Полшага до неба [Анна Семироль] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Анна Семироль Олег Семироль Полшага до неба

Наташе

Ведь это не небо — это только бумага,
По синему полю розовые шрифты.
По жизни полшага, и по смерти полшага.
И полшага до песни — посередине ты.
Олег Медведев, «Полшага до песни»

1

— Нет, приятель, мы с тобой не джентльмены, — сказал Маард.

Дракон коротко рыкнул, соглашаясь, перевернул косулю лапой и погрузил морду в распоротое брюхо добычи. Ел неаккуратно, отрывая большие куски, торопливо глотал. Мощные челюсти с хрустом перемалывали крупные кости.

«Чтобы тебя не съели, надо бегать. А чтобы бегать, надо есть», — подумал Маард.

Покончив с обедом, ящер свернулся на ковре из опавшей листвы. Замер антрацитовым монолитом, со стороны — сам себе памятник. Тихо пели, опускаясь в танце на землю, листья клена. Сквозь их шорох чуткий слух дракона уловил новый звук — кто-то сопел в зарослях кустарника на краю поляны.

Любопытство взяло верх над послеобеденной ленью. Ящер с треском проломился через кусты и нос к носу столкнулся с упитанным, похожим на меховую игрушку медвежонком. Тот мирно ворошил муравейник и к встрече с драконом готов не был.

Дракон на мгновение замер, втянул ноздрями воздух и с любопытством уставился на детеныша. «Нападет или нет? — подумал Маард. — Такой зверь ему в новинку». Медвежонок бросил свое занятие, попятился и испуганно завопил. От его вопля ящер шарахнулся в сторону, встопорщил трехрядье костяных шипов вдоль хребта.

Снова затрещали кусты, и жалобному верещанию детеныша вторил мощный рык, полный возмущения и угрозы. В драконий бок врезалось что-то большое и тяжелое. Первый удар когтистой лапы пришелся вскользь по крепкой броне чешуи, от второго дракон увернулся. Шипя, шарахнулся в сторону, расправил крылья. Гризли поднялся на задние лапы, пошел на дракона. «Похоже, размер для нее не имеет значения, — усмехнулся Маард. — Сильна, мать!»

Медведица грозно ревела, скалила желтые клыки, трясла косматой головой. Дракон попятился, коротко рявкнул, развернулся и припустил прочь. Несся, не разбирая дороги и испуганно поджимая хвост.

— Как тебе не стыдно, — с укоризной сказал Маард. — Ты больше нее в три раза! Ну мог хотя бы огнем дыхнуть, а?

Ящер перешел на размеренную рысь и вскоре остановился. Уселся, тяжело дыша и водя по сторонам острой треугольной мордой.

— Вот тебе наука, — ядовито прокомментировал Маард. — От маленьких одни неприятности.

Дракон вздохнул и обнюхал задетый медвежьей лапой бок. Неженка. Такую шкуру разве что противотанковой ракетой…

— Ветеринар не нужен? — это кто-то из координаторов, Клайв или Мэт.

— Нет, — буркнул Маард. — Разве что медвежонку, с ведром успокоительного.

— Непременно. А ты давай поработай. Сделай пару кругов над аттракционами, у нас важные гости сегодня, иностранцы.

— Импортная тушенка? Лечу! — бодро отозвался он.

— Э-эээ! Давай обойдемся без твоих фокусов! И зверя побереги — он стоит, как…

— …два «Боинга», помню.

— Короче, не умничай, — буркнул не то Клайв, не то Мэт.

Дракон присел, почти прижавшись к земле, с силой оттолкнулся мощными задними лапами. Ветер с хлопком ударил в крылья… Больше всего Маард любил именно момент взлета — когда тебя отпускает земля и ты сам себе бог. Крылатый огнедышащий бог.

Осенний лес внизу напоминал узор восточного ковра. Маард любил скользить над верхушками деревьев: представлял, будто гладит лес огромной ладонью. Словно он, Маард, ветер…

— Выше на пятьсот, — вклинивается ворчание координатора, и Маард взмывает в закатное небо. Раскинув руки, упасть вверх…

— Не заморозь ящера!

— Нянькой ему наймись, — раздраженно огрызается Маард. — Кому лучше знать, где МНЕ холодно или жарко?

— Забыл, что ты у нас летаешь не первый день, — это точно Мэт. Любитель дешевой морали и бесценных советов.

— Дать порулить?

Мэт заткнулся. Маард недолюбливал координаторов. На первых порах их незримое присутствие было необходимо, но когда он освоился, начало раздражать. Толку-то: слетай туда, вот в этом квадрате возьми пониже, воду в озере кипятить не смей, лес не жги, больше одной косули в три дня не вали, за территорию НайнФлэгс не суйся… Семь нянек. К некоторым выработалась стойкая личная неприязнь. Пресловутый Мэт считал Маарда прохиндеем, которому по ошибке доверили самую дорогую игрушку корпорации, и не упускал случая намекнуть, что кто-то явно находится не на своем месте.

«Главное — поплотнее пристегнуть к креслам координаторов тех, кто не годится в секретарши, но хорошо умеет читать по бумажке», — однажды ядовито заявил Маард в ответ на очередное нравоучение. Естественно, схлопотал выговор от руководства. Не расстроился — у драконов шкура толстая. Практически экзоскелет.

Лес впереди поредел: начиналась территория парка аттракционов. Дракон спустился пониже, сделал пару кругов над «чертовым колесом», пугающе выгибая шею и разевая пасть. Вызвал привычные слуху дикие визги и, довольный, проследовал дальше. Люди на дорожках парка оживились: загомонили, щелкая затворами фотоаппаратов, принялись указывать руками на небо. Кто-то схватил разревевшегося ребенка и поспешил укрыться под крышей павильона.

Все как всегда. Все нормально.

— Ты, волкодав, к каскаду фонтанов давай, — снова возник Мэт. — И без фокусов, ясно?

— Ничего не слышу, — ответил Маард. — Помехи. Пиши большими буквами.

Отключил голосовые сообщения, перевел в режим бегущей строки. Текст раздражал меньше, чем голос. В конце концов текст можно и не читать. Драконы вообще не читают. НайнФлэгс вывела их для демонстрации своих генетико-конструкторских способностей, но никак не для чтения. Наводить ужас, дышать огнем и вызывать у туристов и клиентов корпорации восхищение и благоговейный трепет — вот достойные дракона занятия.

Два широких круга у «чертова колеса», зависнуть над автопарковкой. Побликовать серебряным брюхом в лучах заката, сделать «мертвую петлю» над главной аллеей парка. На присланное верхним регистром «К ФОНТАНАМ ЛЕТИ, ОСЕЛ!!!» отправить ехидное: «Неизвестная команда. Объект „осел“ не идентифицирован». Представив себе, как матерящийся Мэт в ярости скребет ногтями клавиатуру, направить дракона к каскаду.

Каскад фонтанов находился в самом сердце парка. Искусственный ландшафт с водопадами, порогами и заводями. Последние украшали мраморная отделка, барельефы и скульптуры. В купальнях посетители парка любовались тропическими рыбы и русалками. Четыре водяные девы были копиями известных топ-моделей. Маард не выдержал: прошелся над ними бреющим полетом. Русалки хором завизжали, поспешно попадали с бортика фонтана и ушли под воду. Дракон вспорол крылом зыбкую поверхность, окатив собравшихся поглазеть на русалок веером холодных брызг.

«Немедленно сядь в пятидесяти метрах левее людей», — судя по всему, это уже не координаторы, а командование. Пришлось включить голосовую связь.

— Слушаюсь, сэр.

Дракон плавно спланировал на газон. Предстояло трудное: сдержать огромного хищника, обеспечить безопасность тем, кто наверняка полезет трогать, оценивающе рассматривая и цокая языком… Зверь нервничал: терпеть не мог, когда его кто-либо касался. Он шипел, раздувая ноздри, молотил хвостом по земле, раздраженно водил из стороны в сторону остромордой башкой на гибкой шее и топорщил костяные шипы вдоль хребта. Подавление агрессии дракона требовало от Маарда больших усилий.

Грета — самый опытный гид из НайнФлэгс — завела привычную песню о происхождении, повадках, габаритах и аппетитах гордости корпорации, гости щелкали фотокамерами, обменивались восхищенными репликами. Маард скользил взглядом по собравшимся.

— …смею вас уверить в том, что наш дракон — самое безопасное для человека создание. Только что детей на спине не катает, — щебетала Грета. — Это существо уникально: геном ящера сконструирован из генов более тридцати видов животных. Среди них не только рептилии, но и млекопитающие. За основу взяты гены варана острова Комодо, летучей мыши семейства…

Мелькнула в толпе девушка — яркая, как видение: легкий белый плащ, волна платиновых волос… Мгновение, одно лишь мгновение, на которое Маард ослабил контроль за драконом.

Элен!..

Ящер рванулся в небо, захлопали крылья, в толпе кто-то вскрикнул.

Девушка в белом вздрогнула и обернулась.

«Это не она… не она. Это не Элен. Все, успокаивайся, Маард. И ты, дружище, уж прости — но был приказ сидеть смирно…»

Наверное, у него дрожали бы руки и частило сердце, будь он человеком. Но у драконов все по-другому. Почти без эмоций. Почти.

2

Отпуск — отличная штука. Год ждешь, потом можно сорваться куда угодно, лишь были бы деньги и виза. А когда с гражданством повезло и тебя еще туда-обратно за счет государства катают, — это вообще великолепно. Паспорт Евросоюза в одном кармане, банковская карта в другом — и весь мир у твоих ног.

Маард остановился на перекрестке, слегка пнул угол ящика с газетами, взглянул на часы. На самом деле он никуда не торопился и никого не ждал: пара сослуживцев, с которыми он за компанию подался в отпуск в Чикаго, отсыпались в отеле после первосортного разгула. Что заставило Маарда встать и пойти слоняться по улицам Чикаго с гудящей головой, — воистину загадка. Гулять по городу полагалось под настроение, а не с кошмарного похмела, когда мегаполис воспринимается как бесконечный каменный лабиринт с муляжами авто и манекенами. Небоскребы, небоскребы, перекресток, опять небоскребы… Ощущение, будто идешь вдоль высоченного забора. За забором — чужая территория, чьи-то жилища. Или ущелье среди гор — заорешь — и пойдет рикошетить от стен эхо, перекрывая уличный шум.

В плейере заканчивался заряд, и Маард остановился, чтобы выключить его, — настолько резко, что на него налетел спешащий абориген. Начищенные ботинки, костюм-тройка, темно-вишневый галстук, узенькие очечки, зализанные назад волосы… Абсолютно пустой, рыбий взгляд.

— Извините, — буркнул Маард на всякий случай.

Рыба раскрыла тонкогубый рот, молча хватанула воздух и затерялась в косяке себе подобных. Открытые двери офисных зданий глотали людей, как киты — планктон.

Неужели это и есть национальная мечта: жить за забором, строем ходить на работу в офисы, вкалывать целый день и посещать психоаналитика, чтобы тот научил гордиться своим ущельем и местом в строю? И это — жизнь? И этим — гордиться?

Работать, чтобы жить, а жить, чтобы работать. Мир сошел с ума. Скажи кому об этом двести лет назад — услышавший пришел бы в ужас. А сейчас все привыкли. И ничему не удивляются не только в Чикаго.

Режим дня, доведенный до автоматизма. Равнодушие к окружающим, подаваемое под соусом «ну и пусть самовыражается, мне-то что?». Абсолютная некритичность к себе. И небоскребы. Куда не сунься — всюду эти небоскребы.

Сменяли друг друга одинаково-разные перекрестки, витрины магазинов, офисные здания, шуршащие потоки авто, безликие «белые воротнички», уличные попрошайки, стайки подростков, женщины с печатью индепенденса[1] на лицах… Дорога перематывалась под ногами бесконечной лентой.

Внезапно тротуар вильнул и уперся в невысокое ограждение. Маард рассеянно взглянул за него… Озеро. От края до края, насколько хватало взгляда, — ровная зеленовато-серебристая поверхность. Ветер сменился, запахло водой. Город, словно занавес в театре, раздвинулся, ушел куда-то на задний план, перестал быть ощутимым, значимым. Осталось озеро — единственное настоящее среди городских декораций.

Маард прыжком перемахнул через заграждение и направился к кромке воды. Под ботинками пружинила влажная земля, не скованная асфальтом, потом зашуршал песок. С каждым шагом чувство одиночества отступало; хотелось прикоснуться к воде, как к старому знакомому, которому несказанно радуешься на чужбине. Зашел в озеро почти по щиколотки, не заботясь об обуви. Присел на корточки. Волна набежала, доверчиво коснулась пальцев рук.

— Здравствуй…

Вода домашней кошкой терлась о ботинки, и в плеске ее слышалось довольное мурлыкание. Душу наполнило умиротворение.

— Ты неизменна. Куда бы меня не заносило, какими бы чужими не были города, на каком бы языке не говорили люди… Ты мне всегда рада.

На мелководье сверкнул бочком вертлявый малек. Маард зачерпнул полные пригоршни влаги, умылся, плеснул немного за шиворот. Выпрямился — и с удовольствием прислушался к ощущению бегущих по спине и груди капель.

— Спасибо, — обратился он к озеру. — А мне даже подарить тебе нечего. Хотя… Пойду куплю что-нибудь пожевать, и принесу тебе монеток.

Маард медленно пошел вдоль линии прибоя к молу. Уходить не хотелось, но проснувшийся голод гнал обратно в бетонные джунгли. Волны деловито разглаживали песчаную дорожку перед Маардом и старательно стирали его следы. Ни прошлого, ни будущего…

— Фиксируешь меня в настоящем? — усмехнулся Маард.

Солнце выглянуло из-за облака, сыпанув на поверхность воды колких сияющих искр — будто озеро рассмеялось.

Добрый знак…

Проверено: в самые интересные и неожиданные места ноги приводят тебя сами. В этом Маард убедился в очередной раз, неожиданно оказавшись перед фасадом кафе «Rainforest». Стены, стилизованные под полог тропического леса с увитыми лианами деревьями, навесы-козырьки в виде шляпок гигантских грибов, лягушки в зарослях папоротников. Лягушка же венчала собой вывеску над входом: улыбающаяся ярко-зеленая квакушка с красными пальцами-присосками. Островок абсурда среди упорядоченного города. То, что надо, когда душа жаждет живого несовершенства среди искусственно созданного порядка.

Изнутри кафе выглядело более привычно: щекочущий ноздри запах вкусной выпечки, длинноногие пиратки-официантки, стулья-грибы и развешенные под потолком сетки с огромными пауками. Из динамиков бренчало кантри — до того гундосое и однообразное, что Маард поморщился. Подбежала «пиратка» в короткой юбке. Маард заказал две порции буритос, бутылку пива и уселся за столик в глубине помещения — ждать.

Чужие. Все вокруг чужие. Хочется отгородиться… хотя бы музыкой. Вспомнить голоса друзей, блики на поверхности озера. И пусть молчит плейер — память услужливо хранит любимые песни.

That's me in the corner
That's me in the spotlight
Losing my religion
Trying to keep up with you
And I don't know if I can do it
Oh no I've said too much
I haven't said enough…[2]
Вместо голоса Майка Стайна он услышал другой — женский, негромкий, и слова песни — на родном языке Маарда:

— «Сказав так много, я не сказал главного… Мне казалось раньше, я слышу твой смех. Раньше я думал, что ты поешь. Я думал, что замечал твои старания…»

Он удивленно обернулся. Девушка сидела за соседним столиком, вполоборота. Собранные на затылке золотисто-платиновые волосы открывали высокую шею и маленькое ушко с блестящей каплей сережки. Изящные руки поправляли воротник куртки — жест, за которым пытаются скрыть неловкость.

— Простите, — сказал Маард, сообразив, что напевал вслух. — Я не хотел мешать.

— Не извиняйтесь. Вы неплохо поете, — мягко возразила она и обернулась.

Чуть вздернутый нос. Очки в тоненькой оправе. И небесная синь в обрамлении пушистых ресниц.

Потянуло на романтику. Захотелось сказать ей что-то приятное. Но привычные для соблазнения девиц слова казались пошлыми и глупыми. И он спросил:

— Девушка, вы мне кажетесь?

Она рассмеялась — самый приятный звук за весь день… или месяц, год? — и взглянула на Маарда с интересом.

— Нет, не кажусь. Я Элен.

3

К полуночи парк корпорации НайнФлэгс затихает. Отцветают в небе букеты фейерверков. Разъезжаются последние гости. По дорожкам проходит поливальная машина, похожая на большого жука. Гаснут все огни, кроме освещающих «чертово колесо», и время застывает до утра. Лишь на ветру слабо звенят колокольчики у каскада фонтанов да изредка вскрикивает ночная птица.

Обычно Маард не оставался в парке на ночь. Дракону было уютнее в специально созданной для него пещере с искусственным обогревом, нежели под открытым небом в сырой от росы траве. Маард прекрасно об этом знал, и старался создать своему ящеру максимум комфорта. Но изредка выдавались ночи, когда накатывало одиночество и в пещере было невыносимо. Тогда Маард оставался на площадке перед «чертовым колесом» и всю ночь смотрел на медленное вращение огней. Своего рода медитация: завораживая, отвлекает от любых мыслей.

Кружится, поскрипывая, «чертово колесо», кружится голова, кружится планета. Все идет своим чередом. Тихо-тихо поют опадающие листья, журчит в фонтанах вода, и позвякивают вдалеке колокольцы. Ночь за ночью, неспешно, размеренно, привычно…

Считать до миллиона. Слушать пение листьев. Не думать ни о чем. Ночью надо спать. Даже если глаза у тебя открыты.

Дракон шумно вздохнул, пошевелился, разминая мышцы, зацепил острым краем крыла скамейку у ограды. Заворчал: не нравится сырость.

«Прости, дружище. Через пару часов немного посветлеет — полетим домой».

Утробное ворчание в ответ. Грохот задетого хвостом мусорного бачка. Ага. Бунт на корабле.

«Ну давай еще подеремся! — раздраженно обратился к дракону Маард. — Забыл, что ночью темно? Отставить рыпаться! Смирно!»

Протяжный рев всколыхнул спящий парк. Маард ощутил, как ящер напрягся, готовый ослушаться и рвануть в небо. Вот ведь характер… Знает прекрасно, что в темноте в воздухе долго не продержаться, что замерзнет, а садиться вслепую — крылья переломать недолго. Но все равно протестует — не иначе как из ослиного упрямства.

Намотать на предплечье невидимые поводья, рвануть резко:

«Лежаааать!!!»

Дракон кротко рыкнул и послушно замер. Раньше Маарда часто посещало чувство стыда и раскаяния перед ним: всякий раз, когда приходилось подчинять ящера своей воле, животное мучилось от боли и страха. В течение первого года работы Маард не раз просил руководство поискать иные методы управления драконом. Более щадящие.

«Если все время лупить лошадь, она сдохнет! — возмущался он. — Я физически чувствую, как ящера корежит от каждой команды. Что вы получите в итоге — нервную и злобную скотину?»

«Маард. Либо он сдохнет — и тогда дорогущий проект провалится, псу под хвост пойдут годы работы специалистов, масса кропотливых расчетов, миллионы евро, угроханные в экспериментах. Либо, если расчеты верны и мы не ошиблись прежде всего в тебе, — вы научитесь понимать друг друга. На уровне единого организма. Маард, тебе в самом начале сказали, что это будет нелегко. И тебя выбрали именно потому, что ты способен справиться. Процесс слияния сознаний труден и болезнен. И либо вы научитесь быть одним, либо…»

«Помню. Выбора нет».

Постепенно Маард и ящер «сработались». Осаживать дракона месяц за месяцем приходилось все реже. Только когда надо было идти наперекор инстинктам хищника. Главное при этом самому оставаться спокойным. Быть скалой. А не как вчера…

Дракон вздохнул. Маард истолковал это как «держал бы себя в руках — спали бы дома, в тепле».

«Зато на колесе огни красивые», — упрямо подумал он.

Перед самим рассветом удалось задремать. Привиделся кусочек странного сна: развеваются на сильном ветру волосы, перевязанные широкой атласной лентой: сиреневой на почти черных прядях… Под напором ветра она медленно соскальзывает, распускается тугой прежде узел. И чем дальше сползает лента, тем светлее становятся волосы, тем злее треплет и путает их ветер.

За мгновение до пробуждения она соскользнула, сорванная резким порывом, и белые пряди смешались с бросившимся в лицо снежным вихрем.

Проснулся. С трудом понял, где находится. Сквозь узкую полосу в серых тучах над горизонтом сочился рассвет. Розовая небесная лента… Розовая. Или сиреневая?..

Дракон потянулся и шумно зевнул. Расправил блестящие от росы крылья. Тело обдало холодом, и Маард окончательно проснулся. Поспешно проверил оставленные ему за ночь сообщения из Центра.

«Маард, это Грета. Я сегодня дежурю, смотрю за датчиками… Ты в порядке? Ответь, я волнуюсь…»

Вздохнул. Включил голосовую связь.

— Доброе утро, Грета. Это Маард. Все нормально. Сейчас лечу домой.

Сонный голос:

— А?.. Привет… Я все же уснула.

Усмехнулся:

— Я никому не скажу. Мы урну помяли, намекни потихонечку техникам — пусть заменят.

— Какая урна?

— Напротив «чертова колеса». Вот эта, — ответил Маард. Ящер прицельно лупанул по урне хвостом, смяв ее в жестяную лепешку, и взмыл в рассветное небо.

Горизонт застилало темными тучами. Замерший лес тянул ветви-ладони вверх, прося дождя. Маард просмотрел сводку погоды на ближайшие сутки: ливни, грозы… Домой. Забиться поглубже и спать под шум водяных струй. Дракон сыт, так что на день-два можно запросто выпасть из времени. Отоспаться. Просто отоспаться.

Дождь догнал в пути. Дыхнул сыростью, хлестнул холодными струями по спине, по крыльям. Теплолюбивый дракон протяжно взревел и прибавил скорости. Так торопился, что не рассчитал траекторию приземления, едва не врезался в край скалы, где находилось его жилище. Вильнул в сторону, ощутимо ударился грудью и въехал на брюхе в теплое нутро пещеры, пытаясь затормозить передними лапами.

«Все. Мы дома», — с облегчением подумал Маард.

Вместо того чтобы отряхнуться и устраиваться спать, ящер принялся шумно втягивать ноздрями воздух и водить из стороны в сторону тяжелой головой. Странно.

«Ты чего это, а? Что почуял?»

Темно. И глаза к темноте привыкают слишком долго. Что там? Не будет дракон без причины беспокоиться. А ну как рванется вперед… Мысленно положить ладонь на шею зверя. Сидеть. Сидеть…

Что-то шевельнулось в самом дальнем углу. Метнулось под прикрытие камней, забилось в нишу. Животное? Ну, пойдет на завтрак — и всего-то дел. Только по поведению дракона было понятно, что нападать он не решается. Что-то его смущает, осаживает, что-то…

Выдохнуть в сторону сноп пламени — осторожно, просто чтобы увидеть. Маард взглянул — и чуть не выругался вслух.

У стены валялась спортивная сумка. Ее владелец, скорчившийся в углу, закрывал руками голову и старался вжаться в холодный камень. Чертовы дети, всюду они залезут!

Дракон перестал ворчать. Теперь просто тянулся нюхать. Маард успокаивал, но «держал» крепко. Не трогай. Не смей. Человек. Не еда. Понюхал? Все. Отходи. Медленно. Отвел дракона назад на пару метров, потом сказал, стараясь, чтобы голос звучал пострашнее:

— А ну, выходи.

От пронзительного визга ящер шарахнулся и захлопал крыльями. У Маарда мигом заложило уши. Ух, е…

— Выходи, сказал! — рявкнул раздраженно.

Несмело, по стеночке, всхлипывая, незваный гость все-таки вышел из укрытия и встал так, чтобы Маард смог его рассмотреть. То есть не его, а ее.

На вид ей было не больше восемнадцати. Бледная, маленького роста. Спортивный костюм на коленях и кроссовки заляпаны грязью. Из-под капюшона куртки выбились непослушные рыжие вихры. Глаза круглые, перепуганные. Серые. И нос курносый.

— Вот же твою мать!.. — прорычал Маард. — Сумку взяла — и на выход марш!

Девчонка прижалась к камням.

— Н-не…

— Марш, сказал! Сожру! — и для устрашения позволил дракону податься вперед. Хвостом хлестнул по полу, обрызгав девчонку водой из лужи.

Гостья съехала спиной по стене, села, обняв руками колени и расплакалась навзрыд.

— Жри… Только давай сразу…

Маард оторопел. Посмотрел на стену дождя. На скорчившуюся в метре от драконьей морды «неприятность». Молча прошел в глубь пещеры, свернулся, накрывшись крыльями, как плащом, и провалился в сон — почти мгновенно.

4

— Зачем тебе столько мелочи? — удивленно спросила Элен.

— Обещал озеру подарок. Чтобы на монисто хватило, — улыбнулся Маард, пересыпая монетки из горсти в горсть.

— Так вот о чем вы с ним разговаривали…

— Ты слышала?

Она слегка смутилась. Самую малость. Прибавила шагу, стараясь идти с Маардом в ногу. Он это заметил и снова не смог сдержать улыбки.

— Я гуляла. Как и ты, наверное. Незнакомый город, чужие люди, от машин к концу дня вообще голова раскалывается. Случайно вышла к озеру и увидела тебя. Мне одного взгляда хватило, чтобы понять, что ты нездешний. Местные никогда бы не стали с Мичиганом вот так… А когда ты заговорил…

Она замолчала и посмотрела вверх. Маард проследил за ее взглядом: тот терялся высоко над крышами небоскребов. Очень хотелось взять ее за руку, но некуда было ссыпать монеты. Хоть швыряй их на асфальт, в самом деле. Или…

— Элен, — позвал он, и еще раз — негромко, чтобы прочувствовать, как звучит ее имя, какое оно на вкус: — Э-лен…

— А?..

— Пойдем, вместе отдадим? Если ты не особенно торопишься.

Маард прекрасно понимал всю нелепость сказанного. Ну кому он нужен со своими дурацкими ритуалами?

Она одарила его великолепной улыбкой и первая свернула на дорожку, ведущую к озеру. Маард шел в метре позади и жадно рассматривал Элен. Высокая, отнюдь не худенькая, но от движений ее пышных бедер перехватывало дыхание и пересыхало во рту. Хотелось увидеть ее обнаженной. С каждой минутой желание прикоснуться к ней нарастало. Цокали высокие каблуки по бетонным плитам мола.

— Вон там скамеечка свободная! — заметила она.

Подошли. Девушка присела на скамейку, а Маард спустился к самой воде. Озеро переливалось под солнцем веселыми бликами. Улыбалось. Нежилось…

— Я принес, — негромко сказал Маард, стесняясь своей внезапной сентиментальности. — Лови по одной.

Серебристые кругляши шлепались в воду один за другим. Озеро глотало их, как щенок лакомство. Шорох за спиной заставил обернуться. Элен осторожно спускалась по камням. Босая.

— Мне тоже хочется… поблагодарить, — сказала она, будто оправдываясь.

Маард поспешно протянул ей руку. Она пошатнулась, схватилась за него. Ладони у нее такие горячие… Осторожно притянуть ее к себе, помочь устроиться на камнях. Ссыпать в ладонь монеты. Отступить на шаг назад. Стоять и наблюдать, как Элен бросает в воду пятицентовики.

Она вдруг оторвалась от своего занятия, обернулась. Миловидное лицо нахмурилось.

— Так нечестно. Это же ты обещал подарок… а я все забрала.

— Тогда дарим вместе.

Он кивнул, почувствовав, что девушка приняла его игру. Уловил во взгляде что-то… искорку? Намек на продолжение?

Плюхались в озеро монетки, сверкала под солнцем водная гладь. Элен все старалась бросить дальше, чем Маард, но тщетно. Он это заметил. Хитро улыбнулся.

— Хочешь, научу кидать дальше всех?

— Научи! — азартно откликнулась она.

Маард разулся, закатал повыше брюки. Шагнул к Элен и подхватил ее на руки. Она растерялась и взволнованно запротестовала:

— Не надо! Я же тяжелая! Ну не надо…

— Не бойся, я держу крепко. Не уроню. Монеты не растеряй.

Она затихла, обняв его одной рукой за шею. Только испуганно зажмурилась, когда он медленно пошел по скользким камням в воду. Сперва по колени, потом подумал — черт с ними, с брюками, и сделал еще несколько шагов вперед. Взглянул на затаившуюся девушку, заранее подыскивая слова ободрения, но вместо испуга увидел в ее глазах доверие.

— Ну… теперь кидай монетки. Только лучше замахивайся. Я крепко стою, не уроню, не бойся. Давай.

Она покачала головой и просто разжала ладонь.

— Все, вот… Выходи. Вода холодная.

— Я не почувствовал, — честно признался он. — А вот ты теплая.

— Давай все же на берег, — попросила она тихо, но твердо.

Вылезли на мол, обулись. Промокшие до середины бедра брюки неприятно облепили ноги. Маард поежился. Элен взглянула на него, будто что-то прикидывая, и отвела глаза. Не решилась?..

— Здорово это… Ты, озеро. Как подарок, — сказал Маард, не сводя с нее глаз.

Ее щеки слегка покраснели.

— Спасибо тебе. Я как дома побывала. Там море, солнце… Маленькая страна, уютные городки.

Двинулись к городу. Не спеша, рядом.

— Куда сейчас?

Время остановилось, замерло на самом краю прозвучавшего вопроса. Дальше пропасть. Здесь заканчивается сказка. Сейчас она ответит, и все исчезнет. Ты чувствуешь, Маард? Сам же знаешь — случайная встреча, мимолетное мгновение, всего лишь… Смотри на нее, запоминай, пока секунды зависли над краем.

Элен вдруг пошатнулась, охнула. Маард успел подставить плечо — иначе упала бы.

— Что такое?

— Кажется, каблук сломался, — пробормотала она беспомощно.

Тонкий каблучок правой туфли оказался переломлен пополам. Вот так, на ровном месте. Элен напоминала растерянного ребенка. Маард стоял рядом. Шли люди, смотрели сквозь них. Как рыбы в аквариуме. Если кто и пастью щелкнет — не опасно. На опасности у него чутье — профессиональное.

— У тебя еще пара есть? — спросил Маард.

— Да. В номере.

— Тогда стой на месте.

Добежал до угла, остановил такси. Перекинулся парой коротких фраз с водителем, вернулся к Элен. Мягко обнял ее одной рукой, готовясь поднять.

— Я тяжелая, не надо. Допрыгаю, — смутилась она.

Маард молча подхватил девушку на руки и понес к машине. И с каждым шагом чувствовал, как Элен становится ближе. Вот покрепче обхватила Маарда за шею, вот уютно прижалась, пристроила голову на плечо… Щекотали щеку выбившиеся из аккуратной прически пряди. Маард ощущал на себе внимательный взгляд.

Открыл дверцу, удерживая Элен одной рукой. Не тяжелая, нет — своя же ноша. Бережно усаживая девушку на сиденье, Маард вдруг понял, что рук она не разжимает. И ловит его взгляд. Склонился так низко, что почти почувствовал губами тепло нежной кожи.

— Я тебя донесу.

Сел рядом, обнял, прижал к себе. Бросил коротко водителю:

— Поехали.

— Отель «Хилтон», — добавила Элен поспешно.

От нее пахло булочками из «Rainforest». Сладко и по-домашнему. Маард подышал теплом ей в шею и медленно провел губами по дужке оправы очков — от виска к уголку глаза. Мир стремительно сужался до размеров салона авто, звуки сводились к ее учащенному дыханию, ощущения — к нежности маленьких ладоней и теплу мягкого тела под белой курткой и черной юбкой. Она жалась к его плечу, как замерзшая кошка. Маард гладил ее щеки, высокую шею, перебирал шелковые пряди волос…

Машина остановилась у дверей отеля. Элен вздрогнула, отпрянула. Потянулась к сумочке, но Маард опередил: сунул таксисту деньги, вышел на тротуар, подал девушке руку.

— Двигайся к краю сиденья. А дальше я тебя донесу.

Уже в дверях отеля Элен попросила:

— Выпьешь со мной кофе? Тебе бы обсушиться не помешало. И как-то это нечестно: меня на руках носят, а я даже угостить кофе не могу…

Он терпеть не мог кофе. Ткнулся лбом ей в плечо, скрывая улыбку.

В кабине лифта накрыло волной нежности. Прислонившись к зеркальной стене, Маард нетерпеливо поцеловал девушку за ухом. Элен обняла его еще крепче и сама — первая — прильнула к губам.

«Не забывай про видеонаблюдение в лифтах», — ехидно напомнил внутренний голос, и Маард неохотно убрал руку, уже скользнувшую под юбку.

…Запереть дверь — одно движение карточкой по датчику. Элен поставила на пол сумку и начала расстегивать рубашку Маарда. Плавные движения теплых рук завораживали, одурманивали.

— Элен, подожди. Элен…

В горле внезапно пересохло, язык не повиновался.

— Это что — благодарность?

Она казалась абсолютно спокойной. Если бы не частое дыхание и зрачки — широкие, как у кошки.

— Это не благодарность. Это нормальные отношения между мужчиной и женщиной, — промурлыкала она.

Задернуть шторы. Расстегнуть крючки-молнии-пуговицы, помочь справиться с пряжкой ремня, освободить водопад светлых волос от жесткой заколки. Золото прядей, черные тонкие кружева белья, белый бархат кожи, упругая тяжелая грудь… Щеку щекочут густые ресницы, сбивается дыхание, скользят пальцы, лаская послушное тело.

— Почему ты так смотришь?..

— Потому что ты невероятно красивая. Самая красивая из всех женщин мира.

Маард понимал, насколько казенно звучат эти слова. Банально, неуместно. Не для нее. И он замолчал, жадно впитывая ее красоту губами, осязая на вкус — остро-цитрусовую, нежную, запоминая кончиками пальцев, ладонями, растворяясь в ней полностью, как в молоке, на каждый стон отвечая более смелой лаской.

— Ты восхитительная, Элен.

— Обычная… не обманывай.

Легко спрыгнул с кровати, подхватил Элен на руки. Поднес ее к зеркалу — огромному, в полный рост.

— Смотри, Элен, — прошептал ласково. — Смотри на себя. Ты прекрасна. От тебя свет идет… сияние. Ну смотри же… Что ты видишь?

— Женщину, которую ты обнимаешь…

— А еще? Посмотри.

— Я не хочу смотреть.

Перенес ее в уютное кресло. Передвинул к зеркалу.

— Смотри теперь. Пожалуйста.

Целовать, заставляя ее звучать натянутой струной, замирать белой заснеженной равниной, выгибаться ивовой веткой.

— Элли…

Она раскраснелась, тяжело дышала. Разметались по плечам золотые пряди. Прекрасна. Невероятно прекрасна…

5

Пробуждение было неприятным. Сырость пробирала до костей, хотелось греться, прижимаясь к теплой стене. Эх, не полетать сегодня… Придется дремать и переваривать косулятину.

Дракон зевнул и потянулся. Рядом тихо ойкнули. Маард вспомнил о незваной гостье, и остатки сна мигом слетели.

Подобрав колени к подбородку, девушка сидела в глубине пещеры и боязливо косилась на ящера.

«Ну почему ты мне не приснилась?» — с тоскливым раздражением подумал Маард.

— Здравствуй, завтрак.

Рыжая испуганно отпрянула. Маард еле сдержал смешок. Ну, еще пара-тройка фраз — и девчонка кубарем отсюда вылетит. Покатится кувырком, радуясь, что спаслась от ужасного дракона.

— Там дождь, — хрипловато сказала девчонка. — Я уйду, как только он закончится.

— Нет уж, милочка. У тебя был шанс удрать. Теперь все. Раздевайся — не люблю вязнущие в зубах тряпки.

— Не сожрешь, — заявила она безапелляционно. — С едой не разговаривают.

— А я эстет.

Дракон не спеша поднялся, приблизился к девчонке. Маард позволил зверю обнюхать ее. Рыжая невозмутимо треснула его кулаком по носу. Ящер возмущенно взревел, отпрянул, и девчонка отлетела в глубь пещеры, задетая тяжеленным хвостом. Видимо, ушиблась: зашипела сквозь зубы и расплакалась. Не жалко. Сунулась — получила. Надо было думать, к кому лезешь.

— Хорош реветь. Решила переждать дождь — сиди смирно. И не маши руками. Нервируешь.

Уж чего Маард не ожидал, так это того, что рыжая снова бросится на дракона. Успел среагировать: поставил перед ней крыло, и она, ударившись, отлетела на прежнее место. И тут не успокоилась: принялась долбить по крылу кулаками и верещать:

— Нервирую? Мешаю, да? Я всем мешаю, всем!..

— Заткнись, а?

Маард свернулся поуютнее, на всякий случай прикрыв голову крылом и спрятав хвост под брюхо. Приготовился ждать, когда дурища сама выдохнется.

Вскоре она угомонилась. Легла у стены, подтянув колени к животу, и тихо заплакала, вздрагивая. А потом и вовсе стихла. Маард молча смотрел на нее из-под крыла. Это не заблудившаяся туристка, однозначно. Во-первых, не мотаются туристы с такими баулами на экскурсии, во-вторых, ни одна дура не сунулась бы к дракону — вне НайнФлэгс не знают, что зверь управляем, считают кровожадным монстром. А в НайнФлэгс осторожничают, опасаясь, что хвостом огреет нечаянно или огнем дыхнет. Самоубийца? А сумка тогда зачем? От кого-то убегает и прячется? Может, сдать девицу охране парка — пусть разбираются сами?.. Хотя это всегда успеется. Пусть закончится дождь. А то нехорошо своих в такую погоду гонять.

— Эй, рыжая.

Не ответила. Лежала, отвернувшись, и ровно сопела. Окликнул еще раз, погромче — ноль эмоций. Поднялся, подошел к ней, заглянул через плечо. Действительно спит. Тяжелым, глубоким сном. Синяки под глазами — измучилась. Видимо, сидела тут и тряслась, пока сам он наслаждался отдыхом. И чего ждала?..

— Что ж ты за беда такая? — спросил Маард, неизвестно к кому обращаясь. — И вряд ли мне скажешь…

Сосканировал с сетчатки ее изображение. Обработал немного. Запустил в поисковик. Просмотрел найденное. Не то, не то, совсем не то… Ого. И как же он такие новости-то пропустил?

Маард отключил все внешние камеры, микрофоны. И тепловизор координаторам «подправил» немного. Нельзя отдавать ее охране. Совсем нельзя. До тех пор, пока сам не разберется. Вот же выискалась проблема на его голову…

Почитал ее блог. Съездила девочка к папе на каникулы. И ехать не хотела — вон, друзьям жаловалась, что лучше мотаться по каменным джунглям, чем таскаться по коридорам за отцом, объявившимся год назад.

«…Двадцать лет была не нужна — теперь вот он. Зови меня „папа“. А он мне никто! Он бросил нас, даже не зная, что мать беременна! А тут вдруг решил полюбоваться, что ж там такое выросло. Мать уговаривала меня неделю. Еду только для того, чтобы этому уроду в лицо плюнуть и высказать все, что о нем думаю.

Ладно. Буду думать и о приятном: меня накормят в ресторане, я побываю в парке, круче, чем Диснейленд. Может, удастся пощупать русалок за сиськи: мы поспорили с Аланом, что там у них силикон. Мужикам всюду силикон мерещится.

Мой папашка ученый. У него силикон должен быть в мозгах. В его собственные не верю: умные люди семью не бросают…»

Шелестел дождь. Маард следил за сбегающими по стене у входа в пещеру струйками воды. Думал о чем угодно, только не о спящей за его спиной дочери Александера Райнера. Ведущего генетика НайнФлэгс, погибшего два дня назад «при невыясненных обстоятельствах».

Потом объявился кто-то из координаторов:

— Маард, ты там как? Что-то сбои идут один за другим. У тебя все нормально?

— Да. Слышу вас хорошо.

— Датчики вышли из строя. Слетело что-то. Ты канал не закрывай на всякий случай.

— Помочь отладить?

— Пока не надо. Пусть команда телеметрии поковыряется.

— Что именно не работает-то?

— Внешний микрофон, часть тепловизоров и оптика на тебе. Побег готовишь, Маард?

— Не. Меня тут неплохо кормят. А что — надоел?

— Разве что косулям.

— Остроумно. Что у вас там происходит?

— Ничего интересного. Конец связи, отдыхай пока.

Естественно, ничего не происходит. Информация о смерти Райнера не в общем доступе: только для тех, кто допускается к системе безопасности корпорации или для умеющих подбирать ключи. «Невыясненные обстоятельства», хм… Будем выяснять.

— Просыпайся, — негромко обратился он к девушке. — Попозже выспишься.

Она зябко поежилась, заморгала, поморщилась. Дракон улегся поперек прохода: вдруг рыжей придет в голову сбежать. Маард приготовился к разговору.

— Дождь кончился?

— Нет. А ты куда-то собиралась?

Она села, потерла глаза кулаком. Взъерошенная, боевая даже спросонья.

— Я же сказала — уйду после дождя…

— Куда? — спросил Маард резко.

— Тебе какая разница? — огрызнулась она.

— Разница есть, Тильда.

Когда он обратился к рыжей по имени, она тут же сникла. Посмотрела на него тоскливо, поняла, что ускользнуть не получится. Подтянула к себе сумку.

— Рассказывай, что случилось.

— Зачем? Драконы же все знают, — глухо отозвалась девушка.

Ящер шумно вздохнул. Маард подумал, что не такой уж его дракон и глупый — чувствует все, что у людей творится. Просто молодой еще, неопытный.

— Не настолько «все». Куда ты пойдешь, когда дождь кончится?

— Не знаю, — ответила она после долгих раздумий. — Когда за мной придут?

— Не терпится?

Девушка промолчала. Смотрела будто сквозь дракона. И теребила рваную на правом колене штанину. Ящер похлопал по полу кончиком хвоста.

— Послушай. Если бы я хотел тебя сдать, сделал бы это, пока ты спала. Чтобы тебя забрали без шума. И наверняка. Но раз я этого не сделал, значит, и не собираюсь пока. Логично?

— Угу…

— Тогда все же ответь, куда ты собираешься отсюда дальше.

— Я не знаю. К матери, видимо, нельзя.

Соображает, подумал Маард, не такая уж и дурища.

— Кроме мамы?..

— По друзьям разве что… Но если были дома — найдут и друзей. Так ведь?..

Правильно. Бот и думай теперь, что с тобой делать. Да и мамы уже может не быть. Всякое случается. А друзья таких вот рыжих, как правило, первыми и сдают. Потому что жить хочется всем.

— Все так. Поэтому давай пока наружу не торопиться.

— А грозился сожрать, — с укоризной сказала Тильда.

Дракон рыкнул, чихнул. «Сожрал бы, — раздраженно подумал Маард. — Из любопытства и вредности. Если бы я его не удерживал». А вслух сказал:

— Не. От рыжих изжога!

6

Три часа ночи. Тикают часы на столике у кровати. По ту сторону окна город живет своей жизнью. Шелестят по асфальту шины, ветер доносит голоса, смех, иногда обрывки фраз. Чужая речь. Чужой город. Чужое небо.

По одеялу поползла полоса света из неплотно зашторенного окна. Маард подставил ладонь так, чтобы свет не попал в глаза спящей рядом девушки. Задержал руку, почти касаясь нежной щеки. Бережно тронул рассыпанные по плечам золотистые пряди. Элен вздохнула, улыбнулась уголками губ.

— Почему не спишь?.. — пробормотала она.

— Не могу. Слишком много всего сегодня.

— Постарайся. Вставать рано.

Притянул ее к себе — сонную, податливую, зарылся лицом в пахнущие грейпфрутом волосы. Провел языком по белой шее к ямке между ключицами. Элен обняла Маарда, прижалась бархатным животом…

Ночь тонула в нежности — щедрой, жаркой. Тикали часы, ветерок покачивал край шторы. Город снисходительно взирал на Маарда и Элен: чужие, пусть творят, что хотят. Где-то далеко играло подаренными монетками озеро.

Проспали. Одевались молча, торопливо, ошибаясь пуговицами-крючочками в перерывах между поцелуями. Потом Элен причесывалась перед зеркалом, а Маард наблюдал превращение ночного видения в бизнес-леди.

— Элен, когда мы снова увидимся? — вырвалось почти непроизвольно.

Она что-то негромко ответила, но он не расслышал — на пол упал тюбик с тушью, покатился под кресло, отвлекая внимание.

— Что, Элли?

Покачала головой. Отражение в зеркале на мгновение померкло.

— Пойдем.

Маард встал между ней и дверью. Попытался обнять, но она легко отстранилась. И старалась не смотреть ему в глаза.

— Что с тобой такое? — встревожился он.

— Ничего, — и попытка улыбки. Жалкая попытка. — Я замужем. И вряд ли когда-нибудь мы вообще увидимся. А теперь идем. Мне надо на работу, тебе — возвращаться.

— Элен!

— Не проси. Все, — в голосе — сталь. Приказы не обсуждаются. — Прости, Ежик. Так надо.

Она взяла его за руку. Маард сжал ее пальцы так, что стало больно самому.

— С тобой былохорошо. Уютно и надежно. Спасибо тебе, Игорь. Я впервые за столько дней здесь не чувствовала себя чужой. Я буду помнить.

Легкий поцелуй в сомкнутые губы. Открытая дверь. Труба коридора. Гомонящие азиаты в лифте. Теплая ладонь в руке — теплая, но чужая, совсем чужая. И смотрит Элен в сторону.

Усадил ее в такси. Молча захлопнул дверцу. Девушка что-то пыталась сказать — не услышал. Свинцом навалилось на плечи небо чужого города. Уйти побыстрее. Не видеть, забыть. Смыть с кожи запах ее духов. Или содрать вместе с кожей. Не было ничего. Не было.

«Было, — злорадно твердила память в такт его шагам. — Было. Тобою просто попользовались. Классная она, признай! Подсняла тебя, ты повелся, как школьник. А взрослые девчонки так и развлекаются. Угадай, как быстро на твоем месте окажется другой? Она же красавица, ей влегкую! А ты дурак, кобель, повелся. Зацепила она тебя, признай!»

— Да пошли вы все!.. — рявкнул он так, что прохожие на секунду перестали напоминать рыб в аквариуме — обычные люди, даже немного испуганные.

Город смотрел на него с небоскребов глазами хищной твари. Хотелось запинать гадину тяжелыми ботинками и утопить в озере Мичиган. Но зверь был внутри самого Маарда. То, что на крышах, — лишь отражение.

Приятели встретили радостно. Полезли с расспросами — нарвались на его тварь. Она молча взглянула на них из глаз Маарда — как лезвием полоснула. Лишь на мгновение — и спряталась обратно. Вопросы иссякли тут же.

Неделю он шатался по кабакам. Слились в одно расплывчатое пятно лица, пестрые платья, грохот музыки, женские голоса, смех, вкус дорогого алкоголя, запахи духов. Кто-то сказал что-то резкое, звон стекла, женский визг, брань, кажется, кому-то сильно досталось, к черту всех вас, бред, не было, не было… Из пьяного угара его вырвал голос:

— Маард, хватит! Да возьми ты себя в руки! Охренел совсем — вспомни, где мы!

Вспомнил ее глаза. И запах выпечки. И капельку сережки в нежном ухе. И тиканье часов на столике. Поднялась внутри новая волна — горячая, удушливая — и рассыпалась ледяными кристаллами.

Элен снилась ему — стоило просто смежить веки. Даже не засыпать… Она смотрела с укоризной. Сомкнутые губы дрожали. Рвалось наружу слово «никогда» — а она не выпускала его. «Прости… Так надо…» Почему ТЫ ее не удержал? Ведь мог! Но молчал! Замужем? Ну и что! Что с того? Если ты почувствовал ее своей, что с того, что есть кто-то другой? Этот «другой» в любой момент может стать «бывшим»! Почему ты не подумал об этом, Маард? О чем ты вообще думал?..

Тоска разъедала его, как соль — слизистые. Жгло то стыдом, то бессильной злобой — не на нее, на себя. Не смог, не подумал, не удержал, не, не, неееее…

— Маард, ну хорош, а? Все бабы одинаковые, что в этой-то такого?

Ничего. Просто она его не отпустила.

До конца отпуска оставались считаные дни. Решение пришло само: все или ничего. «Я ее найду. Не бывает случайностей. Случайности — это соринка в глазу, прохожие на улице — но не такие встречи».

Портье в «Хилтоне» — аккуратненький пухлощекий индус — встретил Маарда радушной улыбкой. Улыбка мгновенно погасла, стоило индусу пересечься с ним глазами. Если бы не сидел — попятился бы.

— Я ищу молодую женщину из… — Маард назвал номер, в котором жила Элен.

Портье вежливо объяснил, что «миссис уехала пять дней назад». Маард похолодел. Облокотился на стойку, уставившись перед собой неподвижным взглядом. Пять дней. Упустил время — и что теперь?

— Простите, — осторожно напомнил о себе портье. — Я могу помочь вам, мистер?

Двести долларов перекочевали из бумажника в карман индуса. Несколько минут спустя портье протянул Маарду сложенный вчетверо лист бумаги. Индус был похож на довольную собаку, откопавшую для хозяина в саду сундук золота — как минимум. «Хорошо, хоть руку не лижет», — холодно подумал Маард.

— Благодарю.

Убрал листок во внутренний карман куртки. Взглянул на портье так, что тот мгновенно подобрался и приобрел официальный рабочий вид. Развернулся и ушел. Пешком добрался до берега Мичиган, устроился на камнях, и только здесь осмелился взглянуть на добытое сокровище.

Имя. Фамилия. Бронь для делегации. Даты пребывания в отеле. Маард улыбнулся — впервые за несколько дней.

Выучить наизусть. Выжечь клеймом в памяти — чтобы не стерлось. Навсегда. Как самое важное.

7

Тильда ему не доверяла — об этом говорила даже ее поза. Сидела в каменной нише, похожая на всклокоченную птицу, и поглядывала в сторону Маарда исподлобья. Дракон под этим взглядом нервно возился, недовольно ворчал. У Маарда складывалось впечатление, что девчонкин взгляд прожигает в нем дыру.

К полудню терпение иссякло.

— Не надоело таращиться? — буркнул Маард. — Спросить хочешь — спрашивай.

Девушка поднялась, прошлась, разминая затекшие ноги. Осторожно обошла дракона и встала у выхода из пещеры. Выставила руку и покачала ладонью, будто взвешивая дождевые струи. Косой ливень хлестнул по ногам, мгновенно промочив до колен испачканные травой и грязью штаны.

— Слушай… А ты вообще кто такой?

Неожиданный вопрос. Маард немного опешил.

— А так не видно?

— Драконов не бывает. Об этом даже в книгах пишут.

— Выходит, врут. Уйди с дождя.

Как ни странно, послушалась. Отошла на пару шагов.

— Книги пишут не для того, чтобы врать. Чтобы говорить все как есть. Или подают правду под соусом вымысла. Так безопаснее.

«Женская логика — бессмысленная и беспощадная», — подумал Маард.

— Сама-то поняла, что сказала?

Задумалась. Покраснела.

— Я писать хочу…

Фыркнул так, что она аж отпрыгнула.

— Принцессы не писают! Об этом в книжках не пишут. Значит, это неправда.

Ответом был испепеляющий взгляд. Дракон на всякий случай убрал хвост под себя. «Молодец, — подумал Маард. — Усвоил, когда от барышни прятаться надо». Тильда вздохнула и решительно пошла под дождь.

— С края не свались. Камни скользкие.

Вернулась быстро. С мокрых волос и одежды срывались капли воды. И щеки были мокрые.

— Полегчало? — спросил Маард заботливо.

Девушка молча вылезла из мокрого костюма, оставшись в трусах и майке. Нос замерзший, кожа в мурашках.

— Ты что, плачешь? — скорее угадал, чем услышал Маард.

— Тебе-то что…

Дракон придвинулся ближе. Тильду колотило — не то от слез, не то от пребывания под ливнем.

— Да ничего. Просто иногда возникает желание проявить сочувствие.

Смотреть на дрожащую девчонку было до того жалко, что Маард влез в управление климат-контролем и увеличил подогрев пещеры на четыре градуса. В парную бы тебя, да как бы координаторы не прочухали, что в пещере стало жарковато. И так бедняги битый час пытаются наладить поврежденную Маардом аппаратуру — заподозрят неладное, если перестараться.

Тильда разулась, стащила носки, аккуратно разложила их на кроссовках сушиться. Выволокла из ниши сумку и принялась в ней копаться. Вытащила банку консервированной каши, ложку и бутылку воды. Уселась, вытянув ноги, открыла жестянку и принялась орудовать ложкой. Слопав полбанки, протянула дракону:

— Будешь?

— Нет. Мне мало, а ты голодная. Когда ты ела последний раз?

— Позавчера, — ответила она с полным ртом. — В поезде. Шоколадный батончик.

— В поезде? — переспросил Маард.

Девчонка шмыгнула носом, кивнула и вытерла мокрые глаза рукавом. Вроде успокоилась. Сейчас наестся — вообще должна подобреть.

— Взяла билет до дома и выпрыгнула между станциями на ходу. Мне кажется, я бы не доехала. Боялась. До вокзала меня точно пасли. Несколько раз попался на глаза мужик в костюмчике. Я значок запомнила: летучая мышь, повисшая на цепочке ДНК.

«Очаровательно. Барышню пасет служба безопасности корпорации, — подумал Маард. — Еще и неумело пасет. Болваны».

— Я этот значок заприметила еще в НайнФлэгс. Когда папа меня с сотрудниками знакомил, обратила внимание.

Неожиданно-теплое «папа» зацепило. «А ведь она не от страха плачет, — осенило Маарда. — Отца девочка потеряла». И точно — Тильда снова часто заморгала, втянула сквозь зубы воздух и продолжила глухим и хриплым голосом:

— Мать говорила, что папа мерзавец — и я верила. Я верила, потому что с детства только это и слышала. А на самом деле все иначе…

— Иначе — это как? — спросил Маард.

— Зачем тебе?..

Голос сорвался. Девушка протяжно всхлипнула. Дракон по-собачьи вытянул передние лапы, пристроил между ними голову и тяжело вздохнул. Чувствует же…

— Все, давай не реветь. Теплее стало?

Она кивнула.

— Тебе вещи высушить?

— Проще выкинуть. У меня есть, во что переодеться.

— Тут озеро рядом. Кончится дождь — постираешь. Оденься.

Тильда снова принялась рыться в сумке. Вытащила какую-то одежду — не то платье, не то рубашку. Тяжело грохнул о камни металл. Нормально: револьвер. Массивный, уж точно не дамский. Тильда замерла на мгновение, комкая ткань в руках, потом резко присела, схватила оружие и бросила его в сумку.

Все интереснее и интереснее.

— А гранаты ты с собой случайно не носишь? — спросил Маард, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и безразлично.

— Нет, — буркнула девушка и принялась одеваться. Пока она влезала в длинное оливковое платье без рукавов, Маард улучил момент и заглянул в сумку.

Револьвер. Тяжеленный Питон. Калибр 357. Зачем дурочке такая пушка? Ей же при выстреле вывернет кисти. И то — если она еще спуск прожмет. Он поглядел на ее маленькие руки. Принюхался: кислый запах: из револьвера стреляли и после не чистили. Кто стрелял? Она? Эта кукла? Или…

— Тильда, ОТКУДА у тебя это?

Рыжая как-то странно улыбнулась, покачала головой, попятилась. Еще секунда — и рванулась к выходу из пещеры — как была, босая, бросив все. Дракон среагировал быстрее Маарда: сорвался с места распрямившейся пружиной, сбил Тильду с ног краем крыла и ухватил ее пастью за плечо. «Держи! Не рвать!» — успел приказать Маард. Девушка завизжала, забилась. Маард почувствовал слабый привкус крови. Кровь — добыча. Дракон заворчал, ноздри его дрогнули. Почуял.

«Не смей. Пусти. Это человек», — Маард давил изо всех сил. Ящер хлестнул хвостом по полу, выпустил девчонку, взревел от боли и обиды. Тильда метнулась в нишу, забилась в самую глубину и закричала отчаянно:

— Заче-ееем ты так?! Кого ты ждешь? Патруль? Лучше убей, или я…

— Не ори! — рявкнул Маард так, что девчонка коротко вякнула и залилась слезами. Так, теперь можно и поспокойнее. — Не ори. Не дергайся. Никто тебя сдавать не собирается, дура! У хищников рефлекс на резкое движение, куда тебя понесло?

В воздухе висел запах крови. Дракон шипел, лупил хвостом, тянулся к нише. Маард держал крепко. Тильда тяжело дышала, скорчившись в темном углу. Сейчас ей было куда страшнее, чем при первой встрече.

— Что ты такое?

Маард молчал. Необходимо угомонить беснующегося зверя. Никогда прежде у него не отнимали добычу. Теплую, вкусно пахнущую кровью. Ящер ярился, пытаясь выскользнуть из-под контроля. Находиться рядом с Тильдой было опасно. Маард погнал дракона под ливень, крикнув девушке:

— Кровь уйми! И не смей бежать! Некуда, пойми!

Забарабанил по телу дождь. Дракон полетел в сторону леса — искать живое и съедобное.

8

Вот и все. Он дома. Маард бросил сумку с сувенирами на узкую койку. Да эта комнатка и была его домом: стол, ноут, койка, два стула. К стене гвоздем прибито зеркальце… Подумалось: если что и выбирать символом его жизни, то вот это дрянное дешевенькое зеркало. Кусок пластика с мутным зеркальным слоем. Такое и гвоздем не жалко. У каждого в армии есть такое уродство. Типовой продукт — штамповка, ширпотреб. Маард поежился. Тоска, сжимавшая грудь, не проходила. Дом — это место, где тебя ждут. У него нет дома. Впрочем, наверное, мама все еще ждет своего бестолкового сына, когда-то решившего увидеть мир. Увидел… И себя показал.

«Был у мамы один сын, да и тот дурак», — придумал начало сказки о себе.

Захотелось врезать кулаком по стене. Каким же идиотом нужно быть, чтобы полюбить…

«Незнакомку, которая подсняла мальчика на ночь», — криво усмехнулся он.

Злость не помогала. Даже в автобусе по дороге из аэропорта не мог заставить себя забыть ее. Наверное, так и рождаются слухи о ведьмах и привороте. Вот только Элен приворот не нужен. Она, наверное, уже и не помнит его. Случайная связь, жеребец на ночь.

Кретин.

— Маард, — в дверь сунулась довольная, загорелая до черноты рожа соседа. — Как Америка, как амеры?

— Америка стоит, «близнецы» упали, амеры бегают… Что нового на базе?

Не обращая особого внимания на Ицика, как все называли расара[3] Ицхака Галя, Маард начал бриться. Вообще-то Ицика по прозвищу «Хацацит»[4] боялась и уважала вся база. От задрюченого тирона[5] до признанных ветеранов. А что делать? Расар — должность такая. Главстаршина базы, то есть тот, кто обязан дрючить, гнобить и следить за тем, чтобы солдаты не скучали. Потому что нет страшнее существа на земле, чем скучающий солдат.

Свое прозвище Ицик получил, еще сам будучи цаиром.[6] Вернее, получили прозвища вдвоем с Маардом. Но если Ицик прославился тем, что просеял целое поле щебенки в поисках потерянного им перстенька — подарка для бывшей невесты, то Маард заработал это отличие бывалого ветерана еще печальнее. Над этой историей год смеялась вся база. Хорошо, что было это давно, и помнят тот случай только настоящие старожилы.

Это сейчас Маард знает, что главная примета военной базы — не забор, не вышки и не минные поля. И даже не люди в военной форме. Главная примета — это коты. Эти зверюги, жирующие на списанных харчах, достигают невероятных размеров и отличаются редкой наглостью. В свое время, попав в армию, Маард был поражен количеством выбрасываемой тут еды: приехав из страны, где в те времена даже колбаса была по карточкам, он не мог понять, как можно выкидывать горы окорочков или коробки рыбы. Но правила в этой не самой прохладной стране были жестки. Что не съедено за обед — списывается и выбрасывается на радость жирным кошакам.

Вот именно благодаря этим обнаглевшим животным Маард и получил свое прозвище. Калаи — стрелок, снайпер. Был он тогда совсем зеленым. Только-только остался позади тиронут: [7] идиотский цирк, с помощью которого из тупых деревенщин, иностранцев (которые по команде «Дом» не становятся «смирно», а называют страну, откуда прибыли) и прочих маменькиных сынков и дочек делают кого-то, слегка похожего на солдата.

Тогда это все и произошло. Пост по охране склада вещевого довольствия. Ночь. Тишина. И жутковатый шорох. Напряжение нервов, воображение, рисующее араба, подползающего и… Тень, метнувшаяся к нему. Окрик. Выстрел. Вой сирен тревоги. Группа быстрого реагирования, похожая на стаю злых терминаторов. Чья-то рука в перчатке. И жалкая тушка рыжего кота в свете фонаря.

— Наповал! — хохот ребят.

— Калаи! — хлопки по плечу. — Завалил с первого выстрела.

Почему-то того кота Маарду было жалко до сих пор. В отличие от людей, которых он не считал людьми. Оболочки. Чужие. Или просто попутчики. А кошки — это живое. Перед живым и беззащитным становится стыдно.

Глядя в пластиковое зеркальце и скребя щеки «Жилетом», Маард отвлеченно слушал бас друга. Тот рассказывал об очередных дебилах, опрокинувших «хаммер», о том, как их голанчики[8] увели у парашютистов рацию и запаску. Пока Игорь летал за океан, база жила. Свежепризванные пытливые умы спорили, можно ли опрокинуть джип. Кто-то «поднимал» чужое имущество — старая армейская игра. Стибри у соперников то, что они стибрили у тебя. Привычная безумная жизнь со своими законами и правилами, по собственному распорядку. Мало ли что ты только с дороги, — в шесть утра построение. Через пару минут он был готов. Глянул на себя в зеркало — хорош. Каменное лицо, жестяные глаза. Все нормально.

Для солдат он должен быть не человеком, а кем-то, внушающим страх: стихией — непонятной и жуткой. Он был в курсе историй, которые ходили про него. Тупой, почти не знающий языка, жутко подлый, заставляющий бедных подчиненных отрабатывать за малейший проступок. Садист, для которого нет большей радости, чем сделать пакость ближнему. Что ж, это тоже его должность. Безопасность — дело такое. Добрые и хорошие не в цене.

Пять минут до подъема. Пора. Сейчас начнется новый день. Первый день, когда ему будет некогда думать о Элен.

Часы пролетали незаметно. Главное — найти себе дело. Это просто, ибо дел было навалом. Начиная с канцелярщины, которой скопилось немало, и заканчивая… Заканчивая мазохистским желанием загонять себя, чтобы не было времени думать о… Просто не было времени думать. Маард был сегодня особенно жесток. Получили все, в том числе и наглый тирон, посмевший надеть солнцезащитные очки и попасться в таком виде на глаза Маарду. Темные очки — прерогатива начальства. Спрятать взгляд, пусть думают, что за теменью стекол горит холодная ненависть.

— Мацав штаим![9]

Пронаблюдать, как отжимается несчастное тело. Когда-то он сам так же страдал под жгучим солнцем, ощущая взгляд сержанта, как ледяную пустоту за темными очками.

Штаб, прохлада кондиционеров, деловая атмосфера. И все тот же холод внутри. Тоска.

Машкин влюбленный взгляд. Совсем девчонка, нашла героя, глупенькая. Мы не пара. Тебе нужен кто-то молодой и любящий, чтобы семья, дети. Не я. И потому — прости.

Не снимая очков, процедить холодно:

— Застегнуться! Лифчик демонстрируем? Завтра на стол сочинение на тему «Чем кружевное белье вредно для душевного здоровья»! Доложить командиру.

И слезинка в огромных, похожих на спелые маслины глазах. Обида, непонимание. Что делать? Запомни: я — скотина, ищи достойный объект для любви.

Маард кружил по базе коршуном, и слухи о возвращении «великого и ужасного» опережали его самого. Он не понимал, что с ним происходит. Мысль о том, что скоро отбой, заставляла лишь яриться сильнее. Ему было страшно. Он знал, кого он увидит, закрыв глаза. И эта мысль жгла огнем. Почему не забывается? Он сошел с ума?

Когда пришла «секретка», он понял, что Удача ему не изменила — расслабиться не дадут. И это к счастью. Колесо работы вновь закрутилось, может, оно и даст нужный эффект. Забвение.

…«Негееееев», — шуршит ветер песчинками, едва слышно потрескивает огонь в костре. Маард поднял воротник и привалился к скату джипа. Пламя танцует свои экзотические танцы. Пустыня. Кто бы мог подумать, что именно тут он будет искать покой, вспоминать о Родине. Жизнь иронична.

Маард протянул зябнущие пальцы к огню. Дышалось легко и свободно — если закрыть глаза, то можно представить осень, лес, шорох опадающей листвы. Впрочем, даже если не представлять, то здесь ему становилось лучше. Наверное, на проклятых землях проклятым уютнее жить. Где-то тут занесены песком Содом и Гоморра, спаленные небесным напалмом. Совсем рядом спит в своем поселении красивая девушка Рада, которая когда-то была его женой. Девушка, которая еще подарит счастье кому-то. Кому-то более умному и достойному, чем он. А Машка, наверное, будет ждать его возвращения — дуреха, нафантазировала себе любовь. И вряд ли сочинение поможет ей излечиться.

Мысли скакали, не давая успокоиться. Пустыня, но где-то недалеко шоссе, рядом несут службу товарищи, шумит никогда не спящий Эйлат. Даже трубка отключенного телефона — нажми кнопку и… Вот только ничего нажимать Маард не собирался. Он собирался ждать и думать.

Подбросил в костер аккуратную чурочку и снова замер. Все-таки от цивилизаций не спрятаться даже в пустыне. Если бы кто-то спросил его, что такое цивилизация, он бы ответил коротко: «Это когда дрова для костра покупаешь на заправке».

Но думать о цивилизации тоже не хотелось. Маард поднял глаза к небу. Тысячи чужих холодных звезд смотрели на него — глупого человека, умудрившегося влюбиться. Смешно, но он всегда считал себя слишком холодным, чтобы любить. Даже женился когда-то, не испытывая ни грамма нежности. Он искал путь. На пути к этой земле стояла маленькая женщина с грустными, как на православных иконах, глазами. Он был молод и жесток. Они расстались спустя год. Вроде и хорошо у нее все, но осадок остался — будто предал кого-то. Маард вздохнул: вся его жизнь — чреда обманов. А еще боль и драки. Война как с самим собой, так и с другими. Себя не изменить. Иначе жить не получается.

Едва заметный шорох заставил Маарда протянуть руку к винтовке. Но тут же на лицо вернулась ухмылка.

— Привет, Сережа! — громко сказал он в темноту.

Белое привидение материализовалось из темноты и уселось рядом с ним.

— Шайтан ты, Калаи, — с легким акцентом сказало «привидение». — В темноте видишь, да?

— Русский я, Сережа, — хмыкнул Маард. — А это пострашнее шайтана.

Бедуин промолчал. Он учился в стране шайтанов, там получил второе имя, оттуда привез старшую жену. И язык страны шайтанов уважал и помнил. Да и работать с Маардом согласился не из-за денег. Просто его тоже убивала жизнь здесь — спокойная, размеренная. Жизнь, где даже война становится рутиной — чем-то обыденным, как шорох песка или свет далеких звезд.

Двое у костра молчали. Один — контрабандист, берущий деньги за провоз оружия. Второй — сотрудник безопасности. Двое, костер, пустыня — все, как тысячи лет назад. Деньги, предательство, чьи-то смерти. Все будет после. И крепкий, как сон усталого путника, кофе с солью. И долгий разговор до утра.

9

Ящер от души вывозился в грязи и крови трех косуль. Маард накормил его на неделю вперед, вымотал холодом, дождем и полетом так, чтобы зверь сам запросился в тепло и покой. Вернулся бы в пещеру и уснул. И не тронул Тильду.

Как она там? Не ушла ли? Ведь запросто могла: перепугал, поранил, нагрубил, вот и сломалась девочка. Он был бы рад ее уходу, но при иных обстоятельствах. А сейчас по всему выходило, что идти рыжей некуда. Маард залез в Сеть, посмотрел, что происходит в корпорации — служба безопасности на ушах. Ищут тебя, рыжая. Обвинение серьезное.

Если ушла — искать. Хотя, что искать? Если найдет, вернуть все равно вряд ли сможет. Верхом на себе везти? Попробуй, уговори на это недоверчивую Тильду. В пасти тащить — исключено. Будет орать, дергаться. Поранит снова — все. А то и уронит, не дай бог. Тогда точно все.

Маард успокаивал себя мыслью, что девушка не настолько глупа, чтобы бежать. Ведь действительно некуда. Ориентировки разосланы, нужные люди оповещены. Странно только, что молчат газеты: видимо, информацию пока придерживают. Но все равно: стоит ей сунуться в город — отловят мгновенно. Обвинение в убийстве ученого мирового масштаба… нет, не дадут тебе шансов, рыжая.

«Я тебя прошу, не делай глупостей. Дождись», — мысленно обращался к ней Маард.

Дождь стихал. Уже не хлестал дракона упругими струями, а тихо обволакивал серой холодной моросью. Теплолюбивый ящер молча работал крыльями, изредка вздрагивая всем телом — спешил домой. Маард его почти не направлял: просматривал последние новости, касающиеся убийства Райнера, читал дневник Тильды в Сети и думал, чем он способен помочь. Информации для анализа ситуации было очень мало. Надо было как-то вытягивать сведения из девчонки. А это значит лезть в душу, быть готовым к истерикам, ужесточить контроль за ящером…

— Не было печали, — проворчал Маард. — Жили себе спокойно, теперь все через одно место идет.

Тильда сидела у входа — так, что видела всех, кто приближается, но оставалась скрытой валунами. Для смотрящих сверху — не в счет. Сидит рыжая, как на ладони.

Дракон спустился ювелирно: аккурат между двумя солидными лужами. Резко расправил крылья, стряхивая воду. На девушку — ноль внимания. Может, сытость, а может, и усвоил, что рыжие — не еда.

Тильда испуганно подобралась, натянула на плечи мокрую куртку. Рукав разодран, у краев прорехи ткань пропиталась темным.

— Не бойся. Не трону, — обратился к девчонке Маард. — Сильно поранил?

— Жить буду, — буркнула она чуть слышно. — Сама виновата.

Дракон легонько подтолкнул Тильду мордой в глубь пещеры. «Не тронь!» — строго предупредил Маард.

— Покажи.

— Не на что там смотреть. Он же на кровь реагирует, так ведь?

«Он». Интересно.

— Кто это «он»? Я? — уточнил Маард миролюбиво.

— Нет. Он — это дракон. Которому ты не дал меня сожрать, — Тильда глядела прямо, и от ее взгляда было неуютно. — А вот кто ты такой, хотелось бы узнать.

Маард усмехнулся: до чего ж дотошная! Кто кого еще допрашивать будет. Ящер с завыванием зевнул, демонстрируя желание поспать после сытного обеда.

— А я его совесть, — максимально пафосно произнес Маард. Он старался шутить, желая разрядить атмосферу нервозности, которой веяло от Тильды.

Рыжая фыркнула.

— Как зовут-то тебя, совесть?

Дракон в очередной раз зевнул, разметав дыханием пряди на висках девушки.

— Маард.

— Хорошее имя для дракона. А если серьезно?

— Вообще-то Маард Великий и Ужасный Всея НайнФлэгс. Но тебе скидка, ибо маленькая еще, не воспроизведешь как надо.

Она слабо улыбнулась. Ну, теперь можно попробовать и поговорить спокойно.

— Поговорим, Тильда? Пока дракон спокоен, пока не уснул. Поговорим?

— Зачем?

Дракон улегся поудобнее, похлопал кончиком хвоста по полу.

— Мы можем и не разговаривать вообще. Но что ты будешь делать дальше? Вечно здесь прятаться? Знаешь, дракону это не очень нравится. И мне нравится еще меньше. Понимаешь, почему?

Тильда поджала губы, кивнула.

— Покажи рану. А я пока рассказывать буду.

Девушка встала, повернулась спиной, послушно сняла куртку и спустила с плеча бретельку платья. Запахло кровью — слабо, но… Маард нахмурился, «прижал» дракона. Глубокая, недавно переставшая кровоточить царапина шла от шейных позвонков к лопатке. Чуть сильнее сжал бы челюсти — сломал бы шею или проткнул легкое. «И были бы уже другие проблемы», — подумал Маард.

— Тильда, повернись.

— Рассказывай, — сурово, как отрезала. Но не повернулась.

Ладно. Как обещал. Остальное в процессе.

— Значит, так. Тебя разыскивают по обвинению в убийстве отца. Как главную подозреваемую, понимаешь? Полиция на ушах, но где тебя искать, никто не знает. Пойдешь в город — перехватят точно. Это все, что я могу тебе сказать. А теперь я хотел бы послушать тебя.

Она пожала плечами.

— А если ты мне не поверишь? — в голосе скользнула безысходность.

— Просто расскажи. А я разберусь, во что мне верить.

Девушка повернулась. Бледная как полотно. Две неровные злые ссадины на плече, набухшие кровью. И глаза, кажущиеся огромными от широких зрачков.

— Расскажу. Потому что больше и некому. Я тебя боюсь, но что мне остается? Не тебе — так и никому, видимо…

В тот момент Маард впервые подумал о ней не как об обузе. Захотелось ободрить девчонку, хоть как-то утешить, но… И слова не шли, и опасно было ослаблять контроль за ящером. И не хотелось скатываться в сентиментальности. Потому Маард молчал.

— Я знаю, что кровью пахну. Сяду в стороне, если позволишь. Тебе так будет легче, а мне проще говорить.

Она устроилась у стены, метрах в трех от дракона, подложив под себя куртку. Долго молчала, потом тряхнула головой и сказала глухо:

— Я не знаю, с чего начать. Действительно не знаю.

— Понимаю, — мягко сказал Маард. — Давай я помогу? Расскажи о себе сперва.

— Да что обо мне… Имя знаешь. Возраст тоже. А остальное… Какое оно имеет значение?

— Имеет. Расскажи, как и зачем к отцу приехала.

— Это долгая история. Я родилась после того, как они с матерью разошлись. Она ему даже не сказала, что беременна, и обо мне он узнал только в прошлом году — случайно. Сразу разыскал нас, сперва пытался с матерью пообщаться. У него не получилось. Мать, сколько я себя помню, терпеть его не могла. Ни разу не называла папу по имени, если упоминала, то только как «этот говнюк».

— Он сам тебя к себе пригласил?

— Да. Поняв, что мать его и близко к дому не подпустит, предложил мне приехать к нему.

— Для чего?

«Как бы доктор не отписал на дочь хорошее наследство, — подумал Маард. — Чем не повод убрать обоих? Учитывая такое отношение бывшей жены, неудивительно».

— Хотел просто пообщаться. Он медик, я медик.

— У матери есть бойфренд?

Тильда посмотрела на дракона, поджала губы.

— И не один. У нее активная личная жизнь. Я стараюсь в нее не лезть. Приучили.

— Ясно, — подытожил Маард и спросил, меняя тему: — Учишься в университете?

— Да.

— По какому направлению?

— Генетика…

Тильда всхлипнула, отерла лицо тылом руки.

— Папа просил остаться. У него планов было всяких — море. По работе. Он столько мне рассказывал, объяснял, с собой водил…

— Интересно?

— Да. Но… дело совсем не в этом. Он рад мне был, понимаешь? Мне — чужой, был рад, я родной ему человек — это не слова… Он мой папа… — она расплакалась.

Маард выждал несколько минут — время, необходимое ему для обдумывания ответов и подбора новых вопросов. Тильде тоже нужна была пауза. Главное, не затянуть. Не дать раскрутиться истерике.

— Не плачь. Соберись, Тиль. Отец рассказывал тебе, над чем сейчас работает?

Она глубоко вдохнула, успокаиваясь, и продолжила разговор:

— Немного. У него столько идей было. Начинал рассказывать одно, перескакивал на другое.

— Не говорил о конкурентах, недоброжелателях?

— Нет. Он очень увлеченный человек… был. Занимался делами, а не отношениями. Даже в дни моего приезда его постоянно дергали по делам.

— В каком он был настроении?

— Много шутил. Но как-то нервно, мне показалось. Может, привыкал ко мне… а может, и предчувствовал, что его убьют.

— Почему ты так думаешь? — напрягся Маард.

— Я его чувствовала. У меня такое только с близкими… Улавливаю боль, тревогу, тоску. За два дня до… — голос сорвался, но девушка быстро взяла себя в руки. — Мы были на банкете. День рождения кого-то из папиных коллег. Он ненадолго меня оставил, а когда вернулся… Было заметно, что он расстроен и встревожен. За напускным весельем. Очень неестественным, понимаешь?

— Думаешь, он с кем-то поссорился?

— Да. Но я не знаю, с кем. Было очень много народу. А потом он предложил мне съездить в театр. Одной. Развеяться и отдохнуть. Я говорила, что не устала и хочу с ним побыть, но он настоял. Я терпеть не могу театры! Ненавижу!

От звонкого крика девушки дракон вздрогнул и заворчал.

— Тихо-тихо, — торопливо успокоил ее Маард. — Расскажи, что было дальше.

— Папа дал мне свою машину, сказал, что приготовит ужин к моему возвращению… И уже там, в театре, я поняла, что хочу вернуться обратно. Даже билеты не стала сдавать, просто развернулась — и назад. Машина заглохла почти у дома, проклятая машина, может, я бы успела…

Она замолчала, видимо, снова переживая недавние события. Маард не торопил, понимая, как тяжело сейчас девушке. Тильда глубоко вздохнула и снова заговорила — монотонно, как в трансе:

— Дома было очень тихо. Свет в папином кабинете приглушен, я пошла туда. Думала, если устал и спит — обниму и скажу, что я дома, он проснется, обрадуется… Он мне фотки обещал старые с чердака, мы так и не… — Тильда потрясла головой. — Я зашла в комнату и его увидела. Вся стена забрызгана позади. И половины лица нет. И запах этот…

Девушка закрыла глаза и привалилась к стене позади себя.

— Плохо?.. — спросил Маард.

— Пройдет сейчас…

Маард посмотрел на ее руки, бессильно лежащие на коленях. Пальцы дрожали. Белые, тонкие, с грязной каемкой под ногтями.

— Дальше помню урывками… В дверях налетела на кого-то. Высокий молодой парень, меня схватил, что-то спрашивал, а я… «Папа, папа, помогите кто-нибудь!» Он просил не кричать, а меня колотило всю.

— Тиль, как выглядел этот парень?

— Я не помню.

— Постарайся вспомнить. Одежда, что-то особенное во внешности…

— Джинсы, темная куртка. Под ней — черная рубаха. Ботинки почему-то запомнились — кожаные. Он очень тихо ходил. Внешность… — она долго молчала, силясь вспомнить. — Я правда не помню. Какой-то он слишком обычный был.

— Возраст хотя бы?

— Лет двадцать пять-тридцать.

— Как он вел себя? Тоже был напутан? Откуда он появился?

— Откуда… Наверное, с улицы. Я в коридоре с ним столкнулась. Он сперва спросил, что случилось. Потом успокаивал… увел меня в комнату. В спальню папину. Пистолет мне сунул — вот этот, — она кивнула в сторону сумки. — Точно помню, сказал: «Тильда, сиди здесь, если что — стреляй, я полицию сейчас вызову. Не уходи никуда, пистолет держи крепко». Он убежал звонить, а я… Я же не соображала, что делаю. Сумку схватила, туда что-то из одежды, потом в окно. Темно, место незнакомое, я только дорогу до станции помню… Билет взяла — до дома. Потом заметила человека со значком, я тебе говорила. Стало еще страшнее. Выбросила мобильник, села в поезд. Прошла несколько вагонов, вылезла, в другой поезд пересела, пока стояли. На ближайшей же остановке выпрыгнула, и… Дальше шла через лес.

— Ночью?

— Ночью. В лесу не так страшно, как среди людей. И к тебе я случайно… Знала бы — никогда бы не сунулась.

Смолкла. Посмотрела на дракона с таким отчаянием, что у Маарда на мгновение перехватило дыхание. Вспомнил, как она бросалась на него накануне. Перекошенное от слез и ужаса лицо. Кольт-Питон на дне спортивной сумки. Дрожащие от напряжения руки.

Странная вырисовывалась картина. Он верил девчонке. А это означало, что рапорт службы безопасности был неверным. Вилла Райнера тщательно охранялась — раз. Неправдоподобно, что не было записей с камер наблюдения, — два. И никакой высокий парень в кожаных ботинках в отчете не фигурировал. И скребся внутри тихонько нехороший червячок с именем «а если…».

«Откуда взялся парень? — думал Маард. — Просто свидетель? Неестественно. Во-первых, что его привлекло? Выстрел услышал? Навряд ли. В „зашел просто так“ вообще не верится. Да и слишком глупое поведение для свидетеля. Каждая домохозяйка знает, как вести себя на месте преступления. Скажем „спасибо“ телеящику. Нет, этот — не свидетель. Грабитель? Раз с оружием — возможно. Странно, что не убрал девчонку. Таким без разницы, один труп или два. А может, материнский хахаль? Тоже возможно. Хотя, что ж тогда за мамуля у рыжей, коли у нее такой профи в гареме? Не суетился, просчитывал ходы, на гопника не похож, вел себя… именно профессионально, как не круги. А может?..»

— Тильда, послушай… Я тебе помогу. Только ты постарайся мне доверять.

10

Кондиционеры работали на полную, делая воздух «мешка» ледяным. Холод заставлял вспомнить зиму — русскую, почти забытую. Белую, студеную. Настоящую.

Маард снял темные очки, ставшие ненужными в полумраке помещения. Тихо светился на столе монитор ноутбука. На стену проектор выводил снимок с разведывательного беспилотника. Сидящие в креслах мужчины о чем-то негромко беседовали. Один из них был одет в дорогущий белый костюм. «Пижон», — подумал Маард и переключил свое внимание на снимок. Судя по координатной сетке — территория заклятых соседей. Снято менее часа назад. Постепенно прояснялось, зачем его сюда вызвали. Проверяют сведения его агента, обычное дело. Интересно, что за «белый костюм»… Неужели информация оказалась более ценной, чем думал Маард? Что ж, не стоит спешить — раз вызвали, значит, все скажут в свое время.

Парень молча сидел, не отвлекая беседующих. Когда-то его удивляло подчеркнутое пренебрежение к субординации среди бетахон садэ.[10] Своеобразный кодекс поведения, заметный лишь среди своих. Когда люди думают — не отвлекай, даже если устав требует доложить о прибытии. В этом свой смысл, приоритеты расставлены четко. И это импонировало Маарду. Еще раньше — льстило: стать одним из элиты, да еще ему… Человеку, родившемуся далеко отсюда, обычному парню без образования, толком не говорящему на языке этой страны. Происходящее казалось сказкой. Вызов в разведуправление АМАН. Бесконечные тесты. Полиграф. Беседы часами.

