедиции на Сильвангу, и каких результатов им удалось добиться. Ответ на запросы должен был прийти в течение недели, а пока археолог решил углубиться в область дипломатии и посмотреть, как развивались отношения двух планет с самого начала.

Он был так поглощен работой, что не заметил, как к нему подкрался давешний знакомый, Хаями, и молча положил на стол увесистую папку. Не отрываясь от экрана, археолог пробормотал приветствие. В глубине души он надеялся, что настырный старичок уйдет так же тихо, как и пришел. Но Хаями с места не сдвинулся. Платон вздохнул и повернулся к нему.

— Вы что-то хотите мне сказать?

— Мне нечего говорить, — с гордостью произнес Хаями. — Бумага все скажет за меня. Еще вчера я распознал в вас мыслящего индивидуума и теперь надеюсь, что вы не разочаруете меня, отказавшись прочитать выдержки из труда моей жизни.

— Боже мой! — охнул Платон, бросив взгляд на папку. — Да мне на это месяца не хватит! Дорогой Хаями, поверьте мне — я очень занятой человек. Я не сомневаюсь в выдающихся достоинствах вашей работы, но поймите…

— Профессор, вы не пожалеете! — пылко воскликнул Хаями. — Моя книга написана в живой, доступной читателю манере. Она способна увлечь с первой страницы!

— Ладно, ладно. Если у меня выпадет свободное время, я прочитаю, — ответил Платон, чтобы не огорчать старика.

Хаями открыл рот, собираясь что-то ответить, но передумал и тихонько побрел на свое место. «Фу!» — с облегчением выдохнул Платон, возвращаясь к работе. Однако через несколько минут его снова кто-то тронул за плечо.

— Я же просил… — сердито буркнул он.

— Здравствуйте, профессор. Вот, подумал, давно не виделись, и решил вас навестить, — раздался за спиной бодрый голос Карела.

«Ненавижу!» — беззвучно прошипел археолог. Карел между тем бесцеремонно перегнулся ему через плечо и заглянул на экран.

— Как продвигается научная работа? Ого, вас интересует дипломатия? Извините, дорогой, вы зря тратите время. Все данные работы министерства строго секретны. Впрочем, если вам надо что-то конкретное, попробую помочь.

— Устраивало ли шаранское правительство археологические экспедиции на Сильвангу? — наугад спросил Платон, только чтобы отделаться от шпиона.

Карел задумался и сказал:

— Вы не могли бы на пару секунд отвернуться от экрана? Я введу код.

Платон уступил место Карелу и с безразличным видом отвернулся. Карел застучал по клавишам, набирая код.

Внезапно Платон почувствовал невероятное желание подсмотреть код. Его голова помимо его воли начала поворачиваться к экрану, а глаза скосились вниз. «Что за черт?» — удивился он и дернул подбородком, пытаясь снова отвернуться. Карел заметил его движение и прикрыл рукой экран.

— Подсматривать нехорошо! — укоризненно произнес он. — Если я не смогу вам доверять, работа не продвинется ни на волос. Вот ответ на ваш вопрос — археологических экспедиций не проводилось. Ну что, удовлетворены?

— Э… — промямлил Платон, чувствуя, что слегка вывихнул шею резким движением, и пытаясь незаметно вправить ее на место. — Можно сказать…

— Когда вам снова что-то понадобится разузнать, сразу обращайтесь ко мне.

Карел вежливо откланялся и собрался уходить.

— Кстати, привет вам от Оппенгейма. Я навещал его в больнице. Он успешно перенес операцию. Похоже, через пару недель его можно отправлять назад.

«Понятно. За Симо тоже следят», — подумал Платон.

Глава 3 СТРАННЫЕ РУКИ

На следующий день Платон созвонился с Хаями и перебрался и библиотеку МВД: небольшое угрюмое здание неподалеку от самого министерства. Посетителей здесь было побольше, и атмосфера казалась более бодрой, чем в прежнем месте. Но вскоре Платон заметил, что на всех этажах стоит охрана, к пропускам придираются строже, а в двери вделаны кодовые замки. Выяснив, в каких залах ему позволено работать, Платон сел за столик и занялся привычным делом. Не прошло и получаса, как дверь зала распахнулась. На пороге, оттолкнув библиотекаршу, появился встрепанный Карел. Он окинул диким взглядом зал, обнаружил Платона, и на его лице снова появилось доброжелательное, спокойное выражение.

— Здравствуйте, профессор! — слегка задыхаясь, проговорил он.

— Что, потеряли меня? — не без злорадства спросил Платон.

— Признаюсь, вы меня удивили. Как вам пришло на ум забрести сюда?

Платон усмехнулся и рассказал о беседе с Хаями.

— Какой еще Хаями — нахмурился Карел. — Отставной чиновник, говорите? Надо будет проверить, что за тип.

— Да вот он! — воскликнул Платон, увидев знакомую лысину старичка. Хаями сидел в другом конце зала с кипой старых газет. На этот раз вместо просторного черного халата он вырядился в жилет домашней вязки и клетчатую кофту с широченными рукавами.

— Ах, этот! — присмотревшись, рассмеялся Карел. — Ну, он в Холлинтауне личность известная. В МВД о нем слагают анекдоты. Он пришел туда уже немолодым и проработал там лет тридцать. Насилу отправили его в отставку, так он и теперь не может уняться. Поверьте, он всех замучил своей книгой, так что вы не первый и не последний. Если хотите сделать доброе дело, возьмите эту проклятую книгу почитать и потеряйте ее. Ну ладно, дружище, я вас нашел, и мне пора.

— В добрый путь, — любезно ответил Платон.

Время шло настолько размеренно, что Платону порой казалось, будто он вернулся-таки в студенческие времена, когда ему поневоле приходилось неделями сидеть в каталогах и читальных залах университетской библиотеки. Он приходил в МВД рано утром, с отвращением съедал диетический завтрак в министерском буфете и погружался в чтение материалов. Он прочитывал буквально все, имеющее отношение к истории Сильванги: периодику за последние триста лет, данные этнографических исследований и геологических экспедиций, немногочисленные дипломатические документы без грифа секретности… Платон по крохам выискивал то, что могло ему помочь, а подобных сведений, естественно, почти не было. «Еще немного, — думал он, — и я стану крупнейшим специалистом по Сильванге во всей галактике. Только поможет ли это мне?»

Несколько раз Платон делал попытки встретиться с Симо, но всегда неудачно. В больницу его не пускали под явно вымышленным предлогом, сам же Симо наружу пока не выходил. Платон сильно подозревал, что причиной тому происки Карела.

Получив ответ на письма в университеты, Платон окончательно пал духом. Все отчеты о раскопках были точной копией друг друга. «Проклятие! Все одно и то же! — бормотал археолог, просматривая страницы. — Так… А это что такое?» В одном из писем имелся постскриптум: «Вот все, что я могу вам предоставить. Впрочем, если вас интересует раннеирунгийский период, могу порекомендовать монографию О. Хепри «Археология субэкваториальной зоны Сильванги». Искренне ваш…».

«Хм. Звучит многообещающе, — подумал Платон. — Я и не знал, что существует археология раннеирунгийской цивилизации. Вероятно, имеется в виду культура предков нынешних сильвангцев, которая погибла и результате смещения орбиты планеты». Платону вспомнилась легенда, рассказанная Кинту. Знали ли ученые о той легенде? А если и знали, то принимал ли ее кто-нибудь всерьез? Создавалось ощущение, что о древней истории собственно сильвангцев никто ничего не знал. И кто такой был этот Хепри? Плафон немедленно заказал монографию. Ответ был обескураживающим: книга в свободном доступе отсутствовала. Но Платон не собирался так просто сдаваться. Он чувствовал, что наконец-то нашел что-то стоящее. Переступив через гордость, он позвонил Карелу, и попросил его помочь с книгой. Выслушав Платона, Карел хмыкнул в трубку. «Я позвоню в спецхран. Думаю, проблем не будет, — ответил он. — Погуляйте часик, а потом возвращайтесь на свое место». Платон скрипнул зубами и пошел в буфет, где и просидел указанное время, едва сдерживая нетерпение и без передышки глуша кофе.

Ровно через час, когда археолог поднимался на лифте в свой зал, двери неожиданно раскрылись, и, к своему удивлению, Платон нос к носу столкнулся с Хаями. Старичок был, как и в прошлый раз, в вязаном жилете и старомодной клетчатой кофте. Узнав археолога, он расплылся в улыбке.

— Итак, господин Рассольников, вы последовали моему совету и записались в библиотеку МВД! Осмелюсь спросить: нашли, что искали?

— Ваш совет оказался очень кстати, — рассеянно ответил Платон, глядя на часы. — По сравнению с центральной шленкеровской библиотекой архивы МВД — просто кладезь ценных сведений. Через неделю-другую я стану самым крупным специалистом по истории Сильванги во всем секторе.

— Я же говорил! Не хотелось бы хвастаться, но наше знакомство для вас — большая удача.

— А как ваш монументальный труд, продвигается?

Хаями угодливо хихикнул.

— Мой «труд», как вы его изволили назвать, еще толком и не начат. Последние пятнадцать лет я собирал материалы, пытался их классифицировать… Шутка ли сказать, история родного министерства за двести семьдесят лет деятельности! Нынешний замминистра, господин Легран, пообещал мне покрыть расходы на публикацию, когда исследование будет завершено, но думаю, к тому счастливому моменту на его посту будет уже другой человек… Да и я, признаться, уже не молод, а работы непочатый край. Ах, если бы мне найти достойного наследника, продолжателя моего дела — увлеченного, талантливого, но без амбиций. Такой человек мог бы завершить мой труд, не испортив его. Но нынешние чиновники, как на подбор, тупые служаки без проблеска научного таланта. Возможно, лет через десять подоспеет новое поколение… Вам, простите, на какой этаж?

Платон вздрогнул, отвлеченный от собственных мыслей, в которые уже давно погрузился под монотонное бормотание Хаями.

— Шестой.

— А мне на пятый. Мне, как бывшему сотруднику, разрешили пользоваться архивами третьей степени секретности. Конечно, это не бог весть что, но мое исследование, да и само министерство, от этого только выиграют… Засим разрешите вас покинуть.

Хаями надавил накнопку пятого этажа. Лифт мягко притормозил, двери раскрылись с тихим шелестом, открыв взору Платона анфиладу залов секретного архива МВД. Рядом с лифтом находился пост охранника, задачей которого было не пускать в архив посторонних, не имеющих особого разрешения. Хаями покинул лифт, отвесив Платону полупоклон. Двери лифта автоматически закрылись за его спиной.

Платон вышел на шестом этаже, машинально махнул пропуском перед дежурным, и прошел на свое место. На столе лежала старинного вида книга, монография того самого О. Хепри. Но Платон даже не обратил на нее внимания — честно говоря, он вообще забыл, где находится. Перед его глазами как наяву маячили пальцы Хаями, нажимающие на кнопку пятого этажа: тонкие, неестественно длинные, похожие на паучьи лапы.

«Как же я раньше не обратил на них внимания? — думал Платон, — Когда мы только познакомились, он был в халате, который висел на нем, как на пугале — из рукавов только кончики пальцев торчали. В другой раз и на той неделе он был одет как сегодня: жилет, шаровары и кофта с широкими рукавами, закрывающими запястья. Я-то еще подумал, что это стариковская придурь или дань традициям, а вот оно в чем дело…»

Если бы археолога спросили, в чем именно дело, он бы затруднился с ответом. Ну, у человека проблемы с руками. Возможно, Хаями мутант, и что с того: мало ли в мире мутантов, и большинство из них не имеют необходимости скрывать свое уродство, особенно на такой цивилизованной и либеральной планете, как Шаран. Одно только Платон знал твердо: кисти рук точно такой же формы были у Донаты. Это, впрочем, был вовсе не повод с криками убегать от старичка, но насторожиться стоило. Ясно — Хаями и Доната принадлежат к одной расе. Какие из этого можно сделать выводы? И далеко идущие, и никаких.

С сумятицей в голове Платон рассеянно листал монографию, но мысли его были далеко. Кто же такой Хаями, чем он здесь занимается? Зачем он так упорно навязывает Платону свое общество? Должна была быть какая-то зацепка… И тут Платона осенило. Он вспомнил, как неизвестная сила в шленкеровской библиотеке заставляла его подсматривать секретные коды министерства иностранных дел, которые набирал Карел. Гипноз! Платону сразу вспомнились неоднократные попытки Донаты загипнотизировать его. Но зачем, спрашивается, Хаями секретные коды, если он только сам не шпион?

Довольный своим ходом мыслей, Платон гордо поднял голову и едва не подскочил на месте: в читальный зал входил Хаями. Он прошаркал мимо Платона, не заметив его, уселся на свое место и погрузился в чтение. Платон впился взглядом в старичка. Теперь сходство Хаями с Донатой просто бросалось ему в глаза: те же мелкие черты плоского лица, маленький рост, постоянно прищуренные глаза…

«Как же я не замечал этого раньше? Ну ладно, — подумал он. — Хаями никуда не денется. Судя по всему, он засел здесь надолго. Вернемся-ка к нашей книге и посмотрим, что там пишет этот Хепри. А когда Хаями соберется на выход, надо будет догнать его и задать парочку вопросов. Думаю, он не откажется мне на них ответить».

С первых же страниц Платону стало понятно, почему история аборигенов Сильванги почти не известна в научном мире. «Как же я сразу не догадался!» — сокрушенно подумал он. Дело было попросту в несовместимых с жизнью климатических условиях центральных областей Сильванги, которые в древности и населяли серокожие. Невероятная жара, превратившая в пепел цветущие земли, делала невозможными любые раскопки. Секрет единственного научного труда по истории этого региона был прост: его автор, Хепри, был не человеком, а ящероподобным негуманоидом, для которого подобные температуры были хоть и высокими, но более привычными, чем для людей.

Платон перелистывал страницы, наспех просматривая текст. Он представлял собой подробный, едва ли не ежедневный отчет о ходе раскопок в течение примерно двух лет (в примечании говорилось, что на исходе второго года Хепри умер от лучевой болезни, после чего раскопки прекратились и больше никогда не возобновлялись за неимением желающих ими заниматься). Изучены были в основном обширные области субтропического пояса — к экватору даже Хепри соваться опасался. Судя по тексту, раскопки были не особенно результативными. «В трех милях к югу от Эхи обнаружены развалины поселения. Сохранность — 1,5 процента. Трое рабочих, направленных на разведку, обратно не вернулись, их тела обнаружить не удалось. Данные аэрофотосъемки указывают, что наземные исследования развалин нецелесообразны… В деревне Тими обнаружен каменный храм, изготовленный из обтесанных блоков известняка. Происхождение блоков проследить не удалось. Там же крестьянка принесла полированную каменную чашу. Приблизительная датировка — 500 лет после в.о.»

«Бедняга Хепри! — подумал Платон, рассеянно листая книгу. — Как, должно быть, печально вести раскопки с таким крохотным результатом, да еще в этой отвратительной местности… А это что? Ну-ка…»

Один абзац был отчеркнут. Платон с неудовольствием отметил, что его книгу кто-то уже изучал, причем не так уж давно — чернила еще не выцвели. Абзац содержал информацию о древней каменоломне, с которой неудачливый Хепри безрезультатно мучился несколько месяцев. «Меня преследует злой рок! — писал он. — Как только я приближаюсь к настоящему открытию, на меня начинают валиться всевозможные несчастья. Когда нам удалось расчистить завал возле входа, на следующую ночь произошел новый обвал. При этом погибли рабочие, ночевавшие у входа. А я так рассчитывал на эти каменоломни, так надеялся, что моя теория найдет наконец подтверждение! Это произвело бы переворот в археологии Сильванги и знаменовало бы новый этап в изучении ее древней истории. В учебниках появилась бы целая пропущенная эпоха…»

«Что еще за теория?» — насторожился Платон. Перелистнув страницу, он снова наткнулся на отчеркнутый абзац. Теперь речь шла о какой-то пещере неподалеку от охотничьей фактории Кабуни. «Знакомое название! — подумал Платон. — Где я его видел?» Долго размышлять не пришлось: археолог вспомнил, что именно такое имя носило поселение, возле которого были зафиксированы координаты приземления «Бетельгейзе». «Это не может быть простым совпадением», — подумал Платон и с удвоенным интересом принялся читать текст.

«Порой я ощущаю себя борцом с судьбой, но не могу отделаться от ощущения постоянного противодействия всем моим начинаниям со стороны самой природы. Сильванга не хочет отдавать колонизаторам древний народ, схороненный в ее глубинах. Но я бросил ей вызов и не отступлюсь до конца, хоть бы меня ждала смерть, как многих моих соратников!» «Боже мой! Какие колонизаторы? Какой схороненный народ?» Платон задумался на мгновение, все ли было в порядке с головой у этого Хепри, и принялся читать дальше. «Мы назвали это место Лунный каньон из-за его характерной формы. Охотник Сверо утверждает, что нашел там подземный ход, сам спускался по нему и видел прекрасно сохранившееся подземное поселение…»

«Вот оно! Подземные поселения! Вот где скрываются демоны!»

Платон смотрел в книгу, но буквы расплывались у него перед глазами. Задача решена, тайна разгадана. Лунных демонов следует искать под землей. Как же ему раньше это не пришло на ум? Даже такой отчетливый признак, как способность Донаты видеть в темноте, не навела его на эту мысль. Платон с жадностью продолжил чтение, но больше ничего нового не узнал. Охотник, нашедший подземный ход, вскоре бесследно исчез. Хепри долгие недели пытался найти вход самостоятельно, однако не преуспел в поисках и через пару недель переключился на новые развалины, обнаруженные по соседству.

«Значит, Лунный каньон…» Знакомое шарканье вывело Платона из раздумий: Хаями выходил из зала. Археолог захлопнул книгу, вскочил и побежал его догонять.

— Хаями, подождите! — задыхаясь от бега, окрикнул он старика. Чиновник в отставке стоял на лестничной площадке возле лифта. При виде Платона на его лице отразилось удивление.

— Чем могу служить? — с полупоклоном спросил он.

— Ответьте мне на три вопроса, — жестко произнес Платон без лишних церемоний. — Вопрос первый: какую роль ваша шпионская деятельность сыграла во время войны на астероидах?

— Помилуйте… — пролепетал Хаями с выражением смертельного испуга на лице.

— Второй вопрос: для чего вам секретные коды министерства иностранных дел?

— Я вас не понимаю! — пискнул Хаями, пятясь назад. — Вы бредите, юноша! Вы, наверно, пьяны!

— И третий вопрос: меня интересует вся информация об известной вам Донате. Первые два вопроса можете считать риторическими, но ответ на третий мне нужен немедленно.

— Горячечный бред, — неуверенно произнес Хаями. — Вы что, намекаете, будто я шпион?

— Не намекаю, а утверждаю, и у меня есть для этого основания.

— Довольно шутить, господин профессор, дайте мне пройти.

Хаями попытался отодвинуть Платона, но тот схватил его за руку и откинул широкий рукав.

— А это что? — прошипел он. — Месяца четыре назад на Альчере-1 была задержана некая Доната, которая несомненно нам знакома. Достаточно затребовать ее описание, и вы удивитесь, до чего быстро вами заинтересуется шаранская разведка.

Хаями отдернул руку и испуганно оглянулся по сторонам.

— Потише, мы же в общественном месте!

— Ну, мы будем разговаривать?

— Хорошо, будь по-вашему. Но только не здесь. Давайте выйдем на улицу и посидим в каком-нибудь кафе.

«Почему бы и нет?» — подумал Платон. Вряд ли в центре города, где полно людей, Хаями задумает выкинуть какой-нибудь фокус. Собеседники направились к лифту. Платон нажал на кнопку. Хаями стоял молча, со спокойным и сосредоточенным видом. «Он что-то задумал, — заподозрил Платон. — Уж не хочет ли он снова загипнотизировать меня?»

— Что-то лифта долго нет, — сказал он вслух. — Застрял, что ли?

Хаями прислушался, и на его лице появилось озабоченное выражение.

