Князь Вольдемар Старинов. Дилогия [Сергей Александрович Садов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Сергей Садов Князь Вольдемар Старинов

От автора

Прежде всего, по старой доброй традиции, хочу поблагодарить всех тех людей, которые жертвовали своим личным временем и помогали выловить в книге самые разные ошибки — маленькие и большие, смешные и грустные… Без их помощи я бы закончил проверку намного позже. Ещё раз всем им большое спасибо.

Теперь немного о замечании, которое частенько делали мне люди, читавшие книгу… Я всегда был противником того, чтобы плодить сущности без необходимости, потому в своих книгах, если не было острой нужды, старался не вводить новые понятия. Мне совершенно непонятны замечания некоторых читателей о том, что в другом мире расстояния не измеряют километрами, название болезни иное и т. д. Я прекрасно понимаю, что в совершенно отличном от нашего мире другие меры и другие названия многих вещей. При не самой большой доле фантазии можно придумать им имена и перечислить их в виде справочника в конце книги, но зачем, если можно оставить привычные километры, градусы, титулы и тому подобные вещи? И читателю не придётся каждый раз вспоминать, что означает, например, турантох, и сколько это будет в граммах. Один раз я дал в тексте иную меру длины и название болезни, а дальше уже никогда к ним не возвращался, подразумевая, что все герои используют их, а для читателей предоставил перевод в привычные понятия. Если уж быть последовательным, то до конца: надо и титул для короля придумывать, поскольку он произошёл от латинского Carolus — Карл. Вряд ли в том мире был Карл Великий, а значит и титула такого там быть не может.

Поэтому, чтобы не создавать проблем ни себе, ни читателям, я использую привычные нам названия, подразумевая, что герои используют те, что приемлемы в их мире. Я — переводчик Promt, который переводит на русский иномирные слова и понятия.

Сказал, вроде бы, всё, что хотел. А раз так, не буду больше утомлять уважаемого читателя своим речами. Приятного Вам чтения.


Книга первая Уйти, чтобы выжить

Пролог

Мужчина с явно военной выправкой стоял у окна не очень богато обставленной комнаты и нетерпеливо постукивал пальцами по подоконнику. Внезапно он резко развернулся к сидящему за столом собеседнику, который что-то записывал в блокнот.

— Сашка, ты уверен?! Ты действительно всё обдумал?!

— Ты же знаешь, что я всегда всё обдумываю. Тем более в таком важном вопросе.

Мужчина у окна стукнул по подоконнику.

— Но усыновление!!! С твоей-то работой!

— Я уже подал все документы, а до этого получил разрешение у начальства.

— Да ты посмотри на свою конуру!

— Раньше мне ни к чему было заниматься обстановкой.

— Не понимаю я тебя. — Чувствовалось, что мужчина сдался и теперь просто пытается разобраться.

— Я сам не понимаю, — признался Александр. — Но я никак не могу забыть глаза того мальчишки… Скажи, сколько людей из благополучных семей, не говоря уже о людях с улицы, способны забыть о себе и защищать друзей даже при угрозе собственной жизни?

— Ну…

— Вот то-то. Он заслуживает лучшего, и я сделаю всё возможное, чтобы этот мальчик стал счастлив.

— Ну смотри, тебе с ним возиться. А то давай подыщем ему подходящую семью…

— Я сказал нет.

В дверь позвонили. Александр Петрович вскинулся… кого это несёт? Никто вроде бы не должен прийти…

В квартиру вошёл ещё один мужчина с небольшим портфелем.

— Юрка, ты как тут? — Мужчина отошёл от окна и протянул руку.

— Привет, Виктор, — протянул вошедший руку. — Тебя каким ветром сюда занесло?

— Да вот. Пытаюсь отговорить это чудо… Но, похоже, уже поздно. Ты не знаешь Александра как я — этот тип упёртый, как баран.

Юрий вздохнул, сел за стол, достал из портфеля бумаги и молча передал их Александру Петровичу.

— Это передали из больницы, — вздохнул он, — …извини…

Александр Петрович схватил бумаги и быстро пробежал… выронил листы…

— Господи… это точно?

— В таких случаях положено делать повторное обследование, но… Извини, Саш, но не думаю, что это ошибка.

Виктор поднял выпавшие листы и тоже просмотрел. Выругался.

— Рак?

— Костного мозга.

— Шансы?

Юрий покачал головой.

— Слишком поздно. Болезнь, похоже, развивалась уже давно и сейчас… — он махнул рукой.

— И сколько ему осталось? — хрипло поинтересовался Александр Петрович.

— Полгода максимум.

Мужчина схватился за голову и опустился на диван.

— Скажи, за что это всё ему? Столько пережил и… Неужели ничего нельзя сделать? Ты же врач!

— Но не господь Бог! Есть методики лечения, но… они не излечат — продлят агонию, но не больше.

— Сколько?

— Что сколько?

— Сколько эти методики дадут времени?

— Гм… Если бы Володя не жил на улице я бы сказал о пяти годах, но так… три, три с половиной года.

— Три года… Но это всё равно лучше, чем ничего. Я… я не отступлюсь. Пусть три года, но я, чёрт возьми, сделаю эти три года самыми счастливыми для него!!!

Врач вздохнул.

— Ты знаешь, сколько стоит месячный курс по этим методикам? Как раз наши с тобой зарплаты.

— Но ведь есть какие-то фонды…

— Сашка, очнись!!! Фонды если и дадут, то тем детям, у кого есть шанс выздороветь! Никто не позволит тратить их на смертника. Или ты хочешь воспользоваться своим положением? И кого решишь лишить жизни ради того, чтобы на три года продлить жизнь этому мальчишке?

— Но… — Александр Петрович обречённо махнул рукой. — Он не заслуживает такого…

Виктор, до этого молча слушавший беседу, задумчиво кивнул.

— Юр… помнишь данные по обследованию добровольцев?

Врач сначала даже не понял о чём речь, потом сообразил.

— Ты что, с ума сошёл? Ты вообще думаешь, о чём говоришь? Это же билет в один конец!! По сути, смертник… — Врач осёкся и задумался. — Смертник…

— О чём это вы? — удивился Александр. Виктор довольно эмоционально начал объяснять.

— Это единственный шанс. Вы сами говорили, что современные методики лечения дадут ему только три года, а тут есть шанс подарить ему жизнь.

— Но цена?! — возразил Юрий.

— Больше жизни?

— Я полагал, что ты против этой авантюры своего друга.

— Но я и не могу смотреть на его страдания. А после такого он точно что-нибудь сотворит.

— Вы оба сумасшедшие! — всплеснул врач руками. — Впрочем, делайте что хотите. Сам всё равно вам не позволит…


Как Александр Петрович убеждал директора Базы поддержать их сумасшедшую идею, осталось загадкой для всех на Базе. Возможно, ему бы это не удалось, но к директору явилась целая делегация с поддержкой просьбы.

— Дурдом, — прокомментировал это Коршунов, разглядывая стоящих перед ним навытяжку Воронова, Дмитриева и Золотова. — Вы всерьёз предлагаете отправить туда ребёнка? Вы понимаете, что с нами сделают за такое? Вы понимаете, какие у него шансы там?

— А какие здесь? — поинтересовался Александр Петрович.

— Я вот тут всё продумал, — Вперёд вышел Виктор Андреевич и положил перед директором папку. — Наш эскулап… простите… Юрий Михайлович гарантирует, что сможет дать три года жизни мальчику, если начать его лечить. За это время мы успеем подготовить мальчика, и у него окажутся неплохие шансы…

Директор без особого интереса пролистал документы.

— Вижу, подготовился. Целый план… Вы понимаете, что я не могу такое принять? Что я не решаю эти вопросы? — Коршунов задумался. — Завтра я вылетаю в Москву по поводу работы нашей экспериментальной лаборатории с докладом… Единственное, что я могу пообещать вам — доложить о вашей инициативе. Вы же понимаете, кто курирует наш проект?

— Спасибо…


Директор вернулся через неделю и вызвал всех троих к себе в кабинет. Долго молчал.

— Знаете, что мне пришлось выслушать по поводу вашей идеи? Не знаете! Я бы передал, но, боюсь, обидитесь…

— Значит… — Александр Петрович нахмурился.

— Ни черта не значит!!! — рявкнул директор, с силой хлопая по столу, который аж подпрыгнул. — Я как идиот там бегал, доказывал всем выгоду! Чуть ли не до президента добрался… В общем разрешение получено и проект «Надежда» официально запущен… А теперь вон! Воронов! Останься.

Директор встал и неторопливо прошёлся по кабинету, остановился напротив Александра Петровича.

— Знаешь, что убедило руководство согласиться? Не перебивай, дослушай до конца. Никто не пошёл бы на такое, никакие аргументы не помогли бы… Но однажды человеку, на которого у меня была вся надежда попался твой доклад о том, как ты нашёл этого ребёнка. Там были и те слова, которые он тебе сказал… Что-то типа не трогайте остальных, а со мной делайте что хотите…

— Я помню, — тихо ответил Александр Петрович.

— Вот-вот. Помни! И сделай так, чтобы этот твой Володя их не забыл. Эти его слова дали ему шанс. Мне было сказано, что человек, который так мало думает о себе ради других… Таких не часто встретишь, особенно в наше время. Особенно среди тех, кто… ну, ты понял. Если он там сумел остаться человеком… В общем, считай, что он сам себе дал этот шанс в тот момент, когда помогал другим, не думая о себе. Поскольку ты назначаешься его куратором, я хочу, чтобы ты постарался объяснить ему это…

— Спасибо… спасибо вам…

Коршунов повернулся на хлопнувшую дверь.

— Мальчишка, — буркнул он. — Почему все уверены, что у меня нет сердца?

Чего реально ему стоило добиться разрешения на этот проект, не узнает никто…

Глава 1

Светловолосый мальчик читал, удобно расположившись на кровати и подложив под спину подушку. Читал настолько увлечённо, что даже щелчок и лёгкий вздох открываемой двери лишь на миг заставили его насторожиться, но, кивнув сам себе, он возвратился к чтению, не обращая ни малейшего внимания на происходящее за спиной. Вошедший грузный мужчина молча прошёл в комнату и сел на стоящий рядом с кроватью стул. Задумчиво оглядел мальчика с ног до головы и вдруг ударил, ударил настолько быстро, что его движение смазалось. Мальчик, не отрываясь от книги, небрежно, словно отгонял комара, махнул рукой и кулак врезался в подушку рядом с его головой. Мужчина, довольно кивнул, но выглядел он не очень весёлым.

— Время подходит, — заметил он. — Как ты себя чувствуешь?

— Больно бывает всё чаще. Врачи хотят увеличить дозу обезболивающего, но я против. — Парень со вздохом захлопнул книгу, положил её на тумбочку и впервые взглянул на вошедшего.

Взгляд. Тот, кто впервые встречался взглядом с этим мальчиком, долго ещё не мог забыть его глаза, в которых словно поселилась пустота. Не пустота отсутствия разума, а пустота эмоций. Мальчик, зная об этой своей особенности, сразу же отвёл взгляд, глядя поверх плеча мужчины, от чего стало казаться, что он о чём-то глубоко задумался.

— Может напрасно? Тебе станет полегче…

— Полегче мне станет только в одном случае, и вы это знаете. Сколько мне осталось по словам врачей?

Мужчина отвернулся.

— Немного… Но если у нас получится, то вся твоя жизнь, сколько бы она ни длилась.

Мальчик отвернулся.

— Может, я зря согласился… ещё чуть-чуть и всё закончится… Как вы думаете, ТАМ действительно можно будет встретиться с родителями и сестрой?

— Дурак!!! — Мужчина вскинулся, но тут же взял себя в руки, приподнял книгу и явно, чтобы сменить тему, заметил:

— «Государь» Макиавелли? И что можешь сказать?

— Цинично, — после небольшой паузы отозвался мальчик. Судя по всему, он и сам был не очень доволен своим срывом. — Цель оправдывает средства.

— Ты не согласен?

— Ну почему? По-своему он прав, вопрос только в том, какую цель ставить.

— Так ты, значит, одобряешь?

— Нет.

Мужчины хмыкнул.

— Твою логику, как обычно, понять невозможно. Ты же только что говорил, что Макиавелли прав.

— Он описал действия, с помощью которых можно добиться цели. С ними я согласен. А второй ваш вопрос был про одобрение этих действий.

— Ну-ка, ну-ка? — Мужчина развернулся на стуле и с интересом глянул на собеседника.

Мальчик нахмурился, но тут же его лицо вновь стало спокойным.

— Одиночество, — наконец выдал он.

— Что? — такого наставник точно не ожидал.

— Тот, кто пойдёт этим путём, будет одинок… А я знаю, что такое одиночество… — Мальчик прикрыл глаза.


Одиночество… Нет, Александр Петрович вряд ли меня поймёт. Я с огромным уважением отношусь к моему наставнику, но тут… чтобы понять, это надо пережить.

— Папа, быстрее!!! — я нетерпеливо прыгал у лифта, не забывая показывать Ленке язык. Сестра дулась.

— Володя, прекрати! — мама дёрнула меня за руку. — Ты же старший и должен показывать пример.

— А она первая начала, — наябедничал я.

— Как маленький, честное слово. И не скажешь, что уже восемь лет.

— Так, орлы, едем. — Папа подхватывает меня на руки и вносит в подъехавший лифт. — Споры прекратить!

Внизу у подъезда нас ждёт папин друг — дядя Игорь. Он мне никогда не нравился. Да и маме тоже. Она всегда хмурится, глядя на него, и отворачивается. Дядя Игорь улыбается.

— Ты чего тут? — хмуро спрашивает папа. — Я же сказал: всё потом.

— Это срочно, Виктор. Барон совсем оборзел. На нашу территорию лезет…

— Не при детях! — рявкает отец. — Сказал, вернусь и разберёмся.

А почему? Мне тоже интересно. И я даже знаю, что мой папа — авторитет! Непонятно что такое, но звучит очень значительно! А вот маме почему-то не понравилось, когда я в школе друзьям похвастался, на их вопрос, кем работает мой папа. Странные эти взрослые.

— Как бы поздно не было!

К подъезду стала подъезжать Лада. Я уже знал, что эта машина «западло» и что «бумер» намного круче. Чем круче, правда, не знал и теперь старательно изучал машину. А водитель какой-то неумелый попался. Зачем-то начал газовать. Папа вдруг вздрогнул и столкнул меня с крыльца… И тут раздались выстрелы. Совсем как в кино. Пули защёлкали по дому… Сначала даже интересно было.

Я выглянул из-за скамейки.

— Пап, мне больно, — хныкнул я на всякий случай. — Пап… Мама.

Я замер у крыльца, удивлённо разглядывая лежащих родителей и сестрёнку. Чего это они? И тут до меня дошло…

— Нет!!! — Я бросился к отцу, но был перехвачен дядей Игорем. В его взгляде такая ненависть…

— Жив, гадёныш, — прохрипел он. — Паршиво.

Я во все глаза смотрел на него, потом отчаянно задёргался, что-то крича. Если бы дядя Игорь не был ранен, вряд ли бы у меня получилось убежать, но сейчас я вывернулся и бросился в уже начавшуюся собираться толпу.

— Остановите мальчика! — закричал дядя Игорь мне вслед. — Это его родители! Остановите!

Поздно. Я уже мчался по улице, не разбирая дороги, слёзы застилали глаза. Куда и зачем я бегу — совершенно непонятно, да и не важно. Но одно я понимал твёрдо — возвращаться нельзя. Нельзя ни в коем случае.

Сейчас, почти пять лет спустя, я уже мог трезво оценить тот случай и понимал, что остался жив только чудом. Интуиция, догадка, предвидение, а может, и сам Бог помогли мне тогда. Попадись я кому из папиных знакомых и меня не нашла бы никакая милиция. Ясно, что отца сдали свои. Сдали тому самому Барону. Я понимал, что мой отец не безгрешен. Догадывался, что на его руках много крови. Если бы убили только его, я бы горевал, но… понял бы, может быть… Но со смертью сестры и мамы я смириться не мог. Эта боль навсегда поселилась во мне, отравив и растоптав моё детство. Ещё несколько мгновений назад у меня было всё, а теперь я один на всём белом свете, один в восемь лет…

Я бежал долго, пока не заблудился. До вечера бродил по городу, пытаясь отыскать дорогу неизвестно куда и непонятно зачем. Когда стемнело, пристроился за гаражами и лёг, ни на что не надеясь и ничего не ожидая. Там меня и нашёл Гвоздь…


— Так Государь не сможет ни на кого опереться, — мальчик попытался развить мысль. — А быть одному очень плохо.

Александр Петрович кивнул.

— Вспомнил родителей?

Отрицать очевидное мальчик не стал и кивнул.

Наставник поднялся и неторопливо прошёлся по комнате, замер и обернулся:

— Готовься. Умники уже собираются запустить свою установку. Будут подбирать окно по твоему запросу. Прости… Жаль, что только это мы и можем сделать.

— Спасибо… Я бы хотел побыть с вами подольше…

Александр Петрович резко отвернулся, быстро провёл рукой по глазам, хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел. Вот вам и железный человек…


— А почему всё-таки мечи? — спрашивал Александр Петрович довольно часто, хотя мальчик и отвечал на этот вопрос неоднократно.

— С некоторых пор я ненавижу звуки стрельбы.

Наставник хмыкал, не веря и частенько переспрашивая. Но я не врал. Да, я совершенно спокойно стрелял из автомата, палил из пистолетов по мишеням, сжигая, порой, за день по несколько пачек патронов. Никаких отрицательных эмоций при этом не демонстрировал и не испытывал. Руки не дрожали, на появляющихся призраков тоже не жаловался. Но мечи мне казались… честнее, что ли. Их я любил намного больше пистолетов, пулемётов и прочей стреляющей техники.


После ухода наставника мальчик ещё некоторое время лежал, ни о чём не думая. Снова попытался читать, но понял, что смысл текста ускользает, и точным броском закинул книгу на полку. Заложил руки за голову и уставился в потолок. Скоро совершится то, к чему он готовился… точнее, его готовили целых три с половиной года. Никаких эмоций не было. Первое время, когда мальчик ещё только поселился на базе, его вечное спокойствие в самых непредсказуемых и сложных ситуациях часто поражало наставников. Да и странным оно было у ребёнка, которому судьба отвела такой короткий срок жизни… Штатные психологи многое могли бы прояснить, но они хранили тайну, делясь своим мнением только с теми, кому положено его знать. Нет, он смеялся, плакал, веселился, но всё это было поверхностным, словно пена морская, сдуваемая первым же лёгким ветерком. Он мог моментально, словно повернув выключатель, подавить все чувства и стать серьёзным. Это умение здорово выручало его, когда он жил на улице, но об этом на Базе тоже знали немногие.


— Есть хочешь?

Очень не скоро до меня дошло, что обращаются именно ко мне. Я поднял заплаканное лицо и глянул на присевшего рядом со мной высокого парня в огромной кепке, под которой очень трудно разглядеть лицо.

Я отрицательно мотнул головой, но в животе предательски заурчало. Парень хмыкнул, отломил кусок булки и сунул его мне в руку. Я несмело откусил, а потом с жадностью набросился на еду.

— Ну и откуда ты, такое чудо, взялось?

Этот простой вопрос напомнил мне о произошедшем, и, совершенно забыв про булку, захлёбываясь слезами, я вывалил на незнакомца всё, что произошло. Как подъехала машина, как я увидел папу с мамой, лежащих у подъезда вместе с сестрой; про страшного дядю Игоря и про то, как бежал по улице. Думал ли я, что подобная откровенность может быть для меня опасной? Нет, конечно. Ни о чём я тогда не думал, кроме того, чтобы просто выплакаться и высказать кому-то свою историю.

— Понятно. — Парень вдруг сел по-турецки рядом со мной и задумался. — Вот что, шкет, в историю ты, конечно, попал очень скверную. И если я что-то понимаю, домой тебе возвращаться нельзя. Со мной пойдёшь?

Этот парень разговаривал со мной как со взрослым и действительно интересовался моим мнением.

— А потом папа и мама придут за мной? — поинтересовался я на всякий случай.

Парень вздохнул, встал и отряхнул брюки, чище они от этого, впрочем, не стали. Он снова глянул на меня, хотел что-то сказать, нахмурился.

— Наверное, да.

— Тогда пойду.

— В таком случае давай знакомиться, — парень протянул руку. — Гвоздь.

Я хихикнул. С его ростом и в этой кепке мой новый знакомый и правда походил на гвоздь.

— Володя.

— Что ж, идём, Володя, в нашу берлогу.

Так началась моя жизнь в роли беспризорника.


Володя вдруг неуловимо быстрым и плавным движением перетёк с кровати на пол и вот уже стоял на руках. Прошёлся немного по комнате, кувырнулся вперёд и встал. Небольшого роста, расслабленный, но… было что-то в его расслабленной позе такое, из-за чего любой опытный боец, возникни у него такая мысль, трижды подумал бы, прежде чем напасть. Теперь становилось ясным обманчивое первое впечатление — не мальчик, а скорее уже юноша лет тринадцати, только не очень высокого роста, худощавый. Он привычно осмотрел комнату с прямо-таки спартанской обстановкой. Ничего лишнего: кровать, тумбочка рядом, стул, в углу компьютер, а рядом книжный шкаф. Шифоньер у двери. На полу никакого ковра, только ламинат. Светлые обои.

Мальчик подошёл к стене, и её часть вдруг отъехала в сторону, открыв сейф. Набрав код, он открыл тяжёлую дверь и задумчиво оглядел содержимое, совершенно не вписывающееся в комнату подростка: два меча в ножнах и две кобуры с какой-то хитрой системой ремней. Привычным движением он взял с полки пистолеты, застегнул ремень, подтянул два ремешка. Теперь пистолеты оказались у него за спиной, располагаясь под небольшим углом друг к другу. Отработанным жестом он завёл руки за спину, большими пальцами отстегнул ремешки с кобур и выхватил оружие, проверяя, как взводится курок. Снова поставил оружие на предохранители и вернул обратно, после чего достал из сейфа мечи — не очень длинные, чуть изогнутые, в тёмных деревянных ножнах, которые мальчик пристегнул к поясу. Выхватил клинки длиной сантиметров шестьдесят, сделанные из тёмного, отливающего синевой материала. В основании мечи имели ширину примерно в три пальца взрослого человека, потом клинки плавно сужались и изгибались. И если у рукояти заточка была только с одной стороны, то уже где-то на расстоянии ладони от гарды она становилась обоюдной. По внешнему виду эти мечи предназначались скорее для режущих ударов, но острый кончик с одинаковым успехом позволял и колоть.

Крутанув пару раз мечи, Володя, словно продолжая движение, вбросил их в ножны, хлопнул дверцей сейфа и направился к выходу из комнаты. Можно было бы посчитать, что он просто рисуется, но все его движения были настолько отточено-привычны, что сразу становилось ясно — с оружием он имеет дело каждый день и оно давно уже стало дополнением его самого.

Последний раз оглядев себя и убедившись, что всё на месте, он вышел в коридор и аккуратно прикрыл дверь в комнату, неторопливо зашагал в сторону лестницы.

— Володя! Володь, подожди!

Мальчик чуть сбавил ход, но останавливаться не стал, только обернулся. Его догонял молодой парень лет двадцати, в белом халате и с растрёпанной шевелюрой выглядевший как учёный, у которого только что крайне неудачно прошёл эксперимент, но возбуждение от которого ещё не улеглось. Вот он, наконец, догнал мальчика и зашагал рядом.

— Ты куда сейчас? Хотя чего я спрашиваю, и так ясно, что в спортзал тренироваться, раз во всеоружии.

Володя с очевидным спорить не стал.

— А ты всё такой же говорун, — вздохнул парень. — Порой хочется дать тебе хорошенько по шее, чтобы встряхнуть.

Мальчик улыбнулся, остановился и раскинул руки в стороны.

— Давай.

Парень чуть попятился.

— Ни-ни. Для начала напою тебя снотворным, хорошенько свяжу и тогда… нет, ещё ноги придавлю чем-нибудь тяжёлым и вот тогда уж попинаю.

Володя задумчиво рассмотрел потолок.

— Надо в одежду иголки отравленные зашить, — наконец решил он. — Как только кто-нибудь захочет попинать, то царапается и…

Парень озадаченно глянул на мальчика.

— Это ведь шутка была? — на всякий случай уточнил он.

— Да, — кивнул Володя. — О такие иголки сам раньше оцарапаешься.

— Понятно… Извини, но я не всегда понимаю, когда ты шутишь, а когда серьёзен. Шутки твои… специфические. Слушай, я чего тебя догнал? Ты слышал, что мы начинаем поиск подходящего «окна»?

— Да. Александр Петрович мне уже сказал.

— Хорошо. Тебя приглашают сегодня в шесть на заседание. Будут решать, куда тебя отправить.

— Я же ведь уже говорил, что хочу, — удивился мальчик.

— Да-да, я помню. Всё равно куда, лишь бы без пороха. Извини, но это очень расплывчато. Мы, учёные, всегда хотим точности…

— Виктор! Что б тебя!!! — Из-за угла неожиданно вышел ещё один человек в таком же халате, что и на парне. Он чуть кивнул Володе, поправил большие роговые очки и сквозь них сердито посмотрел на собеседника мальчика. Тот даже съёжился под этим взглядом. — Я тебя ещё полтора часа назад отправил за результатами испытаний! Где тебя черти носят?!

— Простите, Николай Петрович, я… меня Антонина Николаевна попросила ей помочь, а потом меня просили разыскать Володю, — Виктор лихорадочно зашарил по карманам и, наконец, из одного извлёк флешку. — Вот предварительные результаты. Еле упросил аналитиков…

Ещё раз для проформы обругав лаборанта, Николай Петрович забрал флешку и отправился обратно. Виктор облегчённо вздохнул.

— Опять забыл? — с интересом спросил у него мальчик. Виктор убито кивнул.

— Да всё из-за Антонины, — попытался оправдаться он. — Пока ей там помогал, забыл про флешку.

— В конце концов, тебя выгонят.

— Ага. Тебе-то легко говорить, с твоей памятью. Ты хоть раз чего-нибудь забывал?

— Я не родился с ней. Меня учили.


Учили. Ну да. Конечно, не сразу как очутился на базе. Первоначально просто подгоняли школьную программу. Ещё бы, ведь почти полтора года не ходил в школу с тех пор, как погибли родители. Даже и то, что знал, забыл — для жизни на улице эти знания совершенно не нужны. Правда, сразу же начались и весьма специфические предметы: обязательно спорт с боевыми искусствами, причём такими, о которых я ни разу и не слышал. Потом фехтование и… тренировка памяти и внимания. Делали просто — сажали в кресло, пристёгивали к нему, подводили провода, а потом на экране демонстрировали разные геометрические фигуры. Как только показывалась определённая, заранее названная фигура, требовалось нажать кнопку под правой рукой. Если не успевал или не замечал, било током. Не больно, но неприятно. Первое время было просто, но потом скорость смены фигур возрастала, я стал чаще ошибаться, а током било сильнее… Хочешь не хочешь, но внимательности научишься. С тренировкой памяти почти так же: выводился на экран текст, который надо прочитать и запомнить, а потом начинали мелькать слова и требовалось указать те, которые встречались в тексте. Ещё упражнение с разными фигурами, которые нужно расставить в первоначальном порядке… никакие просьбы на мучителей не действовали. Дело даже не столько в сложности, сколько в боли, которая стала моим постоянным спутником, ибо ошибок первое время было намного больше, чем правильных ответов.

После одного такого сеанса ко мне подошёл Александр Петрович — человек, который и привёл меня на базу.

— Ты же ведь мужчина, а значит должен стойко бороться с трудностями, — он присел рядом со мной прямо на пол.

Я угрюмо посмотрел на него.

— Вам бы так. Я готов учиться…

— Неправда. Ты так думаешь, но по-настоящему тебя может заставить учиться только стимул.

— Ага. Вам бы так.

— А я тоже через такое проходил, — Александр Петрович улыбнулся воспоминаниям. — Неужели ты думаешь, что этот тренажёр создали специально для тебя? Скажу откровенно, меня током било намного сильнее. Из-за возраста тебе сделали скидку.

— Вас тоже так учили? — удивился я так, что и про все обиды забыл, и про недавнюю боль.

— Да. И вот смотри… — Александр Петрович поднялся, взял с полки первую попавшуюся тетрадь и протянул мне. — Открой на любой странице.

Я выполнил просьбу. Наставник забрал тетрадь и секунд пять внимательно просматривал текст. Закрыл и вернул мне, после чего отправился к столу, достал чистый лист и принялся быстро писать. Закончил и протянул листок мне.

— Сравни.

Я недоверчиво открыл тетрадь, положил рядом исписанный листок и старательно зашевелил губами, читая текст там и там, проверяя каждую буковку в формулах, правильность указанных размеров в чертеже.

— Вот это да!

— Вот видишь. Такая память очень сильно поможет тебе в дальнейшей учёбе.

Дальнейшая учёба меня мало интересовала, но умение Александра Петровича настолько меня восхитило, что я даже попросил не делать мне никаких скидок на возраст. Но тут наставник оказался непреклонным.

— Эти параметры выбирал не я, а врачи. Большее напряжение может оказаться опасным для тебя. Да ты ещё и от улицы не отошёл — организм ослаблен. Тебя кормить и кормить.

Это да. Кормили на базе очень хорошо и очень сытно. И никогда не отказывали в добавке. Но меня убедили не столько слова наставника, сколько его тон. Он не сюсюкал со мной, как многие взрослые на базе, а разговаривал как с самостоятельным человеком, действительно стараясь убедить, а не заставить. А сюсюканье… оно задевало сильнее всего. После полутора лет жизни на улице я был опытнее многих из здешних так называемых взрослых, которым никогда не приходилось голодать и добывать себе пропитание в жестокой борьбе. Тогда я ещё не знал о своём диагнозе и не понимал, почему взрослые порой смотрели на меня с такой жалостью, принимая это на то, что лишился родителей…

И вот за это уважение к себе я относился к Александру Петровичу лучше, чем к остальным. Он стал для меня вторым близким другом после Гвоздя… Гвоздь… Мой спаситель и учитель жизни в этом жестоком мире, который мне ещё предстояло познать. И четвёртый близкий человек после родителей и сестры, которого я потерял, и воспоминание о котором всё ещё отзывалось в груди глухой болью. Только много позже я по-настоящему оценил, как много он для меня сделал. Именно благодаря ему я остался человеком, а не превратился в зверька — маугли каменных джунглей. И он же уберёг меня от многих соблазнов. И на базе я оказался во многом из-за него — когда он запретил нам, ничего ещё не знавшим и не понимавшим соплякам, над которыми по какой-то причине решил взять шефство, пробовать всякие «колёса», траву и другую наркоту. Сам курил и употреблял героин, но нас от этого защитил. Надеюсь, ему сейчас хорошо на небесах…


— Это всё понятно, — Виктор хмыкнул. — Но знаешь, кто-то умеет анекдоты рассказывать, а кто-то нет.

Мальчик чуть склонил голову набок, подумал.

— Это была шутка? Извини, но я не всегда понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьёзно. Шутки твои… специфические.

Виктор откровенно заржал.

— Ну, ты даёшь. Ладно, туше. Сразил. А я думал, у тебя чувство юмора отсутствует напрочь. Ни разу не видел, что бы ты как-то отреагировал на мои шутки.

— На твои шутки не реагировал, — поправил Володя.

— Ха! Хочешь сказать… нет-нет, не хочу даже знать, что ты хочешь сказать. Ладно, удачи тебе.

Виктор махнул рукой и умчался куда-то по коридору.

На входе в спортзал мальчик столкнулся с инструктором, который обучал его довольно специфическому предмету. Мальчик насторожился, когда тот дружески похлопал его по плечу.

— Слышал-слышал. Скоро уйдёшь? — инструктор задумчиво поглядел на него. — Жаль, что так получилось…

— Я уже смирился с этим, Константин Павлович.

— Не обманывай. Тебе тоже не очень хорошо. — Инструктор задумчиво покачал головой. — Мир несправедлив…

— Он такой, каков есть.

— В твоём возрасте такой взгляд необычен… Ладно, извини, Володя, мне сейчас некогда. Надо написать отчёт по расходованию средств за этот месяц. Сегодня вечером обязательно увидимся.

Наставник сделал два шага, но вдруг обернулся.

— Да, кстати, будь так добр, верни моё удостоверение. Без него у нас тут не очень походишь.

Мальчик разочарованно вздохнул, достал из кармана брюк пластиковую карточку и кинул её учителю. Тот поймал на лету и убрал обратно во внутренний карман пиджака.

— Растёшь, — похвалил он. — Честно говоря, я не заметил, как ты его достал, но после разговора решил на всякий случай проверить все карманы. За это держи награду. — Константин Павлович достал потёртую записную книжку и протянул её мальчику. Володя удивлённо распахнул глаза и лихорадочно зашарил по карманам.

— Я ведь следил за вами, — с некоторой обидой заметил он, забирая книжечку.

— Мы уже говорили на этот счёт. Помнишь? Ладно, до вечера. Извини, действительно спешу.

Володя сердито посопел, но понимал, что обижаться глупо и потому отправился дальше, на ходу анализируя произошедшую встречу, пытаясь сообразить, в какой миг наставник вытащил у него блокнот и как это проделал.

Спортзалом на Базе называли не один большой зал, как в школе, а целый комплекс помещений, предназначенных для разных занятий. Спортзалом тут была и беговая дорожка, и зал для фехтования, и даже тир, расположенный на два яруса ниже, куда вёл большой лифт. Мальчик миновал тренажёры, кивая знакомым, встречающимся по пути. Лязгало железо, слышалось чьё-то хриплое дыхание.

Вообще с этими людьми мальчик мало общался. Это были охранники базы — профессионалы, прошедшие ни одну войну. Как знал Володя, некоторым приходилось не раз выезжать за рубеж в весьма специфические командировки. В некотором роде они тоже были его учителями. Правда, всё их преподавание заключалось в том, что они рассказывали ему о своих операциях. Весьма подробно, даже несмотря на то, что на некоторых из них всё ещё лежал гриф секретности. Даже его куратор Александр Петрович частенько не имел права присутствовать при таких разговорах.

Однако, несмотря на это Володя ни с кем из охраны так и не сблизился. А может быть, именно из-за этого и не сблизился. Они ведь получили приказ ничего не скрывать, а многие операции проводились… в общем, не каждому понравится быть настолько откровенным с каким-то мальчишкой.

Пройдя зал, Володя попал в широкий коридор, миновал несколько дверей и вошёл в одну из них, внешне ничем не примечательную. На этот раз зал был совершенно пуст, если не считать развешанного по стенам холодного оружия и простеньких скамеек вдоль стен. Мальчик пересёк помещение и вошёл в раздевалку, прислушался к шуму воды в душе — похоже, кто-то только что закончил заниматься. Интересно, кто бы это мог быть? Володя быстро переоделся в спортивный костюм и снова нацепил пояс с мечами и закрепил пистолеты. Конечно, без всего этого тренироваться удобнее, но надо привыкать.

Мальчик вышел в центр зала, достал из кожаных петель мечи в ножнах и положил рядом с собой, легко согнувшись в поясе. Прикрыл глаза и начал разминку. После неё сделал сальто вперёд, пересёк зал колесом, закончив его двойным переворотом в прыжке, и пошёл крутить колесо в обратную сторону. Перекатившись рядом с лежащими мечами, он встал уже с ними и тут же развернулся, резко взмахнув руками. Сорвавшиеся ножны со свистом пересекли зал и пронзили фанерный щит-мишень, застряв в нём.

— На твоём месте, я бы не очень злоупотреблял таким приёмом.

Володя обернулся. Из раздевалки вышел небольшой щуплый мужчина, на ходу вытирающий голову полотенцем. В старом мешковатом спортивном костюме, лысоватый. Володе он напоминал Сан Саныча из недавно просмотренного фильма «Не бойся, я с тобой». Такой же небольшого росточка мужичок, неприметный, одетый кое-как и… смертоносный. Инструктор спецподразделений по рукопашному бою. И учил он не тем восточным единоборствам с руконогомашеством, а реально тому, что поможет победить и уцелеть. Когда он ещё только начинал тренировать Володю три с половиной года назад, мальчик ожидал что-то типа занятий в стиле Шаолине, как это показывали в фильмах. Ага. Первые занятия вообще оказались скучны до ужаса. Надо было просто замереть и стоять. Сначала так, потом вот этак. Потом бег, пока не начнёшь падать от усталости, а после снова занятия на тренажёрах.


— А когда вы будете меня учить драться? — праведно возмутился я. От былого энтузиазма, когда мне сказали, что этот человек будет учить меня рукопашному бою, не осталось и следа.

— Драться? — деланно удивился инструктор. — Я не собираюсь тебя учить драться. Я собираюсь учить тебя выживать. И побеждать.

— Как в фильмах показывают?

— Там показывают цирк. А я в цирке не выступаю, и потому ныть перестал и делай, что говорят. В бою главное не победить врага.

— Да? А что главное? — заинтересовался я.

— Главное победить его максимально быстро! Понял? Там нет времени на оценку его сил и всякие правила. Всё, что ведёт к победе — хорошо. Но и недооценивать врага не стоит. Понял?

— Нет.

— Ничего, со временем поймёшь. Просто запомни, что идеальный бой заканчивается одним ударом. Второй требуется разве что для добивания. Но если ты всё сделал правильно, то и второго уже не требуется.

— У меня комплекция не та, — с умным видом повторил я подслушанный разговор Александра Петровича с рукопашником. — Я маленький.

Я действительно всегда был небольшого роста. В школе мне никто не давал семь лет. На уроках физкультуры и в первом, и во втором классе я стоял последним. В третий я пойти не успел… Из подслушанного же разговора я понял, что стать высоким, о чём я мечтал в школе, получив от одноклассников прозвище «Коротышка», мне не грозит.

— Не переживай. — Инструктор даже не улыбнулся. — Комплекция тебе не помешает.


— Ножны, всё-таки, хоть и укреплены и имеют острую стальную заглушку на конце, но всё же не так прочны, чтобы выдержать такое обращение слишком часто. Приём для неожиданности, когда совсем прижмёт.

Володя пожал плечами.

— С собой я возьму новые, а тренироваться надо.

— Логично. А не хочешь размяться? — Михайло Потапыч откинул полотенце на скамейку. Вообще-то настоящее его имя Михаил Иванович, но на базе инструктора-рукопашника все называли Михайлом Потапычем. Не знаю уж, что нашли общего у этого человека с медведем, но прозвище прилипло к нему настолько прочно, что порой даже начальство обращалось к нему таким образом.

Я покосился на клинки.

— Извини, — инструктор развёл руками. — Но с мечами я не умею. Могу любой предмет превратить в оружие. Если понадобится, смогу сражаться и с мечами, но против мастера не устою. Господину Шутеру я не соперник.

— Я же не Павел Викторович.

— Ты нет. Но твои тренировки с ним я видел. Пойми, если бы этот бой что-то дал тебе, я бы не отказался, но для тебя он бесполезен. Ты не извлечёшь из него ничего нового. С оружием, если, конечно, человек умеет с ним обращаться, любой будет сильнее человека без оружия.

— А как же класс бойцов?

— Я говорил при прочих равных. Ясно же, что если против меня выйдет толпа каких-нибудь отморозков хоть с ножами, хоть с мечами, дело для них закончится больничной койкой.

— Вы считаете, что я с вами в одном классе? — Володя не смог скрыть удивления.

— Как мечник ты меня превосходишь. Я никогда не учился сражаться этими игрушками. Хотя… подожди. — Он вдруг подошёл к стене и привычным движением выдернул из ножен большой нож, по форме напоминающий мачете, только много короче. — Давай попробуем так. Прошу.

Володя секунду о чём-то думал, а потом вдруг сорвался с места и молниеносно атаковал. От первого удара меча инструктор уклонился, второй блокировал, но первый меч уже изменил движение и теперь угрожал шее — одним из преимуществ этих коротких мечей была их скорость. Они позволяли молниеносно менять угол атаки. Когда подбирали оружие для Володи, то именно на скорость делалась ставка, потому упор в занятиях был на пару мечей. И сейчас на наставника сыпались удары со всех сторон, не давая ему войти в ближний бой. Володя мастерски держал его на расстоянии, недоступном для ножа. Перед Михайлом Потапычем словно выросла стальная стена. Но вдруг он упал, на миг пропав из поля зрения мальчика… Володя скорее почувствовал угрозу, чем осознал её и не стал выискивать наставника, а просто мгновенно увеличил дистанцию, отскочив назад… и тут же, буквально в нескольких миллиметрах от его живота мелькнул нож. Мальчик только и успел заметить, что развёрнут он не остриём. Не разрежет, но по животу досталось бы так, что потом ещё долго пришлось бы стоя на корячках пытаться вздохнуть. Да, разница в классе на мечах была видна, но так же заметна и разница в опыте. Несмотря на то, что мальчик обращался с мечами много лучше спарринг-партнёра, он так и не сумел создать ни одной угрозы. А вот наставник уже несколько раз вынуждал его отступать, разрывая дистанцию. В последний раз его не достали только чудом.

И вдруг наставник метнул нож. Метнул почти без замаха. Володя лихорадочно дёрнулся… От ножа увернуться удалось, но предотвратить сближение противника не смог и одна его рука оказалась зажата в стальных тисках и тут же онемела. Меч выпал. Володя махнул ногой, это было ожидаемо и легко заблокировано наставником; но удар оказался отвлекающим и в следующее мгновение мальчик развернул второй меч, и теперь уже его наставнику пришлось срочно разрывать дистанцию.

Володя замер, тяжело дыша. Правая кисть не действовала — очевидно, наставник пережал нерв и некоторое время оружие ею держать не удастся. Но сейчас, пока противник остался без оружия, надо атаковать, и Володя двинулся вперёд,
крутя мечом перед собой, не давая Михайлу Потапычу уйти в сторону и снова сблизиться. Если у того снова получится войти в ближний контакт, то можно сразу сдаваться.

Но тут вдруг наставник расслабился и поднял руки.

— Сдаюсь.

Володя растерянно моргнул, но пока меч опускать не стал.

— Вы же говорили, что в бою…

— В бою? — Михайло Потапыч рассмеялся. — Володя, никакой бой не строится по принципу обязательно кого-то убить. Если, конечно, не брать задачу ликвидации конкретного человека, но там используют совсем другие средства. В бою же я бы просто постарался сбежать сразу, как только у меня не получилось справиться с тобой после того, как кинул нож.

— А как же стоять до конца? — с иронией поинтересовался мальчик.

— Я не в тех войсках служил, — серьёзно ответил наставник. — Мои задачи несколько иные и в моём случае «стоять до конца» равносильно провалу задания. Мёртвый не сможет вернуться и сделать дело. Поэтому не получилось так — надо отойти, подумать и сделать по-иному. Так и никак иначе. Я и тебе пытался объяснить, что отступление с поля боя не всегда плохо.

Володя задумался.

— Я запомню.

— А сейчас без мечей не хочешь попробовать?

Мальчик вздохнул, потом покосился на правую кисть и чуть-чуть пошевелил пальцами. Левой рукой обхватил правое запястье и быстро нажал на несколько точек. Снова пошевелил и довольно кивнул головой.

— Проиграю ведь, — заметил он.

— Дело не в проигрыше или выигрыше, а в уроке, который ты извлекаешь из каждой схватки. Готов?

Мальчик убрал мечи в ножны, аккуратно положил их на скамейку у стены и кивнул. И в тот же миг Михайло Потапыч напал…

Спустя пять минут Володя, тяжело дыша, лежал на полу, придавленный левой рукой наставника, а правая сжимала его руку, выворачивая до хруста. Мальчик ударил свободной рукой по полу и хватка тотчас ослабла.

— Понял, что сделал неправильно?

Володя кивнул.

— Я меньше вас и легче, а полез в силовой бой. Но я думал, что для вас это будет неожиданным.

— Я и не ждал, но у меня опыта всё-таки больше твоего и на такие примитивные ловушки давно не попадаюсь. А ты, прежде чем на что-то рассчитывать, всё-таки оцени степень мастерства противника и его опыт. Одно дело хулиган с улицы…

— У которого опыта разных подлых ударов всё равно больше.

— А я тебя не для спортивной арены готовил.

— Я к тому, что хулигана с улицы тоже недооценивать не надо.

Наставник изучающе глянул на мальчика.

— Личный опыт?

— Нет. — Володя отвернулся. — Просто видел.


Драка началась совершенно неожиданно. Я вместе с Жоркой и Милкой сидел недалеко от входа в метро, прося милостыню. Милка была ещё младше меня, и ей люди подавали всегда больше. Большущие жалостливые глаза, растрёпанные волосы, аккуратные лохмотья… я часто глядел на Милку, пытаясь понять, каким образом даже старые тряпки смотрятся на ней шикарной одеждой. Настоящее имя Милки никто не знал. К Гвоздю она попала раньше меня, говорила плохо и всё время повторяла имя Милка. Может быть, так звали ей любимую кошку. Кто знает… а как она оказалась на улице и кто её родители она сказать не могла. Так и повелось с тех пор: Милка и Милка.

— Всё-таки, миледи, не может быть, чтобы вас бросили, — частенько повторял Гвоздь, задумчиво изучая девочку. — Откуда же вы? Может, с далёкой звезды прилетели к нам?

Милка смеялась.

— Со звезды, — радостно повторяла она. — Конечно, со звезды.

— Ага, оттуда, — насмешливо отвечал Мартынюк Иван по прозвищу Мартын и привычно добавлял нечто непечатное, за что немедленно ловил подзатыльник от Гвоздя.

— Как не стыдно, шевалье? Тут дамы! Чтобы больше я такого не слышал!

— А чего ты обзываешься? — всерьёз обиделся Мартын, потирая шею.

— Я обзываюсь?

— Ну, это… ше… шелье какой-то.

— Да будет вам известно, дорогой мой невежественный друг, что шевалье в переводе с французского означает рыцарь.

— А-а-а-а.

Порой Гвоздь начинал изъясняться такими сложными оборотами, что его трудно становилось понять. Разные сэры, шевалье, кавалеры так и сыпались. Красиво, но непонятно. Правда, он всегда объяснял значения этих слов. Он вообще знал много разных историй. Рассказывал о Жанне д’Арк и партизане Денисе Давыдове, как открывал Америку Колумб. Особенно нас смешила ситуация, что плыл он в Индию и до конца жизни был уверен, что в Индию и приплыл.

Уже позже я узнал историю Гвоздя, которую тот нехотя рассказал в ответ на мои расспросы:

— Да ничего интересного, шевалье. Единственный сын вполне обеспеченных родителей. Надёжа и опора. Начитанный мальчик. А потом один раз проявил слабость и ширнулся на дискотеке. Когда понял, что обратной дороги уже нет, сбежал из дома. Так что учитесь, сэр, на чужом опыте. И если увижу вас с наркотой — убью сам. Из милосердия.

Я затряс головой — видел, что Гвоздь не шутил.

— Вот и хорошо, если понимаешь. А сейчас марш на работу. И потом не забудьте купить молока — младшим оно полезно.

Младших было трое: Милка, Король, он же Славка Королёв и Дементус, он же Виктор Готов. Почему его так однажды назвал Гвоздь и что это слово значит, мы не знали, но Виктору кличка нравилась. Говорит, звучит зловеще. Работа же означала ходить по переходам и просить милостыню, а порой и кошелёк стянуть у какого-нибудь раззявы. Но таким мы баловались редко — опасно. Это только у Вольки получалось. Он у нас мастер был по чужим карманам лазить.

Младших Гвоздь берёг и ни на какие сомнительные дела не пускал. И даже признавая, что Милке одной подадут больше, никогда её без сопровождения не отпускал. В этот раз очередь нянчиться с ней выпала мне и Жоре. Тут к нам и подкатила компания. Ребята были незнакомые и откуда взялись тоже непонятно. Местные все знали, что мы работаем на Гвоздя и с нами не связывались — боялись. Не нас, конечно. Ходили слухи, что однажды Гвоздь в драке убил троих взрослых мужиков, которые пытались увести девчонок. Зачем они им, я не понял, тем более те говорили, что будут о них заботиться. Но подоспевший Гвоздь, по рассказам видевших, рассвирепел, сразу вытащил нож и бросился на них. Одному удалось сбежать… Также говорили, что сбежавший пытался потом прийти с подмогой, но Гвоздь поговорил кое с кем и когда машины мстителей показались в поле зрения, их просто забросали камнями. Правда, пришлось потом долго скрываться. Всё это я не видел, а только слышал, но авторитет Гвоздя с тех пор был непререкаем. Среди же остальных групп он пользовался славой сумасшедшего.

— Мёртвые, сэр Вольдемар, смерти не боятся, — ответил он мне, когда я прямо спросил, боится ли он умереть. Непонятно.

Так что прицепившиеся к нам явно были не местные. Жорка тут же вскочил и кинулся в драку, получил пару раз и отлетел к стене. Гвоздь появился вовремя: несколько секунд разглядывал противников, а потом молча ринулся в атаку. Тут-то мне и удалось увидеть несколько приёмов… В ход шли и зубы, и локти, и ноги, и даже голова. Жорка снова вскочил и бросился в схватку. Милка хлюпала носом, а я упал на пол и стал кусать чужие ноги. Пару раз мне досталось по голове, один раз дали по почкам, не сильно, но больно. Я рассердился и теперь не только кусался, но и царапался. Драка закончилась появлением милиционера и всеобщим драпом. Эту свою первую драку я запомнил очень хорошо. Потом Гвоздь мне выговаривал:

— Вы, сэр Вольдемар, как маленький — всякую гадость в рот тащите. А если отравитесь, что мы делать будем? Вы нас сильно этим опечалите.

— А чего они? — угрюмо повторял я. Слова, что говорил Гвоздь, я вроде бы всё понимал, но в их общем смысле был не уверен. Потому на всякий случай только огрызался.

— Они хамы, но вы-то, сэр Вольдемар! Надо будет вам кое-что показать.

Показанные приёмы были крайне нечестны, но зато действенны, в чём я убедился позже — недавняя драка оказалась далеко не последней в моей карьере.


— Хотя, — нехотя признал он. — И личный опыт тоже есть.

Наставник, похоже, понял его состояние и только хлопнул по плечу.

— Позанимайся ещё немного. Думаю, это тебе поможет.

Мальчик только кивнул. Но вдруг скривился от боли и, хотя тут же взял себя в руки, наставник заметил.

— Ты сегодня колол лекарство? — поинтересовался он, наклоняясь.

Скрывать смысла не было — обмануть Михайла Потапыча ещё ни разу не удавалось, и Володя отрицательно качнул головой.

— Ну и ради чего ты это терпишь?

— Это ещё ничего… А ваше обезболивающее уже всё равно плохо действует. Врачи говорят, что надо переходить на более сильное… а у меня к наркотикам своё отношение. Гвоздь ни за что не одобрил бы… Лучше потерплю.

— Значит, процедуры уже почти не помогают, раз такие приступы боли случаются. — Наставник вздохнул. — Времени почти не остаётся. Болезнь развивается сильнее, чем рассчитывали. Врачи надеялись ещё минимум на полгода.

— Возможно из-за тренировок.

— Возможно. Но может, всё-таки сходишь к врачам? Пусть наркотик, но после перехода последствий не должно остаться…

— А если останутся? Нет. Я лучше потерплю. Я привык к боли.

— Володя, не рассказывай мне сказки — я знаю, какая боль может быть от твоей болезни — взрослые на стену лезут…

— Вот когда полезу — тогда и соглашусь, а пока терпеть можно.

Володя демонстративно отвернулся и занялся разминкой: сел на шпагат и с каким-то остервенением начал делать наклоны: вперёд, вытягиваясь в струнку, и назад. Вперёд — назад.

Михайло Потапыч покачал головой, глядя на мальчика, и направился к выходу. Врачи говорили, что боль уже должна быть невыносимой, но этот парень… только при особо сильных приступах показывал её, а так… даже и непонятно, действительно ли он болен. Может это шутка, что жить ему осталось не больше двух-трёх месяцев? Вся надежда на этот переход в один конец… Может смерть лучше этого похода в неизвестность? Сам Михайло Потапыч не знал, что выбрал бы …

В коридоре он, всё ещё задумчивый, столкнулся с Александром Петровичем и ухватил того за локоть раньше, чем тот успел позвать мальчика. Покачал головой.

— Ему сейчас лучше побыть одному.

Александр глянул поверх плеча Михаила и кивнул.

— Опять вспомнил прошлое?

— Кажется, он о нём и не забывал. К тому же, похоже, у него очередной приступ. Честно говоря, я не знаю, что с этим делать. — Михаил покачал головой.

— Приступ? Может к врачам…

— Ты прекрасно знаешь, что они скажут. Саш, ему уже не помогает лекарство и обезболивающее не действует, а переходить на что-то более сильное он отказывается категорически. Честно говоря, я не представляю, как он терпит. Надо поскорее перестать его мучить!

Александр вздохнул.

— Это я и без тебя знаю. Сегодня будет очередное собрание. Врачи ещё месяц-два обещают…

Михаил хотел ещё что-то спросить, но глянул на лицо друга и передумал. Только ободряюще хлопнул по плечу.

— Держись. Ему намного хуже, чем тебе.

— Он гораздо сильнее меня, Миш… Гораздо…

Глава 2

Ровно в шесть Володя прошёл через просторный холл, уставленный огромными бадьями с небольшими деревьями, и вошёл в кабинет. Здесь уже собралось и руководство проекта, и куратор — Александр Петрович, и учёные. Похоже, ждали только его. Володя сделал вид, что не заметил, как Александр Петрович глянул на часы и хмыкнул, прошёл к своему креслу и сел. Виталий Дмитриевич, «директор всего этого балагана», как любил говорить куратор, откинулся на спинку большого чёрного кресла, снял очки и соединил перед собой кончики пальцев.

— Итак, дамы, господа, прошу. Кто первый?

Поднялся мужчина в белом халате с красивой окладистой бородой. Откашлялся.

— Прошу прощения. Вчера я положил Виталию Дмитриевичу доклад, в котором объяснил, что время подходит…

Взрослые посмотрели на Володю тем взглядом, который он ненавидел больше всего — сочувствующим. Он опустил голову и сжал кулаки под столом, чтобы этого никто не заметил.

— Продолжайте, Иннокентий Павлович.

— Ага. Так вот, по словам врачей у нас осталось не больше двух месяцев. Два месяца — крайний срок, дальше мальчик уже не сможет ходить и начнёт быстро терять силы. В связи с этим пора начинать поиск подходящего мира… либо сворачивать все эксперименты.

— Ну что ж. Володя, а ты что скажешь?

Мальчик встал.

— Я уже говорил, Виталий Дмитриевич.

Александр Петрович тихо вздохнул и отвернулся, однако в наступившей после слов Володи тишине его вздох услышали все.

— Иннокентий Павлович, сколько вам времени надо для завершения всех дел? — поинтересовался Виталий Дмитриевич спустя несколько секунд, прервав неловкую паузу.

— Месяц, Виталий Дмитриевич. Во-первых, надо подготовить самого мальчика. Последний осмотр, обязательно недельный карантин, подготовить необходимые вещи. Ну и некоторое время на поиск подходящего «окна». Как просил молодой человек: чтобы там не было пороха.

— Володя, а почему такая странная просьба? Почему бы не выбрать мир более развитый? Возможно, даже превосходящий наш.

— Если превосходящий — значит более забюрократизированный, — без особых эмоций ответил мальчик. — И трудно оценить, как они вообще воспримут такого пришельца. Социальную культуру ведь роботами за три дня не выявишь. И если мне там не понравится, уже не вернёшься.

— Ну хорошо. А почему не взять более просвещённое время? — поинтересовался кто-то из учёных.

— Если проводить аналогию с земной историей, какое время у нас вы называете более просвещённым? Последнюю ведьму в каком году сожгли?

— Ну, до этого их сжигали в гораздо большем количестве.

— Зато и контроля меньше. Полагаю, меня учили не зря и случайных неприятностей мне избежать удастся.

— Ну хорошо. Пусть так, однако ты же поставил условие, чтобы вообще огнестрельного оружия не было. Даже самого примитивного.

— Я не люблю, когда в меня стреляют. — Володя мог бы ещё добавить, что время, до того момента, когда кольт сделал всех равными, ему казалось… честнее, что ли. Когда схватки велись лицом к лицу, а не на расстоянии в тысячи километров. Однако понимал, что этот аргумент выглядит не очень убедительным и очень смешным.

— Считаешь, что получить стрелу из лука приятней, чем мушкетную пулю?

— Она медленнее. И её можно поймать. — Тоже слабый аргумент. Хотя… а чего доказывать-то? Мальчик вскинул голову. — Понимаете, для меня это билет в один конец. Пройти через «окно» второй раз не удавалось никому. Значит, в том мире я должен жить и как-то устраиваться, потому и хочу попасть туда, где меня всё будет устраивать.

— Логично, — кивнул Виталий Дмитриевич. — Иннокентий Павлович, после заседания подробно расспросите Володю о том, куда он желает попасть, и постарайтесь сделать так, чтобы найденный вами мир максимально удовлетворял всем его пожеланиям. А пока продолжайте.

— Да я, собственно, уже закончил. Если решение об отправке принято, будем готовиться. Надо только со сроками разобраться.

— А вот для этого мы сегодня и собрались. Юрий Михайлович?

Поднялся ещё один мужчина.

— Полный медосмотр мы проведём за три дня. Дальше всё зависит от результатов. Без него ни о каких сроках говорить нельзя.

— Хорошо. В таком случае с завтрашнего утра приступайте. Володя, у тебя есть пожелания? — Мальчик отрицательно покачал головой. — Хорошо. Будем считать, неделю отдаём врачам. За это время всем техническим службам провести полное тестирование оборудования. Особенно того, что будет переправлено через «окно». Аркадий Николаевич, вы за это отвечаете. — Тот, к кому обратился директор, кивнул и что-то пометил у себя в блокноте. А директор уже повернулся к куратору Володи: — Александр Петрович, вы отвечаете за подготовку личных вещей Володи. Володя, подготовительный этап займёт не меньше месяца. — Директор повернулся к врачам и вопросительно глянул на хирурга. Тот кивнул.

— Мы попробуем кое-какой экспериментальный образец и, думаем, могли бы ещё дать полгода, но…

— Это риск, — вскинулся Александр Петрович.

— Верно, — согласился с ним директор. — Давайте не будем ставить экспериментов, тем более, как я понимаю, это ваше лекарство ещё не опробовано. Нам нужен месяц.

— Судя по течению болезни, — вздохнул врач, — Володе осталось не больше трёх месяцев. И с каждым днём приступы боли будут всё сильнее и сильнее. Полагаю, что этот месяц последний, когда он ещё сможет продержаться без сильнодействующих средств обезболивания, но дальше придётся использовать наркотик.

Володя решительно покачал головой.

— Никогда.

