Подслушанные разговоры [Анна Александровна Матвеева] (fb2) читать онлайн

Возмездие

Недельная история в телефонных диалогах

День первый

утром

— Але, меня слышно?

— Да, не кричите так, слышно. Кто это?

— Мне бы Михал Валерьича.

— Мне бы тоже — но он ушел. Кто это?

— Я перезвоню. Я по работе.

через час

— Але, Миша, ты?

— Я. Здравствуйте, девушка.

— Как ты со мной официально. Говорить не можешь?

— Типа того. Слушай, ты не ко времени со своим звонком.

— Не ко времени?

— Перезвони завтра. Или я тебе позвоню.

— Ты только обещаешь, но никогда не перезваниваешь.

— Ну все, пока.

вечером

— Миша?..

— Да!

— Поговори со мной, пожалуйста!

— Ты ведь звонишь — ты и говори.

— Я сейчас ходила по снегу и пыталась тебя разлюбить. Результат катастрофический — не могу. Разлюбить тебя я не могу.

— Сколько ты выпила?

— Чуть-чуть.

— Это значит полторы бутылки. И курила, и тушила сигареты слезами.

— Перестань! Не доминируй, в конце концов! Сколько можно!

— Девушка, не я первый начал. Я тихонько жил себе с любимой женой, и вдруг ты...

— Я ненавижу тебя! Во мне говорит многовековая крестьянская ненависть! И мне терять нечего, кроме своих цепей! Пожалуйста, приезжай...

— В тебе говорит полторы бутылки похабного вина. Иди проспись. С утра позвонишь на работу. А сюда, пожалуйста, не звони больше.

— Я видела сегодня машину с твоим телефонным номером.

— Какая машина хоть?

— Я не понимаю в иномарках. Пожалуйста, приезжай.

— До свидания. Спокойной ночи. С Новым годом, веком, тысячелетием.

День второй

утром

— Вы кто? Вы кто?

— Малыш, успокойся, пожалуйста, куда ты звонишь?

— Вы кто? Кто вы?

— Как тебя зовут?

— Миша.

— Надо же! Симпатично. Симптоматично. А меня зовут Таня.

— Мой папа ушел и оставил меня одного!

— Не плачь, он скоро вернется.

— Он оставил меня одного!

— А куда он ушел?

— За машиной, на стоянку.

— Он вернется — просто сегодня холодно, и машина не заводится.

— Он ее чистит еще от снега.

— А где твоя мама?

— Уже на работе. Пожалуйста, не весьте трубку!

— Я не буду вешать трубку.

— Пожалуйста, поразговаривайте со мной!

— Давай поговорим, конечно. Я, правда, спала, но теперь уже все равно.

— А почему вы все еще спите?

— Потому что поздно легла. Я вчера выпила бутылку вина и звонила куда не надо.

— А куда не надо?

— На самом деле никуда не надо, но давай лучше о тебе поговорим. Папа с тобой куда-нибудь поедет?

— Он меня в садик повезет.

— Очень хорошо, а как зовут твою воспитательницу?

— Екатерина Андреевна.

— А сколько тебе лет?

— Вчера исполнилось пять.

— Поздравляю! Что бы еще у тебя такое спросить? Папа, кстати, не вернулся еще?

— Нет! Не весьте, пожалуйста, трубку.

— Не буду, Миша, не волнуйся. А где работает твой папа?

— В милиции.

— О, Господи.

— Ну все, пока, папа пришел.

вечером

— Привет, Миш. Извини, я опять звоню. Но у меня есть причина.

— Да ладно, ты меня тоже извини. Я сейчас могу говорить свободно — жена уехала к подружке. А что за повод?

— Мне сегодня утром был знак. Мне позвонил какой-то пятилетний мальчик и сказал, что его зовут Миша.

— У меня алиби!

— Очень смешно. Этот мальчик был вусмерть напуган, он просто визжал от страха. Я даже подумала, что его убивают. А его просто папа оставил одного — пошел за машиной. Я с ним поговорила, пока он не вернулся. Вот, хотела тебе рассказать.

— Молодец, сделала доброе дело, значит.

— Ну да. Слушай, Миш, мне так уже иногда хочется ребенка — ты извини, что я опять об этом, но я выпила две баночки джина и решила тебе вот обо всем этом рассказать. Уже все-таки хочется о ком-то заботиться кроме себя и своей одежды, ну правда. Я вот подумала: почему люди заводят себе кошек? Или собак? Или попугайчиков? Неужели их это лечит от того, что хочется детей?

— Ну, ты опять за свое. Я не могу, чтобы ребенок был без отца. Я слишком правильный...