— Там внизу что-то происходит, — пробормотал он. — Много народу… Это не посетители!

Платон подошел к лестнице и перегнулся через перила. Снизу действительно доносился грохот шагов и нестройное бряканье, которое мог издавать только взвод солдат в термостойких костюмах. Археологу послышался голос Карела. В дверях читальных залов начали появляться встревоженные люди.

— Солдаты! — воскликнул Платон. — Похоже, лифт заблокирован.

— Разве? — невозмутимо спросил Хаями. — Вы ошибаетесь. Вот он, уже здесь.

— Где? — удивился Платон, тупо глядя на решетчатую дверь лифта, за которой не было ничего, кроме пустоты.

— Да вот же, — и Хаями надавил на дверную ручку. Что-то негромко хрустнуло, и дверь открылась. За порогом темнел провал шахты. — Прошу вас, профессор.

Платон похлопал глазами. На секунду ему показалось, что за дверью он действительно видит кабину лифта. Он сделал шаг вперед.

— Профессор, побыстрее, — нетерпеливо воскликнул Хаями.

Платон до боли зажмурился, и видение лифта растаяло. Но ноги сами несли археолога в шахту.

— Только после вас, — с усилием ответил он, вцепившись в дверную ручку.

Лицо Хаями помрачнело. Платону показалось, что он был бы не прочь облегчить археологу муки внутренней борьбы, слегка подтолкнув его в спину. Однако на лестничной площадке было слишком много людей. Тяжелые шаги грохотали уже на лестнице. Обогнав солдат, на площадку выскочил Карел. На его лице не было и тени былой доброжелательности; Платон сказал бы, что шаранец разозлен и изрядно перепуган.

— Всем на пол! — хрипло рявкнул Карел и направил на Хаями лучевой пистолет. — Хаями, в первую очередь это относится к вам. Одно лишнее движение, и вы мертвы.

Хаями окинул взглядом лестницу, по которой поднималось не меньше двадцати солдат, криво улыбнулся Платону, что-то беззвучно пробормотал, и бросился в шахту лифта. Через долю секунды внизу загремели выстрелы. Из шахты полыхнуло огнем. «Отойти!» — крикнул Карел, заглянул в шахту, схватился за голову и побежал вниз по лестнице. Ошеломленные посетители библиотеки, обмениваясь непонимающими взглядами, начали подниматься с пола. Из шахты лифта повалил черный дым. Где-то сработала пожарная сигнализация. В дверях читального зала возник бледный библиотекарь, дрожащим голосом объявивший, что библиотека закрывается по техническим причинам. Платон, так и не успевший упасть на пол, перевел дух и смешался с толпой, идущей на выход.

Холл первого этажа был перегорожен пластиковыми щитами, так что для прохода посетителей оставался узкий коридор. Платон заглянул в щель между щитами и увидел, как солдаты в клубах черного дыма копаются в шахте лифта, очевидно, пытаясь вытащить оттуда тело Хаями. Возле выхода археолога перехватил Карел. Шаранец выглядел расстроенным, руки его слегка тряслись.

— Ну и заварушка, профессор, — устало произнес он. — Как-то внезапно все произошло, вы не находите?

— Неаккуратно работаете, — насмешливо ответил Платон. — Ради одного человека разнесли всю библиотеку. Кто теперь будет оплачивать ремонт — военная разведка?

— Оставьте ваши шуточки, — махнул рукой Карел. — На самом деле я должен вас поблагодарить. Если бы не ваша проницательность, этот Хаями и дальше занимался бы своей разрушительной деятельностью. Но вы сами не понимали, как рискуете. Как только я услышал ваш разговор у лифта, я сразу понял, что вам грозит смертельная опасность, и, как видите, успел вовремя, хотя операция действительно прошла грубовато. Ужасно жаль, что Хаями покончил с собой. Такая ниточка оборвалась! Я чувствую, мне за это еще устроят…

— Кстати, каким образом вы услышали разговор на лестнице? Там, вероятно, установлена камера?

Карел немного помолчал, потом произнес:

— Дайте мне вашу банковскую карту.

— А, вот в чем дело…

— Вы умный человек, профессор. Все равно рано или поздно вы бы нашли жучок, а я бы не хотел, чтобы вы думали о нас плохо. Между прочим, у меня для вас приятная новость. Сегодня утром было официально объявлено об окончании сезона магнитных бурь, и вы сможете покинуть Шаран. Если в ваши планы входит отправление на Сильвангу, мы даже сможем вам поспособствовать с наймом частного корабля.

— Ничего себе, — хмыкнул Платон. — Может, проще меня завербовать?

— Боюсь, на это у моего ведомства средств не хватит, — ответил Карел со своей прежней притворной доброжелательностью.

— В таком случае подготовьте для меня небольшой корабль к послезавтрашнему утру. А еще я хотел бы встретиться со своим другом Симо.

— К сожалению, я должен вам сообщить, что господин Оппенгейм уже покинул Шаран с первым кораблем, — ответил Карел. — Всего хорошего, господин профессор. Рад был познакомиться.

— Взаимно, — буркнул Платон.

Новость насчет Симо не порадовала его. Браслет с Альчеры временно оказался вне досягаемости. Но, немного поразмыслив и обдумав дальнейшие планы, Платон решил, что оно и к лучшему.

Глава 4 ПЛАНТАЦИЯ КАКТУСОВ

С момента входа в атмосферу прошло около пятнадцати минут. Платон внезапно почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, и вцепился в подлокотники кресла. Короткий толчок заставил его покачнуться. «Неужели уже прибыли?» — удивленно подумал Платон. Капитан скоростной межпланетной яхты потянулся и повернулся к пассажиру.

— Вот вы и на месте, — официальным тоном сообщил он Платону. — Остановка три минуты, так что быстро выгружайте свой багаж — и до новых встреч, ищите свои развалины. Через два часа семнадцать минут у меня группа туристов в заповедник Альчеры.

— Я без багажа. Все уже там, — соврал Рассольников.

— Тем не менее канистру питьевой воды я вам оставлю — так, чтобы совесть была спокойна. В пустыне всякое бывает. Между прочим, никаких развалин я не заметил, — ехидно сказал капитан. — Зато в полумиле к юго-западу отсюда валяется разбитый прогулочный корабль. Там при желании можно переждать дневную жару, да и переночевать. Ладно, вам виднее. Может, вы и понимаете, что делаете. Но я бы сказал, что это самоубийство. Заберите вашу карту, авось пригодится…

Простившись с капитаном, Платон с неизменным чемоданчиком в одной руке и тростью в другой вышел из корабля наружу. В первый момент его ослепил резкий луч солнца, выглянувшего из-за края невысокой скалистой гряды. Здесь не было той нестерпимой влажности и духоты, которая донимала Платона в Ирунгу, но горячий сухой воздух так обжигал горло, что было больно дышать.

Корабль приземлился в центре обширной плоской равнины, окаймленной с северо-востока горной цепью. Когда глаза Платона привыкли к ослепительно яркому субтропическому солнцу, он ахнул от восхищения. Равнина сплошь заросла кактусами — огромными, древовидными растениями с устрашающими колючками. И все эти кактусы цвели. Платон как зачарованный наблюдал за огромными багровыми бутонами, которые медленно закрывались по мере того, как солнце поднималось над горами. Это восхитительное предутреннее цветение продолжалось только миг; раскаленные лучи солнца затопили равнину, и багровые цветы попрятались под кожистой оболочкой. В спину Платону ударила воздушная волна. Археолог с трудом устоял на ногах, а когда повернул голову, корабль прекратился в точку на небе, которая на глазах исчезла. «Вот я и один», — подумал Платон. Чувства, которые он испытал при этой мысли, были весьма неопределенными. Да, ему удалось ускользнуть от Донаты и счастливо избавиться от Хаями, раздобыв при этом немало ценных сведений. Но что будет дальше?

«Где-то здесь поблизости есть поселок, — вспомнил Платон. — Надо будет обязательно разыскать его и поговорить с местными жителями по поводу «лунных демонов». Но это позднее. Главная моя задача сейчас — найти «Бетельгейзе». По сути говоря, если я ее не найду в течение часа-двух, к обеду меня можно будет подавать в сухарях с гарниром».

Платон огляделся в поисках какой-нибудь высокой точки. В паре сотен футов он заметил одинокий утес и через несколько минут уже стоял на его вершине, любуясь открывшимся видом. Равнина, которую он принял сначала за своеобразный кактусовый оазис, оказалась отнюдь не уголком дикой природы. Кактусы росли почти правильными рядами, а кое-где Платон заметил на стволах глубокие насечки. «Ага! — усмехнувшись, подумал он. — Вот кто снабжает Ирунгу кактусовым самогоном! Не остаться ли мне здесь и подождать хозяев этой дивной плантации?»

Прикинув, Платон решил не рисковать, заслонился ладонью от солнца и вновь принялся изучать окрестности. Вскоре его внимание привлекла широкая просека из поломанных и обгоревших кактусов в полумиле к югу. Платон напряг глаза до боли, и ему показалось, что он разглядел между буро-зелеными стволами металлический блеск. «На проверку теорий времени не остается, — решил археолог, — надеюсь, что я не ошибся, и там лежит именно «Бетельгейзе», а не старый трактор».

Археолог спустился на потрескавшуюся землю и бодрым шагом направился в намеченном направлении. «Только бы не промахнуться, — тревожила его незваная мысль. — Чуть ошибся — и разве найдешь что-нибудь среди этих кактусов? Придется возвращаться к утесу, а на вторую попытку сил может не хватить…» В голове Платона начал возникать образ импровизированного шалаша из кактусовых стволов, который можно будет сложить у теневой стороны утеса. В тот момент, когда археолог живо представлял, как он голыми руками пытается отломать колючую кактусовую ветку, в зарослях впереди что-то ярко вспыхнуло, и солнечный зайчик ударил прямо в глаза Платону. «Ура! — пришел в восторг археолог, морщась от боли. — Слава всем богам: все-таки это не трактор, а «Бетельгейзе»».

Небольшой космический корабль лежал на боку, зарывшись носом и землю, что указывало на безобразно грубую посадку. Входной люк был приоткрыт, горячий ветер тихо покачивал дверь. В воздушный шлюз нанесло столько песка, что пола было не видать. «Конечно, не свое — так можно и не заботиться», — желчно подумал Платон и заглянул внутрь. — Эй, есть кто-нибудь? — на всякий случай крикнул он.

Оказалось, что не зря. Корабль наполнился шорохами и стуком лапок. Мимо Платона промчалось мохнатое многоногое животное и исчезло в кактусах. За ним из корабля вырвался целый выводок таких же уродцев, которые с писком и хрюканьем разбежались кто куда. «Так», — мрачно пробормотав Платон, отошел подальше, подобрал с земли камень и кинул и шлюз. В ответ на бросок через порог перетекла плоская черная змея длиной не меньше пяти футов, внимательно изучила пришельца тусклыми глазами, облизнулась и обвилась вокруг ближайшего кактуса. «Понятно — собирается вернуться, — прокомментировал ее действия археолог. — Ждет, чтобы я ушел. Не дождется!.. Если только там, внутри, нет еще с десятка ее родственников. Какая все-таки паразитка эта Доната! Неужели так сложно было закрыть за собой люк!»

Платон брезгливо сморщил нос и вступил в душную, неприятно пахнущую полутьму. Изнутри «Бетельгейзе» являла собой не менее удручающую картину, чем снаружи. В коридоре хрустел под ногами песок, попадались обглоданные кости мелких зверюшек. Из каюты тянуло пометом. Осветительные лампы находились при последнем издыхании — еще бы, последние три месяца свет не выключали. Кондиционеры не работали вообще. Проклиная все на свете и спотыкаясь о кости, Платон почти ощупью пробрался в рубку и включил резервный аккумулятор. Ярко вспыхнул свет; через мгновение послышалось тихое гудение, и воздух стал ощутимо прохладнее. «Фууу!» — выдохнул археолог и без сил упал в кресло пилота. Несколько минут он просидел с закрытыми глазами, прислушиваясь к неровному стуку своего сердца. Когда пульс археолога пришел в норму, он потянулся и сказал самому себе: «Отлично. Лучше просто невозможно. У меня есть крыша над головой, и я не поджарюсь. А теперь приступим к осмотру». Платон поднялся на ноги и отправился в машинный отсек.

Результаты осмотра его не порадовали. Двигатель оказался в приличном состоянии, но толку от этого было немного. «Бетельгейзе» лететь не могла: корпус корабля разгерметизировался в результате жесткой посадки. Кроме того, помимо множества насекомых и пресмыкающихся, здесь явно побывали и местные мародеры. Из корабля украли все, что можно было вытащить или отломать. Пищеблок просто вырвали из стены и унесли целиком. Платон с тоской подумал о запасе крепких напитков и горячих обедах. Взломанная дверь каюты живо напомнила ему события трехмесячной давности. «Никогда я не был так близок к смерти, — невольно вздрогнув, подумал он. — Просто чудо, что мне удалось ускользнуть». Археолог заглянул в каюту и увидел, что из предметов обстановки там остался только железный остов кровати, прикрученный к полу, под которым ютилась какая-то сильвангская многоногая тварь.

— Тут работать и работать, — устало проговорил Платон, направляя на тварь парализующий луч. — Если к ночи мне не удастся очистить корабль, сюда нагрянет толпа желающих поужинать человечиной, и я не любитель сражаться на два фронта.

День Платон провел в трудах: обшаривал отсеки, выгонял мелкое зверье, проверял исправность различных корабельных систем и чинил, что мог. После полудня он выпил с полканистры воды и уснул прямо в рубке на кресле второго пилота. Проснулся он, когда солнце уже зашло за горы, с удовольствием оглядел плоды своей деятельности — чистый безопасный корабль — и вышел наружу прогуляться. Небо приобрело удивительно приятный розово-лиловый оттенок, порывы ветра уже не обжигали кожу. На кактусах опять распустились багровые цветы. «А ведь именно такой цветок утащила из моей петлицы Доната, — неожиданно подумал Платон. — Я-то все ломал голову — зачем она это сделала? А девчонка, может, просто вспомнила цветущее поле кактусов на утренней или вечерней заре».

Платон сорвал цветок с ближайшего кактуса, сунул его себе в петлицу и погрузился в раздумье. Что бы ни двигало Донатой — прилив ли сентиментальности, ностальгия по родине или другой мотив, из этого открытия следовало несколько выводов. Во-первых, подтвердилось, что Доната в этих краях не чужая. Во-вторых, ей, оказывается, свойственны человеческие чувства: по крайней мере, она любит цветы.

Небо быстро темнело, превращаясь из лилового в фиолетовое. Вдалеке над горным хребтом с пронзительными криками поднялась в воздух стая птиц. С десяток полетело в сторону «Бетельгейзе». «Что-то они крупноваты, — с неудовольствием отметил Платон, — да и крылья, похоже, перепончатые. Вообще, птицы ли это? Вернусь-ка я лучше на корабль. Надо еще решить, что делать дальше».

Платон закрыл за собой входной люк и прошел в рубку. Археолог чувствовал себя отдохнувшим — пожалуй, впервые с момента пробуждения на спасательном корабле он целый день провел в одиночестве. Вот только есть хотелось все сильнее и сильнее. «Ладно, не впервые. Завтра с утра пораньше пойду поохочусь, — рассеянно подумал он, — а после еды начну разведку местности». Он вытащил из своего чемоданчика компьютер, подключился к галактической сети и занялся поиском данных по системе Беты Ориона. «Я прибыл сюда непростительно неподготовленным, — думал он, нажимая на миниатюрные клавиши, — надо это немедленно исправить. На Шаране неплохие архивы, но объективной информации из них не извлечь».

Время бежало незаметно. Археолог, полностью поглощенный поиском информации, не сразу обратил внимание на то, что снаружи кто-то скребет стекло иллюминатора. Наконец царапающий звук стал особенно громким, и Платон поднял голову. Снаружи была непроглядная темень. Звук повторился. «Началось, — мрачно подумал Платон и положил рядом с собой трость. — Теперь эти твари учуяли меня и не дадут мне спать своим скрежетом». Вдруг он вздрогнул: из воздушного шлюза до него донесся отчетливый стук. «Зверь стучать не может. Значит…» Археолог сжал в руке тросточку и крадучись подошел к входному люку. Стук не прекращался.

— Кто там? — нервно крикнул Платон, но вспомнил, что дверь закрывается герметично. «Придется открыть, — подумал он. — Я затем и летел сюда, чтобы собрать сведения. А тому, кто ломится сейчас ко мне, наверняка есть что сказать».

Рука Платона потянулась к замку. «Лунные демоны», промелькнуло у него в голове. «Молчать, не рассуждать!» — приказал он сам себе, перехватил поудобнее тросточку и открыл дверь. В глаза ему ударил свет множества факелов, воздух сотряс торжествующий вопль. Смуглые руки схватили Платона и потащили наружу.

— Нет, нет, — воскликнул археолог, отбиваясь от неизвестных навязчивых типов. — Лучше уж вы ко мне. Только не все, а двое-трое.

— Здравствуй, белокожий, — приветствовал его кто-то на интерлингве со странным акцентом. — Ты один?

— Да, — кивнул Платон, — а вы кто такие, позвольте узнать? Вы из деревни Кабуни?

Невидимый собеседник ответил утвердительно и вступил в шлюз. Платон наконец разглядел его. Это был сильвангец средних лет, напоминающий жреца, с темно-серой, почти черной кожей, одетый в длинный бесформенный балахон с откинутым капюшоном. Жрец был не чужд цивилизации: на поясе у него Платон заметил стандартную охотничью аптечку, а на руке часы-компас. В руке он держал первобытного вида дротик. За его спиной с факелами теснилось еще с десяток человек, одетых в том же стиле.

— Мы видели корабль перед рассветом, — объяснил сильванец. — Он приземлился и сразу улетел. А потом Амей заметил закрытую дверь и понял, что здесь кто-то остался. Здравствуй, чужестранец. Ты с Шарана?

— Нет. Я из другой галактики.

— Это хорошо, — проговорил сильвангец, — здесь не любят белокожих с Шарана и считают их колдунами. Что тебе здесь надо, чужеземец?

Платон заколебался, но решил сказать правду.

— Я ищу тех, кого в Ирунгу называют «лунные демоны». Вы о них слыхали?

Сильванец побледнел и отшатнулся.

— Зачем они тебе? — глухо спросил он.

— Я хочу выяснить, кто они такие, и, возможно, уничтожить их.

— И ты способен это сделать? — с сомнением спросил сильвангец. — Ты умеешь сражаться с демонами?

— Если вы поможете мне их найти, я смогу их убить, — уверенным голосом произнес Платон. — Я специализируюсь по демонам. Против их оружия у меня есть вот это.

Платон со значением повертел в воздухе тросточку. Сильванцы, толкая друг друга, мигом отступили на несколько шагов назад. Первый вошедший в шлюз вжался в стену, но вскоре овладел собой.

— Меня зовут Кири. Я деревенский староста и главный жрец Водяного змея. Как твое имя?

— Атлантида, — представился Платон старым университетским прозвищем. Он и сам не понял, что заставило его скрыть свое имя. «Начинаю проникаться местными предрассудками», — подумал он.

— Так ты, значит, охотишься за демонами? — почтительно переспросил Кири.

— Помимо всего прочего, — небрежно ответил Платон.

Жрец подумал, осторожно подхватил своего собеседника за локоть и повлек наружу.

— Я приглашаю тебя в деревню. Сегодня у нас праздник — мы провожаем в Ирунгу охотников с богатой добычей. Отдохни, поешь, повеселись. А завтра я поразмыслю, чем мы сможем тебе помочь.

— Можешь начинать думать уже сейчас, — буркнул Платон и вышел из корабля.

Кири потащил его за собой в заросли кактусов. Платон растерянно оглянулся:

— Там мои вещи…

— Не бойся за них, — торжественно сказал Кири. — Я оставлю здесь воинов, и они постерегут корабль до твоего возвращения.