— В таком случае крайний срок — месяц, — вздохнул директор. — Максимум полтора. За это время со своим куратором составь список всего, что тебе может понадобиться…

Совещание шло дальше. Володя слушал хоть и внимательно, но как-то безучастно и в разговоры не встревал. Директор же опрашивал руководителей различных служб и раздавал задания.

— Ну и напоследок, — Виталий Дмитриевич обернулся к единственной в комнате женщине. — Мария Витальевна, подготовьте те задачи, которые необходимо будет решить для вас Володе после перехода. Вопросы есть? Нет? Тогда совещание окончено. Через три дня жду доклада от медицинской службы, после него согласовываем окончательные сроки. Всех руководителей отделов прошу подготовить планы по своим направлениям. До свидания.

Александр Петрович догнал Володю у центрального выхода, где тот уже успел открыть дверь своим пропуском и теперь отмечался у дежурного. Куратор провёл через рекодер свой и вышел следом.

— Хочешь прогуляться в лес? — поинтересовался он, пристраиваясь рядом, не совсем уверенный, нужен ли его подопечному сейчас попутчик или он хочет погулять один. Но Володя не выказал никакого неудовольствия.

— К озеру хочу сходить искупаться. После того, как начнётся медосмотр, уже и не поплаваешь.

— Да, врачи у нас вообще звери.

— Это я помню по своему первому дню на базе, — чуть улыбнулся Володя. Александр Петрович рассмеялся.


Сразу, как только вертолёт с пассажиром приземлился, к нему бросилось несколько человек с носилками, на которые меня, несмотря на всё сопротивление, уложили. И даже пристегнули ремнями. Стало страшно. У нас много историй ходило о том, что некоторые люди крадут беспризорников и продают их на органы. Я в эти истории мало верил, но сейчас уже усомнился. Одно успокаивало — не стали бы ради меня одного устраивать такой спектакль с Милкой, Жорой, Королём и другими. А раз так, то берут меня вовсе не на органы. Однако когда меня засунули в какую-то здоровенную трубу, я начал нервничать, несмотря на все успокоительные речи окружающих. Правда, ничего страшного не произошло. Что-то загудело, заморгало. Люди, те, которых я видел из отрытого конца трубы, что-то активно обсуждали, бегали. Потом меня достали и повезли в другое помещение. Когда брали кровь, я ухитрился извернуться и цапнуть сестру за палец.

— Ну всё, Зин, — рассмеялся один из врачей. — Теперь тебе придётся прививки от бешенства делать.

— А давайте вы попробуете меня кольнуть, и ей не скучно будет! — огрызнулся я.

— Ого! А наше приобретение, оказывается, и шутить умеет, — удивился кто-то.

— Я вам не приобретение! — Я начал дёргаться в удерживающих меня ремнях.

— Что здесь происходит?! — в помещение вошёл тот самый мужчина, который и привёз меня на базу. Он сердито оглядел притихший персонал и подёргал ремень, который держал меня за грудь. — Что это и зачем?

— Александр Петрович, но вы только посмотрите, он кусается.

— Я бы тоже кусаться начал, если бы меня связали! Развяжите ребёнка немедленно!

— А он не набросится на нас? — сердито поинтересовалась Зина. Не простила укус.

— Не набросится. Володя, — обратился Александр Петрович уже ко мне. — Мы же с тобой договаривались, что ты будешь вести себя хорошо?

— А чего они? — буркнул я. И, правда, договаривались. И пусть даже на органы меня забирают, от слова не отступлюсь, хотя бы ради того, что Александр Петрович сделал для Милки и остальных. А что со мной делать будут — уже не важно.

— Они всего лишь делают свою работу. Ты слишком долго жил на улице и потому врачи должны тебя осмотреть. Будь мужчиной.

— Буду, — буркнул я. После чего меня отвязали. А раз так, то и взбрыкивать уже вроде как стыдно. Ну а потом начался тот самый ад… Я много раз уже жалел, что меня всё-таки отвязали — тогда хоть возмущаться можно было законно. Ну а раз уж обещал, приходилось терпеть.

Кто ж знал, что всё растянется на неделю? А потом ещё были две операции, меня мазали какими-то жутко вонючими мазями, погружали в ванную, заставляли дышать через трубочки… С тех пор врачей я возненавидел, тем более, что вскоре все эти медицинские процедуры стали моей жизнью, а боль неизменной спутницей.

Конечно, когда я стал постарше, то ко всему этому отнёсся уже совсем по-другому и даже лазил в озеро за кувшинкой, чтобы подарить её Зине в качестве извинений за свой первый день на Базе. Сильно её удивил тогда.


— Устроил переполох.

— Ну… а нечего меня было к носилкам привязывать. Справились с маленьким.

— Да уж. С тобой справишься. Маленький. — Александр Петрович замолчал, о чём-то размышляя.

— Скажите, — вдруг заговорил Володя, — а всё-таки, зачем вы тогда мне помогли?

Александр Петрович вздохнул.

— Честно говоря, мне просто захотелось. Когда я увидел в том городке, как ты отчаянно защищаешь своих друзей… Весь в крови, но такой отчаянно-решительный. Ну разогнал я тех подонков, но ясно же, что они потом вернулись бы. Вот и пришла мне в голову мысль забрать тебя с собой.

— А с остальными?

— Тут мне пришлось постараться. — Вряд ли Володя знает, чего стоило убедить руководство выполнить просьбу мальчика. Возможно, что эта просьба и предопределила всю судьбу мальчика. Вряд ли он узнает, что его весьма похвальное стремление позаботиться о своих друзьях подарило Володе тот единственный шанс на жизнь, который ещё оставался.

Вдвоём вышли к озеру, и мальчик пристроился на берегу, обхватил колени руками, задумчиво изучая сосны на другом берегу. Похоже, и про желание поплавать забыл. Александр Петрович пристроился рядом.

— Я ни о чём не жалею, — вдруг заговорил Володя. — Я вам действительно за всё благодарен. Если бы не вы, мы бы все после смерти Гвоздя погибли. Нам не простили бы нашу независимость, а те, кто нас боялся, стали мстить. Так что если бы вы не появились, лето я не пережил бы и без помощи болезни. Мишка и Ромка тоже, скорее всего, погибли бы. А младшие… Этих пристроили бы. Особенно девчонок.

Володя поднял камень и метнул его, наблюдая, как он скачет по глади пруда.


Гвоздь умер тихо, во сне. Ещё вчера рассказывал сказку про царевну-лягушку… Мне она была не очень интересна, поскольку я считал себя уже почти взрослым и предпочёл бы дослушать до конца историю про трёх мушкетёров, но Милка так просила, что ей уступили. Гвоздь ничем не показывал, что ему плохо. Мешковатый наряд и большущая кепка, которую он не снимал даже в доме — большой, полуразвалившейся деревянной постройке, в настоящей момент всем нам служившей домом — скрывала и его фигуру и лицо. Лицо в последнюю неделю Гвоздь прятал особенно старательно. Вот и рассказывая сказку, он часто останавливался, переводя дыхание. Молчал. Милка, глупая, не понимала и торопила, а Гвоздь отшучивался. Хотя что Милка, никто не понимал. Будь здесь Мишка, он бы что-то может и сообразил. Но тот уже вторые сутки не ночевал с нами, занимаясь какими-то своими делами, обещая всем подарки после их завершения.

Закончив рассказ, Гвоздь велел всем ложиться и потушил свечу. Утром его разбудить не удалось…

Это была страшная трагедия для нашего небольшого мира. Для всех нас Гвоздь был царь и бог, под сильной рукой которого можно было жить. Он защищал от других беспризорников, заботился, кормил и лечил. Редко когда нам не удавалось добыть еды. По мере сил следил и за гигиеной, добывая каким-то невероятным образом для всех зубные щётки и пасту. А сейчас вдруг этого сильного человека, который казался вечным, не стало. Тихо плакала Милка, которую как мог успокаивал Жора, хотя и сам часто моргал глазами.

Я не плакал. После гибели родителей и сестры я вообще практически не плакал и не смеялся. Редко-редко улыбался, хотя мог изобразить и смех, и горе. Это я делал в основном для Гвоздя, который часто тревожно поглядывал в мою сторону, если я не принимал участия в общем веселье. Для него я научился изображать бурные эмоции. Но сейчас его не было, и что-то показывать я не видел смысла. Я словно закаменел. Да, не плакал, но беззвучное горе оказалось страшнее. В этот момент я проклинал тот миг, когда разучился плакать. Пытался выдавить из себя хоть слезинку, но не получалось. Так и стоял.

Гвоздя мы похоронили совместными усилиями на берегу реки. Специально выбирали место. Соорудили холмик. Оставлять тело не велел Мишка, который появился к обеду, застав нас всех сидящими вокруг Гвоздя.

— Сожгут ведь, — вздохнул он. Мишка был самым старшим из нас после Гвоздя, и теперь мы все ждали его решений. — А он всегда боялся огня. Надо бы похоронить.

Идею приняли все…

А дальше начались проблемы. Теперь многие, узнав, что мы лишись нашего вожака, перестали принимать нас всерьёз. Гнали с самых выгодных мест, где больше всего можно было заработать, пошли предложения, которые никогда не осмелились бы сделать при Гвозде. Мишка пытался нас защитить, но… Однажды ночью ему кто-то заехал арматурой по голове. Мишка выжил, но с тех пор стал вялым, редко на что реагировал. Мы впервые познали голод. В один из таких моментов, когда младших уже совсем нечем было кормить, я и схлестнулся с компанией Гошки Фокина, которая попыталась турнуть нас с выгодного места. Я понимал, что если мы уйдём и не соберём ничего, то сегодня останемся голодными. Особенно жалко было Милку и Короля. Те тоже это понимали и беспомощно смотрели на меня. Смотрели, зная, что я ничем не смогу помочь. И не смогу защитить. Они вздохнули и стали собираться. Тогда-то я и взъярился. Заревев, бросился с кулаками на обидчиков. Первое мгновение мне даже показалось, что побеждаю, настолько неожиданной оказалась для врагов моя атака. Неожиданной и яростной. А потом мне заехали в ухо, в нос… Я не обращал внимания на боль, дрался за всех нас, понимая, что иначе смерть или что-то хуже. Я не мог отступить, но силы были слишком неравны. Гошка, ухмыляясь, выхватил нож.

Гвоздь всегда запрещал нам брать с собой всякие колюще-режущие предметы. Говорил, что они только в неприятности втравят с милицией. Холодное оружие, как-никак. Другие же банды, пока он был жив, к нам не лезли. Но сейчас всё изменилось, и я начал брать с собой найденный где-то плохенький перочинный нож, когда уже совсем допекло. Два раза он помог нам отбиться. Вот и сейчас я понадеялся на него, закрывшись от удара врага рукой, пырнул сам. Боли из пореза не почувствовал, зато тонкий вой Гошки показался для меня музыкой. Нож выбили, меня пнули, и я покатился по земле. Удары сыпались со всех сторон. Вот в этот момент и появился Александр Петрович, хотя тогда я ещё не знал его имени. Не вступая в разговоры, он молча ввинтился в драку и раскидал противников как кутят. Те прыснули в разные стороны.

Я смотрел на склонившегося надо мной мужчину.

— Только мальков не троньте, — прохрипел я. — Они ещё совсем маленькие. А со мной делайте что хотите.

Мужчина как-то странно дёрнулся. Под скулами заиграли желваки. Он вдруг отвернулся и стал изучать что-то вдали. Мне было не видно. Но вот он снова смотрел на меня, а потом аккуратно поднял.

— А вы за мной. Поможете привести в порядок вашего защитника, — обратился он к малькам. Король и Милка, сами бледные, несмело двинулись следом. Я хотел закричать им, чтобы убегали, но из горла вырвался только хрип.

Мужчина отнёс меня к своей машине, достал из неё одеяло и велел малышне расстелить его. Положил меня, достал канистру с водой и стал старательно смывать кровь, Милка по его команде принесла аптечку.

— В рубашке, ты парень, родился, — заметил он мне, заканчивая перевязку. — Много синяков и ушибов, даже порезы есть, но ничего умудрился не сломать.

Вокруг нас уже собралась толпа, приехала скорая, милиция. Я видел, как один милиционер подошёл к нам, но мой спаситель что-то показал, и милиционер вдруг как-то растерял всю решительность, козырнул и начал отгонять зевак, а меня погрузили в машину скорой помощи. Милку и Короля сначала не хотели пускать со мной, но мой спаситель опять что-то показал врачам и все их замечания разом пропали. Всю дорогу до больницы малыши ревели в голос и не отпускали моих рук. Я как мог успокаивал их, пытался шутить. Врачам их рёв сначала не нравился, но к концу путешествия они уже молчали, только как-то странно посматривали на меня.

В больнице попытка разлучить нас привела к ещё большему рёву. В конце концов, вмешался мой спаситель, который, оказывается, приехал следом за нами. Он переговорил с врачами и те нехотя отвезли нас троих в одну палату. Точнее не палату, а какую-ту приёмную, как я узнал позже. Милку и Короля оставили там, а меня покатили в операционную. Это была первая операция в моей жизни. Впрочем, ничего особо страшного там не делали — просто зашили порез и перевязали царапины. Потом что-то вкололи, после чего я погрузился в сон…

Сколько времени я провёл без сознания, я не знал. Когда очнулся, рядом с кроватью сидел мой давешний спаситель и читал газету, изредка шелестя ею, переворачивая страницы. Я осмотрелся, сначала не понимая, где нахожусь, потом вспомнил и стал искать мальков. Мужчина, заметив, что я пришёл в себя, отложил газету.

— Проснулся, герой? Как самочувствие?

— Где Милка и Король?

— Милка и Король, как я понимаю, это те двое ребятишек, которые с тобой были? Носятся по коридору наперегонки. Всех медсестёр уже на уши поставили. Как им сказали, что с тобой ничего страшного нет, так и бегают теперь. Сколько им лет, кстати?

— Милке, наверное, пять. Она года два с нами живёт. А Королю шесть.

Мужчина нахмурился, о чём-то размышляя. Я наблюдал за ним, никак не понимая, что ему нужно и вообще, кто он такой. По внешнему виду ничего не понятно. Обычный пиджак, обычная внешность. Встретишь в толпе и тут же забудешь… Хотя… было в нём что-то такое, что призывало к осторожности. За полтора года, что я прожил на улице, я научился улавливать такие моменты. В карман за кошельком я, по крайней мере, к нему бы точно не полез. Тот словно мысли мои прочитал.

— Что ж, давай знакомиться, герой. Меня зовут Александр Петрович Воронов.

— Владимир, — буркнул я. — Друзья зовут Шкетом.

— С твоего разрешения я буду звать тебя по имени, — улыбнулся Александр Петрович. — Володя, скажи, ты как на улице оказался? Сбежал из дома?

— Родители погибли, — буркнул я. — Мне удалось убежать.

— Прости… — Александр Петрович действительно выглядел виноватым. — Не хотел напоминать, но мне важно было это знать. У тебя кто-то из родни есть?

— Не знаю. Одна бабушка умерла, дедушку не знал никогда. Больше не знаю.

— Хорошо. Тогда давай обсудим с тобой твою дальнейшую судьбу.

— А чего обсуждать? Отпустите меня, и я уйду. И Милку с Королём заберу.

— Извини, но на улицу ты больше не вернёшься. Буду с тобой говорить как со взрослым человеком. Теперь у тебя есть только два возможных пути. Первый — отправиться в детдом…

— Сбегу! — сразу отреагировал я.

— Почему это? — удивился Александр Петрович.

— У нас Машка была в детдоме. Она у Гвоздя раньше меня появилась. Сбежала из этого вашего детдома и много про него рассказывала. Потому и сбегу.

— Гм… Возможно ей просто не повезло, но на улице у тебя будущего нет. И закончишь ты свою жизнь, скорее всего, в одной из драк, наподобие той, откуда я тебя вытащил. Неужели ты не хочешь получить образование…

— Не-а.

— Ну вот. А я ещё как со взрослым с тобой разговаривал. Ну а второй вариант услышать хочешь?

— Так ведь всё равно расскажете о нём, хочу я или нет. Так что валяйте.

— Однако ты не безнадёжен, — вдруг хмыкнул Александр Петрович. — По крайней мере, старшим не хамишь и на «вы» обращаешься.

— Да пошёл ты… — тут же исправился я, но вызвал этим только улыбку.

— Итак, второй путь… Не хочешь стать моим сыном?

Вот тут я офигел…

— Что? — недоумённо переспросил я.

— Хочу тебя усыновить. Не будешь возражать?

— А если я буду против? — Вот не верилось в добрые намерения этого человека и всё тут. Улица быстро отучает от наивности. Но… но очень хотелось поверить. Неужели у меня снова будет дом?

— Я уже говорил, у тебя два варианта. Первый ты не забыл. Второй — моё предложение.

— А можно подумать?

— Конечно, — улыбнулся Александр Петрович. — Я понимаю, что такое решение сходу не принимают. И не сочти это шантажом, но на улицу я тебя не отпущу в любом случае — там ты погибнешь.

— А что будет с остальными?

— Это с твоими друзьями? Устроим их в детдома… Хорошие детдома, — увидел мою реакцию Александр Петрович.

— Тогда я не согласен! — отрезал я и отвернулся к стене, давая понять, что разговор окончен. — Куда они — туда и я.

— Почему? — удивился мой спаситель.

— Всё равно все сбегут. И я сбегу — я малявкам нужен, они без меня пропадут. Старшие ведь должны будут добывать деньги на еду. Кто за ними проследит?

— Вот даже как… — Александр Петрович задумался. — А если я тебе пообещаю такой вариант, что твоим друзьям сбегать не захочется? Если они будут счастливы?

Я снова повернулся на кровати и глянул на мужчину.

— Если вы действительно поможете хорошо пристроить мальков, можете забирать меня хоть на органы.

— Хм… — Этот непонятный и загадочный взрослый задумчиво изучил меня. — Ты очень интересный человек… не зачерствел. Но чтобы всё устроить, мне нужно время. Хотя бы три недели. Ты готов пообещать пробыть эти три недели в больнице? Уход врачей тебе не помешает точно.

— Обещаю, — буркнул я. Ага. Ищи дурака.

— Ради твоих мальков. Если ты в самом деле так о них заботишься.

Поймал. Я вздохнул.

— Никуда я не денусь, пока они тут.

— Тогда договорились.


— А я ведь так и не поверил вам в тот раз в больнице.

— Я знаю, — чуть улыбнулся куратор. — Плохой бы я был разведчик, если бы не понял этого. Слишком ты мне тогда понравился своей самоотверженностью. Мне не хотелось, чтобы ты снова оказался на улице, потому и принял меры, чтобы ты не сбежал, пока я занимался устройством всей вашей компании.

— А если бы я всё-таки отказался? — поинтересовался мальчик, разглядывая что-то под ногами. — Куда бы вы меня, такого красивого и умного дели?

— Ого, — удивился Александр Петрович. — Неужели ирония? От тебя её нечасто услышишь. Ну а сам-то, как думаешь?

— Поскольку тогда ещё не знали о моей болезни… скорее всего, вы отдали бы меня в какой-нибудь специализированный детдом?

— Хм… Почему именно специализированный? Начитался газет? Нет, просто подыскали бы приличный. Но и там я о тебе не забыл бы, и не надейся. По крайней мере, бандитом точно не дал бы стать.

— Я знаю, чем заканчивают авторитеты…

Александр Петрович отвернулся.

— Извини. Не хотел напоминать.

— Да ничего, я уже смирился. — Володя резко поднялся и стал стаскивать с себя одежду. Стесняться было некого, потому не оставил даже трусов. Разбежался и сиганул в воду, вынырнул метрах в десяти от берега и быстрым кролем поплыл на другую сторону.

Вволю наплававшись, он выбрался на берег и поспешно натянул одежду прямо на мокрое тело — комары тут звери, голышом не очень-то побегаешь.

— Ты бы хотел встретиться со своими? — Вдруг поинтересовался Александр Петрович.

Володя на миг замер, потом покачал головой.

— Нет. Пусть считают, что я умер — им ведь сообщили о моей болезни. Прощаться всегда тяжело.


Александр Петрович снова появился в больнице через две недели. За это время меня отмыли и откормили, хотя лечением как таковым не занимались. Держали как в санатории и всё.

— Пойдём, — с порога позвал он. Удивлённый таким приглашением, я поспешил за ним. Мой спаситель отвёл меня в какой-то кабинет, раскрыл дверь и попросил посмотреть. Я осторожно выглянул. В холле перед лестницей, нервно теребя платок, сидела какая-то женщина в бежевом брючном костюме. Рядом с ней стоял мужчина в пиджаке и брюках от разных костюмов. Он пытался как-то успокоить женщину, но сам нервничал не меньше. Ещё один мужчина, гораздо спокойнее этой парочки, наблюдал за ними со стороны. Тут в коридоре показалась медсестра, ведущая за руку Милку, та, в свою очередь, тащила на буксире Короля. За эти две недели они не расставались ни на минуту: где Милка — там и Король. Исключение разве что девчушка или малец мотались со мной, когда я гулял по больнице, либо по территории.

Медсестра вывела детей в холл и тут же ушла, повинуясь жесту спокойного мужчины. Женщина же, при виде ребят, вскрикнула и кинулась к Милке. Опустилась перед ней на колени, вглядываясь в её лицо. Милка испуганно спряталась за Короля, который выступил вперёд, загораживая подругу. Я чуть улыбнулся.

— Леночка, — прошептала женщина. — Ты не помнишь меня? — Она вдруг опустилась на пол и разрыдалась. Мужчина, не обращая внимания на грязный пол, сел рядом. — Прости меня! Прости! — Она подалась вперёд и сгребла девочку в охапку. — Я твоя мама, Лена.

Я вопросительно глянул на Александра Петровича.

— Тяжело пришлось, — вздохнул он. — Отпечатки рассылали во все города. В конце концов, вышли на случай двухгодичной давности. На вокзале потерялась девочка трёх лет, следов отыскать не удалось. Проверили, вроде всё совпадало, эти вот олухи и правда два года назад приезжали сюда. Мать на две минуты оставила дочь без присмотра, повернулась, её нет. То ли сама ушла, глупая ведь, то ли кто увёл, но почему-то бросил, сейчас уже не узнаешь. Наш сотрудник на всякий случай побывал у них дома, посмотрел на фотографии, снял отпечатки пальцев — родители в комнате не убирались, до конца надеялись, что дочь найдётся. Потом сравнили с отпечатками девочки.

Милка… нет, теперь уже Лена, плакала на плече у матери, при этом не отпуская руки Короля, который неловко топтался рядом, не зная, что делать. Ленку же словно прорвало, она, захлёбываясь, принялась рассказывать о своей жизни, как её нашёл Гвоздь, как рассказывал сказки, как они удирали от милиции и как попрошайничали. Улыбка женщины в этот момент превратилось в жалкую гримасу. Она всхлипнула, но каким-то образом сдержала себя и не заплакала.

— Теперь всё хорошо, доченька. Теперь всё будет хорошо. Мы заберём тебя домой.

Милка… Ленка отстранилась.

— Нет. Я без Короля не пойду! И Шкета! Он защищал меня!

— Короля? — Женщина беспомощно взглянула на мужчину.

— Вот он. — Ленка вытолкала вперёд друга. — А Шкет в палате лежит. Я сейчас…

— Похоже, мне надо будет вмешаться, — поднялся Александр Петрович. — Или хочешь к ним в семью?

На миг у меня захватило дух. До слёз захотелось, чтобы меня снова обняла мама, чтобы, если я заболею, она сидела у моей постели и поила горячим молоком с маслом. Огромным усилием воли я мотнул головой.

— Нет.

Как-то отстранённо я наблюдал за разговором Александра Петровича и семейной пары. Женщина, при этом, так и не отпустила руки дочери, так сжав её ладонь, что та побелела. Я видел, что Милке больно, но девочка даже не пискнула.

Я отвернулся. Потом тихонечко, чтобы никто не видел, вышел из кабинета и вернулся в палату. Александр Петрович появился спустя тридцать минут и сел рядом. Я от стены не повернулся.

— Они берут и вашего Короля. Кажется, мама не решилась спорить с дочерью.

— Хорошо.

— Лена плакала. Хотела с тобой попрощаться, когда я объяснил, что ты не можешь поехать с ними.

— Трое — это было бы уже слишком. Спасибо.

— За что? Я держу своё слово. А сейчас собирайся.

— Собираться? — Я приподнялся с кровати и обернулся.

— А ты что, собрался вечно в больнице жить? Поедем смотреть, как остальные из вашей компании устроились.

Остальные… Оказалось, что Александр Петрович приготовил одежду, которую тут же на меня и надел. Потом мы ехали на машине по области и остановились недалеко от какого-то деревенского дома.
Сквозь тонированные окна нас видно не было, а опущенное стекло у водителя давало возможность слышать всё, что происходит на улице. Вот в доме скрипнула дверь и на крыльце показался Валерка. Я с трудом узнал его: чистый, в аккуратной одежде.

Грохоча ведром, он прошёл к колодцу и быстро закрутил ворот. Наполнил своё ведро и понёс в дом. На крыльцо выскочила какая-то девчонка.

— Ты чего, Маш? — удивился Валерка.

Машка??? Эта девчонка та самая Машка, вечно ходившая в рваном платье и дырявых колготках?

Девчонка молча сунула Валерке ещё одно ведро и подхватила полное.

— Да донесу я, — возмутился Валерка.

— Дуй с этим, а полное я и сама отнесу.

Из дома кто-то позвал Машку по имени.

— Иду, мама Люба!

— Мама Люба? — я повернулся к Александру Петровичу.

— Любовь Николаевна Орлова. Недавно похоронила мужа, а сын погиб в Афганистане. Хотела усыновить каких-нибудь сирот, но ей не позволили. Одинокая женщина, не молода… Нам удалось решить проблему. Я полагаю, что это в любом случае лучше, чем детдом или улица. Ребятам здесь нравится. Да, честно говоря, я бы и сам не прочь, чтобы меня так усыновили. Чистый воздух, здоровые продукты. Хотя и труд тут тяжёлый, но ребят не пугает. Хочешь зайти в гости? Они будут рады.

Я опять покачал головой.

— Как знаешь. Поехали тогда обратно.

Ещё два часа на возвращение. В этот день мы больше никуда не ездили. Переночевали в квартире, я так и не понял в чьей, а на следующий день уже летели на настоящем вертолёте. Летел я впервые и потому с большим любопытством глядел в иллюминатор. Приземлились на территории какой-то части, а потом из окна кабинета начальника части я с удивлением наблюдал за Мишкой в ладно подогнанной военной форме, марширующего вместе со сверстниками по плацу.

— Тоже такие же сироты, — пояснил мне Александр Петрович. — Сначала один прибился к части, потом солдаты ещё одного привели. Не выгонять же было? Так и прижились с тех пор. Теперь вот целая орда живёт на правах сынов полка. Сейчас даже довольствие получают.

— И Мишке нравится? — удивился я.

— Здесь никто никого силком не держит, каждый волен уйти в любой момент. Но до сих пор никто не сбежал.

За следующую неделю мы таким образом навестили всех моих друзей по несчастью, с которыми я провёл последние полтора года. Ленька оказался в интернате для одарённых детей. Я не удивился. Он и раньше великолепно рисовал, даже на добытые деньги покупал альбомы и краски. Гвоздь сам ему часто дарил всё это. Зарабатывал тоже рисованием — продавал свои пейзажи или рисовал портреты на заказ. Просто удивительно, как быстро разыскали всех из нашей компании и пристроили каждого.

— Вы ведь немного времени потратили? — сердито поинтересовался я.

Александр Петрович удивлённо посмотрел на меня.

— Над этим работало много людей. Не один я.

— Да? Вот скажите, если вы такие могущественные, если можете, когда понадобится, пристроить всех, почему на улице столько таких, как я?

Александр Петрович не нашёлся что ответить. Только вздохнул и отвернулся.

— Ну, теперь ты доволен?

— Да… спасибо вам.

Машина неслась по улицам города, направляясь к аэропорту.


— Зря ты так.

Володя искоса глянул на куратора.

— Может быть…

— Им легче будет знать, что ты живой.

— А вот это ещё неизвестно. На людях ведь не проверялось, а то, что метод сработал с животными…

Александр Петрович поморщился.

— Я думаю, что всё получится. Это имеет смысл. Учёные тоже согласны и даже построили целую теорию на этот счёт.

Володя хмыкнул.

— У них будет теория на любые случаи. Уверен, что если ничего не получится — они и это объяснят… Александр Петрович… хочу вас попросить…

— Да?

— Если ничего не получится… можно мне с собой взять яд? Я видел, как умирали от моей болезни… Я держусь только из-за той надежды, которую вы мне дали… если ничего не получится…

Александр Петрович вдруг крепко обнял Володю и прижал к себе.

— Глупый… Всё получится. Не смей даже думать иначе. Господи… ну почему всё так получилось? Почему?

— Извините… — Володя отвернулся. — Глупая просьба… я не подумал.

— Значит, не подумал, — вздохнул Александр Петрович. Он вдруг снова стал серьёзным и деловым. — А это плохо. Плохо тебя дрессировали, если у тебя всё ещё язык опережает мысли. Ты ведь после перехода окажешься один в совершенно незнакомом месте. И там твой язык может привести к беде.

— На заданиях я не расслабляюсь.

— Опять плохо. Человек не может быть вечно напряжён. Быстро сгоришь.

— Вы меня экзаменуете?

— Нет! Пытаюсь объяснить тебе, дураку, что это всё не игрушки!

— Александр Петрович, товарищ полковник, мы же уже говорили об этом! Зачем снова?

Полковник вдруг взлохматил мальчику волосы и дружески пихнул в плечо.

— Какой же ты ещё дурачок наивный, если думаешь, что свою жизнь действительно можно определять самому.

— А разве не так?

— До определённого момента так, но человек существует не в вакууме. В этом новом мире ты будешь хозяином своей судьбы только до тех пор, пока не выйдешь к людям, а дальше они тоже будут оказывать на тебя влияние. Ты можешь сопротивляться этому давлению, выбирать свою дорогу, что-то делать, но от этого влияния тебе не спрятаться и не избежать его.

— Проблемы стоит решать по мере их появления. Ваши же слова, товарищ полковник.

— Так я и не спорю. — Александр Петрович поднялся. — Ладно, больше не буду заводить разговор на эту тему. Мы тебя учили думать и принимать решения самостоятельно, хорошо всё обдумав, не поддаваясь влиянию момента, и ты оказался неплохим учеником. А пока отдыхай. Сегодня тебя никто не потревожит — всё-таки последний спокойный день твоей жизни в родном мире. Дальше тебе скучать не дадут.

Володя некоторое время смотрел вслед куратору, ставшему для него настоящим другом на этой базе. Если он о чём и жалел, то только о расставании с ним.

Александр Петрович на базу возвращаться не стал. Миновав первые строения, он углубился в лес, отыскал длинную палку, которой начал старательно ворошить листья в поисках грибов. Всё-таки за три с половиной года он успел привязаться к этому мальчику. Да уж… жизнь порой бывает чертовски несправедливой. И за что всё это выпало пацану? Гибель родителей, беспризорничество, а потом, когда, казалось, он уже обрёл семью, диагноз как приговор — рак…

Глава 3

Следующая неделя оказалась для Володи загруженной настолько, что вечером, возвращаясь к себе в комнату, он сразу ложился и мгновенно засыпал. Даже несмотря на всё усиливающуюся боль. А ведь, казалось, уже привык к нагрузкам. Но тут… с утра короткая зарядка (а как же без неё — зарядка это святое), потом сразу в медотсек и понеслось. Взятие крови, рентген, УЗИ и всё, что наука напридумывала в качестве средств диагностики.

— А вы контрольное вскрытие не собираетесь произвести? — мрачное поинтересовался Володя, когда его на каталке везли на очередную процедуру.

— Смешно, — согласился с ним врач. — Мы обдумаем.

И кто над кем пошутил?

Осмотр длился где-то до двух, после чего обед, короткий отдых и наступала очередь Александра Петровича, с которым они садились за списки тех принадлежностей, которые планировалось взять с собой. Если чего-то на складе не хватало — делался заказ. Дальше очередь за учёными — изучали разные научные приборы, чтобы Володя мог работать с ними даже с закрытыми глазами. Ближе к вечеру тренировка с мечами, рукопашный бой. После всего сил только и хватало, что доползти до кровати. А с утра по новой. Через несколько дней добавилось ещё посещение склада, где проверялось всё, что должно отправиться вместе с мальчиком — Александр Петрович настаивал, чтобы Володя проверял припасы лично. Нескончаемые споры с учёными — дай им волю, они и синхрофазотрон упакуют.

Через неделю стало проще. Медицинское обследование уже подходило к концу; врачи лечили малейший чих. Зато время тренировки с мечами увеличилось — Павел Викторович Шутер решил в эти дни провести занятия по полной, вот только из-за всё усиливающихся приступов боли они давались с каждым днём всё тяжелее. Павел Викторович не мог не видеть, как Володя страдал, но нагрузок не снижал, за что мальчик был ему очень благодарен. Жалости к себе он не терпел. Шутер же, словно не понимая причин приступов, повторял:

— Сам выбрал такой мир, где нет пороха. Значит, мечи тебе должны жизнь спасать.

Володя лежал на полу и тяжело дышал. Слипшиеся от пота волосы закрывали глаза, а руки налились свинцовой тяжестью. Так трудно на тренировках ему ещё никогда не было. Впрочем, наставник тоже выглядел не лучше, и это радовало. В первые дни, когда мальчик только начинал заниматься с мечами, он падал от усталости ещё тогда, когда его тренер даже не запыхался.

— Что вы делаете?! — в зал ворвался Юрий Михайлович Золотов — верховный эскулап базы, имеющий право приказывать даже Самому! — Когда я давал разрешение на тренировки, я не думал, что вы так будете тренироваться! А если Володя покалечится?

— Покалечится, если не готов, — отрезал Павел Викторович. — А если он не готов, пусть лучше покалечится сейчас. И вообще, хватит над ним сюсюкать! Жалость ему сейчас меньше всего нужна!!! — Всегда спокойный Шутер совершенно неожиданно вышел из себя. — Только потому, что он больной нельзя снижать темп тренировок! Или вы не верите в собственную теорию?

— Верю… — врач растерялся от такого напора. — Мы неоднократно ставили опыты с животными… на ту сторону все попадали совершенно здоровыми вне зависимости от того, чем болели, и в какой стадии была болезнь, но…

— Значит и Володя там будет здоров, а значит, ему понадобятся все его силы, чтобы выжить. Потому жалость сейчас совершенно неуместна и сослужит ему очень дурную службу. Так что не мешать!

— Ну… я не знаю… — Юрий Михайлович выглядел уже не так уверенно. — Но всё же, прошу вас, не надо тренироваться до такой степени.

— Тренироваться надо так, чтобы реальный бой казался лёгкой разминкой. — Павел Викторович опустился рядом с мальчиком. — Володь, ТАМ я за тобой следить уже не смогу. Раньше я мог тебе и по шее надавать, если видел, что отлыниваешь от тренировки, но ТАМ тебе за собой следить придётся самому. И здесь главное самодисциплина, самодисциплина и ещё раз самодисциплина.

— Я всё понимаю. — Мальчик с трудом сел. — Спасибо вам.

Врач только руками всплеснул.

— Вот что, молодой человек, я собственно, пришёл сказать, что обследование закончено. Болезнь стала прогрессировать и тянуть дальше уже нельзя. Ещё немного, и ты уже не сможешь ходить. Завтра последний день, после чего вы отправитесь на две недели в карантин. Переход сразу после него.

— Значит, две недели у меня ещё есть?

— Есть больше времени, но мы не хотим рисковать.

Однако карантин отменили по настоянию Самого, как шутливо все называли директора Базы (в просторечье Обезьянника) Виталия Дмитриевича Коршунова, на несколько дней для приведения всех дел в норму. Врачи, скрепя сердце, разрешили эту отсрочку, но усилили наблюдение. Тренировок стало меньше, зато всякой бумажной волокиты больше. Впрочем, меньше их стало ещё и потому, что Володя уже с трудом ходил и своё состояние больше скрывать не мог — явные признаки болезни уже были заметны всем. Тем не менее, работники базы делали вид, что всё нормально… делали вид… Володя видел, как молоденькая секретарша украдкой от него вытирает слёзы, когда он чуть не свалился с лестницы при ней. На помощь она к нему пришла с сухими глазами, но мальчик специально чуть позже вернулся и выглянул из-за угла… Он и сам чувствовал, что времени остаётся всё меньше и меньше. Тем не менее, остальные процедуры шли своим чередом. Состоялась ещё одна проверка у стоматолога.

Тот, отложив сверло, довольно кивнул:

— Ну вот, теперь можешь гвозди перекусывать своими зубами.

Володя подвигал челюстью, вовсе не уверенный, что врач шутил. С зубами у него возились постоянно, меняя пломбы на какие-то сверхпрочные, сделанные чуть ли не по космическим технологиям и по такой же космической стоимости. Ещё на зубы нанесли специальный защитный состав и… в общем, что только не делали.

— Гарантия лет сорок, — продолжил врач, — но всё же гигиеной не пренебрегай. Я там написал тебе всё, что нужно. Да ты и так знаешь.

— Ночью помнить буду, — пообещал Володя, поспешно удирая из кабинета. Сейчас ему хотелось только одного — чтобы всё закончилось как можно быстрее. Вся эта суета начинала уже сильно раздражать. Бесконечные сборы, куча советов отовсюду. И бесконечная усиливающаяся боль, которую уже невозможно стало терпеть. От неё хотелось избавиться больше всего. Впрочем, он прекрасно понимал, что от такой организационной чехарды никуда не деться. Сам ведь не раз организовывал и проводил совещания, приходилось потом руководить и исполнением принятого решения.


— Что? Я должен провести совещание? — Я озадаченно заморгал.

— Ага, — радостно отозвался Александр Петрович.

На Базе я находился уже почти год, который больше походил на сон… кошмарный. Занятия по предметам — это ещё мелочи, хотя они и отличались от тех, что проводились в школе. Но это и не удивительно: тут ведь не тридцать учеников, а один, раздолье для учителей. Счастье ещё, что нет домашних заданий, все понимали, что я просто не успею их сделать, мой день расписан по минутам. Так что усвоение знаний проверялось здесь же, на занятиях, в качестве самостоятельной работы… и не факт, что спрашивать будут по той теме, что проходили на прошлом уроке — могли спросить и по тому материалу, который проходили неделю назад, а то и две. Подход простой: усвоил материал, значит, ответишь, а если плаваешь — ничего не понял и будь любезен уже самостоятельно и в свободное время всё выучи. Поскольку свободного времени оставалось немного, я его ценил очень сильно и тратить на занятия совершенно не хотел. Надеялся, что, как только натренирую память, будет легче… ага, размечтался. Учителя прекрасно знали о моих успехах и вместе с тренировкой памяти давали больше материала для запоминания. А самое подлое — спрашивали они не то, как я его запомнил, а как усвоил.

— Пересказать учебник наизусть и я могу, — заметил на мои жалобы Александр Петрович. — Но простое запоминание материала ничего тебе не даст. Вот ты выучил наизусть закон Архимеда.

— Тело, погружённое в воду… — тут же отбарабанил я.

— Замечательно. А теперь скажи, где бы ты мог его применить в жизни?

— А… — Я завис. Всегда считал, что учебники надо учить потому, что учителя этого требуют. О том, что знания можно где-то применить я никогда не думал.

— Вот видишь. И какой смысл тогда от твоего знания? А ведь если бы ты хотя бы знал историю этого закона, никакой сложности у тебя ответ не вызвал бы. Архимед ведь не просто так открыл этот закон, а решая конкретную и весьма важную задачу. Полазай по интернету, поищи.

Больше всего мне не нравились занятия спортом. Расписание оставалось неизменным с момента начала занятий на базе. В шесть утра подъём и зарядка на двадцать минут, потом холодный душ, завтрак, в семь начало занятий. С небольшими перерывами они шли до часа дня. Потом медосмотр, обед и два часа свободного времени. С полчетвёртого начинались занятия по рукопашному бою и фехтованию. Тогда я ещё не думал, в какой мир отправлюсь, но фехтование всё равно шло в качестве обязательной дисциплины. По выходным вместо уроков была вольтижировка до обеда, после короткая тренировка и свободное время. Раз в неделю со мной беседовали разные психологи. Всегда гадал, сколько же их на базе.

Постепенно я привык к такому расписанию и даже тренировки уже не доставляли проблем. Я стал гораздо выносливее и сильнее, мышцы окрепли, дыхалка, как выражался наставник, пришла в норму. Никаких изменений не ждал и вот… сюрприз…

— А что за совещание? — уныло поинтересовался я.

— Не знаю, — улыбнулся Александр Петрович. — Я сегодня беседовал с некоторыми людьми и все сошлись во мнении, что пора начинать преподавать тебе специальные дисциплины.

— Специальные?

— Совершенно верно. До этого был обычный школьный курс, ну ещё добавили немного спецпредметов. Сейчас твои знания где-то на уровне седьмого класса средней школы, хотя по отдельным предметам ты чуть ниже, по другим чуть выше, но это всё выровняется со временем. Мы надеемся, что на следующий год школу ты закончишь. Однако эти знания хоть и помогут тебе, но что бы выжить в незнакомом месте нужно не только умение махать руками и мечами. Ты должен уметь распознать слежку, уйти от погони, уметь перевоплотиться, уметь разобраться в незнакомом вооружении.

— Ух ты!!! — от всего перечисленного я пришёл в совершеннейший восторг. Александр Петрович озадаченно покосился на меня, потом усмехнулся.

— Да. Тебя будут готовить как разведчика.

— А совещание зачем?

— А затем, что ты должен научиться управлять людьми. Управление людьми — это главное, что должен уметь любой руководитель. Тебе ТАМ придётся полагаться только на свои силы. А также на тех, кто станет твоими друзьями.

Признаться, я мало что понял, но поверил. Совещание же и правда получилось весёлым — мне понравилось. С тех пор они проходили каждую неделю. Я получал задание, неделю собирал информацию по той теме, которой посвящалось совещание, делал краткие конспекты, записи. Потом само совещание, где в качестве моих подчинённых выступали психологи базы. Первое время они помогали мне, подсказывали, поправляли. Потом шли разборы полётов с указанием моих ошибок: тут я был несдержан, тут накричал на подчинённого, который не выполнил моих прошлых указаний.

— Накричать — самое простое, — говорил один из профессоров от психологии. — Конечно, он виноват тут, но насколько оправдана твоя реакция? Никогда не кричи на кого-то в присутствии его подчинённых. Это роняет его авторитет как руководителя, а ему ещё работать со своими людьми. Ты ведь не только ему навредил, но и себе — он ведь по твоим задачам работать будет, твои задачи не выполнит. А вот здесь уже твой недочёт: некорректно поставил задачу, а поставил ты её некорректно, поскольку сам не разобрался в проблеме.

Я старательно конспектировал указания, которые мне казались важными, краснел на справедливые упрёки, запоминал, учился. Потом ставилась новая задача…

Дальше совещания стали сложнее. «Подчинённые» уже не помогали, более того, вообще не слушали. И опять разбор полётов: как поставить на место наглеющего подчинённого, как построить работу в условиях, когда тебя откровенно проверяют на слабость. Дальше шёл откровенный прессинг, который опять-таки надо было выдержать и добиться решения той задачи, которую передо мной ставили неделю назад. Потом экзамены… Это значит всю неделю я изображал из себя руководителя придуманного подразделения, напрямую подчиняющегося Самому (я уже перенял привычку окружающих говорить о директоре так). Ходил на доклады, получал задания и выговоры, отслеживал исполнение моих решений. Я думал, прошлые задания были тяжёлыми. Ха! Эту неделю я буду вспоминать даже на смертном одре. После неё я на нашего директора поглядывал как на бога. И как он справляется со всем этим, если я уплыл даже в управлении подразделением, которое ничем особо важным и не занимается и которое придумали специально под меня?

Экзамен я провалил, а психологи согласились, что повесили на меня руководство слишком рано, потому в следующий раз я стал «всего лишь» секретарём Самого. Я получал и регистрировал сообщения, читал почту, выбирал главное и относил на ознакомление, остальное сортировал по важности, вёл записи приёмов и назначенных встреч. Неделя моего руководства подразделения мне показалась курортом.

Кроме этого, весьма специфического предмета мне преподавали ещё тактику и стратегию, основы актёрского мастерства, гримирование, стрельба из всех видов стрелкового оружия, гранатомётов, ПЗРК, ЗРК, вождение.

Стрельбу я не любил, она напоминала мне о том, как погибли родители и сестра, но научился стрелять достаточно хорошо, чтобы заслужить похвалу. А вот быть актёром мне нравилось — забавно. Причём занятия тут тоже оказались весьма специфическими: мне давали кассету, на которую записывали жизнь обычного человека в течение двух часов. Я должен был изучить всё это, а потом изобразить. Сначала не получалось, пока я не сообразил, что люди запоминают отдельные, характерные только для конкретного человека жесты, движения, мимику. Я начал выделять их, потом копировать перед зеркалом. Через полгода удивлённый учитель даже похвалил меня.

— Парень, если бы ты пошёл сниматься в кино — затмил бы любого. Но не расслабляйся, пока ещё всё равно не очень получается, но ты на верном пути.

А вот к занятиям по тактике я относился с некоторым благоговением… первоначально. Начитавшись исторических книг по разным сражениям, я уяснил, что основу любого боя составляет тактика, которую применяют обе стороны. И более сложное тактическое построение, например «линия», имеет преимущество перед простым тактическом построением типа «толпа». Правда, если толпа большая, то линия уже не поможет. Поэтому от этого предмета я ждал каких-то откровений, чего-то захватывающего, творческого, чего-то, уяснив которое, можно побеждать всегда и везде… А оказалось? Оказалось, что мы изучали условные обозначения на карте, учились читать карту, учили устав. Мотострелковый батальон в обороне, в наступлении, расстояние между машинами в походе.

— Где проходит линия боевого развёртывания мотострелкового батальона в наступлении?

Напрасно Егор Тимофеевич пытается меня поймать — я давно уже научился спать так, что всё слышу и помню.

— В ротные колонны? — уточнил я.

— Во взводные и развёртывание в цепь…

— Триста метров от первой линии обороны противника! — бодро отрапортовал я.

— Гм… — Егор Тимофеевич озадаченно скребёт щетину. — А почему именно триста метров?

— Триста метров — это расстояние уверенного поражения стрелковым оружием. Если начать разворачиваться в боевые порядки раньше — людям придётся бежать до врага большее расстояние, и они пойдут в атаку уставшими. Если разворачиваться позже, то попадут под огонь обороняющихся и понесут потери.

— Гм, — повторил наставник, после чего снял очки и принялся их протирать. — Это я тебе ещё не успел рассказать. Сам догадался?

— Да, — честно сказал я. — Просто сопоставил зону поражения из автомата и расстояние, на котором начинается развёртывание взводов.

— Очень хорошо. Возможно, я был не совсем прав, когда говорил, что тебе не интересен мой предмет. В таком случае поговорим об организации снабжения войск… — я тихонько застонал…

Постепенно к спецпредметам добавлялись ещё. Так я начал изучать диагностику и хирургию.

Под руководством хирурга-наставника делал анатомические вскрытия. Ох сначала и мутило! Да и жутко было, в первый раз даже не спал потом всю ночь — снились кошмары, но привык. Человек ко всему привыкает, оказывается: делать вскрытие, изучая печень умершего от алкоголизма бродяги, и есть всякую гадость типа сырой рыбы, червей, мокриц и муравьёв на уроке по выживанию.

Потом я определился с тем местом, куда хотел попасть, и расписание занятий изменили. Стали больше времени уделять вольтижировке и холодному оружию всех видов. После долгих экспериментов решили, что для меня лучше всего подходит пара мечей. Пошли тренировки с метательным оружием, луком и арбалетом. Намного меньше времени уходило на предметы типа «собери радиопередатчик из того, что есть под рукой», и больше военной истории, особенно напирая на тактику армий разных стран и времён. В специальном зале собрали макеты местностей, где происходили знаменитые сражения и по шагам разбирали каждое, особенно много времени уделяли тем битвам, в которых какая-то явная ошибка превращала их в катастрофу для одной из сторон. Одним из примеров приводили Полтавское сражение, где отсутствие единого командования из-за ранения короля и свара в штабе привели шведскую армию к разгрому.

— Вот такая обстановка сложилась накануне Полтавской битвы, — говорил я, отвечая урок. — Царь Пётр ещё не до конца был уверен в своих войсках, потому решил подстраховаться и не пошёл сразу в наступление, а организовал укреплённый лагерь. Шведы, имевшие недостаток орудий и пороха, должны были либо отступить, либо решиться на генеральное сражение… я бы на их месте отступил. Слишком большое превосходство врага в силах и орудиях, тем более из-за недостатка пороха даже имеющиеся пушки нельзя применять.

— У Карла были причины верить в успех, — заметил преподаватель. — В сражении у Нарвы соотношение было ещё больше не в его пользу.

— К битве надо готовиться исходя из знаний о настоящем положении войск противника, а не из прошлого. Прошло девять лет с момента Нарвы.

— Рассуждения сегодняшнего дня, — покивал головой учитель. — Легко быть умным, зная уже случившееся. Ты напоминаешь мне некоторых критиков, которые осуждают Сталина за то, что не поверил разведчикам о начале войны двадцать второго июня, забывая, что кроме этих сообщений приходила ещё куча о разных сроках её начала.

— Я понял, — покаянно отозвался я.

— Это хорошо. В таком случае продолжай.

— Пётр логично рассудил, что имея превосходство в артиллерии — надо его использовать. По его приказу на дороге, по которой должны подойти шведы, строится девять редутов с пушками, расположенных буквой «Т», ножкой к противнику. Таким образом, ведя наступление, шведы должны были попасть под перекрёстный огонь. Двадцать седьмого июня началось шведское наступление. Раненый шведский король не смог непосредственно управлять битвой, но общий план составлен под его руководством. По нему предполагалось, что шведы пройдут редуты и выйдут на простор, построив армию уже для непосредственного сражения с войсками Петра. Однако с самого начала всё пошло не так. Из-за разногласий среди командного состава не все командиры колонн знали общий план сражения. В частности, генерал Росс со своими батальонами застрял перед восьмым редутом, безуспешно пытаясь его захватить, вместо того, чтобы обойти и двигаться на соединение с остальной армией согласно плану. В результате, когда Росс всё-таки начал обход, образовался разрыв между ним и основными силами. Остатки его батальонов были разбиты, а сам Росс сдался ещё до начала второй фазы битвы. Большая часть шведской армии сумела прорваться сквозь редуты, но попала под ружейный и артиллерийский обстрел из лагеря и отошла в Будищенский лес. В девять часов утра Реншильд выстроил остатки армии и приготовился к бою… Вот тут всё же лучше было отойти, оставив прикрытие от преследования. До гибели батальонов Росса у шведов может быть и были какие-то шансы… не очень большие. Но в текущий момент их не осталось совсем.

— Отступать перед превосходящими силами? Посмотрел бы я на того командира, который решился бы на такой шаг. В любом случае отступление — самое сложное искусство, требующее большой дисциплины от армии.

— Полагаю, что шведская армия удовлетворяла этому условию.

— Верно. Но ты не учитываешь ещё один важный аспект — характер полководца вражеской армии. Карл XII не мог отступить. Продолжай.

Я продолжал. Потом изучали и разбирали Бородинскую битву, Малоярославец, Фокшаны, Рымник, Ларга, Кагул. Особенно подробно останавливались на битвах до пороховой эпохи: Азенкур, Куликовская, походы татаро-монголов, тактику швейцарской пехоты и ландскнехтов. Вместе с этим я наизусть заучивал устройства катапульт, баллист, «скорпионов», ТТХ невробаллистических машин и баробаллистических, преимущества и недостатки каждой из этих конструкций.

— Для создания и работы с невробаллистическими машинами требовалась серьёзная школа, развитые технические службы, — рассказывал учитель. — Потому в Средние века армии не могли себе позволить такие сложные устройства из-за отсутствия квалифицированных специалистов и они использовали гораздо более простые, пусть и не такие дальнобойные и точные баробаллистические машины… Почему они так назывались?

— От греческого «баро» — тяжесть. То есть машины, использующие систему противовесов, в отличие от невробаллистических, использующих энергию упругих тел — дерева, скрученных канатов или воловьих жил — для бросания снарядов.

— Молодец. Верно. К следующему занятию попрошу дать расчёты по «скорпиону» и сделать его чертёж…

После проверки моего чертежа и высказыванием пары замечаний по выбранному мной дереву, мы стали изучать полководцев.

— Трудно переоценить значение личности человека, ведущего полки. Царь Дарий, из-за своей трусости умудрился проиграть почти выигранное сражение против Александра Македонского. Прояви он чуть больше храбрости при Иссе и мир, возможно, никогда не услышал бы о великом Александре. Однако бегство Дария послужило сигналом для бегства всего войска. Но мы поговорим о тех полководцах, которые оставили заметные следы в истории войн. В прошлые занятия мы говорили о восемнадцатом веке. Скажи-ка мне, друг мой Владимир, какие методы применяли… ну скажем… Фридрих Второй Великий, Наполеон, Суворов и Кутузов? Перечисли их отличительные особенности как полководцев и применяемые ими приёмы.

Я задумался. О них рассказывалось давно, приходилось прилагать усилия, чтобы вспомнить.

— Фридрих Второй прославился своей знаменитой косой атакой. Суть её заключалась в том, чтобы сконцентрировать больше сил на одном из флангов, прорыв линии противника и удар в тыл. Вместе с техническими новшествами, как то железный шомпол, позволивший поднять скорострельность ружей, это явилось залогом его побед. Отлично вымуштрованная армия позволила производить тактические перестроения прямо на поле боя, считающая сильнейшей в Европе кавалерия довершала разгром. Хотя справедливости ради стоит сказать, что тактический приём концентрации сил на фланге не нов. Его применял ещё фиванский полководец Эпаминонд. В частности, благодаря ему была одержана знаменитая победа в битве при Левктрах, где он разбил считавшихся доселе непобедимыми спартанцев.

— О-о-о. Об этой битве мы ещё не говорили, — учитель выглядел довольным. — Ты сам нашёл её?

— Да, когда изучал тактические построения греческих городов. Меня интересовала фаланга.

— Понятно. О ней мы поговорим на следующих занятиях и особенно подробно рассмотрим римский манипулярный строй. Его можно считать вершиной тактического мастерства Древнего мира.

Я знал, что мой учитель военный истории фанат Римской республики и империи, не было ни одного занятия, где бы ни всплывала тема Рима. И про дороги он рассказывал, и про акведуки, но особенно его восхищала римская организация военного дела.

— Наполеона, — продолжил я, — некоторые восхваляют за его тактику колонн на поле боя, однако колонны начал применять ещё Румянцев во время русско-турецких войн, а развил их Суворов. После французской революции эту тактику применяли и новые маршалы республики задолго до возвышения Наполеона. Преимущества колонн заключались в возможности создания ударного кулака для прорыва линии противника. Первоначально французы применяли её от безысходности, поскольку их сборная революционная армия не могла по выучке соперничать с профессиональными армиями европейских монархов. Колонны же управлялись намного легче, чем линии, и не требовали особого качества в подготовке солдат.

— Немного спорный момент, но продолжай.

— По настоящему революционный шаг в тактике Наполеона заключался в другом: он первый разработал и применил на практике тактику концентрации артиллерийского огня, когда все орудия собирались на линии главного удара, а не равномерно распределялись по всему фронту, как это делали до него. По сути, он явился первым полководцем нового, технического века, начав побеждать, используя не только солдат, но и орудия. Новые облегчённые лафеты позволили ему маневрировать пушками в бою, меняя местоположение орудий в зависимости от обстановки, в результате противнику казалось, что его армия уступает наполеоновской в числе орудий, даже если это было не так. Изобретение полевой кухни позволило французским колоннам двигаться гораздо быстрее, чем армиям других государств. Стратегические манёвры — тоже один из залогов побед Наполеона, когда он умело концентрировал свои силы, моментально перебрасывая их в другие пункты по мере необходимости.

— А как же знаменитые марш-броски Суворова? У него ведь не было полевых кухонь.

— Суворов достигал своей скорости за счёт тактических приёмов: повара с небольшим сопровождением выдвигались вперёд войска и готовили бивак. Когда армия подходила, их ждал уже полностью подготовленный лагерь и готовый обед. Пока армия отдыхала, повара снимались с места и двигались дальше. В случае угрозы столкновения с противником, армия совершала марш, с ходу вступая в бой. Казаки обеспечивали разведку, и Суворов получал достаточно точные данные о местоположении противника. Основа его военного гения заключалась в молниеносной оценке ситуации на поле боя, концентрации всех сил против выявленного слабого пункта и постоянно нарастающего давления на него, после прорыва — организации непрерывного преследования, которое рассеивало уже побеждённого врага. Как такового излюбленного тактического приёма у него не было, если не считать учений со сквозными атаками, но они носили скорее психологический характер, приучая коней и солдат не бояться штыков противника. На поле же боя он комбинировал различные приёмы в зависимости от обстановки. При этом не боялся рисковать и нарушал даже сложившиеся тактические каноны, например, приказав кавалерии атаковать турецкую пехоту в окопах у Фокшан.

— А Кутузов?

— Кутузов больше стратег, чем тактик. Суворов — классический полководец, который не задумывается о политических последствиях, чему примером могут служить его Итальянская и Швейцарская кампании. Проведённые с блеском военные походы с точки зрения политики ничего не принесли стране, а только навредили. Понятно, что Суворов не отвечал за политику государства, но тот же Кутузов нашёл бы способ извернуться и обратить даже прямые приказы из Питера в свою пользу, как он изворачивался после поражения австрийцев при Ульме. И только приезд императора лично и его прямой приказ заставили Кутузова принять битву под Аустерлицем, чему он противился всеми силами. Для Кутузова не было никакой беды в том, чтобы проиграть сражение, если этот проигрыш позволял всё равно занять выгодную позицию и в конце победить в войне. Бородино и Малоярославец можно использовать как классические примеры: обе битвы формально проиграны, но в первом случае французы, лишившись всей кавалерии, долгое время даже не знали о том, где находится отступившая русская армия. Использовав с толком передышку, Кутузов перешёл в наступление со свежими полками и вынудил противника отступать. Под Малоярославцем столкнулись авангарды армий, и опять Кутузов, подоспев с основными войсками и не видя дальнейшего смысла воевать за город, отступил, перекрыв движение войскам неприятеля на других позициях. Наполеон на новое сражение не решился и отступил по старой дороге. Не боялся Кутузов и отступать, вынудив турецкого полководца в пылу преследования форсировать реку, не обеспечив тыла, в результате чего вся турецкая армия попала в окружение. При этом Кутузов опять проявил себя как стратег и политик, не уничтожая армию врага, а ведя переговоры о мире. Турки, чтобы сохранить армию, умирающую в окружении от голода, вынуждены были форсировать переговоры и соглашаться на уступки. После даже самого страшного поражения, понимая, что России нужны армии против Наполеона, турки бы на мир не пошли.