— Слышишь, в трубке кто-то разговаривает?

— Ага. Тетки какие-то.

— Интересно, а они нас слышат?

— Не знаю. Ты подожди пока насчет ребенка. Тебе всего-то двадцать шесть. Вон в Голливуде после сороковника только рожают.

— А мне не нравится голливудский стиль. Может, приедешь?

— Ну если только на полчасика.

— Это уж как у тебя получится. Шутка. Жду. Дверь открываю, джин открываю.

День третий

утром

— Вы кто? Вы кто? Вы Таня?

— Малыш, это снова ты? Если бы ты знал, как я хочу спать! Двадцать восьмое января, блин, я хочу выспаться за весь рабочий год!

— Мой папа ушел! Он меня снова запер в квартире!

— Ужасно хочется побеседовать с твоим папой! А как ты запомнил мой номер, кстати? Я так поняла, что ты его случайно набрал вчера, да?

— Да. И запомнил.

— Мишечка, так не бывает. Ну ладно, скажи мне тогда свой домашний телефон.

— Я не знаю.

— А мамин рабочий?

— Тоже не знаю я...

— И папин, видимо, тоже не знаешь? Или у него запросто — ноль два?

— Ага.

…

— Але, але, почему вы не разговариваете со мной?

— Мне спать очень хочется. Может, ты кому-нибудь другому позвонишь? Бабушке или другу?

— У меня нету друга, а бабушка ушла.

— Понятно. Ну, расскажи мне сам что-нибудь, а я пока посплю. Когда папа придет, ты мне его позови, пожалуйста, ладно?

— Хорошо. У меня был вчера день рождения, и мне подарили мозаику...

— Везет тебе.

— Ага. Ну все, папа пришел, пока!

— Эй, эй, ты обещал его позвать!

— Не могу, пока!

вечером

— Миша, это я.

— Привет. Знаешь, ты мой крест. Что же я такого, интересно, сделал плохого?

— Вчера ты мало напоминал несчастного крестоносца.

— Таник, милый, не звони мне домой, пожалуйста. Жена сейчас выйдет из туалета, и мне придется бросить трубку.

— Миш, вся эта история с ребенком... Ну, который один в квартире... Она меня уже несколько напрягает.

— Он что, опять звонил?

— В том-то все и есть, что да. В полдевятого заголосил в трубку, что папа его бросил.

— Но ведь он не мог запомнить твой телефон.

— Во-от, ты меня сразу понял.

— Может, тебя кто-нибудь разыгрывает?

— Это чересчур уж изощренно. И потом — у него совершенно детский голос.

— Если бы ты знала, как могут говорить актеры... Попробуй спросить у него фамилию и адрес. Или телефон.

— Я уже спрашивала телефон, но он его якобы не помнит. Завтра отключу аппарат. Мне почему-то страшно. Может, заедешь?

— Тань, ну мы вчера виделись ведь. Сегодня мы с Леной поедем подарки покупать ребенку. Ну ладно, все, пока.

День четвертый

утром

— Доброе утро.

— Девушка, долго спите. Уже добрый день.

— А для меня утро. Позовите, пожалуйста, Михаила Валерьевича.

— Сейчас. Михал Валерьич, вас девушка!

— Алло!

— Это я.

— Здравствуй, радость.

— Правда, что ли, радость?

— Ага. Я тебе купил подарок на Новый год. Завтра заеду подарю.

— Ура. А я сегодня отключила телефон. Вот сейчас только обратно воткнула, чтобы тебе позвонить.

— Лена завтра уедет к родителям, а я к тебе прибуду ровно к двум часам. Жди.

— Хорошо. Как ты думаешь, мне выключить телефон или нет?

— Знаешь, если это действительно ребенок, то он не будет звонить в праздники, когда родители дома.

— Разумно. Я люблю тебя.

— Спасибо. Пока.

— Пока.

День пятый

Утром

— Вы кто? Вы кто? Вы Таня?

— Да что ж такое, а?

— Мои папа и мама уехали на дом. На строительство. Они меня оставили одного на много часов! Пожалуйста, не весьте трубку.

— Миша, как у тебя фамилия?

— Фабин.

— Сабин?

— Фабин.

— Понятно. А как у тебя папу зовут?

— Дима. А маму — Наташа. Не весьте трубку.

— Миша, ты мне обещал тогда папу позвать и не позвал, поэтому я на тебя обиделась и сейчас повешу трубку.

— Ну пожалуйста, не надо! Мне страшно бабы-яги! Они включили мне музыку, когда уходили, но все равно страшно.

— А почему ты не позвал тогда папу, чтобы я с ним поговорила?

