Девять драконов [Майкл Коннелли] (fb2) читать онлайн

Майкл Коннелли ДЕВЯТЬ ДРАКОНОВ

Часть I УБИЙСТВО ОСОБОЙ СЛОЖНОСТИ

1

Все помещение отдела по расследованию грабежей и убийств было разделено на ряды частично изолированных застекленных отсеков. Со своего рабочего места детектив Гарри Босх мог наблюдать, как его напарник выравнивает на столе стопки папок, сортирует бумаги и, наконец, убирает в выдвижной ящик кружку, из которой весь день пил кофе. Босх взглянул на часы: без двадцати четыре. Создавалось впечатление, что всякий день Игнасио Феррас начинает этот свой ритуал на минуту-другую раньше, чем накануне. Был еще только вторник после долгого уик-энда, удачно дополненного Днем труда,^[1] начало трудовой недели, и тем не менее Феррас изнывал от желания неприметно улизнуть пораньше. Эти настроения обычно начинали овладевать им после телефонного звонка из дома. Там его с нетерпением ждала жена с полуторагодовалым сынишкой и новорожденными близнецами. Она следила за часами, как владелец кондитерской лавки следит за не в меру подвижной детворой. Жена остро нуждалась в передышке, а потому с нетерпением дожидалась прихода мужа, надеясь, что он предоставит ей такую возможность. Даже через проход в полтора метра высотой Босх мог прекрасно слышать телефонный разговор напарника с супругой. Он всегда начинался с вопроса: «Ты когда придешь?»

Словно изготовившись к броску, Феррас вопросительно взглянул на Босха.

— Гарри, я, пожалуй, сорвусь, — нарочито безразличным тоном проговорил он. — Пока нет пробок. Несколько человек я вызвал повестками, но у них есть номер моего сотового. Нет смысла ждать их здесь.

Произнося это, Феррас потирал левое плечо. Это тоже имело символическое значение. Таким образом он ненавязчиво напоминал Босху о полученной им пару лет назад пуле, а стало быть, и о вполне заслуженном праве на несколько более раннее завершение рабочего дня.

Босх кивнул. Проблема состояла не в том, что его напарник уходит со службы раньше срока, ссылаясь на свои заслуги, а в дефиците чувства ответственности, столь необходимого в их работе. В общем, всегда оставалось сомнение относительно того, окажется ли он на месте, когда в убойный отдел поступит очередной вызов. Перед возвращением в ряды действующих сотрудников Феррас прошел девятимесячный курс физиотерапии и реабилитации. Но и год после этого он занимался расследованиями уголовных дел со все более раздражавшей Босха неохотой. В Феррасе не чувствовалось былого рвения, и Босх уже и не надеялся, что оно появится.

Он также устал дожидаться нового дела. Почти месяц для них практически не было никакой работы. Стояли уже последние дни августа, с обычной для этого периода жарой. Но точно так же, как Гарри ощущал приближение ветров с горных перевалов, находящихся северо-восточнее Санта-Аны, он нутром чуял, что на подходе новый труп.

Феррас тем временем встал и запер свой стол. Он как раз стаскивал пиджак со спинки стула, когда Гарри заметил, что из своего кабинета вышел Ларри Гэндл и направился в их сторону. Месяц назад, когда вступил в завершающую стадию переезд их отдела, не соответствующего современным требованиям Паркер-центра, в новое здание полицейского управления, Босху как старшему в дуэте было предоставлено право выбора персональных секций. Большинство детективов разобрали места подле окон, выходивших на здание муниципалитета. Босх же предпочел противоположную сторону. Он отдал своему напарнику вид из окна, а себе взял выгородку, расположенную так, что, находясь в ней, можно было наблюдать за всем происходящим в отделе. Даже глядя издалека на приближающегося лейтенанта, Гарри понял, что вряд ли его напарнику удастся сегодня рано уйти.

Гэндл держал в руках вырванный из блокнота листок, а в походке его появилась какая-то нервозная торопливость. Это и подсказало Босху, что спокойная жизнь кончилась. Поступил вызов. Грядет новое дело. Словно предваряя развитие событий, он начал подниматься с места.

— Босх и Феррас, ваш выход, — подходя к ним, объявил Гэндл. — Надо, чтобы вы забрали дело у коллег из Южного округа.

Плечи Ферраса понуро поникли. Но Босх, лишь мельком обратив на это внимание, взял бумагу из рук Гэндла. Там значился адрес: Саут-Норманди-авеню. Ему случалось бывать там раньше.

— Это винный магазин, — пояснил Гэндл. — Один человек убит за прилавком. Патрульные задержали свидетеля. Это все, что я знаю. Ну, парни, вы готовы?

— Мы всегда готовы, — поспешил ответить Босх, чтобы не дать напарнику возможность выразить свое особое мнение.

Но это ему не удалось.

— Лейтенант, у нас же специальное подразделение, мы занимаемся убийствами особой сложности, — заметил Феррас, поворачиваясь и указывая на кабанью голову, висящую на стене над входной дверью. — Почему мы, собственно, должны заниматься расследованием ограбления какой-то винной лавки? Вы же сами знаете, это дело рук какого-нибудь недоумка из местной банды, и парни из Южного округа сами прекрасно с этим справятся еще до полуночи — во всяком случае, установят личность стрелявшего.

В словах Ферраса был резон. Их действительно элитное подразделение специализировалось на раскрытии особо сложных и запутанных преступлений. С упорством кабана, вгрызающегося в землю в поисках трюфеля, вели они дела повышенной сложности. Налет на винный магазин в проблемном районе, печально известном своим высоким уровнем уличной преступности, едва ли можно было отнести к таковым.

Гэндл, чья яйцеобразная макушка и строгое выражение лица придавали ему вид идеального администратора, начал возмущенно жестикулировать, ясно давая понять, что он не разделяет снобистских воззрений своих подчиненных.

— Я же объявлял всем на прошлом собрании личного состава. На этой неделе на нас возложена задача помочь Южному округу. Они сейчас работают в неполном составе, а кроме того, до четырнадцатого сентября часть сотрудников будет проходить переподготовку. На них свалилось за выходные три дела, и вот еще одно — сегодня утром. Задействованы все резервы. Вы же, парни, свободны и в отличной форме; в общем, считайте, что это ограбление повешено на вас. Вот так. Вопросы еще есть? Патруль ждет вас на месте, со свидетелем.

— Мы готовы, босс, — бодро отчеканил Босх, завершая лишенные какого-то смысла прения сторон.

— Жду от вас новостей.

Гэндл, вполне довольный собой, направился в свой кабинет. Босх взял пиджак, висевший на спинке стула, надел, затем открыл средний ящик стола, достал записную книжку в кожаном переплете и дополнил ее новым комплектом линованной бумаги. Он всегда приступал к очередному делу с данной процедуры. Это уже вошло у него в привычку. Бегло взглянул на полицейский жетон, вытесненный на откидном клапане, после чего положил блокнот в карман. По правде сказать, его не очень-то заинтриговало поручаемое им дело. Он просто засиделся без работы. А в его профессии, так же как и в любой другой, отсутствие практики приводит к утрате навыков. Босху же этого не хотелось.

Феррас, отрешенно смотревший на часы, висящие на стене над доской объявлений, являл собой воплощение несбывшихся надежд.

— Черт! — выругался он. — Вот каждый раз так.

— Что ты имеешь в виду, говоря «каждый раз»? — спросил Босх. — Мы уже месяц сидим без дела.

— Верно, но просто я уже начал привыкать.

— Послушай, видимо, ты не расположен возиться с трупами потому, что всегда можно найти непыльную работенку с девяти до пяти — вроде расследования автомобильных краж.

— Да, я знаю.

— Но раз ты еще здесь, пошли разомнемся.

Босх вышел из своего бокса и решительно зашагал по проходу. Феррас последовал за ним, доставая на ходу телефон и обдумывая, как лучше преподнести жене плохие известия. Уже покидая отдел, оба протянули руку к кабаньей голове и потрепали ее по плоскому рылу — на удачу.

2

Босху как-то не хотелось читать Феррасу мораль. В Южный Лос-Анджелес он вел машину в молчании, выражая таким образом свое отношение к отсутствию энтузиазма у молодого напарника. Тот же, явно скиснув под гнетом не высказанных Босхом слов, наконец сам нарушил молчание:

— У меня от всего этого просто голова кругом идет.

— От чего именно?

— Да от этих близнецов. Столько возни с ними, столько от них рева. Эффект домино. Один просыпается — и тут же будит второго. Потом просыпается старший. Всю ночь никому нет ни минуты покоя, и моя жена уже…

— Что?

— Не знаю… одуревает. Звонит мне без конца, спрашивает, когда я приду домой. Я прихожу, заступаю на вахту, и получается, что у меня вообще нет передыха. Только работа — дети, работа — дети, работа — дети. И так каждый день.

— Может, стоит взять няню?

— Мы не можем позволить себе няню. Не то у нас сейчас положение, тем более что нам теперь не платят сверхурочные.

Босх не знал, что и сказать на это. Его дочь Мэделин, только месяц назад отметившая свое тринадцатилетие, находилась от него почти за десять тысяч миль. Он виделся с ней всего четыре недели в году: две в Гонконге и две в Лос-Анджелесе. Какой, собственно, серьезный совет мог он дать полноценному отцу троих детей, вкалывающему в постоянном режиме перегрузки?

— Послушай, я прямо не знаю, что тебе сказать, — признался он. — Сам знаешь, мы одна команда, и я буду делать все, что в моих силах, всегда, когда есть возможность. Но…

— Я понимаю, Гарри. Спасибо тебе. Просто это первый год с близнецами, понимаешь? Когда они чуток подрастут, будет легче.

— Да, но я вот что пытаюсь сказать… Может, дело не только в близнецах? Может, дело в тебе, Игнасио?

— Во мне? О чем ты?

— Я говорю, мне кажется, проблема в тебе. Вероятно, ты поспешил с возвращением к работе. Ты никогда над этим не задумывался?

Феррас, с трудом сдерживая свои эмоции, ничего не ответил.

— Не злись, приятель, такое иногда случается, — заметил Босх. — После того как ты однажды схлопотал пулю, тебе начинает казаться, что это может повториться, что сама судьба против тебя.

— Слушай, Гарри, не знаю, что за бред ты несешь, но со мной все в порядке. Я в норме! Дело просто в недосыпе, в постоянной чертовской усталости и невозможности сосредоточиться, ведь жена начинает на мне ездить, как только я прихожу домой, ясно?

— Тебе виднее, напарник.

— Вот именно, напарник! Мне лучше знать! Мало мне ее! Надо, чтобы еще ты меня доставал!

Босх кивнул и больше не сказал ни слова. Он знал, когда надо остановиться.

Место происшествия находилось всего в нескольких кварталах от печально известного пересечения бульвара Флоренс и Норманди-авеню, откуда в 1992 году телекомпании всего мира передавали снимавшиеся с вертолета ужасные сцены массовых беспорядков. По-видимому, для многих эти репортажи все еще ассоциируются с образом Лос-Анджелеса.^[2]

До Босха вдруг дошло, что ему знаком этот район и винный магазин, в котором произошло преступление, в связи с другими массовыми волнениями и по другой причине.

Пространство вокруг магазина «Фортуна» было уже ограничено желтой лентой. Кругом толпились зеваки, хотя убийство в их кварталах не являлось чем-то необычным. Для местных жителей подобные происшествия давно уже лишь ненадолго нарушали монотонность будней. Босх с трудом припарковался среди ранее прибывших патрульных машин, забрал из багажника портфель и направился к ленточному ограждению.

Назвав стоящему в охранении патрульному полицейскому свои имена и личные номера, Босх и Феррас нырнули под ленту. Подходя к магазинчику, Босх извлек из правого кармана пиджака книжечку картонных спичек. Она была старая и потрепанная. На лицевой ее стороне значилось: «Винный магазин „Фортуна“». Там был указан адрес маленького желтого строения, находящегося сейчас перед ними. Босх раскрыл книжечку. В комплекте недоставало одной спички, а из сентенции, неизменно присутствующей на внутренней стороне обложки каждой такой пачки, следовало, что: «Счастлив тот, кто находит прибежище в себе самом».

Босх носил при себе эти спички больше десяти лет. Не то чтобы на счастье, хотя он, безусловно, верил в справедливость написанного там изречения, нет: это было из-за отсутствующей спички и связанного с этим воспоминанием.

— Гарри, ты что? — окликнул его Феррас.

Босх сообразил, что приотстал.

— Ничего, просто я уже бывал здесь.

— Когда? При расследовании?

— Что-то вроде того. Но это было давно. Идем.

Босх обогнал напарника и первым вошел в магазин.

Внутри уже находились патрульные полицейские во главе с сержантом. Узкое и длинное пространство торгового зала было разделено на три пролета. Босху был виден весь центральный проход до подсобки благодаря открытой задней двери и автостоянка за магазином. Вдоль левой стенки, а также прямо напротив были расположены стеллажи с прохладительными напитками. Ликеры занимали правый ряд, тогда как средний был отдан под вина: красные стояли по правой его стороне, белые — по левой.

В коридорчике, в глубине магазина, Босх увидел еще двух патрульных, скорее всего придерживавших свидетелей в служебном помещении в кладовке или офисе. Он поставил свой кейс на пол у двери и достал из кармана пиджака две пары латексных перчаток.

Заметив прибытие двух детективов, уже натянувших перчатки, сержант отделился от группы своих людей и подошел к ним.

— Рэй Лукас, — представился он. — У нас одна жертва; убитый лежит здесь, под прилавком. Его зовут Джон Ли. Убийство произошло, как мы полагаем, менее двух часов назад. Все могло бы ограничиться обычным ограблением, если бы преступник не решил избавиться от свидетеля. Многие из нашего семьдесят седьмого участка знали мистера Ли. Он был хороший старикан.

Лукас жестом пригласил Босха и Ферраса за прилавок. Обойдя его, преодолев узкое пространство между стеллажами, Босх, подобно бейсбольному кетчеру, присел на корточки, чтобы более тщательно рассмотреть лежащее на полу тело. Феррас склонился над ним, как рефери над отправленным в нокдаун боксером.

По явным этническим признакам, убитый, лежавший на спине, безучастно уставившись в потолок мертвыми глазами, был азиатом, выглядел лет на семьдесят. Его губы были растянуты в некоем подобии презрительной усмешки, зубы стиснуты, на губах, щеках и подбородке виднелись следы крови. Видимо, он отхаркивал ее, умирая. На рубашке тоже было множество кровавых пятен, а на груди старика отчетливо просматривались по крайней мере три входных пулевых отверстия. Правая нога убитого была согнута в колене и неуклюже подвернута. Очевидно, он рухнул прямо на месте, когда в него выстрелили.

— Гильз мы не обнаружили, — начал свои пояснения Лукас. — Стрелявший, видимо, их подобрал, притом он оказался достаточно сообразительным, чтобы вынуть диск из видеокамеры, установленной в торговом зале.

Босх кивнул, как бы в подтверждение услышанного. Парни из патруля всегда старались проявить расторопность, но их умозаключения Босха пока не интересовали, они могли лишь ввести в заблуждение и направить детективов по ложному следу.

— Если только преступник не был вооружен револьвером, — предположил он. — В этом случае и не пришлось бы подбирать гильзы.

— Может быть, — согласился Лукас. — Но у нас теперь не так уж часто пользуются револьверами. Никому не охота попасть под обстрел из проезжающего автомобиля, имея в барабане всего шесть пуль.

Лукас намекал Босху, что тот здесь всего лишь гость, не очень-то хорошо представляющий обстановку в этом районе.

— Буду иметь в виду, — деловито заметил Гарри.

Внимательно осмотрев труп и место преступления, он окончательно убедился в том, что в этом магазине когда-то, много лет назад, судьба свела его с этим человеком, причем на том же самом месте, на полу, за прилавком. И в кармане его рубашки все так же торчала мятая пачка сигарет.

Босх заметил, что правая рука жертвы измазана кровью. В этом, собственно, не было ничего необычного. С самого младенчества люди тянутся руками к больному месту, чтобы прикрыть его и унять боль. Это врожденный инстинкт. И в данном случае жертва поступила так же — вероятнее всего, схватившись за грудь после первого выстрела.

Между пулевыми отверстиями имелся примерно десятисантиметровый разброс, при этом они соответствовали вершинам равностороннего треугольника. Босх знал, что для быстро следующих друг за другом выстрелов с близкого расстояния обычно характерна большая кучность. Это наводило на мысль о том, что несчастный скорее всего упал на пол уже после первого выстрела. Убийца же, очевидно, перегнулся через прилавок и выстрелил в него еще два раза, создав тем самым такой разброс.

Пули разорвали грудную клетку, вызвав фатальные повреждения сердца и легких. Извергнувшаяся изо рта кровь свидетельствовала о том, что смерть не была мгновенной. Жертва пыталась дышать до последнего момента. После стольких лет работы, связанной с расследованиями убийств, Босх твердо усвоил: легкой смерти не бывает.

— Нет выстрела в голову, — с задумчивым видом проговорил Босх, продолжая рассматривать убитого.

— Верно, — согласился Феррас. — И что это значит?

Босх сообразил, что рассуждал вслух.

— Может, ничего. Несомненно, что, стреляя три раза подряд, преступник хотел оградить себя от случайностей. Но в то же время нет контрольного выстрела в голову.

— Что-то тут не так.

— Может быть.

Босх наконец оторвал взгляд от тела и, по-прежнему оставаясь на корточках, огляделся. В глаза ему тотчас бросился пистолет в кобуре, прикрепленной под прилавком. Он был помещен туда с таким расчетом, чтобы можно было легко дотянуться до него в случае ограбления или более критической ситуации.

— У нас здесь оружие, — объявил Босх. — Похоже на пистолет сорок пятого калибра, в кобуре, но старик им так и не воспользовался.

— Убийца вошел стремительно и застрелил старика прежде, чем тот смог дотянуться до пистолета, — рассудил Феррас. — Возможно, в округе было известно, что он держит ствол под прилавком.

Лукас многозначительно кашлянул, как бы выражая несогласие.

— Что такое, сержант? — спросил Босх.

— Пистолет должен быть новым, — негромко, но уверенно высказал свое предположение Лукас. — Старика грабили по меньшей мере раз шесть за те пять лет, что я патрулирую этот участок. Насколько мне известно, он ни разу им не воспользовался. Я только сейчас узнал о пистолете.

Босх кивнул. Это было ценное замечание. Он повернул голову, через плечо обращаясь к сержанту:

— Ну а кто у нас в свидетелях?

— Миссис Ли, жена убитого, — пояснил Лукас. — Она принесла мужу обед и увидела его лежащим. Мы попросили ее задержаться, но для разговора с ней потребуется переводчик. Соответствующий запрос уже сделан, так что вскоре должен прибыть кто-нибудь владеющий китайским языком.

Босх бросил последний взгляд на лицо убитого и поднялся, громко хрустнув коленями. Лукас упомянул ПАК — полицейскую структуру, прежде известную как Подразделение по борьбе с этническим азиатским криминалитетом. Недавно оно было переименовано в ПАГ: Подразделение, контролирующее азиатские группировки. Так поступили, дабы успокоить тех, кто считал, что исходное название оскорбляет азиатское население города, так как подразумевает то, что все азиаты преступники по определению. Но у старых стреляных воробьев вроде Лукаса по-прежнему была в ходу аббревиатура ПАК. Однако вне зависимости от наименования решение вопроса о привлечении еще одного оперативного сотрудника любого ранга следовало бы оставить на усмотрение Босха как ведущего следователя по данному делу.

— Вы говорите по-китайски, сержант?

— Нет, потому я и обратился в ПАК.

— Тогда откуда вы знаете, что надо вызывать китайца, а не корейца или вьетнамца?

— Я на этой работе двадцать шесть лет, детектив. И…

— И можете по внешнему виду распознать китайца?

— Нет, я хочу сказать, что в последнее время я все чаще чувствую, что не могу доработать смену без небольшой подпитки. Поэтому раз в день я делаю остановку у этого магазина и запасаюсь каким-нибудь энергетическим напитком. Дает заряд на пять часов. В общем, заходя сюда постоянно, я имел возможность немного познакомиться с мистером Ли, ну и узнал, что он с женой родом из Китая.

Босх кивнул в знак того, что объяснение принято, испытывая при этом чувство неловкости за свою попытку поймать Лукаса на слове.

— Наверное, и мне надо бы было испробовать один из этих энергетиков, — заметил он. — Это миссис Ли позвонила в Службу спасения?

— Нет. Как я уже сказал, она слаба по части английского. Из того, что я узнал от диспетчера, миссис Ли позвонила своему сыну, и уже он обратился в полицию.

Босх выбрался из-за прилавка и обошел его кругом. Феррас же присел на корточки, чтобы рассмотреть тело и пистолет под тем же углом, под каким только что изучал его Босх.

— Где ее сын? — спросил Босх.

— Он сейчас направляется сюда, но работает далеко отсюда, в долине Сан-Фернандо,^[3] — пояснил Лукас. — Тем не менее он должен вот-вот быть.

— Когда приедет, не пускайте его сюда. — Босх указал за прилавок.

— Ясно.

— А нам надо постараться тут ничего не затоптать.

Лукас понял намек и увел своих подчиненных из магазина. Выйдя из-за стойки, Феррас присоединился к Босху, стоявшему у входной двери и смотревшему на камеру, установленную на потолке в центре торгового зала.

— А ты пока проверь заднюю дверь, — обратился к напарнику Босх. — Проверь, действительно ли убийца вынул диск с записью, и заодно взгляни, как там наша свидетельница.

— Понял.

— Да, и включи терморегулятор — надо немного охладить помещение. Тут слишком тепло. Я не хочу, чтобы тело пострадало.

Феррас двинулся по центральному проходу. Босх огляделся, чтобы еще раз оценить обстановку. Прилавок имел в длину около двенадцати футов. Посередине его был установлен кассовый аппарат, что оставляло свободное пространство, куда покупатели могли ставить свои покупки. По одну сторону от кассы располагались полки с жевательной резинкой и кондитерскими изделиями, по другую — прочие попутные завлекалочки вроде энергетических напитков, дешевых сигар и лотерейных билетов. Над самой кассой был подвешен контейнер из проволочной сетки с пачками сигарет.

В секции, отделенной от торгового зала прилавком, стояли стеллажи с дорогостоящими спиртными напитками, выдаваемыми самим продавцом. Взгляд Босха остановился на шести рядах «Хеннесси». Он знал, что дорогой коньяк был в чести у любящих шикануть членов банд, а винный магазин «Счастливые напитки» находился на территории обитания банды Гувера, уличной группировки, когда-то входившей в преступное сообщество Крипса, но затем стала такой могущественной, что ее главари решили создать себе свое собственное громкое имя, а если получится, то и крутую репутацию.

Босх заметил нечто, действительно достойное внимания, и подошел ближе к стойке.

Дело в том, что кассовый аппарат был явно сдвинут со своего места — на поверхности огнеупорного пластика виднелся квадрат, покрытый пылью и частицами мелкого мусора. Босх рассудил, что убийца потянул кассовый аппарат на себя, вынимая деньги из ящичка кассы. В таком случае это означало, что Ли сам не открывал ящик и не отдавал грабителю деньги. То есть с большой вероятностью можно предположить, что к этому моменту он был уже мертв. Это подтверждало гипотезу Ферраса, согласно которой киллер, войдя в магазин, немедленно начал стрелять. А это обретет свое особое значение при предъявлении обвинения, когда нужно будет доказывать наличие умысла при совершении убийства. Теперь по крайней мере Босх лучше представлял то, что произошло в магазине, и типа, которого им надо искать.

Гарри достал из кармана очки, которыми пользовался при более длительном изучении обстановки, надел и, ни до чего не дотрагиваясь, перегнулся через стойку, чтобы внимательно осмотреть клавиатуру кассового аппарата. Ему так и не удалось обнаружить клавишу с надписью «Открыть» или что-то другое, четко указывавшее на то, как открывается ящик. Но если Босх не сумел разобраться, как открыть кассу, то как же это могло получиться у убийцы?

Он выпрямился и снова взглянул на полки с бутылками позади прилавка. Коньяк «Хеннесси» стоял на самом виду, в центре, и мистер Ли мог бы легко до него дотянуться, войди в магазин грабитель. Но все бутылки были на месте.

И снова Босх перегнулся через прилавок, пытаясь дотянуться до одной из бутылок «Хеннесси». Стало ясно, что если упереться для сохранения равновесия одной рукой в прилавок, то другой можно без труда достать с полки бутылку.

— Гарри?

Босх выпрямился и обернулся к напарнику.

— Сержант был прав, — сказал Феррас. — Видеокамера пишет на диск, а его-то в аппарате и нет. Либо он был изъят, либо хозяин вообще ничего не записывал и камеру установили только для виду.

— Имеются ли какие-нибудь дублирующие устройства?

— Есть пара над прилавком, но это однодисковая система. Она просто пишет снова и снова на один и тот же диск. Когда я работал по ограблениям, я там много такого насмотрелся. Диска хватает примерно на сутки, а потом камера начинает записывать на уже заснятый материал. Можно вынуть диск, чтобы рассмотреть на нем что-то, но надо делать это в тот же день.

— О'кей, позаботься о том, чтобы у нас были все эти диски.

В дверях появился Лукас.

— Приехал человек из ПАК, — доложил он. — Прислать его сюда?

Босх взглянул на Лукаса, но ответил не сразу.

— Во-первых, не ПАК, а ПАГ, — наставительно заметил он наконец. — Но не надо присылать его сюда. Я сейчас сам выйду.

3

Босх вышел из магазина на улицу. Было все еще тепло, хотя день клонился к вечеру. Горячие сухие ветры с юго-востока, со стороны горной гряды Санта-Ана, проносились над мегаполисом. Из-за пожаров на подступающих здесь к городу холмах все кругом было окутано легкой белесой дымкой. Босх почувствовал, как у него практически мгновенно высох взмокший загривок.

На выходе, почти у самых дверей, его встретил только что прибывший сотрудник, тоже в штатском.

— Детектив Босх?

— Да, это я.

— Детектив Дэвид Чу, Подразделение, контролирующее азиатские группировки. Меня вызвал патруль. Чем могу быть полезен?

Чу был небольшого роста и хрупкого телосложения. В речи его не слышалось ни малейшего акцента. Босх знаком предложил следовать за ним и, вновь поднырнув под желтую ленту, направился к своей машине. По дороге он снял пиджак, предварительно вынув из него картонку со спичками и переложив ее в карман брюк, затем вывернул пиджак наизнанку и, упаковав в чистый пакет, убрал в багажник своей служебной машины.

— Жарко там, внутри, — пояснил он Чу, расстегнул среднюю пуговицу рубашки и засунул внутрь конец галстука. Предстояло скрупулезное обследование места преступления, и он не хотел, чтобы галстук был помехой.

— Здесь, снаружи, тоже жарко, — заметил Чу. — Сержант патруля попросил меня дождаться вас.

— Да, извините, что так получилось. Так вот, что мы здесь имеем… Старик, много лет владевший этим магазинчиком, убит за прилавком. Получил по крайней мере три пули. На первый взгляд похоже на ограбление. Его жена, почти не говорящая по-английски, придя в магазин, обнаружила его убитым. Она позвонила сыну, тот же, в свою очередь, позвонил в полицию. Требуется как положено ее допросить, и, собственно, для участия в этой процедуре мы пригласили вас. Вы можете также оказаться полезным при общении с сыном убитого, когда тот подъедет. Вот все, что я имею вам сказать.

— Вы уверены, что они китайцы?

— Совершенно уверен. Патрульный сержант, вызвавший вас, знал жертву, мистера Ли.

— Вам известно, на каком диалекте говорит миссис Ли?

Они двинулись назад, к ограждению.

— Не имею представления. А что, могут возникнуть проблемы?

— Я знаком с пятью основными китайскими диалектами и прекрасно владею кантонским и мандаринским. Эти два наречия наиболее часто встречаются здесь, в Лос-Анджелесе.

— Правда? У меня дочь живет в Гонконге, со своей матерью. Она здорово поднаторела в мандаринском.

— Весьма похвально. Надеюсь, это сослужит ей хорошую службу.

Они вошли в магазин, и Босх, дав время Чу хорошенько рассмотреть тело под прилавком, отвел его в служебное помещение магазина. Там их поджидали Феррас и миссис Ли.

Только что овдовевшая женщина, похоже, находилась в шоке. Босх не заметил признаков того, что она проронила хоть одну слезу по убитому мужу. Эта старая китаянка производила впечатление человека, пребывающего в состоянии глубокого расстройства, с которым Босху доводилось иметь дело в подобных ситуациях и прежде. Ее убитый муж лежал в торговом зале магазина. Ее окружали незнакомые люди, говорящие на чужом языке. Босху было ясно, что она сможет сдерживать себя лишь до прибытия сына, а затем слезы польются безудержным потоком.

Чу мягко и обходительно заговорил с ней, используя при этом, как показалось Босху, мандаринский диалект, более певучий и менее гортанный, чем кантонский и некоторые другие. Во всяком случае, такое представление у него сложилось по рассказам дочери.

Через несколько минут Чу прервал беседу, чтобы довести до Босха и Ферраса ее содержание.

— Ее муж оставался один в магазине, когда она направилась домой готовить ужин. Когда вернулась, то сначала подумала, что магазин пуст. Потом она нашла мужа лежащим позади прилавка. Она никого не видела в магазине, а вошла через заднюю дверь, открыв ее ключом.

Босх кивнул.

— Как долго она отсутствовала? Спросите ее, сколько было на часах, когда она уходила из магазина.

Ответ не заставил себя долго ждать.

— Она каждый день уходит из магазина в два тридцать, чтобы забрать из дома ужин и по-быстрому вернуться.

— Есть в магазине наемный персонал?

— Нет, я уже ее спрашивал. Только они с мужем. Они работают каждый день с одиннадцати до десяти, кроме воскресений.

Типично иммигрантский распорядок жизни, подумалось Босху. Только вот никто не ожидал, что все так закончится.

Босх, услышав в торговом зале голоса, выглянул в коридорчик. Оказалось, что это готовилась приступить к работе прибывшая из отдела криминалистики бригада экспертов.

Он вернулся в подсобку, где продолжался допрос миссис Ли.

— Чу! — прервал беседу Босх.

Детектив из ПАГ поднял голову.

— Спросите ее про сына. Был ли он дома, когда она ему позвонила.

— Я уже спросил. У них есть еще один магазин, в Сан-Фернандо. Он работает там. Вся семья живет вместе, примерно между этими двумя пунктами. Округ Уилшир.

Было ясно, что Чу знает свое дело. Ему не требовались подсказки Босха, для того чтобы вести допрос.

— Хорошо, мы сейчас возвращаемся в торговый зал. Вы еще поговорите с ней, и когда приедет ее сын, возможно, будет целесообразно отвезти их обоих к нам, в управление. Вы не против?

— Нисколько, — ответил Чу.

— Отлично. Скажите, если вам понадобится какая-нибудь помощь.

Босх и Феррас прошли по коридорчику в противоположную часть магазина. Босх уже знал всех в группе криминалистов. Специалисты из ведомства судмедэксперта уже прибыли, чтобы документально подтвердить смерть и забрать тело.

На этом этапе Босх и Феррас решили разделиться. Босх остался на месте преступления, чтобы как ведущий следователь проследить за сбором судебных доказательств и вывозом тела. Феррас же покинул магазин и отправился на поиски свидетелей. Магазин «Фортуна» располагался в давно уже освоенной предприятиями малого бизнеса зоне. Ему придется переходить от двери к двери в надежде найти кого-то, кто знает что-нибудь, относящееся к убийству. Оба детектива вполне отдавали себе отчет в том, что усилия скорее всего окажутся напрасными, но было необходимо сделать эту попытку. Описание машины или подозрительной личности могло оказаться тем сегментом пазла, который как раз и обеспечит прорыв в расследовании. Это были азы следственной работы.

— Ничего, если я возьму одного из патрульных? — спросил Феррас. — Они знают эти места.

— Конечно.

Босх был уверен, что не это являлось истинной причиной желания Ферраса прихватить с собой патрульного. Его напарник не исключал того, что при обходе окрестных заведений ему не обойтись без подмоги.

Спустя две минуты после ухода Ферраса снаружи раздались шум и крики. Босх вышел на улицу и увидел двух патрульных офицеров Лукаса, старавшихся оттеснить от желтого ограждения какого-то человека лет двадцати пяти азиатской наружности. На нем была майка, отчетливо обрисовывающая сухощавое телосложение. Босх поспешил разрешить ситуацию.

— А ну прекратите! — произнес он властным тоном, не оставляя ни у кого сомнения в том, кто здесь главный. — Пропустите его!

— Я хочу видеть своего отца! — кричал молодой человек.

— Ну, скандал не лучший способ этого добиться.

Босх подошел ближе.

— Теперь я позабочусь о мистере Ли, — кивнул он патрульным.

Те отступили, оставляя сына погибшего на попечение Босха.

— Назовите ваше полное имя, мистер Ли.

— Роберт Ли. Я хочу видеть своего отца!

— Понимаю. Я пущу вас к нему, если вы действительно этого хотите. Но не раньше, чем будет обследовано место преступления. Я ведущий следователь по этому делу, но даже я не могу пока увидеть вашего отца. Так что прошу вас успокоиться. В вашем положении самое главное — это успокоиться.

Молодой человек опустил глаза и кивнул. Босх дружески коснулся его плеча.

— Вот и хорошо, — согласился он.

— Где моя мать?

— Она в подсобке, ее допрашивает другой детектив.

— Могу я видеть хотя бы ее?

— Да, я провожу вас через минуту. Только сначала мне нужно задать вам несколько вопросов. Не возражаете?

— Да, хорошо. Задавайте.

— Итак, меня зовут Гарри Босх. Я веду это дело. Я непременно найду того, кто убил вашего отца. Обещаю вам.

— Не давайте пустых обещаний. Вы его даже не знали. Вам все равно. Для вас он просто очередной… впрочем, не имеет значения.

— Очередной кто?

— Я же сказал: не обращайте внимания.

Босх некоторое время пристально смотрел на него, а потом задал следующий вопрос:

— Сколько вам лет, Роберт?

— Мне двадцать шесть, и я хотел бы видеть свою мать.

Он сделал движение, выдающее его желание прорваться в служебное помещение магазина. Босх решительно преградил ему путь. Молодой человек был силен, но Босх без особого труда справился с ним. Юноша остановился, пристально глядя на полицейского.

— Позвольте мне сначала показать вам кое-что, а потом я отведу вас к вашей матери, — стараясь сохранять спокойствие, проговорил Босх.

Он отпустил руку Ли, а затем достал из кармана книжечку спичек и протянул ему. Молодой человек уставился на нее с удивлением.

— Что это значит? Мы когда-то раздавали такие спички в качестве бонуса, но потом дела пришли в упадок и мы отказались от лишних трат.

Босх положил спички обратно в карман.

— Я получил их в магазине вашего отца двенадцать лет назад, — пояснил он. — Вам в то время было, как я понимаю, четырнадцать лет. Тогда в этом городе происходило что-то вроде восстания. Дело было как раз вот здесь, на этом перекрестке.

— Я помню. Они разграбили магазин и избили моего отца. Ему не следовало вообще возобновлять здесь торговлю. Мы с матерью говорили ему, что лучше открыть магазин в Сан-Фернандо, но он нас не слушал. Он не хотел позволить кому-либо выжить себя отсюда, и вот видите, что получилось.

Роберт беспомощно обвел рукой торговый зал.

— Дело в том, что я тоже был здесь в ту ночь, — признался Босх. — Двенадцать лет назад. Беспорядки были в самом разгаре, но закончились довольно быстро. И вот как раз здесь погиб один человек.

— Да, я знаю, полицейский. Его вытащили из машины.

— Я был с ним в той машине, но до меня не добрались. Я пробился к этому месту, потому и спасся. Мне очень хотелось курить, и я вошел в магазин вашего отца. Он продолжал стоять за прилавком, но мародеры выгребли из магазина все, вплоть до последней пачки сигарет.

Босх подбросил на ладони картонную книжечку.

— Я обнаружил уйму спичек, но нигде не было сигарет. И тогда ваш отец достал из кармана свою собственную пачку. У него оставалась одна, последняя, сигарета, и он отдал ее мне.

Босх вздохнул и умолк. Вот и все, что было…

— Я не знал вашего отца лично, Роберт, но непременно отыщу человека, убившего его. Не сомневайтесь, я сдержу обещание.

Роберт Ли кивнул.

— Ладно, — сказал Босх. — Идемте, повидаем вашу мать.

4

Детективы закончили обследовать место преступления и вернулись к себе в отдел только после полуночи. К тому времени Босх принял решение вызвать семью убитого в здание полицейского управления для формального допроса. Назначив им явиться в среду утром, он отпустил их домой оплакивать свою утрату. Почти сразу после возвращения на рабочее место Босх также отослал домой Ферраса, надеясь на то, что семейной жизни напарника не был нанесен серьезный урон. Сам же он задержался на службе, чтобы составить опись вещественных доказательств и впервые за все время без помех обдумать ситуацию. Он знал, что среда сулит стать напряженным днем — утром должна явиться семья убитого, а затем подоспеют результаты криминалистической и судебно-медицинской экспертиз. Возможно, на завтра же назначат и вскрытие.

Хотя обход Феррасом близлежащих лавок, как и ожидалось, не дал особо ценных результатов, все же удалось выявить одного потенциального подозреваемого. За три дня до убийства, в субботу, во второй половине дня, у мистера Ли возник довольно неприятный конфликт с неким юнцом, постоянно подворовывавшим, по убеждению мистера Ли, товары из магазина. Согласно показаниям миссис Ли, этот молодой да ранний вел себя весьма вызывающе и заносчиво, отрицал свою причастность к кражам и разыгрывал так называемую расовую карту, заявляя, что лавочник придирается к нему только потому, что он черный.

Подобные спекуляции представлялись смехотворными, поскольку почти весь доход магазина обеспечивался окрестными жителями, то есть именно черными. Но Ли не стал вызывать полицию. Он просто выгнал не в меру расторможенного переростка из магазина, велев ему никогда больше не появляться. Миссис Ли рассказала Чу, что выстрел, произведенный на прощание в дверь, был призван подкрепить слова юного борца против расовой дискриминации, из коих следовало, что в следующий раз он придет снести хозяину башку. Ли, в свою очередь, достал из-под прилавка пушку и наставил на молодчика, заверив, что встретит его во всеоружии.

Это означало, что дебошир был осведомлен о том, что мистер Ли держит под прилавком пистолет. И если он все же решил привести свою угрозу в исполнение, то должен был бы, войдя в магазин, действовать стремительно и застрелить мистера Ли прежде, чем тот успеет воспользоваться оружием.

Миссис Ли предстояло просмотреть имеющиеся в полиции фотографии членов молодежных банд, с тем чтобы выявить того, от кого исходила угроза ее мужу. Если парень входил в шайку Гувера, то вполне вероятно, что его фото окажется в каталоге.

Но Босх не был до конца убежден в том, что это перспективный след и что парень состоятелен как подозреваемый. Кое-что из подмеченного на месте преступления не вписывалось в схему убийства из мести. Безусловно, надо было непременно проверить эту ниточку и поговорить с парнем, но Босх не надеялся, что таким образом преступление будет раскрыто. Это было бы слишком просто, тем более что некоторые аспекты этого дела не поддавались однозначному истолкованию.

Рядом с кабинетом их начальника, капитана Доддса, находилась комната для переговоров с длинным деревянным столом. Она использовалась в первую очередь как столовая для сотрудников и, время от времени, — для общих планерок или совещаний, собираемых для решения сложных вопросов, предполагающих участие разных следственных групп. Воспользовавшись тем, что рабочий день завершился и отдел опустел, Босх перебрался в эту комнату.

Он разложил на столе фотографии с места преступления, только что полученные от криминалистов, таким образом, что, налагаясь друг на друга, они, однако, позволяли создать представление об обстоятельствах совершенного преступления. Это во многом напоминало работы английского художника Дэвида Хокни, в течение некоторого времени жившего в Лос-Анджелесе и создавшего несколько фотоколлажей, запечатлевших сцены из жизни, характерные для Южной Калифорнии. Босх когда-то видел эту фотомозаику и самого художника — тот в течение некоторого времени жил по соседству, в горах за перевалом Кауэнга-пасс. Хотя Босх никогда не был лично знаком с Хокни, у него тоже всегда была привычка раскладывать фотографии с места преступления в виде мозаики, позволяющей обнаруживать новые детали и подходы к оценке ситуации. Хокни в своих работах делал то же самое.

Потягивая из кружки свежезаваренный черный кофе и вглядываясь в фотографии, Босх первым делом обратил внимание на те же самые особенности, которые вызвали его интерес еще там, в магазине. Прежде всего это относилось к сплошному ряду бутылок «Хеннесси» прямо позади прилавка. Гарри никак не мог заставить себя поверить в то, что к убийству было причастно местное хулиганье, потому что вряд ли малолетний отморозок взял бы только деньги и пренебрег бутылкой «Хеннесси». Коньяк стал бы в этом случае трофеем. До него было рукой подать, особенно если убийце пришлось наклониться над стойкой или обойти ее кругом, чтобы забрать гильзы от пуль. Так почему бы не прихватить еще и «Хеннесси»?

Босх пришел к выводу, что искомый субъект не интересовался «Хеннесси», то есть преступник, очевидно, не имел отношения к криминальной уличной молодежке.

Следующим пунктом, достойным пристального изучения, стали раны на теле жертвы. Для Босха уже одно это исключало из числа подозреваемых воображающего из себя невесть что магазинного воришку. Три пули, выпущенные в грудь, не оставляли сомнения в том, что целью преступника было именно убийство. Но не было выстрела в лицо, а это, похоже, опровергало версию убийства, совершенного в ярости или из чувства мести. За свою жизнь Босх расследовал сотни убийств, и большинство из них было связано с применением огнестрельного оружия. Полученный опыт подсказывал ему, что при выстреле в лицо убийство скорее всего носит личный характер и убийца так или иначе знаком жертве. Стало быть, справедливо и обратное. Три выстрела в грудь как будто бы не подразумевали ничего личного. Как говорится, чистыйбизнес. Босх был уверен, что пресловутый магазинный воришка не тот, кто им нужен. Они должны искать некоего человека, весьма вероятно, совершенно незнакомого Джону Ли. Кого-то, кто спокойно вошел и хладнокровно всадил ему в грудь три пули, затем невозмутимо опустошил кассу, подобрал стреляные гильзы и пошел в подсобку, чтобы вынуть диск из видеокамеры.

Скорее всего для преступника это не первое убийство, рассуждал Босх. Утром ему понадобится просмотреть аналогичные преступления в Лос-Анджелесе и его окрестностях.

Рассматривая фотографию лица жертвы, Босх вдруг заметил нечто новое. Щека и подбородок Ли измазаны кровью, однако зубы чистые. Крови на них не было.

Босх поднес снимок поближе и попытался понять, что бы это значило. По первому впечатлению он предположил, что кровь изверглась изо рта умирающего, из разорванных легких, когда он из последних сил судорожно хватал ртом воздух. Но как при этом она не попала на зубы?

Он положил снимок на стол и, двигаясь взглядом по сегментам фотографической мозаики, добрался до правой руки убитого. Кровавые полосы были на пальцах и на ладони.

Гарри снова взглянул на кровь, размазанную по лицу. До него вдруг дошло, что Ли просто поднес окровавленную руку ко рту. Получился как бы двойной перенос. Ли схватился рукой за грудь, испачкал руку, а затем с руки перенес кровь на лицо и губы.

Но вот были ли эти его движения частью предсмертной агонии, или же Ли сделал это намеренно?

Босх вынул сотовый телефон и выбрал из списка номер судмедэкспертизы. В ожидании ответа посмотрел на часы. Было десять минут первого.

— Следственный отдел прокуратуры.

— Кассел еще там?

Макс Кассел был экспертом, который исследовал место преступления в винном магазине «Фортуна» и забирал тело.

— Нет, он только что… Погодите минуту, вот он.

Босх подождал несколько секунд, пока Кассел возьмет трубку.

— Мне наплевать, кто вы, я уже стою в дверях, — услышал он. — Я вернулся только забрать кипятильник.

Босх знал, что Кассел живет по меньшей мере в часе езды от управления, в Палмдейле. Кофейные кружки с подогревателями, подключаемыми к электрозажигалке, были неотъемлемой принадлежностью сотрудников, добирающихся издалека.

— Это Босх. Вы уже задвинули моего клиента в ячейку холодильника?

— Нет, у нас полный аншлаг. Я пристроил его в холодильную камеру номер три. Но я с ним закончил, Босх, и еду домой.

— Я понимаю. У меня только один короткий вопрос. Вы проверяли его рот?

— Что вы подразумеваете под словами «проверяли рот»? Конечно же, я проверял его рот. Это моя работа.

— И там ничего не было? Ничего во рту или в горле?

— Да нет, как раз в горле кое-что было.

Босх почувствовал, как у него в жилах начинает вырабатываться адреналин.

— Почему вы мне не сказали? Что это было?

— Его язык.

Кассел хихикнул, а Босх вдруг почувствовал себя сдувшимся воздушным шариком. Он только было подумал, что напал на какой-то след. Адреналин отхлынул.

— Забавно. А кровь?

— Да, на языке и в горле было небольшое количество крови. Это отражено в моем отчете, вы получите его завтра.

— Но ведь после трех выстрелов его легкие должны бы выглядеть как швейцарский сыр. Разве не бывает в таких случаях много крови?

— Нет, если человек был уже мертв. Когда первый выстрел разрывает сердце, оно перестает биться. Послушайте, Босх, мне надо идти. Вы внесены в график на завтра, на два часа, у Лакшми. Задайте ей эти вопросы.

— Задам. Но сейчас я говорю с вами. Мне кажется, мы что-то упустили.

— Вы о чем?

Босх всматривался в лежащие перед ним фотографии, переводя взгляд с лица убитого на руки.

— Я думаю, он что-то положил себе в рот.

— Кто?

— Жертва, мистер Ли.

Последовала пауза. Вероятно, Кассел тоже обдумывал эту версию, прикидывая, не упустил ли чего.

— Ну может, так и было, но я ничего не обнаружил ни у него во рту, ни в горле. Если он что-то и проглотил, то это не моя проблема. Это относится к зоне ответственности Лакшми, и завтра она с этим разберется.

— А вы не могли бы оставить ей записку, чтобы она все проверила?

— Босх, я спешу домой. Вы можете сами ей сказать, когда придете на вскрытие.

— Я знаю, но просто на всякий случай обратите ее внимание.

— Хорошо-хорошо, я напишу записку. Вы же знаете, у нас здесь больше нет сверхурочных.

— Да, я знаю. У нас тоже. Спасибо, Макс.

Босх закрыл панель телефона и отложил фотографии в сторону. Вскрытие определит, верен ли его вывод, а до тех пор остается только ждать.

Имелось, правда, еще два пластиковых пакета для вещдоков с дисками, найденными рядом с видеокамерой. Каждый был в плоском пластмассовом футляре, помеченном датой. На одном значилось: 01.09 — что соответствовало ровно недельной давности; на другом стояли цифры: 27.08. Именно диск с этой пометкой Босх и вставил первым в DVD-плейер. Изображение воспроизводилось на секционированных кадрах. На одном можно было видеть торговый зал магазина, включая прилавок с кассовым аппаратом, на другом — подсобное помещение. Бегущая строка содержала указание на время и дату. События, происходившие в магазине, фиксировались в реальном времени. Было ясно, что, поскольку магазин был открыт с одиннадцати утра до десяти вечера, ему придется двадцать два часа смотреть видеозаписи, если только он не задействует кнопку ускоренной прокрутки.

Гарри взглянул на часы. Надо было решать, оставаться ли в отделе на всю ночь и заниматься разгадкой тайны, почему Джон Ли отложил эти два диска, или пойти домой, чтобы немного отдохнуть. Никогда не знаешь, в какой момент расследование потребует тебя целиком, а потому отдых всегда важен. К тому же ничто не давало оснований предполагать, что эти диски имеют какое-то отношение к убийству. Диск, стоявший в видеокамере сегодня, куда-то делся. Он должен был содержать самую важную информацию, и как раз он-то и пропал.

Босх решил просмотреть первый диск и прикинуть, удастся ли разгадать эту головоломку. Он устроился перед монитором и установил четырехкратное увеличение скорости воспроизведения. Гарри надеялся, что таким образом просмотр первого диска займет у него около трех часов. Потом он пойдет домой, несколько часов поспит и утром придет на работу вместе с остальными.

— Ну что же. Вполне рациональный план действий, — сказал он себе.

5

Босх внезапно очнулся от сна и, подняв голову, увидел, что над ним стоит лейтенант Гэндл. Ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и сообразить, где он находится.

— Лейтенант?

— Что вы делаете в моем кабинете, Гарри?

Босх сел на кушетке.

— Я… смотрел запись с видеокамеры в конференц-зале и так припозднился, что не было смысла ехать домой. Который час?

— Почти семь, но это по-прежнему не объясняет, почему вы в моем кабинете. Уходя вчера, я запер дверь.

— Вы уверены?

— Более чем.

Босх кивнул и сделал вид, что все еще с трудом осознает происходящее. Успокаивало лишь то, что, отперев дверь, он не забыл убрать отмычки в бумажник. Что же до присутствия его в кабинете Гэндла, то оно объяснялось тем, что именно в нем имелась единственная на весь отдел кушетка.

— Может, заходили уборщики и забыли за собой запереть? — без особого смущения предположил он.

— У них нет ключа. Послушайте, Гарри, я не возражаю против того, чтобы люди пользовались моей кушеткой, чтобы поспать. Но если дверь заперта, то, значит, тому есть причины. Не дело, чтобы люди открывали дверь моего кабинета после того, как я его запер.

— Вы правы, лейтенант. Как вы думаете, нельзя ли нам вынести кушетку на нейтральную территорию?

— Я подумаю, но суть не в этом.

Босх встал, разминая затекшие ноги.

— Я понял. Ладно, мне надо возвращаться к работе.

— Погодите. Расскажите мне сначала о том увлекательном видео, что продержало вас тут всю ночь.

Босх вкратце изложил свои впечатления от пятичасового просмотра двух дисков, не забыв упомянуть о том, что Джон Ли невольно оставил после себя нечто наводящее на размышления.

— Хотите, чтобы я созвал по этому поводу совещание в конференц-зале?

— Не лучше ли подождать вашего напарника и взглянуть на это всем вместе? Сходите пока выпейте кофе.

Босх покинул кабинет Гэндла и направился в помещение, отведенное для оперативников. Оно представляло собой имеющий довольно казенный вид лабиринт одноместных боксов со звукопоглощающими перегородками. Здесь не утихал едва уловимый шепот, характерный для страховых контор. Застекленные секции пока еще пустовали, но уже скоро их начнут заполнять люди. Гэндл всегда приходил первым. Он вообще любил показывать пример подчиненным.

Гарри спустился в кафетерий, открывшийся уже в семь часов, но еще пустой, потому что основная часть личного состава полицейского управления все еще работала в Паркер-центре. Переезд в новое здание продвигался медленно, и официально оно будет открыто только месяца через два. В данном случае это означало, что у стойки не толпилась очередь, хотя и меню еще зияло пустотами. Босх взял типичный завтрак полицейского: два пончика и кофе. Также прихватил кофе для Ферраса. Торопливо заглотав свои пончики, он добавил сливки и сахар в чашку напарника и, балансируя с двумя чашками, вернулся на лифте в отдел. Как и следовало ожидать, Феррас уже сидел за столом. Босх поставил перед ним одну чашку и отправился в свой бокс.

— Спасибо, Гарри. Я так и знал, что ты будешь здесь раньше меня. Эй, этот костюм был на тебе вчера! Только не говори мне, что всю ночь ты работал!

Босх уселся на свое место.

— Я вздремнул пару часиков у лейтенанта на кушетке. Когда сегодня приходят миссис Ли и ее сын?

— Я велел им прийти в десять. А что?

— Думаю, до их прихода нам надо кое-что провернуть. Кажется, у меня есть важные новости. Ночью я просмотрел довольно занятные видеозаписи из тех, что были обнаружены в магазине.

— И что же в них такого?

— Забирай свой кофе, и пойдем, я тебе покажу. Лейтенант тоже заинтересовался этим материалом.

Десять минут спустя Босх стоял с пультом в руках перед аудио-видеосистемой, в то время как Феррас и Гэндл расположились у противоположной стены конференц-зала. Босх прокрутил диск с маркировкой 01.09 до нужного места и, установив «паузу», приступил к своим пояснениям.

— Итак, наш убийца вынул диск из камеры, поэтому у нас нет картинки того, что произошло в магазине вчера. Но при этом осталось два других диска, относящихся к двадцать седьмому августа и первому сентября. Вот это диск от первого сентября, то есть записанный ровно за неделю до вчерашнего дня. Следите за ходом моей мысли?

— Еле поспеваем, — ответил за обоих Гэндл.

— Так вот, мистер Ли фиксировал на камеру проделки магазинных воришек. Эти два диска объединяет то, что и в тот, и в другой день заявляются одни и те же два парня. Один подходит к прилавку и спрашивает сигареты, тогда как другой идет вдоль ряда со спиртными напитками. Первый отвлекает внимание мистера Ли от своего подельника и видеокамеры, расположенной позади прилавка. Пока Ли достает курево для первого парня, другой засовывает в карманы брюк пару бутылок водки, после чего несет третью к кассе для оплаты. Тот, что у прилавка, вынимает бумажник, обнаруживает, что оставил деньги дома или еще что-то в этом роде, и оба уходят, не сделав никаких покупок. Один и тот же сюжет происходит в каждый из этих дней, разве что они меняются ролями. Я думаю, поэтому-то Ли и сохранил два этих диска.

— Ты думаешь, он собирался использовать их в качестве доказательства? — спросил Феррас.

— Возможно, — согласился Босх. — Раз воровство было зафиксировано на диске, ему было что предъявить полиции.

— И это ваш ключ к разгадке? — спросил Гэндл. — Ради этого вы просидели здесь всю ночь? Я читал отчеты. Пожалуй, парень, на которого Ли наставил пистолет, нравится мне больше.

— Это еще не ключ, — терпеливо заметил Босх. — Я просто объясняю, почему там оказались эти диски. Ли вынул их из видеокамеры, почувствовал, что с теми парнями надо держать ухо востро, и хотел подстраховаться, сохранив запись с этими эпизодами. Но на диске от первого сентября случайно оказалось также вот это.

Он нажал кнопку воспроизведения, и картинка пришла в движение. На двух кадрах, снимавшихся с разных позиций, было видно, что в магазине никого нет, кроме самого Ли за стойкой. Отбивка времени в верхней части экрана свидетельствовала о том, что дело происходило во вторник, первого сентября, в три минуты четвертого.

Вскоре входная дверь магазина отворилась и вошел покупатель. Он небрежно махнул рукой стоящему за стойкой Ли и прошел в глубь торгового зала. Изображение было нечетким и зернистым, но тем не менее все указывало на то, что покупатель — азиат лет тридцати. Вторая камера зафиксировала, как он, подойдя к холодильнику в дальнем углу магазина, взял банку пива и затем направился с ней к прилавку.

— Что он делает? — спросил Гэндл.

— Смотрите. Сейчас увидите, — ответил Босх.

У прилавка посетитель что-то сказал Ли, и тот достал со стеллажа над кассой пачку сигарет «Кэмел». Он положил ее на прилавок, а банку пива упаковал в маленький коричневый пакет.

Покупатель обладал внушительным телосложением. Это был невысокий и коренастый человек с мощными руками и массивными плечами. Он бросил на прилавок какую-то банкноту, и Ли, открыв кассовый аппарат, положил ее в последнюю ячейку ящика, а затем отсчитал несколько банкнот в качестве сдачи и протянул их покупателю. Тот взял деньги и положил в карман, затем сунул пачку сигарет под мышку, забрал пиво, а свободной рукой сделал жест, словно наставлял на Ли пистолет. Большим пальцем он несколько раз нажал на невидимый курок и вышел из магазина.

Босх остановил воспроизведение.

— Что это было? — спросил Гэндл. — Он что, ему угрожал? Это и есть то, что вам удалось раскопать?

Феррас не произнес ни слова, но Босх был совершенно уверен в том, что его молодой напарник заметил то, что и следовало заметить. Гарри вернул запись в исходное положение и принялся вновь ее прокручивать.

— Что ты видишь, Игнасио?

Феррас шагнул вперед, намереваясь, видимо, что-то указать на экране.

— Во-первых, этот человек азиат. Значит, он не из этого района.

— Да, — кивнул Босх. — Я отсмотрел видеозапись, зафиксировавшую события, происходившие в течение двадцати двух часов. Это был единственный, кроме Ли и его жены, азиат, присутствовавший в магазине. Что еще, Игнасио?

— Обратите внимание на деньги. Он получает больше, чем дает.

Как раз на экране можно было видеть Ли, вынимающего купюры из ящика кассы.

— Видите, он убирает деньги этого парня, а потом начинает давать ему сдачу. При этом отдает и те, что тот дал ему в уплату. Получается, что клиент получил пиво и курево бесплатно, а в придачу — еще и деньги.

Босх кивнул. Феррас показал себя молодцом.

— Сколько же он получил? — спросил Гэндл.

Это был хороший вопрос, но недостаточная четкость видеоизображения не позволяла разглядеть достоинство купюр, участвовавших в этой операции.

— В ящике кассы четыре отделения, — сказал Босх. — Для однодолларовых банкнот, для пятерок, десяток и двадцаток. Ночью я просмотрел этот эпизод в замедленном темпе. Ли кладет полученную банкноту в четвертое отделение. Покупатель взял пачку сигарет и пиво — то есть можно предположить, что это было отделение для двадцаток. Если так, то Ли возвращает ему доллар, пятерку, десятку и еще одиннадцать двадцаток. То есть десять двадцаток, если не считать ту, что ему дал покупатель.

— Это откупные, — сказал Феррас.

— Двести тридцать шесть долларов? — ухмыльнулся Гэндл. — Какая-то не круглая сумма, при том что деньги в кассе еще оставались. Похоже на некий фиксированный взнос.

— На самом деле двести шестнадцать, — уточнил Феррас, — если вы вычтете двадцатку, полученную от покупателя вначале.

— Верно, — согласился Босх.

Все трое некоторое время молча глядели на застывшее изображение.

— Так что, Гарри? — произнес наконец Гэндл. — Что это означает? У тебя было больше времени над этим поразмыслить.

Босх указал на отбивку времени в верхней части экрана.

— Эта выплата была сделана точно за неделю до убийства. В три часа, во вторник, неделю назад. В нынешний вторник, тоже примерно в три часа, мистера Ли застрелили. Быть может, на этой неделе он отказался платить?

— Или не имел достаточно денег для уплаты, — предположил Феррас. — Его сын вчера сообщил нам, что дела пришли в упадок и открытие магазина в Сан-Фернандо их почти разорило.

— Значит, старик отказывается платить и его пускают в расход, — задумчиво проговорил Гэндл. — Не слишком ли экстремальная мера? Убиваешь человека — и, как говорят денежные воротилы, перекрываешь финансовый поток.

Феррас пожал плечами.

— Но ведь остаются преемники — жена и сын, — сказал он. — Они поймут намек.

— Кстати, они придут сегодня в десять подписывать свои показания, — заметил Босх.

Гэндл кивнул.

— Как вы намерены повести с ними дело? — спросил он.

— Допросом миссис Ли пусть займется Дэвид Чу, тот парень из ПАГ, а мы с Игнасио потолкуем с сыном. Выясним, что здесь к чему.

Обычно строгое выражение лица Гэндла смягчилось. Он был доволен достигнутым в деле прогрессом и обозначившейся ниточкой.

— Ладно, джентльмены, держите меня в курсе.

— Будем сразу же докладывать обо всем, о чем сможем узнать, — ответил Босх.

Гэндл покинул комнату совещаний, а Босх с Феррасом остались стоять перед экраном.

— Молодец, Гарри. Шеф остался доволен.

— Он еще больше возрадуется, когда мы раскроем это дело.

— Что ты об этом думаешь?

— Полагаю, до прихода семейства Ли нам надо кое-что сделать. Свяжись с лабораторией и узнай, что у них имеется для нас. Спроси, закончили ли они с кассовым аппаратом. Принеси его сюда, если сможешь.

— А ты?

Босх выключил плейер и извлек из него диск.

— Я собираюсь побеседовать с детективом Чу.

— Думаешь, он что-то от нас утаил?

— Во всяком случае, попытаюсь это выяснить.

6

Подразделение ПАГ входило в отдел по борьбе с молодежными бандами, активно проводивший негласные расследования и предоставлявший полицейских агентов, работающих под прикрытием. С учетом этой своей специфики отдел располагался в здании, лишенном особых опознавательных знаков, в нескольких кварталах от главного здания полицейского управления. Гарри решил пройтись пешком, так как знал, что больше времени займет вывод машины из гаража, стояние в пробках, а затем поиск места для парковки. В восемь тридцать он уже стоял перед входом в здание и нажимал кнопку переговорного устройства. Не получив ответа, Босх вынул сотовый, собираясь звонить детективу Чу, но в этот момент сзади раздался знакомый голос:

— Доброе утро, детектив Босх. Не ожидал вас здесь увидеть.

Босх обернулся. Это был Чу с кейсом в руках, как раз подошедший к месту работы.

— Я вижу, у вас тут, ребята, довольно гибкий график, — ответил Босх.

— Да, мы предпочитаем относиться к делу без излишнего фанатизма.

Босх посторонился, чтобы Чу мог открыть дверь с помощью электронного ключа-карточки.

— Входите.

Чу провел Босха в небольшое помещение, где располагалось примерно с дюжину письменных столов. Тут же находился и кабинет лейтенанта. Чу прошел за один из столов и поставил кейс на пол.

— Чем могу быть полезен? — спросил он. — Я планировал подойти в ваш отдел к десяти, когда придет миссис Ли.

Чу уже устроился в кресле, однако Босх продолжал стоять.

— Я хочу показать вам кое-что, — сказал он. — У вас здесь есть какая-нибудь аудио-видеоаппаратная?

— Да, пройдемте со мной.

В помещении ПАГ имелось четыре комнаты для допросов. Чтобы попасть в одну из них, надо было пересечь общий зал. Внутри все было оборудовано как в настоящей аппаратной, со стандартной вертящейся стойкой, с DVD-проигрывателем и телевизором. Но Босх заметил, что в комплект входил еще и принтер, а вот этого у них в отделе пока не было.

Босх протянул Чу видеодиск из магазина «Фортуна». Тот вставил его в проигрыватель, а Босх взял пульт управления и прокрутил запись вперед, до отметки «15.00».

— Я хотел, чтобы вы охарактеризовали человека, входящего в магазин.

Чу молча просмотрел эпизод, в котором субъект с явно азиатской внешностью вошел в магазин, купил пиво и пачку сигарет, получив при этом от своего капиталовложения многократную прибыль.

— Вот этого? — спросил он, после того как изображение покупателя исчезло с экрана.

— Именно.

— Можно прокрутить еще раз?

— Конечно.

Босх запустил двухминутный эпизод заново, зафиксировал картинку на том месте, где покупатель отворачивается от прилавка и направляется к выходу. Затем поиграл с этим изображением, двигая его туда и обратно, пока не ухватил наилучший ракурс лица странного посетителя.

— Вы его знаете? — спросил Босх.

— Нет, определенно не знаю.

— Что вы здесь увидели?

— Явно какой-то платеж. Он получил намного больше, чем дал.

— Да, двести шестнадцать сверх своих собственных двадцати долларов. Мы сосчитали.

Босх заметил, как брови Чу взлетели вверх.

— И что это означает? — спросил Босх.

— Ну, вероятно, то, что этот человек из триады, — бесстрастно констатировал Чу, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

Босх кивнул. Он никогда прежде не расследовал убийств, совершенных триадой, но знал, что так называемые тайные общества, существовавшие ранее только в Китае, давным-давно перебрались через Тихий океан и теперь орудуют в большинстве крупных американских городов. Лос-Анджелес, с его весьма многочисленной китайской диаспорой, был одним из их оплотов наряду с Сан-Франциско, Нью-Йорком и Хьюстоном.

— Что говорит за то, что этот человек из триады?

— Вы сказали, что платеж составил двести шестнадцать долларов, верно?

— Совершенно верно. Ли вернул этому человеку его деньги. А кроме того, он дал ему десять двадцаток, десятку, пятерку и банкноту в один доллар. Что это значит?

— Рэкет, практикуемый триадами, построен на получении ежедневных выплат от владельцев маленьких магазинчиков, обеспечивающих таким образом себе защиту. Взнос обычно составляет сто восемь долларов. Очевидно, что двести шестнадцать — деньги кратные этой сумме, то есть двойная выплата.

— Почему именно сто восемь? Налог с налога? Они что, отсылают добавочные восемь баксов в казну?

Чу не заметил сарказма в голосе Босха и ответил, словно растолковывая непонятливому ребенку:

— Нет, детектив, число не имеет к этому никакого отношения. Позвольте кратко ввести вас в историю вопроса, что, надеюсь, поможет вам понять его суть.

— Сделайте одолжение, — согласился Босх.

— Возникновение триад уходит корнями в историю Китая семнадцатого века. В Шаолиньском монастыре было сто тринадцать монахов. Маньчжурские завоеватели вторглись и перебили всех, кроме пятерых монахов, создавших впоследствии тайные общества, имеющие целью изгнать захватчиков. Так родились триады. Но с течением веков они изменились, отошли от политики и патриотических идеалов и сделались преступными организациями. Во многом, подобно итальянской и русской мафиям, они занялись рэкетом — другими словами, вымогательством и крышеванием. Дабы воздать почести духам зверски убитых монахов, суммы поборов обычно кратны ста восьми.

— Но ведь уцелело пятеро монахов, а не трое, — возразил Босх. — Почему же эти тайные общества назвали триадами?

— Потому что каждый монах основал свою собственную триаду — «Тиан ди гуи» — то есть «содружество небес и земли». Каждая группа имела свой флаг в форме треугольника, символизирующего связь между небом, землей и человеком. Отсюда и пошло их название — «триады».

— Замечательно, и они привезли все это сюда.

— Причем уже очень давно. Но не они привезли эту заразу сюда. Это сделали американцы. Триады прибыли вместе с китайскими рабочими, когда-то завезенными для строительства железных дорог.

— И они прессуют своих же людей?

— По большей части да. Но мистер Ли был религиозен. Вы видели вчера буддистский алтарь в подсобке его магазина?

— Я это упустил.

— Мне пришлось быть там и разговаривать об этом с его женой. Мистер Ли был очень набожным человеком, верил в духов. Для него платить триадам было, вероятно, равносильно тому, что совершать подношение духу, своему предку. Дело в том, что вы смотрите на это как человек посторонний, детектив Босх. Если бы вы были приучены с малых лет к тому, что часть ваших денег должна идти триадам — точно так же, как сейчас вы отдаете деньги налоговой службе США, — то не считали бы себя жертвой. Для него это была просто данность, образ жизни.

— Но налоговая служба США не всаживает три пули вам в грудь, когда вы отказываетесь ей платить.

— А вы уверены, что Ли был убит тем человеком или триадой? — возбужденно воскликнул Чу, указывая на экран.

— Я уверен, что это самая лучшая наводка из имеющихся в нашем распоряжении на данный момент, — парировал Босх.

— А как насчет наводки, полученной от миссис Ли? Я говорю о молодчике из банды, угрожавшем ее мужу в субботу.

Босх покачал головой:

— Тут что-то не сходится. Конечно, я по-прежнему хочу, чтобы она просмотрела фотокартотеку на бандитов и опознала парня, но, думаю, здесь мы понапрасну будем тратить время.

— Не понимаю. Он же сказал, что вернется и убьет мистера Ли.

— Нет, он сказал, что вернется и разнесет ему башку. А мистер Ли был застрелен в грудь. Это не было убийством из ярости, детектив Чу. Картина преступления этому не соответствует. Но не беспокойтесь, мы все равно проверим эту версию, пусть даже это будет пустой тратой времени.

Так и не дождавшись ответа от молодого детектива, Босх указал на отбивку времени на экране.

— Ли был убит в это же самое время ровно неделю спустя. Мы должны допустить не только то, что Ли регулярно платил триадам дань, но и то, что этот человек присутствовал там, когда Ли был убит. Я думаю, это делает его более реальным подозреваемым.

Комната для допросов была очень маленькой, поэтому они оставили дверь открытой. Неожиданно Босх шагнул к двери, прикрыл ее и вновь повернулся к Чу.

— А теперь скажите, имели ли вы вчера какие-либо подозрения на этот счет?

— Конечно, нет!

— Миссис Ли ничего не говорила о выплатах местной триаде?

Лицо Чу приобрело холодное и высокомерное выражение. Он был не столь физически развит, как Босх, но вся его поза говорила о том, что он изготовился к бою.

— На что вы намекаете, Босх?

— Я намекаю на то, что это ваш мир и вы должны были ознакомить меня с ним. Сам я обнаружил это совершенно случайно. Ли сохранил диск лишь потому, что на нем заснят магазинный вор, а не для того, чтобы зафиксировать выплаты дани.

Они стояли друг против друга как противники, их разделяло чуть больше полуметра.

— Знаете, вчера я не был знаком с тем, что могло бы навести на такую мысль, — сказал Чу. — Меня вызвали переводить. Вы не спрашивали моего мнения о чем-либо. Вы намеренно от меня отгородились, Босх. Быть может, если бы вы привлекли меня к расследованию, я бы воспринимал все по-другому.

— Чушь собачья! Вы детектив, а не младенец. Вы можете не испрашивать какого-то особого разрешения для того, чтобы задать вопрос.

— Мне показалось, что с вами как раз требуется соблюдать некие формальности.

— Как прикажете это понимать?

— А так, что я анализирую то, как вы, Босх, общаетесь с миссис Ли, с ее сыном… со мной.

— Ах вот оно что. Старая песня.

— Что сделало вас таким? Вьетнам? Вы служили во Вьетнаме, я угадал?

— Не воображайте, что все обо мне знаете, Чу!

— Я знаю то, что вижу, и мне приходилось видеть подобное и раньше. Я не из Вьетнама, детектив. Я американец. Я здесь родился, точно так же как и вы.

— Послушайте, давайте оставим это и займемся нашим расследованием.

— Как вам угодно. Вы начальник.

Чу, подбоченившись, отвернулся к экрану. Босх старался подавить свои эмоции. Он вынужден был признать, что Чу прав. И он был смущен тем, что Чу так легко распознал в нем человека, вернувшегося из Вьетнама с бременем расовой предубежденности.

— Ну хорошо, — признал он. — Возможно, я был не прав в том, как вел себя с вами вчера. Прошу меня извинить. Но сейчас вы работаете с нами, и мне хотелось бы, чтобы вы рассказали мне все, что знаете. Без утайки.

Чу тоже немного расслабился.

— Я уже все вам рассказал. Единственное, что меня смущает, это двести шестнадцать баксов.

— А что с ними?

— Это двукратный платеж. Выглядит так, будто мистер Ли пропустил неделю. Может, у него были проблемы с деньгами. Его сын сказал, что с бизнесом возникли проблемы.

— И может, именно это привело к его смерти.

Босх указал на экран:

— Можете отпечатать мне копию вот этого кадра?

— Я бы и сам хотел иметь такую.

Чу переместился к принтеру и дважды нажал какую-то кнопку. Вскоре появились два экземпляра стоп-кадра видеозаписи, зафиксировавшей вызвавшего подозрение покупателя в тот момент, когда тот отворачивается от прилавка.

— Есть у вас своя база фотографий? — спросил Босх. — Оперативная картотека?

— Конечно, — ответил Чу. — Постараюсь его идентифицировать. Наведу справки.

— Я не хочу, чтобы он узнал о том, что мы за ним охотимся.

— Спасибо за подсказку, детектив. Но разумеется, я учту это.

Босх промолчал. Только что он совершил еще одну оплошность. Нелегко будет ему с Чу. Он понял, что не сможет доверять этому человеку, хотя они оба практически из одной и той же конторы.

— Я бы также хотел сделать распечатку татуировки, — объявил Чу.

— Какой татуировки? — удивился Босх.

Чу взял у него из рук пульт и нажал кнопку обратной перемотки. Наконец он остановил картинку на том месте, где покупатель протягивал за наличными левую руку. Молодой детектив пальцем обвел едва заметный контур на ее внутренней поверхности, выше запястья. Чу прав: это была татуировка, — но рисунок уж очень нечетко проступал на зернистом фоне, а потому ускользнул от внимания Босха.

— Что это? — спросил он.

— Похоже на очертание ножа. Самодельная татуировка.

— Он был в тюрьме.

Чу нажал кнопку, вновь давая команду распечатать изображение.

— Нет, обычно такие татуировки делаются на корабле. Во время перехода через океан.

— Что в вашей символике означает это изображение?

— Нож по-китайски будет «ким». Здесь, в Калифорнии, представлены по крайней мере три такие триады: «Йи Ким», «Саи Ким» и «Юнь Ким». В переводе это означает: «Праведный нож», «Западный нож» и «Храбрый нож». Все они суть ответвления от гонконгской триады под названием «Четырнадцать К». Очень сильной и могущественной.

— В Китае или здесь?

— И там и здесь.

— «Четырнадцать К»? Как золото в четырнадцать карат?

— Нет, «четырнадцать» — это несчастливое число. Оно звучит как китайское слово, обозначающее смерть. А «К» — начальная буква слова «конец».

Босх знал от дочери и благодаря своим частым наездам в Гонконг, что всякая комбинация числа «четыре» считалась приносящей несчастье. Дочь и бывшая жена Босха жили в небоскребе-кондоминиуме, где в нумерации этажей отсутствовала цифра «четыре». Четвертый этаж был маркирован буквой «П» — «паркинг», а четырнадцатый вообще пропущен — точно так же как в большинстве зданий в Европе и Америке пропускается тринадцатый этаж. Четырнадцатый и двадцать четвертый этажи здания занимали англоязычные жильцы, не разделявшие предрассудков людей хань — то есть китайцев.

— Значит, вы думаете, что этот человек мог входить в один из филиалов «Четырнадцати К»? — кивнул Босх в сторону экрана.

— Очень возможно, — сказал Чу. — Прямо сейчас начну наводить справки.

Босх бросил взгляд на Чу, стараясь прочитать его мысли. Он был уверен, что понял намек. Чу хотел поскорее его спровадить, чтобы приступить к работе. Гарри подошел к видеоплейеру, извлек диск и положил в кейс.

— Будем на связи, Чу.

— Да.

— Как только что-то разузнаете, дайте мне знать.

— Я все понимаю, детектив.

— Хорошо, и жду вас в десять, когда придут миссис Ли с сыном.

Босх открыл дверь и покинул аппаратную.

7

У Ферраса на столе стоял кассовый аппарат из магазина «Фортуна», подключенный к ноутбуку. Босх положил на стол распечатки кадров с видеодиска и вопросительно взглянул на напарника:

— Что у нас здесь?

— Вот ходил в лабораторию к экспертам. Они закончили с кассой. На аппарате обнаружены отпечатки только самой жертвы. Я сейчас как раз собираюсь заглянуть в память аппарата. Могу сообщить тебе, что дневная выручка вплоть до дня убийства составляла меньше двухсот баксов. Жертве было нелегко платить ежемесячно дань в двести шестнадцать долларов, если твое предположение верно.

— Я принес кое-что новое. А как дела у криминалистов?

— Да, собственно, никак. Они все еще обрабатывают каждую… Ах да, тест на следы пороха на руках вдовы показал отрицательный результат. Но мы вроде и не ожидали другого.

Босх кивнул. Поскольку именно миссис Ли обнаружила тело мужа, то в соответствии со стандартной процедурой необходимо было проверить ее руки на наличие порохового нагара, дабы установить, не применяла ли она недавно огнестрельное оружие. Как и ожидалось, ответ пришел отрицательный. Босх мог теперь с абсолютной уверенностью вычеркнуть ее из списка подозреваемых, пусть даже изначально она и занимала в нем первое место.

— Сколь глубоко простирается память этой штуковины? — спросил Босх.

— Похоже, на целый год. Я тут вывел некоторые средние показатели. Так, валовой доход этого магазина был чуть ниже трех тысяч в неделю. Вычти отсюда накладные расходы, стоимость товара, страховку и прочее в таком роде — и получается, что при самом удачном стечении обстоятельств у бедолаги едва набиралось тысяч пятьдесят чистой прибыли в год. На это не особенно-то разживешься. Пожалуй, в том районе бизнесом заниматься еще опаснее, чем патрулировать улицы.

— Вчера его сын говорил, что доходы заметно упали в последнее время.

— Судя по твоим данным, не думаю, что они вообще были на высоте.

— Это сделки за наличный расчет. Он мог зарабатывать и другими способами.

— Возможно. Но если каждую неделю он выплачивал по две сотенных с мелочью дани, это усугубляло дело. Таким образом, можно считать, что потери были еще на десять штук больше.

Босх рассказал Феррасу о том, что он узнал от Чу, не забыв упомянуть и то, что ПАГ может помочь с идентификацией. Оба они сошлись на том, что расследование должно сосредоточиться на подозрительном азиате, запечатленном магазинной камерой наблюдения, то есть на сборщике дани для китайской триады. Оставалось еще также идентифицировать и допросить предполагаемого члена молодежной банды, вступившего в конфликт с Джоном Ли за неделю до убийства. Однако несоответствие между некоторыми обстоятельствами преступления и характерными признаками убийства из мести придавало этому варианту второстепенное значение.

Они приступили к изучению свидетельских показаний и другой объемистой документации, сопровождающей расследование каждого убийства. В десять часов прибыл Чу и сразу направился к столу Босха.

— Йи-линь еще не появлялась? — спросил он вместо приветствия.

Босх оторвал взгляд от своих бумаг.

— Что такое Йи-линь?

— Йи-линь, мать семейства, являющегося объектом нашего внимания.

До Босха дошло, что он даже не знает, как зовут жену жертвы. Ему стало не по себе. В сущности, он мало что знает об этом деле.

— Пока никто еще не приходил. А вы узнали что-нибудь?

— Я просмотрел нашу фотокартотеку. Этого типа там нет. Но мы продолжаем наводить справки.

— Да, вы постоянно это повторяете. Но что конкретно это означает?

— Это означает, что ПАГ имеет агентурную сеть внутри местной общины, и мы будем осторожно выведывать, что за человек занимался сбором дани и членом какого сообщества был мистер Ли.

— Сообщества? — переспросил Феррас. — У него вымогали деньги. Его членство состояло в том, что он был жертвой рэкетиров.

— Детектив Феррас, — терпеливо, словно в какой уже раз, ответствовал Чу. — Вы смотрите на это с типично западной точки зрения. Как я уже объяснял сегодня детективу Босху, мистер Ли скорее всего был пожизненно связан с триадой. На его родном диалекте это называется «куанг ци», что не имеет прямого перевода, но выражает принадлежность к определенной системе социальных отношений, и связь с триадами является ее составной частью.

Феррас взирал на Чу в молчаливом изумлении.

— Ну и ну, — произнес он наконец. — Не знаю, как у вас, а здесь мы называем это бредом собачьим. Убитый прожил здесь почти тридцать лет. Меня не заботит, как это называется в Китае. Здесь это называется вымогательством.

Босх любовался категоричной реакцией своего молодого напарника. Он уже почти собрался тоже ввязаться в стычку, когда зазвонил телефон на его столе.

— Босх слушает.

— Это Роджерс, дежурный. К вам два посетителя, оба по фамилии Ли. Они говорят, им назначено.

— Отправь их наверх.

— Уже.

Босх положил трубку.

— Ну вот, они уже поднимаются. Послушайте, как я собираюсь разыгрывать эту карту. Вы, Чу, ведите вдову в комнату для допросов, пройдитесь по ее показаниям и попросите их подписать. После этого я хочу, чтобы вы спросили ее о вымогательстве и о том человеке на видео. Покажите ей фотографию. И не позволяйте ей изображать дурочку. Она должна знать об этом. Ее муж, так или иначе, должен был обсуждать с ней свои проблемы.