Нет, Маард не жалел о том, что когда-то ответил «да» на предложение спокойного и вежливого офицера хэйль модиин.[11] В любом случае это был переломный момент в его жизни. Не сказка? И не надо. К любой сказке привыкаешь быстро, она превращается в рутину — лучше с самого начала не очаровываться. Относиться так, как и следует относиться к работе. Все равно он в жизни не умеет толком ничего полезного. Ничего, кроме как беседовать с людьми и анализировать услышанное.

Хотя, — Маард непроизвольно улыбнулся, — еще он умеет доить коров. Даже сейчас ненавидит музыку Моцарта, под которую полагалось выдаивать этих тварей. Запах навоза, жидкости для дезинфекции вымени, ноги, преющие в резиновых сапогах, и двенадцать часов музыки Моцарта. Если бы Маард хотел представить Ад, он бы нарисовал его именно таким. После этой работы тупая уставщина курса молодого бойца казалась тирону Маарду наполненной жизнью и весельем. Поэтому он и остался в армии.

Маард почувствовал, что чертовски устал. Дают о себе знать ночи, когда вместо сна приходится отжиматься, чтобы выбить из себя память о проклятой ведьме. Думать о ней хорошо он себе запретил — тоска грызла, выворачивала душу, ослабляла разум. Злость — единственный выход, даже если она искусственна. Он сам себе назначил наказание: вспомнил Элен — полсотни отжиманий. На ночь — сотню. Вымотать себя, чтобы мгновенно провалиться в короткий сон. Правда, недосып начал донимать.

Вот и сейчас. Просидеть в «мешке» десять минут и не обратить внимания на то, что беседуют тут по-английски. А это значит только одно: гость в белом костюме, назвавшийся Джоном До, человек с именем-маской — нездешний. С трудом стряхнув сонное оцепенение, Маард внимательно пригляделся к чужаку. Высокий, худощавый, крепкий, за пятьдесят. И можно поспорить: большую часть жизни он провел в форме — военную выправку не скрыть. А судя по акценту — американец. Интересно, что могло заинтересовать амера в информации контрабандиста Сераджи? Обычные дела — завод по производству «кассамов». Какое дело до этого заокеанским союзникам?

Похоже, беседа будет долгой. Задача: слушать, вникать и бороться со сном. Надо постараться понять, кто были те люди, которых бедуин Сережа принял за террористов. Следуя за логикой мистера До, получалось, что на джипах не террористы по пустыне рассекали, а друзья амера. Серьезный проект готовился, что-то совместное с США.

Маард слушал и воспринимал речи американца с трудом. Дико хотелось спать, да и нес Белый Костюм какую-то ахинею. Про использование птиц для ПВО, подготовку дельфинов-разведчиков, специально обученных грызть провода мышей-диверсантов. Разработки не новые, не особо перспективные. Надо было у Сераджи спросить, не бежали ли за теми подозрительными типами крысы, как за гаммельнским крысоловом. Полная клиника.

«Ну, мистер До, — думал Маард, слушая американца. — Услышь вас кто-нибудь из психиатров… Фантастика и фантасты рулят, ага. И зачем Хайд меня сюда приволок? Амер бредит, это очевидно. Как бы какой-нибудь космизм проповедовать не начал».

Увидев ухмылку на лице Маарда, Белый Костюм иронично изогнул бровь.

— Я вижу, вас мои рассказы не впечатляют?

Маард молчал. Что можно было ответить на риторический вопрос?

Но американца его молчание не удивило. Он сказал просто:

— Что ж, Маард, придется убеждать вас за компанию с остальными недоверчивыми личностями. Не возражаете? — «костюм» иронично приподнял бровь.

Маард не принял иронии, со всей серьезностью ответив:

— Не возражаю.

Вскоре он уже жалел, что согласился. Двухчасовой марафон, который заключался, по сути, в подписании «кота в мешке». Так в шутку называли оформление доступа к материалам повышенной секретности. Шутка в том, что человек берет на себя ответственность, не имея ни малейшего понятия, какого рода тайну ему доверит страна. Кот в мешке — берешь ношу, даже не представляя, какая тяжесть тебе предстоит. Впрочем, трудно только в первый раз, но адреналин ожидания серьезного дела ты получаешь и в дальнейшем.

В этот раз страна доверила ему тоненький конверт. Маард открыл его сразу за дверями канцелярии. Внутри обнаружилась пластиковая карта с микрочипом. Что-то вроде удостоверения на его имя.

— Поздравляю тебя, сотрудник проекта «Шамаим лэ-шнаим», — с пафосом произнес он.

Кроме удостоверения сотрудника непонятного проекта, в конверте нашлась визитка. Кусочек белого картона с отпечатанным телефоном. Пожав плечами, Маард набрал номер…

Уже утром он жалел о своей неосмотрительности. Сопровождая американца, он не ожидал оказаться здесь. Из присутствующих в комнате заседаний он сразу узнал троих — серена[12] Хайда, начальника генштаба и лидера парламентского большинства. По спине побежали мурашки. На заседании Совета обороны он еще не бывал. И не думал, что когда-либо будет.

Американец принялся сжато излагать концепцию проекта, о котором говорилось на вчерашнем собрании. Вернее, попытался изложить. «Старина Либби», как за глаза называли парламентария в СМИ, не особо позволял амеру говорить. Подергивая бородой, он басил на весь зал:

— Да черт бы с вами, До, соглашения давно подписаны! Понятия не имею, каким образом вы это уладили, но! Вы сами-то понимаете, что громадные деньги пойдут на финансирование натуральнейшей фантастики? Что будет на выходе — самая дорогая в истории постановка «Птиц» Хичкока? — Либби постучал кулаком по столу и продолжил гневно: — При этом у вас нет даже рабочего прототипа! С таким же успехом можно попробовать вложить деньги в эту, как ее… — он пощелкал пальцами. — Несси!

Американец выслушал с бесстрастным лицом, кивнул, соглашаясь.

— Что ж, тогда проведем наглядную демонстрацию.

Из кейса, стоящего рядом с креслом, господин До вынул и поставил на стол контейнер для мелких животных. Со своего места Маард разглядел его обитателя — крупную серую мышь. Джон До открыл крышку, выпуская зверушку на стол.

Экспрессивный политик скривился:

— Так теперь выглядит цирк с конями и ковбоями? Измельчала Америка, весьма…

— Это опытный образец проекта «Элджернон», — пропустив реплику оппонента мимо ушей, заговорил До. — Как вы можете видеть, ничего сверхъестественного, но…

— Сейчас выйдет фея с волшебной палочкой и превратит грызуна в тыкву!

Над шуткой никто не засмеялся, кроме ее автора. Тем временем мышь села на упитанные окорочка и сложила передние лапы на груди — словно решила выждать паузу. Маард успел подумать, что зверь какой-то странный: сильные конечности, неестественно длинные пальцы, осмысленный взгляд. С минуту грызун сидел смирно, позволяя разглядеть себя со всех сторон, а потом подбежал кноутбуку парламентария и запрыгал по клавишам. Открылось окошко поиска по панкам и документам. «Старина Либби» нервно дернул бородой. Мышь на какое-то мгновение остановилась и запрыгала снова, вбивая в строку поиска слово «porno». Финальный прыжок на «Enter» вызывал ухмылки на лицах присутствующих. Мышь спокойно сошла с ноута на стол и уселась перед экраном — не иначе как ждать результатов поиска.

— Вы все еще думаете, что я пришел рассказывать вам сказки, господа? — насмешливо спросил Белый Костюм, довольный эффектом демонстрации.

— Не хочу обидеть вас, Джо, но вы все еще неубедительны. Я смотрю на это животное, и понимаю, что наше государство отстегнет немалую сумму дрессировщикам крыс. Как вы это делаете с ними? Волшебная дудочка?

«Ловкость рук — и никакого мошенничества», — набил грызун на клавиатуре. Джо краем глаза взглянул на экран, нахмурился. Мышь быстро стерла фразу, забавно барабаня лапками по клавише «Backspace».

— Господин советник, я понимаю ваш сарказм и недоверие. Если вы все-таки дадите мне вставить слово, многое в этой ситуации станет понятнее прежде всего для вас.

Широченная «голливудская улыбка» вышла скорее ехидной, нежели вежливой, но политик заткнулся и кивнул — продолжайте, мол.

— В утреннем выступлении я рассказывал о принципах и методах бесконтактного управления живыми объектами. Проще говоря, как человек может управлять несколько модифицированной зверушкой, как виртуальным персонажем. Собственно, это была долгая прелюдия к демонстрации модели в действии. Мышь не принимает самостоятельно никаких решений, требующих чего-то большего, чем механические движения.

— То есть мышь живая сама по себе? — дождавшись паузы в речи До, осведомился Хайд.

— Совершенно верно. Модель живая, имеет… как бы это выразиться? Самостоятельность, свою волю. Но в нужный момент управление ее нервной деятельностью переходит к моей ассистентке. Господин советник, можете взять модель в руки, чтобы убедиться в отсутствии проводов, батареек и микросхем. Но учтите — зверек больно кусается, это нормально для живого животного.

Модель тем временем старательно умывалась и вид имела мирный и спокойный. «А я бы такое каблуком. Не раздумывая», — подумал Маард.

— Мистер До, в обсуждаемом проекте я вижу только один несомненный плюс: модели нельзя обнаружить средствами ПВО и при помощи разведки. Ваши модели имеют очень низкий КПД. Они уязвимы, имеют малую скорость, подвержены заболеваниям, могут банально сдохнуть от голода. Вы предлагаете посадить людей за управление армией хомяков? Это абсурд.

— Никто не собирается воевать армией хомяков, — примирительно воздел руки Джо. — Вы забыли о скрытых войнах. О секретных операциях. Единичных. Проводимых негласно и нечасто. Вот тут наши модели могут сыграть немаловажную роль.

— Дорогой мистер До, мои внуки тоже обожают фильмы о животных-шпионах. Давайте будем реалистами. Где гарантия того, что вашего драгоценного мышонка не схарчит обычный помойный кот по дороге к объекту? Или кто там у вас еще? Воробьи? Знаете, крылатым хищникам и мальчишкам с рогатками наплевать, какое задание у потенциальной добычи.

Американец глубоко вздохнул, улыбнулся одними губами. Маард подивится его выдержке и самообладанию. То, что Джо все это уже достало, выдавало лишь легкое подергивание угла глаза. Мистер Белый Костюм продолжил все таким же спокойным, размеренным тоном — будто подобные лекции он читал каждый день на протяжении многих лет:

— Вопрос безопасности модели при доставке ее на объект — это дело людей, а не самой модели. Никто не станет вскрывать голову подаренному котенку, чтобы убедиться, что в ней нет телекамеры. А наш подарок, сделанный нужному человеку в нужное время, может спать на коленях любимого хозяина на деловых встречах. И видеть. И слышать. Знаете, к животным люди привязываются куда сильнее, чем к себе подобным. Животных никто не стесняется. А ту же мышку можно спокойно пронести в дамской сумочке и выпустить… где-нибудь в помещении выпустить. Я по-прежнему неубедителен?

Советник сморщился и побагровел.

— А что скажут защитники животных?

Тут уже американец не сдержался и рассмеялся от души.

— Что бы они ни сказали, господин советник, им всегда можно ответить: меньше фантастики в суждениях, господа!

Хайд оглянулся на Маарда: слушаешь ли? Понимаешь, о чем толкуют? Игорь сдержанно кивнул. Он понимал все, кроме одного: каким боком его хотят прилепить к этому проекту.

— Еще один момент, прежде чем мы закончим, господа, — выдержав некоторую паузу, сказал До. — Между проектом «Элджернон» и «Шамаим лэ-шнаим» есть большая разница.

— Какая же? — без энтузиазма спросил «старина Либби». Маард понял, что тот обиделся на амера и капитулировал.

— «Элджернон» предполагает исключительно управление двигательной активностью мыши. Для проекта «Шамаим лэ-шнаим» биологически усовершенствованы и полностью подготовлены к работе модели четырех видов птиц и шести видов млекопитающих. Причем уровень проникновения оператора при управлении моделью более глубокий, нежели в «Элджерноне»: задействованы не только нервно-мышечные соединения, но и нейроны головного мозга. Это дает гораздо больше возможностей, не только передвижение в заданном направлении. Мозг модели и оператора работают настолько синхронно, что… — Джо замолчал и широко улыбнулся: — В это можно поверить, лишь испытав на себе. И тогда вопрос «а стоит ли овчинка выделки» отпадет сам собой.

11

Тильда удивилась, когда он попросил ее два часа лежать, по возможности не двигаясь. Залезла в нишу, долго там возилась, устраиваясь на голых камнях. Потом спросила:

— Почему ты мне ничего не объясняешь?

— Потому что, — уклончиво ответил Маард. — Спи. Зверю тоже надо вздремнуть, а мне — подумать. Объяснения после.

Тильда послушно закрыла глаза. Дракона уговаривать было излишним: как только Маард оставил его в покое, он тут же уснул. Отлично. Пара часов на обдумывание ситуации есть.

Залез в систему наблюдения за драконом. Так, внешние микрофоны по-прежнему глухи, камеру вот как раз отлаживают — надо бы понадежнее ковырнуть. Работают датчики объема и температуры. Будет понятно, что дракон в пещере не один. Хотя можно сказать, что приволок живую косулю. Зачем? Играют же кошки с живыми мышами. Дракон молод, любопытен, тоже резвится. Наигрался — сожрал. Ага. Прокатит.

Вопрос второй: как скоро Тильду начнут здесь искать? Скорее всего, вообще не станут. Даже если просчитают, где именно она сошла с поезда. Человек тянется к себе подобным. По логике, она должна была уйти в город и попытаться там затеряться. Там еда, возможность заработать и найти угол для ночлега. А еще добрые полицейские, в честность и неподкупность которых просто обязаны верить все девочки ее возраста. Не так уж ты и глупа, Тильда. Сразу поняла, что нет в городе шансов. Или сработал инстинкт самосохранения? А, неважно.

Интересно, что сказали ее матери? И кто — местные полицейские или те, кто убил Райнера?

Пресса на ушах. Как обычно, выдвинуто огромное количество версий случившегося, но нет более-менее правдоподобных. Или просто не пропускают их. Хотя на то она и пресса, чтобы раздувать скандалы, отвлекая внимание, но не более. Остальное не их дело. Стоп. А если передать Тильду именно газетчикам или телевизионщикам? Она бы им все и рассказала… Нет. Они ее не уберегут, здесь все слишком непросто. Опасность… И в полиции девчонку достанут. Спихнут все на несчастный случай или суицид.

Думай, Маард. Думай тщательно. Необходимо просчитать и учесть все. Вспоминай, чему тебя учили.

Первое: выяснить, кто именно представляет опасность для Тильды. Пока не будет ясности, о девочке никто не должен знать. Второе: необходимо вывезти ее из парка как можно скорее. Какое-то время Тильда может прожить с драконом, но вряд ли долго: условия не те. Значит, прежде всего надо найти того, кому можно доверять. Думай, Маард. Ищи.

Ожидая пробуждения дракона, Маард просматривал трансляцию с камер на территории парка, сводки погоды, ленты новостей. Заглянул в чат корпорации — поздороваться с сотрудниками. Обычный день, все как всегда. Только рядом со спящим драконом тихонько дышит рыжая девчонка.

— Привет, Маард, — это Грета. Всегда первая здоровается.

— Привет, самый красивый гид корпорации.

— Как дела у тебя, чем занимаешься?

— Пока физис дрыхнет, психо болтает с тобой. Какие новости у вас?

— Ну… Ничего нового, — в голосе Греты скользнула растерянность. Или Маарду показалось?..

— А если честно? С кем поругалась?

— Да так… — уныло вздохнула она.

Странно. Сколько он ее помнил — веселая легкомысленная щебетунья, омрачить хорошее настроение которой крайне трудно. Разве что выволочкой от начальства или болезнью дочери.

— Катя здорова? — участливо поинтересовался Маард.

— Да, она в полном порядке. А почему ты ее называешь Катей?

Значит, по работе.

— Это по-русски.

Она засмеялась — несколько натянуто.

— Все время забываю, откуда ты. Привыкла, что ты наша гордость и краса.

— Не… Я ужас, летящий на крыльях ночи. А вот ты — краса и гордость!

Она не то фыркнула, не то усмехнулась. Помолчала. Маард услышал, как щелкают клавиши под ее пальцами.

— С кем чатишься?

— Я работаю. Расписываю программу развлечений для приезжающих на днях французов.

— Депардье будет?

— Нет. И Софи Марсо тоже.

— Досадно. Ладно, тут физис проснулся. Пойду умоюсь и зубы почищу.

Отключил голосовую связь с центром. Мысленно погладил дракона: тот заурчал от удовольствия и потянулся.

— Дождь кончился…

Тильда лежала в своей нише в той же позе, что и три часа назад. Смотрела тоскливо.

— Ты поспала?

— Нет. Пыталась дремать… И плечо побаливает.

— Вылезай потихоньку. Мы с тобой сейчас полетим в одно место. Там тебе будет уютнее.

— Куда полетим? Как? Я не хочу никуда! — испугалась она. И добавила: — Я до смерти высоты боюсь.

— Не спорь. Если тебе действительно нужна помощь, делай, что я говорю.

Девушка покорно кивнула. Ящер зевнул и сунулся к Тильде носом. Маард напрягся: не тронь. Но дракон был спокоен и настроен миролюбиво: обнюхал и отошел в сторону. Рыжая выбралась из ниши, заохала, разминая затекшие руки и ноги. Зверь удивленно выгнул шею, засопел.

— Что это он? — забеспокоилась Тильда, переминаясь с ноги на ногу.

— Сам не знаю. Похоже, признал.

— А что, раньше себя так не вел? — удивилась девушка.

— Нет. Разве что давно-давно, когда удивлялся чему-то.

Маард вспомнил своего дракона маленьким. Первую встречу. Пробную прогулку. Смешного, вперевалку ковыляющего полутораметрового «щенка» с молочными зубками в мизинец длиной. Все, что меньше его размерами, пробовал на зуб. Все, что больше — либо обходил стороной, либо долго-долго обнюхивал, почтительно приподняв «щеточку» вдоль хребта. А потом первый и основной урок: человек — не еда, тронешь — будет больно и плохо. Вот и не проявлял дракон интереса к людям. Лишь недоверие, иногда — агрессию. Интерес — никогда. До сегодняшнего дня.

— Тильда, бери сумку. Уходим, — поторопил рыжую Маард.

Пока она вытаскивала из ниши свой нехитрый багаж, Маард вывел дракона на площадку перед пещерой, уложил его так, чтобы девчонке было удобно сесть верхом. «Давай только без резкостей, дружище, — попросил он зверя. — Она и так боится всего. Будь паинькой. Не фырчать, шипы не топорщить».

Она подошла, замерла рядом.

— Ну что ты? Залезай, не стой.

— Ты меня отдашь полиции?

— Тильда! — с мольбой воскликнул Маард. — Хватит уже параноить! Залезай.

Девчонка протянула руку, с опаской коснулась играющей на солнце антрацитом шеи.

— Я не смогу. Я упаду. Высота…

Нет, рыжая. Уговаривать тебя никто не будет. Время дорого.

— Тильда Райнер, ты жить хочешь?

Она побледнела, поспешно кивнула.

— Садись ближе к спине, как на плечи. Под шеей пропусти куртку, рукава свяжи с ремнем от сумки и зафиксируйся покрепче.

Понимал, что в случае чего не удержит ее эта дурацкая страховка. Если сорвется — просто выскользнет, не спасут никакие узлы, тем более из тряпки и ремня. Но это необходимость. Видимость мер безопасности, которая немного придаст ей уверенности.

Возилась молча и долго, несколько раз распуская и завязывая узлы импровизированной упряжи. Маард больше не подгонял, понимая, насколько ей и без его окриков страшно. Что-то внутри замирало при виде дрожащих от напряжения рук, неумелых узлов, распускающихся при обычном рывке — без усилий даже… Молчал. Смотрел на нее глазами дракона и терпеливо ждал. И думал, что делать, если все же она сорвется. Падать вместе с ней, лапами хватать, хоть и помнет, но жива останется… Нет. Все хорошо будет. Плохое — гнать. Быть готовым — да. Но не настраивать себя на худшее.

Наконец она уселась: прямая, как палка, тихая, бледная.

— Шею-то так ногами не сжимай, — проворчал Маард. — Придушишь ящера. Или я подумаю что-то неприличное. Готова? — И не дожидаясь ответа: — Держись крепче. Сейчас сильно тряхнет.

Взлетел с прыжка, с хлопком ударив крыльями о воздух. Тильда коротко взвизгнула и прижалась к шее дракона всем телом. «Наверняка еще и глаза закрыла», — подумал Маард. Обернулся: ага, точно.

— Сумку не урони, трусиха! — крикнул он.

Она даже не шевельнулась. Зато высказала Маарду все, что о нем думает. Коротко и нецензурно. Он хмыкнул и принялся плавно набирать высоту.

«Я научу тебя не бояться», — подумал он неожиданно нежно.

Скользили под серебряным брюхом верхушки деревьев, аллеи, луга, ленты пролегающих по территории парка автотрасс. Драконья тень маленьким скатом плыла из одной облачной тени в другую.

— Как ты там, девочка? — окликнул Маард Тильду минут через пятнадцать полета. Она кивнула, не открывая глаз: нормально, мол. — Потерпи. Позади почти полпути.

— Куда мы летим? — крикнула она, захлебываясь ветром.

— В сказку, — коротко ответил он.

И ничуть не соврал. Путь их лежал в Земляничные Поляны — один из самых удаленных секторов парка, закрытых от посетителей. В будущем — примерно через год-два — там планировался фэрилэнд с эльфами, единорогами, гномами и феями. А пока в секторе возводили замки и культивировали всяческую сугубо сказочную растительность. Имеющих доступ в сектор было очень мало: Маард тщательно изучил график работ в Земляничных Полянах и выяснил, что в ближайшие дни там никого не будет. И девочка в безопасности, и у него будет время перенастроить систему наблюдения за драконом так, чтобы приборы не фиксировали Тильду.

Сели мягко. Поляна словно ладони подставила, бережно приняв дракона с его ношей.

— Мы на месте. Все, девочка.

Рыжая держалась цепко, как клещ. Маард помедлил, потом повторил:

— Тильда, все. Слезай.

Не открывая глаз, она распутала страхующий узел. Спустила на землю одну ногу, перенесла вторую. Сделала шаг — и лишь после этого открыла глаза. Охнула, пошатнулась и грохнулась на четвереньки в крупные земляничные листья.

— Не тошнит? — заботливо спросил Маард.

— Не… — рыжая тряхнула вихрами. — Сейчас пройдет. В ушах свистит до сих пор.

Маард подошел, уселся рядом с ней.

— Отвлекись. Посмотри по сторонам. Под листья загляни.

Тильда пошарила рядом с собой, вытащила земляничину с кулак размером. Глаза ее тут же округлились и загорелись голодным огоньком.

— Это настоящее?

— Несомненно. Попробуй.

Тильда несмело куснула красно-розовый бок, пожевала, издала восхищенное «Ммм!».

— Ее тут много, с голоду не пропадешь, — спокойно заговорил Маард. — Я тебя оставлю на пару дней. За это время отлажу датчики, наблюдающие за мной и пещерой. Чтобы тебя не засекли камеры наблюдения и микрофоны. Будешь у меня в безопасности. Пойдем. Здесь совсем рядом сторожка. Ты пока поживешь там. А потом я вернусь за тобой.

Дракон медленно двинулся к опушке леса. Тильда понуро плелась рядом. «Думает, что я ее брошу, — вздохнул про себя Маард. — Это, в общем-то, жестоко: оставлять ее одну именно сейчас, но иначе я не смогу ничего отладить».

Впереди показалась «сторожка»: огромное дерево, из-под корней которого бил ключ. Метрах в семи родник переходил в искусственную заводь с песчаным дном и кувшинками у берега.

— Смотри, какая красота, — Маард попытался приободрить понурую девушку. — У тебя тут не только земляника, но и вода чистая. Если мне память не изменяет, заводь подогревается. Пока меня не будет, искупаешься, устроишь постирушки. А жить будешь, как настоящая дриада.

Дракон остановился под деревом. Маард долго вспоминал, где надо нажать, чтобы открылась маленькая, внешне совершенно неприметная дверь. Вспомнил. Ящер ковырнул лапой кору над самым мощным корнем, и дверца-панель убралась внутрь дерева.

— Вот такое чудо-дерево. Листья на нем настоящие, живые, а внутри — целая комната. Прошу, принцесса.

Тильда покачала головой.

— Нет. Тут могут быть люди, — упрямо сказала она.

— Слушай. Стал бы я прятать тебя там, где кто-то есть? Зайди внутрь и по слою пыли на вещах попытайся прикинуть, когда тут были последний раз. Прибавь полное отсутствие тропинок и непримятую траву. Давай, заходи. Заодно расскажешь мне, как там внутри.

Девушка поежилась — не иначе как набираясь храбрости — и шагнула в дверной проем. Несколько минут спустя она вернулась обратно.

— Там что-то большое. Насос?

— Угу. А что еще?

— Окна. А снаружи их совсем не видно! Еще есть стол, кровать и пара шкафчиков. В одном сухие обеды и посуда. И микроволновка есть.

— Хорошо. Дверь закрывается изнутри, там рычажок есть. А если станет страшно — залезь на чердак и люк за собой закрой. Набери земляники побольше. Тильда, максимум два дня — и я за тобой вернусь.

Выдерживать ее жалобные взгляды становилось с каждой минутой труднее. Дракон беспокойно возился, сопел, то и дело тянулся обнюхивать Тильду. Маард почувствовал, что сам начинает нервничать.

— Все. Иди. Мне пора. Иди же!

Тильда обреченно ссутулилась и ушла в сторожку. Не прощаясь. Ящер разбежался по поляне, взметая вверх земляничные листья, и взмыл в сумеречное небо.

12

Парламентарий с кряхтением выбрался из кресла, подошел к американцу и со всей серьезностью пожал ему руку.

— Благодарю за полезные разъяснения, мистер До, — пробасил он. — Надеюсь, все обстоит именно так, как вы рассказали. Интересы государства — мои интересы. Потому я с осторожностью отношусь ко всему, во что идут крупные вливания государственных средств.

— Я прекрасно вас понимаю, господин советник. Еще раз благодарю за гостеприимство.

«Старина Либби» сделал приглашающий жест в сторону выхода из кабинета.

— Нас ждет обед, мистер До.

— Благодарю вас. Могу я присоединиться чуть позже? Мне необходимо переговорить с господином Хайдом. Это не займет много времени.

— Да, конечно, — радостно потряс бородой политик и стремительно покинул помещение.

Джон До мягко прикрыл за нами дверь, обернулся на Маарда и Хайда.

— Присаживайтесь поближе к столу, господа.

Мягкое кресло показалось Маарду неудобным. Тело тонуло в нем, расслаблялось, напоминало: «У тебя страшный недосып, приятель. А тут так уютно…» Игорь долго ерзал, стараясь усесться так, чтобы не клонило в сон. Джо поглядывал на него украдкой — видимо, думал, что парень этого не замечает.

— Серен, у вас есть вопросы? — спросил Джо, листая папку с бумагами.

— Нет, мистер До. Я хотел представить вам Гора Маарда…

— Да-да, очень рад знакомству, Гор, — на этот раз мистер До улыбался вполне искренно. — Зови меня просто Джо. Значит, ты — мой новый оператор?

Оператор? Маард впервые об этом слышал. На всякий случай кивнул.

— Мистер До, я не успел ввести Гора в курс дела, — неловко признался Хайд. — Сами понимаете, мы люди военные, на работе круглосуточно.

— Ничего страшного, я постепенно все разъясню сам. Сейчас у нас мало времени, потому я хотел бы успеть то, что задумал. Гор, тебя порекомендовали для участия в проекте «Шамаим лэ-шнаим» как наиболее подходящего по ряду параметров. Я ознакомился с твоим досье, остался доволен. Но есть вещи, в которых я хотел бы убедиться воочию. Ты не возражаешь против небольшого теста?

Хайд едва заметно кивнул. Маард, конечно, не возражал. С момента подписания бумаг считалось, что он уже работает с американцем. Именно «с», а не «на», как успел объяснить ему серен Хайд.

— Гор, можно пару вопросов, пока я настрою аппаратуру?

Маард напрягся. Досье амер видел, что еще его интересует? И что можно отвечать? Никаких инструкций на сей счет не поступало. Значит, надо тщательно взвешивать каждое слово.

— Я отвечу, если это не пойдет вразрез с некоторыми правилами, — сказал он.

— Хорошо, — пальцы Джона забегали по клавиатуре, набирая какие-то команды. — Сколько ты живешь здесь?

— Восьмой год.

— Я так понимаю, служишь столько же?

— Да.

— В чем заключается твоя работа?

— Выполнять приказы.

— Хорошо. Боевой офицер?

— Нет, — ответил Маард, не сомневаясь, что амер понимает, что он врет.

— Хорошо, — Джо искоса взглянул на него. — Уровень владения иностранными языками?

— Английский, русский — свободно.

— Ты русский по происхождению?

— Да.

— Семья есть?

— Нет.

— Подружка?

— Нет.

— Есть ли у тебя какие-либо заболевания сердца, проблемы с почками?

— Нет. Я полностью здоров.

— Переломы, контузии, спортивные травмы?

— Были. Без уточнений, — добавил Маард, пресекая следующий вопрос.

— Ясно. Вопрос про психзаболевания будем считать неуместным, — усмехнулся Джо. — Гор, я подготовил небольшой тест для тебя. Ничего особого не требуется. Сейчас я покажу тебе ряд слайдов. Задача проста: определить, что испытывает изображенный на слайде. Максимально быстро. Говори первое, о чем подумаешь. Сосредоточься. Скажи, когда будешь готов.

— Готов.

Первым слайдом была фотография парнишки лет шестнадцати — бейсболка, сдвинутая на затылок, сияющие глаза, брешь между передними зубами. Типичный молодой американец.

— Гордость, — сказал Маард, не задумываясь.

Джон кивнул, проектор вывел на стену следующий кадр. Пожилая женщина, взгляд которой направлен под ноги фотографу, углы рта изогнуты.

— Ненависть.

Следующий кадр — невеста в легком белом платье, обернувшаяся через плечо.

— Неуверенность.

Пожилой мужчина с огоньком в глазах.

— Похоть.

Малыш лет трех, засунувший в рот чуть ли не все пять пальцев.

— Любопытство. Собирается сделать то, за что уже был отруган.

Улыбающаяся женщина с расплывшейся тушью.

— Она под кайфом.

Подросток с бессмысленным, возбужденным взглядом.

— Азарт. Это геймер.

Следующей была собака. Обычная черная псина неопределенной породы, просто сидящая на коврике.

— В туалет она хочет, — буркнул Маард, секунду помявшись.

Еще одна улыбающаяся молодка.

— Боль.

— Подумай хорошо, Гор. Она же улыбается, — нарушил молчание Джо.

— Боль, — упрямо повторил Маард. — Она мазохистка. Она улыбается потому, что ей сделали больно. Физически.

Снова животное, на этот раз — серая крыса.

— Агрессия.

Перекошенное гримасой мужское лицо, под глазами — неровные фиолетовые тени.

— Это актер, — уверенно сказал Игорь и зачем-то добавил: — Причем бездарный.

Следующий слайд практически повторял предыдущий.

— Это шизофреник. В остром психозе.

— А это?

Маард поглядел на очередную гримасу — на этот раз лицо оказалось женским.

— Эта женщина ничего не чувствует, Джо. Я не врач, но… как называется, когда половина тела скорчена?

— Инсульт. Да, верно.

Проектор вывел на стену фото пушистой кошки. Маард помедлил.

— Точно первая ассоциация нужна?

— Да-да, не вдумывайся.

— Она кота просит, — сказал Маард по-русски, потом подумал и перевел на английский: — Кошка хочет любви.

Хайд за его плечом не удержался и фыркнул. Джо, пряча улыбку, кивнул. Слайд перелистнулся.

— Эта девушка замерзла. Эта опаздывает. Парню по телефону сообщили о смерти кого-то близкого, у него шок. Этот ребенок голоден, потому и плачет. А этот просто хочет спать. А этот человек не живой, Джо.

— С чего ты это взял? — нахмурился амер.

— Это кукла. Очень хорошо сделанная. Как и этот голубь на фото, но он был живой. В смысле, из птицы набили чучело.

— Все, достаточно. Спасибо, Гор.

Джо выключил проектор, задумчиво поскреб подбородок. Правая ладонь его скользнула в карман пиджака, и Маард тут же ощутил себя сжатой пружиной. Рука непроизвольно рванулась к бедру, но он вспомнил, что оружие они с Хайдом сдали еще при входе в здание. Американец заметил этот жест, покачал головой.

— А вот рефлексы тебя выдают, Гор. Хотя… Ты сказал то, что должен был сказать.

— Что тесты? — напряженно спросил из своего кресла Хайд.

— Более чем, — бодро ответил Джо. — Лучший результат в собранной группе. Подобное я видел лишь дважды, но довольно давно. Стопроцентное попадание по всем слайдам. Маард, мы с тобой точно сработаемся!

13

Двое суток. Для него — всего лишь двое суток, для нее — целых двое. И надо торопиться. Обычно спокойный и невозмутимый, сейчас Маард волновался. Набирал цепочки кодов, долго вглядывался в их последовательность, стирал, набирал снова. Мысли о Тильде не давали покоя. Если прежде она вызывала у него исключительно раздражение, сутки ее отсутствия разбудили непонятное самому Маарду чувство вины. Будто не девушка тут неожиданно нарисовалась, а он сам ее привел ящеру на потеху.

А откуда, собственно, вина? Маард задумался. Ну жалость к попавшей в опасный переплет девчонке — это понятно. Ну волнение — тоже по вполне понятным причинам. Ну, само собой, желание помочь возникло. Тем более что несколько лет один. Да, он общается с сотрудниками корпорации, проводит время в чатах, на форумах… но все не то. Там он лишь призрак самого себя, общающийся с такими же призраками. Тильда подошла ближе других. Может, действительно надо было ее сразу выпроводить? Нет. Не надо. И нельзя. А вот быть с ней помягче все же стоило. Как-никак женщина. Хотя какое там «помягче», когда рыжая дурында так и норовит дракону в пасть нырнуть?

Вспомнилось разодранное клыками ящера плечо. Страх и обреченность, стынущие в серых глазах. «Я всем мешаю! Всем!..» Не думать об этом. Сосредоточиться на деле.

Сейчас, когда Маард работал с кодами, он очередной раз добром помянул Грету — когда-то она заставляла его это изучать, чтобы занять, не дать сорваться в депрессию. Что ж, это пригодилось. Теперь ему было очень страшно ошибиться — даже в самой вроде бы незначительной мелочи. Поэтому он раз за разом перепроверял код. Казалось бы, простое дело… Заменить несколько переменных — и все: системы автоконтроля дракона не будут фиксировать Тильду, как не фиксируют они укус комара или букашку на броне хвоста. С визуалом тоже все оказалось просто… Параметр «Тильда» при обнаружении заменить параметром «Пренебречь». Если есть «Тильда» — передать изображение с вычетом этой переменной. Простая подпрограмма, несколько циклов. Фильтрация данных происходит на уровне мозга-биокомпьютера, и лишь тому, кто управляет мозгом, решать, какие данные пойдут дальше в систему наблюдения. Видно, что военные разработки, когда даже передача данных — это потери мгновений. Все пилоту. Этот миг может спасти жизнь. Дракону это не нужно, но… Сейчас этот принцип помогает Маарду.

Маард откинулся на спинку кресла. Цепочки переменных: если, то… а иначе… Все должно выйти. Обязано получиться. Получится. Он уже проверил свою надстройку на кусте. Куст перестал быть видимым. Конечно, Тильда — не куст. Важно ничего не упустить — движения, одежда, голос. Голова болела, но Маард упорно смотрел в монитор. Только не ошибиться.

Трехмерная улыбающаяся Тильда медленно поворачивалась на мониторе. Щелчок клавиш, движение мыши… И вот девушка уже обнажена. Верно, не забыть инфракрасный режим… Маард улыбнулся уголками губ. Если бы легко одетые посетительницы знали о теплозрении ящера и о нем, Маарде, пришли бы они в парк? Хотя… та же цепочка кода, созданная уже программистами компании. Не хочешь любоваться на голых тетек и дядек — пренебречь, и вуаля — все одеты. Кирпичики одни, а стенки можно сложить разные.

Не отвлекаться. Без права на ошибку. Заменить, заменить. Параметр «дуновение ветра», рэндом… Пренебречь. Нет ее. Ее нет. А теперь главное. Фильтр своих сообщений. Незачем центру знать, что дракон беседует с пустотой. Вот тут пришлось попотеть. Сделав набор фантомных действий дракона. Для маскировки.

Команды уходили в мозг дракона. А Маард любовался хрупкой обнаженной девочкой на экране монитора. И ему было страшно. Не за себя. За нее. Хоть ты как гони прочь эти мысли…

Ближе к обеду начали дергать. Слетай туда, спустись там, здесь пониже, тут пара кругов… Молча подчинялся, скрывая раздражение. Дракону тоже не хотелось мотаться в угоду почтенной публике: сытый, сонный, а тут приходится плясать под дудочку. Опять же зверю не нравился визг детей и впечатлительных дамочек. Слушался неохотно. Тянул домой. Или ловил настроение Маарда?..

Публика раздражала. Вроде как обычно, но… «Белые воротнички» с разгламуренными спутницами, дети, которых ничто не удивляло, подростки с печатью пофигизма на физиономиях. Привычно. Но вопрос «и сколько ж будет стоить такая собака в частную коллекцию?», заданный нарочито-равнодушно, всколыхнул что-то внутри. Как и ответ Греты: «Собственность корпорации не имеет цены». Собственность корпорации. Собака. В частную коллекцию.

Застыл изваянием. Лишь тупо выполнял команды Греты: расправь крылья, встань, пройдись, сидеть… «Мама, дракон не настоящий», — плаксиво протянул какой-то малыш. Сонный ящер свернулся на истоптанной траве, засунул голову под крыло и задремал. Маард ему не препятствовал.

«Да что с тобой?» — всполошилась дежурная координатор.

«Я в порядке», — ровно ответил Маард.

«Ты сегодня просто никакущий. Такое ощущение, что тебя кнутом погоняют».

«А разве это не так?»

«Это твоя работа, Маард, — вклинился кто-то из старших. — И будь добр об этом помнить».

А, ну да. Вы будете умничать, а я — плясать. Ага. Отлично.

«Дракон сытый. Летать тяжело. Люди его напрягают. Сами видите — зверюга спать хочет».

«А ты на что, собственно?»

«На то, чтобы когда вы ему осточертеете вконец, он на вас и ваших туристов не бросился. Клоуном я не нанимался».

«Не наглей», — сурово предупредило командование и отключилось.

Равнодушно слушал, как Грета по-французски просит родителей убрать детей подальше от дракона. Зря беспокоится. Ящеру пофиг. Вон кто-то уже полез потрогать — зверь спокоен. Хотя и фиксирует все происходящее, но не реагирует. Мы с тобой похожи, дружище. Изначально. Прав был тот, кто сказал, что получится только у нас с тобой. Вот и сейчас — мне приходится быть скалой. Все в порядке. А наша девочка сейчас там, где воздух пропитан запахом земляники. Все бы бросить — и туда. С максимально возможной скоростью. Но нельзя. Иначе не сбережем Тильду. Терпим, дружище. Молча терпим. Ты молодец…

Отвязались лишь поздним вечером. Видите ли, кому-то так понравился дракон, что попросили зверя присутствовать рядом во время всего променада по парку. Таскайся за ними, как привязанный… Воистину у богатых свои причуды.

Лишь бы в аренду поиграться не сдали. «Собственность корпорации»… хм.

Практически вслепую долетел до пещеры. Мешком свалился на камни пола, усталый, вымученный. Голова болела нещадно. Дракон распластался посреди своего убежища, разложив крылья, как тряпки. Оба — и ящер, и Маард — мгновенно провалились в зыбкий сон.

Проспал не до утра — до полудня. Когда взглянул на таймер — ужаснулся. Хотел поспать два часа, но прозевал сигнал будильника, не хватило сил на него среагировать. Чуть не опоздал на встречу с куратором.

Маард набрал адрес знакомого джава-чата. Поискал глазами… Среди многочисленных Белочек, Диков, Натсов, мелькнуло странное — Иудифь. Что ж, кажется, связник ждет. Маард потянулся к томику Библии на тумбочке. Иудифь, значит… Нашел нужную книгу… Месяц — глава, день — стих. Ввел в приват: «И за то Ты предал князей их на убиение, постель их, которая видела обольщение их, обагрил кровью и поразил рабов подле владетелей и владетелей на тронах их». В ответ появилось число 173. Ответил: «11», так день недели четный, пароль являлся бы суммой цифр, был бы нечетный — разностью. Казалось бы, банальные меры предосторожности, но не стоило забывать. Толку от него куратору было не так много.

«Привет, ты сегодня Птиц?» — Маарду показалось, что невидимый куратор улыбается.

«Да, Птиц. Я много летаю», — ответил Маард. И ввел ссылку: давно заготовленный файл, залитый на популярный файлообменник. Прикольная картинка с драконом, обнимающим обнаженную девицу. Но тот, кто будет дешифровать код, получит краткий отчет.

Маард не знал, нужны ли кому-то записи о буднях участника закрытого проекта. Но раз в определенные часы появляется библейский ник в извращенческом чате, значит, смысл в этом есть. Впрочем, информация правит миром, и не Маарду оценивать важность подаваемых им сведений.

«У меня есть вопросы», — отправил Маард, выждав минуту.

«На тему?»

«События последних дней».

«А поконкретнее?»

«Все в файле».

«Тебя лично что-то беспокоит?»

«Не нравятся смерти вокруг».

«Хорошо, я посмотрю. Жди дополнительного сеанса связи».

Окошко привата свернулось, в мейне появилось сообщение: «Пользователь Иудифь покинул чат». Маард последовательно отключил один за другим три прокси-сервера, через которые он выходил в сеть, стер временный аккаунт. Все. Теперь срочно тестить систему — и за Тильдой. Растолкал дракона. Тот сонно пытался протестовать, рычал и колотил хвостом. Маард его успокаивал. «Не злись. Надо забрать Тиль — и мы вернемся, будешь валяться весь день и лениться». Еще раз проверил все коды. Все в порядке, уверял он себя, все правильно. Теперь за девочкой.

Полет занял куда меньше времени, нежели два дня назад. Тогда он осторожничал, берег испуганную всадницу. А сейчас подгоняла мысль, что рыжая его ждет. И каждая минута тянется, кажется часом…

Спустился подальше от сторожки. С трудом поборол в себе желание пустить дракона бегом. Спокойнее, спокойнее…

Рыжая пулей вылетела из открывшейся двери, понеслась через лужайку, спотыкаясь. Ящер вздрогнул, замер, глядя в ее сторону… и тихо-тихо засвистел. Маард впервые слышал этот звук — совершенно детский, нежный. Да что это с тобой, дружище?.. Это из-за нее?

Все-таки она упала — растянулась в нескольких шагах от дракона. Только тогда он позволил себе подойти.

— Привет, Тиль. Не ушиблась?

Она отрицательно качнула головой, встала, отряхнулась. Маард вгляделся в ее лицо. Либо девушке нездоровилось, либо все два дня в одиночестве она лила слезы. Неудивительно.

— Ты как себя чувствуешь?

— Плечо побаливает и… Папа снился.

Тильда подошла совсем близко к дракону. Медленно протянула руку и коснулась широкого носа раскрытой теплой ладонью. Осторожно погладила. Ящер тихо насвистывал…

— Привет, Браза Нигга.

«Хорошо, что дракон лишен расовых предрассудков», — подумал Маард с усмешкой.

— Ты не совалась бы. Мало ли что ему в голову взбредет, — проворчал он, пытаясь скрыть неловкость.

— Я думала, ты не вернешься.

— Дуреха-то… Вот он я. Слово дракона дал — вернулся.

— Не давал…

Она отступила на шаг. Бледное лицо на мгновение озарила улыбка. Маард застыл, наблюдая, как тонкие пальцы комкают подол платья. Под правым коленом налипли мелкие листочки.

— Мне было страшно, — призналась девушка. — Я все время сидела на чердаке, под брезентом. Тут листья шумят, и не слышно, если кто-то идет. Взяла еды снизу и ждала, когда ты… если ты… Я думала, не дождусь. Честно. А ты вернулся.

— Я же обещал. Тильда, неужели ты всерьез думала, что я тебя брошу?

Она села в земляничные листья рядом с драконом. Прикрыла глаза.

— Если бы ты не вернулся… Я бы поняла. Кто я тебе? Никто. Ты меня в живых оставил. За это благодарят, а не осуждают.

Замолчала. Дракон изогнул шею, обнюхал девчонку. От нее пахло солнцем, земляникой и едва-едва — мылом.

— Домой?..

— А… Да. Лететь?

Ящер сунулся к ней мордой, снова тоненько засвистел. Тильда погладила его нос.

— Ой… Теплый такой… и мягонький.

— Ага, мы такие. Давай-ка за сумкой. И прихвати из сторожки то, что посчитаешь нужным.

Маард сидел и смотрел, как она бежит обратно через лужайку. Совсем не такая, какой он увидел ее впервые. Будто не было испуганной, загнанной жертвы. Бежит, улыбается. Рыжик…

— Ну залезай. Больше не боишься?

— Боюсь, — призналась она честно. — А если я упаду?..

— Значит, я упаду с тобой.

Уселась. Повозилась, устраиваясь поудобнее. Подобрала подол платья, кое-как обмоталась принесенной с собой из сторожки веревкой. Потянулось время. Снова путалась, шипела рассержено, распускала, принималась заново…

— Мне кажется, что веревка только мешает.

— Уронить тебя страшнее, — ответил Маард.

Минута, другая.

— Я готова.

Распласталась на драконе, обвила руками и ногами.

— Лети, — шепнула еле слышно.

…Земляничная Поляна осталась далеко внизу.

14

Бесконечная бурая равнина пустыни стремительно проносилась под вертолетом. Маард любил летать. Любил скорость, буйный ветер из распахнутого люка и рев винтов. Ощущение свободы, пространства. Он вспомнил, как впервые путешествовал самолетом: ребенком, давно. Память не сохранила, куда они направлялись всей семьей. А вот впечатления от происходящего у тебя на глазах чуда — да. Стремительно уменьшается мир, становятся крохотными дома. Выше — и города точно как на картах местности в школе — непонятные значки, схемы… Все такое маленькое, что кажется, коснись пальцем — мир рассыплется на хрупкие детали. Маленький Игорь все удивлялся: как ветер не причиняет вреда этому игрушечному миру? Он же такой сильный… И сейчас он в который раз наслаждался этим чувством. Да бог с ними, с тряской, с грохотом — к этому привыкаешь, они становятся неотделимой частью ощущения полета. И главный плюс: не слышно бесконечной болтовни американца.

За две недели знакомства Маарду уже осточертели его жизнерадостность и желание болтать о том, чем собеседник не интересовался абсолютно. Впрочем, Маард отметил, что, несмотря на эту утомительную болтливость, амер оставался человеком-икс. Две недели рядом, все известно о кузине Конни, которая в Берлине вышла замуж за повара-латиноса, и о лучшем в мире минете, полученном как-то в Вегасе, и о том, как можно стреножить человека пластиковой упаковкой от пивных банок… Даже о том, как дедушка-китаец Ли учил маленького Джо запускать воздушных змеев, Маард знал. Вот только толку от этого знания? Вообще, чем дальше, тем больше Маард недоумевал, зачем его включили в проект. Официально он стал чем-то вроде канала связи между Хайдом и амером, но на деле это выглядело довольно нелепо. Две недели амер катался по стране, а Маард был рядом. Иногда работал за шофера, иногда объяснял гостю нехитрые правила поведения в стране, пояснял какие-то мелочи. И слушал, слушал бесконечные байки: о семье, женщинах, крокодилах в канализации, серых человечках… В то же время американец даже не заикался о проекте. Только по местам, которые посещал амер, Маард понимал, что дело серьезное. За это время они побывали в управлении технологии и снабжения генштаба АТАЛЬ, потом несколько дней не вылезали из штаба сухопутных войск МАЗИ — Маарду было неуютно среди высоких чинов, но самое странное, что близость к Джо До меняла и его, Маарда, статус. И это было непривычно. Маард тщательно составлял отчеты о встречах американца, но похоже, ими никто не интересовался.

— Будь рядом с ним, помогай — вот твоя задача, — сказал Хайд.

Задачи Маард привык выполнять. Приказ — это приказ. Хотя если быть честным, проект и самого Маарда заинтересовал. Да, похоже на бред. Да, давно уже ведутся работы с дельфинами, и работы успешные, но тут… Мир меняется, и эти изменения не внушают оптимизма. Да, пока это кажется фокусом — веселый мыш, работающий на компе. Но… Маард помнил доклад Джо перед серьезными людьми из кнессета.[13]

Несколько дней после этого у него бегали мурашки по коже. Слишком хорошо говорил Джо, слишком ярко представился Маарду мир, порожденный проектом. Растет возле дома цветочек и перехватывает все беседы по телефону. Летит шмель, но не шмель это, а видеокамера. Кусает лидера боевиков москит — и тот умирает. Все казалось красивым, если не думать, что будет, попади эти технологии теоретическому противнику. А технологии имеют такое свойство. А ведь это грозит волной катастроф: птицы, атакующие мирные борты, саранча, экранирующая радары ПВО, те же москиты-убийцы. Да в руках хезбалонов…[14] Фиалка на окне, шпионящая за неверной женой, — это смешно. А вот какой-нибудь цветик-семицветик на авиабазе, например… Да, бизнес может выйти отличный. И изменится все. Вот только, быть может, неверно назван проект? И ему больше подходит название «Ящик Пандоры». С этой точки зрения присутствие Маарда рядом с одной из ключевых фигур проекта было обосновано. Как и низкое звание, чтобы не вызывать подозрений. И это означало, что Хайд и те, кто стоит за ним, доверяют Маарду. Что ж, это приятно.

Маард поглядел за борт, где все так же мчалась в безнадежной попытке догнать машину тень. Плечи толкнуло перегрузкой, подпрыгнул желудок — пилоты заложили фирменный вираж, заходя на посадку. Пижоны из ВВС не умели по-другому. Покосился на соседей — Джо До сидел и улыбался чему-то. Было сразу видно — летать на вертушках ему не впервой, а вот Грете… Грета — помощница и секретарь Джо, а быть может, еще и любовница — судорожно вцепилась одной рукой в поручень, а второй держала перед побледневшим лицом раскрытый пакет. Этот пакет она вытащила из дамской сумочки сразу после взлета.

«Да, — мрачно подумал Маард. — Вот пакетов для пассажиров у нас как раз не предусмотрели».

С Гретой они почти сдружились за эти дни. Потянуло друг к другу — как случайно нашедших общий язык попутчиков. Маард чувствовал, что черноволосая красавица ему симпатизирует, но старался особенно не сближаться. Кто знает, как воспримет это Джо. Но не помочь девушке тащить вещи, не подать руки, когда приходилось садиться в вертолет, — не мог. Вспомнился вечер в отеле, когда они болтали с Гретой о всяком и разном. Она рассказывала ему о премудростях дистанционного управления мышем. Самозабвенно, взахлеб, интересно. Чувствовался в ней,красивой, знаток своего дела. Было уютно. А она невероятно мила без всей этой офисной шелухи. Копна смоляно-черных кудряшек, добрые карие с прозеленью глаза, резковатые движения… Ее ноги в чулочках были совсем рядом, запах духов кружил голову. Вот только у него в носу стоял запах других духов. Ладонь помнила тепло круглых коленок. И ощущение гладкой кожи бедер. Ты хорошая девочка, Грета. Но чужая, не моя. Хотя, своего у меня и не было ничего. Казенная душа, человек без дома. Нахлынула тоска.

Чем больше усилий он прилагал, чтобы забыть Элен, тем сильнее прорастали в душу шипы-корни. Внутри — не распутать, не обрубить. Надежно.

Если бы Маарду кто-нибудь рассказал, что так может скучать по почти незнакомому человеку, он бы не поверил. Наверное, это сродни помешательству. Хотя он где-то читал, что это химия. Феромоны. Что-то заклинило в мозгах, организм признал Элен своей и теперь направлял хозяина так, как надо было чему угодно, но только не нормальному, незамутненному разуму. Вот только понять бы, к чему направлял…

«Жениться тебе пора, Игорек», — мысленно пошутил Маард, но только веселее не стало.

Промелькнули заграждения, понеслись навстречу длинные серые крыши ангаров, снова тряхнуло, взвыли винты.

— Добрались, — сказал Маард.

Выпрыгнул на бетонные плиты, поросшие между стыками жесткой, с рождения пыльной травой, огляделся. Их встречали. Маард удивился: он ожидал увидеть людей в форме, а тут… Впрочем, своеобразная форма тут тоже была: ослепительно-белые комбезы, на груди эмблема — черный дракон. Выглядело пижонисто. Встречающая троица стояла, широко расставив ноги и заложив руки за спины. «Гордая поза ожидания», — усмехнулся Маард. Рядом легко спрыгнул на землю Джо. Его волосы трепал ветер, поднятый вращающимися лопастями винтов. Не оглядываясь, амер пошел к встречающим — будто бы прибыл один, а остальные так, балласт. Маарда это покоробило. Он оглянулся. Улыбнулся Грете:

— Прыгай, я поймаю.

Девушку покачивало, она неуклюже пыталась выбраться из винтокрылой машины.

От нее кисло пахло потом и рвотой.

«Измучилась бедняжка», — подумал Маард и аккуратно поставил ее на бетонку.

Снял шлем, отдал его пилоту. Тот скинул из машины три сумки — их нехитрый багаж. Похоже, роль носильщика тоже выпала Маарду. Что ж, нормально. Нечему больше и удивляться.

Грета ждала его. Так они и пошли — Маард, груженый тремя баулами, и бледная, пытающаяся отдышаться девушка. В спину ударил ветер, взревела вновь ожившая машина. Маарду захотелось оглянуться, проводить взглядом своих. Нахлынуло ощущение, что он остается тут один, среди незнакомых клоунов в белом. Но он только покосился на идущую рядом Грету.

Вертолет взлетел. Вот и все. Ощущение отчуждения усилилось. Обволокло тело жаром — липким, раздражающим.

— Быстрее, — раздраженно бросил в их адрес Джо.

Он изменился. Тут, на своей территории, пропал болтливый простак. В нем проснулось что-то хищное. Маард промолчал. Он ждал распоряжений. Подкатил привычный «хаммер» — тоже выкрашенный в белый цвет.

«Почти ООН», — раздраженно подумал Маард.

Ооновцев он не уважал. Как не уважал бы любого, кто закрывает глаза на беспредел «своих» и ради собственной безопасности допускает гибель мирных людей. Вспомнилась старая история о том, как с крыши ооновского госпиталя работали минометчики. Лупили по солдатам, и естественно, в ответ был обстрелян госпиталь. Тогда мировая общественность устроила истерику. Как же, злые вояки расстреляли из самоходок больных! Противно… Хотя чего это он распсиховался. Здешние «белые» к тем отношения не имеют. На самом деле все это внутри — сказывается стресс. Или страх? Странно… Чего бояться — вообще непонятно. Вокруг как бы свои — по умолчанию. Вон у него сумки приняли, Грете помогли, но что-то было не так… Дурацкая привычка отовсюду ждать подвоха.

Погрузили вещи в «хаммер», сели. Грета пристроилась рядом с Маардом, незаметно взяла его за локоть, прижалась бедром к бедру. Маард поймал ее взгляд: да, ей тоже неуютно. Ничего. Разберемся, что да как. Не пропадем.

— Не бойся, — шепнул одними губами.

Она моргнула растеряно, попыталась улыбнуться. Машина тронулась, оставляя позади очередной Рубикон.

15

Дракон ныл. Уже третий час, монотонно, требовательно. Тянул одну ноту, от которой сводило скулы. Маард молча терпел, Тильда забилась в нишу в глубине пещеры и со страхом наблюдала за ящером.

Зверь то хлопал крыльями, то дрожал, то распластывался на каменном полу. С утра Маард чуть ли не силком выволок его поохотиться — и вот, пожалуйста.

— Помощь нужна? — проявили любезность из командного центра. — Вытащи ящера из норы, ветеринар посмотрит.

— Обойдемся без ветеринара. Или вам мешает вой? Можете подпеть, устройте караоке.

— Маард, ну ты и…

— Попросите у техников беруши, — холодно ответил он.

Дракон потянулся, попытался перевернуться на спину, но сложенные крылья мешали. Зарычал раздраженно, привалился к стене пещеры, потерся боком. Тильда боязливо выглянула из ниши.

— Маард, что происходит?

— А ты как думаешь? — рявкнул он и тут же пожалел о своей несдержанности.

— Выглядит так, будто он хочет что-то сделать, а ты не даешь. Или у него где-то болит.

— Вылезай оттуда, покажу. Не бойся. Просто не суйся к морде близко.

Тильда неуверенно пожала плечами.

— Да иди, иди, — позвал Маард мягче. — Я его подержу.

Девчонка вылезла из ниши, боязливо косясь на ящера, и замерла метрах в четырех от него. Тот шумно вздохнул, зашуршал по полу кончиком хвоста, выдал долгое, страдальческое «мммм…» и подобрал под себя лапы.

— Ты похожа на суслика возле норы. Та же готовность сбежать в укрытие, — усмехнулся Маард.

— Разумная осторожность, — безапелляционно ответила девушка. — Тебе тоже было бы страшно, будь в тебе метр шестьдесят, а во мне — метров десять.

— Около шести, — поправил он. — Ты ближе-то подойди, трусиха.

Мягко прижать дракона к каменному полу. «Спокойно, дружище, спокойно. Она не обидит, девушки — маленькие, нежные зверьки, больно не делают, только визжат громко. Ты терпи, парень. Мы с тобой через это столько раз проходили».

— Тиль, встань так, чтобы свет снаружи падал зверю на спину.

Она молча повиновалась.

— Теперь смотри примерно на три ладони по хребту ниже лопаток. Ну, там, где крылья начинаются.

— Ничего не вижу, — пробормотала девушка спустя минуту.

Дракон медленно поднял правое крыло, отвел его в сторону. Тильда шагнула ближе, прищурилась.

— Тут… Будто осколки стекла между чешуйками. Маард, он поранился? Как это случилось? — голос звенел от волнения.

Зверь, почувствовав внимание к своей персоне, заныл громче. «Подхалим, — проворчал про себя Маард. — Не так тебе плохо, как внимания хочется. Знаю уж, не хитри». Пристыженный дракон коротко рявкнул и потянул оператора к выходу из пещеры. Тильда отступила к стене, пропуская ящера, потом последовала за ним. Вид у девушки был настолько обеспокоенный, что Маард невольно пожалел ее.

— Да не волнуйся ты, маленькая. Зверь в порядке. Такое не в первый раз. Взрослеет.

Бледные щеки девушки залил густой румянец.

— Ээээ… «Дни»? — спросила она. — Я думала, это самец…

Маард не выдержал и расхохотался. Тильда обиженно поджала губы.

— И при чем тут спина? — буркнула она еле слышно.

— Извини, — миролюбиво сказал Маард. — Дракон самец, все верно. У него чешуйки новые режутся, это не очень приятно. Сейчас он уляжется, посмотри сама. На свету видно хорошо. То, что ты приняла за стекла — это как раз оно.

Тиль бочком подобралась к жалобно ноющему ящеру. Тот покосился на сочувствующую девушку, улегся, вытянувшись во всю длину, и к завыванию добавился тоненький нежный свист.

— Не иначе как выпрашивает, чтобы ты его пожалела. Но лучше не суйся: парень сейчас нервный, мало ли…

Но девушка лишь сердито отмахнулась и осторожно погладила изгиб черного крыла. Маард замер — замер и дракон. Мелькнула мысль: а кого ты сейчас коснулась, рыжая? Зверя? Человека?.. Стоп. Хватит. Ну пожалела одна бедолага другого. Только и всего.

Девичьи пальчики бережно трогали полупрозрачные темные пластинки — вздыбленные, как иглы у рассерженного ежа. Пройдет пара дней — и они улягутся, станут неотличимыми от покрывающих тело ящера старых чешуй. А пока… Похоже, дракону приятно. Во всяком случае, нытье сменилось тихим свистом.

— Хороший мальчик, хороший… — ворковала Тильда, поглаживая зверюгу. — Потерпи немножечко, мой милый. Ты же сказочный — и значит, терпение у тебя тоже сказочное. Маард, а лекарство для него есть какое-нибудь? Ну чтобы ему не так больно было.

— Да не больно ему на самом деле. Просто зудит спина. Вот он и ноет. Ты свиней видела когда-нибудь?

Тильда хихикнула и кивнула.

— Они об забор чешутся, да?

— Да. А для этого здоровяка забора нет. Разве что выгнать его в лес и поскрести об деревья помощнее. Но с нас взяли обещание лес не портить.

Дракон хрюкнул. Тильда расхохоталась — весело и звонко.

— Поросенок! Самый настоящий!

Маард промолчал, задумавшись. Вспомнилось, как «поросенок» полоснул девчонку клыками. И как эти клыки легко ломают кости косулям.


… — Ты, главное, ему не мешай, — объяснял Маарду Клайв. — Должен инстинкт сработать, дальше само пойдет. Не все же его разделанными тушами кормить.

— Угу…

— Крови не боишься? Не сблюешь, а? — издевался координатор.

— Сблюю — уберешь, — ледяным тоном ответил Маард и опустил щиток шлема.

Драконыш недовольно обнюхивал металлическую ограду загона. Чувствовал людей по ту сторону, чувствовал запах еды, которую принесли люди, и негодовал, почему его не кормят. Его специально держали на голодной диете несколько дней, прежде чем допустить до живой косули. Долго спорили: стоит ли. Безопаснее давать хищнику умерщвленную добычу — часть ответственных за проект считала, что у дракона не будет соблазна охотиться на движущихся теплокровных и не будет стимула нападать на посетителей парка. В результате споров все же решили, что хищник должен оставаться хищником, а безопасность людей обеспечит Маард. Сам Маард так же думал, что кормить молодого дракона только кусками телячьих туш — это все равно что потчевать здорового мужика с ложки манной кашей. Нелепо и неестественно. Ради разнообразия пусть охотится время от времени.

— Завтрак пошел, — мрачно сказал Клайв где-то рядом с Маардом. — Чем бы все ни кончилось, я выложу видео в Сеть.

В загон выпустили косулю. Маленькую, размерами со среднего терьера. Она тут же удрала в самый дальний угол и остановилась, напряженно глядя в сторону драконыша. Юный ящер удивленно встопорщил три ряда костяных рожек на голове и втянул ноздрями воздух. Маард напрягся: волнение дракона передалось и ему. «Ну, давай, парень, пошел», — мысленно подтолкнул он детеныша.

Ящер припал к земле и замер, чуть подрагивая кончиком хвоста и раздувая ноздри. Маард нахмурился: обычно его «воспитанник» поступал так, когда чувствовал опасность. «Что ж ты, дружок, трусишь?» — укоризненно обратился он к зверю. Ритм сердца участился, потом замедлился. Дракон быстро потек в сторону косули. Не пополз, не побежал, а именно потек — бесшумной антрацитовой змеей. Маард чувствовал каждую напряженную мышцу ящера, ощущал запах косули — запах парализованного страхом теплого, живого мяса.

Ящер приблизился. Косуля вздрогнула, рванулась в сторону. Драконыш молниеносно развернулся всем корпусом и сбил ее на землю одним ударом хвоста. В следующее мгновение челюсти сомкнулись на горле жалобно верещащей добычи. В ноздри ударил терпкий, солоноватый запах крови.

— Маард, Маард, ответь! — завопили динамики голосом координатора.

Он с трудом заставил себя переключиться в режим диалога и отпустить дракона. Сердце колотилось так, будто он, а не драконыш сейчас поймал косулю. Мысли путались, перед глазами плыли радужные пятна.

— Ну ничего ж себе! — продолжал радостно блажить Клайв. — Система показывает полное слияние! Маард, ПОЛНОЕ, слышишь?

— Слышу, — язык повиновался с трудом. — Клайв, закажи мне на обед бифштекс.

Есть хотелось так, будто это его, а не дракона, не кормили неделю…


Маард вздрогнул. За всеми этими воспоминаниями он совершенно забыл о Тильде. Отвлекся, выпустил ящера из-под контроля. Нельзя так, нельзя.

— Тиль?

— Ммм? — отозвалась она из-за драконьего плеча.

— Я просто…

— Все в порядке. Изучаю, как устроены чешуйки. Маард, а новорожденный дракон как выглядит? Ты своего видел совсем крошечным?

— Нет. Когда нас друг другу представили, в нем было почти два метра. Годовалый драконыш. Похож на гибрид варана и собаки. Любопытный, игривый, глупый, немного неуклюжий и не испытывающий особой симпатии к людям.

— Как же вы сработались с ним?

Похоже, рыжая сгорала от любопытства. Это к лучшему. Хоть не плачет и не психует.

— Ну как… Методом кнута и пряника. Хорошего мальчика поощряли, плохого — наказывали. Доставалось обоим. Оператор частично ощущает то же, что и его подопечный. Особенно поначалу. Ты термин «полное слияние», наверное, не слышала?

— Слышала. Папа рассказывал. Это когда вы чувствуете с ним одновременно, как единый организм?

— Именно. Полное слияние дается не сразу. У дракона свой разум, свой темперамент. Он не игрушка, он живой. И чтобы работать с ним, приходится насильственно вклиниваться в его нервную деятельность. Он сопротивляется поначалу — физически.

Маард вспомнил первые опыты контакта с драконом, орущего от страха, извивающегося в ремнях детеныша, дурноту, чувство отторжения, сопротивление. На мгновение стало стыдно. Мысленно погладил ящера, и тот с удовольствием зашлепал хвостом.

— А потом? — не терпелось рыжей.

— А потом он начал понимать, что если он позволит собой управлять… точнее, если будет слушаться, когда нужно, то больно не будет. Так и притерлись постепенно друг к другу.

Он приготовился отвечать на новые вопросы, но девушка задумчиво молчала. Разнеженный дракон легонько фыркнул и игриво подпихнул ее мордой под попку. Тильда посмотрела на него серьезно и немного грустно.

— Если я буду слушаться, больно никому не будет?

— Смотря кого слушаться станешь.

— Я не хочу создавать тебе неприятностей, — сказала она и покраснела.

Захотелось ее рассмешить. Или напугать. Или…

— Пойдем подремлем? Если будут с тобой проблемы — обещаю тебя съесть.

Сероглазая чуть улыбнулась. Миновало…

Забралась под крыло, свернулась калачиком — настолько естественно, будто всю жизнь провела в пещере с драконом.

— Маард, — позвала девушка негромко.

— А?

— Расскажи мне о себе. Хоть немного.

Он растерялся. Ну что ей сказать? Ведь нечего же особо… Все осталось в прошлом.

— Это скучно, Тиль. У меня нет ничего в настоящем.

— Зато честно. Ты обо мне все знаешь…

— Не все, — перебил он, стараясь увести ее в сторону от просьбы. — Потом девушки гораздо интереснее драконов.

— Чем ты занимаешься помимо дракона? — не унималась рыжая.

— Ем и сплю, — поспешно ответил Маард. — А у тебя любопытство наследственное или вирусное?

Тильда слегка надулась и засопела.

— Ну, как хочешь. Буду считать тебя секретным агентом. Вроде человека-невидимки.

«Такой и есть», — невесело усмехнулся Маард.

Дракон шумно зевнул, поерзал, прижавшись боком к прохладной каменной стене.

— Эй! Выронишь! — заверещала «принцесса».

— Так, я кого-то обещал съесть, если начнутся проблемы, — напомнил Маард. — Не шуми. Дай зверю поспать и спи сама.

Тильда что-то недовольно пробурчала, повозилась и вскоре уснула. Маард отключил визор и задумчиво уставился на темную пластиковую панель перед глазами.

Странно это — прожить тридцать с лишним лет так, чтобы нечего было рассказать о себе рыжей девчонке. Потому что либо не поверит, либо испугается. Можно, конечно, сочинить, но… Маард хоть и был драконом, но сказочником, увы, не был.

16

Тяжелый даже на вид комочек биоплоти, похожий на большого шмеля, неуклюже метался по боксу. Завис в самом центре, потом ушел в полупике, но тут же изобразил что-то похожее на петлю Нестерова — и вновь завис под потолком.

Тонкая струйка пота защекотала висок. Лоб ломило от боли. Сосредоточиться, ощутить этот непослушный комок частью себя, увидеть мир его глазами… Иногда это получалось. Все чаще, но… День за днем, часы тренировок. Каждый день — практически одно и то же. Тупая рутина убивала. Маарду захотелось схватить противное «насекомое» и разнести о белую стену испытательного бокса. Будто услышав мысли оператора, «шмель» с дикой скоростью метнулся вбок. На миг Маард увидел все глазами изделия — надвигающаяся с бешеной скоростью твердь стены, анализаторы послушно выдали состав — каучук, красители, еще какие-то полимеры… Не сметь разбить «шмеля», даже если захочешь — за модель отвечаешь головой. Успел отвести в сторону. Заложил резкий вираж, от которого болью сдавило виски. Увидел странное, похожее на зубоврачебное кресло, в котором, судорожно сжав подлокотники, полулежала затянутая в белое фигура с черным шлемом на голове. «Шмель» замер в нескольких метрах от нее. Жаль, что «забрало» шлема непрозрачно снаружи: заглянуть самому себе в глаза — это было бы интересно.

Теперь все гораздо проще. Принцип управления стал понятен на практике. Больше не требовались усилия — Маард сам стал шмелем. Это было увлекательно и крайне необычно. Он всегда любил скорость и теперь полностью мог погрузиться в это ощущение, тем более изделие с точностью передавало оператору все то, что «чувствовало» само, благо практически наполовину состояло из разного рода датчиков, замеряющих все те параметры, из которых в итоге и складывалось это великолепное чувство полета и скорости. Плюс полное представление о расстоянии до «цели», параметры окружающей среды и сверхчеткая картинка. Собственно от усовершенствованного разведывательного зонда именно это и требовалось.

«Какое там полетное задание?» — припомнил Маард.

Все было просто. Замерить параметры окружающей среды. Сфотографировать лист, прикрепленный за спинкой ложемента. Вернуть изделие в гнездо. Что ж…

По большой дуге «облетев» ложемент, Маард в очередной раз усмехнулся. Ассоциации — въедливое дело. Как при первом знакомстве показался операторский ложемент пародией на кресло дантиста, так и не избавиться. Хоть и знал, что это чудо механики стоит, как «Меркава»,[15] но ничего поделать не мог. Впрочем, его дело не вникать в тонкости цены и устройства оборудования, а выполнять задание.

Картинка была прилеплена серым куском скотча. Очередная красотка из мужского журнала. Лишенное даже подобия индивидуальности тело. Лицо, похожее больше на фоторобот. Силикон, натертая маслом кожа, неестественный загар, туфли на шпильке. Похоже, технический персонал изнывает от скуки, раз у них стоит на такое. Ни ума, ни фантазии. Равнодушно «щелкнул» глянцевую красотку и по дуге отправил шмеля к гнезду. Успел ощутить сигнал опасности столкновения, который подал шмель, и тут же погасил скорость. Разъемы приняли тельце изделия в свои объятия. Щелчок. И перед глазами вновь белый бокс. Все.

Как всегда. Часы мучений — ради нескольких секунд триумфа от полного слияния. Попробовать ощутить изделие — это так сложно… почти так же, как ощутить себя в другом, не знакомом тебе теле или самому стать чем-то иным. Зато потом все происходит быстро и удачно. Может, и не ошиблись те умники, что возились с ним первую неделю на базе проекта. Не зря были долгие часы тестирований, обследований, проб… наверное, не зря.

Маард снял шлем. Привычным уже движением отстегнул разъемы, держащие соп-сьют — комбинезон, позволяющий синхронизировать оператора с объектом управления. Эта шкурка имела у местных какое-то романтическое название, но для Маарда комбез с первого дня стал зваться уасах.[16] Наворотов в нем было столько, что подобное даже летчикам не снилось.

Маард резко встал. Как всегда после тренировки тело ощущалось невесомым, особенно легкой казалась голова. Еще бы — три часа в шлеме. Маард глянул на браслет на запястье. До обеда еще полчаса. Не спеша прошел к раздевалке. Освободился от соп-сьюта. Тело было прохладным и легким, будто не три часа напряжения были позади, а душ и сеанс массажа. После уасаха собственная одежда казалась несвежей.

Прошел к выходу. Нашел взглядом камеру над дверью, помахал рукой. Дверь отъехала в сторону, а плечо зачесалось. Интересно, байка это или всерьез? Парни из внутренней охраны заливали, что в каждого вшит микрочип. И что в закрытых секторах он проверяет своего хозяина на подлинность. А в особых, мол, способен даже убить. Маард этим сказкам не особо верил, но плечо почему-то чесалось — именно на пунктах контроля, там, куда доступ был ограничен уровнем допуска. Черт его знает. Ему много уколов кололи, крови на анализы выкачали с пол-литра точно. Кто знает, может быть и… Отмахнулся от идиотских мыслей. Коридор встретил его пустотой и тишиной. То ли он первым выполнил задание, то ли последним.

— А я думала, я первая… — устало сказали за спиной.

Грета была лучшей из них, но… Похоже, в этот раз он ее опередил — повод для гордости.

— Сегодня я, — он улыбнулся.

Один за другим в коридор выходили операторы. Как в шутку их звали на базе, «апостолы» — ибо двенадцать человек. Все как на подбор — молодые, здоровые, крепкие парни и девчонки. Позже выяснилось, их набирали чуть ли не со всего мира. Жаль, русским был лишь один Маард — и то как-то относительно. Хотя вопрос, что такое «русский» и чем он отличается от европейца, так и остался открытым. Когда-то Маард горячо доказывал, что русский — это тот, кто после двух литров водки не умирает на месте. Но его друг Хацацит развеял это заблуждение.

«А ведь скучаю по черту носатому», — с некоторым удивлением подумал Маард.

Похоже, с заданием справились не все: некоторые были хмурыми, подавленными. Вот оно, отличие гражданских. Когда Маард вдребезги бил своих «шмелей», никто бы не догадался — школа: холодная улыбка скроет любые эмоции, а тут… Наверное, поэтому он не мог избавиться от ощущения, что заперт вместе с мальками из института. И в свободное время больше общался с охраной или техперсоналом — там народ подобрался не совсем гражданский. Они были своими, а эти… Он покосился на длинноногую кралю с нежно-оливковой кожей и гривой иссиня-черных волос: Джульетта Бирколли тихо хлюпала носом в плечо бойфренда. Ну точно — детский сад. Сейчас хнычет, ночами орет от страсти так, что Грета после жалуется на бессонницу… Темперамент, однако. Алекс смотрел поверх ее головы и бормотал бессильные, недостаточные для утешения «ну будет тебе» и «успокойся, милая». Интересно, о чем он думает? Судя по его не больно-то опечаленному виду, у него все получается — в отличие от подруги. К ним подскочил крепыш-мулат Поль — первый весельчак в компании:

— Ромео, ну обними ты ее покрепче, не раздавишь! Кто ж так утешает любимую?

— А что плакать-то? — фыркнул белобрысый Уилл. — Работать надо над собой, а не часами глаза красить перед зеркалом. Кто хочет — тот добьется. Вопрос, чего именно хочет…

Джул протяжно всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Алекс вспыхнул, рванулся было к Уиллу, но тут же его перехватили другие.

— Тихо, спокойно. Ромеро, что ж ты так на провокации ведешься…

— А вам повезло, ребята, что тут не армия, — Маард не сдержался.

Он тщательно выбирал слова, понимая, что еще немного — и будет драка. Рефлексы были сильнее него.

— Это почему? — прищурился Поль.

— Потому что если бы тут действовал устав, Ромеро уже был бы под арестом, а ты, Уилл, постигал на плацу возможности собственного организма, — Маард резко развернулся и пошел прочь.

Спиной он ощутил непонимающие взгляды. Пусть…

— Сноб, — услышал он злой шепот Джульетты.

И только улыбнулся. Наивная глупышка… он не сноб, он просто видел жизнь. Так бывает.

— Кстати, обед! — напомнил Поль. — Голодный молодой организм вырабатывает излишки агрессии. Надо бы направить ее на поглощение пищи!

Его поддержали одобрительным гомоном.

Маард вышел на улицу. Что характерно, плечо снова зачесалось — но дверь перед ним послушно открылась. Пахнуло жаром полудня.

А Маард уже шел по направлению к административному зданию. Это первые дни ему было тяжело. Не хватало привычной тяжести оружия на плече, раздражали бардак и безделье сотрудников проекта. Сейчас он уже привык. А несколько дней после прибытия рука сама тянулась к плечу. Сел, убрать винтовку под стул — рефлекс. Вот только оружия у него не было. И все больше тревожила мысль, что его просто сдали для опытов — вместе с этой стайкой юных энтузиастов. Кто знает, может, Джо До не врет, и у него параметры наиболее подходящие для управления изделиями. Вот только… А нужно ли это самому Маарду? Впрочем, новых распоряжений не поступало. А раз его с самого начала ввели в группу испытателей, значит, все было оговорено заранее.

Гомонящая толпа «апостолов» догнала его. С ними он ощущал себя чужаком, его откровенно сторонились. Разве что Грета не считала его лишним, но… Вечерами она была плотно занята Джо, и Маард готов был поспорить, что особого удовольствия ей это не доставляло. Интересно, что ее заставило быть здесь да еще совмещать роли оператора и любовницы директора проекта?

По ушам ударило гулом. Очередной ас с соседней авиабазы прошел звуковой барьер. Маард усмехнулся — знакомые места. Проект располагался на территории бывшей базы морских диверсантов. О прошлом напоминали странного вида пирсы — длинные и узкие. Да полузатопленные ангары у берега моря. Правда, ракетный катер на побережье дежурил по-прежнему, что доказывало — проект не менее важен. В остальном мало что изменилось.

«Ты знаешь — база пахнет базой, хоть базой назови ее, хоть нет», — мысленно перефразировал Шекспира Игорь.

17

Ночь выдалась на диво душной и щедрой на дрянные сны. Маард проснулся весь мокрый, с головной болью. Добрел в душевую кабину, сунул голову под холодный душ. Полегчало.

Спать расхотелось совсем, когда он обнаружил мигающее сообщение «Вам пришла открытка». Развернул: дурацкие сердечки и короткое «Поздравляю!». Вот и долгожданное приглашение от куратора. Вошел в чат, пробежал глазами список присутствующих. Самуил?..

— «Доброе утро. Есть новости для тебя».

— «Я готов слушать».

— «В файле — заключение судмедэкспертов для страховщиков. По моему мнению, опасности для тебя нет никакой, это дело не касается ни тебя лично, ни „Шамаим лэ-шнаим“. Выдвинуто несколько версий, есть подозреваемые. Официальная — Райнера застрелила его дочь».

— «Любопытно. Свидетели?»

— «Дочь видели на месте преступления. Как раз в то время. Личности свидетелей не разглашаются, сам понимаешь».

— «Ясно».

— «У тебя есть мнение на этот счет?»

— «Пока нет, но официальная версия, на мой взгляд, маловероятная».

— «Есть кое-что еще. Райнер подавал на увольнение недели три назад».

Маард задумался. С чего бы Райнеру увольняться?

— «Причина увольнения?»

— «Неизвестна. В заявлении формулировка — по собственному желанию».

Еще не легче. Райнер не идиот, не стал бы бросать проект, которому отдал как минимум восемь лет. Что же его подвигло на такой поступок? Руководство попросило? Вряд ли. Райнер был слишком ценен для НайнФлэгс. Напрашивался вывод: либо доктор решил уйти к конкурентам, либо тут кто-то сильно ему мешал. Получается, что могли убрать Райнера и свои, и чужие. А если убрали свои, то с чего куратор взял, что Маарду ничего не угрожает? Успокаивает? Или гадает, не имея достоверной информации?

— «Спасибо».

— «Если возникнут соображения — делись. Твоя ценность как аналитика не так уж и мала».

— «Соображения есть. Надо составить список серьезных конкурентов НайнФлэгс. Поискать, чем они занимаются. Проверить счета Райнера — не было ли крупных переводов. Со своей стороны тоже проверю кое-что».

— «Займусь. До связи, Маард».

Новая информация подкидывала новые вопросы. Упираться в одну версию было неверным, надо продумать несколько вариантов разом.

Самое простое, что приходило на ум — Райнера убрали конкуренты. Причина? Несложно: продвинулся в работе дальше, чем кому-то хотелось. Не получилось заполучить конкурента себе — «так не доставайся же ты никому». По той же схеме могли сработать и в НайнФлэгс, кстати. Ежели Райнер решил уйти из корпорации…

Но есть и еще несколько вариантов. Если не зацикливаться на заявлении об увольнении, то нельзя забывать о том, что мать Тильды к Райнеру добрых чувств не испытывала. Доктор был достаточно обеспечен, чтобы после его смерти наследнику перешло нехилое состояние. А кто наследник? Тильда? Родители Райнера? Или НайнФлэгс? Выяснить. Обязательно выяснить. Если Райнер отписал все дочери, то бывшая супруга вполне могла убрать дока и подставить дочь. И получить все сама как ближайшая родственница наследницы.

Внимательно изучил присланные куратором файлы. Как и ожидалось, видеонаблюдение за домом доктора было отключено. Причем еще до отъезда Тильды в театр. Маард нахмурился. Либо камеры отключали непосредственно дома — но зачем? Либо это было сделано с пульта охраны в НайнФлэгс. Датчики объема фиксировали на территории одновременно еще одного человека, кроме Райнера. Тильда говорила, что столкнулась с незнакомым парнем, выбегая из дома. Все сходится: убийца в дом не возвращался, ждал снаружи, когда вернется девушка, — потому в доме всегда получалось не больше двух персон. «Пальчики» в доме принадлежат только Райнеру и его дочери. По результатам баллистической экспертизы выходит, что убит Райнер из револьвера, лежащего сейчас в сумке Тильды, с близкого расстояния, защититься даже не пытался. Выходит, был знаком с киллером? Либо не ожидал такой развязки.

И как ни крути, девушку подставили очень качественно.

Маард переключился в режим наблюдения за драконом, и в ожидании пробуждения ящера и Тильды заказал себе завтрак. Надо было как следует обдумать предстоящий разговор с девушкой и свои дальнейшие действия.

Если заказчик убийства Райнера — НайнФлэгс или их конкуренты, Тильду можно доверить исключительно людям, с корпоратами не связанными. Полиция опять же в круг доверия не входит. Но если Райнера убрали по просьбе бывшей жены, Тиль можно уговорить сдаться полиции. Опять же — тщательно проанализировав факты.

— Рыжая, расскажи мне про маму, — попросил Маард, когда Тильда проснулась.

— Зачем? — буркнула она, орудуя расческой в непослушных вихрах.

Он ненадолго задумался над ответом.

— Хочу понять, можно ли каким-то образом переправить тебя домой и доверить матери.

— Нельзя, — отрезала Тиль.

Интересно, подумал Маард, а вслух спросил как можно невиннее:

— А что так?

— Не хочу давать ей повод для очередного моноспектакля. Начнется публичная истерика с заламыванием рук и показным пафосом.

