По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах (ибо мелкие отличия все же не могут «не иметь место»), однако в отношении части четвертой (и пятой) я намерен поступить именно так))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
Сразу скажу — я
подробнее ...
довольно-таки не сразу «врубился» в весь этот хитроупный расклад (из-за которого автор видимо проделал просто титаническую работу) и в описания жизни всех эти «коронованных тушек» Лео ...(польды, Людовики и пр) начали складываться в немного понятную картину только (где-то) к тому №2. И как ни странно — но «в одолении данного цикла» мне очень помог тов.Стариков (с его: «Геополитика, как это делается) где и был вполне подробно расписан весь «реальный расклад» времен ...надцатого века))
В противном же случае, не являясь большим поклонником «средневековых тем» (и довольно посредственно участь в школе)) весьма трудно понять кто (из указанных персоналий) занимает какое место, и что это (блин) за государство вобсЧще?))
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (озвучивающего «общую партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Впрочем нельзя не заметить и тот (многократно повторяемый мной) факт, что «весь рассказ об этом персонаже» все же НЕ свелся к очередному описанию «гламурно-понтовой» императрицы (сотворенной в «наивно-розовой вере», в подростковом стиле с большим непробиваемым апломбом)) А ведь это именно то — чего я изначально опасался (открывая часть первую))
Данная книга была «крайней» (из данного цикла), которую я купил на бумаге... И хотя (как и в прошлые разы) несмотря на наличие «цифрового варианта» я специально заказывал их (и ждал доставки не один день), все же некое «послевкусие» (по итогу чтения) оставило некоторый... осадок))
С одной стороны — о покупке данной части я все же не пожалел (ибо фактически) - это как раз была последняя часть, где «помимо всей пьесы А.И» раскрыта тема именно
подробнее ...
этого персонажа (Софьи), а не многочисленного сонма второстепенных персонажей («царь, царевич, король, королевич»)).
Конкретно в этой части тов.Софья «взбрыкивает» и … берет недрогнувшей рукой все бразды управления государством на себя!!! Я же (ожидая чего-нибудь эдакого) ожидал некой драмы в отношении всех остальных (более старших) членов династии — но автор все сделала гораздо изящней (и царевич в итоге «остался жив» и добрался таки до трона))
Но — помимо этой (пожалуй) «самой вкусной части» становления героини (государыни!)), в книге опять (чрезмерно много) всякой «другой политики» (брани — в смысле сечи, а не в смысле бранных слов)) и прочих сражений (и решений) в рамках своеобразной средневековой «Большой игры»))
P.S Самое забавное — что если я изначально боялся «слишком углубленного экскурса во всякие няшности» и некоего слишком восторженно-пафосного стиля (присущего многим авторам «женскАго полу»), то по итогу прочтения части третьей «стал понемногу страдать» от некой сухости (построения) очередной «чисто альтернативной истории» (что как раз, характерная черта авторов-мужчин)) Вот такой вот «казус-белли»))
кулаки.
На першому подвір'ї Граду переступають з ноги на ногу офіційні особи.
— Чому саме генерал поліції? — шепочуть позаду урядовці протекторату. Заради цієї урочистості вони наділи накрохмалені комірці й жилети.
— Warum denn gerade Geidrich?[3] — дещо нервово розмірковують представники рейху зі свастиками на рукавах. Вони стоять в перших шеренгах, як це їм личить відповідно їхньому становищу на чеській території. Порипують чобітьми, підтягують пряжки портупей. — «Так, чому Гітлер посилає сюди саме Гейдріха?»
— Хайль! Зіг хайль! — скандує шпалера празьких одноплемінників Гейдріха, ріденько розтягнена по замковій естакаді. Даремно надривають горлянки. Мисливцю за черепами не потрібні оплески натовпу, його стилю роботи більш пасує ніч і туман. Без церемонії, без оркестрів, без парадів.
Тому вітання буде коротким. Час Гейдріха — це зведений курок пістолета, що не терпить ніякого зволікання. Державний секретар К. Г. Франк ледве встигає називати новому начальникові підлеглих, їхні посади, імена. Гейдріх давно знає про них усе. Знати про кожного більше, ніж той може сам припустити, — це метод, від якого керівник служби державної безпеки не відмовиться навіть на посаді протектора Чехії і Моравії.