— Вы будете удивлены, — сказал Чу, — но мужья вовсе не обязательно посвящают жен в подобные дела.

— Ну сделайте хотя бы то, что в ваших силах. Она может многое знать независимо от того, толковали они об этом с мужем или нет. А мы с Феррасом поговорим с сыном. Я хочу выяснить, платит ли он дань рэкетирам у себя, в Сан-Фернандо. Если так, то, может быть, там мы и арестуем нашего преступника.

Босх поднял голову и уже издалека увидел входящую в дверь миссис Ли. Но она была не с сыном. Она была с молодой женщиной. Босх поднял руку, чтобы привлечь ее внимание, а потом жестом пригласил подойти к нему.

— Чу, кто это с ней?

Чу повернулся и посмотрел на вошедших, однако никого не узнал. Когда обе приблизились, Босху показалось, что младшей было лет тридцать пять. Она имела азиатскую внешность. Со своими гладко зачесанными назад волосами она привлекала тонкой, сдержанной красотой. На ней были синие джинсы и белая блузка. Она шла, потупив взор, на полшага позади миссис Ли. Сначала Босх подумал, что это домашняя работница, служанка, исполняющая обязанности шофера, но человек, впустивший их, сказал, что обе носили фамилию Ли.

Чу заговорил с миссис Ли по-китайски. После того как она ответила, он перевел:

— Это Миа, дочь мистера и миссис Ли. Она привезла на машине свою мать, потому что Роберт Ли задерживается.

Новость эта порядком расстраивала планы Босха, и он недовольно покачал головой.

— Ничего себе! — воскликнул он, обращаясь к Чу. — Как получилось, что мы ничего не знаем о дочери?

— Мы не задали вчера нужных вопросов, — ответил тот.

— Не мы, а вы занимались этим. Спросите Миа, где она живет.

Молодая женщина, откашлявшись, подняла глаза на Босха.

— Я живу со своими отцом и матерью, — сказала она. — Вернее, жила до вчерашнего дня. Пожалуй, теперь я живу только с матерью.

Босх почувствовал себя сконфуженным, оттого что заранее предположил, будто она не говорит по-английски. Девушка же услышала и поняла его раздраженные слова по поводу своего появления.

— Извините. Просто нам необходима как можно более полная информация.

Он взглянул на двух своих коллег.

— Итак, нам потребуется расспросить Миа. Детектив Чу, действуйте по намеченному плану: проводите миссис Ли в комнату для допросов и пройдитесь по ее вчерашним показанием. Я поговорю с Миа, а ты, Игнасио, дождись прихода Роберта.

Он повернулся к Миа:

— Могли бы вы предположить, когда появится ваш брат?

— Он, вероятно, уже в пути, так как сказал, что к десяти выйдет из магазина.

— Из какого магазина?

— Из своего магазина в Сан-Фернандо.

— Хорошо, Миа, идемте со мной, а ваша матушка пойдет с детективом Чу.

Миа сказала что-то по-китайски своей матери, и обе последовали за Босхом к комнатам для допросов. Босх предварительно подхватил со стола рабочий блокнот и файл, содержащий распечатку с видеодиска. Феррас остался на месте.

— Гарри, ты хочешь, чтобы я один начал говорить с сыном, когда он придет?

— Нет, — ответил Босх. — Сначала зайди за мной. Я буду в комнате номер два.

Босх провел дочь убитого в маленькую комнатку без окон, со столом посредине. Они сели друг против друга, и Босх попытался придать лицу любезное выражение. Это было трудно. Утро начиналось с сюрпризов и экспромтов, а этого в ходе расследований он не любил.

— Итак, Миа, — произнес он. — Давайте начнем с самого начала. Я детектив Босх, назначенный ведущим следователем по делу об убийстве вашего отца. Примите мои соболезнования по поводу вашей утраты.

— Спасибо.

Она сидела, потупив взор.

— Не могли бы вы назвать мне ваше полное имя?

— Миа-линь Ли.

Ее персональные данные были явно вестернизированы: сначала шло собственно имя, потом — фамилия. Однако она не взяла в полном смысле западное имя, как ее брат и отец. Босх не знал, связано ли это с тем, что мужчинам полагалось интегрироваться в западное общество, тогда как женщины должны были держаться от него в стороне.

— Дата вашего рождения?

— Четырнадцатое февраля тысяча девятьсот восьмидесятого.

— День святого Валентина.

Босх улыбнулся. Он сам не знал почему. Он просто старался наладить отношения. Потом задался вопросом, отмечался ли когда-либо в Китае День святого Валентина. Продолжая размышлять по этому поводу, он произвел в уме вычисления. Оказалось, что Миа, несмотря на присущую ей привлекательность, выглядела старше своих лет, ведь она была всего лишь несколькими годами старше брата Роберта.

— Вы приехали сюда со своими родителями? Когда это было?

— В тысяча девятьсот восемьдесят втором.

— Вам было всего два года.

— Да.

— И ваш отец открыл тогда здесь магазин?

— Он его не открывал. Он его купил у прежнего владельца и переименовал в «Фортуну». До этого магазин назывался по-другому.

— Понятно. Есть ли в семье еще братья или сестры, кроме вас и Роберта?

— Нет, только мы.

— Так, хорошо. Вы сказали, что проживаете с родителями. Как долго?

Она на мгновение подняла на него взгляд и снова опустила.

— Всю жизнь. Кроме примерно двух лет.

— Вы были замужем?

— Нет. Какое это имеет отношение к убийце моего отца? Ведь вам надо искать убийцу?

— Простите, Миа, но пока я просто стараюсь получить кое-какую базовую информацию, а затем — да, я отправлюсь на поиски убийцы. Вы говорили с вашим братом? Он рассказал вам, что я знал вашего отца?

— Он сказал, что вы с ним однажды встречались. Вы даже не были по-настоящему знакомы. Это не означает знать человека.

— Вы правы, — кивнул Босх. — Это, несомненно, было преувеличение. Я не был с ним знаком, но из-за той ситуации, в которой я с ним… повстречался, мне кажется, что я все-таки немного знал его. Я хочу найти его убийцу, Миа. И найду. Мне просто нужно, чтобы вы и ваша семья помогли мне чем можете.

— Я понимаю.

— Не утаивайте ничего, так как никогда не известно, что может помочь в расследовании.

— Не буду.

— Итак, чем вы зарабатываете на жизнь?

— Я забочусь о своих родителях.

— Вы имеете в виду, дома? Вы сидите дома и заботитесь о родителях?

При этих словах она подняла взор и посмотрела ему прямо в глаза. Ее зрачки были такими темными, что было трудно прочесть в них что-нибудь.

— Да.

Босх понял, что, вероятно, вторгся в пределы каких-то культурных традиций и норм поведения, совсем не осознавая этого. Миа как будто прочла его мысли.

— Это такая традиция в моей семье — дочь заботится о своих родителях.

— Вы ходили в школу?

— Да, и проучилась два года в университете, но потом вернулась домой. Я готовлю, убираю и веду хозяйство. Брат тоже с нами живет, хотя он хочет переехать и жить отдельно.

— Но на вчерашний день все вы жили вместе.

— Да.

— Когда вы в последний раз видели своего отца живым?

— Когда он собирался на работу вчера утром. Он уходит примерно в половине девятого. Я приготовила ему завтрак.

— А ваша мать вышла из дома тогда же?

— Да, они всегда уходят вместе.

— А потом ваша мать вернулась, во второй половине дня?

— Да, я готовлю ужин, и она за ним приходит. Каждый день.

— Во сколько она пришла домой вчера?

— Она пришла домой в три часа, как всегда.

Босх знал, что семья живет в той части района Уилшир, которая называется Ларчмонт,^[4] и по меньшей мере в получасе езды от магазина.

— Сколько времени прошло вчера, перед тем как она взяла ужин и отправилась обратно в магазин?

— Она пробыла дома примерно полчаса, а потом ушла.

Босх кивнул. Все согласовывалось с рассказом матери, хронометражем и всем тем, что им было уже известно.

— Миа, не говорил ли ваш отец, что опасается кого-то на работе? Например, покупателя или кого-то еще?

— Нет, мой отец был очень сдержанным. Он не говорил дома о работе.

— Ему нравилось жить в Лос-Анджелесе?

— Нет, не думаю.

— Почему?

— Он хотел уехать домой, в Китай, но не мог.

— Почему?

— Потому что когда уезжаешь, уже никогда не возвращаешься. Они уехали, когда должен был родиться Роберт.

— Вы хотите сказать, что ваша семья уехала из Китая из-за Роберта?

— В нашей провинции можно иметь только одного ребенка. У них уже была я, и мать не хотела отдавать меня в сиротский приют. Но отец хотел сына, и когда мать забеременела, мы переехали в Америку.

Босх не знал всей специфики китайской политики в отношении контроля за рождаемостью, но был осведомлен о ней в общих чертах. Это был план сдерживания роста населения, приведший к тому, что особо приветствовалось рождение мальчиков. Новорожденных девочек часто отправляли в приют, а то и куда похуже. Вместо того чтобы отказаться от Миа, супруги Ли предпочли покинуть страну и перебраться в США.

— Значит, ваш отец постоянно сожалел о том, что не смог остаться с семьей в Китае?

— Да.

Босх решил, что собрал достаточно сведений по этому вопросу. Он раскрыл папку и вынул оттуда распечатку изображения неизвестного мужчины с видеодиска. Положил его перед девушкой.

— Кто это, Миа?

Прищурившись, она стала всматриваться в зернистую картинку.

— Это он убил моего отца?

— Пока не знаю. Вы уверены, что не узнаете этого человека?

— Уверена. Кто он?

— Мы скоро выясним. Ваш отец говорил когда-нибудь о триадах?

— О триадах?

— О том, что вынужден им платить.

Этот вопрос ее заметно разволновал.

— Я ничего об этом не знаю.

— Вы ведь говорите по-китайски?

— Да.

— Вы никогда не слышали, чтобы ваши родители это обсуждали?

— Нет, не было такого.

— О'кей, Миа, тогда, думаю, мы можем на этом закончить.

— Могу я отвезти свою мать домой?

— Как только детектив Чу закончит с ней беседу. Как по-вашему, что будет теперь с магазином? Им будут заниматься ваши мать и брат?

Она покачала головой:

— Я думаю, его закроют. Моя мать будет работать в магазине моего брата.

— А вы, Миа? Для вас при этом что-нибудь изменится?

Наступила долгая пауза. Миа молча размышляла над вопросом Босха, так, словно еще не думала о каких-либо переменах в сложившемся образе жизни.

— Не знаю, — промолвила она наконец. — Возможно.

8

Тем временем в другой комнате для допросов Чу уже закончил свою беседу с миссис Ли. Роберт Ли так и не появился. Феррас же сказал, что тот позвонил и сообщил, что не сможет отлучиться из магазина, поскольку заболел его управляющий.

На два часа было назначено вскрытие. Проводив обеих женщин до дверей лифта, Босх взглянул на часы и решил, что еще успеет съездить в Сан-Фернандо поговорить с сыном убитого и затем, в соответствии с графиком, попасть в ведомство судмедэксперта. Тем более что ему не обязательно было присутствовать у патологоанатома на предварительных процедурах.

Было решено, что Феррас останется в отделе, чтобы поработать над пришедшими из лаборатории данными судебной экспертизы, а Босх и Чу отправятся в Сан-Фернандо и поговорят с Робертом Ли.

Босх сидел за рулем своего старенького, намотавшего уже двести двадцать тысяч миль «краун-вика». Кондиционер работал, но лишь едва-едва. По мере их приближения к Сан-Фернандо температура неуклонно возрастала, и Босх жалел, что, садясь в машину, не снял пиджак.

Чу первым нарушил молчание, доложив, что миссис Ли подписала свои свидетельские показания и ничего больше к ним не прибавила. Она не узнала человека с видеодиска и утверждала, что ничего не слышала о платежах триаде. Затем Босх изложил то, что сумел выудить у Миа-линь Ли, и попросил Чу рассказать о традиции, согласно которой взрослая дочь должна находиться дома и ухаживать за родителями.

— Это судьба китайской Золушки, — пояснил Чу. — Она сидит дома и занимается стряпней, уборкой и прочими домашними делами. Практически выполняет роль прислуги при своих родителях.

— Они не хотят, чтобы дочери выходили замуж и уходили из дому?

— Конечно, не хотят, приятель, — это же дармовая рабочая сила. С какой стати им хотеть, чтобы дочери вступали в брак? Тогда придется нанимать и служанку, и повара, и шофера. А так они все это имеют в одном лице и бесплатно.

После этого некоторое время Босх вел машину в молчании, размышляя над жизнью, которую ведет Миа-линь. Вряд ли со смертью ее отца как-то изменится характер семейных отношений. Ведь все равно надо будет заботиться о матери.

И тут он вспомнил еще кое-что.

— Она сказала, что семья, по всей вероятности, теперь закроет магазин и будет держать только один — тот, что в Сан-Фернандо.

— Та лавка все равно не приносила дохода, — обронил Чу. — Возможно, удастся продать ее кому-то в том районе и выручить немного денег.

— Для почти тридцати лет трудов не очень-то впечатляющий итог.

— Судьбы китайских иммигрантов не всегда складываются счастливо, — заметил Чу.

— А вы, Чу? Вы добились успеха?

— Я не иммигрант. Иммигрантами были мои родители.

— Были?

— Моя мать умерла молодой. Отец был рыбаком. Однажды его баркас вышел в море и не вернулся.

Босха поразила та небрежная, прозаичная манера, в которой Чу поведал ему свою семейную трагедию, а потому он сосредоточился на управлении автомобилем. Ситуация на дороге была сложной, и им потребовалось сорок пять минут, чтобы добраться до района Шерман-Оукс. Магазин «„Фортуна“ — напитки и деликатесы» находился на бульваре Сепульведа, в одном квартале к югу от бульвара Вентура. В общем-то это был довольно престижный район многоквартирных домов и кондоминиумов, примыкающий к фешенебельным резиденциям, расположившимся на склоне холма. Это было весьма удачное место для торговой точки, но, похоже, с парковочными местами вокруг него не все было отлажено. Босх с трудом отыскал свободное местечко у пожарного гидранта. Он опустил солнцезащитный щиток с прикрепленной к нему карточкой, снабженной полицейскими опознавательными знаками, и вышел из машины.

Ранее, по дороге в Сан-Фернандо, Босх и Чу разработали план действий. Оба не сомневались в том, что если кто-то, кроме старого Ли, и знал о платежах триаде, то скорее всего это был его сын и партнер по бизнесу Роберт. Почему он не признался в этом накануне, оставалось главным вопросом.

Магазин «„Фортуна“ — напитки и деликатесы» в очень многом отличался от своего филиала в Южном Лос-Анджелесе. Он был, наверное, раз в пять больше и по многим признакам являлся заведением высокого класса, вполне соответствуя здешнему элитному окружению.

Здесь было небольшое кафе, функционировавшее в режиме самообслуживания. Стеллажи с напитками были снабжены табличками с указанием сортов вин и регионов их происхождения, а в глубине торгового зала стояли штабеля галлоновых емкостей. Холодильники, оборудованные подсветкой, имели открытые полки вместо стеклянных дверей. Ряды с деликатесами и прилавки с холодными и горячими закусками были заполнены посетителями, выбирающими свежие стейки из мяса и рыбы, полуфабрикаты, мясной рулет или ребрышки-гриль. В общем, Босх мог с полным основанием заключить, что сын не только перенял бизнес отца, но и повысил его статус.

Здесь было два контрольно-кассовых прилавка, и Чу спросил женщину, сидевшую за одним из них, где можно найти Роберта Ли. Она указала ему в сторону двойных дверей. За ними оказалось складское помещение, все стены его были уставлены полками трехметровой высоты, а в одном из проемов между ними находилась дверь с надписью «Офис». Босх постучал, и дверь тотчас отворилась. На пороге стоял Роберт Ли.

Похоже, он был удивлен их появлением.

— Входите, детективы, — пригласил он. — Я искренне прошу прощения за то, что не смог приехать к вам сегодня. Мой заместитель заболел, и я не мог оставить магазин без присмотра. Еще раз прошу меня извинить.

— Не стоит волноваться, — успокоил Босх. — Мы всего лишь занимаемся поисками убийцы вашего отца.

Босх хотел спровоцировать парня, заставить его оправдываться. Допрос на его собственной территории давал молодому человеку определенное преимущество. Босх же рассчитывал внести в ситуацию немного дискомфорта. Если бы Ли занял оборонительную позицию, то стал бы более обходительным и податливым.

— Что же, мне очень жаль, что так получилось. Я думал, от меня требуется всего лишь подписать свои показания.

— У нас есть ваши показания, но тут все несколько сложнее — дело не только в том, чтобы поставить свою подпись на бумаге, мистер Ли. Идет уголовное расследование. Обстоятельства постоянно меняются. Поступает новая информация.

— Могу лишь еще раз принести свои извинения. Присаживайтесь, пожалуйста. Простите за то, что принимаю вас в такой тесноте.

Офис действительно не отличался просторностью, и Босх наметанным глазом сразу определил, что Ли делит его с кем-то еще. У правой стены бок о бок стояли два письменных стола. При них были два кресла и еще пара складных стульев — вероятно, для торговых представителей и претендентов на рабочие места.

Ли снял трубку со стоящего на столе телефона, набрал номер и распорядился, чтобы его не беспокоили. Затем приглашающим жестом он дал понять, что готов приступить к разговору.

— Во-первых, я немного удивлен тем, что вы сегодня работаете, — начал Босх. — Только вчера застрелили вашего отца.

Ли кивнул с мрачной торжественностью.

— Увы, но у меня даже нет времени на скорбь по отцу. Я должен практически все время заниматься управлением бизнесом, иначе потеряю его.

Босх кивнул и сделал знак Чу, призывая того перенимать инициативу. Пока он уточнял с Ли детали его показаний, Босх осматривал кабинет. На стене над столами висели оправленные в рамки лицензии от штата, диплом Ли об окончании в 2004 году бизнес-школы в Университете Южной Калифорнии и похвальная грамота Американской ассоциации бакалейщиков за лучший вновь открытый магазин 2007 года. Были здесь также окантованные фотографии Ли в обществе Томми Ласорда, бывшего менеджера бейсбольной команды «Доджерс», а также Ли-подростка на ступенях статуи Тиан Тан Будды в Гонконге. Босх узнал эту тридцатиметровую бронзовую фигуру, известную еще под названием Большой Будда, так как ему довелось как-то раз посетить вместе с дочерью остров Лантау и взглянуть на нее.

Босх протянул руку и поправил покосившуюся рамку с университетским дипломом. Проделывая это, он обратил внимание на то, что Ли окончил факультет бизнеса с отличием. Некоторое время он размышлял, представляя, как Роберт уезжает учиться в университет с намерением впоследствии перенять у отца бизнес и поднять на новый уровень. А тем временем его старшая сестра бросает учебу и возвращается домой, чтобы застилать постели.

Ли не внес никаких изменений в свои показания и расписался в нижней части каждой страницы. Закончив, он поднял взгляд на висящие над дверью часы, полагая, что на том общение с полицией естественным образом завершилось.

Но это было отнюдь не так. Теперь настала очередь Босха. Он раскрыл свой атташе-кейс, извлек оттуда распечатку портрета рэкетира, взимавшего дань со старшего Ли, и протянул ее Роберту.

— Расскажите мне об этом человеке.

Ли взял снимок и принялся его рассматривать, напряженно, сдвинув брови.

Босх знал: люди делают так, стараясь показать, что они изо всех сил сосредоточиваются на предмете, но обычно это было лишь маскировкой чего-то другого. Босх был более чем уверен в том, что парень в течение последнего часа получил звонок от матери и уже заранее знал, что ему покажут распечатку. Что бы теперь Ли ни ответил, Босху было ясно, что тот не будет искренен.

— Ничего не могу вам сказать, — произнес Ли через несколько секунд. — Я не узнаю этого человека. Я никогда его не видел.

Он протянул фотографию Босху, но тот явно не собирался брать ее.

— Но вы знаете, кто это такой, не правда ли?

Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

— Нет, я действительно не знаю, — с легким раздражением сказал Ли.

Босх усмехнулся, но в этой усмешке не было ни теплоты, ни юмора.

— Мистер Ли, ваша мать позвонила вам и просветила вас на сей счет?

— Нет.

— Вы же знаете, мы можем проверить телефонные звонки.

— Ну, пусть даже так. Что с того? Она не знает, кто это, равно как и я.

— Вы ведь хотите, чтобы мы нашли человека, убившего вашего отца, не так ли?

— Конечно! Что за вопрос!

— Это вопрос, который я задаю, когда вижу, что кто-то что-то от меня утаивает, а это…

— Как вы смеете!

— …весьма затрудняет проведение моего расследования.

— Я ничего от вас не утаиваю! Я не знаю этого человека. Я не знаю его имени, и я никогда не видел его прежде! Это правда, черт возьми!

Лицо Ли вспыхнуло. Босх немного выждал, а потом спокойно продолжил:

— Возможно, вы говорите правду. Не исключено, вы не знаете его имени и никогда его прежде не видели. Но вы знаете, кто он такой, Роберт, и вполне осведомлены о том, что ваш отец платил рэкетирам. Полагаю, и вы тоже. Если вы опасаетесь того, что, говоря с нами, навлечете на себя какую-то опасность, то мы в состоянии обеспечить вам защиту.

— Безусловно, — поддержал его Чу.

Ли покачал головой и улыбнулся, как человек, не способный поверить в то, что он действительно оказался в такой ситуации. Дыхание его заметно участилось.

— Мой отец только что умер… был убит. Можете вы оставить меня в покое? Почему меня подвергают травле? Я тоже превращаюсь в жертву!

— Я бы, конечно, давно уже оставил вас в покое, Роберт, — сказал Босх. — Но если мы не найдем виновного, то никто другой этого не сделает. Вы хоть понимаете это?

Ли, похоже, взял себя в руки и кивнул в знак согласия.

— Послушайте, — продолжил Босх. — У нас уже имеются подписанные вами показания. Ничто сказанное вами не выйдет за пределы этой комнаты. Никто никогда не узнает то, что вы нам расскажете.

Босх протянул руку и постучал пальцами по фотографии, по-прежнему остававшейся в руках Ли.

— Тот, кто убил вашего отца, вынул диск из видеокамеры, установленной в глубине торгового зала магазина, но оставил старые диски, не подозревая того, что был запечатлен на них. Он забрал деньги у вашего отца ровно за неделю до убийства. Величина дани составляла двести шестнадцать долларов. Этот человек — член триады, и, я думаю, вы это знаете. Мы очень надеемся на вашу помощь, Роберт. Никто, кроме вас, не может это сделать.

Босх ждал. Ли положил фотографию на стол и потер свои вспотевшие ладони о джинсы.

— Ладно, хорошо, мой отец платил триаде, — признался он.

Босх медленно выдохнул. Ведь только что расследование все-таки сдвинулось с места. Теперь главное — не спугнуть Ли, дать ему договорить.

— Как долго? — спросил он.

— Я не знаю, всю жизнь… всю мою жизнь, как я понимаю. Так было всегда. Просто для него это входило в понятие «быть китайцем». Положено платить — вот и все.

Босх кивнул.

— Спасибо, Роберт, за то, что вы рассказали. Итак, вчера вы сообщили, что, несмотря на переход к режиму экономии, дела в магазине шли неблестяще. Вы не знаете, не было ли у вашего отца задолженностей по этим выплатам?

— Не знаю, может быть. Он мне не говорил. Мы по-разному смотрели на эти вещи.

— Что вы имеете в виду?

— Я считал, что не следует платить, и говорил ему это тысячу раз. Ведь здесь Америка, и никто не обязан им платить.

— Но он все равно платил.

— Да, каждую неделю. Он просто был человеком старой закалки.

— Значит, они здесь ничего от вас не имеют?

— Нет.

— Роберт, нам нужна полная…

— Я не платил, потому что за меня платил он. Теперь я уже и не знаю, что будет.

Босх наклонился к нему.

— Вы хотите сказать, что ваш отец платил за оба магазина?

— Да.

Ли сидел опустив глаза и смотрел в стол. Он снова вытер руки о джинсы.

— Двойной платеж — дважды по сто восемь — означал взнос за оба магазина.

— Верно. На прошлой неделе.

Ли кивнул, и Босху показалось, что он увидел навернувшиеся на глазах слезы. Тем не менее надо было переходить к следующему вопросу, самому важному:

— А что произошло на этой неделе?

— Я не знаю.

— Но у вас же есть догадки, Роберт?

Молодой человек снова кивнул.

— Оба магазина несут убытки. Мы развернулись в неподходящее время — как раз перед экономическим спадом. Только банки получают помощь от правительства, а мы — нет. Мы вообще чуть не потеряли все. Я говорил ему… Я говорил отцу, что мы просто не можем больше платить. Я говорил ему, что мы платим неизвестно за что и непременно потеряем магазины, если не перестанем платить.

— Он согласился прекратить выплаты?

— Он этого не сказал. Он вообще промолчал. Для меня это означало, что он будет платить до тех пор, пока мы совсем не разоримся. Ведь эти еженедельные платежи превышали сумму в восемьсот долларов в месяц, а это очень много для такого бизнеса, как наш. Мой старик… он думал, если найдет другие способы…

— Другие способы чего, Роберт?

— Другие способы экономии. Он был одержим идеей отловить магазинных ворюг. Он думал, что если пресечь кражи, то это существенно изменит дело. Он был из другого времени. Он действительно не понимал.

Босх откинулся на спинку кресла и посмотрел на Чу. Они совершили прорыв, вызвали Ли на откровенность. Теперь настала очередь Чу развить успех путем постановки специфических вопросов, связанных с триадами.

— Роберт, вы очень нам помогли, — начал Чу. — Я хочу задать вам несколько вопросов в связи с этим человеком на фотографии.

— Я сказал правду. Я не знаю, кто это. Я никогда в жизни его не видел.

— Хорошо, пусть так, но ваш отец когда-нибудь говорил с вами о нем? Ну, когда вы обсуждали эти подати?

— Этот человек никогда не называл своего имени. Он просто выражал опасение в том, что ему придется познать горечь разочарования, если мы, да пусть простят его за столь невероятное предположение, перестанем платить.

— Ваш отец когда-нибудь упоминал название триады, получавшей дань?

Ли покачал головой:

— Нет, он никогда… постойте, да, однажды он сказал. Это было что-то связанное с ножом. Как будто бы название происходило от ножа или чего-то в этом роде. Но я его не помню.

— Вы уверены? Это могло бы помочь нам сузить область поисков.

Ли наморщил брови и снова покачал головой.

— Я постараюсь вспомнить. Сейчас не получается.

— Хорошо, Роберт.

Чу сделал еще несколько попыток разговорить Ли, но чем более конкретными были его вопросы, тем более расплывчатыми становились ответы. Но Босха все это устраивало. Они уже добились значительного прогресса. Дело приобретало все более определенную направленность.

Через некоторое время Босх снова подключился к допросу.

— Итак, Роберт. Как вы думаете, человек или люди, шантажировавшие вашего отца, теперь придут к вам за деньгами?

Вопрос заставил Ли нахмуриться.

— Не знаю, — задумчиво проговорил он.

— Хотите ли вы получить защиту от полиции Лос-Анджелеса?

— Даже не знаю.

— Что же, у вас есть наши телефоны. Если кто-то проявится, свяжитесь с нами. Пообещайте им деньги, если не будет другого выхода.

— У меня нет денег!

— Вот именно! Пообещайте им деньги, но скажите, что вам потребуется день, чтобы их достать. Затем позвоните нам. С этого момента мы возьмем дело в свои руки.

— А что, если он попросту заберет деньги из кассовых аппаратов? Вы сказали мне вчера, что ящик кассы в магазине отца был пуст.

— В таком случае также не оказывайте сопротивления, но потом позвоните нам. Мы схватим его, когда он придет в следующий раз.

Ли кивнул, и Босх увидел, что совсем вывел парня из равновесия.

— Роберт, у вас есть в магазине оружие?

Это была проверка. Они уже установили по своей картотеке, что был зарегистрирован только пистолет из магазина старика Ли.

— Нет, но у отца было. Он работал в опасном районе.

— Хорошо. Не впутывайте сюда оружие. Если бандит появится, просто сообщите нам.

— Ладно.

— Кстати, почему ваш отец приобрел тот пистолет? Он проработал почти тридцать лет, и вдруг полгода назад решил прикупить ствол.

— В последний раз, когда его грабили, ему нанесли телесное повреждение. Два хулигана из банды. Они ударили его бутылкой. Я сказал, что если он не хочет продавать магазин, то должен хотя бы обзавестись пистолетом. Но оказалось, он ему ничуть не помог.

— Обычно так и бывает.

Детективы поблагодарили Ли и оставили в офисе. Пока они шли по магазину к выходу, Босх, вскинув взгляд на часы, увидел, что уже начало второго. Вспомнив, что его завтрак состоял лишь из чашки кофе и пончика, он решил перехватить чего-нибудь, перед тем как отправиться на вскрытие в отдел судмедэкспертизы. Остановившись перед автоматом с горячими закусками, он нацелился на мясной рулет. Получив в автомате квиток с номером очереди, Босх поинтересовался у Чу, не хочет ли и он подкрепиться. Но тот отказался, добавив, что вегетарианец.

Босх неодобрительно покачал головой.

— А что? — спросил Чу.

— Не думаю, что мы сработаемся как напарники. Я не доверяю человеку, время от времени не поглощающему хот-доги.

— Я ем вегетарианские хот-доги.

Босх скривился.

— Они не в счет.

В это время они заметили спешащего к ним Роберта Ли.

— Я забыл спросить. Когда нам можно будет получить тело отца?

— Вероятно, завтра, — ответил Босх. — Сегодня вскрытие.

Ли имел весьма обескураженный вид.

— Мой отец был очень набожным человеком. Разве обязательно осквернять его тело?

Босх развел руками.

— Таков закон. После каждого убийства проводится вскрытие.

— Когда они с этим закончат?

— Примерно через час.

Ли кивнул, окончательно смирившись.

— Пожалуйста, не рассказывайте об этом моей матери. Мне позвонят, когда можно будет забрать его тело?

— Я прослежу, чтобы вам сообщили…

Ли поблагодарил их и направился в офис. В этот момент Босх услышал, как человек за стойкой выкликнул его номер.

9

На обратном пути Чу сообщил Босху, что за четырнадцать лет, проведенных на этой службе, он никогда не присутствовал на вскрытии и не горит желанием менять свои привычки, добавив, что хочет вернуться к себе в отдел, чтобы продолжить установление личности вымогателя. Босх высадил его и затем отправился в ведомство коронера, на Мишн-роуд. К тому моменту как он туда пришел, зарегистрировался, облачился в халат и прошел в блок номер три, вскрытие тела Джона Ли уже шло полным ходом. Здесь производили шесть тысяч вскрытий в год. График работы судмедэкспертов отличался весьма высокой плотностью, причем придерживались они его очень строго — другими словами, не дожидаясь постоянно опаздывающих копов. Опытный патологоанатом мог разделаться с аутопсией за час.

Все это нисколько не нарушало планов Босха. Его интересовало лишь конечное заключение вскрытия, а не процесс.

Тело Джона Ли, уже частично препарированное, лежало на длинном прозекторском столе из нержавеющей стали. Грудная клетка была вскрыта, и из нее вынуты жизненно важные органы. Доктор Шарон Лакшми работала за соседним столом, где выкладывала образцы ткани на предметные стекла микроскопа.

— Добрый день, доктор, — поздоровался Босх.

Лакшми подняла голову и бросила на него быстрый взгляд. Из-за того, что Босх был облачен в маску и шапочку, она не сразу его узнала. В далеком прошлом остались те дни, когда детективы могли войти сюда запросто, не соблюдая местный дресс-код, чтобы понаблюдать за работой патологоанатома. Медико-санитарные правила округа требовали ношения полного комплекта защитной спецодежды.

— Босх или Феррас?

— Босх.

— Вы опоздали. Я начала без вас.

Лакшми была маленькая и смуглая. Под пластиковым щитком маски особенно сильно выделялись ее густо накрашенные глаза. Видимо, она прекрасно осознавала, что глаза — это единственное, в чем проявляется ее внешность, скрываемая всей этой спецодеждой большую часть времени. Говорила она с легким акцентом. Но у кого не было акцента в Лос-Анджелесе? Даже собирающийся ныне в отставку шеф полиции, судя по выговору, был из Южного Бостона.

— Да, извините. Я допрашивал сына убитого, и допрос немного затянулся.

Босх не стал упоминать о сандвиче с мясным рулетом, тоже отнявшем у него некоторое время.

— Вот то, что вы, вероятно, ищете.

Она постучала лезвием скальпеля по одной из четырех стальных лабораторных чашечек, выстроившихся слева от нее на рабочем столе. Босх подошел ближе и заглянул в них. В каждой помещалось по одному вещественному доказательству, извлеченному из тела. Гарри увидел три деформированные пули и единственную гильзу.

— Вы нашли гильзу! Она была на теле?

— По правде сказать, она была в теле.

— В теле?!

— Вот именно. Застряла в пищеводе.

Босх сразу вспомнил о том, что показалось ему странным при изучении фотографии с места преступления. Кровь была на пальцах, подбородке и губах убитого. Но не на зубах. Интуиция его не подвела. Кровь и впрямь попала туда не из горла.

— Похоже, вы разыскиваете убийцу-садиста, детектив Босх.

— Почему вы так считаете?

— Потому что либо он затолкал гильзу жертве в глотку, либо отскочившая гильза каким-то образом влетела тому в рот. Поскольку вероятность последнего один к миллиону, я склоняюсь к первой версии.

Босх кивнул, но не потому что разделял ее мнение, а по причине того, что размышлял над сценарием, не ставшим объектом внимания доктора Лакшми. Теперь стало наконец ясно, что произошло за прилавком «Фортуны». Одна из отстрелянных гильз попала на тело смертельно раненного или оказалась рядом с ним. Джон Ли в этот момент лежал на полу за прилавком. Увидев, как убийца собирает гильзы, и хорошо понимая, что они могут оказаться ценными уликами в расследовании его собственного убийства, Ли, собрав последние силы, схватил гильзу и проглотил, чтобы утаить ее от убийцы.

На пороге смерти Джон Ли сделал отчаянную попытку снабдить Босха важной ниточкой.

— Вы очистили гильзу, доктор? — спросил Босх.

— Да, кровь хлынула горлом, а гильза сыграла роль плотины, затруднившей проникновение крови в рот. Поэтому мне пришлось очистить гильзу, чтобы уяснить, что это за предмет.

— Понимаю.

Босх прекрасно отдавал себе отчет в том, что возможность каким-то образом обнаружить на гильзе отпечатки пальцев пренебрежительно мала. Пороховые газы почти всегда стирали отпечатки пальцев с гильзы при вылете пули из ствола.

Тем не менее гильза могла оказаться полезной при установлении соответствия между ней и примененным оружием, коль скоро обнаруженные пули получили столь значительные повреждения. Босх заглянул в чашки для вещественных доказательств, содержащие пули, и тут же определил, что это они представляли собой поражающие элементы со смещенным центром тяжести. Имея углубление в головной части, они расплющились от удара и сильно деформировались. Он не мог сказать, подойдут ли они для идентификации и атрибутирования, но гильза, по всей вероятности, являла собой ценное вещественное доказательство. Отметины, оставленные выбрасывателем, бойком ударника и эжектором пистолета, могли бы помочь при установлении соответствия между данной гильзой и оружием, если таковое будет найдено.

— Хотите услышать мое мнение, прежде чем приступите к работе? — спросила Лакшми.

— Конечно, доктор. Выкладывайте.

Пока Лакшми делала предварительный отчет по своим находкам, Гарри взял с полки над столом чистые пластиковые конверты для вещдоков и разложил в них по отдельности пули и гильзу. Судя по первому впечатлению, гильза вылетела из пистолета девятимиллиметрового калибра, но надо подождать подтверждения этой гипотезы со стороны баллистиков. Босх проставил на конвертах свое имя, а также имя Лакшми и номер гильзы, а затем, приподняв полу защитного халата, сунул их в карман пиджака.

— Первый выстрел был произведен в верхнюю часть грудной клетки, при этом пуля пробила правый желудочек сердца и ударилась в верхнюю часть позвоночника, разорвав спинной мозг. Жертва должна была неизбежно упасть на пол. Следующие два выстрела попали в правую и левую нижние части грудины. Невозможно установить последовательность этих двух выстрелов. Правая и левая доли легких были пробиты, и пули застряли в спинной мускулатуре. Результатом трех выстрелов стала немедленная утрата сердечно-легочной функции и последующая смерть. Я бы сказала, что он протянул не более тридцати секунд.

Слова о повреждении спинного мозга как будто бы ставили под угрозу версию Босха о том, что умирающий намеренно проглотил гильзу от пули.

— При таком повреждении спинного мозга могла ли у него сохраниться способность двигать рукой?

— Ненадолго. Смерть была почти мгновенной.

— Но он ведь не был парализован, верно? За эти последние тридцать секунд мог ли он схватить гильзу и сунуть себе в рот?

Некоторое время Лакшми размышляла над таким сценарием, потом сказала:

— Я полагаю, что его действительно парализовало. Пуля застряла в четвертом грудном позвонке, разорвав спинной мозг. Это, безусловно, должно было вызвать локальный паралич, практически сразу же распространившийся дальше. То есть в первый момент руки еще могли функционировать. Это был вопрос времени. Как я сказала, организм должен был бы полностью перестать функционировать в пределах минуты.

Босх кивнул. Его гипотеза сохраняла свою правдоподобность. Собрав последние силы, Ли мог схватить гильзу и сунуть в рот.

Интересно, знал ли об этом убийца. В поисках гильз ему пришлось пройти за прилавок. Как раз в это время Ли мог схватить одну из гильз и проглотить. Кровь, обнаруженная под телом Ли, свидетельствовала о том, что тело передвигали. Босх подумал, что, вероятнее всего, это случилось именно во время поисков недостающей гильзы.

Детектив почувствовал, как в нем нарастает волнение. Обнаруженная гильза была важной уликой, но тот факт, что убийца совершил ошибку, был еще важнее. Босху захотелось как можно скорее передать улику в отдел оружейной и баллистической экспертизы.

— О'кей, доктор, есть еще что?

— Да, нечто, на что вы, наверное, захотите взглянуть прямо сейчас, не дожидаясь фотографий. Помогите мне его перевернуть.

Они подошли к прозекторскому столу и аккуратно перевернули тело. Трупное окоченение уже наступило, и процедура не составила труда. Лакшми указала на лодыжки покойника. Босх наклонился и увидел на задней поверхности ступней Ли вытатуированные китайские иероглифы. Было похоже, что на поверхности каждого ахиллова сухожилия имелось по два или три символа.

— Вы их сфотографировали?

— Да, и снимки будут приложены к отчету.

— Есть здесь кто-нибудь, кто может это перевести?

— Не думаю. Доктор Мин, возможно, и смог бы, но он на этой неделе в отпуске.

— О'кей, давайте попробуем чуть-чуть подтянуть его вниз — пятки свесятся со стола, и я сделаю снимок.

Она помогла ему сдвинуть тело к краю стола. Ступни свесились за край, и Босх придвинул пятки поближе друг к другу, так что иероглифы образовали единую строку. Достав из кармана мобильный телефон, настроил его на режим фотокамеры и сделал два снимка татуировки.

— О'кей.

Босх отложил в сторону телефон, и они вернули тело на старое место.

Босх снял перчатки и бросил в бак для медицинских отходов, а затем снова взял телефон и позвонил Чу.

— Какой у вас электронный адрес? Я хочу прислать вам один снимок.

— Снимок чего?

— Китайских иероглифов, вытатуированных на лодыжках мистера Ли. Я хочу знать, что они означают.

— Валяйте.

Чу назвал ему адрес своей служебной почты. Босх проверил, как работает камера, и отослал ему самый четкий снимок.

— Доктор Лакшми, что еще может представлять интерес для меня?

— Думаю, я все вам рассказала, детектив. Выявилась, однако, некая особенность, которую, быть может, не помешает знать семье.

— Что именно вы имеете в виду?

Она указала на одну из ванночек для хранения органов, расставленных на лабораторном столе.

— Убийство лишь выявило неизбежное. Мистер Ли умирал от рака.

Босх подошел ближе и взглянул на легкие убитого, удаленные из тела для взвешивания и осмотра. Лакшми, вскрыв их, чтобы исследовать траектории пуль, обнаружила, что обе нижние доли заметно потемнели вследствие разрастания раковых клеток.

— Ну да, он был курильщиком, — заметила Лакшми.

— Я знаю, — ответил Босх. — Сколько времени, по-вашему, оставалось у него в запасе?

— Год или немного больше.

— Могли бы вы сказать, проводился ли какой-нибудь курс лечения.

— Не похоже на то. Хирургического вмешательства определенно не было. И я не вижу признаков применения химиотерапии или лучевой терапии. На этой стадии болезнь могла и не поддаваться диагностированию, но довольно скоро он ощутил бы ее проявления.

Босх тут же вспомнил о своих легких. Он не курил уже несколько лет, но, говорят, урон особенно велик именно на ранней стадии этого пагубного пристрастия. Иногда по утрам он ощущал тяжесть в легких и вообще в груди. Кроме того, несколько лет назад ему пришлось вести одно расследование, в ходе которого он получил дозу интенсивной радиации. Медобследование показало, что все обошлось без последствий, но Гарри всегда в каком-то смысле полагал или надеялся, что воздействие радиации скомпенсировало и нейтрализовало процессы, возможно, развивавшиеся в грудной области.

Босх снова достал сотовый и еще раз перевел его в режим фотокамеры. Наклонившись над кюветой, сфотографировал пораженный раковой патологией орган.

— Что это вы делаете? — спросила Лакшми.

— Хочу отослать эту картинку кое-кому.

Он проверил снимок — тот получился достаточно четким — и отправил изображение по электронной почте.

— Кому? Не семье убитого, надеюсь?

— Нет, моей дочери.

— Вашей дочери?!

В голосе прозвучала нотка удивления, смешанного с возмущением.

— Ей надо увидеть, к чему приводит курение.

— Что же, пусть хоть какая-то польза будет от этого.

Босх убрал телефон и сверился со своими часами. Это были часы с двойным циферблатом, одновременно показывающие время в Лос-Анджелесе и в Гонконге. Дочь подарила их, видимо, устав от его многочисленных неурочных ночных звонков. В Лос-Анджелесе теперь было только начало четвертого. Дочь обгоняла его на пятнадцать часов и, стало быть, сейчас спала. Примерно через час она встанет и пойдет в школу, вот тогда-то и получит эту фотографию. Босх знал, это вызовет протестующий звонок с ее стороны, но даже такая реакция была для него более приемлема, чем никакая.

Он усмехнулся при мысли об этом, а потом вновь сосредоточился на работе. Теперь он был готов к выполнению новых задач.

— Спасибо, доктор, — сказал он. — Сообщаю для сведения: я отдаю баллистические улики на экспертизу.

— Вы за них расписались?

Она указала ему на папку с зажимом для бумаг, и Босх увидел уже заполненный отчет по вещественным доказательствам. Босх расписался в нем, подтверждая, что получил указанные материалы в свое распоряжение, и направился к двери.

— Через пару дней вы получите заключение в отпечатанном виде, — пообещала Лакшми, имея в виду официальный отчет о вскрытии.

— Заметано, — сказал Босх, выходя из прозекторской.

10

По дороге в лабораторию Босх позвонил Чу и спросил насчет татуированных иероглифов.

— Я их еще не расшифровал. Я пытаюсь найти кого-то, кто бы смог, — ответил Чу.

— Чу, в чем дело? Вы же владеете этим языком.

— Босх, то, что я говорю по-китайски, еще не означает, что я умею читать. Существует восемь тысяч китайских иероглифов. Все мое обучение проходило на английском. Да, у нас дома говорили по-китайски. Но я никогда на нем не читал.

— Ладно, но есть ли у вас там кто-нибудь, кто может это перевести? В конце концов, вы же имеете дело с азиатской преступностью, разве нет?

— Ну да, с азиатскими бандами. Разумеется, у нас здесь есть люди, способные это сделать, но в данный момент их нет на месте. Как только решу эту проблему, сразу же вам позвоню.

— Отлично. С нетерпением жду сигналов от вас.

Босх дал отбой. Отсрочка его огорчила, поскольку нарушила его планы. Уголовное расследование должно двигаться к своей цели подобно акуле. Оно не должно терять темп и импульс движения, ибо это может загубить все дело. Он установил по часам, какое теперь время в Гонконге, затем по электронной почте отослал фотографию татуированных иероглифов дочери. Она получит ее на свой телефон сразу после того, как увидит фотографию, посланную ей ранее.

Благодаря своей дочери он все в большей степени овладевал премудростями цифровой связи. Она настаивала на том, чтобы при их общении использовались все современные средства связи: электронная почта, видеокоммуникация и текстовые послания. Она даже пыталась, правда, безуспешно, вовлечь его в нечто под названием «Твиттер». В свою очередь, он настаивал на поддержании контактов и традиционным способом — путем обычной беседы. Он позаботился о том, чтобы их телефонные переговоры проводились в рамках международных тарифных схем.

Добравшись до полицейского управления, он сразу же направился в отдел оружейной экспертизы и баллистики, располагавшийся на четвертом этаже, и сдал там пластиковые пакеты с вещдоками эксперту Россу Мэлону. Тот должен был, изучив поверхность пуль и стреляных гильз, определить марку и модель использованного огнестрельного оружия. Затем, если оружие будет найдено, от него потребуется посредством баллистических экспертиз и расчетов подтвердить соответствие с найденными пулями.

Мэлон начал с гильзы. Пинцетом он извлек ее из упаковки, а затем подержал под мощным увеличительным стеклом, снабженным подсветкой. Он долго ее рассматривал, а потом сказал:

— Девятимиллиметровый патрон фирмы «Кор-Бон». И скорее всего вам нужно искать пистолет «глок».

Разумеется, Босх ожидал, что Мэлон сумеет подтвердить калибр патрона и идентифицировать оружие, но не надеялся на то, что тот назовет марку пистолета.

— Как вы это узнали?

— А вы сами взгляните.

Мэлон сидел на табурете перед увеличительным стеклом, закрепленным на регулируемом штативе, вмонтированном в поверхность рабочего стола. Он слегка сориентировал его, так чтобы Босх мог заглядывать ему через плечо. На ярко освещенной тыльной поверхности гильзы без особых усилий можно было разобрать четко оттиснутые слова — «Кор-Бон». В центре виднелась вмятина, образовавшаяся после удара бойка.

— Обратили внимание на то, что след продолговатый? — спросил Мэлон.

— Да, действительно.

— Это «глок». Только он дает такой прямоугольник, потому что у него боек прямоугольный. Так что вам нужен девятимиллиметровый «глок». Подойдет любая из его моделей.

— О'кей, это нам очень поможет. Что-нибудь еще?

Мэлон отодвинул находящееся перед ним увеличительное стекло и перевернул лежащую под ним гильзу.

— Здесь имеются чистые отметины от экстрактора и эжектора. Принесите мне оружие, и я, несомненно, смогу установить соответствие между ним и этой гильзой.

— Непременно, как только отыщу. А что скажете насчет пуль?

Мэлон, положив гильзу в пластиковый пакетик, вынул одну за другой пули и принялся рассматривать их под увеличительным стеклом. Быстро закончив эту операцию, он вернулся ко второй пуле и осмотрел ее еще раз. Потом покачал головой.

— От них мало толку. Они в плохом состоянии. Гильза будет в данном случае наилучшим объектом идентификации. Повторяю: принесите мне оружие, и я скажу, есть ли между ними соответствие.

Босх еще раз проникся значимостью предсмертногопоступка Джона Ли. Отдавал ли старик себе отчет в том, насколько важным он окажется?

Из задумчивости Босха вывел вопрос Мэлона:

— Вы трогали эту гильзу, Гарри?

— Я — нет, но доктор Лакшми, патологоанатом, водой смывала с нее кровь. Дело в том, что гильза была найдена внутри жертвы.

— Внутри? Это невозможно. Гильза никак не может попасть…

— Я не хочу сказать, что это было раневое проникновение. Погибший пытался ее проглотить. Она была обнаружена у него в горле.

— О! Это совсем другая история.

— Вот именно.

— А доктор Лакшми была в перчатках, когда ее извлекала?

— Конечно. А куда вы клоните, Росс?

— Месяц назад мы получили информационный бюллетень из лаборатории латентных отпечатков. Из него следует, что там собираются внедрять электронный метод выявления слабых отпечатков пальцев на латунных гильзах и сейчас присматривают дела, пригодные для того, чтобы апробировать его. Ну, понимаете, имеется в виду обрабатывать гильзы таким образом, чтобы заключения по ним можно было предъявлять в суде как доказательства.

Босх удивленно вскинул брови. За все годы сыщицкой работы он никогда не слышал о возможности восстановления отпечатков пальцев на стреляной пистолетной гильзе. Эти причудливые бороздки образуются выделениями жира, присутствующего в человеческой коже. Поэтому они и сгорают от микровзрыва, происходящего в патроннике во время выстрела.

— Росс, вы уверены, что речь идет именно о стреляных гильзах?

— Да. Как раз о них там говорится. У них этим занимается эксперт Терри Сопп. Почему бы вам не пойти и не поговорить с ней?

— Схожу, только верните мне гильзу.

Пятнадцать минут спустя Босх уже разговаривал с Терри Сопп, сотрудницей лаборатории латентных отпечатков пальцев отдела криминалистики. Она была ведущим экспертом и работала в полиции почти так же долго, как и Гарри. Они легко нашли общий язык, но Босх все-таки чувствовал, что ему следует проявить дипломатичность, повести дело так, чтобы она сама заговорила о новом методе.

— Гарри, какими судьбами?

Именно так она всегда приветствовала Босха.

— Да вот, вчера на меня свалилось дело, в Южном Лос-Анджелесе, а сегодня в наших руках оказалась гильза из пистолета убийцы.

И Босх продемонстрировал пластиковый пакет с гильзой. Сопп взяла пакет, подняла повыше и, прищурившись, стала разглядывать содержимое.

— Стреляная?

— Ну да. Понимаю, это смелое предположение, но мне подумалось, вдруг на ней все-таки вам удастся обнаружить какой-нибудь отпечаток. В данный момент у меня почти нет улик по этому делу.

— Что же, давай посмотрим. Вообще-то, по правилам, тебе бы следовало действовать в порядке очереди, но если вспомнить, что мы с тобой пережили пятерых шефов полиции…

— Потому-то я и пришел к тебе, Терри.

Сопп села за диагностический стол и, подобно Мэлону, воспользовалась пинцетом, чтобы извлечь гильзу из пластикового пакета. Сначала она окурила ее цианакрилатом, а затем подержала под ультрафиолетовыми лучами. Босх, наблюдая за процессом у нее из-за плеча, получил ответ прежде, чем Сопп его озвучила.

— Здесь на ней смазанное пятно. Как если бы ее брали в руки уже после выстрела. Но это все, больше ничего нет.

— Черт!

Несомненно, смазанное пятно на гильзе скорее всего объяснялось тем, что Джон Ли схватил ее и сунул в рот.

— Сожалею, Гарри.

Плечи Босха поникли. Он и сам понимал, что шансов мало, а может, и вовсе нет, но ему все же хотелось донести до Сопп то, как сильно он надеялся обнаружить на гильзе хоть какой-то отпечаток.

Убирая гильзу в пакет, Сопп спросила:

— В отделе оружейной экспертизы это уже видели?

— Да, я как раз оттуда.

Она рассеянно кивнула. Босх был почти уверен: она о чем-то раздумывает.

— Гарри, расскажи мне об этом деле. Обрисуй основные моменты.

Босх кратко изложил суть произошедшего, но умолчал о подозреваемом с видеодиска камеры наблюдения. Из его резюме можно было заключить, что расследование зашло в тупик: ни улик, ни подозреваемых, ни мотива, если не считать таковым само ограбление, — в общем, зеро, ничто, пустота.

— Понимаешь ли, есть тут один вариант, и мы могли бы его попробовать, — проговорила Сопп.

— О чем это ты?

— К концу месяца мы выпускаем информационный бюллетень, описывающий эту новую технику. Мы готовимся применить так называемую электростатическую оптимизацию. Полагаю, ваше дело может послужить для нас хорошим пробным камнем.

— Черт возьми, поясни, что это за зверь такой — «электростатическая оптимизация».

Сопп загадочно ухмыльнулась, как ребенок, припрятавший про запас последнюю конфету, после того как все остальные с ними благополучно разделались.

— Эта технология была разработана в Англии полицией графства Нортгемптоншир. Там установили, что, используя определенным образом законы электричества, можно проявить отпечатки пальцев на латунных и медных поверхностях — например, на гильзах.

Босх, оглядевшись, высмотрел себе свободный табурет у одного из рабочих мест, подтянул к себе и сел.

— Как это у вас работает?

— Так вот, в двух словах. Заряжение барабана револьвера или обоймы пистолета — это тонкий процесс, требующий аккуратности. Человек держит каждый патрон двумя пальцами и осторожно вставляет внутрь. При этом он, конечно, прилагает давление. То есть создается идеальная ситуация для оставления отпечатков пальцев, не так ли?

— Да, но лишь до тех пор, пока не произведен выстрел.

— Правильно. По сути дела, латентный отпечаток представляет собой тонкую пленку потоотделений, образующуюся между папиллярными линиями. Проблема в том, что при выстреле этот скрытый отпечаток исчезает во время взрыва пороховых газов. В редких случаях на стреляной гильзе выявляются отпечатки пальцев — да и то лишь если они принадлежат человеку, подобравшему ее с земли.

— Все это мне известно. Расскажи мне о том, чего я не знаю.

— Сейчас, сейчас. Так вот, этот новый метод лучше всего работает в тех случаях, когда между зарядкой пистолета и выстрелом прошло некоторое время. Иными словами, чтобы процесс выявления отпечатков прошел успешно, нужна ситуация, когда оружие было заряжено, но потом хотя бы несколько дней не стреляло. Чем дольше, тем лучше. Потому что пока пуля сидит в нем, пот, служащий основой для появления отпечатков, взаимодействует с латунью или медью. Понимаешь?

— Ты хочешь сказать, что происходит химическая реакция?

— Да, микроскопическая химическая реакция. В состав пота входит множество различных веществ, но главным образом хлорид натрия, то есть обычная соль. Она соприкасается с поверхностью гильзы, разъедая ее, и оставляет соответствующий след.

— А используя различные свойства электричества, можно его обнаружить?

— Вот именно. Мы пропускаем через гильзу ток напряжением в две с половиной тысячи вольт, затем посыпаем ее угольным порошком, после чего вполне зримо проявляется след. На данный момент мы провели уже несколько таких опытов. Я видела, как этот метод работает. Изобрел его англичанин по имени Бонд.

Босх все больше входил в азарт.

— Тогда почему мы это не применяем?

Сопп решила немного охладить его пыл.

— Постой-постой! Успокойся, Гарри. Пока мы не вправе это делать.

— Почему? Чего вы ждете? Торжественной церемонии с разрезанием ленточки шефом полиции?

— Нет, дело не в этом. Такого рода доказательства и сама процедура еще не введены в судебную практику штата Калифорния. Мы пока работаем с окружным прокурором над протоколом, и никто не хочет выходить с этим методом в таком деле, где успех не гарантирован. Нам приходится думать о будущем. Первое же уголовное дело, где мы применим этот метод в качестве доказательства, создаст прецедент. Если случай окажется неподходящим, мы запорем перспективное начинание и будем отброшены далеко назад.

— Ну может, у меня как раз подходящий случай. Кто должен это решать?

— Первым делом Бреннеман должен подобрать подходящее дело, а затем отправиться с ним к окружному прокурору.

Чак Бреннеман был начальником отдела криминалистики полиции Лос-Анджелеса. Босх понял, что процесс подбора подходящего дела и согласования может занять недели, если не месяцы.

— Послушай, ты ведь сказала, что твои ребята уже экспериментировали?

— Да, ведь мы должны быть уверенными в том, что делаем.

— Отлично, тогда поэкспериментируйте с этой гильзой. Посмотрим, что покажет ваш метод.

— Мы не можем, Гарри. В контролируемых экспериментах мы используем макеты гильз.

— Терри, мне это позарез нужно. Конечно, может, ничего и не выйдет, но, с другой стороны, на этой гильзе могут находиться отпечатки убийцы. И вы сможете их выявить.

Похоже, Сопп почувствовала, что загнана в угол, причем человеком, отнюдь не собирающимся отступать.

— Хорошо, слушай. По графику следующая серия опытов начнется не раньше будущей недели. Я ничего не обещаю, но посмотрю, что можно сделать.

— Спасибо, Терри.

Босх заполнил формуляр по проведенному анализу вещественных доказательств и покинул лабораторию. Он чувствовал себя окрыленным открывшейся возможностью выявить с помощью новейших достижений науки, казалось бы, навсегда утраченные отпечатки пальцев убийцы. Джон Ли как будто знал каким-то сверхъестественным образом о существовании метода электростатической оптимизации. Эта волнующая мысль словно индуцировала в Босхе некие токи, и у него даже возникало ощущение того, что он слегка искрится от разрядов.

Выйдя из лифта на пятом этаже, Босх взглянул на часы и вспомнил о том, что пора уже звонить дочери. Сейчас она, вероятно, уже на пути в школу, шагает по Стаббз-роуд к Академии Хэппи-Вэлли. Если он не успеет связаться с ней сейчас, то придется ждать окончания занятий. Гарри остановился в коридоре перед входом в свой отдел, достал телефон и выбрал из списка знакомый номер. Соединения через Тихий океан пришлось ждать полминуты.

— Папа! Что это за фотография с мертвецом?

Он улыбнулся.

— И тебя тоже с добрым утром. Как ты узнала, что он мертвый?

— Мм… дай подумать. Мой папа расследует убийства и посылает мне снимок босых ног на железном столе. А та, другая картинка, что это? Легкие того человека? Какая гадость!

— Он был курильщиком. Я подумал, тебе следует это увидеть.

Последовало молчание, а потом, очень спокойно, она произнесла:

— Папа, я не курю.

— Да, но, видишь ли, мама сказала, что от тебя пахнет табаком, после того как ты погуляешь с друзьями в торговом центре.

— Да, возможно, это так, но неправда то, что я с ними курю.

— Тогда с кем же ты куришь?

— Папа, я не курю. Старший брат моей подруги иногда болтается с нами, чтобы за ней приглядывать. Я не курю, и Хи тоже не курит.

— Хи? По-моему, ты сказала, что это подруга.

Тогда Мэделин снова произнесла это имя, на сей раз с ярко выраженным китайским акцентом. Теперь оно звучало как «Хи-ю».

— Хи — это девушка. Ее так зовут, Хи. Это означает «река».

— Тогда почему ты не называешь ее Ривер?

— Потому что она китаянка, и я называю подругу ее китайским именем.

— Игра слов, прямо как у Эббота и Костелло. Называть девушку Хи.

— Как у кого?

Босх улыбнулся.

— Да так, не важно. Забудь о легких, Мэдди. Если ты говоришь мне, что не куришь, я тебе верю. Но я звоню не за этим. Та татуировка на лодыжках, ты смогла прочесть иероглифы?

— Да! Фу какая гадость! В моем телефоне ноги какого-то мертвеца!

— Ладно, ты можешь удалить их, как только скажешь мне, что означают эти символы. Вас же учат в школе читать.

— Я не собираюсь их удалять. Я собираюсь показать их друзьям. Они подумают, что это круто.

— Нет, не делай этого. Понимаешь, речь идет о проводимом мною расследовании. Никто больше не должен видеть данные снимки. Я послал их тебе, надеясь на то, что ты сможешь мне быстро расшифровать их.

— Ты хочешь сказать, что во всем полицейском управлении Лос-Анджелеса нет ни одного человека, способного это перевести? Тебе приходится звонить дочери в Гонконг ради такого пустяка?

— В настоящий момент примерно так оно и есть. Но работа есть работа. Так ты знаешь, что означают эти символы, или нет?

— Да, знаю, папа. Это было легко.

— Ну так как же их следует понимать?

— Это что-то вроде предсказания судьбы. На левой ноге иероглифы «фу» и «каи», то есть «удача» и «деньги». А на правой — «аи» и «ци», что означает «любовь» и «семья».

Босх поразмыслил над этим. Ему подумалось, что эти символы имели важное значение для Джона Ли. Он хотел, чтобы они были с ним повсюду.

Потом он вспомнил, что символы располагались у Ли на каждом ахилловом сухожилии. Быть может, он поместил туда татуировку намеренно, сознавая, что эти его упования на вечные ценности делали его уязвимым. Но они же являлись его ахиллесовой пятой.

— Алло, папа?

— Да, я здесь. Я просто задумался.

— Ну что, я тебе помогла? Я раскрыла твое дело?

Босх только улыбнулся, но тут же сообразил, что она не может этого видеть.

— Не совсем, но мне это поможет.

— Ладно. С тебя причитается.

Босх кивнул.

— Ты, я смотрю, чертовски смышленый ребенок. Сколько тебе там сейчас? Тринадцать, пошел двадцатый?

— Ну папа, пожалуйста!..

— Что ж, видно, твоя мама все делает правильно.

— Я бы так не сказала.

— Эй, послушай, не годится так говорить о ней.

— Пап, тебе не приходится с ней жить в отличие от меня. И это не такое уж счастье. Я, кажется, просветила тебя на сей счет, когда была в Лос-Анджелесе.

— Она все еще с кем-то встречается?

— Да, и я ее больше не интересую.

— Это неправда, Мэдди. Просто она слишком долго была одна.

«И я тоже», — подумал Босх.

— Папа, не заступайся за нее. Я ей только мешаю. Но когда я говорю, что хочу жить с тобой, она возмущается.

— Ты должна быть с мамой. Она тебя вырастила. Послушай, через месяц я приеду на недельку. Тогда мы поговорим обо всем этом. Вместе с мамой.

— Как скажешь. Ну, мне пора. Я уже у школы.

— Ну давай. Передай от меня привет девочке по имени Хи-хи.

— Смешной ты, папа. Только не посылай мне больше никакой расчлененки, ладно?

— Ладно. В следующий раз это будет просто печень. Или селезенка. Последняя, кстати, отлично получается на фотках.

— Па-а-а-а-па!

Босх захлопнул телефон, отпуская ее в свободный полет. Он перебирал в памяти сказанное в разговоре. Уже давно те недели и месяцы, что проходили между его очередными встречами с Мэдди, казались ему все более долгими и труднопереносимыми. По мере того как дочь взрослела, становилась все более самостоятельной, развитой и интересной в общении, он привязывался к ней все больше и постоянно скучал по ней. Лишь недавно, в июле, Мэдди приезжала в Лос-Анджелес, впервые совершив самостоятельно долгий перелет через океан. Всего лишь подросток, но уже совершающий малую кругосветку, она была разумна не по годам. Гарри тогда взял отгулы на работе, и они отлично провели две недели в прогулках по городу. Для Босха это было удивительное время, тем более что в конце своего визита дочь впервые высказала пожелание остаться жить в Лос-Анджелесе. С ним.

У Босха хватило здравого смысла сообразить, что настроения эти возникли после двух недель непрерывного внимания с его стороны, ведь каждый день он начинал с вопроса о том, чем бы ей хотелось сегодня заняться. Это столь отличалось от повседневных забот и обязательств матери, воспитывавшей ее день за днем и одновременно зарабатывавшей им обеим на жизнь. И все же самым трудным для Босха в роли отца был день, когда он повез свою дочь в аэропорт и посадил на самолет до Гонконга. Он втайне надеялся, что она бросится к нему, но Мэдди, хотя явно и против своего желания, все же улетела. С тех самых пор Гарри ощущал в груди какую-то пустоту.

Теперь до его очередного отпуска и поездки в Гонконг оставалось больше месяца, и он знал, что это будет томительное ожидание.

— Гарри, что ты делаешь тут, под дверью?

Босх обернулся. В коридоре стоял его напарник Феррас, должно быть, вышедший в курилку.

— Я разговаривал с дочерью. Не хотел, чтобы мне мешали.

— Ну как она там?

— У нее все отлично. Жду тебя на рабочем месте.

Босх направился к двери, по дороге засовывая телефон в карман.

11

В тот день Босх добрался до дома только в восемь вечера. С собой он нес, помимо кейса, пакет из ближайшего кафе фастфуд.

— Дорогая, это я! — возвестил он о своем приходе, пытаясь разобраться со своей ручной кладью и связкой ключей.

Он улыбнулся сам себе и прошел в кухню. Поставив кейс на кухонную стойку, взял из холодильника бутылку пива и вышел на открытую веранду. По дороге Гарри включил CD-плейер и оставил раздвижную стеклянную дверь открытой. Он любил, когда звуки музыки смешивались с отдаленным шумом проходящей внизу, вдоль перевала Кауэнга-пасс, автострады.

Веранда выходила на северо-восток, и с нее открывался вид на раскинувшийся вдали район Юниверсал-Сити, кварталы Бербанка и далее — на горы Сан-Габриэль. Гарри поглощал свои гамбургеры, держа их над раскрытым пакетом, и смотрел, как под косыми лучами заходящего солнца меняются цвета горных склонов. Он слушал композицию Рона Картера «Семь шагов к небесам» из альбома «Дорогой Майлз». Это был один из самых известных джазовых басистов второй половины двадцатого века. Круг его партнеров по музыкальному бизнесу был чрезвычайно широк, и Босху не хватало воображения, чтобы представить, какие истории тот мог бы порассказать — ведь он участвовал в стольких музыкальных тусовках. Шла ли речь о его собственных композициях или чьих-либо еще, исполнение Картера всегда выделялось. Гарри был убежден: басист Картер не мог быть просто рядовым джаз-оркестрантом. Он всегда был лидером. Он всегда вел ритм, даже если был всего лишь фоном для трубы Майлза Дэвиса.

Исполняемая мелодия несла в себе несомненный драйв. Она вернула мысли Босха к его расследованию и своеобразно напомнила, что он тоже кое-чего добился за сегодняшний день. Он имел все основания быть довольным тем, что возглавляемое им расследование, несомненно, набирает обороты. Легкую досаду, однако, вызывало то, что дальнейший прогресс зависел уже в большей степени от того, как сработают другие. Надо было дождаться результатов идентификации рэкетира, подсылаемого триадой. Причем до этого еще должно быть получено решение на использование извлеченной из убитого гильзы для выявления отпечатков по новой прецедентной технологии. И вот теперь он был вынужден ждать чьего-то звонка.

Увереннее всего Босх чувствовал себя, когда сам вершил ход событий, прокладывая путь тем, кто следовал за ним. Как и Рон Картер, он не был рядовым оркестрантом. Он тоже должен был задавать ритм. И на данный момент, как ни крути, он продвинул дело довольно далеко. Что же до следующих шагов, то выбор здесь был в общем-то невелик. Можно было бы потормошить бизнесменов-китайцев в Южном Лос-Анджелесе, показать им фотографии вымогателя, но он понимал, что, вероятнее всего, это окажется пустым номером. Уж очень высок был социокультурный барьер между двумя мирами. Никто добровольно не опознает перед полицией члена триады.

Тем не менее Босх был готов пойти этим путем, если в ближайшее время не подвернется ничего лучшего. Во всяком случае, это поможет ему сохранить уже обретенную динамику. Главное то, что он ощущает неукротимую потребность к действию, и не важно, стимулирует ли его музыка, шатание по улицам или биение собственного сердца.

Небо уже начало гаснуть, когда Босх потянулся в карман и вытащил всегда бывшую при нем книжечку спичек. Щелчком большого пальца раскрыл ее и перечитал предсказание. Он относился к нему весьма серьезно с той самой ночи, как прочел в первый раз. Босх верил, что он является именно тем, кто находит прибежище в себе самом. По крайней мере так стало с годами.

Его сотовый зазвонил в тот самый момент, когда он дожевывал последний кусок. Босх достал телефон и бросил взгляд на дисплей. Номер не определялся, но тем не менее он решил ответить.

— Босх слушает.

— Гарри, это Дэвид Чу. Вы, кажется, жуете. Где вы сейчас?

В голосе его ощущалось волнение.

— Я дома. А вы где?

— В Монтерей-Парке. Мы его нашли!

Босх отреагировал не сразу. Монтерей-Парк был восточным пригородом Лос-Анджелеса, где почти три четверти населения составляли китайцы. Находясь в пятнадцати минутах езды от центра Лос-Анджелеса, эти кварталы тем не менее выглядели как некая чужая страна с недоступными пониманию языком и культурой.

— Кого вы нашли? — спросил он наконец.

— Нашего парня. Подозреваемого.

— Вы имеете в виду, установили его личность?

— Не только личность. Мы нашли его самого. Он сейчас у нас, прямо напротив меня.

Что-то в этом сообщении сразу встревожило Босха.

— Во-первых, что значит «у нас»?

— В полицейском управлении Монтерей-Парка. Коллеги опознали нашего парня по видео, а потом отвезли меня прямиком к нему.

Босх почувствовал, как у него застучало в висках. Бесспорно, установление личности триадского сборщика налогов — если только оно было проведено законным порядком — в значительной степени продвинуло расследование. Но все остальное услышанное им не внушало оптимизма. Привлечение к делу сотрудников другого полицейского управления и неконтролируемая слежка за подозреваемым были чреваты роковыми ошибками. Не поставив в известность ведущего следователя и не заручившись его одобрением, поступать подобным образом не следовало ни при каких условиях. Однако Босх понимал, что не должен сейчас устраивать разборки с Чу. Не время. Он должен сохранять спокойствие и делать все, что в его силах, дабы предупредить нежелательное развитие событий.

— Детектив Чу, слушайте меня внимательно. Вы уже установили контакт с подозреваемым?

— Контакт? Нет еще. Мы ждали подходящего случая. В данный момент он не один.

«Слава Богу!» — подумал Босх, но промолчал.

— Подозреваемый вас видел?

— Нет, Гарри, мы находимся на противоположной стороне улицы.

Босх с облегчением вздохнул. Ему хотелось думать, что ситуацию еще можно спасти.

— О'кей, оставайтесь на месте и докладывайте мне о том, какие шаги предпринимаете и в каком состоянии положение дел. А чего это вас занесло в Монтерей-Парк?

— У ПАГ прочные связи с тамошним полицейским отрядом по борьбе с уличными бандами. Сегодня вечером, после работы, я прихватил с собой фотографию нашего парня, чтобы проверить, не узнает ли его кто-нибудь из них. Мне повезло уже на третьем заходе.

— Ага, значит, на третьем. Кто это был?

— Детектив Тао. Сейчас я как раз с ним и с его напарником.

— Хорошо, ну и какое имя вам назвали.

— Бо-Джинг Чанг.

Он произнес это имя по буквам.

— То есть Чанг — это фамилия? — уточнил Босх.

— Верно. А согласно их агентурной информации, его прозвище Юнь Ким — то есть Храбрый Нож. Это согласуется с татуировкой.

— О'кей, что еще?

— Пока все. Он предположительно шестерка, занимает невысокое место в иерархии. У всех этих парней есть и легальная работа. Наш фигурант работает на стоянке подержанных автомобилей, здесь, в Монтерей-Парке. Проживает здесь с девяносто пятого и имеет двойное гражданство. Ни разу не привлекался — у нас, во всяком случае.

— И вы знаете, где он находится и чем занимается в данный момент?

— Я вижу, как он играет в карты. Храбрый Нож обретается преимущественно в Монтерей-Парке. А здесь есть клуб, где они любят собираться в конце дня. Тао и Эррера отвезли меня туда.

— Вы сказали, что находитесь на противоположной стороне улицы?

— Да, клуб располагается в одном из заведений стрип-молла.^[5] А мы на другой стороне улицы. Видим, как они играют в карты. Мы смотрим на Чанга в бинокль.

— Ладно, слушайте, я сейчас выезжаю. Я хочу, чтобы вы вели себя там поскромнее — во всяком случае, пока я не приеду. Отползите по крайней мере на один квартал.

Последовала долгая пауза, потом Чу ответил:

— Вряд ли нам стоит отползать, Гарри. Если мы потеряем его след, он может скрыться.

— Послушайте, детектив, мне надо, чтобы вы сдали назад. Если он скроется, за это мне придется отвечать, а не вам. Нельзя допустить, чтобы он заметил присутствие полиции. Нам не нужен такой риск.

— Повторяю, мы на противоположной стороне улицы, — запротестовал Чу. — Четыре полосы движения.

— Чу, вы меня не слушаете. Если вы его видите, то нельзя исключать того, что и он вас заметит. Да задвиньтесь вы, черт вас побери! Я требую, чтобы вы переместились по крайней мере на квартал дальше по улице и ждали меня, не проявляя инициативы. Я буду там через полчаса, не позже.

— Все это довольно проблематично, — прошептал Чу.

— Мне все равно, это ваша проблема. Если бы вы взялись за дело правильно, то позвонили бы мне, как только получили данные на подозреваемого. Вместо этого вы устроили ковбойский наезд. Вы что, хотите провалить расследование? В общем, я намерен положить этому конец, пока вы не загубили операцию.

— Вы все не так поняли, Гарри. Я же вам звонил.

— Да, спасибо, очень признателен. А теперь марш оттуда. Я позвоню, когда буду подъезжать. Как называется то заведение?

После некоторого молчания Чу ответил обиженным тоном:

— Клуб «Восемьдесят восемь». Находится на Гарвей-авеню, примерно в четырех кварталах к западу от Гарфилд-стрит. Поезжайте по Десятой автостраде до…

— Я знаю, как туда добраться. Еду.

Он захлопнул телефон, считая, что положил конец дальнейшим дебатам. Чу был уведомлен. Если он не захочет отъехать или не сможет убедить двух монтерейских копов, тогда пусть пеняет на себя — Босх без всякого снисхождения подаст на него рапорт в отдел собственной безопасности полицейского ведомства.

12

Через две минуты Гарри был уже на улице. Он спустился с холма, на котором находился его дом, и по Сто первой автостраде, через Голливуд, направился в сторону центра. Потом свернул на Десятую и двинулся к востоку. При неплотном потоке машин до Монтерей-Парка оставалось проехать еще минут десять. По дороге Босх позвонил Игнасио Феррасу, оповестил о том, что случилось, и предложил встретиться в Монтерей-Парке. Феррас отклонил это предложение, сказав, что, пожалуй, будет лучше, если к утру один из них останется способным к дальнейшим действиям. Кроме того, он с головой ушел в изучение финансовых аспектов дела в надежде определить, насколько плохо шли дела у Джона Ли и в какой степени он мог зависеть от триады.

Босх согласился и дал отбой. В принципе он ожидал, что его напарник откажется. Боязнь улицы становилась у Ферраса все более и более выраженной, и Босх, видимо, напрасно рассчитывал на то, что его товарищ, оправившись от полученного ранения, восстановит свои бойцовские качества. Феррас, похоже, всеми силами старался найти себе занятие, которое можно было бы выполнять, не выходя из помещения. Всяческая канцелярщина, бумаготворчество, работа за компьютером, анализ финансовых документов стали его специализацией. Часто Босху приходилось привлекать оперативников из других отделов даже для выполнения самых простых заданий вроде опроса свидетелей. В меру сил Босх постарался дать возможность Феррасу прийти в себя после вынужденного перерыва, но ситуация уже перешла в такую стадию, когда пора было и честь знать, так как уклонение от выполнения своих служебных обязанностей воспринималось попросту как неуважение к жертвам. Трудно было проводить бескомпромиссное расследование, когда твой напарник прирос к письменному столу.

Гарфилд-стрит была главной транспортной артерией Монтерей-Парка. Проходила она с севера на юг, и проезд по ней позволял Босху ознакомиться с торговой частью города. Монтерей-Парк вполне мог бы сойти за какой-нибудь район Гонконга. Стилистика неоновой рекламы, цветовая гамма, особенности оформления магазинов и язык вывесок — все здесь соотносилось с местным китайскоговорящим населением. Единственное, чего не хватало в пейзаже, так это уходящих ввысь небоскребов. Гонконг был вертикальным городом, Монтерей-Парк — нет.

Свернув на Гарвей-авеню, он достал телефон, чтобы позвонить Чу.

— О'кей, я на Гарвей. Где вы?

— Поезжайте дальше, и увидите большой супермаркет на левой стороне. Мы на стоянке перед ним. А по дороге к нам, на северной стороне, увидите тот самый клуб.

— Понял.

Босх закрыл телефон и продолжил свой путь, сканируя взглядом неоновые вывески по левой стороне. Вскоре он увидел красные цифры 88, горящие над дверью маленького клуба, не имеющего больше никаких опознавательных знаков. Только увидев цифры воочию, он сообразил, что имел в виду Чу. Цифры не означали адрес дома. Это было пожелание благодати. От дочери и благодаря многочисленным визитам в Гонконг Босх знал, что восьмерка в китайской традиции считалась счастливым числом, символизировавшим бесконечность — в удаче, любви или в чем бы то ни было, что имеет приоритетное значение в вашей жизни. Очевидно, члены триады Храброго Ножа надеялись аж на двукратную бесконечность, поместив над своей дверью число 88.

В большом витринном окне горел свет. Жалюзи из бамбуковых реек были приподняты, и, проезжая мимо, Босх разглядел внутри человек десять мужчин, сидящих или стоящих вокруг стола. Гарри затормозил только через три квартала на стоянке перед супермаркетом «Биг Лау». У противоположного края стоянки он увидел принадлежащую муниципалитету «краун-викторию». Машина выглядела слишком новенькой, то есть вряд ли она была из гаража полицейского управления Лос-Анджелеса, а потому Босх решил, что Чу совершает свой рейд на машине полицейского управления Монтерей-Парка. Он подъехал и припарковался рядом.

Они почти одновременно опустили окна в своих машинах, и Чу с заднего сиденья представил своих коллег. Их звали Эррера и Тао. Обоим монтерейским полицейским было далеко до тридцатилетнего возраста, но этого и следовало ожидать. Маленькие полицейские участки в пригородах Лос-Анджелеса действовали как кузница кадров для полицейского управления мегаполиса. Копы вербовались на службу молодыми, в течение нескольких лет набирались опыта, а затем подавали заявление о приеме в ПУЛА или ведомство шерифа округа, где обладатель полицейского жетона пользовался большим авторитетом, особенно если уже были приобретены специфические навыки.

— Это вы опознали Чанга? — обратился Босх к Тао.

— Совершенно верно, — ответил тот. — Полгода назад я остановил его на дороге для снятия свидетельских показаний на месте происшествия. Когда Дэвид подошел ко мне с этим фото, я его вспомнил.

— Где это было?

Пока Тао рассказывал, его напарник не сводил глаз с клуба «88», находившегося на довольно значительном расстоянии. Время от времени он подносил к глазам бинокль, чтобы получше разглядеть входящих и выходящих оттуда людей.

— Я случайно наткнулся на него в районе товарных складов, в конце Гарвей-авеню. Было поздно, а он вел автомобиль-фургон. Производил впечатление заплутавшего. Он позволил нам произвести досмотр: фургон оказался пуст, но я думаю, он собирался взять какого-то пассажира или что-то в этом роде. Масса контрафактных товаров проходит через эти склады. Там уйма складов, все выглядят одинаково, ну и очень легко заблудиться. Но тот фургон оказался чист, он был зарегистрирован на имя Винсента Цина. Тот живет в Южной Пасадене, знакомая нам личность, известен как член триады Храброго Ножа. У него автостоянка здесь, в Монтерей-Парке, и Чанг у него работает.

Босх представлял себе, как было дело. Тао остановил фургон, но, так сказать, без достаточного на то основания, поэтому, не имея права арестовывать Чанга или обыскивать транспортное средство, он полагался только на его добровольное сотрудничество. Заполнив свидетельскую карточку, Тао, с разрешения водителя, осмотрел фургон.

— И что же, он добровольно признался, что входит в триаду Храброго Ножа?

— Нет, — возмутился Тао. — Мы обратили внимание на его татуировку и на то, кому принадлежит транспортное средство. Мы просто, так сказать, сложили два и два, детектив.

— Хорошо. У него были водительские права?

— Были. Но мы уже проверили этот адрес. Без толку, он оттуда съехал.

