Дурацкое задание [Джо Аберкромби] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Джо Аберкромби Дурацкое задание

(перевод Л. Дукорской)

Джо Аберкромби окончил ланкастерскую среднюю школу и Манчестерский университет, где изучал психологию. Работать пошел на телевидение монтажером программ. Первый роман «Кровь и железо» («The Blade Itself») опубликовал в 2004 году, затем последовали две книги «Прежде чем их повесят» («Before They Are Hanged») и «Последний довод королей» («Last Argument of Kings») из трилогии «Первый закон» («Туhe First Law»). Позже появилась книга «Лучше подавать холодным» («Best Served Cold»), не входящая в трилогию. Сейчас автор трудится над следующим произведением, названным «Герои» («The Heroes»). Джо Аберкромби с женой Лу и двумя дочерьми, Грейс и Евой, обосновался в Бате. Он по-прежнему занимается монтажом и редакцией концертов и музыкальных фестивалей для телевидения, однако теперь большую часть времени работает над написанием остросюжетных и хорошо сдобренных юмором романов фэнтези.

Кроу обгрызал загрубевшую кожу у ногтей, как это делал всегда. Ему было больно, впрочем, не больнее, чем обычно. Давно пора прекратить заниматься подобной ерундой, даже если поступал так всегда.

— Ну почему, — тихо пробормотал он с горечью, — мне всегда достаются самые дурацкие задания?

Деревня примостилась на берегу протока: горстка мокрых соломенных крыш, торчащих в разные стороны, словно волосы идиота, обнесенная грубо отесанным в человеческий рост частоколом. Плетеные лачуги и три длинных уделанных грязью строения, самое большое из которых подпирали кривоватые столбы со скверно сработанными вверху головами то ли драконов, то ли волков, а может, и еще кого, явно предназначавшиеся для отпугивания чужаков, вызвали у Кроу ностальгию по доброму плотницкому топору. Из труб темно-серыми клубами вырывался дым. На полуобнаженных ветвях все еще трепетали пожухлые бурые листья; вдалеке едва различимые солнечные лучи тускло мерцали на глади гниющих топей, простиравшихся до самого горизонта. Во всем этом не было ни единого намека на романтику.

Изумительная прекратила почесывать зарубцевавшийся шрам, волосы, хотя и были коротко подстрижены, скрывали его от чужих глаз.

— Выглядит, — заметила она, — как гребаный нужник.

— Мы находимся к востоку от Кринны, так? — Кроу, сморщившись, сплюнул клочок кожи, розовая отметина, оставшаяся на пальце, саднила сильнее обычного. — Этот, как ты выразилась, нужник растянулся на добрую сотню миль во все стороны, кроме него, тут ничего нет. Робин, ты уверен, что это то самое место?

— Уверен. Определенно она говорила о нем.

Кроу нахмурился, осматриваясь. Он не мог понять, в чем истинная причина его столь явной неприязни к Робину, простаку с физиономией, смахивающей на морду горностая, — единственному человеку, находившему для них задания — впрочем, чаще всего совершенно идиотские. Возможно, и в том и в другом.

— Не определенна, а определенно, тупица.

— Ты понял, о чем я, верно? «Деревня у речного протока, — сказала она, — к югу от топей, три вытянутых здания, опоры самого крупного с вырубленными лисьими головами».

— Ах вот оно что. — Кроу щелкнул пальцами. — Так это, оказывается, лисьи головы.

— Люди клана Лисицы.

— Неужели?

— Она сказала.

— А вещица, которую нужно принести, какая она?

— Ну просто вещица, — ответил Робин.

— Значит, просто.

— Такая… Такой вот длины, думаю. Она ничего точного не сказала.

— То есть говорила весьма неопределенно, не так ли? — растянула рот в улыбке Изумительная.

— Еще сказала, вокруг нее будет свет.

— Свет? Какой именно свет? Как от говенной волшебной свечки?

Робин лишь пожал плечами, от чего проку никому не было.

— Не знаю. Сказала: «Узнаете, как только увидите».

— Чудненько. — Кроу и предположить не мог, что скверное настроение может стать еще гаже. Теперь узнал. — Просто чудненько. Выходит, ты хочешь, чтобы я рисковал жизнью — и своей, и команды — за вещицу, которую мы узнаем только тогда, когда увидим?

Кроу сполз с холма, откуда, лежа на животе, изучал деревню, поднялся и принялся счищать с куртки налипшую грязь, угрюмо бормоча про себя проклятия. Куртка почти новая, нужно ее поберечь. И еще, давно пора понять, что все эти дурацкие задания — напрасная трата времени и сил, из-за них вечно оказываешься по уши в дерьме. Спустившись по склону, он, словно отбрасывая сомнения, мотнул головой и размашисто зашагал к остальным, лавируя среди деревьев. Шагал твердой уверенной походкой истинного предводителя, которому все по плечу. Кроу придавал этому особое значение.

Можно сказать — принципиальное, особенно если затруднялся принять решение.

Робин едва не наступал на пятки. Его дребезжащий голос послышался за спиной:

— Она не сказала ничего точного о вещице, ясно. Всегда так делает. Просто буравит тебя глазищами… — Он содрогнулся. — Велит: «Достань вещицу» — и откуда. Это ее размалеванное краской лицо, голос и пот льется по тебе, чертов страх, когда глядит… — Вновь содрогнулся, на этот раз сильнее, под стук гнилых зубов. — Ничего не спросил, говорю тебе. Хотел быстро убраться, чтоб прямо там не обмочиться. Убраться, добыть вещицу, какую надо…

— Надо же, очень мило с твоей стороны, — заметил Кроу. — Осталось совсем ничего — спереть вещицу?

— Учитывая положение дел на данный момент, — задумчиво начала Изумительная, проблески света и тени сменялись на худощавом лице, обращенном к верхушкам деревьев, — недостаток информации представляет собой серьезную проблему. В деревне такого размера нечто может быть всем, чем угодно. Но чем именно? Что за вещица? Вот суть вопроса. — У нее явно было философское настроение. — Некто блеет, были голос, краска, еще аура страха, но в нашем случае… провальное дельце.

— Вовсе нет, — поправил Кроу, — провал был бы неизбежен, вздумай она сама припереться сюда за Кринну и если б ненароком ей перерезали глотку из-за отсутствия конкретики в деталях этого долбаного дела, ради которого мы, собственно, и приволоклись.

Прежде чем выйти на поляну, он еще раз окинул Робина суровым взглядом.


