Ожерелье и тыква-горлянка [Роберт ван Гулик] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Роберт ван Гулик Ожерелье и тыква-горлянка

От автора

Судья Ди действительно жил с 630 по 700 год нашей эры во времена китайской династии Тан. Прославленный сыщик, он в то же время был известен как блестящий государственный деятель, оказавший заметное влияние на внутреннюю и внешнюю политику Танской империи. Приключения, описанные в настоящей книге, однако, целиком и полностью вымышлены автором.

Наставник Тыква — благородный даосский отшельник, персонаж часто встречающийся в классической китайской литературе. Даосизм и конфуцианство — две основные исконно китайские философские системы; буддизм пришел в Китай позднее, приблизительно в начале нашей эры. Конфуцианство — учение прагматическое, тесно связанное с мирской жизнью, а даосизм, напротив, — учение мистическое, в основе которого лежит взаимосвязь человека с окружающей средой, с миром природы. Судья Ди, будучи конфуцианцем, испытывает определенную симпатию к даосизму и не приемлет буддизм. Слова Наставника Тыквы часто являются прямой цитатой или парафразом из знаменитого даосского памятника «Даодэцзин», а замечание судьи Ди о том, что Конфуций ловил рыбу удочкой, но не сетью, заимствовано из конфуцианской классической книги «Луньюй».

Сосуды из тыквы-горлянки часто использовали для хранения лекарств, она стала торговым знаком аптекарей. По преданию, в горлянке носили эликсир жизни даосские святые, поэтому она воспринимается еще и как традиционный символ бессмертия. К тому же тыква-горлянка символизирует относительность всего сущего в соответствии с древней пословицей: «Внутри тыквы-горлянки можно обнаружить целую Вселенную». Даже в наши дни можно часто увидеть, как пожилой китаец или японец неторопливо поглаживает горлянку ладонями, что способствует, согласно общепринятой точке зрения, спокойной медитации.

Китайские счеты — «суаньпань» («счетный поднос») — представляют собой прямоугольную деревянную раму с десятью или более натянутыми параллельными проволоками. На каждую проволоку нанизаны семь деревянных костяшек, разделенных по пять и по две на деревянной проволоке, закрепленной в раме вертикально. Каждая из пяти костяшек на первой проволоке означает единицу, каждая из двух костяшек — десяток; передвинутые к вертикальной планке, они соответствуют десяти. Костяшки на второй проволоке считаются десятками, на третьей — сотнями и так далее. Счеты-абака используются для сложения, вычитания, умножения и деления. Литературные источники свидетельствуют о том, что счеты эти были широко распространены в Китае в пятнадцатом веке, однако существовали ли они в своем нынешнем виде во времена судьи Ди — неизвестно. Подробное описание счетов можно найти в фундаментальном труде Дж. Нидэма «Наука и цивилизация в Китае», т. 3. Cambridge, 1959. С. 74.

Что же касается снадобья, которое судья Ди прописывает госпоже Гортензии, то следует отметить, что медицинские свойства растения махуан, дающего эфедрин, были известны в Китае задолго до того, как они стали известны на Западе.

Иллюстрации к книге нарисованы мной в стиле, характерном для ксилографов шестнадцатого века, поэтому изображенные на них костюмы соответствуют скорее периоду династии Мин, чем Тан.


Роберт ван Гулик

Глава первая

Проехав еще час по затихшему мокрому лесу, судья Ди придержал коня и бросил беспокойный взгляд на густую листву над головой. Он увидел лишь клочок свинцового неба. Моросящий дождь в любую минуту мог превратиться в летний ливень. Черная шапочка судьи и коричневое дорожное платье с черным кантом промокли, капли влаги сверкали в усах и длинной бороде. В деревне, откуда судья Ди выехал в полдень, ему сказали, что к ужину он как раз поспеет в Хэши — Речной город, если будет правильно сворачивать на каждой развилке в лесу. Должно быть, он где-то ошибся, ибо находился в пути уже часа четыре, не видя ничего, кроме высоких деревьев и густого подлеска, не встретив ни души. Умолкли в темных ветвях птицы, запах сырости и прелых листьев, казалось, пропитал одежду. Вытирая усы и бороду концом шейного платка, судья с тоской подумал, что было бы ужасно заблудиться: сумерки сгущались, а лес тянулся без конца и края на много верст вдоль южного берега реки. Выходило, что ему предстоит провести ночь под открытым небом. Судья со вздохом вытащил пробку из тыквы-горлянки — сосуда, привязанного к седлу красным шнурком, и глотнул воды, теплой и затхлой.

Пот стекал с густых бровей. Опустив голову, судья протер глаза, взглянул вперед и замер, пораженный: прямо на него верхом на лошади, неслышно ступавшей по мягкому мху, надвигалась мощная фигура. Всадник казался абсолютным двойником судьи: та же длинная борода и усы, такая же квадратная черная шапочка и коричневый халат с черным кантом, а к седлу красным шнурком с кисточкой привязана большая порыжевшая бутылочная тыква.

Судья снова протер глаза. Взглянув во второй раз, он вздохнул с облегчением. Сумеречный свет и уставшие глаза обманули его. Усы и борода незнакомца были тронуты сединой, и сидел он верхом на старом длинноухом осле. Но через мгновение судья вновь насторожился: короткие пики лежали перед всадником поперек осла. Рука судьи потянулась назад — к рукоятке меча.

Человек остановился и в задумчивости уставился на судью своими большими глазами. Широкое лицо его было покрыто морщинами, и, хотя он ловко держался в седле, костлявые плечи выпирали под ветхой, заплатанной одеждой. То, что судья Ди принял за пики, оказалось всего-навсего парой костылей с загнутыми концами. Судья оставил меч и вежливо спросил:

— Почтеннейший, ведет ли эта дорога в Хэши?

Незнакомец ответил не сразу. Взгляд его был прикован к тыкве-горлянке, что висела у седла судьи. Улыбнувшись и в упор взглянув на Ди странными, поблекшими глазами, старик произнес неожиданно звучным голосом:

Да, в конце концов она приведет вас в Хэши, доктор. Но окольным путем.

Старик принял судью Ди за врача, наверное, потому, что тот путешествовал без свиты, а еще из-за тыквы-горлянки, в которой обычно хранят свои снадобья доктора. И прежде чем судья успел разъяснить собеседнику его ошибку, тот продолжил:

— Я-то как раз выехал из города короткой дорогой, что идет вон там, немного подальше; охотно покажу вам путь, поскольку это займет лишь четверть часа. — Развернув осла, старик пробормотал: — Неплохо бы нам взглянуть на человека, которого вытащили из реки. Возможно, он нуждается в вашей помощи, доктор.

Судья Ди хотел было сообщить, что он глава администрации Пуяна, уезда, расположенного на севере провинции, но, поразмыслив, решил, что ему придется пространно объяснять случайному встречному, почему официальное лицо путешествует в столь скромном облачении и без подобающей свиты. А потому он просто спросил:

— Каков род ваших занятий, почтеннейший?

— Не имею таковых. Я просто странствующий монах. Даос.

— Понятно. А я принял вас за своего коллегу. Что у вас в тыкве?

— Пустота, сударь. Всего лишь пустота, а это большая ценность, чем любое снадобье, которое может составить содержание вашей тыквы, доктор! Не сочтите за обиду. Пустота важнее, чем наполненность. Вы можете взять самую лучшую глину и изготовить прекрасный сосуд, но, лишенный пустоты, сосуд будет бесполезен. Точно так же, как бы вы ни украшали дверь или окно, без пустоты они не найдут применения. — Старик прищелкнул языком, трогая осла, и дал запоздалое пояснение: — Меня называют Наставником Тыквой.

Тот факт, что собеседник оказался даосским монахом и, следовательно, человеком, безразличным к любым общепринятым нормам поведения, освободил судью Ди от необходимости сообщать свое имя и должность. И он спросил:

— Что вы там такое говорили о человеке, найденном в реке?

— Покидая город, я слышал, что два рыбака вытащили на берег какого-то человека… Вот и короткая дорога. Я поеду впереди.

Узкая лесная тропка вывела их на вспаханное поле, где крестьянин в соломенной дождевой накидке выпалывал сорняки. По грязной колее путники выбрались на тракт, бежавший вдоль берега реки. Морось прекратилась, и легкий туман повис над широкой лентой бурой воды. В горячем влажном воздухе, сгустившемся под низким небом, не чувствовалось движения. Вдоль дороги тянулись опрятные домики, попадавшиеся путники были в приличной одежде. Ни одного нищего не встретилось всадникам.

— Похоже, это процветающий город, — заметил судья.

— Городок невелик, но получает хорошие прибыли благодаря речным перевозкам, рыболовецкому промыслу и закупкам от дворцового комплекса. Восточная часть города, та, что за сосновым лесом, — одно из императорских владений. Западная — беднее. Люди обеспеченные живут в восточной части, вон там, за рыбным рынком. Я покажу вам две лучшие гостиницы — «Зимородок» и «Девять облаков». Если только вы не собираетесь остановиться у родственников или друзей…

— Нет, я здесь никого не знаю, просто проездом. Я вижу у вас пару костылей. У вас что-то с ногами?

— Одна хромает, да и другая не вполне в порядке. Здесь вы ничем не можете помочь, доктор! А-а, власти уже на месте происшествия. Бдительны, как всегда! Это означает, что человек, выловленный из воды, больше не нуждается в ваших услугах, доктор! Но давайте все-таки взглянем на него.

Напротив рыбного рынка на широком причале, около домика паромщика, собралась группка людей. Поверх голов столпившихся судья разглядел возвышавшуюся фигуру всадника. Позолоченный шлем с красным плюмажем и красный шейный платок выдавали в нем капитана императорской гвардии.

Наставник Тыква сгреб свои костыли, сполз с осла и заковылял к толпе. Ослик, опустив одно ухо, занялся поисками съедобного мусора между булыжниками. Судья Ди спешился и последовал за даосом. Зрители расступились, дав старику подойти, похоже, они хорошо его знали.

— Это Тай Мин, счетовод из «Зимородка», учитель, — тихо пояснил высокий детина. — Ни малейших признаков жизни.

Гвардейцы в длинных кольчугах сдерживали толпу. Из-за плеча Наставника Тыквы судья Ди взглянул на человека, распростертого на земле перед копытами лошади капитана, и невольно содрогнулся. Не раз в своей жизни судье приходилось сталкиваться с насильственной смертью, но этот труп был особенно ужасен. На молодом человеке осталась только куртка, длинные мокрые рукава которой прилипли к вытянутым рукам. Пряди слипшихся волос свисали на распухшее лицо. Босые ноги были сильно обожжены, руки — искромсаны. Из вспоротого живота вывалились бледные внутренности.

Возле трупа на коленях стоял младший гвардейский чин, спина его казалась очень широкой благодаря фигурным позолоченным наплечникам.

— В левом рукаве плоский пакет, — раздался вдруг хриплый голос. — Небось мое серебро.

— Молчать! — цыкнул гвардеец на костлявого человека с острым носом и клочковатой бороденкой, стоявшего в первом ряду зрителей.

— Это Вэй Чэн, хозяин «Зимородка», — шепнул судье Наставник Тыква. — Деньги для него — прежде всего!

Судья Ди бросил на тощего хозяина гостиницы беглый взгляд, затем обратил внимание на стоявшую рядом с ним девушку лет семнадцати: маленькую, тоненькую, в длинном голубом халате с красным кушаком. Блестящие волосы, разделенные на два ниспадавших локона, обрамляли хорошенькое личико, белое как мел, — девушка старалась не смотреть в сторону покойника.

Гвардеец поднялся с колен и почтительно обратился к своему командиру:

— Состояние трупа неопровержимо свидетельствует о том, что покойник весь день пролежал в воде, господин. Каковы будут ваши распоряжения?

Сидевший на лошади, казалось, не слышал обращенных к нему слов. Судье Ди не удавалось как следует рассмотреть его лицо, оно было прикрыто красным шейным платком, а глаза под тяжелыми веками неотрывно прикованы к хлысту, который всадник зажал в стиснутом кулаке, покрытом кольчугой. Он восседал верхом, стройный, неподвижный, как бронзовая статуя.

— Каков ваш приказ, господин? — снова спросил гвардеец.

— Отнесите тело в штаб, — промолвил командир глухим голосом. — Доставьте туда также рыбаков, которые обнаружили труп. И хозяина гостиницы, где работал убитый.

Он развернул лошадь так резко, что зрители едва успели отскочить. Он двинулся к широкой улице, уходившей от причала. Копыта лошади гулко цокали по мокрым булыжникам.

— Эй, вы все, отступите! — гаркнул гвардеец.

— Омерзительное убийство, — заметил судья Ди, обращаясь к Наставнику Тыкве, когда они возвращались к своим животным. — Однако он не военный. Почему же этим делом занимаются гвардейцы» а не административные власти?

— В Хэши нет чиновника, который обычно выполняет функции судьи, доктор. Это потому, что здесь взводится Павильон на воде — часть резиденции Двора. Город и его окрестности образуют так называемую особую зону, находящуюся в управлении императорской гвардии. — Старик взобрался на ослика и положил костыли поперек его спины. — Ну, здесь я с вами прощаюсь. Следуйте за отъехавшими по той улице. Увидите прямо за штабом гвардии две гостиницы. «Зимородок» и «Девять облаков» стоят друг против друга через улицу. Обе гостиницы удобны — выбирайте любую на ваш вкус! — Старик прищелкнул языком, и ослик тронулся, прежде чем судья Ди успел поблагодарить даоса.

Судья отправился в кузницу, расположенную на углу рыбного рынка: его лошадь нуждалась в хорошем отдыхе. Вручив кузнецу горсть медяков, он попросил почистить, накормить и приютить животное до завтрашнего утра.

Свернув на главную улицу, судья вдруг ощутил, что ноги его затекли от долгой поездки верхом, а во рту пересохло. Он вошел в первую же чайную и заказал большой чайник чаю. Полдюжины горожан собралось вокруг стола побольше, стоявшего у окна. Они оживленно беседовали, щелкая арбузные семечки. Попивая чай, судья вспомнил, что в особой зоне он обязан, в соответствии с действующими здесь строгими правилами, зарегистрироваться сразу же после приезда в штабе императорской гвардии. Он решил сделать это по дороге в гостиницу, ведь, по словам старого монаха, обе они расположены сразу за штабом. Раз счетовода из «Зимородка» пытали и убили столь ужасным образом, то все в этой гостинице, конечно же, будут всполошены. Поэтому лучше остановиться в «Девяти облаках». Хотя название «Зимородок» звучит очень привлекательно: судья как раз намеревался немного порыбачить в Хэши, подобно зимородку. В Пуяне времени на рыбалку никогда не оставалось. Вытянув ноги, судья размышлял о том, что гвардейцы наверняка очень скоро поймают убийцу. Военная администрация обычно работает эффективно, хотя их методы грубее, чем у гражданских властей.

Посетителей прибавилось. Судья Ди уловил кое-что из разговора вошедших.

— Вэй городит чушь, — сказал пожилой лавочник. — Тай Мин не вор. Я знавал его отца, старого бакалейщика.

— Но бандиты ни за что бы не напали на него, если бы у него не было серебра, — заметил молодой человек. — И потом, он выскользнул из города глубокой ночью. Это сказал мне сам кузнец. Тай нанял у него лошадь якобы для того, чтобы навестить заболевшего родственника.

Гости уселись в дальнем уголке. Судья налил себе еще чашечку чаю. Его интересовало прошлое Наставника Тыквы. Старик, похоже, был человеком образованным. Судья знал, что даосские монахи не связаны, как буддийские, уставом, и многие образованные пожилые люди, одинокие или разочаровавшиеся в жизни, становятся странствующими даосами. Чайная постепенно заполнялась людьми, отдельные голоса становились неразличимыми в общем гуле. Слуга зажег светильники, дымный запах масла смешивался с запахом мокрой одежды. Ди расплатился и покинул чайную.

Шел моросящий дождь. У уличного торговца напротив судья купил промасленную дождевую накидку и, прикрыв ею голову и плечи, быстро зашагал по оживленной улице.

Через два квартала главная улица, расширяясь, переходила в площадь. В центре площади возвышалось большое трехэтажное здание, напоминавшее крепость. Красно-синий флаг свисал с крутой крыши, покрытой голубой черепицей. Большие черные иероглифы на вершине крытых краснолаковых ворот гласили: «Императорская гвардия. Второе подразделение левого крыла». Два гвардейца, стоявшие на ступеньках из серого камня, беседовали со своим могучим собратом, которого судья Ди уже видел на причале. Судья хотел было подняться по ступенькам, но в эту минуту могучий гвардеец сбежал вниз и торопливо проговорил:

— Мой командир желает вас видеть, господин. Следуйте, пожалуйста, за мной.

Прежде чем изумленный судья успел вымолвить слово, гвардеец свернул за угол здания. Он быстро распахнул дверь в смотровую башню и пригласил Ди подняться по крутой узкой лестнице. Преодолевая первые ступени, судья услышал, как его провожатый запер нижнюю дверь на металлический засов.

 Глава вторая

 В полутемном коридоре второго этажа гвардеец постучал в неприметную деревянную дверь. Он провел судью в обширный полупустой кабинет, освещенный высокой свечой, которая стояла на простом письменном столе в глубине комнаты. Приземистый молодой командир гвардейцев, сидевший за столом, вскочил и двинулся навстречу судье.

— Добро пожаловать в Хэши, судья Ди! — начал он, широко улыбаясь. — Я командир Сю. Присаживайтесь, пожалуйста.

Судья пристально посмотрел на него: округленное умное лицо, маленькие черные усики, жесткая, черная как смоль бородка… Определенно, они никогда не виделись раньше. Указывая на кресло рядом с письменным столом, хозяин кабинета продолжал:

— Вы были слишком заняты, ваша честь, чтобы обратить на меня внимание, когда мы встретились два года тому назад в Ханьюане, где вы занимались делом об убийцах с заводей. Я был при императорском прокуроре. — Он обратился к младшему чину: — Ты больше не нужен, Лю. Я сам подам чай.

Судья Ди слегка улыбнулся, вспомнив тот беспокойный день в Ханьюане. Положив меч на маленький столик у стены, он сел в кресло, предложенное капитаном.

— Вы, должно быть, узнали меня на причале?

— Да, ваша честь. Вы стояли рядом со славным учителем — Наставником Тыквой. Но тогда я решил к вам не обращаться, поскольку мне показалось, что вы путешествуете инкогнито. Правда, я знал, что так или иначе вы придете зарегистрироваться, поэтому я приказал своему помощнику встретить вас. Я полагаю, вы выполняете особую миссию? В полном одиночестве… — Не договорив, командир налил чашку чаю и уселся за письменный стол.

— Да нет. Меня вызвали в судебное присутствие дней десять тому назад помочь в расследовании дела о контрабанде, в которое вовлечен и мой округ. Я и мои помощники — Ma Жун и Цзяо Тай очень напряженно поработали, и нам позволили не спешить с возвращением в Пуян. Мы намеревались задержаться в Хэши дня на два. Но когда мы сегодня утром прибыли в деревню Гуаньдимяо, староста попросил нас уничтожить диких кабанов, что портят посевы. Ма Жун и Цзяо Тай — отличные стрелки, поэтому я приказал им остаться и расправиться с кабанами, а сам отправился дальше. Мои люди присоединятся ко мне послезавтра. Я же хочу отдохнуть и немного порыбачить. Абсолютно инкогнито, конечно.

— Прекрасная мысль, ваша честь! Кстати, откуда у вас эта тыква-горлянка?

— Вещица на память, которую вручил мне староста. Они там выращивают необыкновенно большие тыквы. Из-за нее-то Наставник Тыква принял меня за странствующего врача!

Командир задумчиво посмотрел на своего гостя.

— Да, — сказал он, помедлив. — Вас легко можно принять за врача в вашем теперешнем наряде. — После небольшой паузы он продолжал: — Учитель, очевидно, был разочарован, когда узнал, что вы не врач. Он разбирается в лекарственных растениях и любит о них поговорить.

— Честно говоря, — сказал судья Ди несколько смущенно, — я не стал его разубеждать. Иначе мне пришлось бы долго объяснять, что к чему. А кто он на самом деле, этот Наставник Тыква?

— Своего рода философ. Объявился здесь пять лет назад. Живет отшельником в хижине где-то в лесу. Еще чашечку, ваша честь? — Он почесал нос. Бросив быстрый взгляд на судью, он продолжал: — Если вы действительно хотите спокойно провести время, я советую вам оставаться «доктором». Хэши — особая зона, здесь полным-полно правительственных соглядатаев, и ваше инкогнито может быть… м-м… несколько неверно истолковано» так сказать. Мне самому пришлось как-то поработать тайным агентом, и я хорошо знаю их образ мышления!

Судья теребил свои усы. Будучи чиновником, он обязан наносить официальные визиты, облаченный в соответствующее платье и судейскую шапочку с крылышками. Именно так судья был одет еще в Гуаньдимяо. Но там в его распоряжении был внушительный багаж. Сейчас можно было бы, конечно, одолжить набор официальной одежды и нанять паланкин, но от всего этого судья Ди как раз и хотел отдохнуть пару деньков… Командир Сю заметил его колебания и поспешил сказать:

— Я все устрою, ваша честь! Вы полностью заслужили несколько дней отдыха. Я слышал в подробностях о том, как вы сумели раскрыть дело с буддийским монастырем в Пуяне. Прекрасное расследование!.. Минуточку… я знаю одного столичного врача, Лян Моу, который уже оставил практику. Он высок, с длинной бородой. Специалист по легким и печени. — Сю пододвинул к себе листок бумаги, смочил тушью кисть и набросал несколько иероглифов. — Вы, конечно, немного изучали медицину, ваша честь? Прекрасно. Позвольте ваши документы.

Судья Ди достал из сапога удостоверение личности и положил на письменный стол.

— Я не думаю, — начал было он, но Сю не слушал, он был поглощен изучением бумаги.

— Все складывается как нельзя лучше, ваша честь1 Даты рождения более или менее совпадают… — Он постучал костяшками пальцев по столу и крикнул: — Лю!

Помощник тотчас же вошел — очевидно, ждал где-то за дверью. Вручив ему только что написанное на листке бумаги и документ судьи, Сю приказал:

— Изготовьте новое удостоверение на указанное здесь имя. Чтобы выглядело не слишком новым, разумеется!

Гвардеец отдал честь и вышел. Сю оперся локтями о письменный стол.

— Дело в том, что передо мной возникла одна проблема, ваша честь, — сказал он серьезно. — Вы инкогнито можете помочь мне разрешить ее. Это займет у вас не слишком много времени, а мне вы окажете неоценимую услугу! Вы, конечно, лицо более высокого ранга, чем я, но наш род деятельности, так сказать, одинаков… Я буду вам безмерно обязан. Я всегда считал, что свежий взгляд на вещи может…

— Вы лучше объясните, в чем состоит ваша проблема, — сухо прервал его судья Ди.

Командир Сю встал и подошел к большой карте на стене. Со своего места судья мог видеть, что карта охватывает территорию к югу от реки и представляет собой подробный план города. Восточная часть карты была белым пятном, отмеченным крупными иероглифами: «Надводный Павильон». Обведя рукой карту, Сю сказал:

— Вся особая зона находится в прямом подчинении Дворца. Вам, конечно, известно, ваша честь, что вот уже четыре года Павильон на воде служит летней резиденцией Третьей принцессы.

— Нет, об этом я не знал.

Зато судья знал о Третьей принцессе: любимая дочь Императора, она славилась исключительной красотой. Император исполнял любое ее желание, и, несмотря на это, принцесса не превратилась в избалованную дворцовую куклу, но оставалась умной, уравновешенной молодой особой, питавшей глубокий интерес к наукам и искусству. Самые разные знатные молодые люди из числа приближенных к Императору упоминались как возможные зятья государя, но он все откладывал принятие решения. Принцессе, должно быть, сейчас лет двадцать пять, подумал судья. Сю между тем продолжал:

— Верховная власть здесь представлена тремя лицами: двумя гражданскими чиновниками и одним военным. Главный Евнух отвечает за принцессу, придворных дам и их прислужниц. Есть у нас начальник дворцовой охраны, в распоряжении которого находится весь остальной персонал Дворца, всего тысяча человек. И наконец, мой командир — полковник Кан, возглавляющий императорскую гвардию. Он отвечает за безопасность Дворца и за всю остальную территорию особой зоны. Все его службы сосредоточены во Дворце; у него там уйма обязанностей, поэтому, выделив в мое распоряжение двести гвардейцев, он поручил мне возглавить администрацию города и окрестностей. Городок тихий, благополучный, поскольку в целях предотвращения эпидемий у нас запрещены публичные дома, уличная проституция, массовые зрелища, нищенство. Преступления бывают крайне редко, ибо любой проступок может быть приравнен к оскорблению его императорского величества и карается «медленной смертью». Даже самый отъявленный негодяй не захочет рисковать, дабы не быть медленно разрезанным на кусочки! Обычные палачи способны растянуть такую казнь часа на два, на три, но дворцовые экзекуторы, как я слышал, способны продержать преступника живым до двух суток. — Он задумчиво потер нос и добавил: — Это, конечно, самые искусные из них. Но во всяком случае, грабители, воры и бродячие разбойники боятся этой зоны, как чумы!

— Но тогда ваша работа довольно проста, Сю. Просто административная рутина.

Сю опустился на стул.

— Нет, ваша честь, — угрюмо произнес он. — Вот тут вы ошибаетесь. Само отсутствие мелких преступников делает район настоящим раем для крупных! Представьте, что вы крупный мошенник, у которого много личных врагов. Где, как не здесь, вы сможете спокойно отдохнуть? Ни один наемный убийца не посмеет даже помыслить о том, чтобы напасть на вас! Или вообразите, что вы — глава могущественного клана контрабандистов, а то и тайного общества. На своей собственной территории им день и ночь приходится быть начеку, опасаясь убийц, подосланных соперниками. А здесь они могут разгуливать в полной безопасности. Теперь вы понимаете, в чем сложность нашей службы, ваша честь?

— Не совсем. Поскольку все приезжие должны проходить регистрацию, то почему бы не отсылать прочь подозрительных людей?

Сю покачал головой:

— Сотни прибывающих в город путешественников — это порядочные люди. Для совершения законных сделок приезжают и многие купцы. Мы не можем в каждом подозревать мошенника. От путешествующих и отдыхающих город получает значительную часть своих доходов. Если мы будем оказывать давление на приезжих, люди начнут избегать здешних мест, и к тому же у нас имеются прямые указания из столицы поддерживать хорошие отношения с населением. «Милостивое правление» — вот девиз царствования его величества, вы ведь знаете, ваша честь. Положение очень щекотливое, поскольку никто не может сказать, когда разразится беда среди крупных негодяев, которые здесь отдыхают. А отвечать за благоденствие и порядок в Хэши — мне!

— Совершенно справедливо. Но, право, не усматриваю, на что я мог бы сгодиться?

— Вы можете бросить взгляд со стороны, ваша честь! С другой стороны прилавка, так сказать. Человек с вашим богатым опытом и с репутацией великолепного сыщика…

Судья Ди поднял руку, жестом остановив собеседника:

— Хорошо. Я ничего не имею против того, чтобы составить некоторое впечатление, как говорится, бросить беглый взгляд…

Раздался стук, и вновь появился помощник. Он положил перед командиром две бумаги. Одна была подлинным удостоверением личности судьи. Сю сосредоточил свое внимание на другой — потрепанной бумаге с загнутыми краями.

— Неплохо! — воскликнул он, улыбаясь во весь рот. — Скорей даже очень хорошо, Лю! Взгляните, ваша честь.

Он протянул судье второй документ. Это было удостоверение личности, четыре года тому назад выданное столичными властями на имя доктора Лян Моу. Дата рождения этого Ляна совпадала с датой рождения судьи, но адрес указывал на один из знаменитых жилых кварталов столицы.

— Вы обратили внимание на дату выдачи удостоверения, ваша честь? — спросил Сю, потирая руки. — В тот день столичные власти сменили документы всем жителям! Очень хорошо, Лю!

Он извлек печать из ящика, сделал на уголке листа оттиск и написал: «Предъявитель сего возвращается в столицу. Разрешено пробыть в Хэши три дня». Затем он поставил дату и расписался одним росчерком кисти.

— Вот, пожалуйста, ваша честь. Все в порядке. Ваши настоящие документы я спрячу вот здесь, под замком. Представляете, как было бы ужасно, если бы у вас вдруг обнаружили два разных удостоверения личности?.. Советую вам остановиться в «Зимородке». Это приятная тихая гостиница, и все важные особы там останавливаются. — Вставая, он бодро добавил: — Само собой разумеется, что я всегда к вашим услугам, ваша честь! В любое время дня и ночи!

Судья Ди тоже поднялся:

— Сказать по правде, Сю, когда вы упомянули о ваших затруднениях, я подумал, что вы имеете в виду убийство счетовода из «Зимородка», то есть того человека, чей труп вы осматривали на причале.

— Это скверное дело. Но парень был убит за пределами моей территории, ваша честь. Я мигом вник в суть дела. Ночная стража видела, как он покинул город час, или около того, спустя после полуночи и отправился на восток. Мои люди не обнаружили следов пребывания грабителей или разбойников в нашей зоне и в окрестностях. Счетовод был убит где-то по дороге в горы, а тело выброшено в реку двумя верстами выше по течению. Выловили труп здесь, он застрял в водорослях напротив домика паромщика. Я передам дело вашему коллеге, судье соседнего уезда. И присовокуплю те вещи, что мы обнаружили в рукаве покойника.

Командир Сю подвел судью к столику у стены и показал ему сложенную карту, конторские счеты, пачку визитных карточек и связку монет. Судья машинально развернул карту и некоторое время рассматривал ее.

— Это очень подробная карта провинции, — заметил он. — Путь от Хэши к деревне Шили, что по ту сторону восточного хребта, помечен красным.

— Совершенно верно. Очевидно, именно туда и направлялся этот малый, намереваясь скрыться с двадцатью слитками серебра, принадлежавшими его хозяину. Хозяин «Зимородка» — невообразимый скряга. Он имел наглость просить меня возместить ему украденное. Пожалуйста, захватите с собой эти счеты и отдайте их старому скупердяю, ваша честь. Не стоит давать ему повод обвинить меня в том, что я их присвоил.

Судья спрятал счеты в рукав.

— Охотно сделаю это. Но вы все-таки упомяните о них в рапорте на имя моего коллеги. Счеты, возможно, имеют какое-то отношение к делу. Они могут, к примеру, свидетельствовать о том, что парню предстояло совершить в деревце, куда он направлялся, какую-то сложную финансовую сделку.

Сю пожал плечами:

— Счетовод обычно носит при себе счеты, ваша честь. Но, как бы там ни было, я упомяну о них.

Привязывая меч за спиной, судья Ди поинтересовался:

— А откуда вам известно, что этот парень хотел стащить серебряные слитки?

— Старый Вэй показал, что молодчик прихватил и серебро из кассы, ваша честь. И можете поверить, уж Вэй-то знал, сколько там было в ящике, до последнего медяка! Он хорошо поставил дело в «Зимородке», но это мерзкий старый скряга. Люди считают, что его жена поступила плохо, конечно, но они не слишком осуждают ее. Да будет вам известно, она сбежала пару недель тому назад… Да, я очень благодарен вам, ваша честь, за то, что вы согласились сообщить мне вашу точку зрения на то, что у нас здесь происходит. Но только не допускайте, чтобы это помешало вам пару раз порыбачить! У нас водятся прекрасные окуни. Есть и форель.

Сю почтительно проводил судью Ди вниз, где могучий Лю распахнул перед посетителем дверь. Лил дождь.

— Мерзкая погода, ваша честь! К счастью, «Зимородок» поблизости, всего в нескольких шагах. Прямо и направо. Спокойной ночи!

Глава третья

Судья поспешил к гостинице, прикрывая голову и плечи дождевой накидкой. Главная улица была пустынна — приближалось время ужина. Ухмыльнувшись, судья подумал о том, что командир гвардейцев слишком уж говорлив. История о нежелательных приезжих явно рассказана для отвода глаз. Совершенно ясно, что убийство счетовода также не интересует этого Сю. Должна быть какая-то иная причина, заставившая его просить судью Ди оставаться в Хэши инкогнито. И наверняка очень важная причина, иначе он не стал бы так стараться ради нового удостоверения личности для судьи. Сю — человек проницательный и очень наблюдательный, он сразу же узнал судью на причале, несмотря на необычную одежду.

Неожиданно судья Ди замедлил шаг, забыв о дожде: на причале он видел стройного командира гвардейцев, в штабе Сю оказался коренастым. Лица человека на причале судья почти не разглядел — оно было прикрыто шейным платком. Ди сдвинул широкие брови. Гвардеец провел его наверх боковым ходом, и никто не видел, как он, судья, входил и выходил от Сю. В итоге Ди оказался в совершенно незнакомом городе с фальшивыми бумагами в рукаве. На какое-то мгновение он ощутил приближение беды, но тут же успокоился: если здесь что-то и неладно, он достаточно быстро сумеет распознать мошенничество.