Босх бросил выразительный взгляд на сидевшего на заднем сиденье Чу. Услышанное означало, что если бы адрес на водительском удостоверении Чанга соответствовал действительности, они и без Босха уже приблизились бы вплотную к подозреваемому.

Чу отвел взгляд. Босх постарался сохранить самообладание. Если он сейчас станет их распекать, то вряд ли придется рассчитывать на какое-либо сотрудничество с их стороны, и от этого пострадает расследование. А этого он не хотел.

— У вас есть при себе протокол неформального опроса свидетеля? — спросил он у Тао.

Тао протянул ему в окно карточку размером три на пять дюймов. Направив на нее верхний свет, Гарри углубился в чтение рукописных каракулей. Поскольку правомерность таких вот опросов на месте происшествия на протяжении лет неустанно оспаривалась правозащитниками как несанкционированный сбор персональных данных, то бланки, заполняемые при таких опросах, полицейские повсеместно стали называть в целях конспирации «рентгенограммами».

Босх изучил все, что имелось на Бо-Джинг Чанга. С большей частью этих материалов он уже был знаком, но очень дотошный опрос, проведенный Тао на месте происшествия, значительно дополнил имевшуюся информацию. В карточку был даже вписан номер сотового телефона нынешнего подозреваемого.

— Этот номер действующий?

— Как сейчас, не знаю… Эти парни то и дело выбрасывают свои телефоны. Но тогда он был действующим. Я позвонил по нему прямо там, на месте, чтобы удостовериться, что он меня не дурит. В общем, все, что могу сказать, — тогда он был в порядке.

— Ладно, придется его проверить.

— Вы что, собираетесь вот так просто позвонить ему и спросить, как дела?

— Нет, это сделаете вы. Заблокируйте свой номер и позвоните вот по этому через пять минут. Если он ответит, скажите, что ошиблись номером. Позвольте одолжить у вас бинокль.

— Погодите минуту, — заволновался Тао. — А что нам делать с этими чертовыми телефонами?

— Если номер до сих пор действует, мы можем ходатайствовать о постановке его на прослушку. Дайте мне бинокль. Вы звоните, а я тем временем понаблюдаю за ним, и мы таким образом проверим, он это или нет, ясно?

— Конечно.

Босх вернул Тао «рентгенограмму» и взял у него бинокль. Чу пересел в машину Босха.

Гарри выехал на Гарвей-авеню и двинулся в сторону клуба «88». Обвел глазами ближайшие стоянки в надежде быстро припарковаться.

— Где вы стояли до этого?

— Вон там, слева.

Чу указал на свободное место, и Босх повернул туда, сделал круг и, погасив фары, въехал на пятачок напротив клуба «88», но с другой стороны улицы.

— Возьмите бинокль и проследите, ответит ли он на звонок, — обратился он к Чу.

Пока Чу фокусировал бинокль на Чанге, Босх оглядывал клуб в целом, стараясь обнаружить, не смотрит ли кто из окна в их сторону.

— Кто из них Чанг? — спросил он.

— С левой стороны, рядом с человеком в шляпе.

Босх легко отыскал его взглядом. Но объект был слишком далеко, чтобы можно было с достаточной определенностью узнать в Чанге того самого человека с видеозаписи в магазине «Фортуна».

— Вы сами так считаете или просто соглашаетесь с мнением Тао? — спросил он.

— Я уверен, что у Тао достоверные сведения, — ответил Чу. — Это он.

Босх посмотрел на часы. Эррера уже должен был бы позвонить. Он почувствовал, что теряет терпение.

— А зачем нам вообще все это? — спросил Чу.

— Мы, во всех отношениях, занимаемся делом, детектив. Нам надо подтвердить принадлежность этого номера, а затем получить разрешение на прослушку. Начнем его прослушивать и выясним много интересного и полезного. Узнаем, с кем он общается, что замышляет. Может, даже услышим, как он отзывается о Ли. Если же лишь вспугнем его, то проверим, кому он позвонит. То есть начнем окружать его, загонять в угол. Весь фокус в том, чтобы действовать не спеша и проделывать все как надо. Мы не влетаем в город на мустангах, паля из всех стволов.

Чу не ответил. Он плотно прижимал к глазам окуляры бинокля.

— Скажите-ка мне вот что, — продолжал Босх. — Вы доверяете тем двум парням, Тао и Эррере?

— Конечно, доверяю! — мгновенно и без колебаний ответил Чу. — А вы нет?

— Я их не знаю, так что не могу и доверять. Я знаю только то, что вы забрали мое дело и моего подозреваемого и раструбили обо всем на весь здешний околоток.

— Послушайте, я старался сдвинуть дело с мертвой точки, и мне это удалось. Теперь мы знаем, кто этот человек.

— Да, только будем надеяться, что наш подозреваемый об этом не догадывается.

Чу опустил бинокль и поглядел на Босха.

— Мне кажется, вы беситесь, так как просто завидуете тому, что кто-то другой сделал это вместо вас.

— Нет, Чу, мне не важно, кто именно сдвинет дело с мертвой точки; главное — чтобы это делалось правильно. Но я знаю, что раскрывать свои карты посторонним людям не стоит — так расследования не ведутся.

— Черт возьми, вы что, никому не доверяете?

— Следите за клубом! — резко оборвал его Босх.

Чу снова поднял бинокль к глазам.

— Я доверяю себе, — успокоил его Гарри.

— Вот интересно, не связано ли это как-то со мной и Тао. Не здесь ли собака зарыта?

Босх повернулся к нему и взглянул прямо в глаза.

— Не начинай заново эту канитель, Чу! Мне наплевать на то, что вам интересно. Возвращайтесь к себе в ПАБ и держитесь подальше от моего дела. Начать с того, что я вас не приглашал…

— Чанг только что ответил на звонок.

Босх повернул голову в сторону клуба. Ему показалось, что мужчина, идентифицированный Чу как Чанга, поднес к уху телефон, потом, однако, опустил руку.

— Он убрал телефон, — пояснил Чу. — Номер действующий.

Босх отъехал от импровизированного наблюдательного пункта и направился к супермаркету.

— Я все-таки не понимаю, на кой нам сдался этот телефонный номер, — не скрывая досады, заметил Чу. — Почему просто не арестовать этого типа? Его физиономия у нас на видео. Тот же день, тот же час. Предъявим видеозапись, чтобы его расколоть.

— А если он не расколется? Мы останемся ни с чем. Окружной прокурор рассмеется нам в лицо, если мы явимся к нему с этим диском. Нам нужно иметь что-то посерьезнее. Вот чему я пытаюсь вас научить.

— Мне не нужен учитель, Босх. И я по-прежнему думаю, что мы можем свинтить его прямо сейчас.

— Ага, ступайте домой и посмотрите еще телик. С какой такой радости он скажет нам хоть слово? Этих парней с первого дня учат: замели — молчи, спалился — терпи, мы о тебе позаботимся.

— Вы говорили, что никогда прежде не расследовали дел по триадам.

— Да, это так, но некоторые вещи достаточно общеизвестны, и это — одна из них. В таких делах тебе дается только один шанс, и ты должен использовать его правильно.

— О'кей, будем разыгрывать эту партию по-вашему. Что у нас на очереди?

— Возвращаемся на стоянку и избавляемся от ваших друзей. Дальше будем действовать без них. Это наше расследование, а не их.

— Им это не понравится.

— Мне безразлично, понравится им или нет. Так будет — и все. Если же вы такой деликатный, то подумайте, как сделать это тактично. Скажите, например, что мы привлечем их, когда придет время брать парня.

— И что же, именно я должен делать эту грязную работу?!

— А кто же еще? Вы их позвали, вам и спровадить.

— Ну спасибо, Босх.

— Не за что, Чу. Обращайтесь. У нас в убойном отделе таким завсегда рады.

13

Босх, Феррас и Чу сидели по одну сторону стола в зале оперативных совещаний, напротив лейтенанта Гэндла и капитана Боба Доддса, начальника отдела по расследованию грабежей и убийств. Между ними на полированном столе были разложены документы и фотографии, относящиеся к расследованию. Среди них резко выделялись распечатки с изображениями Бо-Джинг Чанга, заснятого камерой слежения в магазине «Фортуна».

— Я не уверен, что вы меня убедили, — произнес Доддс.

Дело было во вторник утром, ровно шесть часов спустя после того, как Босх и Чу завершили свое наблюдение за Чангом, и тот отправился к себе на квартиру, не покидая при этом, естественно, Монтерей-Парк. Прибыв домой, он, судя по всему, улегся спать.

— Ну, кэп, на данный момент это и понятно, — рассудительно заметил Босх. — Потому-то мы и хотим продолжить наблюдение и поставить телефон на прослушку.

— Я все-таки сомневаюсь в необходимости такой схемы действий, — возразил Доддс. — Наблюдение — это прекрасно. Но прослушивание телефона — это долгая история, и результаты могут проявиться не скоро.

Босх все понимал. Как сыщик Доддс имел превосходную репутацию, но теперь он, администратор, так же далек от сыскной работы, как глава нефтяной компании от газового насоса. Он давно уже имел дело лишь с кадровыми вопросами и с бюджетом. Ему приходилось изыскивать способы, как сделать больше меньшими средствами и не допустить снижения показателей арестов и раскрытия дел. Это делало его реалистом, а реальность состояла в том, что электронная слежка — штука очень дорогая. Так, очень много рабочего времени уйдет на составление аффидевита,^[6] необходимого для получения соответствующего разрешения суда, затем надо будет подыскать помещение для круглосуточного прослушивания, ну и, конечно, назначить тех, кто будет вести перехват. Часто после первых дней наблюдения за тем или иным номером приходилось брать в разработку и других абонентов, а в соответствии с законом каждая линия должна иметь своего перехватчика. Подобная операция до крайней степени истощала бюджет фонда сверхурочной оплаты, и без того обескровленного наложенными на отдел финансовыми ограничениями. В общем, Доддсу очень не хотелось идти на такие жертвы ради расследования убийства какого-то мелкого виноторговца из южного района. Он бы скорее приберег эти средства на черный день — на какое-нибудь крупное, сенсационное дело, действительно стоящее дополнительных затрат. Доддс, конечно, ничего этого не высказал вслух, но Босх, как и любой другой из участвовавших в этой оперативке, понимал, что именно об этом радел капитан и именно эти соображения довлели над ним, при том что не имели никакого отношения к конкретике данного дела.

Босх предпринял последнюю попытку.

— Это только вершина айсберга, капитан. Речь идет не просто об убийстве в винном магазине. Мы находимся на пороге настоящего большого дела. В конечном счете мы могли бы ликвидировать целуютриаду.

— В конечном счете? Я выхожу в отставку через девятнадцать месяцев, а такие расследования могут длиться годами.

Босх пожал плечами.

— А почему бы не связаться с ФБР и не поработать совместно? Они всегда готовы заняться делом с межэтнической окраской, и у них полно денег на прослушку и слежку.

— Да, но тогда придется с ними делиться результатами, — посетовал Гэндл, имея в виду дивиденды, получаемые вследствие успешно проведенных полицейских операций: сенсационные заголовки газет, пресс-конференции и тому подобное.

— Мне не нравится эта идея, — не очень уверенно объявил Доддс, беря со стола фото Бо-Джинг Чанга.

Босх предъявил свой последний козырь.

— Что, если бы мы занялись этим без оплаты сверхурочных? — спросил он.

Капитан уже держал в руке авторучку. Вероятно, он воспринимал эту канцпринадлежность как своего рода атрибут его начальственных полномочий. Ведь он есть человек, ставящий подпись на важных документах. Вертя в руке этот символ власти, он на какое-то мгновение впал в раздумье над неожиданным предложением Босха, но вовремя очнулся и пришел в себя.

— Вы же знаете, я не могу просить вас об этом, — глядя куда-то в сторону, проговорил он. — Я даже не имею права об этом знать.

И это была правда. Полицейское управление столько раз привлекалось к суду за нарушение нормативов в сфере трудовых отношений, что никто в администрации никогда и ни за что не даст оперативникам даже молчаливого согласия работать сверхурочно.

Злость и раздражение Босха на всесилие бюджета и бюрократию в конце концов взяли верх над его рассудительностью.

— Тогда что нам прикажете делать? Давайте арестуем Чанга. Всем понятно: он не скажет ни слова, и дело рассыплется прямо у нас на глазах.

— Босх, вы ведь знаете: никто не запрещает вам работать над делом. Дерзайте, добивайтесь появления в нем хоть какого-то перелома. Трясите свидетелей. Откапывайте улики. Всегда найдется какая-то ниточка. Я пятнадцать лет занимался тем, чем занимаетесь вы, и знаю, собственно, так же как и вы, что в конце концов всегда проклюнется какой-нибудь фактик. Не пропустите его. Прослушивание телефона — игра с очень дальним прицелом, и вам это известно. Живая сыскная работа, беготня, сбор вещдоков всегда надежнее. Итак, есть ли у вас еще вопросы?

Гарри почувствовал, как его лицо наливается кровью. Капитан закрывал эту тему. При этом особенно злило то, что в глубине души Босх сознавал: Доддс прав.

— Благодарю, капитан, — отрывисто бросил он и поднялся.

Следственная группа, оставив капитана с лейтенантом в конференц-зале, собралась в отсеке Босха. Тот досадливо швырнул на стол ручку.

— Ну и козел же он у вас, — усмехнулся Чу.

— Не все так просто, — быстро поправил его Босх. — Он еще и капитан, а потому кругом прав.

— Тогда что будем делать?

— Продолжим пасти Чанга. Мне наплевать на сверхурочные, а то, чего кэп не узнает, не испортит ему настроение. Итак, следим за Чангом и ждем, когда он совершит ошибку. Мне не важно, сколько времени это займет. Могу заниматься этим в свое личное свободное время, если понадобится.

Босх оглядел своих товарищей, опасаясь, что те откажутся от участия в слежке, которая скорее всего выйдет за рамки восьмичасового рабочего дня.

К его удивлению, Чу согласно кивнул.

— Я уже говорил со своим лейтенантом. Я прикомандирован к этому делу, готов работать в вашей команде. — Босх тоже кивнул и впервые подумал, что, возможно, был не прав в своих придирках в отношении Чу, однако тут же поймал себя на том, что недоверие его вполне обоснованно, а покладистость Чу мотивирована просто желанием держаться поближе к расследованию и наблюдать за ним.

Гарри повернулся к своему напарнику:

— Ну а ты как?

Феррас нехотя кивнул и указал в сторону конференц-зала. Через стеклянную стену было видно, как Доддс все еще разговаривает с Гэндлом.

— Вы же понимаете: они прекрасно представляют то, чем мы сейчас занимаемся. Они не собираются финансировать нашу инициативу и хотят, чтобы мы сами решили, выйти нам из игры или нет. Это несправедливо, черт возьми!

— Да, ну и что? — теряя терпение, спросил Босх. — Жизнь вообще несправедлива. Так ты с нами или нет?

— Я с вами, но с оговорками. У меня семья, знаете ли. Я не смогу сидеть в засаде всю ночь. Просто не смогу! Особенно за бесплатно.

— Ладно, хорошо, — смирился Босх, хотя тон его выдавал недовольство Феррасом. — Будешь делать что можешь. Займешься обеспечением оперативной деятельности, а мы с Чу сосредоточимся на разработке Чанга.

Уловив явную нотку разочарования в голосе Босха, Феррас выразил свой — весьма, впрочем, сдержанный — протест, то есть применил уже хорошо освоенный им прием.

— Послушай, Гарри, ты не понимаешь, каково это. Трое ребятишек… Как объяснить дома, что ты обязан сидеть всю ночь в машине, выслеживая какого-то китайского бандита, хотя твоя зарплата при этом ничуть не изменится, сколько бы часов ты там ни проторчал?

Босх вскинул руки, как бы подтверждая то, что он все понял.

— Ты прав. Я не собираюсь никому ничего навязывать. Я просто высказываюсь в рабочем порядке — и все. Я должен это делать.

14

Босх сидел за рулем своей собственной, а не служебной машины и наблюдал, как Чанг выполняет нехитрые операции на стоянке подержанных авто при компании «Цин моторс» в Монтерей-Парке. Этот автомагазин под открытым небом первоначально был всего лишь бензозаправкой в стиле пятидесятых годов, с двумя гаражными отсеками и примыкающей к ним конторой. Босх припарковал машину в полуквартале от заведения, на оживленной Гарвей-авеню, исключив таким образом риск быть замеченным. В полуквартале от автостоянки Цина, только в другом направлении, в своей машине затаился Чу. Использование для слежки личных автомобилей было нарушением правил, принятых в их ведомстве. Но так как в их автопарке не оказалось свободного транспорта без служебной маркировки, оставалось либо брать автомобили, предназначенные для патрулирования — которые, даже и лишенные своих вторичных полицейских признаков, были прекрасно узнаваемы, — либо нарушать правила. Босх был не против такой альтернативы, потому что имел в своей машине проигрыватель компакт-дисков. Сегодня он загрузил его недавно открытыми им и сразу полюбившимися записями польского трубача Томаша Станько. Его инструмент звучал так пронзительно и эмоционально, словно восстал из гроба сам Майлз Дэвис. Под эту музыку было славно сидеть в засаде. Она не давала расслабиться.

Уже почти три часа они наблюдали, как подозреваемый мирно выполняет свои рутинные обязанности на автостоянке. Он помыл машины, смазал покрышки, так что они заблестели как новенькие, даже свозил одного перспективного покупателя на тест-драйв на «мустанге» 1989 года. В течение же последнего получаса он систематически передвигал с места на место каждую из трех дюжин машин, стремясь создать впечатление того, что кто-то интересуется имеющимся в наличии товаром, а покупательская активность высока и дела идут хорошо.

В четыре утра проигрыватель выбрал наугад альбом «Суть вещей», и Босху показалось, что даже Майлз завистливо отдал бы должное Станько. Босх самозабвенно постукивал по рулевому колесу в такт мелодии, когда вдруг увидел, что Чанг, удалившись в маленькое конторское помещение, переодевается. Через некоторое время он появился на пороге в другой рубашке, и стало ясно, что на сегодня его рабочий день закончен. Он сел в свой «мустанг» и выехал со стоянки.

В тот же миг зазвонил телефон — это был Чу. Гарри выключил музыку.

— Видели? — спросил Чу. — Он уезжает.

— Да, я вижу.

— Направляется в сторону Десятой автострады. Как думаете, он на сегодня завязал с работой?

— Он сменил рубашку. Думаю, ему не терпится заняться настоящим делом. Я поеду первым, потом будем меняться.

Босх следовал за объектом на расстоянии пяти корпусов машин. Чанг повернул на запад и направился в сторону большого Лос-Анджелеса. Значит, спешит он не домой. Накануне Босх и Чу уже проследовали за ним до дома в Монтерей-Парке, где находилась его квартира — принадлежавшая, кстати, также Винсенту Цину, — и оставались там еще с час, до того как свет в окнах погас и они поняли, что Чанг угомонился и никуда уже больше не метнется.

Сейчас же парень гнал в центр Лос-Анджелеса, а это, как подсказывала Босху его интуиция, означало, что он соскучился по делам, связанным с его нелегальным бизнесом. Детектив поддал газу и обогнал «мустанг», продолжая держать у уха телефон, чтобы Чанг не мог разглядеть его лица. Он позвонил Чу и сообщил, что наступил его черед повисеть на хвосте.

Босх и Чу продолжали меняться местами, в то время как Чанг вдруг съехал на автостраду и через Голливуд устремился на север, в сторону Сан-Фернандо. В час пик, когда поток машин уплотнялся, ехать за подозреваемым незамеченными было легко. Почти через час Чанг добрался до Шерман-Оукс, где он свернул на съезд к бульвару Сепульведа. Босх позвонил Чу.

— Мне кажется, он едет к тому, второму магазину.

— Думаю, вы правы. Не позвонить ли нам Роберту Ли и предупредить его?

Босх ответил не сразу. Это был хороший вопрос. Ему предстояло решить, сколь опасно для Роберта Ли подобное развитие событий. Можно, конечно, во избежание риска его предупредить, но если тревога окажется ложной, то такое предупреждение сорвет всю операцию.

— Нет, пока не надо. Будем ориентироваться на месте. Предположим, Чанг войдет в магазин — тогда последуем за ним и вмешаемся, если дела примут угрожающий оборот.

— Вы уверены в рациональности такого плана, Гарри?

— Нет, но именно так мы и поступим. А теперь постарайтесь проскочить светофор.

Они продолжали поддерживать связь. Впереди, на съезде, только что загорелся зеленый. Босха отделяли от Чанга четыре машины, а Чу находился от объекта в восьми.

Поток машин тянулся медленно, и Босху оставалось лишь с надеждой следить за светофором. Как раз когда он подъезжал к перекрестку, загорелся желтый свет. Он сейчас проскочит, но вот Чу — нет.

— О'кей, я успел, — сообщил Гарри в телефон.

— Хорошо. Я буду там через три минуты.

Босх закрыл телефон, но как раз в этот момент услышал прямо за собой сирену и увидел в зеркале заднего обзора синие огни мигалки.

— Черт!

Посмотрев вперед, он увидел, что Чанг движется по Сепульведе в южном направлении, то есть находится уже в четырех кварталах от магазина Роберта. Босх торопливо съехал к обочине и затормозил. Выскочив из машины, поспешил к тормознувшему его патрульному мотоциклисту, демонстрируя свой полицейский жетон.

— Я веду слежку! Я не могу останавливаться!

— Говорить за рулем по мобильному телефону запрещается.

— Тогда выпишите штрафную квитанцию на меня и отошлите начальнику полиции. Я не буду из-за этого прерывать наблюдение.

Он развернулся, поехал дальше и принялся искать «мустанг» Чанга. Тот исчез. На следующем светофоре загорелся красный, и Босху пришлось снова остановиться. В досаде он ударил ладонью о руль. У него уже возникла мысль о том, чтобы связаться с Робертом Ли, когда зазвонил телефон. Это был Чу.

— Я на повороте. А вы где?

— Я на светофоре, всего только в квартале перед вами. Меня остановил патрульный на мотоцикле за разговор по телефону.

— Ну надо же! Где Чанг?

— Где-то впереди. Я сейчас трогаюсь с места.

Поток медленно перетекал через перекресток. Босх не паниковал, потому что дорога была так забита транспортом, что было ясно: Чанг не мог уехать слишком далеко. Но чтобы не привлекать его внимание маневрированием между машинами в надежде пробиться вперед, следовало оставаться на своей полосе.

Еще через две минуты он добрался до оживленного перекрестка Сепульведы с бульваром Вентура. Впереди, в квартале от него, у следующего перекрестка уже замаячили огни магазина «„Фортуна“ — напитки и деликатесы». «Мустанга» нигде не было видно. Босх позвонил Чу.

— Я на светофоре у Вентуры и его не вижу. Возможно, он уже там.

— Я позади. Что будем делать?

— Собираюсь припарковаться и войти в магазин. Вы оставайтесь снаружи и ищите его машину. Позвоните мне, когда увидите либо его, либо машину.

— Вы пойдете прямо к Ли?

— Там будет видно.

Как только красный свет сменился зеленым, Босх придавил акселератор и рванул вперед, едва не въехав в бок какого-то замешкавшегося автомобиля, затем промчался через следующий квартал и свернул на стоянку перед магазином. Машины Чанга он не увидел, как и свободных парковочных мест, кроме одного, предназначенного для автомобилистов-инвалидов. Босх, проехав паркинг и оказавшись в переулке, пристроился за мусорным контейнером с табличкой «Не парковаться». Выскочив из машины, он бросился через стоянку к ярко освещенному входу в магазин.

В тот момент, когда Босх уже открывал дверь с надписью «Вход», он увидел Чанга, выходящего через дверь с надписью «Выход». Гарри поднял руку и пробежал пятерней по волосам, заслоняя локтем лицо. Не сбавляя хода, он вынул из кармана телефон и зашагал между двумя расчетно-кассовыми прилавками.

Две женщины — уже не те, с кем он пообщался накануне — стояли за кассами, ожидая покупателей.

— Где мистер Ли? — не останавливаясь, спросил Босх.

— У себя, — ответила одна из женщин.

— В кабинете, — уточнила другая.

Быстро продвигаясь по коридору в глубь магазина, Босх вызвонил Чу.

— Он только что вышел из магазина. Оставайтесь с ним. Я проведаю Ли.

— Понял.

Босх дал отбой и убрал телефон в карман. Знакомым уже маршрутом он дошел до конторы Ли. Дверь в кабинет была закрыта. Берясь за ручку, он почувствовал прилив адреналина.

Толкнув дверь без стука, он увидел сидящего в кресле Ли, а рядом с ним, за соседним столом, еще одного китайца. Они вели разговор, но при его появлении тут же умолкли. Ли вскочил, и Босх окончательно убедился в том, что физически тот невредим.

— Детектив! — воскликнул Ли. — Я как раз собирался вам звонить! Он был здесь! Тот человек, которого вы мне вчера показывали!

— Я знаю. Я следовал за ним. Вы не пострадали?

— Да нет, отделался легким испугом, больше ничего.

— Что произошло?

Ли помедлил, подыскивая слова.

— Сядьте и успокойтесь, — проговорил Босх, сам испытывающий немалое волнение. — Иначе не сможете мне ничего рассказать. Ну а вы кто? — обратился он к человеку за соседним столом.

— Это Юджин, мой заместитель, — ответил Ли.

Тот поднялся и протянул Босху руку:

— Юджин Лэм.

Босх ответил рукопожатием.

— Вы были здесь, когда приходил Чанг? — спросил он.

— Чанг? — переспросил Ли.

— Да, так его зовут. Человека, чью фотографию я вам показывал.

— Да, мы с Юджином беседовали здесь, и тут он без стука вошел в кабинет.

— Чего он хотел?

— Он объявил, что теперь триаде должен платить я вместо умершего отца. Сказал, что вернется через неделю за деньгами.

— Он говорил что-нибудь об убийстве вашего отца?

— Он только сказал, что, раз отец умер, платить придется мне.

— Он сказал, что произойдет, если вы откажетесь?

— Это и так подразумевалось.

Босх понимающе кивнул. Ли был прав: не было нужды открыто высказывать угрозу, особенно после того, что случилось с отцом. Босх был взволнован. То, что Чанг пришел к Роберту Ли, расширяло возможности следствия. Преступник предпринял попытку вымогательства денег у сына убитого, а это давало основания для ареста, который в конечном счете мог повлечь за собой предъявление обвинения в убийстве.

Гарри повернулся к Лэму:

— А вы были свидетелем того, что здесь происходило?

Лэм явно колебался, но затем все же кивнул, не особенно, вероятно, желая быть замешанным.

— Так были или не были, Юджин? Вы только что сказали, что присутствовали здесь.

Лэм снова кивнул, а потом сказал:

— Да, я видел этого человека, но… я не говорю по-китайски. Я немного понимаю, но не настолько, чтобы уяснить всю суть разговора.

Босх снова повернулся к Ли:

— Он говорил с вами на китайском?

— Да, — кивнул Ли.

— Но вы его поняли? Он сказал, что ваш отец умер и теперь вы должны выплачивать ему еженедельную дань?

— Да, это было ясно. Но…

— Но что?

— Вы собираетесь арестовать этого человека? Мне придется выступать в суде?

Он был явно напуган такой перспективой.

— Понимаете, сейчас слишком рано говорить, выйдут ли эти слова вообще за пределы этой комнаты. Мы не хотим привлекать этого человека за вымогательство. Если он убил вашего отца, то мы хотим вменить ему именно это преступление. И я уверен, вы сделаете все, что потребуется, чтобы помочь нам упечь в тюрьму убийцу.

Ли опять кивнул, но Босх видел, что он по-прежнему колеблется. Учитывая случившееся с его отцом, Роберт явно не хотел переходить дорогу Чангу или триаде.

— Мне нужно сделать короткий звонок моему напарнику, — сказал Босх. — Я отлучусь на минуту, а потом вернусь.

Он вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

— Засекли его? — спросил он, набрав номер Чу.

— Да, но он возвращается на автостраду. Что там случилось?

— Он сказал Ли, что теперь тот должен платить вместо отца.

— Вот это здорово! Он у нас в руках!

— Погодите радоваться. Пока мы можем обвинить его в вымогательстве — и то, если молодой Ли пойдет на сотрудничество. Мы по-прежнему очень далеки оттого, чтобы выстроить дело об убийстве.

Чу не ответил, и Босх внезапно устыдился, что, видимо, вверг коллегу в депрессию.

— Но вы правы, — добавил он. — Мы подбираемся к нему все ближе. Куда он сейчас нацелился?

— Едет по правой полосе, собирается выезжать на автостраду, в южном направлении. Впечатление такое, что он торопится. Идет впритык к едущему впереди него автомобилю, но не может сделать рывок.

Похоже было, что Чанг ехал обратно тем же путем, каким добирался сюда.

— Ладно. Я хочу еще немного потолковать с этими ребятами, а потом освобожусь. Сообщите мне, когда Чанг где-нибудь остановится.

— С этими ребятами? А кто там еще, кроме Роберта Ли?

— Его помощник по бизнесу, Юджин Лэм. Он был в офисе, когда приходил Чанг и требовал у Ли денег. Но Чанг говорил по-китайски, то есть Лэм ничего не понял. Из него не получится ценный свидетель, разве что он подтвердит приход Чанга в контору.

— О'кей, Гарри. Мы сейчас на автостраде.

— Оставайтесь с ним, а я позвоню, как только освобожусь.

Босх закрыл телефон и вернулся в кабинет. Ли и Лэм по-прежнему сидели за своими столами, поджидая его.

— У вас в магазине ведется видеонаблюдение? — спросил он.

— Да, — ответил Ли. — Той же системы, что стояла в магазине у отца. Только здесь у нас больше камер. Запись идет в режиме мультиплекса. Восемь каналов одновременно.

Босх, подняв голову, оглядел потолок и верхнюю часть стен.

— Но здесь, кажется, нет камеры, верно?

— Вот именно, детектив, — вздохнул Ли. — В офисе ее нет.

— Что же, мне опять потребуется диск, чтобы доказать, что Чанг прошел в служебное помещение магазина, рассчитывая встретиться с вами.

Ли неуверенно кивнул — как подросток, приглашенный на танец не той, к которой он испытывает симпатию.

— Юджин, ты не принесешь диск для детектива Босха? — обратился он к своему заместителю.

— Нет, — быстро вмешался Босх. — Я должен засвидетельствовать, как диск вынимается из камеры. Сбор доказательств и забота о сохранности информации — это моя обязанность. Я пойду с вами.

— Нет проблем.

Босх провел в магазине еще пятнадцать минут. Первым делом он просмотрел видеозапись камеры слежения и удостоверился, что Чанг вошел в магазин, направился в служебные помещения, где располагался кабинет Ли, и три минуты спустя вышел. Затем Босх забрал диск и вернулся в кабинет, чтобы еще раз выслушать рассказ Ли о визите Чанга. Нежелание Ли говорить об этом, казалось, усиливалось, по мере того как Босх задавал все более детальные вопросы. Гарри уже начал опасаться того, что сын убитого в конце концов откажется сотрудничать со следствием. И все-таки в последних событиях имелся свой положительный аспект. Предпринятую Чангом попытку вымогательства можно было бы квалифицировать как так называемое достаточное основание.^[7] И тогда Босх смог бы арестовать Чанга и обыскать его имущество на предмет улик, относящихся к убийству, — вне зависимости от того, согласится Ли сотрудничать со следствием или нет.

Словом, выходя из магазина на улицу, Босх ощущал приятное возбуждение. Следствие получило второе дыхание. Он достал телефон проверить, как там их подозреваемый.

— Мы вернулись к его дому, — доложил Чу. — Гнали без остановок. Думаю, сегодня он уже не будет предпринимать каких-либо телодвижений.

— Уж слишком рано. Еще даже не стемнело.

— Тем не менее говорю вам, он отправился на заслуженный отдых. И даже занавески задернул.

— О'кей, я еду туда.

— Гарри, не могли бы вы прихватить мне по дороге соевый хот-дог?

— Ну уж нет, Чу, тут я вам не помощник.

Чу рассмеялся.

— Так я и знал!

Босх закрыл телефон. Было ясно, что и Чу тоже вошел в азарт и увлекся этим делом.

15

Чанг вышел из квартиры только в девять утра в пятницу. При этом он нес в руке нечто такое, что моментально привело Босха в состояние повышенной боевой готовности.

Это была огромная дорожная сумка.

Босх позвонил Чу, дабы удостовериться, что тот не спит. Они поделили ночную слежку на четырехчасовые вахты, отсыпаясь после каждой в своей машине. Чу должен был отдыхать с четырех до восьми, и, видимо, поэтому Босх еще не получил от него известий.

— Вы проснулись? Чанг снялся с места.

Голос Чу звучал сонно:

— Да? Куда снялся? Вы же должны были позвонить мне в восемь.

— Он загрузил свои вещички в машину. Он рвет когти. Я думаю, его предупредили.

— О нашем внимании к нему?

— Нет, о покупке акций «Майкрософта». Не стройте из себя дурака.

— Гарри, кто мог его предупредить?

Чанг тем временем уже сел в машину и начал съезжать со стоянки.

— Чертовски хороший вопрос. Но если кто-то и имеет ответ на него, то это вы.

— Вы что, намекаете на то, что я предупредил подозреваемого в убийстве?

В голосе Чу звучало праведное негодование несправедливо обвиненного человека.

— Я не знаю, что вы там сделали, — ответил Босх. — Но вы раструбили о нашем деле по всему Монтерей-Парку, так что кто угодно мог его предупредить. Сейчас мне известно только одно: парень сматывает удочки.

— По всему Монтерей-Парку? Что вы чушь городите?

Босх двинулся вслед за выехавшим со стоянки «мустангом», держась в квартале от него.

— Вы сказали, что третий по счету человек, которому вы показали фото Чанга, его опознал. Итак, это уже трое, и все они имеют напарников, регулярно являются на перекличку и любят поговорить.

— Что же, может, такого бы и не случилось, если бы вы не прогнали Тао и Эррери, так, словно они не заслуживают доверия.

Босх глянул в зеркало заднего обзора, надеясь увидеть Чу. Он не хотел, чтобы гнев отвлек его от слежки. Они не имели права потерять сейчас Чанга.

— Подтягивайтесь. Мы направляемся к Десятой автостраде. После того как он на нее выедет, я хочу, чтобы вы поменялись со мной местами и возглавили слежку.

— Есть, шеф!

В голосе Чу все еще звучала обида. Но Босху было на это наплевать. Если Чанга предупредили о нависшей над ним угрозе, то Гарри выяснит, от кого исходил этот сигнал, и сотрет стукача в порошок, даже если это будет Чу.

Чанг влился в поток машин, несущихся по Десятой автостраде в западном направлении. Вскоре Чу обогнал Босха и, проезжая мимо, посредством весьма откровенного жеста дал ему понять, что о нем думает.

Гарри пропустил его, приотстал и позвонил лейтенанту Гэндлу.

— Гарри, что у вас? — спросил лейтенант.

— У нас проблемы.

— Излагайте.

— Первое — это то, что наш парень сегодня утром упаковался и сейчас валит по Десятке в сторону аэропорта.

— Черт! Что еще?

— Мне сдается, что его предупредили, настоятельно посоветовав слинять из города.

— А может, ему велели убраться сразу же после того, как он застрелил Ли. Не порите горячку, Гарри, пока не выяснили толком.

Босха раздосадовало, что его же начальник отказывается его поддержать, но с этим приходилось мириться. Если же Чанга и впрямь просветили на сей счет и где-то в расследование проник червь коррупции и предательства, Гарри это выяснит. В этом он был уверен. Он решил оставить это до поры до времени и сосредоточиться на вариантах, связанных с Чангом.

— Ну так что, будем брать Чанга? — спросил он.

— Вы уверены, что он улетает? Может, он просто кого-то встречает или хочет что-то передать. Большая у него сумка?

— Большая. Такую пакуют, когда не собираются возвращаться.

Гэндл вздохнул, добавляя к уйме уже имеющихся дел решение еще одной проблемы.

— Ладно, я переговорю кое с кем и свяжусь с вами.

Босх не сомневался, что это будет капитан Доддс и, возможно, кто-то из ведомства окружного прокурора.

— Разумеется, есть у нас и хорошие новости, лейтенант.

— Черт подери, кто бы сомневался! — воскликнул Гэндл. — Какие же?

— Вчера вечером мы проследовали за Чангом до филиала магазина Ли в Сан-Фернандо, которым заправляет сын убитого. Так вот, Чанг вымогал у него деньги. Он объявил парню, что теперь, когда старик умер, его сыновний долг состоит в том, чтобы платить им вместо него.

— Это же замечательно! Почему же вы мне сразу об этом не сказали?

— Я только что сказал.

— Таким образом, у нас появляется достаточное основание для ареста.

— Для ареста, но вряд ли для предъявления обвинения. Роберту Ли не очень-то хочется выступать со свидетельскими показаниями. Для создания доказательной базы надо, чтобы он действовал с нами заодно, а я не уверен, что ему это будет по силам. И в любом случае тут не вырисовывается обвинение в убийстве. А нам-то нужно именно оно.

— Ну, так или иначе, теперь у нас хотя бы есть повод не пускать этого типа в самолет.

Босх кивнул — для него план действий начал приобретать вполне определенные очертания.

— Сегодня пятница. Если мы в него вцепимся и к концу дня арестуем, то судебное слушание состоится не раньше середины понедельника. Это даст нам по крайней мере семьдесят два часа, чтобы собрать улики и выстроить дело.

— А обвинение в вымогательстве придержим в качестве запасного варианта.

— Верно.

Телефон начал пищать, возвещая еще об одном вызове, и Босх решил, что это Чу. Он попросил Гэндла перезвонить ему, как только завершится обсуждение сценария операции с сильными мира сего.

Босх ответил на звонок, даже не взглянув на экран.

— Да?

— Гарри?

Это была женщина. Голос показался ему знакомым, но он не мог его идентифицировать.

— Да, кто это говорит?

— Терри Сопп.

— О, привет. Думал, это мой напарник. Как там наши дела?

— Я просто хотела тебе сообщить, что я убедила их использовать твою гильзу в тестовой программе электростатического выявления отпечатков. Посмотрим, что можно на ней выявить.

— Терри, это же просто героический поступок! Результаты будут сегодня?

— Нет, не сегодня. Не раньше следующей недели. Вероятно, во вторник.

Босху было не очень-то ловко просить о новом одолжении, когда одно он только что продавил, но нельзя было терять темп.

— Терри, есть ли какая-то возможность сотворить это чудо утром в понедельник?

— В понедельник? Не думаю, что мы успеем перейти к практическому осуществлению до…

— Дело в том, что мы можем уже сегодня схватить нашего подозреваемого. Мы считаем, что он собирается покинуть страну, поэтому необходимо его задержать. При этом к понедельнику, кровь из носа, надо выстроить обвинение. А улик, Терри, катастрофически не хватает.

Наступила пауза.

— Я посмотрю, что можно сделать, — не очень уверенно пробормотала она наконец. — А тем временем, если вы его арестуете, принесите мне образец его отпечатков, чтобы я сопоставила их с полученными результатами. Если я их, конечно, получу.

— Считай, что они уже у тебя. Тысяча благодарностей, Терри!

Босх закрыл телефон и обвел взглядом полотно автострады перед собой. Он не увидел ни машины Чу — красной «мазды-миаты», — ни серебристого «мустанга» Чанга. Он понял, что далеко отстал от них и скоростным набором вызвонил Чу.

— Алло, Чу, где вы есть?

— Едем к югу по Четыреста пятой. Он держит курс на аэропорт.

Босх еще находился на Десятой магистрали и увидел впереди уходящий вверх въезд на Четыреста пятую.

— О'кей, сейчас я вас догоню.

— У вас-то какие новости?

— Гэндл обещал проконсультироваться с начальством и выяснить, берем мы Чанга или нет.

— Нельзя его упускать.

— И я того же мнения. Посмотрим, что они скажут.

— Хотите, чтобы я подключил своего босса?

Босх чуть было не ляпнул, что не хочет впутывать в этот кавардак еще одного начальника, коль скоро есть вероятность, что где-то имеется утечка информации.

— Давайте сначала подождем и посмотрим, что скажет Гэндл, — дипломатично ответил он.

— Как знаете.

Босх дал отбой и стал пробиваться сквозь поток машин, стараясь нагнать напарника. Въехав на эстакаду, он сумел различить на значительном удалении от себя обе машины. Они попали в небольшую пробку — там, где полосы движения сливались.

Таким вот образом, еще раз поменявшись местами, Босх и Чу проследовали за Чангом до бульвара Сентчури, ведущего к международному аэропорту Лос-Анджелеса. Теперь было абсолютно ясно, что Чанг покидает город и им предстоит его остановить. Босх перезвонил Гэндлу, и тот попросил его повисеть на линии.

Наконец, после долгих двух минут ожидания, Гэндл взял трубку.

— Гарри, что там у вас?

— Он на бульваре Сентчури, в четырех кварталах от аэропорта.

— Я еще не успел ни с кем переговорить.

— Я считаю, надо его брать. Вменяем ему убийство, и не позднее понедельника заводим дело о вымогательстве. Он, конечно, освободится под залог, но судья возьмет с него подписку о невыезде, особенно принимая во внимание его сегодняшнюю попытку скрыться.

— За расследование отвечаешь ты, Гарри, я тебя поддержу.

А это означало, что если в понедельник дело развалится за недостаточностью улик и Чанга придется выпустить из тюрьмы на все четыре стороны, то ответственность за неверное решение ляжет на Босха.

— Спасибо, лейтенант. Я буду держать вас в курсе.

Вскоре после того как Босх закончил разговор, Чанг свернул на долгосрочную стоянку, с которой осуществлялась челночная доставка ко всем терминалам. Как и предполагалось, тут же позвонил Чу.

— Ну все, приехали. Что будем делать?

— Будем брать. Подождем, пока он припаркуется и вынет свою сумку из багажника. Потом везем его в управление и на основании ордера обыскиваем чемодан.

— Где будем брать?

— Я пользуюсь этой стоянкой, когда летаю в Гонконг. Там бесконечные ряды машин и остановок челночных автобусов, развозящих пассажиров. Так что прежде всего давайте припаркуемся. Сделаем вид, что мы пассажиры, а потом возьмем его на остановке.

— Вас понял.

Босх, находясь впереди, проследовал на стоянку сразу за Чангом и взял билет в автомате. Шлагбаум поднялся, и он въехал на территорию паркинга. Он направился за Чангом по главной линии, и когда тот свернул на боковую дорожку, проехал мимо, надеясь, что Чу свернет вслед за Чангом.

Босх припарковался на первом свободном пятачке, выскочил из машины и заспешил назад — куда свернули Чанг и Чу. Он увидел Чанга на расстоянии одного прохода вытаскивающим из багажника своего «мустанга» здоровенную дорожную сумку. Место парковки Чу отделялось восемью машинами.

Очевидно, сообразив, что без багажа на долгосрочной стоянке будет выглядеть подозрительно, Чу зашагал к ближайшей остановке автобуса-челнока, таща с собой кейс и плащ, будто человек, отправляющийся в короткую деловую поездку.

Босх зашагал к центральной части стоянки, используя в качестве прикрытия стоящие повсюду машины.

Чанг запер «мустанг» и с трудом, рывками потащил свой тяжелый багаж к остановке. Это была старая сумка без колесиков, являющихся в наши дни непременным атрибутом практически всех видов ручной клади и чемоданов. Когда он таким образом добрался до остановки челнока, там уже стоял Чу. Босх срезал путь, пристроившись за мини-фургоном, развозящим багаж, и появился от них на расстоянии всего двух машин. Осуществляя этот маневр, он избавлял Чанга от необходимости ломать голову над тем, почему человек, приехавший на долгосрочную стоянку, не имеет багажа.

— Бо-Джинг Чанг! — приблизившись к нему, громко произнес Босх.

Подозреваемый резко обернулся и посмотрел на Босха, сразу заметившего, как устрашающе напряглись мышцы мускулистого и широкоплечего посланца триад.

— Вы арестованы. Будьте добры, заведите руки за спину.

Мгновенная реакция Чанга, по типу «дерись или беги», не успела сработать. Чу шагнул ему за спину и умелым движением защелкнул один наручник на его правом запястье, одновременно захватывая рукой левое. Какое-то время Чанг пытался бороться — реагируя скорее на внезапность нападения, чем на что-либо еще, — но Чу зафиксировал ему другое запястье, успешно завершив таким образом задержание, проведенное, можно сказать, по всем правилам.

— В чем дело? — запротестовал Чанг. — Что я сделал?

У него был сильный акцент.

— Мы как раз хотим поговорить об этом, мистер Чанг. Как только доставим вас в главное полицейское управление.

— У меня вылет.

— Явно не сегодня.

Босх показал ему свой жетон и удостоверение, а затем представил Чу, особо подчеркнув, что тот из подразделения по борьбе с этническими бандами. Босху хотелось, чтобы эта информация все-таки осела в сознании Чанга.

— За что арестован? — спросил подозреваемый.

— За убийство Джона Ли.

Босх не заметил в реакции Чанга удивления. Вместо этого на лице арестованного появилось выражение почти физической закрытости.

— Требую адвоката, — произнес он.

— Не торопитесь, мистер Чанг. Позвольте зачитать вам ваши права.

Босх сделал знак Чу, и тот вытащил из кармана карточку. Он зачитал Чангу его права и спросил, все ли ему ясно. В ответ Чанг лишь снова потребовал адвоката. Он знал порядки.

Босху еще предстояло вызвать патрульную машину, чтобы доставить Чанга в город, а также тягач для переправки его машины в полицейский гараж. Со всеми этими операциями Босх не спешил; чем дольше они будут транспортировать Чанга в центр города, тем меньше останется времени до двух часов пополудни — срока окончания работы суда, уполномоченного предъявлять обвинения в тяжких преступлениях. Если они протянут с доставкой Чанга в суд, то до понедельника он будет находиться под охраной в городской тюрьме.

После пяти минут молчаливой паузы Босх отвернулся от сидевшего на скамейке под навесом автобусной остановки Чанга и, указав на сумку, заговорил неформальным тоном, как если бы вопросы и ответы не имели большого значения:

— Эта штуковина весит, похоже, целую тонну. Куда вы собирались?

Чанг ничего не ответил, прекрасно понимая, что с находящимся под арестом непринужденная задушевная беседа просто не может иметь места. Он смотрел прямо перед собой и никоим образом не отреагировал на вопрос Босха. Чу перевел вопрос на китайский и точно так же не получил никакого ответа.

Босх пожал плечами, словно заговорил, лишь чтобы скоротать время.

— Гарри, — обратился к нему Чу.

Босх почувствовал, как его телефон завибрировал, сигнализируя о поступившем сообщении. Он сделал Чу знак отойти на несколько ярдов от навеса, так чтобы их не мог услышать Чанг.

— Что вы думаете? — спросил Чу.

— Ясно, что говорить он не собирается и будет требовать адвоката. Вот и все.

— Ну и каковы будут наши действия?

— Прежде всего сбавим темп. Не спеша отвозим его в город, а потом, тоже не торопясь, оформляем арест. Он не сможет позвонить адвокату, пока мы не покончим с формальностями, а при минимальном везении это случится не раньше двух часов дня. Тем временем мы добудем ордера на обыск его резвого «мустанга», дорожной сумки и мобильника, если он при нем. После этого принимаемся за его квартиру и рабочее место. В общем, используем по максимуму разрешение, полученное от судьи, перетрясем все. И чертовски надеюсь, что к середине понедельника мы нароем что-нибудь вроде пистолета. В противном же случае его, вероятно, придется отпустить.

— Как насчет вымогательства?

— Это является достаточным основанием для ареста, но дело развалится, если Роберт Ли откажется активно сотрудничать с нами.

Чу согласно кивнул.

— Помнишь, был такой фильм — «Ровно в полдень». Вестерн.

— Не видел, — отозвался Босх.

Босх, увидев, как на автостоянку заворачивает патрульная машина, помахал ей рукой.

Потом достал дребезжащий телефон. Экран сообщал, что ему пришло видеосообщение от дочери.

Ладно, решил он, еще будет время с ним ознакомиться. В Гонконге было уже очень поздно, но он не сомневался в том, что дочь не спит и хочет пообщаться с ним. Наверное, не может уснуть. Но сейчас его ждала работа. Гарри убрал телефон, и в этот момент патрульная машина подъехала к ним.

— Я поеду с ним в патрульной, — сказал он, обращаясь к Чу. — На тот случай, если он надумает что-то сказать.

— А как же ваша машина?

— Заберу ее потом.

— Может, лучше мне с ним поехать?

Босх взглянул на Чу. Момент был, как говорится, определяющий. Гарри, конечно, понимал: будет лучше, если Чу поедет вместе с Чангом, так как парень знает оба языка и сам является китайцем. Но это означало бы для Босха частичную утрату контроля над ходом расследования.

Из этого также следовало бы, что он проявляет доверие к Чу как к себе — всего лишь час спустя после запальчивых обвинений в его адрес.

— Ладно, — объявил он наконец. — Поезжайте с ним.

Чу кивнул, похоже, оценив значимость решения, принятого Босхом.

— Но только поезжайте дальней дорогой. Эти ребята, вероятно, из района Пасифик. Загляните сначала к ним в участок, а оттуда позвоните мне. Я скажу, что планы изменились и велено везти его в главное управление. Это продлит волокиту на целый час.

— Сделаем, — оживился Чу. — Мысль действительно хорошая.

— Хотите, чтобы я перегнал вашу машину? — спросил Босх. — Я не возражаю оставить свою здесь.

— Нет, Гарри, не беспокойтесь. Я вернусь за ней позже. Все равно вам не понравится музыка в моем стерео.

— Музыкальный эквивалент соевых сосисок?

— Для вас, видимо, да.

— Ладно, тогда я покачу на своей.

Босх велел двум полицейским посадить Чанга на заднее сиденье машины, а сумку загрузить в багажник. Затем обратился к Чу:

— Я хочу поручить Феррасу документационное обеспечение оперативно-розыскной деятельности — пусть, в частности, займется получением ордеров на обыск имущества. Любое признание со стороны подозреваемого позволит более аргументированно выступать за применение положения о достаточном основании. Уже одно его высказывание о том, что он собрался на самолет, свидетельствует о намерении бежать из Лос-Анджелеса. Постарайтесь вывести его на подобную же проговорку, когда будете ехать с ним на заднем сиденье.

— Но он уже сказал, что требует адвоката.

— Сделайте это как бы невзначай. Не в порядке допроса. Попытайтесь выяснить, куда именно он собрался. Это помогло бы Игнасио в преодолении формальностей. И тяните время сколько возможно. Покатайте парня кружным путем.

— Понял. Я, кажется, знаю, как действовать.

— Хорошо. А я дождусь тягача. Если приедете к нам в управление раньше меня, отведите Чанга в комнату для допросов, пусть помаринуется там. Не забудьте включить видеонаблюдение — Игнасио объяснит вам, как это сделать. Никогда не знаешь, как повернется дело; порой эти ребята, посидев с часок в одиночестве в таком закутке, начинают исповедоваться стенам.

— Ясно.

— Удачи.

Чу юркнул на заднее сиденье патрульной машины рядом с Чангом и захлопнул дверцу. Босх похлопал ладонью по крыше и проводил взглядом отъезжающую машину.

16

Босх дождался тягача, затем зашел в забегаловку фастфуда возле аэропорта и взял гамбургер. До своего отдела он добрался, когда было уже около часа дня. Игнасио Феррас находился на своем рабочем месте, за компьютером.

— Как дела? На каком мы сейчас этапе? — спросил он.

— Я почти дожал заявку на обыск.

— Ну и в чем сможем порыться?

— Один ордер пойдет на обыск и сумки, и телефона, и машины. Как я понимаю, его тачку затащили в Управление налогового ведомства?

— Да, я только что ее доставил. Как насчет его квартиры?

— Я позвонил в службу окружного прокурора и проинформировал операторшу о наших потребностях. Она предложила действовать в два этапа. Сначала — обыск уже упомянутых трех объектов: сумки, телефона и машины. Если там что-то обнаружим, то получим достаточное основание для обращения за ордером на обыск квартиры. Пока же посягать на неприкосновенность жилища мы как бы не имеем права.

— О'кей, может, ты уже и судью нашел, готового все подмахнуть?

— Да, я созвонился с референтом судьи Шампейн. Она примет меня, как только я буду готов.

Судя по всему, у Ферраса все было схвачено и дела продвигались в хорошем темпе. Осмыслив это, Босх заметно приободрился:

— Звучит неплохо. А где Чу?

— В последний раз я видел его в аппаратной, он находился там с подозреваемым.

Прежде чем присоединиться к Чу, Босх заглянул к себе, чтобы оставить на столе ключи. Он заметил, что Чу доставил сюда большую дорожную сумку Чанга, а также разложенное по пластиковым пакетам прочее имущество подозреваемого, а именно: бумажник Чанга, паспорт, зажим для банкнот, сотовый телефон и посадочный талон на самолет, очевидно, распечатанный из Интернета.

Сквозь пластик Босх разобрал написанный на талоне текст и установил, что у Чанга был билет на самолет компании «Аляска эйрлайнз» до Сиэтла. Это заставило его призадуматься: он-то предполагал, что Чанг собрался в Китай. Отлет в Сиэтл не давал оснований вменить ему попытку побега из страны во избежание судебного преследования.

Босх положил пакет обратно на стол и взял другой, с телефоном. Ему тут же захотелось открыть телефон и пробежаться по списку вызовов, выявить всех, с кем общался Чанг. При некотором везении он мог бы даже обнаружить там звонок с номера, принадлежащего какому-нибудь копу из Монтерей-Парка или, к примеру, Чу, а может, и кому-то еще, кто не поленился предупредить Чанга о сгущающихся вокруг неготучах. Нельзя исключить и того, что в телефоне содержались электронные письма или текстовые сообщения, вполне пригодные при выдвижении против Чанга обвинения в убийстве.

Но Босх решил играть по правилам. По правде говоря, это была, так сказать, серая зона, не регулируемая строго оговоренными правилами, однако не следовало забывать о директивах полицейского управления и ведомства окружного прокурора, предписывающих проводить просмотр данных с телефона подозреваемого (без его согласия) только с разрешения суда. То есть открывание телефона трактовалось таким же образом, что и открывание патрульным полицейским багажника остановленной машины. Делать это надо было корректно, по правилам; в противном случае все найденное в этом багажнике могло быть не принято судом в качестве вещественных доказательств.

Босх положил телефон на стол. Да, в нем мог содержаться ключ ко всему делу. Но он предпочитал подождать санкции судьи Шампейн. Как раз в этот момент зазвонил стационарный телефон на столе. На дисплее вместо номера абонента значилось ХХХХХ, а из этого следовало, что звонок пришел из Паркер-центра — другими словами, из штаб-квартиры полицейского управления. Гарри снял трубку.

— Босх у телефона.

Ответа не было.

— Алло. Детектив Босх слушает. Чем могу вам помочь?

— Босх… ты можешь помочь лишь себе…

Акцент был отчетливо азиатским.

— Кто это?

— Если хочешь себе помочь, сдай назад. Чанг не один. Нас много. Отвали! А не то жди последствий.

— Слушай, ты!..

Но звонивший уже отключился. Босх опустил трубку на рычаг и уставился в пустой экран дисплея. Он знал, что может позвонить на узел связи полицейского управления и затребовать у них номер телефона, с которого поступил звонок. Но он не сомневался в том, что тот, кто звонил с угрозой, наверняка заблокировал свой номер. Или использовал платный таксофон, а может, и одноразовый мобильник. Надо быть последним дураком, чтобы звонить с номера, поддающегося идентификации.

Вместо того чтобы напрасно волноваться по этому поводу, Гарри решил сосредоточиться на обдумывании того, что означает этот звонок. Каким-то образом подельники Чанга узнали о том, что тот арестован. Приглядевшись к посадочному талону, Босх обратил внимание на то, что время отправления самолета — одиннадцать двадцать. Это означало, что в данный момент самолет все еще находится в воздухе и некто, ожидающий Чанга в Сиэтле, вряд ли в курсе того, что его нет на борту. Тем не менее люди Чанга каким-то образом проведали о том, что он в руках полиции. Их также проинформировали и о должностном лице, ведущем следствие.

И снова демоны подозрения начали занимать Босха. Ведь если исключить возможность того, что Чанг успел встретиться с кем-то из своих в аэропорту или что за ним, помимо Босха, все время следил еще кто-то, то не остается ничего другого, как предположить, что в процессе следствия происходит утечка информации.

Босх оставил свой отсек и направился прямиком в аппаратную. То была маленькая, забитая под потолок записывающими и воспроизводящими устройствами ниша между комнатами для допросов, оборудованными приспособлениями для видео- и аудионаблюдения.

Открыв дверь, Босх обнаружил внутри Чу и Гэндла, следивших за подозреваемым по экрану монитора. С приходом Босха в комнатке стало уже по-настоящему тесно.

— Есть что-нибудь? — спросил Босх.

— Пока все тихо, — сказал Гэндл.

— А что в машине?

— Ничего, — ответил Чу. — Я пытался вывести его на разговор, но он лишь высказал свое требование о встрече с адвокатом. На том все и кончилось.

— Парень — кремень, — добавил Гэндл.

— От посадочного талона на рейс до Сиэтла тоже мало проку, — заметил Босх.

— Нет, я думаю, кое-какой прок все же есть, — возразил Чу.

— Неужели?

— Можно предположить, что он собирался улететь в Сиэтл, а потом пересечь границу и добраться до Ванкувера. У меня есть доверенное лицо в Королевской канадской конной полиции, и он сумел проверить для меня списки авиапассажиров. Оказывается, Чанг забронировал билет на рейс от Ванкувера до Гонконга авиакомпании «Катей пасифик эйруэйз». Это определенно указывает на то, что он стремился поскорее убраться из страны и замести следы.

— Королевская канадская конная полиция? — явно выражая свое уважение, проговорил Босх. — У вас голова хорошо варит. Отличная работа!

— Спасибо.

— Вы рассказали об этом Игнасио? Попытка Чанга запутать следы упростит процедуру получения ордера на обыск.

— Он знает. Он уже включил этот пункт.

— Отлично.

Босх взглянул на монитор. Чанг сидел, несомненно, испытывая немалый дискомфорт, так как его скованные наручниками руки были прикреплены к железному кольцу в центре стола. Массивные плечи подозреваемого, казалось, вот-вот разорвут по швам обтягивающую их рубашку. Он застыл в неестественной позе, отрешенно уставившись в стену напротив.

— Лейтенант, как долго нам еще можно потянуть эту резину без формального оформления ареста?

Гэндл принял озабоченный вид. Ему не хотелось оказаться втянутым в нечто такое, что потом подставило бы его под удар.

— Ну, я думаю, мы и так уже перебарщиваем. От Чу я уже знаю, что вы хорошо покатали его по городу. Если будете слишком тянуть, судья может обратить на это чрезмерно пристальное внимание.

Босх посмотрел на часы. Им оставалось потянуть еще пятнадцать минут, а дальше пусть себе Чанг названивает адвокату. Процесс оформления ордера на арест включал в себя сбор и оформление соответствующих документов, снятие отпечатков пальцев, а затем физическое препровождение подозреваемого в тюрьму. Кстати, арестованному уже будет предоставлен доступ к телефону.

— О'кей, мы можем начинать этот процесс. Просто будем вести его не спеша. Чу, вы идите к нему и начинайте заполнять форму. Если нам повезет, он не станет сотрудничать, и тогда удастся выиграть еще какое-то время.

Чу кивнул:

— Ясно.

— Определим его в камеру самое раннее в два часа.

— Хорошо.

Чу протиснулся между Босхом и лейтенантом и вышел из комнаты. Гэндл поднялся было за ним, но Босх легонько похлопал его по плечу и взглядом попросил задержаться. И только когда дверь за Чу закрылась, он заговорил:

— Я только что получил один телефонный звонок. С угрозой. Кто-то сказал мне, чтобы я отступился.

— Отступился? От чего?

— От следствия. От Чанга. От всего.

— Почему вы думаете, что звонок был об этом деле?

— Потому что звонивший говорил с характерным акцентом и, главное, упомянул Чанга. Сказал, что Чанг не один, что мне надо сдать назад, а не то будут последствия.

— Вы попытались выяснить, откуда был звонок?

— Выяснение было бы потерей времени. А что касается угроз — пусть попробуют! Я буду настороже. Но вопрос в другом: как они узнали?

— Узнали о чем?

— Что мы упаковали Чанга. Получается, что мы привозим его сюда — и уже через два часа кто-то из его братков по триаде звонит и настоятельно советует мне не делать резких движений. У нас утечка, лейтенант. Во-первых, Чанга предупредили, потому он и подался в бега, а теперь они узнали, что мы его замели. Кто-то…

— Стоп, стоп, стоп, Гарри. Это лишь гипотеза. И потом, ведь могут быть какие-то менее экзотические объяснения.

— Неужели? Так как же они узнали, что Чанг у нас?

— Может быть масса объяснений, Гарри. У него есть сотовый телефон. Например, предположим, что он должен был отзвониться из аэропорта. Да мало ли что может быть.

Босх покачал головой. Его интуиция говорила ему обратное. Где-то в системе есть утечка информации. Гэндл открыл дверь. Ему не нравился этот разговор и хотелось поскорее выбраться из комнаты. Но перед тем как выйти, он обернулся и посмотрел на Босха.

— Лучше будьте поосторожнее с этим. В нашем деле пока кого-то не поймаешь с поличным, надо быть очень осторожным.

Как только Гэндл вышел и закрыл за собой дверь, Гарри повернулся к экрану монитора и увидел, что Чу уже в комнате для допросов — сидит за столом напротив Чанга с ручкой и блокнотом в руке, готовясь заполнять бланк ареста.

— Мистер Чанг, мне нужно задать вам несколько вопросов.

Чанг не ответил. Ни выражением глаз, ни каким-либо телодвижением он не показал, что услышал вопрос.

Чу повторил все то же самое на китайском, но опять Чанг остался безмолвен и неподвижен. Босха это не удивило. Он вышел из аппаратной и вернулся в отдел, все еще ощущая неясную тревогу и досаду в связи с телефонной угрозой и, во всяком случае кажущимся, отсутствием интереса у Гэндла к данному событию и к утечке информации, его породившей.

Выгородка Ферраса пустовала, из чего Босх заключил, что тот, с должным образом оформленной заявкой, необходимой для получения ордера на обыск, уже отбыл на назначенную ему встречу с судьей Шампейн.

Все сейчас зависело от этого ордера. Они взяли Чанга по подозрению в вымогательстве денег у Роберта Ли (если, конечно, тот согласится подать жалобу и свидетельствовать против Чанга), но это не обогатило их новыми аргументами, необходимыми для предъявления ему обвинения в убийстве. Босх рассчитывал на «эффект домино». Первый обыск выявит улики, послужащие основанием для проведения дальнейших обысков, а те выведут уже на главный приз — орудие убийства, припрятанное Чангом где-то на квартире либо на работе.

Он сел за стол и принялся размышлять над тем, стоит ли звонить Феррасу. Конечно, хотелось бы уже знать, выписал ли судья ордер или нет, но он понимал, что все-таки еще слишком рано, а Феррас сам отзвонится в ту же минуту, как выскочит из кабинета судьи. Гарри протер глаза, уставшие от долгого созерцания монитора. Все дальнейшие действия по делу были заморожены до получения от судьи ордера на арест. Босху ничего не оставалось, как только ждать.

Но потом он вдруг вспомнил, что некоторое время назад получил видеосообщение от дочери, да так и не удосужился его посмотреть. Он знал, что дочь теперь, вероятно, давно уже спит — в Гонконге была уже суббота, четыре часа утра, — если только не закрутилась на какой-нибудь вечеринке, в этом случае могла бы бодрствовать всю ночь, но и тогда все равно она сочтет неуместным его звонок.

Он достал телефон и открыл его. Всевозможные навороты, коими снабжено это чудо техники, еще не были в полной мере освоены им. Как-то во время последнего пребывания Мэделин в Лос-Анджелесе они вместе пошли в магазин телефонов и она выбрала сотовые для него и для себя, остановившись на модели, позволяющей общаться на нескольких уровнях. Сам Босх не особенно часто пользовался им для отсылки электронной корреспонденции, но знал, как открывать и проигрывать тридцатисекундные видео, часто поступающие от Мэдди. Он сохранял их все и часто просматривал.

На какое-то время Бо-Джинг Чанг отступил в тень, а вместе с ним несколько развеялось и беспокойство по поводу утечки информации. На лице у Босха играла улыбка предвкушения чего-то приятного, когда он открывал последнее видеосообщение дочери.

17

Стремительным вихрем ворвался Босх в комнату для допросов, даже не закрыв за собой дверь. Чу как раз задавал подозреваемому вопрос, но умолк на полуслове и повернул голову.

— Что, не отвечает? — спросил Босх.

— Ни слова.

— Дайте мне попробовать.

— Мм… конечно, Гарри.

Он встал, и Босх посторонился, чтобы Чу мог покинуть комнату. По пути тот передал Босху планшет с зажимом для блокнота.

— Удачи, Гарри.

— Спасибо.

Чу вышел, закрыв за собой дверь. Босх подождал секунду, дабы убедиться в том, что они с подозреваемым остались один на один, затем стремительно зашел за спинку стула, на котором сидел Чанг. С размаху он обрушил ему на голову планшет, а затем обхватил за шею. В нем бушевала свирепая злоба. Приемом, давно запрещенным полицейским ведомством, известным как «удушающий захват», он сцепил руки в замок вокруг шеи Чанга. Тот, почувствовав, что лишился доступа воздуха, напрягся всем телом.

— Ну что, сволочь! Камера выключена, а комната звуконепроницаема. Где она?! Я придушу тебя на месте, если…

Обезумевший Чанг резко дернулся со своего места, словно вставая на дыбы. При этом болт, к которому крепилось кольцо с наручниками, оказался вырванным из стола. Он с сокрушительной силой швырнул Босха о стену, и они оба грохнулись оземь. Босх не ослаблял своей хватки и, несмотря ни на что, стискивал шею противника еще сильнее. Чанг боролся, как дикий зверь. Упираясь ногами в одну из привинченных к полу ножек стола, он несколько раз отбрасывал Босха в угол комнаты.

— Где она? — прорычал Босх.

Чанг задыхался и хрипел, но не проявлял признаков слабости. Его запястья были скованы вместе, но при этом он мог заносить обе руки над головой и наносить ими удары, как дубинкой. Он старался попасть Босху в лицо и одновременно наваливался всем телом, стремясь загнать в угол.

Босх понял, что удушающий захват не срабатывает и что ему придется, отпустив шею Чанга, сменить тактику атаки. Он ослабил хватку и во время одного из замахов Чанга схватил его за запястье. В результате удар удалось отвести в сторону. У Босха также получилось повалить Чанга на пол и навалиться сверху. Босх поднял сцепленные вместе руки и обрушил на затылок Чанга сокрушительный удар.

— Я спрашиваю: где…

— Гарри! — раздалось сзади.

В дверях стоял Чу.

— Эй! — крикнул он в коридор. — На помощь!

Благодаря возникшему замешательству Чанг поднялся на колени. В следующий момент он резко выпрямился, и Босх отлетел, ударившись о стену, и тут же свалился на пол. Чу прыгнул на спину Чангу, пытаясь прижать к полу. Послышался топот ног, и вскоре несколько человек заполнили тесную комнату. Они навалились на Чанга, придавив его лицом к полу. Босх, прислонившись к стене, пытался перевести дух.

В какой-то момент все возгласы стихли, и в комнате были лишь слышны звуки тяжелого и хриплого дыхания участников потасовки. Затем на пороге возник лейтенант Гэндл.

— Какого черта здесь происходит?!

Он подался вперед, сквозь просвет между телами пытаясь разглядеть развороченный стол. Судя по всему, болт был недостаточно хорошо закреплен снизу — одна из многих недоделок, рано или поздно, но непременно проявляющихся практически в каждом здании.

— Не знаю, — ответил Чу. — Я вернулся взять пиджак, а тут это светопреставление.

Глаза всех устремились на Босха.

— Они похитили мою дочь, — все еще тяжело дыша, ответил Гарри.

18

Босх уже некоторое время находился в кабинете Гэндла, меряя шагами пространство перед письменным столом. Лейтенант, не в силах наблюдать эти метания, несколько раз предлагал ему сесть, но Босх попросту не слышал его. Его раздирал разраставшийся в груди ужас.

— Что все это значит, Гарри?

Босх достал телефон и раскрыл.

— Она у них в руках.

Он нажал кнопку просмотра видеозаписи и протянул телефон Гэндлу.

— Что ты подразумеваешь под «Она у них…»?

Он умолк, увидев видео.

— О Боже! О Бо… Гарри, а ты уверен, что это не шутка?

— О чем вы говорите? Какая шутка? Они ее похитили, и этот парень знает, кто и где!

Он указал в сторону комнаты для допросов, потом принялся снова носиться по кабинету, словно пойманный в клетку тигр.

— Откуда это у тебя? Я хочу взглянуть еще раз.

Босх схватил телефон и заново запустил видео.

— Я должен вернуться туда, к нему, — глухим голосом проговорил Босх, в то время как Гэндл просматривал запись. — Я должен заставить его сказать…

— Никуда ты не вернешься, — отрезал Гэндл, не отрывая взгляда от видеозаписи. — Гарри, а где это она? В Гонконге?

— Да, в Гонконге, и именно туда он и направлялся. Он сам оттуда родом, и там же базируется его триада. Кроме того, они мне звонили. Я же вам говорил. Они сказали, что будут последствия, если…

— Она здесь ничего не говорит. Никто ничего не говорит. С чего ты взял, что это люди Чанга?

— Это же триада! Им и не надо ничего говорить. На видео все сказано. Она у них в руках. Это сигнал!

— О'кей, о'кей, давай это все обдумаем. Она у них в руках, и это сигнал тебе. И что ты должен сделать?

— Отпустить Чанга.

— Что значит отпустить? Каким образом? Просто взять и выпустить его на улицу?

— Я не знаю… Как-нибудь развалить дело. Потерять улики или, еще лучше, прекратить искать их. Ведь на данный момент у нас не хватает доказательств, чтобы держать его дольше чем до понедельника. Вот на что они намекают. Послушайте, я не могу так здесь стоять. Я должен…

— Нужно передать это видео криминалистам. Это в первую очередь. Ты звонил своей бывшей, чтобы выяснить, что ей известно?

Босх сообразил, что в стремительной панике, охватившей его после просмотра видео, он даже не связался со своей бывшей женой Элеонор Уиш. Первым делом он бросился звонить дочери. Не получив ответа, он немедленно ринулся к Чангу.

— Вы правы. Отдайте мне телефон.

— Гарри, это надо передать экспертам.

Босх наклонился над столом и забрал телефон из руки Гэндла. Он переключил его на режим звонков и выбрал из списка номер Элеонор Уиш. Ожидая соединения, бросил взгляд на часы. В Гонконге была суббота, около пяти утра. Он не мог понять, почему до сих пор не получил известий от Элеонор, коль скоро их дочь пропала.

— Гарри? — послышалось в трубке.

Голос был взволнованный, настороженный. Она явно не спала.

— Элеонор, что происходит? Где Мэделин?

Он вышел из кабинета Гэндла и зашагал к своему боксу.

— Я не знаю. Она мне не звонила и не отвечает на мои звонки. Откуда ты знаешь, что здесь происходит?

— Я не знаю, но я получил… сообщение от нее. Расскажи, что тебе известно.

— Но что в этом сообщении?

— Там ничего не говорится. Это видео. Послушай, расскажи мне сначала, что там у вас.

— Она не вернулась домой из торгово-развлекательного центра, где гуляла после школы. Это была пятница, поэтому я разрешила ей побыть с друзьями подольше. Она обычно звонит примерно в шесть и просит разрешения еще немного задержаться, но на этот раз не позвонила. После того как она не вернулась вовремя, я ей позвонила, но она не ответила. Я отправила ей несколько сообщений и, не получив ответа, здорово разозлилась. Она, вероятно, тоже — ты же ее знаешь, — ну и не пришла домой. Я звонила ее подругам, и они все уверяют, что не знают, где она.

— Элеонор, там у вас шестой час утра. Ты звонила в полицию?

— Гарри, она уже один раз так проделывала.

— Ты о чем?

Босх с тяжелым вздохом опустился на стул, плотно прижимая к уху телефон. Всем своим видом он олицетворял безнадежное отчаяние.

— Однажды на всю ночь она осталась у подруги, чтобы меня «проучить», — пояснила Элеонор. — Я тогда позвонила в полицию, и потом было очень неловко, потому что они нашли ее у подруги. Извини, что я тебе не говорила, но у нас с ней проблемы. У нее сейчас переходный возраст, сам понимаешь. Она считает, что может поступать как взрослая. И мне кажется, что она меня сейчас недолюбливает. Постоянно твердит, что хочет жить с тобой, в Лос-Анджелесе. Она…

Босх оборвал ее.

— Послушай, Элеонор, я это все понимаю, но тут другой случай. Кое-что произошло.

— Что ты хочешь сказать?

В голосе ее зазвучала паника. Босх узнал в этом свой собственный страх. Ему очень не хотелось рассказывать жене о видео, но он чувствовал, что ничего другого не остается. Она должна знать. Пришлось описать ей тридцатисекундный клип, ничего не пропуская. Элеонор издала высокий, пронзительный, надрывающий душу звук. Его может издать только мать, переполненная страхом за своего ребенка.

— О Боже! О Боже!

— Да, я понимаю, но мы ее спасем, Элеонор. Я…

— Почему они прислали фильм тебе, а не мне?

Гарри чувствовал, что она вот-вот зарыдает. Это было слишком для матери, она была не в силах справиться с собой. Босх ничего не ответил, так как знал, что от этого будет только хуже.

— Послушай меня, Элеонор, нам надо держаться вместе и действовать сообща. Ты должна сделать это ради нее. Ты — там. А я — нет.

— Чего они хотят, денег?

— Нет…

— Тогда чего?

Босх старался говорить спокойно, надеясь, что ей передастся его настрой, когда она осознает страшный смысл его слов.

— Я думаю, этот сигнал адресован мне, Элеонор. Они не просят денег. Они просто сообщают, что она у них.

— Тебе? Почему? Что они… Гарри, что ты натворил?

Последний вопрос был произнесен явно обвинительным тоном. Гарри показалось, что этот вопрос, как глубоко вонзившийся осколок, станет для него постоянным источником боли.

— Я тут расследую дело, и в нем замешана китайская триада. Я думаю…

— Они украли ее, чтобы воздействовать на тебя? Как они про нее узнали?

— Я пока не знаю, Элеонор. Я над этим работаю. Мы арестовали одного подозре…

И вновь она оборвала его, еще одним скорбным воплем. Ему слишком хорошо известно, что так ведут себя родители, узнавшие, что с их ребенком случилось непоправимое. В этот момент Босх понял, что ему надо делать. Он заговорил еще тише и спокойнее:

— Элеонор, послушай меня. Надо, чтобы ты взяла себя в руки. Я скоро приеду. Я буду у вас в воскресенье, еще до рассвета. А пока ты должна связаться с ее друзьями и выяснить, с кем она была в торговом центре и куда отправилась потом. Узнай о случившемся все, что сможешь. Ты слышишь меня, Элеонор?

— Да. Я отключаюсь и звоню в полицию.

— Нет!

Босх оглянулся и увидел, что его выкрик привлек внимание всего отдела. После инцидента в комнате для допросов он и так уже стал объектом всеобщего внимания. Он постарался как можно глубже усесться в кресле, склонился над столом, надеясь, что никто не сможет его услышать.

— Сначала выслушай меня, а потом делай что сочтешь нужным. Я не думаю, что тебе следует звонить в полицию. Не сейчас. Нельзя допустить, чтобы люди, похитившие ее, узнали об этом звонке. Не исключено, что в таком случае мы никогда ее больше не увидим.

Она не ответила. Было слышно лишь, как она плачет.

— Элеонор? Послушай меня! Ты хочешь получить ее обратно или нет? Возьми себя в руки. Ты же была агентом ФБР! Ты справишься. Мне надо, чтобы ты повела это дело, как агент, хотя бы до моего приезда. Я собираюсь отдать это видео на экспертизу. В этом видеофильме она ударила ногой снимавшего, и камера дернулась. Я увидел в кадре окно. Быть может, из этого можно будет что-то извлечь. Сегодня вечером я сажусь в самолет и сразу после приземления иду к тебе. Ты все поняла?

Последовала долгая пауза, прежде чем Элеонор ответила. Когда же заговорила, голос ее был спокоен. Сказанное Босхом дошло до ее сознания.

— Я поняла, Гарри. Но я все-таки считаю, что следует связаться с гонконгской полицией.

— Если ты так считаешь, пусть будет так. Позвони. Ты знаешь там кого-нибудь? Кого-нибудь, кому можно доверять?

— Нет, но у них есть специальное бюро по борьбе с триадами. Эти сотрудники заходят к нам в казино.

Почти двадцать лет прошло с тех пор, как она перестала быть оперативницей, — теперь Элеонор вела жизнь профессионального игрока в карты. Уже лет шесть, если не больше, она жила в Гонконге и работала в казино «Клеопатра», функционирующем в соседнем Макао. Все солидные игроки не упускали случая сразиться с гвеипо — с белой женщиной, служившей приманкой. Она играла на деньги заведения, имела свою долю прибыли от выигрышей и не несла убытков при проигрышах. Это была вполне комфортная жизнь. Они с Мэдди жили в небоскребе в районе Хэппи-Вэлли. Казино высылало за ней вертолет. Он, приземляясь на крыше, забирал ее и доставлял на работу.

И вот эта комфортная жизнь кончилась.

— Поговори со своими коллегами из казино, — сказал Босх. — Если они скажут, что в полиции есть кто-то, кому можно доверять, позвони ему. Мне сейчас надо заканчивать и приниматься за дело. Я позвоню тебе перед вылетом.

Она ответила, будто в состоянии шока:

— Хорошо, Гарри.

— Если что-нибудь выяснишь — все равно что, — позвони мне.

— Хорошо, Гарри.

— И еще, Элеонор…

— Что?

— Попытайся раздобыть для меня ствол. Я не могу взять туда свой.

— Здесь за оружие вообще-то сажают.

— Я знаю, но ты ведь знаешь людей из казино. Достань мне эту штуку.

— Я постараюсь.

Босх чуть помедлил, прежде чем дать отбой. Ему бы хотелось протянуть руку и дотронуться до нее, постараться как-то приободрить, успокоить ее страхи, но он знал, что это невозможно. Он не мог успокоить даже себя.

— Ладно, я должен идти. Постарайся сохранять спокойствие, Элеонор. Ради Мэдди. Если мы сохраним спокойствие, то сможем ее спасти.

— Мы ведь ее спасем, правда, Гарри?

Босх мысленно кивнул самому себе, прежде чем ответить ей:

— Конечно. Мы непременно ее спасем.

19

Подразделение обработки цифровых изображений входило в отдел криминалистической экспертизы и все еще располагалось в старой штаб-квартире полицейского управления в Паркер-центре. Босх преодолел два квартала между старым и новым зданиями торопливым шагом, словно человек, опаздывающий на самолет. Входя в здание, в котором провел большую часть своей сыщицкой карьеры, он тяжело дышал, а на лбу у него блестели капли пота. Козырнув полицейским жетоном дежурному за конторкой, он на лифте поднялся на третий этаж.

Отдел готовился к переезду в новое здание полицейского управления. Старые письменные столы оставались на местах, но оборудование, личные вещи, отчеты и прочая документация упаковывались в коробки. Обстоятельства эти замедлили и без того не очень-то поспешную деятельность здешних специалистов.

Цифровики занимали две комнаты в самой глубине здания. Босх вошел и увидел в первой комнате штук десять картонных коробок, выстроившихся вдоль стен, уже лишенных фотографий и карт. Многие полки пустовали, в следующей комнате он обнаружил за работой лишь одного эксперта.

