Космические скитальцы [Джон Иствуд] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]


ДЖОН ИСТВУД КОСМИЧЕСКИЕ СКИТАЛЬЦЫ


Глава 1 Тюряга

…Тело положили в пластиковый гроб, закрыли крышкой и пришлепнули сверху бирку «LW-534. БТУ. Двойное пожизненное. Утилизация.»

Гроб поставили на конвейер, и он поплыл по темным переходам к последнему своему пристанищу.

— У него что, родственников не осталось? — спросил гробовщик.

— Двойное пожизненное — какие там родственники… — ответил охранник.

— Об одном молю Бога, — сказал прозектер, — чтобы моя Марта не померла раньше меня, чтоб хоть похоронила по-человечески.

— Да тебе-то какая разница — в землю или в огонь?

— Разницы-то, может, и нет, а все-таки не по себе, словно сразу в ад опускают…

Гроб доехал до механических манипуляторов, они зацепили его своими железными пальцами и вставили в капсулу, которая тут же и ухнула вниз, в черную штольню, скользя по платотиновым тугоплавким рельсам. На отметке «4 километра» капсула ударилась в фиксатор, опрокинулась, и гроб полетел дальше сам.

Стены штольни здесь были уже не черными, а багрово-красными, переходящими в алый, потом слепяще-белый от жара. Первым испарился пластиковый гроб, потом вмиг исчезла одежда, а потом только желтое облако дыма отлетело наверх, как воспоминание о похороненном. Только соринки пепла долетели до самого раскаленного ядра…

— Как его звали-то хоть? — спросил прозектер.

— Какая разница? Это, когда живой, имя нужно. Ладно, — сказал охранник и тяжело поднялся, — пойду будить своих. А ты полковнику доложи.

Он грузно протопал по переходам к контрольному пункту, нажал кнопку трансляции и бесстрастно проговорил:

— Седьмое отделение, подъем!

Зуммер сирены дребезжащим сверлом буравит барабанные перепонки. Гулким эхом бубнит бесстрастно-механический голос электронного надзирателя.

— Получать обмундирование! Готовиться к выходу на работы!

Раздавленные усталостью тела непослушны, словно чужие. Обескровленные суставы разгибаются с трудом. Головокружение. Перед глазами радужные пятна. Непослушные пальцы едва справляются с многочисленными кнопками и молниями.

— Руки за голову! В колонну по одному марш!

Тупо, словно пудовые гири, долдонят по железным переходам магнитные башмаки. Коридоры. Лестницы. Двери. Гнусный свет под потолком, как желток протухшего яйца. Едва волоча ноги, бредут в затылок друг другу четыре бескровные тени.

Контрольный пост. Сканирующая рамка скользит за спиной, как нож гильотины, пронизывая тебя насквозь, от складок комбинезона до содержимого желудка.

Шлюзовой блок. Усталый, брезгливо равнодушный взгляд охранника в черном берете.

— На месте! Проходить по одному! — бросает он привычные фразы. — Заключенный!

— Соломон Симпсон, GH-910, — глухо отзывается первая тень.

— Срок заключения?

— Бессрочное пожизненное…

Ухают магнитные башмаки. Вслед за первой вырастает в проеме вторая тень.

— Сайрус Экс, SQ-521… Бессрочное…

— Мэтью Коллин, WL-113… Пожизненное…

— Хьюго Крюгер, NR-895… Бессрочное пожизненное.

— Последний — к полковнику, — скомандовал охранник.

Смыкаются железные створки. Платформа пневмоподъемника плавно устремляется вверх…




Сотрудники лунной БТУ называли своего начальника Лупино. Это за глаза. А в глаза — господин полковник. Черт знает сколько времени назад ему прилепили кличку Кабан. Внешностью начальник действительно смахивал на это малопривлекательное животное: короткие и мощные ноги, широкий волосатый торс, большая голова, маленькие глазки и вывороченные наверх ноздри. Дальше — сложнее. Каков настоящий характер господина полковника никто из его подчиненных наверняка не знал. Если продолжать пользоваться аналогиями с животным миром, то Лупино в течение суток мог абсолютно органично существовать в образе малоподвижного медведя коала и трудолюбивого бобра, самовлюбленного павлина и хитрой вороны, хищного скорпиона и шустрого таракана.

В данный момент господин полковник разглядывал стоящего перед ним Хью Крюгера и погружался в образ удава, который наблюдает за своей очередной жертвой.

— Н-ну, что ты сегодня можешь мне сказать Крюгер? — протяжно выговорил Лупино и медленно прикрыл глаза, будто эта фраза отняла у него последние силы.

— Смотря что вы хотите услышать, господин начальник, — осторожно произнес Хью — крепкий жилистый дядька лет сорока.

— Напомни-ка мне, Хью Крюгер, какую пакость ты учинил на Земле, прежде чем попасть сюда?

— Мне бы не хотелось лишний раз вспоминать об этом, господин начальник.

— А мне бы хотелось, чтобы ты лишний раз об этом вспомнил, Хью Крюгер, — сказал Лупино, взял со стола яблоко и надкусил его. — Излагай. Я внимательно слушаю.

Крюгер отвел глаза в угол по-спартански обставленного бароотсека и облизал сухие сморщенные губы.

— Мое пребывание здесь связано с женщинами, — тихо произнес он и энергично, будто его укусил комар, стал чесать коленку.

— Ты, кажется испытываешь мой слух, Хьюго Крюгер? — осведомился Лупино. — Сакраменто, все сначала, громче и подробнее!

— Я насиловал женщин, господин начальник.

— И что же, ты ограничивался банальным насилием?

— Не всегда, господин начальник, банальное насилие иногда переходило в извращенное. По крайней мере, так сказано в итоговом приговоре.

— Ты так говоришь, Хью Крюгер, будто не согласен с этим? — с удивлением спросил Лупино.

— Извращенность — это такая вещь… я не очень-то умен и мне трудно объяснить… словом, одному это кажется извращением, а для другого это нормально…

— Ну-ну, не стесняйся, продолжай, изложи мне содержание какого-нибудь извращения, содеянного тобой.

Крюгер поднял глаза к потолку, еще раз облизал губы и произнес:

— Ну, например, одну из женщин я подвесил за ноги к потолку и мастурбировал на ее глазах.

— А другую женщину? Что ты сделал с другой женщиной, Хью Крюгер?

— Я заставлял ее нюхать толченый чеснок до тех пор, пока ее не вырвало. А в другой раз, — воодушевляясь продолжал Крюгер, — мне пришло в голову, что было бы неплохо вымазать женщину жидким медом и обвалять в гречневой муке, а потом не разрешать мыться в течение трех дней… Но самое большое наслаждение — резать их плоть, господин начальник БТУ. Из них вытекает столько крови…

Слушая Крюгера, Лупино доел яблоко, оглядел со всех сторон огрызок и бросил его заключенному.

— Мне приходилось слышать от надзирателей, что ты очень сильный человек, это правда? — спросил он.

— Даже не знаю, как ответить вам, — сказал Крюгер после продолжительной паузы.

Лупино открыл ящик стола, пошарил в нем и достал кусок толстого многожильного провода.

— Возьми и продемонстрируй свою силу, — сказал он и бросил провод Крюгеру.

Крюгер повертел провод в руках, попробовал намотать его концы на ладони, но провод оказался короток. Пришлось от каждой ладони использовать только по два пальца. На несколько секунд Крюгер страшно напрягся, отчего побагровел и задрожал всем телом. Через несколько секунд провод лопнул. Крюгер, подойдя к столу, аккуратно положил обрывки и стал массировать затекшие пальцы.

— Брависсимо, Крюгер, — сказал Лупино и смахнул обрывки обратно в ящик, — ты действительно сильный человек. Мне казалось, что разгружать мусоровозы с Земли не самое приятное занятие. С завтрашнего дня ты будешь трудиться в должности надзирателя.

— Премного благодарен, господин начальник БТУ, — проникновенно вымолвил Крюгер.

— Ты свободен. Свободен, насколько может быть свободен заключенный на Луне. Ариведерчи.

Произнеся это, Лупино пару раз негромко хохотнул и прикрыл глаза, давая понять, что аудиенция закончена.

Он все рассчитал, этот Кабан Лупино. Он знал о давней и незатихающей ненависти Крюгера к трем заключенным — Солу Эйнштейну, Мэту Фишке и Сайрусу Эксу. Полковник и сам терпеть не мог эту интеллигентскую шушеру. Он был уверен, что дни эти троих на БТУ теперь сочтены.


К двадцать третьему веку Земля задыхалась в отходах. Ни сжигать, ни закапывать их было уже невозможно.

За дело взялись военные, у которых мусор был не так многочислен, как опасен. Луна — вот прекрасная свалка — решили они. Таким образом, появились эти странные заведения, совмещающие в себе функции производства, тюрьмы и военных объектов — Базы технической утилизации, одной из которых руководил уже знакомый нам полковник Лупино. Впрочем, как бы мудрено ни называлось это заведение, обитатели его предпочитали более простое и доступное — тюряга.


Новоиспеченный «шакал», а так называли зэки низших охранников, Хьюго Крюгер старался изо всех сил. Ругань и угрозы сыпались из его рта почти без перерывов. Когда Крюгеру казалось, что слова действуют недостаточно эффективно, он, не задумываясь, прибегал к пинкам и затрещинам. Чувствовалось, что наставления Лупино дошли до самого сердца Хьюго.

По существующим нормативам «дерьмовоз» (так ласково называли между собой заключенные транспортный корабль специального назначения «Гарбич») должно было разгрузить за десять часов. Проработав много лет на разгрузке, Крюгер прекрасно знал, что это норматив вполне божеский, не выполняется он очень редко и то из-за каких-нибудь нештатных ситуаций. Однако новое назначение требовало быстрого самоутверждения, и Крюгер усердствовал во всю.

— Шевелитесь, козлы! — орал он, тараща глаза и размахивая руками. — Я не собираюсь получать выговор от господина полковника за вашу лень!

— Это не того ли полковника, которого ты еще вчера называл «Кабаном»? — вежливо осведомился маленький тихий еврей Сол по прозвищу Эйнштейн.

— Поменьше болтай, горбоносый, — закричал Крюгер еще громче, — и не забывай, что с сегодняшнего дня ты обязан обращаться ко мне на «вы».

— Вы с ума сошли, господин Крюгер, — подал голос рыжий худой Мэтью, которого зэки прозвали Фишка. — К животным на «вы» не обращаются.

— К каким животным? — оглянулся Крюгер.

— К шакалам, например, господин Крюгер…

— Заткнись, падло… — начал было Крюгер, но посреди фразы замолчал и снова перевел взгляд на Сола, который, услышав словосочетание «господин Крюгер», неожиданно и от всей души рассмеялся.

Тоненькому смеху Сола вторил басистый хохот Сайруса — здоровенного бородатого дядьки.

Крюгер коротко глянул на здоровяка Сайруса, но потом вновь обратил взор на Сола. Именно его тоненький заливистый смех раздразнил надзирателя больше всего.

Когда Лупино сделал Крюгера «шакалом», первой мыслью Хью было — уморю старика! Крюгер лютой ненавистью ненавидел всех, кто был умнее его. А поскольку глупее Крюгера быть невозможно, он ненавидел всех людей.

— У тебя нервная истерика, масон? — произнес Крюгер, приближаясь к Солу, — давай-ка я окажу тебе медицинскую помощь.

С этими словами Крюгер хлестко ударил старика раскрытой ладонью в лицо. Сол упал, будто манекен, и громко ударился затылком о металлический пол переходного шлюза. Мэт и Сайрус замерли. Из состояния неподвижности их вывел крик Крюгера.

— Ты что разлегся, старикашка!? Устал, да?

— Ты зачем ударил Сола, шакал? — удивленно спросил Мэтью, наступаю на Крюгера.

— Не «ты», а «вы, господин надзиратель»! — выкрикнул Крюгер и, бросившись на Мэтью, ударил его кулаком, целясь в солнечное сплетение. Уж с этим очкастым хлюпиком он справится в два счета.

Мэтью медленно присел на корточки и мягко упал. И в этот момент наконец зашевелился Сайрус, двинувшись на Крюгера большими медленными шагами. Он при этом, не издавал ни единого звука, и выглядело это жутковато.

— Стоять на месте! Порешу! — заверещал Крюгер, но прежней уверенности в его голосе не чувствовалось.

Посчитав, что лучшей защитой является нападение, Крюгер метнулся в сторону Сайруса и даже попытался ударить его ногой. На Сайруса это, однако, никакого впечатления не произвело.

Он сгреб Крюгера двумя руками и сжал так, что у того захрустели кости.

— Эти двое — мои лучшие друзья, — наставительно сказал Сайрус. — Я бы подох на этой помойке, если бы не они. У меня в жизни был только один друг, но и он погиб. Зачем ты их бьешь, шакал? Почему ты такой злой?

Крюгер пыхтел, бился, но вырваться не мог.

— Они выручали и тебя в тяжелые минуты, вспомни, они придумали рукастого робота, чтобы ты не копался лопатой в этом дерьме. Они даже отдавали тебе свою пайку, когда ты захворал. А вот сейчас ты их бьешь. За что, Хью?

Сайрус хотел посмотрел Крюгеру в лицо, надеясь увидеть там раскаяние, но Крюгер, почувствовав, что хватка ослабла, вырвался и ударил Сайруса ногой в солнечное сплетение. Любой другой от такого удара согнулся бы пополам. Но Сайрус даже не охнул. Он сжал кулак и двинул им в перекошенную рожу Крюгера. От удара «шакал» отлетел метра на три и, видя вновь надвигающуюся фигуру Сайруса, успел крикнуть:

— Нападение на надзирателя!? Под деприватор захотел!?

Второй удар Сайруса лишил надзирателя способности говорить. Теряя сознание, Крюгер успел нажать кнопку тревоги, расположенную на поясе комбинезона. В тот же миг противно завыла сирена, стало в два раза светлее, а еще через несколько секунд послышался железный топот нескольких пар ног. Сайрус повернулся лицом к набегавшим бойцам из усмирительной команды и широко расставил ноги. И физически, и морально он был готов принять бой с превосходящими силами противника, но боя не получилось. Раздался негромкий щелчок парализатора, который один из нападавших направил на него, и Сайрус, оставаясь в полном сознании, вслед за своими товарищами принял лежачее положение.

— В карцер их, — скомандовал Хью. — Сгною, уничтожу!..


По-научному это называется строгая сенсорная депривация. За мудреными словами довольно простой смысл. Маленький браслетик на руке отключает все человеческие чувства — осязание, зрение, слух, обоняние, вкус и оставляет несчастного наедине с собственными мыслями.

Господи, до чего же тягучими и нудными становятся эти мысли. До чего же пустыми и мелкими. Они не роятся в голове веселым ульем или даже мрачным муравейником. Они мучительно однообразны. Ведь ничто не может потревожить их, отвлечь, переменить. Мозгу просто не на что реагировать.

Открытый когда-то в двадцатом веке этот феномен сработал против самих открывателей. Они-то наивняги решили, что смогут таким образом лечить сумасшедших. Не тут-то было! Испробовав метод на самих себе, они чуть сами не посходили с ума. Разработки были спешно прекращены и, казалось, навсегда забыты.

Но, выходит, не навсегда. Тюремная система новых веков требовала и новых подходов. Так, охранные функции теперь исполняли чувствительные датчики, решетки заменило силовое поле, обыски — сканирование, а карцер — строгая сенсорная депривация.

Сол, Мэтью и Сайрус уже отбывали такое наказание. Вспоминали они об этом с детским ужасом. А вернее, старались даже не вспоминать. Что происходило с ними в это время, казалось им позорной и страшной тайной.

Ведь если у человека отключить все чувства, он и человеком, собственно, перестает быть. Мысли не за что уцепиться, и она начинает мучить саму себя. Это состояние между жизнью и смертью, в которой наказанные выбирали смерть. Они любили ее, они желали ее, они готовы были отдать все, чтобы мучение прекратилось. Но мучение не прекращалось никогда.

Хью назначил им сроку по три дня. Самые матерые зэки с трудом выносили шесть часов. После этого становились тихими дебилами, пускали слюну и мочились под себя. Одним из самых страшных последствий деприватора было то, что чувства к человеку так и не возвращались.

Давно точивший на эту троицу зуб Хью Крюгер, решил попросту прикончить зэков. И он бы своего добился. Но наказание деприватором ему казалось слишком легким и простым. Подумаешь, поспят несколько дней! Только отдохнут (сам-то он в карцер не попадал ни разу). Крюгер больше доверял кулаку и кованым магнитным ботинкам. Недвижные безвольные тела стали на эти три дня настоящими боксерскими грушами. Крюгер лупил Сола, Мэтью и Сайруса почем зря.

И очень злился, что они не кричат, не молят о пощаде. И тогда ему в голову пришла идея — на короткое время деприватор отключать, чтобы наказуемые почувствовали боль.

Это и спасло несчастных зэков. Боль каждый раз возвращала их к жизни.

Из карцера они вышли избитыми, опухшими, еле ворочающими руками-ногами, но, к удивление и злобе Крюгера, живыми и нормальными.

Мучившая их в деприваторе мысль была одна. Она засела в их головах так крепко, что рано или поздно должна была свершиться.

Эта мысль была — бежать!

Глава 2 Аварийная ситуация

На разводном плацу, в дымных лучах прожекторов уже маячила гориллоподобная фигура Хью Крюгера.

— Шевелись, каторжники! — злорадно громыхнул он, увидев выходящих на плац штрафников.

— Сам, можно подумать, курортник, — прошипел Сайрус и смачно сплюнул. — Выслуживается, сволочь…

— Увы, друзья мои, — со вздохом заметил Сол. — Таков неумолимый закон естественного отбора.

Все знали, что Крюгер старается не зря. Должность «шакала» очень нравилась Хью, и он не собирался ее терять.

Красная рожа Крюгера, похожая на кусок парного коровьего вымени, лоснилась от удовольствия. В самом деле, что может быть приятнее, чем наступить на горло ближнему своему?

— Слушайте меня внимательно, ублюдки! — рявкнул он. — Час назад прибыл с Земли нештатный «дерьмовоз». Ваша задача: за пять часов очистить эту посудину. Работаете без перекуров! — громила раскатисто захохотал, обнажив крупные звериные зубы. — И скажите спасибо Крюгеру, что выхлопотал для вас эту работенку.

Погрузившись в магнитоплан, заключенные бесстрастно взирали на мелькающие мимо коридоры, балки, огни. Облеченный властью и доверием начальства, Крюгер за пультом управления блаженствовал. Давно ли сам сиживал на полу вместе со всеми?

В гигантском, ярко освещенном ангаре грузового порта В-2 стоял, мерцая бортовыми огням, злосчастный контейнеровоз какой-то неизвестной модификации. Корабли такого рода использовались для грузовых перевозок между Землей и отдаленными уголками Галактики, пока они не устаревали и, списанные, не превращались в ассенизаторов, перевозивших всякую дрянь на Базы технической утилизации, или попросту «зоны». С виду вновь прибывший корабль был хотя и стар, но значительно крупнее здешних и, очевидно, обладал значительными запасами энергии и повышенной дальностью полетов.

Орудуя кнопками многоцелевых манипуляторов, шибко сновавших туда-сюда, опорожняя гулкое чрево контейнеровоза, трое штрафников с интересом разглядывали неизвестный корабль, время от времени тихо обмениваясь впечатлениями.

— Век воли не видать, если на этой хреновине нельзя улететь отсюда к чертовой матери, — заметил Сайрус, и глаза его возбужденно заблестели. Сайруса прозвали Луддит, но он и сам не знал значения этого слова.

— Его бортовой компьютер наверняка способен отмочить такие «фишки»… — грустно улыбнулся Мэтью. — Эх, мне бы до него добраться…

Когда все трое в очередной раз съехались вместе на своих многоруких платформах-погрузчиках, невозмутимо равнодушный с виду Эйнштейн многозначительно произнес:

— Для этого, юноша, вам крайне необходима аварийная ситуация.

Сайрус настороженно поднял голову.

— Которую, — продолжал Сол, — в принципе, можно создать, случись для этого какой-нибудь необычный повод.


— Братцы! — голос Сайруса от волнения дрожал. — Головастые мои… Ученые… Если бы нам только удалось захватить эту посудину…

— Кончайте базарить, ублюдки! — громыхнул с наблюдательной вышки тысячекратно усиленный голос Крюгера. — Или снова захотелось в деприватор?

Не сговариваясь, трое штрафников с удвоенной энергией взялись за дело, но блестящие их глаза и вспотевшие лбы неопровержимо свидетельствовали, что внезапная идея всех захватила. Реагирующие на малейшую вспышку эмоций заключенного накожные сенсорные датчики, именуемые в просторечии «вошь стукачая», исправно сигнализировали на охранный пульт об опасном уровне эмоционального возбуждения. К счастью, горилле Крюгеру было не до этих троих: развалившись в кресле, он всецело погрузился в нирвану голографического «Плейбоя», забытого на пульте кем-то из охранников.

Извлеченные из чрева корабля огромные титановые контейнеры, с округлыми краями и светящейся маркировкой, линейными процессорами сортировались по типам грузов (заключенные называли их: «мешки навоза», «подарок маме», «от Дерьмино для Лупино» и т. д.) и по цепочке транспортеров поступали в накопительные блоки. Оттуда, через отверстые пасти шахт, их опускали в недра Луны, где контейнеры опорожнялись, поступая затем в дезактивацию, а разнообразное содержимое, в основном, опасные отходы военного производства, либо перерабатывалось, либо сбрасывалось в адское пекло лунного ядра.

После полудня, когда заключенным полагался обеденный перерыв, штрафникам выделялось лишь несколько минут для отдыха. Устроившись в укромном уголке, Сайрус сбросил с ноги башмак, извлек оттуда небольшой пластитроновый пакет и сосредоточенно принялся соображать «понюхончик». Сырьем служила обильно произраставшая в подземелье тюрьмы мшистая лунная травка-мутант, которую заключенные окрестили «понюшка». Ее сушили, подошвами магнитных башмаков перетирали в порошок и небольшими порциями отправляли в нос, со всеми вытекающими удовольствиями. Курить заключенным строго запрещалось. Рачительное тюремное начальство так же бдительно радело о продлении их трудовой жизни, как начальство военное об уничтожении собственного дерьма. Однако на употребление травы, поначалу преследовавшееся, давно уже смотрело сквозь пальцы.

Заложив понюшку, Сайрус приглушенно чихнул и умильно вытер набежавшие слезы.

— Вы не возражаете? — неожиданно произнес Эйнштейн, протянув Луддиту сложенную ковшиком ладонь. — Сделайте старику удовольствие.

Сайрус и Мэт удивленно переглянулись. Эйнштейн с печальной улыбкой покачал головой.

— Эх, юноши… Доживите до моих лет. И тогда вы поймете, как чувствует себя старый человек после того, как ему пересчитают ребра магнитными ботинками.

— Здорово этот ублюдок вас отделал, — заметил Сайрус, бросив полный ненависти взгляд на бронированную вышку, где прохлаждался Крюгер.

Эйнштейн, страдальчески закрывая ладонями лицо, мучительно давил слезливую чихоту.

— Скажи, Сайрус, — шутливо осведомился Мэт. — А как бы ты поступил с Крюгером, если бы он по случаю угодил тебе в руки?

— Напоил бы его пивом от пуза, — невозмутимо ответил Луддит. — Да! И нечего пялиться на меня, как на идиота.

— Ну а потом? — поинтересовался Сол.

— А потом хрен на узел завязал… Внезапно громогласный вой сирен возвестил о приближении заходящего на посадку корабля. Заключенным, работавшим в этот момент на территории порта, надлежало тотчас, бросив все, укрыться во временных изоляторах, устроенных на случай разгерметизации, что все трое штрафников сию минуту и проделали, на все лады проклиная незваных гостей за прерванный перекур. Охранный пост, где находился Крюгер, герметизировался автоматически.

Вскоре заунывные, словно вопли титанов, сирены стихли. Огромные шлюзовые ворота порта медленно разомкнулись, явив жаждущим взорам заключенных живое звездное небо с царившей посредине его голубою Землей, которую те годами не видели в своем лунном подземелье.

Затем так же медленно, точно гигантский айсберг, царственной поступью на малом ходу втянулся в ангар белый межгалактический фрегат — незваный гость из того иного, светлого мира, где были звезды, свобода, любовь…

Корабль замер на швартовых опорах. Шлюзовые ворота снова сомкнулись, поглотив недоступную Землю. Мощные компрессоры за несколько минут восстановили в ангаре нормальную атмосферу.

Покинув герметическое убежище, трое штрафников нехотя поплелись к своим многоруким погрузчикам.

— Кажется, кто-то из вас мечтал об аварийной ситуации, юноши? — загадочно произнес Эйнштейн. — Пусть мне вторично сделают обрезание, если она не пожаловала к нам собственной персоной.

Фишка и Луддит, переглянувшись, уныло обратили взоры к кораблю, из чрева которого спускался на платформе магнитолифта единственный астронавт в изящном белом комбинезоне.

Трое штрафников на мгновение окаменели.

Это была женщина!

Глава 3 Дочь Евы

Луна на экранах визуального контроля стремительно приближалась, вырастая прямо на глазах. Отчетливо проступили очертания морей, кратеров, гор. В принципе, корабль мог бы достичь ее за считанные секунды, но, по причине ничтожности расстояния, плелся с черепашьей скоростью.

Наблюдая за приближением Луны, постепенно затмившей собою все пространство огромного, во всю стену, визуоэкрана, Лина испытывала, странное беспокойство, необъяснимое и неуместное. Такого не случалось с нею в самых крутых переделках последних лет, в самых отчаянных авантюрах, на грани жизни и смерти, она умела сохранять спокойствие. И вдруг разволновалась, как журналистка-дипломница перед первым интервью со звездой. С момента старта Лину неотступно преследовало инстинктивное предчувствие беды, какой-то непредсказуемой случайности, которую она бессильна была предвидеть и предотвратить.

Это казалось тем более нелепым и смешным, что летела она именно на Луну, обустроенную вдоль и поперек, как сама Земля, и такую же скучную. Старую добрую Луну, куда летают без инструктора даже десятилетние приготовишки из навигаторских школ, и где немало лет служит в чине начальника БТУ ее родной отец.

Шестое чувство подсказывало Лине, что опасность подстерегает ее именно там, на Базе технической утилизации, как официально именовался вверенный ее отцу секретный объект, но она-то знала, что это была за база!

Лина с отвращением вспоминала, сколько высоких кабинетов ей пришлось обойти, скольким высоким порогам поклониться, прежде, чем она выхлопотала официальное разрешение посетить Базу, да и то в порядке исключения (под личную ответственность папаши, как никто другой заинтересованного в сохранении тайн своего заведения) и с многочисленными ограничениями. Самым унизительным казалось ей то, что женщин на территорию Базы не допускали принципиально с момента ее основания. Поэтому Лине приходилось встречаться с отцом в расположенных неподалеку станционного типа лунных городах Мунзтауне и Энчжелвилле. Теперь ей предстояло стать первой из дочерей Евы, проникшей за ограду этого мужского и отнюдь не райского сада.

Управляемый автопилотом корабль медленно заходил на посадку в распахнувший свои тяжелые створки гигантский грузовой порт БТУ. Это был новенький межгалактический фрегат самого высокого класса. Таких кораблей сроду не видали на Луне. Они ее попросту игнорировали. Настоящее чудо техники, он способен был преодолевать немыслимые расстояния.

Пост орбитального контроля выдал разрешение на посадку, и вскоре Лина оказалась на Базе, с удивлением чувствуя, что утратила к ней всякий интерес.

— Девочка моя, ты опять выросла! — увидев Лину, воскликнул по обыкновению отец и бросился обнимать ее и похлопывать. — Мамма миа, раньше ты росла все вверх да вверх, а теперь все больше местами, ха-ха!

Лина смущенно зарделась. С первой минуты ее не покидало неотвязное чувство стыда, будто бы она разгуливала по территории Базы голышом. Странного в этом ничего не было, если учесть, что вокруг были одни мужчины, из которых большинство годами не видели женщин.

А Лина была красива той особенной и страстной красотой, которая отличает девушек с Аппенинского полуострова. Своими формами она без труда затмила бы любую знаменитую секс-бомбу, а накалом таившегося в ней любовного пламени испепелила бы любого мужчину, если бы таковые не перевелись. Шелковистая гладкость ее смуглой кожи, блестящие, словно маслины, черные глаза с томной поволокой, сбегающие по плечам вьющиеся черные волосы и грациозно соблазнительные движения круглой попки с первого взгляда пробуждали у мужчин давно забытые страстные инстинкты. О, если бы они умели их должным образом удовлетворить!

Но мужчины пошли не те. Это с горечью рано или поздно осознавала каждая женщина. И Лина отнюдь не составляла исключения.

После эмоциональной, по причине неумеренной жестикуляции, встречи с отцом и небольшого отдыха, Лине, как и было обещано, предоставили возможность осмотреть Базу.

Но ей неинтересны были технические подробности, компьютерные чудеса и новости робототехники.

Наметанным глазом Лина сразу заметила, что лица трудившихся повсюду заключенных, с виду вполне опрятных и здоровых, вовсе не светились от счастья, что составляло разительный контраст с упитанными физиономиями охранников, которые едва увидев ее, точно по команде, начинали идиотски скалить зубы. Лине не терпелось переговорить с кем-либо из этих парней в серых арестантских комбинезонах. Но все ее попытки заговорить с заключенными были тщетны. Ее к ним не подпускали.

Единственная возможность что-либо разузнать была связана с необходимостью избавиться от сопровождающих. Но тут сама судьба пришла Лине на помощь.

Едва сопровождавших журналистку офицеров отгородила проезжавшая платформа с контейнерами, как Лина нырнула в первую попавшуюся дверь и была такова.

Она нашла ангар и запустила магнитоплан, управлять которым было так же просто, как велосипедом.

О, упоительное чувство свободы! Что ни говори, в каждом журналисте неизбежно есть что-то от шпиона: извечное желание узнать, самому оставаясь неузнанным…

Разогнанный до предельной скорости, магнитоплан мягко скользил по вьющимся каналам коридоров, в лабиринтах сложных и, на первый взгляд, бессмысленных конструкций, сквозь мелькание света и тьмы, среди оглушительного грохота и мертвенного безмолвия. Лина нарочно задала аппарату самую нелепую программу, чтобы, если продвижение его контролируется на центральном посту охраны, никто не сумел угадать ее конечной цели.

Потом, направив магнитоплан на автопилоте в одиночное плавание, она бесстрашно зашагала в темноту огромного тоннеля.

Пройдя несколько сот метров в полной темноте, Лина шагнула в лифт пневмоподъемника и взлетела наугад на неведомую верхотуру, затем пересекла анфиладу автоматических дверей и неожиданно вступила в огромный освещенный зал, оказавшийся тем самым грузовым портом Базы, куда несколько часов назад доставил ее «Один». Круг замкнулся. Если ей суждено что-либо узнать, необходимо начинать отсюда.

Сознавая, что времени у нее не так уж много, а посему решив идти ва-банк, Лина открыто двинулась по освещенному порту прямиком к наблюдательной вышке.

— Привет! — с непринужденной улыбкой помахала она томившемуся там краснорожему верзиле, который, увидев Лину, мучительно побледнел, уставившись на девушку как на привидение.

— Мамма миа! Какая у вас здесь духота… — простонала Лина, томно обмахиваясь ладонью и как бы само собою чуть распуская на груди молнию комбинезона.

Произведенный эффект превзошел самые смелые ее ожидания. При виде живого, смуглого женского тела, с литыми вопиющими формами, верзила впал в сомнамбулическое состояние. Бросив пульт охранения, не предпринимая даже попытки сообщить о случившемся куда следует, он настежь распахнул бронированную дверь вышки и замер, как вкопанный, на опоясывающей ее смотровой площадке.

Впервые Лина со всею очевидностью поняла, сколь велика и всесильна на деле власть женской плоти. Утонченно виляя задом, она принялась как ни в чем не бывало разгуливать по территории грузового порта, словно манекенщица во время демонстрации модной одежды, не забывая при этом зорко стрелять наметанным глазом по сторонам.

Что скрывалось в этих контейнерах со светящимися рядами компьютерных кодов? Если бы при ней был спектральный анализатор! Хотя бы банальнейшая визуокамера… Но всю аппаратуру у нее бдительно отобрали сразу по прибытии на Базу.

И тут в голову Лине пришла блестящая идея. Посреди порта стоял на разгрузке огромный контейнеровоз. При помощи его бортового компьютера можно было легко добыть столь необходимую ей информацию. Сказано — сделано. И послав напоследок верзиле воздушный поцелуй, Лина зашагала к кораблю.

— А!.. Э!.. 0!.. — попытался окликнуть ее охранник, но в горле у него что-то забулькало, он захлебнулся и умолк.

Лине без труда удалось проникнуть на борт корабля. Но разобраться самой в его компьютерной начинке оказалось значительно сложнее. Увлекшись, она напрочь позабыла о последствиях: проникновение на охраняемый военный объект грозило тюремным сроком и немалым…

Внезапно, в тот самый момент, когда Лине, набегавшейся по отсекам компьютерного зала корабля, удалось с грехом пополам проникнуть в его базу данных, в ангаре оглушительно погас свет, а силовые установки корабля вдруг завибрировали, словно готовились к старту…

Глава 4 Побег

— Ну, юноши, чтобы мне до конца дней моих не есть больше мацу, если в самое ближайшее время здесь не произойдет нечто из ряда вон выходящее, — прошептал Эйнштейн, и в глазах у него заплясали шальные искры.

Все трое лежали лицом вниз на железном полу. Рядом с оружием в руках прогуливался охранник.

События развернулись с молниеносной быстротой. Не успела таинственная незнакомка ступить на территорию Базы, как нагрянули откуда ни возьмись запоздалые магнитопланы, набитые офицерами и охранниками. Гостью встречали, как звезду — недоставало разве что прессы, — осыпая комплиментами и приветствиями, усадили в головной аппарат и умчались восвояси.

Всего этого трое штрафников видеть, разумеется, не могли, поскольку в первые же мгновения шоу их предусмотрительно швырнули на пол сотрудники секретного отдела. Однако никто не мешал заключенным слушать и тихо обмениваться впечатлениями.

— А вы уверены, Сол, что эта телка на самом деле не привидение? — волновался Сайрус.

Эйнштейн настороженно потянул носом.

— Вы чувствуете? Это аромат духов. Я узнал его! Это «Лаура»! В годы моей молодости их предпочитали итальянские красавицы…

— Черт побери, неужто это была живая телка?! — не унимался Сайрус. — Да мне легче вручную разгрузить этот чертов «дерьмовоз», а потом разобрать его на детали, но как, скажите, справиться с эрекцией?

— Не спешите, молодой человек. Я чувствую, что этот корабль нам еще пригодится.

— Встать! — зычно рявкнул охранник, опуская фотонное ружье. — По местам! Продолжать работу!

Но до работы ли было в предчувствии побега?

Охваченные лихорадкой безудержных мыслей, заключенные нехотя вернулись к своим манипуляторам и за пару часов рассеянной работы закончили разгрузку контейнеров. Но оставался полным огромный резервуар корабля, где обычно транспортировали всякую дрянь, не нуждавшуюся во временной консервации. Сайрус и Мэтью начинали заметно нервничать. С трудом дождавшись очередного перекура, все трое расположились на груде старого тряпья, в укромном уголке близ наблюдательной вышки.

— Сол, вы правда верите, что эта женщина… Что благодаря ей может возникнуть аварийная ситуация? — недоверчиво спросил Фишка.

— Сразу видно, милейший, что вы мало знаете женщин, — усмехнулся Эйнштейн. — Любая из них в определенных обстоятельствах, это не просто аварийная ситуация — это катастрофа! Главное — не упустить момент…

Сайрус и Мэтью с надеждой переглянулись.

— Привет! — звонко пропел в гулкой тишине порта лукавый женский голос…

Если бы Хью Крюгер мог заранее знать, сколько неприятностей готовит ему грядущий день, он бы скорее закосил в лазарет или сам напросился в сенсорную депривацию.

Мало того, что из нирваны голографического «Плейбоя» его внезапно вздернули на дыбу лицезрения живой женщины, так что несколько часов после этого невероятного события он буквально не находил себе места от жаркого возбуждения в членах, но едва напряжение стало понемногу спадать, как та, которая безраздельно завладела его умом и телом, внезапно предстала перед беднягой воочию — одна, без всякой охраны и сопровождения! — и с какой-то изуверской жестокостью (ну, что за глупые шутки?!) сама расстегнула на груди молнию хамелеоновского своего комбинезона…

Завидев эту загорелую плоть, эти волнующиеся тугие полушария, стремившиеся на свободу, Крюгер совершенно потерял голову. Бросив пульт охранения, чего ему ни при каких обстоятельствах делать не следовало, он исступленно рванулся на смотровую площадку вышки и, намертво вцепившись в перила, ощутил, как в паху у него прорвался и забил пульсирующий горячий источник…

Истаивая от блаженства давно позабытых ощущений, Крюгер нежно слюнявил туманным взором разгуливающую по секретному объекту женскую фигуру. Когда же незнакомка направилась к кораблю, Хью безуспешно попытался ее окликнуть, но вовсе не потому, что вспомнил о своих обязанностях, а намереваясь еще раз насладиться нежданным стриптиз-шоу.

Не чуя под собою ног, Крюгер, которого от возбуждения снова бросило в пот, неуклюжим медведем скатился с вышки и, воровато озираясь, засеменил к кораблю, где скрылась незваная гостья. Он не слышал, как тревожно заверещал на пульте зуммер эмоционального возбуждения заключенных, не видел, как стремительно метнулась по лестнице наблюдательной вышки бесшумная тень и скрылась за распахнутой бронированной дверью…

Стараясь не шуметь, Крюгер в лихорадочном ознобе поднялся на борт корабля, влекомый пьянящим до безумия запахом женщины. Где же она? Аппетитная? Сладкая? Живая?! И в тот самый момент, когда он до окостенения членов уже мучительно ощущал ее желанную близость, на территории порта случилось неладное: коротко взвизгнула сирена, и тотчас обрушилась глухая темнота.

Опамятовавшись, Крюгер в панике бросился вон с корабля, куда он попал вслед за незнакомкой через отверстую пасть грузового отсека.

Но тут навстречу ему метнулись из темноты какие-то напружиненные фигуры и, налетев лбом на чей-то стальной кулак, Крюгер, оглушенный, покатился по железному полу…

Как и предсказывал Эйнштейн, все произошло само собой. Главное было дождаться удобного момента, которым незамедлительно воспользовались трое заключенных.

Едва горилла Крюгер покинул пост охранения, Мэт, как кошка, стремглав взлетел на вышку и юркими пальцами отмочил на клавишах пульта самую виртуозную фишку, на какую только был способен. Вся программа полетела к черту.

«Запомните, юноша, главное отключить сигнализацию и эти самонаводящиеся штуковины!» — предупреждал Эйнштейн. Увлеченный вдохновенным вредительством, Мэт в азарте отрубил еще и освещение порта, что оказалось беглецам только на руку.

Одним прыжком все трое достигли слабо освещенного изнутри корабля, как вдруг оттуда мешком выкатился ополоумевший Крюгер. Не вдаваясь в объяснения, Сайрус с разбега смачно влепил ему кулаком в переносицу. Времени напаивать гада пивом не было.

Внутри корабля мирно горело дежурное освещение. Командный отсек, по инструкции обычно запиравшийся пилотами, к счастью, оказался открыт, а бортовой компьютер уже кем-то включен! Несомненно, это была судьба.

— Валяй, Мэт! — задыхаясь от волнения, грохнул Сайрус.

Отчасти знакомый с теорией вождения и устройством кораблей, Фишка с лихорадочной поспешностью задал бортовому компьютеру программу аварийного старта. Стоявший у него за спиною Эйнштейн, держась за сердце, судорожно переводил дыхание.

— Братцы!.. Корешки!.. Друзья!.. — внезапно прохрипел в коридоре плаксивый голос Крюгера. — А я? Я-то как же? Возьмите и меня!

Сайрус единым духом метнулся за дверь и угостил незваного попутчика магнитным башмаком в рожу.

— Ах, ты, шакал паршивый! Глядите — сам на карачках приполз! На халяву, сука, оторваться хочешь?! Хрен тебе с резьбой, понял!

Последовала серия тупых ударов, охи и ахи всхлипывающего Крюгера, которого Сайрус на кулаках вышиб вон с корабля, как разделанную тушу.

Бортовой компьютер подтвердил стартовую готовность. Наглухо замкнулись все люки.

Но мощный сигнальный импульс, посланный с корабля автоматическим шлюзовым воротам порта, почему-то не возымел действия. Захрустели сжатые с чудовищной силой тяжелые кулаки Сайруса. Эйнштейн страдальчески завел глаза и чуть слышно шептал:

— Элои-Элохим… Ламма савахвани…

Успевший тем временем кое-как доковылять до вышки, Крюгер загрохотал волосатыми лапами По ни в чем не повинным клавишам пульта охраны. Истерически взвыла сирена. В одночасье ожившие фотонные ружья развернулись к кораблю и дали по нему залп лиловыми молниями. Но все это уже не имело смысла. Ибо гигантские створки портового шлюза внезапно разомкнулись, и во мрак лунного подземелья вонзился, словно огненный меч, яркий луч Солнца!

Глотая слезы яростного бессилия, Крюгер продолжал, как ошалелый, лупить по кораблю из фотонных ружей, способных на время парализовать либо убить человека, но не причинявших контейнеровозу ровно никакого вреда. Потом шлюзовые ворота распахнулись настежь, и слепящее Солнце разом выжгло Крюгеру глаза. Ослепленный, он уже не видел, как, снявшийся со швартовых опор, корабль медленно развернулся в воздухе и неудержимо поплыл сквозь отверстое адское жерло навстречу Солнцу.

Глава 5 Погоня

Подняв корабль километров на двадцать, Сол вдруг дал машинам полный «стоп» и они зависли прямо над БТУ.

— Гони! — орал Сайрус. — Гони, старик, нам надо уйти.

Но Сол даже не повернулся к нему. Он смотрел на визуоэкран и чего-то ждал.

Стартовый купол БТУ был прямо под ними. Он был пока закрыт, но Сол знал, что скоро он откроется и штук пять тюремных ищеек бросится за ними в погоню. Он ждал как раз этого момента.

И вот створки стартового купола поехали в стороны, готовясь пропустить первую ищейку.

Сол дождался, пока створки разъедутся до конца и нажал кнопку «Экстренный спуск».

— Он с ума сошел! — заорал Сайрус. — Он предатель, стукач! Сука!

«Гарбич» нырнул к Луне в опасной близости к взлетающей ищейке.

Сол впился глазами в визуоэкран. Твердая поверхность Луны приближалась. Надо было вовремя включить амортизаторы.

Первая ищейка промелькнула километрах в трех, не обратив никакого внимания на снижавшийся «Гарбич».

Сайрус, впавший было в истерику, замолк. Фишка нервно покусывал ногти.

Вторая ищейка последовала за первой, тоже не заметив мусоровоз.

Сол включил амортизаторы. Они, видно, давно не использовались для посадки на натуральную почву. Тряхнуло прилично.

Но в это время из БТУ вылетела третья ищейка.

— Им и в голову не придет, что мы никуда не улетели! — догадался наконец Сайрус. — Ну, старик, ну молоток! — хлопнул он Сола по плечу.

— Их сканеры настроены на дальний поиск, — сказал Сол. — Они нас просто не видят.

Взлетела четвертая, а за ней и пятая ищейка. Стартовый купол закрылся.

— Все, — сказал Сол. — Теперь отпустим их подальше. А ты наблюдай, Сайрус, куда они летят.

— Ничего себе! А на что тебе вся эта мутотень? — кивнул он на компьютеры.

— К сожалению, я не все смог включить, — пожал плечами Сол. — Нужен код, а я его не знаю.

— Разреши-ка мне, Соломон, — попросил Фишка. — Может, у меня получится.

Сол не очень охотно уступил место у командного пульта. Фишка стал стучать по клавишам, что-то приговаривая про себя.

— Так, — информировал Сайрус, — Два пошли к Марсу, Один на Землю, кажется, а еще два на «Черного Принца».

— Дураки, — сказал Сол. — Неужели они думают, что мы полетим на «Черного Принца»? Это же военная база.

— А кто нас зэков знает! — расхохотался Сайрус.

— Ну, Фишка, как у тебя?

— Кое-что, — ответил парень. — Будем взлетать?

— Старт! — приказал Сол.

Старт оказался весьма стремительным. Фишка нашел какие-то неведомые Солу ресурсные двигатели.

«Гарбич» отлетал от Луны, как мячик от теннисной ракетки.

Мэтью напряженно вглядывался в экран компьютера.

— В радиусе тысячи миль вокруг — ничего похожего на космолет. Сплошные астероиды и пустые топливные баки. Похоже, нам удалось обвести старика Лупино вокруг пальца.

Он с удовлетворением откинулся в штурманском кресле.

— А если они нас обнаружат? — пробасил Сайрус, которого не покидало чувство тревоги.

— Ничего не выйдет, — Мэтью положил свои длинные ноги на приборную панель. — Мне удалось отключить все маяки, а из зоны видимости их сканеров мы уже вышли. Так что, если мы полетим тихо-тихо, никто нас и не обнаружит. А ты, Сол, как считаешь?

— Я считаю, таки, да, — согласился старик.

— Черт побери, — Мэт колдовал над бортовым компьютером. — Никак не могу нащупать нужные коды.

Сол подошел к нему, и посмотрел на экран, в правом верхнем углу которого мигала надпись «ВВЕДИТЕ ПРАВИЛЬНЫЙ КОД».

— С этой допотопной техникой… — Мэтью выругался.

— А ты не пробовал интегрировать вот эти директории, — Сол ткнул пальцем в экран.

— А это идея, — радостно воскликнул Мэт. — Ну и голова у тебя, Сол.

— Меня называют «Эйнштейном», — скромно заметил тот.

— Ну вот. — Минуту спустя на экране появились нужные коды. — Теперь мы сможем управлять всей внутренней автоматикой корабля. Например, включить внешний сканер…

— Или выкинуть из трюмов весь мусор, — хохотнул Сайрус.

— Я думаю, джентльмены, нам нужно отпраздновать удачный побег. И чем-нибудь более существенным, чем питательные таблетки. Выясни-ка, Мэт, где в этой старой посудине пищеблок.


… Когда корабль тряхнуло и заработали двигатели, Лина не придала этому особого значения. «Наверное, начали выгружать мусор», — решила она, продолжая свою прогулку. На Луне практически отсутствует сила тяжести, и поэтому человек почти не чувствует перегрузок при налете. К тому же Лина была так увлечена осмотром мусоровоза, что позабыла обо всем на свете.

«Да-а, — думала она глядя на потрескавшийся пластик, которым были обшиты стены. — И как только он не разваливается на куски в полете».

Побродив с полчасика по грязным коридорам мусоровоза, она повернула к выходу.

«На сегодня, пожалуй, хватит экзотики, — решила Лина. — К тому же пора обедать».

Но около входного люка ее ждало разочарование. Он был крепко задраен. И только повозившись несколько минут с кнопками на пульте рядом с люком, Лина заметила небольшую светящуюся надпись «КОРАБЛЬ В ОТКРЫТОМ КОСМОСЕ».

— Как это «в открытом космосе»? — воскликнула она, обращаясь к пульту. Но тот молчал.

— Старая железяка, — Лина зло пнула ногой люк. — Даже синтезаторы речи не удосужились установить.

Стоять возле молчаливого люка было скучно. Пришлось двинуться в обратный путь.

«Ну ничего, — думала она. — Это даже интересно. На «Гарбичах» я еще не летала. Можно будет сделать неплохой материал для «Гэлектик Ньюз».

Она споткнулась о кабель, который был проложен как раз поперек коридора, и больно ударилась коленной чашечкой о выступ стены.

«Черт побери, точно сделаю репортаж, — подумала она, потирая ушибленное место. — «Казна экономит деньги на техническое перевооружение утилизационной системы, тем самым подвергая опасности жизни пилотов и экологию Ближнего Космоса». Хм… Неплохо. Тут бы еще вставить интервью с командиром корабля… Это будет почти сенсация. Надо только отыскать штурманскую рубку».

Однако узкий коридор привел ее не в рубку, а к небольшому отсеку с надписью на двери «ПИЩЕБЛОК».

— Ага, — произнесла она вслух. — Посмотрим, как военные кормят своих зэков. Наверняка, какой-нибудь гадостью. Надо попробовать.

И она решительно вошла в дверь.

Пищеблок представлял собой небольшой бароотсек, одна стена которого состояла из прямоугольных контейнеров с ярлычками на дверцах, а на другой располагались откидной стол, пара таких же сидений и аппарат, видимо, предназначенный для разогрева пищи. Открыв один из контейнеров с надписью «КОЛБАСНЫЕ ИЗДЕЛИЯ И КОПЧЕНОСТИ», Лина присвистнула:

— Ничего себе. Тюбики. Как в прошлом тысячелетии. У читателей волосы встанут дыбом!

Однако пустой желудок давал о себе знать, и повздыхав еще с полминуты, Лина выбрала несколько тюбиков и сунула их в разогреватель.

«А рубку я найти еще успею. Этот допотопный космолет наверняка будет тащиться до Земли еще часа три».

Внезапно из коридора донеслись оживленные голоса, спустя секунду дверь распахнулась, и на пороге возникли три фигуры.

— А это еще что такое? — Сайрус остолбенел, увидев Лину, которая удобно расположилась в углу отсека.

Но сама Лина не смутилась ничуть. Широко улыбнувшись, она достала из нагрудного кармана пластиковую карточку с крупной надписью «ПРЕССА».

— Добрый день, господа. Я — Лина Лупино, корреспондент газеты «Гэлектик Ньюз», — любезно представилась она.

— Как ты здесь оказалась, мать твою? — Сайрус был вне себя от возмущения.

— Нельзя ли повежливей? — сдула челку со лба Лина. — Я делаю репортаж. И хочу взять интервью у командира корабля. Могу я его видеть?

Беглецы переглянулись.

— Похоже, девушка не совсем понимает, где она находится, — Сол предупредительно взял Сайруса за руку повыше локтя.

— И что же с ней теперь делать? Полковник Лупино теперь точно будет шнырять по всей Галактике, пока не найдет ее, — Мэт кивнул в сторону ничего не понимающей Лины.

— Посадить ее в аварийную капсулу, и пусть катится!

— Спокойно, Экс. Капсула может не долететь. Не забывай, что мы уже довольно далеко от Луны.

— Сама виновата.

Все с нескрываемой враждебностью смотрели на Лину, которая никак не могла понять, что к чему.

— В чем дело? Какая капсула? Я долечу с вами до Земли, и там выйду, — испуганно проговорила она.

— Видите ли… э-э… мисс Лупино, — Соломон изо всех сил сжимал локоть Сайруса. — Но дело в том, что мы летим не совсем в ту сторону.

— А куда?

— В некотором роде… в открытый космос. Только сейчас Лина заметила, что стоящие перед ней люди одеты в серые арестантские комбинезоны.

— Так это… побег? — Лина невольно попятилась.

— Да, милочка, это побег, — Сол старался говорить как можно спокойнее. — А вы — совершенно ненужный свидетель. Так что придется вам отправиться обратно в аварийной капсуле. Таки, да…

— Никуда я не полечу в вашей дурацкой капсуле, — Лина прижалась спиной к стене. — Я требую связаться с моим отцом!

— Ага, чтобы он нас засек, догнал и снова посадил под «колпак»? И все из-за того, что какая-то дура шляется там где не надо? Нет уж, — Сайрус обхватил ее запястье своей железной рукой дровосека.

— Никуда я не пойду, — завизжала Лина, пытаясь вырваться.

— Пойдешь!

Вдруг за их спинами раздался громкий хлопок. Это старый разогреватель, у которого, видимо, отказал термодатчик, нагрел один из тюбиков, вставленных в него Линой сверх положенной нормы, и тот лопнул, разбрызгивая свое содержимое по всей комнате.

От неожиданности Сайрус разжал свою ладонь, Лина вырвалась и, воспользовавшись минутным замешательством, выбежала из пищеблока, успев захлопнуть дверь.

С той стороны забарабанили три пары кулаков, но Лина уже бежала по длинному грязному коридору. В ее голове стремительно проносились мысли: «С кодовым замком они провозятся минут десять… где-то тут справа я видела аварийный модуль управления… там должен быть передатчик… надо успеть подать сигнал бедствия…»

Вскоре за одним из поворотов она обнаружила нужную дверь. Сорвав пломбы, она влетела в запасную штурманскую рубку. Несколько минут ушло на то, чтобы разобраться с ручками передатчика и настроить его на частоту сигнала о помощи.

— Всем, кто меня слышит! — срывающимся голосом заговорила она в микрофон. — Я, Лина Лупино, дочь начальника БТУ, нахожусь на борту космолета типа «Гарбич-2» с тремя совершившими побег преступниками. Мои координаты…

Она говорила в микрофон до тех пор, пока в рубку не ворвались вконец разъяренные Сайрус, Сол и Мэтью. Первым делом Сайрус двумя ударами кулака разбил передатчик, превратив его в гору ненужного хлама.

— Эта дрянь успела подать сигнал о помощи! — замахнулся он на Лину локтем. — Надо что-то делать!

— Успокойся, Экс, — Сол мягко отстранил его от Лины. — Прежде всего надо изолировать девчонку. Чтоб мне век мацы не видеть…

— А может, все-таки запихнем ее в капсулу, и…

— Эта капсула нам может еще понадобиться. Наверняка Лупино с минуты на минуту пустится за нами в погоню.

— И Крюгера с собой прихватит, — задумчиво произнес Мэтью.

Сол невольно содрогнулся при упоминании этого имени.

— Ладно, медлить нельзя. Запрем ее где-нибудь, а сами попытаемся сбить погоню со следа.

Сайрус снова схватил Лину за руку:

— На этот раз ты не вырвешься!

Лину потащили по коридору и заперли в первом попавшемся помещении с крепкими засовами на дверях.


— Господин полковник!

В кабинет начальника тюрьмы вбежал запыхавшийся капрал Шульц.

— Господин полковник, мы получили сигнал…

Полковник Лупино, сидящий за огромным, заваленным бумагами столом в углу кабинета, поднял глаза и медленно проговорил:

— Во-первых, капрал, вы должны постучаться перед тем, как войти в мой кабинет.

— Да, сэр, но…

— Никаких «но». Во-вторых, вы должны отдать честь, когда обращаетесь к старшему по званию.

— Да, сэр, — капрал Шульц взял под козырек. — Но ваша дочь…

— Моя дочь? — Лупино нахмурился и выпятил нижнюю губу, что, как правило, предвещало недоброе.

— …Она подает сигнал бедствия… — промямлил вконец перепугавшийся Шульц.

— Что ты мелешь! — Лупино медленно закипал. — Какой сигнал?!

— И-из к-космоса… — у капрала подогнулись коленки. — Вот.

Он, спотыкаясь, подошел к столу Лупино и протянул ему дрожащей рукой небольшую бумагу. Тот вырвал ее у Шульца и начал читать.

— Всем… я, Лина Лупино… совершившими побег… Что за бред?

— Осмелюсь доложить, господин полковник, видимо, она попала в космолет с теми тремя, которые убежали час назад.

— И ты мне морочишь голову, с-свинья, — взревел Лупино. — Посажу, порка мадонна!

— За что? — взмолился капрал.

Но Лупино уже ничего не слышал. Он несся по коридору, на ходу отдавая распоряжения:

— Подготовить мой космолет!

— Запеленговать корабль с беглецами!

— Крюгера срочно сюда!

Через десять минут все было готово к отлету. Хью уже сидел в рубке.

— Поймаю, — шипел Лупино, — в порошок сотру.

Хью мрачно кивнул:

— А может, сразу… Пошлем пару торпед с дистанционным управлением. А что, по закону имеем право. Через минуту от них только клочья… — его лицо дышало злобой.

— Нельзя, Хью, — внушительно произнес Лупино. — Там Лина, моя дочь.

Крюгер осклабился, обнажая гнилые коричневые зубы:

— Как же она туда попала, господин начальник БТУ?

— Кто ее знает? Может, случайно забрела.

— А может…

Хью исподлобья посмотрел на Лупино, и тому, как всегда в таких случаях, стало немного не по себе. Он побаивался этого мрачного убийцу, для которого человеческая жизнь не стоила и ломаного гроша.

«Хорошо еще, что он предан мне, как собака», — подумал Лупино, невольно сжимая в кармане небольшой пульт, одна из кнопок которого — первая в третьем ряду (это он помнил твердо) — служила сигналом к физическому устранению Хью Крюгера. Стоило нажать на нее, как тот моментально расщеплялся на элементарные частицы, превращаясь в легкое, постепенно исчезающее белое облачко.

«Хотя нет, — уточнил для себя Лупино. — После Крюгера останется скорее черный дым с хлопьями копоти».

Они уже около часа летели в направлении, откуда донеслись слабые сигналы, посланные Линой, но пока не удалось обнаружить ничего, более или менее похожее на космолет.

— Видимо, эти подонки отключили радиомаяки.

— Ничего, полковник. Как только мы подлетим вот к этому квадрату, — Крюгер ткнул пальцем в электронную карту звездного неба, — внешний сканер все равно засечет их. Далеко им на этой железяке не уйти. С вашим-то движком…

Полковник Лупино обожал технические новшества, и когда появились нейтринные двигатели, он приказал поставить на свой космолет самую дорогую модель. Дело того стоило — этот двигатель мог разогнать космолет до огромных скоростей. Однако у него был один, весьма существенный для Лупино недостаток — топливо к нему стоило баснословные деньги.

— Как же, разгонишься тут, — пробурчал себе под нос Лупино, добавив еще что-то о недостаточных кредитах и скупом министерстве.

— Вот они, голубчики, — вдруг произнес Хью, радостно потирая руки.

В левой части экрана возникли четыре светящиеся точки, расположенные в форме прямоугольника.

— Они что, снова включили радиомаяки? Тут что-то не то, — насторожился Лупино.

— Судя по расположению маяков, это «Гарбич». Я думаю, бортовой компьютер сам через какое-то время включил сигналы. Вы ведь знаете, господин начальник, что по Межгалактической конвенции о космических полетах находиться в открытом космосе без сигнальных маяков запрещено. Последняя моя баба была полетным юристом…

— Да, с твоим личным делом, Хью, я знаком.

— Гы-гы-гы, — Хью издал нечто похожее на смех. — А эти дубы и не чешутся. Даром, что среди них этот старикашка Эйнштейн.

Хьюго Крюгер был весьма доволен. Он даже стал насвистывать какой-то военный марш.

— Гляди-ка, Хью, — Лупино показал на экран. Рядом с сигналами, подаваемыми «Гарбичем» возникли две светящиеся точки. Затем еще несколько. И еще. Их становилось все больше и больше.

— Это похоже на облако астероидов.

— В таком случае, господин начальник, мусоровоз сейчас больше смахивает на старый ржавый дуршлаг. Смотрите, они почему-то не включили защитное поле.

— Там Лина!

— Спокойно. Прежде всего надо притормозить и включить силовое поле. Оно может не выдержать больших глыб базальта, если сюда приплюсуется еще и наша скорость. А для маневра уже нет времени.

Он резко включил торможение. Корабль сильно тряхнуло, на миг Лупино и Крюгер почувствовали давление на грудную клетку. Светящиеся точки на экране неотвратимо приближались. Когда астероиды были всего в полукилометре от космолета, Лупино успел включить силовое поле. И через секунду космическую мглу рассеяла яркая вспышка. Это была небольшая ядерная реакция, которая возникла при столкновении предмета с силовым полем. За ней последовала другая, потом еще одна…

— Такое впечатление, что эти астероиды состоят из воды, — Лупино показал пальцем на облачка пара, остающиеся после вспышек.

Они стояли у иллюминатора.

— К тому же они все почему-то одинаковой формы — какие-то продолговатые. Это явно не базальт. Включи-ка химический анализатор, Хью.

Тот нажал пару кнопок, и через минуту анализатор выдал химический состав странных астероидов.

— Посмотрите-ка вы сами, господин начальник. Я, если честно, ни хрена в этом не понимаю.

Лупино уставился в экран:

— Гляди-ка, органические соединения. Вода… углекислый газ… глюкоза. Что за черт? Кофеин, лимонная кислота… Сдается мне, что это… Нет, не может быть… это… «Кока-Кола»!

Лупино захлебывался от гнева.

— Эти… подонки запустили в нас несколько ящиков «Кока-колы». А мы тут стоим как… как идиоты. Вырубай силовое поле, твою мать, и полный вперед!!!

Когда двигатели заработали, мимо иллюминатора медленно проплыли две алые банки, таинственно поблескивая в свете далеких звезд…

— Они ушли довольно далеко, — Хью снова удалось поймать на экране сигналы мусоровоза. — Ну теперь-то им не скрыться.

— Хватит болтать! — заорал Лупино. — Включай максимальную скорость!

Двигатели работали на полную мощность.

— Сейчас мы их догоним, — зловеще цедил сквозь зубы Хью. — Сначала я сломаю нос Соломону. Потом собью с катушек Сайруса Экса и пару раз пну его по почкам. Вы знаете, господин начальник, обычно почки отказывают после одного моего удара, но это такой бугай…

— Заткнись! — перебил его Лупино. — Гляди, как бы я тебе почки не отбил. Если бы не твое «астероидное облако», они бы давно были у нас в руках.

Не прошло и получаса, как корабль с беглецами оказался в зоне видимости бортового сканера Лупино. Но и тут их ждало разочарование. «Мусоровоз» оказался всего лишь аварийной капсулой, которая по непонятным причинам подавала сигналы, свойственные большому кораблю.

— Ну, — Лупино повернулся к Крюгеру. — Что ты скажешь на этот раз? Кто клялся, что это и есть мусоровоз?

— А я что? — затараторил Хью. — Я выполнял ваши приказы, господин начальник… Я не виноват… Я всего лишь…

Хью почувствовал, как тяжелый кулак начальника тюрьмы воткнулся в его челюсть. Послышался сильный хруст, но Крюгер не издал ни звука.


Мусоровоз с тремя беглецами на борту давно уже мчался в противоположном направлении.

— Кто бы мог подумать, — Сайрус выдавил в миску сразу три тюбика и уплетал за обе щеки, — что этот радиомаяк так трудно отодрать от пола.

Все рассмеялись.

— Ас «Кока-колой» это ты хорошо придумал, Мэт, — Сол похлопал его по плечу.

— Да, правда, у нас ее больше не осталось.

— Ничего, — Сол нагнулся, нащупывая что-то под столом, — я тут кое-что получше обнаружил.

И он со стуком поставил на пластиковый стол большую прямоугольную бутылку виски «Баллантайнс».

Глава 6 Космический бакен

Но что делать, куда податься? Может быть, рвануть на Бетельгейзе? Какая-нибудь треть миллипарсека, и все. Элементарных навигационных навыков Сола вполне хватало на управление старой мусорной колымагой. Во-первых, элементарный темпоральный анализ…

В этот момент из единственного незапертого отсека с утилем раздался шорох. Все вздрогнули и прислушались. Показалось? Но шорох не прекращался. Дочка Лупино была надежно заперта и никоим образом телетранспортироваться в этот отсек не могла: кроме пустых пивных банок ничего под рукой у строптивой девчонки не было.

Мужественный Сайрус схватил найденный им здесь же обломок бейсбольной биты и кинулся навстречу неизвестности. Мэт и Сол благоразумно выглядывали из-за его плеча. Однако пускать биту в ход не пришлось: в отсеке среди прочего хлама возилась мышиная семья.

— Что за дерьмо! — выругался Сайрус.

— Ну вот что, — сказал Сол, глядя на мышей. — Мы летим на Землю.

— Куда?

— На Землю, — спокойно подтвердил Сол.

— Может, прямо на БТУ? — ехидно осведомился Мэт. — Там нас давно ждут.

— Мы летим за моим котом, — спокойно повторил Сол.

— Да ты рехнулся, старик! — закричал Сайрус. — Это же верная крышка!

Сол насмешливо посмотрел на них.

— Мы летим на Землю за моим рыжим, толстым, ленивым котом по имени Хеопс. Если не хотите, выбросьте меня в открытый космос.

Сайрус был решительным человеком, Мэт тоже. Но с такой непоколебимостью они столкнулись впервые.

— Нет, это со смеху подохнуть, — только и развел руками Луддит. — Сказать кому — не поверят.

— Да, — согласился Сол. — Люди очень переменились за три сотни лет.

Лина почти не почувствовала мягкого разворота корабля. Мысли лихорадочно вертелись вокруг событий последних часов.

Это неожиданное приключение, в которое она встряла, было, все же, из ряда вон. Сбежать из лунного изолятора, прямо из-под носа ее отца, легендарного Лупино — это что-то! Конечно, она отнюдь не испытывала какой-нибудь там симпатии к бандитам. Но эта странная троица все же чем-то смутно привлекала ее.

«Наверное, просто я вижу здесь возможность для крутого «жареного» репортажа, — уговаривала себя Лина. — И я буду не я, если такого репортажа не сделаю.»

Но от этих мыслей ей все-таки пришлось отвлечься.

Неожиданно «Гарбич» слегка дернулся и весь стал сотрясаться мелкой вибрацией. В отсеке Лины не было ни единого иллюминатора; и она заколотила кулаками в плотно задраенную дверь.

За исключением Мэта никто не обратил на ее стуки внимания, но и он, глянув лишь мельком, бросился к ближайшему обзорному окну.

Сол сделал то же самое.

Оказалось, что простенькие, маломощные радары «Гарбича» прямо-таки безумствовали.

Астероиды давно все вышли, и было хорошо видно, как в абсолютном черном вакууме стремительно приближалось что-то светлое и мигающее красным. Это оказался бакен, космический поплавок. Он сморзировал всего два слова: «Цивилизация Россайи».

Сол, Сайрус и Мэт озадаченно посмотрели друг на друга.

— Первый раз слышу, — пробормотал Сол. — Отродясь тут никого, кроме нас, землян, не бывало.

— Надо делать ноги, — резонно предложил Сайрус.

— Нет, — сказал Сол. — Сначала за Хеопсом на Землю.


Информация о побеге лунных зэков застала Службу безопасности Солнечной системы (СБ СС), откровенно говоря, врасплох. То есть, вполне своевременно, но предположить, что «Гарбич» приземлится прямо на крышу особняка Соломона Эйнштейна, никто не мог. А именно так и произошло. Их обнаружили только потому, что сработало сигнальное устройство, подложенное в дом давным-давно.

— Они с ума сошли! — радостно закричал констебль космокопов. — Ну-ка, кто у нас там поблизости?

Компьютер бросился разыскивать ближайшую к дому Соломона Симпсона патрульную группу, но оказалось, что в радиусе ста восьмидесяти километров никого нет.

— Это заброшенный район! — ахнул констебль. — Срочно магнитопланы! Геликоптеры! Они не должны уйти!

С площадки полицейского центра стартовало все, что могло летать быстро, не очень быстро и совсем медленно.


Кот оказался не единственным живым обитателем дома.

Из лаборатории навстречу беглецам вдруг выскочил смуглый молодой человек с черными вьющимися волосами. Глаза его лихорадочно блестели, и весь он светился неприкрытой радостью.

— Сол, старина! — заорал он, стиснув того в объятиях. — Я чертовски рад вас видеть! Я, как только узнал, что вы бежали… Я догадался, черт возьми! Я знал! Вы все тот же, Сол! Но отсюда нужно как можно скорее бежать! Полиция может быть с минуты на минуту. А это ваши друзья?

— Это Поль. — Сол был несколько растерян таким напором. — Мой ученик.

Гости поспешно представились.

— Но откуда ты знаешь, что нас здесь могут накрыть? — удивился Сол.

— Я видел их на дороге.

— Тогда действительно пора сматываться. Таки, да!

— Ну погоди, Сол, — заныл Фишка. — Я ни разу не был в таком доме…

— Можно я тоже погляжу? — спросил Сайрус.


Друзьям было трудно вот так сразу улетать с родной Земли. Как давно они не чувствовали земного притяжения, как давно не дышали нормальным воздухом…

… И никто не слышал, как скрипнула дверь бароотсека, где была заперта Лина. При довольно-таки жесткой посадке он разгерметизировался, и тонкая женская рука как раз смогла протиснуться в образовавшуюся щель, чтобы открыть клапан. Теперь Лина была на свободе, вернее, в двух шагах от нее. Но пресловутая свобода почему-то… не тянула. Поразительно! Неужели она хочет остаться с этими уголовниками?! Лина с удивлением прислушалась сама к себе: похоже, что да! И тут она увидела бесшумно летящие в темноте магнитопланы. Ну вот что, подумала Лина: я не буду предупреждать ни тех, ни других, и будь, что будет! Репортер я, или нет?!

И она снова скрылась в своем отсеке.

— Все, Сол, дружище, пора рвать отсюда, и поскорее, — напирал Поль. — Не искушайте судьбу!

— Да-да, сейчас, — несколько растерянно ответил Сол. — Ты прав, надо поторопиться.

И захватив Мэтью с Сайрусом, они выбрались на крышу. Увидев разбитый мусорный драндулет, Поль удивленно присвистнул:

— И вот на этом вы удрали?!