Огромный фонарь, свисавший между колоннами галереи одного из зданий, освещал вывеску: «Гостиница „Зимородок"», напротив, через улицу, судья увидел строение более внушительных размеров, тоже с вывеской. Эта гостиница называлась «Девять облаков». После минутного колебания он поднялся на галерею «Зимородка» и, стряхнув воду с накидки, вошел в прихожую, напоминавшую пещеру. Свеча в бронзовом подсвечнике бросала невнятные тени на оштукатуренные стены.

— Все большие комнаты заняты, сударь, — сообщил молодой слуга за конторкой. — Но есть свободная в глубине дома на втором этаже, вполне приятная.

— Подойдет, — сказал судья.

Вписав в книгу приезжих свое новое имя и профессию, он обратился к слуге:

— Прежде чем подняться наверх, я хотел бы помыться и сменить одежду. Покажите мне, где баня, и пошлите человека в ту кузницу, что на причале, пусть доставит мои дорожные сумки.

Возвращая регистрационную книгу, судья вдруг ощутил тяжесть в рукаве. Он извлек счеты.

— Когда я отмечался в штабе гвардии, меня попросили вернуть вам эту вещицу. Она принадлежала счетоводу, которого нашли мертвым в реке.

Слуга поблагодарил и спрятал счеты в ящик.

— Хозяин наш, увидев мертвого Тая там, на причале, — заговорил слуга с усмешкой, — вообразил, что в рукаве у него сверток с двадцатью слитками серебра. Так и надо этому старому скряге!

Слуга поспешно оглянулся через плечо на высокую резную ширму. За ширмой, склонившись над письменным столом, сидел человек.

— Я покажу, куда пройти, доктор, — более громко сказал слуга.

В банной раздевалке никого не было, но лежавшая там одежда и резкие голоса, доносившиеся из-за бамбуковой раздвижной двери, свидетельствовали о том, что в моечной есть кто-то из постояльцев. Судья Ди стащил сапоги, положил на полку меч, промокшую шапочку и тыкву-горлянку. Достав из рукава завернутые в кусок парчи деньги и документы, он спрятал их под шапочку, затем разделся и приоткрыл раздвижную дверь.

Два голых человека боксировали каждый со своим воображаемым противником перед большим, заполненным водой бассейном. Оба были могучего телосложения, с грубыми лицами профессиональных громил. Они подзадоривали друг друга, выкрикивая непристойности. Завидев судью, оба разом смолкли и уставились на него внимательными, изучающими взглядами.

— Продолжайте тренировку, но держите свои грязные языки за зубами! — раздался чей-то приглушенный голос. Он принадлежал дородному человеку средних лет, сидевшему на низкой скамеечке. Стоявший за спиной клиента банщик усиленно массировал его дряблые мышцы. Бандиты возобновили свои упражнения, а судья Ди опустился на корточки и окатил себя шайкой горячей воды. Затем присел на скамеечку, поджидая, когда наступит его черед воспользоваться услугами банщика.

— Откуда вы, сударь? — спросил судью тучный господин.

— Из столицы. Моя фамилия Лян, я врач. — Судья знал, что было бы невежливо не ответить подобающим образом на вопрос того, кто моется вместе с тобой в бане. Баня — единственное место в гостинице, где постояльцы общаются.

Сосед оценивающе взглянул на мускулистые руки и широкую грудь судьи.

— Вы — живая реклама своей врачебной деятельности, доктор. Меня зовут Лан Лю, я с юга. Эти двое — мои помощники. Я… брр!.. — Банщик окатил его холодной водой. — Я торговец шелком, приехал отдохнуть. Кто бы мог подумать, что будет такая мерзкая погода!

И пока банщик старательно намывал судью, клиенты разговорились об особенностях южного климата. Затем судья спустился в бассейн и растянулся в горячей воде.

Тучный человек дал вытереть себя насухо и отрывисто бросил двум боксерам:

— Собирайтесь!

Те поспешно вытерлись и покорно последовали за своим господином в раздевалку.

Судья Ди подумал, что Лан, пожалуй, не принадлежит к числу богатых преступников, о которых говорил командир Сю. Внешность Лана показалась судье незаурядной: высокомерное лицо с редкой бородкой отличалось правильными чертами. Между прочим, богатые купцы тоже часто путешествуют в сопровождении телохранителей.

Затекшие мышцы постепенно отходили в горячей воде. Судья почувствовал, что он очень голоден. Поднявшись, он приказал банщику хорошенько растереть его полотенцем.

Дорожные сумки уже ждали судью в углу, раздевалки. Открыв одну из них, Ди насторожился: его помощник Ма Жун, всегда паковавший вещи своего хозяина, был человек аккуратный, однако одежда в сумке оказалась уложена очень небрежно. Судья торопливо открыл вторую сумку — ночные рубашки, войлочные туфли и головные уборы явно были перерыты. Судья поспешил проверить оставленное на полке под шапочкой. Все было в сохранности, но один уголок нового удостоверения личности — мокрый.

— Довольно любознательный субъект этот господин Лан Лю, — пробормотал судья. — Впрочем, может быть, всего лишь осторожный…

Судья облачился в чистую, хрустящую нижнюю одежду из белого полотна, поверх надел темно-серый халат с длинными рукавами. Оставив в раздевалке дорожное платье и грязную обувь, дабы слуги привели их в порядок, он водрузил на голову высокую квадратную шапочку из черной кисеи, взял меч, тыкву-горлянку и вышел.

Слуга провел его наверх в маленькую, но опрятную комнатку, зажег свечи на столе и заверил, что ужин скоро будет подан. Судья Ди открыл окно. Дождь прекратился, сияющая луна, освещала серебристым светом блестевшие мокрые крыши. Судья обратил внимание на то, что задний двор гостиницы выглядит запущенным. В центре росли чахлые деревья и густые кусты, за ними у стены притулились невысокие складские постройки. Ворота, выходившие в узкий темный проулок позади гостиницы, стояли распахнутые настежь. В правой части двора виднелись конюшни; судья подумал о том, что завтра надо будет поручить конюху забрать лошадь от кузнеца. Громкие команды и звон посуды, доносившиеся из левого крыла здания, свидетельствовали о том, что там располагается кухня. Рядом с кухней стоял грубо сколоченный курятник — возможно, кто-то из поваров занимался с выгодой для себя разведением цыплят. Стук в дверь заставил судью обернуться.

Ди был приятно удивлен, увидев изящную девушку в длинном голубом халате. Ее стройная талия была затянута красным поясом, концы которого, украшенные кистями, спускались до самого пола. Девушка поставила поднос с ужином на столик, и судья приветливо обратился к ней:

— Я видел вас на причале, барышня. Вам не следовало приходить, такое ужасное зрелище не для вас.

Девушка застенчиво взглянула на судью большими блестящими глазами:

— Господин Вэй взял меня с собой, сударь. Командир гвардейцев сказал, что личность покойника должна быть установлена двумя родственниками.

— А-а, насколько я понимаю, вы не просто служанка.

— Я дальняя родственница господина Вэя, сударь. Шесть месяцев тому назад, после смерти моих родителей, дядюшка Вэй забрал меня к себе, чтобы я помогала по хозяйству. А поскольку все наши служанки в смятении от того, что случилось со счетоводом…

Она налила чаю в чашку, грациозно придерживая левой рукой длинный рукав правой. Теперь судья мог как следует рассмотреть девушку при свете свечей. Он понял, что не просто красота, но какое-то особое, трудно поддающееся определению очарование делало ее столь привлекательной. Присаживаясь к столу, судья между прочим заметил:

— Внизу у вас прекрасная баня в традиционном стиле. Я встретил там одного из постояльцев, господина Лапа. Он давно здесь остановился?

— В этот приезд господин Лан живет у нас гожа только недели две, сударь. Но это наш постоянный гость: он приезжает довольно часто, поскольку держит в городе шелковую лавку. Господин Лан очень богатый человек и всегда путешествует в сопровождении по меньшей мере восьми слуг и помощников. Они занимают первый этаж лучшего крыла нашей гостиницы.

Она расставила на столе угощение, и судья взял палочки для еды.

— Я слышал, господин Вэй говорил на причале, что бедняга счетовод украл у него двадцать слитков серебра.

Девушка хмыкнула:

— Я вполне допускаю, что слитки существовали только в воображении моего дядюшки, сударь! Он питает надежду, что власти возместят ему стоимость серебра. Тай Мин не вор. Он был простой приятный юноша. Почему грабители так страшно изувечили его? У Тая никогда не бывало при себе много денег.

— Боюсь, что просто со злости. Они, очевидно, рассчитывали найти у него большую сумму денег, он ведь вел дела в гостинице. Вы хорошо его знали?

— Да, мы часто ходили вместе на реку, ловили рыбу. Он здесь родился и вырос, знал каждый уступ, каждый поворот реки!

— Вы были… очень дружны с Тай Мином?

Девушка мягко засмеялась и покачала головой:

— Тай Мин просто ценил мое общество, поскольку я умею хорошо управлять лодкой. Если бы не это обстоятельство, он вряд ли вообще заметил бы мое существование, ведь он был по уши… — Она замолчала, прикусив губку. Затем пожала плечами и продолжала: — Ладно, поскольку бедный Тай уже мертв, не будет большого вреда в том, что я скажу. Он был по уши влюблен в мою тетушку.

— В вашу тетушку? Она, должно быть, гораздо старше Тай Мина!

— Да, думаю, лет на десять. Но между ними никогда не было ничего такого, сударь. Он просто боготворил ее издали! И был ей совершенно безразличен, поскольку она сбежала с другим человеком, как вы, возможно, слышали.

— А вы имеете какое-нибудь соображение на тот счет, кто это был?

Она энергично покачала головкой:

— Тетушка умудрялась действовать необыкновенно умно. Мне и в голову не могло прийти, что она изменяет дядюшке. Когда он сообщил нам, что тетушка оставила его ради другого, я не могла поверить своим ушам. Она всегда казалась такой тихой, добропорядочной женщиной… гораздо лучше, чем дядюшка Вэй! — Девушкабросила на судью быстрый оценивающий взгляд и добавила с легкой улыбкой: — С вами очень приятно беседовать, сударь! Может быть, потому, что вы врач?

Последнее замечание неприятно поразило судью. И он спросил первое, что пришло ему в голову:

— Коль скоро счетовод так восхищался вашей тетушкой, он, я полагаю, был весьма расстроен, когда узнал, что она сбежала с другим?

— Нет, он вовсе не опечалился. — Она в задумчивости пригладила волосы. — Довольно странно, если вдуматься…

Судья Ди поднял брови:

— А вы уверены в этом? Подобные длительные романтические увлечения часто поражают человеческую душу гораздо глубже, чем короткая вспышка страсти.

— Совершенно уверена. Однажды я даже слышала, как он напевал песенку, сидя за счетами и бумагами.

Судья Ди подцепил палочками кусочек соленых овощей, задумчиво разжевал. Госпожа Вэй ловко одурачила свою юную племянницу. Конечно же, счетовод был любовником хозяйки. Она одна отправилась в ту деревню за горами, путь к которой был помечен красным на плане, найденном на теле Тай Мина. Они условились, что счетовод последует за ней спустя несколько недель. Но по дороге на него напали бандиты и убили. И теперь любовница, должно быть, напрасно ждет Тай Мина в деревне Шили. Судья Ди сообщит об этих фактах Сю, чтобы тот, в свою очередь, поставил в известность судью соседнего уезда. Все сходилось на том, что Тая убили грабители, но дело, похоже, принимает более сложный оборот…

— Что вы сказали? — Судья вышел из раздумья.

— Я спросила: вы приехали сюда посетить больного, сударь?

— Нет, просто отдохнуть. Хотел немного половить рыбу. Вы должны как-нибудь рассказать мне, где лучше порыбачить.

— Я сделаю еще лучше! Я могу повезти вас вверх по реке в нашей лодке. Сегодня я должна помогать служанкам, а завтра с утра буду свободна.

— Очень мило с вашей стороны. Посмотрим, какая будет погода. Кстати, как вас зовут?

— Меня зовут Папоротник, сударь.

— Ну, хорошо, Папоротник, не смею больше отрывать вас от ваших обязанностей. Большое спасибо!

Он пообедал с аппетитом. Затем не спеша выпил чашку крепкого чаю, откинулся на стуле в приятном, спокойном расположении духа. Внизу кто-то наигрывал на цитре. Еле слышная мелодичная музыка подчеркивала тишину, в которую была погружена гостиница. Какое-то время судья прислушивался к смутно знакомой мелодии. Когда музыка прекратилась, судья поднялся.

Он решил, что подозрения насчет Сю и мотивов его поступка, возможно, объясняются просто усталостью после долгой езды верхом по лесу. Почему бы этот Сю и впрямь не мог быть заинтересован в том, чтобы узнать мнение стороннего наблюдателя? Что же до излишних хлопот по поводу фиктивного удостоверения личности, то судья знал, что люди из службы безопасности находят прелесть в таких вещах. Он будет так же основателен, как они! Посмеиваясь, он поднялся и подошел к маленькому столику у стены. Открыл лаковую коробку с письменными принадлежностями, выбрал лист хорошей красной бумаги, сложил ее и разорвал на шесть прямоугольных кусков. Затем, смочив кисть, написал крупными иероглифами на каждой из импровизированных визитных карточек свое новое имя: «Доктор Лян Моу». Спрятав карточки в рукав, судья прихватил меч, подвязал к поясу тыкву-горлянку и спустился вниз: ему захотелось пройтись по городу.

В гостиной за конторкой стоял господин Вэй, тихо беседуя со слугой. Завидев судью, он поспешил навстречу и, низко поклонившись, произнес хриплым голосом:

— Я — Вэй Чэн, хозяин гостиницы, доктор. Только что за вами приходил посыльный. Поскольку он не назвал своего имени, я велел ему подождать на улице и собирался послать слугу, чтобы он сообщил вам об этом.

Судья Ди улыбнулся про себя: должно быть, посланец от Сю. Судья нашел свои сапоги среди другой обуви около дверей, надел их и вышел. Опершись о колонну, скрестив руки, его поджидал высокий человек в черной куртке и широких черных штанах. На куртке и на круглой шапочке был нашит красный кант.

— Я доктор Лян. Чем могу быть вам полезен?

— Больной хочет получить вашу консультацию, доктор, — ответил человек. — Он там, в паланкине.

Рассудив, что посланец от Сю и должен вести себя осторожно, судья последовал за человеком к большому, задрапированному черным паланкину, стоявшему в отдалении. Шесть носильщиков, примостившихся на корточках у стены, тотчас поднялись. Они были одеты так же, как и их господин. Судья Ди отвел занавеску и остолбенел — он оказался лицом к лицу с молодой женщиной. Длинная черная накидка с капюшоном оттеняла бледность привлекательного, но высокомерного лица.

— Я… Я должен предупредить вас, что не лечу женщин, — пробормотал он. — Поэтому я советую вам обратиться…

— Садитесь в паланкин, я вам все объясню, — резко оборвала его молодая особа. Она подвинулась, уступая место судье. Как только Ди уселся на узкую лавку, занавеску плотно задернули снаружи. Носильщики подняли паланкин и двинулись почти бегом.

 Глава четвертая

— Что все это значит? — холодно осведомился судья Ди.

— Это означает, что моя матушка хочет вас видеть, — резко ответила девушка. — Ее зовут Гортензия, и она является старшей фрейлиной Двора ее высочества.

— Ваша мать больна?

— Подождите, пока мы не углубимся в лес.

Прежде чем поставить молодую даму на место, судья Ди решил подождать^пока ему станут известны подробности этого таинственного дела. Носильщики замедлили шаг. Теперь снаружи было очень тихо.

Спустя минут пятнадцать спутница судьи внезапно отдернула занавеску. Они двигались по лесной дороге, вдоль которой росли высокие сосны. Небрежным жестом девушка сбросила капюшон, обнажив элегантно убранные волосы, украшенные золотым гребнем филигранной работы. Слегка вздернутый носик придавал ее лицу немного дерзкое выражение. Повернувшись к судье, она сказала все тем же не допускающим возражений тоном:

— Должна уведомить вас раз и навсегда: я не имею ни малейшего представления о подробностях этого дела. Я всего лишь следую указаниям. А посему извольте не беспокоить меня вашими вопросами. — Она пошарила под скамейкой и вытащила плоскую шкатулку из свиной кожи, покрытую красным лаком, вроде тех, в которых доктора обычно хранят рецепты. Положив шкатулку на колени, молодая дама пояснила: — Здесь вы найдете бланки рецептов, дюжину ваших визитных карточек и…

— Я сам заготовил себе карточки, благодарю вас, — отрывисто бросил судья.

— Неважно. В шкатулке есть также пластыри и шесть абсолютно безобидных порошков. Вам приходилось когда-нибудь бывать в городе Ваньсян, что находится в восьми верстах вверх по реке?

— Да, я был там как-то проездом.

— Прекрасно. За храмом Бога войны живет достопочтенный Го, прежний секретарь дворцовых архивов. Он знавал вас еще в столице, а на прошлой неделе вызвал вас к себе по поводу приступа астмы. И сейчас вы возвращаетесь в столицу. Вы в состоянии запомнить все это?

— Я постараюсь, — сухо отвечал судья.

— Достопочтенный Го письменно известил мою матушку о том, что вы будете здесь проездом, поэтому она вызвала вас на консультацию. Она тоже страдает астмой, и вчера у нее был сильный приступ. — Девушка бросила на судью быстрый взгляд и сказала с раздражением: — Зачем вы носите с собой меч? Это производит плохое впечатление. Положите его под скамейку!

Судья Ди медленно отвязал меч. Он знал, что посторонним людям не разрешается входить с оружием ни в одно дворцовое помещение.

Некоторое время они двигались по тихому лесу, затем дорога стала шире. Миновав двойную арку массивного каменного портала, они оказались на широком мраморном мосту с богато украшенными резьбой перилами. По ту сторону канала высились стройные ворота Павильона на воде. Девушка вновь плотно задернула занавески. Судья услышал громкие выкрики команды, и паланкин резко остановился. Бежавший впереди паланкина шепотом обменялся с часовыми несколькими словами, и судью с девушкой понесли вверх по ступеням. Скрежет засовов и скрип цепей свидетельствовали о том, что для гостей открывают ворота. Вновь послышались команды, паланкин пронесли немного вперед и опустили на землю. Занавески с обеих сторон раздвинулись одновременно, и ударивший внутрь яркий свет ослепил судью. Ди зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил прямо перед собой лицо гвардейца, заглядывавшего в окно. Позади него стояли еще шестеро в позолоченных доспехах, с мечами в руках. Главный отрывисто приказал девице:

— С вами, барышня, конечно, все в порядке… — И, обратившись к судье, потребовал: — Ваше официальное имя, род занятий и цель визита!

— Я доктор Лян Моу, явился по вызову госпожи Гортензии, старшей фрейлины Двора ее императорского высочества.

— Сойдите с паланкина, пожалуйста! Два гвардейца быстро и ловко обыскали

судью. Они осмотрели даже его сапоги и извлекли удостоверение личности. Старший гвардеец изучил документ:

— Все в порядке. Вы получите его назад, когда будете возвращаться, сударь. Попрошу шкатулку доктора, барышня!

Он открыл плоскую шкатулку и перебрал толстым пальцем содержимое. Возвращая шкатулку судье, он протянул руку за тыквой-горлянкой, открыл ее и потряс, дабы убедиться, что внутри не запрятан миниатюрный кинжал. Возвратив сосуд, сержант сказал:

— Можете пересесть в дворцовый паланкин.

Он рявкнул приказание, и тотчас же четыре носильщика в роскошных шелковых одеяниях подали изысканный паланкин с позолоченными ручками и парчовыми занавесками. Судья сел в него вместе с молодой дамой, и носильщики бесшумно двинулись вслед за гвардейцем-распорядителем через выложенный мрамором двор, ярко освещенный множеством шелковых фонарей на красных лакированных подставках. Гвардейцы десятками расхаживали по двору, в доспехах, с арбалетами и полными стрел колчанами.

В следующем дворике было тихо, придворные в развевавшихся голубых одеждах порхали меж массивных колонн на открытых галереях. Судья, указывая на лотосовые пруды и журчавшие акведуки, спросил:

— Как я полагаю, вся эта вода поступает из реки?

— Резиденция потому и называется «Павильон на воде», — обронила в ответ девица.

Перед решетчатыми створками золоченых дверей двое часовых с длинными алебардами вновь остановили паланкин. Сопровождавший паланкин гвардеец объяснил цель визита и прошествовал дальше. Часовые опять задернули занавески снаружи, и двое в паланкине вновь оказались в полной темноте.

— Посторонним не разрешается видеть расположение внутреннего Дворца, — изволила объяснить девица.

Судья вспомнил, что на карте командира Сю на месте Павильона на воде было белое пятно. Ничтожны те власти, что не заботятся о мерах собственной безопасности. Судья попытался угадать направление, в котором несли их паланкин, но вскоре потерял счет поворотам и бесчисленным лестницам. Наконец гостей опустили на землю. Гигант в тяжелых доспехах и заостренном шлеме с плюмажем приказал прибывшим войти. Его огромный помощник постучал рукояткой палаша по кованым железным створкам. Судья мельком успел увидеть мощеный двор, обнесенный выкрашенными в красное стенами. Железные двери распахнулись настежь, и тучный человек в длинном одеянии из золотой парчи и коническом головном уборе черного лака жестом пригласил их войти. Его круглое безмятежное лицо с широким носом было абсолютно лишено растительности. Кивнув девице, словно старой знакомой, евнух высоким пронзительным голосом обратился к судье:

— Его превосходительство Главный Евнух хочет видеть вас прежде, чем вы пересечете Золотой мост, доктор.

— Моя мать в очень плохом состоянии, — поспешно оборвала его девица. — Доктор должен не мешкая осмотреть ее, иначе…

— Указания его превосходительства были совершенно недвусмысленными, — спокойно возразил тучный человек с лунообразным лицом. — А к вам нижайшая просьба подождать здесь, барышня. Сюда, пожалуйста, господин доктор. — Он указал на длинный пустой переход.

Глава пятая

Судья Ди встревожился: он понял, что на раздумья у него осталось едва ли не полминуты, то есть ровно столько, чтобы достичь лакированной с позолотой двери в конце перехода.

До сих пор его почти не заботила необычность ситуации, поскольку та особа, что вызвала его во Дворец, должна была обладать определенным весом и, осведомленная хитроумным Сю, знать о том, кем он был на самом деле. Эта особа пожелала сохранить в тайне цель его визита и несет полную ответственность за то, что судья проник во Дворец обманным путем. Но, очевидно, эта покровительствующая особа не рассчитывала на то, что в дело вмешается Главный Евнух. И вот теперь, во время предстоящей аудиенции, судья вынужден либо солгать одному из самых высокопоставленных чиновников Двора, что полностью шло вразрез с представлениями судьи о долге перед государством, либо сказать правду, последствия чего он даже отдаленно не мог себе представить. Откровенность могла навредить правому делу, но она же могла разоблачить и коварный замысел. Судья взял себя в руки. Если продажный придворный или развратный чиновник собирается использовать его в гнусных целях, это значит, что он, судья, в чем-то изменил идеалам чести и правосудия, следовать которым он считал своим долгом. То есть он всецело заслужил позорную смерть, которая ждет его в том случае, если обман раскроется и его подлинное имя будет установлено. Эти размышления прибавили судье уверенности в себе. И в тот момент, когда тучный евнух постучал в дверь, судья нащупал одну из визитных карточек, написанных им в «Зимородке».

Прямо на пороге он преклонил колени и почтительно поднял визитную карточку над опущенной в поклоне головой. Кто-то взял карточку из его руки, и он услышал отрывистый разговор шепотом. Затем тонкий раздраженный голос произнес:

— Да, да, я знаю обо всем этом!.. Позвольте мне взглянуть на ваше лицо, доктор Лян!

Подняв голову, судья с удивлением обнаружил, что вместо великолепного присутствия, которое он ожидал увидеть, он оказался скорее в изысканной библиотеке мудреца с утонченным вкусом. По стенам справа и слева высились книжные шкафы, заставленные книгами в парчовых переплетах и рулонами свитков, а просторное окно в глубине комнаты выходило в прелестный сад, где среди камней причудливой формы цвело множество цветов. На широком подоконнике в разноцветных вазонах редкого фарфора росли орхидеи. Тонкий аромат заполнял комнату. За письменным столом розового дерева в огромном резном кресле сидел, сгорбившись, старик. Он был облачен в просторный балахон из жесткой парчи, складки ткани, топорщась, ниспадали с покатых плеч. Желтое, болезненное лицо с редкими седыми усами и бородкой казалось крошечным и остреньким под высоким, филигранной работы головным убором, богато инкрустированным драгоценными камнями. За спиной сидевшего в кресле стоял высокий широкоплечий человек, одетый во все черное. С бесстрастным лицом он пропускал сквозь пальцы огромных волосатых рук красную шелковую петлю. Некоторое время старик из-под тяжелых век смотрел на судью пустыми глазами. Затем произнес:

— Встаньте и приблизьтесь!

Судья поспешно встал и сделал три шага вперед. Он низко поклонился и, сложив руки в длинных рукавах, замер в ожидании той минуты, когда Главный Евнух обратится к нему. Тяжелое дыхание за спиной у судьи подсказало ему, что тучный евнух стоит тут же, рядом.

— Почему фрейлина Гортензия вызвала вас? — спросил старик дребезжащим голосом. — У нас при Дворе есть четыре прекрасных врача.

— Ничтожный, — почтительно отвечая судья Ди, — не смеет даже сравнивать себя с великими целителями, практикующими во Дворце. Случилось, однако, так, что исключительно в силу счастливого стечения обстоятельств мне удалось справиться с подобными же симптомами болезни, от которой страдает достопочтенный Го. По своей великой доброте достопочтенный Го, должно быть, слишком высоко оценил скромные способности ничтожного врачевателя, представшего перед вами.

— Понятно. — Главный Евнух медленно потер острый подбородок, подозрительно рассматривая судью. Неожиданно он вскинул глаза и решительно приказал: — Оставьте нас одних!

Человек в черном двинулся к двери, тучный евнух — за ним. Как только за ушедшими закрылась дверь, старик медленно поднялся с кресла. Если бы не его согбенные плечи, он был бы почти такого же роста, как судья.

— Я хочу показать вам мои цветы. Идите сюда, — сказал он и заковылял к окну. — Эта белая орхидея очень редкая и капризная. Аромат ее тонок и еле уловим. Я сам ухаживаю за ней изо дня в день. Давать жизнь и пестовать живое, доктор, не заказано лицам моего положения и состояния.

Судья выпрямился:

— Процесс творения воистину универсален, ваше превосходительство. Чрезвычайно неумны те, кто считает, что созидание доступно только людям.

— Какое удовольствие, — сказал Главный Евнух с некоторым сожалением, — беседовать в непринужденной обстановке с просвещенным человеком. Во Дворце, доктор, слишком много глаз и ушей. Чрезвычайно много… — И, почти смущенно глядя полуприкрытыми глазами, он спросил: — Скажите, почему вы избрали врачевание делом жизни?

Судья немного помедлил с ответом: вопрос можно было понять двояко. Он решил действовать наверняка.

— Наши древние мудрецы говорили, ваше превосходительство, что болезни и страдания — не что иное, как отклонение от Всеобщего Пути. Мне казалось, что восстанавливать естественное течение вещей — очень благородное дело.

— Вы узнаете, что поражение на этом пути встречается столь же часто, как и успех.

— Я признаю ограниченность человеческих возможностей, ваше превосходительство.

— Правильный подход, доктор. Очень правильный. — Он хлопнул в ладоши и приказал вновь появившемуся евнуху: — Доктору Ляну дозволено пересечь Золотой мост. — Обращаясь к судье, он хмуро добавил: — Я надеюсь, что больше визитов не потребуется. Здоровье высокочтимой госпожи Гортензии мы принимаем близко к сердцу, но не можем допустить, чтобы посторонние расхаживали по Дворцу. Прощайте.

Судья Ди отвесил низкий поклон. Главный Евнух сел за письменный стол и вновь погрузился в чтение.

Толстяк повел судью обратно по коридору к ожидавшей его молодой даме. Он вкрадчиво сообщил ей:

— Доктору дозволено пересечь мост, барышня.

Та повернулась и пошла вперед, не снизойдя до ответа.

Длинный переход заканчивался круглой дверью, которую охраняли двое высоких часовых. По знаку толстяка они открыли ее, и трое вошли в прекрасный сад с цветущими деревьями, разделенный узким каналом. Горбатый мраморный мостик шириной всего в три шага соединял берега. Перила, украшенные причудливой резьбой, были позолочены. На противоположном берегу канала возвышалась красная стена, в которой была единственная дверь. Поверх стены виднелась золотая черепица крыши уединенного строения. При входе на мост евнух остановился.

— Я подожду вас здесь, доктор!

— Жди, пока не похудеешь, болван! — бросила девица. — Но чтобы и ноги твоей на мосту не было!

Ступив вслед за девицей на мост, судья вдруг осознал, что сейчас он окажется в строго охраняемой, запретной части Дворца — обители Третьей принцессы.

Две придворные дамы провели их в обширный двор, где под плакучими ивами прохаживалось несколько молодых женщин. Завидев посетителя, сбившиеся в стайку красавицы начали тревожно перешептываться, драгоценности в их прическах сверкали в лунном свете. Спутница судьи провела его через маленькую боковую дверь в бамбуковый сад и проследовала к открытой галерее в его дальней части. Степенная пожилая дама готовила чай на столике сбоку. Она поклонилась и тихо доложила девице:

— У ее милости только что был сильный приступ кашля.

Девица кивнула и вошла вместе с судьей в роскошно убранную спальню. Пока она запирала дверь, судья не без любопытства рассматривал огромное ложе под балдахином, занимавшее большую часть комнаты. Рядом с кроватью вплотную к парчовым занавесям стоял наготове высокий круглый табурет с маленькой подушечкой на нем.

— Доктор Лян прибыл, матушка, — провозгласила девица.

Занавески едва раздвинулись, и появилась морщинистая рука. Тонкое запястье украшал браслет из чистого белого нефрита, с изображением извивающегося дракона. Девица взяла высунувшуюся руку и положила ее на подушечку, затем встала возле запертой двери.

Судья Ди положил свою шкатулку на табурет. Кончиком указательного пальца он пощупал пульс — врачам позволялось видеть лишь руку высокопоставленной пациентки, и диагноз приходилось ставить по состоянию пульса. Неожиданно женщина на ложе за занавеской быстро прошептала:

— Пройдите через панель, что налево за кроватью. Скорее!

В изумлении судья выпустил ее тонкое запястье и послушно зашел за кровать. В темную обивку стены были вделаны три панели. Как только судья надавил на ближайшую, она бесшумно ушла вовнутрь. Он прошел в прихожую, освещенную настольным фонарем из белого шелка. Под фонарем на массивном диване из черного дерева сидела дама и читала книгу. Судья опустился на колени, едва успев разглядеть жакет из императорской желтой парчи с длинными рукавами. Они были вдвоем в укромной пустой комнате. Тишину нарушало лишь потрескивание сандалового дерева, горевшего в старинной бронзовой жаровне напротив дивана. Голубоватый дымок наполнял комнату легким, приятным ароматом. Дама оторвалась от книги и сказала чистым, мелодичным голосом:

— Встаньте, Ди. Поскольку времени очень мало, отбросим пустые формальности.

Она отложила книгу в мягком переплете и внимательно посмотрела на судью большими встревоженными глазами. Ди глубоко вздохнул: воистину, столь прекрасных женщин ему доводилось видеть нечасто. Ее безукоризненно овальное лицо было обрамлено густыми блестящими волосами, убранными в высокую прическу, которую скрепляли две длинные шпильки с шариками из полупрозрачной зеленой яшмы на концах. Тонкие брови лежали на высоком гладком лбу длинными дугами, маленький ротик напоминал спелую вишню, носик был изящно выточен. Она держалась с большим достоинством и вместе с тем с прирожденной легкостью и дружелюбием.

— Я вызвала вас, Ди, поскольку слышала, что вы великий следователь и наш преданный слуга. Необычный способ, которым вы были доставлены сюда, обусловлен секретностью предстоящего вам расследования. Два дня тому назад, в полночь, я находилась в Павильоне, построенном на внешней стене над рекой. Я была совершенно одна. — Она бросила печальный взгляд на бумагу высокого решетчатого окна, серебрившуюся в лунном свете. — В ту ночь так же, как сегодня, ярко светила луна, и я подошла к окну, чтобы полюбоваться ею. А перед этим я сняла ожерелье и положила на чайный столик слева у входа. Это ожерелье, Ди, является драгоценностью императорского дома. Оно состоит из восьмидесяти четырех очень крупных, прекрасно подобранных жемчужин. Отец подарил ожерелье моей матери, а после ее смерти оно перешло ко мне.