Сведений давалось много. Основная идея такого рода образования, как я понял позже, заключалась в том, чтобы показать множество взаимосвязей, которые оказывают влияние на события. А сражение — это всего лишь конечный результат этих взаимодействий, спрессованный во времени и пространстве. Иной раз о выигрыше или проигрыше будущей битвы можно узнать уже по одним манёврам, которые совершают стороны до неё. Шли разборы осад городов и крепостей.

— Вы меня в Наполеоны нового мира готовите? — однажды поинтересовался я у Александра Петровича.

— Надеюсь, ты избежишь такого соблазна, — усмехнулся он. — Однако, как показывает опыт, в те времена, в которые ты так стремишься попасть, положение определялось именно военной карьерой. Я не знаю, какое положение ты хочешь занять и кем стать, но мы хотим подготовить тебя наилучшим образом. Потому ты будешь изучать и логистику, и военное дело, и бухгалтерию.

— Бухгалтерию, — с отвращением протянул я.

— «Для войны нужны всего лишь три вещи: деньги, деньги и деньги», чьи слова?

— Наполеона.

— Хочешь с ним поспорить?

— Я бы поспорил, но, боюсь, он не ответит.

Нельзя сказать, что мне не нравились эти занятия, было очень даже интересно, пока меня не заставляли писать какие-нибудь аналитические записки по Клаузевицу или Сунь-цзы. Тут, правда, не обошлось без споров. Если с Клаузевицем всё понятно, то с Сунь-цзы вовсе не так просто и когда я сделал свой комментарий к пункту трактата о том, что самая лучшая война — разбить замыслы противника; на следующем месте — разбить его союзы; на следующем — разбить его войско; самое худшее — осаждать крепости, это вызвало жаркие споры. Замечание касались того, что в данном случае эти пункты не могут быть однозначно отнесены к деятельности полководца, поскольку не он определяет политику страны, а первые два пункта — это явная прерогатива правительства. Исключение, если глава государства и полководец совмещается в одном лице: Наполеон, Фридрих Второй, Александр Македонский. Впрочем, последний — пример неудачного совмещения, ибо нельзя вести войну ставя перед собой расплывчатые цели. Как следствие крах государства после смерти его основателя. А так полководцам часто приходится расхлёбывать ситуацию, которую оставили политики, если последние не справляются со своими обязанностями.

Тут, впрочем, скорее не споры были, а развернулась целая дискуссия о первичности политики и войны. Лично для меня спор закончился, когда Александр Петрович предложил мне прочитать басню Крылова про пушки и паруса, после которой для меня гражданская администрация в этом негласном соревновании однозначно заняла главенствующее положение, о чём я и сообщил на следующем занятии вместе со своими размышлениями и сделанными выводами. Учитель, подумав, согласился.

— Я рад, что ты правильно оцениваешь ситуацию. Цель должна быть первична. Война же всего лишь средство для её достижения, причём далеко не единственное и зачастую не самое лучшее.


Сейчас, вспоминая те занятия, Володя только грустно улыбался. Счастливое было время. Бесконечные занятия и постоянные нагрузки заставили его забыть и гибель родителей, и свою жизнь на улице, и даже о болезни, пока ещё незаметной и ничем себя не проявляющей — ему просто некогда было об этом думать. Но сейчас он вдруг отчётливо осознал, что всё это остаётся в прошлом. Скоро его запрут в карантине, а потом чужой мир и невозможность вернуться. Гибель родителей, смерть Гвоздя, расставание с их уличной бандой и, самое главное, со ставшими уже родными обитателями Базы, запрятанной в самой глухомани огромной Тайги — всё останется позади. Пожалуй, только о расставании с ними он действительно жалел. Может поэтому в последнее время воспоминания так часто одолевали его — он словно старался пережить те счастливые мгновения ещё раз. И уроки по военной истории и тактике, наука лова рыбы без удочки, основы выживания в тайге, когда его забрасывали с одним ножом на несколько километров от базы. Забрасывали даже без компаса: сначала летом, потом зимой. Вспоминал, как удирал от зайца, приняв его ночью за какое-то чудовище. Об этом случае он не рассказывал никому, справедливо опасаясь насмешек. Проходили занятия и в городе, где он должен был обнаружить слежку и уйти от неё, или наоборот, проследить за определённым человеком. Да много всего было. Разве обо всём расскажешь?

— Ты готов? — Александр Петрович появился как всегда незаметно.

— Да. Завтра?

— Да. Завтра с утра ты войдёшь в карантинную зону. Больше в нашем мире ты не погуляешь.

— А можно мне немного пройтись по лесу? В последний раз.

Александр Петрович хотел что-то сказать, потом подумал и только кивнул.

— Давай. Прикрою тебя от директора, если что.

Володя благодарно кивнул и тихо выскользнул
из комнаты. Куратор, похоже, предупредил пост на выходе и мальчика выпустили из корпуса беспрепятственно. Он немного постоял у двери, разглядывая появляющиеся звёзды и делая как можно более глубокие вздохи, словно стараясь надышаться на всю оставшуюся жизнь. Потом медленно, пиная по дороге попадающиеся на пути веточки, побрёл в лес. Иногда останавливался у сосны и осторожно гладил её ствол, разглядывая на коре едва ли не каждую трещинку. Задрал голову, слушая, прикрыв глаза, трель какой-то птицы. По дороге собрал целый гербарий, но на поляне вдруг подкинул листья вверх, расставил руки в стороны и застыл словно под дождём, подставляя лицо падающим листьям. Незаметно для себя дошёл до озера, но задерживаться у него не стал и повернул обратно. Замирая, слушал каждый шорох в ночном лесу, выхватывая лучом фонаря причудливо переплетённые ветви кустов и подолгу рассматривая их, словно увидев доисторических чудовищ. Мальчик вернулся на Базу только через три часа. Словно давая возможность последний раз насладиться всем этим, куда-то отступила неизменная его спутница — боль. У выхода Володю встретил встревоженный Александр Петрович, готовый броситься на выручку, если что случится. Внимательно посмотрел на мальчика, вдруг шагнул к нему и крепко обнял.

— Извини, — прошептал он.

— За что? — удивился Володя. — Без вас я бы давно уже был бы мёртв.

— Я до сих пор не уверен тот ли это шанс… Но… живи! Живи, прошу тебя… жаль, что я не смог стать тебе хорошим отцом…

Володя чуть улыбнулся и прикрыл глаза.

— Вы стали для меня хорошим отцом… папа…

Куратор вздрогнул и сильнее стиснул мальчика.

— Живи… сынок, — чуть слышно прошептал он. — Живи и найди своё место в том мире. Будь счастлив.

Александр Петрович чуть отстранился и внимательно изучил мальчика. Порой, глядя в эти не по детски серьёзные глаза, ему казалось, что разговаривает он не с тринадцатилетним пацаном, а с умудрённым жизнью стариком. Ему хотелось, чтобы мальчик хотя бы на миг расслабился, проявил свойственное всем детям желание пошалить, набедокурить. Но нет. С самого первого дня мальчик всегда оставался серьёзен и собран. Всегда настороже и готовый ко всему. С трудом он начал доверять сначала ему, а потом остальным преподавателям. Постепенно мальчик осваивался, но детская весёлость к нему так и не вернулась. Из всех возможных эмоций мальчик иногда только чуть-чуть улыбался. Самым краешком губ, но глаза при этом оставались внимательными и серьёзными. И разбудить где-то глубоко запрятанную душу ребёнка не удалось даже ему. Только сегодня чуть треснул ледок, но времени, чтобы расколоть его окончательно, уже не оставалось…

Александр Петрович проводил мальчика до его комнаты, где и расстался с ним, пожелав спокойной ночи. Потом ещё долго стоял у двери, с грустью глядя на неё.

На следующее утро мальчику дали выспаться до девяти, а потом провели в дезинфекционную камеру. Володя разделся, оставив одежду в предбаннике, вошёл в кабину, плотно закрыв за собой дверь. Тотчас со всех сторон ударила дезинфицирующая жидкость. Володя поспешно надел дыхательную маску, свисающую сверху, и стал терпеливо ждать, пока жидкость накроет его с головой. Вот вода дошла до верха и включился секундомер. Дышать специальной смесью не очень удобно, но терпимо. Но вот запустились насосы откачки, и жидкость стала убывать, с пола исчезли последние следы раствора, а со всех сторон подул тёплый воздух, высушивая кожу. Наконец всё прекратилось, и открылась внутренняя дверь. Володя оделся в новую одежду, которая ждала его в предбаннике, теперь уже с другой стороны, и вошёл в просторный холл, в которой одна стена была сделана целиком из стекла. За ней сейчас собрались все его преподаватели во главе с директором. Володя подошёл к стеклу и положил на него руки. Ему кивали, через встроенные динамики подбадривали, женская часть всхлипывала.

— Ну вы прямо как на похоронах, — хмыкнул мальчик.

— Да иди ты, болван, — буркнула Светка — секретарша Самого. Володя, порой удивлялся, как такая молоденькая девушка попала на эту должность. Удивлялся до того момента, пока не попробовал сам секретарского хлеба. Профессионализм этой хрупкой девушки произвёл на него большое впечатление, ну а после их совместной работы ему, в качестве особой милости, было позволено обращаться к ней по имени, что вызвало бурную зависть всего мужского коллектива Базы. — Типун тебе на язык. Ты бы подумал, что больше мы тебя не увидим.

— Почему? — искренне удивился мальчик. — Я ещё две недели в этих хоромах торчать буду. Приходи навещать.

— Володя, мы ещё позже придём, — вмешался директор, гася в зародыше нарождающийся скандал, который уже готовилась устроить Светлана. — Так, что, ни у кого работы никакой нет? Так я сейчас мигом устрою. И не мешайте мальчику отдыхать. Всем за работу.

Последним уходил Александр Петрович. Уже у двери он обернулся и ободряюще кивнул. Мальчик помахал ему в ответ, а потом отправился исследовать карантинный блок.

Глава 4

Ничего особенно примечательного тут не было: небольшая комната четыре на шесть, ванная и туалет, комната побольше, сделанная под спортивный зал, на стене висят знакомые мечи. Володя подошёл к ним и чуть вытащил один из клинков. Действительно те самые. Ну ещё и холл со стеклянной стеной для беседы с теми, кто остался снаружи. Позаботились и о досуге: в комнате стоял массивный книжный шкаф, заполненный разными книгами — учебниками, справочниками, пособиями и даже художественной литературой. На столе ноутбук. Володя поднял крышку и запустил его. Дождался загрузки и проверил доступные ресурсы. Ага, похоже, через Wi-Fi он соединён со свободной сетью Базы и через неё имеет выход в интернет. С одной стороны, это хорошо, а с другой в базе данных внутренней сети материалы намного интереснее, но раз есть выход в инет, значит, гарантировано нет доступа во внутреннюю сеть: по требованию службы безопасности эти сети были строго независимы и компьютеры внутренней сети выхода во внешний мир не имели. Хотя… Володя выдвинул ящик стола: листы бумаги, ручки, карандаши, линейка и готовальня. В среднем ящике тетради, а вот в нижнем обнаружился ещё один ноутбук, и при запуске он потребовал ввести личный код. Мальчик удовлетворённо кивнул: значит, наставники позаботились о том, чтобы он получил доступ ко всей возможной информации. Закончив осмотр стола, Володя заглянул в шкаф и сразу наткнулся на гитару. А вот ей он обрадовался как лучшему другу. Сразу достал её, плюхнулся на кровать, устроился поудобнее и сделал быстрый проигрыш, проверяя настройку. Отлично. Да и что ей будет — неделю назад только проверял, а играл мало, времени вообще не оставалось. Играть Володя умел и любил, да и учитель у него отличный. Когда у Володи обнаружили неплохой музыкальный слух и голос, то Александр Петрович решил, что стоит их развить и обязательно научиться играть на каком-нибудь инструменте, полагая, что в новом мире это умение лишним не станет — барды ценились всегда, везде и во все времена. Какой инструмент выбрать тоже недолго думали: не фортепиано же тащить за собой, а из остального предложенного Володя предпочёл гитару. Только, увы, барда из него не получилось. Нет, играл он очень неплохо, учитель говорил, что можно хоть сейчас выпускать на солидные сцены. С голосом тоже проблем нет. Проблемы с другим — со стихотворным талантом. Те стихи, что мальчик тайком от всех накропал, ему стыдно было показывать даже Петровичу — завскладом Базы, человеку, который на полном серьёзе считал, что кровь — горох рифма. Смирившись, что настоящим бардом ему не стать, Володя налёг на разучивание песен других: Высоцкий, Митяев, Визбор, Окуджава, выучил много баллад, да и просто песни, которые ему нравились — из фильмов, эстрадные, романсы.

Закончив проигрыш, Володя чуть прикрыл глаза, решая, что сыграть, потом осторожно перебрал струны и запел балладу о любви. Некоторые песни Высоцкого он уже знал настолько хорошо, что для игры участие сознания практически не требовалось. Володя даже не пел, а просто чуть подпевал, играя. Именно эту песню он впервые услышал, когда появился вместе с Александром Петровичем в зале с той самой установкой, из-за которой он сюда и попал.


Высоцкого я раньше никогда не слышал и потому песню, которая неслась из динамиков, не узнал. Точнее, о Высоцком я знал — Гвоздь рассказывал, но вот ничего в его исполнении слышать не доводилось, и потому заинтересовался необычным голосом певца, слегка хрипловатым, хотя эта хрипловатость ничуть не мешала и даже придавала исполнению некоторое очарование. Я так заслушался, что даже замер, но тут меня слегка подтолкнул Александр Петрович и подозвал к огромному стеклу. Я забрался коленями на стоявшее тут же кресло и стал наблюдать. Было интересно и слегка страшновато, если честно: огромный куполообразный зал, толстущие провода, идущие вдоль стен, люди в серебристых защитных комбинезонах, что-то колдующие около приборов, у стены большие ящики, перемигивающиеся разноцветными лампочками и труба, выступающая из непонятной конструкции. Не очень широкая, короткая, слегка наклонённая вниз. Вот что-то загудело и из трубы вылетела капсула, к которой немедленно бросился один из людей, из-за комбинезона непонятно даже, мужчина или женщина. Вот он схватил её, раскрыл и тут же вставил в разъём на пульте. Люди засуетились.

Я наблюдал за работой около получаса, а потом мне это надоело — первое впечатление прошло, а сейчас стало скучно. Люди ходят, лампочки моргают, что-то жужжит, все смотрят в экраны, на которых какие-то графики и таблицы непонятные.

— Вот это и есть установка «окно».

— А что это такое? — поинтересовался я. — Вы обещали рассказать, зачем я вам понадобился. — О своей болезни я ещё не знал и потому полные боли взгляды Александра Петровича, которые порой ловил на себе, меня сильно озадачивали. Я даже не предполагал, на что он пошёл ради моего спасения, и стоя напротив странного механизма, даже не думал о той роли, которую он доложен сыграть в моей судьбе.

Александр Петрович задумался, явно не зная, как объяснить сложные понятия десятилетнему ребёнку так, чтобы он всё понял. Сел в кресло рядом.

— Понимаешь, наши учёные сделали одно открытие и пока совершенно неясно, как применить его на практике. Открытие — вот та самая установка, что сейчас работает за нашими спинами. Она… гм… Ты сказки любишь?

— Гвоздь много рассказывал.

— Так вот, эта установка открывает ворота во что-то типа сказки…

— Ух ты…

— Точнее не сказки, а… — Александр Петрович опять замкнулся, — …а в другой мир. Такой же как наш, но другой.

Я непонимающе посмотрел на взрослого дядю, несущего такую чушь. Тот глянул на меня и сморщился.

— Ну, господин директор, спасибо, удружил, — сердито забормотал он. — И как я должен рассказывать ребёнку теорию множественности миров?

Я терпеливо ждал, полагая, что дядя сейчас мне всё-таки объяснит.

— В общем, эта установка способна пробить границу миров… как будто на другую планету.

— Ух ты! На другую? Правда?

Александр Петрович задумался, потом облегчённо кивнул.

— Да. Именно на другую планету… в другой Вселенной.

— Интересно… — Тут пахло тайной и приключениями, но… инстинкты уличного мальчишки говорили, что раз непонятно, значит, может быть опасно. И какое это имеет отношение ко мне? Поведение Александра Петровича вообще странное в последнее время. Когда оно поменялось? Когда он пришёл однажды очень задумчивым и чем-то сильно расстроенным… долго глядел на меня, но так ничего и не сказал, а когда я спросил, перевёл всё в шутку, но потом несколько дней ходил чем-то расстроенный, затем передал меня на попечение своим знакомым и исчез почти на две недели. Появился на днях сильно измотанный, но в крайне весёлом расположении духа, с порога заявил, что всё будет хорошо, и завалился спать. А вскоре ошарашил меня известием о переезде на жутко засекреченную базу, где мне обязательно понравится.

Не знаю, понравится мне тут или нет, но я нутром чуял какую-то недосказанность во всём этом.

Александр Петрович мямлить перестал и заговорил со мной как со взрослым.

— Понимаешь, в чём проблема… мы не можем нормально исследовать то, что находится за этим «окном». Мы умеем создавать роботов, исследующих Марс, Венеру, Луну, но роботов этих направляем мы с Земли. Сами по себе они думать не умеют, а искусственный интеллект ещё не создан. Можно написать программу, но не зная, что на той стороне, как можно что-то предусмотреть? Как объяснить роботу, что для нас представляет интерес, а что нет? Ты понимаешь меня?

Я кивнул.

— А почему вы никого туда не отправите? И не посмотрите?

— Ты видел диаметр той трубы? У меня лично туда только голова влезет. А шире сделать не получается. Эти умники говорят, что и не получится, сколько энергии не дай. А есть ещё ограничение и по массе. Эта проблема решаемае, но тогда рядом АЭС строить надо.

— Хм… — Тут страшная догадка посетила меня… — Вы хотите, чтобы туда отправился я?! — Я даже сам не знал, чего больше в моём крике: восторга или ужаса.

Александр Петрович молчал, опустив голову.

— Это решать тебе… — Честно ответил Александр Петрович. — Время у тебя ещё есть, а потому…

— Я не понимаю… Вы говорили, что готовы меня усыновить?! Вы врали?!!

Александр Петрович нахмурился, потом приглашающее махнул в сторону кресла, а сам сел напротив, задёрнув окно, через которое мы наблюдали за работой учёных.

— Из-за режима безопасности я с тобой поговорить раньше не мог… Думаю, сейчас самое время. Я действительно подал документы на твоё усыновление… Проблем быть не должно, но… — Александр Петрович снова нахмурился, сжав кулаки. Потом резко встал и несколько раз прошёлся по комнате из угла в угол. — Мне принесли результаты твоего медицинского обследования…

— Вы сказали, что всё хорошо… — я нахмурился, вспоминая тот день.

— Я соврал… Не буду утомлять тебя медицинскими терминами… В общем, если тебя не лечить, то через полгода ты умрёшь. Но даже самые современные методы не в силах помочь… С ними у тебя есть максимум три года. Может чуть больше…

Я даже не сразу понял, что речь действительно обо мне? Полгода? Если лечить, то три?

— Что у меня? — Почему меня это интересовало? Какая разница?

— Рак. Рак костного мозга… Препаратами можно замедлить течение болезни, но излечить… современная медицина тут не поможет. Если бы тебя обследовали раньше… если бы ты не жил всё это время на улице, может у тебя было бы пять лет жизни, а не три года, как сейчас.

— Два года? Это не очень большой выигрыш…

Александр Петрович обернулся ко мне, озадаченно нахмурился, потом присел рядом.

— Ты спокойно воспринял это известие.

— На улице я не был уверен, что переживу следующий день… Я давно смирился с тем, что могу умереть в любой момент.

— Ты не должен так говорить! — чуть ли не отчаянно воскликнул Александр Петрович. — Такие слова не должен говорить ребёнок!

— Ребёнок тот, у кого есть детство… Так Гвоздь говорил. Значит у меня три года?

— Есть возможность вылечить тебя, но…

— Эта установка?

— Да. Потом я расскажу тебе о ней подробней, пока же… если ты пройдёшь через неё, то вылечишься. Но вернуться уже не сможешь, и тебе придётся остаться жить в другом мире. Выбор за тобой.

— Либо три года жизни тут, либо жизнь, но там?

Александр Петрович промолчал, устало облокотившись о стол.

— Я хочу, чтобы ты жил… Через три года мы сможем отправить тебя в другой мир…

— Тогда я выбираю жизнь… Но почему вы говорите, что только через три года? Разве не сейчас? Если я болен, то разве не чем раньше, тем лучше?

— В данном случае это всё равно, но за три года мы сможем тебя подготовить, чтобы ты смог выжить в новом мире. Если тебя отправить прямо сейчас, то проще доверить всё твоей болезни. Как я уже говорил — поход в «окно» — билет в один конец. Тот, кто пройдёт, никогда не сможет уже вернуться. Так что лекарство от болезней это весьма сомнительное.

— А…

— Подожди. Я всё объясню. Было несколько групп добровольцев. Тогда и обнаружился этот эффект излечения. Как объяснили медики, в момент перехода организм слегка изменяется и подстраивается под новый мир, избавляясь от всего, что ему мешает. Даже от рака. Первый исследователь провёл всё испытание, переслал нам уникальные материалы, но когда вернулся сам, его… — Александр Петрович быстро глянул на меня, — в общем, он умер. Врачи выяснили, что в организме начался процесс перестроений, который его и убил. Потом, обнаружили, что убило его обратное превращение. Ещё обнаружили, что его организм избавился от некоторых хронических болезней. Тогда это сочли случайностью. Дальнейшие опыты показали, что человек может подстроиться под чужой мир, но только раз. Есть и ещё одно… чем старше человек, тем труднее происходит приспособление к новому миру. А позже ещё провели испытания на животных, чтобы окончательно убедиться.

— То есть я подхожу… но зачем? Вы просто хотите меня спасти? — в моём голосе было столько недоверия, что Александр Петрович против воли улыбнулся.

— Я уговорил начальство использовать тебя для исследования нового мира. Я уже говорил, что роботы не очень надёжны. Когда обнаружилось, что возврат невозможен, исследования ограничили роботами, но это резко снизило их эффективность. Робот не в состоянии заменить человека, и на той стороне нужен кто-то, только тогда исследование даст лучшие результаты. Как видишь, интерес тут обоюдный. Ты излечиваешься от болезни и получаешь шанс на жизнь, медики получают уникальный материал, который в дальнейшем сможет помочь найти средство от твоей болезни, а исследователи получают возможность провести изучение нового мира напрямую с помощью человека. И если твой опыт пройдёт успешно… полагаю, в мире найдётся много неизлечимо больных людей, которые согласятся получить второй шанс, как только решится проблема с шириной окна.

— Настолько важно исследование именно людьми?

— Наиболее полные и важные сведения мы получили от добровольцев. С их помощью нам удалось исследовать три мира, и эксперименты принесли нам очень много уникальных знаний. Настолько ценных, что мы решили продолжать исследования. А как мы получаем данные с той стороны, ты сам только что видел.

— Это человек передал ту фиговину?

— Фиговину? Это капсула с записями. Нет, там сейчас робот. Ездит, снимает и с определённой периодичностью выстреливает в «окно» такие вот информационные капсулы. Потом вернётся и сам, но на случай разных неожиданностей передаётся информация и таким образом.

— То есть в том мире сейчас живёт несколько наших людей? — это единственное, что я более-менее понял во всём сказанном.

— Нет. Окно можно держать открытым около недели, потом его надо закрывать. Миров же столько, что открыть проход в тот же у нас ни разу не получилось. Каждый новый прокол вёл в свой, уникальный мир.

— А я?

— Мы исследовали много миров с помощью роботов, но результаты плачевны. Настоящие результаты добывали только люди, но ты слышал про ограничения.

В тот момент я мало что понял, хотя и запомнил сказанное. Я много тогда назадавал вопросов. В основном глупых. Да и чем мог интересоваться мальчишка, который ещё ничего не соображает и не понимает? Для которого это всё удивительное приключение. И даже новость о болезни была далеко задвинута потоком новых впечатлений. К тому же я внутренне приготовился даже к тому, что надо мной начнут ставить какие-то медицинские опыты, а оказалось, что мне предлагают удивительное приключение. Да ещё с возможностью покинуть мир, в котором за последние полтора года я не видел ничего радостного. Уже в процессе обучения, получая знания, учась думать и принимать самостоятельные решения и, главное, отвечать за них, я сообразил, что всё не так уж и радостно на самом деле. Что переход без возможности вернуться — это решение, которое можно принять только раз, и отказаться от него уже невозможно. Как в той шутке Петровича: фарш невозможно провернуть назад и мясо из котлет не восстановишь. Второй вариант тоже понятен — смерть от болезни. Выбор, кажется, очевиден, но… Действительно ли жизнь вдали от всех близких тебе людей, вдали от какого-никакого, но дома лучше смерти?

Тем не менее, выбор сделан, я готовился принять все его последствия и учился действовать один, ни от кого не завися и ни на кого не рассчитывая. Отсюда и обучение делать операцию самому себе под местным наркозом, изучение тактики выживания в любых условиях, скалолазание, стрельба, рукопашный бой, фехтование, обучение искусству управлять людьми, а также многое и многое другое. Постепенно я смирился, разве что…

Через год жизни на базе я попросил Александра Петровича узнать о дяде Игоре.

— Отомстить хочешь? — сразу спросил куратор. Мою историю он прекрасно знал.

Я задумался.

— Не знаю, — честно ответил я. — Хотел бы просто посмотреть на него.

— Ладно, — вдруг согласился полковник. — Постараюсь узнать о нём что-либо, но о мести забудь.

Через несколько дней он появился у меня в комнате, молча бросил на стол конверт и вышел. Я поспешно встал с кровати, зажёг лампу и открыл — внутри лежали всего лишь две фотографии одного места, сделанные с разных ракурсов. Я опустился на стул, разложил фотографии на столе и долго не отрывал от них взгляда. Судя по надписи на могиле, которую и снимали, дядя Игорь пережил отца всего лишь на год. Жалел ли я, что это сделал не я? Может быть… где-то далеко внутри. Мне часто снился сон, как я тихо открываю дверь его дома, поднимаюсь по лестнице (я неоднократно был в доме у дяди Игоря с отцом), вхожу в кабинет… дядя Игорь поднимается с дивана, на котором отдыхает, я подхожу к нему, достаю пистолет. Дядя Игорь испуганно смотрит, пытается что-то сказать, а я стреляю… стреляю… стреляю… уже давно кончились патроны, а я продолжать жать на курок и просыпаюсь.

— Как он погиб? — поинтересовался я при встрече.

— Его застрелили в собственном доме. Убийца пришёл, когда этот твой дядя Игорь спал на диване в кабинете на втором этаже. Похоже, ему удалось проникнуть в дом незаметно. Девять выстрелов почти в упор. Стрелял явно не профессионал — всадил весь боекомплект. Убитый, кстати, похоже, успел увидеть убийцу и, возможно, узнать.

Я испуганно вздрогнул: может, сны материальны? Могут ли сны убивать? К счастью, моего испуга Александр Петрович не заметил, а тот сон с тех пор мне больше не снился ни разу.

Много позже меня заинтересовал и другой вопрос, который до этого как-то не приходил в голову: а почему переход осуществляет только один человек? Ведь в незнакомом мире, если кто согласен на такой поход в один конец, всегда лучше быть с кем-то. С кем-то, кому можно доверять, с кем можно поговорить. Даже вдвоём лучше в незнакомом месте, чем одному.

Александр Петрович, когда я задал этот вопрос, согласно кивнул.

— Конечно, лучше. Я раньше не стал говорить тебе об этом, ты и так мало что понимал в моих объяснениях, но не получается отправить двоих. Почему, не знаю. И никто не знает. Есть масса теорий и версий, каждая из которых не лучше и не хуже другой. Когда ещё этого не знали, потеряли двух добровольцев. Один прошёл нормально, а второй на той стороне приземлился уже мёртвым.

Понял я и ещё одну проблему, о которой Александр Петрович умолчал при моей первой экскурсии по базе. Меня-то привели сюда, когда мне ещё и десяти не исполнилось, а потом очень основательно учили и тренировали. И учителя эти были далеко не обычные и очень не простые, и методики их тоже оказались весьма специфическими, но очень и очень действенными. Ну какой, например, обычный учитель будет обучать меня вскрывать сейфы с помощью куска проволоки? Или использовать любой предмет в комнате в качестве оружия? Те же добровольцы вынужденно уходили без такой подготовки — на это просто не было времени. А значит, их шансы выжить в чужом мире намного меньше моих. Найти же профессионала разведчика, согласного на такое вот путешествие в один конец, задача далеко не тривиальная. Ведь кто обычно соглашается на такое? Неудачники, считающие весь мир виноватым в своих бедах, те, кто всё здесь потерял и решил начать с чистого листа, либо смертельно больные люди, для которых это последний шанс, как, например, у меня.


Володя отложил гитару и задумался… И долго ещё сидел так, обняв руками колени, витая мыслями где-то далеко. Потом вдруг встрепенулся, встал и подошёл к книжному шкафу. Задумчиво провёл рукой по корешкам книг. Проскочил справочники и энциклопедии и замер около раздела с художественными книгами, немного поколебался и достал первую попавшуюся, не читая названия. Повернул и хмыкнул: «Трудно быть богом», Стругацкие. Очень даже забавно. Саму книгу он не читал, но её рассказывал однажды Гвоздь. Володя плохо помнил конкретные детали рассказа, но суть уловил точно. На ходу пролистывая первые страницы с аннотацией и информацией об издании, он отыскал начало и приступил к чтению.

Книга Володю настолько заинтересовала, что ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы отложить её и отправиться в спортзал. Потом душ и за компьютер. Ради развлечения полазил по различным форумам, особенно смешили его рассуждения некоторых оригиналов на военные темы про то, как надо действовать, чтобы реформировать армию. Причём уже по одним постам таких авторов становилось ясно, что армейской жизни они не знают совершенно и не представляют, как вообще функционирует такой сложный механизм, как армия. Мальчик даже в дискуссии не вступал, но читал с интересом, порой сохраняя некоторые посты, чтобы показать Аркадию Семёновичу — командиру отряда охраны Базы, заранее предвкушая, как он будет зачитывать эти перлы бойцам, и как все они будут хохотать. Занятие быстро наскучило. Толковой информации мало, а глупостей… ну немножко посмеялся, поднял себе настроение, но слишком много — уже перебор. Володя отправился на литературный форум. Любовь к словесности привила ему Татьяна Николаевна, одна из немногих женщин преподавателей на Базе. Умела она видеть незаметное в текстах, обращать внимание на мелочи. Володя порой забывал обо всём, слушая её пересказы книг и их анализ. А какие споры возникали после прочтения… как они увлечённо и до хрипоты спорили о поступках тех или иных героев… Шекспир, Сервантес, Данте, Гоголь, Пушкин, Достоевский. Достоевский это был вообще её любимый писатель, а вот Володя его так и не понял. Татьяна Николаевна объяснила это тем, что он ещё не дорос до него. Мальчик не спорил — может и так, но поделать ничего не мог. Слишком тяжёлый автор. Хотя талантлив, тут не поспоришь. Вообще её уроки отличались от обычных — они строились в виде беседы, в которой позволялось спорить, перебивать учителя, уточняя материал, если непонятно, или задавать вопросы. Очень оригинальная манера, но Володе она нравилась.

Кроме словесности, она ещё преподавала культурологию и обычаи народов мира. Потом ещё добавилась история мировых религий и философия. Мальчик улыбнулся, вспомнив первый урок.


Татьяна Николаевна задумчиво оглядела меня, спокойно сидящего за партой и благовоспитанно сложившего руки перед собой.

— Что-то ты какой-то мелкий.

Я сердито засопел. Никому! Никому я не позволял называть себя мелким!!! Да, я слишком маленький для своего возраста, выгляжу на восемь, но мне уже одиннадцать!!! И я уже почти взрослый!!!

— Ну-ну, не кипятись, — вдруг улыбнулась учитель. — Я не хотела тебя обидеть. На самом деле это начало нашего урока.

— Оскорбление? — возмутился я.

— А разве я тебя оскорбила? — деланно удивилась Татьяна Николаевна. — Знаешь, по обычаям некоторых народов, я сделала тебе комплимент. Там считается, что маленький человек — это человек выделенный духом и обладающий особой судьбой. И назвать кого-то мелким — вовсе не оскорбление.

— Да? — я задумался. — Но я ведь не из этих народов.

— Вот это ключевой момент. Ты обиделся, потому что не воспринял мои слова как комплимент. А вот абориген твоей обиды просто не понял бы. Какой из этого вывод?

Я честно задумался.

— Не знаю, — признал я поражение.

— Вывод же тот, что если для тебя твои слова кажутся совершенно безобидными, это не значит, что они будут такими же для кого-то другого. Тебе предстоит отправиться в другой мир, где культура может быть совершенно отличной от той, к которой ты привык. И тебе надо научиться принимать её такой, какая она есть. Пытаться переделать культуру народа под себя не самый лучший способ обеспечить спокойную жизнь. Знаешь поговорку: в чужой монастырь со своим уставом не ходят? Вот это как раз твой случай. А потому научись уважать чужую культуру и чужие обычаи, даже если они кажутся нелепыми или неправильными. Бесполезно в древнем Риме рассуждать о правах рабов и недопустимости рабства. Тебя не поймут.

— А как же восстание Спартака?

— Как ты думаешь, если бы Спартак победил…

— Невозможно. С того момента, как он повернул от Альп обратно в Италию — он был обречён. Штурмовать Рим он не мог по причине отсутствия сил, а с моря уже подходили легионы Помпея. А это были боевые легионы, а не те тыловые части, что Спартак громил раньше. Победить Спартак не мог даже теоретически — слишком неравные силы.

С каждым моим словом Татьяна Николаевна морщилась всё сильнее и сильнее.

— Ладно-ладно. Остановись! Твой анализ военной обстановки понятен. Похоже, тебя хорошо этому учат. Но я вопросы задаю не по военной ситуации, а по моральной. Вот представь, что Спартак победил бы. Что бы в первую очередь сделали его сподвижники, после захвата власти в Риме?

— Что?

— Набрали бы себе рабов, конечно. И всё быстро вернулось бы на круги своя. Раньше были одни рабы, а другие господа, стало бы наоборот. Поэтому прежде, чем что-то пытаться делать, сначала пойми чужую культуру, их обычаи, проникнись ими.

— Даже если эти обычаи совсем дикие?

— Володя, порой меня пугает высокомерие некоторых людей. Объявить что-то диким, варварским не давая себе труда даже попытаться понять чужую культуру… Всё-таки колониализм неистребим, что бы там ни говорили разные либералы, объявляющие варварством всё, что не вписывается в их представления о мире. Но обычаи никогда не возникают просто так. Всегда, запомни, всегда у их истоков лежит какая-то целесообразность. Если попытаться изучить историю народа, его культуру, то станут понятны и их обычаи. Да, в текущий момент они могут уже мешать развиваться, но общество консервативно и с трудом отказывается от того, к чему привыкло — это тоже стоит учитывать. Поэтому настоящими дикарями выглядят не те, кто соблюдает какой-то обычай, который кому-то может не нравиться, а те, кто объявляет на основании этого дикарями целые народы, присваивая себе право на разное «бремя белого человека» или записывая других в страны зла.

— Это вы про империю зла?

— Нет, это я про Толкиена. Если не читал, посмотри. Потом мы поспорим с тобой об отношениях светлых эльфов и орков, и почему автор считал очень добрым делом, когда эльфы уничтожали под корень все поселения орков вместе с женщинами и детьми. А вот если орки делали то же самое с селениями эльфов, то это от их кровожадности, безусловно. Потом можно попытаться составить портрет цивилизации, из которой выходят такие авторы.

— Хорошо. Но вот про обычаи. Вы говорите, что каждый имеет под собой веское основание?

— Да, при рождении обычая.

— Какой смысл тогда запирать женщин в терем в допетровской Руси?

— На момент воцарения Петра уже никакого. Но давай попробуем понять, как появился этот обычай. В Киевской Руси его не было. А вот после монгольского нашествия вдруг появился. Ни о чём не говорит?

Я подумал.

— Хотите сказать, что таким образом мужья и сыновья прятали своих жён, матерей и сестёр?

— Правильно. Вспомни, что в городах сидели ханские сборщики податей, которые могли потребовать себе всё, что угодно, а отказ грозил карательным походом. Когда в одном из городов убили такого сборщика, дело обернулось сожжением города и уводом его жителей в рабство. Значит, если не можешь сопротивляться — не показывай. За то время, что длилось иго, люди привыкли к такому положению вещей. Да и после оставались ещё Крымское ханство, Казанское, Астраханское. И каждое совершало набеги. Только при Иване Грозном удалось завоевать два из трёх ханств, но вспомни, что даже при нём крымчаки сожгли Москву. А тем, кто не испытал такого, легко рассуждать о варварстве.

— Это вы на Европу намекаете? — вспомнил я прочитаные записки путешественников и послов.

— В основном, да.

— Тогда ещё вопрос: отказ от бань в той же Европе. Как вы объясните этот обычай? Люди там начали регулярно мыться только в конце девятнадцатого века.

— Верно. С развитием науки. Но объясню легко. Западная Европа наследница западной Римской империи, которая очень долго боролась с христианством. Некоторые императоры устраивали настоящие гонения на христиан, и христиане в ответ демонстративно сторонились того, что считали развращённой империей. По сути, они были правы, кстати, публичные бани в Риме были общие, для нас дикость, а тогда обычное дело. Преследуемые властью, первые христиане ходили в рубищах, жить, порой, приходилось в пещерах. Когда же империя приняла христианство, началась борьба за чистоту нравов так, как они это понимали. Пока империя была сильна, она ещё поддерживала некоторый порядок, но с момента падения всё покатилось в пропасть. Аналогия для людей проста: бани — порождение языческого мира и моются в них грязные язычники. Настоящему христианину это не нужно. Позже появились ещё оправдания.

— Так разве это не варварство?

— А с какой стороны смотреть? Европейцы считали варварами русских за то, что те моются каждую субботу. Кто из них прав?

— Вспоминая периодические нашествия чумы в Европу, считаю, что правы русские.

— Это ты основываешься на современных знаниях. А в то время это была вера. И правых с виноватыми тут не выделить. Не уподобляйся тем, кто считает всех варварами только потому, что они не такие, как ты.

— Ну хорошо. Я знаю такой обычай, который вы не сможете оправдать ничем. Каннибализм.

— Опять не прав. Давай-ка, вспоминай, где был особенно широко распространён каннибализм.

— М-м-м-м… — Я задумчиво изучил потолок. — Я помню только из детей капитана Гранта. Новая Зеландия.

— Верно. Небольшие острова. Новая Зеландия, Полинезия, Гавайские острова, где аборигены съели Кука.

Точно! Как же я мог забыть!

— И что?

— Вот и смотри. Маленькие острова. Климат хороший, растительности много, но животный мир весьма ограничен. Человеку же, чтобы жить, нужен белок, который он получает, поедая мясо. Без этого человек слабеет, слабеют его умственные способности, через несколько поколений жители таких островов на одной растительной пище выродились бы и погибли. И как же им получить необходимый им белок? Вот и думай над выбором: либо поедай своего врага и живи, либо медленно слабей и умирай.

— Разве те дикари могли знать о протеинах?

— Не думаешь. О белках они знать не могли. Но они не могли не видеть, что тот, кто ест мясо — становится сильнее и здоровее, а кто его не ест, наоборот — чахнет. Мяса же всем не хватает. Легко быть не каннибалом, живя на континенте, где бродят целые стада мяса, а вот на таких островах?

— А как же вегетарианцы?

— Не забывай про современную химию — все необходимые элементы они могут получать с помощью витаминов. На маленьких островах аптек с витаминами нет. К тому же сомнительно, что современные вегетарианцы бегают по джунглям в поисках трав и пашут на полях. Трать они энергию таким образом, недолго они протянут без мяса.

— Но ведь каннибализм был и на континенте.

— Был. В весьма ограниченных количествах и от него быстро отказывались. Итак, какой вывод из сегодняшнего урока?

Я подумал.

— Не делать выводов о чём-то, предварительно не изучив все стороны. Возможно то, что кажется отталкивающим, имеет какой-то смысл.

— Правильно. Молодец. Самое главное, пойми, в жизни не бывает только двух цветов. Мир намного сложнее чёрно-белого представления. Но мы об этом ещё будем говорить на многих занятиях. Я буду тебе преподавать ещё историю религии…

— А это зачем? Думаете, в другом мире тоже христианство?

— Вряд ли. Но изучив историю разных религий, ты поймёшь те скрытые силы, которые движут верующими людьми. Поймёшь как та или иная религия отражается на поведении людей, их мировоззрении и поступках. Пытаясь вжиться в новое общество, нельзя пренебрегать мелочами.

С урока я вышел крайне задумчивым и потом ещё долго размышлял над услышанным.


Володя поймал себя на том, что уже около получаса смотрит в экран на один и тот же кусок текста. Вздохнув, он закрыл браузер и откинулся на стуле. Скучно. Сказывается, что за последние три года он уже отвык от безделья, а сейчас, оказавшись предоставленным самому себе, он просто не знает, чем заняться. Принял обезболивающее, почитал, потренировался, поразвлекался в сети, а дальше что? Впереди две недели, а выть с тоски хочется уже в первый день. И воспоминания о прошлом в голову лезут. Хорошо, приятные, а не смерть родителей, например.

Володя поднялся и снова отправился в спортзал, несмотря на боль, достал мечи и начал упражнения, доводя себя до изнеможения. Уже когда он с трудом стоял на ногах, а руки не могли поднять оружия, и думать ни о чём не хотелось, мальчик понял, что первый день карантина закончился, но дальше так продолжаться не может. Более-менее взбодрившись под холодным душем, он приготовил себе горячего чаю.

Володя вернулся в комнату. Под потолком немедленно потухли кварцевые лампы. Их он заметил во всех помещениях изолятора и включались они исключительно в те моменты, когда его не было в комнатах, успевал заметить только гаснущий свет, когда возвращался. Работали они, судя по всему, строго определённое количество часов в сутки. Жаль, правда, что самому включить их нельзя, а то бы позагорал. Впрочем, Володя сам понимал глупость своего желания — при его болезни загорать не то что вредно, а даже противопоказано. Но после такого тоскливого дня чего только желать не начнёшь. Нет, с этим определённо надо что-то делать. Володя разобрал кровать, разделся и забрался под одеяло, но прежде, чем уснуть, составил чёткий план на следующий день.

Глава 5

Отправляясь на карантин, Володя надеялся хоть в эти дни немного отдохнуть, с таким расчётом и строил планы на эти дни. Как бы не так. Оказалось, что от привычек, приобретённых за три с половиной года жизни на Базе не так-то просто избавиться. А потому он проснулся ровно в шесть утра и минут десять ворочался на кровати, усиленно пытаясь заснуть, убеждая себя, что вчера поздно лёг, что очень устал и вообще, вставать на тренировку не надо. Потом плюнул и поднялся. Полчаса потратил на разминку и пока принимал контрастный душ, успел немного подкорректировать планы на день, потому сразу из душа отправился за компьютер и поднял материалы по «Городу Солнца» Кампанеллы. Татьяна Николаевна давно просила оформить тезисы, которые он выдвинул в дискуссии с ней, прогнозируя возможное развитие общества, построенное на основе идей Кампанеллы, в виде аналитической записки. Раньше всё времени не хватало, а сейчас его навалом, можно провести с пользой и отвлечься от вновь появившейся боли — делать обезболивающий укол совершенно не хотелось. Как раз за две недели карантина можно уложиться. Поработав до обеда, он отправился на кухню и по быстрому приготовил себе поесть. Какая всё-таки прелесть эти обеды быстрого приготовления! Поставил в микроволновку, разогрел и готово.

Потом мальчик снова засел за компьютер, но уже не для работы, а для развлечения. Когда ему надоело лазить по форумам, снова вернулся к книге, отложенной вчера. Можно было бы её прочитать быстрочтением, но не хотелось. Если книга Володе нравилась, он предпочитал читать медленно и вдумчиво. Потом он говорил с врачами, ведущими за ним наблюдение, а после его навестили некоторые преподаватели. Каждый счёл своим долгом пожелать удачи, осведомиться о здоровье. Потом мальчик снова отправился в зал на тренировку, но уже серьёзную, а не зарядку, как
утром. После душа Володя устало плюхнулся на кровать и снова взялся за книгу.

Примерно в таком ключе прошло трое суток, когда одним из посетителей оказался майор Леонид Львович Линьков. Володя едва не забыл, где находится, и с трудом удержался, чтобы не броситься ему на шею. Майор порыв заметил и рассмеялся.

— Ну-ну. Помнится, при нашей первой встрече ты бросался на меня с кулаками и грозился при случае утопить.

— Это было вовсе не при первой встрече, а на первом совместном задании, — уточнил Володя. — И вообще… я бы на вас посмотрел, если бы кто стал издеваться так над вами.

Майор усмехнулся и вдруг как-то изменился. Взгляд стал жёстким и колючим, поза вроде бы расслабленная, но… Володя оценивающе посмотрел на него и вздохнул.

— Да уж… посмотрел бы я на того храбреца, точнее идиота, который решится поиздеваться над вами.

— Издеваются над теми, кто позволяет над собой издеваться.

— Значит я…

— Ты буквально напрашивался на это, — усмехнулся Леонид Львович.

— Приказ от директора был, конечно, совершенно не причём? — ехидно поинтересовался Володя. Мальчик подкатил одно из кресел поближе к стеклянной стене и сел. Леонид Львович сел в точно такое же кресло, но с другой стороны.

Да уж, весёлые были деньки… если об этом можно так сказать. Но в первый раз Володя решил, что директор просто решил показать ему все круги ада…


Виталий Дмитриевич совершенно неожиданно вызвал меня к себе с тренировки. Михайло Потапыч, вопреки обыкновению, не возмутился прерванному занятию, а только кивнул ученику. Похоже, обо всём было оговорено заранее.

В кабинете директора находился ещё один человек. Среднего роста, особых примет нет, стрижка короткая, волосы светлые, глаза карие, привычно отметил я. Поза вроде расслабленная, но видно, что человек напряжён. Я на всякий случай встал от него подальше, настороженно косясь в сторону гостя. Мужчина переглянулся с директором и кивнул, словно я только что сдал какой-то экзамен.

— Володя, нам только что очень повезло. На Базу перевели отряд майора Линькова. Они здесь должны немного отдохнуть, заодно подтянут нашу охрану. Я рассказал Леониду Львовичу о тебе, и он согласился, что тебе стоит подучиться ещё кое-каким навыкам, которые могут пригодиться в будущем.

Занятия? Новые? Ну это вполне привычно. Вряд ли это страшнее тренировок с Михайлом Потапычем или Павлом Викторовичем Шутером. Последний вообще зверь, особенно со своими упражнениями на развитие подвижности суставов и растяжку.

— Итак, с сегодняшнего дня ты зачисляешься в отряд майора Линькова. Товарищ майор, забирайте своего нового подчинённого.

Вот тогда я узнал, что такое ад… Отряд майора действительно оказался немного… специфическим, который должен был действовать в тылу противника. Очень глубоко в тылу. И подготовка у них оказалась соответствующая.

Сразу после того, как меня зачислили в этот отряд, командир велел готовиться к походу и в первый же день… Я оказался в нём на правах самой бесправной скотины, мальчиком на побегушках: принеси-унеси. На привалах чистил всем обувь, готовил еду. Наверное, издевательства «дедов» в самом зачуханном гарнизоне по сравнению с тем, что переживал я, могли показаться заботами доброй бабушки.

Сначала я немного обалдел от такого обращения и потому даже не сопротивлялся. Потом задумался и пришёл к выводу, что это очередной тест, а значит после похода начнётся разбор полётов. Только непонятно, чего от меня хотят. Я должен покорно сносить все эти издевательства? Типа проверка терпения? Или должен возмутиться и добиться уважения к себе? Проверка лидерских качеств? Когда поход закончился, я так и не успел ничего решить. Ну послушаем, что скажут психологи и Линьков.

А ничего не сказали. И никаких разборов никто не устраивал. Я так и остался в отряде не пойми кем. Точнее, очень даже понятно кем — рабом. Я должен чистить все комнаты, убирать их, исполнять малейшие прихоти любого из отряда. Похоже, я начинал их ненавидеть. И думать, что делать. Ну не идти же жаловаться директору? Судя по всем тем знаниям, которые в меня пихают, а так же прошлым тренингам… Да неважно. Вопрос, кем я хочу быть в новом мире? Не рабом же. Значит, свои права надо отстаивать. Решив так, я начал разрабатывать план мести. Особенно ненавидел майора — самые изощрённые издевательства придумывал именно он. Начал я с мелких пакостей, но после них солдаты просто зверели… оказалось, драться они умеют не хуже меня, а масса у них больше. Получилось как в анекдоте: сильный, но лёгкий. Потому начал пакостить якобы от имени других солдат отряда. Почему-то не помогло, вычислили быстро, и досталось сильнее. Через несколько дней я с майором снова стоял в кабинете директора под его пристальным взором. Я демонстративно смотрел куда угодно, только не на Леонида Львовича. Виталий Дмитриевич хмыкнул и повернулся к майору. Тот задумчиво почесал подбородок.

— Ну что я могу сказать? Он безразличен к себе и другим, он, как это сейчас модно говорить у молодёжи, пофигист. Честно говоря, после похода я думал отказаться от обучения и предостеречь вас, однако у него есть и положительные стороны. Он умеет молниеносно оценивать обстановку, настойчив и никогда не сдаётся. Если убеждается, что противник сильнее и его план ошибочен, мгновенно отступает и придумывает новый путь к цели. И не нытик. Как бы ни было трудно, ни разу не заплакал.

Я отвернулся и не заметил, как при последнем замечании директор покачал головой и что-то просемафорил майору. Значит, это действительно очередной тест.

— Что ж, я очень рад, что он выдержал испытание, Леонид Львович. Володя, я понимаю, каково тебе пришлось, но ты, если хочешь научиться командовать, должен, прежде всего, научиться подчиняться. — Подчиняться??? Это называется учиться подчиняться??? Ну я не знаю. По моему мнению, это нечто другое. — И я очень рад, что этот экзамен ты прошёл и майор согласился тебя учить. А раз так… — директор достал из стола какую-то бумагу и протянул мне, — …ты временно получаешь звание майора и назначаешься командиром отряда. Задание получишь завтра утром.

— Что?! — я удивился такому повороту настолько, что забыл даже о субординации. — Я назначаюсь кем???

— Вопросы, майор?

Я опомнился.

— Никак нет, товарищ генерал!

— В таком случае кругом, завтра в семь ноль-ноль прибыть для получения задания…

— Есть! — Я выполнил команду «кругом», покинул строевым шагом кабинет и только за дверью расслабился. Многого ожидал, но такого…

Задание заключалось в том, чтобы захватить базу противника, расположенную в двадцати километрах от нас. Как я понял, роль противников будет играть один из отрядов охраны. Получив на складе пневматическое оружие, стреляющее красящими шариками, и прочее снаряжение, мы выдвинулись в поход. Первое время я думал, что всё будет просто: люди опытные, моё вмешательство вряд ли потребуется. Ага! Все мои подчинённые притворялись, что совершенно не представляют, что надо делать и бегали ко мне по малейшему вопросу. Даже как оружие пристегнуть спрашивали. Я медленно закипал, а потом наговорил много лишнего майору Линькову, после чего приготовился к смерти. Но тот лишь вытянулся в струнку и, пожирая меня глазами, твердил: «Так точно, товарищ майор! Вы совершенно правы, товарищ майор! Исправимся, товарищ майор!» Я отошёл в сторонку и долго стучал лбом в дерево. И куда моя выдержка делась, которая приводила в такое удивление весь персонал Базы и психологов? Линьков умудрился вывести меня из себя всего за месяц. Талант. Но делать нечего, пришлось приниматься за дело, не надеясь ни на чью помощь. Закончилось всё тем, что я загнал весь отряд в болото и чтобы выбраться, пришлось вызывать помощь. При этом я видел, что все понимают неправильность моих действий, но никто не подсказал и не помог! Изверги!!! Более того, если какой-то мой приказ можно было истолковать неправильно, он истолковывался неправильно, в результате мне приходилось отслеживать исполнение чуть ли не каждой команды.

Сразу после того, как нас из болота доставили на Базу, меня вызвал директор. Я даже помыться и переодеться не успел. Я говорю «я»? Конечно, остальные переодеться успели за то время что я, как командир, сдавал на склад снаряжение. Грязный и злой я стоял перед директором рядом с блестящим майором Линьковым. Директор рассматривал нас обоих ироничным взглядом и кивал своим мыслям.

— Что ж, майор, надеюсь, этот урок пойдёт вам впрок и вы начнёте понимать, что один не сможете сделать ничего и что к советам других, более опытных, надо прислушиваться!

— Что?! — это уже последняя капля. — Я не прислушивался?!! Да я буквально умолял их всех дать хоть какой-то совет!!! И ничего кроме: «Как вы прикажете, товарищ майор» не добился! И это спецподразделение? Что это за спецподразделение, в котором солдаты не могут даже в кусты сходить без приказа командира?! — Тут я наткнулся на благодушный взгляд Виталия Дмитриевича и скис. Ну конечно, как сразу не понял, что и это очередной тест.

— Ну а что ты хочешь? — патетически возвестил он. Даже руку в экспрессии поднял. — Сам подумай! Боевой майор, командир подразделения, которое выполняло секретные задания за рубежом, участник двух войн в Чечне. У него ордена всю грудь закрывают. И вот, во главе отряда поставили какого-то сопляка за непонятно какие заслуги! Как бы ты к этому отнёсся?

Я искоса глянул на Линькова. Тот сохранял каменное выражение лица, но его губы слегка подрагивали, выдавая истинное состояние. Похоже, он с трудом сдерживал хохот и уж точно обиженным не выглядел.

— Ну да, конечно. Обиделись они, — пробурчал я. — Я для них Олег Попов, Петросян и Задорнов в одном флаконе. Смотрели и смеялись. Как там… «ну тупой он».

Майор уже сдерживаться не смог и рассмеялся.

— Рад, что ты сохраняешь оптимизм, — покивал директор. — Однако мы убедились, что командовать тебе пока рано.

— А я никогда и не утверждал обратного, — буркнул я.

— Рад, что ты трезво оцениваешь свои способности. Ты должен научиться отдавать команды коротко и настолько ясно, чтобы даже идиот не смог бы их понять неправильно, даже если бы захотел. Тем не менее, с этим надо что-то делать. Научиться командовать людьми можно только наблюдая за настоящим командиром. И я рад, что майор Линьков согласился взять тебя в свою команду. Отныне ты назначаешься его заместителем. Обязанности он тебе объяснит сам, однако, зная майора, могу сказать, что спокойных деньков у тебя не будет. А сейчас отправляйся в душ и переодевайся.

В чём директор не ошибся, так это в том, что спокойных дней у меня действительно не стало. Зато именно теперь и начались настоящие занятия. И если раньше я готов был Леонида Львовича растерзать, то сейчас уже начал его уважать. Он умел объяснить сложную ситуацию простыми словами, умел интересно рассказывать, всегда отвечал на все мои вопросы и часто делился опытом, почерпнутым из командировок. Причём, как я подозревал, многое из этих рассказов до сих пор проходило под грифом «совершенно секретно».

— Это вам генерал велел ничего не скрывать от меня? — поинтересовался я однажды.

— А тебе зачем это знать? — хмыкнул Линьков. — В общем, ты прав, конечно, но твоё любопытство совершенно не в тему.

Ясно. Очередной урок. Самое интересное, что эти месяцы, когда я находился в отряде майора, дали мне больше, чем все предыдущие занятия. Да, меня научили сражаться, подготовили к руководству, но всё это были разрозненные сведения, лишённые какой-либо основы. Зато сейчас ничего кроме практики. Как заместитель командира, я должен был быть посредником между ним и бойцами. Я узнал характер каждого солдата, узнал, когда у кого день рождения и какие у них проблемы, готовил карты маршрутов походов, отвечал за вооружение.

— Вот что, кажется, с основными обязанностями ты неплохо освоился, — заявил мне однажды Линьков. — Пора их расширять. С этого момента ты отвечаешь за готовность снаряжения группы. У нас на следующей неделе ожидается учебный бой со здешней охраной. Как только уточнится цель учений, подготовишь список необходимого и получишь его на складе.

Дело показалось мне не очень сложным. Сами учения проходили с особым оружием: пневматическим, стреляющим красящими шариками, похожим на пейнтбольное. Отличие в том, что в каждое монтировалась простейшая электрическая схема, которая имитировала звук выстрела того оружия, которое эта пневматика изображала. Как мне пояснили, для привыкания к звуку, а также, чтобы научить бойцов распознавать оружие по выстрелам. Ну и соответствующее защитное снаряжение, включая маски с плексигласовыми забралами.

Просто, ага. В первый же раз я умудрился забыть спальные мешки. Линьков явно видел мою ошибку, но ничего не сказал. Зато когда пришло время отдыха… тут мне её и припомнили. Пришлось изворачиваться. Так с тех пор и шло. При этом Линьков считал, что самый быстрый способ обучения — учёба на собственных ошибках. Потому никакой помощи никогда мне не оказывал и никогда не советовал. Зато если где я ошибался…

«А подайте-ка мне сюда капитана (директор после моего неудачного командования снизил мне временное звание с майора до капитана) Старинова Владимира Викторовича. Итак, товарищ капитан, вы отвечали за подготовку группы и почему же вы не позаботились об альпинистском снаряжении? Что значит, не думали, что оно пригодиться? Вы карту маршрута внимательно изучали? Горы там видели? Что? Думали, они тут не очень высокие? Да… Тут либо безответственность, либо явная диверсия. Да ещё и полнейшее неумение читать карту. В боевой обстановке я бы приказал вас расстрелять, сейчас же ищите спуск, где можно преодолеть обрыв. По возращении займёмся тактической подготовкой с картой».

И вот пока все отдыхают, я как проклятый лазил по буеракам и кустам, выискивая безопасную возможность спуска и подъёма. В одном майор прав, такое вот исправление собственных ошибок напрочь отбивает желание их совершать в будущем. Но и излишняя предусмотрительность тоже не одобрялась. После того, как задание выполнялось, Линьков велел собирать всё, что нам не пригодилось.

— Итак, господин Старинов, — вещал он в этом случае, — вы видимо полагаете, что мои солдаты мулы, которых надо нагрузить всем, чем можно в надежде, что авось пригодиться. Что ж, полагаю, вам нужно объяснить, насколько важно в походе брать ровно столько груза, сколько необходимо, и что каждый лишний грамм может оказаться опасным для задания. Будьте добры весь этот неиспользованный инвентарь упакуйте и совершите путешествие по штрафному маршруту. Может быть, тогда вы поймёте, как важно правильно рассчитывать полезный груз.