Скорри сидел скрестив ноги, и затачивал ножи. Восемь из них, от узкого, не длиннее мизинца Кроу, до массивного, для рубки деревьев, больше похожего на короткий меч, были аккуратно разложены на траве, островками покрывающей землю. Девятый был в работе, точило плавно скользило по стали: вжик-вжик, жалкий аккомпанемент к его мягкому высокому голосу. Да, Скорри Типто обладал чудесным певческим голосом. В лучшие времена он, без сомнения, стал бы популярным бардом, но сейчас компанию ему составляли воры и убийцы. «Печально, но факт», — отметил про себя Кроу. Что поделать: таково оно, настоящее время.

Рядом со Скорри расположился Брэк-и-Дайн, обгладывавший кроличью кость. Его рот постоянно кривился, как у овцы, щиплющей траву. Здоровенная и очень опасная овца. Кость в колоссальной, покрытой синими татуировками ручище походила на зубочистку. Веселый Йон с отвращением разглядывал его, словно здоровенную кучу дерьма. Брэка подобное отношение не расстраивало: укоренившаяся привычка Йона извращать все и вся подобным образом была общеизвестна. На всем Севере не отыскать парня заунывнее. Отсюда и прозвище с точностью до наоборот.

Вэрран из Блая опустился на колени перед огромным длинным мечом, прислоненным к дереву на другом конце поляны. Сложенные у подбородка ладони, низко надвинутый капюшон, из-под которого виднелся только кончик острого носа. Судя по всему, молился. Кроу беспокоили поклонявшиеся богам, не говоря уже о молящихся мечам. Видно, такие уж времена настали, решил он. В это кровавое время мечи ценятся превыше богов. И без сомнения, превосходят численностью. Кроме того, Вэрран был родом из далеких земель на северо-западе, близ Бледного моря, где снег лежит даже летом и никто, у кого есть хоть чуточка благоразумия, никогда не выберет их для житья. Хорошо бы узнать, о чем он думает на самом деле.

— Я же говорил, что эта деревня будет выглядеть как фекалии в луже, верно? — Никогда старательно натягивал тетиву лука. По лицу скользнула ухмылка: здорово отмочил.

Правда, на шутку не среагировали. Кроу не прочь был бы посмеяться над чужой выдумкой, но в голове вертелось: подшутили-то над нами.

— Подтверждаю, ты не ошибся, — Изумительная с важным видом ступила на поляну. — Настоящий гребаный нужник.

— Мы не селиться сюда пришли, — заметил Кроу. — Нам нужна вещица, только и всего.

Веселый Йон запустил толстые пальцы в спутанную бороду. Воистину он превзошел себя, скроив гримасу печали. Черные глаза пугали, словно мрачные могилы.

— Что за вещица?

Кроу вновь взглянул на Робина:

— Может, раскинешь мозгами?

Посредник лишь беспомощно развел руками:

— Сказано, узнаем, когда увидим.

— Узнаем, когда увидим? Что за…

— Йон, хочешь поспорить — выбери пень. Задание не обсуждают.

— Так все равно ведь пришли, правда? — подытожил Робин.

Кроу усмехнулся, маскируя отвращение:

— Чертовски верное умозаключение. Как обычно, самое лучшее из сказанного. Да, мы на месте.

— Мы на месте, — затянул Брэк-и-Дайн, то возносясь ввысь, то срываясь вниз, подражая напевам горцев. Обглоданная кость отброшена в кусты. — К востоку от Кринны, где совсем не светит луна и тысячи миль разделяют чистоту от дерьма, где в кругу пляшут сумасшедшие уроды, насквозь дырявящие собственные рожи костями неизведанной природы. Лучше не придумаешь.

«Чья бы корова мычала, — подумал Кроу. — Посмотрел бы на себя».

— Во, верно сказал. К востоку от Кринны есть над чем подшутить. — Робин пожал плечами. — Еще тут вещица и мы, так почему не забрать проклятую вещицу и не повернуть домой?

— А что мешает, Робин, тебе самому добыть проклятую вещицу, как ты лопочешь? — прорычал Веселый Йон.

— Мое дело подсказать, где найти, вечный нытик.

Наступила гнетущая тишина. Положеньице хуже, чем от зачатия детеныша человека и овцы, сказали бы горцы. Кроу давно знал Йона, но и у него по телу пробежали мурашки, когда послышался тихий голос:

— Надеюсь, я ошибаюсь. Во имя мертвых, скажите, что ошибаюсь, но кажется… — Йон резко подался вперед, и каждый смог оценить, как много навешено на нем топоров. — Меня, сдается, здесь унизили.

— Нет, что ты, нет. Вовсе не так, я не хотел тебя…

— Уважение, Робин. Может, это дерьмо и гроша ломаного не стоит, но, как повернем оглобли, может поспособствовать сохранности твоих мозгов. Я понятно изъясняюсь?

— Конечно, Йон, ты очень понятно сказал. Куда ни кинь, всюду виноват. Сильно перегнул палку. Прости. Не думал обидеть. Прессуют, знаешь ли. Прессуют всех нас. Моя голова на плахе, как и твоя. Может, не прямо тут, так дома. Будь уверен, если она не получит вещицу… — Робин содрогнулся сильнее, чем когда-либо.

— Немного уважения — невелика просьба…

— Все, довольно, — вмешался Кроу, утихомиривая парочку. — Все мы в одной лодке, причем дырявой, так что нет смысла усугублять ситуацию. У нас каждый на счету, будь то мужчина или женщина.

— От меня всегда есть прок, — заметила Изумительная, сама скромность.

— Глядите. — Кроу присел на корточки, достал нож и принялся чертить на земле план деревни. Так всегда поступал Тридуба в прежние времена. — Что представляет собой вещица, мы не знаем, но где она — знаем наверняка. — Нож кромсал землю, остальные расположились вокруг: кто-то опустился на колени, кто-то сел на корточки или прямо на землю, смотрели внимательно. — Здесь, в центре, большое здание с выструганными на столбах лисьими головами. По мне, они скорее смахивают на драконьи, но, как говорится, это не к нам. Деревня обнесена частоколом, ворот двое — на севере и на юге. Кажется, тут свинарник, а здесь, похоже, кузница.

— Думаете, сколько там народу? — поинтересовался Йон.

Изумительная, почесав шрам, запрокинула голову и, обозрев пасмурное небо, скривилась:

— Пятьдесят, от силы шестьдесят бойцов. Стариков немного, несколько дюжин женщин и ребятишек. Допускаю, кто-то из них способен держать оружие.