— Она же мама…

— Она мама только тогда, когда есть зрители, — перебила его девчонка. — Когда мы вдвоем или рядом ее мужчина, я перестаю существовать. Маард, моя мать обожает публику и скандалы. Я не хочу, чтобы из папиной смерти делали шоу.

— Речь о другом, Тиль. Сейчас мы говорим о том, безопасно ли тебе будет дома.

Она посмотрела на дракона, как на идиота.

— Большой дядя, ты не думаешь о том, что дома меня ждет не только мать? — язвительно спросила она.

— Давай оставим этот тон, рыжая, — посуровел Маард. — Для особо одаренных поясняю: прямиком домой за руку тебя никто не приведет. Но если будет возможность связаться с твоей матерью и…

— Я к ней не вернусь! — крикнула она и швырнула расческу в сумку. Дракон попятился и подобрал под себя хвост.

Тильда отвернулась к стене, постояла, потом с виноватым видом подошла к ящеру.

— Прости, Браза Нигга. Не буду тебя больше пугать, — покаянно сказала она.

Дракон отозвался добродушным «Ммммгррр…» и зевнул. Девушка поморщилась.

— Что, воняю? — проворчал Маард. — Загоню его сегодня в озеро. В санитарных целях.

— А возьми меня с собой? — попросила девушка. — Мне бы тоже вымыться… Тут еще неизвестно, от кого воняет сильнее.

— Тогда давай ешь и полетели. Пока у координаторов пересменка.

С горы спускались пешком. Маард показывал девушке безопасные тропки и заодно рассказывал, как создавали парк НайнФлэгс.

— До парка тут был сплошной лес, кое-где холмы. Нашу гору делали почти год. Не поверишь, но внутри — железобетонная опорная конструкция. А уже сверху громоздили камень, заливали бетоном, свозили сюда почву, растения.

— Погоди, то есть тут работала тьма-тьмущая техники? — удивленно спросила Тильда. — А как же лес? Он большой, выглядит нетронутым…

Ящер прижал к спине крылья, легко перепрыгнул с уступа на уступ. Девушка перебралась следом, используя гибкий хвост зверя как опору.

— Технику доставляли вертолетом, собирали на месте. Лес был отгорожен, прямой дороги сюда нет до сих пор. Так сказать, сработано экологически чисто. Идея была именно в том, чтобы обеспечить дракону недоступный для любопытных уголок. Но это не спасло его от тебя.

Тильда хмыкнула, ткнула ящера в бедро сорванной по дороге веточкой.

— Не похоже, чтобы он был сильно против!

— Может, и был. Порывался же сожрать пару раз.

— Он мог меня сбросить, когда мы летели?

— Да, мог, — признался Маард.

— Какова вероятность?..

Маард остановился. Дракон сел, перегородив собой узкую тропинку.

— Немалая. Мне было куда важнее унести тебя оттуда, где опасно. Обмолвись я, что ящер может тебя скинуть, ты бы не полетела. И тебя бы нашли. А он мог. Мог просто расправить шипы на шее.

Тильда посмотрела на него прямо. Так, будто не дракон перед ней, а он сам.

— Ты его держал.

— И не только тогда.

Погладила широкую драконью переносицу. Ящер принялся посвистывать, довольно раздувая ноздри. Маард подумал, что коли присутствие девушки стало вызывать у зверя приятные эмоции, теперь он ее не тронет. Но бдительности все же терять не стоит.

— Папа рассказывал мне о принципах дистанционного управления. Но о тебе почти не говорил. Поэтому я так перепугалась, увидев дракона впервые. Я не могла понять, что передо мной — разумное существо или управляемая удаленно биокукла. Теперь вижу, что оба варианта неправильны, — она провела ладонью по надбровным дугам ящера, и тот засвистел с удвоенным энтузиазмом. — Вы разные. Ты и он.

— Ну, мы такие, — подтвердил Маард. — Пойдем?

— Пойдем, — кивнула рыжая.

Вскоре узкая извилистая тропка сменилась луговой травой. Дракон не замедлил изваляться в зарослях мелких желтых цветов с терпким запахом. Тильда посмотрела на довольно извивающуюся в траве зверюгу и спросила:

— Это у него аналог мытья или дезодорант?

— Аналог любимой лужи у свиней, — почти серьезно отозвался Маард. — Только этот поросенок валяется не только в грязи, но и во всем, что пахнет.

Тиль ухватила ящера за кончик хвоста, рассмеялась:

— Нет, Браза Нигга, мытья тебе не избежать!

Миновали луг, пересекли широкую лесополосу. Дракон шуршал сухими листьями, кого-то вынюхивая. Тильда пела. Тихонечко мурлыкала себе под нос, но не прислушиваться было просто невозможно — эти звуки действовали на Маарда гипнотически. Голос слабый, но звонкий, слушать ее приятно. Несколько раз Маард порывался подпеть, но девчонка мгновенно смолкала, краснела и смотрела на него так, будто он только и делал, что издевался над ней.

— Я знаю, что плохо пою, — смущалась рыжая. — Но иногда забываюсь.

Забавная она. С трудом верилось, что такая беда могла приключиться именно с ней. Обычно легких людей неприятности минуют. Хотя девочка все же везунчик: как ни крути, жизнь — главный приз. И она за нее держится крепко. Лишь бы не сломалась, когда накроет «второй волной».

— Тиль, вон между теми кустами направо. И осторожно, там крутой спуск, — направил девушку Маард.

Тильда послушно свернула в заросли орешника, и секунды спустя Маард услышал восхищенное:

— Вау! Красотища!

Дракон не стал ломиться через кусты: подпрыгнул, перелетел, чуть коснувшись мощными лапами верхушек ореха, и приземлился аккурат рядом с восторженной Тильдой. А та во все глаза смотрела, замерев, на залитую молочным туманом гладь озера.

— Ну что, дочь каменных джунглей, красиво? — с улыбкой поинтересовался Маард.

— Да…

Дракон потянулся, пошевелил кончиком хвоста, перепугав кузнечиков в прибрежной траве. Тильда повернулась к зверю, прищурившись от солнечного света. Залюбовалась.

— Ты иногда кот в броне, а не дракон, — рассмеялась она.

— Да, я такой! — промурчал Маард. — Я всякий!

Ящер поджал лапы и крылья, перевернулся, прокатившись по траве, блеснул на солнце серебряным брюхом.

— Мы купаться полезем? Или ты красоваться будешь, хитрец?

— Хех… Ты в спортивном костюме мыться будешь?

Она смутилась. Видимо, вспомнила, что рядом с ней не просто дракон.

— Я в трусах и в майке. А потом обсохну.

— Скромница. А слабо стриптиз? — хитро поддел девчонку Маард.

— Перед ящером? — фыркнула Тильда. — А смысл?

— Жадина. Давай разоблачайся и садись верхом. Завезу тебя в воду, а то берег топкий. И нарви травы зверю спинку потереть. Мы, драконы, это дело любим!

От ее рук пахло хвощем и влагой. Пальцы холодные, ловкие. Стоя по пояс в воде, Тильда ловко натирала импровизированной мочалкой черные чешуи-пластины на боках дракона, смеялась. Зверь довольно сопел, жмурился.

— Ты будто сковородку чистишь, — улыбался Маард. — Только этой сковородке еще и приятно при этом.

— Всякое живое существо любит ласку и уход, — радостно откликнулась девушка. — Особенно если это большой дракон.

— Гррр, — гортанно промурлыкал ящер и поддел носом ладонь девушки. Тильда вздрогнула.

— Я к нему все никак не привыкну… Он же чудо.

— Он опасное чудо. Никогда не знаешь точно, что вытворит в следующий момент. Поэтому не забывай об осторожности.

Тильда обошла дракона, погладила мускулистую шею, пошлепала ладонью по сгибу крыла. Зверь тут же развернул крыло, поднял его вверх, открыв бархатистое подкрылье, и девушка тут же принялась намыливать его. Эх, хороша! Мокрая футболка очерчивает пышную грудь, стройную талию. Попка упругая, незагорелая. Ноги красивые… даже дракон заглядывается на крупную родинку на правом бедре.

«Интересно, кем он ее считает?» — подумал Маард. Насколько он помнил, никто не изучал отношений драконов с живыми существами из разряда несъедобных. Да и не на ком было изучать: ящер Маарда был третьим выведенным в НайнФлэгс драконом. И первым, кого пустили в эксперимент. А еще единственным живым на данный момент. Факт: до появления Тильды он ни к кому не проявлял такого расположения. Люди его нервировали. Все. И даже привычная Грета. Ее он просто терпел. А Тильда…

— Почему он к тебе льнет? — спросил Маард, не особо рассчитывая на внятный ответ.

— Потому что я им восхищаюсь, — просто ответила Тильда.

Маард хотел сказать ей, что восхищаются многие и многие тянутся погладить и всячески выразить свой восторг, но промолчал. Подумал о том, что дракон улавливает состояние оператора. А может, и мысли читает… хотя это и бредово, в общем-то. Просто девочку хочется поддержать. Хоть как-то. Вот они и старается. Они. То есть и Маард, и дракон.

— Маард, а почему ты пошел оператором работать? — спросила девушка. — Ты наукой занимаешься?

— Нет.

— А почему тогда? Ведь не самый удачный вариант для мужчины…

— Не нашел себя в других специальностях.

— А семья не против?

— Нет у меня семьи.

— Ну как это так? — Тильда даже мочалку выронила. — Ты же молодой, наверняка красивый… И что — даже девушки нет?

— Даже нет, — ровно ответил Маард. — Не сложилось. И давай тему сменим.

— Слушай, а как ты разговариваешь? — натянуто-весело спросила девушка.

— У меня ларингофон, а в глотке ящера транслятор.

— Ага… — сказала она и задумалась.

Дракон улучил момент и вырвал у девушки из рук пучок хвоща. Миг — и мочалка исчезла в глотке зверюги. Тильда выглядела растеряно.

— И что теперь делать прикажешь, проглот?

Ящер встряхнул крыльями, окатив девушку потоками воды.

— Ах, ты! — завопила она и принялась брызгаться.

Хохот, визг, добродушное ворчание дракона, туман, тающий в лучах восходящего над озером солнца, азартно сверкающие серые глаза, еле уловимый запах мыла от мокрого тела и каскад холодных бодрящих капель, которые не то дракон ощущал шкурой, не то Маард кожей. И впервые за много дней Маарду было спокойно и легко. Смеялась Тильда, нежилось в утренних лучах маленькое лесное озеро, насвистывал тихонько довольный дракон.

— Знаешь, — сказала Тильда уже потом, когда они возвращались в пещеру. — Бывают такие моменты, которые потом вспоминаешь долго-долго. Если не всю жизнь. Мне кажется, сегодняшний день я буду помнить всегда.

18

Бирюзовый шелк моря стелился под крылом, сливаясь в бликующую бесконечность. Ощущение быстрого полета кружило голову — хотелось вытворить что-нибудь эдакое, веселое. Лишь усилием воли Маарду удалось взять себя в руки. Понимая, что ведомый сейчас тоже во власти куража, он коротко приказал:

— Альбатрос-два, я Альбатрос-главный — держим дистанцию. Включить сетку.

— Маард, — в голосе Ромеро слышался щенячий восторг. — Ну ведь красиво же, черт подери! Что ты, в самом деле! Глянь, как я могу!

— Альбатрос-два, — ответил Маард, стараясь, чтобы голос звучал холодно и ровно. — Мы выполняем задание, если вы не подчинитесь, то будете отстранены от полетов.

Маард хорошо понимал Ромео. В этот полет отправили лучших операторов. Пусть вслух об этом и не говорилось, но это была награда. Первый испытательный полет за пределами базы. Вместо привычных, надоевших всем шмелей — боевые альбатросы. Изделия серьезные. Вот только не учли кураторы, как подействует вид рифа на изнывающих от скуки в изоляции операторов. Если даже ему, Маарду, хотелось любоваться и любоваться красотой моря, жалея, что не может ощутить запаха волн и свежего ветра, то что уж говорить о Ромео. Этому волю дай — уронил бы свою «птицу» в воду и сам с детскими восторженными воплями плюхнулся следом.

— Принято, — вздохнул Ромеро, словно прочитав мысли ведущего. — Сетка включена.

— Вас понял, — автоматически откликнулся Маард, еще миг полюбовался красотой и тоже перевел своего альбатроса в боевой режим.

Раскрылась перед глазами координатная сетка, системы тут же начали выводить оператору обстановку. Яркаябирюза моря поблекла, отдалилась, пошли данные об окружающем пространстве. Сейчас на изделие помимо датчиков, находящихся в самих альбатросах, работал спутник орбитальной группировки, пара мощнейших компьютеров, ну и мозг операторов, конечно.

Маард отметил горящий зеленым значок сторожевика примерно в миле от них. Именно с него стартовали два изделия. Интересно, что сообщили экипажу о паре белых птиц, которые поднялись с их борта. Хотя, конечно, ничего — представитель проекта сам открывал контейнеры, а дальше уже дело Маарда и Ромеро. Что ж… Месяц тренировок — и этот первый полет. И сразу в такой обстановке. Двенадцать километров побережья, буквально усеянного отелями, с одной стороны Иордания, с другой — Египет, в общем, Эйлат. Короткое слово, обозначающее целый мир. Вспомнив давнюю экскурсию сюда, Маард вывел данные о содержании кислорода — все верно, повышенное, идеальные условия для отдыха. И ужасно некомфортные для разведчика. Расслабляет, отвлекает от дела.

— Альбатрос-два, повторите полетное задание, — приказал Маард.

Новичков надо дрючить — непреложная армейская истина. И пускай в проекте они все были на равных, недаром Джо поставил Маарда командиром двойки. Маард хотя бы не забудет, сколько миллионов стоят эти птички, которыми сейчас стали они с Ромеро.

— Патрулировать вдоль побережья Эйлата. Постараться обнаружить объект «котик», — послушно доложил ведомый.

Все точно и просто. Сейчас где-то под водой находится еще одна «зверюшка» их лаборатории. Вот ее-то и нужно обнаружить.

— Проклятье, — выругался Ромеро. Маард отметил, что ругается тот всегда по-немецки.

— В чем дело? — забеспокоился он.

— Мы его не найдем! Все море в засветках! — парень, как всегда, горячился.

Маард понял его. Действительно, море под ними было в засветках. Риф буквально кишел отдыхающими. Бесконечные красные точки. Тела, катера, яхты… Маард ухмыльнулся: неужели Ромео думает, что Грета запустит «котика» среди отдыхающих?

— Глубже ищи, — коротко скомандовал Маард и сам перевел визоры на глубину.

Количество красных точек резко уменьшилось. Дайверы, конечно, тоже попадали в засветку, но… Скорость изделия должна быть выше — если учитывать это, шанс обнаружить цель возрастает. А потом Маарда осенило. А зачем ждать? Откуда будет выпущен котик? С субмарины? А зачем? С берега? Не от отелей же! И значит, курс на Мигдалор. Пляж для местных, и всего в полумиле находится обсерватория, риф почти к берегу подходит — идеальное место для «котика».

— Делать, как я! — резко скомандовал Маард и ускорился.

Идея выполнить задание в короткий срок захватила Маарда. Тем более, быть может, потом им разрешат свободное пилотирование. Ему чертовски хотелось вновь испытать ощущение полета, не отвлекаясь на тактическую информацию. Эгоистично, но что поделать?

Мигдалор… Ему приходилось бывать тут. Красивые места. Вот только загорание на лежаках Маард всегда считал страшной глупостью, уделом гламурных барышень и лентяев. Хочешь загореть? Марш-бросок поможет. Шестьдесят километров по пустыне с выкладкой, солнце прожаривает даже сквозь одежду. Мозг теряет связь с реальностью — настолько, что остается только одно: цель.

От посторонних мыслей отвлек голос Ромеро:

— Вау, какая цыпочка!

— Отставить, Альбатрос-два! — для порядка приказал Маард.

— Да не, смотри какая, так бы и засадил! — вопреки обезличивающему действию ларингофонов в голосе Ромеро Маард услышал мечтательность.

«Хорошо быть молодым», — мысль улыбнула.

— Сам полюбуйся! — не унимался ведомый.

В правом верхнем углу замерцала иконка — «альбатрос-два» передал сообщение. Маард проконтролировал курс — они неслись вдоль полосы прибоя — и открыл файл. Интересно, что за особа так возбуждающе подействовала на ведомого, что тот забыл о своей Джульетте? Черно-белое изображение: роскошный бюст крупным планом. Хитрый Ромео использовал ночной режим, так что неизвестная жертва даже не знала, что верх купальника не защищает ее от нескромного взгляда парящей над лежаком птицы.

— Хороши дойки, — не удержался Маард. Перед тем как удалить картинку, глянул еще, задержав взгляд на тяжелой груди, крупных сосках. Какой же мужчина откажется еще разок посмотреть на прекрасное?

Сердце замерло, дало сбой. Даже слившись с птицей, Маард ощутил прокатившуюся по коже горячую волну. Россыпь родинок, похожая на созвездие, маленькая растяжка…

«Это бред, этого не может быть!» — попытался привести себя в чувство он. Логика молчала.

Но было поздно. Горизонт опрокинулся. Зашкалил пульс. Его альбатрос заложил немыслимый вираж. Если кто-то наблюдал за крупной птицей, несущейся вдоль берега, он наверняка удивился, увидев, как она выполняет мертвую петлю, и, завалившись на крыло, несется на бреющем вдоль пляжа.

— Альбатрос-главный, здесь Центр, что происходит? — голос Джона До достиг сознания Маарда, словно продравшись сквозь пелену.

«Что творишь, дурак?» — вопили остатки разума.

— Центр, я Альбатрос-главный! — спокойно ответил он. — Принял решение о смене плана.

И тут же, пока Джо До не вмешался, отдал приказ:

— Альбатрос-два, самостоятельно следуйте в квадрат двенадцать-двадцать девять, ведите поиск.

— Исполняю, — слегка оторопело ответил Ромеро.

Пока Центр осмысливал, что происходит, птица, управляемая Маардом, была уже в том месте, где делал снимок Ромео. Еще раз сверился с координатной сеткой, торопливо зашарил взглядом по пляжу: будни, но многолюдно. Лежаки, тела… Пестрые купальники, полотенца, зонты, молодежь, забавляющаяся пляжным волейболом…

Птица кружилась над пляжем. Маард не мог понять, хочет ли он, чтобы бред стал явью, или боится этого. Зачем ему это нужно? Что дальше, ну что? Впрочем, поздно!

Элен сидела, обхватив колено руками. Маарду показалось, что она изменилась с момента их встречи. Пополнела? Неважно. Синий купальник подчеркивал белизну незагорелых плеч, на собранных в жгут волосах повязана легкомысленная косынка…

Игорь увеличил изображение, приблизив ее лицо: ямочки на щеках, движения губ, взгляд мимо — на кого-то. Маард заложил вираж, выискивая собеседника Элен. Здоровенный дядька с пузом, заросшим рыжим волосом, возвышался над ней, что-то рассказывая… Звук! Не известные Маарду конструкторы умудрились и об этом позаботиться. В уши ударил шум моря, крики чаек, голоса, верещание детей, музыка. Элен беззаботно смеялась — как тогда, с ним… А глубокий мужской голос что-то втирал ей, вот только Маард не понимал ни слова. А потом… Поросшая густым волосом лапища с толстыми короткими пальцами взяла Элен за подбородок, запрокидывая голову. А вторая ручища по-хозяйски огладила пышную грудь. Элен улыбнулась.

— Маард! Отставить! — заорало в ушах.

Он едва успел отвернуть птицу от испуганного лица здоровяка, взмыть в воздух. Сан-ти-мет-ры…

«Я ж едва не убил его», — ошарашено вертелось в мозгу. А ведь он чуть не впился крепким клювом биомеханизма в лицо мужику, полностью потеряв контроль над собой.

— Маард! Сукин кот! — Джо До впал в неистовство.

Еще бы — потерять изделие за миллионы долларов из-за идиотского поведения оператора!

«Как бы меня из кресла не вытряхнул», — подумал Маард равнодушно.

— Что происходит, Маард? Куда тебя несет? Что это за мужик? — не унимался амер. — Ты под суд пойдешь! Об этом думаешь? Немедленно возвращаться на Базу-два!

— Принято, — коротко ответил Маард.

Игорь отключил все, что можно. И вновь полетел над бесконечной голубизной моря, ускоряясь. Не думать — вот что ему было нужно. Просто лететь. Скорость. Движение. Цель. Не думать. Не впускать в себя ничего. Смотреть вперед. Возвращаться.

Зеленая засветка сторожевика — той самой «Базы-2». Люди на палубе. Красный огонек контейнера. Снизить скорость.

— Цель обнаружена! — Ромеро все-таки довел дело до конца.

Когда управляемая Маардом птица вошла в контейнер-хранилище, Игорь улыбался. А потом резко наступила тьма.

19

Пару дней все было безоблачно. Погода благоприятствовала, теплая и сухая — почти по-летнему. Время текло лениво и неспешно, как мед из кружки. Грелись на солнце, ходили в лес за орехами, рано утром летали за земляникой.

— И что — она круглый год тут растет? А зимой?

— Зимой тепло поддерживают искусственно, как в парниках, — объяснял Маард. — Ты и сейчас нигде землянику не найдешь, кроме как тут.

Дракон лениво грелся в рассветных лучах. Маард с усмешкой наблюдал восторг, с которым Тильда встречала каждую крупную ягоду.

— У тебя детство-то было? — поинтересовался он.

— Кажется, да. Это когда за тебя все взрослые решают?

Он слегка опешил.

— Нормальная ассоциация… Не совсем то, но… вроде того.

— Тогда было. Но очень давно — когда бабушка с дедом еще жили с нами, а не в доме престарелых. А когда мне исполнилось десять, они уехали от нас. Мать посодействовала.

— Ты считаешь это правильным?

Она приподнялась на локте. Прищурилась. Без улыбки.

— Если выживу и доживу до старости — напомню матери, как она обошлась со своими родителями. А они меня вырастили, Маард. Не она. Бабушка и дед. Для них я не была напоминанием о неудачном замужестве. Они меня любили. И матери я не прощу. Разучилась.

Дракон чем-то аппетитно зачавкал. Маард прислушался к ощущениям: судя по всему, лягушку поймал. А что, почти французская кухня. В малом количестве (ибо дракон не тратит свое время на ловлю лягушек, а лишь хватает их, когда они сами в пасть идут) — деликатес!

— Тебе много приходилось прощать?

Кажется, этот вопрос ее смутил. Ох, лишь бы не обиделась. Она же, как спичка, — в момент, дай только повод… Вот и сейчас — молчит и смотрит на ящера с таким выражением лица, что невозможно предугадать, что она выдаст в следующую секунду.

— Нет, немного.

— Маленькая ты еще. Умение прощать приходит с возрастом и… — Маард хотел сказать «с настоящими обидами», но вовремя осекся.

— Какой ты умный! — фыркнула Тильда. — Ощущение, что тебе за пятьдесят!

Смолчал. Ненужный разговор, тема, грозящая обернуться ссорой, — если верить ощущениям. Ну, поссоримся — и чего хорошего? Еще домой лететь предстоит. Поругаться — запросто, вчера уже выясняли отношения по какой-то мелочи. Завелась сама и ящера завела. Бедную невинную животину. Вот заработает дракон невроз…

— Маард…

— Набирай ягод, — буркнул он, отвернувшись. — Шесть утра. Скоро обратно.

Зашуршала под ногами трава. А мгновение спустя Маард почувствовал, как прижалось к груди дракона теплое тело. Ящер удивленно изогнул шею, обнюхал Тильду. Девчонка обхватила его худыми руками.

— Прости меня, пожалуйста. Я глупость сказала… Обидела тебя, дура.

— Ну ты что? — спросил Маард как можно мягче. — Все в порядке, ну чем ты могла меня обидеть? Возраст? Какое это имеет значение? Шестьдесят или слегка за тридцать. Что тут такого важного?

Она прильнула к нему щекой. Ссутулилась, будто от холода.

— Я ничего о тебе не знаю. Ты меня оберегаешь, заботишься… а я не несу тебе ничего, кроме неприятностей. И еще бестактные вопросы задаю, — потом улыбнулась. — А все-таки тебе не шестьдесят, я это чувствую.

Ящер фыркнул ей в затылок, распушив рыжим одуванчиком. Маард погладил крылом.

— Не волнуйся. Я дракон, а ты принцесса. Не наоборот.

Она просияла, улыбнулась. В пасть ящеру отправилась очередная земляничина из перепачканных соком рук Ее Высочества.

На полпути обратно Тильда внезапно попросила Маарда срочно сесть, и ящер поспешно приземлился на лужайке посреди леса. Девушка обмякла на шее дракона, тяжело дыша.

— Маленькая, ты что это? — встревожился Маард.

— Плоховато, — еле слышно ответила она.

— Укачало тебя?

— На… верное…

Девушка распустила страхующие узлы, соскользнула в траву. Отползла на четвереньках в сторону, выгнулась в рвотном спазме. Маард смотрел на нее с тревогой. Что с ней? Просто укачало? Но летает-то уже не в первый раз, да и сейчас ровно шли, небыстро и без выкрутасов. Заболела, съев что-то не то? Перебрал в памяти: земляника, вчера орехи, рыба, лапша из пакета… Вроде и свежее, но все может быть. Да и что делать теперь?

Бессильно смотрел, как девочку выворачивает от рвоты. В голове было до омерзения пусто. Потом пустота сменилась холодом и злостью на себя самого. Долго думал. Терял время вместо того, чтобы рыть, искать выход из ситуации. А теперь что делать? Девочка заболела, медпомощь недоступна… Хотелось рычать от бессилия.

— Рыжик…

Она села в траву, обняла колени руками, уткнулась в них лицом. Маард подошел так близко, что рассмотрел бисерины пота на шее девушки. Дракон напрягся. От Тильды отчетливо пахло страхом. Этот запах не поддавался описанию, но за годы работы с драконом Маард научился четко его узнавать. Косули, которых он загонял, пахли именно так — страхом и безнадежностью.

— Тиль, что с тобой?

— Сейчас… уже легче… пройдет…

Ее знобило. Маард подышал на дрожащие плечи, чтобы ей стало теплее. Минута, другая, третья… ничего не меняется, как фотография. Только скатываются тяжелыми каплями пота секунды. Одна за другой.

— Тиль, посмотри на меня.

Девушка подняла голову. Уже не такая бледная, но… Зрачки «плавают», дышит тяжело, дрожит.

— Как ты? Лучше, хуже? Не молчи!

— Лучше…

— Чем тебе помочь?

— Согрей…

Заставил ее стащить все мокрое тряпье, подтолкнул мордой под крыло, спрятал, прижал к теплому боку. Минуты спустя понял по ровному дыханию, что Тильда уснула. Будить не решился. Сидел смирно, боясь сделать резкое движение и нарушить ее сон, и сушил дыханием сырую от пота одежду.

Через час девушка зашевелилась. Маард осторожно заглянул под крыло и спросил:

— Ты как, маленькая?

— Ничего, — сонно отозвалась она. Покраснела и добавила: — Только совсем голая.

— Я тебе одежду просушил. Сможешь одеться сама?

Она смущенно кивнула. Пока Тильда одевалась, ящер демонстративно вглядывался в окрестности. Или в небо. Или в траву между мощными лапами. Вроде как изучал обстановку и созерцал лиловый клевер, росший на лужайке в изобилии. Тиль заметила — усмехнулась.

— Ты сама скромность…

— А ты — сама непосредственность, — парировал Маард. — Если оделась — садись давай. Полетели.

Усаживаясь, она спросила:

— А что будет, если нас с тобой увидят сотрудники НайнФлэгс?

— Может, и ничего. Но скорее всего, придется думать, как выкручиваться. Или прятать тебя, или…

— Что «или»?

— Ничего. Готова? Если почувствуешь себя плохо, говори сразу.

Тильда коротко ответила «угу», послушно прижалась к шее дракона. Добрались нормально, хоть и не покидало ощущение чего-то неправильного. Рыжая молчала. Будто тщательно скрывала что-то.

— Скажи мне, чего ты боишься? — спросил ее Маард по возвращении.

— Как и все, наверное. Боли, смерти, — пожала плечами девушка.

— А сейчас?

Она на мгновение задумалась.

— Создать тебе неприятности.

Ну вот, заело… У самой проблем выше крыши, а переживает за беспроблемного дракона. Маард задумался. Когда в последний раз за него кто-то переживал и волновался? Здоровенный детина, сам себе хозяин. Нет же — попавшая в переплет девчонка боится создать ему неприятности. Если бы драконы могли печально усмехаться, морда ящера скривилась бы в ироничной гримасе.

Тильда прошла в глубь пещеры, улеглась на одеяло. Дракон протопал следом, уселся у ног.

— Рыжая, давай не прятаться. Что болит?

— Ничего не болит, — вяло улыбнулась она. — Все хорошо.

— А что плохо?

— Да все нормально. Просто слабость и немного голова кружится. Я отосплюсь — и все вернется, — она посмотрела на него почти умоляюще. — Я тебе обещаю.

— Ты здорова вообще-то? — спросил прямо.

Она взглянула на него в упор. Лицо осунулось, побледнело, глаза нехорошо блестели. Тиль, соврешь — тут же пойму.

— Нет.

Как отрезала. Поморщилась — видимо, от подкатившей дурноты — и тихо попросила:

— Если тебе нетрудно… Термос в сумке.

Ковырнул сумку, вытащил термос, стараясь не повредить его клыками. Подал сосуд Тильде. Стоял и смотрел, как девушка пьет, — жадно, роняя капли на куртку и колени.

— Что еще, маленькая?

Она свернулась калачиком, словно ей опять стало холодно.

— Ничего больше, спасибо. Я попробую сном полечиться, хорошо?

Вместо ответа дракон улегся рядом с ней, накрыл крылом. Часа на два она забылась сном. Проснулась резко, всхлипнула, вскочила и поплелась к выходу из пещеры. Маард подорвался за ней. Успел — не подставь он крыло, девчонка бы точно сорвалась с уступа вниз. Она обвисла на сгибе крыла, тяжело дыша. Ее снова рвало.

Ночью оба не спали. Тильда тяжело дышала, просила пить. Вода в термосе закончилась, а девчонку все трепало рвотными спазмами — до слез, до резей в пустом желудке. Маард носил ее на спине — обессилевшую, похожую на тряпочку. К утру ей немного полегчало, и оба заснули.

Маард проснулся раньше девушки. Зацепил клыком за ремешок термоса, сгонял дракона на родник, набрал воды. Вернулся. Сидел неподвижно и смотрел на спящую Тильду. Слушал ее прерывистое дыхание, и с каждой минутой мрачнел все больше.

— Маард…

— А? Как ты?

— Так себе… — она говорила с трудом. — Скажи — яблоками пахнет?

Принюхался.

— Да, есть немного. Что такое?

Она засмеялась тихонько, покачала головой.

— Это ацетон. Лекарство кончилось… имплант под кожей. Там две гильзы — концентрированная глюкоза и инсулин. Теперь точно все…

Он понял не сразу. А когда дошло, ему стало по-настоящему страшно.

— У тебя диабет?

— Да.

Она села. Темные тени под глазами, растрескавшиеся губы, дрожащие пальцы. Умоляющий взгляд.

— Я тебя прошу — ничего не делай. И не зови никого. Не надо. А, Маард?..

Он молчал, не зная, что делать. Ему казалось, что поодаль стоит мужчина в черном комбезе со льдом в глазах. Он давно привык к его присутствию. Дружище Смерть, стоящий рядом, старый приятель. Вот только сейчас он ждал не Маарда. И выхода не было. Сменить имплант? Даже если он сможет быстро достать его на черном рынке, то… Кто будет менять? Необходима стерильность, специалист. А дать умереть девчонке… Уж лучше в полицию. У нее будет шанс выжить. Некстати подумал: «А что, даже в камерах люди живут». Он сам который год живет в четырех стенах, все еще не выдвинул верхний ящик стола.

Что ж делать с тобой?..

20

И вновь летит навстречу гладкое полотно шоссе. Сколько их в жизни — ровных автострад, не имеющих видимой разметки воздушных трасс, тропинок в садах?.. Недаром на этой земле главным проклятием всегда считалось проклятие дорог, а главным счастьем было обретение дома. Вернее, даже не дома, а Дома — именно так, с заглавной буквы. Маарду не повезло: дорог в жизни хватает, а с Домом по-прежнему не очень. Может быть, это действительно порча? Нельзя было уезжать… Маард помотал головой, отгоняя навязчивые мысли. Детский сад какой-то, еще мистику во всем видеть начнем. Выискался тоже — «бывший подъесаул» из песни тезки-Талькова. Хотя он уезжал без проклятий, в новый яркий мир, где всегда тепло, а на улицах растут апельсины. Что ж, апельсины он тоже перестал любить.

Улыбнулся воспоминаниям. Одно из первого, что запомнилось тут — апельсины под ногами. И удивленные, полные жалости глаза пожилого мужчины, каркающий голос с легким акцентом:

— Молодой человек, их нельзя есть.

И собственное непонимание — мол, почему нельзя, раз вот они на деревьях и все равно на дороге валяются. А там, далеко, в магазинах давятся за блекло-желтое подобие этих маленьких солнц. Пару лет спустя история повторилась. Себя он узнал в длинном нескладном подростке, растеряно глядящем на богатство под ногами и на здоровенного солдата рядом: «Парень, это нельзя есть». Маард тогда просто купил и подарил мальчишке два кило апельсинов. Вспомнил себя: объяснять, что рядом трасса, и апельсины несъедобны, казалось глупым.

Маард покосился влево. Мишка, он же Майк, выдвинув квадратный подбородок, молча глядел на дорогу, огромные лапищи сжимали руль — статуя конкистадора да и только.

— Извини, Миш, — первым нарушил молчание Маард. — Из-за меня вот и тебя дернули.

— Да брось, — не меняя выражения лица, откликнулся «конкистадор». — Мне лишний повод для радости, смена идет в зачет, а мы будем на курорте.

Маард не понял, шутит Майк или нет, и закрыл глаза. Впереди были два часа пути, он попытался задействовать старый рефлекс — в дороге нужно спать. Правда, сон не шел. Внутри все еще была сжата тугая пружина.

Вспомнилось лицо До. Американец, конечно, пытался сдерживать себя, но даже сквозь маску спокойствия Маард видел, что он в бешенстве. Что ж, Игорь вполне его понимал, поэтому молчал, снимая соп-сьют. Хотя молчать было глупо — и это он тоже понимал. Но начинать подобный разговор первым не хотелось.

— Так и будешь молчать? — не выдержал американец.

Маард выбрался из кресла, расправил плечи… Несмотря на чудо-костюм, спина немного затекла.

— Ты что там творил? Ты едва не угробил изделие! — распалялся шеф.

Что характерно, на круглопузого, которого «изделие» едва не отправило к праотцам, Джо было наплевать, что, впрочем, понятно.

— Извини, Джо, не справился, — Маард почти не врал.

Как ни странно, слова попали в точку. Лицо американца утратило каменное выражение. И уже совершенно иным тоном он спросил:

— Что произошло, кто эти люди?

Маарду почему-то не захотелось врать, поэтому он просто сказал:

— Женщина, которую я люблю и…

Американец жестом остановил его:

— Ясно. Сейчас в душ и писать отчет. В принципе, полное слияние, изделие поймало эмоцию оператора, это даже интересно…

Маард почувствовал, что Джо уплывает в какие-то свои мысли, поэтому торопливо попросил:

— Джо, мне нужен хамшуш!

— Кто?

Пришла очередь Маарду зависнуть, ибо почему-то все слова, кроме обиходного, вылетели. Аналог на английском никак не желал вспоминаться.

— Ему нужен отпуск на выходные, дня два хотя бы, — сказали за спиной.

Маард резко обернулся. Почему-то он думал, что в боксе они вдвоем с американцем. Но возле дверей замерли еще двое. По поясам, на которых Маард заметил квадратные кобуры тазеров,[17] он понял — охрана. Хотя да, Джо мог решить, что он не в себе, амеры — они такие: всегда стараются по два презерватива натянуть.

— Никаких отпусков, — коротко сказал шеф.

Маард понял, что если сейчас не предъявит веских аргументов, станет поздно. Внутри по-прежнему было холодно и пусто, но он знал — это его шанс. Шанс — если не на встречу с любовью, то на избавление от кошмара.

— У нас на следующей неделе важные испытания, будут особые гости. Джо, ты сам знаешь, я очень неплохой оператор. Зачем тебе меня терять накануне столь значимых дел?

Маард даже удивился своему внезапному красноречию, но амер задумался. В его глазах мелькнуло что-то похожее на уважение; вероятно, он оценивал аргумент. Потом коротко сказал:

— Давай так: сначала испытания и комиссия, потом этот твой хашмаш? Это будет правильней.

Маард покачал головой:

— Нельзя, они скоро уедут, мне нужны хотя бы сутки, встретиться…

— Удавить того мужика и лишить проект перспективного оператора, — Джо жестом дал понять, что разговор окончен.

Маард решил, что пора устраивать мятеж, но… Американец передумал.

— Сутки. И еще: один ты не едешь. Мне слишком важен хороший оператор. Потому с тобой едет Майкл и всюду тебя сопровождает. Или так, или никак. Я иду навстречу тебе, ты — навстречу нам.

Маард понял, что тут не нужно спорить, поэтому лишь коротко кивнул.

Впрочем, когда Майкл оказался Мишей, все еще более упростилось. Как только ворота базы остались за спиной, охранник сказал по-русски:

— Все, мужик, свобода. Добрасываю тебя до места — и в бар. Обратно ведешь ты. Идет?

Маард только кивнул. Что ж, законное требование. Да и зря Джо боялся, что он надерется и по пьяни придушит жирного. Нет. Он хотел просто… Впрочем, чего он хотел, он и сам не знал. Увидеть Элен. Просто увидеть. А там — по обстоятельствам.

Он все-таки задремал. Пришел в себя от тычка в плечо.

— Как понимаю, тебя к «Орхидее» нужно было подбросить? — с нарочитым пофигизмом осведомился Миша.

Маард потер глаза, отгоняя сонное забытье. Миша поставил машину на подземной парковке отеля.

— Как ты сюда проехал, это же для персонала? — осознавая всю глупость вопроса, поинтересовался он.

— А я и есть персонал, — флегматично пробасил Миша. — Вторая работа, приглядываю тут за самыми буйными. Выгружайся.

Маард «выгрузился» и спросил:

— Миш, ты никого в ресепшене не знаешь? Мне нужно найти…

— Не боись, всех найдем, все покажем, пошли.

Маард, конечно, слыхал об «Орхидее», но… Действительность всегда превосходит ожидания — с тем или иным знаком. Реклама обещала «тайский рай» — и не врала. Утопающая в зелени пальм территория отеля, заставленная домиками-виллами в восточном стиле. После холодного аскетизма базы глаза резало буйство красок: изумрудная зелень растительности, горящие на солнце желтым светом скалы, море где-то далеко внизу, красно-белые виллы под остроконечными крышами, раскиданные в причудливом беспорядке… Маард тут же спрятал глаза за стеклами очков, но красочный мир пробивался и за сумрак затемненных линз. Казалось, некий волшебник перенес их за тысячи миль отсюда, в далекий Таиланд. Льющаяся откуда-то восточная музыка усиливала это ощущение.

— Леночка, привет, солнышко! — жизнерадостный бас Миши рассеял иллюзию.

Миловидная блондинка на ресепшене, сморщила далеко не таиландский шнобель. Похоже, Миша не был среди ее фаворитов. Но здоровяк, будто не замечая этого, подтолкнул Маарда в плечо.

— Леночка, это Игорек! Игорек, улыбнись Леночке! Леночка, Игорек ищет свою старую подругу, но у него один день, завтра он улетает, поэтому ему просто необходимо помочь…

Маард растеряно взирал на Мишу. От флегматичного конкистадора не осталось и следа, тот трещал, как продавец рыбы на рынке Хайфы. Маард, попав под влияние этой стихии, послушно улыбался, ощущая себя марионеткой в руках судьбы.

— Как звать подружку? — басил Миша. — Сейчас Леночка нам найдет, на какой вилле она живет…

— Элен, — машинально вставил Маард, перехватил взгляд носатой блондинки, и поправился: — Элен Грюнвальд.

— Тоже блондинка, — тут же зашумел Миша. — Такая вся…

Глядя, как Миша изображает аппетитные формы Элен, Маард догадался, что он тоже видел стремительное пике «изделия», а значит, и лапу на груди женщины… К щекам прилила кровь.

— Шведка? — чирикнула Леночка, выводя Маарда из ступора.

— Нет, — чуть запоздало откликнулся он. — Она из…

— Правильно, нет, — хихикнула блондинка. — Нет у нас такой. Но есть Мартин Грюнвальд, предприниматель, вилла «Гранд Шангри-Ла», номер третий. Сейчас сообщим, что у них посетитель.

— А можно… — встрепенулся Маард. Ему представилось, как блондинка звонит и…

Даже если трубку снимет Элен… она наверняка уже не помнит его. И будет новый позор.

— Не надо звонить! — забасил Миша. — Пусть будет сюрприз! Иди Игорек, возьми «тук-тук», а мы тут с Леночкой…

Тайком от Леночки Миша скорчил жуткую рожу, давая понять, что Маарду пора срочно валить. Да. Он все понимал. И сейчас прикрывал товарища, как было принято.

— До свидания, — вежливо бросил Маард и поспешил прочь.

Увернувшись от здоровенного негра с сачком — видимо, уборщика, он нырнул в какую-то аллейку; тут же едва не заорал от вида деревянного демона, пристроившегося в сумраке. Давно нервы не шалили. Остановился, чтобы перевести дух. Миша молодец. Адрес есть, звонка нет. А это значит, нельзя подвести друга. Никаких драк, вежливо подойти и…

За спиной раздалось громкое тарахтение и постукивание: «тук-тук»…

«На ловца и зверь бежит», — ему сегодня явно везло.

Сзади подъехал небольшой автомобильчик. Тот самый «тук-тук», развозка по отелю. Маард успел махнуть рукой, авто послушно притормозило. Он уселся рядом с полной дебелой женщиной, бросил водителю, яркому юному красавцу:

— Гранд Шангри-Ла.

Снова поймал на себе жалобный взгляд — сродни тому, что получил от блондинки-Леночки. Всю дорогу Маард тщетно искал причину этого. Чем же он пугает людей? Ответ пришел спустя четверть часа, когда автомобильчик отвез немецких туристов к пляжу и вернулся практически к тому же месту. М-да. Пешком два шага. А он прокатался, теряя время. Осторожно ухмыльнувшись в сторону, красавец указал на каменную лесенку, ведущую на уступ скалы:

— Гранд Шангри-Ла.

Лесенка, кубик домика, красные решетки балкончиков. Шесть номеров. Номер третий. Он нашел глазами крайний левый квадратик. Вход прямо с балкона, первый этаж, голубая штора задернута. Во рту стало сухо. Дурацкий сиреневый автомат, пристроившийся на лужайке возле лестницы, исправно сожрал монету и выдал банку «Спрайта». Маард осушил ее в три глотка, бросил в не менее дурацкую урну — красную, сделанную в форме лампады из буддийских храмов. Стало противно и беспокойно. В этом настроении он и поднялся к вилле. Экономя два лишних шага, перепрыгнул перила балкончика, подошел к двери.

Не давая себе передумать, Маард решительно постучал.

21

«Она не умрет. Если я это сделаю, она будет жить. Да, предательство, да! Но бездействие — это убийство».

Маард запросил через поисковик номера телефонов ближайших полицейских участков и медпунктов. Проще полиции — они смогут забрать Тильду отсюда, у медиков вряд ли есть вертолет. Иначе в пещеру не добраться. Холодком прокралась мысль: а сколько девочка проживет в неволе и не получится ли так, что он сам сдаст ее заказчикам убийства отца? Стоп. Надо максимум свидетелей, выходит. Спасателей вызвать? Они вечно толпой носятся. Да и среди них вероятность присутствия «засланного казачка» гораздо ниже, чем в полиции. Все верно. Много шума, может быть телевидение. Вот только корпораты достать смогут и в госпитале. А там… Кубик воздуха в капельницу и… Стало еще страшнее. Выхода не видно, вот что плохо. Бессилие.

В какой-то момент он хотел обратиться за помощью к куратору. Остановила одна мысль: куратор — один из сотрудников НайнФлэгс. Неизвестно, на чьей он стороне. Он может прекрасно знать о том, что Тильда невиновна — и при этом сдать ее как убийцу. И ни о каких больницах речи уже не пойдет.

Пока он думал, открылось диалоговое окно с Центром.

«Маард, не надоело бездельничать? Тебя тут ждут, давай работай», — Мэт, как всегда, вовремя. Так хотелось приложить его хорошим, крепким словцом… но Маард вспомнил о спящей под крылом Тильде и промолчал.

— Куда лететь? — спросил сухо, переключившись на голосовую связь.

— В центр парка, приказ — красиво приземлиться на специально для тебя подстриженный лужок, — в голосе оператора скользнула издевка.

— Вас понял. Проверю, насколько качественно ты постриг газон, Мэтти, — не выдержал Маард.

— Пошел! Вперед! — возмущенно заблажил координатор.

Маард свернул окно диалога. Вдох. Выдох.

— Что ты, Маард? — зашевелилась под крылом Тильда.

— Маленькая, мне надо на пару часов тебя оставить. За это время я постараюсь придумать, где взять лекарство. Ты обещаешь не волноваться?

Она не ответила. Заглянул под крыло — отвела глаза. Выбралась, помогая себе слабыми руками, села на одеяло.

— Лети. Со мной ничего не случится. И… не надо лекарство. Тут нужно весь имплант менять. Я не смогу рассчитать себе дозу самостоятельно. Я просто ее не знаю.

Проверил, есть ли в термосе вода. Посмотрел на Тильду еще раз: вроде ничего… Не лучше, не хуже. Только взгляд фальшивый. Колючки прячет старательно. Боится. Словно чувствует, к чему Маард такой задумчивый.

— Тиль, я вернусь. Я тебя не брошу. Ты мне веришь?

— Верю.

Весь ее вид говорил: «А что мне еще остается?». Захотелось ободрить ее хоть как-то, но… «Я попрошу Грету прислать спасателей. Именно Грету. И полететь к ней самой. Она не обидит девочку — это точно. И Тильда испугается меньше, быть может…»

Он поплелся к выходу.

— Маард!

Дракон обернулся и тихо выдохнул: «Тии…» От этого звука у Маарда холодок пробежал по коже. Нет. Не колебаться. Решил — делай.

— Маард!..

Повисла на шее. Подтянулась, одной ладонью коснулась драконьего носа. Отступила на шаг, пошатнувшись, едва удержалась на ногах, попыталась улыбнуться.

— Ты… ты чудесный. Честное слово. Спасибо тебе.

— Не за что, — буркнул излишне грубо.

Проклятие Иуды — быть предателем. Даже предателем в мыслях — и то гадко. А ведь он действительно не видит выхода. Наверное, его просто нет. Только в клинику. Или она умрет тут без специализированной помощи. У него на глазах.

Вспорол крыльями воздух, понесся развлекать туристов. Не оглядываясь. Молча гнал дракона вперед и игнорировал сообщения от координаторов.

Одна жизнь. Жизнь в подарок, данная только раз — и все, больше не будет. Хотя кто-то надеется, что все не так, но… Вера — это одно, а факты… Факты — упрямая вещь. Как ты ни крутись, что только ни предлагай взамен на время. Оно не продается. Оно само по себе. Его то не замечаешь, то оно тянется слишком медленно. А потом наступает момент, когда понимаешь: вот и край. И тебе до него — полшага. Вот так внезапно — хоп. И у тебя за плечами рюкзак с прошлым, а в руках бумажка с надписью: «Завтра не будет». И чаще куда страшнее эту бумажку видеть в руках того, кто с тобой рядом, нежели в собственных.

Маард посадил дракона в указанном месте, посмотрел на туристов. Восхищенно ахающая толпа. Семьи, парочки, довольные старики… Беспечные, отдыхающие, легкие. И никто не смотрит в свои ладони. Не задумывается. А зачем, когда есть вера в то, что это случится с кем угодно, только не с тобой и не с твоими близкими? Когда-то и он был таким же. Когда же это прошло… Вспомнился звук разрывающейся мины и забавный шелест осколков, косящих траву. И кирпичный бордюрчик. Спасение. Судьба.

Девушка лет двадцати — блондиночка в голубом сарафане — с папой, если не со стареющим любовником. Нет, это все-таки отец — с любовниками себя не так ведут. Миловидная, глаза восторженные. Кто знает, что случится с тобой через час? Кто знает, что у тебя происходит внутри прямо сейчас, когда ты не думаешь ни о чем плохом.

Толстенький пацанчик с родителями — типичная амерская хэппи-фэмили. Бриджи до колен, веснушки на пухлых щеках. Твоя мама так тобой гордится — всюду вперед пропихивает, смотрите, какое у меня сокровище… Малыш, а что с тобой лет через десять будет? Если только раньше не прибежит в школу какой-нибудь придурок с автоматом.

Мужик в белой рубахе с желтоватыми пятнами пота под мышками. Судя по суетливому выражению глаз, даже на отдыхе думает только о том, как бы не съели его маленький бизнес. Наверняка сидит плотненько на транквилизаторах, имеет проблемы с потенцией и в душе искренне считает себя лузером. А мотор-то изнашивается… Мужик, в ладони ничего не держишь? Проверь.

Лица, лица, лица… Кто из вас сейчас думает, что кому-то может быть плохо? Счастливы, беспечны, слепы… А подойди к кому и скажи: «Помоги. Сейчас девочка умирает в нескольких километрах отсюда, ее надо к врачу, но нелегально», — кто откликнется? Хоть кто-нибудь откликнется? Не испугается, захочет помочь, пойдет за драконом без всяких задних мыслей…

Никто, Маард. Никто. Мир сошел с ума. Не их ребенок умирает. Не их девчонке — полшага до края. Это не их личное пространство. Это их не касается. И тебе нечего им дать, нечего даже пообещать, чтобы хоть кто-то согласился помочь Тильде.

А если ей снова плохо?.. Вспомнил, как подхватывал девушку крылом на самом краю — и похолодел. Посмотрел на Грету. Безупречно сидящее на стройной фигуре черно-белое платье, аккуратная прическа, легкий макияж. «Лицо корпорации» одним глазом поглядывала на коммуникатор в ладони и хмурилась. Несколько минут спустя пришло сообщение от нее: «Маард, что происходит? Я смотрю на твои показатели — и откровенно волнуюсь. Что случилось?»

Хотел ответить «ничего». Но резко передумал. Переслал личное сообщение: «Поговорить. Ты и я. Как можно быстрее».

Она посмотрела на дракона с тревогой. Что-то принялась быстро говорить туристам, улыбаясь и указывая в глубь парка. Людское стадо послушно двинулось в указанном направлении.

— Джин, это Грета. Перехвати тургруппу. Я ненадолго отойду, — распорядилась она помощнице по рации.

Маард заблокировал передачу с внешних микрофонов, обратился к Грете:

— Встань позади, чтобы я тебя не видел.

Она повиновалась.

— Теперь слушай. Грета… — осекся. Дракон потянул его домой. Настойчиво, сопротивляясь оператору: не просил — требовал.

— Что у тебя случилось? Маард, ну же!

— Мне надо вернуться. Прямо сейчас. Возможно, потребуется твоя помощь. Грета, нужен маленький вертолет. Когда скажу. Все объясню после.

Она снова встала перед ним. Прищурилась.

— Что ты несешь? Какие еще вертолеты? Тебе стало скучно, и ты решил устроить учения? Маард, я вообще-то на работе, если ты…

— Все. Спасибо, свободна.

С прыжка взмыл в воздух. В спину ударил возмущенный вопль:

— Ты что себе позволяешь-то?

Хотелось что-нибудь разнести. От бессилия. Надо срочно домой — как можно быстрее. Лишь бы ничего не случилось за время его отсутствия.

Что он еще может сделать? Надо врача. И срочно. Когда человеку плохо, ему сперва оказывают помощь, а уж потом интересуются личностью. Значит, надо доставить Тиль в больницу. Машина есть у той же Греты… Стоп. Во-первых, до машины девушку нужно нести на руках. С дракона она свалится — не удержится, особенно если снова накатит дурнота. Кто ее понесет — Грета? Глупости. Да и не станет Грета ничего делать — это как раз во-вторых. Надо бы разузнать, что за напряги у нее на работе. С чего она нервная уже неделю ходит? Выговорили ей за что-то — это точно, и надо на всякий случай выяснить, за что…

Так. Все не о том думаешь, Маард. Тиль тебя ждет, а ты… «Быстрее, — обратился он к дракону. — Я тебя прошу — быстрее…» В принципе, ящер и без него несся со скоростью поезда. Даже не нужно его направлять — рвался домой.

«Маард, куда ты так втопил? Расстройство пищеварения?» — Мэт в своем репертуаре.

Проигнорировал. Отключил все сообщения, кроме экстренных.

Сосновый бор. Озеро. Луг. А там — дом. Ну же, последние сотни… десятки метров.

Тильды не было. Ни в пещере, ни рядом. Маард сорвал горло, зовя ее. Обшарил каждый уголок пещеры, искал и у озера, и у подножия горы, и к роднику летал… Девочка будто растворилась в воздухе. Ушла, забрав сумку. Или ее забрали?.. Дракон тоскливо свистел, будто скулила огромная побитая собака.

Вернулся в пещеру. Улегся, опустив тяжелую голову на одеяло Тильды. Зашелестела бумага. Копнул носом складки ткани — обнаружился выдранный из блокнота листок, испещренный ровными строчками. Долго вглядывался, прежде чем строчки сложились в слова. «Маард, не волнуйся за меня, если сможешь. Прости. Так надо было. Я не хочу создавать тебе проблемы своим присутствием. Не надо тебе мучиться с выбором. Я пойду искать по…» Ручка с закончившейся пастой лежала рядом.

Куда ж ты, глупая? Почему не дождалась, ну почему?.. Маард улыбался. Она не упала с уступа, не утонула в озере, ее никто не увез. А это значило, что он найдет ее.

Внутри крепла уверенность, что все будет хорошо. Тильда жива — это главное. Маард знает эти края чуть ли не до последнего деревца, ему нетрудно представить себе, куда пойдет девушка. Лишь бы она не сбилась с дороги. Лишь бы ей хватило сил идти. Лишь бы не проглядеть ее под пологом пестрой листвы. Он успеет. Он обязательно успеет.

22

— Здравствуйте, а вы к кому? — спросил звонкий голосок по-английски.

Маард посмотрел на открывшего дверь ребенка. Мальчонка лет шести, похожий на леннебержского Эмиля большими голубыми глазами и светлыми вихрами. На Эмиля и…

«При чем тут Эмиль?» — оторопело подумал он.

— Привет. Ты живешь тут? — вырвалось само.

— Неа! Мы тут отдыхаем, — паренек, похоже, попался с чувством юмора.

— «Мы» — это ты и мама? — на этот раз вопрос формулировался с умыслом.

— Ага, и папа еще. Они сейчас придут. Я мультики смотрю, — бойко тараторил малыш. — А вы, дядя, кто?

А действительно, кто? Правильный вопрос, парень. Потому дядя и ответить на него не может. Стоит и смотрит в твою пшеничную макушку, ощущая себя подлецом.

— Я ошибся домом, дружок. Извини, если напугал.

Голос звучал глухо, неприятно. Маард попытался компенсировать это улыбкой. Только бы мальчишка не вспомнил, что нельзя разговаривать с незнакомыми мужиками бандитского вида и не принялся во все горло звать на помощь папу. Ребенок улыбнулся — открыто и светло, как улыбалась ОНА.

— А вы любите мультики про человека-паука? Он супергерой!

— Угу, — промычал Маард. — Ну, пока.

Мальчик весело помахал ему рукой и скрылся в доме. Игорь постоял, глядя на свои ботинки. Те сияли, как обычно. Наверное, привычку чистить обувь до блеска ему вбили навсегда. Странно — даже пыль, кажется, не оседает на них. Маард медленно двинулся прочь.

«А вы, дядя, кто?» Ее улыбка, ее глаза… Почему раньше он не думал о том, что у Элен есть ребенок. Или дети… Маард вспомнил, каким сокровищем была для него добытая информация о ее имени и фамилии, покачал головой. Он ничего о ней не знает. Вообще ничего. Просто имя и даты рождения. Вот и очередное подтверждение родства влюбленности и легкой идиотии.

Под ногой хрупнула не то веточка, не то ракушка. Так вот… Была в душе какая-то надежда — и не стало ее. В один момент. А может, оно и к лучшему. Пора трезветь, лечиться, делать выводы и умнеть.

Маард спустился по лестнице и уселся на ступеньку.

Ради чего это все? Ну, приехал он, и что? Что сказал бы, встреться ему Элен, а не ее маленький сын?

— Здравствуй. Я за тобой, — беззвучно прошептал он. — Давай уедем…

Смешно. Он прекрасно понимает, как это все нелепо, глупо выглядит со стороны. И понимал раньше. Только все равно приехал. Наверное, ни на что особо не рассчитывая, кроме как еще раз увидеть ее. А теперь? Что делать теперь? Сказочник. Идиот. Романтик чертов. Бросился с головой в водоворот — и что? Куда тебя принесло? Маард зло сплюнул. Встал, резким движением отряхнул брюки от сора и быстрым шагом двинулся прочь. Так бывает, когда приходит отрезвление после долгой пьянки. Легкий и цветной мир оборачивается тяжелым, болезненным похмельем.

Ощущения сейчас были похожими. Он шел, не замечая ничего вокруг. Даже разливающийся в воздухе сладкий аромат цветов, казалось, испарился и пропал. И мир виделся почти черно-белым — словно выгоревшая старая картинка. И только совесть жгла раскаленным жалом. Впрочем, испортить он ничего не успел, наверное. А свою жизнь ониспоганил уже давно, жалеть об этом поздно. Некому. Не стоит. Сам выбирал.

— Гор? — удивленно воскликнули за спиной.

Он развернулся на каблуках. Прищурился… Элен стояла в нескольких шагах от него, смотрела удивленно. Пышный бюст, обтянутый синим сарафаном, легкая косынка на плечах, влажные и потемневшие после душа волосы. Она подошла ближе, и легкий запах ее кожи проник в ноздри. Запах любимой женщины, который так долго снился ему. До боли в груди захотелось обнять ее — свою. Свою же! Маард, она здесь — ТВОЯ Элен, твоя, проснись! Нет. Есть такое слово — «нельзя».

«А вы, дядя, кто?»

Никто. Случайный знакомый. Жеребец на одну ночь.

— Привет, Элен! — скучно сказал он, надеясь, что язык не будет заплетаться, а голос — предательски дрожать.

Убрал руки за спину, расставил ноги, вскинул вверх подбородок — почти статуя часового, правда, в гражданке.

— Ты зачем тут? — в ее глазах сменяли друг друга испуг, удивление, страх…

Все, что угодно, кроме радости. Правильно — чему радоваться-то?

Теперь самое главное — не выдать себя. Не сорваться и не сказать то, что рвется наружу из самой глубины — как бы он не старался это подавить.

«Хорошо, что глаза скрывают темные очки», — подумал Маард и спокойно ответил:

— Случайно. Дела по работе. И… Мне пора. Не ожидал увидеть тебя. Рад встрече.

Теперь повернуться. И уйти. Спокойно, не торопясь. Просто уйти, держа спину ровно. Будто все происходящее столь же обычно, как ежедневная встреча с соседом по комнате.

Шаг за шагом, не видя перед глазами ничего, кроме мощеной светлым камнем дорожки, не ощущая ничего, кроме грызущей боли там, где сердце. Если бы она просто окликнула, спросила бы что-то… хотя бы какой-то пустяк. Он бы сорвался. Бросился бы назад, упал на колени — как последний дурак в дешевом кино, просил бы — не гони, дай остаться или идем со мной… Но она молчала. И он шел. Понимая, что навсегда уходит от той черты, которая делит жизнь на «до» и «после».

Потом он пил. Пил долго, стараясь забыть будоражащий аромат кожи, морщинки в уголках прищуренных глаз, вытравить мучительное желание прикоснуться губами к округлым плечам. Залить боль алкоголем. До самых краев — чтобы утонула, захлебнувшись. Швырнул карточку бармену:

— Угостить всех!

Потом был темный провал. Кислый запах рвоты. Дикая головная боль. И холод пистолетного дула у виска. Потянуть за спуск — и прекратить все это. Давай, Маард. Сможешь?

Своевременно вспомнился инструктор и его слова: «Стрелять лучше себе в рот. Так надежнее…»

Вкус металла во рту, привычный запах оружейной смазки. Чуть потянуть и… И никогда не вспомнить ее глаз? Забыть ту ночь? Кто, кроме него, еще вспомнит?

Маард откинулся на спинку стула. Сколько он просидел так, с пистолетом в руке, раскачиваясь взад-вперед? Ему казалось, несколько дней. Потом он спал. Разбудили, вопили над ухом на знакомом языке, который больной мозг отказывался понимать. Заставили встать, погнали куда-то. Джо орал — долго, пока не охрип. Маард слушал и не слышал. Он был подобием куколки, переживающей в коконе свое безвременье. Нет эмоций. Нет мыслей. Нет ничего, только мерное чередование вдоха и выдоха.

А потом туман рассеялся, и началась новая жизнь. Жизнь, в которой он не оставил места двум вещам — сожалению и памяти.

23

Держаться на ногах стало невыносимо тяжело, и Тильда села на обочину, уткнувшись лбом в колени. Мир вокруг плавился, плыл обрывками мыслей, в ушах не то шумело море, не то шелестела опавшая листва. Сознание изо всех сил сопротивлялось липкой, тошнотворной сонливости. Помогала держаться боль — судорогами сводило мышцы, пустой желудок.

Девушка грустно улыбнулась: живучая ты, дорогуша. И везучая — добралась-таки до трассы. Теперь еще капля небывалого везения — дождаться машину, уговорить довезти до ближайшей клиники. Замена гильз в импланте — дело нескольких минут. Детоксикация займет больше — пару дней. Все будет хорошо. Главное, уйти оттуда как можно быстрее: ведь по серийнику импланта ее личность установят мгновенно. Но сперва откачают, а уж потом полицию… наверное. Не о том думаешь. Все это после. А сейчас… Хоть бы одна машина проехала и остановилась.

Снова подступила к горлу горечь, накрыло ознобом. Тильда легла, скорчилась в пыли, прижав колени к животу. Ну хватит же, хватит, довольно!..

Огромный клен по ту сторону дороги стал невыносимо-ярким, заполнил собой горизонт. Медленно потек тяжелыми желто-алыми каплями по черным веткам… Капли разъедали действительность, и сквозь прорехи в ней прямыми жесткими лучами било ультрамариновое небо.

— Помогите… Помогите-еее!!! Маард!..

Визг тормозов. Где-то за гранью видимости хлопнула дверца машины. И еще раз. Неторопливые шаги.

— Что там, Тони? — донесся, словно сквозь слой ваты, мужской голос.

— Бродяжка. Кажется, жутко пьяная.

Небо отодвинулось, померкло. Запахло мужским парфюмом и мятой. Тильда поморгала, пытаясь хоть немного сфокусироваться. Над ней склонились двое — молодые парни. Один худощавый, темноволосый, смахивающий на мексиканца. Второй — тоже «латинос», плотненький крепыш с большими, по-детски наивными глазами.

— Помогите!..

Ей казалось, что она кричит. На самом деле ее даже не услышали. Потрепали по щеке.

— Эй, красавица! Давай познакомимся! Где ж ты так ужралась-то? Глянь, Брайен, а ничего себе девочка!

Наглые руки расстегнули «молнию» на куртке девушки, задрали вверх майку. Тильда застонала протестующе, попыталась оттолкнуть нахала. Смешок:

— Тю! Темпераментная! Глянь — а сиськи хороши…

— Тони, не будь идиотом. Поехали.

— Что ты дергаешься? Колеса отлично работают, мне до сих пор хочется. Помоги-ка ее до леска донести.

Девушка рванулась из последних сил, беззвучно заплакала. Ее оторвали от земли, встряхнули.

— Отличная телка, ну че ты? Хочешь сеанс любви с Белоснежкой?

Шуршала под ногами трава. Или ее несли к морю?..

— Брось. Неизвестно, чем твоя красава больна. А протрезвеет — сдаст нас. Брат, тебе что — нормальных баб мало?

Боль от удара об землю и страх немного разогнали дурноту. Склонившемуся над девушкой типу было чуть больше лет, чем ей самой. Неопрятная щетина, засаленная бейсболка, кривая ухмылочка.

— Кажется, очухалась. Привет! Думаю, ты не будешь против пары приятных минут, а рыжая? Я тебе снюсь. А снов бояться не надо… — он повернулся к своему менее решительному родственнику: — Иди, подержи ей руки!

— Сам держи! Я в тюрьму не хочу, — огрызнулся тот.

Тильда плакала, пыталась сопротивляться — молча, лишь глядя на мерзавца умоляющими глазами. Тот все ухмылялся, сюсюкал:

— Да будет тебе ломаться! Это же приятно. Хорошенькая ты, сладенькая… Я тебе больно не сделаю. Совсем-совсем, если будешь умницей и притихнешь… Твою мать, Брайен! Да придержи ты ее, я хоть резинку напялю!

Через мгновение Тильде заломили руки, сдернули к коленям штаны вместе с трусиками. Она забилась, отчаянно закричала. Удар по лицу, злобное:

— Заткнулась, ну! Брайен, если ты такой чистоплюй, принеси что-нибудь, чем ее можно угомонить. Там шприц в бардачке, остальное сам знаешь, где. Тихо, дура!

Острая боль внизу живота. И удушливая темнота — как горячий омут…

— …Далась она тебе, придурок! Вот куда ее теперь?

— А никуда. Тут останется. И уже никому ничего не скажет. Жгут давай.

Где-то рядом взвыла автосигнализация.

— Что за черт? Брайен, глянь, а…

Брайен послушно метнулся за кусты и спустя секунды вернулся обратно — с белым от ужаса лицом. В спину его подталкивал мордой черно-серебряный дракон.

— Т-тони… — обморочно вякнул парень.

Ящер опрокинул его в траву, прижал мощной когтистой лапой. «Мачо» попятился, судорожно застегивая джинсы трясущимися руками.

— Стоять! — рявкнул дракон. — Девочку бери на руки, быстро! Или я его раздавлю.

Парень испуганно закивал, подхватил Тильду с земли, закинул ее на плечо. Девушка обвисла тряпочкой, чуть приподняла голову. Маард на мгновение увидел бледное заплаканное лицо. С трудом удержался, чтобы не перенести на переднюю лапу с распростертым под ним телом весь вес своего дракона.

— Кто из вас за рулем?

«Мачо» судорожно закивал в сторону придавленного. Маард ослабил хватку.

— Ты, вставай и медленно иди к машине. Рыпнешься — превращу в живой факел. А ты неси девочку на заднее сиденье. Шевелитесь оба!

«Тии…» Бессильно свисающие вдоль тела исцарапанные руки. В растрепанных волосах запутались сухие листья. Грязная куртка задралась и открывала полоску нежной кожи… Стиснув зубы, Маард наблюдал за тем, как девушку укладывают на сиденье серого седана.

— Оба теперь встали к багажнику. Открывайте.

Четыре упаковки баночного пива, бутылки с крепким спиртным, два рюкзака, плед, бейсбольная бита… Дырявая запаска — это уже интересно. Ковырнул клыком — показался край пакета с белым порошком. А вот и лишний повод молчать.

— Девочку в плед закутать. Ее вещи — в багажник, — распоряжался Маард сухо. — Выкладывай из машины пиво и еду.

«Мальчики» послушно исполняли. Дракон волновался, тянулся к Тильде. Маарду стоило большого труда успокоить его. «Я тебя понимаю, дружище, я понимаю. Она вернется. Все будет хорошо. Только давай спокойнее».

— А теперь оба внимательно меня слушаем. Один из вас сейчас садится за руль и пулей несется в ближайшую больницу. У девочки диабет и закончилось лекарство. Второй остается со мной в качестве гарантии ее безопасности. Телефоны у обоих есть? На сколько хватит зарядки, смотрим! Три дня? Отлично. Через три дня ты привозишь девочку обратно. Сюда же. Сам догадаешься, что никто ничего знать не должен? Созвон — как только передашь ее врачам, и далее — раз в сутки. Все ясно? Пошел! А ты — за мной, с пивом и жрачкой.

Спокойствие давалось с трудом. Вот-вот координаторы разберутся с неработающей оптикой и микрофонами… и что тогда — Маард старался не думать. В последний момент заглянул в салон седана. Тильда смотрела на него из-под опущенных ресниц, тяжело дышала.

— Рыжик, все будет хорошо. Мы скоро увидимся. Верь.

Машина тронулась. Проводив ее взглядом, ящер вернулся к дрожащей на обочине «гарантии безопасности».

— Шмотье в руки — шагай вперед, в лес.

Минут через десять к мачо вернулся дар речи, и он заблажил:

— Не убивай! Все, что угодно, только не убивай!

Маард молча терпел его причитания, соображая, куда бы деть мерзавца на три дня, чтобы видеть его как можно реже, но в то же время контролировать. Первой мыслью было стреножить его пластиковой упаковкой от пивных банок и оставить в чаще леса, но от идеи пришлось отказаться — волки бы его прибрали в первую же ночь. Тащить в нашпигованную аппаратурой пещеру было бы самоубийством.

— Не убивай, а?.. — в очередной раз плаксиво протянул парень.

— А ну бегом, марш! — разъярился Маард.

Выродок, мерзавец… «Не убивай»! Загнать тебя, мразь, насмерть. Чтобы ты на страх изошел, на дерьмо, чтобы отчаянием подавился, безнадегой. Чтобы в ногах валялся — беспомощный, как девчонка, которую ты, отродье…

Не сдержался. Хвост со свистом рассек воздух, печально зашелестели, падая, три молодые березки. Парень охнул, ссутулился и трусливо припустил вперед. Уже через пару десятков метров налетел на торчащий из земли корень, споткнулся и рухнул в пестрые листья. Дракон зашипел, вытянув шею.

— Встать! Пошел дальше! Бегом, мразь!

Гнал его больше часа — до тех пор, пока под ногами и лапами не зачавкала болотная грязь. Решение пришло само по себе. Взмахнул крыльями, разгоняя надоедливых мошек, схватил мачо передними лапами и взлетел — невысоко, метра на три над болотом. Человек задергался, хрипло заорал. Снова возникло желание сжать когти. Дракон завис на месте, приблизил морду к искаженному страхом лицу, фыркнул горячим воздухом:

— Не ори. Держи крепче то, чем тебе тут три дня питаться.

Высмотрев на зеленой равнине с редкими кочками подобие островка, поросшего и чахлыми деревцами, ящер сбросил на него свою ношу — без излишних церемоний, как тряпичную куклу. Сам опустился поодаль. Сел, закутался в крылья. За спиной понеслось:

— Куда ты меня приволок? Ты под суд пойдешь, понял?..

— А на драконов распространяется закон? Меня же не существует. Меньше надо дрянь нюхать. Или колоться.

Взрыв матерной ругани. Ничего-ничего. Это от бессилия.

Заверещал сотовый. Маард встрепенулся.

— Включай громкую связь и отвечай.

Звонил брат. Тильду отвез, медики забрали ее в палату интенсивной терапии. Сказали, что состояние тяжелое, но прогноз хороший. Маард вздохнул про себя с облегчением. Успели…

— Напоминаю, говнюк: безопасность девочки — за безопасность твоего родственничка, — подытожил Маард. — Созвон утром, в восемь тридцать — сразу после обхода. Все.

Трубка пискнула, отключаясь. Маард повернулся к ее владельцу.

— Молодец. Посидишь тут пару дней. Пей пиво и думай о вечном.

— Издеваешься? — возмущенно вскинулся тот.

Дракон среагировал на резкое движение: рыкнул, подался вперед, сбил человека с ног. Парня отбросило на метр, он хлюпнулся в жидкую грязь у бережка. Маард с мрачным удовольствием пронаблюдал, как он выбирается обратно, распространяя вокруг болотное зловоние.

— Еще не издеваюсь. Воспитываю.

Подцепил клыком за ремешок оброненный телефон.

— Вряд ли мобильник понадобится тебе до утра. Сиди, размышляй, щелкай комаров.

Улетел, оставив мерзавца бессильно материться. Вовремя: несколько минут спустя координаторы наладили-таки оптику и микрофоны. Для отвода глаз дракон слетал к озеру, схарчил косулю, и только потом вернулся домой. Маард пристроил мобильник в складки одеяла Тильды, свернулся в клубок и погрузился в подобие транса.

Не отпускала, пульсировала болезненным нарывом одна мысль: он опоздал всего на несколько минут. Единственного взгляда было достаточно, чтобы понять, что эти выродки сделали с Тиль. Какой же мразью надо быть, чтобы так — с полумертвой девочкой… Она же вспомнит. Она все вспомнит, когда поправится. Каково ей будет?

Вспомнил взгляд из-под опущенных ресниц. Ни боли, ни надежды, ни отчаяния — никакой. Пустота.

«Она же одна сейчас. И где-то рядом — один из этих уродов. Черт! А если и личность девочки уже установили…»

Удар хвостом по каменной стене. Ящер взвыл от боли, встрепенулся, вскинулся, расправив шипы вдоль хребта. Маард бессильно закрыл глаза. «Маленькая… я же совсем ничего…»

Три дня слились в один кошмарно-длинный. Трижды к восьми утра Маард прилетал на болото к искусанному комарами парню. На подлете к островку включал на повтор видео-обманку, записанную для прикрытия тех моментов, которые координаторам видеть и слышать было нежелательно. Садился в заросли осоки и ждал, когда зазвонит мобильный. Телефон оживал, Маард бросал его владельцу. Громкая связь, бубнящий, слегка заикающийся от волнения голос где-то за километры отсюда.

Девчонке лучше, лежит под капельницей, к ним обоим пристают с расспросами, она молчит, он тоже, так как не знает, что говорить. Ехал, подобрал попутчицу, ну стало ей плохо, ну привез в больницу… Что сам тут делает? Друзья неподалеку живут, да и девчонку жалко — вот и решил подзадержаться…

Врал нескладно, но — Маард был уверен — лишнего никому не сказал. Сухо благодарил. Мобильник коротко вякал — и умолкал. Дракон подхватывал телефон за ремешок и улетал. На швыряющегося грязью и матерящегося владельца мобилы старался не обращать внимания.

А тот из кожи вон лез, пытаясь вывести Маарда из себя. Верно говорят, что в изоляции у человека быстро съезжает крыша. Каких только эпитетов о себе Маард не наслушался… только все мимо. Игнорировал без особого труда. Лишь один раз сорвался: когда ублюдок заговорил о Тильде.

— …Тебе, псина чешуйчатая, не понять. Хороша телочка! Сиськи, как яблоки — упругие, крепкие, сладкие… А сама — как Белоснежка: мягонькая, расслабленная, послушная. Такую отодрать — сказочное удовольствие!..

Несколько минут спустя ублюдок, облепленный тиной и грязью, старательно выблевывал болотную жижу и ряску. Болото раздосадовано чавкало беззубой пастью, обиженное на Маарда, в самый последний момент вытащившего мерзавца на остров. Утопил бы. Остановило одно — холодное, как лезвие ножа: не сегодня.

24

— И все? — спросил кто-то из операторов, когда Джон До вкратце изложил смысл задания.

— Все, — кивнул Джо.

В зале зашушукались, кто-то разочарованно вздохнул.

— Чушь какая-то, — фыркнул сидящий рядом с Маардом Уилл. — И к чему мы столько времени готовились?

Игорь промолчал. Что попусту тратить время и пытаться убедить парня в том, что он не прав? Задание не из легких, Маард это прекрасно понимал. Кто недооценивает важность предстоящего испытания, проиграет. Командный дух? Ни к чему. Сейчас каждый на своем поле. В который раз пожалел, что проект интернациональный. Люди, которые с сиренами воздушной тревоги знакомы лишь из кино, вряд ли смогут понять серьезность проекта. Для них это игра. Интересная, щедро оплачиваемая, но игра. Для него же… Для него это продолжение войны. Только так.

Маард украдкой взглянул на Грету. Девушка задумчиво накручивала локон на карандаш. Вид у нее был такой, будто она множила в уме несколько восьмизначных чисел. На ощупь набрал ей сообщение: «Все так серьезно?» Зажужжал зуммер, девушка вздрогнула и полезла в карман за телефоном. Маард наблюдал, как она, хмурясь, открыла его сообщение, прочитала — и улыбнулась уголками рта. Грета отыскала Маарда взглядом, слегка кивнула и еще раз улыбнулась. Серьезно, мол, но не волнуйся особо.

— Так, если всем все ясно и вопросов нет, расходимся по местам, — Джо встал с кресла и первым направился к выходу. — Дальнейшие инструкции вы получите в процессе работы с изделиями. Готовность — десять минут.

Операторы, возбужденно переговариваясь, потянулись к дверям. Поль снова хохмил, Уилл шипел сквозь зубы, что их всех тут за дураков держат, Джульетта обнимала своего Ромео. Парочка… «Да все парочки такие», — подумал Маард. Раньше не раздражали, теперь начали откровенно бесить.

— Маард, — окликнула его Грета.

Он остановился, дождался ее.

— Ты медосмотр прошел?

— Я себя нормально чувствую.

— Прошел или нет?

— Да.

— Хорошо. Я просто тебя не видела, когда все собирались.

Маард молча протянул ей заполненный абсолютно нечитаемым почерком бланк.

— Еще вопросы? — спросил он сухо.

— Вопросов нет. И перестань со мной разговаривать так, будто я твоя подчиненная! — прошипела Грета, сверля его взглядом. — Ведь можешь по-человечески общаться! Напомнить? Что с тобой такое? То ходишь, на всех волком смотришь, то целыми днями тебя вообще не видно…

— Грета, — сказал он как можно мягче. — Я не хочу обсуждать это здесь и сейчас. Не хочу и не буду. Если хочется поговорить — потом и не на эту тему. У нас семь минут до задания. Идем. Не обижайся.

Эхо шагов в коридоре. Шесть минут до готовности. Дверь бокса, тихий писк сенсора, белые стены, ложемент. Пять минут. Две минуты на соп-сьют. Лечь, сосредоточиться на задании. Забыть обо всем остальном. Опустить щиток шлема. Минута… Контакт.

Голос Джо в динамиках — спокойный, четкий:

— Итак, полетное задание. Перехват цели, имитирующей хорошо знакомый заказчику «Кассам».[18] Работать будем в условиях, приближенных к боевым. То есть в зоне пуска находятся двадцать пять птиц-перехватчиков, пять дежурных операторов будут готовы к связи. Отрабатываем ситуацию в реальности. Условный противник запускает снаряд. Далее радар засекает пуск, и компьютер соединяет дежурных операторов с перехватчиками по возможной траектории цели. Работать будете эшелонами: если не перехватывает один, остальные делают его дело. Впрочем, на месте разберетесь. Готовы?

— Готов, — голос Маарда слился с голосами других операторов.

Пелена перед глазами, легкое головокружение, секундная дезориентация. Подключение прошло удачно. Маард глубоко вдохнул, расслабился. Все нормально. Сейчас изображение восстановится. Он увидит мир глазами птицы. С ней будет сложнее, чем со шмелем или альбатросом-разведчиком. Это боевая биомашина.

Никаких ярких красок: черно-белый пейзаж, визоры перехватчика упрощены до предела. Только засветка цели. И короткие сообщения тактического компьютера. Расстояние, скорость сближения. Мигающий ярко-малиновый сигнал зафиксированной цели — единственное цветное пятно в этом грязно-сером мире. И мысли делаются вязкими, тягучими.

Догнать и уничтожить ценой жизни. Поправка: ценой модели. Сбить выпущенную ракету птицей. Маард напрягался изо всех сил, стараясь достать цель. Кувыркались перед глазами, меняясь местами небо и земля, только успевал фиксировать светло-серое и темно-серое. Накатывала тошнота — старался дышать ровнее и глубже. Нельзя упустить, он обязан… Но скорость птицы начала падать. Возможности даже модифицированного организма не беспредельны. Красная метка замигала, затем поблекла. Вспыхнул синий огонек — ресурсы модели истощены. Потом новый приступ тошноты, свист в ушах и разрыв связи…

Маард отдышался, полежал минуту, закрыв глаза, и переключился в режим наблюдения за операцией. Альбатрос-разведчик картинку давал нечеткую, изображение постоянно сбивалось, информации было мало. Маард поймал себя на том, что пытается направить ведомую другим оператором птицу по нужному ему направлению. Поморщился: навыки работы с моделями закрепились на уровне рефлексов. Не зря он почти все время тратит на тренировки. А вот ведущему альбатроса светит выволочка за некачественную работу. Ведь именно основываясь на данных разведчика, компьютер включал в работу перехватчики. А оператор разведчика, похоже, слишком увлекся пилотированием. Возможно, поэтому стрижи-перехватчики промахивались один за другим.

— Ни черта не разобрать, — прокомментировал он вслух скачущее изображение. — Что за идиот за рулем?

— Вышла на цель! — радостно сообщил в динамиках женский голос. Джульетта?..

Маард вгляделся в свистопляску на экране. Три птицы в поле видимости, одна идет четко по прямой на высокой скорости. «Давай, Джул, — мысленно подстегнул Маард. — Быстрее!»

Изображение в очередной раз ушло в сторону, а когда картинка вернулась, Маард понял, что с моделью Джульетты что-то не так. Она вдруг начала петлять, биться — будто птица рвалась из невидимых рук.

«Я не могу! Не могу!!! Помогите! Алекс!!! Аааааа!!!» — женский голос в динамиках сорвался на визг.

Птица метнулась в сторону и пропала с экрана. Маард включил микрофон, спросил:

— Джульетта, что произошло?..

Ответа не последовало.

«Джул?.. — кажется, это Ромеро. — Джул, ответь!»

«Внимание, — прозвучал спокойный мужской голос. — Операция завершена, всем операторам выйти из Сети».

Три минуты спустя Маард был в коридоре. Хмурый, тщательно скрывающий волнение. «Апостолы» собрались почти полным составом. Не было только Алекса, Греты и Джульетты.

— Кто-нибудь знает, что случилось? — спросил Маард у собравшихся.

— Бирколли стало плохо, вроде, — неуверенно ответил Уилл. — Ее в медблок забрали. Слышали, как орала?

— А я ракету перехватил! Как раз Джул отвалила, а она раз — и на меня. Мне даже напрягаться не нужно было. Заряд сам сработал, раз — и цель поражена, — встрял в разговор обрадованный Поль.

— Молодец, — без энтузиазма откликнулся Маард.

На него неодобрительно зыркнули. Не восхитился достижением соратника, как же. Маард отошел от «апостолов», уселся на стул у стены. Поскорее бы объявился Джо. Только он может прокомментировать случившееся. Хотя… не факт. Он скажет только то, что можно знать операторам.

Джо не заставил себя долго ждать. Подошел, посмотрел на компанию, что-то прикидывая в уме, распорядился:

— Так, все в душ, через пятнадцать минут сбор в малом зале.

Судя по выражению лица, мистер Белый Костюм тянул время, не зная, что сказать операторам. Через четверть часа догадка Маарда полностью подтвердилась.