Третья принцесса немного помолчала. Затем продолжала, глядя на длинные белые кисти рук, сложенные на коленях:

— Я сняла ожерелье, поскольку уже как-то раз потеряла серьгу, высунувшись из этого же окна. Не знаю, сколько я там простояла, наслаждаясь прекрасным лунным пейзажем. Когда же я обернулась и отошла от окна, ожерелья уже не было. — Она подняла глаза и в упор посмотрела на судью из-под длинных ресниц. — Я приказала дворцовым властям немедленно провести тщательное расследование и в самом Дворце; и за его пределами. Но до сих пор им не удалось напасть на какой бы то ни было, даже самый ничтожный, след. А послезавтра мне предстоит вернуться в столицу. К этому времени ожерелье должно быть у меня, поскольку отцу всегда хочется видеть его на мне. Мне кажется… Нет, я убеждена, что кража была совершена посторонним, Ди. Должно быть, он подъехал на лодке, взобрался на стену и стащил драгоценность, пока я стояла спиной к окну. Действия и передвижения всех и каждого в этой части Дворца в ту полночь были впоследствии тщательно проверены. Вор, несомненно, проник снаружи, и поэтому я поручаю вам, Ди, вести расследование за пределами Дворца. Вы будете действовать в строжайшей тайне, никто как в самом Дворце, так и вне его не должен знать, что я дала вам это поручение. Как только вы обнаружите ожерелье, вы раскроете свое инкогнито, явитесь сюда как официальное лицо и официально вручите мне ожерелье… Разорвите чуточку воротник вашего платья по шву, Ди.

Судья подпорол шов справа. Третья принцесса достала из рукава плотно сложенный квадратик желтой бумаги и, приблизившись к собеседнику, засунула ему в ворот эту крошечную бумажку. Молодая красавица оказалась очень высокой; прядь ее волос коснулась лица судьи, и он ощутил исходивший от них тонкий аромат. Принцесса вновь села и продолжала:

— Бумага, обладателем которой вы теперь являетесь, дает вам право совершенно открыто и беспрепятственно войти во Дворец. Никто не посмеет остановить вас. Вы вернете мне этот документ вместе с ожерельем. — Прекрасные губы тронула легкая улыбка. — Я вверяю вам свое счастье, Ди.

И она кивнула, давая понять, что аудиенция окончена, затем вновь взяла в руки книгу и углубилась в чтение.

Глава шестая

Низко поклонившись, судья Ди отступил назад и вернулся в комнату старшей фрейлины. Панель бесшумно вернулась на свое место. Морщинистая белая рука в нефритовом браслете по-прежнему лежала на подушечке.

В тот миг, когда судья опять коснулся тонкого запястья, в дверь постучали. Дочь госпожи Гортензии бесшумно отодвинула засов и впустила двух придворных дам. Первая внесла поднос с письменными принадлежностями, вторая — бамбуковую корзинку со свежим ночным платьем.

Судья выпустил хрупкое запястье, открыл плоскую шкатулку и извлек бланк для рецепта. Подозвав первую придворную даму, он выбрал с подноса кисть и быстро набросал рецепт: небольшая доза эфедрина и успокаивающее.

— Распорядитесь немедленно приготовить это снадобье, — велел он дочери Гортензии. — Я уверен, что оно очень хорошо подействует на больную.

Он захлопнул шкатулку и направился к двери. Молодая дама в молчании провела его через двор к мосту и удалилась, ограничившись простым «до свидания».

По ту сторону канала судью ждал тучный евнух.

— Вы недолго пробыли, доктор, — заметил он с удовлетворением.

Толстяк провел судью по многочисленным коридорам к тому выходу, где его уже ждал паланкин.

Откинувшись на мягкое сиденье, судья Ди перебрал в уме подробности необычного разговора. Принцесса сообщила ему только факты, и ничего более. Очевидно, с этой странной кражей были связаны какие-то деликатные обстоятельства, о которых принцесса не могла или не хотела говорить подробно. Вместе с тем судья явственно ощущал, что факты в этом деле значили гораздо меньше, чем недосказанное принцессой. Она уверена, что кража совершена кем-то посторонним. Но у вора непременно должен быть сообщник во Дворце, ибо грабитель заранее знал, что принцесса будет находиться в Павильоне в определенный час, к тому же ему как-то дали знать, что она сняла ожерелье и положила его на угловой столик. Только тот, кто мог наблюдать за принцессой из укромного места, находясь во Дворце, сумел бы подать сигнал вору, ждавшему в маленькой лодке внизу под Павильоном.

Судья нахмурился. На первый взгляд подобный замысел казался очень рискованным и излишне сложным. Даже если принцесса имеет привычку стоять в полночь около окна, ее наверняка почти все время сопровождают одна или несколько придворных дам. Да и похитители вряд ли стали бы держать внизу лодку каждую ясную лунную ночь! Не стоит забывать и о том, что стены Дворца денно и нощно охраняются гвардейцами, которые рано или поздно обнаружили бы любую лодку, маячившую под Павильоном. Чем больше судья раздумывал, тем меньше ему все это нравилось. Все казалось слишком замысловатым! Очевидно было лишь одно: принцесса обратилась за помощью к судье, поскольку подозревала, что кто-то из ее непосредственного окружения имеет отношение к краже. Именно поэтому она нуждалась в сыщике, у которого не было связей во Дворце и которого никто не мог бы заподозрить в том, что он занимается поисками ожерелья. Этим объясняется и поставленное ею условие полной секретности. Жаль, что принцесса не сообщила ему хотя бы в общих чертах, как устроена занимаемая ею часть Дворца. Прежде всего, очевидно, следует взглянуть на северную стену с реки и изучить место, где расположен Павильон и прилегающие к нему окрестности.

Судья вздохнул. Ладно, теперь он может хотя бы не беспокоиться по поводу того, что попал во Дворец под фальшивым предлогом или что сказал неправду Главному Евнуху. Документ, спрятанный в вороте его одежды! является красноречивым доказательством того, что судья действует в соответствии с безотлагательными указаниями принцессы. Стало понятным и поведение Сю. Хитрец, должно быть, знал о краже от своего непосредственного господина — начальника императорской гвардии Кана, который наверняка принимал участие в расследовании. И Сю порекомендовал его, судью, как лицо, способное полностью взять на себя секретное расследование. Судья уныло усмехнулся. Этот негодяй умело обвел его вокруг пальца!

Носилки опустили на землю, занавески отдернули. Судья вновь очутился во дворе, где его пересаживали в дворцовый паланкин. Гвардеец резко сказал ему:

— Следуйте за мной. Мне приказано доставить вас к его превосходительству начальнику дворцовой охраны.

Судья Ди закусил губу. Если сейчас его разоблачат, он не оправдает доверия принцессы, даже не приступив к выполнению порученной ему задачи. Его ввели в помещение с высокими потолками. В центре за богато инкрустированным письменным столом, заваленным бумагами, сидел худой широкоплечий человек. Аскетизм сурового лица подчеркивали седые усы и клочковатая бородка. На голове у него была черная шапочка с крылышками, обшитая золотым кантом, а одет он был в платье из жесткой коричневой парчи. Казалось, он целиком погружен в изучение лежавшего перед ним документа. Дородный придворный в голубом платье и головном уборе советника стоял за креслом, читая тот же документ через плечо сидевшего. Перед письменным столом столпилось более десяти придворных. Одни держали шкатулки с бумагами, другие — громоздкие папки с личными делами. Когда судья склонил голову и поднял руки в почтительном приветствии, он ощутил, как взгляды собравшихся впились ему в спину.

— Доктор Лян прибыл, ваше превосходительство, — доложил гвардеец.

Комендант выпрямился в кресле, поднял голову, и в этот момент судье удалось разглядеть, какой документ чиновник и придворный, стоявший за его спиной, столь внимательно изучали. У судьи упало сердце: он увидел свое собственное удостоверение личности. Уставившись на судью маленькими проницательными глазками, комендант осведомился скрипучим металлическим голосом:

— Как чувствует себя госпожа Гортензия?

— Я выписал ей снадобье, ваше превосходительство. Уверен, что высокочтимая госпожа быстро поправится.

— В каком помещении проходил осмотр?

— Насколько я понял, это была спальня высокочтимой госпожи. Подле больной находились ее дочь и две придворные дамы.

— Понятно. Я надеюсь, что назначенное вами лекарство благотворно подействует, доктор, что, конечно, в первую очередь в интересах самой госпожи Гортензии. Но и в ваших тоже. Раз уж вы взялись за лечение, отныне вы отвечаете за здоровье высокочтимой госпожи. — Он придвинул судье удостоверение. — Вы останетесь в Хэши до тех пор, пока не получите моего разрешения на отъезд. А сейчас можете идти.

Гвардеец повел судью Ди обратно. Пересекая двор, он внезапно остановился и отточенным жестом отсалютовал проходившему мимо высокому военачальнику в золоченых доспехах и шлеме с перьями. Подкованные железом сапоги удалявшегося звонко печатали по мраморным плитам. Судья успел мельком увидеть бледное красивое лицо с угольно-черными усами и острой бородкой.

— Это военачальник Кан? — спросил он гвардейца.

— Да, сударь.

Они прошли в первый двор, где стоял наготове тот самый черный паланкин, в котором судью доставили из «Зимородка». Ди вошел внутрь, и носильщики понесли его через высокие ворота к мраморному мосту.

Когда они миновали мост, судья отдернул занавеску, чтобы впустить прохладный вечерний воздух и немного освежить разгоряченное лицо. Он с облегчением подумал о том, что его фальшивое удостоверение выдержало проверку. Но чем объясняется такая подозрительность сначала Главного Евнуха, а затем и коменданта? Неужели эти высокопоставленные чиновники всегда столь враждебно насторожены по отношению к посетителям Дворца? Или они причастны к краже ожерелья? Нет, пожалуй, он дал слишком разгуляться своему воображению! Не может быть, чтобы высшие дворцовые чиновники пали так низко и вступили на путь воровства. Деньги для них ничего не значат, зачем же им так рисковать?.. Неожиданно судья выпрямился. А не могло ли быть так, что жемчужное ожерелье оказалось залогом в какой-то сложной дворцовой интриге, тайным знаком в борьбе за влияние между противоборствующими кликами Двора? Тогда вполне понятно почему принцесса сохранила в тайне цель его визита, не посвятив в это даже двух своих самых близких слуг — Главного Евнуха и коменданта Дворца. С другой стороны, если один из них или они оба имели отношение к исчезновению ожерелья и заподозрили, что принцесса сообщила судье о краже, почему же они отпустили его, не учинив дознания? На это имелся совершенно очевидный ответ: они позволили судье удалиться только потому, что не осмелились открыто выступить против принцессы. Они решили устранить его за пределами Дворца, причем так, чтобы его гибель была воспринята как результат несчастного случая. Судья пошарил под скамейкой — меч исчез.

В тот момент, когда судья обнаружил это, паланкин опустили на землю. Высокий человек в черном отдернул занавески.

— Пожалуйста, выходите, сударь. Идите по этой дороге, и через несколько минут вы попадете в город.

Это был совсем не тот человек, который пришел за ним в «Зимородок». Судья вышел и быстро оглянулся вокруг. Они, по-видимому, находились в сосновом лесу. Носильщики смотрели на судью с абсолютно безучастными лицами.

— Раз уж город так близко, — сказал судья резко, — вам следовало бы донести меня до гостиницы. Я устал.

Он попытался снова войти в паланкин. Но человек в черном преградил ему путь.

— Прошу прощения, сударь, но я следую полученным указаниям.

Носильщики подняли паланкин на плечи, быстро развернули его и засеменили обратно; человек в черном поспешил за ними. Судья остался совершенно один среди высоких молчаливых сосен.

Глава седьмая

Ди постоял немного, задумчиво подергивая длинные усы. Впереди его поджидала серьезная опасность, и он ничего не мог поделать, разве что свернуть с дороги и углубиться в лес. Но в этом тоже было мало проку, поскольку если за ним послали убийц, то наверняка это специально подобранные люди, прекрасно знакомые с местностью, и сейчас они, должно быть, уже успели оцепить все вокруг. Судья решил сначала удостовериться в том, что его опасения обоснованны. Оставалась еще слабая надежда, что носильщики действовали в соответствии с указаниями госпожи Гортензии, не пожелавшей по той или иной причине, чтобы судью доставили в город в дворцовом паланкине. А караульный в воротах, должно быть, обыскал паланкин, обнаружил под скамейкой меч и конфисковал его. Нужно будет как-то заполучить любимое оружие обратно, ведь это был прославленный клинок, изготовленный некогда искуснейшим мастером и передававшийся в семье Ди по наследству на протяжении многих поколений. Судья сунул за пазуху плоскую шкатулку и медленно двинулся вперед, стараясь держаться в тени деревьев, ближе к обочине. Ни к чему выставлять себя в качестве мишени для какого-нибудь честолюбивого лучника!

Время от времени судья останавливался и прислушивался. Не было никаких признаков того, что кто-то идет следом за ним, но и звуков, свидетельствующих о близости города, он также не слышал. Он уже намеревался было свернуть, как вдруг услышал какой-то странный храп.

Он быстро нырнул в кусты и прислушался. Впереди треснул сучок. Осторожно раздвигая ветви, судья двинулся через заросли и наконец заметил, что большая темная тень перемещается среди сосен. Это был старый ослик, пасущийся среди кустарников.

Приблизившись, судья разглядел также пару костылей, прислоненных к корявому стволу огромной сосны, росшей у обочины. Под деревом на покрытом мхом валуне, сгорбившись, сидел Наставник Тыква. Он был все в той же залатанной коричневой одежде, но пучок седых волос на затылке вместо шапки прикрывал лоскут черной материи, как это принято у даосов-отшельников. У ног старика стояла тыква-горлянка. Мудрец поднял голову:

— Бодрствуете и разгуливаете здесь в довольно поздний час, доктор?

— Хотел насладиться прохладой вечера и, должно быть, заблудился.

— А где ваш меч?

— Мне сказали, что здесь абсолютно безопасно гулять и без оружия.

Наставник Тыква хмыкнул:

— Я полагал, вы уже убедились, что нельзя верить всему, о чем говорят люди. Вам, как врачу, это должно быть хорошо известно. — Старик нащупал у себя за спиной костыли. — Хорошо, я снова буду вашим проводником. Пошли, вам не составит особого труда не отставать от этого старого животного.

Он привязал тыкву к поясу и взобрался на осла.

Судья Ди испытал облегчение: на глазах такого известного человека, как Наставник Тыква, злоумышленники не посмеют напасть в открытую. Через некоторое время Ди сказал с легкой улыбкой:

— Когда я встретил вас днем в лесу по ту сторону города, я, знаете ли, немного испугался! Глаза мои устали, освещение было скверное, и на какое-то мгновение мне показалось, что я вижу своего двойника.

Наставник Тыква натянул поводья.

— Не говорите о серьезном всуе, — с укором отозвался даос. — Никто из нас не существует сам по себе, все мы — совокупность многих. Но ради собственного удобства мы забываем о наших менее значительных составных частях. Если одна из них умудрится ускользнуть от вас и вы повстречаете ее на пути, то примете ее за призрак, доктор. И довольно небезобидный. — Он замолчал и прислушался. — Кстати, о призраках. Вам не кажется, что за нами кто-то идет?

Теперь и судья услышал, что кто-то крадется в кустах. Быстро схватив один из костылей, он прошептал:

— Если на нас нападут, сразу же исчезайте. Я владею приемами палочного боя и сумею себя защитить. Не беспокойтесь обо мне!

— Я ни о чем не беспокоюсь, ибо никто не может причинить мне вреда. Я всего лишь пустая оболочка, доктор, вот уже много лет.

На дорогу выскочили три человека. На них были куртки и штаны из грубой материи, а волосы перевязаны красными тряпицами. Все трое были вооружены мечами, двое из них угрожающе размахивали пиками. В то время как один из нападавших схватился за поводья осла, другой поднял пику и рявкнул в лицо судье:

— Ну держись, ублюдок!

Судья хотел сделать выпад костылем, но ощутил острый укол в поясницу.

— Не смей, ты, падаль! — прорычал кто-то за его спиной.

— Верните мне костыль, доктор, — сказал Наставник Тыква. — Мне нужны оба.

— Что делать со старикашкой, хозяин? — спросил человек с пикой.

Бандит за спиной судьи выругался:

— Прихватим его с собой — раз уж ему не повезло.

Судья вновь почувствовал укол в спину.

— Иди вперед, ты!

Судья подумал, что в данный момент он вряд ли в состоянии что-либо сделать. Негодяи скорее походили на наемных убийц, нежели на обычных грабителей, и он был уверен, что сможет с ними справиться. И он пошел вперед, бросив:

— Надеюсь, мы не натолкнемся на патруль. Я имею в виду вашу безопасность, конечно.

Человек, следовавший за судьей, разразился грубым хохотом:

— У солдат сейчас других дел по уши, болван!

Бандиты повели пленников по узкой тропке. Один держал за поводья осла, другой с пикой шел сзади, а еще двое пристроились по бокам судьи.

Тропинка вывела их на поляну. Среди деревьев виднелась низкая кирпичная постройка. Они подошли к другому строению, походившему на заброшенный склад. Человек, шедший впереди, отпустил поводья, пинком распахнул дверь и вошел. Тут же вспыхнул свет.

— Заходи! — Один из бандитов повел судью в сарай, подталкивая его мечом в спину.

Склад был пуст, только в углу было свалено несколько тюков, а справа перед несущими столбами стояла деревянная лавка. Свет шел от свечи, зажженной в нише. Судья обернулся и разглядел наконец предводителя негодяев. Это был неуклюжий человек, почти такого же роста, как судья, с грубым лицом и клочковатой бородой. Он был вооружен длинным мечом. Еще два бандита, один с пикой, другой с мечом, были довольно крупного телосложения. Судья медленно вышел на середину комнаты в надежде улучить момент и выхватить у кого-нибудь из рук меч или пику. Но бандиты были достаточно опытными и держались на расстоянии с оружием наготове.

Наставника Тыкву, хромавшего, ввел второй человек с пикой. Старик направился прямо к лавке и сел. Поставив костыли между колен, он сказал, обращаясь к судье:

— Садитесь и вы, доктор! Располагайтесь поудобней.

Судья сел: если притвориться, что он сдался, будет легче обмануть бдительность врагов. Главарь стоял напротив судьи и даоса, двое других заняли позиции по концам лавки; четвертый встал за спиной судьи. Пробуя острие своего меча большим пальцем, предводитель торжественно провозгласил:

— Я и мои друзья доводят до вашего сведения, что мы лично ничего не имеем против вас. Мы делаем то, за что нам платят, ибо только таким способом умеем зарабатывать себе на хлеб.

Судья хорошо знал, что эти слова означают смертный приговор. Эти негодяи из простонародья очень суеверны, они всегда говорят нечто подобное перед тем, как убить свою жертву, чтобы дух убитого впоследствии не преследовал их и не принес несчастья.

— Мы понимаем, — сказал Наставник Тыква кротко. Он поднял один из костылей и дрожащей рукой направил его на предводителя: — Я вот только не пойму, почему для этой работы наняли такую гнусную тварь, как ты!

— Сейчас ты у меня заткнешься, старая развалина! — в злобе заорал бородач. Он подступил к даосу: — Сначала я…

В этот момент костыль вдруг перестал дрожать — выброшенный вперед, он вонзился острым концом в левый глаз главаря. Тот с криком выронил меч, который судья Ди мгновенно подхватил, — клинок стоявшего сзади лишь слегка задел плечо судьи. Ди тут же выпрямился, обернулся и вонзил меч в грудь бандита, которыйнамеревался нанести Наставнику Тыкве удар сзади. Тут судья заметил, что бородатый, грязно ругаясь, ринулся к старому даосу. Но старик вновь с молниеносной быстротой выбросил вперед костыль, угодив негодяю прямо в солнечное сплетение. Судья же вынужден был отскочить назад, чтобы отразить направленный ему в голову удар второго обладателя меча. Тот, что был с пикой, поднял ее, чтобы метнуть в судью, но Наставник Тыква зацепил бандита за ногу изогнутой ручкой костыля. Бандит упал на пол, выронив пику, которую старик тут же ловким движением придвинул к себе. Бородатый гигант тем временем корчился на полу, держась за живот и издавая сдавленные стоны.

Судья обнаружил, что его противник прекрасно владеет мечом, ему пришлось напрячь все силы, чтобы отразить решительную атаку. В руках судьи было чужое оружие — мечу не хватало той легкости, которая отличала знаменитое фамильное оружие Ди — пропавший «Дракон дождя». Но, как только судья приспособился к новому мечу, он тут же оттеснил врага так, чтобы при этом можно было держать в поле зрения двух других оставшихся в живых негодяев.

Когда судье удалось обрести преимущество в бою, он бросил взгляд в сторону Наставника Тыквы. Тот по-прежнему сидел на лавке, но теперь в руках у него был меч. Старик удивительно искусно отражал удары нападавшего бандита. Бородатый меж тем пытался подняться на ноги, цепляясь за стену. В это мгновение противник судьи воспользовался тем, что Ди отвлекся, и быстро нанес удар. Прежде чем судья успел отскочить в сторону, острие меча задело его, и только плоская кожаная шкатулка, лежавшая за пазухой, спасла судье жизнь.

Он отступил, выбросил вперед меч и, делая выпад за выпадом, сумел вновь перейти в наступление. Рана, однако, начала кровоточить, к тому же судью мучила одышка — сказывалось отсутствие тренировок. Судья понимал, что надо как можно быстрее покончить с противником.

С молниеносной быстротой он переложил меч из правой руки в левую. Как и многие бойцы высочайшего класса, он в равной мере владел обеими руками. Растерявшийся противник — угол атаки резко изменился — утратил бдительность, и меч вошел ему в горло. Бандит упал. Судья устремился было на помощь к Наставнику Тыкве. Он крикнул нападавшему бандиту, чтобы тот развернулся и приготовился к защите, но замер на месте и, утратив от изумления дар речи, стал наблюдать за потрясающим зрелищем.

Человек с мечом в ярости скакал перед сидевшим стариком, обрушивая один молниеносный удар за другим, а Наставник Тыква, опершись спиной о столб, с предельной точностью, легко и не суетясь отражал каждый удар. Куда бы ни метил нападавший, меч старика неизменно оказывался там, где было нужно. Неожиданно Наставник Тыква опустил меч острием вниз, держа его обеими руками. Противник отскочил в сторону, но старик снова поднял меч, поставив его между колен рукоятью на лавку. Нападавший опять ринулся на даоса, качнулся, упал вперед, и меч глубоко воткнулся ему в живот.

Судья обернулся. Бородатый предводитель приближался к нему. Единственный оставшийся глаз горел безумным огнем. В руках у окривевшего была пика, он собирался нанести удар в голову судье. Судья увернулся и вонзил меч в грудь противнику. Тот рухнул на пол, а судья нагнулся над ним и рявкнул:

— Кто послал вас?

Гигант смотрел на судью, вращая своим единственным глазом. Его толстые губы искривились.

— Хао… — начал он. Кровь хлынула у него изо рта, по могучему телу пробежала предсмертная судорога. Он дернулся и замер. Судья Ди выпрямился. Вытирая пот, струившийся по липу, он повернулся к Наставнику Тыкве и сказал, тяжело дыша:

— Премного вам благодарен. Ваш первый блестящий выпад вывел из строя предводителя и обеспечил нам победу!

Наставник Тыква отбросил меч в угол:

— Ненавижу оружие!

— Но вы владеете им необыкновенно искусно! Вы отражали удары противника столь точно, что казалось, будто концы ваших мечей связаны невидимой цепью.

— Я уже говорил вам, что я всего лишь пустая оболочка, — сказал старик ворчливо. — Благодаря моей пустоте в меня перетекает то, чем наполнен противник. Я стал им, моим врагом, и делал все точно так же, как он. Фехтовать со мной — столь же бессмысленно, как сражаться с собственным отражением в зеркале. Подойдите: ваша рука кровоточит. Немощный врач — это очень печальное зрелище.

Старик оторвал клочок материи от рубахи убитого. Умело перевязав судью, он сказал:

— Вы лучше взгляните, что творится снаружи, доктор. Выясните, где мы находимся и не ждали ли кого-нибудь безвременно погибшие приятели.

Судья вышел, держа меч наготове.

Ослик мирно пасся на поляне, еле различимый в бледном свете луны. Никого не было видно. Осмотрев здание напротив, судья обнаружил за ним еще склады. Обогнув последний, он увидел реку. Склады находились неподалеку от восточной части причала. Помахивая мечом, судья направился обратно. Перед тем как войти в склад, он вдруг заметил вывеску над дверью: «Собственность Лана, торговца шелком».

Судья задумчиво погладил длинную бороду. Человек, с которым он познакомился в бане, владел шелковой лавкой в Хэши. Лан — не очень распространенная фамилия, и склад, скорее всего, принадлежит именно этому любознательному господину. Навстречу вышел Наставник Тыква, ковыляя на своих костылях.

— Мы у края причала, — сообщил судья Ди. — Место очень пустынное.

— Я поеду домой, доктор. Я очень устал.

— Пожалуйста, загляните по пути к кузнецу, что живет на углу рыбного рынка, сударь. Попросите его прислать сюда человека с моей лошадью. Я же осмотрю убитых и затем доложу о случившемся в штабе гвардии.

— Хорошо. Если им там потребуются мои показания, они знают, где меня найти. — Старик взобрался на ослика и отправился восвояси.

Судья Ди вошел в сарай. Запах свежей крови и вид четырех трупов вызвали у него тошноту. Прежде чем обыскать мертвецов, он подошел к сваленным в углу тюкам и вспорол один из них мечом. В тюке был шелк-сырец. Затем внимание судьи привлекли темные пятна на лавке, где они сидели с Наставником Тыквой. Пятна очень походили на кровь, причем достаточно свежую. Под скамейкой он обнаружил несколько тонких веревок, также покрытых запекшейся кровью. Затем судья обыскал мертвецов. При них не было ничего, кроме нескольких медяков. Он взял из ниши свечу и всмотрелся в лица покойников. Эти люди скорее были похожи на профессиональных убийц, чем на разбойников с большой дороги. Городские подонки, умелые и, возможно, хорошо оплачиваемые. Кем? Поставив свечу на место, он вспомнил о бумаге, которую ему дала принцесса. Указательным и средним пальцами он осторожно извлек документ из воротника. Развернув его и поднеся к свече, судья подышал на него. В верхнем углу проступила личная, цвета киновари печать Императора. Под печатью уставным почерком было написано, что предъявитель документа временно назначен императорским прокурором, наделенным всей полнотой власти. Дата и имя судьи были вписаны изящным женским почерком. Ниже стояла печать председателя тайного совета, а в углу — личная печать принцессы.

Судья тщательно сложил документ и убрал его в воротник. То, что Император наделил свою дочь полномочиями вверять документ такой важности, предоставив ей возможность по своему усмотрению вписать в эдикт нужное имя, красноречиво свидетельствовало о безграничном доверии и привязанности Императора к Третьей принцессе. Это же являлось еще одним доказательством того, что на карту поставлено очень многое и речь идет не только о пропаже сокровища.

Судья вышел наружу, сел на поваленное дерево и погрузился в размышления.

 Глава восьмая

Конское ржание вывело судью из раздумий. Конюх спешился, отдал лошадь судье. Ди заплатил ему, уселся верхом и поехал вдоль причала.

На рыбном рынке у торговых рядов и прилавков столпилось множество людей. Судья услышал обрывки разговоров о каком-то пожаре.

Перед штабом собралось с десяток конных гвардейцев с закопченными фонарями в руках. Судья Ди передал лошадь часовому и сказал, что хочет видеть гвардейца Лю. Часовой провел его по главной лестнице в приемную комиссара Сю, который сидел за столом, беседуя со своим могучим помощником Лю. Завидев судью, Сю вскочил и радостно воскликнул:

— Я рад, что вы зашли, ваша честь! У нас тут была очень беспокойная ночь. Загорелась крыша на городском зернохранилище, и никто не знает отчего. Правда, мои люди быстро справились с огнем. Садитесь же! Можете идти, Лю. Судья Ди тяжело опустился в кресло.

— Мне нужны сведения об одном из соседей по гостинице, — сказал он резко. — Этого типа зовут Лан Лю.

— Итак, вы сразу же приступили к работе! Я очень признателен вам, ваша честь! Да, господин Лан — как раз из тех негодяев, от которых я больше всего жду беды. Он возглавляет все публичные и игорные дома в южной части провинции. Объединил их, знаете ли, в нечто вроде тайной гильдии под названием «Синяя лига». Помимо этого он ведет прибыльную торговлю шелком, тоже на юге, но это всего лишь благопристойное прикрытие. Обычно Лан действует в рамках закона и исправно платит налоги. До последнего времени у него были бесконечные столкновения с так называемой Красной лигой, которая тоже ведает публичными домами и игорным делом, но в соседней провинции. — Командир Сю почесал нос. — До меня дошли сведения о том, что дней десять назад Лан встречался в Хэши с представителем Красной лиги и они заключили перемирие. Должно быть, господин Лан решил задержаться здесь подольше просто для того, чтобы понаблюдать с безопасного расстояния за тем, как будет действовать перемирие. Удивительно, как быстро вам удалось выйти на этого человека, ваша честь!

— Скорее это он вышел на меня. — И судья поведал о своей встрече с Ланом в бане, затем о нападении в лесу, сказав при этом, что он пошел прогуляться и случайно встретил Наставника Тыкву. — Это было хорошо спланированное нападение, — заключил он. — Пожар, о котором вы упомянули, несомненно, был устроен для того, чтобы отвлечь внимание ваших людей и задержать их в другой части города.

— О Небо! Негодяи! Я так огорчен этими происшествиями, ваша честь. И прямо на территории, за которую я отвечаю! Мне все это не нравится!

— Мне тоже все это не очень нравится, — сухо заметил судья. — Поначалу казалось, что мы не сможем вырваться из рук бандитов, и только благодаря Наставнику Тыкве нам удалось спастись. Удивительный человек! Вам что-нибудь известно о его прошлом?

— Почти ничего, ваша честь. Он, так сказать, неотъемлемый атрибут Хэши. Все его знают, но никто не знает, откуда он явился. Поговаривают, что в молодости он был одним из «лесных братьев» — тех благородных разбойников, что грабят богатых в пользу бедных. Говорят также, что однажды он повстречался в горах с даосским отшельником и попросился к нему в ученики. Получив отказ, молодой разбойник сел, скрестив ноги, под деревом рядом с жилищем отшельника и провел там много дней, отчего у него отсохли ноги. После этого старый даос и посвятил Наставника Тыкву в тайны жизни и смерти. — Сю помолчал, задумчиво поглаживая подбородок. — Да, четверо парней, которые напали на вас, должно быть, приспешники Лана с юга. Местные никогда бы не тронули Наставника Тыкву. Они питают к нему глубокое уважение как к мудрецу да еще верят, что старик обладает чудодейственной способностью выманивать душу человека из тела и заключать ее в свою горлянку. Кстати, ваша честь, откуда им было известно, что вы отправитесь на прогулку?

— Прежде чем ответить, Сю, я, в свою очередь, хочу задать вам вопрос напрямую. Когда мы с вами беседовали здесь утром, мне стало совершенно ясно, что в глубине души вы обеспокоены не только действиями Лана и прочих нежеланных гостей города, но также и другими, гораздо более важными обстоятельствами. Поскольку по вашей вине я оказался втянут в события, о которых не имею ни малейшего представления, то настаиваю на том, чтобы вы прямо сейчас посвятили меня в подробности.

Сю вскочил и принялся расхаживать по кабинету, возбужденно приговаривая:

— Нижайше прошу прощения, ваша честь! Вы, безусловно, совершенно правы. Я должен был сразу рассказать вам обо всем. Да, я совершил большую ошибку, умолчав о некоторых обстоятельствах. Я…

— Оставим это, мой друг! Уже поздно, а я очень устал!

— Хорошо, ваша честь. Так вот, начальник императорской гвардии Кан — мой близкий друг. Мой лучший друг, откровенно говоря. Мы уроженцы одного города, всегда старались держаться вместе. Он-то и перевел меня сюда из столицы, поскольку хотел, чтобы рядом был человек, которому он может полностью доверять. Это замечательный человек, из старинного военного рода. Отличный солдат, но, конечно, бессребреник. И никаких связей при Дворе. Если же добавить, что Кан несколько высокомерен и держится особняком, то вы поймете, почему назначение его начальником гвардии не вызвало восторга у обитателей Павильона на воде. Из-за всего этого у Кана возникало множество осложнений, но до сих пор он хорошо с ними справлялся. Последнее время, однако, он был очень подавлен. Я умолял его объяснить мне, в чем дело, но этот упрямец сказал только, что он обеспокоен некими событиями, происшедшими во Дворце. И наконец вчера ему было поручено провести какое-то расследование. «Прорва работы, требующей очень большого такта, — сказал он мне, — неясно, с какого конца начать». Он-де не имеет права сказать мне ни слова о том, что случилось, но на карту поставлено все! Можете себе представить, как…

— Это все очень интересно, но давайте ближе к делу.

— Конечно, ваша честь. И вот, когда я увидел вас на причале, я решил, что ваш приезд сюда ниспослан самим Небом. Вы знаете, как я восхищаюсь вами… Я подумал, что прежде всего вы разберетесь со здешними высокопоставленными мошенниками. Ну а уж если мне удастся устроить вам встречу с Каном, то он, возможно, пожелает рассказать поподробнее о своем расследовании, и вы, с вашим опытом ведения дел, ваша честь…

Судья поднял руку:

— Когда именно вы доложили Кану о том, что я здесь?

— Когда?.. Я встретил вас только сегодня днем! А с Каном я вижусь по утрам, когда отправляюсь во Дворец с ежедневным докладом. Завтра утром я первым делом собирался рассказать ему опашем прибытии!