Барбара Старки была ветераном полицейского ведомства. В отделе криминалистической экспертизы она отработала почти сорок лет. Босх познакомился с ней, еще когда был копом-новичком. Он тогда охранял выгоревшие останки дома после проведения крупной полицейской операции, направленной против Симбионистской армии освобождения. Тогда воинствующие радикалы взяли на себя ответственность за похищение Пэтти Херст, наследницы газетного магната. Старки входила в команду судебных экспертов, привлеченных к следствию, чтобы установить, находились ли среди дымящихся развалин и мусора останки Пэтти. На самом деле Барбаре всегда хотелось быть именно копом. Но в те времена полицейский департамент назначал сотрудников-женщин на такие должности, где физическое противоборство и необходимость носить оружие были минимальны. Так она оказалась в отделе криминалистической экспертизы и стала самым непосредственным свидетелем и участником бурного развития научных технологий, применяемых при раскрытии преступлений. Она любила удивлять новичков, сообщая им, что в начале ее карьеры в криминалистике ДНК были просто буквами алфавита. Сейчас Старки считалась высококлассным спецом почти во всех областях судебной медицины, а ее сын Майкл работал в этой же группе экспертом по пятнам крови.

Старки оторвала взгляд от крупнозернистого видеосопровождения ограбления банка, разворачивавшегося на двух экранах. На них, только с разной фокусировкой, фигурировал какой-то тип, наставляющий пистолет на кассира.

— Гарри Босх! Краса и гордость…

Но Босху было не до обмена любезностями. Он сразу приступил к делу.

— Барби, мне нужна твоя помощь.

Старки нахмурилась, поняв по его лицу, что к ней его привела действительно серьезная проблема.

— Что случилось, дорогой?

Босх достал свой мобильник.

— Я получил тут одно видеосообщение. Мне надо его увеличить и замедлить, чтобы попытаться определить, где это было снято. Речь идет о похищении ребенка.

Кивнув в сторону экранов, Старки сказала:

— В данный момент я работаю над ограблением в Вест…

— На этом видео моя дочь, Барбара. Мне очень нужна твоя помощь, и как можно скорее.

Было видно, что Старки приняла решение.

— Дай-ка взглянуть.

Босх открыл телефон, запустил видео и протянул Барбаре. Не говоря ни слова, она просмотрела его, но никакой неформальной реакции не отразилось на ее лице. Разве что, заметил Босх, она чуть выпрямилась и во всем облике появилась какая-то профессиональная стойка.

— О'кей, ты можешь мне это сюда переслать?

— Не знаю. Я мог бы переслать это на твой телефон.

— А тебя не затруднит скинуть сюда электронку с приложением?

— Я, конечно, могу отправить письмо, но не уверен насчет приложения. Я никогда не пробовал.

Старки продемонстрировала, как это делается, и он отослал ей мейл с видеофильмом в качестве приложения.

— Так, теперь подождем его появления.

Прежде чем Босх успел спросить, сколько времени это займет, компьютер издал мелодичный звон.

— Вот и оно.

Старки задвинула файл по банковскому ограблению, открыла электронную почту и загрузила видео в компьютер. Вскоре фильм уже появился на одном из экранов. Растянутое на весь экран изображение выглядело смазанным. Старки сжала его вдвое, и картинка стала резче. Гораздо резче, чем была у Босха в телефоне. При взгляде на свою дочь он едва не утратил самообладание.

— Я сочувствую, Гарри.

— Я понимаю. Давай не будем говорить об этом.

На экране Мэдди Босх, тринадцати лет от роду, сидела привязанная к стулу. Рот у нее был туго завязан ярко-красной тряпкой. На ней была школьная форма: синяя клетчатая юбка и белая блузка с эмблемой школы. Она смотрела в камеру — камеру своего собственного мобильника, — взгляд ее надрывал Босху сердце. Страх и отчаяние — вот, что он выражал.

Сначала на видео не было ни звука, или, точнее, никто ничего не говорил. В течение пятнадцати секунд камера фокусировалась на девочке — вот и все. Ее просто выставляли ему на обозрение. Ярость вновь закипела в душе Босха. А еще — ощущение беспомощности.

Затем человек, державший камеру, протянул руку, попавшую при этом в кадр, и ослабил тряпку, закрывавшую Мэдди рот.

— Папа!

Тряпку тут же возвратили обратно, заглушая то, что выкрикивалось вслед за этим единственным разборчивым словом, и лишая Босха возможности что-то понять.

Попавшая в кадр рука затем спустилась ниже в попытке коснуться груди девушки. Мэделин отреагировала неистово: она стремительно рванулась в сторону в своих путах и пнула ногой снизу вверх тянувшуюся к ней руку. Видеокадр на миг дернулся в сторону, но затем в поле зрения вновь появилась Мэдди — завалившаяся вбок на своем стуле. В течение последних пяти секунд камера была зафиксирована на ней. Потом экран погас.

— Не выдвинуто никакого требования, — заметила Старки. — Они просто ее показывают.

— Это предостережение мне, — сказал Босх. — Они велят мне отступиться.

Старки ничего не ответила. Она положила руки на монтажную панель, соединенную с клавиатурой. Босх знал, что, манипулируя регуляторами, она может перематывать видео назад и вперед с большой точностью.

— Гарри, я хочу просмотреть фильм кадр за кадром, но это займет некоторое время. У тебя здесь тридцатисекундное видео.

— Я могу пройтись по нему вместе с тобой.

— Я думаю, будет лучше, если ты сначала позволишь мне самой выполнить мою работу, а потом я позову тебя, как только что-то обнаружу. Доверься мне, Гарри. Я прекрасно понимаю, что это твоя дочь.

Босх кивнул. Он знал, что должен позволить Барбаре спокойно сделать свою работу, не стоя у нее над душой. Это даст наилучшие результаты.

— Хорошо. Нельзя ли еще раз взглянуть на то, как она взбрыкнула, и потом я сразу же ухожу? Хочу посмотреть, нет ли там чего-то особенного. Когда она лягнула этого типа, камера дернулась и там появилась какая-то вспышка, как будто свет шел из окна.

Старки отмотала запись назад, до того места, где Мэдди пнула ногой своего тюремщика. В реальном времени картинка в этом месте представляла собой смазанное внезапным движением пятно, а проблеск света быстро сменился прежним планом, со связанной девочкой в центре.

Но сейчас, при покадровой перемотке и в режиме стоп-кадра, Босх заметил, что камера, на мгновение метнувшаяся в сторону, выхватила окно.

— Ты молодец, Гарри. Здесь мы можем что-нибудь обнаружить.

Босх приблизился и наклонился, чтобы заглянуть ей через плечо. Старки прокрутила изображение назад и начала снова медленно двигать его вперед. Попытка Мэдди пнуть протянувшуюся к ней руку тюремщика побудила камеру резко скакнуть влево, а затем вильнуть вниз, к полу. Потом картинка переместилась к окну и вернулась в первоначальное положение.

Комната на первый взгляд представляла собой номер в дешевом мотеле, с одноместной кроватью, столом и лампой, стоящей прямо позади стула, к которому была привязана Мэдди. Босх заметил грязный бежевый ковер в многочисленных пятнах. Стена над кроватью была испещрена дырками от гвоздей, прежде, видимо, служивших для крепления каких-то предметов: картин или фотографий. Но все это, очевидно, было снято, чтобы труднее было понять, что это за место.

Старки опять прокрутила изображение назад, остановив его на том месте, где в кадр попало вертикальное окно с единой стеклянной панелью, открывающейся наподобие двери. Занавесей или жалюзи, похоже, не было. Окно было во всю ширь распахнуто наружу, и в стекле отражался какой-то городской пейзаж.

— Как ты думаешь, Гарри, что это за место?

— Гонконг. Она живет там со своей матерью.

— Но тогда нам будет еще труднее определить местонахождение. Насколько хорошо ты знаешь Гонконг?

— Я уже лет шесть бываю там два раза в год. Попробуй прибавить резкости, если можно. Можно увеличить вот эту часть?

С помощью мышки Старки выделила окно, а затем скопировала этот фрагмент и перенесла на второй экран. Увеличила его и проделала несколько фокусирующих манипуляций.

— Тут нам не хватает пикселей, Гарри. Однако если мы запустим программу, как бы восполняющую недостающее, нам удастся сделать изображение более четким. Возможно, тогда ты узнаешь что-то на этом отражении.

Босх кивнул, хотя все равно мало что видел, стоя у нее за спиной.

Отражение в окне приобрело более четкий характер, и оказалось, что оно имеет три уровня глубины. Прежде всего Босх отметил, что комната расположена на высоком этаже. В окне отражалась городская улица с высоты, как он прикинул, не менее десяти этажей. Можно было разглядеть фасады домов, выстроившихся вдоль улицы, и край большого рекламного щита или логотипа, установленного на здании. Отчетливо читались английские буквы: N и O. Просматривались также вывески, уже ниже, на уровне улицы. Эти китайские иероглифы были поменьше и не такие четкие.

Кроме того, Босх рассмотрел вдали высотные здания. Он узнал одно из них по двум белым шпилям на крыше. Спаренные радиоантенны были скреплены между собой горизонтальной перекладиной, и эта конфигурация всегда ассоциировалась в сознании Босха с футбольными воротами.

И наконец, фоном для этих зданий служил третий, самый дальний план отражения: линия гор, нарушаемая лишь некоей конструкцией, по форме напоминающей чашу, покоящуюся на двух массивных опорах.

— Это о чем-то тебе говорит, Гарри?

— Да-да, говорит. Это определенно полуостров Цзюлун. Вид простирается через гавань до Центрального района и дальше — до расположенных за ним гор. Здание с футбольными воротами — это «Банк оф Чайна», достаточно узнаваемый элемент пейзажа. А там, на третьем плане, — пик Виктория. Та чаша, что ты видишь наверху, сквозь «футбольные ворота», похожа на обзорную площадку у вершины пика. Поэтому, чтобы все это вместе отразилось, я совершенно уверен, надо находиться за гаванью, в Цзюлуне.

— Никогда там не была, так что мне это ни о чем не говорит.

— Центральный Гонконг, по сути, представляет собой остров. Но имеются и другие острова, окружающие его, а за гаванью находится полуостров Цзюлун и район, называемый Новыми территориями.

— По мне, это слишком замысловато. Но если тебе это облегчает задачу, тогда…

— Еще как облегчает. Ты можешь это распечатать?

Он указал на второй экран с увеличенным изображением окна.

— Без проблем. Хотя одна вещь меня озадачивает.

— Какая?

— Ты видишь этот частично отразившийся знак на переднем плане?

И она курсором очертила две большие буквы в окне: «N» и «O», представлявшие собой часть какого-то более длинного логотипа на английском языке.

— Да, и что с ними такое?

— Не забывай, что в окне мы видим отражение. Это как в зеркале, так что все перевернуто. Понимаешь?

— Да.

— Значит, все символы должны быть развернуты к нам обратной стороной, однако эти буквы не развернуты. Конечно, с буквой «O» это не очевидно. Но «N» — то явно правильная, Гарри. То есть, учитывая, что мы видим зеркальное отражение, это означает…

— Что изначальная реклама сама обратно симметрична чему-то.

— Да. Поэтому в зеркале все выглядит правильно.

Босх кивнул. Она права. Это было странно, но сейчас у него не было времени задерживаться на этой мысли. Он хотел позвонить Элеонор и сообщить, что, по его мнению, их дочь удерживается похитителями в Цзюлуне. Быть может, у нее возникнет какая-то догадка. По крайней мере это была уже некая зацепка.

— Можно взять распечатку?

— Я как раз ее делаю. Это займет пару минут, потому что у меня принтер с высоким разрешением.

Босх напряженно вглядывался в изображение на экране, выискивая другие детали, способные хоть как-то прояснить ситуацию. Наиболее примечательной из них оказалось частичное отражение того самого здания, в котором держали его дочь. На нем виднелся ряд наружных кондиционеров под окнами. Это означало, что здание было не слишком новым, и это могло послужить дополнительным ориентиром.

— Цзюлун, — произнесла Старки. — Звучит немного зловеще.

— Моя дочь говорит, что по-китайски это означает «Девять драконов».

— Ну видишь, я же говорю. Кто станет так называть свой район, если не хочет устрашить соседей?

— Это пошло от легенды. Считается, что император одной из древних династий в детстве был изгнан монголами в регион, сейчас называемый Гонконгом. Он увидел восемь горных пиков, возвышающихся вокруг, и решил назвать эту местность «Восемь драконов». Но один из его людей напомнил ему, что император — это тоже дракон. И тогда территория получила название «Девять драконов» — Цзюлун.

— Это твоя дочь тебе рассказала?

— Да. Они проходили это в школе.

Последовало молчание. Босх слышал, как где-то у него за спиной работает принтер. Старки встала с кресла, прошла за наставленные штабелями коробки и извлекла из высокоразрешающего принтера распечатку оконного отражения.

Она протянула ее Босху. Это был глянцевая копия на фотобумаге, такая же четкая и разборчивая, как и картинка на экране монитора.

— Спасибо, Барбара.

— Это еще не все, Гарри. Как и обещала, я просмотрю каждый кадр этого видео — все тридцать секунд, — и если там будет что-то полезное, я это обнаружу. Разберу также и фонограмму.

Босх опять лишь кивнул и взглянул на распечатку в своей руке.

— Ты отыщешь ее, Гарри. Я знаю, что отыщешь.

20

По пути в управление Босх позвонил своей бывшей жене. Она сразу отозвалась вполне естественным в данной ситуации вопросом:

— Гарри, есть что-нибудь?!

— Не так уж много, но мы над этим работаем. Я убежден, что видео, присланное мне, было снято в Цзюлуне. Это тебе о чем-то говорит?

— Нет. В Цзюлуне? Почему там?

— Понятия не имею. Но пожалуй, мы сможем найти то место.

— Ты имеешь в виду, полиция сможет?

— Нет, я имею в виду тебя и меня, Элеонор. Мне еще надо заказать билет на самолет. Ты кому-нибудь звонила? Есть у тебя какие-то новости?

— У меня ничего! — завопила она столь пронзительно, что Босх отшатнулся от трубки. — Моя дочь неизвестно где, а я ничего не могу поделать! Полиция мне даже не верит!

— О чем ты? Ты им звонила?

— Да, конечно. Я не могу сидеть сложа руки и ждать, когда ты появишься. Я звонила в подразделение по борьбе с триадами.

Босх почувствовал, как все у него внутри напряглось. Он просто не мог заставить себя доверить жизнь своей дочери посторонним, какими бы спецами они ни считались.

— Что они тебе сказали?

— Они внесли мое имя в компьютер и пробили по базе. Оказывается, в полиции есть на меня досье. Они знают, кто я, где работаю… И у них зафиксирован тот, прошлый вызов, когда я думала, что ее похитили, а оказалось, она ночевала у подруги. Поэтому сейчас мне не поверили. Они думают, Мэдди снова сбежала, а подруги мне врут, а потому велели подождать денек и позвонить снова, если она не объявится.

— Ты сказала им про видео?

— Сказала, но на них это не произвело никакого впечатления. Они говорят, раз никто не требует выкупа, значит, видео скорее всего было инсценировано ею самой и ее друзьями, чтобы привлечь внимание. Они мне не верят!

В бессильном отчаянии и страхе она принялась плакать, но Босх, взвесив реакцию полицейских, решил, что это может сыграть им на пользу.

— Элеонор, послушай меня. Я думаю, это к лучшему.

— К лучшему? Как это может быть к лучшему? Полиция ее даже не ищет!

— Я уже говорил тебе раньше, что не хочу впутывать полицию. Люди, похитившие ее, приближение полиции учуют за милю. Но они не просекут меня.

— Гарри, здесь не Лос-Анджелес, где ты знаешь все ходы и выходы.

— Я найду способ, и ты мне поможешь.

Последовало долгое молчание, прежде чем она ответила. Босх почти уже доехал до полицейского управления.

— Гарри, ты должен мне обещать, что спасешь ее.

— Я ее спасу, Элеонор, — ответил он без колебания. — Обещаю тебе. Я обязательно ее спасу.

Он вошел в главный вестибюль, в распахнутом пиджаке, чтобы жетон на поясе был виден дежурному, сидевшему за высокой конторкой.

— Я сейчас вхожу в лифт, — проговорил он в телефон. — Связь, вероятно, пропадет.

— Хорошо, Гарри.

Но он помедлил на площадке перед лифтами.

— Мне тут вот что пришло в голову. Среди ее подруг, с которыми ты разговаривала, не было девочки по имени Хи?

— Хи?

— Да. Такое имя. Мэдди сказала, это означает «река». Она сказала, так зовут одну из тех, с кем она гуляет по торговому центру.

— Когда это было?

— Ты имеешь в виду, когда она мне сказала? Только несколько дней назад, в четверг утром, по дороге в школу. Я тогда завел с ней разговор о курении. Она…

Его речь внезапно прервал исполненный негодования возглас Элеонор.

— Что такое? — спросил Босх.

— Так вот почему она так со мной обращалась в последнее время! Ты меня заложил!

— Нет, все было совсем не так. Я послал ей некое фото врасчете на то, что это спровоцирует ее на разговор о вреде курения. И это сработало. А когда подвел ее к тому, что надо бы завязывать с курением, она упомянула эту самую Хи и рассказала, что иногда, когда они гуляют в торговом центре, старший брат Хи тоже таскается с ними, чтобы присматривать за сестрой. Так вот он курит.

— Я не знаю ни о какой подруге по имени Хи, ни о ее брате. Наверное, я действительно потеряла связь с дочерью.

— Послушай, Элеонор, мы оба склонны критически оценивать задним числом все, что когда-то ей сделали или сказали. Но это только отвлекает нас от того, на чем в данный момент необходимо сосредоточиться. Понимаешь? Прекрати рефлексировать о том, что ты сделала или не сделала. Главное сейчас — это вызволить ее из той западни, в какую она угодила.

— Хорошо. Я еще раз свяжусь с теми из ее друзей, кого знаю. Спрошу, что им известно о Хи и ее брате.

— Разузнай, не связан ли этот брат с триадой.

— Попытаюсь.

— Мне надо бежать, только вот что еще. Ты не узнавала насчет того, о чем я тебя просил?

Босх кивнул двум проходившим мимо него к лифту коллегам из своего отдела. Они были из группы нераскрытых дел, размещались обособленно и, похоже, ничего не знали о последних событиях, потому что, столкнувшись с Босхом, не выразили каких-либо эмоций. Это хорошо, подумал Босх. Значит, Гэндл не афиширует эту историю.

— Ты имеешь в виду пушку? — спросила Элеонор.

— Именно.

— Гарри, здесь даже еще не рассвело. Я займусь этим, когда не надо будет выдергивать людей из постелей.

— Понял, хорошо.

— Впрочем, я обзвоню насчет Хи прямо сейчас.

— О'кей, хорошо. Сразу сконтактируемся, если что объявится.

— До свидания, Гарри.

Босх закрыл телефон. Специалисты по «висякам» уже уехали, и он поднимался в одиночестве. Скучая в лифте, взглянул на телефон в руке, и тот ему напомнил, что в Гонконге сейчас предрассветные часы. На отправленном же ему видео был день. Это означало, что его дочь была похищена часов двенадцать назад.

Второго послания не последовало. Он набрал ее номер — и вновь его звонок был переключен на голосовую почту. Босх дал отбой и убрал телефон в карман.

— Она жива, — сказал он себе. — Она жива.

Ему удалось пробраться на свое рабочее место, не привлекая внимания коллег. Ни Ферраса, ни Чу не было видно. Босх вынул из ящика стола адресную книгу и открыл на странице, где перечислялись авиакомпании, летающие из Лос-Анджелеса в Гонконг. Выбор был, но не такой уж и большой. Все самолеты отправлялись между одиннадцатью часами вечера и часом ночи и приземлялись в Гонконге ранним утром. При столь позднем интервале вылетов, четырнадцатичасовом перелете с востока на запад и девятичасовой компенсирующей разнице во времени вся суббота начисто пропадала.

Первым делом Босх позвонил в «Катэй пасифик» и забронировал место у окна на первый же рейс. Самолет должен был прибыть в Гонконг в половине шестого утра в воскресенье.

— Гарри?

Босх крутанулся на стуле и увидел, что у входа в его отсек стоит Гэндл. Босх знаком попросил его подождать, записал код билета и повесил трубку.

— Лейтенант, а где все?

— Феррас все еще в суде, а Чу оформляет Чанга.

— Какое обвинение?

— Мы хотим вменить ему убийство, как и планировали. Но на данный моменту нас нет ничего, что подкрепляло бы это обвинение.

— Как насчет попытки скрыться от правосудия?

— Чу не забыл это присовокупить.

Босх взглянул на часы над доской объявлений. Было половина третьего. Босх понимал, что сегодня адвокат уже не успеет доставить обвиняемого в суд, чтобы добиться снижения суммы залога или поставить вопрос о недостатке улик. При обвинении в убийстве и отягчающем обстоятельстве, выразившемся в попытке скрыться от правосудия, залог за Чанга автоматически будет назначен в размере двух миллионов долларов. Судебные ведомства откроются только в понедельник, и маловероятно, что Чанга выпустят без внесения залога наличными. Поручительство также невозможно будет удостоверить раньше понедельника. Все это согласовывалось с их задумкой собрать к понедельнику улики, подкрепляющие обвинение в убийстве, то есть дать делу ход.

— Что там слышно от Ферраса?

— Не знаю. Он пока не звонил. Ну а ты чего добился? Криминалисты посмотрели твое видео?

— Барбара Старки сейчас как раз над ним работает. И уже обнаружила вот это.

Босх достал из кармана пиджака распечатанное изображение окна и развернул. Он поговорил с Гэндлом по поводу того, как, по его мнению, можно истолковать это зазеркалье и почему на данный момент это единственная ниточка.

— Я так понял, что ты заказывал билет на самолет. Когда летишь?

— Сегодня вечером. Прилетаю в Гонконг рано утром в воскресенье.

— Теряешь целые сутки?

— Да, но нагоню их при возвращении. Чтобы найти ее, у меня будет целый день. Затем, в понедельник, я возвращаюсь и выхожу на работу. Мы идем к окружному прокурору и возбуждаем дело против Чанга. Это сработает, лейтенант.

— Послушай, Гарри, не беспокойся ты о понедельнике. Не беспокойся о деле. Главное, отправляйся туда и найди ее. Оставайся там столько, сколько понадобится. А здесь мы как-нибудь разберемся.

— Хорошо.

— А как насчет полиции? Твоя бывшая им звонила?

— Она пыталась. Они не возбудились.

— Как это? Ты отослал им это видео?

— Еще нет. Но она им все рассказала. Они попросту устранились.

Гэндл оперся руками о стол. Он делал так, когда что-то его тревожило либо он хотел продемонстрировать свои авторитет и то, что он контролирует ситуацию.

— Гарри, как это может быть?

— Они считают, что девочка сбежала из дому, поэтому следует подождать, может, сама вернется. Но меня это как раз устраивает, потому что я не хочу пока впутывать полицию — во всяком случае, на данном этапе.

— Послушай, у них должны быть целые подразделения, занимающиеся триадами. Твоя бывшая, вероятно, напоролась на какого-нибудь недоумка на вахте. Тебе надо привлечь к делу опытного специалиста, и у них есть такие люди.

Босх кивнул, скептически улыбнувшись, как если бы и без того все это уже знал.

— Лейтенант, я не сомневаюсь, что у них есть знающие люди. Но триады существуют больше трехсот лет. Они бы не выжили, не имея своих людей в полиции. Если бы это была одна из ваших дочерей, стали бы вы звать на помощь кого-то, кому не доверяете, или же все-таки предприняли какие-то действия по своей инициативе?

Он знал, что у Гэндла две дочери. Обе были старше Мэдди. Одна уехала на восток, учиться в Университете Джона Хопкинса, и отец постоянно о ней волновался.

— Я понял тебя, Гарри.

Босх указал на распечатку.

— Мне нужно только воскресенье. Я примерно представляю, где находится это здание, и намерен отправиться туда и забрать ее. Если же не сумею ее найти, тогда утром в понедельник пойду в полицию. Буду говорить с этими специалистами по триадам. Черт, я даже обращусь в тамошнее отделение ФБР! Я сделаю все, что только возможно, но сперва должен попытаться найти ее самостоятельно, и для этого мне нужно воскресенье.

Гэндл кивнул, потом замялся и посмотрел в пол. Казалось, что-то вертелось у него на языке.

— Что такое? — спросил Гарри. — Позвольте, я сам догадаюсь. Чанг катит на меня бочку за попытку удушения. Забавно, потому что от него мне в результате больше досталось. Этот негодяй силен как черт.

— Нет, не в этом дело. Он по-прежнему не желает произносить ни единого слова. Дело не в нем.

— Тогда в чем?

Гэндл отвернулся и стал вертеть в руках распечатку.

— Ну, я просто хотел сказать, что если в воскресенье твой план не сработает, позвони мне. С этими ублюдками такая штука… никогда ведь они не становятся на честный путь. Сам знаешь, не последнее это преступление в его жизни. Попадется еще на чем-то — не сейчас, так потом. Мы всегда сможем взять Чанга позже.

Лейтенант Гэндл пытался дать понять Гарри, что он не против отпустить Чанга на свободу, если это поможет его дочери благополучно вернуться домой. Так или иначе в понедельник окружной прокурор будет проинформирован о том, что доказательства в поддержку обвинения в убийстве практически отсутствуют, и Чанг будет освобожден.

— Спасибо, вы хороший человек, лейтенант.

— Но, сами понимаете, я ничего такого не говорил.

— Надеюсь, что до этого не дойдет, но благодарю за ваше отношение. Кроме того, горькая правда состоит в том, что нам все равно придется отпустить этого типа на все четыре стороны, если только не нароем чего-нибудь за выходные либо в ходе обысков.

Босх вспомнил свое обещание, данное Терри Сопп, — прислать ей копию дактилоскопической карты Чанга. Она понадобится для проведения аналитического сопоставления, если новый метод выявления отпечатков даст положительный результат. Он попросил Гэндла проследить, чтобы Феррас или Чу передали ей карту. Лейтенант пообещал, что присмотрит за этим. Он вернул Босху распечатку видеокадра и, как всегда, попросил оставаться на связи. Потом удалился в свой кабинет.

Босх положил распечатку на стол и надел очки. Достав из ящика стола лупу, он принялся заново изучать каждый квадратный дюйм изображения в надежде обнаружить какую-нибудь ранее не замеченную, но потенциально ценную мелочь. Шла уже десятая минута этого безрезультатного занятия, когда зазвонил его сотовый. Это был Феррас, пока ничего не знавший о похищении дочери Босха.

— Гарри, дело готово! Мы получили санкцию на обыск телефона, дорожной сумки и машины.

— Игнасио, ты просто гений бумаготворчества! Как всегда, на высоте!

И это не было пустой похвалой. За те три года, что они проработали в паре, ни одно из состряпанных Феррасом ходатайств об ордере на обыск не было отвергнуто судьей за недостаточностью улик. Может, теперь его, мягко говоря, и не привлекала работа на улице, но отнюдь не пугали коридоры судебного ведомства. Он как будто всегда точно знал, что именно следует включить в заявку на ордер, а от чего лучше воздержаться.

— Спасибо, Гарри.

— Ты там закончил?

— Да, сейчас еду обратно.

— Почему бы тебе не завернуть в служебный полицейский гараж и сразу не заняться этим? А у меня тут его телефон и сумка. Я сейчас ими тоже займусь, пока Чу оформляет арест Чанга.

Феррас замялся в нерешительности. Ему казалось, что если он отправится в гараж и займется обыском «мустанга» Чанга, то это ослабит его корпоративную связь с отделом.

— Мм… Гарри? Тебе не кажется, что лучше мне заняться телефоном? Я хочу сказать, ты ведь только месяц как приобрел свой первый многофункциональный мобильник.

— Думаю, я с ним разберусь.

— Ты уверен?

— Да, вполне. К тому же эта штука у меня здесь, под рукой. Ты давай двигай в гараж. Проследи, чтобы они там проверили дверные панели и воздушный фильтр. У меня когда-то был «мустанг» — там в фильтре можно спрятать пистолет сорок пятого калибра.

«Они там» относилось к персоналу гаража. Ведь именно им придется разбирать по кусочкам автомобиль Чанга, тогда как Феррас будет только надзирать за обыском.

— Ладно, — согласился Феррас.

— Вот и прекрасно, — подытожил Босх. — Позвони мне, если наткнетесь на золотую жилу.

Он дал отбой. Гарри решил пока не сообщать Феррасу о бедственном положении своей дочери. У Ферраса у самого было трое маленьких детей, и напоминание о том, насколько, в сущности, уязвим в этой ситуации и он сам, не будет способствовать его успешной работе. А Босху как раз требовалось, чтобы Феррас показал все, на что он способен.

Гарри оттолкнулся от письменного стола и, развернувшись на вертящемся стуле, уставился на стоящую у задней стены большую дорожную сумку Чанга. Под золотой жилой подразумевалось обнаружение орудия убийства среди вещей подозреваемого. Босх понимал, что, коль скоро Чанг собирался на самолет, никаких золотых жил в сумке не окажется. Если он не избавился от пистолета, из которого убил Джона Ли, искать надо скорее всего в машине либо в квартире. При отсутствии каких-либо результатов об этой важной улике можно будет просто забыть.

Но не исключено тем не менее, что обыск сумки даст весьма ценную информацию и какие-то вещественные доказательства: например, запекшуюся каплю крови жертвы на манжете рубашки. Везение нельзя сбрасывать со счетов. Однако Босх все же снова повернулся к столу и решил в первую очередь заняться телефоном. Он был согласен и на золото в более современной — оцифрованной форме.

21

Босху понадобилось менее пяти минут, чтобы убедиться, что сотовый телефон Бо-Джинг Чанга не принесет большой пользы расследованию. Он легко нашел список вызовов, содержащий лишь два последних его звонка, оба на бесплатные номера типа «горячих линий», начинающиеся с числа 800, да еще один входящий вызов. Все три были сделаны или получены этим утром. Помимо этого, никаких других записей не было. Данные обо всех предыдущих звонках были начисто стерты.

Босх где-то слышал, что цифровая память вечна. Он знал, что тщательно проведенная криминалистическая экспертиза телефона могла с большой долей вероятности восстановить стертые данные, однако скорых результатов обработка мобильника не сулила. Босх набрал выявленные номера и выяснил, что они принадлежат фирме по прокату автомобилей «Херц кар рентал» и авиакомпании «Катэй эйрлайнз». Чанг, вероятно, выверял свой будущий маршрут, предусматривавший совершение автопробега от Сиэтла до Ванкувера с последующим отлетом в Гонконг. Босх также проверил номер входящего звонка и узнал, что вызов поступил от фирмы «Цин моторс», то есть с места работы Чанга. Поскольку содержание разговора было неизвестно, номер определенно можно было добавить к списку улик либо к важной информации по делу.

Но Босх-то рассчитывал «выжать» из этого мобильника не столько дополнительные улики против Чанга, сколько хотя бы косвенное указание на то, куда именно в Гонконге он направлялся, что, несомненно, помогло бы найти Мэделин. Постигшее его разочарование воспринималось болезненно. Гарри чувствовал, что ему необходимо постоянно занимать чем-то свою голову, чтобы не дать отчаянию завладеть им. Он положил телефон в пакет для вещдоков и расчистил стол для пресловутой дорожной сумки.

Взгромоздив ее на стол, Босх отметил про себя, что весит этот багаж не меньше шестидесяти фунтов. Затем взял ножницы, чтобы разрезать маркированную ленту, которой Чу крест-накрест заклеил молнию. Ее фиксировал маленький висячий замочек в застегнутом состоянии. С помощью пинцета Босх открыл это незатейливое устройство меньше чем за полминуты. Потом расстегнул молнию и распахнул сумку во всю ширь стола.

Внутри было два отделения. Босх, начав с левой половины, отщелкнул две диагональные стропы, удерживающие содержимое. Затем извлек и внимательно осмотрел все, вещь за вещью, складывая вынутое стопкой на длинной полке над столом, которую он еще не успел ничем заставить после переезда в новое здание.

Похоже было, что Чанг побросал в сумку все свои пожитки. Одежда была не сложена, а рассована по сверткам. В середине каждого из них таилось какое-нибудь ювелирное изделие или что-нибудь другое из личной собственности. В одной такой связке он нашел наручные часы, в другой — детскую погремушку. В центре последнего свертка находилась маленькая бамбуковая рамка с поблекшей фотографией женщины — вероятно, матери Чанга, как заключил для себя Босх.

Итак, Чанг не собирался возвращаться — таков был окончательный вывод Босха после осмотра половины содержимого сумки.

Смежное отделение тоже было заполнено свертками с одеждой и обувью. Кроме того, здесь имелась застегнутая на молнию сумка меньшего размера, для туалетных принадлежностей. Босх первым делом просмотрел свертки и не нашел среди одежды ничего подозрительного. Один сверток содержал маленькую нефритовую статую Будды и маленькую чашу для курения благовоний либо сжигания жертвоприношений, в другой был упакован нож в ножнах.

Оружие — лезвие всего в пять дюймов и рукоятка из резной кости — находилось в идеальном состоянии. Средствами резьбы изображалась неравная битва, в которой люди, вооруженные ножами, стрелами и топорами, зверски убивали безоружных, предпочитавших, похоже, возносить молитвы, вместо того чтобы сопротивляться. Босх предположил, что сюжетом стала резня, учиненная над шаолиньскими монахами и послужившая, по словам Чу, одной из причин возникновения триад. По форме нож весьма напоминал тот, что был вытатуирован на внутренней стороне руки Чанга.

Нож, несомненно, являлся интересной находкой и, возможно, подтверждал принадлежность Чанга к триаде Храброго ножа, но отнюдь не представлял собой вещественное доказательство какого-либо преступления. Босх переложил его на полку, заваленную уже просмотренными вещами, и продолжил поиски.

Вскоре сумка опустела. Тщательное прощупывание подкладки, проведенное с целью удостовериться в том, что под ней ничего не спрятано, ничего не дало. Босх приподнял сумку, надеясь на то, что та окажется подозрительно тяжелой после того, как из нее все вытрясли, но и здесь его ждало разочарование, хотя он был уверен, что ничего не упустил.

Напоследок он еще раз проверил две пары обуви, первоначально уже осмотренные, но на время отложенные в сторону. Он знал, что единственный способ по-настоящему обыскать туфли — это разобрать их на части, но обычно прибегал к столь радикальным мерам нехотя, поскольку не любил лишать человека обуви, пусть даже это был подозреваемый. Однако на сей раз он решил не церемониться.

Первая пара, препарированная им, представляла собой рабочие ботинки, в них Чанг был накануне, когда Босх посетил его на работе. Они были старые и поношенные, но чувствовалось, что хозяин их любит. Шнурки были новыми, а кожа регулярно смазывалась. Босх выдернул шнурки, чтобы можно было полностью отогнуть язык и заглянуть внутрь. С помощью ножниц он вскрыл подушечку в подъеме, дабы посмотреть, не кроется ли какой-нибудь тайник в каблуке. В первом ботинке не было ничего, но во втором он нашел визитную карточку, вложенную между двумя слоями подметки.

Откладывая в сторону ботинок, с тем чтобы обстоятельно рассмотреть карточку, Босх испытал прилив адреналина. Наконец-то он обнаружил хоть что-то.

С двух сторон карточки имелись надписи: на одной стороне — по-китайски, а на другой — по-английски. Босх, конечно, обратился к изучению английского текста. В нем значилось:

«Джимми Фонг,

начальник автопарка.

Служба такси „Косуэй“»

В качестве адреса значился: Косуэй-Бэй и два телефонных номера. Босху хотелось понять, что же такое он обнаружил — если вообще это можно причислить к разряду находок. Косуэй-Бэй-стрит находилась поблизости от района Хэппи-Вэлли и торгово-развлекательного центра, то есть места вероятного похищения его дочери. И то, что визитная карточка этого таксомоторного парка была спрятана в рабочем ботинке Чанга, наводило на размышления.

Он перевернул карточку и принялся рассматривать китайские письмена. Там, так же как и в английском тексте, фигурировали три строчки, а кроме того, адрес и телефонные номера. Похоже, на обеих сторонах визитки говорилось одно и то же.

Босх снял с карточки копию и убрал оригинал в конверт для улик, чтобы Чу потом взглянул на нее. Затем перешел к другой паре обуви. Минут за двадцать покончив с ней, он точно так же не нашел ничего особенного. Конечно, визитная карточка заинтриговала, однако он остался разочарован отсутствием зримых результатов обыска. Он убрал все пожитки обратно в сумку, стараясь как можно точнее сымитировать порядок исходной укладки. Потом закрыл сумку и застегнул молнию.

Поставив сумку на пол, он позвонил напарнику. Ему не терпелось узнать, что дал обыск машины Чанга, получены ли более весомые, чем при обыске телефона и сумки, результаты.

— Мы только на полпути, — ответил Феррас. — Сейчас занимаемся багажником.

— Есть что-нибудь?

— Пока нет.

Босх почувствовал, что его надежды стремительно рушатся. Чанг представал чистым и непорочным как агнец Божий. А это означало, что в следующий понедельник перед ним придется извиниться и отпустить на свободу.

— А ты нашел что-нибудь в телефоне? — спросил Феррас.

— Нет, тоже ничего. В телефоне все стерто. Да и в сумке ничего интересного нет.

— Черт!

— Да уж.

— Но мы еще не копались в самой машине. Дверные панели и воздушный фильтр мы тоже непременно проверим.

— Хорошо. Дайте мне знать, если что.

Босх закрыл телефон, и в тот же миг поступил звонок от Чу.

— Ну что? Вы все оформляете его арест?

— Да нет, я закончил полчаса назад. Я в суде, дожидаюсь судью Шампейн, чтобы заполучить ее подпись на документ о достаточном основании для задержания.

Дело в том, что после оформления ареста подозреваемого в убийстве требовалось, чтобы судья завизировал документ о так называемом достаточном основании для избрания в качестве меры пресечения взятие под стражу. Документ этот содержал протокол об обстоятельствах ареста и перечень улик, позволяющих ставить вопрос об аресте подозреваемого. Порог достаточного основания для ареста был гораздо ниже, чем уровень требований, соблюдаемых в ходе предъявления обвинений. Получение подписи на вышеуказанный документ было, как правило, рутинной процедурой, но тем не менее Чу поступил правильно, обратившись к судье, уже подписавшему им ордер на обыск.

— Хорошо. Я просто хотел проверить, как идут дела.

— Все под контролем. Как у вас, Гарри? Что с вашей дочерью?

— Пока не нашлась.

— Я сочувствую. Чем могу помочь?

— Расскажите, как прошло взятие под стражу.

Чу потребовалось некоторое время, чтобы переключиться с дочери Босха на процедуру определения Чанга в лос-анджелесскую городскую тюрьму.

— Да в общем-то не о чем рассказывать. Он так и не сказал ни слова. Издавал рычание время от времени, вот и все. Препровожден в тюрьму, где, надеюсь, останется до понедельника.

— Никуда он оттуда не денется. Он звонил адвокату?

— Они собирались дать ему доступ к телефону сразу после того, как его закрыли. В общем, точно не знаю, но думаю, что звонил.

— О'кей.

Босх просто действовал вслепую, выискивая хоть что-нибудь способное указать направление поиска и поддержать уровень адреналина.

— Мы получили ордер на обыск, — сообщил он. — Но в телефоне для нас не оказалось ничего, как, впрочем, и в сумке. В одном из ботинок была спрятана визитная карточка. На одной ее стороне имеется текст на английском языке, на другой — на китайском. Хочу проверить, идентичны ли они. Я знаю, вы не читаете по-китайски, но если бы я передал его по факсу в ПАГ, могли бы вы на него взглянуть?

— Да, Гарри, но только не тяните с этим. Там сейчас, наверное, уже начинают расходиться.

Босх посмотрел на часы. Было четыре тридцать, завершение рабочей недели. Разумная жизнь в отделах полицейского управления по всему городу едва теплилась, постепенно отмирая, чтобы с новой силой возродиться в понедельник.

— Я сейчас отправлю. Позвоните туда и скажите, что придет факс.

Он закрыл телефон и направился из своего отсека через весь отдел в копировальную комнату.

Четыре тридцать. Через шесть часов Босху надлежало быть в аэропорту. Он знал, что, как только он ступит на борт самолета, это расследование уже не будет полностью контролироваться им. В течение следующих четырнадцати с лишним часов, что он пробудет в воздухе, события продолжат развиваться — и там, с его дочерью, и здесь, с делом об убийстве старика Ли, — но Босх окажется во временной отключке, как астронавт, погруженный в состояние анабиоза на время длительного космического путешествия.

И еще он знал, что не может сесть на этот самолет с пустыми руками. Так или иначе, но ему необходимо добиться какого-то прорыва в деле.

Отправив факсом визитную карточку в ПАГ, Босх вернулся на рабочее место. Взглянув на свой оставленный на столе телефон, он увидел, что пропустил звонок от бывшей жены. Сообщения не было, но он все равно решил перезвонить ей.

— Ты нашла что-нибудь? — спросил он.

— У меня были очень долгие разговоры с двумя подругами Мэдди. На сей раз они разговорились.

— В том числе и Хи?

— С ней ничего не получилось. У меня нет ее полного имени или номера телефона. Ни одна из других девочек тоже не в курсе на этот счет.

— Что они тебе рассказали?

— Что Хи и ее брат не из их школы. Они несколько раз встречались с ними в торговом центре, но те даже не из Хэппи-Вэлли.

— А они знают откуда?

— Нет, но определенно не из их района. Они сказали, что Мэдди вроде бы по-настоящему сблизилась с Хи, а через нее — и с ее братом. Все это произошло примерно месяц назад. В сущности, как раз после того, как она вернулась от тебя. Обе девочки сказали, что она как-то от них отдалилась.

— А как зовут брата?

— Все, что я смогла узнать, — это его имя: Квик. Он сказал, что его зовут Квик, но, как и сестра, никогда не называл свою фамилию.

— Да, от этого не очень-то много пользы. Что-нибудь еще?

— Они подтвердили то, что говорила тебе Мэдди: Квик — курильщик. Они сказали, что он, так сказать, крутой. У него татуировки и браслеты, и, мне кажется… ну, словом, их в какой-то степени привлекал в нем дух авантюризма.

— Их или Мэдди?

— В основном Мэдди.

— Как по их мнению: могла она уйти с ним в пятницу после школы?

— Они прямо так не сказали, но, думаю… да, именно это они пытались донести до меня.

— Ты не спрашивала, не говорил ли Квик что-нибудь о своей принадлежности к триаде?

— Я спросила, и они сказали, что об этом никогда не было речи. Да и не могло быть.

— Почему?

— Потому что здесь об этом не принято говорить. Триады действуют, не афишируя себя. Они везде — и в то же время нигде.

— О'кей.

— Послушай, ты ведь так по-настоящему и не сказал мне, что происходит. Я же не идиотка. Ты боишься меня расстроить, но я думаю, что теперь мне надо знать факты, Гарри.

— Хорошо.

Босх понимал, что она права. Если он хочет добиться от нее максимальной помощи, тогда ей необходимо сообщить то, что знает он.

— Я работаю над раскрытием убийства одного китайца, владельца винного магазина в южной части города. Он регулярно платил триадским рэкетирам и был убит в день и час взимания еженедельной дани. Расследование вывело нас на некоего Бо-Джинг Чанга, триадского сборщика налогов. Но беда в том, что это единственное, чем мы располагаем. Нет прямых улик, связывающих его с убийством. И вот сегодня нам пришлось взять Чанга, потому что он собирался сесть на самолет и покинуть страну. У нас не было другого выхода. Таким образом, нам необходимо за выходные собрать достаточно улик, дабы подкрепить обвинение, — в противном случае придется его выпустить, и тогда он сядет на самолет и исчезнет навсегда.

— И как это связано с нашей дочерью?

— Элеонор, я сейчас работаю с людьми, мало мне знакомыми, — с подразделением по борьбе с азиатскими бандами в составе УПЛА и с полицией Монтерей-Парка. Кто-то капнул триаде либо непосредственно Чангу, что мы на него вышли, ну он и попытался удрать. Тем, кто это сделал, ничего не стоило собрать обо мне информацию и затем выйти на Мэделин, чтобы через нее повлиять на меня, намекнуть на то, что я должен отступиться. Я получил звонок с угрозой. Некто позвонил и сказал, что если я не оставлю Чанга в покое, то будет хуже. Но я никак не предполагал, что хуже будет…

— Мэдди, — закончила его мысль Элеонор.

Последовало длительное молчание, и Босх догадался, что его бывшая жена старается подавить эмоции — точнее, ненависть к Босху — за то, что вынуждена зависеть от него в деле спасения их дочери.

— Элеонор? — произнес он наконец.

— Что?

Вопрос прозвучал коротко и отрывисто, но полнился темной, едва сдерживаемой яростью.

— Скажи, подруги Мэдди знают возраст этого парня, Квика?

— По мнению обеих, ему не меньше семнадцати. Они сказали, что у него есть машина. Я говорила с ними по отдельности, и обе сообщили одно и то же. Мне показалось, они говорят правду.

Босх обдумывал услышанное.

— Торговый центр открывается через несколько часов, — продолжала Элеонор. — Я собираюсь сходить туда с фотографиями Мэдди.

— Это хорошая мысль. Там может быть видеокамера. Если у Квика были раньше проблемы с правосудием, то служба безопасности торгового центра могла иметь на него досье.

— Я обо всем этом уже думала.

— Извини, я и не сомневался в твоем опыте.

— А что твой подозреваемый говорит обо всем этом?

— Наш подозреваемый просто отказывается говорить, наотрез. Я только что осмотрел его дорожную сумку и телефон, а сейчас обыскивается его машина. На данный момент — никаких зацепок.

— Как насчет его жилища?

— Пока у нас нет достаточных оснований для обыска квартиры.

Возникла пауза. Оба понимали, что, когда похищена их дочь, юридические формальности вроде разрешения на обыск не будут иметь решающего значения.

— Пожалуй, мне надо возвращаться к делам. У меня всего шесть часов до вылета.

— О'кей.

— Я позвоню тебе, как только…

— Гарри?

— Что?

— Если мы ее вернем, ты, вероятно, никогда ее больше не увидишь. Я просто обязана сообщить тебе об этом.

Босх молчал. Он понимал, что она имеет право на свой гнев и все такое прочее. Оставалось только надеяться на то, что это может сделать ее проницательнее и придать ее действиям большую бескомпромиссность.

— Не может быть никакого «если», — проговорил он наконец. — Я ее верну.

Она ничего не ответила на это.

— Хорошо, Элеонор. Я позвоню тебе, когда что-то узнаю.

Закрыв телефон, Босх повернулся к компьютеру и извлек из базы данных фото Чанга, сделанное при оформлении ареста. Затем отправил его на цветной принтер. Он хотел взять копию с собой в Гонконг.

Вскоре после этого позвонил Чу и сообщил о подписании документа, подтверждающего достаточность оснований для задержания. Он также поговорил с офицером из ПАГ, принявшим факс от Босха и подтвердившим то, что по своему содержанию текст на обеих сторонах визитной карточки идентичен. Последняя же принадлежит менеджеру таксопарка, расположенного на Косуэй-Бэй, совершенно безобидного на первый взгляд. Но у Босха эта визитка по-прежнему вызывала определенные подозрения уже потому, что та была спрятана в ботинке Чанга, а указанная фирма располагалась поблизости от места, где подруги видели его дочь в последний раз. Жизнь научила Босха никогда не верить в совпадения. И он не собирался менять свои привычки сейчас.

Босх поблагодарил Чу и дал отбой как раз в тот момент, когда лейтенант Гэндл, собираясь уходить домой, остановился у его секции.

— Гарри, у меня такое чувство, что я бросаю тебя в беде. Чем все-таки я мог бы тебе помочь?

— Все, что можно, уже было сделано.

Он проинформировал Гэндла о результатах обыска, то есть об отсутствии на данный момент значимых находок, а также сообщил о том, что нет никаких новых сведений о местонахождении его дочери и ее похитителях. Лицо Гэндла приняло мрачное выражение.

— Нам нужен прорыв в расследовании. Очень нужен.

— Мы над этим работаем.

— Когда ты летишь?

— Через шесть часов.

— О'кей, у тебя есть мои телефонные номера. Звони в любое время, днем или ночью, если что-то понадобится. Я сделаю все, что в моих силах.

— Спасибо, босс.

— Ты хочешь, чтобы я задержался здесь, с тобой?

— Нет, все в порядке. Я как раз собирался отправиться в гараж и отпустить Ферраса.

— Хорошо, Гарри, дай мне знать, если вы что-то обнаружите.

— Мы так и сделаем.

— Ты спасешь ее. Я знаю, что у тебя все получится.

Затем Гэндл с грубоватой неуклюжестью протянул ему руку, и Босх ее пожал. Это было, пожалуй, первое их рукопожатие с тех пор, как они познакомились, тремя годами ранее. Гэндл ушел, а Босх, окинув взглядом помещение отдела, убедился в том, что он был единственным, кто задержался.

Он отвернулся и посмотрел на сумку. Он знал, что предстоит тащить ее к лифту, чтобы доставить в камеру хранения вещдоков. Телефон также надо было оформить в качестве вещественного доказательства. Сделав это, он тоже покинет здание. Но не для того, чтобы провести благостный уик-энд дома, с семьей. Ему предстояла сложная миссия. Он выполнит ее, и ничто, в том числе последняя угроза Элеонор, не остановит его. Даже если спасение его дочери будет означать то, что он никогда больше ее не увидит.

22

Прежде чем вломиться в дом Бо-Джинг Чанга, Босх дождался темноты. Это было довольно стандартное многоквартирное жилище с общим входным тамбуром, что обеспечило Босху прикрытие, когда он пустил в ход пинцет вместо ключа, чтобы повернуть дверной засов, а затем и второй замок, встроенный в дверную ручку. Проделывая все это, он не испытывал особых угрызений совести, равно как и сомнений, по поводу вторжения на чужую территорию. На этот отчаянный шаг толкнуло то, что обыск машины, сумки и телефона не дал желаемых результатов. Он уже искал не улики против Чанга, а лишь что-нибудь способное помочь ему установить местонахождение дочери. Прошло уже более двенадцати часов после ее похищения, и такое правонарушение, как и проникновение со взломом, а также то, что он поставил на карту свою карьеру и материальное благополучие, казалось Босху минимальным риском в сравнении с тем, что ему придется пережить, если он не вернет дочь живой и невредимой.

Ну вот наконец последний штырек замка скользнул в нужное место, он отворил дверь и проворно шагнул в квартиру, закрывая и запирая дверь за собой. Обыск сумки подтвердил предположение Босха о том, что Чанг упаковался капитально и возвращаться не собирался. Но при этом оставались сомнения насчет того, что Чанг втиснул в сумку все свое имущество: наверняка оставил здесь что-то из вещей, не имевших для него лично большого значения, но, вполне возможно, бесценных для Босха. Ведь отпечатал же Чанг где-то свой посадочный талон. Поскольку Чанг постоянно находился под наблюдением и никуда, кроме как домой, не заезжал, то где-то здесь, в квартире, должны находиться компьютер и принтер.

Прежде чем двинуться от двери дальше, Гарри выждал с полминуты. Как только глаза привыкли к темноте и стало видно достаточно сносно, он направился в гостиную, где тут же наткнулся на стул и чуть не опрокинул лампу, прежде чем нашел и повернул выключатель. Затем поспешно шагнул к раздвинутым оконным шторам и быстро их задернул.

Отвернувшись от окна, он обвел взглядом комнату. Это было небольшое помещение, совмещающее функции гостиной и столовой, на что указывало наличие практически смежной кухни. Расположенная сбоку лестница вела наверх, в спальню. На первый взгляд, в квартире не оставалось каких-либо личных вещей — ни компьютера, ни принтера, только мебель. Он быстро обыскал комнату, а затем перешел в кухню. Здесь тоже не было личных вещей. Шкафчики были пусты — ни банки, ни коробки из-под хлопьев. Под мойкой находилось мусорное ведро, но оно тоже было пусто и выстелено свежим пластиковым пакетом.

Босх, вернувшись в гостиную, направился к лестнице. У ее подножия имелся электрический выключатель с реостатом, регулирующим интенсивность освещенности наверху. Босх повысил параметры сопротивления, а затем подошел к светильнику в гостиной и выключил его.

Наверху почти не было мебели — здесь стояли только двуспальная кровать и комод с зеркалом. Не было ни письменного стола, ни компьютера. Босх подошел к комоду, просмотрел каждый ящик, но ничего не обнаружил. Корзинка для мусора в ванной была пуста, так же как и аптечный шкафчик. Он даже поднял крышку смывного бачка в туалете, но и там не нашел никакого тайника.

Стало ясно, что квартира была добросовестно очищена от вещей. Это могло быть сделано и после отъезда Чанга, уведшего за собой полицейский «хвост». Босх подумал о звонке в «Цин моторс», зафиксированном в телефоне подозреваемого. Быть может, он подал Винценту Цину знак «путь свободен», и квартиру прибрали.

Разочарованный и вполне осознающий то, что его мастерски развели, Босх решил покопаться в мусорном контейнере при данном доме в надежде отыскать там вынесенные из квартиры Чанга пакеты с отходами. Может, те, кто поработал в квартире, дали маху и забыли прихватить мусор. Выброшенная записка или нацарапанный телефонный номер оказались бы весьма кстати.

Босх уже спустился по лестнице на три ступеньки, когда услышал, как внизу во входной двери повернулся ключ. Он тут же ринулся назад, в спальню, и спрятался за опорной колонной.

Внизу зажегся свет, квартира заполнилась характерными звуками китайской речи. Прижавшись спиной к колонне, Босх весь превратился в слух. Ему показалось, что говорили двое мужчин и одна женщина. Один из мужчин доминировал в разговоре, остальные же, похоже, лишь задавали вопросы.

Босх, отделившись от колонны, рискнул заглянуть вниз и увидел, как задающий тон мужчина указывает рукой на мебель. Затем мужчина открыл дверцу стенного шкафа под лестницей и сделал широкий жест рукой, очевидно, демонстрируя его достоинства. Босх сообразил, что мужчина показывает квартиру супружеской паре. Жилье уже сдавалось.

Это подсказало ему, что рано или поздно вся троица поднимется на второй этаж. Он бросил взгляд на кровать. Она представляла собой пустой матрас, положенный поверх толстой сетки в деревянном корпусе. Между ней и полом был зазор примерно в фут. Надо было признать, что это единственное место, где он может укрыться. Босх бросился на пол и торопливо заполз под кровать, с трудом протискиваясь и царапая затылок о нижнюю часть сетки. Пробравшись на середину подкроватного пространства и притаившись, он продолжил в меру сил наблюдать за осмотром квартиры, надеясь в основном на свой слух.

Наконец риелтор и клиенты стали подниматься по ступенькам в спальню. Босх лежал затаив дыхание и слушал, как супружеская чета, войдя в комнату, принялась обходить с двух сторон кровать. Он, конечно, опасался того, что кто-нибудь вот-вот на нее сядет, но все обошлось.

Внезапно Босх услышал жужжание в кармане и сообразил, что не отключил телефон. К счастью, человек, демонстрировавший квартиру, продолжал громко распространяться о ее достоинствах. Его голос перекрывал трель сигнала. Босх быстро просунул руку в карман и вытащил телефон, чтобы узнать, не был ли это звонок с телефона его дочери. На такой ему пришлось бы ответить при любых обстоятельствах.

Чтобы увидеть экран, он поднял телефон повыше, до самого пружинного матраса. Однако звонок был от Барбары Старки, специалиста по видео, и Босх нажал кнопку. На этот звонок он сможет ответить и позже.

Когда он открывал телефон, чтобы проверить звонок, высветился экран телефона. Слабый отблеск озарил нижнюю сторону пружинной коробки, и в этом тусклом свете Босх увидел пистолет, засунутый за одну из деревянных реек рамы.

При виде оружия сердце Босха подскочило и пустилось вскачь, но он решил не трогать его, пока квартира вновь не опустеет. Он закрыл телефон и стал ждать. Наконец посетители пустились в обратный путь. Судя по звукам, они совершили еще один краткий обход первого этажа, а затем покинули квартиру.

Босх услышал, как снаружи запирается засов, и только после этого не без труда выкарабкался из-под кровати.

Убедившись в том, что визитеры ушли, он снова включил верхний свет, подошел обратно к кровати, снял верхний матрас с пружинной рамы и прислонил к стене комнаты, затем проделал то же с сеткой и принялся рассматривать пистолет, торчащий за рейками деревянного остова.

Видно было по-прежнему довольно плохо, поэтому он вынул телефон, открыл его и, используя в качестве фонарика, почти вплотную поднес к пистолету.

— Проклятие! — воскликнул он.

Он искал «глок», пистолет с прямоугольным ударником, под кроватью же Чанга был револьвер марки «Смит и Вессон».

Больше здесь не было ничего интересного. Босх осознал, что в очередной раз оказался ни с чем. Как бы подчеркивая бессмысленность пребывания здесь, его наручные часы издали тоненький писк. Он потянулся рукой к запястью и отключил звук. Ранее он настроил будильник, с тем чтобы не пропустить рейс. Пора было отправляться в аэропорт.

Вернув кровать на место, Босх выключил свет в помещениях мансарды и тихонько выскользнул из квартиры. Надо было съездить домой, чтобы взять паспорт и запереть в сейфе свое табельное оружие. Ему не позволят ввезти его в другую страну без получения от нее соответствующего разрешения. Такой процесс занял бы несколько дней, если не недель. Он не собирался брать с собой какую-то одежду, потому что наверняка в Гонконге у него не будет времени на переодевания. Он отправлялся на задание, выполнение которого начнется в ту самую секунду, как он сойдет с самолета.

Гарри двинулся от Монтерей-Парка по автостраде в западном направлении, чтобы потом через Голливуд проехать к своему дому. Он не прекращал думать над тем, как навести полицию на ствол, спрятанный в квартире Чанга. На данный момент достаточного основания для обыска квартиры не было, тем не менее эту штуку необходимо обнаружить и внимательно изучить. И хотя револьвер не имел отношения к убийству Джона Ли, это не означало, что Чанг использовал оружие в благотворительных целях. Ясно, что «смит-вессон» применялся в целях преступных, связанных с деятельностью триады, и мог с высокой степенью вероятности вывести на след каких-то преступлений.

Двигаясь по автостраде к северу, мимо даунтауна, Босх вспомнил о звонке от Барбары Старки. Он проверил, нет ли голосового сообщения, и услышал, что Старки просит его перезвонить как можно скорее. Судя по голосу, она добилась каких-то важных результатов. Босх нажал кнопку ответного вызова.

— Барбара, это Гарри.

— Гарри, хорошо, что ты позвонил, пока я не ушла.

— Тем более что ты должна была уйти уже три часа назад.

— Да, но я же обещала тебе заняться этим видео.

— Спасибо, Барбара. Я очень тебе признателен. Так что ты нашла?

— Пару-тройку вещиц. Прежде всего я сделала более четкую распечатку, чем та, что у тебя.

Босх был разочарован. Видимо, в активе у нее не появилось ничего особенного и она просто хочет поставить его в известность о наличии более четкой картинки, то есть попавшего в кадр мобильника вида из окна той комнаты, где держат его дочь. Иногда, как он знал, если кто-то оказывает тебе услугу, то он просто хочет, чтобы ты это принял к сведению. Поэтому Босх решил, что обойдется той картинкой, что уже есть в его распоряжении. Отклонение от маршрута ради того, чтобы забрать распечатку, займет слишком много времени. А ему надо успеть на самолет.

— Еще что-нибудь? — спросил он. — Мне надо успеть ваэропорт.

— Да. У меня есть еще парочка визуальных и звуковых идентификаторов, и они могут представлять для тебя интерес.

Босх невольно напрягся.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, звуки — скорее всего проходившего рядом поезда или метро. А кроме того, выявлен обрывок разговора, не на китайском, и, как мне кажется, шорох бесшумного вертолета.

— Что значит «бесшумного»?

— А то, что эта вертушка бесшумна в буквальном смысле. Есть мгновенное отражение движущегося вертолета в окне, но нет соответствующей ему звуковой дорожки.

Босх не сразу ответил. Он понял, о чем она говорит. О бесшумных вертолетах авиакомпании «Уиспер джет», ангажируемых состоятельными и могущественными для перемещения в воздушном пространстве Гонконга и его окрестностей. Они были ему знакомы. Добираться до работы из пригорода вертолетом — это для Гонконга было в порядке вещей. Но он также знал, что лишь нескольким зданиям в каждом районе разрешалось предоставлять свои крыши в качестве взлетно-посадочных площадок. Одна из причин того, что его бывшая жена выбрала для проживания здание в Хэппи-Вэлли, состояла как раз в том, что там на крыше имелась вертолетная площадка. Это давало ей возможность добираться до своего казино в Макао всего за двадцать минут вместо двух часов, необходимых для того, чтобы выйти из здания, доехать до паромного причала, пересечь по воде акваторию гавани, а затем добраться на такси или дойти пешком до казино.

— Барбара, я буду у тебя через пять минут.

Он съехал на Лос-Анджелес-стрит и устремился в сторону Паркер-центра. Из-за позднего часа Босх сразу нашел свободное место в гараже позади старой полицейской штаб-квартиры. Он припарковался, быстро пересек улицу и вошел в здание через черный ход. Подъем на лифте занял, казалось, целую вечность, и когда он вошел в практически пустую криминалистическую лабораторию, прошло не более семи минут с того момента, как он захлопнул телефон.

— Ты опоздал, — заметила Старки.

— Извини. Спасибо, что дождалась.

— Я понимаю, что доставляю тебе беспокойство. Знаю, ты спешишь, так что давай поскорее взглянем вот на это.

Она указала на экран одного из своих мониторов. На нем застыло изображение того самого окна, что было распечатано у Босха. Старки протянула руку к пульту управления.

— Итак. Смотри хорошенько вот сюда, следи за верхней частью отражения в стекле. Прежде мы этого не видели — да и не слышали.

Она медленно повернула какой-то рычажок, двигая кадр. В неясном, смазанном отражении Босх увидел то, чего не видел раньше. Как раз когда объектив камеры начал возвращаться к его дочери, в верхней части отражения словно призрак возник вертолет. Это был маленький темный летательный аппарат с каким-то неразборчивым опознавательным знаком на боку.

— А вот то же самое в реальном времени.

Она отмотала видео назад, пока камера опять не сфокусировалась на дочери Босха и на том, как она лягнула кого-то ногой. Старки нажала кнопку, и изображение запустилось в реальном времени. Камера на долю секунды метнулась к окну, а затем — обратно. Мелькнуло окно, но ничего похожего на отражение города, не говоря уже о пролетающем вертолете.

Это была ценная деталь, и она взволновала Босха.

— Фокус в том, Гарри, что для того, чтобы показаться в окне, этот вертолет должен был лететь довольно низко.

— То есть либо он только что взлетел, либо приземлялся.

— Я думаю, что он набирал высоту. На отражении он как будто слегка задирает нос. Не то чтобы это можно было заметить с первого взгляда, просто я это измерила. Учитывая, что здесь справа налево отражается то, что в действительности происходило слева направо, он должен был взлетать из какого-то места на противоположной стороне улицы.

Босх кивнул.

— Ну а когда я ищу звуковую дорожку… — она переключилась на другой экран, где посредством аудиографии демонстрировались отдельные, изолированные друг от друга треки, взятые с видеозаписи, — и убираю насколько можно сопутствующие звуки, то получаю вот это.

Она прокрутила трек с почти плоской звуковой диаграммой, и Босх расслышал отдаленный волнообразный транспортный шум.

— Это вертолет, — пояснила она. — Его как такового не слышно, но он вносит диссонанс в окружающий шум. Эта особенность присуща военным летательным аппаратам, используемым в спецоперациях.

Босх кивнул и подошел ближе. Теперь он знал, что в Цзюлуне его дочь удерживают рядом с одним из немногочисленных зданий, где на крыше есть вертолетные площадки.

— Это тебе поможет? — спросила Старки.

— Можешь не сомневаться.

— Хорошо. Еще у меня есть вот это.

Она включила саундтрек, издающий тихий шипящий звук, напомнивший Босху шум прибывающей воды. Он сделался громче, затем вдруг рассеялся.

— Что это? Вода?

Старки покачала головой.

— Источник звука искажен максимальным усилением. Мне пришлось поработать над этим. Это воздух, выходящий под давлением. Я бы сказала, речь идет о звуковом фоне, характерном для станции подземки, или же о срабатывании воздушного клапана, стравливающего воздух наружу, когда на станцию прибывает поезд. Современные подземки производят мало шума. Но когда поезд проходит по туннелю, осуществляется интенсивный воздухообмен.

— Интересно.

— Искомая комната вот здесь, наверху. На двенадцатом или тринадцатом этаже, судя по отражению в окне. С большей точностью локализовать местонахождение источника звука вряд ли удастся. Он может быть прямо под зданием или в квартале от него. Трудно сказать.

— Все равно уже легче.

— И последнее — вот это.

Она проиграла первую часть видео. Ее отличало то, что камера была направлена на дочь Босха, просто демонстрируя ее. Старки усилила звук и отфильтровала паразитарные звуковые дорожки. Босх уловил приглушенную мелодичную ниточку диалога.

— Что это? — спросил он.

— Я думаю, это происходит за пределами комнаты. Мне не удалось расчистить саундтрек получше. Звук демпфируется стеной здания, и, по-моему, язык не похож на китайский. Но значимость находки не в этом.

— А в чем?

— Послушай еще раз до конца.

Она повторно проиграла отрывок. Босх смотрел в испуганные глаза своей дочери, одновременно вслушиваясь в звуковое сопровождение. Выделялся мужской голос, слишком приглушенный, чтобы можно было разобрать слова, а затем резко обрывался, будто на полуслове.

— Кто-то его перебил?

— Или закрылась дверь лифта, отсекая разговор.

Босх понимающе кивнул. Лифт больше подходил в качестве объяснения, потому что в голосе в момент прерывания его звучания не чувствовалось никакого эмоционального стресса.

Старки указала на экран.

— Поэтому, когда локализуешь здание, ищи комнату вблизи от лифта.

Босх на прощание снова взглянул в полные ужаса глаза дочери.

— Спасибо тебе, Барбара.

Он подошел к ней сзади и на какой-то момент с чувством сжал ее плечи.

— Не за что, Гарри.

— Мне пора.

— Ты сказал, что едешь в аэропорт. Летишь в Гонконг?

— Туда.

— Удачи тебе, Гарри. Отправляйся и вызволяй свою дочь.

— Я так и сделаю.

* * *

Босх торопливо сбежал к своей машине и кратчайшим путем вернулся на автостраду. Час пик закончился, и поток машин поредел. Гарри быстро преодолел значительное расстояние до перевала Кауэнга-пасс, а затем — до дома. В мыслях своих уже был в Гонконге. Лос-Анджелес и все, связанное с ним, вскоре останется позади. Босх был полон решимости найти свою дочь и вернуть домой. В противном случае ему суждено погибнуть в этой борьбе.

Всю жизнь Гарри Босх верил, что у него есть своя миссия и, чтобы ее выполнить, ему надо стать пуленепробиваемым. Он старался выстроить себя и свою жизнь так, чтобы обрести неуязвимость, чтобы никто и ничто не могло его сломить. Все это изменилось в тот день, когда он познакомился со своей дочерью, о существовании которой долго ничего не знал. В тот момент он понял, что отныне и навсегда вступает в такие отношения с миром, какие ведомы только отцу. Он одновременно и выиграл, и проиграл. Он сделался уязвимым. Босх понял тогда, что теперь он пропал, потому что те, кому он противостоит, однажды до нее доберутся. И пусть целый океан пролегал между ними — он все равно всегда чувствовал: настанет день, когда силы тьмы завладеют ею и используют как средство, чтобы его сломить.

И вот этот день наступил.

Часть II СУТКИ ДЛИНОЙ 59 ЧАСОВ

23

Во время полета над Тихим океаном Босху не удалось нормально поспать. Находясь на протяжении четырнадцати часов в довольно стесненном положении, он лишь несколько раз сумел вздремнуть на пятнадцать — двадцать минут. Но не дискомфорт был тому причиной; каждый раз сон его нарушался мыслями о дочери и собственной вине за то, что она оказалась в столь бедственной ситуации.

Весь день Гарри пребывал в неустанной деятельности, и это помогало ему подавлять естественные проявления страха, чувство вины и беспощадные угрызения совести. Ему удавалось не думать обо всем этом, пока он занимался поиском и беготней, казавшимися более важными на тот момент, чем упражнения в психоанализе, но на борту авиалайнера у него уже не было ни необходимости, ни возможности что-то искать, куда-то бежать и за кем-то гнаться. Босх понимал, что ему надо отдохнуть, хоть немного поспать, чтобы быть готовым к предстоящему дню в Гонконге. Но здесь, в самолете, в прямом смысле слова загнанный в угол, он уже не мог отгонять и откладывать на потом осознание причин своего страха и чувства вины. Его охватил тошнотворный ужас. Большую часть времени он провел, сидя в полумраке с крепко сжатыми кулаками, тупо уставившись невидящим взглядом в пустоту за бортом. «Боинг» с ревом несся сквозь черноту ночи, туда, где в неведомом месте находилась Мэделин, и мысли об этом гнали сон прочь.

Встречные ветры над Тихим океаном были слабее, чем ожидалось, и самолет обогнал расписание, приземлившись на острове Лантау в пять часов утра. Босх бесцеремонно растолкал пассажиров, забиравших свою ручную кладь с багажных полок, и принялся протискиваться к выходу. При нем был только маленький рюкзак с тем, что, как он полагал, может понадобиться при поисках и вызволении дочери.

Когда дверь авиалайнера отодвинулась, он торопливо сбежал по трапу и во главе пестрой и шумной толпы пассажиров направился к пункту таможенно-иммиграционного контроля. Неприятно засосало под ложечкой, когда он оказался на пороге первого этапа досмотра — термосканирования, предназначенного для выявления людей с повышенной температурой. Босха прошиб пот. Уж не проявляло ли себя таким образом разгорающееся в нем жгучее чувство вины? Не остановят ли его прежде, чем он даже приступит к самой важной за всю свою жизнь миссии?

На экране компьютера пассажиры превращались в голубоватых призраков. Проходя мимо экрана, Босх с трепетом взглянул на монитор, но, слава Богу, экран не отсвечивал предательски пламенеющими красными бликами, — стало быть, горячки у него не было. По крайней мере пока.

На пункте таможенного досмотра инспектор быстро пролистал его паспорт с отметками о многочисленных въездах и выездах, имевших место в последние шесть лет, после чего проверил что-то на своем компьютере.

— У вас бизнес в Гонконге, мистер Босх? — спросил таможенник.

Он как-то непривычно исказил единственный слог фамилии детектива, произнеся ее как «Ботч».

— Нет, — ответил Гарри. — Здесь живет моя дочь, и я часто приезжаю ее навестить.

Инспектор смотрел на висящий на плече Босха рюкзачок.

— Где ваш багаж?

— У меня только вот это. Я приехал ненадолго.

Инспектор кивнул и снова уставился в свой компьютер. Босх знал, что будет дальше. Всякий раз, как он прибывал в Гонконг, инспектор иммиграционной службы, обнаружив в базе данных принадлежность Босха к правоохранительным органам, направлял его на личный досмотр.

— Вы привезли с собой оружие? — последовал вопрос.

— Нет, — устало ответил Босх. — Я знаю, что это запрещено.

Инспектор вбил что-то в свой компьютер, а затем, как и ожидалось, направил Босха в другую очередь, на досмотр ручной клади. Это приведет к потере еще пятнадцати минут, но Гарри сохранял самообладание. Он ведь выиграл полчаса за счет раннего прибытия.

Второй инспектор тщательно просмотрел вещи в рюкзаке и с любопытством покосился на бинокль и другие предметы, включая конверт, набитый наличными. Но ничто из этого провозить в страну не запрещалось. Закончив, инспектор попросил Босха пройти через металлоискатель, после чего наконец разрешил следовать дальше. Гарри, двигаясь к багажному терминалу, заметил валютообменник, причем открытый, несмотря на ранний час. Он подошел к нему, достал из рюкзака конверт с деньгами и попросил служащую за пуленепробиваемым стеклом обменять пять тысяч долларов США на гонконгские доллары. Это были деньги, отложенные на случай землетрясения, — наличность, хранившаяся в спальне, в небольшом сейфе для пистолета. В 1994 году, во время землетрясения в Лос-Анджелесе, сильно повредившего его дом, он имел возможность убедиться в том, что наличность — это все. Без нее ни шагу. Сейчас деньги, припрятанные на случай одного кризиса, должны помочь ему справиться с другим. Курс обмена был чуть меньше восьми к одному, и его пять тысяч американских долларов превратились в тридцать восемь тысяч гонконгских.

Завершив трансакцию, Босх двинулся к выходу в противоположной стороне багажного терминала. Первый сюрприз поджидал его, когда он увидел Элеонор Уиш, встречающую его в центральном зале аэропорта. Рядом с ней стоял мужчина в строгом костюме, с характерными фигурой и осанкой телохранителя. Элеонор помахала рукой, чтобы Гарри ее сразу заметил. Ее лицо омрачало выражение боли и какой-то отчаянной надежды. Не в силах выдержать этот взгляд, он, приближаясь, непроизвольно опустил глаза.

— Элеонор. Я не…

Она наскоро, неуклюже обняла его, резко оборвав начатую им фразу. Он понял, что этим жестом она хочет сказать, чтобы он отложил свои покаянные речи до лучших времен, так как следовало заняться более важными делами. Затем она отступила на шаг и сделала широкий жест в сторону мужчины в костюме.

— Это Сун Йи.

Босх кивнул и протянул мужчине руку, надеясь установить неформальный контакт.

— Гарри, — представился он.

Мужчина кивнул ему в ответ, крепко стиснул руку, но ничего не сказал. В общем, в отношениях с ним ему, видимо, придется рассчитывать в основном на посредничество бывшей жены. Суну Йи было под пятьдесят, то есть он был примерно того же возраста, что и Элеонор. Ткань пиджака распирала мощная мускулатура, а темные очки, не очень-то сочетающиеся с предрассветным сумраком, мешали составить мнение о чертах его лица.

Босх повернулся к бывшей жене.

— Он нас подвезет?

— Он нам поможет, — поправила она. — Он работает в службе безопасности казино.

— Он говорит по-английски?

— Да, говорю, — ответил мужчина сам за себя.

Босх несколько мгновений изучающе смотрел на него, а затем перевел взгляд на Элеонор и увидел на ее лице знакомую решимость. Этот взгляд он видел много раз, когда они были вместе. Она не собиралась дискутировать по поводу присутствия этого человека, давая Босху понять, что если он не согласен с таким раскладом, то никто не запрещает ему действовать в одиночку.

Босх успокаивал себя тем, что в определенных обстоятельствах он сможет от них отделаться и заняться поисками самостоятельно. Именно так он, собственно, и предполагал поступить, но пока был склонен сотрудничать с Элеонор и работать по ее плану.

— Ты уверена, что так лучше, Элеонор? Я планировал вести поиски по своему разумению.

— Она и моя дочь тоже. Куда ты, туда и я.

— Тогда ладно.

Они зашагали к выходу из здания аэропорта. Босх пропустил Суна Йи вперед, чтобы получить возможность поговорить со своей бывшей женой. Несмотря на явную усталость и напряжение, отражавшиеся на ее лице, для него она была все той же красавицей, как и раньше. Ее волосы, стянутые сзади в узел в деловом стиле, подчеркивали чистый и твердый овал лица и решительную линию скул. Всегда, когда он смотрел на нее, его неизменно посещало сожаление по поводу того, как все у них сложилось, и постоянно думал о том, что все могло быть иначе. Как бы банально ни звучало, но Босх всегда считал, что они были предназначены друг для друга. Да, конечно, общая дочь связала их на всю жизнь, но для Босха этого было мало.

— Расскажи мне, как обстоят дела, Элеонор. Я провел в воздухе почти четырнадцать часов. Есть новости?

Она кивнула.

— Вчера я провела четыре часа в торговом центре. Когда ты позвонил из аэропорта и оставил сообщение, я, вероятно, общалась с их службой безопасности. Либо сигнал туда не проходил, либо я не расслышала звонка.

— Не переживай об этом. Так что ты выяснила?

— У них есть видео с камеры наблюдения, где Мэдди с теми двумя, Квиком и Хи. Но там они засняты издали и их практически невозможно опознать — за исключением Мэд. Ее бы я узнала где угодно.

— А на этом видео зафиксировалось похищение?

— Похищения на видео не было. Они просто бродили вместе, главным образом в ресторанном дворике. Потом Квик закурил сигарету, и кто-то пожаловался. Вмешался охранник и выдворил его. Мэделин вышла вместе с ними. Без какого-либо принуждения. И больше они уже не возвращались.

Босх кивнул. Он хорошо представлял себе, как это было. Мог, например, быть разыгран специальный сценарий ее похищения. Так, Квик закурил, прекрасно зная, что их удалят из торгово-развлекательного центра и что Мэделин последует за ним.

— Что-нибудь еще?

— Если иметь в виду торговый центр — больше ничего. Тамошняя охрана знает Квика в лицо, но у них нет ни его подлинного имени, ни досье на него.

— Во сколько они ушли?

— В шесть пятнадцать.

Босх прикинул в уме. Это было в пятницу. Его дочь вышла из сферы обзора видеокамеры почти тридцать шесть часов назад.

— Когда здесь темнеет? В котором часу?

— Обычно к восьми. А что?

— Присланный мне видеофильм снят при дневном свете. Получается, что меньше чем через два часа после ухода вместе с ним она уже была в Цзюлуне, где, несомненно, и сняли этот сюжет.

— Я хочу видеть этот фильм, Гарри.

— Я покажу в машине. Ты сказала, что получила мое послание. Ну и что выяснилось насчет вертолетных площадок в Цзюлуне?

— Я звонила в казино, начальнику службы перевозки клиентов. Он сказал мне, что в Цзюлуне на крышах имеется семь действующих вертолетных площадок. У меня есть список.

— Отлично. Ты сказала ему, зачем тебе этот список?

— Нет, Гарри. Поверь, я соображаю, что делаю.

Босх многозначительно посмотрел на нее и указал глазами на Суна, к этому времени обогнавшего их на несколько шагов. Элеонор поняла его намек.

— Сун Йи — другое дело. Он в курсе дела. Я привлекла его, потому что могу ему доверять. Он был моим телохранителем в казино в течение трех лет.

Босх кивнул. Его бывшая жена была ценным приобретением для базирующейся в Макао корпорации отдыха и развлечений «Клеопатра ризорт энд казино». Они оплачивали ее квартиру и вертолет, доставлявший ее на работу и с работы, где она за карточными столами играла против богатейших клиентов заведения. Телохранитель в лице Суна Йи также входил в этот социальный пакет.

— Что же, очень жаль, что он не охранял также и Мэдди.

Элеонор резко остановилась и повернулась к бывшему мужу. Не заметив этого, Сун продолжал шагать. Элеонор запальчиво напустилась на Гарри:

— Послушай, тебе так хочется об этом поговорить? О'кей, давай, если, конечно, очень хочешь. Мы можем поговорить о Суне Йи, а можем — и о тебе. И о том, как твоя работа втянула мою дочь в это… в это…

Так и не закончив фразу, она вцепилась Босху в лацканы пиджака и принялась яростно трясти его, пока, рыдая, не прильнула к нему. Босх погладил ее по спине.

— Нашу дочь. Нашу дочь, Элеонор. И мы ее непременно отыщем.

Заметив, что они отстали, Сун остановился. Он оглянулся и посмотрел на Босха, пряча глаза за темными очками. Гарри сделал ему знак подождать, оставаясь поодаль.

Элеонор наконец отстранилась и вытерла нос и глаза тыльной стороной ладони.

— Держись, Элеонор. Мне понадобится твоя помощь.

— Прекрати, ладно? Я знаю, как мне себя вести. С чего начнем?

— Ты достала карту Гонконгского метрополитена, как я просил?

— Да, она в машине.

— Что с визитной карточкой из таксопарка «Косуэй такси»? Ты ее проверила?