Сайрус дожевывал куриную ножку. Мэт увлеченно исследовал небольшую металлическую коробочку. Вдруг Сол остановился и произнес:

— Надо запереть дом. — И стал спускаться вниз.

— Опомнитесь, Соломон! — в один голос вскричали Мэтью и Сайрус.

Магнитопланы уже подлетали на расстояние выстрела.

— Сейчас, сейчас, — спускаясь, бормотал Сол.

— Ради Бога, Сол, поскорее! — взмолился Поль. — Я не хочу погибать так глупо!

— Сейчас, сейчас, — исчезая из вида, бормотал Сол.

И тут темнота осветилась вспышками сигнальных ракет. Дом со всех сторон был окружен полицией.

— Соломон Симпсон, вы окружены Службой безопасности Солнечной системы. Сдавайтесь, иначе по дому будет открыт огонь! — раздалось на всю округу.

Поль схватился за голову.

— Мы пропали! Ваша дурацкая ностальгия!

— Даю вам десять секунд! — гремел голос из динамика.

Поль уже готов был броситься навстречу полицейским, чтобы не попасть под обстрел.

Дула лазерных пушек нащупали цель и зажужжали, накапливая энергию луча.

— Не стреляйте! Я сдаюсь! — что было мочи заорал Поль.

Но неожиданно возникший Сол с юношеской резвостью запрыгнул в кабину, и «Гарбич», резко стартовал.

Впрочем, это ожидалось полицейскими, поэтому пушки стрельнули по траектории ожидаемого полета.

Но и это Сол сумел учесть. «Гарбич» стартовал не вертикально, а горизонтально, на манер древних реактивных самолетов. Лучи лазеров пролетели над ним, распарывая ночное земное небо.

— И зачем?! На кой черт?! — орали наперебой Мэт, Сайрус и Поль. — Из-за твоей блажи нас чуть не накрыли! Да за нами сейчас погоня такая начнется! Только держись.

— Что вы понимаете, молодые люди, — усмехнулся Сол. — Вы не знаете простых истин — дом надо запирать, котов надо выгуливать. Это же просто. Таки, да…

Глава 7 Мираж

— Доигрались! — стукнул по пульту огромными кулаками Луддит. — Штурмовики СБ СС! От этих так просто не уйдешь!

Мусоровоз скрипел и громыхал, как старая консервная банка. Оболочка его раскалилась, а наружные иллюминаторы замутились, и сквозь них теперь не было видно ничего, кроме смутно-багровых всполохов пламени.

Временами Фишке чудилось: еще мгновение, и посудина развалится на части. Он вслушивался в надсадный гул работающих двигателей и никак не мог решить для себя: то ли они набирают повороты, то ли готовятся фыркнуть и замолчать навсегда. Ко лбу его прилипла мокрая рыжая прядь, но Фишка, буквально вдавленный в кресло мощными перегрузками, был не в силах даже отбросить ее рукой.

Новый пассажир корабля сидел в кресле поодаль, и Фишке была видна лишь тонкая кисть с длинными пальцами, намертво впившимися в подлокотник.

Наконец двигатель заработал ровнее, и это был знак того, что наиболее плотные слои атмосферы пройдены и свинцовая тяжесть, коей были налиты тела беглецов, вот-вот уйдет.

Фишка разлепил губы и почувствовал, что язык уже больше не прилипает к небу, и он может говорить.

— Веселенькие дела, — сказал Фишка. Эйнштейн развернул кресло к нему лицом, под реденькими бровями молодо и озорно сияли лиловые глаза.

— Выходим на околоземную орбиту, — сообщил он. — По-моему, это весьма неплохая новость.

— Осталось только оторваться от хвоста, — буркнул Луддит.

— Ерунда! — беспечно отмахнулся Сол. — Штурмовики отстали от нас давным-давно. Таки, да!

Он ткнул сухоньким пальцем в экран обзорного компьютера, и в этот самый момент в опровержение его слов на экране возникло изображение полицейского космолета, проходившего сквозь верхние слои земной атмосферы.

— Вот пройдохи! — огорчился Эйнштейн, как ребенок, обманутый в лучших своих ожиданиях.

Штурмовик космокопов вырастал прямо на глазах.

— Все, конец! — сокрушился Луддит, покачав головой, — ну, теперь нас такое ждет — врагу не пожелаю!

Сол по-петушиному вскинулся и задиристым голоском произнес:

— Рано сдаетесь, молодой человек! В ваши годы я был куда напористей.

Едва Эйнштейн закончил свою тираду, раздалось нечто вроде гулкого хлопка, и мусоровоз швырнуло в сторону мощной взрывной волной. Не удержавшись, Фишка и Луддит покатились по полу до самой стены отсека. Сол успел уцепиться за командный пульт.

— Надо же, — удивился он, — нас обстреливают, кажется.

В подтверждение этих слов прозвучал новый залп, и Фишка с Луддитом покатились к противоположной стене.

— Я же говорю: мазилы! — фыркнул Эйнштейн. Он простер вперед руки, как пианист перед началом сложного фортепьянного концерта, и провозгласил: — А теперь держитесь.

Его пальцы аккордом опустились на клавиши компьютера, и мусоровоз, взревев, совершил резкий разворот, кренясь вправо. Фишка и Луддит немедленно проехали к двери отсека и, одновременно ойкнув, пребольно об нее ударились.

— Меняем траекторию, — прокомментировал Сол.

Полицейский звездолет, как видно, не ожидал подобного маневра. Несколько мгновений спустя он промчался мимо и лишь затем стал притормаживать.

— Я им покажу Догонялки! Они еще у меня попляшут!

Преследователи и впрямь будто собирались исполнить диковинный танец. Изображение полицейского звездолета на экране обзорного компьютера покачивало боками, хвост заходил влево и чуть задирался вверх. Судя по всему, корабль СБ СС был весьма неповоротлив.

Тем временем Сол окончил разворот мусоровоза и потирал от удовольствия руки. Он будто не замечал грозно насупившихся физиономий своих товарищей по побегу, которые успели подняться с полу и приближались к нему с не предвещавшим доброго видом.

— Ты бы хоть предупреждал, — басовито прогудел Луддит.

— Победителей не судят, — беспечно откликнулся Эйнштейн.

— На вашем месте я выяснил бы отношения позднее, — подал голос новый пассажир, одарив присутствующих учтивой улыбкой. — Мне кажется, они не прочь взять реванш.

Бросив взгляд на экран компьютера, Сол трагическим жестом вцепился себе в остатки волосиков.

— Ну, вот, — с театральной интонацией возопил он, — а все вы виноваты! Нельзя отвлекать пилота во время бегства. Держитесь!

И он вновь со всей страстью обрушился на клавиатуру пульта, а обалдевшие беглецы вновь не успели последовать его совету, и, беспомощно барахтая руками, пролетели по диагонали через весь командный отсек. Новый пассажир с сочувствием проводил их взглядом и присвистнул.

Мусоровоз, лязгая и скрежеща, совершил головокружительный кульбит, в результате которого Земля, находившаяся снизу, переместилась строго вверх, а полицейский корабль пронесся мимо столь близко, что можно было увидеть в иллюминаторы сигнальные огни на обшивке.

— И все из-за какого-то облезлого кота, — простонал Фишка, потирая ушибленное плечо.

Луддит только вздохнул.

— Много ты понимаешь в животных, — вступился за питомца Сол.

— Да я их, таких, сколько угодно могу создать! — воскликнул Фишка, — хоть сто двадцать штук!

— Они опять здесь! — закричал Сайрус, уставясь на дисплей.

— Ну, и долго мы будем так кувыркаться?.. — только и успел поинтересоваться новый пассажир, когда мусоровоз встряхнуло, как при сильном ударе, и на пульте испуганно вспыхнули и замигали красные лампочки.

Сол мгновение разглядывал их, а затем объявил:

— Кажется, мы подбиты.

— Скорее! — закричал Луддит. — Жми!..

И он сам от избытка эмоций нажал на первую попавшуюся клавишу.

Мусоровоз затрясся, как в горячке, и вой его двигателей стал напоминать оглушительную сирену.

— Мы пропали, — простонал Эйнштейн, кажется, теперь его покинуло прежнее оптимистическое расположение духа, — пропали!.. Шлимазл…

— Что… что на сей раз?!

— Выведен из строя блок разгона. Таки, да! Луддит виновато поглядел на старика:

— Из-за меня?..

Тот только отмахнулся:

— Ай, оставьте, ну при чем тут вы?.. Старый Соломон недооценил космокопов!

— Что же делать? — растерянно произнес здоровяк. Теперь уже он своим видом напоминал большого огорченного пса.

Фишка и Сол переглянулись.

— Теперь нечего, — пожал плечами Эйнштейн, — У нас один выход: попытаться оторваться от околоземной орбиты… вот только…

— А? — нетерпеливо воскликнул Фишка, когда старик замолчал.

Тот поднял на собеседника свои грустные выцветшие глаза:

— Мой почтенный папа всегда советовал мне не доверять железякам. Они слишком уязвимы. Теперь я понимаю, как он был прав. Видите ли, после повреждения двигателя может не хватить мощности, чтобы преодолеть силу земного притяжения. Но я попробую…

Он вновь склонился над пультом управления, и вспыхивающие лампочки озаряли его лицо красным.

Фишка, Луддит и Поль жадно наблюдали за его манипуляциями.

Из сопла мусоровоза вылетела струя протоплазмы, и старая посудина принялась разворачиваться для очередного маневра. Тем временем к ним стремительно приближался штурмовик.

Эйнштейн напряженно следил за показаниями приборов, и губы его кривились в недовольной гримасе.

Он покачал головой.

— С этой скоростью мы не сможем преодолеть земное притяжение. Я делаю все, что могу, но я могу слишком мало!..

— Делайте же что-то, делайте, — настаивал Поль.

— Они приближаются! — взвизгнул Фишка, но поздно — полицейский корабль сделал залп из всех своих орудий.

В тот момент, когда двигатели мусоровоза сделали последнее, казалось, усилие, чтобы покинуть земную орбиту, заряды плазменных орудий достигли своей цели. Они ударили в обшивку, но сила удара была смягчена ускорением корабля, и случилось неожиданное: энергия двигателей соединилась с энергией удара, и старая посудина отклонилась от курса и полетела прочь от Земли.

— А-а-а-а! — завопил Эйнштейн, едва не приплясывая на месте. — Победа!.. Мы покинули околоземную орбиту. Ура-а-а!!!

Земля, действительно, стала удаляться. А с ней, казалось, все опасности.

— Ура-а-а!!! — кричали Поль, Соломон и Фишка. — Мы оторвались от Земли!

Всеобщее ликование охладил Сайрус.

— А космокопы — за нами, — обреченно сказал он.

Увы, он оказался прав: на экране обзорного компьютера вновь маячило изображение полицейского корабля. Несколько мгновений Сол уныло наблюдал за ним, а потом вздохнул:

— Что ж, теперь нас может спасти только чудо.

Штурмовик раскрыл люки бластерных, лазерных и аннигиляционных орудий. Это было видно даже из мусоровоза.

— «Гарбич-2», здесь штурмовик СБ СС, — железным голосом проскрежетал динамик. — Срочно застопорите машины. Приготовьте стыковочные шренги, иду на сближение! Вы арестованы!

Сайрус чуть не рыдал. Свобода была так близка. Сол потянулся к кнопке «Стоп» и нажал ее. Корабль начал торможение.

— Нам надо было перекодировать их сигнал, — вяло сказал Сол. — На «Черном Принце» их могли бы принять за нарушителей.

— Что теперь об этом говорить? — зло отозвался Поль. — Надо было бежать, а не заниматься воспоминаниями! Да, прошу всех заметить, я не с вами. Я не заключенный. Это призрачная, но надежда для сохранения моей жизни.

— Как я раньше не догадался! — вдруг воскликнул Мэт. — Спасибо, Поль!

Опешив, беглецы воззрились на долговязого очкарика. Но тому уже было недосуг что-либо объяснять. Его длинные пальцы стремительно бегали по клавишам компьютера, выводя на дисплей нужную информацию.

— Это еще что такое? — пробормотал Луддит недоверчиво.

На экране вспыхнуло изображение громоздкой колымаги, чего-то совершенно допотопного, на чем не то что в открытый космос — на соседнюю лужайку побоишься лететь. — Где-то я видел эту развалину, — прибавил он.

— Еще бы, — откликнулся Фишка. — Не узнаешь? — это же наш мусоровоз. Его призрак! Поль подсказал мне!

Поль присвистнул, а Эйнштейн почесал в затылке.

— Что-то я не понимаю, — хмыкнул он, — вы что, решили напоследок полюбоваться, на чем нас отбуксируют в тюрягу?..

Но Фишка не ответил.

Он сосредоточенно ворожил над клавиатурой, изредка бросая взгляды на экранное изображение, и, кажется, не было на свете такой силы, которая способна была бы оторвать его в эту минуту от компьютера.

Штурмовик расставил уже стыковочные шренги, пушки убрались. Космокопы готовились к захвату.

— Ай-яй-яй, — бормотал себе под нос Фишка, — не успеваю… не успеваю… готово!!!

Он поднял раскрасневшееся от возбуждения лицо и глянул на Сола.

— Слушайте внимательно, — распорядился Фишка, — мы проделаем такую штуку: я дам знак, и вы погасите все сигнальные огни, весь свет на корабле. Одновременно с этим надо включить систему торможения.

— Это еще зачем? — изумился Эйнштейн.

— Мусоровоз не должен быть виден с полицейского корабля.

— Тогда мы просто-напросто столкнемся…

— Будем надеяться, такого не произойдет.

— … и превратимся в две железные лепешки, — докончил Сол.

— Рисковать так рисковать, — вздохнул Фишка, поправив на носу съехавшие очки.

Поль нервно засмеялся.

— Готовы? — спросил Фишка. Он уже не смотрел на обзорный экран, где росло и укрупнялось изображение полицейского корабля. Все его внимание сосредоточилось на двух компьютерных клавишах, которые, он знал, надо нажать по очереди через строго определенный промежуток времени. Если чуть поспешить или запоздать, все пропало.

— И-и… Раз! — скомандовал Фишка, и тотчас все погрузилось во тьму, взревел реверсивный двигатель, стопудовая сила навалилась на плечи беглецов — начался обратный ход.

— Это еще что такое? — вдруг раздался удивленный голос Эйнштейна, — вон, глядите… на переднем обзорном!

И тут дотоле пустой и неинтересный экран переднего обзора осветился и, обгоняя мусоровоз, а вернее, будто бы пройдя сквозь него, вперед помчался какой-то космический аппарат.

Был он кривобок, сопла двигателей разъезжались в разные стороны, а входной люк, насколько можно было разглядеть, болтался открытым.

Но корабль летел!

— Очень просто, — авторитетно объяснил Фишка, — это мое изобретение… четырехмерное изображение объекта. Иначе говоря, компьютерный призрак, мираж. Узнаете: это наш мусоровоз… ну, правда, не совсем удачно получилось, но…

— Космокопы! — завопил Луддит, и все взоры устремились к иллюминатору, и каждый невольно ощутил дрожь.

Полицейский корабль стремительно увеличивался в размерах и, казалось, надвигался прямиком на мусоровоз. Он не предпринимал попыток торможения, следовательно, старая посудина оставалась для него незаметной. С одной стороны — о таком приходилось только мечтать, с другой — столкновение казалось неизбежным.

— Запускайте двигатели! — крикнул, не выдержав, Поль, и в голосе его зазвенела истерическая нота. — Мы же погибнем, черт вас побери!..

Эйнштейн потянулся к клавишам, но в темноте не сразу смог их нащупать.

Раздался гул, стены и пол мусоровоза затряслись, будто от мощнейшего землетрясения, — и громада полицейского корабля пронеслась в полуметре от иллюминатора, антенной царапнув обшивку.

Мгновение, и корабль-преследователь уже уносился вслед за компьютерным миражом в межзвездное пространство.

Несколько минут в командном отсеке царила полнейшая тишина. Только хриплые вздохи Поля прерывали ее.

Затем раздался визгливый крик Эйнштейна.

— Ой-гох! Ой-гох!.. — вопил старик, приплясывая на фоне иллюминатора. — Мы спасены!..

И тут остальных будто прорвало: они стали хватать друг друга за руки, не различая во тьме, кому какая принадлежит, смеяться, обниматься, Луддит во всю глотку орал песню про простушку Энни, которая пошла в лес собрать дров, да заблудилась, новичок Поль свистел и приговаривал: «Ну, здорово! Ну, в масть!..» Фишку так и распирало от гордости. Ведь это он сумел вызволить всех из безнадежной ситуации.

— Да вы гений, мой друг! — говорил Эйнштейн, стиснув плечо Фишки. — Как вам это удалось?..

— Так получилось, — скромно отвечал польщенный Фишка.

— Вы гений, и должны знать это.

Немного спустя мусоровоз, вновь набрав скорость, несся прочь от Солнечной системы, беглецы, развалясь в креслах, приходили в себя после пережитого.

На губах Фишки порхала легкая улыбка победителя.

Глава 8 Воскрешение

Раньше у Фишки было нормальное, человеческое (хотя и порядком подзабытое за время, проведенное в заточении) имя. Мэтью Коллин. Но он смирился с тюремной кличкой, хотя с тоской вспоминал, как ворчливая и заботливая роботоняня урчащим голосом звала его Меточкой.

Родители свою воспитательную миссию ограничили тем, что дали рыжеволосому младенцу имя Мэтью.

Собственно говоря, пацан остался один на один с компьютером. Он играл с ним, разговаривал, даже ссорился. Но больше всего ему нравилось на компьютере рисовать.

Он перевел на экран все картинки, которые были в доме, даже заставил их двигаться. Но все это было не то. Мэт задавался с младых ногтей одним непростым вопросом: как же взломать стену отделяющую его от заэкранного компьютерного мира, проникнуть туда, внутрь, или — еще лучше — вывести заэкранный мир в этот, реальный?..

И в восемь лет, сам того не ведая, он совершил одно из самых, быть может, гениальных открытий в истории двадцать третьего века. Для этого, впрочем, понадобилось немного — всего-то несколько отцовских бета-голограмм и случайность.

Он ввел голограммы в память, запрограммировал на действие и вдруг…

Что-то вспыхнуло и зашипело, и бедняга Мэт, холодея, уже подумал, как, должно быть, влетит ему от отца, когда обычное трехмерное голографическое изображение космического корабля заколыхалось и… О, ЧУДО! — борт корабля, высунувшись из-за экрана, завис над клавиатурой.

У Мэта перехватило дыхание.

Теперь самое главное было не спугнуть редкостную удачу. Дрожащими пальцами Мэт едва касался клавиатуры компьютера. Несколько мгновений — и результат был переведен в базу данных и впамять, а значит, навсегда зафиксирован.

Невероятно! Неужели же ему удастся вывести изображение в реальный мир и придать объем?..

Мэтью с замиранием сердца потянулся к тумблеру выключения. Щелчок, и экран компьютера погас, а вместе исчез и глянцевый борт корабля, выступавший из-за стекла.

Теперь, чтобы проверить, не допустил ли он непростительную ошибку и не ускользнула ли удача навсегда, Мэту стоило всего-то вновь включить компьютер.

Щелчок!.. — экран компьютера засветился, и из глубины появилось знакомое изображение, и вновь часть его, материализовавшись, выступила из экрана вперед.

Победа! Это была настоящая победа!

Еще через полгода ему втайне ото всех удалось окончательно отделить изображение от компьютерного экрана и заставить существовать в пространстве. Поначалу он считал, что просто-напросто получил в руки новую замечательную игрушку, но вскоре Мэту представилась возможность оценить практическое значение четырехмерных изображений.

Однажды ему пришла в голову шальная идея.

В свой день рождения, лениво потягиваясь в кровати, он подумал, а почему бы не устроить себе выходной и не отправить в школу вместо себя собственный компьютерный мираж.

Еще не окончательно отойдя ото сна, Мэтью сидел за компьютером, и пальцы его бешено бегали по клавишам. Полчаса спустя все было готово. Аккуратно прилизанный, как настоящий отличник, двойник отправился в школу, а Мэт преспокойненько улегся в кровать — досыпать. И никто ничего не заметил!

Теперь он был смелее в экспериментах. Когда родители однажды попеняли Мэту, что пора бы оторваться от компьютера и зажить полнокровной жизнью («Вон, соседский Дастин уже девушек домой приводит», — прозрачно намекнула мать), Мэтью сконструировал образы троих одноклассниц, которые, хихикая и переговариваясь меж собой, легкой стайкой впорхнули в прихожую дома и мило приседали, пока Мэт представлял их улыбающимся предкам…

Но самой интересной выдумкой Мэтью была, бесспорно, идея организовать нашествие инопланетян.

К тому времени Мэту исполнился двадцать один год, и его призвали на трехлетнюю службу в ограниченный армейский контингент Земли.

Мэт служил на «Черном Принце», искусственном спутнике Земли — огромной, военной базе. Сутками он просиживал за мощнейшим зенд-компьютером (не чета старенькому детскому) и горько сожалел, что такая замечательная техника пропадает в бездействии.

— Эх, — вздохнул однажды полковник Пенке, его прямой начальник, лениво развалившийся у визуоэкрана, где показывали старый-престарый фильм «Война миров», — меня бы туда сейчас, я б им показал!..

Мэт только мельком взглянул на экран…

На следующее утро по ограниченному армейскому контингенту Земли была объявлена общая тревога. На южном полюсе происходило неладное. Спутники передавали, что из гигантской воронки во льдах появляются и растекаются во все стороны несметные полчища невиданных существ. Полицейские СБ СС рассылали запросы по соседним галактикам. Ответы приходили неутешительные: никто не мог сказать, откуда взялись пришельцы, и категорически отрицали свою причастность к нашествию на Землю.

Между тем Антарктида была уже полностью оккупирована таинственными космическими захватчиками, и поступил приказ немедленно разобраться с ситуацией.

В ограниченном армейском контингенте началась веселая суматоха. Сопла пучковых лазерных пушек были направлены к южному полюсу Земли. Взмыли в воздух военные квадропланы. Антарктида оказалась в кольце подводных кораблей, готовых в любую минуту атаковать неприятеля.

Попытки наладить связь с пришельцами закончились неудачей. Захватчики не желали отвечать ни на один из метагалактических сигнальных кодов.

Было решено уничтожить противника.

Когда начался обстрел, полковник Пенке самолично уселся за пульт управления мощного лазерного орудия и наносил прицельные удары по скоплениям неприятельских сил. В воздух вздымались глыбы льда, огонь перемешивался с мгновенно закипающей водой, и это было впечатляющее зрелище.

Все бы ничего, да только пришельцы оставались неуязвимы. Они невозмутимо копошились среди взрывов, и полку их только прибывало…

В тот раз Мэту повезло. Никто ничего не понял. Когда окруженная со всех сторон «армия неприятеля» рассеялась в воздухе, как дым, военачальники поразились и, правду сказать, напугались, но тут же, не успев прийти в себя, громогласно трубили победу.

Но настоящим победителем был, конечно, Мэт. Это он «организовал» нашествие с помощью обыкновенного компьютера и своего открытия.

На свою беду, Мэтью не смог остановиться.

Когда директор рекламного отдела, куда Мэт устроился работать после армии, вслух помечтал о масштабности затеваемой рекламной кампании, Мэт решил эту масштабность воплотить в полной мере…

На Землю возвращалась грандиозная межгалактическая экспедиция, открывшая во вселенной новое скопление погасших звезд, пригодных к заселению и жизни. Поэтому своих посланцев Земля готовилась принять с большой помпой. Каждую минуту поступали сообщения о приближающемся корабле, которые транслировались по громкой связи.

— Мы вас слышим! — театрально восклицал распорядитель торжества, — мы слышим вас!..

— А мы вас видим, — ответили ему с корабля. Тысячи глаз устремились к лазурному небу.

Никакого корабля не было.

— «Альзор», «Альзор», ответьте нам, — потребовал распорядитель, и ему ответили:

— Совершаем посадку! Десять метров, пять, три, один… А-а-а-а!!!

Короче говоря, «Альзор» «приземлился» на компьютерный мираж, созданный Мэтом. Дело едва не кончилось плачевно. Включенные системы торможения «завихрили» корабль, и, беспомощно вращаясь в пустом пространстве, потерявший управление, он чудом не упал на Солнце.

Спустя полторы недели после происшедшего компьютерный хулиган был найден и арестован. Его поступки были квалифицированы как особо опасные преступления против плодов человеческой цивилизации.

После суда особо опасный преступник-компьютерщик был доставлен на лунную Базу технической утилизации, а попросту говоря — в тюрьму, где и должен был коротать деньки до скончания века.

Так Мэтью лишился всего, даже имени (его немедленно окрестили Фишкой за навязчивую идею о компьютерных чудесах). В минуты отдыха он устремлял взгляд куда-то в пространство и, вздыхая, думал о том, как хорошо было бы заполучить в руки какой-нибудь, пусть самый захудалый компьютер, изобрести плотное, материальное четырехмерное изображение ключа и отомкнуть им все запоры и замки своей темницы.

И вот свобода пришла, к нему, причем в тот момент, когда он и не мечтал.

От избытка чувств Фишке хотелось сделать друзьям что-то очень приятное и в то же время полезное. Он поколдовал над компьютером, и в командном отсеке возникла объемная карта Ближнего космоса.

— Да, у тебя-таки здорово получается! — восхитился Сол.

— Ну-ка, Экс, покажи нам планету, на которой ты хотел бы жить.

Сайрус походил среди звезд, трогая руками их нематериальные тела, не решился выбрать что-нибудь определенное, прислонился к иллюминатору и показал пальцем на удаляющуюся Землю.

— Туда хочу.

— Понятно, — сказал Сол. — Мы все туда хотим. Но, вы же понимаете, друзья, туда нам больше нельзя.

— Ну да, котов на Земле больше не осталось, — съязвил Сайрус.

— Коты остались. Но полицейских больше.

— А ты куда хочешь, старик? — спросил Мэт.

— Эта карта не годится, Мэт. Лететь нам далеко, в самый дальний космос.

— В дальний?! — ахнул Сайрус. — А Земля?

— Именно на нее.

— Так, дедушка, — сурово сказал Сайрус, — я человек простой, могу и по кумполу за такие шутки.

— Ты имеешь в виду, — перебил Сайруса Мэт, — планету-двойник?

— Молодец, Фишка. Именно. Таки, да!

— Как это, как это, как это? — растерялся Сайрус.

— Вот так это. В бесконечной нашей Вселенной у Земли не одна, а несколько планет-двойников. Это даже первачок знает. Но ты-то в школе не учился…

— Планета-двойник? Это чего такое? — не обиделся Сайрус.

— Это значит, что ты не отличишь ее от Земли.

— И там есть люди?

— Там все есть, молодой человек. Даже то, его уже нет на Земле. Там даже есть маца.

— Летим! Давай! Вперед! — запрыгал от счастья Сайрус.

— Это не ближний путь…

— Плевать! Вперед! Ура!

— Ура-то оно ура, но мы можем и не долететь. Просто помрем по дороге. Двадцать тысяч световых лет, это тебе не кот начихал.

— Зачем так далеко? Зачем вообще эта псевдо-Земля? — подал голос Поль. — Мы можем найти и что-нибудь поближе.

— Что, например? — спросил Мэт.

— Канкату-2. Очень премилая планета. И всего пять световых лет.

— А там что?

— Там курорт, а не жизнь! Вы знаете! Канкату открыли три года назад — Майами по сравнению с ней — Аляска. Пляжи, рестораны, бары, казино… — на этом слове он мечтательно закатил глаза, — женщины и никакой полиции…

— Женщина! — вдруг заорал Сайрус и вскочил на ноги. — Мы идиоты и сволочи! Женщина!

— О, зохен вэй! — вскочил и Сол. — Мы забыли!

— Что же ты раньше молчал, дерево! — воскликнул и Мэтью. — Столько времени под замком!

— Я сейчас ее приведу! — вскочил Сайрус и помчался в рабочий отсек.

Поль тут же попытался подручными средствами — ладонью и слюной — привести в порядок свою прическу. Мэт соорудил объемное изображение ликующей толпы. И только Соломон не двигался, ему было лень.

Наконец послышались шаги, и вошел Сайрус, на могучих руках которого безжизненно лежало женское тело.

— Что с ней? — в один голос воскликнули Сол, Поль и Мэтью.

— Она почему-то вся коричневая, — отозвался Сайрус и аккуратно опустил тело на стол.

На пульте вдруг засветился датчик радиоактивности.

Компьютерная толпа бессмысленно аплодировала. Мэт поспешил ее убрать.

— А она живая? — спросил Поль и стал искать пульс на руке женщины.

— Ну? — нетерпеливо спросил Сол.

— Пульса я найти не могу, но она теплая, — сообщил Поль.

— Я хочу знать, почему она коричневая? — допытывался Сайрус.

Мэтью пробежался по клавишам бортового компьютера.

На экране замелькали медицинские тесты и иллюстрации.

— Вот, кажется, нашел. Ребята, дело плохо — она получила большую дозу облучения.

— Мне кто-нибудь скажет, почему она коричневая, — начал раздражаться Сайрус.

— Это называется ядерный загар, — ответил Мэтью, — почитай, если грамотный.

Поль уставился в экран компьютера и с минуту внимательно изучал медицинский тест. Закончив читать, он растерянно сказал:

— Если я все правильно понял, она умрет.

— Мы засунули ее в отсек ядерных отходов, и она схлопотала уйму рентген, — проговорил Мэт. — Написано — летальный исход.

— Мне наплевать, что там написано, надо что-то сделать, чтобы она осталась жива! — заорал Сайрус. Он ухватил за грудки Мэта и дал бы ему сейчас хорошенько по морде, если бы тот не сказал:

— Я могу сделать искусственное дыхание.

— Ну так делай! — отпустил его Сайрус. Мэт приблизился к Лине, но Сол остановил его.

— Не, надо, Мэт. Боюсь, что здесь не поможет даже пересадка костного мозга.

Теперь все четверо стояли вокруг стола, на котором лежала женщина и скорбно молчали.

— Ей больно? — спросил Сайрус.

Ему никто не ответил. Дыхание Лины было еле видно. Кожа ее сморщилась, как у двухсотлетней старухи. Если бы она и осталась жить, то стала бы инвалидом навечно.

Будь у беглецов даже самое современное медицинское оборудование, они не смогли бы вернуть прежнюю Лину. И еще очень проблематично, смогли ли бы спасти ее жизнь…

— Да что же это? — чуть не заплакал Сайрус. — Сунули человека не в ту камеру… и все?

Поль не любил трагических сцен, поэтому удалился из командирской рубки.

— Да, знать бы раньше, — задумчиво произнес Сол после паузы, — можно было бы попытаться… Таки, да…

— Что знать, что, старик? — встрепенулся Мэт.

— Вы ведь слышали, за что я загремел на Луну?

— Ну, да, за какие-то научные безобразия, — подтвердил Мэт нетерпеливо.

— За некорректные эксперименты со временем. Пытался воздействовать на историю с использованием генератора обратного времени.

— И как ты ей мог бы помочь? — поторопил Сола Сайрус.

— У меня дома есть такой маленький блочок… К сожалению, я его не взял. Просто коробочка… Словом… можно было бы попробовать собрать генератор или, так скажем, его подобие и попробовать вернуться на два дня назад. В тот момент, когда мы ее обнаружили…

— Ну-ну, — снова проявил нетерпение Сайрус.

— Что, ну-ну? Блочок дома, а дом заперт, а я здесь. А она умирает.

— Блин, кота он взял, а блочок — забыл! — грохнул кулаком по пульту Сайрус. — Ты старый козел! Вот ты кто!

— Ты даже не знаешь, как эти козлы выглядят, — грустно заметил Сол.

— Как выглядят? Как ты! — гаркнул Сайрус.

— А как выглядит твой блочок? — тихо спросил Мэт.

— Да никак — коробочка и…

Сол замолчал на полуслове. Мэт достал из кармана металлическую коробочку, которую вертел в доме Сола и машинально сунул в карман — зэковская привычка.

— Он? Это он? — больше всех удивился Мэт.

— Откуда он у тебя? — глуповато спросил Сол.

— От верблюда, — ответил Мэт. — Хотя и тоже не знаю, как выглядит это животное.

Сол выхватил у Мэта генератор, бросился к пульту, но вдруг остановился и безвольно опустил руки.

— Ничего не выйдет…

— Почему?!! — в один голос заорали Сайрус и Мэт.

— Нет усилителей. Другими словами, мы сможем вернуться не на два дня назад, а допустим на день, полтора от силы…

— Но это означает, что мы сможем вытащить ее из этого чертова отсека! — воскликнул Сайрус.

— Энергии может не хватить… Словом, ничего нельзя гарантировать.

— Да кто с тебя требует каких-то гарантий! — горячился и Мэт.

— Ты можешь немножко помолчать? — устало произнес Сол, — дай хоть секунду подумать без твоих возгласов.

На некоторое время все трое опять затихли. По лицу Сайруса и его подергиванию ногой было понятно, что эта пауза дается ему с трудом.

— И в-четвертых, — наконец произнес Сол. — Была не была! Как говорил мой папа…

На этот раз ему тоже не удалось договорить, потому что Сайрус сжал старика в железный объятьях.

— Ты никакой не козел, Эйнштейн! Ты настоящий мужик!

— Ах, если бы, — мягко усмехнулся старик.

— Я могу вам помогать, — заявил Сайрус.

— Лучше не надо, — оборвал его Сол, — лучше возьми инъектор и введи витанол нашей пациентке.

Соломон и Мэтью работали часа четыре. Поль время от времени заглядывал к ним. Сайрус, преисполненный желания хоть чем-нибудь содействовать, вертелся под ногами.

Генератор, сработанный Солом и Мэтью, как ни странно, выглядел вполне цивилизованно. Никаких торчащих проводов, палочек, скрепок и слюней. Еще час ушел на его зарядку. Все эти пять часов Соломон вел себя, словно капризный ребенок, обидчивая женщина и мужчина с тяжелым характером одновременно. Он таращил глаза, бросал на пол инструменты и обещал послать все к черту на том основании, что работать в таких условиях совершенно невозможно.

Потом выбрали отсек, в который можно было погрузить гостью без опасности для ее здоровья.

— Все готовы? — наконец спросил Сол. Все, конечно же, были готовы, хотя готовиться, собственно, было нечего.

— Мне сидеть или стоять? — осторожно осведомился Сайрус, который вдруг тоже стал волноваться.

— Какая разница, — буркнул в ответ Сол, — главное в том, что ты будешь делать в момент окончания перехода. Кстати, в этот самый момент может кружиться голова…

Сайрус и Мэт посмотрели друг на друга и пожали плечами.

И в этот момент Лина открыла глаза.

Она обвела склонившихся над ней мужчин тоскливым, прощальным взглядом и сказала:

— Я умираю?

У Мэта перехватило дыхание. Глаза наполнились слезами. Он закусил губу.

Сайрус отвернулся, чтобы не разрыдаться в голос.

— Нет-нет, девочка, все будет хорошо, — сказал Сол. — Поверьте мне, старику.

— Вы обманываете меня, — тихо сказала Лина. — Вы меня утешаете… Спасибо…

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Жизнь покинула ее.

— Все, — сказал Сол, стараясь выглядеть спокойным и даже безучастным к происходящему, и повернул ручку вариатора. — Поехали…

Соломон Эйнштейн, как выяснилось, нервничал совершенно напрасно. Переход прошел именно так, как и планировался. И закончился в нужный момент.

Правда, ощущения, пережитые беглецами, были вовсе не так безобидны, как предсказывал Сол. Сайрусу, например, показалось, что кто-то выкручивает его руки, наподобие мокрого белья. У Поля отваливалась голова. Фишка чувствовал в желудке тяжеленный камень. И у всех готовы были лопнуть глаза. Однако все обошлось.

…Они вырвались из кухни, схватили Лину, сигналившую тревогу, и потащили в бароотсек. В суете чуть снова не сунули в радиоактивный. В последний момент Сол закричал:

— Не туда, не туда!

И Мэт переправил девушку в вонючий отсек пищевых отходов.

В тот же миг переход прекратился, и беглецы оказались у командирского пульта.

— Куда ты сунул ее? — спросил Сол.

— Кажется, в «подарок маме».

— М-да…

Я ее выпускать не пойду. Самым смелым оказался Сайрус.

— Ублюдки, попробовали бы вы сами просидеть трое суток в этом смраде! — орала Лина и царапалась, как кошка.

— Живая! — только и сумел в ответ на это выговорить Сайрус.

— О! — сказал Поль, входя и обнаруживая живую и бодрую красотку на месте безжизненной старой негритянки. — Это надо отметить!

Спиртное, конечно же, нашлось, и от этого всем сразу стало веселее, хотя до самой выпивки дело еще не дошло. А уж когда пригубили по первой дозе, стало хорошо по всей форме. Лине рассказали про ее воскрешение, она испугалась, но не надолго. Жизнь берет свое.

А жизнь эта в покое беглецов оставлять не собиралась.

Корабль летел на минимальной скорости.

Пока не будут заряжены батареи, опустошенные броском через время, разгоняться было нельзя.

Такая цель была очень соблазнительна.

Глава 9 Дело Соломона Симпсона

Полковник Лупино и Хью Крюгер просканировали все околоземное пространство, но обнаружить беглецов им так и не удалось.

Лупино рвал и метал. Если бы он мог, он бы задушил Крюгера собственными руками. Но этого делать было нельзя, во-первых потому, что убийство заключенного грозило судом и той же лунной тюрьмой, а во-вторых потому, что Лупино надеялся — они все-таки найдут беглецов. И тогда он отдаст этому услужливому садисту прямой приказ — замучить троицу до смерти. И сам сбросит беглецов на лунное ядро.

Лупино был из тех законников, для которых исполнение буквы судебного приговора становилось жизненной целью, идефикс. А в последнее время исполнению приговора над двумя из трех бежавших грозил полный крах. Соломоном Симпсоном и Мэтью Коллином неожиданно заинтересовались люди из СБ СС.

К Лупино приезжали некие эмиссары от этой могущественной организации и вели отвлеченные беседы на тему «Преступление и наказание». Они говорили, что добросовестный труд может исправить человека, что вечное заточение не приносит никакой пользы ни преступнику, ни обществу. При этом интересовались именно Солом и Мэтом.

Как старый служака, Лупино ненавидел интриганов из СБ СС. Он ненавидел их за то, что они вечно совались в его тюремные порядки, находили их слишком жестокими И нецелесообразными. Они поговаривали о пенсии, об отдыхе на Земле. Но уволить его они не могли так просто, они ждали, когда он проштрафится. И еще они ждали от Лупино разрешения подать в комиссию по помилованию документы на Сола и Мэта.

А вот этого как раз Лупино делать не хотел. Наоборот, он хотел сгноить умников, уничтожить их. И вот сейчас такая возможность появилась. Неужели полковник ее упустит?

— Хью, свяжись с Базой, мне нужны подробные дела Соломона Симпсона и Мэта Коллина.

— Слушаюсь, господин начальник БТУ! — козырнул Хью. — Но я и так могу вам все рассказать про этих ублюдков.

— Правда? И что же ты знаешь?

— Соломон — еврей. А Мэт ни разу в жизни не трахался.

— Очень ценная информация, — зло осклабился Лупино. — И ты можешь из этого заключить, куда они направили «Гарбич»?

— Никак нет, господин начальник… — растерялся Хью.

— В таком случае, займись своими прямыми обязанностями — проверь трайзетаные заряды, аннигиляторы и почисть мой бластер. В нем уже паутина завелась!

Хью отправился исполнять приказ, а Лупино засел за чтение дел Соломона и Мэта.

Впрочем, Мэт его почти не интересовал. Мозговым центром беглецов будет, конечно, Сол. И именно в деле этого супергения Лупино искал ответ на вопрос — куда полетят беглецы.

«Соломон Симпсон родился в Реддинге на севере Калифорнии…» — читал Лупино. Так, это неинтересно.

«Уже в десятилетнем возрасте изучил всего Плутарха, Тацита и Иосифа Флавия…»

Изучал историю… Мгм… А зачем?

«Соломона возмущала несправедливость истории.»

Ха-ха! Наивняга!

«Если бы можно было как-то повлиять на исторические события… — это было выписано из дневника школьника Сола. — Только как подсказать историческим лицам верные решения? Для этого надо быть рядом с ними.»

Ишь, чего захотел!

«…Появилась мысль о создании машины времени…»

Вот это уже теплее!

«Познакомился с учителем Крамером…»

Дальше шел подробный отчет об одной из встреч Соломона с учителем. Создавалось впечатление, что автор отчета присутствовал на встрече.

Лупино нетерпеливо пролистал ненужные подробности, как пили чай, как разговаривали об истории, пока не наткнулся на следующие слова:

«Крамер: Я наблюдаю за вами уже несколько лет. Вы добрый, бескорыстный мальчик. Вы совершенно искренне хотите сделать мир более справедливым. У меня тоже было такое желание в ваши годы. Но я не смог довести дело до конца. И потом… Меня запугали.

Симпсон: Как запугали? Кто?

Крамер: Думаю, вам тоже предстоит встретиться с этими силами. Если, конечно, вы не откажетесь от моего предложения.

Симпсон: Я никого не боюсь, мистер Крамер.

Крамер: Вот эта книжечка досталась мне от отца. Вы должны обещать мне, что даже если вы никак не используете то, что здесь изложено, во-первых, ее содержание ни в коем случае не должно быть предано огласке, а, во-вторых, после вашей смерти она должна остаться в надежных руках…»

Под отчетом стояла подпись автора — «Шрам».

Лупино пролистал текст в поисках книжки, которую Симпсон получил от учителя, но о ней больше не упоминалось. Говорилось только о том, что Крамер погиб через два дня после встречи.

Что за книга? — ломал голову Лупино. — Что он ему «дал?

Дальше шли скупые сведения о работе Симпсона в научной лаборатории, о каком-то Т-поле, а потом вдруг появилась надпись:

«Информация засекречена.»

Так, это интересно, — подумал Лупино.

Следующая информация была еще более загадочной.

«По сообщению агента «Марьяж» Соломон Симпсон нарушает Межгалактический Закон о незыблемости истории.»

Что это значит? — подумал Лупино.

А дальше были протоколы суда, тоже частью засекреченные, и только приговор:

«Семь пожизненных заключений за нарушение межгалактического Закона с отбыванием наказания на Лунной Базе технической утилизации (БТУ)…»

— Ничего не понимаю! — вслух сказал Лупино.


Это была, конечно, прекрасная возможность — намылиться на все четыре стороны. Крюгер понимал это четко и ясно. Пришить Лупино ему ничего не стоило. Вот этим же бластером, парализатором, да что там — он бы просто задушил полковника. Человека убить легко. А дальше он бы повернул корабль на Бетельгейзе. Нет, теперь он был бы осторожнее. Он не стал бы мочить баб направо и налево. Он подстерегал бы их в укромных местах, он знакомился бы с ними, рассказывал им душещипательные истории из собственной жизни… Нет, не из собственной. Он рассказывал бы им истории Соломона или Мэта или даже этого увальня Сайруса. У них красивые истории. И только потом, через часок-другой знакомства, он был оглушал их ударом кулака в висок, относил бы в свое убежище, а уж там…

Но ничего этого Хью сделать не мог. И это он тоже понимал четко и ясно. Маленький пультик на поясе у полковника отключит Крюгера раньше, чем он успеет нажать спусковой крючок или сомкнет пальцы на шее у начальника.

Поэтому оставалось ждать. Впрочем, на всякий случай, Хьюго разомкнул контакты в полковничьем бластере. Может быть, это когда-нибудь сработает.

Хьюго дождется своего часа.

Глава 10 Случайности

Первым опасность опять заметил Сол. Просто он выпил меньше остальных.

— Метеорит…

— Все по местам! — заорал Сайрус, как моряк на древней деревянной шхуне.

— Мы пропали, мы пропали! — запричитал Поль.

Космическое тело было уже в какой-то тысяче километров — огромный метеорит, пористый, как губка.

Сол мудрил над пультом, но корабль почти не подавал признаков жизни. Энергии ему не хватало.

— Маневрируй, Сол, хотя бы увернись! — молил Мэт.

Лина, побледневшая, со сжатыми губами, молча стояла у стены.

Сол искал неизвестно что — нового чуда, может быть. Но чудес у «Гарбича» больше не осталось. На все просьбы пульт отвечал молчанием.

В иллюминатор боялись даже смотреть. А метеорит приближался неумолимо.

— Слушайте, — подала голос Лина. — Мне надоело умирать. Я хочу еще пожить на белом свете. Мамма миа, за что?!

Сол был строгим физиком, но даже он в этот момент надеялся на невозможное. Человек цепляется за жизнь из последних сил. Бывает, что это может помочь.

Противно гудела сирена смертельной опасности.

Сол отшатнулся от пульта и вдруг сделал то, что прилично было бы Сайрусу, даже Мэту, но уж никак не ему. Он ударил по клавишам обоими кулаками. Это было отчаяние!

Пульт вдруг погас. Кнопки вообще не реагировали на нажатие. Компьютер сам отключился. Он терпеть не мог бестолковщины.

Сол повернулся к друзьям.

— Ну вот… — сказал он с виноватой улыбкой и развел руками. — Стоило из-за такой нелепой смерти столько рисковать…

Как хорошо, что человек не знает своей судьбы. Даже за пять минут, за минуту, за секунду, он не догадывается о приближении смерти.

Наши беглецы этого неведения были лишены. Свою смерть они видели очень отчетливо.

Вот метеорит заслонил собой все небо, вот уже видны на нем мельчайшие поры…

Сол прижал к себе Хеопса. Лина почему-то вцепилась в руку Мэтью. Поль тихонько скулил, стоя на коленях. А Сайрус упрямо тыкал пальцами в погасший пульт.

Вот уже корабль слегка качнуло навстречу метеориту — мощное космическое тело притягивало к себе мусоровоз.

— Не-на-ви-жу-у-у!.. — протяжно закричал Поль.

Друзья так и не узнали, к кому это относится, потому что в следующую секунду корабль тяжко вздрогнул и все погрузилось во мрак…


… В первое мгновенье Мэт решил, что он уже на том свете — там было мокро, темно и воняло кошатиной. Он провел рукой по лицу и ощутил на нем кровь. Потом его коснулось что-то мягкое и пушистое.

Мэт открыл глаза — ничего не видно, хоть глаз выколи. И только…

Мэт даже вздернулся от неожиданности.

В иллюминатор смотрели немигающими глазами мириады звезд.

— Так я живой? — спросил Мэт вслух.

— Кажется, мы все живые, — услышал он в ответ голос Сола.

— Что это было? — спросила Лина хрипло.

— Никто не ранен? — осведомился Сайрус.

— Я ранен. У меня кровь на лице, — сказал Мэт.

Сол потянулся к пульту, нажал аварийное освещение, и спутники сощурились от света.

— Я ничего не вижу, никакой крови нет, — сказал Сайрус подходя к Мэту.

— А что это за жидкость? — снова провел рукой по лицу Мэт. И тут его осенило.

Мэт вскочил на ноги и бросился за Хеопсом, который шмыгнул на колени к Солу.

— Я задушу его! Отдай мне своего поганца! — орал Мэт, протирая очки. — Он обмочил меня с головы до ног.

— Ничего, ничего, он просто занервничал, — успокаивал Фишку Сол, защищая своим телом кота.

Зуммер пожарной тревоги взревел, как раненый зверь.

— Седьмой отсек! — вскочил Сол, выпуская из рук Хеопса.

О поведении при пожаре на космолете знали все, начиная со школьного возраста. Первым делом — надеть защитные костюмы, дыхательные аппараты, включить переговорники.

Поэтому суматохи не было никакой. Через минуту все пятеро были неотличимо похожи друг на друга — серебряные комбинезоны и светонепроницаемые шлемы.

— Вперед! — скомандовал Сайрус, открывая дверь в коридор.

В седьмом отсеке бушевало пламя. Дверь отсека раскалилась докрасна. Очевидно, стационарные пенные огнетушители не справлялись.

— А может, их там и вообще нет?! — спросил Поль.

Ему никто не ответил. Сайрус молча раздал спутникам вакуумные огнетушители и толкнул кнопку аварийного открытия двери.

Пламя полыхнуло из отсека, как из дула старинной пушки, обдав людей всепожирающим жаром.

— Что здесь было? — закричал Мэт, сбивая языки огня сегментообразной струей огнетушителя.

— Мусор! — ответил Сол. Он лупил по огню короткими залпами.

Сайрус нырнул в самое нутро, пуская перед собой спасительную струю.

Действительно, горел контейнер с мусором. Стационарные огнетушители не работали.

Лина метнулась к щитку, щелкнула красным тумблером, но из противопожарных труб вырвалось только шипение.

Сайрус бросил огнетушитель и, огромным крюком зацепив пылающий контейнер, потащил его в свободный угол.

Четыре мощные струи били по пламени и по самому Сайрусу.

— Это нефть! — догадался Соломон. — Сейчас рванет! Надо уходить!

Поль тут же последовал совету Сола, но больше никто не тронулся с места.

Пламя подбиралось уже к другим контейнерам.

— Бомбу! — крикнул Сайрус. — Дайте бомбу.

Азотные бомбы применялись только в крайних случаях. От их взрыва могла нарушиться обшивка. Но, очевидно, это был тот самый случай.

Мэт схватил со щита серебристый шар и бросил его Сайрусу.

— Убирайтесь! — гаркнул тот так, что в наушниках захрипело.

Мэт, Сол и Лина отступили к двери. Сайрус присел на корточки и пустил шар прямо под пылающий контейнер. Теперь у него оставалось семь секунд, чтобы выйти из отсека.

Лина и Сол уже были в коридоре, Мэт ждал Сайруса на пороге, он должен был захлопнуть дверь. Сайрус вскочил и уже повернулся, чтобы бежать, когда шар выкатился из-под контейнера прямо ему под ноги.

Наверное, этому удару позавидовал бы любой знаменитый футболист.

Бомба снова влетела под контейнер, Сайрус прыгнул в дверь, Мэт с размаху захлопнул ее и только успел свалиться на пол, как в отсеке громыхнуло.

Через минуту датчик погас. Огня в отсеке не было. Обшивка тоже не пострадала.

— Ну ты прямо центрфорвард! — хлопнул Сайруса по плечу Поль. — Это был классный удар.

Нервное напряжение спало, шлемы были скинуты, и на потных лицах появились улыбки.

В командном отсеке Сол запросил причины пожара и получил странный ответ — «перегрев от внешнего источника».

— Сам он перегрелся, — пожал плечами Сол.

— Компьютер не ошибается, — обиделся за машину Мэт.

— Не ошибается только Бог Саваоф! — ответил Сол.

— Что это было? — вдруг спросила Лина, не обращая внимания на перебранку. — Почему мы не погибли? Куда девался метеорит?

— Он пролетел мимо, — Сайрус пожал плечами. — Он свернул.

— Но этого не может быть! Метеориты не сворачивают.

— Значит, свернули мы. — У Сайруса было отличное настроение.

Соломон уселся к пульту и взял на руки Хеопса.

— И мы не свернули, — разозлилась Лина. — Сол, бросьте вы своего кота, объясните, что случилось, почему мы остались живы?

— Вот она, человеческая неблагодарность! — засмеялся Сол. — То не хотим гибнуть, то удивляемся, что остались живы.

— Но вы же не этот лесоруб! Вы же понимаете, что по всем законам физики мы должны сейчас находится в лучшем из миров.

— Я не знаю, девочка, что случилось.

— Но это очень-очень странно. Мне даже как-то жутко стало.

— Он взорвался, — спокойно сказал Поль, вешая комбинезон в шкаф.

— Взорвался? — переспросил Сол.

— Да, я сам видел. Я потерял сознание самый последний.

— Но это ничего не объясняет, — замотала головой Лина. — Метеориты сами не взрываются.

— Это объясняет, — сказал Сол. — Это объясняет по крайней мере, отчего случился пожар…

— Ага! Я же говорил — машина не ошибается! — обрадовался Мэт.

— Но метеориты сами не взрываются! — не успокаивалась Лина.

— Значит, кто-то его взорвал, — сказал Поль.

— Только вот кто? — задумчиво произнес Соломон.

Сайрус пришел в каюту к Мэтью ранним утром, когда тот еще спал.

— Ну, чего тебе?.. — недовольно спросил Мэт, открывая глаза.

— У меня к тебе серьезное дело. — Сайрус присел на край кровати. — Выслушай меня.

— Выслушаю, — простонал Мэт. — С отвращением, но выслушаю.

— Знаешь, когда Поль заговорил про Канкату…

— Скоро ты увидишь ее сам, — откровенно зевнул Мэт.

— Ну, не так уж скоро… — тяжело вздохнул Сайрус. — В общем… Короче говоря… Одним словом, я хочу женщину… Вот.

— Женщину? — переспросил Мэтью, стремительно просыпаясь. — Какую женщину?

— Хорошую, — ответил Сайрус. Немного подумав, добавил: — Добрую. — И после еще одной паузы завершил описание: — И голую.

Только большим усилием воли Мэт заставил себя не рассмеяться..

— «Хорошую, добрую, голую», — Мэтью блудливо поднял глаза к потолку. — У тебя хороший вкус. А зачем тебе понадобилась эта женщина?

— Как зачем? — шепотом произнес Сайрус. — Она мне нужна, чтобы… Ну, это… Ну ты сам понимаешь…

— Не-а, не понимаю, — садистки сказал Мэт.

— Ну как… — Сайрус опять насосно вздохнул. — Ну чтобы спать с ней… — сказал он еле слышно.

— Что? Не разберу.

— Спать, — обреченно повторил Сайрус.

— Так-так… И давно это у тебя? — спросил Мэтью тоном школьного учителя.

— После того, как на корабле появилась Лина.

— Вот оно что, — строго произнес Мэтью, — тебе оказывается, хочется Лину.

— Ага, — кивнул Сайрус.

— Ну, а я-то при чем? Иди к ней.

— Я ходил. Она не дает.

После этого сообщения настроение у Мэта почему-то стремительно поднялось, и он сказал:

— Тогда я смогу тебе помочь.

— Как это помочь? — изумился Сайрус. — Ты можешь предложить мне женщину?

Мэт вдруг перешел на шепот:

— Вообще-то это большой секрет. Об этом знаем только Сол и я… Слушай, но только…

— Могила! — произнес Сайрус и даже привстал с кровати.

— Ох, и рискую же я… — поморщился Мэт. — Короче говоря, на корабле есть еще одна женщина.

Сайрус вскочил:

— Я хочу ее! Где она?! Веди ее сюда!

— А может, прямо в кают-компанию? — язвительно спросил Мэт. — И кресла для зрителей поставим?

Сайрус сел.

— Слушай меня, — опять заговорщицким тоном сказал Мэт. — Вас обоих надо подготовить. Я сейчас же пойду к ней, а ты приведешь себя в порядок. Понял?

— Подмыться? — простодушно спросил Сайрус.

— И переодеться.

— Бегу! — крикнул Сайрус, уже вылетая из каюты. — Три секунды!..


На подготовку Сайрусу понадобилось времени несколько больше. Вместо тюремной робы он облачился в рабочий комбинезон земного мусорщика, найденный в хозотсеке корабля. Привел в порядок бороду. Остриг и почистил ногти, причем сделал это ножницами и пилкой, а не зубами, как раньше.

Мэт появился через десять минут.

— Ну, ты готов? Да, вижу, готов…

— Ты уже поговорил с ней? Она согласна? Где она? — шагнул к двери Сайрус.

— Значит, так, — остановил его Мэт, — во-первых, не набрасывайся на эту девушку сразу. Женщины любят, чтобы с ними сначала поговорили. Ну, что ты ей скажешь?

— Я скажу ей — Сайрус глубоко задумался, — Я скажу — лягемте в койку!..


Женщина понравилась Сайрусу с первого взгляда. Зайдя в бароотсек Мэтью, он вежливо поздоровался и получил в ответ улыбку и приветливый кивок. Потоптавшись около двери, Сайрус припомнил наставления Мэта о том, что не должен с первых секунд проявлять себя, как похотливое животное, прошел к столу и сел в рабочее кресло. Теперь требовалось о чем-то поговорить. Сайрус перебрал в уме несколько подходящих для такого случая тем и начал общение таким образом:

— Привет, мы с вами раньше не встречались? Женщина по-прежнему улыбалась, но теперь, как показалось Сайрусу, улыбалась загадочно.

— А мне показалось, что я вас где-то видел. Вы не бывали на Луне?

Женщина вновь улыбнулась.

Помолчав немного, Сайрус подумал, что выполнил заветы Мэтью и теперь имеет на эту даму полное право.

— Вы, я вижу, не очень-то любите болтать языком, — приступил Сайрус к заключительной стадии словесной подготовки. — Я, по правде говоря, тоже. Давайте лучше лягемте в койку.

Произнеся этот вердикт, Сайрус поднялся со своего места и решительно направился к кровати. По дороге он успел распустить молнии на комбинезоне и вместе с последним шагом выпрыгнул из него.

Когда его руки прошли сквозь женщину, как сквозь дым, он испытал чувство, близкое к помешательству. Еще несколько секунд он шевелил в воздухе растопыренными пятернями, пока не сообразил, что стал жертвой иезуитского розыгрыша.

Сайрус несся по кораблю, похожий одновременно на разъяренного медведя и трактор, которым управляет пьяный водитель.

Мэт сидел в командном отсеке вместе с остальными членами экипажа.

— Ты что ищешь, Экс? — простодушно спросил Мэт. — Свои штаны?

Сайрус посмотрел на свои голые ноги — штаны он надеть в горячке забыл.

— Я тебя убью! Я тебя разорву! — завопил Сайрус.

Выговорив эту длинную фразу, Сайрус сразу же двинулся на Мэтью, намереваясь осуществить свою угрозу.

И конечно же, Сайрус осуществил бы свое намерение. Помешал ему резкий сигнал тревоги и голос Сола, раздавшийся из динамика:

— Внимание всем членам экипажа, общий сбор у главного пульта управления! Внимание всем членам экипажа…


— Я собрал вас всех вот по какому поводу, — Сол включил дисплей, — параллельным курсом на расстоянии двух километров в том же направлении, что и мы, движется спасательная капсула. Сканирование показало наличие в капсуле живого существа. Странного существа.

— Это человек? — спросила Лина.

— Да, это человек. Женщина.

— Женщина?! — гаркнул Сайрус, решивший, что вся команда хочет его доконать. — Опять женщина?!

— Сексуальный маньяк какой-то, — презрительно фыркнул Мэт.

— Какое примем решение? — спросил Сол.

— То есть, спасать или не спасать? — несколько агрессивно спросила Лина. — Вы что, еще сомневаетесь?!

— Да, — сказал Сол. — Слишком много случайностей. По правде говоря, мне все это не нравится. Я бы ни за что не взял эту женщину на «Гарбич», если бы не одно обстоятельство.

— Какое? — поинтересовался Сайрус.

— Женщина эта больна.

— Тем более! — воскликнула Лина.

— Хорошо, приготовьтесь к развороту, — нехотя скомандовал Сол.

Глава 11 В зеленую полоску

Сближение прошло нормально.

Сайрус перебрался на капсулу и притащил спасенную на «Гарбич».

Спасенная оказалась весьма смазливой девчонкой лет двадцати, с таким необычайным цветом кожи, что все ахнули. Она была цветной. Но не просто банальной «шоколадкой», а в косую зеленую полосочку — очевидно, результат генетических мутаций. Выяснить, кто она и откуда, так и не удалось, потому что в первые дни она лежала пластом, а когда немного пришла в себя, то защебетала на таком тарабарском наречии, смеси всех известных языков и диалектов, что понять ее было решительно невозможно. Когда же речь заходила об ее космических приключениях, Зебра, как ее тут же окрестили, начинала хныкать и твердила одно: «Пах-пах! О! Бум-бум!..» и закрывала лицо руками.

Зебра оказалась на редкость забавной девчонкой. Бесконечно хохотала, визжала и проказничала, как шкодливая мартышка. Истосковавшийся по женской ласке, Сайрус внезапно ощутил к ней почти материнскую нежность.

Пока девчонка болела, он часами просиживал возле ее постели во временном изоляторе, кормил из ложечки и едва ли не носил на руках. Здоровенный верзила, он сделался чем-то вроде няньки, а затем неизменным участником ее игр и проказ. Вместе они носились по кораблю, хохотали, строили рожи, передразнивая всех и вся, чинили мелкие забавные пакости и забавлялись, словно дети.

До сих пор Сайрусу не доводилось иметь дело с мутантками. Случись такое на Земле, в годы его прежней жизни, он убежал бы прочь, как от огня, решив, что Зебра суть порождение дьявола…

Но здесь, в космосе, после долгих лет, проведенных в лунной тюрьме, она показалась ему редкой и весьма своеобразной красавицей.

Появление Зебры внесло в корабельную жизнь едва заметный, но с каждым днем все более ощутимый разлад. Опекаемая Сайрусом, она пришлась явно не по вкусу Эйнштейну, которого, в свою очередь, опасалась и обходила своим вниманием. Мэтью, у которого был свой, потаенный предмет любви, находил ее забавной. Лина соблюдала вооруженный нейтралитет.

— Что она вам плохого сделала? — пытался как-то выяснить отношения Сайрус.

— Ничего, — ответил Сол. — Пока ничего.

— И за что же вы ее не любите?

— Зато ты любишь ее, — примирительно сказал Мэт.

Странным было для Сайруса и то, что Поль совершенно не проявлял к Зебре интереса. Даже не показывал ей карточных фокусов, которыми владел в совершенстве. А ведь Поль был прожженный ловелас, это понимал даже Сайрус.

Зато Сайрус был на вершине счастья. Он действительно был влюблен. И это выражалось весьма своеобразно. Он способен был запросто, словно пушинку, поднять девчонку одной рукой, подставив ладонь под ее круглую (и такую хорошенькую!) попку, или одним махом расплющить в лепешку пивную жестянку, или завязать узлом стальную трубу в душевой, поскольку в грубой физической силе ему по-прежнему не было на корабле равных.

Покоренная его медвежьими ухаживаниями, Зебра отнюдь не осталась неблагодарной. Однажды, когда Сайрус, изнывая от скуки, отбывал в командном отсеке очередную вахту, она с неизменной своей мартышечьей усмешкой., прокралась к нему, вскинула на его колени егозливую, шуструю попку, оседлала молодца и вдруг сказала:

— Лягемте в койку…

Сайрус не поверил своим ушам. Но Зебра уже тащила его за руку в каюту. И там сама — сама! — скинула с бея одежду и прильнула горячим сноровистым телом к Сайрусу.

О! Она оказалась очень умелой мартышкой. Сайрус выл, стонал, хрипел от удовольствия. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Кроме всего, она была еще и неутомимой. Здоровяка Сайруса она вымотала так, что он только, закрыв глаза, провалился в глубокий, крепкий сон.

Отныне Сайрус и Зебра коротали вместе унылые вахтенные часы в командном отсеке. Почему-тоименно в командном отсеке обожала заниматься любовью Зебра. И каждый раз это кончалось тем, что Сайрус попросту отключался.

Сегодня ему снова предстояло дежурить на вахте, но он уже относился к этой скучной обязанности с большой приязнью.

— Ничего не понимаю! — веснушчатая физиономия Фишки выражала неподдельное изумление и тревогу. — Кто-то рылся в программе полета и все перепутал!

— Может, ты того, сам чего-нибудь там наконтрапупил? — буркнул Сайрус, готовившийся принять вахту. От перемигивания вспыхивающих на командном пульте корабля разноцветных лампочек и клавиш у него рябило в глазах и шла кругом голова.

— Скажешь тоже, — обиделся Мэтью. — Я всегда тщательно проверяю программу полета, когда принимаю или сдаю вахту.

— Только не говори, что ты не спал, парень! — усмехнулся Сайрус. — А во сне сам головой чего-то там и натюкал, ха-ха!

— Не нравится мне все это. — Мэт озабоченно пробежал пальцами по клавишам, внимательно изучая информацию, выданную на визуоэкран командного пульта. — Судя по приборам, мы теряем ориентацию…

— Кто сдавал тебе вахту? — спросил Сайрус.

— Поль, — вздохнул Мэт. — Но все неполадки начались после того, как мы взяли на борт капсулу с твоей…

— Но-но! — пригрозил пальцем Луддит.

— … С этой девушкой, — закончил Фишка. — Мне все время кажется, что нас кто-то преследует, какой-то непонятный объект крутится возле нас, но как только я пытаюсь его засечь, начинаются помехи и сбои в программе. Ну вот, я так и знал: опять вышел из строя блок раннего предупреждения! Надо будет доложить Солу.

— Погоди, старина, не суетись, — отмахнулся Сайрус. — Зачем раньше времени поднимать панику? Мы летим? Летим! Мы сбежали? Сбежали! Так чего же тебе еще надо?! Пойди-ка для начала выспись, а после будешь ломать свою умную голову.

Сайрус устроился поудобнее, включил тихонько музыку и приготовился ждать Зебру.

Ждать ему предстояло долго, потому что спасенная мутантка стонала сейчас в любовных объятиях Поля…

— Почему ты ни о чем меня не спросишь?.. — сказала Зебра, когда любовники устало откинулись на подушки.

— Хочешь еще? — спросил Поль, придвигаясь к ней с намерением заключить в объятия, но Зебра остановила его ленивым движением руки.

— Хватит, — произнесла она неожиданно резким тоном, и черты лица вдруг заострились, приняли хищное выражение. — Разумеется, я не случайно попала на вашу посудину…

— Значит, все из-за меня? — маслянисто улыбнулся Поль.

Зебра презрительно хмыкнула.

— И из-за тебя тоже. Я — член команды R-P-20. Улыбка сползла с лица Поля, как сухая кожура.

— Уж не хочешь ли ты сказать?..

— Вот именно.

Поль отшатнулся и вскочил на ноги.

— Я немедленно сообщу Остальным, — объявил он.

— Не торопись, дружок. Они успеют еще узнать об этом… когда превратятся в генный материал.

— Нет!..

— Да, и ты поможешь мне, чтобы случилось именно так.

Поль ошеломленно поглядел на собеседницу:

— Ты сошла с ума, вероятно?!

— Отнюдь, — пропела Зебра, — ты поможешь мне, иначе вся честная компания узнает о том, что ты…

Поль слушал, и с каждым словом Зебры лицо его обескровливалось, а от висков по щекам покатились крупные капли пота.

— Откуда?.. — простонал он, стиснув зубы, — откуда это тебе известно?

— И этого и многого другого, — улыбнулась полосатая красотка, — вполне достаточно для того, чтобы твои друзья запаковали тебя в мусорный контейнер и отправили гулять в открытый космос. Итак, к делу, — распорядилась она. — Ровно через час произойдет встреча с головным судном R-P-20. Твоя задача состоит в том, чтобы помочь мне…

— Как помочь? — пробормотал Поль, играя желваками.

— Вот тебе сайнекс-дискета, она все выполнит за моего маленького лгунишку. Надо всего лишь незаметно зарядить ее в главный компьютер. Только, пожалуйста, не говори мне, что ты не знаком с главным компьютером, иначе придется напомнить, как один нечестный землянин по фамилии Марьяж, взломав игровую общепланетную систему, проник в закрытый банк данных и…

— Не надо, — взмолился Поль.

— Значит, ты выполнишь задание? Он кивнул.

— Превосходненько, — сказала Зебра и сладко потянулась. — Разумеется, излишне говорить, что тебе жизнь будет сохранена.

— А как же остальные?

— О, о них не беспокойся, мой мальчик. Нам дорого платят за генный материал с Земли, так что каждый из них будет оценен по достоинству.

Марьяж нахмурился и, после недолгого раздумья, категорично заявил:

— Старика вы отдадите мне.

— Здесь я ставлю условия, — холодно отвечала Зебра.

— И все-таки — старик должен быть моим, — настаивал Поль. — Вряд ли кому-нибудь потребуется эта руина. Какой из него генный материал, в самом деле? Он же, того гляди, рассыплется на ходу!..

Собеседница, прищурясь, глядела на Поля.

— Ладно, — процедила, наконец, она, — там разберемся. — Кстати, я слышала, твой протеже нужен нашему капитану для других целей… Держи сайнекс-дискету. И, пожалуйста, без глупостей! Обещаю, что через час, когда мы переместим твоих дружков на головное судно, ты будешь свободен.

— Нет, — запротестовал Поль, — я еще смогу оказаться вам полезен. Ты должна позаботиться, чтобы я остался с Соломоном. Ну?! Скажи: да!

Зебра помедлила, — но не столько для того, чтобы обдумать ответ, сколько для того, чтобы подразнить Поля.

— Да, — сказала она, встала и начала одеваться.


… Разноцветные кнопки и клавиши на командном пульте тревожно пульсировали и перемигивались. Преодолевая богатырскую зевоту, Сайрус протер глаза.

«Что за чертовщина?» — подумал он с раздражением. На визуоэкране, контролировавшем местоположение корабля, царила полнейшая неразбериха. Выходило, что они летят сразу в четырех направлениях.

Сайрус по привычке нажал клавишу автоматической коррекции курса. Как бы не так! Бортовой компьютер раздраженно выплеснул на него девятый вал совершенно невразумительной информации, в которой Луддит даже и не чаял сам разобраться. Придется, пожалуй, разбудить Сола. Смачно выругавшись, Сайрус машинально протянул руку к коммуникатору.

— М-р-й-я-а-а-у! — взревел коммуникатор, и перед самым носом Сайруса, едва не оцарапав его, метнулась пушистая молния.

Ворча от негодования и нервно взбрыкивая пушистым хвостом, здоровяк и нахалюга Хеопс принялся по-хозяйски разгуливать по клавиатуре командного пульта.

— Ага! — злорадно усмехнулся Сайрус. — Так вот кто у нас занимается вредительством! А я-то думал…

Здоровенный кот чувствовал себя на корабле, как дома. Пользуясь непоколебимым авторитетом Эйнштейна, он свободно разгуливал, где хотел, и влезал, куда ему вздумается. Особенно полюбилось коту спать в командном отсеке. Не раз его извлекали из бортового компьютера, сгоняли с командного пульта или ловили в душевой, куда он ухитрялся незаметно проскользнуть вслед за девчонками. Но хорошенько наказать шатуна было невозможно, поскольку это взбесило бы Эйнштейна, привязанного к животному, словно к родному дитяте.

Угрожающе растопырив пальцы, Сайрус принялся ловить кота. Сделать это оказалось далеко не так просто, как думалось. Нахалюга отчаянно шипел, брыкался и ускользал. В конце концов, разъяренный и расцарапанный, Сайрус уже готов был придушить подлеца, за хвост насильно вытягивая его из расселины между компьютерными блоками, но в эту минуту откуда ни возьмись внезапно появился Эйнштейн.

— Что здесь происходит? — озабоченно спросил он, глядя, как Сайрус с умильным выражением гладит отчаянно брыкавшуюся киску. — Хеопс, почему ты опять здесь? Немедленно отправляйся домой!

Пристыженный, кот виновато ускользнул в коридор.

— Вот и я говорю: с котами нельзя! Нечего тут делать с котами! — согласно загудел Сайрус, прикрывая расцарапанную щеку. — А то не успеешь оглянуться, а он шасть — и гуляет себе по клавишам!

Эйнштейн тревожно склонился над командным пультом. На визуоэкранах по-прежнему творилась неразбериха. Разноцветные клавиши испуганно перемигивались. Бортовой компьютер методично выдавал невразумительную информацию. Всплеснув руками, Сол метнулся к иллюминатору и остолбенел.

— Вот именно, молодой человек, — как приговор, сурово произнес он. — Не успеешь оглянуться, а мы уже влипли!

Сайрус недоуменно заглянул в иллюминатор.

Отчетливо различимый даже невооруженным глазом, к мусоровозу стремительно приближался огромный космический крейсер…

Глава 12 Мертвый корабль

Поднятые по тревоге беглецы сбежались в командный отсек, прильнули кто к иллюминатору, кто к обзорным компьютерным дисплеям, однако, как ни старались, не могли обнаружить на покатых бортах ни одного опознавательного знака.

— Я бы сказал, что все это оч-чень странно, — пробормотал Эйнштейн, пожевав губами. Наморщив лоб, он следил за показаниями приборов сканирования, и удивление проступало на старческом лице.

— В чем дело? — спросил Фишка.

— Корабль пуст! Они переглянулись.

— Не может быть! — подал голос Сайрус Экс. Разумеется, он предпочел наблюдать за приближающимся таинственным аппаратом через иллюминатор, и теперь вынужден был кричать остальным через командный отсек. — Как же он очутился в открытом космосе?

— Наверное, им управляют роботы, — предположила Лина.

— Приборы должны были зарегистрировать хоть какое-то движение внутри судна, — сказал он, — но такое впечатление, будто там все вымерло.

— А вдруг произошла авария, и экипажу нужна наша помощь? — проговорил Мэтью, взлохматив рыжие вихры. — Ведь кто-то должен был включить сигнал SOS!..

— Молодой человек, — сказал Сол так, что слышать его мог только Мэт. — Не слишком ли много аварий и странностей за последнее время? Метеорит взрывается, капсула с Зеброй, теперь этот мертвый корабль. Мы же в открытом космосе, а не в Замке страха… Я бы, знаете, предпочел, чтобы это были космокопы…

— Может, нам лучше удрать?.. — сказал Фишка.

Поль и Зебра, стоявшие поодаль, прислушивались к разговору. При словах Фишки Зебра метнула выразительный взгляд на своего приятеля, и Поль немедленно выступил вперед.

— Мы обязаны разобраться, — заявил он. — Надо пойти на стыковку с судном и обследовать его. Кроме того, — прибавил Поль, прищурив глаза и тонко улыбаясь, — если этот корабль бесхозен, можно было бы воспользоваться им. Сколько нам еще болтаться в межгалактическом пространстве на этой старой ассенизационной посудине? Того и гляди, она развалиться, и что мы будем делать?..

— Все-таки это оч-чень, оч-чень странно, — повторил Эйнштейн.

— Я согласна с Полем, — вдруг решительно произнесла Лина. — Если корабль терпит бедствие, было бы преступлением равнодушно пройти мимо… — Она сбилась и смолкла, потому что вспомнила, что как раз и летит в компании с беглыми преступниками.

От Мэта не ускользнуло замешательство девушки, он все понял и вспыхнул до корня волос.

— Хватит разговоров! — по-юношески пылко вскричал он, спеша опровергнуть Линино умозаключение. — Пора действовать.

Эйнштейн вновь покачал головой, но спорить не стал.

Он проделал несколько манипуляций над пультом управления, и мусоровоз начал медленно разворачиваться к таинственному судну стыковочным бортом.

— Эх, был бы у нас хоть малюсенький бластер, — сказал Сайрус. — Все было бы спокойнее…

Путешественники напряженно наблюдали, как черная громадина, надвинувшись, закрыла собой звездное небо. Послышался глухой удар. Слабый толчок.

— Готово, — сообщил Эйнштейн, отерев со лба бисеринки пота. — А теперь попрошу минуту внимания. Все должны быть предельно осторожны. Обследовать корабль отправятся трое: Мэтью, Поль и я. Необходимо держаться вместе и не упускать друг друга из виду, чтобы успеть в случае надобности прийти на помощь… — Эйнштейн вдруг удивленно огляделся по сторонам, отыскивая кого-то, и спросил: — Кстати, а где же Зебра?..

В этот момент раздался лязг металла, и одновременно на пульте вспыхнули красные сигнальные табло «ОПАСНОСТЬ».

— Расстыковывайтесь! — закричал Сайрус, но было поздно: из глубины коридора послышался топот десятков ног, и в командный отсек ввалились существа в глянцевых черных комбинезонах.

— Не двигаться! — прозвучал зычный бас.

— Вот так фишка, — сказал Мэт.

Секундное остолбенение первым нарушил Сайрус. Он двумя кулаками сразу заехал в шлемы непрошеным гостям и расколол бронированное стекло на мелкие кусочки.

Мэт запустил в нападавшего креслом, но тот увернулся.

Лина вцепилась зубами в глянцевую руку. Черный комбинезон взвыл и отпустил ее.

Соломон стучал по пульту, чтобы закрыть наглухо командный отсек. Но пульт его не слушал.

А Сайрус уже молотил о стену третьего, норовя расплющить его в лепешку. Мэт и Лина общими усилиями свалили на пол одного из нападавших и отбрыкивались ногами от еще двоих.

И только Поль вжался в угол, наблюдая за неравной битвой.

Сайрусу удалось уложить еще четверых, но силы были неравны. Черные комбинезоны заполнили командный отсек, словно муравьи, скрутили сопротивлявшихся Сайруса, Лину и Мэта. Соломону, с недоумением разглядывавшему вынутую из компьютера сайнекс-дискету, надели наручники. А Поля просто ухватили за шиворот.

— Добро пожаловать на R-P-20! — Перед ошеломленными беглецами предстала Зебра. — И, пожалуйста, без глупостей.

Сайрус рванулся было к ней, но комбинезоны крепко держали его…

Одно это название — команда R-P-20 — наводило ужас на обитателей ближнего и даже дальнего космоса. Потому что за непонятной аббревиатурой скрывалось страшное слово — пираты.

Они нападали на одиночные корабли и целые космические экспедиции, и мало кому удавалось выйти из их лап живыми и невредимыми.

Не единожды армейские силы Объединенных галактик устраивали в космосе крупномасштабные облавы, но команда R-P-20 всегда ускользала из расставленных сетей.

Поговаривали, будто у космических пиратов имеются отличные осведомители и налаженная система информационного обеспечения, чьи щупальца проникли даже за закрытые двери Службы Безопасности солнечной системы.

Как бы то ни было, удача сопутствовала команде R-P-20.

В последнее время космические пираты стали вести себя довольно странно. Их более не интересовали грузы, оборудование и даже запасы воды и пищи, — казалось бы, самое ценное; все чаще они бросали разграбленные суда в открытом космосе, не беря на себя труд демонтировать главный компьютер. Добычей становился… экипаж.

Дело в том, что команда R-P-20 вошла в сговор с верхушкой чахнущей цивилизации россайев, обитающих на окраине 72-й галактической системы «бис». Россайи щедро обеспечивали пиратов пищей, производили ремонт пиратских звездолетов, в случае необходимости предоставляли надежное укрытие. Взамен же они требовали свежий генный материал, который был им остро необходим для поддержания собственной жизнеспособности. И этим генным материалом становились космические путешественники.

Такая участь ожидала теперь наших героев.

— Как же я мог так легко попасться!.. — горько вздохнул Сол Эйнштейн, когда его конвоировали по нескончаемо длинному извилистому коридору пиратского корабля. Пленному не разрешили даже прихватить с собою зубную щетку, но, по счастью, не стали вырывать из рук грозно шипевшего Хеопса.

Кот, прижавшись к груди хозяина, поглядывал теперь по сторонам, и его узкие желтоватые зрачки метали искры.

Наконец Сола подвели к глухому тяжелому люку и втолкнули в низенький отсек с двумя продольными возвышениями, как видно, выполняющими роль кроватей.

Иллюминаторов не было, лишь из отверстия в потолке лился слабый рассеянный свет.

Хеопс спрыгнул с рук на пол и, принюхиваясь, прошелся вдоль стен.

— Как сказал бы мой почтенный папа, дела плохи до желудочной колики. Что ты думаешь, Хеопс, куда они дели остальных?..

Будто услыхав этот вопрос, люк с лязгом отворился, и в отсек впихнули нового пленника. Это был Поль.

— Выпустите! — заорал Поль, — вы не имеете права, это нарушение межгалактической конвенции!..

— Успокойтесь, друг мой, — сказал Сол, положив ему руку на плечо, — вы ведь всегда были реалистом. На этом судне никого не волнуют межгалактические конвенции. Мы в плену у космических пиратов.

— Что-о-о?! — весьма натурально удивился Поль. — Но почему же мы не увидели их?

— Кто-то зарядил в компьютер вирусную сайнекс-дискету, — вздохнул Сол. — Я обнаружил ее, когда было уже поздно.

— Ах, какие негодяи! — возмутился Поль.

Люк приоткрылся, и оба разом обернулись.

— Старик, — прозвучал из глубины темного коридора металлический голос, — выходи.

— По-моему, надо прощаться, — печально улыбнулся Эйнштейн. — Мы можем никогда больше не встретиться.

— Нет! — вскричал Поль. — Они не посмеют вас тронуть!

— Посмотрим. — Сол присел на корточки и погладил мурлыкающего кота. — Будь умницей.

Хеопс, казалось, не хотел отпускать хозяина в одиночку. Выпустив когти, он вцепился в рукав Эйнштейна и просительно-жалобно заглядывал ему в глаза.

— Ладно, — согласился Сол, — пойдем вместе, если ты так настаиваешь..

Конвоир не стал возражать.

Немного спустя Эйнштейна ввели в просторный округлый зал, противоположную стену которого занимал огромный дисплей мощного компьютера.

Сол успел отметить про себя, что с такой штуковиной, должно быть, нестрашно отправляться в самые дальние и опасные космические путешествия: разделенный на сектора экран выдавал подробнейшую информацию обо всем, что происходило в космосе в радиусе двадцати мальесов, включая сканирование попадающих в поле зрения звездолетов и естественных объектов, от планет до крошечных метеоритов.

Под экраном располагался пульт управления, и спиной к вошедшему стоял высокий человек. У него были широкие покатые плечи и бычья шея.

— Доставлено! — глухо рапортовал конвоир и исчез за дверью.

Человек не обернулся. Он вообще не делал ни единого движения, и Сол уже усомнился, а живой ли он, в самом деле, как вдруг прозвучал низкий, с хрипотцой голос.

— Ну, вот и опять встретились, — услыхал Эйнштейн. — Я же говорил: гора с горой не сходятся, а вот человек с человеком обязательно сойдутся, даже если того не желают. А?

Старик вглядывался в коротко стриженый затылок говорившего и никак не мог взять в толк, где же он уже слышал этот хриплый голос.

Внезапно мозг его пронзило давнее воспоминание, и Сол буквально задохнулся от пришедшей на ум догадки.

— Вы?! — только и в силах был проговорить он. Человек медленно обернулся. На Эйнштейна смотрели стальные глаза. Тяжелые брови срослись на переносице, а низкий лоб прорезал глубокий поперечный шрам, — от носа к самой линии волос. Выдающаяся вперед нижняя челюсть, казалось, не двигалась, когда человек заговорил. Слуга Крамера! Это он тогда присутствовал во время беседы ученика и учителя. И он же потом арестовывал Сола после очередного путешествия по времени.

— Этого не может быть! — воскликнул Эйнштейн. — Ведь вы — агент СБ СС!

— Я знал, что вы узнаете меня. Это приятно.

— Не узнать вас невозможно, — согласился Сол, — а вот насчет приятности я могу поспорить.

— Теперь и я узнаю вас, — усмехнулся человек. — Помнится, вы всегда славились строптивостью характера. Присаживайтесь, и давайте пообщаемся. Как старые добрые знакомые. Капитан корабля принимает дорогого гостя.

— Капитан? — вскинул бровь Эйнштейн. — Я вижу, вы сделали карьеру.

— Каждому свое. Если вы имеете в виду мою прежнею службу, то да — я бросил ее.

Обменявшись репликами, они уселись в стоявшие друг против друга кресла: капитан — расслаблено, по-хозяйски, Сол — скромно, на самый краешек.

— Чем вас потчевать?

— Краткостью.

— Что ж, — хлопнул в ладоши пират, — к делу. У меня к вам есть конкретное предложение о сотрудничестве. Полагаю, это в ваших интересах. Еще по тем временам, когда я служил в СБ СС, помню, что вы владели неким секретом, который давал возможность проникать сквозь пространство и время… Или — только сквозь время?

Лицо Эйнштейна оставалось непроницаемым. Он слушал, время от времени погружая пальцы в пушистую шерсть Хеопса, и, казалось, думал о своем.

— Да-да, конечно, именно время, — не дождавшись ответа, продолжил капитан. — Хорошее было изобретение. Честно признаюсь, доставили вы нам тогда хлопот. Согласитесь, непорядок, если кто попало взламывает замки времени и разгуливает туда-сюда по эпохам, будто по собственному садику. А?

Сол молчал.

— Все пытались исправить историю? Убирали негодяев — Нерона, Иуду, Гитлера, Пол Пота, — и думали, мир станет лучше? Ха-ха-ха… На их место всегда становились другие негодяи, ведь верно?

Сол не ответил, хотя это была истинная правда. Ничего у него тогда не получилось.

— Вовремя мы вас поймали… А?

Во взгляде пирата промелькнуло нетерпение, впрочем, весьма мимолетное. Овладев собой, он с прежней учтивой интонацией произнес:

— Оставим прошлое. Как бы то ни было, я очень обрадовался, когда узнал, какой гость пожаловал на мой корабль. Впереди у нас большие свершения… если, конечно, мы сможем найти общий язык.

— А если нет? — наконец-то заговорил Сол. Лицо капитана приняло печальное выражение.

— О, это будет очень, очень грустно. Боюсь, что в этом случае вашей участи никто не позавидует. Поверьте, я не хотел бы, чтобы ваши дни закончились в обиталище россайев…

— Вот оно что? — пробормотал Эйнштейн. — Я не слышал об этой цивилизации до тех пор, пока мы не столкнулись со странным бакеном.

— Сработало, — самодовольно улыбнулся капитан. — Этот бакен прилепился к вам, как вошь к солдату. С той самой поры вы у нас были на крючке.

— А метеорит?

— Мы его взорвали. Не терять же вас из-за такой нелепой случайности.

— И Зебра?

— Ха-ха-ха! — Радости капитана не было предела.

— А кто же такие эти россайи?

— О, это несчастные существа. Их цивилизация настолько стара, что уже не в силах сама поддерживать собственную жизнь. Я поставляю им свежий генный материал, согласитесь, делаю доброе дело. Но буду очень огорчен, если этим материалом станете вы.

— А что произойдет с моими спутниками?

— Ну, их судьба — дело решенное. Подумайте лучше о себе. Владея секретом времени, мы с вами сможем творить чудеса!

— Не сомневаюсь.

— Напрасно иронизируете. Вы провели полторы сотни лет в тюремном заточении, на свалке, безо всяких надежд на перемену участи. Я предоставляю вам шанс, не сглупите на сей раз!..

Казалось, слова пирата заставили Эйнштейна серьезно задуматься. Лиловые глаза его заволокло туманом, а лицо сморщилось, подсобралось, будто мордочка диковинного зверька. Хеопс, уловив настроение хозяина, притих на руках и сидел, не шелохнувшись.

Капитан ждал, буравя собеседника взглядом.

— Разговор серьезный, — промолвил наконец Сол, подымая голову. — Я должен все взвесить. Дайте мне время на размышление.

— Сутки. Только одни сутки в вашем распоряжении, — сказал пират, подымаясь. — Мы направляемся в 72-ю галактическую систему «бис», и, боюсь, россайи не станут дожидаться вашего вердикта. Надеюсь, — добавил он перед прощанием, — у вас достанет разума, чтобы принять верное решение.

Сол усмехнулся и покинул командный отсек пиратского судна. Конвоир неотступной тенью сопровождал его до самого люка темницы.

— Ну? — нетерпеливо встрепенулся Поль при появлении старика. — Надо соглашаться, — сказал он, когда рассказ о разговоре с капитаном подошел к концу, — в этом ваш единственный путь к спасению.

— А что будет с Мэтом, Линой, Сайрусом… да с вами что будет, Поль?!..

— Ах, Соломон, я давно просил вас, еще когда был вашим учеником: живите умнее. Если б вы меня послушались, то не летели бы мы в этой консервной банке навстречу своей смерти, а нормально прогуливались по времени и не знали б никаких хлопот.

— Странно, — грустно усмехнулся Эйнштейн, — вы — второй человек, который сегодня намекает мне на недостаток ума.

— Да не ума, Соломон, а элементарной практичности! Вы должны воспользоваться предложением капитана, ну, а с нами, — притворно вздохнул Поль, — с нами будь что будет.

Хеопс, который, казалось, внимательно слушал спор между хозяином и его давним знакомым, зевнул и поудобнее устроился на коленях Эйнштейна.

— Вот и правильно, — одобрил тот. — Мудрое животное. Последуем же и мы его примеру. Спать-спать, — замахал руками Сол, видя, что Поль собирается настаивать на продолжении разговора, — утро вечера мудренее, а там, глядишь, и выход найдется. Таки, да…

Поль был вынужден подчиниться. Его точила досада и злость на несговорчивого старика.

Всю ночь он ворочался на неудобном ложе, но так и не смог заснуть.

Ему было жизненно важно заставить Эйнштейна сказать «да», ибо от этого теперь зависела его собственная судьба.

Что до прочих, то их участь сейчас менее всего волновала красавца.


Мэтью очнулся в кромешной темноте. Он лежал на холодном металлическом полу. Приподнявшись, Фишка с трудом расправил затекшие члены и осторожно пощупал огромную шишку на лбу.

Он припомнил, что его вели по извилистому коридору, а затем втолкнули в глухой люк. Споткнувшись, Мэтью грохнулся оземь, в голове зазвенело, и он потерял сознание.

Теперь он пытался сообразить, где же находится.

Ощупью он двинулся вдоль шершавых стен и вскоре определил, что помещение это весьма небольшое и узкое. У противоположной от люка стены Мэт обнаружил возвышение, которое вполне могло бы послужить для узника ложем.

— М-да, — вслух произнес Мэтью, — попал я в заморочку!

Он с досадой хлопнул ладонью по стене… и вдруг услышал слабое поскребывание.

Лина! Конечно же, это могла быть только она. Влюбленное сердце не обманет. Она рядом и нуждается в его утешении.

Кровь прилила к голове. Прижавшись ухом к холодной поверхности, Мэт попытался разобрать звуки ее нежного голоса.

Увы, разделяющее их пространство было слишком плотным. Лишь слабые стуки доносились до напряженного слуха Фишки. Но это был голос любви! Да, в такие минуты все чувства обостряются. Тщательно скрываемое, оно теперь прорвалось наружу.

«Лина, я люблю тебя!»

Тук-тук!., тук-тук-тук… тук-тук! — радировал Мэт костяшками пальцев. Ему казалось жизненно важным именно сейчас, в тяжелую минуту рассказать Лине о своем всепоглощающем чувстве. Он верил: она поймет!

Тук-тук… тук-тук… тук-тук!.. — отзывались из соседнего отсека. «И я люблю тебя!» Ничего нежнее этих звуков не существовало в мире.

Фишка был счастлив, любимая поняла его, более того, она ответила взаимностью!


… По щетинистой щеке Сайруса Экса катилась слеза, но мужественный лесоруб не стеснялся ее.

Сердце его пело соловьем.

Пусть он узник, пусть жизнь его в лапах космических пиратов, а будущее туманно, — но Лина была рядом, и это главное.

Он слышал трепетный стук из-за стены своей темницы, и отвечал таким же стуком, вкладывая в него всю любовь и нежность, на какие только был способен.

— Лина, девочка моя, — благодарно шептал он, — как же я не замечал, почему не угадал твоей любви?!. О! какое счастье!

Тук-тук-тук!


— Любимая! Ненаглядная моя! — откликался по ту сторону стены счастливый Мэтью. — Я так тебя чувствую!

Глава 13 Невидимка

— Ничего не понимаю. — Лупино теперь повторял эту фразу поминутно. По всем его расчетам «Гарбич» должен был направиться на Канкату. Там была теперь почти что Земля. Только лучше. Это если бы Майами растянули на всю планету, только без смерчей, штормов и прочих неприятностей.

Сол должен был лететь туда!

Но Канката ответила, что беглецов в зоне ее юрисдикции не видно.

И все-таки Лупино заставлял Крюгера каждые два часа снова и снова запрашивать Канкату.

— Слушаюсь, господин начальник БТУ, — однообразно отвечал Крюгер. — Только вот, простите, я никак не могу сообразить, чего им там делать?

— Сол должен искать что-нибудь похожее на Землю, — не столько придурку Хью, сколько себе говорил Лупино. Он еще раз хотел проверить логику своих размышлений. — Почему он должен лететь на Землю? Да потому, что он старик. Это молодые обожают перемену мест. Старика тянет к привычному.

— Может, тогда он и полетел на Землю? — робко спрашивал Хьюго.

— Полетел и улетел. Там его знает каждая собака. Полицейские схватят его в течение суток! Нет, на Землю, на настоящую Землю, он теперь не вернется. Он должен лететь на Канкату.

— Я бы на его месте полетел на Бетельгейзе, — высказал свои сокровенные мечты Крюгер.

— Ты на своем месте и будешь гнить на Луне, пока не удобришь собой лунное ядро, — отмахнулся Лупино.

Он и не заметил, как злые огоньки мелькнули в глазах Хью.

— Но Канката тоже не Земля… — тихо сказал Хью.

«Нет, ничего придумать не могу. — скрипел зубами Лупино. — Если старик изобрел машину времени и пытался исправить историю, а его за это посадили, то куда он направится, сбежав? Он захочет жить среди людей. Он захочет попытаться снова. И тогда другая Земля для него… Стоп!»

Лупино даже встал от осенившей его мысли.

«Другая Земля! Как же я раньше не догадался?! Ну конечно!..»

— Полицейские запрашивают нас, — перебил ход его мыслей Крюгер.

— Слушаю, Лупино, — включил передатчик полковник.

— Ответьте штурмовику СБ СС, — послышалось в наушниках.

— Слушаю, слушаю! — полковник выходил из себя, его прервали на самом важном. Как бы не упустить мысль!

— Ваши коды, координаты и пароль! — приказал штурмовик.

Лупино ввел ответ и в свою очередь затребовал того же. «Проверка документов» входила в обязанность всех кораблей правоохранительных органов.

Штурмовик ответил, пожелал счастливого пути и связь прервал.

«Так на чем я остановился? — спросил себя Лупино. — Ах, да! Другая Земля! Вот на чем!»

— Откуда здесь земной штурмовик? — снова перебил его Хьюго. — Мы ведь уже порядком отмахали.

— Не знаю, Крюгер! — раздраженно ответил полковник. — Наверное, за кем-нибудь гонятся.

— Как и мы… — хихикнул Хьюго. Лупино посмотрел на заключенного внимательно и вдруг приказал:

— Просканируй мне их маршрут. Да подробненько!

Эту простейшую операцию Хьюго совершал так долго, что Лупино разозлился:

— Болван! Пусти, я сам!

Четыре операций на компьютере, и дисплей выдал информацию.

— Они снялись с Земли в тот же день, когда от нас смылись Сол и компания, — заметил совпадение Крюгер.

— А знаешь что, дурачок? — повеселел вдруг Лупино. — Они ведь за этой компанией и гонятся.

— Правда, господин начальник БТУ? Лупино не ответил, он сам искал в информации на дисплее подтверждение своей догадке.

И он это подтверждение нашел. В графе «Цель преследования» значилось — «G-2».

— Скажи-ка мне, Крюгер, часто космокопы бегают за мусоровозами?

— По-моему, нет, — почесав затылок, ответил Хью.

— А по-моему — никогда, — рассмеялся самодовольный Лупино. — Только если на этих мусоровозах не сидят беглые преступники.

— Вы думаете, полиция гонится за ними? Лупино не удостоил заключенного ответом.

Ему и так все было ясно — «G-2» нечто иное, как «Гарбич-2».

Теперь задача упрощалась. У полицейских были мощные галасканеры, охватывающие расстояния в десятки парсек. Полицейские не занимались, интуицией, дедукцией, логикой, они просто смотрели на экран и видели близнецов.

— Может, просто спросить? А, господин начальник БТУ? — стало наконец доходить и до Крюгера.

— Не называй меня «господин начальник БТУ», — добродушно ответил Лупино. — Называй просто сэр или господин полковник. Договорились?

— Так точно, господин нач… полковник.

— Мы не будем запрашивать полицию, Крюгер, и знаешь, почему? Они нам все равно не скажут. Это служебная тайна. Но нам и не надо.

Лупино подсел к клавишам, на минутку задумался и наконец быстро отстучал команду:

«Тайная слежка за штурмовиком СБ СС.»

Хьюго понял, что развязка близка.

«Ох и заваруха будет! Ох и муть поднимется! А в мутной воде уйти всегда легко…»

Компьютер перенастроился в считанные минуты. Стеллсовая защита включилась по всем параметрам. Теперь засечь ищейку-полковника и Хьюго можно было только со специальными радарами. Конечно, у полиции они есть. Но преступники не пользуются технологией «стеллс», поэтому полиция свои радары и не включает, к тому же, они пожирают слишком много энергии. А энергия — самое ценное, в чем нуждаются астролетчики.

Фотонный двигатель начал разгон.

Лупино терпеть не мог этого — голова становилась чугунной, веки слипались от тяжести, ноги опухали.

Но сейчас неприятные ощущения не испортили настроения полковника. Скоро все кончится. Он увидит наконец свою дочь, он схватит наконец беглецов.

Причем он постарается, чтобы черную работу за него сделали полицейские. Именно поэтому он и включил защиту — теперь он стал невидимкой…

Глава 14 Двойной удар

Поль не мог уснуть. Отведенное ему для уламывания Сола время неумолимо таяло.

Как только «Гарбич» был захвачен, Поль с помощью Зебры пробился к капитану и выставил свои условия: вам — всех, мне — старика.

Но оказалось, что старик интересует капитана ничуть не меньше. Собственно, только старик его и интересовал. Он даже посмеялся над наглостью Поля и выдвинул встречное условие: уломаешь старика — отпущу на волю. Нет. Ну, на нет и суда нет… Времени дал только до утра.

Старик спал мирным сном, а Поль понимал одно — через каких-нибудь три часа он из лощеного красавца превратится в банку со спермой, из которой одряхлевшие россайи будут отливать и отливать, пока Поль не опустеет. А тогда его просто аннигилируют.

Бароотсек был узким и длинным, Поль мерил его шагами, но это совсем не успокаивало.

— Сол, ты спишь?

— Мгм, — отвечал старик сквозь дрему.

— Что ты решил, Сол?

— Я решил спать дальше, таки, да…

— Сол, ты знаешь, чем все это кончится?

— Конечно.

— И можешь в такое время спать?

— О! У меня бывали времена и пострашнее.

— Но я-то спать не могу! Сол, я хочу жить! И только ты нас можешь спасти!

— Ну что ты, Поль? Что ты такое говоришь? Я всю жизнь пытался исправить историю с помощью Т-пространства не для того, чтобы теперь вручить ее судьбу пиратам.

— Интеллигент! Ты самый настоящий бесхребетный интеллигент! Какая-то история тебе дороже наших жизней!

— Мне все дорого, Поль. И ты, и Сайрус, и Мэт, и даже Лина…

— Так выручи нас!

— Как? У тебя есть предложение?

— Да! Отдай ты им свою машинку! Они все равно не смогут ею воспользоваться.

— Смогут. Не отдам, — ответил Сол, зевнул и повернулся на другой бок.

Все, миссия была провалена. То, о чем он договорился с капитаном, потерпело полный крах. Ну, что ж. Тогда бежать отсюда, пока его не сделали генным материалом.

Поль бросился к двери и изо всех сил забарабанил по титановой обшивке.

— Что надо? — послышался из-за двери скрежещущий голос.

— Мне к капитану! Мне надо! Срочно!

Дверь приоткрылась, и охранник просунул в бароотсек свою плоскую голову.

— Нельзя.

— Но я Поль, — перешел на шепот Марьяж. — Мы с капитаном договорились.

— Ты уломал старика? — спросил охранник.

— Нет, ничего не получилось, — снова зашептал Поль, — пусти меня.

— Капитан приказал — если не уломаешь, оставить тебя для россайев.

— Нет! Нет! — заорал Поль, — Ни за что! Пусти, выпусти меня!!!

Но охранник уже закрывал дверь.

Поль сунул в щель ногу, но охранник так прижал ее, что Поль взвыл от боли. Он выдернул ногу, но этого момента хватило, чтобы Хеопс, с не свойственной ему проворностью, успел прошмыгнуть в эту щель и оказаться на воле…


— … И ты предлагаешь ударить по ним? — спросил капитан штурмана.

— Да, сэр, не отдавать же россайям старика.

— А ты знаешь, что им уничтожить нас проще, чем плюнуть на пол? — спросил капитан.

— Мы тоже кое-что можем! — заявил штурман.

— Можем… — зло улыбнулся капитан. — Мы можем после их залпа стать огромной кучей дерьма! Вот что мы можем! Пошел вон, вояка! Тебе с мусоровозами воевать!

Штурман предпочел поспешно удалиться. В гневе капитан был страшен. Он, как земной белый медведь, нападал без предупреждения.

Капитан опустился в пневмокресло, выключил дисплей, на котором мигала пока еще далекими зелеными огоньками эскадра россайев, связался по селектору с охранником, и тот сообщил, что Поль рвется на свободу, но старика Сола он не уговорил. — Черт побери все это!

Дело, поначалу казавшееся однозначно выигрышным, зашло в тупик. И все из-за упрямого старого придурка!..

… Капитан R-P-20 ненавидел свою жизнь. Секретные службы многих цивилизаций преследовали его и команду. Разве можно так жить на старости лет? Разве можно все время убегать?

Но и эта беда была для капитана не самой страшной. Множественные ревитации — продления жизни — обходившиеся капитану в кругленькую сумму, хоть и вернули силы, но заразили его какой-то постоянной душевной тяжестью, мукой, чернотой. Капитан на глазах превращался в затравленное животное, слезливое, жалкое существо, неврастеника. А объяснялось все просто и в то же время непостижимо.

С годами не притуплялась, а мучила капитана все больше странная штука — совесть.

Он несколько раз делал чистку сознания, но этого хватало только на месяц-два. Дальше муки возобновлялись с новой силой. Если бы еще тогда, когда он начинал служить в СБ СС, ему кто-нибудь сказал, что он будет тяготиться именно этим, он бы решил, что над ним глупо смеются. Он вообще не знал такого слова — совесть. А когда узнал, решил, что это выдумка досужих интеллигентиков. Мучить может голод, жажда, боль… Но совесть?! Глупости!

Но, видно, так уж устроен человек, что каждая новая ревитация будит в нем именно эту странную, невыносимую болезнь… Несколько раз капитан решал даже покончить с собой. Но мысль о потерянных деньгах не позволяла спустить курок бластера.

Помог случай. Цивилизация россайев дошла до той грани дряхления, а одновременно и развития, что изобрела способ глобогенетической очистки.

Это была мудреная вещь, которая позволяла человеку избавиться не только от дурных воспоминаний, не только от прежней жизни, она перерождала живое существо полностью. Она возвращала его в молодость не синтетическую, а настоящую, ставила на порог жизненного выбора, оставляя только знание прежней жизни. Капитан мечтал начать свою жизнь сначала.

Но вся беда в том, что операция для инопланетников стоила баснословно дорого. Генетическим материалом заработать на нее было практически невозможно.

И только Т-пространство… Да, только «машина времени» могла позволить капитану заработать на молодость.

За Крамером, а потом за Солом Симпсоном капитан охотился очень давно. Сначала по заданию СБ СС, а потом, после первой ревитации, уже по собственной воле. И вот теперь старик был в его руках.

Но «машины времени» как не было, так и нет! Конечно, у капитана были способы заставить старика разговориться, но для этого нужно было время — ох, опять это время! — но вот его-то как раз и не было.

Россайи пронюхали, что Сол на R-P-20. Их эскадра уже рядом. Скоро самих пиратов возьмут на абордаж.

«Если я не вытащу из старика его проклятое открытие, россайям он все равно не достанется, — с мстительной улыбкой думал капитан. — Я взорву корабль. Все равно помирать. Хоть помру весело. Вот будет — бэмц!»

Он еще раз оглядел погасшие дисплеи пульта управления и, тяжело поднявшись из пневмокресла, отправился обследовать одному ему известные места, в которых были заложены ядерные заряды.

В коридоре, прямо перед ним дорогу перебежал кот.

На всякий случай капитан сплюнул через левое плечо, хотя кот и не был черным.


Лину охраняла Зебра. Впрочем, «охраняла» — не совсем то слово. Девушки просто жили в одном бароотсеке, довольно уютном, надо заметить. Правда, когда Лина попыталась выйти в коридор, охранник довольно грубо швырнул ее обратно.

Поначалу Лина никак не могла скрыть своей неприязни к Зебре, не отвечала на ее вопросы, делала язвительные замечания, даже поиздевалась на окраской своей охранницы. Но потом поняла, что таким образом может только озлобить девушку. А сейчас было не до собственного уязвленного самолюбия, не до собственной гордости. Сейчас надо было вырываться на свободу.

Когда Лина поняла это трезво, она решила, что единственным путем к свободе может стать именно Зебра. С этого момента она изменила свои отношения с девушкой кардинально.

— Я так испугалась сначала, — сказала она. — Все-таки не каждый день попадаешь в такой переплет.

Зебра самодовольно усмехнулась.

— А ты молодец, — признала Лина. — Здорово обвела вокруг пальца всех этих каторжников.

— Я привыкла иметь дело с преступниками, — пожала плечами Зебра. — А потом — все мужчины одинаковы. Похотливые твари.

— Это верно, — вздохнула Лина.

Разговор не клеился. Было какое-то напряжение между ними, которое Лина никак не могла преодолеть. Нет, дело даже не в том, что Лина пленница, а Зебра хозяйка на пиратском корабле. Лина чувствовала, что напряжение имеет другую причину. Только вот какую?

— А я, если честно, восхищаюсь тобой, — грубо польстила Лина. — Ты такая сильная, смелая, расчетливая…

— Да, — спокойно согласилась Зебра. — И должна служить этому двухсотлетнему ублюдку…

— Ты имеешь в виду капитана? — сдерживая дрожь, спросила Лина.

— Конечно. Он зациклен на своих проблемах. На команду ему плевать. И на меня в том числе.

— Так чего ж ты терпишь его?

— Мы все терпим. У него связи кое-где… Думаешь, почему нам так долго удается уходить от всех погонь и преследований? Мы о них узнаем раньше, чем они начнутся.

— Да, это веский аргумент, — согласилась Лина. Нет, здесь у нее ничего не поучится. Зебра обыкновенная стерва. За глаза будет поливать грязью, но пойти на предательство своего капитана — никогда.

— Но я все равно когда-нибудь его прижму! — зло проговорила Зебра. — Надо только дождаться нужного момента.

— Ты его ненавидишь?

— Я ненавижу всех мужчин. И не смотри на меня так. С Сайрусом и Полем я спала через силу. Это было задание…

— Да, я тоже ничего хорошего в них не нахожу, — согласилась Лина почти что искренне.

— Правда? — встрепенулась вдруг Зебра. — Ты тоже считаешь, что они мерзкие и противные твари.

На самом деле Лина так далеко в своем осуждении не заходила. Но сейчас ответила:

— Разумеется! — Она почувствовала, что напряжение между ними пропадает.

«Ах, вот в чем дело — Зебра стеснялась меня. Она стесняется своей сексуальной ориентации. А что, из этого можно кое-чтовыжать…»

— С тех пор, как меня изнасиловал мой собственный отчим, — сказала Лина грустно, — я от мужчин шарахаюсь, как от болезни. Меня тошнит от них.

Зебра придвинулась поближе к Лине и провела ладонью по ее волосам.

— Несчастная, — сказала она тихо. — Мы так похожи с тобой…

Лина еле сдержалась, чтобы не отпрянуть. Наоборот, она заставила себя ответить на нежность Зебры нежностью…

Она прижалась щекой к ее ладони, закрыла глаза и сладко вздохнула.

Зебра смотрела на пленницу с напряженным ожиданием. Врожденная осторожность не давала ей сразу поверить Лине.

— И как же ты удовлетворяла свои сексуальные потребности? — спросила Зебра.

— О, это моя беда, — пожаловалась Лина. — Я нерешительна. Я знаю, что есть женщины, которые любят друг друга, но мне такие никогда не встречались…

— А ты хотела бы встретить такую? — почти шепотом спросила Зебра.

— Да… — так же тихо ответила Лина. Кажется, рыбка попалась на крючок. Теперь надо быть предельно осторожной, чтобы она не сорвалась.

Зебра по-кошачьи потянулась к выключателю и погасила свет. Глаза ее в темноте светились. Она легко распугала молнию на комбинезоне и сжала руками свою упругую грудь, отчего соски призывно выпятились.

— Ну что ж, тебе повезло, — сказала она хрипло. — Я такая женщина. Хочешь попробовать?

У Лины закружилась голова. Она и в мыслях не держала, что может заниматься любовью с женщиной. От одного такого представления ей становилось противно. Но сейчас она почему-то забыла о своей брезгливости. В неярком свете ночника Зебра была очень хороша. Гибкая, страстная, какая-то дикая в своем необузданном желании. Она притянула голову Лины к себе, и та коснулась губами твердых сосков.

Проворные руки Зебры быстро сняли одежду с Лины, а пальцы скользнули между ее ног.

«Что я делаю? — кричала Лина безмолвно. — Что за гадость я делаю?»

Но была не властна над собой. Зебра пробегала горячими пальцами по самым нежным и чувствительным местам ее тела. Лина уже и сама, не очень соображая, что она делает, ласкала полосатое тело Зебры. Впрочем, сознание вернулось к ней сразу же, как только ее пальцы ненароком коснулись холодного браслета парализатора на Зебрином запястье.

«Тут только одна маленькая кнопочка, — лихорадочно думала Лина. — Ее надо нажать незаметно. Тогда парализатор окажется в моих руках, а дальше…»

Что будет дальше, она представляла себе довольно смутно.

— Тебе нравится?.. Тебе хорошо?.. — горячечно шептала Зебра.

— Да, да… — в тон ей отвечала Лина, незаметно касаясь пальцами браслета.

— Вот видишь, как тебе повезло! — уже стонала Зебра.

И в этот момент Лине удалось нажать на застежку, парализатор соскользнул с руки Зебры и оказался в ладони Лины.

В тот же миг она оттолкнула от себя разгоряченное, вспотевшее полосатое тело и направила убойную силу браслета на свою охранницу.

Но результата это не дало никакого. Вернее, он был, но вовсе не тот, которого ждала Лина.

Зебра рассмеялась ей прямо в лицо.

— И мне тоже повезло, — сказала она. — Я не такая дура, как ты думала. Не старайся, не стоит. Я отключила его еще два часа назад.

Зебра хищным зверем прыгнула к Лине, выставив вперед напряженную ладонь. Удар пришелся прямо в сонную артерию.

Лина упала, выронив из рук бесполезный браслет…


Отчасти в этом виноват был страх, когда Хеопс чудом сумел выскочить из-под тяжелого сапога капитана, отчасти синтетическая рыба, которой кота угостили пираты.

Хеопс почувствовал, как что-то неясно зашевелилось и заурчало в него в животе.

Будучи совестливым, воспитанным котом, Хеопс не мог справлять нужду прямо в коридоре, он стал искать укромное местечко. Но ничего подходящего как назло не попадалось.

Кот не знал, что пиратов подобные проблемы вообще не мучают. Их сантехническая система уже года полтора не ремонтировалась. Нужду справляли где приспичит. От этого корабль провонялся, как помойка. Но кот был в этом смысле куда чистоплотнее. Ему надо было все сделать культурно. Хеопс уже было отчаялся, когда наткнулся на небольшой люк.

Он прополз изрядную коммуникационную сеть, хотя не исключено, что это было заурядное вентиляционное отверстие. По крайней мере, кроме воздухозаборников и влагоконденсаторов, он там ничего не встречал. И неожиданно выполз в кабину управления, в ту самую, куда безуспешно пытался продраться из коридора, когда чуть не был раздавлен капитаном.

Ну и что проку? Ничего интересного здесь не наблюдалось. Во-первых, ни одной живой души. Во-вторых, море компьютеров и океаны дисплеев. Дисплеи были погашены, а все остальное автоматически работало, помигивало, трещало.

Хеопс немного погулял по компьютерам, понажимал по клавишам, кнопочкам, постучал лапами по тумблерам, всяким непонятным защелкам, на которых даже «вкл — выкл» не стояло. Все это ни к чему не привело. Долгожданная коробка с песочком никак не показывалась.

Тогда Хеопс просто промчался по всей клавиатуре, надеясь, наверное, на случай.

В ту же минуту большинство дисплеев включилось, на них заплясали какие-то странные кривые, кардиограмма железного сердца звездолета заволновалась, забеспокоилась, стала давать неопределенные сбои. Что-то щелкнуло, взвизгнуло, и свет погас. Наступила полная тишина. И в этой тишине компьютер вдруг выдал бестолково:

«МЕТЕОРИТНОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! МЕТЕОРИТНОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!!».

Завыли звуковые сирены, затрещали в эфире инфракрасные излучатели. Было все, не было только места для отправки естественной надобности!

Бронекамера, защищающая кабину управления, вся подобралась и компактно защелкнулась на ней. Выхода у Хеопса теперь не было, и кот после этого уже окончательно запаниковал.

Заметался по кабине, по полу, потолку, стенам, выискивая хоть какую-нибудь лазейку, но все было тщетно. В отчаянии Хеопс плюхнулся на дисплей Центрального Компьютера и, не выдержав больше, пописал прямо на клавиатуру.

Прошло несколько секунд. Центральный Компьютер раздумывал над такой странной командой. Потом неопределенно заскрипел, заухал, что-то забормотал, забулькал, затарахтел, заскрежетал, заскрипел, за… хихикал, все громче, громче, засмеялся, захохотал в голос! Похоже было, что он услышал чудовищно неприличный анекдот. И не переставая корчиться от удушающего веселья, он скомандовал:

«МЕТЕОРИТНАЯ ЗАЩИТА» В такт своему смеху Центральный Компьютер стал делать какие-то совершенно нелогичные вещи, ставил все с ног на голову. Вдруг дал резко задний ход, отчего Хеопс улетел в угол. Включил увеселительные огни. Отчего глаза Хеопса вспыхнули разными цветами. Вдруг температура стала понижаться, словно компьютер решил всех загнать в анабиоз. А потом стали бестолково ездить туда-сюда перемычки отсеков, и тут же двери камер открылись, а большинство пиратских отсеков оказались плотно задраены. Кабина управления также раскрылась.

Хеопс с визгом выскочил навстречу своим освобожденным друзьям.


Когда двери камер разъехались, Соломон, Поль, Сайрус, Мэт и Лина застыли в нерешительности. Но это длилось только секунду. Первым из бароотсека вылетел Мэт, горящий решимостью освободить Лину. И тут же наткнулся на Сайруса, свалившего ударом охранника.

— Лина! — крикнул Сайрус в темноте, обнимая налетевшего на него Фишку.

— Пусти! — взвизгнул тот.

Мгновение беглецы недоуменно разглядывали друг друга.

— Ты?!! — спросили оба в один голос. — А где?!

Выскочивший за своей камеры Поль прервал их романтическое объяснение:

— Туда! — крикнул он, — здесь же на буксире должен быть наш «Гарбич».


«Гарбич» на самом деле был не на буксире, его поставили на «присоску», так что из одного звездолета в другой можно было переплывать, лишь минуя космическое пространство.

Сол, Мэт и Поль раскручивали «перепонку», стоящую первой на пути этого спасительного перехода. Лина и Сайрус прикрывали их технический отход. Лина была вооружена сорванной со стены катапультирующейся крестовой отверткой.

Перепонка, наконец, поддалась, и нетерпеливый Хеопс, совершенно утративший за последний час остатки былой невозмутимости и даже слегка похудевший, ринулся в темноту. И тут же стукнулся головой о следующую перепонку. Сол, Мэтью и Поль взялись за нее.

А Лина с Сайрусом приняли первый бой.

Не все пираты оказались закупоренными в своих кубриках, пивных и спортзалах. Игроки на бильярде успели просунуть в задраивающуюся дверь разряд электрического кия. Двое из них бросились в кабину управления, двое — в ангар с глейдерами, чтобы выбраться наружу, проверить, как сработала метеоритная защита, не повреждены ли хвостовые рули и сигнальные и трафаретно-отвлекающие огни.

Эти двое ничего не успели сделать. Они наткнулись на неизвестно откуда свалившуюся Зебру:

— Быстро за мной! Пленники удирают, все камеры раскрыты!

Они ринулись в погоню. Коридор, ведущий в «присоску» был настолько мал, что мог пропустить только одного человека. И тут их догнал капитан.

— Стойте! — крикнул он, чем-то щелкнул, клепочный шов на стене раздался, и оттуда шагнул робот.

Он заурчал, зашипел и ринулся на Лину с Сайрусом. Сайрус выхватил у Лины катапультирующуюся крестовую отвертку и вонзил роботу в грудь. Отвертка бешено завертелась, наматывая на себя провода, платы, реле и датчики. Но робот даже не почувствовал этого. Он шел и шел, норовя раздавить Сайруса.

— Бежим! — крикнула Лина.

Но бежать, собственно, было некуда. Сзади крушили перепонку Мэт и Сол. Тогда Сайрус, напрягая все свои силы, рванул отвертку и выдернул из нутра робота всю его электронную начинку. Робот пошатнулся, замигал глазками-датчиками, задымил и повалился на пол, загораживая пиратам пленников.

— О, дьявол! — заорал капитан. — Стреляйте!

Но оказалось, что ни у кого нет оружия.

— Уйдут! — воскликнула Зебра и ринулась в атаку.

Сайрус в ужасе отшатнулся, и Зебра оказалась лицом к лицу с Линой.

Они вцепились друг другу в волосы и, визжа от ненависти, опрокинулись на бездыханного робота. Тот слегка вращал фосфоресцирующими белками и, кажется, получал удовольствие.

Но пиратам все это побоище активно не нравилось. Тем более, что Лина сцепила у противницы пальцы на горле и близка была к тому, чтобы задушить негодяйку. Двое пиратов вытянули Зебру за ноги, и в узкий проход втиснулся теперь капитан…

Сол, Поль и Мэт добивали следующую перепонку.

— Ах ты урод, — медленно и зловеще проговорил капитан, надвигаясь на Сайруса. — К мамочке захотел?! — и он послал сильный и точный удар левой, нацеленный в подбородок Сайруса.

Пригибаясь в попытке уйти от удара, Луддит подумал, что с этим дубом придется повозиться побольше, чем с роботом. Он все же не успел полностью увернуться и был слегка отброшен назад, отдавив Лине правую ногу.

Капитан продолжал наступать, работая руками и ногами, как небольшой грузовой геликоптер. Это несколько пугало Сайруса, хотя и еще больше разжигало в нем привычную машинную неприязнь.

Он не слишком заботился о тактике. Пригнувшись под очередным хуком, Сайрус двинул капитана ниже места, где кончались его ребра, повернулся, насколько это было возможно, несколько раз пробил с обеих рук в печень, затем опробовал селезенку, остался доволен и обрушил дальний апперкот в область капитанова сердца.

Капитан удивленно охнул, присел, выпустил облачко пара и опрокинулся на спину, каблуками успев припечатать бездыханного, но почему-то еще дергающегося робота.

Но упасть капитану не дали. Зебра поддержала его и толкнула вперед. Капитан рванул на себе первичный скафандр, обнажив вытатуированный на груди череп, и с боевым кличем ринулся в схватку. В течение полуминуты он нанес Сайрусу четыре удара, которые тот, экономя дыхание, стоически выдержал, не уступив даже метра. Но последний его удар не достиг цели, и капитан отступил назад перевести дыхание, а это стало для него роковой ошибкой. Сайрус, успев согласованно рассчитать расстояние и силу удара, вмазал ему под вздох, затем — в нос, и, развернув мерзавца вполоборота, — по почкам. И принялся, вначале с близкого расстояния, а затем вплотную, молотить, обрабатывать то, что осталось от физиономии, перечерченной шрамом. Игра была сделана. Капитан стоял на ногах, пока Сайрус его придерживал. Когда же отпустил — рухнул, точно вековой дуб, обработанный топором Луддита.

Сол, Мэт и Поль в этот момент вскрыли последнюю перепонку и сами, а вслед за ними и Хеопс, Лина и Сайрус юркнули в свой «Гарбич». Однако «юркнули» — не совсем точно сказано, ибо на «Гарбиче» были отключены супрогравитаторы, и беглецы «вплыли» в свой корабль, их встретила невесомость.

Двое пиратов, бросившиеся из бильярдной прямо в кабину управления, сумели наконец отрубить все еще хихикающий Центральный Компьютер и воспользоваться вместо него Вторым.

В ярости невольные пленники в собственных владениях выскакивали из своих отсеков, кубриков, курилен, залов, бассейнов, баров, хватались за оружие, заводили глейдеры, собирались взять на абордаж уже ушедший в отрыв «Гарбич».

Наконец, когда двигатели крейсера выплюнули в космос сгусток плазмы, когда глейдеры оставляли борта, поворачиваясь носом к мусоровозу, когда пушки были расчехлены, капитан взглянул на дисплей заднего обзора и на секунду остолбенел.

Полицейский штурмовик несся к крейсеру с боевой скоростью, пропарывая черноту пространства спицами лазерных пушек.

— Приготовиться к залпу! — заорал штурману едва пришедший в себя капитан. — Огонь!

И крейсер ударил сразу и по штурмовику, и по «Гарбичу». Ни тот, ни другой не пострадали. Зато ответный залп штурмовика грозил разнести крейсер в щепки.

И действительно, крейсер не успел увернуться — левый его борт принял на себя скользящий удар аннигиляторов, которые срезали, как бритвой, десятка два кают, оружейный склад и бортовые пушки.

— Плевать на космокопов! — орал капитан. — Бей по зэкам! Разворачивайся!

Старенький мусоровоз, которому нечем было обороняться, казался уже обреченным. Космокопы приближались к нему все ближе и ближе. Пираты, поворачивались уцелевшим боком и тоже собирались ударить.

И вдруг «Гарбич» открыл все свои функциональные шлюзы, и мегатонны мусора вывалились устрашающей горой на полицейский корабль. Тот метнулся в сторону, но было поздно! Втянутый гравитацией тяжелого штурмовика, мусор облепил космокопов, как свалку.

Курс у полицейских был сбит, оружие не работало, он превратился на какое-то время в кучу навоза, догонять на которой было просто невозможно.

Облегченный «Гарбич» на большой скорости уходил от погони, выбрасывая последние ошметки. Им-то и доставались нестройные выстрелы пиратов. Было что-то символическое в том, что весь земной переработанный мусор достался полиции.

Пираты, вне себя от возмущения — именно полицейский корабль они посчитали виновным в побеге своих пленников — начали молотить прямой наводкой по представителям СБ СС.

Полицейские, придя в себя стряхнув мусор с обшивки, в долгу не остались. Бой был бешеный, ошметки разлетались по галактике.

Подошедшая уже довольно близко экспедиция россайев сочла за лучшее уйти восвояси.


— Победа!!! Победа!!! — кричал не своим голосом Поль. — Это настоящая победа!!!

Почему-то в этот момент он совсем забыл о собственной выгоде. Он радовался вместе со всеми.


Но победе радовались не только беглецы.

Полковник Лупино почему-то тоже радовался удаче беглецов. Невидимый ни для кого звездолет полковника, выждав, когда бой между полицией и пиратами достигнет апогея, обогнул пространство битвы и устремился за еле видным теперь «Гарбичем».

Но догнать беглецов полковнику не удалось — «стеллс» делает невидимым, но не делает неуязвимым. Шальной лазерный заряд, выпущенный пиратами в белый свет, как в копеечку, снес фотонный ускоритель ищейки, разметав по космосу фейерверк ослепительно голубого пламени…

Глава 15 Куда лететь?

Радость от победы на «Гарбиче-2» очень скоро сменилась самым черным унынием. После знакомства с космическими пиратами путешествие приобретало совсем иной поворот. И теперь необходимо было принимать срочное решение.

— А чего тут думать? — рубанул с плеча Сайрус. — Летим на Канкату, а там видно будет!

— На Канкату лететь нельзя, — сказал Сол. — Именно там нас и будут искать. Данные с бортового компьютера считаны — наш маршрут известен всей Вселенной.

— Тогда летим на твою Землю-двойник, — сказал Мэт.

— И это невозможно. Запасы энергии у нашего корабля не беспредельны.

— Я предлагаю… — покрываясь алыми пятнами, начала Лина, — вернуться на Землю!

— На Землю? — насупился Сайрус. — Обратно в тюрьму? В нежные объятия этого кровососа Лупи…

— Сайрус! — остановил его Мэт, искоса глядя на Лину.

— Вы как хотите, а я обратно не полечу. Ежели вам охота за решетку — валяйте! Но сперва посадите меня в капсулу и отправьте за борт. Уж если суждено подыхать, предпочитаю подохнуть свободным человеком!

Эйнштейн понимающе кивнул.

— Нет, Земля для нас закрыта, — отрезал Поль. — И Канката и Бетельгейзе…

— Мэт, а ты чего молчишь, парень?! — встрепенулся Сайрус.

Фишка, который с начала разговора нервно ломал тонкие пальцы, резко вскинул голову и, встретив умоляющий взгляд Лины, сказал твердо;

— Я за то, чтобы вернуться на Землю!

На бескровных губах Лины вспыхнула благодарная улыбка.

— Мы хотим вернуться! — в один голос повторили оба.

Беглецы уставились на Фишку, словно видели его впервые…

Несмотря на бурную свою молодость, Мэт по сию пору был полнейшим профаном по части любви. Сначала женщины представлялись ему существами отвлеченно бесплотными, вроде тех компьютерных миражей, мимолетных порождений его воображения, которые он создавал своими руками, бессильный наделить их живой плотью и кровью.

Откровенно плотские подробности, которыми просветила его «зона», вызывали у него отвращение. После тюремных бесед женщины стали казаться ему воплощением мерзости и коварства, гнусными похотливыми животными, отравляющими жизнь, наподобие зловредного компьютерного вируса, способного разом погубить всю его жизненную программу. Впрочем, до самого побега из лунной тюрьмы, Фишке не приходилось опасаться встречи с женщинами, ибо милосердие тюремного режима надежно защитило его неискушенное сердце от коварных обольстительниц.

Но стоило бедняге оказаться на свободе, как сердцем его тотчас завладела дочь начальника тюрьмы, где он отбывал заключение…

Заявление Мэтью и Лины вызвало в кают-компании корабля настоящую бурю. Сайрус и Поль, поначалу единодушно выступившие против, заспорили и едва не передрались; Эйнштейн продолжал озабоченно хмурить брови, одновременно поглаживая развалившегося у него на коленях нахалюгу Хеопса, которому, по всему видно, было откровенно наплевать на происходящее.

— Вышвырнуть их за борт! — кричал Поль. — Они предатели!

— Мэт, ты всех нас хочешь погубить?! — разводил руками Сайрус.

Фишка только упрямо мотал головой и повторял:

— Я хочу на Землю, как Лина.

Лина уже сама жалела, что призвала в союзники Фишку.

Малый был явно не в ее вкусе: худенький, бледный, с тем отвлеченно задумчивым выражением лица, какое бывает у людей, одержимых своими идеями. Будь у Лины необходимость выбирать, она наверняка предпочла бы Сайруса — гору мускулов и воплощенный идеал мужественности. Но Сайрус был очевидно для нее простоват, а после истории с Зеброй сильно отдалился…

Мэт в непривычной для него роли влюбленного оказался до смешного жалок и нелеп. Чего стоили одни печальные взгляды, которые он неизменно бросал на Лину при встрече, или трагические вздохи и невнятные реплики застенчивого и несчастного Пьеро? Вместо того, чтобы держаться как мужчина, в присутствии своей зазнобы парень сам как будто превращался в неискушенную девушку. Какой убогой выглядела вся эта по-детски наивная комедия на фоне изысканно виртуозных заигрываний с нею француза! Но этот хитрый пройдоха с самого начала показался Лине подозрительным…

— Ну, тогда уж и я скажу. — Сол откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Мы действительно полетим на Землю…


Штурмовику СБ СС пришлось отказаться от преследования как пиратов, так и беглецов. Его ходовая и оружейная части были раскромсаны до состояния металлолома. Космокопы радировали на техстанцию «SOS» и стали дожидаться помощи.

Радары их действительно засекли программу маршрута «Гарбича», поэтому командир корабля был спокоен — далеко беглецы не уйдут. Но на всякий случай продолжал слежку.

Техстанция добралась до штурмовика через двенадцать часов.

Техники полазали по отсекам штурмовика, проверили программы, механику, энергоносители, почесали в затылках и честно доложили командиру:

— На этом разбитом корыте никуда лететь нельзя. В утиль.

— Вас самих в утиль! — закричал командир. — У меня секретное, особо важное задание! Вы что думаете, я тут звездами любуюсь? Я преследую особо опасных преступников!

— Да хоть самого дьявола, — равнодушно сказали техники. — Если преступники особо опасные, тем более — они разобьют штурмовик одним щелчком. Это если вы еще его догоните.

Командир задумался, а потом вдруг сказал:

— Я вам не верю. Докажите.

— А чего тут доказывать — сами знаете.

— Это не мое дело знать о неполадках. Мое дело ловить преступников.

— Хорошо, — сказали техники, — мы вам покажем. Наш диагностический компьютер вам такое покажет — заплачете.

И техники проводили космокопов на свою базу.

Действительно диагностика выдала неутешительные выводы — штурмовик подлежит демонтажу.

— А как оружие?

— Ну, кое-что может стрелять, аннигиляторы в порядке, две лазерных пушки действуют, но и все.

— Отлично, — развеселился вдруг командир. И, повернувшись к своим подчиненным скомандовал:

— Арестовать!

В первую секунду и техники, и космокопы находились в состоянии шока. Но полицейские пришли в себя быстрее. Техников скрутили, надели им наручники и приковали к поручням.

— Именем закона я конфискую ваш корабль, — сказал командир. — Сейчас вы перегрузите оружие сюда, установите его, а сами отправитесь на штурмовике в свой центр.

— Это вам даром не пройдет! — закричал инженер-техник.

Полицейский пустил в него заряд парализатора даже не оборачиваясь…


На R-P-20 зрел бунт. Капитан понимал это, он чувствовал это самой своей огрубевшей кожей.

После битвы с космокопами от команды в живых осталась едва половина. В снесенных аннигилятором отсеках нашли свое последнее пристанище тридцать членов команды. Хорошо еще, что космокопы не стали преследовать крейсер. Они смогли бы взять его голыми руками. Но космокопы и сами были разбиты, что, впрочем, было временно. Конечно, уже идет им на подмогу целая эскадра. Поймать и обезвредить R-P-20 — да это мечта любого полицейского во всей Вселенной.

Но капитан сейчас боялся не космокопов. Он боялся собственной команды.

Все операции доныне проходили гладко, просто и даже весело. Туристические, научные, грузовые суда брались без особых потерь. Да что там — пиратам это казалось даже развлечением.

За последние семь лет они потеряли только троих, да и те были больше сами виноваты — напились и улетели в глейдере неизвестно куда. К настоящим боям пираты не привыкли. Хотя выдержать могли любое сражение и даже были готовы к этому. Они бы не роптали и на этот раз. Но они не понимали, ради чего было встревать в грандиозную драчку? Ради троих измотанных зэков? Да сверни они на полградуса южнее — взяли бы прогулочный космолет гимназистов — человек семьдесят здоровых парней и девчонок. Но капитан настоял именно на этом мусоровозе.

— Кэп, — на следующий день вошли к нему в каюту семеро здоровил, — мы хотим тебя спросить — чего ради была вся эта дерьмовая заваруха? Нам просто хочется понять.

— С каких это пор члены команды входят ко мне без стука? — тихо спросил капитан. — Разве я кого-нибудь из вас звал в гости?

Пираты немного замялись. Тихий голос капитана не предвещал ничего хорошего.

— Да нет, кэп, ты не обижайся, просто ребята волнуются, вот они и послали нас… — стал оправдываться здоровила.

— А у тебя, Пит, появился новый начальник? — язвительно спросил капитан. — Разве кто-то, кроме меня, имеет право тебя послать? Я имею и я посылаю — пошел ты к черту!

Пираты поспешно вывалились из каюты. Первый раунд капитан выиграл. Но это не значит, что он победил полностью.

Более того, он не был уверен, что команда подчинится его приказу — продолжать преследование «Гарбича». А такой приказ он так или иначе отдаст, когда крейсер подлатают.


— Так, еще один самоубийца! — простонал Поль. — Ты думаешь, что говоришь, Сол?

— Старик, ты сдурел или притворяешься? — серьезно поинтересовался Сайрус. — Только что ты сам сказал — на Землю ни ногой!

— Ну, с этими влюбленными овечками понятно — куда иголочка, туда и ниточка. Но ты-то! — темпераментно махал руками Поль.

Сол, не обращая внимания на гневные тирады спутников, блаженно улыбался, гладил Хеопса и ждал, когда ему дадут сказать.

Наконец пар из Поля и Сайруса вышел, и они смолкли.

— Я уже говорил вам, — начал Сол, — что по всем космическим законам во Вселенной непременно должны существовать планеты, похожие на нашу грешную матушку-Землю, как две капли воды. Хотя есть и различия. Например, власть Закона, неоспоримая в нашей Галактике, на упомянутые планеты не распространяется!

Сайрус и Мэт многозначительно переглянулись.

— Погоди, Сол, но эту идею мы отвергли давно. У нас не хватит энергии, — сказал Поль.

— И потом! — встрепенулся Сайрус. — Разве мы не откинем копыта раньше, чем доберемся туда?

— Все верно, — благостно улыбнулся Сол. — Все правильно — если…

— Если что? — спросила Лина.

— Если лететь по прямой, — ответил Сол и весело засмеялся.

— Так, тронулся, — обреченно констатировал Поль. — Ты что, предлагаешь лететь зигзагами?

— Я предлагаю вообще не лететь, — еще радостнее засмеялся Сол.

Теперь на старика сочувственно смотрели все.

— Ну как вы не понимаете!? — вскочил он. — Это же просто.

Сол поднял с пола блюдце Хеопса.

— Объясняю очень популярно. Мы здесь, — он ткнул пальцем в край блюдца, — а нам надо оказаться здесь. — Он ткнул в другой край. — Будь мы муравьи — нам пришлось бы обойти все блюдце по кругу. Но мы-то люди.

— И что? — не понял Сайрус.

— Мы можем лететь по прямой, — сказал Мэт. — Но это тоже долго.

— Да мы можем просто передвинуть блюдце! — засмеялся Сол. — И таким образом, вместо того, чтобы бесконечно долго лететь по прямой и искать выход из лабиринта Вселенной, мы просто откроем дверь и запросто выйдем на свободу! Чтоб я так жил… Вот мы здесь, а вот, — Сол передвинул блюдце, — мы там!

Хеопс обнюхал поставленную на пол пустую посуду и требовательно мяукнул.

— Передвинуть Вселенную? — наконец спросил Мэт.

— Ну, не так глобально, но почти в точку, Мэт… — кивнул Сол, наливая коту молока.

— Но как? Как?! — закричали все хором.

— Есть тут одна идея, — хитро улыбнулся Сол.

Глава 16 Крысиная стая

Прошло несколько дней, прежде чем Лупино и Крюгер вновь смогли пуститься по следу мусоровоза.

Ремонт фотонного отражателя пришлось делать на базе. А до базы тащиться на реактивных двигателях.

Но и это оказалось еще не концом всех мытарств. Срок ремонта назначили такой, что Лупино только присвистнул.

— Месяц? — переспросил он. — Вы сказали месяц?

— Именно. И то, если у нас найдутся запасные блоки, если не придется выписывать с Головной базы.

— Вы сделаете мне ремонт в течение двух дней, максимум, — жестко сказал Лупино.

— Это невозможно, — развел руками директор.

— Увидим, — ответил полковник и вернулся на свой корабль.

— Хью, подключи меня к военной сети. — приказал он. Его лицо приобрело хитрое и одновременно мстительное выражение.

«Старый хрыч что-то задумал», — с неодобрением подметил Хью.

— Полковник Лупино, начальник БТУ, — внятно произнес Лупино.

На экране появилась надпись «ИДЕНТИФИКАЦИЯ ПО ГОЛОСОВОМУ СИГНАЛУ», рядом с которой через долю секунды возник красный квадратик «ДА».

Затем Лупино вставил указательный палец в небольшое углубление на пульте, после чего на экране возникла еще одна надпись: «ИДЕНТИФИКАЦИЯ ПО ГЕНЕТИЧЕСКОМУ КОДУ», тоже получившая положительный ответ компьютера. Экран очистился, и на нем вновь появились слова: «Полковник Лупино, личный № 154987-Р, категория доступа к секретным программам 1-А». И ниже: «ПРОГРАММЫ КАТЕГОРИИ 1-А ОТКРЫТЫ».

— Нечего пялиться, — шикнул Лупино на Крюгера, который внимательно следил за его манипуляциями.

Он нажал еще несколько кнопок.

— Прошу помощи. Нужен срочный ремонт на базе. Преследую шпионов, — четко проговорил полковник.

«Вот уж не знал, что Лупино имеет доступ к Секретному Пакету Программ. Этой привилегией пользуются, пожалуй, только генералы Совета Обороны. Никогда бы не подумал, что когда-нибудь еще доведется увидеть, как его приводят в действие.»

… С тех пор прошло очень много лет. Кое-что за эти годы стерлось из дырявой памяти бывшего курсанта Высшей Военной академии в Вест-Пойнте Хьюго Крюгера, кое-что осталось, но, всплывая неожиданно в его мозгу, выглядело скорее как выдумка, миф. Память Хью огрубела, превратившись в сплошной поток безрадостных впечатлений, воспоминаний и образов, десятой части которого хватило бы нормальному человеку на всю его жизнь.

Но этот жаркий августовский день накрепко врезался в его память. День, который изменил всю его жизнь.

Руководство Вест-Пойнта отличалось крайним консерватизмом. Здесь учили по старинке — больше половины учебного времени курсанты проводили в душных аудиториях, слушая очередного специалиста по военной науке.

Вот и сегодня Хью уже битых два часа клевал носом в парту, когда дверь в аудиторию открылась, и вошел полковник Смит, ректор Академии, а за ним — нет, это был не сон — генерал Карпентьер!

Встав за кафедру, генерал сделал всем знак садиться, поправил начищенную медную бляху на поясе, обвел медленным проницательным взглядом оторопевшие лица курсантов и спокойным, низким с хрипотцой голосом начал:

— Господа курсанты! Я оставил все дела в Совете Обороны и явился сюда для того, чтобы сообщить вам дело государственной важности.

На планете Канката — враги. Требуются добровольцы.

Неужели Хью мог удержаться? Он был одним из тех пятерых, которых отобрала комиссия, и уже через неделю летел на Канкату.

