Всё позволено [Джеки Браун] (fb2) читать онлайн

Джеки Браун Всё позволено

Пролог

Джейк Маккейб сжал кулак. Ему хотелось стукнуть по чему-нибудь — от боли и безысходного отчаяния. Но если он даже разобьет руку до крови, вряд ли ему это поможет. Поэтому он расслабил кисти — настолько, чтобы взять шариковую ручку и открыть тетрадь. Там было лишь одно предложение, написанное пару месяцев назад, когда штатный психолог порекомендовал ему вести дневник для того, чтобы дать выход эмоциям.

«Это чепуха, — было написано в нем. — Не понимаю, как вся эта писанина может что-нибудь изменить».

Но теперь, однако, когда Джейку нанесли новую рану, он написал слова, которые не в силах был произнести вслух. Конечно, он и сейчас не обретет спокойствия, потому что это невозможно. Но оказалось, что психолог был прав насчет потребности в отдушине. Слова полились горьким потоком. Один абзац, затем второй, написанный стремительным почерком…

А потом Джейк уронил голову на стол и зарыдал. Первое предложение тут же превратилось в расплывчатое пятно. Но это не имело значения — он будет долго помнить написанные только что слова, даже после того, как затихнет гнев, бушующий в его груди:

«Сегодня Миранда убила нашего ребенка».

Глава 1

Машину несколько раз развернуло на занесенной снегом дороге, пока она не врезалась в сугроб с такой силой, что сработала подушка безопасности. Каролин Франклин Венделл, с трудом оторвав пальцы от руля, дрожащей рукой провела по лицу. В течение этих ужасных и, как ей показалось, бесконечных секунд у нее перед глазами пронеслась вовсе не ее жизнь. Это была жизнь ее сына. Она представила себе, какая жуткая участь ждет Кэбота, оставленного на попечение отца и бабушки.

Кара взглянула на поле, занесенное снегом. Капот ее маленького автомобиля был зарыт в снег на обочине. Но жизнь ее свернула с ровной дороги задолго до того, как она врезалась в этот сугроб. Все пошло кувырком с тех пор, как четыре года назад Кара по глупости вышла замуж за Трумэна. Сейчас она отказывалась в это верить — в то, что ошибку, сделанную ею, уже невозможно исправить.

Утром она еще лелеяла надежду, что все-таки сможет найти способ избавиться от этого кошмара. Не ради себя, а ради Кэбота. Сын был единственной радостью в ее браке — он стал наследником одной из самых влиятельных и могущественных семей Новой Англии.

Сердце ее тяжелым молотом стучало в груди, а руки и ноги все еще дрожали. Кара прижалась лбом к рулю, обтянутому искусственной кожей, и признала свое поражение. Трумэн оказался прав. Она не может от него уйти.

«Я делаю это ради тебя. Ты нуждаешься во мне, Каролин».

Сколько времени она просидела так, Кара не знала. Автомобиль начал остывать. Кара заметила пар собственного дыхания, и ее пальцы, несмотря на теплые перчатки на меху, стали коченеть от холода. Она достала из сумки мобильный телефон. В конце концов надо позвонить мужу и сообщить о задержке, а также, если нужно, умолять его об отсрочке. Она никогда никого не умоляла, но здесь речь шла о ее сыне!

Кара открыла телефон и секунду смотрела на фото своего сына. Он улыбался, счастливый и беззаботный, как и все дети. Она прикоснулась пальцем к дисплею, а затем нахмурилась — телефон не работал.

С трудом открыв дверцу автомобиля и сразу провалившись по колено в снег, Кара высоко подняла телефон, покружилась на месте. Никакого сигнала.

Сунув трубку в карман куртки, она выругалась. Тихое ругательство улетело прочь вместе с холодным снежным воздухом.

Остается лишь ждать случайной помощи. Хотя маловероятно, что еще какой-то ненормальный выедет на машине в такую погоду. Ее саму заставило отправиться из дому лишь отчаяние. Кара взглянула на дорогу — в том направлении, откуда она приехала. Она проезжала заправочную станцию, когда свернула с главной дороги. Заправка находилась в трех-четырех милях отсюда. На ней были сапоги из тонкой кожи и на высоких каблуках. Они явно не годились для столь сурового марша по заснеженной дороге.

Кара взглянула в другую сторону. Что там впереди, куда она направлялась?

Скорее всего, лишь снег и клены по обеим сторонам дороги, и больше ничего. Да, ей удалось уцелеть в аварии, но, если взглянуть правде в глаза, она все еще находится в опасности. Слезы навернулись на глаза, и Кара почувствовала, что ее охватывает паника. Что ей делать? У нее была назначена встреча, на которую нельзя опаздывать!

Вдали раздался какой-то звук. Звон колокольчиков? Нет, это просто ветер или вообще плод ее воображения. Через секунду, однако, из-за поворота дороги показался мужчина верхом на лошади. Поля его шляпы и широкие плечи были занесены снегом. «Мне это просто привиделось», — решила Кара, когда мужчина приблизился и стали видны жесткие черты его лица: глубоко посаженные глаза, выступающие скулы и темная щетина на подбородке.

Колени Каролин подогнулись, и она опустилась в снег.

Она, наверное, умирает…

Не снимая перчатки, Джейк протер рукой глаза, увидев эту женщину. Она была видением, не иначе. Никто в здравом уме не выйдет из дому в такую жуткую погоду. Он отправился на прогулку лишь для того, чтобы избавиться от бурлившего в нем гнева. И ему хватило ума сесть на лошадь. Это животное знало дорогу домой гораздо лучше, чем он.

Увидев, что женщина упала, Джейк на ходу соскочил с седла и, утопая в снегу, помчался к ней. Склонившись над женщиной, он с трудом сдержал желание взять ее на руки.

Защитить и уберечь.

Давным-давно эти слова были частью его ежедневной молитвы. Но теперь Джейк о них почти забыл.

— Леди, эй, леди! — Сквозь завывание ветра голос его прозвучал резко и грубо. — С вами все в порядке?

Она взглянула на него потухшим взором, со страхом и отвращением. Он не был уязвлен. Люди часто его пугались. Но затем она сделала нечто, что потрясло Джейка до глубины души. Прикоснувшись дрожащей рукой к его щеке, она спросила:

— Вы… ангел?

Этот вопрос привел его в замешательство. В последний год его как только ни называли. Но ангелом — никогда.

— Не имею к нему никакого отношения.

— Я думала…

— Вы ушиблись?

Она заморгала:

— Думаю, нет.

— Голова, руки-ноги целы? — Он взглянул на машину и увидел сдувшуюся подушку безопасности. Подушка спасла ее от серьезных травм, но это не означало, что женщина вовсе не ушиблась.

— Со мной все в порядке! — Желая это доказать, она, хотя и с трудом, встала на ноги.

Джейк поднялся вместе с ней. Женщина оказалась выше, чем он предполагал, учитывая ее хрупкое телосложение. Макушка ее головы почти касалась его дважды сломанного носа. Он не видел ее ног из-за сугроба, но мог поспорить, что она была на каблуках — высоких и непрактичных. Впрочем, вся ее изысканная одежда была такой. Хорошо, что он оказался здесь. Еще один час на пустынной дорогое — и ей пришлось бы очень плохо…

«Ты нужен людям, Джейк».

— Но вот с машиной — совсем другое дело, — сказала она. — Я не знаю, что с ней, но ее явно надо отвезти в ремонт.

«Люди рассчитывают на твою помощь, Джейк».

Он еще раз взглянул на крошечный автомобильчик. Возможно, он расходует мало бензина, но это единственное его преимущество. Тон Джейка был гораздо грубее, чем он сам того хотел:

— Вы называете это машиной? Скорее это игрушка, а не машина.

Женщина рассмеялась, но смех ее был скорее истеричным, а не радостным.

— Да, это машина! Вы не знаете, есть ли здесь поблизости автосервис? И работающий телефон? Мой мобильный не ловит здесь сигнал. Мне надо вызвать эвакуатор.

— Вы можете позвонить из гостиницы.

— Гостиницы? — Вздохнув, она явно повеселела. — Здесь неподалеку есть гостиница?

Джейк кивнул:

— В полумиле отсюда.

— Вы не знаете, есть ли там свободные номера? — Женщина схватила его за руку. — Пожалуйста, скажите «да»!

Джейк, сглотнув комок в горле, на секунду утонул в глубине ее карих глаз.

— Я уверен, что для вас что-нибудь найдется.

На самом деле гостиница была закрыта для постояльцев, но на этой неделе Джейку все-таки пришлось пустить в нее гостей. Теперь он был вынужден развлекать всю свою семью, и именно это заставило его в такую ненастную погоду выйти на улицу.

Его родители, брат, его жена и их дети явились совсем неожиданно, без всякого приглашения. И Джейк уже находился с младшим братом на ножах. Вот и сейчас он ушел, чтобы не ляпнуть в сердцах того, о чем потом мог сильно пожалеть.

— Слава богу! — сказала женщина. — Я… Могу я попросить вас отвести меня туда? — Взгляд ее упал на лошадь. Несмотря на сильную метель, Бесс терпеливо стояла в стороне.

— Буду счастлив.

В голосе его, однако, не было особой радости, и женщина, судя по ее лицу, это заметила:

— Вы сказали, что гостиница всего лишь в полумиле отсюда. Я… Я могу дойти до нее пешком. — Она сделала несколько неловких шагов по глубокому снегу.

— Да, действительно, — хмыкнул Джейк. — Черт возьми, леди, вам повезет, если вы не окоченеете до смерти уже через десять ярдов.

Повернувшись, она взглянула на него. В этих карих глазах теперь вспыхнул огонь, и щеки разгорелись, но не только от пронзительного ветра.

— Не надо считать меня беспомощной! Я отказываюсь ею быть!

Этот крик разнесся по вершинам кленов, и даже несколько снежных хлопьев упало с их ветвей. «Она не беспомощная, — подумал Джейк. — Она просто в отчаянии».

Будто со стороны он услышал свой голос:

— Пойдемте. Я помогу вам сесть в седло.

Женщина с ужасом взглянула на кобылу. На этот раз в ее голосе слышался страх:

— Уверяю вас, я действительно могу дойти пешком.

— Да, конечно, я понимаю. Но это будет по меньшей мере в два раза дольше. — На этот раз Джейк говорил с ней тверже. — Не волнуйтесь о Бесс. Она хоть и гигант, но ласковая и нежная.

Женщина, повернувшись, указала на свой автомобиль:

— А как же моя сумка?

— Она большая?

— Мне не нужен багаж, который лежит на заднем сиденье, если вас это беспокоит. Но мне очень нужна сумка с туалетными принадлежностями, которая стоит на полу впереди.

Заглянув в окно автомобиля, Джейк поморщился. Сумка действительно не была большой, но так как их короткая поездка и без всякого багажа была достаточно затруднительной, он сказал:

— Я вернусь за ней позже.

Джейк ожидал, что женщина станет спорить, но она промолчала и стала пробираться по глубокому снегу к лошади. Сквозь завывания ветра Джейк услышал, как она монотонно повторяет:

— Я смогу это сделать! Я смогу это сделать! Смогу. Джейк посадил женщину в седло и уселся позади.

Бесс переступила с ноги на ногу: она не привыкла возить сразу двух седоков.

— Спокойно, девочка, все хорошо, — сказал он, протянув вперед руку и ободряюще похлопав кобылу по крутой шее. — Позволь нам как следует усесться.

Женщина повернулась к нему:

— Я узнала, как зовут вашу лошадь, но еще не знаю, как зовут вас.

— Джейк. Джейк Маккейб. — Он настороженно ждал ее реакции. Когда-то его имя было синонимом Сатаны — по крайней мере, в его родном городе Буффало.

Но лицо женщины совершенно не изменилось.

— Я Каролин… Франклин. — Голос ее был странно вызывающим, когда она добавила: — Друзья зовут меня Кара.

— Ну, Кара, вы готовы?

Она кивнула, и они тронулись в путь.

До гостиницы они добирались дольше, чем предполагал Джейк. Погода резко ухудшилась — метель усилилась, снег мгновенно заметал следы лошадиных копыт.

Джейк вздохнул с облегчением, когда увидел здание гостиницы, пусть и обветшавшее. Это место всегда действовало на него успокаивающе: окруженное высокими деревьями, оно не было видно со стороны главной дороги. Просторная терраса была заметена снегом, несмотря на то, что Джейк почистил ее перед своим уходом. Он представлял себе, как летом расставит на террасе кресла-качалки, изготовленные его собственными руками…

Джейк всегда любил работать с деревом, причем это у него получалась прекрасно. Сказывались уроки отца, который терпеливо обучал его ремеслу краснодеревщика. В то время как некоторые полицейские обращались к алкоголю, чтобы развеяться после тяжелого дня, Джейк брал в руки пилу, долото, рубанок…

Это занятие позволило ему не сойти с ума и в прошлом году, когда он ожидал окончания внутреннего расследования. Оно проводилось после рокового убийства женщины и ребенка. Они погибли во время штурма дома, где, как предполагалось, скрывался главарь наркомафии.

Джейк тогда возглавлял операцию. Его команда приехала по неправильному адресу…

И прежде чем расследование было завершено, он смастерил два кресла. Особенно старательно он занимался их отделкой — сделал резные ножки и спинки. Джейк понимал: он делает это, чтобы восстановить над собой контроль. В конце концов он остался доволен креслами, но был потрясен результатами расследования.

Ему сообщили, что адрес дали правильный, а вот он неправильно его прочитал. «Не может быть! — была его первая реакция. — Я не мог так ошибиться!» Но доказать что-либо не было возможности — некоторые документы были потеряны. Джейк больше не мог быть уверен в себе. После расследования ему объявили строгий выговор с занесением в личное дело, но все же оставили работать в полиции. Но тут дело приняло еще более страшный оборот. Новичок-полицейский, который застрелил двух ни в чем не повинных людей, женщину и ребенка, не выдержал и покончил жизнь самоубийством.

В глазах общественного мнения за это тоже должен был ответить Джейк.

Он работал в Буффало полицейским больше десяти лет — после окончания полицейской академии, а теперь стал парией.

Конечно, некоторые поддерживали его, устраивали публичные митинги. И профсоюз поклялся оспорить результаты расследования. Но когда к нему подошел капитан и тихо предложил ему пакет с документами на увольнение, Джейк безропотно принял его. На самом деле он сам хотел уйти. Он не видел смысла бороться. Женщина и ребенок были мертвы. Новичок-полицейский тоже. Даже если Джейк не ошибся с адресом, это случилось в его смену.

А затем была Миранда…

Поэтому, собрав вещи, Джейк покинул и полицию, и Буффало.

Где-то через полгода он наткнулся на эту гостиницу. Семья его часто останавливалась здесь, когда он был еще мальчиком. В детстве он очень любил эти места — Зеленые Горы. Но гостиница была закрыта, на ней висело объявление о продаже. Взглянув на здание, Джейк почувствовал, как сердце его дрогнуло. Дом находился в плачевном состоянии. Но все равно он купил его.

Местные жители были такими же, какими он их помнил — не очень-то приветливыми с незнакомыми людьми. И Джейка это вполне устраивало. Он приехал сюда совсем не для того, чтобы заводить друзей. Он просто хотел покоя.

— Это гостиница?

Джейк не сразу понял, что лошадь, пройдя мимо гостиницы, остановилась возле маленького строения, где находился денник.

— Думаю, что Бесс тоже захотела поскорее спрятаться от снежной бури.

— А Бесс здесь живет? — Кара повернулась в седле, чтобы видеть его лицо. — И вы живете здесь?

— Да. Я владелец гостиницы.

Брови Кары поднялись. Она наверняка ожидала увидеть радушного хозяина, какие обычно бывают в таких маленьких гостиницах. К тому же это строение выглядит совсем нежилым: с облупившейся краской, расшатанными досками и непомерно разросшимися кустами вокруг.

— Сейчас гостиница не работает. Но в ней тепло и сухо. Я покажу вам ваш номер, а затем поеду назад, за вашей сумкой. — И, обратившись к лошади, Джейк добавил: — Прости, девочка, но твой рабочий день еще не окончен.

Метель еще больше разбушевалась. Хлопья снега были такими большими, будто снаряды в небесной снежной битве. Джейк спрыгнул с седла и потянулся к Каре. Даже сквозь ее одежду он почувствовал, какая тонкая у нее талия, а весила она не больше чем ребенок. Наверное, соблюдает какую-нибудь глупую диету, ест лишь фрукты или пьет какие-нибудь особые коктейли. «Женщины есть женщины, — со вздохом подумал Джейк. — Я их никогда пойму».

Когда они наконец дошли до заднего крыльца, где царило относительное затишье, Кара неожиданно улыбнулась ему. И в нем вдруг проснулся интерес. Лицо женщины не выражало ничего, кроме обычной вежливости, но Джейк все же уловил в нем страстность и даже в какой-то мере притягательность.

— Не уезжайте! — попросила она.

— Не уезжайте? — машинально повторил он, глядя на ее вспыхнувшие щеки.

— В этой сумке нет ничего важного. Погода… — Кара взмахнула рукой. — Вы и так уже много сделали. Я не переживу, если с вами что-то случится из-за меня.

Джейк заморгал, продолжая смотреть на нее. Он уже почти забыл о том, что это такое, когда кто-то беспокоится о нем.

— Вам действительно не нужна сейчас сумка?

Кара кивнула, и несколько тающих снежных хлопьев упало с ее мокрых волос. Он протянул руку, чтобы стряхнуть с нее снег, и она вздрогнула. Кара быстро отвела глаза в сторону, и у него возникло ощущение, что не только холод побудил ее к этому. И где-то глубоко внутри у него уже второй раз вспыхнул интерес к этой женщине — такой же нежеланный, как и снежная метель ранней весной.

Дверь за их спинами рывком открылась — и Джейк не успел совершить поступок, за который ему потом пришлось бы извиняться. Он даже почувствовал благодарность к неведомому человеку, спасшему его, пока не понял, что это его мать. Она стояла в дверях, уперев руки в бока, и под ее взглядом мог бы дрогнуть любой сержант.

— Джейкоб Роберт Маккейб, неужели ты даже… — Дора Маккейб запнулась, прервав свою обличительную речь, когда взгляд ее упал на Каролин. Она тут же сбавила обороты и поменяла тон: — О, здравствуйте. Меня зовут Дора. Я мать Джейка.

— Это Каролин Франклин, — сказал он.

— Кара, — представилась гостья.

— Хорошо. Кара. — Дора кивнула, переводя взгляд с одного на другого. — Я не думала, что Джейк ждет гостей.

— Я не ждал!

— Я не гость!

Эти фразы Джейк и Кара произнесли одновременно и тут же оба замолчали.

Если его мать и пришла в некоторое замешательство, то не показала виду. Тем же тоном, которым заставляла сына ходить по струнке лет до восемнадцати, женщина произнесла:

— Боже мой, сын! Разве ты не знаешь правил приличия? Веди бедную девочку в дом, пока она не умерла от холода. С нее надо снять всю эту мокрую одежду.

Джейк судорожно перевел дыхание, потому что в этот момент он думал о том же самом…

Глава 2

Кара облегченно вздохнула, попав в тепло. Но тут ее внимание привлекли голоса. Несколько голосов, включая звонкие крики детей. Кара с недоумением взглянула на Джейка, а затем, наклонившись, стала расстегивать сапоги. Окоченевшие пальцы слушались плохо.

— Мне показалось, вы сказали, что гостиница не работает, — пробормотала она.

— Да, не работает. — Джейк уже снял шляпу. Теперь он стягивал с себя куртку.

— Это не постояльцы. Это остальная наша семья, — сообщила Дора, взяв куртку у Джейка. Многозначительно взглянув на своего сына, женщина добавила: — Мы семья и потому приходим на помощь друг другу, когда появляется нужда.

— Мама…

— Я просто так сказала. — Дора повесила их одежду сушиться. — Сейчас я принесу вам полотенца. Идите в большой холл и посидите там возле камина.

Джейк повел Кару в помещение, находившееся в передней части гостиницы, где в камине ярко пылал огонь. Рядом с камином в мягком кресле сидел мужчина на вид намного старше Джейка. Он читал книгу и курил трубку. Двое детей, примерно такого же возраста, как и ее Кэбот, играли возле его ног. На диване у противоположной стены в обнимку лежали молодые люди под теплым толстым пледом.

Семья.

Боль охватила Кару. Боль утраты и боль несбывшихся надежд. Ее родители погибли пять лет назад в автомобильной катастрофе. Ей пришлось опознавать их тела, и все же до сих пор Кара ловила себя на том, что берет телефонную трубку, собираясь им позвонить…

И если ей надо найти оправдание тому, почему она вышла замуж за Трумэна, то у нее оно есть. Она была так одинока, так потеряна после их смерти… А он оказался слишком понимающим и заботливым… Он помог ей принять решение, когда она была погружена в горе. И только недавно Кара поняла, каким диктатором был Трумэн.

Она заставила себя вернуться к реальности. Слава богу, что ей не придется провести ночь в гостинице наедине с ее угрюмым хозяином! Вот только… Здесь собралась семья, и Кара была явно лишней. Все глаза устремились на нее, когда они с Джейком вошли в холл. Пожилой мужчина оторвался от своей книги, дети перестали играть, а парочка на диване вылезла из-под пледа и присела.

— Дядя Джейк вернулся! Дядя Джейк вернулся! — закричала маленькая девочка. Вскочив с пола, она бросилась к Джейку и обняла его колено.

Мальчик не захотел оставаться в стороне. Он не только обнял колено Джейка, но и попытался взобраться по нему. Кара улыбнулась. Такое не раз проделывал и Кэбот. Реакция Джейка, однако, была совсем другой, нежели реакция Трумэна. Нисколько не смутившись от такого напористого и бурного проявления чувств, он подхватил детей на руки:

— Эй, мартышки!

Сердце Кары странно екнуло. Она объяснила это тем, что хотела бы такого же отца для своего сына, такого, который не только восторгается своими отпрысками, но и активно участвует в их жизни.

— Папа сказал, что ты мог отморозить в снегу свою глупую голову.

Дети частенько способны ляпнуть такое, что может выдать взрослого с головой. Кара сдержала улыбку — и мудро поступила. Потому что Джейк удивленно спросил:

— Действительно так и сказал? — Он бросил мрачный взгляд в направлении дивана.

«Они братья», — решила Кара и почувствовала еще один всплеск зависти: сама она была единственным ребенком в семье.

Мальчик, улыбнувшись, кивнул:

— Да. Но дедушка сказал, что, если ты немного побудешь один, это пойдет тебе на пользу. Это правда?

Губы Джейка скривились.

— По большей части — да.

— Ой, я так рада, что ты вернулся, дядя Джейк! — воскликнула девочка. — Мама и бабушка стали уже беспокоиться.

— А ты? — спросил Джейк.

— Я тоже немного волновалась. Но ты неподе… непоме… — Она сморщила хорошенькое личико и взглянула в сторону дивана: — Какое это было слово из того фильма, который мы смотрели на прошлой неделе, папа?

— Непобедимый, — подсказал мужчина.

Девочка восхищенно повторила его, а лицо Джейка стало угрюмым. Взглянув на брата, он сказал:

— Я не герой и не супермен. — И Джейк поставил детей на пол.

Кара уловила какой-то скрытый подтекст в словах Джейка, но ничего не сказала. Она была гостьей, и причем незваной.

«Это не важно, — уверила себя Кара. — Когда прекратится метель, я отправлюсь своей дорогой. Надо только вызвать эвакуатор, чтобы он отвез машину в автосервис».

Она вдруг вспомнила, что ей надо позвонить:

— Простите, пожалуйста, могу я воспользоваться вашим телефоном?

Но прежде чем Джейк успел ответить, мальчик спросил:

— Кто это, дядя Джейк?

Кара не стала ждать, когда ее представят:

— Меня зовут Кара. Твой дядя, возможно, и не супергерой, но он спас меня. Мою машину занесло на дороге.

Джейк резко обернулся к ней. На лице его отражалось странное сочетание гнева и недоумения.

— Я просто оказался там, — пробормотал он, снова превратившись в того угрюмого мужчину, который наткнулся на нее на безлюдной, занесенной снегом дороге.

— Меня зовут Джилл, — представилась девочка. Она протянула руку, и Кара пожала ее. — Мне шесть лет, и у меня выпал зуб. Хотите, покажу?

Не дожидаясь ответа, Джилл открыла рот и провела кончиком языка по верхнему ряду зубов.

— Джилл! — воскликнула женщина, сидевшая на диване. Она встала и, вежливо улыбаясь, подошла к Каре. Вместе с нею ней подошли и мужчина, который, как решила Кара, был братом Джейка, а также пожилой человек. Встав полукругом, все они приветливо смотрели на нее. — Простите малышку.

— Все нормально. Выпавший зуб для ребенка — это целое событие.

Джейк, прочистив горло, вспомнил о правилах хорошего тона:

— Позвольте вам представить: это моя невестка Бонни, а это — мой брат Дин. С Джилл вы уже познакомились. Ее брата зовут Райли.

— Мне почти уже пять лет! — сообщил Райли Каре, подняв вверх ручку с растопыренными пальцами.

Джилл округлила глаза:

— Ему исполнилось четыре лишь на прошлой неделе!

Только дети жаждут прибавить себе несколько лет…

Кара, склонившись, пожала его руку:

— Рада познакомиться с тобой, Райли.

Мальчик широко улыбнулся, и на щеках его выступили ямочки, при виде которых сердце Кары растаяло. У Кэбота тоже были ямочки на щеках…

— А это мой отец, Мартин Маккейб, — сказал Джейк.

— Рада познакомиться с вами, мистер Маккейб. — Рука Кары утонула в огромной ручище Мартина.

— Взаимно.

Дора вернулась с парой полотенец, заставив Кару осознать, какой у нее, должно быть, жалкий вид. Трумэн с его матерью пришли бы в ужас, если бы узнали о том, что она находится в одной комнате с незнакомыми людьми, да к тому же еще и выглядит как драная кошка. Но, во-первых, Венделлы не общались с такими людьми, как Маккейбы. Насколько поняла Кара, эти люди не были снобами с голубой кровью, которые сколачивают огромные состояния на фондовых биржах и рассуждают лишь об инвестиционных стратегиях и взаимных фондах, сидя на скучных фешенебельных банкетах. Маккейбы были больше похожи на ее родителей — разумные и практичные, самой большой ценностью для которых были семья, Бог и страна.

Старая боль снова дала о себе знать. Обхватив себя руками, Кара попыталась успокоить ее.

— Боже мой! Да вы вся дрожите! Идите поближе к огню! — воскликнула Дора.

— Нет, я не замерзла, — начала Кара.

Но слова ее никто не услышал, потому что старшая женщина стала отдавать приказы:

— Мартин, подбрось еще дров в камин! Дин, дай бедной девочке плед с дивана. — Взглянув на секунду на Кару, она продолжала: — У Бонни найдется для вас подходящая одежда, хотя вы немного выше и худее.

— О, пожалуйста, не утруждайте себя. Мне не хочется беспокоить других людей.

— Тогда зачем вы отправились на машине в такую погоду? — потребовал ответа Джейк.

Мать его охнула, услышав такой грубый вопрос и столь резкий тон. И то, и другое заставило Кару резко выпрямиться. Уронив руки вниз, она сжала кулаки:

— У меня было важное дело.

— Но ведь не в метель!

— Джейкоб!

Они оба проигнорировали крик Доры.

— Это было очень важно.

— Ничто не может быть настолько важным, — растягивая слова, произнес Джейк, — поверьте мне.

— Нет, может! — Подумав о Кэботе и условии Трумэна, Кара сглотнула комок в горле. — У меня было назначена встреча.

— Работа? — с отвращением фыркнул он. — Вы рисковали своей жизнью ради работы?

Пусть думает что хочет.

— В отличие от вас, я не выехала из дому в снежную бурю на лошади!

После этих слов Каре вдруг стало весело. Смиренная кротость ее больше не устраивала. На самом деле кроткой она никогда не была. Просто молчала первые четыре года, сначала — от горя, потом — от недоверия. Она играла совсем не свойственную ей роль. И больше этого никогда не сделает! Джейк гневно уставился на нее.

— Я прошу прощения. Я… Я… — растерялась Кара.