— Понятно. — Судья Ди откинулся в кресле и медленно погладил усы. Помолчав, он сказал: — Я хочу, Сю, чтобы вы пока ничего не говорили вашему другу обо мне. Я с радостью встречусь с ним попозже, но не сейчас. Может быть, вы попросите его пригласить меня во Дворец перед отъездом. Кстати, в какой части Дворца обитает знаменитая Третья принцесса?

— В северо-восточной части дворцовых покоев, ваша честь. Самая уединенная и наиболее тщательно охраняемая территория. Для того чтобы попасть туда, нужно сначала пройти через резиденцию и приемные покои Главного Евнуха. Способный человек, как я слышал. Но он и должен таким быть, ваша честь, вы же знаете, каково приходится за этими пурпурными дворцовыми стенами. Там все пронизано интригами.

— Я неоднократно слышал о том, что принцесса умна и талантлива. Неужели она не в состоянии положить конец тайной вражде между придворными?

— Она, конечно, могла бы, если бы ей было известно, что на самом деле творится вокруг нее. Но как разобраться в отношениях — даже в собственном Дворце, — если вокруг сотни людей? В этом главная трудность. Принцессу окружают фрейлины, придворные дамы, горничные и только одному Небу известно кто, и каждая из этих женщин старается подавать все в выгодном для себя свете. Я благодарю Небо, что служу вне этих стен. — Сю покачал головой и спросил, оживившись: — А как мне поступить с господином Ладам? И что делать с четырьмя трупами, которые остались лежать в складском помещении?

— Лана не трогайте. Я сам займусь им, когда это будет необходимо. Мертвецов хорошо бы перенести в ваш морг, поручив это надежным людям. Скажите им, что патруль убил грабителей, напавших на путешественника. Да, кстати, о грабителях. Я выяснил кое-какие интересные подробности, имеющие отношение к убийству счетовода. Этот парень был влюблен в жену своего хозяина. Похоже, что она сбежала в деревню Шили, дорога к которой помечена у Тай Мина на карте. Он, очевидно, должен был присоединиться там к своей возлюбленной. Но по пути на него напали бандиты и убили.

— Да, это очень интересно. Если госпожа Вэй была женщиной такого сорта, у нее мог быть также еще один любовник, а ревность часто служит побудительным мотивом, толкающим людей на убийства. Тут как раз два моих человека должны выехать в тот район сегодня ночью. Я попрошу их разузнать о госпоже Вэй. В свете того, что стало нам известно, разумно предположить, что она находится в Шили вместе с тем человеком, который убил Тай Мина. Премного благодарен вам, ваша честь!

Судья Ди собрался уходить, и Сю поспешил добавить:

— Это покушение на вашу жизнь потрясло меня! Вы не хотите, чтобы я выделил в ваше распоряжение двух-трех охранников в штатском?

— Нет, спасибо, они будут только мешать мне. До свидания, Сю, я дам вам знать, если у меня появятся какие-нибудь новости.

Удрученный командир гвардейцев лично проводил судью вниз.

Народу на главной улице было мало, время близилось к полуночи. Судья Ди привязал лошадь к столбу перед входом в «Зимородок» и вошел в гостиницу. В зале никого не было, но сквозь ажурную ширму была видна спина господина Вэя. Хозяин гостиницы склонился над большим, обитым кожей сундуком, стоявшим на полу. Судья обошел конторку и постучал костяшками пальцев по ширме.

Господин Вэй обернулся.

— Что вам угодно, доктор? — спросил он своим унылым голосом.

— Попросите конюха отвести мою лошадь в конюшню, господин Вэй. После визита к пациенту я решил прогуляться в лесу и заблудился.

Вэй пробормотал что-то о бодрствовании в столь позднее время и зашаркал в сторону своего кабинета. Там имелась дверь, выходившая во двор. Судья вдруг почувствовал, что устал как собака. Он сел в кресло у стола, вытянул одеревеневшие ноги и, глядя невидящими глазами на затейливую резьбу ажурной ширмы, вновь мысленно вернулся к удивительным событиям этого вечера. Казалось само собой разумеющимся, что его вызвали во дворец после того, как там были получены сведения от командира Сю. Но Сю, оказывается, не виделся со своим другом и ничего не слышал об исчезновении жемчужного ожерелья. Кто-то еще в Хэши узнал судью и, очевидно заглянув в книгу записи постояльцев «Зимородка», понял, под каким вымышленным именем он находится здесь. Этот неизвестный человек должен быть доверенным лицом принцессы, поскольку после

приезда судьи минуло лишь три часа, а госпожа Гортензия уже прислала за ним. Все это очень загадочно. Откуда-то донеслись тренькающие звуки цитры — ее владелец, очевидно, еще бодрствовал.

Взгляд судьи упал на раскрытый сундук, набитый женской одеждой. Часть вещей была наброшена на спинку кресла. Сверху лежал жакет с длинными рукавами, сшитый из красной парчи с симпатичным золотым цветочным узором.

Вернулся хозяин и сказал, что конюх позаботится о лошади.

— Прошу прощения, что побеспокоил вас в столь поздний час, господин Вэй. — Судья чувствовал, что у него нет сил подняться, и добавил между прочим: — Я заметил большой кирпичный сарай против конюшни. Это, наверное, ваш склад?

Господин Вэй бросил на судью быстрый взгляд, в бегающих глазках появилось что-то очень неприятное.

— Там нет ничего ценного! Просто свалена ломаная мебель, доктор. Я еле-еле свожу концы с концами, сударь! Если бы вы знали, какие у меня расходы… — Сняв со стула красный жакет и платье, он бросил их в сундук и сел. — Последние дни я был настолько занят, что не смог даже разобраться с вещами моей дорогой жены, — добавил он и пробормотал еле слышно: — Надеюсь, что в закладной лавке за них дадут хорошую цену! Да, что говорить, я содержал свою жену в роскоши!

— С прискорбием узнал о ваших семейных бедах, господин Вэй. А вы имеете хоть малейшее представление о том, кто же все-таки соблазнил вашу жену?

— Я не удивлюсь, если соблазнителем окажется тот высокий громила, который как-то приходил ко мне наниматься в привратники! Он живет в соседнем районе.

— Вы можете выдвинуть против него обвинение.

— Против него? Нет уж, спасибо, сударь! У этого парня есть в горах друзья. Я бы не хотел однажды проснуться с перерезанным горлом! Скатертью дорога — вот все, что тут можно сказать, сударь.

Судья Ди встал и пожелал собеседнику спокойной ночи.

На втором этаже царила мертвая тишина. Войдя к себе, судья обнаружил, что слуги закрыли на ночь ставни, отчего в комнате стало жарко и душно. Он решил было открыть окно, но потом раздумал. Зачем приглашать ночных убийц? Проверив дверь, он закрыл ее на мощный засов, затем разделся и осмотрел рану, которая оказалась длинной, но неглубокой. Промыв ее горячим чаем из чайника, который стоял наготове в утепленной корзинке, судья наложил свежую повязку, потом растянулся на узкой кровати и настроился на хороший ночной отдых. Спертый воздух, однако, был невыносим. Судья покрылся испариной. Изувеченное лицо бородатого детины стояло перед его взором, вспоминались в ужасных подробностях другие убитые. Судья подумал о том, что для старого калеки Наставник Тыква сражается с удивительной отвагой и искусством. Странно. Теперь, когда он разглядел лицо старика как следует, оно показалось ему знакомым. Не встречался ли он со старым даосом в прошлом? Размышляя об этом, судья задремал.

 Глава девятая

Проведя беспокойную ночь, судья проснулся рано. Он встал, распахнул ставни. Ясное небо обещало хороший солнечный день. Судья ополоснул лицо, расчесал бороду и принялся ходить взад-вперед по комнате, заложив руки за спину. Затем он вдруг осознал, что замешкался здесь только потому, что ждет, когда Папоротник принесет утренний чай. Недовольный собой, он принял решение позавтракать в гостинице «Девять облаков». Лучше уж он соберет сведения о Хэши и выяснит, нет ли возможности изучить поподробнее стены под Павильоном на воде.

Внизу в зале молодой слуга стоял за конторкой, позевывая. Судья ответил небрежным кивком на его «Доброе утро» и пересек улицу.

В отличие от «Зимородка» в гостинице «Девять облаков» был свой собственный ресторан, расположенный за главным залом. В этот ранний час всего пять-шесть посетителей сидели за маленькими столиками, быстро поглощая утренний рис. Низенький кругленький человечек стоял за стойкой, распекая мрачного полового. Он замолчал, послав судье пронзительный взгляд маленьких, словно бусинки, глазок, затем, переваливаясь, вышел навстречу посетителю:

— Для нас большая честь принять у себя знаменитого врача из столицы, сударь! Пожалуйста, присаживайтесь в уголок, здесь тихо и уютно! Наши кушанья покажутся вам вкуснее, чем любое блюдо, которое могут подать вам в «Зимородке», сударь. Позвольте мне предложить вам рис, поджаренный с луком и свининой, а также хрустящую форель, только что выловленную из реки.

Судья Ди предпочел бы более легкий завтрак, но нужно было как-то вовлечь словоохотливого хозяина в обстоятельный разговор. Он кивнул, и толстяк, кликнув полового, передал ему заказ.

— Я нахожу, что номера в «Зимородке» вполне удобны, — заметил судья, — но после этого ужасного убийства мне не хочется излишне обременять тамошнюю прислугу — оно выбило всех из привычной колеи.

— Да, сударь. Тай Мин очень хорошо справлялся со своими обязанностями, это был тихий, приятный молодой человек. А держалась гостиница на госпоже Вэй, которая всем заправляла. Милая, толковая женщина, но знали бы вы, как с ней обращался ее скаредный муж! Следил за каждым потраченным медяком! Когда она заглядывала к нам, я всегда угощал ее рисовыми пампушками с начинкой из красной фасоли — их у нас отменно готовят. Госпожа Вэй очень любила это лакомство. Кстати сказать, я дал ей три или четыре штуки в тот самый вечер, накануне ее побега. Не то чтобы я одобряю подобные поступки замужних женщин, сударь. Нет, ни в коем случае. Но никто не может отрицать, что Вэй сам довел ее до этого! — Он подал знак слуге и продолжал: — И она всегда прежде всего думала о деле. Не хотела уезжать до тех пор, пока не передаст бразды правления своей племяннице. Интересная девица, но, на мой взгляд, немного дерзкая. А вот госпожа Вэй была, что называется, идеальной хозяйкой дома. Я был бы очень рад, если бы то же самое мог сказать о моей собственной супруге…

Подавальщик принес бамбуковый поднос с рисовыми сластями.

— Пожалуйста, доктор! — подбадривал толстяк судью, лучезарно улыбаясь. — Угощайтесь вволю за мой счет!

Судья Ди попробовал пампушки и нашел, что начинка приторна.

— Изумительно! — воскликнул он.

— Все для вас, сударь! — Толстяк оперся о стол и продолжал доверительным тоном: — А сейчас я поведаю вам нечто, что представит несомненный интерес, сударь. Загадка как раз для вас. Всякий раз после еды, примерно полчаса спустя, у меня появляется очень неприятная боль слева. Затем возникает жжение, вот здесь, над пупком, и кислый вкус во рту…

— Моя консультация — это слиток серебра, — мягко предупредил судья. — Плату я беру вперед.

— Целый слиток! Но поймите, вам же не нужно меня осматривать. Я просто хотел услышать ваше мнение. Я страдаю также от запоров. Теперь я…

— Обратитесь к вашему врачу, — резко сказал судья и взял в руки палочки для еды.

Толстяк бросил на него обиженный взгляд и пошел, переваливаясь, к конторке, не забыв прихватить поднос с рисовыми сластями.

Судья поел с аппетитом и вынужден был признать, что жареная форель отменна. Выйдя из «Девяти облаков», он увидел, что по другую сторону улицы у входа в «Зимородок» стоит Папоротник в коричневой куртке и широких штанах. Красный пояс вокруг талии и красная косынка на голове дополняли ее наряд. Бодро пожелав судье доброго утра, девушка воскликнула:

— Погода прекрасная! Как насчет того, чтобы проехаться по реке?

— Мне, вероятно, надо переодеться?

— Зачем? Мы просто купим по дороге соломенные шляпы.

Она повела его по узким переулкам, и через несколько минут они вышли к восточной части причала. Судья купил две соломенные шляпы. Пока Папоротник завязывала ленты шляпы под подбородком, судья бегло осмотрел склады. Два носильщика под наблюдением тощего человека с большой круглой головой перетаскивали тюк на открытое место. Папоротник спустилась к воде по каменным ступеням и указала на узкую гладкую лодку, пришвартованную среди других судов побольше. Придерживая лодку, девушка дала возможность судье сесть в нее. Он прошел на корму, а она, ловко работая шестом, вывела суденышко на чистую воду, затем взяла вместо шеста длинное весло. Когда они выбрались на середину реки, судья сказал:

— Вы знаете, я бы с удовольствием взглянул на знаменитый Павильон на воде.

— Это очень просто сделать. Мы пойдем вдоль этого берега, а потом пересечем реку. Понимаете, все хорошие места для ловли находятся на другом берегу.

Легкий ветерок дул над гладью коричневой воды, но утреннее солнце уже начинало припекать. Судья спрятал свою шапочку в рукав и надел круглую соломенную шляпу. Папоротник сбросила курточку. Красный шарф плотно перетягивал ее высокую грудь. Откинувшись, судья наблюдал, как девушка, стоя, с грациозной легкостью управляется с веслом. Ее руки и плечи покрывал золотистый загар. Судья с грустью подумал, что ничто не может заменить молодость. Затем принялся изучать берег. Стройные сосны росли прямо у воды, возвышаясь над густыми кустарниками. То и дело попадались узкие проходы в заливчики и бухты.

— Здесь вы не поймаете ничего стоящего, — заметила девушка. — Так… пару крабов да мелких рыбешек. Для угрей еще не сезон.

Чем выше по реке они продвигались, тем гуще становился лес. Замшелые лианы обвивали низко нависшие над водой ветви деревьев. Примерно через полчаса Папоротник повернула лодку на середину реки.

— А нельзя проплыть еще немного вдоль берега? — поспешил спросить судья. — Мы, должно быть, приближаемся к Павильону, и я бы хотел как следует рассмотреть его.

— Чтобы нас пристрелили? Видите впереди разноцветные буйки? Вон там, на причале, крупными иероглифами, размером с вашу голову, написано предупреждение: «Запрещается заходить за буйки». И на берегу перед Дворцом есть такое же вежливое предупреждение. Если вы пересечете линию буйков, гвардейцы охотно потренируются со стены в стрельбе из лука — вы будете мишенью. Так что придется восхищаться Дворцом с подобающего расстояния.

Она далеко обогнула буйки. Через некоторое время взору судьи предстала трехэтажная смотровая башня в северо-западном углу дворцового ансамбля. Лес резко обрывался над узкой бухтой, очевидно там, где в реку стекали воды из окружавшего Дворец рва. Северная стена под небольшим углом поднималась прямо из воды. Покрытая амбразурами, она через равные промежутки прерывалась наблюдательными башнями, уже не такими высокими, как первая. Солнце сверкало на шлемах лучников, фланировавших на стене.

— Вот громада, да? — окликнула судью Папоротник.

— Да, внушительная постройка! Давайте проедем еще немного вперед до северо-восточной башни. Тогда уж я увижу все!

Мимо них проходила большая джонка с грузами, гребцы пели, взмахивая веслами в такт грустной мелодии. Чистый звонкий голос Папоротника подхватил песню, девушка заработала веслом более ритмично.

Судья подумал, что стена высокая и неприступная. Прямо над водой он насчитал восемь зарешеченных арок, через которые, очевидно, поступала из реки вода в каналы и акведуки Дворца. Затем показался Павильон, выступавший как раз над последней аркой. Он напоминал крытую беседку трапециевидной формы с тремя окнами-фонарями — большим в середине и двумя маленькими по краям. Судья прикинул, что основание Павильона приподнято по меньшей мере на сажень над водой. Маленькая лодка, вставшая под Павильоном, не будет видна сверху. Но как эта лодка может оказаться там, не попав в поле зрения лучников на стенах?

— Вы надеетесь увидеть у окна прекрасную принцессу? Может быть, теперь мы все же отправимся на другой берег?

Судья кивнул. Плыть вверх по течению было нелегко, плечи деву гики влажно блестели на солнце — оно припекало все сильнее. Северный берег был не таким лесистым, среди зелени то здесь, то там виднелись крытые тростником хижины рыбаков. У берега Папоротник бросила в воду якорь, утяжеленный двумя кирпичами. Лодка немного проплыла назад по течению, прежде чем якорь зацепился. Папоротник была довольна:

— Это отличное место. Когда я была здесь с Тай Мином, он поймал двух отличных окуней. Вот смотрите, тут у меня в кувшине крабьи ножки, это самая лучшая наживка!

— Наш учитель Конфуций всегда ловил рыбу удочкой, не сетями, — заметил судья, насаживая на крючок крабью ножку. — Он считал, что рыбе нужно дать возможность поучаствовать в состязании.

— Я знаю это изречение Конфуция. Когда мой отец был жив, мы читали вместе классические книги. Он был учителем в нашей деревенской школе. Поскольку моя мать умерла очень рано, а я была единственным ребенком в семье, отец много времени уделял моему воспитанию… Нет, нет, возьмите другую леску! Окуней нужно ловить на длинную. — Забросив свою собственную, Папоротник продолжала: — Мы жили очень счастливо. Но когда отец умер, мне пришлось переехать сюда: именно дядюшка Вэй оказался моим ближайшим родственником. Я не смогла взять с собой книги, которые мы читали, поскольку они принадлежат школе. Вы ученый, доктор, и у вас, должно быть, большая библиотека, да?

— Довольно большая. Но у меня не остается времени на чтение книг.

— Вы знаете, я бы очень хотела жить в доме ученого человека, читать в книгах о разных интересных вещах, заниматься живописью и каллиграфией. От этого чувствуешь себя уверенней. Вы, наверное, понимаете, что я имею в виду. Когда моя тетка была еще здесь, в «Зимородке» было не так уж плохо. Дядюшка никогда не давал ей достаточно денег на наряды, но она получила в наследство несколько кусков хорошего шелка. И я помогала тетушке шить из него платья. Ее любимая куртка сделана из красной парчи с цветами, вытканными золотыми нитками. Тетушка считала, что эта куртка очень ей идет, и она была совершенно права!

Судья опустил леску в коричневую воду. Устроившись на корме, он заговорил:

— Да, я слышал, что ваша тетушка очень приятная женщина. И я вполне понимаю, почему такой впечатлительный молодой человек, как Тай Мин, воспылал к ней юношеской любовью.

— Он просто с ума сходил от любви к тетушке! Я уверена, что он пристрастился к азартным играм только для того, чтобы иметь возможность делать ей время от времени подарки!

— Азартные игры — это способ скорее потерять деньги, нежели заполучить, — рассеянно заметил судья. Ему показалось, что леска слегка дернулась.

— Нет. Тай Мин выиграл. Но я думаю, что Лан дал ему возможность выиграть для того, чтобы потом обобрать! Я прямо содрогаюсь, когда вижу этого Лана!

— Лан?.. А где они играли?

— О, Тай Мин много раз ходил в то крыло, которое занимает Лан в гостинице. Эй, смотрите!

Он отпустил леску, и она заскользила между пальцами. Четкая версия мгновенно возникла у него в голове. Лан ни за что бы не стал якшаться со счетоводом, если бы на то не было серьезных причин.

— Отпустите еще леску! — волнуясь, крикнула Папоротник.

Да, он отпустит леску, на которой ходит Лан. Даст ему полную свободу. И звено, соединяющее убогий склад Лана с золотыми дворцовыми воротами, возможно, выявится. Попеременно отпуская и подтягивая поймавшуюся рыбу, судья пытался сделать выводы.

— Вытаскивайте! — зашипела Папоротник.

Медленно вытягивая леску, судья увидел на поверхности крупного окуня. Свесившись за борт, он схватил трепыхающуюся рыбу и бросил ее в корзинку.

— Ловко сделано! А теперь смотрите на меня! — Она уставилась на поплавок. Лицо ее пылало, прядь блестящих волос, выбившаяся из-под шляпы, развевалась на ветерке.

Судье захотелось вернуться к южному берегу, сойти на сушу и выяснить, нет ли там где-нибудь прохода, но было бы слишком жестоко оторвать девушку от рыбалки. Он забросил короткую леску и снова начал перебирать в уме возможные варианты. Его с самого начала поразили следы чудовищных пыток на теле счетовода. Теперь он, кажется, понял, почему истязали молодого человека. Голос Папоротника прервал его размышления:

— Что-то совсем не клюет. Скажите, сколько у вас жен?

— Три.

— А ваша первая жена — приятная женщина?

— Да. У меня счастливая и дружная семья, и я очень этому рад.

— Такой известный врач, как вы, должен иметь четырех жен. Четные числа приносят счастье! А счастье, я думаю…

Она дернула леску и вытащила рыбу поменьше. Наступило молчание. Папоротник пристально следила за леской, судья погрузился в свои мысли. После того как девушка поймала еще одного, довольно большого окуня, судья сказал:

— У меня затекли ноги. Поработаю-ка я веслом! Мне уже много лет не приходилось грести.

— Хорошо. Если только вы не перевернете лодку!

Она перебралась на нос, он — на корму. Лодка закачалась, и, чтобы уравновесить ее, судье пришлось обнять девушку за плечи.

— С вами очень хорошо! — прошептала она.

Судья Ди поспешно схватил длинное весло. Он опустился на колени и подгреб немного выше по течению, чтобы девушка могла поднять якорь. Затем направил лодку прочь от берега. Дело пошло неплохо, однако, стоя „на коленях, ему приходилось действовать только руками. Почувствовав пульсирующую боль в ране, судья попытался встать на ноги, но лодка угрожающе закачалась. Девушка разразилась смехом.

— Ну что ж, я справлюсь и так, не вставая, — сказал он сухо.

— Куда это вы направляетесь?

— Я хотел бы сойти на берег. В кустах, возможно, растут лекарственные травы. Вы не против?

— Нет. Но вы всякий раз будете попадать в маленькие бухточки: здесь нет проходов.

— В таком случае я направляюсь обратно к причалу. Это несложно: мне будет помогать течение.

Вскоре, однако, он понял, что сказать легче, чем сделать. К этому времени движение на реке стало оживленным, и судье стоило немалых усилий избегать столкновений с другими лодками. Краем уха он прислушивался к радостной болтовне девушки. И внезапно перебил ее, задав вопрос:

— Обыскал? Кто кого обыскал?

— Да дядюшка. Он, скорее всего, обыскал флигель, в котором жил Тай Мин. Когда я делала уборку сегодня утром, то заметила, что в комнате все очень тщательно перерыто! Уж не знаю, что дядюшка надеялся там найти! Давайте я возьму весло, вы не сможете пришвартоваться.

 Глава десятая

Они расстались на причале. Папоротник с корзинкой в руках отправилась по главной улице, напевая песенку. Судья Ди миновал рыбный рынок и зашел в первую же закусочную на пути. Он заказал большую миску лапши с молодыми ростками бамбука, торопливо выпил чашку чаю и вернулся в «Зимородок», мечтая попасть в баню.

Как он и предполагал, баня была пуста, поскольку наступило время обеда, даже банщика не было на месте. Растянувшись в бассейне, судья обдумывал, что же ему следует предпринять. Это будет выстрел с дальним прицелом, очень дальним. Его версия опирается только на два факта: первый — бедняга Тай Мин подвергся зверским пыткам, прежде чем был убит; второй — комната счетовода была обыскана. Все остальное — лишь догадки, основанные на знании таких злобных и жадных натур, как Лан Лю. Да, Ди пойдет на этот риск. Если его предположение окажется верным, то он тем самым преуспеет на первом этапе своего расследования. Если даже он и ошибается в догадках, то по крайней мере кое-кого напугает. А напуганные люди склонны делать серьезные ошибки.

Банщик пришел, когда судья Ди накладывал новую повязку на рану. Судья попросил его принести из своей комнаты чистые вещи и отдать грязное прачкам. Надев коричневое дорожное платье, выстиранное и выглаженное, он отправился в зал и поинтересовался у слуги, пообедал ли уже господин Лан. Слуга ответил утвердительно. Тогда судья вручил ему свою визитную карточку и попросил узнать у господина Лана, может ли тот уделить судье несколько минут.

— Господин Лан не любит, когда его беспокоят в послеобеденное время, доктор!

— Все же спросите его!

Слуга отправился по коридору, всем своим видом демонстрируя сомнение, но вернулся с широкой улыбкой:

— Господин Лан ждет вас, сударь! Четвертая дверь по правой стороне.

Судью встретил тощий человек с круглой головой, которого он видел утром около складов. С подобострастной улыбкой человек представился как казначей господина Лана и провел гостя через большую прохладную прихожую в просторную комнату, которая, по-видимому, занимала всю заднюю часть левого крыла гостиницы. Очевидно, это были самые уединенные и наиболее дорогие помещения «Зимородка».

Господин Лан сидел за массивным письменным столом из резного черного дерева, толстая конторская книга лежала перед ним. Телохранители стояли у раздвижных дверей, выходивших в запущенный внутренний сад. Господин Лан поднялся и с вежливым поклоном предложил судье кресло. С тонкой улыбкой на губах он произнес:

— А мы вот тут с казначеем просматриваем бумаги. Ваше посещение позволит прервать это скучное занятие. — Он жестом приказал казначею подать чай.

— Я хотел нанести вам визит вежливости раньше, господин Лан, — любезно отвечал судья, — но вчера я очень поздно лег и утром чувствовал себя не вполне хорошо. Сегодня прекрасная погода, сударь… — Он принял из рук казначея чашку и отхлебнул глоток.

— Если не считать дождливых дней, — заметил господин Лан, — то климат здесь очень приятный.

судья резко поставил чашку на стол. Опершись руками в колени, он сказал — на этот раз грубо:

— Рад слышать это, Лан! Ибо тебе придется задержаться в Хэши на долгое-долгое время.

Хозяин взглянул на судью очень внимательно и, медленно выговаривая слова, спросил:

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что перемирие окончено. В тот момент, когда ты высунешь нос за пределы этой специальной зоны, мы покончим с тобой, Лан. Прошлой ночью твои тупые подручные затащили меня к тебе на склад, там, на причале, и пытались убить.

— Я же говорил вам, хозяин, что там по всему полу кровь. Я… — засуетился казначей.

— Заткнись! — рявкнул Лан. И добавил, обращаясь к телохранителям: — Закройте эту проклятую дверь! Один из вас пусть встанет у этой двери, другой — у двери в прихожую. И чтобы никто нас не беспокоил.

Он уставился на судью своими глазищами, в которых появилось жесткое выражение:

— Я понятия не имею, о чем вы говорите. Я заподозрил, что вы принадлежите к Красным, когда увидел вас вчера в бане: доктора редко имеют телосложение борцов. Но я отвергаю ваше обвинение в покушении на убийство. Мы соблюдаем правила перемирия.

Судью передернуло.

— Пока допустим, что вы говорите правду. Есть более важные вещи, которые я должен с вами обсудить. Мне приказано сделать вам предложение. Вы наняли счетовода этой гостиницы, чтобы он украл для вас очень милую вещицу. Ваша лига, Лан, очевидно, остро нуждается в деньгах. Я прихожу к такому выводу потому, что вы пренебрегли опасностью: за кражу вам грозило быть разрезанным на кусочки медленно и умело.

Лан оставался невозмутимым, но судья заметил, что лицо казначея покрылось мертвенной бледностью. Судья продолжал:

— Мне бы доставило большое удовольствие пойти и донести на вас властям, Лан. Но перемирие есть перемирие, и мои люди верны данному слову. При условии, конечно, что нам платят взаимностью. Восемьдесят четыре разделить пополам — получается по сорок два. Поправьте меня, пожалуйста, если я ошибся.

Лан щипал козлиную бородку, сверля телохранителей злобным взглядом. Гиганты отчаянно замахали руками, отрицая свою вину. Казначей поспешил спрятаться за кресло хозяина. Какое-то время в комнате царила тишина. Наконец Лан сказал:

— Ваши люди работают хорошо, просто прекрасно. Мне придется провести чистку членов моей организации. Очень тщательную. Да, ваши цифры верны. И между нами действительно была договоренность, что на нейтральной территории мы будем делить добычу, и притом пополам. Я не уведомил вашего хозяина об этом выгодном предприятии только потому, что затея кончилась ничем. Мне не удалось заполучить ожерелье.

Судья резко поднялся.

— Вчерашнее покушение на мою жизнь свидетельствует о том, что вы лжете, Лан. Мне приказано — в том случае, если вы отвергнете наши разумные требования, — объявить вам о прекращении перемирия. Что я и делаю прямо сейчас. Всего хорошего!

Ди направился к двери. В тот момент, когда он взялся за ручку, Лан воскликнул:

— Вернитесь и сядьте! Я вам все объясню. Судья вернулся к столу, ноне сел.

— Прежде всего я настаиваю на том, чтобы вы принесли свои извинения за покушение на мою жизнь, Лан!

— Я прошу прощения за то, что вам были причинены неудобства в помещении склада, который принадлежит мне, и распоряжусь, чтобы немедленно выяснили, почему это произошло. Вы удовлетворены?

— Это лучше, чем ничего.

Судья снова сел. Лан откинулся в кресле.

— Я совершил ошибку, мне не следовало браться за это дело. Но вы же знаете, какие у нас сейчас издержки! Я вынужден отчислять целое состояние в виде платы распорядителям игорных домов, и тем не менее эти негодяи утаивают часть выручки. А как содержать приличные бордели, если невозможно в нужном количестве достать даже крестьянских дочерей? За крестьянок приходится платить столько же, сколько за обученных девиц! До тех пор пока не случится настоящего наводнения или засухи с неурожаем, я несу большие убытки. А что до налогов, то позвольте сообщить вам, что…

— Не нужно! — прервал судья Ди. — Расскажите мне о жемчугах.

— Ну что же, я просто хотел объяснить вам, что при таком положении дел не приходится пренебрегать кругленькой суммой, исчисляемой десятью золотыми слитками. А мне было обещано именно десять золотых слитков, и при том, что я, в сущности, ничем не рисковал и не нес никаких расходов. — Лан глубоко вздохнул. — Дело было так. На прошлой неделе ко мне является торговый посредник, назвавшийся Хао. Приносит рекомендательное письмо от одного из моих людей в столице. Говорит, что у него есть знакомый, который придумал, как можно украсть из Павильона на воде ценное ожерелье. Оно состоит из восьмидесяти четырех жемчужин лучшего качества, которые, конечно, надо будет распродавать поштучно. Если я найду человека, хорошо знающего реку и прилегающую к Дворцу территорию и способного взяться за это дело, то знакомый Хао заплатит мне десять золотых слитков. Я тут же подумал о здешнем счетоводе, знающем реку как свои пять пальцев, но согласия сразу не дал. Десять слитков золотом — это очень много, однако кража из Дворца сопряжена со слишком большим риском. Тут Хао объяснил мне подробно, в чем состоит дело. Мой казначей сейчас расскажет вам — у него необыкновенная память, и это единственное достоинство этого болвана. Давай пересказывай свой урок!

Человек с круглой головой закрыл глаза. Соединив руки на груди, он забормотал, как прилежный ученик:

— Нужно выехать из города на лодке за час до полуночи, доплыть до четвертой бухты на правом берегу, оставить там лодку и пройти по тропинке за вторым рядом сосен. Когда-то эта тропка использовалась патрулем и ведет вдоль берега к северо-западному углу Дворца, ко рву. На небольшой глубине под водой имеется старый шлюз; проберитесь оттуда вплавь к северо-западной смотровой башне. Вдоль всей северной стены над поверхностью воды идет узкий выступ. Идите по выступу до тех пор, пока не доберетесь до последней водозаборной арки. Над аркой возвышается площадка, которая служит основанием крытой беседки. Между кирпичами много трещин и выемок — по стене можно легко взобраться. Заберитесь в Павильон через боковое окно. Павильон соединяется со спальней скругленным поверху дверным проемом с распашной дверью. Ожерелье будет лежать либо на туалетном столике прямо у дверей, либо на чайном столике напротив. Не заходите в спальню, пока не убедитесь, что люди в комнате спят. Затем возьмите ожерелье и возвращайтесь тем же путем. Не беспокойтесь о том, что вас могут заметить лучники на стенах, — они будут заняты в другом месте.

Казначей открыл глаза и самодовольно улыбнулся.

Лан подытожил:

— Поскольку знакомый Хао был, скорей всего, человеком дела, я решил попытаться поймать на крючок счетовода. Я знал, что он нуждается в деньгах, и поэтому пригласил его по-дружески, запросто сыграть со мной в кости. Сначала дал выиграть, потом обыграл на большую сумму. Затем в качестве великого одолжения я рассказал Тай

Мину о задуманной краже, и тот сразу согласился принять в ней участие. Я сообщил Хао, что все в порядке. Если бы Тай Мин попался, я бы, конечно же, стал начисто отрицать свою причастность к краже, заявил бы, что юнец поддался искушению, поскольку проиграл все свои деньги.

— Я поверю вам на слово, Лан, — сказал судья со скучающим видом. — Но я по-прежнему желал бы узнать, почему вы не заполучили ожерелье. Все остальное я оставляю на вашей совести!