«Да уж, хороши сторожа, — скептически подумал Платон, — а впрочем, какая разница…»

Они шли быстрым шагом по широкой тропе, петляющей среди кактусов. По небу, украшенному незнакомым звездным рисунком, то и дело бесшумно соскальзывали метеоры, в кактусовых зарослях на разные голоса вопили ночные животные.

Жрец между тем рассказывал:

…Нет, Кабуни — деревня охотников. Кактусами занимаются в Вамаре — это милях в трех отсюда. Там живут странные, опасные люди, которые общаются с духами. Иногда духи в них вселяются, и тогда вся деревня сходит с ума. Для них нет границы между мирами: они то здесь, то там. Они поклоняются кактусу и считают его проводником душ. Мы боимся ходить туда, а приходится. Они продают нам перебродивший сок задешево. Наши торговцы возят его в Ирунгу, где сок очищают, ароматизируют…

В Кабуни совсем мало жителей. Сейчас только-только закончился охотничий сезон, поэтому там людно, но через неделю уже никого не будет…

— Расскажи мне о «лунных демонах», — прервал его Платон.

Кири помолчал и наконец неохотно ответил:

— Мы не любим о них говорить. А тем более ночью, здесь, в пустыне. Они равнодушны к людям, наша жизнь для них ничто. У нас есть поверье — тот, кто увидит демона, не проживет и года, а тот, кто говорил с ним, может сразу заказывать по себе поминальные жертвы. Я никогда не видел демонов и очень этому рад. Но кое-кто из жителей деревни с ними общался, и некоторые из них еще живы. Когда придем, поговорим с ними — им уже нечего терять, и они тебе помогут.

Глава 5 ОХОТНИЧИЙ ПРАЗДНИК

Кактусовые заросли плавно и незаметно сменил пальмовый лес. В кронах шумел ветер, резные листья задевали лицо Платона. Издалека доносилось нестройное хоровое пение. Вскоре Платон заметил среди деревьев мелькание огней.

— Праздник в разгаре, — указал на огни жрец. — Сейчас ты увидишь ритуальный танец. Его могут исполнять только молодые неженатые охотники, убившие своего первого ширру. Таких у нас всего трое. Был еще один, но ширра успел откусить ему ногу, так что плясать он сегодня не сможет…

Лес расступился, и Платон увидел деревню. Кабуни действительно оказалась крошечной: с десяток традиционных на Сильванге плетеных хижин на сваях, окруженных колючими изгородями. Возле каждого домишки археолог заметил высокие резные шесты с крючковатой перекладиной, напоминающей вешалку. На этих «вешалках» покачивались разнообразные звериные шкуры. Некоторые из них производили устрашающее впечатление.

С деревенской площади, где горел большой костер, доносилось пение, выкрики и мерный глухой стук. Вокруг костра, освободив небольшую полянку, приплясывали и покачивались в такт пению охотники — около пятидесяти могучих татуированных сильвангцев. Многие держали в руках факелы и размахивали ими в воздухе, испуская пронзительные крики. Другие время от времени стреляли в воздух из лучевых ружей, и тогда ночное небо с шипением прошивали тонкие белые и красные лучи. Все охотники были раздеты по пояс, чтобы продемонстрировать товарищам свежие боевые шрамы. Почти все держали в руках трофеи: шкуры, черепа, отрезанные когтистые лапы, а иногда и всего зверя целиком.

Возле костра метался и перекатывался молодой худощавый парень. В обеих руках он держал по огромной зубастой челюсти. После каждого броска он прищелкивал ими в воздухе и что-то выкрикивал. Охотники поддерживали ею дружным ревом. Им вторил другой подросток, пляшущий по другую сторону костра. Его движения были более неуклюжими, поскольку ему мешал привязанный к поясу длинный шипастый хвост.

— Почему эти парни так истошно вопят? — поинтересовался Платон у жреца.

— Это победная песнь, — строго ответил тот. — Лунга рассказывает, как он метнул отравленное копье и попал ширре прямо в пасть, а Ангоме восхваляет свой парализующий удар ножом в спинной хребет.

— Разве не проще было выдать беднягам по лучевому ружью? Зачем отправлять мальчишек на верную смерть?

— Лучевое ружье — привилегия старших, тех, у кого достаточно мудрости, но сила клонится к закату. Юноша с ружьем склонен считать себя непобедимым. Он ходит по джунглям как хозяин и не оглядывается. Такие гибнут в первую очередь.

Платон пожал плечами и снова начал наблюдать за танцем. Запыхавшиеся, но очень довольные юноши уселись на краю полянки. Им на смену вышел грузный пожилой охотник, сплошь покрытый старыми шрамами. Его талию обвивала гирлянда ручных гранат, а на плече висело какое-то невероятное ружье, которое Платон принял за древний огнемет. Подождав, пока восторженные вопли притихнут, охотник снял с другого плеча нечто вроде пожарного шланга и принялся раскатывать его по земле. Когда шланг дважды обернулся вокруг костра, Платон наконец догадался, что это шкура змеи. Пожилой охотник, подбоченился и нараспев начал рассказывать историю своего подвига.

Время шло, один выступающий сменял другого. Около полуночи Платон понял, что устал, и ему все надоело. Он отошел в сторону и уселся на ворох шкур возле одной из хижин. Кто-то сунул ему в руки глиняную кружку с пахнущей спиртом жидкостью, в которой археолог признал неочищенный кактусовый самогон. Пляскам у костра не было видно конца. Платон оглянулся по сторонам и заметил, что из-за колючих заборов на охотников любуются немногочисленные сильвангки. «Эй, девушки!» — вяло окликнул он их. В ответ сильвангки быстро и беззвучно, как летучие мыши, попрятались но домам.

«Все, хватит с меня!» Платон отставил в сторону кружку, поднялся на ноги и отправился разыскивать жреца. «Нечего зря время терять, — подумал он. — Надо заставить старика рассказать про демонов сегодня, чтобы завтра утром я смог начать поиски. Не очень-то он разговорчив, когда речь находит о демонах. Уж не в сговоре ли он с ними? Нет, скорее, просто боится их до смерти…»

Жреца не было видно ни у костра, ни возле хижин. Платон трижды обошел кругом два десятка домов, провалился в сточную канаву, но жрец словно испарился. Платон начал злиться. «Раз так, придется обыскивать все хижины подряд, — сердито подумал он. — Надеюсь, меня не распялят за это на тех вешалках для шкур». Археолог без промедления подошел к ближайшей хижине, поднялся на несколько ступенек по хлипкой лестнице и негромко крикнул:

— Есть тут кто?

На призыв никто не отозвался. Платон приоткрыл полог, висевший вместо двери, — действительно, хижина была пуста. То же повторилось и в следующей. В третьей хижине в ответ на вежливое: «Можно войти?» кто-то сдавленно взвизгнул женским голосом, и Платон получил по голове мокрой тряпкой. «Где же жрец? — встревожился он, обыскав половину домов. — Не вернулся ли он на «Бетельгейзе»? А что, вполне возможно! Там же мои вещи, компьютер! Ну, старый вор!»

Платон бегом вернулся к костру и выхватил факел у какого-то охотника, едва стоящего на ногах. Празднество наконец пошло на убыль. Сильвангцы группами расселись на поляне и принялись за угощение и кактусовый самогон. Периодически один из охотников падал на землю и засыпал. На упавших, равно как и на Платона, никто не обращал внимания. Археолог без труда нашел широкую утоптанную дорогу через пальмовый лес и быстрым шагом направился к «Бетельгейзе». «Пусть только прикоснутся к моему чемоданчику! — шипел он сквозь зубы. — Я им устрою Великую Охоту! Трижды раскатаю каждого вокруг корабля…»

Вскоре Платон вышел на кактусовое поле. Еще издалека он увидел яркий свет. Дверь корабля была раскрыта нараспашку, а изнутри доносились сердитые возгласы. Платон подкрался поближе, лег за толстый ствол ближайшего кактуса и стал подслушивать.

Разговор на повышенных тонах шел по-сильвангски. Один голос принадлежал жрецу; другой, как ни странно, был женский, визгливый и дребезжащий. Им хором отвечали голоса охранников. Платон в сотый раз вспомнил свой замечательный карманный универсальный переводчик, которого по глупости лишился в одну из своих прежних экспедиций. — «Первым делом, как вернусь в метрополию, куплю себе новый, на любые деньги! Без него как без рук», — с сожалением подумал он.

Из корабля донеслась громкая ругань, и наружу вывалились охранники — двое здоровенных парней в местных балахонах. Один из них нес полупустую канистру с водой, другой волок сиденье от кресла пилота. Из проема люка высунулся жрец и что-то прокричал им вслед, сопровождая напутствие выразительным движением ноги. «Значит, чемоданчик остался на корабле! — пробормотал Платон. — Что же, подожду, пока эти громилы уберутся подальше, а потом поговорю по-свойски со жрецом и его старухой».

Жрец проводил охранников долгим взглядом и вернулся в корабль. Однако дверь он закрывать не стал. Через минуту Платон с изумлением услышал его голос, говорящий на чистом новоанглийском:

— Нельзя поручиться, что эти свиньи не подслушивают. Присядьте здесь, Махони, а я встану так, чтобы видеть дверь. На всякий случай я оставил ее открытой.

— У вас мания преследования, Грейвз, — ответил на том же языке женский голос. — Какое серым дело до наших разговоров? Успокойтесь. В конце концов, теперь у нас есть право расслабиться! Хотите бутылочку «Гиннеса»? Это настоящее, не местная бурда.

Из корабля донеслось громкое фырканье.

— Видеть его не могу! Когда меня отзовут отсюда, я никогда в жизни…

— Ну-ну, Грейвз, нервишки-то у вас пошаливают. Впрочем, я вас понимаю. Эта Кабуни — самое гнусное место в галактике. Но теперь можете радоваться — все идет к концу. Перспективы у нас блестящие. Орден… повышение…перевод в метрополию…

Жрец довольно хмыкнул.

— Чистое везение, дорогая.

— Я попрошу вас, майор, без фамильярности.

— Прошу прощения. Итак, что мы имеем на данный момент?

— Я зашифровала и отослала ваш текст. Ответа жду с минуты на минуту. Заодно, пока вы возились с ним на празднике, я скопировала базу данных его компьютера и отправила на наш сервер, только без зашифровки, иначе бы я до утра провозилась.

— Нехорошо, — раздался недовольный голос жреца. — А если перехватят?

— Там не было ничего особенного, — обиженно возразил женский голос.

— Так-то оно так, — наставительно произнес Грейвз. — Факты говорят, что этот пришлый якобы археолог ведет собственное расследование, причем опережая нас на несколько шагов. Он явно располагает какой-то информацией. Надо будет обязательно допросить его, прежде чем убивать.

— Все бы вам убивать, — укорил его женский голос, — а как мы будем отчитываться перед шефом? Не сам же сюда явился этот скользкий тип — за ним наверняка кто-то стоит..

— Не смешите меня, мадам. Честное слово, вас как будто только что прислали. Боже мой, да змея укусила! В пустыне заблудился! В болото забрел!

— А где он сейчас? — встревоженно поинтересовалась женщина.

— Спит возле костра, — равнодушно ответил Грейвз — Я приказал дать ему дозу снотворного с брагой. До утра уж точно не проснется.

— А если шеф прикажет оставить его в живых?

— Тогда и подумаем.

Разговор затих. Платон лежал за кактусом, не в силах пошевелиться. «Ничего себе жрец! — лихорадочно думал он. — Кто же он такой, дьявол его побери? И что ему надо от меня?» Археолог напряг слух, и ему почудилось тихое стрекотание клавиш. Вскоре женский голос громко воскликнул:

— Получаю шифровку! От самого Галливела!

— Да что ты говоришь? Покажи! Некоторое время до Платона доносилось только невнятное бормотание. Затем мужской голос с расстановкой произнес:

— Вот как! И что мне теперь делать?

Женщина не ответила.

Платон бесшумно приподнялся и начал подкрадываться к двери. Игра в загадки заканчивалась. Археолог был твердо намерен получить от липового жреца и его приспешницы ответы на все свои вопросы. Он встал за дверью люка, держа парализатор наготове. Прямо у него за спиной раздался голос мужчины:

— Сохраните расшифрованное сообщение, и пойдем в деревню. Значит, так: завтра утром загримируетесь и разбудите его. Представитесь древней полусумасшедшей шаманкой и скажете, что знаете место обитания демонов. Я срочно договорюсь с Минтой, чтобы довел археолога до Лунного каньона. Если будет упираться, пообещаю наложить на него порчу, хе-хе. Будем следить за ним по очереди, и как только он найдет вход, я его застрелю. В центр его все равно тайком не переправить.

— Почему вы уверены, что он найдет вход? — спросила женщина.

— Шеф предполагают, что археолог знает, где его искать. Вот и пусть выведет нас. Эх, накрылся мой отпуск. Шеф — мастер своего дела, но уж больно он любит выжимать из сотрудников все до последней капли. Чемодан и компьютер спрячьте у себя в хижине и отправьте с охотниками в Ирунгу. Отдайте его тому одноглазому — вы знаете, о ком я…

Свет померк в шлюзе — его загородила объемистая фигура жреца. «Пора!» — подумал Платон, выскочил из-за двери и с победным криком направил на жреца парализатор. Жрец уставился на археолога безумным взглядом, челюсти его сжались, он захрипел и мешком повалился на пол. Темноволосая женщина, стоявшая чуть дальше, увидела Платона и, не теряя ни секунды, выхватила бластер. Но археолог опередил ее — бластер выпал из ее руки, и шпионка упала на пол рядом со своим коллегой. Платон склонился над жрецом и понял, что тот уже мертв. «Обычное дело, — поморщившись, подумал он. — Живыми не сдаются. Яд, скорее всего». На всякий случай он разжалчелюсти женщине, но ампулы с ядом не обнаружил. «Тем лучше, — пробормотал Платон, связывая ей руки, — уже есть тема для разговора».

Пока женщина лежала в забытьи, археолог прошел в рубку и подошел к приборной панели, на которой стоял включенный компьютер. Экран сплошь заполняли ряды бессмысленных символов и цифр, зато внизу под ними виднелась внятная фраза: «Всемерно способствовать археологу в поиске убежищ. Предполагаемое место поисков — Лунный каньон, две мили на юго-восток от Кабуни. По нахождении устранить».

— М-да, негусто, — проворчал Платон. — Надеюсь, дамочка расскажет подробнее.

Пленница на полу зашевелилась, охнула, приняла сидячее положение и впилась в археолога свирепым взглядом.

— Вам это даром не пройдет, — прошипела она на интерлингве. — Считайте, что вы уже труп, профессор Рассольников!

Платон не ответил, поглощенный изучением пойманной. Высокая темнокожая женщина средних лет с плоским носом и взлохмаченными черными волосами выглядела типичной сильвангкой. «Это явно не Доната», — с невольным разочарованием признал Платон.

— Кто вы? — холодно спросил он. — На кого работаете? Кому понадобилось устраивать шпионское гнездо в этом захолустье?

Женщина промолчала, с вызовом взглянув на археолога.

— Ну что, проведем допрос с пристрастием? — подмигнул ей Платон. — Пару лет назад я выпустил монографию по методам дознания. Не приступить ли мне к сбору практического материала?

Женщина упрямо молчала.

— Ладно, — сказал Платон, присел на обломки кресла и принялся раскручивать трость. — Интересно, что из моего арсенала сгодится в первую очередь…

На секунду он выпустил шпионку из виду. Когда краем глаза он заметил быстрое движение, время уже было упущено. Женщина метнулась к двери и во весь голос завопила по-сильвангски. Пронзительный крик заставил Платона застыть на месте. В следующий миг он зажал шпионке рот и из обрывков ее собственной юбки сделал кляп. Однако негодяйка своего добилась. Вдалеке между пальм Платон заметил мелькание факелов — большая группа сильвангцев направлялась прямо к «Бетельгейзе». Несколько мгновений археолог колебался, что предпринять: запереться в корабле и начать переговоры или удрать без лишних слов? Второй вариант казался предпочтительнее. Археолог подхватил связанную шпионку и растворился в кактусовых зарослях. Сильвангцы, пришедшие на крик, нашли только компьютер с непонятными надписями, своего мертвого жреца и разбитую пивную бутылку.

Глава 6 ЛУННЫЙ КАНЬОН

Над каменистой равниной всходило солнце. На севере маячили горы и смутно зеленели плантации кактусов. К югу, куда глаза глядят, были только камни, песок и смерть.

— Ну и жара! А через час станет еще хуже, — произнес Платон, лениво обмахиваясь шляпой.

Он стоял на потрескавшемся валуне и всматривался без особой цели в унылые дали. На глинистой кочке рядом с камнем примостилась шпионка Махони со связанными руками. В ответ на реплику археолога она бросила на него ненавидящий взгляд.

— Когда солнце поднимется на локоть над горизонтом, ты потеряешь сознание от перегрева, — продолжал Платон. — Потом у тебя начнут тлеть волосы, полопается кожа, и через полчаса ты умрешь в ужасных муках. Почему я говорю «ты», хотя сам нахожусь рядом с тобой? Да потому, что мой костюм рассчитан на подобные условия — специальная ткань защищает от солнечной радиации, а в шляпу вмонтирован вентилятор. А у тебя даже голова не прикрыта. Конечно, рано или поздно и мне станет жарковато, но к тому времени ты уже превратишься в обугленную головешку. Ты не думай, я человек добрый и милосердный. Просто вы меня уже довели. Так что прекращай игру в молчанку и показывай, где этот Лунный каньон.

Женщина невнятно пробормотала что-то угрожающее и отвернулась. «Как хочешь», — спокойно ответил ей Платон, спустился с валуна и принялся ходить туда-сюда, чтобы размяться. Его ноги по щиколотку утопали в белесой пыли, которая при каждом шаге липла к штанинам. Кое-где из этого праха выглядывали обломки каменных плит; в отдалении виднелись редкие зубчатые скалы и сухие серые стволы деревьев, умерших столетия назад. В долине, где приземлилась «Бетельгейзе», горы защищали растительность от пустынных ветров, но на равнинах жизни места не было. Там, где стоял Платон, среди россыпей камней кое-где еще пробивалась черноватая колючая трава, изредка пробегали пауки, прижимаясь к теневой стороне камней. Дальше к югу пустыня превращалась в сплошной пылающий ад. Когда-то здесь были города и деревни, зеленели поля и луга, жили люди. Теперь этот выжженный дотла край стал царством Огненного Айе с крыльями из жидкого стекла, в облике которого к сильвангцам приходит смерть.

Из-за горизонта словно выплеснулась раскаленная лава: это показался край солнца. Платон невольно отшатнулся, а его пленница уткнулась лицом в колени. «Проклятие! — подумал археолог. — Еще полтора-два часа, и можно ложиться под колючий куст умирать. Если я немедленно не найду укрытие, то изжарюсь на ходу».

— Где Лунный каньон? Последний раз спрашиваю! — сердито спросил археолог. Ответа привычно не последовало: Махони презрительно фыркнула и отвернулась.

— Ах, так! — вконец разозлился Платон. — Все, дамочка, мое терпение истекло. Предлагаю ультиматум. У тебя есть два варианта. Первый: ты отводишь меня к каньону, и я тебя отпускаю. А там уж сама спасай свою жизнь, как можешь. Второй: ты продолжаешь молчать, и я немедленно возвращаюсь в долину, а тебя бросаю здесь. На раздумье — минута. Если я хочу успеть в укрытие, пока не наступило самое пекло, то мне надо уходить немедленно. Пойми, что ты просто не оставляешь мне выбора. Все, отсчет пошел.

Платон демонстративно засек время, отвернулся и взглянул на небо. Солнце более чем наполовину поднялось из-за горизонта, неторопливо вступая в свои безжизненные владения. В тишине отчетливо зашуршали потоки пылинок, и знойный южный ветер пахнул на Платона как из топки древней плавильной печи.

— Каньон на севере, в четверти мили отсюда, — раздался хриплый голос у него за спиной. — Ты забрался слишком далеко. Развяжи меня, и я покажу дорогу.