Джейк, едва разжав зубы, процедил:

— Вы что-то говорили насчет того, что вам нужно позвонить?

— Да. Мой телефон не ловит сигнал.

— Пойдемте со мной.

Дора накинула плед на плечи Каре.

— Не волнуйтесь, — прошептала она. — Когда мой сын лает, это гораздо хуже, чем когда он кусает.

Не совсем понимая, о чем говорит Дора, Кара слабо улыбнулась ей.

Джейк ждал ее возле высокой стойки портье неподалеку от главного входа. Настольная бронзовая лампа с большим абажуром тускло освещала гостевую книгу, пожелтевшую от времени. Рядом стоял телефонный аппарат — старомодный, со скрученным проводом, с круглым диском для набора номера и массивной черной трубкой.

— Мне надо сделать не местный звонок, — сказала она.

— Хорошо. — Он подвинул к ней телефон.

— Я возмещу вам расходы…

— Звоните.

Джейк злился, но не на Кару. Человек, на которого он злился, был он сам. Джейк был недоволен собой, своим поведением. А еще он злился на своего брата Дина — за то, что тот нарушил его добровольное заточение и разбередил в нем чувства, которые лишь недавно стали немного утихать.

— Ты эгоист, — заявил ему Дин сегодня днем.

Семья Джейка нагрянула к нему всем составом вчера вечером, со смехом и шутками, на джипе, арендованном ими здесь, сразу после приземления в аэропорту Монтпилиера, столицы штата Вермонт.

— Я всего лишь хотел, чтобы меня оставили в покое! — раздраженно ответил тогда Джейк.

— Нет, ты просто хотел сбежать! Другого объяснения быть не может. Они обвинили тебя в преступлении. И ты сдался. — Младший брат, подбоченясь, покачал головой. — Я не могу этого понять.

— Женщина мертва. Ее ребенок тоже. Коллега-полицейский покончил жизнь самоубийством.

«А потом Миранда…»

— Но ведь это не твоя вина! Ты не мог перепутать адрес, — настаивал Дин. — Такой дотошный и скрупулезный человек, как ты, не мог этого допустить.

Джейк и сам хотел в это поверить, но не мог.

— Я в ответе за то, что случилось. Это произошло при мне, значит, я виноват.

— Ты все продолжаешь это твердить. Но ведь прошло уже больше года. Когда же, наконец, ты встряхнешь себя и вернешься к нормальной жизни?

«Та женщина и ее ребенок к жизни уже не смогут вернуться… И новичок-полицейский тоже». Эта мысль постоянно терзала его. Когда его имя в связи с трагедией стало известно во всем городе, жена не выдержала. Она не только развелась с Джейком, но и сделала аборт…

— У меня ничего не осталось от нормальной жизни.

— Кроме твоей семьи. — Слова больно вонзились в него, как раскаленные стрелы, но именно этого Дин и хотел.

Джейк скучал по своим родителям и по брату, несмотря на то что тот его злил. А еще — Бонни и дети… Они были сплоченной и крепкой семьей.

— Ты знаешь, о чем я говорю.

— Да. Я знаю. — Дин фыркнул. — Ты переехал в Вермонт, чтобы начать все сначала? — И когда Джейк промолчал, Дин заключил: — Вот и я думаю. Если бы я действительно верил, что ты хочешь приехать сюда, было бы совсем другое дело. Но ты здесь, чтобы спрятаться от всех. Отец с матерью страшно переживают за тебя, а дети мои не могут понять, почему их дядя уехал в другой штат и живет там как отшельник.

— Ты не понимаешь! — бросил ему Джейк. — Я сделал это ради тебя. Я сделал это ради вас всех.

— Нет, брат. Мы сами можем позаботиться о себе. Ты сделал это ради себя. Потому что, кроме этого злополучного рейда, есть еще и Миранда. Ты не можешь смириться с тем, что она сделала.

И тогда Джейк схватил брата за грудки. Дрожа от гнева, он хотел ударить его, но сдержался. Вместо этого, схватив свою куртку, Джейк выбежал на улицу, где вовсю бушевала метель. И гнев его немного затих лишь тогда, когда он увидел Кару сквозь снежную мглу…

Джейк взглянул на нее, прислонившись к двери, которая вела на кухню. Он не слышал, что она говорила в телефонную трубку, но вид у нее был подавленный. Напряженно застывшие плечи, горько скривившийся рот…

Что у нее произошло?

То, что она сказала ему, было лишь частицей правды, в этом Джейк был уверен. Он уже, конечно, не был полицейским, но в людях по-прежнему разбирался очень хорошо. Она совершенно не похожа на деловую целеустремленную женщину. В ней было нечто мягкое, что не позволило бы ей выжить в суровом мире бизнеса. И одежда у нее была изысканной и дорогой, как у женщин высшего света, хотя автомобиль — откровенно дешевым. И все же она подвергла свою жизнь смертельной опасности. Ради чего?

Она сказала, что это очень важно. Что-то незаконное? Нет, вряд ли… Но Джейк не мог избавиться от своего первого ощущения, что Кара находится на грани отчаяния.

«Это не мое дело», — напомнил он себе, прекращая гадать, что же с ней произошло. И в этот момент лицо ее смягчилось, на губах заиграла улыбка.

Так кто же был на другом конце линии, кто заставил ее сначала хмуриться, а потом — растаять как мед?

Она намотала телефонный шнур на пальцы левой руки, пока говорила… Разговор, который она сейчас вела, вряд ли можно было назвать деловым.

«Я люблю тебя».

Джейк не слышал этих слов. Он скорее прочел их по ее губам — перед тем как она положила трубку. Он не расстроился от того, что у нее кто-то есть. Женщины уже не волновали Джейка. Основной инстинкт он совершенно утратил — благодаря его бывшей жене…

Джейк поймал себя на том, что все еще смотрит на нее — возможно, нахмурившись: она вздрогнула, когда поймала его взгляд. Брови ее поднялись, губы слегка приоткрылись. Он тихо выругался, оттолкнувшись от дверного косяка.

Он никогда не был душой общества в отличие от Дина, с его открытой улыбкой и легким характером. Но в эти дни, и Джейк это сам прекрасно понимал, он был просто невыносим. Лишь его семья могла вынести его мрачное настроение.

И эта женщина, по-видимому, тоже.

К его удивлению, Кара направилась прямо к нему.

Он сказал первое, что пришло ему в голову:

— Вам уже лучше?

— Да, спасибо.

— Кризис преодолен?

Тень легла на ее лицо.

— Что вы имеете в виду?

— Время встречи, о котором вы говорили. Вам назначили другое время или вы договорились о чем-то еще?..

Она кивнула:

— Примерно так. На данный момент.

Но почему она не рада этому? Секунду назад она улыбалась и шептала слова любви кому-то на другом конце провода.

— Вы довольны?

— Да.

Это было сказано специально для него, и улыбка, приподнявшая уголки ее губ, была тоже специально для него. Но глаза ее говорили нечто другое. Теперь они не были наполнены отчаянием. По крайней мере, только им одним. Теперь в ее глазах сквозили нервозность и мрачное предчувствие. И это все из-за отложенной встречи?

У Джейка возникли еще вопросы. Между прочим, сегодня была суббота. Завтра — Пасхальное воскресенье. Какая же деловая встреча может быть назначена в такой день? И что это у нее за работа?

И, кроме того, немного странная концовка разговора. Возможно, Кара поссорилась со своим любовником, потом они помирились по телефону, но теперь она застряла здесь и они не могут вместе встретить Пасху.

«Вот и все объяснение», — решил Джейк.

— Наверное, он особенный.

— Да, необыкновенный, — вздохнула она, затем вспыхнула: — К-кто?

— Не обращайте внимания.

— Мне надо вызвать эвакуатор. Вы не знаете, кому здесь надо позвонить?

Джейк нашел потрепанную телефонную книгу в ящике регистрационной стойки. Она была пятилетней давности. Кара нахмурилась, когда Джейк протянул ее ей:

— У вас нет ничего более свежего?

— Нет, но это не имеет значения. Город совсем не изменился за последние тридцать лет.

Старомодный и самобытный, этот провинциальный городок действительно не менялся с годами. Туристов это очень привлекало. И Джейка сейчас — тоже. Ему нужно было укрыться в тихом месте, где ничто не напоминало бы ему о том, что произошло в Буффало.

— Вы можете кого-нибудь порекомендовать?

Джейк поскреб подбородок, задумавшись:

— Позвоните Орвиллю. Он не только строит дома, но и занимается ремонтом автомобилей.

На этот раз он оставил ее одну и вернулся в гостиную, к своей семье.

— Кто эта женщина? — задала ему вопрос мать.

— Просто женщина, с которой случилась беда: ее машину занесло на дороге, она увязла в снегу.

— Красивая… — пробормотал Дин, немедленно получив тычок от своей жены.

— Откуда она?

— Куда она направлялась?

— Где она сейчас?

Родные закидали его вопросами. Джейк сначала ответил на вопрос матери:

— Сейчас она звонит, чтобы вызвать эвакуатор. Я посоветовал ей обратиться к Орвиллю.

— Он все еще работает?

— Возможно.

— Ты действительно думаешь, что он поедет на вызов в такую погоду? — спросил Дин.

— Вряд ли.

— Это значит, что она проведет ночь здесь. — Дора щелкнула языком. — Боже мой, я пойду уберусь в еще одной комнате. Ведь они не пригодны для жилья в таком-то состоянии.

— Я вам помогу, — вызвалась Бонни.

И когда женщины уже направились к двери, Джейк остановил их:

— В этом нет необходимости. Кара может переночевать в моей комнате.

Этот благородный жест вызвал улыбку на лице его матери. Она кивнула. Усмешка его брата, однако, вынудила Джейка прояснить свои слова:

— Я посплю здесь, на диване.

— А можно, я тоже посплю здесь, вместе с дядей Джейком? — спросил Райли. Он взволнованно запрыгал по кругу.

— И я тоже! И я! — воскликнула Джилл.

— Ты будешь спать наверху, вместе с нами, — сказала Бонни. И прежде чем девочка запротестовала, она добавила: — Не забудь, что сегодня ночью придет пасхальный кролик. Он может споткнуться о двух спящих детей, когда будет искать корзинки с угощением.

Это успокоило ребят, но ненадолго.

— А когда мы будем красить яйца? — спросила Джилл, прыгая на одной ноге.

— Давайте прямо сейчас! — закричал Райли.

— После ужина, перед купанием, — строго сказала им мать.

По дороге из аэропорта они заехали в супермаркет и купили все для праздничного стола: от яиц, которые дети жаждали покрасить, до окорока, запеченного в меду. Дора даже взяла с собой из дому красивую ирландскую скатерть, которой накрывала стол в торжественные дни.

Джейк обвел взглядом комнату. Дети шалили и бегали, отец курил трубку, сидя у камина. Он находился в кругу семьи, и было так легко представить себе, черт возьми, что ничего не изменилось!

На самом деле изменилось. Этот семейный праздник был не такой, как прежде. Чего-то недоставало… Джейк не имел в виду свою бывшую жену.

Он взглянул в сторону двери. Там в замешательстве стояла Кара — она казалась потрясающе красивой, несмотря на все еще влажные волосы и страдальческое выражение лица. Она совершенно не была похожа на Миранду. Миранда была гораздо грубее и резче. А эта женщина — хрупкая и нежная…

Джейк спросил:

— Удалось вызвать эвакуатор?

— Нет. Мужчина, которого вы мне рекомендовали, ответил, что дороги полностью занесены снегом и что у него десятки вызовов, которые поступили до меня. И если учесть, что завтра праздник, то он сможет отвезти мою машину к себе в гараж не раньше понедельника. А ведь необходимо еще время на ремонт… — На лице Кары отразилось отчаяние. — Может быть, мне позвонить в другой автосервис?

— Может быть. Но у меня предчувствие, — хмыкнул Джейк, — что они вам скажут то же самое.

Кара уныло кивнула.

— Ну, не волнуйтесь. Мы рады будем вас здесь принять! — бодрым голосом произнесла Дора. — Вы займете комнату Джейка.

Веки незваной гостьи дрогнули. От удивления или испуга?

— О, нет. Я не могу…

— Он настаивает на этом! — улыбнулась Дора.

— Да, конечно, — добавил Джейк, увидев сомнение на лице Кары. — И этим я избавляю мою мать и Бонни от необходимости приводить в порядок еще одну гостевую комнату.

Кара улыбнулась:

— Ну, в таком случае…

— Может быть, вы хотите принять горячий душ? — спросила Дора. — Джейк, покажи Каре, где все находится, а мы с Бонни тем временем подберем для нее подходящую домашнюю одежду.

Получив приказ, Джейк направился к лестнице. И хотя Кара шла следом за ним, он мог поклясться, что ощущает ее тонкий, невероятно будоражащий его запах.

Глава 3

Наверху Джейк повернул направо, прошел мимо двух дверей и остановился перед третьей.

— Вот, — сказал он и отступил назад, пропуская ее.

Кара думала, что войдет вслед за ним, поэтому они столкнулись. Он наступил ей на палец ноги, а локтем ударил в грудь.

— Боже, простите!

— Простите меня, — сказала она.

Их слова прозвучали одновременно, и оба смутились.

— Э-э-э… Я вас не ушиб? — спросил Джейк.

— Все в порядке. Хорошо, что вы уже не в сапогах. — Кара предпочла не заметить другого удара, который ей достался.

На этот раз она была более внимательна, когда Джейк жестом пригласил ее войти внутрь.

Комната оказалась просторной, с широким мансардным окном и уютным уголком для отдыха — с камином и двумя креслами. На стулья были надеты чехлы — свидетельство того, что стулья давно не использовались по назначению. Но камин находился в рабочем состоянии, судя по обгоревшим дровам в нем.

Каре захотелось, чтобы сейчас в нем горел огонь. Ей казалось, что она больше никогда не согреется. Но не просить же Джейка еще и разжечь камин! Она и так уже доставила ему много хлопот.

Но главным предметом в комнате, конечно, была кровать. Старинная кровать с медным изголовьем, которая явно стояла здесь со дня основания гостиницы. Кара подошла к ней поближе, чтобы разглядеть, и дотронулась рукой до потускневшего от времени литья. Почувствовав под пальцами холодный металл, она бросила взгляд на постельное белье. Смятые и сбитые в кучу простыни лежали посредине кровати. Ее простыни утром выглядели точно так же, хотя она старательно расправляла их. Кара представила себе Джейка, ворочающегося без сна … Она сразу же отогнала от себя этот образ.

— Вы плохо спите, — сказала она, совершенно не подумав. Брови его поднялись, и Кара указала рукой: — Простыни. Они смяты.

— Я заправил бы кровать, если бы знал, что сюда кто-то придет…

— Я вас совершенно не критикую, — поспешно добавила Кара. — На самом деле мои простыни выглядят точно так же по утрам. — Брови его снова поднялись, заставив ее почувствовать себя глупой. — Так или иначе, я очень благодарна за то, что вы уступили мне свою постель. Комната очень приятная. Просто замечательная!

Его смех испугал ее не меньше, чем мгновенное изменение выражения лица — оно стало вдруг веселым.

— Это развалины, Кара. Вся гостиница — сплошные развалины. — Он посерьезнел, оглядевшись вокруг. — Здесь не всегда так было… И не всегда так будет. Я все здесь отремонтирую! Здесь всего лишь три ванные комнаты в рабочем состоянии. Одна — на первом этаже. Две другие — здесь, включая вот эту. — Он указал на дверь в дальнем конце комнаты. — Сожалею, что не привез вашу сумку, но вы найдете здесь все самое необходимое: мыло, шампунь, зубную пасту. Думаю, здесь даже есть новая зубная щетка, в одном из ящиков туалетного столика.

— Спасибо. Я уверена, что все найду. — Кара мило улыбнулась. — И буду крепко спать в такую пургу.

— Вы будете спать как мертвая. — И когда улыбка исчезла с ее лица, Джейк отвел глаза в сторону. — Простите…

Впервые за все время она заметила маленький шрам, в форме полумесяца возле его левого глаза. У нее был такой же шрам, такого же размера и формы, под подбородком. Она упала, катаясь на велосипеде, когда ей было шесть лет. Трумэн считал это дефектом и не раз говорил ей, чтобы она отправилась к пластическому хирургу.

Теперь Кара была рада, что не послушалась его. Вообще-то ему удалось настолько подавить ее личность,заставив соответствовать его представлениям о красоте, что Кара едва узнавала себя, глядя в зеркало. И после того как ушла от него, она отрастила волосы, чтобы они вновь стали естественного цвета — темно-русые, с оттенком карамели. Трумэн же предпочитал, чтобы она была блондинкой…

— Простите, — снова произнес Джейк, прерывая ее мысли. На этот раз голос его звучал скорее раздраженно, чем с раскаянием.

— Вам нет нужды извиняться. Кроме того, вы правы. Я действительно попала в беду, а вы оказались рядом, — подтвердила Кара. — И я совершенно не хотела разглядывать вас. Просто я заметила ваш шрам… — Машинально она протянула руку и дотронулась до шрама пальцем. Он отпрянул назад, словно она ударила его. — Этот шрам делает ваше лицо неповторимым…

— Вы говорите это из вежливости. — В голосе его звучало сомнение.

— У меня тоже есть шрам. — Кара задрала подбородок. — Видите? Вот здесь.

Он взял двумя руками ее лицо и повернул к свету, чтобы разглядеть. Руки его оказались шершавыми. Кара сказала себе, что это единственная причина странных ощущений, которые пробудило его прикосновение.

— Откуда он у вас? — спросил он, опуская руки.

— Упала с велосипеда и ударилась подбородком о руль. Мне было шесть лет. А у вас?

— Мне было одиннадцать. Мы с Дином катались на лошадях, и я упал. — Он потер висок.

— Хай! — Бонни постучалась в открытую дверь, прежде чем войти. — Я принесла одежду. К сожалению, я нашла для вас лишь халат и пару шерстяных носков. Вторую пижаму я с собой не захватила…

Кара взяла красный махровый халат из рук Бонни. Он был мягким и теплым на вид, как и серые носки. Именно это ей сейчас и нужно!

— Ты не хочешь разжечь камин, Джейк? — спросила Бонни.

Кара чуть не обняла ее.

— Да, пожалуй, — медленно произнес он.

— Каре надо согреться, — сказала Бонни, улыбнувшись гостье.

— Камины в гостинице должны быть восстановлены. Это в списке моих дел. — Джейк вздохнул. — Наряду со множеством других дел.

— Дин рассказывал мне разные истории об этом месте, — кивнула Бонни. — Как вы вдвоем играли в прятки в общем зале и катались по перилам…

Джейк мрачно хмыкнул:

— Перила сейчас в таком состоянии, что развалятся на кусочки, если Райли захочет по ним прокатиться.

— Да, он растет с каждым днем. — Бонни увела разговор в другую сторону. — Дора говорит, что мальчик — вылитый Дин в том же возрасте. Он настоящий Маккейб! И Джилл тоже.

Мускул дрогнул на подбородке Джейка, и нечто, похожее на боль, мелькнуло в его глазах. Молчание затянулось. Но прежде чем оно стало неловким, Бонни всплеснула руками:

— Ах да, мама поставила разогревать суп с чилийским перцем. Она сказала мне, что если вы с Карой проголодаетесь, то можете прийти поесть.

Желудок Кары тут же забурчал, словно по команде, заставив ее осознать, что она голодна. Бутерброд с чаем, съеденный несколько часов назад, помог ей продержаться все утро. Потом голод заглушил адреналин.

До этого момента.

— А как дети, они поели? — спросил Джейк.

— О, мы перекусили час назад! — Бонни махнула рукой и ушла.

— Как это прекрасно!

Джейк повернулся к Каре:

— Что — прекрасно?

— Вы, ваша семья. Видно, что вы все очень близки. Он кивнул, но по выражению его лица было трудно понять, рад ли он этому.

— Вы счастливый человек, — пробормотала она, думая о своих собственных родителях.

Боже, как ей недоставало их! Недоставало их частых телефонных звонков, их поддержки, их одобрения. Недоставало даже их советов, которые порой граничили с вмешательством в ее личную жизнь, но советы эти всегда были такими добрыми… Родители любили ее. Без всяких условий. Теперь лишь одно существо в мире точно так же любило ее. Кэбот. И она не может допустить, чтобы он оказался в руках Венделлов. Не может позволить, чтобы они подавили его открытый, непосредственный характер, подчинили его их жесткому кодексу поведения.

— Идите принимайте душ!

Резкие слова Джейка вернули ее к реальности.

— Я ненадолго, — пообещала Кара.

Но прежде чем она успела закрыть дверь ванной, его голос остановил ее:

— Кара?

— Да?

Он снова хмурился:

— Не используйте всю горячую воду.

* * *

Когда дверь за Карой закрылась, Джейк провел рукой по лицу. На какую-то секунду она стала выглядеть такой потерянной и беззащитной… Он хотел спросить, что ее мучит. «Теперь это не мое дело», — снова напомнил он себе. Джейк уже не относился к людям «героической профессии», не спасал и не изменял к лучшему чужие жизни. И даже не смог спасти собственного так и не рожденного ребенка.

Он слышал, как Кара включила воду. Краны завизжали в знак протеста, в трубах загудела вода. Направляясь к платяному шкафу, Джейк мысленно добавил еще один пункт в длинный список ремонта. Из шкафа он достал джинсы и толстый черный свитер. Быстро переодевшись, Джейк спустился вниз. Когда он вернулся с дровами, вода все еще текла, и ему показалось, будто он услышал, как Кара что-то напевает себе под нос.

— О-о-о!

Кара остановилась на пороге, явно не ожидая увидеть Джейка, склонившегося перед камином. Она нерешительно стояла в дверях, окруженная клубами пара, запахивая старый халат. На ее ногах были шерстяные носки Бонни. И как же это возможно, что, несмотря на довольно нелепое одеяние, эта женщина по-прежнему выглядела сексуальной? Может быть, оттого, что он мельком увидел кусочек розового бюстгальтера и такие же изящные трусики, прежде чем она запахнула халат?

Джейк заставил себя забыть о шелке и кружевах и сконцентрировался на мокрых шерстяных брюках и свитере с высоким воротом, которые были перекинуты через руку Кары.

— Я разжег для вас огонь.

— Спасибо.

Она запустила свободную руку в свои мокрые волосы. Этот жест был скорее нервозным, чем обольстительным, но внутри Джейка что-то дрогнуло, когда Кара откинула со лба прядь мокрых волос. Даже без грамма косметики она была прекрасной. Нежная кожа казалась прозрачной в приглушенном свете прикроватной лампы и мерцающих отблесках огня. Кожа была безупречно гладкой. К такой коже любой мужчина захотел бы прикоснуться…

Джейк провел рукой по своему небритому лицу и поднялся на ноги. Его смутило не только направление его мыслей, но и явная неспособность контролировать их.

— Не буду вам мешать.

— Я… Я оставила горячую воду, — сказала она, когда он направился к двери.

— Спасибо, но я решил сначала поесть. — Джейк остановился, чтобы взять свою мокрую одежду, и оглянулся на Кару. — Я могу взять и ваши промокшие вещи, — с усилием произнес он. — В гостинице есть прачечная.

— Мою одежду нельзя стирать. Только сухая чистка.

«Конечно, иначе и быть не могло!»

— Мать умеет обращаться с такими вещами, — сухо добавил он.

— О, замечательно! — Кара отдала ему свои вещи. — Я приду через несколько минут. Только высушу волосы.

Кара действительно появилась через несколько минут. Она тихо вошла на кухню, когда Джейк сидел за столом и ел острый суп-чили. Дора возилась возле раковины — мыла посуду после обеда. Вытерев полотенцем руки, пожилая женщина тепло улыбнулась. Она многое умела делать, и в том числе радушно принимать гостей, даже незваных.

— Вы посвежели и похорошели, — сказала она Каре. И прежде чем та ответила, повела ее к столу. — Идите и садитесь, я налью вам супа. Он согреет вас изнутри — точно так же, как душ согрел снаружи.

Кара села напротив Джейка:

— Не могу поверить, что в это время такая погода! Ведь сегодня — канун Пасхи.

Снаружи по-прежнему мела метель. Снежные хлопья вихрем кружились в воздухе.

Если бы Дин не разозлил Джейка и тот не вышел на улицу, чтобы охладить свой гнев, Кара, наверное, по-прежнему ждала бы помощи на дороге. В одиночестве. Медленно замерзая… Она снова взглянула в его глаза. Судя по выражению его лица, он думал о том же. И каждую секунду Кара благодарила его. Но Джейку не нужна была благодарность.

— Ну, календарю наплевать на ветер, даже на хороший норд-вест, — сказал Джейк.

— Следи за своей речью, — предупредила его Дора, ставя тарелку с дымящимся супом перед Карой. — Прогноз погоды не предвещает скорого окончания метели.

— Там, наверное, снегу намело уже по пояс, — отметила Кара.

Родом из Северной Каролины, Кара не привыкла к снегу. По крайней мере, к такому. И даже несколько лет жизни в Новой Англии не подготовили ее к столь сильной метели.

— Дорожным службам потребуется несколько дней, чтобы расчистить дороги от снега, — сказала Дора. — Она подмигнула сыну: — Вот и хорошо, у нас будут длинные выходные.

Джейк проигнорировал эти слова.

— Не волнуйтесь. Трасса между штатами будет очищена в первую очередь, — сказал он, обращаясь к Каре.

Кивнув, она взяла ложку.

На кухню вбежали дети, требуя приступить к покраске яиц.

— Пожалуйста, бабушка! — умоляла Джилл тоненьким голоском.

— А верхушки покрасим в красный цвет, — добавил Райли, не желая оставаться в стороне.

Дора выгнала детей — главным образом для того, чтобы они получили разрешение матери. Джейк снова взглянул на Кару. «Она явно настроена добраться туда, куда ехала, — подумал он. — Из-за какого-то мужчины?»

— Позвольте дать вам совет, — начал он. Его резкий тон испугал Кару, она вздрогнула. И Джейк тут же решил не говорить того, что собирался сказать. Он указал на ее тарелку. — Суп моей матери надо есть горячим. Он славится своей пикантностью и остротой.

Глава 4

Кара и не заметила, как пролетел вечер. Ей было хорошо. «И даже интересно», — призналась она, наблюдая за Джейком.

Он сидел с Дином за маленьким столиком в дальнем углу гостиной, а она с матерью и невесткой Джейка разместилась на диване. Мужчины играли в шахматы, и эта игра, знала Кара, требовала концентрации внимания и мастерства. И если она не ошибалась, через три хода Джейку грозил шах. И все же каждый раз, когда смотрела на него, она ощущала на себе его взгляд. В глубоко посаженных голубых глазах было множество вопросов.

После того как Кара съела суп, приготовленный Дорой, — который оказался действительно очень острым и пикантным, как и предупреждал Джейк, — она решила сначала пойти наверх. Но что ей там делать? Сидеть в одиночестве и смотреть на падающий снег? Ей хотелось побыть среди людей. Поэтому она осталась внизу.

В семье Джейка она — удивительное дело! — чувствовала себя легко.

Кара уже забыла, что это значит — чувствовать себя легко и непринужденно, пусть даже в чужом халате, со спутанными волосами и без всякого макияжа.

Мать Трумэна была вечно недовольна ею — с того момента, как ее сын сделал Каре предложение. Трумэн тоже критически относился к ней, но заявлял, что критика принесет ей пользу и поможет адаптироваться в его кругу. «Ты неограненный алмаз, Каролин. Если тебя одеть должным образом и немного отшлифовать, ты затмишь всех вокруг».

Ее первоначальное восторженное отношение к Трумэну уступило место сначала разочарованию, затем — раздражению, а потом — гневу. Она не была куском глины, из которого можно лепить что угодно, какой бы мягкой ни показалась ему в день их первой встречи. Вскоре она стала отстаивать свое мнение. Наверное, Кара развелась бы с Трумэном, но старомодное представление о долге, о соблюдении клятвы верности заставило ее искать с ним общие точки соприкосновения.

А потом родился Кэбот, и все, казалось, встало на свои места. Супруги не испытывал друг к другу страстной любви, но и конфликтов больше не было. Трумэн уважал решения Кары и прислушивался к ее мнению, когда дело касалось их сына.

Пока рядом не было его матери.