Штрафной маршрут — изобретение Линькова. Он сам лично излазил окрестности и проложил его на карте. Не очень большой, всего лишь десять километров, но вёл он по таким буеракам… даже налегке я его проходил только за сутки. С грузом времени тратилось много больше. Тащить ведь приходилось не только штрафной груз, но и запасы еды. Вот уж действительно тест на умение правильно выбрать необходимые вещи. Тащить же придётся и полезное и бесполезное. И не дай бог что-либо из бесполезного потерять по дороге. Такое со мной ещё ни разу не случалось, но что в этом случае придумает майор, я примерно догадывался. И эта догадка мне сильно не нравилась.

— Некоторые умники полагают, что война зависит от мужества солдат, — заявил мне однажды майор.

— А разве не так? Вот если бы не мужество людей под Москвой в сорок первом…

— Ты путаешь. Я сказал война, а ты говоришь о сражении. Сражение действительно зависит от солдат, а вот война… Никакое мужество не поможет, если снабженцы не смогут вовремя подвезти боеприпасы, новую одежду, съестные припасы. Патовая ситуация в первой мировой во многом связана не с системой защиты, а именно с проблемой снабжения. Прорыв Брусилова, Юго-Западный фронт, но войска смогли наступать ровно столько, насколько хватило их запасов. Потом они закончились, тылы отстали, грузовиков мало, а подводы не успевают за наступлением. И так на всех фронтах. Вот и проиграна война с выигранным сражением. Наполеон вёл лучшую армию Европы, выиграл до Москвы почти все сражения, но Кутузов перехватил коммуникации и очень скоро эта лучшая армия превратилась в сброд. Потому войны ведут полководцы, а выигрывают их снабженцы. Вот и изучай эту истину на собственном опыте. Пригодится.

Я и изучал. Задумавшись над словами майора, я потряс преподавателя военной истории, и мы с ним занялись изучением того, как эту проблему решали в древности. Хорошо иметь транспортную авиацию, тысячи километров железных дорог, десятки тысяч шоссейных. А как быть, если из всех возможных средств снабжения — телега и раскисшая дорога, которая весной и осенью превращается в месиво? Похоже, из всех в истории серьёзно проблемой снабжения озадачивались только римляне, для чего и строили свои дороги, которые верой и правой служили в любое время года, обеспечивая легионы всем необходимым в любой точке империи. Ну, естественно, ещё водный транспорт.

Потом майор решил заняться индивидуальной подготовкой… своей. Заключалась она в том, что ему давалась фора в четыре часа, а потом весь отряд под моим командованием выходил в погоню. Опыт я уже имел и потому в болото больше никого не загонял, да и остальные бойцы помогали мне по мере сил. Однажды Линьков подошёл ко мне:

— Ну что, суть игры уяснил?

— Уяснил, — согласился я, потирая бок, по которому меня хлестнула ветка ловушки, подготовленной майором. Привяжи он к ней колья и всё могло бы закончиться не только ушибом.

— В таком случае теперь твоя очередь убегать. Фору тебе дадим побольше — пять часов.

Меня поймали через три часа после истечения времени форы. А я то думал, что хорошо спрятался… считал себя уже подготовленным в плане выживания. Оказалось, что просто выжить в лесу и выжить, когда за тобой ведут охоту профессионалы, совершенно разные вещи. Линьков при разборе занятия был безжалостен и язвителен. По его словам, единственное, что я могу — играть в песочнице. А в конце совет:

— Ты допускаешь одну ошибку дилетанта. Пойми, твоя задача не уничтожить всех преследователей, а уйти от погони. Твои ловушки рассчитаны, чтобы убить, но смерть товарищей может заставить удвоить усилия по твоей поимке, и ты добьёшься обратного желаемому. Раненный же отвлечёт как минимум двоих от погони — самого раненого и того, кто должен будет помочь ему выбраться. К тому же, раны могут быть опасны… многие спокойно смотрят в лицо смерти, но испугаются стать инвалидами. Глядя на раненых, они станут осторожнее, а тебе легче уйти…

Я разозлился и в следующий раз подготовился получше, разработав план заранее. Сама наша База находилась в довольно пустынной части тайги, ближайшее жильё на расстоянии четырёхсот километров. Всё это давало нам огромную возможность для тренировок, не беспокоясь о встрече с посторонними.

Как с самого начала и говорил майор, дело не в хитрых планах, а в опыте, который приобретается на тренировках. К концу занятий мне удалось скрываться от поисковых групп почти три недели — это был мой рекорд, который побить мне так и не удалось. Как потом признался директор, если бы я ещё продержался день, он бы отдал команду на возвращение. Обидно. Зато эта тренировка имела несколько неожиданные последствия. Виталий Дмитриевич встретил меня у входа лично. Я сделал краткий доклад и теперь ждал, когда меня отпустят, наконец, в горячий душ и мягкую кровать. Директор же оглядел те лохмотья, в которые превратилась моя одежда, хмыкнул:

— Хорош. А как обувь? Обувка прочнее, но… Александр Петрович, наша недоработка. Надо нам с вами заняться набором одежды для мальчика. Ему ведь там не три недели предстоит жить. Подберите материал и форму одежды. Также не помешает запасной материал, и надо бы научить нашего молодого друга шить.

Вот уж не думал, что вместо похвалы мне подбросят новые предметы для изучения. Подумать только, шитьё! Бррр.


После всех совместных тренировок Леонид Львович стал настоящим другом для Володи наравне с Александром Петровичем. Неудивительно, что он обрадовался, когда тот появился на Базе, хотя мальчик уже и не рассчитывал с ним увидеться. Линькова вместе с отрядом за месяц до этого вызвали в очередную командировку, а сколько она продлится и какой сложности… кто знает.

— Я уже и не думал, что вас увижу! — так и сообщил мальчик.

— Нет. На этот раз дело в другом, — признался Линьков. — Занимались местными разборками с бандой. Знаешь, у меня такое ощущение, что если мы завтра арестуем дьявола, то и его некоторые личности объявят борцом с режимом.

— Опять политика? — хмыкнул Володя.

— Она самая. Разбирались с одной группировкой, которая решила, что ей не помешают собственные боевые отряды.

— А вы…

— У нас никто не пострадал, не волнуйся.

— Ну и слава богу.

К сожалению, эта встреча действительно оказалась последней — через три часа Леониду Львовичу нужно было лететь в Москву получать очередное задание. Как он объяснил, ему с трудом удалось добиться небольшого выходного, чтобы попрощаться с Володей. Мальчик пожелал ему удачи, а потом ещё долго стоял у стекла, глядя на закрытую дверь, через которую ушёл майор Линьков. Провёл рукой по глазам, но те были совершенно сухи. Мальчик вздохнул. Сейчас ему хотелось броситься на кровать и разреветься. Или хотя бы просто поплакать, быть не разведчиком в чужом мире, а обычным тринадцатилетним мальчишкой. Психологи говорят, что после того, как поплачешь — становится легче. Увы, он лишён возможности проверить это утверждение.


За несколько дней до окончания карантина к нему пришёл Александр Петрович. Нет, он и раньше к нему приходил каждый день, но на этот раз явился лично.

— Вы? — удивился Володя, когда Александр Петрович вышел из дезинфекционной камеры. — А как же карантин?

Полковник оглядел предоставленный ему костюм и поморщился.

— Ну и воняет от него, — заметил он, вытаскивая большую и явно тяжёлую сумку. — А карантин… медики перестраховываются, как обычно. Собственно, карантин уже можно прекращать, только наши умники ещё не подобрали подходящий мир.

— Меня всегда интересовало, как они это делают, если не могут туда заглянуть, кроме как с помощью робота. А это ведь не самый быстрый способ.

— Как они мне объяснили, — полковник с облегчением сунул сумку в угол комнаты, а сам плюхнулся в кресло. Володя сел на кровать, приготовившись слушать, — всё дело в параметрах мира, которые можно снимать и отсюда. Давление там и ещё что-то, чему даже название не придумали. Как я понял, совокупность всех этих данных позволяет оценивать мир и степень развития цивилизации, если таковая есть.

— Это как? — Володя нахмурился, пытаясь понять, по каким показателям можно оценить степень развития цивилизации. Ну можно уровень CO2 снимать, но это же не показатель, на Земле в разные эпохи он отличался.

— Понятия не имею, — честно ответил Александр Петрович. — Я пытался разобраться, но запомнилось плохо. Сам принцип прокола «окна» настолько сложен, что до сих пор его механизм до конца не ясен — эффект открыли совершенно случайно. Мы сейчас как те обезьяны, которым показали, на какие кнопки нажимать. Ну а что нашим умникам удалось узнать в процессе экспериментов — тем и пользуемся. Они говорят, что точно смогут определить необходимый мир, и я им верю. Тем более первым всё равно пойдёт робот и подтвердит или опровергнет их выводы.

— Логично, — согласился Володя.

— Я, собственно, не по этому вопросу, как ты понимаешь. Ты как себя чувствуешь?

— Не очень. Боль усиливается и приступы всё чаще… но вопреки угрозам врачей пока терпимо.

— Ясно. Они тебе какой-то новый препарат вводят, надеюсь, всё будет хорошо. И раз ты в порядке, то… — Полковник подтащил к себе сумку и раскрыл молнию. — В оставшуюся неделю ты должен выучить легенду.

— Легенду? — нахмурился Володя. — Какую ещё легенду?

— Самую обычную. Раз ты решил отправиться в мир мечей, надо подумать, кем ты в нём будешь. Если основываться на тех выводах, которые сделали наши умники на основе уже изученных миров…

— Они же общество не изучали.

— Ну воздушные шары в примитивных мирах подвешивали, так что кое-какие фотографии есть… да ты же их видел. И вообще, не перебивай, а? Потом вопросы задашь.

Мальчик сел по стойке смирно и шутливо козырнул.

— Угу. К пустой голове руку не прикладывают. Так вот, каким бы мир ни был, но человеческое общество всегда строится по типу социальной лестницы.

— И чем менее развит мир, тем более чёткая граница между социальными слоями…

— Ну глупость же сморозил и сам об этом знаешь, — поморщился Александр Петрович. — Даже я об этом знаю, хоть и не специалист.

— Просто слова неверно подобрал, — поправился Володя. — Скажем… чем старше социальная система, и чем больше она устоялась, тем прочнее границы.

— Вот так точнее. Кстати, не поэтому ли ты выбрал такой мир? Ведь в ранее средневековья граница между дворянством и остальными слоями очень зыбкая… Впрочем нет, ты скорее всего и не думал об этом… В общем, ты, конечно, если захочешь, сможешь там быть фермером или купцом, но стоит побеспокоиться о том, чтобы иметь возможность занять и более высокое положение. Зря, что ли, ты получал образование? Итак, — полковник достал из сумки небольшой тубус-пенал, судя по всему прочный и герметичный. Отвинтил крышку и достал оттуда несколько свитков, взял тот, который выглядел самым новым. — Вот. Здесь генеалогическое древо семьи Стариновых. Кое-что мы восстановили, поэтому вплоть до твоего прапрадедушки всё достоверно. А дальше мы немного сочинили.

Мальчик с интересом взял лист и стал изучать древо… князей???

— Российской империи??? Князь??? Смахивает на самозванство.

— Почему сразу самозванство? — хмыкнул полковник. — Всё законно. Вот патент на присвоение тебе титула князя от русского дворянского собрания.

— И сколько вы за него заплатили?

— Немного. Тем более, патент всё равно останется здесь, ибо по легенде твоему роду уже около четырёхсот лет и он всё это время верой и правдой служил Российской империи. Вот тут, — полковник протянул ещё один лист, — история твоего рода. Естественно и генеалогию, и историю ты должен будешь выучить наизусть.

— За неделю?

— Не обязательно. В другом мире тебя постараются выбросить в стороне от жилья. Я очень тебя прошу, хотя бы годик поживи в стороне. Подрасти немного. Договорились?

Мальчик неопределённо пожал плечами.

— Ну в любом случае, ты не сразу отправишься к людям, так что время у тебя будет.

— Но почему Российская империя, а не федерация? Всё равно же документ составлен на русском, который там никто не знает.

— Федерация — новое слово, которое появилось с развитием политической науки. На том уровне его никто не поймёт. Зато империя — понятие очень древнее. Так зачем тебе лишние вопросы? Мы решили, что если есть возможность не плодить сложности, лучше так и сделать.

— Так всё равно ж на русском. Можно даже клумбой обозвать.

— Можно и так, но кто знает, что там у тебя будет? Вдруг ты кого-то обучишь своему языку? А вот первая грамота на княжеский титул, который получил твой предок более четырёхсот лет назад.

Володя осторожно взял старинный свиток и с опаской развернул — выглядел он настолько древним, что к нему боязно лишний раз прикоснуться.

— Материал тех времён. Сам свиток искусственно состарен.

Мальчик пробежал текст взглядом, запоминая, потом упёрся в подпись. Ну конечно, мысленно усмехнулся он, кто бы сомневался. Зачем плодить сложности? Подпись под грамотой была Ивана Четвёртого, Грозного.

— Этот царь не очень хорошо относился к подделке собственной подписи. Кол, как минимум.

— Я буду надеяться, что ему никто об этом не донесёт, — серьёзно ответил Александр Петрович. — Кстати, а вот герб семьи князей Стариновых. — Новый лист лёг на кровать.


Мальчик взял его и усмехнулся.

— Что-то мне это напоминает. Не подсказывайте, сам догадаюсь… Вроде бы тут чего-то не хватает… вроде бы тут ещё три буквы раньше были: КГБ.

— Верно. Щит и меч. А почему нет? Ни о КГБ, ни о ФСБ в том мире точно никто не слышал. А так… будет реклама. Сделаешь рекламу гербу?

— Вам какую рекламу? — невинно поинтересовался Володя. — Из времён НКВД?

— Шутник. А вообще любую делай на своё усмотрение, лишь бы внушала…

— Шок и трепет. Понял. — Володя отложил герб и снова взялся за тетрадь

— И это всё мне надо выучить? — поинтересовался он, пролистывая придуманную историю рода. Если верить этим записями, у него в семье все сплошь герои, верой и правдой служившие царю и отечеству. А нет, вот один мот и бездельник, промотавший всё своё состояние, и потому род обеднел. Потом, правда, частично удалось восстановить положение. Ага, вот ещё одна паршивая овца… ну, конечно, если все сплошь герои, то это подозрительно. Судя по всему, тут взяты за основу реальные биографии некоторых людей, которых просто записали в его предки.

— Конечно. Как же, потомок таких знатных людей и не знаешь своих предков? Непорядок. Но пока отложи, потом посмотришь — лови пенал. Тебе логично будет представляться путешественником из далёкой страны, который по какой-либо причине не может вернуться. Подробности, без знаний реалий, придумать нельзя, так что тут тебе придётся разбираться на месте, мы же просто подготавливаем твоё вживание в новое общество. Насколько это всё тебе пригодится там, будешь смотреть по прибытию.

Полковник покопался в сумке и достал две коробочки. Тяжёлые, судя по тому, как осторожно он их положил на кровать рядом с Володей.

— И вот ещё. Человек остаётся человеком в любом мире, потому это точно лишним не будет.

— А что это? — с интересом спросил мальчик.

— Золото. Мы постарались придать ему форму отчеканенных монет.

Володя открыл коробку и хмыкнул. В ней действительно аккуратно располагались золотые монеты с немного неровными краями, словно их обрубали вручную. Мальчик взял одну, размером с современный российский рубль, и внимательно рассмотрел. С одной стороны отчеканен двуглавый орёл, а на второй… Володя рассмеялся.

— Его величество император Всероссийский Владимир Первый Владимирович.

— Ну, чеканить портреты правителей на монетах — традиция древняя. Даже американцы этим балуются. Так что нынешний президент и попал на монеты. Ну не придумывать же кого-то?

— Да я, в общем-то, не против, — хмыкнул мальчик. — И какая проба?

— Не четыре девятки. Такую высокую пробу научились получать относительно недавно, а проверять чистоту золота умели давно. Оно тебе нужно, такие проблемы? Тем более из того же количества золота мы изготовили больше монет.

— И на сколько расщедрилась ваша контора?

— Сто монет по восемь грамм каждая с примесью серебра. Нельзя предполагать много это или мало, но столько золота много и в нашем мире. Мы решили ещё подстраховаться и положили двести монет из серебра. — Полковник достал ещё четыре коробочки. — Правда, их вес несколько меньше — семь грамм. Да и ещё, тебе передадут несколько драгоценных камней. Они хоть и искусственные, но, полагаю, там спецов, способных отличить искусственный алмаз от естественного нет. К сожалению, немного, но лишними не будут, полагаю. Их показать не могу, они пока в сейфе у директора лежат. К переходу их упакуют.

Мальчик рассмотрел и серебряные монеты, потом сложил всё обратно.

— Надо бы в одежде предусмотреть место для всего этого богатства.

— Предусмотрели. Часть монет можно разместить в поясе, основная масса войдёт в жилет, остаток поместится в плаще. Да, ещё кошелёк… Ну и сам сможешь что-нибудь придумать.

Володя отложил пеналы и сел просматривать те документы, что принёс полковник. Историю семьи он бегло пролистал, теперь не забудет. Проблема только в том, что обладая тренированной фотографической памятью, он запоминал не текст, а буквы и их расположение. Потому даже запомнив страницу, он не смог бы сказать о чём там говорится, если мысленно не прочитал текст уже из памяти.

— Собственно, почему я и принёс эти записи сейчас, а не передали их при переходе. Просмотри и если будут какие вопросы или пожелания — передавай. Постараемся подправить, если что понадобится.

— Да нет, спасибо. Думаю, вряд ли я смогу придумать больше и лучше, чем ваши аналитики. Надеюсь, аборигены не сумеют отправить сюда запрос на проверку достоверности всех этих историй, — мальчик потряс листами.

— Не переживай. Если они найдут такой способ, мы обеспечим подтверждение всех фактов. Поверь, это в наших силах.

— Ничуть не сомневаюсь, — улыбнулся Володя.

— Тогда ещё встретимся. — Александр Петрович поднялся. — Врачи запретили мне долго тут находиться. Я забираю все монеты, собственно, я их и приносил только похвастаться, а вот бумаги оставляю.

Володя тоже поднялся. Дождался, когда куратор покинет бокс карантина и вернулся к бумагам — читать предстояло ещё много. И надо ведь всё это выучить…

За оставшееся время Володя успел закончить свой доклад и переслал его Татьяне Николаевне, а потом только изучал переданные материалы и тренировался. Чтение биографий вымышленных Стариновых невольно заставило вспомнить отца. Интересно, что было бы, если бы всё это оказалось реальностью? А сейчас? Как к этому относиться? Как отнестись к некоему полковнику Старинову во время Наполеоновских войн оставшемуся прикрывать с небольшим отрядом отход основной части войск? Из того боя полковник так и не вышел. Майоры, капитаны, полковники — все они служили, многие погибали… А вот его отец… Читать вымышленную биографию не хотелось. Князь Старинов, отвечающий за безопасность своей территории. По сути, конечно, верно. Читая это, Володя как никогда ощущал себя самозванцем, присваивающим то, что ему никаким образом не принадлежало. Ведь все те герои и даже те, что не герои — реальные люди, как бы они отнеслись к такому присвоению их биографий? При очередной встрече с Александром Петровичем мальчик поделился своими сомнениями, тот, вопреки опасениям, не высмеял его, а задумался.

— Серьёзный вопрос. Честно говоря, я должен был сам об этом подумать. Но знаешь, что я думаю?

Мальчик заинтересованно вскинулся и даже ближе подошёл к разделявшему их стеклу.

— Если ты станешь их достоин, они будут гордиться таким родством. Главное, не опозорь их память.

После встречи Володя ещё долго думал об этих словах, и словно вся тяжесть выдуманного княжеского рода навалилась на плечи. Будто все эти придуманные предки оценивающе смотрели на него, наблюдая, как их потомок будет справляться с проблемами. Достоин он встать рядом с ними или нет?

В последний день карантина его снова навестил Александр Петрович. Они долго стояли у стекла, смотря друг на друга.

— Ты меня очень беспокоишь, — вдруг заговорил наставник.

— В каком смысле? — удивился Володя.

— Твоё отношение к жизни. Твоё безразличие к тому, что с тобой будет. Ты даже смеяться стал редко, только улыбаешься слегка. И даже возможную смерть от болезни воспринимаешь скорее с любопытством.

Володя нахмурился, пытаясь понять, к чему ведёт полковник.

— Я вас не понимаю.

— Я беспокоюсь за тебя, потому и хочу попросить об одной вещи.

— Попросить?

— Да. Если ты действительно считаешь меня своим другом, выполни одну просьбу: не обещай никогда никому того, чего не сможешь исполнить, но если пообещал, выполни.

— Я не понимаю…

— Постараюсь объяснить. Я боюсь, что однажды тебе всё может надоесть, ты устанешь жить. Я надеюсь, что какие-нибудь невыполненные обещания помогут тебе удержаться от этого пагубного пути. Если у тебя будет хоть какая-то цель, то станет больше шансов найти свой путь в жизни.

Мальчик задумался. Всё это казалось ему такой глупостью, но почему бы и не выполнить эту просьбу наставника? К тому же он и сам считал, что обещания надо выполнять.

— Хорошо, Александр Петрович. Я обещаю вам.

Полковник кивнул. Постоял некоторое время молча.

— Удачи там.

— Спасибо.


В этот день Володя думал, что уснуть ему не удастся, однако многолетние тренировки дали о себе знать. После короткой медитации он вдруг обнаружил, что совершенно спокоен, словно завтра ему предстоит не путешествие в другой мир без шанса на возвращение, а очередная тренировка, которых было множество и будет ещё больше. Так стоит ли из-за этого переживать? Спать он лёг ровно в десять и уснул почти мгновенно.

Утром он как обычно сделал зарядку, принял душ, а потом стал ждать. Делать ничего не хотелось и мальчик просто сидел на кровати, вспоминая свою жизнь на Базе. Ровно в десять зазвенел звонок коммуникатора и голос, который мальчик не смог опознать, велел приготовиться к выходу. Володя огляделся. Личных вещей у него тут нет, остальные должны быть уже упакованы и подготовлены к переправе.

Раздался сигнал, и мальчик вышел в холл, где его ждали два медика в биозащитных комбинезонах. Быстрый осмотр, сняли показания приборов и медицинских сканеров, после чего один из медиков положил перед мальчиком наряд, напоминающий пижаму.

— Переодевайся в спальник и одевай биозащитный костюм. Мы будем ждать у выхода из карантина.

Мальчик кивнул и вернулся в комнату. Здесь он разделся и натянул на себя то, что медик назвал спальником. Он представлял из себя штаны, похожие на детские колготки, которые свободно растягивались словно резиновые и после надевания плотно прилегали к телу и такую же футболку с длинными рукавами. Володя посмотрелся в зеркало и поморщился: выглядит ужасно, но сверкать в таком нижнем белье перед всеми он не намеревался. Какой юморист назвал эту одежду «спальником» сейчас уже трудно сказать. Разрабатывалась она специально для мальчика и предназначалась для защиты от разных кровососущих паразитов — именно это аналитики считали наибольшей проблемой в отсталом мире. Ткань спальника благодаря своей пористой структуре позволяла свободно дышать телу, хорошо держала тепло в холод и не грела в жару, но самое главное, благодаря плотному прилеганию к телу под неё не могла забраться никакая вошь, блоха или клещ. Сам материал тоже представлял неодолимую преграду для комаров, оводов или москитов. Чтобы очистить спальник, достаточно положить его в воду на несколько часов. В такой одежде свободными оставались только кисти рук и голова. Мальчик ещё раз осмотрелся и фыркнул. Ладно ещё цвет нормальный, а то сделали бы розовым… с этих шутников сталось бы…

Володя достал из принесённой медиками сумки комбинезон защитного цвета и быстро оделся, застегнул ремень, проверил крепление пистолетных кобур за спиной. Конечно, не очень удобно по сравнению с креплением на поясе, но тут место предназначалось для мечей, а пистолеты планировалось не демонстрировать без лишней необходимости. За спиной же их можно и достать быстро и не видно из-под плаща.

Сами пистолеты в сумке отсутствовали, очевидно их планировалось получить перед самым переходом, зато боевой нож на месте — привычный и надёжный «Катран». Мальчик тут же прикрепил его к бедру и проверил, как он выходит из ножен, надёжность крепления. Комбинезон тоже сидел нормально. Теперь облачиться в биозащитный костюм и на выход.

В сопровождении медиков мальчик прошёл в комнату перехода, где находилось ещё четыре человека в таких же комбинезонах, а с ними и Александр Петрович.

— Переход стабилен! — услышал Володя доклад одного из техников. — Время функционирования два дня. Расчётное время работы десять дней.

Александр Петрович поманил мальчика к гигантскому экрану. Здесь же стоял и один из учёных. Как только Володя подошёл, экран включился.

— Два дня назад мы нащупали этот мир, — заговорил учёный. — Фотографии, которые сделал робот-разведчик, мы тебе пересылали, вот новые.

Фотографии явно были сделаны с высоты птичьего полёта. Деревня, люди, на полях пашут на лошадях. Качество объективов на разведчиках такое, что позволяло рассмотреть даже мух на холке коня. Вдали виднелся город. Вот едет какой-то отряд в доспехах.

— Есть ещё и фильмы. Мы их тебе сбросили в ноутбук, сможешь посмотреть после перехода. Там много всего интересного. Мы даже начали составлять словарь местного языка, но пока там всего лишь восемь слов. Узнавать язык тебе придётся на месте. В ноутбук мы включили лингвистический анализатор.

— Спасибо, профессор, меня обучали с ним работать, — отозвался мальчик, не отрываясь от слайд-шоу фотографий нового мира.

— Ах да, конечно. Как нами установлено, мир находится примерно на уровне раннего средневековья Земли. То есть до изобретения пороха примерно лет четыреста… если ты, конечно…

— Я не собираюсь устраивать промышленную революцию и не намерен распространять рецепт пороха.

— Очень хорошо. — Профессор продолжил показ, попутно поясняя непонятные факты. — Мы использовали порядка сотни летательных аппаратов. Уже есть примерная карта территории, куда мы хотим тебя переправить. Совсем экзотические места опустим, там культура слишком уж отличная от той, к которой ты привык, но мы разыскали место, где общество похоже на европейское. Окно перемещали по тому миру восемнадцать раз, делая контрольные наблюдения. Высадка планируется здесь.

На экране показался снимок вытянутого острова на средних
размеров озере, расположенном в глубине леса.

— Место удобное. Люди здесь не ходят, это видно по состоянию леса, в то же время ближайшее жильё километрах в сорока по прямой. Время на то, чтобы освоиться, у тебя будет.

Володя ещё раз просмотрел заинтересовавшие его фотографии, внимательно изучил одежду и людей, дороги. Рассмотрел снимок замка.

— Хорошо. Меня всё устраивает.

— Отлично. Тогда мы готовим переход, а ты пока посиди здесь. Как только всё будет готово, мы сообщим.

Мальчик сел в явно специально для него приготовленное кресло, рядом пристроился Александр Петрович.

— Что ж… удачи…

Глава 6

К ним подошёл один из учёных.

— Прошу прощения, небольшие проблемы, канал нестабильный и пока идти нельзя.

— Это надолго? — поинтересовался Володя.

— По прежнему опыту на стабилизацию уйдёт часа полтора-два. Кстати, в рюкзак первого вброса мы вложили небольшую памятку по использованию канала. Обязательно прочитай.

Рюкзаки первого вброса — тоже термин появившийся с проектом, означающий, вещи, которые отправляются в новый мир раньше человека. Собирают там самые необходимые для выживания предметы на случай, если после перехода «окно» неожиданно схлопнется. Такого ещё ни разу не случалось, но учёные вообще люди осторожные и предпочитают перестраховываться. Даже осторожнее военных. Мальчик припомнил, что ему говорили о таких вещах.

— Первый вброс уже прошёл?

— Да. Консервы, оружие, капканы, предметы для рыбалки… да ты должен знать, что входит в рюкзаки первого вброса. И ещё какой-то чемодан от врачей.

Мальчик кивнул.

— А нам что сейчас делать?

— А что делать? — учёный пожал плечами, хотя в защитном комбинезоне это выглядело неуклюже. — Ждать, когда произойдёт стабилизация. Мы вам сообщим. Можно, конечно, пока вернуться в карантинный модуль, но это значит, что переправиться вы сможете только завтра.

— Мы подождём, — поспешно отозвался Володя.

Пока учёные настраивали канал, Золотов давал последние наставления:

— Обновление организма, судя по нашим экспериментам, проходит сразу после окончания перехода. Таким образом, на той стороне ты уже станешь здоров, но как это проявится, мы не знаем — впервые отправляем кого-либо в таком состоянии. Возможно, у тебя ещё некоторое время будут проявляться так называемые фантомные боли — всё-таки излечение происходит довольно резко. Набор инструментов для тестов мы уже отправили, потому сразу, как сможешь, проведи полное обследование и передай нам кровь на анализ… ну ты сам знаешь, что ещё делать.

— Конечно, Юрий Михайлович. Спасибо вам…

— Спасибо будешь говорить, когда станет ясно, что ты здоров. В общем, медицина первым делом, а мы постараемся провести анализ как можно быстрее и передать результат… — Тут он вздохнул. — Ещё один момент, о котором я должен сказать… мы не знаем насколько долговременный эффект даёт излечение. Вероятность, что ты станешь здоров, очень велика, но есть шанс, что через некоторое время болезнь вернётся. Небольшой, но есть. Потому прошу, проводи регулярное обследование…

— Чем мне это поможет, если болезнь вернётся? — чуть улыбнулся Володя. — Пусть будет как будет…

— Пожалуй, — со вздохом признал Юрий Михайлович. — Отдыхай, пойду ещё раз проверю всё, что мы отправим следом…

— Что ж, раз у нас есть ещё полтора часа… — заметил Александр Петрович, когда врач ушёл. — Скажи, только честно, почему всё-таки именно такой выбор мира? Я понимаю, что если цивилизация отстаёт в развитии от нашей, то там много легче устроиться хотя бы за счёт большего объёма знаний, но всё же твой выбор несколько нетипичен.

— Я не собираюсь работать прогрессором, если вы об этом. — Мальчик равнодушно изучал стену напротив. — Всегда считал, что такие действия отдают некоторым высокомерием. В этом вопросе я со Стругацкими категорически не согласен — каждая цивилизация должна идти своей дорогой, совершать свои ошибки и приобретать свой опыт.

Александр Петрович глянул на сидящего рядом мальчика немного озадаченно.

— Знаешь, а ты меня порадовал, не каждый взрослый понимает это. Выходит, не зря мы тебя обучали.

— Ну и я ещё ничего… соображаю.

Полковник усмехнулся.

— Не откажешь. Но ты действительно думаешь, что сможешь остаться незаметным? Ты всё-таки человек другой эпохи и даже другого мира. На многие вопросы ты будешь смотреть совершенно по-другому. Даже если ты не собираешься привносить какие-то глобальные технические новшества, то идеи привнесёшь, даже не желая того.

— Ну и что? Я вот слышал, первые эксперименты с самолётом проводили ещё в восемнадцатом веке. Попалось мне одно описание, как крестьянин собрал аппарат и летал на нём. Что там правда — кто знает, ни описаний, ничего не осталось, а первыми всё равно считаются братья Райт. Помнят не тех, кто впервые поднялся в воздух, а тех, кто проложил туда дорогу другим. Если какая-то идея или новшество окажутся не ко времени, их быстро забудут и всё вернётся на круги своя.

— Думаешь?

— Мне историю хорошо преподавали. При Каннах сражались армии общей численностью больше сотни тысяч человек, а после Рима такую армию собрать и, главное, снабжать научились только в Новом времени. В средневековье армия численностью в две тысячи уже считалась громадной. Я не беру Восток, там свои особенности, Рим же всё-таки западноевропейская цивилизация. А бани, канализация? Сколько людей жило в Риме в момент его расцвета? В каком веке население городов стало достигать той же численности? При этом Рим хоть и был крупнейшим городом того времени, но всё же далеко не единственным в империи, чьё население приближалось к миллиону. Или дороги. Римские дороги служат до сих пор, даже спустя две тысячи лет. Интересно, знаменитые германские автобаны можно будет использовать через две тысячи лет, если за ними не ухаживать? И когда появились первые дороги, близкие по качеству к римским?

— Я не совсем понимаю, что ты хочешь мне сказать этой лекцией? — озадачился Александр Петрович.

— То, что всё это реальные достижения, которые существовали столетия, а рассыпались за мгновение по историческим меркам. Слишком сложные были для средневековья, а я ведь туда и отправляюсь. Я могу многое привнести: дороги, чертежи канализации, ну и ещё всего разного, но если люди это не примут, то всё умрёт вместе со мной и разрушится. Монголы создали уникальную военную организацию и систему снабжению. Их логистика опередила время на столетия. Ну и что? Приблизиться к чему-то подобному люди смогли только в девятнадцатом веке, а до совершенства довели американцы во время второй мировой войны. Они и войну с Японией выиграли не солдатами, а логистикой, уникальный, кстати, случай. Им реально есть чем гордиться.

— Хм… такое я ещё не слышал.

— Это из нашего вечного спора с историком, — хмыкнул мальчик, даже потеряв своё внешнее равнодушие, слегка оживившись. — Ведь если говорить откровенно, японцы как солдаты превосходили американцев, и даже их оружие первоначально было лучше американского. После же Перл-Харбора численность японского флота тоже превзошла американский. На стороне Америки производственная мощь, но что бы она заработала нужно время, и время необходимо было выигрывать теми силами, что имелись. И американцы с блеском справились с этим. Не мужеством солдат, а отлаженной системой снабжения и профессионализмом инженеров, разработавших систему возведения баз на островах в максимально сжатые сроки. В результате американский флот, уступая в численности не только японскому, но и английскому, проводил в море больше времени, чем и тот и другой, что компенсировало малое количество. И это не позволило Японии в полной мере реализовать свои сильные стороны. Кстати, я бы на месте японцев планировал бы не только налёт, но и захват гавайских островов.

— Они не хотели вести полномасштабную войну.

— Если планируешь нападение на военную базу другого государства — трудно рассчитывать, что войны удастся избежать. В случае же захвата Гавайев у них на руках появился бы козырь для торговли, а американским авианосцам, которые находились на учениях, некуда стало бы возвращаться, пришлось бы идти в другие базы. В любом случае с потерей этих островов американцам намного сложнее стало бы организовывать свои операции на Тихом океане. Впрочем, как говорил историк, это все разговоры в пользу бедных. Имея доступ к рассекреченным материалам той эпохи легко рассуждать о том, как надо действовать. Разговор-то у нас не об этом. Вот смотрите, тыловая служба Наполеона рассыпалась после того, как он углубился на территорию России, практически моментально. Из Москвы он не мог нормально общаться даже с частями, стоящими под Смоленском, а уж про Париж лучше вообще молчать. Известие о мятеже в Париже полковника Мале он получил спустя какое время? А монголы умудрились в гораздо худших условиях наладить отличное почтовое сообщение с самыми удалёнными уголками своей империи. И расстояния, на которые ехали их курьеры, много больше того, на которое приходилось отправлять курьеров Наполеону.

— Монголам не мешали партизаны.

— Думаете? Ну пусть так. А какие партизаны мешали французам в 1805 году? Ведь если бы осуществился план Кутузова, то французы уже тогда вынуждены были бы есть собственные сапоги, а не после отступления из Москвы. Наполеона спасло только горячее желание императора Александра дать генеральное сражение. Оно ведь приносит больше славы в случае победы, нежели непонятные и не заметные для общества маневры, на которых настаивал Кутузов. Они вели к победе, но не приносили славы, а императорам нужна слава, вот и получили Аустерлиц.

— Похоже, ты хорошо изучил историю. С тобой трудно спорить, да и, честно говоря, я не владею настолько материалом. Так ты думаешь, что любые твои идеи и новшества, если они не ко времени, будут отвергнуты?

— Вернее, забыты на время. Если же мои новшества всё же найдут дорогу, скорее всего окажется, что я просто ненамного опережу кого-нибудь, вот и всё. Александр Петрович, ну честное слово, я не собираюсь вести никакой прогрессорской деятельности. И не собираюсь что-то внедрять только ради того, чтобы внедрить.

— Что же ты хочешь, отправляясь в чужой мир?

Мальчик замолчал. Полковник терпеливо ждал, сожалея, что из-за шлема защитного комбинезона он не может видеть лица Володи. Когда же он уже хотел переспросить, мальчик ответил:

— Начать жизнь заново.

В такие моменты Александру Петровичу казалось, что он разговаривает не с тринадцатилетним мальчишкой, а с умудрённым жизнью стариком. Хотя… если вспомнить его жизнь, разве это удивительно? Разве после пережитого можно удивляться, что мальчик никогда не смеялся, а только чуть улыбался? Никогда не шалил и не безобразничал. Всегда серьёзный и спокойный, оставаясь таким даже в момент опасности. Полковник вспомнил рассказ Леонида, вернувшегося из очередного учебного похода. Он тогда оттащил его в сторону и долго молчал.

— Скажи, у этого мальчишки нервы вообще есть? — вдруг задал он вопрос. — Он действительно человек?

— Ты к чему ведёшь? — удивился Александр.

— К чему? Сегодня был учебный штурм одной горы. Высота не то, чтобы большая, но склон отвесный. Володя не совсем правильно закрепился, а куратор просмотрел… растяпа, разговор у меня с ним ещё не закончился… но ладно. Короче, крепление вылетело, и мальчик рухнул. Каким образом он сумел ухватиться за камень, до сих пор не пойму, перепугал всех. А он висит над пропастью на одной руке и даже не дёргается. Я наверх, гляжу с вершины… Мальчик поднимает голову и смотрит на меня… не поверишь, но он был совершенно спокоен. Никакой паники, ничего… хотя нет… вот сейчас я думаю… он был скорее равнодушен. Знаешь, словно ему совершенно всё равно, что с ним случится. Так вот, поднимает голову и совершенно спокойно спрашивает: «Что мне делать, товарищ майор?» Я сам напуган, думал уже всё, убьётся парень, а он… Ну я ему кричу держись мол, сейчас вытащим, а он словно робот какой, держусь, говорит. Тут ребята притащили страховочный трос, скинули. Когда вытащили парня, он просто отряхнулся и пошёл смотреть вырванное крепление, я за ним. А Володя, словно и не висел минуту назад над обрывом, совершенно обыденно спрашивает: «Скажите, что я сделал не так?» Представляешь?

Александр Петрович развернулся и бросился в комнату, ворвался и замер: мальчик лежал на кровати, заложив руки за голову. На шум открывшейся двери он чуть приподнялся, узнал куратора и снова лёг.

— Дядя Саш, — вдруг заговорил он. — Я сегодня так испугался…

Вот сейчас Александр Петрович и задавал себе вопрос, кто же из этих двух мальчишек настоящий? Тот, кто оставался равнодушным, вися над обрывом на одной руке, а потом хладнокровно анализирующий ошибки, или тот, который таким же равнодушным и спокойным голосом признавался в том, что «сегодня сильно испугался»?

— «Окно» стабилизировалось, — подошёл один из учёных. — Сейчас проведём один тест, и если всё будет хорошо, можно отправляться.

Володя поднялся, но всё же снова обернулся.

— Прощайте…

— Удачи, Володя…

Мальчик кивнул и стал неторопливо снимать защитный комбинезон.

— Мог бы и раньше снять, — заметил учёный. — Его тебя заставили надеть, чтобы сюда дойти, а мы носим, что бы наших микробов тебе не передать. Комната же основательно продезинфицирована.

Володя на миг замер. Александр Петрович и сам хотел бы высказать кое-что этим умникам, но благоразумно промолчал. Мальчик тоже удержался.

— Я не знаю здешних правил, и мне об этом не говорили, — нейтрально заметил он.

— Да? Странно, — удивился учёный. — Ну давай, переодевайся.

Володя быстро избавился от костюма и остался в комбинезоне.

— Оружие. — Александр Петрович кивнул на стол, на котором лежали два пистолета. Мальчик подошёл к ним и привычно проверил оба, посмотрел заряжены ли и спрятал их в кобуры на поясе за спиной. Попрыгал, проверяя, не выпадают ли.

Куратор стоял за спиной.

— Я готов. — Мальчик повернулся.

— Да… Ещё четыре пистолета в комплекте как запасные, патроны там же, что ещё… мечи… восемь штук, четыре пары. Две рассчитаны для взрослого, то есть на вырост, как и защитные кольчуги.

Мальчик подошёл и чуть коснулся руки.

— Александр Петрович, мы же с вами всё это вместе собирали. Я всё помню.

— В таком случае оружие держи наготове. Мало ли…

— Всё нормально. — Очередной учёный подошёл к ним. — Только что получен пакет от робота-разведчика. В зоне выхода никаких опасностей не обнаружено. Готовность к переходу две минуты.

Мальчик подошёл к трубе, как он называл «окно» и замер. Учёные суетились у приборов, что-то там проверяя и уточняя. Рабочие в таких же защитных комбинезонах подтаскивали к «окну» упакованные контейнеры, которые должны отправиться следом, укладывая их в строгом порядке по тем номерам, которые указаны на них. Подошёл директор, протягивая пухлый конверт.

— Здесь полный перечень того, что находится в каждом контейнере. Впрочем, ты это ведь знаешь. Жизненно необходимые предметы уже переправлены. Следующими — директор кивнул на контейнеры — идут научные приборы, метеошары, баллоны с гелием, а дальше то, что тебе понадобиться для, если не совсем комфортного, то вполне сносного существования.

Директор заметно нервничал и это было весьма заметно… как и необычно. Мальчик благоразумно не стал заострять на этом внимание, как и напоминать, что лично участвовал в упаковке всего этого.

— «Окно» готово, — сообщили из-за приборов. — Тридцатисекундная готовность.

— Ну… — Александр Петрович замолчал, потом неожиданно подошёл и обнял мальчика. Следующим подошёл директор… дальше по очереди подошли ещё двое преподавателей, больше, похоже, сюда просто не пустили. Впрочем, со всеми Володя уже успел попрощаться пока сидел в карантине.

— Десять секунд, приготовиться.

Мальчик отстранился и подошёл к «трубе», примерился.

— Пошёл.

Володя последний раз окинул взглядом помещение, задержался на Александре Петровиче, с лёгким удивлением отметив у того слёзы. Потом решительно отвернулся и нырнул в трубу… Втиснуться удалось с трудом, ощущение такое, словно в кроличью нору лезешь. Мешали кобуры, Володя уже жалел, что послушался Александра Петровича и полез с ними. И вылезать уже нельзя, вылезешь и всё — искать новый мир — в этот дорога будет закрыта. Разве что только в виде трупа. Пришлось извиваться ужом чтобы втиснуться дальше… и дальше… дышать стало тяжело, тело сдавило со всех сторон. Володя отчаянно рванулся и тотчас вывалился на траву, солнце ударило по глазам, мальчик инстинктивно прикрылся рукой, но тут же очнулся и моментально достал пистолет, осмотрелся. Совсем небольшая полянка, упаковки первого вброса, валяющиеся тут и там, они выделялись ярко-красной полосой на боках, здесь же ездил небольшой, размером с собаку, робот-разведчик, шевеля своими детекторами и приборами, выставленными на выдвижных штангах. Вот он развернулся и упрямо пополз на мальчика. Тот обалдело уставился на робота, не понимая, чего ему вдумалось его давить… потом сообразил и поспешно отошёл. Робот подъехал к окну, замер и туда выстрелил в него капсулой с очередными данными, которые ему удалось собрать, затем отправился по своим делам дальше. Мальчик ещё раз огляделся, убрал пистолет в кобуру и начал оттаскивать контейнеры в сторону. Расчистив площадь, он достал из кармана специальный медальон и кинул его в слегка колыхающееся воздухом «окно» — сигнал, что добрался благополучно и готов к приёму следующих контейнеров. Глянул на часы, уже настроенные на местное время, выясненное роботом-разведчиком. Как объяснили Володе, во всех открытых мирах часы в сутках и дни в году совпадали с земными, что, если принять за данность теорию параллельных миров, было не удивительно… удивительно другое — ни в одном из миров очертания материков не совпадали. Так что осталось только поставить правильное время. Итак, десять минут, время пошло. Схватившись за очередной контейнер, он поволок его к деревьям. Счастье, что груз больше пятидесяти пяти килограмм в «окно» не проходил. Трудно представить, каким образом можно тащить тонны две.

Контрольное время после перехода прошло и вот в окно выпал контейнер под номером один. Володя поспешно ухватил его за верёвочную петлю и оттащил в сторону, но тут же, не давая ему передохнуть, из «окна» выпал второй контейнер. До самого вечера Володя трудился не покладая рук, оттаскивая прибывающий груз. Какие-то из них были вполне компактными, другие небольшими по обхвату, но длинными — все их мальчик аккуратно укладывал у деревьев, чтобы они не мешали прибытию следующих грузов.

Перетаскав, наверное, штук двести контейнеров, Володя швырнул в «окно» очередной медальон-сигнал и рухнул на землю. Прибытие грузов моментально прекратилось. С трудом заставив себя подняться, Володя подошёл к самому первому контейнеру с красной чертой и огромной цифрой «1» на боку, вскрыл его ножом и достал палатку. Доведёнными до автоматизма движениями установил её, особо не выбирая места, расстелил спальник, правда предварительно не забыл снять показания медсканеров и переправить обратно пробы крови. Впервые за долгое время он засыпал без ставшего уже неизменным спутника — боли.

В этот момент в «окно» снова посыпались грузы, правда, с другой маркировкой, обозначающей грузы, с которыми можно обращаться не очень осторожно. Мальчик даже не стал оборачиваться, забрался в спальник и моментально уснул — завтра предстояло много работы.

На следующее утро Володя встал с первыми лучами солнца и сразу приступил к работе. Снова взять пробы крови, провести полное обследование организма, переправить результаты и за работу. За ней время шло быстро и совершенно незаметно, нет времени тревожиться о результатах анализа, волноваться успешно ли прошло лечение или нет. Впрочем, судя по тому, что ещё ни разу ему не потребовалось обезболивающее, он действительно выздоровел, и в результатах анализов Володя даже не сомневался.

Из-за этого нового ощущения лёгкости во всём теле и отсутствия боли он расслабился, и лёг спать вчера даже не позаботившись о собственной безопасности, отчего чувствовал себя не очень хорошо. Конечно, понятно, что на острове посреди озера вряд ли водится какой-нибудь крупный хищник, но кто знает. Ладно Александр Петрович не видел его оплошности, а то бы точно отправил на тренажёры.

Володя мельком глянул на «окно», которое учёные базы за ночь перемещали несколько раз, вываливая новые и новые контейнеры. Мальчик мешать работе не стал и занялся более насущными проблемами.

Сейчас Володя расхаживал по поляне, выбирая место для научного центра. Наконец, нашёл подходящее и теперь подтаскивал к нему всё необходимое. Достал металлическую мелкую сетку из нержавеющей стали… дорого, конечно, зато долговечно, а этот критерий важнейший при подборе материалов для экспедиции. Раскатал рулон по земле, тут же рулеткой замерил нужную длину и отрезал кусачками лишнее, раскатал рядом ещё один рулон и V-образными костылями закрепил сетку на земле. Теперь сверху аккуратно уложил «подушку», собранную из квадратных блоков. Что это за материал Володя не знал, да и не интересовался особо. А вот полы пришлось выкапывать из-под группы остальных упаковок, наконец достал и их. Опять-таки ради облегчения массы и долговечности сделали их из пластика. Вообще, пластик — основной строительный материал, который переправляли сюда: долговечен, лёгок, прочен — что ещё нужно? К тому же можно сделать его с любыми нужными свойствами.

Пол делался просто: положить рулон и катнуть его, после чего лишнее отрезать — быстро и удобно. Положить рядом ещё один рулон и снова раскатать. Сам пластик пола изготовили «под дерево» и состоял он из нешироких «досок», которые крепились друг к другу стальными тросиками. После укладки специальным приспособлением — натяжной машиной — вращая ручку, подтягивая «доски» друг к другу, а дальше оставалось пройтись по полу паяльной лампой. От высокой температуры пластик не горел и внешне даже вроде ничего не происходило, но внутри, где проходил трос, он плавился и тут же застывал, спекались и места соединения пластиковых досок. Теперь снять натяжную машину, подтянуть следующий тросик и тут же его запаять.

К девяти часам утра в выбранном месте уже возвышалась конструкция, похожая на те кафе, которые возводят на набережных городов для отдыха. Правда использующиеся в этой конструкции материалы имели несколько другие свойства по прочности и надёжности, но внешне это не заметно. Володя ещё раз осмотрел дело своих рук, проверяя, как всё держится и правильно ли собрано. Делал он это скорее для очистки совести, нежели действительно сомневаясь в себе: в последнее время он постоянно тренировался в сборке всех этих конструкций, доводя умения до автоматизма. Ведь чем быстрее он начнёт работы, тем легче ему здесь жить: больше времени будет у учёных Базы на анализ предоставляемых им данных и, значит, больше рекомендаций предоставят ему. В будущем это помещение превратится в кухню и столовую — тут предусматривалось место и для плиты.

Подкрепившись из саморазогревающейся упаковки — теперь как минимум дней десять это будет его основной пищей, пока не закроется «окно» — Володя приступил к сбору вышки, утыканной параболическими антеннами. То же не совсем обычными: из-за ограничений по размеру «окна» их делали лепестковыми, когда антенны прикреплялись к вышке, надо было раскрыть эти лепестки наподобие веера и закрепить усилитель, спустить провода и подвести к научному центру. Теперь ещё одна важная часть: чуть подальше Володя таким же образом подготовил ещё одну небольшую площадку, правда, не ставя никакой «подушки» (для дизель-генераторов это не очень важно) — тоже специальная разработка под проект из-за необходимости укладываться в ограниченные размеры и массу. Как правило, инженеры выходили из этой проблемы самым простым способом — делая все механизмы модульными, ну а дальше самый последний идиот мог состыковать их друг с другом. Володя идиотом себя не считал, тем не менее на тренировках отрабатывая всё это до мозолей. Вот и сейчас… установить полозья, привернуть электрошуроповертом к ним генератор, рядом небольшой дизельный двигатель, убедиться, что зубцы передачи от дизеля к генератору попали друг в друга и прикрепить двигатель, проверить как работают амортизаторы и прикрепить баки, соединить их топливными шлангами. Теперь аккумуляторы — тоже извращение из-за ограничений — состоящие из нескольких блоков, которые надо соединить друг с другом и прикрепить стартёр. Рядом поставить ещё один генератор, от него протянуть защищённые провода к научному центру, подготовить там щиток, трансформаторную установку, к которой и подвести провода от генераторов, вокруг всего этого возвести пологи для защиты от дождя.

Теперь затащить внутрь модули основной установки — большие металлические ящики с ручками для удобства переноски, которые надо в строгом порядке устанавливать друг на друга, соединяя модули в единый блок научно-исследовательского центра.

— Советские микросхемы — самые большие микросхемы в мире, — бурчал Володя, водружая очередной ящик на предыдущий. — А это у нас что? А-а-а, дисковый массив, а тут процессорный блок… вроде бы ничего не перепутал.

Володя рядом поставил раскладной лёгкий стол и водрузил на него монитор с клавиатурой и мышью, подсоединил их к собранному блоку, занимающего по размерам почти четыре квадратных метра.

— Ну вот теперь можно попытаться со всем этим взлететь. Надо бы только топливо в генераторы залить.

К обеду мальчик едва не падал с ног от усталости, зато теперь почти всё готово к первому эксперименту. И только тут он заметил, что у окна лежит капсула с данными с Большой Земли — результаты анализов. Внешне сохраняя спокойствие, Володя подобрал её, вскрыл… руки дрожали. Усилием воли подавив волнение, он развернул лист и углубился в чтение… лист скользнул из руки и плавно опустился на землю… Володя осторожно сел рядом и закрыл глаза. Не верил… до конца не верил, может потому и держался с таким спокойствием. Но сейчас… пока никто не видит, можно и расслабиться. Он здоров… Конечно, эти результаты ещё должны быть подтверждены дополнительным обследованием, после того как заработает основное исследовательское оборудование, но сейчас он по настоящему поверил, что у него действительно появился шанс начать жизнь сначала — так, как хочется ему.

Поборов волнение, Володя поднялся, заставляя себя вернуться к делам — работа должна помочь успокоиться. Надо надуть метеошар, проверить как идёт зарядка аккумуляторов, проверить показания тестовых систем главного компьютера… Ещё не забыть пообедать и отправить отчёт о проделанной работе. К счастью, работы много. Хотя поток контейнеров практически иссяк, но они грудами валялись по всей поляне, и необходимо навести хоть какой-то порядок. Хорошо ещё вчера контейнеры первого вброса оттащил в сторону, а то пришлось бы выкапывать их из этой груды.

Тут запиликал сигнал из научного центра, сообщая о завершении проверок всех систем. Володя чертыхнулся и нехотя поднялся. Мальчик подошёл к метеорологическому шару и выкопал из-под него гондолу с приборами, запустил их и проверил, как идёт сигнал от неё на антенну центра. Сбегал к монитору и протестировал сигнал уже оттуда. Убедившись, что всё работает, он дал команду на наполнение шара и через прозрачную стену центра наблюдал, как гелий из баллона надувает метеошар, вот тот оторвался от земли и закачался, удерживаемый якорем. Володя глянул на экран, где показывалось давление в баллоне. Всё, мальчик мышкой нажал «пуск» и метеошар тотчас устремился в небо, картина на мониторе сменилась какими-то графиками, показаниями приборов. Из всего этого мальчик знал только высотомер, термометр и направление ветра. Впрочем, даже это его интересовало постольку поскольку — для него тут никакой полезной информации нет, а результаты обработки ему потом передадут с Базы. Пока шар поднимался в небо, мальчик принялся за расчистку поляны, оттаскивая все контейнеры к лесу — скоро ему понадобится много места.

Снова сигнал. Володя бросился к монитору. Ага, шар достиг максимальной высоты и больше не поднимается. Мальчик переключил запись с одного винта на другой, подскочил к блоку и вытащил его, тут же заменив из стопки рядом чистым. Вытащенный диск он немедленно упаковал в специально для этой цели приготовленную коробку и бегом помчался к «окну», чуть ли не швырнув туда этот контейнер. Через пять минут прилетела записка с сообщением, что информация доставлена успешно. Мальчик облегчённо вздохнул и отправился стирать резервную копию — места на винтах, конечно, много, но вовсе не столько, чтобы хранить ставшую уже ненужной информацию. После того, как закончил, Володя принялся распаковывать новые метеошары, правда теперь гондола у них немного другая — большая сфера, нижняя часть которой совершенно прозрачна. Внутри виднелась мощнейшая широкофокусная камера для топографической съёмки. Поскольку эта гондола легче и меньше той, что улетела раньше, то и шары здесь меньшего размера. Разложив шесть десятков таких шаров, мальчик стал уже нетерпеливо посматривать на «окно», когда, наконец, оттуда выпали результаты обработки предыдущей информации.

Всё, что в ней интересовало мальчика, это указание высот, на которые надо поднять шары для максимально большого охвата территории. Сверяясь с выданной ему таблицей, он принялся настраивать высотомеры на шарах, чтобы они занимали строго отведённую им высоту. Вот всё готово и Володя подал сигнал к старту. Эти шары уже никто не привязывал и они поднимались сразу, как только наполнялись достаточным количеством гелия. Вот последний оторвался от земли и медленно растворился в небесах. С погодой ещё повезло — ни единого облачка, значит карты местности получатся очень хорошими. Мальчик начал выкладывать очередную партию метеошаров и вводить параметры по высоте. Как его заверили топографы, чем больше будет таких шаров и чем больше раз они пройдут над одной местностью, тем точнее будут карты. И шары эти никто экономить не собирался, в отличие от многих приборов — они самые обычные. А уж лететь такие шары могут сотни километров. Главное ретрансляцию сигнала с них обеспечить. Для этой цели тоже имелись специальные зонды, но пока их время ещё не пришло. Впрочем, пока должно хватить и тех ретрансляторов, которые стоят на самих зондах.

Вслед за второй партией, отправилась и третья — последняя. В общей сложности мальчик запустил почти сто восемьдесят зондов, и теперь каждый из них в режиме реального времени пересылал снимки местности. Володя, развалившись в кресле (а что? заслужил! сколько сегодня сделал?), наблюдал за передаваемыми картинками. Правда, зондов слишком много чтобы можно одновременно наблюдать за всей передаваемой информацией, ну да не беда, и так интересно. Вот дорога, по которой ехали повозки… город… мальчик с интересом понаблюдал за жизнью горожан, чувствуя себя чуть ли не господом богом. Он тут сидит, попивает кваску, смотрит, а они там внизу суетятся, каждый занимается своими делами и даже не подозревает, что некто как раз в эту минуту внимательно его рассматривает. Разрешение у этих камер такое, что можно разглядывать даже детали одежды.

Запиликал сигнал, сообщающий, что один винт заполнился и запись пошла на следующий. Мальчик немедленно заменил винт на чистый, а вынутый упаковал и отослал на Базу. Вернувшись, Володя переключил канал на информацию от метеозонда и проверил его состояние. Тот медленно плыл на северо-восток… с такой скоростью он покинет зону приёма через три часа. Мальчик вздохнул, вернул канал топографических зондов и отправился перетаскивать контейнеры.

Он уже перебросил двенадцать винтов с полученными данными, каждый из которых был размером в семьсот пятьдесят гигов… нехило так отснятый материал. Вот работёнку подкинул социологам и картографам. Ведь, по сути, там целый фильм о жизни совершенно незнакомой цивилизации. Какой робот-разведчик смог бы провернуть такое? Теперь понятно, почему учёные ухватились за возможность отправить человека. Никакой робот не соберёт столько информации.

Более-менее расчистив поляну, Володя отправился распаковывать контейнеры первого вброса. Достал мечи и повесил на дерево, лук, мальчик ласково погладил его… лук этот вообще уникальный, сделанный из синтетического композита со специально подобранными свойствами. Натягивается он вроде бы легко, но распрямляется очень быстро, из-за чего стрела летит с очень высокой скоростью. Мальчик хихикнул, вспомнив первые опыты.


Я оглядел лук. Тёмно-синий, сужающийся к краям и расширяющийся у руки. Здесь был сделан удобный хват и даже небольшая подставка для стрелы.

— Отличный лук, — сообщил Михаил, не знаю уж, почему вместо разработчика лук стал демонстрировать он, никак с этим делом не связанный. И познаний о предмете у него тоже, похоже, мало, точнее касались они только самого лука, а ещё точнее, материалов, из которых его изготовили. Как я понял, именно он занимался их подбором. Может потому и доверили демонстрацию вместо главного инженера. — Композит. Можно годами держать в натянутом состоянии и ничего не будет. Воды тоже не боится, соответственно. Тетива из синтетических волокон. Смотри.