— Отлично, — ничем не выдавая своей радости, произнес Платон. — Веди и помни — в твоем распоряжении не больше часа.

Через пятнадцать минут они вышли к небольшому каньону — скорее оврагу — странной полусферической формы. Он был неглубоким, но длинным, с изрытыми осыпающимися склонами. На дне оврага хаотически громоздились камни. Вероятно, в древности здесь протекала река.

— Те, кого сильвангцы называют демонами, приходили отсюда, — указала вниз женщина. — Видишь, там как бы лестница из валунов? Это все, что мне известно. Отпусти меня скорее — я не могу вынести этот горячий ветер.

— Погоди, — схватил ее за руку Платон. — Кто они такие? Что им надо?

— А чего надо всем нам? — ухмыльнулась Махони. — Я иногда думаю, что на этой жалкой планете свет клином сошелся. Власти, понятное дело! Не бойся, лунные демоны такие же люди, как и ты. Ничего сверхъестественного в них нет. А больше мне ничего о них не известно.

— Ладно, уходи скорее, а то не успеешь, — неохотно отпустил ее Платон.

Конечно, стоило бы расспросить шпионку поподробнее, но времени катастрофически не хватало. Повинуясь внезапному порыву, археолог снял шляпу и надел ее на голову Махони.

— Так ты выгадаешь минут сорок, — сказал он. — Этого будет достаточно, чтобы вернуться в долину, не потеряв рассудок от перегрева.

Женщина неожиданно всхлипнула.

— Спасибо, — прошептала она. — Берегись демонов. Они очень опасны: хитрые, безжалостные, отлично маскируются. Кстати, запомни — они боятся яркого света. Луч, направленный в глаза, может убить их. Однажды мы выследили одного из них в деревне, включили прожектор, и он упал мертвым. Но ночью за ним пришли другие. Они убили охрану и унесли тело. Прощай, археолог. Не думаю, что мы еще встретимся.

— Всего хорошего, — пробормотал ей вслед Платон, наблюдая, как женщина рысцой убегает в северном направлении. Он так и не успел спросить, на кого она работает. Впрочем, эта загадка казалась несложной. На правительство Шарана — на кого же еще?

Проводив взглядом Махони, археолог внимательно осмотрел овраг. Вокруг было тихо, только иногда с едва слышным шелестом осыпался песок, или мелкий камешек срывался вниз с крутого склона. Платону пришло на ум, что он рано обрадовался. Добраться до оврага — это еще полдела. Предстояло выяснить, и быстро, откуда именно вылезали на белый свет «лунные демоны». «Может, они просто материализовались. А что, очень удобно, и никаких дверей не надо», — размышлял Платон, скользя взглядом по каменным завалам в сухом русле. Казалось, камни пролежали там вечность, так густо засыпала их белесая пыль. В песчаных склонах оврага Платон не нашел и намека на возможный потайной ход. Тем не менее он был умерен, что ход где-то рядом. «Если мне не повезет, придется выкопать его самому голыми руками, — мрачно подумал Платон, покосившись на край солнечного диска. — Интересно, кто победит сегодня — я или Айе?»

Из глубин пустыни неожиданно налетел мощный порыв раскаленного ветра. Платону обожгло кожу, и он кубарем скатился в овраг в тучах пыли. «Спасибо за напоминание», — прошептал он и без лишней суеты пошел вдоль внешней стенки оврага, время от времени касаясь подозрительных мест концом своей трости.

Осмотр склонов занял больше часа. За это время Платон с ног до головы выпачкался в липкой белой пыли и смертельно устал. Археолог без сил рухнул на плоский камень и уронил лицо на руки. Сердце колотилось как безумное, в ушах стоял звон, и вдобавок отчаянно хотелось пить. «Проклятая привычка рисковать без нужды! — ругал он себя. — Нельзя же ходить по краю постоянно — рано или поздно оступишься, и второго шанса не будет. Зачем я торопился? Зачем полез в пустыню, не прихватив с собой даже флягу с водой? Думал, эта шпионка приведет меня к люку с лесенкой и скажет: «Извольте сюда, сударь. Демоны этажом ниже…» А главное, зачем я отдал этой мымре мою шляпу?!»

Платон снял пиджак, намотал на голову рубашку в виде тюрбана и снова оделся. В овраг солнце пока не заглядывало, но археолог понимал, что счет идет уже не на часы, а на минуты. Температура воздуха быстро поднималась. Вскоре в дальний конец оврага проникли первые лучи. Оттуда повеяло жаром, как из хорошо натопленной печи. «Где же вход! — лихорадочно прикидывал Платон. — В склонах его точно нет… значит, остается русло. Возможно, один из валунов отодвигается…» Археолог собрал последние силы и принялся обшаривать дно оврага. Это было тяжелое занятие: камни обжигали Платону руки, ладони покрылись царапинами; он поминутно оступался, его ноги застревали в расщелинах между камнями. Солнце неумолимо поднималось, наполняя овраг светом и испепеляющим жаром. Пройдя около половины русла, Платон вытер пот со лба, взглянул на часы. И его охватил настоящий ужас: рассвет наступил уже два с лишним часа назад. Жара стояла страшная — должно быть, не меньше пятидесяти градусов. «К полудню температура поднимется до ста градусов, — промелькнула мысль у Платона. — Но я до этого времени не доживу».

Археолог уже не думал о поисках подземного хода. В его помутненном сознании билась только одна мысль: укрыться от безжалостного солнца. Платон забился в расщелину между камнями, куда солнце еще не проникло, и не отрываясь следил, как тень сокращается и стена небесного огня подползает к нему все ближе и ближе. Ступни сквозь толстые подошвы жег раскаленный песок. «Как только тень исчезнет окончательно, со мной случится солнечный удар, — подумал Платон с неестественным спокойствием. — Все-таки нет худа без добра. Через пять-десять минут все мои страдания закончатся. Не будет ни головной боли, ни тошноты, ни жажды…»

Туповато подивившись собственному непоколебимому оптимизму, Платон сел на корточки и прислонился спиной к камню. Тень переползла через круглый валун и была уже в футах в пяти от расщелины. Внезапно Платону показалось, что валун пришел в движение. «Все, крыша поехала, — вяло подумал археолог. — Галлюцинации. Предсмертный бред». Валун между тем приподнялся над пыльной почвой на полфута и с мелодичным гудением завертелся вокруг своей оси. Из-под него пахнуло прохладным воздухом.

«Боже мой, да ведь это же вентилятор!» — осенило наконец Платона. Ему показалось, что кто-то влил в него новые силы. Археолог вскочил на ноги и кинулся к валуну. Мощь солнца оглушила его, подошвы ботинок зашипели, словно он бежал по горячей сковороде. Но Платон, не обращая внимания на такие мелочи, одним прыжком достиг валуна, распластался на песке и заглянул в отверстие. Там он увидел именно то, что и ожидал: темную, уходящую в бесконечность шахту. Посередине шахты тянулась тонкая металлическая труба: наверно, с ее помощью функционировал псевдовалун. Последним усилием угасающего сознания Платон втащил свое тело под вентилятор, ухватился за трубу и скользнул вниз — подальше от солнечного жара, в прохладу и темноту.

Глава 7 ПОДЗЕМНЫЙ ГОРОД

Металлическая труба обожгла Платону ладони. Секунды полета сквозь тьму показались ему бесконечно долгими. Наконец он упал на невидимый пол, и долго лежал не шевелясь, почти не дыша. Он все еще не мог поверить, что остался жив. Его окружала кромешная тьма, только далеко наверху виднелось бледное пятно света. Но самое главное — под землей не было этой чудовищной жары. Гладкий каменный пол приятно холодил затылок, воздух был прохладным и свежим.

Постепенно Платон стал чувствовать себя лучше: прекратился звон в ушах и пляска цветных кругов перед глазами, сознание прояснилось. Однако когда он попытался пошевелиться, то понял, что легко не отделается. Лицо, руки, горло горели огнем, подошвы ботинок расплавились и прилипли к ступням. Платон осторожно прикоснулся к глазам и невольно отдернул голову. «Хорошо, что здесь темно. Я наверняка получил ожог роговицы и не скоро смогу выносить яркий свет, — устало подумал он. — Боже мой, меня сейчас впору в реанимацию отправлять. Что же делать? В первую очередь — немного передохнуть и поспать. Утро вечера мудренее».

Негнущимися пальцами Платон нашарил свою неразлучную трость, которую автоматически не выпустил из рук при спуске, и на ощупь открыл мини-панель возле рукоятки. Мягкое зеленое свечение панели успокаивающе подействовало на глаза и нервы археолога. Трость, как универсальное вспомогательное средство, не могла не содержать в себе минимального запаса лекарственных препаратов «на крайний случай». Выбор был, впрочем, невелик: универсальное противоядие, анальгетик, транквилизатор и сильное тонизирующее средство. Платон прижал палец к значку «транквилизатор» и ощутил легкий укол. Вскоре он уснул крепким сном без сновидений.

Археолог проснулся через несколько часов, чувствуя себя бодрым и вполне готовым к дальнейшим свершениям. Боль в горле приутихла, зато ногами было невозможно даже пошевелить. Пришлось сделать еще одну инъекцию анальгетика, после чего Платон смог подняться на ноги. Для начала он решил обследовать окружающее пространство и включил миниатюрный фонарь, встроенный в рукоятку трости. «Вот я попал туда, куда так стремился, — удовлетворенно подумал он, направляя луч фонарика на стены подземелья. — Ну, где же вы, лунные демоны?» Довольно быстро нашлась стена, потом другая: шершавые словно из кирпича сложенные, уходящие куда-то вдаль. «Ага, коридор! — понял Платон. — Остается только выбрать правильное направление». Немного поразмыслив, он побрел наугад.

Надо заметить, что стопроцентной уверенности и успехе предприятия у археолога не было. Откуда-то из подсознания временами пыталась выплыть предательская мысль, что никаких демонов в подземельях нет. Косвенных свидетельств можно было накопать предостаточно, но где прямые доказательства? Да, демонов замечали поблизости от Лунного каньона; да, по всем признакам они были подземной расой. Но… Платону вспомнилось ночное нападение на лагерь Глендруида в джунглях. Откуда появились демоны, и куда они потом девались? Никаких подземных городов в джунглях и быть не могло. Или они там все-таки были? От таких мыслей у археолога испортилось настроение, и чтобы преодолеть его, он решительно зашагал вперед, светя перед собой фонариком.

Судя по всему, коридор, по которому шел Платон, был необитаемым или посещался людьми чрезвычайно редко. В густом слое белой пыли и песка, занесенных через вентиляцию, четко отпечатывались следы, под сводчатым потолком покачивались от сквозняка гирлянды из пыли и паутины. Платон пожалел, что у него нет с собой компаса, чтобы узнать направление коридора, но примерно мог представить, что коридор идет по линии запад — восток, постепенно сворачивая к югу. Пол был выстелен грубыми плитами, о которые Платон в полутьме постоянно спотыкался, стены сложены из почерневшего кирпича. Рассольников прошел около двухсот футов, но никаких ответвлений ему не попалось. Вскоре в лицо ему подул легкий ветерок, сверху послышалось тихое гудение, и впереди в круге бледного света показалась металлическая труба. «Еще один «выход». Понятно, — подумал Платон, глядя вверх. — Это что-то вроде вентиляционного коридора. Неудивительно, что здесь никто не ходит. Похоже, демоны забирались под землю другим, более удобным путем. Как же мне теперь отсюда выбраться?»

Положение усугублялось тем, что Платон понятия не имел, что собой представляет подземное поселение: то ли это просто система искусственных пещер, то ли нечто более сложное и грандиозное. Был еще вопрос — сколько человек обитало в этих пещерах? В своей монографии Хепри предполагал, что это были временные убежища для самых жарких месяцев года. А по легенде, рассказанной Кинту, выходило, что в какой-то временной период едва ли не все уцелевшее население планеты перебралось в подземные города и проживало там несколько сотен лет. Во втором случае Платон даже боялся представить себе размер подземелий.

Тем временем откуда-то издалека донесся смутный шум. Платон застыл на месте, прислушиваясь. Звук, напоминающий хриплый свист, был едва слышен, но нарастал с каждой секундой. Археологу показалось, что его лица коснулся слабый порыв ветра. В тот же миг звук начал затихать, и вскоре совершенно пропал.

Несколько минут Платон стоял и слушал, однако звук не повторился. Тогда археолог медленно пошел вперед, пытаясь определить его источник. Что-то определенно изменилось: слой пыли на полу стал тоньше, шаги зазвучали более гулко. Через десяток шагов Платон обнаружил причину: слева в стене виднелось долгожданное отверстие. Оно было четырехугольным, высоким и узким и явно не предназначенным для людей. Из отверстия тянуло прохладным воздухом с металлическим запахом. Платон осмотрел отверстие, но никаких аналогий ему на ум не пришло. «Придется лезть, — без энтузиазма глядя на щель, подумал он. — Вряд ли мне представится еще один такой случай выбраться из вентиляции. Интересно, куда ведет эта дыра?» Живое воображение Платона нарисовало образную картину: он протискивается в отверстие, делает несколько шагов, срывается в бездонную пропасть и с постепенно замирающим криком исчезает в ее мрачных глубинах.

Отогнав парализующую мысль, Платон вздохнул и, простившись с остатками костюма, принялся протискиваться в отверстие. Сначала ему показалось, что эта затея лишена смысла — в подобную щель археолог не смог пролезть бы и в голодные студенческие годы. Потом, когда ему удалось углубиться на полметра, археолог решил, что это место станет ему могилой, поскольку, как он ни старался, не мог продвинуться ни вперед, ни назад. «Насколько мне надо будет похудеть, чтобы вылезти отсюда? — обреченно подумал он. — Килограммов на десять? Эй, люди! Есть здесь кто-нибудь?» — крикнул он во внезапном приступе паники. Одинокий крик многократно отразился от каменных стен и замер вдалеке. Платону стало стыдно. Он мысленно посмеялся над своим призывом и принялся протискиваться дальше.

К счастью, проход оказался довольно коротким, и вскоре задыхающийся Платон в разорванной в клочья одежде вывалился с другой стороны. Пропасти там не было, зато археолог больно ударился головой обо что-то твердое. Включив фонарь, Платон увидел, что это были рельсы.

Рассольников мигом повеселел. «Выбрался из вентиляционного тоннеля, попал в транспортный, — довольно подумал он. — Великолепно!» Транспортные тоннели всегда имеют начало и конец; остается только до них дойти. Кроме того, в Платоне снова проснулся археологический азарт. Он осмотрел тоннель, посветив фонарем на стены и потолок, а особенно внимательно изучил рельсы. Они выглядели как новенькие и издавали слабый запах технической смазки. Вообще, тоннель не производил впечатления заброшенного, и весьма напоминал тот, из деревни Пингу, где Платона едва не сожрали, только потолок здесь был нормальной высоты, а рельсы находились не в углублениях, а были установлены без шпал прямо на каменном полу. «В какую сторону лучше идти?» Платон недолго поразмыслил и выбрал путь под уклон. «Если уж я собираюсь искать подземных жителем, то надо идти вниз», — резонно подумал он. Свежий, прохладный воздух, ровная дорога, уверенность в успехе — что еще надо пострадавшему искателю приключений, чтобы в хорошем настроении продолжить поиски? И Платон неторопливо пошел вниз.

Он шагал, погруженный в свои мысли, когда издалека снова донесся нарастающий свистящий звук. Платон остановился и оглянулся назад. «Да что же это такое? — озадаченно подумал он. — Неужели такой сильный сквозняк? Наверно, сбрасывают пар… хотя при чем тут пар?»

Сзади налетел сильный порыв ветра. Платон посветил в обратную сторону и едва не выронил трость на рук. С огромной скоростью в его направлении по рельсам неслась какая-то темная масса, издавая тот самый простуженный свист. Платон в отчаянии оглянулся по сторонам. Отскочить? Но сбоку от рельсов места для него явно не оставалось. Тогда Платон бросился на пол и замер между рельсами, надеясь, что неизвестное устройство его не расплющит. На мгновение свист и вой оглушили его, днище чирикнуло Платона по спине, сорвав последние обрывки пиджака, и свистящая масса умчалась вдаль.

«Боже мой! — подумал потрясенный археолог, вставая на ноги. — Да это же был поезд!»

Ощупав спину, Платон убедился, что она относительно цела. Хуже было с головой, точнее, с мозгами: увиденное в них не укладывалось. Едва не погибнуть под поездом в развалинах древнего города, умершего много столетий назад? Откуда здесь поезд? На каком топливе он ездит? Но какие бы мысли ни бродили у Платона в голове, надо было продолжать путь, и археолог побрел дальше. Сделав несколько неуверенных шагов, он остановился и сказал сам себе: «А почему он не остановился хотя бы чтобы посмотреть, кого задавил? Люди так не поступают. Ну вот — еще одно косвенное свидетельство в пользу демонов».

Следующие минут десять Платон продолжал идти по рельсам вниз, каждый миг ожидая нового поезда. Однако в тоннеле было тихо, только едва слышно свистел ветер. Через несколько сотен шагов ноздрей археолога коснулся слабый запах гари. Запах постепенно усиливался, и вскоре навстречу Платону поплыли косматые клубы дыма. В тоннеле стало душновато. Дым валил все сильнее, и Платон ускорил шаг. «Только пожара мне и не хватало!» — думал он на бегу. Источник дыма возник за первым поворотом, где тоннель разветвлялся. Ровно посередине между двумя коридорами валялись покореженные чадящие остатки «поезда», едва не задавившего Платона.

«Поезд» оказался странного вида вагонеткой с несколькими рядами сидений. Никаких следов системы управления археолог не обнаружил. Зато на рельсах лежало тело пассажира, очевидно, выпавшее при ударе. Пассажир стонал и слабо шевелился. Платон осторожно перевернул его на спину и направил в лицо луч фонарика.

— Ну, как самочувствие? — бодро начал он. Однако едва луч коснулся глаз незнакомца, как тот дернулся последний раз и затих.

«Да это же был лунный демон! — догадался Платон, глядя на плоское бледное лицо. Выпученные неподвижные глаза казались почти круглыми. — А свет фонаря его убил! Ах я, растяпа!»

На тщетные сожаления времени не оставалось: Платон подозревал, что скоро на месте крушения должны появиться сородичи погибшего демона. Археолог торопливо обыскал тело, надеясь обнаружит жезл наподобие украденного из музея или другое оружие, но ничего интересного не нашел. «Может, попробовать починить вагонетку?» — возникла у него мысль. Поврежденная вагонетка валялись вверх дном между рельсами; передние колеса отвалились при ударе, а остальные три пары медленно вращались в воздухе. Над устройством поднималась струйка ядовитого дыма. Платон придирчиво осмотрел вагонетку, с усилием приподнял ее, одним рывком перевернул и поставил на рельсы. Того, что случилось дальше, археолог никак не мог ожидать — вагонетка вырвалась у него из рук и как бешеная умчалась вдаль, вихляясь и раскачиваясь.

«Эх, упустил, — с запоздалым сожалением подумал Платон, уныло глядя вслед вагонетке. — Сейчас прокатился бы с ветерком… А вот и друзья покойного!»

Рельсы завибрировали, тоннель снова наполнился гулом. Платон выключил фонарь и направил его в направлении гула, готовый отскочить в одно или другое ответвление, в зависимости от того, куда поедет новая вагонетка. Неожиданно гул затих — вагонетка остановилась. Под сводами тоннеля эхом зазвучали шаги. «Тем лучше!» — злорадно подумал Платон, положив палец на переключатель. Однако неизвестный остановился, не доходя до поворота, и в мозгу археолога раздался беззвучный приказ бросить трость на землю. «Не дождешься!» — прошипел Платон, крепче сжимая рукоятку, и медленно пошел вперед. Приказ пришел снова. Это внушение было многократно сильнее, чем гипнотические штучки Донаты, и Платон понял, что сейчас сопротивляться он не в силах. Чужая воля завладела его мозгом. Он опустил трость, закрыл глаза и застыл на месте, чувствуя, как его душу и тело охватывает странный паралич. Чьи-то руки аккуратно и бесшумно отняли у него трость, а в лицо плеснули жидкость со смутно знакомым цветочным запахом. Археолог попытался протереть глаза, но не донес руку до лица и начал падать. Невидимки осторожно подхватили его и куда-то понесли.