Перед отлетом генерал Карпентьер собрал курсантов и сказал только несколько слов:

— В колледжах и даже академии вам не раз говорили о гуманности. Теперь забудьте это слово навсегда. Никакой жалости к врагам.

Трудно было только в первый раз. Перерезанное горло пожилого негра исторгло из себя такое количество крови, что Хью потом не мог прикоснуться к своей одежде, чтобы его не стошнило. А дальше пошло легче. С утра рейд, вечером — карты до одурения. За месяц Канката была очищена от врагов. Правда, среди них были старики, женщины и даже дети, но Хью точно помнил — никакой жалости к врагам.

Уже потом он узнал, что враги были переселенцами с Земли. Но это уже не имело значения — он был ветераном и орденоносцем. Одна беда — он полюбил кровь. Особенно женскую.

СБ СС долго закрывало глаза на его безобразия. Но когда он изнасиловал и расчленил десятилетнюю внучку самого генерала Карпентьера, его, Хьюго, осудили на бессрочный пожизененный срок.

Это оказалось шоком для бывшего курсанта.

— Вы же сказали сами — никакой гуманности! — закричал он на суде генералу. — Вы же сами учили!

Но генерал даже не повернулся в его сторону.

— Господин полковник, — раздался по селекторной связи голос директора базы. — Ваш корабль будет отремонтирован в течение тридцати шести часов.

— Вот так-то лучше, — самодовольно улыбнулся Лупино. — Но на Канкату мы не полетим. Сол отправится совсем в другую сторону… Он будет искать Землю-двойника.


На следующий день капитан R-P-20 почувствовал за собой слежку. Это было странно в замкнутом пространстве крейсера — никуда отсюда уйти было нельзя. Но кто-то неотрывно наблюдал за ним день и ночь. Впрочем, капитан тоже не терял времени даром.

Он вызвал к себе Зебру, штурмана и двоих верных людей, заперся с ними в командном пункте и сказал:

— Нам придется избавиться от большей части экипажа.

Штурман нервно переглотнул:

— Вы хотите сказать?..

— Я хочу сделать. Хватит болтовни. Ты и ты, — он ткнул пальцем в Зебру и штурмана, — загоните завтра всех остальных в четвертый и пятый отсеки. Предлог найдите сами. Ровно в девять ноль-ноль вы должны покинуть эти отсеки.

— И что случится потом? — осторожно спросила Зебра.

— Потом у нас будет больше кислорода, — улыбнулся капитан. Шрам его в этот момент зловеще изогнулся кривой саблей.

— Я отстыкую эти отсеки, — пояснил капитан. — Здесь, здесь и здесь я заложил небольшие заряды. — Капитан показал на плане корабля места будущих взрывов. — Операция пройдет безболезненно.

— И они?.. — штурман снова нервно сглотнул. — Они погибнут?

— Все мы когда-нибудь погибнем, не так ли? — философски заметил капитан. — А теперь все по местам. Эти ублюдки ни о чем не должны догадаться. Они и так следят за мной… Чуют, сволочи…

— Капитан. — Зебра поднялась со своего места. — Означает ли это, что мы поделим нашу будущую добычу — я имею в виду старика с его «машиной времени» — поровну?

— Это значит, что ты задаешь слишком много вопросов, — прошипел капитан. — Вы собрались делить то, о чем даже понятия не имеете? Радуйтесь, что я просто оставлю вам жизнь.

— Я так не согла… — начал было один из пиратов, но договорить он не успел. Лазерный луч снес ему голову, как будто лезвием срезали болезненный мозоль. Какое-то мгновение срезанная голова еще держалась на плечах, еще пялилась на капитана бешено раскрытыми глазами, а потом с ужасающим стуком свалилась на пол.

— Еще вопросы есть? — спросил капитан. Никто так и не заметил, когда он выстрелил.

— Нет, вопросов больше нет, — сказал штурман. В горле у него окончательно пересохло.

— Тогда марш за работу. Кстати, как там ремонт.

— Ремонт будет закончен завтра к семи утра, — сказал штурман.

— Вот и отлично.


Перенос оружия на техническую базу занял всего сутки. Работа кипела, со Службой безопасности спорить никто не хотел.

Когда командир провел проверку арсеналов и остался доволен, он перенес на техничку свои секретные карты, радарные усилители, пожелал инженерам счастливой дороги и отстыковался.

Компьютер принял команду — курс на Канкату-2, взревели поворотные двигатели, разогреваясь, завыл реактор, распахнулись фотонные ускорители и корабль начал разгон.

И тут командира ждало первое разочарование — предельная скорость технички была так мала, что ни о какой серьезной погоне не могло быть и речи.

— На кой черт здесь такие мощные установки?! — бушевал командир. — Они что, для красоты здесь поставлены.

Он запросил компьютер об общей мощности корабля и получил такую цифру, что разозлился еще больше.

— Да с такой мощностью можно гонять со скоростью света! Чего ж она тащится, эта жестянка.

Он задавал кораблю разные команды, но тот разгоняться не хотел никак. Все гудело, выло, бесновалось в ходовых отсеках корабля, но летел он еле-еле.

— Ничего не понимаю. Куда девается энергия? Ну, если это техники тут мне наваляли, я их сотру в порошок!

Но все объяснялось проще. Техническая база действительно обладала огромной мощностью. Ее хватило бы, наверное, чтобы отбуксировать в любую точку галактики даже небольшую планету.

Но скоростных качеств у нее не было напрочь. Это был тягач, а не экспресс.

Когда командир понял свою ошибку, возвращаться было поздно. Это заняло бы уйму времени, да еще и не известно, чем бы кончилось. Ведь за новым штурмовичком лететь и лететь.

— Будем продолжать полет! — подумав, решил он. — Нашей скорости хватит, чтобы достать беглецов на подлете к Канкате. Да, это произойдет не так быстро. Но это все равно произойдет.

И в этот момент его ждало второе разочарование — «Гарбич-2» с экранов радара исчез.


В пять утра капитан R-P-20 вместе со штурманом и верным телохранителем отправились проверить ход работ.

На всякий случай капитан держал наготове два бластера и парализатор. Впрочем, был у него в кармане и маленький пультик, который взорвет корабль к чертовой матери, если только капитан поймет, что проиграл. Но это было на крайний случай. Проигрывать капитан не собирался.

Работы близились к завершению. Отрезанную часть корабля изолировали, заварили трещины и пробоины. Перенесли кабели и оставшееся оружие на другой борт. Теперь шли страховочные работы. С приборами, Напоминающими древние миноискатели, пираты обследовали каждый миллиметр швов и стен. Если при разгоне корабля в обшивке окажется отверстие величиной в одну миллионною микрона, крейсер просто разорвет на части.

— Все идет хорошо, кэп, — угрюмо отрапортовал хромой бородатый верзила. — К семи закончим.

— Отлично. Мы еще повоюем, а, ребята? — призывно сказал капитан.

Гробовое молчание было ему ответом. Он словно чувствовал, как его пронзают десятки ненавидящих глаз.

— В девять часов мы отпразднуем это событие, — все так же весело сказал капитан. — Надеюсь, все соберутся в четвертом и пятом отсеках? Я разрешаю сегодня спиртные напитки в неограниченном количестве!

Пираты слегка повеселели, хотя ледок еще до конца не растаял.

Капитан вернулся на пульт. Включил контрольный сканер и проверил готовность зарядов. Все было на месте. Пластиковые шашки только ждали короткого электрического заряда, чтобы разрубить силой взрыва крепеж и отстыковать два огромных отсека.

Что будет дальше с людьми, которые соберутся на праздник, капитан старался не думать. Но вот уж тут совесть его не мучила. По этим ублюдкам давно плачут тюрьмы и бесконечные пожизненные сроки. А кое-кого исключительная мера наказания — аннигиляционный распыл.

К семи утра работы были закончены. Капитан сам проверил функционирование — норма.

— На два слова, кэп, — заглянула в рубку мордочка Зебры.

— Входи.

— Мне что-то боязно, — сказала девушка, плотно закрыв за собой дверь. — Мне кажется, команда что-то пронюхала.

— С чего ты взяла? — насторожился капитан.

— Нет-нет, это не факты, я ничего не слышала… Просто… Просто у меня такое чувство…

— Это нервы, девочка, это естественно… Я и сам весь как на иголках.

— Послушай, как у меня бьется сердце. — Зебра схватила руку капитана и Прижала к своей груди.

— Сердце, как сердце, — неуверенно сказал капитан.

— Нет, ты просто не слышишь. Вот так лучше, — она просунула ладонь капитана под комбинезон. — Теперь чувствуешь?

— Чувствую… — Капитан отнял руку. — Что ты задумала?

— Я? Ничего… — испугалась Зебра.

— Говори, сука! — капитан с размаху ударил ее по щеке.

Зебра отлетела в угол.

— Не бей меня, не бей… я все скажу…

— Говори, иначе я распорю тебя пополам! — приставил он к ее груди бластер.

— Я боялась, я тебя боялась… Я думала, ты меня тоже… Я хотела… — лепетала Зебра. — Я хотела заручиться хоть чем-то…

— Ха-ха-ха… И чем же? Ты думала, если отдашься мне, я, в случае чего, тебя пожалею?!

— Да… Да… А что мне еще оставалось? — Зебра утирала слезы.

— Запомни, девочка, если бы я хотел тебя убить, тебя не спасло бы ничего. Но я тебя убивать не собираюсь.

— Правда? Правда, кэп?

— Иди, собирай людей. Хватит реветь…

— Нет, подожди, только один поцелуй, мне так будет спокойнее… Я, все-таки, женщина… Мне так будет спокойнее.

Она обняла капитана и прильнула к его сухим губам своими сочными и страстными.

— Я уже слишком стар, — смутился капитан. — Но если это тебя успокоило — я рад.

Зебра провела пальцем по шраму.

— Ты очень милый, — сказал она грустно. Через двадцать минут команда собралась в четвертом и пятом отсеках. Перегородки между отсеками сняли, и получился один огромный зал. И сюда вкатили бар с сотнями бутылок, стаканы и закуску.

После нескольких рюмок пираты развеселились и осмелели.

— Кэп! — закричали они. — Где кэп?! Хотим видеть капитана!

Штурман бросился в пульт управления.

— Они требуют тебя, — сказала он. — Лучше пойти.

— Да, лучше пойти, — согласился капитан. — Скажи им, что я буду говорить. Или нет, я сам скажу. Держись все время рядом.

Когда он вошел, шум и гам в отсеках сразу смолкли.

— Ну что, ребята? Вы хотели посмотреть на сукиного сына? Вот он я! Понимаю, не самое приятное зрелище. Но я — капитан. Вы, наверное, ждете от меня объяснений случившемуся в последние дни. Что ж, я готов их дать, если вы меня выслушаете.

— Говори! — гаркнуло с десяток глоток.

— Но сначала я хотел бы выпить за вас! Ну-ка, Зебра, налей капитану.

Он окинул взглядом зал — Зебры не было. Все-таки она ему не поверила. Ну и ладно.

— Штурман, ты что пьешь? — обернулся он к штурману, но и того не было. За долю секунды он успел заметить, что в отсеке не хватает его телохранителя и еще двоих-троих.

После этого прогремел взрыв.

— Тихо, мальчики, — прервал крик ошалевших пиратов голос из динамика. — Ситуацию вам прояснит капитан. А я с вами прощаюсь.

Капитан бросился на дверь — она была закрыта.

— Сволочь! — взревел он. — Гадина мерзкая! Несколько рук схватили его.

— Говори, что случилось?!

— Что случилось, идиоты?! Случилось то, что эти два отсека отстыкованы. И через час мы тут с вами сдохнем, как крысы от ядовитого газа.

— Откуда ты знаешь?! — закричал кто-то.

— Ах, падло, он сам готовил нам это!

— Бей его!

— Кончай!

В свободном вращении отсеки повернулись иллюминаторами к крейсеру, который удалялся от них с разгонной скоростью.

Капитан сунул руку в карман, чтобы взорвать крейсер. Но рука не нашла пульта. Его просто в кармане не было.

И тогда десятки безжалостных рук вцепились в дряхлое тело капитана.

Они действительно были похожи на крыс, которые разрывают на мелкие клочки своего обессилевшего крысиного короля.

— Ну вот и все, — сказала Зебра выложив на пульт управления маленькую коробочку.

— Что это? — спросил штурман.

— Это одна смертельная игрушка, которую капитан таскал в кармане своих брюк. К сожалению, он тоже оказался похотливой скотиной…

Крейсер включил экспрессный автопилот и лег курсом на Канкату.


Для осуществления прорыва Эйнштейну предстояло наладить на рабочий режим свой Пространственно-временной модулятор. Он так и оставался на корабле — пираты просто не поняли назначения скромной металлической коробочки. Сол хотел с помощью Мэта соединить его в единую систему с мощным компьютерным мозгом корабля и получить доступ к запасам его энергии.

Все это и многое другое, необходимое для преодоления барьера времени и пространства, было вскоре проделано. Оставалось лишь отключить силовую установку, накопить космической силы, а затем направить всю энергию корабля на «машину времени» Сола.

В назначенный час Мэт по команде Эйнштейна включил торможение, а затем и вовсе заглушил силовую установку. Контейнеровоз, теряя ход, неподвижно завис в космическом пространстве.

— Имейте в виду, ребята, — предупредил Эйнштейн перед началом эксперимента. — В момент прорыва возможны неожиданные перегрузки! Поэтому постарайтесь расслабиться и, как говорили в старину, пристегните ремни!

Устроившись в антигравитационных креслах, коллеги по эксперименту ответили ему неуверенными улыбками. Бортовой компьютер отсчитывал последние секунды. Спустя миг огромный корабль с его экипажем должен был шагнуть сквозь безвременье в неизвестность…

Контролирующий выполнение программы Сол, лежа в кресле, держал обе руки над выносным пультом управления.

— Внимание! — воскликнул он. — Осталось десять секунд… Пять… Три, две…

И именно в этот момент занесенные над клавиатурой руки Эйнштейна свело судорогой, а его седая голова, вздрогнув, бессильно откинулась навзничь.

Одновременно Сайрус и Мэт мучительно затряслись в своих антигравитационных креслах, и все трое со стоном заживо провалились в адскую бездну… строгой сенсорной депревации…

Глава 17 Большая игра

— А вот и мусоровоз! — с удовлетворением произнес Лупино, когда на экране внешнего сканера появились знакомые очертания космолета. — Вот видишь, Хью. Я все предугадал! Ни на какую Канкату они не полетели.

— Но как мы их возьмем, господин начальник? Может, просто взорвем дерьмовоз? Никакой жалости к врагам!

— Идиот! Там моя дочь! Никого мы взрывать не будем. Надеюсь ты не забыл про скромные браслетики строгой сенсорной депривации?

— Но они могли давно снять их!

— Это неважно. Мы же знаем их мозговые коды! Они все у меня тут. — Лупино похлопал по карману комбинезона.

В это время «Гарбич» был уже совсем рядом.

— Ну, да восторжествует Закон, — патетически произнес Лупино и включил деприватор.

— Ну вот, и никаких взрывов. Теперь стыкуемся.

Вскоре они почувствовали небольшой толчок. Это сработали вакуумные присоски, намертво прикрепившие мусоровоз к кораблю Лупино.

— Пошли! — скомандовал он.

Перейдя в корабль с беглецами и добравшись до штурманской рубки, они застали такую картину: Поль пытался сделать Соломону прямой массаж сердца, изо всех сил надавливая на его грудную клетку, Лина, всхлипывая, похлопывала Мэтью по щекам, и только бедняга Сайрус одиноко лежал на полу, широко раскинув ноги.

— Лина! Мамма миа! — В голосе Лупино явственно слышались слезы.

Лина вздрогнула, услышав голос отца, вскочила с колен и кинулась к нему на шею. Голова Мэтью, оставшись без опоры, со стуком ударилась об пол.

— Папа! Милый папка! Я так соскучилась!

— Как они с тобой обращались, доченька. Не били? — гладил Лину по волосам Лупино.

— Что ты, папа?! Нет, они… такие замечательные люди!

Лупино и Хью разом фыркнули.

— Вот эти уголовники?! Ты, видимо, слишком переволновалась. Тебе нужно отдохнуть, — Лупино повернулся к Крюгеру. — Хью, займись ими. Перетащи их в наш корабль и запри. По отдельным каютам.

— Ас этим что делать? — Хью кивнул на дрожащего от страха в дальнем углу отсека Поля.

— Туда же. Потом разберемся.

— Но позвольте… — подал голос Поль. — Я… я здесь совершенно случайно…

— Иди, иди! — больно пнул его кулаком в спину Хью.

Затем он, воспользовавшись небольшим ручным антигравитатором, поднял тела Сола, Мэтью и Сайруса на полметра от пола и повел их за собой, изредка подталкивая упирающегося Поля.

— Папа, что ты собираешься с ними делать?

— Я только собираюсь исполнить Закон.


Лупино объяснил дочери, что деприватор — это тот же транквилизатор, только более щадящего действия. Сол. Сайрус и Мэт просто спят.

«Ну, что ж, — подумала Лина, — пусть отдохнут, за всю нервотрепку их путешествия они имеют на это право.»

С отцом она провела чудных три часа, предаваясь воспоминаниям и рассказывая о своих приключениях на «Гарбиче». О беглых каторжниках она говорила только в превосходной степени, имея тайную надежду смягчить сердце отца.

Но Лупино, казалось, никак не переменил мнение о беглецах. Он развернул корабль и прямиком направил его к Луне. Лишенный управления «Гарбич-2» крепко сидел на присосках.

— Ну вот, разгонимся и включим фотонные двигатели, а там до Луны будет всего два земных дня лету.

— Ты хочешь, все-таки посадить их в тюрьму? — спросила Лина без особых эмоций.

— Без сомнения, — четко ответил Лупино.

— А почему бы тебе просто не отпустить их? — продолжила Лина тем же миролюбивым тоном.

— Как это? — опешил отец. — Порка мадонна… м-м… прости… Но я тебя просто не понимаю.

— Папа, что тут понимать? Эти люди спасли мне жизнь. Скажешь своему начальству, что ты их не нашел.

— Ну знаешь! — подскочил Лупино. — Не городи чушь! Это же не просто босяки там какие-нибудь! Это — государственные преступники! А я — выполняю закон! — он с такой силой двинул себя в грудь, что она гулко бухнула. — Ясно тебе, глупая девчонка?! Какого черта ты вообще встряла в эту историю?! Кто тебя просил? Не лезь не в свое дело! — загремел полковник.

Лина испуганно отступила. Таким ей отца давно не приходилось видеть.

— Журналистка хренова! — все больше распалялся отец. — Возомнила, много о себе понимаешь! Объясняю последний раз: преступник должен сидеть в тюрьме! И будет сидеть. Особенно пока я там начальник. — И он так же резко успокоился.

Лина поняла, что разговор не получился. Придется отступить. Но что тут можно поделать? В более тупиковую ситуацию ей не приходилось попадать. С одной стороны — преступники, твои друзья, с другой — представитель закона, твой отец.

Она почувствовала, что еще чуть-чуть и заплачет. О, нет, нельзя так распускаться! Лина выскочила из бароотсека.

Ничего, она найдет способ.

Лина уныло уставилась в зарешеченный иллюминатор. Скопления звездной пыли проносились с головокружительной быстротой; Интересно, машинально подумала она, а почему иллюминатор забран металлической решеткой? Разве отсюда можно убежать?!

А полковник Лупино заполнял бортовой журнал: бортовой журнал олицетворял чувство выполненного долга, а потому был его любимым занятием.

Но на сей раз мысли его были заняты совсем другим.

При дочери никак не получится расправиться с беглецами. А руки так и чешутся.

Тут он заметил, что уже с полминуты рядом неловко топчется Крюгер.

— Чего тебе? — полковник и сам знал, чего хочет Хьюго.

— Господин начальник, — заныл Крюгер. — Вы б всучили мне старикана обратно, уж очень потрясти его желаю.

— Желаешь потрясти старикана? — в раздумье переспросил Лупино. Похоже, в голове у него созрел какой-то план. — А ты знаешь, что заключенных бить запрещено?

Крюгер удивленно моргал глазами. Об этом законе он не слышал никогда. Более того, он сам получал и раздавал тумаки в тюряге.

— Если пресса прознает, что ты расквасил рожу Солу, знаешь, какой поднимется шум? хитро спросил Лупино.

«Пресса? — соображал Хьюго. — Какая пресса? Ах, вон чего! Доченька начальника… И что, этот злодей боится собственной дочери? Просто запереть ее и все!»

— Да и сами зэки могут пожаловаться.

— А кто им поверит? — бухнул Крюгер.

— Ну как же — синяки, кровоподтеки, переломы конечностей… Они могут предъявить эти следы…

«А, вот чего испугался Кабан, — наконец дошло до Крюгера. — Чтоб следов не осталось? Ну, это мы умеем!»

— Будьте спокойны, господин началь… полковник. Никто не догадается.

— Интересно, как же можно избить человека, чтобы на нем не осталось следов? — заинтересованно спросил Лупино.

— Очень просто. Есть один метод — «жмурки» называется.

— Ну-ну.

Крюгер огляделся по сторонам и взял с полки картонную папку.

— Вот он этот способ.

Лупино смотрел на папку, но ничего понять не мог.

— Да очень просто, господин на… полковник. Рожу обернуть картонкой, а потом по ней лупи хоть кулаком, хоть палкой — следов никаких, а вся рожа синяя.

Лупино поддержал смех Крюгера. Действительно, как просто и остроумно.

— Ну что ж, этот метод мне кажется вполне гуманным, — сказал полковник. — Хочется увидеть результаты.

Лупино отключил персональный деприватор Эйнштейна и размагнитил вход в его камеру.

— Иди, но если…

— Будьте спокойны! — Глаза у Крюгера загорелись, ноздри взволнованно раздувались.

Лупино посмотрел ему вслед.

«У человека появилась цель в жизни, охотничий азарт. Но охота — это весьма благородное занятие, когда при огромном количестве гончих и загонщиков у зверя все же остается шанс удрать. Здесь же только один надсмотрщик Хью Крюгер, который направлялся прямиком в открытую камеру к старому Солу Эйнштейну. И что же может его остановить? Разве что хорошая лазерная пушка. Но пушки нет. Поэтому несладко придется сейчас Эйнштейну.»

Лупино включил музыку, чтобы заглушить крики старика.

Но ожидаемых воплей несчастного зэка не последовало ни через пару минут, ни через полчаса», ни позже. Более того, Крюгер вообще не дошел до камеры Эйнштейна.

И остановила его не пушка и даже не мушиный бластер.

Из другого конца коридора вынырнул Поль. В руках у него было что-то чудесное…

То есть, в руках у него была заурядная колода карт, но то, что он с ней вытворял, было просто невообразимо. Все фокусы меркли перед ловкостью рук Поля. Карты летали сами как хотели и играли друг с другом в воздухе сами в себя.

— Ты бы, парниша, того… дал пройти, что ли? — выдавил Крюгер неуверенным голосом.

— Куда? — законно осведомился Марьяж, продолжая наступать на него и все ускоряя свое жонглирование.

Тузы и короли летали уже вокруг головы Крюгера, дамы и валеты кружили перед грудью, а остальная мелочь — ниже пояса. Неуловимое движение — и вся колода в собранном виде вдруг плюхнулась в нагрудный карман Крюгера.

Этот последний трюк окончательно добил его, и Крюгер застыл с открытым ртом.

— Запомните пять любых карт, — безапелляционным тоном заявил Марьяж.

Крюгер как сомнамбула послушно полез за картами в карман и стал запоминать их. Потом вдруг встрепенулся:

— Эй, какого черта?!

— Первая — крестовая семерка, — не слушая его, заявил Марьяж, повернувшись спиной, потом — червовая дама, десятки, пиковая и трефовая, без бубновой, не загибай углы! — вдруг прикрикнул он.

Крюгер послушно отогнул угол у бубнового туза, суеверно поглядывая на спину Поля. Рот у Крюгера так и не закрылся, и эта деталь еще больше подчеркивала его общий кретинизм.

— Идем за стол, — сказал Марьяж, и Крюгер послушно последовал за ним.

— Смотри, — сказал Марьяж, — следи внимательно, сейчас ты найдешь у себя в ботинке какого-нибудь туза. Если туза пик — то это к несчастью, мои тебе соболезнования в таком случае… Итак, раз, два, три! Можешь доставать.

Зараженный какой-то непонятной лихорадкой, Крюгер рванулся снимать с себя ботинки. Сперва стащил левый и ничего в нем не нашел. Прямо задохнулся от ужаса и стал срывать правый. Тот долго не поддавался, наконец, оборвав застежку, Крюгер стащил и его. Ботинок был пуст. Крюгер оторопел. Он стал вытряхивать оба ботинка, заглядывать себе в носки, но туза нигде так и не нашел.

Марьяж слегка помрачнел и стал пересматривать колоду. Быстро-быстро, как автомат, считающий деньги. Прошелестел колодой до конца и сказал:

— Ошибочка вышла. Все тузы в колоде… Но можно попробовать по-другому, — предложил он. — Вот смотри…

Но Крюгер уже опомнился, временное помутнение прошло. «За дурака меня считает,» — подумал он зло.

— Допустим, я ставлю десять гринов на… ну, скажем, на червовую девятку. Если она в первой половине колоды, я выиграл и получаю с тебя десять баксов…

Крюгер сделал протестующее движение.

— … если во второй, — увы, отдаю десять зеленых. — И он молниеносными движениями стал разбрасывать колоду по столу: — Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять… пятнадцать… шестнадцать, семнадцать. Какое счастье, первая карта во второй половине колоды! Если бы играли на деньги, проиграл бы сейчас десять гринов.

— Гм, — сказал Крюгер. — На его лбу изобразилась напряженная работа мысли. — Как это ты делаешь? Значит, твоя — в первой половине, моя — во второй?

— Можно наоборот.

— Ну уж нет. Твоя — в первой, моя — во второй. А какая карта?

— Да можно любую.

— Нет-нет, — заволновался педантичный Крюгер. — Не будем нарушать правила! Значит, червовая девятка, на десять гринов?

Поль даже не обрадовался. Так легко противник попал в его незамысловатые сети.

Они по очереди перетасовали колоду, и Крюгер стал делить ее на две части.

— Эй-эй, — «занервничал» Марьяж, — а ты не передергиваешь?

Крюгер закончил делить, и девятка вышла снова во второй половине. Он забрал десять гринов.

Сыграли еще раз. И снова Крюгер выиграл, легко и без напряжения. После следующего проигрыша Марьяж тасовал особенно долго и яростно. Но и это не помогло. Крюгер снисходительно похлопал его по плечу.

— Э-э, парень, тебе не везет.

— Да уж… Не мой день. — Он сложил колоду и сунул ее в карман. — До будущих встреч.

— Как это? — опешил Хьюго. — Давай дальше.

— Нет, продуюсь в два счета… Ты славный игрок!

— А ну-ка, выкладывай карты. Игра продолжается, — угрожающе надвинулся Крюгер.

Теперь он медленно и вдумчиво разбрасывал карты. Привыкший к легкой победе. Крюгер рассеянно следил за ним. И неожиданно пропустил тот момент, когда искомая девятка выскочила в первой половине колоды. Марьяж забрал одну десятку назад.

— Погоди, — сказал Крюгер, — погоди, ты это чего, это как это?

— Случайность, — заверил его Марьяж, — просто подфартило. А тут же играть надо уметь. — И он снова проиграл два раза кряду.

Крюгер уже напрочь забыл об Эйнштейне и только жадно смотрел на толстую зеленую пачку, из которой Поль доставал проигранные червонцы. Пачка, казалось, ничуть не худела.

— Значит, дурака валяем, — раздался размеренный голос, от которого у Крюгера тут же зашевелились волосы. И задремавшее было чувство долга приготовилось яростно выплеснуться куда-нибудь в направлении Марьяжа по первому приказу полковника.

— Ну и как там Эйнштейн себя чувствует? — поинтересовался Лупино. — Наверное, корчится, бедняга, от боли…

Всем своим видом Хью Крюгер выразил немедленную готовность тут же размазать Эйнштейна по интерьеру космического сторожевика.

— Ладно, уймись, — усталым жестом остановил его Лупино. — Так во что играем? — он присел за столик к Полю. — Хью, сделай нам пару виски!

Крюгер убежал на кухню.

— Да, этого кретина обыграть — заслуга небольшая, — улыбнулся Лупино. Себя он считал первоклассным картежником.

— Да я и сам только учусь, — скромно ответил Поль. Во что желаете? В «Снап»? «Рами»? «Покер»?

— В «дурака», — грубо ответил Лупино. И беспечно хохотнул. Это было ошибкой.

— Детская игра, — «обиделся» Поль.

— А вы любите взрослые? — съязвил Лупино. — По двадцать гринов за партию вас устроит?

— Дороговато, — «засомневался» Поль. — Ну да ладно, где наша не пропадала! — И стал сдавать.

— Вы давно работаете на Службу безопасности? — спросил Лупино.

— Не надо лишних вопросов, — посоветовал Марьяж, — они расслабляют.

Первую партию он выиграл очень быстро, Крюгер даже не успел принести виски. Когда он зашел со стаканами, одновременно появилась и Лина. Оба они молча наблюдали за побоищем, которое учинил Марьяж полковнику.

Виски только ускорило ход событий, оно как бы стало катализатором.

— Детская игра, — пробормотал Марьяж, прихлебывая из своего стакана, — я же предупреждал. — И он выиграл еще пару партий с непостижимой быстротой.

— Господин начальник, позвольте мне сыграть вместо вас, — попробовал вмешаться Крюгep. — Я ведь выигрывал! — тон его стал совсем заискивающим.

— О, дьявол! — взорвался Лупино. — Болван! Своим существованием ты просто опровергаешь теорию эволюции!

— Он действительно выигрывал, — вынужден был признать Марьяж.

После того, как полковник уступил, и Крюгер сел за стол, события стали развиваться в два раза быстрее. Поминутно меняясь после своих проигрышей, Лупино и Крюгер в течение получаса проиграли все наличные деньги, при этом Марьяж не забывал иной раз проигрывать, чем снова разжигал их погасший было аппетит. Он постоянно вел игру на грани, так что создавалась полная иллюзия случайности всех его выигрышей и постоянного преимущества тюремщиков. Когда, наконец, деньги у них закончились, Марьяж сказал!

— С тобой, — это Крюгеру, — я готов играть и на щелбаны. А с вами, сэр — только на что-нибудь посущественней. Ну, скажем, поставьте Сола Эйнштейна вместе с котом. И давайте наконец сменим игру, этот «дурак» мне осточертел. Как насчет покера?

Лупино категорически отказался и четверть часа наблюдал, как на его подчиненного сыпался град щелбанов.

После этого он решил:

— Разделим «Эйнштейна» на пятьсот частей? Марьяж великодушно добавил:

— И кота — еще на триста.

Покер, таинственная игра ковбоев с дикого Запада, сделал чудо. Все как-то сразу преобразилось. Черт побери, если мустанги, лассо, текила и широченные сомбреро не замелькали вдруг у всех перед глазами!

Сдавать поручили Лине. Марьяж сбросил две карты и взял две другие, вид у него был довольный. Остальные сбросили все карты и взяли по новой.

— Поднимаю на две части, — выдавил Лупино.

Марьяж нерешительно вздыхал и барабанил пальцами по столу.

— Еще на одну — сказал он.

Крюгер долго переводил взгляд с одного на другого, не выдержал, спасовал, получил два щелбана и остался доволен.

— Еще на десять! — резко выкрикнул Лупино.

Все затаили дыхание.

Марьяж долго молчал, вздохнул и добавил двадцать сверху.

Лупино снова поднял на пятьдесят.

На этот раз Марьяж более решительно уравнял ставки и поднял на шестьдесят.

Лупино азартно довел количество фишек до ста. Он не слишком скрывал свои карты.

— Черт возьми, — воскликнул Марьяж, — какой же я осел!..

Лупино и Крюгер торжествующе переглянулись.

— Если я выиграю Эйнштейна, как же мы отсюда выйдем? Полковник, давайте будем считать мусоровоз за тысячу частей?

— Проклятье! — взорвался полковник. — Где вы видели мусоровоз-звездолет хотя бы и за тысячу гринов?!

— А где вы видели Эйнштейна за пятьсот? К чему такие условности, полковник? Все равно, я поднимаю на двести! И потом, если вы так уверены в себе…

Лупино мельком глянул в свои карты и убедился, что это правда.

— Ладно, принимаю. Они раскрыли карты.

Крюгер не смог сдержать восклицания. Полковник молча ухмыльнулся. Лина вздохнула и опустила глаза. Лупино потянулся за деньгами.

— Одну секунду, месье, — как-то неловко пробормотал Марьяж. — Уделите мне только еще одну секунду.

— Ну что еще?! Какие-то проблемы? У вас «стрит» — пять карт подряд. У меня «флеш» — пять карт одной масти, это старше, не так ли?

— Безусловно. Только гляньте внимательней: у меня пять карт подряд, действительно, и все одной масти. Это «флеш-рояль», если я не ошибаюсь. А теперь, будьте любезны, Эйнштейна сюда с котом, и ключики от «Гарбича».

Лупино был потрясен. Он ненавидел себя за безумный азарт, за наивную доверчивость и… за честь. Другой на его месте, просто дал бы команду Крюгеру, и Поль живо бы оказался за решеткой, как и остальные пленники. Но Лупино был человеком чести, пусть своеобразной, но чести. А потом — здесь была его дочь.

Он протянул Полю ключи и отмагнитил бароотсек Соломона.

— А на остальных, значит, вам плевать?! — спросила Лина, глядя на Поля широко раскрытыми глазами. До этого момента она молчала.

Поль ослепительно улыбнулся и пожал плечами.

Крюгер встал и молча удалился, сохраняя на лице остатки невозмутимости.

Когда через пять минут Поль выводил из камеры Соломона Эйнштейна, старик заявил категорически:

— Без Сайруса и Мэта я никуда не побегу.

— Черт возьми! — воскликнул Марьяж. — Вы что тут думаете, что я Иисус Христос? Так он, кстати, в покер играть не умел! — Марьяж повернулся к Лупино и долго и оценивающе разглядывал тюремщика.

— За Мэтью — семь тысяч, — сказал Лупино. — За Сайруса — двадцать.

… Через три, все было кончено. Игра была для Марьяжа тяжелой, как никогда. Был момент, когда Соломон снова перешел в руки Лупино. Был момент, когда у Марьяжа оставалось только десять гринов… Был момент, когда ему пришлось заложить и себя самого за четыре грина. Больше Лупино за Поля не давал. И тут сработала великая тайна Колоды. В опасности находилась жизнь самого Поля, а в таких случаях он творил чудеса.

Глава 18 «Трандарарах»

— … И вы действительно собираетесь их отпустить, господин начальник?

Лупино сжал кулак и грохнул им по пульту:

— Не называй меня начальником!!!

— Виноват. — Крюгер потоптался на месте, надеясь все-таки получить ответ на свой вопрос.

— Да, я собираюсь их отпустить, — сказал Лупино. — Лина, — обернулся он к дочери, — выйди, нам нужно посоветоваться. Это служебная тайна.

Лина пожала плечами и покинула пульт управления.

Полковник молчал.

— Так что, снять блокираторы? — все еще не веря своим ушам, произнес Хью.

Полковник кивнул.

Крюгер уже направился к двери, когда услыхал за спиной негромкий голос патрона, и интонации этого голоса были таковы, что хищная ухмылка сама собой возникла на губах Крюгера.

Хью в достаточной мере изучил реакции Лупино, и, еще не зная, что же тот скажет, с первого же слова, с первого звука мог утверждать, что у полковника на уме.

— Помниться, я приказывал тебе прихватить с Луны парочку трайзеттных зарядов, — врастяжку процедил Лупино.

— Так точно. Общая мощность — двадцать четыре рюстлина, — бойко отрапортовал Крюгер.

— Ничего-то я не понимаю в этих твоих рюстлинах, — брезгливо отмахнулся полковник. — Ты мне вот что скажи: с мусоровозом они справятся?

— Мусоровоз?! Да они всю Луну по ветру пустят! — проорал подчиненный, предвкушая заварушку.

Лупино недоверчиво пожевал губами.

— Не подведешь? Смотри мне, чтоб без осечки.

— Будет сделано.

— В таком случае, план прост, — начал инструктаж полковник. — Где-нибудь в укромном местечке ты размещаешь трайзеттные заряды и взрыватель с дистанционным управлением. На мусоровозе захламленных отсеков — пруд пруди, кому придет в голову их обследовать, да и времени на это не будет. Как только наши подопечные отходят на приличное расстояние, я нажимаю на кнопочку и…

— Трандарарах!!! — восторженно докончил за Лупино Хью Крюгер, раскинув в стороны лапищи. — Здорово придумано, начальник!., о, виноват.

Полковник осуждающе покачал головой, но на этот раз отчитывать сателлита не стал.

— Можешь идти, — разрешил он. — И помни: ни одна живая душа не должна узнать о том, что я тебе только что рассказал. Даже Лина.

Хью, кивая и пятясь, вывалился за порог командного отсека.

— Трандарарах, — повторил вслед за Крюгером Лупино, и на лице его возникла тонкая удовлетворенная улыбка.

Полковник откинулся на спинку кресла и мечтательно полузакрыл глаза.


Запросы в полицейские управления ближайших к Канкате планет ничего не дали. Командир отряда СБ СС понял, что беглецов они упустили. Надо было разворачиваться и лететь на Землю. Но он понимал и другое — беззаконие с технической базой ему не простят. Более того, не посвященные в план особо секретного отдела СБ СС рядовые полицейские управления начнут охоту за ним, как только узнают об инциденте.

Конечно, все в конце концов прояснится, но Соломона Симпсона они упустят.

А секретное задание командира заключалось именно в этом — любыми путями достать старика.

Военное ведомство наконец сообщило, что изобретение Сола — мощнейшее оружие, ставящее цивилизацию землян на уровень, далеко превышающий все известные цивилизации.

То, что старик не хотел сотрудничать с военными, теперь не имело значения. В крайних, правда, весьма редких случаях, военным дано было право пользоваться интелполиграфом — считыванием информации непосредственно из памяти человека. Эта процедура, конечно, была глубоко засекречена. Ведь она нарушала сразу несколько статей Межгалактической конституции — хищение интеллектуальной собственности, незаконное вторжение в сознание гуманоида и лишение гуманоида жизни.

Дело в том, что интелполиграф мог считать информацию с мозга только в том случае, если к ней не примешивались посторонние функции, в том числе и управление телом. Поэтому мозг от тела должен быть отделен.

Командир ни разу не видел работу интелполиграфа. Но представлял себе, что это довольно жутковатое зрелище — человеческий мозг, погруженный в физиологический раствор, облепленный паутиной датчиков и стимуляторов, выдавал пропущенные через электронику откровения человека, которого уже не было в живых.

Эта участь ждала теперь Сола.

И этот план был поставлен под угрозу срыва.

Командир прокручивал еще и еще раз компьютерные записи с «Гарбича-2», но найти решения так и не мог.

Тогда он стал просматривать видеоэлектронные результаты боя с R-P-2 0 в надежде угадать по курсу уходящего мусоровоза конечную цель.

Впрочем, это был уже шаг отчаянный. Проще угадать по капле дождя, откуда в облако испарилась вода.

Но, вопреки его пессимизму, видеозапись кое-что дала.

На самой периферии визуообзора командир вдруг увидел неизвестно откуда возникшую голубую вспышку. Это было как раз в тот момент, когда штурмовик и пираты сцепились не на жизнь, а на смерть. «Гарбича» в той стороне не было. Пираты стреляли в пустоту. И вот пустота взрывается. Что-то странное…

Командир на всякий случай просканировал визуозапись — нет, никаких кораблей там не было. Но с другой записи он явственно видел взрыв и осколки, разлетающиеся в разные стороны. Мистика какая-то…

— Если только… — вслух произнес капитан. Пальцы его забегали по клавишам…

— Ах, черт! — с досадой воскликнул командир. На технической базе не было радара, читающего «стеллс».

Но сомнений не было — во время боя с пиратами рядом прятался еще один корабль.

Дальше дело пошло живее. Командир знал, что такой технологией снабжены только военные космолеты, полицейские и правоохранительные. Короткий запрос — ответ:

«Поисковый корабль лунной БТУ… Полковник Лупино… Поиск беглецов…»

Более того, тюремный корабль совсем недавно запрашивал секретный пакет Военного ведомства на предмет ремонта фотонного отражателя. Всего сутки назад он стартовал из Центра техпомощи.

Командир включил внутренний сигнал боевой тревоги.

Команда собралась в рубке. Полицейские ожидали дальнейших распоряжений, и они не заставили себя ждать.

Корабль отправлялся следом за ищейкой полковника Лупино.

Командир не знал, что за его полетом внимательно следят на R-P-20. Преимущество команды Зебры было в том, что корабль их, и так быстрый и маневренный, теперь, лишенный большей части экипажа и тяжелых отсеков, легко достигал околосветовой скорости.


… Три часа спустя пленники, все еще не веря в свое освобождение, покинули стены космической тюрьмы.

У отверстого стыковочного люка их поджидала Лина. Сияющие глаза ее были полны слез.

При виде девушки Мэтью занервничал. Как они попрощаются? Что она скажет, что скажет он?

Но ситуация разрешилась сама собой. Лина подошла к Соломону и, не говоря ни слова, поцеловала старика в морщинистую щеку.

— Ого! — запетушился тот. — Давненько мною не интересовался прекрасный пол. Скажу я вам, это взбадривает и тонизирует. Э-эх, молодежь, — обернулся он к Мэту, — мне бы ваши годы!.. Таки, да!

И Лина осознала, что Эйнштейн деликатно пытается переключить ее внимание на влюбленного Фишку.

Конечно, хотя бы на прощание она должна была бы сделать что-то определенное.

Девушка взяла за руку Сайруса (лицо Фишки стало при этом темнее тучи) и произнесла с мягкой интонацией:

— Без вас я буду скучать. Вы хороший, и я хочу, чтобы вы знали это. Уверена, что судьба улыбнется, и вы найдете планету, где будет расти густой девственный лес, и в этом лесу будет стоять уютный дом, а в доме будет вас ждать добрая, красивая и достойная женщина. Я приеду к вам в гости, и мы вспомним наше космическое путешествие и улыбнемся тому, какие были молодые и беззаботные, да?..

Луддит кивнул.

Привстав на цыпочки, Лина коснулась губами его щеки.

— Прощайте, — сказала она.

Сайрус все понял и, грустно вздохнув, отошел в сторону.

Девушка осталась наедине с отчаянно краснеющим Фишкой.

— Прощай, Мэт, — прошептала она. — Наверное, нам не надо было встречаться…

— Почему?

— Потому что слишком больно расставаться теперь. Иди. Помни меня.

Мэтью умоляюще вскинул глаза, но, наткнувшись взглядом на ее окаменевшее лицо, покорно кивнул и пошел прочь.

— Всех поцеловали, а как же я? — Будто из-под земли, возник ослепительно улыбающийся Поль. — Это вопиющая несправедливость, мадемуазель!..

— Оставьте меня! — отмахнулась Лина и бросилась от него, кусая губы.

Марьяж недоуменно поглядел вслед и пожал плечами.

— Кто их разберет, этих женщин?..

Еще через четверть часа мусоровоз медленно отчалил от стыковочного борта тюремного звездолета.

Экипаж в полном составе (хотя — нет, ведь в числе его членов не было теперь Лины) находился в командном отсеке.

Поль петухом прохаживался от стены к стене, чрезвычайно гордый собой. Он впервые с удивлением обнаружил, что делать добрые дела тоже, оказывается, приятно.

— Ну, каков я? — говорил Поль, заглядывая в лица товарищей. — Что бы вы без меня делали, ребятки! Кто еще мог бы так лихо обставить в карты этих двух оболтусов?.. Эх, дали б мне свободу, я б их в открытый космос без подштанников пустил, а мы летели бы на их колымаге!..

Эйнштейн озабоченно разглядывал пульт управления и перешептывался с Мэтью. Не надо быть особо наблюдательным, чтобы обнаружить, что с блоками пространственно- временных приборов по-хозяйски обошлась чья-то рука, и особенно догадливым, чтобы понять, что рука эта принадлежала Хью Крюгеру.

Провода были частью оборваны, частью уничтожены, блок перментной ламсации раскурочен так, что едва ли подлежал восстановлению.

— Не бойся врага злого, бойся доброго, — негромко произнес Эйнштейн. — Что-то мне кажется подозрительным великодушие Лупино. Я видел, как улыбнулся Хью Крюгер, когда мы начали задраивать стыковочный люк, его улыбка, по-моему, не предвещает ничего хорошего…

— Что делать? — спросил Мэт.

— Наше единственное спасение — в том, чтобы опередить Лупино и исчезнуть из поля его зрения до того, как он шарахнет по нам из пушек.

— Бояться нечего, — сказал Поль. — Гляньте-ка сюда! — Он жестом фокусника распахнул комбинезон и вывалил на пол несколько компьютерных плат. — Это их пушечные прицелы. Я времени зря не терял.

— Я думаю, Лупино догадался об этом, — не высказал никакой радости Сол.

— Но, в таком случае, какой смысл отпускать нас? — спросил Сайрус.

— Именно это-то меня и тревожит, — признался Сол. — Будь я на его месте, то выбрал бы простой и радикальный способ. Уничтожение.

— Да бросьте вы, Соломон, — воскликнул Марьяж, досадуя, что в минуту его полного и абсолютного, как казалось самому Полю, триумфа старик отвлекает на себя внимание окружающих. — Полковник — не злодей, он, в конце концов обыкновенный служака. А вы возводите на него напраслину. Не думал я, признаться, что вы столь въедливы и подозрительны. Главное, что мы живы, здоровы, свободны и нам больше не угрожает никакая опасность!

— Хотел бы верить, что дело обстоит именно так, — пробормотал Эйнштейн.


Изображение удаляющегося мусоровоза маячило на экранах обзорного компьютера ищейки, и полковник Лупино внимательно наблюдал за каждым его маневром.

Рука полковника лежала на клавиатуре управления, и указательный палец поглаживал красную кнопку.

Чуть поодаль от командирского кресла стоял Хью Крюгер, мышцы лица его были сведены в судороге нетерпения, а глаза неотступно следили за показаниями компьютера.

— Уйдет! — не выдержал Хью.

— Ты мне мешаешь, — одернул Лупино, тут же, впрочем, смягчившись: — Надо, чтобы корабль отошел на безопасное расстояние. Не то, того и гляди, шибанет нас осколками, — а в космосе кто залатает?..

Крюгер довольно заржал.

Внезапно шею полковника обвили тонкие нежные руки, и мелодичный голос прошептал:

— Спасибо, отец!..

— Лина? — неприятно поразился Лупино. — Порка мадонна!.. То есть, мамма миа! Почему ты здесь?

— Пришла поблагодарить. Ты совершил благородный поступок.

— Иди к себе.

Но девушка не торопилась покидать командный отсек. Она с печалью глядела на уменьшающееся в размерах изображение старенького судна, на котором провела столько дней.

Хью занервничал. Заскрежетав зубами, он завопил:

— Пора, начальник!

— Сколько раз я говорил, чтобы ты не называл меня начальником?! — взвился полковник, и Лина не могла не увидеть произошедшую с ним перемену.

— Что здесь происходит? — побледнев, произнесла она. — Отец, ты должен объяснить мне!..

— Взрывайте, взрывайте же!!! — вопил, не помня себя, Крюгер.

Досадливо фыркнув, Лупино занес палец над красной кнопкой.

Лина стремительно перехватила его руку.

— Что это значит?!

Интонации ее голоса были столь молящие и одновременно требовательны, что полковник не мог ответить дочери.

— Понимаешь… девочка моя… это мой долг.

— Долг?!

— На мусоровозе находятся отъявленные преступники, представляющие опасность для разумных цивилизаций. Я обязан… обязан уничтожить их!

— Нет!!! — закричала Лина, — . ты не сделаешь этого! Я знаю этих людей!.. Они раскаялись… перевоспитались!., они теперь совсем другие, — горячо убеждала она. — Их путь лежит далеко… в новые миры, на окраины Вселенной. Они никому и никогда не причинят больше вреда!.. Оставь им жизнь… отпусти их!

Лупино был военным человеком. Он чтил устав и беспрекословно ему подчинялся. Выбирая между чувствами и долгом, он всегда был безоговорочно верен последнему.

И, хотя ему трудно было отказать любимой дочери, полковник все-таки произнес жестко:

— Нет.

— Что ж, убей, — сказала Лина, и глаза ее потемнели. — Убей их, а с ними — меня. — Она выпрямилась, высоко вскинула голову, она была необыкновенно хороша в эту минуту. — Там, на корабле, находится человек… там — отец моего ребенка! — выкрикнула Лина.

Лупино от удивления разинул рот.

— Да, я беременна, и теперь в твоей власти поступить со мной, как вздумается. Прости, отец, но я люблю его и хочу быть рядом с ним. Позволь мне перейти на то судно и разделить участь моего любимого. Как ты решишь, так и будет, — заключила она.

Побледнев, Лупино слушал слова дочери, на лбу его блестели бисеринки пота.

— Девочка моя, — прошептал полковник, когда она закончила, — ты разрываешь мне сердце. Твое счастье для отца дороже всего на свете, но… долг велит… О, Сакраменто! Порка мадонна! Мамма миа!

— Отпусти меня к нему, — тихо попросила Лина, — и поступай, как знаешь.

— А-а! — зарычал вдруг Крюгер, бросаясь к патрону. — Струсил, начальник!.. Дай-ка я сам!..

Он оттолкнул руку полковника и уже коснулся кнопки, как внезапно пошатнулся и рухнул, будто подкошенный.

Лупино успел включить парализатор.

— Беги, — выдохнул Лупино, — воспользуйся челноком, моя девочка, и ты сможешь догнать их. Будь счастлива!.. — пробормотал он, когда, крепко обняв отца, Лина стремительно выбежала из командного отсека.

Выход к челночным лодкам находился в кормовой части.

Лина прыгнула на сиденье небольшого одноместного шлюпа, задраила люк над головой и взглянула на пульт управления.

Еще в детстве, под руководством роботоняни, она отлично научилась ориентироваться во всех этих тумблерах и кнопках.

Плавно отжав стартовый рестер, Лина запустила двигатель.

Челнок, как маленькая юркая рыбка, отлепился от днища корабля и устремился в открытое пространство вслед за мусоровозом.

Лина уже предвкушала, как удивятся при ее появлении четверо спутников, посыпятся восклицания и вопросы.

На губах девушки блуждала счастливая полуулыбка.

Отважная путешественница была настолько поглощена своими мыслями, что не сразу заметила появление на обзорном экране третьего — помимо тюремного корабля и мусоровоза — объекта.

Он подымался снизу, будто гигантский хищник из глубин океана, — огромный, черный.

Тусклые сигнальные огни угрожающе вспыхивали на бортах.

Лина вскрикнула и непроизвольно отжала до упора рычаг ускорения. Она узнала.

Ей наперерез двигался головной корабль команды R-P-20…


… Тем временем в командном отсеке мусоровоза Сол и Мэтью бились над восстановлением искалеченного пространственно-временного блока.

— Руки бы ему повыдергать, этому Крюгеру, — ворчал Мэт, наскоро соединяя оборванные провода. — И как такого земля носит?..

— Земля от него давным-давно избавилась, — возразил Эйнштейн.

— По-моему, я что-то вижу, — сообщил Сайрус, прильнув к иллюминатору и напряжение вглядываясь в космическую бездну. — Кажется, за нами опять погоня.

Сол и Фишка одновременно уставились в обзорный экран.

Луддит был прав: следом за мусоровозом, приближаясь, двигалось какое-то тело.

— Челночный корабль, — объявил Эйнштейн. — Интересно, что за сюрприз приготовили нам Хью с полковником?

— Осторожнее! — вскрикнул Поль. В предчувствии беды его самонадеянность как рукой сняло. — Они способны подбросить нам бомбу!..

— А вот и посмотрим, — сказал Мэтью и включил сканирующее устройство. — Так, — резюмировал он после минутного молчания, — в челноке находится живое существо, пол —… женский. Лина! — завопил Мэт во все горло. — Это она!!.

Ба-бах! — раздался залп, и мусоровоз повело нарывной волной.

— Ч-что… такое? — простонал Марьяж, закатывая глаза.

— Пираты! — кратко проинформировал Эйнштейн, и из-за нижней кромки обзорного экрана величественно и грозно показался ковчег R-P-20.

Плазменные пушки обстреливали беспомощный утлый челнок, едва успевавший увертываться от очередного снаряда.

— Только этого нам и не хватало, — пробормотал Луддит, — столько неприятностей, а все из-за техники…

Эйнштейн и Мэтью переглянулись и, не сговариваясь, лихорадочно принялись завершать ремонт пространственно-временного блока. Он единственный мог спасти путешественников в эту минуту.

Мусоровоз сотрясался от взрывов, но не ему сейчас угрожала основная опасность.

Огромный трал, выпущенный из недр пиратского судна, как гигантская анаконда, извивался вокруг крохотного челнока. Казалось, отважной пассажирке не удастся уйти от подвижного механического щупальца.

— Готово! — закричал Эйнштейн, увидев вспыхнувшее табло подключения пространственно-временного блока.

— Включай! — взвизгнул Поль Марьяж, подпрыгнув на месте. — Скорее, пока нас не подорвали, как старую лоханку!..

Сол с укоризной поглядел на своего былого протеже.

— Бежать, бросив в беде девушку? Что вы такое говорите, мой молодой друг?!..

Поля колотило. Ему хотелось вцепиться в реденькие волосики старика, расшвырять всех, — и Сайруса, и Фишку, — лишь бы поскорее запустить в действие блок перемещения судна. Но он понимал, что силы неравны.

Скрежеща зубами, он был вынужден отойти в сторону.

Фишка до крови впился ногтями в переднюю панель пульта управления и с ужасом наблюдал за изображением челнока, мечущегося в перекрестье лучей лазерных установок и пытающегося ускользнуть от пиратского трала.

— Ну же!.. Ну же!!! — твердил он, ненавидя себя за собственное бессилие и невозможность что-либо предпринять, дабы помочь Лине.

Челнок, между тем, приближался.

— Приготовились, — распорядился Сол Эйнштейн и занес пальцы над клавишами компьютера. — Она успеет, — подбодрил он Мэта, поймав умоляющий взгляд. — Теперь наша задача — успеть.

На дисплее вспыхнули концентрические круги, сходящиеся в одной точке.

Мусоровоз качнуло и повело вниз, да так, что каждый испытал нечто вроде приступа воздушной болезни.

Сол напряженно следил за движением челнока на экране обзорного компьютера.

— Она успеет, — повторял он себе под нос, как заклинание, — она должна успеть… обязана!

— Пошел отсчет, — сообщил, будто взмолился, Мэтью.

— Она успеет!.. — вновь вскричал Эйнштейн, но на лице его уже было написано сомнение.

— Десять… девять… восемь… момент принятия решения, — Фишка помедлил, потому что понял, что Рубикон уже перейден и, что бы ни случилось, остановить начатое перемещение не удастся. — Семь… шесть… пять… — продолжал отсчитывать он.

Сайрус и Поль, затаив дыхание, приникли к иллюминатору, за которым происходил неравный поединок между крошечной космической лодочкой и гигантским монстром, всесильным и беспощадным. Челнок швыряло из стороны в сторону, и, казалось, еще мгновение, от него останется одна только космическая пыль.

— Четыре… три… два…

Мощный плазменный разрыв сотряс пространство. Потеряв управление, челнок закувыркался и, описав дугу, понесся вниз.

— … последняя доля… ПЕРЕМЕЩАЕМСЯ! — объявил Мэтью.

Раздался оглушительный вой. Мусоровоз затрясся, и по контуру его пробежали ослепительные искры.

Когда старую посудину развернуло и завертело в открывшейся пространственно-временной воронке, маленький челнок с силой ударился о стыковочный борт корабля и в тот же миг мусоровоз провалился в глухую черную пустоту…

Глава 19 Тревожные удачи

Немного спустя все было кончено.

Путешественники разминали отяжелевшие члены, чувствуя во всем теле неприятную слабость, головокружение и тошноту.

Фишка сидел, скрючившись в пилотском кресле, и взгляд его не выражал ничего. Казалось, даже его огненные вихры, и те утратили жизнерадостный яркий свет.

Эйнштейн бережно опустил ладонь ему на плечо.

— Мужайтесь, друг мой, — произнес Сол, — я старый человек, и на основании собственного опыта могу сказать, что существо жизни состоит в потерях. С этим' ничего не поделаешь. Таки, да…

Сайрус молчал. Даже Поль Марьяж, которого распирало от радости при мысли о долгожданном спасении, сумел изобразить на лице скорбную гримасу.

— Между прочим, — переменил тему Эйнштейн, — техника все-таки подвела нас. Глядите-ка, мы рассчитывали переместиться в 24-ю галактическую систему «дельта», а оказались, ежели компьютер не обманывает, в 32-й. Это один из самых неизученных закоулков Вселенной. — Внезапно он замолчал, вглядываясь в информационные показания на дисплее дубль-компьютера, а затем, подняв глаза на Мэтью, осипшим голосом проговорил: — Там, у стыковочного борта, какой-то предмет… если не ошибаюсь…

Не дослушав, Фишка, как на пружинах, выпрыгнул из кресла и помчался к стыковочному выходу мусоровоза. Остальные бежали следом.

Руки тряслись и никак не желали подчиняться. С превеликим трудом Мэтью открыл панель управления люком и проделал необходимые манипуляции.

Люк звякнул открывающимися запорами и отошел в сторону.

Мэт вскрикнул.

В образовавшемся отверстии он увидел запрокинутую голову и тонкий девический профиль Лины.

— Жива, — сказал Эйнштейн, проворно пощупав пульс на запястье. — Она без сознания, но жива. Помогите вытащить ее отсюда…

Когда девушку уложили на удобное вакуумное ложе и Сол подключил к ее вискам клеммы гай-реаниматорного аппарата, послышался легкий вздох, и Лина открыла глаза.

Первое, что она увидала, было склонившееся над ней взволнованное и счастливое лицо Мэтью.

Лина разлепила в улыбке потрескавшиеся губы.

— Покой, — распорядился Эйнштейн, изображая на физиономии суровую врачебную гримасу, — попрошу всех выйти из отсека и дать возможность нашей прелестной гостье отдохнуть.

— Я настаиваю! — добавил он, глядя на Фишку.

Ничего не оставалось, как покориться.

Каждый, впрочем (включая даже самовлюбленного эгоиста Поля), испытывал особенное, ни с чем не сравнимое ощущение радости, какое приходит в редкие минуты осуществившейся надежды, ощущение надежности и благодарности судьбе, счастливо отвратившей от неудач и горя, вдохнувшей силы и азарт.

Мэтью и Сайрус уснули мгновенно, едва только их тела коснулись гостеприимного ложа.

После пережитого они обрели тихий и глубокий сон.

Поль Марьяж долго ворочался в своем отсеке, размышляя, сколь прихотлива бывает фортуна, подбрасывая людям кому шестерки, кому козырные тузы, и конечно, постоянно пользоваться плодами ее благосклонности можно лишь тогда, когда вовсю блефуешь в большой жизненной Игре.

А играл Поль с детства. Отец его, владелец казино, приводил мальчика на свое «рабочее место» и показывал кое-какие маленькие хитрости. Полю эти нечистоплотные мелочи казались не достойными внимания. Он решил, что когда-нибудь изобретет способ выиграть сразу и все.

И это ему удалось. Он разгадал секрет компьютерных автоматов, замкнул всемирную игровую систему на свой домашний «Интел» и сорвал самый крупный куш в истории игр.

В тот раз ему удалось уйти от полиции. Правда, для этого пришлось пожертвовать всем выигрышем. Но Поль не жалел, компьютерные игры ему надоели. Теперь он играл только с людьми. И выигрывал! Казалось, карты сами шли к нему. Впрочем, здесь было не без невинных обманов.

Кончилось все печально. Милая девушка, добрая и отзывчивая спутница Поля, в один далеко не прекрасный день, когда шла большая игра, вдруг вынула у Поля из рукава меченую колоду и показала соперником. Весь ужас в том, что Поль никакой подставной колоды не клал в рукав.

Скандал, арест. Девушка с деньгами была такова.

В полиции Поля мурыжили долго. Оказывается, дело на него было заведено давно. Ждали только случая, чтобы засадить Поля навечно.

И теперь предложили ему единственный выход: стать тайным агентом СБ СС.

Поль согласился. Получил кличку «Марьяж» и был выпущен на волю.

Обязанности же его, как секретного агента, были достаточно простыми. Под видом учебной стажировки его прикрепили к одному неблагонадежному профессору. Звали того Соломон Симпсон.

Пару месяцев у Марьяжа ушло на то, чтобы догадаться — Соломон работает над пресловутой «машиной времени». Более того, несомненно, сам аппарат уже существовал, и Сол занимался его постоянным усовершенствованием. И тогда Поль Марьяж понял, что пока он чистил мелких любителей карт, настоящая Большая Игра идет совсем в другом месте. И ведет ее невзрачный старичок по имени Соломон.

В силу своей природной изворотливости Поль успевал служить сразу двум хозяевам — СБ СС и себе. Он был уверен, что обведет вокруг пальца не только агентов спецслужбы, не только примитивного полковника Лупино, но и самого старика Симпсона.

«Мы еще поиграем, — подумал Поль, уже засыпая, — мы еще обставим всю Вселенную…»

А старик Сол Эйнштейн бодрствовал в командирском кресле у главного компьютера. Он производил вычисления, и лицо его принимало все более и более озабоченное выражение.

События, последовавшие за бегством из лунной тюрьмы, удивительные случайности, потрясающие совпадения и чудесные спасения могли обмануть Мэта, Сайруса, Лину и даже Поля, но только не старика. Это они, молодые и наивные, полагали, что ухватили фортуну за хвост, что волшебное везение в порядке вещей. Сол в это не верил, во-первых, потому, что был стариком, а во-вторых — историком. Он знал, что добра и горя отмерено поровну. И на каждую удачу приходится страшная беда. Не бывает так, чтобы постоянно везло. Это только в детских сказках все кончается хорошо. В жизни все кончается — смертью.

Сол складывал сейчас удачи последнего времени и тестировал их по формуле теории вероятности. Получалось именно то, чего он ожидал: всего, что случилось с беглецами, не могло быть, потому что этого не могло быть никогда.

Впрочем, было, возможно, одно объяснение, но уж больно фантастическое и еще более страшное, чем ожидавшиеся и счастливо избегнутые беды: кто-то всесильный и могучий взял беглецов под свою невидимую, но постоянную опеку.

Таким могучим и непобедимым мог быть или Бог или дьявол.

Сол гнал от себя эти мысли, но они возвращались вновь и вновь.

Кроме того, сейчас, когда они, казалось, были в полной безопасности, тревога старика не уменьшалась, а росла, как снежный ком. И на то были другие веские причины.

Несколько раз Соломон подымался и, будто не веря самому себе, выглядывал в иллюминатор.

Он возвращался к компьютеру, еще более сосредоточенным и насупившимся, чем прежде.

К моменту, когда сменять его на вахте пришел Сайрус Экс старик сидел, откинув голову и глядя прямо перед собой.

— Как дежурилось? — весело спросил здоровила Экс.

— Очень странно, — сказал Эйнштейн безо всяких вступлений. — Я не знаю, где мы очутились, в каком таком мире, но… все это очень странно!

Сайрус сел рядом, подперев щеку рукой, понимая, что сейчас услышит нечто особенное, из ряда вон.

— Звезды… — проговорил Соломон и перевел на собеседника прозрачный взгляд лиловых глаз. — Я наблюдал за ними несколько часов подряд и могу наверняка сказать, что не ошибся. Здесь, в 32-й галактике происходят загадочные вещи. Не знаю объяснения этому феномену, но… звезды вокруг нас гаснут!..

Глава 20 Игра вслепую

Когда после скудного завтрака спутники собрались в кают-компании, Сол заявил всем:

— Звезды гаснут!

В первую минуту никто не придал словам встревоженного Сола особого значения.

Сайрус строгал карманным ножичком невесть откуда взявшуюся в космосе палочку. Мэтью с Полем пытались играть в шахматы вслепую, что выходило с переменным успехом. Поль все время мухлевал, делая ходы несуществующими фигурами, Мэтью играл честно, но Лина, наблюдавшая за игрой, все время спорила с его противником. В результате получалась полнейшая неразбериха:

— Конь «е-7» — Поль хитро прищурил правый глаз.

Мэт задумался, но Лина была начеку:

— Нет, ну вы только посмотрите на него! Два хода назад Мэт поставил туда свою пешку!

— Поставил? Да он не мог ее туда поставить. Он же черными играет. Она бы там и стояла. А Мэт ею ходил в самом начале.

— Ребята, — Мэтью обхватил голову руками. — Ну дайте же подумать!

— Мэт, ты что, не видишь, что он шулерничает, — Лина с неприязнью смотрела на Поля.

Глядя на все это безобразие, Сол не выдержал и заорал:

— Чтобы мне здесь совсем сдохнуть! Звезды гаснут! О, зохен вэй!

Все притихли и повернули к нему головы.

— То есть как это «гаснут»? Где это они гаснут? — осторожно спросил Поль.

— Слушай, Поль, ты же учился в университете. Где бывают звезды? На небе.

Лина подошла к иллюминатору.

— Да ничего они не гаснут. Вон их сколько. Черный космос за стеклом действительно был усеян белыми точками звезд.

— Вот тут, тут и тут, — тоже подойдя к иллюминатору показал пальцем Соломон, — еще вчера были звезды. Сегодня их уже нет. А позавчера тоже две звезды пропали. Вот здесь.

— Э, — беспечно махнула рукой Лина. — Двумя звездами меньше, двумя звездами больше… Что от этого меняется?

— Действительно, Сол, — Сайрус сдул стружки с колен. — Чего ты так нервничаешь? Ну, гаснут, ну и что?

Соломон схватился за голову:

— Нет, эти люди совершенно неисправимы. Они находятся в неизвестной галактике, в которой происходят необъяснимые вещи, и…

— Да ты скажи толком, Сол, что нам грозит? — сказал недоумевающий Сайрус.

— Звезды могут или взорваться или постепенно тухнуть, — начал терпеливо объяснять Сол. — В первом случае звезда превращается в «гиганта», «карлика» или же «черную дыру». Все это можно увидеть даже в простой телескоп. А если она остывает, то ее свет постепенно тускнеет. Л эти звезды гаснут — и все. Никаких следов. Так в природе не бывает. И мне кажется, — Сол обвел всех медленным взглядом, — что в этом нет ничего хорошего. Тем более, что гаснущие звезды находятся от нас не так уж далеко.

— А если это принцип Келау? — Мэтью постепенно начал понимать, что к чему.

— Замещение световой энергии радиосигналами? Тогда бы мы это зарегистрировали. Но звезды гаснут бесследно. Как будто их и не было.

— Так что из этого? — Сайрус все никак не мог понять, грозит ли им настоящая опасность.

Сол пожал плечами. С таким явлением он сталкивался впервые. Это могло означать все что угодно — радости или горести. Конец света или новое явление Христа. Но Солу почему-то казалось, что ничего хорошего это не значит.

Порассуждав о странном и тревожном явлении, спутники разбрелись по кораблю.

Теперь они отправлялись обследовать огромный «Гарбич» каждый день. Дело в том, что у них стали кончаться запасы воды и пищи.

Мусоровоз не был рассчитан на столь длительные путешествия. От Земли до Луны лета от силы сутки. А они уже летели второй месяц по земному времени.

Была и еще одна проблема, но о ней старик Сол предпочитал спутникам не говорить — запасы их энергии были почти на нуле. Это значило, что разгонную скорость скоро придется выключить и до ближайшей более или менее пригодной для жизни планеты они будут тащиться лет сто, если не больше.

«Это, как игра вслепую, — подумал Сол. — Только мы не видим даже противника…»

«Так, продумаем все хорошенько, — уже в который раз командовал сам себе Поль. — Если я убираю всех, кроме старика, это грозит тем, что Сол изначально не захочет иметь со мной дело. Если я оставляю всех жить, это значит, старик вообще не станет говорить о «машине времени». Куда ни кинь — все неладно.»

Теперь, когда они оторвались от погони, Поль понял, что пришел его час. Надо было начинать действовать. Но как? Все тщательно разработанные еще на земле планы рушились один за другим. То в дело ввязывались пираты, то полиция, то полковник Лупино. Теперь вот — мешали Сайрус, Лина и Мэт.

Но самой большой помехой для Поля был сам старик.

Все прозрачные намеки Марьяжа старик игнорировал. Его не интересовали ни сказочные богатства, которые сулила «машина», ни власть, ни даже возможность пожить в другом, более приятном времени.

Для себя Поль выбрал бы дикий Запад конца девятнадцатого века на Земле. О, это было удивительное время. Авантюристы, золотоискатели, благородные ковбои и честные шерифы. Себе Поль отводил в этом времени роль странствующего игрока. Он чистил бы карманы миллионеров с легкостью пылесоса. И раздавал бы деньги красоткам. Он всегда ходил бы на грани риска. Это так щекочет нервы! Это мечта…

Которой увы, пока не суждено сбыться.

«А что, если поставить его перед фактом? — подумал Поль. — Что, если бестолковых спутников уберу не я, а, скажем, голод, холод, другие напасти. А я старика, наоборот, спасу. Неужели из благодарности он не подарит мне долю своего открытия?»