— Значит так, господа… — Джо задумчиво потер переносицу. — Прежде всего разрешите поздравить вас с завершением операции и выразить благодарность Полю, который удачно справился с заданием. А теперь озвучу один неприятный момент. Как все уже поняли, во время операции произошел инцидент. Джульетта Бирколли с управлением моделью не справилась. По совету медиков и психологов я временно отстраняю женщин от управления моделями.

Маард покосился на сидящую в сторонке Грету. Вид у нее был жалкий: понурый, прибитый. Карандаш, зажатый в кулаке, вздрагивал. Интересно, она только что узнала или у них с Джо предварительно был разговор?

— Джо, а как насчет того, что Грета — лучший ваш оператор? — спросил Маард. — Из всех нас она показывала самые высокие результаты.

— Я в курсе, — сухо ответил Джон До. — Потому и сказал «временно». И из проекта никто не уходит. Грета получит иную работу в рамках проекта. Как быть с Джульеттой — пока не решили.

После ужина Грета постучалась в дверь бокса Маарда.

— Игорь, можно?

Маард вернул в гнездо шмеля, вышел из программы.

— Можно.

Грета прошла в бокс, уселась на пол у стены.

— Ты не слишком много проводишь в тренировках? — спросила она. — Никто из нас столько не занимается.

— А чем тут еще заниматься, скажи? — Маард снял перчатки, бросил их на ложемент.

— Ну… — Грета задумалась. — Давай я тебя программировать научу?

— Давай ты мне расскажешь, что с Бирколли случилось. И почему вас решили от учений отстранить.

Маард подошел и сел рядом с девушкой.

— Я мало что поняла. Когда Джульетта закричала, я отсоединилась — и бегом к ней. Все равно ракету уже упустила. Когда я прибежала, ее трясло, мокрая вся… Сама не смогла даже шлем снять. Пока Алекс ее из соп-сьюта вытаскивал, Джо примчался, и только потом медики. Джул унесли в медблок. Я пошла с ними, но Джо не пустил меня дальше дверей. А когда он вернулся, сказал, что мы с Джульеттой от участия в экспериментах отстранены. Вроде как из-за особенностей женской психики. Он считает, что Джульетта не сбила ракету, потому что пожалела модель. Она сказала, что не смогла убить птицу, которая хотела жить.

— Угу. Птичку жалко, — насмешливо фыркнул Маард. — С Бирколли все ясно. Но почему и тебя туда же?

— Джо сказал, что это не окончательное решение. Подняли тестирование — у нас с Джул оказались похожи результаты. Видимо, решили перестраховаться. Так что я теперь координатор, — последнее слово Грета произнесла так, будто координатор был синонимом уборщицы.

— Ясно. А Джульетта как?

Девушка встала, прошлась по боксу. Остановилась у ложемента, поковыряла подлокотник.

— В медблоке. Накачали успокоительным и противосудорожным. Ромеро с ней оставили, пусть сидит рядом и за руку держит. Вроде как при деле. И чтобы сам не вопил, что о его пассии никто не заботится.

Маард кивнул. Мысль о том, что парочка не будет какое-то время мозолить глаза, его слегка порадовала.

— Ну… я пойду? — спросила Грета негромко.

— Иди, — пожал он плечами. И уже в дверях окликнул: — Грета, погоди.

Девушка обернулась, рассыпались по плечам мелкие темные кудри.

— А зачем заходила-то, прости за прямоту?

— Думала, что ты скучаешь… Хотела пригласить тебя посидеть в баре, выпить кофе, — она покраснела, как школьница.

— Я кофе не пью. А вот насчет программирования — идея хорошая. Джо тебя не хватится?

— Не хватится. Он уехал до завтра на совещание. Ну так что? Ты идешь или предпочтешь дрессировать шмеля?

Маард подумал, и решил, что шмеля на сегодня достаточно.

25

К концу вторых суток созрело решение. Надо срочно вывозить Тильду в тихое место. Менять личность. Писать ее жизнь с чистого листа. И есть люди, которые могут Маарду в этом помочь. Если захотят. А это уже его дело — чтобы захотели. Что ж… Пора вспоминать о старых знакомых.

Снять трубку, набрать на ноуте код купленной через Интернет карты. Потом еще одной и еще… Конечно, отследят, но не так быстро. Потом цифры, которые в памяти будто выжжены. Телефонный номер. Гудки. И спокойный голос оперативного дежурного.

Маард ощутил, как спазм сжимает горло, когда называл свой личный номер. Коротко добавил:

— Красный код, — и еще девять цифр.

Вспомнилось, как он сам не любил подобные звонки. Впрочем, по красному коду ему не звонили ни разу.

— Ждите, — и в трубке играет Чайковский.

Минута, вторая, третья… Все, они уже знают, откуда он.

Впрочем, неважно.

Знакомый голос, ни капли удивления, будто расстались вчера:

— Маард, как дела?

— Мне нужна помощь.

И он начал говорить, возвращая себе надежду.

Его выслушали — спокойно, не перебивая.

— Жди. Мы тебя сами найдем.

Короткий сигнал отбоя. Все. Теперь запастись терпением и дождаться возвращения Тиль из больницы. Думать о том, что с ней все в порядке. Мысль материальна.

Третью ночь Маард провел почти без сна. Стоило смежить веки и задремать — мерещился телефонный звонок. В полудреме его звала Тильда. Смеялась, что-то взволнованно рассказывала, он вздрагивал, просыпался — и видел перед собой лишь своды пещеры и кусочек звездного неба. Ящер тоже не спал. Беспокойно ворочался, шумно вздыхал, замирал, прислушиваясь к чему-то далекому.

«Кажется, мы с тобой отвыкли от одиночества, — заговорил Маард с драконом. — Вот так. Четыре с лишним года его особо и не замечали, приняв как должное, а тут пожили неделю в компании девчонки… и тишина стала в тягость. И вроде бы все как всегда. Только мысли, будто закольцованные, постоянно возвращаются к одному и тому же. Ты ведь тоже скучаешь, ящер? И ждешь ее, я вижу. И я жду. Хотя понятия не имею, как быть дальше. Я никогда никому не признаюсь, что боюсь. Этот страх — не за себя. Страх за другого, близкого. Признаться в этом — все равно, что расписаться в своем бессилии. Еще одно давно забытое чувство».

К утру одиночество навалилось так сильно, что потянуло в Сеть — хоть какое-то общество. Когда-то это спасало — сайты знакомств, форумы, чаты. В беседах время пролетало незаметно. В основном люди приходят в Сеть, чтобы рассказывать… а Маард умел слушать. Люди, истории, летит время осенними листами по ветру… А он остается в тени — но уже не чувствует себя одиноким. Так было раньше.

На этот раз не спасло. Форумы пестрели набившими оскомину темами. В чатах тусили туповатые подростки. У кого понты дешевле, кто, где, когда и с кем напился. Женский пол соревновался в виртуальной сексуальности, лепя одну орфографическую ошибку на другую. И что дети забыли в чате в пять утра? Или это не дети?..

Мигнуло личное сообщение.

«Привет. Ты уже два часа за чатом наблюдаешь и молчишь. Давай познакомимся? Расскажи о себе».

На аватаре — девчонка лет двадцати. Рыжая. Сероглазая. С пошлой малиновой помадой на губах.

Вышел из чата, так и не сказав ни слова, унося с собой чувство брезгливости. Несколько минут спустя полетел на болото.

Трое суток. Рубеж. Еле теплится заряд телефонного аккумулятора. Несколько часов — и связи не будет. Но не это самое тревожное. Если Тиль не легче или она недостаточно поправилась, она не вернется. Не вернется она также, если полиция или…

Телефон заверещал на подлете к болоту. Пришлось подгонять дракона изо всех сил. Практически свалился пленному мачо на голову, бросил мобильник к ногам:

— Звонок прими.

Мачо взглянул на него с вызовом.

— У самого сил нет кнопку нажать? Или ты просто не умеешь?

Мобильник надрывно орал в траве у грязных кроссовок. Вот-вот иссякнет у кого-то терпение, нажмет в сердцах сброс… Маард почувствовал, как поднимается в нем волна ледяного злого бессилия.

— В тот момент, когда я сам нажму на кнопку, ты перестанешь быть мне нужным, — проговорил он спокойно и внятно.

Подействовало отлично. Мачо тут же поднял мобильник, включил громкую связь.

— А… Привет, брат. Я в порядке. Что у тебя там?

— Тони, извини, что в такую рань. Тут копы дежурят около больницы. Хорошо, я сообразил тачку отогнать на стоянку подальше.

Маард насторожился. Вот и неприятности начались.

— Короче, эта рыжая уже тут. В одной больничной рубахе, требует отвезти ее обратно. Передай этому аллигатору…

— Аллигатор здесь и слушает, — вмешался Маард ледяным тоном. — Вези девочку сюда. Прямо сейчас.

Мобильник ойкнул и пробормотал:

— Да, хорошо… Она просит в магазин заехать. Можно?

Ох уж эти женщины и их магическое понятие «шоппинг»… Ну что ей там надо?

— Если ей очень нужно, то можно. Но лучше не задерживайтесь нигде. Сколько времени займет дорога?

— От силы полтора часа. Мы выезжаем.

Мобильник пискнул и умолк. Дракон сделал шаг вперед, навис над пленником.

— Вопросы есть?

— О чем тебя спрашивать-то, мутант? О том, можно ли загадать последнее желание?

Маард тут же пожалел, что заговорил с ним. Сгреб юнца в охапку когтями, перенес через болото, сбросил в траву на поляне. Ящер мотнул мордой в направлении находящегося за лесом шоссе.

— Вон в ту сторону. Побежал.

Мачо уселся по-турецки, ухмыльнулся.

— Нет уж. Прошлый раз набегался. Давай, на ручках неси.

— Слушай ты, мразь, — слова падали свинцовыми шариками. — Твой брат все равно привезет девочку сюда. И мне неважно, в каком состоянии ты его встретишь. Надо будет — отрыгну тебя в багажник вашего драндулета. Но при таком раскладе и братцу твоему ничего не светит. Выбирай.

Равнодушно наблюдал, как мерзавец продирается сквозь кустарник, трусит по шуршащим озерам опавшей листвы. Думал о том, что утро холодное, а Тиль практически раздета. Замерзнет, простудится. И так слабенькая.

Дракон отвлекся на метнувшуюся через просеку маленькую пеструю косулю. Рванулся было за ней, оставив конвоируемого мачо без внимания. Маард почти пинком вернул зверя обратно: «А ну! Жрать потом, сперва дела». Недовольно рявкнув, ящер большими скачками помчался догонять пленника. Тот воспользовался моментом и быстро набирал чей-то номер на мобильнике.

— А это лишнее, — сурово предупредил Маард.

Телефон нырнул в листья выбитый из рук кончиком драконьего хвоста. Мачо заскулил, потирая ушибленную кисть.

Чахлые болотные деревца и кустарник сменились кленами и вязами. Кочек под ногами стало меньше. Не ошибиться бы с местом, не заплутать. И лишь бы не было там никого больше. Свидетели лишние. И так ситуация паршивая. Надо решать, как быть с этими двумя… Да уже решено в принципе. Колебания излишни.

— Тут правее, — сухо направлял Маард конвоируемого.

Идущий по шуршащей листве дракон фыркнул: запахло дорожной пылью. Минуту спустя в просвете между деревьями показалось шоссе. Серый седан уже стоял на обочине, водитель нервно курил поодаль. Тильды нигде не было видно, и Маард подумал, что она просто дремлет в машине. У одышливо пыхтящего мачо откуда-то взялись силы, и он с воплем помчался к брату. Маард проводил его равнодушным взглядом.

— Тони, твою мать, во что ты нас втравил? Девку за убийство разыскивают! Копы домотались, потом какой-то тип в костюмчике…

Маард стиснул зубы. Значит, теперь обоих свидетелей в расход. Не раздумывая.

— Где девушка? — спросил он.

Словесный понос прекратился. Парень глядел на него круглыми глазами и по-рыбьи открывал и закрывал рот. Мачо воспользовался моментом и юркнул в машину.

— Брайен, быстрее!

Маард крылом сбил парня на асфальт, навис, дыхнул в побледневшее лицо горячим воздухом.

— Где девушка? — повторил он, чеканя каждый звук.

— Н-не знаю! Остановились в кемпинге, там магазин. Она туда. Я курил, ко мне копы… Спрашивали о ней. Кто такая, откуда едем. Сказал, что я ничего не знаю. Попутчица типа. Они меня оставили, а сами за ней… Я уехал! Что мне оставалось?

Дракон взревел, хлестнул хвостом, подняв облако пыли с обочины. Ткнул распростертого на земле человека мордой. Тот заорал дурниной, призывая на помощь брата.

— Отвали, тварь чешуйчатая!

Краем глаза Маард успел заметить в трясущихся руках мачо пистолет. Махнул хвостом, отбрасывая гада с опасной игрушкой. Достал оружие — стреляй. Или не провоцируй противника.

— Ты ее бросил. Ты ее просто бросил…

Стало равнодушно и холодно. Чувства привычно ушли куда-то. Так они уходят, когда палец тянет спуск винтовки, и ты знаешь, что через мгновение твоего врага не станет. И нет жалости, только ледяная ненависть и спокойная целесообразность.

Тело под лапой извивалось, парень надрывно орал. Не так. Нет. Шаг назад.

— Встал. Открывай багажник. Вытаскивай, что у вас в камере, ну! И ты, щенок, вставай и топай сюда!

Ящер ревел, тянулся к трясущимся возле авто людям.

«Не тронь. Нет. Не так. Пусть сами. Это мясо. Мерзкое, отравленное мясо. Они давным-давно умерли. Не тронь».

— Сколько доза?

— Я н-не знаю!.. — голос сорвался на визг.

Глаза в глаза. Сперва одному, потом другому. Дракон зашипел, выдохнув горячий воздух.

— Жрите. Ну!!!

Желтым лезвием клыка черканул по бедру. Удержать ящера, не дать взбеситься от запаха крови.

— Нужен вам шанс уцелеть? Подавитесь своим шансом.

Как быстро эта дрянь подействует? Пока всосется… время есть.

— Оба в машину. И бегите прочь.

Стоял и смотрел, как авто на максимально возможной для него скорости скрывается за поворотом. Только потом закрыл глаза. Все. Можно отключить запись-обманку.

Тяжело поднялся в воздух. Небо не тянуло, не удерживало. Глядело осуждающе. Хотелось спросить: а как ты смотрело, когда девочку при тебе насиловали вдвоем? Что тебе мешало — дождем, молнией? Ты же можешь… Только всегда молчишь.

Минуты спустя где-то за пределами видимости взвизг нули тормоза. Лязг, металлический скрежет. Глухой звук взрыва. Да, машины редко взрываются, это только в кино запросто. Или если пробить когтем бак… Теперь действительно все.

Маард повернул дракона туда, где над лесом поднималось облако темного дыма. Координаторы смотрят? Пусть видят.

Серый седан горел на дне оврага. Пламя лениво облизывало то, что несколько минут назад еще было машиной. Груда покореженного, будто смятого огромной рукой, железа. Маард опустился на мост над обрывом, сел у обрушенного участка ограждения. Равнодушно отметил, что, слетев с дороги, машина метров пятьдесят кувыркалась по склону. Кое-где трава содрана — будто ссадины на коже. Гонит ветер яркие кленовые листья. Тиль, это заживет, не печалься…

— Маард, что это? Что там произошло? Маард, это Клайв, Центр. Ты меня слышишь?

Рыжие листья плясали перед глазами. Отозвался неохотно и не сразу:

— Авария. Легковой автомобиль слетел с дороги. Любуюсь зрелищем.

— Сейчас сообщу спасателям. Тебе лучше улететь оттуда. Выжившие есть?

— Не думаю.

Встал. Еще раз взглянул вниз. Виделось почему-то совсем не то. Виделась крупная земляничина в сложенных лодочкой ладонях.

26

На завтрак Алекс Ромеро явился в одиночестве. Не говоря ни слова, прошел мимо притихших «апостолов», сел за стол в углу и застыл над подносом с едой.

— Вид конченного психа, — вполголоса прокомментировал кто-то.

Маард спокойно жевал бекон, незаметно наблюдая за Алексом. За ночь парень осунулся, взгляд потускнел. С Джульеттой совсем плохо? Как бы он чего не вытворил.

Предчувствие Маарда не подвело.

В столовой появился Джон До в сопровождении Греты. Белую форму оператора девушка сменила на привычное Маарду хаки, кудри собрала в хвост на затылке. Лицо свежее, будто не Грета вчера ушла спать в третьем часу утра, когда все анекдоты были рассказаны и выпит весь запас зеленого чая в баре. Джо, похоже, был с дороги: официальный костюм, запыленные ботинки. В памяти всплыло, что Грета упоминала поездку на совещание.

Джо обернулся к операторам, махнул приветственно рукой. Заметил сидящего на отшибе Алекса. Приподнял настороженно бровь, что-то коротко сказал Грете и направился к парню. Все разговоры мгновенно стихли.

— Доброго утра, Алекс, — улыбнулся До. — Приятного аппетита.

Ромеро смотрел на него прямо и зло. «Сцепятся», — равнодушно констатировал про себя Маард.

Парень встал из-за стола. Выше и шире в плечах, чем Джо. Сможет ли он?..

— Почему нам не… — с нажимом начал он.

— Сядь, — коротко рявкнул Джо.

Алекс осел на стул, будто ноги вдруг отказались его держать. Джо оперся руками на столешницу, прищурился.

— Значит, так. Первое: она не захотела прощаться. Второе: с ней все в полном порядке. И третье: со стороны на себя посмотри, — он выдержал паузу и закончил — уже мягче: — Еще раз приятного аппетита.

Он вернулся к Грете и приступил к завтраку. Невозмутимый, словно не он только что осаживал здоровенного детину, будто шкодливого щенка. Алекс несколько минут сидел, Молча глядя себе под ноги, потом вдруг вскочил, швырнул о стену поднос с завтраком и выбежал из столовой. Грета дернулась было за ним, но Джон До удержал ее за запястье:

— Спокойно. Дай мужику выпустить пар. Ешь свою кашу.

Маард молча пожал плечами. «Не захотела прощаться…». Да кто б ей дал? Если у девахи нервный срыв или что-то вроде, то таким тут не место. И это понятно — никаких сантиментов. Здесь не скаутский лагерь.

После завтрака Маарда потянуло пройтись по территории базы. Неделю он сидел безвылазно в учебном боксе, гоняя шмеля, тренируя точность, быстроту и сложные моменты управления зондом, а теперь вдруг потянуло на свежий воздух. Зной не пугал. Захотелось запаха уличной пыли, пустыни. Искусственная прохлада мазганов[19] осточертела. Маард поморщился: когда думаешь на английском, а в голову лезут искореженные русским термины на иврите — это хуже, чем акцент.

Шуршали под ногами мелкие камушки, легкий ветер ерошил волосы. Маард прищурился, взглянул на небо: ясно. Самая погодка для тренировки с моделью. Попросить у Джо альбатроса? Нет, лучше не лезть. Дураку понятно, что вчерашнее происшествие вылилось командиру в серьезные неприятности. Непонятно только, что все же произошло. Не больно-то верится, что у Джульетты сдали нервы и она пощадила модель. Бред, однозначно бред. Ну, допустим, нервный срыв — но с чего? От большой любви к Ромеро? Критические дни? Или еще что-то. Если учитывать, насколько поспешно девушку вывезли с базы… Неужели настолько сильный психоз, что ее за ночь не привели в норму? Слишком много вопросов. Может, Грета что-то знает и поможет найти ответы?

Маард уселся в тень густого кустарника, достал из кармана КПК, повертел его в руках. Почти бесполезная вещь: сети тут все равно нет, спасает только графический редактор сообщений и bluetooth. Все звонки исключительно из комнаты для разговоров — все равно там сплошная прослушка. Проект секретный, хоть и участвуют в нем детки вроде Бирколли. И говорить с Гретой бесполезно. Либо она ничего не знает, либорасскажет не больше, чем ей разрешено тем же Джо.

А надо ли ему вообще знать, что происходит?

— Да какая разница, — сказал Маард вслух.

Алекс в тот день в столовой больше не появился. На следующий — тоже. «Апостолы» упорно делали вид, что все в порядке. Джо завалил ребят полетными заданиями, и все по восемь-десять часов торчали в боксах, прерываясь только на еду и сон. Понятно, что такой график общению не способствовал.

На четвертый день к Маарду после ужина подошел Себастьян Лозински — единственный темнокожий парень среди «апостолов». Тихий, спокойный, очень исполнительный и поэтому достигающий неплохих результатов в тренировках и испытаниях.

— Гор, можно на пару слов? — негромко окликнул он Маарда в коридоре.

— Можно, — буркнул Маард. Общения ему не хотелось.

Эфиоп кивнул в сторону дверей, вышли на улицу. Душно, безлюдно — то что надо для разговора с глазу на глаз.

Какое-то время помолчали, наблюдая, как синее безбрежное небо чертит пара «Фантомов», оставляя инверсионные следы. Когда молчание стало тягостным, Маард вопросительно взглянул в лицо Себастьяна.

— У тебя нет таблетки от головной боли? — наконец произнес тот.

«Тоже мне — сверхсекретная тема», — подумал Маард. И ради этого его тащили на жару? Он-то возомнил, что с ним хотят поговорить о чем-то, не предназначенном для ушей дежурных слухачей спецотдела.

— Нет. Не люблю химию, — честно признался он.

Себ взглянул на него, как показалось, с легкой завистью.

— Голова раскалывается который день… — негр сплюнул себе под ноги и снова поднял взгляд к небу.

— Сходи к лепилам, — посоветовал Маард первое, что пришло в голову.

Сам бы он к медикам никогда не сунулся: врачи — люди странные: зайдешь к ним здоровым — сразу болезни придумают. Медиков он избегал всю свою жизнь. Наверное, потому и не болел почти никогда.

— Ходил. Не дают больше, — вздохнул Себ.

Ого, видимо, парня всерьез достали мигрени.

— У других спроси, — Маард пожал плечами, не понимая при чем тут он. — Я таблеток не держу, да и не понимаю в колесах ничего. Совсем ничего.

— Спрашивал, — буркнул Себастьян. — Нет у них.

— На Ромеро все извели?

— Если бы. Сами все слопали. Теперь тоже ищут.

Маард снова пожал плечами и собрался уже уйти, когда эфиоп окликнул его:

— Погоди.

— Ну что еще? — с некоторым раздражением откликнулся он. Парень начал его слегка напрягать. Странный.

— Как думаешь, это нормально? То есть не странно ли, что часть операторов мучается головной болью?

— Откуда мне знать. Я не врач. И у меня голова не болит.

Себастьян щелчком сбил севшего на рукав жука. Нахмурился.

— Я три года учился в медколледже. Потому мне и стало странно.

— Голова — кость, потому болеть не может, — съязвил Маард. — Это от жары и безделья. Займите себя чем-нибудь — и все пройдет.

— Мы мучаемся от мигреней, а нам даже аспирин не дают. Это ненормально.

— А от меня что хочешь? — спросил Маард. — Я не руководитель проекта, я такой же оператор, как и вы…

— Не такой же, — спокойно сказал Себастьян. — Все здесь знают, что ты из военных.

— И что? Думаешь, что военные все на свете знают? Себ, здесь и сейчас между нами никакой разницы нет.

— Ладно, — Лозински вздохнул. — Пойдем, покажу фокус. Сам увидишь, что происходит что-то не то.

Они вернулись в корпус, прошли коридорами. Операторы скучали в холле у телевизора. Вялые, разморенные жарой. Даже не самой жарой — мазганы трудились на совесть, и было прохладно, а скорее ощущением жары за окнами. Себастьян остановился, поздоровался.

— Что хорошего в новостях? — спросил он.

— Самолет упал очередной. Нефть дорожает. Про твою историческую родину ничего не говорят, — зевнул Уилл.

Бросил на Себастьяна усталый взгляд: ну и что? Это ни о чем не говорит, мол. Тот едва заметно кивнул: погоди, смотри дальше.

— Поль, на секунду…

Парень с хмурым видом покинул уютное кресло, подошел к Себастьяну и Маарду.

— Что за дело? — натянуто улыбнулся Поль.

— Я тут Маарду анекдот пытался пересказать — тот, что ты позавчера рассказывал. Но забыл концовку. Спасешь?

Поль посмотрел на Себастьяна, как на идиота.

— Друг, я тебя прошу — дай клоуну отдохнуть. Башка трещит так, что зубы ломит. Давай без анекдотов?

— О'кей, — развел руками Себастьян.

— Без обид? — уточнил Поль, обращаясь и к нему, и к Маарду разом.

— Конечно, — кивнул Маард.

Поль вернулся к телевизору, Себастьян бросил на Маарда многозначительный взгляд и ушел. Игорь постоял минуту, посмотрел на мелькание кадров телевизора и вернулся в свою комнату. Задумчиво оглядел светлые стены. Стандартное жилое помещение, чуть больше, чем его армейское жилище, но более чужое. Он щелкнул кнопкой сплит-системы. Белые полоски зашуршали, изображая шум листвы… Посмотрел на стол, подмигнул маленькой розовой свинке. Эту фигурку он таскал с собой лет пять. Память о далеком Ванкувере, в котором он видел только аэропорт. Доля транзитного пассажира. Он уже не помнил, чем ему приглянулась эта дешевая игрушка, но глупая розовая моська талисмана всегда вызывала улыбку.

— Вот такие дела, Пиги, — вслух сказал он.

Взглянул на монитор — там застыло синее море с маленькой точкой сторожевика вдали. В Интернет не тянуло. Маард плюхнулся на узкую койку, нащупал в кармане КПКшку. Читать тоже не хотелось. Кладя устройство на тумбочку, он задел кубик Рубика. Взял, улыбнулся, разбирая в тысячный раз. То, что надо для размышлений.

27

— Уходи оттуда. Маард, давай, двигай. Только тебя там не хватало, любитель острых ощущений, — похоже, Клайв был по-настоящему встревожен происшествием.

Дракон неподвижно смотрел в одну точку. Двигаться не хотелось. Навалилось оцепенение и равнодушие к происходящему. Ну приедут спасатели и копы, и что? Будут дракона допрашивать? Да шли бы они… Дракон — скотина агрессивная, неговорящая и разума лишена. Может и сожрать пяток человек, прежде чем по нему шмальнут из чего-нибудь крупнокалиберного.

Ящер словно уловил мысли Маарда, напрягся и замотал головой. Краем глаза уловил движение на обочине, оглянулся, дернув хвостом, чтобы удержать равновесие.

Стоптанные кроссовки, спортивный костюм с протертой до прорехи коленкой. Тяжелая сумка оттягивает плечо. Ветер поигрывает рыжими прядями на бледных щеках. Курносый нос. Пусть издалека не видно, но Маард доподлинно знает, что на носу — веснушки. Мелкие, россыпью.

Снова не было слов. Тянуло к ней, обнять крыльями, спрятать в тепло. А что-то внутри размеренно отстукивало: «Она не настоящая. Тебе кажется. Это просто твоя память». Но секунды бежали, а видение не исчезало. Шло по обочине к дракону, ускоряя шаг.

— Тии… — встрепенулся ящер, зашлепал кончиком хвоста по асфальту, заставляя Маарда поверить, что он не спит наяву.

«Видение» сбросило сумку и понеслось по дороге к дракону. Налетела, обхватила тянущуюся к ней морду. От нее пахло лекарствами, казенным бельем и бензином. И чем-то родным, что не имеет имени. Можно только вдохнуть и почувствовать.

Как смог — обернул ее крыльями, прижал к себе. Живая… Живая, настоящая, вот же она — вернулась!

— Скажи хоть слово, Тиль.

Она покачала головой и спряталась глубже под крыло. Натерпелась, маленькая, подумал Маард с неожиданной нежностью. Дышать ее запахом, чувствовать настоящую, живую…

— С возвращением, рыжик.

Девушка осторожно высвободилась. Подошла к краю обрыва. Остановилась в метре от обрушенного ограждения, потом отступила на шаг назад. Замерла, глядя на остатки машины. Губы ее беззвучно шевелились, щеки то бледнели, то вспыхивали болезненным багрянцем. Минута, другая… Девушка всхлипнула, сцепила на животе пальцы — словно пряча, пытаясь защититься от воспоминаний — и попятилась назад. Маард шагнул к ней, закрыл крыльями.

— Не надо, маленькая. Не смотри.

— Маард… Они — там?

— Да. Все кончено. Полетели домой.

Не думал, что послушается — опасался истерики. Понимал, о чем думает Тильда, что вспоминает сейчас. И даже удивлялся в глубине души, как ей удается оставаться настолько спокойной.

Кое-как закрепили на шее дракона тяжелую сумку. И тут Маард понял, что девушку подстраховать нечем.

— Тиль, я уздечку дома забыл, — признался он убитым голосом.

Девочка решительно вскарабкалась на сильные драконьи плечи и уселась, ухватившись за сложенные вдоль хребта костяные шипы.

— Тиль, опасно…

Она немного повозилась, приникла к ящеру всем телом. Маард шкурой ощутил ее тело сквозь тонкую ткань куртки. Исхудала… Сердце сжалось: она хоть что-то ела эти три дня? Или все капельницы? Маленькая, тебя ж ветром сдует…

«Что с тобой? — мысль была холодной, как ветер с ледников. — У тебя броня, как ты можешь это чувствовать?»

«А плевать! Я же чувствую», — ответил сам себе Маард.

Ящер беспокойно заворчал. Почуял кого-то? Надо убираться. Значит, придется рисковать.

— Держись крепче.

Пожалуй, даже в первом своем полете с драконом Маард не был так осторожен. Плавно набирал высоту, осторожно поворачивал, постоянно оглядывался на драгоценную ношу. Тильда распласталась на драконе, уткнулась лицом в жесткую шкуру. За шипы на шее ящера она держалась так крепко, что побелели пальцы. «Спокойно, — думал Маард. — Главное, не бояться. Я ее не уроню».

В пещеру Маард спланировал настолько ювелирно, что девушка даже не поняла, что они сели. Только лишь когда дракон мягко потыкался в нее носом и засвистел, открыла глаза. Сползла на каменный пол, обняла дракона и вдруг неожиданно спросила:

— Ты чувствуешь то же, что и он? Или вы совсем разные?

Игорь слегка опешил.

— Что ты имеешь в виду? Эмоции, ощущения, восприятие?..

Тильда пожала плечами.

— Сама не знаю. Просто иногда думаешь о чем-то… Скажешь слово, а уточнить почему-то не можешь, — она помолчала и добавила: — Я все эти дни о тебе думала. О том, что ты меня ждешь. Наверное, единственный, кто меня вообще ждет.

Ящер фыркнул ей в макушку. Тильда отстегнула сумку, посмотрела на дракона. Покраснела.

— Я тебе купила копченых окорочков. Будешь?..

И словно разжалась рука, держащая все три дня за горло. Маард усмехнулся. Чудо рыжее… Кормить дракона окорочками — это почти как завтракать семечками. Но он все-таки сказал:

— Конечно! Обожаю копченые окорочка.

Кажется, их было три. Или пять. Маард сосчитать не успел — дракон проглотил их в момент. Зараза ты, не дал даже вкуса почувствовать, с досадой подумал Маард. Тильда смотрела на него сияющими глазами. Поблагодарил от души, она смутилась.

— Просто ты для меня… Ну вот и я — хоть что-то…

Ящер ткнул ее под попку носом.

— Ты — украшение моей жизни.

Она улыбнулась, снова полезла под крыло. Маард свернул крыло так, чтобы она улеглась поудобнее.

— Устала, маленькая?

— Просто нервы… и слабость…

Хотелось расспросить ее о том, как она себя чувствует, как удалось уйти от полиции, что произошло за эти дни. Тормошить, говорить с ней, смотреть во все глаза. Но вместо этого он коротко сказал:

— Спи.

Спали все трое. Долго, без сновидений — как рухнули в темный, глухой провал. Разбудили опять же координаторы.

— Маард, просыпайся. Давай, давай. Дело серьезное.

С трудом открыл глаза. Темно. Дракон спит. Прислушался к дыханию — спит и Тильда. Значит, тихо, не будить…

— Слушаюсь, господин Первый!

Черт тебя спросонок упомнит по имени…

— Значит, так. Ты уже знаешь, что на территории парка произошло ДТП. Погибли люди. Не мне тебе объяснять, что будет расследование. И корпорация обязана знать, что там произошло и причину случившегося. Мне доложили, что ты был на месте автокатастрофы в указанное время. Что ты видел?

— Потерявшую управление машину, слетевшую с обрыва. И то — прилетел, уже когда все горело. Услышал, как что-то шарахнуло — и полетел посмотреть.

— На шоссе были другие авто?

— Не могу знать точно. Не видел.

— Были ли выжившие? Посторонние?

— Посторонние не выжили.

— Ясно.

Кажется, убедил командование в своей бесполезности, как свидетеля. Теперь его очередь прощупывать почву.

— Сэр, можно вопрос?

— Можно, — судя по тону, лучше не копать глубоко. Хорошо, нам много не надо.

— Если коротко, что именно случилось?

— Случилось два трупа. Со смертельной дозой наркоты в организме. Это пока все.

Связь отключилась. Все ясно. В принципе пока все нормально, но не оставляет ощущение, что не все так гладко. Гладко вообще не бывает. Никогда. Но все меры, что мог, он уже принял, а остальные неприятности придется расхлебывать по мере их появления. Иначе разовьется паранойя. Все, Маард, успокаивайся. Проснется Тильда — поговорите тет-а-тет серьезно. А пока можно еще подремать.

…Привиделось на грани сна и яви странное, позабытое ощущение: ласковое прикосновение к телу женских рук. Заботливое, теплое, нежное… Потянулся навстречу — и вдруг понял, что не спит. Тильда осторожно гладила дракона под крылом, прижималась щекой, что-то тихо шептала. Маард на мгновение оторопел. Ящер деликатно фыркнул и заглянул к девушке:

— Тиль?..

— Я тебя разбудила? Прости.

— Ну что ты… это приятно. Ты в порядке?

— Да. Все в порядке. Просто Браза Нигга беспокойно спал. Я подумала, что вам снятся дурные сны, и…

— Спасибо, малыш.

Она вылезла из «кармашка» и уселась перед Маардом, обхватив плечи руками. Взгляд рассеянный, щеки бледные. Маард напрягся, почувствовав неладное.

— Тиль, что такое?

— Мне надо вымыться.

— Пойдем, провожу.

— Не надо, — поморщилась она, все так же скользя взглядом по каменному полу. — Я схожу одна.

Дракон встал, потянулся, разминаясь, расправил поднятые крылья. Обнюхал Тильду, шумно раздувая ноздри. С удовольствием поскребся щекой о стену пещеры.

— Тиль, если идти, то вместе. Я никуда тебя одну не отпущу.

«Не нравишься ты мне», — хотел добавить он, но не стал.

На озере девушка попросила его отвернуться. Дракон послушно сел к воде спиной и весь обратился в слух. Шелест травы под ногами. Тихий плеск разбегающихся от стройных ног волн: вот она сделала один шаг, второй, третий. Остановилась. Натирает мылом хвощевую мочалку.

Минута, вторая, пятая… десятая. Плещется вода, скользит по мокрой коже мочалка. Щекочет ноздри ящера запах детского мыла.

— Ты в порядке? Долго что-то, — проворчал Маард.

— Да, — глухо отозвалась девушка.

Снова потянулось время. Маард ждал, и все больше нарастала тревожность. Было в поведении Тильды что-то неестественное, пугающее.

— Рыжик?..

Она не ответила. Дракон прислушался. Сквозь плеск воды пробивалось дыхание Тильды — нервное, сквозь стиснутые зубы. Маард не выдержал, обернулся.

Красные полосы и ссадины на бедрах, животе, исцарапанная грудь. Девчонка трет и трет свое тело жестким пучком травы, как заведенная. Пальцы уже не моют — раздирают кожу. Руки дрожат, губы закушены, глаза зажмурены.

— Тиль, да ты что?!

— Надо отмыть, — скорее угадал, нежели расслышал Маард. — Отмыть…

— Выходи на берег, — сказал он как можно спокойнее и строже. — Взгляну, все ли отмылось.

Вышла послушно, встала, понурившись и прикрылась стыдливо ладонями. Дракон подцепил клыком валяющуюся в траве футболку, протянул девушке. Тильда оделась, натянув майку чуть ли не до колен.

— Чистая, Тиль. Все в порядке, — сказал Маард, чувствуя, как стискивает горло болезненным спазмом.

— Это же не отмыть… — всхлипнула она. — Мне кажется, от меня пахнет чужим телом. Мерзко пахнет…

Ящер свернулся вокруг нее кольцом. Лизнул запястье.

— У драконов самый чуткий нос на свете. Круче, чем у собак и бабочек. Ты знаешь?

— Нет.

— Сказать тебе, чем ты пахнешь на самом деле?

Она чуть кивнула, погладила драконьи брови, широкую переносицу.

— Так вот. Ты пахнешь янтарным осенним солнцем. Мылом, которое зажала в ладони. А от рук еще пробивается слабый запах земляники. Футболка пахнет дорожной пылью и немного потом. В кармане брюк вот с этой стороны, — дракон чуть коснулся кончиком хвоста левого бедра девушки, — у тебя лежит жвачка. Мята и корица. Вот… И никакого чужого запаха. Твой только.

Она часто-часто заморгала, всхлипнула, уткнулась лицом в шею зверя. Маард сложил над ней крыло домиком и проговорил негромко и твердо:

— Хоть я всего лишь дракон, но никому не позволю к тебе прикасаться. Пока ты со мной — никому. Слышишь?

28

Прошло две недели. Маард приглядывался к «апостолам», стараясь понять, что так настораживало Себастьяна. И вроде все как всегда. Ну измучены жарой — от того часто раздраженные. Хотя и не жарой одной, а еще и тем странным ощущением, что дает пустыня, даже если не выходить из искусственной прохлады помещений. В свое время он тоже ощущал гнетущую жару, пока не привык. А этим иностранцам привыкать было некогда. Да еще и изоляция давит. Так что зря Себастьян параноил. Все нормально. Вон, по очереди кадрятся к Грете, вечерами собираются в холле и комментируют тупые телепрограммы, в столовой вечно требуют добавки, на тренировках соревнуются между собой. Да и не на тренировках тоже. В приставки бьются отважно — что в «стритфайтинг», что в «НХЛ». Правда, минус Ромеро: тот мрачен и держится, как и Маард, особняком. Все хорошо, короче. Вот только отчего-то свербит на душе. Давит смутным предчувствием. Может, тоже устал жить в этом загоне, а может…

А может, все не так просто. Маард твердо решил, что с Алексом стоит наладить контакт. Возможно, после их разговора хоть что-то в случившемся станет понятнее. Да и так… Негоже парню в одиночку превращаться. Хватит тут и одного нелюдимого Маарда.

Он не спешил — выждал несколько дней, заново приглядываясь к парню. Пусть это и не нужно, но тренировка будет нелишней. Не стоит забывать полезные навыки. А так нет ничего сложного в умении заглядывать под маску человека. Вот тот же Алекс смотрит на всех с неприязнью, вроде никто ему не нужен, сам себе волк, товарищ и князь. На все обращения к нему огрызается, особенно на содержащие контекст «как дела?». Джону До на тренировках отвечает односложно: да, нет. Большую часть свободного времени тратит на занятия с моделями, как и Маард. И результаты показывает очень высокие. А Маард видит, какая болезненная тоска таится в его взгляде. Молодой он еще, Ромеро, не научился прятать глаза.

— Он похож на тебя, — как-то задумчиво сказала Грета, возвращаясь из столовой вместе с Маардом. — Так же молчит, убивает себя работой и травится тоской.

— Я похож на потенциального самоубийцу? — удивленно поднял бровь Маард.

— Чаще, чем ты предполагаешь, — кивнула девушка. — И не думай, что я ничего не замечаю.

«А ты меня другим и не знала», — подумал Маард, но озвучивать мысль не стал. Пусть играет в психолога, чувствует себя детективом, пусть возится, пытаясь сделать из него продвинутого программера. Пусть. Лишь бы в душу не лезла. И спорить с ней совершенно не хотелось. Хотя в одном она была права: Алекс с Игорем похожи. Значит, тому так же кисло, как бывает и ему, Маарду.

Вечером Игорь отложил недочитанную книгу, вышел в холл и подсел к операторам у телевизора. Компания смотрела очередной сериал, щедро разбавляя экранное действие дежурными шутками. Ромеро тоже был тут. Он молча глядел на экран. Не было похоже на то, что происходящее его хоть немного интересовало. Взгляд человека, замкнувшегося в собственном одиночестве. Человека, который никогда о помощи не попросит. А нужна ли таким помощь? Ведь Маарду не нужна. Хотя… он может считать одно, а на деле вполне может оказаться по-другому.

Да неважно. Все равно иногда хочется, чтобы кто-то просто был рядом, не вторгаясь в личное и наболевшее. Был рядом.

«Вот на этом и сыграем», — пришло решение.

План был прост. Терпение, как в засаде. Калаи должен уметь ждать. Теперь Маард каждый вечер приходил в холл, садился чуть в стороне — так, чтобы его было видно, если Алекс чуть повернет голову. Слушал болтовню «апостолов» и молчал. Если к нему обращались, отвечал кратко, нейтрально. Уходил из холла последним — как раз после Алекса.

Так продолжалось несколько недель. Сперва Ромеро его не замечал, потом начал нервничать. Маард спокойно выжидал — время у него было. И не ошибся.

Алекс подошел к нему после очередной тренировки. Эти занятия ввели недавно, видимо, врачи решили, что малоподвижный образ жизни плохо сказывается на здоровье операторов. Теперь шесть раз в неделю, по два часа их гоняли, как последних тиронов. А в этот раз тренировку проводили на свежем воздухе. Джону неожиданно пришло в голову погонять парней по жаре. Сам-то сидел в шезлонге с бутылкой зеленого чая и наблюдал, как обливающиеся потом «апостолы» нарезают финальные круги. Маарду было даже жалко бедолаг: три километра они одолели с огромным трудом. Когда Джо скомандовал «Отбой!», ребята со стонами и причитаниями повалились кто где.

Маард неторопливо отошел в сторону и присел на камень перевести дух. М-да, Джо скучать не дает. Привыкли парни к хорошей жизни. Обленились. Столовка, телевизор и отношение к работе, как к игре. Несерьезно. Правильно, мистер Белый Костюм. Не давайте нам расслабляться.

Сзади кто-то подошел, коснулся плеча. Маард обернулся. Алекс Ромеро протягивал ему бутылку с водой.

— Спасибо, — поблагодарил он, сделал пару глотков.

— Я спросить хотел, — проговорил Алекс.

— Спроси, — пожал плечами Маард, возвращая бутылку.

Парень встал перед ним, выждал секунду.

— Что тебе от меня надо?

— В смысле?

— Я ж вижу, что ты за мной ходишь.

Маард покачал головой. Успокойся, мол. Ничего не надо. Вслух сказал:

— С тобой рядом молчать хорошо.

— О чем молчать будем? — поинтересовался Ромеро настороженно.

— А о чем хочешь? — равнодушно спросил Маард.

— А если ни о чем? — Алекс смотрел ему в глаза.

— Значит, будем молчать ни о чем, — поставил точку в бредовом разговоре Маард.

Прошла еще неделя. Ничего не менялось. Маард не лез к Алексу, словно и не замечал его совсем. И вскоре тот подошел сам. Спросил, будто между прочим:

— Ты в шахматы играешь?

— Слабо, — честно ответил Маард. — Больше люблю нарды. Эта игра — отражение жизни, где без удачи никуда. Там с игроками за одной доской сидит судьба.

— В нарды я не умею, — пожал плечами Ромеро.

Опасаясь, что рыбка сорвется с крючка, Маард все-таки предложил:

— Научить?..

Контакт установился быстро. Маард оказался прав: парень здорово одичал за пару месяцев добровольной изоляции. Первое время отмалчивался и глядел на Маарда холодно. Будто ожидал, что тот будет лезть в душу. А потом оттаял. Возможно, потому что Маард не форсировал общение. Просто объяснял премудрости игры. Партия за партией стучали кости, двигались шашки по доске. «Апостолы» прикалывались: «Наши сектанты-отщепенцы сбиваются в стаю — это либо к дождю, либо к концу света».

— Бесят, — процедил сквозь зубы Алекс, провожая взглядом очередного острослова в столовой. — Шуты, мать их. Им все бы игры и хохмы.

— Доедай, — Маард отставил в сторону пустую тарелку и принялся за компот. — И пошли отсюда. Кинем кости. Если еще не надоело.

— Да нет, — улыбнулся Алекс. — Чем-то нарды затягивают. Говоришь, арабы в них сутками могут играть?

— Могут, — кивнул Игорь.

— Я их понимаю.

В комнате с бежевыми, как пыль на улице, стенами Маард подвинул гостю легкий стул, поставил на стол доску с нардами и как бы невзначай смахнул рукавом на пол фотографию. Алекс потянулся, поднял. Замер на мгновенье, рассматривая.

Симпатичная блондинка на фоне моря. Волосы ерошит ветер, а во взгляде… Маард хотел бы знать, о чем думала Элен, когда делали этот снимок. Она ему это фото не дарила: скачал из Сети, распечатал, хранил, несколько раз порываясь порвать или сжечь. Но уничтожить его он так и не смог.

А теперь вот фото пригодилось в качестве повода спровоцировать Алекса на откровенность.

— Это твоя девушка? — тихо спросил парень, возвращая карточку Маарду.

— Была, — буркнул тот, убирая картинку на компьютерный стол. — Теперь она далеко и, надеюсь, счастлива.

Ромеро помолчал, глядя в окно. Потом перевел взгляд на Маарда. Снова эта собачья тоска в глазах… Тоска и вопрос.

— С другим, — коротко пояснил Маард.

За окном прошла через дорогу пыльная кошка, волоча в зубах рыбий хвост.

— Ты веришь, что Джул даже не захотела со мной попрощаться? — еле слышно спросил Алекс, провожая кошку взглядом.

Вот и оно. Все правильно идет, хорошо. Потихонечку.

— Я похож на идиота? — задал встречный вопрос Маард.

Алекс оперся на стол, ссутулился.

— Может, это и смешно, но мы друг друга любили. А нас как… как щенят. Меня на цепь, ее просто выбросили. Я ж в ту ночь от нее ни на шаг не отходил, как чувствовал… А под утро уснул. Резко, как сознание потерял. А проснулся — ее уже не было. Маард, как думаешь, мне могли что-то специально подсыпать?

Маард ответил не сразу. И против желания ответил правду.

— Если приносили попить — не исключено. Насколько я понимаю, они вообще не должны были бы тебя к ней подпускать. Наверное, тоже растерялись. А что — предлагали уйти и оставить ее?

— Нет. Но Джо просил не мучить Джул вопросами. Говорил, что ей плохо, ей надо отдохнуть и так далее. Он тоже все время рядом ходил. Он или кто-нибудь из медиков.

Тут Алекс замолчал и испытующе посмотрел на Маарда:

— Слушай, я тебя не сильно гружу? А то проблемы все же мои…

— Нет. Сам вот так… оставался по ту сторону. А когда надо было выговориться — рядом никого не оказалось.

Ромеро уселся на подоконник, сцепил руки на коленях. Волнуется, отметил Маард. Выходит, все же есть, чего бояться?

— Маард, мне кажется, ее не домой отправили. Потому меня и ломает так. Как считаешь, могло такое быть?

— Почему ты так думаешь? — он подался вперед, оперся на спинку стула.

— Джул говорила, когда пришла в себя, что ей очень страшно. Я мало что понял, она на своем, итальянском большей частью. А то, что разобрал, звучало как бессмыслица. Только теперь вот думаю: бессмыслица это, бред или?..

— Например?

— Она говорила, что не она стала птицей, а птица ею. И что ей было страшно, почему у нее человеческое тело. И даже когда ее отключили, ощущение оставалось. Маард, я ее вытаскивал из кресла, я до сих пор помню, как у нее были сведены пальцы! Руки вывернуты! И взгляд ее помню — дикий, бессмысленный!

— Тихо, тихо. Что сказали медики?

— Кажется, эпиприпадок. На фоне нервного срыва. Вроде как перенапряглась.

Маард задумался. Перенапряглась?

— Она в себя приходила?

— Да, но ей быстро вкололи что-то, она стала вялая, уснула быстро.

— А что говорила, когда была в сознании? Внятное хоть что-то было?

— Меня узнала, — убитым голосом произнес Алекс. — Говорила, что ей очень страшно. Умоляла уехать вместе. Я ей обещал, понимаешь? Я обещал все время быть рядом, не оставлять ее одну! Обещал, что уедем с ней! Что поженимся!

— И поженитесь, — успокоил его Маард. — У тебя ее адрес есть? Нет? Добудем. Только не конфликтуй с Джо и будь тише. У тебя есть ради чего себя не загонять.

— А у тебя?

Маард встал, отошел к окну. Посмотрел на длинные густые тени, ползущие по пыльной траве, взгляд непроизвольно зацепился за силуэт чайки в закатном небе. Вспомнил холодные камушки на берегу Мичигана и запах свежей выпечки в кафе. «Losing my religion… Trying to keep up with you…»

— Больше нет.

29

Утро пощекотало драконий нос солнечными лучами — тепло так, по-дружески. Зверь шумно зевнул, разбудив Маарда. Захотелось потянуться — сладко, по-кошачьи — да вовремя вспомнил про «принцессу в кармашке». Прокатилась внутри волна нежности, Маард сонно улыбнулся. Тиль…

Где-то далеко и в другой жизни парень принес бы девчонке кофе в постель или букет осенних листьев. Она бы открыла глаза и удивилась… обняла бы, носом потерлась о небритую щеку. Свалить такую в ворох одеял и подушек, защекотать рыжую, поцеловать в нежный живот…

— Мне кажется, ты сейчас улыбаешься, — раздался из-под крыла тихий голос.

— Доброе утро, маленькая. Ага… Как угадала?

Она пошевелилась, погладила мягкое подкрылье. Ящер закатил глаза и засвистел.

— Я тебя иногда улавливаю, Маард. Доброе утро. Что там снаружи?

— Индейское лето. И солнечно.

— Ммммм… а мне так не хочется отсюда вылезать. Ты дракон-уютка… Можно мне еще чуть-чуть поваляться?

Позволил ей нежиться ровно столько, сколько ей хотелось. Тепло от нее… теплее, чем от подогрева пещеры. И светлее…

— Тиль…

— Ммм?

Под ногами девушки листья не шелестели — пели шепотом. Маард хотел ей сказать об этом, но вдруг вспомнил, что человеческое восприятие отличается от драконьего. Наверное, не стоит говорить.

— Ты не устала? — ляпнул первое, что пришло в голову.

Она остановилась и одарила дракона фирменным взглядом — тем, которым словно видела насквозь.

— Интересно, что ты хотел сказать до того, как это сказал? — и улыбка — довольная, добрая.

— Ээээ… Вон грибы!

Она расхохоталась. Дракон удивленно расправил «гребенку» вдоль хребта и подтолкнул Тильду мордой. Девушка быстренько обобрала пенек с крепкими осенними опятами, вернулась к ящеру, подпрыгнула, повисла на шее.

— Знаешь… Мне с тобой хорошо.

Дракон нагнул шею, бережно опуская девушку на землю. Снова хотелось сказать — и не находилось слов. Тильда почесала зверюге брови — тот заурчал, зашлепал кончиком хвоста, взметая фонтанчики из листьев.

— Мне бы думать о том, что все ужасно, и метаться… а не думается. Почему-то ты внушаешь уверенность в том, что все будет хорошо.

— Все будет хорошо, — заверил ее Маард и ткнулся носом в рыжий затылок.

Не спеша прогулялись любимым маршрутом: от щедрого на грибы и орехи леска до берега озера. Тильда быстро утомилась, хоть и пыталась убедить Маарда в обратном всеми силами. Мужественно улыбалась, рассказывала что-то натянуто-смешное, но попробуй скрой от опытного взгляда усталые глаза и одышку. Да и спотыкалась девушка непростительно часто для «бодрячка». Все кончилось тем, что ящер поддел Тиль мордой и закинул к себе на спину, где та угнездилась, шепча восторженно «Вау!» и «Какой же ты классный!».

— Покатать тебя, рыжик? Поскачем?

— Даааа!!! — завопила она азартно.

Скакун из дракона получился так себе — среднетряский иноходец, но Тильда была счастлива. Слыша ее смех, Маард тихо млел. Дракон пронесся по рощице, раскидывая рыжие листья, мягко спланировал с холма, пролетел над самой землей, едва касаясь подобранными под брюхо лапами жухлой травы, и опустился у озера.

— Полезем купаться? — оживилась Тильда.

Спрыгнула с широкой спины ящера, побежала к воде.

Блеснула на мелководье, уходя в глубину, испуганная стайка мальков.

— Ээээ! Рыжая! — забеспокоился Маард. — Куда? А простудишься? Вчера столько полоскалась…

Она обернулась. И застыла так — глядя на дракона взглядом человека, которому вдруг открылась странная, пугающая истина. Только не это, подумал Маард, только не очередной срыв. И так берег, отвлекал всеми силами, старался сделать все, чтобы прошлое меньше на нее давило.

— Тиль, ты чего это, а?..

Девушка подошла ближе.

— Маард, а ты… где? — спросила она негромко.

— Здесь, — опешил он. — Сижу, на тебя смотрю. Красивая ты, смешная…

— Нет. Не верно. Ты все время здесь… как не позову — ты есть. А как же… — она запнулась. — Ты же не можешь быть на работе двадцать четыре часа в сутки. И без выходных, а, Маард? Так ведь не может быть!

Дракон подошел, уселся напротив Тильды, выгнул шею, привычно фыркнул девушке в макушку.

— Может, Тиль. Я здесь, двадцать четыре часа в сутки, без выходных и обеда. И даже ночью.

Она часто заморгала, растерянно поежилась.

— А… как же так? — спросила почти жалобно.

— Вот так вот, — ответил Маард, стараясь, чтобы звучало пободрее. — Я ж дракон!

Тильда поднялась на цыпочки, положила ладони на драконий нос, с нескрываемым испугом заглянула в глаза. Что она надеялась там увидеть?

— Ведь здесь — не ты. Ты где-то, ты оператор… Так не бывает — чтобы двадцать четыре…

— Тихо-тихо, — попытался погасить наметившуюся истерику Маард.

Тонкие пальцы гладили грубую чешуйчатую морду, в серых девчонкиных глазах плескался ужас.

— Ты ведь живой, правда? Не может быть, чтобы ты был ненастоящим! Нет таких программ…

— Успокойся. Я не программа. Я человек.

Лизнул ее в подбородок кончиком языка. «Тиииии…» Рыжая всхлипнула и прижалась губами к драконьему носу. От нее пахло солью — острой тоской, испугом, безысходностью.

— Что с тобой такое, почему ты все время здесь? Ведь так быть не должно. У каждого из нас есть не только работа… — она сбилась, зажмурилась, резко тряхнула головой и крикнула: — Черт! Я не то сказать хочу!

Он ее понимал. Понимал, о чем она никак не решалась узнать. И молчал.

— Где ты сам, Маард? Что с тобой?

— Я здесь. Успокойся, прошу. Нет ничего такого, из-за чего стоило бы так волноваться.

Тильда села в жухлую траву, к Маарду спиной. Подтянула колени к груди, уткнулась в них лицом. Ящер потянулся к ней, но Маард одернул его — излишне грубо, чересчур. Зверь коротко рыкнул и обиженно затих. Серебряными бликами носились на мелководье мальки. Подрагивал желтый листок в волосах цвета меди.

— Тебе не плохо? — забеспокоился Маард.

В ответ она всхлипнула, что-то сбивчиво забормотала себе под нос. Игорь прислушался.

— Глаза у тебя серые, неулыбчивые… не любишь ты улыбаться на самом деле, губы — в прямую линию, жесткую, холодную… Я тебе ростом до плеча не достаю… И нездешний ты, точно нездешний, издалека…

Вспомнить собственное лицо оказалось очень трудно. И вспоминать не хотелось. Забыть то, что услышал. Убедить себя в том, что почудилось. Не было. Это ветер травой шелестит. Не будить память, замереть, чтобы не пошли новые круги по воде. Вдох. Выдох. Хватит с тебя, Маард.

Ящер, обрадованный тем, что Маард перестал его «держать», весело ткнул Тильду мордой и засвистел. Шипастый хвост замолотил по земле, вскидывая в воздух вырванные пучки травы. Девушка легла на спину, раскинула руки. Бледное, осунувшееся лицо. Ничего не выражающий взгляд в пустоту. От нее хотелось медленно отступать. Или спрятать под крыло. Делать хоть что-то — лишь бы не видеть ее такой.

— Ты мне снишься. Часто.

— Это просто сны, Тиль, — собственный голос казался чужим. — Переволновалась ты, маленькая. Тебе бы просто успокоиться.

Она молча перевернулась на живот. Подтянула под себя колени, ладонями обняла плечи. Плачет? Опять плачет?

Ящер устроился рядом, свернулся колыбелью, накрыл девушку крылом. Маард прислушался: нет, не плачет. Обиделась. Спряталась, закрылась, переживает.

Ты права, Тиль. Просто не хочется об этом. Не хочется тебя — туда, в реальный мир. Тебе и так хватает. Тебя беречь надо, а не грузить своими проблемами. Думаешь, я тебе не верю?.. Наверное, так даже лучше.

— Малыш, ну… Все, хорош. Я с тобой. Я рядом. Ну что такое? Ежик, развернись… И день такой хороший, и солнце, а ты — в комок. Тиль, не дуйся.

— Прости, что сую нос туда, куда нельзя, — глухо донеслось из-под крыла.

Как ребенок, честное слово. И не знаешь, как на это реагировать. Остается только замереть и ждать, когда девчонка сама успокоится. Не вырывается, не убегает — уже хорошо. Значит, положиться на время.

А потом снова отвлекли на туристов. Улетая, вспомнил, что хотел снять запутавшийся в рыжих волосах желтый листок — и не снял. Почему-то эта мысль не давала покоя несколько часов. Бывает же — навяжется что-то такое несущественное, и не отпускает. Как соринка в глазу.

— Маард, где ты снова витаешь?

— Привет, Грета. А что я пропустил?

— Ничего, — отозвалась она скучно и отключила голосовую связь.

В «ничего» откровенно не верилось. С интуицией можно спорить сколько угодно, но побеждает в итоге именно интуиция.

Пока посетители парка разевали на дракона рты, Маард просматривал сводки службы безопасности НайнФлэгс. Искал, за что зацепиться. А когда нашел — похолодел.

И то, что машину заметили незадолго до аварии, ехавшей в другом направлении, и что парень в ней был один, и что вроде как тот же тип привез в больницу Тильду Райнер… Маард скользил взглядом по строчкам и все отчетливее видел, как сходятся в одну нити, которые могут привести конов — и не только копов — к Тиль.

Грета наверняка что-то знает. Но говорить не будет — это без вариантов. Характер. Так… Маард быстро просмотрел информацию с камер наблюдения в парке. Да, усилены патрули. Ориентировка дана, хорошо, что не развесили фотографии девушки по территории — видимо, решили не привлекать внимания посторонних.

Маард задумался. Если им так нужна Тильда, почему они не взяли ее в больнице? Она сказала, что вылезла через окно как только ее оставили одну в палате. Так легко удрала, что это кажется странным. Или ей просто дали уйти? Тогда для чего это было сделано? По логике вещей, не могли копы так бездарно выпустить подозреваемую из-под контроля. Охраны в больнице, выходит, не было… Почему? В разгильдяйство не верилось. Нет, здесь что-то еще. Маард постарался вспомнить все, что ему рассказывала Тиль о днях, проведенных в больнице. Восстановить картину до мельчайших подробностей.

Вариантов всего два. Либо у девочки есть достаточно сильный покровитель, который позаботился о ней в больнице, — в это верится с трудом, нелогично. Либо второй вариант: девочку не хотят брать на людях. Вопрос, почему. Ответ прост: она видела слишком много, чтобы оставлять ее в живых. Видимо, заказчики убийства ее отца собираются все подвести под случайность. Запросто — при попытке к бегству, например. Потому и не при свидетелях, чтобы проще было выгородить того, кто спустит курок. А в больнице, видимо, понадеялись на тяжесть состояния. Или Тиль хорошо притворялась и тем самым сама себя обезопасила.

Вдох-выдох. Думать. Искать. Просчитывать варианты. Слушать гида, сдерживать ящера, выполнять команды. Стараться не зацикливаться на медленно текущих минутах. Слишком хочется домой, чтобы думать о том, как тянется время.

30

Из-за запертой двери доносились глухие рыдания. Маард подергал металлическую ручку, постучал еще раз.

— Грета, открой, ну хватит.

Мимо проходил Уилл с увесистой спортивной сумкой через плечо. Остановился, хмыкнул.

— Я час назад пошел собирать вещи — ты тут стоял и просил ее открыть. И что — до сих пор по нулям?

Маард одарил Уилла усталым взглядом.

— Иди себе. Девушка плачет.

— Так высади дверь и утешь ее, что ли! Я бы сам, по мне явно не дадут, — съязвил тот уже с безопасного расстояния.

Игорь пропустил реплику мимо ушей, глубоко вздохнул.

— Грета, я волнуюсь, открывай. Или выломать дверь и сдать тебя лепилам как безнадежную истеричку?

По ту сторону об дверной косяк что-то ударилось. Обувью, что ли, кидается?..

— Считаю до трех и иду за психоаналитиками, — пообещал Маард и принялся отсчитывать. — Раз…

— Убирайтесь все, сгиньте вы вместе со своим проектом! — завизжала Грета. Голос глухой — видимо, рыдает в подушку.

— Два.

На этот раз Грета пустила в ход что-то потяжелее ботинка. Маард покачал головой и коротко выдохнув: «Три!», легонько ударил в дверь плечом. Изнутри донеслись гневные вопли, топот босых пяток по полу, и разъяренная хозяйка комнаты распахнула дверь. Потеки туши на щеках, покрасневшие глаза…

— Что тебе надо от меня? Что ты ломишься? Не понимаешь, когда просят оставить в покое?

Маард молча втолкнул Грету обратно и закрыл дверь уже за собой. Девушка упала на разворошенную кровать и снова залилась слезами. Маард подвинул себе стул, сел.

— Ты уже час воешь, как по покойнику. Пронеслась мимо меня в слезах, заперлась, на нормальный тон не реагируешь. И еще удивляешься, почему я собирался высадить дверь. Выпей воды, умойся. Давай поговорим по-людски? — миролюбиво предложил Маард.

Грета протяжно всхлипнула, встала, покосилась на себя в зеркало и, закрыв руками лицо, ушла в ванную. Вернулась уже спокойной, хоть и очень подавленной.

— Рассказывай давай, — проворчал Маард. — В чем причина рыданий?

— Джо, скотина такая, отпуск мне не подписал.

Парень пожал плечами. И из-за этого так истерить?

— Ну, мне тоже в отпуске отказали. Ромеро не отпустили, Себа, Поля.

Девушка посмотрела ему прямо в глаза. Под таким взглядом Маарду стало очень неуютно.

— Если честно, я и не просился, — негромко добавил он.

— Ты — не просился! А я — умоляла! Маард, ей всего три года! — яркие губы задрожали, пальцы сжались в кулаки. — Джо прекрасно это знает, и все равно…

Так вот в чем дело, с грустью подумал Маард. Некстати забылось о Кэти — дочери Греты. Она жила где-то в Штатах с бабушкой, пока мама зарабатывала деньги. Как-то Маард неосторожно спросил об отце малышки. Грета напряженно буркнула: «Женат», и поспешно перевела разговор в другое русло. Больше тему семьи они не поднимали.

— Слушай, шеф отказ как-то обосновал?

Маард взял с прикроватной тумбочки маленькую кофейную чашку, налил воды из графина, протянул Грете. Она сделала глоток и кисло ответила:

— Он сказал, что я ему нужна здесь и сейчас. За двойное жалованье. И отпуск позже. — Помолчав, она добавила: — Месяц назад я обещала Кэти приехать на ее день рождения. И не приехала. Мама говорит, что дочь помнит меня только по фотографиям.

Рука сама потянулась потрепать девушку по темным кудрям, успокоить. Зря Джо так с ней. Ребенку мать необходима. Иначе не человек вырастет, а трава у дороги.

— Успокаивайся. Тут слезами не поможешь. Скоро закончатся исследования, нас распустят, ты вернешься домой. А пока мы здесь, давай зарабатывать и работать. Без нервов.

Грета кивнула, соглашаясь, улыбнулась — хоть и без огонька, одними губами — и вдруг сказала:

— Игорь, а ведь я могу так проекту нагадить, что Джо сам застрелится. Я и не такие сложные компьютерные сети взламывала на раз плюнуть. Думаешь, с чего он меня под рукой держит?

«Замечательный поворот событий, — вздохнул про себя Маард. — Оказывается, мы кусаемся. Теперь аккуратнее с ответами».

— Можешь. Но это — крайние меры и, уж извини, откровенное детство. Натворишь дел — и вообще дочку не увидишь.

Грета долго молчала, глядя в сторону. Хмурилась, переплетая на коленях тонкие пальцы.

— Все верно. Пока я от него зависима — не стоит подставляться. Умница ты, Маард, — она посмотрела в окно и спросила: — Все уже уехали?

Маард прислушался: за пыльным окном шумел работающий двигатель.

— Судя по всему, загружаются в автобус.

— Хорошего им отпуска, — усмехнулась девушка печально. — Ну что, пойдем к Джо, узнаем, зачем нас оставили? Или… сходи ты. Мне его видеть совершенно не хочется.

Днем Джо оказалсянеуловим, но к вечеру сам собрал оставшихся на базе участников проекта и рассказал, что к чему. С его слов, Маарда, Алекса, Поля и Себастьяна оставили как лучших для обучения работе с несколькими моделями сразу.

— Вы справитесь, — ободряюще улыбнулся Джо, заканчивая разъяснения. — Помните: вы лучшие. И от вас ждут результатов. Потому — отбой. С утра приступаем к работе. Вопросы?

— Сколько времени это займет? — сурово буркнул Ромеро.

— Все зависит от вас. Кто как будет стараться, — прищурился шеф. — Ну и кто насколько заинтересован поскорее уйти в отпуск.

Алекс бросил на него злой взгляд и отвернулся. Джо знал, на что надавить. Теперь парень точно будет вкалывать, как каторжный, — лишь бы поскорее улететь в Италию к Джульетте. Грета все же выдала ему адрес и домашний телефон семьи Бирколли, поломавшись для приличия пару дней. Или ждала разрешения шефа — кто знает. Так или иначе, Алекс неделю ходил счастливый — пока не выяснилось, что обещанный отпуск достанется не всем. Маард целый вечер потратил на успокаивание Ромеро.

— Не психуй. Раз Джо сказал — это приказ, — объяснял он расстроенному парню. — Ослушаешься — запросто нарвешься на неприятности.

— Я подам на увольнение. Хватит с меня! — бесился Алекс.

— Не подашь. Ты успокоишься и наскребешь в себе терпения, которого хватит как раз до встречи.

— Слушай, а почему ты сам так спокоен? Все едут отдыхать, а нас оставляют! Мы что — крайние?

— Я спокоен, потому что знаю, что мы лучшие. И раз оставили — есть перспективное предложение.

— Мне бы твою уверенность… — буркнул Ромеро и на этом успокоился.

Время не шло — тянулось вязким улиткиным следом. Не то организм протестовал, желая присоединиться к отпускникам, не то просто накопилась усталость. Тишина и покой, царящие на базе после отъезда «апостолов», рождали только приступы лени. Не хотелось ни добиваться каких-то результатов в упражнениях, ни есть, ни общаться. Жить по расписанию. В семь подъем, пробежка по стадиону, полчаса в спортзале, завтрак, тренировка на виртуальной модели, потом выполнение задания Джо с несколькими моделями разом, обед, два часа отдыха, снова виртуал, а там уже и вечер — с его разбором возникших трудностей и ошибок, пламенными речами шефа о том, каких успехов достигают его молодцы, ужином и скучными часами, остающимися до сна. Телевизор в холле молчал. Операторы не горели желанием коротать вечера за беседой и просмотром идиотских шоу. Общение вдруг само собой свелось к вялому обмену приветствиями за завтраком и необходимыми переговорами на тренировках. Себ большую часть свободного времени спал, Алекс фанатично рубился в автогонки с виртуальным противником, Поль вообще непонятно где пропадал, а Маард просто лежал на койке в странном оцепенении.

Джо видел, что с парнями происходит что-то странное, старался расшевелить, разговорить их.

— Гор, куда в отпуск поедешь? — спросил как-то, подсев за обедом за стол Маарда.

— Никуда, — равнодушно ответил Маард. — Разве что обратно на службу.

— А что так? Мир большой, куда хочешь поезжай. Билет туда-обратно за наш счет, зарабатываешь ты тут более чем неплохо. У тебя будет месяц. За это время много успеть можно. Один мой друг умудрился в отпуске познакомиться с девушкой и жениться…

Джо запнулся, взглянув Маарду в лицо. Вздохнул, пожал плечами, предложил:

— Раз это не вариант — слетал бы домой. Знаю, что семья у тебя есть. Повидал бы родню.

— Я там не нужен, — поставил точку в разговоре Маард.

Грета бунтовала. По-своему, по-женски. Ходила вместе с парнями в спортзал, бегала по утрам, носила провокационно-обтягивающие вещи, вечерами крутилась рядом с «апостолами». Джо старательно сохранял благодушный вид, тая в глубине взгляда раздражение.

— Одного не пойму: чего ты добиваешься? — спросил Маард, возвращаясь вместе с девушкой из спортзала. — Шефа злишь или что-то более оригинальное?

Грета одарила его гордым и обиженным взглядом.

— Я стараюсь получать удовольствие от работы, а что?

— Ну что ты вскипаешь? — миролюбиво развел Маард руками. — Если я полез не в свое дело…

— Маард, давай договоримся, — девушка остановилась посреди коридора, повернулась к Игорю, уперев кулачки в бока, и тихо четко проговорила: — Ты занимаешься тем, зачем тебя в этот проект внедрили. Ты на своем месте. Меня шеф отстранил от всех дел, кроме одного: создавать видимость, что я тут нужна. Потому я себе дело ищу сама и прошу ко мне не лезть!

Игорь удивленно приподнял брови. Неожиданно, м-да.

— Да что с тобой? Я ж тебя не в койку волоку, а просто предлагаю поговорить, если…

Грета подавила сухой, злой смешок.

— Поговорить, ага. Ты очень хорошо умеешь разговаривать с людьми, Игорь Маард. Особенно когда тебе что-то надо узнать. Тебе отлично удается роль друга, пока в этом есть выгода. А когда информация получена и человек тебе не нужен, ты мастерски уходишь в тень.

— Ну что ты городишь, в самом деле?

— То, что думаю. Ты приходишь, только когда у тебя есть вопросы, а не когда тебе нужен друг.

Кольнула совесть. Да, действительно. Мало внимания уделяет человеку, который стал его единственным другом. Причем человеку с высокой потребностью в общении. Красивой девушке.

— Прости. Я понимаю, что это не оправдание, но… Я сильно устаю последнее время, — признался он тихо.

Но вряд ли стремительно уходящая Грета услышала слова, обращенные ей вслед.

31

Тильда чистила рыбу, сидя на прибрежных валунах в трусиках и куртке от спортивного костюма. Чешуя летела во все стороны. Дракон сушился после рыбалки в теплых лучах предзакатного солнца и фыркал, когда чешуйки попадали ему в нос. Похоже, зверюге нравился запах: облизывается, гляди-ка… Впрочем, рыбки бы Маард сейчас поел. Он смотрел на перепачканные илом и рыбьими потрохами коленки Тии и думал, как заговорить с ней о том, что ему не дает покоя. Вернее, что спросить, с чего начать. Как объяснить ей ситуацию, не напугав. Вспомнил, как знакомый психолог рассказывал о специфике личности некоторых больных. Он оказался стопроцентно прав, говоря, что все диабетики страшно инфантильны. Вон рыжая в свои двадцать капризна, упряма и порывиста, как подросток. И столь же ранима.

«Глаза у тебя серые, неулыбчивые… не любишь ты улыбаться на самом деле»… Вот так-то. И не поспоришь. Правда. И серые, и неулыбчивые. Некому. И смысла нет улыбаться, когда никто не видит. Никому не нужно. И забылось как-то само собой. Да и романтики ему в жизни хватило. Всю-всю выбрал без остатка.

«Не всю…» — иронично поправил он сам себя.

— Ты смотришь, — буркнула Тильда, не отрываясь от своего занятия. Первые слова с самого утра.

— Смотрю. И всегда смотрел.

— Сейчас смотришь иначе.

— А ты на меня вообще не смотришь, — брякнул Маард с вызовом и отвернулся.

Нервы шалили, не удавалось вернуть мыслям четкий ход.

Шлепнулась в траву дочищенная рыбина. Дурацкий диалог. Что она хотела-то?

— Мне смотреть не нужно, чтобы тебя видеть, Маард, — тихо сказала девушка. — У тебя что-то случилось. Что-то не так.

«Что-то не так». Ну да, само собой. Ты пришла — и все перевернулось. Было тихо и спокойно, сама жизнь была четко разлинована до самого финала, и вот… Конечно, «не так». Я снова боюсь за кого-то. А страх — неприятное ощущение.

— Я думаю, как вывезти тебя отсюда, — честно признался Маард.

Взвизгнула тихонько «молния» на курточке, зашуршала ткань. Маард обернулся. Тильда сидела на камнях, комкая куртку в руках. Потеребила, бросила в траву, стянула через голову футболку.

— Давай улетим. Скажи мне, где ты, я поведу дракона. Заберем тебя — и сбежим. А?..

— Найдут, — вздохнул Маард, стараясь не смотреть на шрамы на левом плече рыжей. — И зачем ты разделась?

Девчонка бросила на дракона быстрый взгляд, щеки вспыхнули — и румянец тут же погас.

— Я вся в рыбе, — вздохнула она. — Искупаться надо.

— Мне отвернуться? — спросил Маард.

— Да что ты там не видел…

Прозвучало искусственно-равнодушно. Но отворачиваться не хотелось. Оцепенение какое-то наступило.

«Парень, ты забыл, как выглядят голые девчонки?» — попробовал спошлить мысленно и тут же послал сам себя.

Просто сидеть и смотреть на нее. Красивая… хоть и худая, маленькая. Так и глядел на то, как она раздевается и осторожно, тщательно выбирая, куда наступить, идет в воду. Вошла по колени, неуверенно покачиваясь, жалобно пискнула:

— Тут ил и противно…

«Через тебя солнце почти просвечивает…» — подумал Маард, сам удивляясь нежности этой мысли.

Она обернулась.

— Я вслух сказал?

— Если мне не показалось, то да.

— Тогда еще: тебе румянец идет. И даже мурашки.

— Ты видишь? — она покраснела еще сильнее.

— Вижу. Я же смотрю. Ты разрешила — что ж теперь…

Девушка сделала еще пару неуверенных шагов и нырнула — почти без брызг, плеснув тихой рыбкой. Маард напряженно ждал, когда она вынырнет. Не волновался, нет. Просто хотелось ее видеть. Смотреть, не отводя взгляда ни на мгновение. Он уже понял, что это за симптомы, но признаваться в этом ему казалось… смешным и неправильным. Глупым.

— Тиии… — засвистел дракон, переминаясь лапами на топком берегу. Маард мысленно щелкнул его по носу и усмехнулся.

Вынырнула далеко, встряхнула головой, чихнула и быстро поплыла прочь от берега. Волна, следующая за ней, напоминала развевающийся над плечами полупрозрачный плащ. На кончиках мокрых взъерошенных прядей переливались капли воды. «Забавная, как новогодняя игрушка», — улыбнулся про себя Маард и поднял дракона в воздух.

Озеро с высоты казалось застывшей лужей серого стекла. Пахло по-осеннему: листьями — намокшими и погибшими. Холодно, вспомнил вдруг Маард, вода же ледяная! Спустился ниже.

— Рыжая, немедленно на берег!

Тильда спокойно перевернулась на спину — белая звездочка в темном небе. Взгляд притягивает непроизвольно.

— Зачем?

— Простудишься. Давай на сушу, ну!

— Мне тепло. У меня температурная чувствительность изменена.

Невозмутима — до безобразия. Маард осторожно опустил дракона на воду рядом с девушкой. Ящер протестующе взревел, рванулся в небо, едва коснувшись брюхом холодной поверхности озера. «Тихо-тихо, — придержал его Маард. — Вычерпываем упрямицу — и улетаем. Потерпи, дружище». Расправил крылья, чтобы удержаться на плаву, подгреб к Тильде.

— Мадемуазель, прошу на борт!

А ее трясло. Да так, что по воде шла мелкая, едва заметная рябь. Губы синие, глаза какие-то больные, того и гляди случится что.

— Тиль! — рявкнул он.

— Я доплыву. Зачем ты…

Бережно подвел под нее крыло, подставил морду, давая опору. Девушка залезла дракону на спину, уселась, дрожа. Посидела с минуту, потом резко рванулась в сторону — в воду. Маард еле успел перегруппировать дракона так, чтобы девчонка лишь качнулась и свалилась на свое место.

И тут его словно прорвало:

— Что за дурь на тебя нашла? Слушай сюда. Слушай! Не смей этого при мне делать! И вообще не смей! Я тебя все равно выволоку. Обдеру когтями, будет жутко больно, но утопиться не дам. Ясно? Это не шутки, а ты уже не маленькая девочка, чтобы так себя вести и трепать мне нервы!

Думал, заплачет, вопить будет. А она сидела, дрожа от холода, и смотрела на него в упор. Под этим взглядом самому хотелось нырнуть. Синие губы, холодные капли на мокрых волосах, бледная кожа, широкие зрачки. Как удар тока, видение: ее же лицо с открытыми глазами — под водой. Словно кукла, которую уронили с моста.

Не услышал — по губам прочел:

— Зачем?..

— Потому что все будет хорошо. Я тебя когда-нибудь обманывал?

— Меня не ждут, Маард. Бежать некуда, домой не вернуться. Мать думает, что я убита. Я звонила ей с заправки, а она сказала, что это не я.

— Звонок наверняка отследили, ты об этом не подумала?

— В тот момент мне просто хотелось услышать маму, — ответила она еле слышно. — Какой бы она не была. Все равно я никому больше не нужна. Разве что кроме тех, кто спихнул на меня убийство отца.

Злость как рукой смахнуло. Хватит воспитательных бесед. Добьешь же, Маард.

Подышал на нее теплом, поплыл к берегу. Как же она в таком холоде вообще… как не свело судорогой на глубине. Глупая. Маленькая. Рыжая. Любимая.

— Что?..

В волосах — тусклые ломкие травинки, бурый листик запутался. Осторожно поддел листок клыком. Выдохнул еще одну порцию тепла на трясущиеся плечи. И лишь потом осмелился в глаза ей посмотреть.

— Ты мне нужна, Тиль. Я… прости, не знаю, как сказать. Ты нужна мне.

Девушка молча потупилась. Неловким жестом прикрыла грудь рукой.

Почувствовав дно под лапами, ящер рыкнул и в два прыжка выметнулся на берег. Все. Капли озерной воды оползали со шкуры дракона и падали в прибрежную осоку. Еще шаг. Еще. Идти было тяжело, будто озеро тянуло обратно, раздосадованное тем, что он не отдал ему Тильду.

Добрел до валунов, остановился рядом с разбросанной в беспорядке девчонкиной одеждой. Улегся, чтобы Тиль легче было слезать.

— Одевайся, — бросил глухо. — Простынешь.

Ветер принес горсть листьев — береза ли, ива… Маард прикрыл глаза. Не видеть. И сор этот мелкий — как насмешка, пощечина. Вспомни, кто ты такой, Маард. Осмелел? Напомнить? Нет тебя. Знай свое место.

Запах озерной воды усилился, к нему добавился слабый аромат цитрусов и чего-то еле-еле уловимого, нежного. От этого запаха хотелось пятиться. Избавляться, как от навязчивой идеи, мании. Что-то коснулось драконьего носа, и ящер рефлекторно мотнул башкой. Тут же его морду обхватили холодные влажные ладони.

— Тише-тише… Листик на носу. Просто листик. Желтый. Я сниму.

Не открывая глаз, мягко потянул ящера в сторону.

— Дурища ты, — сказал хрипло. — Как есть маленькая ду…

Поцелуй — долгий, лишающий воли, плавящий что-то такое, что казалось прежде монолитным и вечным, как арктические льды. Губы обветренные, дрожащие… Греть. Опрокинуть ее на подвернутое крыло, дышать запахом мокрых волос, скользить мягким носом по шее, утыкаться в упругую белую грудь. Смотреть, как возвращается на бледные щеки румянец, слушать сбивчивое дыхание. Ощущать при каждом прикосновении к ней то, что он не испытывал уже давным-давно и, казалось, забыл безвозвратно: желание обладать этой хрупкой рыжеволосой женщиной.

Она мурлыкала гортанно, как кошка. Жалась к нему, приникая поцелуями к мягким подкрыльям, пластинам на серебристой груди, широкому носу. Замирала, закрыв глаза, и тихо постанывала, позволяя ему изучать влажным языком ее тело. Где-то на краю сознания билась мысль: держи ящера, Маард, не навреди ей… но до дракона ли сейчас, когда ты сам — шальной, неудержимый зверь, когда молчит твой разум и сердце заходится в безумном ритме, когда весь ты — лишь прикосновения кончиков ее пальцев, жар ее солоноватых губ, бархат податливого нежного живота.

В какой-то момент она отстранилась, выползла из-под крыла и села перед драконом на колени. Раскраснелась, тяжело дыша, глаза восторженные. Что-то изменилось в ней. Словно исчезло то, что мучило — и ничто более не мешает родиться чуду. Настоящему чуду.

— Маард…

Дракон и человек потянулись к ней одновременно. Еще дотронуться, запомнить на вкус гонкую кожу, провести языком между крепких, как наливные яблоки, грудей, носом коснуться гладкой кожи бедер — там, где она особенно нежна…

— Я тебя люблю, Маард.

Нечаянный взгляд вниз, под драконье брюхо, — уши и щеки Тильды вспыхнули багрянцем.

И тут же — холод и брезгливость к самому себе.

«Прочь, ублюдок!»

Волна отвращения к себе переполнила Маарда. Он едва не сотворил непоправимое.

Ящер отшатнулся от девушки. Раскинул крылья, взмыл в небо. Хотелось подняться как можно выше и убить его об валуны. Это так просто. Маард знает, как сгруппировать мышцы зверя, чтобы с одного удара… Стон.

«При чем здесь он, скотина? Он же животное, а ты… Ты тоже животное — только хуже».

Дракон кружил с печальным криком над камнями, рвался, противясь человеческой воле, силясь вернуться. Где-то далеко Маард чувствовал, как горят нестерпимым стыдом щеки. Хотелось разорвать контакт, открыть заветный ящик стола, почувствовать в ладони тяжесть и холод металла, а потом…

Но нельзя. Без него Тии пропадет.

Взгляд назад. Треплет холодным ветром рыжие волосы. Она смотрит на него — он даже с высоты ощущает тонкую ниточку взгляда. Она стоит и ждет, что Маард сделает.

Ты не дракона убьешь, Маард. И не себя и его. А вас троих.