— Обошлось без этого. Сун Йи и так знал об этом таксопарке. Известно, что таксомоторные фирмы, как правило, берут на работу людей из триад. Те нуждаются в легальных местах работы, чтобы не подпадать под подозрение и не иметь дел с полицией. Большинство из них получают лицензии таксистов и отрабатывают там смену-другую для отвода глаз. Если твой подозреваемый носил с собой визитку менеджера таксопарка, то, вероятно, потому, что собирался обратиться к нему по поводу работы.

— Ты ходила по этому адресу?

— Мы наведались туда вчера, но оказалось, что это просто станция техобслуживания для такси, где машины заправляются и обслуживаются и откуда водители рассылаются на задания.

— Ты разговаривала с менеджером?

— Нет. Я не хотела делать этот шаг, не посоветовавшись с тобой. Но ты был в воздухе, и я не могла с тобой посоветоваться. К тому же, на мой взгляд, это пустой номер. Скорее всего он просто должен был организовать прием Чанга на работу. Только и всего. Такая у него роль. Он не стал бы связываться с похищением. А если бы он и участвовал, то все равно ничего бы не сказал.

Босх подумал, что Элеонор, пожалуй, права, однако к менеджеру таксопарка все же придется вернуться, если все прочие старания найти их дочь не увенчаются успехом.

— О'кей. Когда здесь у вас рассвет?

Она обернулась и посмотрела сквозь громадную стеклянную стену центрального зала на темное небо. Босх взглянул на часы. Было без четверти шесть, то есть он пробыл в Гонконге уже почти час. Казалось, что время летит слишком быстро.

— Может быть, через полчаса, — ответила Элеонор.

Босх кивнул.

— Ну а как насчет пистолета?

Она нерешительно кивнула, лицо ее выражало сомнение.

— Если ты уверен, что без него не обойтись, то Сун Йи поможет его достать в Ван Чаи.

Босх кивнул. Ну конечно. Где же еще в Гонконге можно добыть нелегальный ствол? Район Ван Чаи был тем местом, где являла себя миру самая неприглядная сторона Гонконга. Босх не бывал там лет сорок, еще с тех времен, когда, воюя во Вьетнаме, ездил туда в отпуск, но знал, что некоторые вещи и места не меняются.

— О'кей, садимся в машину. Мы теряем время.

Они прошли через автоматически раскрывшиеся перед ними двери, и Босху пахнуло в лицо теплым, влажным воздухом. Он почувствовал, как его начинает обволакивать духота.

— Куда сначала? — спросила Элеонор. — В Ван Чаи?

— Нет, к пику Виктории. Начнем оттуда.

24

В колониальные времена он был известен как пик Королевы Виктории. Сейчас его называли просто Пик — вершина горы, доминирующая над гонконгским архитектурным силуэтом. С нее открывались великолепные виды на полуостров Цзюлун, расположенный по другую сторону центрального района и гавани. На Пик можно было добраться на машине или в вагончике фуникулера. Здесь круглый год толпились многочисленные туристы, а в летние месяцы и местные жители, потому что в эту пору расположенный внизу город переполнялся душной влагой словно большая губка. Гарри бывал здесь несколько раз с дочерью — они часто обедали на обзорной площадке, в ресторане, либо делали покупки в расположенной за ним галерее.

Сейчас, когда Босх вместе с бывшей женой и ее телохранителем добрался до вершины, признаки рассвета еще даже не просматривались. Торговый пассаж и сувенирные киоски были закрыты, а обзорные площадки пустовали. «Мерседес» Суна Йи припарковался у галереи, они вышли и двинулись по тропинке вдоль обрыва. Босх нес на плече рюкзак. Воздух был тяжел и насыщен влагой. Тропа была скользкой — чувствовалось, что ночью был ливень. Рубашка Босха прилипла к спине.

— Что мы собираемся здесь делать? — нарушила молчание Элеонор.

По дороге из аэропорта Босх настроил телефон на видеорежим и передал ей. Элеонор стала просматривать запись, и Босх услышал, как она сдавленно вскрикнула. Потом она попросила прокрутить запись еще раз, а затем молча вернула телефон Босху. На протяжении всего пути никто не нарушал тягостного молчания.

Босх сдернул с плеча рюкзак и расстегнул молнию. Он протянул Элеонор распечатку высмотренного им видеокадра. Затем вручил ей фонарик.

— Вот стоп-кадр из этого видео. Когда Мэдди пинает парня, камера дергается и в нее попадает окно.

Элеонор включила фонарик, и пока они шли, рассматривала распечатку видеокадра. Сун шел в нескольких шагах позади. Босх приступил к изложению своей трактовки визуального ряда.

— Помни, что изображение в окне обратное, как в зеркале. Взгляни на те «футбольные ворота» на крыше небоскреба «Банк оф Чайна». Если хочешь рассмотреть все получше, могу дать увеличительное стекло.

— Не надо, я и так вижу.

— Так вот, между штангами «ворот» внизу проглядывается пагода. Кажется, это так называемая Львиная пагода, или Львиная обзорная площадка. Я бывал там с Мэдди.

— Я тоже. Но называется она Львиная беседка. Ты уверен, что здесь виднеется именно она?

— Да, возьми лупу. Сама увидишь, когда окажемся наверху.

Тропа повернула, и Босх увидел впереди постройку, стилизованную под пагоду. Она располагалась на самом выгодном месте, откуда открывался один из самых выигрышных видов. Когда бы Босх ни приходил сюда с дочерью, здесь всегда было полно туристов с фотокамерами. Сейчас, при блеклом свете зари, беседка была пуста. Под ногами у них раскинулся гигантский город. Там, внизу, в бледнеющей тьме, мерцали огни миллиарда окон, и Босх знал: за одним из них находится его дочь. И он был полон решимости это окно разыскать.

Элеонор стояла рядом с ним, светя фонариком на распечатку. Неподалеку от них застыл Сун Йи.

— Я не понимаю, — вздохнула Элеонор. — Ты и впрямь думаешь, что можно развернуть это изображение обратной стороной и определить местонахождение Мэдди?

— Вот именно.

— Гарри…

— Есть и другие ориентиры. Сейчас я просто хочу сузить область поисков. Цзюлун — большой.

Он достал из рюкзака мощный бинокль, применявшийся им при наружных наблюдениях за подозреваемыми.

Было все еще слишком темно. Босх опустил бинокль. Придется подождать. Он подумал, что, пожалуй, стоило сначала отправиться в Ван Чаи, за пистолетом.

— Какие другие ориентиры, Гарри?

Босх подошел к ней поближе, чтобы указать на дополнительные приметы, упомянутые Барбарой Старки, — на часть повернутого изнанкой логотипа с буквами «O» и «N». Он также рассказал Элеонор о звуковом сопровождении, исходящем от ближайшей подземки, и напомнил о вертолете, не попавшем в кадр.

— Проанализировав все это, мы сможем максимально точно определить место. А уж тогда я ее отыщу.

— Что же, могу сразу сказать тебе, что ты смотришь на логотип компании «Кэнон».

— Ты имеешь в виду камеры «Кэнон»? Где это?

Элеонор указала вдаль, в сторону Цзюлуна. Босх вновь поднес к глазам бинокль.

— Я постоянно вижу этот знак, когда меня возят вертолетом через гавань. На противоположной ее стороне на крыше одного из зданий установлен рекламный логотип «Кэнон». Он постоянно поворачивается. Если ты находишься в Цзюлуне, а он повернут в сторону гавани, то будет видна его обратная сторона. Тогда при отражении он не будет выглядеть в искаженном виде. Скорее всего это как раз тот случай.

Она постучала пальцем по буквам «O» и «N» на распечатке.

— Да, но где они в реальности? Я ничего не вижу.

— Дай мне посмотреть.

Элеонор поднесла к глазам бинокль.

— Обычно буквы ярко горят, но, вероятно, за пару часов до рассвета их выключают, чтобы экономить электроэнергию. Многие рекламные щиты уже вырубили.

Она опустила бинокль и посмотрела на часы.

— Мы сможем увидеть его через пятнадцать минут.

Босх взял у нее бинокль и стал напряженно всматриваться во мрак.

— У меня такое чувство, что мы теряем время.

— Не волнуйся. Солнце уже встает.

Смирившись с тщетностью своих усилий, Босх нехотя опустил бинокль и в течение следующих десяти минут наблюдал, как дневной свет, словно крадучись, переползает через горы и заполняет бухту.

И вот наконец занялся розово-серый рассвет. В гавани уже вовсю кипела жизнь: во всех направлениях сновали по водной глади катера и паромы, словно выполняя фигуры какого-то замысловатого, лишь им понятного танца. Босх увидел, как клочковатые остатки тумана цепляются за небоскребы Центрального района и кварталов Ван Чаи и уползают по ту сторону бухты, в Цзюлун, уловил доносящийся снизу запах дыма.

— Пахнет, как в Лос-Анджелесе после массовых беспорядков. Будто город горит.

— В каком-то смысле так оно и есть, — ответила Элеонор. — Сейчас в самом разгаре Юа Лаан.

— А что это такое?

— Праздник Голодных Духов. В соответствии с китайским календарем, его начали отмечать еще на прошлой неделе. Считается, что на четырнадцатый день седьмого лунного месяца врата ада разверзаются и все духи зла заполняют мир. Верующие приносят жертвы, чтобы умилостивить своих предков и отогнать злых духов.

— Что за жертвы?

— В основном жгут бумажные деньги и сделанные из папье-маше копии плазменных телевизоров, домов, машин и прочего — всего, что предположительно нужно духам в загробном мире. Некоторые сжигают и настоящие вещи.

Она засмеялась и продолжила:

— Однажды я видела, как кто-то сжигал кондиционер, понимая, что в аду он пригодится.

Босх вспомнил, что его дочь как-то говорила об этом. Она тогда сказала, что видела, как кто-то сжигал машину.

Он посмотрел сверху на город и только тут сообразил: то, что казалось утренним туманом, на самом деле было дымом от костров, висевшим в воздухе, вызывая ассоциации с привидениями.

— Выходит, здесь много верующих.

— Да, более чем.

Босх перевел взгляд на Цзюлун и поднес к глазам бинокль. Солнечный свет наконец-то достиг кварталов вокруг гавани. Обозревая окрестности, он не упускал из виду «футбольные ворота» на крыше здания «Банк оф Чайна». Наконец он обнаружил логотип «Кэнон», упоминавшийся его бывшей женой. Рекламный щит был установлен на крыше здания из стекла и алюминия, отбрасывавшего яркие отблески во всех направлениях.

— Я нашел тот логотип, — сказал он, не отрываясь от бинокля и прикидывая на глаз высоту здания.

В нем было этажей двенадцать. Щит был закреплен в стальной раме, что увеличивало общую высоту еще по крайней мере на один этаж. Босх еще поводил биноклем туда-сюда, надеясь увидеть что-нибудь интересное, но глаз больше ни за что не цеплялся.

— Дай я взгляну, — попросила Элеонор.

Босх передал ей бинокль, и она торопливо навела его на логотип «Кэнон».

— Я вижу, что от него через дорогу, за два квартала, находится отель «Полуостров». Там расположена одна из вертолетных взлетно-посадочных площадок.

Босх последовал за ее взглядом. Ему потребовалось некоторое время, чтобы без бинокля отыскать за гаванью вывеску отеля, ярко освещенную солнцем. Босх почувствовал, как вялость, не отпускавшая его после долгого перелета, начинает сменяться чувством азарта. Он вновь ощутил прилив адреналина.

Около здания с логотипом виднелась широкая дорога, уходящая на север, в глубину Цзюлуна.

— Что там за дорога рядом? — спросил он.

Элеонор не отрывала глаз от бинокля.

— Скорее всего Натан-роуд, — ответила она. — Это главная магистраль, проходящая с севера на юг. Ведет от гавани к Новой территории.

— Триады там действуют?

— Вне всякого сомнения.

Босх снова посмотрел в сторону Натан-роуд и Цзюлуна.

— Девять драконов, — прошептал он.

— Что? — переспросила Элеонор.

— Я считаю, что там ее и надо искать.

25

Босх и Мэделин обычно совершали экскурсии на Пик в вагончике канатной дороги, напоминавшей Босху лос-анджелесский фуникулер, курсирующий по маршруту «Полет Ангелов». Здесь же, у подножия Пика, рядом со зданием суда, располагался маленький парк, где его дочь любила гулять и развешивать тибетские молитвенные флажки.^[8] Эти разноцветные кусочки ткани весело трепыхались на ветру, словно белье на веревке. Мэделин объясняла Босху, что вывешивание такого флажка лучше, чем зажигание свечи в церкви, потому как эти лоскутики полощутся снаружи и символизируемые ими добрые намерения и пожелания разносятся ветром далеко и по всем направлениям.

Сейчас было не время вывешивать флажки. Дойдя до стоянки, они забрались в «мерседес» Суна и тронулись вниз, к району Ван Чаи. Гарри заметил, что одно из ответвлений дороги, по которой они ехали, приведет их прямиком к дому, где проживают Элеонор и Мэдди.

Он наклонился к сидящим впереди спутникам.

— Элеонор, давай сначала проедем мимо вашего дома.

— Зачем?

— Я забыл попросить тебя кое-что захватить. Паспорт Мэделин. И твой тоже.

— Зачем?

— Затем, что ее спасение — это только поддела. Я хочу, чтобы вы обе пожили в другом месте, пока все это не закончится.

— А как долго это продлится? — повернулась к нему Элеонор.

Босх явственно увидел в ее глазах обвинение. Ему хотелось избежать всех этих посторонних эмоций — сейчас в центре внимания должно быть спасение их дочери.

— Я не знаю, как долго. Просто давай возьмем паспорта, на тот случай если потом не будет времени.

Элеонор повернулась к Суну и стала резко что-то говорить ему по-китайски. Тот немедленно съехал на обочину и остановился. Потока машин за ними не было — для этого было слишком рано. Элеонор снова обратилась к Босху и решительно посмотрела ему в лицо.

— Хорошо, мы заедем за паспортами, — явно с трудом сдерживая эмоции, проговорила она. — Но если нам придется скрываться, то ни на минуту не воображай, что мы куда-то поедем вместе с тобой.

Босх кивнул. Ему было довольно и одной только этой уступки с ее стороны.

— Тогда, может, не помешает собрать пару сумок и уложить в багажник.

Она отвернулась, не удостоив его ответом. Тогда к ней повернулся Сун и заговорил по-китайски. Она ответила ему кивком, и они продолжили свой путь. Босху стало ясно, что она выполнит его просьбу.

Пятнадцать минут спустя Сун остановился перед двумя башнями-близнецами, прозванными местными «палочками для еды». Элеонор, не произнесшая за последние пятнадцать минут ни слова, решила протянуть пассажиру на заднем сиденье оливковую ветвь мира.

— Хочешь подняться со мной? Можешь сделать себе кофе, пока я буду собирать вещи. По-моему, кофе тебе не повредит.

— Кофе — это хорошо, но у нас нет вре…

— У меня растворимый.

— Тогда так и сделаем.

Сун остался в машине, а они направились к дому. «Палочки для еды» представляли собой две соединенные между собой башни овального сечения на горном склоне, возносившиеся над Хэппи-Вэлли на семьдесят три этажа. Это было самое высокое жилое здание во всем Гонконге — оно своего рода доминанта городского ландшафта. Элеонор и Мэделин переехали в эту квартиру шесть лет назад вскоре после прибытия в Гонконг из Лас-Вегаса.

Поднимаясь в скоростном лифте, Босх инстинктивно ухватился за поручень. Было неприятно осознавать, что под ногами лифтовая шахта в сорок четыре этажа глубиной.

Дверь лифта отворилась в маленький холл, ведущий к четырем квартирам, Элеонор отперла первую дверь направо.

— Кофе в шкафчике над мойкой. Я быстро.

— Хорошо. Хочешь чашечку?

— Нет, я выпила кофе в аэропорту.

Они вошли в квартиру, и Элеонор удалилась в спальню, а Босх прошел в кухню и стал готовить себе кофе. Он увидел кружку с надписью «Лучшая мама на свете» и выбрал ее. Кружка была расписана уже давно, и после многократного мытья в посудомоечной машине надпись изрядно поблекла.

Когда он вышел из кухни, прихлебывая бодрящий напиток, глазам его предстала живописная панорама. Квартира выходила окнами на запад, и из нее открывался потрясающий вид на Гонконг и гавань. Изредка бывая здесь, Босх не уставал любоваться этой картиной. Чаще же всего, приезжая сюда, он встречал свою дочь в вестибюле либо у школы после занятий.

Громадный белый круизный лайнер двигался через гавань в открытое море. Босх наблюдал за ним некоторое время, а потом увидел столь значимый для них логотип «Кэнон», размещенный на крыше здания в Цзюлуне. И это еще раз косвенно напомнило Гарри о его миссии. Босх двинулся по коридору на поиски Элеонор. Он нашел ее в спальне их дочери: плача, она собирала вещи в рюкзак.

— Не знаю я, что взять. Не представляю, сколько времени мы будем отсутствовать и что ей понадобится. Я даже не уверена, увидим ли мы ее когда-нибудь.

Плечи ее вздрагивали, и слезы текли по щекам. Босх положил руку ей на плечо, но женщина тотчас ее сбросила. Она не желала принимать от бывшего мужа никаких утешений. Резко застегнув молнию на рюкзаке, Элеонор вышла и унесла его с собой. Босх, оставшись в одиночестве, принялся оглядывать комнату.

Все горизонтальные поверхности здесь были заставлены подарками и сувенирами из поездок Мэдди в Лос-Анджелес и другие места. На стенах висели афиши фильмов и музыкальных групп. Столик в углу был завален шляпами, масками и переплетениями бус. Многочисленные мягкие игрушки, сохранившиеся с детских лет, сгрудились у подушек в изголовье кровати. Босху казалось, что, находясь в этой комнате без приглашения, он бесцеремонно вторгается в личный мир своей дочери.

На маленьком письменном столе стоял открытый ноутбук. Босх легонько ударил по клавише пробела, и через несколько мгновений экран ожил. В качестве «хранителя экрана» у дочери служило фото, сделанное в ее последний приезд в Лос-Анджелес: цепочка серфингистов, балансирующих на своих досках в ожидании очередной волны. Босх вспомнил, что тогда они ездили в Малибу, позавтракать в местечке под названием Мармелад, а потом наблюдали за серфингистами с ближайшего пляжа.

С компьютерной мышью соседствовала маленькая коробочка из резной кости. Она напомнила Босху резную рукоятку ножа, найденного им в сумке Чанга. У коробочки был такой вид, словно в ней предполагалось хранить что-то важное — например деньги. Он открыл ее и обнаружил там только резных нефритовых обезьянок на красном шнурке. Вынув эту причудливую гирлянду, Босх поднял ее повыше, чтобы рассмотреть. Она была не более двух дюймов длиной, и на конце ее имелось маленькое серебряное колечко, предназначенное, видимо, для того, чтобы можно было куда-то ее прикрепить.

— Ты готов?

Босх обернулся. В дверях стояла Элеонор.

— Я готов. Что это, серьга?

Элеонор подошла ближе, пригляделась.

— Нет, дети цепляют такие штуки на телефоны. Их можно купить на нефритовом рынке в Цзюлуне. У многих телефоны совершенно одинаковые, поэтому они и обвешивают их подобными штучками.

Босх кивнул и положил нефритовую подвеску обратно в костяную коробочку.

— Они дорогие?

— Нет, это дешевый нефрит. Стоит такая штука примерно один американский доллар, и дети то и дело их меняют. Пошли.

Босх в последний раз обвел взглядом кукольные владения своей дочери и уже на выходе прихватил с кровати подушку и сложенное одеяло.

— Возможно, она будет изнурена и захочет спать, — пояснил Босх, встретив удивленный взгляд Элеонор.

Стоя в лифте, Босх пытался удержать под мышкой с одной стороны подушку с одеялом, пахнущие шампунем его дочери, а с другой — один из рюкзаков.

— Ты взяла паспорта? — спросил Босх.

— Взяла, — ответила Элеонор.

— Можно спросить тебя кое о чем?

— О чем?

Казалось, он внимательно рассматривает аппликации лошадок на одеяле.

— Насколько ты доверяешь Суну Йи? После того как мы обзаведемся пушкой, стоит ли ему оставаться с нами?

— Я уже сказала: тебе не надо насчет него беспокоиться, — без колебаний ответила Элеонор. — Я полностью ему доверяю, и он останется с нами. Он останется со мной.

Босх кивнул. Элеонор подняла взгляд на цифровой дисплей, информирующий о номерах проезжаемых этажей.

— Я доверяю ему на все сто, — добавила она. — И Мэдди тоже.

— Каким образом Мэдди…

Он осекся. Он вдруг понял, что она имеет в виду. Сун был тем самым мужчиной, о котором говорила Мэделин. Они с Элеонор были вместе.

— Теперь ты понял? — спросила она.

— Да, я понял, — ответил он. — Но ты уверена, что Мэделин ему доверяет?

— Да, уверена. Если она говорила тебе что-то другое, то, значит, просто старалась завоевать твою симпатию. Она девочка, Гарри. Она знает, как манипулировать людьми. Признаю, ее жизнь была немного… нарушена моей связью с Суном Йи. Но она видела от него лишь проявления доброты и уважения. Ревность у нее пройдет. Если мы ее вернем, конечно.

Сун Йи ждал их с машиной на подъездном круге перед зданием. Гарри и Элеонор положили рюкзаки в багажник, но подушку и одеяло Босх забрал с собой на заднее сиденье. Сун завел мотор, и они поехали дальше вниз по Стаббз-роуд в Хэппи-Вэлли, направляясь в Ван Чаи.

Босх старался выкинуть из головы разговор в лифте. Бесполезно было сейчас думать об этом — вряд ли это поможет в деле спасения Мэделин. Но было трудно контролировать свои чувства. Тогда, в Лос-Анджелесе, дочь поведала ему, что у Элеонор есть мужчина. Да и у него самого со времен их развода бывали женщины. Но оказаться с этой реальностью лицом к лицу здесь, в Гонконге, — совсем другое дело. И вот сейчас он ехал вместе с женщиной, которую в каком-то смысле до сих пор продолжал любить, и ее новым мужчиной. Принять это было нелегко.

Гарри, бросив взгляд через спинку сиденья на Суна, какое-то время приглядывался к тому, как тот держится. Чувствовалось, что этот человек не был здесь просто статистом, наемным телохранителем. Для него тоже на карту было поставлено что-то личное. Таким образом, это делало его ценным участником предстоящей операции. Если его дочь может доверять этому человеку, значит, и Босх может. Остальное же он сумеет не принимать во внимание.

Словно почувствовав на себе его взгляд, Сун обернулся и тоже посмотрел на Босха. И хотя глаза его были заслонены темными очками, Босх мог с уверенностью сказать: Сун оценил ситуацию и понял, что отныне между ними нет неясностей.

Босх кивнул ему. Не то чтобы одобрительно. Это было просто молчаливое послание. Уведомление, что он понимает: все они находятся в одной лодке.

26

Ван Чаибыл одним из тех районов Гонконга, в котором жизнь никогда не замирала с наступлением ночи. Здесь все может произойти и все можно купить — надо лишь назначить подходящую цену. Буквально все. Босх знал, что, если ему понадобится не обычный ствол, а, скажем, некая замысловатая стрелялка с лазерным прицелом, он сможет реализовать это свое желание. Разумеется, наличествовало и многое другое — например, наркотики или обилие всякого рода женщин, в чем без особого труда можно было бы убедиться, посетив стриптиз-бары и музыкальные клубы на Локхарт-роуд.

Было восемь тридцать, и уже полностью рассвело, когда они въехали на эту веселую улицу. Многие клубы все еще работали; шторки прикрывали свет в окнах, но неоновые огни рекламы ярко горели над ними в дымном воздухе. На улице было влажно и душно. Изломанные отражения неоновых огней причудливо отражались в мостовой и ветровых стеклах выстроившихся у обочин такси.

Стояли на своих постах зазывалы и вышибалы, а на табуретках сидели торговки, приглашая пешеходов и автомобилистов уделить внимание их товару. Мужчины в местами помятых костюмах, с походкой, несколько расшатанной, скорее всего вследствие злоупотребления алкоголем или наркотиками, затравленно озираясь, тащились по тротуару. Припаркованные вторым рядом, за красными таксомоторами случайные «роллс-ройсы» и «мерседесы» стояли со включенными моторами в ожидании солидных клиентов.

Почти перед каждым заведением имелась урна для сожжения жертвоприношений, должных умилостивить голодных духов. Во многих пылало пламя. Босх увидел женщину в шелковом халате с красным драконом на спине, стоявшую у дверей клуба под названием «Красный дракон». Она высыпала в вырывающиеся из урны языки пламени нечто очень похожее на гонконгские доллары. Видно, не очень-то она хотела ударить в грязь лицом при встрече с духами, подумал Босх. Тут уж надо быть на высоте. Подделки не пройдут.

Дым и чад, смешиваясь с запахом жареного, проникал в машину, несмотря на закрытые окна. К этой линейке добавился еще какой-то резкий и в то же время труднораспознаваемый запах — вроде тех, что ему иногда приходилось вдыхать в ведомстве коронера. Не в силах больше терпеть, он начал дышать ртом. Элеонор опустила солнцезащитный щиток, чтобы увидеть его в отражение.

— Гвай лэнг го, — сказала она по-китайски.

— Не понял?

— Желе из черепахового панциря. Они варят его здесь по утрам. Продают в аптеках.

— Силен запах.

— Мягко говоря. Если ты столь восприимчив к нему, тебе стоит попробовать как-нибудь и само снадобье. Оно, как считают, помогает от всех недугов.

— Нет уж, я лучше воздержусь.

Они проехали еще два квартала. Заведения здесь были поменьше и казались еще более убогими и сомнительными. Неоновые вывески выглядели более яркими и кричащими, равно как и приукрашенные подсветкой витринки с изображениями особ, терпеливо поджидающих посетителей внутри. Сун припарковался вторым рядом возле такси, стоявшего у перекрестка, куда выходили фасады клубов и закусочной, специализировавшейся на приготовлении лапши; та уже была открыта и полна народу.

Сун расстегнул ремень безопасности и открыл дверь. Босх сделал то же самое.

— Гарри, — предостерегла его Элеонор.

Сун обернулся к Босху.

— Вы оставайтесь на месте, — сказал он.

Босх вопросительно посмотрел на него:

— Вы уверены? У меня есть деньги.

— Не надо денег. Ждите здесь.

Сун вышел и захлопнул дверцу. Босх закрыл свою и остался в машине.

— В чем дело?

— Сун Йи переговорит с другом насчет пистолета. Эта сделка не подразумевает денег.

— Тогда что она подразумевает?

— Взаимные услуги.

— Сун Йи член триады?

— Нет, тогда бы он не получил работу в казино. И я не была бы с ним.

Босх не был так уж уверен, что работа в казино несовместима с членством в триаде. Порой наилучший способ узнать своего врага — это взять его на работу.

— Он состоял в триаде?

— Я не знаю. Сомневаюсь. От них так просто не уходят.

— Но ведь он достает оружие через человека из триады, верно?

— Этого я тоже не знаю. Послушай, Гарри, ты просил достать оружие — мы делаем это. Я не думала, что возникнут все эти вопросы. Тебе нужен пистолет или нет?

— Да, нужен.

— Ну так мы делаем все, что для этого требуется. А вот Сун Йи, могу добавить, рискует при этом своей работой и свободой. Законы, регулирующие торговлю оружием, здесь очень суровы.

— Я понимаю. Больше никаких вопросов. Спасибо вам за помощь.

В наступившей тишине слышалась приглушенная пульсирующая музыка, доносящаяся из-за завешенных окон какого-то клуба, а может, даже всех, что расположились поблизости. Через ветровое стекло Босх видел, как Сун подошел к трем мужчинам, стоявшим перед ближайшим клубом. Как это было принято в Ван Чаи, вывеска над входом содержала китайское название заведения и его английский эквивалент: «Желтая дверь». После короткого разговора Сун невозмутимо распахнул свой пиджак, демонстрируя отсутствие оружия. Один из мужчин быстро, но умело обхлопал Суна сверху донизу, а затем ему было позволено пройти за желтую дверь.

В течение последующих десяти минут Элеонор хранила молчание. Босх понимал, что ее переполняет страх за дочь и что она обозлена на него за расспросы, но ему требовалось знать больше о сложившейся ситуации.

— Элеонор, ты только не злись на меня, хорошо? Позволь мне сказать кое-что. Насколько можно судить, пока мы еще полагаемся на эффект внезапности. С точки зрения людей, захвативших Мэдди, я все еще нахожусь в Лос-Анджелесе, весь погруженный в раздумья о том, отпустить ли мне их парня на волю или нет. И если Сун Йи все-таки отправляется к триадам, чтобы добыть мне оружие, разве не придется ему рассказать им, кто в кого собирается стрелять? Не получится ли так, что парень, предоставивший его, развернется потом на сто восемьдесят градусов и просветит на сей счет бандюганов на той стороне гавани, в Цзюлуне? Мол, смотрите, какие люди к нам приехали; в общем, принимайте гостей.

— Нет, Гарри, — отмахнулась она. — Здесь все будет прокручено по другой схеме.

— Хорошо, но по какой?

— Я уже объясняла: Сун Йи просит оказать услугу взамен ранее оказанной. Вот и все. Он не обязан предоставлять никакой информации, так как человек, что скинет ему ствол, у него в долгу. Вот как это устроено. Понятно?

Босх не отрывал пристального взгляда от дверей клуба в надежде на то, что они вот-вот распахнутся и появится Сун.

— Понятно.

Еще пять минут прошло в напряженном молчании, а потом Босх увидел наконец, как Сун выходит из желтой двери. Но вместо того чтобы направиться к машине, он пересек улицу и зашел в закусочную, где подавали лапшу. Босх пытался проследить за ним, всматриваясь сквозь стеклянные витрины, но отблески неона сводили все его старания на нет. Вскоре Сун потерялся из виду.

— И что? Теперь он пошел подкрепиться? — спросил Босх.

— Сомневаюсь, — ответила Элеонор. — Вероятно, его туда направили.

Босх понимающе кивнул: конспирация. Через пять минут из закусочной вышел Сун с перетянутой двумя резиновыми лентами полистироловой упаковкой лапши навынос. Он нес ее осторожно, плашмя, как бы стараясь не расплескать находящуюся внутри тарелку. Он подошел к машине и сел в нее. Не говоря ни слова, передал упаковку на заднее сиденье, Босху.

Опустив коробку пониже, Босх снял с нее обертку и открыл, а Сун тем временем стронул «мерседес» с обочины. В коробке оказался средних размеров пистолет из вороненой стали. И больше ничего — ни запасной обоймы, ни патронов. Просто пистолет и то, что в нем.

Босх отбросил упаковку и взвесил пистолет на руке. На вороненой стали не было ни марки, ни клейма. Только номера серии и образца. Но отштампованная на рукоятке пятиконечная звезда указывала на то, что это «блэк стар» — изделие, произведенное в Китае. Время от времени Босху приходилось иметь дело с этими штуками в Лос-Анджелесе. Они десятитысячными партиями изготавливались для китайских вооруженных сил, но в конечном счете всевозрастающая их часть оказывалась в нелегальном обороте и переправлялась через океан, в Америку. Немалое же их количество, очевидно, оставалось в Китае и попадало в Гонконг.

Босх зажал пистолет между коленями и извлек обойму. В ней в два ряда было уложено пятнадцать девятимиллиметровых патронов типа «парабеллум». Он извлек их и положил в держатель для чашки на подлокотнике, затем достал из ствола шестнадцатый патрон и добавил к остальным.

Босх посмотрел в прицел, фокусируясь на цели. Заглянул в казенную часть, ища какие-либо признаки ржавчины, а затем осмотрел ударник и выбрасыватель. Проверил несколько раз, как функционирует спусковой крючок и механизм в целом. Оружие было как будто в полном порядке. Затем, перезаряжая обойму, Босх осмотрел поочередно каждый патрон, ища приметы коррозии или того, что боеприпасы имеют какой-то дефект или что их срок годности уже истек. Но ничего такого не обнаружилось.

Он вставил обойму на место и дослал первый патрон в ствол. Затем снова извлек ее, ввел последний патрон в казенную часть и еще раз собрал пистолет. Итак, на все дела у него было шестнадцать патронов.

— Доволен? — раздался голос Элеонор с переднего сиденья.

Босх оторвал взгляд от оружия и увидел, что они находятся на въезде в туннель Кросс-Харбор, уходящий под гавань и прямиком выводящий их в Цзюлун.

— Не вполне. Не люблю идти на дело, имея при себе неопробованное оружие. Нельзя исключить того, что боек у этой штуки спилен и может случиться так, что, когда мне вздумается пальнуть по кому-нибудь, я буду тянуть пустышку.

— Ну тут уж ничего не поделаешь. Тебе остается просто поверить Сун Йи.

Для выходного дня машин в двухполосном туннеле было не много. Они проехали самый глубокий отрезок пути и начали выбираться по наклонной плоскости на побережье Цзюлуна. По дороге он слышал несколько хлопков, произведенных неотрегулированными карбюраторами такси. Босх обмотал одеялом левую руку с пистолетом. Обернувшись, он установил, что позади, в зоне видимости, машин не было, потому что они еще не достигли самой глубокой точки туннеля.

— Чья все-таки эта машина? — спросил он.

— Она принадлежит казино, — пояснила Элеонор. — Я ее одолжила. А что?

Босх опустил окно и прижал дуло к подушке, надеясь на то, что она сработает как своего рода глушитель. Он выстрелил дважды — стандартное двойное нажатие, всегда применяемое им при проверке пистолета. Выбив искры и мелкие осколки, пули рикошетом отскочили от облицованных плиткой стен туннеля.

Даже с заглушающей прокладкой у дула выстрелы отозвались в машине громким эхом, причем она слегка вильнула — это Сун оглянулся назад, на мгновение забыв про руль.

— Какого черта ты вытворяешь?! — вскричала Элеонор.

Босх бросил подушку на пол и поднял стекло. В машине запахло горелым порохом, но зато снова воцарилась тишина. Он развернул одеяло и проверил оружие. Оно выстрелило легко, без помех. Теперь у него оставалось только четырнадцать пуль, но он был полностью готов к бою.

— Я должен был убедиться, что пистолет работает, — пояснил он. — Зачем иметь при себе оружие, если ты в нем не уверен.

— Ты сумасшедший? Ты мог погубить нас всех еще до того, как мы успели бы что-то сделать!

— Если ты не будешь кричать, а Сун Йи — дергаться, все, думаю, будет в порядке.

Босх наклонился вперед и засунул оружие за пояс. Было приятно ощущать его теплое прикосновение к коже. Впереди, в конце туннеля, забрезжил свет. Они приближались к Цзюлуну.

Наступала пора действовать.

27

Туннель вывел их в Цим Ша Цуи, центральную, прибрежную часть Цзюлуна, а минут через пять Сун свернул на Натан-роуд. Это был широкий, четырехполосный, бульвар, по сторонам которого тянулись на сколько хватает глаз высотные здания. Их первые два этажа были отведены под торговые и ресторанные комплексы, а этажи над ними — под офисы и жилые помещения. Множество видеоэкранов и пестрота неоновых вывесок на китайском и английском языках создавали впечатление гигантского калейдоскопа. Тут были и старомодные аляповато-примитивные постройки в колониальном стиле, и сверкающие конструкции из стекла и стали, свидетельствующие о нынешнем процветании.

Босху из машины было невозможно узреть, куда вел этот уходящий вдаль коридор. Он опустил стекло и высунулся, стараясь высмотреть логотип «Кэнон», их первый ориентир. Но, не обнаружив его, втянул голову назад и опустил стекло.

— Сун Йи, остановите машину.

Сун посмотрел на него в зеркало заднего обзора.

— Остановить здесь?

— Да. Мне ничего отсюда не видно. Я должен выйти.

Сун взглянул на Элеонор, желая, видимо, получить подтверждение этой просьбы.

— Мы выйдем. Найди место, где припарковаться, — выразила та свое согласие.

Сун подогнал машину к тротуару, Элеонор и Босх вышли. Он уже вынул из рюкзака фото и держал наготове. Сун тем временем отъехал. Утро было уже в самом разгаре, и улицы заполнились людьми. В воздухе стоял дым и запах горелого. Голодные духи витали над городом, сверкающим неоном, зеркальным стеклом и гигантскими плазменными экранами, демонстрирующими безмолвные скачкообразно двигающиеся картинки и отрывистый видеомонтаж.

Босх сверился с распечаткой, а затем, подняв голову, обвел взглядом силуэты зданий, резко выделяющиеся на фоне неба.

— Где же логотип? — спросил он.

— Гарри, ты перепутал направление, — заметила Элеонор.

Она положила руки ему на плечи и развернула его.

— Вспомни, все должно быть перевернуто задом наперед.

Она очертила пальцем линию над зданием, перед которым они стояли. Босх взглянул туда вслед за ней. Логотип «Кэнон» находился прямо у них над головой, но под таким углом, что заметить его было непросто. Босх не отрываясь смотрел на нижнюю кромку щита. Тот медленно поворачивался.

— Есть, вижу, — с угрюмой решительностью проговорил он. — Начнем прямо отсюда.

Он снова взглянул на фотографию, сверяясь.

— Нет, пожалуй, надо пройти чуть дальше, по крайней мере еще на квартал от гавани.

— Давай подождем Сун Йи.

— Позвони ему и скажи, куда мы идем, — явно теряя терпение, проговорил Босх и двинулся вперед.

— Ну хорошо, хорошо. — Элеонор ничего не оставалось, как последовать за ним.

Она достала телефон и стала вызванивать Суна. Босх и на ходу не отрывал глаз от зданий, выискивая на стенах кондиционеры. Квартал, вдоль которого они шли, состоял из нескольких зданий. Шагая задрав голову, Гарри несколько раз едва не столкнулся с другими пешеходами. Похоже, здесь не существовало негласного договора держаться правой стороны. Люди двигались как попало, и Босху приходилось проявлять немалую осмотрительность, чтобы избегать столкновений. Ни с того ни с сего люди, движущиеся перед ним, вдруг перемещались влево или вправо, и Босх раз чуть не налетел на лежащую на тротуаре старуху. Она с мольбой в глазах сжимала в руках корзинку для милостыни. Босх сумел вовремя отклониться и потянулся в карман за деньгами.

Элеонор тут же тронула его за руку.

— Нет. Говорят, что все подаяния в конце дня забирают триады.

Босх не стал спорить. Он по-прежнему был сосредоточен на предстоящих действиях. Пройдя пару кварталов, Босх смог удостовериться в том, что еще один фрагмент пазла занял свое место. Через дорогу был вход на станцию гонконгской подземки — стеклянный павильон, ведущий к эскалаторам, доставляющим пассажиров на платформы.

— Постой, — обратился Босх к Элеонор, останавливаясь. — Мы близко.

— Что там такое?

— Гонконгский метрополитен. Помнишь, шум слышен на видеотреке.

Словно по заказу, поднялся нарастающий свист вырывающегося наружу воздуха — это на подземную станцию въезжал поезд. Казалось, его появление сопровождается нарастающим шумом прибоя. Босх посмотрел на распечатку в своей руке, а потом — наверх, на здания.

— Давай перейдем улицу.

— Не лучше ли сперва дождаться Суна Йи? Я не могу объяснить ему, где нас встречать, если мы непрерывно движемся.

— Сначала перейдем на ту сторону.

Оказавшись на другой стороне улицы, Босх заметил у входа в подземку нескольких одетых в лохмотья женщин, выпрашивающих мелочь. Из станции выходило больше людей, чем спускалось в нее. Цзюлун прямо на глазах наполнялся народом. Воздух был душным и влажным, и Босх чувствовал, как рубашка липнет к спине.

Он огляделся и посмотрел наверх. Они находились в зоне старой застройки. Ощущение было такое, словно перешел из первого класса авиалайнера в эконом-класс. Здания в этом квартале и дальше по улице были ниже — всего этажей в двадцать — и в худшем состоянии, чем те, что находились ближе к гавани. Окна были или открыты, или увешаны индивидуальными агрегатами для кондиционирования воздуха. Он почувствовал, как в нем закипает адреналин.

— О'кей, это здесь. Она в одном из этих зданий.

Он шагнул вперед, чтобы отойти подальше от толпы и неумолкаемого гула голосов у входа на станцию. При этом Гарри не сводил глаз с верхних уровней окружающих зданий. Они находились в некоем глубоком бетонном каньоне, и где-то там, наверху, в одной из его расщелин предстояло найти его пропавшую дочь.

— Гарри, стой! Я только что сказала Суну Йи, чтобы он встречал нас у входа в подземку.

— Дождись его. Я сейчас подойду.

— Нет, я иду с тобой.

Босх остановился и снова сверился с фотографией. Но та не содержала сколь-нибудь определенной подсказки, наводящей на более-менее конкретный адрес. Он чувствовал, что находится где-то близко к цели, но ему нужно было, чтобы какой-то внешний фактор подтолкнул его к ней, иначе придется действовать практически наугад. При виде окружавших его бесчисленных окон в голову начали закрадываться всякие капитулянтские мысли, сводящиеся к тому, что заключительная часть его поисков неосуществима. Чтобы найти свою дочь, он преодолел более семи тысяч миль, но тем не менее и сейчас был примерно так же беспомощен, как и те воплощающие отчаяние женщины, что выпрашивают милостыню на тротуаре.

— Дай мне взглянуть на фото, — попросила Элеонор.

Босх протянул ей распечатку.

— Там больше ничего нет. Все эти здания выглядят одинаково.

— Ладно, все-таки дай мне взглянуть.

Она смотрела внимательно, не спеша, и Босху казалось, что она сбрасывает двадцать лет и вновь возвращается в те времена, когда еще была агентом ФБР. Прищурившись, Элеонор анализировала фотографию именно как агент, а не как мать пропавшей девочки.

— Так, — сказала она. — Здесь должно что-то быть.

— Я думал, что это будут кондиционеры, но они здесь на каждом окне.

Элеонор кивнула, не отрывая глаз от фото. Как раз в этот момент подоспел Сун Йи, раскрасневшийся от несколько утомивших его поисков. Элеонор ничего ему не сказала, только слегка повернула к нему листок с распечаткой. Они достигли той степени близости в своих отношениях, когда могли понимать друг друга без слов.

Босх отвернулся и углубился в созерцание Натан-роуд. Было ли то движение сознательным или случайным — он и сам не осознавал. Видимо, он поступил так инстинктивно, не желая лишний раз убеждаться в необратимости утраты. Из этой грустной задумчивости его вывел возглас Элеонор:

— Постойте. Здесь же есть закономерность.

Босх обернулся.

— Ты о чем?

— У нас есть шанс, Гарри. Я уверена, тут прослеживается некая закономерность, и она приведет нас прямо в ту комнату.

Босх почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Он придвинулся ближе к Элеонор, чтобы получше рассмотреть фото.

— Ну-ка покажи! — еле сдерживая нетерпение, проговорил он.

Элеонор указала на фото и провела пальцем вдоль отразившейся в окне линии кондиционеров.

— В доме, являющемся объектом наших поисков, не каждое окно имеет кондиционер. В некоторых комнатах, как вот в этой, просто открыты окна. Смотри, есть определенная система, определенная последовательность. Мы видим только часть ее, потому что не знаем, где находится эта комната по отношению ко всему зданию.

— Она скорее всего в центре. Анализ акустических шумов выявил приглушенные голоса, обрывающиеся при входе людей в лифт, находящийся, вероятно, в середине здания.

— Хорошо. Это нам поможет. Итак, представим себе, что окна — это тире, а кондиционеры — точки. В этом отражении мы видим порядок расположения кондиционеров, характерный для того этажа, на котором находится Мэдди. Начинаем с предполагаемой комнаты: тире, затем точка, точка, тире, точка, тире.

Она постукивала ногтем по каждому звену этой схемы.

— Так что мы должны руководствоваться этой логикой. Смотрим вверх, на окрестные здания, и ищем такое же чередование, глядя слева направо.

— Тире, точка, точка, тире, точка, тире, — повторил Босх. — Окна — это тире.

— Правильно, — подтвердила Элеонор. — Поделим здания между собой? Благодаря грохоту подземки мы знаем, что это где-то рядом.

Она повернулась и подняла голову, окидывая взглядом здания, тянущиеся вдоль улицы. Босх сразу же воспринял как нечто неприемлемое предложение разделить проверку зданий. Он не успокоится, пока сам не протрясет каждое из них. Но он сдержался. Все-таки именно Элеонор обнаружила эту систему и совершила прорыв в поисках. Значит, он должен сыграть по ее правилам.

— Ну что же, приступим к делу. Какой дом мне взять?

— Бери вон тот, — показала она. — Я возьму вот этот, а ты, Сун Йи, проверь вон тот. Когда закончите, переходите к смежному зданию. Не будем останавливаться, пока не найдем. Начинаем сверху. Из фото мы знаем, что комната расположена высоко.

Босх признал, что она права. Так поиск пойдет быстрее, чем подразумевалось его планом. Войдя в отведенное ему для поиска здание, он начал с верхнего этажа, без особых задержек двигался вниз, пробегая глазами туда-сюда, этаж за этажом. Элеонор и Сун делали то же самое, обрабатывая свои объекты.

Полчаса спустя, когда Босх осматривал уже третье здание, поступил звонок от Элеонор:

— Нашла!

Босх поспешил к ней. Она стояла, указывая рукой наверх и отсчитывая этажи здания на противоположной стороне улицы. Вскоре к ним присоединился и Сун.

— Четырнадцатый этаж. Все начинает складываться правее середины. Тут ты был прав, Гарри.

Босх считал этажи, взгляд его поднимался все выше, не отставали от этого процесса и надежды.

Так он добрался до четырнадцатого этажа и опознал искомую схему. Ей соответствовала правая половина из имевшихся здесь двенадцати окон.

— Это здесь!

— Погоди минуту. Пока установлено только одно совпадение. Не исключено, что потребуется проверка и по другим позициям. Мы должны продолжить…

— Я не стану ждать. Вы продолжайте. Если найдете еще одно совпадение, позвоните мне.

— Нет, нам нельзя разделяться.

Босх решил сосредоточиться на окне, показавшемся именно тем, в котором на видео отразилась часть улицы. Подозрение усиливало то, что оно было закрыто.

Он взглянул на главный подъезд. Первые два этажа здания были заняты торговыми и коммерческими заведениями. По всему его периметру шла полоса торговых знаков и вывесок, включающая в себя два больших цифровых экрана. Над всем этим на фасаде было выведено название здания — сверкающими позолотой английскими буквами и китайскими иероглифами:

Главный подъезд был широким, как гаражные ворота. В его проеме Босх увидел короткий лестничный марш, ведущий к площадке, чем-то напоминающей многолюдный зал ожидании вокзала.

— Да это же «Чунцин-мэншнз», — пояснила Элеонор, словно узнавая здание.

— Ты имеешь представление об этом заведении? — спросил Босх.

— В общем, да, хотя никогда не была. Так или иначе, все знают про «Чунцин-мэншнз».

— А что это такое?

— Это плавильный котел. Самое дешевое место в этом городе, где может остановиться приезжий, и первое прибежище для каждого иммигранта из стран третьего и четвертого миров, прибывающего в Гонконг. Каждые пару месяцев читаешь о том, что кого-то здесь, вот по этому самому адресу, арестовали, застрелили или зарезали. Это что-то вроде постмодернистской Касабланки — все в одном здании.

— Идем.

Босх, словно вброд через реку, двинулся через улицу, решительно вклиниваясь в медленно движущийся поток машин, вынуждая таксистов останавливаться и сигналить.

— Гарри, что ты делаешь? — закричала ему вслед Элеонор.

Босх продолжал переходить улицу и вскоре уже поднимался по ступенькам к дверям небоскреба. У него было такое чувство, будто он ступает на чужую планету.

28

Первое, что поразило Босха, когда он оказался на первом этаже «Чунцин-мэншнз», — это запах: крепкий дух специй и жареного ударил в ноздри. Тем временем глазам его, привыкшим к весьма скудному освещению, явились узкие лабиринты рынка. Торговля еще шла вяло, но кругом уже сновали торговцы и покупатели. Узкие, метра в два шириной, ларьки и палатки предлагали все: от наручных часов и сотовых телефонов до газет на любом языке и продуктов на любой вкус. Здесь царила нервозная и напряженная атмосфера, как-то исподволь побуждавшая Босха каждые несколько секунд озираться по сторонам. Он постоянно испытывал позыв проверить, что там делается у него за спиной.

Он пробился в центральную часть и оказался перед рядами лифтов. В ожидании их стояла очередь человек в пятнадцать, и Босх заметил, что один из лифтов открыт, но явно не действует. Очередь регулировали два охранника, следя за тем, чтобы каждый направляющийся наверх имел ключ от комнаты либо сопровождался кем-то из обитателей дома. Над дверью функционирующего лифта имелся видеоэкран, показывающий, что делается у него внутри. Лифт был заполнен, словно банка сардин.

Босх, уставившись в экран, размышлял о том, как ему подняться на четырнадцатый экран. Вскоре подошли Сун и Элеонор, бесцеремонно схватившая его за руку.

— Гарри, довольно изображать героя-одиночку! Не убегай больше!

Босх посмотрел на бывшую жену. В глазах ее он увидел не гнев, а страх. Она боялась, что придется одной, без него, столкнуться с тем, что ждет их на четырнадцатом этаже, и хотела подстраховаться.

— Я просто не хочу терять темп, — ответил Босх.

— Ну так не теряй его вместе с нами, а не без нас. Итак, мы поднимаемся?

— Для этого неплохо бы иметь ключ от квартиры.

— Тогда надо снять номер.

— Как это сделать?

— Я не знаю.

Элеонор вопрошающе взглянула на Суна.

— Нам бы подняться.

Больше она ничего не сказала, но сигнал достиг цели. Тот кивнул и вывел их из лифтового холла в лабиринт прилавков и ларьков. Вскоре они подошли к ряду конторок с вывесками на многих языках.

— Вы можете снять здесь комнату, — объяснил Сун. — Здесь представлены разные отели.

— Вы имеете в виду, в этом здании? — спросил Босх.

— Да, именно. Обращайтесь вот сюда.

Он указал в сторону конторок. До Босха дошло: внутри здания расквартировано много разных отелей, и они конкурируют между собой за предоставление дешевых комнат малоимущим приезжим. Некоторые, судя по письменам на вывесках над конторками, предназначались для приезжих из весьма экзотических стран.

— Спросите, какой отель соответствует четырнадцатому этажу, — попросил он.

— Тут, на четырнадцатом этаже, ничего нет.

— Тогда справься о пятнадцатом. Какой там отель?

Сун прошелся по конторкам, пообщался с клерками и, задержавшись у столика одного из них, помахал рукой Босху и Элеонор.

— Здесь.

Босх взял в оборот нужного человечка за конторкой. Тот имел такой вид, словно провел здесь лет сорок. Его колоколообразное туловище, казалось, срослось с табуретом, на котором он восседал. Клерк курил сигаретку, вставленную в четырехдюймовый мундштук из резной кости. Видимо, не любил, когда дым попадает в глаза.

— Вы говорите по-английски? — спросил Босх.

— Да, я владею английским, — утомленно ответил человек на табуретке.

— Хорошо. Нам нужна комната на четыр… на пятнадцатом этаже.

— Вам всем? Одна комната?

— Да, одна комната.

— Нет, одну нельзя. Только на двух персон.

Босх сообразил: ему дают понять, что максимальная вместимость каждого номера — два человека.

— Тогда дайте мне два номера на пятнадцатом.

— Ну так берите.

Администратор одним движением передвинул по прилавку планшет с зажимом для бумаги. К нему была приторочена ручка на пружинке, а под скрепкой находилась тонкая пачка регистрационных бланков. Босх торопливо нацарапал свое имя и адрес и подтолкнул планшет обратно.

— Удостоверение личности, паспорт.

Босх достал паспорт, и человек за конторкой его проверил. Он записал номер на листке бумаги для заметок и вернул паспорт.

— Сколько? — спросил Босх.

— На сколько времени вы останавливаетесь?

— На десять минут.

Администратор обвел глазами их всех троих, стараясь сообразить, что означает ответ Босха.

— Ну давай шевелись, — нетерпеливо произнес Босх. — Сколько?

И потянулся в карман за наличными.

— Двести американских.

— У меня нет американских. У меня гонконгские.

— За две комнаты тысяча пятьсот.

Сун шагнул вперед и остановил Босха:

— Нет, слишком много.

Он весьма оживленно что-то выговаривал клерку, видимо, пытаясь призвать к проявлению сознательности в отношении Босха, но Гарри было все равно. Для него значение имело время, а не деньги. Он отделил от своей пачки пятнадцать сотен и швырнул на стойку.

— Ключи! — потребовал он.

Администратор отделался от Суна и крутанулся вокруг своей оси к двойному ряду ячеек у себя за спиной. Пока он выбирал из гнезд два ключа, Босх взглянул на Суна и, словно извиняясь, пожал плечами.

Но когда Босх протянул руку за ключами, служащий их придержал.

— Залог за ключ — одна тысяча.

Босх понял, что лучше бы ему было не обнаруживать свою наличку. Он быстро вытащил ее снова, на сей раз держа под конторкой, и, отсчитав еще несколько банкнот, с ожесточением швырнул на стойку. Потом забрал ключи и зашагал к лифтам.

Ключи от комнат были старомодными медными штуковинами, прицепленными к красным пластмассовым ромбовидным брелокам, исписанными китайскими иероглифами и отмеченными номерами: 1503 и 1504. По дороге к холлу Босх отдал один из ключей Суну.

— Ты с ним или со мной? — бросил он Элеонор.

Очередь у лифтов заметно выросла. Сейчас в ней было больше тридцати человек, и экран над головой показывал, что охранники каждый раз набивают в лифт от восьми до десяти человек в зависимости от габаритов жильцов. Самые длинные пятнадцать минут в своей жизни Босх провел в ожидании этого лифта. Элеонор, чтобы унять тревожное нетерпение, завела непринужденный разговор:

— Когда поднимемся, как будем действовать? Какой у тебя план?

Босх покачал головой:

— Нет у меня никакого плана. Будем действовать по обстоятельствам.

— Как это? Мы что, будем стучать во все двери?

Босх покачал головой и снова поднес к глазам распечатку.

— Нет, так как мы практически точно знаем, какая комната нам нужна. Из этого снимка видно, что их окно седьмое по той стороне, что выходит на Натан-роуд. Когда приедем на этаж, вломимся в седьмую дверь с краю.

— Вломимся?

— Я не собираюсь соблюдать этикет, Элеонор.

Охранник проверил у Босха ключ и пропустил их с Элеонор к двери лифта, однако затем выставил вперед руку, отсекая их от Суна. Лифт был набит до отказа.

— Гарри, давай подождем, — предложила Элеонор. — Поедем на следующем.

Босх втиснулся в лифт и обернулся. Он посмотрел на Элеонор, потом — на Суна.

— Вы ждите, если хотите. Я не стану.

Элеонор на миг заколебалась, а затем шагнула в лифт вслед за Босхом. Когда дверь начала закрываться, она крикнула что-то Суну по-китайски.

Босх посмотрел на цифровой индикатор этажей.

— Что ты ему сказала?

— Что мы будем ждать его на пятнадцатом.

Босх ничего не сказал. Для него это не имело значения. Он старался взять себя в руки, замедлить дыхание. Готовил себя к тому, что ждет его на пятнадцатом.

Лифт тащился медленно. В нем пахло потом и рыбой. Босх старался дышать ртом, вполне осознавая, что тоже вносит свою лепту в этот запах: в последний раз он принимал душ в пятницу утром, в Лос-Анджелесе. Сейчас ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

Подъем на лифте оказался даже более мучительным, чем его ожидание. Наконец на пятой остановке дверь отворилась на пятнадцатом этаже. К тому времени в лифте остались только Босх, Элеонор и еще двое мужчин, нажавшие на шестнадцатый. Гарри бросил на мужчин быстрый взгляд, а затем пробежал пальцем вниз по ряду кнопок, предшествовавших той, что была отмечена числом «15». Это означало, что по дороге вниз лифт остановится много раз. Он вышел первым, с левой рукой, заведенной за поясницу, готовый выхватить пистолет в тот же миг, как возникнет необходимость. Элеонор последовала за ним.

— Я так понимаю, мы не намерены ждать Суна Йи? — сказала она.

— Я — нет, — ответил Босх.

— Он должен быть здесь!

Босх резко повернулся к ней.

— Нет, не должен.

Она, конечно, уступила. Было не время препираться. Босх отвернулся от нее и постарался сориентироваться на местности. Ниша лифта находилась в центре холла, имеющего форму буквы «Н». Он двинулся по коридору, идущему, как он полагал, вдоль стороны, выходящей на Натан-роуд, отсчитывая двери. Насчитав на фасадной стороне коридора двенадцать, Босх направился к седьмой, на ней значился номер 1514. Он почувствовал, как его охватил охотничий азарт и сердце забилось в ускоренном темпе. Вот он, этот момент! Цель всех его усилий!

Гарри наклонился к двери и прижал ухо к щели. Сосредоточенно прислушался, но не услышал внутри никаких звуков.

— Есть что-нибудь? — спросила Элеонор.

Босх покачал головой. Потом положил руку на ручку двери и попытался повернуть. Он, разумеется, не ожидал, что дверь окажется незапертой, просто хотел проверить замок, понять, насколько он прочен.

Ручка была старая и разболтанная. Предстояло либо вышибить дверь ногой и, использовав фактор внезапности, попытаться захватить находящихся внутри врасплох, либо же применить отмычку, рискуя при этом вспугнуть находящихся внутри.

Он опустился на одно колено и внимательно присмотрелся к дверной ручке с замочной скважиной. Отмычка к ней подошла бы самая простая, однако внутри мог оказаться, например, засов или дверная цепочка. Наконец Гарри решился.

— Сходи в нашу комнату, — шепнул он Элеонор. — Выясни, есть ли там дверной засов или цепочка.

Он вручил ей ключ от номера 1504.

— Сейчас? — прошептала она.

— Сейчас же. Мне надо знать, что там внутри.

Элеонор взяла ключ и заспешила по коридору. Босх достал свой бумажник с полицейским жетоном. Перед тем как предстать перед служащим иммиграционного контроля в аэропорту, он засунул за жетон две свои лучшие отмычки. Он знал, что под рентгеновскими лучами значок засветится, но две тонкие металлические полоски за ним скорее всего будут ошибочно приняты за его часть. План сработал, и теперь он извлек отмычки и ловко вставил в замочную скважину.

Потребовалось меньше минуты, чтобы повернуть замок. Босх держал ручку в нажатом состоянии, не открывая двери, пока Элеонор торопливо не подбежала по тускло освещенному коридору.

— Там цепочка, — шепнула она.

Босх кивнул и выпрямился, все еще держась правой рукой за ручку двери. Он знал, что, несмотря на цепочку, сможет легко высадить дверь плечом.

— Готова? — прошептал он.

Элеонор кивнула. Босх завел руку назад, под пиджак, и вынул пистолет. Снял его с предохранителя и посмотрел на Элеонор. Они в унисон беззвучно произнесли, одними губами: «Раз, два, три!» — и Гарри одним ударом распахнул дверь.

Дверь не была заперта на цепочку. Она распахнулась во всю ширь, и Босх стремительно шагнул внутрь. Элеонор вошла сразу за ним.

Комната была пуста.

29

Через комнату Босх прошел в крохотную ванную. Рывком откинул грязную пластиковую шторку от маленькой, выложенной плиткой душевой кабинки, но там тоже было пусто. Он вышел из ванной и посмотрел на Элеонор. Потом произнес слова, отозвавшиеся в нем ужасом и отвращением:

— Ее здесь нет.

— Ты уверен, что это та самая комната? — спросила она.

Босх был уверен: он уже осмотрел узор из трещин и дырок от гвоздей на стене над кроватью. Вытащил из-за пазухи сложенную распечатку и протянул ей.

— Вот эта комната.

Потом убрал пистолет обратно под пиджак, за пояс брюк. Он старался сдержать леденящее ощущение пустоты и тщетности усилий, начинавшее его захлестывать. Но, как ни крути, он просто не знал, куда еще двинуться.

Элеонор уронила распечатку на кровать.

— Должен быть какой-то знак, след, что она была здесь. Хоть что-нибудь.

— Пойдем поговорим с парнем на вахте. Выясним, кто снимал комнату в пятницу.

— Нет, погоди. Сперва нам надо все здесь осмотреть.

Она опустилась на колени и заглянула под кровать.

— Элеонор, ее нет под кроватью. Ее увезли, и нам надо двигаться дальше. Нельзя останавливаться. Позвони Суну и скажи, чтобы не поднимался. Вели ему подогнать машину.

— Нет, этого не может быть.

Она перестала заглядывать под кровать, и теперь просто стояла на коленях, опершись на нее локтями, словно молящийся на ночь ребенок.

— Она не могла исчезнуть. Мы…

Босх обошел кровать и, став позади Элеонор, обнял ее и заставил подняться на ноги.

— Послушай, Элеонор, нам надо идти. Мы ее найдем. Я тебе обещаю это. Просто нам нельзя останавливаться, понимаешь? Нам надо быть сильными и идти вперед.

Он стал подталкивать ее к двери, но она вырвалась и устремилась в ванную комнату. Ей было необходимо самой убедиться, что там пусто.

— Элеонор, пожалуйста…

Она скрылась в ванной, и Босх услышал, как она отдергивает полиэтиленовую занавеску.

— Гарри!

Босх быстро пересек комнату и вошел к ней. Элеонор склонялась над унитазом, приподнимая корзинку для бумаги. Она поднесла ее к Босху. На дне корзинки валялся маленький смятый кусочек туалетной бумаги, испачканный кровью.

Элеонор извлекла его двумя пальцами и подняла повыше, чтобы рассмотреть. Кровь образовала на бумаге пятнышко меньше десятицентовика. Размер пятна и форма тампона позволяли предположить, что его прижимали к маленькому порезу или ранке, чтобы остановить кровь.

Элеонор приникла к Босху, и Гарри понял: она уверена, что они смотрят на кровь их дочери.

— Мы не знаем, что это означает, Элеонор.

Его слова не были ею услышаны. Весь ее вид говорил о том, что у нее вот-вот наступит нервный срыв.

— Они накачали ее наркотиками, — проговорила она. — Они втыкали иглу ей в руку.

— Мы этого пока не знаем. Давай пойдем вниз и поговорим с дежурным.

Она, не трогаясь с места, стояла, уставившись на кровавый тампон словно на диковинный красно-белый цветок.

— У тебя есть во что это положить? — спросила она.

Босх всегда носил с собой, в карманах куртки или пиджака, небольшое количество запечатываемых конвертов для улик. Сейчас он вытащил один из них, и Элеонор поместила в него тампон. Босх закрыл конверт и положил в карман.

— Ладно, идем.

Они наконец покинули комнату. Выходя в коридор, Босх одной рукой обнимал Элеонор за плечи, заглядывая ей в лицо. Он опасался, что она вырвется и бросится назад в комнату. Но потом в ее глазах вспыхнуло какое-то странное выражение — она смотрела в конец коридора.

— Гарри!

Босх обернулся, ожидая увидеть Суна. Но это был не Сун.

С дальнего конца в их сторону шли двое мужчин. Они двигались бок о бок, целенаправленно, явно с каким-то намерением. Босх сообразил, что это те самые два пассажира, что остались с ними в лифте. Они тогда поехали на шестнадцатый.

Как только мужчины увидели вышедших из номера Гарри и Элеонор, их руки тотчас метнулись под пиджаки, к поясам… Босх увидел, как один хватается за что-то, и понял, что это пистолет.

Правой рукой, что обнимала Элеонор, Гарри быстро отпихнул ее через коридор, к лифтовой нише. Одновременно он сунул левую руку за спину и тоже схватился за оружие. Один из мужчин что-то выкрикнул на незнакомом Босху языке и поднял пистолет.

Босх выхватил оружие и навел на него. Он нажал на курок в тот самый момент, когда с противоположного конца коридора загремели выстрелы. Гарри стрелял не останавливаясь. Выпустив по крайней мере десять пуль, он продолжал палить и после того, как оба мужчины упали.

С пистолетом в руке он медленно приблизился к ним. Один из бандитов был мертв, его глаза безучастно глядели в потолок. Второй — еще жив, он часто и тяжело дышал, силясь вытащить из-за пояса пистолет. Босх посмотрел и увидел, что курок зацепился у него за пояс брюк. Он так и не успел его выхватить.

Босх наклонился и резко вырвал из руки мужчины оружие и отшвырнул его.

В груди у мужчины было две раны. Босх, целившийся в верхнюю часть туловища, не промахнулся. Человек быстро истекал кровью.

— Где она? — требовательно спросил Босх. — Где она?!

Мужчина издал хриплый нечленораздельный звук, и изо рта у него появилась струйка крови, стекая по щеке. Гарри видел, что жить ему осталось не больше минуты.

В это время поодаль открылась одна из выходящих в коридор дверей и также быстро закрылась. Босх оглянулся, но никого не увидел. Большинство людей в таком месте, как это, не станут вмешиваться в подобные дела. Тем не менее он понимал: пройдет совсем не много времени, и в отель нагрянет полиция.

Он опять обернулся к умирающему.

— Где она? Где моя… Черт! — воскликнул он, увидев, что мужчина умер.

Босх встал и вернулся к лифтовой нише, где его должна была ждать Элеонор.

— Определенно они…

Она лежала на полу. Подбежав к ней, Босх опустился на колени.

— Элеонор!

Он опоздал. Глаза ее были открыты и так же безучастны, как у мужчины в коридоре.

— Нет, нет! Пожалуйста, нет! Элеонор!

У нее вроде бы не было ран, но она не дышала и взгляд ее был устремлен в одну точку. Гарри потряс ее за плечо, но не получил ответа. Босх подложил одну руку ей под голову и, открыв рот другой рукой, припал к нему, чтобы вдохнуть воздух в ее легкие. Но тут он почувствовал рану. Он вытащил руку из-под ее волос, и увидел, что она покрыта кровью. Гарри повернул ее голову и увидел рану на линии волос, за ухом. Он понял, что выстрел, вероятно, настиг ее в тот самый момент, когда он отпихнул ее к лифту. Он сам толкнул ее под пулю.

— Элеонор, — потерянно произнес он.

Наклонившись к ней, он уткнулся лицом ей в грудь и почувствовал знакомый аромат. Гарри услышал громкий и страшный стон и сообразил, что это егособственный.

С полминуты он лежал так, не шевелясь. Просто держал ее в объятиях. Потом он услышал, как позади него хлопнула дверь лифта, и поднял голову.

Из лифта вышел Сун Йи. Внимание его тотчас устремилось к лежащей на полу женщине.

— Элеонор!

Он бросился к ней. Босх невольно отметил, что он впервые слышит из уст Суна ее имя. У него оно звучало как «И-и-илинор».

— Она умерла. Мне очень жаль.

— Кто это сделал?

Босх начал подниматься на ноги.

— Вон те двое стреляли в нас, — ответил он безжизненным тоном.

Сун выглянул в коридор и увидел двух мужчин на полу. На лице его отразились ужас и замешательство. Потом он опять повернулся к Элеонор.

— Нет!

Босх отошел в коридор и подобрал пистолет, принадлежавший бандиту. Даже не взглянув на него, сунул оружие за пояс брюк и вернулся к лифту. Сун стоял на коленях подле тела Элеонор, прильнув к ее руке.

— Сун Йи, простите меня. Они захватили нас врасплох.

Он подождал. Сун ничего не говорил и не двигался.

— Мне надо здесь кое-что сделать, а потом мы должны идти. Я уверен, что полиция уже едет.

Он положил руку на плечо Суна Йи и легонько отстранил его. Потом сам опустился на колени рядом с Элеонор и взял ее правую руку. Он обернул ее пальцы вокруг пистолета, полученного от Суна, и выстрелил в стену рядом с лифтом. Потом аккуратно положил ее руку с пистолетом на пол.

— Что вы делаете? — возмущенно спросил Сун.

— Следы пороха. Ваш пистолет чист или по нему можно выйти на того, кто его нам дал?

Сун не ответил.

— Сун Йи, пистолет чистый?

— Он чистый.

— Тогда идем. Нам придется спуститься по лестнице. Больше мы сейчас ничего для Элеонор сделать не можем.

Несколько мгновений Сун стоял со склоненной головой, затем медленно поднялся на ноги.

— Они вошли с лестницы, — сказал Босх, имея в виду бандитов. — Мы тоже пойдем туда.

Они двинулись по коридору, но Сун вдруг остановился и внимательно осмотрел лежащих на полу убитых мужчин.

— Идем, — подтолкнул его Босх. — Нам надо спешить.

Сун наконец последовал за ним. Они дошли до двери на лестничную клетку и стали спускаться.

— Они не из триады, — произнес Сун.

Босх шел на две ступеньки впереди. Он остановился и посмотрел на своего спутника.

— Что? С чего вы взяли?

— Они не китайцы. Не китайцы, не из триады.

— Тогда кто они?

— Индонезийцы или вьетнамцы… Я думаю, вьетнамцы. Но не китайцы.

Босх снова зашагал вниз, ускоряя темп. Им предстояло пройти одиннадцать пролетов. Спускаясь, он размышлял над только что услышанным от Суна и не понимал, каким образом это увязывается с имеющейся информацией.

Сун отставал. И неудивительно, подумал Босх. Когда парень вышел из этого лифта, жизнь его безвозвратно переменилась. Это хоть кого вышибет из седла.

Вскоре Босх обгонял его уже на целый этаж. Когда он дошел до нижнего этажа, то чуть приоткрыл входную дверь, чтобы сориентироваться в обстановке. Он увидел, что за дверью начинается пешеходная дорожка, пролегающая между «Чунцин-мэншнз» и соседним зданием. Совсем близко слышался шум уличного движения и раздавались гудки сирен, и это указывало на то, что выход находится совсем близко от Натан-роуд.

Дверь внезапно резко закрылась. Босх обернулся и увидел, что Сун Йи, прижимая ее одной рукой, другой обличающее указывает на него.

— Ты! Ты убил ее!

— Я знаю. Я знаю, Сун Йи. Это все моя вина. Из-за моего лос-анджелесского расследования…

— Нет! Они не из триады! Я же говорю тебе!

Босх уставился на него, не понимая.

— Ну ладно, пусть не из триады. Но тогда…

— Ты показывать деньги, и они грабить.

И тут до Босха дошло. Сун пытался объяснить ему, что те двое, лежащие сейчас мертвыми на пятнадцатом этаже, неподалеку от Элеонор, были просто-напросто грабителями, охотившимися за деньгами Босха. Однако что-то здесь было не так. Что-то не сходилось. Гарри покачал головой.

— Они стояли перед нами в очереди к лифту. Они не видели моих денег.

— Им сказали.

Босх прикинул все это в уме, и его мысли обратились к типу за конторкой. Он и так уже собирался нанести ему визит. Слова Суна лишь сделали это намерение более настоятельным.

— Сун Йи, нам надо выбираться отсюда. Полиция перекроет все выходы, как только доберется сюда и увидит, что произошло.

Сун отпустил дверь, и Босх снова открыл ее. Они оказались в переулке, выходившем на Натан-роуд.

— Где машина?

Сун указал в противоположный конец переулка.

— Я заплатил человеку, чтобы за ней присмотрели.

— О'кей, подгони машину и жди у входа. У меня здесь еще дела, но я выйду через пять минут.

— Что ты хочешь делать?

— Тебе не надо знать.

30

Босх вышел из переулка на Натан-роуд и тут же увидел толпу зевак, собравшихся поглазеть на приезд полиции, вызванной в «Чунцин-мэншнз». Полицейские и пожарные машины, подъезжающие к зданию, создавали уличный затор и неразбериху. Входы и выходы не были перекрыты, так как прибывающие стражи порядка пока еще просто старались попасть на пятнадцатый этаж и выяснить, что произошло. Гарри удалось пристроиться к группе парамедиков с носилками, устремившихся по ступенькам на первый этаж.

Общее смятение собрало у лифтов изрядную толпу ларечников. Кто-то громко выкрикивал команды по-китайски, но на них, похоже, никто не реагировал. Босх протолкнулся через скопление народа и добрался до заднего торгового ряда, где располагались стойки гостиничной администрации. Можно было сказать, что суматоха сыграла ему на руку. Задний торговый ряд был совершенно пуст.

Когда Босх подошел к конторке, где заказывал две комнаты, то увидел, что шторка, отделяющая конторку от коридора, наполовину опущена, и это означало, что конторка закрыта. Но человек на табурете находился внутри — сидел спиной к коридору, засовывая в портфель какие-то бумаги. Все указывало на то, что он готовится к отходу.

Босх запрыгнул на прилавок, поднырнул под шторку и, не теряя темпа, опрокинул ошеломленного клерка на пол. Он вскочил на него и дважды ударил в лицо кулаком. Голова человека-табуретки, изредка подергиваясь, моталась по бетонному полу, судя по всему, став основным объектом избиения.

— Нет, пожалуйста! — хрипел бедолага между ударами.

Босх кинул быстрый взгляд назад, за конторку, дабы убедиться, что там по-прежнему безлюдно. Потом вытащил из-за пояса пистолет и прижал дуло к кожным складкам под подбородком не успевшего вовремя уйти клерка.

— Ты, сволочь, мать твою! Ты убил ее! А я сейчас убью тебя.

— Нет, пожалуйста! Сэр, пожалуйста!

— Ты навел их, да? Ты сказал, что у меня есть деньги?

— Нет, не я.

— Не смей мне врать, козел вонючий, а то грохну тебя прямо сейчас. Ты им сказал?

Человек приподнял голову.

— Ладно, послушайте, послушайте, пожалуйста. Я сказал, чтобы никто не пострадал. Понимаете? Я сказал, чтобы никого…

Босх снова выхватил пистолет и с размаху двинул им клерка по носу. Голова того опять забилась о бетонный пол. Босх уткнул ствол ему в шею.

— Плевать мне, что ты сказал! Они ее убили, ублюдок! Ты это понимаешь?!

Человек истекал кровью и был оглушен, моргал и жмурился, то отключаясь, то снова приходя в сознание. Правой рукой Босх отвесил ему оплеуху.

— Очнись. Я хочу, чтобы ты видел, как будешь подыхать.

— Пожалуйста, сэр… Я не хотел, сэр. Пожалуйста, не на…

— О'кей, вот что ты сейчас сделаешь. Если хочешь жить, тогда скажи, кто снимал комнату пятнадцать четырнадцать в пятницу. Пятнадцать четырнадцать. Отвечай немедленно!

— Ладно-ладно, я все скажу. Я покажу вам.

— Давай показывай.

Босх слез с него. Изо рта и носа получившего взбучку текла кровь, но и у Босха тоже кровоточили отбитые костяшки пальцев на левой руке. Детектив быстро повернулся и задернул шторку над стойкой до конца.

— Показывай. Быстро.

— Вот, это здесь.

Человек указал на портфель, от укладки которого его столь бесцеремонно отвлекли. Он потянулся за ним, но Босх тут же приставил ему к голове пистолет.

— Без резких движений.

Мужчина вытащил из портфеля пачку регистрационных бланков. Сверху Босх увидел тот, что сам только недавно заполнил. Он забрал его и, скомкав, сунул в карман пиджака. Все это время он продолжал держать клерка под прицелом.

— Пятница, номер пятнадцать четырнадцать. Найди его.

Мужчина положил пачку бланков на стол и начал их пролистывать. Босх почувствовал, что парень тянет время. Полиция может нагрянуть сюда в любой момент и нарушить их неформальное общение. Прошло уже по меньшей мере четверть часа с того момента, как на пятнадцатом этаже раздались выстрелы. Босх сунул пистолет на полку под конторкой. Если полиция схватит его с оружием, он, невзирая ни на что, прямиком отправится в тюрьму.

Проделывая эти манипуляции, Босх со всей ясностью осознал, что бросил свою бывшую жену и мать своей дочери мертвой на пятнадцатом этаже. Это, а также и чувство вины, точно стрелы, разили Босха в самое сердце. На миг он закрыл глаза, стараясь отогнать эти мысли и видения.

— Вот он.

Босх открыл глаза. Видимо, пришедший в себя клерк разворачивался от конторки к нему своим избитым лицом. Босх услышал характерный металлический щелчок. Внимание его привлекла правая рука мужчины, метнувшаяся к нему. Нож он учуял раньше, чем увидел. За ничтожную долю секунды было решено остановить, а не парировать удар. Босх стремительно бросился вперед, блокируя нож поднятой левой рукой и одновременно ударяя правым кулаком в горло нападающему.

Нож прорвал рукав пиджака, и Босх почувствовал, как лезвие врезается в руку, куда-то ниже локтя. Но это был единственный понесенный им урон. От удара в горло коварный клерк отлетел назад и упал на перевернутый табурет. Босх снова навалился на него, схватил руку с ножом за запястье и ударял ею об пол до тех пор, пока выпавшее оружие не звякнуло о цемент.

Босх поднялся на ноги, продолжая удерживать человека за глотку и прижимать к полу. Он почувствовал, как кровь бежит у него по руке из раны. Он снова подумал об Элеонор, лежащей мертвой там, на пятнадцатом. Как нелепо: в мгновение ока она лишилась жизни и вообще всего на свете и даже не успела вновь увидеть свою дочь целой и невредимой.

Босх занес левый кулак и ожесточенно, со страшной силой ударил клерка по ребрам. Он молотил его снова и снова, нанося удары по туловищу и по лицу, пока до него не дошло, что челюсть и большая часть ребер у избиваемого сломаны и тот потерял сознание.

Босх и сам едва переводил дух. Он поднял нож с лезвием на пружине, сложил его и сунул в карман, затем отодвинул неподвижное тело поверженного врага и, собрав рассыпавшиеся регистрационные бланки, засунул их в портфель и застегнул его. Перегнувшись через конторку, он увидел в щель защитной шторки, что снаружи по-прежнему пусто, хотя из лифтового холла доносились выкрикиваемые в мегафон команды. Гарри знал, что далее полиция перекроет все входы и выходы и выставит охрану.

Он приподнял защитную шторку фута на два, забрал с полки пистолет и сунул за пояс. Забрав с собой портфель, перелез через конторку и спрыгнул в коридор. Удостоверившись, что на конторке отсутствуют следы его крови, Босх спустил шторку и зашагал прочь.

Двигаясь быстрым шагом, он поднял руку и сквозь разрез в рукаве пиджака стал осматривать рану, неглубокую, но кровоточащую. Он закатал рукав пиджака вокруг раны, чтобы в него впитывалась кровь, еще раз оглядел пол вокруг себя и убедился в том, что не оставил кровавых следов.

У лифтовой ниши полиция выпроваживала всех на улицу, в зону оцепления, где задержанные должны были находиться в ожидании допроса по поводу произошедшего. Босх знал, что ему никак нельзя проходить через эту процедуру. Он развернулся и направился по проходу к противоположной стороне здания. Добрался до перекрестка торговых рядов и тут заметил слева от себя двух мужчин, тоже явно не желающих сталкиваться с полицией.

Босх последовал за ними, надеясь, таким образом, быстрее оказаться на нейтральной территории.

Двое мужчин нырнули в узкий проход между двумя закрытыми лавками. Босх проделал то же самое.

Проход вывел его к лестнице в подвал, где располагались складские помещения, принадлежавшие владельцам ларьков и киосков на первом этаже, имеющих ограниченное торговое пространство. Босх спустился вслед за мужчинами на один этаж, затем повернул направо и увидел, как те направляются к подсвеченному красному иероглифу над дверью. Мужчины вышли в дверь, и тут прозвучала сирена. Босх бросился к двери и тоже выскочил наружу. Он очутился на уже знакомой ему пешеходной дорожке, быстро дошел до Натан-роуд и начал оглядываться в поисках «мерседеса» Суна.

Какие-то фары мигали в полуквартале от него, поодаль от скопления полицейских машин, беспорядочно припаркованных перед входом в оцепленное здание. Босх обрадовался, узнав знакомый автомобиль. Сун стронулся с места и подкатил к нему. Босх направился было к задней дверце «мерседеса», но потом, сообразив, что Элеонор с ними больше нет, сел спереди.