К несчастью, визиты Сьюзен со временем стали более частыми, и после того как Кэботу исполнился год, она переехала к ним в дом. Свекровь сделала это с разрешения сына, даже не спросив согласия Кары. И как только Сьюзен Венделл поселилась в гостевом крыле их дома, крошечный островок спокойной жизни Кары стал рушиться. И даже материнство перестало приносить ей радость.

Свекровь все больше принижала роль Кары как матери Кэбота и хозяйки в доме. Что приготовить на обед, когда укладывать Кэбота в постель, какую мебель выбрать для гостиной — во все эти дела вмешивалась Сьюзен. И каждый раз, когда Кара жаловалась Трумэну, ей говорили, что она неблагодарная и даже злая женщина.

«Мать просто хочет помочь тебе, Каролин».

Сколько раз она слышала эти слова! Сжав зубы, она пыталась терпеть, твердя себе, что делает это ради сына. Последняя капля, переполнившая чашу ее терпения, была не очень большой. Ничего страшного не случилось. Не было крупной ссоры. Никаких линий, подводивших черту. Кара просто пошла гулять с сыном — в парк. Другие дети весело играли в песочнице — лучшие друзья, встретившиеся мгновение назад. Но Кэбот в нерешительности стоял в стороне. Среди других он выглядел белой вороной: на нем не было простых штанишек и футболки. Он был одет в темно-желтые шорты на ремне и белую рубашку с матросским воротником. Все это было, конечно, дорогим и фирменным.

У трехлетнего мальчика было гораздо больше накрахмаленных рубашек, галстуков-бабочек и пиджаков, чем у взрослого мужчины! Он был миниатюрной копией своего отца, и с каждым днем это становилось все заметнее.

И Кара не выдержала.

Она не хотела растить еще одного Трумэна Венделла. Она не хотела растить сына, который был бы скован условностями, ролями и правилами. Она не хотела растить сына, который достиг бы совершенства, лишая себя простых радостей жизни. Который манипулировал бы другими людьми точно так же, как ими манипулировали Трумэн и его матушка.

Кара хотела, чтобы ее Кэбот был ребенком, а не маленьким мужчиной. Она хотела, чтобы он часто смеялся, пусть даже неприлично громко, как смеялись сейчас Райли и Джилл. Дети, переодетые в пижамки, забрались на колени к отцу, который читал им вечернюю сказку. За несколько часов до этого они красили яйца, настояв на том, чтобы Кара присоединилась к ним. Она взглянула на свои руки. Кончики ее пальцев были неопределенного цвета, но это была небольшая цена за то удовольствие, которое она получила.

— Краска сотрется в конце концов, — сказала ей Бонни.

— Да, я знаю.

— Вам надо было взять ложку, чтобы вынимать яйца из краски.

— Но тогда какое в этом удовольствие?

— Это точно.

Кара хотела отпраздновать Пасху вместе с Кэботом. Она хотела проснуться вместе с ним утром в их маленькой комнатке, найти корзинку, наполненную подарками, а затем, нарядившись, отправиться в церковь…

Но ничего этого не произошло.

Вместо этого ее сын проснулся в большом доме на озере Шамплейн, нашел корзину размером с маленький автомобиль, в которой было столько игрушек, сколько дети обычно не получают ни в день рождения, ни в Рождество.

Кара знала, что мальчик будет одет в строгий костюмчик, светлую рубашку с галстуком в полоску — точно таким же, как у Трумэна. Уж Сьюзен проследит за этим! Потом мальчика отведут в церковь, прежде чем он успеет наесться конфет из своей корзины. Там он пройдет по главному проходу и усядется на скамью, на которой семья Венделлов сидела с начала прошлого века. На эту скамью не смеет садиться никто, даже если Венделлы уезжают во время воскресной службы из города.

И Сьюзен будет рядом с ним. Она будет делать внуку замечания, когда он начнет баловаться, а это случится немедленно. Ведь ему всего три года…

Подняв глаза, Кара почувствовала, что утонула в глубине голубых глаз. Но лишь на секунду. Джейк все еще смотрел на нее, когда произнес: «Шах». Отодвинув стул, он встал и, несмотря на протест Дина, вышел.

Кара не могла понять, что он за человек. В какой-то момент ей казалось, что Джейк — само воплощение одиночества, угрюмый и необщительный человек. В следующую секунду он был примерным семьянином, для которого его родные превыше всего.

— Вы хмуритесь, дорогая, — изрекла Дора, отпив кофе. — Все в порядке?

— Просто задумалась. Простите.

— Нет нужды извиняться. — Дору, однако, было трудно обмануть. — Вы скучаете по своей семье?

— Моей… семье? — К своему ужасу, Кара почувствовала, как глаза ее наполнились слезами. Возможно, из-за тяжелых событий дня или из-за того, что ее разлука с сыном так непредвиденно затянулась, но — да, она действительно скучала по своей семье. По родителям, которые так трагически погибли, и по маленькому сыну, который был единственным родным человеком на свете.

Она не вынесет, если потеряет и его.

— Простите. — На этот раз перед ней извинилась Дора. Она ласково прикоснулась к руке Кары. — Я не хотела расстраивать вас. Конечно, вы скучаете по своей семье. Ведь сейчас Пасха. Всегда тяжело находиться в праздники вдалеке от родных.

— Поэтому мы приехали сюда, — вмешалась в разговор Бонни. — Чтобы быть рядом с Джейком.

— Это не значит, что он не хотел приехать к нам, — вставила Дора. — Он просто… не мог.

Кара не стала расспрашивать о деталях, тем более что Джейк мог услышать ее. Она взглянула в сторону двери:

— Это из-за гостиницы?

— Да, из-за гостиницы в том числе, — медленно произнесла Дора. — Но вообще-то Джейку недавно пришлось пережить очень тяжелые события.

— Ему сделали втык по полной программе, мама! И вместо того чтобы дать сдачи, он смирился с этим.

— Следи за своим языком, Дин!

— Прости, но давай называть вещи своими именами. В отделении полиции ему измотали все нервы. А потом Миранда… — Покачав головой, Дин вышел из комнаты.

— Простите его, — сказала Бонни, когда ее муж ушел. — Дин — принципиальный человек, и, как только мы приехали, он буквально набросился на Джейка. Поэтому Джейк и ушел из дому в такую метель.

Сделали втык? Как? Дин набросился на Джейка? За что? И кто такая Миранда? Ответов на эти вопросы не было, а любопытство Кары все возрастало.

И она задала единственный вопрос, который посчитала приличным:

— Давно ли он купил эту гостиницу?

— Около полугода назад, — ответила Дора.

— А Джейк всегда хотел стать хозяином гостиницы?

— Боже мой, конечно нет! — Пожилая женщина рассмеялась. — Мы очень удивились, когда он позвонил нам и сказал, что купил это старое здание. — Оглядевшись вокруг, Дора вздохнула. — Здесь все требует ремонта.

— Чтобы восстановить гостиницу, нужно много терпения и любви, но Джейк сможет это сделать! — сказала Бонни. — И это поможет ему отвлечься от… всяких разных мыслей.

— А чем вы занимаетесь? — спросила Дора, скорее для того, чтобы сменить тему разговора.

— Я педагог-консультант.

Кара действительно когда-то была консультантом в одной престижной частной школе Вермонта. Сейчас, когда финансовые дела ее значительно ухудшились, она была рада работать простым учителем на полставки в общеобразовательной районной школе. Теперь она зарабатывала четверть от своего прежнего оклада, но не жаловалась. Это была ее работа, и ей нужны были деньги и дети, чтобы почувствовать себя значимой. Дети всегда вызывали в ней это ощущение.

— Вы живете в этих местах?

Кара покачала головой:

— Нет, я здесь проездом. Я живу в маленьком городке южнее Монтпилиера.

— И там же живут ваши родители? — невинно спросила Бонни.

Сердце Кары сжалось, и она глухо произнесла:

— Нет. Они жили в Северной Каролине. Теперь их… нет. Ни отца, ни матери. Они погибли пять лет назад в автомобильной катастрофе.

Кара уставилась в чашку с кофе, так как слезы, подступившие к горлу, душили ее. Ее мучило не только горе, но и ощущение вины. Ведь родители в тот роковой день ехали именно к ней! Они хотели сделать ей сюрприз. Работа в престижной частной школе была настолько напряженной, что Кара давно не навещала своих родных. Она работала не только консультантом, но и репетитором после занятий, а также вызвалась быть помощником тренера в волейбольной команде.

— Боже, простите! — Бонни, сидевшая на диване рядом с Карой, обняла ее за плечи.

— Это ужасно, даже не могу себе представить. — Дора, сидевшая по другую сторону Кары, погладила ее руку.

Сострадание в голосах женщин, а также их сочувствующие жесты чуть не погубили Кару. Все эти годы она держала себя в руках, боясь, что если даст волю своим слезам, то будет полностью разбита своим страданием. Она не сможет потом собрать себя в одно целое. Ради Кэбота она должна оставаться крепкой и целой, как монолит.

— Спасибо. Извините, я устала. — Кара, поставив чашку на столик, встала с дивана. Движения ее было трудно назвать грациозными. — Надеюсь, вы не возражаете, если я уеду завтра утром?

Женщины, конечно, все поняли правильно. В улыбке Бонни сквозило сострадание, Дора понимающе кивнула:

— Конечно, конечно. Завтра наверняка будут работать такси.

— Увидимся завтра утром. Я постараюсь угомонить детей, чтобы они не разбудили весь дом еще до рассвета, — сказала Бонни. — Но не могу этого твердо обещать. Они будут искать свои пасхальные корзинки с подарками.

Образы, возникшие перед глазами Кары, заставили ее сердце больно сжаться. Быстро извинившись еще раз, она выскочила из гостиной.

Как только Кара закрыла дверь, погас свет. Гостиница погрузилась во тьму. Кара услышала писк детей, а затем успокаивающие голоса взрослых.

— Ну разве это не приключение? — услышала она восклицание Бонни.

И слезы потекли по щекам Кары. Именно эти слова она сказала Кэботу, когда пять месяцев назад они покинули поместье Венделлов, поменяв роскошную и привилегированную жизнь на что-то менее предсказуемое.

Кара не смогла заставить себя вернуться обратно в гостиную, хотя именно это было бы разумнее всего. Вместо этого в темноте она стала пробираться к лестнице, больно ударившись локтем о стойку портье.

Когда она стала подниматься по потертой ковровой дорожке, ей послышался звук еще чьих-то шагов. Остановившись, она расширила глаза в попытке что-либо увидеть, но перед нею было лишь черное пятно.

— Эй! — воскликнула она, когда ей на ногу наступили. И если бы большие и сильные руки не обхватили ее, столкновение их тел было бы настолько сильным, что она, несомненно, упала бы.

— Кара? — Это был Джейк.

— Да. Я поднималась наверх.

— Электричество вырубилось.

— Метель?

— Хотелось бы думать, что перегорел предохранитель. Ну да, метель. Нам надо вернуться вниз.

— Нет! — вскрикнула она. Затем заставила себя сказать более спокойным тоном: — Я хотела пойти спать.

— С тобой все в порядке? — спросил он. Она почувствовала, как напряглись его руки, сжимавшие ее.

— В порядке. Я просто устала.

— Сейчас всего лишь восемь часов.

— Да, но я на ногах с рассвета, и сегодня был тяжелый день, — ответила она.

— Я провожу тебя наверх.

— О, в этом нет необходимости. Я сама найду дорогу, — сказала она с уверенностью, которую, впрочем, не ощущала в себе.

Лучик света скользнул по стене, у подножия лестницы, затем, пошарив вокруг, обнаружил их.

— Я нашел пару фонариков и несколько свечей, — сказал Дин.

— Замечательно. Дай мне один фонарик. Кара решила лечь спать. Я провожу ее до кровати, чтобы она не набила себе шишек. Передай всем, что я буду через минуту.

— Хорошо. А дров хватит?

— Да. У нас большой запас. Все будет в порядке.

Джейк говорил спокойно и уверенно, и Кара успокоилась. Джейк — человек слова. Все будет работать. Все будет хорошо.

— Держи! — Джейк передал ей фонарик и, обогнув кровать, подошел к камину.

Огонь практически потух, и лишь красные угли искрились в топке. Джейк, наклонившись, помешал в камине кочергой, а затем подбросил в него дров, и огонь вновь ярко вспыхнул. Джейк выпрямился.

— Мне очень неудобно, что я оккупировала эту комнату, — виновато произнесла Кара.

— Это всего лишь на одну ночь. Возможно, на две. Все зависит от погоды и состояния твоего автомобиля. А ты… плакала?

Кара провела рукой по щеке, стирая следы слез.

— Замедленная реакция. — Она пожала плечами. — Я ведь сказала, что сегодня был тяжелый день.

— У тебя какие-то неприятности?

— Неприятности?

— Ты, кажется, находишься в отчаянии.

Это слово разрушило остатки ее самообладания.

Отчаяние.

Кара действительно находилась в отчаянии.

— У меня есть… У меня есть сын.

Это известие, казалось, шокировало его.

— Сын?

— Ему три года, а завтра Пасха.

Слезы, которые она так долго сдерживала, полились из глаз потоком. Кара закрыла лицо руками, забыв о правилах приличиях и о своем достоинстве. Она была слишком измучена, чтобы думать о них. И какое значение это имело сейчас?

Джейк сразу же захотел задать множество вопросов, которые пришли ему на ум. В нем проснулся инстинкт полицейского, желающего выяснить обстоятельства дела. Но женщина, стоявшая сейчас перед ним, не имела никакого отношения к его прежней работе. Она была незнакомкой, и причину ее отчаяния он понял только сейчас. Поэтому Джейк неловко обнял ее за дрожавшие плечи и привлек к себе.

Она напряглась. Они оба напряглись. Ему было приятно ее обнимать, но почему — он не желал анализировать. Ее мягкие локоны касались его щеки… Он тут же заставил себя вспомнить, почему он обнял ее. Это не были любовные объятия. Он просто хотел ее утешить:

— Все будет хорошо. Метель затихнет к утру, дорожные службы примутся за работу. И ты отправишься в путь…

На самом деле он знал, что для расчистки дороги потребуется несколько дней.

— Но я не успею к Пасхе, — приглушенно произнесла она, уткнувшись ему в плечо, и он почувствовал, как тело ее вновь содрогнулось.

— Ты сказала, что мальчику три года. Дети в этом возрасте невероятно жизнерадостные. Ты отметишь с ним Пасху на несколько дней позже. И он нисколько не расстроится.

— У тебя есть дети?

Джейк отпрянул назад, и мысли его обратились в прошлое. Он вспомнил первые строчки, которые написал в своем дневнике:

«Будет ли это мальчик или девочка? Хорошо, если будет мальчик. Я научу его столярничать, когда он станет постарше, как мой отец учил меня. Впрочем, я ничего не имею против девочки. И буду счастлив, если родится дочь».

После ухода из полиции Джейк изливал в дневнике свою боль, а позже — гадал о том, какого пола был ребенок, от которого избавилась Миранда.

— Нет, у меня нет детей. Но… Но я провожу много времени с племянниками. — По крайней мере, проводил, пока не переехал в другой штат.

— Они замечательные!

— Самые лучшие. — Он сглотнул, заставив себя сосредоточиться. — А где сейчас твой сын?

— В Берлингтоне, со своим отцом и бабушкой. Он впервые так надолго остался с ними, с тех пор как… В общем, впервые за многие месяцы. Предполагалось, что он погостит у них пару дней. Но мальчик находится у них уже больше недели.

«А, понятно… Битва за опекунство с бывшим мужем», — заключил Джейк.

— Ты разговаривала с ним по телефону, — сказал он.

«Я люблю тебя».

Эти слова и мелькнувшая нежность на ее лице теперь обрели другое значение. Это была не романтическая, а материнская любовь! Это были слова матери, адресованные своему ребенку. Что-то внутри Джейка размякло, заболело. Его ребенок никогда не узнает этого…

— Да. Он испуган и скучает по мне.

— Ты сказала, что он должен был находиться с отцом всего лишь два дня.

— Мы так договорились. Кэбот должен был провести выходные вместе с отцом и бабушкой на озере Шамплейн. Они собиралась отпраздновать Пасху раньше, потому что Кэбот в сам праздник должен был быть со мной.

— Но условия вашего договора изменились, — догадался Джейк.

Глаза Кары закрылись, и на лице появилось страдальческое выражение.

— Мне надо было об этом догадаться. Трумэн всегда находил разумные основания для того, чтобы добиваться своего. — Она снова всхлипнула. — Когда он не приехал в назначенное место в прошлую субботу, я позвонила ему и… была информирована о том, что планы изменились.

— Скоро вы снова будете вместе. Может быть, уже завтра вечером. Или, самое позднее, послезавтра.

— Ты сам в это не веришь. — Она уныло покачала головой. — Дороги, возможно, будут непроезжими еще несколько дней, и кто знает, когда будет отремонтирован мой автомобиль. Он все еще в сугробе.

— Все будет хорошо, Кара. Я обещаю тебе. Так или иначе, ты будешь вместе со своим сыном, даже если мне придется самому отвезти тебя туда.

Джейк не бросал слов на ветер. Если он давал обещание, то всегда выполнял его. Его слово много значило для него, хотя многие, как выяснилось, считали его лжецом…

— Но зачем тебе-то об этом беспокоиться?

— Потому что твой сын… заслуживает… заслуживает… — Джейк не мог договорить. Потому что ее сын заслуживал того, что было отнято у его ребенка, — безусловной материнской любви.

Отступив назад, Кара смотрела на него во все глаза. В отблесках огня на щеках ее были видны слезы. Руки Джейка были более привычны к тому, чтобы держать оружие, или задерживать подозреваемого, или умело работать молотком, но никак не вытирать женские слезы. Но именно это он и сделал. Он вытер ладонью слезы с ее щеки.

— Ты хороший человек, Джейк.

Ее слова были подобны бальзаму для раны, которая никак не заживала. В мерцающем свете огня он внимательно всмотрелся в ее лицо. Сексуальное влечение, которое проснулось в нем, не удивило его. Оно было вполне понятно, особенно если учесть, что у него давно не было женщины. Джейка удивило другое чувство, которое, казалось, заполнило всю его грудь. Откуда оно взялось, Джейк совершенно не понимал.

Джейк опустил голову. Он хотел гораздо большего, чем просто поцелуй. В результате он едва коснулся губами ее лба.

Кару, казалось, это не оскорбило. Она улыбнулась:

— Когда-нибудь ты будешь хорошим отцом. — И будто всадила ему пулю в сердце.

Отшатнувшись назад, он судорожно сглотнул комок в горле.

— Джейк?

Он не ответил ей. Не мог. И поэтому молча ушел.

Кара долго стояла на месте, обхватив себя руками, и ждала, пока сердце перестанет судорожно биться. Она объяснила свою дрожь холодом, хотя в комнате было тепло: в камине весело трещал огонь. Неожиданная боль, возникшая глубоко внутри, беспокоила ее. Кара не должна была чувствовать ее. И Джейк, вероятно, испытывал то же самое, судя по тому, как быстро он покинул комнату.

Она приготовила постель и судорожно вздохнула. Она могла поклясться, что от простыней исходит запах Джейка. Он окутывал ее, как тепло огня. Хорошо, что она уедет сразу же, как только дороги будут расчищены. Да, Джейк хороший человек. За угрюмой внешностью скрывался мужчина, который делал то, что было нужно делать. Он не перекладывал работу на других. Он засучивал рукава и делал все сам.

Но даже хорошие мужчины могут причинить неприятность, особенно когда они появляются в неподходящее время. Точно так же плохие мужчины могут казаться хорошими, когда женщина ослеплена горем.

Слова Трумэна, сказанные в телефонном разговоре неделю назад, преследовали ее:

— Ты принадлежишь мне, Каролин. Ты нуждаешься во мне.

— Я ни в ком не нуждаюсь! — возразила она.

— Нет, милая. Ты слишком хрупкая, чтобы жить своей жизнью, а тем более растить нашего сына.

— Что ты хочешь сказать? — насторожилась Кара.

Она думала, что избавилась от его манипуляций. Думала, что будет жить вдвоем с сыном и сможет обеспечить ему счастливую жизнь.

Оказалось, что она ошибалась.

— Я не позволю, чтобы моего сына растила убитая горем одинокая мать. Моя дорогая, ты не способна ясно мыслить! Ты должна вернуться ко мне на Пасху, и мы снова будем жить как муж и жена. Здесь никто не знает — кроме моей матери, конечно, — что ты пыталась уйти от меня.

— Где же, подумают люди, были все это время мы с Кэботом? — недоверчиво спросила Кара.

— Жили в нашем доме в Белизе. Ты не могла вынести здешней долгой и холодной зимы.

— А если я не вернусь?

— Тогда, конечно, я подам в суд, чтобы забрать у тебя ребенка. С тобой не все в порядке, Каролин. Конечно, ты понимаешь это. И я не могу допустить, чтобы мой сын рос с неуравновешенной матерью.

— Что… что ты говоришь?!

— Мать согласилась со мной. Она считает, что тебя нельзя допускать к ребенку без представителя опекунского совета до решения суда.

Сердце Кары похолодело. Венделлы обладали деньгами и связями, а у нее не было ничего…

Сегодня вечером в связи с непогодой Трумэн согласился дать ей неделю отсрочки. Но не более.

— Мне, конечно, очень неприятно делать это, Каролин. И ты должна об этом знать. Но адвокаты уже подготовили документы, и они будут пущены в ход, если ты не вернешься к концу недели. Помни о том, что я делаю это ради тебя и ради нашего сына.

— Я сделаю все, что в моих силах! — стала умолять его Кара.

— Да, конечно, и мы скоро увидимся. Я знаю, что ты все сделаешь правильно, — закончил он.

Что значит «правильно»? Ничто в ее жизни не было «правильным», в том числе — это неожиданное чувство, которое вдруг возникло у нее к Джейку Маккейбу.

Закутавшись в халат, Кара забралась в постель. Она натянула одеяло до подбородка, изо всех сил стараясь отогнать от себя мысли о Джейке, лежащем в этой же самой кровати прошлой ночью.

Через три часа огонь в камине снова потух, и в топке мерцали лишь угольки. Запах Джейка, исходящий от подушки, будоражил и манил ее, и Кара лежала в постели без сна, с широко открытыми глазами.

Глава 5

Джейк тихо пробирался наверх. Он осторожно переступил через ступеньку, которая, он знал, скрипела очень громко. Ему нужно было лишь зайти в свою комнату, взять брюки от тренировочного костюма и зубную щетку из ванной. Затем он вернется вниз, где мать соорудила ему постель на диване — из овечьей шкуры и пары старых стеганых одеял.

Остальные члены семьи Маккейб улеглись через час после того, как Бонни и Дин наполнили подарками пасхальные корзинки для детей. Джейк смотрел, как его брат и невестка с фонариками в руках ищут место, где спрятать корзинки, и при этом сами радуются, как дети.

Он смотрел на блуждающие огоньки и прислушивался к легкой болтовне супругов. Джейк никогда не завидовал своему брату — до сих пор. У Дина были любящая жена и дети, которых он обожал и которые обожали его. Его брат — счастливый человек.

Джейк даже не мечтал об этом. Работа полицейского не способствовала укреплению семейных отношений. Он видел, как рушатся браки многих парней из его отделения, от стресса, внеурочных дежурств и вечной неопределенности. Он не хотел сам испытать такое. Решение не заводить семью было твердым, пока Джейк не встретил Миранду. Она заставила его поверить в счастливое будущее. Она заставила его поверить в то, что у него может быть такая же семья, в которой он вырос. Такая же семья, которая была сейчас у Дина…

Проходя мимо комнаты, где спали родители, Джейк услышал громкий храп отца. Его родители — хорошие люди, глубоко преданные своей семье. Они защищали его самоотверженно, без всяких оговорок. И когда Джейк увидел, что за ними стали охотиться журналисты, он был в ярости. Он видел, как мать выходила из Женского клуба Буффало и на нее со всех сторон набросились папарацци с фотокамерами.

Но окончательно добило Джейка предательство жены. Она дала эксклюзивное интервью одной местной газете, где подробно рассказала о его мерзкой натуре. Миранда поведала о том, как он приходил домой после смены и запирался в мастерской, чтобы предаться своему гнусному ритуальному действию.

— Я никогда по-настоящему не знала его, — заявила она в конце.

Возможно, она была права. А он, в свою очередь, просто не знал Миранду — женщину, которая предала его. Женщину, у которой, как Джейк выяснил позже, был любовник. Женщину, которая решила избавиться от их нерожденного ребенка.

На следующий день Бонни была остановлена возле танцевальной студии, которую посещала Джилл, теми же телевизионщиками, жаждущими найти еще больше грязных подробностей.

— Ты боишься своего дядю? — спросил репортер Джилл, пытавшуюся спрягаться за мать. Когда Бонни попыталась пройти мимо него, он задал другой вопрос: — Вы не замечали признаков того, что этот мужчина не годится для работы в полиции? Не догадывались, что в результате могут погибнуть невинные люди?

— Мама, что хочет этот человек? Почему он так говорит о дяде Джейке?

Выражение ужаса и замешательства на лице Джилл будет теперь преследовать его до могилы. Именно тогда Джейк решил уехать из города. Он не мог больше подвергать подобным испытаниям свою семью.

Джейк дошел до своей спальни. К его облегчению, Кара оставила дверь приоткрытой. Он тихо потянул за ручку и сжал зубы, когда дверные петли протестующе скрипнули. Еще пошире — и тогда он проскользнет в образовавшийся проем. Когда дверь скрипнула второй раз, он увидел силуэт женщины, вскочившей на кровати.

Время мгновенно открутилось назад, и Джейк снова пережил этот ужас… Женщина закричала, ребенок заплакал. В воздухе разнеслось эхо выстрелов. Затем наступила тишина, нарушенная лишь отчаянным воплем молодого полицейского, находившегося в его подчинении: «Нет! Боже, нет! Что я наделал!»

— Д-джейк?

Голос Кары вернул его к реальности. Хотя в комнате было темно, ему не надо было видеть выражения ее лица, чтобы догадаться — она перепугана до смерти. И не удивительно: он тихо прокрался внутрь и теперь стоял возле ее кровати, тяжело дыша, как какой-то извращенец.

— Прости. — Проведя рукой по лицу, он собрался с мыслями. — Да, это я. Мне нужна… мне нужна… моя зубная щетка. Прости, — пробормотал он второй раз, нетвердой походкой направляясь к ванной комнате.

Оказавшись внутри, Джейк плеснул холодной воды себе в лицо. Затем оперся руками на раковину и медленно выдохнул. Хорошо, что было темно и он не видел своего отражения в зеркале, висевшем на стене.

Почему бы не оставить прошлое позади?

Он знал, что сказал бы психолог, работавший в их отделении. Потому что ничего не изменилось. Проблема не была решена. Именно поэтому полицейский психолог рекомендовал ему продолжить психотерапию, когда Джейк решил оставить службу в полиции. Но Джейк считал, что никакая терапия уже не изменит случившееся. Кроме того, ему нужно было заниматься ремонтом гостиницы. Его мысли и руки были заняты. Поэтому психотерапия ему больше не нужна.

Или была не нужна. До недавних пор.

Кара сидела на кровати, когда он вышел из ванной. Она крепко сжимала на груди халат. Она подбросила полено в огонь, оно только стало разгораться, и в слабом отблеске огня Джейк увидел ее лицо. Оно не было испуганным, скорее встревоженным.

— Я разожгу нормальный огонь, — предложил Джейк. — Тебе надо было помешать угли перед тем, как бросить туда полено. Иначе оно не разгорится.

— Единственный огонь, который мне приходилось разжигать, это на газовой плите, и то с помощью пульта управления, — грустно призналась Кара.

— Это более практично. — Джейк, опустившись на колени, помешал угли кочергой, и они ярко вспыхнули.

— Я знаю, но мне нравится смотреть на огонь и слушать, как трещат дрова. Это напоминает мне детство — ведь я была скаутом и ходила в походы.

Джейк через плечо взглянул на нее:

— Ты была скаутом? Не обижайся, но мне трудно представить себе, как ты разбиваешь палатку и мажешься от комаров какой-нибудь мазью.