— Воюющие бабы, — осклабился Никогда, — позорище!

Посмотрев на него, Изумительная усмехнулась:

— Заставить бы сучек кухарить, правда?

— О да, кашеварить… — Брэк устремил взгляд в затянутую облаками высь, словно там витали счастливые воспоминания.

— Шестьдесят человек? А нас всего семеро, да еще балласт, — Веселый Йон сплюнул. Плевок описал красивую дугу прямо над сапогами Робина. — Насрать, но нам потребуется больше людей.

— Больше людей — меньше жратвы. — Брэк-и-Дайн демонстративно водрузил ручищу в наколках на живот. — И так едва хватает на…

Кроу перебил:

— Может, не будем отступать от первоначального плана? Скольких имеем, стольких и задействуем, а? Ясно как божий день, шестьдесят воинов — многовато для честного боя. Но никто из присутствующих и не помышляет о честном поединке. Нужно подумать, как их выманить.

Никогда недовольно нахмурился:

— Спрашивается, какого рожна ты вперился в меня?

— Привлекательный самец действует на остальных раздражающе, красавчик.

— Данный факт оспаривать не стану, — вздохнул Никогда, резко откинув назад длинные волосы. — Красивая мордашка — мое проклятие.

— Твое проклятие — мое благословение. — Кроу вонзил нож в северную часть начерченного плана, где через реку у деревни перекинут деревянный мост. — Дуй со своей ни с чем не сравнимой красотой к мосту. Там, само собой, выставлена охрана. Ты предпримешь ложный маневр.

— Продырявить кого-нибудь?

— Пожалуй, достаточно будет вжикнуть вблизи. Старайся никого без особой нужды не зацепить, ладно? При других обстоятельствах они, возможно, вполне приятные дикари.

Никогда вопросительно приподнял брови:

— Думаешь?

Вообще-то, Кроу так не считал, просто старался не брать лишний грех на душу. Она и так была не больно чиста.

— Немного потанцуй с ними, и довольно.

Изумительная стукнула себя кулаком в грудь:

— Жаль, пропущу представление. Никто не танцует лучше нашего Никогда, стоит только музыке запиликать.

Никогда ухмыльнулся:

— Не волнуйся, сладенькая, станцуем, когда вернусь.

— Я сыта твоими обещаниями.

— Да заткнитесь вы! — Кроу махнул рукой. — Вот выполним дурацкое задание, тогда посмешите. Если будет кого.

— Может, нам удастся рассмешить и тебя, Вэрран, а?

Выходец из долин сидел, положив меч на скрещенные ноги. Поразмыслив, пожал плечами:

— Посмотрим.

— Мы все как один, наше дружелюбие не знает границ.

Вэрран взглянул на Веселого Йона, насупленная физиономия которого походила на грозовую тучу, и отвернулся:

— Вижу.

— Мы как братья, — вставил Брэк, на испещренном татуировками лице расплылась широкая улыбка, — вместе рискуем, делимся жратвой, деньжатами, бывает, вместе ржем.

— Никогда не ладил с братьями, — парировал Вэрран.

Изумительная громко рассмеялась:

— Разве, парень, ты не счастливчик? Не каждому выпадает шанс вторично обзавестись любящей семьей. Если поживешь подольше, обязательно поймешь, что это такое.

Капюшон неспешно качнулся туда-сюда. Вэрран кивнул:

— Что ни день, новая напасть.

— Похоже на то, — заметил Кроу. — Всем держать ушки на макушке. Как только Никогда выманит аборигенов, проберемся через южные ворота. — Он крестом отметил нужное место на плане. — С двух сторон двумя группами подберемся к главному зданию, где вещица. По крайней мере, должна быть. Я, Йон и Вэрран обходим слева. — (Йон снова сплюнул, Вэрран едва заметно кивнул.) — Изумительная с Брэком и Скорри — справа.

— Ясно, вождь, — выпалила Изумительная.

— Понятненько все, — пропел Брэк.

— Так-так, — произнес Скорри.

Кроу принял это за согласие. Он ткнул в каждого погрызенным пальцем:

— И никакой самодеятельности, уяснили? Передвигаемся бесшумно, словно весенний ветерок. И, Брэк, на сей раз гляди, чтоб без опрокидывания горшков.

— Будь спокоен, вождь, присмотрю за копытами.

— Отлично.

— А запасной план у нас имеется? — полюбопытствовала Изумительная. — На случай, если все пойдет не так, как задумано.

— Все как обычно. Повезет, слямзим вещицу — и дай бог ноги. Ты… — Кроу глянул на Робина, чьи глаза мгновенно округлились до размера плошки.

— Что я?

— Остаешься здесь, присматривать за пожитками.

Робин глубоко вздохнул с явным облегчением. Губы Кроу скривились в усмешке. Нет вины в том, что ты чертов трус, ведь многие грешат этим. Он и сам не такой уж храбрец. Вина Робина — неумение скрыть свой страх.

— Не больно тут расслабляйся, понял? Если погибнем от лисьих ублюдков, тебе несдобровать, наша кровь не успеет просохнуть, как тебя оскопят.

Робин напрягся.

— Оторвут башку, — прошептал Никогда, закатив в ужасе глаза.

— Выпотрошат и сварят кишки! — прорычал Веселый Йон.

— Сдерут с рожи кожу и сварганят маску, — выкрикнул Брэк.

— Из члена смастерят ложку, — вставила Изумительная.

Мужиков словно кипятком обдало.

— Ладно, — произнес Кроу, — от вас требуются лишь внимание и осторожность. Постараемся пробраться в главное здание никем не замеченными и добыть вещицу. Зарубите на носу. — Он обвел грозным взглядом забрызганных грязью, покрытых шрамами подельников. Свою команду. Свою семью. — Смерть не для нас, верно? К оружию!

Стремительные и суровые, отбросившие любые сомнения, когда пришло время действовать, соратники Кроу приготовились. Предварительно каждый успел вычистить свое оружие, доведя его до идеального блеска, не хуже ткача, заботящегося о станке, чего не скажешь о заляпанной грязью одежде и немытых физиономиях. Ремни со шнурками подогнаны и затянуты. Лязг и звон рассовываемого металла сопровождала песня Скорри, успокаивающая и обнадеживающая.