— Потому что я однажды вылез в форточку и кричал одной тете, когда кончится работа у мамы. А потом просил эту тетю позвать папу со стоянки, и папа потом меня так наказал, так сильно!

— Миша, ты не бойся один. Ты же у себя дома.

— Надеюсь, что так.

— Что ты сказал?

— Надеюсь, что так.

— Ты, знаешь ли, очень развитой малыш. Ну ладно, до свидания. Я отключаю телефон.

День шестой

утром

— Вы кто? Вы кто? Вы Таня?

— Миша, отстань от меня. У тебя в ванной сидит баба-яга. Она тебя съест. И вообще, мне вчера подарили определитель номера, и я вечером позвоню твоему папе и нажалуюсь на тебя.

— С новым годом, милая.

— Господи, ну что ж ты так шутишь-то? Это ты, что ли, звонил все время?

— Нет, конечно. Просто Ленка к соседке ушла, и я решил тебе позвонить.

— Мне даже удивительно, правда. Ты в последнее время так мил.

— Но ведь и ты мила и добра к мальчику Мише.

— Миш, это точно не ты звонил?

— Все, пока, Ленка пришла. Позвоню через недельку. Не напивайся сильно. Определитель, кстати, работает?

— Твой номер почему-то не определяется. С Новым годом.

вечером

— Здравствуйте, с Новым годом вас! Мне бы Михаила Валерьевича, я его с праздником хотела бы...

— Але, слушаю!

— Знаешь, как ужасно встречать Новый год одной! Мне, правда, позвонили несколько людей, но все не те. Ты не можешь вырваться?

— Мы это уже обсуждали. Извини, мне некогда.

— А кто это там так у вас визжит?

— Ленкина сестра. Она артистка из ТЮЗа.

— Травести?

— А как ты узнала, по визгу, что ли? Ладно, милая, с Новым годом, веком, тысячелетием.

— Какой у тебя ледяной голос...

через минуту

— Вы кто? Вы кто? Вы Таня? Поразговаривайте со мной, пожалуйста!

— Вы знаете, мне осточертели ваши дебильные шутки! У вас баба-яга в ванной! Отлезьте от меня! Еще раз позвоните, я вам голову оторву! С Новым годом!

День седьмой

утро

— Здравствуйте, вы уже спите?

— Да, я еще сплю. Я проспала весь этот долбаный Новый год вместе с долбаным веком и долбаным тысячелетием. Вы кто?

— Вы так живописно выражаетесь. А мы еще не ложились спать.

— А кто вы такой?

— Меня зовут Григорий. Нравится имя?

— Не знаю. Юродивое какое-то. И бородатое.

— Я с другом поспорил, что наберу первый номер в этом веке и если там будет девушка...

— Ну, во всяком случае, я не мужчина. Это абсолютно точно.

— А сколько вам лет?

— Двадцать шесть. А вам?

— Тридцать четыре.

— Удачно. Ну ладно, Григорий. Счастливого Нового года!

— И вам тоже, кстати, как вас зовут?

— Таня.

— Таня, вы не хотите встретиться со мной?

— Я даже не знаю. А вы какой?

— Я самостоятельный. Красивый. Слегка пьяный. И бесконечно одинокий.

— Тогда хочу.

— Записывайте адрес.

вечер

— Добрый вечер, мне бы милиционера Диму.

— Извините, вы не туда попали.

— Туда, туда. Определитель не ошибается. У вас есть мальчик Миша?

— Есть. Но его увезли в больницу вчера — он очень сильно испугался какого-то черта в ванной комнате. А вы откуда знаете Мишу?

— Он мне звонил несколько раз подряд. Сказал, что у него папа работает в милиции.

— Ну что вы, какой папа. У него нет папы, а мать гулящая. Закрывает его в квартире и уходит. Гулять уходит. А я ихая соседка. Он такой хулиган, этот Миша, ужас просто! Повадился вот звонить незнакомым людям, а кто-то его и напугал, что в ванной черт сидит.

— Баба-яга.

— Простите?

— Бабушка, запишите мой номер, пожалуйста, и когда Миша вернется из больницы... пусть он обязательно позвонит. Я буду очень ждать. Я буду ждать этого звонка, как ничего в жизни. Или знаете что... Я сейчас позвоню своему другу Григорию — он с машиной, и мы поедем к нему в больницу.

— А вы кто?

— Я его знакомая. Это я с ним по телефону разговаривала, но я не хотела его пугать. Я сама напугалась.

— Он так боялся, что перестал в туалет ходить, понимаете? Он думал, там баба-яга. И его увезли с нервным расстройством. А мать празднует где-то уже сутки.