— Я просто хочу, чтобы вы имели полное представление об этом деле, — сказал Лан с раздражением. — Так вот, Тай Мин отправился из моего склада в назначенное время. Он обещал вернуться туда же, отдать ожерелье и получить свои двадцать серебряных слитков за вычетом той доли, которую он был мне должен. Я признаю, что иногда совершаю ошибки, но по крайней мере привычную нашу работу знаю хорошо. Я поставил по двое своих людей на дорогах, ведущих на запад, восток и юг от города. В случае, если бы Тай Мин, паче чаяния, забыл о нашей договоренности, эти люди смогли бы напомнить ему о ней. Мой казначей тщетно ждал Тай Мина на складе в течение двух часов. Затем молодого человека привели туда те двое, что караулили восточную дорогу. Они доложили, что Тай Мин беспечно скакал по ней, очень нарядно одетый. Он, видите ли, сначала решил заглянуть в «Зимородок».

Судья подавил зевок.

— В своей жизни вы, должно быть, провели немало времени, слушая сказителей на рынке, Лан! — съязвил судья и добавил жестко: — Что произошло с ожерельем?

— Ублюдок заявил, что ожерелья он не получил! Все, мол, шло прекрасно до той поры, пока он не взобрался по стене и не влез в Павильон. И в Павильоне, и в спальне не было ни души. Не было также и жемчугов или каких бы то ни было других стоящих украшений. Тай Мин отправился обратно, но не посмел явиться в назначенное место. Он боялся, что мы заподозрим его в обмане и решим, что на самом деле он спрятал ожерелье где-то в потайном месте. Надо сказать, что, по странному совпадению, именно это и пришло нам в голову. Мои люди сделали все, чтобы выудить у него правду: они даже немного перестарались, так что Тай Мин испустил дух раньше времени. Уж не знаю, как ваша лига вербует работников, но мне хорошие люди не попадаются. — Он печально покачал головой и продолжал: — Они не только провалили допрос этого вороватого счетовода, но к тому же выбросили его тело в реку не там, где надо. Нужно было сделать так, чтобы труп обнаружили гораздо ниже по течению. На всякий случай я приказал осмотреть флигель Тай Мина здесь, в гостинице. Но, конечно, ничего не было найдено. Не могу же я теперь обыскивать каждое дупло, каждый укромный уголок и каждую нору в этом проклятом сосновом лесу! Пришлось мне списать ожерелье, да и все дело.

Судья испустил глубокий вздох:

— Это прекрасная история, Лан. Такая же прекрасная, как та, которую поведал Тай Мин вашим людям. Разница заключается в том, что Тай не смог привести вам никаких доказательств, а вы можете, представив меня вашему хорошему другу господину Хао. Лан беспокойно заерзал в кресле:

— Хао должен был заглянуть сюда вчера утром. С теми самыми десятью золотыми слитками. Но он так и не появился. И я не знаю, где его искать.

Последовало продолжительное молчание. Затем судья Ди отодвинул стул и встал:

— Мне очень жаль, Лан. Но я не могу вернуться к своим с этой байкой. Поймите, я не утверждаю, что вы лжец, мне просто нужны доказательства. Я немного задержусь здесь, чтобы, так сказать, понаблюдать за событиями. Само собой разумеется, что несколько моих друзей находятся поблизости, так что не повторяйте Своей давешней ошибки! Если вам захочется дружески побеседовать со мной, вы знаете, где моя комната. До свидания!

Круглолицый казначей почтительно проводил его до дверей.

Глава одиннадцатая

У себя в комнате наверху судья тяжело опустился в кресло у окна. Загадка убийства Тай Мина раскрылась. Судья постарается, чтобы Лан Лю и люди, которые до смерти замучили несчастного кассира, получили по заслугам. Но сначала нужно выявить главных преступников, тех, что задумали украсть ожерелье. Ибо теперь стало ясно, что судья оказался совершенно прав в своих первоначальных предположениях: кража — это лишь часть какой-то сложной дворцовой интриги, и знакомый таинственного «господина Хао», несомненно, является кем-то из придворных. Следовало ожидать, что в деле участвует некий «господин Хао», поскольку безнравственные придворные — если они хотят нанять профессиональных преступников для выполнения грязной работы — всегда пользуются услугами посредника. Если бы только удалось добраться до этого «господина Хао»! Будучи арестованным, Хао обязательно проговорился бы на допросе, кто его нанял. Но что-то где-то сорвалось: Хао не вышел на связь, и у судьи возникло неприятное предчувствие, что он навсегда исчез со сцены.

Снизу опять донеслись нежные звуки цитры: на этот раз это была быстрая мелодия, исполненная мастерски, незнакомая, но вполне приятная. Игра завершилась неожиданным аккордом, затем раздался женский смех. В Хэши не было девиц из «павильонов ив и цветов», но, по-видимому, кто-то из гостей привез с собой подруг. Судья Ди задумчиво погладил усы.

Куда же Тай Мин подевал ожерелье? Было совсем несложно стащить его со столика, куда положила драгоценность принцесса. Счетовод мот дотянуться до него, даже не забираясь в Павильон. Не поджидал ли Тай Мина кто-то из заговорщиков за решеткой шлюзов под Павильоном? Затвор шлюза невысок, судья хорошо разглядел его с реки. Но все же вполне допустимо, что по подземному каналу можно проплыть до шлюза на небольшой плоскодонке. Предположим, что некто забрал у Тай Мина ожерелье и вручил ему сквозь решетку вознаграждение: допустим, один золотой слиток вместо десяти, обещанных Лан Лю. Дворцовые заговорщики — искушенные интриганы, они вполне способны сыграть такую шутку^Ланом. Сделка могла состояться и в сосновом лесу — «господин Хао» поджидал возвращения Тай Мина. В том и другом случае у счетовода была возможность спрятать полученный в качестве вознаграждения слиток в дупле, в надежде вернуться за ним позднее, после того как они с госпожой Вэй решат, что им делать в будущем. Судья глубоко вздохнул. Слишком много вероятного, слишком мало достоверного.

Одно совершенно ясно: Лан Лю не имеет никакого отношения к попытке убить его и Наставника Тыкву. Убийцы отвели их на склад только потому, что знали об этом месте. Склад очень удобен, ночью вокруг него пустынно. А нанял убийц все тот же «господин Хао» — именно это имя успел произнести бородатый предводитель перед смертью. Первое покушение провалилось. Но заговорщики, очевидно, твердо намерены помешать судье, не дать ему разгадать их замыслы, поэтому нужно ждать нового покушения. Судья выпрямился. В дверь тихо постучали.

Судья взял со столика меч и, отодвинув засов, приоткрыл дверь, держа оружие наготове. Это был казначей Лана.

— Мой господин просит вас спуститься в зал, сударь. Он только что получил письмо и хочет показать его вам.

Судья отложил меч и последовал за казначеем вниз по широкой лестнице. Господин Лан стоял у конторки, беседуя с хозяином гостиницы.

— А-а, доктор, я очень рад, что вы не ушли. У одного из моих подручных болит живот. Я был бы очень признателен, если бы вы осмотрели его. Я провожу вас!

Прежде чем направиться к себе, Лан пошарил в рукаве и достал вскрытый конверт, на котором крупным хорошим почерком было написано его имя. Он показал письмо господину Вэю и спросил:

— Кстати, кто доставил вам это письмо?

— Его положили на мой стол за ширмой, сударь. Я успел только заметить, что это был уличный мальчишка. Он бросил письмо и убежал. Когда я увидел, что оно адресовано вам, то приказал слуге немедленно отнести его в ваши покои.

— Понятно. Ну хорошо, пошли, доктор.

Когда они вернулись к Лану, тот протянул конверт судье.

— Вы хотели доказательств, — сказал он сухо. — Сценку у конторки я разыграл исключительно для вас, чтобы вы убедились, что это письмо действительно доставлено и не является подделкой, изготовленной мною после того, как мы с вами расстались.

Судья развернул листок. Письмо гласило, что нижеподписавшийся весьма сожалеет о непредвиденных обстоятельствах, которые помешали ему навестить господина Лана в назначенный день, дабы обсудить условия приобретения шелка-сырца. Сегодня, однако, он прибудет на склад господина Лана в шесть часов. Если образцы шелка его устроят, то сделка будет совершена в означенном месте. Под письмом стояла подпись: «Хао». Оно было написано безупречным слогом и тем уставным правильным почерком, который характерен для канцелярий. Подлинность письма сомнений не вызывала, ибо в Хэши потребовался бы по крайней мере день, чтобы отыскать образованного человека, способного написать такой текст. Вернув листок Лану, судья сказал:

— Хорошо. Это действительно то самое доказательство, которое я хотел от вас получить. Итак, перемирие продолжается в соответствии с договоренностью. Я приду на склад в шесть часов.

Господин Лан удивленно поднял тонкие брови:

— На склад? Неужели вы подумали, что мы и впрямь явимся туда? Все отменяется! Хао не обнаружит там ни одной живой души, и дверь будет заперта.

Судья посмотрел на собеседника с жалостью:

— Неудивительно, что вы не можете нанять хороших работников, Лан. Вы утратили способность здраво судить о вещах! Помилуйте, десять золотых слитков плывут к вам в руки! Вы же собираетесь запереть дверь и объявить, что вас нет дома! Послушайте меня, я вам сейчас подробно расскажу, как нам следует поступить. Мы примем господина Хао очень любезно, осведомимся, принес ли он золото. Если принес, то мы с благодарностью примем слитки. Объясним при этом, что заполучить ожерелье не удалось, но эта затея, черт возьми, доставила нам много неприятностей и потребовала от нас больших расходов. А посему мы готовы принять десять слитков как любезную компенсацию за риск и старания. Лан покачал головой:

— За этим негодяем Хао, скорее всего, стоят какие-то могущественные люди. Чиновники высокого ранга, как подсказывает мне чутье. Или друзья дворцовых чиновников, судя по тому, что они прекрасно осведомлены об устройстве Дворца. Я, дорогой брат, человек мирный, неприятностей не люблю.

— Неужели вы не понимаете, Лан, что эти люди в наших руках, кем бы они ни были? Если господину Хао не понравится наше разумное предложение, то мы скажем, что, как законопослушные граждане, жаждем всем сердцем пойти вместе с ним в штаб гвардии и предоставить возможность властям рассудить наш спор. Ну, разумеется, нам придется объяснить, почему мы приняли предложение украсть императорскую драгоценность. Сделали же мы это исключительно потому, что хотели поставить власти в известность о преступном замысле, но лишь после того, как получим неоспоримые доказательства его существования, а теперь, заполучив эти доказательства, мы требуем положенного вознаграждения от властей.

Лан стукнул кулаком по столу.

— О Небеса! — закричал он. — Теперь я понимаю, почему ваша лига всегда берет верх над нами. У вас работают настоящие люди, а мне приходится иметь дело с тупыми подонками вроде вот этого невежды-казначея.

Лан вскочил и яростно стукнул человека с круглой головой. Дав таким образом выход своему раздражению, он вновь уселся и сказал судье, расплывшись в улыбке:

— Это прекрасный, великолепный план, дорогой коллега!

— Не забудьте! Этот план подразумевает, что пять слитков получаем мы, — сухо заметил судья. — Четыре из них лига, один — я за посредничество.

— Ваши предводители должны выделить вам два слитка, — щедро распорядился Лан и набросился на казначея: — Тебе предоставляется последняя возможность показать, на что ты способен, болван! Пойдешь на склад с нашим собратом. — Он добавил, обращаясь к судье: — Я, конечно, не могу позволить себе появиться там лично, поскольку мне приходится заботиться о своей репутации. Но не беспокойтесь: я пошлю с дюжину молодцов поджидать наготове в том сарае, который расположен за моим складом. — Лан быстро взглянул на судью и пояснил: — Понимаете, это на тот случай, если Хао приведет с собой людей!

— Да, я прекрасно вас понимаю, — холодно сказал судья. — Я приду до шести часов. Скажите вашим, чтобы они пропустили меня, хорошо?

Судья направился к дверям. Господин Лан проводил его в коридор, радостно приговаривая:

— Мне было очень приятно познакомиться с вами, коллега! Выпьем вместе, когда вы вернетесь. За дружеское сотрудничество Синих и Красных!

Глава двенадцатая

Судья Ди отправился в свою комнату за мечом и тыквой-горлянкой. Необходимо было срочно предупредить командира Сю о назначенной на складе встрече, чтобы тот отдал распоряжение арестовать таинственного господина Хао и бандитов из шайки Лана.

Папоротник стояла у выхода из «Зимородка», прицениваясь к безделушкам, которыми торговала вразнос старуха. Судья хотел было пройти мимо, вежливо кивнув, но девушка взяла его за руку и, указав на украшенный полудрагоценными камнями гребень из слоновой кости, застенчиво спросила:

— Как вы полагаете, мне пойдет этот гребешок?

Судья наклонился, чтобы рассмотреть безделицу, а Папоротник вдруг быстро прошептала:

— Будьте осторожны! Через улицу напротив стоят двое, они справлялись о вас.

— Да, очень подойдет, — сказал судья и пошел на галерею.

Делая вид, что смотрит на небо, он краем глаза окинул пару личностей, стоявших около ворот гостиницы «Девять облаков». Их неприметные наряды — серые с черными поясами и черные головные уборы — ни о чем не говорили. Эти люди могли в равной мере принадлежать и к Синей лиге, и к тайной дворцовой службе. Впредь судье нужно было опасаться и агентов Красной лиги, до которых вполне могли уже дойти сведения о том, что он притворяется одним из «Красных». Но кем бы ни были эти двое, они не должны знать, что он направляется в штаб к Сю.

Судья двинулся по главной улице. Время от времени он останавливался и разглядывал товары, выставленные в витринах лавок. Да, люди в сером следовали за ним. Тщетно он прибегал к известным трюкам — к примеру, медленно сворачивал за угол, а затем быстро кидался в толпу. Эти двое продолжали сверлить взглядами его спину, они следовали за ним, как приклеенные, причем без видимых усилий. Это были очень опытные противники. В раздражении судья зашел в большую харчевню и сел за столик в глубине зала. Но когда половой приблизился к нему, судья сделал вид, что забыл что-то важное, и выскочил наружу через кухонную дверь. Но оказалось, что один из преследователей поджидал его на углу переулка. Судья вернулся на главную улицу. Если бы он лучше знал город, можно было бы попытаться еще раз оторваться от преследователей. Теперь же ему оставалось лишь прибегнуть к уловке, которая, с одной стороны, заставила бы тех двоих раскрыть себя, с другой — помогла бы судье добраться до штаба.

Он врезался в толпу. Затем, в тот момент, когда впереди появились остроконечные шлемы гвардейцев, он неожиданно ускорил шаг, потом вдруг резко остановился и повернул назад. Налетев на одного из своих преследователей — того, кто был повыше ростом, — судья закричал как можно громче:

— Воры! Держите их!

Мгновенно собралась кучка любопытных, люди задавали взволнованные вопросы.

— Я врач, — закричал судья. — Вот этот высокий негодяй налетел на меня, в то время как второй пытался сунуть руку ко мне в рукав!

Могучий носильщик схватил высокого человека за грудки:

— Как не стыдно грабить врача? Да я…

— Что здесь происходит? — Приземистый гвардеец пробирался к ним сквозь толпу. Двое в сером даже не пытались спастись бегством. Старший тихо сказал гвардейцу:

— Этот человек возводит на нас напраслину. Отведите нас к вашему командиру!

Гвардеец быстро оглядел судью и двух его противников и сказал носильщику:

— Отпустите этого господина. Здесь какое-то недоразумение, насколько я понимаю. Но окончательное решение за моим командиром. Пошли, господа, штаб здесь рядом.

По пути к штабу двое в сером хранили высокомерное молчание. Гвардеец доставил всех троих к командиру.

Сю оторвался от своих бумаг. Не подав виду, что он знаком с судьей Ди, Сю отрывисто приказал гвардейцу доложить о происшествии, затем протянул руку:

— Ваши документы, пожалуйста!

Люди в сером извлекли одинаковые бумаги с красной окантовкой и несколькими печатями. Старший сказал:

— Этот так называемый врач — самозванец. У нас имеется приказ доставить его во Дворец. Мы требуем немедленно предоставить в наше распоряжение военную охрану.

Сю сдвинул шлем на затылок:

— Вы знаете, господа, я не имею на это права! Мне требуется письменное распоряжение моего начальства. Документы доктора Ляна в полном порядке. Я вижу, что они зарегистрированы в моем штабе в соответствии с существующими порядками. — Он почесал нос. — Мы, однако, поступим следующим образом. Вы доставите начальнику императорской гвардии Кану мою записку, а затем вернетесь сюда за этим господином. — Он вытащил кисть из-под лежавших перед ним бумаг и смочил ее в туши.

— Вернуться сюда, чтобы обнаружить, что этот человек исчез? — с усмешкой спросил старший. — У нас имеется четкий приказ, командир!

— Прошу прощения, но у меня тоже есть приказ. — Сю быстро заполнил бланк и вручил его человеку в сером. — Прошу вас!

Тот спрятал полученный документ в рукав и приказал:

— Задержите этого человека до нашего возвращения.

— Только в том случае, если доктор на это согласится. Я не могу задержать законно зарегистрированного гражданина без разрешения на арест. Девиз нашего Императора: «Милосердное правление», вы же знаете! С другой стороны, если доктор готов оказать вам содействие…

— Конечно, — поспешно вмешался судья. — Я вовсе не хочу, чтобы тот негодяй, за которого меня ошибочно принимают эти господа, ускользнул от них. Недоразумение должно быть улажено как можно скорее.

Ну тогда все в полном порядке. — И Сю радушно обратился к людям в сером: — Господа, вам нужны лошади?

— У нас есть…

Не сказав больше ни слова, они направились к выходу. Гвардеец проводил их вниз.

— Ты знаешь этих типов? — спросил Сю у своего помощника.

— Да, господин. Они находятся в подчинении у начальника дворцовой охраны, люди Главного Евнуха ходят в черном.

Сю бросил обеспокоенный взгляд на судью:

— Да, ваша честь! Вы и вправду попали в гущу здешних дел!

— Когда они должны сюда вернуться?

— Часа через полтора. Может быть, через два, если они не застанут Кана в его кабинете.

— Меня это не устраивает. Я должен к шести быть на складах Лана. Там я встречаюсь с его казначеем и человеком, который именует себя Хао, опасным негодяем. Лан не доверяет ни мне, ни Хао, поэтому он выставит дюжину охранников в соседнем сарае. Я хочу, чтобы вы окружили склады и арестовали преступников. Вы можете выделить сегодня ночью шестьдесят гвардейцев?

— Все зависит от того, какие вы выдвигаете обвинения против этих людей.

— Подручных Лана я обвиняю в убийстве счетовода Тай Мина. Хао и остальных — в государственном преступлении.

Сю посмотрел на него недоверчиво:

— В таком случае, ваша честь, мне следует самому там присутствовать. Что же до этих важных персон из Дворца, то я далеко не уверен в том, что Кан выдаст им разрешение на арест. В записке я уведомил его, что вы зарегистрировались должным образом, и он захочет сначала получить более подробные сведения.

— У меня есть основания предполагать, — тихо сказал судья, — что начальник дворцовой охраны сумеет слишком много сообщить Кану.

Сю повернулся к помощнику:

— Как насчет того, чтобы изобразить побег, а, Лю? — И когда тот кивнул с довольной ухмылкой, Сю продолжил, обращаясь к судье Ди: — Лю выдаст вам другую одежду, ваша честь, дабы вы могли незаметно выскользнуть отсюда. Я не удивлюсь, если выяснится, что эти парни оставили несколько соглядатаев наблюдать за зданием. Лю большой мастер изменять внешность! — Потирая руки, Сю посмотрел на судью оценивающим взглядом. — Для начала мы укоротим вам бороду и усы. Затем…

— Не нужно маскарада! — сдержанно возразил судья. — Не может ли ваш помощник достать мне старого осла и парочку костылей?

Лю кивнул и тут же вышел.

— Прекрасный парень этот Лю! — сказал командир Сю. — Пожалуйста, ваша честь, чашечку чаю! — И Сю подробно рассказал, как Лю создаст видимость того, что внизу в камере сидел преступник и что этот преступник сбежал. Каждая подробность вызывала у Сю ребяческий восторг. Закончив свой рассказ, он спросил: — А что с убийством этого счетовода Тай Мина, ваша честь?

— Это преступление подпадает под вашу юрисдикцию, Сю, ибо оно было совершено прямо здесь. Лан признался, что приказал пытать и убить Тай Мина, поскольку счетовод отказался сообщить, куда спрятал украденное им по поручению Лана ожерелье. После того как будут арестованы люди Лана, — продолжал судья, — мы отправимся в «Зимородок» и арестует самого Лана. Тогда я официально предъявлю ему обвинение. Но гораздо более опасный преступник — это второй человек, о котором я уже упоминал. Его фамилия Хао. Как только Хао появится на складе, я свистну два раза; тогда вы подадите вашим людям сигнал брать преступников. Но Хао, в свою очередь, тоже может привести с собой людей. Давайте-ка я приблизительно набросаю вам план этого места.

Судья взял лист бумаги и изобразил поляну со складами на ней. Сю сравнил план с той картой, которая имелась у него, и показал, где будут расставлены гвардейцы. В это время вернулся Лю.

— Осел стоит на заднем дворе, ваша честь, — сообщил он. — Лучше, если вы отправитесь прямо сейчас, поскольку снаружи никого нет. Пока еще.

Судья поспешно поблагодарил командира Сю, и Лю проводил гостя вниз по шатким ступенькам, выходившим в хозяйственный двор. Когда судья взобрался на старенького ослика, лейтенант вручил ему пару потертых костылей.

— Хорошо сделано! — шепотом произнес судья и выехал через узкие ворота.

Сгорбившись и опустив голову, судья направил осла по боковой улице. Он рассчитывал на то, что Наставник Тыква хорошо известен в Хэнти и люди, воспринимая старого даоса как хорошо знакомого, вряд ли будут внимательно присматриваться. Единственное заметное различие заключалось в том, что у Наставника Тыквы не было меча. Судья быстро отстегнул свой меч и пристроил его между костылями.

Ослик невозмутимо пробирался среди толпившихся людей. Судья с удовлетворением отметил, что ни один из прохожих даже не взглянул в его сторону. Время от времени люди приветствовали его. Судья поднимал руку в знак приветствия. Он решил вернуться в «Зимородок», ибо не стоило слишком долго искушать судьбу, а гостиница — это последнее место, где соглядатаи из Дворца вздумают искать его.

Узкий переулок за «Зимородком» был совершенно пуст. Обеденная суета миновала, слуги отдыхали, а торговцы с товарами должны были появиться ближе к ужину. Судья спешился около задних ворот и заглянул в неопрятный двор. Раздвижные двери покоев Лана были заперты, из кухни не доносилось ни звука. В комнате судьи на втором этаже ставни были закрыты, но окно внизу оставалось приоткрытым. Кто-то вновь заиграл ту самую мелодию, которую судья слышал в ночь по приезде. Внезапно он вспомнил, что эта мелодия была модной в столице много лет назад. Понаблюдав еще некоторое время за обстановкой, судья решил, что для его целей сейчас больше всего подойдет старый гостиничный склад. Прихватив меч и костыли под мышку, он проскользнул в полуоткрытые двери.

Помещение склада не показалось судье слишком уютным. Паутина свисала с обветшалых стропил, неприятно пахло плесенью. Ломаные столы и стулья громоздились у задней стены, но пол был чисто выметен. Присмотревшись, судья обнаружил за грудой старой мебели несколько мешков, приваленных к стене.

Он отодвинул старый колченогий столик и потыкал в мешки мечом. В них оказалась рисовая мука. Судья решил, что мешки вполне заменят ему постель на ближайшие час-два. Ослик же наверняка вернется туда, откуда его привели. Поставив костыли у стены, рядом с единственным зарешеченным окошком, судья разложил мешки поудобнее и улегся на них у стены. Заложив руки за голову, он вновь перебрал в уме последние события.

Письмо господина Хао к Лаву его воодушевило. Оно свидетельствовало о том, что дворцовые заговорщики все еще не заполучили ожерелья. Таким образом, судья мог отбросить одну из версий — ту, согласно которой придворные или господин Хао перехватили Тай Мина после кражи и купили ожерелье непосредственно у него. Эта теория была основана на том, что таинственный Хао не встретился с Ланом на следующий день. Теперь стало совершенно ясно, что господина Хао что-то задержало, как он и объяснил это в своем письме, и что он намеревается завершить сделку сегодня вечером в помещении шелковых складов. Это прекрасно, ибо арест Хао вынудит дворцовых заговорщиков затаиться и поразмыслить о происшедшем. Тем самым у судьи появится возможность перевести дыхание и сосредоточиться на поисках ожерелья. Долгое утро, проведенное на реке сделало свое дело: к судье подступала дремота, глаза сами собой закрылись.

Сон судьи Ди был беспокоен. Мерещилось, возникая из пустоты, искаженное лицо бородатого главаря, бандит завораживающе вращал своим единственным глазом. Нет, это мертвый счетовод наклонился над спящим судьей — лицо зеленое, распухшее, глаза вылезли из орбит, искалеченные руки тянутся к горлу. Судья хочет подняться, но тело его словно налилось свинцом и стало совершенно неподвижным, воздуха не хватало, казалось, что он вот-вот задохнется. В этот момент покойный Тай Мин вдруг превратился в женщину, одетую в испачканное синее платье. Длинные спутанные волосы свешивались на лицо, видны были только посиневшие губы да вываливавшийся изо рта язык…

С криком ужаса судья проснулся. Покрытый испариной, он встал со своего импровизированного ложа и принялся расхаживать среди старой рухляди, пытаясь отогнать страшные видения. Наткнувшись на какие-то пыльные мешки, по-видимому с мукой, судья выругался. Затем отряхнул платье и снова растянулся у стены. Через некоторое время судья Ди заснул глубоким сном — на этот раз без сновидений.

 Глава тринадцатая

Судья проснулся от неприятного жжения под воротником и вздрогнул, заметив, что за решеткой окна уже темно. Он вскочил, подбежал к окну и с облегчением услышал, что повара на кухне все еще рубят мясо и громко распевают. Заказов от постояльцев еще не выкрикивали, а значит, до ужина было далеко. Почесав пылавшую шею, судья обнаружил под воротником множество муравьев, их было полно и в бороде, и в бакенбардах, и на одежде. Раздраженный, он изо всех сил стряхивал крошечных насекомых.

В покоях Лана зажегся свет. Створка дверей приоткрылась, но голосов не было слышно. Два разносчика овощей проследовали через сад прямо на кухню. Судья подождал, пока они уйдут, опорожнив корзины, затем потихоньку выскользнул из сарая и подошел к воротам в садовой ограде. Как ни странно, старый ослик все еще стоял у стены, тычась мордой в рассыпанный мусор. Судья поспешил назад на склад, забрал костыли и, чувствуя себя в полной безопасности, поехал к причалу.

Разношерстная публика толпилась в свете коптивших масляных фонарей, висевших над рядами рыбного рынка, раздавались пронзительные голоса. Судья вынужден был остановиться, когда на его пути перевернулась тележка. Зеваки бросились помогать торговцу собирать рассыпавшиеся дыни. Какой-то человек в ветхой одежонке схватил осла за поводья.

— Я помогу вам проехать, Наставник Тыква! — весело крикнул он и начал пробираться сквозь толпу. В этот момент судья услышал позади себя шепот:

— Они ищут его, но он исчез…

Ди быстро обернулся. В тусклом свете он успел лишь разглядеть лица нескольких подростков, подталкивавших сзади его осла. В следующий миг судья выбрался из толпы.

Озадаченно хмурясь, он продолжал свой путь. Сражение на складе свидетельствовало о том, что старый даос был на стороне судьи. И тем не менее сказанные шепотом судье в спину слова означали, что Наставнику докладывают обо всех передвижениях судьи: его ведь приняли за Наставника, а потому и сообщили, что судья исчез. Какое отношение имеет старый монах к этому запутанному делу? И судья вновь попытался вспомнить, где он мог прежде видеть Наставника Тыкву. Но — безуспешно!

Легкий вечерний туман поднимался от реки. Судья направлялся к дальнему краю причала. Там не было лавок и ларьков, вокруг стало темно и пустынно. И только на пришвартованных лодках, покачивавшихся у берега в темной воде, горели огоньки.

Миновав первое из складских помещений, судья спешился и поставил костыли у стены. Он направился к высоким деревьям, что росли на дальнем конце поляны. Меч висел у него за спиной. Пробираясь под низко свесившимися ветвями деревьев, судья услышал грубый голос прямо у себя над головой:

— Вы опоздали. Но Хао тоже еще не приехал.

Взглянув вверх, судья увидел на дереве одного из могучих телохранителей Лана. Да, господин Лан действительно хорошо справлялся с привычной работой. Судья пересек поляну и постучал в дверь склада. Ему тотчас открыл человек с круглой головой.

— Хорошо, что вы пришли, — пробормотал он. — Меня что-то в дрожь бросает от этого места.

— Боитесь, что к вам явится дух Тай Мина? — холодно спросил судья. Он пододвинул скамейку к стене и сел.

— Мне-то нечего бояться. — Казначей уселся рядом с судьей. — Он визжал, как свинья, представляете! Жаль, что эти тупые подонки позволили ему умереть еще до того, как толком приступили к делу. — Жестокая улыбка искривила толстые губы казначея. — Они привязали его именно к этой скамейке. Сначала они…

— Меня не интересуют ваши забавы. — Судья положил меч на колени и откинулся к стене. — Хотя вы можете сообщить мне, что вам удалось выпытать у Тай Мина.

— По сути дела, ничего. Когда они стали прижигать ему ноги, счетовод раз сто проорал, что жемчугов у него нет. Он умолял прекратить пытку, визжал, что ему не удалось достать ожерелье. Он умер, проклиная нас, наглый негодяй. Эти тупицы вспороли ему живот, желая выяснить, не проглотил ли он жемчужины. Совершенно напрасно, конечно… — Бросив взгляд на меч судьи, казначей добавил с беспокойством: — Оружие может вызвать у господина Хао недоверие. Вам не кажется, что меч лучше убрать подальше от глаз?

— Нет, не кажется.

Судья скрестил руки и опустил голову на грудь. Он старался ни о чем не думать, но множество загадок, с которыми он встретился в ходе расследования, беспокоили его. Теперь необходимо мысленно сосредоточиться на мертвом счетоводе. Ибо, даже если окажется, что господин Хао поименно знает тех, кто принадлежит к числу заговорщиков во Дворце, он, судья, не сможет выдвинуть против них официального обвинения до тех пор, пока не обнаружит ожерелье. Принцесса особенно на этом настаивала. Он вновь попытался угадать, почему Тай Мин решился обмануть Лана. Судья был уверен, что разговор с госпожой Вэй, этой беглянкой, позволит раскрыть тайну исчезнувшего ожерелья.

— Сидите спокойно! — сказал он ерзавшему рядом с ним казначею.

По сути дела, единственные сведения, которыми он располагал, получены от Папоротника — смышленой, но очень юной особы. Вдобавок ко всему она прожила в семействе Вэй всего лишь несколько месяцев. Он не был уверен в том, что хорошее впечатление, сложившееся у Папоротника от госпожи Вэй, соответствует действительности. Девушка утверждает, что госпожа Вэй не была любовницей счетовода и что сам Вэй — противный старый скряга. И тем не менее поведение жены, которая покидает своего мужа, не сказав ему ни слова, возмутительно. Вэй упоминал о каком-то бродяге, который якобы был любовником его жены. Об этом тоже следует поразмыслить. Надо было бы подольше побеседовать с Вэем, но события развивались столь стремительно…

— Что вы там все бормочете? — с раздражением спросил он сидевшего рядом с ним казначея.

— Да я что-то беспокоюсь насчет этого Хао. Ведь мы ждем уже почти час! Зачем он назначил встречу, если не собирался приходить? Судья пожал плечами:

— Зачем? Ну, возможно, его задержали какие-то непредвиденные… — И судья вдруг замолчал. Затем ударил себя кулаком по колену. — Небо, я должен был предугадать это! Из всех вариантов…

— Что?.. Почему?.. — забормотал казначей.

— Я такой же болван, как и вы! — с горечью произнес судья. — Ведь это свидание — просто-напросто грязная уловка!

Не обращая внимания на вопросы разволновавщегося казначея, судья вскочил, выбежал из сарая и изо всех сил свистнул в два пальца. Свист взбудоражил притихшую поляну. Дверь соседнего склада слегка приоткрылась, и бородатая голова осторожно высунулась наружу. Затем из соснового леса послышались громкие команды и бряцанье оружия. Большая темная тень соскользнула с дерева напротив. Двое солдат схватили телохранителя. Он было вступил с ними в борьбу, но был усмирен ударом меча плашмя по голове. В тот же миг поляна заполнилась вооруженными до зубов гвардейцами. Двое из них принялись вышибать дверь сарая боевыми топориками. К судье подбежал командир Сю в сопровождении своего помощника.

— После вас сюда никто не приходил, — сообщил Сю. — Надо полагать, что этот тощий позади вас и есть господин Хао?

— Нет, это не Хао. Но он причастен к пыткам и убийству счетовода. Арестуйте его немедленно! Хао не появится. Где ваши лошади? Нужно немедленно вернуться в «Зимородок»!

Сю отдал приказ своему помощнику Лю и побежал к лесу. Судья помчался за ним.