— Вас долго не было, — сказал Сун.

— Да… Давайте выбираться отсюда побыстрее.

Сун бросил быстрый взгляд на портфель и на кровоточащие костяшки пальцев Босха, сжимавших его ручку. Он ничего не сказал. Просто поддал газу и направил машину прочь от «Чунцин-мэншнз». Босх, повернувшись на сиденье, посмотрел назад. Его взгляд побежал вверх по зданию, до того этажа, где они оставили Элеонор. Почему-то Босху всегда казалось, что они состарятся вместе. Их развод тут как бы не имел значения, другие возлюбленные не имели значения. У них всегда были зыбкие, лишь от случая к случаю возобновляющиеся отношения, но это тоже не имело значения. В глубине души он всегда считал, что все их расставания не навсегда и в конечном счете они будут вместе. Конечно, их объединяла Мэделин, и она навсегда осталась бы связующим звеном между ними. Но Босх верил, что есть и другие звенья.

Сейчас всему этому настал конец, причиной чему были его неверные поступки. Сыграло ли тут роковую роль проводимое им расследование, или же к трагедии привела дурацкая оплошность, когда он выставил на обозрение свои деньги, — уже не имело значения. Все дороги вели к нему, и Гарри плохо представлял себе, как будет жить с этим всю оставшуюся жизнь.

Он наклонился вперед и обхватил голову руками.

— Сун Йи, прости… я тоже ее любил.

Тот долгое время не отвечал, а когда заговорил, вывел Босха из состояния ступора и вернул к насущным нуждам:

— Сейчас надо найти твою дочь. Ради Элеонор мы обязаны это сделать.

Босх выпрямился и кивнул. Потом поставил себе на колени портфель.

— Остановись у обочины при первой возможности. Ты должен взглянуть на эти бумаги.

Прежде чем остановиться, Сун сделал пару поворотов и на несколько кварталов увеличил расстояние между ними и «Чунцин-мэншнз». Он подъехал к тротуару напротив довольно захудалого базара, наводненного туристами.

— Что там за торговля? — спросил Босх.

— Это нефритовый рынок. Очень популярен у людей с Запада. Здесь ты не будешь выделяться.

Босх открыл портфель и вручил Суну растрепанную пачку гостиничных бланков. Там было их по меньшей мере штук пятьдесят. Большинство были заполнены по-китайски.

— Что мне искать? — спросил Сун.

— Дату и номер комнаты. В пятницу было одиннадцатое. Нам нужно одиннадцатое число и номер комнаты пятнадцать четырнадцать. Этот бланк должен быть в пачке.

Сун углубился в чтение. Босх некоторое время наблюдал за ним, а потом взглянул на бесконечные ряды киосков нефритового рынка и стариков и старух за прилавками, продающих свой товар под шаткой крышей из клееной фанеры и парусины. Кругом теснились толпы входящих и выходящих покупателей.

Босх вспомнил нефритовых обезьянок на красном шнурке, найденных в комнате дочери. Значит, она бывала тут. Он задался вопросом, уходила ли она так далеко от дома самостоятельно или с друзьями — быть может, с теми же Хи и Квиком.

Снаружи, у одного из выходов, какая-то старуха продавала ароматические палочки, а рядом в ведре что-то горело. На складном столе перед ней выстроились изделия из папье-маше, предназначенные для сжигания. Босх увидел вереницу тигров и удивился, не понимая, зачем умершему предку тигр.

— Есть, — отвлек его от созерцания Сун.

Он протягивал Босху гостиничный бланк.

— О чем там говорится?

— Туен Мун. Мы едем туда.

Босху послышалось «тин мун».^[9]

— Что значит «тин мун»?

— Туен Мун. Это на Новой территории. Данный человек живет там.

— Как его зовут?

— Пенг Квинкцай.

Квинкцай, подумал Босх. Для удобства общения имя легко переделывалось на американский лад и вполне могло звучать как «Квик». Не исключено, что этот Пенг Квинкцай как раз и был старшим братом Хи, тем самым парнем, вместе с которым в пятницу ушла из торгового центра Мэделин.

— В бланке указан его возраст или дата рождения?

— Нет, возраста нету.

Конечно, это было смелое предположение. Босх и сам не указал дату своего рождения, когда снимал номера, и человек за конторкой лишь записал номер его паспорта, проигнорировав другие персональные данные.

— Адрес там есть?

— Да.

— Можешь ты его найти?

— Да, я знаю это место.

— Хорошо. Тогда поехали. Это далеко?

— На машине далеко. На север, потом — на запад. Займет час или больше. На поезде быстрее.

Время имело первостепенное значение, но Босх сознавал, что автомобиль обеспечивает им независимость и автономность действий.

— Нет, поезд не подходит, — решительно сказал он. — Когда мы ее отыщем, нам понадобится машина.

Сун кивком выразил свое согласие и съехал с обочины. Как только они снова тронулись в путь, Босх сбросил пиджак и закатал рукав рубашки, чтобы получше рассмотреть ножевую рану на руке. Кровь на ней наконец начала свертываться.

Сун коротко взглянул на рану и вновь перевел взгляд на дорогу.

— Кто тебе это сделал?

— Человек за конторкой.

Сун кивнул.

— Он нас подставил, Сун Йи. Он увидел деньги и выдал нас. Я оказался так глуп.

— Это была ошибка.

Сун явно оставил свои гневные обвинения, что выкрикивал недавно на лестнице, но Босх не собирался прощать себя. Элеонор погибла по его вине. Это он навлек на нее смерть.

— Да, ошибка, но не я за нее расплатился.

Он вытащил из кармана пиджака нож с лезвием на пружине и, забрав с заднего сиденья одеяло, отрезал от него длинную полоску и обмотал ею руку.

Потом Гарри развернул рукав рубашки, от локтя до манжеты весь пропитавшийся кровью, и снова надел пиджак. К счастью, пиджак был черный и пятна крови не бросались в глаза.

По мере того как они ехали через Цзюлун к северу, городская духота и скученность стремительно возрастали. Все как в любом мегаполисе, подумал Босх. Чем дальше от мест, где делают и тратят деньги, тем тяжелее и безысходнее окружающая картина.

— Расскажи мне о Туен Мун, — попросил он Суна.

— Большая скученность, даже для Китая, — ответил тот. — Крутой район.

— В смысле триад?

— Да. Это нехорошее место для твоей дочери.

Босх и не рассчитывал на то, что оно окажется хорошим, но увидел в этом один положительный момент. Трудно незаметно привезти туда и удерживать белую девочку. Если Мэделин упрятали в Туен Мун, он ее отыщет. Они ее отыщут.

31

За последние пять лет единственными финансовыми вложениями Гарри Босха в содержание дочери были: оплата ее поездок в Лос-Анджелес, снабжение время от времени карманными деньгами и ежегодный чек на двенадцать тысяч долларов для покрытия половины платы за обучение в элитарной академии Хэппи-Вэлли. Этот последний вклад не был результатом какого-либо требования со стороны его бывшей жены. Элеонор Уиш сама хорошо зарабатывала и ни разу не попросила у Босха, прямо или косвенно, по юридическим каналам, хоть доллар на содержание их ребенка. Но Босх ощущал внутреннюю потребность помогать и требовал, чтобы ему разрешили вносить свою лепту в какой-то форме. Участие в оплате школьного образования дочери позволило ему — прав он был тут или нет — чувствовать, что он играет некую важную роль в ее воспитании.

В результате он как родитель постепенно все активнее участвовал в ее занятиях. Будь то при личном общении, во время его приездов в Гонконг или каждым воскресным утром во время их еженедельных телефонных разговоров — привычным делом для Босха стало обсуждение школьных занятий Мэделин, текущих обязанностей и успехов.

Побочным эффектом этого стало то, что он расширил свои школьные знания истории Гонконга. Так, он узнал, что то место, куда он сейчас держал путь — так называемая Новая территория, — в сущности, не являло собой нечто новое для Гонконга. Обширные площади, окружающие полуостров Цзюлун, были более века назад арендованы британской колонией Гонконг у Цинской династии — в качестве буфера против внешних посягательств. Когда же в 1997 году срок аренды истек и суверенитет над Гонконгом был передан Китайской Народной Республике, Новая территория осталась в составе так называемого Особого административного района,^[10] что позволило Гонконгу продолжить функционировать в качестве одного из мировых финансовых и культурных центров уникального места, где Запад сходится с Востоком.

Новые земли представляли собой обширный и преимущественно сельскохозяйственный регион, но с созданными по указу правительства поселками городского типа, густо населенными беднейшими и самыми малообразованными гражданами. Уровень преступности здесь был выше, а уровень благосостояния ниже, чем в других местах. Авторитет триад среди тамошнего населения был высок. Туен Мун был одним из таких районов.

— В моем детстве здесь обитали пираты, — пояснил Сун, нарушая долгое молчание.

Они как раз въезжали в городскую зону по скоростной автостраде. На протяжении предыдущих двадцати минут оба были погружены в свои думы. Босх смотрел на проносившиеся за окном бесконечные ряды многоэтажных жилых комплексов, столь казенно-однообразных, что было ясно: они построены по заказу правительства и являются муниципальными жилыми массивами. Их окружали холмы, густо застроенные более старыми и меньшего размера домами. Здесь все отличалось от великолепного архитектурного ландшафта, характерного для центральной части города. Застройка была однообразной и унылой: старые рыбацкие деревни, превращенные в нагромождение высотных спальных кварталов.

— Что ты хочешь этим сказать? Ты родом из Туен Мун?

— Да, я здесь вырос. Жил до двадцати одного года.

— Ты был членом триады, Сун Йи?

Сун не ответил. Он сделал вид, что слишком занят включением сигнала поворота и отлаживанием зеркала заднего обзора и вообще не может отвлекаться во время съезда с автострады.

— Мне в принципе все равно, — пояснил Босх. — Меня заботит единственная вещь.

Сун кивнул.

— Мы ее найдем.

— Я знаю.

Они уже пересекли реку и въехали в своего рода урбанистический каньон, образованный сорокаэтажными зданиями, стоящими по обеим сторонам улицы.

— Что там насчет пиратов? — спросил Босх. — Кто это были такие?

— Контрабандисты. Они поднимались по реке от Южно-Китайского моря. Контролировали всю реку.

Босх невольно задумался над возможным подтекстом того, что поведал ему Сун.

— И чем же они промышляли?

— Всем. Привозили сюда оружие, наркотики. Людей.

— А что они вывозят теперь?

Сун ответил, выдержав долгую паузу.

— Электронику. Американские видеодиски. Иногда детей. Девочек и мальчиков.

— А куда отправляют?

— Когда как.

— Для чего?

— Для чего потребуется. Иногда это секс. Иногда — внутренние органы. Многие жители материкового Китая покупают мальчиков, потому что у них нет сыновей.

Босх вспомнил о скомканном клочке туалетной бумаги с кровавым пятном. Элеонор сразу же пришла к тому выводу, что они вкололи Мэделин наркотик, с тем чтобы легче было ею манипулировать. Теперь он подумал, что могла иметь место не инъекция, а, наоборот, взятие крови на анализ для определения группы. А комочек бумаги мог послужить тампоном, используемым для остановки кровотечения после извлечения иглы.

— Она была бы очень ценной добычей, не так ли?

— Да.

Босх закрыл глаза. Все менялось. Похитители его дочери могли не просто удерживать ее как заложницу, с тем чтобы отпустить, когда Босх в Лос-Анджелесе освободит Чанга. Вполне возможно, они готовились переправить ее куда-то в другое место или продать в страшный темный мир, откуда нет возврата. Босх постарался отогнать от себя эти мысли. Он принялся сосредоточенно смотреть в боковое окно.

— У нас еще есть время, — произнес он, прекрасно понимая, что обращается скорее к самому себе, чем к Суну. — С ней еще ничего не случилось. Они не станут ничего делать, пока не дождутся вестей из Лос-Анджелеса. Даже если в их планы вовсе не входит ее возвращать, они пока не успели ничего сделать.

Босх повернулся и посмотрел на Суна, как бы ища поддержки, и тот согласно кивнул.

— Мы ее найдем, — сказал он.

Босх завел руку за поясницу и достал пистолет, взятый у одного из убитых бандитов в «Чунцин-мэншнз». Он первый раз осматривал его и тотчас узнал марку оружия.

— Я думаю, ты был прав: те парни вьетнамцы, — задумчиво сказал он.

Сун бросил взгляд на оружие и снова сосредоточился на дороге.

— Пожалуйста, не стреляй в машине, — попросил он.

Несмотря на все произошедшее, Босх не мог сдержать улыбки.

— Не буду. Мне и не требуется. Я и так знаю, как им пользоваться, и сомневаюсь, что тот парень носил при себе бутафорское оружие.

Держа пистолет в левой руке, Босх посмотрел через прицел вниз, на пол, потом поднес ближе к глазам и снова внимательно осмотрел. Это был «кольт» американского производства, 45-го калибра, модель 1911A1. Когда-то он носил точно такой же. Это было почти сорок лет назад — тогда, будучи солдатом во Вьетнаме, он выискивал и убивал вьетконговцев в туннелях.^[11]

Босх извлек магазин и дополнительный патрон из казенника. Таким образом, у него имелось восемь патронов. Он несколько раз проверил затворный механизм и занялся перезарядкой. Внезапно он остановился, заметив что-то нацарапанное на обойме, и поднес ее поближе к глазам, чтобы прочитать.

На черной стальной поверхности вручную были выгравированы инициалы и цифры, но они почти стерлись. Развернув поверхность под другим углом к свету, Босх прочитал: «Дж. Ф. Э. 4 сп. 27-й».

Как-то вдруг разом Босх вспомнил, с каким трепетом и заботой относились все «туннельные крысы», как они называли себя, к своему оружию и боеприпасам. Когда все, чем располагаешь, спускаясь в ад, — это твой 45-й, фонарик и четыре дополнительные обоймы, ты дважды все проверишь, а потом перепроверишь еще раз. В земляном туннеле, на глубине тысячи футов совсем не хочется обнаружить, что пистолет заклинило, патроны подмокли, а батарейки сдохли. Босх и его товарищи помечали и оберегали свои обоймы так же, как солдаты на поверхности оберегали свои сигареты и журналы «Плейбой».

Он внимательно изучил гравировку. Кто бы ни был этот Дж. Ф. Э., он служил в 4-м спецподразделении в составе 27-го пехотного полка. Это означало, что он вполне мог быть «туннельной крысой». Босх спрашивал себя, не был ли пистолет, что он держит сейчас в руках, оставлен в туннеле где-нибудь в районе Железного треугольника и не был ли вынут из остывшей, мертвой руки этого самого Дж. Ф. Э.

— Мы на месте, — объявил Сун.

Босх поднял глаза. Они остановились посреди улицы. Позади них не было движения. Сун указал сквозь ветровое стекло на многоквартирную башню, столь высокую, что Босху пришлось заглянуть под солнцезащитный щиток, чтобы увидеть ее крышу. Открытые галереи вокруг фасадной части каждого этажа позволяли видеть входные двери и окна примерно трех сотен жилищ. Почти на каждом этаже на перилах галереи сушилось выстиранное белье, превращая унылый серый фасад в разноцветную мозаику, что отличало это здание от однотипных высоток по бокам. Многоязычная вывеска над центральным порталом возвещала, довольно претенциозно, что дом представляет собой «Поместье Майами-Бич».

— В адресе указан шестой этаж, — пояснил Сун, дважды перечитав гостиничный бланк из «Чунцин-мэншнз».

— Припаркуйся, и поднимаемся.

Сун кивнул и проехал мимо здания. На следующем перекрестке он сделал разворот и, вернувшись к зданию с другой стороны, остановился перед окруженной десятифутовой оградой детской площадкой, заполненной детьми с мамашами. Босх понял, что Сун припарковался здесь, дабы обезопасить машину от угона и вандализма.

Они вышли из машины и зашагали вдоль ограды, а затем повернули ко входу в здание.

Длинный вестибюль был увешан по обеим сторонам почтовыми ящиками, в основном с вырванными замками и нацарапанными маленькими эмблемами в стиле граффити. Он выводил в холл, где в ожидании лифта стояли две женщины, держа за руку маленьких детей. Они не обратили никакого внимания на Суна и Босха. За крохотной конторкой сидел охранник, но и он даже не поднял глаз от своей газеты.

Они вошли вслед за женщинами в лифт. Одна из них вставила ключик в щель на кнопочной панели, а затем нажала две кнопки. Прежде чем она вынула ключ, Сун быстро протянул руку и нажал кнопку с цифрой 6.

Первая остановка была как раз на шестом. По наружной галерее Сун и Босх направились к третьей двери по левую сторону. У перил напротив двери соседней квартиры Босх заметил маленький алтарь с урной, все еще дымящейся после жертвоприношения голодным духам. В воздухе неприятно пахло жженым пластиком.

Сун Йи остановился перед нужной им квартирой, Босх занял позицию справа от двери. Привычным быстрым движением он завел руку назад, под пиджак, и сжал рукоятку пистолета, пока, однако, его не вынимая. При этом он почувствовал, как запекшаяся было кровь снова потекла из раны.

Сун вопросительно взглянул на него, и Босх кивнул, показывая, что готов. Китаец постучал в дверь, и они замерли в ожидании.

Никто им не открыл.

Сун Йи постучал снова. На сей раз громче.

Дверь никто не открывал.

Наконец Сун отошел от двери.

— Что ты собираешься делать?

Босх посмотрел на дымящуюся в тридцати футах от них урну.

— Соседи дома. Давай спросим — может, они видели парня.

Сун пошел первым и постучал в соседнюю дверь. На этот раз его стук возымел результат. Из-за двери настороженно выглянула низкорослая женщина лет шестидесяти. Сун, улыбнувшись, кивнул ей и заговорил по-китайски. Женщина немного смягчилась и открыла дверь чуть пошире. Сун продолжал говорить, и вскоре она, открыв дверь полностью, посторонилась, пропуская их внутрь.

Когда Босх шагнул за порог, Сун шепнул:

— Пятьсот гонконгских долларов. Я ей обещал.

— Нет проблем.

Это была маленькая двухкомнатная квартирка. Первая комната, скудно обставленная, служила кухней, столовой и гостиной, и в ней пахло горячим маслом и жареным. Босх отсчитал пять стодолларовых купюр от своей пачки, не вынимая из кармана, и положил на кухонный стол, под миску с солью. Потом выдвинул стул и сел.

Его напарник остался стоять, и женщина — тоже. Сун продолжал говорить с ней по-китайски, время от времени указывая на Босха. Гарри кивал, улыбался и вел себя так, словно понимал, о чем идет речь.

Прошло три минуты, и затем Сун прервал собеседование, чтобы передать суть Босху.

— Ее зовут Фенджи Маи. Она живет здесь одна. Говорит, что не видела Пенга Квинкцая со вчерашнего утра. Он живет в соседней квартире с матерью и младшей сестрой. Их она тоже не видела, но слышала вчера днем. Через стену.

— Сколько лет Пенгу?..

Сун перевел вопрос женщине, а затем сообщил ответ:

— Она думает, ему лет восемнадцать. В школу он уже не ходит.

— Как зовут его сестру?

Еще через минуту Сен доложил, что сестру зовут Хи. Но он произнес это имя иначе, чем это делала дочь Босха.

Босх несколько секунд обдумывал услышанное, потом задал следующий вопрос.

— Она уверена, что видела его именно вчера? Утром в субботу? Что он делал?

Дожидаясь перевода, Босх пристально наблюдал за женщиной. Во время предыдущих вопросов она поддерживала с Суном устойчивый визуальный контакт, но сейчас начала косить в сторону.

— Она уверена, — перевел Сун. — Вчера утром она слышала звук за дверью, и когда ее открыла, там был Пенг, сжигавший жертвоприношение. Он воспользовался ее алтарем.

Босх кивнул, но он был уверен, что женщина что-то утаила или о чем-то солгала.

— Что именно он сжигал?

Сун перевел вопрос. Во время ответа та все время смотрела вниз.

— Она говорит, он жег бумажные деньги.

Босх встал и пошел к двери. Выйдя на галерею, он перевернул урну и вывалил содержимое на пол. Объемом урна была поменьше стандартного ведра. Едкий черный пепел рассыпался по полу. Фенджи Маи явно сжигала жертву не больше часа назад. Он взял с алтаря ароматическую палочку и поковырял ею в остатках. Там было несколько кусочков несгоревшего картона, но в основном просто пепел. Босх еще немного разворошил его и вскоре обнаружил кусочек спекшегося пластика. Он был обугленный, черный и бесформенный. Босх попытался поднять его с пола, но огарок оказался слишком горячим.

Босх вернулся в квартиру.

— Спроси ее, когда она последний раз пользовалась алтарем и что жгла.

Сун быстро сообщил ему ответ:

— Она использовала его сегодня утром. Она тоже жгла бумажные деньги.

Босх по-прежнему стоял.

— Спроси у нее, почему она лжет.

Сун помедлил в нерешительности.

— Спроси.

Сун задал вопрос, но женщина была явно не согласна с обвинением. Тем не менее, получив ее ответ, Босх кивнул, подошел к столу и, приподняв миску, забрал свои пять банкнот и положил обратно в карман.

— Скажи: за ложь мы ничего не платим, но я заплачу две тысячи за правду.

Услышав переведенное Суном, женщина снова запротестовала, но тут Сун изменил своим манерам и сердито рявкнул на нее. Женщина явно растерялась, сложила ладони вместе, как бы вымаливая прощение, а затем направилась в другую комнату.

— Что ты ей сказал? — спросил Босх.

— Я объявил ей, что она должна сказать правду, а не то потеряет свою квартиру.

Босх вскинул брови. Сун определенно несколько переборщил.

— Она считает, что я полицейский, а ты мой начальник, — прибавил китаец.

— Как ей это пришло в голову?

Прежде чем Сун успел ответить, женщина вернулась, неся картонную коробочку. Она направилась прямиком к Босху, вручила коробочку ему, а потом с поклоном отступила. Гарри открыл ее и нашел остатки расплавившегося сотового телефона.

Пока женщина давала Суну объяснения, Босх вытащил свой собственный сотовый и сравнил его со сгоревшим. Несмотря на все повреждения, было ясно, что телефон, извлеченный женщиной из урны, был его точной копией.

— Она говорит, Пенг жег вот это. От него шел сильный дым, и это рассердило бы духов, поэтому она его и вытащила.

— Это сотовый телефон моей дочери.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Я сам его покупал.

Босх достал свой мобильник и открыл фотофайлы. Он стал пролистывать по очереди все фотографии с изображением дочери, пока не нашел снимок, где она в школьной форме.

— Покажи ей это. Узнай, не видела ли она ее с Пенгом.

Сун показал женщине снимок и задал вопрос. Женщина ответила, качая головой, молитвенно складывая руки, как бы усиленно подчеркивая, что на сей раз говорит правду. Босху не понадобился перевод. Он встал, положил на стол две тысячи гонконгских долларов — что составляло около трехсот американских — и двинулся к двери.

— Идем! — бросил он.

32

Они еще раз постучали в дверь Пенга, но так и не получили ответа. Босх опустился на одно колено, чтобы перезавязать шнурок на ботинке. Проделывая это, он осмотрел замок на дверной ручке.

— Что будем делать? — спросил Сун после того, как Босх выпрямился.

— У меня есть отмычки. Я могу открыть дверь.

Он увидел даже сквозь черные очки, как лицо Суна мгновенно омрачилось.

— Моя дочь может быть там. А если даже и нет, то в квартире может оказаться какое-нибудь указание на то, где она. Ты встань позади меня и заслони от посторонних взглядов. Это займет не больше пяти минут.

Сун посмотрел на здания-великаны, окружающие их со всех сторон.

— Давай понаблюдаем сначала, — сказал он.

— Понаблюдаем? — переспросил Босх. — За кем?

— За дверью. Пенг может возвратиться и привести нас к Мэделин.

Босх посмотрел на свои часы. Было половина второго.

— Думаю, у нас нет времени. Нам нельзя терять темп.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы просто не можем бездействовать. Если мы хотим ее найти, то не должны останавливаться.

Сун, перестав оглядывать дома, посмотрел прямо на Босха.

— Один час. Понаблюдаем. Если вернемся открывать дверь, не бери с собой пистолет.

Босх кивнул. Он понял. Быть пойманным на взломе и проникновении в жилище — это одно, а совершить то же самое, имея при себе оружие, — совсем другое. За подобное полагалось лет десять, а то и больше.

— О'кей, один час.

Они спустились на лифте и вошли в вестибюль. По дороге Босх спросил у Суна, какой из почтовых ящиков значится за квартирой Пенга. Сун нашел нужный ящик, и они увидели, что замок давно уже сбит. Босх оглянулся на охранника с газетой, после чего открыл ящик. Там лежало два письма.

— Похоже, субботнюю почту никто не забирал, — заметил Босх. — Мне кажется, Пенг и его родичи уехали.

Так как Сун предложил перегнать машину в менее заметное место, они проехали дальше по улице, развернулись и припарковались у стенки, ограждающей мусорные баки здания через дорогу. Отсюда им по-прежнему была хорошо видна галерея шестого этажа дома Пенга и дверь квартиры.

— Я думаю, мы только зря теряем время. Они не вернутся.

— Один час, Гарри. Пожалуйста.

Босх заметил, что впервые Сун назвал его по имени, и это его отнюдь не успокоило.

— Так мы даем им лишний час форы, только и всего.

Босх вытащил из кармана пиджака полученную от старухи коробочку, открыл ее и посмотрел на телефон.

— Последи за домом, — сказал он. — Я поработаю вот над этим.

Пластмассовые шарниры мобильника спеклись, и Босху стоило немалых трудов его раскрыть. Когда же он приложил слишком большое усилие, телефон развалился надвое. Жидкокристаллический дисплей был расколот и частично расплавился. Босх отложил эту часть в сторону и сосредоточился на другой половинке. Крышка батарейного отсека тоже расплавилась, стыки его заварились. Он ударял телефон о бордюр тротуара до тех пор, пока швы наконец не разошлись и крышка отсека не отлетела.

Гарри забрался обратно в машину и закрыл дверь. Батарейка телефона оказалась неповрежденной, но деформированная пластмасса не позволяла ее вынуть. На сей раз Босх достал свой футляр с полицейским жетоном и вынул из него отмычки. Воспользовавшись ими как рычагом, он поддел и извлек батарейку. Под ней было углубление для карты памяти.

Оно было пусто.

— Черт!

Босх швырнул телефон под ноги, на пол машины. Еще один тупик.

Он посмотрел на часы. Прошло только двадцать минут с того момента, как он согласился по просьбе Суна подождать час. Но Гарри не мог оставаться в бездействии. Все его инстинкты твердили ему, что надо проникнуть в квартиру. Там могла быть его дочь.

— Извини, Сун Йи, — сказал он. — Ты можешь ждать, но я не могу. Я иду.

Он наклонился и извлек из-за пояса сзади пистолет. Ему хотелось оставить оружие за пределами «мерседеса», на случай если его застукают в квартире и полиция установит его связь с машиной. Он завернул пистолет в одеяло дочери, открыл дверцу и вышел. Пройдя сквозь проем в стенке вокруг переполненных мусорных баков, он положил сверток на крышку одного из них. Он сможет легко забрать его назад, когда вернется.

Выйдя из мусорного закутка, он увидел, что Сун стоит возле машины.

— Хорошо, — сказал Сун. — Мы идем.

Они двинулись обратно к дому Пенга.

— Позволь спросить тебя кое о чем, Сун Йи. Ты когда-нибудь снимаешь эти очки?

— Нет, — последовал краткий, без всяких объяснений, ответ.

И вновь охранник в вестибюле даже не посмотрел на них. Здание было достаточно большим, и потому всегда в холле перед лифтом оказывался кто-то с ключом. Уже через пять минут они опять были перед дверью Пенга. Сун, вставший у перил, не только следил за окружающей обстановкой, но также загораживал Босха от нескромных взглядов. А тот тем временем опустился на одно колено и занялся замком. Работа отняла у него больше времени, чем он ожидал — почти четыре минуты, — но все же он сделал это.

— Есть.

Сун отвернулся от перил и вошел вслед за Босхом в квартиру.

Еще прежде чем закрыть за собой дверь, Босх знал, что в квартире они найдут чью-то смерть. Нет, в первой комнате не было ни тошнотворного запаха, ни крови на стенах, никаких других физических признаков разыгравшейся здесь трагедии, но за долгие годы работы Босх повидал больше пяти тысяч сцен преступления и выработал в себе что-то вроде нюха на кровь. Он не знал научного обоснования этому своему чутью, но был убежден, что пролитая кровь как-то меняет состав воздуха в замкнутом пространстве. И вот сейчас он учуял это изменение. Сознание того, что это может быть кровь его родной дочери, придавало этому предчувствию жуткий привкус.

Он чуть поднял руку, удерживая Суна на месте.

— Ты чувствуешь, Сун Йи?

— Нет. Ты о чем?

— Здесь кто-то умер. Ничего не трогай и постарайся ступать по моим следам.

Планировка была такой же, что и в соседней квартире. Тоже двухкомнатное жилье, на сей раз занимаемое матерью с двумя детьми-подростками. В первой комнате не было никаких признаков беспорядка, следов вторжения или указаний на возможную опасность. Тут стоял диван с неубранной постелью, и Босх предположил, что парень спал на ней, тогда как его сестра и мать занимали вторую комнату.

Соблюдая осторожность, Босх прошел в спальню. Занавеска на окне была задернута, и в помещении было темно. Босх локтем нажал настенный выключатель, и зажегся верхний свет, освещая кровать. Она тоже была неубрана и пуста, и опять-таки не было никаких следов борьбы, вторжения или смерти. Босх посмотрел направо. Там были еще две двери. Он предположил, что за одной из них — стенной шкаф, а за второй — ванная.

Босх всегда носил с собой в кармане пиджака латексные перчатки. Он достал одну и, натянув на левую руку, отворил ту дверь, что справа. Это действительно был стенной шкаф, плотно заполненный одеждой, висевшей на плечиках, а такжеуложенной стопками на полке. Верхний стеллаж был также забит какими-то коробками. Босх закрыл шкаф, перешел ко второй двери и решительно распахнул ее.

Маленькая ванная комната вся была покрыта засохшей кровью. Ею были заляпаны раковина, унитаз и кафельный пол. На задней стенке и на грязной пластиковой занавеске — белой в цветочек — были кровавые брызги и потеки.

Невозможно было ступить в комнату, чтобы не угодить ногой в кровь. Но Босха это уже не останавливало. Ему надо было добраться до душевой занавески. Ему надо было знать.

Он быстро сделал несколько шагов и отдернул пластик.

Душевая кабинка была крохотной по американским стандартам — не больше старой телефонной будки в ресторане на Фермерском рынке, — но кто-то ухитрился втиснуть туда три человеческих тела.

Затаив дыхание, Босх наклонился, пытаясь рассмотреть жертвы. Они были полностью одеты. Парень, самый крупный из всех, лежал лицом вниз поверх тела женщины лет сорока, сидевшей скрючившись, спиной к стене. Их поза приводила на ум нечто фрейдистское, на тему эдипова комплекса, что вряд ли входило в намерения убийцы. Глотки у обоих были перерезаны от уха до уха.

Позади и частично под телом женщины, словно бы прячась, находилось тело молодой девушки. Ее длинные темные волосы закрывали лицо.

— Боже! — воскликнул Босх. — Сун Йи!

Сун Йи вошел вслед за ним, и Босх услышал, как тот с шумом вдохнул воздух. Гарри принялся натягивать вторую перчатку.

— Там, под ними, девушка, и я не могу разобрать, Мэдди это или нет, — сказал он. — Надень вот это.

Он достал из кармана еще одну пару перчаток и протянул Суну, и тот проворно их натянул. Совместными усилиями они вытащили из душевой кабинки тело мертвого парня и положили на пол под раковиной. Босх затем начал осторожно перемещать тело матери, пока не открылось лицо девушки, лежавшей под ним на кафельном днище. У нее тоже было перерезано горло. В ее открытых глазах застыл смертельный ужас. При виде этого взгляда у Босха надорвалось сердце, но это лицо не было лицом его дочери.

— Это не она. Очевидно, это ее подруга Хи.

Гарри отвернулся, будучи не в силах далее созерцать жертв этой бойни, протиснулся мимо Суна, вышел в спальню и сел на кровать. Он слышал доносившиеся из ванной глухие тяжелые удары и догадался, что это Сун укладывает тела обратно в том порядке, в каком они их нашли.

Босх с шумом выдохнул и, подавшись всем телом вперед, обхватил себя руками. У него никак не шли из головы наполненные ужасом глаза девочки. Он согнулся в три погибели, чуть не свалившись с кровати.

— Что здесь произошло? — прошептал он.

Сун вышел из ванной и замер в своей традиционной позе телохранителя. Он ничего не говорил. Гарри заметил кровь на его обтянутых перчатками руках.

Босх встал и оглядел комнату, как если бы она могла таить какое-то объяснение жуткой сцены в ванной.

— Могло так случиться, что какая-то другая триада забрала ее у Пенга? А потом убила всю семью, чтобы замести следы?

Сун покачал головой.

— Это развязало бы войну между триадами. Но парень не из триады.

— Как? Откуда ты знаешь?

— В многоэтажном Туен Муне есть только одна триада — Золотой треугольник. Я проверил, на нем нет клейма.

— Какого клейма?

Сун запнулся и повернулся было к двери ванной, но затем передумал, снял одну из перчаток, поднес руку ко рту и оттянул нижнюю губу. На мягкой внутренней поверхности имелась старая, смазанная татуировка. Черными чернилами были вытатуированы два китайских иероглифа. Босх понял, что они-то и означали «Золотой треугольник».

— Значит, ты из триады?

Сун отпустил губу и покачал головой:

— Уже нет. Это было больше двадцати лет назад.

— Я всегда считал, что нельзя просто так выйти из триады. Если выходишь, то только вперед ногами.

— Я принес жертву, и совет разрешил мне уйти. И еще мне пришлось покинуть Туен Мун. Вот почему я перебрался в Макао.

— Какую жертву?

Весь облик Суна выразил еще большее смущение, чем когда ему пришлось демонстрировать татуировку. Но все же он опять медленно поднес руку к лицу и на этот раз снял темные очки. В первый момент Босх не заметил ничего необычного, но затем понял, что левый глаз у Суна искусственный. У него был стеклянный глаз. И от внешнего угла глаза загибался вниз едва заметный шрам.

— Черт, тебе пришлось отдать собственный глаз, чтобы выйти из триады?

— Я не жалею о своем решении.

Он снова надел очки.

Страшная сцена в ванной и откровения Суна ввергли Босха на какое-то мгновение в Средневековую эпоху. Он напомнил себе, что его дочери в ванной нет, а значит, она все еще жива и находится где-то в другом месте, за стенами этого дома.

— О'кей. Не знаю, что здесь произошло и почему, но нам надо продолжать идти по следу. В этой квартире должен быть какой-то намек на то, где может находиться Мэделин. Мы должны его отыскать, а у нас остается все меньше и меньше времени.

Босх сунул руку в карман, но там было пусто.

— У меня больше нет перчаток, так что следи, до чего дотрагиваешься. И у нас, вероятно, кровь на подошвах. Нет смысла растаскивать ее по всему помещению.

Босх снял туфли и смыл с них кровь над раковиной в крохотной кухоньке. Сун сделал то же самое. Затем они обыскали квартиру, начав со спальни. Перемещаясь последовательно в сторону входной двери, они не нашли ничего, что могло бы оказаться полезным, пока не добрались до кухни, где Босх заметил, как и в соседней квартире, на столе миску с солью. Только здесь горка соли была выше, и Босх обратил внимание на следы пальцев, оставленные тем, кто соорудил этот холм. Он погрузил пальцы в соль и выудил закопанный в ней маленький квадратик из черной пластмассы. Он мгновенно узнал в нем карту памяти от сотового телефона.

— Нашел кое-что.

Сун поднял взгляд от кухонного ящика, который просматривал. Босх поднес карту поближе к глазам. Он был уверен в том, что это и есть пропавшая карта из телефона его дочери.

— Вот. Это было спрятано в соли. Возможно, он спрятал ее, когда они нагрянули.

Детектив разглядывал крохотную пластиковую карточку, стараясь понять, какая причина заставила Пенг Квинкцая вынуть и спрятать ее, перед тем как сжечь телефон Мэдди. Босх хотел бы тут же заняться этой проблемой, но понял, что оставаться в квартире, где в ванной лежат три трупа, было бы не очень разумно.

— Давай-ка выбираться отсюда.

Босх подошел к окну рядом с дверью и, взглянув сквозь жалюзи на улицу, дал сигнал «путь свободен». Сун открыл дверь, и они быстро вышли. Босх захлопнул за собой дверь и стянул перчатки. Он оглянулся и увидел, что старуха соседка стоит на коленях перед своим алтарем и производит еще одно всесожжение, ублажая духов посредством сжигания одной из полученных от него стодолларовых банкнот.

Он отвернулся и быстро зашагал по галерее в противоположную сторону, чувствуя, что находится в мире, пребывающем за пределами его разумения. Но чтобы найти дочь, ему требовалось лишь и далее осознавать свою миссию. Все остальное не имело значения.

33

Босх развернул одеяло и вынул из него пистолет, но само одеяло оставил на мусорном ящике. Едва оказавшись снова в машине, он достал свой телефон. Это была точная копия телефона дочери, купленного им в рамках комплексного предложения. Вынув батарейку и карту памяти, он вложил в гнездо карту из телефона дочери, затем вернул на место батарейку и включил телефон.

Пока телефон загружался, Сун съехал с обочины, и они устремились прочь от здания, где была зверски зарезана целая семья.

— Куда мы едем? — спросил Босх.

— К реке. Там есть парк. Постоим там, пока не решим, что делать дальше.

Иными словами, никакого плана пока было. Оставалось надеяться лишь на карту памяти.

— Ты рассказывал недавно о пиратах из твоего детства. Это ведь были триады, верно?

После небольшой паузы Сун кивнул.

— Ты этим занимался? Ввозом и вывозом людей?

— Нет, у меня была другая работа.

Больше он ничего не сказал, и Гарри решил не настаивать. Телефон был готов. Босх запросил информацию о вызовах. Таковых не было. Страничка оказалась пуста.

— Здесь ничего нет. Никаких звонков.

Он перешел к файлу электронной почты и вновь обнаружил, что экран пуст.

— Ничего не перенеслось на карту, — проговорил он с нарастающим раздражением.

— Это обычное дело, — спокойно ответил Сун. — Только постоянные файлы переносятся. Посмотри, нет ли видео или фото.

Босх отыскал режим «видео» и переключил на него. Видеофайл был также пуст.

— Ничего нет.

Босх подумал, что Пенг, возможно, вынул карточку из телефона Мэделин, полагая, что там содержится запись всех операций. Но это было не так. Последняя, казавшаяся самой перспективной ниточка оборачивалась очередной неудачей.

Он кликнул по иконке «фото» и здесь обнаружил список сохраненных фотографий.

— Нашел фотографии.

Он начал открывать картинки одну за другой, но единственными недавними снимками оказались изображения легких Джона Ли и татуировки с его лодыжек, присланные дочери самим Босхом. Остальные представляли собой фотографии друзей Мэделин и снимки, сделанные на школьных экскурсиях. Они не были датированы, но, похоже, не имели связи с ее похищением. Босх нашел несколько картинок с нефритового рынка в Цзюлуне. Мэдди сделала снимки маленьких нефритовых парочек в позах «Камасутры». Босх не принял их во внимание, списав на подростковое любопытство. Фотки явно предназначались для показа одноклассницам.

— Ничего, — покачал головой Гарри.

Но он продолжал упорно искать, двигаясь по экрану и щелкая по иконке за иконкой в надежде найти какое-нибудь скрытое послание. Наконец он обнаружил, что телефонная книжка Мэделин тоже была на карточке и перевелась на его телефон.

— Здесь есть ее телефонная книга.

Он открыл файл и увидел список контактов. Он не знал всех ее друзей, к тому же многие были внесены в список просто под прозвищами. Он кликнул по строчке с надписью «Папа» и получил номера своих телефонов: сотового и домашнего, — но никакой дополнительной информации.

Он вернулся к списку и, двинувшись по нему дальше, нашел нечто, на его взгляд, полезное, лишь дойдя до буквы «Т». Там был раздел, относящийся к Туен Муну, где содержался только телефонный номер.

Сун тем временем въехал в длинную узкую аллею парка, тянувшегося вдоль реки и под мостом. Босх поднес телефон к его глазам.

— Я нашел один номер. Он находится в разделе «Туен Мун». Единственный номер, приведенный без имени.

— Зачем бы ей он понадобился?

Босх подумал с минутку, пытаясь связать одно с другим.

— Не знаю.

Сун взял у него телефон и внимательно посмотрел на экран.

— Это сотовый номер.

— Откуда ты знаешь.

— Он начинается с девятки. Это маркировка сотовых номеров в Гонконге.

— Ну и что нам с ним делать? Он идет под рубрикой «Туен Мун». Быть может, он принадлежит типу, похитившему мою дочь.

Сун уставился сквозь ветровое стекло на реку, словно пытаясь найти ответ и предложить какой-то план.

— Мы могли бы отправить ему текстовое сообщение, — сказал он. — Может, он нам ответит.

Босх кивнул.

— Да, стоит попробовать его заморочить. Может, вычислим место, где он обитает.

— Что такое «заморочить»?

— Запутать, заманить в ловушку. Одурачить. Действовать так, будто мы его знаем. Попытаться договориться о встрече. И так он выдаст нам свое местонахождение.

Сун размышлял над услышанным, продолжая глядеть на реку. Какая-то баржа медленно двигалась в сторону моря. Босх начал думать над альтернативным планом. Возможно, Дэвид Чу, оставшийся в Лос-Анджелесе, мог бы определить по этому номеру имя человека и его адрес.

— Он может узнать номер и понять, что это ловушка, — заметил Сун. — Нам надо использовать мой телефон.

— Ты на это согласен? — спросил Босх.

— Да. Я думаю, сообщение должно быть написано на традиционном китайском. Чтобы замаскировать ловушку.

Босх кивнул:

— Верно. Хорошая мысль.

Сун вынул свой мобильник и спросил у Босха номер. Он открыл текстовое поле, но тут же остановился и вопросительно взглянул на напарника:

— А что писать-то?

— Ну, надо придать сообщению характер срочности, безотлагательности, создать впечатление, что в его же интересах нам ответить, а затем с нами встретиться.

Несколько минут они обсуждали эту идею во всех аспектах и наконец составили текст, достаточно простой и четкий. Сун перевел его на китайский и отправил. Текст гласил: «Есть проблема с девушкой. Где мы можем встретиться?»

— О'кей, будем ждать ответа, — резюмировал Босх.

Он решил не привлекать к этому делу Чу, пока не возникнет прямой необходимости.

Босх посмотрел на часы — два часа пополудни. Он находился в Гонконге уже девять часов, но был столь же далеко от своей дочери, как и будучи по другую сторону Тихого океана, на расстоянии многих тысяч миль. За это время он навсегда потерял Элеонор, а вот теперь, следуя тактике выжидания, вынужден бездействовать, а это порождало лишь мысли о вине и потере, ничего не давая взамен. Он уставился на телефон в руке Суна, надеясь увидеть скорый ответ на отправленное сообщение.

Но ответа не было.

Минуты ожидания текли медленно, под стать проплывающим по реке лодкам. Босх старался сосредоточиться мыслями на Пенг Квинкцае и на том, как вовлекли в похищение дочери полицейского. Конечно, были в этом деле моменты, ускользавшие при отсутствии полной информации от понимания, но в то же время прослеживалась и хронологическая последовательность событий, поддающихся сопоставлению. И размышляя над этим, Босх в очередной раз убеждался в том, что первопричиной были его не во всем продуманные действия.

— Все так или иначе замыкается на мне, Сун Йи. Я совершил ошибку, повлекшую все дальнейшие события.

— Гарри, нет смысла…

— Нет, погоди. Только выслушай меня. Я должен рассказать тебе обо всем, так как ты можешь заметить здесь что-нибудь, чего я в упор не вижу.

Сун ничего не ответил, и Босх продолжал:

— Все это началось с меня. В Лос-Анджелесе я расследовал одно дело, где была замешана триада. В момент растерянности я попросил дочь расшифровать китайские иероглифы на татуировке убитого. Я послал ей их снимок. Я сказал, что это дело связано с триадой, и она не должна кому-то показывать эту татуировку или с кем-то об этом болтать. Но это была моя ошибка. Посвящать в такие дела тринадцатилетнюю девочку — это все равно что прокричать об этом на весь мир. Она тусовалась с Пенгом и его сестрой, находившимися на другом конце этой цепочки. Вероятно, ей захотелось произвести на них впечатление. Она рассказала им о татуировке и о расследовании — и оттуда все началось.

Он посмотрел на Суна, но не смог прочесть выражения его лица.

— Какой цепочки? — спросил тот.

— Не важно, это просто фигура речи. Важно, что они были не из Хэппи-Вэлли. Ты сказал, что Пенг не входил в триады Туен Муна, но, возможно, знал тех людей и хотел стать у них своим. Он постоянно ошивался по другую сторону гавани, в Хэппи-Вэлли. Допустим, он что-то узнал и решил, что это может стать для него пропуском. Он рассказал кому-то о том, что услышал. Они связали это с лос-анджелесским делом и велели ему захватить девушку и отослать мне видео.

Тут Босх на минуту умолк, потому что тревожные мысли о ситуации, в которую угодила его дочь, вновь отвлекли его.

— Но потом что-то произошло. Что-то изменилось. Пенг отвез ее в Туен Мун. Может, он передал ее здешней триаде. Но только они все равно не захотели его принимать. Вместо этого они убили его и всю семью.

Сун покачал головой и наконец нарушил молчание. Похоже, в изложенной Босхом истории что-то прозвучало для него нелогично.

— Но зачем было это делать? Убивать всю семью?

— Посмотри на хронологию, сопоставь время, Сун Йи. Соседка слышала голоса за стенкой днем, ближе к вечеру, так?

— Так.

— Но в тот момент я был в самолете. Я летел сюда, и, получается, они об этом знали. Они не могли допустить, чтобы я вышел на Пенга, его сестру или мать. Поэтому они устранили эту угрозу, исключили их из оборота. Если бы не карта памяти, спрятанная Пенгом, где бы мы были? В полном тупике.

Сун сосредоточил внимание на том, что невольно упустил в своем рассказе Босх.

— Откуда они узнали, что ты в самолете?

Босх покачал головой.

— Хороший вопрос. С самого начала в деле была утечка информации. Но я полагал, что обгоняю их по крайней мере на день.

— В Лос-Анджелесе.

— Именно. Кто-то предупредил подозреваемого о том, что мы за ним охотимся, и он сделал попытку слинять из страны. Вот почему мы арестовали его раньше времени, а они захватили Мэдди.

— Ты не знаешь, кто предупредил?

— Не наверняка. Но когда вернусь, непременно выясню. Уж я позабочусь об этом.

Сун услышал в этом больше того, что Босх намеревался сказать.

— Даже если Мэдди будет спасена?

Прежде чем Босх успел ответить, зазвонил телефон в руке Суна. Пришло текстовое сообщение. Босх наклонился к нему, чтобы взглянуть. Сообщение было на китайском, очень короткое.

— О чем там говорится?

— Ошиблись номером.

— И все?

— Он не клюнул на приманку.

— Черт!

— Что теперь?

— Пошли еще одно сообщение. Скажи ему, что либо встреча, либо мы идем в полицию.

— Слишком опасно. Тогда он просто от нее избавится.

— Нет, если у него нашелся покупатель. Ты сказал, она представляет ценность. Будь то секс или органы, она представляет ценность. Он не пойдет на это. Он может ускорить сделку, и этот-то шанс мы и должны использовать.

— Мы даже не знаем, тот ли это человек. Это просто один из абонентов в телефонной книге твоей дочери.

Босх задумчиво покачал головой. Он понимал, что Сун прав. Рассылать текстовые сообщения вслепую было слишком рискованно. Мысли его опять обратились к Дэвиду Чу. Этот детектив из подразделения по борьбе с азиатскими бандами вполне мог быть тем, кто виновен в утечке информации, приведшей к похищению дочери Босха. Не будет ли слишком большим риском позвонить ему сейчас?

— Сун Йи, у тебя есть кто-нибудь в службе охраны казино, кто мог бы пробить по базе данных этот номер и выяснить адрес абонента?

Сун долго размышлял над этим вопросом, потом покачал головой:

— Нет, с моими коллегами это не сработает. Следствие выйдет на них из-за Элеонор…

Босх понимал: Сун хочет насколько возможно ограничить негативные последствия происшедшего для своей компании и казино. Это переместило чашу весов в сторону контакта с Чу.

— О'кей. Кажется, я кое-что придумал.

Босх открыл свой телефон, чтобы просмотреть список абонентов, но потом сообразил, что там все еще стоит карта из телефона Мэделин. Он принялся вставлять обратно свою собственную, со своими настройками и контактами.

— Кому ты будешь звонить? — спросил Сун.

— Парню, с которым я работал. Он из подразделения по борьбе с азиатскими бандами и знает тех людей.

— Это его ты имел в виду, когда говорил об утечке информации?

Босх кивнул. Вопрос был не праздный.

— Я не могу его исключить. Но это мог быть и кто угодно другой — из его подразделения или из какого-то другого, сотрудничавшего с нами. Просто в данный момент я не вижу иного выхода.

Когда телефон перезагрузился, он отыскал сотовый номер Чу, набрал его и сверился с часами. В Лос-Анджелесе была почти полночь.

Чу отозвался после первого же гудка.

— Детектив Чу.

— Дэвид, это Босх. Извините, что звоню так поздно.

— Вовсе нет. Я еще работаю.

Босх удивился.

— Над делом Ли? Что там происходит?

— Да, над делом Ли. Я провел почти весь вечер с Робертом. Пытался убедить его сотрудничать в деле по обвинению Чанга в вымогательстве.

— Он согласился?

Последовала пауза.

— Пока нет. Но у меня еще есть время до понедельника. А вы еще в Гонконге? Вы нашли свою дочь? — В голосе Чу при вопросе о Мэделин прозвучала тревога.

— Пока нет, но у меня появилась ниточка. Потому-то я вам и звоню. Мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы проверить для меня один гонконгский номер?

Снова пауза.

— Гарри, тамошняя полиция намного компетентнее в этих делах, чем я.

— Знаю, но я не сотрудничаю с полицией по этому делу.

— Не сотрудничаете.

Это прозвучало как утверждение.

— Я опасаюсь утечки информации и не могу рисковать. Я шел по ее следу весь день, и вот уперся в этот номер. Думаю, он принадлежит человеку, удерживающему ее. Можете вы мне помочь?

Чу долго ничего не отвечал.

— Если я возьмусь вам помочь, моим источником информации все равно будет человек из гонконгской полиции, вы ведь отдаете себе отчет в этом?

— Но вы не обязаны выдавать ему причину, побудившую вас обратиться к нему.

— Но если там выйдет скандал, у меня будут неприятности.

Босх начал терять терпение. Однако он постарался сдержаться и продолжить разговор в спокойном и уравновешенном тоне — даже несмотря на то что ему пришлось без обиняков описать весь ужас создавшейся ситуации.

— Послушайте, время не терпит. По нашим сведениям, ее продают. Вероятно, сегодня. Может быть, прямо сейчас. Мне необходима эта информация, Дэйв! Можете вы мне ее дать или нет?

На сей раз колебаний не было.

— Давайте номер.

34

Чу сказал, что ему понадобится по крайней мере час, чтобы проверить сотовый номер по своим контактам в полиции Гонконга. Босху была ненавистна мысль о столь значительной потере времени, когда каждую минуту его дочь могли передать в другие руки, но выбора не было. Ему оставалось лишь уповать на то, что Чу хорошо представляет себе чрезвычайность ситуации. Он завершил разговор просьбой к Чу не делиться полученными от него сведениями ни с кем из коллег.

— Вы по-прежнему считаете, что существует утечка, Гарри?

— Я знаю, что она существует, но сейчас не время рассуждать об этом.

— А как насчет меня? Мне вы доверяете?

— Я же к вам обратился, разве не так?

— Я думаю, вы никому не доверяете, Гарри. А мне позвонили просто потому, что больше некому.

— Послушайте! Сделайте только то, что я прошу! Проверьте номер и перезвоните мне.

— Конечно, Гарри. Как скажете.

Босх дал отбой и посмотрел на Суна.

— Он сказал, это может занять целый час.

На Суна это не произвело особого впечатления.

— Надо подкрепиться, пока мы ждем, — сказал он, повернув ключ зажигания и трогая машину с места.

Босх покачал головой:

— Нет, я не могу есть. Как подумаю, что она там и… обо всем, что произошло… Просто кусок не лезет в горло.

Сун заглушил мотор. Они подождут ответа Чу здесь.

Минуты тянулись очень медленно. Босх в обратном порядке восстанавливал в памяти все свои действия — вплоть до того момента, когда он склонился над телом Джона Ли в магазине «Фортуна». Он пришел к окончательному осознанию того, что его непреклонность в преследовании убийцы поставила под удар других людей. Его дочь. Его бывшую жену. Целую семью из далекого района Туен Мун. Бремя вины, легшее на него, будет тяжелейшим в его жизни, и он не был убежден в том, что ему хватит на это сил.

Впервые в уравнение его жизни вкралось понятие «если». Если он вызволит свою дочь, то постарается как-то искупить свою вину. Если никогда ее больше не увидит, то не будет ему прощения.

Все на свете когда-то кончается.

От осознания этой истины Босх невольно содрогнулся и решительно отворил дверцу машины.

— Пойду прогуляюсь, — сказал он, вылез и закрыл за собой дверь прежде, чем Сун успел что-либо спросить.

Он зашагал по тропинке вдоль реки. Он шел опустив голову, погруженный в мрачные думы, и не замечал ни людей, проходивших мимо, ни лодок, проплывавших по реке.

Наконец Босх осознал, что, цепляясь мыслями за неконтролируемые им обстоятельства, он нисколечко не помогает ни себе, ни своей дочери. Он постарался стряхнуть темную пелену, все сильнее окутывавшую его, и сосредоточиться на чем-то конструктивном. Вопрос о карте памяти из мобильника его дочери по-прежнему был открыт. Почему Мэдди сохранила в своем телефоне номер, относящийся к Туен Муну?

Основательно помучившись над этим вопросом, он наконец увидел ответ, прежде ускользавший от него. Мэделин похитили. Следовательно, телефон должны были у нее забрать. Значит, скорее всего это не она, а ее похититель сохранил в телефоне этот номер. Это выводило на множество дальнейших возможностей. Если предположить, что Пенг снял видео и отослал Босху, то, значит, телефон находился у него. Скорее всего он воспользовался им вместо своего собственного и для того, чтобы пообщаться с бандитами и предложить им гнусную сделку, объектом которой была Мэделин.

Вероятно, он сохранил номер на карте либо потому, что приходилось часто им пользоваться при переговорах, либо просто хотел оставить след, на тот случай если все пойдет вкривь и вкось. И по той же причине он спрятал карту в соль — чтобы кто-нибудь ее нашел.

Босх развернулся и зашагал назад, чтобы поделиться этим умозаключением с Суном. Он находился от стоянки на расстоянии примерно ста ярдов, когда увидел, что Сун вышел из машины и взволнованно машет ему рукой. Босх глянул на телефон в своей руке, проверил экран. Он не пропустил никакого звонка, да волнение Суна и не могло никак быть связано со звонком Босха к Чу.

Босх бегом бросился назад.

Сун сел в машину и захлопнул дверь. Босх вскоре тоже оказался рядом с ним.

— Что случилось?

— Новое сообщение. Текст.

Сун показал телефон Босху, хотя послание было на китайском.

— О чем тут говорится?

— У нас спрашивают: «Какая проблема? Кто это?»

Босх кивнул. В этом сообщении все еще было много возможностей для маневра. Отправитель продолжает прикидываться непонимающим. Он как бы не понимал подоплеки происходящего, однако на всякий случай, без дополнительного приглашения, прислал этот текст, и это говорило о том, что они приблизились к чему-то действительно важному.

— Как будем отвечать? — спросил Сун.

Босх задумчиво молчал.

Телефон Суна запищал. Он посмотрел на экран.

— Это звонок. От него. Тот самый номер.

— Не отвечай, — быстро сказал Босх. — Это может его спугнуть. Мы всегда сможем перезвонить. Просто посмотрим, не оставит ли он еще какое-нибудь сообщение.

Телефон перестал звонить, и они стали ждать. Босх ломал голову над следующим ходом в этой тонкой и опасной игре, где ставкой была смерть. Через некоторое время Сун объявил:

— Нет сообщения. Если бы его отправили, оно бы уже дошло до нас.

— Что было в твоем сообщении? Ты как-то подписывался, давал какое-то имя?

— Нет, никакого имени. Я использовал робот.

Это хорошо. Звонивший, вероятно, надеялся ухватиться за имя, голос или еще какие-то данные.

— О'кей, отправь ему еще одну текстовку. Скажи, телефонные переговоры или эс-эм-эс неприемлемы, потому что это небезопасно. Скажи, что хочешь встретиться лично.

— И все? Он спрашивает, что за проблема. Не отвечать?

— Нет, пока не надо. Потяни резину. Чем дольше мы поводим его за нос, тем больше времени дадим Мэдди. Понимаешь?

Сун коротко кивнул:

— Да, понимаю.

Он набрал предложенное Босхом сообщение и отослал.

— Теперь опять ждем, — объявил он.

Босх не нуждался в напоминании, но интуиция подсказывала ему, что ожидание будет недолгим. Приманка сработала, и кто-то на другом конце связи попался на крючок. Не успел он прийти к такому заключению, как на телефоне Суна появился еще один текст.

— Он согласен на встречу, — сказал Сун, глядя на экран. — В пять часов в «Гео».

— Что это такое?

— Ресторан на Золотом берегу. Весьма известный. Днем в воскресенье там бывает очень людно.

— Далеко этот Золотой берег?

— Почти час езды отсюда.

Босху приходилось принимать во внимание и то, что их оппонент просто морочит им голову — отправляя невесть куда, устраняет с дороги, чтобы выиграть время. Он посмотрел на часы. Прошел почти час с тех пор, как он звонил Чу. Прежде чем забивать стрелку на Золотом берегу, ему не мешало бы получить весточку от него. Пока Сун заводил машину и выезжал из парка, Босх снова набрал номер.

— Детектив Чу.

— Это Босх. Час прошел.

— Еще не совсем, и я все еще жду. Я сделал звонок, но пока не получил ответа.

— Вы говорили с кем-нибудь?

— Мм… нет, я оставил сообщение своему человеку в Гонконге. Наверно, из-за того, что так поздно, он еще не…

— Здесь не поздно, Чу! Это там, у вас, поздно, а здесь день. Вы звонили или нет?

— Гарри, прошу вас! Я звонил. Я просто перепутал. Это здесь поздно, а у вас воскресенье. Может, потому что сегодня воскресный день, он несколько дистанцировался от телефона. Но я позвонил ему и сообщу вам, как только получу ответ.

— Да, только к тому времени может быть уже поздно.

Босх захлопнул телефон. Он уже жалел, что вообще доверился Чу.

— Пусто, — бросил он Суну.

Они добрались до Золотого берега через сорок пять минут. Это была курортная зона на западной границе Новой территории, где ублажали туристов как с материкового Китая, так и из Гонконга и остального мира. Над бухтой Касл-Пик-Бэй возносился сверкающий отель-небоскреб, а променады и эспланады, окаймляющие бухту, пестрели от тентов и зонтиков ресторанов под открытым небом.

Адресант текстовых посланий весьма предусмотрительно избрал местом встречи ресторан «Гео». Он расположился между двумя такими же открытыми ресторанами, и все они были переполнены. Выставка искусств и ремесел на приморской набережной удваивала количество людей на этом участке и в тех местах, где наблюдатель мог бы укрыться от посторонних глаз. Все это крайне затрудняло распознавание того, кто не хотел быть распознанным.

В соответствии с планом, намеченным по дороге, Босх высадился из машины перед входом в Золотой берег. Они сверили часы, и Сун отъехал. Пробираясь через гостиничный вестибюль, Босх зашел в магазин сувениров и купил себе солнцезащитные очки и бейсболку с позолоченной эмблемой отеля. Еще он купил карту и одноразовый фотоаппарат.

Без десяти пять Гарри подошел ко входу в ресторан «Желтый цветок», примыкавший к «Гео». Это была неплохая позиция, так как с нее просматривались все посадочные места последнего. План был прост. Они рассчитывали выявить владельца сотового номера из телефонной книги его дочери, а затем, когда он покинет «Гео», последовать за ним.

«Желтый цветок», «Гео» и третий ресторан, по другую сторону, под названием «Биг Сур», были уставлены столиками под белыми тентами. Морской бриз освежал отдыхающих и надувал парусину. Пользуясь тем, что его еще не провели к столику, Босх попеременно смотрел на часы и обводил взглядом посетителей ресторанов.

Среди них было несколько больших компаний — люди пришли целыми семьями на воскресный обед. Эти столы было легко сбросить со счетов в поисках искомого лица: едва ли тот человек будет в большой компании. Тем не менее Босх быстро осознал, насколько трудна и масштабна его задача. То обстоятельство, что нужный им человек назначил встречу в «Гео», не означало, что он находится именно в этом ресторане. Он мог быть в любом из трех, занимаясь тем же самым, чем занимались Босх и Сун, — старался неприметно выявить того, кто связался с ним по телефону.

Босху ничего не оставалось, кроме как следовать выработанному плану. Он поднял палец, подзывая официантку, проводившую его к довольно скверному столику в углу, откуда открывался вид на все три ресторана, но не было видно море. Именно такие столики предлагались одиночкам, и именно на это Босх и рассчитывал.

Он снова сверился с часами, а затем развернул на столе карту, придавив ее фотоаппаратом.

За минуту до пяти Босх еще раз внимательно окинул взглядом зал, но не увидел сколь-нибудь подходящих кандидатов на роль их контактера. Не было видно никакого мужчины вроде него, в темных очках или какой-то другой маскировке, сидящего в гордом одиночестве или в компании другого таинственного типа. Босх уже начал сомневаться в том, что их западня сработала; нельзя было исключать того, что контактер раскусил их игру и сам провел их.

В следующий раз он посмотрел на часы, как раз когда минутная стрелка приблизилась к двенадцати, то есть в пять часов. Первое текстовое сообщение от Суна должно было прийти ровно в пять.

Босх опять внимательно обвел взглядом зал ресторана, надеясь увидеть хоть какое-то движение, кого-то, кто смотрит на дисплей своего телефона. Но в зале было слишком много людей, и он ничего не увидел, а часы тем временем отсчитывали драгоценные секунды.

— Добрый вечер, сэр. Вы один?

Возле его столика стояла официантка. Босх не обратил на нее внимания — его глаза перебегали от посетителя к посетителю за столиками.

— Сэр?

Босх ответил не глядя:

— Принесите мне пока чашку кофе. Черного.

— Хорошо, сэр.

Он скорее почувствовал, чем увидел, как она отошла. В течение следующей минуты Босх не отрывал глаз от толпы. Он расширил зону поиска, включив в нее и «Желтый цветок», и «Биг Сур». Лишь одна женщина говорила по сотовому, но больше никто телефоном не пользовался.

И тут в кармане у него зажужжал мобильник. Гарри вытащил его, зная, что это будет Сун.

— Он ответил на первый текст: «Я жду». Больше ничего.

План их состоял в том, что точно в пять часов Сун пошлет сообщение, где будет говориться, что он застрял в пробке и запаздывает на встречу. Зачитанное сообщение и было ответом на это послание.

— Я никого не заметил. Это заведение такое огромное. Он удачно выбрал место.

— Да.

— Где ты?

— В баре, в «Биг Сур». Я никого не видел.

— О'кей, готов к следующему?

— Готов.

— Попробуем еще раз.

Босх закрыл телефон, и как раз в это время официантка принесла его кофе.

— Вы готовы сделать заказ?

— Нет еще. Мне надо взглянуть на меню.

Она отошла, а Босх быстро отхлебнул горячего кофе и раскрыл меню. Он изучал перечень блюд, держа правую руку на столе, чтобы видеть наручные часы. В пять минут шестого Сун отправит следующий текст.

Официантка вернулась и еще раз попросила Босха сделать заказ. Намек был ясен: заказывай либо уходи. Им нужно рассаживать новых клиентов.

— У вас есть гвай лэнг го?

— Вы имеете в виду желе из черепахового панциря?

Она спросила таким тоном, словно давала понять, что он ошибся.

— Я знаю. Это лекарство от всех недугов. Так оно у вас есть?

— В меню нет.

— Ладно, тогда принесите мне лапши.

— Какой лапши?

Она указала на меню. В меню не было картинок, так что Босх растерялся.

— Не важно. Принесите мне жареный рис с креветками.

— И все?

— И все.

Он вручил ей меню, и официантке ничего не оставалось, как уйти, а Босх снова сверился с часами, прежде чем возобновил наблюдение за тремя ресторанами. Следующий текст уже отправился, и Босх быстро обшаривал глазами столик за столиком. И вновь он не обнаружил подходящей кандидатуры. Женщина, уже примеченная им ранее, приняла еще один звонок и быстро что-то ответила. Она сидела с маленьким мальчиком, явно скучающим и изнывающим в своей праздничной одежде.

Лежащий на столе телефон зазвонил.

— Получил еще один ответ, — докладывал Сун. — Если через пять минут вы не появитесь, встреча отменяется.

— И ты никого не заметил?

— Никого.

— Ты послал ответное сообщение?

— Вышлю через десять минут.

— Хорошо.

Босх закрыл телефон и положил на стол. Третий текст они составили так, чтобы наконец заставить незнакомца проявиться. В этом послании Сун отменял встречу, ссылаясь на то, что полиция, как он полагает, села ему на хвост. Тем самым он вынудит неизвестного адресанта немедленно покинуть «Гео».

Подошла официантка и поставила перед Босхом миску риса. Положенные поверх крупные креветки глазели на него своими белыми, раздувшимися глазами. Босх отодвинул от себя миску.

Зажужжал телефон. Прежде чем ответить, он посмотрел на часы.

— Ты уже отправил сообщение? — спросил Босх.

Поначалу никакого ответа не было.

— Сун Йи?

— Гарри, это Чу.

Босх снова бросил взгляд на часы. Настал момент отсылки последнего текста.

— Я вам перезвоню.

Он закрыл телефон и еще раз обвел взглядом столики всех трех ресторанов, отчаянно надеясь высмотреть разоблачительный для неизвестного момент, то есть увидеть, как кто-то читает текст или, быть может, сам набивает СМС-сообщение.

Ничего подобного не произошло. Он не увидел никого, кто бы доставал телефон и смотрел на дисплей. Уж слишком много людей надо было одновременно охватить взглядом, и от ощущения бесплодности усилий в груди у Гарри начала ощущаться холодная пустота. Взгляд его переместился к тому столику, за которым только что сидели женщина с мальчиком, и он заметил, что теперь там никого нет. Он обвел глазами ресторан — они направлялись к выходу. Женщина торопливо тянула за собой мальчика, сжимая в другой руке сотовый телефон.

Босх открыл мобильник и нажал кнопку вызова Суна. Тот отозвался немедленно.

— Женщина с мальчиком. Они идут в твою сторону. Думаю, это она.

— Она получила сообщение?

— Нет, я думаю, ее послали просто посредником. Тексты поступали не ей. Нам надо двинуться за этой женщиной. Где машина?

— Перед входом.

Босх встал, положил на стол три долларовые бумажки и направился к выходу.

35

Сун уже ждал в машине перед входом в «Желтый цветок». Открывая дверцу, Босх услышал, как сзади кто-то кричит:

— Сэр! Сэр!

Он обернулся и увидел, что за ним бежит официантка, держа в руках его бейсболку и карту. Она также принесла ему сдачу.

— Вы забыли, сэр.

Босх забрал у нее вещи и поблагодарил, а от сдачи отказался.

— Возьмите себе.

— Вам не понравился рис с креветками, — с грустью в голосе констатировала она.

— Вы правильно поняли.

Босх нырнул в машину, надеясь, что кратковременная задержка не будет стоить ему потери объекта. Сун тут же рванул с места и быстро влился в транспортный поток.

— Они в белом «мерседесе».

Указанная машина двигалась в редком потоке автомобилей, в полутора кварталах впереди.

— Она сама за рулем? — спросил Босх.

— Нет, ее уже поджидали. За рулем мужчина.

— О'кей, не теряй их из виду. Мне надо позвонить.

— Я за ними слежу.

Пока Сун следовал за белым «мерседесом», Босх перезвонил Чу.

— Это Босх.

— Гарри, у меня есть кое-какая информация из гонконгского полицейского управления. Но они задали мне кучу вопросов.

— Сначала давайте информацию.

Босх достал блокнот и ручку.

— О'кей, тот телефонный номер, что вы мне дали, зарегистрирован на компанию «Северная звезда». Она занимается морепродуктами и морскими перевозками. Расположена в районе под названием Туен Мун. Это на Новой тер…

— Я знаю. У вас есть точный адрес?

Чу назвал Хой-Вах-роуд, и Босх повторил услышанное вслух. Сун кивнул, давая понять, что знает это место.

— Хорошо, есть еще что-нибудь? — спросил Босх.

— Да. «Северная звезда» находится под подозрением, Гарри.

— Что это означает? Под подозрением в чем?

— Я не мог добиться ничего конкретного. Просто какие-то нелегальные перевозки и торговые операции.

— Как, например, контрабанда людским товаром?

— Возможно. Как я уже сказал, мне не удалось получить ничего конкретного. Только вопросы, почему я интересуюсь этим номером.

— Что вы им сказали?

— Что это выстрел вслепую. Что номер был найден на клочке бумаги при расследовании одного убийства. Я сказал, что не знаю, к чему он относится.

— Это хорошо. Есть какое-нибудь имя, связанное с этим номером?

— Нет, напрямую — нету. Но человека, владеющего компанией «Северная звезда», зовут Деннис Хо. Ему сорок пять лет, и это все, что я смог узнать, не возбуждая подозрений. Это вам поможет?

— Да, поможет. Спасибо.

Босх дал отбой и пересказал Суну только что услышанное.

— Ты слышал о Деннисе Хо? — спросил он.

Сун покачал головой:

— Никогда.

Босх понимал, что им предстоит принять принципиальное решение.

— Мы точно не знаем, имеет ли женщина с ребенком отношение к этому делу, — сказал Босх, указывая вперед, на белый «мерседес». — Быть может, следя за ней, мы просто теряем время. Не лучше ли оставить ее в покое и двинуть прямо в «Северную звезду».

— Пока рано думать об этом.

— Почему? Я не хочу впустую терять время.

Сун кивком указал на белый «мерседес», находившийся от них примерно в двухстах ярдах.

— Мы все равно едем в сторону порта. Возможно, они как раз туда и направляются.

Босх понимающе кивнул. Оба аспекта расследования по-прежнему сохраняли свою актуальность.

— Как у тебя с горючим? — спросил Босх.

— Его много, ведь это дизель, — ответил Сун.

* * *

В течение следующего получаса они продвигались по Касл-Пик-роуд к береговой линии, держась на порядочном расстоянии от «мерседеса», но ни на миг не упуская его из виду. Они ехали молча, так как, достигнув данной стадии расследования, понимали, что время на исходе и обсуждать больше нечего. Либо «мерседес», либо «Северная звезда» приведут их к Мэдди. В то же время вполне вероятно, что они никогда ее больше не увидят.

Когда впереди показался характерный силуэт жилого массива Туен Мун, Босх заметил, что на «мерседесе» зажегся сигнал поворота. Автомобиль поворачивал влево, в противоположную сторону от береговой линии.

— Они поворачивают, — предупредил Босх.

— Это проблема, — отозвался Сун. — Портовый район прямо. Они поворачивают к жилым кварталам.

Какое-то время оба молчали, надеясь, что сам по себе материализуется какой-то план действий или, быть может, водитель «мерседеса» передумает и изменит свой курс.

Ни того ни другого не произошло.

— Куда едем? — спросил в конце концов Сун.

Босх чувствовал, как его раздирают противоречия. От точности его сиюминутного выбора могла зависеть жизнь дочери. Он понимал, что они с Суном не могут разделиться, так чтобы один последовал за машиной, а другой продолжал двигаться к причалам. Гарри находился в совершенно незнакомом мире, и в одиночку оказался бы довольно беспомощным. Ему нужно было, чтобы Сун был с ним. И он выбрал решение, к которому, собственно, уже пришел после звонка Чу.

— Пусть себе едет. Мы отправляемся в «Северную звезду».

Продолжая двигаться прямо, они проехали мимо белого «мерседеса» как раз в тот момент, когда машина стала уходить влево, по дороге Цзинь-Ха-лейн. Босх видел, как белая машина замедляет ход. Человек за рулем бросил на него беглый взгляд.

— Черт! — воскликнул Босх.

— Что такое? — спросил Сун.

— Он посмотрел на меня. Водитель. Я думаю,они знали, что мы едем за ними. Так что мы правильно рассудили: эта женщина замешана.

— Ну и хорошо.

— О чем ты? Что здесь хорошего?

— Если они знали, что мы едем за ними, тогда то, что они свернули от причала, является попыткой увести нас в сторону от «Северной звезды». Понимаешь?

— Понимаю. Будем надеяться, что ты прав.

Вскоре они въехали на территорию порта. Вдоль пирсов и набережных тянулись обветшалые склады, мясоконсервные и упаковочные цеха. Там и сям причалы загромождали речные баржи и морские суда, иногда по два и три бок о бок. Все они имели заброшенный вид. Ведь сегодня был выходной.

Рыболовецкие баркасы стояли на якоре, укрытые длинным бетонным пирсом, образующим внешний периметр гавани.

Движение на дороге уже не было столь интенсивным, и Босх начал беспокоиться о том, что их черный, словно отлакированный, «мерседес» будет слишком приметен, когда они приблизятся к «Северной звезде». Сун, видимо, подумал о том же. Он въехал на стоянку перед закрытым продовольственным магазином и заглушил мотор.

— Мы совсем близко, — пояснил он. — Думаю, лучше оставить машину здесь.

— Согласен, — сказал Босх.

Они вышли и продолжили путь пешком, стараясь держаться ближе к стенам пакгаузов и обшаривая глазами территорию в поисках охраны. Сун шел первым, Босх за ним.

Предприятие с надписью «„Северная звезда“. Морепродукты и перевозки» располагалось на седьмом причале. Большой товарный склад со стенами, испещренными китайскими и английскими надписями, примыкал фасадом к доку и расположенному за ним пирсу, выступающему в бухту. Четыре двадцатипятиметровых рыболовецких траулера с черными корпусами и зелеными рулевыми рубками были пришвартованы к обеим сторонам пирса. Тут же стояло судно покрупнее, с большим подъемным краном.

Со своего наблюдательного пункта на углу пакгауза шестого причала Босх мог контролировать ситуацию на седьмом причале. Все загрузочные ворота товарного склада «Северной звезды» были закрыты, да и в целом портовые сооружения, платформы и суда выглядели законсервированными до понедельника. Босх начинал думать, что совершил ужасную ошибку, прекратив слежку за белым «мерседесом». Но тут Сун, похлопав его по плечу, указал на пирс — точнее, туда, где стояло судно с подъемным краном.

Его указующий перст был направлен куда-то наверх, и, проследив за ним, Босх уперся взглядом в кран. Стальная стрела возвышалась над платформой, установленной на рельсовой конструкции, смонтированной в пяти метрах над палубой судна. Таким образом, кран мог перемещаться по всей длине баржи в зависимости от того, какой трюм требовалось загрузить. Судя по всему, судно было предназначено для выхода в открытое море и приема улова от рыболовецких суденышек поменьше, давая тем возможность налегке продолжать свой промысел. Управление краном осуществлялось из кабинки на верхней площадке.

И вот Сун как раз указывал на тонированные окна этой кабинки. Поскольку солнце находилось за судном, Босх сумел разглядеть в кабине силуэт человека.

Он дал сигнал напарнику свернуть за угол склада.

— Есть! — выдохнул он. От стремительного выплеска адреналина у него перехватило голос. — Как ты думаешь, он нас видел?

— Нет, — ответил Сун. — Я не заметил никакой реакции.

Босх принялся обдумывать сложившуюся ситуацию. Теперь он был полностью уверен в том, что его дочь находится на этой посудине. Но пробраться на борт, не будучи замеченным дозорным в кабине крана, было нереально. Можно подождать, пока тот спустится, чтобы перекусить, посетить туалет или сдать вахту сменщику, но нельзя сказать, когда это случится и случится ли вообще. Ожидание не сочеталось с ощущением чрезвычайности ситуации и необходимости спешить, нараставшем в Босхе.

Он посмотрел на часы. Было почти шесть. До полной темноты оставалось по меньшей мере часа два. Но эти два часа могли оказаться роковыми. Отправленные СМС-сообщения наверняка всполошили похитителей. Вполне возможно, что сейчас они собираются предпринять какой-то решительный шаг.

Как бы в подтверждение этих соображений с причала раздался низкий рокот судового двигателя. Босх украдкой выглянул из-за угла и увидел, как от кормы баржи поднимается струя выхлопных газов, за окнами рулевой рубки обозначилось какое-то движение.

— Они завели двигатель, — сообщил он. — Возможно, они нас засекли.

— Сколько там человек? — спросил Сун.

— По крайней мере один в рубке и один по-прежнему торчит на верхотуре. Нам надо что-то предпринять. И срочно.

Как бы демонстрируя готовность к решительным действиям, Гарри вытащил из-за пояса пистолет. Его так и подмывало выскочить из-за угла и припуститься через причал, паля из 45-го калибра. С полной обоймой он имел неплохие шансы на успех. Случалось ему бывать в передрягах и похуже — например, все в тех же туннелях. Восемь пуль — как восемь драконов. А потом наступит его черед. Он станет девятым драконом, таким же неудержимым, как пуля.

— Какой у тебя план? — спросил Сун.

— Никакого плана. Просто иду туда и забираю ее. Если у меня ничего не получится, то я уж позабочусь о том, чтобы и у них не сложилось дело. Тогда в игру вступаешь ты — сажаешь ее на самолет и вывозишь отсюда. Ее паспорт в багажнике. Вот и весь план.

Сун покачал головой.

— Погоди. Эти ребята вооружены. Это не самый удачный план.

— У тебя есть получше? Мы не можем ждать до темноты. Судно вот-вот отчалит.

Босх вновь приблизился к стене и осторожно выглянул. Ничего не изменилось. Дозорный все также торчал в своем скворечнике, а кто-то возился в рубке. Двигатель урчал, работая на холостом ходу, баржа по-прежнему стояла у пирса. Как будто на ней ждали чего-то. Или кого-то.

Босх отпрянул за угол и попытался успокоиться, проанализировать все увиденное, все детали окружающей обстановки и прикинуть, что из этого может способствовать осуществлению их планов. Он должен был совершить нечто более рациональное, чем просто самоубийственный бросок. Он посмотрел на Суна.

— Нам нужна лодка.

— Лодка?

— Ну да. Иначе мы не сможем добраться до пирса незамеченными. У них все под контролем. Но, используя лодку, можно было бы отвлечь их на какой-то момент — достаточный для того, чтобы пробежать по пирсу.

Сун выглянул за угол. Внимательно осмотрел пирс, затем снова спрятался за стену.

— Да, лодка могла бы сработать. Ты хочешь, чтобы я добыл лодку?

— Да, у меня пистолет, и я побегу по пирсу, к барже.

Сун кивнул. Он вынул из кармана ключи от машины.

— Возьми ключи. Когда освободишь дочь, сразу отъезжай. Обо мне не беспокойся.

Босх достал телефон.

— Мы выберемся в какое-нибудь безопасное место неподалеку, и я тебе позвоню. Мы тебя подождем.

— Удачи, Гарри. — Сун повернулся, чтобы идти.

— И тебе удачи, — выдохнул Босх.

После ухода Суна он прижался спиной к стене и застыл в ожидании. Он не имел представления, где и как Сун добудет лодку, но верил, что тот так или иначе выполнит свою часть плана и позволит Босху выполнить свою.