— Какой номер больницы? И палата?

— Больница три, палата восемь, Миша Фабин, пять лет.

— Я ему мандарины. И яблоки. И морс сварю...

— Девушка, не плачьте. С Новым годом вас, веком, тысячелетием...

…

— Это номер тридцать шесть пятьдесят четыре семьсот сорок два. Если вам есть что сказать, говорите после сигнала. Если сказать нечего, до свидания.

— Говорю после сигнала. Здравствуй, Михаил. Говорит Таня. Ты, наверное, узнал. Хочу сообщить тебе, что телефон — главное изобретение тысячелетия. Гораздо более важное, чем атомная бомба, антибиотики и презервативы. Людям свойственно обожествлять телефон, приписывать ему мистические качества и обвинять в неудачах. Телефон сводит людей и разводит, ссорит и мирит, пугает и утешает. И если я вдруг решила отказаться от своего номера и выбросить в окошко старый красный аппарат, перемотанный изолентой с налипшей пылью, значит, мне надоела эта дурацкая зависимость. От телефонных звонков и от тебя самого. Прощай. Прощай, мой телефон. Сейчас я тебя убью. И вместе с тобой убью свою недоброкачественную любовь. С Новым годом. Веком. Тысячелетием. Будем писать письма. Гудбай.

 

Новое меню

— Господи, сколько еще ждать-то? Понтов выше крыши, а работают отвратительно!

— Да ладно, не ругайся. Вон он идет. Какой-то новый, я его раньше не видел.

— Пожалуйста. Пожалуйста. Желаете чего-нибудь на аперитив?

— Мне пива разливного, а даме — красное вино. Вот это.

— Этого, к сожалению, нет.

— Тогда это. Двести грамм.

— Конечно.

— А меню мы пока почитаем.

— Конечно. У нас новое меню с понедельника. И тридцать процентов скидка до следующей среды.

— Понятно.

— Ушел. Ну, слава Богу. Неприятный какой-то. Мне кажется, он там встал за дверью и нас подслушивает.

— Маш, ну ты еще скажи, что его твой муж специально нанял. Ну, не смеши меня, родная, пожалуйста!

— А что? С него, пожалуй, станется. Ладно, давай почитаем. Так... Салат “Женевьева”. Они хоть знают, кто такая Женевьева? “Мелко покрошенная редисочка в дивном соцветьи весенних трав и незабываемый соус на ваш выбор: сырный, сливочный, ореховый”? Сколько мы с тобой тут не были, зая?

— Месяц всего, Маш. Всего месяц. “Мясные деликатесы “Фронда” — тот же окорок с колбасой, только назвали красиво. Окорок из фрондеров...

— Зая, у них же французская кухня. Понимаешь? Стейк Атоса, заливное по рецепту госпожи Кокнар, гигантская свиная отбивная “Радость Портоса”...

— И вот, смотри, салат Софи Марсо. Чернослив с вареным картофелем и сыром. Закажу — мне она нравится.

— Что?! Я думала, что я тебе нравлюсь... А ты салаты из Софи Марсо заказываешь!

— Машунь, она мне нравится тем, что слегка похожа на тебя, но не такая красивая.

— Ну ладно, прощен. Я возьму, наверное, закуску из брынзы “Эсмеральда” и котлет-де-воляй. На самом деле это котлета по-киевски, все понты, понты!

— Да почему сразу понты, Маш? Просто люди пытаются сделать нам приятно.

— Понимаешь, я вот сижу и жду, например, рыбу-соль “Кардинальскую” и представляю себе...

— Как Ришелье приходит за стол, и усаживается рядом, и расправляет салфетку?

— Ну, почти. Что за наказанье, он опять пропал, этот дурацкий официант!

— Вы уже выбрали?

— Ой, вы так внезапно появились... Да, мы выбрали... Дорогой, давай ты сначала...

— Мне, пожалуйста, лягушачьи лапки “По-бурбонски” и жаркое “Меровинг”. Кстати, а где вы берете лягушачьи лапки?

— Покупаем в Бельгии.

— А-а. И еще пива, пожалуйста.

— А устриц нет у вас?

— Нет, к сожалению.

— Тогда мне яйца “Госпожа Бовари” и котлет-де-воляй.

— Хорошо. Закуски будут готовы через двадцать минут, а основные блюда придется подождать.

— Понятно. Мне вина, пожалуйста.

— Ты видел, как он выпрыгнул откуда-то? Будто подслушивал на самом деле.

— Дай мне поджигалку. Спасибо.

— Маш, ты почему такая нервная? Ну, у нас ведь все хорошо. Я тебя так люблю... Поедем потом ко мне?

