Прощай, Ваня! [Дмитрий Анатольевич Гаврилов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Дмитрий Гаврилов
Прощай, Ваня!
Иван сидел насупившись, изредка посматривая в сторону жены. Та весело подмигивала своему ненаглядному, а уж как плясала, как плясала, ведьма, как вертелась — всем на диво. Гости только и ахали. А у батюшки аж челюсть отвисла, когда рыжекудрая Василиса плеснула в него последки из левого рукава. Зажмурился… Но брызги в миг расплылись по полу горницы синим озером. Ставни терема разверзлись, и набежавший ветерок задул свечу за свечой, а полная луна, проникнув мутным взором сквозь пустые глазницы окон, отразилась в водной глади. — Что, Ваньша? Попал? — ухмыльнулся старший брат и толкнул Ивана в бок. — И не говори. У всех бабы, как бабы, дуры и есть дуры. А мне вон досталась… Василиса… Премудрая, — совсем загрустил Иван. Жена меж тем пошла, выкаблучивая, вкруг колдовского пруда и, широким движением белоснежной ручки из правого рукава пустила по нему лебедей. Ведьмовские очи Василисы подняли супруга из-за стола. Точно одержимый лунной болезнью, он двинулся к ней, шепча ласковые слова, что-то про рыбок, заек и кисок. Да, разве один Иван? Сам государь-батюшка, поддавшись магнетизму невестки, слез с трона и зашагал по ступенькам вниз, где бояре да боярыни, словно лебеди да лебедушки, норовили водить хоровод. — Аль не признал меня, Иван-царевич? — спросила Василиса очарованного супружника. — Ты жена моя, Василиса Прек… Прек… Прем…мудрая, — медленно проговорил Иван сахарными устами. — Это правильно. А что лицо такое кислое? — молвила она спокойно, но так сверкнула бесовскими зелёными глазищами, что молодому супругу и вовсе стало не по себе. — Бог с тобой, Василисушка! Может, брага крепка, нездоровится… Наверное, съел что-нибудь… Отпустила бы ты меня до дому. — Что ж, с ним и ступай себе, утро вечера мудренее, — сказала Василиса и колдовски улыбнулась на прощанье. А прощанье было недолгим. Припав к холодной, как снег, ладони, Ванька вскочил и, откланявшись родителю, скоренько двинулся к выходу. Жена проводила его внимательным взглядом, но больше ничего не сказала. У высокого красного крыльца висела вместительная ступа. Миловидная старушка, тоже рыжая, как и сама Василиса, отставив помело, лихо лузгала семечки, облокотившись на перила. Заслышав, как хлопнули дверцы, старуха повела носом в сторону Ивана. — Эх, молодёжь… — прошамкала она. — Домой, мать…! Домой… — А Василиса что? — спросила бабка царевича. — Она ещё погуляет мать, погуляет напоследок, — ответил Иван. — Дык, чаго встал, как пень? Полезай! — пригласила яга и взялась за помело. Кони во дворе жалобно заржали, когда, описав хитрый полукруг, едва не задев маковки, ступа плавно взмыла вверх и оглушила окрестности мерным гулом. Иван всё никак не мог привыкнуть к тёщиной безлошадной «коробчонке», и потому, когда ступа стала набирать скорость сажень за саженью, у него чуть ли не до самого горла подпрыгнул желудок, а перед глазами поплыли разноцветные круги. — Ты полегше, мать… мать… — Ась? — не поняла яга. — Она ещё и глухая к тому же, — подумал Иван. — Ладно, чёртова семейка! Вы хитры, да и я всё ж царевич, а не дурак. Вожатая снова заходила крючковатым носом и, вдруг, грязно ругнувшись, рывком послала ступу вбок. — Куда прёшь, козел трёхголовый!? — крикнула она, но Иван был так погружён в себя, что проморгал опасность, и усмотрел разве длинный змеиный хвост, серебристым ручейком прошмыгнувший мимо них. — Правильно, — подтвердила яга. — Шкуру поменял, хвостатый, — не иначе, — услыхал он. — Оп! — изумился Иван и стал думать осторожнее, как того и требовал хитрый план.* * *
Про то он не раз читал в старых книжках. Прежде, ну, в древности этой, букам не положено было врать. Раз прописано пером — значит, прописано, и не вырубить топором, не переиначить. Сорвав кафтан и рубаху с потного от возбуждения тела, он принялся за поиски… Шкурка нашлась сразу. Иван понюхал её — знакомо пахло тиной и болотом. Так и есть! Чем премудрее жена — тем неряшливей. Уронив второпях тяжёлую заслонку на ногу, Иван выругался. Но просветленный и довольный своей идеей, приплясывая на одной, уцелевшей ступне, он таки развёл огонь. Дрова весело потрескивали. Потом Иван скомкал лягушачью кожу и швырнул её в это самое пламя, предвкушая исход. Вот она, свобода! — Так-так, опыты, значит, ставим! — услыхал Иван за спиной насмешливый голос своей «ненаглядной». — Сейчас! Сейчас! — повторил царевич, весь дрожа, и шевельнул раскаленные угли кочергой. — Не старайся, касатик! — услышал он второй голос и обернулся. Василиса стояла, рыжая чертовка, уперев руки в бока и укоризненно качала головой. За ней показалась яга с неизменными семечками. — У нас ить веников не вяжуть! — продолжила тёща. — Не волнуйся, дочка! Иван непонимающе уставился на ягу, потом его словно осенило, он- 1
- 2
Последние комментарии
1 час 55 минут назад
1 час 59 минут назад
1 час 58 минут назад
2 часов 8 минут назад
2 часов 10 минут назад
2 часов 21 минут назад