О луках я уже знал достаточно, а вот Михаил, судя по всему, только теорию, но плохо представлял практику.

— А стрела не слишком тонкая для такого лука? — поинтересовался я.

— Какая разница? — удивился Михаил.

Я всё-таки не считал себя профессионалом в этой области, хотя и занимался стрельбой из лука с момента, как попал на Базу, потому только пожал плечами. В конце концов, могу я быть и не правым в своих опасениях. Однако оказался прав…

Михаил вскинул лук, с кажущейся лёгкостью натянул его и спустил тетиву… стрела и в самом деле оказалось слишком тонкой… на такую скорость она точно не была рассчитана. Изогнувшись дугой и едва не переломившись пополам… лучше бы переломилась… из-за этого изгиба она полетела не прямо, а в сторону, я вовремя отшатнулся…

— Ложись!!!

Люди на базе военные и привычные ко всему. Правда, сомневаюсь, что они привыкли к тому, что у них над головой свистят стрелы, но… услышав крик, все как один, кто находился на поляне, попадали на землю — это и спасло. Александр Петрович, когда первое потрясение прошло, вовсю костерил незадачливого изобретателя.

— Да не думал же я, что так изогнёт стрелу! — взвыл, наконец, тот.

— А должен был думать!!! Инженер хренов! Неужели так трудно посмотреть на нагрузки, которые возникают у стрелы в момент выстрела? Даже мальчик вон сразу сообразил!

— Понял я уже. Надо специальные стрелы делать…

— Никаких специальных стрел!!! — отрезал Александр Петрович. — Как ты прикажешь их Володе изготавливать на месте? Или ты считаешь, они бесконечные? Думай.

Впоследствии, правда, выяснилось, что это Михаил намудрил, вместо обычных стрел захватив на стрельбище какие-то экспериментальные для тренировочного лука, перепутав колчаны, из-за чего ему ещё влетело и от главного инженера. Судьба. Но, как заметил на это Александр Петрович — молодёжь надо учить.


Думать долго не пришлось. Михаил чуть уменьшил напряжение лука и выдал рекомендации по стрелам вместе с простой машинкой по их изготовлению, напоминающей мясорубку. В один конец вставляешь подготовленную заготовку, вращаешь ручку, заготовка стачивается ножами, проходя по трубке, и с другой стороны появляется готовая стрела. Остаётся только приделать наконечник и перья. Самые разнообразные наконечники на все случаи жизни упаковали в несколько пластиковых контейнеров… перья тоже. Предполагалось, что не сразу удастся найти нужные перья для стрел, а раз они практически ничего не весят, то запаковать их в один из контейнеров можно много.

Занеся всё оружие в научный центр и развесив на стене, Володя снова проверил информацию с зондов и, заменив три винта на новые, передал их на Базу, после чего вернулся к наведению порядка. Наконец, разыскал нужное и перенёс несколько контейнеров на берег озера, где принялся собирать лодку: из дюралевых трубок каркас, натянуть на него специальную ткань, постелить на днище пластиковый пол, вёсла… теперь подвесить небольшой моторчик и всё в порядке. Что-то вроде забыл…

— Зараза! — Володя с досадой хлопнул себя по лбу. — Бензин.

Пришлось возвращаться и разыскивать контейнеры с бензином, заодно вспомнил про эхолокатор для измерения глубин, так что к лодке всё равно пришлось делать несколько ходок. Закрепить локатор, подключить его к каналам связи, чтобы вся информация автоматически сбрасывалась в центр, залить бензин в бак и взять одну канистру про запас.

Володя вернулся на поляну и снова проверил работу всех приборов, переправил на Базу заполненные информацией винты, получил оттуда чистые — похоже, там не ожидали такого потока информации — и сообщил, что собирается провести вылазку на озеро.

— Ты уверен? Может, стоит подождать? — тут же прилетела ответная записка.

— А чего тянуть? Всё работает, информация собирается, а мне у озера жить. Надо сразу смотреть, что тут и как.

Володя проверил пистолеты, подготовил всё необходимое и завёл мотор. Сделал несколько проходов по озеру, замеряя глубины. Потом проехал вдоль берега, запоминая места где в озеро впадают ручейки. Глянул на часы — почти пять. Надо бы поторопиться.

Мальчик подъехал к самому глубокому обнаруженному им месту на озере, достал из мешка динамит и поставил таймер. Зверский способ, конечно, но лесника тут нет. Впрочем, дело даже не в этом — просто этот способ самый быстрый для получения нужных данных. Если в озере водится какой-нибудь тираннозавр, то лучше узнать об этом как можно быстрее, пока не полез купаться. Кинув динамит в озеро, мальчик отъехал в сторону, заглушил мотор и стал терпеливо ждать. Вот внизу грохнуло, над озером возник пузырь который моментально лопнул и разлетелся веером брызг. Мальчик завёл мотор и приготовил сачок, высматривая всплывающую рыбу. Какая рыба там попадалась, он пока не разбирался, старался брать только ту, что выглядела неизвестной и большой. Впрочем, маленькую, если она казалась незнакомой, тоже не отпускал.

Закончив, он вернулся на берег и принялся сортировать рыбу, распихивая её по разным мешкам, потом склеил края и потащил улов к «окну», по очереди отправив их учёным.

Судя по тому, что темнеть ещё не начало, хотя уже почти половина седьмого, здесь сейчас лето. Но это всё будет выяснено потом, пока не актуально.

Володя задумался, не отправиться ли ему ещё и в лес, но решил отложить этот поход на завтра — всё-таки идти в незнакомый лес, пусть и на небольшом острове, на ночь не стоит, хотя и ужасно хотелось. Избавившись от болезни, Володя ощущал просто небывалый прилив сил.

К вечеру мальчик установил несколько вышек с прожекторами и теперь поляну заливал яркий свет, позволивший работать и после заката. Теперь осталось долить солярки в генераторы, скинуть очередные винты и проверить метеозонд — он уже находился практически на пределе дальности приёма, пора позаботиться о ретрансляторах.

Мальчик проверил нахождение остальных зондов, оказалось, что три из них уже погибли, самоуничтожившись, когда спустились слишком низко. Ожидаемо, но всё равно жалко.

Сейчас, когда появилось немного свободного времени, Володя развернул медицинский диагност, подключил все разъёмы к себе и лёг на раскладушку, постаравшись расслабиться — давно пора уже сделать полное обследование. Минут через десять диагност подал команду, что сбор данных окончен. Честно говоря, мальчик с трудом понимал, что можно узнать таким образом. Ну кардиограмму, узи вроде бы сняли, если он правильно понял назначение той штуки, что клал себе на живот, а потом по звуковому сигналу медленно поднимал, пока не дошёл до шеи. Вытащив из диагноста флешку, мальчик упаковал её вместе с подготовленными винтами и отправил в «окно», после чего снова занялся контейнерами, растаскивая их по кучкам. Подальше убирал помеченные чёрным кругом — это на будущее: одежда для взрослого, оружие, в общем всё, что могло бы понадобиться через много лет. Чёрным квадратом помечалась запасная закладка, с полным соответствием принципу не класть все яйца в одну корзину. Эти контейнеры составили вторую кучу. В будущем они все переедут на берег и будут спрятаны в разных местах леса так, чтобы только он смог их отыскать. Пока же они только путались под ногами и мешали работать, так что подальше их, в лес.

Утром прислали ещё один метеозонд и сообщение, что стоит ещё раз сделать топографическую съёмку для уточнения деталей, а также покрытия оставшихся белых пятен и посоветовали как можно быстрее повесить ретрансляторы для более широкого охвата съёмки. Мальчик вздохнул и отправился готовить зонд к полёту. Когда тот стартовал — прибыло ещё тридцать зондов для топографической съёмки и несколько шаров с ретрансляторами. После отправки данных с метеозонда, с Базы передали высоты, на которые необходимо эти ретрансляторы поднять. Поскольку на разных высотах ветра могли дуть даже в противоположных направлениях, Володя надеялся, что в конце удастся получить максимально полную карту того района, где он оказался и даже больше. Благодаря ретрансляторам и полнейшей чистоте эфира имелась возможность охватить топографической съёмкой гигантские пространства в десятки и сотни тысяч квадратных километров… а то и больше. Понимая, что точность карты зависит от его теперешней работы, он не жаловался и старался выполнить её самым аккуратным образом. После запуска зондов, он снова отправился на озеро, где установил сеть, после чего решил поохотиться, достав из контейнера «сайгу». К сожалению патронов к ней не очень много по вполне понятной причине — в отличие от пистолетов, скрытно ружьё не поносишь, а вопросов у местных жителей возникнет много. Доставлять же сюда
патроны и для пистолетов и для «сайги» слишком расточительно и не нужно. Когда составляли список, именно Володя решил, что ружьё потребуется ему только на время работы «окна» для наиболее быстрой добычи образцов. Сам он потом собирался охотиться с помощью силков, капканов и лука.

Вот только ничего толкового на острове найти не удалось. Подстрелил белку и какого-то грызуна, не вовремя переплывшего озеро и высадившегося на острове. Мальчик переправил их на базу и сообщил, что завтра собирается на два часа сплавать на берег и посмотреть, что есть там. Как и ожидалось, Александр Петрович в очередной раз призвал к осторожности и вниманию. Володя прочитал записку, хмыкнул и отправился спать.

Глава 7

Следующие шесть дней походили один на другой: Володя получал задание с базы, чистые винты, передавал с информацией и принимался за работу. На Базе решили максимально использовать стоявшие ясные дни и засыпали мальчика зондами с видео и фотоаппаратурой. В день он отправлял их не менее шестидесяти штук, тем более это оказался самый эффективный способ исследования планеты и цивилизации. Зато были и результаты — с Базы передали первые карты прилегающей территории. Очень подробные, с координатной сеткой, всё как полагается. Ещё прислали смонтированный фильм, где специалисты разного профиля давали комментарии по отснятому материалу.

Володя включил ноутбук, вставил диск и уселся смотреть фильм… показалась деревня.

— Обрати внимание, — заговорил голос, в котором мальчик узнал историка, — что ездят здесь на лошадях. По крайней мере, биологи отличий не нашли. Но вместе с тем в деревнях в загоне обнаружили живность, которая на Земле не встречается. Сейчас пытаем зоологов на предмет того, что это когда-то существовавшие на Земле, но вымершие виды. Если будет какой-то результат, мы тебе передадим.

Мальчик пожал плечами, к какому виду и классу относились эти животные, его не интересовало. Главное, что раз их разводят, значит, можно есть.

— А вот воин едет по дороге, — теперь говорил уже военный Михайло Потапыч. — Обрати внимание на доспех. Судя по всему, развитие металлургии в этом мире находится примерно на уровне восьмого или девятого века Земли, значит, аналог дамасской стали может существовать.

— Но твоим мечам и дамаск не сможет противостоять, — вмешался Павел Викторович. — Однако помни, что я тебе говорил: сила не в оружии, она в твоей голове. Пользуйся мозгами, любое оружие всего лишь приложение к ним.

— Так вот, вернёмся к вооружению, — продолжил Михайло Потапыч. — Судя по всему, это либо простой солдат, либо наёмник-профессионал. Вооружён копьём, меч на поясе не очень длинный, похоже, железо не сильно хорошего качества, а на более дорогое оружие у него просто нет денег. Круглый небольшой щит удобен для действий с коня, а вот на земле им будет орудовать трудно, значит, воин привык действовать с коня. А теперь внимание, нам удалось заснять одну небольшую битву, обрати внимание, как действуют солдаты…

Володя посмотрел, жаль не до конца — зонд покинул зону видимости, но выводы, и правда, можно сделать. И первый из них заключался в том, что дисциплина в местных войсках хоть и есть, а это была именно стычка регулярных отрядов, а не банд, но тактика оказалась весьма примитивной. Встретились, увидели друг друга и «Ура-а-а-а-а». Строй держался первые минуты боя, а потом всё рассыпалось на индивидуальные стычки. Это чуть погодя и разъяснил историк.

— Типичная ситуация феодальной раздробленности, хотя, судя по всему, здесь есть и вполне приличные государственные образования. Сам понимаешь, трудно делать выводы с таких фильмов. Тут исследований на годы… эх…

Ну и дальше в том же духе. Потом стали приходить результаты исследований живности, которую добывал мальчик, оказавшейся вполне съедобной. У медиков вызвала опасение только одна рыбка, которую настоятельно рекомендовали не пробовать, но мальчика при одном виде этой рыбки начинало тошнить, и он не стал бы её есть, даже умирая с голода. А из «сайги» ему так и не довелось ни разу выстрелить — всю живность он добыл с помощью капканов — судя по всему, местные животные с такой человеческой хитростью ещё не сталкивались.

И вот сейчас мальчик получил полный комплект карт, в приложенной записке сообщалось, что остальное перешлют позже, как будут дополнительные снимки. Перед сном мальчик изучил все карты, сориентировавшись, где ближайшее поселение, а где город.

В последние дни вообще приходилось работать на износ, только чтобы всё успеть до того момента, когда «окно» схлопнется. Снова стали присылать припасы — по какой-то причине на Базе решили, что ему нужно доставить больше консервов, патронов, готовых стрел для лука, запасную бензопилу, больше бензина и солярки, которые передавали в герметично запаянных пластиковых пакетах. Володя же отправлял материал из научного центра, образцы животных и растений. Всё чаще и чаще с той стороны передавали папки с законченным анализом. Передали дополнительный модуль для лингвоаналитической программы. Сегодня мальчик впервые заметил как «окно» пошло рябью, что указывало на возрастающую нестабильность. Как говорили учёные, с момента, как станет заметна рябь, «окно» просуществует часов двадцать-тридцать. Что ж, значит завтра последний день, о чём Володя сообщил запиской и лёг спать. Утром он стал сворачивать научный центр и передавать блоки обратно. Об этом не договаривались, но мальчик подумал, что все эти сложнейшие вычислительные комплексы ему здесь совершенно не нужны — только энергию потребляют, а солярка не бесконечна. Да и дизель-генератор вечно работать не сможет. На базе все поняли правильно и со следующей партией переслали кучу писем от наставников и даже директора. В основном все желали удачи и счастья.

Всё чаще и чаще появлялась рябь на «окне», впервые пришлось повторить передачу результатов, поскольку предыдущая не дошла. Мальчик передал последние блоки и теперь стал отправлять технологический мусор, который тут не нужен, а утилизировать его вряд ли удастся. Получил последнюю кипу книг и дисков, последние результаты картографирования, отнёс всё это в уже бывший научный центр и вернулся к «окну», наблюдая, как то начинает меняться, то изгибаясь, то подрагивая.

— Прощайте… — прошептал он. И ещё долго стоял, когда «окно» исчезло. Потом очнулся и потрогал лицо — глаза были совершенно сухи. Мальчик вздохнул. Хотелось разреветься, но… как это сделать?

Он прошёл на берег озера и растянулся на песке, наблюдая за проплывающими облаками. Он не знал, сколько лежал так, а на часы потом принципиально глядеть не стал. Какая теперь разница? В этот день он ничем больше не занимался, зато на следующий приступил к работе в усиленном режиме, чтобы забыть и не думать. Пропала даже радость от излечения. За день успел разложить все контейнеры, сложить на всякий случай солярку и бензин подальше от поляны, оставив около генераторов небольшой запас. И успел до темноты обозначить границу ямы под фундамент будущего дома.

Утром после завтрака продолжил копать… вот работёнка — пришлось почти двое суток рыть яму под фундамент, и только на третий приступил к собственно строительству дома. Достал из упаковки восемь дюралевых заострённых столбов с небольшой чашечкой, как у лыжной палки сантиметрах в тридцати от заострённого конца. Четыре отнёс к углам вырытой ямы, глубиной примерно полметра, а ещё четыре положил по центру каждой стороны. Кувалдой вбил угловые столбы до «чашечки». Повернул так, чтобы прикреплённые по сторонам короткие трубочки, как у «лесов», располагались напротив друг друга. Рулеткой измерив расстояние, вбил оставшиеся столбы и теперь достал ещё одни трубы, меньшего диаметра, к концам которых крепился Г-образный штырь, конец которого он вставил в трубку на боковом столбе, второй в трубку на центральном столбе. Вскоре все столбы Володя соединил такими трубами в двух местах — на полметра выше земли и у вершины. Только там, где должна быть дверь, оставалось свободное пространство.

Володя отошёл в сторону и полюбовался работой. Дом должен получиться простым: одна комната размером пять на шесть метров, печка специальной конструкции (никто не мог знать, какие тут зимы).

Теперь фундамент. Володя раскатал рулоны из материала, напоминающего кевлар, и стал натягивать его в яме, лопатой подбивая материал к стене. Потом прикрепил к столбам тонкие пластиковые панели, формируя подобие формы для заливки бетона.

Вся эта работа настолько для него привычна, что делалась на автомате: закрепить панели, притащить баллон с монтажной пеной, подсоединить шланг и залить свободное пространство между тканью, стенками ямы и панелями. Натыкать арматуры для прочности и связки. Пока пена стынет, поставить панели вокруг дома, формируя фундамент и прикрепить их к столбам специальными зажимами. То же самое сделать с другой стороны: новая форма для заливки готова, словно монолитный дом строится, хотя пена по прочности, всё-таки уступает бетону. Впрочем, для таких домов в самый раз.

Только всё равно рано ещё заливать, значит надо заняться получившимся подвалом. На пол постелить сетку, засыпать керамзит, сверху жёсткие решётки и всё это снова залить монтажной пеной, на которую положить пластиковые полы. Когда всё застынет будет прочно и сухо.

После этого мальчик принёс ещё восемь столбов и вставил их в тех, что уже вбиты. Дом сразу вырос до трёх с половиной метров. Теперь без стремянки продольные перекладины не закрепишь. Правда, стремянку пришлось поискать — не подумал сразу. Ну вот и очертания дома видны. Теперь можно и оставшееся пространство фундамента залить пеной.

К вечеру Володя успел прикрепить в подвале полки, настелить полы, приделать люк и подготовить место для печи внутри, прикрепив металлические опоры и обложив там всё асбестом. Начал возводить стены из пластика, маскирующегося под дерево, крепя их длинными шурупами к специальным рейкам с хомутами. Успел до темноты привернуть три ряда, а потом махнул рукой, сложил шуроповерт в чемоданчик и отправился купаться…

За следующее утро Володя возвёл внешние стены и залил щели между досками монтажной пеной. Пока обедал, она успела затвердеть, и он начал обшивать дом изнутри, забивая в свободное пространство утеплитель, не забыв понизу пустить пластиковую трубу с небольшими отверстиями, которая должна соединиться с печью — тоже специальная разработка. Печь очень походила на русскую, только меньшего размера, ещё один её секрет заключался в этой самой трубе — если открыть «зимнюю» заслонку, то горячий воздух, который нагревается в печи, поступит в трубу и равномерно распределится по всему дому. Система заслонок в самой трубе позволяла поднимать или опускать температуру, хотя правильней всё же дров поменьше класть, не социализм тут — экономить надо. К вечеру дом был закончен. Правда, ещё не установлена печь и крыши нет, но потолок доделать успел и даже настелил туда утеплитель… если ночью пойдёт дождь, утеплитель придётся менять… фигово, но вроде бы дождя ничего не предвещает. Наверное, всё-таки не стоило так торопиться.

Чуть в спешке не забыл внутри стены проложить вентиляционную трубу. На всех окнах дома Володя поставил двойное оргстекло: лёгкое, прочное, надёжное, а что сквозь него хуже видно, чем через обычное, так они тут не для того, чтобы через них смотреть, а чтобы свет в дом пропускали и тепло удерживали. Если же что посмотреть понадобится, так и выйти из дома не трудно.

В эту ночь Володя впервые спал на раскладушке внутри пусть ещё и не достроенного, но собственного дома.

Дни шли за днями, дом Володя достроил, теперь расчищал вокруг место от деревьев, запасал дрова, сортировал доставленные контейнеры. Хорошо, что есть запас горючего и можно использовать разные инструменты, сколько времени ушло бы на расчистку без бензопилы, специального пневматического домкрата для выкорчёвывания пней, электрорубанка… только дрова приходилось колоть колуном, но это даже хорошо — тренировка. Стелил металлическую сетку в качестве тропинок и заливал её специальной пеной из баллонов, напоминающей монтажную. Поставил забор из той же сетки, благо переправили её много, правильно решив, что такая полезная вещь в хозяйстве пригодится всегда. К ограде Володя вообще подошёл основательно, полагая, что защита от разного зверья лишней не будет, на той стороне даже организовал несколько ловушек из капканов и ям с кольями. Там, где мальчик считал нужным, он вообще сооружал частокол, планируя со временем поставить частокол вокруг всей поляны, но пока только заготавливал колья. Сделал дорогу до озера и соорудил там небольшой причал, позаботившись, чтобы его не было видно с той стороны. Маскировке Володя тоже придавал большое значение.

Немного обустроившись, он приступил непосредственно к изучению мира, для начала просмотрев все те учебные фильмы, которые передали ему с базы после анализа информации. Внимательно наблюдал за поведением людей разных классов, если те попадали в поле зрения камер зондов, учил карты, запоминая расположение ближайших сел и городов. Через пять дней Володя решил, что пора учить язык и отправился распаковывать очередные контейнеры. На этот раз это было несколько минидирижаблей с камерами и радиоаппаратурой. Володя раскрыл на столе ноутбук… хотя какой ноутбук, если он по размером с хороший чемодан, а аккумуляторов в нём хватает на двенадцать часов беспрерывной работы. Впрочем, аккумуляторы он пока нагружать не стал и запустил генератор. Проверив, как работает управление и связь, Володя закачал в баллон гелий и отправил дирижабль в полёт, выдерживая маршрут по наложенной карте. В расчётной точке мальчик выбрал сосну повыше и выпустил якорь, когда тот крепко зацепился за дерево, чуть стравил гелий и одновременно подтянул дирижабль к стволу. Едва тот коснулся веток, как пиропатроны отстрелили ещё два якоря, и дирижабль оказался крепко пришпилен к стволу, а ещё один пиропатрон отстрелил баллон и тот, лишившись привязи, немедленно устремился в небо. Подождав, когда баллон отлетит подальше, Володя подорвал его и занялся гондолой, послав сигнал на раскрытие солнечной батареи, точнее нескольких батарей, которые немедленно после выдвижения сориентировались по солнцу, в аккумуляторы начала поступать энергия. Мальчик проверил, как идёт сигнал, и пока отключил всю аппаратуру — она потребуется позже. Потом запустил следующий дирижабль дальше по линии, который выпустил ещё один ретранслятор… потом ещё один для более уверенного приёма сигнала и чтобы иметь возможность охватить как можно больше территории.

Вскоре отправился в полёт последний дирижабль. Мальчик запустил всю аппаратуру, а потом вывел на экран сигнал с камер нескольких дирижаблей. Некоторое время наблюдал за ними, потом спохватился и камеры отключил — энергию надо экономить. Через полтора часа полёта, наконец, показалась деревня, мальчик сверился с картой — сорок три километра по прямой. Судя по тому, что дорог через этот лес нет, а все они идут в обход, эти сорок километров можно считать всей сотней — людей тут не бывает.

Володя направил дирижабль на облёт деревни, высматривая, где его можно припарковать, и одновременно стараясь держаться от деревни подальше, заодно выбирая место, куда можно доставить камеры, а остальные отправил к городу, замеченному ещё при топографической съёмке. Наконец выбрав подходящее дерево, мальчик припарковал и эту гондолу. Заполненный гелием шар он уничтожил, когда тот удалился подальше и от гондолы, и от деревни. Проверив, как работают ретрансляторы, мальчик отправился готовить ещё один дирижабль, грузовой, который должен доставить к деревне камеры, замаскированные под обычные булыжники. В путь он их отправил, когда уже начало темнеть, ведя дирижабль по приборам. Высыпав камеры на присмотренную поляну, он вернул грузовой дирижабль домой и отправил в полёт небольшой вертолёт с инфракрасным прожектором. Смотреть на мир в зеленоватом свете не очень удобно, но практика — вещь полезная. Вертолёт перемещался значительно быстрее дирижаблей и уже через двадцать минут был на месте. Вот он завис над разбросанными камерами и выпустил электромагнит на тросике, ухватил первую камеру, подтянул к себе. Володя развернул вертолетик к деревне, надеясь, что шум его лопастей никого не потревожит, и стал высматривать место, куда пристроить первую камеру. Днём он заметил, что много людей собирается на небольшой площади в центре, потому полетел сразу туда, выбрав для установки камер несколько ближайших домов. Вот вертолёт завис над выбранным, спустил тросик, внутри камня заработал гироскоп, ориентируя камеры и высокочувствительный направленный микрофон в нужную сторону. Отключил магнит… всё, камера установлена. Володя включил её и проверил, как всё работает, после чего отключил, оставив дожидаться утра. Эта камера также работала от солнечной батареи, но поскольку у неё главным была маскировка, то батарея оказалась не очень большого размера. Аккумулятор же способен был обеспечить работу камеры в течение трёх дней максимум. Правда, если дни стояли ясные и солнечные батареи успевали хоть немного пополнить энергию, то время работы возрастало до шести дней, после чего внутри разбивался баллончик с кислотой, уничтожавшей всю тонкую аппаратуру. Однако камеры Володя жалеть не собирался — этого добра у него хватало — в одном контейнере их умещалось около шестисот штук, а контейнеров передали двенадцать. По-хорошему их следовало всё-таки установить в городе — это намного лучший объект для наблюдения, чем деревня, но для начала Володя решил потренироваться, выяснив все слабые места в работе.

Вокруг площади мальчик расставил десять камер, потом разбросал остальные в разных местах деревни. Особенно он гордился тем, что одну удалось установить на стропилах в трактире — вовремя заметил открытое окно. Пришлось постараться, чтобы не разбить вертолёт, но дело того стоило. Расставив все камеры, Володя вернул вертолёт на базу и с чистой совестью отправился спать — завтра должна начать поступать первая информация о разговорном языке, главное правильно соотнести слова и действия, и тут должна помочь лингвоаналитическая программа. Впрочем, честно говоря, доверял ей Володя мало.

С утра поставив всю аппаратуру на запись, мальчик занялся своими делами, а после обеда принялся за анализ записанного, до рези в глазах всматриваясь в скверного качества изображение (экономил место на винте) и вслушивался в слова, пытаясь понять, что к чему относится. Программа же и в самом деле не оправдала надежд, но тут дело ещё в том, что ей нужны хоть какие-то исходные данные. Когда наберётся хотя бы небольшой словарь, она сумеет по знакомым словам достроить фразы, подбирая смысл. И чем больше будет расти словарь — тем эффективнее она начнёт работать. Пока же изучение шло медленно, и через несколько часов мальчик был уверен только в трёх словах: хлеб, пиво, конь. Надежды же на микрофон в трактире себя не оправдали, слишком много специфической лексики там употребляли. Прослушав несколько раз одну запись, Володя уверился, что при случае сможет обматерить на местном языке любого, даже не понимая смысла сказанного. Эти записи он решил отложить на будущее, после чего увеличил разрешение камеры — если звуковая информация не очень помогла, то видео оказалась бесценной: мальчик получил сведения о покупательной способности местных монет — золотом за день не расплатился никто. Даже серебром не расплачивались — только медью.

Устало откинувшись на стуле, Володя отключил всю аппаратуру и отправился готовить еду. Что ж, быстрого результата никто и не ждал — ясно, что работы тут на месяцы, так что зря Александр Петрович брал с него слово, чтобы он не сразу шёл к людям. Какое тут «пойдёшь», если даже языка не знаешь. Как общаться-то? Чужаков в эти времена не очень любили, а уж чужаков, которые даже изъясняться толком не могут… Так что работать и работать.

Новизна нового мира постепенно пропадала, быт обустраивался и у Володи даже выработалось некоторое расписание. С утра разминка и занятия с мечом и луком — негоже прекращать тренировки, потом может сильно аукнуться. Когда заканчивал разминаться включал микрофоны в городе, куда всё-таки доставил следующую партию микрофонов и камер, и отправлялся заниматься делами по хозяйству: готовил, исследовал лес на острове, сушил знакомые лечебные травы, рыбачил и солил рыбу, складировал консервы в подвал дома и мастерил мебель. После обеда занимался анализом записей, постепенно расширяя словарь, с помощью лингвоанализатора формировал аудиословарь и скидывал его на mp3-плейер, после чего несколько часов ходил в наушниках, заучивая значение слов, их звучание, а также зубрил услышанные фразы, даже не понимая, порой, их смысла. Слова придут потом, пока надо выучить построение фраз, их звучание, определить правила фонетики.

Через полтора месяца такой жизни Володя начал понимать Робинзона Крузо, когда поймал себя на том, что разговаривает с чайником, пытаясь его убедить, что надо отправить ещё несколько камер в другой город.

— Да, сэр Вольдемар, — пробормотал он. — Симптомчик. А нервы у вас всё-таки оказались не железные.

Счастье ещё, что работы навалом и задумываться просто некогда, весь день распланирован с утра до вечера. Только вот общения не хватало — очень хотелось даже не помощи от кого-то, а просто поговорить, поделиться сомнениями. Оставалось надеяться, что когда выучится язык — станет легче, хотя бы можно будет наблюдать за городом, понимая, что там к чему. Одно плохо, ни микрофоны, ни горючее не вечно и вскоре он останется без электричества. Надо бы уже начать собирать паровой двигатель, но шуму от него… да и уход требует, сволочь…

Мальчик отправился инспектировать запасы солярки. Подсчитав расход, он решил, что ещё на пару месяцев хватит, потом только аккумуляторы, заряжающиеся от солнечных батарей, но это только на освещение в доме и на кухне. Ещё к зиме надо готовиться: запасов консервов года на два, а вот хлеба, как его ни упаковывай, хватит только на зиму. Правда мяса полно — в лесу бегает; да и рыбы навалом, благодаря отсутствию рыбнадзора. Нет, всё-таки без парового двигателя не обойтись.

Ещё через два месяца Володя понял, что больше не выдержит. Работы по-прежнему было много, и она хорошо отвлекала, расшифровка языка тоже продвигалась успешно, лингвоанализатор подключился к работе и теперь, после первых трудностей, приносил существенную пользу. Проблема возникла с той стороны, с которой мальчик и не ждал: мозг современного человека привык к потоку информации, которая буквально захлёстывает его со всех сторон. А что на острове? Ну наблюдать за жизнью средневекового города, по меркам Володи — большой деревни, где за прошедшие три с половиной месяца выучил каждую собаку. Ещё книги, зачитанные до дыр. Мальчик перечитал уже всё, что захватил с собой, даже справочники. Зачитал и Макиавелли с Клаузевицем, и справочники по геологии с медициной. Выучил наизусть родословную мнимых князей Стариновых, как и биографии собственных якобы предков. На гербе (оказалось, что шутник Александр Петрович подложил герб, вырезанный из дерева — Володя повесил его в доме напротив входа) заучил каждую царапину. Да тут ещё дожди зарядили — даже в лес не сходишь с острова, что раньше мальчик делал, когда становилось уже совсем невмоготу. Всё же человек — животное стадное и к жизни в одиночестве не приспособлен совершенно. Поняв, что так долго не выдержит, мальчик решил сделать вылазку в лес на несколько дней сразу, как только ляжет первый снег, а это, судя по всему, ожидать следовало уже через месяц. Как раз к тому времени закончится солярка и дизель-генераторы можно будет с чистой совестью утопить. Пока же Володя решил заняться теми контейнерами, которые припасены на будущее и, наконец-то, спрятать их подальше. Так что на следующее утро он отправился в лес подыскивать подходящие тайники, причём желательно подальше друг от друга. В следующие же две недели он перевозил на сконструированном плоту закладки, а потом в течение месяца таскал их вглубь леса прятать. Управился как раз к первому снегу.

— Ну вот, теперь снег укроет все следы, а к весне никто и следов не отыщет. — И Володя отправился готовиться к походу. Судя по всему, суровых зим тут не бывает, да и снег выпал поздно, если верить составленному специалистами базы календарю — почти в конце декабря, а температура ниже пяти градусов мороза не опустилась ни разу, да и та держалась от силы два дня, после чего поднялась до нуля.

Мальчик собрал рюкзак с запасами еды на пять дней, прикрепил к рюкзаку топорик и котелок, проверил набор первой помощи, сверху прикрепил палатку — ночевать зимой в лесу в спальном мешке он всё-таки не рискнул. Да и торопиться особо некуда, так что пусть и медленно он пойдёт с таким грузом, зато верно. Выбрал комбинезон по погоде, проверил, как вытаскиваются пистолеты, потом задумался и взял лук с десятком стрел, боевой посох из синтетического композита: гибкий и очень прочный — даже его мечами не перерубить. К тому же у него имелся один секрет, точнее целых два секрета. А вот доспехи и мечи решил не брать — воевать он сейчас ни с кем не собирался. Правда и мечи, и доспех постарался спрятать на острове получше и поставил несколько ловушек… на всякий случай. Пусть людей здесь не бывает, но если… оставаться без вещей не хотелось больше, чем не причинять вреда незнакомому несчастному и невезучему, которому не повезёт набрести на острове на его жилище. Кроме того Володя вскрыл контейнер с гранатами и сделал растяжки внутри ограды, оказалось, что Леонид Львович подкинул несколько сюрпризов в виде МОН — мин направленного действия, правда странных, не МОН-100 и не МОН-50. Зона поражения, судя по маркировке, всего пять метров… не сильно похоже на серийные, скорее всего, нечто из тех средств, что применяют определённого рода подразделения на войнах, которые никогда не попадают на страницы учебников истории. Их мальчик установил напротив калитки в ограде, дверей в дом, на кухню и ещё одну в месте пересечения всех сделанных им тропинок.

Обезопасив таким образом собственное жилище, Володя со спокойной совестью погрузился на плот (лодку он решил оставить разобранной в доме) и отправился в поход по лесу, дабы немного развеяться и набраться новых впечатлений. В конце концов, он уже пять с половиной месяцев в новом мире, а бывал только на своём острове, да в ближайших окрестностях.

***

Караван собирали в такой спешке, что даже подводы брали первые попавшиеся, лишь бы ехать могли. Такую спешку Илирия совершенно не понимала. Ну и что, что муж хочет видеть её как можно скорее? Не в такой же спешке всё делать? Но даже слухи о появлении на дороге банды Охрона не охладили пыла управляющего.

— Их видели южнее, чем мы поедем, госпожа.

— Но может всё-таки стоит нанять больше охраны?

— И потерять три дня? А если дороги заметёт?

На взгляд Илирии гораздо хуже будет, если дороги заметёт, когда они будут в пути, но задать мучавшие её вопросы помешала девчушка лет семи, которая, весело смеясь, выскочила из-за угла дома и подбежала к женщине.

— Мама! Мама! Смотри, что у меня есть! — девочка на ладони протягивала горсть рябин.

— Очень хорошо, Аливия, — женщина рассеянно погладила девочку по голове. — Ты уже собралась?

— Да. А я скоро увижу папу?

— Скоро, — женщина нагнулась и поцеловала дочь, та рассмеялась, потом вывернулась из объятий и умчалась по своим делам. Илирия попыталась разыскать управляющего, но того уже и след простыл, только откуда-то со стороны доносился его зычный бас, отдающий команду возницам. Илирия вздохнула и отправилась возвращать дочь. Похоже, скоро караван всё же отправится в путь.

Когда дома уже скрылись за поворотом, управляющий подсел к ней и, воровато оглядевшись по сторонам, торопливо заговорил:

— Извините, госпожа, не мог раньше сказать, слишком много ушей вокруг. Я должен объяснить причину спешки.

— Что-то случилось? — встревожилась Илирия.

— Как вам сказать… Господин Осторн получил известие, что скоро начнётся война. Родезцы готовят вторжение в Локхер.

— Зимой? — удивилась Илирия.

— Да. На самом деле мы ненамного опередили войска родезцев. Если сведения верны, то они как раз прошли перевалы и направляются к Ветогу.

— Но ведь это…

— Правильно. Потому мы так и спешили. Промедли ещё день-два и, вполне возможно, выбраться из города уже не удалось бы.

Управляющий досадливо подёргал себя за бороду — такие планы и всё псу под хвост из-за этих родезцев, бездна их поглоти. Если бы эта экспедиция завершилась удачно, господин Осторн наверняка доверил бы ему самостоятельную работу в какой-нибудь из своих торговых контор, разбросанных по всему побережью Алайского моря. Вместо этого приходится спешно бежать, сбыв практически весь товар по дешёвке. Такие убытки… такие убытки… Господам хорошо, они знай себе воюют, а что купцам делать? Ещё и охрану толковую найти не удалось — семь человек, курей смешить. Может, удастся по дороге нанять кого ещё, сейчас много наёмников шляется, чуя надвигающуюся войну. По правде говоря, войну ждали давно, но никто не предполагал, что Эрих начнёт её посреди зимы. Родезец славился своими непредсказуемыми поступками, но этот вообще ни в какие ворота не лез. Управляющий вздохнул и отправился торопить возниц, оставив встревоженную госпожу. По правде говоря, не хотелось ему пугать её, но другого выхода не видел кроме как сказать правду, слишком уж взволновал её этот быстрый отъезд, похожий на бегство.

Первые три дня они ехали очень быстро, но потом повалил снег, заметя практически всю дорогу, да ещё и телеги, собранные с бору по сосенке, начали ломаться, а ремонт — это время. За четвёртый день они проехали столько, сколько в предыдущие дни проезжали за три часа.

— Вы были правы, госпожа, — тревожно прошептал управляющий, искоса поглядывая на играющую за спиной матери девочку. — Из-за снега мы потеряли много времени. На всякий случай держитесь поближе к юной госпоже… мало ли…

— Вы полагаете? — Илирия встревожено огляделась.

— Мало ли… нынче неспокойно на дорогах. Разбойники словно обезумели, кидаются на каждый караван. Да ещё вооружены в последнее время они очень хорошо.

Предположение Осторна о том, что оружием разбойников снабжает Эрих Второй, король Родезии, управляющий решил не озвучивать. Раньше он полагал, что его господин малость не прав, поскольку не видел смысла в таких действиях короля, но сейчас он уже не был так уверен в неправоте господина. Если вторжение начнётся зимой, а разбойники перекроют все дороги, то они могут сильно задержать курьеров с границ в столицу и Его Величество узнает о войне, когда все пограничные города и крепости уже падут.

Управляющий покачал головой. Как же не вовремя умер старый король. Будь он жив, Эрих ни за что не решился бы воевать, но сейчас престол занял семнадцатилетний мальчишка, по слухам взбалмошный и никого не слушающий юнец, ничем не похожий на своего рассудительного отца. За неполные полгода он успел поссориться со всеми союзниками, с купечеством и оскорбить некоторых бывших сановников отца. Ничего хорошего при таком короле Локхер не ждало. Вот доберёмся до цели, и надо будет уезжать. Господин Осторн уже намекал на это.

Один из охранников подъехал к управляющему и осторожно тронул за рукав. Управляющий раздражённо поднял на него взгляд, но раздражение мигом сменилось испугом, когда он посмотрел в ту сторону, куда плетью указывал солдат. Следы. Совсем свежие, которые ещё не успело занести снегом. Скорее всего, их караван из семи повозок всё-таки двигался быстрее, чем рассчитывали те, кто прятался в кустах. Управляющий пригляделся, пытаясь хоть что-то рассмотреть в лесу, но тщетно — это твари хорошо умели маскироваться, даже в зимнем лесу. Хотя, казалось бы, где можно спрятаться среди голых деревьев?

Управляющий подъехал к телеге.

— Госпожа, — прошептал он, — забирайте дочь и бегите.

— Что?

— Тихо. Берите дочь и бегите. Мы постараемся задержать татей, но… сами понимаете.

Взор женщины посуровел. Она отрывисто кивнула и подозвала дочь. Та растерянно оторвалась от своих дел и послушно подползла к матери.

— Разбойники здесь надолго не задержатся и уйдут, потому отсидитесь денёк в лесу и возвращайтесь на дорогу. Этого, — управляющий кинул кошелёк, — вам хватит добраться до дома. Возьмите тёплые вещи и еду.

Управляющий подозвал одного из охранников и отдал ему короткое распоряжение. Тот кивнул и поравнялся с телегой, на которой ехала Илирия с дочерью. Оставшиеся всадники встали так, что бы скрыть их от разбойников. Воспользовавшись этим, Илирия подхватила дочь на руку и бросилась в лес, охранник следом.

Караван медленно подъезжал к засаде…


Охрон со злостью пнул валявшегося на земле охранника небольшого каравана и полоснул того мечом, хотя этого уже и не требовалось. В этот день всё пошло не так: слишком поздно заметили караван и не успели замести следы, а охрана оказалась слишком глазастой; эти охранники неожиданно дали сильный отпор, и его люди понесли потери. Особенно защищался один мужик с топором, успел троих зарубить прежде, чем его достали. И тут выяснилось, что в караване никаких ценных вещей нет. Еда, какие-то вещи, немного никчёмного товара. Охрон изрубил все тюки в хлам, но ценнее вещи от этого не стали. Главарь повернулся к одному из своих людей.

— Говоришь, тут ещё женщина была?

— Вроде бы с ребёнком.

— Значит эти, — он ещё раз пнул охранника, — прикрывали их отход. Скорее всего, жена и дочь купчишки. Если удастся их догнать, можно будет неплохо потрясти купца.

— Но…

— Вперёд, я сказал, пока следы снегом не замело!!! — теперь пинок достался разбойнику.

Всё-таки в этот день Охрону действительно не везло — ну кто мог подумать, что один из охранников каравана отправился сопровождать госпожу? Поняв, что их преследуют, он затаился, а когда разбойники прошли мимо напал. Погибло ещё двое из шайки, а Охрона ранили в руку. Преследовать беглецов без атамана никто не стал.

Илирия, отчаянно таща за собой перепуганную дочь, бежала, практически ничего не видя перед собой. Отчаяние гнало её вперёд и она бежала… бежала… бежала… Пару раз налетела на деревья, раз семь упала, зацепившись за ветки. Когда последний солдат остался прикрывать их бегство и они с Аливией остались одни, то она практически ничего не почувствовала — страшно ей стало только спустя некоторое время. Аливии передался испуг матери, и она тихонько хныкала, но не жаловалась. Илирия, плохо понимая, что делает и зачем, подхватила дочь на руки и бросилась бежать, совершенно не разбирая дороги. Однако долго нести девочку не смогла и вскоре снова тащила её за руку в лес, подальше от разбойников. Только много позже она поняла, что заблудилась. Тут ей стало по-настоящему страшно, хотя и старалась не показывать этого, чтобы не пугать дочь. Попыталась вернуться по следам, но снег пошёл гуще и их быстро заметало. Илирия в отчаянии прислонилась к стволу дуба и наблюдала, как следы медленно скрываются под слоем снега. Рядом в голос ревела Аливия.

Однако сидеть бесконечно на снегу нельзя. С трудом взяв себя в руки, Илирия только сейчас с ужасом поняла, что натворила. Вместо того чтобы просто отойти с дороги, а потом двигаться параллельно ей, она углубилась в лес и теперь совершенно не представляла, где находится. И то, что она была до смерти напугана, ничуть её не оправдывало — своим страхом она только что погубила и себя, и дочь.

— Аливия, доченька, вставай, надо идти, — с трудом сдерживая слёзы и стараясь казаться бодрой, прошептала она.

— Я не могу, — захныкала девочка. — Я устала, мама!

— Я знаю. Я тоже устала, моё золотце, но надо идти. Надо идти…

Девочка с трудом поднялась и, пошатываясь, двинулась за матерью, которая вела её, как она думала, к дороге. Однако через некоторое время Аливия просто села в снег и больше никакие уговоры не смогли заставить её подняться. Начало темнеть. Илирия с отчаянием огляделась и, к счастью, нашла вроде бы подходящее дерево, к которому и принесла девочку.

— Я есть хочу, мама, — захныкала та, пытаясь прижаться к матери, чтобы согреться.

Илирия усадила её под могучий дуб, стала собирать ветки и только тут сообразила, что ей нечем разжечь огонь. От отчаяния хотелось выть и сдержалась она только из-за дочери.

— Надо было хоть немного собрать с телеги вещей, — мысленно корила она себя. — Ну что стоило захватить трут и огниво? Что стоило послушать управляющего и положить немного еды? Нет, решила, что некогда, что спешить надо… только золото захватила… Илирия при виде кошелька, выпавшего из сумочки, которую она лихорадочно перетряхивала в поисках хоть чего-то полезного, рассмеялась, но смех уже через минуту перешёл во всхлипывания. Золото! Кому оно тут нужно? Разве с его помощью можно развести костёр? Можно накормить голодного ребёнка? Оно спасёт от зверей? Зверей?!

Подумав о зверях, Илирия поспешно поднялась и стала подсаживать дочь на дуб. К счастью до развилки было невысоко и вскоре они уже обе устроились на дубе. Убедившись, что Аливия не упадёт, Илирия снова зарылась в сумку и наконец нашла небольшой кусок хлеба, непонятно как попавшего туда. Аливия перестала хныкать и принялась жадно есть.

В лесу темнота всегда наступает много раньше, чем сядет солнце. Прижав к себе и укутав девочку своей шубой, Илирия с тоской смотрела на небо, затянутое тучами, с которых не переставая шёл снег.

Как они пережили эту ночь лучше не вспоминать, но к утру Илирия с трудом могла пошевелиться. Всю ночь она не сомкнула глаз, вслушиваясь в ночные звуки и каждый раз вздрагивая, когда откуда-то издалека доносился волчий вой. Попытавшись слезть, она не удержалась и упала, подвернув ногу и едва не взвыв… не от боли, от понимания, что теперь им отсюда не выбраться никогда.

Собрав последние силы, она всё-таки смогла подняться, держась за ствол и снять из развилки девочку. Та что-то прошептала, но глаз не открыла. Илирия коснулась лба дочери и с испугом отдёрнула руку — он был огненным, беготня днём, когда они обе взмокли, а потом ночь на дереве в зимнем лесу бесследно не прошли. Если уж она чувствует себя разбитой и больной, то каково девочке?

Вышедшим из-за деревьев волкам она чуть ли не обрадовалась — по крайней мере, мучиться не придётся ни ей, ни дочери. Волки медленно кружились вокруг, всё ещё опасаясь приближаться, но у Илирии уже не осталось сил и она, положив дочь, просто облокотилась о ствол, чтобы не упасть и теперь ждала смерти.

Вот самый смелый волк приблизился и вдруг, почти с места, прыгнул… Илирия хотела закрыть глаза, но не смогла даже этого, и тут откуда-то сбоку что-то свистнуло, волк изогнулся дугой и рухнул к ногам женщины, скуля и пытаясь вытащить стрелу из бока. Его движения становились всё тише и тише, пока зверь не застыл. Свистнула ещё одна стрела, и ещё один волк рухнул на землю. Стая моментально рассредоточилась — упускать добычу, очевидно, ей сильно не хотелось.

Илирия медленно повернула голову: недалеко от них стоял какой-то мальчишка лет двенадцати, не больше, хотя… Если бы так не кружилась голова, Илирия смогла бы сообразить что всё-таки заставило её думать, будто мальчик несколько старше двенадцати лет, просто выглядит таким маленьким, но сейчас ей было не до того, чтобы разглядывать неожиданного спасителя. Мальчик стоял неподвижно, спокойно, словно рядом нет никаких волков, а вот одежда странная, хотя из-за тёмно-серой накидки трудно рассмотреть подробности, да и в глазах двоится.

Волки, почуяв угрозу, развернулись к ней. Мальчик успел выстрелить ещё два раза, когда волки кинулись на него. Но тот проявил завидное хладнокровие — бросив лук, он взял в руку отполированную палку из неизвестного тёмного дерева, которая по высоте доходила ему до плеча, и вдруг резко крутанул её перед собой, выставив словно копьё, на которое налетел первый прыгнувший волк. Мальчик вдруг резко крутанул руками, словно хотел скрутить свою палку посередине, и в тот же миг из спины волка на мгновение показалось лезвие. Волк дёрнулся, коротко взвыл и замер, а мальчик снова сделал вращательное движение, лезвие исчезло, а волк рухнул ему к ногам. Снова короткий замах и словно по волшебству из другого конца странного посоха показалось ещё одно лезвие и полоснуло второго волка, тот с перерубленным позвоночником попытался отползти, но вскоре замер.

Но засмотревшись на мальчика, Илирия упустила момент, когда оставшиеся волки бросились на неё. Впрочем, она всё равно ничего не смогла бы сделать. Мальчик побежал одновременно, но не успел совсем чуть-чуть… Илирия почувствовала, как на неё наваливается тяжесть, она падает, инстинктивно старясь прикрыть дочь и тут что-то острое вонзается в ключицу… Подбежавший мальчик махнул своим посохом, который от удара даже изогнулся… волка словно неведомая сила снесла, только короткий вой и глухой звук удара о ствол.

Теперь Илирия видела только спину своего спасителя: накидка, откинутый капюшон… какие пустяки сейчас её волнуют. Она не могла ни пошевелиться, ни позвать, только хрипло дышала, а мальчик вдруг бросил посох… странно… Зачем? Он собрался сдаться? Вот он чуть откинул полы накидки и спрятал руки за спину, волки, рыча, медленно приближались — они словно понимали, что расставшись с оружием человек стал не опасен.

Мальчик что-то достал из-за спины, но Илирия не поняла что, не успела. Что-то маленькое… не опасное… И тут тишину леса нарушили какие-то хлопки, коротко заскулили раненные волки, остальные, поджав хвосты, бросились наутёк. Убедившись, что все волки убежали, мальчик убрал своё непонятное оружие и обернулся… их глаза встретились. Мгновение он разглядывал лежащую женщину, а потом его взгляд потемнел… Илирия всё поняла… Собственно, она сразу поняла, что рана смертельна, хотя и гнала от себя эту мысль. Но сейчас об этом ей сказал и взгляд их спасителя — так смотрят на тех, кому не могут, хотя и хотят помочь: бессилие, жалость, отчаяние… всего понемногу. Да и сама она ощущала, как с каждым биением сердца из неё уходит жизнь. Илирия чуть прикрыла глаза, но усилием воли прогнала отчаяние и жалость к себе — сейчас не время… сейчас надо подумать о дочери… если ей не суждено выжить, пусть выживет хотя
бы она… Но можно ли положиться на этого ребёнка? Откуда он вообще здесь взялся? Возможно беглец или, что вероятнее, сын беглеца, скрывающегося в этих краях, но в любом случае он остаётся единственной надеждой на спасение. Выбора нет…

С трудом приподняв руку, она пошарила вокруг себя, к счастью он вроде бы недалеко упал. Наконец нащупав кошелёк, она хотела бросить его, но только чуть подвинула. Мальчик наклонился над ней.

— Возьмите… — собрав все силы, прохрипела она. — Умоляю, спасите дочь… Аливию… прошу…

Мальчик коротко глянул на лежащую рядом девочку и снова посмотрел на неё. Илирия никак не могла понять того выражения, что сейчас было на его лице и снова толкнула к нему кошелёк… тот, наконец, заметил. Поднял, заглянул внутрь, сморщился и снова посмотрел на неё.

— Спасите дочь.

Мальчик, кажется, понял и склонился над Аливией, потрогал ей лоб, нахмурился, потом снова глянул на неё, снова на девочку. Илирия не сразу сообразила, что тревожит их спасителя, напряглась и резко села, не удержав стона, хлынула кровь из разорванной ключицы, левая рука совсем не ощущалась, но Илирия, сцепив зубы, протянула руку к ножу, который она заметила на бедре мальчика. Тот с удивлением наблюдал за ней, явно не понимая, чего она хочет, и потому позволил ей расстегнуть ножны и достать нож. Странный, Илирия никогда таких не видела, тёмное лезвие, необычная форма, но острый, это сразу понятно… Рука бессильно повисла, Илирия тяжело задышала, собирая силы. Мальчик нахмурился и потянулся вернуть своё, но Илирия дёрнулась, чуть отодвигаясь, а потом резко вскинула руку, мальчик испуганно отшатнулся, но удар предназначался не ему…

— Спаси дочь, — успела только выдохнуть женщина прежде, чем нож вонзился ей в сердце.

Глава 8

Володя неторопливо брёл по лесу, опираясь на посох, и внимательно осматривался по сторонам. Несмотря на поразительную схожесть с Землёй, это всё-таки другой мир, надо быть осторожнее. Мальчик шёл не очень быстро, часто останавливался, чтобы оглядеться. В этом случае он перекидывал верёвку через сук ближайшего дерева, подвешивал на неё рюкзак и подтягивал повыше — от зверей, птицам же плотный материал рюкзака не прорвать, после чего уходил осматриваться. Ближе к вечеру он доставал топор и отправлялся за дровами, ставил палатку, разжигая перед ней костёр. Огонь — самая лучшая защита от зверей. Володя садился перед ним, изредка подбрасывая дрова и думал, за каким лешим его понесло зимой в лес… Хотя ясно зачем…

Кризис наступил в день его рождения. Этот праздник мальчик решил отметить по всем правилам, тем более и повод был — как раз вчера закончил ставить баню. Баню, в отличие от дома, за небольшим исключением, пришлось строить исключительно из местного материала. Полтора месяца мальчик заготавливал брёвна, подбирая деревья примерно равной толщины, на месте той же бензопилой очищал стволы от веток, распиливал их, потом цеплял небольшим каром и тащил к дому, где очищал и шкурил. Володя торопился, пока ещё оставалась солярка для инструментов. Подготовил фундамент, выбрав из справочника ту баню, которая ему понравилась, и стал готовить брёвна, чтобы поставить сруб. Саму баню он закончил за месяц, когда солярка уже подходила к концу. Последние сорок литров Володя решил оставить на крайний случай, и даже разобрал один из дизель-генераторов. Надо бы его утопить в озере, но рука не поднялась: вдруг пригодится ещё зачем-то? Мальчик упаковал его, хорошенько смазал и закопал в лесу. Та же участь постигла и кар, на который просто не хотелось тратить бензин: самую тяжёлую работу вроде бы сделал, а больше ничего таскать не нужно. Даже колонку поставил, пробурив скважину примерно на тридцать метров.

Утром в день своего рождения мальчик первый раз затопил баню и с наслаждением попарился, впервые как следует вымывшись. Красота! Не то, что та пластиковая бадья с нагретой водой. Да разве что-нибудь может сравниться с настоящей баней?!

В дома Володя накрыл стол, достал бутылку красного вина…

— Вино мы тебе тоже положим, но пока тебе не исполнится шестнадцать, пей его только по особым случаям…

Володя грустно усмехнулся, вспомнив Александра Петровича. Так и не понял, шутил полковник тогда или нет. Скорее всего, шутил.

Мальчик расставил несколько приборов, в каждую кружку плеснул вина и с каждой же чокнулся.

— Ну что ж, вот мне и исполнилось четырнадцать. Всем спасибо за поздравления… — Володя чуть отхлебнул, нацепил на вилку сыр и начал медленно его жевать, уставившись куда-то вдаль. Потом резко поднялся, смахнув всё со стола, в том числе и приготовленный по торжественному случаю торт, и выскочил из дома. Сегодня температура опустилась ниже нуля, и морозец немного остудил разгорячённого мальчика. Он устало прислонился к косяку и так постоял минут десять. Вернулся в дом, накинул куртку и отправился на озеро.

Возможно, ему не было бы так тоскливо, отличайся этот мир от Земли. А так… Те же растения, животные, даже Луна та же. Да, попадаются иногда непонятные растения или странные звери, ну и что? Да если он на Земле отправился бы в тропики, там больше встретил бы непонятного и незнакомого, чем здесь. Когда впечатления от новизны схлынули, мальчик перестал понимать, действительно ли он в другом мире, или его просто выбросили где-то в тайге, и он проходит очередной экзамен на выживание.

— Глупо, — решил он, вернувшись с озера. — И чего я сорвался? Теперь убираться…


Володя вздрогнул, оторвавшись от воспоминаний, и поспешно добавил дров в костёр. Вроде бы на ночь должно хватить… На всякий случай притащив ещё одну найденную корягу, он водрузил её прямо в центр костра и с чистой совестью отправился спать.

На следующее утро пошёл снег, которому Володя обрадовался как настоящему другу. Всё-таки правильно он сделал, что отправился в этот поход. Новые впечатления прогнали тоску, а лёгкое чувство опасности — чай, не городской парк тут — заставили собраться. Возможно, именно этого Володе не хватало, вот и расклеился. Когда он мечтал отправиться в новый мир, он размышлял о том, как здорово быть одному. Никому ничего не должен, и тебе никто не должен; ни ты не зависишь от других, ни от тебя никто не зависит. На Земле эти невидимые связи давили и угнетали его, заставляя в ужасе просыпаться среди ночи. А вдруг случится то же, что случилось с родителями и сестрёнкой? А Гвоздь? Лучше уж не иметь ни родных, ни друзей… зато и не потеряешь их, не придётся потом испытывать боль. Стремление к такому полному одиночеству заставляло его первое время в этом мире испытывать настоящую эйфорию. Но постепенно она испарилась, остались только будни. Пока была работа, позволявшая ни о чём не думать, ещё можно было делать вид, что всё хорошо, но как раз ко дню рождению самые важные дела оказались закончены. Тут мальчик и понял каково это по-настоящему быть одному. Впервые осознал, что ему в его жизни действительно во многом везло, несмотря на смерть родных. Ведь не оттолкни его тогда отец и лёг бы он вместе с ними. А потом? Гвоздь! Какие шансы были у него встретить такого как Гвоздь? И ведь встретил. И он действительно заботился о нём. По-своему, но заботился, лупя без жалости его, когда застал с сигаретой, или Мишку, предложившего торговать наркотиками. Потом встреча с Александром Петровичем, благодаря которой весь их беспризорный отряд нашёл кто новых родителей, а кто дело по себе. Даже его мечта сбылась… А когда сбылась, он уже не уверен, что ему нужно именно это. Но жалеть о чём-либо — занятие совершенно бессмысленное.

Как ни странно, но придя к такому выводу, Володя совсем приободрился. Раз проблема ясна, можно найти и способ её решения. Впрочем, с этим как раз тоже никаких проблем — пора выходить к людям. Хотя бы в ту деревню, за которой наблюдал. Вот снег сойдёт, и можно будет на несколько дней туда прогуляться, возможно, сделать какие-то покупки. Тут мальчик резко замер и насторожился. Прислушался. Показалось?

На этот раз волчий вой раздался так отчётливо, что никаких сомнений не осталось. С волками Володя был знаком не понаслышке, приходилось сталкиваться в тайге. Обычно они даже зимой предпочитали не связываться с человеком, если не были совсем уже голодны, но пару раз приходилось пускать в дело оружие. Здешние волки могли отличаться от земных, но, судя по всему, совсем недалеко что-то происходит.