Он также подумал о том, что теперь, когда наконец обнаружилось местонахождение Мэдди, можно было бы позвонить в гонконгскую полицию. Но тут же отмел эту мысль. Появление полиции на пристани не станет гарантией безопасности его дочери. Надо придерживаться выработанного плана.

Он снова выглянул из-за угла пакгауза, чтобы проследить за обстановкой на барже, и увидел приближающуюся со стороны города белую машину. Белый «мерседес»!

Босх сполз вниз по стене, стараясь сделаться невидимым. Вывешенные для просушки сети между ним и приближающимся автомобилем создавали своего рода камуфляж. Он смотрел, как машина замедляет ход и сворачивает к седьмому причалу, а затем по пирсу направляется к посудине с грузовым краном. Именно за этой машиной они следили от Золотого берега. Мелькнуло лицо водителя, и Босх узнал в нем человека, с которым встретился тогда взглядом.

Итак, водитель — тот самый человек, чей телефонный номер Пенг записал в мобильник его дочери. Он отправил женщину с ребенком — вероятно, жену и сына — в ресторан «Гео» в качестве подсадных уток, полагая, что они помогут ему выявить того, кто к нему направлял послания. Напуганный последним сообщением Суна, он отвез их домой или в какое-то безопасное место, высадил там, а сам поехал сюда, на седьмой причал, где содержалась дочь Босха.

Это было довольно смелое предположение, учитывая, как мало фактов ему доподлинно известно, но Босх был уверен, что находится на правильном пути. Произошло нечто не входившее в первоначальный план человека в «мерседесе». Преступнику пришлось менять его по ходу дела. То ли он решил форсировать события, то ли перевезти товар в другое место, то ли — самое страшное! — вовсе избавиться от товара.

«Мерседес» остановился перед баржей. Водитель выскочил и торопливо зашагал по сходням на борт. Он громко крикнул что-то человеку в кабинке крана и, не замедляя шага, устремился к рулевой рубке.

На какой-то момент наступило затишье. Затем Босх увидел, как человек из кабинки открыл дверцу и начал спускаться. Достигнув палубы, он вслед за водителем «мерседеса» направился в рубку.

Босх сообразил, что эти типы только что допустили серьезную ошибку, дающую ему кратковременное преимущество. Это был его шанс незамеченным пробраться по пирсу. Он достал телефон и позвонил Суну.

— Сун, где ты? Приехал тот человек в белом «мерседесе», и они оставили борт без охраны. Отвлекающий маневр отменяется, возвращайся и будь наготове с машиной. Я иду туда.

Босх сунул телефон в карман и выпрямился во весь рост. Еще раз обведя взглядом баржу, он выскочил из укрытия, пересек причал, достигнув пирса, и со всех ног бросился бежать вдоль него. Обеими руками он сжимал снятый с предохранителя пистолет.

36

Пустые деревянные ящики, валявшиеся на пирсе, конечно, послужили Босху некоторым прикрытием, но последние двадцать ярдов до мостков баржи представляли собой открытое пространство. Босх, увеличив темп, быстро преодолел это расстояние и нырнул в последний момент за праздно урчащий «мерседес», рядом с мостками. Босх уловил отчетливый звук и запах дизельного мотора. Он выглянул из-за багажника и не заметил никакой реакции на свои действия. Тогда он быстро и бесшумно взбежал по сходням и стал осторожно пробираться по палубе между широкими, почти двухметровыми, крышками люков. Добравшись до рубки, он прижался к стенке рядом с дверью и, затаив дыхание, прислушался.

За пульсирующим гулом двигателей не было слышно ничего, кроме шума ветра в снастях стоящих у пирса лодок. Гарри осторожно заглянул в маленькое квадратное окошко на двери. Внутри как будто никого не было. Взявшись за ручку, он неслышно отворил дверь и вошел.

Внутри располагался пункт управления судном. Помимо штурвала Босх увидел светящиеся круговые циферблаты, экраны радиолокатора, различные рычаги, тумблеры и большой компас в карданном подвесе. У задней стены находился штурманский стол, и тут же, рядом, — несколько коек с занавесками.

Впереди в полу виднелся открытый люк с трапом, ведущим в трюм. Согнувшись над люком, Босх услышал голоса, но разговор велся по-китайски. Он постарался определить количество говорящих, но разносящееся в гулком трюме эхо делало это невозможным. Однако как минимум в трюме находились трое мужчин. Гарри не уловил среди них голоса своей дочери, но не сомневался в том, что она тоже там, внизу.

Босх вернулся в рубку. На панели управления имелось несколько различных шкал и переключателей, но все они были обозначены по-китайски. В конце концов он сосредоточился на двух расположенных рядом друг с другом переключателях с красными световыми кнопками. Он повернул один в положение «выкл.», и тотчас гул двигателей заметно уменьшился — значит, он заглушил мотор.

Гарри выждал несколько мгновений и щелкнул другим выключателем, вырубая и второй двигатель, после чего переместился в задний угол рубки, на нижнюю койку, задернул занавеску наполовину, притаился и стал ждать. Он знал, что для каждого, кто поднимется из трюма по трапу, он окажется в «мертвой зоне», закрытой для обзора. Он сунул пистолет за пояс, вытащил из кармана нож и осторожно выпустил лезвие.

Вскоре он услышал внизу торопливые шаги. Он понял, что разговор происходил в носовой части трюма. Это облегчало задачу.

Человек начал вылезать из люка, спиной к койкам, взгляд его был устремлен на панель управления. Не оглядываясь, он быстро подошел к приборам и стал искать причину остановки двигателей. Босх бесшумно выбрался из койки и крадучись направился к нему. В тот момент, когда ожил один из двигателей, он приставил к спине мужчины острие ножа.

Схватив бандита за воротник, Босх оттащил его от приборной доски и шепнул в ухо:

— Где девочка?

Человек произнес что-то по-китайски.

— Говори, где девочка.

Человек покачал головой.

— Сколько человек внизу?

Мужчина опять ничего не ответил, и Босх грубо вышвырнул его на палубу. Он подтащил его к поручням и перевесил через них вниз головой. Вода плескалась внизу всего в нескольких футах.

— Ты умеешь плавать, сволочь? Где девочка?

— Не… говорить, — наконец выдавил китаец. — Не… уметь.

Держа незадачливого моториста над перилами, Босх огляделся в поисках Суна — своего переводчика, — но того нигде не было. Куда же он, черт возьми, подевался?

Эта секундная потеря бдительности позволила китайцу сделать резкое движение и заехать локтем Босху по ребрам. Этот удар отбросил Босха к рубке. После этого он развернулся к Босху и встал в стойку. Босх приготовился защищаться, но китаец сначала выбросил вперед ногу, ударив ею Босха по запястью и выбив из руки нож.

Нападавший, не обращая внимание на то, куда улетел нож, стремительно ринулся на Босха, молотя его кулаками, нанося короткие мощные удары в солнечное сплетение. Босх почувствовал, как воздух выхлестывается у него из легких, и тут же еще один пинок обрушился ему под подбородок.

Гарри свалился наземь. Он пытался уклониться от сыплющихся ударов, но почувствовал, что поле зрения начинает резко сужаться и сознание туманиться. Его противник спокойно отошел, и было слышно, как подбираемый им пружинный нож царапнул по настилу палубы. Борясь с обмороком, Босх потянулся за пистолетом.

Вновь приблизившийся китаец произнес на чистейшем английском:

— Умеешь плавать, сволочь?

Босх выхватил из-за спины пистолет и дважды выстрелил; первая пуля лишь царапнула бандита по плечу, вторая же угодила чуть левее середины груди. Нападавший упал с удивленным выражением на лице.

Гарри медленно, с трудом встал на четвереньки. Он увидел, как струйка крови и слюны капает на палубу у него изо рта. Цепляясь за стену рубки, он начал подниматься на ноги. Он понимал, что надо спешить. Выстрелы наверняка были услышаны другими людьми на судне.

В тот самый момент, когда он выпрямился, с носовой части судна раздались выстрелы. Пули просвистели над головой и срикошетили от стальной стены рубки. Пригнувшись, Босх, спрятался за угол рубки. А, выпрямившись, он увидел сквозь окна этой палубной надстройки человека, направляющегося от носа к корме, и в каждой руке у него было по пистолету. Позади бандита виднелся открытый люк, через который он, очевидно, и вылез из трюма.

Босх знал, что у него осталось шесть патронов, и понимал, что приближающийся головорез направляется к нему с полными обоймами. По количеству боезапаса он явно превосходил Гарри. Босху необходимо было перехватить инициативу и вывести противника из строя быстро и радикально.

Он огляделся в поисках подсказки и увидел ряд резиновых швартовочных брусов, закрепленных вдоль заднего планширя.^[12] Он сунул пистолет за пояс и вытащил один из этих бамперов из гнезда, где тот находился. Незаметно подкрался обратно к окну рубки и снова посмотрел сквозь нее. Бандит выбрал для обхода рубки левый борт и уже собирался выйти к корме. Босх шагнул назад, обеими руками поднял над головой метровый брус и с силой метнул его через крышу рубки. Тот был еще в воздухе, а он уже двинулся вдоль правого борта, вытаскивая на ходу пистолет.

Он оказался у передней стороны рубки как раз в тот момент, когда бандит увертывался от летящего на него бампера. Босх открыл огонь, многократно поражая человека, пока тот не свалился на палубу, не сделав ни одного выстрела.

Приблизившись, он убедился в том, что бандюга явно мертв. Тогда он выбросил свой отработавший 45-й калибр за борт и забрал у поверженного противника полуавтоматические пистолеты, опять-таки марки «Блэк стар». Потом вернулся в рубку.

Там было по-прежнему пусто. Но Босх знал, что по крайней мере еще один человек находится в трюме с его дочерью. Он заглянул в магазины обоих пистолетов и насчитал всего одиннадцать патронов.

Он сунул стволы за пояс и, обхватив ногами вертикальные стойки трапа, спустился в трюм как то принято делать при пожарной тревоге. Едва очутившись внизу, он в ту же секунду бросился на пол и перекатился, выхватывая пистолеты и ожидая града пуль, но ничего такого не последовало.

Когда глаза Босха адаптировались к тусклому свету, он увидел, что находится в пустом кубрике, выходящем в коридор, протянувшийся вдоль всего трюма. Единственным источником света служил открытый верхний люк на носу, в конце коридора. Чтобы добраться туда, предстояло преодолеть шесть отсеков, снабженных люками. Крайний люк был настежь открыт. Босх поднялся и заткнул один из пистолетов за пояс, чтобы иметь одну руку свободной, и потихоньку двинулся вперед, держа другой пистолет наготове.

Камеры-отсеки предназначались для герметичного хранения улова. Каждый вход в камеру имел по четыре запора. Стрелки, нанесенные на проржавевшую сталь, указывали, в какую сторону следует повернуть каждую ручку, чтобы открыть отсек. Босх шел по коридору, проверяя отсеки, один за другим, находя каждый пустым, но явно не использовавшимся в последнее время для перевозки рыбы. Каждая камера была усыпана обрывками коробок от зерновых хлопьев и других продуктов, а также пустыми бутылями из-под воды. Было ясно, что судно использовалось для перевозки живого груза.

Больше всего взволновали Босха коробки из-под хлопьев. Все они были одной марки, и с каждой улыбалась карикатурная панда: зверек стоял на краю миски, наполненной рисом, сверкающим как бриллианты кристаллами сахара. Это было детское питание.

Наконец он добрался до настежь открытого отсека. Босх пригнулся и осторожно проник в него.

Здесь также было пусто, но совсем по-другому. Тут не было хлама. С крюка на потолке свисала на проводе лампа с батарейным питанием. Тут же стоял перевернутый упаковочный ящик, густо уставленный нераспечатанными коробками хлопьев, пачками лапши и емкостями с водой. Босх поискал какие-то признаки того, что в этом помещении содержалась его дочь, но ничего такого не обнаружил.

Внезапно он услышал, как шарнирные петли на двери люка у него за спиной громко заскрежетали. Он стремительно обернулся — и в момент люк с громким металлическим стуком захлопнулся. Босх заметил, как затвор на верхнем правом углу передвинулся в положение «заперто», а в следующий момент увидел, что внутренние дверные ручки сняты. Его запирали в этой камере. Он выхватил второй пистолет и нацелил оба ствола на люк, ожидая, когда станет поворачиваться следующий засов.

Когда нижний правый начал поворачиваться, Босх прицелился и несколько раз выстрелил в дверь из обеих пистолетов. Пули пробили металл, ослабленный многолетней ржавчиной. Он услышал, как по ту сторону кто-то вскрикнул — от удивления или от боли. Затем в коридоре послышался глухой стук, как если бы тело ударилось об пол.

Босх подошел к двери люка и попытался повернуть рукой засов верхнего правого замка, но он был слишком мал, чтобы сработал эффект рычага. В отчаянии он отступил на шаг и ударил в дверь плечом, надеясь сорвать крепление замка, но оно даже не сместилось, а по болезненному ощущению в плече Босх понял, что дверь не поддастся.

Босх почувствовал себя в мышеловке.

Он опять приблизился к двери и приложил к ней ухо, прислушиваясь. Теперь оттуда доносился только один звук — гул работающих двигателей. Он громко постучал по металлу рукояткой пистолета.

— Мэдди! — крикнул он. — Мэдди, ты здесь?

Ответа не было. Он опять постучал по люку, на сей раз громче.

— Подай мне знак, детка! Если ты здесь, крикни или подай какой-нибудь знак!

И вновь не последовало никакого ответа. Босх вынул телефон и открыл его, чтобы позвонить Суну, но увидел, что на сотовом нет сигнала. Тем не менее он все-таки попытался позвонить, но не получил ответа. Он был в обшитом металлом помещении, и его мобильник был бесполезен.

Босх повернулся и еще раз с силой ударил по двери, выкрикивая имя своей дочери.

Стояла тишина. Гарри прижался мокрым от пота лбом к ржавому люку. Он был захлопнут в металлической коробке как в мышеловке, с осознанием того, что его дочери даже нет на борту. Он потерпел фиаско и получил то, чего заслуживал.

Физическая боль прошила его грудь, естественно дополняя его душевную боль. Она была острой, глубокой и беспощадной. Привалившись спиной к двери, он тяжело задышал и, расстегнув еще одну пуговицу на воротнике, стал медленно сползать вниз по ржавому металлу, пока не оказался на полу, с коленями, упертыми в подбородок. Он чувствовал такую же клаустрофобию, как в туннелях, в которых когда-то воевал. Батарейка, питающая верхний свет, потихоньку издыхала, и очень скоро он окажется в темноте. Поражение и отчаяние обрушились на него. Он подвел свою дочь и погубил себя.

37

Внезапно Босх встрепенулся — что-то отвлекло его от созерцания собственного поражения. Что-то донеслось до его слуха. Помимо шума двигателей он услышал какой-то бабахающий стук, похожий на звук хлопающей двери. Он донесся не сверху. Он шел отсюда же, из трюма.

Босх вскочил и повернулся к двери. Он услышал еще одну хлопающую дверь и понял, что кто-то проверяет отсеки — точно так же, как недавно это делал он сам.

Он забарабанил в дверь рукоятками обоих пистолетов и заорал, перекрывая стальное лязгающее эхо:

— Сун Йи? Эй! Кто здесь! Кто-нибудь! Кто здесь!

Ответа не последовало, но вдруг правый верхний засов повернулся. Дверь открывали. Босх отступил на шаг и, отерев лицо рукавами, стал ждать. Следующим повернулся нижний левый засов, а затем дверь люка начала медленно открываться. Босх навел пистолеты, сам точно не зная, сколько пуль у него осталось.

В тусклом свете, падающем из коридора, перед ним возникло лицо Суна. Босх ринулся вперед и распахнул дверь во всю ширь.

— Где тебя носило?!

— Я искал лодку и…

— Я тебе звонил. Просил вернуться.

Едва оказавшись в коридоре, Босх наткнулся на человека из белого «мерседеса». Тот лежал ничком на полу в полутора метрах от дверного люка. Босх быстро подошел к нему, надеясь застать того еще живым. Он перевернул его лицом вверх, перекатывая в луже крови.

Мужчина был мертв.

— Гарри, где Мэделин? — спросил Сун.

— Я не знаю. Все мертвы, и я не знаю!

Если только не…

Одна, последняя идея начала проявляться в мозгу Босха. Один, последний шанс. Белый «мерседес». Новенький, с иголочки. В машине должны иметься все дополнительные опции, включая систему навигации, и первым адресом в хранимых ею данных будет адрес его владельца.

Они поедут туда, домой к владельцу «мерседеса», и Босх сделает все, что только возможно, дабы найти свою дочь. Если понадобится приставить пистолет к голове того скучающего маленького мальчика, которого он видел в ресторане, он это сделает. И жена преступника скажет. Она вернет Босху его дочь.

Гарри внимательно осмотрел лежащее перед ним тело. Как он понимал, это Деннис Хо, человек, стоявший во главе «Северной звезды». Он ощупал карманы убитого, ища ключи от машины, но не нашел, и его план столь же быстро, как сформировался, начал рассыпаться. Где могут быть ключи? Ведь ему необходимо добраться до компьютера в машине, чтобы узнать, куда ехать и как найти дорогу.

— Гарри, что ты ищешь?

— Его ключи! Нам нужны его ключи, а без них…

Босх осекся, сообразив, что когда он бросился бежать по пирсу, а затем прятался за белым «мерседесом», то услышал звук и учуял запах работающего дизельного двигателя.

В тот момент это не имело значения для Босха, потому что он был уверен: его дочь находится на судне, — но теперь-то он знал, что это не так.

Босх выпрямился и быстро зашагал по коридору к трапу; в своих мыслях он был уже далеко впереди. Сун двинулся следом.

Имелась только одна причина, почему Деннис Хо мог оставить машину с работающим мотором. Он собирался к ней вернуться. И вовсе не с девочкой, потому что ее не было на судне. Он собирался вернуться за девочкой, поскольку складской отсек в трюме был уже оснащен и все было готово к ее транспортировке.

Босх выскочил из рубки и через мостки помчался на пирс. Он подбежал к дверце водительского сиденья белого «мерседеса» и распахнул ее. Осмотрел заднее сиденье, но там было пусто. Тогда он склонился над приборной доской, выискивая кнопку, открывающую багажник.

Не найдя таковой, он выключил мотор и выхватил ключи из замка зажигания. По дороге к багажнику нажал кнопку на ключе.

Крышка багажника автоматически поднялась. Босх заглянул туда — и там, на одеяле, с завязанными глазами и кляпом во рту, лежала его дочь. Руки ее были примотаны к туловищу несколькими оборотами клейкой ленты. Лодыжки тоже были стянуты.

— Мэдди! — воскликнул Босх.

Едва не запрыгнув в багажник, он торопливо стянул с ее глаз повязку и принялся вытаскивать изо рта кляп.

— Это я! Детка! Это папа!

Она открыла глаза и заморгала.

— Ты спасена, Мэдди! Все позади! Ты спасена!

Когда кляп был вынут, девочка издала пронзительный вопль, поразивший отца в самое сердце и звучавший в нем эхом до конца его дней. В нем отразились одновременно страх, крик о помощи и возглас радостного облегчения.

— Папа!

Она разрыдалась, а Босх схватил ее на руки и вытащил из багажника. Подоспевший Сун помогал ему.

— Теперь все будет хорошо, — повторял Босх. — Все будет хорошо.

Они поставили девочку на землю, и Босх с помощью зубьев одного из ключей стал разрезать опутывавшую ее клейкую ленту. Она так и была в своей школьной форме. Как только ее руки оказались свободны, она обхватила Босха за шею и стиснула изо всех сил.

— Я знала, что ты приедешь! — бормотала она, судорожно всхлипывая.

Босх не помнил, чтобы какие-то еще слова значили для него больше. Он наклонился к ней.

— Мэдди?

— Что, папа?

— Ты не получила никаких повреждений? Я имею в виду, физических повреждений. Если они что-то с тобой сделали, нам надо показать тебя…

— Нет, со мной все в порядке.

Положив руки ей на плечи, он внимательно посмотрел ей в глаза.

— Это правда? Ты можешь мне сказать.

— Это правда, папа. Я в порядке.

— Хорошо. Тогда нам надо ехать.

Он повернулся к Суну:

— Ты можешь отвезти нас в аэропорт?

— Нет проблем.

— Тогда поехали.

Босх обнял дочь за плечи, и они вслед за Суном пошли вдоль пирса. Девочка крепко прижималась к отцу, и лишь когда они сели в машину — похоже, только сейчас! — осознала присутствие Суна. Тогда она задала вопрос, которого Гарри так страшился:

— Папа?

— Что, Мэдди?

— А где мама?

38

Босх не ответил ей прямо. Он просто сказал дочери, что ее мать не может сейчас быть с ними, но что она упаковала для нее рюкзак и что им надо ехать в аэропорт, чтобы покинуть Гонконг. Сун не сказал ничего и только ускорил шаг; он шел впереди, не участвуя в разговоре.

С помощью этого объяснения Босх как будто выиграл некоторое время, чтобы обдумать, когда и как он даст дочери ответ, подразумевающий крутое изменение всей ее жизни. Когда они подошли к черному «мерседесу», он сначала посадил ее на заднее сиденье и только затем пошел к багажнику за рюкзаком. Он не хотел, чтобы она видела сумку, приготовленную Элеонор для себя. Он обыскал чемодан Элеонор и, найдя паспорт Мэдди, убрал его в карман.

Потом сел на переднее пассажирское сиденье и передал дочери рюкзак, велев ей переодеться. Посмотрел на часы и кивнул Суну:

— Поехали. Нам надо успеть на самолет.

Тот тронул машину с места и стал выезжать из портовой зоны в ускоренном, но не привлекающем внимания темпе.

— Нет ли здесь какого-нибудь парома или поезда, который доставил бы нас туда напрямую? — спросил Босх.

— Нет, паромный маршрут закрыли, а по железной дороге придется делать пересадку. Будет лучше, если я вас отвезу. Я хочу это сделать.

— Хорошо, Сун Йи.

Несколько минут они ехали в молчании. Босху хотелось обернуться назад и поговорить с дочерью — взглянуть на нее, убедиться, что с ней все в порядке.

— Мэдди, ты переоделась?

Она не ответила.

— Мэдди?

Босх обернулся и посмотрел на нее. Да, она переоделась и, привалившись к двери машины за спиной Суна, сидела, уставившись в окно и обнимая подушку. По щекам ее текли слезы. Кажется, она даже не заметила продырявленное пулей отверстие в подушке.

— Мэдди, что с тобой?

Не отрывая глаз от окна, девочка промолвила:

— Она погибла, да?

— Что?

Босх прекрасно понял, о ком и о чем она говорит, — просто тянул время, стараясь на сколько можно отодвинуть неизбежное.

— Я ведь не дура. Ты здесь. Сун Йи здесь. Ей тоже надо быть здесь. Она бы обязательно была, но с ней что-то случилось.

Босху показалось, будто кто-то ударил его кулаком прямо в грудь. Мэделин по-прежнему обнимала подушку, глядя в окно полными слез глазами.

— Мэдди, мне очень жаль. Я хотел сказать тебе, но в более подходящее время.

— А когда оно придет, подходящее?

Босх кивнул:

— Ты права. Никогда.

Он протянул назад руку и коснулся ее коленки, но она в ту же секунду ее отдернула. Это был первый зримый признак той вины, которую он всегда будет в себе носить.

— Поверь, мне очень жаль. Я не знаю, что сказать. Когда я приземлился в Гонконге сегодня утром, твоя мама встретила меня в аэропорту. Вместе с Суном Йи. Она хотела только одного, Мэдди: вернуть тебя домой целой и невредимой. Она не заботилась больше ни о чем, включая себя саму.

— Что с ней случилось?

Босх помедлил в нерешительности, но не было иного пути, как только сказать правду.

— Ее застрелили, детка. Какие-то люди стреляли в меня, а пуля попала в нее. Я думаю, она даже не почувствовала.

Девочка закрыла глаза руками.

— Это я, я виновата!

Босх покачал головой, хотя она не могла этого видеть.

— Нет, Мэдди, нет. Послушай меня. Не смей так говорить. Не смей так даже думать. Ты не виновата. Это я виноват. Во всем случившемся виноват я.

Она не ответила, лишь крепче прижала к себе подушку и не отрывала глаз от мелькающих за окном спутанных очертаний дорожного пейзажа.

Час спустя они прибыли в аэропорт и остановились на площадке для высадки пассажиров. Босх помог дочери выйти и повернулся к Суну. В машине они говорили мало. Но сейчас настало время прощания. Босх хорошо понимал, что его дочь ни за что не удалось бы вызволить без помощи Суна.

— Сун Йи, спасибо за спасение моей дочери.

— Это ты ее спас. Ничто не могло тебя остановить, Гарри Босх.

— Что ты теперь будешь делать? Полиция придет к тебе из-за Элеонор, если не из-за чего-нибудь другого.

— Я сам управлюсь с этим делом и не стану тебя упоминать. Обещаю. Что бы ни случилось, я не стану впутывать тебя и твою дочь.

Босх кивнул.

— Удачи тебе.

— И тебе тоже.

Босх пожал ему руку и затем отступил в сторону, пропуская вперед Мэделин. После неловкой паузы девочка шагнула вперед и обняла Суна. Даже под тенью черных очков Босх увидел выражение его лица. Босх понимал: каковы бы ни были их с Мэделин разногласия, Сун со всей решимостью занимался ее спасением. Быть может, это позволило ему обрести прибежище в себе самом.

— Мне так жаль, — сказала Мэделин.

Сун разомкнул объятия и сделал шаг назад.

— Поспеши, — сказал он. — Тебя ждет счастливая жизнь.

Он остался стоять там, а они направились через стеклянные двери в главный терминал.

Босх с дочерью отыскали секцию, где продавали билеты первого класса на рейсы «Катэй пасифик», и Гарри купил два билета на рейс в двадцать три сорок до Лос-Анджелеса. Гарри получил возмещение за ранее купленные билеты на завтрашний рейс, но все равно ему пришлось использовать две кредитные карточки, чтобы покрыть полную стоимость, однако его это не печалило. Он знал, что пассажирам первого класса предоставляется особый статус, позволяющий им быстро пройти досмотр и первыми сесть в самолет. Персонал аэропорта и авиакомпании, а также служба безопасности были менее склонны заострять внимание на тех, кто путешествует первым классом, даже если это взъерошенный мужчина со следами крови на пиджаке и тринадцатилетняя девочка с заплаканным лицом.

Босх также понимал, что его дочь получила психологическую травму, и хотя он не знал, как именно надо будет позаботиться о ней в связи с этим, однако чувствовал, что любой дополнительный комфорт не повредит.

Заметив встрепанный вид Босха, женщина в окошке кассы напомнила ему, что зал ожидания для пассажиров первого класса предоставляет путешественникам душевые комнаты. Босх поблагодарил ее за эту подсказку, взял их посадочные талоны, а затем проследовал за стюардессой первого класса на контрольно-пропускной пункт. Как и ожидалось, благодаря своему недавно обретенному статусу проверку на безопасность они прошли легко и быстро.

Им предстояло убить еще три часа, и хотя упомянутый душ был очень соблазнителен, Босх решил, что еда является, пожалуй, более насущной потребностью. Он уже не помнил, когда и что ел в последний раз, и имел все основания предполагать, что его дочь точно так же долгое время была лишена нормальной пищи.

— Ты голодна, Мэдс?

— Не особенно.

— Они тебе кормили?

— Нет… да. Но я все равно не могла есть.

— Когда ты в последний раз что-то ела?

Ей пришлось задуматься.

— Я съела кусок пиццы в торговом центре в пятницу, перед тем как…

— О'кей, тогда нам действительно надо сначала поесть.

На лифте они поднялись в зал, где располагалось множество разнообразных ресторанов. Босх выбрал тот, что размещался в центре общего зала, откуда открывался вид на торговый этаж — настоящую мекку беспошлинных товаров. Его дочь заказала куриные палочки, а сам он — бифштекс с жареной картошкой.

— Никогда не следует заказывать бифштекс в аэропорту, — заметила Мэделин.

— Это почему?

— Они там плохие.

Босх кивнул. В первый раз, с тех пор как дочь попрощалась с Суном, она произнесла больше одного-двух слов за раз. Гарри с тревогой наблюдал, как она постепенно падает духом, по мере того как отходит наркоз освобождения от страха, и жестокая реальность пережитого и смерти матери доходит до ее сознания. Босх боялся, что с ней случится нервный шок. Ее странное замечание о качестве бифштексов в аэропорту, похоже, говорило о диссоциативном расстройстве.

— Ладно, вот и проверим.

Но она уже сменила тему:

— Я теперь буду жить у тебя, в Лос-Анджелесе?

— Ну да. А что?

Он внимательно смотрел ей в лицо в ожидании реакции. Оно не изменилось — такой же пустой взгляд, осунувшееся лицо со следами высохших слез.

— Я хочу, чтобы ты осталась со мной, — сказал Босх. — Помнишь, когда гостила у меня в прошлый раз, ты говорила, что хотела бы остаться.

— Но не такой ценой.

— Я понимаю.

— А я вернусь, чтобы забрать свои вещи и попрощаться с друзьями?

Прежде чем ответить, Босх задумался.

— Вряд ли, — проговорил он наконец. — Возможно, я распоряжусь, чтобы твои вещи переслали. Но, я думаю, ты сможешь связаться со своими друзьями по электронной почте. Или позвонить им.

— Я хотя бы смогу с ними попрощаться?

Босх кивнул и не сказал ничего, чтобы ненароком не напомнить о ее погибшей матери. Вскоре Мэделин заговорила снова; ее разум был словно воздушный шарик, подхваченный ветром и следующий непредсказуемым курсом, касаясь земли то здесь, то там.

— Нас что, разыскивает полиция?

Босх опасливо огляделся, боясь, не услышал ли вопроса кто-нибудь из сидящих неподалеку. Потом наклонился к ней ближе, чтобы ответить.

— Я не знаю, — тихо сказал он. — Может быть. Но я не хочу сейчас это выяснять. Будет гораздо удобнее заняться всем этим в Лос-Анджелесе.

Помолчав, она задала вопрос, заставший Босха врасплох:

— Папа, ты убил людей, похитивших меня? Я слышала много выстрелов.

Босх подумал, как ему следует ответить — и как копу, и как отцу, — но не слишком долго.

— Давай просто скажем, что они получили по заслугам. И все, что случилось, они сами навлекли на себя своими действиями. О'кей?

— О'кей.

Когда принесли заказ, они перестали разговаривать и жадно набросились на еду. Босх выбрал ресторан, столик и свое место с таким расчетом, чтобы иметь хороший обзор торговой зоны и находящегося за ней пункта обеспечения безопасности. Во время еды он продолжал бдительно высматривать любое проявление нештатной активности, в том числе и со стороны работников аэропорта. Любое не являющееся рутинным движение персонала либо проявление какой-то розыскной деятельности не ускользнуло бы от его внимания. Босх понятия не имел, находится ли он вообще в поле зрения полиции, но, так или иначе, оставил за собой в Гонконге кровавый след и должен был сохранять бдительность.

— Ты будешь доедать картошку? — спросила Мэдди.

Босх подвинул свою тарелку поближе к ней:

— Забирай всю.

Когда она потянулась через стол, ее рукав сдвинулся, и Босх увидел повязку на сгибе локтя. Он вспомнил об испачканном кровью тампоне, найденном Элеонор в мусорной корзинке в номере «Чунцин-мэншнз».

Босх указал на ее руку:

— Мэдди, откуда у тебя это? Они брали у тебя кровь?

Она поспешно заслонила повязку другой рукой, словно это могло раз и навсегда прекратить расспросы.

— Нам обязательно говорить об этом сейчас?

— Ты могла бы просто ответить на один вопрос?

— Да, Квик взял у меня кровь.

— Я собирался спросить о другом. Где ты была, прежде чем тебя засунули в багажник и отвезли на пристань?

— Я не знаю. В какой-то больничной комнате. Вроде врачебного кабинета. Я все время была заперта там. Пожалуйста, папа, я не хочу говорить об этом. Не сейчас.

— Хорошо, родная, мы поговорим об этом, когда ты захочешь.

Покончив с едой, они отправились в торговую зону. Босх купил в магазине мужской одежды полный комплект для себя, а в спортивном — кроссовки. Мэдди отказалась от новой одежды и сказала, что обойдется тем, что есть в рюкзаке.

Следующая остановка была в универсальном магазине — там Мэдди выбрала плюшевого панду, которого, как она сказала, хочет использовать как подушку, и книгу под названием «Похититель молнии».

Потом они направились в зал ожидания для пассажиров первого класса и воспользовались душевыми кабинами. Несмотря на целый день, полный крови, пота и грязи, Босх вымылся быстро, потому что не хотел надолго расставаться с дочерью. Прежде чем одеться, он осмотрел рану на руке. Кровь свернулась, и уже начал образовываться рубец. Он использовал только что купленные нарукавные повязки в качестве двойного бинта вокруг раны.

Одевшись, он снял крышку с мусорной урны, что находилась рядом с раковиной, в душевой комнате, связал в узел свою старую одежду и обувь и засунул их под бумажные полотенца и другой мусор. Босх не хотел, чтобы кто-нибудь заметил и вытащил его вещи, особенно туфли, в которых он ступал по испачканным кровью кафельным плиткам в Туен Муне.

Почувствовав себя более-менее готовым к предстоящему долгому перелету, он вышел из душевой и огляделся в поисках дочери. Однако, не увидев ее в зале ожидания, вернулся ко входу в женскую душевую. Когда прошло пятнадцать минут, а Мэделин так и не появилась, он забеспокоился. Подождав еще минут пять, он подошел к стойке администратора и попросил сидящую там женщину послать служащую в душевую проверить, как там его дочь.

Женщина сказала, что сделает это сама. Босх двинулся за ней и стал ждать у входа. Когда дверь открывалась, он услышал шум льющейся воды. Затем донеслись голоса, и вскоре женщина-администратор вышла из помещения.

— Она все еще в душе и говорит, что с ней все в порядке. Она говорит, что сейчас выйдет.

— Хорошо, спасибо.

Женщина вернулась на свое место, а Босх посмотрел на часы. До посадки на их рейс оставалось не менее получаса. Время еще было. Он вернулся в зал ожидания и сел на стул поближе к коридору, ведущему в душевые. Ему казалось, что он превратился в сжатую пружину.

Он не представлял, чем могут быть заняты мысли Мэделин. Знал, что она нуждается в помощи и хотел побыстрее увезти ее отсюда и доставить в Лос-Анджелес. Босх уже придумал, кому позвонит после приезда, чтобы проконсультироваться по поводу Мэдди.

Когда объявили посадку на их рейс, из коридора появилась Мэделин с гладко зачесанными мокрыми волосами. На ней была та же самая одежда, в которую она переоделась в машине, только она добавила блузон с капюшоном. Видимо, замерзла.

— Ты как? Все нормально? — спросил Босх.

Она не ответила. Просто остановилась перед Босхом с поникшей головой.

— Я понимаю, это глупый вопрос, — сказал Гарри, — но ты готова лететь? Только что объявили посадку. Нам надо идти.

— Я готова. Мне просто хотелось долгого, горячего душа.

— Я понимаю.

Они покинули зал ожидания и направились к выходу на поле. По пути к самолету Босх не заметил ничего экстраординарного, кроме обычного скопления сотрудников безопасности. У них взяли билеты, проверили паспорта и пропустили на борт.

Самолет был большим двухпалубным лайнером, с кабиной пилота на верхнем уровне и салоном первого класса прямо под ним. Стюардесса сообщила, что они единственные пассажиры первого класса, и пригласила их занять свои места. Они заняли два места в первом ряду, и было такое ощущение, что весь самолет в их распоряжении. Босх намеревался не спускать глаз с дочери до самого Лос-Анджелеса.

Когда посадка близилась к завершению, по внутренней громкой связи выступил пилот и объявил, что они проведут в воздухе тринадцать часов. Это было меньше, чем перелет сюда из Лос-Анджелеса, потому что сейчас ветры будут попутными. Тем не менее они будут лететь против хода времени и приземлятся в Лос-Анджелесе в 21.30 вечера в воскресенье.

Босх произвел вычисления, и получилось, что длина этих суток составиттридцать девять часов. Самые длинные сутки в его жизни.

Наконец настал урочный час — после всех проверок на безопасность авиалайнер получил разрешение на взлет. Он покатился по бетонке, набирая скорость, и с шумом взмыл в темное небо. Босх вздохнул с облегчением, когда, выглянув в иллюминатор, увидел, как огни Гонконга исчезают внизу, за облаками. Он очень надеялся, что никогда больше сюда не вернется.

Его дочь протянула руку между их сиденьями и дотронулась до него. Он повернул голову и поймал ее взгляд. Она опять начала плакать. Босх сжал ее руку и ободряюще кивнул.

— Все будет хорошо, Мэдди.

Она кивнула в ответ, не выпуская его руки.

После того как самолет выровнялся, подошла бортпроводница и предложила им еду и напитки, но они отказались. Мэделин посмотрела кино о подростках-вампирах, а потом разложила свое кресло — одно из преимуществ первого класса — и устроилась на ночь.

Вскоре она уже крепко спала, и Босх стал представлять, как во сне происходит ее душевное самоисцеление. Сон, обволакивая ее мозг, стирает страшные воспоминания.

Он наклонился и легонько поцеловал ее в щеку. Секунды, минуты и часы убегали назад, а он все смотрел, как она спит, и желал невозможного: чтобы время повернулось вспять и он смог начать этот день сначала. Но это была всего лишь фантазия. Реальность же заключалась в том, что его жизнь изменилась почти так же радикально, как и ее. Отныне она будет с ним. И он знал, что, несмотря на все совершенное им прежде, она станет его шансом на искупление грехов.

Если он сможет ей служить и защищать ее,^[13] у него есть шанс компенсировать, загладить и искупить все. Все, что было до этого.

Он решил дежурить возле нее всю ночь, но усталость в конце концов победила, и он тоже закрыл глаза. Ему снилось какое-то место около реки. Там, под открытым небом, стоял стол с белой скатертью, взбиваемой ветром. Он сидел за столом, а напротив сидели Элеонор и Мэделин, и они ему улыбались. Это были грезы о каком-то месте, где он никогда не был и уже никогда не будет.

Часть III СЛУЖИТЬ И ЗАЩИЩАТЬ

39

Последним рубежом был таможенный и иммиграционный контроль в Лос-Анджелесе. Сотрудник службы быстрым взглядом окинул их паспорта и уже был готов без лишних церемоний их проштамповать, когда что-то на экране компьютера привлекло его взгляд. Босх затаил дыхание.

— Мистер Босх, вы пробыли в Гонконге меньше суток?

— Да, мне даже не потребовалось брать с собой чемодан. Я поехал, только чтобы забрать свою дочь.

Агент службы безопасности понимающе кивнул, давая понять, что ему приходилось сталкиваться с таким и раньше, и поставил печати на их паспорта. Потом взглянул на Мэделин и сказал:

— Добро пожаловать в Лос-Анджелес, юная леди.

— Спасибо, — ответила она.

В полночь они добрались до дома Босха на Вудро-Вильсон-драйв. Босх внес рюкзак в гостевую комнату, дочь вошла за ним. Комната была ей знакома, ведь, приезжая уже несколько раз к отцу в гости, она жила в ней.

— Теперь, когда ты будешь жить здесь постоянно, мы переделаем все по твоему вкусу, — объявил Босх. — Я знаю, в Гонконге у тебя было много плакатов на стенах. Так что в этой комнате ты можешь оборудовать все как хочешь.

В углу друг на друге стояли две картонные коробки, в которых Босх держал файлы со своими старыми делами — вернее, с копиями документов.

— Это я отсюда уберу, — сказал он.

Он по одной перенес коробки в свою спальню. Перемещаясь по коридору туда-сюда, он одновременно продолжал разговаривать с дочерью.

— Я знаю, при твоей комнате нет отдельной ванной, но гостевая ванная, что в коридоре, целиком в твоем распоряжении. Все равно у меня почти не бывает гостей.

Перетащив коробки, Босх сел на кровать и посмотрел на дочь. Она по-прежнему стояла посреди комнаты. Выражение ее лица глубоко потрясло Босха. Он видел, что до нее все явственнее начинает доходить жестокая и неизбежная правда. И не важно, что прежде она неоднократно изъявляла желание жить в Лос-Анджелесе. Теперь она оказалась перед необходимостью остаться здесь навсегда, и постижение этого факта давалось ей нелегко.

— Мэдди, только хочу тебе кое-что сказать, — проговорил он осторожно. — Я привык быть твоим отцом четыре недели в году. Это было легко. Теперь мне будет труднее. Я непременно буду делать какие-то ошибки и очень прошу тебя быть терпеливой ко мне, пока я буду учиться. Но я обещаю, что приложу все старания.

— Хорошо.

— Ну а теперь, чего бы ты хотела? Ты голодна? Устала? Что-нибудь еще?

— Нет, все хорошо. Пожалуй, мне не стоило столько спать в самолете.

— Не страшно. Тебе требовалось поспать. А сон — это всегда на пользу. Он лечит.

Она кивнула и неловко оглядела комнату. Это была стандартная гостевая комната: кровать, комод и стол с лампой.

— Завтра мы купим тебе телевизор и поставим здесь. Из новых, с плоским экраном. А еще компьютер и стол к нему. Нам придется поездить по магазинам и купить множество вещей.

— Думаю, мне понадобится новый телефон. Мой забрал Квик.

— Да, и новый телефон тоже. У меня твоя карта памяти из старой трубки, так что ты сохранишь все свои контакты.

Она бросила на него быстрый взгляд, и он понял, что совершил оплошность.

— У тебя моя карта? Ты взял ее у Квика? А его сестра была с ним?

— Я не виделся ни с Квиком, ни с его сестрой. Я нашел твой телефон, но он был сломан. Я только вынул из него карту памяти.

— Она пыталась меня спасти. Она узнала, что Квик собирается меня продать, и пыталась помешать этому, но он вышвырнул ее из машины.

Босх ждал, что она еще что-нибудь скажет, но она молчала. Ему хотелось бы задать ей ряд вопросов о брате и сестре Пенг, но отец возобладал в нем над копом. Сейчас было не время. Ему надо дать ей возможность успокоиться и свыкнуться с ситуацией. Позже еще успеет побыть копом, расспросить о Квике и о Хи и рассказать ей о том, что случилось с ними.

Он внимательно смотрел ей в лицо: а у нее, похоже, нервное истощение. Она по-прежнему выглядела усталой, даже после сна в самолете.

— Все будет хорошо, Мэдди. Я обещаю.

Она кивнула.

— А можно мне просто немного побыть одной?

— Конечно. Это же твоя комната. А мне все равно надо сделать несколько звонков.

Он встал и направился к двери. Закрывая ее за собой, он помедлил в нерешительности, потом обернулся и посмотрел на дочь.

— Ты ведь мне скажешь, если что-то понадобится?

— Да, папа. Спасибо.

Он закрыл дверь и вышел в гостиную. Потом вытащил телефон и набрал номер Дэвида Чу.

— Это Босх. Извините, что так поздно.

— Нет проблем. Как у вас дела?

— Я уже в Лос-Анджелесе.

— Вы вернулись? А что с вашей дочерью?

— Она вне опасности. Как там дела с Чангом?

Чу замялся. Он явно не хотел сообщать плохие новости.

— Ну, в общем, в понедельник его выпускают. Нам нечего ему предъявить.

— А как же вымогательство?

— Сегодня я сделал последнюю попытку уговорить Ли и Лэма. Они отказались подавать официальную жалобу — видимо, слишком боятся триад. Ли сказал, что кто-то уже звонил и угрожал ему.

Босх снова вспомнил о звонке с угрозой, полученной им в пятницу. Он пришел к выводу, что это был тот же самый субъект.

— Значит, утром Чанг выйдет из-под стражи и отправится в аэропорт. Сядет в самолет, и мы никогда его больше не увидим.

— Похоже, Гарри, что так оно и будет.

Босх кипел от ярости.

— Черт бы подрал этих ублюдков!

Тут он понял, что дочь может его услышать. Он вышел на веранду-балкон с тыльной стороны дома, надеясь, что шум машин с проходящей внизу автострады заглушит его слова.

— Они собирались продать моего ребенка. На получение внутренних органов.

— Черт! — ужаснулся Чу. — Я думал, они просто старались вас запугать.

— Да, они взяли у нее анализ крови, и, должно быть, ее кровь подошла какому-то толстосуму, потому что их планы изменились.

— Ну, они могли взять у нее кровь на анализ, дабы убедиться, что она здорова, прежде чем…

Он осекся, сообразив, что этот альтернативный сценарий тоже неутешителен, и сменил тему:

— Она сейчас здесь, с вами, Гарри?

— Я сказал же, что она в безопасности.

Босх понимал, что Чу сочтет этот его уклончивый ответ за недостаток доверия, ну да и пусть. Пережитый Босхом день не очень-то побуждал его к доверчивости. Он тоже постарался сменить тему:

— Когда вы в последний раз говорили с Феррасом или Гэндлом?

— С вашим напарником я не разговаривал с пятницы. С лейтенантом говорил часа два назад. Он тоже хотел знать положение вещей. И тоже зол как черт по поводу происходящего.

Несмотря на полночь, все десять полос проходившей внизу сквозной автострады были забиты. Воздух был свеж и прохладен — приятная перемена после Гонконга.

— Кто будет сообщать в ведомство окружного прокурора о том, что мы выпускаем этого подонка?

— Я собирался позвонить туда утром. Если только вы сами не хотите.

— Не уверен, что буду с утра на службе. Почему бы вам этим не заняться? Но только не звоните туда до десяти.

— Хорошо, но почему именно до десяти?

— Чтобы я успел туда доехать и попрощаться с мистером Чангом.

— Гарри, не делайте ничего, о чем бы пришлось потом пожалеть.

Босх окинул мысленным взором последние трое суток.

— Слишком поздно.

Босх закончил разговор с Чу и теперь стоял прислонившись к перилам и глядел в ночь. Было определенно что-то успокаивающее в домашней обстановке, но он не мог не терзаться мыслями о том, что навсегда утрачено и осталось позади. Словно прожорливые гонконгские духи перелетели вслед за ним через Тихий океан.

— Папа? — услышал он.

Гарри обернулся. В открытых дверях стояла Мэделин.

— Что, детка?

— У тебя неприятности?

— Нет, конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Когда ты говорил по телефону, ты был вне себя.

— Это из-за моего расследования. Оно идет наперекосяк.

— Мне очень жаль.

— Не переживай. Но, послушай, утром мне надо ненадолго съездить в город. Я тут позвоню в одно место, попробую найти кого-нибудь, кто бы побыл с тобой в мое отсутствие. А когда вернусь, мы поедем по магазинам, как я тебе обещал. Идет?

— Ты имеешь в виду, найдешь мне гувернантку?

— Нет… то есть ну да — наверно, так.

— Папа, я обхожусь без подобного рода забот уже с двенадцати лет.

— Да, но это всего год.

— Я уверена, что прекрасно обойдусь одна. Мама давно отпускает меня одну гулять в торговый центр.

Босх заметил, что она употребила настоящее время. Его так и подмывало ответить, что эта идея оказалась на поверку не так уж хороша, но у него хватило ума отложить это до какого-нибудь другого раза. Главное, что теперь ему приходилось думать о ее безопасности прежде всего остального. Могут ли те силы, что похитили ее в Гонконге, добраться до нее и здесь, в его доме, — вот в чем был ключевой вопрос.

Казалось бы, это маловероятно, но если существовал даже малейший шанс, Босх не мог рисковать, оставляя ее одну. Проблема заключалась в том, что он, в сущности, и не знал, кому позвонить. Он не был включен в жизнь местной общины. Он был просто проживающим здесь копом, и его звали лишь тогда, когда возникали проблемы. Но в ином качестве он никогда не общался с соседями. Он не знал, на кого из них было бы безопасно положиться или кто просто окажется лучше, чем какая-то незнакомая нянька по объявлению. Босх был в растерянности и все больше чувствовал, что не сумеет вырастить дочь.

— Мэдди, послушай, это как раз такой случай, когда ты должна проявить ко мне терпение. Я пока не хочу, чтобы ты оставалась одна. Ты можешь находиться в своей комнате, если хочешь — скорее всего в это время ты еще будешь спать из-за разницы во времени, — но я считаю, что в доме вместе с тобой должен находиться кто-то взрослый. Кто-то, кому я могу доверять.

— Как хочешь.

При мысли, что он не более чем просто коп, проживающий в данной округе, у него возникла другая идея.

— Ладно, если не хочешь няньку, тогда я вот что придумал. Ниже, у подножия горы, есть государственная средняя школа. Мне кажется, занятия начались на прошлой неделе, потому что по дороге на работу я видел там много машин. Я еще не знаю, там ли ты станешь учиться в конечном счете или мы определим тебя в какую-нибудь частную школу, но я мог бы отвезти тебя туда, а ты бы там огляделась и решила сама этот вопрос. Посиди там на паре-тройке занятий и посмотри, как и что. А я тем временем слетаю в город. Как ты на это смотришь? Я знаю тамошнего завуча и доверяю ей. Она за тобой присмотрит.

Мэделин неспешно завела за ухо прядь волос и некоторое время задумчиво смотрела вдаль, на открывающийся с балкона вид.

— Я думаю, это подойдет.

— Хорошо, тогда мы так и сделаем. Я позвоню туда утром и все устрою.

Проблема решена, подумал Босх.

— Папа?

— Что, детка?

— Я слышала, что ты сказал по телефону.

Он обмер.

— Извини. Я постараюсь больше не употреблять таких слов. И никогда — в твоем присутствии.

— Нет, я не об этом. Я имею в виду, когда ты вышел на веранду. О том, что они хотели продать меня на органы. Это правда?

— Я не знаю, родная. Не знаю в точности, в чем состоял их план.

— Квик брал у меня кровь. Он сказал, что собирается послать ее тебе. Ну, чтобы ты мог проверить ДНК и уяснить, что меня действительно похитили.

Босх мрачно кивнул.

— Что же, он тебе солгал. Высланного им видео было бы достаточно, чтобы меня убедить. В крови не было необходимости. Он солгал тебе, Мэд. Он предал тебя и получил по заслугам.

Она стремительно подняла на него глаза, и Босх понял, что опять совершил промах.

— Что ты имеешь в виду? Что с ним случилось?

Босху не хотелось катиться по скользкому склону вранья. Вдобавок он понимал: его дочь, несомненно, тревожится о сестре Квика, если не о нем самом. Она, вероятно, до сих пор не осознала всей глубины его предательства.

— Он мертв.

Она бесшумно вскрикнула и в ужасе поднесла руки корту.

— Это ты его?..

— Нет, Мэдди, я этого не делал. Я нашел его мертвым тогда же, когда и твой телефон. Я догадываюсь, что он тебе нравился, так или иначе, поэтому мне очень жаль. Но он предал тебя, детка, и я обязан сказать тебе, что, возможно, сделал бы то же самое, найди я его живым. Идем в дом. И Босх повернулся к двери.

— А Хи?

Он остановился и посмотрел на нее.

— Про Хи я не знаю.

Гарри открыл дверь и вошел в дом. Итак, он впервые солгал своей дочери. Он сделал это для того, чтобы избавить ее от потрясения и скорби, но от этого было не легче. Он уже чувствовал, что начинает катиться по этому скользкому склону.

40

В одиннадцать часов утра в понедельник Босх был уже в городе, у дверей центра для содержания под стражей задержанных правонарушителей, и ждал, когда выпустят на свободу Бо-Джинг Чанга. Он и сам не знал, что сделает или скажет убийце, когда тот выйдет из этих дверей свободным человеком. Но он твердо знал, что так этого не оставит. Если арест Чанга инициировал череду страшных событий в Гонконге, то Гарри просто не сможет себя уважать, если не схлестнется с этим человеком, коль скоро получит такой шанс.

В кармане у него зазвонил телефон, и Босх испытал искушение не отвечать, боясь пропустить появление Чанга, но, увидев, что звонит лейтенант Гэндл, принял звонок.

— Я слышал, что ты вернулся.

— Да, я собирался вам позвонить.

— Ты нашел свою дочь?

— Да, она в безопасности.

— Где?

Босх замялся, но не надолго.

— Она со мной.

— А ее мать?

— Она осталась в Гонконге.

— И что же будет?

— Она будет жить со мной. Во всяком случае, какое-то время.

— Как там все прошло? Мне надо к чему-то подключиться?

Босх не знал, что ответить, и решил пока отложить разговор.

— Надеюсь, непредвиденных результатов не будет. Но всякое бывает, никогда не знаешь, что может случиться.

— Я дам тебе знать, если что будет слышно. Ты придешь сюда?

— Мм… не сегодня. Мне надо взять пару дней, чтобы устроить дочь, разобраться со школой и прочим. Хочу показать ее психотерапевту.

— Это в счет белого времени или в счет отпуска? Мне надо как-то записать.

Белым временем в управлении назывались отгулы — по цвету бланка, на котором начальники вели их учет.

— Не имеет значения. По-моему, у меня есть отгулы.

— Тогда я так и запишу. У тебя все в порядке, Гарри?

— Все нормально.

— Думаю, Чу рассказал тебе, что Чанга выпускают?

— Да, я в курсе.

— Его чертов адвокат сегодня утром уже приходил сюда, за его сумкой. Извини, Гарри. Мы ничего не могли поделать. Дело рассыпалось, а те два слабака из Сан-Фернандо наотрез отказались помогать нам с обвинением в вымогательстве.

— Я знаю.

— Не помогло делу и то, что твой напарник все выходные просидел дома. Сказался больным.

— Да уж…

Терпение Босха в отношении Ферраса достигло критической точки, но то были их счеты. Он пока не был готов обсуждать это с Гэндлом.

Двери следственного изолятора открылись, и Босх увидел, как оттуда выходит человек азиатской внешности, в костюме и с портфелем. Это не был Чанг. Мужчина придержал туловищем дверь и просигналил стоящей поодаль машине. Босх знал: его час настал. Человек в костюме был известным адвокатом по имени Энтони Уинг.

— Лейтенант, мне надо спешить. Могу я перезвонить позже?

— Главное — сообщи, когда решишь, сколько дней ты берешь и когда можно опять внести тебя в график. А я тем временем подыщу какую-нибудь работу для Ферраса. Что-нибудь сидячее.

— Я вам перезвоню.

Босх захлопнул телефон как раз в тот момент, когда черный «кадиллак-эскалейд» подкатил к выходу и из дверей следственной тюрьмы вышел Бо-Джинг Чанг. Босх шагнул на дорожку между Чангом и лимузином. Тогда Уинг тотчас вклинился между Чангом и Босхом.

— Простите, детектив, — сказал Уинг. — Вы препятствуете передвижению моего клиента.

— Что я делаю, препятствую? А разве не он воспрепятствовал жизни Джона Ли?

Босх увидел, что Чанг за спиной Уинга деланно усмехнулся и покачал головой. Потом он услышал, как позади него хлопнула дверь машины и внимание Уинга переместилось куда-то ему за плечо.

— Непременно зафиксируйте это, — обратился он к кому-то, находящемуся за спиной Босха.

Босх обернулся и увидел, что из большого внедорожника вышел человек с видеокамерой. Объектив камеры был нацелен на Босха.

— Что это еще?

— Детектив, если вы будете так или иначе докучать мистеру Чангу, это будет документально зафиксировано и передано в СМИ.

Босх снова повернулся к Уингу и Чангу. Неуверенная ухмылка Чанга превратилась теперь в самодовольную улыбку.

— Ты думаешь, это все, Чанг? Мне наплевать, куда ты едешь, — дело на этом не закончено. Ты и твои подельники перевели его в личную плоскость, урод, и я этого не забуду!

— Отойдите в сторону, детектив, — сказал Уинг, явно играя на камеру. — Мистер Чанг выходит на свободу, потому что он невиновен в тех вымышленных преступлениях, которые вы пытались ему приписать. Он возвращается в Гонконг из-за притеснений со стороны полицейского управления Лос-Анджелеса. Из-за вас он лишен возможности жить здесь, как делал это несколько лет.

Босх отошел с дороги, пропуская их к машине.

— Ты словоблуд, Уинг! Забери свою камеру и засунь себе в задницу.

Чанг первым сел на заднее сиденье «эскалейда», после чего Уинг сделал знак репортеру садиться на переднее.

— Теперь ваша угроза у нас на пленке, детектив, — пояснил Уинг. — Помните об этом.

Адвокат уселся рядом с Чангом и закрыл дверь машины. Босх стоял и смотрел, как массивный внедорожник плавно отъезжает от дверей тюрьмы, по всей вероятности, увозя Чанга прямиком в аэропорт, чтобы довести до логического конца его побег от правосудия.

Когда Босх приехал в школу, в которую утром отвез Мэделин, он отправился в кабинет завуча узнать, как там дела. Завуч Сью Бэмбру позволила Мэделин поприсутствовать на занятиях восьмого класса, чтобы та смогла решить для себя, нравится ей школа или нет. Когда он вошел, Бэмбру пригласила его сесть, а затем рассказала, что его дочь все еще на занятиях и адаптируется довольно хорошо. Босх был удивлен. Мэдди пробыла в Лос-Анджелесе чуть больше двенадцати часов, потеряв перед этим мать и проведя мучительные три дня в неволе. Он-то боялся, как бы этот поход в школу не обернулся полным провалом.

Босх и раньше был знаком с Бэмбру. Пару лет назад один из соседей, чей ребенок посещал эту школу, попросил его выступить у них в классе и рассказать о работе полиции. Бэмбру была умным и опытным школьным руководителем. Она обстоятельно побеседовала с Босхом, прежде чем позволить ему обратиться к учащимся. Редкий адвокат проявлял такую придирчивость по отношению к Босху в суде. Она уже заранее заняла неуступчивую позицию в том, что касается качества полицейской работы в городе, но ее аргументы были хорошо продуманы и четко сформулированы. У Босха она тогда вызвала уважение.

— Урок закончится через десять минут, — объявила Бэмбру. — Тогда я отведу вас к ней. Но перед этим я хотела бы поговорить с вами кое о чем, детектив Босх.

— Я уже просил вас в прошлый раз называть меня просто Гарри. Так о чем вы хотите со мной поговорить?

— Понимаете, ваша дочь настоящая выдумщица. Стало известно, как на перемене она рассказывала другим школьникам, что будто бы вчера прилетела из Гонконга, потому что ее мать убили, а ее саму похитили. Меня беспокоит это ее стремление к популярности такой ценой.

— Это правда. Все, что она сказала, — правда.

— Что вы имеете в виду?

— Ее действительно похитили, а мать убили при попытке спасти.

— О Боже милостивый! Когда это произошло?

Босх пожалел, что не рассказал Бэмбру всего при утреннем разговоре, а просто сообщил, что его дочь теперь будет жить с ним и хочет познакомиться с этой школой.

— В эти выходные, — ответил он. — Мы прилетели из Гонконга минувшей ночью.

У Бэмбру был такой вид, словно ее ввели в состояние шока.

— В эти выходные? Вы серьезно?

— Конечно, серьезно. Ей многое пришлось пережить. Я понимаю, наверное, пока слишком рано отдавать ее в школу, но сегодня утром мне надо было… у меня была встреча, и я не мог ее отменить. Сейчас я заберу Мэделин домой, а если через несколько дней она захочет сюда вернуться, я дам вам знать.

— А не надо ли показать ее психотерапевту? И просто врачу?

— Я этим сейчас занимаюсь.

— Не бойтесь искать помощи у нее. Дети любят обсуждать разные вещи. Просто зачастую они обсуждают это не с родителями. Я обнаружила, что у детей есть природная способность чувствовать, что именно им требуется для исцеления и выживания. Учитывая, что у нее нет матери, а вы теперь являетесь ее родителем на постоянной основе, Мэделин может понадобиться кто-то третий, чтобы поговорить о своих проблемах.

В ответ на это наставления Босх согласно кивнул.

— Она получит все, что ей нужно. Как мне надо поступить, если она захочет ходить в вашу школу?

— Просто позвоните мне. Вы проживаете в нашем районе, и у нас есть свободные места. Для ее зачисления вам потребуется заполнить кое-какие бумаги, а также получить из Гонконга выписку из учебной ведомости. Еще вам понадобится ее свидетельство о рождении. Вот и все.

Босх сообразил, что свидетельство о рождении Мэделин осталось, вероятно, в ее гонконгской квартире.

— У меня нет ее свидетельства о рождении. Мне придется сделать соответствующий запрос. Мне кажется, она родилась в Лас-Вегасе.

— Вам кажется?

— Я… э-э… узнал о ней, когда ей исполнилось четыре года. В то время она жила с матерью в Лас-Вегасе, и, как я понимаю, там и родилась. Я могу ее спросить.

Вид у Бэмбру стал еще более озадаченный.

— Но у меня есть ее паспорт, — прибавил Босх. — Там должно быть сказано, где она родилась. Я просто не посмотрел в него.

— Что же, придется обойтись тем, что есть, пока вы не раздобудете ее свидетельство о рождении. Я думаю, самое важное сейчас — позаботиться о вашей дочери в психологическом плане. Все это для нее — страшная травма. Вам надо, чтобы она побеседовала со специалистами.

— Не беспокойтесь, я сделаю.

Мелодичный звон возвестил об окончании занятий, и Бэмбру поднялась. Они вышли из кабинета и направились по главному коридору. Выстроенное на склоне холма, здание школы было узким и длинным. Босх видел, что Бэмбру все еще пытается переварить мысль о том, что довелось пережить и вынести Мэделин.

— Она сильная, — заметил Босх.

— Ей придется стать сильной после подобного испытания.

Босху захотелось сменить тему.

— На каких занятиях она побывала?

— Она начала с математики, затем была короткая перемена перед обществоведением. Потом они пошли на ленч, а сейчас только что закончился испанский.

— В Гонконге она учила китайский.

— Уверена, это только одна из многих трудных перемен, с которыми ей предстоит столкнуться.

— Я уже сказал, она сильная. Думаю, справится.

Бэмбру повернула к нему голову и улыбнулась.

— Видимо, такая же, как ее отец.

— Ее мать была сильнее.

Коридор наполнялся детьми, они переходили из кабинета в кабинет. Бэмбру увидела дочь Босха раньше, чем он сам.

— Мэделин! — позвала она.

Босх тоже помахал ей рукой. Мэделин шла с двумя девочками; кажется, она уже с кем-то подружилась. Попрощавшись с ними, она поспешила к отцу.

— Привет, пап.

— Ну как тебе здесь, понравилось?

— Неплохо, по-моему.

Ее голос звучал сдержанно, и Босх не мог понять, было ли тому причиной присутствие завуча или нет.

— Как испанский? — спросила Бэмбру.

— Ух, я, кажется, не очень уверенно себя чувствовала.

— Я слышала, раньше ты учила китайский. А он гораздо труднее испанского. Думаю, ты очень быстро наверстаешь.

— Наверное.

Босх решил избавить дочь от светской беседы.

— Ну что, ты готова, Мэд? Не забыла, мы сегодня идем за покупками?

— Конечно, я готова.

Босх посмотрел на Бэмбру и кивнул:

— Спасибо вам за все. Я буду на связи.

Его дочь присоединилась к благодарностям, и они вышли из школы. Когда сели в машину, Босх двинулся вверх, к их дому.

— Ну а теперь, когда мы одни, скажи что ты на самом деле думаешь, Мэд.

— Мм… все было нормально. Просто все по-другому, понимаешь?

— Да, понимаю. Мы можем поискать какие-нибудь частные школы. Есть несколько таких поблизости, со стороны Сен-Фернандо.

— Я не хочу быть девочкой из этого района, папа.

— Сомневаюсь, чтобы ты могла ею стать. В любом случае дело не в том, в какую школу ходишь.

— Я думаю, эта школа подойдет, — сказала дочь после раздумья. — Я познакомилась там с несколькими девочками, и они оказались очень милыми.

— Ты уверена?

— Думаю, да. Могу я начать прямо с завтрашнего дня?

Босх бросил на нее беглый взгляд и тут же посмотрел на извилистую дорогу.

— Это немного поспешно, ты не находишь? Мы ведь только вчера прилетели.

— Я знаю, но что мне прикажешь делать? Сидеть дома целыми днями и плакать?

— Нет, но я подумал, может, не стоит торопить события.

— Я не хочу отставать. Занятия начались на прошлой неделе.

Босх вспомнил слова Бэмбру насчет того, что дети сами знают, что им требуется для исцеления. Подумав, он решил довериться интуиции дочери.

— О'кей, раз ты считаешь это правильным. Я позвоню миссис Бэмбру и скажу, что ты хочешь к ним поступить. Кстати, ты родилась в Лас-Вегасе?

— Ты хочешь сказать, что не знаешь?

— Нет, я знаю. Просто хотел удостовериться на всякий случай, потому что мне придется запрашивать копию твоего свидетельства о рождении. Для школы.

Она не ответила. Босх въехал под навес для автомобиля у своего дома.

— Так, значит, в Вегасе?

— Да! Ты ведь и правда не знал, верно? Господи!

Прежде чем Босх нашелся с ответом, его выручил телефон. Он зазвонил, и Босх вынул его из кармана. Не глянув на экран, сказал дочери, что должен ответить на звонок.

Звонил Игнасио Феррас.

— Гарри, я слышал, ты вернулся и твоя дочь в безопасности.

Он явно запаздывал с получением новостей. Босх отпер кухонную дверь и придержал ее для Мэдди.

— Да, у нас все в порядке.

— Ты берешь несколько дней отгулов?

— Планирую. А над чем ты сейчас трудишься?

— Да так, пишу всякие сводки по Джону Ли.

— Зачем? Это дело закрыто. Мы его запороли.

— Знаю, но надо оформить возврат в суд ордера на обыск. Я потому и звоню. Ты так спешно уехал в пятницу, что не оставил никаких записей о результатах обыска телефона и дорожной сумки. Я уже подробно описал результаты обыска машины.

— Верно, но я, видишь ли, ничего и не нашел. Вспомни, это ведь одна из причин, по которой нам оказалось не с чем выходить в суд.

Бросив ключи на стол в столовой, Босх смотрел, как его дочь идет по коридору в свою комнату. Он чувствовал нарастающее раздражение в отношении Ферраса. Когда-то он считал необходимым выступать в роли ментора и нередко читал молодому детективу нравоучения по поводу его служебного долга. Но в конце концов смирился с реалиями — с тем, что Феррас так никогда не оправится от той своей раны, полученной при исполнении этого самого долга. Физически — да. Морально — нет. Он никогда не станет вновь полноценным детективом, а сможет только перебирать бумажки.

— Значит, записать нулевой результат? — спросил Феррас.

Босх вспомнил о визитной карточке из таксопарка в Гонконге. Но она все равно оказалась пустым номером, так что не имело смысла включать ее в отчет, направляемый судье.

— Да, пиши нулевой результат. Ничего не было.

— И ничего в телефоне?

Внезапно Босх кое-что сообразил, но тут же понял, что уже слишком поздно.

— В телефоне ничего, но вы, ребята, случайно, не обращались в компанию за распечаткой вызовов?

Пусть Чанг и стер из своего телефона всю информацию о вызовах, но он бы не мог добраться до регистрационных записей сотового оператора.

Последовала пауза. Потом Феррас проговорил:

— Нет, я думал… телефон же был у тебя, Гарри. Я думал, ты обращался в сотовую компанию.

— Я не обращался, потому что улетал в Гонконг.

Все сотовые операторы установили правила приема и признания ордеров на обыск. Обычно достаточно было по факсу отослать подписанный ордер в юридический отдел сотовой компании. Ничего сложного, но теперь момент был упущен. Чанг вышел на свободу и, вероятно, давно уже отбыл из страны.

— Проклятие! — в сердцах сказал Босх. — Тебе надо было бы об этом подумать, Игнасио!

— Мне? Телефон же был у тебя, Гарри! Я думал, ты это сделал.

— Да, телефон был у меня, но ты занимался ордерами. Тебе следовало все это проверить в пятницу, прежде чем уходить домой.

— Чушь! Хочешь повесить всю вину на меня?

— Я виню нас обоих. Да, я мог бы это сделать, но ты-то был обязан удостовериться, что это сделано. Ты это проморгал, потому что спешил уйти с работы и делал все спустя рукава. Последнее время ты вообще работаешь спустя рукава.

Ну вот, слово было произнесено.

— А ты на себя посмотри, напарник! Ты думаешь, если я не похож на тебя, если не жертвую семьей ради работы, если не подставляю семью под удар ради работы, то работаю спустя рукава? Ты сам не знаешь, что говоришь!

Босх застыл, подавленный этим словесным извержением. Феррас говорил о том самом, что мучило Босха последние семьдесят два часа. Наконец он стряхнул с себя оцепенение и вернулся в реальность.

— Игнасио, — спокойно произнес он, — так дело не пойдет. Я не знаю, когда на этой неделе приду в отдел, но когда приду, мы должны поговорить.

— Отлично. Я буду на месте.

— Конечно, будешь. Ты всегда на месте. Увидимся.

Босх закрыл телефон прежде, чем Феррас успел ответить на его заключительный выпад. Гарри был уверен, что Гэндл поддержит его, когда он попросит нового напарника. Он пошел на кухню за бутылкой пива, чтобы запить неприятный осадок от разговора. Он уже открыл холодильник и сунул в него руку, но потом остановился. Было еще слишком рано, а ему ехать с дочерью в Сан-Фернандо за покупками.

Он закрыл холодильник и вышел в коридор. Дверь в комнату дочери была закрыта.

— Мэдди, ты готова ехать?

— Я переодеваюсь! Выйду через минуту!

Сказано это было резким тоном, за которым угадывалось: «Не приставай!» Босх не знал, как к этому отнестись. У него был план поехать сначала в магазин телефонов, а потом — за одеждой, мебелью и ноутбуком. Он собирался купить дочери все, что она пожелает, и она это знала. Тем не менее она вела себя с ним грубо, и он плохо понимал почему. Один день работы отцом «на полную ставку» — и он уже чувствовал себя в полной растерянности.

41

На следующее утро Босх с дочерью занялись сборкой изделий, купленных накануне. Мэдди пока не ходила в школу; ее оформление должно было занять еще день — таковы уж были бюрократические правила государственной школы. Этой задержке, впрочем, Босх был даже рад, потому что она давала им возможность побыть вместе.

Первыми в очереди на сборку стояли компьютерные стол и кресло из магазина «ИКЕА» в Бербанке. Вчера они ударились в четырехчасовой шопинг, набирая предметы школьного обихода, одежду, электронику и мебель. Они под самую крышу набили машину, однако Босх оставался с неведомым ему ранее ощущением вины. Он понимал, что покупать дочери все, на что она укажет пальцем, — это своего рода попытка купить ей счастье и выслужить прощение самому себе.

Он отодвинул в сторону журнальный столик и разложил на полу гостиной компоненты сборного письменного стола. В инструкции говорилось, что его можно полностью собрать с помощью единственного инструмента — маленького универсального ключа, который и прилагался. Гарри и Мэделин уселись по-турецки на пол, пытаясь разобраться в схеме сборки.

— Похоже, надо начинать с крепления боковых панелей к верхней крышке, — сказал Мэделин.

— Ты уверена?

— Да. Смотри, все, что помечено «один», относится к первому шагу.

— Я думал, это просто означает, что у тебя одна такая часть.

— Нет, потому что боковых панелей две, а они обе помечены цифрой «один». Скорее всего это означает первый шаг.

Зазвонил телефон, и они озадаченно уставились друг на друга. Накануне Мэделин получила новый телефон, и это опять была точная копия того, что у отца. Проблема состояла в том, что она еще не выбрала для своего мобильника отдельный рингтон, поэтому оба телефона звучали одинаково. Утром она уже приняла серию звонков от своих гонконгских друзей, которым отослала сообщения о том, что переехала в Лос-Анджелес.

— Я думаю, это твой, — сказала она. — Я оставила свой у себя в комнате.

Босх медленно поднялся на ноги; колени у него болели после долгого сидения со скрещенными ногами. Он проковылял к обеденному столу, чтобы взять телефон прежде, чем звонящий даст отбой.

— Гарри, это доктор Инохос. Как ваши дела?

— Корпим тут потихоньку, доктор. Спасибо, что перезвонили.

Босх вышел на веранду, закрыв за собой раздвижную дверь.

— Извините, что не смогла перезвонить вам раньше, — сказала доктор Инохос. — По понедельникам у нас здесь просто кошмар. Что случилось?

Инохос заведовала в полицейском департаменте секцией бихевиористики — иначе говоря, поведенческих моделей, — подразделением, предоставлявшим личному составу психиатрическую помощь. Босх знал ее почти пятнадцать лет, еще с тех пор, как она была простым консультантом. Ее прикомандировали к нему после того, как у него произошла стычка с начальником голливудского округа.

Босх понизил голос.

— Я хотел спросить, не могли бы вы оказать мне одну услугу. Не в службу, а в дружбу.

— Смотря какую.

— Я бы хотел, чтобы вы побеседовали с моей дочерью.

— С вашей дочерью? В последний раз, когда вы о ней говорили, она проживала с матерью в Вегасе.

— Они переехали. Последние шесть лет она жила в Гонконге. А теперь — со мной. Ее мать погибла.

Последовала пауза. Босх услышал в телефоне сигнал режима ожидания, но проигнорировал стоящий на очереди вызов. Он ждал ответа от доктора Инохос.

— Гарри, вы же знаете, мы тут консультируем только сотрудников полиции, а не членов их семей. Я могу направить вас к детскому специалисту.

— Я не хочу детского психиатра. Если он мне понадобится, «Желтые страницы» всегда под рукой. Потому-то я и попросил вас об одолжении. Мне бы хотелось, чтобы она поговорила с вами. Ну, понимаете: вы знаете меня, я знаю вас — в таком вот духе.

— Но, Гарри, у нас так не делается.

— В Гонконге ее похитили. Мать погибла при попытке ее вызволить. Ребенок несет на себе бремя стресса.

— О Боже! Когда это произошло?

— В минувшие выходные.

— О, Гарри!

— Ей необходимо поговорить с кем-нибудь помимо меня. Я хочу, чтобы это были вы, доктор.

Новая пауза, и вновь Босх не стал торопить собеседницу. Когда речь шла об Инохос, не было смысла давить. В этом Босх убедился на личном опыте.

— Думаю, что могла бы с ней встретиться на нейтральной территории. Она сама попросила о том, чтобы поговорить с кем-нибудь?

— Она не просила, но я сказал ей, что хотел бы этого, и она не возражала. Я думаю, вы ей понравитесь. Когда бы вы могли с ней встретиться?

Босх знал, что давит. Но это было ради благого дела.

— Что же, сегодня у меня есть немного времени, — сказала Инохос. — Я могла бы встретиться с ней после обеда. Как ее зовут?

— Мэделин. Во сколько?

— Могла бы она подойти в час?

— Да. Мне привезти ее туда, к вам, или же это создаст проблему?

— Везите ко мне. Я не стану регистрировать это как официальный сеанс.

Телефон Босха запищал снова. На сей раз он отнял его от уха, чтобы взглянуть на экран. Звонил лейтенант Гэндл.

— Хорошо, док, — ответил Босх. — Спасибо вам.

— Будет приятно увидеть и вас тоже. Возможно, мне и с вами следует побеседовать. Я знаю, бывшая жена много для вас значила.

— Давайте сначала позаботимся о моей дочери. А тогда уже можно и обо мне. Я подброшу ее к вам, а сам пока схожу куда-нибудь; пройдусь до закусочной Филиппа или еще куда.

— Хорошо. Тогда до встречи, Гарри.

Он дал отбой и проверил, не оставил ли Гэндл сообщения. Такового не было. Гарри вошел обратно в дом и увидел, что стол вчерне уже собран.

— Девочка, голова у тебя варит!

— Это довольно легко.

— Мне так не показалось.

Не успел он опять усесться на пол, как в кухне зазвонил стационарный телефон. Босх встал и поспешил к нему. Это был старый настенный аппарат, без дисплея.

— Босх, чем вы сейчас занимаетесь?

Это был снова Гэндл.

— Я же сказал, что беру несколько дней.

— Приезжайте сюда и привозите вашу дочь.

Босх недоуменно смотрел на пустую кухонную раковину.

— Мою дочь? Зачем, лейтенант?

— Потому что приехали два человека из полицейского управления Гонконга. Они сейчас сидят в кабинете капитана Доддса и хотят поговорить с вами. Вы не сказали мне, что ваша бывшая жена убита, Гарри. Вы не сказали обо всех убитых, которых, по их словам, оставили после себя.

Босх молчал, обдумывая варианты.

— Передайте им, что я встречусь с ними в час тридцать, — сказал он наконец.

Реакция Гэндла была резкой:

— В час тридцать? А для какой цели вам эти три часа? Приезжайте немедленно.

— Я не могу, лейтенант. Я встречусь с ними в час тридцать.

Босх повесил телефонную трубку и вытащил из кармана сотовый. Он знал, что гонконгские копы рано или поздно явятся, и разработал на этот случай план действий.

Первым, кому он позвонил, был Сун Йи. Гарри понимал, что в Гонконге ночь, но ждать не мог. Телефон прозвонил восемь раз, а затем перешел в режим голосового сообщения.

— Это Босх. Перезвони мне, когда получишь это сообщение.

Босх дал отбой и долгое время стоял, уставившись на телефон. Он был встревожен. В Гонконге было полвторого ночи — не то время, когда, по его расчетам, Сун Йи мог бы находиться вдалеке от своего мобильника. Разве что не по своей воле.

Потом он пробежался по списку контактов в своем телефоне и нашел номер, которым не пользовался по меньшей мере год.

Он набрал этот номер и на сей раз получил немедленный отклик:

— Микки Холлер.

— Это Босх.

— Гарри? Не думал, что ты…

— Кажется, мне нужен адвокат.

Последовала пауза.

— О'кей. Когда?

— Прямо сейчас.

42

Увидев Босха, входящего в отдел, Гэндл негодующе выскочил из своего кабинета.

— Босх, я велел вам явиться немедленно. Почему вы не отвечали на…

Он осекся, увидев, кто входит следом за Босхом. Микки Холлер был известным судебным адвокатом. Не было детектива в отделе ограблений и убийств, не знавшего бы его в лицо.

— Это ваш адвокат? — с отвращением произнес Гэндл. — Я велел вам привезти вашу дочь, а не адвоката.

— Лейтенант, — сказал Босх, — давайте с самого начала кое-что проясним. Моя дочь здесь ни при чем. Мистер Холлер пришел, чтобы профессионально консультировать меня и помочь объяснить этим людям из Гонконга, что, будучи в их городе, я не совершил никаких преступлений. А теперь, хотите вы меня им представить, или мне сделать это самостоятельно?

Гэндл помедлил в нерешительности, потом смягчился.

— Проходите сюда.

Он провел их в комнату для совещаний, рядом с кабинетом Доддса. Там уже ждали двое мужчин из Гонконга. При появлении Босха они встали и протянули ему свои визитные карточки. Альфред Ло и Клиффорд Ву, прочитал Босх, из бюро по борьбе с триадами при полицейском управлении Гонконга.

Босх представил Холлера и передал ему визитки коллег из Гонконга.

— Нам потребуется переводчик, джентльмены? — спросил Холлер.

— В этом нет необходимости, — ответил Ву.

— Ну, тогда приступим, — сказал Холлер. — Давайте сядем и как следует обсудим это дело.

Все, включая Гэндла, заняли места вокруг стола. Холлер взял слово первым:

— Позвольте мне для начала отметить, что мой клиент, детектив Босх, в данный момент не отказывается от своих прав, гарантированных ему конституцией. Мы находимся на американской территории, и это означает, что он не обязан разговаривать с вами, джентльмены. Однако он в то же время является детективом и знает, с какими задачами вам, господа, приходится ежедневно сталкиваться. Поэтому, вопреки моему совету, он выразил желание побеседовать с вами. Итак, он будет действовать следующим образом: вы можете задавать ему вопросы, а он попытается на них ответить, если, на мой взгляд, будет желательно это сделать. Никаких аудио- либо видеозаписей нашей беседы не будет, но вы можете делать себе заметки, если хотите. Мы надеемся, что по окончании этого собеседования вы, джентльмены, получите более ясное представление особытиях, имевших место в минувший уик-энд в Гонконге. Но позвольте прояснить с самого начала: вы уйдете отсюда без детектива Босха. Его сотрудничество в этом деле закончится с окончанием нашей встречи.