Возвращайся. Она замерзает, смотри…

32

«Маард, сосредоточься. Со шмелями у тебя все отлично получается. Давай, настраивайся. Представь себе, что это те же шмели».

Голос в наушниках уже не казался спокойным. Джо нервничал, хоть и старался держать себя в руках. Вторая неделя испытаний по проекту «Рой» — и результаты из разряда «ни рыба, ни мясо». Если получается кое-как управлять четырьмя шмелями одновременно, то с птицами и с двумя-то трудно совладать. Когда траектория движения обеих моделей похожа, задания идентичны, — справиться можно. Но если птиц больше двух, траектории полета и задания разнятся, — не получается с ними, хоть ты тресни. Внимание рассеивается, модель сбивается, уходит в сторону, а то и вообще замирает. Мысли путаются, никак не удается сосредоточиться на двух целях разом.

Успокоиться. Вдохнуть глубоко. Спокойно, не спеша, выдохнуть. Представить, что стрижи — те же шмели, как и советовал Джо. Шмели. Это шмели. Такие же, с ними просто. Только — вот черт — верткие, слишком быстро ускользающие из-под контроля. Держи обоих, Маард. Ты должен справиться. Ты не из лучших. Ты — лучший. Значит, справишься. Держи птиц. Веди осторожно.

Обогнуть здание: одна птица справа, вторая прошла выше, над крышей. Пока отвлекся на высоту второй, первая ушла далеко вбок. Поспешно выровнял направление, тщательно удерживая модель-дубль на заданном курсе. Подогнал птиц ближе друг к другу — так, чтобы между ними сохранялось расстояние в десяток метров.

«Хорошо, — сдержанно произнес Джо. — Выводи модели на цель».

Целей две. На разной высоте в конечном пункте маршрута стрижей были установлены два ящика. Надо было найти эти ящики и сфотографировать их содержимое. Маард бился с этой миссией уже вторую неделю, но у него никак не получалось пройти до конца. В самый ответственный момент модель — одна, вторая или обе — сбивались с курса, теряли направление, падали. Джо терпеливо разбирал ошибки, несколько раз прорабатывал с Маардом теорию, Игорь убивал на тренировки со шмелями все свободное время… Не получалось.

Визор одного из ведомых Маардом стрижей зафиксировал укрепленный на шесте небольшой ящик с открытой крышкой. А вот и цель. Где-то рядом должна быть вторая…

«Ровнее держи!» — рявкнул Джо.

Лишь на одно мгновение Маард ослабил контроль за моделями, поддавшись эмоциям. Этого оказалось достаточно: траектории полета стрижей совпали, и птицы рухнули на землю, столкнувшись в воздухе.

«Гор, какого черта?» — динамик взорвался негодованием.

Смолчал. Прервал контакт, полежал минуту, дожидаясь, пока перестанет тошнить. Странно организм реагирует на повышенные нагрузки: после отключения контакта с одной моделью никаких неприятных ощущений не было, а тут — тошнота, головокружение, разбитость жуткая. Выматываешься так, что до следующей тренировки не успеваешь восстановиться.

Маард сел на ложементе, снял сенсорные перчатки, шлем, расстегнул соп-сьют. Какая по счету попытка окончилась неудачей? В чем он ошибся на этот раз? Ведь мог бы! Точно бы смог! Если бы понял, как.

Переоделся в легкий комбинезон и, прежде чем выйти в коридор, прошелся по боксу. От долгого пребывания в ложементе затекали ноги, неприятно покалывало мышцы. Маарду-то еще ничего, тренированный. А вот Себу и Алексу приходилось хуже. Себастьян плохо спал, Ромеро пару раз после тренировок жаловался на сердце. Медики возле них так и вились со всякими датчиками.

Один Поль держался молодцом. Тренировкам он уделял необходимый минимум, дополнительными занятиями себя не обременял. И судя по всему, высыпался всласть.

В коридоре Маард столкнулся с Гретой. Буркнул приветствие. Девушка прижала к себе толстую папку с бумагами и смерила его долгим обеспокоенным взглядом.

— Припозднился ты сегодня. Джо тебя дожидается.

— Работаем, — коротко ответил он. — Пойду, извини.

В кабинете Джо сквозь жалюзи с улицы сочилась жара.

Маард сел в глубокое кресло подальше от окна.

— Кофе будешь? — спросил Джо, хмуро глядя в монитор перед собой.

— Спасибо, нет.

— Тогда рассказывай, — он побарабанил пальцами по столу и откинулся на спинку стула.

— Что рассказывать? — дурацкий вопрос вырвался сам собой.

Насмешливый взгляд в упор. Молчание.

— Что ты хочешь услышать? — еще раз спросил Маард.

— Смотря, о чем расскажешь. Можно о службе, можно о девице, из-за которой ты распсиховался, можно о том, почему ты сам отказался от отпуска.

Маард устало смотрел на шефа и пытался понять, говорит ли Джо серьезно или это у него такой своеобразный юмор.

— Ну, что молчишь-то?

— Слушаю.

— Это я должен слушать! — взорвался Джо. — Почти месяц я бьюсь с вами, пытаясь достичь результатов в «Рое», и что? Вы показываете высокие достижения в тренировках со шмелями, но в работе с птицами вы — все четверо! — полный ноль! И я хочу понять, в чем дело. Жду ваших объяснений.

Маард молчал. Джо схватил со стола ручку, повертел в пальцах, швырнул в мусорную корзину.

— Я могу понять Ромеро с его розовыми соплями, могу понять эфиопа с его национальным пофигизмом. Поль же просто талантливый раздолбай. Ну одному в отпуске будет его баба, другого отправим к родным пальмам, третьего выгоню к чертовой матери, но с тобой-то что, Гор? Ты умный парень, исполнительный, цели умеешь ставить и добиваться. Проект заваливается, я тебе говорю это прямым текстом! Какого черта ты не можешь на дерьмовых птицах повторить то же, что делаешь со шмелями? Почему время идет, а вы четверо не можете осилить с двумя моделями даже того, с чего мы вообще начинали? Чего сложного?

Слушать и не слышать. Как объяснить человеку, который ни разу не был в шкуре оператора, что если можно еще как-то раздвоиться, работая с одним ведомым, то с двумя и более объектами — уже нет? Хотя… со шмелями-то получалось. Но тут, похоже, дело в устройстве моделей.

— Так и будешь молчать?

Похоже, гнев Джо подвыдохся. Можно попытаться нормально поговорить.

— Джо, ты когда-нибудь видел ездовых собак? — спросил Маард, выдержав небольшую паузу.

Шеф уставился на него так, будто с ним не Маард заговорил, а морской котик.

— Ну видел, — напористо ответил он. — К чему ты клонишь?

— Мне будет проще объяснить. Именно на собаках. Они везут упряжку. Упряжкой управляет человек, — Маард оперся локтями на колени и чуть подался вперед, рассказывая. — Собаки идут по единому маршруту. Вся упряжка. Каждая из них впряжена в строго определенное место — и именно потому они друг другу не мешают. Каждая делает свое дело, результат — общий. Погонщик лишь направляет. Можно быть погонщиком. Можно быть собакой. Каждой из блохастых тварей, волокущих сани. Если очень постараться, можно стать и погонщиком, и собакой. Это трудно, но выполнимо. Но невозможно одновременно быть и человеком, ведущим упряжку, и всеми псами, впряженными в сани.

Джо нахмурился, задумался на несколько минут. Потом поглядел на Маарда испытующе.

— Допустим, ты прав. Но тогда объясни, почему ты и Поль спокойно управляетесь с четырьмя шмелями, а Лозински и Ромеро — с тремя?

— Шмели — это не ездовые псы. Это все равно что снаряд, пущенный по заданной траектории. Он пойдет четко по курсу, потому что у него не возникнет желания поскрести лапой за ухом, отлить или отвлечься на аппетитный запах.

Джо поднялся с места, прошелся по кабинету взад-вперед. Остановился перед Маардом.

— Слушай, Гор, давай без мистики. У моделей отсутствует высшая нервная деятельность. Это биомашины. Зомби. Они не думают — лишь реагируют на нервные импульсы.

Маард пожал плечами.

— Эти птицы едят. И гадят. Как обыкновенные птицы.

— В машину заливают топливо, которое она перерабатывает… ну, почти до состояния дерьма. Гор, не заставляй меня опускаться до детсадовских аналогий!

— Джо, погоди. Ты думаешь, что у моделей нет высшей нервной деятельности, или наверняка знаешь? Кто разрабатывал птиц?

За окном хрипло взвизгнула чайка. Джо поморщился.

— Придумай что-нибудь более убедительное, Маард. Пока я вижу, что вы вчетвером либо расслабились, либо я чего-то не учел. Первый вариант представляется мне более вероятным.

Маард долго молчал, прежде чем ответить:

— Да. Я устал. Очень тяжело концентрироваться и удерживать внимание. Думаю, что ты в курсе.

Шеф посмотрел на него разочарованно. Маард подавил вздох. Не соврал же. Ну почти. Усталость действительно накопилась немалая. Но работать она почти не мешала. Во время контакта с моделями в Маарда будто кто-то вливал силы. Которые пропадали, стоило лишь снять соп-сьют. Только для Джо изложенной версии вполне достаточно.

— Я тебя прошу… Хотя нет, военных не просят. Считай это приказом. Возьми себя в руки и СМОГИ, черт подери! У нас — и у вас — неделя. Если результатов не будет, перспективное и важное направление «Шамаим лэ-шнаим» закроют. Семь дней, Маард! А дальше вернутся из отпуска «апостолы», и вы вчетвером плюс Грета свободны на месяц. Черт с вами… Все. Можешь идти.

Маард коротко кивнул и покинул кабинет шефа. Что ж… Приказам надо подчиняться. И даже невыполнимое выполнить. Значит, снова в бокс, гонять шмелей до помутнения рассудка.

У выхода из административного корпуса Маарда встретил Поль.

— Ты куда сейчас?

— Тренироваться. В бокс.

— Стоп. Не ходи.

Мулат хмурился.

— Поль, я должен. Наверняка Джо и с тобой говорил на эту тему.

— Говорил. А теперь с тобой на эту тему поговорю я. Давай прогуляемся по свежему, — парень невесело усмехнулся, — воздуху.

Они медленно двинулись в сторону стадиона.

— Гор, у нас ничего не получится с «Роем». И, кажется, я знаю, почему.

— Это надо доказать Джо, — устало отозвался Маард. — Желательно, не на словах. А для этого надо вкалывать еще неделю.

— Слушай, ты завтракал сегодня?

— Нет. И не хочу.

Поль мрачно кивнул.

— За ужином тебя также не было.

— Я спал. Ты что — следишь за мной?

— Нет, но я вижу, что с тобой что-то происходит.

«Вот еще параноик на мою голову, — с тоской подумал Маард. — От Себа нахватался?»

— Поль, слушай. Нам продержаться надо неделю. Всего-то. Дальше мы отчаливаем в отпуск. Куда угодно, на целый месяц. И вместо того, чтобы страдать подозрительностью, ты бы лучше занялся чем-нибудь полезным. Проведи часок в спортзале. Позанимайся с моделями — это наша работа.

Мулат уселся на низкую скамейку трибуны. Сорвал сухую травинку.

— Мы все дуреем от этой работы. И вкалываем так фанатично, что уже не замечаем, как остались позади разумные пределы. Ты есть забываешь, Лозински — спать, Ромеро тоже на робота похож. Это нормально?

Маард сел рядом. Прищурился на полуденное солнце.

— Это называется «погрузились в работу». Для меня это норма. Если я не ем — я могу не есть. Меня этому учили. Вам троим трудно, понимаю. Но я предпочитаю действовать, а не зацикливаться на своих ощущениях. Так проще. И спокойнее.

Из-под трибуны выползла пестрая кошка. Затарахтела ласково, потерлась о ботинки Поля. Парень подхватил зверька, устроил у себя на коленях и принялся гладить тощенькое тельце. Маард поглядел на нее, подумал: «А вдруг это тоже модель?». И тут же отогнал мысль как нелепицу.

— Ладно, я пошел к шмелям, — буркнул он, вставая.

— Иди, — безразлично отозвался Поль. — Только когда мозги из ушей потекут, не удивляйся.

Маард молча пожал плечами и пошел в бокс. До поздней ночи гонял шмелей. И снились ему шмели — отблескивающие, как гильзы, молниеносные, смертельно опасные.

33

Когда распорядок твоей жизни вовне расписан по минутам, ее течение перестаешь замечать. Реальностью становится совсем другое. Особенно когда ты дракон больше, чем человек, — ибо человека в тебе почти не осталось. Реальность вне дракона становится ненужной. Но иногда напоминает о себе, а это уже неприятно.

— Маард, проснись. Ну давай же…

Голос Греты нетерпеливо звенел над ухом. Маард с трудом сообразил спросонья, что слышит ее не в наушниках. А когда понял — насторожился.

— Ты зачем пришла?

Щелкнула застежка, удерживающая ремешки шлема, через мгновение голове стало непривычно легко, глаза резанул яркий свет. Белые стены бокса, негромко пикает датчик кардиографа, шумит кондиционер, пахнет чем-то искусственным — не то дезинфекцией, не то лекарствами. Чертов реальный мир…

— Шлем верни. Мне так лучше.

Возвращаться сюда не хотелось, в глазах все плыло — после принудительной потери четкого зрения дракона Маард казался себе слепым.

— Нет.

Она поставила рядом с ложементом стул, села. Посмотрела на Маарда. Взгляд неприятный, бегающий. Тонкие пальчики нервно барабанили по пластику лежащего на коленях шлема.

— Сколько времени? — спросил Маард хмуро. Спросил просто потому, что молчать казалось глупым.

— Половина четвертого утра.

— Ну и зачем теребить меня в такую рань? Что за срочность? — на душе скребли кошки.

Еще и гретиных проблем ему сейчас не хватало. Очередные траблы на фронтах личной жизни, наверное. Хотя вряд ли она бы принеслась среди ночи грузить его сопливыми историями.

— Маард, когда ты ел последний раз? Когда вставал в туалет, в душ? У меня от показаний твоих датчиков крыша едет, — в ее голосе прорезалась истеричная нотка.

— И ты решила это выяснить в четыре утра? С чего вдруг такое беспокойство? — Маард давил раздражение, как мог, но оно все равно прорывалось — хотя бы в кривой ухмылке, столь злящей Грету.

Она привстала, склонилась над ним. Рассыпались по плечам мелкие кудри, губы превратились в четкую прямую линию. Злится, понял Маард, просто кипит. Он улыбнулся, растворив бесящую ее усмешку в честной улыбке. Давай, Грета, рассказывай.

— Я бы тебя ударила, — если бы не твое бедственное положение.

— Мужчина остается мужчиной до тех пор, пока таковым себя ощущает. Так что ударь, не стесняйся. А еще лучше не трать время попусту. Или ты специально пришла в четыре утра дать мне по лицу? Кстати, собственно напоминание о моем положении и есть пощечина. Тебе легче?

Она резко села на место, зашуршала бумажным конвертом. Маард все еще улыбался — лишь бы не выдать, что испытывает на самом деле. Интуитивно понимал, что увидит. И не ошибся.

Распечатки с инфрасканов. Фотографии. Сидящая на входе в пещеру девочка в спортивном костюме. Сине-зеленая гамма, лицо едва можно разобрать, но… Можно. В углу фотографии оттиск маркера, дата — аккурат тот день, когда Тильда появилась в его жизни. Еще фотка — уже внутри пещеры: Тиль, спящая на сумке. И следующая — испуганная девчонка, прижимающаяся к каменной стене и нависшая над ней громада дракона.

— Что это, Гор? — сухо спросила Грета.

Улыбайся. Не показывай ей, что ты чувствуешь, Игорь. Время тяни. Каждое слово — информация. Каждая секунда — время придумать версию, которая спасет Тильду.

— Маард, где эта девушка?

— Съел, — весело сказал он. — Схарчил на завтрак.

— Не смешно. Где она?

— Грета, можешь меня убить. Я не углядел за драконом. Пока я просыпался — он ее съел. Да, мне стыдно. Я проспал такое зрелище!

Она дошла до столика у стены, положила шлем, вернулась. Ага, нервничает. Еще чуть-чуть…

— У тебя проблемы. Большие. И тебе лучше сказать правду мне, а не тем, кто придут за мной. Потому что я… я думала, что все-таки мы друзья.

Пожал плечами. Зевнул.

— Да, проблема! Ты мне не дала доспать. Голова будет болеть целый день. Я буду мрачен, и дракон плохо развлечет туристов.

— Гор, где она?

— Понятия не имею, — ответил он устало. — Испугалась дракона и убежала.

Грета молча вытащила из конверта еще несколько снимков — на сей раз цветных, протянула ему. Даже так…

— Ты покраснел, — ядовито сообщила гостья. — И кем ты себя чувствуешь после такого?

— Интересный монтаж… Кто делал? — голос предательски дрогнул.

Фотографии были сделаны с очень близкого расстояния. Либо дико навороченная оптика, либо дракон настолько увлекся девочкой вчера, что не почувствовал чужого. Либо… Ему никогда не доверяли. И он просто не знал о некоторых камерах.

— Распечатывала я, — мрачно отозвалась Грета. — И мы оба прекрасно знаем, что это не монтаж. Хватит валять дурака. Гор. Зачем ты ее прячешь?

— Тебе больше нечем заняться? — холодно произнес он. — Бабское любопытство покоя не дает?

— Я тебе помочь хочу.

— Чем?

— Думала, ты поймешь. А ты ведешь себя как идиот.

Он взял у нее фотографии. Посмотрел еще раз. Вгляделся в лицо Тильды. Невероятно. На снимках она выглядела такой счастливой… И взгляд — не бессмысленный от пережитого страха и возбуждения, а спокойный, понимающий, любящий.

— Грета, давай начистоту. Кто тебе это дал? Спишь с оператором КОНов?[20]

Она прятала глаза, крепилась, чтобы не заплакать. Маард дотянулся до ее ладони, тронул влажные холодные пальцы. Волнуется. Боится. Ясно. Чего боится — это уже дело десятое. Важен сам факт.

— Послушай. Ты меня знаешь не год и не два… Просто подумай, почему я делаю то, что делаю? И не лезь в это дело сама. Просто расскажи мне все. Хорошо?

— Гор, это идиотизм. Ты не знаешь, во что влез, — глухо сказала она.

— Ошибаешься. Знаю.

— Ее все равно найдут, Маард. И очень скоро. И тебя не…

— Если ты нам хоть немного поможешь — она уедет далеко и будет в безопасности до конца дней своих. Подумай, Грета. А вернее, просто помоги мне. Я ведь никогда тебя ни о чем не просил. Теперь прошу.

Она снова мерила шагами бокс. Что еще?

— Послушай…

— Слушаю.

Грета подошла, опустила ладонь ему на лоб, погладила.

— Я тебя не узнаю. Пять лет назад, когда ты начал работать с драконом, и то, что сейчас… Тогда ты сдал бы ее, не задумываясь. Потому что она убийца. Ты же ненавидишь убийц!

— Ненавижу! — четко проговорил он. — Поэтому помогаю девочке. Ты сейчас говоришь чужими словами. Скорее всего, словами того, кто приговорил Райнера и его дочь. Неужели ты веришь, что этот ребенок убил отца?

— А почему нет? — раздраженно воскликнула Грета. — Раз у «ребенка» хватило ума спрятаться, использовать тебя, то…

— Грета! — он повысил голос. — Включи мозг! Какое «использовать»? Кого? Она про меня даже не знает.

— Зато знаю я, — перебила она его.

— Если бы только ты, — он вздохнул. — Знает еще кто-то. Кто-то, кто сделал снимки, кто нарушил инструкции, не передав фотографии охране сразу… Кто-то, кому может быть плохо, если он попробует обидеть девочку.

— Ты мне угрожаешь? — оторопело спросила она.

Усилием поднял руку, перехватил ее за запястье, поцеловал пальцы.

— Леди, как я могу — Вам?.. — и уже серьезно и тихо: — Ты меня знаешь. Грета, ты мне очень дорога. Я тебе не враг. Помни это. И еще: ты ведь тоже знаешь, что она невиновна.

— Плевать мне на нее, Гор. За тебя страшно. Ты себя-то не сможешь защитить, не то, что ее.

Он промолчал. Хотелось думать, что она ошибается. Грета вернула ему шлем и направилась к выходу. На пороге обернулась и спросила нарочито-равнодушно:

— Слушай, мне одно любопытно: с кем она все же трахается — с тобой или с драконом?

Щелчок застежки под подбородком. Опустить щиток, нажать кнопку на подлокотнике. Несколько секунд тишины — до тоненького свиста внутри черепной коробки — и привычная темнота перед слиянием. Ответ ушел вовне, в ту реальность, о которой он предпочитал вспоминать как можно реже:

— С тем, кого любит.

И все осталось где-то в не-здесь. Постепенно всплыли звуки — сонное сопение ящера, ветер за стенами пещеры. Потом запахи — горьковатый запах листвы, еле уловимый запах цитрусов — от волос спящей под крылом Тильды.

«Мой храбрый рыжик», — подумал Маард с нежностью. Хотелось сунуть голову в теплое подкрылье и прикоснуться к Тильде, но не хотелось ни дракона будить, ни ее. Осень. Лучше спать в тепле — долго и безмятежно. И чтобы снились сны. Обязательно о море и лете. Положительно от любви глупеют. Вот только быть влюбленным дураком теплее, чем мертвым отморозком.

Задремал. Виделись отрывки далекого детства, не то пустырь, не то вскопанное поле, отсветы пламени… Хаотичный наплыв образов, хлопание крыльев, суматошно пляшущие блики. Край белого плаща, забрызганный грязью, апельсины в пыли у обочины… Тихая песня — слов не разобрать, а смысл до того прост и искренен, что спазмом сжимает горло.

Проснувшийся ящер шумно зевнул и потянулся. Маард открыл глаза. Тильда пошевелилась, и дракон заботливо приподнял крыло.

— Доброе утро, Маард!

— Доброе утро, принцесса. Замри — посчитаю веснушки на твоем курносом носу.

Звонким бубенчиком — смех. Дракон громадным котом подставил широкий лоб под ладонь — гладь!

— Как в тебе помещается столько восторга, рыжая? У тебя фабрика по восторгопроизводству внутри, а?

— Неее… — протянула она, почесывая ящеру брови. — У меня не получается на тебя иначе реагировать.

— На меня или на него?

Она оперлась подбородком на драконий нос, прищурилась. Ящер воспользовался моментом, изловчился и лизнул ее шею.

— Маард… ты же знаешь ответ. Я вас различаю. Очень четко. Когда кто-то из вас ласкается — точно знаю, кто. Он — большой молодой зверь. А тебя я…

— Ни слова. Пожалуйста, — перебил девушку Маард и поспешил примирительно добавить: — Давай завтракать.

Посыпанные сахаром запеченные яблоки, крекеры и вода из родника неподалеку — «птичий корм», как называл это Маард. На сколько хватит запаса продуктов в сумке? У Тиль кредитка, можно ночью метнуться до круглосуточного магазина на стоянке… но в подобных магазинах рядом с парком их ждут. Стоит только активировать карту — и через пять-десять минут в магазине уже будут вооруженные охранники. Или без шума — выстрел снайпера откуда-нибудь со стороны. Черт! Снайпер… Впрочем, зачем такие сложности? Честные полицейские и один нечестный в участке. А можно и все по чести сделать, кто поверит убийце?

— Тиль, я тебя попрошу кое о чем, хорошо?

Она обратила к нему перепачканную печеным яблоком мордаху:

— Не пихаться по ночам?

— Я серьезно. Пихайся, сколько угодно. Только выслушай. Тиль, это важно. Я очень хочу, чтобы с тобой ничего не случилось. Чтобы ты жила долго и счастливо. И я сделаю для этого все. Только помоги мне сама. Я тебя очень прошу: без меня — никуда. Это то, от чего зависит твоя жизнь.

Рыжая побледнела, молчала с минуту.

— Маард, скажи… уже началось, да? Меня приговорили?

Она встала, подошла почти вплотную к дракону. Обнял крылом, прижал к себе.

— Нет.

— Не ври.

— И не пытаюсь. Пусть это будет называться осторожностью.

34

Неделя прошла, так и не принеся никаких результатов. Из всей четверки только Маард смог провести модели до объектов и заснять их. Дважды. И оба раза дались ему ценой невероятных усилий. Разбитость и головная боль держались несколько дней. Резко упало зрение: стало очень трудно сфокусировать взгляд на мелких деталях на расстоянии. А когда обычно пунктуальный и обязательный Маард проспал утреннюю тренировку и завтрак, Джон До забеспокоился и велел в приказном порядке пройти медосмотр. Пришлось подчиниться и сдаться в лапы медперсонала.

Процедура, обычно занимающая минут пятнадцать, растянулась на два с половиной часа. Обилие тестов, датчиков, проб с нагрузкой и тщательнейший осмотр с макушки до пят утомили Маарда едва ли не больше тренировок. Когда врач сообщил ему, что с осмотром покончено, он вылетел из медблока, даже не поинтересовавшись результатами обследования. Все равно медики со своей терминологией могут быть приравнены к инопланетянам.

— Ну что сказали? — полюбопытствовал заглянувший на партию в нарды Алекс.

— Здоров, годен, — ровно отозвался Маард.

— Значит, мы все просто слегка перенапряглись. Ничего, — Ромеро с энтузиазмом хлопнул себя по коленям. — Завтра возвращаются наши отпускнички, а мы сваливаем отдыхать.

— Джульетте позвонил?

— Конечно! Ждет уже. Соскучилась…

— А сам-то, — подмигнул Игорь, вытаскивая из ящика стола доску с нардами.

Алекс мечтательно улыбнулся.

— Я вчера Грету готов был за шиворот от телефона оттаскивать. Меня Джул ждала, а она болтала час — не меньше.

— Она скучает по дому.

— Слушай, как думаешь, у нее есть кто-то? Ну, кроме шефа, само собой? — оживился Ромеро.

— У нее дочь, — коротко ответил Маард.

— Ого… А не скажешь, свеженькой штучкой выглядит!

— Ей двадцать. Или двадцать один, точно не помню.

— Самый сок. Она трахается с Полем. Ты знаешь?

— Меня это не касается.

Внезапно Алекс побледнел, резко осел на койку и спрятал лицо в ладонях. Маард помедлил мгновение, потом подошел к парню и потряс за плечо.

— Ромеро, ты что?

— Пройдет сейчас… Голова закружилась, — еле слышно ответил Алекс.

— Воды?.. — Маард встревожено глядел на капельки пота, выступившие на лбу товарища.

— Не надо, — едва слышно откликнулся Алекс.

Маард открыл окно, впустив в комнату уличный зной.

Жарко, но… А вдруг?

— Ты как?

— Лучше. Это пройдет. Прихватывает иногда.

Спустя пару минут Алекс пошевелился, выпрямился, убрал руки от лица. Посмотрел на встревоженного Маарда и, поморщившись, сказал:

— Ерунда. Все уже в норме.

— Что это было? — сурово спросил Маард.

— Сердце сбилось. Оно так иногда… — Алекс вяло махнул рукой.

— Медики в курсе?

— Про сбои — да. Про обмороки я не говорил. Вдруг меня Джо в лазарет упрячет?

— Стоп. Обмороки? — похолодел Маард.

Алекс помрачнел, встал, задрал футболку. На левом боку красовался здоровенный лиловый кровоподтек.

— Вчера упал вечером. У себя же в комнате, о стол ушибся. Как случилось — не помню. Отключился — и все. Видимо, переутомление. Больше спать нужно, — Алекс чуть улыбнулся, как будто извиняясь за свое поведение.

Вот так дела. Нешуточные проблемы у парня, видимо.

— Давно это с тобой? — уточнил Маард.

— Не очень. Месяца полтора где-то. Маард, только молчи, ладно? — улыбка сползла с лица друга.

— Я-то смолчу, но тебе от этого лучше не будет, может, все же… — начал Игорь.

— После отпуска скажу. Мне нужно к Джульетте, пойми, хорошо?

Да все я понимаю, подумал Маард. Даже помирать поползешь к ней. Влюбленность — зависимость похуже наркотической. И кому-то дает силы, а кого-то опустошает. Никогда не угадаешь, кому что выпадет.

— Ижили они долго и счастливо… — вырвалось по-русски.

— А? — встрепенулся Алекс.

— Ничего. Мысли вслух, — ответил Маард.

К вечеру начали возвращаться «апостолы». Довольные, отдохнувшие, полные впечатлений. Холл снова наполнился смехом, шумом, звуками торопливых шагов. Соскучившийся без общения Ромеро после ужина присоединился к компании, а Маард предпочел остаться в стороне. Для этого пришлось уйти прочь от корпуса и бродить в одиночестве по базе.

Жарко. Хотелось окунуться в море. Прохладное, надежное. Избавиться от тяжести в теле, ставшего привычным напряжения. Закрыть глаза и расслабиться. Не видеть скачущих перед лицом шариков-моделей, не слышать в наушниках голос Джо. Хоть ненадолго перестать чувствовать себя лабораторной крысой.

Сколько их еще здесь продержат? Когда создатели проекта поймут, что зря теряют время? Чего они добиваются? Если добиваются вообще.

«Успокойся, Маард, — сказал он сам себе. — Не пытайся думать за того, кто думает за тебя. Ты же понятия не имеешь, что вам, кроликам подопытным, еще уготовано».

Гулял до темноты, пока не начали ныть от усталости ноги. Вернулся в комнату, лег на неразобранную койку и уснул. Под утро слышал сквозь сон взволнованный голос Греты в коридоре, но не нашел в себе сил проснуться.

Разбудил грохот кулака по двери. Маард, зевая, открыл. В комнату ввалился бледный и расстроенный Алекс.

— Одиннадцатый час, — сообщил он.

— И что? — сонно буркнул Маард.

— И мы никуда не едем.

Ромеро сел на стул и уставился на Игоря.

— Не тяни. Что случилось-то?

— Уилл погиб. Обстоятельства выясняются, но Джо на всякий случай велел всем оставаться на местах.

— Та-ак… Какие-нибудь подробности знаешь?

Алекс неопределенно повел плечами.

— Умер в самолете по дороге, возвращаясь к нам. Все, что нам сказали. Джо вызвал сюда ответственных за проект, будут разбираться.

Сон как ветром сдуло. Вот это уже серьезно. Молодой здоровый парень — и такой исход. С чего? Что случилось?

— Так. Где Джо?

— У медиков. Ждет результатов вскрытия.

— Ясно. Остальные как?

— Выйди, посмотри, — угрюмо отозвался Алекс. — Кстати, нас просили собраться в кабинете Джо. Вот я за тобой и пришел.

В коридорах было тихо и безлюдно. Шаги отдавались тяжелым эхом. В случившееся не верилось. Не верилось и в случайность. «Что-то не так, — ворочалось в мыслях. — Здесь что-то не так…» Думай, Маард. Сопоставь факты. С вами что-то происходит, все же прав Себастьян. Хотя, ты можешь и ошибаться. Неизвестно же, что случилось с Уиллом. Может, была слабина в организме. Может, отравился чем. Спокойно, Маард. Рано делать выводы, факты нужны. Пока маловато данных для анализа. Смотри, слушай, думай.

В кабинете Джо царило молчание. Собрались все десять человек. Хмурые, некоторые испуганные. Грета сжалась в углу. Выражение лица такое, словно она одна во всем виновата. Маарду кивнули — хоть какое-то приветствие. Он прошел, сел возле Греты — на случай, если ей понадобится присутствие друга рядом. Минут через сорок пришел Джо. Сел за стол, задумчиво поглядел на собравшихся операторов. ВИД у шефа был осунувшийся, подавленный, помятый… какой угодно, только не уверенный в себе.

— Значит, так… — начал он и умолк.

«Слова подбирает», — подумал Маард. Тяжело сообщать плохие новости. Особенно когда люди надеются услышать хоть что-то хорошее.

— Не тяните, мистер До, — негромко сказал Поль. — Мы уже поняли, что дела так себе.

— Мягко говоря, Поль. В общем, главное, что я хотел вам сообщить: по факту смерти оператора начато расследование. Это значит, что никто базу не покидает. Занимаемся каждый своим делом и ждем гостей. Я сообщил руководству проекта о происшествии, к нам выехали разработчики. Это то, что я обязан довести до вашего сведения.

Джо вздохнул, чуть ослабил галстук. Посмотрел на «апостолов» устало.

— Какие есть вопросы?

— Что на вскрытии? — спокойно спросил Маард.

— Инсульт, — шеф потер переносицу. — Если кто-то разбирается в тонкостях медицины — ишемический.

— А пояснить можно? — спросил кто-то.

— Произошло нарушение кровоснабжения мозга. Так понятно?

«Апостолы» дружно угукнули.

— Джо, еще вопрос, — подал голос Себастьян. — Какова причина случившегося?

— Еще раз: инсульт, — в голосе Джо скользнуло раздражение. — Я же сказал. Или не один я не спал ночью?

— Мы не тупые, — глухо сказал Алекс. — Себ спрашивает о причинах инсульта, если вы не поняли, мистер До.

«Апостолы» зашептались. Смело, подумал Маард. Хотя, если подумать, парень ничем не рискует. Отпуск с любимой ему в ближайшее время не светит, а испортить и без того напряженные отношения с шефом в такой ситуации уже не страшно. Все равно хуже не будет. Пусть выпустит нар.

— Ромеро, если считаешь себя умнее других, могу предоставить прекрасную возможность объясниться с руководством проекта. Если мое предложение тебя не прельщает, будь другом — выбери другое время, чтобы сношать мне мозг. Так, все свободны. Маард, останься на минуту. Грета, сделай мне кофе, пожалуйста. Засыпаю на ходу.

Когда за последним «апостолом» закрылась дверь кабинета, Джо устало потер глаза ладонью и перебрался на низкий диван. Бросил на Маарда взгляд, кивнул.

— Угу. Такие дела. Хоть час бы поспать, Гор. Сейчас начнется… Слушай, какое дело. Среди этой приезжающей толпы есть одна особа с запросами — Ингрид Ларсен, физиолог. Я не знаю, что у нее с головой, но она просила, чтобы здесь ей обеспечили телохранителя. Я ей битый час объяснял, что тут безопаснее, чем у господа Бога в кармане, но она уперлась. Пришлось пообещать, что за ней тут приглядят. Могу я поручить эту одержимую тебе?

Маард пожал плечами. Надо — поручайте, говорил весь его вид. Мне не трудно. А на самом деле это даже хорошо. Если дамочка из разработчиков — значит, владеет информацией. Может, удастся разобраться в ситуации.

— Когда приезжают?

— Завтра утром.

— Хорошо.

— Спасибо, Гор, — вымученно улыбнулся Джо. — До завтрашнего утра можешь быть свободен. Тренировки я отменил, так что отдыхай.

35

Щелкали о стену пещеры камушки — один, другой, третий. Пауза — пока Тильда снова соберет их в горсть, пока усядется у противоположной стены. Снова щелчки…

Снаружи второй день шелестел дождь. Дракон большую часть времени спал. Тильда была вялой, малоразговорчивой и откровенно маялась от скуки. Маард ничем ей помочь не мог — потому тоже молчал и не лез. Ему-то не привыкать молчать сутками и дремать. Шестой год дракону, как-никак.

Щелк, щелк, щелк… Встала, сделала два шага вперед, наклонилась, сверкнув полоской бледной кожи между штанами и задравшейся курткой. Вернулась на место, села. Снова равнодушное «щелк, щелк, щелк»… Как наказанный ребенок, подумалось Маарду.

Ящер по-собачьи подполз к Тиль, улегся и принялся сосредоточенно наблюдать за скачущими камушками. Маарду показалось, или дракон тоже решил поиграть?

— Тиль, возьмешь нас в команду? — миролюбиво спросил он.

Рыжая усмехнулась.

— Как ты себе это представляешь?

— Кидай нам, а мы уже о стенку.

Девушка прицелилась, подбросила камушек в воздух. Зверюга подпрыгнула и радостно хватанула камень пастью.

— Фу! — заверещала Тильда. — Это не еда, плюнь!

Подлетела к дракону, засунула руку в пасть чуть ли не по локоть. Ящер попятился, Маард не удержался от хохота — уж очень забавна сама ситуация и смешно выглядит девчонка.

— Дурак! Он же подавится! Ну что ты смеешься? Как отрыгнуть эту штуку обратно?

— Ой-ой… Хватит! Уморишь меня, а он точно подавится тобой! — от смеха Маард едва не заикался. — Сцена года: принцесса насильственно отправляет себя дракону на съедение!

Подсечка хвостом — Тильда шлепнулась в подставленное крыло. Дракон заурчал и потерся носом об ее живот.

— Аааа! Я щекотки боюсь! — вопила рыжая, извиваясь. — Изверг! Не надо! Маард! Ааааай!

— Это не я, — вкрадчиво ответил Маард. — Это драконова месть!

Хотелось ее как-то встряхнуть. Чтобы не казалась куклой. Ведь помнил же, какая она, когда смеется… Когда валяется в земляничных листьях. Когда печет рыбу на раскаленных драконьим дыханием камнях. Когда засыпает под крылом, доверчиво прижимаясь к боку. Губы мягкие, нежные вспомнил. Замер.

«Хватит, дружище. Хватит», — обратился к дракону. Осторожно убрал морду. Посмотрел на раскрасневшуюся довольную девчонку.

— Все, Тиль. Все. Больше не буду.

Она выползла из-под крыла, почесала ящеру брови. Зверюга откликнулась довольным посвистыванием. Мало ему надо для счастья…

— Тебе со мной скучно, Маард?

Он растерялся. Любит она неожиданные вопросы.

— Я привык один, маленькая. А вот тебе явно скучновато.

— Осень, — коротко ответила она.

— Ты не любишь осень?

— Нет. У меня как осень, так что-то плохое происходит. Хотя мне нравится время листопада. Завораживает. Но за теплыми красками стоит что-то холодное и неживое.

Тильда снова хмурилась. Еще раз пощекотать? Не пройдет.

— Давай просто поболтаем? — предложил Маард. — А то сидим тут, киснем. Расскажи что-нибудь. Мне тебя слушать нравится. Просто говори. А я буду слушать.

Маард усадил дракона на задние лапы, крыльями притянул Тильду к себе. Рыжая вздохнула, сосредоточенно потерла кончик носа.

— Вот незадача… И не припоминается ничего. Все хорошее было давно — в детстве. Когда сказки, поездки за город, вечера с мамой, походы в театр… А потом все как-то резко закончилось. Я заболела. У матери вся жизнь из-за меня под откос пошла. Парень, с которым она жила, плюнул и ушел. Он неплохой был вообще-то… А я много времени отнимала. Потом был еще один бойфренд, еще и еще… Они у нас не задерживались. Я понимала, что в этом моя вина, пыталась хоть чем-то сгладить, искупить. Я училась лучше всех, поступила в универ. Не шлялась по компаниям, не курила. Была хорошей дочерью. Старалась лишний раз ни матери, ни ее мужчинам на глаза не попадаться.

Девушка поежилась, замолчала. Забилась глубже под крыло — в тепло.

— В старших классах пыталась жить самостоятельно. Подрабатывала в местных кафе. Посуду мыла.

— Золушка ты моя.

— Вроде нее. Только на принцев не везло. Принцы любят веселых и ярких. А я никакая.

Дракон сунул голову под крыло, осторожно потянул Тиль за капюшон куртки.

— Отставить обреченность! Выберемся, маленькая. Я же тебе обещал. Нам чуть-чуть продержатся — и придут те, кто увезет тебя в безопасное место. Там у тебя будет новое имя и новая жизнь. Уже скоро, Тиль.

— А ты? Ты уедешь со мной?

Начинается, подумал Маард с тоской. Дальше слезы, истерика, психоз. Надо выкручиваться. Это бег по кругу. По натоптанной колее. Сворачивать. Только куда и как? По бездорожью?

— Тиль, я догоню тебя по пути. Просто закончу дела и догоню. Договорились?

Долго молчала. Думала, хмурилась. Судя по всему, искала подвох. Все правильно. Только что ты ответишь на это, рыжая?

— Если ты меня обманешь…

— А если нет? Я вернусь. Но не сразу. Я же на работе.

Тильда обняла ящера за шею, уложила тяжелую голову себе на плечо. Пальцы погладили нежную складку на горле — там, где почти сразу начинались прочные костяные пластины. Зверь довольно пофыркал, зажмурился. Маард замер, улавливая ее прикосновения где-то далеко, за километры.

Нежная моя, откуда в тебе столько ласки? Неужели некому больше отдать? Почему именно ему? Или дракону? Кто из них все это заслужил, чем? Странно. Почему раньше он не замечал этого, а еще считал себя знатоком женской души? И вот. Какая-то девчонка, маленькая и… Шевельнуться страшно, слово сказать. Шаг до края. Не для меня ты, рыжая. Я такого счастья не заслуживаю. Поздно… совсем поздно.

— Мы с тобой уедем. Туда, где тепло и вечное лето, — уверенно заговорила девушка. — Будем жить у моря. У тебя будет пещера в скале, а у меня — коллекция ракушек. Я ныряю хорошо, знаешь? Мы будем валяться на песке целый день и есть рыбу. Я тебе буду печь мидий на камнях. В них иногда попадаются жемчужины. Ты ел мидий?

— Ел…

— Вооот… А еще рядом с пляжем будет лес. Тропический. Там дополна фруктов. Ты будешь меня подсаживать на деревья, а я — собирать всякую вкуснятину. И буду липкая от сока.

Чуть изогнуть шею, лизнуть девчонку в щеку. Тиль улыбнулась.

— Ласковый мой…

— Тии, а если ты с пальмы свалишься? С кем я останусь? Необитаемый остров, там никого не будет, кроме нас, — он нес откровенную чушь, лишь бы она не думала о грустном.

— А я не свалюсь. Ты меня сбережешь. Когда ты рядом, точно ничего не случится.

Хорошо бы так, подумал Маард. Клонило в сон. От прикосновения бережных пальцев к черно-серебряной броне внутри разливалось тепло. И совершенно щенячья, недраконья нежность. Как раньше, когда ласкали тело нежные женские ладони — маленькие, до последней линии родные. Не сдержал вздоха. Как ни ставь себе запреты, как ни проси забыть, как ни карай себя за всплески в памяти, — прорывается. Не оставить прошлого за сотнями дверей. И решетки не сдержат… Лишь холодная стена воли. Да и она изредка дает трещину.

— Грустишь…

— Это так, Тиль. Старое. Прошлые жизни, маленькая.

Она помолчала, потерлась щекой о серебристые пластины на мощной груди ящера. Маард приготовился услышать вопрос, на который лучше не отвечать.

— Я знаю, ты не захочешь рассказывать.

— Лишнее. Там не было ничего хорошего. Поверь.

— А любимая?

— Тиль…

Она отошла от ящера, выглянула из пещеры. Кап-кап-кап… Осень, рыжая.

— Прости меня. Я слишком любопытная и тебя мучаю, — покаянно сказала Тильда, не оборачиваясь.

— Да нет. Просто я как-то отвык говорить. А о личной жизни и подавно.

— Значит, не просто была, а есть… — тихо произнесла девушка, усаживаясь на свое любимое место у стены.

— Что?..

— Мысли вслух.

— Тогда слушай, — вздохнул он. — Она действительно была. И осталась в прошлом. У нее муж, прекрасные дети. А я ничего не смог ей предложить.

— А предлагал?

— Ну… — Маард задумался. — Она все решила за нас. А я не стал разубеждать.

— Потому что думал, что нечего предложить? Знаешь, ты неправ. Какой бы она не была независимой и самостоятельной, она наверняка ждала от тебя шага. Женщины так устроены.

— Не всегда это верно, Тиль. Только в сказках богатая дама может уйти к бродяге. Миром правит расчет.

— Ты бродяга?

— Почти. У меня нет своего дома. И почти нет ничего своего.

— Все равно дело не в деньгах, — упрямо тряхнула вихрами девчонка. — Ты сказал, у нее дети?

— Трое.

— Она выбрала их, Маард. Их будущее. Видимо, муж хорошо ее обеспечивает. Женщина — она самка и мать. Когда побеждает материнский инстинкт и рационализм, личную жизнь пускают под откос. Вот у моей матери с точностью до наоборот. Потому я и вижу через этот контраст, как должно быть.

Снова защелкали по стене пещеры камушки.

Маард задумался. В словах Тильды определенно было рациональное зерно.

— Тии, я жуткий тип на самом деле. Вот она и предпочла со мной не связываться.

— Ага, — безэмоционально отозвалась рыжая. — А в глубине души ты убеждаешь себя в том, что твоя девушка смалодушничала. И что ты хороший. А я как дура ее защищаю. Женская солидарность типа.

— Я страшный дракон. Не один десяток девственниц съел на своем веку. Они умоляли о пощаде, — Маард старательно уводил разговор в сторону.

— Я не девственница — потому ты меня и не съел, да? — ухмыльнулась девчонка.

— Тебя я на сладкое оставил. Потому что кормили только девственницами. А такими, как ты — ни разу. Вот я и растягиваю удовольствие.

— Что, серьезно?

Наконец-то она заулыбалась. Ключик найден. Нести ахинею и всячески уводить от темы.

— Вот те крест, то есть хвост! Ты пахнешь по-особенному… А еще те предыдущие на меня с кулаками не бросались. Поплачут, поноют — и спокойно позволяют себя съесть. А тут такой отпор получил… Восхищен.

Растаяла. Забралась лежащему дракону на спину, принялась гладить.

— Хитрый ты, — усмехнулась Тильда. — Знаешь, чем пронять. И мне это так в тебе нравится!

— Хочешь сказать, рыжие — бесхитростные?

Шлепок по шее. Легкий, дразнящий. Все, порядок.

— Мы достойная парочка, не находишь?

— Еще какая! — с жаром подтвердил Маард.

Смех. Ощущение ласковых касаний. Блаженство…

А минут через десять пришло сообщение от Греты.

«Сижу с тобой рядом, смотрю. Тебя мимика выдает, Маард. Хоть слов не слышно — кто может читать по губам, раскусит тебя запросто. Ты не боишься, что это вижу не только я?»

Усмехнулся. Быстренько набрал в ответ: «Тебя стали волновать мои фантазии? Что-то не так у тебя в личной жизни, Грета, раз ты стала ко мне присматриваться».

«Я знаю, где дочь Райнера».

Переключил канал голосовой связи — чтобы не услышала Тильда. Активизировал внешний микрофон. Спросил вслух, обращаясь к невидимой ему Грете:

— Что мешает тебе воспользоваться этой догадкой?

Зашуршала ткань, Маард почувствовал легкое прикосновение к плечу. Не обманула — сидела рядом в боксе.

— Может, любопытство, а может, прошлое… — задумчиво отозвалась Грета. — Или ее жалко. Или тебя. Сними шлем. Глаза твои видеть хочу.

— Зачем пришла? Прислали?

— Нет. Я сама. С миром. И с предложением.

36

С утра основной корпус базы охватило оживление. «Неплохо, — подумал Маард. — Ревизоры приехали в такую рань». Значит, пора знакомиться с нервной ученой дамочкой.

Ингрид Ларсен представлялась ему неприятной теткой далеко за пятьдесят. Злой взгляд, брюзжащий голос, оплывшая фигура, поведение параноика — примерно такой он ее видел. Ученые — они все того, думал Маард, шагая по коридору. У этой точно мания преследования. Охранять параноидальную тетку — неважная альтернатива тренировкам, но не ему выбирать. Может, не все так уныло. Хотя если вдуматься, от чего ее тут защищать? От посягательств на честь? База и так охраняется. А внутри все просматривается камерами. Дурь в кубе, короче.

Постучал в дверь кабинета, дождался приглашения войти, вежливо заглянул.

— А, Гор, заходи, — махнул рукой Джо. — Тебя ждем как раз. Госпожа Ларсен, это Гор Маард. Человек, который будет сопровождать вас по базе. Знакомьтесь.

Госпоже Ларсен было слегка за тридцать. Миниатюрная бледнокожая дама с добрыми карими глазами и приятной фигурой. Вьющиеся каштановые волосы собраны в строгую прическу. «И грудь у госпожи Ларсен третьего размера», — автоматически отметил Маард, скользнув взглядом по наглухо застегнутому пиджаку.

— Ингрид, — чуть улыбнулась женщина, протягивая Маарду руку.

Рука была холодная и слегка влажная. Маард осторожно коснулся губами запястья гостьи. Кажется, это ее смутило. Видимо, от кандидата в охранники она ожидала поведения тупого дуболома.

Запиликал на столе телефон. Джо снял трубку.

— Джон До. Да. Сейчас буду. Пять минут. Да.

Он повернулся к Ларсен.

— Ингрид, я оставляю вас на попечение Маарда. Ваши коллеги ждут меня с отчетом. Если вам что-то понадобится — служебный номер шесть ноль восемь. Маард, покажи госпоже Ларсен, где у нас что находится. Парни сейчас пойдут на тренировку — госпоже Ларсен было бы интересно посмотреть.

Джо галантно поклонился и открыл дверь перед дамой и Маардом, заступившим на должность телохранителя.

— Да, Гор, — спохватился вдруг шеф. — Держи.

Вспомнил, усмехнулся про себя Маард, принимая из рук Джона До пистолет. Охрана-то у нас без оружия. Госпожа Ларсен, просим прощения за безалаберное поведение… ну и так далее.

— Разрешите откланяться. Увидимся в час за обедом, — шеф лучезарно улыбнулся и ретировался.

Женщина проводила его напряженным взглядом, зябко поежилась. Маард вспомнил, какие холодные у нее руки, и негромко спросил:

— Госпожа Ларсен, вы замерзли? Попросить изменить режим климат-контроля?

— Нет-нет, это после перелета. Никак не адаптируюсь, — виновато улыбнулась она. — У вас, наоборот, очень жарко…

Повисла нелепая пауза. Ну не торчать же в коридоре, неизвестно чего ожидая. Куда бы спровадить ученую даму?

— У операторов сейчас проходит тренировка с моделями. Не хотите взглянуть?

— Как раз об этом я и думала. Проводите меня, пожалуйста. Заодно расскажите, где что. Комнату мне Джо уже показал, а самое главное — не успел.

— Что вас интересует?

— Медблок и помещение, откуда идет наблюдение за работой оператора и модели.

— Пойдемте за мной. Только меня дальше порога не пустят. Допуска нет.

— Пустят. Вы же мой сопровождающий, — уверенно сказала женщина.

«Тем лучше, — подумал Маард. — Будет шанс разобраться, как что работает. Нам же никто не объяснял, как именно идет управление моделями. Может, это что-то вроде внушения, а на самом деле ничего не происходит. Так, психологический эксперимент, в ходе которого один подопытный кролик погиб, еще один чуть не лишился рассудка, а остальные выдохлись и спят на ходу».

В координационный центр их действительно впустили без проблем. Госпожа Ларсен тут же пристала с расспросами к старшему координатору по имени Дэйв, а Маард обменялся приветствиями с удивленной Гретой.

— Я-то думала, что ты там, — кивнула она на экран, отображающий действия «апостолов». Точнее, мнимое бездействие: замершие в ложементах одинаковые фигуры в белом.

— Меня повысили в должности, — отшутился Игорь, не сводя глаз с мониторов. Интересно смотреть на то, чем ты привык заниматься, со стороны. — Ты не засыпаешь, наблюдая за нами?

— Нет, ну что ты. Я слежу за показаниями приборов. Они выводят параметры состояния каждого из вас. Артериальное давление, пульс, кардиограмма, энцефалограмма, газово-электролитный состав крови. А я мониторю.

— Ты во всем этом разбираешься? — удивился Маард, глядя на скачущие под изображениями с камер цифры и волнообразные линии.

— Нет, но если что-то выбивается из рамок нормы, система об этом сообщает.

— А дальше?

— А дальше я вызываю медиков, и они также подключаются к наблюдениям.

Маард склонился над плечом девушки, будто стараясь что-то разглядеть на экране поближе, и еле слышно спросил:

— Скажи, у всех норма восстанавливается сама? Медики только наблюдают, или все же вмешиваются?..

Грета опустила голову и так же тихо ответила:

— Случаев, когда вмешивались, не было. Хотя в последние дни мне приходилось их чаще звать.

— По поводу кого?..

— Грета, меня слышно? — раздался из динамиков голос Поля.

— Да, конечно. Что случилось? — встрепенулась девушка.

— У шмеля, с которым я работаю, периодически сбоит визор. Ощущение не из приятных.

— Поняла, Поль. Я сообщу техникам, модель заменят. Отключайся пока.

Забегали по клавишам изящные пальчики, набирая заявку в техотдел. Маард отвлекся, посмотрел на Ингрид Ларсен. Она сидела перед панелью из мониторов, отображающих движение моделей. На экранах мелькали шмели и два стрижа. Перед женщиной были разложены распечатки фотографий, данных, текстов, и она вполголоса что-то обсуждала с Дэйвом, старшим координатором. И на кой ляд ей телохранитель? На истеричку не похожа, до маразма ей еще далеко.

Шелестели бумаги. Госпожа Ларсен что-то подчеркивала, сравнивала, и лицо ее становилось все мрачнее.

— Почему мне об этом не доложили? — ученую даму, наконец, прорвало. — Вы наблюдаете такие результаты, и мне толком ничего не говорите? Вот это, это и это вы видите? — кончик остро заточенного карандаша гневно тыкался в текст. — Здесь полная десинхронизация, здесь ваш оператор попросту загоняет модель! Это работа? На это выделяются огромные деньги! Вам платят, как рок-звездам, и вы докладываете, что у вас все в порядке?

Дэйв мялся, нес какую-то чушь о том, что все сведения передает не то аналитикам, не то сразу Джо, но Ларсен его не слушала. Собрала разбросанные по столу распечатки в стопку и направилась к выходу. Маард поспешил за ней.

— Госпожа Ларсен, — окликнул он мягко.

— Проводите меня в медицинский центр, Гор, — глухо распорядилась она.

У медиков задержались ненадолго. Ларсен распечатала себе результаты последних медосмотров, перемолвилась парой слов с врачами (на этот раз обошлось без повышенных тонов) и вернулась к ожидающему у двери Маарду.

— Ну вот… Собрала все, что нужно для анализа. У нас есть еще время до обеда?

— Часа полтора, — пожал плечами Маард.

— Успею изучить бумаги. Тут есть что-то вроде библиотеки?

— Честно говоря, не знаю.

— Тогда проводите меня до дома. Пожалуйста.

Было в ее голосе что-то такое, от чего Маард напрягся. Фобия у нее, что ли? Создавалось впечатление, что стоит оставить даму одну, ее тут же щелкнет снайпер или похитят инопланетяне. Ладно. Назначили охранять — охраняй. Бред полный… Если всерьез захотят убить, убьют — это аксиома. А чужаки на базу если только на НЛО залетят. И то не смогут. Собьют на подлете. Гор Маард, проводите клиентку в гостиничные апартаменты.

«Ревизоров» поселили в охраняемых домиках на окраине базы. Как правило, там располагалось случавшееся наездами начальство. Обычных служащих на охраняемую территорию не допускали. «То ли мы в резервации, то ли они», — шутили сослуживцы Маарда.

Игорь забрал у госпожи Ларсен увесистую папку, и они двинулись через территорию базы. Шли молча, лишь Маард изредка комментировал: «Это стадион», «Вон там техники живут», «В том здании столовая». Женщина вежливо кивала, погруженная в собственные мысли.

— Госпожа Ларсен, у вас есть ключи?

— А?.. — встрепенулась она и захлопала по карманам пиджака. — Да… Джон давал мне карточку, сейчас. Вот же она!

— Хорошо. Тогда я доведу вас до дома и вернусь. Когда понадоблюсь, просто позвоните мистеру До. Он тут же пришлет меня.

Ингрид Ларсен остановилась так резко, будто налетела на стену.

— Гор, я вас очень прошу: побудьте со мной рядом. Пожалуйста. Я договорюсь с Джоном насчет вашего отсутствия.

Маард заглянул в умоляющие глаза, и ему ничего не осталось, кроме как пожать плечами и идти за своей подопечной. Охранник проверил документы Ларсен, пропустил ее на территорию «резервации» и преградил дорогу Маарду.

— Молодой человек со мной, — не останавливаясь, бросила Ингрид через плечо.

— Прошу прощения, — равнодушно отозвался охранник, неизвестно к кому из них обращаясь, и отошел в сторону.

Маард вслед за госпожой Ларсен вошел в прихожую маленького дома, включил свет, осмотрелся. Небогато, да. Тесная спальня, гостиная, из мебели — журнальный столик, пара кресел и старый диван. Дверь в уборную скрипит, замок заедает. Зато холодильник на кухне хороший. Краем глаза Маард наблюдал за Ингрид: как та обходит комнаты, всюду закрывает жалюзи, отодвигает стол и кресло от окна подальше.

— Гор, скажите, а можно заказать сюда обед?

Он вернулся из кухни в гостиную, встал у двери.

— Можно попробовать. Но сюда вряд ли пропустят персонал столовой.

Помолчал, глядя на то, как женщина пытается сдвинуть диван, вздохнул и спросил:

— Вам помочь забаррикадироваться?

Госпожа Ларсен обиженно поджала губы и присела на уголок злосчастного дивана. «Угадал», — сказал сам себе Маард.

— Если вы пересядете в кресло, я отодвину эту рухлядь туда, куда вы скажете. Только зачем? Чего вы так боитесь?

Она потеребила пуговицу на рукаве. Взгляд нервный, бегающий.

— Настолько заметно? — спросила женщина хрипловато.

— Очень, — признался Маард. — Если я вам докажу, что здесь бояться нечего, вы расскажете мне, от чего я вас охраняю? Если сочтете нужным, конечно.

Ларсен поникла, ссутулилась. Маарду стало ее жалко. Не так он себе представлял одну из ключевых фигур «Шамаим лэ-шнаим», вовсе не так.

— Все хорошо. Здесь вам никто не угрожает. Вот смотрите. Окна выходят на пустырь. Да и охранник там же. Вы окна закрыли, словно боитесь снайпера. А ему тут спрятаться негде, — он говорил мягко и спокойно, стараясь передать свою уверенность женщине. — Дальше. Все объекты на базе под видеонаблюдением. Чужих сюда не пускают. Вы же сами знаете, куда прибыли. Здесь, в доме, только вы и я. Больше никого. И никто сюда не войдет. У ключ-карты уникальный код, двери тут надежные и крепкие.

О прослушке и камерах-жучках Маард на всякий случай умолчал. Наверняка есть, но вряд ли нервной дамочке понравится, что на нее в душе может кто-то тайно пялиться. Да и, похоже, сказанного вполне достаточно: она взяла себя в руки, улыбнулась и перестала напоминать запуганное животное.

— Я вас убедил? — улыбнулся Игорь.

— Успокоили. Спасибо. Я не спала больше суток, прошу меня простить. Паранойя на фоне недосыпа…

— Прилягте. У вас полтора часа до обеда. Я никуда отсюда не уйду.

— Благодарю. Но мне надо изучить бумаги.

— Они не убегут, — Маард вытащил из шкафа легкое одеяло и пару подушек. — Полтора часа погоды не сделают. Ложитесь. Я буду на кухне.

Ингрид задумалась на мгновенье, кивнула, принимая из его рук вещи.

— Спасибо вам… Только не уходите, пожалуйста.

— Обещаю, — заверил ее Маард и вышел из комнаты.

37

— Маард, я…

Он устало посмотрел на рыжую.

— Ты боишься? — спросил прямо.

Тильда снова теребила замызганный рукав куртки. Ошибся ты, Маард. Девочка вовсе не пришла в восторг от предложения Греты. Как, впрочем, и ты. Зря надеялся, что Тиль развеет твои сомнения.

— Не боюсь, но я не уверена, — тихо сказала она.

Ящер свернулся в клубок, приподнял крыло.

— Иди сюда. Садись. Давай подумаем вместе. Расскажи мне, что тебя настораживает?

Девушка устроилась под крылом, поджав ноги. Задумалась.

— Я ее не знаю. А она обо мне откуда-то знает. И ты говоришь, что я могу спокойно поехать с ней.

— Тиль, это на несколько дней. И я знаю Грету, мы с ней старые друзья. Она никогда меня не подводила. Я понимаю, что это рискованно. Но тебе надо вымыться и купить одежду потеплее. Лето кончилось, Тии. Я боюсь, что ты замерзнешь и заболеешь.

— В пещере тепло, — бесцветным тоном отметила девушка. — И я в озере купаюсь регулярно.

— Хорошо. Я буду честен. Я не знаю, когда за тобой приедут те, кто обещал помочь. Случиться может всякое. Если придется бежать… а ты в спортивном костюме, который скорее вентиляцию обеспечивает, чем тепло. Дырка на дырке. Это во-первых. А во-вторых, к озеру мы теперь вряд ли пойдем. Холодно. Вода ледяная. А тебе бы вымыться, в ванне поотмокать…

Осекся. Слишком странно смотрела на него Тильда.

— Маард, а если ты ошибаешься? Если она меня сдаст?..

— Тиль, у нас есть шанс. У нас троих. Рискует и та сторона, и другая. Но я ей верю. А то, на что не хватает веры, восполню деньгами. И я буду рядом с тобой. Неподалеку. И буду тебя слышать. Грета даст тебе одну вещь. Пусть эта вещь будет у тебя всегда. Я буду слышать все, что у тебя происходит. Если почувствуешь подвох — не молчи.

— Я не хочу, пойми.

В голосе Тильды скользнули слезливые нотки. Боится. Боится, но надо решиться. Иначе замерзнет. И никак по-другому не выяснить, чего им ждать от Греты.

— Поужинаешь, и полетим, — поставил он точку в разговоре. На душе было муторно. И не было сил смотреть Тильде в глаза.

До вечера она не сказала ни слова. Лежала на своем одеяле, свернувшись в комочек, и притворялась спящей. Он тоже притворялся, что его ничего не интересует больше, чем погода снаружи. Усадил ящера на входе и сидел там. Изредка ветер приносил в пещеру листочки ив и берез, и дракон выметал их вон одним движением. Они обиженно шелестели, пытались удержаться, прилипая к хвосту. Маард был безжалостен даже к листьям.

— Тиль, темнеет. Что у тебя на ужин? — спросил он, не оборачиваясь.

Ответа не последовало. Ясно. Обиделась. Да, вот такой он гад. Значит, придется тоже молчать и делать скорбный вид. А то решит, будто ему все равно, что она обижена и ей плохо. Ребенок, подумал он с внезапным раздражением. Капризная избалованная девчонка. И спохватился: да что это с ним? Забыл, кого и куда отправляешь?

Ящер поскреб когтями камень у входа и прошел обратно в пещеру. Тильда ела кашу из жестяной банки, нахохлившись, как больная птаха. А может, действительно нафиг? Плюнуть на все, не отдавать ее никому, греть своим теплом?..

— Тии… Если страшно — не полетим. А?..

Она отставила банку, посмотрела на дракона виновато.

— Я тебе верю. Раз ты говоришь, что все будет хорошо — так и будет. — Помолчала и добавила: — Прости меня. Мне просто немного не по себе и не хочется с тобой расставаться.

Дракон засвистел и лизнул девчонку в ухо. Чувствует, что рыжей тяжело, пытается утешить по-своему. Так. Хватит нежностей. Не раскисать.

— Давай-ка нос выше. Тиль, все будет отлично. Погостишь немного у Греты, а то за две недели со мной уже забыла, что такое нормальная еда и цивилизация, — сказал Маард, стараясь, чтобы голос звучал пободрее.

Рыжая тускло улыбнулась. Погладила драконий нос, вызвав у зверя бурю восторга: ящер улегся на бок и подставил девушке нежное подкрылье. Хвост радостно выбивал дробь по каменному полу. Ну хоть кто-то радуется и не страдает паранойей. Тильда послушно уселась на корточки и принялась гладить изнанку крыла.

— Вещи с собой не бери. Все равно ничего полезного в сумке нет, а то, что нужно, Грета тебе даст сама.

— Я пистолет возьму.

— Нет. Оставь здесь.

Вскинула голову, метнулся в глазах испуг и непонимание.

— Почему? Так я хотя бы смогу защититься!

— Тиль. Послушай. Пистолет не нужен. Во-первых, никто стрелять не будет. Во-вторых, ты не сможешь сама. А если попробуешь — навредишь себе. Ты ведь стрелять не умеешь…

— Ну и что? Когда в руках оружие — меньше желания сунуться! — уверенно заявила девушка.

— Нет. Это как красная тряпка для быка. Возникнет ситуация — кому-то будет повод в тебя стрелять. Пойми. Ты не сможешь. А они — смогут.

Засопела упрямо. Пальцы, гладящие крыло, напряглись.

— У меня и шанса не будет — у безоружной.

— А у вооруженной револьвером с тугим спуском и не умеющей стрелять?

— Все равно! — воскликнула она, резко поднимаясь на ноги.

— Тихо-тихо. Из этого пистолета убили твоего отца, Тиль. Ты об этом подумала? Зачем его тебе дали? Зачем тащить его с собой?

Девушка задумалась.

— Тогда верно. Маард, давай его в озере утопим?

— Не стоит. Пусть лежит в сумке. Сумку я спрячу до твоего возвращения. Хотя… Достань. Хочу поглядеть кое-что.

Тильда пошарила в сумке, выудила револьвер. Подала осторожно, боязливо. Маард про себя вздохнул: нет, малыш, ты стрелять не способна. Даже если припрет — не сможешь. Посмотрел на револьвер, запоминая номер. Надо посмотреть, чье это. Скорее всего, ничье и куплено на черном рынке. Но все варианты надо учитывать.

— Все, убирай. Спасибо. И вообще упакуй вещи по максимуму.

— Зачем? — удивилась Тильда, пряча револьвер в сумку.

— Если вдруг тебя будут искать тут — я успею спрятать то, что может выдать твое присутствие. А сам я все не соберу. Поэтому приведи все в такое состояние, чтобы я мог схватить и унести сразу. Давай.

Пакуя вещи, она немного успокоилась. Ну да — механическая работа, не требующая вдумчивости, сама по себе терапия. И это хорошо, подумал Маард. Меньше ненужных мыслей.

— Все… — вздохнула девушка, пристраивая на сумку свернутое одеяло. — К переезду готова.

— Это не переезд. Это поездка в гости. Развлекательного характера, — весело сказал Маард. — Седлайте коня, сударыня!

Она снова медлила — как тогда, когда он относил ее в Земляничные поляны. Часто отвлекалась на поглаживания дракона, медленно закрепляла веревочную упряжь. Темнело, и Маарду все никак не удавалось разглядеть выражение ее лица. Запомнить…

Закончив с упряжью. Тильда обняла дракона за шею. Прижалась тесно-тесно.

— Маард… Мне тебе и оставить нечего на память.

— На какую память? Мы не расстаемся. Ты едешь в гости.

— Да. Все верно. Я вернусь, — она тихонько засмеялась. — Еще окорочков тебе привезу. Только, Маард, я…

— Что? — шепнул, склонившись к самому уху.

— Я хочу, чтобы ты знал одну вещь.

— Тссс… Успеешь. Я тебе тоже не все сказан, маленькая. Все впереди. Давай, Тии, садись.

Подставил крыло под маленькую ногу, легко вскинул девушку на спину. Она повозилась, устраиваясь поудобнее и затягивая узлы, потом пошлепала ящера по шее ладошкой:

— Летим!

Дракон фыркнул и с топотом помчался на выход. Ну прям породистый скакун, усмехнулся Маард про себя. Ветер ударил в грудь, подхватил по-дружески под крылья, поднял на ладонях в темное небо.

Ничего не случится. Ничего не случится. Вот Тильда, теплая, такая родная. Она рядом. Он доверяет ее одному из немногих людей, которому вообще когда-либо доверял. Грета умная женщина. Она сбережет его девушку. А потом он проводит ее туда, где никто не тронет. Где Тиль будет в безопасности. Гарантированно.

— Маард! — прокричала Тильда. — А можно выше? Туда, где луна? Чтобы видеть, как мир засыпает!

Вспомнил, что она боится высоты и всегда жмурится, когда он взлетает. Обернулся. Девушка смотрела на него сияющими глазами.

— Можно мне?..

— Конечно, принцесса! Крепче держись!

Рывок ввысь. Упасть в россыпи звезд. Тильда, это совсем не страшно, смотри же! Небо — оно бездонное, оно не причиняет боли, об него нельзя удариться. Свобода. Теплые волны бескрайней вечности. Покой. И столько звезд, что не объять взглядом…

— Смотри! Вон город! А вон колесо обозрения! И фонтан подсвечивается! Ой, как здорово! И дорога — как Млечный путь! Выше, Маард! Выше!

Смеется. Довольная, счастливая… Что может быть дороже сейчас? Плавно, ящер, осторожнее. В таком восторге недолго и свалиться. Не торопись. Грета подождет. Покатай мою девочку. Пусть улыбается, пусть все на свете забудет. Ночь-то действительно красивая. Свежая, все еще хранящая осколки летнего тепла. И листьями пахнет — даже на такой высоте. Только тут этот запах острее ощущается. Ничего ему не мешает. Дыши, Тиль. Смотри, как хорошо. Улыбайся. Я с тобой.

— Держись крепче! — крикнул Маард, не оборачиваясь.

Почувствовал, как Тильда прижалась к нему плотнее.

Теперь можно и похулиганить — порадовать свою драгоценную ношу. Дракон спикировал к каскаду фонтанов, пронесся над сонной водной гладью, взметнув крылом веер сверкающих брызг. Тильда восторженно взвизгнула, расхохоталась.

— Еще! Еще!

Новый вираж, снова летят звонкие брызги. Вынырнула одна из сонных русалок — пришлось вспомнить об осторожности — уйти ввысь. Усмехнулся, представив, о чем подумали операторы водяных дев.

Так. Хорош. Соберись, Маард. Пора.

— Тиль, ты как?

Она все еще сияла, как новогодняя елка. Большой палец вверх: отлично. Так не хочется все это портить. Видеть, как в глаза возвращается страх. Как тает детская счастливая улыбка. Нет, он не сможет. Значит, помедлим еще мгновение.

— Ты такая красивая, маленькая…

Все. По прямой — к площадке перед выходом для персонала НайнФлэгс. Вон Грета. Ждет. Судя по тому, как она туда-сюда расхаживает, уже злится. А Тиль пусть улыбается. Секунды так дороги…

38

Нечасто встретишь такого фанатика своего дела, как Ингрид Ларсен. С утра до вечера она либо сидела, зарывшись в бумаги, либо наблюдала за тренировками, либо что-то обсуждала с коллегами за закрытыми дверями. Маарда на совещания не пускали, но судя по поникшему виду его подопечной после собраний, дела шли не так гладко. Она возвращалась в домик на окраине базы, несколько минут сидела в кресле, обняв себя за плечи, словно ей было холодно, а потом зарывалась в очередную партию принесенных с собой бумаг. Снова барабанила по клавишам ноутбука или гневно черкала в документах карандашом. Маард на кухне заваривал чай, готовил нехитрые салаты и доставал запасенные в холодильнике бутерброды. Он сам носил их из столовой, заметив, что госпожа Ларсен пропускает завтраки и обеды и часто остается голодной.

На Игоря Ингрид почти не обращала внимания. Будто он был кем-то вроде собаки. Одной-двух реплик хватало для обмена приветствиями либо пожеланий спокойной ночи, или когда надо было объяснить, куда нужно сопроводить. А на большее он и не претендовал. Его не развлекать даму разговорами приставили. Установившийся за несколько дней новый ритм жизни расслаблял. Тянуло в сон. Тишина будто выпивала силы. Накатывало желание вырваться хоть на час в спортзал, но Маард все же был на работе. Охранял похожую на религиозную фанатичку молодую женщину от тараканов в ее голове.

«Апостолы», встречая его в столовой или в коридорах административного корпуса, делали многозначительные лица: молодец, мол, Маард, с такой дамочкой, наверное, не соскучишься. Грета смотрела исподлобья и даже не здоровалась. Пару раз подходил Алекс, заводил разговоры ни о чем. Будто что-то хотел спросить, но не решался. Или просто скучал, кто его разберет…

Поздними вечерами, когда госпожа Ларсен засыпала прямо за столом на разбросанных бумагах, Маард бережно переносил ее в спальню, укладывал в кровать, накрывал пледом и устраивался спать сам — у двери, в разложенном кресле. Ночь напролет снились крылья, сухой жаркий ветер и ощущение, что там, впереди — море. К которому лететь и лететь — до утра.

Дней через пять Джо сообщил Маарду, что решил показать руководству проекта все возможности его лучших людей.

— Пойдете вчетвером. Ромеро, Поль, ты и Себастьян. На время учений госпожу Ларсен я беру на себя. Вопросы?

— Как быть с тренировками?

— Используй то время, когда твоя подопечная на совещаниях. Мне ее перепоручить некому, а к тебе, я бы сказал, она привязалась.

В словах шефа Маарду послышалась издевка, но он решил не обращать внимания. Чем цепляться к речам, лучше заняться подготовкой.

— Госпожа Ларсен, — окликнул он женщину. — Можно на минутку?

Она подошла, на ходу делая какие-то пометки в блокноте.

— Что-то случилось, Гор?

— Могу ли я отлучиться на пару часов, когда вы вернетесь домой?

— Да, конечно. Какие-нибудь проблемы?

— Все в порядке. Организм требует немного размяться.

Три дня подряд Маард оставлял Ингрид Ларсен дома и в прямом смысле бегал тренироваться. Давалось трудно: то ли несколько дней в непривычном ритме выбили из колеи, то ли сказывалась усталость, накопившаяся за последний месяц. Мышцы ныли, привычная физическая нагрузка давалась с трудом. Домой он не шел, а плелся.

— Что с вами, Гор? — забеспокоилась госпожа Ларсен. — Вы как-то неважно выглядите…

— Отвык от тренировок, — вежливо улыбался Игорь в ответ.

На третий день Ингрид, всерьез встревоженная тем, каким взмыленным возвращается ее телохранитель, предложила ему показаться врачу.

— Нет-нет! — запротестовал он. — Я нормально себя чувствую! Обычная усталость, не более.

— Если вы не доверяете местным докторам, я могу осмотреть вас сама, — тихо сказала она. — Или могу попросить доктора Райнера, если вы стесняетесь меня.

В ответ на это Маард буркнул: «Нестоит так волноваться» и ушел на кухню разогревать в микроволновой печи бутерброд. Госпожа Ларсен смотрела на него с излишней заботой — и это беспокоило. Неприятностей по работе не хотелось.

За завтраком к столу Ингрид Ларсен подсел Джо. В парадном белом костюме, излучающий обаяние и позитив.

— Доброго утра, Ингрид! Я побуду пока за вашего телохранителя. Вы не возражаете?

— А Маард?.. — женщина по-детски растеряно взмахнула ресницами.

— А Маарда вы еще увидите сегодня, — ослепительно улыбнулся американец. — Иди, Гор. Через полчаса всем надо быть на местах.

Мысль о работе с моделью почему-то согревала, а не внушала тревогу. Тебе бы думать, справишься ли ты с заданием, Маард, а ты радуешься. Ребята зря времени не теряли, скорее всего, дни напролет в тренировках проводили, а ты как вареная морковь. Давай серьезнее. Руководство проекта в том числе и на тебя смотреть будет.

Проходя мимо комнаты Поля, задержался, услышав тихий голос Греты:

— Я тебя умоляю, откажись! Скажись больным, милый!

— Не волнуйся, киска. Это рядовое задание, Джо же сказал.

— Не слушай Джо! Меня послушай!

— Тсс… Я хотел отказаться. Но если я это сделаю, я нарушу условия контракта. И денег моей семье не видать. Так что я должен.

Маард опустил голову. Так вот. И у ребят все непросто. «Не подливала бы ты масла в огонь, Грета», — подумал он, уходя.

Застегнуть последние кнопки и замки соп-сьюта. Улечься в привычный ложемент. Опуская щиток шлема, вспомнить недавний сон о полете к морю и улыбнуться.

«Добрый день, господа, — зазвучал в наушниках бодрый голос Джо. — Прослушайте внимательно сегодняшнее задание. Имеется две цели: одна наземная, вторая под водой. Как только я закончу говорить, будут выпущены две птицы, которым предстоит обнаружить цель номер один, и два морских котика — к цели номер два. Ваша задача — как можно скорее найти и уничтожить эти цели. Путем жеребьевки решено, что птиц поведут Поль и Себастьян, с котиками работать будут Алекс и Гор. Итак, перед каждым из вас — план того района, где находится ваше задание. Цель — красные ящики. Ваша задача — найти и уничтожить их. Удачи, господа. Отсчет пошел».

Привычно закружилась голова, картинка перед глазами погасла, затем медленно восстановилась. Море… Маард увидел его лишь на короткое мгновение — дальше котик нырнул, увлекая с собой с поверхности гирлянды воздушных пузырьков. Плюх — и рядом второй. Привет, Алекс! Маард попытался помахать ластом — не вышло. Его котик крутанулся на месте и устремился в глубину. Нет, дружок, так дело не пойдет. Маард сверился с мигающей в уголке визора картой. Нам надо идти на глубине около десяти-пятнадцати метров на северо-запад. Алекс, похоже, уже сориентировался — вон как рванул вперед.

Преодолевая сопротивление модели, Маард последовал за напарником. Норовистый зверь сегодня попался, черт подери. Котик сопротивлялся управлению, вихляясь из стороны в сторону — словно скакун, пытающийся сбросить седока. Игорь раздраженно тащил его туда, куда было нужно, но получалось плоховато. Не хотела упрямая тварь работать.

Внезапно в поле зрения возник второй котик. Изящно описал круг, заглянул в глаза собрату. По экрану пополз червячок бегущей строки. «Маард, ты ему делаешь больно. Не заставляй, а играй с ним. Тогда он не будет упрямиться — если ты себя будешь вести не как враг, а как второе „я“. Давай за мной!»

Мелькнул гибкий хвост, котик Алекса уплыл. Маард чуть ослабил давление на модель — и действительно, зверь начал вести себя спокойнее. «Давай, дружок, — обратился к нему Маард. — Догоняй того парня. А я тебе помогу». Котик перекувырнулся через голову, взмахнул ластами и припустил в нужном направлении. Из глубины то и дело появлялись рыбы, отвлекая от мигающего на визоре обозначения идущего впереди Алекса. Маард понял, что нервничает.

«Успокойся. Обычное задание. Справишься. Тренировки были, ты в хорошей форме. Руководство на тебя смотрит? Ну и черт с ними. Делай, что должен. Ищи ящик».

Котик цапнул одну из подвернувшихся рыбешек, проглотил. Маард почувствовал волну удовлетворения, исходящую от модели. Забавно. Они тоже эмпаты? Или показалось? А может, правда, чем сложнее животное, тем оно…

Закончить мысль не удалось. Пришло сообщение от Алекса, на этот раз через голосовой канал связи: «Вижу цель! Маард, догоняй — два ящика. Жду тебя — и тараним на пару!»

Через несколько секунд он догнал Ромеро. Тот картинно выписывал в воде фигуры высшего пилотажа. «Гор, на нас смотрит толпа народу! Сработаем красиво, с разгона?»

Отправил так же — текстом: «Не выпендривайся, кончай детский сад. Выходим на цель. Бери правую».

Развернуться. Выйти на прямую. Успокоиться. До цели метров двадцать. Ну, вперед!..

Дальнейшие события произошли одновременно: Алекс обогнал его, мелькнуло гибкое тело, устремляясь вперед живой ракетой. В наушниках женский крик: «Полное слияние! Не надо!!! Стоп!..». Яркая вспышка пугает модель, котик уходит в сторону, Маард не успевает его выровнять. В ушах гул, зверя отшвыривает волной, изображение пропадает. Перед глазами успевает мигнуть надпись «соединение прервано», и Маард проваливается в темноту.

— …Гор, ты меня слышишь? Отвечай! Маард!

Звуки тягучие, словно вязнут в патоке. Трудно дышать, воздух теснится в груди тяжелыми сгустками.

— Смотри на меня! Дыши! Маард, дыши же давай!

Зрение возвращается медленно, все плывет слишком яркими пятнами — хочется жмуриться, отворачиваться. Язык совершенно не слушается, Маард не может ответить ни слова. Кто-то зло и больно бьет его по щекам, в воздухе разливается резкий запах нашатыря. Помогает вернуться.

Потолок. Лампы дневного света. Люди в зеленых пижамах. К лицу подносят кислородную маску, дышать становится легче. Руку выше локтя перехватывают жгутом, через секунду под кожу входит тонкое стальное жало иглы. Плечо пронзает холодом, накатывает тошнота, по телу прокатывается волна болезненных судорог.

— Тихо-тихо, терпи. Ты живой. Живой…

Джо держит Маарда за руку — непривычно бледный, встревоженный. Что случилось?

— Гор, ты меня слышишь? Понимаешь?

Вместо слов получается одно мычание. Кажется, Джо этого достаточно: он кивает, чуть сжимает ладонь.

— Слава Богу…

Подходит мужчина лет сорока в белом халате поверх делового костюма. Обращается к шефу, не глядя на Маарда:

— Мы прекратили реанимационные мероприятия. Пульс так и не появился, дыхание только аппаратное. Рефлексов нет.

Помолчал и добавил:

— Час и сорок семь минут. Он умер, мистер До.

Голос Джо — глухой, безразличный:

— Остальных вытащить возможно?

— У двоих прогноз оптимистический, третий… Там кома первой степени.

— Говорите по-человечески, доктор Райнер.

— Надежда есть.

Навалилась сонливость, тело стало легким, а потом и вовсе будто растворилось. Маард закрыл глаза и отключился.

39

Как только лапы дракона коснулись земли, Тильда перестала напоминать ребенка в разгар праздника. Выпрямилась, стиснула страхующую веревку так, что кулаки побелели.

— Мы на месте, Тии. Слезай, пойдем.

Грета уже сама спешила к ним навстречу. Тонкие каблуки выбивали по асфальту возмущенную дробь.

— Маард, что так долго? Кэти дома одна, между прочим!

— Извини, — сухо ответил он.

Она отмахнулась, скорчив недовольную гримасу на мгновение. Поглядела на Тильду, улыбнулась — белозубо и официально.

— Здравствуй, Тильда.

— Привет, — буркнула девушка, спешиваясь.

— Я Грета…

— Я в курсе. А опоздали мы из-за меня. Я попросила меня покатать, — в голосе рыжей звенел вызов.

— Тиль, — негромко окликнул ее Маард. — Успокойся. Все в порядке.

Она положила ладонь дракону на плечо. Пальцы ощутимо дрожали. Хотелось сказать: не показывай, что боишься, будь сильнее, но Маард не мог. Этими словами он лишь ослабит ее. Нужно что-то иное.

— Грета, ты все взяла, что я просил?

Она кивнула, порылась в сумочке, вытащила пластиковую карточку-бэйдж и маленький серебряный кулон на цепочке. Протянула и то, и другое Тильде.

— Пропуск выписан на мою племянницу, Алис. С его помощью ты спокойно выйдешь со мной с территории парка. А эта маленькая штучка — подарок тебе от Маарда. Держи.

Тильда пристегнула к куртке бейджик, и лишь потом осторожно взяла кулон — медальон в виде птичьего пера.

— Тяжелый… А что внутри?

— Внутри жучок. Маард изъявил желание тебя слышать постоянно. Так что теперь с тобой не посекретничать, — усмехнулась Грета. — Пойдем. И так задержались сильно, а нам еще в магазин заезжать.