Мальчик покосился на палатку, потом быстро подбросил дров в уже почти потухший костёр, подхватил лук, закинул колчан за спину, посох и, стараясь соблюдать тишину, отправился на разведку. Чуть отбежав, он недовольно покосился на лук, вот за каким фигом его взял? Машинально схватил. Ну да ладно, всё равно с ним надо тренироваться. Володя закрепил посох за спиной и приготовил стрелу. Судя по всему, до места действия оставалось недалеко. Володя определил направление ветра и осторожно стал заходить с подветренной стороны, чтобы волки его не почуяли. Скинул мешающий ему посох и прислонил к дереву, а сам осторожно выглянул из-за ствола клёна и замер.

Позже Володя много раз думал, что бы случилось, если бы он не взял с собой лук, если бы не растерялся в первое мгновение и сумел правильно оценить ситуацию. Возможно та женщина осталась бы жива… Но сейчас мальчик на миг опешил, на крохотную долю секунды, и этого хватило — пистолеты он уже достать просто не успел. В момент опасности он действовал скорее на инстинктах, вколоченных годами тренировок, потому едва волк прыгнул на жертву, растерянность отступила, Володя моментально сообразил, что не успеет достать пистолеты, раньше надо было… Или сразу… не будь у него лука, он так бы и сделал, но лук был и теперь стрелять приходилось из него. Выстрел оказался точным, и волк рухнул на землю. Володе удалось выстрелить и второй раз, убив ещё одного, однако здешние волки, по-видимому, ещё не знали, что человек — царь природы. Для них люди такое же мясо, как любое другое, только более опасное. Зарычав, сразу несколько зверей бросились на него — мальчик только и успел взять посох, который в ближнем бою годился лучше лука. Первого же волка он принял на обитый железом конец и в тот же момент, крепко зажав середину посоха, повернул верхнюю часть, выпуская острейшее и прочнейшее лезвие, сделанное из того же композита, что и его мечи. Волк заскулил, когда лезвие пронзило его, но тут же затих. Мальчик снова заставил клинок спрятаться и откинул волка, перехватил посох, выпустил второй клинок из нижнего конца и перерубил второго зверя, потом кинулся на защиту женщины, но элементарно не успел… если бы он с самого начала достал пистолеты… если бы…

Разобравшись с волками, он мельком взглянул на лежащую женщину и помрачнел — волк чуть ли не вырвал у неё ключицу, удивительно, что женщина находилась в сознании, похоже ещё не успела почувствовать боль. Кажется, она поняла, что умирает, поскольку побледнела и прикрыла глаза. Если бы они находились у него на острове, Володя мог бы попытаться обработать и зашить рану, но даже в этом случае она скорее всего умерла бы от потери крови. А сейчас… Даже будь у него с собой «набор юного хирурга», как он называл свой хирургический несессер, проводить операцию в лесу…

Тут женщина вдруг что-то сказала, Володя уловил только «дочь» и имя Аливия. Мальчик присмотрелся и едва не ахнул, заметив, кого женщина прикрывает собой. Теперь понятно, почему она не бежала, почему не попыталась увернуться и так упала — она закрывала маленькую девочку, лет семи… столько было его сестре, когда… Володя нагнулся и дотронулся до неё, едва не ахнув второй раз — всё тело девочки горело, температура, наверное, под сорок. Женщина снова что-то сказала.

Мальчик встал и с тоской посмотрел на неё. Женщина умрёт, и он здесь ничего сделать не может, но умрёт не сразу, ещё час или два проживёт — чтобы оценить состояние женщины его знаний хватало. С другой стороны, если немедленно не доставить девочку домой, она тоже не выживет. Оставлять её зимой на улице — преступление. Значит, надо хватать её и бежать назад, но как быть с женщиной? Не оставлять же её здесь умирать? Или оставить?

Женщина вдруг зачем-то потянулась к его бедру… мальчик удивлённо смотрел на неё, но когда она достала «катран», попытался отобрать. Женщина вздрогнула и отодвинулась. Чего она хочет? Володя растерялся, а женщина вдруг резко взмахнула рукой с зажатым ножом, мальчик отшатнулся, но нож пронзил вовсе не его сердце.

— Спаси дочь… — на этот раз он понял всё отчётливо. Мальчик вздрогнул и закрыл глаза. Потом резко встал, одним движением выдернув свой нож из тела мёртвой женщины. С каким-то непонятным для него самого ожесточением несколько раз вонзил его в снег, очищая от крови.

Он сразу понял поступок женщины. Она знала, что умирает, и знала, что умирать будет долго. И так же знала, что дочери нужна помощь, помощь как можно скорее, а спасатель здесь только один, который при всём желании не сможет нести двоих. Также она видела его нерешительность — не мог он вот так хладнокровно бросить умирать кого-то, даже понимая необходимость этого. И она решила за него все сомнения …

Володя, разом успокоившись, встал и склонил голову. Постоял секунды две, размышляя… надо бы похоронить, но земля мёрзлая, сколько провозишься, а девочка… он тряхнул головой и решительно нагнулся, стащил женщину с девочки, наклонился над ней и уже внимательней осмотрел. Девочка, кажется, начала бредить. Володя встал, носком сапога подбросил посох и перехватил его, закрепил за спиной на ремнях, подобрал лук и колчан, потом поднял девочку и понёс её к палатке, стараясь идти как можно быстрее. Там он расстелил шерстяное одеяло и уложил её, смастерил из снега и платка компресс и положил на лоб девочке. Со всей возможной скоростью сложил палатку и уложил вещи, глянул на получившийся тюк, покачал головой и привязал его к верёвке, подняв повыше на дереве, привязал как можно прочнее, после чего сориентировался по карте и компасу, огляделся, запоминая ориентиры. Вернулся к ребёнку и старательно укутал его в одеяло, соорудив такой тюк, чтобы удобно было нести за спиной — он видел по телевизору, что так носят детей в какой-то стране в Африке, но там подобным образом носили детей поменьше. Ладно, выбора всё равно нет.

Этот путь Володя вспоминал потом часто, как он, почти падая от усталости, чуть ли не бегом шёл по лесу, возвращаясь к себе. Как периодически останавливался, чтобы поменять холодный компресс на голове девочки. Ну что ему мешало взять аптечку? Точнее аптечку-то он взял, но там лежали лекарства только против травм: резиновый жгут, противошоковое, бинты, антисептик — всё это никак не могло помочь сейчас. Ну почему он не догадался положить что-нибудь жаропонижающее? Конечно, кто мог предполагать, что всё так обернётся?

Прорвавшись сквозь ветки, мальчик выбрался на берег озера и рухнул у воды, тяжело дыша. Дошёл! За четыре часа дошёл, а ведь вчера почти сутки потребовалось. Однако отдыхать некогда. Аккуратно уложив девочку и закутав её в одеяло, он отправился доставать спрятанный плот. Потом ещё задержка, понадобившаяся для разминирования. Сбросив все мины в сарае, он занёс девочку в дом, затопил печь, а потом принялся её раздевать. Одежда, похоже, уже совершенно не грела, судя по всему, она вчера где-то промокла и теперь вода застыла, превратившись в лёд. Володя выбросил всё это в угол, потом достал бутылку спирта и начал старательно растирать девочку до тех пор, пока руки не стали гореть, а к ней не вернулись краски. После этого мальчик достал аптечку и замер… проклятье, а вдруг организм местных всё-таки отличается? Вдруг эти лекарства не помогут, а убьют? Володе хотелось выть от отчаяния, но он быстро взял себя в руки и старательно закутал спасённую в несколько одеял, после чего отправился запускать дизель-генератор и принести медицинский диагност. Полное обследование он, конечно, провести не мог, но получить основные данные вполне возможно, тем более, есть заключение учёных базы по местным животным, которые оказались вполне себе нормальными. То есть ничего необычного в их строении не обнаружили, значит и люди здесь с обычным составом крови и набором хромосом. Последнее, конечно, проверить имеющимися средствами нельзя, но вот состав крови вполне.

Первые тесты показали полное соответствие крови землян, удалось определить даже группу и резус. Володя обернулся к девочке, потом решительно достал таблетки — тянуть дальше значит убить ребёнка, глянул на мечущуюся в бреду девочку и убрал их обратно, достав два одноразовых шприца. В набор положили и многоразовые — аналитики вполне резонно полагали, что одноразовых шприцов тут ему не достать, когда закончатся эти, а вещь они полезная. Из аптечки взял две ампулы, сверившись с названием, быстро подошёл к кровати, вколол жаропонижающее, антибиотик и снова укутал девочку. Теперь оставалось только ждать. Он подтащил к кровати стул, сходил на улицу и принёс полный таз снега, куда положил несколько марлевых повязок. Изредка он снимал со лба девочки холодный компресс и клал новый. Главное, чтобы у неё не началось воспаление лёгких.

К счастью скоро жар спал, хотя температура оставалась высокой, но её Володя решил пока не сбивать, пусть организм сам борется с инфекцией, зато вколол ещё витамина «С». Тут вспомнил о работающем генераторе и выскочил на улицу останавливать. Лампа, теперь работающая от аккумулятора, чуть поблекла. Всё-таки давно пора уже собрать паровой двигатель… Мальчик достал медицинский справочник и углубился в чтение, к счастью девочка бредить перестала и теперь спала, периодически стараясь сбросить одеяло. Володя вколол ещё одну дозу антибиотика и отправился готовить завтрак. Оставалось надеяться, что местные микробы не знакомы с такой прелестью цивилизации, как антибиотик и ещё не научились с ним бороться.

К обеду девочка открыла глаза, хотя вряд ли понимала, где она и что с ней.

— Мама, — прошептала она. Мальчик понял и пододвинул стул поближе. Взял её за руку. Девочка схватила его руку ладошкой, крепко сжала и тут же заснула. Володя попытался высвободиться, но девочка заворочалась и сжала его ладонь сильнее, прижав к себе. Мальчик смирился и остался сидеть. Ближе к вечеру он всё-таки сумел вытащить ладонь и приготовить чай, всыпал в него аскорбиновую кислоту и разбудил девочку.

— Пей, — Володя старался говорить медленно, чтобы она его поняла.

— Где я? — девочка захныкала. — Где мама?

— Она… она вышла… — Мальчик с трудом подбирал слова, тратя некоторое время, чтобы вспомнить нужные. — Просила пить… пей.

Девочка быстро утомилась, послушно проглотила таблетки и выпила чай, после чего снова заснула.

Проснулась Аливия только утром и не сразу сообразила, где находится. Она совершенно не помнила, как сюда попала. Помнила как они бежали с мамой по лесу, потом ночевали на дереве… утром у неё закружилась голова, она видела волков… или они ей приснились… Однако сейчас она чувствовала себя хорошо… если не считать того, что ужасно хотелось есть.

Аливия огляделась, рядом с кроватью на стуле спал какой-то мальчик старше неё, белобрысый… странный. Рядом с ним на полу валялась настоящая книга, а чуть в стороне на другом стуле аккуратно свёрнутое лежало её платье. Девочка даже задохнулась от возмущения. Путаясь в одеяле, она торопливо подбежала к платью и стала поспешно одеваться, после чего с кулаками бросилась на мальчишку.

Володя за предыдущий день так утомился, что заснул, едва только опустился на стул, хотя до этого честно хотел понаблюдать за пациенткой. Разбудили его самым неожиданным образом, заехав полотенцем по макушке, а потом набросившись на него с кулаками. Володя опрокинул стул и отчаянно заморгал, пытаясь сообразить, кто здесь и что вообще происходит. Откатившись в сторону, он перехватил полотенце и с удивлением обнаружил ту самую девчонку, которую притащил домой и которая теперь, что-то гневно крича, пыталась отколотить его своими кулачками. Мальчик ухватил девочку, завернул ей руки за спину и прижал к себе. Та дёрнулась пару раз, но поняв, что противник сильнее, вырываться перестала, но кричать нет. Володя не настолько понимал язык, чтобы разобраться, что она говорит, уловил только что-то про платье, про кровать, про… Сообразив, наконец, что так возмутило девчонку, он покраснел, а потом расхохотался. Не удержался и даже сам растерялся… от неожиданности замолчал. С момента смерти родителей он никогда так не смеялся… так искренне… Последний раз, когда они с сестрой подрались, она так же вот кидалась на него с кулаками. Правда, он был меньше, чем сейчас, и досталось ему сильно.

Девочка, кажется, никак не ожидала такой реакции и растерянно замолчала. Потом, воспользовавшись тем, что захват ослаб, вырвалась на свободу, но тут же села прямо на пол — задор пропал и теперь дала себя знать слабость от болезни и голода.

— Ну, — Мальчик поднялся. — Я рад, что с тобой всё в порядке, а сейчас мы отправимся есть. Однако платье придётся снять — оно ещё не высохло, я его только вчера постирал.

Девочка растерянно моргнула, не понимая, о чём ей говорят. Володя вздохнул и, подбирая слова, попытался перевести. Та сжалась и испуганно заморгала — похоже, сказал что-то не то. Володя вздохнул и раскрыл шкаф, достал свои самые маленькие брюки, рубашку, куртку и всё это швырнул на кровать. Потом ткнул в её платье.

— Пе-ре-о-де-вай-ся.

Девочка растерянно моргнула, встала и подошла к кровати. Мальчик взял её за руку и заставил пощупать платье.

— Мокрое. — Потом махнул на улицу. — Там холодно. Выйдешь — снова заболеешь. Лечить больше не буду. — Слов не хватало, часто приходилось останавливаться, чтобы подобрать нужное. Видно, что девочка понимала его с трудом, но всё же понимала. Мальчик снова ткнул в одежду на кровати, на её платье и вышел готовить завтрак.

Когда через полчаса он вернулся, то обнаружил девочку, растерянно стоявшую посреди комнаты в длинных брюках, собранных в гармошку у колен, чтобы ноги всё-таки вылезли из брючин, а вот рукава рубашки держаться никак не хотели. Володя, при виде этой картины, снова рассмеялся, а потом из нижнего ящика шкафа достал моток верёвки, сел на стул и пододвинул к себе девочку. Та возмущённо дёрнулась, но тут же под его строгим взглядом угомонилась. Володя размотал верёвку, достал нож и быстро отрезал несколько кусков, которыми и принялся подвязывать штанины, чтобы не падали, рукава. Закончив, он отодвинул девочку подальше и оглядел дело своих рук.

— Да-а. Ладно, что-нибудь придумаем. Так, а почему босиком? Хотя понятно почему… — мальчик достал пару обычных носков и пару шерстяных, всё это натянул на девочку и заставил её обуться в его ботинки, в которых она и утонула. Да, он маленький, но всё же больше семилетней девчонки или сколько ей там… точно не больше восьми, а обуви меньшего размера ему не дали. Больше — сколько угодно, а меньше нет. В конце концов, на Базе были уверены, что он станет расти, но никак не уменьшаться, а на такую вот гостью никто не рассчитывал. Вздохнув, Володя укутал её сначала в платок, потом натянул ей куртку и снова подвязал рукава, а напоследок надел шерстяную шапочку. В таком виде и вынес на улицу, поскольку несчастный ребёнок в своём наряде не смог сделать и шага. Вот ещё головная боль — во что её тут одевать? А платье мало того, что не высохло, так ещё и изорвано всё, как и её тёплая зимняя курточка. Не рассчитывал никто, что в этих вещах будут по лесу бегать.

Девочка вертелась на руках как юла, пытаясь всё рассмотреть. Володя с трудом донёс её до кухни, где в плите уже вовсю горел огонь, двойные же стенки купола с прослойкой из воздуха хорошо удерживали тепло. Мальчик снял с нежданной гостьи тёплую куртку, а вот платок разматывать не стал и с облегчением усадил её на стул.

— Сиди.

— А где мама?

Мальчик замер. По правде говоря, он надеялся, что этот вопрос возникнет позже. Его теперешних знаний языка не хватит, чтобы всё объяснить и утешить. Но и не отвечать нельзя. Он вздохнул, пододвинул второй стул и сел рядом, пытаясь подобрать нужные слова, но словарного запаса катастрофически не хватало. Он сердито махнул рукой, встал и вытащил из шкафа сумку, которая была у женщины, положил её на стол и сел рядом.

Девочка растерянно потрогала её.

— Мамина…

— Я не успел спасти… Волки… Она защитила тебя…

Слово «волк» в его словарном запасе отсутствовало и пришлось назвать зверя по-русски, изобразив его жестами.

— Волки? — переспросила девочка.

Не уверенный, что правильно понял, мальчик кивнул.

— Её нет больше, — пробормотал Володя, понимая, что говорит не так и не то, но не в силах сказать что-то другое — всё-таки простое наблюдение за поведением людей давало мало информации по языку. Точнее, слов-то он уже выучил много, а вот их перевода не знал, не мог ещё соотнести слово и следующее за ним действие. О чём-то догадывался, о чём-то подсказывал лингвоанализатор. В результате словарный запас из трёхсот слов — разговор на уровне племени тумбо-юмбо вести можно, а вот рассказать о чём-то значимом — нет.

Девочка затихла, сжавшись на стуле. Мальчик обнял её за плечи и прижал к себе.

— У меня тоже нет мамы… и папы.

Ребёнок вдруг прижался к нему и заревел. Володя плакать не мешал, ласково поглаживая девочку по голове. Наконец она затихла, но отстраняться не стала — сидела, хлюпая носом. И то слава богу, мальчик опасался гораздо худшей реакции, а объяснить он ничего не мог.

— А ты кто? — вдруг спросила она.

— Прохожий, — только и смог ответить со своим знанием языка.

Девочка слабо улыбнулась, похоже, сам того не зная, он сказал что-то очень забавное.

— А сейчас мы будем кушать, — попытался объяснить он, путая русские слова и местные. Девочка, похоже, поняла и недоуменно огляделась, спрыгнула со стула и подошла к плите. Володя облегчённо вздохнул, радуясь детской непосредственности: увидела новое и о слезах забыла, и о смерти матери. Понятно, что об этом она ещё вспомнит, но сейчас новая и необычная обстановка вокруг завладела ею целиком.

Мальчик достал перловку, залил в котелок воду и поставил на плиту. Закрыл отверстие конфорки, подбросил дров и прислушался к гудению, раздавшемуся из плиты… и еле успел перехватить руку неугомонной девчонки, которой захотелось потрогать вытяжную трубу. Она хоть и сделана из огнеупорного пластика, но нагревалась ничуть не хуже железной.

— Бо-бо. Больно будет. — Володя жестами изобразил, что будет, если кто-то попытается дотронуться до трубы: протянул руку, сделал вид, что дотронулся и запрыгал, тряся рукой, якобы от боли. Девочка расхохоталась, захлопала в ладоши, Володя же обиделся, он что, тут клоуна изображает? Но тут же обругал себя, нашёл на кого обижаться. И кто тут старший в этом случае? Однако эта девчонка по своему вредному характеру очень уж напоминала сестру, с которой он дрался чуть ли не больше, чем с мальчишками в школе… ещё в то счастливое время, когда он ходил в обычную школу.

Непонятно каким образом, но девочка уловила изменение настроение своего собеседника, подошла к нему и заглянула в лицо.

— Что-то случилось?

— Ничего… — И опять ведь не расскажешь того, что хочется. — Давай кушать.

Вода уже закипела, и мальчик высыпал туда перловку, посолил, чуть поперчил и поймал удивлённый взгляд девочки, которая разглядывала специи. Долго нюхала перец и что-то быстро-быстро начала объяснять. Володя опять уловил только несколько слов, что-то о травах, о том, что они очень дорогие и ещё какие-то вопросы. Мальчик растерянно улыбнулся и развёл руки, показывая, что ничего не понял. Девочка надулась, потом вернулась к стулу и сидела там, нахохлившись, наблюдая за готовкой.

Володя чуть приподнял крышку и заглянул внутрь. Вроде бы нормально. Достал банку говядины, привычным движением вскрыл её ножом и целиком вытряхнул содержимое в котелок, старательно всё перемешав.

— Ну вот, будет у нас сегодня перловка с говядиной, но для начала лекарство. — Володя обернулся, но девочки на стуле не обнаружил. Вот неугомонная! Он огляделся и заметил её около плиты, с недоумением разглядывающую консервную банку из-под говядины. Володя поспешно отобрал её и, предварительно помыв, выбросил в ящик, куда складывал тот мусор, который в будущем ещё мог для чего-нибудь пригодиться: целлофановые мешки, консервные банки, например.

— За стол! — он отнёс девочку на место и поставил перед ней тарелку. — Сиди.

Вытащил из кармана приготовленные таблетки и заставил их проглотить и запить водой. Девочка долго опасливо косилась на непонятные кругляшки, пока Володя не заставил их съесть. Девочка попыталась отбрыкаться, но безуспешно.

— Горькое, — сморщилась Аливия.

— Зато полезное. А сейчас завтракать. — Володя никак не мог понять, откуда у девчонки взялось столько энергии. Только-только лежала чуть ли не при смерти, два дня ничего не ела, а скачет так, что и не поймаешь.

Володя наложил кашу в две тарелки, налил компота, ради такого случая даже достал неприкосновенный запас. Девочка недоумённо посмотрела на тарелку, облизнулась, есть ей явно хотелось, но к незнакомой еде прикасаться опасалась. Мальчик нарезал хлеба, эх, не очень свежий, три дня назад пёк, а свежий сделать не успел, но ладно, сегодня надо будет тесто поставить, а завтра с утра испечь.

Хлеб девочка схватила моментально, а вот на кашу всё ещё подозрительно косилась, но голод победил, она схватила ложку и неуверенно попробовала. Судя по всему, каша ей понравилась и дальше только за ушами трещало.

Володя изредка посматривал на девочку, но решил ничего пока не говорить. Сам он ел медленно, тщательно пережёвывая пищу. Аливия, наконец, заметила, что хозяин не торопится и недоумённо огляделась.

— Ещё? — Полагая, что его могут не понять, он кивнул на котелок с кашей и зачерпнул половником. Девочка неуверенно покосилась на свою тарелку, потом на котелок и кивнула. На это раз она ела неторопливо, первый голод прошёл и сейчас пыталась запасти еду впрок, с трудом проталкивая кашу в рот.

Володя, ухмыляясь, наблюдал за её мучениями, но опять не вмешивался. После завтрака он снова заставил её лечь в кровать и достал стетоскоп, однако чтобы послушать ей лёгкие пришлось выдержать настоящий бой — девочка никак не хотела снимать рубашку, а Володя никак не мог объяснить чего он хочет. Напрасно показывал стетоскоп — Аливия просто не понимала, что это за штука. В конце концов, мальчик уложил её в кровать, прижал, а свободной рукой стащил с неё рубашку, та сразу попыталась натянуть одеяло, но Володя не дал, тут же приставив к груди стетоскоп. Девочка растерялась, не понимая, чего хочет этот мальчишка.

— Не дыши.

— Это как?

Мальчик печально вздохнул, потом попытался объяснить:

— Дышу. — Он шумно задышал. — Не дышу. — Он сделал вздох и замер. — А теперь ты. — Дыши.

Девочка, подражая, часто задышала, косясь на непонятную штуку, которая вставлялась в уши, а какой-то кругляш постоянно касался её груди то в одном месте, то в другом.

— А теперь не дыши.

И снова кругляш то тут коснётся, то с другой стороны. А мальчишка вдруг перевернул её на живот и теперь своим кругляшом уже елозил по спине и опять: дыши, не дыши.

— Ладно, вроде бы нормально.

Аливия с трудом понимала, что хочет сказать этот странный человек. Мама всегда говорила, что мужчина не должен видеть девушку без одежды до замужества, а этот… словно не знал очевидного. Да ещё с каким-то странным приспособлением непонятно чего хочет. И говорит непонятно. То знакомое слово скажет, а то как зачастит на неизвестном языке. Но вроде бы он ничего плохого не делает, только какими-то странными предметами её изучает. Некоторые из них походили на лекарские штучки, а потому Аливия догадалась, что этот мальчишка её лечит. Он лекарь? Эта мысль показалась ей настолько смешной, что она засмеялась.

— Смеёшься? Значит, действительно поправляешься, — пробормотал Володя, пытаясь с помощью ложки посмотреть ей горло. Неугомонная девчонка вертелась ужом, махала руками и со смехом уворачивалась.

— Да когда же ты угомонишься?! — в сердцах буркнул он, наконец, прижав девочку к кровати, и как только та раскрыла рот, чтобы закричать, тут же сунул ей ложку и прижал язык.

— А-а-а! — завопила девчонка.

— Правильно, — согласился Володя. — А я уже просить хотел. — Он вытер ложку полотенцем и отложил, после чего уткнулся в аптечку, выкладывая лекарства и просматривая названия. Какие возвращал обратно, а некоторые оставлял. Встал и зачерпнул из стоящего у двери пластикового бочонка воды и принёс девочке, которая уже натянула на себя одеяло и теперь сердито поглядывала на него. Мальчик вытащил из упаковки таблетки и протянул гостье.

— Ешь. Это полезно. — Он изобразил, как глотает их и запивает водой. Девочка замотала головой. Некоторое время он честно попытался её уговорить, а потом вдруг протянул руку и зажал девочке нос. Та возмущённо открыла рот… мальчик тут же сунул ей таблетки и закрыл его своей ладонью, чтобы не выплюнула. Девочка задёргалась, но мальчик не отпускал, пока она не проглотила лекарства, после чего вручил ей кружку с водой. Аливия поспешно схватила её, сделал несколько глотков, в глазах слёзы и обида.

— Ну-ну. — Володя всплеснул руками. — Ну как я тебе ещё объясню, что лекарства надо пить, и что тебе они нужны для выздоровления? Ложись-ка отдохни немного.

Аливия испуганно сжалась, не зная, что ещё может сделать этот страшный мальчишка. Только он начал ей нравиться, как вдруг взял и заставил съесть какую-то гадость. Она ещё много что могла бы сказать, но вдруг почувствовала, как глаза закрываются словно сами собой. Она ещё пыталась бороться со сном, но быстро сдалась и вскоре уже мирно посапывала, свесив с кровати руку. Мальчик осторожно вернул её на место, поправил одеяло и облегчённо вздохнул. Наконец-то угомонилась, облегчённо вздохнул он. Если так и дальше пойдёт…

Володя достал ручную швейную машинку, свои самые маленькие наряды и разложил на полу платье девочки.

Когда Аливия проснулась, она обнаружила мальчишку на полу, деловито ползающего по её платью и что-то замеряющего, потом он ползал по разложенной тут же рубашке и резал. Вот встал, отряхнул брюки и принялся шить с помощью какой-то интересной машинки, крутя ручку. То, что она именно шьёт, Аливия догадалась сразу, самой частенько приходилось штопать свои платья в наказание, когда залазила в кусты шиповника или падала с дерева.

— Проснулась? На-ка, примерь, я тут тебе рубашку и штаны сделал. Надевай. — Он бросил на кровать одежду и вышел из дома, помня, что девочка отказывается в его присутствии переодеваться.

Когда он вернулся, Аливия крутилась в центре комнаты, пытаясь разглядеть себя со всех сторону. Мальчик подошёл к ней и заставил повернуться, рассматривая, как сидит одежда. Немного великовата, но такой и делал — на вырост. Только вот рукава рубашки и штанины всё же слишком длинные и не прошиты. Но, опять-таки, пока девочка спала, он не мог сделать точных замеров. Сейчас он подвернул штанины и наживил их булавками, то же проделал и с рукавами.

— Снимай, я зашью. Зашью, — он изобразил, как шьёт иголкой. — Снимай, и можешь пока завернуться в одеяло.

На этот раз Аливия всё поняла, быстро разделась и закуталась в одеяло.

— Всё.

Володя повернулся, взял рубашку и сел за машинку. Девочка топталась рядом, с восхищением наблюдая за получающимся ровным швом. Закончив, он встряхнул одежду и оглядел её.

— Держи. Теперь тебе надо ещё тёплую куртку и что-то придумать с обувью. Впрочем, когда высохнут, твои сапожки подойдут.

Девочка снова нарядилась в костюмчик и завертелась. Володя немного понаблюдал за ней, потом стал складывать вещи. Та подскочила к нему и указала сначала на свою обновку, потом на платье. Володя улыбнулся.

— Извини, но платья я шить не умею. Перешить ещё смогу, но сшить заново… да и выкроек у меня нет.

Кажется, девочка поняла. Надулась, но тут же села на кровать и натянула носки, после чего попыталась выскочить из дома.

— Ну нет! — Володя отловил её у входа и водрузил на кровать. — Сегодня ты из дома не выйдешь. — Он показал на её носки, на улицу и покачал головой. Потом махнул в сторону её сапожек, стоявших у печи на специальной решётке для сушки, показал на курточку. — Курткой займусь завтра.

Девочка угрюмо уселась на кровать и стала пальцем дырявить подушку. Загрустила. Мальчик некоторое время хмуро наблюдал за ней. Вздохнул: нет, так дело не пойдёт, сейчас начнёт мать вспоминать, загрустит и опять сырость наведёт. Он поспешно закончил уборку и сел рядом. Ну и что делать? Гвоздь обычно рассказывал свои истории, теперь мальчик знал, откуда он их брал, но он-то языка не знает, чтобы их рассказывать? А это идея.

— Скажи, Аливия, ты можешь помочь? Тебя ведь Аливия зовут?

— Аливия Рикерт Транхейм, — гордо поправила его девочка.

— Ух ты! Имя длиннее тебя, — восхитился Володя. — Тогда давай так, Аливия Рикерт Транхейм… я плохо знаю ваш язык. Ты поняла?

Девочка кивнула.

— Тогда давай ты будешь меня учить?

Аливия удивлённо глянула на него, учить этого грубияна? Этого несносного мальчишку, ненамного старше её? Хотя… девочка чувствовала, что по внешнему виду судить не стоит, но она всё же была ещё слишком мала, чтобы делать какие-то выводы. Потому бросила размышлять и согласно кивнула.

— Хорошо.

— Ну давай попробуем… — Володя положил перед собой лист бумаги и приготовился записывать. — Как будет шагать? — Мальчик встал и начал маршировать. — Шагаю!

Глава 9

На следующий день Володя встал пораньше и в одних штанах выскочил на улицу, прямо на снег. Немного размялся, накачал ведро воды и вылил на себя, развернулся, чтобы бежать обратно в дом, и наткнулся на Аливию, с круглыми, размером с плошки глазами, которая зябко куталась в понравившийся ей шерстяной платок. Пробегая мимо, мальчик щёлкнул её по носу, а дома поспешно схватил полотенце и начал растираться.

— Надо, надо закаляться по утрам и вечерам! — пропел он.

В первое время его подмывало бросить все эти занятия и разминки — много сил на них уходило, да и неохота было заниматься, если честно. Только огромным усилием воли заставлял себя вставать каждое утро и тренироваться. Знал, стоит дать слабину и всё — дальше покатишься вниз и уже не остановишься, вернуться в рабочий ритм будет ой как не просто. Потом ничего, привык. И даже стал получать удовольствие, ибо только эти занятия помогали ему держать себя в руках и не раскиснуть окончательно. Сегодня он отрабатывал и за те два дня, что провозился с девочкой.

— Сейчас закончу, и начнём завтракать. Зачем встала?

Аливия, похоже, поняла только последний вопрос.

— Ты встал ведь.

— Понятно. Тогда жди.

Он натянул рубашку, подвязался, обулся и, сняв со стены мечи, снова выскочил на улицу. Первые упражнения пока без них — на растяжку, чтобы кровь разогнать и мышцы. Потом отжаться на кулаках, подтянуться — турник он соорудил одним из первых. После того, как уже почувствовал, что готов, взял мечи, сбросил с них ножны и медленными, плавными, словно танцующими движениями стал двигаться по двору.

Девочка широко раскрытыми глазами смотрела на всё это, бледнея от страха. До этого она считала странного мальчишку если не ниже себя по положению, то ровней, а тут…мечи… Только благородные господа имеют право владеть оружием или те, кому они его доверяют — их солдаты. Но этот мальчишка вряд ли солдат. Девочка в ужасе забежала в дом и только тут заметила герб, висящий на стене, раньше прикрытый вечно распахнутой дверцей шкафа, которую она сама, приученная к порядку, при выходе из дома и закрыла. Сжавшись на полу, Аливия закрыла голову руками и в голос заревела, перепуганная насмерть. Мама с папой очень хорошо объясняли, как надо вести себя с благородными, а она кричала на него, дралась… теперь точно казнит.

Володя, услышав рёв, сначала удивился, потом поспешно забежал в дом.

— Что с тобой? Что-то болит?!

— Господин, простите меня, — дальше она затараторила с такой скоростью, что мальчик просто её не понял и растерянно застыл, гадая, что случилось. Аливия, уже уверенная, что сейчас её будут убивать, бухнулась на колени.

Володя поспешно подхватил её, полагая, что у девочки осложнение после болезни, и уложил на кровать, но та, испуганно сжавшись, продолжала реветь. В конце концов, Володя просто посадил её к себе на колени и прижал, дожидаясь, пока девочка успокоится хоть немного. Постепенно с трудом он сообразил, в чём дело, и это вызвало новый взрыв искреннего смеха. Да уж, действительно никогда он так ещё не смеялся со смерти родителей. Даже Гвоздю не удавалось его рассмешить, а эта пигалица сделала это трижды за два дня.

Прижав девочку к себе, он хохотал до тех пор, пока не начал захлёбываться смехом. Испуганная Аливия боялась даже пошевелиться.

— Ты полагаешь, я спасал тебя от волков для того, чтобы сейчас казнить? — Он растрепал ей волосы. — Ах ты, кнопка. — Он вдруг сильнее прижал её к себе. — Ты очень напоминаешь мою сестру.

Девочка, вдруг уловила грусть в голосе этого мальчишки, а также, сообразив, что казнить её за непочтительность никто не собирается, успокоилась и поёрзала, устраиваясь на коленях удобнее. Она совершенно растерялась, но поняла одно: здесь её никто не обидит.

Из-за Аливии планы Володи оказались полностью разрушены, хотя вряд ли он горевал по этому поводу. Однако маленькая девочка постоянно требовала к себе внимание, её надо было развлекать, или хотя бы чем-то занять, чтобы не мешала. Но как это сделать, не зная языка? Именно эту проблему мальчик и решил исправить как можно скорее, потому что чем бы он ни занимался, Аливия ходила за ним хвостиком и постоянно отвечала на вопросы, которые он задавал, указывая на ту или иную вещь. Судя по всему, роль учительницы приводила девочку в восторг, и она подошла к ней с серьёзностью восьмилетнего ребёнка.

Володя достал лопату и первым делом принялся расчищать тропинки, продолжая задавать вопросы. Аливия некоторое время наблюдала за ним, потом вытащила вторую (и когда успела подсмотреть, где они лежат?) и принялась помогать, но лопата оказалась слишком велика для неё, и девочка рухнула в сугроб, обиженно засопев.

Мальчик глянул на её хмурое лицо и отправился вместе с ней в лес нарезать ветки, из которых смастерил метлу ей по руке,
показал как надо мести там, где он уже расчистил. Довольная Аливия включилась в работу.

После обеда мальчик привинтил к потолку несколько крюков и отгородил специально для девочки с помощью занавесок целый угол, куда и перетащил свою старую кровать, соорудив уютную комнатку. Аливия пришла в восторг и тут же занялась украшательством, выпросив у мальчика увиденные куски тканей различных цветов, собирая их в оборочки и пришивая к занавескам. Володя, заметив, как она колется иголкой, достал из набора напёрсток, похоже, Аливия не поняла, для чего он нужен, показал, как им пользоваться. Девочка пришла в восторг, и пока она развлекалась, Володя отправился к контейнерам разыскивать запасную кровать.

К вечеру вымотался так, как не бывало ни на одной тренировке.

— Дети — это цветы жизни, — пробормотал он, падая на только что собранную постель. — Неужели я таким же в её возрасте был?

Среди ночи его разбудили приглушённые всхлипывания, доносившиеся из-за занавески. Володя встал и осторожно заглянул в «комнату» девочки. Аливия, уткнувшись в подушку, ревела навзрыд, но при этом старалась не шуметь, чтобы не разбудить Володю. Мальчик осторожно сел на краешек кровати. Девочка испуганно взглянула на него и постаралась успокоиться. Володя слегка коснулся её волос.

— Плачь, если хочешь, не надо сдерживаться. Я знаю, каково это потерять родителей.

Аливия поднялась, уткнулась Володе в грудь и разревелась, уже не сдерживаясь.

— Я боюсь, — призналась она.

Мальчик вздохнул, заметив, что Аливия так и легла в тех штанах и рубашке, которые он сшил.

— Надо бы тебе пижаму сделать, — вздохнул он. Взял девочку на руки и отнёс к себе в кровать, уложил к стене, а сам пристроился с краешка. Мда, как бы не загреметь на пол…


В течение следующих нескольких недель Володя продолжал совершенствовать своё знание языка и теперь уже вполне свободно общался с Аливией. Правда, словарный запас восьмилетней девочки не отличался обширностью, но, по крайней мере, теперь он мог поддерживать разговор. К тому же новые слова, занесённые в базу лингвоанализатора, помогли ещё больше расширить базу, расшифровав множество ранее непонятных выражений. Только вот проблемы с электричеством… но вроде солнечные батареи пока справляются.

Володя задумался, стоит ли собрать паровой двигатель или нет? Раньше необходимости не было — аккумуляторов вполне хватало, но сейчас из-за расширения словарного запаса в лингво-программе мальчик оставлял ноут в работе больше, чем на сутки. Давно следовало бы, но уж очень громоздок, зараза. Да и сварку использовать придётся, а это так муторно… да и не требовалось, пока была солярка для дизельгенераторов. Потом тоже особой необходимости не возникало. А сейчас она появилась, вот только как Аливия отнесётся к появлению непонятной и шумной машины? Ладно, швейная машинка относительно проста, да и маленькая девочка легко приняла новое. Конечно, рано или поздно она и к паровому двигателю привыкнет, но ведь наверняка потом начнёт болтать о странной штуке, которая сама работает, всем и каждому, а это гарантированные проблемы. Володя ещё раз всё обдумал и решил оставить всё как есть, просто придётся немного экономить электричество, тем более, что с тех пор, как здесь живёт Аливия, электрическое освещение он ни разу не включал — пользовался керосиновыми лампами.

— А когда мы пойдём к папе? — подбежала Аливия, закончив тренировку.

Когда мальчик более-менее выучил язык, он как можно подробнее расспросил девочку о том, что с ней произошло, а так же о её семье. Узнав, что в караване, в котором ехала девочка и который разграбили, с ней ехала только мать и что они направлялись к отцу девочки, Володя пообещал отвести её к нему. Аливия потом несколько часов скакала по всему острову от радости и торопила в путь. Володя указал на сугробы в лесу:

— Ты хочешь путешествовать зимой? Я обещал, что мы отправимся к твоему отцу, но нам всё же придётся задержаться, пока не сойдёт снег.

Аливия приуныла, но тут же утешилась, найдя себе новое занятие — её так впечатлила его утренняя каждодневная гимнастика, что ей тоже захотелось попробовать. Пришлось объяснять, что это не зарядка, а тренировка. Девочка хныкала и просила научить — и куда девалась прежняя почтительность, когда она узнала, что её спаситель из благородных?

Володя задумался, а потом согласился — тренировка хоть немного отвлечёт девочку от тяжёлых воспоминаний, да и направит её неуёмную энергию в безопасное русло. Так что вскоре они уже занимались вдвоём: Володя показал простейшие упражнения и следил за правильностью их исполнения. К удивлению Володи, девочка не ныла и слушала каждое его слово, старясь всё делать хорошо, и без споров повторяла все движения, если мальчик считал, что она что-то делает неправильно. Видя такую старательность, Володя решил заняться всерьёз, а не обычной утренней зарядкой, сшил ей что-то похожее на тренировочный костюм и соорудил небольшую спортивную площадку. Даже небольшую боксёрскую грушу подвесил, на которой показывал удары.

Пока Аливия тренировалась, мальчик в очередной раз задумался о рюкзаке с припасами и палаткой, которые оставил в лесу в тот день, когда встретил Илирию и Аливию. Конечно, с ними ничего не будет — материал у них хороший и не сгниёт, но всё же оставлять их на всю зиму в лесу не стоит. Но главное то, что он хотел похоронить мать Аливии. Несколько раз он уже готов был отправиться в дорогу, но каждый раз не решался оставить девочку одну на острове — ведь это путешествие наверняка займёт не меньше двух дней. А ещё сколько времени понадобится, чтобы могилу вырыть в зимнем лесу? Брать же с собой Аливию по понятной причине не хотелось. В конце концов мальчик решился… Отыскав нужный контейнер, он вскрыл его, достал три небольших складных арбалета. Точнее два небольших, а один вполне себе приличных размеров — серьёзная игрушка, мальчик до сих пор не мог понять, зачем их ему положили, не очень удобная вещь — долго перезаряжается. А у маленьких слишком слабый бой, только в упор и стрелять, но сейчас именно маленький ему и нужен — как раз для Аливии… может быть… мальчик с сомнением глянул в сторону девочки, которая колотила грушу.

— Локоть плотнее к телу держи! — крикнул он ей и снова вернулся к арбалетам. Быстро собрал и рукоятью натянул тетиву на маленьких. Дёрнул рычаг, взводя. Нет, наверное, всё равно слишком туго для неё. Он прицелился в небо и нажал спуск.

— Аливия, подойди, пожалуйста.

Девочка, перестав лупить ни в чём не повинную грушу, подбежала, вытянувшись по стойке смирно. Мальчик усмехнулся: дисциплина, однако. Он продемонстрировал как взводить арбалеты и как спускать.

— Попробуй.

Аливия, сосредоточенно сопя, дёргала рычаг из всех сил, но так и не сумела его натянуть. Задумалась. Володя уже хотел остановить её, но глядя на решительный вид девочки, воздержался. Та вдруг подошла к одному из врытых столбиков, упёрла арбалет в землю и в него, потянула за рычаг, налегая на него всем своим весом. Тот сначала подавался медленно, потом быстрее и вот щёлкнула взведённая тетива, Аливия покатилась по земле, не удержавшись на ногах, но тут же вскочила и задрала нос, довольная собой, хотя и тяжело дышащая от напряжения, положила взведённый арбалет на стол.

— Вот!

— Однако, — удивился Володя. — Хм. Конечно, медленно, но… Впервые вижу девчонку, которая с такой страстью интересуется оружием.

Аливия восприняла это как комплимент и ещё выше задрала нос.

— Тебе действительно это интересно?

— Ага, — беспечно отозвалась та. — Хочу как следует врезать Джереми! — Аливия нахмурилась и погрозила кому-то кулаком.

— Джереми? — удивился мальчик. — А кто это?

— Задавака один! Он сын друга отца… Всегда, как приходит к нам, дразниться и таскает меня за волосы! — Аливия возмущённо уставилась на Володю, предлагая и ему разделить её обиду.

— Хм… понятно. — Володя задумался. — Что ж, я научу тебя айкидо — думаю, как раз тебе подойдёт. А вот арбалет слишком серьёзная вещь для таких обид. Ладно, слушай внимательно, я показал тебе его не просто так. Мне нужно дня на два уйти. — Аливия испуганно посмотрела на него. Володя вздохнул. — Аливия, ну ты же ведь уже взрослая девочка. Здесь на острове тебе ничего не угрожает: крупных зверей нет, да и частокол не даст им проникнуть на территорию; с большой земли тоже никто не переправится — озеро не замёрзло, а плыть в холодной воде вряд ли какое животное захочет. Опять-таки, через частокол им не перебраться, а здесь ещё разные ловушки за оградой есть, которые я тебе показывал. Однако на всякий случай я научу тебя пользоваться этой штукой… и с его заряжанием надо бы что-то придумать, твой метод не очень годится.

— А тебе действительно надо уходить?

— Аливия, если бы не было нужно, я бы не уходил. Я ещё свежего мяса добуду и научу тебя шашлыки делать. Пальчики оближешь! К тому же я не прямо сейчас уйду — сначала тебя стрелять из арбалета научу …

Конечно, хорошо стрелять у Аливия не получалось, но в мишень она, по крайней мере, попадала. Володя ещё приспособил к ложу арбалета небольшой ворот, как у спиннинга, и теперь, хоть и медленно, но девочка легко справлялась с рычагом. Правда, сразу стало неудобно целиться, но для Аливии это не критично.

Через несколько дней Володя убедился, что девочка вполне сносно справляется с арбалетом, и стал собираться в дорогу. Аливия печально смотрела на него, но отговаривать не пыталась.

— Аливия, ну что за настроение? Обещаю вернуться как можно скорее. Еду я тебе наготовил… гм… ну почему тут нет микроволновки?

Что такое микроволновка Аливия не знала, но смысл фразы поняла.

— Я умею разжигать плиту! Я много раз это делала!

Володя вздохнул, но спорить не стал — выбора всё равно нет. Похоже, детям в этом мире не надо объяснять, к чему может привести игра с огнём.

Переправившись с острова, мальчик присыпал плот снегом, приладил снегоступы, поправил рюкзак и зашагал к месту своей прошлой ночёвки, периодически сверяясь с картой и компасом. Как ни старался Володя идти быстрее, но снег сильно тормозил движение, даже с учётом того, что всю поклажу на этот раз он не нёс, а вёз за собой на санках. Мальчик никак не мог привыкнуть к здешней погоде, когда температура не опускалась ниже пяти, но снега при этом наметало много. Иногда она поднималась чуть выше нуля и тогда мокрый снег налипал где только можно, превращая дни в настоящий кошмар. Если высокая температура держалась несколько дней, то снег сходил почти полностью, чтобы уже через несколько дней выпасть снова. Возможно, из-за таких колебаний озеро и не замерзало — просто не успевало. Но сейчас был как раз период снега, и каждый шаг давался мальчику с трудом. До вечера он на свою прошлую стоянку так и не вышел, и пришлось расчищать снег, чтобы установить палатку. К счастью при таких температурах земля просто не успевала промёрзнуть, и с установкой палатки никаких проблем не возникло.

К месту Володя добрался только на следующий день ближе к полудню. Спустил рюкзак и проверил содержимое, вроде бы ничего не пропало, уложил его в санки и отправился к месту боя с волками.

Особой надежды, что звери не тронут тело не было, но надо похоронить хотя бы то, что останется. Заметив памятное дерево, Володя подвёз санки и отвязал лопату, начал копать вокруг, пытаясь найти мать Аливии под снегом. Вот лопата что-то зацепила и мальчик заработал с удвоенной силой, показалась голова… как и ожидалось, звери обглодали женщину почти до костей. Володя поспешно отвернулся, но поборов себя, продолжил работу. Закончив, он, стараясь не смотреть на труп, расстелил одеяло и осторожно перенёс останки на него, завернул и только сейчас облегчённо вздохнул, вытерев пот.

Приступил к расчистке участка для могилы. Как оказалось, местные тоже хоронили своих мёртвых, только ставили не кресты, а трёхгранные пирамиды, выточенные из камня, или, за неимением такого надгробия, обходились тремя воткнутыми пирамидой в холм палками. О здешнем похоронном обряде и религии Володя осторожно расспросил Аливию, желая для её матери сделать всё настолько правильно, насколько можно. Да и знание о религии всегда полезно, тем более в средневековом мире. Религия оказалась довольно познавательной, вроде бы в ней присутствовал один Бог-Творец, но в тоже время существовали и другие боги, каждый из которых отвечал за что-то определённое в мире, им молились, строили храмы, были даже жрецы таких богов. Мальчик сначала думал, что это что-то типа земных ангелов, но оказалось, что ангелы сами по себе, а боги сами. Расспрашивая дальше, он сумел приблизительно разобраться в местной религии, в основе которой, как оказалось, лежала та самая Пирамида, которую ставили на могилах или на всех без исключения храмах. Люди верили, что мир построен именно по такому принципу, где на вершине всего находится Бог-Творец, создатель всего сущего. Ниже стоят Боги-Возвышенные, те, кого за заслуги и праведную жизнь поднял Бог-Творец, даровав божественную силу и пригласив их помогать ему управлять миром. Ещё ниже помещались ангелы, посланцы Богов-Возвышенных и их помощники, ещё ниже духи… люди в этой пирамиде находились примерно в середине, а самый низ занимали всякие ползающие твари: червяки, змеи. Почему червяков и змей занесли в самый низ мальчик в общем-то понял, хотя внутренне и не согласился с этим — слишком хорошо знал биологию, чтобы покорно ставить змей и червей на одну ступень. Потому и самым страшным оскорблением в этом мире было пожелание в следующем возрождении ползать. Идея возрождения или реинкарнации в местной религии Володю чрезвычайно заинтересовала, и он даже пообещал себе, как только научится читать добыть книг по теологии. По тому, что сумела растолковать Аливия, местная религия заключалась в следующем: после смерти те, кто стоял в пирамиде на ступень выше и те, кто стоял ниже, оценивали жизнь человека, взвешивая её на Весах Судьбы. Если человек вёл себя праведно (Аливия весьма путано объяснила, что считать праведным, а что нет, похоже, сама плохо понимала ещё), то в следующем возрождении, он рождался существом, стоящим в Пирамиде выше. Если на Весах Судьбы перевешивали неправедные поступки, то он, соответственно, спускался по Пирамиде. Если же Весы оставались в равновесии, снова рождался человеком. Таким образом, каждый мог после многих Возрождений подняться до Бога Возвышенного, который потом сам мог стать Богом-Творцом своих миров. Из-за такого подхода в религии отсутствовала противостоящая Богу сила, то есть понятия дьявола не существовало. Зато были Соблазняющие, те, кто стоял на ступенях Пирамиды выше, кто ради того чтобы подняться самому, подкупал людей властью или деньгами при жизни, требуя плату вечной душой, которая должна будет пропустить этап возрождения, служа господину. В чём заключается выгода этих соблазняющих и зачем им нужна служба таких душ, Володя тоже не понял, а Аливия объяснить не могла.

— Вредные потому что, — отчеканила она, явно повторяя чьи-то слова, скорее всего мамы или папы. — Они только и мечтают, чтобы все люди спустились в Пирамиде…

После того, как мальчик разбил ледорубом верхний слой грунта дело пошло быстрее.

Закопав могилу, Володя соорудил из нарубленных толстых веток подобие пирамиды и воткнул её в получившийся холмик. Местных молитв он не знал, потому просто постоял молча.

— Подняться по ступеням Пирамиды тебе в следующем Возрождении, — пожелал он на прощание и накинул лямку от санок на грудь.

Обратный путь занял несколько больше времени, поскольку Володе удалось подстрелить оленя и требовалось время, чтобы освежевать его, к тому же у мальчика появились кое-какие виды на кожу животного — у девочки с собой только зимние сапожки, но путешествовать в них летом не слишком удобно. Его же ботинки девочке точно не подойдут. Придётся проверить, насколько ему удалось освоить ремесло кожевника.

Закончив паковать куски оленины и увязывать шкуру, Володя двинулся дальше. К озеру он добрался только к вечеру. Мальчик озадаченно замер, размышляя, попробовать переправиться в темноте, или дождаться утра. С одной стороны он обещал Аливии вернуться через двое суток, а с другой грести ночью совершенно не хотелось. В конце концов, он принялся устраиваться, а на берегу разжёг костёр, надеясь, что девочка его заметит и поймёт, что с ним всё в порядке.

Утром он поспешно сложил палатку и спустил плот на воду.

— Главное, не искупаться, — пробормотал он, осторожно переправляя санки на плот.

Уже с берега он заметил маленькую фигурку на причале. Когда он сошёл с плота и накинул трос на столбик, Аливия с рёвом бросилась ему на шею.

— Я волновалась! — плакала она. — Я так испугалась, когда ты не приехал вчера!

— Ну ладно тебе, Кнопка, — растерянно бормотал мальчик, пытаясь её успокоить. — Просто не хотелось ночью плыть. Специально костёр на берегу развёл.

— Да, я видела, — девочка немного успокоилась, но крепко вцепилась в подол его куртки, не оставляя мальчика ни на миг, — но боялась, что кто-то чужой. — Она продемонстрировала взведённый арбалет. — И я каждое утро тренировалась, как ты мне показывал, — продолжала трещать девочка, пока Володя разгружал плот и по новой увязывал вещи на санях.

— А ещё у меня получилось на шпагат сесть! Вот! Честное слово… почти… совсем чуть-чуть осталось. И ты меня этому… айдо обещал научить.

— Айкидо, — машинально поправил мальчик.

— Ага. А что это?

— Если коротко, — мальчик запнулся. Пришлось подбирать слова, — то айкидо это система самозащиты, использующая движение атаки противника. Использование атаки нападения для победы над противником, но это уже более высокий уровень. — Володя покосился на девочку и усмехнулся, глядя, как она изо всех сил пытается понять, что же ей хотели сказать. — Объяснить трудно — я ещё плохо знаю ваш язык. Поймёшь, когда начнём заниматься.

Аливия сразу догадалась, что этот странный мальчик издалека: язык, когда только ещё встретились, почти совсем не понимал, как только его выучил, стал спрашивать о таких вещах, о которых знает каждый младенец.

— А когда начнёшь учить? — поинтересовалась она после завтрака.

— Не сейчас точно, — улыбнулся Володя. — Завтра с утра и начнём, если ты действительно выучила всё, что я говорил и показывал раньше. А сегодня мы займёмся приготовлением мяса, и завтра я сделаю такие шашлыки… пальчики будешь облизывать.

Девочка с недоумением оглядела свои пальцы, но спрашивать ни о чём не стала, ухватилась за подол куртки и так таскалась за ним, пока Володя разбирал принесённые вещи, раскладывая их по контейнерам и перенося на склад.

— Какой интересный материал, — Аливия крутила отрезанную крышку от одного из пластиковых контейнеров, который Володя вскрыл перед походом. Сейчас он возвращал в него вещи.

— Да, очень удобный, — рассеянно отозвался мальчик, пытаясь пристроить первую палатку. — Всё в них упаковывается герметично и может храниться годами.

— А откуда ты?

— Гм… Так сложно сказать… Издалека. А эти вещи мне дали для первоначального устройства на новом месте. Я путешественник. Только не знаю конечной цели.

— Это странно. Но хорошо, что ты нас нашёл…

Володя вздохнул, но отвечать не стал — он до сих пор винил себя за ту секундную растерянность, из-за которой, как он считал, погибла мать Аливии.

Закончив с разбором вещей, мальчик вытащил топор и занялся разделкой туши, откладывая лучшие куски для будущего шашлыка. Заинтересованная Аливия крутилась здесь же, с интересом наблюдая за приготовлениями.

— Шашлык мы замаринуем в травах — это гораздо лучше, чем в уксусе… Знаешь, это блюдо у меня всегда получалось лучше всего. Я признанный специалист по его приготовлению. Подай-ка вот ту баночку… да-да, именно её — чеснок необходим. Лучше, конечно, свежий, а не сушёный, но где ж его тут взять?

Закончив возиться с мясом, мальчик поставил маринад в углу, помыл руки и отправился заниматься шкурой оленя.

— Ты много умеешь, — заметила Аливия, наблюдая за уверенными действиями мальчика. — Кто же ты? Я думала, ты благородный… ой! — Девочка испуганно пискнула, но Володя не обратил на её оговорку никакого внимания.

— Меня готовили как солдата. В походе же может случиться разное, когда выбор либо починить что-то самому, либо, такому благородному, но ничего не умеющему, путешествовать босиком. Предпочитаю починить.

Володя отложил скобяной нож и попытался вспомнить маркировку того контейнера, в котором хранились необходимые вещи для изготовления обуви. Однако он был настолько уверен, что в ближайшие десять лет ему это не понадобится, что он не запоминал, куда тот контейнер сунул. Пришлось достать тетрадь с записями и сверяться по ней. Наконец разыскал нужное, вскрыл, выкладывая перед удивлённой девочкой водостойкий клей, мотки просмолённой верёвки, разные непонятные порошки, шило и кучу других вещей.

Мальчик не собирался повторять ошибку своего первого опыта, когда он, под руководством мастера-кожевника, запоминал способ выделки кожи. Посчитав себя самым умным, он не стал дожидаться следующего урока и занялся приготовлением раствора по записям прямо у себя в комнате. Даже у Александра Петровича, сторонника приобретения учеником знаний на опыте, как и принятия всех последствий ошибок, не хватило решимости заставить Володю жить в комнате до тех пор, пока не выветрится весь запах. Теперь, наученный прошлой ошибкой, он оттащил контейнер подальше от дома с подветренной стороны. Там залил в контейнер воду и приготовил щелочной раствор, щедро добавив золы. Сунул туда шкуры, которые у него скопились, утопил их палкой и закрыл крышку, после чего с облегчением сполоснул руки в озере. Холодная вода сразу прихватила пальцы, но мальчик старался не обращать на это внимания.

— Кнопка, ну что ты за мной хвостиком бегаешь? Неужели тебе нравиться нюхать, как пахнет выделываемая кожа?

— Неа. Но с тобой интересно.

— Вот как? — Володя задумался. И почему его сестра так не считала? Сколько он помнил, они всегда ссорились или дрались. Впрочем, он же тогда только на год был её старше… Чего бы только он сейчас не отдал, лишь бы она осталась жива…

Мальчик отвернулся и стал сосредоточенно изучать что-то на озере. И тут почувствовал, как кто-то взял его за руку и осторожно подёргал. Володя опустил голову и встретился с сочувственным взглядом Аливии.

— Ты вспомнил что-то грустное?

— Да так. Свою сестру. Она была чуть младше тебя.

— А где она сейчас?

— Она умерла.

Девочка немного подумала.

— Ты поплачь… легче станет…

Володя слабо улыбнулся, потом нагнулся и подхватил Аливию на руки.

— Пойдём лучше домой, пора обед готовить.

— А что ты хочешь сделать из шкур?

— Говорил же, обувь тебе. В твоих сапожках весной и летом станет жарко, а когда мы ещё доберёмся до мест, где можно нормальную купить? И надо ещё одежду походную сделать, и сменную, кстати, тоже. Думаю, месяца три или даже четыре у нас есть.

Аливия погрустнела. Ей явно хотелось отправиться в дорогу поскорее, но она понимала, что зимой не самое хорошее время, особенно сейчас, когда дороги превращены в кашу постоянным то выпадением, то таянием снега. И ночевать в полях лучше летом, чем зимой.

— Не грусти, скучно не будет. — Володя улыбнулся.

На следующее утро Володя проснулся пораньше и, стараясь не разбудить Аливию за занавеской, торопливо оделся и тихонько вышел из дома. Каково же было его удивление, когда он заметил одетую в недавно перешитый им спортивный костюм девочку, со слезами на глазах пытающуюся сесть на шпагат на расчищенной от снега площадке. Мальчик поспешно спрятался за дом и продолжил наблюдение оттуда. Озадаченно почесал затылок, не понимая, что заставляет её так стараться. Его этот вопрос так занимал, что он даже не заметил, как перестал скрываться и вышел вперёд, чтобы лучше видеть. Аливия, наконец, заметила его, тут же сорвалась с места и с плачем повисла у него на шее.