Движения Кроу не требовали участия разума: все было доведено до автоматизма. В памяти всплывали прошлые дела и прежние подельники, многие из них уже вернулись в грязь. Кого-то довелось хоронить ему самому. Сегодня он рассчитывал обойтись без потерь, тогда, возможно, тягостные воспоминания развеются. Кроу проверил щит: обмотанная кожей рукоятка крепка и прочна. Ремни затянуты, ножи, один, второй и третий, плотно загнаны в ножны. Ножей много не бывает — дельный совет. Требуется, правда, соблюдать осторожность, не то ненароком напорешься на собственный клинок.

Все были заняты, за исключением Вэррана. Он какое-то время сидел склонив голову, сжимая под крестовиной за кожаные, покрытые пятнами ножны меч, прислоненный к стволу дерева. Вложенное в ножны лезвие явно превосходило по длине его долговязые ноги. Затем, откинув капюшон, он провел рукой по волосам, приглаживая, поднялся и, повернув голову, принялся наблюдать за остальными.

— У тебя только этот меч? — положив свой на колени, уточнил Кроу, стараясь разговорить верзилу в надежде расположить к себе.

В такой маленькой компании даже крупица доверия способна спасти жизнь. А случается — жизни всех.

Взгляд Вэррана остановился на нем.

— Отец Мечей, у него сотня имен. Клинок Утренней Зари. Могильщик. Кровавая Жатва. Высший и Низший. Скаканг-Гайок, что на языке жителей долин означает Разделение Мира. Битва в начале и в конце времен.

Кроу приуныл, приготовившись выслушать всю чертову сотню, но этого не произошло. Вэрран, нахмурившись, принялся осматривать эфес своего меча, обмотанный матовой серой проволокой:

— Моя награда и мое наказание. Единственный, другого не надо.

— Несколько длинноват, таким не пожрешь, не так ли? — с видом знатока съязвила Изумительная, пересекая поляну.

Вэрран ухмыльнулся:

— Такие мечи созданы пожирать.

— Ты никогда его не затачиваешь? — вставил Кроу.

— Он затачивает меня.

— Понятно. Яснее некуда.

Такое откровение для Кроу было сродни бессмыслице, что несла Лиф Треснутый Орех или подобные ей гадалки на рунах. Впрочем, он рассчитывал: в бою Вэрран не посрамит свой выдающийся меч, если перечисленные прозвища получены им по праву.

— Сдается, меч не заточишь, не вытащив из ножен, — вставила Изумительная, незаметно от Вэррана подмигнув Кроу.

— Верно. — Взгляд Вэррана скользнул по ее лицу. — Но если достал Отца Мечей из ножен, не вложишь обратно без…

— …того, чтобы он не насытился кровью? — закончила она за него.

Все шло по накатанной колее, не требуя пояснений гадалки на рунах. Вэрран говорил одно и то же сотни раз, с тех пор как они покинули Карлеон. Повторение начинало утомлять.

— Насытился кровью, — эхом вторил Вэрран голосом ведуна.

Изумительная многозначительно глянула на Кроу:

— Ты, Вэрран из Блая, не смеши, не пора ли раскинуть извилинами?

Вэрран запрокинул голову, словно ждал поддержку с небес:

— Посмеюсь, если будет над чем.

В этот момент Йон положил руку на плечо Кроу:

— Отойдем, вождь?

— Конечно, — силясь улыбнуться, выдавил предводитель.

Отведя Кроу на несколько шагов в сторону, Йон тихо заговорил. Всякий раз, когда опасность становилась реальной, наступало время их беседы.

— Если я помру…

— Сегодня никто не умрет! — резко перебил Кроу.

Разговор походил на ритуал с заученными наизусть словами.

— В прошлый раз наобещал того же, потом схоронили Ютлана. — (Настроение Кроу упало ниже плинтуса.) — Ничьей вины тут нет — работенка опасная, и ослу понятно. Шансов выжить на сегодня предостаточно, но все же вникни. Если я не…

— Я подгребаю к твоим отпрыскам, отстегиваю твой куш и повествую о твоем житии.

— Все верно. И?…

— И рассказ без прикрас.

— Теперь все.

Расплыться в благодарной улыбке Веселый Йон, естественно, не спешил. Кроу, знавший его с давних пор, и не надеялся на такую признательность, случавшуюся от силы дюжину раз за время совместных сражений. Впрочем, удовлетворенный Йон посчитал возможным пояснить:

— Кабы не нужда — не грузил бы.

Кроу кивнул:

— Ладно. Заметано. — Он старался избегать подобных обещаний, поэтому, стоило Йону отойти, проворчал: — Вечно втюхают дурацкие задания.

Реализация плана Кроу пошла по намеченному сценарию. Не впервой им было испытывать судьбу, случалось, она к ним благоволила. Сейчас был именно тот случай. Шестерка затаилась на возвышенности, следя за едва заметными колыханиями трав и кустарника, скрывавшими Никогда, пробирающегося к гребаной деревне, вблизи выглядевшей ничуть не лучше, чем издалека. По опыту Кроу знал: проследить передвижение не так-то просто. Он успел обгрызть кожу у ногтей, прежде чем заметил замершего на коленях под кустом у реки напротив северных ворот Никогда. Стрела уже была наложена, и тетива натянута. На таком расстоянии утверждать не станешь, но, похоже, по губам пробежала хитрая ухмылка.

Никогда спустил тетиву, стрела вонзилась в бревно частокола. До Кроу донеслись возбужденные выкрики. Несколько стрел полетело, достигнув деревьев, вдогонку Никогда, стремительно бросившемуся обратно сквозь кусты. Раздалось что-то вроде барабанной дроби, крики усилились, и Кроу увидел перебегающих по мосту воинов с плохо сработанным железным оружием: кто-то поспешно натягивал меховую одежду, кто-то — обувку. Всего порядка трех дюжин. Классно провернул, если, само собой, сумеет унести ноги.

Йон покачал головой, наблюдая, как значительная часть представителей клана Лисицы неуклюже перебегает мост, теряясь среди деревьев.

— Во дают! Встречаются же такие гольные идиоты, и, главное, не впервой.

— Да, переоценили ублюдков, — задумчиво произнес Кроу, — То ли дело мы — умнейшая команда в Земном круге, верно? Так доставьте удовольствие, не облажайтесь.

— Смотри сам не облажайся, вождь, — пробубнила Изумительная.

— Угу. — Надеясь, что так и будет, Кроу тронул Скорри за плечо и указал на деревню.

Коротышка подмигнул в ответ и, ползком преодолев возвышенность, припустил через подлесок, проворный, как головастик в пруду.

