Зеленые годы [Луис Фернанду Эмедиату] (fb2) читать постранично, страница - 2
Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (42) »
Сан — Паулу,
Октябрь, 1994
Часть первая ИЗНУТРИ
Посвящается Антошу Триндади, моему отцу
По ту сторону рая
Из Эдема выходила река для орошения рая; и потом разделилась на две реки. Имя одной Фисон; она обтекает землю Хавила, ту, где золото.Бытие, II, 10–11
Земля Хавила
В начале все было темным, безвидным и пустым. Тьма покрывала лик бездны, а я был слишком мал, чтобы что-то понимать. И все же я не сомневался, что наш отец — человек необыкновенный. Он метался, словно ветер, воды, огонь или сам Бог, в поисках смысла своего существования. Подрастая, мы начали постигать жизнь. Наш отец искал то, что рано или поздно придется искать каждому из нас — хотя бы для того, чтобы доказать самим себе, что мы живем. А в то время он искал землю Хавила, где золото и все люди безусловно счастливы. Ночью, когда не спалось, я мечтал об этой удивительной земле. Там все люди добры и счастливы. При разговоре они, наверное, улыбаются, при приветствии целуют друг друга в лоб, и нет у них ни нищих, ни голода, ни темноты. Хавила, говаривал папа — страна обширная и протяженная. Иногда мне представлялось, что земля эта существует лишь в папином воображении — но все равно мне нравилось, закрыв глаза, воображать всех нас на земле, которую обтекает река Фисон. Это земля моего отца, и я ее любил.Хавила — не выдумки
В тот день, когда папа ворвался в дом и крикнул: «Завтра мы едем в город Бразилиа», в доме никому не стало покоя. Мы знали, что для нашего отца Бразилиа стала теперь столицей земли Хавила, где золото, и в этом фантастическом городе нам придется поселиться, может быть, навсегда. И все же мама, вытирая руки о передник, спросила папу: — Антониу, ты что, с ума сошел? И отец — человек плотный, полный и краснолицый — взял на руки своего младшенького, остановил взгляд на его перепуганном личике, закрыл глаза, словно предаваясь мечтам, и взволнованно произнес: — Тунику! Хавила — не выдумки. Не выдумки, сынок. И, открыв глаза, рассмеялся. Тунику уставился на отца, а тот продолжал: — Вот будешь жить в Бразилиа, вырастешь и, даст Бог, станешь президентом республики. Тунику ничего не понял и захныкал. Мама разнервничалась и взяла его у папы, но в конце концов тоже развеселилась. Папа встал, хлопнул в ладоши, как делал всякий раз, когда собирался поведать что-нибудь новое и увлекательное, и послал меня за журналом «Крузейру». Я уже знал, что он хочет нам показать. — Смотри сюда, Мария, — сказал он, раскрывая журнал и протягивая маме. — Вот где мы будем жить. Тунику перестал хныкать и тоже захотел посмотреть. Мама робко приблизилась, словно чего-то опасаясь. Бразилиа — город чистый, застроенный в основном стеклянными зданиями, отражающими солнце. Я принялся искать реку Фисон, но ее там не было. Папа сказал, что не в этом дело. Нужно будет — сами проведем туда реку. Для папы ничего невозможного нет. — Дом наш на Центральном Плоскогорье еще не достроен, — сказал отец густым басом, считая себя полным хозяином положения. И, выпятив грудь, добавил: — Будем жить сперва в предместье — пока достроят город. А потом там поселимся. Мама уселась возле папы и принялась смотреть журнал. Казалось, она чем-то озабочена, однако хранила молчание. Папа нам рассказывал, что президент живет во дворце Алворада — самом красивом, и что выходит оттуда только в сопровождении телохранителей, потому что он очень важный человек. — А чтобы стать телохранителем у важной персоны, — продолжал отец, — нужно быть настоящим мужчиной. Из недоноска телохранителя не получится. — Антониу! — возмутилась мама. — Я же тебя просила не выражаться при детях… — Мария… — ласково произнес отец, ущипнув маму за попу. — А на улице что они слышат каждый день? Что на улице, то и дома. Да я ничего плохого и не сказал. Мама не стала препираться с папой. У Туникинью страх прошел, и он, что-то лепеча — говорить как следует еще не научился — подошел к папе, а тот потрогал его за письку: — Вот это мужчина так мужчина! У кого угодно сможет служить телохранителем. Немного поразмыслив, он продолжал: — Эй, Туникинью! А может, ты и не станешь никаким президентом? А вот телохранителем можешь стать за милую душу. Туникинью удивленно посмотрел на папино красное лицо, потом перевел непонимающий взгляд на журнал и пролепетал что-то бессвязное. Папин комментарий: — Вот чертенок! Уже по-английски болтает. Ночью никто глаз не сомкнул. Папа то и дело раскрывал журнал, разглагольствовал о дворце Алворада, о площади Трех Ветвей Власти, о кафедральном соборе, о фешенебельных кварталах, о переселенцах — и тут остановился, чтобы объяснить: — Переселенец — это человек,- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (42) »
Последние комментарии
7 часов 52 минут назад
8 часов 12 минут назад
8 часов 37 минут назад
8 часов 41 минут назад
18 часов 12 минут назад
18 часов 15 минут назад