В кінці шереги Гейдріх різко зупиняється й прямує до сходів посольського крила Граду. На тих, що стоять позаду, він не звертає уваги. «Члени чеського уряду? Чого їм тут треба? Хто поставив їх поруч з німцями? Цьому слід буде покласти край, тим протокольним дипломатичним пережиткам, які терпів Нейрат. Чеські міністри з'являтимуться переді мною лише тоді, коли я їм звелю, і взагалі, серед них треба провести чистку».
«Згідно з наказом рейхспротектора, обер-міністрів автономного протекторного уряду групенфюрера СС Гейдріха, голову ради інж. Еліаша арештовано за зраду держави та батьківщини, а його справу передано в Народний суд Німецької імперії для винесення вироку. Арештованого знято з посади».
І це офіційне повідомлення, передане після обіду по радіо, не буде сьогодні останнім. Час Гейдріха — це пістолет з повною обоймою, спусковий гачок якого раз у раз натискається.
— Віллі!
— Яволь, пане обергрупенфюрер! — виструнчується молодий лейтенант-есесівець, ад'ютант Гейдріха з шифрування.
— Телеграф! Інші — по своїх місцях!
Новий протектор походжає по художньо викладеному паркету в залі. Диктує термінову депешу.
«Таємно. Пану рейхсфюреру Борману. Головна ставка фюрера. Дорогий партайгеноссе Борман! Сповіщаю вас, на додаток до трьох моїх попередніх сьогоднішніх донесень, що ще сьогодні, двадцять восьмого вересня тисяча дев'ятсот сорок першого року, о двадцять другій годині в повідомленнях державного радіо для чехів будуть оголошені такі смертні вироки (завтра про це також сповістять спеціальні плакати):
Перше. Військовий трибунал у Празі за підготовку державної зради засудив до страти генерала армії Йозефа Білого та дивізійного генерала Гуго Войту, обидва генерали у відставці. Майно засуджених конфісковане.
Друге. Військовий трибунал у Брно засудив до страти за саботаж Алоїса Трнечку з Роусінова і Алоїса Поспішила з Дрновіц.
Третє. Військовий трибунал у Празі засудив до страти за знайдену в них зброю Ладіслава Кумзака і Вацлава Франца з Праги.
Вироки були негайно виконані. Прошу вас повідомити про це фюрера. Гейдріх».
Перше, друге, третє…
Телеграф вистукує рахунок кривавого бухгалтера Гейдріха. Вірніше, початок цього рахунку. Щодня з'являтимуться нові імена. Біля багатьох із них на плакатах буде зазначено: комуністи, які навіть перед трибуналом не приховували своїх комуністичних переконань, Отто Синек, Франтішек Кржіжек, Ям Крейчі, Вацлав Кржен, Вратіслав Шантрох, Франтішек Таусіг, Власта Гакен, Карел Ельсніц, Леопольд Каніок, Ян Янковський, Йозеф Покорний, Курт Конрад…
Кривавий рахунок есесівського генерала Гейдріха невпинно зростає, Гейдріх поспішає — неначе для виконання його місії залишається надто мало часу.
Але ж хіба його місія полягає тільки а стратах?
Ясна річ, ні. Страчувати міг би й К. Г. Франк. Чим же в такому разі пояснюється приїзд сюди найближчого поплічника Гітлера?
На це запитання незабаром дасть відповідь сам Гейдріх.
Сцена — монументальний Чернінський палац з колонами на Градчанах. За окупації цей палац став похмурою резиденцією державного секретаря і начальника поліції Чехії і Моравії, групенфюрера К. Г. Франка.
Ранок другого жовтня 1941 року. В залі засідань Чернінського палацу — чорні, коричневі, зелені фашистські уніформи. О восьмій годині п'ятдесят хвилин усі займають свої місця.
— Партайгеноссен, — голосно звертається до присутніх помічник імперського секретаря фон Бургдорф, — перш ніж виступить з промовою імперський протектор, я уповноважений заявити таке: все, що говоритиме пан обергрупенфюрер, стосуватиметься таємних державних справ великої політичної ваги і вважатиметься державною таємницею.
Последние комментарии
8 часов 9 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад