Азбучная история [Ида Йессен] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Ида Йессен АЗБУЧНАЯ ИСТОРИЯ

Часть I

1

На шестидесятилетии одного из коллег Йоаким Халль угодил в скучную компанию. Гости — общим числом шестьдесят пять человек — разместились за восемью столиками, по четыре пары за каждым, и Йоаким, который был среди тех немногих, что пришли без спутника, очутился с краю, девятым за столиком на восемь персон. Он почти никого тут не знал. Несколько знакомых, товарищи по работе, сидели от него далеко, словно бы увлеченные интересными разговорами.

На закуску подали обжаренные в сухарях морские гребешки. Затем — мясное блюдо, которое соседка Йоакима есть не могла, поскольку была вегетарианкой. По крайней мере, хоть какая-то тема для разговора нашлась. Йоаким узнал, что вегетарианкой дама заделалась после того, как четырнадцатилетней девочкой стала свидетельницей забоя свиньи. С тех пор минуло много лет, ведь соседка — когда сели за стол, она представилась, но Йоаким сразу же забыл ее имя — была ровесницей юбиляра, как и большинство собравшихся.

Как только начались тосты, Йоаким обнаружил у своей дамы одну странность: сворачивая и разворачивая салфетку, она тихо, но вполне внятно прекословила каждому оратору. Если отмечали способность юбиляра быть в дружбе со многими, она, к примеру, говорила: «Ври больше!» Если Луи хвалили за тонкий юмор, бормотала: «Зануда, каких поискать». А при упоминании о его практических умениях буркнула, что не мешало бы прийти к ней домой и посмотреть, как он испакостил ее садовую плитку. Йоаким так и не уразумел, что ее раздражало — тосты или сам Луи, однако не испытывал ни малейшего желания расспрашивать, хотя, может статься, она как раз этого и ждала. Муж ее сидел напротив них, чуть наискосок, и Йоаким решил: вот пусть он и расспрашивает.

Уже за десертом гости мало-помалу начали покидать отведенные им места. Свет погасили, после чего внесли и поставили на столик посередине громадный торт из мороженого, многоярусный, сверкающий бенгальскими огнями. Народ с тарелками в руках обступил сыплющее искрами сооружение, и многие потом не стали возвращаться на прежние места. В том числе Йоакимова соседка. С одной стороны, можно облегченно вздохнуть. Но с другой стороны, его не оставляло ощущение, что он сам оказался слишком скучным кавалером, надо было потягаться с нею в колких выпадах, рассмешить ее, а так она лишь вконец разозлилась и видеть его не желает. Этот сорокалетний молчун ей не компания.

Только в половине десятого наконец отужинали. Половину столиков сдвинули в угол, включили музыку. Супружеские пары пошли танцевать, Йоаким остался на своем месте. В больших окнах напротив он видел собственное отражение. Высокий серьезный мужчина с острым подбородком. Волосы густые, темные. Вообще-то наружность у него, пожалуй, вполне привлекательная. Правда, во взгляде, как выяснилось, порой отчетливо сквозит простодушная неуверенность.

Йоаким знал, так бывает не всегда. Он прежде всего специалист, человек дела. И главное место в его мыслях занимала работа, там он чувствовал себя в своей стихии, действовал быстро и уверенно. Но ведь все время думать о работе невозможно. Нет-нет да и возникали паузы, и тогда голову поднимало частное лицо. До странности беспомощное. Ни в чем не уверенное. Его «да» могло означать «нет», и наоборот. Потому-то, когда он в кои-то веки думал не о работе, а об иных вещах, лицо его принимало наивное выражение, которое иной раз смущало людей, побуждало отворачиваться. Такие вот мысли вертелись у него в мозгу, пока он сидел тут пень пнем, совершенно никому не нужный.

Просветила его на сей счет одна из девушек-чертежниц, зимним вечером в конторе, где оба они задержались допоздна. Так прямо и сказала, без обиняков, что он человек наивный. Хотя конечно же умный, добавила она немного погодя, искоса глянув на него. Словом, занятный гибрид острого ума и наивности. Йоаким не перебивал ее, поскольку чуял, что будет дальше. Некоторые женщины, полагая, будто разобрали мужчину по косточкам, испытывали потребность собрать его заново. Может, чтобы утешить, а может, желая продемонстрировать, что им и это по плечу. Он их не разубеждал, ибо опыт показывал, что на первом этапе они использовали свои мозги, а на втором — тело. Поэтому в ходе долгого разговора, пока чертежница с удовольствием его препарировала, он и виду не подавал, что для него сейчас вся суть в том, как бы овладеть ею на письменном столе. Абсурд, конечно. Задним числом он даже не помнил, вправду ли они были близки. Помнил только одно: ее слова о его наивном и проницательном взгляде. И не оттого, что в итоге поумнел. Скорей уж, наоборот. Ее слова приобрели над ним странную власть и затягивали в отвлеченные спекуляции, которые приводили исключительно к самоуглубленности, а временами до такой степени выбивали его из колеи, что, случайно увидев собственное отражение, он опускал глаза. Ему казалось, внутри у него бездонная топь, которая его же и засасывает,