Свой вступительный залп Холлер сопровождал улыбкой.

Прежде чем отправиться в Паркер-центр, Босх имел почти часовую беседу с Холлером на заднем сиденье знаменитого адвокатского «линкольна». Они припарковались в парке возле Франклин-каньона и, разговаривая, могли наблюдать, как дочь Гарри гуляет неподалеку и играет с выгуливаемыми там собаками. Закончив, они отвезли Мэдди на запланированную встречу с доктором Инохос, а затем поехали в штаб-квартиру полицейского управления.

Не по всем вопросам они пришли к полному согласию, но выработали некую стратегию. Быстрый поиск в Интернете с помощью ноутбука Холлера даже обеспечил их некоторым подсобным материалом. Они явились готовые к тому, чтобы обсудить с людьми из Гонконга их претензии к Босху.

Будучи детективом, Босх вынужден был пройти по тонкой грани. Он хотел, чтобы его заокеанские коллеги узнали, что произошло, но не собирался ставить под угрозу себя, Суна Йи и свою дочь. Он был уверен, что все его действия в Гонконге были правомерны. Он сообщил Холлеру о том, что находился в ситуациях, в которых приходилось «убивать или быть убитым», причем не по своей вине. Сюда же относилась и стычка с гостиничным администратором в «Чунцин-мэншнз». В каждом из этих случаев он вышел победителем. В этом не было преступления. Так, во всяком случае, он считал.

Ло достал ручку и записную книжку, а Ву задал первый вопрос, обнаружив тем самым, что он в этой паре ведущий.

— Прежде всего мы бы хотели спросить, почему вы отправились в Гонконг на такой непродолжительный срок.

Босх пожал плечами, давая понять, что ответ очевиден.

— Чтобы забрать свою дочь и привезти ее сюда.

— Утром в субботу ваша бывшая жена заявила в полицию о пропаже вашей дочери, — сказал Ву.

Босх внимательно посмотрел на него.

— Это вопрос? — спросил он наконец.

— Она действительно пропала?

— Как я понимаю, ее в самом деле хватились, но утром в субботу я находился на высоте десяти тысяч метров над Тихим океаном. Я не могу судить о том, что в это время делала моя жена.

— У нас есть сведения, что ваша дочь была похищена неким человеком по имени Пенг Квинкцай. Вы его знаете?

— Никогда с ним не встречался.

— Пенг мертв, — сказал Ло.

Босх кивнул.

— Если честно, меня это не огорчает.

— Соседка мистера Пенга, миссис Фенджи Маи, вспоминает, что разговаривала с вами у себя дома в воскресенье, — сказал Ву. — С вами и с мистером Суном Йи.

— Да, мы постучались в ее дверь. Она нам мало чем помогла.

— Почему так?

— Думаю, потому что не знала, где находится Пенг.

Ву подался вперед, язык его тела был красноречив. Он считал, что обрушивает на Босха тяжелую артиллерию.

— Вы заходили в квартиру Пенга?

— Мы постучали к нему в дверь, но никто не открыл. Через некоторое время мы ушли.

Ву откинулся на спинку кресла, разочарованный.

— Вы признаете, что вместе с вами был Сун Йи? — спросил он.

— Конечно. Он был со мной.

— Как вы познакомились с этим человеком?

— Через мою бывшую жену. Они встретили меня в аэропорту утром в воскресенье и сообщили, что ищут мою дочь, поскольку тамошнее полицейское управление не поверило, что ее похитили.

Прежде чем продолжить, Босх внимательно посмотрел на своих собеседников.

— Видите ли, ваша полиция показала себя не с лучшей стороны. Я надеюсь, вы включите этот пункт в ваши отчеты. Потому что если меня впутают в это дело, то уж я-то об этом позабочусь: обзвоню все гонконгские газеты — на каком бы языке они ни издавались — и расскажу эту историю.

План состоял в том, чтобы припугнуть гонконгскую полицию международными осложнениями и тем самым склонить детективов к большей осмотрительности.

— Вам известно, — сказал Ву, — что ваша бывшая жена Элеонор Уиш умерла от огнестрельного ранения в голову на пятнадцатом этаже здания «Чунцин-мэншнз» в Цзюлуне?

— Да, мне это известно.

— Вы присутствовали при том, как это случилось?

Босх посмотрел на Холера, и адвокат утвердительно кивнул.

— Да, я был там. Я видел, как это произошло.

— Могли бы вы рассказать нам, как именно?

— Мы искали нашу дочь. Не нашли. Были уже в коридоре, собираясь покинуть здание, и тут какие-то двое мужчин начали в нас стрелять. Элеонор получила пулю и… погибла. Те двое тоже понесли урон. Это была самозащита.

Ву опять наклонился вперед.

— Кто застрелил тех людей?

— Я думаю, вам это известно.

— Будьте добры, скажите нам.

Босх подумал о пистолете, вложенном в мертвую руку Элеонор. Он уже собрался солгать, когда всем корпусом вперед подался Холлер.

— Я думаю, что не должен позволить детективу Босху заниматься построением гипотез, кто кого застрелил, — сказал он. — Я уверен, что ваше прекрасное полицейское управление располагает замечательными криминалистическими силами и уже сумело путем экспертизы оружия и баллистической экспертизы найти ответ на этот вопрос.

Ву продолжил:

— Сун Йи тоже находился на пятнадцатом этаже?

— Не в этот момент.

— Не могли бы вы дать пояснения?

— По поводу стрельбы? Нет. Но я могу сообщить вам кое-что по поводу той комнаты, в которой держали мою дочь. Мы обнаружили там тампон с кровью. У нее брали кровь на анализ.

Босх внимательно посмотрел на них, желая увидеть, как они отреагируют на это сообщение. На их лицах ничего не отразилось.

На столе перед гонконгскими детективами лежала папка. Ву открыл ее, вынул документ схваченный канцелярской скрепкой, и подвинул его через стол Босху.

— Это показания Суна Йи. Они были переведены на английский язык. Пожалуйста, прочтите и подтвердите их соответствие фактам.

Холлер придвинулся к Босху, и они вместе прочитали двухстраничный документ. Босх немедленно признал фальшивку. Это была следственная версия, замаскированная под показания Суна Йи. Примерно половина документа соответствовало истине, остальное представляло собой допущения и предположения, основанные на допросах и уликах. Документ приписывал Босху и Суну Йи убийство семьи Пенг.

Гарри понимал, что гонконгские сыщики либо пытаются хитростью вынудить его рассказать, что произошло, либо арестовали Суна и силой заставили поставить свою подпись под угодной им версией. А версия эта состояла в том, что именно Босх несет ответственность за кровавую резню по всему Гонконгу. Это был бы наилучший способ объяснить девять насильственных смертей, произошедших в течение одного дня. То есть надо было объявить их делом рук американца.

Но Босх помнил, что сказал ему Сун в аэропорту: «Что бы ни случилось, я не стану впутывать тебя и твою дочь».

— Господа, — сказал Холлер, первым завершивший чтение. — Этот документ…

— Полная чушь! — продолжил Босх.

Он с силой оттолкнул от себя бумагу обратно через стол, и она уткнулась в грудь Ву.

— Нет-нет! — поспешно воспротивился Ву. — Он совершенно подлинный. Сун Йи его подписал.

— Я не знаю — может, вы приставили пистолет к его виску. Разве не так делается у вас в Гонконге?

— Детектив Босх! — возмущенно воскликнул Ву. — Вы приедете в Гонконг и ответите за эти обвинения.

— Ноги моей никогда больше не будет в окрестностях Гонконга.

— Вы убили множество людей. Вы применяли огнестрельное оружие. Вы поставили вашу дочь выше всех китайских граждан и…

— Они взяли у нее кровь! — гневно сказал Босх. — С тем чтобы определить группу. Вы знаете, когда это делают? Когда хотят определить совместимость органов для пересадки.

Он помолчал, наблюдая нарастающий дискомфорт на лице Ву. На Ло Босху было наплевать. Именно Ву представлял собой власть, и если Босх его добьет, то будет спасен. Холлер был прав. На заднем сиденье «линкольна» тот разработал хитрую стратегию для этой беседы. Вместо того чтобы сосредоточиться на защите действий Босха как необходимой самообороне, он решил дать понять людям из Гонконга, какие сведения будут вынесены в международные СМИ, вздумай они инициировать судебное преследование Босха.

Теперь настало время разыграть эту карту, и Холлер, перехватив инициативу, спокойно пошел в наступление.

— Господа, вы можете цепляться за свои подписанные показания, — сказал он с неизменной улыбкой на лице. — Но позвольте мне суммировать факты, подкрепленные реальными доказательствами. Тринадцатилетняя американская девочка была похищена в вашем городе. Ее мать законопослушно позвонила в полицию, чтобы заявить об этом преступлении. Полиция расследовать преступление отказалась, а затем…

— Девочка убегала из дому и прежде, — перебил его Ло. — Не было оснований для…

Холлер поднял вверх палец, прерывая его.

— Не имеет значения! — сказал он, теперь уже тоном сдерживаемого негодования и согнав с лица улыбку. — Ваше ведомство получило сигнал, что пропала американская девочка, а вы, неизвестно по какой причине, предпочли проигнорировать сообщение. Это побудило мать девочки начать поиски дочери самостоятельно. И первое, что она сделала, — позвонила в Лос-Анджелес, отцу ребенка.

Холлер повел рукой в сторону Босха.

— Детектив Босх прилетел в Гонконг и вместе со своей бывшей женой и другом семьи мистером Суном Йи начал поиски, так как гонконгская полиция предпочла устраниться. Действуя без посторонней помощи, на свой страх и риск, они выяснили, что ребенка похитили на предмет получения органов для пересадки. Эту американскую девочку они намеревались продать как материал для трансплантации!

Его негодование нарастало, и Босх был убежден, что это не игра. Прежде чем продолжить, Холлер умолк на несколько мгновений, и прозвучавшие только что слова нависли над столом подобно грозовой туче.

— Далее, как вам, господа, известно, погибли некие люди. Мой клиент не собирается входить с вами в детали этих эксцессов. Достаточно будет сказать, что эти мать и отец, оставленные в Гонконге без всякой помощи со стороны правительства и полиции, стараясь отыскать свою дочь, столкнулись с очень скверными людьми и были поставлены перед выбором «убить или быть убитыми». Иными словами, их действия были спровоцированы!

Босх увидел, как два гонконгских детектива буквально отпрянули назад, когда Холлер выкрикнул последнее слово. После чего адвокат продолжил, уже спокойным, хорошо модулированным голосом:

— Конечно, мы понимаем, вам хочется узнать, что произошло; у вас есть бланки отчетов, подлежащие заполнению, и есть начальство, ожидающее результатов. Но вы должны всерьез спросить самих себя, подходящий ли способ действия вы выбрали.

Последовала еще одна пауза.

— Причиной того, что произошло в Гонконге, явилось бездействие вашего ведомства, поставившего под удар эту американскую девочку и ее родителей. И если сейчас вы собираетесь умыть руки и только анализировать поступки детектива Босха, потому что ваше ведомство не удосужилось действовать как положено — если вы ищете козла отпущения, чтобы забрать его с собой в Гонконг, — то здесь вы его не найдете. Мы не станем вам подыгрывать. Однако у меня все-таки есть кое-кто, с кем вы сможете побеседовать об этом деле. Мы можем начать прямо с него.

Холлер извлек из кармана рубашки визитную карточку и передал ее через стол. Ву взял ее и начал читать. Ранее Холлер показал карточку Босху. Это была визитка репортера газеты «Лос-Анджелес таймс».

— Джок Микивой, — прочитал Ло. — Он располагает информацией по этому вопросу?

— Его зовут Джек Макэвой. И пока что у него нет информации. Но эта история его очень заинтересует.

Все это было частью их заранее выработанного плана. Холлер блефовал. В действительности репортер Макэвой был уволен из газеты полгода назад. Холлер выкопал старую карточку из перетянутой резинкой пачки визиток, которую всегда возил с собой в «линкольне».

— Вот с чего мы начнем, — спокойно проговорил Холлер. — И я думаю, из этого получится грандиозная история. Тринадцатилетнюю американку похищают в Китае, чтобы изъять у нее внутренние органы для трансплантации, а полиция бездействует. Ее родители вынуждены действовать на свой страх и риск, и мать девочки погибает, пытаясь спасти свою дочь. Эта история, несомненно, приобретет международный характер. Каждая газета, каждый новостной канал в мире захотят ее растиражировать. В Голливуде сделают по ней фильм, и Оливер Стоун его поставит!

Холлер раскрыл папку, принесенную на переговоры. В ней содержались газетные статьи, обнаруженные в Интернете, а затем распечатанные им же, в своей машине. Он швырнул несколько распечаток на другую сторону стола, Ву и Ло. Сдвинув головы, они погрузились в чтение.

— Тут собраны газетные материалы, подготовленные мной для передачи мистеру Макэвою и любому другому журналисту, пожелающему обратиться ко мне или к мистеру Босху. В этих статьях документально подтверждается недавний рост в Китае черного рынка по торговле человеческими органами. Говорят, что список людей, стоящих в очереди на трансплантацию, в Китае самый длинный в мире. По некоторым оценкам, не менее миллиона человек дожидаются пересадки органов. Не способствует улучшению ситуации и то, что несколько лет назад, под давлением мировой общественности, китайские власти запретили брать органы у казненных преступников. Это лишь увеличило спрос на человеческие органы и их стоимость на черном рынке. Я уверен, что из этих материалов, взятых мной из вполне респектабельных газет, включая «Пекин ревю», вы сможете уразуметь, что за материал сделает мистер Макэвой из этой истории. А теперь, господа, сами решайте, нужен ли вам подобный скандал.

Ву повернулся к Ло и скороговоркой зашептал ему что-то на ухо.

— Вам нет нужды шептаться, джентльмены, — сказал Холлер. — Мы все равно не сможем вас понять.

Ву выпрямился.

— Прежде чем продолжить беседу, мы бы хотели сделать один конфиденциальный звонок, — сказал он.

— В Гонконг? — спросил Босх. — Там сейчас пять часов утра.

— Это не имеет значения, — ответил Ву. — Я прошу разрешения позвонить.

Встал Гэндл.

— Вы можете пройти в мой кабинет. Там вам никто не помешает.

— Благодарю вас, лейтенант.

Гонконгские следователи встали и направились за ним.

— Одна последняя деталь, господа, — окликнул их Холлер.

Они обернулись к нему, и на их лицах было написано беспокойство.

— Я просто хочу, чтобы вы и тот, кому вы собираетесь звонить, знали, что мы также очень обеспокоены положением, в котором оказался Сун Йи. Имейте в виду: мы непременно свяжемся с мистером Суном и, если не сможем установить с ним контакт или узнаем, что он столкнулся с какими-либо ограничениями личной свободы, то точно так же вынесем это дело на суд общественного мнения.

Холлер улыбнулся и, выдержав паузу, продолжил:

— Это пакетное соглашение, джентльмены. Передайте это вашим людям.

Он кивнул, все с той же неизменной улыбкой на лице, резко контрастирующей с только что озвученной им угрозой. Ву и Ло тоже кивнули в знак того, что уловили его сигнал, и вышли вслед за Гэндлом из комнаты.

— И что ты думаешь обо всем этом? — спросил Босх, когда они остались одни. — Мы от них отделались?

— Думаю, да, — ответил Холлер. — Я думаю, эта история завершена. То, что случилось в Гонконге, останется в Гонконге.

43

Босх решил не дожидаться в комнате для совещаний возвращения гонконгских детективов. У него все не шла из головы его вчерашняя словесная перепалка с напарником, поэтому он направился в отдел, надеясь найти там Ферраса.

Но Ферраса на месте не было, и Босх спросил себя, а не ушел ли он намеренно на обед, чтобы избежать дальнейшей конфронтации. Гарри вошел в кабинет проверить, нет ли у него на столе каких-нибудь служебных записок или пакетов. Таковых не было, но он увидел мигающий красный огонек на настольном телефоне. На автоответчике было сообщение. Гарри все никак не мог до конца привыкнуть к необходимости проверять телефонную линию на предмет оставленных сообщений. В их прежнем помещении оборудование было старомодным, и персональной голосовой почты не было. Все сообщения приходили на центральный узел связи, где их отслеживала секретарь отдела. Затем она выписывала на бланке уведомления, поступавшие в почтовые ящики либо на столы сотрудников. Если сообщение было срочным, секретарша лично разыскивала конкретного детектива по пейджеру или сотовому телефону.

Босх сел и набрал на телефоне свой код. У него значилось пять сообщений. Первые три были просто рутинными звонками по поводу других текущих дел. Он сделал себе несколько пометок в ежедневнике и стер сообщения. Четвертое было оставлено прошлой ночью детективом Ву из гонконгского полицейского управления. Он уведомлял о прибытии в гостиницу и желании договориться о собеседовании. Это сообщение Босх тоже стер.

Пятое было от Терри Сопп из лаборатории латентных отпечатков. Оно было оставлено сегодня в четверть десятого утра, примерно в то самое время, когда Босх вскрывал плоскую коробку с новым компьютерным столом для дочери. «Гарри, мы провели электростатическую оптимизацию отпечатков на стреляной гильзе, предоставленной вами. На ней обнаружился отпечаток, и все мы тут порядком взволнованы по этому поводу. Мы также нашли соответствующий ему отпечаток в базе данных министерства юстиции. Так что перезвони мне, как только получишь это сообщение».

Набирая номер лаборатории латентных отпечатков, Босх бросил взгляд через стенку своего отсека и увидел, как Гэндл сопровождает двух гонконгских детективов обратно в комнату для совещаний. Лейтенант помахал Босху рукой, приглашая его присоединиться к ним. Тот поднял указательный палец, давая понять, что просит одну минуту.

— Латентные отпечатки.

— Могу я поговорить с Терри Сопп?

С нарастающим волнением Гарри подождал секунд десять. Пусть даже Бо-Джинг Чанга пришлось выпустить на свободу и пусть он даже вернулся в Гонконг, но если его отпечатки пальцев присутствуют на гильзе одной из пуль, которые убили Джона Ли, тогда это коренной поворот в данном уголовном деле. Это прямая улика, связывающая Чанга с убийством. Они могли бы предъявить ему обоснованное обвинение и ходатайствовать об ордере на его экстрадицию.

— Терри у телефона.

— Это Гарри Босх. Я только что получил ваше сообщение.

— А я как раз думала, где это вы. Мы идентифицировали отпечатки на вашей гильзе.

— Это замечательно. Они принадлежат Бо-Джинг Чангу?

— Я сейчас в лаборатории. Позвольте, я дойду до своего стола и уточню. Имя китайское, но не того человека, чей отпечаток был на дактилоскопической карте, переданной мне вашим напарником. Те отпечатки не подходят. Подождите немного.

Она отошла, а Босх почувствовал, как в его следственной гипотезе образуется трещина.

— Гарри, ты идешь?

Босх опять посмотрел поверх перегородки своего отсека. Гэндл звал его, стоя в дверях комнаты для совещаний. Босх молча показал на телефон и покачал головой. Не удовлетворенный этим, Гэндл вышел из переговорной и подошел к столу Босха.

— Слушай, они сдаются, — сказал он, всем видом показывая неотложность дела. — Тебе надо подойти к ним и довести дело до конца.

— Это может сделать мой адвокат. У меня важный звонок.

— Какой звонок?

— Такой, который меняет…

— Гарри?

На другом конце провода опять появилась Терри Сопп. Босх прикрыл рукой микрофон.

— Это очень важно, — сказал он Гэндлу.

Затем, убирая руку, снова заговорил в трубку.

— Терри, назови мне имя.

Гэндл безнадежно покачал головой и пошел обратно в комнату для переговоров.

— Так, это не то имя, что ты упомянул. Это Генри Лау. Дата рождения 09.09.82.

— А почему он оказался в базе данных?

— Был остановлен на дороге два года назад в Венис-Бич.

— И это все, что за ним числится?

— Да. За исключением этого он чист.

— А адрес его имеется?

— Адрес на водительских правах был такой: Венис, Квартердек, восемнадцать.

Босх занес сведения в карманную записную книжку.

— Хорошо, а этот отпечаток, что вы выявили, он надежный?

— Без сомнения, Гарри. Проявился ярко, как рождественская иллюминация. Эта технология поразительна. Она произведет революцию.

— И они хотят использовать это в качестве прецедентного дела^[14] для Калифорнии?

— Я бы не стала торопить события. Мой начальник хочет сначала посмотреть, как это проявит себя в твоем расследовании. Ну, понимаешь, он должен убедиться, действительно ли этот человек тот, кого вы ищете, и какие еще доказательства имеются. Мы ищем такое дело, где технология стала бы неотъемлемой частью обвинения.

— Что же, Терри, ты первая об этом узнаешь. Спасибо тебе. Мы прямо сейчас этим займемся.

— Удачи, Гарри.

Босх положил трубку и сразу же посмотрел в сторону комнаты для совещаний. Жалюзи на ее прозрачной стенке были опущены, но не закрыты. Сквозь них было видно, как Холлер жестикулирует, обращаясь к детективам из Гонконга. Потом Босх бросил взгляд на рабочее место своего напарника, но оно по-прежнему пустовало. Он принял решение и снова снял телефонную трубку.

Дэвид Чу находился в офисе ПАГ и сразу же ответил на звонок Босха. Гарри передал ему новости из отдела латентных отпечатков и попросил проверить Генри Лау по картотеке триад. Тем временем, добавил Босх, сам он сейчас подъедет, чтобы забрать Чу с собой.

— Куда мы отправляемся? — спросил молодой детектив.

— На поиски этого человека.

Гарри положил трубку и направился в комнату для совещаний — но не за тем, чтобы принять участие в прениях, а проинформировать Гэндла о крупнейшем, судя по всему, прорыве в их деле.

Когда он открыл дверь, Гэндл посмотрел на него с выражением «ну наконец-то», но Босх жестом попросил начальника выйти на минутку.

— Гарри, у этих людей все равно остались к вам вопросы, — сказал Гэндл.

— Им придется подождать. У нас наметился серьезный прорыв в деле Ли, и мне необходимо срочно уехать. Немедленно.

Гэндл поднялся и направился к двери.

— Гарри, думаю, я тут и один справлюсь, — бросил ему сидящий за столом Холлер. — Но есть один вопрос, требующий твоего решения.

Босх настороженно посмотрел на него, но Холлер кивнул, давая понять, что вопрос безопасен.

— Какой именно?

— Ты хочешь, чтобы тело твоей бывшей жены переправили в Лос-Анджелес?

Вопрос заставил Босха задуматься. В первый момент хотелось сказать «да», но сомнения касались последствий этого шага для дочери.

— Да, — ответил он наконец. — Отправьте ее мне.

Он пропустил Гэндла в дверях и закрыл за ними дверь.

— Ну что там случилось? — спросил Гэндл.

* * *

Когда Босх подъехал к зданию ПАГ, Чу уже ждал его у входа. В руках он держал портфель, и это навело Босха на мысль, что Чу нарыл какие-то данные по Генри Лау. Дэвид Чу быстро сел рядом, и Босх тронул машину.

— Мы едем в Венис? — спросил Чу.

— Верно. Что вы нашли по Лау?

— Ничего.

Босх бросил на него взгляд.

— Совсем ничего?

— По нашим сведениям, он чист. Я не смог найти его имени в оперативных картотеках. Я также поговорил кое с кем и сделал несколько звонков. Кстати, распечатал его фото с водительских прав.

Он наклонился к портфелю и, вынув цветную распечатку фотографии с водительского удостоверения Лау, протянул ее Босху. Тот мельком взглянул на нее, а потом опять уставился на дорогу. Они как раз подъезжали к выезду с Бродвея на 101-ю магистраль с намерением попасть на 110-ю. Скоростные автострады в центре города были перегружены.

На фото Лау улыбался в объектив. У него было цветущее, жизнерадостное лицо и стильная стрижка. Лицо это не очень вязалось с преступной деятельностью триад, в особенности с хладнокровным убийством владельца винного магазина. Проживание в Венисе тоже сюда не очень подходило.

— Я справился в базе данных Бюро контроля за оборотом алкоголя, табачных изделий и огнестрельного оружия, — сообщил Чу. — Генри Лау является зарегистрированным владельцем девятимиллиметрового пистолета «глок» девятнадцатой модели. То есть он не только его заряжал, он им законно владеет.

— Когда он его купил?

— Шесть лет назад, сразу после того как ему исполнился двадцать один год.

Для Босха это означало, что они на верном пути. Лау владел тем самым пистолетом, и приобретение им оружия сразу после достижения совершеннолетия скорее всего указывало на давнишнее желание обзавестись им. Это вполне увязывало его с миром, слишком хорошо знакомым Босху. Его связь с Джоном Ли и Бо-Джинг Чангом обязательно выявится, как только они возьмут его под арест и детально проанализируют его жизненный путь.

Они перешли на 110-ю автостраду и направились на запад, в сторону Тихого океана. У Босха зазвонил телефон, и он ответил, не взглянув на экран, ожидая, что это Холлер спешит сообщить, что переговоры с гонконгскими детективами завершились.

— Гарри, это доктор Инохос. Мы вас ждем.

Босх об этом совсем забыл. Тридцать лет он привык жить и действовать, подчиняясь лишь ходу расследования. Ему никогда не приходилось при этом держать в голове что-то другое.

— О, доктор! Извините. Я совсем… я еду на задержание подозреваемого.

— Что вы хотите сказать?

— У нас сдвиг в расследовании, и мне пришлось… Можно Мэдди побыть с вами подольше?

— Ну, это… вообще-то, думаю, она может остаться. У меня до конца дня только чисто административная работа. Вы уверены, что так будет лучше?

— Видите ли, я понимаю, что это не по правилам. Это скверно выглядит. Она только приехала, а я оставил ее у вас и забыл. Понимаете, дело, в данный момент расследуемое мной, и стало причиной того, что она оказалась здесь. Мне надо довести его до конца. Я арестую этого человека, если он дома, и вернусь в город. А тогда позвоню вам и подъеду ее забрать.

— Хорошо, Гарри. Тогда я могу уделить ей больше времени. Нам с вами тоже необходимо выкроить время, чтобы поговорить. О Мэдди, а потом — и о вас.

— Хорошо, мы так и сделаем. Она там? Можно мне с ней поговорить?

— Одну минутку.

Через несколько секунд в трубке зазвучал голос Мэдди.

— Папа?

В одном слове она передала всю гамму чувств: удивление, недоверие, неоправдавшиеся ожидания.

— Я знаю, детка. Извини, что так получилось. Кое-что произошло, и мне надо этим заняться. Побудь пока с доктором Инохос, а я подъеду как только смогу.

— Хорошо.

В ее голосе прозвучало нескрываемое разочарование, и Босх опасался, что это только начало.

— Ну пока, Мэд. Я тебя люблю.

Он закрыл телефон и убрал его.

— Я не хочу говорить об этом, — заявил он, прежде чем Чу успел задать вопрос.

— Ладно.

В потоке машин открылся просвет, и они доехали до Вениса меньше чем за полчаса. По дороге Босх принял еще один звонок — на сей раз, как и ожидалось, от Холлера. Тот сообщил Гарри, что гонконгская полиция не будет больше ему докучать.

— Значит, на этом все?

— Они будут на связи по поводу передачи тебе тела жены, но только и всего.

— Что с Суном Йи?

— Они утверждают, что его сейчас освобождают от допросов и ему не будет предъявлено никаких обвинений. Тебе, конечно, надо будет самому с ним связаться, чтобы удостовериться.

— Не беспокойся, свяжусь. Спасибо, Микки.

— Обычное дело.

— Вышли мне счет.

— Нет, мы с тобой квиты. Вместо этого давай лучше познакомим наших дочерей. Ты ведь знаешь, они почти одного возраста.

Босх помедлил в нерешительности. Он знал, что Холлер просит о большем, чем просто вежливое знакомство между двумя девочками. Холлер был сводным братом Босха, хотя пути их впервые пересеклись лишь год назад, при распутывании одного дела. Подключение дочерей предполагало и более тесные контакты между отцами, а Босх был не уверен, что созрел для этого.

— Когда настанет подходящий момент, мы это сделаем, — ответил он наконец. — Ей предстоит завтра отправиться в школу, и я должен помочь ей освоиться.

— Звучит убедительно. Береги себя, Гарри.

Босх закрыл телефон и сосредоточился на поисках дома, где проживал Генри Лау. Улицы этого жилого района на южной окраине Вениса располагались в алфавитном порядке, а посему улица Квартердек располагалась рядом с бухтой и районом Марина-дель-Рей.

Пригород Венис был районом проживания богемы с высоким достатком. Здание, где квартировал Лау, было одним из современных сооружений из стекла и бетона, с лепниной, быстро вытеснявших маленькие бунгало и коттеджи, что когда-то усеивали побережье. Босх припарковался в переулке поодаль, они вышли и зашагали назад.

Дом представлял собой комплекс-кондоминиум, и на его фасаде имелись вывески, предлагающие на продажу две жилые секции. Войдя через стеклянные двери, они остановились в маленьком вестибюле с внутренней дверью и домофоном. Босху вовсе не хотелось нажимать кнопку одиннадцатой квартиры. Если Лау узнает, что полиция находится у парадных дверей, то может сбежать через любой пожарный выход.

— Как будем действовать? — спросил Чу.

Босх стал нажимать кнопки других квартир. Они терпеливо ждали, и наконец на один из звонков откликнулся женский голос:

— Да?

— Полиция Лос-Анджелеса, мэм, — объявил Босх. — Можно с вами поговорить?

— Поговорить? О чем?

Босх досадливо покачал головой. Были времена, когда такого вопроса ему бы не задали. Дверь бы немедленно отворилась.

— Это по поводу расследования убийства, мэм. Могли бы вы открыть дверь?

— А вы не могли бы поднести свои жетоны к видеокамере? — спросила женщина.

Босх не сообразил, что тут есть камера, и огляделся.

— Вот, — указал Чу на маленький глазок в верхней части кнопочной панели.

Они поднесли к глазку свои жетоны, и вскоре внутренняя дверь зажужжала. Босх отворил ее.

— Я даже не помню, из какой она была квартиры, — сказал он.

Дверь вела в общий дворик под открытым небом. В центре находился маленький бассейн, и здесь же располагались входы во все двенадцать жилых секций — по четыре с северной и южной сторон и по два — с западной и восточной. Одиннадцатая секция находилась на западной стороне — это означало, что окна квартиры выходят на океан.

Босх подошел к двери под номером 11, постучал и не получил ответа, зато открылась дверь под номером 12 и на пороге появилась женщина.

— Кажется, вы сказали, что хотите поговорить со мной, — сказала она.

— На самом деле нам нужен мистер Лау, — признался Чу. — Вы не знаете, где он?

— Он, вероятно, на работе. Но, по-моему, он говорил, что на этой неделе по вечерам он снимает.

— Что снимает? — не понял Босх.

— Он киносценарист и работает над каким-то фильмом или телесериалом. Точно не могу сказать.

Как раз в этот момент дверь одиннадцатой квартиры чуть приоткрылась. Оттуда выглянул взлохмаченный тип с мутным, заспанным взглядом. Босх узнал в нем человека с распечатанной фотографии.

— Генри Лау? — обратился к нему Босх. — Полицейское управление Лос-Анджелеса. Нам надо задать вам несколько вопросов.

44

Генри Лау имел просторное жилище с задней верандой — скорее балконом, нависавшим над тротуаром на высоте трех метров, с которого открывался вид на широкую полосу пляжа и Тихий океан. Хозяин провел детективов в квартиру и пригласил присесть в гостиной. Чу сел, но Босх остался стоять, повернувшись спиной к окну, так чтобы ничто не отвлекало его во время допроса. У него не возникало того ощущения, которое он предчувствовал. Лау, похоже, воспринял их визит как нечто рутинное и ожидаемое. Гарри был слегка удивлен, так как ожидал другого.

На Лау были голубые джинсы, кроссовки и футболка с длинными рукавами, на которой был напечатан трафаретным способом портрет длинноволосого мужчины в темных очках, с подписью «Dude Abides». Если предположить, что до прихода сыщиков подозреваемый спал, то спал он в одежде.

Босх указал ему на квадратное черное кожаное кресло с большими подлокотниками.

— Присядьте, мистер Лау, а мы постараемся не отнять у вас много времени, — сказал он.

Лау был невелик ростом и похож на кота. Он забрался в кресло с ногами.

— Вы насчет той стрельбы? — спросил он.

Босх бросил взгляд на Чу, потом перевел его обратно на Лау.

— О какой стрельбе вы выговорите?

— Ну, на пляже. Ограбление.

— Когда это было?..

— Ну, не знаю. Пару недель назад. Но мне кажется, вы здесь не из-за ограбления, раз даже не знаете, когда это было.

— Верно, мистер Лау. Мы расследуем другое дело. Вы не против с нами побеседовать?

Лау пожал плечами:

— Не знаю. Я не знаю ни о каких других делах, господа.

— Мы детективы.

— Детективы. Так какое дело?

— Вы знаете человека по имени Бо-Джинг Чанг?

— Бо-Джинг Чанг? Не знаю такого имени.

Он выглядел искренне удивленным. Босх сделал знак Чу, и тот вынул из портфеля распечатку фото Чанга, сделанного при задержании, и показал Лау. Пока тот ее изучал, Босх переместился на другое место, чтобы взглянуть на парня с другого ракурса. Он намеревался постоянно менять местоположение. Это поможет усыпить внимание Лау.

Посмотрев на фото, Лау покачал головой:

— Нет, я его не знаю. О каком деле мы тут говорим?

— Давайте сначала ответим на наши вопросы, — сказал Босх. — А затем уже перейдем к вашим. Ваша соседка сказала, что вы сценарист.

— Да.

— Я мог видеть какие-нибудь из ваших работ?

— Не-ет.

— Откуда вы знаете?

— Потому что до недавнего времени ничего из мной написанного не попадало в производство. Так что нет никакой продукции, которую вы могли бы видеть.

— Хорошо, тогда кто оплачивает это славное жилье на пляже?

— Я его оплачиваю. Мне платят за сценарии. Я просто пока еще не дождался, чтобы что-то из написанного попало на экран. Это требует времени, понимаете?

Босх остановился у Лау за спиной, и молодому человеку пришлось развернуться в своем удобном гнездышке, чтобы не потерять его из виду.

— Где вы провели детство, Генри?

— В Сан-Франциско. Сюда приехал учиться в школе, а потом так и остался.

— Вы там родились?

— Точно.

— Вы за «Джаентс» или за «Доджерс»?

— За «Гигантов», парень.

— Плохо. Когда вы в последний раз были в Южном Лос-Анджелесе?

Вопрос был явно сбивающим с толку, и Лау пришлось подумать, прежде чем ответить. Он озадаченно покачал головой:

— Не знаю, лет пять-шесть назад по крайней мере. Когда-то бывал, конечно. Лучше бы вы мне сказали, в чем дело, тогда бы я мог более эффективно вам помочь.

— Значит, если бы кто-то сказал, что видел вас там на прошлой неделе, он бы солгал?

Лау ухмыльнулся, как если бы они играли в какую-то забавную игру.

— Либо так, либо он просто ошибся. Сами знаете, как люди говорят.

— Ну и что они говорят?

— Что все мы на одно лицо.

Лау широко улыбнулся и повернулся к Чу за подтверждением. Чу проявил твердость и ответил ему лишь непроницаемым взглядом.

— А как насчет Монтерей-Парка? — спросил Босх.

— Вы имеете в виду, бывал ли я там?

— Да, именно это я и имею в виду.

— Мм… я ездил туда пару раз обедать, но, право, оно того не стоит.

— Значит, вы не знаете никого в Монтерей-Парке?

— Нет, никого не знаю.

Босх кружил вокруг Лау, задавая фронтальные вопросы и постепенно сужая пространство между собой и подозреваемым. И вот настала пора замкнуть ловушку.

— Где ваш пистолет, мистер Лау?

Лау спустил ноги на пол. Он посмотрел на Чу, потом — опять на Босха.

— Так вы пришли по поводу моего пистолета?

— Шесть лет назад вы приобрели и зарегистрировали «глок» девятнадцатой модели. Можете вы сказать нам, где он?

— Да, конечно. Он в запертой коробке, в комоде у моей кровати. Там, где всегда.

— Вы уверены?

— О'кей, я, кажется, догадываюсь. Мистер Придурок из восьмой квартиры увидел, как я стою с оружием на балконе после инцидента на пляже, и подал жалобу?

— Нет, Генри, мы не разговаривали с мистером Придурком. Вы хотите сказать, что после инцидента на пляже оружие было при вас?

— Вот именно. Я услышал там выстрелы и громкий крик. Я находился в своих законных владениях и имел право себя защищать.

Босх кивнул Чу. Тот отодвинул раздвижную дверь и вышел на балкон, закрывая дверь за собой. Там он достал телефон, чтобы навести справки о происшествии на пляже.

— Послушайте, если кто-то говорит, что я из него стрелял, то он просто оговаривает меня, — сказал Лау.

Босх внимательно посмотрел на молодого человека. У него возникло ощущение, что чего-то здесь не хватает — какого-то важного компонента, еще не известного ему.

— Насколько я знаю, никто этого не говорит, — сказал он.

— Тогда объясните, к чему все эти вопросы.

— Я же сказал вам. Речь о вашем пистолете. Можете вы его показать, Генри?

— Конечно, сейчас схожу и принесу.

Он вскочил с кресла и рванулся к ведущей на второй этаж лестнице.

— Генри! — остановил его Босх. — Ни с места! Мы пойдем с вами.

Лау удивленно оглянулся с нижней ступеньки.

— Делайте как знаете. Пойдемте вместе.

Босх обернулся к балкону. Чу уже входил через стеклянную дверь в комнату. Они вместе последовали за Лау вверх по лестнице, а затем по коридору прошли в дальний конец квартиры. По обеим сторонам коридора были развешаны оправленные в рамки фотографии, киноафиши и дипломы. Через открытую дверь они вошли в комнату, служившую кабинетом литератора, а затем в роскошную спальню с четырехметровым потолком и трехметровыми окнами, выходящими на пляж.

— Я позвонил в полицейское отделение Пасифик, — сообщил Чу. — Стрельба была ночью первого числа. Сейчас у них под арестом двое подозреваемых по этому делу.

Босх мысленно пролистал календарь. Первое число было во вторник, за неделю до убийства Джона Ли.

Лау присел на неубранную кровать у ночного столика с двумя ящиками. Он открыл нижний и вытащил из него стальной ящичек с ручкой на крышке.

— Не трогать его! — скомандовал Босх.

Лау опустил ящичек на кровать и вскочил, подняв руки вверх.

— Эй, да я же ничего такого и не собирался. Вы попросили меня показать.

— Позвольте моему напарнику открыть ящик, — распорядился Босх.

— Делайте, как считаете нужным.

Босх вытащил из кармана пиджака пару латексных перчаток и протянул Чу. Потом подошел ближе к Лау, так чтобы тот на всякий случай находился в пределах его досягаемости.

— Зачем вы купили пистолет, Генри?

— Потому что тогда я жил в полнейшей дыре, где кругом было полным-полно хулиганья из уличных банд. Но видите, какая ирония. Я заплатил за эту квартиру миллион долбаных долларов, а они все равно шляются тут по пляжу, терроризируя жителей.

Чу натянул вторую перчатку и посмотрел на Лау.

— Вы даете нам разрешение открыть ящик? — спросил он.

— Конечно, валяйте. Я не понимаю, для чего все это, но почему бы и нет, черт возьми? Берите и открывайте. Ключ на крючочке с задней стороны тумбочки.

Чу пошарил за прикроватным столиком и нашел ключ. Потом с его помощью открыл ящик. Черный фетровый мешочек для пистолета был положен поверх каких-то сложенных бумаг и конвертов. Там же лежали паспорт и коробка с пулями. Чу осторожно вынул мешочек и открыл его, извлекая на свет божий черный полуавтоматический пистолет. Он повертел его в руках, оглядывая.

— Одна коробка девятимиллиметровых пуль «корбон», один «глок», 19-й модели. Я думаю, это то самое, Гарри.

Он щелкнул магазином пистолета и через щель рассмотрел пули. Затем вытолкнул патрон из патронника.

— В полном снаряжении и готов к применению.

Лау сделал шаг к двери, но Босх тотчас уперся ему рукой в грудь, чтобы остановить, а затем прижал спиной к стене.

— Послушайте, — сказал Лау, — я не понимаю, в чем тут дело, но вы, ребята, меня достали. Какого дьявола здесь происходит?

Босх не убирал ладонь с его груди.

— Ну-ка расскажите мне про пистолет, Генри. Он был при вас ночью первого числа. А с тех пор вы его кому-нибудь передавали?

— Нет, я… именно здесь я всегда его храню.

— Где вы были в прошлый вторник, в три часа пополудни?

— Мм… на прошлой неделе я был здесь. Мне кажется, я был здесь и работал. Мы начали съемку только в четверг.

— Вы работаете здесь один?

— Да, я работаю один. Литературное дело — это ремесло одиночное. Нет, погодите! Погодите! В прошлый вторник я весь день провел на «Парамаунте». У нас была читка сценария с актерами. Я пробыл там всю вторую половину дня.

— И найдутся люди, готовые это подтвердить?

— По меньшей мере с десяток. Да вот хоть чертов Мэтью Макконахи за меня поручится. Он был там. Он исполняет главную роль.

Тут Босх совершил выпад, выпуская в Лау вопрос, предназначенный выбить его из равновесия. Просто поразительно, чего только не выпадало у людей из карманов, когда их бомбардировали разнообразными и вроде бы несуразными вопросами.

— Вы связаны с какой-нибудь триадой, Генри?

Лау расхохотался.

— С кем? Что за фигню вы поре… Слушайте, я пошел!

Он с силой отшвырнул от себя ладонь Босха и оттолкнулся от стены, вновь порываясь в сторону двери. Но Гарри был готов к такому развитию событий. Он схватил Лау за руку выше локтя и развернул кругом. Ногой он подсек его лодыжку и швырнул молодого человека на кровать лицом вниз. После чего, придавив ему спину коленом, защелкнул на запястьях наручники.

— Да вы что, с ума посходили?! — завопил Лау. — Вы не имеете права!

— Успокойся, Генри, успокойся, — сказал Босх. — Мы сейчас поедем в управление и все проясним.

— Но у меня съемки! Мне надо быть на площадке через три часа!

— К черту съемки, Генри! Здесь не кино, а реальная жизнь, и мы едем в управление.

Босх поднял его с кровати и, поставив на ноги, подтолкнул к двери.

— Дэйв, ты там закончил?

— Все готово.

— Тогда иди впереди.

Чу вышел из комнаты, неся с собой металлический ящичек, содержащий «глок». Босх шел следом, ведя перед собой Лау и держась одной рукой за цепь, соединяющую наручники. Они двинулись по коридору, но когда добрались до верхней площадки лестницы, Босх натянул цепь, как вожжи лошади, и остановился.

— Погодите! Задний ход.

Он отконвоировал Лау назад, до середины коридора. Когда они здесь проходили, что-то привлекло внимание Босха, но до сознания не дошло, пока они не добрались до ступенек. Теперь же он смотрел на оправленный в рамку диплом Университета Южной Калифорнии. Лау окончил его в 2004 году, получив степень бакалавра гуманитарных наук.

— Вы учились в Южно-Калифорнийском? — спросил Босх.

— Да, факультет кинематографии. А что?

И учебное заведение, и год окончания совпадали с теми, что были в дипломе, который Босх видел в офисе хозяина магазина «„Фортуна“ — напитки и деликатесы». А кроме того, здесь также присутствовал китайский нюанс. Конечно, Босх понимал: множество юношей поступают в университет, и несколько тысяч оканчивают его каждый год, и при этом многие из них китайцы. Но он никогда не доверял совпадениям.

— В университете вы знали некоего Роберта Ли?

Лау утвердительно кивнул:

— Да, знал. Мы были соседями по комнате в общежитии.

Босх почувствовал, как обстоятельства вдруг начали с треском и грохотом наезжать друг на друга.

— А как насчет Юджина Лэма? Его вы знали?

Лау снова кивнул:

— Я и сейчас знаю. Он тоже был моим соседом по комнате.

— Где это было?

— Да я же вам говорил. В той самой бандитской дыре. Возле университетского городка.

Босх знал, что университет был оазисом дорогого и высококачественного образования, расположенным посреди нищей округи, где личная безопасность находилась под большим вопросом. Несколько лет назад шальной пулей был даже убит один футболист, оказавшись неподалеку от бандитской разборки.

— Так это тогда вы приобрели оружие? Для самообороны от тамошних банд?

— Ну конечно.

Чу заметил, что шедшие сзади куда-то подевались, и поспешил наверх.

— Гарри, что случилось?

Босх выставил вперед свободную руку, давая Чу знак притормозить и помолчать. Потом опять обратился к Лау:

— А те ваши соседи по комнате знали, что вы купили пистолет?

— Мы вместе ходили его покупать. Они даже помогали мне его выбирать. Но при чем тут…

— Вы и до сих пор дружите? До сих пор поддерживаете отношения?

— Да, но какое это имеет отношение к…

— Когда вы в последний раз видели кого-нибудь из них?

— Я видел их обоих на прошлой неделе. Мы почти каждую неделю играем в покер.

Босх бросил быстрый взгляд на Чу. Картина событий предстала с максимальной ясностью.

— Где именно, Генри? Где вы играете?

— Большей частью как раз у меня. Роберт по-прежнему живет с родителями, а у Юджина крохотная квартирка в Сан-Фернандо. Я сам говорю, мол, давайте ко мне, у меня тут пляж.

— В какой день вы играли на прошлой неделе?

— Это была среда.

— Вы уверены?

— Да, потому что я помню: это было вечером накануне начала моих съемок и мне не очень-то хотелось играть. Но они все равно пришли, и мы немножко поиграли. Долго не засиживались.

— А в предыдущий раз? Когда это было?

— Неделей раньше. В среду или в четверг, точно не помню.

— Но это было после стрельбы на пляже?

Лау пожал плечами.

— Да, определенно. А что?

— А ключ от ящичка? Мог кто-то из них знать, где хранится ключ?

— Что они сделали?

— Отвечайте на вопрос, Генри.

— Да, они знали. Им нравилось иногда доставать пистолет и дурачиться с ним.

Босх достал ключи от наручников и освободил Лау. Сценарист повернулся и стал растирать затекшие запястья.

— Всегда было любопытно, что это за ощущение, — сказал он. — Так что теперь могу писать об этом. В прошлый раз я был слишком пьян и ничего не помню.

Он наконец поднял голову и встретил пристальный взгляд Босха.

— Что такое?

Босх положил руку ему на плечо и развернул его к лестнице.

— Идемте обратно в гостиную, Генри, и побеседуем. Я думаю, вам есть что нам рассказать.

45

Они ждали Юджина Лэма в переулке позади магазина «„Фортуна“ — напитки и деликатесы». Там имелась небольшая парковка для служащих, между мусорными баками и кипами упаковочного картона. Был четверг, то есть прошло два дня со времени их визита к Генри Лау, и картина преступления полностью прояснилась. Следователи использовали это время, чтобы как следует поработать над сбором улик и лабораторными анализами, а также чтобы подготовить стратегию. Босх одновременно оформил все необходимые бумаги для поступления дочери в выбранную ею школу у подножия холма. Как раз сегодня она приступила к занятиям.

Сыщики были убеждены, что Юджин Лэм был непосредственным исполнителем, но также и наиболее слабым звеном из двух подозреваемых. Они возьмут его в первую очередь, а затем займутся Робертом Ли. Они подготовились на совесть, и, наблюдая за стоянкой, Босх чувствовал уверенность, что обстоятельства убийства Джона Ли разъяснятся уже к концу этого дня.

— А вот и он, — объявил Чу, указывая в начало переулка — там как раз появился автомобиль.

Они поместили Лэма в первую комнату для допросов и оставили немного помариноваться. Время всегда работало на того, кто допрашивал, а не на подозреваемого. В своем отделе они называли это «томлением жаркого». Подозреваемому надо дать созреть, надо довести его до кондиции. Обычно это придает ему должную податливость. Бо-Джинг Чанг был исключением из этого правила. Он не сказал ни слова и стоял как скала. Такая решимость характерна для человека, осознающего свою невиновность, а ее-то у Лэма как раз и не было.

Через час, после совещания с обвинителем из ведомства окружного прокурора, Босх вошел в комнату, неся картонную коробку, содержащую вещественные доказательства по делу, и сел за стол напротив Лэма. Подозреваемый поднял на него испуганный взгляд. Они всегда так делали, побыв в изоляции. Каждый проведенный в неволе час казался вечностью. Босх поставил коробку на стол, сел и положил на стол руки.

— Юджин, я пришел, чтобы рассказать вам, как обстоят дела, — начал он. — Поэтому слушайте внимательно. Перед вами стоит важный выбор. Так или иначе, вы отправитесь в тюрьму, тут нет сомнений. Но в ближайшие несколько минут вам предстоит решить, на какой срок вы туда отправитесь. Вы можете выйти оттуда очень старым человеком или даже дождаться, что вам воткнут в руку иглу и усыпят, как собаку… Либо вы можете оставить себе шанс в один прекрасный день оттуда выйти. Вы еще очень молодой человек. Я надеюсь, что вы сделаете правильный выбор.

Он выдержал паузу, но Лэм не отреагировал.

— Это довольно забавно. Я работаю в полиции уже долгое время, и мне довелось вот так же, как сейчас, сидеть напротив множества людей, совершивших убийство. Я не могу сказать, что все они были плохими или порочными людьми. У кого-то были свои причины, а кого-то просто использовали. Иными словами, одурачили.

Лэм с напускной храбростью покачал головой.

— Я же сказал вам: требую адвоката. Я знаю свои права. Вы не имеете права задавать мне никаких вопросов, когда я прошу позвать адвоката.

Босх согласно кивнул:

— Да, в этом вы правы, Юджин. Абсолютно правы. Вы настаиваете на соблюдении ваших прав, и мы не можем их оспаривать. Это недопустимо. Но, смотрите, именно поэтому я и не задаю вам никаких вопросов. Наоборот, я вам объясняю, что пока у вас есть выбор. Молчание, конечно, тоже вариант. Но если выберете молчание, то никогда больше не увидите внешний мир.

Лэм покачал головой и опустил глаза в стол.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое.

— Возможно, будет проще, если я суммирую факты и представлю вам более ясную картину сложившейся ситуации. Видишь, парень, я полностью готов с тобой поделиться. Я полностью раскрою перед тобой карты, а знаешь почему? Это флеш-рояль. Ты ведь играешь в покер, верно? Ты знаешь, что этот расклад нельзя побить. И вот он-то как раз у меня на руках. Тот самый флеш-рояль, черт подери.

Босх опять помолчал. Теперь он заметил в глазах Лэма любопытство. Тому, во всяком случае, было интересно, чем Босх против него располагает.

— Мы знаем, что в этом деле ты выполнял грязную работу, Юджин. Ты пошел в этот магазин и хладнокровно застрелил мистера Ли. Но мы совершенно уверены, что задумка была не твоя. Это Роберт послал тебя туда, чтобы ты убил его отца. И нам нужен именно Роберт Ли. Сейчас в соседней комнате у нас сидит помощник окружного прокурора, и он готов заключить с тобой сделку: срок от пятнадцати лет до пожизненного, если ты сдашь нам Роберта. То есть ты как минимум отбываешь пятнадцать лет, после чего получаешь шанс освободиться. Ты убеждаешь комиссию по условно-досрочному освобождению, что был просто жертвой, что тобой манипулировал твой хозяин, и выходишь на свободу… Такое вполне возможно. Но если ты выбираешь другой путь, тогда ты ставишь на карту не только свою свободу, но и жизнь. Если проиграешь, ты конченый человек. Тогда лет через пятьдесят ты заканчиваешь свои дни в тюрьме. Если только жюри присяжных не присудит сразу же воткнуть в тебя иглу.

— Я прошу адвоката, — еле слышно проговорил Лэм.

Босх кивнул и ответил со смирением в голосе:

— Ладно, парень, это твой выбор. Пригласим мы тебе адвоката.

Он посмотрел на потолок, где была установлена видеокамера, и поднес к уху воображаемый телефон.

Затем детектив опять посмотрел на Лэма и понял, что одними словами того не пронять. Настала пора наглядных пособий.

— Хорошо, они сейчас звонят. Если не возражаешь, пока мы тут его ждем, я доведу до твоего сознания еще пару-тройку фактов. Можешь поделиться ими со своим адвокатом, когда он придет.

— Как вам угодно, — сказал Лэм. — Мне все равно, что вы будете говорить, лишь бы только я получил адвоката.

— О'кей, тогда давай рассмотрим место преступления. Знаешь, с самого начала было там несколько неувязок, не дававших мне покоя. Во-первых, мистер Ли хранил под прилавком пистолет, но почему-то так и не смог им воспользоваться. А во-вторых, отсутствовали ранения в голову. Мистер Ли получил три пули в грудь, и все. Не было выстрела в лицо.

— Очень интересно, — саркастически обронил Лэм.

Босх проигнорировал это замечание.

— И знаешь, на какую мысль все это меня навело? Это навело меня на мысль о том, что Ли скорее всего знал своего убийцу и не почувствовал опасности. И что это было просто деловое предприятие. Не месть, ничего личного, чистый бизнес.

Босх протянул руку и снял крышку с коробки. Порылся там и извлек пластиковый пакетик для вещдоков, содержащий стреляную гильзу, извлеченную изо рта убитого. Он бросил ее на стол, перед Лэмом.

— Вот она, Юджин. Ты помнишь, как ее искал? Как обошел прилавок, передвигал тело, недоумевал, куда, к дьяволу, могла подеваться гильза. Ну так вот она. Это одна из ошибок, ставшая для тебя фатальной.

Он подождал, наблюдая, как Лэм уставился на гильзу и в глазах его мелькнул страх.

— Никогда не оставляй на вражеской территории ни одного солдата. Разве не это первое правило на войне? Но ты его оставил, парень. Ты оставил этого солдата, и он привел нас прямиком к тебе.

Босх поднял со стола пакет и поднес его ближе к лицу Лэма.

— На этой гильзе остался отпечаток пальца, Юджин. Мы выявили его с помощью одной хитрой штуки, известной как «электростатическое выявление отпечатков пальцев». Это новый для нас метод. И отпечаток, выявленный экспертами, принадлежит твоему старому товарищу по общежитию Генри Лау. Да, отпечаток привел нас к Генри Лау, и тот очень нам помог. Он рассказал нам, что в последний раз стрелял из своего пистолета и перезаряжал его примерно восемь месяцев назад. И его отпечатки так и оставались на гильзе с тех самых пор.

Гарри опять сунул руку в коробку и извлек из нее принадлежащий Генри Лау пистолет, все еще в черном фетровом мешочке. Он снял мешочек и выложил оружие на стол.

— Мы поехали к Генри, и он передал нам этот пистолет. Вчера мы подвергли его баллистической экспертизе и полностью убедились в том, что это и есть орудие убийства. Именно из этого пистолета и был убит Джон Ли в своем магазине восьмого сентября. Проблема состояла в том, что на время совершения убийства Генри Лау имел твердое алиби. Он находился в другом месте, в обществе тринадцати людей. В числе свидетелей, подтверждающих его алиби, есть даже актер Мэтью Макконахи. И в довершение всего Лау сказал, что не давал никому свой пистолет во временное пользование.

Босх откинулся на спинку стула и поскреб рукой подбородок, будто все еще пытался сообразить, каким же образом пистолет в конечном счете был задействован в убийстве Джона Ли.

— Черт, это была для нас нелегкая проблема, Юджин! Но в конце концов нам повезло. Хорошим парням всегда везет. И ты нам в этом помог, Юджин.

Он выдержал паузу для пущего эффекта, а потом обрушил свой молот.

— Понимаешь, тот, кто взял пистолет Генри, чтобы убить Джона Ли, вытер его после этого, а затем перезарядил, так чтобы Генри никогда не узнал, что его пистолет был позаимствован и использован для убийства человека. Это был неглупый план, но убийца сделал одну ошибку.

Босх наклонился над столом и посмотрел Лэму прямо в глаза. Пистолет он развернул на столе так, чтобы его ствол был нацелен в грудь подозреваемому.

— Одна из пуль, поставленных взамен, имела отчетливый отпечаток пальца. Отпечаток вашего большого пальца, Юджин. Мы установили его идентичность с отпечатком, взятым у вас при обмене ваших нью-йоркских водительских прав на калифорнийские.

Лэм медленно отвел глаза от Босха и упер в стол.

— Все это ни о чем не говорит, — произнес он.

Впрочем, в его голосе было мало убежденности.

— В самом деле? — удивился Босх. — Я бы так не сказал. Мне-то кажется, что оно говорит очень о многом, Юджин. И обвинитель по ту сторону вон той видеокамеры думает точно так же. Ему-то слышится в этом звук захлопывающейся двери тюремной камеры. И захлопывается она за тобой.

Босх собрал со стола пистолет и пакет с гильзой и спрятал обратно в коробку. Потом взял коробку в руки и поднялся.

— Так что такие вот дела, Юджин. Подумай над всем этим, пока будешь ждать своего адвоката.

Босх медленно двинулся к двери. Он надеялся на то, что Лэм остановит его, скажет, что согласен на судебную сделку, но подозреваемый молчал. Гарри взял коробку под мышку, открыл дверь и вышел.

Босх отнес коробку с вещдоками обратно на свое рабочее место и положил на стол. Кинул поверх перегородки беглый взгляд на рабочее место своего напарника и убедился в том, что оно пусто. Феррас остался в Сан-Фернандо приглядеть за Робертом Ли. Если тот догадается, что Лэм взят полицией под стражу, то может предпринять какие-то действия. Феррасу было не по душе это поручение — торчать при подозреваемом, но Босха это мало заботило. Феррас сам задвинул себя на периферию расследования — так пусть там и остается.

Вскоре к рабочему отсеку Босха подошли Чу и Гэндл, наблюдавшие в комнате аудио-видеомониторинга, как Босх обрабатывает Лэма.

— Говорил я тебе, что это дохлый номер, — сказал Гэндл. — Мы знаем, что парень не дурак. Наверняка он был в перчатках, когда перезаряжал пистолет. Как только он понял, что ты блефуешь, ты проиграл.

— Ну ладно, что же, — сказал Босх. — Я считал, это лучшее, что мы имеем.

— Я согласен, — поддержал коллегу Чу.

— Все равно придется его отпустить, — сказал Гэндл. — Мы знаем, что у него была возможность взять пистолет, но у нас нет доказательств, что он действительно его взял. Одной возможности недостаточно. С одной возможностью в суд не пойдешь.

— Это Кук так сказал?

— Он так подумал.

Эбнер Кук был помощником окружного прокурора, приехавший понаблюдать за допросом из комнаты аудио-видеомониторинга.

— А где он, кстати?

Словно в ответ на этот вопрос они услышали голос Кука:

— Босх! Идете сюда, скорее!

Гарри выпрямился и выглянул за перегородку. Кук неистово махал им руками от двери аппаратной. Босх вскочил и зашагал к нему.

— Он вас зовет, — сказал Кук. — Идите к нему!

Детектив поспешил к двери комнаты для допросов, потом замедлил шаг и придал себе сосредоточенный вид. Он открыл дверь и с невозмутимым выражением лица вошел к подозреваемому.

— Что случилось? — спросил он. — Мы позвонили вашему адвокату, и он сейчас едет.

— Как насчет сделки? Это предложение еще в силе?

— Пока да. Помощник окружного прокурора собирается уезжать.

— Позовите его сюда. Я согласен на сделку.

Босх вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Что вы собираетесь нам предложить, Юджин? Если вы хотите пойти на судебную сделку, я должен знать, что вы намерены мне предоставить. Я приведу сюда окружного прокурора, когда буду знать, что стоит на кону.

Лэм кивнул.

— Я выдам вам Роберта Ли… и его сестру. Весь этот план — ее затея. Старик был упрям и не желал меняться. Им требовалось закрыть тот магазин и открыть еще один в Сан-Фернандо. Такой, чтобы приносил деньги. Но старик наотрез отказывался. Он постоянно говорил «нет», и Роберт не мог больше терпеть.

Босх бесшумно расположился в своем кресле, стараясь скрыть удивление по поводу соучастия Миа.

— Значит, сестра тоже была замешана?

— Она-то все и спланировала. За исключением…

— За исключением чего?

— Она хотела, чтобы я убил обоих. И отца, и мать. Хотела, чтобы я пришел пораньше и убил их вместе. Но Роберт не позволил. Он не желал зла своей матери.

— Чья была идея замаскировать убийство под дело рук триады?

— Это была ее идея, а потом уже Роберт разработал более подробный план. Они знали, что полиция за это уцепится.

Босх кивнул. Он едва знал Миа, но достаточно представлял себе ее жизнь, чтобы испытать печаль по поводу всего этого.

Он посмотрел наверх, в камеру наблюдения, надеясь, что его взгляд даст сигнал Гэндлу отправить кого-нибудь определить местонахождение Миа Ли. Так чтобы потом группы задержания могли быть задействованы одновременно.

Потом он снова повернулся к Лэму. Тот сидел, уныло уставившись потухшим взглядом в стол.

— Ну а ты, Юджин? Зачем ты ввязался в это дело?

Лэм покачал головой. На его лице Босх увидел раскаяние.

— Не знаю. Роберт объявил, что временно отстранит меня от работы, потому что отцовский магазин терпит слишком большие убытки. Он сказал, что так я могу сохранить свою работу… И что когда они откроют в Сан-Фернандо второй магазин, я буду им управлять.

Это был не более прискорбный и жалкий ответ, чем любой другой из тех, которые Босх наслушался за многие годы. Он давно уже не удивлялся, внимая откровениям, коими сопровождалось изложение мотивации убийства.

Он стал припоминать, не осталось ли каких неясных мелочей, требующих прояснения до того, как явится Эбнер Кук оформлять сделку.

— А какова роль во всем этом Генри Лау? Это он дал тебе пистолет, или ты взял его без спроса?

— Мы сами его взяли… я сам его взял. Как-то ночью мы играли в покер у него на квартире, и я сказал, что мне нужно в туалет. Я вошел в его спальню и взял пистолет. Я знал, где он хранит ключ от того ящичка. Я его взял, а потом, после, подложил обратно. Это было в следующий раз, как мы сели играть. Так было и задумано. Мы считали, что он никогда не узнает.

На взгляд Босха, все это звучало абсолютно правдоподобно. Но Гарри знал, что когда сделка будет официально заключена и подписана Куком и Лэмом, он получит возможность подробнее расспросить Лэма обо всех подробностях дела. До прихода Кука ему хотелось прояснить только один аспект.

— А как было дело с Гонконгом? — спросил он.

Лэма вопрос, казалось, привел в замешательство.

— С Гонконгом? — переспросил он. — А что с ним?

— Кто из вас имеет связи с тамошним преступным миром?

Лэм недоуменно покачал головой. Недоумение показалось Босху искренним.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Мои родичи живут в Нью-Йорке, а не в Гонконге. У меня нет там никаких связей, и, насколько мне известно, у Роберта и Миа их тоже нет. О Гонконге речи не было.

Босх поразмыслил над этим. Теперь он испытывал замешательство. Что-то здесь не сходилось.

— Ты хочешь сказать, что, насколько тебе известно, ни Роберт, ни Миа не звонили никому в Гонконг по поводу этого уголовного дела или кого-то из следователей?

— Нет, насколько я знаю. Я правда не думаю, что у них там какие-нибудь связи.

— А в Монтерей-Парке? Та триада, которой платил мистер Ли?

— О них мы знали. И Роберт знал, что Чанг каждую неделю приходит собирать дань. С расчетом на них мы все и спланировали. Я подождал, пока Чанг выйдет из магазина, и вошел сам. Роберт велел мне вынуть диск из передней видеокамеры, но оставить другие диски. Он знал, что на одном из них заснят Чанг, и полиция ухватится за этот след.

Неплохая подтасовка, подумал Босх. И она удалась Роберту в точности как он планировал.

— Что вы сказали Чангу, когда он пришел к вам в магазин несколько дней назад?

— Это тоже входило в наш план. Роберт знал, что он придет вымогать у нас деньги.

Лэм отвел и опустил взгляд. Казалось, он был сконфужен.

— Так что же вы ему сказали? — подстегнул Босх.

— Роберт сказал ему, что полицейские показали нам его фото и сказали, что это он убил. Он дал понять, что полиция его разыскивает и хочет арестовать. Мы подумали, что это вынудит его бежать. Если он уедет из города, то все будет выглядеть так, будто он в самом деле виновен. Если бы он вернулся в Китай и исчез, это бы сыграло нам на руку.

Босх потрясенно вытаращился на Лэма. Смысл того, что говорил парень, и последствия этих преступных действий все больше доходили до его сознания. Получалось, что он был послушной марионеткой на протяжении каждой секунды своего расследования!

— Кто звонил мне? — спросил он. — Кто велел мне держаться подальше от этого дела?

Лэм медленно кивнул.

— Это был я, — признался он. — Роберт набросал мне текст, и я позвонил с городского таксофона. Мне очень жаль, детектив Босх. Я не хотел вас запугивать, но я вынужден был делать то, что велел мне Роберт.

Босх потерянно кивнул. Ему тоже было очень жаль, но совсем по другой причине.

46

Часом позже Босх и Кук вышли из комнаты для допросов, получив от Юджина Лэма полное признание вины и согласие сотрудничать с правосудием. Кук сказал, что немедленно займется составлением обвинений против молодого убийцы, равно как и против Роберта и Миа Ли. Кук сказал, что имеется более чем достаточно улик, чтобы произвести аресты сестры и брата.

Босх, Чу, Гэндл и четверо других детективов собрались в комнате для совещаний, чтобы обсудить процедуру задержания. Феррас все еще следил за Робертом Ли, но Гэндл сказал, что детектив, посланный к дому Ли, на бульвар Уилшир, доложил, что семейной машины нет на месте и, похоже, дома тоже никого нет.

— Будем ждать, пока объявится Миа, или будем брать Роберта прямо сейчас, пока он не хватился Лэма? — обратился к собравшимся Гэндл.

— Я думаю, нам надо действовать, — сказал Босх. — Он, вероятно, уже задается вопросом, куда подевался Лэм. Если у него возникнут подозрения, он может сбежать.

Гэндл обвел взглядом собравшихся, желая услышать возражения. Возражений не было.

— О'кей, тогда по машинам, — объявил он. — Берем Роберта Ли в магазине, затем разыскиваем Миа. Я хочу, чтобы еще до конца дня эти люди были арестованы. Гарри, свяжись со своим напарником, и пусть тот подтвердит местонахождение Роберта. Скажи, что мы едем. Я поеду вместе с тобой и Чу.

Лейтенанту было обычно не свойственно желание покидать штаб-квартиру, но нынешнее дело было из ряда вон выходящим. Очевидно, ему хотелось присутствовать при его успешном завершении.

Все дружно встали и вышли из комнаты для совещаний. Босх и Гэндл чуть отстали. Гарри набрал номер Ферраса. Когда он связывался с ним в последний раз, тот по-прежнему находился в своей машине, наблюдая за магазином «„Фортуна“ — напитки и деликатесы» с противоположной стороны улицы.

— Знаешь, Гарри, чего я по-прежнему не понимаю? — спросил Гэндл.

— Нет. Чего же?

— Кто похитил твою дочь? Лэм божится, что ничего об этом не знает. А в этом пункте ему нет резона лгать. Ты по-прежнему считаешь, что это сделали люди Чанга, хотя теперь мы знаем, что он не имел отношения к убийству?

Прежде чем Босх успел ответить, в трубке послышался голос Ферраса:

— Это я, Игнасио, — сказал Босх. — Где Ли?

Он поднял кверху указательный палец, знаком прося Гэндла обождать минутку, пока он разговаривает.

— Он в магазине, — ответил Феррас. — Знаешь, Гарри, нам надо поговорить.

По напряженности, звучавшей в голосе напарника, Босх понял, что разговор будет отнюдь не о Роберте Ли. Видно, пока Феррас сидел там один в машине все утро, какая-то мучительная мысль не давала ему покоя.

— Поговорим позже. Как раз сейчас настала пора действовать. Мы раскололи Лэма. Он выложил нам все. Выдал Роберта с сестрой. Она тоже была в этом замешана. Она в магазине?

— Нет, насколько мне известно. Она привезла свою мать, а сама уехала.

— Когда это было?

— Около часа назад.

Устав от ожидания и спеша произвести последние приготовления к операции, Гэндл направился к своему кабинету. Босх остался один, радуясь, что хоть на время избавился от необходимости отвечать на вопросы лейтенанта. Теперь надо было только договориться с Феррасом.

— Оставайся на месте, — сказал он. — И дай мне знать, если что-то изменится.

— Знаешь что, Гарри?

— Что, Игнасио?

— Ты не дал мне шанса, парень.

В голосе его появилась ноющая интонация, от которой у Босха начинало сводить скулы.

— Какого шанса? О чем ты?

— Я о том, что ты сказал лейтенанту, что тебе нужен новый напарник. Ты должен был дать мне еще раз попробовать. Ты знаешь, что он пытается перевести меня на кражи автомобилей? Сказал, что я человек ненадежный, а значит, мне придется уйти.

— Послушай, Игнасио, прошло ведь уже два года, верно? Я даю тебе шансы целых два года. Но сейчас не время об этом толковать. Поговорим позже, о'кей? А пока сиди на месте и жди. Мы сейчас едем.

— Нет, Гарри, это ты сиди и жди.

Босх слегка опешил.

— Что это означает?

— Это означает, что я сам возьму Ли.

— Игнасио, послушай меня. Ты сейчас один. Ты не имеешь права идти в этот магазин, пока не прибудет группа захвата. Ты понял? Хочешь надеть на него наручники — отлично, ты сможешь это сделать. Но подожди, пока мы подъедем.

— Мне не нужна группа, и мне не нужен ты, Гарри!

Феррас дал отбой. Босх поспешил к кабинету лейтенанта, на ходу нажимая кнопку повторного набора.

Феррас не отзывался, и звонок перешел в режим голосовой почты. Когда Босх вошел в кабинет Гэндла, лейтенант застегивал рубашку, надетую на пуленепробиваемый жилет.

— Нам надо срочно выезжать, — сказал Босх. — Феррас пошел вразнос.

47

После возвращения с похорон Босх снял галстук и достал из холодильника бутылку пива. Он вышел с ней на веранду, сел в шезлонг и закрыл глаза. Он подумывал о том, чтобы запустить какую-нибудь музыку, может, чуток Арта Пеппера, чтобы вырвать себя из хандры.

Но он понял, что не в состоянии двигаться. Он просто сидел, прикрыв глаза и стараясь забыть как можно больше из последних двух недель. Он знал, что цель недостижима, но все же имело смысл попробовать, и пиво могло бы помочь, пусть только временно. Это была последняя бутылка в холодильнике, и он поклялся, что это будет и последняя для него вообще. Теперь ему надо воспитывать дочь и требуется быть ей примером во всем.

Словно по волшебству, мысли о ней заставили ее материализоваться — Босх услышал звук отодвигаемой двери.

— Привет, Мэдди.

— Папа.

Даже по одному этому слову чувствовалось, что ее голос звучит как-то иначе, тревожно. Он разомкнул веки и поднял на нее глаза, щурясь на послеполуденном солнце. Дочка уже переоделась после школы; теперь на ней были джинсы и рубашка, вынутые из рюкзака, собранного для нее матерью. Босх заметил, что она чаще надевает те несколько вещей, что мать положила ей в рюкзак в Гонконге, чем всю ту одежду, которую они недавно принесли из магазина.

— Что такое?

— Я хотела поговорить с тобой.

— Давай.

— Мне очень жаль, что твой напарник погиб.

— Мне тоже. Он совершил большую ошибку и заплатил за нее. Но не знаю, не кажется мне, что наказание соответствует преступлению, понимаешь?

В памяти Босха тотчас возникла та жуткая сцена, которая открылась его глазам в офисе управляющего магазином «„Фортуна“ — напитки и деликатесы». Феррас лежал ничком на полу, убитый четырьмя выстрелами в спину. В углу съежился, дрожа и стеная, Роберт Ли, уставившись на лежащее у двери мертвое тело своей сестры. Застрелив Ферраса, она направила оружие против себя. Миссис Ли, глава этой семьи жертв и убийц, мужественно стояла в дверях.

Игнасио не видел, как подошла Миа. Ранее она высадила мать у магазина, а затем уехала. Но что-то побудило ее вернуться, незаметно проехать по дорожке за магазином и припарковаться на задней стоянке. Потом в отделе выдвигали предположения, что она уже раньше заметила Ферраса и поняла, что полиция их вот-вот накроет. Тогда Миа поехала домой, забрала пистолет, прежде хранившийся у ее отца под прилавком, и вернулась к магазину брата. Возможно, она искала Лэма или свою мать. Или просто дожидалась полиции. Но, так или иначе, она вернулась и вошла через служебный вход со стороны двора, примерно в то же время, когда Феррас вошел через парадный, чтобы единолично арестовать Роберта. Она видела, как Феррас входит в кабинет ее брата, и незаметно подошла к нему сзади.

Босх спрашивал себя, какие мысли пронеслись в последний момент в голове Игнасио, когда пули разрывали его тело. Он спрашивал себя, удивился ли его младший партнер, что молния ударила дважды, во второй раз доведя дело до конца.

Босх отогнал это видение и эти мысли. Он выпрямился и посмотрел на дочь. Он увидел в ее глазах горе, тяжкий груз, лежащий на душе, и понял, что сейчас последует.

— Папа?

— Что такое, детка?

— Я тоже совершила страшную ошибку. Только не мне пришлось за нее заплатить.

— О чем ты, родная?

— Когда я разговаривала с доктором Инохос, она сказала, что я должна облегчить душу. Я должна рассказать о том, что меня мучит.

Теперь у нее полились слезы. Босх сдвинулся к краю шезлонга, взял дочку за руку и бережно усадил рядом с собой, обняв за плечи.

— Ты можешь рассказать мне все, Мэделин.

Она закрыла глаза и прижала к ним ладонь. Другой рукой она стиснула отцовскую руку.

— Это я убила маму, — проговорила она. — Из-за меня она погибла, а лучше бы убили меня.

— Постой, постой. Ты не можешь быть в ответе…

— Нет, погоди, послушай меня. Да, я в ответе. Это сделала я, папа, и меня надо посадить в тюрьму.

Босх изо всех сил прижал ее к себе и поцеловал в макушку.

— Послушай меня, Мэдди. Никуда тебя не надо сажать. Ты останешься здесь, со мной. Я знаю, что произошло, но это не делает тебя ответственной за то, что сделали другие люди. Это не так, и я не хочу, чтобы ты так думала.

Она отпрянула и изумленно воззрилась на него.

— Ты знаешь? Ты знаешь, что я сделала?

— Я думаю, ты доверилась плохому человеку… а остальное, все остальное — на его совести.

Она покачала головой:

— Нет, нет. Вся задумка была моя. Я знала, что ты обязательно приедешь и, может быть, уговоришь ее отпустить меня к тебе.

— Я знаю.

— Как ты это узнал?

Босх пожал плечами.

— Это не важно, — сказал он. — А важно то, что ты не могла предвидеть действия Квика — что он возьмет твой план и переиначит по-своему.

Она склонила голову.

— Все равно. Я убила свою мать.

— Нет, Мэделин. Если кто и в ответе, то это я. Ее убили из-за того, что не имело к тебе отношения. Это были грабители, и случилось это потому, что я повел себя как полный осел, потому что выставил напоказ свои деньги в таком месте, где их никак нельзя было демонстрировать. Понимаешь? Это моя вина, а не твоя. Это я совершил ошибку.

Но ее трудно было утешить. Она яростно потрясла головой, и слезы брызнули Босху в лицо.

— Тебя бы там вообще не было, папа, если бы мы не отправили то видео. Это моих рук дело! Я же знала, как все будет! Что ты сядешь на первый же самолет и прилетишь! Только я собиралась сбежать еще до того, как ты приземлишься. Ты бы прилетел, а все уже утряслось. Но ты бы сказал маме, что мне небезопасно там жить, и забрал меня с собой.

Босх лишь кивнул. Еще несколько дней назад он сам воссоздал примерно такую же картину — когда понял, что Бо-Джинг Чанг не имел никакого отношения к убийству Джона Ли.

— А теперь мама погибла! И они погибли! Все погибли, и это я во всем виновата!

Босх схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.

— Что из этого ты рассказала доктору Инохос?

— Ничего.

— Хорошо.

— Я хотела рассказать сначала тебе. Теперь ты должен отвезти меня в тюрьму.

Босх снова обнял ее, крепко прижимая голову к своей груди.

— Нет, детка, ты останешься здесь, со мной.

Некоторое время он нежно перебирал ее волосы, потом спокойно заговорил:

— Все мы делаем ошибки. Все. Иногда, как в случае с моим напарником, человек совершает ошибку и уже не может ее исправить. Не имеет такой возможности. Но иногда он может это сделать. А мы с тобой можем искупить наши ошибки. Мы оба.

Ее слезы текли уже не с такой силой. Он услышал, как она всхлипывает. Гарри подумал: быть может, вот зачем она к нему приехала — чтобы помочь обрести выход.

— Кто знает, может, мы сумеем совершить что-то хорошее и искупить все то плохое, что совершили. Мы с тобой все исправим.

— Как? — жалобно пискнула она.

— Я научу тебя как, и ты увидишь, что мы сможем все искупить.

И Босх кивнул, обращаясь больше к самому себе. Он крепко обнял дочь и подумал, как хорошо было бы, будь у него возможность никогда не выпускать ее из своих объятий.

Примечания

1

Отмечается в первый понедельник сентября. — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Имеются в виду массовые беспорядки на расовой почве, происходившие в Лос-Анджелесе с 29 апреля по 4 мая 1992 г. и повлекшие гибель 53 человек и причинение ущерба на сумму миллиард долларов.

(обратно)

3

Один из пригородов Лос-Анджелеса.

(обратно)

4

Спокойный престижный квартал; расположен в одном из старейших и наиболее исторически значимых районов Лос-Анджелеса.

(обратно)

5

Ряд одноэтажных зданий, разделенных на торговые секции; обычно располагается вдоль автотрасс.

(обратно)

6

Письменные показания, подтвержденные присягой или торжественным заявлением.

(обратно)

7

Сумма фактов и обстоятельств, позволяющих предположить, что данное лицо могло совершить расследуемое преступление. Наличие такой причины — обязательное условие для ареста и возбуждения уголовного дела.

(обратно)

8

Согласно буддийской традиции, вывешивание флагов равносильно чтению мантр и молитв; это приносит удачу, хранит путешественников от напастей и благоприятно воздействует на окружающую местность.

(обратно)

9

От англ. tin moon — жестяная луна.

(обратно)

10

Особые территориально-административные единицы Китайской Народной Республики, пользующиеся высокой степенью автономии. Гонконг и Макао вошли в состав Китая в качестве Особых административных районов соответственно в 1997 и 1999 гг.

(обратно)

11

Через туннели, прорытые под демаркационной зоной, отделявшей Северный Вьетнам от Южного, осуществлялось снабжение (по так называемой тропе Хо Ши Мина) армии Вьетконга.

(обратно)

12

Брус, проходящий поверх фальшборта (легкой бортовой обшивки выше палубы).

(обратно)

13

Девиз полицейского управления: «Служить и защищать».

(обратно)

14

В американской правовой системе дело, имеющее принципиальное значение для аналогичных случаев при толковании того или иного принятого ранее закона.

(обратно)

Оглавление

Часть I УБИЙСТВО ОСОБОЙ СЛОЖНОСТИ

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

Часть II СУТКИ ДЛИНОЙ 59 ЧАСОВ

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

Часть III СЛУЖИТЬ И ЗАЩИЩАТЬ

  39

  40

  41

  42

  43

  44

  45

  46

  47

*** Примечания ***