— Да, так и было. На самом деле я была девчонкой-сорванцом. — В ее голосе прозвучала улыбка, когда она добавила: — Отец часто дразнил меня, потому что считал, что я должна была родиться мальчиком. В шутку он называл меня Карлом. И мама очень сердилась на него за это.

Джейк не мог представить себе, что эта хрупкая, изысканная женщина, сидевшая перед ним на краю кровати, когда-то хоть отдаленно напоминала мальчишку.

— Но что произошло потом?

— Я обнаружила, что существует противоположный пол, и решила снова стать девочкой.

— Хорошее решение. — Джейк поднялся. — Я ухожу. Я не хотел тебя будить. И прости, если испугал тебя.

— Ты меня не разбудил.

— Не могла уснуть?

— Нет. — Смех ее прозвучал очень неожиданно, но Джейку он понравился. Она, без сомнения, думала о своем сыне.

Джейк тоже о нем думал. Он представил себе, как выглядит мальчик, и задумался о том, почему Кара рассталась с отцом ее ребенка.

Но вслух он произнес совсем другое:

— Если ты проголодаешься, то на плите в кастрюльке суп. Ты можешь разогреть его. Плита газовая, поэтому она работает.

— Не обижайся, но, если я съем тарелку супа-чили, который приготовила твоя мать, тогда вообще никогда не усну.

Настала его очередь улыбнуться:

— Хочешь сказать, я не предупредил тебя о том, что он очень острый?

— Предупредил. Но у меня после него была изжога.

Кара улыбнулась, и Джейк взглянул на ее губы. Возбуждение, которое он пытался в себе подавить, снова охватило его. Сглотнув комок в горле, он отвел глаза в сторону:

— Мама выиграла конкурс на лучший суп на ежегодном слете кулинаров в Ниагара-Сквер.

— А моя мама ничего не готовила, — зачем-то сказала Кара. — Приготовлением еды занимался отец. У него это прекрасно получалось, хотя он иногда изобретал такие диковинные блюда, которые не желал есть даже наш золотистый ретривер.

Уже второй раз она упомянула своих родителей. И второй раз, несмотря на ее улыбку, Джейк уловил нотку печали.

— Ты говорила, что твои родители погибли в автомобильной аварии…

Лицо Кары изменилось, когда она кивнула:

— Это было пять лет назад.

— Количество лет не имеет значения. Это по-прежнему больно. — Джейк откашлялся. — Я представляю себе…

— Да. Больно. Спасибо тебе.

— За что?

— За понимание того, как я тоскую по ним. Но я стараюсь не упиваться своим горем.

— Но ведь ты не забываешь о них. И никогда не забудешь.

Она кивнула:

— Они направлялись ко мне, когда попали в аварию.

Точно так же, как она ехала к своему сыну, когда попала в метель. Теперь он понял, до какой степени Кара напугана. Она рисковала своей жизнью ради того, чтобы увидеть сына.

Кара встала, туго затянув на себе пояс халата:

— Ты знаешь, чашка чаю сейчас совсем не помешала бы. Если у тебя есть чай.

— Чай? — Он покачал головой. — Прости, но я не любитель этого напитка.

— Я поражена, — невозмутимым тоном произнесла она. — Я почему-то считала тебя любителем зеленого чая.

Джейк покачал головой, обрадовавшись непринужденной теме разговора и шутливому тону Кары. Он был рад тому, что тяжелый разговор о трагедии остался позади, хотя сам и начал его.

— Я люблю кофе. Крепкий и черный.

— И насколько могу догадаться, такой густой, что его можно жевать.

— Да, ты верно угадала.

— Я думаю, что для меня это недоступно.

— И для меня тоже. Бонни привезла немного какао для детей. Какао и шоколадные конфеты. Можно приготовить горячий шоколад. Я люблю горячий шоколад, а если добавить в него немного мятного шнапса…

— Хмм… Никогда не пробовала. Звучит заманчиво. Это даже лучше,чем с конфетами, — согласилась Кара.

— Ты можешь их тоже добавить, если хочешь, — одно другого не исключает.

— Спасибо. Конфет у меня было достаточно в последнее время.

Джейк не понял ее, но не стал спрашивать, что она имела в виду.

Они спустились вниз при свете фонарика, который Джейк оставил ей на ночь. На кухне он наполнил водой чайник и поставил его на плиту. Когда языки пламени стали лизать дно чайника, Джейк достал с полки две большие фарфоровые чашки, а из буфета — бутылку шнапса.

— Посвети, пожалуйста, вот сюда, — попросил он.

Кара подошла к нему и стала светить фонариком. Порывшись в коробках с продуктами, Джей вытащил банку с какао, а затем пакет с шоколадными конфетами.

— Не волнуйся. Я тебе помогу. — Заметив его озадаченный взгляд, Кара весело добавила: — Ведь ты хочешь попробовать конфеты?

Губы его изогнулись в улыбке, и при виде ее сердце Кары как-то странно дрогнуло.

— Может быть, парочку съем.

— Пожалуйста. Никто не ест всего пару конфет, — сказала Кара. — А эти как картофельные чипсы. Прежде чем ты успеешь заметить, половина пакета исчезнет.

Джейк смотрел на нее сквозь полумрак:

— Ты не похожа на женщину, увлекающуюся столь неполезной едой.

— Мы все имеем свои маленькие слабости.

Невысказанные слова повисли в воздухе между ними. Маленькие слабости и прочие запретные удовольствия были сейчас на последнем месте в списке приоритетов Джейка. Если честно, он вообще забыл о том, что это такое. Взгляд его устремился на ее губы — слегка полуоткрытые, упругие и такие манящие…

— Ты хотел добавить мятный шнапс в горячий шоколад, — продолжала Кара. — Это запретное удовольствие повыше рангом, чем конфеты или картофельные чипсы.

Он кивнул. Возможно. Но в голову ему пришли совсем другие мысли, по сравнению с которыми мысль о шнапсе была самой невинной.

— Это уж точно, — согласился он.

Сконцентрировавшись на практических вещах, Джейк стал насыпать какао в чашки. Кара добавила в свою пару шоколадок. Джейк решил этого не делать. В чайнике закипела вода, и Джейк осторожно налил кипяток в первую чашку. Кара помешала в ней ложкой. Джейк налил кипяток в другую. Потом добавил в обе чашки немного шнапса. Кара снова помешала в них ложкой.

— Из нас получилась хорошая команда, — заметила она.

Джейк нахмурился. Он больше не был членом никакой команды. Он был одиночкой, скрывшимся от общества, и пребывал в таком состоянии уже несколько месяцев. И почему его это так раздражало? Его родственники, их неожиданный приезд, споры с братом…

— Джейк? — Кара неуверенно улыбнулась. — Все в порядке?

Давно уже ничего не было в порядке. Иногда ему казалось, что больше никогда и не будет. Однако он кивнул:

— Отнеси чашки на стол. Мы зажжем свечи, которые мама привезла для пасхального обеда.

— О, не надо этого делать! Надо сохранить свечи до завтра.

— Не переживай. Мама не будет возражать. Внешние атрибуты для нее никогда не имели первостепенного значения.

Чиркнув спичкой, он зажег толстую свечу. Затем сел напротив Кары. В интимном свете свечей эта женщина показалась ему еще более привлекательной. Колышущиеся вокруг нее тени придавали ее облику таинственность.

Джейк всегда любил тайны. И особенно любил разгадывать их. У него было несколько кусочков мозаики из картины ее жизни. Сын. Борьба за опекунство. Тоска о погибших родителях. Но что еще было у Кары? Он не сомневался: в жизни ее существовало еще что-то очень важное.

Кара отпила напиток и облизала верхнюю губу:

— М-м-м… Вкусно.

Джейк отхлебнул из своей чашки, едва не застонав от наслаждения. На самом деле он не был фанатом горячего шоколада, но со шнапсом и красивой женщиной напротив этот напиток показался ему амброзией.

— У меня возникло ощущение, что нам для начала надо было бы поиграть в снежки, — сказала она.

— Это можно устроить.

— Нет уж, спасибо.

— Ты часто играла в снежки?

Лицо ее оставалось задумчивым.

— Нечасто, нет. Только ребенком. В одиночку трудно играть в снежки.

— А были у тебя друзья, ребята из соседних домов? Вы кидались друг в друга снежками?

— Несколько раз. — Кара пожала плечами. — Обычно эту игру затевали мальчики.

— Мальчикам это нравится, — согласился Джейк, вспомнив о том, как в детстве несколько раз кидался снежками в красивую девочку, чтобы обратить на себя ее внимание.

— Но в основном после больших снегопадов я с соседскими девочками лепила снеговика. И не потому, что мне этого особенно хотелось.

— Ты была сорванцом, как уже сказала.

— Да, действительно. Это было так весело — принимать участие в снежных битвах, которые устраивали мальчишки.

Кара сделала еще глоток. На этот раз она не облизала губы, как в первый раз. Остатки нерастаявшего шоколада прилипли к ее верхней губе, и Джейк невольно облизал свои губы.

— Ты снова можешь прожить свое детство. — Брови ее удивленно поднялись, поэтому Джейк пояснил: — Вместе с твоим сыном. Когда ты смотришь, как ребенок радуется жизни, то сам словно становишься ребенком.

— Интересно слышать такие слова от человека, у которого нет детей.

— Дин… это он сказал. Конечно, мой брат никогда по-настоящему не повзрослеет.

Кара ткнула в него пальцем:

— Ты наверняка красил этим вечером пасхальные яйца!

Джейк не смог сдержать смеха.

— Я даже играл с племянниками в прятки, — добавил он. Он с детьми затеял игру в прятки сразу после покраски яиц, главным образом для того, чтобы дать отдохнуть Бонни.

Ее губы изогнулись в улыбке при этих словах, и взгляд Джейка снова устремился на ее верхнюю губу, измазанную растаявшим шоколадом.

— Одно из преимуществ быть дядей, — быстро добавил он, — состоит в том, что время от времени ты позволяешь разгуляться своему внутреннему ребенку.

Кара даже представить себе не могла, что внутри этого угрюмого мужчины может жить ребенок. Он был полон сюрпризов. И у нее возникло множество вопросов. Любопытство пересилило вежливость, и она спросила:

— Ты когда-нибудь планируешь завести свою собственную семью?

Настроение Джейка мгновенно изменилось, как и выражение его лица. И то, и другое стало напряженным, настороженным. Ответ его был кратким:

— Нет.

«Это не твое дело», — напомнила самой себе Кара. Но почему-то спросила:

— Никогда?

Взгляд его был устремлен на свечу, горевшую на столе между ними. Он так долго молчал, что Кара уже отчаялась дождаться ответа.

— Думаю, что никогда. — Он произнес эти слова медленно, будто вытягивая их из глубины души. — Однажды я уже встретил женщину. И мы оформили с ней отношения. Потом мы поселились в доме, требующем ремонта, который купили очень дешево, в сельской местности. — Сказав эти слова, Джейк угрюмо рассмеялся. — Это означало, что дом требовал больших вложений — и денег, и труда. Но ведь было множество хороших домов, которые можно было купить. Хороший дом, кроме того, был бы выгодной покупкой.

Забыв о доме и сельской местности, Кара думала только об одном — о его жене.

Джейк Маккейб оказался женатым.

Глава 6

Кара произнесла имя этой женщины:

— Миранда.

Джейк удивленно заморгал:

— Ты знаешь ее?

— Нет, нет. — Кара покачала головой. — Я просто слышала, как упоминали ее имя, и задумалась о том, кто она такая.

— Ты слышала, как упоминали ее имя? — Джейк фыркнул. — Догадываюсь, что ты о ней еще много чего слышала.

— Нет. — Кара солгала, но ложь была оправданной. Она не собиралась сообщать Джейку о том, что сказал о Миранде Дин. — Я сожалею.

— И я тоже. — Джейк по-прежнему смотрел на пламя свечи. Лицо его, утратив настороженность, исказилось болью. — Я сожалею, что встретил ее. Я думал, что это навсегда. Оказалось, что я был не прав.

— Что случилось?

Он что-то прорычал, но, по крайней мере, не послал ее к черту. Кара посчитала это хорошим знаком. Через минуту Джейк сказал:

— Если коротко, когда она собралась уйти от меня, она недолго собирала вещи.

— А если подлиннее и поподробнее?

Джейк взглянул ей в глаза. В бликах огня, отбрасываемых свечой, его голубые глаза сузились — не столько от подозрения, сколько от удивления.

— Я не хочу об этом говорить.

— О, я понимаю. Прости.

Джейк смотрел на нее неотрывно еще одну секунду. Кара уже хотела извиниться во второй раз, когда он произнес:

— Ты уверена, что хочешь это услышать?

— Только в том случае, если ты уверен, что хочешь мне рассказать.

Склонив голову набок, Джейк изучающе взглянул на нее:

— Почему-то у меня чувство, что ты хороший слушатель, Кара Франклин.

— Потому что я на самом деле такая. Можно сказать, что я в этом деле профессионал.

Джейк не шевелился, но она почувствовала, как он отпрянул от нее:

— Психотерапевт?

— Всего лишь школьный консультант. Ты удивлен? — спросила она, слегка уязвленная.

— Я этого… не ожидал.

— Тебя обескуражил выбор моей профессии или тот факт, что я работала консультантом?

— И то, и другое, — признался Джейк.

— У тебя ко мне предвзятое отношение.

— Я чувствую себя виноватым.

— Почему?

— Не знаю. — Прищурив глаза, он спросил: — И где же ты работала консультантом?

Ее работа в частной школе была высокооплачиваемой, и Каре очень нравилось там. Директор обещал, что будет ждать ее возвращения после декретного отпуска. Однако у Трумэна оказались совсем другие соображения.

— Сейчас у меня временная работа: я внештатный преподаватель в общественной школе недалеко от Монтпилиера. Перед тем как я ушла от своего мужа, он сделал все, чтобы лишить меня прежнего места работы.

— И каким образом ему это удалось сделать?

— Он сделал очень большие пожертвования. — Такие большие, что имя Венделла появилось на памятной табличке в здании школы. — Другими словами, богатство и связи Венделлов заставили людей забыть о своих обещаниях.

— А… долларовая амнезия.

Кара рассмеялась, хотя в этой ситуации не было ничего смешного.

«Я делаю это ради твоего собственного блага, Кара. Тебе не нужно работать. Тебе надо оставаться дома, с нашим сыном, а уж я позабочусь о вас обоих».

Старая грусть охватила ее — Трумэн никогда не мог понять, насколько удушающей была его забота.

— Значит, твоя жизнь разрушилась? — спросил Джейк.

Хотя это был вопрос, у Кары возникло ощущение, что это скорее было утверждение, которое относилось и к его браку.

— К счастью, я вскоре от него ушла.

Его слова были довольно неожиданными:

— Я не верил в такого рода сказки, пока не встретил Миранду.

— Если тебя не обескураживает мой вопрос, каким человеком она была?

— Совершенно не похожим на меня, это точно. И совершенно не похожим ни на кого другого, с кем я прежде общался. — Джейк потер рукой подбородок, заерзав на стуле. — Но в этом была лишь часть проблемы. У нас были совершенно разные интересы и ценности…

— Противоположности притягиваются друг к другу? — предположила Кара.

— Нет, не притягиваются. Еще труднее понять друг друга, если читать книгу на разных страницах.

Кара кивнула. Они с Трумэном даже не читали одну и ту же главу.

Джейк отпил свое какао.

— Миранде не нравилась моя работа, и она постоянно иронизировала по этому поводу. Я тогда был полицейским, и мы познакомились на офицерском балу, ежегодно устраиваемом в городе для сбора пожертвований. Они шли в Детский благотворительный фонд.

— И что заставило тебя уйти из полиции?

— А ты внимательный слушатель. — На его щеке дрогнул мускул. — В мое дежурство произошел несчастный случай. В результате трагической ошибки были убиты два ни в чем не повинных человека.

— Боже! — Кара подавила желание дотронуться до руки Джейка. Его ссутулившиеся напрягшиеся плечи свидетельствовали о том, что он не принял бы ее сочувствия, каким бы искренним оно ни было. — И ты винишь в этом себя, — догадалась она.

— Я не могу себя не винить. Была моя смена. А это означает, что я ответственен за то, что произошло. И не имеет значения, что не я нажимал на спусковой крючок.

Наверняка все было не так однозначно! Кара готова была поспорить. Но она лишь сказала:

— Именно после этого случая жена ушла от тебя и вся твоя жизнь пошла под откос?

Джейк забарабанил пальцами по столу. Стук эхом разнесся по тихой кухне.

— Она сказала, что не сможет вынести такого позора. — Он склонил голову набок. — Понимаешь, я теперь персона нон грата для Буффало. Жители города были потрясены и возмущены случившимся. Одним из убитых был ребенок … маленькая девочка … даже меньше, чем твой сын. — Голос его сорвался на хрип, а пальцы, перестав барабанить по столу, сжались в кулаки.

— Мне очень жаль…

Их взгляды встретились. В глазах Джейка Кара увидела неизбывную боль, и поэтому она не вздрогнула, когда он резко сказал:

— Я не заслуживаю твоего сострадания. Поэтому я нахожусь здесь. — Он стукнул кулаком по столу. Чашки подпрыгнули, свеча ярко вспыхнула. — Невинные жизни погублены… — Он беспомощно приподнял плечи.

— Джейк…

Покачав головой, он прочистил горло:

— Позволь мне договорить. И ты поймешь, что я не достоин твоего сострадания. Внутреннее расследование оправдало меня и офицера, который сделал два выстрела. Это посчитали роковой ошибкой. Но бедный новобранец, он не мог… он не мог этого вынести. Он застрелился из своего служебного револьвера через месяц после окончания расследования.

Руки Джейка больше не были сжаты в кулаки. Кара не могла согласиться с тем, что он полностью во всем виноват. Произошел несчастный случай. Даже самые тщательно составленные планы могут иметь какие-то изъяны. Совершенства невозможно достичь…

— Ты сказал, что расследование оправдало тебя и офицера, не увидев в ваших действиях преступления. Но сам ты оправдал себя? — тихо спросила она.

Джейк, будто не услышав ее вопроса, продолжал:

— Гнев людей не уменьшился после этого расследования. До этого было несколько случаев, когда полиция неоправданно применяла силу. Семьи пострадавших подали иски в суд. По городу прокатились демонстрации. Мое чучело было сожжено на костре.

— Должно быть, это было ужасно…

— Для моей семьи, — согласился он. Но Кара поняла, что Джейка это тоже сильно потрясло. — Некие рьяные «защитники закона» приехали в город, требуя выложить им мою голову на серебряном подносе. К этому времени мы с Мирандой расстались. Она уехала жить к подруге, якобы «зализывать душевные раны». — Горький смех разнесся в тишине кухни. — Оказалось, что это не подруга, а ее любовник, и она… она… ну, она уже решила развестись со мной.

— Мне очень жаль… — Сколько раз произносила Кара эту фразу! Но что еще тут скажешь?

— Мои родные оказались в аду, хотя никто из них не жаловался. Но то, как репортеры охотились за ними… — Он покачал головой.

Поэтому он и удалился в безлюдный Вермонт, занялся ремонтом гостиницы, которая знала лучшие времена.

— Значит, ты оставил работу и приехал в Зеленые Горы, — сказала она.

— Примерно так. Меня попросили покинуть отделение. Член нашего профсоюза настаивал на том, чтобы я не сдавался, но я не видел в этом смысла. Город бурлил от возмущения. Лето грозило быть жарким. И ситуация только ухудшилась бы, если бы я остался.

— Мне кажется, это было неправильным решением.

— Это было к лучшему.

— Для кого?

Джейк проигнорировал ее вопрос:

— Все затихло. Мою семью больше не преследовали журналисты. А Миранда… Миранда… — Он потряс головой и с болью произнес: — Наш брак распался.

— Это очень больно, когда ты обнаруживаешь, что ошибался в человеке, с которым собирался прожить всю жизнь.

Джейк взглянул на нее:

— Ты говоришь это исходя из собственного опыта?

Кара неловко кивнула. И мгновенно они поменялись местами. Теперь Джейк задавал вопросы:

— Давно ты замужем?

— Чуть больше четырех лет.

Кара ощущала, что он неправильно понимает ее. Она была замужем. И обратной дороги нет. И не важно, что ей придется делать, чтобы быть рядом со своим сыном, она не будет больше женой Трумэна, в любом смысле этого слова.

— Он… изменял тебе?

— Изменял? — Кара покачала головой. — Нет, тут совсем другое. Трумэн слишком привязан к своей матери и зависим от нее. Она не позволила бы ему иметь любовницу. Кроме того, брак со мной и так достаточно его напрягал.

— Без матушки и шагу не мог ступить?

— Ч-ч-что? — Кара почувствовала, как лицо ее вспыхнуло, когда она поняла, что сказала. В таких ситуациях она всегда тушевалась и начинала все отрицать. Но сейчас лишь вздохнула. — Да, именно так. Сьюзен с самого начала дала мне ясно понять, что я недостаточно хороша для ее сына.

— А как отреагировал на это твой муж?

— Трумэн считал, что мне надо совершенствовать себя, чтобы вписаться в его окружение. Он называл меня бриллиантом, нуждающимся в огранке. Муж потратил четыре года, пытаясь отшлифовать меня…

Джейк нахмурился:

— Я ничего не понимаю в этом. С этого места, где сижу, ты кажешься мне совершенной.

Шершавые пальцы нашли ее ладони на столе и быстро сжали их. Наверное, это было проявлением ласки. Кара судорожно выдохнула, не зная, что сказать и как ей справиться с жаром, охватившим все тело.

— И ты поверила ему? — настаивал Джейк, приняв ее молчание за сомнение.

— Нет. Я не поверила, но сомневалась в себе, ведь Трумэн представил все дело так, будто только он заботится о моих интересах.

— Он манипулировал тобой.

Кара вздохнула:

— Да, но у него есть несколько положительных качеств. Например, я знаю, что он искренне любит нашего сына. И никогда не обидит его.

— Это важное качество. — Голос Джейка прозвучал странно задумчиво.

«Да, действительно, — подумала Кара. — Но его явно недостаточно для счастливого брака».

Она решила поменять тему разговора:

— Возвращаясь к вопросу о тебе… Хочу спросить: ты скучаешь о своей прежней работе?

— И да, и нет. Мне нравится помогать людям. Но иногда… — Лицо его стало мрачным.

— Иногда?..

— Это нелегкая жизнь. Когда ты находишься на работе, то должен проявлять сверхбдительность. Ты не можешь расслабиться ни на секунду. Но когда ты возвращаешься домой…

— Тебе трудно расслабиться.

Джейк взглянул на нее:

— Именно так. Чтобы расслабиться, многие парни начинают пить. Некоторые начинают пить очень много и очень часто.

— И становятся алкоголиками.

Джейк кивнул.

— А что ты делал, чтобы расслабиться? — тихо спросила она. Она не могла поверить в то, что он прибегал к алкоголю. Он был слишком волевым для этого.

— Я мастерил разные вещи. У отца была мастерская в цокольном этаже.

— У моего отца тоже была мастерская в цокольном этаже, — сказала Кара. Усмехнувшись, она добавила: — Он даже ничего не создавал. Мне кажется, он уходил вниз по вечерам, чтобы провести время в свободной от нас зоне.

— Убежище для мужчины, да? — Джейк улыбнулся.

У него был сексуальный рот, широкий и чувственный…

— Догадываюсь, что было именно так. — Кара говорила спокойно, хотя ей было трудно дышать.

— Мой отец любил мастерить своими руками. Он сам сделал мебель для рабочего кабинета — настолько качественную, что мог бы ее продать, но раздарил друзьям и членам семьи. Он считал свою работу хобби, которым занимался после долгой работы в офисе. Он жил в таком режиме более тридцати лет. И сейчас продолжает работать, но лишь время от времени.

— А что ты скажешь о твоей матери?

— Она была домохозяйкой. Иногда она подрабатывала, но всегда была вместе с нами, когда мы с Дином находились дома, поэтому не могла работать полный день. — Тон Джейка стал ироничным. — Мы с Дином считали, что нас ущемляют.

— И у меня было то же самое. Я не могла в полной мере оценить те жертвы, на которые шли родители, пока не стала матерью сама. Для своего ребенка я сделаю все. Все.

— Если тебе это дано.

Какие странные слова, сказанные странным тоном!

— Что ты хочешь сказать?

Джейк откашлялся:

— Мой отец трудяга. И столярная работа отнимала у него все свободное время. А у Дина никогда не хватало терпения довести дело до конца.

— Но ты не такой.

— Да, — согласился Джейк.

Кара поняла, что Джейк и Дин, хотя внешне и были похожи, совершенно разные по характеру. Дин был порывистым и открытым, а Джейк — сдержанным и осторожным. Однако сейчас, в этот поздний час, он сидел на кухне с совершенно посторонней женщиной, пил вместе с ней какао со шнапсом и делился своими секретами.

Возможно, братья все-таки не были такими уж разными. Возможно, Джейк не так уж сдержан и отстранен, как кажется на первый взгляд.

— И что же ты мастерил после работы, чтобы снять свой стресс?

— Кресла. Кресла-качалки, если быть точнее. Старомодные кресла, которые часто можно видеть на верандах старых домов.

— О, мне они так нравятся! Но у меня ничего этого нет. У меня нет веранды. — Улыбка ее потускнела. — Я живу в квартире. — Улыбка совсем погасла. — В настоящий момент. А какие у тебя планы насчет этого места?

— Не знаю, — признался он.

— Но ты ведь хочешь открыть гостиницу?

— Нет. — Ответ Джейка был быстрым, машинальным. Такой же ответ он дал своей семье всего лишь день назад. В его планы не входило открывать гостиницу. Когда он подписывал бумаги о покупке этого здания, он думал лишь о том, чтобы поселиться здесь и заниматься каким-то делом. Денег, выплаченных ему в полиции, хватило бы надолго. — Я не знаю.

— А я представляю тебя именно здесь.

— Да? В качестве кого?

Кара, улыбнувшись, пожала плечами:

— В качестве хозяина, а также мастера на все руки.

— Спасибо. — И Джейк рассмеялся.

К его удивлению, Кара посчитала, что он не напрасно тратит здесь время.

— Это место связано с моими детскими воспоминаниями. Отец набрел на эту гостиницу, находясь в какой-то деловой поездке. А потом стал привозить сюда нас, причем в любое время года. Мы любовались здесь красками заката, катались зимой на лыжах, гуляли в окрестностях, собирали ягоды летом. А весной мы с Дином однажды увязались за рабочими, которые пошли собирать кленовый сок. Гостиница славилась продажей кленового сиропа.

— Если ты восстановишь ее, то почувствуешь удовлетворение. Особенно после того, что случилось в Буффало.

Джейк издал неопределенный звук, не зная, как реагировать на столь быстро сделанное заключение.

Шоколад был выпит, толстая свеча значительно уменьшилась в размерах, и внутри ее образовалась большая дыра. Это было все, что осталось от свечи для украшения праздничного пасхального стола. Но Джейк не расстраивался. Он наслаждался тем, что сидел в полутьме, на тихой кухне, рядом с Карой. И разговаривал с ней.

Его удивило, что он рассказал ей о себе все, за исключением некоторых отвратительных подробностей. Раскрыв перед ней свою душу, Джейк приготовился — вот сейчас она отвернется от него. Вежливо, конечно. Все-таки она была его гостьей. Но он не почувствовал в ней никакого отвращения, никакого стремления отдалиться. Кара просто слушала, и именно это пробуждало в нем желание раскрыться перед ней.

Джейк указал на свечу и сказал:

— Кажется, наступила ночь.

— Да. Уже поздно.

Никто из них, однако, не пошевелился. Свеча приветливо вспыхнула, когда молчание затянулось. Первой встала Кара. Она отнесла чашки к раковине и стала их мыть, а Джейк взял фонарик. Когда Кара закончила, он включил фонарик и задул пламя свечи.

Затянув потуже пояс халата и прикрыв воротником шею, Кара сказала:

— Ну, спокойной ночи.

— Я провожу тебя наверх. В камин надо подбросить поленья.

— Хорошо.

Под их ногами застонали и заскрипели ступеньки. Джейк подумал, что сейчас на верху лестницы появится его мать, как было в его детстве, когда поздним вечером он тихо крался домой. Но дверь комнаты, где спали его родители, оставалась закрытой.

Когда они дошли до спальни, Джейк решил побыстрее разжечь огонь и уйти, пока они оба не окажутся в неловком положении. Он почувствовал, как вспотели его ладони, когда он представил себе то, что не имел права представлять.

Как Джейк и подозревал, огонь снова потух, и в камине лишь тлели угли. Утром ему надо будет принести сюда побольше дров. Сейчас осталась лишь пара поленьев. Но их хватит на остаток ночи. Ему потребовалась лишь пара минут, чтобы вновь разжечь огонь, а Кара терпеливо стояла за ним, светя ему фонариком, пока это было необходимо.

Встав на ноги, Джейк отряхнул руки:

— Тебе будет тепло до утра.

— Спасибо.

Кара передала ему фонарик, и Джейк сунул его в карман.

— Спасибо тебе.

Ресницы ее дрогнули.

— За что?

— Не знаю. — Смех его был сдавленным и смущенным. — За то, что выслушала меня.

Она улыбнулась:

— Я сказала тебе, что умею слушать.

— Да, умеешь. — Дотронувшись до ее руки, он мягко сжал ее. Кожа ее была нежной, а его ладони были покрыты мозолями. — Ты очень хороший слушатель, даже для такого человека, как я, который не любит много говорить… о всякой ерунде.

— Иногда легче разговаривать с посторонним человеком, чем с родными и близкими, — заметила она.

Он кивнул, хотя все-таки посчитал, что ее теория имеет брешь. Кара уже не была для него посторонним человеком. Странно, ведь они знали друг друга меньше суток. Их пути пересеклись чисто случайно, из-за метели, случившейся в начале весны перед Пасхой.

— Да, действительно.

Джейк обнаружил, что все еще держит ее руку. Но еще больше его удивило то, что он не очень спешил ее отпускать. Бросив взгляд в сторону, он увидел кровать. Простыни были такими же смятыми, как и тогда, когда на ней спал он. Джейк сглотнул, потому что сейчас ему захотелось вновь смять эти простыни, но совсем не от беспокойного сна. Кара, казалось, угадала ход его мыслей. Губы ее приоткрылись, дыхание стало учащенным.

— Мне действительно надо идти. Прямо сейчас, — прошептал он, скорее для себя, чем для нее.

В его словах прозвучала странная нотка отчаяния. И вместо того чтобы отпустить Кару и направиться к двери, Джейк прижал ее к себе.

Он сделал это медленно, давая ей возможность оттолкнуть его. Но она не оттолкнула, и тогда он наклонил голову, тоже очень медленно. Наконец его губы прикоснулись к ее губам. Когда они приоткрылись навстречу, он едва не застонал от наслаждения.

Кара идеально подходила ему. Не только ее губы, но и тело, каждой клеточкой прижавшееся к нему, от груди до бедер. Она была хрупкой, но в то же время с соблазнительными изгибами фигуры. Теперь Джейк это знал, потому что руки нащупали ее тело, когда под напором отчаяния и влечения рухнули все запреты, которые сдерживали его.

— Джейк…

Она прошептала его имя, когда губы его прикоснулись к ее шее. От нее исходил запах его мыла и горячего шоколада — необычное сочетание. Когда он было остановился, она обхватила его лицо руками и прижалась к его губам, во второй раз вознеся его на небеса. Джейк чувствовал кровать за своей спиной — она манила, соблазняла его, проверяла его решимость.

Однако здравый смысл все-таки одержал верх над бурлящим морем гормонов. Секс с Карой был плохой идеей. Как только дороги будут расчищены, а ее автомобиль починен, она отправится своей дорогой. И Джейк не знал, увидятся ли они снова. И не был даже уверен в том, хочет ли он этого. Ему совершенно не хотелось завязывать с кем-то отношения, к тому же Кара не производила впечатления женщины, заинтересованной в свободном сексе, без всяких обязательств.

И вообще его не слишком увлекали любовные приключения. Если бы это было так, то он не сидел бы здесь вот уже несколько месяцев отшельником, без женщин и плотских удовольствий. Да и Кара заслуживала гораздо большего, чем он мог ей предложить. Она была достойна эмоционально целостного человека. Того, чья репутация не была бы опорочена.

Джейку потребовались огромные усилия, чтобы отпустить ее.

— Не думаю, что это хорошая идея, — глупо произнес он, когда смог овладеть своим дыханием.

Она заморгала. Даже в полумраке он увидел, как щеки ее вспыхнули. Но ведь это он первым поцеловал ее. Она никак не спровоцировала его. И все-таки Кара стала извиняться:

— Прости. Я не должна была…

— Нет, Кара, не надо. — Он взял ее за плечи, надеясь придать вес своим словам. — Это только моя вина. Моя.

— Я поцеловала тебя в ответ.

Разве ей надо было говорить что-то подобное? И разве ей надо было выглядеть такой чертовски красивой и смущенной в мерцающем свете огня?

— Это я виноват, — снова сказал он.

— Не верю, что ты принуждал меня. — Тон ее теперь был резким.

Но ему нравился этот тон, точно так же, как решительный изгиб ее бровей.

Она откинула волосы с лица. Несколько мгновений назад его пальцы запутались в этой шелковистой массе. И теперь они жаждали погрузиться в нее снова. Отпустив ее плечи, Джейк сжал руки в кулаки, уперев их в бока, чтобы не сделать какую-нибудь глупость.

— Я не принуждал тебя, но…

— Ты прав, — прервала его она. — Это была плохая идея.

— Мы почти не знаем друг друга, — согласился он, хотя меньше всего думал об этом.

Кара покачала головой и привела его в чувство своим ответом:

— Официально я все еще замужем, Джейк.

Глава 7

Рано утром Кара стояла возле окна спальни и смотрела вдаль. Гостиница находилась на поляне, окруженной лесом, но за ним была видна обрывистая вершина Верблюжьего Горба. Сегодня она была окутана снежной мглой, как и все остальное, что могла видеть Кара.

Спозаранку ее разбудили детские голоса и топот маленьких ног. Джилл и Райли бегали и прыгали по второму этажу. Затем Кара услышала, как заскрипели ступени, и поняла, что дети побежали вниз. И тотчас же были загнаны наверх их бабушкой. Кара опять легла в большую кровать Джейка, прижимая подушку к груди и прислушиваясь к восторженным визгам детей и бесчисленным увещеваниям родителей, пытавшихся успокоить их. Но дети лишь громко шептали, что заставило ее улыбнуться. Кэбот тоже разговаривал громким шепотом…

Ей надо было позвонить сыну! И не важно, поднимет ли она на ноги весь дом Венделлов, потому что желание услышать голос сына было слишком велико. Но падающий снег не только отключил электричество, но и повредил телефонную линию. Мобильный телефон тоже не работал. У Кары не было никакой возможности позвонить сыну.

«Мамочка, я скучаю по тебе».

Он сказал это вчера, во время их очень короткого телефонного разговора. Эти несколько слов, произнесенные тоненьким голоском, разрывали ее сердце. Кэбот был для нее всем. Он был ее жизнью. Именно поэтому — уже после того, как Райли и Джилл нашли свои пасхальные корзинки, — Кара все еще сидела у себя наверху, размышляя над событиями прошедшей ночи.

Джейк поцеловал ее. Но ее потрясло не то, что она позволила ему это, а то, что она поцеловала его в ответ. И с такой же страстью, которой был охвачен он.

Кара уже и забыла о том, что существует такая страсть. Или, возможно, никогда не испытывала ее. Наверное, именно поэтому, хотя это было совершенно неразумно, она снова прильнула к Джейку в жажде второго поцелуя и утонула в блаженстве, почувствовав его губы и мускулистое тело.

Но она не имела права так целовать мужчину, потому что не была свободной. И не важно, в каком состоянии находился ее брак и какие чувства она испытывала к Трумэну. И она, конечно, не была свободной, чтобы хотеть чего-то большего.

Кара закрыла глаза, но это было бесполезно. Перед ней по-прежнему стояло лицо Джейка, когда она сказала ему, что официально все еще замужем.

Она думала, что он разозлится. Или не поверит ей, учитывая то, что сейчас между ними произошло. Но к чему Кара не была готова, так это к тому, что увидит на его лице разочарование, прежде чем черты его не отвердели, превратившись в непроницаемую маску.

— Ты не разведена, — медленно произнес он.

— Нет. Мы с Трумэном по-прежнему законные муж и жена.

— Но вы живете раздельно.

— Да, живем. Несколько месяцев мы с сыном живем в квартире в Монтпилиере.

Плечи Джейка немного расслабились.

— Значит, ты находишься в процессе развода.

— Да.

Он покачал головой:

— И каков результат? Ты получила развод?

— Нет. — Ей было трудно вслух сказать это слово — точно так же, как принять его. — Джейк, я…

Больше она не успела ничего сказать. Подняв руку, он остановил ее:

— Не надо. Не надо больше ничего говорить, Кара. — С этими словами он ушел.

И теперь она не знала, как посмотрит ему в глаза. На самом деле ей было трудно заглянуть даже в свою душу, чтобы разобраться в самой себе. Но не могла же она оставаться в этой комнате целый день!

— Хватит жалеть себя, — пробормотала она, туго затягивая пояс халата.

Настало время проверить состояние своей одежды, дорог и своего автомобиля.

Поверх чашки с кофе Джейк увидел, как Кара вошла в гостиную. Волосы ее были собраны в простой хвост, на лице — никакой косметики. Она была одета в собственные шерстяные брюки и кашемировый свитер. Вид у вещей был немного неважнецкий, особенно у брюк. Снег не пощадил ее стильную одежду, которой была разрешена лишь сухая чистка. Но это не имело значения. Кара все равно выглядела прекрасно. Но теперь, когда он узнал, что она замужем, эта женщина была для него недоступна.

Джейк отпил кофе, поморщившись. Но ощущение горечи во рту возникло совсем не из-за кофе. Кара не казалась ему женщиной, способной лгать или изменять. Но ведь и Миранда поначалу тоже не казалась ему такой, не так ли?

Дети, все еще в пижамах, подбежали к Каре, стоявшей в дверях. Толкая друг друга от возбуждения, они наперебой стали показывать ей подарки, которые принес им пасхальный кролик.

— Ты хочешь мои желейные конфеты? — спросила Джилл. — Розовые — мои любимые. А черные я не люблю.

— Черные горькие, — согласился Райли. — Ты можешь взять все мои, если хочешь.

— Мне кажется, что вы отдадите их мне, — сказал Джейк.

Кара быстро взглянула на него, затем отвела глаза в сторону. Щеки ее покраснели, и она облизала пересохшие губы, прежде чем открыла рот, собираясь что-то сказать. Но так ничего и не сказала.

— Возьми мои конфеты, дядя Джейк! — предложила Джилл. — А Райли отдаст свои Каре. И тогда будет честно.

Дети соблюдают справедливость. Это принцип их жизни. Но принцип не выдерживает испытания временем. Очень скоро дети начинают понимать, что в жизни не все бывает справедливым. Это даже невозможно. Если бы жизнь была справедливой, Кара встречала бы сейчас Пасху вместе со своим сыном и мужем, а не нарушала бы спокойствие Джейка. Если бы жизнь была справедливой, у Джейка был бы свой собственный ребенок.

Бонни позвала детей из другой комнаты, и они побежали к ней. Кара по-прежнему нерешительно стояла в дверях, будто собираясь повернуться и уйти.

— Доброе утро, — наконец с усилием проговорила она.

— Ты хорошо спала? — В вопросе Джейка прозвучал вызов. Сам он практически не спал. Жесткий диван и проснувшееся либидо не давали ему сомкнуть глаз, а затем дети подняли его, прибежав искать свои подарки.

— Да, спасибо.

«Лгунья!» Темные круги под ее глазами свидетельствовали об обратном. Но Джейк не стал спорить.

Кара подняла руку, указывая на окно. На пальце ее блеснуло обручальное кольцо.

— Снег прекратился.

— Около четырех часов утра. — Он знал это, потому что не спал.

— Сегодня новый день, наполненный солнцем и надеждой, — сказала Кара, и все же улыбка ее была печальной.

— Конечно, ведь сегодня Пасха.

Надежда, возрождение, спасение. Именно это воплощал в себе наступивший праздник. Но Джейк давно не испытывал таких чувств. Он ощущал себя мертвым внутри. Полностью разгромленным, потерпевшим поражение.

— Джейк, я хочу снова перед тобой извиниться, — сказала Кара. — Мне хотелось… Мне хотелось бы, чтобы все было по-другому.

У Джейка в жизни было слишком много тщетных желаний. Встав, он подошел к ней:

— Послушай, давай забудем об этом, хорошо? — А когда Кара, смущенная, медленно кивнула, добавил: — Ничего страшного не произошло. Это был просто поцелуй.

Отправившись к лестнице, Джейк подумал о том, что она поверила в это не больше, чем он.

Комната его была прибрана. Кара заправила кровать и аккуратно сложила одежду, которую он бросил на кресле. И хотя здесь ничего не принадлежало ей, Джейк мог поклясться, что на всем оставался ее отпечаток. Он взял из шкафа чистые джинсы и свитер, побрился и почистил зубы. И хотя совершенно не собирался этого делать, достал свой дневник из прикроватной тумбочки и присел на край кровати.

Уже месяц он ничего в нем не писал. Открыв страницу, на которой остановился, Джейк достал ручку:

«Сегодня Пасха. Твои бабушка с дедушкой, тетя, дядя и двоюродные брат с сестрой приехали ко мне в гостиницу. Их визит был совершенно неожиданным. Сейчас твои брат и сестра бегают внизу, лопают конфеты и играют в мяч. Ты сейчас слишком маленький, чтобы присоединиться к ним, но на следующий год…

В гостинице также появился первый гость, вернее, гостья. Ее зовут Кара Франклин. У нее есть сынишка трех лет. Она так хотела увидеть его, что выехала из дома в сильную метель, и ее автомобиль съехал с дороги и сломался».

Шариковая ручка замерла в воздухе, и Джейк уставился в окно. У нее также был муж, которого она совсем не жаждала видеть, но к которому все же возвращалась. Она была замужем и жила отдельно от мужа, но сказала, что не собирается разводиться. Она сказала, что он манипулирует ею. А когда Джейк впервые увидел ее, у него возникло ощущение, что эта женщина — на грани отчаяния.

Джейк положил ручку на раскрытую страницу. Больше ему нечего было добавить.

Дора и Бонни чистили на кухне картошку, когда вошла Кара. Взглянув на гору очисток в тазике, Кара поняла, что подготовка к праздничному обеду в разгаре, но не это заставило ее чувствовать себя виноватой.

— Доброе утро, — сказали женщины хором.

— Доброе утро.

Они, конечно, не знали, что произошло сегодня ночью, но Каре казалось, что слова «Я поцеловала Джейка» были написаны на ее лбу.

— Ты голодна? — спросила ее Дора.

— Немного.

Пожилая женщина отложила нож в сторону. Вытерев руки о полотенце, она спросила:

— Что ты хочешь на завтрак? У нас есть яйца, бекон, хлеб для тостов и остатки кофейного кекса, если ты предпочитаешь что-то сладкое.

— Кофейный кекс звучит заманчиво.

Кара подумала, что сделает это сама, но, прежде чем она подошла к столу, Дора уже доставала пластиковую коробку и тянулась за ножом.

— Я сама! — замотала головой Кара. — Не беспокойтесь.

— Чепуха! Иди садись. — Дора махнула в сторону стола. — Ты у нас гость.

— Лучше не перечь, — со смехом откомментировала Бонни.

— Да. Но Бонни самой понадобилось несколько лет, чтобы следовать своему же совету, — хмыкнула Дора. — А сейчас Бонни — член семьи, а все члены семьи у меня привлекаются к работе.

Женщины улыбнулись. Кара почувствовала зависть к их явно близким отношениям. Они были как мать с дочерью или даже как две подруги, тогда как ее собственные отношения со свекровью совсем не сложились. Очень редко Кара и Сьюзен смеялись вместе — разве лишь тогда, когда Кэбот делал что-то смешное. И то это продолжалось недолго, потому что Сьюзен тут же начинала критиковать: «Разве его пора стричь?», «У него горят щеки. Ты намазала его кремом, прежде чем идти на пляж?», «Тебе надо следить за тем, чтобы он не ел много сладкого».

Сьюзен, наверное, уже отобрала у него пасхальную корзинку, чтобы ребенок не объелся конфетами.

Откуда-то донеслись громкие крики и звук быстрых шагов.

— Как ты думаешь, сколько конфет разрешил им съесть Дин, когда я сказала, что уже хватит? — спросила Бонни. — Я не могла не вмешаться. Если дело пойдет таким темпом, к вечеру в их корзинках не останется ничего!

Когда Бонни вышла из кухни, появился Джейк. На нем были джинсы и водолазка, поверх которой уже была надета куртка-дубленка. Его взгляд на секунду задержался на Каре.

— Куда это ты собрался? — спросила Дора.

— Пойду нарублю дров.

— На заднем дворе целая поленница дров.

Он пожал плечами:

— Я быстро.

Его пальцы ловко застегивали пуговицы куртки. И Кара сразу вспомнила, как эти же руки ласкали вчера ее тело…

Дверь захлопнулась, в холле раздался звук его тяжелых шагов, направлявшихся к заднему выходу.

Дора нахмурилась:

— Не понимаю, что случилось?

Кусок кофейного кекса чуть не застрял в горле Кары.

— Что вы хотите сказать?

— Здесь столько дров, что их хватит до следующей весны. — Пожилая женщина покачала головой. — Нет, дрова его не волнуют. У него на уме не дрова, а…

Не договорив предложение, Дора снова принялась за чистку картошки. Кара встала и понесла свою посуду к раковине.

— Вам действительно не надо помочь с обедом? — спросила она, хотя знала ответ.

— Нет, конечно. Иди. — Дора махнула рукой.

Когда Кара проходила мимо большого окна, выходившего на задний двор гостиницы, она выглянула наружу.

Джейк стоял посредине огромной кучи разрубленных поленьев. Кажется, он разрубил целый лес, судя по высоте этой кучи. Дин был с ним. Но, в отличие от своего старшего брата, он держал в руках чашку кофе, а не топор, и выражение его лица было скорее удивленное, чем яростное. Он смотрел на то, как его брат положил очередной чурбан на пень, служивший колодой. Расставив ноги на ширину плеч, он замахнулся топором и опустил его с такой силой, что Кара поняла: мать его права. У него что-то на уме.

Она услышала, как железное лезвие вонзилось в дерево. Чурбан, затрещав, раскололся на две части. Джейк передохнул лишь минуту, прежде чем взять другой чурбан и повторить процесс. Дин между тем отхлебывал кофе и посмеивался. Кара нахмурилась, когда снова почувствовала себя виноватой.

Ей надо было быть более предусмотрительной. Ей надо было сказать ему, что официально она все еще Каролин Франклин Венделл и собирается остаться таковой.

«Пока смерть не разлучит нас…»

Сейчас это казалось скорее пожизненным заключением, чем клятвенным обещанием. И все же, ради Кэбота, она сдержит свою клятву, которую дала перед алтарем, особенно слова «забыть о других».

Она и представить себе не могла, что встретит Джейка, что в ней вспыхнет такое безнадежное влечение к нему за столь короткое время. И уж точно она не могла представить себе, что нечто романтическое может возникнуть между ними, даже когда стало ясно, что все возрастающее влечение, которое она испытывала к нему, было взаимным.

Будто почувствовав, что Кара смотрит на него, Джейк поднял глаза. Ее будто пронзил электрический ток. Подняв одну руку, она помахала ему, но потом, вместо того чтобы опустить ее, прижала к холодному стеклу. Будто пыталась прикоснуться к чему-то недостижимому.

— Хм-м…Что мы здесь делаем? — Бонни подошла к окну.

Кара отдернула руку.

— Ничего! — Увидев, что Бонни сконфузилась, Кара непринужденно пожала плечами. — Они рубят дрова.

Бонни фыркнула:

— Не они рубят дрова, а Джейк рубит. А Дин, как всегда, стоит в стороне и смотрит.

Приоткрыв окно, она громко крикнула:

— Эй, горячий парень! Покажи, что ты умеешь. Не позорься перед Джейком!

Дин отставил свою чашку в сторону и взял у Джейка топор, сделав вид, что разминает мускулы, прежде всего красуясь перед женой. Бонни захихикала, как школьница, и округлила глаза:

— Он, конечно, не такой буйвол, как Джейк, но мне нравится.

Кара сглотнула. «Конечно, не такой буйвол…»

В следующую же секунду началось соревнование. Мужчины скинули свои теплые куртки, а Джейк стянул с себя и водолазку. Оба остались в футболках, и клубы пара, выходившие из их ртов, свидетельствовали об их напряжении. На улице был мороз, но лица их были покрыты потом. Кара смотрела с восхищением. Разве она знала, что мужчины могут выглядеть настолько сексуально, когда рубят дрова? В особенности один мужчина…

— Посмотри на этих дураков, — веселилась Бонни. — К тому времени, когда они закончат, здесь не останется ни одного дерева.

Кара, соглашаясь, пробормотала что-то в ответ, продолжая восхищенно любоваться Джейком, орудующим топором.

Бонни одобрительно хмыкнула:

— И все-таки я готова признать, что это завораживающее зрелище.

Именно так оно и было. Но на этот раз Кара не проронила ни звука. Она просто стояла возле окна, закусив нижнюю губу, охваченная влечением и напрасными желаниями.

Бонни постучала пальцами по стеклу, привлекая внимание мужчин, и, еще раз приоткрыв окно, закричала:

— Во имя спасения деревьев я объявляю ваше соревнование законченным! И присуждаю каждому из вас титул настоящего мужчины!

Дин хищно ухмыльнулся:

— Тогда где мой приз?

— Я тебе потом покажу, — засмеялась Бонни грудным смехом.

Джейк смотрел на Кару. Даже вытирая лоб, он не отвел от нее глаз.

— А каков будет мой приз? — спросил он.

У нее не было ничего, что она могла бы подарить ему, но от этого ее сердце не перестало бешено биться. Уголком глаза она заметила, что Бонни с любопытством смотрит на нее. Кара не сомневалась, что Дин смотрит на нее с таким же любопытством. К счастью, на улицу выбежали дети, одетые в лыжные костюмчики, и все внимание обратилось на них.

Джейк подхватил на руки маленького мальчика — точно так же, как он сделал это вчера, в гостиной. Райли запищал от восторга, и Кара представила себе, как Джейк подхватывает на руки Кэбота… Она так живо и ярко представила это, что слезы навернулись ей на глаза. Трумэн не склонен был весело возиться с ребенком. Он предпочитал читать ему сказки на ночь. Как и Сьюзен, он любил спокойствие и тишину. А Кара восхищалась заразительным смехом Кэбота и его неиссякаемой веселой энергией.

Сморгнув слезы, она пробормотала:

— Джейк умеет обращаться с детьми.

— Да, действительно. Жаль, он был бы прекрасным отцом…

— Жаль?..

Бонни откашлялась:

— Я хочу сказать, жаль, что он еще не отец.

Но вспыхнувшие щеки Бонни и ее виноватый вид свидетельствовали о том, что Бонни имела в виду нечто другое.

Глава 8

Джейк сделал глупость, задав Каре вопрос «Каков будет мой приз?». Но еще большей глупостью было то, что он расстроился, когда Кара ему не ответила.

Дин, как обычно, ушел играть с детьми, оставив его укладывать дрова в поленницу. Джейк не возражал. Ему нужно было что-то делать, чтобы не думать о Каре. Но рубка дров плохо помогала. Особенно тогда, когда, повернувшись, он увидел ее, направлявшуюся к нему по снегу. И теперь его учащенное дыхание было результатом не только физической работы. На ней была ее модная клетчатая куртка, одолженные на время шапка и рукавицы, а также более практичная обувь.

— Я хочу вернуться к своей машине. Мне надо взять свежую одежду и посмотреть, расчищены ли дороги.

— Ты хочешь пойти пешком?

Подбородок ее вздернулся.

— Да, хочу!

Он улыбнулся, почему-то удовлетворенный ее ответом:

— У меня есть лучшая идея.

До этой зимы старые сани много лет стояли в сарае. «По крайней мере, лет шесть», — подумал Джейк, судя по толстому слою ржавчины, покрывавшей полозья, на которые он случайно наткнулся и упал. Хорошо, что он их починил, наложил заплаты на сиденья, в которых мыши пытались устроить гнезда. Запрягая Бесс, он ничего не сказал о санях Каре. Бубенчики весело зазвенели на упряжи.

— Вчера я услышала звон колокольчиков сквозь завывания метели. А потом появился ты — мужчина верхом на лошади, чтобы спасти меня. — Кара улыбнулась.

— Ты подумала, что я ангел, — напомнил он ей.

— Я подумала, что умерла.

Джейк хрипло рассмеялся:

— Тогда понятно.

— Понятно что?

— Почему ты подумала, что я был послан Небесами. Но сейчас ведь ты поняла, что я совсем не ангел. — Особенно если учесть, в каком направлении пытались направиться его мысли.

— Но ты герой. — Джейк отрицательно покачал головой, но она сказала твердо: — Ты спас меня, Джейк.

— Просто оказался в нужное время в нужном месте.

— Но это не опровергает моих слов! — И она добавила более непринужденным тоном: — Кто бы мог знать, что я обязана своим спасением двум поссорившимся братьям?

— Да, вот и Дин принес пользу.

Из-за угла выбежали Райли и Джилл. По-видимому, они тоже услышали звон бубенчиков.

— Дядя Джейк! Можно нам тоже поехать с вами? — спросила Джилл.

Джейк взглянул на Кару и, понимая, что играет с огнем, ответил маленькой девочке:

— Не в этот раз.

— Пожалуйста, пожалуйста! — стала канючить Джилл, а Райли умоляюще сложил руки.

Хотя Джейк и улыбнулся столь бесхитростным приемам — в детстве они с Дином тоже использовали их, — но твердо придерживался своего решения.

— В следующий раз покатаю вас на санях, — пообещал он. — А сейчас мы с Карой хотим посмотреть ее автомобиль.

— Мы скоро вернемся, — заверила она детей. — Идите лепите снеговика. К тому времени, как вы вставите ему морковный нос, мы приедем назад. А потом настанет ваша очередь.

Несмотря на жалобы и возражения, дети все же послушались их.

— Помочь тебе взобраться на сиденье? — спросил Джейк.

— Ты хочешь сказать, что мне не надо садиться сзади и закутываться в шерстяное одеяло?

Джейк пожал плечами:

— Как хочешь.

— Я шучу, Джейк. И, конечно, сама могу забраться на это сиденье.

Джейк встал за ее спиной. Ощущать в своих руках талию Кары было для него пыткой — самой настоящей пыткой! — и, наверное, именно поэтому, усевшись с ней рядом, он выпалил:

— Так почему ты не развелась?

Кара повернула к нему лицо, явно обескураженная столь прямым вопросом.

— Я… я… — Глаза ее сузились. — Какое тебе дело?

Сжав зубы, Джейк дернул поводья. Бесс медленно тронулась по глубокому снегу.

— Я просто любопытствую. Ведь я был полицейским.

— И это единственная причина твоего любопытства?

— На данный момент — да. Так почему же?

Кара смотрела прямо перед собой:

— Это сложно объяснить.

— Это всегда сложно, Кара. По крайней мере, я думаю, ты мне задолжала несколько ответов после вчерашнего вечера.

Щеки ее зарделись.

— Тогда задай другой вопрос.

— Хорошо. Ты его любила?

— Ты задаешь такие прямые вопросы… — пробормотала она, тяжело вздохнув, и дыхание ее на холодном воздухе мгновенно превратилось в белое облачко.

— И все же?

— Нет. В какой-то момент любила… или, по крайней мере, думала, что любила. Но сейчас… После того, что произошло, — нет.

Казалось, от этих слов Джейку должно было бы стать легче — но нет! Это вновь вернуло его к первому вопросу, на который она так и не ответила. Но он спросил совсем о другом:

— Чем он зарабатывает себе на жизнь?

— Возглавляет семейную инвестиционную компанию. Он стал управлять ею после смерти своего отца. Тот умер, когда Трумэн только-только окончил университет.

— Позволь догадаться. Гарвард?

— Да, действительно.

— Это богатая семья.