— Не знаю даже, что-то как-то неспокойно. Муж, правда, сегодня уехал — до пятницы, но у меня такое чувство, что он за мной подглядывает.

— Пожалуйста, вино.

— Господи, как вы меня напугали опять!

— Простите!

— Слушай, тут правда нечисто.

— Маш, перестань грузиться. Расскажи лучше, что у тебя стряслось, что ты вдруг вне графика позвонила?

— Какой ты, Павлик, скучный! График, скажешь тоже! У нас ведь любовь, страсть, а ты — график. Будто пол кому мыть по очереди в коридоре общем.

— Ну, прости, котенок, ну, ладно. Но согласись, что ты редко звонишь вот так, без предварительных договоренностей.

— Павлик, зая, у меня очень серьезные проблемы со здоровьем. У меня беременность трехнедельная на фоне эндометриоза.

— Что это значит?

— В смысле, ты хочешь знать, что такое беременность?

— Нет, вот этот эн-до-три...

— Болезнь такая. Женская. Но ключевое понятие здесь другое — беременность!

— Ты хочешь сказать, что...

— Нет, беременность от мужа. Ты же понимаешь, я не могу так рисковать.

— Маш, не мое дело тогда, но, может, тебе не пить?

— Зая, ты не догоняешь. Я же тебе сказала: на фоне эндометриоза! Я могу не выносить!

— Но ведь ты хотела ребенка!

— Врач сказал, что нельзя. Я могу не выносить, и тогда все, больше никогда. Мне ведь уже тридцать два. Не девочка. Поэтому у меня через неделю аборт. Вот я тебе и позвонила, чтобы ты меня не терял.

— Машка, бедная моя! Дай я тебя поцелую!

— Пожалуйста, лягушачьи лапки и яйца “Госпожа Бовари”!

— А знаете, я уже привыкла, что вы так подкрадываетесь! Мне уже даже это нравиться начало!

— Я рад. Еще вина?

— Двести грамм. А коктейли у вас какие?

— Я принесу вам карту сейчас.

— Сделайте одолжение.

— Вкусные лапки. Будто курицу ешь. Или кролика. А как “Госпожа Бовари”?

— Госпожа Бовари — это я.

— Хо-хо-хо!

— Ха-ха-ха!

— Пожалуйте винную карту.

— Тэк-с, что тут у нас имеется... Тэк-с, Б-52 —вчерашний день, лонг-айлендский чай со льдом — ненавижу колу, вот! Буду коктейль с много чего обещающим названием “Новый русский”.

— Сию минуту.

— Нет уж, вы его смешайте, пожалуйста, как полагается, не за минуту, битте, сильвупле.

— Маш, ты когда напиваешься, такая вредная становишься! И такая красивая, блин... Может, поедем сразу ко мне, а? Я тебе сам Меровинга зажарю и котлет наваляю.

…

— Пожалуйста, жаркое “Меровинг” и котлет-де-воляй.

— Мне еще “Нового русского!”

— Может, хватит, котенок?

— Павлик, ты мне пока что не муж запрещать!

…

— Вот ваш коктейль, сударыня, и знаете, тут за стеночкой сидит один господин — он уже давно тут сидит, и мне кажется, что он внимательно слушает ваши разговоры...

— Что? Что вы там шепчете? Я не поняла ни слова. Ой... Павлик... Мне дурно...

— Здравствуй, Маша.

— Здравствуй, Виталик... Ты же уехал до пятницы...

— Как видишь, уехал, но не весь. Павел? Приятно познакомиться.

— М-мм. Мне тоже...

— Неловкая ситуация, не правда ли? Женечка, принеси нам бутылочку “Смирнова”, такую, знаешь, запотевшую-вспотевшую.

— Откуда ты знаешь, что он Женечка?

— А у него бэджик ведь специальный, Марусечка, ты просто не заметила. Видишь, написано: “Ев-ге-ний”. Уменьшительное, значит, Женечка. Беги, Женечка, шустри.

— А мне “Нового русского” еще, Женечка!

— Нет, радость моя, ты больше не пьешь! Мне нужен здоровый ребенок. Правда, Павлик?

— М-мм, да!

— Что ж ты, Маша-герл, такая нетерпеливая? Только муж за порог, а ты к трахалю сразу же, а?

— Я, собственно, не понимаю, отчего ты со мной разговариваешь в таком тоне? С кем хочу, с тем и живу. Ты тоже не ангел с крыльями.

— Маша, я тебя сегодня побью. Вот прямо сейчас побью!