Девушка сняла с шеи тоненькую цепочку с серебряной подвеской-рыбкой. Отцепила рыбку, заменив ее медальоном, застегнула цепочку на шее. Посмотрела на рыбку в ладони, сжала ее в кулаке. Сунула в карман. Покраснела.

— Там дырка. Потеряется… ну и ладно.

— Все будет хорошо, — тихо сказал Маард, неизвестно к кому обращаясь.

Грета нетерпеливо взглянула на часы, и Маард заторопил Тильду:

— Иди, маленькая. И тебе пора, и мне в темноте назад лететь. Грета, деньги я тебе перевел.

— Мне не нужно. Я на них девочку твою одену, — ответила она.

Где-то далеко завопила и смолкла автосигнализация. Тильда обняла дракона, прижалась к серебряной груди. Ящер выгнул шею, нежно коснулся ее щеки.

— Родная, иди. Не бойся ничего. Я буду рядом.

— Маард… — она резко перешла на шепот. — Я тебя люблю. Знай, мой хороший. Я тебя люблю. Я не хочу расставаться.

Слов внезапно не стало. Сухой, колючий ком в горле. И воздуха не хватает. Молча подтолкнул девушку носом. Шаг назад. Еще один. Ящер, не скули. Прекрати. Ни звука. Она вернется.

— Тильда! — окликнула ее Грета. — Быстрее!

Удаляющиеся торопливые шаги. «Ты в порядке?» — это Грета. Тихое-тихое «да» в ответ. Жучок работает. Хорошо. Теперь бы добраться домой. Найдешь дорогу в темноте, дружище? Ну, вперед…

* * *
… — Садись вперед, со мной рядом, — Грета кивнула на одиноко стоящий на парковке автомобиль. — Давай быстренько до ближайшего магазина, а потом домой.

Тильда послушно открыла дверцу и села на мягкое сиденье. Грета бросила сумку в багажник, прыгнула за руль.

— Выдыхай. Не надо так бояться. Маард не сказал тебе, что я друг?

— Я не боюсь. Я не понимаю, зачем тебе понадобилась. И я не хотела уезжать. Если у Маарда есть причины тебе доверять, то у меня таковых нет. Ни одной.

— А ему ты не доверяешь тоже? — усмехнулась Грета, поправляя перед автомобильным зеркальцем выбившуюся из прически прядь волос.

Девушка повозилась, пристегивая ремень безопасности, посопела.

— Ему доверяю…

— Ну вот. А он доверил тебя мне. Разве этой деталью можно так просто пренебречь? — и не дожидаясь ответа: — Успокаивайся. Со мной ты в безопасности. Охрана даже ухом не повела, когда мы выходили. Все нормально. Поехали.

Тильда откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Тонкие пальцы с грязными ногтями потеребили висящий поверх курточки медальон. Машина тронулась, и покатила, быстро набирая скорость. Грета включила магнитолу, зазвучала негромкая спокойная музыка.

— Будут пожелания насчет ужина? — обратилась женщина к Тильде.

Та пожала плечами.

— Я не привередлива.

— Но ты голодная и давно не ела ничего приготовленного дома, так ведь?

— Мы с Маардом рыбу жарили. И яблоки пекли, — ответила Тильда, глядя в окно.

— Не обожглась? — рассмеялась Грета.

— Нет. Он очень аккуратный.

— Ну такое за ним давно водится. Сколько его знаю — всегда аккуратен и бережен, когда надо. Значит, рыба на ужин отменяется как надоевшая?

— Я люблю рыбу.

Дальше долгое время ехали без разговоров. Тильда неподвижно смотрела в окно, Грета мурлыкала под музыку. Машина бесшумно неслась по пустынному шоссе.

Минут через сорок остановились возле супермаркета. Грета аккуратно припарковалась, отстегнула ремень. Тильда взялась было за ручку двери, но Грета неодобрительно качнула головой:

— Посиди в машине. Тебя ищут, ни к чему тебе вертеться перед охраной. Какой у тебя размер одежды и обуви?

— Не нужно, — отрезала девушка. — Мне тепло в моих старых вещах.

— А если я скажу, что Маард велел тебя одеть, ты перестанешь брыкаться?

Тильда пожала плечами, назвала размеры. Грета одобрительно улыбнулась и ушла. Тиль заблокировала двери авто и поплотнее закуталась в куртку. Пространство давило, она чувствовала себя беззащитной и чужой. Тянуло к теплу драконьего бока, в покой голоса, вселяющего уверенность в том, что она в безопасности. Хотелось вернуться туда, где она уже две недели чувствовала себя дома. Туда, где ждали.

Грета вернулась довольно быстро с целым ворохом свертков и пакетов.

— Держи, суровая мисс. Шерстяная юбка, свитер, два комплекта нижнего белья, теплые чулки, туфли. Цвета брала нейтральные, надеюсь, тебе все подойдет.

— Спасибо. Но что мне делать в лесу в туфлях? — буркнула Тильда.

— Как хочешь, конечно. Маарду нравятся девушки в туфельках.

— В кроссовках удобнее.

— Милая, ну кто ж носит юбку с кроссовками?

Тильда снова нахмурилась.

— Ты только со мной такая суровая? — насмешливо спросила Грета, заводя машину. — Насколько я знаю, с Маардом ты совсем другая.

— «Другая» — это какая?

Грета обняла ее одной рукой за плечи, прижала к себе на мгновение.

— Давай успокаиваться. Надеюсь, дома ты поешь по-людски, отогреешься и перестанешь быть букой. Ну поехали знакомиться с Кэти.

Когда выезжали с парковки на шоссе, Тильда поднесла медальон к губам и тихо выдохнула:

— Ты не волнуйся, я в порядке…

Стало немного легче. Будто убрали прожектор, бьющий в глаза светом.

Тильда откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Вернуться к Маарду. Хотя бы так, мысленно. Нырнуть под крыло, заботливо свернутое палаткой…

— Тильда, давай поговорим? Пока тет-а-тет, без посторонних. Расскажи, что произошло на самом деле?

— Зачем? — спросила она, не открывая глаз. Откровенничать с Гретой по-прежнему не тянуло.

— Прозвучит банально, но хочу помочь. Мне самой надо разобраться. Или тебе больше нравится считаться убийцей своего отца?

— Я этого не делала! — поспешно вскрикнула девушка.

— Тогда что мешает тебе хоть что-то мне рассказать?

Тильда провела ногтем по ремню безопасности.

— Я же не знаю, кто ты.

Грета покосилась на нее устало.

— Ты повторяешься. Давай тогда перестанем говорить о тебе. Подумаем о тех, кого ты втянула в свои проблемы. Скажи, тебе все равно, что будет с Маардом?

— Нет, — поспешно ответила девушка.

— Тогда какого ж черта ты не думаешь о том, что с ним может случиться? Если у тебя есть возможность убежать и затеряться, он не способен даже самостоятельно выйти из медблока, в котором живет уже пять лет! И я что — должна ради девицы сомнительной честности рисковать близким другом?

— Что?..

Машина остановилась на обочине. Грета забарабанила по рулю пальцами.

— Значит, он не сказал. Зря, конечно. Может, ты вела бы себя иначе, узнай ты правду.

Задрожали губы. Накатила волна страха. Маард? Что не так с ее Маардом?

— Ты никогда не задумывалась, почему Игорь круглосуточно связан с драконом?

— Игорь?.. — растеряно переспросила Тильда.

— Хм, ты и этого не знаешь… Это имя Маарда. Игорь или Гор. Он русский. Итак?

— Задумывалась и спрашивала…

— И что он сказал тебе?

— Ничего.

— Твой друг-дракон тяжело болен. Ты же почти врач, знаешь, что такое рассеянный склероз. И все настолько серьезно, что ты должна об этом знать. Чтобы хоть немного задуматься, Тильда.

Девчонка протяжно всхлипнула. Потом потрясла головой и зло, упрямо сказала:

— Ты врешь.

— Это ты цепляешься за ложь. Успокойся и подумай сама.

Время шло. Тильда, ссутулившись, молча смотрела под ноги. Грета выбивала на руле дробь. Пролетали мимо машины, обдавая стоящее авто волнами света.

— Тильда?..

— Отвези меня к нему, — еле слышно попросила она.

— А вот так мы с ним точно не договаривались, — вздохнула Грета. — Прости. Я и так сказала то, о чем меня не просили.

— Мне нужно его видеть, — упрямо повторила девушка.

— Нельзя, — мягко сказала Грета. — Охрана там. Ну и… не нужно. Без его согласия — точно. Поехали домой. Меня дочь ждет. А тебе надо успокоиться и подумать.

— Мне все равно. Я хочу увидеть Маарда.

Повернулся ключ в замке зажигания. Машина вздрогнула, Тильду рвануло вперед. Грета шепотом выругалась, потом вздохнула и произнесла:

— Мы едем домой. По пути расскажу тебе все, что знаю о нем. Отвезти к нему не проси: тебя охрана скрутит уже на подходах к корпусам корпорации. Давай включай благоразумие, упрямица. Вряд ли Маарду нравится то, что ты тут устраиваешь. В медальоне у тебя фотография. Старая, но… думаю, тебя она немного утешит. Взгляни и улыбнись.

Щелкнула, раскрываясь, застежка медальона. Девушка вгляделась в маленькую фотографию, накрыла ее ладонью — словно погладила. Глаза налились слезами. Что делать? Рассказать правду? Что получится из этого? То, что она расскажет, не даст ничего. Те, кто хотят помочь тебе, не задают вопросов, находясь в курсе ситуации. Маард наверняка сказал этой женщине все, что считал необходимым. Зачем ей тогда лезть в душу? Выходит, Грете просто нужна информация от самой Тильды, и движет ею вовсе не желание помочь. Здесь нет ни капли доверия. Осторожно, рыжая. Молчание тебя не спасет — это лишь поможет кому-то убедиться в твоей виновности. Значит, надо говорить. Избирательно. Осторожно. Пусть Грета думает, что ты маленькая испуганная дура, Тильда Райнер. А ты пока думай.

Она втянула воздух резко, сквозь зубы, и решительно повернулась к Грете.

— Я тебе все расскажу.

— Хорошо. Давай так: доверие за доверие. Пока ты собираешься с мыслями, я буду говорить. Ничего, если я закурю?

Тильда кивнула. Грета выудила из пачки тонкую дамскую сигарету, щелкнула зажигалкой, затянулась. Салон авто наполнился запахом ванили.

— Жила на свете одна очень любознательная девочка. Красавица, умница, лучшая ученица в классе, мечта парней. Все бы хорошо, но была у этой девочки одна дурная черта: она страсть как любила спорить. И на выпускном наша умница поспорила с… неважно, как звали этого придурка. В общем, поспорила, что напакостит одному большому человеку. И спор этот выиграла. Только порадоваться победе не получилось: девочку среди ночи подняли с постели люди из отдела по борьбе с компьютерными преступлениями. Что было дальше, примерно представляешь себе. Но это еще не самое интересное.

Самое интересное началось, когда девочка в суде случайно увидела внука того самого человека, которому напакостила. Увидела и влюбилась. Это было похоже на одержимость. Девчонка стала искать встречи с предметом обожания. Писала письма, которые, конечно, до парня не доходили. И все-таки она своего добилась. Роман был бурным, тайным и… Закончилось все предсказуемо. Жениться по залету внучок наотрез отказался. Во-первых, на горизонте замаячил очень выгодный брачный союз, во-вторых, решением суда девчонке строго-настрого запретили контактировать с семьей потерпевшей стороны, а в-третьих, она сама все испортила. Попыталась шантажировать внучка.

И парень просто отдал ее своему отцу. Чтобы тот держал девицу подальше, но под контролем. И началась совершенно другая жизнь. Девочку заперли в четырех стенах в особняке за городом и перевоспитали. Научили слушаться, благодарить за отсутствие боли и доставлять удовольствие новому хозяину. А заодно использовали ее знания компьютера в своих целях.

— А ребенок?

— Не перебивай, — Грета аккуратно затушила окурок в пепельнице. — Родилась здоровая, крепенькая девочка. Когда ей исполнилось полгода, ее забрали у меня и отправили к моей матери. А я стала сопровождать хозяина в деловых поездках в должности секретаря. И любовницы, разумеется.

— Почему ты не убежала, не сообщила в полицию, родне?

— Опять перебиваешь, — с укоризной произнесла Грета. — А почему ты не обратилась к копам и не вернулась к маме? Вот и я побоялась. В любом случае живой и здоровой быть лучше, чем покалеченной или мертвой. Хозяин был добр, разрешал видеться с дочерью на выходных и праздниках, покупал дорогие подарки. Да и дела шефа оказались интересными. Но свободы я лишилась. Я пыталась крутить романы с другими, принимать самостоятельные решения, но… Видимо, что-то сломалось во мне. И вот что, Тильда. Мне бы очень хотелось, чтобы из этой истории ты усвоила один урок. Всего один.

Грета сбавила скорость, и машина плавно вошла в поворот.

— Не стоит лезть к сильным мира сего. Даже если очень хочется.

— Маард из таких?

— Не совсем. Но это не делает ваши отношения менее опасными.

40

— Игорь?..

В комнату заглянула Грета. Маард поднял подголовник кровати повыше, сел.

— Заходи. Привет.

Он сразу заметил и неловкость движений, и дурацкое сочувствие на лице. Картину дополняли бутылка сока и пакет с тремя яблоками в руках девушки. Маард с трудом поборол в себе желание завыть.

— Ты как тут, а? — натянуто улыбнулась гостья.

— Лежу, — буркнул он. — Остальное мне не сообщают. Что нового расскажешь?

— Ну… — замялась она. — Вроде как проект закрывают. Операторов распускают. На вчерашнем совещании стоял такой ор, что не помогли даже двойные двери.

— Ребята как?

— Напуганы, — вздохнула Грета. — Медики снова всех согнали на обследование. Мне сказали, что я в полном порядке. Про остальных не знаю, я первая прошла.

— Понятно. Что с Полем и Себом?

Грета поставила бутылку на стол, выложила из пакета яблоки.

— Все так же. Себастьяна Джо хочет перевести в какую-то крутую клинику в Штатах, Поль на костылях таскается и хохмит. Вчера вечером пытался брейк на них станцевать. Парни чуть не полопались от смеха. У него отлично получается.

Маард улыбнулся, глядя в окно. «Закрывают, распускают…» Нелепо все как-то. Несерьезно. Как стая воробьев, в которую швырнули камень. Кого-то зашибло, остальные — врассыпную. Интересно, как с ним поступят?

— Джо обещал послезавтра отпустить меня домой, Маард.

— У тебя такой тон, будто ты у меня прощения просишь.

— Мне действительно нелегко будет уехать.

Она села на стул рядом с кроватью, уставилась в пол. Маард долго смотрел на Грету, потом спросил:

— У меня что — все настолько плохо?

— Не знаю, — еле слышно ответила она.

Молчание тянулось, как прилипшая к подошве жвачка. Маард чувствовал — Грета пришла не просто так, но считал, что не в праве тащить из нее слова. Найдет силы — сама все скажет.

— Только давай не плакать, — нарушил тишину Игорь. — А то как на похоронах. Я живой. Скоро встану. Чем там в столовой кормят? А то тут один омлет. Мяса хочется.

— Я пыталась уберечь вас… знала, что с вами происходит, — сказала вдруг девушка. — Видела.

— То есть? — нахмурился Маард.

— Я же Джо сводки распечатывала по результатам медосмотра. Почитала из любопытства. В основном непонятно, но постепенно начала разбираться. Динамика состояния шла отдельным пунктом.

— И что там такого особенного было?

Маард старался говорить спокойно, не выдавая волнения.

— На первый взгляд ничего особенного. Джо вообще сказал, что у меня паранойя. А Ларсен мои опасения подтвердила. Помнишь, как она Дэйву разнос устроила?

— Помню. В чем там дело-то было?

Грета задумалась.

— Попробую объяснить. Там… В анализах все хорошо, но в динамике пару раз проскакивало что-то про снижение каких-то рефлексов, активности зон мозга… я не вспомню точно. У Себа за месяц энцефалограмма изменилась. Я старые данные нашла, сравнила. Джо отмахнулся, сказал, что это всего лишь недосып у него и волнение. Алексу заключения по кардиограмме ставили странные. Про какие-то рубцы, проводимость, ритм… Маард! Я не могу рассказать толком! — всплеснула руками Грета.

— Так ли это важно теперь? Все закончилось, — спокойно сказал Маард.

Не хотел обижать. Но слишком карамельно смотрелось это Гретино покаяние. Знала и молчала? Вот и молчала бы себе дальше. Все, Маард. Не злись. Ничего уже не изменить.

По оконному стеклу полз жук. Вверх до рамы, влево, уперся в угол, заторопился вниз. Чуть скрипнул стул — Грета встала.

— Я пойду, Игорь. Мне надо проводить ребят.

Кольнула совесть. Маард, ну что же ты. Девушка переживает, ты ее друг, скажи хоть что-то хорошее, успокой… А слов не было.

На пороге она задержалась. Скользнула ладонью по дверному косяку, словно погладила, и тихо проговорила:

— Ты яблоки ешь, я их вымыла.

Ушла, закрыв за собой дверь.

Маард наблюдал за тем, как медленно тень от чахлого деревца ползет к стене соседнего здания. Просто смотрел и слушал, как тикают настенные часы. Потом солнце село, и тень от дерева утонула в сумерках. Дежурный по столовой принес ужин. Вежливо спросил, как Маард себя чувствует. Маард так же вежливо ответил, что превосходно. Почти не соврал. Ведь правда превосходно — если не ходить. При ходьбе быстро накатывала слабость, тело будто свинцом наливалось. Может, он и расходился бы, но медики запретили. Загнали в кровать как больное дитя. Капельницы, уколы, таблетки с утра до вечера.

Говорят, Поль на отключение среагировал так же, как и Маард. Но встал уже через три дня. Хоть и на костылях, но таскает себя. Ему, стало быть, разрешили? Значит, и Маард поправится. Вернется в свою часть и никогда больше добровольно не будет участвовать ни в каких проектах и экспериментах.

Сквозь дрему услышал тихий щелчок дверной ручки. Вздрогнул, сел рывком на кровати. В полумрак комнаты скользнула из освещенного коридора женская фигура.

— Это я, Гор. Разбудила?

— Нет, Ингрид. Я не спал.

Она зажгла настольную лампу, подошла к Маарду. Вид у женщины был усталый, лицо осунулось. Морщины на лбу, печально опущенные уголки рта, шершавая кожа рук, напрочь забывших о креме. Склонилась, коснулась виска Маарда губами.

— Я не температурю, — подтвердил он с улыбкой. — Устала?

— Очень, — честно призналась она.

— Тогда теплый душ и спать.

— А твой сосед… — начала Ингрид с опаской.

— Смотрит телевизор в компании и раньше полуночи не вернется. И как я вчера говорил, не имеет привычки заглядывать в мою комнату.

Она смущенно ойкнула и быстро ушла. Минут через десять вернулась, заперла за собой дверь, бросила на стол заколку, погасила свет. Маард услышал, как взвизгнула «молния» на юбке, зашуршала ткань. Он отодвинулся к стене, приподнял край одеяла. Ингрид легла рядом, прижалась теплым боком. Маард положил ладонь ей на голову, погладил, как кошку.

— Спасибо, Гор.

— Спи и ничего не бойся.

Она пришла к нему в первый же вечер, как его из медблока перевели в привычную жилую комнату. Бледная, с покрасневшими глазами. «Гор, простите меня. Я очень боюсь ночевать одна. Не спала больше двух суток. Можно я останусь здесь? Только не говорите никому…» В ту ночь она уснула за столом. На следующую — в кровати Маарда. Автоматически перешли на «ты».

Маард проснулся в два часа ночи и понял, что она не спит. Лежит неподвижно, но дыхание ее выдает.

— Ингрид, что такое? — спросил шепотом.

— Не могу.

— Закрывай глаза. Ты переутомилась. Давай я тебя поглажу…

Она вжалась лицом в подушку, всхлипнула.

— Тссс…

— Гор, это я виновата. Я угробила проект. И вас, мальчишек.

Ладонь, поглаживающая вздрагивающие плечи, замерла.

— День сегодня такой. Приходят красивые женщины, устраивают самобичевание. Успокойся. Не бери на себя лишнего.

— Это правда. Я предусмотрела все. Все побочные эффекты работы нейроадаптера… но мне и слова не дали сказать!

Кажется, все становится на свои места. Запугали ученую даму, вот она и трясется. И охрану попросила. Еще и чувство вины цветет буйным цветом.

— Давай все же успокаиваться и спать? А утром ты все расскажешь. Вместе подумаем. Хорошо? — попросил он устало.

Она оторвалась от подушки, кивнула, повернулась на бок и вдруг обняла Маарда. Игорь усмехнулся, прижал ее к себе и поцеловал в макушку. Отставить жесты отчаяния, Ингрид.

— Я с тобой. Спи…

В семь утра Ингрид была уже на ногах. Когда Маард проснулся, она сидела за столом с ноутбуком и жевала яблоко. Умытая, причесанная, посвежевшая.

— Доброе утро, — улыбнулась женщина.

— Доброе, — зевнул Маард. — Ты очень хорошо выглядишь.

— Мне мало надо, чтобы выспаться.

— Ага. Пару часов и телохранитель, чтобы чесал за ушком.

Она подошла, протянула руку:

— Давай помогу встать?

— Сам. Все хорошо.

Встал с кровати — вроде нормально. Прошелся до полки с одеждой, взял вещи — терпимо.

— Сегодня уже лучше, — сказал он, обращаясь к Ингрид.

Она кивнула.

— Иди сюда. Мне надо тебе что-то показать.

— Что именно?

— Каким образом взаимодействуют человек и модель. Садись рядом.

Ингрид взяла лист бумаги и карандаш, нарисовала нечто, напоминающее два гриба, обращенных шляпками друг к другу.

— Это нервно-мышечный синапс, с помощью которого сигнал из головного мозга передается на мышечное волокно, и мышца сокращается. Эта часть — мембрана нерва, это — рецепторы мышечного волокна, между ними — синаптическая щель, — объясняя, она косилась на него, словно прикидывая, понимает он или нет. — Сигнал — возбуждение — передается при помощи изменения заряда мембран по обе стороны синаптической щели. По сути, это электричество. Для взаимодействия оператора и модели нужно, чтобы сигнал от нервных клеток оператора перешел на рецепторы мышц модели. Тут понятно? — она посмотрела на него выжидающе, смешно закусив губу.

— Понятно, — кивнул Маард. Ему действительно было понятно. Не настолько он туп, насколько ей кажется.

— Смотри дальше. Нейроадаптер выполняет функцию этакой синаптической щели между оператором и моделью. То есть улавливает сигнал от человека и возбуждает необходимые для выполнения движения участки нервной системы модели. Нейроадаптер — это комплекс наномашин, которые вводят в организм модели. На них нанесены специфические вещества, поглощаемые тем или иным видом тканей. Это позволяет нам направить необходимое количество нейроадаптеров в нужную зону мозга.

— Так, вопрос: адаптеры вживляются только моделям? Или этими штуками нашпигованы и люди? — перебил он ее.

— Нет, это только для животных. Передача с оператора идет через соп-сьют. Честно — не знаю, как он устроен, тут проектировала не я. Но получается, он улавливает нервный импульс и в виде электромагнитной волны транслирует его на комплексы нейроадаптеров. Своего рода незримый мостик перекидывает. Одно «но»: работает это только на сильных эмпатах. Вроде тебя.

— Как я понимаю, на зверье это не испытывали? — снова уточнил Маард.

Ингрид помялась несколько секу ид, потом ответила:

— Испытывали только адаптер. Управление такого рода возможно только у существ с развитой высшей нервной деятельностью. У тех, кому можно объяснить, что и как делать.

— Ясно. Мы кролики, — Маард даже не пытался изобразить улыбку.

— Гор, я изначально была против экспериментов на людях! — отчаянно воскликнула Ингрид. — Но кто меня слушал, когда в проекте все видели только возможность для разработки нового оружия! Я жила в лаборатории несколько лет в прямом смысле слова! Я искала побочные эффекты — сперва теоретически, потом пробовала на моделях. На практике ничего не было, и мои коллеги успокоились. Проект пустили в разработку. Все шло нормально, мне регулярно передавали результаты ваших обследований. Но не учли субъективной оценки состояния. Никто мне не отписывался, что вас беспокоят слабость, бессонница, головные боли. А это был первый сигнал. И лишь когда случилась беда с Джульеттой Бирколли, начали смотреть подробнее. Дважды я получила аномальные энцефалограммы, нарушение проводимости нервной системы сердца и плохие результаты миографии… но стоило мне заявить об этом на собрании — результаты, которые мне подавали, снова стали идеальными. Я пыталась связаться лично с Джо, но…

Он слушал поток слов, смотрел на нее и молчал. Она тоже замолчала и ссутулилась.

— Я понял, Ингрид. Потому ты и попросила охранника, верно?

— Да.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы сформулировать главный вопрос. Наконец нужные слова пришли.

— Ясно. Так почему с нами творится какая-то… чертовщина?

— Это тот самый побочный эффект, который я предусмотрела в теории. Есть такое состояние — парабиоз. Это когда ткань есть, но не работает. Как бы спит. Разрыв сессии вызывает парабиоз нервных волокон. Анализы ничего не показывают, разложения нервов нет. Но они функционально мертвы. Погибают они не сразу, потому плохое самочувствие нарастает постепенно. Чем четче контакт оператора с моделью, тем больше «мостков» перекидывается. И больше гибнет волокон. Ты знаешь, что такое «полное слияние»?

— Знаю. Максимально синхронизированная работа оператора и модели. Собственно то, ради чего и проходит отбор в операторы. Как я понял, для них годятся не все.

Она кивнула, как учительница смышленому ученику.

— Правильно. Смерть Алекса наступила из-за нарушения ритма сердца. Массивный парабиоз нервных волокон проводящей системы сердца в результате полного слияния и гибели модели.

— А Уилл?

— Инсульт. Нарушение нервной регуляции тонуса сосудов. Изменение давления на высоте оказалось последней каплей.

Маард не сразу нарушил наступившую тишину. Перед глазами стояли лица погибших ребят.

— С мертвыми все ясно. А теперь давай о том, что ожидает живых.

41

Тильда сидела в ванне, поджав колени к подбородку, уже больше часа. Вода остывала. На бортике лежало нетронутое мыло, рядом — мочалка и бутылка шампуня. Дорогого, хорошего. Видимо, Грета знала толк в качественной косметике. Только трогать чужие вещи не хотелось.

— Маард, я хочу домой, — тихонько сказала Тильда. Раз, наверное, десятый за несколько часов, проведенных в доме Греты.

Серебристая цепочка, свешивающаяся из стиснутого кулака, чуть щекотала бедро. Тылом ладони девушка вытирала заплаканные глаза. Не хлюпать носом, Тильда Райнер. Зачем ему слышать, как ты плачешь.

Успокоиться никак не получалось. Стоило лишь вспыхнуть в памяти произнесенному почти равнодушно «тяжело болен», как горло стискивали болезненные спазмы. Вспоминались сны. Настолько яркие, что… Тиль, ты могла бы даже не смотреть на фото в медальоне. Ты же знаешь сама, как выглядит тот, кто бережет тебя и согревает под теплым крылом.

— Маард, я уйду отсюда утром, слышишь? Как только проснусь. Я пойду к тебе пешком. Встреть меня, пожалуйста. Я хочу домой. Пусть там нет ванны и опасно… но там есть ты.

В дверь осторожно постучали.

— Тильда, у тебя все в порядке?

— Да, все… — голос предательски сорвался. — Все в порядке.

— Я зайду, можно?

— Конечно.

Грета в бриджах и кричаще-красной футболке вошла в ванную.

— Я тебе принесла полотенце и махровый халат. Ммм… ты почему не моешься? — она присела на край ванны, посмотрела на девушку внимательно: — Тильда, ты что — плачешь, что ли?

Она поспешно мазанула ладонью по лицу.

— Я просто задумалась.

— Да уж, «просто»: ужин остыл уже. Давай-ка я тебе потру спину и помогу голову вымыть. А то ты тут уснешь. Давай медальон, положу на полочку.

— Я сама, — поспешно сказала Тиль.

Встала, дотянулась до стопки полотенец и положила подарок Маарда.

— Это что? — ахнула Грета, указывая девушке на плечо.

— Да так… Повела себя неправильно.

— Кто тебя так? Свежие шрамы-то… это Игорь?

— Дракон не хотел, чтобы я уходила. Дай мне мочалку, пожалуйста.

Грета потеребила мочалку в руках.

— Давай лучше я. Ведь наверняка больно, бедняжка…

Тильда уселась обратно в ванну. Грета бережно оттерла всю грязь с ее тела, вымыла начисто шампунем медные вихры.

— Ну вот, снова ты красавица. Если перестанешь хмуриться и улыбнешься, — засияешь, как солнышко. Только худенькое солнышко — ужас. Давай вытирайся, одевайся — и за стол, любительница позднего ужина. Пойду разогревать. Заодно зайду к Кэти, погляжу, уснула ли она.

Хозяйка дома удалилась, оставив Тильду. Девушка вытерла мокрые волосы, завернулась в теплый халат и замерла перед зеркалом.

Осунувшееся бледное лицо, заплаканные глаза. Обветренные губы, крапинки тусклых веснушек на чуть вздернутом носу. Слипшиеся пряди рыжих волос. Облезлая лисица… Сидела бы себе дома, в норке у мамы под боком.

Решительно тряхнула головой: нет! Папу бы не спасло то, что она не приехала. И с Маардом бы она не встретилась. Маард…

— Я виновата. Я тебя во все это втянула. Почему ты не сказал мне правду?.. Я ушла бы сразу после того дождя, Маард!

Замолчала. Нет никакой разницы. Все равно случилось то, что должно было случиться. Не одно, так другое. Даже если бы не приехала она на каникулы в НайнФлэгс, отца все равно бы застрелили. Не заглохни машина по дороге из театра, киллер убил бы и ее тоже. Не спрыгни она с поезда, ее бы арестовали сразу по прибытии. Или убили по дороге. А если бы ты, дура, не ослушалась Маарда и осталась ждать его в пещере, тебя бы не изнасиловали, зло шепнула память.

Вспомнились внимательные глаза врача в маленькой амбулатории, боль внизу живота, вопросы, на которые стыдно отвечать. «Вы хотите, чтобы вам сделали тест на беременность? Напишете заявление в полицию? У вас хватит средств на оплату дополнительного лечения, если обнаружатся заболевания, передающиеся половым путем?» Тоска накатила горячей душной волной. Забавно будет: если не убьют, то, вполне вероятно, через пару месяцев в тюрьме найдут какую-нибудь заразу. Мойся, не мойся, Тильда Райнер…

Резко захотелось снова влезть в ванну и тереть себя мочалкой так, чтобы содрать кожу. А бесполезно. Угомонись, Тильда. Одевайся, спускайся в гостиную. Тебя ждут ужинать.

Белые махровые носки чуть скользили по ламинату. Тильда на цыпочках прошла мимо комнаты девятилетней Кэти, аккуратно прикрыла дверь. Хорошенькая она, Гретина дочка. Веселая, открытая, светлая девочка. Только брошенная какая-то… Жадная до внимания, до ласки. Матери сторонится. А к ней, чужой, грязной и оборванной, потянулась. Пока набиралась ванна для гостьи, малышка наотрез отказалась ложиться спать. Притащила Тильде любимую куклу в японских одеждах, замучила вопросами.

— А ты суши любишь? А аниме? А у тебя какой мультик любимый? А я сама шить умею, меня няня научила! Смотри, на Чисэ я сама шила кимоно! А ты умеешь?..

— Я только оригами умею… — смутилась Тильда.

Тут вмешалась Грета, почти силой увела дочь спать.

— Кэти, тебе давно пора в кровать, не заставляй меня ругаться! Тильда погостит у нас пару дней, наболтаешься с ней еще!

Девочка обиделась. Темные глаза налились слезами, губы капризно изогнулись. Тильде стало ее безумно жаль. Саму столько раз вот так же отправляли с глаз долой. Пока мать развлекалась в соседней комнате, маленькая Тильда хлюпала носом в подушку, стараясь уснуть поскорее и не слышать происходящего за стенкой.

— Ты ложись, Кэти. Я к тебе загляну через десять минут, — и весело подмигнула. А потом обратилась к Грете: — Можно мне лист бумаги?

Возилась долго, вспоминая детское хобби. Испортила несколько листов, но все же сделала что хотела. Заглянула в комнату к дремлющей уже девочке:

— Эй… Я тут кое-что тебе принесла.

Тильда присела на край кровати, сдвинув в сторону одеяло в пододеяльнике с огромными розовыми зайцами, и протянула Кэти бумажную фигурку.

— Это кто? — спросила девочка таинственным шепотом.

— Это журавлик. Хотела тебе дракона сложить, но не смогла. Решила, что хороший журавлик лучше неудачного дракона, — улыбнулась Тильда.

— Он волшебный?

— Очень. Он сказки носит. И счастливые сны. И если его повесить над кроватью — вот так, чтобы он свободно летел, то его крылья станут большими-большими, он тебя ими накроет и защитит. И тебе всегда с ним будет тепло и надежно.

Кэти погладила спинку игрушки пальчиком, посопела и попросила:

— А повесишь? Чтобы крылья росли… Нитка там, на столе, где лоскутки.

Несколько минут спустя журавлик, покачивая крыльями, полетел над детской кроваткой за самыми сладкими снами для маленькой Кэти…

— Еще добавки?

Тильда вздрогнула, уронила вилку. Резкий звук расплескался по просторной гостиной, отразился от стен. Грета нахмурила брови:

— Ты что? Побледнела…

— Просто задумалась, а тут звук неожиданный, вот и… Все в порядке.

Улыбнулась через силу. Упавшая вилка внесла в плавное течение спокойных минут диссонанс. Словно где-то очень далеко треснула ткань мироздания.

— Да ты уже засыпаешь, девочка, — покачала головой Грета.

Она встала из-за стола, взяла со столика у окна массажную щетку, подошла к Тильде и принялась бережно расчесывать рыжую шевелюру.

— Хорошо, что ты у него есть, — замурлыкала Грета. — Игорь здорово изменился с твоим появлением. Я бы сказала, обрел смысл. Я часто к нему захожу на работе. Сижу, смотрю… Я тебя угадала. Тильда. Он стал чаще улыбаться. А потом я по губам поняла. Прочитала… Не бойся, не бойся. Все хорошо. Ты здесь, потому что Маард знает, что я вам не враг. И он мне дорог.

Тильда повернулась. Так резко, что Грета выронила расческу.

— А кто ты ему?

— Боевая подруга, — ответила женщина безэмоционально и погладила Тиль по голове. — Всего лишь. Хотя когда-то мне хотелось быть на твоем месте. А сейчас я всего лишь человек, который неплохо знает Игоря.

— Ты… счастливая, — слова словно царапали горло, рождаясь. — Ты можешь видеть его каждый день. Ты помнишь, какое вино он любит. Знаешь его любимую музыку. Хранишь его прошлое. А у меня ничего нет. Кроме фотографии в медальоне… ничего. Голос… Сны. Я не могу ни поцеловать его, ни за руку подержать! А ты…

Тильда умолкла, закрыв глаза и стараясь дышать спокойнее. Грета все так же бережно перебирала пряди ее волос.

— Девочка… Неужели ты действительно его любишь? Это же просто образ. Голос, не более того. Как бы… — смешок. — Виртуальность.

— Ты… тебе не понять. Ты привыкла к тому, что для того, чтобы любить, надо обязательно быть бок о бок с тем, кого… — Тиль поперхнулась, перевела дыхание и продолжила: — кого любишь. А это не так! Быть рядом — это не значит видеть, осязать, знать каждую черточку… Это да, необходимо, но бывает и иначе! Любовь — она не в глазах, не на кончиках пальцев, не в носу! Она внутри, этого не потрогать, не разложить на разумные составляющие… как ветер. Без него воздух становится затхлым, и ты задыхаешься, глотая пыль.

— Это детство, Тильда. Глупо.

— Глупо?.. — она замерла, подыскивая слова. — Тогда я понимаю разницу между глупым и холодным. Между теплым и мертвым. И куда светлее любить вот так, чем жить в вашем выверенном, расчетливом, взрослом…

— Так,прекрасная принцесса, иди-ка ты спать, — нарочито-веселым тоном перебила ее Грета. — Нервы ни к черту. День выдался сложный, мне завтра на работу, а уже давно за полночь. Сможешь завтра посидеть с Кэти? Не думаю, что присутствие няньки необходимо. Лишние глаза, сама понимаешь… Ну что, идем, провожу тебя в твою комнату?

Тильда молча кивнула, отвечая на все вопросы разом, встала из-за стола и послушно пошла за Гретой, теребя серебряное перо на тонкой цепочке.

— Смотри, что у меня есть для тебя, — позвала из комнаты Грета. — Лучше, чем в медальоне.

В ладони Тильды легла фотография. Высокий улыбающийся парень в военной форме, сидящий на валуне. Широкие плечи, короткий ежик темных волос. Девушка близоруко прищурилась.

— Грета, где это снято? Форма не наша…

— Далеко отсюда. Маленькое государство, где апельсины растут на улицах. Он рассказывал как-то о первых впечатлениях.

— Игорь военный?

— Военный, — вздохнула Грета. — Тут он твой ровесник, Тильда.

— А сейчас ему сколько?

— Тридцать четыре. Он не говорил?

Девушка покачала головой, не отрывая взгляда от фотографии.

— У него улыбка такая задорная…

— Редкий случай. Он обычно серьезен.

— Грета, а можно я оставлю фото себе? Хотя бы до утра?

— Оставь. И мигом в кровать.

Женщина вышла, оставив Тильду наедине со снимком. Тиль тихонько улыбнулась и медленно провела ладонью над фотографией, почти касаясь ее. Показалось, что от изображения идет легкое тепло.

— Я очень по тебе скучаю. Жду когда ты позволишь мне вернуться, — тихо произнесла девушка.

Где-то далеко смотрел в темноту дракон. Он тоже ждал.

42

Маард глядел в окно. Начиналась пыльная буря, небо становилось красноватым. Ветер чувствовался даже сквозь стеклопакеты. И хотя Маард знал, что ветер за окнами несет духоту и зной, ощущался он прохладным. Страх. Чертов страх, мешающий думать и действовать. И мысли, которые хотелось гнать. Но было нельзя. Он получил информацию — важную информацию, которую надо донести до руководства. Возможно, именно за этим он и был послан сюда. Маленький глаз Аргуса. Он, рав-самаль Маард.

Вернулось спокойствие. Он достал из кармана комбинезона телефон. Набрал по памяти номер. Теперь осторожно: прослушка не должна ничего заподозрить.

— Ал-ло, — кокетливо протянул приятный женский голос.

— Элли, это Гор. Гор Маард, — с нарочной серьезностью сказал он.

— Вы ошиблись, наверное, — ответила собеседница. — Это магазин.

— Тогда заверните мне три кило волосатых ананасов, — хохотнул он в трубку и дал отбой.

Для того, кто слушает, ничего не значащий разговор. Ошибся парень номером. На самом же деле — экстренный телефон спецсвязи. Сейчас кто-то проверяет совпадение имени и кодовой фразы. Через несколько минут те, кто должен, поймут, что он требует экстренной связи по делу особой важности.

И дальше останется только одно. Ждать. Ему сказали, что его найдут сами. Значит, свои люди есть среди персонала проекта. Что ж, ждать Маард умел.

Он вышел из безлюдной столовой и пошел в свою комнату.

Возле жилого корпуса Маарда догнала довольная Ингрид. Ее лицо светилось улыбкой — наверное, хорошие новости. Маард воспрял духом. Вот сейчас она скажет, что все не так страшно, что все поправимо…

— Гор, я добилась своего! Котиков не станут усыплять! Их перевезут в Штаты в… — выпалила она.

Надежда погасла.

— Поздравляю. А нас усыпят или тоже в Штаты? — он позволил себе улыбнуться.

Женщина отшатнулась, краска отлила от щек.

— Ты… Ты что такое говоришь?

— То, что думаю, — холодно выговорил Маард, и сам устыдился: зачем он так с ней?

Ведь понимал же, что дамочка хотела его как-то подбодрить, чем-то порадовать. И она ни при чем. Ну не мог он справиться с бессильной злобой. Он злился на нее и ничего не мог поделать, было горько за себя и за ребят. Она молчала, трусиха… До последнего же молчала и ни словцом не обмолвилась! «Непроверенные факты», — вспомнился ее голос. Врет. Ложная информация? Врет — подсказывал опыт. Все она знала. Может быть, надеялась, что ошибалась, а скорее — просто боялась, что не у кого под боком будет спать. Холод разливался внутри.

— Все вы — лживые твари, — отчеканил Маард, глядя в блестящие от слез карие глаза. Повернулся четко, как на плацу, кажется, даже щелкнул каблуками. Постоял секунду и медленно побрел в свою комнату.

Перед сном он запер дверь. Напрасно: Ингрид ночевать не пришла.

«Знал же, — подумал с утра. — Мог бы даже и не закрываться».

За завтраком в столовой народу было куда меньше обычного. Ребята начали разъезжаться. Будто в отпуск. Тот самый, которого так ждал Алекс. Отпуск, из-за которого плакала Грета. Который ему, Маарду, совершенно не был нужен. Здесь и сейчас он был при деле, но крепла уверенность, что за воротами проекта он давно списан. Внесен в списки на демобилизацию, исключен из той жизни, которая так нравилась ему. Усилием воли он погасил наметившуюся истерику. В конце концов, у него есть хорошие друзья, не дадут пропасть.

Занятый своими мыслями, он не заметил, как к столу подошел Поль.

— Привет, — привычно улыбнулся тот. — Не против компании?

Маард кивнул, приглашая: садись, конечно. Поль неуклюже опустился на стул, подвинул к себе тарелку и принялся за еду. Ложка в его руке заметно дрожала.

— Ну что, Маард, ждем лимузин до аэропорта и серебристый самолет?

— С серебристым крылом, — поправил он друга.

Поймав непонимающий взгляд Поля, пояснил:

— Песня такая есть. А там строки: «…и билет на самолет с серебристым крылом, что взлетая, оставляет земле лишь тень…»[21] А так — да. Ты домой, я — на службу.

— А отпуск?

— Считай, пока я тут койку пролеживал, это и был отпуск, — озвучил Маард свои надежды.

Ему казалось, что своей уверенностью он может повлиять на дальнейшие события.

Разговор не клеился. Маард смотрел на парня, и в голове пульсировало только одно: «Не жилец?» Сколько тебе остается, Поль? А мне?..

Холод пробирался внутрь, отуплял, делал мысли вязкими. Не стоило обманывать себя — он боялся. За себя и за тех, кто еще не понял, что уже катится по наклонной, благодаря проекту. Двенадцать человек. Молодых, крепких, здоровых ребят и девчонок. Будущее. Семьи. Дети. Жизнь. Ничего не будет?

— Маард, ты чего это? — встревожился Поль. — В лице весь переменился, брр… Болит что?

— Не болит. Так, задумался, — он улыбнулся.

Поль протянул руку, хлопнул по плечу.

— Да все образуется! Выжили, восстановимся! Оба встали, все работает. Мы с тобой счастливчики! Отдохнем и еще погудим.

А Себастьян, о котором на базе все молчат, хотел спросить Маард. А Ромеро, которого матери домой в гробу отправили? Не с войны, Поль. Так, с веселого проекта. Вроде как безопасного. А Уилл, возвращавшийся из отпуска? А Джульетта? А Грета, которая так же, как и ты, не знает правды, но — по глазам видно — догадывается?

— Да, — сказал Маард глухо. — Мы счастливчики, приятель.

— Слушай, я уезжаю после обеда. Хотел попросить об одной вещи.

— Конечно.

— Я с ребятами координатами обмениваюсь. Ну, чтобы не потеряться. Почти год вместе прожили, уже семья. Вот и тебя хотел попросить…

— Без проблем, Поль. Я к тебе зайду попрощаться и занесу номер телефона.

Парень кивнул, блеснув белозубой улыбкой, и вернулся к завтраку. Маард допил чай и, прихрамывая, побрел на выход. Хотелось лечь, закрыть глаза и уснуть. А проснувшись, понять, что до построения десять минут, надо спешить, а не раздумывать над тем, какая ерунда снилась тебе всю ночь.

Бред. Не бывает никаких нейроадаптеров, мир глазами другого живого существа — фантастика. Меньше читать надо, чтобы не снилось такое… Повернись на другой бок, Игорь, мышцы затекли, тебе кошмар сниться начинает.

Налетел в коридоре на какую-то девушку, буркнул: «Извините». Девушка шарахнулась прочь, держа перед собой поднос, как щит, и исчезла за поворотом.

— Маард!

Ну надо же — Джо! Десять дней где-то прятался, и вдруг вот он — сам идет. Маард почувствовал, что медленно закипает при виде довольного, благополучного амера. «В морду бы…» — мрачно подталкивал внутренний голос. «Субординация», — одернул себя Игорь. «И прекратить истерику, не будь бабой!» — добавил строго.

— Здравствуй, Джо. Давно тебя не видел, — сказал он как можно ровнее и спокойнее.

— Дела, — увильнул американец. — Я тебе что сказать хотел… К пяти вечера за нами прибудет вертолет. Вещи собери. Подброшу тебя до вашей авиабазы, нам все равно по пути.

— Я сообщу, что возвращаюсь? — спросил он.

— Я уже сообщил, тебя будут ждать. Да и у меня будут дела в военном ведомстве. Только Грету отправим в аэропорт, и вместе до генштаба. Хорошо?

— А Себастьян? — вырвалось само по себе.

— А что Себастьян? — иронично прищурился Джо. — Перевезут в клинику. Хорошую. Это уже забота медиков. Мы сделали, что могли, дальше медицина. Страховка у него хорошая, тут все честно.

— Родне его сообщили, те дали согласие перевозить? — чувствуя, как убегает какая-то важная мысль, спросил Маард.

— Он сирота, — спокойно ответил Джо, но его взгляду Маард понял, что тот прекрасно понимает, зачем ему задан этот вопрос.

Маард покачал головой.

— Даже так… — протянул он, ощущая, что Джо снова переиграл его.

Впрочем, может он не играл, просто не считал нужным скрывать что-то, не чувствовал за собой вины.

— Именно, — Джо нетерпеливо качнулся с каблука на носок. — Еще вопросы, Гор?

— Нет, — отчеканил Маард.

— Тогда расходимся. Увидимся.

Накатила гадливость. Скотина ты, мистер До. Натуральная, без натяжки. Поля ты заставил выполнить задание не потому, что нужна была вторая пара, а потому, что знал про него и Грету. Пустил парня в расход. Выходит и Себа — в расход? Втихую, чтобы никто не узнал. Допустимые потери? По лицу видно, что ты думаешь. Никуда ты его не отправишь. Помрет парень тут. И, скорее всего, не без твоего участия.

— Джо, — окликнул он уже уходящего амера. — Скажи, а с ним ты также возился, как со мной?

— Конечно. А что?

«А сволочь ты лживая», — чуть не сорвалось с языка.

— Ничего, — он проводил взглядом прямую, как стрела, фигуру начальника проекта.

В комнате Маарда ожидал сюрприз в виде незапертой двери. Ингрид?..

— Я так и знал, — буркнул он, переступая порог.

Женщина у окна вздрогнула, обернулась.

— Ты так тихо ходишь, Гор…

— Что тебе надо здесь? Забыла расческу?

Он намеренно грубил ей: не хотелось, чтобы она видела его слабость и страх. И не мог сдерживать себя. Ингрид будила в нем самое тоскливое, самое безнадежное, неподконтрольное. Пусть лучше решит, что он псих, чем начнет… Жалеть? Да, именно жалеть.

— Нет, я…

— Уходи, — он старался не смотреть на нее.

Дико хотелось надеть темные очки, спрятать глаза.

— Гор, послушай… — она сделала шаг к нему.

— Не хочу, — коротко ответил он. — Нам не о чем говорить, я не хочу тебя видеть. Никогда. Это ясно?

Она вспыхнула, подлетела к нему, замахнулась… Ударить не смогла. В самый последний момент рука бессильно упала.

— Не смей на меня орать, Гор Маард. И послушай. Несколько слов можно… — голос сорвался, она кашлянула и продолжила: — Можно и потерпеть.

Он сел на кровать, указал Ингрид на стул у окна.

— Слушаю. И постарайся покороче.

— Гор. Поедем со мной. Я найду выход.

— Ингрид… — начал он спокойно.

— Нет-нет! Я тебя прошу — послушай! — глаза влажно блеснули, голос зазвенел. — Я работаю… Я целые дни провожу в лаборатории… Маард, я хочу, чтобы ты жил! Я не лгала тебе ни единым словом!

— Все, все… — он и не заметил, как она оказалась в его объятиях. — Давай будем реалистами. Я же на службе. Кто меня с тобой отпустит, а? Да и в чем смысл? Не так много времени у меня осталось. Я должен попрощаться, а там…

В голове четко промелькнул образ его «Беретты».

— Я попрошу, — сказала она тихо. — Я найду способ… Я вернусь за тобой! Только… согласись.

— Нет. Не сейчас. Мне надо возвратиться в часть. Госпожа Ларсен, мне еще собраться надо. Вам тоже, думаю. У вас еще банкет. У меня скоро вертолет.

Она разжала руки и отступила на шаг.

— Гор, зачем ты так?

Маард улыбнулся, поправил выбившуюся из ее прически прядь, как бы ненароком погладив щеку, и тихо сказал:

— Вы сегодня прекрасно выглядите, госпожа Ларсен…

43

Утро для Маарда наступило едва забрезжил рассвет. Ящер, толком не спавший ночью, потянул его на охоту. Загнали очередного оленя. Дракон гнал его долго, играя, как кот с мышью, несколько раз настигал, прихватывал когтями. Олень вырывался с жалобным криком, на пятнистой шкуре пестрели длинные кровавые полосы. Ящер делал вид, что отстает и плевать ему на удиравшую добычу, отпускал его метров на сто и снова настигал. Когда солнце поравнялось с верхушками деревьев, хищник загнал оленя в болото и перекусил ему шею.

Впервые Маард не получил от охоты никакого удовольствия. И, как ему показалось, ящер тоже.

— Вот ведь тварь бессовестная, — угрюмо ворчал Маард, возвращаясь в пещеру. — Что на тебя нашло? Всю ночь гундел, ворочался, поднял меня затемно, над завтраком поглумился. Вернется Тильда — не разрешу ей тебя нежить.

Дракон коротко рыкнул, и Маард уловил в его настроении тоскливые нотки.

— Ну… успокойся. Вернется. Она тоже скучает, дружище. Ей тяжелее, чем нам. Потому давай держаться и не накручивать.

По возвращении дракон тут же свернулся в углу пещеры и уснул. Маард на всякий случай переключил зверя в искусственный сон и прервал контакт.

Часы над входной дверью бокса показывали четверть восьмого. В восемь сменялись координаторы, в половине девятого к Маарду заходил дежурный. Справлялся о самочувствии, помогал сменить белье и пройти в душ. Попутно обсуждались мировые новости и пожелания Маарда насчет меню на день.

А пока до половины девятого оставалось время, Маард полностью посвятил себя делам. Необходимо было систематизировать всю информацию, что он получил от куратора, и во что бы то ни стало найти ту ниточку, что привела бы к убийцам Райнера.

Работать в шлеме не тянуло: одно дело — смотреть на мир глазами своего дракона, но совсем другое — режим просмотра документов. Пользоваться голографическим экраном Маарду было куда привычнее. Он отключился от местной сети, оставив только связь с Тильдой. Как никогда раньше, Маарду было важно ощущать ее присутствие.

— Так, что тут у нас есть, — задумчиво протянул Игорь, разворачивая на экране папку с данными. — Заявление об уходе дока из НайнФлэгс. Счета и переводы, рапорты эсбэшников, сканы с заседания правления… Записи телефонных разговоров. Посмотрим, во что это складывается.

Документы о продаже акций корпорации лишь подтверждали то, что Райнер всерьез намеревался уволиться. По уставу корпорации, уходя, человек был обязан их вернуть. Райнер срочно продал их, причем ниже номинальной стоимости. Что было тому причиной? Спешил? Маард просмотрел счет доктора: никаких крупных поступлений. Зарплата, дивиденды с акций. Стоп. Последнее, что сделал Райнер, — перевел средства от продажи акций в два банка. Первый счет был открыт на имя Матильды Луизы Райнер в одном из крупнейших банков США, второй — на имя самого доктора в банке на Каймановых островах. Уже интересно. Только эти деньги или вообще все сбережения? Хорошо бы это проверить. Если на счет Тильды переведена большая сумма денег, это вполне может тянуть на мотив преступления. И одновременно давать тем, кто является наследником девчонки, повод убрать ее.

Неужели все-таки мать? Не сходится, хоть и не исключен такой вариант. К чему тогда увольняться? Нет. Это не экс-миссис Райнер. Смотрим дальше.

Рапорты работников службы безопасности оказались однообразны и неинформативны. Все то же отключенное видеонаблюдение, «тревожная кнопка» и ничего, кроме выстрела, не зафиксировавшие микрофоны. Интересно, знал ли Райнер, что его дом напичкан жучками? Скорее всего. Раз трудишься над правительственной разработкой — готовься, что тебя будут слушать круглосуточно. Кстати, что там с записями телефонных разговоров?

Куратор сообщал, что среди звонков был один, отследить который не удалось. Аккурат за день до убийства. Маард подключил гарнитуру, нашел нужный файл и весь обратился в слух.

Воркующий женский голос:

— Доброго дня! Это доктор Райнер?

— Да, это я, здравствуйте.

— Доктор Райнер, вас беспокоит Элис Альвадо, независимый журналист. Я хотела переговорить с вами вчера на банкете, но мне не удалось. Могу ли я надеяться?..

— Конечно-конечно! — оживился Райнер. — Мне есть о чем вам рассказать. Вы очень вовремя. Когда и где вам удобно встретиться?

— Я подъеду к вам домой, если вы не против. Мммм… как насчет завтра после восьми вечера? Вы будете дома?

— Я буду ждать вас завтра после восьми вечера.

— И… доктор, не истолкуйте меня превратно, но мне бы хотелось пообщаться с глазу на глаз.

— Хорошо, мисс Альвадо. Меня этот вариант устраивает.

— До завтра, мистер Райнер.

Запись закончилась. Маард поерзал, плечами сдвигая подушку повыше, и задумался.

Значит, Элис Альвадо. Значит, после восьми вечера. Значит, независимый журналист. Маард был готов поклясться, что нет на самом деле никакой журналистки с таким именем. От звонка за километр разило разводкой, профессиональное чутье не обмануть. Он прослушал записи еще раз. Ну да, дамочка строит свои фразы так, что Райнер может только соглашаться.

— Такая, мать ее, Элис. С хреном в штанах и кольтом, — пробормотал Маард.

И дураку понятно, почему не отследили звонок. Звонили, скорее всего, через сетевой мессенджер вроде скайпа. Тут ни номера, ни айпи, ни провайдера. Подстава, подстава. Что можно взять с этого звонка? Думай, Маард, думай.

Допустим, журналистка не липовая. Допустим, она действительно хотела взять у Райнера интервью. Тогда почему не удалось отследить, откуда она звонила? Стоп. Запомнили, идем дальше. Могли убрать дока потому, что не хотели, чтобы он рассказывал что-либо этой самой Элис? А могли. Откуда узнали? Так телефон же на прослушке. Значит, все же угроза где-то в НайнФлэгс.

Маард прослушал запись снова и снова. Старался найти хоть какую-то зацепку. Фон. Что даст фон? Если почистить от помех…

Песенка. Скрипучий, неприятный голос напевает что-то непонятное. Радио? Скорее всего. Но можно и проверить. Запустил фильтр очистки от помех, поработал эквалайзером. Прослушал еще раз. Нет, это не радио. Язык казался смутно-знакомым.

Отвлек дежурный координатор.

— Гор, доброе утро. Как спалось?

— Привет, Клайв. Спал без задних ног.

Стандартные вопросы, стандартные ответы. Пароль — отзыв.

— Какие новости за стенами Синг-Синга?[22] — спросил Маард, выныривая из вирта.

Клайв сиял, как новая монета. Для мастера ехидного комментария он сегодня был чересчур доброжелательным и улыбчивым.

— Я женюсь, — сообщил он, выдержав паузу.

— Ну, отлично. Поздравляю, — сказал Маард, стараясь, чтобы голос звучал пободрее. — По случаю требуй повышения.

Парень помог Игорю сесть, отсоединил от соп-сьюта провода и датчики.

— А слабо прийти на венчание? — спросил Клайв, глядя на Маарда с усмешкой.

— Ну, если пришлешь официальное приглашение, прилечу, — миролюбиво ответил он, медленно вставая с ложемента.

— Заметано. Опирайся на плечо, курс на душевую.

— Сам дойду, — качнул головой Маард. — Ты просто подстрахуй.

— От подстрахуя слышу, — гоготнул Клайв, но просьбу выполнил.

Опираясь на трость и поручень, идущий вдоль стены, Маард осторожно добрался до душевой. Координатор помог выбраться из соп-сьюта.

— Клайв, пока я тут возиться буду, закажешь завтрак?

— Какой-то ты сегодня странный. Спешишь?

— Спешу. У меня свидание, — усмехнулся Маард. — И тебе работы меньше будет.

— Ты нашел себе дракониху?

— О да. Она красива, неутомима, знает толк в извращениях и почти не пикселит при сильном увеличении, — отшутился Игорь, регулируя температуру воды в душе.

— Убедил. Стейк, омлет, томатный сок?

— Оно самое.

Клайв кивнул и умчался, оставив Маарда одного. Как раз хватит времени на ополоснуться-побриться без посторонних глаз. Пусть медленно, но сам, без чужой помощи. Опека заставляет чувствовать себя слабее, чем ты есть на самом деле.

— А мы еще много чего можем, — сказал Маард хмурому отражению в зеркале.

Пока завтракал, слушал в наушниках голос Тильды. Рыжую разбудила Кэти и тотчас же втянула в свои игры.

После завтрака работа над записью телефонного разговора была возобновлена. Прослушав ее еще несколько раз, Маард пришел к выводу, что звонок был сделан из офиса. На фоне шумел факс, в отдалении звонил телефон и на звонок ответила секретарша. Но что за песня? Что за язык? Не радио это, совсем не радио.

— Не циклись, — строго приказал Игорь сам себе. — Зашел в тупик — шаг назад и ищи другие варианты.

«Маард, — шепнула Тильда где-то далеко. — Я с тобой. Знаю, что ты меня слушаешь. Все в порядке, я уже не боюсь. Просто очень хочется вернуться к тебе».

— Уже скоро, рыжик. Потерпи, — ответил он одними губами.

Банкет, внезапно вспомнил он. Дамочка говорила о банкете. Банкет упоминала и Тильда. Что она говорила? Вспоминай, Маард, давай же… Есть. Тиль сказала, что отец говорил с кем-то и очень расстроился. Расстроился или испугался?

Маард отключил голографический монитор и вернулся в вирт. Предстояло найти записи с КОНов, установленных в банкетных залах НайнФлэгс. Залов было несколько, но зная дату празднества, найти нужный было просто. Выделить нужные архивы, вспомнить, чему учился у Греты и подобрать пароль. А пока программка-отмычка трудится, надо изучить оставшиеся документы.

Так… Решение об отстранении Райнера от «Шамаим лэ-шнаим». Подписи совета директоров. За, против, воздержался. Забавный расклад. Четверо проголосовали за отстранение. Четверо были против. Двое в заседании не участвовали. А решение было принято не в пользу доктора.

— Чем же вы так насолили родной компании, док? — задумчиво спросил Маард, изучая подписи под документом.

А это что? Скан «особого мнения»? Повезло мне с куратором, подумал Игорь, вчитываясь в корявый почерк Райнера. «Довожу до Вашего сведения, что… Отказываюсь приступать к работе в проекте… считаю недопустимым и преступным ставить подобные эксперименты на людях… обязан заявить, как человек и гражданин…»

— Вашу ж мать! Вот вам и причина. Так какого ж черта все повесили на Тильду?

Маард дочитал до конца сообщение от куратора, и все вмиг стало ясно. «Часть приложенных документов не была передана полиции по не известной мне причине. Потому прошу тебя после ознакомления уничтожить материалы. Ради твоей же безопасности».

— Ну уж нет, — усмехнулся Маард. — Вот этого я точно не сделаю. Особенно ради своей безопасности. Все пойдет в надежные руки.

Маард упаковал папку с документами и записью телефонного разговора, запаролил ее и открыл файл видеозаписи с банкета. Повозился в поисках нужного временного интервала, запустил воспроизведение в ускоренном режиме.

На экране мелькали разодетые в пух и прах дамы, мужчины в дорогих смокингах, официанты, разносящие напитки. Маард внимательно вглядывался в лица присутствующих, искал Райнера, и настолько увлекся, что не сразу узнал Тильду. Девушка с потерянным видом мялась у столика и изредка улыбалась — видимо, на обращенные к ней приветствия. Короткое синее платье не скрывало длинных стройных ног; Маард залюбовался и с удовольствием подумал: «Моя!»

А вот и доктор. Выглядит весьма воинственно. Как сказал бы старый друг Хацацит, «с матерной мимикой». Жаль, запись без звука. Кто ж его так рассердил? Вон и Тильда расстроилась. Подошла к отцу, взяла под руку, что-то спрашивает. Видимо, интересуется, в чем дело. Так… похоже, вот и собеседники Райнера. Господин Уоррен Вейтс, президент НайнФлэгс Инкорпорейтед, и невысокий смуглый мужчина с жидкими усиками над пухлыми губами. Индус?

Рэй Котхари. Один из четырех, голосовавших за отстранение Александера Райнера от работы над «Шамаим лэ-шнаим». Чем он занимается в НайнФлэгс? Маард запросил данные индуса в базе данных, получил только даты рождения и полное имя — Рай Промот Котхари. К прочим данным по персоне доступ оказался закрыт.

— Джимми-Джимми, — сорвалось с языка. — Ача, ача…

И тут Маарда осенило. Звучащая на фоне телефонного разговора песня была на хинди. И скрежещущий голос ее исполнителя принадлежал попугаю. Здоровенному белому какаду, подаренному пять лет назад Рэю Котхари командой координаторов. Вспомнилось, как веселился Мэт: «Индус развелся с женой. Мы подарили ему попугая с пожеланием: научите его говорить, чтобы было с кем препираться по привычке!»

Запросил экстренную связь с куратором. Вышел в джава-чат. Вычислил предполагаемый ник: сегодня это был Иеремия. Двойной пароль, ответ получен, принят… Теперь можно говорить.

«Привет. Что случилось?»

«Я вычислил наиболее вероятного заказчика убийства доктора».

«И чем я могу помочь?»

«Он из совета директоров НайнФлэгс».

«Занятно».

«Райнера хотели перекинуть на другой проект. То же „Небо на двоих“, но моделью на этот раз выступает человек. Опыты на заключенных, понимаешь?»

«Я читал его „особое мнение“, можешь не пересказывать».

«Руководитель нового проекта — Рэй Котхари. Его подпись стоит в числе прочих под решением об отстранении Райнера от „Шамаим лэ-шнаим“. Это раз. Они с Райнером крепко повздорили на банкете — посмотри видеозаписи. Это два. И третье: я подчистил помехи в записи телефонного разговора. На фоне идет песенка на хинди. У Котхари в кабинете говорящий попугай. Звонок был оттуда, через Интернет».

«И чего же ты хочешь от меня?»

«Свяжись с командованием. Так или иначе, сведения должны быть переданы в полицию».

«Хорошо».

«Как там Катя?»

«В полном порядке».

Секунды спустя: «Какая Катя?»

«Проехали, это шутка».

«Не понял».

«Неважно. Я прошу тебя о помощи. Ты теперь в курсе всего, что знаю я. Помоги».

«Я свяжусь с командованием. До связи».

44

— А теперь давай рассказывай, Гор. Не то, что в рапорте, а что сам думаешь.

Вид у серена Хайда был хмурый. Да и глупо было ждать, что рапорт его воодушевит и обрадует. За такие вести в Средние века гонцов вешали. А сейчас сдержанно благодарят за проделанную работу. Впрочем, Гор искренне надеялся, что Хайду жаль людей. Именно людей, а не бездарно потраченных средств, не разбившейся мечты о новом оружии.

— Я изложил именно то, что думаю, — пояснил он.

— Я понимаю, — серен внимательно взглянул на него. — Просто давай без дипломатии?

Маард кивнул:

— Да и без дипломатии будет то же самое. Проект оказался провальным. Из-за ошибки, которую не учли разработчики, погибли люди. Все это можно было предотвратить. Данные о состоянии здоровья операторов подменялись.

— Стоп, — прервал его серен. — Это слишком серьезное обвинение. Сперва его нужно доказать.

— В рапорте я так и написал, — парировал Маард. — Лично для меня в этом сомнений нет. Если бы данные не скрывали, все не зашло бы так далеко.

— Ты прав, — Хайд кивнул и отвел взгляд.

— Тем, кто занимался мониторингом и трактовкой этих данных, подавали абсолютную норму по всем параметрам, — продолжил Маард. — Кто это делал и что в этом за выгода — вопрос другой. И это вопрос для следствия. Факт остается фактом: разработка опасна для жизни.

— Но перспективна, так? — снова посмотрел на него старший офицер.

— Так. Опять же с кучей «но». Работать с моделями могут только эмпаты — это раз. Оператор может полноценно управлять только одной моделью — два. И контакт подобного рода калечит людей. Это третье и самое главное. И…

— Есть и четвертое? — Хайд иронично приподнял бровь.

— Есть, — спокойно ответил Маард. — Четвертое: я не специалист и мог упустить какие-то факторы.

Хайд задумчиво почесал переносицу. Маард с трудом поборол желание пересесть с жесткого стула на диван, чтобы откинуться на мягкую спинку. Устал. Пока долетели, пока доложил по форме, пока руководство обсудило его рапорт за закрытыми дверями… Странно и неприятно потягивало спину, немели пальцы ног.

— Сдается мне, кто-то тянул деньги на финансирование до последнего, — мрачно озвучил свои мысли серен. — Маард, ты уверен, что смерть людей — результат воздействия контакта, а не подстроенные убийства? Понимаешь, у этого проекта изначально было много противников. Тут и религиозные факторы, и противодействие некоторых корпораций. Понимаешь?

Маард вздохнул.

— Стопроцентно ничего утверждать нельзя. Но если верить физиологу, которая участвовала в разработке «Шамаим лэ-шнаим», смерть Алекса Ромеро и тяжелое состояние Себастьяна Лозински…

— Ясно, — махнул рукой Хайд, останавливая Маарда. — Значит, микросхемы пожирают мозг. Но как все это было красиво представлено, а?

Вспомнилась прыгающая по ноутбуку мышь. «Порно», вбиваемое в поисковую строку маленькими лапками. Ассоциативно замелькали картинки: переплетенье нагих тел в отражении гостиничных зеркал, крохотные бусинки пота над верхней губой, темная ягодка соска под нетерпеливыми пальцами… Да хватит же! Хватит! Поплыло перед глазами…

— Маард, ты в порядке?

— Да. В полном, — выдохнул он.

Хайд смотрел на него обеспокоено.

— Вид у тебя бледный. Как ты себя чувствуешь?

Маард помедлил с ответом, раздумывая, спасет ли его чистой воды вранье. Решил рискнуть:

— Чувствую себя хорошо, — и добавил: — Ребят жалко.

Серен кивнул, соглашаясь.

— Это и самое поганое, Гор. Получается, продали нас. Сколько вас было?

— Двенадцать. Минус две девушки. Одна вроде в порядке. Ее вовремя от работы отстранили. Вторую якобы отправили домой.

— После какого-то припадка?

— Да, судороги, истерика. Эпиприпадок.

Серен снова кивнул.

— Скажи, а доработать проект возможно? Как по-твоему?

Маард вспомнил Ингрид. Синяки под полными отчаяния глазами, понурый вид после совещаний, работа по шестнадцать часов в сутки. Вспомнил, насколько быстро она засыпала у него на плече. «Я найду…»

Очень захотелось соврать. Захотелось, чтобы больше никто не рисковал жизнью ради… Вспомнилось пресловутое: «Иногда спасая одну жизнь, мы теряем несколько — и это правильно…» Действительно это было правильно. Как верным будет потерять несколько жизней ради сотен. Поэтому он не стал врать.

— Возможно. Ларсен как раз работала над усовершенствованием.

— Не одна она, думаю. Так… Пока вопросов достаточно. Поиском ответов займутся другие люди. Гор, спасибо. Иди отдохни с дороги. Тебя отвезут в армейский отель. Отоспись, погуляй, развлекись. Потом поговорим еще, думаю.

Маард коротко кивнул и вышел. Очень хотелось увидеть старого друга Хацацита. Почувствовать себя дома, в привычной обстановке. Все. Он вернулся. Теперь все будет по-старому. А сейчас еще неделя отдыха. Девушки в мини-юбках, море.

Торопливо спустился по выщербленным ступеням, отдал честь дежурному… Последнее, что запомнил — перевернутая пронзительно-синяя чашка вечернего неба, мелькнувшая перед глазами, и чей-то желтый ботинок возле лица. Мелькнула дурацкая мысль: «А вот и десант…» И темнота.

Пришел в себя уже в госпитале, облепленный датчиками и опутанный проводками, как угодивший к лилипутам Гулливер. Пошевелился осторожно; тело отозвалось тупой, ноющей болью. Рядом с кроватью тут же появилась медсестра, сверкнула кокетливым взглядом из-под очков.

— Очнулся? Лежи, хороший, не шевелись. Сейчас я за доктором… — и стремительно убежала.

Доктора звали Виктор. Он был немолод, худ и отстраненно-спокоен. Усталые глаза, теплые руки, точные движения мастера. Маарда быстро осмотрели, расспросили. Что болит? Ничего не болит. Что беспокоит? То же самое — ничего. Встать сможем? Смог. Ноги держали плохо, чуть кружилась голова. Как будто с похмелья.

— Что это было? — спросил Маард врача.

— Вот это нам и предстоит выяснить, — задумчиво ответил он.

Потянулись одинаково серые, будто присыпанные дорожной пылью, дни. Одинаковые медсестрички брали по утрам кровь и оставляли бумажки с направлениями на обследования. Доктора с одинаково печальными лицами слушали легкие и сердце, измеряли давление, мяли живот, светили каким-то фонарем в глаза, стучали по локтям и ногам молоточками. Разводили руками, думая, что Маард не видит. Дежа вю. Игорь снова чувствовал себя участником злосчастного проекта со всеми его энцефалограммами, сенсорами, липнущими к телу присосками и запахом дезинфекции.

— Ну чем сегодня обрадовали? — интересовались приходящие каждый вечер друзья.

— Ну как, — улыбался Маард. — Сказали, что пол-литра крови у меня точно лишние, надо забрать. Забрали. Банку под мочу выдали трехлитровую. Завтра буду просить бак.

Сослуживцы весело гоготали, пугая медсестер, делились новостями, пересказывали старые байки с новыми подробностями — в общем, развлекали Маарда, как могли. Принесли ему ноутбук, пару дисков с электронными книгами и кино. Вай-фай, благо, был.

— Спасибо, мужики. Не даете пропасть, — шутил Игорь. — А то палата одноместная — как изолятор, а из развлечений одни анализы и медсестры.

Вечера в сетевых играх, на форумах и за чтением. Раз в неделю — звонок домой. Раз в десять дней — Полю.

Когда Маард позвонил ему впервые, тот растерялся и очень обрадовался. А потом затараторил, сбиваясь от волнения:

— Знаешь, никто из ребят так и не объявился. Было только письмо от Греты — и все. Я ей ответил, но на этом, кажется, закончилось. Ты давай поправляйся, друг. Больница — это фигово. Меня мать хотела тоже в какую-то клинику засунуть, но я ж упрямый. Все нормально, только работу найти не могу. Кому я нужен — на костылях… Маард, ты… это… Дорого же звонить в Марокко? Давай через раз: следующий я позвоню, идет?

Маард слушал его болтовню, угукал в трубку филином и улыбался. Легче выстоять, когда знаешь, что не один. И что есть на свете люди, которые поддержат тебя, не унижая жалостью.

Так прошел месяц. За ним и второй. Маард не выдержал. Улучил момент, когда они с врачом остались в палате вдвоем, и спросил:

— Доктор, могу я узнать диагноз?

— Можешь, — серьезно ответил врач. — Только вот я не знаю, как ты воспримешь все это.

Маард уселся на койку, оперся ладонями о край кровати.

— Я могу начать. А ты после скажешь, насколько я неправ или прав. Хорошо?

Доктор не возражал. Дураку понятно — сообщать плохое кому ж хочется. Пусть уж человек сам себе все скажет.

— Я слабею. От уколов, мазей и, тем более, осмотров лучше не становится, — он сделал паузу, раздумывая, стоит ли посвящать врача в дела проекта. Решил, что не стоит. — Я читал, что такие вещи бывают, когда нарушается контакт между нервами и мышцами.

— Похоже на то, Гор. Утром получил результат пункции — в спинномозговой жидкости повышенное содержание белка миелина. На миографии — ухудшение показателей. Уже говорит о том, что ты прав.

Он посмотрел на Маарда, потом отвернулся к окну и продолжил:

— Предварительно — у тебя рассеянный склероз. Прогрессирует быстро. Мы пытаемся замедлить его развитие с помощью…

— Замедлить? — перебил Маард. — Лишь замедлить? Это что — не лечится?

— Лечится, — спокойно ответил доктор. — Но не вылечивается полностью. Мы можем лишь притормозить процесс.

Повисла пауза. Мозг отказывался воспринимать и обрабатывать услышанное. Надежда слабо цеплялась за расплывающиеся соломинки. Притормозить. Замедлить. Притормозить. Не вылечивается. Прогрессирует.

— Сколько у меня времени? — спросил кто-то чужой за Маарда.

Виктор все так же смотрел в окно на гуляющих по больничному парку.

— Зачем это тебе, Гор? Человеку сколько ни скажи — все равно будет мало. Не лучше ли…

— Не лучше, — отрезал Маард. — Сколько?

— От года до… Не знаю. Зависит от возможностей организма и стечения обстоятельств.

Вечером он позвонил Полю.

— Ты как там, парень? Чего новенького? Чем занимаешься?

Поль смеялся, говорил, что все нормально, сидит дома у телевизора и на улицу не ходит.

— Тут дожди зарядили, на костылях лучше не плавать. Да и по телеку столько замечательной мути каждый день крутят! Знай себе, смотри и комментируй! Маму веселю, младшего брата гоняю. Пса хочу завести. Чтобы вещи приносил, а то замучился туда-сюда ковылять. Сам-то как?

— Я хорошо. Книги, Интернет и безделье, — усмехнулся Маард.

— Отличный вариант, надо отдать должное! Ну ладно, не трать деньги, до созвона! Мама зачем-то зовет, — рассмеялся Поль, и связь прервалась.

Игорь убрал телефон в тумбочку, лег на аккуратно застеленную кровать и закрыл глаза. Наверное, лучше порой ничего не знать. Жить, не отсчитывая время. До скольких считать ему, Маарду? И куда ему теперь деваться? Кому он нужен?

Кому-то все же нужен, раз трезвонит мобильник. Пришлось вставать, морщась от неприятного покалывания в стопах, с грохотом открывать тумбочку, выуживать вопящий телефон. Номер не определялся. На секунду захотелось сбросить звонок. Анонимов тут не ждут. Но потом любопытство взяло свое.

— Да, — не очень любезно рявкнул Маард в трубку.

— Гор? — неуверенно осведомился голос Хайда. — Извини, если помешал. Тебе тут через десятые руки письмо передали. Бумажное. Занести вечерком?

По тону чувствовалось, что факт бумажного письма впечатлил сурового серена.

— Занеси. От кого письмо-то? — поинтересовался Игорь.

— От некой Ингрид Ларсен.

45

— А потом индейцы разобрали рельсы и пустили поезд под откос! Ба-бах!

Тильда смахнула на ковер мчащийся по кругу маленький паровозик. Кэти тут же схватила резинового пони с роскошной гривой и разрисованным фломастерами боком, усадила на него любимую куклу и «помчалась спасать раненых».

— А Чисэ всех спасла, правда? Она супердевушка — всегда приходит вовремя! — радостно вопила малышка, сверкая глазами.

— Конечно! Раз есть супергерои, значит, и супергероини где-то есть.

Повернулась ручка входной двери. Тильда вздрогнула и с трудом подавила желание метнуться за угол, в коридор. Все в порядке, это наверняка Грета вернулась с работы.

Так и есть — Грета. Вошла с улицы, улыбнулась, увидев дочь и Тильду посреди заваленной игрушками гостиной:

— Привет! У вас что — инвентаризация?

— У нас крушение поезда, — буркнула Кэти и посмотрела на Тиль умоляющими глазами: — Мы играем дальше?

— Чуть позже. Давай пока подгоним гигантский экскаватор и уберем последствия железнодорожной катастрофы! А то мама сейчас оценит наш бардак и присоединится к жертвам трагедии.

Грета усмехнулась, сбросила в кресло легкий желтый плащик, разулась. Быстро прошла по коридору, унося с собой пакеты с продуктами, и уже из кухни крикнула:

— Ну что, мастерицы погромов, одна ликвидирует беспорядок, вторая помогает мне с ужином? Кэти, пошустрее убирай — скоро приедет Дим.

— Кто? — машинально спросила Тильда, складывающая игрушечные рельсы в коробку.

— Это мамин бойфренд, — вздохнула Кэти. — Мы с ним не очень ладим. Мне кажется, он ненавидит маленьких девочек.

— Вот как…

Кэти бросала игрушки в пластиковый ящик с такой обидой на лице, что Тильда заволновалась. Присела рядом с девочкой, пощекотала маленькую розовую пятку.

— Он такой противный? Старый и брюзжащий? — спросила Тиль заговорщицки.

— Нет, он молодой и противный. Если бы у меня была кошка, я научила бы ее писать ему в ботинки.

Девушка усмехнулась. «Да, Кэти, понимаю… Сама ни разу его не видела, но видеть заранее не хочу. Чужой. Посторонний. Зачем?..» Тиль дособирала раскиданные по ковру рельсы, встала, выпрямилась. Качнулся, прижавшись на мгновение к груди, кулон на серебряной цепочке. В очередной раз подумалось о том, как неудержимо тянет домой.

Поговорить с Гретой? Спросить, кто такой этот Дим, которого терпеть не может ее дочь? И можно ли ей просто отсидеться в комнате, не попадаясь постороннему человеку на глаза? Девушка вздохнула и отправилась на кухню.

Грета разбирала пакеты с продуктами. Судя по всему, предстояло что-то вроде большого семейного ужина.

— Как день прошел? — и ставшая привычной улыбка на ярких губах.

— Все в порядке. Мы встали в десятом часу, поели риса с овощами. Грета, у Кэти аллергия на животный белок или она вегетарианка?

— Вегетарианка. Джо вбил ей в голову, что все мясо — это мертвечина.

— Зачем?

— Шутки у него такие. Ты сама-то как? Успокоилась немного?

— Ну… — Тильда поколебалась, определяясь с ответом. — Да. Мне получше. Пока Кэти играла в видеоигры, я посмотрела твою библиотеку. Впечатляюще.

— Я люблю читать. Судьбы, вероятности, миры…

Хлеб для сэндвичей шлепнулся на пол. Грета подняла его, посмотрела на девушку все с той же улыбкой.

— Читала «Цветы для Элджернона»?

— Да, конечно. Это же классика.

— Это моя любимая книга. Я ее каждый год перечитываю.

— Странно…

Зашипев, полилась в раковину вода. Грета ловко мыла фрукты и укладывала их в вазу. Точечные светильники, вмонтированные в кухонную панель, подсвечивали виноградную гроздь. Мокрые ягоды напомнили Тильде мамино колье и тяжелые серьги.

— Для меня эта книга о смерти, — негромко сказала девушка. — О том, как тяжело умирать, осознавая, что чужая ошибка отняла у тебя целую жизнь.

— Да, во многой мудрости много печали.

— И умножающий познания умножает скорбь.

Грета удивленно приподняла бровь.

— Удивила, не скрою.

— Книга Екклезиаста, глава первая, — закончила девушка ровным голосом.

— Тиль, а ты не пробовала смотреть на события этого романа с другой стороны? Например, глазами мисс Кинниан.

— А что она видела? Как погиб величайший в мире интеллект?

— Как расцвел величайший в мире интеллект. И ей выпало счастье быть его любимой женщиной. И Чарли… он восхитителен. Он настоящий боец. Не все так мрачно, Тиль.

Грета выключила воду, вытерла руки махровым полотенцем.

— Давай испечем пиццу? На ужин приедет мой бойфренд.

— З-зачем?

— Не волнуйся. Он на нашей стороне. И просто приедет на ужин. Давай по чуть-чуть мартини, а? — предложила Грета и потянулась за бокалами, не дожидаясь ответа.

— Можно, я побуду сегодня вечером одна?

— Как хочешь, но это как-то странно. Прятаться-то… На, держи.

«Чуть-чуть» по меркам Греты оказалось едва ли не полным бокалом. Тильда со вздохом сделала глоток, подумала — и допила до дна.

«Ничего, — подумала девушка. — Может, чуть утихнет тревога…»

— Когда гостя ждем? — спросила она у Греты.

— Часа через три. Ух, как ты раскраснелась, девочка! Голова не кружится?

— Нет…немного разве что…

— Приляг, поспи. Я разбужу тебя к ужину.

Тильда ушла в маленькую комнату по соседству со спальней хозяйки дома, легла одетая в кровать, свернулась в комочек. Веки стали тяжелыми, тело — слабым и мягким.

— Маард… — пробормотала она сонно. — Я немного посплю… и ты усни. Я же чувствую — ты меня слушаешь и не отдыхаешь… Я в порядке, давай поспим…

Разбудил стук в окно — тихий, настойчивый. Она встрепенулась, села в кровати. Темно. В доме ни звука. Все спят? Уехали? Почему ее не разбудили? И кто…

— Тиль, открой окошко.

Девушка подошла на цыпочках, осторожно выглянула из-за шторы. Тихонько ахнула — и принялась лихорадочно нащупывать задвижку на раме. Открыла створку, влезла на подоконник, путаясь в длинной юбке, и буквально вывалилась на руки мужчине, которого хоть и не видела так близко никогда, но знала целую вечность.

— Маард, родной…

Обняла, прижалась всем телом, готовая расплакаться. Внутри дрожало что-то нервное, тонкое, напряженное до предела.

— Все хорошо, вот я, с тобой.

Тильда зажмурилась, вцепилась в ткань темной футболки под расстегнутой курткой Маарда. На затылок девушке легла большая теплая ладонь, ласково погладила.

— Не нужно больше бояться. Пойдем отсюда. Идем, Тии.

— Мне сказали, что ты тяжело болен… и я поверила, — проговорила она тихо-тихо.

— Глупости. Я в порядке, маленькая. Ну, посмотри же…

Она взглянула ему в лицо. Маард улыбался. Где-то в доме поскрипывал сверчок. И ни души больше.

— Ты… совсем такой! Я знала, — девушка тоже заулыбалась. — Высокий и щуришься, когда улыбаешься…

— И на медведя похож, ага, — ухмыльнулся Маард. — Идем, Тиль. Уходим.