— Очень. Венделлы накапливали свой капитал в течение пять поколений, насколько я могу судить из того, что мне рассказывали. Благодаря железным дорогам.

Джейк присвистнул сквозь зубы. Неудивительно, что свекровь считала Кару не подходящей парой для ее сына. Ей не подошла бы и более богатая невестка.

— Как ты познакомилась с ним?

— На работе, это было достаточно интересно. Все Венделлы начиная с прошлого века посещали колледж, где я работала. Я уже говорила о том, что на их щедрое пожертвование был построен новый учебный корпус.

— И ты потеряла свое место консультанта, которое обещали сохранить для тебя после твоего ухода в декретный отпуск.

— Да. — Кара откашлялась. — Так или иначе, каждую весну они устраивают встречу выпускников. На нее приглашаются преподаватели. Мы знакомились, общались. Гостям рассказали о семье Венделл, об их благотворительной деятельности. Затем выразили надежду, что они по-прежнему будут жертвовать деньги на развитие колледжа. Трумэн был там.

— И вы познакомились и пообщались.

— Да. В следующий понедельник он заехал в колледж и пригласил меня прогуляться с ним.

— А тогда тебе не показалось, что он давит на тебя? — Джейку хотелось, чтобы она сказала «да».

Но Кара покачала головой:

— Нет. На самом деле я была польщена его вниманием.

Джейк отвернулся в сторону и не увидел, что она нахмурилась.

— И, наверное, немного удивилась, почему такой мужчина, как он, проявил ко мне интерес.

— Ничего удивительного. Почему бы ему не заинтересоваться тобой? Ты красивая, умная, сексуальная… — Джейк мог бы продолжить список, но, захлебнувшись холодным воздухом, уставился на заснеженную дорогу.

Кара, помолчав, продолжала:

— И прежде чем я осознала это, наши встречи стали постоянными. Я не была уверена, что готова к столь серьезным отношениям, но Трумэн был таким внимательным, предупредительным. И говорил правильные вещи. Он делал широкие романтические жесты. Мои подруги и коллеги обожали его, восхищаясь тем, как он ухаживает за мной. И когда он сделал мне предложение, то сказать «да» казалось мне самым правильным решением. Мне отчаянно хотелось снова обрести семью. Я была так… одинока.

Джейк закрыл глаза:

— Значит, это произошло сразу после смерти твоих родителей?

— Да.

Когда ей надо было прийти в себя после трагического случая, Трумэн надавил на нее. Кара сказала, что этот мужчина умело манипулировал ею. Без сомнения, ему удалось убедить горюющую молодую женщину, что с ним ее ждет счастливое будущее. Из своего опыта полицейского Джейк также знал, что некоторые мужчины любят представлять себя спасителями. Черт возьми, некоторые парни, которых он знал, пришли работать в полицию именно по этой причине! Им так нравилось выделяться среди нуждающихся в помощи людей, им так хотелось почувствовать их признательность! Джейк мог поклясться, что Трумэн принадлежал именно к этой категории мужчин.

— Сначала у нас все было хорошо, — рассказывала Кара. — Особенно тогда, когда его матери не было рядом, но это, к сожалению, случалось так редко. Однако постепенно мой муж становился все более и более придирчивым. Сначала я объясняла это заботой обо мне. Но когда мое горе от потери родителей стало ослабевать, я почувствовала раздражение. Я начала задумываться, не совершила ли я большую ошибку, когда согласилась выйти за него замуж? Но в этот момент родился Кэбот, и я решила бороться за свою семью. Не только ради сына, но и ради себя. Я не хотела быть неудачницей в браке.

— Я знаю это чувство, — сказал Джейк, вспомнив о том, как он пытался убедить Миранду пойти вместе с ним к семейному психотерапевту. И это было еще до того, как он узнал о том, что она беременна. — И что же заставило тебя уйти от него?

— Тут не одна причина. Когда его мать переехала жить к нам, возникло множество мелких причин и поводов, заставивших меня принять такое решение.

Джейк искоса взглянул на нее:

— Наверное, тебе было невесело.

— Да. Сьюзен следила за каждым моим шагом, контролировала каждое действие. И когда я жаловалась, Трумэн всегда становился на ее сторону.

— Значит, она сейчас уехала?

Кара нахмурилась:

— Моя свекровь?

— Да. Именно поэтому ты согласилась вернуться к своему мужу?

Бубенчики позвякивали под приглушенный стук копыт. Высоко в небе гудел самолет. Но Кара молчала, опустив голову. Она внимательно разглядывала свои рукавицы.

— На этот вопрос ты тоже не хочешь отвечать? — тихо спросил Джейк.

— Я возвращаюсь к мужу из-за своего сына.

Кара подняла голову, и Джейк увидел ее слезы. Они катились по щекам и капали с подбородка. Он не понял, отчего она плачет, но не мог вынести вида ее слез.

Лошадь встала. Кара продолжала плакать.

— Все… все нормально. Эй, перестань плакать, — сказал Джейк более сурово, чем сам того хотел, потому что, во-первых, чувствовал себя беспомощным, а во-вторых, ощутил себя каким-то людоедом, так как заставлял несчастную женщину отвечать на вопросы, которые причиняли ей такую боль.

И точно так же, как прошлым вечером, он обнял ее и прижал к себе. Она прильнула к его сильно бьющемуся сердцу.

— Я понимаю, что ты хотела сохранить брак, и… и лично я считаю, что дети должны жить с двумя родителями, под одной крышей, если это практически возможно. Но если ты не любишь его, если ты с ним несчастна, Кара, черт возьми, то твой сын тоже будет чувствовать себя несчастным!

— Я знаю это.

— Тогда почему…

— Ты не понимаешь. Если я не вернусь, то не увижу больше своего сына. По крайней мере, не буду видеть его каждый день. Я проиграю его Трумэну. И его матери. А я не хочу, чтобы эта чопорная, безрадостная, придирчивая особа воспитывала моего ребенка.

— Но вопрос опекунства будет решаться на суде.

Кара покачала головой.

— Все судьи города знают Венделлов. Я уверена даже, что все судьи Вермонта тоже. И каждый год они получают вознаграждения от компании Венделлов.

— Закон един для всех, — сказал Джейк, хотя знал, что это не всегда так. Набитые деньгами карманы имеют свойство влиять на решения суда.

И Кара тоже знала об этом.

— У меня нет денег, чтобы бороться с ним, Джейк.

— Но зато у меня есть!

Его слова, казалось, эхом отскочили от замороженной земли. Кара уставилась на Джейка.

— Выходное пособие при увольнении из полиций было достаточно велико, и оно стало еще больше, когда я мудро инвестировал эти деньги. — Джейк, склонив набок голову, задумался. — Нет, я не имею в виду гостиницу. Гостиница — это рискованное дело. И никто не знает, будет ли от нее отдача.

— Будет. Ты вернешь ее к жизни. — Кара выпрямилась на своем сиденье и внимательно взглянула на него.

Но не мысль о гостинице заставила ее сделать это. Боже! Джейк говорил вполне серьезно. Он действительно собирался оплатить расходы на ее адвоката. Множество мыслей и вопросов закрутилось в ее голове, но Кара задала лишь один из них:

— Почему ты хочешь сделать это?

— Я знаю, что это такое — потерять ребенка.

Его ответ поразил ее не меньше, чем его предложение.

— Я не думала… Я не знала, что у вас с Мирандой был…

— Нет. — Мускул дернулся на его подбородке, прежде чем он продолжил: — Мы с Мирандой не сражались насчет опекунства. Она решила этот вопрос по-своему: сделала аборт еще до того, как мы развелись.

— Бог мой! Джейк! Я очень…

Он снова прервал ее:

— Каждый день после этого я просыпался с мучительной мыслью о том, что мои сын или дочь никогда не сделают первый вздох. — При этих словах он протянул руку в кожаной перчатке и дотронулся до ее руки в шерстяной рукавице. — Если ты хочешь бороться за своего сына, Кара, я помогу тебе в этом.

Его предложение было слишком волшебным, чтобы быть правдой, поэтому Кара колебалась:

— Я не знаю…

— Тебя смущает моя репутация?

— Конечно нет! — Но она сразу же задумалась над своим поспешным ответом. — Если Трумэн и его мать разузнают об этом инциденте, Джейк, они используют его против тебя, и их ничто не удержит. Ты и твоя семья снова подвергнетесь преследованию желтой прессы.

Именно от этого он скрылся здесь, в Вермонте. Кара ожидала, что Джейк возьмет свои слова назад, но он сказал:

— А кто узнает о том, что именно я спонсирую расходы на твоего адвоката?

— Но… — На секунду ей показалось, что Джейк предлагает ей больше, чем финансовую поддержку.

Если оставить в стороне их взаимное притяжение, то почему бы ему не хотеть получить уже готовую семью? Тем более что, как выяснилось, он все еще горюет по своему так и не рожденному ребенку.

Кара попыталась изобразить улыбку:

— Спасибо. Мне надо подумать над этим.

— Хорошо. Мое предложение не ограничено временными рамками. Сообщи мне, когда примешь какое-либо решение. — Он хлестнул поводьями по широкой спине лошади. — Н-но, девочка! — Обращаясь к Каре, Джейк сказал: — Твоя машина должна быть за следующим поворотом.

Возвращаясь обратно в гостиницу, оба молчали, и это было неудивительно, учитывая их предшествующий разговор.

У Кары в голове лихорадочно крутились мысли. Она не могла принять деньги Джейка, разве что взять у него взаймы. О том, чтобы занять где-нибудь, она прежде и не думала, потому что ни один банк не рискнул бы дать ей денежный заем. Ведь она работала внештатно, неполный рабочий день, и мало кто мог бы поручиться за нее.

От состояния ее родителей ничего не осталось. Большая часть ушла на оплату счетов и долгов. Небольшая сумма, которую Кара получила после продажи их дома, за вычетом налогов, была потрачена на ее свадьбу в качестве приданого. В то время она не хотела войти в семью Трумэна как нищенка, тем более если учесть, как отнеслась к ней его мать. Сейчас Кара горько жалела о своем решении.

Они с Джейком вытащили ее сумки из машины, которая стояла на обочине вся в снегу. Дорога еще не была расчищена. А это означало, что время уже шло на минуты. Трумэн дал ей отсрочку, прежде чем подать бумаги в суд, но Кара ощущала бы себя спокойнее, если бы уже ехала в Берлингтон.

Наконец показалась гостиница. Она действительно была красивой, и Кара еще раз восхитилась не только пусть старым, но таким уютным и милым зданием, но и окружающим пейзажем. Когда Джейк приведет здесь все в порядок, сюда потянутся туристы в любое время года. В этом Кара была уверена.

Она повернулась, чтобы сказать ему об этом, когда в грудь Джейка ударил снежок. И тогда Кара увидела детей, вместе с их родителями стоявших среди возвышающихся до неба кленов и сосен.

— Это Райли кинул! Райли! — Джилл подпрыгивала на месте, насколько позволял ей ее толстый, лилового цвета лыжный костюм.

— Сынок, сколько раз я говорила тебе не делать этого! — начал Дин. Голос его стал удивительно строгим, когда он добавил: — Если уж хочешь кинуть в кого-то снежок, то целься выше. Вот так! — Наклонившись, он слепил снежок и метко бросил его, сбив с Джейка шляпу.

— Скажи, что не ты это сделал. — Тон Джейка был угрожающим.

— О, я сделал это, брат! Я сделал это! — Улыбка Дина была широкой и ребяческой, как и у его маленького сына.

— Брось еще снежок, папа! — закричал Райли, в восторге хлопая руками в шерстяных рукавичках.

— Сейчас мы ему покажем! — воскликнула Бонни, но она при этом тоже улыбалась. В руке ее словно по мановению волшебной палочки появился крепкий белый комок. С победоносным выкриком она запустила его в воздух и… сшибла вязаную шапку с головы своего мужа.

— Ты на чьей стороне? — комично воскликнул он, поднимая шапку и отряхивая ее от снега.

— Я на стороне Кары и Джилл, конечно. Давай, Кара, вылезай из саней!

— А-а-а! — Дин кивнул. — Девочки против мальчиков?

— Если твоя большая крепкая голова будет пригодна для этого, — поддразнила его жена.

— И какой приз я получу на этот раз? — поинтересовался Дин.

Джейк не смотрел на своего брата. Он смотрел на Кару. Она почувствовала, как лицо ее стало гореть, но ее спасла Бонни, которая предложила:

— А как насчет того, чтобы проигравшие приготовили победителям горячий шоколад и накрыли столик перед камином?

— Я согласен. — Джейк пожал плечами. — Кара знает, как я готовлю горячий шоколад.

Она постаралась не заметить, как огонь пробежал по ее жилам.

— Ты чересчур самонадеян.

— Посмотрим.

Она слишком засмотрелась на него и не заметила, что Джейк собрал со своей куртки остатки снежка, который попал ему в грудь. И прежде чем Кара спохватилась, он окатил ее голову снежным дождем и мгновенно спрыгнул с саней.

— Это означает начало войны! — объявила Кара.

Они мгновенно разделились на две команды, и над полем битвы залетали снежки. Женщины с Джилл залегли за поваленным деревом. Джилл подносила «снаряды», а Кара и Бонни обстреливали «противника».

— Ты промазала! — воскликнула Бонни, смеясь, когда один из снежков Кары упал далеко от намеченной цели.

— У меня мало практики. Сейчас исправлюсь.

— Ну давай, практикуйся, и побыстрее! Сегодня я не собираюсь подавать Дину горячий шоколад. Самомнение этого мужчины и так уже достаточно раздуто. — Эти воинственные слова, однако, были сказаны без малейшего оттенка злости.

— Мы одерживаем победу! — ответила Кара, когда снежок противника ударил в дерево позади нее.

— Ты так думаешь? Тогда у меня к тебе всего один вопрос.

— Какой?

— Как тебе понравился шоколад, приготовленный Джейком? — Не успела Кара ответить, как Бонни воскликнула: — Кто это прячется там, за санями?

— Мне кажется, это Дин, хотя трудно сказать. Ведь он без шапки, а у них с Джейком одинаковый цвет волос. Сейчас я кину в него снежком.

— Только не попадите в Райли, — строго сказала Джилл.

— Я постараюсь, — пообещала Кара.

— Твои старания до сих пор не принесли много пользы, — проворчала Бонни.

— Да, действительно, но я сейчас исправлюсь. — Сорвав с себя шапочку, Кара замахала ею в воздухе, словно белым флагом. — Подождите! Не стреляйте! Мы сдаемся!

Джейк появился из своей засады:

— Что случилось?

— Вот что! — И Кара стремительно бросила в него снежок.

Джейк увернулся от него. Но когда он встал во весь рост, удивленный и непонимающий, Джилл и Бонни обстреляли его со всех сторон. Тогда, взмахнув рукой, Джейк упал в снег.

Лежа ничком, он прокричал Дину и Райли:

— Бойцы! В атаку!

Те бросились кидать снежки, но все-таки не победили, главным образом из-за того, что Райли захотел перейти на сторону противника.

— Ты не можешь перейти на другую сторону в разгар войны, — услышала Кара голос Дина. — Кроме того, это девчачья команда.

— Они выигрывают, папочка.

— Какой умный растет у меня сын! — воскликнула Бонни. — Он хочет быть среди победителей!

— Можем ли мы объявить перемирие? — поинтересовался Дин.

— Только в том случае, если вы приготовите нам горячий шоколад.

— Сдавайся, Дин! Даже Райли понимает, что мы проиграли. — Джейк, встав на ноги, стал отряхиваться от снега.

Кара рассмеялась. Она чувствовала себя беззаботной девчонкой, словно вернулась в юность. Она не ощущала себя так уже много месяцев и даже лет. Конечно, игра в снежки здесь ни при чем. Причина была в Джейке и, конечно, в его предложении.

Ведь сегодня была Пасха — праздник возрождения и надежды.

* * *

Пока Бонни вела надутого Райли и торжествующую Джилл к гостинице, пошел мокрый снег. Дин взялся за сумки Кары. Она тем временем вместе с Джейком повела Бесс к сараю. Когда лошадь была распряжена, почищена и поставлена в денник, они направились в дом.

— Не могу поверить, что ты обманула меня, — пробормотал Джейк.

— Я не обманула. Я использовала определенную стратегию.

— Ты поймала меня на удочку! — возмущался он.

— Да. И ты попался на нее! И все же я раскаиваюсь…

— Лжешь. Ты нисколько не раскаиваешься!

— Нет. — От смеха ее плечи затряслись. — Ведь ты знаешь пословицу: «Все позволено в любви и на войне».

Они оба посерьезнели, и хотя уже дошли до задней двери, все еще оставались на лестнице. Кара стояла на верхней ступеньке, облокотившись на перила.

Сняв кожаную перчатку с правой руки, Джейк провел костяшками пальцев по нежному изгибу ее щеки:

— Мне нравится, как ты сейчас выглядишь.

— Как? — прошептала она.

— Счастливой, смеющейся и нисколько не отчаявшейся. Ты красивая. Особенно когда улыбаешься.

Подняв голову, он медленно потянулся к ней. Поддаться желанию было делом одной секунды. Но они не могли. Не должны были поддаваться. Несмотря на это, Кара склонила к нему голову и тихо вздохнула. Губы его почти уже прикоснулись к ее губам, когда входная дверь распахнулась. На пороге стоял Райли в одних колготках, из-под шапки его в разные стороны смешно торчали влажные вихры.

— Ты собирался поцеловать ее, дядя Джейк? — поинтересовался мальчик.

— Н-нет, — невнятно пробормотал Джейк. — Я… Каре попала соринка в глаз, и я хотел посмотреть, смогу ли я вынуть ее.

— Угу! — Райли кивнул, вроде бы удовлетворенный объяснением. Кара уже перевела было дух, но тут мальчик громко добавил: — А папа сказал, что ты собираешься ее поцеловать!

За их спинами раздался смех. Кара помертвела. Джейк, казалось, был готов взорваться. Улыбка Райли была до ушей. И когда они вошли в дом, у Дина было такое же выражение лица.

Но веселье его брата длилось недолго. Через боковую дверь в холл вошла Дора и, уперев руки в бока, недовольно взглянула на Дина:

— Что мне сказала Бонни насчет шоколада?

— Мы играли в снежки, — сказала Джилл, ставя свои сапожки на коврик возле двери.

— Я проиграл. В следующий раз я не хочу быть на стороне папы и дяди Джейка, — захныкал Райли.

— Смышленый мальчик, — заметила Дора, похлопав внука по розовой щечке.

— А теперь мы должны приготовить горячий шоколад и накрыть для них стол, — канючил Райли.

— Не надо так расстраиваться. Проиграл и проиграл. Пойдем. — Она хлопнула руками.

— Но ведь ты не собираешься сама готовить шоколад? — спросила Бонни из-за спины Доры.

— Нет. — Пожилая женщина поджала губы. — Как только я подумала об этом, мне захотелось побаловать себя. Значит, говорите, девочки против мальчиков?

— Да, так оно и было.

Повернувшись, Дора позвала:

— Мартин!

— О-хо-хо. Отцу вряд ли будет весело с нами, — пробормотал Джейк.

— Говори сам за себя, — проворчал Дин. — Я лично не таю при виде хорошенькой леди.

— Не уверена, что ты справишься, — под нос себе пробормотала Бонни.

— Ты понимаешь, о чем я говорю.

— Угу. — Она скрестила руки на груди. — Не забудь положить в мою чашку пару шоколадок.

— И хорошо еще добавить мятного шнапса, — услужливо подсказала Кара. — На кухне в шкафу целая бутылка.

— О, хорошая идея! — кивнула Бонни, направляясь за ворчавшим Дином в холл.

За ними увязались дети, а Джейк и Кара остались стоять посредине груды мокрых ботинок и промокшей насквозь одежды.

Кара села на скамью, тянувшуюся вдоль одной стены, и попробовала снять с себя сапоги. Она думала о Джейке… о его губах… о поцелуе, который случился у них вчера… и о поцелуе, который мог произойти сейчас на ступеньках лестницы…

— Послушай. Давай я тебе помогу, — предложил ей Джейк, увидев, что она никак не может расстегнуть молнию на сапогах.

Опустившись перед ней на колени, он расстегнул застывшую на морозе молнию. На этом Джейк, однако, не остановился. Сняв с Кары сапоги, он поставил их в сторону, а затем медленно погладил подъем ее ноги — так медленно и чувственно, что по телу ее пробежала дрожь. Даже сквозь толстые носки Кара ощущала тепло его рук.

— С-спасибо, — заикаясь, пробормотала она. — Я думала, что мы договорились о горячем шоколаде, а не о поглаживании ноги.

— Считай это бонусом. — Джейк склонил голову набок. — Дин все понял, ты догадалась?

Кара чуть не задохнулась:

— Боже!

— Он нашел во мне уязвимое место, и оно связано с тобой.

— Джейк… — Она произнесла его имя шепотом.

— Я не могу это объяснить, Кара. — Пожав плечами, он встал. — Я человек факта. Именно поэтому, мне кажется, я и пошел работать в полицию. Я делаю выводы, исходя из фактов. Но в данном случае… — Он снова пожал плечами.

Кара тоже встала:

— Я — не «случай»!

— Я знаю об этом. Поверь мне, знаю. — Он в отчаянии потер рукой затылок. — Я пытаюсь сформулировать свои мысли, но у меня плохо это получается. В общем, то, как я веду себя, для меня очень нехарактерно. Например, как только что за дверью, на ступеньках… Я хотел поцеловать тебя. И поцеловал бы, если бы Райли не открыл дверь. А прошедшей ночью на кухне и сегодня, когда мы ехали в санях, я сказал тебе то, что никогда никому не говорил.

— Между нами все произошло так быстро… — тихо произнесла Кара. — Мне кажется, что я все еще качусь в своем автомобиле по скользкой дороге и жду, когда же он забуксует и остановится. Но где же будет эта остановка?

— А если он не остановится, куда же заедет? Куда он может заехать? — Казалось, Джейк задал этот вопрос не только Каре, но и себе.

— Джейк! Тащи свою никудышную бутылку на кухню! — послышался из холла голос Дина. — Горячий шоколад не приготовится сам собой, а отец заявил, что будет лишь наблюдателем в этой суматохе, в которую его насильно вовлекли.

— Хорошо, через минуту, — отозвался Джейк.

— Сию секунду! — воскликнул Дин командным голосом, словно сержант на строевой подготовке.

— Наш разговор не окончен, — уходя, сказал Джейк.

Глава 9

Семейная традиция, которая была заведена у Маккейбов, предполагала, что мужчины моют посуду после праздничного стола, так как женщины готовят все угощения. И сегодняшний день не был исключением. Кара чувствовала себя немного виноватой, потому что Дора не позволила ей помогать ни в чем. Поэтому, заметив, что сначала Мартин, а потом Дин выскочили из кухни, она решила проверить, как справляется Джейк.

Он стоял у раковины, и руки его по локоть были в мыльной пене. Слева была груда грязной посуды, а справа на подставке сушилась чистая.

— Похоже, что тебя все покинули, — сказала Кара.

— Это наказание за шоколад, — проворчал Джейк, пожав плечами.

— Ты хочешь, чтобы я почувствовала себя виноватой?

— Возможно. — Он искоса бросил на нее взгляд. — А что, на тебя это действует?

— Немного. — Взяв полотенце со стола, Кара стала вытирать тарелки.

— Сделай так, чтобы мать не застала тебя за этим делом.

Кара улыбнулась:

— Я постараюсь.

Они работали вместе в молчании. Вытерев большие тарелки, Кара поставила их на место. Затем она убрала десертные тарелки, которые стояли на сушке, и в конце концов — кастрюли и ковшики, которые вымыл Джейк. Последние ножи и вилки были убраны в выдвижной ящик, и Джейк вытирал раковину, когда Кара решила присесть за стол. Через минуту Джейк сел рядом с ней.

— Спасибо.

— Не за что. Это самое малое, что я могла сделать, ведь я причинила вам всем такое беспокойство!

Джейк усмехнулся:

— Ты выглядишь прекрасно, между прочим.

— Я значительно лучше себя чувствую, когда одета не в халат и не в потрепанный шерстяной свитер.

Вернувшись в гостиницу со своими сумками, Кара переоделась. Теперь на ней были цветная шелковая блузка, узкая юбка и открытые туфли-лодочки. Весь этот наряд был чересчур изысканным для старой гостиницы, хотя сегодня все-таки было Пасхальное воскресенье.

Венделлы всегда переодевались к обеду, даже если обедали дома, в своей собственной столовой, а вот Маккейбы не придавали значения подобным формальностям. Лишь маленькая Джилл настояла на том, чтобы ей позволили надеть розовое платье в оборках, которое Бонни купила ей к литургии. Теперь Кара уже не чувствовала себя белой вороной.

Интересно, пойдут ли Сьюзен и Трумэн в церковь? «Если пойдут, — представила себе Кара, — то бедный Кэбот совсем замучается». Мальчик никогда не мог высидеть всю службу от начала до конца. А если дома его ждали угощение и игрушки, он точно не сможет усидеть спокойно.

— Ты улыбаешься, — заметил Джейк.

— Я думаю о Кэботе. Если Трумэн со своей матерью пошли сегодня в церковь, я уверена, сын уже ерзает от нетерпения на церковной скамье, тем более если ему удалось стянуть несколько конфет из пасхальной корзины.

— Дети есть дети. Клянусь, что Райли и Джилл и пяти минут не смогут посидеть спокойно. Они беспрестанно бегают, прыгают, скачут на одной ножке. Им нужно все время двигаться.

Лицо Кары слегка омрачилось.

— Свекровь заявила мне, что Трумэн мог сидеть всю службу в церкви смирно, как солдат, как только вышел из пеленок.

— Какой он?

— Кэбот? Ну, он смешной и самый любопытный ребенок на свете, конечно.

— И самый умный, — добавил Джейк, чтобы доставить Каре удовольствие.

— Значит, ты прочитал рекламу, которую я разместила в газетах. — Кара рассмеялась. — Но если серьезно, то мальчик очень яркий. Я думаю, что он научится читать еще до того, как пойдет в школу. И у него великолепное чувство юмора для такого маленького ребенка. Я люблю слушать, как он смеется. — Вспомнив об этом, Кара погрустнела.

— Все будет хорошо, — сказал Джейк.

— Мне хотелось бы в это верить.

— Ведь ты не беспомощный человек, Кара. Ты сама сказала мне об этом уже через пять минут нашего знакомства, — напомнил он ей. — А ты в это время находилась не в самом лучшем положении: замерзшая, одна на дороге, попавшая в аварию в метель.

— Спасибо, — искренне поблагодарила она.

— За что?

— За то, что напомнил мне об этом. — Она закрыла глаза. — Боже мой, Джейк, я просто в растерянности!

— Из-за меня?

— Да, — призналась Кара. Это неожиданное влечение, которое она почувствовала к нему, еще более усложнило ситуацию. Но вслух она произнесла: — Я ведь решила вернуться, смириться и не бороться с Трумэном и его матерью за своего сына. Я подумала, что не выдержу эту борьбу по одной простой причине — у меня нет денег.

— Значит, ты сейчас обдумываешь мое предложение?

На самом деле его предложение касалось не только ее саму, но и ее сына. Потому что Джейк захотел помочь ей не из чистого альтруизма. Конечно, он не хотел, чтобы Кара вернулась к своему мужу, от которого ушла и которого явно больше не любила. И судя по тому, что она рассказала, вряд ли любила когда-нибудь вообще. Этот мужчина просто воспользовался ее уязвимостью, сыграл на ее горе. И это было неправильно — то, что она возвращалась к нему и собиралась жить под пятой его матери, лишь бы быть рядом со своим сыном.

И что за жизнь ждала ее и ее сына?

Другие факторы, конечно, тоже имели значение. И один из них, черт возьми, был сильнее всего. Джейк не мог вынести мысли о том, что Кара будет с другим, даже если тот был ее законным мужем.

Джейк больше не удивлялся тому, как быстро в нем вспыхнуло влечение к Каре или как быстро все произошло между ними. Отец однажды рассказал ему, что в тот момент, когда он впервые увидел его мать на корпоративной вечеринке, она показалась ему девочкой. Сейчас, по прошествии сорока лет, никто не сомневался в истинности их чувств друг к другу. Но отец его тогда хотел завести семью, был готов к этому. Джейк не мог сказать того же о себе. Жизнь его пошла кувырком, и каждый кусочек ее был так же разбит и расшатан, как эта старая гостиница. Что он мог предложить Каре, кроме финансовых средств, и то всего лишь на первый раунд борьбы за ребенка?