Мыль эта показалась Полю забавной. Она не родилась, как откровение, просто была навеяна постоянным чувством голода. Еды становилось все меньше и меньше, пришлось даже витаминные таблетки нормировать.

«Ах, если бы мне удалось найти какой-нибудь тайный склад, — мечтал Поль. — Уж я бы знал, как им распорядиться. Впрочем, не пора ли мне самому такой склад потихоньку создавать?»

Эта идея понравилась Полю еще больше. Он просто станет понемногу уменьшать и так скудные запасы, перенося их тайно из кухни в отдаленный отсек. Наступит день, когда кухня окажется пуста, а у Поля кое-что будет припасено. Вот тогда он и спасет Сола.

«Ну еще Лину, — подумал Поль. — Без женщин я не могу.»

Дверь кухни открылась легко. Никто и не думал запирать запасы. Никто и представить не мог, что здесь, на корабле, есть человек, который желает остальным смерти.


Лина и Мэтью продвигались в глубь «Гарбича». В этой части корабля освещаемые тусклыми лампами коридоры были значительно уже. Шагая по грязному и скользкому полу, Лина поглядывала на идущего рядом с ней худощавого веснушчатого парня, то и дело поправляющего очки на длинном носу, и размышляла:

«И чего я сказала отцу, что беременна именно от Мэтью? Почему от Мэтью, а, скажем, не от Сайруса? Тоже симпатичный парень. Грубоват, конечно, но зато большой, сильный, плечи широкие… Хорошо, что Мэт этого не слышал. Вот бы вообразил на свой счет черт знает что. Начал бы приставать, полез бы целоваться, обниматься… А он мне совершенно не нравится. Ну вот ни столечко.»

Мэтью шел, углубившись в изучение схемы «Гарбича».

«Хотя бы голову повернул, что ли, — с досадой подумала Лина. — Сказал бы что-нибудь приятное… Нет, мне это, конечно, совсем не нужно. Просто должны же быть хоть какие-то приличия. С дамой идет, а не с роботом.»

Они прошли еще один поворот.

— Опять этот запах! — она зажала нос двумя пальцами.

Один из люков был распахнут, и из него распространялось ужасающее зловоние.

— Да, здесь были пищевые отходы, — Мэтью понюхал воздух.

Он аккуратно прикрыл дверь, и они двинулись дальше.

— А в том отсеке, куда вы меня поначалу запихнули, — сказала Лина, — стояли какие-то тяжеленные свинцовые контейнеры.

— В них были радиоактивные отходы.

— А мы не можем использовать их, чтобы добраться до нужной галактики?

— Нет, мы спустили все на космокопов. Теперь «Гарбич» чист и пуст.

— Так чего же мы ищем? — спросила Лина.

— Сам не знаю… Чего-нибудь… Просто… — Мэт замялся.

— Ну-ну, что ты хотел сказать? — навострилась Лина.

— Просто хорошо прогуляться, — еле слышно произнес Мэт. И добавил уже почти шепотом: — С тобой.

Но Лина услышала.

— Еще чего! — сказала она. — Ты еще скоро полезешь обниматься и целоваться!

— Кто, я? — опешил Мэт. Он и мысли подобной не допускал.

— Конечно. Я так и вижу твои сальные глазки. Только одно на уме!

Мэт стоял ни жив ни мертв. Лина смотрела на него сверкающими глазами, щеки ее разрумянились, руки она уперла в пояс, волосы растрепались. Такая сильная энергия исходила от нее, такая притягательная, что Мэту на секунду показалось: обними он сейчас девушку и поцелуй ее — страшно подумать! — она бы его не оттолкнула.

— Ну что? Скажешь, не так? Ты не хочешь меня обнять? Тебя не хочется поцеловать меня?

— Н-нет, — пролепетал, заикаясь Мэт.

— А я вижу, что хочется!

— Нет-нет, клянусь тебе! — ударил себя кулаком в грудь Мэтью.

— Ты врешь! — воскликнула девушка.

— Честное слово!

— Врун, обманщик двуличный! — выпалила Лина чуть не плача.

— Правда, правда, не хочу, ни за что!

— Ах так?! Не хочешь?.. — Лина закусила губу. — Ну и пожалуйста! Дурак! Кретин! Идиот!

Она резко повернулась и пошла в другую сторону.

Мэт в полной растерянности остался стоять на месте. Что он натворил? Что он такого сделал? За что получил такие оскорбительные прозвища? Почему она так обиделась? Может, не поняла его? Надо догнать, все объяснить, попросить прощения…

А Лина и сама не могла понять, за что разозлилась на парня.

«Честное слово», «клянусь», — передразнивала она Мэта. — Чтоб ему пусто было! Нет, он не идиот! Он… Он… Мамма миа, он такой милый!.. — чуть не расплакалась она. — Что же он такой слепой?»

Она вдруг услышала шаги Мэта и быстро спряталась в ближайшем отсеке. Сердце ее колотилось, как сумасшедшее. И одна только мысль стучала в голове:

«Ну найди же меня, дурачок, ну найди!»

Но Мэт пробежал мимо.

Лина бессильно опустилась на какой-то металлический ящик и тут же вскочила — ящик был горячим…


На третий день Сол понял, что молчать больше нельзя. Он снова собрал спутников в кают-компании.

— Ну, как успехи, — спросил он, — что удалось найти за это время?

— Мне — вот это, — Сайрус поставил на стол небольшой пакетик со старыми ирисками. Все оживились. Одни питательные таблетки на завтрак, обед и ужин уже не вызывали ничего, кроме оскомины. С удовольствием набив рты ирисками, все разбрелись по разным углам отсека. Поль тоже взял четыре штуки, но сразу есть их не стал, а припрятал в карман. Когда до него дошла очередь, отделался односложным ответом:

— Ничего не нашел.

Сайрус подозрительно покосился на него:

— Вообще ничего?

— Вообще ничего. Ничегошеньки, — отрезал тот.

Соломон вышел на середину комнаты.

— Очень жаль, что поиски окончились ничем. За эти три дня погасли еще двадцать две звезды, теперь уже гораздо ближе к нам. И самое важное — горючего осталось совсем немного. Почему-то двигатели стали его жрать гораздо больше.

— Ну вот опять, старик! — развел руками Сайрус. — Ты толком можешь сказать — чем это грозит?

Сол обвел спутников испытующим взглядом.

— Это грозит — ничем. Таки, да. До ближайшей планеты долетим не мы, а только наши трупы…


С этого дня жизнь на корабле ухудшалась прямо на глазах.

Теперь уже все видели в иллюминатор гаснущие звезды. Поначалу Поль даже затеял пари — какая звезда погаснет раньше. И всегда выигрывал. В качестве расчетов шли таблетки. Их тоже становилось все меньше. Потом кончилась вода.

Смерть уже, казалось, дохнула в лицо спутников своим ледяным дыханием.

«Я ненавижу его, неужели он этого не понимает.» — Лина злилась на Мэта так, словно это он был виноват во всех бедах. Даже постоянное чувство голода и жажда отступали для нее на второй план. И главным желанием было — насолить Фишке. Да покруче, побольнее.

Лина заметила, что Мэт прямо из себя выходит, если она начинает проявлять внимание к Сайрусу, Полю или даже Солу. Поэтому она теперь именно этим и занималась. Она усаживалась рядом с бывшим лесорубом и часами выслушивала его рассказы о том, как он жил на Земле, как попал потом в лунную тюрьму.

Это были в самом деле удивительные истории.

Он родился на севере Канады, в простом деревянном доме, где отродясь не было ни электричества, ни газа, ни телефона, ни прочих плодов цивилизации. Родители его, люди скромные и набожные, были из общины эмишей. Цивилизация среди эмишей считалась порождением дьявола.

Отец вместе с тремя сыновьями с утра уходил в чащобу и, выбрав умирающее дерево, быстрыми ударами топора заканчивал его мучение.

С малых лет и Сайрус познал, что такое труд. Пас коров. Ухаживал за овцами и курами. Вместе с отцом валил лес. С самого детства впитал простую истину, что деревья — тоже живут. И причинять им боль — грех.

Но однажды, подобно всадникам Апокалипсиса, пронеслись над деревней железные птицы…

С этого и начались все беды.

В один из дней жители деревни с удивлением и ужасом обнаружили, что их мирное затворничество кончилось.

Стаей железной саранчи налетели из-за лесов летающие машины. Исполинскими гадами выползли на опушку леса рокочущие железные звери.

Сайрус хорошо помнил тот страшный день, когда все члены общины собрались в церкви и слезно молили Бога отвратить от них суровую кару. Но небесный Отец остался непреклонен. И смирившиеся со своей участью деревенские жители безропотно позволили погрузить себя в машины и увезти.

Но куда более страшным ударом оказалось для него предательство самых близких людей, родных братьев и сестер. Соблазнившись мимолетными благами цивилизации, они позабыли, что такое грех и заживо умерли для Господа.

Только Сайрус продолжал жить по законам предков. А когда отец с матерью умерли, проклял братьев и сестер и вернулся на свою землю.

И не узнал ее — чудовищные машины медленно пожирали лес, уничтожая на своем пути все живое, а на месте снесенной деревни поднялись нефтяные вышки.

Но в тот день его ожидала и счастливая встреча. На затерянной в лесной глуши небольшой поляне сидели у костра одиннадцать парней и девушек. Все они, подобно Сайрусу, не признали власти грешного мира. Он стал жить с ними. Встретил свою первую и единственную любовь. Девушку звали Рэчел…

Это случилось незадолго до их свадьбы…

Среди бела дня, когда все были заняты своими повседневными трудами, — появилась над лесом стая летающих машин, и начался ад… Сайрус не видел, как это было. Когда он со своим другом Джеремией вернулся с охоты, все было кончено. Беспощадный огненный смерч уничтожил лесных отшельников, не пощадив и Рэчел…

Предав земле мертвых, Сайрус и Джеремия объявили миру войну — войну бездушным машинам.

«Пусть умрет зверь!» — громогласно кричали они, могучими кувалдами сокрушая начиненные электронными мозгами головы механических монстров. И кошмарные чудовища превращались в никчемные кучи металла.

На них устраивали облавы. Травили, словно диких зверей. Ставили коварные ловушки и капканы. Войсками прочесывали лес. Но все тщетно.

Слава их прокатилась по всему миру, не просто вред, но колоссальные убытки приносили они своими кувалдами ведущим разработку леса и нефти промышленным компаниям.

В одной из облав Джеремия погиб. Сайрус остался в одиночестве. И тогда, бросив в лесу свое оружие, он сбрил бороду, раздобыл подходящую одежду и отправился к людям.

Назвавшись вымышленным именем, вчерашний мститель нанялся работать на нефтяных разработках, ведущихся на том самом месте, где некогда стояла его родная деревня.

Пожираемый челюстями механических чудовищ, лес погиб. Когда все было кончено, к нефтехранилищу сползлись все лесоповальные машины. Со временем их предполагалось перебросить на другое место. Именно этого момента Сайрус и ждал.

Той же ночью над рукотворной пустыней взметнулся до небес гигантский огненный смерч и в одночасье уничтожил всю дорогостоящую технику заодно с нефтехранилищем. Прибывшим вскоре на место катастрофы полицейским предстала странная картина: посреди огромного пепелища сидел небритый человек в обгоревшем комбинезоне лесного рабочего и, посыпая голову пеплом, хохотал как безумный…

Последнего в истории лесоруба приговорили к бессрочному пожизненному заключению на Базе технической утилизации.

Здесь и прилепилась к нему новая кличка с легкой руки Соломона Эйнштейна — Луддит. Когда-то английские мануфактурные рабочие — луддиты — тоже воевали с машинами, но безуспешно…

Мэтью действительно выходил из себя, когда видел Лину рядом с Сайрусом. Впрочем, скоро она сама перестала подсаживаться к лесорубу. Луддит в ее присутствии начинал заикаться, краснеть, что было верным признаком — втюрился.

К Полю Лина питала необъяснимую антипатию. Хотя тот из кожи вон лез. чтобы понравиться девушке.

И тогда она выбрала к качестве спутника — Сола.

Глава 21 Гибель

Планы Поля опять рушились. Да, он очень скоро «оплачет» смерть Сайруса и Мэта. Но что толку? Ему и самому жить останется не так уж долго.

Словно загнанный зверь, бродил он по отсекам «Гарбича» в поисках спасения. В чем оно будет выражаться, он не знал. Но сидеть и ждать смерти — было не в его натуре.

«Мы еще поиграем… — твердил он, — мы еще надуем всю Вселенную…» Но с каждым днем все менее убежденно.

С досады он лупил магнитоботинком по стенам пустых отсеков, по порожним гулким контейнерам. Нет, он не наделся на чудо, он просто злился.

В пустом зале, предназначенном когда-то для занятий спортом, Поль избил безответную грушу, сломал вело-тренажер и запустил им в стену. Тренажер ударился в дверцу, на которую раньше Поль почему-то не обращал внимания.

— Да это же душевая, — присвистнул он, увидев изогнутую трубу, оканчивающуюся набалдашником с дырками.

На космических кораблях давным-давно уже были установлены лазерные аппараты для гигиенических процедур, и только на такой развалюхе, как «Гарбич», могла оказаться допотопная душевая. Однако ее наличие навело Поля на одну мысль:

«Раз есть душевая, значит, должна быть и вода. Помыться было бы совсем неплохо…»

Поль покрутил краны, но в ответ услышал только бульканье.

Он снова зло ударил в стену ботинком, но стена не ухнула пустотой.

Поль поискал люк, с трудом раскрыл его и ахнул — огромные резервуары были полны воды.


— И даже на Марсе люди еще не были? — Лина расспрашивала Сола так, словно ничего важнее в жизни, чем история, для нее не было.

— Представьте себе. Первая экспедиция на Марс была только в начале XXI века.

Мэт угрюмо сидел в углу, уставившись грустными глазами в иллюминатор.

— Тогда люди вообще, наверное, жили совершенно иначе, чем мы? — снова спросила Лина.

Сол потер подбородок, успевший за последние дни покрыться длинной щетиной.

— Женщины, например, тогда не могли менять цвет своих глаз, как сейчас.

— Вот ужас! А если они какие-нибудь водянистые, блеклые?

— Ничего не поделаешь. А вот волосы они красили. Правда, обычной краской, а не с помощью спектральных покрытий.

— Я, кстати, уже очень давно не делала «спектралку», — Лина кокетливо поправила волосы, скосив глаза на Мэта.

— В правительствах постоянно, возникали разные скандалы, и журналистам всегда хватало сенсаций.

— Эх, — мечтательно сказала Лина. — Мне бы туда…

— А газеты тогда печатали на больших листах бумаги.

— Бумаги? Это же очень дорого.

— Тогда бумага была самым дешевым материалом, и на ней…

Громкий зуммер прервал рассказ Сола.

— Что случилось? — испуганно спросила Лина.

Но Сол не ответил, он уже бежал в командный отсек.

Мэт и Лина устремились за ним. Сайрус, который был нынче вахтенным, растерянно встал им навстречу.

— Горючее… — только и сказал он. Датчики пульта переходили на экономный режим, потому что стрелка показания горючего стояла на нуле.

— Этого не может быть! — закричал Сол. — Час назад у нас было две трети запасов.

Он быстро проверил — утечки нет, горючее просто испарилось, сгорело, израсходовалось.

— Да, это случилось намного раньше, чем я предполагал, — сказал Сол. — Намного раньше…

Мэт бесполезно давал разные команды пульту, но тот отвечал однообразно — «невыполнимо».

— Если бы мы не сбросили мусор на космокопов, можно было бы попытаться сжечь его в плазме, это, правда, не спасло бы, но хоть оттянуло…

— Что? — резко спросила Лина.

— Гибель, — тихо сказал Сол.

— Мы можем собрать кое-что — ненужные вещи, оборудование, — сказал Мэт.

— Я видела несколько ящиков в отсеке 4 5-J, — вспомнила Лина. — Я даже обожгла себе… руку.

— Как это? — не понял Сол.

— Ну, ящики были горячие.

Сол секунду смотрел на ничего не понимающую Лину, а потом бросился в коридор.

— Мы спасены! — кричал он на бегу. — Это трайзеттные заряды. Мы спасены!

Да, это были трайзеттные заряды, поставленные на «Гарбич» Крюгером. Для преодоления полугалактики хватило бы и одного ящика, а здесь их было целых пять.

Лина поняла, откуда взялись они здесь, только теперь. Впрочем, тень обиды на отца лишь мелькнула. Мысли были заняты более важным.

Ящики на тележках перетащили в реакторный отсек. Загружать их решено было по одному. Малейшая передозировка грозила страшнейшим взрывом.

Всем руководил Сол.

Компьютер принял команду распаковки и утилизации. Стрелка на показании горючего медленно, но верно откачнулась от нуля процентов и устремилась к сотне. Пульт снова ожил.

Сол включил ускорение.

— Еще бы пищу найти и воду, — сказал Мэт.

— Нет, хватит с нас чудес, — махнул рукой Сол. — Летим и слава Богу.

Сайрус отправился на кухню, чтобы принести таблетки — надо же отметить радостное событие.

И вдруг, когда он шел по переходу от командного отсека к бытовым, услышал шум льющейся воды.

— Так, — сказал он сам себе, — это уже начинаются галлюцинации.

Сайрус потряс головой, подергал себя за уши и помассировал виски. Но звук не стихал.

— Странно, — произнес он и пошел на шум. Когда Сайрус подошел к люку из-за которого доносились ласкающие слух звуки, к ним присоединился еще и чей-то голос, который напевал:

— Мы еще поиграем, ла-ла-ла… Мы еще всю Вселенную надуем, ла-ла-ла…

— Чтобы меня зарубили топором, если это не Поль, — Сайрус рывком распахнул дверь. Одна из небольших кабинок, находящихся в отсеке, была открыта, и он бросился к ней.

Поль стоял под душем и с удовольствием намыливался. Время от времени он выплевывал набравшуюся в рот воду и снова начинал мурлыкать себе под нос.

Вначале Сайрус не мог вымолвить ни слова от бешенства.

— Ты!! — только и выпалил он. Поль приоткрыл глаз:

— А, это ты, Экс. Становись под соседний душ. Правда, тепленькая не идет.

Сайрус наконец пришел в себя, оттолкнул мыльного Поля и завинтил краны.

— Ты… подонок. Мы все умираем от жажды, а ты тут под душем плещешься?!

— Ну-ну, — Поль сделал. примирительный жест рукой. — Я только что обнаружил этот водоем. Ну скажи мне, Экс, что бы ты сделал, если после недельного перехода по пустыне набрел бы на чудный оазис, посреди которого находилось бы чистейшее озеро со студеной водой?

Тирада Поля не произвела на Сайруса особого впечатления. Видя, что Сайрус наливается гневом, Поль выдал свой последний козырь:

— А у меня еще и еда есть в…

Где есть еда, Сайрус не услышал, потому что вместе с Полем вдруг от сильного толчка ударился о стену. То ли от этого удара, то ли от голода, у обоих поплыли перед глазами радужные круги.

И стало темно. Но на это были внешние причины. Свет на «Гарбиче» погас почти совсем.

— Ребята, вода есть и жратва! — с трудом проговорил Сайрус, дотащившись до командного отсека.

Но его слова почему-то никого не обрадовали.

Только Сол обернулся:

— Ты тоже неважно себя чувствуешь, Экс?

— Ну, словно Лупино снова врубает вою проклятую депривацию.

— Но ты же сказал, что он остался в том времени? — возразила Лина.

— Ничего не понимаю… Все признаки депривации…

— А что это так тряхануло? — спросил Поль.

— Двигатели стали. Кончилось горючее… — с трудом ответил Сол.

— Как? — в один голос воскликнули Сайрус и Поль.

— Ничего не понимаю. Трайзетты сгорают за пять минут, а мы почти не двигаемся. Зато звезд теперь совсем не осталось…

За иллюминаторами была полная темнота — черный бархат кажется менее траурным.

— Это конец, — тихо сказал Сол.

— Нет! Я не хочу!!! — закричал Поль. — Я не дамся! Я не могу.

Он опустился на пол, обессиленный рыданиями и неведомой, высасывающей все жизненные токи силой.

Сайрус прислонился к двери. Ноги тоже не держали его.

— Глупо, — сказал он. — Как глупо…

Чем может помочь любимой погибающий человек. Да, дикие звери не нападали на них, пули не свистели, не жег огнем ядерный взрыв. Но Мэт должен был помочь своей любимой. И он полз к ней, чтобы закрыть своим телом. От чего, от кого? Он не думал об этом, просто хотел быть рядом. Доползти он не смог. Силы покинули его. И только последним отпечаталось в сознании — протянутая навстречу ему рука Лины и ее шепчущие губы:

— Любимый…

Когда корабль дернуло и сильно затрясло, никто из членов экипажа этого уже не чувствовал.

А «Гарбич» двигался! Причем его скорость с каждой минутой все возрастала.

50 ООО миль в час… 100 ООО…

200 000…

Воздух в отсеке стал мутнеть.

250 000. Стрелка уперлась в ограничитель, и на приборе с негромким щелчком треснуло стекло.

Все спутники лежали на полу отсека в неестественных позах.

Вскоре окончательно потух свет. Кромешную тьму, воцарившуюся на борту «Гарбича», несущегося с бешеной скоростью, нарушали только зрачки кота Хеопса, горевшие зеленым, безжизненным светом…

Глава 22 Солнце!

Мэтью очнулся от того, что тоненький острый лучик, скользнув по переносице, упал ему на левый глаз.

Поморщившись, Мэтью отодвинулся в сторону, но луч был настойчив.

Приподняв голову, Фишка огляделся по сторонам.

Он лежал на полу командного отсека, сжимая руку Лины, лежавшей рядом.

Вокруг — кто тоже на полу, кто в креслах — в беспомощных позах застыли остальные беглецы.

Мэт прикоснулся к щеке Лины. На мгновение ему показалось, что девушка не дышит, и он едва не вскрикнул от горя и ужаса, — но тут увидел, как слабо шевелятся от дыхания и блестят на солнце ее шелковистые волосы.

Мэтью перевел дух… и внезапно нежданная догадка, как вспышка, пронзила его мозг. Он резко развернулся.

Солнце! Не узнать его лучи или спутать с чем-либо другим было совершенно невозможно, немыслимо!

Солнечный свет столбами вливался в командный отсек сквозь тусклые кольца иллюминаторов, растекался по стенам, дробился на тысячи осколков, плясал на потолке и глянцевых поверхностях пульта управления.

Мэтью протер кулаками глаза и убедился., что это не сон.

Солнце!!!..

От дикой радости Мэт хотел закричать, но в горле только забулькало и зашипело. После перегрузки тело ломило от боли.

Он растолкал старика Эйнштейна, тот, не понимая, в чем дело, часто захлопал веками и лишь потом уставился на сияющий за иллюминатором огненный шар.

— Поглядите! — закричал Фишка срывающимся голосом, который наконец прорвался из глубины его души. — Поглядите, это солнце!..

От его крика заворочались остальные. Лина, откинув рукой волосы с лица, удивленно огляделась по сторонам.

— С ума сойти, — пробормотал Сайрус, выглядывая наружу, — лес и море.

— Блеф! — не поверил Поль Марьяж, но подойдя к иллюминатору, остолбенел. Он увидел огромную белую чайку, которая пронеслась мимо так близко, что едва не задела фермы мусоровоза. — Быть такого не может, — зачарованно прошептал Поль.

Лина, сидя на полу, смотрела на открывшуюся перед ней картину молча.

Она была ослеплена разноцветной рябью солнечных бликов, играющих на поверхности голубой волны.

— Выпустите меня отсюда! — заорал Сайрус, заливаясь горячечным румянцем. — Я хочу в море, в лес, на песок!..

— Минуточку, — возразил дотошный Эйнштейн, — необходимо провести серию соответствующих анализов.

— Каких еще анализов?! — возмутился лесоруб.

— Надо получить подтверждение, что окружающая среда не представляет опасности для человека. Потерпите, мой друг, — успокаивающе добавил Сол, видя, что Сайрус, в самом деле, едва сдерживает себя.

Луддит вновь приник к иллюминатору, жадно дыша и разевая рот, будто рыба, выуженная из воды и теперь почувствовавшая возможность возвращения в родную стихию.

— Вы полагаете, это какой-то подвох? — негромко спросил старика Мэтью, пока тот заряжал в компьютер вентар-дискету.

— Не исключено, — уклончиво отвечал Сол. Однако полученная в результате экспрессанализа информация могла бы рассеять сомнения самого отъявленного скептика. Содержание кислорода и углекислоты в атмосфере неизвестной планеты в точности соответствовало земным нормам, зато не обнаружилось вредных примесей. Не было отмечено также наличие отрицательных активных сред.

— Похоже на чудо, но выходит, мы оказались именно там, куда так стремились попасть, — удивленно резюмировал Эйнштейн. — Видимо, это планета-двойник нашей Земли. Друзья мои… — У Сола перехватило горло от нахлынувших чувств… Мы — дома… Вы понимаете, мы — дома!.. Таки, да!

Все его сомнения пропали, как снег на горячем солнце. Ну может же человеку хоть раз в жизни повезти по-настоящему?!

… Распахнулся люк, и Сайрус, не дожидаясь, покуда опустится трап, плюхнулся с трехметровой высоты в теплый мягкий песок.

Он черпал песок пригоршнями и, приблизив к глазам, смотрел, как льются сквозь пальцы золотистые струи.

Потом он рванулся к морю, тихо ворошащему гальку и перламутровые раковины мидий у самых опорных ферм мусоровоза.

Войдя в воду по пояс, он бил ладонями по прозрачной лазурной поверхности и вздымал в воздух веера хрустальных брызг. При этом он выкрикивал нечто вроде: «Эй-гей-гей-го!»

— Как ребенок, — умилился Эйнштейн. — Чтоб он так жил!

Впрочем, старик и сам в эту минуту ощущал себя мальчишкой. Он озирался по сторонам, прикрыв глаза ладонью от солнечного света, вглядывался в янтарно-желтый высокий берег, отграниченный от морской глади естественным песчаным пляжем.

Чуть поодаль подымалась в небо зеленая курчавая стена девственного леса.

У горизонта высились седые горы, покрытые у основания изумрудной растительностью.

А небо!.. Оно было глубокое, прозрачное, похожее на отполированный драгоценный камень, и в вышине переплетались… туманные прожилки облаков, просвеченные насквозь ослепительными солнечными лучами.

— Неужели?.. — только и смог прошептать Эйнштейн. Он все еще не в силах был поверить, что последние дни свои проведет не в тюремном каземате и не в глухих бароотсеках космического корабля, несущегося в никуда сквозь Вселенную, а в этом благословенном крае.

Глаза его слезились не столько от яркого солнца, сколько от счастья.

Что же Фишка?.. Бедняга, он ничего не замечал вокруг.

Он покинул мусоровоз последним, когда Лина уже ступила на золотой песок, и теперь видел лишь стоящую к нему спиной тонкую девичью фигурку с пышной короной блистающих волос.

Ему мучительно хотелось подойти и взять Лину за руку, чтобы вместе с нею испытать сладостное состояние блаженства и покоя, состояние душевной неги и любви, но от одной этой мысли Фишка вспыхнул до корней волос и уставился себе под ноги.

Лина стояла, прикрыв глаза, и слушала шелест волн и крики чаек. После опостылевшего гудения двигателей корабля эти простые и естественные звуки казались ей дивной музыкой.

Внезапно внимание Сола привлек яркий отблеск в глубине зеленой рощицы, выбегавшей по косогору к самой воде.

Он напряг зрение и разглядел очертания плоского двухъярусного строения, нависающего на сваях над волнами.

— Друзья мои! — воскликнул он, жестом призывая обратиться в слух. — Возможно, сейчас нам предстоит первый контакт с представителями неизвестной цивилизации. Будьте благожелательны и корректны, но при этом не забывайте о мерах предосторожности. — Во-он там, — старик указал рукой вправо, где невдалеке в море вдавался покрытый растительностью и молодыми деревцами мысок, — я вижу нечто похожее на дом, плод творения разумных существ. Мы должны отправиться туда.

— И немедленно! — поддержал его Поль Марьяж, уже успевший заскучать среди неба, воды, песка, зелени. Столько всего вокруг, — но ни единого намека на существование игрального стола. А вот в доме, смекнул Поль, что-нибудь такое непременно отыщется.

Вскоре космические путешественники уже подымались по пологим ступеням вытянутого в длину сооружения, напоминавшего фешенебельные курортные виллы родной Земли.

Двери гостеприимно отъехали в сторону, и глазам удивленных землян открылось просторное помещение со стеклянными стенами (так, что видны были и море, и небо, и рощица вокруг). Посредине бил небольшой фонтан, струи воды, стекая, играли на блестящей зеркальной сфере, висящей в самом его центре безо всякой опоры.

Слева высился накрытый стол.

— А где же хозяева? — удивленно озираясь по сторонам, спросила Лина.

— Что-то никого не видно, — констатировал Поль, и, сложив руки рупором, прокричал: — Ау-у!..

Эйнштейн укоризненно покачал головой, глядя на это ребячество Марьяжа, но ничего не сказал.

Тут раздалось негромкое жужжание, и перед незваными гостями возник приземистый металлический пенек с ободком из вспыхивающих лампочек.

Все дружно воззрились на странное создание.

— ДО-БРО-ПОЖА-ЛО-ВАТЬ-НА-НА-ШУ-ПЛА-НЕ-ТУ-ДО-РО-ГИ-Е-ДРУ-ЗЬЯ-МИ-ЛО-СТИ-ПРО-СИМ-К-СТО-ЛУ-ОБЕД-ЖДЕТ-ВАС! — гнусавым голосом, разрывая слова на слоги, произнесло оно. Пожужжав, для верности повторило: — ДО-БРО-ПО-ЖА-ЛО-ВАТЬ-К-СТО-ЛУ.

— Неудобно отказывать, — процедил Поль, скосив рот на сторону, чтобы его слышали только спутники. После нервотрепки последних дней и прогулки по берегу моря Марьяж чувствовал зверский голод.

Остальные нерешительно переглянулись. Эйнштейн, как самый старший, взял инициативу на себя:

— Как говорится, спасибо вам с кисточкой. Вы такой любезный, это что-то.

По разумению Сола, это был знак вежливости с их стороны, однако, увидев громоздящиеся на столе яства, Эйнштейн напрочь забыл, что принял приглашение лишь для проформы.

А сейчас надо вообразить себе все то, от чего даже не у самых впечатлительных начинают слюни течь, как водопад. И еще представить состояние космических скитальцев, давно уже принужденных существовать на синтетической пище и вдруг учуявших божественно аппетитные ароматы настоящей еды.

Это была восхитительная трапеза. Обильная, многообразная, сытная и вкусная.

Эйнштейн, сидя во главе стола, подробнейшим образом представлял едокам каждое новое блюдо. Все они были популярны в докосмическую эпоху, а теперь напрочь позабыты.

— Натуральные продукты, — витийствовал он, — с древности ценились человеческой цивилизацией и, надо сказать, ценились абсолютно заслуженно. Мясо, овощи, фрукты, пряности, масла, рыба… Мы сами ограбили себя, отказавшись от главнейшего из земных наслаждений, а именно, наслаждения процессом еды. Что проку в этих унылых энергетических таблетках, лишенных вкуса изапаха? Что проку в высококалорийной питательной жидкости, которой мы привыкли утолять жажду? Что проку в наших тюбиках?.. Вино! Копчености, икра! Целебный солнечный нектар — он дарует человеку радость, чтоб я так жил! Запейте вином эту отлично зажаренную птичью ножку и вы таки, да, поймете, что такое счастье!

Старик заметно охмелел, впрочем и на щеках остальных тоже играл горячечный винный румянец, а глаза весело и игриво блестели.

Действительно, вдруг оказалось, что еда — это не глотание таблеток, а процесс, действо, компания, веселье. Друзья, перебивая друг друга, со смехом вспоминали свои приключения, столь благополучно завершившиеся в инопланетном раю.

— Простите меня, мадам и месье, — винился Поль, уже не поправляя упавшую на лоб длинную черную прядь волос. — Я не знаю, что буду делать, если вы меня не простите! Плохой или хороший, но я вас всех люблю! Честное слово игрока!

— Мы тебя тоже любим, дружище! — уверял его Сайрус, едва справляясь с заплетающимся языком. — Мы любим тебя и уважаем!

— Вы правда меня уважаете?

— Спрашивает!

Мэтью благостно улыбался, бросая на Лину быстрые жгучие взгляды. Она благосклонно позволяла ему это, сама иногда отвечала улыбкой, отчего Мэт вспыхивал до корней волос.

Словом, сидели хорошо.

Когда за стеклянными стенами окончательно стемнело и в небе вспыхнули россыпи ясных звезд, гундосящий пенек развел гостей по комнатам, где для каждого уже была приготовлена широкая кровать под балдахином, застеленная шелковым бельем.

Опьяневшие от вина и счастья путешественники уснули глубоким, покойным, счастливым сном…

Глава 23 Стремительно и под джаз

«Яблочный пирог…

Ты уверен? Да, абсолютно. И еще… как же она называется? Ах да, жареная индейка. Ее нашпиговывают маленькими кисловатыми орегонскими яблочками, зашивают брюхо суровой ниткой и отправляют в сильно нагретую духовку. Затем надо каждые десять минут поливать ее жиром, чтобы образовалась хрустящая корочка. А яблочный пирог? Его нужно накрыть полотенцем, чтобы не осел…»

Сол открыл глаза и сладко потянулся.

«Надо же, какой сон! Прямо как в детстве… Мама готовила яблочный пирог на Рождество и в День Благодарения. Даже запах мне приснился такой же, как тогда…»

Соломон понюхал воздух. Запах не исчезал. Приподнявшись на постели, он увидел, что на небольшом столике рядом с кроватью сервирован завтрак.

Спустив ноги с кровати, он ощутил босыми ногами теплое прикосновение пушистого ковра. Накинув халат, висящий тут же, на стуле, Сол приподнял крышку самого большого из стоящих на столике блюд. В нем лежал изрядный кусок горячей жареной индейки, окруженный дольками орегонских яблок и картофеля.

«Кто-то тут умеет читать мои мысли», — подумал Сол, снимая крышки с остальных тарелок. Там были: несколько ломтей дымящегося барбекью из баранины, жирный цыпленок по-кентуккски и… огромный кусок обжигающего яблочного пирога! У Сола потекли слюнки. Однако на пятой, последней тарелке он с удивлением обнаружил ненавидимую им в детстве тушеную капусту брокколи в мучном соусе.

— Это какая-то ошибка, — сказал Сол куда-то вверх. — Я не люблю и никогда не любил брокколи.

Тем не менее остальные блюда пришлись в самый раз, и Сол славно позавтракал, запив еду большой кружкой кофе с молоком.

— Ну, что же, теперь пора навестить остальных, — решил он, поднимаясь из-за стола.

Старый тюремный комбинезон валялся в дальнем углу комнаты. Солу ужасно не хотелось его снова напяливать.

«Посмотрю-ка я в шкафу», — подумал он, заметив в противоположной стене дверцу с маленьким ключиком. В шкафу оказалось как раз то, что нужно: легкие белые брюки, хлопчатобумажная клетчатая рубашка, твидовый пиджак и мягкие коричневые башмаки. Размер был тоже подходящий.

Выйдя в коридор и заглянув в соседние комнаты, Сол обнаружил, что остальные еще спят.

«Вот сони», — подумал он.

Побродив немного по дому, Сол решил обследовать окрестности. Накинув пиджак, он вышел за дверь.

Метрах в двадцати от крыльца дома Сол заметил новенькое, покрытое темным асфальтом, пустынное шоссе. «На дороге должны быть указатели. Нужно узнать, как называется эта местность». Сол зашагал по направлению к шоссе.

Но никаких знаков он не обнаружил. Услышав за спиной шум мотора, Сол обернулся. Рядом с ним затормозил автомобиль неизвестной ему марки, и из окошка выглянул лысый водитель.

— Могу подвезти.

Секунду помедлив, Сол забрался в машину.

«Двадцатый век на Земле, — подумал Сол. — Тоже бензиновые двигатели внутреннего сгорания. Ужасно неэкономные и опасные.»

— В город направляетесь? — обратился к Солу водитель, когда они отъехали.

— Да, — не очень уверенно ответил он.

— Ученый, наверное?

Они проехали небольшую табличку с цифрой «22».

— Ученый…

— Да, — продолжал водитель. — Сейчас полный город ученых. У них этот… как его…

Сол с удивлением обнаружил, что язык, на котором говорил водитель, был французский. Сол с трудом, но понимал его и даже мог отвечать.

«Вот уже не думал, что на планете-двойнике Земли все будет так буквально похоже…»

— … Симпозиум, — вспомнил лысенький водитель. — Научный симпозиум.

По обеим сторонам дороги тянулись бесконечные пшеничные поля, кое-где прерываемые маленькими деревушками, состоящими из деревянных, крытых черепицей домиков. На горизонте виднелся высокий прямоугольник элеватора.

Вскоре поля сменились городскими постройками, а впереди, к бесконечному изумлению Сола, появился большой синий щит с отчетливой белой надписью «ПАРИЖ — 10 км».

Соломону всего один раз довелось побывать в Париже — когда он безуспешно пытался уговорить Робеспьера не устраивать революцию. Теперь Париж был совсем другим.

— Приехали, — водитель остановил машину. — Идите прямо по Латинскому кварталу, за углом как раз будет Сорбонна. Там и проходит симпозиум. С вас шестьдесят франков.

«Вот те раз, — подумал Сол. — Где же я их возьму?». Но его рука машинально пошарила в кармане пиджака, в котором по счастливой случайности обнаружились три монетки по двадцать франков.

Между домами был натянут огромный транспарант:

«ВСЕМИРНЫЙ СИМПОЗИУМ ПО ПРОБЛЕМЕ ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА.»

— Хм… интересно, — буркнул себе под нос Сол и зашагал в указанном водителем направлении.

Вокруг здания Парижского университета прогуливались ученые. До Сола доносились обрывки их разговоров.

Ученые были низкорослые и долговязые, тощие и с порядочным брюшком, обладающие копной нечесаных волос на голове и сияющие полированной лысиной на солнце… И все-таки в их глазах было что-то общее. То, что отличает ученого от обычного человека.

Сол прекрасно вписывался в эту компанию. Он даже успел переброситься парой фраз с каким-то чокнутым историком, утверждающим, что египетские пирамиды были возведены не раньше, чем император Константин построил Суэцкий канал. В доказательство он потрясал старым, потемневшим от времени свитком папируса.

К большому сожалению Сола, в само здание Сорбонны его не пустили.

— Нужна аккредитация, — объяснил ему стоящий при входе здоровенный детина в форме. — Без аккредитации никак нельзя.

«Ну вот, — огорченно размышлял Сол, стоя на ступенях главного входа в Сорбонну. — Нам действительно попалась точная копия Земли. Такая же бюрократия. Где я им возьму эту аккредитацию, спрашивается?»

— Мсье Соломон Симпсон? — услышал Сол пронзительный голос за своей спиной.

Его обладательницей была довольно миловидная девушка в джинсах и ярко-синей майке с эмблемой симпозиума на груди. В руках она держала блокнот и шариковую ручку.

— Это вы месье Соломон Симпсон? — с некоторой неприязнью в голосе спросила она.

— Да, это я, — недоуменно произнес Сол. — А в чем дело?

— В чем дело? Вы еще спрашиваете меня «в чем дело»? Скажите, когда вы, наконец, сдадите реферат?

— Какой реферат?

— Как это «какой реферат»?! — окончательно рассердилась девушка. — Завтра доклад, а у вас не только реферата нет, но даже тема не заявлена. Ну куда это годится?

— Значит, я завтра выступаю с докладом? — осторожно прощупал почву Сол.

— Вас уже миллион раз предупреждали, что в среду — доклад. Диктуйте тему скорее, — она приготовилась записывать.

— Тему? — Сол несколько растерялся от неожиданности, но быстро взял себя в руки. — Одну минуту… Так… Ага, вот — «Опыт практического применения Т-поля для пространственно-временных перемещений».

— Да, чуть не забыла, — девушка записала тему. — Вот вам пропуск в ресторан, где обедают участники симпозиума. — И она умчалась.

Симпсону давно не приходилось переживать столько положительных эмоций за один день.

Но первым делом Сол зашел в галантерейную лавку, купил английскую огромную булавку и со всего размаху воткнул ее в собственную руку.

— А! — закричал он от боли и счастья… Нет, он не спал.

Интерьер ресторана украшали изображения разных конструкций машин времени у писателей-фантастов всех времен. А главной достопримечательностью была странная конструкция из стеклянных трубок и медных колесиков, стоящая в углу заведения. «МАШИНА ВРЕМЕНИ ГЕРБЕРТА УЭЛЛСА. I ПОЛ. XX В.» — красовалась рядом серебристая табличка.

Когда Соломон сел за ближайший столик, к нему немедленно подошел официант:

— Добрый день, месье Симпсон!

— А откуда вы меня?.. — уже в который раз за этот день удивился Сол.

— Для вас заказано меню. — Официант никак не отреагировал на его изумленный вид.

— Интересно, что там у вас?

— Вот, — официант держал в руках картонную карточку. — Жареная индейка с яблоками, цыпленок по-кентуккски…

«Однако меня тут не балуют разнообразием», — подумал Сол.

— … Барбекью из баранины, — закончил официант.

— И все?

— Нет, почему же. Есть еще тушеная капуста брокколи в мучном соусе. Но вы ее, кажется, не любите…

— Послушайте, — Сол привстал и схватил его за рукав. — Скажите, откуда вы знаете, что я люблю, а что — нет?

— Месье Симпсон… — официант мягко освободил свою руку. — Не надо так кричать. Я понимаю, что вы заняты серьезными научными изысканиями…

Но Сол решил выяснить все до конца:

— Отвечайте, кто вам сказал, что я не люблю брокколи?!

— Вы просто забыли, мсье Симпсон, — терпеливо объяснил тот. — Помните анкету, которую вы заполнили, как только приехали в Париж?

— Какую анкету? — Сол не понимал ровным счетом ничего.

— Обычную анкету. А в ней была графа: «Пожелания к составлению индивидуального меню». Не вспомнили? Вы еще там написали: «Американская кухня. Брокколи — никогда». Но мы его все-таки приготовили, на всякий случай…

Сол махнул рукой:

— Ладно, несите, что есть. По идее, должен быть еще и яблочный пирог.

Официант расплылся в улыбке:

— Совершенно верно, мсье Симпсон. Как это я упустил из виду? Яблочный пирог — только что из печки. С пылу, с жару…

На этот раз Сол поел с гораздо меньшим удовольствием, чем утром.

«Наверное, и мой двойник здесь есть, — пришло в голову спасительная мысль. — Вот здорово будет с ним встретиться!»

Потом он вспомнил про завтрашний доклад, и все мысли переключились на него. Уж он сделает свой доклад так, чтобы двойник, если он действительно есть, побелел от зависти!

Выйдя из ресторана, он направился в Национальную библиотеку, где и работал до самого вечера над составлением реферата. Домой Сол добрался, когда уже совсем стемнело.

В доме уже все спали…


Следующей после Соломона пробудилась Лина.

Наскоро позавтракав и приняв душ, она решила посвятить начавшийся день разведке окрестностей.

Она уже надевала туфли, когда с улицы раздался звук какой-то работающей техники.

Лина выглянула в окно и увидела на обочине проходившей мимо дороги какое-то странное сооружение, похожее на старинный автомобиль. Из автомобиля выпрыгнул молодой мужчина в красной рубахе с закатанными рукавами и ведром в руке. Мужчина направлялся к особняку.

— Здравствуйте, хозяйка, — открыто и приветливо улыбаясь, произнес незнакомец, увидев в окно Лину. — Дозвольте водички ведерочко у вас набрать. Радиатор, понимаешь, потек, того гляди движок заклинит.

— Радиатор? — переспросила Лина, наморщив лоб.

— Ну да, радиатор, — подтвердил мужчина, — распаялся, понимаешь, или проржавел… один черт разница, главное, вода вытекает. Третий раз за сутки подливать приходится.

Пока Лина соображала, каким образом можно совместить автомобиль и радиатор, незнакомец, по-прежнему улыбаясь, просочился в дом, уверенно прошел в ванную и налил из-под крана полное ведро.

— Вот спасибо, теперь до города дотяну, — радостно сообщил он.

— До какого города? — спросила вслед ему Лина.

— Ну, как до какого? — приостановившись, ответил мужчина, — до Москвы, конечно. Номера-то у меня московские, не заметила что ли? Значит, в разведку не сгодишься.

Захохотав своей шутке, мужчина подошел к автомобилю, открыл капот и стал заливать куда-то во внутрь воду из ведра. Потом он забросил ведро в кузов, сел в кабину и помахал на прощанье рукой. И в эту секунду Лина решилась.

— Стойте! — закричала она и бросилась к автомобилю, который уже тронулся. — Стойте, подождите меня.

Лина подбежала к машине и схватилась за дверную ручку.

— Возьмите меня с собой… в Москву, — выдохнула Лина с умоляющими интонациями.

— Отчего нет? — обрадовался шофер просьбе Лины, — поедем стремительно и под джаз.

Они долго ехали по дороге, которую обрамляли густые посадки лесозаграждений, и все это время водитель не закрывал рта, а Лина, раскрыв рот, его слушала. А началась беседа вот каким образом: для начала Лина задала нейтральный вопрос:

— Ну, как там Москва?

— Москва бьет с носка и слезам не верит, — хохотнул водитель, — стоит родимая, стоит.

— И что там нового?

— Ну, это смотря что ты знаешь старого.

— Боюсь, что немного, я никогда не была в Москве, — призналась Лина.

Через час Лина знала про Москву то, чего никогда раньше не слышала. Не верить шоферу не было оснований, верить не хватало здравого смысла, оставалось ждать момента, когда можно было увидеть все своими глазами. А увидеть, по словам водителя, предстояло вот что: опасный город, стреляют, грабят, насилуют на каждом шагу.

— Но жить — можно, — неожиданно заключил все свои ужасные рассказы водитель.

— Как же жить? — опешила Лина.

— Молча, — хохотнул водитель. — Тебя где высадить-то, Ленок?

— В центре! — сказала Лина имея в виду не столько географию, сколько важность происходящего.

Описать все события того дня Лина смогла бы с трудом. Она попала в какой-то фантастический город, где соседствовали, словно в учебнике истории, совершенно разные исторические эпохи.

Сначала ее остановили люди с красными повязками на рукавах:

— Вы, гражданочка, почему не на работе? — спросили они.

— Почему не на работе, работаю, — несколько растерявшись, ответила Лина.

— Предъявите в таком случае ваше служебное удостоверение, — потребовал один из людей с красной повязкой.

— А заодно и документ, подтверждающий ваше право не находиться на работе в рабочее время.

— А также справку об отпуске.

— Ничего из того, что вы просите, у меня нет, — теряясь еще больше, ответила Лина.

— Ага, значит, вы тунеядка? — как будто даже радостно догадался один из них.

— Я не знаю, — пожала плечами Лина.

— Попрошу в отделение, — приказал второй.

— За что, почему? — испугалась Лина.

— Вы нарушаете указ президента.

Лину подхватили под руки и куда-то повели, но по дороге бросили, потому что где-то совсем рядом вдруг раздались громкие звуки, похожие на выстрелы.

Лина побежала, но через минуту оказалась как раз в самой гуще событий.

Два террориста взяли заложников, заперлись в офисе и грозились убить несчастных, если не будут выполнены их требования.

В данный момент командир спецбойцов, громко ругаясь, обсуждал с кем-то по телефону возможность штурма офиса и освобождения заложников.

— Требуют бензовоз, четыре автомата и два миллиона!..

Лина так и не поняла, зачем террористам бензовоз.

— Приказ президента! — закричал командир. — Приготовились к штурму по схеме номер четыре!

Бойцы, услышав приказ, сноровисто расположились по одному им известному порядку, командир махнул рукой, тотчас один из бойцов поднял на плечо толстую трубу с прицельными наростами и через две секунды из трубы полыхнуло. Витрина офиса растворилась в пространстве мелкими брызгами и дымовым облаком, в которое нырнули, не мешая друг другу, с десяток бойцов в касках, масках и бронежилетах. Коротко затрещали автоматные очереди, и уже через пять минут через несуществующее окно стали выносить обезображенные трупы.

За остаток дня Лина успела побывать еще в четырех переделках — одна страшнее другой.

Так, в одном месте демонстрацию стариков разгоняли дубинками и какими-то ядовитыми разами. В другом — жгли автомобили при полном попустительстве стражей порядка. В третьем шла показательная казнь семерых мужчин.

И всюду на вопрос Лины:

— Кто позволил? Отвечали:

— Указ президента.

В конце концов она решила найти резиденцию главы государства и высказать ему все, что она о нем думает.

Но в тщательно охраняемом доме ее приняли вдруг очень радушно, а узнав, что она журналистка, пообещали назавтра устроить ей эксклюзивное интервью.

Это была невиданная удача — мечта любого репортера. И она для Лины сбывалась!

«Это счастье? — сама себе не верила Лина. — Конечно! Какому еще журналисту выпадет такая удивительная страна в таком удивительном времени?! Ох, и репортажик я напишу! И его издадут на бумажной газете! Но это все потом! А сначала интервью с президентом! Мне есть что у него спросить!»

Глава 24 Потерять и найти

… Вызолоченное солнцем море лежало неподвижно, словно жидкое стекло. Ленивые волны мирно лизали гладкий песок и таяли перед лицом Сайруса. Мимо его вжатой в песок небритой щеки воровской походкой, боком, просеменил маленький рыжий краб. Сайрус проводил его бессмысленным взором. И снова продолжал разглядывать песок — необъятное море слепых ничтожных песчинок…

Внезапно чья-то легкая теплая ладонь легла на его плечо.

— Рэчел… — чуть слышно прошептал Сайрус.

— Да воскреснет Бог, — тихо ответила она и убрала с его глаз спутанные мокрые волосы.

Преодолевая непосильную усталость, он медленно перевернулся на спину и сел.

Она совершенно не изменилась. В точности такая, как была в лесу, в тот последний день перед смертью.

Сидя на коленях на берегу, они долго глядели друг другу в глаза и держались за руки, точно опасаясь нежданной разлуки. Ясное солнце золотило соломенные косы девушки.

— Но ведь ты умерла, — глухо и недоуменно произнес Сайрус.

Она улыбнулась — в глазах синее небо.

— Во что ты больше веришь — в жизнь или в смерть?

Сайрус мучительно покачал головой.

— Но ведь я похоронил тебя собственными руками, — прошептал он. — Или все это мне приснилось?

— Ну, конечно, — чуткими пальцами она коснулась его щеки. Сайрус, поймав губами, поцеловал ее руку. Она была живая и теплая. Вся. И он снова пронзительно ощутил ее волнующую близость.

Чайки с гортанными криками метались над их головами.

— Пойдем, Сайрус, — сказала она, вставая. — Нам пора.

Не выпуская руку девушки, Сайрус вскарабкался вслед за нею на высокий обрывистый берег и вошел в прохладную тень сумрачного леса.

Прокладывая путь в росистой высокой траве, они углубились в чащу. Запахло грибами, мокрой землей, горьковато-приторным духом лесной прели. Могучие сосны и ели, державшие на своих плечах синий небесный свод, были неподвижны. Тренькали кое-где синицы. Вдали гулко аукалась кукушка. Вместе они стали считать, сколько им осталось жить. Сайрус украдкой обнял девушку за талию и, утонув в поцелуе, они сбились со счета.

Потом они вышли на просторную, залитую солнцем лесную поляну. Дыша незримым пламенем, потрескивал посредине ее костер. Кипело в котле какое-то аппетитное варево. Вокруг костра сидели к ним спиной знакомые фигуры. Сердце Сайруса взволнованно забилось.

Они были живы. Будто в самом деле не было того ужасного дня. И так же молоды, точно время было над ними не властно.

Вокруг костра закипела радостная суматоха. Счастливые, блестели глаза. Торопливые, сыпались поцелуи. Горячие, гулко колошматили по спинам дружеские ладони.

— Мария! Стив! Майкл! — хохотал Сайрус, обнимая и целуя всех сразу. — Ребекка! Джон! Сара! — плакал он, смахивая радостные слезы. — Джеремия?!..

Потом он с аппетитом хлебал деревянной ложкой из общего котла пахучую лесную стряпню, и сидевшая рядом Рэчел подсовывала ему то новый кусок хлеба, то стрелки зеленого лука.

День пролетел незаметно. Опьяневший от радости Сайрус то смеялся, то плакал, то вслух повторял вместе со всеми благодарственные молитвы Богу, которого еще несколько часов назад люто ненавидел. Впрочем, было ли это на самом деле?

— Я люблю тебя, Рэчел, — шептал он, крепко обнимая любимую в темноте шалаша. — Я всегда любил тебя…

— Милый мой, Экс, ненаглядный мой… Я хочу от тебя ребенка…


Мэтью сразу понял, что день сегодня будет замечательный, светлый и радостный, и обязательно произойдет нечто потрясающее.

— ДО-БРО-Е-УТ-РО-ПРЕ-КРА-СНЫЙ-ДЕНЬ, — прогнусавил робот, въезжая на пушистый ковер и толкая перед собой сервированный столик. — ЗАВ-ТРАК-ЛАНЧ-ВКУ-СНО-ПРИ-ЯТНО-ГО-АППЕ-ТИ-ТА! — добавил он.

Мэтью аккуратно приподнял серебристый колпак и увидал на тарелке огромный дымящийся сэндвич, украшенный узорной зеленью и мякотью ананаса.

— ВКУ-СНО, — повторил робот и ретировался. Мэт вдохнул ароматный запах свежеприготовленной пищи и подумал:

«А ведь прав был старик Эйнштейн, направляя нас на эту планету. Как видно, Земля в конце второго тысячелетия и впрямь была райским уголком!..»

Он пригубил из высокого, чуть запотевшего стакана пару глотков апельсинового сока.

«Жаль, что я попал сюда так поздно», — со вздохом прибавил про себя он.

Наверняка и остальные теперь наслаждаются покоем и тишиной.

А что делает Лина?..

При мысли о девушке на лице Мэтью возникло блаженное мечтательное выражение.

Она такая красивая, добрая и умная. У нее выразительные глаза и влажные, манящие губы.

Теперь, когда опасность миновала, Мэт опять боялся Лины. Ее остренького язычка, ее насмешливого взгляда…

Стараясь сохранить в себе этот образ, Мэт подсел к компьютеру, который стоял на столе, пробежался пальцами по клавишам и вывел на дисплей трехмерное изображение Лины.

«Интересно, а что, если и сейчас попробовать создать мираж девушки, — подумал он. — Действительно, как мне раньше не пришлое это в голову!»

Но создать компьютерный мираж он не успел…

— Доброе утро, Мэт, — раздалось за спиной, и от неожиданности и смущения Фишка вздрогнул, и предательская краска вновь начала волною заливать лицо. — Чем это ты тут занимаешься?..

Он обернулся.

Как же несказанно хороша была она в это мгновение, — в струящемся с плеч серебристом одеянии, с распущенными волосами и блистающими на лице, точно звезды, синими глазами.

— Ли-и-ина!.. — растерянно проговорил Мэтью, поспешно выключая компьютер. — А я вот…

Она исподлобья лукаво взглянула на него.

— Ты хорошо спал? — спросила вдруг она.

— А? Да. А что?

— Ничего, — пожала плечами Лина и неспешными шагами направилась к незастеленному ложу. — Тебе, наверное, было грустно одному?

— Нет! — запротестовал Фишка.

— И ты не хотел, чтобы я пришла к тебе?

У Фишки сперло дыхание. Он промычал что-то нечленораздельное, энергично мотая головой.

— Не хотел? Жаль, — протянула Лина. — А я вот пришла.

Девушка присела на простыни, а затем, подумав, с плавной кошачьей грацией растянулась поперек кровати. Откинув с лица волосы, она спокойно и выжидающе глядела на Мэтью.

Внезапно Фишка ощутил, что руки стали мешать ему. И ноги. И вообще весь он стал казаться себе таким нескладным, неумелым, нелепым перед этой вольно раскинувшейся на ложе красавицей.

Он поерзал в кресле и попытался втиснуть кисти рук между колен, но почувствовал себя еще более неловко.

— Хочешь, я научу тебя делать компьютерные миражи? — выпалил Фишка с видом человека, решившего приоткрыть перед своей любовью все самые сокровенные и интимные тайны. — Это очень просто, на самом деле, у тебя должно получиться!..

Лина с улыбкой покачала головой.

Мэтью окончательно растерялся.

Почему она на него так смотрит?.. Что он опять не так сделал?..

— Иди ко мне, — вкрадчиво произнесла девушка.

— Я? — перепугался Фишка.

«Может, она меня все-таки любит? А если я сейчас возьму и… Вот так, сразу!..»

— Лина, — торжественно провозгласил он, — я давно собираюсь тебе об этом сказать!..

— О чем? — невинно поинтересовалась Лина.

— О том, что… о том, что… сегодня очень хорошая погода.

— Да, — согласилась она, — необыкновенно хорошая. Иди ко мне.

Мэт перепугался пуще прежнего, но все-таки поднялся и на неподчиняющихся ногах двинулся навстречу неизбежному.

— Я тебе еще хотел сказать… — сообщил он, остановившись в ногах ложа, — что… что…

— Присядь со мной, — попросила девушка вполголоса, — вот сюда.

Она осторожно взяла его за пальцы и потянула к себе. Совершенно одеревеневший, Фишка бухнулся на кровать.

— Так что ты хотел мне сказать? — напомнила Лина.

— Я?! — ужаснулся Мэт. — Ах, да. Знаешь… и море сегодня тоже очень хорошее.

— Очень, — кивнула девушка, близко-близко заглядывая ему в лицо, отчего Фишка вовсе потерял голову.

«Как бы мне в самом деле хотелось ее поцеловать!.. Она такая нежная и желанная! Если бы она сама предложила, я был бы самым счастливым человеком на свете!..»

У Лины задрожали ресницы, и она тихо прошептала:

— Поцелуй меня.

— Я?! — выпалил Фишка.

«Что делать? Что делать?! Это ловушка, сейчас я попадусь на ее безжалостный язычок…»

— Ты такой красивый, — произнесла девушка, — я так люблю твои глаза и руки… — Она положила ладонь на его плечо, а второй рукой обвила его шею.

Мэтью лишился дара речи. Ему вдруг нечем стало дышать.

— Зачем ты в комбинезоне? — продолжала Лина. — Он такой тяжелый, неудобный, — а тело должно дышать!..

Тонкие пальцы принялись медленно отключать вакуумные застежки, — одну за одной… одну за одной.

«Я сейчас сойду с ума! У меня нет больше сил сдерживаться!!!»

— Ты не против, если я?..

— Да, — проворковала Лина и потянулась к его губам.

Поцелуй был бесконечным.

— Мой сладкий, — шептала Лина, вороша рыжие вихры Фишки, — мой любимый и единственный!.. Как мне хорошо с тобой, о, если б ты только знал!..

Ему хотелось сказать ей что-нибудь нежное и пронзительное, чтобы она поняла всю глубину чувств, испытываемых в это мгновение, и он произнес:

— Да?..

— Твои объятия, — продолжала Лина, обнимая его и будто не замечая, что руки Фишки лежат ровнехонько по швам, — я таю в них!..

— Да, — кивнул Мэт, почувствовав себя заправским Дон Жуаном.

— Ты такой сильный… такой мужественный!..

Тут Фишка обнаружил, что комбинезон его лежит смятый поблизости, а сам он абсолютно открыт для обозрения, и его острые худые коленки упираются в обнаженную ногу Лины.

Взгляд его медленно двинулся вверх, и он увидел девичий плоский живот, округлые груди с туманными пятнами сосков и трогательную впадинку на шее.

И хорошо воспитанный Мэтью, позабыв обо всех опасностях, прижал Лину к себе, будто желая слиться, обратиться в единое с нею; они переплелись, и небо опрокинулось, и море стало прозрачным до самого дна, а воздух — густым и плотным; и солнце насквозь пронизало их тела, и пропитались светом души, и жаркий ток сотряс все их существо, и Мэтью закричал, запрокинув голову и впервые познав тайну тайн человеческого существования.

Он счастлив.


На двери салуна было написано: «Вход без оружия категорически воспрещен».

Поль привязал свою кобылу, поправил кобуру и вошел внутрь.

В «Шестом пальце» пили и гуляли, обсуждали последние новости; женщины и негры сюда не пускались.

При появлении Поля разговоры стихли, и большинство тех, кто еще мог держаться на ногах, попытались как-нибудь зафиксировать свой взгляд на Поле.

Поль бросил бармену на прилавок монету:

— «Джонни Уокер»!

Бармен, которого все звали Маленький Бил-Бил, полез за бутылкой:

— Знавал я парня по имени Джонни Уокер. Сказать по правде, он плохо кончил, — сказал из угла бородатый здоровила, похожий на Крюгера.

Завсегдатаи громким хохотом поддержали задиру.

Поль молча выпил виски, стараясь одновременно разглядеть завсегдатаев и оценить обстановку. Когда на дне стакана оставался один глоток, рука его незаметно скользнула к кобуре — и вовремя. Бородатый задира вскинул свой кольт, но это все, что он успел сделать напоследок.

Пуля Марьяжа попала ему прямо в лоб. Бородач грохнулся на пол, свалил попутно столик с бутылками.

Поль дунул в дымившееся дуло и спросил:

— Кто еще знал Джонни Уокера? Уважительное молчание было ему ответом. Поль сел за столик и обратился к двум потрепанным ковбоям:

— Джентльмены, я ищу настоящего мужчину.

— Да?! — закричали из дальнего угла, — а мы тут все больше девочками интересуемся!!!

Поль никак не отреагировал на плоскую шутку и достал из кармана карты.

— Ха-ха, парни, — проскрипел проснувшийся вдруг толстяк, — он детскими картинками балуется.

Поль проделал несколько своих коронных штучек, сложил карты, убрал их в карман и, зевнув, поднялся.

— Ну, если здесь нет настоящих мужчин, схожу в «Третье ухо»…

Подталкиваемый менее смелыми товарищами навстречу Полю шагнул тот самый толстяк.

— А в чем, собственно, дело? — спросил он, собрав всю свою смелость.

— Да вот хотел научить кого-нибудь играть в настоящую мужскую игру.

— Это вот этими картинками? — спросил толстяк.

— Ими.

Дальше все развивалось по известной схеме. Через полчаса Поль обчистил толстяка, еще двоих пьянчужек, а очередь к нему выстроилась знатная.

— Послушай, парень, — сказал Маленький Бил-Бил. — Продай мне эти картинки, я их повешу вот сюда, пускай все видят, что «Шестой палец», — это тебе не какое-нибудь там вшивое «Третье ухо»!

— Зачем? — удивился Поль. — Я тебе просто подарю целую колоду. Ты откроешь первое в городке казино.

И он достал из сумки десять колод и бросил их на стойку.

Уже через полчаса в салуне шла общая большая карточная игра, а Поль слушал информацию, которую вывалил на него благодарный бармен.

Оказалось, что пресловутое вшивое «Третье ухо» — конкурирующая таверна, появившаяся на другом конце городка совсем недавно и отбивающая клиентов разными грязными способами, вроде виски, не разбавленного водой. А какого дьявола они не разбавляют виски водой?! Тут что-то нечисто.

Зеленый Лог был поселком золотоискателей. Тут намытого песку было видимо-невидимо. А вот с развлечениями — туговато.

Потом Поль узнал, что индейцы, черт им в печенку, вконец обнаглели. Потом выяснил, что единственный дилижанс, пересекающий границу штата, делает это раз в месяц, когда насобирается достаточное количество смельчаков, чтобы сопровождать его. Потом был информирован о том, что бордель работает, как Бог на душу положит, и еще, что на втором этаже (третья дверь налево) там есть такая девочка!..

Больше Поль ничего узнать не успел, потому что двери распахнулись и вошедший мужчина нечеловеческого роста, раскачиваясь от непомерного количества выпитого, выдохнул такие пары, от которых захмелели все, кто еще хоть как-то держался. Он сказал, пытаясь сосредоточиться на Поле:

— Негоже взрослому мужчине разгуливать без шляпы.

Коротким хуком Поль отправил наглеца в глубокий нокаут.

Это был, как выяснилось, завсегдатай «Третьего уха».

— Поганый наймит! — кричал бармен. — Они хотят меня разорить!

И в тот момент, похоже, все «Третье ухо» полным составом влетело в «Шестой палец». Началась чудовищная схватка, которую еще долго потом помнили в Зеленом Логу.

Дрались преимущественно на пистолетах, ножах и бутылках. В воздухе летали скамейки и столы. Время от времени в довольно молчаливой свалке раздавались угрожающие выкрики типа:

— А ну, который тут без шляпы?! Покажите мне этот грязный скальп!

Впрочем, Полю можно было особенно не переживать по этому поводу. В пылу сражения человек десять как минимум оказались без шляпы.

Когда выяснилось, что перебиты все агенты конкурирующего салуна, Маленький Бил-Бил, от всей души участвовавший в побоище, крикнул:

— Джентльмены! Теперь настал наш черед! Одобрительный шум был ему ответом. Вслед за остальными Поль выбрался из салуна. Кобыла, как ни странно, была на месте.

Невдалеке стояло две виселицы, пока пустые. На одной из них было написано: «Только для черномазых».

— Черт меня возьми, — неуверенно сказал Поль. — Похоже, что это действительно дикий Запад.

— Не так, чтобы уж очень дикий. Скорее, средний, сэр, — бросил мальчонка лет двенадцати, оттаскивающий здоровенного пьяного мужчину. Вероятно, отца.

Войдя в «Третье ухо», Поль успел отметить, что этот салун почище и попристойнее первого. Жаль будет, если и его сейчас в пылу драки превратят в хлам.

— Мне молока! — что было силы крикнул Поль. Если бы сейчас в салун ввалился слон, это было бы меньшим шоком. Огромная компания мужчин замерла.

Этого Полю хватило. Карты, мелькающие в его руках, словно живые сделали свое чудотворное дело.

К вечеру Поль научил золотоискателей всем карточным играм, которые знал, и даже тем, которые придумал прямо здесь, по ходу дела. В лице этих угрюмых мужчин он нашел не только благодарных учеников, но и весьма азартных игроков.

Надо ли говорить, что поселок к ночи остался беден, как церковная мышь. Весь золотой песок перекочевал из мешочков работяг в повозку, которую Полю пришлось купить, дабы увезти все это богатство.

Впрочем, он так никуда и не уехал. Сразу три красотки скрашивали его холостяцкую ночь…

«Да, — лениво подумал Поль, засыпая под утро, — вот это жизнь. Я о такой всегда мечтал!..»

Глава 25 День счастья

Раннее утро дышало солнцем. Пронизанный его косыми лучами, над лесной поляной клубился золотистый туман, в котором маячили какие-то невнятные фигуры и слышались взволнованные голоса.

Замирая от давно позабытого чувства, Сайрус с удовольствием прошелся по росистой траве. Господи, как же хорошо на Земле — ну его к черту, проклятый космос!

«А может, я и в самом деле на Земле?» — протирая сонные глаза, думал Сайрус.

Он умылся в ручье и вернулся к стоянке.

Рэчел кормила морковкой милую ручную зайчиху Фанни.

— Привет! — помахал ей рукой Сайрус.

— Доброе утро, любимый — с улыбкой ответила девушка.

— Что здесь происходит? — недоуменно оглядевшись, спросил Сайрус. — Похоже, у нас гости?!

Отпустив зайчиху, Рэчел встала и одернула юбку.

— Бог послал нам новых братьев, — сказала она, и глаза ее взволнованно заблестели.

— Что? Откуда?! — изумился Сайрус. Оказалось, что засветло на поляне, где укрывалась община, появились пятеро рабочих лесоперерабатывающей компании и заявили лесным отшельникам о своем намерении порвать с цивилизацией и жить в мире с природой и Богом.

Пастор без промедления совершил благодарственное служение, и новые братья вместе с остальными со слезами на глазах прославили Бога.

Не прошло и часа, как на поляну смущенно выбрались из леса еще несколько рабочих. Вслед за ними — группами и поодиночке — потянулись новые жаждущие спасения души. Кого тут только не было! Лесозаготовители, нефтяники, служащие…

От неожиданного многолюдства на поляне сделалось тесно. Растроганный пастор не успевал возносить благодарственные молитвы. Зажигались костры. Стучал топор. Кипело в котлах аппетитное варево. То и дело из леса продолжали выходить люди. Казалось, распались стены и оковы гигантской тюрьмы, где томились во мраке несчастные жертвы цивилизации, и, обретя свободу, они страстно устремились навстречу отвергнутой их слепыми отцами матери-природе.

Слегка ошалелый и растерянный, Сайрус отошел в сторонку и уселся на старый круглый пень, откуда недоуменно и взирал на происходящее.

Рэчел вместе с другими сестрами оживленно хлопотала у одного из костров, готовила еду, раздавала гостям глиняные миски, резала хлеб и время от времени бросала на Сайруса взволнованные счастливые взгляды.