Обнял девушку за худенькие плечи. Тильда поднялась на цыпочки, обхватила его за шею. Губы нашли друг друга сами…

Рассвет встретили в маленьком придорожном кафе. Тильда еще удивилась, откуда здесь такое место: не стандартная забегаловка для лихих дальнобойщиков, а уютное, затемненное и без вечного кантри из автомата.

— Странно, они играют джаз, — Маард тоже был удивлен.

Даже официантка ничуть не напоминала полагающуюся таким местам необъятную мексиканку. Тоненькая, светловолосая, похожая на студентку девушка.

Они пили томатный сок.

— Ты — вылитый вампир, — засмеялась Тильда, увидев след над верхней губой.

Он улыбнулся и вытащил из пластикового стаканчика на столике пару трубочек для коктейля:

— Тогда будем пить как культурные люди!

Тянуть густой томатный сок через соломинку было забавно. Особенно слив его в один стакан и вставив туда две трубочки.

Закусывали традиционной для всех забегаловок мира картошкой-фри, Маард заказал что-то мясное. Тильда, счастливая, жалась к нему, все еще до конца не веря, что они вместе. Сбросила под столом туфли и осторожно касалась Маарда босыми стопами.

Тот сосредоточено орудуя вилкой, тихонько сказал:

— Вот так, рыжая. Я теперь безработный. Тебя больше никто не тронет, все позади. И мы можем уйти куда угодно.

— А что случилось? Нашли убийцу папы? — она растеряно уставилась на мужчину.

Он отложил вилку, аккуратно вытер салфеткой губы и сказал коротко:

— Неважно.

Она затихла, хотела спросить что-то, уточнить, но вдруг поняла, что он прав. Не нужно никаких причин и объяснений, когда сбывается мечта.

— Да. Мы теперь вместе, — будто пробуя слово «вместе» на вкус, произнесла Тильда.

И замерла, боясь, что он сейчас скажет, что никакого «вместе» у них не будет.

— И навсегда. Если ты захочешь, — он посмотрел ей в глаза.

Поцелуй. Губы соленые, как море. Хочется нежности — глубокой, безбрежной, вмещающей в себя целый мир.

— Ты мое море, Маард… — ей не хватало воздуха.

— Ты любишь море? — пришел вопрос щекотным дуновением дыхания.

— Я тебя люблю.

Восходящее солнце острыми лучами вышивало на запыленном оконном стекле маленькую радугу. Девушка-официантка улыбалась, мурлыча что-то себе под нос. В кафе царил джаз. В глазах Маарда отражалось самое доброе утро на свете.

— Я люблю тебя, рыжая. Идем скорее, у меня для тебя подарок.

Сразу позади кафе начиналось поле — казалось, нет ему конца и края, и на горизонте оно сливается с небом. Высокая трава — мягкие бурые «метелочки» — приятно ласкала ладони опущенных рук.

Действительно чудо, подумала Тильда. Поле? Тут? Возле хайвея? На Востоке? Где кругом колючка, частная собственность? Или… Может, это их поле? Или собственность владельцев кафе? Вряд ли… Неужели все это их? Такое безбрежное?

— Туда?.. — кивнула на линию горизонта Тильда.

— Да. Пойдем.

— Я в туфлях, — жалобно сказала она и покраснела.

— Давай вспомним, сколько раз я носил тебя на себе? Спорим, донесу на руках до горизонта?..

Метелочки тихо шелестели на легком ветру. Тильда крепко держалась за шею Маарда и время от времени касалась губами то его щеки, то уха.

— Не смотри вперед, Тии. Пусть будет сюрприз.

Она послушно зажмурилась. «Как же здорово… Просто невероятно, — думала Тильда, улыбаясь. — Это все по-настоящему, мы вместе… Все закончилось. И никто никогда нас больше не разлучит…»

Сначала был рокот. Размеренный гул — будто где-то вдалеке мурлыкал огромный кот.

Ветер усилился, принес с собой незнакомый прежде свежий солоноватый запах. Ветер был холодным, но эта прохлада приятна. Как будто чья-то ладонь гладила волосы. Сильная и добрая рука. Очень хотелось открыть глаза и посмотреть, но Маард не велел — и Тиль послушно ждала. Покачивалась в объятьях бережных рук в такт шагам и наслаждалась ощущениями.

— Тебе не тяжело? Передохнешь? — спросила заботливо.

Он на мгновение остановился — лишь для того, чтобы поцеловать ее в губы.

— Не волнуйся, ты легкая. И мы почти пришли. Не подглядывай.

Бежали минуты, солнечный котенок терся пушистым затылком о щеку, слегка щекотал нос усами лучей…

— Мы пришли. Погоди смотреть, я скажу, когда.

Маард осторожно поставил девушку на ноги. Тильда покачнулась, пискнула, схватилась за него обеими руками. Он повернул ее к себе спиной, обнял за плечи.

— Открой глаза и смотри.

Она уже догадывалась, что увидит. Соленый запах, смешанный с терпким йодистым амбре водорослей, ветер и рокот прибоя нельзя ни с чем спутать, но… Дух все равно захватило.

Океан…

Серо-синее пространство далеко внизу, покрытое пенными гребнями волн, жило своей жизнью, шумно дышало, неистовствовало. Билось о камень утеса, на котором стояли Маард и Тильда. Долетали мелкие брызги. И небо полыхало яркой синевой безоблачного летнего полдня.

46

Вскрытый конверт со сложенным листком внутри. Полюбовавшись штампом военного цензора, Маард достал письмо, развернул не спеша. Вчитался в строчки, написанные неровным, скачущим почерком.

«Здравствуй, Гор.

Расставание получилось неправильным. Мы даже не попрощались с тобой. Я волнуюсь. Не у кого даже спросить, где ты, как ты… Маард, нам надо встретиться и поговорить. Я до сих пор здесь, за три месяца ни разу не выбралась домой. Помнишь, что я тебе обещала, Гор? Все это время я искала выход для тебя. Гор, я нашла. У меня готова виртуальная модель, надо внедрять ее в практику. Для этого нужно лететь в Штаты. Без тебя возвращение бессмысленно. Пожалуйста, Гор, давай увидимся. Я тебе все расскажу при встрече. Позвони мне вот по этому телефону как можно скорее».

И подчеркнутый дважды рядок цифр. «Наверняка уже на прослушке», — подумал Маард.

Фанатик ты, Ингрид. Нельзя так любить свою работу. Сгоришь. Тебе бы о семье думать, а ты либо в лаборатории, либо с ноутбуком. А ведь могло быть иначе. Кружила бы мужчинам головы, отдыхала на тропических островах… Невольно ухмыльнулся, вспомнив, как когда-то пилили его за фанатизм. «Мог бы устроиться хорошо, а ты все гоняешься за пулей, когда-нибудь догонишь». Неправа была экс-супруга, свою пулю он не получил. И кажется, уже жалел об этом.

Номер он набрал, не заглядывая в листок. Память по-прежнему не подводила — одно из профессиональных качеств, не зря инструкторы когда-то выматывали все нервы, заставляя наизусть учить страницы с рядами цифр.

Длинные гудки сменились классической музыкой. Негромкий щелчок.

— Алло, — раздался знакомый голос. — Я вас слушаю.

Секунду помедлил. Что сказать-то?

— Ингрид, это Маард.

Пауза. Короткий вздох невидимой собеседницы.

— Гор… Слава богу, ты живой. Гор, где ты?

Он чуть помедлил, обвел взглядом надоевшую палату. Врать не стал.

— Я в госпитале.

Несколько секунд он слушал далекие звуки классической музыки. Ингрид молчала. Почему-то подумал, что так и не смог понять всей прелести классики. И может быть, уже не успеет.

Наконец Ингрид что-то пискнула на том конце трубки.

— Что? — переспросил Маард.

— Мне надо тебя увидеть. Куда мне подъехать? Где находится твой госпиталь? Меня пропустят?

«Нет, — подумал Игорь. — Не в этих же стенах даме свидание назначать». Представил, как он будет смотреться тут в казенной одежде, среди бегающего персонала. Решение пришло быстро. И от него приятно заныло внутри.

— Ты сможешь приехать в Бат-Ям?

— Конечно, — ее голос зазвучал оптимистичнее. — С утра попрошу меня отвезти.

— Тогда запоминай: ресторан-бар «Карас». На побережье. Бен-Гурион девяносто один. Давай встретимся там в… Давай в девять вечера?

— Давай! Только… — она запнулась и закончила дрогнувшим голосом: — Ты точно придешь?

— Ингрид. Я соскучился, — ответил Маард очень и очень серьезно.

— До завтра…

Он почувствовал, как она улыбается. Услышал? Угадал? Да какая разница, главное он понял, что она сейчас улыбнулась. Все хорошо. Значит, завтра, в девять вечера — и ни минутой позже. Мужчине опаздывать непозволительно.

Отбой он дал не сразу. Она тоже медлила. Тихая скрипка ниточкой связала их.

Всю ночь снилось что-то хорошее. Солнечные хайвеи, запах дождя в пустыне, прозрачная синь утреннего неба, солнце, кажущееся ласковым фонариком, если смотреть на него сквозь забрало светофильтра.

День тоже выдался позитивным: анализы не брали, уколов кололи в меру. Боли он не чувствовал, но ощущение, когда игла с противным тихим треском прокалывает толстую кожу, терпеть не мог. Маард не спеша дождался пересменки. Когда у большинства служащих госпиталя заканчивается рабочий день, а ночная смена только заступает, присутствует некая суета. Ею и было решено воспользоваться. Как только пациенты потянулись на ужин, Игорь переоделся в джинсы и черную футболку. Гражданская одежда была первым, что притащили друзья. «На всякий случай, типа», — сказал многозначительно Хацацит. Маард немножко постоял у окна, наблюдая, как вечереет и в городе зажигаются огни. Пальцы нащупали на футболке значок. Крылатый кот — эмблема «Яэль»,[23] подарок Айнуш, черноглазой подружки Хацацита. У него как раз было котовое настроение. Чего-то не хватало. Прислушался к себе, задумчиво улыбнулся. Вытащил из тумбочки изящную шкатулку, снял мягкую обивку. На открывшемся втором дне лежал небольшой пистолет. Зиг-зауэр-двести тридцать два — небольшой и надежный. Теперь все, укомплектован. В восемь часов Игорь спустился на первый этаж. Придав себе деловой вид, быстрым шагом двинулся на выход.

Не повезло.

— Маард, ты это куда? — окликнул его знакомый охранник.

Серега — ровесник Маарда. С ним они часто болтали, изредка играли в шахматы. Свой парень, но сейчас его лицо не выражало ничего, кроме служебной суровости.

Игорь улыбнулся и развел руками:

— Серег, меня девушка ждет. Я быстро. А то озверею тут, начну на медсестер прыгать.

Парень взглянул на камеру слежения, покачал головой:

— Извини, не могу. Работа.

Потом подмигнул:

— Но зрение сегодня шалит. Что-то не узнаю тебя, доктор. Проходи. Но только чтобы обратно пришел, а не принесли, — напутствовал он его в спину. — Я до семи работаю, не забудь.

За ближайшим углом Маард поймал такси. Поморщился, увидев за рулем араба, но не стал привередничать. За двадцать минут болтливый Абдулла домчал его до «Караса».

Маард любил этот ресторан на набережной. Кухня отменная, заказы приносили быстро, винная карта неплохая, обстановка уютная — самое оно для того, чтобы прийти с девушкой. Или без девушки… Скучающие домохозяйки частенько заходили сюда в поисках спутника на вечер. Располагал интерьер. Кое-какие воспоминания о прошлых приключениях грели Маарда. Веранда с видом на море, неяркое освещение, мягкая кожаная мебель — приятно во всех отношениях. Уже подойдя к стеклянным дверям «Караса» Маард увидел Ингрид. «Интересно, сколько она уже ждет?» — подумал он с улыбкой и чуть задержался у входа, наблюдая за ней.

Ингрид сидела в глубине зала, уютно расположившись на кожаном диванчике, и теребила в руках соломинку для коктейля. Каштановые волосы, собранные в хвост, светлое платье на бретелях, позволяющих любоваться округлыми плечами. «Хороша», — подумал Маард, внезапно почувствовав вовсе не гастрономический голод. Сразу захотелось проверить длину юбки госпожи Ларсен. Он вздохнул и решительно прошел мимо охранника в зал.

Непонятно, чего в ней было больше — радости или смущения. Увидев Маарда, Ингрид вскочила с места и остановилась, неловко улыбаясь. Ну что ж, инициатива за мужчиной.

— Привет, госпожа Ларсен, — улыбнулся Игорь. Бес толкнул в ребро, и он решительно заключил Ингрид в объятия. В нос ударил запах духов; кожа спины под ладонями Маарда была мягкой и чуть влажной. Стало хорошо, немножко загудело в ушах — будто вина хлебнул.

Она встала на цыпочки и ткнулась губами ему в щеку. Нет, так дело не пойдет. Поцелуйчики в щечку оставим маме и дядюшке. Давай вот так… И пусть люди смотрят, им-то что. А у него, может, не скоро будет такая возможность.

Ее губы пахли ягодами.

— Здравствуй, Гор, — выдохнула она, когда он, наконец, отпустил ее.

Он полюбовался милой растерянностью в ее глазах.

— Я соскучился. И безумно рад тебя видеть. Как ты меня отыскала?

— Я попросила Джона. Он сказал, что поможет. Не обманул.

Сели за столик. Официантка принесла меню.

— Оперативно! Спасибо, девушка. Ингрид, что ты будешь пить?

— Я? Даже не знаю. Я неприхотлива, — пожала плечами она, в глазах все еще скакали искорки удивления.

— Тогда выбор я оставлю за собой, если ты не возражаешь.

Ему просто захотелось праздника. А остальное отошло на второй план. Гораздо важнее казался вкус помады на губах и то, что юбка Ингрид слегка открывала округлые колени с ямочками.

Заказал вина, мясо, салат из морепродуктов, даме сладкого. Пока заказ готовили, Маард и Ингрид обсуждали дела. Вернее, говорила Ингрид, а Гор больше любовался ею.

— Гор, я нашла способ затормозить процесс парабиоза. Практически заморозить. Но… я не знаю, согласишься ли ты.

— Ты рассказывай, я послушаю, — мягко сказал он.

— Я три месяца ковырялась в лаборатории, пробовала по-всякому, но пока выход один. Гор, парабиоз полностью останавливается и нервно-мышечные синапсы функционируют полноценно… — она перевела дух и продолжила: — Только если не прерывать контакт оператора и модели. Или делать контакт максимально долгим.

— То есть носить соп-сьют постоянно, так? — нахмурился Маард, прикинув перспективу.

Ему не хотелось думать об этом, но приходилось. Он постарался отвлечься от декольте.

— Не только. Если мои расчеты верны, придется постоянно находиться в контакте с моделью. Жить ее жизнью.

— Погоди. Как это работает, объясни.

— «Мостики», устанавливаемые нейроадаптером, заменят впавшие в парабиоз синапсы, — вздохнула Ингрид.

Маард задумался. Отличная альтернатива. Жить в ложементе. Причем каким-нибудь морским котиком. Рыбу жрать.

— Ингрид, это не жизнь, — он ощутил бедром тяжесть пистолета; выход у него был более легкий, и он с этим выходом уже смирился.

Она смотрела на него печально и серьезно.

— Я прошу тебя: не отказывайся. Это временная мера. Поедем со мной. Ты в любой момент сможешь уйти, Гор. Я же буду работать. Найду способ восстановить повреждения. Все вернется. Я только прошу — не будь категоричен, — она помолчала и добавила: — Я же знаю, как тебе сейчас нелегко.

В этот момент появилась официантка с заказом.

— Госпожа Ларсен, давай вернемся к обсуждению позже? Такой вечер хороший, ужин принесли… — сказал Маард как можно мягче. — Обещаю подумать.

Она кивнула, влажно блеснув глазами в полумраке. Все, хватит о делах. Есть вещи поважнее. Еда была вкусной, вино сладким. А бес пинал в ребро все сильнее. И Маард поддался. Сначала заказал шампанского: какая женщина устоит перед шампанским? Ингрид не устояла. Да и он старался: улыбался, сыпал анекдотами. Потом позволил себе поближе подвинуться на диванчике. Когда Ингрид начала хихикать чаще, чем на самом деле было смешно, он заказал коктейль «петушиный хвост».

— Ой, а мне не хватит? — уставилась дама на бокал.

Маард позволил ладони провести по ее колену, чуть приподнять подол платья.

— А на брудершафт? — шепнул он, касаясь губами маленького ушка.

— Хорошо.

Она послушно кивнула и, зажмурившись, выпила коктейль в два больших глотка. Закашлялась. Маард похлопал ее по горячей, чуть влажной спине. Объяснять, что на брудершафт пьют не так, он уже не стал. Просто обнял ее и жадно поцеловал. От нее пахло алкоголем, глаза были растерянные и сонные. Бес внутри ликовал. Совесть пискнула было, что так нельзя, но кто в такой ситуации слушает совесть? Маард наслаждался поцелуем, ощущением гладкой кожи бёдра под рукой.

— Извините, — голос отвлек его от поцелуя.

Серьезный пожилой дядька вежливо сказал: «Кажется, что вам с дамой уже достаточно и стоит прогуляться». Маард сам уже собирался прогулять Ингрид в туалет, чтобы… Но глядя на суровое лицо метрдотеля и на внушительную фигуру охранника рядом с ним, решил не портить себе вечер.

— Спасибо! — вежливо улыбнулся он.

Достал деньги, расплатился, не забыв оставить чаевые. Встать получилось не сразу. Ингрид со смехом ухватилась за него.

— Каблуки подворачиваются, — пачкая помадой его щеку, хихикнула она.

На улице ему стало легче, вот только бес не унимался.

— Погуляем? — задорно улыбалась Ингрид.

Знакомой ему дорогой пошли к морю. Время за полночь, пляж пуст. Только вдалеке на рейде горели огоньки сторожевого катера.

— Я туфлю потеряла, — хохотала Ингрид.

— А давай искупаемся? — предложил Маард.

Ему действительно захотелось окунуться в море.

— Но я без купальника… — Ингрид перестала хихикать.

Маард оглянулся. Никого вокруг, лишь где-то вдалеке шумела какая-то компания.

— А зачем нам купальник? — вкрадчиво спросил он.

И не дожидаясь ответа, скинул с ее плеч бретельки, потянул платье вниз. Она ойкнула, но не сопротивлялась. В висках застучал пульс. Помогая рукам губами и, кажется, даже зубами, он помог ей раздеться. Замер, наслаждаясь прикосновениями нетерпеливых пальчиков к телу. «Госпожа Ларсен, да вы тоже голодны», — подумалось иронично.

Конечно, в море они попали далеко не сразу. А когда прохладная вода Средиземного моря приняла разгоряченные, извалянные в песке тела, обоим было легко и беззаботно. А после одна лишь мысль вертелась в хмельной голове юрким чертом: удивительно, но Ингрид совершенно не умела делать минет.

47

— Тильда, проснись. Давай скорее! Проснись же!

Встревоженная Грета трясла ее за плечо. Девушка поморгала, привыкая к свету настольной лампы, непонимающе поглядела на хозяйку дома.

— А где Маард?..

— Там, где и был. Вставай быстрее. Тебе надо уезжать. Срочно.

Тильда села. Уставилась в одну точку перед собой.

Сон… Все просто снилось. Всего лишь. Расплылась чернильным пятном тоска. Мир задрожал, готовый пролиться слезами отчаяния.

— Не сиди! Собирайся скорее, прошу!

Грета выглядела напуганной. Схватила с комода щетку для волос, принялась причесывать Тильду.

— Не надо, мне больно так, я сама. Что происходит? Куда собираться?

Голос сорвался на визг. Спокойно, Тильда, спокойно…

— Тебе надо уезжать, — взволнованно затараторила Грета. — Нас с тобой видели. Скоро те, кто тебя ищет, приедут сюда.

Хотелось уснуть. Резко — как погрузиться под воду. Там все иное. Маард… Тильда могла поклясться, что до сих пор чувствует тепло его рук, что стоит закрыть глаза — губы ощутят поцелуй, пальцы скользнут по коже. Снова спазмом перехватило дыхание.

— Обувайся! Я собрала твои вещи, торопись. Диметрос тебя отвезет.

— Диметрос?.. Кто это? Куда?

Грета схватила ее за плечо, потянула за собой.

— Скорее же! Мне надо увезти отсюда Кэти!

Тиль выскочила в коридор, мельком взглянула на электронное табло часов на тумбочке у кровати. Половина шестого утра? Почему ее не разбудили к ужину? Куда вообще…

— Здравствуй, Тильда.

Сидящий на корточках у стены мужчина был, пожалуй, чуть старше Тиль. Коротко стриженные темные волосы, круглое лицо, карие глаза, пухлые губы и румянец на щеках. Вроде и симпатичный, но что-то в нем показалось девушке отталкивающим. Или в этом виноват ее страх?..

— Привет, — буркнула она. — Диметрос — это ты?

— Я. Иди садись в машину — она у входа. Я возьму у Греты твои вещи, и мы поедем.

— Куда?

— По дороге расскажу. Там ты будешь в безопасности.

— Дим! — окликнула Грета из комнаты.

— Иди в машину, — повторил он, вставая. — Торопись.

Тильда медлила. Стояла, будто оцепенев. Хотела проснуться. Слышит ли ее Маард? Как он там? Больше суток прошло с тех пор, как они… нет, не расстались. Скорее, их разлучили. И как она вообще согласилась на такой шаг? Были бы вместе. Даже если бы что-то плохое случилось, но были бы вместе. Захотелось позвать его, сказать, как скучает и хочет домой. И что дом — это только он, Маард. Где бы он ни находился.

Прислушалась.

— Грета, спокойнее. Я увезу ее в безопасное место. Там ее гарантировано не найдут.

— Дим, я тебя умоляю — сбереги ее. Я обещала другу, что позабочусь…

— Я же сказал: все будет в порядке. Собирай дочь, уматывайте отсюда, ну!

Тильда вздрогнула от резкого окрика и бегом бросилась по коридору. Крыльцо, пять ступенек. Тропинка между розовыми кустами. Там, за поворотом место, куда выходит окошко комнаты, в которой она гостила. Где ждал ее Маард. Неудержимо потянуло туда. Плюнуть на все, бежать одной. Она найдет дорогу!

Она остановилась там, где поворачивала за дом дорожка. Постояла несколько секунд и медленно пошла к припаркованному напротив крыльца джипу. Диметрос услужливо открыл заднюю дверцу машины.

— Садись.

Когда Тильда села, на крыльцо выбежала Кэти — в пижаме, босая. Выскочившая за ней следом Грета ухватила девочку за руку, рванула обратно, в дом.

— Ти-иииль! Не уезжай! Мама, пустииии!..

Звонкая затрещина, отчаянный рев. Дверь дома захлопнулась за Гретой и плачущим ребенком. На крыльце остался лежать бумажный журавлик, чуть подрагивающий на ветру крылом.

— Я не поеду, — сказала Тильда.

Диметрос повернул в замке зажигания ключ. Девушка попыталась открыть дверь — заблокировано. Тиль испугалась, дернула ручку еще раз и снова.

— Выпусти меня! Я остаюсь!

— Ты никуда не пойдешь. Я обещал Грете, что отвезу тебя туда, где безопасно. Успокойся. И пристегнись.

Джип медленно сполз с тротуара и покатил по безлюдной улице, разгоняясь. Тильда с ногами забралась на сиденье, забилась в угол. Что делать? В голове вертелась одна мысль: «Он меня сдаст!»

— Выпусти меня! Выпусти!

— А ну тише! Будешь орать — я за себя не ручаюсь, — неожиданно грубо рявкнул парень.

Мысли метались испуганными зверями в тесных клетках. Что теперь? Выбить стекло, попытаться выпрыгнуть? На спидометре сто сорок километров в час… Наброситься на Дима? Он крупнее нее раза в два, скрутит мгновенно. Если не скрутит — машина может потерять управление. А если попытаться перелезть в багажник и открыть дверь? Куда дальше? Сможет ли она убежать? Есть ли у него оружие?

За окном пролетали тени деревьев. Изредка мелькали придорожные кафе. Тильда сжалась в комок, спрятала за воротник свитера медальон и зашептала, уткнувшись лицом в обтянутые юбкой колени:

— Маард, родной, мой хороший, услышь меня, пожалуйста… Я не знаю, куда мы едем. Сейчас шесть часов семь минут, скорость — сто сорок километров в час, мы едем так уже около двадцати минут. От дома Греты направо по шоссе, за город. Направление… господи, я не знаю, но мы не сворачиваем. Пожалуйста… я буду говорить вслух, пока смогу. Сделай что-нибудь… Я боюсь, Маард…

— Что ты там бубнишь? — Диметрос с усмешкой взглянул в зеркальце заднего вида. — Расслабься. Будешь умницей и послушной — проблем не возникнет. Ни у меня, ни у тебя. Какую музыку ты любишь?

Тильда молчала. Парень выждал минуту и снова обратился к ней:

— Я спросил, какую музыку ты любишь? Тебе трудно ответить или я задал какой-то запредельно-трудный вопрос, а?

— Мне все равно, — отозвалась она тихо.

— А, ну тогда я радио включу.

Дим принялся нажимать что-то на панели магнитолы. Тильда вдруг рванулась, перелетела через спинку сиденья, свалилась на пол багажника, вскрикнула жалобно, ушибив правое плечо, поднялась и изо всех сил ударилась в заднее стекло. Диметрос так резко дал по тормозам, что девушку снова швырнуло навзничь. Машина остановилась, парень выскочил, раздраженно хлопнув дверью и матерясь. Тильда замерла на мгновение.

Что делать? Пока стоит машина, можно еще как-то удрать. Либо прыгать на Диметроса, когда он откроет багажник, либо обратно лезть — пока разблокированы двери. Назад долго, вперед… Не страшно. Ничуть. Тильда толкнула дверь всем телом, вывалилась на асфальт. Бежать!..

Успела лишь пересечь дорогу и скатиться в неглубокий овражек. Навалилось сверху тяжелое, хрипло дышащее в ухо. Удар по лицу, затем кулаком в солнечное сплетение — и сопротивление сломлено. Все, на что у нее осталось сил, — хватать ртом воздух. Диметрос закинул обмякшую девушку на плечо и понес обратно к машине. Сбросил на заднее сиденье, отдышался.

— Обязательно было это делать? Отвечай!

Каждый вдох отзывался болью где-то глубоко внутри. Тильда медленно села, помогая себе руками. Откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза. Не плакать. Только не плакать. Не показывать, что чувствуешь. Ни боли, ни страха. Помоги мне, Маард, услышь…

Диметрос достал из бардачка наручники, вернулся, подтащил девушку за плечо к себе, вывернул ей руки за спину, защелкнул браслеты.

— Я тебя не для того выслеживал, чтобы ты смоталась, рыжая. Ты — мой драгоценный пропуск в лучшую жизнь. И я тебя не упущу.

Минуту спустя джип продолжил свой путь. Из магнитолы алюминием бренчало кантри. За окном плыли деревья — темные, зыбкие, напоминающие отражения в осенних лужах.

— Шесть двадцать четыре… по прямой… девяносто километров в час, уже четыре минуты. Я живая, я с тобой…

Съехали с шоссе куда-то не то на грунтовку, не то на старую дорогу, где асфальт не клали уже много лет. Машину трясло и подбрасывало на ямах, Тильду швыряло из стороны в сторону. Удержаться за что-либо скованными руками было невозможно.

— Свернули с шоссе налево. Едем полем…

Диметрос так резко ударил по тормозам, что Тиль едва не пролетела вперед между сиденьями. Ушибла пострадавшее при кувыркании по багажнику плечо, вскрикнула от боли.

— Не ори. Еще один звук — получишь по лицу, — предупредил ее Диметрос.

Он вышел из машины, прошел с десяток метров вперед. Постоял, словно что-то прикидывая, потом вернулся к джипу. Открыл дверцу, поманил Тильду:

— Выходи.

Она прижалась к противоположной двери авто, заплакала:

— Пожалуйста, нет!.. Я же не сделала тебе ничего! Не надо!

— Не выйдешь сама — выволоку за волосы, — спокойно и холодно сказал Диметрос.

Девушка вылезла и тут же села в колючую сухую траву у дороги — от страха ее не держали ноги. Диметрос пытался заставить ее встать, угрожал, потом несколько раз пнул носком ботинка. Тильда заскулила тоненько, скорчилась, пытаясь спрятаться от ударов. Поняв, что ничего не добьется, Диметрос взвалил ее на плечо и понес куда-то в сторону от дороги.

Кричать она боялась. Ей казалось, что, если позовет на помощь, Диметрос забьет ее до смерти. В гудящей от боли голове пульсировала лишь одна мысль: надо дать знать Маарду, где она, но как это сделать?

— Пожалуйста… Мне очень больно, — она заговорила, тщательно подбирая слова. — Опусти меня на землю. Я пойду сама. Я смогу. Не убегу. Все равно некуда. Пожалуйста. Так очень больно руки.

Диметрос остановился, поставил девушку на ноги. Она пошатнулась, но устояла. Надо идти самой. Так увидишь больше, можно будет хоть что-то передать Маарду.

— Шагай вперед. Наручники не сниму — не проси. Шустрая ты слишком.

Колко. Осенняя жухлая трава зло цеплялась за чулки, путалась под ногами, мешая идти быстро и ровно. Вспомнилось поле «метелочек» из сна — почти до горизонта… Тильда осторожно ступала, боясь споткнуться об одну из многочисленных кочек и упасть. Гул в голове усилился, стал мучительным и навязчивым.

— Вон к тем кустам и прямо через них, — направил девушку конвоир.

Продравшись сквозь переплетение веток, Тиль остановилась, уставившись прямо перед собой. Трансформаторная подстанция. Вот куда он ее вел. И вот что это за гудение.

— Иди.

— Ты загонишь меня в высоковольтную будку, и я умру от тока?

«Слушай меня, Маард. Пожалуйста, слушай!»

— Не болтай ерунды, шагай, — Диметрос раздраженно пихнул ее в спину.

— О чем еще можно думать, когда тебя ведут к трансформаторной подстанции?

— Что-то ты слишком разболталась. Рот закрой и иди вон туда.

«Вон туда» оказалось бетонной одноэтажной коробкой метров десяти в длину, с узкими оконцами под плоской крышей. Диметрос открыл обитую жестью дверь, толкнул Тильду внутрь. Нагромождение труб, механизмов, ящиков. Пыль. Неприятный запах озона. Шаги отзывались глухим эхом, тонущим в непрерывном гудении.

— Подсобка, — произнесла Тиль.

Диметрос стиснул ее локоть и поволок в угол.

— Сядь!

Девушка покорно опустилась на колени. Мужчина бросил на бетонный пол сумку, достал из кармана ключ, присел, отомкнул браслеты наручников — и тут же защелкнул один браслет на запястье левой руки Тильды, а второй — на металлических прутьях дренажной решетки в полу.

— Вот так. Посидишь, пока я поторгуюсь. Пить захочешь — вода в сумке. Не думаю, что ждать тебе придется долго. Максимум до вечера. Орать бесполезно. Да, кстати…

Он резко задрал на ней свитер и дернул за медальон. Тильда ахнула, попыталась одной рукой удержать, не позволить… тонкая серебряная цепочка порвалась мгновенно.

— Жаль, поздно догадался, где у тебя жучок. Тебя и с ним не найдут, но без него мне спокойнее. Ну, до скорого, Тильда.

Диметрос спрятал трофей в портмоне и ушел. Лязгнул засов запираемой снаружи двери. Тильда рванулась изо всех сил и закричала — отчаянно и жалобно.

48

Утро растекалось по телу теплой волной. Рассвет, играющий на одеяле солнечными зайцами, пах медом. Ингрид сделала попытку растолкать Маарда, пропищала что-то насчет «тебе в госпиталь», но разморенный Игорь молча подгреб ее под себя, губами перекрыв путь словам. Еще какое-то время мысли были заняты другим.

Госпиталь. Спешка, рутина, будни. Все пустое. На самом деле нет ничего важнее, чем здесь и сейчас. Нет ничего нежнее послушного женского тела под твоими ладонями. Нет ничего слаще ее поцелуев, музыки тихих стонов. Нет ничего дороже блеска возбужденных глаз из-под опущенных ресниц, легкого румянца, играющего на щеках. Он так соскучился по этому и так сладко было снова получать желаемое и настолько желанное.

— Медовая моя госпожа Ларсен, — прошептал Маард, на секунду оторвавшись от поцелуев.

Ингрид отвесила ему звонкий шлепок по ягодице и потянулась, подставляя ласкам упругую грудь с аккуратными, как у девочки, сосками. Маард пощекотал языком поочередно оба нежно-розовых сокровища, бережно прикусил.

— Надо вставаааа… — Ингрид сорвалась в сладостное мурлыканье, прогнулась довольной кошкой.

— Уже встал, — хитро прищурился Игорь, поглаживая нежные коленки и осторожно направляя себя между ее бедер.

Она не стонала — пела. Ее голос звучал песней счастливой, возбужденной самки. Изголодавшейся, наконец-то получившей заветное. Много-много, досыта.

— Еще… — то коротко выдыхала, то тянула она. — Еще-о-оо…

Даже цунами бывает нежным. С ней-то, восхитительно-медовой…

После Ингрид снова уснула, прижавшись к боку Маарда теплым комочком и подтянув к животу колени. Он выбрался из кровати, укутал женщину одеялом. Осторожно сунул голову под кран с холодной водой, смыл приятное обалдение. Оделся, наспех привел себя в порядок, проверил, не забыл ли что, и покинул маленькую съемную квартиру в центре города. Как там Ингрид хвасталась — корпорация снимает для своих ВИПов.

Неудивительно, что через главный вход Маарда в госпиталь не впустили. Смена Сереги давным-давно закончилась, а кабанообразный образ его сменщика оптимизма не внушал.

— Друг, пропусти, — попробовал сунуться Игорь. — Смилуйся над опозданцем.

— Вали-ка ты в приемное, опозданец, — прогудел охранник. — Пусть там с тобой и разбираются. Мне из-за придурков работу терять не резон.

В приемном пришлось сделать морду кирпичом, так как молоденькой медсестре вдруг вздумалось почитать Маарду мораль. Осеклась на полуслове, напоровшись на ледяной взгляд. Был бы у нее хвост — точно бы поджала. А так — послушно потрусила вызывать лечащего врача.

Виктор спустился из отделения почти сразу. Несколько секунд смотрел на Маарда с укоризной, потом спросил:

— Ну и что это было?

— Самоход, — честно ответил Маард.

— Давай-ка, голубчик, в палату вернемся. И там поговорим, — холодно сказал доктор.

В палате Виктор сел на стул у окна, жестом предложил Маарду присесть на кровать.

— Я жду объяснений, Гор. Гражданская одежда, самовольный уход… Это серьезно.

Маард на минуту задумался. Объяснить-то нетрудно. Захотят ли понять?

— Доктор, если бы вам подписали отсроченный смертный приговор, а вам еще и тридцати нет? Что бы вы хотели успеть сделать? Так, чтобы оставшееся время прожить, а не просуществовать. Учитывая, что перспектив на помилование — никаких.

Виктор пристально посмотрел на него, помолчал.

— Это повод уходить в самоволку? — поинтересовался.

— Это повод наплевать на пустяки и жить одним днем, — серьезно ответил Игорь. — Особенно когда твоя женщина приезжает к тебе за много километров. И ты не уверен, что завтра сможешь ходя бы подняться на ноги без посторонней помощи.

Врач опять долго молчал, будто вспоминал что-то важное, потом сказал:

— Я все понимаю. Мог бы просто подойти и попросить пару дней вне госпиталя. Значит, так… Переодевайся и через полчаса подходи в кабинет. Оформим по-человечески. Дам лекарства. Думаешь, ты у нас один такой?

— Не один? — растерялся Маард, ощущая приступ небывалого стыда.

Будто поступил неправильно, дал слабину. Перед этим человеком с усталым спокойным лицом он внезапно почувствовал себя провинившимся мальчишкой.

Доктор кивнул:

— Да. Нормальное дело. Ты проходишь лечение у нас и с согласия лечащего врача отпущен на… — он посмотрел на Игоря.

— До воскресенья? — посмотрел Маард на доктора.

— …отпущен на три дня по семейным обстоятельствам.

Он встал и направился к выходу.

— Через полчаса, Гор, — напомнил Виктор в дверях.

Спустя указанное время Маард постучался в дверь ординаторской. Виктор забрал у него рапорт о предоставлении отпуска, сразу же переложив в папку на столе.

— Гор, присядь пока, — указал он на хлипкого вида стульчик.

Доктор долго копался на стеллажах, что-то искал. Видимо, не найдя, вышел из кабинета, вскоре вернулся с небольшой коробкой и упаковкой одноразовых шприцев. Все это он отдал Игорю.

— Значит, так… По одной ампуле внутримышечно каждые шесть часов. Это условие. И от этого зависит, насколько долго ты проживешь. Колоть строго раз в шесть часов. Даже ночью. Вопросы есть?

— Вопросов нет! — бодро ответил Маард.

— Вот пропуск с печатью заведующего, не потеряй. А это для вашей полиции, — он протянул желтый бланк. — Напьешься или влипнешь в неприятности — можешь не возвращаться, а прямиком сдаваться в комендатуру. Нам проблемы не нужны. Все, свободен. Через три дня чтобы был. Не позже девяти утра.

Маард встал, по-уставному щелкнул каблуками и направился на выход. Бежал бы, если б позволили ноги. Прошел мимо охранника, махнув пропуском, усмехнулся. Торчи тут, а я к Ингрид. Ингрид…

Вернувшись в квартиру на окраине, он обнаружил дверь незапертой. Похоже, что с тех пор, как ушел, ее не трогали. Нахмурившись, тихо вошел. Ингрид потерянно бродила по квартире в куцем халатике. Маард тихо окликнул ее, она обернулась. Он сразу обратил внимание на глаза — как у брошенной собаки… Щеки с дорожками слез.

— Привет, госпожа Ларсен, — весело поздоровался Игорь.

— Я думала, ты совсем ушел, — сказала она еле слышно.

— Ну я же здесь, — он обнял ее, прижал к себе, как маленькую. — Улыбнись, медовая женщина. Кстати, почему дверь открыта? Вдруг тебя похитят?

Она потерлась носом о его плечо.

— Я проснулась и не нашла тебя. Мне показалось, что ты ушел только что. Я выбежала на улицу… и поняла, что это глупо. Хотела тебе позвонить, и как раз искала телефон, когда ты вошел. Тебя выписали?

— Мне дали отпуск. На три дня. И только ради тебя.

В ее взгляде читалось: «Врешь ты все, Гор Маард», но она улыбалась. Не это ли главное?

Завтракали в кафе на побережье. Купались в море, брызгаясь и вопя, как малые дети. Валяли друг друга в песке, игнорируя возмущенные взгляды окружающих. Потом Маард вспомнил про укол и пришлось вернуться в квартиру. По дороге купили пиццу, чтобы не выбираться на обед. Занимались любовью до позднего вечера, потом вышли в ресторан. Вернувшись, спали до полудня среди раскиданных одеял и подушек. Пробудившись, Маард понял, что на прогулки не способен — видимо, перекупался накануне или не отдохнул за ночь.

Сделал нехитрый завтрак, вернулся к Ингрид.

— Госпожа Ларсен, вы дрыхнете, как сурок, — промурлыкал он ей на ухо и поцеловал щеку, хранившую на себе оттиск подушки.

Ингрид чуть приоткрыла глаза, хитро улыбнулась… и в следующее мгновение Маард был повержен на теплое ложе.

— Ах, та-ак? Без боя не сдамся!

Игорь с боевым кличем опрокинул женщину на себя, защекотал. Сплетясь в хохочущий клубок, оба весело свалились на пол…

Опомнились только к вечеру третьего дня. Маард резко посерьезнел, стал неразговорчив и хмур. Ингрид притихла, старалась его не теребить. Потом все же сунулась.

— Гор, давай поговорим. Пожалуйста. Я вижу — нужно.

— Зачем? В здесь и сейчас все отлично, — грустно улыбнулся он.

— Помнишь… Ты обещал подумать.

— О тебе я думаю постоянно, — он поцеловал ее в нос.

— А о переезде?

— Ну да, завтра до девяти надо вернуться. Я помню.

— Нет, не о том! Поедем со мной. Пожалуйста. Так или иначе… мне возвращаться через пару дней. А там, видимо, все исследования переносятся в главный офис НайнФлэгс.

— НайнФлэгс — это что? — спросил Маард, силясь припомнить город с таким названием.

— НайнФлэгс Инкорпорейтед. Большая компания, занимающаяся разработками в области биотехнологий, генетики, медицины. Основана в Соединенных Штатах еще в конце сороковых годов, постепенно разрослась… — Маард подумал, что время от времени у Ингрид включается скрытый энциклопедический словарь. — Деятельность у компании весьма бурная, в разработках заняты ученые девяти стран мира. Элита науки, Гор.

— И ты — в их числе, — голос дрогнул. Думать о ложементе и котиках не хотелось, но проклятую мысль как заклинило.

Стоп. А если согласиться и поехать с Ингрид? Что он теряет? Выход у него есть всегда. Но… Остаться здесь — закончить в лучшем случае в доме ветеранов, среди калек. Уехать в Штаты. Быть с Ингрид. Столько, сколько отпущено, сколько остается до…

— Хорошо. Только одна проблема, медовая. Я все еще на службе.

Ингрид пристально посмотрела на него, улыбнулась, покачала головой и скомандовала:

— Одевайся. Я еду с тобой. Буду говорить с твоим лечащим врачом. Он понимает по-английски?

49

Маард поднял щиток шлема, сел на ложементе, опираясь на руки. Вытер ладонью слезящиеся глаза. Сквозь щели в жалюзи сочился сырой блеклый рассвет. Как тихо стало…

«Шесть двадцать четыре… по прямой… девяносто километров в час, уже четыре минуты. Я живая, я с тобой…»

Он просчитался. Он поверил человеку, который с легкостью его предал. Доверил старому другу самое дорогое и хрупкое, что у него, Маарда, было. И где она теперь? Где?..

Дотянулся до телефонной трубки на тумбочке, набрал номер мобильника.

— Алло? — откликнулся женский голос.

— Грета, где Тиль? — спросил Маард, чеканя каждое слово.

— Маард, я за рулем сейчас. Доверься мне, все будет…

— Где Тильда?

Звонок прервался. Дрянь! Дрянь… Как же ты могла, Грета? Зачем тебе это было нужно? Что мы тебе сделали? И как я мог поверить тебе? Кретин!

Уронил телефон на место, лег. С трудом сдержал рвущийся наружу мат на пяти языках разом.

«Сделай что-нибудь… Я боюсь, Маард…»

— Я думаю, родная, думаю. Я тебя найду. Только не сдавайся, я тебя прошу.

Успокоиться. Вспомнить все, что она говорила. Сложить вместе все детали. Информация есть, ее может оказаться вполне достаточно. Только нужно подогнать каждый фрагмент так, чтобы он занял свое место.

Трансформаторная подстанция. В получасе езды от точки отсчета на средней скорости сто километров в час. Надо разобраться, в каком направлении. Что она сказала, вспоминай, Маард! Вроде, по прямой, но куда? Точка отсчета — дом Греты. Где она живет, черт побери? Где?

Загрузил карты прилегающей к НайнФлэгс территории. Подстанция, подстанция… Их несколько. Какая точно? Думай, Маард, думай…

Сосредоточиться не получалось. Отвлекался на мысли о Тильде. Пока она одна, ей ничто не угрожает. Но как только за ней приедут… Стоп. Живая она им не нужна. Значит, либо убьют сразу, либо там и оставят. Чтобы руки не пачкать. Диметрос все за них сделал и так. Запер девочку в безлюдном месте. Кричи не кричи…

Родная, родная… Держись там. Я что-нибудь придумаю.

Прислушался к себе. Внутри теплилось ощущение, что она жива. Может, это и самообман, но держаться за него он готов до конца.

Извне долетел звук: шевельнулась ручка входной двери. Для завтрака рановато, медсестра приходит еще позже. Гости? Грета?

— Привет, Маард.

Знакомый голос заставил вздрогнуть и торопливо снять шлем.

— Ты?..

Джон До подвинул к ложементу стул, сел.

— Ты изменился, — сказал Маард спустя несколько долгих секунд. — Вроде все тот же подтянутый человек в белом, но… Куда делась фирменная вежливая улыбка?

— Когда нужно радушно улыбаться, я достаю ее из кармана. Но перед тобой-то что фальшивить?

— Спасибо, — усмехнулся Маард. — А теперь рассказывай, каким ветром тебя сюда занесло.

— Я по делам. Воспользовался случаем повидать старого друга. Сколько лет прошло… Пять?

— Чуть больше.

— А для меня — как вчера последний раз виделись…

— Стареешь, Джо.

— Не дождешься! — расхохотался амер. — Пока я при делах — я на коне! На пенсии скучно. Ну ладно. Сам-то как?

— Как видишь.

Улыбку с лица Джо словно смахнули. Повисла неловкая пауза.

— Расскажи, что за дела у тебя с НайнФлэгс, — нарушил молчание Маард.

— С НайнФлэгс? Ну… поставка оборудования, участие в испытаниях разработанных новых технологий. Так, мелочи.

— А на самом деле?

— Тебя не проведешь, — покачал головой гость. — Есть пара проектов, в которые идут солидные вливания со стороны правительства. Но я тут не по этому поводу.

— Это понятно. Истинные причины твоего появления меня не касаются, — иронично заметил Маард.

Джо облокотился на спинку стула, закинул ногу на ногу. Маард смотрел на него выжидающе. Амер тут неспроста. Паузу держит красиво. Не будем его торопить. Сам все расскажет.

— Ошибаешься, Маард. Истинная причина — как раз ты. Ты просил помощи — я приехал за твоей протеже.

Маард молчал, глядя на Джо. Ну что ему сказать, что?

— Эй, — окликнул амер. — Ты в порядке?

— Ее нет, — два коротких слова дались с трудом.

— Поясни, — нахмурился Джо.

— Я отправил ее к человеку, которому верил. И ошибся. Она ее сдала. Тильду увезли еще до рассвета.

— Погоди, ты сказал «она»? Ты идиот — довериться бабе?

— Идиот, — вздохнул Маард. — Верил. Потерял хватку. Хотя самое мерзкое — в том, что я предполагал это.

Маард в отчаянии стиснул подлокотник. Американец встал, задумчиво потер подбородок, отошел к окну.

— Из-за меня…

— Не психуй! Тебе не идет, — перебил Маарда Джо. И уже мягче: — Это трудности, но не конец. Пока мы не знаем наверняка, что она мертва. И мы будем искать твою девчонку. Зацепки есть?

— Да. На ней был медальон с жучком. До определенного момента я ее слышал. Она старалась меня сориентировать, куда ее везут. Пока могла — говорила о направлении, скорости. А потом медальон с нее…

По коридору торопливо зацокали каблуки, и этот звук заставил Маарда замолчать и приподняться, напряженно глядя на дверь. Джо тоже замер, задержав ладонь на боковом кармане пиджака. Секунды спустя в комнату вбежала Грета. Бледное лицо и припухшие, покрасневшие веки выдали недавние слезы. Маард вздохнул: предсказуемо. К счастью, наверное…

— Вот так сюрприз! — воскликнул Джо, разведя руками.

Грета отшатнулась, беспомощно моргнула. «Только бы не убежала», — подумал Маард.

— Здравствуй, Грета, — амер подошел, мягко взял женщину за локоток. — Удивлен увидеть тебя здесь! Ну пройди, присядь, хоть парой слов перекинемся!

Джо подвинул даме стул, и Грета совершенно неизысканно на этот стул плюхнулась.

— Ноги не держат? — спросил Маард ледяным тоном.

— Уууу… Как у вас все сложно, — Джон До прямо-таки источал сочувствие и понимание.

Грета ссутулилась, всхлипнула.

— Маард, я к тебе… — пролепетала она.

Он сел, снял шлем, положил его рядом с собой, оперся на руки.

— Джо, пристрели ее, прошу, — с ненавистью проговорил Маард.

— Ну-ка, ляг! — рявкнул гость внезапно. — Истерики твои сейчас никому не нужны! И твои, Грета, тоже. Господа, мы же взрослые люди! Давайте поговорим продуктивно.

Джо подошел, погладил Грету по растрепанным кудрям.

— Я верно понял, что с твоей подачи дочь Райнера выдали его убийцам, милая? Сам вижу, что правильно. Так что ж ты сейчас к Маарду прибежала? Ты думаешь, он тебя обнимет, заплачет на твоем плече и за все разом простит? Что ты смотришь на меня? Где девчонка, Грета?

Он говорил с ней ласково, как с маленьким ребенком, но от выражения его лица Маарду стало не по себе. Именно таким тоном и с таким лицом ломают людей на допросах.

— Я не знаю! — ее голос сорвался на истеричный визг. — Дим мне ничего не сказал! Он приехал среди ночи, встревоженный, сказал, что меня отследили и надо прятать девочку и Кэти. Велел мне срочно уезжать, обещал Тильду отвезти туда, где безопасно. Обещал позвонить мне сразу… и пропал! Я не знаю больше ничего!

— Найдется, — глухо сказал Маард. — Всплывет через неделю с перерезанной глоткой или пулей в башке.

— Не всплывет, — поправил его До. — У них ума хватит вспороть ему брюхо и напихать туда кирпичей.

Грета разрыдалась.

— Я его люблю… Я ему верила!

— «Люблю»! Прям так я тебе и позволил. О чем ты думала, дура? — устало спросил Джо. — Я считал, что ты умнее. Надо ж было так повестись, а? Сам он девчонку взять не мог, а ты ему с радостью помогла. Ты понимаешь, что если твой бойфренд тебя сдал, то, скорее всего, в ближайшие дни твоя машина взлетит на воздух? И именно тогда, когда вы с Кэти в нее сядете. Так, все… Маард, где у тебя хоть какой-нибудь стакан?

— В тумбочке. Нижний ящик, — равнодушно откликнулся он.

— Маард, это не я, — всхлипывала женщина. — Я знаю, что Тильда невиновна, зачем мне…

Люблю… Верила…

Маарду хотелось сломать ей шею. Молчал. Смотрел в стену перед собой.

Джо налил в стакан морса из графина, подал Грете. Она вцепилась дрожащими руками, принялась жадно пить. Маард равнодушно слушал, как звякает стекло о ее зубы.

«От дома Греты мы поехали направо по шоссе, за город…»

— Где ты живешь? — спросил Маард, все так же глядя в одну точку.

Женщина назвала адрес. Маард опустился на ложемент, надел шлем, загрузил карты местности.

— Джо, выпроводи ее к чертовой матери, она больше не нужна. И пусть не смеет возвращаться — если уцелеет. Сам будь здесь.

— Маард, я тебя умоляю!..

— Пошла вон, сука, — сказал он, чеканя каждый звук.

— Идем-ка. Посидишь пока в моем кабинете, — Джо подхватил Грету под локоть и вывел из медблока.

Сосредоточиться. Вспомнить все, что говорила Тиль. До мельчайших подробностей. Искать.

Вот нужный дом. Если направо по шоссе — это северо-восток. Скорость, время, расстояние… Взгляд скользит по карте, отыскивая нужный квадрат. Есть. Стоп. Увеличить. Вот она, подстанция.

— Джо, ты здесь? — спросил Маард, не выходя из виртуального пространства.

— Уже здесь, — откликнулся невидимый Маарду амер. — Нашел что-то?

— Да. Вероятнее всего, именно то, что нужно. Просматриваю, нет ли в окрестностях похожих мест. Сколько времени потребуется на операцию?

— Минимум сутки. Нужно собрать команду, подыскать мотель на отшибе, сориентироваться на месте. Как только все будет сделано, я тебя извещу.

— Хорошо. Над делом Райнера работают?

— Да, но там не все так просто.

— Я могу помочь. У меня есть кое-какие материалы. И вполне конкретные подозреваемые.

— Ну, я в тебе не сомневался, Гор.

— Джо, и еще у меня просьба лично к тебе.

— Говори, я слушаю.

— Увези девчонку отсюда как можно быстрее. И не пускай ее ко мне. Скажи лишь, что я знаю, что с ней все в порядке и в порядке сам.

— Не хочешь ее видеть?

— Не хочу, чтобы она видела, во что влюблена.

50

Часы в гостиной торжественно пробили семь. Значит, минут через двадцать Ингрид будет дома. Как раз к ужину. Часы — это приобретение Маарда. Купил по случаю на распродаже. Его всегда удивляла эта традиция, но было в ней что-то поистине американское. Хлам не выбрасывать, а выставлять на продажу, пусть и по смешным ценам. Вот и эти неработающие часы он заметил из окна машины. Попросил Ингрид остановить. Купил у дородной седой леди. А потом долго мудрил над механизмом. Часы были настоящие, старинные, а значит, почти вечные. И Маард их оживил. Только пришлось укоротить маятник и утяжелить его кусочком нержавейки.

Маард укутал кастрюлю с пловом в плед — так дольше не остынет. Хотя Ингрид над его хозяйственными привычками частенько зависала, как компьютер при сбое. Классическая разница культур. Лучше завернуть в одеяло и поставить под подушку, но Ингрид патологическая аккуратистка. Единственный раз, когда она обнаружила под подушкой кастрюлю с тушеной картошкой, Маард удостоился такого обиженного взгляда, что повторять подвиг в дальнейшем не решался. Но старый плед под кулинарию приспособил. Не в микроволновку же еду совать? М-да, то, что привычно русскому мужчине, норвежскую женщину шокирует. Хотя… Какой он русский, а она — норвежка, если оба живут уже второй год в Коннектикуте, в городке для сотрудников НайнФлэгс? Как говаривал кто-то из веселых товарищей — «космополиты безродные», или более мягко — «граждане мира».

Уже неважно.

Шаркающей походкой вышел на веранду дома. Отсюда слышно океан… Надо будет выбраться с Ингрид на пляж, пока тепло. Соседи с побережья не вылезают, а они почти все время дома, как суслики в норе. Или как кролики. Мысль вызвала грустную улыбку. Он слабел. Хорошо, не как мужчина, но… плохо, что просто слабел. Вздохнул, вторя эхом шуму далекого прибоя.

Августовское солнце погладило щеку. Маард подумал, что лета у них с Ингрид почти не было. Она каждый день пропадала на работе, редко-редко выкраивала выходной. И то когда Маард начинал ей об этом напоминать. «Я люблю тебя, милый, — говорила она, словно оправдываясь. — Мне дорог каждый твой день. И поэтому я работаю, работаю и работаю». Он возражал, что отдых должен быть обязательно, что у молодой красивой женщины должны быть подруги, поездки, впечатления. «У меня есть ты, — отвечала она. — И это — целый мир».

У Маарда же своего мира не было. С самого отъезда в Штаты не покидало ощущение ненужности. Будто его признали негодным не к службе в войсках, а к самой жизни. Верно говорят: военным трудно адаптироваться в гражданском мире. Вдвойне труднее, если этот мир еще и чужой. Маард хотел устроиться на работу, но кому он нужен без каких-либо профессиональных навыков в научном городке? Даже квоты на уборщиков были заняты местными даунами и неграми. Попытался было намекнуть на службу в охране, но… Там хватало бравых отставных морпехов, и менее бравых, зато более упитанных копов. Да и то смену на ногах он уже не продержится, тяжести таскать не может, зрение время от времени подводит. Так что даже «аквариум» — наблюдение за мониторами — ему не светил. Приходилось сидеть дома. Год назад он еще позволял себе автомобильные прогулки, но с тех пор как умудрился на скорости в 50 миль отправить машину в занос и, не справившись, затормозил об сосну, Ингрид ключи отобрала. И была права.

Он очень старался быть полезным хотя бы дома. Уборку, стирку, мелкий ремонт, приготовление пищи Игорь взял на себя полностью. Особенно пригодилось последнее: выяснилось, что Ингрид абсолютно не умеет готовить. Недели на пицце и баночных супах хватило, чтобы Маард отстранил свою даму от кухни. А здешние забегаловки Ингрид забраковала сама: один вид местных поваров-мексиканцев отбивал у нее аппетит. У Игоря, надо сказать, тоже. «Будем есть нормальную еду, — безапелляционно заявил он. — Иначе оба умрем от гастрита».

На кухне засвистел чайник, отвлекая Маарда от размышлений. Пришлось возвращаться в дом, выключать никелированный агрегат. Несколько раз Игорь порывался купить электрический, но вскоре эту затею оставил: электрические чайники оказались несовместимыми с Ингрид. У нее они почему-то выходили из строя в течение трех недель. Горестный вопль с кухни, следующие за ним попытки вернуть технику к жизни, покупка очередного… Маард сдался после смены четвертого чайника, а Ингрид приобрела статус домашней техногенной катастрофы.

С улицы донесся шелест шин, дважды хлопнула дверца машины, по бетонной дорожке застучали каблуки. Не иначе как Ингрид с гостями, нахмурился Маард. Даже странно. Случилось что-то?

— Гор, я дома! — разнесся по гостиной звонкий голос. — Встречай-встречай!

«Значит, ничего плохого не произошло», — решил Игорь и заторопился навстречу.

— Вот так сюрприз! — воскликнул он удивленно, увидев, кого Ингрид привела с собой.

— Здравствуй, Игорь, — заулыбалась похудевшая, загорелая Грета.

Ингрид чмокнула Маарда в щеку, мурлыкнула на ухо: «Привет, милый», и убежала на кухню, унося с собой пакеты с продуктами.

— Я ужин приготовил, — крикнул он ей вслед и снова переключился на Грету: — Проходи, располагайся с комфортом. Откуда ты? Какими судьбами?

Грета смотрела на него с такой смесью тревоги и сожаления в глазах, что на мгновение Игорю стало неуютно. «Записала в списки выбывших», — подумалось холодно. Как будто привидение увидела. Может, он и был призраком: располневший, сутулый, шаркающий по-стариковски…

— Мне работу предложили в корпорации, — натянуто улыбнулась девушка. — Я резюме подала, а им как раз нужен коммуникабельный человек, свободно владеющий несколькими языками. Буду гидом-переводчиком.

— Я за тебя рад, — он старался, чтобы голос звучал действительно радостно. — А для ленивых мужиков там должностей не предусмотрено?

Она замялась, глупо улыбаясь. Маард понял, что совершенно не рад ее появлению. Грета его раздражала. Один взгляд чего стоил… Спокойно, Маард, терпи. Она не виновата в том, что ты стал похож на призрака из «Маппет-шоу». Разве что менее лохматый.

— Ладно, дурацкая самоирония. Замуж не вышла? — спросил он заинтересованно.

— Было б за кого. Так и живем с дочкой. Перевезла ее сюда. Придется няне доверить. А я не знала, что ты с… — она наморщила лоб, словно вспоминая. — С Ингрид.

Пропустить мимо ушей. Не отвечать. Делать тупой и благодушный вид. Что-то не так с тобой, Грета. Августовская мошка цапнула? Вроде и распрощались неплохо…

— Ты располагайся, я помогу Ингрид на стол накрыть.

Игорь развернулся и медленно ушел на кухню. Спину жег взгляд Греты. Может, оставить женщин одних и уйти на второй этаж, сославшись на дела? Невежливо. Значит, делать вид, что ничего не происходит, что рад гостье, как родной.

Ингрид резала хлеб, что-то мурлыча себе под нос. А все-таки она слегка обрусела. Есть с хлебом — это чисто русская привычка. На душе стало теплее. Маард подошел, обнял ее за плечи.

— Дай я похозяйничаю? — предложил он. — А ты Грете дом покажешь. Вам, женщины, друг с другом проще.

Она положила нож на стол, повернулась лицом к Игорю, обняла.

— Совсем ты у меня от общения отвык… Вы же вроде друзья?

— Конечно, — заверил ее Маард. — Но кто из нас весь день дышал лабораторной пылью и вернулся голодный и усталый? Иди, иди…

За ужином Грета была сама любезность, но Маарда не покидало ощущение ее неестественности. Интересно, на что она рассчитывала, когда ехала сюда вместе с Ингрид? Может, это он сам одичал? Отвык от посторонних. И стесняется встречаться с теми, кто помнил его… другим. Наглым, сильным, настоящим.

— А деток вы не планируете? — мило улыбалась девушка. — Такая пара чудесная…

Ингрид переменилась в лице. Поблекла, опустила глаза.

— Мне тридцать шесть. Грета. Поздновато, — тихо ответила она.

— Нам и так хорошо, — широко улыбнулся Маард. Нахлынувшая злость отрезвила, помогла сдержать раздражение. — Мы же прекрасная пара! Самодостаточная.

Незаметно накрыл ладонью лежащую на колене ладошку Ингрид. У обоих дрожали руки. Хотелось шепнуть: «Я тебя люблю, я с тобой». Промолчал, только чуть сжал ее пальцы.

— Ингрид, а чем ты сейчас занимаешься? — не унималась Грета. — Чем вообще живете? Я ж вас год не видела…

— Больше, — холодно улыбаясь, бросил Маард.

— Коллеги разработали оригинальную биомодель. Я наблюдаю за ее развитием, — спокойно заговорила Ингрид. — Веду свои исследования в области физиологии нервных синапсов. Помогаю усовершенствовать нейроадаптер.

Голос ее звучал равнодушно и монотонно. Будто сама Ингрид находилась где-то далеко, и обрывки фраз приносил ветер.

— Гор за меня хозяйство ведет. Мы розы решили разводить в садике. Вечерами на пляж ходим. Там старый причал. Гор рыбачит, я сижу рядом. Осенью были в Атлантик-Сити. На Рождество ездили в Денвер. Там много снега. Мы наряжали елку на улице, у меня так замерзли пальцы… разбила игрушку. Маленькую зеленую призму. Грелись горячим вином. Гор сделал шикарный ужин…

Она говорила, говорила… Грета смотрела в ее лицо и лишь изредка моргала. Игорь неторопливо ел, с трудом сохраняя спокойствие. Он испытывал только одно желание: увести Ингрид. Чтобы никто не задавал идиотских вопросов. Чтобы ей не приходилось говорить, словно оправдываясь. Чтобы не перед кем было его стыдиться.

Грета внезапно вспомнила о неотложном деле, засобиралась домой. Ее не стали уговаривать остаться, вызвали такси. Дома стало тихо-тихо, лишь отсчитывали секунды старинные часы. Ингрид ушла на второй этаж и забилась в большое кресло. Маард походил туда-сюда, соображая, стоит ли тревожить ее, потом не выдержал. Подошел, присел рядом, погладил пушистый затылок и тихо предложил:

— Давай сходим на пляж? Там сейчас тихо, никого нет… — и потом зачем-то добавил: — Прости меня.

Она подняла голову, посмотрела на него удивленными, все еще хранящими печаль глазами:

— За что, Гор?

— За Грету. Я не понимаю, что на нее…

— Я понимаю, — мягко перебила она. — Она молодая и красивая, но у нее ничего нет. А у меня — немолодой, посредственной, скучной — есть любимый мужчина. Ты. Это зависть.

Он опешил.

— Да ну, ты что? Посмотри на меня. Чему тут завидовать? Развалина…

Ее губы дрогнули, взгляд стал теплым-теплым.

— Не обижай меня. У меня прекрасный, любящий, хозяйственный мужчина. К тому же великолепный любовник.

Маард улыбнулся, потянул ее за руки из кресла.

— Пойдем. На пляже есть одно укромное место… Устроимся там с бутылочкой вина?

Ингрид рассмеялась.

— И без купальника?

— Мне купальник вообще не идет! — с жаром подтвердил Игорь.

Правда, исполнить задуманное не удалось. С океана дул прохладный ветер, да и на пляже кучковались мальчишки. Так что пришлось сидеть чинно — он в спортивном костюме, она в оранжевом топике и в коротенькой юбочке. А над ними…

Над ними парил пестрый кондор воздушного змея. Игрушка трепыхалась на тонкой леске. Рвалась в небо. Мальчишки радостно визжали, а Игорь глядел на парящую в небе бумажную птицу и вспоминал… Маленькая речка в далекой стране. Тихий провинциальный городок. Неожиданно захотелось позвонить домой. Пронзила острая игла ностальгии. Он обнял за плечи Ингрид, задумчиво глядящую на море, и попросил:

— Пойдем домой?

Она кивнула.

Вечер был нежным. А когда Ингрид уснула, Игорь спустился на первый этаж. Набрал по памяти номер. И старательно улыбаясь, сказал:

— Привет, Ма! Я соскучился…

51

В узкие запыленные оконца под потолком светило беспечное сентябрьское солнце. Тильда лежала на полу, вытянувшись, и солнечный свет согревал ее ноги. Все утро она пыталась высвободить запястье из наручников или открутить решетку. Закончилось это обломанными ногтями, натертой до кровоточащих ссадин кожей и отчаянием.

От постоянного гула болела голова. Боль мешала сосредоточиться, прислушаться к происходящему снаружи. Тильда то проваливалась в зыбкую дрему, то заставляла себя подняться, сесть и снова дергать, дергать, дергать руку в стальных браслетах.

— Я должна отсюда выбраться! Я должна! Маард, ты же меня ждешь, я знаю… — бормотала она. — Я смогу. Нет безвыходных ситуаций. Надо только вытащить руку. Дальше я разобью окно чем-нибудь и вылезу. Только бы руку вытащить…

Время шло, словно карусель в луна-парке — по кругу. Приступы отчаяния чередовались с бессилием и безразличием. Тильда то с плачем рвалась из стальных браслетов, то замирала на полу. Солнце пряталось за тучи, снова выглядывало… Постепенно стемнело. Девушку охватил липкий ужас.

— Помогите!!! Кто-нибудь, помогите! Заберите меня отсюдаааааа!!! Люди! Меня кто-нибудь слышит? Помогите!!!

Воздух гудел, тени сгущались в углах, Тильде казалось, что пол вибрирует, что из окон смотрят на нее холодные, безразличные глаза, что сама она — лабораторная мышь, накрытая прозрачным колоколом и привязанная за лапку, и опыт уже начался.

— Сжальтесь! Заберите меня!.. — она уже не кричала — шептала, уткнувшись лицом в дренажную решетку.

Где-то глубоко под зданием журчала вода. Сознание зацепилось за этот звук. Пить! Тильда дотянулась до сумки, вытащила бутылку воды, сделала несколько больших глотков. Закрутила пробку, прижала бутылку к животу коленями и замерла, вслушиваясь в размеренное, заполняющее собой все гудение.

— Пожалуйста… Кто-нибудь…

Время смилостивилось, укутало недолгим сном. Полоснул по глазам свет, кто-то коснулся плеча.

— Тильда? Тильда Райнер?..

Девушка резко села, заморгала.

— Пожалуйста, не в глаза… — попросила хрипловато.

Луч фонаря скользнул в сторону. Глаза постепенно привыкли, и Тильда разглядела в полумраке подсобки троих мужчин. Двое стояли у открытой двери, третий — лет пятидесяти, коренастый, со смутно-знакомым лицом и гладко зачесанными назад волосами — сидел рядом с девушкой на корточках и внимательно ее рассматривал.

— Ты — Тильда? — спросил он.

— Да. Помогите. Увезите меня отсюда!..

Она рванулась к мужчине, забыв про наручники. Резкая боль в запястье и металлический лязг напомнили о препятствии.

— Тихо-тихо. Непременно увезем.

Он задумчиво покрутил в руках бутылку с водой, встал, прошелся вдоль стены.

— Бедолага…

— Пожалуйста, заберите меня! — вскрикнула Тиль. Потом пригляделась к мужчине внимательнее и радостно улыбнулась: — Я вас помню. Вы — господин Котхари, папа знакомил нас на банкете… Вы…

— Да-да, — поспешно кивнул тот. — И я тебя, Тильда, тоже помню. Погоди минуту, надо как-то наручники снять. Я посмотрю в машине.

Все трое вышли. Дверь снова закрылась. Тильда все еще улыбалась. Потом прислушалась к доносящимся снаружи голосам.

— …Останешься здесь. Просто приглядишь, чтобы случайно никто не сунулся. Она долго не протянет — день-два. А когда найдут — мало ли, какой придурок ее сюда приволок, развлекся и бросил. Молодец этот малый, оператор КОНов, все сделал за нас. Позаботьтесь о нем сегодня же. Замену подыскали?..

И будто что-то оборвалось внутри.

Стало холодно и очень страшно. Вот так. Эти люди были здесь вовсе не для того, чтобы ее освободить. Проверить, она ли это — только и всего. И уже потом пришло осознание, что никто больше не придет за ней. И бесполезно звать на помощь: тот человек, что остался по ту сторону двери, не поможет ей сам и не подпустит никого другого.

Сколько она протянет? Вряд ли больше пяти дней. Без воды — еще меньше. Стоп. А где бутылка с водой? Тильда села, огляделась по сторонам. Кажется, тот тип ее забрал. Что ж… Значит, дня два.

Девушка улеглась, свободной рукой поправила юбку, укутав ноги так, чтобы было теплее. Теперь осторожно, чтобы не тревожить израненное запястье, положить голову на руку. Вдох-выдох. Если ждать — то не дергаться. А если нечего ждать — тем более, зачем орать и плакать. Все, Тиль. Теперь действительно все.

Некстати вспомнила о Грете. Свидетелей убирают… Ее — тоже? И дочку? Может, они успели уехать? Хорошо бы… Может, Маард успел предупредить их. Может… И наверняка он ее, попавшую в переплет, ищет. Обязательно. И найдет.

— Конечно, найдет, — сказала она себе вслух.

Звук собственного голоса неожиданно успокоил ее. Она закрыла глаза и улыбнулась.

— Я буду верить. Маард же чудесный. Он все может…

К полудню захотелось пить. Тильда старалась не двигаться и дремать, но жажда жгла все сильнее. Дневной свет раздражал, непрекращающийся гул казался воем. Растревоженное запястье нестерпимо ломило. К вечеру удалось провалиться в мерзкий, прерывистый сон. Снилось, что горло забито крыльями бабочек — жесткими, сухими. И невозможно выплюнуть — они снова появляются, мешают дышать, царапают небо и горло.

Проснулась от резкой боли — свело икры ног. Со стоном принялась разминать затекшие мышцы пальцами, расплакалась. Вытирала щеки рукой, слизывала слезы с ладони. Хотелось пить. Хо-те-лось-пить… Все равно что. Предложили бы кислоты — выпила бы.

Дыхание вырывалось из пересохшего рта горячими комками воздуха. Казалось, оно было густым, вязким, и его можно взять и зажать между ладонями. Ды-шать. Горячо внутри. Гнать оттуда воздух. Слишком больно горлу. Хоть немного бы — пить… Маард, где ты? Помоги! Пить твои поцелуи… пить…

Звала. Все равно кого, все равно зачем. Лишь бы хоть кто-то пришел. Может быть, дал воды. Вон ту бутылку, до которой то несколько десятков сантиметров, то километры. Вон же она — у линии горизонта, там, где солнце садится в воду… в целый океан вкусной воды. В воде рыбы живут. Им там хорошо, они пьют ее вдоволь… Воды! Пожалуйста! Или убейте, но только, пожалуйста, дайте попить.

Люди ее не слышали. Только солнце с наступлением утра заняло свой наблюдательный пост в окне напротив. Смотрело равнодушно и долго, потом ушло пить воду из океана Тильдиной бутылки.

Затем время закончилось. Вытекло. Время и свет, которые текут, но их нельзя пить. Осталось только густое марево гула подстанции, тихий стук сердца и боль. Тильда лизнула запястье — раз, другой. Соль. Одна соль… Как слезы, которые тоже закончились…

Потом пропал гул и стены вокруг. С неба спустился огромный дракон, улегся рядом с девушкой, укрыл черными крыльями. Она обрадовалась, захотела обнять его, но поняла, что замерзла и не может пошевелиться.

Согрей меня…

Дракон дыхнул теплом. Тильда зажмурилась, а когда открыла глаза, обнаружила себя в длинном темном коридоре. Пошла вперед, осторожно пробираясь сквозь плотную людскую толпу. Знала точно, кого ищет.

Люди выглядели странно. Кто-то шел, кто-то разговаривал, кто-то просто сидел у стены, но… Было у них в глазах какое-то общее выражение. Будто они лишь притворялись, что каждый занят собой. А на самом деле…

Девушка опустила голову и прибавила шагу. Ощущение, что ее ощупывают множество взглядов, не пропадало. Неуютно. Терпи, Тиль. Ты знаешь, что это нужно тебе самой. И знаешь, для чего. Иди вперед и держись спокойнее.

Коридор закончился залом, похожим на амфитеатр. Только мест для зрителей не было. Пустая площадка, освещенная прожекторами, уходящие ввысь гладкие стены. Потолка Тильда так и не увидела. Создавалось ощущение, что не прожектора светят, а яркие звезды.

Тильда пересекла площадку и остановилась перед сидящим за столом мужчиной лет сорока. «Типичный клерк», — мелькнула мысль. Белая рубашка, узкий галстук, ничем не примечательное лицо. И снова этот цепкий, изучающий взгляд.

— Не проси, — сказал мужчина, закончив рассматривать девушку.

— Я не прошу. Я остаюсь.

— Сможешь ли? — в голосе скользнула насмешка.

— Не смогу, если поверну.

— Что ж… — человек встал из-за стола. — Давай посмотрим.

Сверху из темноты спорхнула птица. Грязно-серая, встрепанная, она шлепнулась на стол перед мужчиной. Посидела, вертя маленькой хохлатой головкой и приоткрыв клюв, встала на тоненькие лапки и замерла.

— Все, что от тебя потребуется — повторять все ее движения, Тильда. Смотри внимательно. Я задам ритм.

Хлопок в ладоши — птица расправляет крылья. Девушка раскидывает руки в стороны. Хлопок — птица склоняет на бок голову — Тиль прижимается ухом к правому плечу. Хлопок — прыжок на тонких лапках — ноги сами подкидывают Тильду вверх. Ей легко, она улыбается. Всего-то… Не повторять — надо всего лишь быть этой птицей. Ритм хлопков ускоряется, птица танцует на столе, а Тильда — ее отражение в зеркале. Две птицы. Две девушки. Две половинки. Все так просто… Частит ритм, и все легче и проще движения, из груди рвется смех. «Я могу!»

Ритм оборвался. Будто лопнули нити, связывающие девушку и птицу. Тильда бессильно опустилась на пол. Легкость и эйфория исчезли. Болела каждая мышца, мокрое от пота тело колотило мелкой дрожью. Мужчина подошел к ней, присел рядом.

— И я тебя, Тильда, тоже помню, — проговорил он с сожалением.

Птица на его ладони тяжело дышала и изредка вздрагивала. Глаза-бусинки подернулись мутноватой пленкой. Мужчина осторожно погладил покрытое серыми перышками тельце, снова взглянул на Тильду. Девушка не отрываясь, смотрела на пальцы, смыкающиеся на тоненькой птичьей шейке. Не хватало воздуха, сердце зашлось в бешеном ритме.

— Ты сама решила, так ведь? И не за советом пришла, верно?

Сил хватило лишь на то, чтобы соглашаясь, закрыть глаза. Отчетливо хрустнули позвонки. Птицы так не умирают…

— Ты слышишь? Тильда, ты слышишь меня? Плесните кто-нибудь воды на платок. И ключ сюда!

Сначала был свет — яркий, горячий. Потом боль в запястье и пересохшем горле. И лишь затем девушка почувствовала, что ее губ касается что-то мокрое, холодное. Пить… Встрепенулась, потянулась к спасительной влаге, превозмогая боль, сделала глоток, другой, третий. А чьи-то руки быстро и бережно сняли с нее стальные браслеты, затем подняли и понесли куда-то…

Бережно уложили в машину, на мягкое, кажется, головой на чьи-то колени. Тяжелая ладонь гладила по волосам, мужской голос обращался к девушке по имени, успокаивал.

— Все, все позади. Не бойся. Дай мне руку, я оберну платком. Больно? Потерпи немного. Тут вода в бутылке, пей. Ты молодец, умница…

Девушка заморгала, и когда туман перед глазами рассеялся, вгляделась в лицо своего спасителя.

— Вы кто?

— Я Аарон. Мы свои, Тиль, — мужчина оглянулся, и убедившись, что, кроме Тильды, его никто не слышит, добавил: — Маард просил о тебе позаботиться.

52

Желтый листок, прилипший к раме, чуть дрожал на ветру. Будто из последних сил держался, не хотел улетать. Но новый порыв ветра оторвал его и унес куда-то.

— Гор, ты идешь? Я жду в машине! — прокричала Ингрид из гостиной.

Маард вздохнул, отошел от окна и побрел к выходу, застегивая куртку непослушными пальцами. Ехать никуда не хотелось. С самого утра Игоря охватило странное безразличие ко всему, что творилось вокруг. Кяфар — так называли это состояние такие, как он. Интернациональное словечко тех, кого ветер жизни носит, подобно опадающим листьям. Ему бы полежать, похандрить, но Ингрид огорчать не хотелось. Она слишком близко к сердцу принимала все, что связано с ее работой. И ей тоже приходилось не сладко. Не стоило мучить ее своими капризами. Тем более она для него старается. Вот только ему… Нужно ли то, что она делает, ему? Перспектива-то была из тех, что в чем-то хуже смерти. Весь остаток жизнь прожить в ложементе, изолированным от мира — сомнительное удовольствие. Сколько бы ему ни оставалось, хотелось прожить по-людски. Хотя с каждым днем становилось все труднее. Вчера вон пальцы не удержали пивную кружку. Сколько в ней было? Литр? Полтора?

«Ладно, — уговаривал себя Маард. — Ингрид надо уважить. Съезжу, посмотрю, что к чему. Отказаться можно всегда. Никто меня ни к чему не обязывает, выбор останется за мной».

Ноябрь… Сырость, иней на листьях роз и газонной траве. Вороха желтой листвы, холодный ветер… Словно вырезанные из черной бумаги силуэты птиц на проводах и деревьях. Даже океан дышит по-осеннему холодно. И низкое-низкое небо. Серое и чужое.

— Гор! — в голосе Ингрид слышалось раздражение.

Давай, Маард, поторапливайся. И аккуратнее на ступеньках.

— Иду, медовая, — вздохнул он, медленно спускаясь с крыльца.

Идти, чувствуя каждую ступеньку там, где когда-то преодолевал расстояние одним прыжком. Тоже новое ощущение. Наверное, это похоже на старость.

За час, потраченный на дорогу, они почти не разговаривали. Ингрид следила за трассой, Маард дремал, убаюканный тихой музыкой. Только когда авто остановилось у шлагбаума пропускного пункта корпорации, Ингрид окликнула Игоря:

— Милый…

— А? — вздрогнул он.

— Все будет хорошо. Мы просто гуляем, — в ее глазах было что-то такое…

Сожаление? Страх?

— Ты говоришь это, будто ведешь маленького ребенка лечить зубы, — покачал головой он. — Я взрослый мужик, чего мне волноваться?

— Я же вижу.

— Тебе кажется, — оборвал он ее.

Чтобы сгладить невольную грубость, растянул губы в улыбке. Но, судя по всему, это не помогло.

Подошел охранник, Ингрид протянула в окошко документы, улыбнулась робко. Затянутый в черное парень с каменным выражением лица провел сканером по пропуску, вернул документы.

«Будто не к себе на работу приехала», — подумал Маард. Хотя госпожа Ларсен такая. При виде здорового мордоворота сжимается в комочек. Впрочем, в этом и суть охраны. Функциональность шкафа как боевой единицы невелика, но внушает гражданским страх.

— Как же ты меня не боишься? — шепнул он, склонившись к ее уху.

Хоть и понимал, что вряд ли та развалина, в которую он сейчас превратился, способна напугать даже младенца, но надеялся, что Ингрид все еще помнит его другим… Тем, кем он был в дни их первой встречи.

— У тебя руки добрые, — покраснев, ответила она.

До места ехали еще минут пятнадцать, миновали три автоматических пропускных пункта. Двери просто разъезжались перед ними. И лишь чуть заметное движение камер наблюдения говорило о том, что охрана бдит.

— Серьезно у вас тут, — отметил Игорь.

— Да. Сам же понимаешь, компания не игрушки производит. Территория громадная, полгода назад парк развлечений открыли. НайнФлэгс его использует как выставочную витрину своих достижений. Люди приезжают, отдыхают, смотрят, удивляются…

— А чего особенного в этом вашем новоявленном Диснейленде?

— Хотя бы русалки, — гордо ответила Ингрид.

— Это такие врожденные уродства? Ну когда ноги сросшиеся… — попытался сострить Игорь, заодно скорчил рожу очередной камере.

В этот раз ворота открылись не сразу: видимо, оператор задумался, что означает эта гримаса, а то и советовался со старшим. Маард заухмылялся, настроение чуть улучшилось.

— Нет. Это то, что дети по сказкам знают. Двоякодышащие барышни с рыбьими хвостами. Наша с доктором Райнером разработка. Принцип тот же: оператор и генетически усовершенствованная модель, — Ингрид успокаивающе положила руку на его колено.

Маард снова нахмурился.

— Вы что — продолжаете гробить людей?

— Гор, бог с тобой, что ты такое подумал? Операторы русалок — люди, которые не смогли бы полноценно жить в обычных условиях. Девушки с детским церебральным параличом, умственной отсталостью…

— Меня ты тоже собираешься под церебральный паралич подогнать?

Она так резко вдавила педаль тормоза, что Маарда рвануло вперед. От столкновения с лобовым стеклом уберегли лишь ремни безопасности.

— Осторожнее, а то не довезешь, — глухо сказал Игорь.

Очередное доказательство слабости: мышцы спины не удержали тяжелое тело. Это когда-то он мог торчать у раскрытой рампы вертолета с отстегнутой страховкой, прыгать с пяти метров…

Ингрид обернула к нему бледное лицо. Дрожали губы, глаза казались темнее от стоящих в них слез.

— Ты что такое говоришь? Ты что такое говоришь, ты соображаешь?!

— Прости, — сказал он мягко. — Нервы ни к черту.

Ему стало стыдно. Действительно, она-то не виновата. Да и вообще, наверное, пора ему прекратить бояться. Раз решение практически принято.

Ухмылка вернулась на лицо.

Ингрид снова нажала на газ, машина рывком сорвалась с места и понеслась по аллее. Вскоре показалось многоэтажное здание, напоминающее по форме кленовый лист: центральное строение самое высокое, рядом пара ниже, от них отходят еще два крыла по четыре этажа. Ингрид припарковалась на полупустой стоянке, вышла, нервно хлопнув дверью. Маард последовал за ней. Она молчала и всячески избегала смотреть ему в лицо. На лестнице у входа остановилась, не говоря ни слова, взяла Маарда под руку.

Прошли в вестибюль, Ингрид усадила Маарда на диван у имитирующей водопад стены, сама поспешила к ресепшену. Снова предъявила какие-то карточки. Видимо, что-то не клеилось, и двое типов за стойкой принялись названивать кому-то по телефону. Маард все пытался рассмотреть выражение лица Ингрид, но зрение подводило. Пришлось откинуться на спинку дивана и ждать.

Вскоре из серебристой кабины одного из лифтов вышел уже знакомый Маарду по проекту доктор Райнер. Обрадовано улыбаясь, развел руками при виде Ингрид. Она подошла, что-то негромко сказала, кивнув в сторону Игоря. Райнер тут же посерьезнел, они обменялись парой фраз и поспешили к Маарду.