Что он хотел предложить ей?

Не только она находилась в растерянности. Вот уже больше года Джейка терзали гнев и боль — из-за двойного предательства. Сначала — его полицейского начальства, затем — Миранды. И впервые за долгое время он больше не хотел прятаться здесь, в Вермонте. Конечно, Дин была прав: именно это он и делал.

А что делать теперь, Джейк не знал. Вернуться в Буффало и добиться восстановления своего доброго имени? Может быть, вернуться на работу в полицию? Или остаться в Вермонте и заняться гостиницей?

Находясь здесь, он будет ближе к Каре. И неизмеримо далеко от нее, если она захочет остаться с Трумэном…

— Даже если я найму первоклассного адвоката, я все равно потеряю Кэбота, — сказала она.

— Да. Можешь потерять. — Джейк не хотел ей лгать. Дотронувшись до ее руки, он погладил своей шершавой ладонью нежную кожу. — Ты должна решить, стоит ли рисковать.

То же самое должен был решить и он.

* * *

Дети уже спали, когда включили электричество. Они так набегались на свежем воздухе, а потом так наелись за праздничным столом, что завалились спать гораздо раньше, чем обычно.

Райли уже клевал носом, сидя перед камином, когда бабушка читала детям вечернюю сказку. У Джилл тоже скоро стали слипаться глаза, и она выразила лишь символический протест, когда мать велела ей поцеловать дедушку, бабушку, папу, дядю и пожелать всем спокойной ночи.

Маленькая девочка заставила растаять сердце Кары, когда и ее включила в свой вечерний ритуал прощания.

Чмокнув Кару в щеку, Джилл сказала:

— Я так рада, что вы застряли в снегу возле нас!

— Я тоже рада.

— Вы такая веселая, хотя и взрослая и плохо бросаете снежки.

— Мне надо работать над своей техникой, — серьезно согласилась Кара. — Может быть, ты завтра дашь мне несколько уроков?

— Конечно! — Обняв Кару за талию маленькими ручонками, Джилл добавила: — Вы знаете, если вы выйдете замуж за моего дядю Джейка, то станете членом нашей семьи и мы снова будем встречаться.

Бонни закашлялась:

— Джилл!

— Что, мама? Но ведь именно так Миранда стала моей тетей?

— Да, но…

— А знаете что? — Девочка улыбнулась, а затем добавила невинным голосом: — Миранда и дядя Джейк сейчас не женаты, а это означает, что дядя может жениться на вас. Я уже люблю вас больше, чем Миранду. Она сказала, что от меня и Райли у нее болит голова.

Не зная, как реагировать, Кара ответила:

— У некоторых взрослых такое часто бывает.

— Я слышала, как мама сказала папе, что знает, как избавить Миранду от головной боли. Быстрый удар в…

Бонни закрыла рот дочери рукой, чтобы та не могла договорить предложение. Дин между тем опустился на диван, давясь от смеха. Джейк промолчал, но на секунду всем показалось, что он готов присоединиться к брату.

— И на этой ноте мы покинем вас, — сказала Бонни. — Всем спокойной ночи. Может быть, я вернусь, а может, не вернусь, когда уложу детей спать. — Она виновато улыбнулась Джейку.

— Я помогу отвести Райли, — сказал он. — Иди вперед с фонариком.

Джейк, таким образом, сгладил неловкую ситуацию. Бонни благодарно улыбнулась ему.

Свет включили через несколько минут после того, как Джейк спустился с верхнего этажа. Все присутствующие в гостиной мгновенно повеселели.

— Теперь мы можем послушать новости насчет дорожной обстановки и погоды, — прагматично произнесла Дора.

Завтра вечером они должны были вылететь обратно в Буффало.

— Забудь об этом, — высоким голосом произнес Мартин. Он уже взял пульт от телевизора и щелкал кнопками в поисках программы. — Сейчас должен быть хоккей.

— С кем играет Буффало? — спросил Джейк.

— С Торонто, — ответил Дин.

— О, это интересно! — Довольно потерев руки, Джейк плюхнулся рядом с Дином на диван. — Ты видел, как в прошлый раз сбили с ног судью, который стоял в центре поля?

Дин кивнул:

— Сейчас они готовы биться насмерть.

Подбоченясь, Дора строго произнесла:

— Двадцать минут, Мартин. И не больше!

Команда Буффало забила три шайбы в ворота Торонто, и тогда Дора взяла пульт из рук своего мужа и стала искать сводку погоды. Ей нужно было услышать местные новости, в которых сообщалось также о дорожной обстановке.

— Кажется, аэропорт сообщает о задержке рейсов, но все-таки он не закрыт по погодным условиям. И завтра, наверное, мы сможем вылететь в Буффало. — Дора улыбнулась Каре. — И дороги тоже расчистят.

Это означало, что Кара снова отправится в путь, если машина ее не получила значительных повреждений.

— Прекрасная новость.

Кара отчаянно скучала по Кэботу, а Трумэн ясно дал ей понять, что лишь только на этой неделе она может приехать в Берлингтон. Если она не приедет, то он подаст документы в суд. Но теперь Кара не очень-то жаждала отправиться в дорогу. Она поняла почему, когда встретилась взглядом с Джейком. Лицо его не было настороженным, как всегда, Кара увидела в его глазах теплое чувство.

Наступивший день был такой же солнечный, как и предыдущий. Кара встала рано, не хотелось снова проспать дольше всех. Но ей не стоило беспокоиться. Бонни и Дин в это утро долго не вставали, а когда спустились вниз, го выглядели подозрительно сияющими и довольными. И только лишь дети давно проснулись и находились под присмотром бабушки и дедушки.

Парочка обменивалась таинственными улыбками и многозначительными взглядами, и Кара посчитала бы их милыми и романтичными, если бы сама не испытывала сексуальный голод.

Телефон все еще не работал, но около полудня появился Орвилль Грей, владелец автосервиса, к которому обращалась Кара. Он приехал на огромном полноприводном автомобиле.

Грей сообщил, что ее машина будет отвезена в мастерскую для ремонта, но он не уверен, что у него найдутся подходящие запасные части.

— Я могу их заказать. Но мне их могут привезти лишь через несколько дней, — сказал ей Орвилль.

— Через несколько дней? — Сердце Кары упало. Они с сыном так долго были в разлуке! И было еще одно немаловажное обстоятельство: семья Джейка сегодня уезжает. И поэтому вечером она с Джейком останется в пустой гостинице. — Неужели вы не можете быстрее починить мой автомобиль?

Орвилль покрутил кончик своего закрученного вверх уса:

— Сожалею, молодая леди. У вас старая модель, и к тому же импортная. У меня на складе нет для нее запасных частей.

— Я могу отвезти тебя в Берлингтон, — предложил Джейк.

— Нет. Я не могу просить тебя об этом. Твоя семья здесь.

— Сегодня они уезжают. Мы можем выехать завтра утром. И, кстати, ведь ты не просила. Это я предложил. Я сказал тебе это сразу же, как привез тебя сюда: если ты сама не сможешь доехать вовремя туда, куда собиралась, я отвезу тебя.

Кара кивнула, вспомнив его слова. Тогда она была в отчаянии. Она и сейчас была в отчаянии, но по другой причине.

Маккейбы вылетали из аэропорта Монтпилиера ближе к вечеру. Аэропорт в Берлингтоне все еще был закрыт. Непогода затронула эту местность гораздо сильнее — возможно, из-за близости к озеру Шамплейн. Дороги в Берлингтоне оставались занесенными снегом, и людям было рекомендовано не выезжать из дома без крайней необходимости. Кара сомневалась в том, что они с Джейком смогут отправиться в путь завтра утром.

Кара попрощалась с семьей Джейка, а затем встала в сторонку, когдаДжейк начал прощаться со своими родными. Они не обменивались стерильно-воздушными поцелуями, как обычно это делали Венделлы. Нет, они тепло обнялись друг с другом. Затем расцеловались. Похлопали друг друга по спинам. Добились от Джейка обещания, что он скоро приедет к ним в Буффало.

— А я всегда буду рад видеть вас здесь, — напомнил Джейк своим родителям, после того как Дора вытерла повлажневшие глаза.

Мартин кивнул:

— Мы знаем об этом, сынок. И не думай, что мы с матерью не приедем. Мы с радостью это сделаем.

— Хорошо. — Глаза Джейка тоже блеснули.

Мартин положил свою большую руку на плечо сына:

— Если ты хочешь остаться здесь, если думаешь, что будешь здесь счастлив, тогда мы с матерью встанем на твою сторону на все сто процентов, сынок. Но для тебя всегда найдется место в Буффало — и не важно, во что заставили тебя поверить другие люди.

— Да! Ты можешь жить с нами, дядя Джейк! — взволнованно предложила Джилл.

Не желая отставать от сестры, в разговор вмешался Райли:

— Я хочу, чтобы в моей комнате стояла двухъярусная кровать. Если ты приедешь к нам жить, дядя Джейк, я уговорю папу ее купить, и ты тогда будешь спать на верхней полке.

Взрослые дружно рассмеялись, услышав предложение мальчика. Первым заговорил Дин:

— Тогда тебе придется платить за жилье.

— А также готовить и убираться каждую неделю, — вставила Бонни.

— О, это так заманчиво! — добродушно проворчал Джейк.

— Первую неделю будешь жить бесплатно, — продолжил в том же тоне Дин. И уже серьезно добавил: — Ты знаешь, что мы с Бонни будем рады видеть тебя у нас. Приезжай на недельку, на две… Живи сколько хочешь.

Джейк, сглотнув, кивнул:

— Я знаю. Спасибо.

Кара почувствовала комок в горле, когда увидела, как обнялись братья.

Бонни еще раз обняла Джейка:

— Мы не позволим, чтобы о тебе распространяли слухи. И пусть кто-нибудь из репортеров попробует подстеречь меня возле танцевальной студии, где занимается Джилл. Он будет петь после этого сопрано.

— Не сомневаюсь в этом.

Дора обняла его второй раз. Кара, тоскуя о своем ребенке, хорошо понимала материнское сердце.

— Будь счастлив где угодно: хоть здесь, хоть в Буффало, хоть в Тимбукту. Это все, что я хочу для тебя. Я просто хочу, чтобы ты снова стал нормальным, жизнерадостным человеком.

— Я обязательно стану им, мама. Обязательно.

Откинувшись назад, Дора обняла руками его лицо. Глаза ее засияли.

— До этой недели я не была уверена в этом. Но теперь я тоже так думаю.

Попрощавшись, они сели в арендованный джип и уехали. Кара стояла рядом с Джейком на улице. Эта семья была замечательной, и Кара оценила время, которое провела вместе с ними.

Наверное, Кара должна была бы чувствовать себя неловко, стоя на крыльце вместе с Джейком и махая рукой вслед удалявшемуся джипу. Но ей было хорошо. В самом деле, впервые после смерти родителей она могла честно признаться в том, что почувствовала свою истинную принадлежность к какому-то месту. «Если бы и Кэбот был здесь», — тоскливо подумала она.

— У тебя потрясающая семья.

— Да, действительно. Я скучаю по ним.

— А они скучают по тебе. Это очевидно, — простодушно отметила она.

Поэтому ее удивило, когда плечи его напряглись и он воинственно произнес:

— Я сделал все, что мог, чтобы уберечь их, Кара.

— Я не критикую тебя. — Она сделала шаг назад, затем остановилась, выпрямив спину. — Ты смотришь на это так, а они — совершенно иначе, Джейк. — Она притронулась к его руке. — Они просто скучают по тебе. Переживают о тебе, заботятся. Сказал ли ты им хоть половину того, что сказал мне?

— Я… Я… Это нечестно. Я сказал тебе, потому что мне легко с тобой разговаривать.

Она так и думала.

— Нечестно держать их в неведении. Они поддержат тебя в любом случае. Они об этом только что сказали.

— Что ты хочешь от меня, Кара? — Джейк в отчаянии вскинул руки.

— Я не имею права…

— О, нет. Договаривай уж!

— Хорошо. Я считаю, что ты должен поделиться своими чувствами с родными, особенно со своими родителями. Я считаю, что ты должен вернуться в Буффало, и, не знаю, устроить пресс-конференцию или что-нибудь еще, но обязательно постараться очистить свое имя или, по крайней мере, публично изложить свою версию событий. Вырази свои сожаления. И объясни, что ты поехал по адресу, который тебе дали. Да, была совершена ошибка, и были потеряны жизни, и ничего уже нельзя изменить. Заслуживает уважения уже то, что ты взял на себя ответственность. Я не призываю тебя перекладывать ее на кого-то другого. И не думаю, что этого хочет твоя семья. Им просто невыносимо видеть, как тебя публично осуждают. Они очень переживают, что ты сбежал из города.

— Я не сбежал из города! Я уехал по собственной воле.

— Да? Мне показалось, что ты покинул Буффало, потому что у тебя не было другого выхода. А это совсем не значит, что ты действовал по собственной воле. Поверь мне…

Все внутри его закипело, и Джейк отступил на несколько шагов. То, что сказала Кара, не было оскорбительным и даже не сильно отличалось от того, о чем не раз говорили ему отец и Дин. Они считали, что Джейка просто подставили.

— Почему тебя это волнует? — спросил он, решившись открыть карты. — У тебя и так достаточно своих проблем.

— Да, действительно. Но…

— Что — но?.. — Он придвинулся к ней ближе, заполнив собою все пространство.

Но она не отодвинулась от него. Кара твердо стояла на ногах, и Джейк почувствовал к ней еще большее уважение и еще больше восхитился ею, когда она ткнула рукой ему в грудь.

— Я забочусь о тебе, Джейк, — заявила она. — Ты понял? Я… забочусь.

Этими словами, сказанными самым серьезным тоном, она совершенно обезоружила его.

Остатки его гнева мгновенно улетучились, и сердце сжалось, хотя он совершенно не понимал почему. Черт возьми, «забочусь» было таким теплым словом… В других обстоятельствах и из уст другой женщины оно не произвело бы на него никакого впечатления. Но выражение лица Кары, упрямое и вместе с тем искреннее, придало этому в общем-то обычному высказыванию гораздо большее значение.

Джейк прикоснулся к ее щеке, подавив в себе сильное желание обнять и поцеловать ее.

— Тебе, должно быть, было нелегко, — медленно произнес он, думая о том, что, несмотря на все те тяжелые события, которые произошли в Буффало и которые неизвестно чем закончатся, она все равно встала на его сторону.

Кара смущенно заморгала:

— Ничего страшного.

Нащупав ее руку, Джейк пожал ее, затем повернулся и направился в дом:

— Я тоже забочусь о тебе.

Через некоторое время Джейк, надев куртку, отправился в свою мастерскую, решив находиться как можно дальше от Кары. Он не мог положиться на себя, когда она рядом и вокруг никого… Оказавшись в мастерской, он взял долото и стал вырезать узор на деревянной доске, из которой хотел сделать новую полку для камина, стоявшего в его комнате. В той самой комнате, в которой Кара должна была снова провести ночь.

Мысль о ее теле на его простынях пробуждала в нем фантазии. Он представлял себе, как лежит там вместе с ней и руки его исследуют каждый сантиметр ее тела. Неудивительно, что слишком сильно нажав инструментом, Джейк испортил резьбу. Некоторые время Джейк неподвижно смотрел на молоток и долото, затем отбросил их в сторону. Но эти неуклюжие действия были ничто по сравнению с растерянностью, которую он испытывал.

Следующий час Джейк просто просидел в мастерской, ничего не делая. Он стал замерзать. Ему недосуг было включить масляный обогреватель, когда он пришел сюда, потому что внутри у него все пылало от переживаний. Но через два часа Джейк понял, что в мастерской очень холодно.

Он вернулся в дом через заднюю дверь. Странно, насколько больше и тише стала гостиница после отъезда его родных. И теперь они с Карой остались вдвоем… Джейк постарался не заметить всплеск сексуального напряжения, которое, казалось, заполнило все пространство вокруг него, когда он увидел Кару, сидевшую на кухне. Она выглядела так, будто находилась дома. Вокруг ее талии было завязано кухонное полотенце. Концы его были заправлены в карманы темно-голубых брюк. Они были модными по сравнению с его выцветшими джинсами, но Джейк не имел ничего против них, учитывая то, как плотно и красиво брюки обтягивали ее ягодицы. Потребность, которую он хотел подавить, забурлила внутри его и стала выплескиваться наружу. Он безумно хотел эту женщину, но у него не было никаких шансов. Она принадлежала — по крайней мере, законно — другому мужчине.

— Ты голоден? — спросила Кара. — Я подогрела еду, оставшуюся после вчерашнего обеда.

Конечно, он был голоден. Но ветчина, обжаренная в меде, запеканка из зеленых бобов, а также картофельное пюре с укропом, как делала его мать, не вызвали в нем вожделения, в отличие от Кары, стоявшей возле старой гостиничной плиты.

Если бы это было просто сексуальное вожделение, то Джейк, возможно, просто сел бы за стол и поковырялся вилкой в еде, которую Кара так старательно разогрела. Но то, что Джейк хотел от этой женщины, выходило за рамки секса. И именно эта мысль заставила его сказать:

— Спасибо, я не голоден.

— Как? — растерялась Кара.

— Прости. Может быть, поем попозже. — Он поднял палец. — Мне надо проверить… надо проверить… не забились ли трубы в ванной комнате?

Брови ее удивленно изогнулись. Она не поверила ему. И неудивительно…

— Мне кажется, Райли что-то туда кинул. Вода что-то медленно стекает.

— Понятно. — Кара кивнула, позволив ему солгать. — Ну, в таком случае ты не будешь возражать, если я заверну твою еду в фольгу и дам тебе с собой? И ты поешь, когда захочешь.

— Спасибо.

«Когда захочешь…»

Много чего ожидало того момента, когда он «захочет». Решения, которые надо принять, изменения, с которыми надо смириться, и прошлое, от призраков которого надо избавиться.

Джейк отправился наверх, пройдя мимо ванной комнаты, в которой, как он заявил, надо было проверить трубы. Когда он достиг двери своей спальни, он зашел внутрь и глубоко вздохнул. И ощутил слабый, почти неуловимый запах Кары, ее духов. Кара оставляла свой след везде, где бы ни была. Внимание Джейка привлекла фотография в маленькой серебряной раме, поставленная на прикроватную тумбочку.

Кэбот.

Взяв фотографию, Джейк присел на край кровати. Ребенок был очаровательным, вне всякого сомнения. На пухлых щеках восхитительные ямочки. Глаза мальчика по форме и цвету такие же, как у Кары. А подбородок! Это была миниатюрная копия подбородка матери. Широкая улыбка свидетельствовала о том, что мальчик смеялся, когда его фотографировали. Кара рассказывала, как заразительно смеется Кэбот.

«Точно так же, как и его мать», — подумал Джейк, хотя смех ее был немного надрывным оттого, что она редко смеялась. Джейк тоже редко смеялся. До сегодняшних выходных. Даже его мать заметила в нем перемену.

Отложив фото в сторону, Джейк взял свой дневник, не столько для того, чтобы что-то написать, сколько для того, чтобы просто почитать. Но в конце концов, взяв ручку, он стал изливать на бумагу мысли, переполнившие его голову:

«Если бы ты был здесь, я извинился бы перед тобой. Наверное, я плохой пример для подражания. Я почувствовал облегчение, когда приехал в Вермонт. И, пойми меня правильно, я не жалел об этом. Я люблю эту гостиницу, и горы, окружающие ее, и медленное течение здешней жизни. Но твой дядя был прав насчет того, почему я уехал из Буффало. Я убеждал себя в том, что уехал оттуда единственно потому, что хотел уберечь своих родных от сплетен и слухов, но я уехал также потому, что не мог принять то, что случилось.

Я все еще думаю об этой женщине и ее дочери. Я все еще вижу ужас на их лицах — в ту короткую секунду, перед их смертью. Но они были не единственными, кого я не смог уберечь. Я не смог уберечь тебя.

Я думал, что смогу справиться с этим, если бы дело касалось лишь моей репутации. Это было бы нелегко, и мне было тяжело смотреть, как репортеры третируют мою семью, но я никогда раньше не пасовал перед трудностями. А затем я узнал про тебя. Сначала узнал — а потом потерял, в одно мгновение. Это был двойной удар, и под грузом горя и ощущения вины я не выдержал и сломался.

Поэтому я не уехал из Буффало — я оттуда сбежал. Теперь я это понимаю. Но боль преследует меня на каждом шагу, в основном потому, что я отказываюсь расстаться с ней.

И отказываюсь расстаться с тобой.

С мыслью о тебе, скажем так. Тебя никогда не было, ты живешь только в моем сердце. И там останешься. Навсегда. Но все-таки мне нужно отпустить тебя. Для моего собственного спокойствия. Это не значит, что я забуду о тебе. Как никогда не забуду и ту женщину и ее дочь. Это значит принять то, что уже нельзя изменить. И двигаться вперед. Нельзя жить в прошлом. И нельзя жить с мыслью о том, „а если бы…“. Наконец-то я понял это.

Прощай, мой маленький ангел».

Слезы закапали на страницу. Они оставили пятна на самых первых строчках его дневника, и сейчас на бумаге тоже расплывались пятна. Первые строчки были о его ребенке. И последние — тоже. И Джейк почувствовал спокойствие в своей душе.

— Джейк?

Вытерев мокрые щеки, он поднял глаза и взглянул в сторону двери. Там стояла Кара.

— Да?

— Прости, что помешала тебе. Я подумала, что тебя обрадует эта новость: телефон снова заработал! Я подняла трубку — просто так, на всякий случай — и услышала там гудок.

Он кивнул:

— Замечательно. Ты можешь позвонить своему сыну.

— Да. — Но Кара при этом не улыбнулась. — Скажи… у тебя… все в порядке?

— Думаю, да. — Закрыв дневник, он на секунду прижал его к сердцу, прежде чем положить в ящик стола. — Просто мне надо было завершить некоторые неоконченные дела.

Глава 10

Джейк сидел в гостиной, когда Кара спустилась по лестнице. Был поздний вечер. Она вообще-то уже пожелала ему спокойной ночи. Но несколько часов после этого она не могла успокоиться и расхаживала по комнате. О сне Кара даже и не думала, потому что догадывалась, какие чувства терзают Джейка.

«Неоконченные дела».

Она вспоминала выражение его лица и слезы, которые стекали по щекам. Боже, как больно было ей видеть их! Его боль терзала ей сердце.

Он стоял возле камина, повернувшись к ней спиной. На нем была лишь белая футболка, которая плотно обтягивала его широкие плечи. Узкие бедра облегали потертые синие джинсы. Кара не сомневалась, что Джейк выглядел потрясающе в форме офицера полиции или в деловом костюме. Но ему больше нравились джинсы.

— Джейк.

Он повернулся:

— Я думал, ты давно уже спишь.

— Я не могла уснуть. Я… Я беспокоилась о тебе.

Он покачал головой:

— В этом нет необходимости.

Кару не удовлетворил его ответ.

— Ты мучаешься. Скажи мне. Ты знаешь, что можешь мне открыться.

Он смотрел на нее несколько секунд изучающим взглядом, потом кивнул:

— Я задумался о своей жизни. Это нелегкие мысли.

— Да, действительно. — Но Кара была не удовлетворена его ответом, поэтому она ждала.

— Я веду дневник. Ты даже можешь заглянуть в него. — Раздался его резкий смех. — Наш полицейский психолог предложил мне вести его. Это способ излить свои чувства, пока ведется внутреннее расследование. Но я и не думал про дневник, пока не узнал, что Миранда… сделала с нашим ребенком.

Кара сглотнула комок в горле:

— Значит, ты записал в нем свои мысли.

— Более или менее. — Джейк пожал плечами. — Я гадал, на кого он или она будет похож, какой у него или у нее будет характер. Я… я обращался к этому ребенку, который не был рожден, — он жил только в моем сердце.

Кара почувствовала, как душа ее разрывается на части. Не в силах постичь его горе, она медленно произнесла:

— Ты думаешь, это неправильно?

— Нет. Не совсем. Но невозможно… невозможно двигаться вперед, когда ты не покончил с прошлым. Я думаю, что мы оба убедились в этом, пусть и по разным причинам.

Если он думал, что она будет спорить с ним, то он ошибался. Кара кивнула.

— Мы должны идти вперед, — четко произнесла она.

— Вперед, — согласился он.

Они смотрели друг на друга в сумрачном свете гостиной. Взгляд его опустился вниз и задержался там, заставив Кару осознать, что сегодня она была в своем собственном, а не в одолженном халате. Халат не был таким солидным и толстым, как у Бонни. Халат Кары — а скорее, пеньюар — был сшит из тонкой шелковой ткани сиреневого цвета, отделанной кружевом на вороте и рукавах. Халат был надет на ночную рубашку того же цвета. Тонкая ткань ласкала тело, когда Кара переминалась с ноги на ногу.

За спиной Джейка в камине вспыхнуло полено и разломилось на две части, рассыпав искры.

И Джейк не выдержал:

— Боже, какая ты красивая!

Он подошел к ней, и руки его легли на ее талию. Его шершавые ладони сжали дорогой шелк, когда он обхватил ее и привлек к себе.

Его губы нашли ее губы. Поцелуй был более страстным, чем в предыдущую ночь, и это было неудивительно. Запрещенный поцелуй. Но даже, несмотря на это, Кара наслаждалась этим украденным моментом. Она, казалось, не замечала того, что Джейк ослабил узел пояса на ее халате. Она даже позволила ему скинуть халат с ее плеч и чуть не закричала, когда руки его прикоснулись к ее груди сквозь ночную рубашку — и не только из-за острых ощущений, которые он пробудил в ней, но и из-за тщетности этого небывалого желания.

Его пальцы, нащупав шелковые бретельки ее ночной рубашки, спустили их вдоль плеч, полностью их обнажив. Губы его прикоснулись к ее шее лишь на секунду, а затем спустились к правой груди. Задрожав, Кара едва сдержала желание побудить его опуститься еще ниже.

— Джейк… — Дыхание ее было затрудненным, а голос — еле слышным. — Джейк, мы должны остановиться.

— Я знаю. — Он едва выговорил эти слова, когда его руки снова вернулись в относительно безопасную позицию, обхватив ее талию. Затем он прижался к ней лбом.

— Боже, мне так хотелось бы, чтобы ты была одинокой матерью.

Вообще-то она и была таковой.

— А если я и есть одинокая мать?

Он отступил назад, покачав головой:

— Сегодня я принял решение. Довольно серьезное для меня. Я больше не буду строить свою жизнь на принципе «Если бы…». Я хочу тебя, Кара. Я думаю… думаю, что мог бы влюбиться в тебя.

Кара пошатнулась, услышав это.

— Именно поэтому я прошу тебя вернуться наверх и не спускаться сюда до утра. Иначе между нами может случиться нечто, о чем мы потом горько пожалеем. Факт остается фактом: ты находишься в законном браке.

«Неужели это возможно — быть уязвленной и тронутой одними и теми же словами!» — подумала Кара.

Она обхватила его поросшие щетиной щеки своими ладонями. Он был красивым мужчиной. Но истинная красота его находилась внутри.

— Я думаю, что тоже влюбилась в тебя. Ты хороший человек, Джейк Маккейб. Я уже сказала тебе об этом. Ты — точно тот мужчина, которому я могла бы доверить воспитание своего сына.

Джейк крепче прижал ее ладони к своим щекам, а затем оттолкнул их.

Хриплым шепотом он произнес:

— Иди спать. Пожалуйста. Или тебе придется отказаться от этого комплимента.

Поездка в Берлингтон показалась Каре вечностью. Это было и благословением, и проклятием. Ей была ненавистна сама мысль о том, чтобы расстаться с Джейком, но факт оставался фактом — она возвращалась к своему мужу.

Ее терзали сомнения. И не только насчет того, принимать или не принимать финансовую помощь Джейка, но и насчет его самого. Они признались в своих чувствах друг другу, и он сказал, что жаждет принять свое прошлое и двигаться дальше, но что это означает?