— Ну-ну, — совершенно растерялся Володя. — Что с тобой, Кнопка? Зачем ты так себя мучаешь?

Согласившись заниматься с ней, он планировал только утреннюю зарядку, ну и кое-что ещё по мелочи, если ей захочется, но такого старания не ожидал никак.

— Я не хочу-у-у-у… — ревела девочка в три ручья. — Я больше не хочу, чтобы кто-то погибал!!! Я не смогла защитить маму-у-у…

Володя замер, с девочкой на руках. Потом медленно прошёл к крыльцу и сел.

— Ты думаешь тут твоя вина?

— Если бы я умела делать как ты…

— Ты не умела. И я не умел. Я тебе не рассказывал о себе… мне было столько же, сколько и тебе, когда на моих глазах убили мою маму, папу и сестру.

Мальчик без подробностей рассказал о себе, постаравшись подбодрить девочку.

— Тогда ты и решил стать сильным? — бесхитростно поинтересовалась она.

Володя растерялся, не зная, что ответить. Честно говоря, ему даже в голову не приходила мысль, подготовиться, чтобы кого-то защитить. По большому счёту, вплоть до сегодняшнего дня он плыл по течению, практически не принимая самостоятельных решений. Теперь, с появлением Аливии, у него появился смысл жизни. Как ни странно, но когда нашлось о ком заботиться, когда есть кто-то, кто нуждается в твоей помощи и защите, даже самые большие сложности, ещё вчера казавшиеся непреодолимыми, вдруг оказываются совершенно пустяковыми.

Володя щёлкнул пальцами.

— Подожди, Кнопка, я сейчас. — Он аккуратно ссадил девочку и посадил её на ступеньку крыльца, потом поспешно поднялся и скрылся в доме, но тут же вернулся с гитарой.

Этот инструмент девочка увидела уже давно, но мальчик ни разу не брал его в руки, а попросить его что-нибудь сыграть она стеснялась. Вот он сел рядом, уверенно взял гитару и быстрым перебором проверил настройку, немного подкрутил одну струну и снова быстрый перебор.

— Я ещё не знаю ваших песен и не так хорошо знаю язык, чтобы перевести наши, потому спою на родном языке. Хочешь, Кнопка?

Аливия смахнула слёзы и радостно кивнула.

— Конечно.

Володя чуть прикрыл глаза, вспоминая ноты, а потом запел:

Добром и словом другу помоги
И лишь, когда грозят ему враги
Ты можешь силу духа и руки
Вложить свой гнев в удары и броски
Своё непревзойдённое оружие
С собой соедини и победи
Насилье точит сталь
Но сталь его не вечна
А ты душою крепче стали стань
Когда чиста душа,
А цели человечны
Рука крошит отточенную сталь

Закончив, Володе пришлось коротко рассказывать, о чём эта песня. Девочка задумалась.

— Володя, — с обращением тоже возникли совершенно неожиданные проблемы — Аливия наотрез отказывалась обращаться к мальчику по имени, всё время срываясь то на господина, то на Ваша Светлость. С большим трудом мальчику удалось убедить её обращаться к нему всё-таки по имени.

— Считай меня своим братом. Почему бы нет?

Аливия согласилась, но периодически всё равно нет-нет, да протитулует. Но вот в такие моменты она забывала всякие титулы.

— Володя, а ты можешь научить меня своему языку?

— Гм… — Мальчик озадаченно замер, потом поёжился и поспешно встал. — Что-то увлеклись мы с тобой, Кнопка, пойдём-ка в дом, а то совсем закоченеем.

— А занятия?

— Сейчас переоденусь и будем заниматься, раз ты так хочешь. А язык… зачем тебе?

— Я хочу понимать твои песни. Они очень красивые, но я не понимаю…

— Хм… Ладно, если ты так хочешь. Сегодня после обеда и начнём. Я буду учить твой язык, а ты мой. Договорились?

— Конечно! — Аливия радостно запрыгала и захлопала в ладоши. — Ты очень… очень-очень хороший…

— Ну уж и так. — Володя невольно покраснел. — Ладно, Кнопка, переодевайся и жди меня на улице, я сейчас выйду.

Глава 10

Чтобы нормально подготовить кожу для обуви потребовалось почти два месяца. Конечно, можно было сделать и быстрее, но Володя хотел, раз уж взялся, подготовить всё по высшему качеству, тем более, времени полно. Изучив растянутую на деревянной раме кожу, он довольно кивнул и разрезал удерживающие её верёвки, затащил в поставленный большой шатёр, где мальчик устроил спортзал для тренировок, и расстелил на заранее приготовленных досках, разложил инструменты.

— Аливия! — Он огляделся, в поисках девочки, но в пределах видимости не обнаружил. — Где же носит эту неугомонную? — С некоторым удивлением спросил он сам у себя.

У девочки обнаружился потрясающий талант теряться. Как она умудрялась делать это на небольшом острове, оставалось для Володи полнейшей загадкой. Правда на этот раз он отыскал её в доме за швейной машинкой — девочка старательно зашивала расползающиеся по шву рукава куртки.

— Привет, — поприветствовала она его по-русски. С того момента, как Аливия взялась за изучение русского языка, у них так и повелось — Володя обращался к ней по-локхерски, как он узнал, королевство, в котором он находится, называется Локхер, а она отвечала по-русски. Если слов не находила, отвечала на родном языке и просила сказать перевод, после чего повторяла фразу до тех пор, пока не запоминала. Аливия оказалась упряма не только в тренировках, мальчик частенько замечал, как девочка едва не ревела, когда у неё что-то не получалось, а потом тренировалась или что-то учила до тех пор, пока не оставалась удовлетворена результатом. Попутно Володя начал преподавать ей математику и геометрию. Десятичная система для неё оказалась полнейшей неожиданностью, как понял мальчик со слов Аливии, у них тут в ходу система счёта похожа на римскую, когда цифры обозначались буквами. Математические действия в этом случае превращались в подобие пытки. Аливию никогда не учили ни счёту, ни письму, считая это не женским делом, но, как уже понял Володя, это только подстёгивало любопытство, и девочка пыталась научиться всему самостоятельно. Не очень успешно, но цифры выучила. Володя очень жалел сейчас о таком взгляде отца девочки, во-первых, он видел, что она учится с интересом и старательно, а во-вторых, сам бы хотел научиться читать по-локхерски. Увы, тут Аливия помочь ему не могла, пришлось ограничиваться только языком, хотя он учил её и грамоте. А счёт и хорошо, что не освоила — не пришлось переучивать. Так что вроде бы и радоваться надо, что её ничему не учили, кроме рукоделия (первым делом, на всех своих рубашках, она вышила разных зверюшек и цветы, а на Володиных — герб его рода, который старательно перерисовала). Когда она впервые робко показала свой труд, опасливо косясь — отругают или нет, Володя растерялся и долго молчал. Девочка уже готова была разреветься от того, что обожаемому «брату» не нравится её вышивка, как мальчик выдохнул и заключил её в объятия.

— Ну ты даёшь, Кнопка! — восхищённо протянул Володя. Доставая иголки и цветные нитки, когда Аливия сказала, что умеет вышивать, он никак не ожидал такого — вспоминал потуги сестры или её подружек, у которых получалось нечто далёкое от задуманного. Не учёл, что в этом мире искусство вышивания для девочек не занятие провести время, а необходимость.

— Без этого кто меня замуж возьмёт? — объясняла позже девочка с серьёзным видом.

— Шестью шесть? — с порога поинтересовался Володя.

— Тридцать шесть… ой. — Девочка оторвалась от швейной машины. — Ты меня искал?

— Где это ты так умудрилась порвать рубашку? — поинтересовался мальчик, разглядывая рукав.

— Ну… когда пыталась сделать сальто зацепилась рукавом за тренажёр.

— Нигде не поранилась? — встревожился Володя.

— Неа. Да всё в порядке.

— Хорошо. Тогда можешь пока отложить дела? Мне нужно с твоей ноги мерку снять, хочу начать обувку шить.

Аливия послушно встала и накинула на себя курточку, в сенях натянула сапожки и вышла за Володей. В зале разулась и встала босиком на шкуру, как просил мальчик. Он склонился над кожей и старательно обвёл ножку мелком, потом вторую, замерил охват голени, размер щиколотки и всё записал.

— Всё, спасибо, Кнопка. Пока ты мне больше не нужна, занимайся своими делами.

Девочка кивнула и убежала дошивать рукав, а Володя, усевшись по-турецки, принялся кроить кожу. Задумался о подошве, прикинул размер шкуры и решил сделать её из этой же кожи, просто склеив специальным клеем в несколько слоёв — судя по всему на две пары должно хватить, а дальше можно уже купить и нормальную обувку. Тем более только одну пару он хотел сделать сапожками — на случай ненастной погоды, а вторую наподобие индейских мокасин — ногу защищает, удобно и не тяжело.

Пока он кроил, Аливия уже закончила шить и теперь, переодевшись в спортивный костюм, старательно повторяла движения айкидо. Володя делал вид, что полностью погружён в работу, но нет-нет, да косил глазом, как девочка провела разминку — кихон-дзюмби-доса, а потом преступила к отработке техники айки-отоси, раз за разом повторяя каждое движение, доводя его до автоматизма. Конечно, тренироваться без партнёра не так удобно, но девочка прекрасно понимала, что беспокоить занятого Володю не стоит. Мальчик не выдержал и поднялся, отложив пока инструменты.

— Котэ-гаэси, — предложил он. Аливия нахмурилась, пытаясь вспомнить, что означает это слово. — Бросок за счёт сгибания запястья, — напомнил мальчик. В общем-то он не настаивал на обязательном запоминании всех терминов, понимая, что со временем она и так их выучит. Просто предлагал использовать на тренировке ту или иную технику, а потом, если она не вспоминала по названию, напоминал в чём она заключается. Конечно, эта техника не для маленькой девочки, даже против нетренированного взрослого она не сможет в полной мере её использовать — здесь лучше учить освобождению от захватов и опрокидыванию противника, выводя его из равновесия, как раз то, что и отрабатывала Аливия изначально. Но ведь не всегда же она будет маленькой? Так что пусть тренируется.

Володя, конечно, помогал девочке, порой сам входя в приём и тут же поправлял, если видел, что Аливия делает неправильно. Вот он сам поймал её на ошибке и провёл приём. Нахмурился.

— Плохо! — Мальчик даже не пытался скрыть своего раздражения. — Я думал, основы ты уже знаешь, а ты сейчас что сделала?

— Позволила вывести из равновесия? — робко поинтересовалась она.

— Это само собой, но не главное — для того и тренировки, чтобы избавиться от ошибок. Я про другое — кто так падает? Если бы мы находились не на ровном полу, могла бы повредить спину! — Аливия опустила голову, всхлипнула.

— А вот сырости не нужно! Мы договаривались об этом.

— Я не плачу! — возразила девочка и подняла голову. Хм… действительно не плачет, и ошибку признаёт.

— В таком случае два часа отрабатывай падение на спину, потом проверю. И пока не отработаешь, никаких больше тренировок. Приступай.

Володя отвернулся и зашагал к разложенным кускам кожи и инструментов. Позади слышалось обиженное сопение, но через секунду раздался хлопок рук по полу — Аливия приступила к отработке падения. Мальчик тайком оглянулся — Аливия встала ровно и тут же начала заваливаться спиной назад, группировалась, хлопок ладоней по полу, сразу перекатывалась, вставала и новое падение назад. Татами тут нет, и все тренировки проходили на деревянном полу, потому любая ошибка оборачивалась болезненным ударом.

Жестоко? Возможно, но Володя видел, что девочка действительно тренируется всерьёз, а раз так, то жалость сейчас может обернуться в будущем большой бедой — раз взялась за изучение боевых искусств, где ключевое слово именно «боевых», то надо требовать по полной. Это в своё время он и объяснил ей, честно рассказав о том, как будут происходить тренировки и что её ждёт.

— Я хочу учиться.

— Хорошо. Но если увижу на тренировке слёзы — мгновенно их прекращаю. Договорились?

— Я не заплачу! — Девочка упрямо сжала губы.

— Вот и хорошо.

Конечно, последний пункт не выполнялся, поскольку Аливия не всегда сдерживала слёзы, особенно, если при отработке того или иного движения сильно ушибалась или если у неё что-то не получалось, но мальчик видел, что это не слёзы разочарования или обида, а скорее слёзы гнева на саму себя за неловкость. Эти слёзы заставляли не опускать руки, а только сильнее сжимать зубы и тренироваться, тренироваться, тренироваться.

Володя задумался, вспоминая два прошедших месяца жизни с этой неугомонной. Были и радости, и волнения, но всё же он рад, что в его жизни появилась эта пигалица, по характеру действительно чем-то напоминающую сестру. Только, в отличие от той, своего «брата» она буквально боготворила, Володе порой даже неловко становилось. Впрочем, вспоминая себя и своё отношение к Гвоздю, он понимал девочку и старался не злоупотреблять доверием, опять-таки, вспоминая отношение Гвоздя к их честной компании. Как у того, такого же мальчишки, по сути, хватило мужества и силы взять под свою опеку совершенно чужих детей и даже заложить в них что-то хорошее в той жизни, когда, казалось, на тебя ополчился весь мир. Порой мальчику начинало казаться, что Александр Петрович ошибся, когда взял его. На его месте должен быть именно Гвоздь, а сам он… а что он? Совершенно обычный, слабый ни на что не годный мальчишка, у которого, чего уж себя обманывать, никогда не хватало мужества сделать то, что в своё время сделал Гвоздь.

Всякий раз, когда Аливия чего-нибудь отчебучивала, пропадала где, или начинала сильно хулиганить (обладала девчонка умением вывести из себя даже его, с его прославившейся на всю Базу невозмутимостью) и ему хотелось наорать на неё, отшлёпать, а потом отправить куда-нибудь подальше, он вспоминал Гвоздя, и злость мгновенно куда-то пропадала. Аливия, уже готовая удариться в рёв, вдруг видела перед собой уставшего и, словно даже не повзрослевшего, а постаревшего мальчишку. Желание скандалить и спорить пропадало и ей хотелось поскорее утешить своего старшего друга, которого, несмотря на недавний скандал, она любила. Потом дожидалась, когда Володя где-нибудь устроиться, подсаживалась к нему, клала голову на колени и так замирала — в такие моменты она знала, что говорить не следует. И когда мальчик начинал осторожно поглаживать ей волосы — понимала, что его грусть прошла, а, значит, скоро он снова станет самим собой. Порой он заговаривался и называл её то Леной, то Ленкой, когда сердился, но чаще Кнопкой. Почему и откуда вообще взялось это прозвище Володя, наверное, не смог бы объяснить и сам. Просто назвал её так однажды, вот и привязалось.

За прошедшие месяцы мальчик довольно бегло научился говорить на локхерском и более-менее начал ориентироваться в местной жизни, хотя, конечно, весьма ограниченно — на уровне понимания восьмилетней девочки. Впрочем, тут сильно помогали сделанные ранее записи, которые Володя периодически просматривал и с учётом полученных сведений от Аливии, уже многое для него становилось понятным, позволяя изучить локхерцев ещё лучше. Так же, как звукозаписи позволяли изучить местный язык более глубоко, чем могла бы дать девочка. Сама она за это время тоже научилась вполне сносно говорить по-русски и с каждым днём у неё получалось всё лучше и лучше, изучила математику на уровне арифметических действий и вполне могла считать сложные числа, хотя и без дробей, немного научилась писать. Ещё Володя научил девочку использовать во время еды вилку и нож, это ей очень понравилось, поскольку теперь не пачкалось платье, за что, похоже, раньше ей частенько попадало. Она новым для себя прибором даже суп пыталась есть, пока Володя не прекратил хулиганство. Судя по всему, вилку здесь тоже не знали и использовали только ложки и ножи. Ещё Аливия пробовала париться в бане…

Володя чуть улыбнулся, вспоминая, как долго девочка выпытывала у него зачем он каждую неделю ходит в этот непонятный домик. Володя тогда прочитал целую лекцию о гигиене, чистоте и микробах, многозначительно косясь при этом на чумазую девочку — заставить её умываться было сродни приговору к пытке. И только его пример заставлял Аливию каждое утро обливаться водой, закаляясь. Девочка прониклась и попросила тоже отвести её в баню. Володя хмыкнул и сшил себе и ей что-то типа плавок… Аливия выскочила из бани секунд через тридцать, отчаянно вереща и в одних плавках скача по снегу, потом скрылась в доме. Вышла оттуда одетая и нахохлившаяся, почему-то решив, что над ней подшутили. Однако постепенно привыкла и парилка ей даже стала доставлять удовольствие — и куда былая застенчивость девалась — хотя на банные веники косилась немного подозрительно.

— Это у вас все так делают? — спросила она, глядя на нахлестывающего себя и кряхтящего от удовольствия Володю.

— Ага. Очень полезно для здоровья. Мне понравилось после того, как неделю жил в лесу — испытание такое проходил. Когда вернулся и меня отправили в баню, я понял, что рай на земле есть.

— А что такое рай?

— Ах да, совсем забыл, что у вас тут нет такого понятия. Гм… даже не знаю, как объяснить… в общем рай — это баня после недели жизни в лесу.

Девочка задумалась, очевидно, пытаясь представить себе это, потом захихикала, но дальше разговор поддерживать не стала и поспешно выскочила из парилки — больше пяти минут выдерживать у неё никак не получалось, даже с её упрямством.

Володя снова глянул на девочку, которая вся в поту, продолжала отрабатывать падение на спину чуть кривясь при этом, видно неправильно упала и теперь спина немного болела, что при каждом новом падении причиняло ей боль. Мальчик нахмурился, но остановить не пытался — бесполезно. Однажды он так же заставил её отрабатывать одно движение, а потом заметил, как она кривится от боли в потянутой руке. Он попытался остановить Аливию, пока рука не заживёт, но та даже ухом не повела, продолжая тренироваться, и так до тех пор, пока не истекло положенное время. Володя не сомневался, что так будет и на этот раз — положено два часа, значит, будет тренироваться два часа, с надеждой поглядывая на часы-ходики, мысленно торопя время, но отработает столько, сколько назначено, несмотря ни на что. Мальчик покачал головой и вернулся к работе.

Наконец два часа истекло, и Аливия растянулась прямо на полу, тяжело дыша, не в
силах даже пошевелиться. Володя отложил почти готовые «мокасины» и сел рядом с девочкой, помог ей сесть.

— Выносливости тебе не хватает.

— Пожалуйста… я буду тренироваться… я буду выносливей, только пожалуйста… продолжим…

Мальчик покачал головой.

— И в кого ты такая упрямая, интересно? Наверное, отец ворчит на тебя?

Аливия отчаянно покраснела, а Володя едва не расхохотался, глядя на смущённую девочку. Да уж, с её характером конфликт поколений неизбежен. И если сейчас отец ещё мог перебороть упрямство дочери, то со временем всё обязательно будет выливаться в крупные скандалы. Отец, судя по всему, тоже довольно упрямый человек, с твёрдыми взглядами на жизнь, раз обучал дочь только тому, что положено знать девушке, чтобы правильно выйти замуж.

— У нас дрова заканчиваются, — вздохнул мальчик, не дождавшись ответа. — Завтра поеду на берег, заодно мяса свежего постараюсь добыть, честно говоря, консервы уже порядком надоели.

— Ты надолго?

— Постараюсь вернуться на следующий день к обеду — как повезёт с охотой.


За дровами Володя предпочитал ездить на берег с тех пор, как здесь поселилась Аливия — махать топором у него никакого желания не было, а включать при ней бензопилу не хотелось. Да и мал этот остров, чтобы тут деревья валить — собрать хворост ещё куда ни шло, за ним и девочка иногда ходила, но валить деревья рука не поднималась. В первое время мальчик, конечно, добывал их поближе к дому, но сейчас такой необходимости нет. Пристав к берегу, он выгрузил трое больших саней, сцепил их друг с другом и отправился подальше в лес, где с острова не будет слышна работа бензопилы. Конечно, маскировка так себе, ведь по следам ясно, что деревья валили не топором и даже не пилой, но девочка ещё ни разу не выказала интереса к дровам и Володя предпочитал, чтобы так оставалось и дальше.

Свалив несколько уже практически погибших деревьев, мальчик распилил их на части, убрал ветки, а потом начал старательно увязывать и складывать в сани. Путь к плоту, перегрузка и обратно за дровами. И так несколько раз, закончив тут, он отправился расставлять силки и капканы, а потом утроился на ночёвку — с восходом предстояло идти на охоту.

Охота оказалась не очень удачной, но и без свежего мяса не остались. Когда Володя подогнал плот к причалу, Аливия первым делом схватила кроликов и, пока мальчик перекидывал дрова на причал, потащила в дом. Мда, не ближний путь, да ещё и в горочку, но ладно, потихонечку всё перевезти можно — торопиться некуда. Володя заканчивал увязывать дрова, когда Аливия вернулась, ухватила пару поленьев, помогая. По дороге весело трещала о том, что решила те задачи, которые оставил ей Володя, что она хорошо тренировалась и даже прочитала тот абзац в книге, который её просили перевести, но некоторые слова не поняла…

Володя доброжелательно слушал, но не отвечал — тяжело тащить трое гружёных санок в гору и ещё что-то говорить, но когда он доехал и сбросил дрова, отозвался:

— Это всё хорошо, но нам пора готовиться к путешествию. По моим прикидкам, в путь мы сможем отправиться через полтора-два месяца, значит надо понять, что нам пригодится в дороге и приготовить это.

— А… — Аливия растерянно замолчала, пытаясь сообразить, что имел в виду мальчик. — Что нам готовить?

— Например, хорошую одежду тебе для путешествия. И лучше бы иметь запасную. Надо будет подобрать кое-что из моей и перешить. С моим опытом это займёт недели три, так что лучше начать пораньше.

— Я помогу. Я училась шить!

— Конечно. — Володя улыбнулся и взъерошил девочке волосы. — Куда ж я без твоей помощи? Но сегодня у нас по плану отдых! Сейчас все дрова перевезём, и будем кушать крольчатину. Я покажу, как её можно в глине запечь. Вкуснотище!

— Ура-а! — Аливия радостно запрыгала — она любила, когда Володя готовил какое-нибудь новое блюдо, которое, несмотря на все заверения мальчика в отсутствии таланта повара, как правило, всегда поражало необычностью и отличным вкусом. Только один раз ей не понравилась еда — оленёнка было жалко до ужаса, и к жаркому она даже не притронулась.

После небольшого отдыха, когда ещё не нарубленные поленья оказались сваленными в кучу, а рубить сегодня просто лень, Володя достал все свои костюмы и теперь по очереди примерял… примерял и грустил. Аливия сидела на кровати напротив и с интересом наблюдала за ним.

— Вот уж воистину шкет, — бормотал Володя, прикладывая к себе очередные штаны. — Как был малявкой, так и остался.

Тут он, конечно, не прав, всё-таки за прошедшее время немного подрос… совсем немного. Володя вздохнул и отложил три самых маленьких походных костюма. Ему всё равно надо новые доставать — на вырост

— Чего хихикаешь? — хмуро поинтересовался мальчик. Аливия поняла, что Володя на неё вовсе не сердится, и совсем этого хмурого взгляда не испугалась. Только плечами пожала. — Вот это и будем на тебя шить. Извини, что платья не предлагаю, в них путешествовать по лесу можно, но вредно для здоровья. Потому твоё мы аккуратно сложим и припрячем до лучших времён, когда к людям выйдем.

— А мне так удобнее, — заявила в ответ девочка.

— Я, конечно, не против, но как посмотрят люди на тебя в мальчишеском наряде?

— Да у нас в деревнях многие девочки так ходят, донашивают за братьями, — пожала плечами Аливия. — И работать сподручней. А мне как тренироваться в нём? Я ж в платье сальто постесняюсь сделать, — заявила эта пигалица и невинно улыбнулась.

Мальчик в ответ на последнее замечание только хмыкнул.

— Ладно, там видно будет. В любом случае платье тебе может понадобиться. Тогда какие у нас планы на ближайшие дни?

— Какие?

— Дрова рубить, — вздохнул мальчик. — Не дело, когда так поленья разбросаны. А вот когда с этим управимся, посмотрим, что у нас есть и что из того, что есть можно взять с собой, составим список необходимых вещей и повесим его на самое видное место.

— А это зачем? — удивилась Аливия.

— А затем. Как только он на глаза попался, просмотрел его по новой, что-то новое дописал, что-то вычеркнул. Когда собираться начнём, посмотрим, к чему пришли. Кстати, ты говорила, что перевод сделала и даже написала… Давай-ка, показывай.

Аливия накуксилась, но послушно поплелась за тетрадью. Мальчик, глядя на неё, улыбался: точь-в-точь Ленка, когда родители просила показать дневник. Володя просмотрел написанное, исправил ошибки и вписал слова, перевод которых девочка не знала. Аливия тут же старательно их переписала в отдельную тетрадь — наверняка под вечер будет учить, и пока не выучит, не успокоится. Володя через плечо заглянул ей в тетрадь — девочка оказалась действительно талантливой и гораздой на выдумки: не зная локхерского алфавита и не умея писать, она придумала записывать слова на родном языке русскими буквами, которые уже давно освоила. Поскольку букв в русском алфавите, судя по всему, оказалось больше, чем звуков в локхерском, их вполне хватало. Конечно, решение вроде бы очевидное, но мальчик сомневался, что сам бы в её возрасте додумался до такого. Почерк, правда, немного корявый, но ведь и девочка тренируется в письме всего лишь два с половиной месяца.


Дни шли за днями, постепенно уточнялись вещи, которые нужно будет обязательно взять в дорогу. Периодически вылезала и Аливия со своими предложениями.

— А швейную машинку можно взять? — часть работы по перешиву одежды девочка взяла на себя, а ручная швейная машинка произвела на неё неизгладимое впечатление как лёгкостью работы с ней, так и ровным швом.

— Можно, — великодушно разрешал Володя.

— Правда? — девочка не поверила такой лёгкой победе.

— Да. Но при одном условии — ты её понесёшь сама.

— Ну, Володичка…

— Никаких «нуволодичек». Аливия, ты знаешь, сколько нам идти до ближайшего селения? Мне обязательно нести оружие, еду, палатку, запасную одежду. Тебе тоже придётся нести свои вещи. Тащить ещё и швейную машинку… нет уж. Если что надо — шей сейчас, время есть.

Девочка вздыхала, с грустью посматривая на чудо-машину, и временно смирялась, а потом предлагала взять ещё одну «очень нужную вещь».

Сейчас Володя выверял очередной список и искоса поглядывал на девочку, замершую на одной ноге. Стоять на узком деревянном столбике не очень удобно и изредка она взмахивала руками, чтобы сохранить равновесие.

— Можешь поменять ноги.

Аливия облегчённо вздохнула и прыжком сменила опорную ногу.

— Равновесие — основа всего, что в спорте, что в боевых искусствах, — заметил мальчик. — Потерять равновесие в бою равносильно проигрышу, потому его надо тренировать, чтобы уметь сохранять, где бы ты ни находилась.

Это Володя уже не раз говорил, но считал, что повторение лишним не будет.

В последние дни стало заметно теплей, снег уже не выпадал почти каждый день, а на островке его вообще практически не осталось. Планируя отправиться в путь через два месяца, он совершенно не учёл местного климата — привык к Сибири, где и в мае ещё прохладно. Тут же к началу марта снега практически не осталось, вот высохнут дороги, и можно отправляться. Однако Володя решил не менять планов и уехать в середине апреля… ну или в начале, если успеют завершить сборы и позволит погода. К этому времени мальчик надеялся определиться и с дорогой. Расспросы Аливии ничем не могли помочь — она знала только название города, куда направлялся их караван. С грустью рассматривая карты, сделанные с помощью воздушных шаров, Володя тщетно пытался добиться от девочки хоть каких-нибудь примет местности вокруг города, чтобы сделать привязку и определить маршрут — названия на карте, по понятной причине, отсутствовали. Увы, но в том городе девочка ни разу не была, знала только, что это крупный порт и живёт он за счёт торговли. Володя изучил побережье на карте и насчитал с десяток городов, из них шесть можно назвать крупными по местным меркам. Решение этой проблемы Володя решил отложить до того момента, как они выйдут к людям, а язык, как известно, до Киева доведёт.

— Шестью пять?

— Тридцать, — отозвалась Аливия, чуть дрогнув на столбике, от чего едва не упала. Хорошо — когда она начинала тренироваться падала постоянно, а уж отвечать на вопросы, даже простые…

— Молодец. Семью восемь?

Этот вопрос оказался посложнее и девочка задумалась.

— Пятьдесят пять… нет…пятьдесят шесть.

— Внимательней. Правописание гласных после шипящих?

Вот с правилами русского языка сложнее — до сих пор девочка предпочитала писать по принципу, как слышу, так и есть, но Володя решил, раз уж учит, так надо позаботиться и о грамотности.

— «Ча», «ща» — пиши с «а»; «жи», «ши» — пиши с «и».

— А когда пишется «о» и «ё»?

— Надо подобрать похожее слово или поиграть с глаголом…

— Другая форма глагола…

— Ну да, поиграть с ним, если такое получается, пишется «е», если нет — «о».

— Примеры?

— Жёлтый — желтизна. Шорох.

— Гм… мои примеры ты запомнила, а свои можешь подобрать?

На этот раз девочка задумалась надолго, всё-таки её знание языка не настолько хорошо.

— Ладно, помогу, какую букву ты напишешь в слове «решётка»?

Аливия так задумалась, что забыла поддерживать равновесие, и ей пришлось отчаянно жестикулировать, чтобы не свалиться. Удержаться удалось, а вот подобрать слово нет.

— Значит, «о»! — сделала она вывод.

— Решето. Помнишь сказку, как воду в решете носили?

Девочка покраснела.

— Значит, «ё»?

— Правильно. Как определить стороны света в лесу?

— Это легко. По мху, например. Он растёт с северной стороны деревьев.

— А почему?

И так дальше, в подобном стиле. Володя гонял Аливию по всему материалу, который он давал, проверяя как память, так и знания, а так же то, насколько она понимает, о чём говорит. Иногда девочка безошибочно отвечала на сложный вопрос, иногда плавала в элементарных вещах, хотя виной этому, как считал мальчик, несколько необычная обстановка, в которой приходилось отвечать.

Глянув на часы, Володя отложил список и кивнул Аливии.

— Тренировка.

Радостно взвизгнув, словно ей леденцы предложили, она соскочила со столба и бросилась в зал. Перво-наперво — разминка. Её они делали вместе: бег, различные упражнения, потом работа с гантелями — у каждого свои, затем упражнение на растяжку — шпагаты, прыжки, сальто и всё на деревянном полу, упал — не хныкать, встать и продолжать занятие. Аливия и не хныкала, только попискивала иногда, больше от неожиданности, чем от боли — падать Володя её научил так, что Аливия действовала уже автоматически, группировалась и уходила в перекат.

— Рандори, — отдал команду Володя. Аливия довольная кивнула, вольную схватку она любила. — Первым атакую я, потом ты. Начали.

И сразу Володя перешёл в атаку, то пытаясь схватить девочку за руку, то за воротник, то ударить, одновременно с этим отмечал, как она движется, как ставит ноги, как уходит от атаки, иногда останавливал схватку и заставлял повторять уходы или освобождение от захватов, если считал, что девочка что-то сделала неправильно. Вот ударил, Аливия чуть отклонилась, позволила ему «провалиться», мальчик дал возможность ей продолжить и вынужденно вошёл в круговое движение вокруг неё, Аливия резко крутанула его кисть, и мальчик, совершив сальто, рухнул на пол.

— Хорошо, — похвалил он, — но пока медленно. Неуверенно действуешь. Повторим, но смотри за мной.

Он снова ударил, снова провалился вперёд, но на это раз не стал пытаться сохранить равновесие, а намеренно рухнул вперёд дальше, выставив руку вбок, ударив сгибом локтя по горлу, лишь в последний момент опустив руку, чтобы удар пришёлся по груди. Аливия потеряла опору, её подбросило в воздух и отнесло назад. Моментально сгруппировавшись, она покатилась по полу, вскочила, готовая продолжать.

— Понимаешь, что было бы, не опусти я руку?

Девочка насуплено кивнула.

— А всё потому, что ты слишком увлеклась выполнением приёма и не контролировала противника. Запомни это, настоящий враг таким великодушным не будет. Вошла в соприкосновение — контролируй соперника от начала до конца. Уловив, что я не собираюсь останавливаться, что ты должна была сделать?

— Я…

— Не надо слов. Нападаю.

Володя снова повторил атаку. На этот раз девочка ни на мгновение не ослабляла контакт, и когда мальчик попробовал повторить прежний трюк, чуть повернулась, позволив ему промчаться мимо и тут же подтолкнув в спину, одновременно ударив по ногам.

— Молодец. Повторим для закрепления.

Новая атака, девочка снова отошла в сторону, но Володя падать вперёд не стал, а рванулся назад, подставляясь под тот приём, который провела девочка первый раз. Но сейчас она на миг замешкалась и упустила шанс, а когда попыталась ввести мальчика в круговое движение он уже обрёл равновесие, и она не смогла даже сдвинуть его с места, всё-таки весил он больше её и был сильнее. Поняв, что опоздала, она закусила губу и отскочила, чтобы не попасть под следующую атаку. Володя покачал головой.

— Ничего. Ты пока не можешь подсознательно замечать малейшие движения и реагировать на них, потому и не можешь предсказать поведение противника. Рандори — это спонтанное реагирование на атаки, ты же действуешь очень шаблонно. Но всё это придёт с опытом. Мне пришлось провести тысяч пять схваток с моим наставником, чтобы хотя бы иногда угадывать его атаки и научиться правильно реагировать, — хмыкнул мальчик.

— Пять тысяч?! — ахнула девочка. Для неё эта цифра равнялась миллиарду.

— Или больше, — кивнул мальчик. — А ты думала, что можно чего-то добиться по взмаху волшебной палочки? А вот и нет. Вся волшебная палочка в твоём упорстве, в тяжёлых тренировках и в том поте, который проливается на них. А теперь твоя очередь атаковать.

Через три часа они оба лежали на полу. Аливия тяжело дышала, сил не было, даже вытереть пот. Мальчик же просто лежал рядом за компанию, хотя тренировка немного утомила и его. Хм… три месяца назад он бы даже и не заметил этого тренировочного боя, а сейчас всё-таки немного устал, хотя по большей части из-за того, что приходилось сдерживаться, подстраиваясь под силу девочки. Тем не менее, успехи очевидны и поразительны. Упрямая ученица.

— Что ж! — Володя прыжком вскочил на ноги. — Час на отдых, потом потренируемся в Тэ-ходоки. Ты не очень хорошо освобождаешься от захватов — надо работать. Потом пообедаем.

— Я готова! — девочка немедленно вскочила на ноги.

Володя с сомнением оглядел её.

— Ты уверена?

— Да!

— Ну что ж, тогда начали. — Конечно, всё-таки надо дать отдохнуть, но если хочет, пусть, тем более тут нагрузка меньше, чем в свободной схватке.

Ещё через час девочка стоять уже не могла, устало облокотившись о стену, она сидела на полу, вяло наблюдая за Володей, который деловито собирал спортинвентарь и укладывал его на место.

— Хорошо поработали, — подмигнул он ей. — Молодец. Я думал, ты сдашься. У тебя хорошо получается, теперь нужно развивать выносливость и гибкость. А это тренировки, тренировки и тренировки. Честно говоря, сейчас я даже рад, что ты уговорила меня заниматься с тобой.

— Почему? — Аливия моментально распахнула любопытные глазёнки.

— Потому что я очень серьёзно задумываюсь о том, что ты мне рассказывала. Говоришь, вы убегали от войны?

— Я только краем уха слышала, что управляющий говорил маме. Король Эрих совершил нападение на Локхер и мы уходили из города.

— Вот. Значит, нам надо быть осторожными. Кто его знает, что сейчас творится в королевстве. — Мальчик вздохнул. — По-хорошему, надо бы отсидеться, пока всё не прекратится, но твой отец, наверное, переживает. Ведь он думает, что ты погибла вместе с караваном.

Девочка тут же погрустнела, но Володя затеял разговор вовсе не потому, что хотел напомнить о потере.

— Потому, раз нам надо идти, я очень прошу вспомнить всё о том, как вы жили с мамой и папой, чем занимались, какие сказки тебе рассказывали, с кем ты играла, в какие игры. Сегодня вечером перед сном не я тебе буду сказки рассказывать, а ты мне. Договорились?

— Я? А… а зачем тебе наши игры и сказки?

— Пока не знаю, но может пригодиться. Сказки же — душа народа… гм… честно говоря вряд ли ты меня поймёшь, но из сказок можно много узнать о народе и его обычаях… ладно, это сложно объяснить. Просто постарайся вспомнить побольше сказок и побольше воспоминаний о себе и родителях… Я понимаю, что тебе больно вспоминать о маме, но я никогда не стал бы просить об этом…

Девочка вдруг поднялась, подошла к мальчику и осторожно коснулась его руки.

— Я знаю. — Она вдруг присела в реверансе, в глазах блеснули слёзы. — Спасибо тебе за всё…

— Ну что ты, Кнопка, — мальчик растроганно обнял её. — Я никому не позволю причинить тебе боль, сестрёнка.

— Расскажи мне о ней, — вдруг попросила Аливия, пряча лицо у него на груди. — Какая была твоя сестра? Ты скучаешь?

— Рассказать? Хм… — Володя сел на лавку, усадив девочку рядом. — Не было ни дня, чтобы мы с ней не подрались.

— Вы дрались с ней? — распахнула глаза Аливия, недоверчиво косясь на мальчика.

— Не забывай, — рассмеялся он, — что она была младше меня только на год. И такая же упрямица, как ты — тут вы с ней близнецы-сёстры. Из-за этого её упрямства у нас чаще всего ссоры и возникали. Кстати, меня она колотила гораздо чаще, чем я её.

— Ты ей поддавался? — ничуть не сомневаясь в ответе, поинтересовалась девочка.

— А вот и нет. Колотила она меня вполне честно. Я же говорил, что она упрямая была, продолжала бой даже когда он проигран, из-за чего мне частенько приходилось спасться бегством.

— А потом? — Девочка, явно заинтересованная рассказам, раскрыла ушки пошире.

— А потом, — притворно вздохнул Володя, — приходила мама, и мне доставалось ещё от неё, за то, что обижаю младшую сестру, а Ленка из-за её спины демонстрировала мне свой язык. Знаешь, он у неё был просто потрясающий, до сих пор помню.

— Язык?!

— Ну да. Она умела его сворачивать в трубочку, или поворачивать в любую сторону на сто восемьдесят градусов. — Володя скосил глаза к кончику носа, высунул язык и попытался свернуть его в трубочку, но сумел только сложить пополам. Аливия весело хохотала, глядя на его старания. — Ты не представляешь, как я ей завидовал, — признался он. — Долго тренировался перед зеркалом, но делать как она так и не научился. А ещё она им могла дотронуться до кончика носа. Теперь ты представляешь, как мне было обидно?

Аливия высунула кончик языка и тоже попыталась свернуть трубочкой.

— Ну нет, — остановил её старания мальчик, усмехнувшись. — Если ты это сделаешь, я приму тебя за сестру и поколочу по старой памяти.

— Да? — Аливия задумалась, в глазах сверкнули ехидные искорки. — Мне показалось, что по старой памяти сестра должна поколотить тебя.

— Лет через семьдесят, когда я стану старым и дряхлым, может быть тогда у тебя и получится.

Девочка шутливо пихнула его кулаком вбок.

— Вот вырасту и посмотрим.

— Посмотрим. Ладно, засиделись мы с тобой. Так и без обеда останемся. Поможешь приготовить?

Аливия поспешно соскочила с лавки.

— Конечно.

Глава 11

До назначенного дня выступления оставалось меньше недели и, как обычно бывает в таких случаях, ещё ничего не успели подготовить. Точнее что-то, конечно, успели — два рюкзака, один больше, другой меньше, стояли у входа, несколько колчанов со стрелами в углу, тут же валялась собранная палатка, а на столе громоздилась гора консервов. Володя с грустью разглядывал всё это хозяйство и пытался представить те слова, которые сказал бы ему Леонид Львович, увидев эту гору вещей. С другой стороны всё-таки стоит взять побольше разных полезностей, поскольку непонятно когда ещё вернусь на базу, но тащить всё это… Мальчик глубоко задумался.

Мимо проскользнула Аливия с каким-то свёртком и аккуратно уложила его в свой рюкзачок.

— Ты одежду приготовила?

— Ага, — отозвалась девочка, не оборачиваясь. — Лежит на кровати. А куда мои зимние сапожки девать?

— Оставь здесь. Лишний груз. И свою шубку тоже оставляй.

— Но…

— Кнопка, либо ты их оставишь, либо несёшь сама, но потом тебе их всё равно придётся бросить в лесу, поверь мне. Каждая лишняя вещь — дополнительная тяжесть. Это сейчас всё кажется лёгким, но я посмотрю, что ты скажешь через несколько часов.

— Я тренировалась!!! И уже бегаю сорок кругов даже не запыхавшись!

— Ленка! Тьфу, блин… Аливия, давай без споров? Хочешь, бери, но мои условия ты знаешь.

Девочка надулась, но тёплую шубку спрятала в шкаф, туда же сложила и сапожки — сейчас она ходила в тех «мокасинах», которые смастерил мальчик, привыкала. Володя бросил на всякий случай в шкаф несколько шариков нафталина, а потом отправился разбирать контейнеры.

Вытащил нож и вскрыл один, рассматривая наконечники стрел, обильно смазанные солидолом. Сверился с маркировкой и ругнулся.

— Бронебойные, а написано, что охотничьи… Впрочем, оно и к лучшему.

Мальчик развязал мешочек и стал перекладывать в него наконечники. Сами стрелы они с Аливией наделали ещё неделю назад про запас — Володя мастерил основу с помощью машины, а девочка потом крепила к ним перья. Он сначала проверял, как работает Аливия, но вскоре убедился в её аккуратности и точности.

— Я уже делала такое, — пояснила она. — Помогала брату, а он их много мастерил.

О семье девочка всегда рассказывала с охотой, и мальчик давно уже знал, что у Аливии есть два старших брата, один на год её старше, второй на восемь.

Сейчас нужно только прикрепить к стрелам наконечники, хотя мальчик уже не так уверен в необходимости того количества стрел, что наделал. Впрочем, ладно, идти придётся медленно, но торопиться смысла нет. В деревне же можно и телегу купить.

Володя ещё раз взглянул на подготовленные вещи и вздохнул: перед выходом надо всё-таки ещё раз всё посмотреть.

Чехарда со сборами продолжалась и следующие три дня, даже тренировки урезали. Правда, девочка продолжала заниматься самостоятельно, пока мальчик готовил базу: убирал все вещи в контейнеры, закупоривал их и складировал в сарае, разбрасывал там яд от разных грызунов, смазал дизель-генаратор и завернул в промасленную ткань, после чего убрал под навес, туда же перенёс все инструменты, позаботившись об их сохранности — солидола не жалел. В последний день перед выходом убрал кухонную посуду и ещё раз прошёлся по всему лагерю, к которому, за прошедшие месяцы, уже основательно привык. Похоже, даже Аливия испытывала некоторую грусть, прощаясь с ним.

— Завтра отправляемся, — наконец, твёрдо решил Володя, ещё раз пройдясь вокруг и убедившись, что всё убрано и сложено. — С такими сборами мы можем и через год не выйти.

Девочка невинно захлопала глазами, словно она тут не причём. Володя с трудом сдержал смех, глядя на её невинную рожицу.

— Я честное слово больше ничего не буду просить взять.

— А больше ничего и не возьмём. Так, последняя проверка. — Мальчик вытащил вещи на улицу. — Что у тебя?

Аливия заглянула в рюкзак.

— Старое платье, консервы, запасная одежда, обувь и запасной плащ.

Мальчик взвесил её рюкзак и кивнул.

— Хорошо. Ещё на пояс повесишь флягу с водой и нож… нож не забыла?

— Нет. — Девочка похлопала себя по поясу, на котором висел «Катран». Как обычно, на Базе подстраховались и все вещи по возможности клали в двойном количестве. Так было и с ножами. Вообще Володя слабо представлял ситуацию, при которой можно сломать эти весьма прочные ножи, но спорить, понятно, не стал. Вот один и пригодился как подарок, при этом девочка обрадовалась ему словно кукле. Володя покачал головой, но предупредил, чтобы она с ним обходилась поосторожнее, сейчас он уже жалел о своём опрометчивом подарке, но отнимать не решился. С другой стороны они всё-таки не по парку гуляют, а в лесу, так что мало ли… пусть будет под рукой. Тем более в последнее время Володя уделил особое внимание тренировкам именно с ножом.

— Арбалет?

Девочка умчалась в дом и вскоре вернулась с кожаным чехлом, в который был упакован небольшой арбалет, тоже подарок. С ним она наловчилась весьма неплохо обращаться. Правда взводила по-прежнему долго, но зато теперь обходилась без дополнительных приспособлений — занятия даром не прошли. Арбалет, конечно, слабенький и в серьёзном бою от него толку мало, но в качестве средства самообороны в самый раз — Володя брал для себя такой же.

— Стрелы к нему?

— Тоже взяла. Двадцать штук.

— Хорошо, если понадобиться больше, закажем позже, но это вряд ли. Что ещё?

— Ещё твои книги.

Не книги, а справочники. Володя долго размышлял, брать их или нет, но потом решил, что могут пригодиться. Из всей библиотеки он решил взять таблицы Брадиса, справочник по фортификации и энциклопедию, специально составленную специалистами Базы «немного обо всём» — небольшой томик размером с обычную книгу, правда, набранный мелким шрифтом. Все они сделаны не из бумаги, а из специального пластика — воды не боятся, практически не горит, чтобы порвать — надо приложить усилия. Остальные же книги самые обычные, их Володя упаковал в один из контейнеров и убрал в дом под кровать. Конечно, всё это и много чего ещё хранилось на картах памяти в электронной книге, но её местным не покажешь. А так вполне можно сделать вид, что информация получена из обычных книг, вот, можно их и показать… не понимаете? Ну языки учить надо. Ради маскировки Володя и лишнюю тяжесть согласен был тащить.

— Отлично. Теперь что у меня. — Мальчик заглянул к себе, покетбук, два одеяла, запасная одежда и обувь, пять коробок с патронами — их поглубже засунуть, еда, запасной плащ…

— Вилку и ложку взяла? — повернулся Володя к девочке.

— Да, в кармашке.

Мальчик снова вернулся к своим вещам: несколько коробок спичек и бензиновая зажигалка — это в карман. К рюкзаку сзади специальными застёжками пристёгнуты топор и котелок. Что ещё? Володя задумался. Еда…Володя положил побольше так называемых бомж-пакетов, но если питаться ими всё то время, что придётся путешествовать по лесу, то быстро взвоешь. Можно, конечно, охотиться, но это ж насколько тогда растянется путешествие? Так что ничего страшного, если положим и консервы. Совсем немного, банок пять. Теперь пора подумать и об оружии. Володя поднялся и отправился к складу, откуда вынес несколько контейнеров, вскрыл их и стал выкладывать: доспех, классический русский шишкообразный шлем, наручи, защита для сапог. Володя покрутил поножи и вернул на место — с собой их взять придётся, но надевать их в лесу смысла нет, они для защиты ног всадника в бою. Так что пока нет коня — пользы от них ноль, только лишняя тяжесть. А это что? Ага, защитные латные перчатки, мальчик присмотрелся к плетению композита, похожего на металл, только намного-намного прочнее и легче. Что у перчаток, что у доспехов — плетение одинаковое, напоминающее рыбью чешую, за счёт чего оно очень гибкое и одновременно прочное, при прямом ударе такое плетение становилось жёстким, словно цельная кираса. Сам набор сделан на специальной основе, наподобие кевлара, только из композитного материала и толстой, мягкой, но лёгкой подкладки — тоже дополнительная защита и удары смягчает. Понимая, что такой вид доспехов может вызвать вопросы, им постарались придать вид не очень презентабельный, тем не менее, всё равно любой, кто присмотрелся бы внимательней, обнаружил бы точнейший подбор чешуек, их размер, а так же совершенный набор. При выборе между скрытностью и надёжностью защиты все единогласно предпочли надёжность. Ну а если возникнут вопросы… придумать что-нибудь всегда можно.

Володя разложил перед собой пару доспехов, а потом по очереди примерил — оба чуть великоваты, но один всё-таки побольше. Хотя… его же не на рубашку надевают, ещё камзол должен быть специальный… где же он… а вот. На этот раз один из доспехов оказался впору только вот стоит ли его брать? Может имеет смысл надеть тот, что на вырост? Кто знает, сколько мотаться придётся? Володя сменил доспех, подтянул ремни, затянул пояс и немного попрыгал. Гм… Конечно, есть маленькое неудобство, но вполне терпимо и привыкнуть можно, надо только потренироваться. Володя пристегнул на ремне за спиной кобуры, в специальные кожаные кольца у боков вставил мечи в ножнах, нож на бедре и кинжал рядом с правым мечом, теперь фляжка. Мальчик попрыгал, стараясь рассмотреть себя со всех сторон.

— Ой, а что это у тебя за штуки за спиной? — Подошедшая сзади Аливия осторожно коснулась одной из кобур.

— Оружие на моей родине, — подумав, честно ответил мальчик. — Только у меня снарядов к нему не очень много, — тысячи две, мысленно прикинул он, но это здесь, на базе, с собой сто пятьдесят штук — пять пачек по двадцать пять и ещё четыре запасные обоймы, — потому слишком часто использовать его не стоит.

Володя накинул на плечи накидку с капюшоном из водоотталкивающей материи и застегнул пряжку на шее — теперь пистолеты надёжно скрыты. Ещё на базе, когда решали, где их носить, пришлось отбросить все привычные способы: на ремне спереди не годится из-за мечей с кинжалом, а так же небольшой сумочки для разных мелочей; под мышкой мешает в бою; на бедре как у ковбоев слишком заметно. Так и появились специальные кобуры, которые крепятся к ремню за спиной. Конечно, не совсем удобно, но после тренировок скорость их доставания снизилась ненамного по сравнению с обычной кобурой, зато всегда под рукой и скрыты от посторонних глаз, в бою тоже не мешают. В общем, куча плюсов, при небольшом минусе. Володя чуть распахнул накидку и изучил внутренние карманы — ряд магазинов к пистолетам, духовая трубка со стрелками, пяток метательных ножей и набор сюрикенов, рядом лежал специальный пояс, который носят через плечо ещё с пятью ножами, но его Володя надевать не стал и бросил к рюкзаку. Потом глянул ещё в один контейнер и задумался — в нём, аккуратными рядками лежали гранаты, ряд оборонительных Ф1 и ряд наступательных РГД-5, всего двадцать штук. Володя задумался, вспоминая, есть ли ещё такой же контейнер, но на этот раз на Базе отошли от стандарта и такой контейнер прислали только один, хотя и двадцать гранат очень много. Подумав, Володя отложил две наступательные гранаты и три оборонительных, а сам контейнер снова закрыл и убрал подальше. Гранаты аккуратно сложил в подсумки, которые сунул в рюкзак.

— А это что? — снова проявила интерес Аливия, которая с любопытством наблюдала за сборами.

— Очень плохая штука, — серьёзно ответил Володя. — И я тебя прошу, никогда, ни при каких обстоятельствах не трогать ни одну из них.

Мальчик так посмотрел на неё, что Аливия почувствовала холодок страха. Кажется, они и в самом деле очень страшные.

— Если не уметь с ними обращаться можно погибнуть… примерно как с арбалетом, если не знать что к чему и посмотреть на кончик стрелы, нажав на спуск.

— Будет очень больно, — подумав, кивнула девочка.

— Ну вот, а если, не зная, попытаться поиграть с теми штуками, больно уже не будет… никогда.

— Почему? — искренне заинтересовалась Аливия.

— Потому что мёртвым не больно.

Аливия испуганно примолкла и с подозрением покосилась на рюкзак, в который Володя запихал такие опасные штуки. Сам Володя в это время размышлял о более насущных делах, а именно о деньгах. Благодаря щедрости Базы у него с собой довольно много, по здешним меркам, золота (а цену золота он уже успел изучить по наблюдению за городом и трактиром в деревне) и серебра. В поясе имелись специальные кармашки, но туда влезет только часть золота, ещё часть можно рассовать по кармашкам в плаще и немного доверить Аливии. Остальное придётся рассортировывать по мешочкам и прятать в рюкзаках. Кошелёк с небольшим количеством серебра на пояс и, опять-таки немного доверить девочке.

Решив всё таким образом, он немедленно занялся делом.

— Мда, а я заметно потяжелел, — задумчиво пробормотал он, когда вернул на место пояс и накидку. — И со всем эти хозяйством ещё и по лесу таскаться?

Впрочем, другого выхода всё равно нет. В лесу золото и серебро не нужно, а вот в человеческом обществе без него никуда. Хорошо ещё бриллианты давно спрятал в потайном кармане рюкзака, да и весят они немного.

— А гитару ты возьмёшь? — вдруг поинтересовалась Аливия.

Володя уже хотел было привычно возмутиться, потом задумался. Не так уж и много она весит, но это всё равно дополнительный груз. С другой стороны в средневековье очень уважали менестрелей, и пение в трактирах позволит неплохо заработать. На еду точно хватит. Так ли это в здешнем мире ещё предстоит выяснить, но с учётом бедности развлечений, вряд ли здешний мир сильно отличается от Земли. Так что лишней она может и не быть.

— Завтра решу, — вздохнул мальчик. — Не хочется, честно говоря, тащить ещё и этот груз, но порой так хочется сыграть что-нибудь для себя.

— Возьми, — вдруг попросила девочка. — Я готова сама её нести…

Володя глянул на Аливию и понял, что действительно готова. И понесёт — упрямства хватит.

— Ладно, Кнопка, уговорила, — он улыбнулся ей.

— Ура! — девочка радостно запрыгала и захлопала в ладоши. — Мне нравится, как ты играешь и поёшь, особенно сейчас, когда я понимаю песни. Они очень-очень хорошие.

— Ну ладно тебе, Кнопка, — смутился мальчик. — Пойдём-ка ещё раз всё проверим и спать — завтра рано вставать.

Уже перед сном Володя вспомнил о тубусе с документами, удостоверяющими его княжеское достоинство, рисунком герба и историей рода с генеалогическим древом. Пришлось вставать, доставать его из-под кровати и положить рядом с рюкзаком, чтобы не забыть утром.

Ещё раз всё внимательно оглядев, Володя забрался в постель. Последняя ночь на этом острове в глухом лесу, который вдруг стал ему родным. Вроде бы и немного тут прожил, но уже привык к этому месту, почувствовал себя дома, особенно когда здесь появилась Аливия. Однако он знал, что уходить рано или поздно всё равно придётся. Пришлось несколько раньше, чем он рассчитывал, но не всегда всё происходит так, как нам того хочется. Так что вперёд. Володя перевернулся на другой бок и вскоре уже крепко спал.


Мальчик достал один меч и внимательно его осмотрел, уделив особое внимание лезвию. Тёмный материал, только внешне похожий на металл, необычайная острота… Он снова глянул на лезвие, потом на плот, лениво покачивающийся у берега и вдруг, шагнув вперёд, двумя быстрыми ударами перерубил стягивающие брёвна верёвки и тут же оттолкнул плот от берега. Потом стоял и смотрел, как он медленно дрейфует по озеру, постепенно разваливаясь на части.

— Ну вот и всё. — Он решительно нагнулся и одним движением забросил рюкзак себе на спину, проверил, как к нему крепится лук, как сверху лежат колчаны со стрелами и гитара. Убедившись, что все вещи привязаны крепко, он обернулся к Аливии. — Готова? Давай помогу.

Он поднял второй рюкзак, гораздо меньше своего. Девочка, одетая в камуфляжный костюм, послушно повернулась спиной, подставляя руки, чтобы удобнее надевать рюкзак.

— Попрыгай чуть-чуть, пусть поудобнее рюкзак ляжет.

Аливия заскакала по берегу, но тут же была остановлена Володей, который присел перед ней и начал проверять как крепятся вещи: подёргал флягу на поясе, проверил как закреплены ножны с ножом, слегка надавил на рюкзак.

— А из чего это? — Пока мальчик проверял её одежду, она внимательно рассмотрела доспех под накидкой и теперь осторожно водила по нему пальцем.

— Точно не знаю, — отозвался он и нагнулся к её ногам, проверяя, как сидят сапоги. Аливия хотела надеть свои мокасины, к которым уже привыкла, но мальчик только кивнул на кусты и посоветовал прогуляться в них там. Думал не рискнёт, но она тут же залезла в самую чащу… выбралась оттуда без одного мокасины, взъерошенная, сердито отряхивая одежду от веток. Утром мальчик сделал для неё что-то типа портянок, аккуратно замотал ноги, а потом поплотнее затянул шнуровку на сапогах.

— Сейчас походи в них. Если где неудобно — сразу говори. Ведь в походе самое главное что?

— Ноги!

— Правильно. Потому береги их…


— Точно не жмёт?

— Да точно, Володь. Ну честное слово!

— Смотри. Будет больно — не терпи. Так, а где хирургический набор?

— Вон он, — Аливия махнула рукой в сторону кустов, где стоял небольшой кожаный чемоданчик, который Володя называл «набором юного хирурга». В нём лежали несколько скальпелей, зажимы, ещё некоторые хирургические инструменты, шприцы, а также лекарства с мазями и перевязочным материалом, а так же ещё всего по мелочи: хирургические нитки, иголки и некоторые пакетики не совсем медицинского назначения.

Володя покосился на него и вздохнул: неудобно с ним, но без него лучше не уходить. Он нагнулся, поднял боевой посох, привязал чемоданчик к одному концу и забросил на плечо, как раньше узелки носили. Вот ещё одна польза от доспехов — равномерно распределяет груз от рюкзака и посоха и тяжесть на плечах совсем не чувствуется.

— Значит так, держаться за мной и не отставать, если что надо, сначала сказать мне и только получив разрешение — делать. Ясно?

— Да!

— Отлично. В таком случае шагом марш!

На время похода Володя прикрепил одну из кобур с пистолетом к лямке рюкзака, чтобы тот всегда находился под рукой — зимнюю встречу с волками он помнил прекрасно, а сражаться с рюкзаком за спиной и одним ножом с каким-нибудь животным не очень хотелось. Вторую кобуру прикрепил на поясе, где обычно крепится меч, посчитав, что на время похода пистолет нужнее.

Первое время он периодически оглядывался, проверяя как там девочка, но та шагала хоть и не очень быстро, но целеустремлённо, не жалуясь.

— Первые дня три будут самые тяжёлые, — заметил мальчик, — потом втянемся, и дело пойдёт легче.

— Я выдержу!