— Сколько нам потребуется людей? — спросил Сю через плечо.

— Достаточно четверых! — на бегу ответил судья, тяжело дыша.

За вторым поворотом лесной тропы шесть кавалеристов сторожили нескольких лошадей в богатой упряжи. Судья Ди и Сю вскочили в седла и приказали четырем гвардейцам следовать за ними.

Остальные гвардейцы на поляне построили в затылок людей Лана и соединяли их друг с другом цепями. Невозмутимый Лю собственноручно связывал казначея длинной веревкой. Проходя мимо Лю, судья крикнул:

— Не забудьте про ослика! Он стоит около крайнего склада!

И шестеро всадников галопом понеслись к причалу.

 Глава четырнадцатая

Господин Вэй стоял за конторкой в полутемном зале, попивая чай с двумя посетителями. Он в изумлении уставился на судью Ди и гвардейцев, не донеся чашку до рта.

— Кто-нибудь приходил к господину Лану? — выпалил запыхавшийся судья.

Хозяин гостиницы покачал головой, не в силах вымолвить ни слова.

Судья вбежал в коридор, ведущий к покоям Лана… Прихожая оказалась незапертой, но кабинет был, по-видимому, закрыт изнутри на задвижку. Сю громко постучал в дверь рукояткой меча. Не получив ответа, он навалился на дверь закованным в доспехи плечом и вышиб ее. Вбежав в кабинет, Сю остановился настолько внезапно, что судья налетел на него. В комнате никого не было, но помещение было тщательно обыскано: стол перевернут, ящики выдвинуты, на полу в беспорядке валялись бумаги. Тут и там стенная обшивка была оторвана. Около окна громоздилась куча изорванной в клочья одежды. Внезапно судья Ди схватил Сю за руку и показал на дальний угол комнаты. Сю громко выругался.

Голый труп Лана висел вниз головой. Большие пальцы босых ног были привязаны к балке веревкой, руки заведены за спину. Окровавленная тряпка плотно стягивала голову, почти касавшуюся пола.

Судья подбежал, нагнулся и развязал тряпку. Кровь тотчас закапала на пол. Он потрогал грудь подвешенного человека. Она была еще теплой, но сердце уже не билось. Лицо судьи смертельно побледнело, он посмотрел на Сю:

— Поздно! Прикажите вашим людям снять труп и отнести его в морг.

Нетвердыми шагами судья подошел к окну, поднял перевернутое кресло и сел. Лан — безжалостный преступник и вполне заслужил того, чтобы ему отрубили голову на плахе. Но он не должен был умереть столь мучительной смертью. И судья ответствен за это насилие! Приглушенный голос командира Сю оторвал судью от мрачных мыслей:

— Два моих человека обыскивают сад и опрашивают слуг, ваша честь.

Судья указал на открытые распашные двери.

— Я не думаю, что кто-нибудь заметил пришельцев, Сю, — сказал он устало. — Они проскользнули сюда, войдя через задние ворота, когда повара были заняты приготовлением ужина. Именно поэтому Хао назначил встречу на шесть часов. Это был всего лишь способ выманить людей Лана, чтобы допросить его, оставшегося в одиночестве. Я совершил большую ошибку, Сю, очень большую.

Медленно поглаживая длинную черную бороду, он думал о том, что заговор наверняка спланирован придворными, чьи развратные умы привыкли к двоемыслию и лжи. Скорее всего, у заговорщиков имеется соглядатай среди людей Лана, в тот же день сообщивший о том, что счетовод не доставил ожерелье, поэтому господин Хао и не явился за жемчугами. Но, поразмыслив, заговорщики могли прийти к заключению, что Тай Мин все же вручил Лану ожерелье, но в гостинице, и Лан отпустил молодого человека, пообещав гораздо большее вознаграждение, чем было первоначально условлено. После этого Лан велел своим людям убрать Тай Мина, тем самым гарантировав себе чужую долю в сделке и избавив себя от дальнейшего неприятного общения со счетоводом. Будучи убежденными в том, что Лан спрятал ожерелье где-нибудь у себя в кабинете, дворцовые заговорщики, назначив встречу на складе, неожиданно появились в гостинице…

— Что вы сказали, Сю?

— Я спрашиваю, нашли ли, по вашему мнению, эти ублюдки то, что искали?

— Нет. Здесь этого не было. В этом судья Ди был абсолютно уверен. Не потому, что он считал Лана неспособным на подобную двойную игру! Просто Тай Мин в таком случае обязательно сказал бы своим мучителям, чтобы они отвели его к своему хозяину, — в надежде если не выторговать у Лана жизнь, то по крайней мере выиграть немного времени.

Судья молча наблюдал за тем, как два гвардейца снимали покойника. Они положили труп на носилки, накрыли простыней и унесли. Судья безумно устал от безрезультатных попыток дойти до сути в расследования этого дела.

— Да, ваша честь, я совершенно забыл вам кое-что сказать! Когда я готов был отправиться на склад со своими людьми, вернулись сыщики, посланные в деревню Шили, что по ту сторону гор. Они не нашли там госпожу В эй и точно установили, что она никогда не появлялась в этой деревне.

Судья ничего не ответил. Итак, его предположение относительно местопребывания госпожи Вэй тоже не оправдалось. Все его усилия ни к чему не привели. Он равнодушно поинтересовался:

— Что сказали господа из Дворца, узнав о моем побеге из вашей тюрьмы?

— Им совершенно нечего было сказать,поскольку я отвел их вниз в ту камеру, где вы якобы находились. Лю совершил там чудеса. Мне, однако, не понравились их подлые физиономии. Убийство Лана дает мне серьезные основания для того, чтобы выставить здесь, в зале гостиницы, караул из шести гвардейцев и дать им строгие указания не пускать в гостиницу никого из посторонних.

Судья поднялся.

— Прекрасно, — сказал он. — Мне нужно как следует выспаться.

Вместе с Сю они прошли в зал.

Судья и не предполагал, что в «Зимородке» было столько постояльцев. Один из гвардейцев стоял у главного входа, другой в сторонке допрашивал испуганных слуг. Завидев командира Сю, гости забросали его вопросами. Сю поманил Вэя, стоявшего со слугой и Папоротником у конторки, и сообщил:

— Взломщики убили господина Лан Лю и обыскали его покои.

— Небо! Они не испортили мою мебель?

— Идите и посмотрите сами! — сказал Сю.

И когда Вэй устремился по коридору в сопровождении слуги, Сю обратился к постояльцам:

— Господа, вам лучше вернуться в ваши номера! Оснований для беспокойства нет, я на всю ночь оставляю в гостинице шесть человек для охраны.

Проходя мимо конторки, судья Ди сказал Сю:

— Я хочу внимательно просмотреть регистрационную книгу. Давно нужно было это сделать. Похоже, что я очень многое упустил! Ну хорошо, завтра утром я зайду к вам.

— Вы, кажется, в дружеских отношениях с этим новым капитаном, командиром из штаба! — заметила Папоротник.

— Он хотел, чтобы я определил время смерти господина Лана. Вы не покажете мне книгу регистрации постояльцев?

Она выдвинула верхний ящик и достала толстую регистрационную книгу. И пока он просматривал списки, Папоротник, поставив локти на конторку, разглядывала судью. Имена мало что ему говорили. Все постояльцы, кроме Лана и его приближенных, похоже, были просто добропорядочными купцами, прибывшими на один-два дня раньше, чем судья. Он решил предоставить Сю разбираться, кто они такие.

— Вас не было видно целый день, — заметила Папоротник, глядя на его осунувшееся лицо. — У вас довольно измученный вид.

— Да, я основательно устал, хочу лечь пораньше. Спокойной ночи!

В своей комнате он распахнул окно, сел за стол и придвинул к себе обитую войлоком чайную корзинку. Медленно потягивая чай, он отчаянно силился собраться с мыслями. Необходимо все обдумать без излишних эмоций, справиться с тем ужасным впечатлением, которое произвело на него убийство Лан Лю. Нужно воспринимать происшедшее исключительно как головоломку и найти для каждой ее части свое логическое место. Но слишком много составных частей пока отсутствует. Если бы принцесса не просила его строжайше соблюдать инкогнито до тех пор, пока он не обнаружит ожерелье, можно было бы по крайней мере что-то предпринять, сдвинуть дело с мертвой точки. Для начала он явился бы во Дворец и объявил официальное расследование, арестовав прежде всего тех двоих в сером из штата начальника дворцовой охраны, которые охотились за ним. Конечно, они преследовали его только потому, что были подкуплены заговорщиками, а вовсе не из-за того, что он проник во Дворец обманным путем. Заговорщики хотели любой ценой помешать судье заполучить ожерелье.

Поскольку, однако, действовать открыто он не имеет возможности, приходится искать другие пути. Времени осталось очень мало — только ночь и раннее утро. К полудню принцесса должна отправиться в столицу. Судья встал и принялся беспокойно расхаживать по комнате, сцепив руки за спиной.

Прелестное лицо принцессы всплыло у него в памяти. Третья принцесса, любимая дочь Императора, окруженная множеством придворных дам и служанок, находящаяся под бдительным оком Главного Евнуха и его гигантов-часовых… и при этом совершенно одна, с единственной приближенной дамой, которой она может доверять. Император исполняет каждое желание принцессы, он даже совершил нечто невиданное доселе в истории — наделил свою дочь правом назначать императорского прокурора! Столь могущественная и в то же время столь одинокая и несчастная молодая женщина! Судья вспомнил ее большие печальные глаза…

Она дала ему понять, что ожерелье было украдено для того, чтобы лишить ее благосклонности Императора. Но истинная причина была не в этом. Император известен как мудрый, снисходительный человек, способный трезво судить о вещах, и утрата ожерелья вряд ли грозит принцессе чем-то большим, чем суровый выговор. И тем не менее она сказала напоследок, что от судьи зависит ее счастье!

Судья с горечью думал о том, что из-за своей самоуверенности он сделал несколько серьезных ошибок. Его теория, согласно которой покойный счетовод собирался присоединиться к хозяйке, оказалась совершенно неверной. На что же тогда надеялся этот юноша, когда отправился ночью за ожерельем?

Внезапно судья остановился. Улыбка медленно озарила его нахмуренное лицо. Поглаживая бакенбарды, судья подумал, что он все же имеет возможность предпринять кое-какие действия, не раскрывая своего инкогнито.

Он быстро развязал свой дорожный мешок и осмотрел его содержимое. Обнаружив на дне простую одежду из черного шелка с черным же шарфом, судья обрадовался. Это как раз то, что нужно! Скинув коричневое дорожное платье, он улегся на кровать. Нужно было поспать хотя бы парочку часов, но в усталом мозгу копошилось слишком много мыслей. Повертевшись какое-то время с боку на бок, судья наконец задремал.

Глава пятнадцатая

Когда судья Ди проснулся, город уже затих. Время, похоже, приближалось к полуночи. Небо кое-где затянуло облаками, порывами дул ветер, но дождя, по-видимому, не предвиделось. Быстро осмотрев запущенный сад, судья убедился, что там никого нет. Люди Сю, должно быть, дежурили в зале или у парадного входа в гостиницу.

Судья облачился в широкие штаны из тонкого черного шелка и длинный черный халат. Он хотел было вшить драгоценную желтую бумажку под воротник, но раздумал. Если он провалится, то пользы от удостоверения все равно не будет, ибо его найдут на мертвом теле. На этот раз на карту поставлено все. После всех блужданий в потемках и сражений с ускользавшими тенями у него наконец созрел ясный, четкий план!

Тихонько напевая, судья перепоясался кожаным ремнем. Затем крест-накрест обвязал вокруг своего могучего торса длинный черный шарф и засунул под него меч на спине, так что рукоять оказалась под правым плечом. Рана его, похоже, начала заживать. Судья залепил ее черным пластырем и надел на голову черную шапочку.

В коридоре стояла тишина. Подойдя к лестнице, судья наступил на скрипучую половицу и замер в испуге. Прислушался, но снизу не доносилось ни звука.

Судья спустился, стараясь держаться ближе к стене. В зале никого не было, но он слышал, как гвардейцы беседуют на галерее. Вспомнив, что прошлой ночью господин Вэй направился за конюхом через маленькую заднюю дверь, судья зашел за резную ширму. Он отодвинул задвижку я очутился в хорошо знакомом ему саду. Выйдя из ворот, судья прошел переулком к улице, шедшей параллельно главной.

В дневное время здесь царило оживление, бойко шла торговля, но сейчас лавки были закрыты, улица опустела. Судья пожалел, что у него нет с собой фонаря, — облака скрыли бледную луну, значит, на причале будет абсолютно темно.

Внезапно откуда-то сбоку донеслись хриплые голоса. Судья быстро осмотрелся, ища, куда бы скрыться, но ночной патруль, завернув за угол, уже увидел его и окликнул. Старший поднял фонарь.

— А-а, доктор Лян! Поздно же вы разгуливаете, доктор! Чем мы можем вам помочь?

— Меня вызвали на трудные роды, где-то около рынка.

— Ну, в этом деле мы вам не помощники, доктор! — сказал гвардеец. Его спутники захохотали.

— Не могли бы вы оказать мне услугу — одолжить фонарь?

— Пожалуйста! — Гвардейцы зашагали дальше.

Судья Ди задул фонарь — позже он понадобится гораздо больше, чем сейчас. Приближаясь к причалу, он несколько раз обернулся: у него возникло неприятное ощущение, что кто-то следит за ним. Окна всех домов, однако, были закрыты ставнями, пустынно было и в промежутках между домами.

Восточная кромка причала тонула в сером тумане. Ориентируясь по фонарям, горевшим на реке, судья достиг края воды. Вглядываясь в ряды пришвартованных лодок, он попытался определить, которая из них принадлежит Папоротнику. Все лодки в темноте казались похожими одна на другую.

— Пятая слева, — раздался тихий голос за спиной у судьи.

Он резко обернулся и увидел тоненькую фигурку в черном.

— Так это вы! Зачем вы преследуете меня?

— Вы сами виноваты, вы не давали мне спать! Моя каморка находится прямо над вашей, и я, как и вы, собиралась заснуть пораньше. Но вы сначала расхаживали по комнате, потом ворочались в постели с боку на бок! Когда же я услышала скрип половиц под вашими ногами в коридоре, то решила посмотреть, куда это вы направляетесь. И как теперь выясняется, я поступила совершенно правильно, ибо я совсем не желаю, чтобы моя лодка утонула. Я очень ее ценю.

— Послушайте, Папоротник, давайте кончим заниматься ерундой! Сейчас же идите домой. Я знаю, что делаю.

— Но не тогда, когда вы находитесь в лодке! Куда вы собираетесь плыть?

— Недалеко, если уж вы так настаиваете. Четвертая бухта вверх по течению.

Она фыркнула.

— И вы думаете, что вы сможете ее найти в такой темноте? Поверьте, вход в эту бухту еле заметен даже днем! Он очень узкий и зарос камышами. Я случайно хорошо знаю это место, поскольку там ловятся отличные крабы. Поехали, садитесь в лодку!

Судья колебался. Она, конечно, права: у него уйдет несколько часов, чтобы найти бухту. Если Папоротник согласится ждать на месте, ей не будет грозить никакая опасность, зато помощь девушки избавит его от множества хлопот.

— Я должен осмотреть лес. Вам, может быть, придется ждать меня несколько часов.

— Я могу спать в лодке не хуже, чем в постели. Бухта окружена соснами, и я привяжу лодку к ветвям. На случай дождя у меня есть парусина, но затяжного ливня, скорее всего, не будет.

Он сел на корме.

— На самом деле вы мне здорово помогли, Папоротник! — сознался судья, в то время как девушка выводила лодку на середину реки.

— Вы мне нравитесь! Более того, я вам доверяю. Хотя одно Небо знает, зачем это вы шатаетесь в такое время ночи! Во всяком случае, мы не будем зажигать фонарь на носу.

Они выбрались на чистую воду. Облака закрыли луну, стало совершенно темно. Он понял, что без Папоротника он бы просто-напросто заблудился. Она гребла быстро, но настолько ловко, что лодка двигалась почти бесшумно. Неожиданный порыв прохладного ветра пролетел над водой, судья поплотнее запахнул халат на груди.

— Приехали!

Она повернула лодку в узкий проход, ветви, нависшие над водой, задевали ее плечи. Темная масса высоких деревьев смутно вырисовывалась впереди. Папоротник взялась за шест, и вскоре судья услышал, как лодка заскрежетала по камням.

— Я поставлю ее вот здесь, под выступом скалы, — сказала девушка. — Вы можете зажечь фонарь, теперь нас не видно с реки.

Судья достал из рукава трут и зажег фонарь. Теперь он смог разглядеть, что на Папоротнике черный жакет и черные штаны, вокруг головы повязан черный шарф. Таинственно блеснув большими глазами, она сказала:

— Видите, я знаю, как нужно одеваться, когда отправляешься на ночную прогулку! Ну что ж, в этой укромной бухте мы совершенно одни: только вы, да я, да матушка-луна. Вы не хотите шепнуть мне на ушко, зачем вы все это затеяли?

— Я хочу поискать кое-что вдоль старой лесной дороги. Это займет у меня по меньшей мере часа два. Если я не вернусь к трем, плывите в город без меня. Я предупреждаю вас, ждать придется долго.

— Сейчас вы начнете мне рассказывать, что отправляетесь на поиски лечебных трав! — фыркнула Папоротник. — Ладно, не обращайте на меня внимания, лучше берегитесь змей. Советую вам хорошенько освещать путь, чтобы не наступить на одну из них. Они этого не любят.

Судья Ди подоткнул полы длинного халата и выпрыгнул из лодки. Держа фонарь в левой руке, он пошарил мечом в густой поросли, пытаясь обнаружить проход.

— Настоящий разбойник! — воскликнула Папоротник. — Желаю удачи!

С унылой усмешкой судья продирался в северо-восточном направлении сквозь спутанные ветви и колючие заросли. Раньше, чем он ожидал, впереди появилась узкая тропа. Справа она терялась в густой чаще, налево казалась вполне проходимой. Судья подобрал толстую сухую ветку и положил ее поперек тропы, чтобы не пропустить развилку, когда будет возвращаться. Если он вернется, конечно.

Пройдя какое-то время по извилистой тропе, судья заметил, что ночь уже не кажется ему такой безмолвной, как прежде. Из густых кустов по обе стороны тропы все время доносилось какое-то шуршание, которое перемежалось писком и рычаньем; ночные птицы перекликались в высоких деревьях. Время от времени печально ухала сова. Маленькие зверьки разбегались из-под ног от света фонаря, но змей не было видно. «Наверное, она сказала о змеях просто для того, чтобы подшутить надо мной!» — пробормотал он с улыбкой. Отважная девушка. В тот же миг он остановился и поспешно отступил назад. Большая пятнистая змея переползала тропу. Да, отважная и знающая девушка, подумал судья.

Пробираясь сквозь мрачный лес, он постепенно утратил чувство времени. Приблизительно через полчаса тропа немного расширилась, и впереди между деревьями забрезжил свет. Он увидел воду и за ней левый угол массивной северо-западной башни. Она поднималась над рекой, притихшей и почти черной под облачным небом.

Тропа повернула направо, спускаясь прямо к югу вдоль западного рва Павильона на воде. Судья опустился на колени и ползком преодолел заросший низкими деревьями и кустарником отрезок, который отделял его от рва. Приблизившись, он разочарованно обнаружил, что ров на самом деле гораздо шире, чем показалось ему утром со стороны реки. Тогда он оценил расстояние всего в какую-нибудь сажень с лишним, в то время как на самом деле оно было по крайней мере в два или три раза больше. Спокойная темная вода под ногами казалась крайне негостеприимной, тем более что он не мог различить шлюза под ее матовой поверхностью. До сих пор, однако, указания господина Хао, которые пересказал казначей, подтверждались.

Судья поднял тонкую сухую ветку, нагнулся и опустил ее в воду. Да, действительно, под водой не очень глубоко шел широкий выступ. Внезапно на башне раздались выкрики и стук подкованных сапог по камню. Звуки далеко разносились в тихом ночном воздухе. Судья быстро отступил в тень деревьев. Очевидно, шла смена караула, производившаяся ровно в полночь.

Он вновь подполз к краю воды и напряженно всмотрелся в темноту. Действительно ли на стене выступ? Ему удалось различить лишь узкую щетинистую полосу прибрежных растений. Глубоко вздохнув, судья подумал, что удостовериться в наличии выступа придется уже на месте.

Вернувшись на тропу, он снял длинный черный шарф и разрезал его мечом. Засунув черную шапочку в рукав, судья перетянул волосы куском шарфа, затем снял черный халат и аккуратно сложил его. Завернув меч в оставшийся кусок шарфа, он придавил мечом и фонарем халат, чтобы его не унесло ветром. Плотно обернув широкие штанины вокруг икр, судья заправил их в сапоги, обвязав каждую штанину тесемкой. И наконец, разделил надвое длинную бороду, перекинул каждую прядь назад, за плечи, и связал концы на шее, засунув узел под шарф на голове.

Пробравшись к воде, судья бросил встревоженный взгляд на стену. Господин Хао предупреждал, что, когда счетовод достигнет Дворца, лучники «будут заняты в другом месте». Заговорщики, очевидно, должны были как-то отвлечь внимание гвардейцев. Ему же придется пойти на риск. Он медленно соскользнул в воду. Ноги и руки почти не почувствовали холода, но грудь и живот сразу заледенели. С усмешкой он подумал, что Тай Мин, вероятно, плыл под водой, однако сам судья вряд ли способен на такие акробатические трюки.

Держа глаза и нос над водой, он продвигался вдоль покрытого слизью затвора шлюза. Руки натыкались на скользкие бесформенные детали чего-то и какие-то мягкие нити водорослей, которые от прикосновения начинали извиваться под руками. Дерево сгнило, в шлюзе образовались неожиданные провалы. Примерно на полпути судья вдруг провалился и стал погружаться в воду, которая забурлила над головой. Вновь ухватившись за что-то, он сделал глубокий вдох и продолжал путь.

Достигнув другой стороны рва, судья вздохнул с облегчением. Нагнувшись в воде, он нащупал руками замшелый выступ у подножия башни. Таинственный господин Хао, возможно, омерзительный субъект, но судья не мог не оценить точности его информации. Ибо вдоль стены действительно шел выступ — покрытый грязью, илом, водорослями, но вполне широкий для того, чтобы послужить опорой для ног. С беспокойством взглянув на выступавшие высоко над головой бойницы, судья взобрался на выступ. Прижавшись спиной к стене и раскинув руки, он продвинулся вдоль башни, затем обогнул угол. Теперь перед ним лежала река — поблескивавшая лента черной воды.

Судья осторожно двинулся вдоль северной стены, проверяя скользкий выступ носком промокшего сапога, прежде чем сделать следующий шаг. Вскоре вид медленной темной реки перед глазами начал вызывать головокружение: возникало ощущение, что вместе со всем Дворцом судья движется вверх по реке. Он закрыл глаза и решительно двинулся вперед. Судья прекрасно понимал, что в отличие от легкого, стройного Тай Мина, который мог свободно передвигаться подобным способом, судья с его внушительными размерами и весом оказался в весьма невыгодном положении. Ступни глубоко вязли в иле, к тому же приходилось постоянно помнить о выбоинах под ногами. Достигнув участка, где ила было не слишком много, судья повернулся лицом к стене и вновь открыл глаза. Новое положение было во всех отношениях удобнее: находя щели и уступы в выветрившемся от непогоды кирпиче, можно было держаться за стену руками.

С облегчением он нащупал левой рукой выпуклые каменные плиты, окаймлявшие первую водоводную арку. Пальцы коснулись железной решетки в глубине, судья забрался под арку и сел, свесив ноги с нижней перекладины и держась руками за верхнюю. Вода стекала с промокших сапог. Положение было не слишком удобным, зато судья чувствовал себя в совершенной безопасности, свод арки мешал увидеть его сверху. С беспокойством он подумал, сколько арок ему еще предстоит миновать: утром он насчитал их восемь. Ну что ж, Тай Мин успешно проделал этот путь, а судья идет след в след за молодым человеком. Единственная разница между ними заключается в том, что один хотел украсть ожерелье, в то время как другой мечтает заполучить аудиенцию. Только проделав этот путь, судья сможет посоветоваться с принцессой, не нарушив ее приказа соблюдать строжайшую секретность. Путь, по которому прошел Тай Мин, может к тому же дать ответ на вопрос о том, куда счетовод спрятал ожерелье.

Немного отдохнув, судья перебрался к левой половине арки и двинулся вдоль стены, прижимаясь правой щекой к ее грубой поверхности и поминутно вытаскивая увязавшие в иле сапоги.

Постепенно он привык к необычному крабьему способу передвижения, чувствуя себя при этом в безопасности: стрелы не грозили ему — над стеной, как он заметил, выступал парапет. Если гвардеец не высунется между зубцами и не посмотрит намеренно вниз, он не сможет заметить распластавшегося внизу пришельца. И все же судья очень обрадовался, когда его левая рука снова натолкнулась на выпуклые плиты арки, что была гораздо ниже предыдущей. Он нагнулся, заглянул в зарешеченную нишу и от неожиданности чуть не потерял равновесие: тонкая бледная рука держалась изнутри за нижнюю перекладину.

 Глава шестнадцатая

Отчаянным усилием судья удержался на ногах. Приглядевшись, он различил на тонком запястье белый нефритовый браслет, вырезанный в форме дракона. Это не водоводная арка, это тюрьма, мгновенно подумал судья. Перед мощной железной решеткой над поверхностью воды была площадка, выложенная серыми каменными плитами. Забравшись на нее, судья примостился там на корточках и услышал сдавленный крик. Белая рука в тот же миг исчезла.

— Это я — доктор Лян, сударыня. Теперь уже две тонкие руки ухватились за нижний прут решетки. А еще ниже он смутно различил белевший овал лица. По-видимому, окно находилось под самым потолком темницы.

— Как… Почему вы оказались тут? — изумилась госпожа Гортензия. Голос ее был слабым и прерывался.

— Я хочу встретиться с принцессой, ибо нуждаюсь в дополнительных сведениях, без которых не могу выполнить поставленную передо мной задачу. Как вы попали в эту ужасную темницу?

— Страшные вещи происходят, Ди… С прошлого вечера я ничего не пила и не ела. Дайте мне, пожалуйста, воды!

Судья снял с головы шарф, свернул его и зачерпнул воды. Просунув сквозь решетку протекающий кулек, он предупредил:

— Окуните в воду лицо, но не пейте больше одного-двух глотков.

Через некоторое время госпожа Гортензия продолжила:

— Я действительно страдаю от легкой формы астмы. Когда вы удалились, я решила, что неплохо было бы принять прописанное вами снадобье. Но придворная дама подмешала в него что-то такое, от чего у меня все поплыло перед глазами и начались судороги. Принцесса страшно испугалась и позвала дворцовых лекарей, а те объявили, что я смертельно больна. Затем я потеряла сознание и, очнувшись, обнаружила, что лежу на полу в углу вот этой темницы. С тех пор никто меня не навещал.

Она помолчала, затем снова заговорила усталым голосом:

— Я прекрасно знаю, как они поступят дальше. Утром, когда я буду умирать от голода и жажды, мне поднесут отравленную пищу и питье. Затем мой труп покажут принцессе и сообщат, что я умерла на их глазах, хотя врачи сделали все возможное. Императорский эскорт должен прибыть сюда в полдень и препроводить принцессу в столицу. Таким образом, времени для тщательного расследования обстоятельств моей смерти не останется… Дайте мне, пожалуйста, еще попить. — Она протянула намокший шарф сквозь решетку.

— Кто может быть замешан в заговоре? — спросил судья, передавая воду. — Это один из вопросов, который я собирался задать принцессе.

— Будет лучше, если вы не станете искать встречи с принцессой, Ди. В ее теперешнем состоянии она отнесется к вам с недоверием, подумает, что вы намеренно прописали мне не то лекарство. Вы спрашиваете, кто наши враги? Откуда мы знаем? Десятки людей окружают нас с утра до вечера. Все они предельно вежливы, каждый жаждет услужить, улыбается. Как можно определить, кто из них платный шпион или участник какой-нибудь ужасной интриги? Я могу лишь утверждать, что если уж они осмелились протянуть свои грязные руки ко мне, ближайшему другу ее высочества, то Главный Евнух и начальник дворцовой охраны — две особы величайшего ранга — уж во всяком случае должны быть в курсе происходящего. Но кто знает, в каком ложном свете им доложили о событиях? Кто знает, скольких подкупили, чтобы они распространяли самые невероятные слухи, сколько преданных слуг было брошено в темницу под ловко состряпанными обвинениями? В этом Дворце есть только одна особа, стоящая вне всяких подозрений, Ди, — сама принцесса. Судья Ди кивнул;

— И Главный Евнух, и начальник дворцовой охраны Вэнь Тун были настроены чрезвычайно враждебно, когда я явился во Дворец, дабы пользовать вас, высокочтимая госпожа. И последний определенно прилагает усилия для того, чтобы арестовать меня. Кто сообщил принцессе о том, что я прибыл в Хэши и остановился здесь под именем доктора Ляна?

— Наставник Тыква. Пять лет тому назад, еще до того, как Павильон на воде был избран в качестве резиденции Третьей принцессы, старый даос постоянно появлялся в императорских покоях, будучи наставником наследного принца по философии. Третья принцесса, восхищаясь познаниями учителя, тоже часто посещала его занятия. С тех пор как Наставник Тыква удалился от мира и обосновался в Хэши, принцесса время от времени вызывает его к себе, ибо находит удовольствие в беседах со старым философом и полностью ему доверяет. Наставник пользуется во Дворце уважением, и, поскольку он человек преклонного возраста, Главный Евнух не посмел возражать против его визитов. Каким-то образом старый монах догадался, что_у ее высочества неприятности. Вчера стрела без наконечника прилетела от него на балкон будуара принцессы, расположенного в восточной части Дворца. Наставник Тыква — замечательный лучник.

— Я познакомился с ним. Он и мечом прекрасно владеет.

— Да, конечно. Ранее он обучал военному искусству принцев. Несмотря на искалеченные ноги, Наставник Тыква блестяще фехтует: сидит себе на стуле, держа в каждой руке по мечу, а три искуснейших воина не могут даже приблизиться к нему! Да, так вот, он привязал к стреле письмо, в котором сообщил принцессе о вашем приезде, под каким именем вы путешествуете и о месте, где вы остановились. Он посоветовал ей связаться с вами. Принцесса тотчас же вызвала меня и сказала, что желает поручить вам поиски ожерелья. Тогда я послала за вами свою дочь, ибо, кроме нее, мне некому было довериться.

— Понятно. Я нашел грабителя — это молодой парень, которого наняли бандиты, а они, в свою очередь, куплены дворцовыми заговорщиками. Молодой человек пытался скрыться, не отдав своим заказчикам ожерелье. Они убили юношу, так и не выяснив, куда он дел жемчуга. Пока мне не удалось обнаружить украденную драгоценность. — Порыв холодного ветра налетел с реки, овевая обнаженную потную грудь судьи. Его била дрожь. — У вас нет ничего, что бы я мог накинуть на себя?

Тут же край парчовой накидки появился между прутьями.

— Негодяи не дали мне даже подстилки, на которую я могла бы прилечь, — прошептала госпожа Гортензия.

Судья вытянул сквозь прутья роскошное одеяние и завернулся в него. Сидя на выступе со скрещенными ногами, он продолжал:

— Принцесса дала мне понять, что кража была осуществлена для того, чтобы внести разлад между нею и Императором. Его императорским… Я имею в виду… Позвольте мне говорить без церемоний в этой необычной обстановке. Так вот, этой ночью ваши враги совершили ужасающее убийство в надежде, что оно поможет им добраться до ожерелья. Почему они так жаждут заполучить именно эту драгоценность? Они ведь хотели бы, чтобы ожерелье исчезло, правда? Я тем не менее не могу поверить в то, что его исчезновение может серьезно повлиять на взаимоотношения дочери и отца. Но вам лучше судить обо всем этом, конечно.

Он помолчал, надеясь услышать ответ. Пленница оставалась безмолвной, и судья заговорил снова:

— Принцесса настаивает на том, что кражу совершил кто-то посторонний. Это навело меня на мысль, что враги принцессы заинтересованы в том, чтобы ожерелье было найдено у некоей особы, приближенной к принцессе, особы, которую они хотели бы погубить, обвинив в краже императорского сокровища. Поскольку сама принцесса не пожелала сообщить мне что-либо об этом человеке, я не смею просить вас назвать его имя. Но вы бы оказали мне огромную услугу, всего лишь намекнув или… — Он замолчал.

Молчание длилось долго. Судья завернулся поплотнее в тяжелую парчу. Исходивший от нее тонкий аромат казался удивительным на фоне того зловония, которое поднималось из темной сырой темницы. Наконец госпожа Гортензия заговорила:

— Принцесса в большом смятении, Ди. Она теряет самообладание. Возможно; она была просто не в состоянии сказать вам больше того, что сказала. Но я могу и скажу. Вы знаете, что Император дал обещание, что он одобрит любого претендента на руку дочери, которого выберет сама принцесса. Конечно же, три или даже четыре столичные клики тут же стали делать все, что в як силах, добиваясь, чтобы принцесса выбрала одну из их кандидатур, ибо муж любимой дочери Императора будет иметь большую силу при Дворе и представлять интересы той клики, к которой он принадлежит. Вы можете себе представить их ярость и разочарование, когда принцесса стала выказывать явное предпочтение Кану, начальнику императорской гвардии, человеку, который всегда стоял вне интриг и не принадлежит ни к одной из клик. И тогда враждующие группировки объединились в стремлении лишить Кана расположения принцессы.

