Проблематика божественности женского гомосексуализма [Данила Врангель] (fb2) читать постранично

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]


Проблематика божественности женского гомосексуализма

Данила Врангель

Ди джей Бум понуро сидел в кресле, откинувшись на мягкую, кожаную спинку и уставившись в лепной потолок своей многокомнатной квартиры, расположенной на семнадцатом этаже элитного дома, стоявшего на Арсенальной площади города Киева.


Громадный электронный пульт сведения звуков, так называемый микшер, расположился перед ним и сверкал множеством регистров, индикаторов и реостатов словно цыган, распахнувший свою шубу на цыганской свадьбе. Электронные синтезаторы, гавайские гитары, губные гармошки, карликовые флейты, домры, балалайки, свирели, дуделки, стакан на цепочке, индейский бубен и старинный гобой стояли перед ди джеем как притихшее стадо ожидающее, когда пастух придёт в себя и, взмахнув плетью, укажет путь, куда двигаться. Ди джей был для них Бог. И это совсем не метафора.


Но Бум был в депрессии. Великий Компилятор, как его именовали с его же подачи в прессе, упёрся в творческий тупик и из–за своего Величия не мог отыскать возможности, чтобы найти выход из этого паскудного состояния.


Бум думал. Бум переживал. Бум включил духовную аудио–видео запись и, уставившись в потолок, просмотрел файлы.


Сотни и тысячи мелодий, прогоняемых им через мясорубку микшера в течение своей блестящей карьеры, вдруг предстали перед его мысленным взором жалкими, изорванными чудовищами, без роду и племени и, конечно же, без автора. Без души, без мелодии и вообще без права на жизнь. Компиляция в степени себя самой – вот чего добился Бум.


Сотни стихов величайших поэтов, сотни произведений гениальный композиторов человеческой культуры последний веков трудолюбивый мастер компиляции резал на кусочки, склеивал в различных комбинациях и кидал в свою «мясорубку» плоды чужих духовных исканий с целью единственной – построить свой собственный плод величия и благополучия. Сейчас это вызывало отвращение, вместо прежнего бесноватого восторга единения с гениями.


И этому есть некоторые объяснения.


Бум не был однодневным выскочкой шоуменом, болтливым голосом без мозгов, клоуном на конъюнктуру, кривляющемуся на радость себе и воображаемой публике, как все его коллеги. Бум, на свою беду, в самой глубине души, в дальней затемнённой её комнатке, являлся истинным ценителем искусства, носителем семени искусства и, конечно, был потенциальным творцом в самом действительном значении этого слова. Потенциальным.


И творец тот спал постоянно.


Но иногда просыпался, взирал на ужас положения своего духовного мира и дикая действительность сюрреализма и нарождающейся эпитафии начинала поедать Бума с такой скоростью, что он не успевал даже выбежать на улицу, сесть за руль, и добраться до кого–нибудь из друзей шоуменов, могущих быстро загнать его тайную ипостась в свою тёмную глубь и успокоить Бума привычной, пустой, бессмысленной болтовнёй.


Депрессия, как противопехотная мина, срубала его на месте моментально и скоропостижно. От приступа восприятия реальной действительности Компилятор выпадал в осадок своего ещё недавно столь наполненного смыслом бытия, и болтался там, как не пришей к руке рукав, слабо пытаясь выгребать наверх, во вне этого паскудного состояния.


Комната, где он находился со своими рабами–инструментами, была надёжно звукоизолирована. Студийная звукозаписывающая аппаратура требовала этого. Здесь создавались шедевры. Сотни тысяч ушей с любовью и меломанией вникали в звучание очередных бумовых абракадабр, выискивая там божью искру убогой урбанистической действительности. И находили её! Тотальное разделение в социуме требовало такого же тонального разделения в культуре, и социум получал что хотел. А вот Бум – нет. По крайней мере, тот – из дальней тёмной комнаты.


Но сейчас в студии было тихо. Запись «шедевров» приостановилась, пулемёт заело, да и Анка давно патронов не приносила.


Звукооператором и акустическим стилистом Бум взял себе юную (но не совсем) Анну и частенько «шедевры» лепил с ней вдвоём, наедине, тет–а–тет. И получалось! Впрочем, есть такая конструкция человеческого разума – калейдоскоп. Куда эту безделицу не швырни, она всё сплошной мажор показывает. Так что Анка делу была вовсе не помеха, даже более… Но третий день, как Анка отбыла, – куда бы вы думали? – в Нагасаки изучать тайны японского лесбийского секса (?!!). Вот Бум и глядел в потолок. Мужской гомосексуальный секс, правда, ему изучать она не предложила, но и в шутку эту поездку пока обратить не соизволила. Да и телефоны в Киеве не работали. И какие–то беспорядки работяги, бомжи и колхозники на улицах затеяли. Им что, деревень мало? Им мало, что ли подвалов с тёплыми канализационными трубами? Не хочется, видите ли, им в НАТО! Не хочется им в оплот цивилизации! Им хочется есть самим свое сало! Им хочется разговаривать на русском языке!