— Здравствуйте, Гор! — радушно произнес док.

— Добрый день, доктор Райнер, — вежливо улыбнулся Маард.

— Ну что, готовы к маленькой экскурсии?

— Как советский пионер — всегда готов, — он поднялся, тяжело опираясь рукой о подлокотник дивана.

Райнер, похоже, шутки не понял. Посмотрел на Маарда с удивлением, пожал плечами.

— Александер, — негромко окликнула его Ингрид. — Если можно, давайте до пятого корпуса на машине. Если мое авто пропустят туда.

— Без проблем, — кивнул доктор и пошел к стойке, где по-прежнему маячили два амбала в черном.

«Еще бы, — с тоской подумал Маард. — Никого не придется буксировать на себе для скорости».

Пятый корпус напоминал авиационный ангар с наспех приляпанной двухэтажной пристройкой. Все это было ярко-желтого цвета. Походу, дизайнер переслушал песенку Битлов про желтую субмарину а то и перекурил травы. Маард усмехнулся, увидев у входа таблички «Осторожно! Опасная зона!», «Вход только по пропускам» и «Не курить».

«Точно перекурили», — ухмыльнулся он.

Не хватало для коллекции «Не сорить!» и «Спиртные напитки распивать запрещается». Хотя в этой стране подобных табличек быть не могло. В отличие от далекой родины, здесь такое было в порядке вещей. Может, лет через сто в России к подобному тоже привыкнут, хотя… Для этого нужно сначала, чтобы русские «копы» перестали брать взятки, курить и распивать спиртное на службе. Маард улыбнулся своим мыслям: нашел же место для ностальгии.

Внутри оказалось и вовсе странно: длинный коридор из каких-то плит. Асбест? А зачем? Стальные двери по обе стороны коридора, несколько ящиков с желтыми эмблемами — пирофаги?[24] Под потолком — защищенные металлической сеткой лампы дневного света. Похоже, в этой субмарине бывало и весело. Горели, что ли, часто? Он принюхался — ничего особенного. Разве что слегка озоном пахнет, будто где-то рядом работает сильный генератор.

— Гор, ваше рабочее место располагается в главном корпусе, — на ходу рассказывал Райнер. — Здесь же временно содержится модель. Как только вы приступите к работе, мы переведем нашего мальчика в более приятные для него условия. Ну что, готовы увидеть красавца?

Маард рассеяно кивнул. Тон доктора его покоробил, тот говорил так, будто Маард уже заключил контракт и был в распоряжении корпорации. Игорь покосился на Ингрид. Она волновалась: глаза возбужденно блестели, пальцы теребили бейджик-пропуск. Разбираться на повышенных тонах расхотелось. Он понял, что ему самому интересно узнать, что же за «красавец» его ждет.

— А что за зверь? — задал давно интересующий вопрос Игорь, медленно поднимаясь по лестнице на второй этаж.

Лестница была металлическая, решетчатая, почти такая же, как на военных катерах.

— Госпожа Ларсен, вы не сказали? — удивился Райнер.

— Нет, — растерянно призналась Ингрид.

— Тем интереснее. Будет сюрприз для вас, Гор. Вон в ту дверь, направо.

Маард переступил высокий порог — настоящий комингс[25] — и очутился на балконе, выходящем в ангар на высоте второго этажа. Ингрид облокотилась на широкие перила, заглянула вниз.

— Гор, иди сюда. Вот он.

Маард ожидал увидеть здоровенный бассейн с дельфином или морским котиком, но никак не полутораметровую толстую ящерицу, покрытую полупрозрачными черными пластинами. Пластины стояли дыбом, придавая зверюге сходство с еловой шишкой. Страшная морда венчалась двумя рядами толстых шипов. Присмотревшись, Маард разглядел среди вздыбленных чешуй животного что-то похожее на сложенные крылья.

— Что это? — оторопело спросил Игорь.

— Дракон, — радостно сообщила улыбающаяся Ингрид. — Правда, он прекрасен?

Ковыляющий по пустому ангару уродец, по мнению Маарда, был каким угодно, только не прекрасным.

Доктор Райнер его создал специально для тебя, Гор, — щебетала Ингрид. — Он пока маленький, но когда вырастет…

— Пять-шесть метров в длину, размах крыльев — до семи метров. Живородящий, теплокровный ящер. Огнедышащий хищник, — уточнил Райнер, увлеченно наблюдая за перемещениями ящерицы.

«Хищник» остановился, задрал морду к балкону и издал громкий вякающий звук. Маард подавил нервный смешок: в эту секунду уродливый ящер напомнил обычного щенка.

— Это что-то вроде робота? — поинтересовался Игорь.

— Отнюдь, — покачал головой Райнер. — Можете считать его животным с искусственно смоделированным геномом. Если угодно, биоконструктор. Единственное, в глотке стоит хитрая штуковина, делающая возможной фонацию.

— Чего? — переспросил Маард, понимая, что выглядит сейчас откровенно тупым.

— Зверь может говорить. Вашим голосом, естественно.

— М-да, — только и сказал Маард.

— Предлагаю вернуться в главный корпус и опробовать модель в действии, — сказала Ингрид.

— Ни в коем случае! — раздался возглас из-за спины Маарда.

У входа на балкон стоял мужчина лет пятидесяти в белом форменном костюме корпорации. Взгляд из-под кустистых бровей не предвещал ничего хорошего. «Здравствуйте, дорогой Леонид Ильич», — весело подумал Маард.

— Я считал, считаю и буду считать ваши действия незаконными! — загремел тип. — Само создание этого зверя ошибка! Вы отдаете себе отчет в том, какую опасность представляет для людей эта модель? Сколько экземпляров было уничтожено по тем или иным причинам? И вы еще хотите к живому человеку этого крокодила подключить! Вы с ума сошли! Модель не изучена, Райнер! Ее нельзя допускать к работе с оператором!

Райнер сделал шаг вперед, оттесняя гневливого мужика с пути, махнул рукой Маарду и Ингрид: идем, мол.

— Коллега, если я решу испытать модель с обезьяной в качестве оператора, я обращусь к вам, — широко улыбаясь, сказал он обладателю брежневских бровей.

— Райнер, я вас под суд отправлю! — гавкнул субъект им вслед.

— Не обращай на него внимания, — шепнула Ингрид Маарду.

Игорь задумался. Все еще сложнее, чем ему казалось изначально. Ладно. Надо посмотреть модель в действии. Хоть какое-то развлечение… А еще ему хотелось сделать что-то назло бровастому истероиду. Не любил он подобных шумных личностей. А Райнер был почти свой.

Ложемент для управления драконышем на вид ничем не отличался от того, к которому Маард привык на проекте.Костюм тот же. Хотелось спросить Ингрид, в чем состоит апгрейд, но он отвлекся на возню с переодеванием и вопросы оставил на потом.

Ингрид волновалась. Руки, помогающие Маарду одеться, были влажными и прохладными, в глазах таилась тревога. Женщина нервно покусывала губу.

— Все будет хорошо, — уговаривала она не то его, не то себя. — Ты у меня умница, ты справишься, все получится. Гор, я буду рядом все время.

Игорь лег в ложемент, поерзал, устраиваясь поудобнее. Подмигнул Ингрид:

— Я же ас, ты знаешь, — и опустил щиток шлема.

…Темнота рассеялась, исчез тоненький свист в ушах.

Пропало ощущение тяжести в теле. Великолепно.

«Гор, как ты себя чувствуешь?» — спросила в динамиках Ингрид.

— Пока нормально. Вижу перед собой стену. Дверь. Опять стену. Похоже, зверюга крутит башкой.

«Мистер Маард, постарайтесь пошевелиться. Дракон закреплен в подобии гамака, но двигаться может. Давайте попробуем».

— Хорошо, доктор Райнер.

Маард попытался двинуть правой передней лапой — не получилось. Возникло ощущение, будто собственное тело сопротивлялось ему. Новая попытка — дракон шевельнул лапой, заворчал беспокойно. «Эге, дружок, а ты с характером», — подумал Маард. Вспомнились слова покойного Алекса Ромеро: «Не заставляй, а играй с ним. Тогда он не будет упрямиться — если ты себя будешь вести не как враг, а как второе „я“».

Расслабился. Драконыш завозился, изображение перед глазами качнулось. Маард осторожно пошевелил лапами: правая передняя, левая передняя, затем задние. Зверь выдал беспокойную трель, рванулся.

— Доктор Райнер, можно вопрос?

— Конечно, Гор.

— Как бы это почетче сформулировать… Насколько хорошо развита нервная система модели? С каким животным можно сравнить?

«Судя по тестам, он более высокоорганизован, чем собака, но чуть примитивнее приматов».

Ясно. С этим зверем точно будут проблемы. Ну, дружок, давай попробуем договориться мирно.

Маард еще раз пошевелил лапами, попробовал повернуть шею. Дракон сопротивлялся, ворчал, не понимая, что происходит, подчинялся с трудом.

«Гор, давай опробуем фонацию? Посмотри в верхний левый угол. Зафиксируй взгляд в одной точке не менее трех секунд», — Ингрид говорила четко и спокойно, как школьная учительница.

Перед глазами развернулось интерактивное меню. Настройки, опции, режимы…

— Меню есть. Куда дальше?

«Заходи в режимы. Управление простое: более трех секунд фокусировки на иконке активизирует ее. Гор, ищи режим фонации».

— Нашел. Включаю.

«Скажи что-нибудь. Не вслух, а беззвучно».

— Ну… Привет.

Звук собственного голоса в пустоте ангара показался чужим. Тут же дракон взревел, забился. Перед глазами у Маарда поплыло, накатила тошнота и резкая головная боль. Игорь с минуту пытался успокоить перепуганного детеныша, установить над ним контроль — тщетно. Зверь орал, извивался, пытаясь высвободиться, Маарда окатывало волнами страха. Да ты тот еще эмпат, черт возьми…

— Ингрид, отключай! — скомандовал он, чувствуя, что сладить с ящером не в силах.

По возвращении частил пульс, сбивалось дыхание и сильнее, чем обычно, тряслись руки. Похоже, он даже слегка испугался. Забавно.

— Гор, как ты? — склонилась над ним встревоженная Ингрид.

Игорь покачал головой, принялся расстегивать соп-сьют. В ушах до сих пор звенело от драконьих воплей.

— Гор?..

— Нет, Ингрид. Не надо.

— Милый, это только первый контакт! Ты сможешь…

— Ингрид, ты меня не поняла, — сказал он твердо. — Я не стану подписывать контракт с корпорацией. Не стоит мучить ни его, ни себя. Я уже все решил. Понимаешь?

Он действительно все решил. Здесь и сейчас. Он не будет мучить ящера и не будет превращаться в зверя сам. Незачем бояться. Доживать надо красиво. А уходить громко. Или не очень громко. Под сухой щелчок пистолетного выстрела, как под прощальный салют.

53

На столе забулькала, закипая, дешевая кофеварка. Тильда вздрогнула от резкого звука и проснулась.

— Доброе утро, мисс Райнер, — из кресла рядом с койкой поднялся широкоплечий синеглазый детина лет двадцати пяти. — Как самочувствие?

— Здравствуйте, Спайк, — отозвалась девушка, смущенно натягивая одеяло до подбородка. — Я в порядке. Вы всю ночь рядом сидели?

Спайк кивнул и смущенно пробасил:

— На самом деле я спал. Только это секрет.

— Конечно, — заверила его Тильда. — А где все?

— За продуктами уехали. Вам сделать кофе?

Пить не хотелось. Хотелось встать, умыться и выйти на улицу. Но последнее Аарон запретил. Как только Тильда немного пришла в себя и успокоилась, Аарон на правах старшего в группе объяснил ей простые правила:

— Послушай и запомни. Все, что делается, — ради тебя. И все, что от тебя нужно, — благоразумие. Здесь, в этих четырех стенах, мы втроем — я, Спайк и Дин — за тебя отвечаем. Круглосуточно. За пределами же этих стен защитить тебя никто не сможет. Поэтому: никаких попыток к бегству, никаких телефонных звонков. Мы побудем здесь какое-то время, ты поправишься, и тебя увезут далеко отсюда. Там ты начнешь жизнь заново — с новым именем и без прошлого. О тебе сказали, что ты не только красавица, но и умница, так что мы все искренне рассчитываем на твое понимание.

Бежать и не тянуло. Первые два дня девушка чувствовала себя настолько плохо, что самостоятельно не могла даже встать с кровати. Лежала под капельницей тихая, как мышка, и стеснялась даже в туалет попроситься — терпела до последнего. В туалет ее носили на руках — либо Дин, либо Спайк. Они по очереди дежурили возле нее и, как казалось Тильде, даже по ночам не спали. Такой надзор ее почему-то не пугал и не раздражал. Чувствовала: так надо. Так действительно будет лучше.

Запротестовала лишь один раз: когда Аарон хотел дать ей транквилизатор.

— Не нужно. Я спокойная, не плачу, гадости не замышляю. Лишнее это. Голова как одеялом обернута.

— Давай не спорить. Ты стресс пережила немалый, вдруг срикошетит…

Она не спорила. Позволила сделать укол. Лежала, смотрела в сероватый потолок, краем уха слушала, как скучно ругаются между собой жульничающие в карты мужчины, и думала о своем. О том, что пройдет несколько дней, и все будет совсем иначе. И дракон станет сказкой…

— Спайк, можно мне юбку и кофту?

— Вы встать решили? — прищурился он.

— Да. Хоть понемногу надо расхаживаться.

Парень протянул ей одежду и тактично отвернулся. Тиль натянула свитер, свесила с кровати отекшие ноги, грустно пошевелила пальцами. Живая. Повезло, в общем-то. А Маард знает о том, что она живая?

Этим вопросом она встретила вернувшегося с покупками Аарона.

— Конечно, знает, — кажется, он даже удивился ее вопросу. — Я ему сообщил сразу, как мы тебя сюда привезли. Ты не помнишь? Я ж при тебе звонил.

Девушка пожала плечами. Если уж она не помнит первых суток в этом мотеле…

— Можно с вами поговорить наедине? — попросила она едва слышно.

— Спайк, — обратился Аарон к увлеченному телепередачей парню. — Сходи за шоколадкой для мисс Райнер и за сигаретами. Автомат на ресепшене.

— Слушаюсь.

Спайка как ветром сдуло. Тильда в очередной раз отметила, какая в этой маленькой компании железная дисциплина. Кто они? Военные? Похоже. Да без разницы…

Аарон уселся на стол, отодвинув кофеварку.

— О чем пойдет речь?

Тильда замешкалась. Взять и вот так прямо сказать то, что хотела?.. Взять и сказать? Ему?

— Я… Когда мы уезжаем отсюда?

— Как только поступит приказ.

Лицо, будто высеченное из камня. Произносимое Аароном слово «приказ» звучало приговором. Окончательным и бесповоротным, не подлежащим обжалованию. Потому Тильда и боялась задать главный вопрос. Но нужно решаться. Время идет. Спокойнее. Чтобы не дрожал голос. Ты не маленькая девочка, просящая конфетку, Тиль.

— Могу я до отъезда увидеть Маарда?

— Нет.

Кровь прилила к лицу, захотелось заплакать. Не смей. Говори.

— Объясните, почему.

Аарон смотрел на нее в упор, не сводя глаз. Словно держал на прицеле.

— Потому что был приказ доставить тебя в безопасное место. И я выполняю. Я за тебя отвечаю.

— Перед кем? Кто отдал приказ?

На ответ она практически не рассчитывала, но он все же прозвучал:

— Тот, кому ты настолько дорога, что нас пригнали сюда с другого конца континента. Еще вопросы будут?

Девушка покачала головой. Навалилась резкая слабость, захотелось лечь. Она вернулась в кровать, накрылась с головой одеялом и уткнулась в тощую, пахнущую сыростью подушку. Ни Аарон, ни вернувшиеся с улицы Дин и Спайк до вечера не обращали на нее внимания. Но когда она не встала к ужину, Спайк обеспокоенно спросил:

— Мисс Райнер, вам нездоровится?

Она не ответила. Какая им разница, как она себя чувствует. У них просто приказ — привезти ее живой куда-то, где не будет Маарда. Стоп. Пока она покорно лежит и ждет, время идет. И она его теряет.

Резко села на кровати — так, что закружилась голова.

— Мне нужен телефон. Немедленно.

Троица нехотя оторвалась от просмотра телешоу и поедания пиццы.

— Кому ты собралась звонить? — спокойно спросил Аарон.

— Ему.

— Ты знаешь номер? — в голосе командира скользнула издевка.

— Вы знаете.

— Я звонить не стану. Нет телефона — это раз. И ситуация того не требует — это два. — Аарон помолчал и добавил уже мягче: — Иди поешь. Глупо бунтовать.

Девушка полоснула его злым взглядом.

— Зачем есть?

— Чтобы жить, — буркнул Дин, пережевывая кусок пиццы.

— А ради чего жить-то? Если меня уже нет. Новая жизнь, говорите? А зачем? Что я туда с собой смогу взять из того, что мне дорого? Мать, уверенную в том, что я мертва? Профессию, в которой я уже вряд ли когда смогу работать? Любимого человека, которому вы даже позвонить не разрешаете? Имя, которое у меня отнимут?

Она распалялась все сильнее, в голосе звенели слезы. Аарон молча встал, с грохотом уронив стул, сгреб девушку в охапку и выкинул за дверь — легко, как котенка.

— Пошла. Куда хочешь пошла. Ради тебя, дурында рыжая, такую кашу заварили… Решила настаивать на своем — давай! Бегом отсюда! На первом же перекрестке собьет тебя тачка, которую якобы где-то угнали. Вперед, никто не держит.

Тильда сбежала по ступенькам крыльца и пошла от мотеля прочь. Мимо голубой чашки пустого бассейна, мимо покрытого толстым слоем дорожной ныли соседского авто. Через пару минут ее догнал Спайк. Накинул свою куртку на плечи девушки, обнял одной рукой.

— Ну… не надо. Идем обратно. Не зли его. Пойми: для нас приказ — это все. А командир за тебя переживает. Очень. Даже я это вижу. Поверь. Идем.

Тильда уткнулась в теплое плечо и разревелась.

— Шиииит… — разочарованно протянул Спайк. — Давай без этого, а?

Она отпрянула, отошла в сторону и села на бордюр.

— У вас приказ, вам все равно… а у меня ничего в этом мире не осталось, кроме любви. Если бы все можно было так просто забыть, я не стала бы даже пытаться барахтаться. Хотела сдаться полиции, когда попала в больницу. А потом поняла, что… Да какая тебе разница! Я для вас просто посылка, которую нужно доставить адресату…

— Идем, — убитым голосом сказал Спайк.

Аарон встретил их хмуро.

— Значит, так. Мисс Райнер сидит и думает о своем дурном поведении, Дин отдыхает — ибо пиво пил, а мы с тобой, Спайк, едем в ближайший гипермаркет.

Как только за мужчинами закрылась дверь, Тильда осторожно спросила Дина:

— Что-то случилось?

Дин отставил в сторону пивную жестянку, пожал плечами.

— Довела командира, сестренка? Сейчас он Спайка до полусмерти заездит, — и сделал страшные глаза.

Тильда предпочла вопросов больше не задавать. Съела оставшийся кусок пиццы, попила воды и снова залезла в кровать. Так и уснула — под бормотание телевизора и ехидные комментарии Дина к какому-то шоу для домохозяек.

Разбудили ее еще до рассвета. Тильда спросонья решила, что случилось что-то непредвиденное, мигом вскочила с кровати.

— Тихо ты, — буркнул Аарон. — Давай позавтракай и готовься сидеть на стуле смирно. Это минимум час. Будем из тебя твою маму делать.

— Зачем? — испуганно сжалась девушка.

— Кто-то вчера так надрывно вопил, что по кому-то скучает, что был услышан, — Аарон поставил на стол перед ней тарелку с молоком и пакет хлопьев. — Давай умойся и поешь.

— А при чем тут мама?..

— Поедем в НайнФлэгс. И нам ведь не нужно, чтобы тебя узнали, верно? Вот и сделаем так, чтобы никто не распознал в тебе Тильду Райнер.

Полчаса спустя Спайк усадил девушку перед зеркалом, вывалил из пакета гору всевозможных кремов, коробочек с тенями и карандашей и принялся «колдовать».

— Глазки закрой и не морщись. Ага, умница. Сейчас мы из тебя красавицу сделаем! Была бледненькая девочка, а станешь смуглой прекрасной дамой. Чуть повернись…

— Когда ты со мной неофициально разговариваешь — совсем другой человек, — улыбнулась Тильда.

Спайк слегка смутился.

— Ээээ… Извините, мисс Райнер. Кисточку подержите, леди. Подбородок вверх, глаза прикройте…

— Ну, Спа-а-айк…

— Сидите смирно, мисс Райнер. Сейчас самое сложное.

Пришлось смириться и полчаса быть манекеном. Зато когда Спайк закончил и Тильде позволили взглянуть в зеркало, она себя не узнала в изящной женщине лет сорока с тоненькими бровями и красиво очерченными губами.

— А… — только и смогла сказать девушка.

— Отлично, — прокомментировал подошедший Аарон. — Теперь одевайся. Вещи вон там, в пакетах у стены. Спайк, помоги ей убрать волосы под платок.

Чулки, строгий серый костюм, туфли-лодочки, легкий осенний плащ… Да, у того, кто подбирал Тильде одежду, очень хороший вкус. И размер угадал.

— Веснушки жалко, правда, — зевнул Дин, проходя мимо Тильды. — А так — ого! — очень даже женщина.

Тиль покраснела даже сквозь слой тонального крема. Почему-то только сейчас ей стало неудобно от того, что она уже несколько дней живет в одной маленькой комнате с тремя мужчинами, при которых приходится переодеваться, которые таскали ее в туалет, когда ей было плохо, кормили с ложечки и ночами сидели рядом. Молодые, здоровые во всех смыслах парни…

— Тильда, готова? — окликнул Аарон.

Она поспешно кивнула.

Десять минут спустя ее строго инструктировали в машине:

— Слушай внимательно и запоминай. Сейчас мы доедем до места, где тебя встретит человек, с которым вы поедете в НайнФлэгс. Его имя — Джон До.

— Он не… — удивленно начала девушка.

— Не перебивай. Да. Один из самых крупных ВИП-клиентов корпорации. Ты пойдешь с ним. Как его спутница. Говори по минимуму — твой голос многие помнят. Перчатки где? Надевай. У тебя руки не сорокалетней женщины. И платок не снимай. Помни о том, что ты — солидная дама. Что ты за птица, мистер До тебе сам расскажет. Слушайся его. Он отведет тебя туда, куда ты хотела. Даст вам время. По прошествии этого времени ты должна покинуть здание корпорации. Наша машина будет на стоянке у главного входа. Все будет просто, если ты будешь умницей, Тильда.

— Я не подведу, — ответила она еле слышно.

54

На кухне звонко брызнул осколками стакан. Хлопнула дверца шкафа, зашуршал веник. Маард с трудом подавил желание пройти в кухню, обнять Ингрид за плечи, успокоить. Нет. Так будет только хуже. Не получится разубедить женщину на грани истерики в том, что ты сволочь неблагодарная, тупой мерзавец, сидящий на чужой шее и совершенно не ценящий того, что для тебя делает маленькая хрупкая госпожа Ларсен. Да и, может, права она, он действительно скотина, не ценящая добра. Все может быть.

Жаль только, что она не говорит это вслух. Ей стало бы легче. Держать все в себе и плакать в подушку — не выход. Маард попробовал представить себя на ее месте. Накатила горечь. С кухни слышались обиженные всхлипывания. Плачет, плачет… Женские слезы Маард всегда переносил с трудом. Захотелось подойти, обнять, поцеловать, помириться. Но нельзя. Жалость и ласка сейчас вызовут лишь злость и отчаяние. Тем более что у него не хватало бы сил глядеть, как она плачет из-за него.

Маард вышел на веранду, тихо прикрыв за собой дверь. Может, если не мозолить Ингрид глаза, будет лучше? Какое-то время пошататься по пляжу. Погода, правда, не для прогулок: с неба сыплет холодная морось, ветер гонит по темнеющему небу обрывки облаков. Игорь зябко поежился, поднял повыше воротник легкой куртки. В доме сейчас гораздо неуютнее.

Перешел дорогу, медленно побрел к пляжу. Показалось, будто Ингрид что-то крикнула вслед, но он не обернулся. Незачем.

В ботинках хлюпало, в шум дождя вплетался шорох гравия. Рокот океана нарастал, и вскоре заглушил звуки шагов Маарда. Игорь сел на мокрый пластиковый лежак, ссутулился, скрестил на груди замерзшие руки. Закрыл глаза. Казалось, так можно отвлечься от холода, перестать замечать стекающие под футболку капли. Это просто — не замерзать, нужно всего лишь забыть, что тебе холодно. Спасибо армии. Давно позади та страница жизни, а все спасает… Он прикрыл уши ладонями. Если согреты уши, становится теплее — еще один секрет.

Шум океана убаюкивал. Одна большая волна выметнулась на берег, другая. Если поймать ритм и начать считать, можно попытаться уснуть. В таком холоде это несложно. Он сам по себе лишает воли и сил, погружает в тупое оцепенение. Третья волна, четвертая… пятая, шестая.

Очнулся от того, что Ингрид трясла его за плечо:

— Что же ты делаешь, Гор? Зачем? Пойдем домой! — кричала она, вытирая ладонью залитое дождем и слезами лицо. — Пожалуйста, пойдем домой!

До дома она почти волокла Игоря на себе, причитала и ревела в голос. Маарду было стыдно, но он молчал. Дома Ингрид стащила с него всю мокрую одежду, принесла махровый халат, полотенца, засуетилась, набирая ванну, ставя греться чайник. Пока она носилась, Маард неподвижно сидел, уставившись в стену напротив.

Ну что ей сказать? Не просто сказать, а так, чтобы она услышала, поняла. Как объяснить свой выбор? Особенно когда ничего не хочется объяснять. И так слишком холодно от перспектив.

— Я тебя только мучаю, — сказал он вернувшейся в комнату женщине.

Она покачала головой.

— Нам обоим нужно успокоиться. Тебе — согреться. Ни слова больше, Гор. Я так испугалась…

Шумела бегущая из крана вода. Маард лежал в ванне, закрыв глаза. Ингрид сидела на коврике рядом, опустив в ванну руку, и изредка касалась Игоря. Будто боялась, что он растворится и исчезнет.

— Что будет с драконом? — неожиданно спросил Маард.

Она ответила не сразу и неохотно.

— Уничтожат. Нет оператора — никто не станет содержать опасную дорогую игрушку.

— А если я найду оператора?

— Гор… Пойми, пожалуйста, одну простую вещь, — ее голос звучал устало и глухо. — Полтора года я заставляла штат в триста человек работать ради тебя. Только ради того, чтобы ты продержался, пока я ищу способ обратить болезнь вспять. Мне наплевать на деньги, которые мы выбивали для проекта, но когда я думаю о том, сколько труда ты перечеркнул своим «нет»… Гор, объясни: неужели лучше — вот так, без надежды?

Игорь осторожно взял ее за запястье, помассировал, ощущая, как стали слабы его пальцы.

— Ингрид, а что ты оставишь себе? Нужна ли тебе моя жизнь просто как факт? — он старался говорить мягко и спокойно. — Меня не станет для тебя. Будет просто тело в ложементе. Зачем это нужно?

— Мне нужен ты…

— Я останусь. И сколько смогу, проведу дома. Здесь. С тобой. Смогу обнимать тебя во сне. Смогу видеть, как ты улыбаешься. Смогу говорить с тобой. Смогу целовать тебя. Я тебя очень люблю, Ингрид.

Она встала, высвободив руку из его пальцев. Посмотрела пустым взглядом.

— Ты сдался, Гор. Ты боишься времени. А я работаю. Каждый день. Для того чтобы…

— Я хочу остаться человеком.

Ужинали молча. После ужина так же без слов разошлись — Ингрид в спальню, Маард — в гостиную с книгой. Полежал, листая страницы. Читать не хотелось. Голова сделалась тяжелой, мысли ворочались каменными глыбами. Взял со столика мобильный, набрал номер Поля. Закапали длинные гудки.

— Давай, дружище, возьми трубку. Мне очень нужно тебя услышать, — попросил Маард.

Где-то за многие сотни километров откликнулся незнакомый женский голос. Маард по-английски попросил позвать Поля. Женщина что-то лопотала на французском, но Игорь не понимал ни слова. Снова повторил просьбу. Собеседница замолчала. Вздохнула.

— Поль нет.

— Он в порядке? — напряженно спросил Маард.

На этот раз молчание длилось еще дольше.

— Поль умер.

— Когда?..

— Четыре дня. Сам.

Пальцы стиснули мобильник, он тихо пискнул и отключился. Маард откинулся на спинку дивана, положил трубку рядом.

«Сам? Сам умер? Или сам себя…» — метались мысли.

Вспомнились слова из старой офицерской песенки:

«А в обойме восемь патронов, хоть и нужен всего один…»

Что же ты, Поль? Обещал держаться, а сам вот так, не по-мужски сдался? Куда ты спешил, что тебе там надо? Ерунда это все — про лучший мир. Мир — вот он, тут. Ему глубоко наплевать, есть ты или нет тебя, но не в том ли азарт — жить вопреки его мнению? Вся история человечества — борьба. Кто кого. И только тот, кто с упрямой ухмылкой прет наперекор всему, оставляет свой след. И только в этом смысл — не дать себя сломать. Когда остается место для шага вперед — надо его делать. Поль, у нас с тобой было это место. У тебя — было. А у меня есть. И сдаться слишком легко. Жить — интереснее. Даже так жить. ТУДА — всегда успеешь.

Игорь выключил свет и долго сидел в темной гостиной, слушая тикание часов. Вспомнил ребят с проекта, их горящие азартом глаза, шумные посиделки в холле. Как играли с Алексом в нарды, как подолгу сидели у Греты, разбираясь в премудростях создания сайтов, как носились с баскетбольным мячом по спортзалу…

Сквозь сон слышался смех, звонкие удары ладоней по мячу, хлопание птичьих крыльев. Время сжалилось, повернуло вспять.

— Поль, не поверишь: мне сказали, что ты умер, — крикнул Маард, легко перекидывая мяч через сетку.

— Не поверишь — я жив всем назло, — расхохотался Поль, ловко отбивая подачу.

— Значит, долго жить будешь, — улыбнулся сидящий на скамейке у стены Себастьян.

— Себ, давай в замену, я палец выбил, — поморщившись, Уилл помахал поврежденной рукой и направился к выходу из зала.

В дверях он столкнулся с Джо.

— А к нам гости! — жизнерадостно провозгласил тот.

Парни тут же оставили игру и потянулись к дверям — приветствовать Джульетту и Алекса. «Похорошела», — подумал Маард о Джульетте.

— У нас девочка будет! — сообщил Ромеро, обнимая свою пассию.

Джульетта покраснела и смущенно поцеловала приятеля в белые бескровные губы. Мяч выпал из рук Маарда и поскакал по залу, глухо ударяясь об пол. Бум… бум… бум…

…частил пульс, каждый удар сердца отдавался в ушах тяжелым эхом. Сушило губы, с каждым вдохом глубоко в груди разгоралась и медленно гасла боль. Игорь уткнулся лицом в подушку и закутался в одеяло. Движения давались тяжело, болели суставы.

Похоже, догулялся ты под ноябрьским дождем, Гор Маард.

Хотелось позвать Ингрид, чтобы та помогла, позаботилась, просто побыла рядом. Но… Стало стыдно. После того, что он сказал вчера, вряд ли ей захочется с ним общаться. Да и скорее всего-нет ее дома. Госпожа Ларсен уезжает на работу ни свет, ни заря. Значит, позаботимся о себе сами до ее возвращения.

С трудом поднялся, дошел, пошатываясь, до кухни. Вытащил аптечку, долго искал жаропонижающее. Перед глазами плыли пятна, напоминающие разводы бензина на лужах. Разбирать надписи на этикетках удавалось с трудом. Наконец-то нашлась пластиковая бутылочка с аспирином. Маард вытряхнул на ладонь несколько таблеток, запил их водой из чайника. Почти пустая посудина показалась пудовой гирей.

Пока дошел обратно до постели, едва не упал. Лег, натянул на себя одеяло, поворочался, устраиваясь так, чтобы поменьше беспокоила боль, и провалился в липкий, беспокойный сон.

Разбудил Игоря телефонный звонок. В темноте Маард долго шарил рукой по стене, нащупывая выключатель, потом схватил со стола верещащий мобильник. Звонок от Ингрид.

— Да, Ингрид, да…

В трубке шумело, фоном кто-то смеялся, слышались голоса.

— Ингрид?..

— Гор, я в аэропорту, — тихо отозвалась она. — Я улетаю домой. Прости, я не смогла разбудить тебя утром, чтобы сказать это. Гор, я больше не могу. Я так не могу больше.

Ее голос сорвался, замер. Фоном диспетчер объявил посадку на очередной рейс. Маард молчал. Знал же, что стоит только сказать: «Ингрид, я заболел» — примчится обратно тут же.

Молчал.

— Я люблю тебя, Гор, — всхлипнула она. — И я не могу смотреть на то, во что ты сам себя превращаешь. Я очень хотела повернуть все вспять. Но я не могу делать это насильно. А ты не хочешь иначе…

— Доброй дороги, Ингрид, — сухо сказал он.

— Там… Там на комоде я оставила тебе номера телефонов доктора Райнера и Греты. Гор, я умоляю: позвони им, если…

— Как долетишь — сообщи, пожалуйста.

Она заплакала — горько и безутешно, как ребенок. «Ты мне нужна, Ингрид. Я без тебя пропаду. Прости. Вернись домой, пожалуйста»… Стиснул зубы. Нет, Маард. Сам знаешь — нет.

— Я тебя люблю, хорошая. Береги себя.

Он заставил себя улыбнуться и выключил телефон.

55

— А вот с этого места поподробнее, — нахмурился Джон До. Морщины прорезали лоб, дополняя сходство смуглого лица с обликом индейца. — А еще лучше — повтори мне все то, что рассказала, на диктофон.

— Прямо сейчас? — растерялась Тильда.

Светлые, как бутылочные стекла, глаза смотрели на нее в упор.

— Прямо сейчас. Нам еще час до места ехать. Давай. Это нужно прежде всего тебе.

Из кармана белого щегольского пиджака был извлечен КПК. Джон До аккуратно положил его на колени сидящей рядом Тильды, нажал кнопку.

— Расскажи, Тильда. Пожалуйста.

Она вздохнула и заговорила:

— Меня зовут Тильда Райнер, мне двадцать лет, я дочь доктора Александера Райнера. Мои родители расстались до моего рождения. Отца я увидела только этим летом, когда он позвонил и пригласил меня приехать на каникулы…

В утренней дымке за окном мелькали придорожные кафе, одинаковые лесополосы. Голые деревья, босиком стоящие в ворохе сброшенных одежд. Что они чувствуют, теряя листву? Холодно ли им, неуютно ли на ветру неприкрытым, под равнодушными взглядами проезжающих мимо?..

Вспомнился золотой ковер под крылом летящего дракона. Верхушки деревьев казались такими мягкими, воздушными. Как облака. Цветные облака… С самолета такого не увидеть — слишком высоко. А она, счастливица, видела. Она — счастливица. Совсем недавно начала это понимать.

Слова лились сами. Джон До внимательно слушал, иногда хмурился, иногда кивал, соглашаясь. И лишь когда девушка дошла до рассказа о том, как ее нашли и освободили на трансформаторной подстанции, он выключил диктофон и мягко прервал ее рассказ.

— Спасибо, Тильда. Достаточно. Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке. Скоро мы приедем?

— Скоро. Теперь запоминай. Ты — госпожа Ларсен, акционер компании, ВИП-персона. Под твоим руководством велись исследования взаимодействия человека и биомеханизма. Проще говоря, дракон — это и твое детище тоже. И ты едешь со мной для обсуждения развития проекта «Шамаим лэ-шнаим» и заверения документов.

— Проекта… как? — переспросила Тильда.

— Не важно. Просто помни, кто ты. Дальше. Когда приедем, я отведу тебя к Маарду и уйду. У вас будет время поговорить. Спустя это время — на месте скажу, когда — госпожа Ларсен самостоятельно спустится к главному входу здания и уедет на ожидающей ее машине. Аарон подъедет строго к указанному времени. Ты запомнила?

— Да.

Узкие сухие губы тронула улыбка.

— Умница. Подъезжаем.

Тильда посмотрела в окно. Пропускной пункт, охрана. Захотелось сжаться и спрятаться, но вместо этого она вздохнула, расправила плечи и откинулась на сиденье. Все в порядке. Она не Тильда Райнер. Госпожу Ларсен не ищет полиция. Госпожа Ларсен спокойна и уверена в себе. Она тут бывала уже сотни раз. Это практически ее работа.

Странно. Сейчас она волнуется, пожалуй, даже меньше, чем когда приехала сюда с отцом. Хотя… в тот самый первый раз это было не волнение, а любопытство. Беспокойное такое любопытство. «Ой, а что там? А вон в том здании? А зачем под оранжерею два корпуса? Пап, а русалок покажешь? Ух ты, какой вид из окна… Это и есть парк?»

— Все в порядке, мистер До, добро пожаловать, — морда охранника озарилась приветливой улыбкой, створки ворот разъехались, пропуская машину в ту часть территории НайнФлэгс, куда не водили туристов.

Узкая лента дороги, по обе стороны обзор закрывает высокая живая изгородь. Из-за стены высокого кустарника видны верхушки лип — еще молодых, папа говорил, им лет по двадцать… Интересно, что раньше было на месте живой изгороди? Бетонная стена? Дальше — Тильда знала — идеально подстриженный луг, который сотрудники используют как площадку для гольфа. Километры идеального луга. Дальше начинаются корпуса. Их девять — по числу стран, научно-исследовательские компании которых объединены в единую корпорацию. Тильда была лишь в трех из них.

— Мистер До, — обратилась девушка к своему провожатому. — Можно спросить?

— Спроси. Но не факт, что отвечу, — улыбнулся он одними губами. — Вдруг ты в правительственные секреты полезешь?

— А вы их знаете? — хмыкнула она. — Нет, я не спрошу ничего запретного. Я хотела узнать, в каком корпусе живет Маард.

— Как особо ценный сотрудник — в главном, конечно.

Невозможно было понять, шутит он или серьезен. Тиль на всякий случай поблагодарила и затихла.

— Послушай… — обратился Джон До к ней, выдержав некоторую паузу. — До того момента, как я нажму кнопку нужного этажа в лифте, не поздно повернуть назад. Подумай об этом.

— Я не поверну. Я хочу его увидеть.

— Тильда, это… тяжелое зрелище. Он был против твоего визита, ты знаешь?

— Знаю, — ответила она еле слышно.

— Ради тебя же самой.

— Знаю. И примерно представляю, что увижу. Только… это не важно. Совсем. Это не имеет значения.

— Как ты думаешь… — он отвернулся к окну и говорил, тщательно подбирая слова. — Каково ему будет смотреть тебе в глаза? Что он почувствует, увидев в них твое разочарование? Ты не пробовала представить себя на его месте?

— Он знает, что я приеду. И ждет. Хотя и боится — и в этом я его понимаю. Но если я послушаюсь вас и отступлю — это предательство. Мистер До, у меня была неделя, и день за днем я думала об одном и том же. Как правильно поступить. И я поняла, что когда у тебя ничего нет — и вдруг появляется надежда… — ее нельзя отбирать. Это убийство, мистер До. Если бы вы не позволили мне увидеться с ним сегодня, вы убили бы меня. А если я сейчас соглашусь повернуть, я убью его.

— Ты недооцениваешь мужчин, Тильда.

Она вскинула подбородок, улыбнулась одними губами.

— Возможно. Но я знаю цену поступкам.

— Ты влюблена.

— Да. И знаю, что любовь может уничтожить человека. А может и вернуть с того света.

Мужчина в белом костюме хотел что-то сказать, но посмотрел на нее внимательно и промолчал. И Тильде показалось, он был удовлетворен ее ответом.

Как только машина припарковалась на площадке возле главного корпуса, у Тильды внутри все замерло. Остановилось. Дальнейшие события — как стоп-кадры фотографий. Лестница со множеством ступенек, дрожат ноги, каблуки такие тонкие… проверка документов на входе — Джон До держит ее под руку, что-то говорит охране, потом ведет девушку к ресепшену, она улыбается, протягивает пластиковый пропуск, перед ними открываются одни двери, другие, третьи… Темно-зеленая ковровая дорожка в длинном коридоре, мистер До с кем-то здоровается, улыбается, шутит… Лифт. Приложить пропуск к панели вызова. Мелькает мысль: «Неужели настолько секретно?» Серебристые стальные двери кабины бесшумно смыкаются за спиной. В реальность возвращает голос провожатого:

— Тильда, в последний раз: еще не поздно повернуть. Мы выйдем из лифта, налево будет коридор, по которому мы попадем в мой кабинет, где сможем пообедать и дождаться Аарона. Направо — медблок. Решай.

Чуть тряхнуло. Лифт остановился, открыл двери. Шаг вперед — один, другой. И поворот направо — с зеленой ковровой дорожки на гладкий кафельный пол.

Вспомнился университет, практика в клиниках. Коридоры — такие же. Череда одинаковых дверей со стеклянной панелью-окошком, гулкое эхо шагов, пациенты, безразлично провожающие взглядом будущих докторов.

А здесь — пустой коридор. И тишина.

Остановились возле двери сразу у входа. Джон До слегка коснулся плеча девушки:

— Постой здесь пока. Я на пару слов.

Маард лежал там же, где Джо его видел в последний раз. Снова взгляд зацепился за тонкую руку, обтянутую тканью соп-сьюта. Джо помнил парня совсем другим. А теперь… Разве что подбородок остался прежним — волевой, упрямый.

Джо решительно подошел к ложементу. Тронул за плечо.

— Гор?

И почувствовал на себе взгляд. Хотя лицо закрывал щиток шлема, ощущение, что Маард на него смотрит, было четким.

— Привет, — спокойно ответили ему.

— У нас форс-мажор.

— Что-то с Тильдой? — голос Маарда выдал тщательно скрываемое волнение.

— Она за дверью, Гор! У меня не было выхода, девица натворила бы глупостей. Поверь моему опыту.

Рука поднялась к шлему, убрала темную пластину забрала. Взгляд серых глаз тоже остался прежним — холодный, стальной. Понимающий.

— Зачем ты привез ее, Джо? Врешь же, что выхода не было.

Джон До покачал головой.

— Гор, я похож на идиота? Думаю, что нет. И память у меня хорошая. Я даже помню, как ее звали. Элен. Вот фамилию не воспроизведу, увы. Но могу напомнить, как один горячий юноша переживал разрыв с ней.

— Я уже не тот юноша.

— Возможно. Но она — та еще девочка. И я позволил себе решать за вас обоих в ее пользу. Мне ни к чему суицидальные настроения у клиентки и депрессия у хорошего друга. Поверь — так будет не только честнее, но и лучше для вас двоих.

Маард помедлил, прежде чем ответить:

— Ты прав, наверное. Ладно, не будем тянуть. Зови.

— Ты в порядке? — зачем-то спросил До.

— Нормально. А как сам считаешь, достаточной развалиной выгляжу, чтобы напугать наивную девицу?

Не найдя подходящего ответа, До вернулся к двери.

— Сколько вам дать времени? — спросил, обернувшись на пороге.

— Джо, не издевайся! Не я тут распоряжаюсь. Сколько у нас времени?

— Четыре часа. Закончишь раньше — просто сообщи координатору. Там сейчас мой человек.

Шаг за порог. Взгляд на робко жмущуюся к стене Тильду.

— Ну, иди… Я буду в кабинете.

Только когда сухощавая фигура в белом скрылась за углом, девушка решилась войти. Пальцы были мокрыми, неприятно скользили по дверной ручке.

Тиль бесшумно прикрыла за собой дверь, огляделась. Комната маленькая — неуютная, кажется нежилой. Скорее, кабинет. Белые стены, все тот же кафель на полу. Вмонтированные в стенную панель приборы, несколько мониторов, тихо пикает кардиограф. В углу раковина и душевая кабина. В центре — конструкция, напоминающая кресло стоматолога с придвинутой тумбочкой. И затянутая в белую ткань фигура человека в нем.

— Маард?.. — негромко позвала девушка.

— Здравствуй, Тиль! — худая рука чуть поднялась в приветственном жесте.

— Мне можно подойти?

Маард хмурился.

— Когда решила приехать, не спрашивала. Упрямые вы, женщины. Извини, — он усмехнулся. — Обняться, видимо, не получится.

Она зачем-то разулась, оставила туфли у порога, прошла и села в кресло возле ложемента. Посмотрела на Маарда и опустила глаза.

— Я понимаю, что ты ожидала другого. Но я именно такой, — сказал он мягко.

— Я не ожидала. Просто…

— Не хотел тебя разочаровывать. Знаю, что это больно.

Слова давались Игорю с трудом. От них спазмом перехватывало горло. Хотелось поморщиться, как от кислого.

— Наверное, думала, что если поцеловать дракона, он обернется красавцем-принцем? — тонкие губы скривила горестная усмешка.

— Нет. Я знала, что дракон станет человеком, — девушка несмело тронула руку в белой перчатке. Напичканная электроникой перчатка выглядела мультяшно-большой. — Джо предупредил меня, что ты мне не обрадуешься, но… Иначе не могла. Пойми и прости.

Он вздохнул, посопел и сказал тихо:

— Чего уж… Только… Тиль, ты понимаешь, чем рискуешь? А вместе с тобой рискуют те, кто тебе помогает. Давай договоримся сразу. Ты больше не будешь откалывать такие номера. И позволишь нам о тебе позаботиться. Хорошо?

Она ссутулилась, уставилась в пол. Кап… Кардиомонитор выдал серию перебоев сердечного ритма, запищал. Маард мысленно досчитал до десяти. Вдох. Выдох.

— Тиль, я уверен, что нашел заказчика. За убийством твоего отца стоят очень крупные фигуры. Настолько, что тебе будет угрожать опасность, пока им не предъявят обвинение и дело не получит широкую огласку. Потому ты должна довериться мне и Джо и уехать. Это ненадолго.

— Я не вернусь, и ты это знаешь! — перебила она. — Меня увезут навсегда и очень далеко. Запретят возвращаться сюда — именно потому, что «крупные фигуры». Другое имя, жизнь с нуля… Ради безопасности, да? Ложь, Маард! Ты просто меня от себя прогоняешь.

— Не прогоняю. Я не смогу тебя защитить здесь, пойми, — он говорил спокойно, как с ребенком, вспоминая умение, которым когда-то гордился.

— Я останусь с тобой. Я на это способна — быть с тобой в любой ситуации. Или… ты мне не веришь? — девушка вскинула голову, будто получила пощечину.

— Тиль, что ты творишь? — он посмотрел ей прямо в глаза.

— Я буду глупости сейчас говорить, но… послушай. Я хочу быть с тобой. Только в этом я вижу смысл. Маард, я люблю тебя. И я так к тебе рвалась, чтобы…

Она смолкла, перевела дыхание. И выдохнула:

— Зря?..

— Я знаю, Тиль, — он вздохнул. — И только поэтому ты здесь. Только поэтому Джо согласился и дал нам время. Прошу — успокойся и задумайся. Ты понимаешь, что здесь опасно?

— Нет. И не хочу понимать, ты говоришь не то, что чувствуешь! — ему показалось, что девушка на грани срыва.

— Не кричи. Давай тогда с твоей позиции посмотрим. Раз ты уверена, что я тебя прогоняю. Подумай, что я могу тебе дать? Посмотри на то, чем я стал. Посмотри, Ти! Как это можно любить?

Он понимал, что в таком состоянии она вряд ли услышит доводы разума. Но попытаться стоило. Было тяжело, но он знал, ему нужно как-то ее убедить.

— Ты выбираешь за меня, вот так просто? — она уже не скрывала слез.

— Выбираю, — он старался говорить четко и не думать о том, что каждое сказанное им слово — словно брошенный камень. — Если ты меня любишь, то уйдешь. Мы навсегда будем вместе в твоей памяти. Иначе же… В эту комнату сможет войти любой и убить тебя. А я не смогу помешать. Ничем, Тиль! Я не хочу оставаться без тебя, рыжик. Ты наполняешь мою жизнь смыслом. Месяц назад мне было все равно, а сейчас снова хочется жить. Веришь, Тиль, даже ТАКОМУ хочется.

— Меня не убьют. Никто не посмеет сделать это здесь, — упрямо сказала она, хлюпая носом.

— Пусть так. Но что будет дальше с тобой, с нами?

— Помнишь, как ты дважды уже решал за меня? Первый раз, когда пытался выставить меня вон из пещеры. И я не послушалась. А потом ты отдал меня Грете, помнишь? Не прогоняй!

Ему стало больно. Сколько раз он сам упрекал себя в наивности, доверчивости. В том, что мог предусмотреть, и ошибся. И пострадали те, кто дорог.

— Помню, Тиль. Вот только выбора нет. Потому что шанс остался один. И ради того, чтобы ты его использовала, я готов дьяволу душу заложить.

Она сдернула с рук перчатки, размотала скрывающий волосы шарф. Встала, подошла к раковине, открыла кран, плеснула в лицо воды — полные горсти. Еще и еще.

— Странно. Из всех существующих выходов каждый из нас видит лишь один. И считает его единственным правильным, — грустно сказала девушка.

Она вернулась к ложементу, склонилась над Маардом. Внимательный взгляд скользил по его лицу, на губах играл отблеск улыбки.

— Я тоже знаю, как можно.

— Тиль, а Джо разрешил смывать грим? — дернулся Маард.

— Нет.

— Ну, ты даешь, — выдохнул он. — Хотя ладно, за полчаса вернем.

Она наклонилась к самому его уху — так, что щеку пощекотали мокрые рыжие пряди.

— Я уйду. Прямо сейчас — если не нужна тебе. Но если нужна… Покажи.

Он высвободил руку из перчатки-манипулятора, неуклюже коснулся бледной щеки. Ощущая влажную кожу под пальцами. Все слова куда-то подевались. Остался он, Тиль и тишина.

— Я к тебе… Чтобы просто побыть… — девушка льнула щекой к ладони, касалась губами шершавых пальцев. — Сколько лет ты один? Милый, родной… Я все это терпела, преодолевала ради прикосновения… Ради одного взгляда, ради слова… которого не слышу…

— Тиль… — он снова хотел что-то возразить, но… не смог. Потому что эта девочка была права. И у них были еще три часа. Целых три часа, которые хотелось запомнить, а не глупо растратить на выяснение отношений.

56

Электронный термометр равнодушно высветил сто четыре по шкале Фаренгейта. Маард нахмурился и положил его на стол у кровати, охнул от боли, рванувшей грудь.

Чудесно. Третий день — никаких изменений. Аспирин закончился, обезболивающее не помогало. Вчера начался кашель — изматывающий приступами, усиливающий боль. Дыхание стало частым. Маард старался дышать ртом, заглатывая воздух маленькими порциями — так становилось легче.

Силы таяли. Если в первый день после ухода Ингрид он кое-как смог похлебать супа, то дальше аппетит словно отрубило. Осталась жажда — дикая, превращающая горло в подобие растрескавшегося желоба. Пока мог, принес с кухни чашку и две кастрюли воды, оставил возле кровати. Пил жадно, прижимая чашку к груди, проливая на себя, на подушки и одеяло. Впрочем, иногда улыбался от мысли, что сейчас, как когда-то давно, пьет техническую воду. Может, поэтому все чаще являлась во сне пустыня, надежный рев вертолета, друзья рядом. Просыпаться не хотелось. Совсем.

Дни слились в густой кисель, щедро сдобренный болью и горячечным бредом. Казалось, что вернулась Ингрид, звонит в дверь, зовет Маарда — а он не может найти ключ и открыть. Потом вдруг оказывалось, что это не Ингрид, а Элен. «Не подходи ко мне! — просит она, глядя на него умоляющими глазами. — Я прошу — уйди, оставь меня, ничего не было!» И раскаленный докрасна ключ шипит на ладони, вгрызается в кожу. Дракон орет от боли и тоски, рвется в небо, хлопая уродливыми крыльями…

Маард открыл глаза и откинулся на подушку. Решать. Надо решать. Долго он не протянет — один, без лекарств. Значит, нужно успеть самое главное. Вставай, Калаи. Подъем, ну! Никто, кроме тебя, не заставит слушаться это слабое, липкое от пота тело.

Опереться на трясущиеся руки. Перенести центр тяжести, рывком подняться на ноги. Сразу закружилась голова, перед глазами поплыли темные пятна. Маард схватился заспинку стула, закашлялся. Долго стоял, пережидая новую вспышку боли. Потом осторожно сделал один шаг, другой, третий. «Не упасть, только не упасть. Сам уже не поднимешься, иди. Медленно, осторожно, но иди…»

Опустился на стул за письменным столом. Дождался, пока перестанет частить пульс и чуть потише станет боль глубоко под ребрами. Включил ноутбук, установил соединение с Интернетом. Вбил в поисковую строку имя и фамилию. Сперва на русском, потом запустил параллельный поиск на транслите.

«Оставь мне один шанс тебя увидеть. Тебя, с которой все началось. Тебя, которой все и закончится…»

Первая страница ссылок — сплошь упоминания вскользь с мужем — средней руки светским львом. И лишь на второй странице удача улыбнулась Маарду. Ссылка на страницу Элен Грюнвальд в одной из социальных сетей.

«Только не доступ френдс-онли, Элен. Пожалуйста…»

С фотографии на Маарда взглянули теплые синие глаза. Неудержимо захотелось коснуться золота волос, убрать несколько прядей, дотронуться губами до нежного ушка, скользнуть пальцами по высокой шее к ямке между ключицами.

— Здравствуй, Элен, — проговорил Игорь тихо-тихо. — Извини, что без приглашения. Мне очень нужно было тебя увидеть. Не вышло забыть. Прости меня.

Записи на незнакомом языке. Список друзей. Избранное видео, аудио. Фотоальбомы.

«Я просто посмотрю. Я страшно по тебе соскучился».

Виды зимнего Таллинна — родного города Элен, осень в Нью-Йорке, побережье Эйлата, набережные и мосты Питера, улицы Чикаго. Сердце дрогнуло, когда Маард увидел фотографию того самого кафе, где они познакомились. Элен, значит ли эта фотография для тебя хоть что-то? Или просто — забавное фото на память?..

Еще альбом — с фотографиями самой Элен. От отсканированных школьных портретов с белыми бантами до снимков этого года. Ты не меняешься, Элен. В любом возрасте ты — это ты. Такая прекрасная… С искорками в смеющихся глазах.

Семейный альбом Маард хотел пропустить, но, поколебавшись, все же открыл. Дети… Трое мальчишек. Десятилетний Мехель — копия отца, семилетний Юхан — тот самый «Эмиль», с которым Маард встретился в «Гранд Шангри-Ла». И третий — годовалый малыш. Гор. Темные, слегка вьющиеся волосы, серьезный взгляд внимательных серых глаз, крепкие кулачки, сжимающие воротник маминой блузки. Маард попытался рассмотреть выражение глаз Элен, но зрение вдруг снова поплыло — не то от переутомления и температуры, не то…

Он сделал закладку на страницу, выключил ноутбук и долго сидел, прикрыв ладонью глаза. Улыбался уголками рта.

— Жить, Элен. Я хочу жить. И я буду жить — до упора.

Встал, медленно, держась стены, добрался до кровати. Лег, закашлялся, уткнувшись лицом в подушку. Дождался, когда утихнет боль, и взял с прикроватной тумбочки телефон. Хотел позвонить маме, но подумал и не стал. Что бы он сказал ей? Что тяжело болен, и неизвестно, что будет с ним завтра? Не нужно. Пусть думает, что все хорошо. Что он просто забыл позвонить. А потом… Без «потом». Надо дожить до завтра.

Нашарил на комоде вырванный из блокнота лист. Долго разбирал написанные неровным почерком цифры, набрал номер — почти наугад.

— Вас слушают, — откликнулся мужской голос.

— Доктор Райнер, это Гор Маард, — дыхание сбивалось, рвался изнутри проклятый кашель.

— Что-то случилось? — напряженно спросил он.

— Дракона… не уничтожайте.

— Гор, что с голосом? Вы в порядке?

— Нет. Мне нужна помощь. Срочно.

— Вы дома?

— Да.

— Я приеду.

Через час машина Райнера скрипнула тормозами возле дома. Маард порадовался, что забыл закрыть входную дверь: спуститься со второго этажа и впустить доктора самостоятельно он бы не смог. Все, на что хватило сил, — позвонить на мобильник и сообщить, в какой комнате он находится. Райнеру пяти минут хватило на осмотр и пару вопросов. Он помрачнел и проговорил, старательно подбирая слова:

— Гор, если я не ошибся, у вас пневмония. Я ошибаюсь очень редко. Дело серьезное. Я вас забираю в НайнФлэгс. Или…

— Я сам чувствую… Без лекарств — вот-вот.

— Да. И я рекомендую сразу подключиться к дракону. Он возьмет на себя часть функции дыхания. Если не сможете дышать как следует, даже искусственная вентиляция легких может оказаться неэффективной.

Игорь кивнул.

— Пусть. Как надо… Я хочу жить.

Райнер вздохнул, взъерошил пятерней густые волосы. Видно было, что он не ожидал от Маарда такой сговорчивости.

— Давайте собираться, Гор. Вам помочь одеться?

Соглашаться на постороннюю помощь было неудобно, но необходимо. Оделся Игорь сам, но вот документы и необходимые вещи — ноутбук, фотографию Элен, мобильник — пришлось собирать Райнеру.

— Гор, мне позвонить Ингрид? — осторожно спросил доктор, когда они вдвоем медленно спускались по лестнице к машине.

Маард покачал головой.

— Нет. И после — тоже не надо. Не нужно ей знать.

Райнер открыл входную дверь, бережно придерживая Игоря под руку.

— Она все равно узнает. Будет звонить. Работа у нас одна, так что…

— Не говорите ей. Или скажите потом. Когда все кончится.

Уже в машине, устраивая Маарда полулежа на сиденьи с опущенной спинкой, Райнер сухо сказал:

— Нельзя быть такими жестокими к тем, кто нас любит.

Игорь долго молчал, потом все же ответил:

— С любящими порой лучше быть жестоким, но живым. Лучше, чем мертвым и добрым.

По дороге Райнер позвонил кому-то, заказал на Маарда пропуск и велел пригнать к входу в главный корпус терапевта и фармаколога. Встречали их чуть ли не с барабаном и горном. Даже Грета примчалась — перепуганная и в слезах, но, к счастью для Маарда, Райнер ее куда-то быстро отправил с поручением. Подогнали каталку, Маард покосился на нее с ужасом.

— Я сам, если можно.

— Лучше лечь, — мягко сказал Райнер. — Идти придется далеко. Вам сейчас надо как можно меньше двигаться. Хотя бы для того, чтобы не провоцировать боль.

Игорь задумался. Он прав, но… Неизвестно, получится ли еще когда-нибудь пройтись.

— Я дойду.

Райнер перехватил его взгляд. Хотел что-то сказать, но, видимо, передумал. Просто кивнул.

— Проводите, доктор? А по дороге расскажете, что меня теперь ждет.

Прошли к лифтам по длинному коридору. Маарда все тянуло оглянуться, но он знал, что от этого будет лишь хуже. «Ты уже все решил. Успокойся и иди вперед. Отступать — это не дело. Иди и слушай, что говорит док».

— Препараты придется вводить внутривенно, — монотонно повествовал Райнер. — Так же первые дни поступим с питанием. Гор, запомните одно простое правило: чем дольше вы будете в контакте с моделью — тем легче вашему организму. Сейчас речь идет не об удобствах, а о выживании. Потому прерывать контакт можно лишь для того, чтобы сходить в туалет или душ.

— В душ я сам не смогу, — тихо сказал Маард.

— Никакой самодеятельности! — покачал головой его собеседник. — С вами на связи круглосуточно будут сотрудники корпорации. Кто-то из координаторов. С момента подписания вами контракта с корпорацией их прямая обязанность — помогать вам. Никакого стеснения — люди за это получают деньги. Кстати, как вы желаете получать оплату вашей работы?

— Работы? — переспросил Маард.

— Именно. Работа оператора моделей оплачивается. Так, из лифта — направо.

«Вряд ли мне теперь понадобятся деньги, — подумал он. — Хотя… Пусть будут».

— Мне нужен счет в банке, с которого я смогу делать переводы через Интернет.

— Хорошо, Гор. Я об этом позабочусь. Еще вопросы?

— Вы сказали, разрывать контакт как можно реже. А сон?

— Не помеха. Можете спать, сколько вам угодно. Единственное — не когда дракон контактирует с людьми или гуляет.

— Вы его выпускаете?

— Сейчас нет. Но когда вы научитесь управлять им, дракона переведут на волю. На территорию парка, в специально отстроенную пещеру.

— Угум, — только и выдал Маард.

Вошли в уже знакомый Игорю белый бокс. Райнер поставил сумку с вещами на тумбочку возле ложемента. Накрыло болезненной тоской. Все. Конечный пункт.

— Присядьте пока, Гор. Я отойду за бумагами. Я тут еще и за юриста сегодня.

Молча кивнул, сел на край ложемента. Сквозь ленты жалюзи виднелась панорама строящегося парка. Ингрид много про него рассказывала. Летом там будет красиво. А сейчас холодно, дождь и грязно.

Райнер вернулся быстро, принес ручку и папку с документами.

— Это ваш контракт, Гор. Ознакомитесь?

Минут пятнадцать ушло на чтение. Формальность — не более. На самом деле Маарду было абсолютно все равно, что за условия предлагает ему НайнФлэгс. Выжить. Выжить — и все. И жить как можно дольше.

— Мистер Райнер, я согласен по всем пунктам, но я хотел бы оставить за собой одно право.

— Вы про пистолет в вашей сумке? — неожиданно-спокойно спросил тот.

— Про него.

Райнер задумчиво потер подбородок.

— Я вас понимаю, Гор. Давайте подведем это под пункт «невозможность выполнения своих обязанностей в случае тяжелой болезни». Вы в своем праве.

— У вас разрешили эвтаназию? — попытался пошутить Игорь.

— Нет. Но я тоже человек. И мужчина. Только, Гор, у меня к вам встречная просьба. Или нег — информация к размышлению. Я и госпожа Ларсен продолжаем искать способ вылечить вас. И с каждым днем решение проблемы все ближе. Гор… не торопитесь.

Вспомнились задорные искорки в глазах Элен. Сероглазый карапуз, носящий его имя. И монетки, брошенные в Мичиган два года назад.

Чтобы вернуться.

— Мне есть, ради чего жить. И незачем торопиться. Дайте, пожалуйста, ручку, мистер Райнер. Где именно нужно подписать?

…Далеко-далеко в Бергене вдруг сама собой упала со стола и разбилась маленькая кофейная чашка. Ингрид Ларсен бережно собрала с пола фарфоровые осколки и тихо сказала по-русски:

— На счастье.

57

…— Маард, а давай я время остановлю?

Открывать глаза не хотелось. Чуть влажные пальчики бережно поглаживали его грудь, и каждое касание хотелось запечатлеть в памяти. Тильда лежала рядом, прижавшись к боку теплым мягким животом, задумчиво водила рукой по телу.

— Я тут подумала… Время — оно относительно. Его нет в часах. Это не оно там тикает. Оно не измеряется так, как его хотят мерить. Секунды, минуты, часы — это все искусственное, людьми придуманное. Зачем? Может, для меры поступка. Или для оправдания. А время… Оно разумное, своенравное… — девушка монотонно мурлыкала, а Маард слушал, слушал… — С ним иногда можно договариваться. Оно слушает. Потому что весь мир живой, да… и оно в мире… И если мы с тобой очень-очень попросим…

— Будем жить вечно, — серьезно сказал он и поцеловал рыжую в макушку. — Я-дракон и моя Тильда, которая пахнет детским мылом.

— Я не хочу вечно. Я хочу… пусть мало, но рядом с тобой, — сказала девушка тихо.

Тиль села, склонилась над Маардом — растрепанная, розовощекая, с сияющими глазами. Хотелось запомнить ее такой. Теплые обветренные губы коснулись ключицы, шершавый язычок провел дорожку к шее. Секунда — и Тильда уже бережно целует его в угол рта.

— Ты так интересно улыбаешься… Можно еще? Я тебя запоминаю, родной. Вкус, запах, улыбку, прикосновения. Я все это спрячу глубоко-глубоко, чтобы никто не отобрал, чтобы навсегда со мной…

— Маленькая…

— Я утомила тебя, наверное?

Он усмехнулся, покачал головой.

— Ты меня живым делаешь. Спасибо тебе.

Она поджала губы, как обиженный ребенок.

— Ты говоришь об этом так, будто это одолжение с моей стороны. Не веришь? А я люблю тебя, чудо ясноглазое…

Маард чуть сжал ее пальцы.

— Меня или дракона? — усмехнулся.

— Тебя, мой дракон.

Время текло поцелуями. Нежностью. Нехитрыми ласками. Тонким запахом пота. Струилось между пальцами растрепанными рыжими прядями.

— Не стригись больше. Ты смешная, когда кудрявишься.

— Все, как ты захочешь, родной.

— Я тебя попрошу. Когда освоишься на новом месте — заведи блог. С фотографиями. С записями о событиях своей жизни. И я никогда больше не потеряю тебя из вида.

— А как ты меня найдешь?

— Сомневаешься в способностях последнего дракона?

Оба рассмеялись. Действительно, какая нелепая мысль — чтобы Маард не нашел Тиль. Ну быть такого не может!..

Дверь распахнулась без стука, впуская Джона До. Девушка стыдливо сжалась, тесно прижавшись к Маарду. Визитера, похоже, совершенно не смутила нагота обоих.

— У нас гости, Маард. К тебе полиция. Максимум, на сколько смогу задержать — пять-десять минут, — тут он обратил внимание на Тильду: — Ты что наделала, бестолковщина? Куда теперь тебя девать в таком виде? Кто тебе разрешал грим смывать?!

— Не ори на нее, — спокойно сказал Маард. — Займись полицией и срочно вызови своих людей. Тяни, сколько сможешь.

Джон До вышел, от души грохнув дверью, вымещая на той всю свою досаду и, похоже, растерянность.

— Они за мной идут…

Маард взглянул на девушку: бледная, неподвижная, зрачки огромные, как у кошки.

— Не бойся. Давай быстро и спокойно одеваться. Поможешь мне немного?

Тильда кивнула, быстренько натянула на себя белье, набросила пиджак на плечи и принялась помогать Маарду облачаться в соп-сьют. Руки едва заметно дрожали, застегивая «молнии», «липучки» и кнопки. Маард успокаивал, говорил с девушкой ласково и уверенно.

— Все будет хорошо. Не нервничаем. Открывай окошко, родная. Сейчас я подгоню тебе лучшее в мире такси — черное, крылатое. Оно тебя отнесет к машине, которая приедет к тому времени. Все будет в порядке, Тиль.

Девушка села рядом, прикоснулась к губам поцелуем.

— Я в тебя верю, любимый. И я спокойна.

Врала. Глаза выдавали волнение, пальцы никак не могли справиться с «молнией» на юбке. Скомкала шарф, выдвинула ящик тумбочки, замерла.

— Зачем тебе здесь пистолет?

Улыбнулся.

— Уже не знаю. Наверное, как память. Вещь из прошлого.

Она бережно закрыла ящик, повернулась к Маарду посветлевшим лицом.

— Я босиком полечу, мой хороший. Каблуки поранят Браза Нигга. Туфли в душевую кабину заброшу, можно? Чтобы никто не увидел. Так… давай приподнимемся чуть-чуть — помогу шлем надеть. Ты будешь меня слышать, Игорь?

Собственное имя из ее уст показалось непривычно-чужим. Слишком давно… столько лет его никто по имени не называл. А тут она… Сделал усилие — притянул девушку к себе, поцеловал. Потом отпустил. Смотрел, как она выпрямляется, как играет на щеках румянец, как блестят испуганные и такие нежные глаза.

— Я буду тебя слышать, но не всегда. Объявится полиция — придется прервать контакт с драконом. Не бойся. Он уже большой, умный парень. Я его выдрессировал на голосовые команды. Так что «левее», «правее», «вверх», «вниз» и «садимся» он понимает. Он будет тебя слушаться — я уверен. Все, родная моя. Пора. Все будет хорошо.

Опустить забрало шлема. Самым краем сознания успеть зацепить ее отчаянное «я тебя люблю, слышишь?» Установить контакт. Темнота. Тишина. Словно издалека появляется, нарастая, обретая четкость, звук — спокойное дыхание дракона. Давай, дружище. Подъем. На крыло — и как можно скорее сюда. И слушайся. Я тебя очень прошу: сегодня — беспрекословно.

Скользит, проносится под серебряным брюхом укрытая опавшей листвой земля. Пестрый платок — сочетание золотых, зеленых и буроватых пятен. Коробочки построек. Крохотные, словно игрушки, аттракционы в парке. А вот и корпоративные здания впереди. Взгляд выхватывает главный корпус, лихорадочно шарит по окнам, выискивая одно — открытое, с девичьей фигуркой на подоконнике. «Тиии…» Да, приятель. Вот она, наша девочка. Давай теперь мягче и ближе. Зависни возле окна, положи голову на подоконник. Молодец. Так и держись.

— Добро пожаловать на борт, милая, — собственный голос в ушах отдается эхом. — Я его держу. Осторожно перебирайся на шею. Сможешь?

— Да, я постараюсь.

Девушка медленно ползет по шее дракона, судорожно хватаясь за костяные шины вдоль хребта. Маард чувствует, как Тильду колотит от страха.

— Спокойнее, спокойнее. Все получается. Ты моя умница. Можешь ножкой опереться на наш нос — он удобный и надежный. Воооот… Еще чуть-чуть. Разворачивайся. Садись. А теперь держись крепче.

Ящер с коротким рыком оттолкнулся от подоконника и взмыл вверх. Маард успел услышать тихое испуганное «ой» и почувствовать, как прижалось к дракону теплое тело. Несколько минут спустя на плечо Маарда опустилась чья-то рука, и мужской голос извне окликнул:

— Гор Маард, это офицер Льюис, полиция. Уделите мне несколько минут.

Небо перед глазами погасло, уступив место темному пластику щитка. Теперь главное — спокойствие.

— Я вас слушаю, офицер.

— Хотел поговорить с вами о недавнем инциденте на шоссе.

От сердца отлегло. Не Тиль. Всего лишь нарки в машине…

Полицейский спрашивал, Маард отвечал, улыбаясь уголками рта. Все в порядке. Он не за ней пришел. Просто опрос свидетеля. Всего лишь. Тильду не найдут. Она в безопасности. Теперь ей ничто не угрожает. Все хорошо.

Когда вопросы у копа иссякли, и он принялся прощаться, в комнату влетела встревоженная Грета и выпалила, задыхаясь:

— Маард, контакт с драконом, быстрее! Простите, офицер… там срочное. И не могли бы вы выйти? Личное дело.

Полицейский ретировался молниеносно. Маард снова на мгновения погрузился в темноту.

… — Тииии… — надрывно, жалобно тянул дракон. Сердце на мгновение замерло, сжалось.

Запах гари. Язычки пламени на траве — ровный полукруг в трех метрах от зверя. Что ж ты делаешь… Чуть поодаль — какие-то люди, среди них — Джон До: видно, что хочет подойти, а ящер не дает.

— Маард, черт подери, Маард! Убери зверя! Вниз посмотри! Внииииз!..

Дракон изогнул шею, позволяя Маарду увидеть, куда показывал Джо. Тильда лежала между лапами ящера, неестественно подвернув под себя руку. Глаза открыты, дышит тяжело.

— Родная… Ты чего?

Бледные губы чуть шевельнулись. И еще. Маард склонился к ее лицу.

— Я упала… Не ругай его… — прошелестело чуть слышно.

— Где болит, Тиль? Пошевели пальцами! Пожалуйста!

Подбежали люди с носилками, дракон зашипел, набрал в грудь воздуха. Выдохнул пламя с мощным ревом, заставив всех отбежать на безопасное расстояние.

— Маард, держи ящера, твою мать так! — снова заорал Джо. — Она умрет здесь и сейчас, если ее не забрать! Дай подойти людям! Убери дракона!!!

Ящер рвался, шипя, тянулся к Тильде, жалобно ревел. Маард из последних сил тащил его в сторону. Каждый шаг — с трудом. Через боль.

— Мне не больно… Я ничего не чувствую, — прозвучало в ушах еле различимое. — Совсем… Машины не было… Не ругай… Нечаянно…

И стихло.

Языки пламени, пляшущие на травинках. На ее шарфе похожий рисунок… и рыжие пряди пахнут детским мылом. Не стригись больше, родная, я очень хочу запомнить тебя такой…

Эпилог

В этой части корпуса всегда тихо. Никто не мечется, роняя бумаги, не спорит с коллегами, не болтает по телефону. Здесь нет запахов, характерных для лабораторий, столовой, личных кабинетов или конференц-зала. Здесь только моя память, тишина и белый кафель коридора за автоматическими дверями. Если я сделаю ровно шаг вперед, видеокамера считает данные с бейджа на моем пиджаке, и хитрый механизм бесшумно откроет передо мной двери. Но этого шага не будет.

Мне стыдно. Гадкое, разъедающее душу чувство, подзабытое взрослыми. Я стою перед этими дверями, как в детстве перед мамой, у которой всегда боялась просить прощения — именно потому, что было стыдно. Стою и слушаю тишину. Часами.

Изредка мимо проходит кто-то из координаторов. Всегда в одну и ту же комнату — первую слева по коридору. На секунды открывается глухая дверь, и я вижу со своего места часть белого бокса, висящее на крючке полотенце, легкое кресло у стены и вход в душевую. А иногда мне везет, и прежде чем дверь закроется, я успеваю услышать его голос.

Мне кажется, он совершенно не меняется с годами.

Иногда мимо меня проходит Грета. Делает вид, что не узнает. Я не вправе обижаться или осуждать ее за это. Я вообще ни на что теперь не имею права. Какие права у тени? Наверное, только одно: появляться, когда позволяет свет. Вот и я приезжаю сюда год за годом. Всякий раз, когда случается перерыв в работе больше чем на три дня.

Приезжаю, чтобы постоять у входа в медблок, услышать его голос и вспомнить…

Приглушенные ковровой дорожкой шаги за спиной. Джона я уже стала узнавать по походке. Я обернулась, он поманил меня жестом.

— Иду, — сказала я одними губами.

Посмотрела сквозь стекло на дверь бокса. Я никогда с ним не прощаюсь — даже мысленно. Маленький ритуал, чтобы вернуться. Улыбнулась и на цыпочках побежала догонять Джона.

Как только за нами закрылись двери лифта, он спросил:

— Когда ты перестанешь трусить и войдешь к нему?

— Никогда, — честно ответила я. — Когда тебе надоест спрашивать одно и то же?

Он развел руками.

— Ты сама выдумала себе страх. Однажды я подкрадусь, сгребу тебя в охапку и сам к нему отволоку. Хватит мазохизма.

— Джон, я его бросила. Я не выдержала, испугалась, сбежала. Именно тогда, когда больше всего была ему нужна.

— Тогда зачем ты каждый день простаиваешь тут по несколько часов?

— Мне хочется быть рядом. Но я понимаю, что я этого не заслужила.

— Слушай… — он щелкнул длинными пальцами. — Ты тут уже почти полтора года. Работаешь, свидетельствуешь в суде по делу Райнера, выхаживаешь его дочь, носишься со зверьем — и ни дня на отдых. Может, хватит с тебя искупления и пора прекращать все это?

Кабина остановилась, лифт бесшумно открылся.

— Вертолетом полетим? — спросила я.

— Если только ты не хочешь поистязать себя двухчасовой прогулкой по бездорожью.

Шутник. Но я привыкла.

Серебристая легкая «стрекоза» высадила нас у подножия горы через десять минут. Я запахнула получше плащ и приготовилась ждать.

— Расслабься! — провозгласил Джон. — Смотри, какая красота вокруг! Весна! Чувствуешь, как листва пахнет? А на входе в парк магнолии цветут. Наслаждайся каждым днем! Весна — она такая короткая…

— Джон. Мне очень хочется и весны, и запаха листьев, и магнолий. Но сейчас не до того. Я очень волнуюсь. Прости.

Он подошел, погладил меня по плечу.

— Выдыхай понемногу. Смотри: заказчика убийства Алекса нашли, Тильда в безопасности под твоим присмотром, у Маарда все ровно и спокойно, никаких ухудшений. Я понимаю, что сейчас нам предстоит нечто ответственное, но давай не нагнетать. Все будет хорошо.

Я молча кивнула. Оптимист вы, мистер Джон До. Только я не могу не думать о том, что дочь моего друга парализована и ее тазовые кости собирали по кускам, что в грудном отделе ее позвоночника — две металлические пластины, что из-за разрывов пришлось удалить почку и долю печени. И что Гор мучается, просит у тебя же, Джон, разрешения ее увидеть, а ты запрещаешь — день за днем, полтора года.

— Джон, зачем их держат на разных этажах? Почему ты не разрешаешь…

— Тихо-тихо, — Джон улыбнулся и поднял руки вверх. — Я сдаюсь. Если все получится — переведу твою девочку на один с ним этаж. Только зачем это? Подумай сама: если бы ему сказали о том, что мы, а точнее — ты делаешь, он бы одобрил? Ему стало бы спокойнее? Ингрид, иногда людей лучше ставить прямо перед фактом, а не изводить ожиданием и перспективами. А уж Маарда — тем более. О, возвращаются. Готовься принимать груз.

Над нами зарокотал вертолет. Я отошла подальше, предоставив Джону руководить действиями пилота. На площадку медленно опустили громадный металлический ящик, люди в вертолете отцепили трос, удерживающий груз, и через минуту мы с Джоном снова остались вдвоем.

— Ингрид, узнай, как девочка, я пока отомкну замки.

Я потянулась к рации, но тут заверещал мобильник.

Пришлось ответить.

— Да, Пьетра, что такое?

— Вы можете говорить? — раздался взволнованный голос моей лаборантки.

— Сейчас нет.

— Тогда я вам высылаю видеофайл. Посмотрите сразу, как получите! Это очень важно! Две крысы, которым мы вводили ваш препарат, шевелят лапками! Мышцы заработали!

В этот момент Джон закончил возню с последним замком, с усилием потянул на себя ручку. Я подбежала помочь, и вдвоем мы открыли ящик.

— Ну, выходи, — обратился Джон к мерцающим в темноте зеленым огням.

Мы отошли в сторону. Минуту спустя из ящика показался сперва покрытый нежным пухом широкий нос, а через мгновение снежно-белый зверь выметнулся на свободу, расправляя крылья. Тишину прорезал звонкий девчоночий крик:

— Игорь! Игорь!!!

Громадный черный дракон спикировал к подножию горы мгновенно, растрепав мои волосы ветром крыльев. Потянулся мордой к маленькой самке с белым оперением и тихо засвистел:

— Тии…

Я схватила Джона за руку, рванула за ящик.

— Пойдем, — попросила я шепотом. — Пусть они вдвоем… пожалуйста.

Мы шли долго, прежде чем я решилась оглянуться. Над лесом парила фантастическая пара: огромный черный дракон и маленький белый. И вдруг вспомнился берег океана, шум волн и биение прочной, тонкой нити в руках.

— Джон, — сказала я с улыбкой. — Давай запустим воздушного змея?..

Послесловие

В заключение хочется поблагодарить тех, ради кого была написана эта книга.

Олег говорит, что самая красивая панорама открывается лишь с края обрыва.

Спасибо вам, живущим вопреки диагнозам и приговорам. Спасибо вам за то, что находите в себе силы радоваться этому миру. Спасибо за то, что не боитесь любить и быть с теми, кто вам дорог. Спасибо вам за ваше мужество, стойкость и жизнелюбие. Каждый из вас — настоящий боец. Никогда не сдавайтесь.

Даже в самых слабых руках можно удержать целый мир.


Отдельная благодарность — Маме Вере. Спасибо Вам за жизнь, любовь, мужество, свет, талант Ваших замечательных детей.

Не грусти! Родная, не грусти!
Все пройдет, как тихая печаль.
Улыбнись! Ну хоть глазами… Улыбнись!
И не надо плакать… Обещай?
Скоро ускользающий рассвет
Колкий снег швырнет в твое окно.
И, срываясь с визга на фальцет,
Будет злобно лаять телефон.
Выставят нам счет разлук и бед —
Вычтут осень и прибавят снег.
Будет вновь ночных забот забег —
Помесь лжи и боли… грязь для всех.
Будут дни как годы. Ни при чем?
Все нелепо… как зимой дожди.
Ничего, что сумрак за стеклом.
Только я прошу тебя… Дождись!
Анна Семироль

Примечания

1

Независимость (англ.).

(обратно)

2

«Я то прячусь от чужих взглядов. / То нахожусь в центре внимания. / Я теряю святость, / Стараясь не отставать от тебя. / И я не знаю, смогу ли я это сделать. / О, нет, я сказал слишком много. / Я сказал недостаточно», — фрагмент песни «Loosing my religion» группы R.E.M.

(обратно)

3

Звание в армии Израиля, соответствующее прапорщику. Главстаршина базы.

(обратно)

4

Чудо израильской боевой техники, «щебнемет».

(обратно)

5

Новобранец.

(обратно)

6

Салага (дословно — молодой, слабый).

(обратно)

7

Курс молодого бойца.

(обратно)

8

Производное от «Голани» — элитная пехотная дивизия армии Израиля.

(обратно)

9

«Положение (номер) два» — исходная поза при отжимании.

(обратно)

10

Контрразведка Израиля.

(обратно)

11

Разведвойска.

(обратно)

12

Старшее офицерское звание в армии Израиля.

(обратно)

13

Парламент Израиля.

(обратно)

14

Бойцы группировки «Хезболла».

(обратно)

15

Израильским танк.

(обратно)

16

Понт (ивр.).

(обратно)

17

Электрошоковое оружие.

(обратно)

18

Кустарно изготавливаемая твердотопливная неуправляемая ракета класса «земля-земля».

(обратно)

19

Кондиционер (ивр. диалектн.).

(обратно)

20

Камера оперативного наблюдения.

(обратно)

21

Виктор Цой, «Пачка сигарет».

(обратно)

22

Знаменитая американская тюрьма.

(обратно)

23

Спецподразделение инженерных войск армии Израиля.

(обратно)

24

Огнепоглощающее вещество.

(обратно)

25

Окаймление по периметру выреза в палубе судна.

(обратно)

Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • 11
  • 12
  • 13
  • 14
  • 15
  • 16
  • 17
  • 18
  • 19
  • 20
  • 21
  • 22
  • 23
  • 24
  • 25
  • 26
  • 27
  • 28
  • 29
  • 30
  • 31
  • 32
  • 33
  • 34
  • 35
  • 36
  • 37
  • 38
  • 39
  • 40
  • 41
  • 42
  • 43
  • 44
  • 45
  • 46
  • 47
  • 48
  • 49
  • 50
  • 51
  • 52
  • 53
  • 54
  • 55
  • 56
  • 57
  • Эпилог
  • Послесловие
  • *** Примечания ***