Около полудня произошло самое невероятное событие. От расположенного по соседству с лесом небольшого городка прибыла целая делегация во главе с мэром, шерифом и мировым судьей. Они от лица своих сограждан призвали общину покинуть укромное лесное убежище, переселиться в их город и устроить в нем жизнь по общинным своим законам. Столько лет мирных лесных отшельников унижали и преследовали, отбирали дома и земли, убивали… И вот пришел час воздаяния.

Весь лес наполнился радостными голосами. Когда солнце начало клониться к закату, огромная толпа народа, словно река из берегов, вышла из леса и вслед за пастором, мэром и представителями закона весело зашагала к городу.

Сайрус и Рэчел провели этот день вместе. Захваченные всеобщим ликованием, они не замечали времени. Незаметно промелькнули часы пешего пути под палящим солнцем; незаметно сгустились сумерки. Если бы не лежавшая в его руке живая и нежная ладонь Рэчел, Сайрусу нелегко было бы отделаться от чувства, что все происходящее — сон, обманчивое и прекрасное наваждение. Меньше всего он хотел бы в эти минуты проснуться где-нибудь в лунной тюрьме или в китовом чреве опостылевшего космического мусоровоза. Уж лучше разом умереть — умереть в счастливейший день своей жизни!

Повсюду в городе стихийно кипела лихорадочная работа. Орудуя дедовскими топорами и ломиками, вчерашние рабы цивилизации, опьяненные радостью обретенной свободы, с легким сердцем выпалывали из своих жилищ ядовитые сорняки технического прогресса, низвергали ложных богов, которым еще недавно поклонялись и служили.

Долой ненавистные — электричество, канализацию, водопровод, транспорт, связь! Долой все, что разделяет человека с природой!

В сумерки по всему городу затеплились трепетные звезды воскресших из небытия свечей. Казалось, сама история, совершив никчемный и утомительный зигзаг, вернулась, наконец, на старую и верную дорогу.

На городской площади в присутствии всех обратившихся к истине жителей города был торжественно сооружен огромный крест, сколоченный из цельных свежеоструганных бревен. Пастор, воздев к небу руки, радостно возблагодарил Бога за совершившееся в этот день чудо — обращение целого города! Держа в руках зажженные свечи, заполнившие площадь братья и сестры дружно повторяли слова молитв и пели благодарственные песни.

Стоявшие позади пастора у подножия креста Сайрус и Рэчел, замирая от волнения, любовались мерцающим морем огней. Им казалось, что на землю сошло само звездное небо.

— Ты счастлива? — склонившись к губам девушки, ласково спросил Сайрус.

Вместо ответа Рэчел еще теснее прижалась к нему. В ее сердце уже не было слов, чтобы выразить овладевшее им непомерное чувство счастья.

— Если бы ты знала, любимая, — прошептал Сайрус, и глаза его заволокло туманом невольных слез, — сколько всего мне пришлось пережить за эти… За время нашей разлуки! Но я готов претерпеть самые ужасные муки за одно мгновенье этого дня, за одну минуту рядом с тобою!

— О, Сайрус, — в глазах девушки блестели слезы. — Ради всего святого — не нужно слов! Пусть говорит сердце…

«Господи! — целуя девушку, всем сердцем своим воззвал к Богу Сайрус. — Я счастлив! Умоляю — не буди меня…»


Наутро все повторилось.

Лина, близкая и желанная, освободившись от серебристо-легкой накидки, скользнула под простыни и прижалась к Мэту доверчиво и нежно.

Он стиснул ее в объятиях и ощутил на губах вкус ее юных губ.

Он осторожно касался плеч и рук Лины и ласкал взглядом ее тело, казавшееся прозрачным, сотканным из лунного сияния.

— Я хочу подарить тебе весь мир, — признался Мэт, вглядываясь ей в лицо влюбленными глазами. Лина улыбнулась. — Когда ты смотришь на меня так, мне ничего больше не нужно. Главное, чтобы мы были вместе… всегда вместе!

— Да! — пылко поддержала она. — Я тоже хочу быть только с тобой. У нас будет семья. Но для этого нам надо, милый, найти себе отдельное жилище.

— Где?

— Ну, не знаю…

И тут Мэтью осенило:

— Если вокруг на много миль ничего нет, надо построить дом своими силами!

— Фантазер, — потрепала рыжеволосую макушку девушка.

Мэтью обиженно подскочил на кровати, лицо его пылало.

— Напрасно смеешься! — выпалил он. — Погляди, какой дом я могу сконструировать!..

Как был, совершенно голый, он бросился к компьютеру и склонился над клавиатурой.

На экране начали складываться одна к одной опорные линии будущего строения.

Обернувшись в свой блестящий плащ, Лина приблизилась к Мэтью и из-за его спины наблюдала за творимым на глазах компьютерным образом.

— Нравится? — спросил Мэт, когда в общих чертах изображение прояснилось.

— Крышу я бы сделала более плоской, — предложила девушка. — Тогда на ней можно будет загорать, не выходя из дома.

Фишка послушно вносил требуемые изменения.

— Так? — сверился он.

— По-моему, неплохо, — отозвалась девушка. — Я построила бы дом во-он там, у оконечности мыса. Там так зелено и уютно. Спальня бы выходила окнами на море с одной стороны, и на рощу, с другой. На втором этаже мы устроили бы детский блок — несколько отсеков и общая игровая зала…

— Ты хочешь детей, — умилился Фишка. — От меня?

— Глупенький, — Лина обвила его шею руками, — от кого же еще, интересно знать!?

Мэтью просиял.

— Давай, попробуем вписать изображение в пейзаж, — предложил он. — Дом будет, как настоящий, и мы сможем рассмотреть его вблизи во всех деталях.

— А войти в него — это получится?

— Увы, — огорченно развел руками компьютерный архитектор. — Мираж можно увидеть, но пощупать — никак нельзя. Когда-то я пытался изобрести вещественный виртуал… ну, как тебе объяснить? — своего рода мультимерное изображение, которое ничем не отличалось бы от реального объекта. Представляешь, как было бы здорово: с помощью компьютера создавались бы целые города, искусственные растения, животные и даже люди. Да что люди! — целые галактики можно было бы создать методом мультимерного овеществления изображений, и жить в этихгалактиках, на компьютерных звездах!..

— Ух, ты! — восхитилась Лина, — надо написать об этом!..

— Увы, — вновь произнес Фишка, — мечтать-то я мечтал, да ничего путного из этого не вышло. Меня ведь и в тюрьму по той же причине отправили: пытался создать мультимерный дубль Земли, а получился всего лишь мираж… правда, в натуральную величину…

Но она уже думала о другом.

— Меточка, — произнесла она, и Фишка вздрогнул: вот уже много-много лет, со времен общения с роботоняней, его никто не называл этим ласковым уменьшительным именем, — Меточка, мне все-таки любопытно увидеть наш дом в натуральном масштабе. Пожалуйста, выведи изображение из компьютера. Даже если оно — всего лишь мираж.

Мэтью быстро выполнил необходимые вычисления. Виртуал превосходно вписывался в рельеф избранного Линой мыска, врезающегося в море.

— Все в порядке, — сообщил Мэт, — через минуту дело будет сделано.

Не успел он докончить фразы, как компьютерный экран мигнул, внутри что-то с треском лопнуло.

— Замыкание! — вскричал Фишка, отключая машину.

Но было поздно: в воздухе ощутимо витал запах сгоревших элементов.

— Как жаль, — погрустнела Лина. — Значит, мираж не получится?

— Не беда, — попытался успокоить ее Мэт, нежно коснувшись ладонью девичьей руки, — я сотворю тебе новый, еще более красивый!.. — и тут взгляд его упал Лине за спину. — Успел! — завопил он, указывая за стеклянную стену. — Посмотри, Линочка!..

На оконечности мыса, в том самом месте, которое было выбрано девушкой, виднелось плоское двухъярусное сооружение, в точности повторявшее изображение с экрана компьютера.

Лина взвизгнула и опрометью бросилась из комнаты.

Мэтью мчался следом, на ходу застегивая брюки.

Вблизи здание поражало тщательностью отделки. Легкие прочные перекрытия поблескивали на солнце, а в окнах отражались море и чайки.

— Надо же! — завороженно прошептала девушка, — даже не верится, что все это ненастоящее.

— Мы построим настоящее, — уверил Мэт. — Потерпи немножко.

— Да, — согласилась Лина. — Но, знаешь, так не хочется ждать. Человек смешно устроен: ему нужно все — и сразу!

— У нас впереди целая жизнь, большая и счастливая, — спрогнозировал Фишка. — Если мы получим сразу все, что будем делать потом?

— Конечно, ты прав, — кивнула девушка. — Интересно, а внутри — пусто или есть обстановка?

— Абсолютно как всамделишная, — подтвердил Мэтью. — Только она тоже мираж.

— И можно заглянуть внутрь через окно?

— Конечно.

На цыпочках, затаив дыхание, Лина приблизилась к огромным обзорным окнам.

Ее взгляду открылось полукруглое помещение, увитое пышно зелеными вьющимися растениями. Вдоль стен располагались удобные ложа с пухлыми подушками, а в глубине виднелся камин.

— Как хорошо, — прошептала девушка, коснувшись лбом холодного стекла, — никуда бы отсюда не уходила!..

И тут до нее дошло, что изображение-то, оказывается, вещественно на ощупь.

— Меточка! — воскликнула она. — Он настоящий, дом!

Фишка терпеливо улыбнулся и вновь начал разъяснять очевидное:

— Понимаешь, — говорил он, приближаясь, — это всего лишь иллюзия. Как голографическое телевидение: ты видишь не предмет, а его образ, изображение. На самом деле в телевизионном экране ничего нет… — Он сбился, потому что взгляд его упал под ноги, и Мэт увидел, что стоит на созданном им самим виртуале ступеней, и не проваливается сквозь изображение.

— Не понимаю, — пробормотал он и осторожно потянулся к узорным перильцам балюстрады.

Перильца были прохладные и гладкие.

— Что это значит?..

Мэт, все еще не веря, коснулся рукой запорного дверного устройства, и дверь тотчас отъехала в сторону.

Это было похоже на наваждение. Лоб несчастного компьютерного гения покрылся холодным потом.

— Невозможно… — проговорил он, покуда Лина, не обращая внимания на его замешательство и от души наслаждаясь, плюхнулась в глубокое кресло, мгновенно принявшее очертания ее фигуры.

Фишка двигался вдоль стен, притрагиваясь к предметам обстановки, и его обалдевшая физиономия отражалась в отполированных зеркальных поверхностях.

У камина он споткнулся об услужливо дожидающиеся своей участи поленья, и те с шумом покатились по полу.

Затем он заглянул в спальню и убедился, что белоснежные простыни шелковисты на ощупь, а перина мягка и податлива.

Был дом — не изображение, и стены, и камин, в котором можно разжечь огонь, и удобные кресла, и огромное супружеское ложе под балдахином, готовое принять влюбленную пару.

Лина порхала по комнатам и залам компьютерного строения, тщательно обследовала каждый закоулок, рассматривала каждый предмет и, казалось, была все более и более довольна результатами своей экскурсии.

— В детской нужны игрушки, — распоряжалась она на ходу, — ты должен дорисовать много-много замечательных игрушек, иначе малышам будет скучно!..

Наконец, она добралась до спальни и ахнула от восхищения. Плашмя повалилась на кровать и поманила Мэтью пальцем.

Тот, не веря своим глазам, ощупывал предметы.

— Это невозможно, это как же я так смог?..

— Какой ты славный, — улыбнулась Лина и на полуслове прижалась губами к его губам…

… Они не покинули спальню до самого утра…

Мэт краем сознания вспомнил о друзьях.

По доброте душевной он более всего на свете желал, чтобы им в этот день, как и ему с Линой, улыбнулась удача…


Поль толкнул знакомую дверь салуна «Шестой палец» (кроме женщин и негров, и только с оружием) и невольно остановился.

С первого взгляда было ясно, что многое здесь изменилось. Полутемный зал выглядел уже гораздо более цивильным, хотя все еще изобиловал ковбоями. Но самое интересное было дальше! Маленький Бил-Бил приветствовал Поля как старого приятеля Незнакомца с Картами и лично сделал для него небольшую экскурсию. Теперь его занюханный салун превратился в настоящий Игорный Дом.

Собственно, салуном теперь хозяйство Бил-Била не ограничивалось. Многочисленные пристройки организовывали игровые кабинеты. Рулетка, ломберные столы, кости, бильярд. Но в основном — карты, карты, карты…

Надо сказать, что жизнь городка коренным образом изменилась. Игровая индустрия стала постепенно поглощать всю остальную жизнь. Это поняли и в конкурирующем «Третьем ухе».

Поль законно гордился тем, что это его личная заслуга.

Игровая лихорадка, похоже, постепенно захватывала всех. Ставки были самые высокие.

Как дорогому гостю, Полю было предоставлено право выбора любой игры. Поль тут же дал себе слово, что своих денег ни за что ставить не будет. Золото ему еще пригодится.

Он сыграл в несколько простых карточных игр, больше выиграл, чем проиграл. Настоящего соперника пока что не было.

Он хотел уже было отправиться в «Третье ухо», как дверь распахнулась и в салун вошел кривой детина с лицом профессионального негодяя. Шрам через всю физиономию делал его улыбку вечной.

«Как похож на капитана пиратов! — подумал Поль. — А здорово было бы обыграть этого негодяя.»

— Кажется, кто-то здесь искал настоящего мужчину, — сказал вошедший.

… В первой же игре они набрали поровну — девятнадцать.

Затем — по шестнадцати.

Затем Поль два раза подряд получил преимущество в одно очко.

Затем один раз проиграл и четыре раза подряд выиграл снова с преимуществом в одно очко.

— Детские игры, — смахнул вдруг со стола карты негодяй со шрамом. Рядом с ним возникли две фигуры: ковбой в пенсне и кривобокий.

— А ты знаешь взрослые игры? — спросил Поль совершенно спокойно.

— Да! Я ставлю на кон город! — прорычал негодяй.

— А я… — начал было Поль, но негодяй его перебил:

— А ты жизнь! Пошло?

Десятки глаз впились в Поля. И ему ничего не оставалось, как ответить:

— Пошло! Раздали карты.

— Выиграй у него! — шепотом молил Поля Бил-Бил, — это самый страшный бандит в округе. От него покоя нет.

— Спокойно, дружище, — уверенно улыбнулся Поль.

Обоим выпало по восемнадцати. Негодяй взял еще карту, и у него оказалось двадцать.

— Ну что, берешь? — спросил негодяй. Кривобокий и ковбой в пенсне потянулись за своими пушками.

— Беру, — ледяным тоном ответил Поль. Он боялся даже взглянуть на карту. И зря. Потому что ему выпала тройка.

Негодяй вскочил, но несколько рук усадили его на место.

— Игра не закончена, — сказал Поль. — Теперь играем на твою жизнь.

Через пять минут все было кончено. Негодяй приставил дуло к своему лбу, зажмурился и спустил курок.

Потом Поль сидел на самом почетном месте и принимал поздравления и благодарности. Лучшая красотка спела для него милую песенку.

— Незнакомец с Картами, — восклицал Бил-Бил, когда Поль прощался. — Теперь у меня здесь воплощается Великая Американская Мечта! Ну, давай старина, не забывай нас, заглядывай! Увидишь, скоро у нас весь город другим станет! Мы уже с ребятами и новое название подбираем, чтобы позвучнее, не то, что этот Зеленый Лог. К примеру, как тебе будет — Лас-Вегас, а?

Поль вышел во двор. Теперь его богатство не умещалось и в повозке. Теперь он владел целым городом.

Ну надо же, оказывается, он способствовал развитию игорного бизнеса на диком Западе много сотен лет назад! Всегда приятно узнать о себе что-нибудь новенькое.

И тут откуда-то сверху на него свалились кривой и тот ковбой в пенсне.

Цинично улыбаясь, бандиты пристрелили его кобылу.

— Нет, ты так от нас не уйдешь! — заявил кривой.

Поль одним великолепным апперкотом свалил на землю очкастого. С кривым оказалось сложнее. Он был в драке человек опытный, поэтому держался долго. Впрочем, удары его почти не достигали Поля. Зато Марьяж молотил кривого, как паровой молот. Кривой рухнул наконец тяжелым снопом.

Все-таки тот день был полон везения. Оба злоумышленника были при лошадях, так что у Поля даже появился выбор.


— Добрый день, как доехали?

Лина обернулась на голос и увидела перед собой высокого, чуть полнеющего человека с абсолютно лысой головой, одетого в костюм совершенно неофициального бордового цвета.

— Спасибо, замечательно, — оторопело откликнулась Лина и устроилась в указанном ей кресле.

— В нашем распоряжении двадцать минут, — сообщил президент, устраиваясь в кресле напротив, — валяйте, задавайте ваши вопросы.

— В народе поговаривают, что вы не совсем здоровы последнее время, как вы можете прокомментировать эти слухи? — торопливо задала Лина первый вопрос.

— Я дам вам комментарий, — пообещал президент, несколько секунд о чем-то подумал, прикрыв глаза, потом поднялся, одним движением поднял над головой кресло, которое весило никак не меньше центнера, и метнул его в ближайшую стенку. Кресло от страшного удара рассыпалось на четыре части, а президент, как ни в чем не бывало, подвинул себе другое и снова сел.

— Надеюсь, я исчерпывающе ответил на ваш вопрос? — светски осведомился президент.

— Более чем, — подтвердила Лина.

— Тогда не будем терять времени и продолжим.

— Теперь я бы хотела задать вам несколько вопросов, посвященных внешней политике вашего государства, — произнесла Лина и только было открыла рот, чтобы задать первый из них, как президент перебил ее:

— Вот вы сейчас так хорошо начали и дали мне возможность нестандартно ответить. А теперь… опять эта постылая политика! Никто почему-то не хочет видеть в нас, президентах, людей с нормальными бытовыми пристрастиями, плохими и хорошими привычками, словом, людей во всей широте этого понятия… эх, да что там… — неожиданно закончил свою тираду президент и совершенно натурально прослезился.

— Ради Бога простите, господин президент, — испугалась Лина, — я сейчас же попытаюсь исправить свою бестактность. Не скажете ли вы нашим читателям, что вам подают на завтрак по воскресным дням?

— По воскресеньям? — оживился президент и вытер глаза платочком. — По воскресеньям, собственно, как и в другие дни, мне подают стакан водки в постель. Этот стакан я не закусываю ничем, потому что аппетита нет. Зато после второго стакана я съедаю целый круг ливерной колбасы с черным хлебом, хотя некоторые недоделанные эстеты считают, что этим блюдом нельзя кормить даже животных. А мне на это глубоко наплевать. Ел ливерную колбасу и есть буду! Однако, я отвлекся. Перед самым выездом на работу я выпиваю последний утренний стакан водки и съедаю еще полкруга ливерной колбасы. Вот, собственно, и весь мой завтрак.

— И вы никогда не делаете исключений? — задала Лина уточняющий вопрос, надеясь, что все сейчас обернется шуткой.

— А какого черта? — пожал плечами президент.

— Действительно, господин президент, — осторожно согласилась Лина, почувствовав в словах собеседника некоторую агрессию, — я имею в виду нечто другое. Водка, насколько я знаю, очень серьезный спиртной напиток, а вам каждый день приходится принимать решения, которые, возможно, влияют на судьбу мира…

Президент, услышав высказывание Лины, рассмеялся.

— Да в политике только спьяну и принимаются решения! Как говорится, без поллитры не разберешь! Ха-ха-ха…

Лина переварила услышанное и доверительно спросила:

— Господин президент, если уж у нас пошел такой… неформальный разговор, а как ваша семья?..

— Я один. Была жена алкоголичка, и я с ней покончил, — внятно выговаривая слова, ответил президент.

— Покончили морально? — с надеждой спросила Лина.

— Почему морально? — пожав плечами, ответил президент. — Нормально. Физически. Утюгом. Хотел из пистолета, да засунул куда-то. Ну, пошел на кухню, взял утюг и по голове. Вот вам и мораль.

— Я ничего не понимаю, — растерялась Лина, — если вы шутите… это слишком острый юмор для меня…

— Какой там юмор, я что, на дурака похож?

— Не-ет, — не очень уверенно ответила Лина. Президент посмотрел на часы и сокрушенно покачал головой.

— Мое время кончилось? — с надеждой спросила Лина.

— Да кончилось вообще-то, но что-то я разговорился… А! Черт с ним. Дела подождут. Расскажу тебе еще одну историю. На мое место перед последними выборами претендовал один гад. По всем прогнозам впереди меня шел. А мне проигрывать нельзя было. Ну, никак нельзя. И я придумал. Мои друзья напоили гада и подсунули ему четырнадцатилетнюю девицу. А наутро — скандал! И на выборах избиратели дали моему сопернику под зад. А? Какова политика?

— Я просто в шоке, — тихо ответила Лина.

— Вот поэтому ты и не президент, — подняв указательный палец, сказал хозяин кабинета.

— Но вы страшный человек! — решилась Лина.

— Ужасный, — сокрушенно согласился президент. — Ты еще не все знаешь. Я взятки беру!

Ага!

— Крупные? — только и спросила Лина.

— Нет, ничем не брезгаю. Недавно вот взял борзыми щенками…

— Зачем вам щенки? — ахнула девушка.

— Я их мучаю… Я ж говорю — страшный человек…

— Но, в таком случае… вас нужно судить! — выкрикнула Лина.

— А кто осмелится? — гадко улыбнулся президент. — Всем глотки порву! Всем!!!

И в этот момент резко открылась дверь. Лина оглянулась и увидела, как в кабинет заходят какие-то люди. Трое из этих людей направились к президенту, накинули ему на запястья наручники и сноровисто обыскали. После этого к нему приблизился четвертый человек и хорошо поставленным голосом произнес:

— Господин бывший президент, именем преданного вами народа, вы арестованы. Прошу вас следовать за этими людьми, — четвертый показал на обыскивающих его деятелей, — и соблюдать благоразумие.

Через минуту в кабинете не было никого, кроме маленького человека с хорошо поставленным голосом, который объявлял президенту о его аресте.

— На суд этого подонка вам пришлют именное приглашение. Надеюсь, вы захотите освещать ход процесса?

Оставшись одна, Лина прикрыла глаза и подумала: «Интересно, кому-нибудь из журналистов доставался когда-нибудь такой материал? — Она перебрала в памяти все известные ей великие журналистские имена. — Нет. Никому. Я первая! Вот оно, счастье!»

Глава 26 Планета «Солсимпсон»

— Профессор Симпсон! Как я рада вас видеть! Садитесь в машину. Нас уже ждут.

Девушка, которая вчера мучила профессора из-за реферата, сегодня улыбалась ему милой улыбкой из открытой двери автомобиля.

— Как вы спали? — продолжала лучезарно улыбаться девушка. — Кстати, я вчера не представилась, извините. Меня зовут Моника. Я ваш референт.

Она протянула Солу руку с длинными аккуратными пальцами.

Он вдруг вспомнил про листы, которые лежали у него на коленях:

— Вот мой реферат. Правда, я не успел его перепечатать, — он протянул ей пачку.

— Ну что вы, — с мягким укором сказала Моника. — Это я мигом.

Она достала из отсека ноутбук, сканер и быстро считала текст на дисплей.

Дальше подключила компьютер к принтеру и спросила:

— Каким цветом? Коричневым, да? Он так пойдет к вашим глазам.

— Прекрасно, — согласился Сол.

Через минуту у него была аккуратная пачечка отпечатанных листков. Моника вложила ее в кожаную папку с золотым тиснением на обложке.

— А вы завтракали? — спросила она.

— Нет, не успел.

Моника озабоченно покачала головой:

— Ну как же так? Вам предстоит такой напряженный день!

Она открыла небольшой шкафчик в переднем сидении и достала из него поднос с серебряным столовым прибором и антикварной посудой.

— Нет, на голодный желудок нельзя, — бормотала она, укрепляя поднос перед Солом на специальных зажимах и расставляя на нем тарелки с едой. — Вот. Подкрепитесь, профессор.

Разглядев содержимое тарелок, Сол обнаружил на них все ту же неизменную жареную индейку, барбекью, кентуккского цыпленка и ломоть яблочного пирога. Брокколи на этот раз не было.

Лимузин с тихим шуршанием несся по разделительной полосе шоссе. Полицейские, изредка попадающиеся по пути, завидев машину с Солом, вытягивались по стойке смирно и застывали с приставленной к козырьку рукой в белой перчатке.

Неторопливо двигая челюстями и поглядывая в окошко, Сол предавался приятным размышлениям:

«Нет, все-таки я не зря торчал в лупиновской тюрьме столько времени. Стоило провести там столько лет, пережить несколько ревитаций, чтобы сейчас, пройдя через многие невзгоды, получить давно заслуженное признание. Нет, не зря ты прожил свою жизнь, старина Сол!»

Правда, время от времени ему приходила колючая мысль:

«А, может быть, это все-таки какая-то ошибка?..» — но он с негодованием отгонял ее от себя.

Все сомнения Соломона развеял огромный транспарант, натянутый при въезде в город: «ПАРИЖ ПРИВЕТСТВУЕТ ВЕЛИКОГО УЧЕНОГО СОЛОМОНА СИМПСОНА!»

На тротуарах появились толпы народа. Люди, размахивая маленькими флажками с эмблемой симпозиума, что-то скандировали.

— Вас встречают, — ослепительно улыбнулась Моника.

«Все это, конечно, хорошо, но не до такой же степени, — с тревогой думал Сол, глядя на собственные портреты, которые держали в руках некоторые демонстранты. — Может быть, они ждут от меня чего-нибудь особенного? А ну как появится настоящий Симпсон, мой двойник?»

Они въехали в Латинский квартал. Полицейские с трудом сдерживали напор толпы. Военный оркестр заиграл туш.

Лимузин остановился напротив входа в Сорбонну. Навстречу Солу заспешил грузный человек с лысиной на голове.

— Мсье президент Франции. Профессор Соломон Симпсон, — с достоинством представила их друг другу Моника.

— Жак, — протянул руку президент.

— Сол… — растерянно произнес Сол. Он не привык знакомиться с президентами. Все зааплодировали, умиляясь скромности «великого ученого».

— Оч-чень рад. Оч-чень рад, — повторял президент, пока они поднимались по лестнице.

Огромный зал Парижского университета встретил Соломона стоя. Когда, минут через пять, рукоплескания стихли, его пригласили занять почетное место в президиуме. Председательствующий встал и начал читать по бумажке заготовленную речь:

— Сегодня весьма знаменательный день для нашего древнего университета. Нас почтил своим присутствием величайшим ум эпохи — профессор Соломон Симпсон.

Зал снова зааплодировал. Сол мелко кивал головой и поглядывал по сторонам. Лица большинства сидящих в президиуме были ему откуда-то знакомы. Но сколько он ни напрягал свою память, никак не мог вспомнить, откуда.

— … Огромный вклад в мировую науку, — продолжал свою речь председатель. — И поэтому мы очень рады, что профессор Симпсон любезно согласился принять участие в работе нашего симпозиума и даже выступить на нем с докладом о своей новой глобальной теории.

«Ничего себе «новой». Где они раньше были, интересно», — самодовольно подумал Сол.

На трибуну вышел высокий человек в старомодном сюртуке и с длинной черной бородой. Он громко откашлялся и начал:

— Господа! Как известно, молекулярная структура химических элементов находится в строгой зависимости от…

Рассуждения ученого напомнили Солу текст из школьного учебника по химии.

«Он же говорит о периодической системе Менделеева. Более того… это сам Менделеев», — Сол вспомнил фотографию на стене в химическом кабинете реддингской школы. Это открытие потрясло Сола.

Когда Менделеев закончил свой доклад, в зале раздались редкие хлопки. Следующим вышел сухопарый блондин в белой майке с рекламой фирмы «Эппл Макинтош». Он долго разглагольствовал о сортах яблок и способах их выращивания, а потом неожиданно перешел к закону всемирного тяготения.

Это был… Исаак Ньютон. Его публика проводила еще более холодно, чем предыдущего оратора.

Затем на трибуну встал низенький человечек с копной седых кудрявых волос, одетый в мятые брюки и серый свитер с геометрическим рисунком. Его Сол узнал сразу. Это был его любимый ученый — Альберт Эйнштейн.

«Неужели и Эйнштейн не вызовет никакого интереса? Хотя они все говорят совершенно прописные истины, которые можно прочитать в любом учебнике… С другой стороны, как. им удалось собраться в одном зале, и главное, в одном времени? И вообще, что здесь происходит?!»

После перерыва, во время которого Моника отгоняла от Сола журналистов и любителей автографов, председатель объявил его выступление. Сидящие в зале в очередной раз вскочили на ноги и разразились овациями.

Сол встал на трибуну и подул в микрофон.

— Вообще-то я историк… — начал он. Раздался хохот и аплодисменты.

— И Т-поле открыл совершенно случайно… Аплодисменты.

— … Когда я был маленький…

Каждая фраза Соломона прерывалась овациями. Ему с большим трудом удалось рассказать об открытии Альфреда Крамера, о своих опытах…

Когда он закончил, зал просто рыдал от счастья.

После Сола слово взял президент.

— Я буду очень краток. Сегодняшний день, безусловно, станет поворотным этапом в истории нашей страны. Поэтому я хочу вручить профессору Симпсону высшую награду Франции — орден Почетного Легиона.

Он достал из кармана маленькую коробочку, подошел к Солу и прикрепил на лацкан его твидового пиджака небольшой орден.

Затем выступил какой-то известный астроном, который объявил о том, что одна из новых планет названа «Солсимпсон». Председатель Нобелевского комитета вручил Солу золотую медаль лауреата. Секретарь ООН под громкие одобрительные аплодисменты предложил считать следующий год — годом Соломона Симпсона…

… Сол полулежал на бархатном сидении лимузина, положив голову на колени Моники, которая ласково гладила его волосы, тихо шепча при этом:

— Бедненький мой… устал…

«Как хорошо, — думал Сол. — Я получил все, чего хотел. Всемирное признание, Нобелевскую премию… И даже женщина, молодая, красивая и умная, гладит меня теплой рукой по голове. Как хорошо… Ради этого стоило жить!»


Лимузин с Соломоном неслышно подъехал к дому на берегу моря и остановился у начала выложенной гравием дорожки, ведущей к крыльцу. Моника поцеловала в лоб профессора Симпсона и нежно прошептала:

— До завтра…

Сол вышел из машины, которая, скрипнув шинами, умчалась обратно.

Подробности сегодняшнего сумасшедшего дня путались и наскакивали друг на друга в голове до смерти уставшего, но счастливого Сола. Оставшись один, он решил немного прогуляться по берегу. Свежий морской воздух благотворно действовал на него.

Массивный футляр красного дерева, в котором лежала золотая медаль Нобелевского лауреата оттягивал карман его пиджака, а орден Почетного Легиона поблескивал в холодных лучах лунного света.

Вдруг нога Сола ударилась о какой-то твердый предмет. Им оказалась большая морская раковина, видимо, выброшенная на берег приливом.

«Я всегда ломал голову над вопросом, почему многие вещи: форма галактик, структура молекулы ДНК, направление роста волос на головке младенца, морские раковины созданы природой как будто по единому образцу — в виде спирали».

Сол взял раковину в руки. Она была на ощупь очень гладкой и теплой.

«… И эти спирали, по какому-то магическому стечению обстоятельств загнуты в одну и ту же сторону — по направлению движения стрелок часов, символа времени. Как сильно я всегда хотел повернуть их обратно…»

Сол вдруг похолодел… витки раковины были завернуты в обратную сторону.

— Так, — пробормотал он сам себе. — Спокойно. Где-то здесь рядом кроется разгадка всего этого.

В голове его лихорадочно завертелись мысли: «Сон… Вчера под утро мне приснился сон… Мама готовит дивный яблочный пирог на Рождество. И еще индейку… А потом все это оказалось на столе. А что было дальше? Мне не хотелось одевать тюремный комбинезон, и в шкафу оказалась подходящая одежда… И во всех дальнейших событиях сбывались самые затаенные желания. И даже эта раковина, вопреки законам природы, но в полном соответствии с моими юношескими мечтами, загнута в обратную сторону… Уж не попали ли мы на планету Исполнения Желаний?»

Вдруг Сол вспомнил про остальных пассажиров «Гарбича», которых он не видел уже целых два дня.

«Интересно, а как обстоят дела у них?».

Поежившись от неожиданно сильного порыва ветра, Сол повернул обратно к дому. Странную раковину он взял с собой.

В большой гостиной он обнаружил Мэтью, сидящего за столом, на котором стоял небольшой компьютер. Он был занят весьма странным делом: на экране то и дело возникали букеты самых разных цветов, преимущественно роз. После того, как Мэт нажимал несколько кнопок, они сами собой отделялись от экрана компьютера и падали в руки Мэтью, который, с наслаждением понюхав очередное свое творение, повторял всю операцию снова. Гостиная уже больше смахивала на цветочный магазин. Везде громоздились цветы в букетах, корзинах, горшках и просто так, навалом. Кроме того, на одном из стульев лежала гора детских распашонок, а в углу стоял манекен с кружевным, сплошь расшитым жемчугом свадебным платьем. Сол осторожно пощупал его. Ткань была настоящая.

— А, Сол! — Мэтью наконец его заметил. — Представляешь, я научился синтезировать на компьютере самые настоящие, осязаемые вещи. И кроме того… — в его голосе появились медовые нотки. — Мы с Линой… Ну, ты понимаешь… В общем, мы решили пожениться… Вот, свадебное платье только что создал. Как оно тебе?

Сол подошел поближе.

— А где же сама Лина?

— Лина? Видимо, она в моем доме. В нашем доме, — поправился он. — Ну конечно, она в детской!

— В детской?

— Да, — Мэтью потупил взор. — Я забыл сказать. У нас родился маленький…

— Что-о, — воскликнул Сол. — Ребенок?! За два дня?!

Мэтью задумался. Видимо, эта мысль ему еще не приходила.

— А что тут такого? — наконец произнес он. — Да, ребенок. Мы назвали его Бонифаций…

— Ты что, Мэт, совсем спятил? Какой Бонифаций? Тебе известно, что женщины рожают только через девять месяцев?

Мэтью умиленно закатил глаза:

— У нас это произошло так быстро… Компьютер теперь производил букеты сам, без постороннего вмешательства, и на коленях у Мэтью образовалась порядочная гора цветов.

— Сол, хочешь я сотворю для тебя что-нибудь приятное? Например, золотую Нобелевскую медаль?

— Не надо, — хмуро ответил Сол. — Уже есть.

Он швырнул на стол деревянный футляр.

Дверь в гостиную распахнулась, и на пороге появилась Лина, в глазах которой светились радостные искорки. Странное дело, но Мэтью никак не отреагировал на ее приход. Повернувшись к своему компьютеру, он продолжил процесс материализации различных предметов.

— А что это за оранжерея? — Лина кивнула на цветы.

— Ну как же, — сказал Сол. — Это твой Мэт сотворил.

— Почему это «мой»? — покраснела Лина.

— А чей же? — усмехнулся Сол. — Вы ведь жениться вроде собрались.

— Жениться? — удивилась Лина. «Странная история», — подумал Сол и осторожно спросил:

— А как же малыш? Бонифаций?

— Какое отвратительное имя! — Она повернулась к двери.

— Погоди. Где ты была эти два дня?

— О, я нашла такую потрясающую сенсацию! Представляешь, президент этой страны — просто какое-то скопище пороков. А я его разоблачила. Завтра суд.

У Сола голова пошла кругом:

— Президент? Жак?

— Да нет же. Почему это Жак? Сам подумай, как президента России могут звать Жаком?

— России?!

— Конечно, — она недоуменно улыбнулась. — А ты думал, мы где?

В голове у Сола кое-что начало проясняться.

— Лина, — начал он как можно более проникновенно. — Посмотри, пожалуйста, на эту раковину…

За окном раздался топот конских копыт и чьи-то тяжелые шаги, а через минуту в комнату ввалились Сайрус и Поль.

«Марьяж» держал в руках потертый кожаный саквояж, из которого торчали несколько банкнот. На нем была ковбойская шляпа и расшитые сапоги с медными набалдашниками на носах. Войдя, он остолбенело поглядел на горы цветов, наскоро поздоровался с Солом и сразу собрался уходить, но тот преградил ему путь:

— Постой-ка, Поль. Расскажи нам, где ты был?

У Поля забегали глаза:

— Какая тебе разница? Ну был и был. Вот, денег выиграл.

— У кого?

— Ну, у ковбоев. Чего ты ко мне пристал, Сол?

— Давай лучше я тебе расскажу, — вступил в разговор радостный Сайрус. — Мы их победили!

— Кого? — настороженно спросил Сол.

— Всех! Всю цивилизацию! Теперь мы свободны!

— Значит, ты только что из Канады?

— Конечно! А ты что не знал, что мы попали на мою родину?

Поль и Лина одновременно фыркнули.

— Так, мы с вами серьезно вляпались… — вздохнул Сол.

— Почему это «вляпались»? — возразила Лина. — По-моему, у всех дела обстоят как нельзя лучше.

Сол поднял руку:

— Послушайте, ребята. Я сегодня побывал в Париже. Мне вручили орден Почетного Легиона и Нобелевскую премию. Таки, да. Вас это не настораживает?

— Старина, — Поль похлопал его по плечу. — Мне кажется, ты давно это заслужил.

— Да погоди ты, — Сол стряхнул его руку. — Обратите внимание, что каждый из нас сегодня получил именно то, о чем мечтал всю жизнь. Даже Мэт, который не выходил из этого дома.

Он покосился на гору цветов в углу.

— Вот раковина, — продолжал Сол. — Такой раковины в природе существовать не может. Она появилась только потому, что родилась в моем воображении.

Лина, Сайрус и Поль озадаченно переглянулись.

Соломон был в отчаянии.

— Да поймите же вы, что эта планета сама моделирует ситуацию, исходя из наших желаний.

— Ну и что в этом плохого? — резонно возразила Лина.

— О! Зохен вэй! Хотя бы то, что это все неправда!

— Ничего себе, неправда, — возмутился Поль. — А доллары, скажешь, тоже ненастоящие?

— Ты посмотри на год их выпуска. Поль взял одну из своих банкнот:

— 1895… Ну и что? Деньги есть деньги!

— А ты, Лина, в каком году побывала?

— В 1999, у президента в кабинете календарь висел…

— А ты, Экс?

— Точно не знаю, но где-то в середине прошлого века…

— Вот видите, — с облегчением сказал Сол. — Все вы были в разных временных отрезках. А этого быть не может.

— Ха! — насмешливо произнесла Лина. — От кого мы это слышим? Уж не от изобретателя ли машины времени?

Некоторое время все молчали. Затем заговорил Сайрус:

— Сол. Я, конечно, человек темный и необразованный. Лесоруб, одним словом. Но я могу дать голову на отсечение, что сегодня мы с Джереми, моим старым другом, и с остальными ребятами из общины славно потрепали целый взвод Королевской конной полиции. Посмотри, меня пулей задело!

Он поднял рукав и показал рану.

— Что, скажешь ненастоящая?

— Да, я согласна с Эксом, — сказала Лина. Она открыла свою сумочку и вынула оттуда номер газеты. — Вот газета, напечатанная на бумаге, в точности такая, как ты мне тогда рассказывал, помнишь? Я ее купила в киоске за русские деньги. И никто меня не убедит, что этого не было.

Сол нервно теребил орден на своем пиджаке:

— Как бы это вам лучше объяснить…

Но Лина, не слушая его, продолжала:

— Вот, например, орден у тебя откуда?

— Президент Франции вручил… — вынужден был ответить Сол.

— Вот видишь! Ты же не станешь утверждать, что это было привидение?

Сол глубоко вздохнул. Аргументов у него больше не осталось.

— Но раковина, — вспомнил вдруг он.

— А что, — взяла ее в руки Лина. — Раковина как раковина.

— Посмотри повнимательнее! У нее витки в другую сторону. Против часовой стрелки. А этого не может быть!

Лина покрутила ее в руках, посмотрела на часы, потом снова на раковину и вернула ее Солу.

— Конечно, не может, — сказала она. — Спокойной ночи.

И вышла из комнаты. За ней удалились Поль с Сайрусом.

Сол озадаченно посмотрел на свою раковину. Спираль была направлена, куда ей и положено — по часовой стрелке.

Глава 27 Смертная казнь

Не проехал Поль и пяти минут, как сзади раздался конский топот, и неизвестный всадник поравнялся с ним.

Всадник оказался всадницей, молодой и красивой. Блондинкой с голубыми глазами. Барышня в знак приветствия приподнялась в седле и спросила приятным грудным голосом:

— Вы не подскажете дорогу на Зеленый Лог?

— Нам с вами по пути, — обаятельно улыбнулся Поль.

Дальше они ехали вместе. Барышня была приветлива и образована.

— Вы не похожи на местную, — сказал Поль.

— Вы тоже, — засмеялась его спутница. — Да, по правде говоря, я издалека. Получила здесь работу, и вот еду…

— Работу?

— Ага. Помощника шерифа. Говорят, они тут долго не задерживаются. Кого на тот свет отправляют, кто сам удирает… Это правда?

Их лошади шли совсем рядом. Поль даже чувствовал свежий запах волос незнакомки.

— Такая женщина — и на тебе, помощник шерифа, — восхитился он.

Даже его лошадь удивленно покрутила головой.

— Меня зовут Пол, — сказал Поль.

— Хорошее имя, мне нравится, — улыбнулась барышня. — А я Джейн, — просто добавила она.

Они перешли вброд речушку.

— Вы хорошо держитесь в седле, — сказал Поль. — Кто вас научил? Муж?

— О, нет, я не замужем, — скромно ответила Джейн и при этом выразительно взглянула на Поля.

— Я тоже холост, — признался он. — И знаете, так устал от одиночества.

— Как я вас понимаю, — сочувственно улыбнулась Джейн. — Мне тоже хотелось бы о ком-нибудь заботиться…

События развивались настолько стремительно, что когда всадники въехали в городок, они не успели разве что только назначить день помолвки.

Они проехали большую центральную улицу, которая с некоторых пор называлась «Площадь Незнакомца с Картами», и остановились, естественно, перед салуном «Шестой палец».

Выяснилось, что за время отсутствия Поля неутомимый хозяин салуна придумал еще одно нововведение. В специальном зале он установил машину собственного изобретения, которая после поглощения монетки выкидывала наугад набор разных картинок, и если картинки совпадали, на игрока вываливалась куча денег. Несколько ковбоев сосредоточенно дергали за ручки эти аппараты.

— Привет, Маленький Бил-Бил, — соскочил с коня Поль и вошел вовнутрь. Он ожидал услышать бурные приветствия и предвкушал впечатление, которое это произведет на Джейн.

Однако ничего такого не последовало.

— Кто вы, юноша, и откуда? — сурово спросил его хозяин. — И по какому праву вы заходите в мое казино?

Поль слегка оторопел.

— Ты что, старый пройдоха, не узнаешь меня? Я же Пол! Незнакомец с Картами.

— Не знаю никакого Пола, — почему-то помощнице шерифа сказал Бил-Бил.

Поль затравленно оглянулся и увидел вдруг на стене свой собственный, правда, весьма неумелый, портрет и под ним страшную подпись: «Разыскивается!»

Точно такую же листовку достала из кармана Джейн и теперь внимательно сличала ее с лицом своего попутчика.

— Что тут стряслось в мое отсутствие, ребята? — растерянно пролепетал Поль.

— Думаю, это было сделано именно с твоим присутствием, — нахально перебил Бил-Бил.

Чья-то твердая рука взяла Поля за шиворот и приблизила к листовке.

В чем только ни обвинялся несчастный Марьяж. В шулерстве. В самозванстве. В избиении граждан. В пьянстве. В развратных действиях с тремя гражданками. В неуплате налогов. В дезертирстве из армии. А заодно — в краже лошадей.

Поль понял, что пришла пора действовать. Он оттолкнул руку, выхватил свой верный кольт и со словами:

— Вот вам за неблагодарность! — нажал курок.

Пистолет испустил какой-то смешной звук, и из него выскочил дурацкий флажок с надписью — «Бабах!»

Впрочем, никто даже не улыбнулся.

Миловидные черты Джейн неприятно затвердели, она шагнула к Полю и одела на него наручники.

— По законодательству нашего штата за совокупность всех этих преступлений полагается смертная казнь, — красивым грудным голосом сказала она.

— Джейн, это не я! — тонко закричал Поль. — Это какая-то ошибка!

— Кроме того, вы обвиняетесь в нарушении законов нашего города! — окончательно вошла в роль помощница шерифа. — Никто не имеет права носить на нашей территории оружие!

— Да, парень, — съехидничал Бил-Бил, когда Поля выволакивали на площадь. — Глядя на тебя понимаешь, зачем нужны виселицы.

А Поля уже тащили к плахе.

Только тут он вспомнил вчерашнее предупреждение Сола. И очень пожалел, что не послушал старика. Но теперь было поздно.

На виселицу набрасывали свежую пеньковую петлю.

— Очень жаль, что ты не черномазый, — мерзко скалился ковбой в пенсне. — Тогда бы тебя можно было вздернуть здесь, — он кивнул на соседнюю виселицу.

В чем разница, Поль так никогда и не узнал. Он молился о том, чтобы Джейн не вышибла у него из-под ног табуретку. Чтобы все как-то разъяснилось, чтобы оказалось просто дурным сном…

Но, в сущности, он только думал, что молился, а на самом деле повторял карточные комбинации:

— Тройка, семерка, туз!.. Козырные черви!.. Ходить из-под дурака! Я бою-у-у-сь!!!

Джейн занесла свою крепкую, стройную ногу и изо всей силы ударила по табуретке.

Та вылетела вон, и Поль провалился в полную тьму…


— Ай! — вскрикнул Фишка и подпрыгнул на кровати.

Огромная оса с ядовито-желтым в полоску брюхом сидела на носу и невозмутимо вонзала жало в самую его середину.

Фишка взмахнул рукой и так съездил по своему веснушчатому украшению, что из глаз сами собой брызнули слезы.

Оса, впрочем, успела увернуться и, дразняще жужжа, взлетела под потолок.

Нос распух и болел.

Поглядев на себя в зеркало, Мэтью ужаснулся. Как в таком непотребном виде, с багровым баклажаном по самому центру лица идти на свидание к любимой девушке?..

Он обшарил весь дом, но ничего похожего на аптечку не нашел. Не было в доме и спутников Мэта.

А из комнаты Лины хоть и раздавались какие-то голоса, вздохи и хихиканья, но на стук никто не открыл.

Расстроенный Мэт поплелся к мультимерному виртуалу на оконечности мыска. Лина была здесь!

Она лежала у камина на шкуре какого-то диковинного животного и, подперев руками голову, задумчиво глядела на пляшущие языки огня.

При появлении Мэтью на лице ее вспыхнула лукавая улыбка.

— А я тебя давно дожидаюсь! — воскликнула она. — Ой, что это с тобой?..

Фишка трагическим жестом прикрыл багрово-сизую грушу.

— Покажи-покажи! — настаивала Лина. Она засмеялась. — А знаешь, тебе идет. Таким ты мне больше нравишься, честное слово! Приляг со мной, — она подвинулась, уступая место на шкуре. — Какое дивное украшение, — шептала Лина, разглядывая опухший Фишкин нос, — дай потрогать! О!..

Она вдруг с силой схватила голову Мэтью и впилась в губы страстным поцелуем.

— Обнимай меня, целуй меня, — жадно говорила она, — почему же ты меня не целуешь!..

Она сорвала с него одежду и впилась в его тело горячими губами.

Сквозь туман сладострастия Мэт увидел улыбку на запрокинутом лице Лины — и эта улыбка явно была адресована… не ему!

Мэтью приподнялся на локтях — и с ужасом обнаружил, что за стеклянными стенами, прильнув к окнам, стоят люди. Они облепили нижний ярус строения по периметру и теперь внимательно наблюдали за происходящим у камина.

— Кто это?! — вскрикнул Фишка. — Откуда они взялись?..

— О, милый! — стонала Лина.

— Убирайтесь!!! — заорал Мэт.

Лина по-животному хищно лизнула языком его сосок.

— Пусть смотрят! Это так возбуждает! — зашептала любимая.

— Как это?! — опешил Фишка. — Они же нам мешают!..

— Они нам завидуют! Давай покажем им, на что способны!..

И, не слушая протестов несчастного Мэтью, она оплела ногами его ноги и похотливо задвигалась под взорами десятков глаз.

Плохо соображая, что происходит, Мэт с ужасом пытался отстраниться.

— Ты сегодня не такой, — Лина покусывала его за мочку уха, — я тебя просто не узнаю!..

Мэтью застонал — входная дверь отворилась, и трое огромных китайцев, похожие на перекормленных бычков-трехлеток, переступили порог дома.

— Во… вон отсюда!!! — отчаянно завопил Мэт. Лина обернулась, и глаза ее сузились от восторга.

— О, какие они! — прошипела она, — Интересно, что они представляют из себя в постели?

— Лина! — поразился Фишка. — Ты с ума сошла?!

Но она уже направлялась к китайцам, обольстительно вихляя обнаженными бедрами.

— Опомнись!.. — проскулил бедолага. Китайцы заулыбались, и один из них оценивающе взвесил на ладони Линину грудь.

— Карасе! — одобрительно кивнул он остальным.

В мгновение ока все трое оказались, в чем мать родила.

Фишка зажмурился, а когда открыл глаза, то увидал свою прелестную возлюбленную, оседлавшую огромного тучного азиата и успевавшую при этом руками и губами отдавать должное двум другим.

— Мамочки! — тоскливо повторил он, но тут его взгляд упал на сучковатое полено, валявшееся у камина. Схватив его будто палицу, Мэтью с отважным криком бросился на китайцев.

Но один из них легонько ухватил Фишку за запястье, и, перекрутив, стиснул подмышкой.

— Оу! — вопил Фишка.

— Оу!.. — вторила ему Лина, но с несколько иной интонацией.

— Карасе! —переговаривались китайцы, меняясь местами. — Осень карасе!..

Отчаянный взгляд Мэта и затуманенный Лины пересеклись.

— Какие мужчины!.. — прошептала она Фишке, показав большой палец. — Ты даже представить себе не можешь!..

Между тем зрители переместились от окон в саму залу и окружили совокупляющихся плотной стеной.

— А давайте вместе попробуем! — азартно предложила девушка, взлохматив волосы. — Впятером, а?

Бычкам-трехлеткам, как видно, эта идея пришлась по вкусу.

— Лина, — выл обезумевший Мэтью, — не надо, Лина!.. Ты сошла с ума!!!

Никогда в жизни не попадал Мэтью в столь чудовищное положение. Даже самые черные часы, проведенные в лунной тюрьме, казались розовыми и безоблачными по сравнению с тем, что испытывал несчастный теперь.

Любовь его была поругана, а сам он превратился в посмешище.

Толпа тыкала в него пальцами, а громадные азиаты жадно и бесстыдно щупали лапищами его плечи и бедра.

Лина увивалась вокруг.

— У него отличная попка! — информировала она китайцев.

— Карасе, — приняли к сведению насильники. Зарычав, Мэт вдруг распрямился, отчего один из китайцев повалился навзничь. Второму Фишка кулаком заехал в нос, и тот, визжа, волчком закрутился на месте. Третий, державший Мэта, сам отпрыгнул в сторону и сказал:

— Не нада.

— Надо! — возразил Мэтью и огрел его поленом.

— Гау-а-а!!. — толпа зашлась в экстазе.

— Все равно они тебя догонят! — хохотала Лина.

Фишка мчался вдоль линии прибоя, и ноги увязали в рыхлом песке.

— У-у-у-у!!! — слышал он за спиной вопли преследователей.

Спасения не было.

Мэт, на чем свет стоит, клял себя, что не догадался свернуть к мусоровозу, за стенами которого легко было укрыться от скопища развратных маньяков.

Хриплое дыхание было уже совсем близко, потные руки уже пытались ухватить Мэта за плечи, но ему удавалось увернуться.

Наконец кто-то тяжелый, с огромным напряженным фаллосом, прыгнул на него сзади. Фишку пронзила страшная боль:

— Не надо-о-о-о!!! — закричал он дико.

Все закружилось перед глазами, и последнее, что услыхал бедняга, был заливистый смех Лины и ее одобрительный рефрен:

— У него прекрасная попка!..


Сол проснулся с сильной головной болью. Натянув уже изрядно помятые штаны и несвежую рубашку, он заглянул в остальные комнаты. В них, конечно же, никого не оказалось. Вчерашняя раковина лежала там же, где он ее и оставил — на каминной полке.

Голова разламывалась на куски.

«По идее, я сейчас должен найти аспирин,» — подумал Сол, вспомнив о своих вчерашних догадках. Он пошарил в шкафу, на полках и в ящике тумбочки. Никаких лекарств не было.

«Может быть, это от голода голова болит?» Со вчерашнего утра у Сола во рту не было и маковой росинки.

На столе стояла небольшая эмалированная кастрюля. Сол подошел и поднял крышку.

Кастрюля была до половины заполнена давно остывшей тушеной капустой брокколи в мучном соусе.

«Кажется, волшебство уже не действует», — усмехнулся про себя Сол. Однако голод давал о себе знать, и он, давясь, проглотил содержимое кастрюли. Головная боль не прекратилась.

«Может быть, где-нибудь рядом найдется аптека? Хотя, судя по нынешнему настроению наших «благодетелей», избавиться сегодня от головной боли мне не светит».

Он пошарил по карманам и, к своему великому удивлению, обнаружил в одном из них туго набитый бумажник.

«Вот это уже лучше».

Дойдя до шоссе, Сол двинулся в сторону города. Было жарко. Мимо него проезжало много машин, но ни одна из них не останавливалась, хотя он почти беспрерывно голосовал.

Минут через двадцать Сол дошел до какой-то маленькой деревушки, где с большим трудом разыскал аптеку.

Толстый, лысый продавец дремал, положив щеку на стеклянный прилавок.

— Простите пожалуйста, — любезно обратился к нему Сол. — Нет ли у вас чего-нибудь от головной боли?

Аптекарь поднял голову.

— Кеске? — спросил он по-французски. «Так, — подумал Сол. — Как говорится, хорошего понемножку».

Найдя на витрине упаковку аспирина, он ткнул в нее пальцем.

— Ас-пи-рин, — раздельно произнес он международное слово.

— Сис франке, — сказал продавец.

«Шесть франков», — перевел Сол.

Вытащив бумажник, он расплатился с аптекарем. Тот, проверив банкноту на свет, вдруг изменился в лице и выпалил несколько возмущенных фраз.

«Кажется, банкнота фальшивая!» — догадался Сол.

Аптекарь схватил телефонную трубку и, видимо, собрался звонить в полицию, но Сол, перегнувшись через прилавок, нажал на рычаг.

«Чем бы ему заплатить, черт побери!?»

И тут Сол вспомнил про орден. Сорвав с лацкана, он протянул его аптекарю. Тот, не веря своему счастью, схватил орден и расплылся в улыбке. Потом, выбежав на секунду за дверь, он предложил Солу стакан воды — запить аспирин.

Выйдя из аптеки, Сол огляделся по сторонам.

«В Париж сегодня не поеду. Судя по началу дня, меня там наверняка ждет какой-нибудь неприятный сюрприз. Нет уж, я лучше дома посижу».

Еще издали он заметил полицейскую машину, которая направлялась явно к нему. Один из сидящих в машине полицейских, высунувшись из окна, делал Солу какие-то знаки рукой.

«Фальшивые банкноты!» — пронзила его мысль. В аптеке он машинально засунул бумажник обратно в карман. Незаметно выбросив его в придорожную канаву, он быстро зашагал дальше.

Полицейская машина проехала мимо.

«Значит, я могу в какой-то степени влиять на события? — подумал Сол. — Хм… Надо будет запомнить».

Сзади послышался тихий шелест автомобильных шин. Рядом с Солом остановился вчерашний роскошный лимузин, из которого вышла Моника. Она снова была в майке и потертых джинсах.

— Мсье Симпсон! — с недобрым блеском в глазах она бросилась к нему. — Вот счета! Вы еще вчера должны были заплатить! Не думайте, что вам удастся скрыться! — Она протянула Солу огромный бланк. Вверху стояло: «Счет за проведение международного научного симпозиума». В углу от руки было написано: «К оплате проф. С. Симпсону». Подпись была неразборчива. Далее шли графы: «Прокат лимузина», «Изготовление медали Нобелевского лауреата», «Аренда зала Парижского университета». Даже «Копировальные работы» не были забыты. Счет оканчивался огромной суммой со многими нулями.

Ознакомившись с ним, Сол вернул лист Монике:

— Очень интересно. Только боюсь, что вы обратились не по адресу.

Лицо Моники потемнело.

— Перестаньте валять дурака, профессор Соломон Симпсон! Немедленно оплатите счета! Иначе я прикажу вас арестовать!

Из машины вышли двое полицейских.

Но Сол продолжал сохранять спокойствие:

— Вы, милая, допустили небольшую ошибку. Во-первых, ни на каком симпозиуме я не был, и Нобелевской премии не получал. К вашему сведению, ее вручают в Стокгольме, а не Париже. Во-вторых, я не профессор, а просто арестант лунной тюрьмы. Можете навести справки у ее начальника. А в-третьих, — Сол подумал. — Меня вообще зовут не Соломоном. Соломон — это мой брат-близнец.

От такого наглого вранья Моника застыла с открытым ртом. Затем она попятилась к лимузину. Дверцы захлопнулись, и через минуту он скрылся за поворотом.

«Оказывается, со всем этим можно очень просто бороться, — подумал Сол. — Нужно просто не соглашаться с предложенной ситуацией».

Вдруг до него донеслись отдаленные крики. Обернувшись, он увидел несущуюся по шоссе толпу, состоящую из вчерашних ученых. Впереди всех бежали Эйнштейн, Менделеев и Ньютон с искаженными от ярости лицами. Президент Жак на бегу командовал несколькими окружающими его телохранителями.

— Лови шарлатана! — вопила толпа. — В тюрьму мошенника! Стреляйте, он сейчас уйдет!

Первым движением Сола было броситься бежать со всех ног. Охранники уже достали огромные пистолеты и прицеливались в него.

И тогда Соломон сделал то, что делают дети, когда боятся чего-нибудь сильно-сильно.

Он закрыл глаза и сказал:

— Я больше не играю…


— Встать, суд идет!

Двери распахнулись, и несколько человек в цивильных костюмах заняли места за судейским столом.

Лина все искала глазами скамью подсудимых, а на ней президента. Но найти не могла.

В зале было совсем мало народа. Собственно, только она одна и еще двое вооруженных охранников рядом с ней.

— А где же президент? — спросила она у одного из них.

— Молчать, — коротко скомандовал тот. Председатель суда перебирал какие-то бумажки и что-то невнятное бормотал себе под нос.

Лина достала блокнот и стала записывать свои первые очень странные впечатления:

«Суд идет без подсудимого. Очевидно, боятся волнений. В зале только я. Судьи не носят мантий. Кажется, председатель отметил мою роль в разоблачении подсудимого. Выступает прокурор.»

Действительно, со своего места поднялся чернобровый угрюмый человек и начал говорить:

— Господа, предметом нашего сегодняшнего разбирательства будет дело, аналогов которому не знает история. Речь идет о преступлении страшном и циничном по своей сути вообще и отягощенным тем обстоятельством, что жертвой этого преступления стал наш глубоко любимый президент. Все вы уже знаете из средств массовой информации, что эта отвратительная преступница под видом журналистки сумела пробраться в служебные апартаменты президента и там, используя доверчивость и человеколюбие героя нашей страны и нации, убить его.

Лина не поверила своим ушам. Президент убит?!

— Вы с ума сошли! — крикнула она со своего места и подскочила, но в тот же момент два охранника синхронно опустили руки на ее плечи, и Лина вынуждена была сесть.

— Прошу председательствующего отметить поведение подсудимой, — сказал прокурор и продолжил свою речь.

Дослушав выступление прокурора, Лина как будто даже успокоилась, потому что воспринимать всерьез его было невозможно.

«Это какой-то нелепый розыгрыш», — решила она и остальные выступления выслушивала, руководствуясь этим соображением.

А выступали после прокурора адвокат и судья. Речи их практически не отличались. Оба они проклинали подлую и коварную преступницу и горевали по непозволительно рано ушедшему президенту.

Приговор объявили без предварительного совещания судей.

— Именем закона гражданку Лупино Лину приговорить к высшей мере социальной защиты — смертной казни через расстрел…

Охранники ловко надели на руки Лины металлические браслеты.

Фарс становился слишком грубым и жестоким.

— Вы с ума сошли! — снова закричала Лина. — Это уже ни в какие рамки не лезет!

— Я согласен с подсудимой! — вскочил и прокурор.

— И я согласен! — вскочил адвокат.

«Ну, наконец-то,» — подумала Лина облегченно.

— Расстрел! Да это слишком гуманно для нее! — развил свою мысль прокурор. — Только сожжение!

— Ага! Придумал, козел! — по-блатному захохотал адвокат. — А последнее слово подсудимой для тебя уже ничего не значит? Нет, только утопление!

— Ша! — заорал председатель. — Волки позорные! Дайте договорить! — Он снова приблизил к глазам бумагу и прочитал: —… приговорить к высшей мере социальной защиты — смертной казни через расстрел, который заменить по ходатайству сторон полевыми работами! Приговор привести в исполнение немедленно!

Все присутствующие в зале, включая охранников, зааплодировали.

— Но я не знаю сельского хозяйства! — воскликнула Лина.

— А тебе это и не нужно! — заржали охранники.

— Я не понимаю, что за наказание меня ждет?!

— Да в ямку тебя закопают, — объяснил адвокат. — Живьем. Посадил дед репку!

К тому моменту, когда Лину вывели во двор, яма для приведения приговора была уже готова.

С Линой началась истерика. Палачи, впрочем, мало обращали на это внимание. Они подвели Лину к самой яме и опустили на дно, как мешок. Двое подручных взяли заступы и живо закидали яму землей, которую потом плотно утоптали ногами. Над утоптанным местом виднелось бледное, искаженное ужасом лицо Лины, которая отчаянно мотала головой и пыталась выкрикнуть:

— Сейчас же откопайте меня, идиоты! Однако вместо крика вылетали лишь слабые стоны.

Стоявшие вокруг несколько человек, поглазевши некоторое время на молодую закопанную женщину, начали мало-помалу расходиться, а возле Лины встал на страже человек в темном костюме, который должен был присматриваться за тем, чтобы мученице, обреченной на медленную смерть, никто не дал напиться или поесть.

— Слышь, репка, — сказал охранник. — Обычно помирают на третий-четвертый день. От почечной или легочной недостаточности. — Но ты не протянешь столько. А хочешь, — он оглянулся по сторонам, — я тебе дам ядку? Чтоб не мучатся, а, репка?

— Не хочу-у-у-у!!! — закричала Лина. — Не хочу-у-у-у!!!

Глава 28 Бой с планетой

— Я больше не играю! — крикнул Сол.

И вдруг крики за спиной оборвались, словно кто-то их выключил.

— Я не участвую, таки, да, — сказал Сол уже спокойнее, понимая, что ухватил саму суть.

Он стоял посреди огромного иссера-черного пространства, изрытого складками и трещинами, как высохшая земля, и вокруг не было ни моря, ни солнца, ни города, ни даже одинокого деревца.

Вдалеке он видел неказистый контур мусоровоза, подле которого копошилась фигурка Мэтью. Бедняга размахивал руками, катался (по земле? коре? — этого Эйнштейн сказать не мог) и выкрикивал:

— Не надо-о-о-о!!!

Чуть в стороне, будто распятый невидимыми стражниками, метался Поль Марьяж.

— Я бою-ю-ю-сь!!!

Рядом стоял Сайрус Экс; запрокинув голову, он рыдал в черное беззвездное небо:

— Убейте и меня! Я тоже не могу жить! Я не могу-у-у-у!!!

Лина стояла чуть поодаль, выпрямившись напряженной струной, слезы катились из ее глаз. А из горла вылетало хриплое предсмертное:

— Не хочу-у-у!!!

Эйнштейн сжал руками виски. Голова гудела, будто внутри навесили колокольный язык и теперь раскачивали его изо всей мочи.

Гипноз? Да, тотальный, всепоглощающий, безжалостный!

Еще секунда и собственные миражи убьют его спутников! Мозг не справится, лопнет, умрет!

Их надо срочно разбудить!

Ухватив за руку истерически вопящего Мэтью, он поволок его к трапу. Фишка кусал старика за руку и обливался слезами.

— Ничего, ничего, — приговаривал Сол, морщась от боли; зубки у компьютерщика оказались на удивление крепкие, — все будет в порядке, все будет хорошо!..

— Лина! — орал обезумевший Мэтью, — спаси меня, Лина!..

С трудом удалось затолкать его в мусоровоз и захлопнуть люк.

С Полем дело обстояло не проще. Марьяж ругался, лягался и даже умудрился в кровь расцарапать Эйнштейну щеку.

По счастью, Луддит покорился совершенно безропотно. С кем с кем, а с ним бы, примени Сайрус свою недюжинную физическую силу, старику справиться нипочем не удалось бы.

Лесоруб брел за Солом, как послушный ребенок.

Лишь однажды, гневно сверкнув глазами, он произнес:

— Они все-таки нас победили… Всех… Эйнштейн согласно закивал, хотя, разумеется, не понял, кто именно так возмутил Сайруса.

Одна только Лина при приближении узнала старика.

На ее вспухшем от слез лице отобразился ужас.

— Спасите меня! Умоляю! — закричала она. — Там есть лопата, копайте…

Солу никак не удавалось стронуть ее с места. Она кричала, словно он причиняет ей страшную боль.

Нечего было делать — старик отвесил девушке сильную оплеуху. Она на секунду встрепенулась и вдруг забилась в страшной истерике.

То же самое происходило и с остальными. Катаясь по полу кают-компании, Мэт, Сайрус и Поль выли нечеловеческими голосами…

Что ж, теперь оставалось вывести из гипнотического транса спутников и поднять корабль с поверхности проклятой планеты.

Сол припомнил, как когда-то сам пытался воздействовать на психику окружающих.

Успехи были, увы, невелики, но они были! Он сумел заставить уснуть на рабочем месте своего лютого врага, агента СБ СС, того самого, со шрамом.

Главное: сосредоточиться, подбодрил себя старик. У меня все получится, обязательно получится!..

— Вы не спите, — как можно внушительнее сказал он. — По моей команде — «три» вы придете в себя! Вы вернетесь в реальный мир!

Раз! Два! Три!!!

Того, что произошло, он никак не ожидал.

Как видно, сила его желания была столь велика, что из гипнотического состояния все четверо спутников вышли практически одновременно.

Истерики оборвались, космические путешественники ошеломленно оглядывались по сторонам, явно не соображая, где находятся и почему, и, казалось, готовы были упасть в обморок.

— Репка убежала… Репка убежала… — повторяла Лина. — Старик ее выкопал…

Эйнштейн знал, что снятие гипнотического внушения может быть чревато нервными срывами, поэтому требовалось хорошенько встряхнуть еще не окончательно пришедших в себя после пережитого друзей и заставить их сознание работать в нормальном режиме.

— Слушайте внимательно! — распорядился он, стараясь говорить как можно четче и тверже. — Мы оказались в гигантской ловушке и должны бежать, покуда живы и здоровы. Это никакая не Земля и не планета-дубль. Можете выглянуть в иллюминатор, — ни песка, ни моря, ни солнца… ничего нет! Все это нам почудилось!..

— Я выиграл целое состояние, — захныкал Поль Марьяж. — А меня подло обобрали… Это нечестно с их стороны!..

— А как же Рэчел? Джереми? Пастор? Ведь всех их убили… — сказал Сайрус Экс.

— Они лишь привиделись, — отрезал Эйнштейн. — А ты, Мэтью, — обернулся он к мрачному Фишке, — почему ты молчишь?

— Пускай Лина скажет, — буркнул тот.

— Я? — удивилась девушка, и слезы вновь хлынули из ее глаз. — Меня чуть не закопали живьем…

— И поделом, — Мэтью даже не глядел в сторону собеседницы. — Как ты могла предать меня и нашу любовь, а?!

— В каком смысле? — не поняла Лина.

— Хватит! — оборвал препирательства Соломон. — Неужели я невнятно объяснил: все, что происходило с вами, было лишь плодом воображения.

— Значит, — погрустнел Фишка, наконец-то подняв глаза на Лину, — это была не ты?..

Лина недоумевающе пожала плечами, а затем сообразила, что, как видно, привиделась компьютерщику в его снах в любовном, надо полагать, контексте.

Она одарила Фишку нежным взглядом, и тот расцвел, сразу позабыв про все свои невзгоды.

— А теперь — по местам! — скомандовал Сол. — Мы взлетаем!

Он склонился над главным компьютером, но минуту спустя поднял лицо, и в его глазах явственно читалось отчаяние.

— Шлимазл, — сказал он одними губами. Стрелка датчика горючего стояла на нуле. Не то что улететь — подняться с поверхности планеты было абсолютно невозможно. На лицах спутников не читалось ни тревоги, ни даже интереса. Они были индифферентными…

— Со-ол, — вдруг протянул Поль Марьяж, указывая за иллюминатор, — бросьте это все, пошли домой…

— Я не хочу домой, — плаксиво возразила Лина.

Фишка выпятил грудь.

— Послушайте, Сол, мне кажется, нам всем надо кое с кем разобраться.

— С кем же, черт побери?! — раздражился Эйнштейн.

— С китайцами, например!