Для нее ясно только одно: они оба оказались на перекрестке дорог своего жизненного пути. Но пойдут ли они вместе одной и той же дорогой, было совершенно непонятно.

Снег падал на дорожки, выложенные разноцветной плиткой, в поместье возле озера Шамплейн. Это было прекрасное место, все здесь дышало роскошью. Но Кара никогда не чувствовала себя здесь как дома. Летом в поместье было необыкновенно красиво. Фигурно подстриженные кусты, пышно цветущие клумбы и тщательно выкошенный газон, который тянулся до самого берега озера с задней стороны дома. Сейчас здесь все было покрыто снегом… Все было заморожено, как и сердце Кары…

Сьюзен открыла дверь, когда Джейк поднимался по ступенькам с сумками Кары в руках.

— Каролин! Как я рада видеть тебя после столь… сурового испытания. Трумэн рассказал мне о том, что ты попала в метель.

— И чуть не погибла, — вставил Джейк.

Сьюзен бросила на него острый взгляд, но снова обратилась к Каре:

— И кто же тебя привез?

— Маккейб. Джейк Маккейб, — представился Джейк, опередив Кару.

Они прошли в дом, и в этот момент появился Трумэн. Джейк протянул ему руку. Мужчины обменялись рукопожатиями под внимательным взглядом Сьюзен.

Кара бросилась затыкать образовавшуюся брешь:

— Джейк любезно предложил довезти меня до Берлингтона, когда стало ясно, что мой автомобиль еще не готов. Он все еще находится в автосервисе.

— Потому что ты захотела оставить здесь свой «мерседес», — презрительно фыркнув, произнесла Сьюзен.

Кара проигнорировала ее слова. Оглядевшись вокруг, она спросила:

— А где Кэбот?

— Он спит, — ответила Сьюзен.

Не сводя глаз с Джейка, Трумэн спросил:

— Как ты познакомилась с мистером… Маккейбом?

— Она провела со мною несколько прошедших дней.

Кара не знала, заплакать ли ей или придушить Джейка за такие слова.

— В его гостинице, — поправила она его. — И семья Джейка была так добра, что пригласила меня отпраздновать вместе с ними Пасху.

— Семья? Значит, вы женаты? — Трумэн немного расслабился.

— На самом деле я разведен. — Показалось ли ей или Джейк действительно с удовольствием произнес эту фразу? — Ко мне приехали родители, брат с женой и детьми.

Трумэн и Сьюзен одновременно нахмурились. Количество родственников этого мужчины их явно не удовлетворило.

— И часто вы отвозите своих постояльцев к месту назначения, проделывая такой длинный путь? — спросила Сьюзен.

— Не могу сказать. Кара — мой первый постоялец в гостинице.

— Джейк… э-э-э… мистер Маккейб еще не открыл гостиницу. Он лишь недавно купил это здание. В нем сейчас идет ремонт, — пояснила Кара. — Но даже, несмотря на это, он был так добр, что предоставил мне номер.

— Да, действительно добр, — кивнул Трумэн.

— Мне очень хочется увидеть Кэбота, — сказала Кара, стараясь не выдать голосом отчаяния, которое терзало ее.

— Я сказала тебе, что он спит! — сурово произнесла Сьюзен. — Сегодня он очень рано встал. И вообще в эти дни вставал очень рано.

— Вы должны разбудить его. Я уверен, он мечтает увидеть свою мать, — подал голос Джейк.

Свекровь Кары рассмеялась:

— Обзавелась защитником, Каролин?

В другое время Кара, наверное, оценила бы его слова, но Джейк уже сказал:

— Она предпочитает, чтобы ее называли Кара.

— А что еще вы знаете о предпочтениях моей жены, мистер Маккейб? — спросил Трумэн.

— Достаточно.

Раздался пронзительный крик. На верху изящно изогнутой лестницы стоял Кэбот. На лице его сияла улыбка — до самых ушей.

— Мамочка! Мамочка!

— Кэбот!

Они встретились посередине лестницы, и Кара подхватила сына на руки, крепко прижав к себе его маленькое пухлое тельце.

— Я так скучала по тебе, малыш. Боже, как я скучала! — Она осыпала поцелуями его розовощекое лицо, неся его вниз.

— Кто это? — спросил мальчик, указав на Джейка.

— Это мистер Маккейб, — сообщил Трумэн.

— Он сейчас уедет, — добавила Сьюзен.

Кара не обратила внимания на их слова:

— Ты можешь поздороваться с мистером Маккейбом, Кэбот.

— Здравствуйте. — Мальчик вдруг застеснялся и прижался лицом к шее матери.

— Привет, Кэбот, — сказал Джейк. — Голос его был теплым и мелодичным — таким же, каким он разговаривал со своими племянниками. — Твоя мама много о тебе рассказывала.

— Мистер Маккейб помог мне, когда мой автомобиль занесло на обочину, в сугроб.

— Я так соскучился по тебе, мамочка! — снова сказал Кэбот. — Не уезжай от меня больше никогда!

— Никогда не уеду, — пообещала Кара, крепче прижимая к себе сына. Через плечо мальчика она увидела, как напрягся Джейк. Но это не остановило ее. — Никогда, — снова повторила она.

Джейк кивнул, нащупав позади себя ручку двери.

— Пожалуй, я поеду. Если тебе что-то нужно… — Казалось, он понял, что слишком торопится уехать. — Если ты что-то оставила в гостинице, дай мне знать. Я с удовольствием привезу.

С этими словами он ушел.

Глава 11

Прошло два месяца. Гостиница стала обретать приличный вид. Джейк работал день и ночь, побуждаемый неослабевающей страстью. Страсть эта была порождением отчаяния и, как ни хотел он этого признавать, — сердечной боли.

Он тосковал о Каре. Ему недоставало ее во всем. Ему не хватало ее смеха, ее проницательных замечаний, ее тихого сочувствия. Он тосковал о ее обществе. И он тосковал о ней физически. Хотя Джейк стирал свое постельное белье уже несколько раз, он мог поклясться, что простыни все еще источают ее запах, и поэтому не мог уснуть по ночам…

За тот короткий период, когда Кара жила с ним под одной крышей, гостиница преобразилась. Она стала похожа на то место, в котором он провел свое детство и юность. Иногда Джейк пытался объяснить это присутствием своей семьи. Но это была не единственная причина, и он прекрасно это понимал.

Просто Кара заставила его выйти из добровольного заточения. И это сделала она, совершенно посторонняя для него женщина, сама находившаяся в отчаянии. Она заставила его пересмотреть свою жизнь. Этого не смогли сделать ни брат, который давил на него, ни родители со своими мольбами и уговорами. Но несколько дней, проведенных с Карой, словно открыли Джейку глаза. Он понял, какой ограниченной стала его жизнь, и увидел свои возможности.

Кара еще ни разу ему не позвонила — ни по поводу финансовой помощи, ни по поводу чего-либо еще, и это убивало его. И все-таки Джейк был благодарен судьбе за то, что наткнулся на нее среди завывания метели и снежных заносов.

Здесь он создавал себе место под солнцем. Не только восстанавливал гостиницу, но и строил дом. Джейк даже не мог вспомнить тот момент, когда понял, что хочет открыть здесь гостиницу и быть хозяином в ней. Он лишь хотел жить в этих местах — среди огромных кленов и гор.

В своем воображении он часто рисовал Кару и Кэбота, живущих вместе с ним, хотя все время пытался запретить себе это делать. Он представлял себе семью из трех человек, состав которой увеличивался с годами. Но сейчас это была лишь пустая мечта.

Телефон зазвонил, как только он плюхнулся на кровать, уставший после долгого рабочего дня. Это была Бонни.

— Я только что подумала о тебе и решила позвонить, — начала его невестка.

— Дома все в порядке?

— О, все прекрасно! Замечательно на самом деле. На прошлой неделе у Джилл выпал еще один зуб, а Райли в понедельник пойдет в детский сад в последний раз. В школе сказали, что он достаточно подготовлен, чтобы начать учебу осенью. Когда они попросили Райли посчитать до десяти, мой маленький артист сделал это на испанском языке, — горделиво закончила она.

— Он классный парень. Похож на тебя.

— Спасибо твоему брату, он тоже в этом поучаствовал. — На другом конце линии раздался ее смех. Вволю насмеявшись, она тихо добавила: — Мы получили сегодня открытку от Кары. Они с Джилл переписываются.

— Да? — Джейк не смог скрыть волнения в голосе.

Бонни безошибочно уловила его:

— В своем письме она спросила о тебе. Интересуется, не вернешься ли ты назад в Буффало?

— Я занимаюсь гостиницей. Видела бы ты сейчас ее! Стены покрашены в каждой комнате, новый ковер постелен на лестнице, деревянные панели восстановлены.

— А как насчет перил?

— Они как новенькие! По ним снова можно кататься.

— Это все, что ты сделал? — поддразнила его Бонни.

— Нет. Я вырезал из дерева каминные полки для всех каминов и закончил мастерить последнее кресло для веранды. Теперь там будет восемь кресел.

Бонни присвистнула:

— Да, похоже, ты действительно был очень занят. — Затем, уже более серьезно, она спросила: — Тебе нравится там, Джейк?

— Да.

— Значит, ты планируешь открыть гостиницу… принимать гостей и все такое? — спросила Бонни.

— Да, именно так, — медленно произнес он.

— И все это будешь делать один?

— Я найму работников.

— Я не это имела в виду.

— Она замужем, Бонни. Мне нелегко позвонить ей и пригласить на свидание.

— Но ты сделаешь это, если захочешь?

Джейк молчал. Дело было в том, что, если бы он захотел, он смог бы сделать гораздо больше, чем это.

— Знаешь, она любит тебя.

— Она написала об этом в своем письме? — спросил он.

— Нет. Я сама догадалась об этом, когда видела вас вдвоем в гостинице.

— Кара замужем, — повторил он, напоминая об этом не только Бонни, но и себе. — Именно она должна решить, устраивает ли ее эта ситуация. И она может многое потерять.

— Опекунство над своим сыном?

— Да. Решать должна именно она. Кара знает, что я поддержу любое ее решение.

— И это все? Ты сам ничего не собираешься делать? — настаивала Бонни.

— Я делаю.

— Возишься со своей гостиницей, в то время как Кара мучается в Берлингтоне?

Тогда до него дошло, что хотела сказать его невестка.

— У меня должно быть хоть что-то, что я мог бы ей предложить. Не только гостиница, но и свое честное имя.

— В Буффало есть много людей, которые готовы поддержать тебя. Когда ты приедешь?

«Настало время», — подумал Джейк. Он был готов. Готов был приехать обратно в Буффало и прямо взглянуть в глаза простым людям, сотрудникам полиции, а также призракам, которые преследовали его.

Джейк встретился с представителями городских властей и своим бывшим руководством утром в четверг. Встреча прошла гораздо лучше, чем он ожидал. Это свидетельствовало о многом.

Перед официальным заседанием он повидался с ребятами из своего отделения. Они встретили его радостными возгласами, сопровождаемыми крепкими словечками, и многочисленными предложениями отметить его приезд через несколько часов в их излюбленном местечке. При виде такого энтузиазма и доброжелательности Джейк воспрянул духом.

— Скоро мы снова увидим тебя в форме? — спросил его бывший сослуживец.

Джейк уже направлялся к двери, он остановился и без всякого сожаления сказал:

— Не увидите, ребята. Но заезжайте ко мне, когда будете в Вермонте.

* * *

Мэр города, глава внутренних дел и шеф полиции сидели вокруг круглого стола в конференц-зале, когда он вошел туда. Джейк не узнал только одного человека, который был представлен ему как городской прокурор. Если он правильно понял, они все считали, что он совершил некое противоправное действие в отношении города.

— Рад вас снова видеть, Маккейб. — Это сказал шеф полиции Эдвин Дэш, нервно взглянув сначала на Джейка, потом на мэра Чарлза Кершера.

Мэр города, недавно избранный на свой пост, не проявил особой радости при виде Джейка:

— Привет, капитан Маккейб.

— Здравствуйте, господин мэр.

Дэш прочистил горло:

— Вы, наверное, знакомы с Бобом Фельдманом из Айовы?

Боб улыбнулся, когда они обменялись рукопожатиями. Он, возможно, был суровым и порой раздражающе педантичным человеком, но отличался честностью и держался подальше от политики, что подтверждал его предварительный отчет, в котором доказывалась невиновность Джейка.

— Джейк, в городе есть много людей, которые хотят увидеть ваше поражение. Я никогда не был среди них.

— Спасибо, Боб.

Мэр нахмурился, так же как и городской прокурор Фред Хэнс — тучный джентльмен с реденьким зачесом, плохо закрывающим лысину.

После того как все чиновники заняли свои места за круглым столом, первым заговорил прокурор:

— Вам известно о том, что город предложил вам значительную сумму, чтобы вы оставили свою работу в полиции, и сумма эта была и остается неизменной.

Стиснув зубы, Джейк произнес:

— Я не добиваюсь увеличения этой суммы, мистер Хэнс. — Джейк твердо взглянул на мэра, затем — на шефа полиции. В конце концов его взгляд остановился на Бобе. — Я хочу, чтобы расследование по этому делу возобновилось. Или было пересмотрено. Мне надо точно знать, почему я тогда получил неправильный адрес.

— Джейк, мы уже покончили с этим делом!

— Я не мог перепутать адрес! Бывают ошибки в нумерации домов. Но здесь была неправильно названа улица. Это оказалось роковой ошибкой. В результате погибли женщина и ребенок. Молодой полицейский, выстреливший в них, покончил жизнь самоубийством. Вы все это знаете. Но я… я больше не хочу безропотно принимать то, что мне говорят. Я хочу знать, что случилось на самом деле.

— Город оказывал вам поддержку как в ходе внутреннего расследования, так и после него, — сказал прокурор. — Вам было выплачено выходное пособие, а затем была устроена пресс-конференция, чтобы объявить о результатах.

— Я помню эту пресс-конференцию. Она принесла мне слабое утешение. — Джейк повернулся к Бобу: — Я не подвергаю сомнению ваше предварительное расследование, но хочу спросить: может быть, нечто было упущено оттого, что все внимание было сосредоточено на мне?

— А на ком же еще оно должно было быть сосредоточено? — бросил мэр.

Джейк кивнул:

— Да, это случилось во время моего дежурства. Поэтому я принимаю на себя ответственность. Но если это была ошибка, человеческая или компьютерная, руководство полиции должно выяснить, как все произошло, чтобы не допустить в дальнейшем совершения подобной же ошибки.

— Наверное, мы должны пересмотреть это дело. Я никогда не чувствовал полной поддержки тех, кто так или иначе был вовлечен в него, и у меня сложилось впечатление, что это дело стараются поскорее закрыть. — Сказав эти слова, Боб внимательно взглянул на мэра.

Тот нахмурился.

— Я не хочу, чтобы слова, сказанные здесь, дошли до средств массовой информации, пока у нас нет ничего конкретного, — предупредил он шефа полиции.

Мэр, несомненно, беспокоился о своем будущем переизбрании на пост. Ничто не должно было задеть его репутацию.

Джейка это нисколько не волновало. Шеф полиции и Боб по своему служебному положению были зависимы от городского главы и поэтому не перечили желаниям мэра. Джейк же теперь не состоял на муниципальной службе и не ощущал такой зависимости.

Когда на следующее утро была устроена пресс-конференция, Джейк заявил, что он не намерен больше молчать. Его горе по погибшей семье огромно, но в этой трагедии осталось еще много темных пятен. И он хочет получить ответы на все вопросы, чтобы быть уверенным в том, что подобный несчастный случай больше никогда не повторится.

И на этот раз Джейк приветствовал внимание прессы.

* * *

— Не трогай это, Кэбот! — закричала Сьюзен, когда маленький мальчик нашел какой-то кусок дерева, выброшенный волной на песчаный берег озера Шамплейн, прямо перед домом Венделлов.

— С ним ничего не случится, — сказала Кара свекрови, сидевшей вместе с Трумэном на веранде и наслаждавшейся ланчем в этот не по-осеннему теплый сентябрьский денек. — Это просто кусок дерева. — Обращаясь к сыну, Кара добавила: — Давай представим себе, что ты нашел пиратский корабль.

— Кара, не поощряй его. В следующий раз он найдет еще какую-нибудь гадость на пляже.

— Например, пару ракушек, — пробормотала Кара, в то время как Сьюзен продолжала:

— Я уверена, эта доска отвратительно пахнет рыбой. Сейчас же приведи мальчика сюда, пусть он вымоет руки!

Трумэн, сложив газету, отложил ее в сторону, решив тоже сказать свое слово:

— Мама права. Предосторожность никогда не помешает, когда дело касается микробов.

Кару нисколько не удивило то, что Трумэн встал на сторону матери. И Сьюзен это тоже не удивило. Свекровь самодовольно улыбнулась. За те месяцы, пока Кара отсутствовала, здесь ничего не изменилось. Трумэн по-прежнему обращался с ней как с куском глины, из которого можно было лепить все, что угодно, а мать его по-прежнему задавала тон во всем.

— Проследи, чтобы мальчик использовал антибактериальное мыло, — проинструктировала Сьюзен.

Кара привела Кэбота в дом, но совсем не для того, чтобы помыть ему руки. Более того, она тайком принесла с собой кусок дерева и дала его сыну. Пусть поиграет, а она в это время сделает звонок. Кара откладывала его с тех пор, как вернулась к своему мужу, хотя, признаться, в тот мартовский день она еле сдержала желание броситься вслед за Джейком и умолять его о том, чтобы он увез ее и Кэбота с собой.

Но вместо этого она подавила в себе гордость и прикусила язык. Ради Кэбота она не стала пытаться раскачивать лодку. Но лодка все равно дала течь, была затоплена водой, и Кара больше не могла плыть дальше. Так или иначе ее судно шло ко дну.

Набравшись мужества, Кара набрала номер Джейка, но он не взял трубку. Вместо него заговорил автоответчик:

«Вы позвонили в гостиницу „Второй шанс“, расположенную в Черном Поле, штат Вермонт. К сожалению, мы все еще находимся в состоянии реконструкции, но планируем открыться в середине октября, когда расцветут все краски осени. Посетите наш сайт в Интернете, и вы получите всю необходимую информацию об услугах, номерах, ценах. Там же, на сайте, вы можете забронировать номер».

Расстроившись оттого, что не смогла поговорить с ним лично, Кара все же улыбнулась. Джейк не упустил представившейся ему возможности и все-таки открыл гостиницу. Сердце ее защемило.

Кара взглянула на сына, возившегося с найденной на берегу доской. Он возил «пиратский корабль» по волнам старинного французского ковра, который по настоянию Сьюзен заменил палас, выбранный для гостиной Карой.

Кара знала теперь только одно: ей надо совершить попытку.

Глава 12

Джейк сметал листья с переднего крыльца, когда услышал звук подъезжавшей машины. «Наверное, это доставка товаров», — подумал он. За последние две недели, в преддверии торжественного открытия, гостиницу буквально наводнили поставщики.

Джейк взглянул через плечо, но вместо грузовика увидел какой-то небольшой, старой модели автомобиль. Водитель показался ему знакомым. «Нет. Этого не может быть!» — подумал Джейк, опершись на ручку метлы и ожидая, пока машина остановится. Но за рулем действительно сидела Кара.

Широко улыбнувшись, Джейк шагнул вперед, охваченный желанием прижать ее к себе, но вдруг увидел мальчика, дремавшего на заднем сиденье. Там, в Берлингтоне, Кара жила своей жизнью, со своим мужем, и за все эти месяцы ни разу не позвонила ему. А это означало, наверное, что у нее все было хорошо…

Джейк хотел счастья для Кары и ее маленького сына. Но сердце его все-таки болело, когда он думал о ней. Он все еще хотел ее… и хотел, чтобы она была с ним. Вместе со своим сыном.

— Привет, Джейк, — сказала Кара, выходя из машины. Ветер, разметав ее волосы, бросил несколько локонов на лицо. Джейк убрал волосы с ее лица, радуясь возможности прикоснуться к ней, даже на краткое мгновение.

— Вот это сюрприз!

— Наверное, мне надо было позвонить, — потупилась она.

— Нет. Никаких проблем. — Джейк заглянул внутрь машины. — Как сладко спит ребенок.

— Послеобеденный сон, — объяснила Кара.

— Как поживает мальчик?

— Прекрасно. Растет как на дрожжах. Детский врач, когда мы в последний раз были у него, измерил его рост и сказал, что мальчик опережает норму. — Взглянув на гостиницу, Кара сменила тему разговора: — Я думала, ты уже открылся.

— Пока нет. Возможно, через пару дней…

— Мне понравилось, как ты назвал гостиницу — «Второй шанс».

— Я подумал, что это название ей очень подходит.

Кара кивнула:

— Я слышала, ты приехал в Буффало и попытался реабилитировать свое честное имя.

— Эта новость распространилась в Вермонте? — удивленно спросил Джейк.

— Нет, не совсем так. Я нашла несколько статей в Интернете и прочитала, что назначили пересмотр дела.

Значит, она следила за его жизнью. Джейк подумал, что это хороший знак.

— Пока нет ничего определенного, хотя «человеческий фактор» теперь мне не приписывают.

— Я рада.

— Кроме того, я получил возможность поговорить с семьей погибших. Вопреки совету адвоката, я встретился с отцом погибшей девочки.

— И что? — с тревогой спросила Кара.

— Этот мужчина… он сказал, что давно простил того новобранца, который нечаянно выстрелил, а также всех, кто участвовал в том рейде, включая меня. Он сказал, что избавился от своих тяжелых и гневных чувств — они никому не приносят пользы. Узнав, что он простил всех, я почувствовал, что мне будет легче простить себя. — Джейк прочистил горло, но голос его слегка дрожал, когда он признался: — И это помогло мне простить Миранду за то, что она сделала с нашим ребенком.

— О, Джейк! Я так рада! — Протянув руку, Кара сжала его плечо. — Ты выглядишь… расслабленным, счастливым.

— Достаточно счастливым, — согласился он, хотя счастье его омрачала одна боль — и сейчас она стояла перед ним.

Ветерок поднял листья, которые Джейк только что смел с крыльца, и снова кинул их на деревянные панели. «Тщетные усилия, — подумал он. — Вот что это было».

Это убивало его: стоять вот так и просто разговаривать с ней, хотя на самом деле ему хотелось подхватить ее на руки, поцеловать, прижать к себе, умолять остаться с ним.

Кара последовала за ним в гостиницу:

— Как здесь все изменилось! Все стало таким невероятно красивым! Внутри и снаружи. Я все внимательно рассмотрела по Интернету.

— Создание сайта — это идея Бонни.

— Она молодец!

Кивнув, Джейк с усилием улыбнулся:

— Твои предложения я тоже использовал. — Увидев ее нахмурившиеся брови, он пояснил: — У меня теперь будут работать администраторы для встречи гостей.

Смех Кары унес легкий ветерок.

— Надеюсь, ты заработаешь значительную сумму после Нового года.

— Нет, не угадала. Половина комнат будет занята моей семьей. — Джейк тронул несколько листьев метлой — главным образом для того, чтобы чем-то занять руки. — Ты вообще-то далеко направляешься?

— Я еду в Монтпилиер.

Этот ответ его удивил.

— Да?

— По работе, — сказала она, и на лице ее засияла улыбка. — Я снова буду работать в общественной школе. Это всего лишь частичная занятость, но…

— Кара…

Она прервала его:

— Я ушла от Трумэна. На этот раз навсегда, Джейк. — Она взглянула на стекло автомобиля. — И я буду добиваться, чтобы сына оставили мне.

— Тебе нужны деньги.

— Да. — Губы ее дрогнули. — Для начала. Я надеюсь, что ты мне их дашь.

— Я дам тебе столько, сколько нужно, Кара.

— Ну, это одно. — Она облизала пересохшие губы, выдав свое волнение. — Теперь другое. Ты одинраз проговорился, что влюбился в меня. У тебя это уже прошло?

— Совсем нет.

Джейк разжал руку, которой держал метлу, и привлек к себе Кару. Метла упала с громким стуком, ударившись о перила, и Кэбот пошевелился на своем сиденье. Два заспанных глаза открылись, затем заморгали.

— Где мы, мама? — спросил Кэбот.

— Я отвечу за тебя, — сказал Джейк Каре и повернулся к мальчику: — Ты там, где тебе будет хорошо.

Эпилог

Слова Джейка подтвердились, но для этого потребовалось некоторое время. Точнее — год, в течение которого Кара с сыном жили в маленькой, но удобной квартирке в Монтпилиере. Кара не хотела спешить. Это дало ей возможность получше узнать Джейка, ведь их роман вспыхнул с головокружительной быстротой. Но теперь как никогда Кара была уверена в своих чувствах.

За этот год между Джейком и Кэботом также возникла крепкая связь. Они наслаждались общением друг с другом. Джейк проявлял необыкновенную нежность к мальчику и радовался, показывая ему что-то новое. Джейк учил Кэбота всему, чему учил его отец. У Кэбота был уже свой ящик с инструментами, и он мог назвать разные виды пил, которые в своей столярной работе использовал Джейк. Ему, конечно, не разрешалось к ним притрагиваться. И в мастерскую его впускали лишь тогда, когда в ней находился Джейк. Тогда малыш садился в кресло и тихо сидел там, чтобы случайно не пораниться.

Гостиница «Второй шанс» пользовалась успехом. В выходные дни здесь никогда не пустовали номера, а в такое время, как золотая осень, когда Вермонт расцветал желто-оранжевыми и алыми красками, даже выстраивалась очередь из тех, кто надеялся выпросить свободное место.

Из Буффало часто приезжала семья Джейка. Маккейбы обожали Кэбота, который стал любимым членом их семьи еще задолго до того, как Кара развелась и урегулировала все вопросы об опекунстве. На те деньги, которые дал ей Джейк, она, как и хотела, наняла опытного адвоката.

— Ты изменилась, Каролин, — сказал ей Трумэн после того, как соглашение о разводе было подписано.

— Немного, — согласилась она. — Но главным образом потому, что ты в конце концов увидел меня такой, какая я есть, а не такой, какой хотел меня видеть.

Он нахмурился. Но этот момент оказался поворотной точкой. Прошло немного времени, и Трумэн отказался от своей первоначальной угрозы навсегда отобрать у нее сына. Сьюзен, конечно, желала продолжения борьбы. И впервые за всю свою жизнь Трумэн не поддержал волю матери.

«Наверное, он совсем не безнадежен, — решила Кара. — Но только не в качестве моего мужа».

И все это время Джейк хранил ей верность и был смиренным, как монах.

Листья кружились по дороге, когда Кара подъезжала к гостинице. Джейк и Кэбот были на улице. Кэбот играл в только что собранной куче листьев, а Джейк улыбался. Было трудно поверить в то, что он когда-то был угрюмым и нелюбезным, настоящим бирюком. Джейк так часто улыбался в эти дни!

Он немного посерьезнел, когда заметил ее. Джейк ждал, что Кара подъедет со стороны двора. Она могла бы прокричать ему эту новость, но решила сообщить ее наедине. Это было слишком важным делом.

— Мамочка! — Бросившись к ней, Кэбот обхватил ее ноги. Затем они вместе поиграли с красивыми осенними листьями, а потом Кара отослала мальчика в дом, с поручением к повару подать им яблочный сидр.

— Как дела? — спросил Джейк, когда они оказались одни.

Кара облегченно вздохнула, все еще переживая события прошедшего дня.

— Мы разведены, и сын оставлен у меня, хотя Трумэн имеет право на свидания с сыном. Каждые вторые выходные, а также в отдельные праздники.

— Ты довольна этим?

— Более чем довольна! Я не могла лишить Трумэна права видеться со своим сыном, а Кэбота — права видеться со своим отцом.

— Я тоже люблю мальчика, будто он — мой собственный сын. А я всегда мечтал о сыне.

— Я знаю. — Кара внимательно посмотрела на него. — У меня к тебе вопрос, Джейк Маккейб.

— Вопрос?

— Когда мы поженимся?

Лицо его расплылось в улыбке, когда он притронулся к ней:

— Ты делаешь мне предложение?

— Если это так, можешь не отвечать на этот вопрос. Ответь тогда на другой: как скоро я стану миссис Джейк Маккейб?

— Скоро, — сказал Джейк, наклоняя к ней голову. — Очень скоро.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Эпилог