— Но в таком случае из создавшегося положения есть прекрасный выход! — прервал судья. — Принцесса должна объявить Императору, что она любит начальника императорской гвардии. Тогда никто не осмелится…

— Все обстоит не так просто, как вам кажется, Ди! Принцесса не вполне уверена в том, что она любит Кана, да и в том, что он любит ее. Именно поэтому кража ожерелья оказалась столь коварной затеей. Кану удалось встретиться с принцессой наедине, и она обнаружила пропажу жемчугов после того, как они расстались. Принцессе намекнули — очень тонко, конечно, — что ожерелье взял Кан, что у него есть где-то любовница, с которой он собирается бежать в некое отдаленное место. Все знают, что у Кана нет денег и ему пришлось наделать много долгов, чтобы жить в соответствии со своим положением. Это первая причина, по которой враги прилагают столь отчаянные усилия, стремясь заполучить ожерелье. Оно должно быть обнаружено у Кана…

Судья задумчиво кивнул. Рассказ принцессы о том, что она сняла ожерелье, поскольку боялась уронить его в реку, с самого начала показался судье малоправдоподобным. Сейчас он вспомнил также ту странную настойчивость, с которой принцесса подчеркивала, что в момент утраты ожерелья она была совершенно одна.

— Мне кажется, — сказал он, — что принцесса очень любит Кана. Ибо она изо всех сил старалась убедить меня в том, что ожерелье украл некто со стороны.

— Вы не можете себе представить, Ди, сколь противоречивы одолевающие ее чувства! Иногда ей кажется, что она любит его, иногда — нет.

— Ну что ж, разве это не обычное состояние молодых влюбленных женщин?

Он услышал, как госпожа Гортензия вздохнула.

— Вы единственный человек, который может спасти сейчас принцессу. И поэтому я поведаю вам вторую причину, по которой презренные заговорщики так жаждут при помощи ожерелья посеять рознь между принцессой и Калом. Это настолько страшная тайна, что при обычных обстоятельствах я бы скорее умерла, нежели поведала бы вам о чем-либо подобном. — Она помолчала, затем после долгой паузы снова заговорила: — Вам не кажется странным, что его величество не предпринимал никаких усилий для того, чтобы помочь принцессе найти мужа? Существует обычай выбирать жениха для дочери вскоре после того, как ей исполнится восемнадцать. А Третьей принцессе уже двадцать шесть! Милостивое разрешение самой избрать себе жениха может быть истолковано и как попытка отложить ее замужество на возможно более длительное время. Для того чтобы… держать принцессу при себе.

Судья Ди поднял брови.

— А почему бы Императору… — начал было он. Затем вдруг осознал, что имеет в виду госпожа Гортензия. — Милостивое Небо! — Холодный пот потек по его груди. — Это невообразимо ужасно… А принцесса… она понимает?..

— Она догадывается. И что гораздо хуже, она не приходит от этого в ужас, как нам бы того хотелось. Вы можете себе представить, каковы будут последствия, если подобные взаимоотношения… найдут логическое завершение?!

Судья сжал кулаки. Теперь заговор с украденным ожерельем предстал перед ним во всей своей ужасающей полноте. Молодая женщина двадцати шести лет в полном расцвете сил и красоты, выросшая в тепличной атмосфере гарема, не уверенная в своих чувствах, возвращается в столицу, разочарованная в любезном ее сердцу Кане… Если в этом смятенном состоянии она… если это станет реальностью… и лица, знающие постыдную тайну… Небо, если какая-то особа сумеет ловко воспользоваться имеющимися козырями, то эта особа получит право навязывать свою волю Императору! Внезапно обретя твердость духа, судья тряхнул головой. Он сказал страстно:

— Нет, высокочтимая госпожа, я отказываюсь этому верить. Я допускаю, что подобный извращенный замысел мог возникнуть в голове некоторых порочных придворных — в особенности евнухов, этих бесполых искалеченных существ, этого необходимого, но опасного источника зла в любом дворце! Я могу также допустить, что принцессу терзают смутные, беспокоящие ее сомнения, что она еще не разобралась в собственных чувствах. Но мой покойный отец, бывший в свое время государственным советником и облеченный доверием его величества, всегда отзывался об Императоре как о великом и прекрасном человеке, сохранившем, несмотря на единственное в своем роде положение, возвышенные чувства и способность трезво и правильно судить о вещах, как это и подобает Сыну Неба. — Судья продолжал несколько более спокойно: — Как бы там ни было, я рад, что вы рассказали мне обо всем этом, поскольку теперь я доподлинно знаю, каковы цели заговорщиков и почему они не остановятся даже перед самыми ужасающими убийствами. Но какие бы замыслы ни вынашивали враги, они окажутся безоружными, когда выяснится, что Кан не брал ожерелья. Я уверен, что, как только невинность начальника императорской гвардии будет доказана, принцесса обратится к Императору с просьбой объявить и об их помолвке.

Судья снял парчовую накидку ж вернул ее госпоже Гортензии.

— Не отчаивайтесь, высокочтимая госпожа! Я сделаю все возможное для того, чтобы найти ожерелье этой же ночью. Если злодеи утром явятся к вам, постарайтесь отсрочить то, что они задумали с вами сделать, что бы это ни было. Скажите им, что располагаете очень ценными для них сведениями, либо еще что-нибудь в этом роде, по вашему усмотрению. Завершатся ли мои поиски успехом или нет, но утром я явлюсь во Дворец и постараюсь спасти вас.

— Я мало беспокоюсь о себе, Ди, — мягко сказала пожилая дама. — Пусть милосердное Небо защитит вас!

Судья поднялся и тронулся в трудный обратный путь.

 Глава семнадцатая

Как только судья Ди вновь оказался под сенью деревьев на противоположной стороне рва, он снял промокшие сапоги и отжал мокрые штаны. Тело он яростно растер оставшейся частью шарфа, что была спрятана в траве. Сделав из шарфа набедренную повязку, судья облачился в длинный халат и надел шапочку. Поразмыслив, он в конце концов засунул промокшие штаны в кроличью норку, затем поднял фонарь и меч и пошел.

Ощущение телесного комфорта доставило судье необыкновенное удовольствие. Но голова его, как он внезапно понял, была совершенно пуста. Сказалось напряжение последнего часа. Идя по лесной тропе, он был совершенно не в состоянии обдумать только что полученные им сведения. Вспомнив слова Наставника Тыквы о значимости внутренней пустоты, он отказался от попытки сосредоточиться и просто представил себя счетоводом Тай Мином, который возвращается по той же тропе с жемчугами, страстно желая куда-нибудь спрятать их. Продолжая путь, судья заметил, что, невзирая на скованность в мыслях, он чувствует все необычайно остро. Он ощущал запахи леса, уши улавливали каждый звук, долетавший из темной листвы, глаза отмечали каждое дупло, каждую нору среди мшистых валунов, высвеченных фонарем. Он спешил осмотреть все те места, которые могли бы привлечь внимание Тай Мина, но ожерелья нигде не было.

Примерно через час судья наткнулся на сухую ветку, которую он прежде положил поперек тропы. Он был очень доволен, что пометил место, где свернул, ибо деревья и кусты везде выглядели совершенно одинаково. Судья раздвинул ветви и пробрался сквозь подлесок к берегу бухты.

Шагая в тени деревьев, он не заметил, как на небе появилась луна. Вода в тихой бухте была залита мягким лунным светом. Стоя на скалистом уступе, судья с удивлением смотрел на лодку, качавшуюся на мелководье под низко нависшими ветвями искривленной сосны. Папоротника в лодке не было. Внезапно раздался всплеск:

— Вы очень рано вернулись. Прошло всего каких-нибудь два часа!

Он обернулся. Папоротник стояла обнаженная на мелком месте, и капли воды, сверкая, стекали с ее великолепного молодого тела. От ее необыкновенной красоты захватывало дух. Папоротник присела в воде, прикрыв грудь руками.

— Вы выглядите ужасно! Вам тоже нужно окунуться.

— Прошу прощения за то, что заставил вас ждать, — пробормотал судья и уселся на землю, повернувшись спиной к девушке. — Вам лучше одеться, сейчас уже далеко за полночь…

Он снял сапоги, сорвал пучок травы, росшей между камнями, и смочил ее в воде.

— Не беспокойтесь, мне это было совсем не в тягость, — заверила девушка, подходя ближе.

Краешком глаза он видел, что она стоит выпрямившись около скалистого уступа и отжимает свои длинные волосы.

— Поторопитесь, — сказал он и принялся с необыкновенным усердием скрести запачканные сапоги.

Он чистил их достаточно долго. Когда он снова обулся и выпрямился, Папоротник уже выводила лодку из-под сосны. Судья взобрался на корму, и девушка, отталкиваясь шестом, направила лодку к выходу из бухты. Взяв весло, она бросила прощальный взгляд на серебристые сосны и сказала тихонько:

— Простите меня, сударь. Я вела себя, как глупая девчонка. Но что правда, то правда — вы мне нравитесь, и мне очень хотелось бы, чтобы вы взяли меня с собой в столицу.

Он откинулся на корме. Пустота в голове исчезла, теперь он чувствовал только усталость, необыкновенную усталость. Помолчав, он сказал:

— Я нравлюсь вам только потому, что напоминаю о том счастливом, беззаботном времени, когда вы жили в доме вашего отца, Папоротник. Поскольку вы мне тоже нравитесь, я хотел бы видеть вас счастливой с каким-нибудь достойным молодым человеком. Но я всегда буду помнить вас. И, конечно же, не только потому, что вы были мне столь надежной помощницей.

Она тепло улыбнулась:

— Вы нашли то, что искали, сударь?

— И да, и нет. Я надеюсь, что завтра смогу сказать вам больше.

Скрестив руки на груди, судья вновь мысленно вернулся к разговору с госпожой Гортензией. Да, он попытается обдумать, как отыскать ожерелье, но только после того, как осмыслит все те тревожные данные, которые только что получил. Судья был уверен в том, что счетовод спрятал жемчуг где-то в «Зимородке» либо поблизости от гостиницы. Иначе он не стал бы туда возвращаться, рискуя встретиться с людьми Лана. Тай Мин знал, что рано или поздно Лан Лю и его люди уедут на юг, и тогда настанет день — он получит возможность вернуться за ожерельем из деревни Шили.

Причал был почти таким же пустынным, как в момент их отплытия, но сейчас в свете луны на гальку легли призрачные тени.

— Я пойду вперед, — сказал он. — При первых же признаках опасности прячьтесь куда-нибудь или ныряйте в глухой переулок.

Но им удалось добраться до переулка позади «Зимородка», никого не встретив на своем пути. Проскользнув через кухонную дверь, судья внезапно почувствовал, что голоден как волк.

— Вы сегодня ужинали? — спросил он и, когда она кивнула, захватил с кухонного стола деревянную миску с холодным рисом и тарелку с солеными сливами.

— Включите в счет, — пробормотал он. Папоротник подавила смешок. Пересекая

зал, они услышали бряцание оружия на галерее. Гвардейцы стаяли на своем посту. На цыпочках поднявшись наверх, судья и Папоротник расстались на пороге его комнаты.

Судья зажег свечу и переоделся в чистый ночной халат. К своему удовлетворению, он обнаружил, что чайник в корзинке еще тёплый. Усевшись в кресло около стола, он сменил пластырь на ране. Используя крышку деревянной миски как тарелку, судья скатал на ней шарики из холодного клейкого риса. Украсив их сливами, он съел это простое солдатское блюдо с огромным аппетитом, затем запил несколькими чашками чаю. Утолив таким образом голод, судья взял в руки с бокового столика тыкву-горлянку и растянулся на постели, опираясь на высокое изголовье. Завязывая и развязывая красный шнурок на тыкве, он попытался привести в порядок свои мысли.

Заговор с ожерельем теперь стал ему ясен во всех его гнусных подробностях. Дворцовые интриганы хотели опорочить начальника императорской гвардии Кана, чтобы не позволить ему стать зятем Императора, а также повергнуть принцессу в смятение перед отъездом в столицу. Госпожа Гортензия упомянула Главного Евнуха и Вэнь Туна как возможных участников заговора. Но остается еще одно высокое должностное лицо — это сам Кан. И о нем судья почти ничего не знает, известно лишь, что принцесса влюблена в него, а его помощник командир Сю отзывается о Кане с восхищением. Но ведь и принцесса, и Сю неравнодушны к Кану. Дворцовые заговорщики обвиняют Кана в том, что у него есть на стороне любовница. На первый взгляд это обвинение представляется злостной клеветой. Тем не менее не следует забывать о том, что опытные интриганы обычно стараются избегать беспочвенных наветов. Подобные люди предпочитают лишь слегка исказить события, добавляя одно-два слова к действительно сказанному или переставив акценты. Исключать возможность того, что у Кана где-то имеется дама сердца, ни в коем случае нельзя. Даже если он не брал ожерелья, это вовсе не означает, что сам Кан не может быть косвенно причастен к краже.

Искусству извлекать пользу из планов врага учат все трактаты по военному делу. В ту самую ночь Кан был вместе с принцессой. Возможно, они стояли вдвоем у окна, и принцесса положила ожерелье на столик, прежде чем уйти в соседнюю комнату через круглую дверь. Тай Мину оставалось только протянуть руку через окно, чтобы схватить ожерелье. Может быть, между Калом и Тай Мином произошло столкновение?

Очень трудно определить, какая именно дворцовая клика стремится уничтожить его, судью Ди. Люди, присланные госпожой Гортензией в «Зимородок», носили черную форму служб Главного Евнуха. Но такая же форма была на носильщиках, которые высадили судью в лесу, отдав его тем самым в руки убийц. Двое, пытавшиеся арестовать его позже, были в форме дворцовой охраны. Но и это ни о чем не говорит, ибо этих людей мог нанять некто, не являющийся их непосредственным начальником. Сам Кан в том числе.

Будет, конечно, очень трудно найти таинственного господина Хао. Единственная улика, ведущая прямо к заговорщикам, — это те беспорядки, которые были устроены на территории Дворца в ночь кражи. Нужно иметь в виду это обстоятельство на случай, если он когда-нибудь получит право на официальное расследование во Дворце, используя ту власть, которую дает ему императорский эдикт.

Судья крепко сжал в руках тыкву-горлянку. Все эти размышления не дают ответа на самый главный вопрос: что делал Тай Мин после того, как украл ожерелье, и до того, как его поймали на дороге люди Лана. Необходимо еще раз мысленно проследить действия счетовода, начиная с тех мотивов, которые заставили его ввязаться в эту историю. Удрученный убийством Лана, судья начал подозревать, что его первоначальные предположения опобудительных мотивах действий Тай Мина оказались совершенно неправильными, ибо в конце концов выяснилось, что госпожа Вэй вовсе не отправлялась в деревню Шили. Теперь, поразмыслив, судья вновь пришел к убеждению, что в своей основе его соображения верны.

Папоротник сказала, что Тай Мин глубоко восхищался госпожой Вэй, и, хотя судья ставил под сомнение ту оценку, которую дала Папоротник своей тетке, девушка определенно не могла ошибиться в отношении Тай Мина, своего ровесника. Возможно, счетовод каким-то образом прознал, что госпожа Вэй подумывает о том, чтобы оставить своего скупого мужа, и, сказав ей, что тоже хотел бы уехать, предложил отправиться в деревню Шили. Тай Мин надеялся, что со временем он уговорит госпожу Вэй поселиться с ним вместе и вести общее хозяйство, а для этого ему нужны были деньги. Серебро, которое пообещал Лан, составляло довольно незначительную сумму, и Тай Мин, юноша хитрый, возможно, догадался, что Лан так или иначе обманет его. По этой причине счетовод и решил оставить себе ожерелье. По словам Папоротника, Тай Мин был не слишком образован: он просто не мог себе представить последствия кражи императорского сокровища, полагая, как многие простые люди, что

Император настолько богат, что вряд ли даже заметит исчезновение ожерелья.

Вполне понятно также, почему госпожа Вэй не поехала в деревню Шили. Пообещав Тай Мину встретиться с ним, она лишь подшутила над юношей для того, чтобы избавиться от его ухаживаний. На самом деле она убежала с неким третьим лицом, пока неизвестным. Лицом, с которым счетовод, возможно, был знаком и встретился на обратном пути из Дворца. Все эти соображения, однако, пока несущественны, ибо Тай Мин не передавал ожерелье третьему человеку, кем бы тот ни был. Если бы юноша сделал это, то обязательно назвал бы этого человека под пытками. Тай Мин выстоял только потому, что ожерелье действительно было в его распоряжении, он надеялся на невозможное — выжить и обладать драгоценностью.

Судья поднял горлянку на вытянутых руках и пристально посмотрел на нее. Он вспомнил слова Наставника Тыквы о значимости внутренней пустоты. Для того чтобы отыскать ожерелье, нужно стать полым, отрешиться от себя и поставить себя на место счетовода. Надо было стать Тай Мином и зажить его жизнью. Судья закрыл глаза.

Он представил себе, что сидит в зале внизу за конторкой на высоком стуле. Получая жалкие гроши от своего скупого хозяина, Тай Мин проводил там время с раннего утра до позднего вечера, позволяя себе одно-единственное развлечение — редкие прогулки на рыбалку в те дни, когда в гостинице было мало постояльцев. Но у юноши имелась и ежедневная радость: он маг постоянно любоваться обожаемой женщиной, госпожой Вэй. Жена хозяина, скорее всего, проводила в зале много времени, ибо, по словам владельца «Девяти облаков», принимала самое деятельное участие в жизни гостиницы. Тай Мин, конечно же, пользовался любым случаем поговорить с хозяйкой, хотя такая возможность выпадала не очень часто. Господин Вэй следил за тем, чтобы его слуга не пренебрегал своими обязанностями за конторкой — разбирал бумаги, считал на счетах, подводил итоги красной тушью… Красной тушью!

Судья Ди открыл глаза. Вот обстоятельство, заслуживающее внимания. Тай Мин пометил дорогу к деревне Шили красной тушью. Карта, должно быть, хранилась в одном из ящиков конторки, поскольку ее держали под рукой для удобства постояльцев. Наверху во флигеле у Тай Мина вряд ли имелся брусок красной туши с тушечницей для ее растирания. Это значит, что Тай Мин сделал пометки на карте, сидя за конторкой. Небо, не здесь ли таится разгадка? Судья сел на кровати, отложил тыкву-горлянку и задумчиво потер шею. Он решил осмотреть конторку.

Судья вышел в коридор, изо всех сил стараясь не скрипеть половицами. Зал был тускло освещен единственным фонарем, который висел как раз над конторкой. Слуга прибрал свое рабочее место; оставив на поверхности только тушечнипу, брусок черной туши и несколько кистей. Судья обнаружил, что в конторке с правой стороны от высокого стула счетовода имеются два ящика. Он выдвинул верхний ящик. В нем лежала книга регистрации постояльцев, банка с густым конторским клеем, которым кассиры подклеивают счета, деревянный штамп с надписью «уплачено» и пропитанная красной краской подушечка к нему, пачка незаполненных счетов и конверты. Судья быстро открыл второй ящик. Да, рядом со счетами лежала тушечница и небольшой брусок красной туши. Здесь же хранились сосуд с водой, которую наливают в тушечницу перед растиранием туши, и красная кисть. В этом же ящике находилась шкатулка для денег, конечно, пустая — господин Вэй никогда не забывает опорожнить ее по вечерам, хотя в течение дня в ней могут лежать довольно значительные суммы. Судья зашел за ажурную ширму. Большой сундук для одежды, в котором рылся Вэй, все еще стоял на полу. Судья приподнял крышку. Сундук был совершенно пуст. Никаких платьев, никакой красной куртки.

Судья Ди сел в кресло к письменному столу господина Вэя. Вэй поставил стол так, чтобы можно было одновременно наблюдать сквозь ажурную ширму и за залом, и за конторкой, и за всеми теми, кто заходил или выходил из гостиницы.

Да, тайна помеченной карты теперь разгадана. Оставался последний нерешенный вопрос: где же ожерелье? Судья окончательно уверился в том, что решение этого вопроса лежит в пределах «Зимородка», точнее, в пределах того круга, которым была очерчена скудная повседневная жизнь счетовода. Он вновь представил себя Тай Мином, сидящим на высоком стуле за конторкой и исполняющим свои обязанности под пристальным надзором господина Вэя. Вот Тай Мин выдает вновь прибывшему гостю книгу регистрации постояльцев, чтобы тот расписался в ней, вот он выписывает счета отъезжающим. Затем подшивает различные квитанции, в которые вписаны плата за номер и прочие услуги, потом подбивает сумму на счетах, вписывает в нужную графу итог красной тушью, подклеивает бумаги и квитанции коричневым клеем. Вот гость расплачивается, и кассир кладет деньги в шкатулку, которая хранится во втором ящике, ставит штамп «уплачено» и…

Внезапно судью осенило. Вцепившись в подлокотники кресла, он быстро перебрал в уме все известные ему факты. Небо, он сделал самую серьезную ошибку, которую только может совершить сыщик. Он проглядел очевидное!

 Глава восемнадцатая

Крик дворового петуха разбудил судью. Он медленно встал — каждое движение причиняло боль одеревеневшим мышцам. Морщась от боли, судья сделал несколько упражнений, к которым борцы прибегают для того, чтобы улучшить кровообращение. Затем облачился в длинный черный халат и черную шапочку. Сложенный в несколько раз документ на желтой бумаге судья спрятал в рукав.

Спустившись, он, к своему удивлению, обнаружил внизу с десяток гвардейцев. Высокий помощник командира Сю — Лю, опершись о конторку, неторопливо пил чай вместе с хозяином гостиницы. Лю подошел к судье, отдал ему честь и сказал с едва заметной улыбкой:

— В сегодняшнем утреннем рапорте я прочел, доктор, что вас вызывали глубокой ночью. Надеюсь, родился мальчик? — И когда судья кивнул, продолжал: — Я рад за родителей. Помню, как я был счастлив, когда мой первенец оказался мальчиком. — Он почесал нос, подражая своему начальнику. — Мой командир предупредил меня, что утром вы первым делом намереваетесь навестить его, и приказал препроводить вас к нему. К тому же мы заметили трех господ — на этот раз в черной, а не серой одежде, — поджидающих на площади. Какие только мерзавцы не отпиваются в наши дни на улицах! Поэтому мой командир попросил нас обеспечить вам сопровождение, сударь. Он, видите ли, не хочет, чтобы с вами что-нибудь случилось.

— Благодарю. Давайте отправимся немедленно. У меня срочное дело к командиру Сю.

Выйдя на галерею, судья заметил четверых в черном, беседовавших с дородным хозяином «Девяти облаков». Было видно, что толстяк страдает от несварения желудка еще сильнее, чем накануне. При появлении судьи люди в черном двинулись через улицу навстречу, но, завидев Лю и гвардейцев, выходивших строевым шагом из дверей, быстро повернули обратно.

Судья и Лю застали командира Сю, когда тот с аппетитом поглощал лапшу из большой чашки. Сю отложил палочки и хотел было встать, но судья поспешно остановил его:

— Сидите! У нас очень мало времени. Прежде всего, благодарю за своевременный эскорт. Во-вторых, я хочу, чтобы вы подняли над вашим штабом желтый императорский штандарт. — Он достал из рукава желтый документ и выложил его на стол перед Сю.

Сю сразу понял, что это такое. Едва не опрокинув стул, он поспешно вскочил на ноги:

— Это, ваша честь… Я имею в виду, ваше высокопревосходительство, я…

— Немедленно отдайте все необходимые распоряжения, Сю. Поручите несравненному Лю принести сюда утюг и кусок самого лучшего желтого шелка!

Сю и его помощник выбежали за дверь. Желтый штандарт на здании штаба означал, что в помещении присутствует чиновник высокого ранга, выполняющий личный приказ Императора. Квартал, где находится такая особа, должен быть оцеплен гвардейцами, а жители квартала обязаны закрыть окна ставнями и безвылазно сидеть дома.

Первым вернулся Лю и подал судье неглубокую медную сковородку с длинной ручкой, наполненную тлеющими углями. Судья разгладил сложенный эдикт, закатал его в желтый шелк — получился свиток. Тут явился Сю и доложил, что штандарт поднят и все необходимые меры приняты.

— Хорошо. Немедленно отправляйтесь во Дворец, Сю, покажите императорский эдикт вашему командиру Кану и идите вместе с Каном к начальнику дворцовой охраны Вэнь Туну. Скажите им, что прокурор его величества приказывает обоим как можно скорее явиться в штаб, чтобы присутствовать в зале суда. Я бы хотел также вызвать Главного Евнуха, но дворцовые правила не позволяют ему покидать пост ни при каких обстоятельствах. Скажите ему, что я настаиваю на строгой секретности, и лично проследите за тем, чтобы ни Кан, ни Вэнь Тун не уничтожали и не отдавали приказ об уничтожении каких-либо документов и записок, имеющихся в их канцеляриях. Добавьте к этому, что прокурор его величества обеспокоен болезнью госпожи Гортензии и полагает, что дворцовым врачам удалось ее вылечить. Верните мне, Сю, мое удостоверение личности!

Сю отпер ящик и с поклоном вручил удостоверение судье. Судья сказал:

— Я хотел бы соблюсти надлежащие формальности. Прикажите Вэнь Туну выдать вам цензорскую шапку и желтую накидку. — Без прочих атрибутов я обойдусь. Передайте мне эти вещи, прежде чем допустите в зал посетителей. И поторопитесь, нам предстоит очень напряженное утро!

Неожиданный поворот событий поверг Сю в такое смятение, что он не мог внятно произнести ни одного из тех вопросов, которые были готовы сорваться с его губ. Издавая нечленораздельные звуки, он почтительно принял обеими руками желтый свиток и поспешно удалился. Судья Ди обратился к Лю, торжественно застывшему в ожидании распоряжений:

— Прежде всего, Лю, я хотел бы, чтобы вы принесли мне чашку этой прекрасной лапши!

После того как судья не спеша насладился завтраком, он попросил Лю проводить его в зал суда.

Зал был не такой большой, как в обычном суде, но в глубине его на возвышении поставили обыкновенную высокую скамью, покрыв ее алой материей; за скамьей находился небольшой стол для писаря. У стены стояла бронзовая курильница на высокой ножке.

— Уберите столик писца, Лю, и поставьте кресла справа и слева от скамьи. Принесите мне большой чайник с горячим чаем!

Судья сел в кресло позади скамьи. Когда лейтенант принес большой чайник сине-белого фарфора и налил чай в чашку, судья приказал оставить его одного. Лю должен был проследить, чтобы в зал не проник никто, кроме Вэнь Туна, Кана и командира Сю. Затем судья откинулся в кресле и, медленно поглаживая усы, осмотрел пустой зал, который напомнил ему помещение суда в Пуяне… Если все пойдет хорошо, он снова будет там через день-два.

Судья успел выпить несколько чашек чаю, когда явился Сю и вернул желтый свиток. Судья поднялся, зажег благовония в курильнице и положил перед ней документ на середину скамьи — на импровизированное почетное место, предназначенное для императорских эдиктов. Сю развязал узел красного шелка и достал принесенное платье. Судья сменил повседневную шапочку на высокую, с крыльями, из вышитого золотом черного бархата, украшенную спереди золотым знаком его теперешнего высокого ранга. Накинув на плечи желтую накидку, он уселся на прежнее место и приказал Сю объявить о начале аудиенции.

Двойные двери открылись настежь, и в зал вошел начальник дворцовой охраны

Вэнь Тун, великолепный и важный в своей свободной парадной одежде из расшитой золотом лиловой парчи и в высокой трехъярусной шапке. За ним следовал Кап в сверкающей позолоченной кольчуге с роскошными чеканными пластинами на плечах и груди- Оба низко поклонились, длинные разноцветные перья на шлеме полковника даже коснулись пола. Затем вошедшие сделали несколько шагов вперед и стали на колени.

— Можете подняться, — сдержанно сказал судья. — Это неофициальная аудиенция. Вам разрешается сесть в кресла рядом со скамьей. Командир Сю встанет у дверей и проследит, чтобы никто не беспокоил нас.

Гости чинно уселись. Кан положил свой меч на колени. Судья Ди не спеша осушил чашку чаю, затем выпрямился и заговорил:

— Его императорское величество удостоил меня поручением расследовать некоторые беспорядки, имевшие место недавно в Павильоне на воде — те самые беспорядки, следствием которых явилось исчезновение императорского сокровища, а именно жемчужного ожерелья, принадлежащего ее высочеству Третьей принцессе. Вы двое, а также Главный Евнух, будучи особами самого высокого ранга в резиденции, несете ответственность за случившееся. Надеюсь, мне нет необходимости напоминать о чрезвычайной серьезности ситуации.

Двое почтительно склонили головы.

— К настоящему времени я завершил расследование, и вскоре мы отправимся во Дворец, где я прикажу Главному Евнуху испросить для меня аудиенцию у ее императорского высочества Третьей принцессы, чтобы я мог доложить о результатах расследования. Так получилось, однако, что кража ожерелья тесно переплетена с другим ужасным преступлением, совершенным здесь, в Хэши. Желая прояснить все запутанные обстоятельства этого дела, я сначала в вашем присутствии разберусь со вторым преступлением. — Судья Ди поднялся и добавил: — Пройдемте со мной в гостиницу «Зимородок».

Глава девятнадцатая

На пустынной улице ожидали два огромных паланкина с парчовыми занавесками, каждый в сопровождении десятка носильщиков. Перед паланкинами и за ними выстроились вооруженные до зубов гвардейцы с высоко поднятыми алебардами.

Судья вошел в паланкин Вэнь Туна и жестом пригласил его занять место подле себя. Ни слова не было произнесено между ними во время короткого путешествия к «Зимородку».

Господин Вэй находился в зале, окруженный постояльцами. Все оживленно галдели, гадая, кем может быть высокий императорский посланец, прибывший в Хэши. Судья заметил среди присутствовавших тоненькую, довольно красивую девушку в жемчужно-сером халате. Рядом с ней стоял элегантный юноша в черной студенческой шапке. Под мышкой он держал обшитый парчой футляр с цитрой. Судья догадался, что это и есть те двое, музицировавшие, в комнате на первом этаже. Он повернулся к Сю, успевшему добраться до «Зимородка» пешком вместе со своим помощником, и приказал:

— Очистите зал! — Затем добавил: — Распорядитесь, чтобы ваши люди принесли три кресла и поставили их у задней стены.

Заняв среднее кресло, судья пригласил Вэнь Туна и Кана занять места по обе стороны от себя. Затем приказал Сю:

— Приведите сюда хозяина гостиницы Вэй Чэна!

Два гвардейца ввели в зал господина Вэя. Он в изумлении уставился на трех высокопоставленных чиновников. Солдаты поставили его на колени.

— Две недели тому назад, — обратился судья к присутствовавшим, — этот человек доложил властям о том, что его жена сбежала с неизвестным любовником.

Начальник дворцовой охраны в злобе дергал свою седую козлиную бородку. Он заговорил, и видно было, что он взбешен:

— Вы вполне уверены в том, ваше высокопревосходительство, что презренное дело этого ничтожного трактирщика имеет отношение к нам, высочайшим…

— Совершенно уверен, — прервал его судья. И обратился к Вэю: — Вы скряга, Вэй. Впрочем, это не является преступлением. Но скупость толкнула вас на подлое убийство. Мысль о том, что придется расстаться с деньгами, была для вас так же невыносима, как мысль о разлуке с женой. Вы не любили жену, но она была вашей собственностью, и вы не собирались уступить эту собственность кому-то другому. Вам показалось, что счетовод Тай Мин зарится на свою хозяйку. — Судья указал на ажурную ширму. — Сидя вот здесь, за этим столом, Вэй, вы пристально наблюдали за женой и за счетоводом, прислушивались к разговорам, которые они вели подле конторки. Когда вы обнаружили пометки на карте, хранившейся в ящике, вы решили, что Тай Мин собирается убежать с госпожой Вэй. Я думаю, что ваше заключение было ошибочным, но не могу доказать этого, поскольку счетовод уже мертв. Нет в живых и вашей жены. Ибо две недели назад вы убили ее. Вэй вскинул худое лицо.

— Это неправда, — закричал он. — Презренная женщина покинула меня, я клянусь в этом! Она…

— Не делайте новых глупостей, Вэй! — рявкнул судья. — Вы уже совершили две, и их вполне достаточно для того, чтобы отправить вас на плаху. Вас обезглавят, ибо вы убили жену, не имея ни малейших доказательств ее неверности. Первая глупость заключается в том, что вы одолевали госпожу Вэй попреками в непомерных расходах на ее собственные нужды. Бедная женщина частенько не могла удержаться от того, чтобы принять в подарок сласти от вашего коллеги из «Девяти облаков». Он угостил госпожу Вэй рисовыми пампушками с фасолевой начинкой как раз в тот вечер, когда вы убили ее. Вторая глупость заключается в том, что вы не уничтожили одежду жены. Причиной и в этом случае была непомерная жадность. Вместо того чтобы сжечь вещи, вы решили сдать их в закладную лавку. Я видел, как вы разбирали вещи якобы сбежавшей жены. Но ни одна женщина не сбежит без своих лучших нарядов, тем более не забудет любимой красной куртки, которая так ей к лицу. — Судья поднялся. — А сейчас, господа, мы пройдем в помещение склада позади гостиницы. Командир Сю, прикажите вашим людям арестовать обвиняемого и вместе с помощником следуйте за мной.