— Где вы видите китайцев, Мэт? Вы что, не понимаете, что все это гипноз?!

— Они тут, — упрямо твердил Фишка, — они прячутся, чтобы напасть!

Неведомая сила вновь начала наступление на экипаж звездолета.

Старик наморщился. Спорить со спутниками было бесполезно.

— Ну, вот что! — решительно произнес Сол. — Мы объявляем войну китайцам и всей этой чертовой планете! Мы сотрем ее с карты Вселенной!

— Ура! — завопил Фишка, а Поль Марьяж упрямо повторил:

— Хочу домой!..

— К бою готовьсь! — гаркнул Сол.

Казалось, его слова несколько вывели спутников из состояния транса. Даже Сайрус Экс, до этой минуты безразлично таращившийся на голый пейзаж за иллюминатором, оживился.

— Рэчел, я отомщу за тебя! — прошептал он в пространство, стиснув зубы.

— Я им покажу: «отличная попка!..» — злорадно прибавил Мэт.

— У нас на корме, — проснулся и Поль, — есть пушечка… Правда, я не умею ею пользоваться.

— Мэт, ты ведь умный, ты справишься с любой пушкой! — Лина умоляюще посмотрела на Фишку.

Мужчины бросились в захламленный кормовой отсек.

После недолгих поисков они и впрямь обнаружили допотопное оружие, вернее сказать, то, что от него осталось.

Надо думать, этой развалиной не пользовались уже лет двести. Пульт управления был сорван, и из пультовой доски торчали пучки разноцветных проводов. Мэт поковырял пальцем в основании ствола, — оно было забито мусором.

— Вот тебе и пушечка, — разочарованно проговорил Сайрус Экс.

— Не беда! — вскричал Фишка. Он ощущал на себе в этот момент влюбленный взгляд Лины и готов был горы свернуть.

Быстрыми пальцами он скрутил проводки в толстый жгут и почти наугад стал соединять оголенные окончания.

— Ух! — воскликнул он, когда острая искра вдруг вылетела из жгута.

— Действует! — обрадовался Поль Марьяж. — Сейчас мы им покажем трефового туза!

Внутри пушки грозно загудело. Казалось, она и впрямь готова сию же минуту дать бой серой планете. Но Фишка вдруг бросился к Сайрусу и стал ощупывать того, как это делают полицейские, когда обыскивают преступников.

— Ты что? — опешил тот.

— Платы! Компьютерные затворы! Ты же забрал их у Лупино!

Сайрус хлопнул себя по лбу. Сунул руку в нагрудный карман и достал платы.

Через минуту лазерная накачка закончилась, Пушка была готова к бою.

— Огонь!!! — скомандовал Сол.

Острый луч прорезал темноту и провел по серой равнине глубокую огненную борозду.

И в тот же миг, словно случилось землетрясение — корабль вздрогнул и стронулся с места.

— Ага! — закричали все. — Получил?! Фишка дождался, когда лазерный заряд снова соберется в жерле пушки и снова нажал пуск.

На этот раз он провел дулом кривую черту. И снова вся планета вздрогнула, словно живая.

Но то, что случилось дальше, спутники никак не ожидали. Из рваных борозд на равнине вдруг вырвались наружу огромные, сверкающие металлом механизмы, ощетинившиеся таким количеством оружия, что его хватило бы на всю земную армию.

И это оружие разворачивалось к мусоровозу.

— Огонь!!! — в три голоса заорали Сол, Поль и Сайрус.

Фишка и сам понимал, что надо стрелять, но старенькая пушка слишком долго накачивала заряд.

Армия стальных чудовищ успела дать залп первой.

Мусоровоз подбросило, как щепку, он пролетел метров сто и грохнулся на твердую почву. Возможно, только это спасло его от полного уничтожения.

Но команда была в плачевном состоянии — у Сайруса текла кровь из разбитого плеча, Фишка мотал головой, Сол вообще лежал бездыханный, а Поль скулил, баюкая на груди сломанную руку.

Где-то кричала Лина.

Фишка дотянулся до пушки, поставил ее в режим преследования цели и нажал спуск. За бойницей разбушевался вал огня. Металлические чудовища пылали, как спичечные коробки, но на их место выползали новые, еще более грозные.

— Все, с этими нам не справиться, — прошептал Фишка, — эти нас доконают.

Пушка еще набирала мощность, а из недр планеты все ползли и ползли, скрежеща гусеницами, искря металлом, страшные громады.

Сол с трудом разлепил веки, приподнялся на локте и закричал так, что казалось, перекрыл лязг гусениц и вой бушующего пламени:

— Я не верю, я не участвую!!!

На какую-то секунду чудовища застыли в нерешительности. И как раз в этот момент Фишка успел выпустить по ним смертельный луч. Но и механизмы ударили из всех орудий.

Хорошо, что Фишка еле держался на ногах, лучевая искра снесла пушку мусоровоза и разворотила всю корму. Но мужчины были живы.

Сайрус дотянулся до поручня, встал и шагнул к тому месту, где только что стреляла пушка. Обломком ствола он запустил в наползавший танк. Но тот только раздавил обломок, даже не остановившись.

— Все, — сказал Мэт и закрыл глаза.

— Гады! Гады! — с бессильной ненавистью орал Сайрус.

И тут дверь отъехала в сторону, на пороге стояла Лина.

Она грохнула под ноги Сайрусу ящик и сказала:

— Взорви ее!

— Трайзетт?! — догадался Сол. — Ну конечно, у нар ведь было еще четыре ящика.

Сайрус схватил с пола трайзеттный заряд, готов был уже выдернуть часовую чеку, как Сол завопил:

— Нет! Нельзя! От нас ведь тоже и следа не останется!

— И пусть! — упрямо сказал Сайрус.

— Я согласен, — прохрипел Фишка.

— Взрывай, — кивнула Лина. Она взяла Фишку за руку.

— Нет! Нет! Нет! — завопил Поль. — Не надо, вы что, я жить хочу!

— Взрывай! — сказал Сол, не обратив внимания на вопли Поля.

Сайрус отмахнулся от вцепившегося в его руки Марьяжа и потянул чеку.

— Ты все делаешь не так! — оттолкнул его Фишка. — Это страховочный конец…

— Ты собираешься меня учить? — взъярился Сайрус и вдруг залепил Фишке увесистую пощечину. Мэт отлетел в угол.

Но в следующую минуту Лина уже повисла на Сайрусе. Лесоруб пытался оттолкнуть девушку от себя, но она оказалась проворной и цепкой, как кошка.

Тем временем Поль Марьяж, ухватившись за ящик с трайзеттным зарядом, оттаскивал его прочь от дерущихся.

Фишка, еще не успевший очухаться от затрещины, помотал головой и ринулся в атаку, — но не на обидчика, а на несчастного картежного шулера.

Лина визжала. Сайрус Экс размахивал лапищами, пытаясь ухватить девушку и отшвырнуть прочь. Мэтью и Поль, сцепившись клубком, катались по полу отсека и Фишка в пылу драки пытался выдернуть чеку трайзеттного заряда, но каждый раз в последнюю секунду Марьяж успевал оттащить его в сторону.

А что же Эйнштейн?..

Он сидел в углу и мотал головой, словно человек, оглушенный взрывной волной.

— Я не участвую!.. — повторял он, как заклинание, но сам никак не мог поверить в собственные слова. — Я не участвую!!!

В этот момент ужасающей силы взрыв сотряс корпус мусоровоза — столь мощный взрыв, что на мгновение старик Сол решил, что Фишке и впрямь удалось выдернуть чеку трайзеттного снаряда.

А клубок дерущихся отлетел к стене в полном составе и затих.

Сол не стал приводить спутников в чувство. Ему нужна была передышка, чтобы сообразить, что ж происходит…


«Прежде всего — успокоиться, — сам себе приказал Сол. — Успокоиться и как следует поразмыслить.

Допустим, кто-то пытается внушить землянам чувственные образы.

Зачем? С какой целью?

Если мусоровоз остался без топливной энергии, выходит, космические путешественники целиком и полностью оказались во власти неведомого НЕЧТО.

НЕЧТО не уничтожило их, не превратило в генный материал, как это сделали бы россайи, — следовательно, земляне требуются ему для чего-то иного.

Для чего?»

Сол поморщился.

У любой загадки есть отгадка.

«Начнем сначала, — размышлял Эйнштейн. — Мусоровоз неведомым образом очутился именно там, куда так стремились космические странники. Образы земного рая должны были внушить им счастливое чувство покоя и благополучия.

Затем каждый оказался на пороге исполнения своего самого заветного желания. Да-да! Исполнялась мечта жизни каждого из них!

И вдруг — полный крах! Отчаянье!»

Закрыв глаза, Эйнштейн припомнил эту картину: голая сморщенная поверхность планеты и рыдающие, вопящие, бьющиеся в судорогах земляне.

Когда же он сам, старый Соломон, сумел совладать с внушением извне и увидеть окружающее в его истинном свете?..

Когда сказал — не играю… То есть, не участвую… Не чувствую!

«Конечно же! — вот ответ. У нас считывают память, желания, чувства!

И что? Как быть?!»

Сол уже видел, что мало-помалу не только Поль, но и остальные вновь начинают входить в прежнее одурманенное состояние.

Еще немного и они, пожалуй, потребуют выпустить их из мусоровоза, чтобы опять отправиться навстречу мифическим опасностям и оказаться на грани безумия.

Сол бросился к Мэту и сильно встряхнул его:

— Как вы думаете, Мэт? Мы можем воспользоваться игрушками, которые оставили нам на память Хью Крюгер и полковник Лупино?

— Что вы имеете в виду? — хлопал глазами Фишка.

— Вот этот небольшой браслетик, что красуется у вас на запястье.

— Сенсорный деприватор?! — изумился Мэт. — Но чем он может быть полезен?

— Вы хотите вновь испытать ощущения, которые заставили вас биться в истерике?

Фишка содрогнулся.

— Сол, лучше умереть…

— Я как раз и хочу оградить вас от этого. Для того, чтобы не поддаться воздействию гипноза, вы должны стать бесчувственными! Выслушайте меня, — поспешно зашептал он, склонившись к самому уху собеседника. — Короче говоря, идея такова. В нашем распоряжении имеются три браслета, и, включив их, мы в состоянии защитить себя от влияния неизвестных нам сил. Как видите, я могу обходиться и без деприватора. Думаю, наш друг Сайрус Экс решится пожертвовать свой браслет в пользу Лины; ну, а мой придется как нельзя кстати Полю. Теперь вся надежда на вас: сможете ли вы, компьютерщик, заставить сенсорные деприваторы действовать в рабочем режиме?..

Мэтью с сомнением покачал головой.

— Я попробую…

— Отлично. Осталось нечто пустяковое, самая малость: как снять с руки эту штуковину, чтобы передать Лине или Полю?..

Собеседники переглянулись. «Самая малость» грозила большой неудачей всему предприятию.

Между тем состояние остальных путешественников явно менялось к худшему.

Поль, придя в себя от удара, с горящими обезумевшими глазами, как дикая кошка, глядел из угла отсека на сговаривающихся Мэтью и Сола, в любую минуту готовый броситься в атаку.

По щекам Лины катились крупные слезы. Девушка то и дело встряхивала головой, будто пыталась отогнать наваждение, постепенно завладевавшее ею. Наконец, она впала в оцепенение, и лишь с губ ее срывались отдельные бессвязные слова: «Мой лучший репортаж… Эксклюзивное интервью…»

Луддит лежал посреди отсека, широко раскинув ноги; лицо его окаменело, а брови были сурово сдвинуты. Он смотрел прямо перед собою, но, казалось, ничего не видел.

Фишка, повернувшись к компьютерной клавиатуре, принялся производить необходимые вычисления.

На дисплее появился небольшой электронный ключ. Сол не мог не узнать его: такой штуковиной пользовался Хью Крюгер, защелкивавший браслеты на запястьях заключенных лунной тюрьмы.

Мэтью взмок от напряжения, слипшиеся пряди волос свешивались на лоб.

— Ну, — прошептал он, — не подведи, дружище!..

Он закрыл глаза и в то же самое мгновение ощутил, что в руке его покоится легкий прохладный предмет.

— Получилось, — не веря самому себе, проговорил Мэт.

Эйнштейну, однако, было не до сантиментов.

— Скорее! — распорядился он и, схватив ключ, прижал его к запорному устройству сенсорного деприватора.

Щелкнув, браслет раскрылся.

— Вот теперь действительно можно сказать: получилось! — одобрил Сол. — А если таким же способом создать недостающий деприватор?

Мэтью грустно вздохнул:

— Он будет точь-в-точь, как настоящий, только бездействующий.

— Что ж, используем те, которые у нас есть. Эйнштейн закрепил браслет на запястье Поля.

Марьяж беспрекословно позволил взять себя за руку, но чувствовалось, что покорность эта — мнимая, и каждую минуту можно ждать беды.

Деприватор Сайруса перекочевал на запястье Лины; самого же Луддита Сол счет за благо усадить в пилотское кресло и крепко-накрепко связать веревкой. Теперь бедняга лесоруб едва ли мог пошевелить и пальцем.

Тем временем Фишка лихорадочно пытался обнаружить формулу, позволяющую включить деприваторы.

— Не то, — твердил он, — не то!.. Эйнштейн метался по каюте.

А за стенами мусоровоза все разительно изменилось — никаких механизмов и в помине не было. Глубокие рваные рубцы от лазерных зарядов пропали, но сама равнина приобрела теперь угрожающий багровый оттенок.

Мэтью почувствовал, что голова его наливается свинцом, глаза слипаются, и им овладевает сладостное безразличие.

«В конце концов, — стучалась в мозг лукавая мыслишка, — человек счастлив тогда, когда ощущает себя счастливым, — а в прошедшие дни (за исключением последнего, разумеется) я был счастлив, как никогда. Если гипнотические силы внушают мне покой и блаженство, то почему не поддаться это сладостной магии?..»

Но усилием воли Фишка гнал прочь подобные соблазны.

— Нашел! — вдруг завопил он. — Я нашел!.. Эйнштейн внимательно поглядел на экран компьютера и сказал:

— А знаете, Мэтью, вы ведь и вправду — гений.

Немного спустя дело было сделано.

Мэтью, Лина и Поль Марьяж застыли в креслах в нелепых позах, будто брошенные манекены.

Сайрус Экс, лишенный защиты сенсорных деприваторов, рычал и бился, как дикий зверь; взгляд его был безумен, а на губах выступила пузырчатая пена.

Зрелище было невыносимым, и Солу пришлось отвернуться, чтобы совладать с эмоциями.

Сейчас он должен держать себя в руках.

Ум должен быть холоден и ясен.

Старик знал, что сейчас появится, должен появиться, не может не появиться — противник!

Еще никому на свете судьба не посылала более страшного врага…

Глава 29 Солштрих

Задраенный люк мусоровоза открылся легко и тихо, словно калиточка в саду.

Сол решил, что он сходит с ума…

Он ожидал увидеть сколь угодно страшное чудовище, может быть, несколько, может быть, вообще нечто бесформенное и ужасное.

Но то, что он увидел, свело бы с ума любого. Это было не чудовище. И форму оно имело вполне определенную, очень даже Солу знакомую.

В космолет, по-стариковски кряхтя, влез… сам Сол.

Он основательно устроился в пневмокресле, сложил руки на груди, хитро прищурился и сказал:

— Ты все понял, старик? Таки, да?

Сол только кивнул. Голос отказывал ему.

— Нет, Соломон, ты понял не все, — улыбнулся двойник. — Зачем нам играть в прятки? Ведь тебе очень хочется понять все. Так и скажи. Мы же свои люди, нет?

— Кто ты? — наконец выговорил Сол.

— Давай так, ты будешь меня называть Сол-бис. Или Сол-два. Или вот, прекрасное название — Солштрих. Очень по-еврейски звучит, — двойник тихонько засмеялся, но тут же посерьезнел. — Я просто выбрал форму наиболее знакомую тебе. Зачем пугать? Мы уже старые, Соломон, мы можем без этих детских штучек. Ведь нам есть о чем поговорить.

— Кто ты? — повторил Сол уже спокойнее.

— Посмотри за окошко, это все я. Ничего не напоминает?

Сол невольно взглянул в иллюминатор. Цвет планеты снова изменился. Серая, изборожденная равнина. Пустая и голая.

— Это же мозг, Соломон, — подсказал Солштрих. — Теперь узнал?

— Планетарный мозг?

— Что-то вроде этого. Долго объяснять, да тебе и не нужно. Но ты попал в точку. Я не зря так надеялся на тебя. Ведь ты умен, Соломон Симпсон. Мои объяснения тебе будут понятны. Я не терплю ученых, которые замыкаются на узкой своей проблеме. Мне нравятся такие, как ты — активные созидатели. Я уже давно приметил тебя. Еще когда ты читал в своем Реддинге учебники истории. Я вообще все примечаю, Сол. Нет-нет, я не могу сказать, что управлял твоей жизнью. Ты все делал сам, Сол. До последнего времени.

— До какого?

— До бегства с Луны. Дальше уже я вел тебя. И, как видишь, привел. Хотя, буду с тобой честным до конца, был момент, когда ты чуть не вышел из-под моего контроля.

— Какой?

— Ты вернулся на Землю за котом. Зачем ты это сделал, я так до сих пор не пойму.

«Отметим,» — подумал Сол.

— Но потом все шло, как я задумал.

— Я догадывался, — сказал Сол. — Я уже очень давно догадывался. Но тебе нужен только я. Отпусти моих друзей.

— Нет, Сол, ты мне нужен только как хороший собеседник. Тебя я, пожалуй, могу не держать. Мне нужны как раз твои друзья.

— Ну, Фишка, понятно, он компьютерный гений… — развел руками Сол. — Но Лина! Сайрус! Поль! Они-то тебе зачем?

Солштрих откинулся на спинку и блаженно закрыл глаза:

— Энергия, Сол, энергия, — сказал он почти мечтательно. — Кто владеет энергией, тот владеет миром. Вселенной! Ты-то понимаешь! Помнишь, ты ведь первый обратил внимание на гаснущие звезды. Правильно, Сол, они никуда не пропадают. Я просто забираю из них энергию. Всю, Сол, без остаточка. Семнадцать соседних галактик мои. Завтра будет двадцать девять. Послезавтра — пятьдесят пять… А там недалеко и до твоей Земли. — Солштрих открыл глаза и жестко взглянул на Эйнштейна. — Только скучно, старик, очень скучно ждать. Я хочу сразу и все. Нет, не тысячи галактик, не миллионы. Всё! Продвигаться шажками мне надоело.

— Но в моих друзьях, уважаемый, энергии не так уж много. Они слабые люди. Да в этом пустом звездолете энергии больше…

— Они — люди! — поднял палец Солштрих. — Энергия, которая есть в них, куда более ценная. Это — чувства!

Соломон улыбнулся:

— Тебе нужны чувства?

— Только не считай меня барышней-институткой. Я не тоскую по зеленым листочкам и розовым закатам. Помнишь, ты как-то рассуждал о гениальных открытиях? Эйнштейн, Менделеев, Ньютон… Знаешь, в чем была их сила? В их слабости! У них был обыкновенный человеческий ум, но он подогревался чувствами!

Солштрих вздохнул.

— Я сам додумался до этого. Одним разумом Вселенную не завоюешь. Для прорыва, для озарения мне нужны чувства. Как странно устроен мир, Сол! Сила кроется в слабости!

— Чувства… — У Соломона похолодело сердце. — Тебе нужна энергия чувств?..

— Да, Сол, мне нужно ее много, очень много! Мне нужны озера, моря, океаны чувств… Знаешь, ведь твоя экспедиция далеко не первая у меня. У меня тут были настоящие знатоки всех времен и народов. А впрочем, чего я тебе рассказываю. Лучше я тебе их покажу. Тех, что еще остались. Пойдем, Сол, поучительное зрелище.

Солштрих поднялся из кресла.

— Погоди, — сказал Эйнштейн. — Давай сначала освободим моих друзей. В деприваторе человек долго не выдержит.

— Хорошо. Это очень хорошо. Я имею в виду, что человек долго не выдерживает без чувств.

Правильно, пусть поберегут. Ведь это для меня, — Солштрих улыбнулся.

Мечущийся от мук растерзанной совести Сайрус вдруг затих. Блаженная улыбка детского сна появилась на его уставшем лице.

— Спят. Ничего их сейчас не волнует, — сказал Солштрих. — Ну, в путь?


Соломону понадобилось только встать.

Пространство, среди которого он оказался в следующую секунду, было завалено космическими кораблями самых разных эпох и цивилизаций. Здесь были новейшие нейропланы лебединцев, допотопные шаттлы землян, обтекаемые фотонолеты эгнайцев, тарелки интарцев…

Куча великолепной техники представляла собой жалкое зрелище — корабли рассыпались от древности и неухоженности.

Но еще более страшное зрелище ожидало Соломона впереди.

Он когда-то читал о концлагерях, устроенных немецкими фашистами. Разум отказывался верить в человеческую низость. Но не столько в низость палачей — это-то как раз ясно: звери они и есть звери. Разум отказывался верить, что нормального человека можно превратить в самое подлое, гадкое, жестокое, грязное существо, какими становились зачастую жертвы палачей.

То, что он увидел здесь — было самым отвратительным подтверждением когда-то прочитанного.

Он видел, как шестирукое существо с Эгны избивало своих соплеменников, а те, ползая перед ним, старались длинными своими языками лизнуть бьющие руки…

Он видел, как брошенный в толпу лебединцев кусок мяса разрывался ими в мгновение ока, как свалка перерастала в страшное побоище…

Он видел, как живые существа предавали, насиловали, издевались, страдали, подличали…

Но самая ужасная картина была, когда Сол-штрих показал ему землян.

Это была семья — отец, мать и сын, мальчишка лет семи.

В какую уж страшную ситуацию поставил их Солштрих, Эйнштейн не понял, но он с омерзением увидел, как мать сговаривалась с отцом убить сына. А потом сын сговаривался с отцом убить мать, и мать с сыном — против отца.

Кончилось все тем, что отец душил мальчика, а мать уже впивалась зубами в шею сына…

— Прекрати! — закричал Сол. — Что ты делаешь?!

— Конечно-конечно, — суетливо согласился Солштрих. — Я не дам им убить друг друга. Они мне еще пригодятся.

Сол отвернулся и снова оказался на своем звездолете.

— Зачем ты делаешь это? Зачем ты вытаскиваешь из них самое худшее?!

— Потому что от добрых чувств не рождаются гениальные идеи. Да, Сол, таков странный закон мироздания. Только поставленные в крайние, опасные для жизни ситуации, мыслящие существа начинают изобретать нечто новое! Именно в этот момент активно работает вся их чувственная система! Ведь я погружал вас в состояние полное счастья! И что? Меня чуть не стошнило от всех этих сюсюканий! Но вот когда к вам приблизилась смерть — тут-то поиски выхода стали просто гениальными. Например, у тебя. Ведь ты именно в этот момент открыл мою тайну! Гениально, Сол!

— Это жестоко, это ужасно, то, что ты придумал.

— Нет, старик, это разумно, — отрубил Солштрих. — Мир несовершенен. Разумные существа слабы и недальновидны. Когда Вселенная станет моей, ты увидишь, как мудро и просто я все устрою.

— Отпусти нас, — устало сказал Сол. — У тебя уже есть пленники…

— Да, но их чувства притупились, Сол. Они очень быстро становятся бесчувственными чурками. Мне нужен свежий материал. А твои спутники… О! Это кладези чувств! Чего стоит девственник Фишка?! Или этот смешной увалень Сайрус с его антимашинной идеей?! Он же фанат, Сол! Он же редкая драгоценность! А Лина?! Я знаю историю ее жизни — сплошные разочарования и обман. А я подарю ей что-то настоящее, погружу в любовь сильно, до дна, до самого предела… А потом — отниму! Ты представляешь, что будет?! Девятый вал, ураган, цунами! Ну и, конечно, Поль. О! Сколько тайных пороков в этой натуре! Кстати, ты знаешь, кто был тот негодяй, что предал тебя?

Соломон сжался. Эта тайна мучила его всю жизнь.

— Правильно, это был Поль «Марьяж», — усмехнулся Солштрих. — Не желаешь ему отомстить?

— Я давно простил его, — почти искренне сказал Сол.

— Жаль. Ты дал бы мне отличные чувства, — не очень расстроился Солштрих. — Впрочем, я не до конца тебе верю.

— А ты тоже не до конца правдив, — заметил Сол.

— В чем же?

— Стоило ли устраивать весь этот спектакль, вытаскивать меня с Луны, уводить от смертей и погонь, чтобы просто поболтать. Как-то не верится.

— Правильно. Я же говорю — ты гений. Дело в том, Соломон Симпсон, что кое-какие чувства есть уже и у меня.

— Правда?! — встрепенулся старик.

— Таки, да. Например, чувство зависти. И мне хочется очень это чувство утешить, старик. Я хочу провести с тобой маленький, такой, знаешь, безобидный турнир. Бой интеллектов. Я хочу и себя поставить в экстремальную ситуацию. Ну, как тебе моя идея?

Соломон задумался только на мгновение.

— Я не стану соперничать с тобой, — сказал он.

— Почему? — удивился Солштрих.

— Потому… — Соломон набрал в грудь побольше воздуха и произнес четко: —… что ты слабый противник.

Космолет вздрогнул. Сидящий в углу Хеопс с визгом бросился под кресло. Тела спящих покачнулись.

— Мне ничего не стоит убить тебя! — заревел Солштрих.

— Убить, да. Но не победить.

— Я!.. Да я!.. Я тебя… — Солштрих превратился из милого дедушки в безобразного, дрожащего ненавистью старика.

— Ты не сможешь победить не только меня. Любой из моих друзей даст тебе фору и выиграет.

— Эти жалкие людишки?!

— Да, вот эти люди победят тебя за милую душу. Таки, да. И чтоб мне никогда не есть мацы. Кстати, терпеть ее не могу.

— Давай! Хоть сейчас! Пожалуйста! — возбужденно вскочил Солштрих. — Ты сам увидишь! Я растопчу!..

— А если нет?

— Об этом не может быть и речи!

— А если нет? — повторил Сол. — Если все-таки хоть кто-нибудь из них тебя победит?

— Нет!

— Ты отпустишь нас?

Солштрих замер. Глаза его сузились. Обнажились желтые зубы.

— Хорошо. Я отпущу вас! Но если вы проиграете… Не обижайся, старик. Ты тоже навсегда останешься у меня.

— А как будем играть?

— Мне все равно! Сами предлагайте условия!

— Договорились. Да, еще, на это время ты обязуешься оставить нас в покое. Никаких миражей. Никаких соблазнов.

— Обязуюсь.

— А теперь разбуди их, — устало сказал Соломон.

Солштрих тяжело поднялся из кресла, снова легко открыл дверь космолета и исчез.

Эйнштейн с грустью смотрел ему вслед. Ему было жалко Солштриха. Да-да, жалко!

Разве есть что-либо печальнее существа с больным мозгом…

Глава 30 Достоинство Человека

— Что? Какие еще разговоры?! — ревел Сайрус. — Мотать отсюда надо и немедленно!

Луддит совершенно потерял голову. Могучая неукротимая энергия буквально распирала его, как если бы в океан сдуру бросили водородную бомбу. Впрочем, чего еще можно было ожидать после умопомрачительного кошмара последних событий?

Не лучше чувствовали себя и другие. Впервые вкусившие прелесть сенсорной депривации Поль и Лина судорожно вздрагивали, как выброшенная на берег рыба. Бедняга Мэтью, давший наконец волю обуревавшим его чувствам, безнадежно скулил. Один Эйнштейн, мучительно бледный и не на шутку встревоженный, сохранял присутствие духа, тщетно взывая к разуму компаньонов.

— Моя голова, — стонал Поль. — Что вы сделали с моей головой?

— Уберите руки! Не трогайте меня! — взорвалась Лина. — Вы, грязные ублюдки, слышите?! Оставьте меня в покое!

— Мэт, ну что ты развалился, как дохлый глист? Вставай! Заводи скорее эту посудину! — и, подхватив бессильно обмякшего Фишку, Сайрус рывком поставил его на ноги.

— Мерзавцы! — Лина, словно дикая кошка, метала искры, пугая самого Хеопса.

— Канаем отсюда!..

— Подонки!..

— О, Лина… — орали все.

— Прекратите сходить с ума! Опомнитесь! — пытался утихомирить их Сол, но совладать с ними не смог.

Когда человеком овладевает безумие, разумнее всего не попадаться ему под руку. Именно к такому выводу пришел Эйнштейн и, убравшись в сторонку, с грустью взирал на происходящее на корабле. Больше всего это напоминало театр марионеток: жалкие куклы в образе людей, участники спектакля, подчиняясь воле незримого кукловода, судорожно исполняли свои роли, тем более абсурдные, чем больше они старались. Этим кукловодом теперь была не планета, а просто человеческий страх.

Сайрусу с грехом пополам удалось наконец усадить Мэта за командный пульт корабля, но вместо того, чтобы задать программу аварийного старта, тот истерически рыдал и отмахивался.

— Давай, идиот ты эдакий! Заводи скорее этот чертов драндулет! — ревел Сайрус и, сжимая руки Мэта, бездумно колотил ими по клавишам. Удивленный столь непочтительным к себе отношением, бортовой компьютер с присущей ему деликатностью заявил, что не понял команды. Затем, чтобы разом отделаться от настойчивых безумцев, громивших клавиатуру командного пульта, оглушил обоих аварийной сиреной и, подтвердив информацию о полном истощении энергии, разом вырубился.

Одновременно месье Поль и Лина не менее страстно выясняли отношения друг с другом.

— Убери руки, кретин! — вопила девушка.

— Моя голова… Не трогайте мою бедную голову! — стонал Марьяж и обеими руками продолжал бессмысленно цепляться за Лину, которая яростно от него отбивалась.

— Да я… Тебе… Глаза выцарапаю!..

— Молчать!!! — что есть мочи завопил Сол. Его сократовский лоб покрылся обильной испариной, вдохновенная седина разметалась. — Да поймите же вы, упрямцы несчастные! — твердил он. — Мы не можем, просто не в состоянии улететь отсюда!

— О, мамма миа… — всхлипывала Лина.

— Моя голова, — стонал Поль, — что вы со мной сделали? Вы перетасовали мои мозги, словно карточную колоду!

— Что за бред вы на меня напустили, Сол?! — качал головой Сайрус. — Я уже ни хрена не соображаю…

— Друзья мои, если вы дадите себе труд меня выслушать и попытаетесь осознать смысл моих слов, вы все поймете!

Эйнштейн нервно зашагал по командному отсеку.

— То, что с вами было, это просто гипноз. Сознательное внешнее воздействие! Планета, на которой мы находимся, представляет собой гигантский мозг, одержимый манией величия. Чтобы осуществить свои бредовые идеи, ему позарез нужна психическая энергия людей — единственных живых существ, обладающих интуицией. Это свойство каждого человека, от дурака до гения. Пленивший нас разум — это огромная мыслящая машина, действующая по жестким законам логики и здравого смысла. В этом он отчасти похож на нас. Но в том и вся штука, что гениальные прозрения, ответы на самые неразрешимые вопросы приходят к человеку именно в тот момент, когда его мозг, бессильный перешагнуть границы здравого смысла, доверяется вдохновенной интуиции. Логика и гениальность — суть вещи несовместные! Вот почему мы нужны ему. Вот почему он проделал с каждым из нас этот чудовищный опыт.

— Но для чего… Зачем ему все это нужно? — неуверенно спросила Лина.

— Поставив каждого из нас в экстремальную ситуацию, которую мы сами же себе придумали, он с пользой для себя воспользовался нашей психической энергией, представляющей для этого монстра определенную ценность. К счастью, мне вовремя удалось разгадать этот трюк. В противном случае, принимая эту игру всерьез, мы рисковали лишиться разума и превратиться в истерических чувственных животных. Я, к сожалению, уже видел таких…

— Черт знает что, — буркнул Сайрус. — Одни сперму сосут, другие мозги трахают!

— Что… Что вы сказали, Сол? — спохватился Мэтью. — Вы видели? Что вы видели?

— Я видел его самого…

— Что за чушь? О-ла-ла! Не может быть?! — в один голос изумились остальные.

— Этого не может быть, но это так, — вздохнул Эйнштейн. — Пока все вы были в депривации, я имел весьма занимательную беседу с Демиургом этой планеты.

— А как он выглядит? — перебила Лина.

— Отчасти похож на меня, — печально улыбнулся Сол. — Точная моя копия, только наоборот, как в зеркале. Очевидно, он принял такой образ, чтобы произвести впечатление и одновременно шокировать меня. В сущности, он может принят образ кого угодно.

— И мой тоже? — удивился Сайрус.

— С легкостью… Надеюсь, теперь вы понимаете, что просто так нам отсюда не выбраться? — продолжал Эйнштейн. — Энергия нашего корабля, как и энергия погасших звезд, поглощена этим монстром. Но все это ничто в сравнении с той ценностью, которую представляем для него мы сами. Не удивлюсь, если каждый из нас важнее для него целой погасшей галактики!

— В том, что касается вас, уважаемый мэтр, не может быть никаких сомнений, — вставил Поль.

— Дело не только и не столько во мне. Дело в вас самих. Ибо спасение наше зависит уже не от меня, но от каждого из вас в отдельности! — заявил Эйнштейн и вопрошающим взглядом обвел изумленные лица компаньонов.

— Провалиться мне на этом месте, если я хоть что-нибудь понимаю, — бросил Сайрус.

— Вы хотите сказать, — вслух рассуждал Мэтью, — что у нас есть шанс отсюда выбраться?!

— Именно, молодой человек! — подтвердил Сол. — Вспомните, ради чего нас здесь держат, и не сомневайтесь, что все вы потенциальные гении. Нам необходимо лишь не терять присутствия духа! И тогда наш гостеприимный хозяин вынужден будет исполнить свое обещание и освободить нас…

— Что? Обещание!? Мой Бог! — ахнули все.

— Да, — решительно заявил Эйнштейн. — Некое джентльменское соглашение, которое ваш покорный слуга заключил с этим монстром и которое тот обещал исполнить.

— Может, он хочет сыграть с нами в дурачка? — предположил Поль.

— Браво, месье! Ваша интуиция вас не подвела. Вижу, что у нас еще есть порох в пороховницах, — обрадовался Эйнштейн. — А теперь напрягите свои мозговые извилины, друзья мои, и постарайтесь выслушать меня, не перебивая. Мы в ловушке. Выбраться отсюда по собственной воле мы не сумеем. Все, на что мы способны — это тактическая хитрость, маленькая «фишка», как говорит наш друг Мэт, или туз в рукаве, на что намекал месье Марьяж. Коль уж этот монстр сам увлек нас сюда и пошел на контакт, я, как всякий уважающий себя еврей, не мог не поторговаться немного за наши жизни. Учитывая, что выбора у нас практически нет, я не просил невозможного. Всего лишь скромное пари: каждый из нас предлагает ему свою собственную игру, которую во что бы то ни стало необходимо выиграть. При очевидном неравенстве сил даже единственный выигрыш с нашей стороны является залогом нашего освобождения!

— Сол, вы в своем уме? — спросила Лина глухо. — Разве можно бороться с этим… чудовищем?! И победить?

— Можно! Не забывайте главного — все мы люди! А значит, потенциальные гении. При этом наш всемогущий противник не что иное, как гигантская мыслящая машина. Как всякий параноик, он, разумеется, считает себя всесовершенным и непобедимым. И это действительно так, в том, что касается жестких законов логики. Абсурд — вот наше спасение! Каждый из нас должен предложить этому монстру свою игру, но игру не логическую, а человеческую. Валяйте! Думайте! Горите! Без творческого горения нам отсюда не вырваться!

— А где гарантия, что он нас отпустит, даже если один из нас победит? — спросил Мэтью.

— Гарантии как таковой нет, — вздохнул Эйнштейн. — Но есть надежда… Разве этого мало?

— Что-то я не пойму, — возразил Луддит. — Если этот гадский мозгосос такой огромный, как же я смогу набить ему морду?

— Полагаю, что он выступит против каждого из нас в образе зеркального двойника, как было со мной, — разъяснил Эйнштейн.

Люди постепенно приходили в себя. С них спадали, как прошлогодняя шелуха, страх, злость, амбиции, хитрости и агрессивность. Каждый понимал, что победить монстра всем этим не получится. Его вообще нельзя победить злом. В этом он непревзойден. Его можно победить чем-то другим, чем-то более важным и сильным, что есть в каждом человеке. Все, о чем так долго и витиевато говорил Сол, укладывалось в простую задачу — мозг можно победить только душой.

Сол словно почувствовал это настроение своих спутников. Он понял, что сейчас нельзя с ними говорить с позиций выгоды, спасения шкуры, мелких неправд. Надо не побояться сказать громкие слова:

— Итак, вы согласны вступить в поединок? Запомните, у нас только один шанс… — в глазах Сола блеснули слезы. — Отстоять достоинство Человека…

Молчание было ему ответом.

Глава 31 Давид и Галиаф

На первый поединок Мозг создал глубокую осень. Наверное, это был земной октябрь. Как раз под стать настроению Луддита.

Сайрус Медленно и осторожно брел по сквозному осеннему лесу и с невыразимой тоской взирал на мимолетную его красоту.

«Неужто все это мне снится? — думал он. — Ведь я же не сплю. Неужто все это только иллюзия, ма-те-риа-ли-за-ция (он по слогам повторил про себя трудное слово) моих мыслей?!»

Чуткой ладонью Сайрус погладил ржавую кору могучей сосны. «Надо же, совершенно как в жизни… А может, это и есть жизнь? Ведь сварганил же Фишка корабль-призрак, до чего ловко, мерзавец, сварганил! Представляю, как вытянулись рожи у фараонов, когда он просто исчез, растворился у них на глазах! — в расселинах сосновой коры деловито и невозмутимо сновали большие красные муравьи. — Да, ловко. А если Фишка сумел, то этот мозгосос и подавно…»

Оглядевшись, Сайрус поймал себя на мысли, что исподволь ждет, как из-за этой сосны или той березы появится Рэчел, тихо ему улыбнется, возьмет за руку… Сердце его мучительно заныло. Чего бы он только ни отдал, чтобы это была правда! Свою жизнь? Да что жизнь — всю Вселенную со всеми ее неисчерпаемыми галактиками отдал бы он за одно мгновение, последнюю возможность увидеть Рэчел, но только живую, неподдельную… Потерять свою любимую дважды — кто сможет это вынести?

«Довольно! — приказал себе Сайрус. — Распустил нюни, словно баба. Нет больше Рэчел. Умерла и точка! И потом, ты неплохо отомстил за нее. Впрочем, может статься, для тебя найдется еще работенка, парень, и ты отомстишь еще раз…»

В отдалении, угрожающе нарастая, послышался тяжелый гул моторов, осиплое поскрипывание механических суставов; тревожно задрожала земля.

Невольно сжав кулаки, Сайрус угрюмо зашагал к сквозившей неподалеку лесной опушке, откуда неслись эти, до костей продирающие звуки.

Ему первому выпало вступить в схватку с Мозгом. Как ни умолял Сайруса Эйнштейн придумать что-нибудь позаковыристее, Луддит настоял на своем.

— Чего тут думать? Пусть напускает против меня хоть целую армию лесоповальных машин — я их все раскрошу в порошок! Эх, мне бы сейчас мою верную дубинку…

— Не беспокойся, — вздохнул Эйнштейн, — уж это он тебе обеспечит. Может, все-таки передумаешь?

— Нет.

— Ну, смотри, парень, если проиграешь, шансов у нас останется всего четыре…

Сайрус был настроен решительно. Если уж ничего, кроме как громить проклятые машины, он делать не умеет, стало быть, надо играть по его правилам. Пусть этот умник изобразит ему лес. Только не понарошку, а самый настоящий! А сам хотя бы целым полчищем лесоповальных машин попробует этот лес извести. Вот и посмотрим, кто кого! В глубине души Сайрус мучительно надеялся встретить в этом лесу Рэчел. Одним бы только глазком поглядеть на нее… Но усилием воли гнал от себя эти мысли. Как же невыносимо трудно было забыть о ней, когда и дня не прошло, как он держал ее в своих объятиях, ласкал соломенные волосы, целовал полные синего неба глаза, с замиранием слушал, как бьется ее живое, любящее сердце…

«Проклятый шизик! — с ненавистью думал Сайрус. — До чего ловко обвел меня вокруг пальца. В самую душу залез… Ну, погоди, я уж доберусь до тебя!»

Они встретились на опушке леса. Поперек выжженного поля, выстроившись фронтом, грозно гудела целая армада лесоповальных машин, жутких многоруких чудовищ, точь-в-точь, как заказывал Сайрус. Тут же, заложив руки за спину, мирно прохаживался его Двойник — ни дать ни взять вылитый Луддит, только в рабочей спецовке вместо арестантского комбинезона.

Обернулся. У Сайруса похолодело в груди.

«Черт побери! — подумал он. — Да ведь нас родная мать не различит…»

Их взгляды скрестились, словно стальные клинки. Смерив Сайруса презрительным взглядом, Двойник усмехнулся и протянул левую руку.

— Ну, что, будем знакомы, старина? Сайрус угрюмо завел кулаки за спину. «Вот сволочь, даже голос мой изобразил…» Подтвердив еще раз условия поединка — если ему удастся отстоять хоть одно дерево, он победил, — Сайрус резко развернулся и зашагал в лес.

— Спокойно, приятель! Не кипятись! — бросил вдогонку Двойник. — Возьми-ка лучше вот это!..

Что-то просвистело над головой Сайруса и глухо тюкнуло в землю. Это была огромная литая кувалда.

«Ну, дела… Неужто она самая? — с удивлением думал Сайрус, перебрасывая с руки на руку грозное свое оружие. — Помнится, говорили, будто после суда ее выставили в каком-то музее…»

Не оглядываясь назад, Сайрус вернулся в лес. Уселся на мшистом стволе вывернутой ветром осины, не спеша снял левый башмак, извлек из тайника пластитроновый пакет — что поделаешь, тюремная привычка, — и, сипло насвистывая, старательно принялся соображать понюхончик. Руки у него едва заметно дрожали.

«Что это с тобой, парень? — покачал головой Сайрус. — Или струхнул маленько? Ну дела… Как оно все завернуло. Знал бы точно, что на Земле, что все взаправду, может, и того, легче было бы… А то ведь видимость одна, черт бы ее побрал! — Порошок в неловких пальцах просыпался. — У, шизик гребаный!» — выругался Сайрус, и сразу стало легче.

Заложив понюхончик, он оглушительно чихнул. Где-то в глубине леса с хриплой бранью сорвалась с ветки ворона, Могучим кулаком смахнув с глаз умильные слезы, Сайрус горько усмехнулся:

«Ну, и дубина же ты, парень… Сидел бы себе в тюрьме, наворачивал вонючую пайку да почесывал пузо… Тьфу!»

Выстроившееся поперек поля железное воинство грозно взревело моторами и тяжело поползло в атаку.

Сайрус лениво натянул тяжелый башмак. Встал. Встряхнул руками и ногами. И, растерев между ладоней смачный плевок, подхватил свою верную кувалду.

— Ну, Экс, с Богом! — пробормотал он и, закрыв на мгновение глаза, прошептал глухо: — Помоги, Господи, рабу твоему Давиду…

Повергая в дрожь безответную землю, на него развернутым строем неотвратимо наползала лавина механических чудовищ. В своем роде это были замечательные машины. Управляемые компьютерным мозгом, они умели корчевать, пилить, перерабатывать деревья, сами отделяли один сорт древесины от другого, перемалывали отходы в труху, выпалывали подлесок и кустарник, работали медленно, но методично, оставляя после себя пустыню.

Наметив себе целью головного монстра, Сайрус, поигрывая кувалдой, с презрительной усмешкой следил, как перемалывают землю его лязгающие гусеницы, судорожными движениями раскрываются, ощетиниваясь визжащими пилами и цепкими когтями, механические клешни, вращаясь, перемигиваются на крыше разноцветные мигалки.

«Вот оно, милое дитя технического прогресса, — думал Сайрус, невольно отступая назад. — Иди… Иди ко мне, деточка… Не бойся… А мы тебя сейчас по головке ка-ак…»

Срезанная наотмашь истеричной пилой, охнула и замертво повалилась навзничь молодая березка. Когтистая стальная десница, вгрызаясь в землю и распарывая ее, одним небрежным движением вырвала вон обезглавленный корень, отряхивая комья земли, перевернула и равнодушно сунула в свою отверзшуюся рокочущую утробу.

Взвившись пружиной, Сайрус одним прыжком вскочил на подножку железного чудовища, цепляясь за перила, с обезьяньей ловкостью вскарабкался на крышу, прямиком к застекленной башенке, где помещался компьютерный центр. Развернувшись на оси, на него с недоумением уставился циклопический глаз визуокамеры.

Взметнулась литая кувалда. Сбитая ловким ударом, камера, кувыркаясь в воздухе, отлетела под гусеницы соседней машины…

С яростным криком Сайрус вдохновенно принялся крушить компьютерные мозги чудовища. Брызнуло разбитое стекло. Клочьями полетела электронная начинка. Так и не успев проглотить освежеванный ствол обреченной березы, машина вздрогнула, как будто подавившись, всплеснула суставчатыми клешнями и заглохла.

— Пусть умрет зверь! — торжествующе взревел Сайрус.

По всему лесу грозно гудели моторы, истерически визжали пилы, с хрустом разламывались и рушились деревья, вырванные с корнем, на миг зависали в когтях железных чудовищ и исчезали в их ненасытных утробах.

Покончив с одной машиной, Сайрус мигом переметнулся на другую, третью…

Взлетая над головой, посвистывала его верная кувалда. Лохмотьями разлетались в стороны обломки технического прогресса, плоды напряженного труда десятков инженеров, электронщиков, механиков… Судорожно вздрагивая, цепенели суставчатые стальные клешни… Лишенные визуокамер, машины сталкивались, слепо крошили и пилили друг друга, как обезумевшие звери… Грызли землю тяжелые гусеницы… Набатно звенело разбитое стекло… В грохоте, лязге, трезвоне шло невиданное сражение.

Не чувствуя усталости, Сайрус махал тяжеленной кувалдой, как ошалелый.

Старина Джеремия — вечная ему память, — наверняка остался бы им доволен. До чего кстати пришлась бы Сайрусу сейчас его помощь! Но мертвых не воскресить. Придется драться в одиночку. Ведь в руках у него, кроме верной кувалды, были жизни друзей, которых Сайрус успел полюбить и ради которых безоглядно готов был пожертвовать собой. Ибо нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Так, помнится, говорил старина Иисус…

В эти минуты Сайрус вновь, как в детстве, представлял себя библейским отроком Давидом. Когда-то это была любимая его игра: забираясь в отдаленную, заглохшую под сорняками глубину сада, наотмашь рубить деревянным мечом колючие голиафские головы чертополоха, пахучие стрелы полыни, зубчатые клешни крапивы…

— Жив Господь! — восклицал он, отчаянно размахивая мечом, который был слишком для него тяжел и непомерно длинен, поскольку отец выстрогал его для старших братьев. — Смерть филистимлянам!

Битва продолжалась до тех пор, пока мать за ухо не уводила его в дом, где еще добрых полчаса выбирала из его спутавшейся львиной шевелюры ежастые горошины репейника. Вот она, царская награда…

Сайрус изнемогал. Горячий пот застилал ему глаза. Спина взмокла. Ладони были стерты до крови.

Машины, разбитые насмерть, гулко взрывались и горели ясным пламенем. Черный дым поднимался до самого неба. Пожар поедал остатки железных чудовищ.

Но чем больше мертвых чудовищ оставил Сайрус позади, тем меньше становился жалкий островок живого леса. Вскоре от его былого великолепия осталась лишь ничтожная кучка берез и осинок, испуганно жмущихся к подножию могучего старого дуба, царственно принявшего их под кров своих узловатых раскидистых ветвей. С трех сторон неумолимо надвигались на них три последних грохочущих машины.

«Господи, помоги рабу твоему Давиду…» — шептал Сайрус, усилием воли заставляя себя встать с перепаханной гусеницами железных чудовищ опустошенной земли. Неловко спрыгнув с поверженного монстра, он оступился и подвернул ногу.

— Ну, давай же… Шевелись, парень!.. — в изнеможении шептал он.

Прихрамывая, Сайрус настиг одно из оставшихся чудовищ и несколькими неловкими ударами размозжил ему голову. Истерически визжали пилы. Когда под могучей кувалдой Сайруса загорелась дьявольским огнем другая машина, третья уже вплотную подступила к оставшемуся в одиночестве величавому дубу. Опираясь на свое оружие, Сайрус из последних сил заковылял к ней. Завыла, вгрызаясь в вековую древесную плоть ненасытная пила; осыпаясь веером, брызнула в сторону густая струя опилок…

Внезапно, когда Сайрус уже ухватился за поручни ненавистного монстра, из дуплистой расселины в стволе старого дуба выпрыгнула насмерть перепуганная зайчиха и, прижимая уши, в ужасе заметалась по горящей поляне.

— Фанни! — воскликнул Сайрус, уронив кувалду. — Иди сюда, малышка!

Казалось, огонь сейчас сожжет зайчиху. Спрятаться ей было негде.

Не находя иного выхода, зайчиха доверчиво шмыгнула прямо в протянутые навстречу руки Сайруса.

С хрустом переломившись, закачался и шумно рухнул наземь последний царственный дуб. Пресыщенное убийством железное чудовище с самодовольным урчанием остановилось и умолкло.

Из-за вздрагивающих ветвей поверженного дуба с презрительной усмешкой, не спеша, вышел Двойник Сайруса в спецовке лесного рабочего.

— Ты проиграл, парень, — бросил он, усмехаясь. — Лучше бы ты не корчил из себя героя, а шевелил мозгами, ха-ха! Мне искренне жаль, что твой никчемный Бог обделил тебя разумом…

«Зато не обделил сердцем, — с благодарностью подумал Сайрус, поглаживая обожженной ладонью доверчиво прильнувшую к его груди зайчиху. — Вот и слава Тебе, Господи…»

Глава 32 Победить в будущем времени

На этот раз была зима…

За окном снег пошел крупными хлопьями, и Поль, сидя в теплой гостиной, отделанной в викторианском стиле, зябко передернул плечами.

— Никак не привыкну к тому, что время года может меняться вот так вдруг. Будь добр, затопи камин.

Двойник с готовностью выполнил эту просьбу.

«Вообще, он был ничего парень, этот Двойник. Симпатяга. И очевидно, здорово похож на меня, — не без некоторого удовольствия подумал Поль. — И надо же, придется с ним как-то состязаться (фу, дурацкое слово), причем исход может быть любой, вплоть до… Что за бред. После последнего своего путешествия в Зеленый Лог нервы у тебя, братец, стали ни к черту. Н-да…»

Камин прогрелся, и теплый уют накрыл все мысли. Двойник, похоже, тоже здорово расслабился. Он сказал:

— Как жаль, что нельзя устроить ничью. Мы ведь с тобой оба неглупые ребята. Могли бы, в принципе, как-нибудь договориться. И вообще мне не нравится вся эта затея. Что нам с тобой делить? Может вместо игры придумаем, как нам жить дальше? Что ты думаешь по этому поводу?

Поль что-то угрюмо и невнятно пробурчал. Он чувствовал себя в полном тупике. Как, интересно, можно выиграть у самого себя? «Нужно просто привыкнуть к мысли, что Он — это я в лучшей своей форме. Он — это лучшие мои мозги. Значит, выиграть я у него с помощью мозгов не могу.»

— Мы ведь оба знаем, зачем ты здесь, — ядовито проговорил двойник. — Может, доведем наши планы до конца? А игры оставим этим наивнягам.

— Страшный ты человек, — серьезно сказал Поль, внимательно изучая своего соперника.

— Я — это ты, — мягко улыбнулся Двойник, и от этой улыбочки Поля прямо передернуло. — Ну так как?

— Нет, будем играть, — сказал Поль твердо.

— И есть что-то, в чем ты сможешь выиграть у себя самого?

— А ты как думаешь? — схитрил Поль.

— Есть одна игра — в добро и зло, — улыбнулся Двойник. — Ты расскажешь о себе все самое лучшее, а я — все самое худшее. Чего будет больше, то и победит…

— Я — лучшее? — спросил Поль. — Отлично! Только давай для разминки начнем с кого-то другого. Поиграем в человеков, а?

— Как это? — навострил уши Двойник.

— Предельно просто. Один из нас загадывает некую личность, которая сопернику обязательно должна быть известна. Соперник может задавать не более двадцати наводящих вопросов, на которые можно дать ответы «да» или «нет».

— Чур, я первый, — быстро сказал Двойник. — Отгадывай. Нас тоже кое-чему учат! — и он высокомерно надул щеки.

— Это мужчина? — Да.

— Он жив?

— Нет.

— Я знаком с ним лично?

— Нет.

— Он известен очень многим?

— Да.

— Он известен в области науки?

— Нет.

— В области спорта?

— Нет.

— В области безделья?

— Нет.

Тут Поль призадумался. Наконец неуверенно спросил:

— Неужели в области культуры?

— Да, — сказал Двойник. И на всякий случай добавил: — это был восьмой вопрос.

— Он был художник?

— Нет.

— Актер? То есть нет, не так. Связан с театром или кино?

— Нет.

— Музыкант?

— Нет.

— Неужели писатель?

— Да.

Тут Поль задумался. Писатели он знал только двоих. Причем одного из них даже не читал никогда, а только слышал. Наконец, он спросил:

— Он писал… толстые книжки?

— Д-да… — несколько неуверенно ответил Двойник.

— Тогда это Лев Толстой!

У Двойника отвисла челюсть. Он был просто потрясен:

— Как ты смог отгадать?! Это же просто фантастическая задача!

— Нет ничего проще, — развеселился Поль, теперь ему хотелось быть великодушным. — Это единственный писатель, которого я знаю!

— Вранье! — сказал Двойник, — ты еще знаешь О'Генри!

— Но он не писал толстых книг, кажется. Теперь наступила очередь Двойника отгадывать личность.

Он высыпал на Поля град вопросов. Вопросы, надо сказать, были изощренными, в них ощущался какой-то сложный алгоритм. К восемнадцатому вопросу Двойник практически докопался до сути. Он выяснил, что неизвестный — его современник, близкий знакомый, человек целой кучи профессий и еще плюс другие полезные сведения.

Двойник методично перебирал многочисленные возможные кандидатуры, но ни на ком не мог остановиться.

— Личные качества меня смущают, — говорил он. — Уж очень странный какой-то набор…

— Да-да… — игриво улыбался Поль. Двойник взял тайм-аут и отдыхал до вечера.

Потом думал еще несколько часов кряду, после чего позорно сдался.

— Ну и кто же это был?

— Это был я сам.

Двойник переменился в лице. Теперь это не был благодушный игрок, теперь это был жестокий следователь.

— Милый Поль, — сказал он. — Это далеко не вся правда о тебе. Помнится, загаданная личность ухитрилась еще в младенческом возрасте устроить собственное похищение, чтобы выудить у отца пару миллиончиков. Так?

— Мы начали новый раунд? Отлично. Да, такой факт имел место. Но отец мой был ворюга из ворюг. А миллион я потратил на фонд помощи проигравшимся до нитки.

— Один-один, — согласился Двойник. — Теперь вспомним, как ты влез в компьютерную игровую сеть и сорвал куш в несколько миллиардов. На что ты потратил эти денежки? На озеленение Антарктиды?

— Эти денежки я вовсе не тратил, потому что я их просто не взял. Зато игровая система не работала целый месяц. А значит, заядлые игроки не выбросили на ветер триллионы, они принесли эти денежки в семьи.

— Два-два, — скрипя зубами, согласился Двойник. — Но, помнится, некий молодой человек получил кличку «Марьяж» и стал агентом СБ СС.

Поль побледнел.

— Не надо об этом, — попросил он, оглядываясь.

— Почему? — улыбнулся Двойник. — Игра становится интереснее. Или ты боишься, что нас услышат? Услышат, как ты заложил старика Симпсона, втершись поначалу к нему в доверие. По твоему доносу старик получил четыре пожизненных заключения. Услышат, как ты вовремя оказался в его доме, когда он после Луны приземлился за своим котом. Услышат, как ты сговаривался с Зеброй и со Шрамом? Услышат, что ты собирался заморить голодом Мэтью, Сайруса и Лину, чтобы старик оказался в полной твоей власти? Ты и сейчас не прочь с кем-нибудь сговориться, чтобы тебе предоставили над стариком полную власть. Со мной, например. А ведь мы могли бы это провернуть, а Поль? Какой у нас там счет? Поль молчал.

— Вот видишь, я победил, — самодовольно улыбнулся Двойник. — Впрочем, я готов забыть об этом, у нас есть более важные дела, правда?

— Нет, — сказал Поль. — Ты поторопился, дружок. Напомнил мне знакомый игровой автомат. Он тоже выдал преждевременно — «Я тебя победил». А я посоветовал ему сказать эту фразу в будущем времени.

Двойник зашевелили губами.

— А по поводу старика — да, все так. Все было. Но теперь… — Поль переглотнул, слова давались ему не так легко. — Теперь я не хочу никакой власти над стариком. Я просто хочу всех спасти из твоих лап. И знаешь, мне даже стыдно, что я когда-то был таким.

— Я тебя побе… дю, — шептал Двойник. — нет, я тебя побе… жду! Нет, я тебя…

— Какой у нас счет? — спросил Поль.

— Ты врешь! Ты врешь! Ты хочешь «машину времени»! — заорал Двойник. — И я тебя побе…

— Возможно, — сказал Поль. — Но в будущем времени. А сейчас, прости, мне пора лететь.

— Нет, счет равный… Ты не победил! Поль внимательно посмотрел на Двойника.

— Тебе мало? Отлично. Играем в наперстки… Спустя несколько часов Двойник проиграл и последнюю свою игру — в наперстки. Как это произошло, он так и не понял: Поль, правда, угадал, в каком наперстке находится шарик всего один раз, но Двойник вообще не смог этого сделать. Попыток у них обоих было больше, чем достаточно.

Поль мог бы рассказать об этом больше. Он, действительно, угадывал наобум, и только один раз это получилось. Что же касается угадываний Двойника, то у него шансов не было вовсе: шарик никогда не лежал под наперстком. Поль воровал его левой рукой.

Поль легко поднялся из кресла, залпом выпил грог, пока тот не испарился, как Двойник, как гостиная в викторианском стиле и снег за окном…


— Взлетаем! — закричал Сол, как только Поль появился на пороге космолета.

— А горючее? — опешил Мэтью.

— Смотри, полные баки! Сдержал-таки слово Солштрих.

Лина, Сайрус, Поль — все бросились к своим местам, быстро пристегнули ремни и позволили себе впервые за последние дни расслабиться.

— Слабак! — самодовольно сказал Поль. — Я его одной левой. — И он сделал неприличный жест. — А! Вы мне ноги должны целовать! Это в который раз я вас выручаю?!

— Поль, я вас поцелую страстно! — пропела Лина. — Только вот ремни мешают.

Последнее замечание вдруг вызвало в путешественниках неудержимый приступ смеха. Конечно, Лина не сказала ничего особенно смешного. Просто это была нормальная человеческая реакция. Наконец они свободны! Они победили!

— Я не могу! — хохотал Соломон. — У меня сейчас лопнет живот.

— Ой, держите меня! Ой, умираю, — уже не смеялся, а стонал Сайрус.

— Одной левой! — тонко хихикал счастливый Фишка. — Одной левой!

Лина утирала слезы и всхлипывала от веселья. Это был чистый, добрый, настоящий смех.

«Черт побери! — думал Поль. — Это здорово, оказаться не сволочью, а нормальным человеком. Конечно, я виноват перед стариком и перед Мэтом, и перед Сайрусом и Линой. Но я искуплю. Я постараюсь. Я очень постараюсь…»

Соломон еле дотянулся до тумблера старта и нажал его.

— Одной левой! — прокомментировал он сквозь смех.

Они словно проглотили смешинку.

Корабль мелко задрожал, включая бортовые двигатели, покачнулся на опорах, оставляя планету, и стал медленно подниматься.

— Запудрили Мозги! — вдруг сказал Поль. И это уже было действительно смешно. Путешественники от бессилья рыдали, рычали, стонали…

Смех их оборвался так же неожиданно, как и начался.

Космолет поднялся над планетой метра на два, застыл на секунду и рухнул обратно на твердь.

— Что? — в наступившей тишине спросил Мэт.

— Не пойму, — прошептал Соломон. — Баки полные. Все в порядке… Почему не летим?

Тонкий одинокий смешок раздался среди гробовой тишины, как гром с ясного неба.

Солштрих смелея не менее весело, чем минуту назад путешественники.

— Что, я не угадал, где шарик? — спросил он сквозь смех. — Ай-ай-ай! Обидно как! Ну-ка, попробую еще раз. Впрочем, можно не пробовать. Как говорили китайцы — трудно найти черную кошку в темной комнате. Тем более, если ее там нет.

— Я победил! — закричал Поль. — Это нечестно.

— Ты обманул, — сказал Солштрих уже без улыбки. — Вот это действительно нечестно.

— Ты не отпустишь нас? — спросил Сол.

— Олимпийские игры продолжаются. Все зависит от вас, — развел руками Солштрих. — Желаю удачи. И победить в будущем времени. Ха-ха-ха…

В тот же миг корабль умер. Свет погас, баки были пусты…

Глава 33 От любви до ненависти и обратно

— Если и ты проиграешь, — с грустью сказал Мэту Сол, — у нас останется только два шанса. Я и Лина.

— Один, — поправил Мэт. — Лине я играть не позволю.

Правила, обговоренные высокими соревнующимися сторонами в этом виде спорта, выглядели таким образом: двойник Мэта должен был прийти к Лине и убедить выйти за нее замуж. Если Лина соглашалась на это предложение — Мэт проигрывал поединок. Если же она отказывалась, наступала очередь Мэтью быть женихом.

Лина, естественно, ничего об этом соревновании знать не знала. Опыт проводился, что называется, в чистом виде.

— Как это это дурно попахивает, — сказал старик Сол. — Этим играть нельзя.

— А я и не собираюсь играть, — сказал Фишка. — Я действительно хочу на ней жениться.

Первым выступать выпало Фантому по жребию, к которому Мэт отнесся весьма пренебрежительно, легкомысленно полагая, что Лина сразу почувствует подмену и весь поединок превратится в фарс. Но, увидев соперника, призадумался и занервничал.

Фантом был выполнен столь безукоризненно, что, знавший в фантомах толк Мэтью даже испугался. Теперь он понимал, что затеял уж слишком рискованное предприятие.

— Ну, что, старичок, не хочешь мне пожелать спортивной удачи? — абсолютно копируя мимику и интонации, спросил Фантом перед тем, как выйти из комнаты Мэта.

— Достаточно с тебя того, что ты идешь первым, — буркнул в ответ Мэтью, — и… это, поаккуратнее там… Иначе я…

— Насчет поаккуратнее, как ты выражаешься, мы не договаривались, — с издевкой в голосе напомнил Фантом, — в комментариях к правилам сказано, что мы имеем право использовать любые приемы обольщения. Так что, пожелаешь мне спортивного везения?

— Пошел в задницу, — пожелал ему Мэтью от души.

— Ха-ха-ха! Очень остроумно. Но все равно это лучше, чем безразличное молчание, — пробалагурил Фантом и, посвистывая, вышел из комнаты.

Нет, не ожидал такого Мэтью. Чего хочешь ожидал, а такого нет. Ну, с внешними признаками ладно. У самого Мэтью внешнее сходство тоже неплохо получалось. Но интонации. Но жесты. А еще эта снисходительная ухмылочка со смешком, идущим откуда-то из живота. Мэтью всегда завидовал парням с такой ухмылочкой…

Он машинально посмотрел на часы и стал представлять, что там, в комнате Лины, сейчас происходит. Картинки произрастали самые отвратительные и, что характерно, все как одна с сексуальным надцветом. Хотя, каким уж там надцветом. Цветом! И очень ярким цветом. И с сочными ягодками!

«Пойти сейчас к ним под дверь и какую-нибудь гадость сделать!» — подумал Мэтью.

Правда, в правилах это запрещалось, но Мэту сейчас было наплевать на правила.

«Успокойся, — стал утихомиривать свою ревность Мэт, — даже если там сейчас что-нибудь происходит, это все равно происходит с тобой. Представь себе, что все это ей снится. Ведь если бы «это» ей снилось и ты бы узнал случайно содержание сна, тебе было бы даже приятно. Понятно тебе, дураку?»

— А если она согласится выйти за него замуж?! — в истерике спрашивал Мэт свое отражение в зеркале.

— Ну и что, тебе же лучше. Ты же любишь ее! Согласится — женишься.

— А мое мужское достоинство?!

— А нечего тогда было на эту глупость соглашаться.

Больше заниматься самоистязанием Мэтью был не в силах.

«Еще пять минут, — постановил он, и я им весь кайф переломаю. Нет, три минуты. Нет! Одна!»


— Да, да, — откликнулась Лина на стук в дверь и, увидев в дверях Фантома, дружелюбно сказала: — Привет, заходи.

— Здравствуй, Лин, проходил вот мимо и решил к тебе заглянуть. Не помешал? — Фантом протянул девушке букетик подснежников.

Она понюхала цветы и положила на столик.

— Спасибо. А что это ты гуляешь в такую рань? Насколько я знаю твой распорядок, в это время у тебя сладкие часы утреннего сна.

— Ты изучила мой распорядок? — кокетливо и удивленно одновременно спросил Фантом.

— Да безо всякого изучения каждый день слышно, как ты храпишь по утрам, — засмеялась Лина.

— Ну, во-первых, весна не дает спать… А потом, разве ты не заметила никаких изменений, происходящих со мной в последнее время? — серьезно и загадочно спросил Фантом.

— Не знаю, может быть, храпеть громче стал, — продолжала валять дурака Лина.

— А если серьезно? — без тени улыбки осведомился Фантом.

— Если серьезно — нет, — ответила Лина и зевнула.

— А между тем они произошли, — задумчиво произнес лже-Мэтью и присел на пуфик возле кровати.

— Не пугай меня, Мэт, — сказала Лина, — что с тобой? Загадочный, торжественный… что произошло, в конце концов.

— Не знаю, для кого-то, может, это и ерунда, но для меня — очень важно. Словом… я решил начать новую жизнь.

Как реагировать на это признание, Лина не знала. Отшутиться не позволяла серьезность интонаций Мэтью, а принимать всерьез — известная склонность к розыгрышам.

— И в чем же эта новая жизнь будет заключаться? — спросила она.

— Пора остепениться. Пора становиться мужчиной.

— Интересные планы, — улыбнулась Лина.

— Мне уже много лет, Лина, я столько лет прожил и ничего настоящего не сделал. Столько лет угрохано на игрушки и розыгрыши. Тюрьма эта еще… Ни настоящих друзей, ни привязанностей, ни профессии как таковой… В общем, я решил, что теперь все должно быть по-другому, — произнес Фантом свою тираду и замолчал, ожидая реакции Лины.

— Да-да, я слушаю.

— Я прошу стать… я хочу, чтобы ты стала моей женой, — столь же искренне обозначил волнение Фантом.

— Ты… ты делаешь мне предложение? — ахнула Лина.

— Да, Лин, я делаю тебе предложение и отвечаю за свои слова. Я стану богатым человеком и сделаю все для того, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Ты будешь мной гордиться. Верь мне.

— Не верю, — сказала Лина.

— Но почему? Я правда сделаю тебя богатой. У нас будут дома на всех обитаемых планетах, у нас будет куча новейший звездолетов, у нас будет самая современная техника. У нас будет столько денег!..

— Нет, — замотала головой Лина.

— Ты не хочешь много денег? — удивился Фантом.

— Хочу. И дома, и звездолеты, все хочу.

— Так в чем же дело?

— Я тебя не хочу.

— Но ты ведь считаешь меня хорошим парнем, ты мне даже давала понять, что я имею шансы… — начал было Фантом, но Лина перебила его:

— Замолчи, Мэт, ради Бога и уходи, а то ты опять скажешь какую-нибудь глупость!

Фантом поднялся со своего пуфика и, подойдя к двери, произнес с большим достоинством:

— Тем не менее, мое предложение остается в силе. Если ты передумаешь — зайди ко мне в течение десяти минут.

— А если я зайду на двенадцатой минуте? — насмешливо спросила Лина.

— Хорошо, пусть будет двенадцать, — согласился Фантом и вышел из комнаты.


Мэтью лежал на своей кровати, уткнувшись лицом в подушку. Он слышал, как стукнула входная дверь, но даже не пошевелился. Пауза, казалось ему, тянулась бесконечно долго, хотя прошло всего несколько секунд.

— Ты спишь, что ли? — спросил Фантом раздраженно.

— А-а… это ты? — Мэтью сделал вид, что приход соперника разбудил его. — Ну, как успехи?

— Первый раунд я выиграл!

— Что?! — взревел Мэт. — Что ты сказал?

— То, что слышал, — спокойно ответил Фантом.

— Ни за что! Никогда!!!

Он отшвырнул с пути Фантома — вообще вся эта игра… ну ее к черту! Он же любит Лину! Как он мог вообще согласиться на этот дурацкий фарс! Ведь старик предупреждал его!

— Я ненавижу тебя! — закричал он, влетая в комнату Лины. — До чего же я тебя ненавижу!