Платону смутно запомнился долгий извилистый путь, спуски и подъемы, и неизменно ровное дыхание тех, кто его нес. Он пытался сопротивляться, но тело его не слушалось. Наконец его положили на мягкую поверхность — вероятно, кровать, — и оставили в покое. Из темноты смутно доносились тихие голоса, говорящие на неизвестном языке. Голоса затихли, и наступила полная тишина. Платон ощущал, как действие дурмана постепенно проходит. Вскоре он уже мог пошевелиться и с усилием сел на своем ложе. «Вот я и нашел лунных демонов, — подумал он с непонятным равнодушием. — Они, должно быть, прочитали мои мысли и уже знают, кто я. Недаром они первым делом забрали трость. А раз уж они не убили меня сразу, значит, им от меня что-то нужно. И я догадываюсь, что именно». Археолог поудобнее улегся на кровати. Он решил, что лучший способ подготовиться к серьезному разговору — это слегка вздремнуть.

Розоватый луч уколол Платону глаза, и он резко сел на лежанке, прикрываясь ладонью. Когда его глаза привыкли к слабому свету, он увидел, что находится в обширной комнате с ребристым куполообразным потолком. Кроме его лежанки, в комнате были круглый стол и два кресла. На столе стояла матовый сосуд, в котором бился родничок розового пламени. Рядом в одном из кресел сидел седоватый худощавый мужчина без возраста, одетый в темную хламиду. Его острые глаза бесцеремонно разглядывали археолога. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом Платон потянулся и беспечно сказал первое, что в голову пришло:

— С добрым утром! Вы не надорвались тащить меня в такую даль?

Незнакомец продолжал сверлить его глазами. Его лицо осталось совершенно неподвижным.

— Надеюсь, я попал туда, куда стремился? Это вас называют лунными демонами? — снова задал вопрос Платон.

— Как вы себя чувствуете? — произнес пожилой. Его глухой голос прозвучал серьезно и деловито — так спрашивают о здоровье врачи.

— В целом нормально, — подумав, ответил Платон. — Не могу сказать точно, я сейчас нахожусь под действием анальгетика. Но ступни, наверно, напоминают два куска жареного мяса. И свет ужасно режет глаза. На поверхности я наверняка сразу ослеп бы.

Подземный обитатель поднялся, подошел к Платону, незаметно снял с него ботинки и начал ощупывать ступни. Его прикосновения были настолько легкими, что Платон почти не чувствовал их. Но когда археолог случайно взглянул на руки лекаря, его пробрала дрожь. Тонкие, заостренные к концам пальцы были вдвое длиннее, чем у нормальных людей. В них было что-то паучье. Платон невольно отдернулся в сторону.

— У вас действительно тяжелые ожоги, — бесстрастно сказал лекарь, закончив осмотр. — Я смогу вылечить их за две недели. Но все это время вам надо будет провести в постели. Если вы можете говорить и смотреть на свет, значит, ожоги глаз и дыхательных путей не очень опасны. Их я вылечу параллельно. Главное — поставить вас на ноги.

— Так вы врач? — на всякий случай спросил Платон.

— Я Имана, — ответил пожилой, — моих познаний в медицине хватит, чтобы успешно вылечить вас.

Платон не понял, что такое Имана — имя, титул или должность — но подумал, что в данный момент это не важно.

— Теперь следующий вопрос. Я понимаю ваше состояние и буду краток, — произнес Имана. — Вы знаете, что это такое?

Он выложил на стол короткий, покрытый рядами символов жезл с раздвоенным наконечником из прозрачного, переливающегося синеватого камня. Платон подпрыгнул на месте, глотая воздух.

— Конечно, знаю! — ответил он, отдышавшись. — Ритуальный жезл из хранилища, украденный у Глендруида! Еще бы мне не знать, когда я за ним и приехал на эту безумную планету…

— То есть жезл вам еще нужен? — уточнил Имана. — В таком случае, у вас есть возможность его получить.

— Вы хотите отдать мне это жезл? — недоверчиво спросил Платон. — Вы уверены? После того кошмара, который некая девица устроила на астероидах? Благодаря тем событиям в секрет жезла теперь посвящена вся система Беты Ориона…

Имана впервые усмехнулся одними губами.

— Этот жезл — вещь уникальная и драгоценная. Но я отдаю его вам без всяких опасений. Хотя он абсолютно исправен, никто во всей вселенной не сможет привести его в действие.

Он взял жезл со стола и вытянул руку перед собой, повернувшись к Платону вполоборота. Между прозрачными рогами на конце жезла возник короткий радужный луч. Луч вытянулся, коснулся стены и вновь ушел в рукоятку жезла. Поза Иманы живо напомнила Платону барельеф на обломке стены возле деревни Пингу. «Миноискатель!» — горько усмехнулся он про себя.

Принцип действия этого оружия непостижим для простых смертных, — произнес Имана. — В его основе лежит использование особого вида психофизической энергии. Можно называть ее энергия жизни, первооснова мира — в общем, насколько хватит фантазии, — но что это такое на самом деле, вам не понять. Управлять ею научиться невозможно — это дар от рождения. Только потомки тех, кто правил Альчерой, имеют этот дар. Увозите жезл на свою планету, экспериментируйте, можете разобрать его, если желаете. А теперь отдыхайте. Я помогу вам заснуть.

Худая рука «демона» прикоснулась к светильнику, и пляшущий огонек погас. Комната снова погрузилась во тьму.

— Постойте! — воскликнул Платон, приподнимаясь на постели. Но ему никто не ответил.

Глава 8 ИМАНА РАССКАЗЫВАЕТ О РАДУГЕ

Впоследствии Платон вспоминал дни, проведенные и подземельях, без всякого удовольствия. Временами ему казалось, что он похоронен заживо. Дважды в день кто-то невидимый приносил ему пищу — безвкусную, непонятного происхождения — и молча удалялся, не отвечая на вопросы. Периодически наведывался Имана со своим светильником — осматривал ожоги, наблюдал за реакцией глаз на свет, осведомлялся о самочувствии, но в разговоры вступать отказывался, коротко отвечая: «Время еще не пришло». Больше всего Платону досаждало чувство беспомощности, когда темнота, безмолвие и вынужденная неподвижность казались невыносимыми. В такие минуты Платон чувствовал, что его охватывает паника, и готов был бежать куда угодно, лишь бы прочь из подземелья.

К концу второй недели ожоги Платона начали заживать, и археолог ощутил, что к нему снова возвращается боевой дух. Для начала он решил осмотреться и разобраться, наконец, куда он попал. После очередного посещения Иманы он попросил оставить светильник на столе. «Я до смерти устал от темноты. — объяснил Платон. — Скоро у меня уже зрение атрофируется».

Имана бросил на него проницательный и чуть насмешливый взгляд, но как всегда смолчал. Уходя, он оставил светильник Платону.

Дождавшись, когда тихие шаги лекаря смолкнут вдалеке, Платон вскочил с кровати. Ступни еще болели, но археолог решил, что ходить он сможет. Он подошел к столу и взял светильник. Как ни странно, огонь даже не нагрел стекло. Подняв его повыше, Платон обошел комнату кругом. Помещение оказалось почти пустым и на редкость неуютным: кроме плоской лежанки и стола с двумя креслами, там больше ничего не было. «Уж не тюрьма ли это? — заподозрил Платон. — Впрочем, нет: больше похоже на монастырскую келью. Что-то здесь есть этакое готическое. Особенно эта резьба на стенах…»

Платон провел рукой по барельефу, на котором люди и животные переплетались в сложном и малопонятном узоре. Узор показался ему знакомым. Но как ни заманчиво было изучить его повнимательнее, археолог решил двигаться дальше.

Из комнаты вела наружу дверь в форме стрельчатой арки. Платон легко толкнул ее, и она бесшумно открылась. «Замка нет в принципе, — заметил про себя Платон. — Какой из этого следует вывод? Либо они милые и дружелюбные ребята и не хотят причинить мне вред, либо считают меня настолько безобидным, что даже не потрудились запереть дверь. Второе, к сожалению, вероятнее. А может, и к счастью…»

За дверью оказался узкий коридор, круто ведущий вниз. Платон прошел не больше двадцати шагов, как снова очутился перед дверью. Эта была даже гостеприимно приоткрыта. Прикрывая рукой светильник, Платон подкрался к двери и прислушался. Откуда-то издалека донесся резкий голос Иманы и удаляющиеся шаги. А потом Платон услышал и вовсе странный и неуместный звук. Он сильно напоминал жалобный женский плач.

«Любопытно! — подумал археолог. — Значит, здесь, кроме меня, есть еще узники?» Воображение вмиг нарисовало ему образ прекрасной, похожей на коварную Митиан пленницы в живописных лохмотьях, закованную в ржавые цепи. «Думаю, я обязан ее спасти. Джентльмен я или нет? — спросил себя Платон. С ответом он несколько затруднился. — В конце концов, это всего лишь разведка. Надо выяснить, кто там рыдает, а потом уж действовать по обстоятельствам». Оставив на время этические вопросы, Платон поднял светильник повыше, распахнул дверь и нос к носу столкнулся с Донатой.

Зловещая демоница заливалась слезами и всхлипывала, как ребенок. В первый момент она не узнали Платона. Буркнув что-то на своем языке, девушки прикрыла глаза рукой, отвернулась и плечом отодвинула его в сторону. Платон от неожиданности молча уступил дорогу. Доната шагнула за дверь и вдруг резко обернулась. От ее зареванного вида в одно мгновение не осталось и следа, во взгляде загорелось торжество и жажда мести.

— Опять ты?! — прошипели она, не веря своим глазам. Все-таки он проник под землю, вот ловкач!

Не успел Платон и слова произнести в свое оправдание, как Доната схватила его за горло и с ужасной силой швырнула на пол. Падая, Платон ударился о каменную стену так, что у него лязгнули зубы. Светильник выпал из его руки и с мелодичным звоном покатился по полу. Доната одним прыжком оказалась рядом с археологом и изо всех сил рванула за руку.

— Где браслет? — грозно воскликнула она. — Куда ты его дел? Не лги мне, падаль! Хочешь быстрой смерти?

— Никакой не хочу — ни быстрой, ни медленной! — завопил Платон. — Психопатка! Спроси Иману, как я здесь оказался. Боже мой, ты мне руку оторвала!

Имя лекаря подействовало волшебным образом. Доната ослабила хватку, а когда заговорила, в ее голосе Платон с удивлением услышал ноту страха.

— Откуда ты знаешь Иману? — недоверчиво спросила она.

— Он вторую неделю лечит меня от ожогов, которые я заработал в проклятой пустыне. А сейчас я вышел прогуляться, и никто меня пальцем не тронул, пока меня не угораздило налететь на тебя.

Доната отпустила руку Платона и задумалась. Археолог ощупал плечо и убедился, что оно действительно вывихнуто.

— Я вижу в нашей встрече знак судьбы, — произнесла наконец Доната с оттенком некоторой торжественности. — Мы идем одной и той же тропой, только цели у нас разные. Поэтому судьба и сводит нас уже в третий раз. Мне кажется, будет неразумно убивать тебя после таких явных знамений свыше.

— У меня нет никакой цели, — сердито отозвался Платон. — Когда-то я думал, что приехал на перспективные раскопки, потом не по своей воле запутался в местных интригах, а теперь мечтаю только об одном — убраться с этой планеты как можно скорее и дальше.

— Ты просто не знаешь своей цели, как и большинство людей, — снисходительно сказала Доната. Но она есть у всех. Мы, маги, видим дальше, чем прочие. Правда, Имана сказал мне… — Доната неожиданно горестно всхлипнула. — Он мне сказал…

— Что?

— Неважно. Тебе это знать необязательно.

— Ну, почему же? Пусть знает, — раздался позади холодный голос Иманы. — Я сказал, и повторю еще раз, что ты, девушка, можешь себя магом не считать. Ты запятнала себя поступками, достойными дикарей. Когда я приказал тебе «проверить как действует жезл», что я имел в виду? Разве я велел устраивать побоище на астероидах? Мы и без тебя знаем, что энергия радуги может эффективно убивать. Это побочный эффект, и его надо было избегать, а не эксплуатировать дальше.

— Я хотела как лучше, — робко заикнулась Доната. — Ты сказал: «познай всю мощь радуги», а где же мне ее познать, как не в бою? Я выполнила приказ, а ты проклял меня…

— Так ничего и не поняла, — устало сказал Имана. — Вся проблема заключается в твоем воспитании. Ты потратила больше восьмидесяти лет, чтобы стать сильным бойцом. Время показало, что это не самый лучший способ обрести мудрость. Ты полюбила сражения, убийства, кипение крови, а мудрость предков для тебя больше ничего не значит. Но для того, кто ее утратил, путь в истинный мир потерян навсегда.

Доната промолчала. Платон деликатно кашлянул.

— Я не хотел бы прерывать вашу дискуссию, но может быть, вы взглянете на мое плечо? По-моему, оно вывихнуто.

Имана молча ощупал плечо и одним движением вправил его на место. Потом он помог Платону подняться.

— Ты снова все портишь, — бросил он Донате. — Теперь ему придется провести лишний день в постели, а времени у нас очень мало. Оккупация должна начаться со дня на день. Ты, конечно, великий воин, но как ты справишься с целой армией? Они притащат алмазный бур и продырявят Конус за пару дней.

— Опыт у меня уже есть, — криво усмехнулась Доната.

— Хватит! — с неожиданной яростью крикнул Имана. — Больше жезл в твои руки не попадет никогда!

— Оккупация? — с удивлением прервал его Платон. — Кто, кого и зачем собирается оккупировать?

— Правительство Шарана объявило Сильванге войну. Формальный повод — покушение на гражданина Шарана, работающего по контракту на правительство Ирунгу. Это, кстати, тот самый, которого забрала служба спасения.

— А, Симо? — воскликнул Платон, — Но ведь он же не гражданин Шарана. И ранили его не сильвангцы, а Доната!

— Кого это интересует? — пожал плечами Имана. — Был бы повод. В общем, военный флот вот-вот вылетит на Сильвангу. Война не затянется, это точно. Скорее всего, император сразу капитулирует. И тогда счет пойдет на часы.

— Ничего не понимаю, — с чувством сказал Платон. — Какой счет?

— Давайте перейдем в вашу комнату, — предложил Имана. — Кстати, профессор, я предоставил вам свой собственный кабинет, а вы это совсем не цените. Ты тоже заходи, Доната. Возможно, тебе еще представится возможность искупить свою вину.

Таким образом Платон бесславно вернулся в комнату, которую покинул десять минут назад. Маги, бережно поддерживая его под руки, посадили его на лежанку, а сами уселись в кресла. Светильник занял свое место на столе.

— Раз уж вы настолько поправились, чтобы пускаться на самостоятельные экскурсии по подземному городу, начнем серьезный разговор прямо сейчас, — сказал Имана.

— Начнем, начнем, — поддержал его Платон. — Я давно мечтаю узнать, что это за место и кто вы такие. Определенные догадки у меня уже есть. Например, мне кажется, что маги из сильвангских мифов и вы — это одно и то же. Я угадал?

— Не совсем, — ответил Имана. — Вы слишком примитивно смотрите на вещи. Как вы считаете: древние маги, построившие цивилизацию, которую профессор Глендруид безграмотно называет «доирунгийской», кем они были? Людьми?

— Разумеется.

— Вот вы и ошибаетесь. Существа, которых дикие туземцы называли магами, так же отличались от людей, как люди от динозавров. Их прародиной была планета Альчера в этой самой звездной системе. Эволюция моей расы длилась миллионы лет. Их действительно можно было считать всемогущими. Они обладали универсальным источником чистой энергии и жили по две тысячи лет. В этом мире границ для них не было.

Но эти существа — маги — носили человеческое обличье как заношенное платье, от которого надо избавиться как можно скорее. Их самоназвание можно перевести как «стоящие у порога», и это не случайно. Около пяти тысяч лет назад маги перешли на новую ступень эволюции. Им открылся путь в другой мир, непостигаемый чувствами и мыслью. До катастрофы об этом мире они успели узнать очень мало. В частности, магам стало известно, что там отсутствует время. Это открытие сыграло роковую роль — оно заставило расу магов поторопиться и совершить непростительную ошибку.

Дело в том, что подавляющая часть магов была уверена, что всех, кто отправится в другой мир, ждет бессмертие. Возможно, так оно и было — лично я в этом уверен. Но что предприняли маги? Они пошли по самому легкому и, разумеется, порочному пути. Личный переход требовал особых условий и огромных затрат духовной энергии, стать бессмертными же хотели все, и притом — немедленно. В те времена была открыта особая форма энергии,единой как для этого, так и для того мира — я условно назову ее энергией радуги. Самые нетерпеливые из магов решили применить ее для того, чтобы мгновенно перенести в другой мир все население Альчеры. Остальное вы знаете из сильвангских мифов. На полюсе был построен колоссальный генератор и передатчик энергии — Большой Конус. Его возводили больше трехсот лет. А когда маги впервые попытались применить его, Альчеру просто разорвало на части. От всей планеты осталось только странное место, так называемый заповедник «Сердце Альчеры». Судя по тому, что я о нем слыхал, там действительно остановилось время.

Все население Альчеры было уничтожено взрывом. Конус ушел глубоко под землю, и большая часть магов погибла. Из тех, кто обслуживал передатчик, уцелели единицы. Сначала они обитали в развалинах вокруг Конуса — ведь, кроме самого передатчика, здесь был построен целый город — а позднее их потомки ушли к югу и поселились в одном из покинутых подземных городов. Такие города строили предки нынешних сильвангцев, чтобы скрываться от палящего солнца. Так мы и живем уже много тысяч лет под землей, выходя наружу только при крайней необходимости. Все эти годы потомки магов жили одной мечтой — найти, в чем была ошибка их прародителей, и исправить ее. К каким выводам мы пришли, я вам рассказывать не буду — все равно не поймете. Но мы были лишены самого главного — генератора энергии. Входы в Конус были затоплены, жезлы без источника энергии бесполезны.

К тому же со временем мы поняли, что Сильванга — это далеко не Альчера. Условия жизни здесь на редкость неблагоприятные. Каждое следующее поколение носит следы вырождения. Сокращалась продолжительность жизни, развивались мутации, исчезали особые, свойственные только магам психические способности — ясновидение, гипнотизм, чтение мыслей. Зато появились новые навыки, достойные троглодитов, вроде ночного зрения.

К настоящему времени потомков магов почти не осталось. Детей рождается очень мало, что и неудивительно — ведь дома, на Альчере, мы были практически бессмертными. Мне, например, четыреста лет. Возможно, я протяну еще лет двести, но не больше. Мои родители умерли, когда им было под тысячу. А Доната проживет не больше трехсот. И психология у нее, как вы заметили, отличается не в лучшую сторону. Она не только умеет сражаться, она еще и наслаждается этим. На Альчере бойцов не было — там презирали тело и все с ним связанное…

Впрочем, я отвлекся. Я познакомил вас с нашей историей, чтобы вы поняли — мы не желаем зла ни вам, ни кому другому. Нам нужно только знание. Когда Глендруид пробил шахту и нашел хранилище, мы поняли — пришел наш час. Не зря мы десятки лет тренировали наших молодых бойцов. Известная вам Доната похитила один из жезлов… остальное вам в общем известно.

— Она действительно училась в Оксфордском Галактическом университете? — спросил Платон.

— Да, это правда. Но таких социально активных магов, как Доната, у нас очень мало, и они буквально на вес золота. Одного недавно убил в Конусе ваш помощник Симо. Скорее всего, он даже не представлял, какую утрату мы понесли…

— Вы не сказали самого главного, — мягко заметил Платон. — Зачем я вам нужен? Почему вы лечите меня, устраиваете экскурсы в историю, вместо того, чтобы убить на месте, как того давно желает, например, эта девушка?

