Новый мир, 2009 № 06 (fb2)

- Новый мир, 2009 № 06 (пер. Максим Альбертович Амелин, ...) (и.с. Журнал «Новый мир») 1.46 Мб, 434с. (скачать fb2) - Николоз Бараташвили - Наталья Рубанова - Данила Михайлович Давыдов - Лев Владимирович Оборин - Григорий Михайлович Кружков

Настройки текста:

Цвет фона черный светло-черный бежевый бежевый 2 персиковый зеленый серо-зеленый желтый синий серый красный белый Цвет шрифта белый зеленый желтый синий темно-синий серый светло-серый тёмно-серый красный Размер шрифта 14px 16px 18px 20px 22px 24px Шрифт Arial, Helvetica, sans-serif "Arial Black", Gadget, sans-serif "Bookman Old Style", serif "Comic Sans MS", cursive Courier, monospace "Courier New", Courier, monospace Garamond, serif Georgia, serif Impact, Charcoal, sans-serif "Lucida Console", Monaco, monospace "Lucida Sans Unicode", "Lucida Grande", sans-serif "MS Sans Serif", Geneva, sans-serif "MS Serif", "New York", sans-serif "Palatino Linotype", "Book Antiqua", Palatino, serif Symbol, sans-serif Tahoma, Geneva, sans-serif "Times New Roman", Times, serif "Trebuchet MS", Helvetica, sans-serif Verdana, Geneva, sans-serif Webdings, sans-serif Wingdings, "Zapf Dingbats", sans-serif

Насыщенность шрифта жирный Обычный стиль курсив Ширина текста 400px 500px 600px 700px 800px 900px 1000px 1100px 1200px Показывать меню Убрать меню Абзац 0px 4px 12px 16px 20px 24px 28px 32px 36px 40px Межстрочный интервал 18px 20px 22px 24px 26px 28px 30px 32px

---

Ангелы этого мира

Кекова Светлана Васильевна родилась на Сахалине. По образованию филолог. Автор нескольких поэтических сборников и литературоведческих книг, в том числе посвященных творчеству Николая Заболоцкого и Арсения Тарковского. Стихи Светланы Кековой переводились на многие европейские языки. Лауреат нескольких литературных премий. Постоянный автор нашего журнала. Живет в Саратове.

 

 

*       *

 *

Здесь жила когда-то тётя Женя,

хлеб пекла, растила сыновей,

слушала, как в зарослях сирени

пел о вечной жизни соловей.

Приходили мальчики к обеду

и, поев варёной требухи,

принимались к празднику Победы

наизусть заучивать стихи.

Тётя Женя уважала книги

и считала, что куренье — грех,

а свои житейские вериги

прятала старательно от всех.

А ещё в любое время года

у неё от хвори и беды

сохранялись в ящике комода

медный крестик, банка из-под мёда

и бутыль из-под святой воды.

 

*       *

 *

В этом доме жили Фёдор с Анной,

но в земле нашли себе приют.

Дом молчит, как идол деревянный, —

ждёт, когда хозяев отпоют.

На столе — бутылка водки, вилки,

десять рюмок, каравай ржаной...

Фёдор на случайном фотоснимке

молча обнимается с женой.

И когда надгробное рыданье

станет благодарственным псалмом,

снова Фёдор к Анне на свиданье

двинется во времени ином.

Целый мир в себе скрывает слово.

Так ли в человеческом жилье

прячется за призраком былого

будущее благобытие?

 

*       *

 *

Хорошо мне в этой жизни краткой

собирать малину в туесок,

песни петь и детскою лопаткой

разгребать оранжевый песок.

А потом, как в абсурдистской пьесе,

сыпать в чай прозрачный сахарин

и нестись на всех парах в экспрессе

с Чеховым на остров Сахалин.

 

*       *

 *

Знаю — я б опомнилась едва ли,

страшных не захлопнула дверей,

если б только птицы не собрали

в чашу слёзы вдов и матерей.

Но беда минует землю нашу,

и она излечится от ран,

если только птицы эту чашу

выльют в Ледовитый океан.

 

*       *

 *

Отец семейства, уличённый в пьянстве,

сквозь рюмку водки смотрит на заре,

как молча распадается в пространстве

мир, заключённый в мыльном пузыре.

На письменном столе пылится глобус,

цветут фиалки в скромной красоте,

и медный чайник, грузный, как автобус,

безмолвствует на газовой плите.

И тянется, как долгий путь в Варшаву,

нить прежней жизни, вздетая в иглу,

и держит молча скипетр и державу

Эйнштейн на фотографии в углу.

 

*       *

 *

Когда приходит время листопада

и тонет память в световой пыли,

опять освобождаются из ада

разрушенные атомы земли.

В подземном мире, ясном и двуликом,

где каждый атом — атому родня,

они в своём беспамятстве великом

срастаются, приветствуя меня.

И вижу я без ревности и гнева:

в трепещущем потоке серебра

моя душа, как плачущая Ева,

выходит из Адамова ребра.

 

 

*       *

 *

1

Лёжа в своей кровати, “аксиос” говорю

календарю, заплате, бледному фонарю,

бедной сухарной крошке, бабочке и осе,

кружке, губной гармошке, мухе, поскольку все

эти предметы жизни, мелкие существа

славят в своей отчизне тайный закон родства.

Вот и щадят их войны, пагубы, забытьё,

ибо они достойны в Царство войти Твоё.

2

Лёжа в своей постели, “аксиос” я шепчу

мху, соловьиной трели, солнечному лучу,

старому снимку Бреста, трещине на стене,

муке, знакомой с детства, с детства знакомой мне,

лучшей на свете строчке — пропуску в мир иной,

сну в кружевной сорочке с крыльями за спиной,

радуге многослойной, ангелу на пути —

ибо они достойны в Царство Твоё войти.

3

Я не о тех, кто подвиг свой преломил, как хлеб.

Где они — Рюрик, Хлодвиг, братья Борис и Глеб?

Тянутся,

---