Облизывая пересохшие губы, Кроу ощутил сухость во рту. Такое случалось в моменты наивысшего напряжения: слюна словно испарялась, облизывай не облизывай губы, лучше не станет, но с привычкой не поспоришь. Скосив глаза, осмотрел подельников: никто признаков волнения не выказывал. Интересно, подумал Кроу, внутри у них тоже все переворачивается от страха смерти? По суровым лицам, его не исключение, не скажешь. Может, он один боится. Впрочем, не имеет значения. Обуял страх — не подавай виду.

Кроу поднял кулак и, порадовавшись, что дрожи в руке не наблюдается, указал в сторону скрывшегося Скорри. Все бросились вниз к южным воротам, если так можно назвать проем, напоминающий арку, сварганенную из кривоватых стволов с водруженным наверху черепом некоего зверя, имевшего несчастье родиться с парой устрашающих рогов. В голове промелькнуло: найдется ли на долбаную сотню миль хоть одно прямое дерево?

Под черепом, опираясь на копье, стоял беспечный стражник. Волосы спутаны, на плечи накинута меховая накидка. Поковыряв в носу, он поднял палец, разглядывая, стряхнул его, потом потянулся и принялся почесывать зад. Подкравшийся сбоку Скорри без труда перерезал ему глотку. Все произошло быстро и просто, как у рыбака, выхватившего лосося из воды. Кроу поморщился, хотя знал наперед — жертв не избежать. Повезет, если на дурацком задании больше не будет покойников. Скорри, подхватив агонирующее тело — кровь фонтаном хлестала из раны, — бесшумно опустил его в траву у ворот, скрывая от чужих глаз.

Никаких посторонних звуков, только легкий ветерок в подлеске. Кроу с остальными, согнувшись в три погибели, с оружием наготове, быстро достигли противоположного берега реки, где их поджидал Скорри, успевший протереть нож. Сейчас он осторожно осматривал пространство за воротами, поднятой рукой подавая знак не спешить. Кроу, нахмурившись, взглянул в окровавленное лицо мертвеца с приоткрытым ртом, словно собиравшегося о чем-то спросить. Гончар обжигает горшки, пекарь печет хлеба, а это — то, чем занимается Кроу. Делает всю жизнь, вернее, большую ее часть.

Вряд ли испытываешь гордость при виде подобного зрелища, как бы скоро ни была проделана работа. Человек охранял свою деревню, и вот он убит. Люди живут себе, радуются, печалятся и все такое прочее — словом, от других, поселившихся подальше от Кринны, не отличаются, разве что моются реже. Сможет один защитить всех? Кроу тяжело вздохнул. Хоть бы никто из своих не погиб. В суровые времена излишняя щепетильность способна нанести ущерб не меньший, чем эпидемия чумы.

Глянув на Изумительную, Кроу кивком дал понять: пришло время действовать. Она осторожно скользнула внутрь ворот и бесшумно двинулась вправо, мотнув головой: все спокойно. Скорри сразу же отправился за ней, следом — громадина Брэк, на удивление проворно.

Затаив дыхание, Кроу крадучись двинулся влево, недовольно морщась, когда среди разъезженной грязи пришлось выискивать места потверже, куда поставить ногу. За спиной тихо сопел Йон, ощущалось присутствие Вэррана, передвигавшегося с осторожностью вышедшей на охоту кошки. Кроу различил щелчки — такие бывают от прялок, — потом уловил смех, возможно только почудившийся. Он вертел головой в сторону каждого доносившегося звука, словно его тянули за вставленное в нос кольцо. Теперь не было уверенности, что он поступил правильно, не дождавшись наступления темноты. Но Кроу не любил работать ночью. Особенно после того проклятого случая, когда ребята Бледного-как-Смерть сцепились по ошибке с парнями Малой Кости, в результате полегло более пятидесяти человек, а ведь на добрую десятку миль в округе не было ни одного врага. Слишком часто непоправимое случается под покровом ночи.

Правда, многие погибли и при свете дня, чему Кроу также был свидетелем.

Он пробирался вдоль плетеной стены, от страха выступил пот, прошибающий в ожидании смерти. Восприятие обострилось до предела. Ощущалась каждая задетая веточка в стене, каждый повстречавшийся камешек в грязи, не говоря уже о врезавшейся в ладонь кожаной перевязи от рукояти меча. Дышалось с трудом, что неудивительно, учитывая перенесенную болезнь легких, вдобавок часть ступни, через дырку в носке, при каждом шаге буквально прилипала к подошве сапога.

Нужно раздобыть новые носки, просто необходимо. Но сперва пережить этот день, а там дойдет дело и до носков. Пусть даже тех, какие видел в последний раз в Уфрисе, красного цвета. Помнится, все ржали, разглядывая их. Были он, Йон, Изумительная и бедный, теперь покойный Ютлан. Веселились: додумались же выкрасить в такой неподходящий цвет! А он позавидовал, красные носки — такая роскошь, не каждому по карману. И, уходя, окинул через плечо мечтательным взглядом. Если удастся, после дурацкого задания он вернется и купит понравившиеся красные носки, возможно, не одну, а даже две пары. Одну натянет прямо на сапоги — пусть все видят, может, тогда зауважают. И станут называть не просто Кроу, а Кэрден Красные Носки. Губы сами собой растянулись в улыбке умиления. Красные носки станут первым шагом к…

Вдруг слева, чуть не слетев с петель, распахнулась дверь хибары и вывалились сразу трое. Первый, с всклокоченной шевелюрой, широко осклабившийся, обнажив пожелтевшие зубы, крутанул головой и уперся взглядом в Кроу, Йона и Вэррана, которые, разинув от неожиданности рты, замерли у стены огибаемой лачуги, подобно застуканным за воровством печенья ребятишкам. В оцепенении все уставились друг на друга.

Кроу почувствовал, время замедлило свой ход, такое случалось перед бойней. Он успел подумать о всяких глупостях. Продетая в ухе самого первого мужчины кость вряд ли куриная. Посчитать число вбитых в палицы заостренных шипов. Восемь или вроде того. В конце концов, пора заняться чем-нибудь действительно полезным. Было ощущение, что решение придет само собой, от него мало что зависит. Странная убежденность именно в таком развитии событий зрела, всякий раз становясь более осязаемой, — он уже улавливал момент, когда это происходило. Мир должен был вот-вот рухнуть, хляби небесные разверзнутся, все пойдет наперекосяк, полетит к чертовой матери.