Судья Ди прошел через кабинет хозяина гостиницы и пересек задний двор. Куры в птичнике взволнованно закудахтали при виде множества людей в блистающих одеждах, неожиданно появившихся среди хилой растительности и высоких сорняков.

Судья вошел в пыльный сарай. Он отбросил ломаные стулья и приблизился к мешкам, на которых отдыхал накануне вечером. Досаждавшие ему муравьи все еще ползли цепочкой из треснувшей плиты в полу и, двигаясь живой лентой по мешкам, исчезали в стене — в маленьком отверстии между кирпичами, откуда выпал кусочек цемента. Судья выпрямился и повернулся лицом к вошедшим за ним.

Вэнь Тун скрестил руки в просторных рукавах. Высокомерное выражение его лица свидетельствовало о том, что он относится с величайшим неодобрением ко всему, свидетелем чего является, но он вынужден был подчиняться прокурору его императорского величества. Начальник императорской гвардии Кан бросил вопросительный взгляд на командира Сю, тот поднял брови и взглянул на своего помощника. Но глаза Лю были прикованы к судье. Вэй стоял между двумя гвардейцами у дверей. Он смотрел в пол. Судья указал на стену около мешков и пояснил:

— Кто-то сделал здесь новую кладку. Неопытной рукой. Принесите мне лом и молоток из кухни, Лю!

Он медленно поглаживал бороду, думая о том, что вчера при тусклом свете он, конечно, мог не заметить нового, более светлого цемента между кирпичами. Что же до тяжелых сновидений, которые одолевали его здесь накануне… Судья с сомнением покачал головой.

Как только Лю расшатал несколько кирпичей, тошнотворный запах распространился на все помещение. Вэнь Тун отступил, прикрыв нос и рот рукавом. Лю навалился всем телом, и груда кирпичей обрушилась на пол. Хозяин гостиницы ринулся к выходу, но гвардейцы удержали его за руки.

В провале показалась фигура женщины в синем платье, испачканном мелом и цементом. Ее голова неестественно упала на грудь, спутанные длинные волосы свисали на лицо, когда труп медленно вывалился на пол. Господин Вэй закричал.

Судья Ди наклонился и молча указал на две засохшие рисовые пампушки, выпавшие из левого рукава мертвой женщины. Сласти кишели муравьями.

— Я допускаю, что у вас было не слишком много времени, Вэй, — холодно сказал судья Ди, — но замуровать мертвое тело, не обыскав его предварительно, было большой ошибкой. Пампушки привлекли муравьев, и эти трудолюбивые насекомые подсказали мне, куда вы спрятали мертвое тело. Признавайтесь, как вы убили вашу жену?

— Это… это было время ужина, — заикаясь, пролепетал Вэй. Он стоял с низко опущенной головой. — Все слуги были заняты, разносили кушанья по комнатам. Я задушил ее в своем кабинете. Затем принес сюда… Она… — И Вэй разразился рыданиями.

— В должное время, Сю, — сказал судья Ди, — вы предъявите Вэю обвинение в преднамеренном убийстве. А вы, Лю, проследите, чтобы убийца был заключен в тюрьму.

Он повернулся и пригласил остальных следовать за собой. Когда все пересекали зал, судья указал на конторку:

— Выньте ящики из стола, Лю, и принесите их в зал суда. Со всем их содержимым в полной неприкосновенности, имейте в виду! А сейчас, господа, мы возвращаемся в штаб.

В паланкине Вэнь Тун впервые заговорил:

— Блестяще проведенное расследование, ваше высокопревосходительство. Тем не менее это всего лишь грубое насилие, имевшее место в среде простолюдинов. Позвольте узнать, какое отношение оно имеет к тем событиям величайшей важности, которые столь беспокоят нас?

 Глава двадцатая

Когда они вернулись в штаб, судья приказал Сю положить ящики на скамью, затем попросил принести большую миску теплой воды со щелоком и кусок мягкого белого шелка.

Он налил себе чашку чаю. Трое в молчании ждали возвращения командира Сю. Когда он поставил на скамью фарфоровую миску и положил рядом с ней кусок шелка, судья Ди сказал:

— Теперь я приступаю к рассказу об ожерелье. Оно было украдено Тай Мином, счетоводом гостиницы «Зимородок». Для этих целей Тай Мина нанял известный делец и воротила, торговец шелком Лан, временно остановившийся в Хэши.

Кан выпрямился. Он спросил с напряжением в голосе:

— Как оно было украдено, ваше высокопревосходительство?

— Те, кто направлял Лана, снабдили счетовода Тай Мина подробной инструкцией, руководствуясь которой ожерелье можно было выкрасть, проникнув во Дворец со стороны реки, а именно: добраться по реке до бухты, отыскать ров, перебраться через этот ров, держась за панель шлюза, к северо-западной смотровой башне, пройти по выступу, что имеется у подножия северной дворцовой стены, и забраться в Павильон ее величества. Так получилось, что ожерелье лежало на столике слева от круглой двери, и вору оставалось лишь протянуть руку, чтобы завладеть им. Надеюсь, Кан, что вы сейчас же примете все необходимые меры, дабы устранить этот серьезнейший пробел в системе безопасности.

Кан кивнул и откинулся в кресле со вздохом глубочайшего облегчения. Судья Ди продолжал:

— Похитив ожерелье, вор решил не отдавать его Лану, который нанял его. Тай Мин оставил жемчуга у себя и намеревался продать их.

— Возмутительно! — злобно выкрикнул Вэнь Тун. — Оскорбление нанесено его величеству. Этого человека следовало бы…

— Тай Мин был простым, темным юношей, — прервал его судья тихим голосом. — Он не представлял себе последствий совершенной им кражи. Ему нужны были деньги для того, чтобы завоевать любовь женщины, которая, как он думал, ждет его в деревушке, расположенной в соседнем районе. Не будем судить его слишком строго. Жизнь счетовода однообразна и уныла, он жаждал любви и счастья в далеких краях за горами. Многих посещали подобные мечты. — Поглаживая бороду, судья бросил взгляд на бесстрастное лицо Кана. — Вернувшись из Дворца, Тай Мин ненадолго заглянул в гостиницу «Зимородок», затем уехал верхом. Но его схватили люди Лана, и, когда счетовод сообщил им, что ожерелья у него нет, бандиты подвергли юношу жестоким пыткам. Тай Мин умер, так и не признавшись, куда он спрятал ожерелье. Командир Сю, сейчас я хочу услышать ваши показания.

Сю тотчас преклонил колени.

— Доложите, что было обнаружено вами на теле Тай Мина, когда вы выловили труп из реки!

— На нем была только одна куртка, ваше высокопревосходительство. В рукавах мы обнаружили пачку визитных карточек, карту провинции, связку с тридцатью двумя монетами и счеты.

— Достаточно, Сю. — Судья продолжил свое повествование. — Тай Мин придумал очень простой, но вместе с тем прекрасный способ, как спрятать ожерелье, господа. Он вставил жемчужины в одну вещицу, которой, как счетовод, он пользовался каждый день и которую все считают обычным предметом в руках кассира. Вот эта вещь.

Судья достал из стоявшего перед ним ящика счеты и поднял их вверх.

В то время как два высоких гостя взирали на счеты с величайшим недоверием, судья Ди сломал деревянную рамку и стряхнул в фарфоровую чашку темно-коричневые круглые костяшки. Затем он несколько раз помешал воду, шарики перекатывались в теплой жидкости.

— Прежде чем подменить обычные деревянные костяшки, Тай Мин покрыл каждую жемчужину слоем коричневого клея, того, которым счетоводы обычно подклеивают счета. Клей застыл и даже в речной воде не растворился за ночь. Этот щелок и теплая вода должны, однако, сделать свое дело.

Судья достал из чаши два шарика и протер куском шелка. Затем, держа на ладони, продемонстрировал присутствующим: две идеально круглые жемчужины сияли белизной. Он торжественно провозгласил:

— В этой чаше находятся жемчужины императорского ожерелья, господа. Сейчас я в вашем присутствии выясню, все ли восемьдесят четыре бусины имеются в наличии. Сю, принесите шелковую нить и иголку!

Вэнь Тун не сводил глаз с чаши, поджав тонкие губы. Кан не отрывал взора от бесстрастного лица судьи, стиснув в прикрытых кольчугой кулаках лежавший на коленях меч.

Сю вернулся удивительно быстро. Стоя у скамьи, он очищал жемчужины и нанизывал их на нитку своими толстыми, но проворными пальцами. Судья сосчитал жемчужины и, удостоверившись, что все они на месте, спрятал ожерелье в рукав. Затем сказал:

— Бандиты, которые обыскивали тело Тай Мина, пошли даже на то, чтобы вспороть ему живот, но зато не обратили никакого внимания на эти счеты. Ибо вполне естественно обнаружить счеты при счетоводе. Они оказались самым надежным тайником, так как слишком заметны и привычны.

— Если счеты были найдены на теле мертвого счетовода, — размеренно цедя слова, задал вопрос начальник дворцовой охраны, — то как они опять оказались в ящике конторки?

Судья мрачно посмотрел на Вэнь Туна.

— Я сам положил их туда, — сказал он, сдерживаясь, — не подозревая, что они собой представляют. Правда, в то время, когда я клал их на место, я еще ничего не знал о пропаже ожерелья, но мне, конечно, следовало бы вспомнить об этих счетах. Я понял их тайну позднее — но как раз вовремя.

Судья поднялся и отвесил поклон перед скамьей, на которой лежал императорский эдикт. Взяв желтый свиток обеими руками, он приказал Сю:

— Ступайте обратно в гостиницу и завершите там все дела. — И добавил, обращаясь к двум остальным: — Мы же направимся в Павильон на воде.

Как только кортеж пересек широкий мраморный мост через ров, величественные дворцовые ворота распахнулись — паланкины доставили их на территорию Дворца.

В первом дворе были построены два ряда гвардейцев, вытянувшихся по струнке. Судья Ди высунулся из окна и подозвал старшего:

— Когда я покидал Дворец позавчера ночью под фамилией доктора Ляна, из предоставленного мне черного паланкина был изъят меч. Поручаю вам немедленно его найти. Меч можно опознать по двум золотым иероглифам на рукоятке: «Дракон дождя».

Гвардеец отсалютовал, и судья обратился к Вэнь Туну:

— А сейчас мы отправимся прямо в ваш кабинет.

Они вышли из паланкина возле роскошного зала. Судья подождал Кана, и они вместе вошли в зал. Около письменного стола какой-то советник беседовал вполголоса с тремя придворными. Все они тотчас опустились на колени.

Судья Ди ткнул желтым свитком в советника и приказал:

— Поднимитесь и доложите о состоянии здоровья высокочтимой госпожи Гортензии!

Советник с трудом встал на ноги и низко поклонился судье, почтительно сложив руки в длинных рукавах:

— Навестивший госпожу Гортензию врач сообщил, ваше высокопревосходительство, что у нее случилось нарушение мозгового кровообращения, что бывает нередко в здешнем жарком и влажном климате. Госпожа Гортензия страдала от галлюцинаций.

После приема успокоительных она погрузилась в глубокий сон. Этим утром ей настолько полегчало, что стало возможным перенести больную из лечебницы в покои ее императорского высочества. Судья кивнул.

— Где шкаф для хранения секретных бумаг?

Советник заколебался, но судья Ди поймал его быстрый взгляд, который тот бросил на каллиграфический свиток с изображением цветов, висевший на стене. Судья отодвинул картину. Указав на массивную железную дверь, вделанную в стену, он приказал Вэнь Туну:

— Откройте!

Сев за высокий стол, судья неторопливо теребил усы, изучая извлеченные из шкафа кипы бумаг. Это были секретные личные донесения и другие документы, имевшие отношение к внутренней жизни Дворца. Ни-; чего касавшегося частной жизни принцессы или заговора с ожерельем среди бумаг не было. Судья положил все просмотренное обратно и дал Вэнь Туну знак закрыть шкаф.

— Ведите меня теперь в ваш рабочий кабинет, Кан. Пусть начальник дворцовой охраны сопровождает нас.

Кабинет Кана был очень просто обставлен, но необыкновенно опрятен. Большое окно выходило на широкий, обнесенный стенами двор, где несколько гвардейцев упражнялись в стрельбе из лука. Кан открыл кованый сундук, стоявший на полу, и судья осмотрел его содержимое. Но и здесь он не обнаружил ничего подозрительного. Он обратился к Кану:

— Четыре дня назад, ближе к полуночи, во Дворце случилось некое происшествие. Доложите о нем, Кан.

Начальник императорской гвардии выдвинул один из ящиков своего скромного деревянного стола и извлек большую конторскую книгу. Он положил ее перед судьей. Каждая страница была разделена на маленькие пронумерованные квадратики, обозначавшие объекты, охраняемые гвардией. Перелистав книгу и найдя необходимую дату, Кан изучил запись, сделанную на полях. Оторвавшись от книги, он сказал:

— За полчаса до полуночи неожиданно загорелась крыша чайного павильона в шестом дворе. В то время я находился в другой части Дворца, но мой помощник тотчас послал гвардейцев на место происшествия, и те без труда погасили огонь. Тем не менее, заметив дым, Главный Евнух отдал распоряжение оцепить весь этот район и следить', чтобы разлетающиеся искры не попали в покои ее высочества. Мой помощник отдал соответствующий приказ гвардейцам, которые несли охрану в западной и северной частях Дворца. Они вернулись на свои посты через час после полуночи.

— Вам есть чем подтвердить это?

Кан перевернул страницу. Там был вклеен листок бумаги с написанными на нем указаниями Главного Евнуха и печатью.

Судья кивнул.

— А сейчас, господа, мы все вместе направимся в покои Главного Евнуха.

Известие о прибытии императорского прокурора уже облетело Дворец. Часовые у входа в канцелярию Главного Евнуха распахнули ворота при приближении трех высоких j посетителей, а толстый помощник торопливо выбежал им навстречу. Он распростерся ниц, коснувшись лбом каменных плит.

— Оставайтесь здесь, — повелел судья Ди двум своим спутникам, — а я зайду в покои и попрошу разрешения пересечь Золотой мост.

Судья постучал в дверь, покрытую золотым лаком. Ответа не последовало» и тогда он вошел, прикрыв за собой створки.

В роскошной библиотеке никого не было. Запах старых книг смешивался с тяжелым ароматом орхидей, росших на подоконнике. Судья Ди выглянул из окна. Старый евнух стоял в саду подле высокого валуна, облаченный в простой утренний халат с длинными рукавами и домашнюю шапочку из кисея. Судья вышел в сад и направился по мощеной дорожке, извивавшейся среди миниатюрных прудов с золотыми рыбками и цветущих кустарников. Крошечные разноцветные птицы порхали меж зеленых ветвей, еще сверкавших от росы.

Главный Евнух обернулся. Пристально глядя на судью из-под тяжелых век, он сказал:

— Ночью, Ди, случилось чудо. Смотрите, этот редкостный цветок вдруг раскрылся! Взгляните, какие изящные бархатистые лепестки! Этот экземпляр мне прислали с юга со специальным курьером. Я лично ухаживал за растением в течение трех месяцев. Но я даже надеяться не смел, что орхидея так быстро зацветет!

Судья Ди склонился над цветком размером с ладонь. Орхидея росла в дупле пальмы, притулившейся к камню скальной породы. Желтые лепестки с темно-фиолетовыми крапинками отличались почти кошачьей грацией. Орхидея испускала слабый, но совершенно особый аромат.

— Должен признаться, я никогда не видел ничего подобного, — заметил судья, выпрямляясь.

— И никогда больше не увидите, — тихо сказал старик. Он надломил стебель своими длинными ногтями и поднес цветок к носу. Слегка покачивая орхидеей, он продолжал: — Когда вы явились сюда позавчера, Ди, я сразу догадался, что вы не обычный врач. При виде моего любимого палача за моей спиной вы должны были трепетать от страха, пресмыкаться, распростершись ниц. Вместо этого вы преспокойно обменивались со мной глубокомысленными замечаниями, как с равным. В следующий раз, меняя одежду, постарайтесь также менять и свою сущность, Ди!

— Вы приложили немалые усилия для того, чтобы избавиться от меня, — отвечал судья. — Но счастье было на моей стороне, и сейчас я верну ожерелье ее императорскому высочеству. Для этого я прошу вашего разрешения пересечь Золотой мост.

Старик повертел орхидею в своей худой руке.

— Вы неправильно толкуете мои действия, Ди. Да, я жажду власти. Той почти безграничной власти, которая могла бы быть доступна тому, кто знает греховную тайну Императора. Но у меня была другая, гораздо более важная причина. Я желал, чтобы Третья принцесса всегда была со мной, Ди.

Я мечтал любовно ухаживать за ней, так же как я ухаживал за этим редким цветком. Я хотел видеть ее каждый день, слышать ее чудесный голос, знать, чем она занята… всегда. А сейчас ее похитит этот грубый солдафон…

Неожиданно он смял орхидею своей похожей на когтистую птичью лапу рукой и бросил цветок на землю.

— Пройдемте в библиотеку, — сказал он резко. — Я страдаю от многих хронических заболеваний, и сейчас мне нужно принять капли.

Судья последовал за Главным Евнухом. — Старик сел в огромное резное кресло, отпер ящик. Он достал крошечный сосуд из горного хрусталя в форме тыквы-горлянки и хотел было открыть пробку, привязанную красной лентой. Но в этот миг судья схватил его за тонкое запястье и твердо сказал:

— Зловещий заговор должен быть до конца раскрыт.

Главный Евнух поставил на стол хрустальный сосуд. Он нажал на бутон в сложном цветочном узоре, вырезанном по краю стола, из открывшегося потайного ящика достал запечатанный конверт и протянул его судье. Презрительная усмешка искривила тонкие синие губы старика:

— Распорядитесь, чтобы их замучили до смерти, каждого из них! Их презренные души будут рабски служить мне там, в потустороннем мире!

Судья сломал печать и просмотрел листки тонкой бумаги. На каждом значились имя и должность. Ниже были помечены даты и суммы полученных денег. Все было записано скорописью одной и той же рукой. Судья кивнул и убрал конверт в рукав.

Старик вынул пробку из маленькой хрустальной тыквы-горлянки и налил бесцветное содержимое в чайную чашку. Осушив чашку одним глотком, он откинулся в кресле, схватившись за подлокотники руками, покрытыми выпуклыми венами. Его глаза под тяжелыми веками закрылись, дыхание стало прерывистым. Выпустив подлокотники, он схватился за грудь. Сильная дрожь прошла по его тщедушному телу. Внезапно синие губы дрогнули:

— Вам дано разрешение пересечь Золотой мост.

Голова старика свесилась на грудь, руки упали на колени.

 Глава двадцать первая

Вэнь Тун и Кан ждали судью в напряженном молчании. Толстый евнух все еще стоял на коленях. Судья прикрыл за собой дверь. Вручив конверт Вэнь Туну, он сказал:

— Здесь вы найдете полный список тех, кто участвовал в гнусном заговоре. Ступайте в вашу канцелярию и отдайте приказ о немедленном аресте главных преступников. Позже проведете подробное расследование. А вы, Кан, можете сопровождать меня. Я получил разрешение Главного Евнуха пересечь Золотой мост. — Обращаясь к толстому евнуху, судья приказал: — Ведите нас!

Когда они подошли к мосту, толстый евнух ударил в маленький золотой гонг, висевший на мраморном столбе. Через некоторое время четыре придворные дамы вышли из здания на той стороне, и судья с Каном пересекли мост. Судья Ди доложил дамам, что императорский прокурор нижайше просит принцессу предоставить ему аудиенцию. Дамы провели посетителей в приемную комнату. Принцесса не появлялась довольно долго, очевидно, она облачалась в церемониальное платье.

Наконец явились две придворные дамы и повели судью и Кана по внешней галерее к расположенному в восточной части Дворца крытому балкону, массивные колонны которого были покрыты красным лаком. Отсюда открывался прекрасный вид на лесистые холмы и подножия гор. Третья принцесса стояла около самой дальней колонны с круглым веером в руке. При ней находилась хрупкая пожилая дама, ее седые волосы были зачесаны прямо над высоким лбом. Судья и Кан опустились на колени.

— Поднимитесь с колен и докладывайте, Ди! — приказала принцесса своим чистым голосом.

Судья поднялся, держа желтый свиток обеими руками. Кан оставался коленопреклоненным.

— Ваш ничтожный слуга имеет честь возвратить вашему высочеству августейшее слово.

Принцесса подала знак веером. Пожилая дама вышла вперед. Когда она принимала желтый свиток, судья заметил на ее запястье широкий браслет из белого нефрита, вырезанный в виде извивающегося дракона.

— Ничтожный слуга имеет также честь вернуть вашему высочеству жемчужное ожерелье. Вор оказался человеком со стороны, как совершенно справедливо изволили предполагать ваше высочество во время первой аудиенции, дарованной вашему ничтожному слуге.

Принцесса протянула руку, и судья с низким поклоном вручил ей ожерелье. Пропуская жемчужины между пальцами, она сказала судье, не сводя глаз с коленопреклоненного Кана:

— Повторите те последние слова, которые я сказала вам, Ди.

— Ваше высочество изволили сказать, что, поручая мне найти ожерелье, вы вверяете мне свое счастье.

Судья говорил машинально. Теперь, когда он увидел лицо принцессы в ярком дневном свете, что-то поразило его в линиях ее скул, в решительном подбородке.

— Вам, наверное, понятны эти слова, Кан. Скоро мы встретимся с вами снова — при зажженных красных свадебных свечах.

Кан поднялся и сделал шаг навстречу принцессе. Его сияющие глаза встретились с ее глазами. Пожилая дама с легкой улыбкой, осветившей бледное усталое лицо, смотрела на прекрасную пару высоких молодых людей. Судья Ди поспешно направился к выходу.

Две придворные дамы довели его до Золотого моста. Толстый евнух ожидал на другой стороне. Судья Ди сказал ему:

— Отправляйтесь к вашему господину. Боюсь, что ему нездоровится.

Судья уселся в занавешенный парчой паланкин и приказал доставить его в канцелярию начальника дворцовой охраны.

Коридор заполнили гвардейцы и какие-то громилы в черной либо серой форме, но вооруженные до зубов и непременно с нарукавной повязкой, на которой был начертан иероглиф «особая служба». Завидев судью, все низко кланялись. Он застал Вэнь Туна за изучением листков тонкой бумаги, рассыпанных по всему столу. Вэнь Тун поднял глаза на судью.

— Главные негодяи уже арестованы, ваше высокопревосходительство! С прискорбием вынужден доложить вам, что зараза распространилась даже среди моих собственных людей. Как нам поступить с Главным Евнухом, ваше высокопревосходительство? Он не может быть арестован без…

— Главный Евнух скончался от сердечного приступа, — прервал его судья. — В ходе расследования обратите особое внимание на человека, именующего себя Хао, и на его сообщников, которые прошлой ночью убили господина Лан Лю в гостинице «Зимородок». Проследите, чтобы они были наказаны особенно сурово.

Начальник дворцовой охраны почтительно поклонился. Указывая на свое собственное кресло, он предложил:

— Прошу, ваше высокопревосходительство, расположиться здесь, дабы я мог представить вам свои объяснения, как…

Судья Ди покачал головой. Он снял шапочку с крыльями осторожно положил ее на письменный стол и надел свою собственную маленькую шапочку. Затем скинул желтую накидку и положил ее рядом с крылатой шапочкой.

— Я возвращаю верховные полномочия ее высочеству. С этого момента я всего лишь глава администрации уезда Пуян. Вверяю все в ваши опытные руки, господин начальник дворцовой охраны.

Вэнь Тун внимательно посмотрел на судью своими проницательными глазами:

— Неужели вы хотите сказать, что не воспользуетесь этой возможностью… Неужели вам не ясно, что вы вправе просить о высокой должности в столице? Я был бы рад предложить…

— Я хотел бы вернуться на свое прежнее место.

Собеседник смерил его долгим взглядом. Затем, покачав головой, подошел к боковому столику, взял лежавший там меч и вручил его судье. Это был бесценный «Дракон дождя». И пока судья привязывал его за спину, Вэнь Тун, посерьезнев, говорил:

— Ваши решительные действия в Пуяне против монахов храма Великой Благодати сделали членов буддийской клики при Дворе вашими врагами. А теперь вы восстановили против себя могущественный клан евнухов. Вы должны помнить, Ди, что при Дворе у вас есть непримиримые враги. Но есть также и преданные друзья. Я — в их числе.

Его тонкие губы искривились. Первый раз судья увидел подобие улыбки на губах начальника дворцовой охраны. Судья поклонился и вышел. Гвардеец, дежуривший у ворот,спросил, подать ли судье паланкин, но Ди ответил, что предпочитает лошадь. Ворота распахнулись, и судья верхом пересек мраморный мост.

 Глава двадцать вторая

Въехав в сосновый лес, судья ощутил на спине теплые лучи солнца и понял, что время приближается к полудню. Глубоко вдыхая бодрящий воздух, он наслаждался им после тепличной атмосферы Дворца. Судья распрямил плечи и с гордостью подумал о том, что бесчестным заговорщикам не удалось запятнать императорский трон. Во Дворце всегда будут интриги — в этом неизбежная слабость управления великим государством. Но до тех пор, пока верхушка чиновников будет оставаться здоровой, все будет хорошо в Поднебесной.

Судья продолжал путь, лошадь бесшумно ступала по толстому слою сосновых иголок, устилавших дорогу. Внезапно он натянул поводья: из-за поворота показался Наставник Тыква. Горлянка свисала на красном шнурке с пояса старика. Остановив ослика, Наставник Тыква внимательно взглянул на судью из-под кустистых бровей.

— Рад видеть вас в этой маленькой шапочке, судья. Я знал, что клочок желтой бумаги с пятном красной туши не изменит вашей сущности. Где ваша горлянка?

— Я оставил ее в «Зимородке». Очень рад, что мне опять выпало встретиться с вами, Наставник Тыква, перед тем как я покину Хэши.

— Это третий, и последний, раз, судья. Жизнь человеческая, подобно природе, циклична. На одно короткое мгновение наши с вами жизни соприкоснулись. Что нового во Дворце?

— Я вернул ожерелье вашей дочери. Я думаю, что ее обручение с начальником императорской гвардии Каном будет объявлено. Кто вы, Наставник Тыква?

— Скорее, кем я был, — отвечал старик сурово. — Раз уж вы так много знаете, я могу рассказать вам и об этом тоже. Много лет тому назад я был военачальником. Отправляясь на север сражаться с варварами, я оставил свою тайную возлюбленную, которая носила под сердцем мое дитя. В последней битве подстреленная лошадь, падая, сломала мне ноги. Я попал в плен к варварам и пятнадцать долгих лет был ничтожнейшим из рабов. Тогда-то я и постиг тщету мирской власти. Я бы покончил с собой, но мысль о моей возлюбленной заставляла меня цепляться за жизнь, какой бы ужасной она ни была. Когда мне удалось бежать и вернуться в Китай, я узнал, что моя возлюбленная умерла. Но она была избрана императорской наложницей сразу после моего отъезда и в должное время родила дочь. Мою дочь, как вы правильно догадались. Она была объявлена дочерью Императора, поскольку евнухи боялись, что им придется понести наказание: ведь они не убедились в девственности наложницы прежде, чем та вошла во Дворец. Так я познал пустоту мирской любви. Я стал странствующим монахом, оставив лишь одну ниточку, связывающую меня с этим миром, — заботу о счастье моей дочери. — Он помолчал, потом добавил с неохотой: — Меня звали Оуян Пэйхань.

Судья кивнул. Ему приходилось слышать об отважном генерале. Гибель этого славного воина оплакивала вся страна. Двадцать пять лет тому назад…

Старик между тем продолжал свой рассказ:

— Тыква становится полезной после того, как ее сделают пустой. Только тогда ее высохшая корка может служить сосудом. То же самое касается и людей, судья. Лишь освобождаясь от тщетных надежд, мелких желаний и взлелеянной мечты, мы можем принести пользу другим. Может быть, вы поймете это позднее, судья, когда состаритесь. Встретив вас в лесу, я догадался, кто вы такой. Мне приходилось слышать о том, что мы с вами похожи друг на друга, и, кроме того, я ощутил ту мощь, которая исходила от вас. Так получилось, что две тыквы-горлянки, бывшие при нас обоих, связали нас в звенья одной цепи, мгновенно и совершенно естественным образом обозначив наши отношения путешествующего врача и бродячего монаха. И поэтому, несмотря на то что я твердо верю в недеяние, я решил на этот раз выковать следующие звенья в этой цепи причин и следствий и посоветовал дочери вызвать вас. После этого я предоставил событиям следовать их естественным путем. А теперь будет гораздо лучше, если вы забудете обо мне, судья. До тех пор, пока когда-нибудь вновь не вспомните. Ибо если для незнающих я всего лишь бронзовое зеркало, о которое они разбивают свои головы, то для мудрых я представляю собой дверь, через которую можно входить и выходить. — Он щелкнул языком, и ослик засеменил прочь.

Судья смотрел вслед удалявшейся фигуре старика до тех пор, пока она не исчезла за деревьями. Затем он отправился в Хэши.

Зал «Зимородка» был пуст. Заслышав голоса из-за ширмы, судья зашел за нее и обнаружил там командира Сю, сидевшего за письменным столом и усердно что-то писавшего. При этом он переговаривался со стоявшей подле Папоротником. Он поспешно вскочил на ноги.

— Помогаю барышне разобраться со всеми этими бумагами, ваша честь, — сказал он смущенно. — Уйма бланков, которые нужно заполнить, вы знаете, и я подумал, что…

— Прекрасная мысль. Хочу поблагодарить вас за верность и самоотверженную помощь, Сю. Прошу прощения за то, что мне так и не удалось изобрести для вас способ выявления нежелательных посетителей Хэши.

Сю смутился:

— Конечно, ваша честь. То есть я хочу сказать, что мне не следовало бы… — Он запнулся и затем торопливо сообщил: — Ваши помощники прибыли, ваша честь! Когда они явились ко мне для регистрации, я направил их в «Девять облаков». Я проверю, там ли они! — И он поспешил к выходу.

Папоротник окинула судью холодным взором:

— И у вас всего-то три жены! О Небо! Как прокурор его величества, вы должны были бы иметь целый гарем!

— Я не императорский прокурор, а всего лишь наместник уезда, и у меня действительно три жены, — негромко сказал судья. — Прошу прощения за то, что не смог открыться вам ранее и вынужден был разыгрывать роль врача.

Она заулыбалась.

— Так или иначе, но мы совершили две прекрасные прогулки по реке! — сказала она.

Вернулся Сю:

— Они в зале «Девяти облаков», ваша честь!

— Хорошо. Я пообедаю вместе с ними, и мы отправимся в путь. Желаю вам всяческого счастья. Обоим.

И он быстро вышел на улицу.

В зале «Девяти облаков» тучный хозяин с позеленевшим лицом стоял около конторки. Держась пухлыми руками за живот, он с упреком взглянул на судью. Тот взял с конторки кисть и набросал рецепт. Протянув его толстяку, Ди сказал:

— Это вам бесплатно. Принимайте лекарство всякий раз после еды, ешьте часто, но помалу. Воздерживайтесь от вина, а также от жирных и острых блюд. Не ешьте сладкого!

Судья нашел Ма Жуна и Цзяо Тая в ресторане. Они сидели за столиком возле окна и щелкали семечки. Два здоровяка с широкими улыбками на загорелых лицах вскочили с мест.

— Мы так весело провели эти два денька, ваша честь! Спали в лесу! — громко воскликнул Ma Жун. — Убили двух кабанов, огромных тварей. Надеюсь, вы хорошо отдохнули, ваша честь? Как рыбалка?

— Неплохо. Я поймал хорошего окуня. Цзяо Тай посмотрел на измученное лицо судьи с беспокойством. Ему показалось, что его хозяин нуждается в чашке хорошего вина. Зная, однако, что судья умерен в питье, он предложил после некоторого колебания:

— Вы не хотели бы выпить с нами чашечку-другую винца, ваша честь? — И когда тот кивнул, Цзяо Тай крикнул, обращаясь к половому: — Два больших кувшина самого лучшего!

Судья уселся за стол и через плечо сказал половому:

— Принеси-ка лучше три.


Оглавление

  • От автора
  • Глава первая
  •  Глава вторая
  • Глава третья
  •  Глава четвертая
  • Глава пятая
  • Глава шестая
  • Глава седьмая
  •  Глава восьмая
  •  Глава девятая
  •  Глава десятая
  • Глава одиннадцатая
  • Глава двенадцатая
  •  Глава тринадцатая
  •  Глава четырнадцатая
  • Глава пятнадцатая
  •  Глава шестнадцатая
  •  Глава семнадцатая
  •  Глава восемнадцатая
  • Глава девятнадцатая
  •  Глава двадцатая
  •  Глава двадцать первая
  •  Глава двадцать вторая