— Ну, уж нет, убери от нее руки! Я сказал, убери, ты, старый хрен!

— Та-ак, вот и водочка пришла вместе с Женечкой. Женечка, выпьешь с нами?

— Нет, что вы, я на службе, и у меня к вам просьба — пожалуйста, если уж вы напились, ведите себя прилично. Потому что у нас ведь не малина воровская, а французский ресторан.

— Не волнуйся, Жендос, все будет оллрайт. Так... Павлик, зая, будешь водочку? Маша пропускает.

— Ничего я не пропускаю! Я уже всю жизнь свою и так пропустила! Хватит! И он тебе не зая, и не Павлик! А Павел Николаевич!

— Я злой уже, как Карабас-Барабас! На всех на вас! Я еще, замечаете, шучу тут с вами!

— Ой, как ты мне надоел, Виталик! Ну, прямо хуже всех надоел!

— Марусечка, любимая, не бросай меня, а? Ну что ты с этим хлыщом лакированным связалась? Хочешь, я себе пересадку волос сделаю?

— Виталик, перестань! Не в лысине ведь дело, понимаешь, нет? Просто ты все время где-то ездишь, где-то так далеко всегда от меня, а я...

— Ну не плачь, девочка, не надо... Все ведь для тебя, родная, я для тебя ведь стараюсь и для детишечек будущих... И никакого аборта мы делать не будем, позвоним Вере Мартыновой, и она нас отправит в клинику, в Израиль, там самые лучшие врачи... Ну, мы же можем себе это позволить...

— Правда? И ты на меня не сердишься? Совсем?

— Маша, но ты ведь мне должна пообещать, что с Павлом Николаевичем больше видеться не будешь! Это очень серьезно.

— Я понимаю. Да. Конечно. А можно мне еще выпить?

— Павел Николаевич, вы не рассердитесь, если мы с женой вас оставим? Навсегда оставим, нам ведь пора домой, мы ждем ребенка...

— А-а, кх-кх, м-мм... Ну, да. Прощай, Маша. Радость наша.

— Виталик, ну ты тоже. Мне ведь его жалко. Как я могу вот так взять и уйти! Он же будет страдать. Павлик, ты будешь страдать?

— Ну, я не знаю. Ну, буду, наверное. Да. Буду.

— Вот видишь, Виталик, он будет страдать.

— Опять начинаешь?! Я с тобой по-хорошему, по-доброму, а ты опять начинаешь?!

— Убери от нее руки, ты, скотина!

— Законная скотина! Законная! А ты кто? Ты кто?

— Я люблю Машу. Я никогда бы руки на нее не поднял!

— Конечно, зачем рука, если на нее кое-что другое поднимается!

— Виталик, оставь меня в покое! Блин! Нас сейчас выставят отсюда!

— Я сам уйду! Кому ты нужна, старая крыса?.. Вон у меня Алка-референт на работе, двадцать два года, ноги мне мыть готова! Женюсь на Алке. Завтра жди адвоката, дура ты стремная! Женюрка, сколько с меня? Вот, держи.

— Ну вот, поговорили, как меду напились...

— А что ты хотел, Павлик, он ведь натуральный новый русский! Лысый вроде, интеллигентный, но все равно новый русский.

— Пожалуйста.

— Что — пожалуйста?

— Ну, вы просили еще один коктейль “Новый русский”, и я вам принес.

— Спасибо. А какие у вас десерты?

— Есть очень вкусный торт “Мадам де Севиньи”. И мороженое “Собор Парижской богоматери”.

— Вот их нам и принесите.

— Неужели у тебя еще есть куда есть?

— А я когда нервничаю, я всегда много ем.

— Павлик, а ты бы женился на мне?

— Ну, я не знаю. Наверное. Но я ведь не думал об этом.

— Понятно. Женя, Женя! Идите сюда!

— Слушаю.

— Женя, заверните мне тортик с собой. Я ухожу.

— Маша, ты куда? Ну, подожди! Черт! Ушла! И тортика не дождалась!

— Вот, пожалуйста, мороженое. “Собор Парижской богоматери”.

— Вы знаете, я его, наверное, не буду есть. У меня отчего-то аппетит пропал.

— Может быть, возьмете с собой?

— Нет, я водку возьму с собой. Это можно?

— Ну, немного необычно, но, в принципе, можно.

— Сколько с меня за все это?

— А тот мужчина, который сначала подслушивал, а потом кричал, он за всех заплатил и еще на чай дал почти двадцать процентов!

— Значит, у вас сегодня счастливый день?