— Вы и сами должны догадаться, — слегка поклонился Имана.

— Браслет?

— Совершенно точно. Он заинтересовал нас сразу, как вы появились на Сильванге. Сначала мы думали, что это новая находка из коллекции Глендруида, но простая проверка показала, что последний раз подобные браслеты находили еще при его прадедушке. Единственное исключение — украшения с мумии мага, найденной в Пингу, — нам удалось сразу же похитить.

— А чем они так ценны?

Имана секунду помолчал, словно думая, отвечать или нет, и наконец произнес:

— Попросту говоря, на браслет этот предмет только похож. На самом деле это что-то вроде ключа. Я знаю, что почти сразу по прибытии вы посетили архивы и, вероятно, заметили, что в экспозиции музея нет ни одного браслета. Мы их все похитили оттуда в разное время, и они очень пригодились нам — позднее увидите, каким образом. Но ваш ключ особенный, можно сказать, ключ высшего порядка. Им можно открыть все что угодно. Вы ведь привезли его из Сердца Альчеры?

Платон молча кивнул, испытующе глядя на Иману.

— Этот ключ нам жизненно необходим, чтобы подобраться вплотную к генератору внутри Конуса. Если мы его не получим, все рухнет. Шаранцы просверлят Конус насквозь, доберутся до генератора первыми и наверняка испортят его.

— Но у меня ключа сейчас нет, — сказал Платон.

— Мы знаем, — согласился Имана. — Вы человек неглупый и перед тем, как приступить к розыскам магов, спрятали его или кому-нибудь отдали, чтобы подстраховаться. Я прав? Что ж, я на вас не в обиде. Ну, теперь вы можете признаться. Где ключ?

Платон хотел саркастически усмехнуться в ответ на этот нелепый вопрос, но почувствовал, как губы сами разомкнулись и произнесли:

— Я отдал его одному знакомому.

— Имя знакомого?

— Симо Оппенгейм.

— Ужасно, — прошептала Доната. Имана удовлетворенно кивнул, но вид у него был нерадостный.

— Какого черта? — воскликнул Платон, когда к нему вернулся дар речи. — Имана, по какому праву вы меня загипнотизировали?

— Так проще и быстрее выяснить правду, — равнодушно сказал Имана. — Кроме того, я все узнал от вас в первую ночь вашего пребывания в подземном городе. Я просто хочу, чтобы вы знали — от меня скрыть ничего невозможно. Теперь вы, вероятно, спросите, почему же я вас не убил. Объясняю: вы отдали браслет самому неподходящему человеку, которого только могли выбрать. Симо Оппенгейм — крупный шаранский шпион, много лет следивший за раскопками Глендруида. На Шаране тоже знают легенду о магах и их сверхоружии, и давно ею интересуются. Вообще, в этой солнечной системе про генератор не слышали, по-моему, только вы.

Я могу поручиться, что Оппенгейму известно о браслете немногим меньше, чем вам. Я встречался с этим Симо. Он талантливый и образованный человек, специалист по сильвангской древнейшей истории. Кстати, в нем нет ни капли сильвангской крови — он чистокровный шаранец. Я уверен, когда начнется война, он явится на эту планету одним из первых.

Слова Иманы поразили Платона, но он удивился гораздо меньше, чем можно было ожидать. Ему пришло на ум множество мелких деталей, которые просто обязаны были пробудить подозрения: ненавязчивые расспросы охотника, постоянное стремление пролезть вперед — чего стоило одно бегство из Ирунгу, когда по одному слову Симо Платона взяли на шаранский корабль, да еще отвезли в пустыню. А убийство Митиан? Теперь Платон не сомневался, что его совершил именно Симо, чтобы запутать следствие и заодно вывести из игры конкурента.

— А я-то чем могу помочь? — автоматически произнес археолог.

— Вы поможете нам вернуть браслет, — сказал Имана. — Я понимаю, что это будет непросто. Оппенгейм знает, что его жизнь в опасности, и наверняка окружит себя охраной, через которую Донате будет не пробиться. Я не могу себе позволить потерять еще одного бойца. Поэтому вы с Донатой отправитесь в Ирунгу, найдете там этого Симо и попросите у него браслет обратно. Я предлагаю вам действовать напрямую и договориться с ним о встрече… Кроме того, вы должны будете опознать браслет — на случай, если Симо захочет его подменить. Доната видела его только мельком и может ошибиться.

— Иными словами, моя роль — приманка? — угрюмо произнес Платон. — А вам не кажется, что я сильно рискую?

Имана холодно усмехнулся.

— Какое нам дело, рискуете вы или нет? Я даю вам шанс воплотить в жизнь вашу мечту — покинуть эту планету раз и навсегда. В качестве прощального подарка вы получите жезл. Если же вы намереваетесь отказаться, отсюда вы не выйдете. Готовьтесь — послезавтра вам предстоит путешествие в Ирунгу.

Платон пожал плечами и ничего не ответил. Когда маги попрощались и вышли из комнаты, он лег на кровать, закрыл глаза и задумался. «Опять хождение по краю пропасти, — сонно думал он. — Ясно как день, что эти мутанты собираются убить меня после того, как получат браслет. Обещание отдать мне жезл — дешевая приманка. Если я даже откажусь, этот Имана загипнотизирует меня, и я сделаю все, что ему нужно, помимо своей воли. Интересно, что они собираются делать после того, как доберутся до своего генератора? Выставят ультиматум мировому сообществу? Пожалуй, Имана прав — надо валить отсюда, пока Сильванга не разлетелась на части, как Альчера».

После долгих раздумий Платон решил, что в Ирунгу ему обязательно представится возможность сбежать из-под присмотра Донаты. Что касается браслета, он был уверен, что обратно его заполучить не удастся.

Вечером следующего дня в комнату к Платону пришел Имана и принес какой-то сверток. Лицо лекаря было встревоженным.

— Время настало, — сказал он. — Сегодня утром шаранцы посадили возле Ирунгу военный крейсер. Как мы и ожидали, император сразу объявил о капитуляции. Город набит солдатами, сильвангское правительство сидит в казематах в дворцовом подвале, а население ждет конца света и убегает в джунгли. Оппенгейма пока не заметили, но я убежден, что он там, скорее всего, во дворце. Вот шаранская офицерская форма и документы. Мы подумали, что в ней вам будет проще проникнуть в город. Значит, так: сначала побродите по улицам, а потом пойдете прямо во дворец, якобы со срочным донесением. Скажете, что дело касается Конуса, и Оппенгейм сам вас найдет. Донату вы не увидите, но она будет следовать за вами.

— А если меня арестуют в городе как самозванца? — возразил Платон, начиная натягивать форму.

— Не арестуют, — отрезал Имана, — Доната об этом позаботится.

— А как мы доберемся до города?

— Это не проблема. Вы готовы? Скорее!

Поверх белой нарядной формы Платон надел бронежилет и шлем с зеркальным забралом, полностью закрывавшим лицо. К форме прилагалось оружие — маленький бластер последней модели. Платон протянул руку к кобуре, но тут же почувствовал, что рука его не слушается. Имана молча погрозил ему пальцем.

Они долго шли темными запутанными коридорами. Светильник давал настолько мало света, что Платон едва мог рассмотреть пол под ногами и сводчатый потолок.

— Этот город огромен, — произнес Имана. — Десятки ярусов, сотни миль подземных дорог. Первые поселенцы — я имею в виду магов — построили здесь скоростной транспортный тоннель наподобие тех, что существовали в разрушенном полярном городе. Вы с Донатой им сейчас воспользуетесь.

— Подземный ход в Пингу! — невольно воскликнул Платон. — Так я и думал.

— Да что вы говорите? Там обнаружили подземный ход? Я не знал! — с интересом произнес Имана. — Он в хорошем состоянии?

— Не сказал бы. Вся его длина — с полмили, не больше, а потом он выходит на поверхность посреди болота.

Имана махнул рукой.

— Древние ходы все разрушены. Мы одно время надеялись пробраться по ним в Конус. Ну вот, мы и пришли. Доната, ты готова?

В низком помещении, напоминающем депо, дул сильный сквозняк, пахло железом и машинным маслом. На полу тускло поблескивали плоские рельсы. Платон увидел приземистый четырехугольный экипаж с двумя рядами сидений. На переднем сидела Доната, тоже в шаранской военной форме. Шлем она держала на коленях.

— Я готова, — нарочито спокойно сказала она. — Археолог, забирайся сюда и пригнись, если не хочешь разбить голову о потолок. Этот тоннель на твой рост не рассчитан. Имана, — ее голос дрогнул. — Может быть, мы больше не увидимся. Разве ты не скажешь мне на прощанье несколько добрых слов? Твоя неприязнь мучает меня.

— Эмоции! — недовольно ответил Имана. — Вот оно, вырождение! Сначала ты наслаждалась убийствами, потом, чего доброго, начнешь страдать от угрызений совести… Ты знаешь, что виновата. Когда ты искупишь свою вину, мое отношение переменится.

Доната сжала зубы.

— Да будет так! — пробормотала она. — Археолог, ты готов? Мы отправляемся.

Экипаж бесшумно тронулся с места и нырнул в тоннель. Над головой у Платона засвистел ветер. Ускорение вдавило его в сиденье. В тоннеле было темно, только рельсы отливали слабым синим светом на поворотах.

— Сколько времени займет дорога? — громко спросил Платон, пытаясь перекричать свист ветра.

— Час, — буркнула Доната. Она сидела мрачнее тучи, отвернувшись в сторону. Ее несчастный вид тронул даже Платона.

— Эй, взбодрись, — почти по-дружески сказал он. — Какое тебе дело до старого хрыча? Пусть себе читает мораль, а ты плюнь и забудь. Ты же взрослая девочка. Кстати, сколько тебе лет?

— Сто двадцать два, — злобно ответила Доната. — И не смей оскорблять Иману, а то я выкину тебя на рельсы. Видала я много таких умников и проходимцев, как ты, во внешних мирах. Ты недостоин даже стоять рядом с ним…

— Можно подумать, что ты в него влюблена, — поддел ее Платон, и сразу пожалел об этом. Через мгновение его голова оказалась на расстоянии ладони от шипящих рельсов. «Конец мне пришел!» — отстраненно подумал он. Сверху послышался яростный голос Донаты:

— Еще слово, и ты труп! Во имя Радуги, когда же я избавлюсь от этого нахала?

— Нервы бы тебе полечить, — не удержавшись, пробормотал Платон, когда снова оказался в экипаже. Доната демонстративно отвернулась. Остаток дороги оба молчали.

Глава 9 ОККУПАЦИЯ

Монотонный тоннель закончился неожиданно. Экипаж вынырнул на поверхность и остановился так же бесшумно, как тронулся в путь. Тоннель выходил на поверхность где-то в пригороде Ирунгу, посреди густых приречных зарослей. В небе ярко горели звезды, шелестели кроны деревьев, перекликались ночные птицы. Платон поднялся и вдохнул полной грудью свежий ночной воздух. «Зачем я стал археологом? — неожиданно подумал он. — Разве может тянуть под землю, когда наверху такая красота?» Резкий голос Донаты отвлек его от раздумий.

— План такой, — хмуро сказала она, надевая шлем. — В город я тебя проведу через стену, мимо ворот, а дальше уж надейся на себя. Главное, не ходи туда, где тебя знают, — в гостиницу, бар, музей… В квартале от «Танцующей змеи» есть забегаловка под вывеской стрекозы. Ступай туда, поговори с караульными солдатами — наверняка они там сидят. А я, пока темно, наведаюсь во дворец.

— Так и сделаю, — ответил Платон, добавив про себя: «Через час ноги моей не будет в Ирунгу».

Они перелезли через городскую стену — двадцать футов колючего кустарника, кивнули друг другу и разошлись в разные стороны. Платон размеренным шагом двигался по деревянной мостовой и пытался придумать, куда ему деваться. На улицах было странно пустынно, все окна и двери наглухо закрыты, но почти в каждом доме за ставнями тускло горел свет. С соседних улиц до Платона иногда доносились тяжелые шаги и громкие, оживленные голоса шаранских солдат. «Все понятно. Оккупация», — рассеянно подумал Платон. Шаги загрохотали совсем рядом. Археолог положил руку на рукоятку бластера. Мимо него прошли строем с десяток солдат в белой бронированной форме. Идущий позади сержант бросил внимательный взгляд на Платона и остановил солдат.

— Извините, господин офицер, что задерживаю вас, — почтительно сказал он, — Мой долг вас предостеречь. В этом районе только что был замечен лазутчик, и вот-вот начнется операция по его поимке. Разрешите проводить вас в более спокойное место.

— Какой еще лазутчик? — спросил Платон на новоанглийском. — Сильванец?

— Не похоже. Говорят, карлик какой-то. Увидел патруль, шарахнулся в канаву и как сквозь землю провалился.

За домами послышались крики: «Вот он! Туда побежал!». Платону стало неуютно. «Ну и растяпа эта Доната. Лучше мне действительно убраться в безопасное место», — подумал он и пошел вместе с сержантом в хвосте маленького отряда.

— Мы идем вдоль периметра до западных ворот, а потом во дворец, — сказал сержант после непродолжительного молчания. — Если вас это устраивает…

— Я вообще-то искал, где горло промочить, — ответил Платон. — Как будем проходить мимо какой-нибудь таверны, где наших побольше, я вас покину.

— Да вы не бойтесь, сэр. Все здешние обезьяны разбежались еще вчера, — презрительно произнес сержант. — Вот уж истинно дикари! Наверно, впервые в жизни увидели крейсер.

— А я слышал, они ждут конца света, — ответил Платон.

— С чего вы взяли? — удивился сержант. — Им ведь повезло, дурачью, даже бомбардировок не было. Вы с какой партией высадились?

— С первой, — ляпнул наугад Платон.

— А, значит, это ваши ребята штурмовали дворец? Горячее было дело?

— Да так себе, — неопределенно ответил Платон.

— Вот и я слышал, что ерунда, — согласно кивнул сержант. — Говорят, за воротами засели дворцовые охранники и палили из каких-то допотопных ружей. Напрасно они это сделали, лучше бы сдались. Теперь придется им поработать на полярных урановых шахтах.

— А где сейчас военнопленные? Уже на корабле?

— Нет, конечно, — ответил сержант, с недоумением пожав плечами. — Сидят, голубчики, в подвале дворца. Что вы такое говорите, сэр? Операция-то еще не закончена.

Платон со значительным видом кивнул и замолчал, чтобы опять не сболтнуть лишнего. К счастью, впереди показалась подсвеченная вывеска в виде огромной картонной стрекозы.

— А вот и таверна! — с довольным видом воскликнул он. — Благодарю, сержант. Вы меня буквально спасли от гибели.

— Рад стараться, сэр.

Простившись с предупредительным сержантом, Платон зашел в таверну. «Стрекоза» представляла собой низкое, смутно напоминающее стойло помещение, выходящее сразу на две улицы. Несмотря на поздний час, за длинными столами сидело около тридцати шаранских солдат. Ни единого сильвангца, кроме хозяина таверны, Платон не заметил. Либо алчность победила в нем страх перед концом света, либо он был шпионом, подумал археолог. Он небрежно махнул рукой солдатам, вскочившим при виде офицера, снял шлем и сел за отдельный стол. К нему сразу подбежал хозяин.

— Что угодно господину офицеру? — подобострастно спросил он на хорошем новоанглийском. — Рекомендую наше фирменное блюдо — фаршированную стрекозу…

— Знаю я, чем вы их фаршируете, — буркнул Платон. — Неси текилу.

Хозяин ушел и через минуту вернулся с самогоном в надтреснутом пивном бокале. Платон, морщась, начал мелкими глотками пить горючую жидкость и одновременно прислушивался к разговорам посетителей. За соседним столом распивала виски компания солдат. Шаранцы, перебивая друг друга, обсуждали штурм дворца — похоже, единственную боевую операцию в Ирунгу.

— Нет, вы спускались в эти подвалы? Я вам скажу, только в кино такое видал: дыба, как на картинке…

— Там один в золотом пиджаке лез через решетку, так я его одним выстрелом снял…

— Я ее схватил, хотел серьги снять, а капитан говорит: под суд пойдешь! Я спрашиваю — почему? А он — нарушаешь права человека! Для него-то, небось, золото из дворца ящиками на корабль таскали, сам видел.

— Генерал вообще запретил грабить. Сказал, за мародерство расстрел.

— Да ладно вам, здесь и грабить-то некого… Дверь распахнулась, и в таверну вошли двое офицеров в полной боевой форме. Брезгливо осмотревшись, один потянул второго за столик, где сидел Платон.

— Проходите сюда, Алекс, — сказал он. — Здесь вроде почище. Здравствуйте, сэр, вы не против нашего вторжения?

— Что вы, что вы, — хмуро, но любезно ответил Платон. — Присаживайтесь.

— Разрешите представиться. Мы сейчас в увольнении, так что неофициально — Томми, — сказал первый офицер, снимая шлем и протягивая руку Платону. Высокий, стройный голубоглазый блондин с приятной улыбкой разительно отличался от своего угрюмого массивного приятеля, который мог бы служить в этой таверне вышибалой.

— Алекс, — кратко отрекомендовался второй.

— Кларк О'Курки, — сказал Платон, назвав имя, которое значилось у него в документах.

— Я о вас слышал, — сказал Томми — Точнее, видел ваше имя в приказе. Вы отличились при взятии дворца?

— Это преувеличение, — скромно ответил Платон, проклиная все на свете, — меня там вообще не было.

Офицеры посмеялись остроумной шутке и заказали ужин на кухне. Вскоре хозяин принес им дымящихся стрекоз с острым соусом. Платона едва не затошнило, но из чистой вредности он решил промолчать.

— Что вы пьете? Текилу? А, здешний самогон… Вы сильно рискуете, Кларк О'Курки, — вполголоса произнес блондин. — Впрочем, кто не рискует, не выигрывает, не так ли, извините за банальность? Для всех присутствующих это как никогда актуально.

Платон пожал плечами, исподлобья бросив взгляд на Томми. Кого-то этот блеклый шаранец ему определенно напоминал. «Он догадался, что я не офицер! Или знаком с настоящим Кларком!» — промелькнула паническая мысль. Платон медленно потянулся к кобуре.

— Вы куда-то торопитесь? — спросил Томми, заметив, что Платон чувствует себя неуютно. — Не во дворец ли? А то пойдемте вместе, полюбопытствуем. Только что поймали шпиона, переодетого в шаранскую форму. Говорят, очень странный субъект, чуть ли не карлик. Разведчики прямо в догадках теряются…

Молчаливый Алекс, с аппетитом поедавший стрекозу, чуть заметно ухмыльнулся и уткнулся взглядом в тарелку. Платон похолодел. «Я раскрыт! Наверняка на меня донес паршивый сержант! Проклятие, где же я видел этого Томми? Голос я определенно слышал раньше, но лицо…»

— Что, профессор, не узнаете? Может, подсказать? — прошептал Томми, перегнувшись через стол. Его губы растянулись в знакомой панибратской улыбке.

— Симо! — воскликнул Платон, вскакивая с места.

— Сидеть! — прошипел блондин. — У меня в руке бластер, направленный прямо вам в живот. Еще одно движение, и свалитесь с острым приступом аппендицита. Лейтенант, заберите у него оружие и вот эту трость, только без лишнего шума. А теперь мы все вместе пойдем во дворец.

— Смотреть на карлика? — съязвил Платон.

— И на него тоже, — хладнокровно ответил Симо. — А вообще давно пора объясниться. Допивайте свое пойло и без резких движений выходите из таверны. На всякий случай, если вы забыли, напомню, что реакция у меня быстрее, чем у вас.