Вот дерьмо! Опять начинается…

Лицо, когда меч Вэррана, описав огромный полукруг, настиг жертву, обдало прохладой. Придурок, стоящий первым, не успел даже пригнуться. Удар вложенного в ножны меча пришелся сбоку по голове и был столь сокрушительным, что сбитый с ног дикарь врезался в стену рядом с ними. Повинуясь инстинкту, Кроу выхватил меч, а Вэрран, рванув вперед, ударил следующему эфесом в морду, раздробив и выбив зубы, разлетевшиеся в разные стороны.

Пока второй заваливался назад, подобно срубленному дереву, третий замахнулся палицей, но Кроу не сплоховал, ударив его в бок. Сталь рассекла мех и вошла в тело. Звук был глухим, хлюпающим, в разрезе проступила кровь. Открыв рот и издав пронзительный вопль, дикарь, покачиваясь, подался вперед, оседая с вытаращенными глазами. Кроу ничего не оставалось, как раскроить ему череп, пришлось поднапрячься, высвобождая меч, застрявший в ране, крик, перешедший в визг, скоро смолк. Несчастный свалился, кровь из рассеченной головы плеснула Кроу на штаны и затекла в сапоги. Похоже, вместо красных кровавые носки в этом дельце ему уже обеспечены. Может, хватит смертей? Весенний ветерок безучастно шелестел в траве.

— Черт! — ругнулся Кроу.

Дальше все закрутилось с неимоверной быстротой. Мозг фиксировал происходящее урывками. Слышались вопли, звон металла, сопение, в груди рвалось и замирало сердце, в ушах бухало. Бросив взгляд через плечо, Кроу увидел, как Йон, прикрывшись щитом от удара палицей, с ревом бросился в атаку, разрубив нападавшего топором. А когда отвернулся, неведомо откуда вылетевшая стрела вонзилась в грязную стену прямо у его головы. От потрясения Кроу остолбенел. Вэрран толкнул его сзади, он растянулся, зачерпнув ртом грязь. Стоило вскочить, как перед глазами возник орущий недоумок с растрепанными патлами. Уворачиваясь, Кроу укрылся за щитом. Скорри, выскочивший словно черт из табакерки, вогнал нож ублюдку в бок, тот взвыл и зашатался, теряя равновесие. Кроу добил, снеся часть черепушки, лезвие звякнуло, рассекая кость, и вошло в землю. Меч едва не выпал из сжимавшей рукоять руки.

— Пошевеливайся! — проорал Кроу, не будучи уверен, к кому, собственно, обращается.

Мимо пронесся Веселый Йон: древко топора все в крови, зубы обнажились в оскале сумасшедшего. Кроу рванул следом. Вэрран с безучастным лицом и зыркающими во все стороны глазами не отставал. Его меч все еще был вложен в ножны. За углом хибары разлилась огромная лужа из дерьма вперемешку с соломой, граничащая с загоном, в котором дико визжали и толкались свиньи. По другую сторону примостилось строение, подпираемое столбами с вырубленными лисьими головами. Ступени вели к широкому дверному проему, скрывавшемуся в тени.

Рыжеволосый детина с топором бежал наперерез, глухо топая башмаками. Подоспевшая Изумительная невозмутимо вогнала в него стрелу, пробив обе щеки, — расстояние между ними не превышало шести шагов. Обескураженный, он потянулся рукой к лицу, но не остановился. Тогда Изумительная, издав боевой клич, выхватила меч и, крутанув, перерубила ему шею. Голова подскочила, заливая кровью все вокруг, и упала в загон к свиньям. На мгновение Кроу задался вопросом: успел ли бедолага осознать, что произошло?

Тут он увидел, что тяжелые двери строения приоткрылись и высунулось бледное лицо.

— Дверь! — завопил Кроу, устремляясь по чавкающей под ногами грязи прямиком к ней, с грохотом преодолевая деревянные ступени. Он успел всунуть заляпанный кровью и грязью сапог в зазор, не дав ее захлопнуть. Боль пронзила, словно от удара копья, глаза чуть не вылезли из орбит. — Черт! Нога!

С другой стороны двора с ревом и гиканьем, перекрывавшим визг свиней, выскочила дюжина, если не больше, воинов клана Лисицы, размахивая зазубренными мечами, топорами и грубо отесанными палицами, у некоторых имелись щиты. На бегущем впереди дикаре красовалась покрытая ржавчиной кольчуга с подранными краями, спутанные волосы цеплялись за небрежно сцепленные кольца.

— Назад! — Вэрран преградил им путь и замер, подобно каланче, возвышаясь над всеми. В вытянутой руке он держал меч эфесом вверх, словно то был амулет, оберегающий в бою. — Назад, если жизнь дорога.

Воин в кольчуге сплюнул, затем прорычал на ломаном северном наречии:

— Покажь свою железяку, поганец!

— Ладно, покажу. Гляньте на Отца Мечей, но это последнее, что вы увидите. — И Вэрран вытащил меч из ножен.

Может, люди действительно дали ему сотню имен: Клинок Утренней Зари, Могильщик, Кровавая Жатва, Высший и Низший, Скаканг-Гайок, что на языке жителей долин означает Разделение Мира, и так далее и тому подобное, но Кроу с сожалением отметил: ничего необычного клинок не представлял. Ни тебе огня, ни золотого свечения, ни отдаленного звука труб и даже не начищено до зеркального блеска. Только едва заметный шелест послышался, когда его вытаскивали из покрытых пятнами кожаных ножен. Плоский, цвета аспидного сланца и без орнамента клинок, разве что просматривалась какая-то гравировка у простой матовой крестовины.

Однако у Кроу, помимо меча Вэррана с сотней дурацких имен, имелись и другие заботы.

— Дверь! — пронзительно завопил он Йону, ухватиться за торец левой рукой мешал щит, поэтому он всунул в проем меч, действуя им как рычагом, но расширить зазор не получалось. — Проклятие, нога!

Йон с диким ревом взбежал по ступенькам и со всего маху ударил плечом. Дверь не выдержала и, слетев с петель, громыхая, упала, погребая под собой удерживавшего ее болвана. Спотыкаясь, Кроу и Йон ворвались внутрь, в полумраке, смахивающем на сумерки, веяло чем-то приторно-сладким и парящим, словно дымка. Фигура с неясными очертаниями двинулась на Кроу, успевшим инстинктивно прикрыться щитом, последовал глухой удар, чем — было не понять, но обломки щита полетели Кроу прямо в лицо. Потеряв равновесие, он врезался во что-то, металл звякнул, загромыхала разбитая посуда. Опять некто замаячил перед глазами, с лицом, будто у привидения, на шее болталось ожерелье из постукивающих друг о друга зубов. Не раздумывая, Кроу ударил мечом и еще раз, и еще, пока тот не упал и покрытая белой краской физиономия не обагрилась.