— Да, мне повезло. Спасибо. Приходите к нам почаще и обязательно — через месяц, у нас будет новое меню. Тематическое. Будет называться “Стендаль”. Икорное ассорти “Красное и черное”, жюльен “Сорель”, десерт “Ванина Ванини”. Клянусь, вам понравится!

 

Собака

to:кtp9@mail.ru from tony@mail.ru subjekt:Приветствие!

Катя, привет! Я все никак не могла подключиться, меня постоянно начальник дергает — но теперь все нормально, он пошел жрать, а я вот шлю тебе первое письмо. Сообщи, как получишь. Новостей у меня пока нет, работа идет туго. Новое место — новые проблемы. Особенно задирает девочка-пиарщица. Хочется убить. Извини за агрессию. Антоша.

Re.to Author:

Антоша, или как вас правильно, не знаю, вы, милая девушка, ошиблись адресом. кtp9 — это я, Кирилл Тимофеевич Приоров, а 9 — моя счастливая цифра. Катя, видимо, по другому адресу. Счастливо!

to: ktp9@mail.гu from tony@mail.ru subject: извиненьица

Ах, Кирилл Тимофеевич, простите меня, неловкого пользователя! Я неправильно запомнила Катькин адрес, но я даже и думать не могла, что можно вот так запросто попасть на кого-то другого! Кстати, у вас очень необычная фамилия. Такая несовременная... Что она означает, интересно? А меня правильно звать Антонина, но я предпочитаю, когда обращаются просто: Антоша.

Re. to Author:

Антоша, привет! Ошибиться “мылом” действительно трудно, но можно. Фамилия Приоров, может, и необычная, но и не такая редкая, как ваше имя. Такие фамилии давали семинаристам. Приор по-латыни означает “первейший”, то есть присваивали ее лучшим ученикам. Кирилл.

to:ktp9@mail.ru from: tony@mail.ru subject: надоедание

Извините, что я вам снова пишу, но я с вами как-то уже сроднилась. Вы ведь мой первый опыт в Интернете! Я работаю в рекламном агентстве, совсем недавно. Получается плохо, но мне все равно нравится. А вы чем занимаетесь? Если не секрет, конечно!

Re to Author:

Удивительное совпадение, Антоша, но работаю я тоже в рекламе: компьютерный дизайн. А у вас какая специальность? Извините, я не могу сейчас писать объемные письма, я сдаю срочную работу. Но вы мне совсем даже не надоедаете. Кирилл.

to: ktp9@mail.ru from: tony@mail.ru subject: появление

Здравствуйте, Кирилл. Я боялась помешать вам, поэтому не писала несколько дней. Да и у меня работы накопилось. Я придумываю рекламные тексты. Всякие восхваления, заманивания, привлечения и прочее, все то, чем мы потом травим потребителей. Раньше мне хотелось быть писателем, а теперь не хочется. Если честно, я очень устала. Пишите.

Re to Author:

Здравствуй, Антоша. Давай, может, на ты? Тебе ведь не 63 года, правда? Мне, кстати, 32. Это я так неловко пытаюсь выманить у тебя данные о твоем возрасте. Мне почему-то кажется, что тебе не больше двадцати.

Re to Re:Больше! Больше! Мне целых двадцать три года и еще четыре месяца! Так что ошибся ты всего на тридцать лет... Это катастрофа?

Re to Re:Чудный возраст. А еще что-нибудь рассказать о себе не хочешь? Какую ты любишь музыку?

Re to Re: Я ненавижу музыку. Я люблю книги. Особенно всякие скучные немецкие книжки, не буду утомлять тебя именами.

Re to Re: С ума сойти! Мы с тобой будто из одного вещества сделаны — я тоже люблю “скучные немецкие книжки”, всех этих Г.К., Т.М., М.Ф. и прочих. С ума сойти! А вот про музыку ты так зря. Есть такие вещи! Кстати, не теряй меня — я уезжаю по всяким важным делам на несколько дней. Свяжусь сразу после возвращения. И еще: мне начинает хотеться тебя увидеть. Кирилл.

to:tony@mail.ru from: ktp9@mail.ru subject: беспокойство

Девушка Антоша, куда ты пропала? Я вернулся вчера ночью, холод собачий, весь промерз... А тебе нравится такая погодка? Вышел с утра на работу, заказов — по шею, начальник торопится, звереет прямо на глазах. Ответь, я очень жду. Кирилл.

to: tony@mail.ru from:ktp9@mail.ru

subject: Антоша, что случилось? Ты болеешь, наверное, да? У нас полконторы лежит с гриппом, я один как-то держусь. Работы очень много — скоро выборы, сама понимаешь. Нас в этот раз купил чрезвычайно богатый кандидат и теперь гонит, гонит, как ямщик... Я скучаю без твоих писем — странно, всего одна неделя прошла, но мне кажется, будто бы мы знакомы с детства.