Глава 10 ДВОРЦОВЫЙ ПОДВАЛ

Три шаранских офицера, обнявшись, как лучшие друзья, покинули таверну и направились к усеченной вершине Конуса, откуда доносились крики и распространялся запах горелой изоляции. По дороге Платон видел, что позади крадутся не меньше десятка человек в штатском, как белых, так и темнокожих. «Охраны-то сколько! А ведь Донату они не поймали! — подумал он. — Симо блефует, надеется, что я проговорюсь. Захочу я с ним откровенничать, или нет, все равно он приложит все силы, чтобы вытянуть из меня все, что ему надо. Может, и впрямь рассказать ему, что мне известно о магах и их замыслах? Впрочем, шаранцам я никогда не симпатизировал. Не хотелось бы заканчивать экспедицию таким жалким образом. Имана хоть обещал мне жезл, а что даст Симо — местечко на урановых рудниках? Самым щедрым из здешней компании был Кинту, да где он теперь?»

— Ты был знаком с Кинту, атташе по культуре? — негромко спросил он молча шагающего Симо. — Не знаешь, что с ним?

— Во-первых, извольте обращаться ко мне на «вы», — сквозь зубы ответил Симо. — Вы разговариваете с майором шаранской армии. Что касается Кинту, то он умер сегодня днем. Мы здесь ни при чем — он сам принял яд. Очень жаль во всех отношениях.

«Разумеется, какой источник информации потерян», — не без злорадства подумал Платон. Впрочем, ему было искренне жаль интеллигентного и доброжелательного дипломата.

Офицеры вышли на вершину холма. Увы, многострадальное здание исторического музея заканчивало свое трехсотлетнее существование. Верхний этаж был охвачен пожаром, который не особенно активно тушила рота солдат; из окон первого этажа шаранцы тащили все, что попадалось под руку: мебель, статуи, ковры, люстры, одновременно рассовывая себе по карманам предметы помельче. У главного подъезда стоял мощный караул. При виде Симо охранники встали навытяжку. Арестованного провели служебным коридором прямо в знаменитые подвалы. Платон шел мимо массивных бронированных дверей, из-за которых доносились звуки ударов и вопли боли.

— Как насчет прав человека? — осведомился он.

— Права человека неукоснительно соблюдаются, когда речь идет о людях. А это не люди, а животные, — ответил Симо. — До людей им еще долго эволюционировать.

— Только не надо демагогии! Вы же прожили среди них несколько лет! — взорвался Платон.

— В те годы я и составил мнение о них, — высокомерно сказал Симо. — Сильвангцы — дикари и вырожденцы. Их время прошло пять тысяч лет назад. Проходите в эту камеру, профессор, здесь нам будет удобнее беседовать.

Только когда железная дверь камеры закрылась за археологом, он осознал, что попался. Вместе с ним прошел внутрь Симо. Громила Алекс остался за дверью. В крохотной оштукатуренной каморке без окон не было ничего, кроме узкой койки. На нее уселся Симо, а Платон остался стоять на ногах. Несколько минут оба смотрели друг на друга и молчали.

— Жаль, что так получилось, — сказал Симо после долгой паузы. — Я имею в виду — жаль, что мы в разных лагерях. Лично я всегда симпатизировал вам. На самом деле, вы здесь абсолютно случайный человек. Какое вам, в сущности, дело до внутренних межпланетных распрей и имперских амбиций крошечного полудикого государства?

— Никакого, — согласился Платон.

— Вы приехали сюда, если я правильно понял, вести раскопки, притом из чистого любопытства. Но долгое время у нас считали, что вы прибыли по приглашению известной вам организации, устроившей ту диверсию на астероидах — я имею в виду общество Радуги — дабы помочь ей разыскать некое сверхоружие. А что на Сильванге есть такое сверхоружие и организация, желающая им завладеть, нам было известно давно. Мы очень серьезно занимались этим вопросом и смею сказать, не впустую. Так, известное вам «Общество Радуги» больше не существует.

За вами начали следить еще на археологической конференции. Я лично был свидетелем того, как вы добились приглашения от Глендруида, и признаться, ваша тактика показалась мне довольно неуклюжей. В полете вы побеседовали с дипломатами и невольно помогли нам выйти на общество Радуги. Но факты показали, что никакой реальной силы за ними не стояло.

Изначально никто не собирался задерживать вас на Шаране — мы хотели, чтобы вы вывели нас на главарей, но захват астероидов заставил нас форсировать события. Сейчас-то я знаю, что вы отправились в экспедицию с самыми чистыми намерениями, но если бы вас задержали на Шаране, вам пришлось бы очень постараться, чтобы доказать свою невиновность. Потом вам удалось сбежать, и мы вас упустили. Глупец Фейн с космической базы вместо того, чтобы связаться с отделом политического сыска, сообщил о вашем задержании в главный штаб армии, которому до вас никакого дела не было, и военные разрешили перелет. Таким образом ваш корабль без всякой охраны вылетел с базы и исчез. С огромным трудом, почти через месяц, мы разыскали его в пустынной области возле деревни Кабуни и оставили там двух агентов. Одного из них вы убили, а другая пару недель назад сообщила, что проводила вас к Лунному каньону. Вот с этого момента в моем рассказе наступает пробел, который я хочу попросить заполнить вас.

Платон устало вздохнул и сел на корточки у стены.

— Я еще не спросил, как ваше здоровье.

Симо добродушно усмехнулся.

— Как видите, поправился. На то я и разведчик, чтобы первым лезть во всякие опасные места.

— Что тогда случилось в хранилище?

— Я спустился вниз, чтобы покопаться там на досуге, думал, что найду вход. Стоило мне отвернуться, как стена открылась, девчонка с жезлом направила на меня радужный луч. Я не знаю, почему я уцелел — может, луч попал по касательной.

— Не жарко было в парике?

— Ничуть. Наоборот, парик спасал меня от их проклятого солнца. Вот химическая окраска кожи — довольно неприятная процедура. А колоритным я был сильвангцем, правда?

— Ты вообще казался славным парнем, — согласился Платон. — Настолько славным, что я доверил тебе свой полосатый браслет. Ты еще не потерял его?

— А, браслет с Альчеры! — значительно произнес Симо. — Вот он, при мне. Теперь я понимаю, почему вы вернулись назад живым и невредимым. Извините, вернуть не имею права — он проходит по делу как вещдок.

— Откуда вы знаете, что он с Альчеры? Я этого, по-моему, не говорил.

— Про этот браслет многие знают. Его и в каталогах можно встретить, и в путеводителях по заповедным местам галактики. С Альчеры его бы давно увезли, но боялись, что исчезнет, как другие экспонаты. Ну, для чего он нужен «демонам»?

Платон бросил косой взгляд на дверь.

— Один из «демонов» — древний старикан с мерзким характером и паранормальными психическими способностями — послал меня забрать его. В награду он предложил мне жезл — тот самый, украденный у Глендруида. Каким образом он собирается воспользоваться браслетом, я даже не представляю, но в личной беседе он порекомендовал мне убираться с планеты подальше, если хочу уцелеть.

— Нетрудно догадаться, чего им надо, — пробормотал Симо. — Конечно, когда заработает сверхоружие, жезл покажется детской игрушкой. Благодарю вас за сведения, профессор. Вам это зачтется на суде. Теперь давайте перейдем к подробностям…

Звук удара за дверью заставил его замолчать, вскочить с койки и выхватить бластер.

— Эй, лейтенант! — крикнул Симо.

Никто не отозвался. Шаранец, держа бластер наготове, слегка приоткрыл дверь, выглянул наружу и сразу захлопнул ее. Когда он обернулся к Платону, тот увидел, что Симо смертельно бледен.

— Там она! — хрипло произнес он. — Девица из конуса. У нее в руке жезл. Весь коридор усыпан трупами. Что нам делать?

Платон пожал плечами.

— Так я и думал, что она нас найдет. Лично я просто посижу и подожду. Все равно нам ничего не поможет.

— Ты был с ней заодно! — прошипел Симо. — Как же я не догадался? Ты просто вывел ее на меня! Умри, предатель!

Он направил бластер в лицо Платону. Но в этот миг дверь камеры вылетела из пазов, и в проеме появилась Доната. Фигуру Симо охватило радужное сияние, и через долю секунды от майора осталась только черная кучка пепла. Доната вбежала в камеру, ногой разметала пепел по полу, подняла ничуть не пострадавший браслет и обтерла его о рукав формы.

— Пошли отсюда, быстро, — приказала она Платону. — Мне не хочется воевать со всей шаранской армией.

— Я думал, что ты убьешь и меня, — медленно произнес Платон. — Ты ведь давно об этом мечтала. Случай-то подходящий, да и браслет у тебя.

— Имана мне такого приказа не давал, — холодно ответила Доната. — Поторопись, пожалуйста. Мы должны встретиться с ним возле шахты.

«Бедняга Симо! — подумал Платон, бросив прощальный взгляд на растоптанную кучку пепла. — Мне тоже жаль, что мы оказались во враждебных лагерях. А я ведь так и не узнал твое настоящее имя».

Глава 11 БОЛЬШОЙ КОНУС

Доната стремительно пробежала через подвалы в служебный коридор и выскочила в первое попавшееся окно. Платон едва успевал за ней. Перед его глазами ярко стояла картина бойни, которую Доната устроила в подвале.

— Заключенных-то ты за что? — задыхаясь, спросил он на бегу.

— Меня всегда учили не оставлять свидетелей. Прибавь ходу, профессор. Мне что, придется тащить тебя на плечах?

— Тогда брось меня здесь.

— Только мертвого.

Беглецы остановились перед дворцовой оградой из металлических прутьев высотой в три человеческих роста. Доната нервно оглянулась по сторонам и смерила ограду взглядом.

— Перелезем, — предложил Платон.

— Времени нет! — огрызнулась Доната, разгибая прутья.

Платон без труда пролез в образовавшийся проход, и безумный бег возобновился. Доната свернула с освещенной улицы и потащила археолога по каким-то грязным задворкам. Полквартала они прошли под землей, по колено в отвратительно пахнущей воде. Когда они вылезли на поверхность через сточную трубу под древним мостом, вокруг раздались крики и вспыхнули огни выстрелов. «Назад!» — воскликнула Доната и дугообразно взмахнула жезлом. Радуга прочертила в воздухе извилистый след. Крики снаружи оборвались. Платон осторожно выглянул из-под моста — на улице никого не было, только на досках мостовой темнели неровные пятна.

— Засаду устроили, тоже мне конспираторы! — криво усмехнулась Доната. — Пусть теперь командир поищет их тела. На этом самом месте они заметили меня пару часов назад, так что поделом им.

— Насколько я помню, Имана запретил тебе прикасаться к жезлу, — неприязненно заметил Платон. — Ты опять нарушила его приказ. Как бы тебе не влетело за самоуправство.

— А что мне оставалось делать! — плаксиво ответила Доната. — Да, я взяла потихоньку этот жезл. Что мне, с голыми руками ломиться в тюрьму?

— Головой надо было думать. Оружием размахивать любой может, а твоя задача, по-моему, была выманить Симо из укрытия.

— Браслет у меня, так что ничего не знаю, — отрезала Доната.

Не встретив больше никого на улице, они благополучно перебрались через стену и быстрым шагом пошли по утоптанной тропе, ведущей к шахте. Платону вспомнилась последняя экспедиция с охотником, имевшая такие трагические последствия. «Даже не верится, что это было всего две недели назад, — подумал он. — Такое ощущение, что я умер и снова родился с тех пор».

Полянка, где находилась шахта, казалась пустой, заброшенной и неестественно гладкой. Над провалом шахты стояла одинокая сгорбленная фигура Иманы с бледно светящимся жезлом в руке. Подойдя ближе, Платон понял, в чем дело — поляна просто была выжжена до основания. Земля спеклась в твердую скользкую корку. Заслышав стук шагов, Имана резко поднял голову.

— Свои! — поспешно крикнула Доната. — Имана, что ты здесь устроил?

— Я в отчаянии, — глухо произнес Имана. — Я запятнал себя убийством уж не знаю скольких человек. Этот жезл — действительно страшное оружие. Но я никак не ожидал, что встречу засаду возле шахты…

«Все-таки у Симо котелок варил», — подумал Платон. Доната подбежала к Имане и сжала ему руку.

— Успокойся! К чему волноваться из-за всяких пустяков? Я, например, перебила сегодня не меньше пятидесяти человек, и как видишь, совсем не печалюсь. Самое главное — браслет у нас.

— Браслет?! — голос Иманы стал сухим и отрывистым. — Великолепно! Ну, тогда эмоции долой, и спускаемся в шахту. Доната, иди вперед, потом вы, профессор…

— Может, все-таки скажете, зачем я вам нужен? — устало спросил Платон.

Имана с оскорбительным удивлением взглянул на него.

— У вас еще не исчезла привычка задавать вопросы? Похоже, случай неизлечимый. Полезайте в шахту и избавьте меня от вашего праздного любопытства.

Слои слова Имана подкрепил выразительным движением жезла. «Действительно, зачем я его спросил? — подумал Платон, ставя ногу на веревочную ступеньку. — Можно подумать, от его ответа что-нибудь изменится».

Вскоре вся компания стояла во мраке хранилища. «Предупреждаю — если я споткнусь и подверну ногу, тащить меня будете вы, — громко сказал Платон. — Я не вижу даже собственных рук». Ответа он не дождался. Послышалось еле слышное шипение — это поднялась первая стена. Доната легкими шагами прошла вперед, что-то звякнуло, и в лицо археологу ударил порыв ветра. Перед ним в квадратном проеме возникло огромное помещение с голубыми колоннами, которое он однажды лицезрел на протяжение нескольких секунд. Посередине на возвышении тихо светился прозрачный конус.

— Ого, эффектная штука. Что это? — спросил он и прикусил язык.

Однако Имана почти сразу ответил без всякого раздражения:

— Вы, вероятно, думаете, что это и есть генератор? Ошибаетесь — это всего лишь что-то вроде аппаратной. Генератор надежно укрыт в подножии Конуса. Передатчики, напротив, были вынесены вовне и установлены на шести башнях на равном расстоянии от Конуса. Все эти башни разрушило землетрясение. Так что нам предстоит путь вниз — очень, очень глубоко под землю.

— Когда Глендруид пробил ход в хранилище — а это действительно одно из складских помещений — он тем самым оказал нам неоценимую услугу. Хотя сам Конус и опустился под землю, его планы никуда не исчезли. Мы сверились с планом, определили местоположение хранилища и воспользовались малыми ключами, украденными из музея, чтобы найти выход.

— Мы не раз наведывались в Конус, но в конце концов поняли, что наши ключи тут бесполезны, — добавила Доната. — Мы не могли опуститься на более глубокие уровни — туда, где находятся передатчик и генератор. А когда до меня дошли слухи о браслете, который некий археолог незаконно вывез с Альчеры…

— Короче говоря, — сказал Имана, — теперь мы во всеоружии. Самое главное — чтобы ключ подействовал. Доната, дай господину Рассольникову браслет.

Доната бросила на Иману удивленный взгляд, но повиновалась без колебаний. Платон повертел в руках браслет и надел на его запястье. Снова раздался голос Иманы:

— А теперь подойдите поближе к вот тому конусу и положите руку на вершину. Доната, отойди на десять шагов назад!

— И что со мной будет? Паду смертью храбрых во имя Радужного змея? — хладнокровно спросил Платон. За последнее время его нервы либо закалились, либо, что вероятнее, просто отмерли.

— Может, и ничего, — пожал плечами Имана. — Никто не знает. Ну, вперед! Не заставляйте меня прибегать к насилию.

— Терять мне уже давно нечего, — безнадежно пробормотал археолог и медленными шагами пошел к возвышению.

Красивый конус мерцал и переливался, словно внутри него горел лазурный огонь. Стенки конуса покрывали прозрачные геометрические узоры («Вероятно, план местности», — подумал Платон). На усеченной верхушке конуса виднелась выпуклость с ладонь величиной. Платон осторожно прикоснулся к ней, ожидая, что его в мгновение ока разорвет на части. Однако с ним ничего не произошло. Зато по поверхности конуса как будто пробежала извилистая белая молния.

— Что дальше? — крикнул археолог магам, которые укрывались с жезлами наготове во мраке хранилища.

— Прекрасно! — хрипло крикнул Имана, появляясь в «аппаратной». — Защита снята. Теперь давай сюда ключ и отойди в сторону.

— Может, я уже пойду, если я вам больше не нужен? — небрежно предложил Платон.

— Извините, профессор, без вашей помощи нам пока не обойтись. Доната, постереги пленного.

Имана принялся елозить носом по стенкам конуса, изучая геометрические закорючки. «Нет, это не здесь… опять не то… это вообще транспортная секция…» — доносилось до Платона его бормотание. Потом старец окликнул Донату, и они затеяли долгий спор на своем языке. Девушка подошла в конусу и ткнула пальцем в какую-то точку. Имана присмотрелся и ахнул.

— Все-таки ты не безнадежна, — сказал он под конец. — В тебе есть проблески интеллекта. Профессор, идите сюда. На приступочку, пожалуйста. Вот здесь поручни, держитесь покрепче. Доната, ты готова? Да поможет нам Радужный змей и все здешние варварские боги!

Имана положил руку на вершину Конуса и на одном дыхании произнес какую-то фразу. Основание непонятного устройства вздрогнуло, и Платон увидел, как голубые колонны, окружающие зал, поползли куда-то вверх, а пол бесшумно двинулся вниз. У археолога слегка закружилась голова, он зажмурился и вцепился в поручень. Имана хихикнул.

— В добрый путь, профессор. Мы спускаемся в глубины Сильванги, на самое дно Конуса.

Быстро или медленно опускался пол, понять было невозможно. Голубые колонны текли вдоль стен, как струи бесконечного водопада. Некоторые из них странно изгибались, другие были оплавлены или поломаны.

— Какие необычные колонны, не так ли? — нарушил давящую тишину Имана, прочитав мысли Платона. — Эти стержни из чистого селена пронизывают весь Конус. Именно через них пять тысяч лет назад энергия радуги вырывалась на свободу. Энергия радуги обладает страшной разрушающей силой и распространяется вдвое быстрее света. Какая находка для безумного честолюбца, а?

— Вы же сами говорили, что ей невозможно воспользоваться никому, кроме вас.

— Думаете, среди магов нет подобных честолюбцев? Доната, подтверди. Лично я доверяю только себе… ну и, пожалуй, вот этой девице. Потому-то я и держал наш поход в тайне.

— Что вы намерены делать, когда найдете генератор? — задал Платон вопрос, который давно просился ему на язык.

Имана долго не отвечал.

— Пока не знаю, — задумчиво ответил он наконец. — Для начала я хотел бы взглянуть на него. Но я не могу даже предположить, как его вид на меня подействует. Вы удивитесь, но я даже представить себе не могу, как он выглядит. Это больше чем источник энергии — в нем сосредоточена наша религия, наша история, душа нашего народа…

«Как бы старикан не впал в религиозный экстаз, — встревоженно подумал Платон. — Чего доброго, захочет даровать бессмертие всему человечеству, да и врубит эту штуку на всю мощь…»

Пол вздрогнул, и пульсирующее свечение Конуса притихло. Спуск завершился.

Глава 12 ОКНО В ИСТИННЫЙ МИР

Имана еще раз сверился с планом, спустился с возвышения, подошел к простенку между двумя «колоннами» и прикоснулся к стене кончиками пальцев. Стена как будто испарилась. Открылся черный провал в виде полукруглой арки.

— Прошу вас, профессор, — указал туда Имана, обращаясь к Платону. — Женщины и старики просят вас пройти вперед.

— Я же ничего не вижу! — с досадой сказал Платон. — Если вы хотите, чтобы я шел на ощупь, путешествие от этого не ускорится.

— Кто сказал, что здесь темно? Вы посмотрите на наши жезлы. Да они прямо огнем горят! Скоро здесь будет светло, как днем.

— Это оттого, что генератор где-то рядом, — тихо добавила Доната. Ей было явно не по себе.

Археолог подчинился и вошел под арку. Он оказался в низком душном коридоре, который вел куда-то вниз. Платон представил себе, на какой глубине он находится, сколько миллионов тонн камня нависли над его головой, и ему стало дурно. Он покачнулся, остановился и тяжело оперся о стену.