— Господи, Мэт?!

— Как ты могла?! Как ты посмела?!

Но испуга или негодования на лице девушки не было. Она шагнула к Мэту и мягкой ладонью провела по его щеке.

— Меточка, — сказала она тихо. — Вот таким ты мне нравишься…

Мэт сомневался только одну секунду, а потом, продемонстрировав недюжинную силу и сноровку, поднял Лину на руки.

Еще через секунду они лежали на кровати.

— Лина!

— Мэт!

— Любимая!

— Любимый!

— Я не могу без тебя!

— И я не могу!

— Гори все ясным пламенем!

— Как твои рыжие кудри!..

Нет, эта Лина, настоящая, была совсем другой. Это не была податливая кошечка, это не была секс-бомба, истекающая похотью.

Онаотдавалась истово, безоглядно, исступленно даже. Это было, как прорвавшаяся плотина, размытая весенними водами.

Они слились воедино, они растворились друг в друге, они с радостью, изумлением и благодарностью открывали сами себя, а в себе друг друга. Слова уже были не нужны, они понимали все с полужеста, с полувзгляда, с полуласки. Они были на вершине любви…

— Прости меня за все эти глупости, — сказал Мэт, когда для этого появилась возможность.

— Дурак, — ответила Лина, — ты меня так напугал…

Весна за окном не таяла, не исчезала. Даже побежденный Мозг не отважился прервать это великое таинство…

Глава 34 Девяносто пять процентов

«Гарбич» ожил. Отвыкшее от движения металлическое тело корабля нетерпеливо подрагивало, наполняясь животворной энергией. Гудели генераторы, вспыхивали цветные лампочки на пульте главного компьютера.

Счастливый Сол Эйнштейн восседал в капитанском кресле, как триумфатор, и верный Хеопс, примостившись на коленях хозяина, облизывал старческие сухие руки своим шершавым узким язычком.

Мэт и Лина держались за руки, не замечая ничего вокруг. Впрочем нет, они видели глаза друг друга и тонули в бездонной их глубине.

Сайрус Экс тяжелыми шагами мерил пространство бароотсека, и на лице его было написано все возрастающее нетерпение.

— И долго еще мы тут будем сидеть? — бурчал он под нос, укоризненно взглядывая в сторону Сола. — Пропади она пропадом, эта дурацкая планета со всеми ее миражами!.. Давайте же взлетать!

Луддит до сих пор не мог простить Мозгу того, что был так безжалостно обманут, а Рэчел и Джеремия оказались всего лишь галлюцинацией.

— Рановато взлетать, — беспечно возражал Сайрусу Эйнштейн, поглядывая на показания датчиков. — Мы еще не зарядились энергией полностью. Куда спешить? Мы должны использовать возможности до конца.

Сайрус обернулся к Фишке и Лине, будто бы ища поддержки, но только махнул рукой — разговаривать с ними сейчас было бессмысленно.

Поль Марьяж, нахохлившись, сидел в сторонке, и притворялся, что не понимает, о чем речь. Он твердо решил не вступать в разногласия со стариком Эйнштейном, хотя в глубине души и сам был не прочь поскорее убраться из этого проклятого места.

— Вот! — торжествующе провозгласил Сол, — послушайте, мой юный друг!.. вслушайтесь в гул двигателей! Они с каждой минутой набираются сил, и недолго осталось ждать того момента, как они подымут наш корабль в открытый космос!..

Сайрус недовольно отмахнулся, но все-таки прислушался. И верно: гул двигателей «Гарбича» был каким-то особенным, торжествующим, и казалось, ему отзывается все вокруг.

Он нарастал, многократно усиливаясь, и вот уже стал невыносимым, и тут Сайрус и Эйнштейн одновременно поняли, что вовсе не мусоровоз издает столь мощный звук, почти грохот.

Они переглянулись. Это был звук, который невозможно спутать ни с чем. Рев идущего на посадку космического корабля.

Пришелец мягко встал метрах в двухстах от мусоровоза наших героев.

— Люди! — закричал Сол. — Это люди, земляне!

Очумевшие от счастья Лина, Мэтью, Сайрус, Поль и Соломон со всех ног бежали к пришельцу, выкрикивая на ходу невнятные счастливые слова, и самое занятное в этом забеге было то, что старикашка Сол нисколько не отставал от своих молодых спутников. И не заронило в бегунах сомнения даже то, что люди, вышедшие из корабля, были до зубов вооружены. Первым ощутил на себе недружелюбие пришельцев Сайрус, который в самом финале забега все-таки чуть-чуть вырвался вперед. Энергетический удар, который он получил в грудь из боевого ручного излучателя, был не очень силен, но вполне достаточен для того, чтобы Сайрус подлетел на полметра в воздух и, уже не ориентируясь в пространстве, рухнул на землю. Первым намерения пришельцев раскусил Поль, который, резко затормозив бег и сделал шаг в сторону, чтобы оказаться за спиной своих собратьев по плену. Впрочем, эта хитрость помогла ему совсем ненадолго, потому что почти сразу после падения Сайруса последовала команда:

— Всем стоять, руки за голову! Оставшиеся на ногах четверо исполнили ее неохотно, но точно и быстро. Слишком уж впечатляющим был пируэт, который исполнил в воздухе Сайрус.

Сам лесоруб, очнувшись через полминуты, медленно и неуверенно поднялся на ноги, мутно оглядел своих друзей и безо всякой команды принял аналогичную позу. А далее произошло вот что: из команды пришельцев чуть выдвинулся вперед самый низкорослый и лениво, но отчетливо произнес:

— Именем Межгалактической Конституции за совершенный побег из мест изоляции и похищение транспортного корабля вы подвергаетесь аресту Службой безопасности Солнечной системы для дальнейшего препровождения к месту заключения.

Сол, тяжело дыша, смотрел на корабль и думал:

«Старый дурак, таки не смог узнать полицейских! Вот тебе и фанфары, вот тебе и победа… Постойте, а откуда здесь СБ?»

— На данный момент порядок действий будет таков, — продолжал космокоп, — каждый из вас в указанной очередности приближается ко мне, останавливается на расстоянии одного метра и ждет дальнейших указаний. Шаг вправо, шаг влево считается побегом — оружие применяется без предупреждения. Первым ко мне подходит… — космокоп на секунду задумался, — вот ты, здоровяк, — ткнул он стволом в сторону Сайруса, — надеюсь, до тебя уже дошло, что не стоит делать глупостей. Марш!

Сайрус, еще действительно не пришедший в себя после энергошока, который напомнил ему состояние многолетней давности от удара в грудь падающего дерева, глупостей делать и вправду не собирался. Он, как и было приказано, сделал несколько шагов по направлению к командиру полицейских и по старой тюремной привычке вытянул руки вперед для того, чтобы на него надели наручники. В тот же самый момент он снова подлетел в воздух от сгустка энергии, который угодил ему в область солнечного сплетения.

Лина, увидев падение Сайруса, сделала непроизвольный шаг вперед и тоже взлетела в воздух и рухнула, как подкошенная.

— Вы, ребята, странные какие-то, простых слов не понимаете, — обратился космокоп к тем, кто остался на ногах, причем говорил он очень миролюбиво, — сказано же громко и внятно: подойти и остановиться. А он руки вперед потянул. Вот и леди повела себя неправильно: приказа двигаться вперед ей никто не давал.

Командир оглядел оставшихся на ногах пленников и выбрал взглядом Поля.

— Вот ты подойди и сделай все как надо. Смелее, главное — правильно выполнять команды.

Поль очень аккуратно вышел из шеренги, сделал необходимое количество шагов и замер в метре от командира.

— Теперь подними руки на уровень пояса и сложи крест накрест.

Поль и эту команду исполнил в точности. У командира в руке откуда-то образовались тонкие сверкающие наручники, которые он одним неуловимым движением защелкнул на запястьях Поля, после чего тот руки опустил и сразу же подлетел в воздух, как Лина и Сайрус.

— Ну, уж я, ребята, и не знаю, как вам еще объяснять. Ведь два раза говорил — без моей команды ни-ни. А вы? Совсем своего здоровья не жалеете. Больно ведь. Иди теперь ты сюда, старичок.

Сол подошел к командиру и, учитывая ошибки предыдущих троих, сделал все, как положено.

— Ну вот! — обрадовался командир. — Молодец! Старость мудра, равняйтесь на стариков, потому что сами когда-нибудь будете старыми, если будете равняться на стариков в молодости. Во я завернул, — восхитился космокоп, выдав свою сентенцию, — сам понять не могу!

Он обернулся к своим, и те заржали.

— Можно вопрос? — еле слышно спросил Сол.

— Вопрос? Вообще-то вопросы здесь задаю я. Ну уж ладно — валяй, спрашивай.

Космокопы опять повеселились.

— Это честно с вашей стороны? — спросил Сол. — Мы же выиграли!

Космокоп наморщил лоб так, словно это была гармошка.

— Так, не понял, повтори, — через пять минут попросил он.

— Мы выиграли в честном бою, — повторил Соломон. — Вы должны были нас отпустить. Это нечестно. Где Солштрих?

— Я с тобой, старый козел, ни в какие игры не играю, — прокаркал космокоп. — Я гоняюсь за тобой уже второй месяц. С самой Земли.

— Ой, только не надо морочить мне голову! Вы не могли долететь сюда за это время. Когда мы проскочили сквозь пространство, полицейские остались далеко позади. Очень далеко.

— Это ты про воронку поешь, рецидивист? — наконец догадался космокоп. — А мы за вами успели! Воронка ваша долго держалась!

У Соломона опустилось сердце. Нет, это были настоящие полицейские…

— Все возвращается на круги своя, — философски заметил Сайрус.

За происходившим у трапа космолета арестом космических беглецов внимательно наблюдал некто, до поры оставшийся незамеченным.

Он стоял у дальнего иллюминатора, укрывшись в полутени, и с трудом скрывал радость.

Сердце командира отряда космокопов бешено колотилось в груди.

Что ж, теперь его миссию можно считать на девяносто… нет, даже на девяносто пять процентов выполненной.

Беглые преступники найдены и взяты под стражу. В самом скором времени они будут возвращены в лунную тюрьму, и (командир мрачно улыбнулся собственным мыслям) им не позавидуешь. Всем троим…

Что до четвертого… Наконец-то он в его руках!..

Пятерых беглецов, включая и сумасбродную дочь начальника лунной тюрьмы Лупино, отконвоировали в звездолет. Космокопы крепко держали под руки дюжего здоровяка лесоруба, волокли верткого картежника и — следом — рыжего компьютерного изобретателя, — а самая главная добыча, сутулый сухонький старичок с реденьким седым пучком волос на макушке, покорно плелся за ними и даже не сопротивлялся.

«Он еще не знает, что его ждет», — улыбнулся про себя командир.

Для Сола Эйнштейна странности начались в тот самый момент, когда громила-охранник, ухватив за шиворот, оттащил его от остальных арестантов.

— А ты пойдешь со мной, — хрипло сообщил громила, нависая над недоумевающим Солом.

Старик успел увидать, как растерянно оглянулась Лина, но дверь камеры за нею тотчас захлопнулась, и Сола повели по длинному извилистому коридору в командирский, как он сам предположил, бароотсек.

Эйнштейн не ошибся.

Он увидел массивный затылок командира, внезапно ощутив давно забытое чувство, нечто вроде муторного посасывания под ложечкой, и удивился. Как видно, предстоит что-то из ряда вон. Интуиция никогда еще не подводила старого Эйнштейна.

— Итак, — произнес командир отряда космокопов, оборачиваясь. — Полагаю, нам незачем терять время на расшаркивания, отнекивания, разыгрывать непонимание и что-нибудь в этом духе. Вы знаете, что мне надо. А я знаю, какими путями можно получить требуемое. Я даю вам карт-бланш. Вы сами можете выбрать способ, которым я буду действовать.

Взгляд старика затуманился. Командир, кажется, и впрямь не намерен сентиментальничать.

— Формула! — отчеканил тот. — Мне нужна формула Т-пространства, и я отправляю вас к вашим приятелям по несчастью. Вы вернетесь в лунную тюрьму, и никто не сделает вам ничего дурного.

Сол усмехнулся. Если бессрочное заключение в лунной тюрьме означает «ничего дурного», то, в таком случае, что же понимает бритоголовый под настоящими неприятностями?..

— Формула!!! — настаивал между тем командир. — Или же я буду вынужден действовать иными методами.

— Вы собираетесь пытать старого немощного Сола энергошоком? — скептически предположил Эйнштейн.

Собеседник улыбнулся, и арестованный ощутил, как холодные мурашки побежали по позвоночнику.

— Проще, — сказал бритоголовый. — Я всего лишь вскрою твою черепную коробку и считаю всю требующуюся информацию напрямую, из твоего дряхлого и глупого мозга!..

Покуда он произносил эти слова, двое космокопов в тяжелых шлемах, скрывавших большую часть лица, уже прикручивали старика к вакуумному креслу.

Сопротивление было бесполезно, — старик чувствовал, что едва может пошевелить и пальцем.

Командир, между тем, распорядился доставить в бароотсек лазерный нож. В ожидании, покуда принесут требуемое, он склонился над Эйнштейном, и глаза его буравили несчастного холодно и изучающе. Капля пота, скатившись от щеки по носу командира, упала на лоб Сола, и командир аккуратно вытер ее носовым платком.

— Убийца!.. — только и смог простонать Эйнштейн. Командир молча улыбнулся и, отойдя в сторону, приказал:

— Действуйте!

Однако широкоплечий космокоп, сжимавший в руках лазерный нож, медлил.

— В чем дело? — нетерпеливо воскликнул командир.

— Не понимаю, — глухо произнес космокоп. — Мы их поймали, ведь так?..

— Дальше!

— Они арестованы, ведь так? — упрямо бубнил широкоплечий.

— Ты что, отказываешься подчиниться приказу командира? — догадался наконец начальник.

— По закону, — сказал космокоп, — мы должны их доставить на базу. А там уж пусть решают, как быть.

— Слушай внимательно, — стиснув зубы, процедил командир. — Этот тип имеет огромную ценность для высших служб Солнечной системы… вернее, даже не он сам, а то, что находится у него в голове. Мы должны передать эту информацию на Землю, что бы ни случилось. Ясно говорю?

— Но по закону мы не имеем права…

— Я приказываю!!! — заорал командир, выхватывая энергобластер.

— Нет! — упрямо сказал космокоп.

В следующее мгновение острый луч вылетел из ствола бластера. Несчастный космокоп, еще не осознав толком, что произошло, дернулся, как тряпичная кукла, черная полоса надвое рассекла тело от плеча к противоположному бедру. В воздухе тотчас распространился муторный запах жженой резины и паленого мяса.

Странно было видеть, как рука, державшая лазерный нож, отделилась от локтя и упала к ногам. Нож гулко стукнулся о металлическое покрытие пола. Затем верхняя часть туловища отделилась от нижней — как раз по зловещей черной полосе — и тяжело повалилась вниз. А нижняя часть, ко всеобщему ужасу, еще несколько мгновений держалась на ногах, чуть покачиваясь, но вот колени подкосились, и труп, точно тяжелый куль с трухой, рухнул наземь.

Командир, блистая яростным, полубезумным взором, оглянулся на двоих космокопов в шлемах, стоявших чуть поодаль. Один из них сделал невольное протестующее (а может, лишь оборонительное движение, которое должно было бы защитить от гнева начальника) — и в следующую минуту скорчился от точно направленного заряда и забился на полу в предсмертных судорогах.

— Ну, — прорычал командир, растягивая губы в улыбке зверя, — ты тоже хочешь… за неподчинение?..

Уцелевший космокоп жалобно затряс головой и дрожащими руками ухватился за лазерный нож. Он с трудом отодрал от рукоятки намертво скрючившиеся пальцы отрезанной руки и двинулся к Эйнштейну, который, оцепенев от ужаса, краем глаза наблюдал за происходящим.

— Тебе не надо перетруждаться, — отечески напутствовал космокопа командир. — Вскрой черепную коробку, а уж дальше я сам справлюсь. Только аккуратнее… аккуратнее…

Это были последние слова, которые услышал старый Соломон, прежде чем сознание покинуло его.

— Слабак. — Несколько минут спустя командир отряда космокопов презрительно глядел на подчиненного, который, отбросив в сторону окровавленный нож, скрючился в дальнем углу бароотсека, не в силах совладать со рвотой.

В вакуумном ложе распростерлось тело Эйнштейна. Беспомощно свешивавшаяся кисть руки со вздувшимися венами пожелтела, а на тыльной стороне ладони пролегли иссиня-фиолетовые тени.

Голова старика напоминала вскрытую и выпотрошенную консервную банку.

Ее содержимое — серое сморщенное вещество, похожее на странный, пожухший от времени фрукт, — лежало под синим пластироновым колпаком. К нему, точно ядовитые щупальца, тянулись тонкие проводки компьютера.

Умная техника считывала информацию напрямую из умирающего человеческого мозга.

— Убери эту мертвечину, — брезгливо буркнул командир.

— К-куда? — заикаясь, пролепетал космокоп.

— В реактор. Трупы надо сжечь. А тех четверых переведи на «Гарбич». Через час взлетаем.

Космокоп взвалил на плечо исхудавшее, безжизненное, изуродованное тело, которое некогда было Соломоном Симпсоном, прозванным в лунной тюрьме Эйнштейном, и гремя магнитоботинками, потащил его к реактору.

Плазменное пламя справилось с человеческими останками в считанные секунды. Даже горстки пепла не осталось. Та же участь постигла и тела погибших космокопов. Огонь умеет заметать следы.

Глава 35 Несчастное существо

Тем временем остальные арестанты томились в глухом темном бароотсеке, где когда-то, очевидно, был склад запчастей технички.

— За что боролись, на то и напоролись, — сказал Поль. — Интересные дела, мы тут в грязи и сырости, а Эйнштейн опять в привилегированном положении. Наверное, ему отвели отдельную каюту.

Лина осуждающе поглядела на Марьяжа, но возражать не стала, лишь покачала головой.

— У меня очень плохое предчувствие, — сказала она. — Мне кажется, мы Сола больше не увидим.

Голос Лины дрогнул. Мэт ласково обнял ее, насколько позволяла прикованная к поручням рука.

— Они не станут его убивать, — сказал Поль. — Он им нужен живым…

Дверь распахнулась, и четверо космокопов вошли, грохоча ботинками.

— Через час стартуем, — сказал один из них. — Вы полетите на «Гарбиче».

Арестантов отцепили от наручников и вывели из звездолета.

Сайрус рванулся и упал на землю.

— Я никуда не пойду, — заявил он, — пока не узнаю, что с Солом.

Мэт, Лина и Поль поступили так же.

— С ним все в порядке, — сказал один из космокопов, ботинки которого были закапаны кровью. — Он беседует с командиром.

— Мы хотим видеть его! — сказал Мэт.

— Он тоже будет переведен на мусорку, — пообещал космокоп. — Честное слово.

Смотрел он так искренне и прямо, что Сайрус поверил ему.

— Ладно, пошли, но если ты наврал, фараон…

— Я не верю ему, Экс, — сказал Поль.

Но беглецов уже вталкивали в «Гарбич».

Здесь космокопы их снова приковали к поручням, двое стали на страже. А двое отправились к пульту управления. Но дойти они не успели.

Оглушительный вой двигателей заставил всех прильнуть к иллюминатору. Космокопы решили, что командир стартовал без них. Они ошиблись.

На равнину планеты хищно опускался R-P-20.

«Значит, пираты тоже успели воспользоваться воронкой, — подумал Мэт. — Ну что ж, это уже не так плохо… Хотя и хорошего мало…»

Впрочем, командир космокопов заметил пиратов раньше, техничка ощетинилась лазерными и фотонными пушками.

— Это они за нами, — сказал космокопам Поль. — Боюсь, и вам не поздоровиться.

Охранники колебались совсем недолго.

Трое из них бросились на выход и помчались под укрытие своего корабля. Оставшийся, тот самый, что вскрывал череп Сола, побледнел, но с места не тронулся.

А те трое уже почти добежали до приемного люка, но в этот момент подлетающий пиратский крейсер дал первый залп из бортовой плазменной пушки. Корабль космокопов этот залп выдержал, а вот не успевшие добежать до него три члена экипажа сгорели, словно четыре муравья, попавшие под пламя зажигалки, и теперь лежали гуськом четырьмя скрюченными черными комочками. Попади они под активную зону залпа, не осталось бы ничего. Даже пепла. Доблестные стражи космического порядка просто испарились бы…

Между тем, командир полиции, поняв, что его предосторожность была не напрасна, крикнул оставшимся подчиненным:

— Ответный комплексный залп носовым генератором с одновременным взлетом, пли!

Полицейская пушка выплюнула в косо опускающихся пиратов серию мощнейших сгустков энергии в разных формах, и пиратов тряхнуло так, что у всего их экипажа потемнело в глазах, и штурман, не надеясь на свое сознание, надавил на кнопку «автоматический режим боя».

Через мгновенье, когда полицейские получили еще одну «пилюлю», их командир поступил так же, и командам двух кораблей оставалось теперь только надеяться на скорость и точность работы боевых компьютерных систем.

Искусственный мозг технички мгновенно «сообразил», что взлет отнимет слишком много энергии, которая понадобится для стрельбы, и отключил стартовые двигатели.

Пиратский бортовой мозг тоже сообразил, что медленный пологий спуск слишком большая роскошь для боевой ситуации, и дал команду двигателям на экстренный спуск.

А на мусоровозе в это время царило нервное бездействие.

— Какого хрена мы сидим здесь, как мухи в коробочке! — заорал Поль, не выдержав напряжения.

— Пригласи их сыграть в покер, — посоветовал Мэтью.

— Прекратить несанкционированные разговоры! — подражая своему командиру, крикнул полицейский. — Самовольные действия будут пресекаться с помощью боевых средств болевого воздействия!

— Послушай, дружок, — устало заговорил Поль, прислушиваясь к звукам боя, — тебе сейчас нужно думать не о наших разговорах. Постарайся сосредоточиться и слушай меня внимательно. Сейчас они там, снаружи, перебьют друг друга. Корабли эти разнесет в клочья. В лучшем случае они успеют катапультироваться и начнут драться на земле, как простые пехотинцы, но драться будут не просто так, а за право первыми взойти на нашу мусорку. Будем надеяться, что твои коллеги будут расторопнее, потому что их противники еще отвратительнее. Я внятно выражаюсь?

— Продолжай дальше, — без прежнего напора сказал полицейский.

— Наша мусорка — единственное средство, которое может доволочь нас до Земли, — развивал свою мысль Поль, — а на борту есть оружие. Не такое совершенное, как у вас, но оружие.

Освободи нас, и мы вместе поможем твоим. Тем более, что там наш друг.

— Ты что, из ума выжил! — снова закричал полицейский. — У меня есть приказ, и пока я жив — должен его!..

И в этот момент за бортом что-то так грохнуло, что мусоровоз закачался.

— Ну, вот, — улыбнулся Поль, — все идет, как я и предполагал.

Все действительно так и происходило. Защита технички прогнулась под мощными залпами пиратов. Корабль должен был вот-вот развалиться.

Из самого центра развалины вдруг взмыл в небо небольшой снаряд, похожий на мячик для регби.

Техничка не была приспособлена для боя. И катапульты в ней тоже не было. Поэтому командир и оставшиеся на борту космокопы просто выбежали наружу — пираты расстреливали их, как домашних уток — спокойно, точно и даже не без игры.

Последним погиб командир.

Пиратский корабль очертил вокруг него огненное кольцо и все сужал его, пока не оставил крохотного пятачка, на котором умещалась только одна нога командира. Он так и умер с поднятой ногой. Луч лазера прожег в нем огромную Дыру.

Когда шум за бортом мусоровоза стих, Сайрус сказал:

— Сдается мне, сынок, что твои друзья погибли.

— Они не могут погибнуть! — истерически крикнул полицейский. — Они профессионалы.

— Ну да, — усмехнулся Сайрус, — а те любители.

И в этот момент в коридоре появился первый из бандитов. Полицейский и он выстрелили одновременно, и оба не промахнулись.

— Вот теперь нам, похоже, полный конец! — захохотал Сайрус.

— Зачем так торопиться? — спросил вдруг женский голос, и на пороге появилась Зебра…

Два часа ушло на подготовку к старту.

Сайруса, Поля и Фишку пираты использовали как рабочую и инженерную силу. С разбитых кораблей Зебра приказала перетащить на «Гарбич» уцелевшее вооружение и запасы пищи. Лину она не стала трогать, потому что по-мужски рассудила — от женщины мало проку.

Друзья работали молча. Настроение было подавленное. И не только потому, что свобода, которая, казалось, была так близка, обернулась новым рабством, еще более страшным — донорство у россайев. Эти мысли отступали перед куда более страшной трагедией — Сол был мертв.

Его мозг Мэт обнаружил в командном пульте технички. Подключенные датчики уже почти не фиксировали признаков жизни.

— Выбросьте эту шваль, — приказала Зебра. — Меня от этого тошнит.

— Нет, — сказал Поль. — Мы похороним его. Это, все-таки, наш товарищ.

— Но на этой планете даже лопату не воткнешь, — засмеялся штурман. — Где же вы собираетесь хоронить вашего друга?

— Значит, мы похороним его на другой планете, — сказал Сайрус.

— Я сказала — вышвырнуть эту гадость! — приказала Зебра.

— Тогда и мы никуда не полетим, — упрямо проговорил Сайрус.

Он смотрел на свою бывшую любовницу с такой решительностью, что она махнула рукой.

— Ладно, только чтобы я его не видела.

Колпак был перенесен на «Гарбич», Мэт попытался подключить стимуляторы, но уверенности, что он все сделал правильно, у него не было.

Команда пиратов теперь состояла всего из трех человек: Зебра, штурман и еще один худосочный с лисьими хитрыми глазами. Остальные были убиты во время боя.

Зебра понимала, что втроем добраться до россайев будет весьма непросто, тем более что худой был ранен и вот-вот должен был умереть. Он тихо скулил, зыркая своими хитрыми глазками, словно хотел еще кого-то прихватить с собой на тот свет.

— У нас с тобой так много общего, — сказала Зебра Полю, когда они остались наедине. — По-моему, пришла пора тебе переходить на нашу сторону.

— Пришла, — согласился Поль. — Только в каком качестве?

— Моим заместителем.

— «Заместитель»… Терпеть не могу бюрократию, — сказал Поль. — И потом — я никогда не был заместителем у женщин.

— Значит, ты отказываешься? — зло спросила Зебра.

— Догадайся с двух раз, — улыбнулся Поль.

— Полагаю, когда ты хорошо подумаешь, ты переменишь свое решение.

Поль пожал плечами.

— Вот глянь в иллюминатор, — кивнул он. — Что ты видишь? Пустыню. Серую и мрачную пустыню. И знаешь, эта пустыня все время думает, думает, думает… Не хотел бы я жить так же. Поэтому вряд ли я переменю свое решение.

Скулеж раненого пирата вдруг затих.

Зебра обернулась и увидела, что тот уставился на нее теперь уже не хитрыми, а просто мертвыми глазами.

— Пора взлетать, — сказала она. — Что они там мешкают?

Она выглянула в иллюминатор и увидела, как Сайрус и Мэт тащат к мусоровозу ящик с бластерами.

Штурман шел чуть позади, прикрикивая на невольников.

— Иди, помоги им, — приказала Зебра. Поль вышел из звездолета, уцепился вместе с Мэтом за переднюю ручку ящика и шепнул:

— Их осталось двое.

В ту же секунду Мэт упал на одно колено и схватился за ногу.

— У-у-у, — застонал он. — Нога…

— Встать! Встать! — закричал штурман, доставая бластер.

— Но он не может идти! — Сайрус шагнул к Фишке.

— Назад! Назад! — Штурман прицелился в Сайруса. — Я буду стрелять!

— Ты не будешь стрелять, — спокойно сказал Поль. — Ты никого не убьешь. Мы тебе нужны. За каждого из нас вам отвалят кругленькую сумму.

Штурман нерешительно переводил оружие с одного пленника на другого. А Сайрус, поднявшись во весь рост, двинулся на него.

— Не подходи! — истерично завизжал штурман. — Я выстрелю, я выстрелю!

Поль пытался открыть ящик, но без кода ничего не получалось.

А Сайрус уже был в двух шагах от визжащего штурмана, он уже поднял руки, чтобы схватить гада за горло. В этот момент ему было наплевать на собственную жизнь.

Но до штурмана он так и не дотронулся. Тот вдруг подлетел метра на два в воздух и там лопнул, как мешок с трухой.

Сайрус едва успел заслониться от разлетавшихся ошметков. Он подумал, что это успел выстрелить Поль. Но тот сидел возле закрытого ящика и недоуменно вертел головой.

И тут три лазерных заряда описали треугольник вокруг пленников.

— Бегом, на корабль, бросить все! — орала Зебра. — Уж я не буду думать, я прикончу вас всех.

Она стояла в главном люке, прижимая к себе Лину. Бластер Зебры был направлен девушке прямо в висок.

Ничего не понимающие пленники бросили ящик и поспешили к кораблю.

— Вы мне за это заплатите! — грозила Зебра. — За штурмана вы мне заплатите…

Глупо было сейчас оправдываться и говорить, что это вовсе не они уничтожили пирата. Пленники догадались, что это Мозг таким образом выручил их. Что ж, в таком случае, он весьма благороден.

Не отпуская Лину, Зебра приковала всех троих к поручням. Девушку она приковала к запорному винту.

— Я доставлю вас россайям! — шипела она. — Они высосут из вас все соки. А потом распылят!

Не удержавшись, она влепила рукояткой бластера по голове несчастному Полю. Тот свалился на колени.

— Вот так лучше, — сказала она. — А теперь взлетаем.

Она повернулась, чтобы идти к командному пульту, но не сделала и шага.

Тело ее вдруг безжизненно рухнуло на пол и загорелось, словно кто-то облил его ракетным топливом.

Лина отвернулась, чтобы не смотреть на судороги живого факела.

Сайрус отстранился, чтобы огонь не переметнулся на него.

Зебра, уже с порога смерти взглянула на него, и в глазах ее была мольба.

«Прости ее, Господи, — подумал Сайрус. — Несчастное существо.»

Когда тело перестало дергаться, Поль сказал: — Теперь наша очередь! Он убьет нас всех! — И вдруг дико, сумасшедше засмеялся.

Ни одно событие сегодняшнего бесконечно страшного дня не было так ужасно, как это смех.

Смех Поля, однако быстро оборвался, потому что корабль вдруг задрожал предстартовой дрожью и начал отрываться от планеты…

— Что за чертовщина? — прошептал Мэт, — почему мы взлетаем? Этого не может быть! Этого не может быть! Этого не может быть!..

Глава 36 Снова тюрьма

— Привет, каторжники! — в проеме шлюзового отсека внезапно выросла гориллоподобная фигура Хью Крюгера, с огромным фотонным ружьем наизготовку. — Напорхались, птички? Не пора ли в клетку, доннер веттер?!

— Чао, бамбини! — с иезуитской улыбочкой из-за спины краснорожего верзилы внезапно появился Лупино: — А мы уж, признаться, по вам соскучились… О, да вы уже в наручниках?! Какая удача! И, похоже, все на месте? — Беглым взглядом начальник тюрьмы пересчитал свои жертвы. — Фишка… Луддит… Месье гениальный шулер…

— Вот уж с кем я давненько мечтал встретиться! — угрожающе вставил Крюгер.

— Мамма миа, Лина! — всплеснув руками, воскликнул счастливый отец. — Девочка моя, ну наконец-то!

Скорчив презрительную гримасу, девушка с отвращением отвернулась…

— А где же старина Сол? — обеспокоено забегал глазками Лупино.

Худшего оборота дела нельзя было и придумать. Нет, это не Мозг убивал пиратов, это било без промаха фотонное ружье Хью Крюгера.

Появление новых действующих лиц вызвало у всех возглас изумления.

— Что за чертовщина?! — возмутился Сайрус. — Мы так не договаривались! Или этот проклятый мозгосос решил напоследок постращать нас привидениями!?

— Заткни свой вонючий язык себе в задницу, ублюдок! — рявкнул Крюгер. — Вот я тебе сейчас покажу привидения… — и, размахнувшись, громила с наслаждением въехал Сайрусу волосатым кулаком в зубы…

Свалившийся от удара, Сайрус с трудом приподнял голову и, сплюнув кровавое крошево, недоуменно пробурчал:

— Вот тебе раз…

— Где старик, я спрашиваю? — зарычал Лупино.

Мэт кивнул на стоящий в углу колпак, накрытый тряпкой.

Лупино сдернул покрывало и замер.

— Ай-ай-ай — какой печальный конец, — покачал он головой. — Ну что ж, так или иначе, а на БТУ Сол все равно попадет.

С этими словами полковник снова бросил тряпку на колпак.

Одним прикосновением компьютерного шифратора он разом избавил свою дочь от неуместных полицейских браслетов.

— Как ты похудела, милая, — вздохнул он, качая головой. — Не понимаю, что за удовольствие мотаться по космосу с таким сбродом?! Кстати, как чувствует себя наш маленький? Надеюсь, ты еще не передумала сделать меня дедом?

Девушка изумленно взглянула на папашу и вдруг истерически расхохоталась.

— В чем дело, Лина? — насторожился отец. — Можешь ты, черт побери, объяснить, что случилось?!

Вместо ответа девушка припустила смеяться еще громче.

— А вы что скалите зубы, кретины? — возмутился Лупино. — Крюгер, ну-ка вразуми этих недоносков!

Поставив ружье в угол, громила вожделенно потер волосатые кулаки.

— Только об этом я и мечтал всю дорогу. Жаль, конечно, что старика нет. Но мне удовольствий хватит…

— Пойдем, Лина, нам нужно поговорить! — озабоченно сказал отец, увлекая дочку в соседний отсек корабля. Девушка продолжала взахлеб хохотать как безумная.

— Помнится, ты, парень, неплохо играешь в карты? — с изуверской ухмылкой подбираясь к Полю, заметил громила Крюгер.

— Какие карты? Отродясь не брал в руки карт! Месье, вы меня с кем-то путаете! — бледнея, пробормотал Марьяж. — Ой! Только не в лицо! Умоляю! Я им работаю!.. Ой!


Затащив девушку в пустую каюту, Лупино с необычной резкостью швырнул ее на постель и принялся нервно расхаживать из угла в угол.

— Немедленно объясни мне, что все это значит?! Да замолчишь ты или нет? — Папаша страстно дал дочери хлесткую пощечину. — О, мамма миа… Да понимаешь ли ты, сумасшедшая девчонка, в какое положение ты меня поставила? Тридцать лет… Больше, чем ты живешь на свете, провел я на проклятой Луне! Обустраивал эту тюрьму. Наводил порядок… Все здоровье, всю душу вложил в это дело! И вот появляешься ты со своей необузданной страстью к сенсациям, и все разом летит к чертовой матери! Ты понимаешь, кретинка, что ты наделала?! — взвизгнул Лупино, истерически размахивая руками.

— Сам ты кретин… — с отвращением бросила Лина.

— Что? — от неожиданности Лупино без сил рухнул в кресло. — Я не ослышался? Что ты сказала?

— Кретин! Солдафон! Тупица! — яростно огрызнулась Лина и, неожиданно вскочив, бросилась вон из каюты.

Но Лупино проворно перехватил ее за руку и грубо швырнул обратно.

— Ах, ты… Мерзавка! Сукина дочь! Грязная шлюха!

Из соседнего отсека доносились тупые удары, возгласы и стоны беглых заключенных и виртуозная многоэтажная брань громилы Крюгера.

— Да! Ты просто грязная шлюха! — исступленно вопил Лупино. — Вот оно, мамашино воспитание! Порол я тебя мало в детстве! Ох, как мало… Спуталась с преступниками! Беглыми каторжниками! Нагуляла пузо, а теперь хочешь, чтобы я до седых волос нянчился с твоими ублюдками?!

— Никого тебе не придется нянчить, кретин, — как плевок, бросила Лина.

— Что? — Лупино остолбенел. — Ты… Ты меня обманула?!

Лина расхохоталась.

В округлившихся глазах лунного тюремщика застыло изумление вперемешку с яростью.

— И это моя дочь… — потрясено бормотал он. — Очаровательная пухлая малышка, которая ползала у меня на коленях? Да знаешь ли ты, шлюха, что я теперь с тобой сделаю!? Я тебя убью!!!


Под потолком грузового отсека ровно горело дежурное освещение. На полу, возле наглухо закрытых шлюзовых дверей, лежали вповалку четыре смятые фигуры. В тишине слышалось хриплое дыхание и приглушенные стоны.

— Мэт… А, Мэт! — глухо прохрипел Сайрус. — Ты жив, парень?

— Похоже, — со стоном отозвался Фишка. — А вот у Поля дела совсем плохи…

— Ну погоди, волосатая обезьяна, — прорычал Сайрус. — Я до тебя доберусь!

— Ты всерьез надеешься еще поквитаться с Крюгером? — спросил Мэтью.

— Отныне это будет целью всей моей жизни! — злорадно усмехнулся Луддит.

— А как же заповеди? — вставил Поль, не теряющий чувства юмора. — Проклят всякий, кто ненавидит брата своего…

— Уж скорее ты мне брат, чем эта бешеная горилла! — буркнул Сайрус.

Поль сделал попытку перевернуться на спину, но тотчас вскрикнул от боли.

— Говорила мне мама: Поль, никогда не бери в руки карт! Карты до добра не доведут… Бедная мамочка, она, как всегда, была права, — усмехнулся француз.

— А мама никогда не говорила тебе, что предавать плохо? — тихо спросил Мэт.

— Если ты обо мне, Мэт, я никого и никогда не предавал.

— Конечно, это был не ты. Того звали — Марьяж. Хорошо, что старик умер, так и не узнав об этом.

Некоторое время Поль молчал.

— Я хотел сам ему сказать… — наконец промолвил он. — Ну что ж, можете меня убить.

— Даже если бы старик был жив, он бы не сделал этого, — печально отозвался Мэт.

— Давай, Мэт я сделаю это за него! — вызвался Сайрус. — Я из него душу выпущу! Это он, тот поганый стукач, что заложил Сола на Земле?

— Да, — сказал Поль. — И тот, что выручал вас из неволи… Черт побери! А ведь мы уже почти готовы были оторваться отсюда! — ударил он кулаком в стену.

— Вся эта заварушка началась, как по заказу! — вслух подумал Сайрус.

— Вот именно, — задумчиво вставил Мэт. — Мне это совпадение тоже не представляется случайным…

— Мы же были свободны, — скрипел зубами Поль. — Он же нас отпустил?!

— Совершенно верно, — согласился Сайрус. — Надо отдать должное мозгососу. Он сдержал свое слово. Но…

— Взлететь, это еще не значит улететь. Сюда они проскочили вслед за нами… А обратно?

— Правда! — обрадовался Поль. — Без нашей помощи им нипочем не преодолеть пространственно-временной барьер!

— И все мы подохнем в этом гребаном космосе! — покачал головой Сайрус. — Корабль мертвецов, ха-ха! Хорошенький подарок из сверхдальней галактики!

— Но ведь это значит, — продолжал Поль, — что не мы, а они у нас в руках!

— Вот именно. Если бы только на мне не было этих дурацких браслетов!

— А за дверями не торчал этот ублюдок Крюгер со своим пугачом! — сказал Сайрус.

— И если бы мы знали, как включить «машину времени», — сказал Поль.

— Мне кажется, я смогу, — сказал Мэт.

Впрочем, особой уверенности в его голосе не было.


— А если ты не угомонишься, мерзавка, я отправлю тебя за решетку! — брызгая слюной, ревел Лупино. — В женскую исправительную колонию на Марсе! Состав преступления налицо: шпионаж на охраняемом военном объекте, содействие в организации побега, пособничество беглым каторжникам! О, да этого хватит, чтобы ты до конца дней своих провела за решеткой! И не смей напоминать мне, что я твой отец. Полковник Лупино никогда не поступится своим званием в личных интересах, вот так-то!

— Кретин Лупино! — с отвращением бросила девушка и поджала губы, давая понять, что разговор окончен.

Оскорбленный в лучших чувствах, верный слуга Закона удалился, приказав Крюгеру не спускать глаз с арестованных.

Утомленная бешеным хороводом событий, Лина неожиданно задремала. Пробуждение застигло ее при весьма пикантных обстоятельствах. Попросту говоря, во сне кто-то откровенно начал ее лапать. Дрожащая от волнения потная волосатая лапища (разумеется, через комбинезон Лина не могла в полной мере это ощутить, но скорее интуитивно почувствовала) воровато скользила вдоль изгибов ее тугого тела, подбираясь к его самым интимным местам.

Взвившись, словно бешеная кошка, Лина яростно впилась зубами в эту незваную лапу, и в тот же миг каюта огласилась мучительным воплем краснорожего громилы Крюгера.

— О, мамма миа! Это вы? Простите меня ради Бога! — всплеснув руками, сокрушенно залепетала Лина, заметив, что дверь в каюту не заперта, а в углу стоит у стенки фотонное ружье.

— Доннер веттер! — зализывая кровоточащую ладонь, рычал Крюгер. — Чертова шлю… Простите, синьорина…

— Не за что! — невинно улыбнулась девушка. — Кстати, вы можете называть меня просто Лина.

— Гы-гы, — мясницкую физиономию Крюгера перекосило некое подобие галантной улыбки. — А я тут шел мимо… Ну и того… Решил заглянуть, не надо ли вам чего?

— Как это мило с вашей стороны, — улыбкой ответила девушка и, вынув из кармана платок, принялась бинтовать им прокушенную лапу громилы.

Сидя рядом с дочерью своего начальника и сладострастно замирая от ее волнующей близости, Хью, несмотря на боль, пребывал на седьмом небе от блаженства.

Разумеется, он соврал. Лупино строго настрого запретил ему отлучаться от шлюзовых дверей грузового отсека. Но разве можно было там торчать, когда совсем рядом и при этом совершенно одна томится в каюте такая…

Потеряв голову, Крюгер оставил пост — благо, полковник удалился в навигаторский отсек, — мигом разыскал вожделенную каюту, дрожащими пальцами набрал компьютерный код ее замка и, не помня себя, сладострастно запустил волосатые лапы в райский рельеф скованного сном женского тела…

— А вы парень что надо, Хью; — закончив бинтовать, сказала Лина. — Вы позволите называть вас по имени?

— Гы… — проглотив комок, кивнул громила.

— До чего же ловко вы нас сцапали! — восхищалась девушка, будто бы случившееся совершенно ее не касалось. — Одного не пойму, когда вы успели прилететь?

Мучительно заставляя шевелиться свой костеневший от близости женщины язык, Крюгер с грехом пополам поведал, как какая-то неведомая сила высосала у их корабля всю энергию, а потом затянула сторожевой корвет лунной охраны на эту чертову планету. А на мусоровоз они проникли в тот момент, когда беглецы батрачили для пиратов. Все вышло как по заказу, на мусоровозе полно горючего, хватит долететь до Луны…

— Эх, знать бы раньше, что все так обернется, ни за что бы не связалась с такими ничтожествами! — презрительно надув губы, бросила Лина. — Затащили меня черт знает куда, идиоты! Хорошо, что вы с папой вовремя подоспели… Ну, как, больше не болит? — спросила девушка и участливо положила ладонь на волосатую лапу Крюгера, чем тот не замедлил воспользоваться.

— Гы-гы… — с блаженной улыбкой облапив девушку, он принялся сладострастно елозить потными ладонями по ее телу, потом расстегнул молнию и жадно запустил руку в разрез ее комбинезона.

— О, Хью… Ты классный парень… И дерешься ты здорово… — «задыхаясь», стонала Лина.

Наконец-то он до нее добрался! До этой восхитительной загорелой кожи, до этих упругих сладостно тяжелых полушарий, до…

Чувствуя нестерпимую тяжесть в паху, Крюгер нетерпеливо вскочил и, совершенно обезумев, слепо рванул молнию арестантского комбинезона. В тот же миг Лина коснулась рукой его паха.

Последствия были потрясающими. Содрогнувшись всем телом, будто бы его на миг подключили к силовой линии, громила вскрикнул и бесформенной грудой замертво рухнул на пол.

Лина раскрыла судорожно сжатую ладонь, в которой оказался небольшой предмет, вроде карманного коммуникатора. Сколько раз он выручал ее в подобных обстоятельствах! Многоразрядный парализатор Палмера. Гроза насильников и бандитов. Лучший друг одинокой беззащитной девушки, особенно журналистки…


— Нам надо вернуться в тот момент, когда мы наполняли баки, еще до того, как нас повязали космокопы, — горячечно шептал Поль. — И сразу взлетать.

— Точно! А эти два ублюдка исчезнут! А старик Сол окажется живым! — громыхнул Сайрус.

Над сомкнутой пастью шлюзового блока пронзительно вспыхнул красный сигнал. Крюгер, а был это вне всякого сомнения он, не оставил без внимания последний возглас Сайруса, и теперь размечтавшихся пленников ожидала неминуемая расплата…

Дрожа как в лихорадке, Марьяж инстинктивно пополз вглубь грузового отсека. Перекошенные отвращением лица Фишки и Луддита на миг окаменели.

Потом шлюзовые двери бесшумно разомкнулись, и в освещенном проеме выросла стройная женская фигура.

— Вы живы! — со вздохом облегчения улыбнулась Лина. — О, мама миа… Так заберите же у меня скорей эту груду металлолома!

И волоча за собой тяжелое фотонное ружье, девушка с грохотом швырнула его на пол.

Через несколько минут в командном отсеке контейнеровоза лихорадочно орудовала целая шайка заговорщиков. Первым делом освободив от наручников Сайруса, который немедленно встал на страже с фотонным ружьем наперевес, Лина вскоре избавила от полицейских браслетов и остальных арестантов, ловко орудуя карманным компьютерным шифратором, который выпал из кармана отца во время семейной сцены и был незаметно ею припрятан. Мэт без промедления принялся налаживать «машину времени». Лина, изнывая от нетерпения обнять парня, стояла у него за спиной. Единственный оставшийся без дела месье Поль тщетно пытался припомнить хотя бы одну молитву, по-французски умоляя Бога избавить его от чудовищных лап Крюгера.

— Клянусь, я никогда больше не буду играть в карты! — Поль обнял колпак, под которым был мозг. — Прости меня, старик.

Внезапно, когда Пространственно-временной модулятор был уже приведен в действие, отсчитывая последние минуты перед прорывом, из коммуникатора внутренней связи прогремел властный голос:

— Внимание! Говорит полковник Лупино! Всем находящимся на борту немедленно руки за голову и лечь на пол! При попытке побега взрываю корабль!

— Как он его взорвет? — растерялся Фишка.

— Мамма миа! — закричала Лина, озаренная страшной догадкой. — Он же заложил в «Гарбич» трайзеттные заряды! Еще тогда, когда отпустил вас! Ну те самые, помните?

— Но их не осталось ни одного… — сказал Мэт и смолк.

Один как раз и остался, который они сами не поделили взорвать.

— Влипли… — глухо прорычал Сайрус.

— Но он тоже взорвется! — воскликнул Поль.

— Ему терять нечего, — подытожила Лина. Француз обреченно закрыл лицо руками. Один Мэт не потерял самообладания.

— Осталось две… Одна секунда!..


Перенос был настолько стремительным, что Поль даже не успел отпустить колпак.

Словно где-то позади них раздался мощный взрыв трайзетта. Лупино кончил свою жизнь вместе с Крюгером..

Но это было единственным облегчением.

Глава 37 Планета Райад

Проклятая планета медленно удалялась за толстым стеклом иллюминатора, пока не превратилась в маленькую, ядовито-желтую точку, размером с горошину.

— А я-то думал, что мы никогда уже оттуда не выберемся, — говорил Мэтью, пока Лина перевязывала ему небольшую рану на руке. — Если бы не соловская машина времени…

— Да-а. А все-таки, мы славно помахали кулаками! Эти гребаные мозги всю душу вымотали. Эх, старика жалко. — У Сайруса задрожали губы.

— А сначала было здорово! — сказал Мэт, чтобы тоже не расплакаться. — Просто рай!

— Зато потом — сплошная гадость, — напомнила Лина.

— Слушайте, надо эту планету как-нибудь назвать! — глухо сказал Сайрус. — Соломон! А, как вам?

— Старику бы не понравилось, — поморщился Поль. — Назовем Зеленый Лог.

— А это почему? — спросил Мэтью.

— Тебе не понять. Впрочем, я снимаю свое предложение.

— Виктория! Или нет — Любовь, — сказала Лина.

— Нет, ребята, вы на меня не обижайтесь, но планету мы назовем иначе. Райад, — тихо сказал Мэт, глядя на колпак, который все еще сжимал Поль. — Ну как, вам нравится?

— Годится — было ему ответом. — Райад! Мы победили Райад!

— Боюсь следующее мое предложение понравится вам меньше, — еще тише произнес Мэт. — Мы возвращаемся.

— Куда? — спросил Поль.

— На Райад.

Если бы каким-то чудом в дверь вошли Крюгер, Лупино, космокопы и вся шайка пиратов, путешественники были бы меньше поражены. У всех просто отвисли челюсти.

— Мэт, ты спятил, — неуверенно улыбаясь, спросил Поль.

— Нет, я в своем уме.

— Тогда сделай милость, объясни, зачем?

— Мы оставили на Райаде Хеопса, — спокойно разъяснил Мэт.

Сайрус заорал, как раненый зверь. Поль стучал кулаками в обшивку с такой силой, что грозил ее проломить.

— Мы еле-еле улизнули от Лупино, пиратов и Мозга, чтобы сейчас снова вернуться прямехонько к ним в лапы?! Из-за идиотского кота, от которого никакой пользы?! — возмущенно кричал Поль. — Ну уж нет!!

— За что ты нас ненавидишь, парень?! — стонал Сайрус. — Это же верная гибель, пойми!

— Я, конечно, понимаю твои чувства, уважение к памяти старика и все такое прочее, но Мозг нас теперь не отпустит, — Лина тоже пыталась отговорить Мэта от его дурацкой затеи.

— Нет, без кота мы не полетим, — упрямо сказал Фишка. — Я знаю, что делаю.

Спорить с ним было бесполезно.

Когда «Гарбич» повернул назад к Мозгу, Мэту показалось, что где-то вдалеке раздался глухой злобный хохот…

Все с унынием наблюдали за тем, как желтая горошина в иллюминаторе увеличивается до размера монеты, потом блюдечка, тарелки, и, наконец, заполняет собой все пространство, которое только может охватить глаз.

Когда мусоровоз снова приземлился, вернее «примозговался», в нескольких километрах от него до сих пор шло отчаянное сражение космических пиратов с космокопами. Оба космолета, возвышающихся на абсолютно гладкой поверхности планеты, были сплошь покрыты черными следами от вспышек мощных бластеров. Схватка шла не на жизнь, а на смерть.

Мэт вместе со своими спутниками вышел из «Гарбича». Кота Хеопса нигде не было видно.

— Ну и где же мы теперь его будем искать? — поинтересовалась Лина.

— Я надеюсь, в лупиновский космолет мы не полезем? — осторожно спросил Поль.

Мэт огляделся вокруг.

«Хоть бы пару деревьев создал, что ли, или речку… Фантазии у этого Мозга ни на грош».

— А мне и так хорошо, — раздался откуда-то сбоку голос.

Это был Фантом Мэта.

В правой руке он держал за шиворот громко визжащего и вырывающегося Хеопса.

— Что, за котиком вернулись? — ехидно спросил он и протянул его Мэту.

Кот извернулся, и глубоко прокусив руку Фантома, метнулся к «Гарбичу». На коже Фантома, разумеется, не осталось ни царапины.

— Очень рад вас снова видеть, — с насмешкой сказал он. — В особенности тебя, Мэт. Я знал, что мы непременно еще встретимся.

Мэт и его спутники молчали. Фантом продолжал паясничать:

— Я так по вас соскучился! Не хотите ли чайку? Или кофе? Теперь-то мы не расстанемся…

— Неужели ты нас не отпустишь? — прямо спросил Сайрус.

Фантом деланно удивился:

— А вы уже собрались улетать? Как жаль! Как жаль!.. Я этого не перенесу. Пущу себе пулю в лоб, — он замолчал, сокрушенно качая головой.

— Мы тебя предупреждали, Мэт, — тихо процедил сквозь зубы Поль. — Что все это добром не кончится.

— Ну вот что, ребятки, — голос Фантома приобрел металлические интонации. — Вы сами, по доброй воле вернулись сюда из-за какого-то кота. Лично мне это совершенно непонятно. И я делаю вывод, что вам здесь понравилось. Так что располагайтесь, как дома. Я вас теперь никуда не отпущу.

Мэт сделал к нему шаг:

— Послушай, но ведь у нас осталась еще одна попытка. Ты же еще с Солом не соревновался.

— Да, это верно. Но противника нет! Где он, ваш Сол? Его нет!

— Есть, — сказал Мэт. — Вот он, — и сдернул покрывало с колпака.

Фантом стек на твердь и вместо него появился Солштрих.

— А что?! Это интересно, это грандиозно! Мозг человека и планетарный Мозг. Это будет битва гигантов!


Стимуляторы работали на полную мощность, слабые токи мозга не увеличивались.

— Ну же, старик, — умолял Сайрус, — ну же думай, думай… Помоги нам…

— А как они будет соревноваться? — спросила Лина.

— Они просто подключатся друг к другу, — отмахнулся Мэт.

— Один чистый мозг против другого чистого мозга? — задумчиво произнесла Лина.

— Стой! — сказал Поль. — Он так проиграет. Помнишь, что он нам говорил? Не головой, а душой! Головой, то есть мозгом его не победить! Ты ведь помнишь?

Мэт и сам вспомнил эти слова Сола. Да, два мозга — маленький человеческий и планетарный — это борьба в разных весовых категориях.

— Вот если бы у нас был живой Сол, вот тогда… — сказала Лина с досадой.

— Что гадать? — разозлился Поль.

— Мэт, — сказала Лина. — Слушай меня, Меточка. Ты сможешь!

— Нет! И не думай. Нет!

— О чем вы, ребята? — насторожился Сайрус.

— Лина хочет, чтобы я сделал мультимерный мираж Сола.

— Но ведь у тебя получилось.

— Для этого нужна хоть одна клетка ДНК старика. А где ее взять? Из клетки я бы попытался вырастить… — развел руками Мэт.

Стрелки индикаторов вдруг отклонились. Мозг Сола начинал жить. Может быть, он услышал разговор друзей.

— Что об этом мечтать?! — разозлился Поль. — Не надо было возвращаться за котом…

— Надо! — заорал Мэт, как резаный. — Именно надо!

Он схватил кота, прижал его к себе и скомандовал:

— Тампон!

Идея была проста и гениальна. На языке Хеопса должна была остаться хоть одна клетка Сола Симпсона. Ведь котяра обожал лизать руки и даже лицо своего хозяина. Теперь задача состояла в том, чтобы, во-первых, заставить кота высунуть язык, а во-вторых, найти на этом языке клетку именно Соломона.

К удивлению спутников, с первой задачей они справились довольно легко. Хеопс сам высунул язык и терпеливо ждал, пока Лина делает мазки. Кажется, котяре даже понравилась эта процедура.

Вторая задача была намного сложнее.

На языке у кота осталось множество клеток.

Мэт зарядил кодами ДНК Главный компьютер, и тот поминутно выдавал результаты: мыши всех сортов и видов, сотни коров (кот пил много молока), потом пошли люди — Мэт, Поль, Лина и Сайрус. Он успел облизать всех. Только Сола не было.

— Он же твой хозяин! — стыдил Хеопса Мэт. Тот покорно высовывал язык, и Лина снова брала мазок.

Только на седьмой раз компьютер выдал генетический код черноволосого молодого человека.

— Кто это? — спросил удивленный Мэт.

— Мамочки! — обрадовался Поль. — Это же Сол в молодости! Я дома видел у него эту фотографию!

— Ну, ребята, приступаем, — сказал дрожащим голосом Мэт и включил программу.

… Тело получилось молодым, здоровым, но абсолютно мертвым.

— Если бы у нас был компьютерный нейрохирург, — стонал Фишка, — вживлять мозг я боюсь…

— Давай, парень, действуй, — умолял Сайрус.

— Меточка, у тебя получится, — улыбнулась Лина.

Стрелки индикаторов бешено дергались, мозг Сола работал на полную силу.

Все время сличаясь с томографом, прозванивая каждое нервное соединение, Мэт стал вживлять мозг.

Работа эта длилась восемь часов. У Мэта уже дрожали руки. Пот застилал глаза. Несколько раз все приходилось начинать заново, потому что он путал руки с ногами, глаза с почками, а сердце с мочевым пузырем.

Но наконец все было готово.

И тело было мертво.

Мозг жил. Он подавал команды, но тело не двигалось. Сердце не билось, глаза на свет не реагировали.

— Это было с самого начала авантюрное предприятие, — сказал Поль.

— Да, — тяжело вздохнул Мэт. — Я не Господь Бог.

И тут Сайрус рухнул на колени и, сложив руки на груди, взмолился:

— Отче наш! Иже еси на небесех! Да святится Имя Твое!..

Молитва его была жаркой и искренней. Поль саркастически улыбался. Разве какие-то слова могут здесь помочь?

Но вдруг и Лина опустилась на колени. И Мэт.

Улыбка сползла с лица Поля. Они верили, они в самом деле верили! И эта вера могла победить!

— Господи! Помоги! — взмолился и Поль.

И в тот же момент рука Соломона Симпсона двинулась. Потом он приподнял голову и открыл глаза.

— Таки, да, я жив, — сказал он.

Ну что тут сказать — они все плакали.

Глава 38 Вопросик на засыпку

Они молча шли по бесконечному серому полю. Вдруг Сол почувствовал под ногами какой-то скрип и с удивлением обнаружил, что ровная гладкая поверхность планеты превратилась в песок. Небо над головой посветлело и стало ярко-голубым. Прямо перед ними поверхность вспучилась и образовала что-то вроде песчаных дюн. В затылок светило жаркое летнее солнце.

— Где это мы?

Двойник приставил ладонь козырьком ко лбу и весело сказал:

— Я решил сделать тебе приятное. Мы в древней Палестине. Тебе, как историку, здесь должно быть интересно. Вот за этими дюнами есть небольшое бунгало на берегу Мертвого моря.

Они с трудом поднялись на гребень холма. Перед Солом открылся потрясающий пейзаж. Поверхность моря ярко поблескивала в лучах полуденного солнца, а сзади, за узкой полосой песчаной почвы расстилались почти до горизонта дикие заросли кустарников.

— Вон там, — Солштрих вытянул руку на запад. — Иерусалим.

Вдалеке действительно вырисовывались очертания древнего города.

Они спустились вниз и вошли в «бунгало». Внутри было очень прохладно. Солштрих сразу разулся и ступил босыми ногами на соломенные циновки, которыми был выстлан пол. Затем он налил из стоящего на полу глиняного кувшина вина. Себе и Солу. Забравшись с ногами на покрытый ковром деревянный топчан, он сказал:

— Ну как тебе обстановочка? Возьмешь меня к себе в ассистенты?

Сол присел на стоящий тут же грубый табурет и заметил:

— В древней Палестине вино всегда разбавляли.

— Ну-у, — махнул рукой Солштрих. — Здесь я много чего усовершенствовал. Вон в углу, например, кондиционер стоит. А там, за ширмой — холодильник. Кстати, в нем есть тоник. Можешь добавить в вино для полноты ощущений. Ты не проголодался? Можем чего-нибудь экзотическое забацать…

— А ты?

— Да мне-то все равно, — грустно улыбнулся Солштрих. — Ты же знаешь, я питаюсь другими вещами.

Видимо, вспомнив об этих «вещах», он посерьезнел:

— Ну что, может, приступим?

— Давай.

— Как ты предлагаешь состязаться? Сол подумал.

— Я буду биться по твоим правилам. Логика. Ведь ты в этом силен, не так ли?

— Логика? О, да… Но сама игра? Что, будем решать задачки?

— Не задачки, загадки. Простые, почти детские загадки.

Двойник сморщился:

— Фу, как это банально! Мог бы придумать что-нибудь поновее. Хотя… Это вполне соответствует обстановке.

— Кто первый? Впрочем, пожалуй, облегчу тебе задачу. Вопросы будешь задавать только ты. Если я не смогу на какой-нибудь из них ответить — значит, ты выиграл. Начинай!

Снаружи доносился шум прилива. Сол встал с табурета и прошелся по комнате.

— Утром на четырех, днем на двух, а вечером на трех…

— Добавь еще: ночью — на спине, — перебил его Солштрих. — Ты меня совсем за дурачка принимаешь? Это человек, Соломон. Впрочем, у егнайцев он с утра до вечера на шести. Ха-ха-ха!..

Солштрих лег на спину и положил руки под голову.

— Валяй дальше. У тебя еще две попытки. Сол помассировал виски. Выпил вина. Ничего путного в голову не приходило. Разве что…

— Жил-был царь Соломон, — начал он наконец. — Это был самый мудрый человек на Земле. И самый справедливый. Однажды к нему пришли две женщины, которые никак не могли поделить между собой ребенка. Каждая из них утверждала, что это ее сын. Тогда царь Соломон приказал разрубить его на две половинки, после чего моментально обнаружилось, кто из женщин обманщица, а кто — настоящая мать ребенка. А теперь скажи-ка мне, каким образом это выяснилось?

Двойник задумался. Почесал затылок. Отхлебнул вина.

— Гм… Надо подумать.

Он встал с топчана и распахнул дверь.

— Что-то душновато у нас.

Сол внимательно наблюдал за его действиями.

— Может быть, он провел генетический анализ? — предположил Двойник.

Сол рассмеялся. Кажется, эта загадка была Солштриху не по зубам.

— Не забывай, что царь Соломон жил несколько тысяч лет назад. Тогда генетики еще не существовало.

— Ах да… Это тебя смогли создать с помощью генетики. — Двойник потер подбородок. — Сложная задачка, ничего не скажешь.

Он забегал взад-вперед по комнате, беспрерывно повторяя: «На две половинки… На две половинки… Нет… Да… Черт возьми… О, зохен вэй!..».

— Я, кажется, проигрываю…

— Вот видишь, — мягко улыбнулся Сол. И тут Солштрих расхохотался:

— Ой, старина, ты и вправду поверил, что я не могу отгадать твою дурацкую загадку. Поверил? По глазам вижу, что поверил. Размечтался, что выиграл состязание. А я с самого начала знал отгадку. Настоящая мать скажет, чтобы дитя лучше отдали другой женщине, чем разрубили. Вот.

И он самодовольно скрестил руки на груди. Сол разозлился не на шутку:

— Издеваешься?! — закричал он. — Думаешь, что ты самый сильный?

Те, кто знал Сола Эйнштейна и даже Соломона Симпсона, ни за что не поверили бы, что тихого еврея можно так разозлить. Впрочем, сейчас был молодым, а значит, куда более темпераментным.

— Думаешь, тебе все под силу?!

— Конечно. Я могу все, — уверенно ответил Солштрих.

— Тогда!.. Тогда создай мозг, который был бы сильнее тебя, больше, мудрее! А, что, слабо?

— Запросто! — запальчиво закричал Солштрих. И вдруг осекся. — Как это?

— Не можешь? Сдавайся!

— Нет, я могу! Я могу-у-у-у!!! — закричал Солштрих, и последний его звук повис над растаявшими вмиг берегом моря, песком, домиком…

Солштрих стаял, как тает свеча, сливаясь с поверхностью планеты. Впрочем, Соломон уже этого не видел. Он изо всех сил несся к космолету.

Первый толчок чуть не сбил его с ног. А до космолета было еще метров триста.

Толчки все усиливались. На поверхности Мозга появились трещины.

«Только бы успеть», — судорожно думал Сол, перепрыгивая через них. Некоторые из трещин уже достигали в ширину более метра.

Совершив очередной прыжок через пролом, Сол уцепился за неплотно закрытый люк, но рука соскользнула, и он полетел в образовавшуюся под ногами глубокую трещину…

Руки! Руки друзей! Крепкие и надежные руки, они подхватили его и втащили в космолет.

— Аварийный взлет! — закричал Сол, едва люк задраился.

— Хеопс здесь! — услужливо показал кота Поль.

Мозг? — Мэтью торопливо набирал команды старта.

— Шизофрения, как и было сказано, — улыбнулся Сол. — Кстати, где я читал эту фразу?

«Гарбич» оторвался в последнюю секунду. На месте, где только что стоял космолет образовалась гигантская трещина.

Райад расширялась изнутри, словно вылезала из кастрюли необъятная квашня. Из гигантских проломов в ее коре вырывались языки пламени. В конце концов она полностью превратилась в огромный огненный расползающийся шар. Он рос так стремительно, что, казалось, вот-вот настигнет корабль.

Но шар вдруг вытянулся в длину и с ослепительной вспышкой разделился надвое.

Теперь в иллюминаторе «Гарбича» была не одна, а две планеты. И одна из них быстро увеличивалась, загибаясь по краям наподобие пылающего блина. Наконец блин достиг гигантских размеров, приблизился к другой части, облепил ее и поглотил, словно был одним огромным ртом.

Затем победитель снова разделился…

— Что это с ней происходит? — спросил изумленный Мэтью, который стоял рядом с Солом и наблюдал этот космический катаклизм.

— Я задал ей вопросик на засыпку. Это старый схоластический вопрос — сможет ли она создать нечто больше и мудрее себя. Как видите, больше получается, а мудрее — никак.

— И что же, так будет до бесконечности? Сол пожал плечами.

— Поживем — увидим, таки, да…

Долго ждать не пришлось. Сменяющие, как в калейдоскопе, одна другую все более и более опухшие планеты Райад раскалились до голубого сияния. Заглатывание происходило с удивительной скоростью, словно профессионал глотал устриц.

И в конце концов, не выдержав одного из своих превращений, Райад взорвалась, рассыпав вокруг огненные снопы желтых искр и разлетающихся во все стороны уродливых ошметков.

Через несколько минут и остатки сгинули, оставив вокруг путешественников черное, глухое, без единой звездочки небо.

— Окончен бал… — почему-то грустно сказал Соломон, — погасли свечи…

Он смотрел в бархатную пустоту, и ему действительно было грустно. Так бывает, когда кончается невероятно трудное, опасное путешествие, потому что за это время ты успел приобрести настоящих друзей. Соломон сейчас бы не смог с точностью сказать, кто кого спас. Наверное, заслуга всех равна. Наверное, они добрая команда.

«Да, жаль будет с ними расставаться, — подумал Соломон Симпсон, бывший каторжник лунной БТУ, по прозвищу Эйнштейн. — На этот раз смотаюсь к Каину и Авелю, может быть, мне все удастся изменить. Таки, да…»

Грустно было и Полю. Темнота всегда вызывает невеселые мысли. В последнее время к французу они стали наведываться чаще. А это значило, что он потихоньку становился человеком.

«Они неплохие ребята, — думал он. — Жаль только, картишки не любят… А если все-таки попытаться уговорить Сола раскрыть секрет машины времени. Таких дел можно натворить!»

Сайрус искоса поглядывал на нежно обнявшихся Мэта и Лину и по-доброму завидовал им.

«Надо будет выстругать им колыбельку, — подумал он. — А Солу очень пойдет хорошая резная трубка. Полю я сделаю трость. Он такой пижон. Если бы Зеброчка так глупо не погибла, я бы сделал из нее хорошую жену…»

Ну а Мэт и Лина?

Наверное, мыслей у них не было вообще. Или они были такие сумбурные и страстные, что пересказать их нет никакой возможности. Словом, они были счастливы.

— Смотри, дорогая, — сказал Мэт, — я дарю тебе вот эту звезду!

— А я тебе вон ту! — ответила Лина.

— А я тебе ту россыпь!..

В черном небе загорались звезды…


Оглавление

  • ДЖОН ИСТВУД КОСМИЧЕСКИЕ СКИТАЛЬЦЫ
  • Глава 1 Тюряга
  • Глава 2 Аварийная ситуация
  • Глава 3 Дочь Евы
  • Глава 4 Побег
  • Глава 5 Погоня
  • Глава 6 Космический бакен
  • Глава 7 Мираж
  • Глава 8 Воскрешение
  • Глава 9 Дело Соломона Симпсона
  • Глава 10 Случайности
  • Глава 11 В зеленую полоску
  • Глава 12 Мертвый корабль
  • Глава 13 Невидимка
  • Глава 14 Двойной удар
  • Глава 15 Куда лететь?
  • Глава 16 Крысиная стая
  • Глава 17 Большая игра
  • Глава 18 «Трандарарах»
  • Глава 19 Тревожные удачи
  • Глава 20 Игра вслепую
  • Глава 21 Гибель
  • Глава 22 Солнце!
  • Глава 23 Стремительно и под джаз
  • Глава 24 Потерять и найти
  • Глава 25 День счастья
  • Глава 26 Планета «Солсимпсон»
  • Глава 27 Смертная казнь
  • Глава 28 Бой с планетой
  • Глава 29 Солштрих
  • Глава 30 Достоинство Человека
  • Глава 31 Давид и Галиаф
  • Глава 32 Победить в будущем времени
  • Глава 33 От любви до ненависти и обратно
  • Глава 34 Девяносто пять процентов
  • Глава 35 Несчастное существо
  • Глава 36 Снова тюрьма
  • Глава 37 Планета Райад
  • Глава 38 Вопросик на засыпку