Re to Author:

Кирилл, приветик!

Я действительно приболела, лежала дома и сочиняла стихи. К сожалению, стихи у меня получаются просто отвратительными — видимо, мне стоит ограничиться рекламными текстами. Только за одну строчку не стыдно — хотя она получилась сексуально-провокационная:

“Войди в меня, как в Интернет”.

Теперь ужо не до стихов — с меня тоже требуют политизированных текстов и главное, одну большую Идею. У нас, подозреваю, совсем другой заказчик, потому что заплатили довольно мало... Кроме всего прочего, теперь придется еще и диссер отложить — я ведь в аспирантуре учусь и пишу про деривационный потенциал непроизводных прилагательных, если ты, конечно, понимаешь, о чем это я... Пиши. Антоша.

Re: Антоша, милая, я так рад, что ты появилась! Строчка твоя просто замечательная, это типа хокку, да? Правда, в Интернет обычно не входят, а выходят, но смысл тот же. А тема твоей диссертации меня совершенно не удивляет, у меня была знакомая девушка-филолог, защищавшаяся по теме: Субстантивы адъективного склонения словообразовательного гнезда современного русского языка. Так что мне этот мир близок и понятен.

Слушай, может, я тороплю события, но все-таки хотелось бы знать, как ты выглядишь. Я попробую угадать, а ты исправь ошибки.

Девушка по имени Антонина должна быть блондинкой. Высокой, но не длинной, худой, но не плоской, умной, но не занудой. Глаза серые. Жду реакции. Кирилл.

Re to Re: Ты что, за мной шпионишь?! Как ты узнал, что я — это я? Мне страшно стало. Ты, видимо, уже давно ходишь мимо моего стола и хихикаешь, а я-то, дурочка... Кстати, хокку состоят из трех строчек. Не знаю, нужен ли мне теперь твой ответ. Антоша.

 

Re to Re: Антоша, я понятия не имею, где ты работаешь, это просто чудо, что мои представления о тебе совпали с истинным положением дел, я так рад! Теперь нужно рассказать о себе: я брюнет, кареглазый, длинноволосый, похож, говорят, на итальянца. Мы могли бы составить хорошую пару, не так ли? Пиши.

to: tony@mail.ur.ru from ktp9@mail.ru subject: волнение

Опять пропала! Не иначе, командировка? Я даже завидую — у тебя такой свободный график. А мне приходится торчать целыми днями на работе, и даже домой меня отвозит хозяйская машина. Все звонки только через секретаря. В общем, никакой самостоятельности — но это было важным условием шефа, когда он принимал меня на работу. Приходится выполнять щепетильные заказы — ты понимаешь, о чем я. Кстати, к нам снова обратился один важный господин с большим-пребольшим капиталом. Хозяин сказал, будем трясти, как грушу. Ответь, когда появишься. Твой Кирилл.

Re:

Привет, кареглазый брюнет! Что ж, ты вполне в моем вкусе! Остается только встретиться — или боишься? Как насчет завтрашнего вечера? Буду ждать в 20.30 за крайним слева столиком кафе “Лондон”. Кстати, у меня забирают компьютер на время — кому-то он нужнее. До встречи! Антоша.

To: tony@mail.ur.ru From: Кирилл Subject: капитуляция

Антоша, ты меня очаровала, и я капитулирую безоговорочно. Надеюсь, что успеешь получить мое сообщение до того, как отдашь машину — кстати, как ты обойдешься без него? Все-таки не ценят тебя твои начальники... Неужели мы завтра увидимся? Только об этом и думаю... Буду ровно в полдевятого. Кирилл.

To: From: Босс Subject: Благодарственное письмо.

Антон, ты превзошел самое себя! Если бы ты видел, как этот напыщенный влюбленный клоун рассыпался мелкой дробью перед раскрашенной машкой! Ей даже не пришлось произносить вслух с трудом запомненные имена и фамилии: он сам, представляешь, сам все ей рассказал! Обе кампании у нас в руках, так что проблем осталось на несколько часов! Блин, он ей сдал все данные, все примочки, даже рассказал, кто сколько заплатил! Шеф будет доволен — теперь ему никто не помешает войти в Госдуму, как в свою спальню... Диктофон тоже не подвел — сегодня вечером можешь послушать голос своего дружка в вечерних новостях. Ты молоток, Антон, ты просто гений пиара. И собака при этом — настоящая собака! Тони собака мэйл ур точка ру. Приходи за гонораром в любое время. Босс.