— Это что еще такое? — прокаркал сзади Имана. — Обморок? Доната, ты только полюбуйся на него! Ты когда-нибудь встречала археолога, страдающего клаустрофобией?

Резкий голос Иманы привел Платона в чувство. Он побрел дальше, внимательно осматривая пол и стены. Его мысли невольно направились в другое русло.

— Эй, Имана! Объясните конкретно, чего вы опасаетесь? Здесь что, есть ловушки, как в древних гробницах? Ямы,падающие с потолка камни и прочее?

— Именно для того, чтобы убедиться в их отсутствии, я и взял вас с собой. Сведений о ловушках у меня нет, но по логике нижние ярусы должны охраняться особенно строго. Я читал, что генератор обслуживала небольшая группа магов, которая никогда не покидала Конус. Для непосвященных путь сюда был закрыт. Вы, археолог, должны уметь разбираться в древних защитных системах. Если не сумеете пройти — вам же хуже.

— Пока я не вижу никаких признаков ловушек, — сказал Платон, но удвоил бдительность.

Коридор вел вниз и вниз. Платон обратил внимание, что в стенах все чаще встречаются извилистые трещины. В спертом воздухе слабо запахло серой. Становилось все теплее. Вскоре путь ему преградила широкая трещина в полу. Платон заглянул в нее, но дна не увидел, только различил в глубине красноватый свет.

— А вы не предполагали, что генератор мог быть разрушен или поврежден при землетрясении? — спросил он Иману.

— Абсолютная чушь, — убежденно произнес старик. — Даже полное разрушение планеты не могло бы уничтожить генератор. Дело в том, что он существует как минимум в четырех измерениях. Если исчезнут три основных измерения, он просто станет недоступным для людей, но не исчезнет.

Неожиданно коридор раздвоился. Платон долго рассматривал два совершенно одинаковых ответвления, но никаких подсказок относительно верного направления не обнаружил. «Ну что?» — просипел сзади Имана.

— Первая ловушка, — задумчиво произнес Платон. — Один из этих путей наверняка ведет прямиком на тот свет. Если бы это был служебный ход, на стенах были бы указатели. Дайте мне еще подумать… Вот оно! Идея! Имана, подойдите-ка к правому коридору и поднимите жезл.

Имана быстро догадался, что задумал археолог. Жезл, вытянутый в сторону правого коридора, светился хоть и ярко, но все так же ровно. Однако когда Имана поднес его к левому отверстию, жезл вспыхнул, как свечка.

— Генератор там! — торжественно произнес Платон. — Просто, как все гениальное.

Исследователи свернули в левый коридор. Через несколько десятков шагов Платон почувствовал, что воздух становится что-то уж слишком горячим. Впереди показался крутой поворот. Каменную стену окрашивало пульсирующее холодно-красное свечение, насторожившее Платона. Он остановился.

— Имана, вы уверены, что посвященные маги приближались к генератору без защитных костюмов? Как бы нам не изжариться или не получить смертельную дозу радиации…

— Вперед! — прохрипел Имана, словно не услышав слов археолога. — Он зовет меня!

«Началось! Вот влип!» — подумал Платон, твердым шагом завернул за угол и с криком отпрянул назад, прикрывая лицо локтем. За поворотом пол обрывался. Дальше коридор от стенки до стенки заполняла раскаленная, тускло светящаяся лава. Имана выглянул у него из-за плеча и судорожно глотнул воздуха. Доната вскрикнула.

— Это тупик! — воскликнул Платон. — Генератор где-то рядом, но мы выбрали неверный путь. Надо возвращаться и попробовать пройти правым коридором.

— Нет! Я чувствую, что проход здесь! — взвыл Имана и кинулся вперед. Доната схватила его за руку.

— Археолог прав! — крикнула она. — Разве ты сам не видишь, что здесь не пройти?

Имана неохотно подчинился. Он был как не в себе. Его неподвижные глаза смотрели, но не видели. Нечто свершалось у него в голове, и это было важнее, чем даже поиски правильного пути. Платон повел магов назад. Доната тащила под руку спотыкающегося Иману и что-то бормотала про себя. У нее был встревоженный и усталый вид, но никаких признаков одержимости археолог, к своему облегчению, не заметил.

Они вернулись к развилке, и пошли правым коридором. Идти там было гораздо легче: жара почти исчезла, жезлы не вспыхивали, как безумные, а горели ровным ясным светом. Вскоре впереди показался дверной проем, наполовину заваленный камнями. «Дурной признак!» — подумал Платон. Исследователи перебрались через завал и оказались в обширном круглом зале со сводчатым потолком.

Платону на мгновение показалось, что он оказался в чьем-то кошмарном бессмысленном сне. Увиденное напоминало не то детскую площадку, не то заросли прозрачных грибов в половину человеческого роста. Селеновые «пеньки» стояли вкривь и вкось, образуя на полу двадцатифутовые дуги. Множество столбов попадало на пол и загораживало проход. Кое-где валялись огромные каменные глыбы — наверно, они упали с потолка во время землетрясения. От «пеньков» к стенам тянулись пучки проводов. Некоторые из них были натянуты, как струны, другие казались спутанными, как паутина. По залу прокатывались холодные световые волны.

Платон осторожно подошел к одному «пеньку» и потрогал его: на ощупь тот оказался чуть теплым. Пальцы археолога ощутили слабый статический разряд.

— Это и есть генератор? — раздался голос Донаты. — Но, Имана… он ведь полностью разрушен! О боги! Что же нам теперь делать?

Имана вошел в зал и медленно обошел селеновые заросли, изредка прикасаясь к ним. Его лицо выглядело отрешенным и безучастным. Наконец в глазах мага появились признаки разума.

— Это не генератор, — спокойно сказал он. — Мы нашли остатки главного передатчика энергии. Вот эти селеновые столбы передают сигнал на колонны, и энергия начинает поступать наружу. Может быть, за несколько десятков лет маги смогли бы восстановить это оборудование. Ничего сложного здесь нет. Гораздо труднее было бы починить сломанные колонны. Я думаю, такого количества отборного селена на Сильванге уже не найти. Но сейчас это абсолютно неважно. Все неважно, кроме генератора.

— Так где же он? — воскликнула Доната.

— К нему ведет левый коридор, — уверенно сказал Имана. — Мы с самого начала выбрали правильный путь.

— Хм. Вы умеете ходить по горячей лаве? — спросил Платон. Настроение Иманы ему определенно не нравилось.

— Должен быть способ пройти. Вы ведь археолог — вот и ищите его.

Повинуясь властному жесту Иманы, Платон покинул зал селеновых пеньков, и побрел обратно к развилке. Старый маг подгонял его, тыкая в спину жезлом. Археолог тянул время, обшаривая взглядом стены в поисках малейшей зацепки, но ничего даже похожего на рычаг не видел. Перед поворотом Платон решительно остановился.

— Дальше не пойду! — твердо сказал он. — Делайте что хотите, но идти туда — это верная смерть.

— Нет, пойдешь, — процедил сквозь зубы Имана. — Обратного хода для тебя нет. Выбирай!

Он направил на Платона жезл. На его конце возник радужный луч, который начал медленно вытягиваться в сторону археолога. Платон отступил на шаг. Теперь за его спиной не было ничего, кроме лавы.

— Погодите! — воскликнул он, оступился и упал прямо в раскаленный поток.

Удар и резкая боль от ожога заставили Платона закрыть глаза и приготовиться к мучительной смерти. Однако шли секунды, и ничего не происходило, только спину жгло все сильнее. Археолог раскрыл глаза и увидел над собой довольное лицо Иманы с горящими глазами.

— Я же говорил, что проход здесь, — сказал он. — Профессор, что вы разлеглись? Кончайте валиться. Давайте уж дойдем до конца вместе.

Платон приподнялся на локтях и увидел, что лежит на каменном полу. Поток лавы куда-то делся. Судя по тому, что пол был страшно горячим, лава оставалась под ним. Над археологом наклонилась Доната и подала ему руку.

— Профессор, побыстрее, — еле слышно сказала она. — Разве вы не видите, в каком состоянии Имана? Еще немного, и он начнет бредить.

— Зря мы вообще сюда полезли, — проворчал Платон, поднимаясь на ноги.

Еще один поворот, и коридор привел к круглому колодцу около двадцати футов в диаметре, обложенному каменными блоками. Вдоль стенок колодца вниз вела металлическая винтовая лестница без перил. Имана оттолкнул Платона и первым кинулся вниз по ступенькам.

— Вы поняли, где мы? — донесся его голос из глубины. — Самое дно Конуса, ниже некуда. Теперь мы спускаемся под землю. Как там говорится в летописях: «…по воле Того, кто ставит вехи в обоих мирах, мы нашли место, где пересекаются потоки четырех стихий, и выкопали там глубокую нору, и возвели над ней Конус, как символ Единого. Когда последний кирпич был вознесен на его вершину, окно в истинный мир открылось…» Еще минута, и я увижу его!

— Шею не сверни, — буркнул ему вслед Платон. — Доната, мы же приближаемся к святыне! Где твой трепет и экстаз?

— Сама не знаю, — пожала плечами Доната. — Может, когда подойдем поближе…

Спуск занял около десяти минут. Платон, опираясь на ходу о стену, заметил, что каменные блоки как будто влажные. «И впрямь мы под землей», — подумал он и внезапно загрустил. Ему вдруг подумалось, что шансов выбраться назад у него ничтожно мало, и скорее всего, так и суждено ему сгинуть в этих несусветных глубинах. «Ты не знаешь, чего задумал Имана?» — шепотом спросил он у Донаты. «Он и сам не знает», — мрачно ответила она. Платон подумал, что Доната не меньше его хочет выбраться на свет, и слегка приободрился.

Лестница закончилась, и исследователи оказались на дне темной земляной ямы по колено в мутной воде. «Самое дно мира», — пришла мысль археологу.

— Что дальше? — угрюмо спросил он.

— Ищите проход, — как заклинание, повторял Имана, размахивая жезлом. — Ощупайте стены.

Доната и Платон разбрелись в разные стороны, шаря руками по склизким стенкам ямы. Неожиданно Доната вскрикнула и провалилась по пояс.

— Здесь какой-то люк, — сказала она.

— Вот он, проход! — закричал Имана. — Ну, профессор…

— Нет! — отшатнулся Платон. — Ни за что! Лучше убейте меня, но нырять я не буду.

Он встал у стены и скрестил руки на груди. Имана неуверенно поднял жезл, опустил его и начал дрожащим голосом уговаривать Платона.

— Ну что же вы, профессор! Как вы можете так подводить товарищей! Генератор где-то совсем рядом, в нескольких шагах! Какой же вы ученый, если останавливаетесь за миг до величайшего открытия! Прошу вас, ради науки, ради меня! Я не имею права рисковать умереть в десятке футов от того, что составляет смысл всей моей жизни!

— Пусть Доната ныряет, — холодно ответил Платон. — Она сильнее меня. У нее больше шансов.

— Доната! — умоляюще обратился к ней старик. — Я прощу тебя за все, что ты натворила на астероидах, если ты…

На лице Донаты промелькнула радостная улыбка.

— Тебе надо было только попросить, — с чувством сказала она и нырнула в мутную воду.

Потянулись секунды ожидания, потом минуты… Доната не появлялась. Взбаламученная вода успокоилась, и стало тихо, как в могиле.

— Профессор, — произнес Имана, когда десять минут истекли. — У меня нет другого выхода. Я не знаю, что случилось с Донатой, но теперь нырять придется вам. На раздумье полминуты. Или вы ныряете, или я вас убиваю.

— Будь проклят Глендруид со своим жезлом! — произнес наконец Платон и сделал шаг от стены. — Будь я проклят, что вообще решил заниматься археологией! Так я и знал, что добром это не кончится. Ладно, я нырну, но знай…

— Погодите! — воскликнул Имана. — Вот она!

С громким плеском, отразившимся от стен колодца, на поверхности появилась Доната. Она отдышалась, протерла глаза и сказала:

— Плыть недалеко — футов пятнадцать. Люк выходит в пещеру, по-моему, естественного происхождения. Но генератора там нет.

— Он там, — уверенно сказал Имана. — Я его чувствую.

— Я не видела ничего похожего на генератор, — возразила Доната, — но я встретила там одно очень странное явление. Я не понимаю, что это такое, и хотела бы, чтобы ты взглянул на него поближе.

Плавать на ощупь в холодной грязной воде Платону раньше не приходилось, и он от души пожелал, чтобы этот опыт оказался единственным. Он вынырнул в низкой земляной пещере с бурыми стенами и покрытым белесыми сосульками потолком. Шагах в десяти впереди он увидел Донату, которая над чем-то склонилась с озадаченным видом. Платон вылез из воды и отряхнулся. Позади него с шумом вынырнул Имана.

— Смотрите! — шепотом произнесла Доната, указывая вниз.

Платон подошел поближе и оторопел. В полу пещеры зиял пролом, в котором виднелось голубое небо: самое обычное небо, даже с кучевыми облачками вдалеке. Ощущение было такое, будто выглядываешь из входящего в атмосферу космического корабля. У Платона закружилась голова, и он отступил на шаг назад.

— Я не поняла, — сказала Доната. — Это что, выход из Конуса?

— Это генератор, — раздался позади дрожащий голос Иманы. — Окно в истинный мир открылось. Через этот пролом древние маги черпали энергию жизни. Время здесь не существует.

— Как на Альчере? — спросил Платон. Имана не удостоил его ответом. Он наклонился над проломом и как завороженный долго смотрел вниз.

— Истинный мир, — прошептал он наконец. — Все четыреста лет моей жизни стоят этого момента, когда я могу заглянуть в него. Я стою на пороге, и передо мной раскрывается дорога в бессмертие… Древняя Альчера не погибла, — сказал он торжественно и выпрямился. — Она была уничтожена только в этом мире — не такая уж большая цена за переход. В истинном мире, вне времени и пространства, она живет и ждет нас, своих покинутых детей…

Старец глубоко вздохнул, раскинул руки и бросился в пролом.

— Имана! — пронзительно закричала Доната.

Платон подскочил к краю пролома и увидел фигуру Иманы: в развевающейся одежде он улетал все дальше и дальше, скрываясь за облаками. Вскоре маленькая фигурка исчезла, растворившись в небесной синеве. Археолог и Доната долго стояли неподвижно, глядя в пролом. Потом Доната заплакала.

— А ты разве не собираешься прыгнуть вслед за ним? — хмуро спросил Платон. — Ты ведь такая же, как и он, так что тебя должно как магнитом туда тянуть…

— Что-то не хочется, — поежившись, сказала Доната и перестала плакать. — Зачем, зачем он это сделал? Он далее не вспомнил обо мне напоследок!

— Эгоист бессовестный, что и говорить, — поддакнул Платон. — Ну что, полезли отсюда? О, боже мой! Доната!

— Что?

— Браслет-то! Он же прыгнул вместе с ним! Как же мы поднимемся наверх?

Доната молча подняла руку. На ее запястье Платон увидел полосатый браслет.

— Я не ожидала встретить такое, но боялась, что Имана потеряет разум, — сказала она. — И поэтому забрала у него браслет еще возле передатчика. Знаешь, профессор, что-то мне не хочется прыгать… пока. Может быть, лет через триста… А сейчас давай отсюда выбираться. Я соскучилась по сильвангскому солнцу.

ЭПИЛОГ

Разумеется, на этом сильвангская экспедиция для Платона Рассольникова не закончилась. Как только он выбрался на поверхность, распрощался с Донатой и явился в Ирунгу с жезлом в руке (Доната выполнила обещание, данное Иманой), как сразу был арестован шаранскими оккупационными властями и просидел почти месяц в тюрьме по обвинению в убийстве майора Сэмюэля Оппенгейма и еще пятидесяти человек в подвале императорского дворца. В тюрьме археолог встретил отощавшего Лезу и рассказал ему обо всем, что с ним случилось. Впоследствии Леза написал книгу «Окно в прошлое: тайна Конуса», которая пользовалась большой популярностью, хоть и не была признана в научных кругах.

От расстрела Платона спасло только вмешательство Лиги миров, которая решительно осудила оккупацию Сильванги и приказала правительству Шарана немедленно вывести войска. После того, как Платона выпустили, он долго судился с Глендруидом, который присвоил жезл и категорически отказался его отдавать. Отношения накалились до такой степени, что Глендруид принялся интриговать за изгнание Рассольникова с Сильванги без права повторного въезда, а Платон всерьез обдумывал план похищения и тайного вывоза жезла. Но, в конце концов, дело закончилось компромиссом: Глендруид от имени исторического музея предоставил жезл Платону в долговременное пользование, а Платон вручил старому археологу план внутреннего устройства Конуса с подробными комментариями, где долбить дальше. В общем, внакладе никто не остался.

Донату с тех пор Платон больше не видел. Однако через несколько лет Леза, с которым археолог продолжал изредка переписываться, сообщил ему, что как-то раз, находясь с дипломатической миссией на Старой Земле, встретил на улице черноволосую студентку с рюкзаком за плечами. Девушка уставилась на него, как на привидение, потом расхохоталась и исчезла в толпе. Должно быть, Доната еще не определилась, чем ей стоит заняться в жизни: попытаться починить передатчик Конуса и установить мировое господство, отправиться прямиком в истинный мир или просто поболтаться по галактике в поисках приключений. Все возможности перед ней открыты — браслет-то она унесла с собой.


Оглавление

  • ПРОЛОГ
  • ЧАСТЬ 1 ВОЛШЕБНОЕ МЕСТО
  •   Глава 1 КОНГРЕСС АРХЕОЛОГОВ
  •   Глава 2 ОБРАЗ ЗМЕЯ
  •   Глава 3 СИЛЬВАНГСКИЕ ДИПЛОМАТЫ
  •   Глава 4 ДИВЕРСИЯ
  •   Глава 5 БАЗА НА АСТЕРОИДЕ
  •   Глава 6 ДВОЙНОЙ ПОБЕГ
  •   Глава 7 СЕРДЦЕ АЛЬЧЕРЫ
  •   Глава 8 ЛИГА ОХРАНЫ ПРИРОДЫ
  • ЧАСТЬ 2 МАГИ И АТЛАНТИДА
  •   Глава 1 В ИРУНГУ
  •   Глава 2 ПЕРВЫЙ ВИЗИТ В АРХИВ
  •   Глава 3 ПОДЗЕМНЫЙ ХОД
  •   Глава 4 МУМИЯ МАГА
  •   Глава 5 ЕЩЕ ОДНА КРАЖА
  •   Глава 6 «ТАНЦУЮЩАЯ ЗМЕЯ»
  •   Глава 7 ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ
  •   Глава 8 ВТОРОЙ ВИЗИТ В АРХИВ
  •   Глава 9 ХРАНИЛИЩЕ: ПОТАЙНЫЕ ДВЕРИ
  •   Глава 10 ОХОТА НА АРХЕОЛОГА
  •   Глава 11 СЛУЖБА СПАСЕНИЯ
  • ЧАСТЬ 3 ПОДЗЕМЕЛЬЯ СИЛЬВАНГИ
  •   Глава 1 НА ШАРАНЕ
  •   Глава 2 ЗНАКОМСТВО С ХАЯМИ
  •   Глава 3 СТРАННЫЕ РУКИ
  •   Глава 4 ПЛАНТАЦИЯ КАКТУСОВ
  •   Глава 5 ОХОТНИЧИЙ ПРАЗДНИК
  •   Глава 6 ЛУННЫЙ КАНЬОН
  •   Глава 7 ПОДЗЕМНЫЙ ГОРОД
  •   Глава 8 ИМАНА РАССКАЗЫВАЕТ О РАДУГЕ
  •   Глава 9 ОККУПАЦИЯ
  •   Глава 10 ДВОРЦОВЫЙ ПОДВАЛ
  •   Глава 11 БОЛЬШОЙ КОНУС
  •   Глава 12 ОКНО В ИСТИННЫЙ МИР
  • ЭПИЛОГ