Закашлявшегося Кроу чуть не стошнило. Щурясь, он всматривался в пелену с мечом наготове. Было слышно, как рычащий Йон с хрустом вогнал топор в чье-то тело, раздался пронзительный вопль. Дымка постепенно рассеивалась, и Кроу смог лучше разглядеть помещение. Догоравшие в камине угли освещали в темно-красные и оранжевые тона повисшую на стропилах паутину, причудливым образом преломляясь в ней. Было жарко, словно в аду, да еще этот запах. На стенах развешены старинные ветхие гобелены, но невозможно было разглядеть, что же на них выткано. Подальше в углу виднелось нагромождение из черных камней с простеньким изваянием наверху, у ног разливалось золотое сияние. «Чаша, — подумал Кроу, — может, кубок». И шагнул туда, не выпуская поврежденного щита.

— Йон! — заорал он.

— Кроу, ты как?

Откуда-то послышалось странное песнопение, слова Кроу разобрать не мог, но напев ему не понравился. Ну даже на самую малость.

— Йон?

Неожиданно из-за камней выпрыгнула некая сущность.

Глаза Кроу расширились, пятясь назад, он чуть не свалился.

Из рукавов обветшалой красной мантии торчали раскрашенные красной краской жилистые руки, покрытые капельками пота, на голову, скрывая лицо, водружен череп неизвестного животного с изогнутыми черными рогами, в струившемся свечении незнакомец походил на дьявола, восставшего из самой преисподней. Кроу осознавал, голова в черепе с доносившейся из него песней имеют человеческую природу, но охвативший его страх не позволил сдвинуться с места. Струхнул он так сильно, что не смог поднять меч. Стоял, дрожа всем телом, не способный напрячь ни один мускул. Он, сказать по правде, никогда героем и не был, но подобного страха прежде не испытывал. Даже в Инварде, когда Девять Смертей надвигался на него с перепачканной кровью убитых мордой выжившего из ума ублюдка, издавая устрашающий рык. Беспомощный Кроу представлял собой жалкое зрелище.

— Фх… фх… фх…

Жрец двинулся вперед, подняв над головой длинную руку. В размалеванных красной краской пальцах зажата вещица. Искривленный кусок дерева с обрамляющим его слабым свечением.

Вещица. Так вот она какая, вещица, за которой они пришли.

Свечение, становившееся все ярче и ярче, усилилось до того, что его искривленный контур, казалось, навечно запечатлелся в глазах Кроу, уши различали только песню, и ничего другого. Вещица, сияющая, словно солнце, вытеснила все, подавляя волю, затрудняя дыхание, отрезая от…

Внезапно раздался хруст. Веселый Йон своим топором, разрубив череп животного, пробил и голову, на которую тот был напялен. Кровь, хлынувшая фонтаном, зашипела на углях камина, обагрив их. Кроу, почувствовав, как пот заливает лицо, заморгал, затряс головой, внезапно освобожденный от сжимавших тисков страха. Жрец, шатаясь, попятился, песнь захлебнулась, череп развалился, кровь полилась ручьями. Кроу зарычал, вонзив меч в грудь врага, свалившегося на спину. Вещица выскользнула из безжизненной руки, отлетев в сторону, ослепительный свет разлился по грубо оструганному дощатому полу, ослабевая до едва различимого свечения.

— Долбаные чародеи! — выругался Йон, плюнув на труп. — Чего, спрашивается, лезут? Сколько раз можно повторять: всякая тарабарщина не сделает и половины того, что можно сделать хорошим клинком. — Внезапно он нахмурился. — Во блин!

Жрец свалился прямиком в камин, разбросав угли по полу. Несколько откатилось к истлевшей кромке гобелена.

— Дерьмо! — Кроу поплелся на отказывающихся повиноваться ногах к углям, чтобы откинуть их в сторону. Но прежде чем дошел, пламя взвилось по старому холсту. — Дерьмо! — попытался сбить, но голова еще плохо работала, искры посыпались на штаны, пришлось скакать, чтобы их затушить. Огонь распространялся быстрее чумы. Много огня, уже не погасить, языки пламени забирались все выше. — Дерьмо! — Кроу отшатнулся, лицо обдало жаром, красные тени заплясали по стропилам. — Хватай вещицу, бежим отсюда!

Йон возился с завязками на своей кожаной сумке:

— Верно, вождь, пора! Запасной план!

Кроу, опередив Йона, побежал к двери, не зная, выжил ли кто-нибудь снаружи. Выскочив, он на мгновение ослеп от яркого света, который после полумрака прямо полоснул по глазам.

Изумительная стояла широко открыв рот, руки опущены. Стрела, наложенная на едва натянутую тетиву, направлена вниз. Кроу не смог припомнить, когда в последний раз видел ее удивленной.

— Что такое? — заорал он, неосознанно рубанув мечом по дверному проему. — Чем тебя тукнули? — прищурился, прикрывая глаза рукой, чтобы глядеть против солнца. — Что за… — замер на ступеньках, уставившись вперед. — Во имя мертвых.

Вэрран, с головы до пят забрызганный кровью, передвигался, как зомби, сжимая в руке Отца Мечей, длинное матовое лезвие волочилось по земле. Разрубленные и искромсанные тела, принадлежавшие дюжине воинов клана Лисицы, которым он преградил путь, валялись широким полукругом, а останки тех, кто прибежал позднее, были разбросаны в отдалении.

— Он убил их всех, — Недоумение мелькнуло на лице Брэка. — Просто взял и убил. Я даже топор ни разу не поднял.

— Проклятая штуковина, — пробормотала Изумительная. — Проклятая штуковина. — Сморщила нос. — Там что горит?

Йон выскочил, с размаху влетев в спину Кроу, из-за чего оба едва не повалились кувырком со ступенек.

— Вещицу взял? — выкрикнул раздраженный Кроу.

— А ты как думал, я… — Йон, прищурившись, уставился на Вэррана, возвышавшегося над поверженными врагами. — Во имя мертвых, ничего себе!

Вэрран направлялся к ним, пошатываясь; внезапно над ним пролетела стрела, впившись в стену строения. Он взмахнул свободной рукой:

— Может, нам лучше…

— Бежим! — взревел Кроу.

Возможно, хороший вождь должен сперва убедиться, все ли поняли приказ, первым вступать в сечу и покидать поле боя последним. Когда-то так поступал Тридуба. Но Кроу не Тридуба, впрочем, об этом можно было и не вспоминать. Он помчался прочь, словно заяц с горящим хвостом. «Подавая пример остальным» — так это у него называлось. За спиной дзинькнула спущенная тетива, пролетевшая мимо стрела, едва не задев руку, врезалась в стену одной из лачуг. Следом пролетела еще одна. Из-за порванного носка воспалившаяся нога горела огнем, но было не до нее. Размахивая рукой со щитом, он несся к воротам с черепом неведомого зверя, которые, казалось, качались в такт бегу:

— Скорее! Скорее!

Изумительная пронеслась мимо, только пятки засверкали, в лицо Кроу полетели комья грязи. Он успел заметить, как фигурка Скорри, мелькнув впереди междупарой лачуг, юркнула, подобно ящерице, в деревенские ворота. Наконец он добрался до берега, волоча больную ногу, содрогаясь всем телом, стуча зубами, даже прикусив язык. Кроу сделал еще один нетвердый шаг и, прежде чем оказаться среди болотного папоротника орляка, перевернулся через щит. Мозг буравила только одна мысль: не отсечь бы мечом себе нос. С трудом поднявшись, стал взбираться на возвышенность, ноги гудят, легкие жжет, штаны по колено в болотной жиже. Рядом плечо в плечо пыхтит Брэк, за спиной с руганью трусит Йон.

— Чертова… дерьмо… чертова… пробежка… чертова… дерьмо…

Вот и пролесок остался позади; шатаясь от усталости, добрались до поляны, откуда все начиналось. Да, план был хорош, но вышло не больно гладко. Робин стоял около шмоток, рядом Изумительная — руки в боки, вдалеке с натянутой тетивой Никогда, опустившийся на колени. Он ухмыльнулся, увидев Кроу:

— Ты уделал их, вождь?

— Дерьмо! — Кроу согнулся, кружилась голова, будто после карусели. — Дерьмо! — Выпрямился, уставившись в небо с покрасневшим от напряжения лицом, учащенное дыхание мешало говорить, впрочем, другие слова на ум и не шли.

Брэк выглядел похуже Кроу, если такое вообще было возможно. Согнулся, руки висят, колени дрожат, могучая грудь натужно вздымается, покрасневшая физиономия, покрытая татуировками, смахивает на выдранную грязную задницу. Приковылявший Йон прислонился к дереву, надувая влажные от пота щеки.

В то время как Изумительная даже не запыхалась.

— Во имя мертвых, у вас видок как у старых жирных боровов. — Она хлопнула Никогда но руке. — Здорово провернул в деревне. Думала, поймают и освежуют.

— Хочешь сказать, надеялась, — парировал Никогда, — пора бы узнать меня поближе. Я лучший бегун на всем Севере.

— Похоже на правду.

— Где Скорри? — прохрипел Кроу, проявляя беспокойство, когда дышать стало легче.

Никогда указал пальцем в сторону:

— Кружит вокруг, хочет убедиться, что не выслали погоню.

На поляну неторопливо вышел Вэрран: капюшон натянут на голову, вложенный в ножны Отец Мечей покоится на плече, подобно коромыслу, одна рука сжимает эфес, другая поддерживает для равновесия.

— Похоже, никто за нами не гонится? — уточнила Изумительная, приподняв бровь.

Он покачал головой:

— Не-а.

— Не скажу, будто несчастные ублюдки сами виноваты. Беру свои слова по поводу того, что много о себе мнишь, обратно. Ты со своим мечом действительно крутой чувак.

— Вещица у вас? — Лицо Робина побледнело от волнения.

— Да, Робин, мы спасли твою шкуру. — Кроу протер губы, на тыльной стороне руки осталась кровь от прокушенного языка. Его начал разбирать смех. — Ха, прикиньте, что бы было, не добудь мы дурацкую вещицу.

— Не боись. — Йон открыл сумку. — Веселый Йон снова, черт возьми, герой.

Он засунул руку внутрь и извлек вещицу.

Кроу моргнул. Затем замер. Потом уставился, выпучив глаза. Золото отсвечивало красным в закатном свете, он почувствовал: сердце рвануло вниз, хуже не придумать.

— Это дерьмо совсем не то, что нужно, Йон!

— Не то?

— Это чаша! А нам нужна та вещица! — Опустив меч острием вниз, Кроу махнул рукой. — Гребаная вещица с чертовым свечением!

Йон уставился на него:

— А мне кто-нибудь сказал про чертов свет?!

Повисла гробовая тишина, все обдумывали услышанное.

Никто не проронил ни звука, только ветер шелестел пожухлыми листьями да поскрипывали почерневшие ветви. Вдруг Вэрран, запрокинув голову, разразился хохотом. Громкий смех испугал сидевших на ветках ворон, и они взмыли в серое небо.

— Какого рожна ты ржешь? — взорвалась Изумительная.

Из-под капюшона на мгновение показалось лицо Вэррана, в глазах блеснули слезы счастья.

— Говорил тебе, посмеюсь, если будет над чем! — Он выгнул спину, подобно натянутому луку, сотрясаясь от смеха всем телом.

— Надо вернуться, — произнес Робин.

— Вернуться? — пробормотала Изумительная. Покрытое грязью лицо выражало полнейшее недоумение. — Куда, гребаный, выживший из ума ублюдок?

— А тебе известно, что там горит? — резко бросил Брэк, огромная ручища вытянулась в сторону деревни, откуда поднимался плотный столб дыма.

— Горит что? — выдавил Робин.

Вэрран продолжал хохотать, корчась, как в истерике, задрав голову, шатаясь из стороны в сторону, издавая булькающие звуки, едва держась на ногах.

— О-о-о, да там все горит, и проклятой вещице, скорее всего, каюк.

— Ну… я не знаю… надо покопаться в золе!

— Как насчет того, чтобы покопаться в золе, которая сейчас останется от тебя? — проревел Йон, со злостью швырнув чашу.

Кроу глубоко вздохнул, потер глаза и, нахмурившись, глянул в сторону гребаной деревни. За спиной, разрывая ночные сумерки, не смолкал смех Вэррана.

— Ну почему… — едва слышно пробормотал он, — почему мне всегда достаются дурацкие задания?


Оглавление

  • (перевод Л. Дукорской)