Первый день действительно выдался не очень лёгким. Аливия хоть и не хныкала, терпеливо шагая по лесу, но к вечеру вымоталась так, что когда мальчик объявил ночёвку, рухнула вместе с рюкзаком и тут же уснула. Володя уложил её на одеяло поудобнее, потом взялся за приготовление шалаша и ужина. Как ни жаль было её будить, но мальчик настоял, чтобы она поела, а потом перенёс в приготовленный шалаш и укрыл плащом. Сам он подбросил в костёр побольше хвороста и растянулся у входа.

Утром он поднял девочку и заставил умыться, потом короткая зарядка, завтрак. Аливия, похныкивая, всё-таки выполнила все требования и неохотно надела рюкзак.

— Ничего-ничего, — подбодрил её Володя. — Торопиться нам некуда, поэтому пойдём медленно и привалов устроим больше.

Шли они действительно очень медленно, проходя за сутки не более двух-трёх километров — слишком уж большой груз с собой взяли. Но Володя по этому поводу не расстраивался и не делал попытки ускорить движение. Медленно, но верно — говорил он. Так и шли с частыми остановками. Вот вышли на поляну… Аливия первое мгновение замерла, пытаясь понять, почему это место кажется ей знакомым, потом увидела холмик с покосившей пирамидой из веток и вспомнила. Замерла, сбросила рюкзак и побежала к могиле. Володя аккуратно поставил свой рядом и встал неподалёку, глядя на лежащую на траве девочку, обхватившую руками холмик, её плечи мелко подрагивали.

Володя ещё утром размышлял, стоит ли приводить сюда Аливию или нет, потом решил, что она имеет право попрощаться с матерью — когда ещё сюда выберутся?

Он присел на корточки рядом с плачущей девочкой и положил ей на плечо руку. Та резко поднялась и бросилась к нему, захлёбываясь рыданиями.

— Ну-ну, Кнопка. Думаешь, маме было бы приятно смотреть на твои слёзы?

— Они сами текут, — пробурчала она.

Когда девочка немного успокоилась, они вдвоём поправили пирамиду, а потом Аливия набрала цветов и аккуратно положила на холмик…

— Аливия, вы ведь удирали от разбойников, которые напали на вас?

— Да.

Володя скинул рюкзак и достал карту.

— Вы убегали от них два дня… с учётом того, что бежали вы не по прямой… значит на расстоянии максимум двух дней пути отсюда есть вполне удобная дорога.

— Это старая караванная дорога… так управляющий говорил. Ею редко пользуются.

— Редко или нет, но это дорога.
Хорошо бы нам на неё выйти.

Девочка потупилась.

— Я не знаю, в какую сторону идти, — честно призналась она. — Я не помню, как мы бежали.

— И на моей карте никакой дороги рядом нет, — вздохнул Володя, отмечая сегодняшний маршрут. — Очевидно, та дорога действительно старая и сверху её не разглядеть.

— Сверху?

— Что? А, не обращай внимания, это я думаю. Плохо, я надеялся, ты вспомнишь хотя бы направление. Ничего не поделать, значит, будем придерживаться первоначального маршрута и идём напрямую через лес.

Всё-таки действительно жаль. Хотя может им и повезёт и они наткнуться на эту дорогу, но рассчитывать на это не стоит. Володя ещё раз сверился с картой, проверил расстояние до цели, пройденный путь, прикинул время, за которое они дойдут. По всему выходило, что путешествовать им по лесу дней шестнадцать. Он убрал карту и снова поднял рюкзак.

— Всё, привал окончен.

На этот раз Аливия не уснула после того, как они выбрали место для ночёвки, даже помогать пыталась, потом долго сидела у костра, наблюдая за языками пламени, о чём-то размышляя. Володя некоторое время наблюдал за неё, потом достал из чехла гитару и подсел рядом.

— Ну, Кнопка, улыбнись. Вот послушай… — Глупо, непрофессионально, опасно… За такие художества его на Базе потом долго гоняли бы по всем тренажёрам, но… надо же как-то подбодрить девочку. Тем более риск и правда невелик — людей поблизости нет, против зверей есть оружие, вокруг поставлены ловушки, если кто всё же рискнёт подойти. В общем, риск не так уж и велик… Володя на пробу сыграл несколько аккордов, потом запел:

От улыбки хмурый день светлей,
От улыбки в небе радуга проснётся…
Поделись улыбкою своей,
И она к тебе не раз ещё вернётся.
Припев:

И тогда наверняка, вдруг запляшут облака,
И кузнечик запиликает на скрипке…
С голубого ручейка начинается река,
Ну, а дружба начинается с улыбки.
С голубого ручейка начинается река,
Ну, а дружба начинается с улыбки.

Сначала Аливия слушала не очень внимательно, но постепенно задорный куплет заинтересовал её и она стала прислушиваться. В конце она уже тоже улыбалась.

— Володь, а спой ещё что-нибудь.

— Гм… разве нам не пора спать? — И одного раза много, но разве можно отказать, когда так просят?

— Ну проснёмся завтра позже… Ты же сам говорил, что мы не спешим.

— Что ж, — Володя задумался. Потом махнул рукой. — Только давай я не спою, а расскажу тебе сказку.

— Сказку? Но…

— Не бойся, песенки там тоже будут. А сказка эта про одного весёлого деревянного человечка.

— Деревянного?! — немедленно заинтересовалась девочка.

— Да, самого настоящего деревянного человечка, которого вырезал из необычного полена старый шарманщик папа Карло…

Володя рассказывал сказку не по книге, а по фильму — так веселее и, самое главное, песни, которые он обещал. И вот уже у горящего костра под звёздным небом неслось:

Из пахучих завитушек, стружек и колечек,
Мне помощником под старость и на радость вам
Скоро-скоро деревянный выйдет человечек,
Будет с кем мне под шарманку топать по дворам.

— Всё. — Володя решительно убрал гитару и принялся её упаковывать.

— Ну Володенька, — чуть ли не взывала Аливия. — Так не честно!!! На самом интересном месте!!!

— Аливия, ложись. Знаешь сколько уже времени? Завтра перед сном продолжу. Я ведь тоже устал.

На следующую ночь Володя продолжил рассказ — нарушать безопасность, так до конца. Всё-таки интересно, что сказали бы его наставники на такой концерт под луной в лесу условно на вражеской территории? Но он оценил и полезность такого пения — Аливия больше не грустила, более терпеливо сносила дорогу и вовсю помогала устраивать ночлег, чтобы поскорее послушать сказку. А опасность… ну она всё ещё очень мала. Потом Аливия по дороге весело напевала под нос:

Покуда живы жадины вокруг,
Удачи мы не выпустим из рук.
Какое небо голубое,
Мы не сторонники разбоя:
На жадину не нужен нож, —
Ему покажешь медный грош
И делай с ним, что хошь!

За восемь дней они прошли чуть больше половины пути, если верить карте, конечно. Аливия постепенно втянулась, хотя и по-прежнему уставала к концу дня. Тем не менее, Володя явственно замечал, что это путешествие определённо пошло ей на пользу. Она стала веселей, более оптимистичной и не так рьяно тренировалась, когда выпадали свободные часы и они делали большой отдых на полдня.

Утром, если рядом оказывался ручей или родник, они тщательно умывались, стирали грязную одежду, зарядка, снова сполоснуться и в путь с небольшими остановками для отдыха. После обеда отдых и в дорогу, вечером обязательная сказка, Володе всю дорогу приходилось вспоминать слова разных слышанных им песен. После Буратино история про Красную Шапочку, Бременские музыканты. После них любимой песенкой Аливии стала «ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету».

Ещё через два дня Володя стал принимать более серьёзные меры по защите места ночёвки, расставляя вокруг стоянки ловушки и прекратив вечерние концерты, ограничившись обычными сказками. Аливия сначала дулась, но потом смирилась. Наконец ещё через два дня им впервые попались следы человека — срубленные деревья и даже пенёк, оставленный пилой. Володя сложил перед ним вещи и подозвал Аливию. Та облегчённо сняла свой рюкзачок и поставила рядом. Володя посохом ткнул в пенёк.

— Сколько лет было этому дереву?

Девочка склонилась к нему и стала считать кольца.

— Тридцать два.

— Хорошо, а вон той ели?

На этот раз Аливия считала не годовые кольца, поскольку ель стояла не тронутой, а количество веток-поясов.

— Тринадцать.

— Почему? — удивился Володя.

— Ну вот нижний ряд веток раз, — начала по новой считать девочка. — Вот следующий ряд веток два, три, четыре, пять… девять, десять, одиннадцать… А вон там на вершине ещё один ряд. Итого тринадцать.

— Что ж, считать ты умеешь, а вот запоминаешь плохо. Что я ещё говорил надо сделать?

Девочка задумалась, потом хлопнула себя по лбу.

— Пятнадцать лет ели. Надо к количеству рядов веток прибавить ещё два, это и будет возраст.

— И не только еле, а любого хвойного дерева. В данном же случае меня радует то, что мы не заблудились и находимся на верном пути. — Один конец шеста снова упёрся в пенёк. — Значит так, сейчас немного уйдём в сторонку и переночуем, а в деревню войдём завтра до обеда. — Мальчик вытащил карту и на всякий случай ещё раз уточнил маршрут. — Если я нигде не напутал, до деревни нам осталось совсем чуть-чуть.

Володя убрал карту и снова поднял рюкзак, Аливия неохотно взялась за свой.

— Ну не делай такого грустного лица, — хмыкнул мальчик. — Сейчас найдём подходящее место и остановимся — сегодня уже больше никуда не пойдём, нам надо хорошо отдохнуть.

Девочка волновалась, но старалась держаться бодро. Володя никак не мог понять её состояние: с одной стороны она вроде бы и радуется возвращению в привычный мир, а с другой ей явно хотелось ходить так в лесу как можно дольше. Вроде бы устаёт за день продираясь с грузом сквозь ветки и постоянно шагая через выпирающие корни, но зато с каким нетерпением она ждёт вечера, когда можно посидеть у ночного костра и послушать необычные сказки и песни. Она явно понимала не все слова, всё-таки маловато практики в языке, но в этом случае переспрашивать она никогда не стеснялась. Даже спать уходила неохотно.

— Эх ты, Кнопка, — пробормотал Володя, когда, наконец, сумел уговорить девочку отправиться спать и поправляя на ней одеяло. Девочка что-то пробормотала во сне и перевернулась на другой бок, натянув одеяло повыше.

Володя выбрался из шалаша и опустился рядом с костром, задумчиво наблюдая за огнём. Ему показалось, что он снова в учебном походе и его задача смотреть за костром. Вот сейчас вернётся Леонид Львович с проверки постов, опустится рядом…


— Спой что-нибудь, Володь, — попросил Леонид Львович. Рядом одобрительно загудели остальные ребята.

— А что, товарищ майор? Высоцкого?

— Да я его почти всего знаю, — хмыкнул майор. — Я знаю, что ты его любишь, но…

— Понял… что-то, что вы ещё не слышали. — Кто-то протянул мне гитару и я задумчиво перебрал струны, пытаясь поймать настроение. Каких-нибудь баллад не хотелось, слишком спокойная и ясная ночь. Тут самое подходящее какой-нибудь романс… романс… Я снова перебрал струны, но на этот раз подбирая музыку. — Вот это вы, наверняка, не слышали.

Я тихонько заиграл, а потом запел:

Научите меня понимать красоту,
Отучите меня от тоски и от лени,
Проявите ко мне в сотый раз доброту.
Я — ваш раб, но не ставьте меня на колени.
Я люблю вас, люблю, как отца и как мать,
Твёрдо верую в тайну великую вашу,
Только вы и способны простить и понять
Всех нас грешных, земных, бесконечно уставших.
Нужных слов не найду, но нужны ли слова?
Вам и так наши мысли и чувства понятны.
Я — ваш сын, блудный сын, нарубивший дрова,
Древо жизни своё погубив безвозвратно.
Каюсь вам, мой Отец, не кляните меня,
Я и так уж виною своей распластан.
Я тону без воды и горю без огня,
Мне не нужен ваш меч, мне нужна ваша ласка.
Научите меня понимать красоту,
Отучите меня от тоски и от лени,
Проявите ко мне в сотый раз доброту
И позвольте мне встать в сотый раз на колени.

После того как затих последний аккорд, у костра на мгновение воцарилась тишина.

— Откуда это? — наконец спросил Леонид Львович.

Я чуть улыбнулся.

— Разве это так важно? Пусть останется секретом.

— Просто мне показалось, что ты о себе пел…


О себе ли? Володя и сейчас не мог найти ответа на этот вопрос, хотя в тот раз слова друга буквально сразили его. «Научите меня понимать красоту…» Мальчик тихонько напел мелодию. А ведь действительно, после смерти родителей он разучился плакать, но вместе с этим разучился и радоваться, наслаждаться такими вот ночами у костра. Вся его дальнейшая жизнь скорее походила на полусон, в котором что-то происходит, но не задевает, а потому для него нет боли, как нет радостей, опасностей, гнева или страха. Володя искоса глянул на вход в палатку.

— Спасибо тебе, Кнопка… Вряд ли ты поймёшь, что сделала для меня… сестрёнка… Это же ведь так страшно ничего не чувствовать… И очень больно…

Мальчик растянулся у костра, заложив руки за голову, и стал разглядывать звёздное небо, точнее тот его краешек, который виднелся сквозь ветки деревьев.

Глава 12

Володя с небольшого пригорка у леса из-под руки разглядывал дома в деревне, потом попытался отыскать ретранслятор, но с этой стороны все деревья похожи, и на какое именно он посадил дирижабль так и не нашёл. Смотреть на деревню отсюда, а не из сотен микрокамер непривычно, вроде всё знакомо, но в тоже время и нет. Хотя вон кузница, какой дым из трубы, очевидно Джакоб что-то делает. Умелый кузнец, Володя по достоинству оценил его изделия. Ага, а вон постоялый двор — деревня как-никак находилась рядом с дорогой. А вон и сама дорога, но…

— Кнопка, вы по той дороге должны были ехать?

Девочка пожала плечами.

— Я не знаю. Я здесь ни разу не была.

Володя достал карту. Нет, эта дорога на ней отмечена и мимо его дома никак не проходит. Он наткнулся на Аливию с матерью где-то в сутках хода от острова, два дня они плутали… Нет, никак не могли они двигаться по ней… Мальчик ещё раз осмотрелся, наконец отыскал то, что ему показалось дорогой — сразу не заметил, потому что она выходила чуть левее и чтобы её увидеть надо обернуться, а потом ещё старательно искать. Действительно почти заброшена. Интересно, а что тогда на ней искали разбойники?

— А твой отец богат? — Володя достал бинокль и теперь осматривался с его помощью.

— Да. Очень-очень богат. — Девочка нахмурилась и покосилась на Володю, но тот, увлечённый изучением местности, её взгляда не заметил. Да и мысли его сейчас находились далеко.

Девочка вздохнула, отстегнула ножны с ножом и протянула их Володе.

— Наверное, мне лучше не носить их на людях.

— Почему? — удивился мальчик.

— Ну… оружие можно носить только солдатам и благородным, а так же купцам в походе. Я же ведь не солдат и не благородный.

— Хм, логично. — Володя спорить не стал и убрал нож в карман накидки. — Ну что ж, идём.

Когда они чуть удалились от леса, за ним вдали показался большой замок, стоявший, как знал мальчик, у поворота реки, таким образом, прикрытый ею с двух сторон. В своё время он уделил замку самое пристальное внимание, изучив его не хуже владельца. Правда людей там сейчас мало из-за отсутствия хозяина, потому с точки зрения изучения обычаев локхерских дворян он ничего не дал, зато познакомил с местной архитектурой и фортификацией. В своё время мальчик много времени провёл с различными справочниками, сверяя земные защитные сооружение с теми, что обнаружил здесь. Ничего особо нового не нашёл, да оно и понятно.

Если в деревне к ним и отнеслись подозрительно, то только из-за того, что они вышли из леса, а не пришли по дороге, но никто не сказал ни слова. Володя сразу направился к постоялому двору.

— Ты здесь был раньше?

— Я? С чего ты взяла? — удивился мальчик.

— Ты не стал спрашивать дорогу и идёшь уверенно.

Мдя… и как объяснить, что через камеры изучил эту деревню вдоль и поперёк, а со многими жителями даже заочно знаком? Володя на мгновение растерялся, потом постучал по биноклю.

— Я разглядел, где находится постоялый двор. Ты же видела, как через него хорошо видно.

— Это чудо! — Аливия покосилась на бинокль. — До сих пор не пойму, как это происходит.

— Если хочешь, потом объясню, а пока давай-ка пообедаем и найдём какую-нибудь коняшку с телегой. Что-то не хочется мне дальше плестись пешком.

— Мне тоже, — честно призналась девочка, поправляя рюкзачок. Володя усмехнулся.

В трактире Володя огляделся и, выбрав столик в углу подальше от остальных посетителей, бросил рюкзак на скамейку, сверху положил вещи девочки, а саквояж с хирургическими инструментами пристроил в ногах. Посох, на всякий случай, поставил рядом, чтобы в любой момент иметь возможность им воспользоваться. Если верить авторам приключенческих романов — драка в трактире самое обычное дело, хотя мальчик никак не мог понять, как в этом случае трактирщики вообще сводят концы с концами после каждодневного разгрома. Похоже, этот трактир исключение, поскольку за всё время наблюдений за ним в нём не случилось ни одной драки. Ссоры да, были, а вот драк нет, хозяин быстро наводил порядок, выставляя спорщиков во двор.

К ним подошла женщина внушающей уважение комплекции и, уперев руки в бока, выжидательно застыла. Аливия стушевалась и затихла, прикинувшись ветошью в уголке, Володя тоже почувствовал себя неуютно, но тут же взял себя в руки. Похоже, женщина знала, какое впечатление производит на окружающих и вовсю этим пользовалась. По какой-то причине они попали в ранг нежелательных клиентов, от которых хотели избавиться как можно скорее. Почему так, Володя не хотел даже гадать — либо сочли неплатёжеспособными бродягами, либо разбойниками… Хотя какие разбойники с маленькой девочкой? Гадать не хотелось, но такое отношение ему тоже не понравилось. Вспомнив себя до встречи с Аливией, а также припомнив директора Базы и его знаменитый взгляд, он напустил на себя совершенное равнодушие и посмотрел как бы мимо женщины.

— Что у вас есть хорошего?

— У нас?! — женщина даже задохнулась от возмущения и ещё её, кажется, задело это безразличие пришлого, не привыкла к такому. — У нас всё самое лучшее в округе! А не нравится, так можете поискать, где кормят лучше!

Володя даже не пошевелился на такое предложение, словно не слышал.

— В таком случае давайте, что там есть. Мяса какого-нибудь, сыр, девочке молока и хлеба… свежего. Ещё яичницу из пяти яиц. Пока всё.

Сделав заказ, он отвернулся и стал изучать зал. Женщина едва не лопалась от злости, но и кричать не смела, видя мечи и доспех. Володя снова глянул на женщину.

— Вам что-то от нас нужно?

— Надо бы заплатить…

— За что? — в голосе всё тоже равнодушие, пустой взгляд сквозь собеседника, который, Володя точно это знал, сильно нервировал людей.

— За заказ…

— За какой?

— Который вы сделали! — женщина с трудом сдерживала себя, но повышать голос по-прежнему не решалась.

— А где он?

— Да… вы… Господин, прежде чем мы принесём…

— Нет.

— Что нет? — оборванная на полуслове женщина растерялась.

Володя краем глаз заметил огромный интерес посетителей к их пикировке, видно не каждый решался бросить вызов жене хозяина трактира, тем более не решались спорить такие, с точки зрения местных, молокососы, пусть даже благородные. Теперь они явно готовились насладиться зрелищем.

— Нет, значит платить не буду, пока не попробую того, что вы принесёте. Жевать нечто жёсткое или тухлое я не собираюсь.

— Да что вы себе…

— Я жду заказ, — чтобы оставаться по-прежнему равнодушным ко всему и выдержать марку Володе пришлось призвать на помощь всё своё актёрское мастерство. — Если я буду ждать слишком долго, я снижу плату.

Женщина замолчала, не зная, как реагировать, потом видно пришла к выводу, что спорить с клиентом не стоит.

— Сейчас принесу, но мне хотелось бы убедиться, что вы можете заплатить… У нас в долг не кормят.

Володя опять сделал вид, что не слышал последней фразы, прислонился к стенке и прикрыл глаза, словно собираясь спать. Женщина ещё несколько секунд стояла рядом, потом развернулась и зашагала на кухню, при этом наградила одного мужичка, посмевшего хмыкнуть, таким взглядом, что тот подавился пивом.

Пока жена трактирщика стояла здесь, Аливия серой мышкой сидела рядом с рюкзаками, испуганно наблюдая за другом, которого, как ей казалось, она уже прекрасно изучила и тут перед ней вдруг предстал совершенно другой человек. От него веяло таким холодом, что даже в этот жаркий день девочка зябко поёжилась. Он всегда был добрым, спокойным, она привыкла к его чуть грустноватой улыбке, к его неторопливости в действиях и она с трудом представляла Володю в роли важного господина, со своим гербом, а этим не каждый благородный мог похвастать. И вот сейчас девочка увидела его совсем-совсем другим человеком, человеком привыкшем повелевать, и ей стало страшно. Володя, словно почувствовав этот страх, вдруг глянул на неё, привычно улыбнулся и подмигнул. Девочка несмело улыбнулась в ответ, а потом облегчённо вздохнула — перед ней сидел прежний надёжный друг, к которому она привыкла. А тот господин ей совсем не понравился. Пусть себе прячется там, где раньше.

В зале снова появилась жена хозяина с огромным подносом, который она с грохотом, якобы случайным, опустила на стол. Аливия вздрогнула и на всякий случай чуть отодвинулась, но Володя даже глаза не приоткрыл. Когда же все тарелки оказались расставлены, он сел и оглядел стол, делая вид, что не замечает стоявшей рядом хозяйки. Та фыркнула и неторопливо удалилась. Володя чуть улыбнулся и повернулся к столу — победа в этом поединке осталась за ним. Девочка тем временем достала из рюкзаков две вилки и столовые ножи.

— Ага, спасибо, Кнопка, — мальчик кивнул девочке и взял протянутые ему приборы. Не обращая внимания на заинтересованные взгляды посетителей, они пожелали друг другу приятного аппетита и принялись за еду. Володя икоса поглядывал на Аливию, довольный тем, с какой ловкостью она управлялась вилкой и ножом. Аккуратно придерживая вилочкой кусок мяса, она с непередаваемой грацией ножиком отрезала маленький кусок и тут же отправляла его в рот. Могло показаться, что она чуть ли не с рождения ела при помощи столовых приборов.

У их столика остановился какой-то мужчина в простой, но в то же время добротной одежде и неуверенно переступил с ноги на ногу, не решаясь заговорить первым, дожидаясь, когда его заметят. Володя полностью проигнорировал его присутствие и продолжал неторопливо есть, а когда Аливия попыталась обратить на мужчину внимание, предостерегающе поднял нож и ткнул им в сторону её тарелки. Девочка намёк поняла и вернулась к еде, Володя так же молча махнул мужчине, предлагая сесть рядом. Тот облегчённо вздохнул и опустился на скамейку.

— Гос…

Мальчик предостерегающе поднял руку, а когда дожевал и проглотил кусок, опустил.

— Я тоже не против поговорить, мы в ваших местах впервые, хотелось бы услышать новости, но разговаривать во время еды вредно. Хозяйка! — Володя вроде бы не сильно и повысил голос, но его услышали, только вместо знакомой тётки пришёл сам владелец таверны — невысокий лысоватый человек. Он торопливо подошёл странной прыгающей походкой и выжидательно замер.

— Что-то хотите, господин?

— Какое у вас есть хорошее вино? Принесите бутылку.

— Самого лучшего?

— Самого, — подтвердил Володя и снова вернулся к еде.

Вино принесли быстро, поставив кувшин на стол, хозяин почтительно поклонился и исчез.

— Как звать? — Мальчик слегка повернул голову к сидящему рядом мужчине. Он видел, что человек не благородного сословия, а потому позволил себе некоторую вольность в обращении: в чужой монастырь со своим уставом не ходят, а он как-никак князь. Поведение ему ставили вполне профессионально и отрабатывали различные ситуации, в том числе и такие. Сейчас ему даже не приходилось напрягаться, просто следовал заранее отработанным шаблонам поведения, самое трудное достоверно сыграть роль вначале, а потом уже привыкаешь.

— Джером, милорд.

— Так вот, Джером, во время еды никаких разговоров. — Он пододвинул к нему принесённую бутылку. — Угощайся.

Глаза мужчины радостно вспыхнули и повторно уговаривать себя он не заставил. Не то, что бы Володя что-то имел против разговора во время еды — в случае необходимости он начал бы его где угодно и когда угодно. Однако сейчас, во-первых, хотелось немного присмотреться к окружающим людям и обстановке, а во-вторых, угощая вином своего будущего собеседника, он надеялся, что тот слегка расслабиться и можно будет получить более полную информацию, чем тот сказал бы, будучи трезвым.

Джером тем временем уже раскупорил бутылку, но первому налил не себе, а молодому господину. Володя кивнул, придвинул кружку к себе, но даже не стал пробовать вино, снова вернувшись к еде. Разрезав яичницу на части, он перенёс к себе на тарелку один кусок, а второй, перегнувшись через стол, положил Аливии.

— Володь, я не хочу.

— Хотя бы немного поешь, — попросил он девочку. — Не одним же мясом питаться, надо ещё что-нибудь к нему.

Аливия обречённо вздохнула и покосилась на яичницу, но спорить не стала.

Володя снова вернулся к еде, не забывая посматривать на присутствующих в зале, но старался делать это так, чтобы его интерес остался незамеченным окружающими. Те же явно завидовали своему товарищу, которому перепало такое счастье — лучшее вино в трактире и досадовали, что это не они догадались подойти к столь необычным посетителям, но сделать это сейчас уже не решались, справедливо полагая, что больше бесплатного угощения никому не перепадёт. И ладно, если просто не угостят, а можно ведь ещё и получить… по шее например.

Заметив, что гость наливает себе уже вторую кружку, Володя придвинул ему кусок сыра, опасаясь, что тот напьётся и тогда получить от него какие-либо сведения станет просто невозможно.

Но вот еда закончилась и мальчик сытно откинулся к стене, Аливия уже давно сидела, прислонившись к рюкзакам.

— Ваша Светлость…

— Как-как? — удивился Володя, даже его невозмутимость на миг дала трещину.

— Дык это… я ж господ сразу узнаю… сам долго служил у одного…

— Ладно-ладно, — махнул рукой мальчик. Дальше он решил не выяснять, а то разговор грозился закончиться ещё очень нескоро. — Так что вы хотели?

— Дык… вы ведь человек тут новый, это я сразу понял. Издалека, наверное.

— Вы правы, — Володя не видел причины спорить с очевидным. — Я иностранец и здесь проездом.

Мужчина поспешно поднялся, вытащил из-за пояса шапку и начал усиленно её мять.

— Скажите, господин, вам слуга не нужен?

— Слуга? — Первое желание было прогнать этого прохиндея, но он тут же взял себя в руки и задумался. Что, собственно, он знает об этом мире? Да ничего. Карта не заменит знаний местности, а короткие фильмы — знаний обычаев и нравов. — А почему вы захотели стать моим слугой? — Володя уже более внимательно присмотрелся к мужчине, который оказался гораздо моложе, чем показалось ему при первом взгляде, лет двадцати шести — тридцати, крепкий, чёрные волосы, а вот одежда потрёпана, сразу видно, что он переживает не лучшие времена.

— Вы мне показались достойным господином… Увы, последний мой господин умер год назад, прервалась древняя династия, а наследникам я оказался не нужен и меня выгнали, ничего не заплатив…

Володя сочувственно покивал, но эта история не произвела на него впечатления.

— Однако я не могу нанять того, о ком ничего не знаю.

— Милорд! — человек едва на цыпочки даже не встал, чтобы выглядеть выше и важнее. — Вам стоит спросить обо мне в Горнии! Там обо мне каждая собака знает! Именно там жил мой старый господин, да удачно ему переродиться!

— Не уверен, что буду в этой вашей Горнии, что бы это ни было. Но вы правы, слуга лишним не будет, только вы сами должны понимать, что я иностранец, а значит, здесь у меня нет ни дома, ни замка, потому ближайшее время нам придётся много путешествовать, что будет дальше я и сам ещё плохо представляю. Вы уверены, что хотите принять такие условия?

— По правде говоря, милорд, у меня нет большого выбора, — вдруг честно признал человек и вздохнул. Ну, по крайней мере, правдив. — Вы же мне показались достойным…

— Иными словами, вы хотите поскорее покинуть деревню, но сами отправиться в путь не можете — у вас нет денег.

Мужчина развёл руками.

— Вы правильно поняли, милорд. А на дорогах сейчас очень неспокойно, особенно после всех поражений в войне…

— А что там с войной? Нам почти всю зиму пришлось проторчать в глуши — из-за снега мы не могли раньше выбраться.

— Да, в этом году зима на редкость снежная оказалась, — согласился… наверное, мой новый слуга. — Возможно, это только нас и спасало до сих пор…

Картина, нарисованная Джеромом, выглядела удручающей: Эрих оказался весьма решительным человеком и не без таланта. Нарушив все обычаи, его армия вторглась через перевалы зимой, чего раньше никто не делал. Пока вести шли в столицу, он успел осадить несколько крепостей и городов, не готовых к обороне, и к тому времени, как подошла локхерская армия, ему удалось уже создать крепкую базу и встретить врагов готовым к бою. Что там произошло, Джером знал плохо, только битва закончилась полным разгромом локхерцев, погиб командующий армией герцог Лодерский, после чего перед королём Эрихом оказался целый край, совершенно беззащитный, не имеющий никаких войск. Но тут, на счастье Локхера, повалил снег и закрыл перевалы, видно такие снегопады и правда редкость в здешних местах, так что Эрих на них никак не рассчитывал, вот и застрял в завоёванной местности — ни туда, ни обратно, да ещё запасы продовольствия почти на нуле. Как понял Володя, завоёванная местность плодородными полями не отличалась и прокормить вместе с населением ещё и армию просто физически не способна. Когда же сошёл снег, из столицы вышла ещё одна армия локхерцев, на этот раз под командованием самого короля, но пять дней назад и она оказалась разбита, о чём стало известно в деревне только сегодня. От спасающихся беженцев и дезертиров добиться подробностей было практически невозможно, но ход событий примерно представить можно. Так же говорили что король погиб, другие утверждали, что он жив и бежит в столицу, чтобы собрать новую армию. Володя скептически отнёсся к первой новости, поскольку после такого разгрома такой слух не мог не возникнуть, а потому верить ему можно только после проверки. Впрочем, жив король или нет, его не интересовало ни в малейшей степени. Главное то, что перед Эрихом в настоящий момент нет никаких вооружённых сил и он может наступать в любом направлении. Сам Володя на его месте не отвлекаясь ни на что двинулся бы к столице, но он не знал состояния родезских войск, а потому вполне допускал, что после зимнего вынужденного голодания вести такое широкомасштабное наступление они просто физически не способны. А раз так, то вполне возможно, что для начала Эрих захочет пополнить провиант, а значит пойдёт к югу — к портовым городам и самым плодородным землям. В захвате портов есть и ещё один плюс — не придётся зависеть в снабжении от перевалов, которые, как уверял Джером, даже сейчас всё ещё не очень проходимы. И если эти предположения верны, то деревня как раз находится на пути родезских войск.

Володя достал карту и под удивлённым взглядом Джерома стал её изучать. Жаль нельзя попросить показать место, где произошёл бой — вряд ли Джером разбирается в карте, однако кое-какие привязки к местности сделать можно.

— На каком расстоянии отсюда произошла последняя битва? — поинтересовался он, не отрываясь от карты.

— У Берска, милорд. Это в неделе пути, если ехать неторопливо.

Неделю… пять дней шли новости о сражении… надо думать те, кто успел сюда добраться за пять дней ехали вовсе не неторопливо. Если родезцы повернули на юг, то они будут здесь дней через семь… Правда неизвестна средняя скорость движения местных армий, а потому лучше исходить из того, что они делают марши на уровне римских легионов. Фантастика, конечно, для средневекового мира, но лучше перестраховаться, а значит, у них есть дней пять. Стоп! Дней пять до прихода основной армии, а разведчики могут появиться и раньше.

— Раз так, — Володя убрал карту, — задерживаться здесь мы не станем. Меньше всего мне хочется встречаться с голодной армией победительницей.

— Вы думаете, господин, они пойдут сюда? — испугался Джером.

— К сожалению, король Эрих не докладывает мне о своих планах, — серьёзно ответил Володя, — а потому предполагаю, что может. Тем более задерживаться здесь по любому не входит в наши планы.

— Господин, так я могу считать себя нанятым? — несмело поинтересовался Джером.

— С испытательным сроком да.

— Простите, господин?

— Я нанимаю тебя на месяц. Если твоя служба меня удовлетворит, а тебя устрою я в качестве господина, тогда поговорим уже более серьёзно. В течение этого месяца ты сможешь уйти от меня в любой момент, просто сказав об этом. Устраивает?

— Конечно, господин. Мне ещё никогда не давали такой возможности.

— Сколько тебе платил старый господин?

— Три кроны в неделю.

Три местные серебряные монеты, а они хуже имеющихся у него как по пробе, так и по весу. Володя попытался вспомнить, как они выглядели в тех редких случаях, когда ими расплачивались в трактирах, за которыми он наблюдал.

— Я в течение этого месяца стану платить одну крону в неделю. Дальнейшее жалование будет зависеть от того, насколько вы себя проявите. — Володя поднялся и бросил на стол серебряную монету. Хозяйка моментально оказалась рядом, а монета исчезла словно по волшебству.

— Что-нибудь ещё желаете, господин? — Как разительно изменились её манеры, стоило увидеть деньги.

— Желает. Одну комнату на ночь.

— Это будет стоить…

— Мне кажется, вы забыли дать мне сдачу за еду…

У женщины на лице появилось такое выражение, словно она лимон сжевала.

— Я хотела сказать, что вместе с едой это будет стоить вам ровно одну крону.

— И с завтраком утром.

— Но…

— Советую обратить внимание на вес той монеты, что я вам дал, а также её качество.

Женщина откуда-то достала монету и внимательно её рассмотрела со всех сторон, прикинула размер, вес, куснула, хотя, что она собиралась определить этим, так и осталось непонятным.

— И с завтраком, — нехотя согласилась она. — Зорк! Проводи господина!

Навстречу Володе выскочил мальчишка и, показывая дорогу, стал подниматься по лестнице на второй этаж. Аливия поспешно выскочила из-за стола со своим рюкзаком и пристроилась за Володей, остальные вещи поднял нанятый слуга.

Володя дождался, когда все рюкзаки пристроят около большого сундука в углу, и повернулся к Джерому.

— Жди меня на улице, я сейчас спущусь.

Тот слегка поклонился и вышел. Володя тотчас зарылся в свои вещи и достал оттуда браслет.

— Вот что, Кнопка, сейчас тут неспокойно, слишком много чужаков в деревне шастает из-за войны, поэтому незачем тебе со мной идти. Я постараюсь поскорее приобрести повозку и какую-нибудь лошадку, а ты пока сиди тут. Обещаешь никуда не уходить?

— Обещаю, — вздохнула Аливия, вспоминая, что в это время они на острове как раз приступали к очередной тренировке, потом мальчик рассказывал ей сказку… Конечно, с отцом ей очень-очень хочется увидеться… но как же хотелось вернуть те дни на острове в глухом лесу…

— Тогда вот, — Володя надел ей на руку браслет и застегнул, подгоняя ремешок по руке. — Если вдруг по какой-либо причине мы разлучимся, нажми на нём на этот выступ. Видишь? Хорошо. Я тебя тогда обязательно найду, где бы ты ни была.

Володя проверил, как работает приёмник, и удовлетворённо кивнул.

— А что это такое? — заинтересовалась девочка, разглядывая новое украшение.

— Э-э… Это такой амулет у меня на родине. Помогает искать, если кто потеряется. Ни в коем случае не снимай его. Вот, — Володя достал книгу, — почитай пока. Конечно, она не совсем то, что нужно, но художественных книг я не взял… а тебе потренироваться в языке подойдёт.

— Я буду ждать.

Володя кивнул и вышел. Радиомаяк он взял с собой на всякий случай, понимая, что не сможет быть с Аливией всё время рядом, а так всё-таки спокойнее. Вот и пригодился. Не то, чтобы он очень опасался, но бережённого бог бережёт. По этой причине и кольчугу снимать не стал и боевой посох с собой взял, и даже пистолеты проверил сразу, как вышел из комнаты.

На улице он отыскал Джерома, терпеливо дожидавшегося его у выхода.

— У кого здесь можно купить телегу и коня?

— Ну… — Джером задумался. — Хорошего коня здесь не купишь…

— Я не говорил про хорошего. Меня устроит любой, лишь бы был способен везти телегу.

Володе этот пункт казался самым простым в его планах, но всё оказалось далеко не так легко, как думалось. Во-первых, весной самая страда и гужевой транспорт крестьянам нужен самим, летом они ещё согласились бы продать собственные телеги, чтобы до осени за вырученные деньги либо купить новую, либо сделать самим, но сейчас… Во-вторых, хоть сюда ещё и не докатился основной вал беженцев и дезертиров, но некоторые уже появились и всех свободных лошадей с телегами скупили первыми. Обойдя всю деревню, но так и не найдя тех, кто согласился бы им продать средство передвижения, Володя задумался. Без телеги сразу оказывался под вопросом пункт о закупке продовольствия в дорогу. Конечно, у них появился новый носильщик, но ведь и еды теперь требуется больше, а большой запас на себе не унесёшь, тем более, когда нужна скорость.

— Можно попроситься в дорогу с теми, кто уже купил телегу, — предложил Джером. — На дорогах сейчас неспокойно, так что лишние мечи не помешают.

Конечно, лучше получить собственное средство передвижения — от других не зависишь, но если это единственный способ уехать отсюда, видно придётся воспользоваться им.

— Какой здесь ближайший город?

— Согрент. Он как раз на главной дороге находится. Или вам в другую сторону?

— Нам в ту сторону, где нет армии Эриха.

— Тогда в Согрент.

— Хорошо. Я вернусь в трактир, а ты постарайся отыскать попутчиков.

— Да, милорд.

Джером и сам не понимал, что заставило его подойти к этому мальчишке и попроситься к нему на службу. С момента смерти прошлого господина жизнь его не очень баловала, но и нельзя сказать, будто он голодал. Что же тогда? Сначала он не обратил внимания на двух детей, вошедших в трактир, где уже привычно проводил время, высматривая тех, кому нужна какая помощь, для заработка. Если бы не мечи на поясе мальчишки, он бы вообще этих посетителей не заметил, а так всё-таки присмотрелся. С девочкой ничего особенного — обычная девчонка лет восьми, одетая как служанка или даже рабыня, хотя не похоже, будто с ней плохо обращаются, возможно, это обстоятельство и заставило Джерома решиться. А вот мальчишка… Сперва Джером ошибся с возрастом, решив, что тому лет двенадцать, но встретившись с ним взглядом понял, что тот просто не очень высок ростом. И ещё понял, что он из благородных. Более того, наблюдая как развиваются события с Лондой, которой редко кому удавалось противостоять, он уверился в этом, и он явно не локхерец. Что он здесь делает и почему путешествует только с одной служанкой, да ещё такой молодой, Джером благоразумно решил пока не выяснять. Может беглец с родины? Мало ли. Хотя не заметно, что он кого-то опасается. И когда Лонда, окончательно сломленная, убралась на кухню решился. Ну не согласится его нанять, так не убьёт же? А настоящая жизнь надоела ему до ужаса! Постоянные унижения, перебивание случайными заработками… Сейчас весна, скоро начнут убирать хлеб с полей, значит работы будет много, только вот вся плата — еда, ни на какие деньги в деревне рассчитывать не приходится. Зато, надо признать, еды навалом. Только вот Джером, получив новости о последнем сражении, тоже пришёл к кое-каким выводам и сообразил, что спокойная жизнь заканчивается.

Проведя в деревне уже много времени, он знал, кто какие покупки делал и к кому нужно подойти. Путешественники тоже были не против, если к ним присоединится благородный господин с оружием и парой слуг. Договорившись о месте завтрашней встречи, он вернулся к трактиру и обнаружил господина, который вроде спокойно стоял перед входом и оглядывался, однако какая-то настороженность в нём чувствовалась.

— Господин…

— Зовите меня… — Мальчик задумался, но тут вспомнил Гвоздя. — Вольдемар. Сэр Вольдемар.

— Сэр? — обращение было незнакомым… или это имя? Это только подтверждало, что он иностранец.

— Так обращаются у нас к знатным. Ты Аливию не встречал?

— Аливия — это девочка, которая была с вами?

— Да. Пропала… чертёнок! Ведь сказал же никуда не уходить! Ну где её искать?

— А…. Простите, а она не могла сбежать?

Этот таинственный сэр Вольдемар посмотрел на него как на сумасшедшего, словно он сморозил какую-то глупость. Правда, непонятно какую именно.

— Если она вышла сама…

— В комнате всё в порядке, вещи на месте. Нет только девочки.

— Тогда стоит поговорить с трактирщиком.

— Трактирщиком? — Володя нахмурился. — А он тут причём?

— Ну… господин, это только слухи, но говорят, что он наводчик одной банды тут, которая похищает чужих рабов или слуг, а потом продаёт тем, кто готов заплатить. Никто же не будут скандалить из-за раба.

— Рабов? Слуг? — Вольдемар нахмурился, потом, видно, до него дошло. Резко развернувшись на месте, он решительно вошёл в трактир. Озадаченный Джером остался стоять у входа. Похоже, он ошибся, приняв эту девочку за рабыню или служанку. И, похоже, в этом ошибся ещё кое-кто.

Володя прошёл через зал и направился к кухне. Выскочивший ему навстречу слуга попытался встать у него на пути, но Володя настолько целеустремлённо шагал вперёд, изображая каток, что мужчина, которому мальчик едва доставал макушкой до груди счёл за лучшее отойти с дороги. Показалась Лонда, заметив чужака, она всплеснула руками и решительно двинулась в его сторону.

— Да что вы себе… — Володя обогнул её и двинулся дальше, а женщина так и осталась стоять посреди коридора, раскрыв рот.

— Простите, — пробормотал Джером, огибая её с другой стороны и бросаясь следом за господином.

Вольдемар проскочил мимо какой-то двери, но тут же затормозил и развернулся, когда та раскрылась и на пороге показался сам трактирщик, не вовремя вышедший на шум. Мальчик одним своим напором, даже не дотрагиваясь до оружия внёс трактирщика обратно. Тот в ужасе сел на кровать и сжался, но разглядев, кто перед ним, разозлился на хама-гостя и на свой страх. Однако гость ничуть не встревоженный слугами трактирщика за спиной, замер перед Роком.

— Где Аливия?

— Какая Аливия… господин?

— Девочка, которая была со мной.

— Да откуда же я знаю? — искренне удивился трактирщик. Так искреннее, что Володя ему не поверил. — Я не слежу за вашими слугами.

Тут раздался какой-то странный шум, напоминающий попискивание мыши. Этот сумасшедший благородный на миг замер, потом сунул руку под накидку и извлёк непонятный предмет. Довольно кивнул и убрал его обратно, после чего снова развернулся к трактирщику.

— Если окажется, что к её исчезновению причастен ты… — Тут он замер, нахмурился, а потом не закончив фразу развернулся и вышел. Слуги поспешно убрались с его
дороги. — Джером, за мной.

Испуганный трактирщик Рок остался сидеть на кровати, вытирая пот со лба. Иногда ему грозили, но он знал, когда на угрозы можно не обращать внимания, а когда лучше затаиться. В этот раз вроде бы никаких угроз не прозвучало, но почему же тогда его бьёт озноб?

Володя ворвался в комнату и вытряхнул содержимое своего рюкзака прямо на кровать, быстро собрал гранаты и сложил их в сумку, которую повесил через плечо под накидку, достал ещё один радиомаяк, включил и сунул на дно рюкзака, после чего снова сложил в него вещи. Бросил рюкзак вошедшему Джерому, а сам взял вещи девочки.

— За мной!

Нигде не задерживаясь, он спустился по лестнице и под любопытными взглядами людей направился к выходу, но тут дорогу ему заступил какой-то здоровенный детина, не обезображенный признаками интеллекта.

— Никто не может обижать хозяина! — прогудел он. — Ты должен извиниться.

Володя чуть скосил глаза на дверь кухни, где стояла довольная Лонда и наблюдала за происходящим. Из-за её плеча выглядывал муж.

— Плохо, господин, — зашептал за спиной Джером. — Если вы его убьёте, на нас бросятся все. Даже не посмотрят, что вы благородный. Скажут потом, что защищались.

Мальчик, не отвечая, постарался обогнуть тушу, но тот с неожиданным проворством обернулся и положил свою лапищу ему на плечо. Что произошло дальше не понял никто… Этот странный дворянин просто накрыл своей ладонью ладонь детины, начал оборачиваться, а его противник вдруг охнул и потянулся за ним, но тут же, пытаясь сохранить равновесие, со всей силы дёрнул руку на себя, чем сделал только хуже, мальчик тут же шагнул навстречу, при этом кисть детины оказалась вывернута под каким-то неестественным углом и любая попытка освободиться только причиняла ему боль. Похоже, детина этого не понял и, взревев как дикарь, рванулся вперёд, в надежде стереть этого наглеца в порошок. Володя чуть посторонился, пропуская детину мимо, и снова крутанул кисть, отправляя соперника в круговое движение вокруг себя. Тот ревел быком, сбивая по дороге столы и скамейки, но остановиться просто не мог, настолько большую скорость развил. Володя вдруг замер и выставил руку, на которую мужчина налетел грудью, его ноги продолжали бег, а тело и голова замерла на месте, на мгновение он словно завис в воздухе, а потом рухнул на неудачно подвернувшуюся скамейку и тут же взвыл, баюкая вывернутую кисть. В полнейшей тишине Володя обошёл тело и двинулся к выходу, но, проходя мимо ошеломлённых хозяев, чуть сбавил шаг.

— Я вернусь, если окажется, что вы причастны к исчезновению моей сестры.

— Сестры?! — охнул трактирщик и сполз по стене. В общем, всё ясно, если бы Володя не боялся упустить похитителей, он бы обязательно задержался, но сейчас важнее Аливия, а тут можно и потом разобраться. Следом выскочил и ошеломлённый Джером. Никогда бы не подумал, что та девочка сестра…

— Сестра? — прошептал он, но Вольдемар услышал.

— Не родная, — отозвался он не оборачиваясь. — Её мать погибла на моих глазах и просила побеспокоиться о ней… Но она действительно чем-то напоминает мою сестру.

Володя достал пеленгатор и сверился с направлением, после чего уверенно зашагал по дороге. Джером счёл за лучшее сейчас не приставать с вопросами.

— Она там, — уверенно заявил Вольдемар, изучая замок.

Джером промолчал. А что тут говорить? Не предлагать же идти на штурм вдвоём. Или есть ещё какие варианты?

— Может, подождём, когда она из замка выйдет? — всё-таки предложил слуга, опасаясь самого худшего.

— А если она месяц не выйдет?

— А может, пойдём отсюда? — хотел сказать Джером, но глянул на спину своего господина и не осмелился. Почему-то показалось, что такое он точно не одобрил бы. Потом вспомнил вышибалу из трактира, благодаря которому Року и удавалось предотвращать трактирные драки, и то, с какой лёгкостью разделался с ним этот… кто? Раз так легко справился, значит действительно благородный, только ведь без оружия с Шогом не каждый бывалый солдат справится.

Вольдемар сбросил рюкзак.

— Жди здесь.

— Э-э-э… — Джером недоумённо глянул на рюкзак у ног, потом на спину уходящего господина. — А долго?

Вольдемар остановился и обернулся.

— До вечера. Вечером возвращайся в трактир. Я тебя там найду.

Чтобы выработать план много времени Володе не понадобилось, гораздо больше его ушло на то, чтобы вспомнить схему этого замка. К сожалению полностью узнать её с помощью микрокамер нереально, но основные комнаты знал. Раньше в замке жило не больше шести человек, из которых только двое солдат, сейчас… А кто его знает. Судя по слухам, в замок недавно вернулся хозяин и сколько он привёл с собой людей никто точно не знал, но вряд ли очень много, иначе зачем они таким образом решили пополнить штат прислуги? Да ещё совсем ребёнка взяли. Впрочем, если верить историческим книгам в этом возрасте дети считались уже вполне работоспособными, а значит, найдётся дело и Аливии. Володя нахмурился и закусил губу, успокаивая гнев — он сейчас не самый лучший советчик. Взяв чувства под контроль, он подошёл к воротам и уверенно застучал в них посохом.

Глава 13

В двери открылось небольшое окошко.

— И кито там? — продребезжал старческий голос.

Хм… Если на ворота ставят таких, тогда понятно, почему так спешно набирают прислугу. Конечно, солдат там может быть больше, но…

— Князь Старинов к благородному рыцарю.

Оставалось надеяться, что здесь, как и в средневековье на Земле любой дворянин мог напроситься в гости в замок к совершенно незнакомому рыцарю и его там обязаны принять. Кто ведь знает, возможно, тебе самому потом понадобится помощь в далёком странствии. Володю внимательно изучили, потом раздался грохот цепей, и вскоре в воротах открылась калитка. Володя ожидал удивления тем, что он входит пешим, но старик если и удивился, ничем этого не показал — отвернулся, закрыл калитку и зашаркал по дорожке.

— Прошу вас, милорд.

Володя вышел из-под арки ворот и понял причину равнодушия старика: на дворе сидели несколько солдат в повязках у кого на руке, у кого перебинтована голова. Судя по всему, хозяин выбрался прямо из боя и вернулся домой совсем недавно. Возможно, эти вот солдаты и принесли весть о разгроме. Стражники проводили гостя равнодушными взглядами и вернулись к своим делам. Володя чуть косил глазами, высматривая и запоминая расположение каждого из них. Ага, а вон там казармы… проходя мимо, мальчик заглянул в открытую дверь, всё, что удалось разглядеть в тусклом свете — несколько тяжело раненных, за которыми ухаживали женщины. Ага, кажется, там боеспособных солдат нет, на улице их человек шесть, ещё троих он видел на воротах, двоих встретил в коридоре, по которому его вели.

Старик жестом попросил задержаться мальчика, а сам заглянул в одну из дверей.

— Его светлость князь Старинов, — объявил он.

Хм… даже ни тени удивления от необычного титула или имени. Во выдержка у человека! Или в его возрасте ему просто пофиг на всё?

— Так пропускай! — раздался бодрый молодой голос из комнаты.

Старик посторонился, и Володя вошёл в просторный зал трапезной. Рыцарь оказался вполне ещё молодым человеком лет двадцати-двадцати двух, высокий, статный, мечта девушек, как окрестил бы его Гвоздь… Теперь понятно, что он имел в виду, когда так говорил о людях. Роскошные чёрные локоны, даже шрам на щеке ничуть не портил его красоту, а только добавлял мужества. Рука на перевязи, но рана, судя по всему, лёгкая, поскольку когда нужно, он орудовал раненой рукой ничуть не хуже здоровой. Вот и сейчас насадил ею кусок мяса на нож, но когда гость вошёл, отложил его и поднялся. Видно было, что после представления он ожидал увидеть несколько другую личность… солиднее, наверное. Но выражать недоумения не стал.

— Вы тоже из-под этого проклятого Берска? — вполне доброжелательно поинтересовался он. — Вот дело было…

— Нет, — покачал головой Володя. — Я только сегодня приехал. Я иностранец, как вы могли уже понять.

— Не родезиц?

— Нет. Моя страна расположена очень далеко отсюда. Вольдемар. Князь Вольдемар Старинов.

— Очень приятно. Рыцарь короны Конрон Пентарский. Да что мы стоим, прошу вас, князь, присаживайтесь, угощайтесь, вы ведь наверняка голодны.

Володя за стол сел, но к еде притрагиваться не стал, а на подбежавшего слугу, который налил ему вина, даже не посмотрел. Конрон же всецело отдался еде, видно очень голодный был, даже не спрашивал ни о чём. Однако долго не замечать того, что его гость не ест, он не мог и недоумённо глянул на него.

— В чём дело князь? Не нравится еда?

— Почему же? Пахнет аппетитно. Но у меня на родине есть обычай не обедать в доме, в котором возможно придётся проливать кровь. Принимать пищу позволено только у друзей.

Рыцарь нахмурился. Отложил мясо. Задумался, видно решая, как поступить.

— Вы считаете себя в доме врага? Не помню, чтобы как-то оскорблял вас. Да вы и сами говорили, что иностранец…

— Ваши люди похитили девочку, за которую я отвечаю. Я хочу получить её обратно.

— Девочку?! — Конрон нахмурился. Потом решительно поднялся и пересел в другое кресло у окна. — Может быть, вы объясните подробнее? Признаться, я ничего не понял.

Володя сжато рассказал о том, как они с Аливией прибыли в деревню и что произошло потом.

— Хм… — Конрон побарабанил пальцами по подлокотникам. — Она ведь вам не сестра?

— Я попал в ваше королевство не в самое удачное время, и мне пришлось зимовать в лесу. К счастью я нашёл старый домик, где и жил. Во время охоты случайно наткнулся на женщину с ребёнком. На их караван напали разбойники, и только им удалось убежать, но в лесу на них напали волки. Мать защитила ребёнка, но сама умерла. Перед смертью она попросила меня позаботиться о дочери и отвести её к отцу. Я обещал.

— Ах, вот оно что. Клятва благородного священна, тем более данная умирающему. Я понимаю ваше состояние… но вы уверены, что она здесь?

— Да… есть свидетели.

Конрон чуть привстал и гаркнул:

— Сигиз!!!

На зов господина явился мужчина лет сорок пяти в свободной нарядной одежде, которого Володя узнал сразу, хотя и не подал виду — именно он был главным в замке всё то время, пока здесь отсутствовал господин.

— Что случилось, Конрон?

Ага, похоже, этот Сигиз ещё в колыбели нянчил рыцаря короны, оттого и такое вольное обращение, которое вряд ли кому другому сошло бы с рук.

— Скажи, сегодня из деревни приводили новых слуг?

Управляющий вопросу явно удивился.

— Да. Я сегодня посылал человека за людьми для работы на кухне. Людей кормить надо, а пока вы отсутствовали, там много не требовалось.

— А была ли там девочка лет восьми?

— Я ещё не смотрел новых слуг, господин, но вполне может быть — повар просил взять кого-нибудь для мелких поручений. Я отдал распоряжение приобрести какого-нибудь ребёнка из рабов или должников.

Володя начал привставать, но опомнился и взял себя в руки.

— Позовите того, кого вы отправляли за слугами.

Сигиз коротко поклонился и вышел. Долго ждать не пришлось и вскоре он вернулся с солдатом.

— Донкон, господин! — вытянулся он перед рыцарем.

— Ты покупал сегодня девочку лет восьми?

— Так точно, тир. У трактира ко мне подошли люди и предложили её, видно видели, как я расспрашивал. Я ведь сразу туда пришёл — в трактире всегда разный народ ошивается. Спросил у трактирщика и тот указал на тех людей. Девочка мне понравилась — сильная, здоровая. Я заплатил за неё пять крон — мне позволено было тратить не больше десяти на покупку. Только…

— Что? — Конрон нахмурился.

— Дык это… наказали её. В темнице сейчас сидит… я хотел господину Сигизу доложить, и узнать, что делать, только не нашёл.

— В темнице?

— Ну да… она умудрилась сломать руку Донгу.

— Что? Ты хочешь сказать, что эта девочка сломала руку одному из моих солдат?

— Ну да. Сам бы не видел, никогда не поверил бы. Она ещё у трактира сопротивлялась, ну так у меня разговор короткий — сунул в мешок и привёз в нём.

Володя опять начал вставать, но на этот раз его остановил просящий взгляд рыцаря. Судя по всему, эта немая просьба дорого ему далась и не прислушаться к ней мальчик просто не мог. В конце концов, что сердиться на солдата? Он всего лишь свой долг выполнял в меру своего разумения. По-настоящему сердиться стоило на тех людей и трактирщика. Похоже, слухи не врали и он действительно наводчик.

— Продолжай, — кивнул он солдату.

— Ну так что? Привёз, сдал с рук на руку. Всех слуг выстроили во дворе, вытряхнули из мешка девчонку, ну она и бросилась на нас. Донг схватил её, так она как-то вывернулась, ну Донг и рухнул на землю. Лежит и стонет, за кисть держится… врач-то наш под Берском остался, один коновал и есть… сказал перелом. Ну мы-то девчонку схватили в подвал сунули, чтобы значит господину Сигизу всё доложить, пусть разбирается.

Конрон посмотрел на Вольдемара, но тот сидел с совершенно равнодушным видом, однако отчего-то от этого его равнодушия становилось как-то неуютно.

— Вот что, давай-ка вниз и веди эту девчонку сюда. Очень уж мне хочется посмотреть на того, кто умудрился сломать руку моему солдату.

Когда солдат ушёл, Конрон подошёл к Володе.

— Милорд, я прошу прощения… Я не знаю, как…

Володя тоже встал.

— Не надо извиняться, тир, — он скопировал обращение солдата и, судя по всему, сделал правильно. — Вашей вины тут нет. Ни вы, ни ваш солдат не могли знать, что те люди обманывают вас. Я слышал, что трактирщик наводчик у них, но не очень верил.

— Сигиз, — обернулся Конрон. — Из-за этого трактирщика я оказался в очень нехорошем положении перед моим гостем князем.

— Я сейчас распоряжусь, тир. — На этот раз в голосе сюзерена прозвучал отчётливый приказ и ни о какой фамильярности речи идти не могло.

— Забудьте об этом типе и тех людях, — хлопнул Володю по плечу Конрон. — И я ещё раз прошу у вас прощение за это недоразумение. Сейчас вашу…

— А ну пусти меня, ты… дубина железнобокая!!! — раздался возмущённый детский голос из-за двери. — Я и тиру ещё скажу!!! Вот погоди, придёт Володя, он вам тут ещё покажет!!!

Володя вдруг почувствовал, как губы против его воли растягиваются в улыбку. Конрон недоумённо прислушался, потом обернулся к мальчику. Увидел его улыбку, рассмеялся.

— Боевая девочка. Теперь верю, что она могла сломать кому-то руку.

— Вот, ваша милость, — пропыхтел солдат, втаскивая в комнату растрёпанную девочку, сердито сверкавшую глазами, однако мокрые дорожки на щеках говорили, что совсем недавно она плакала. — Это не ребёнок, а злой дух какой-то!

— Сам такой! — огрызнулась девочка.

— Кнопка, это что за манеры?

— Ой… — девочка обернулась и заметила смеющегося мальчика. — Володя… — Она вдруг заревела и бросилась к нему, повиснув на шее. — Володенька…. — ревела она. — А этот злой трактирщик говорил, что это ты ему меня продал, а я не верила!!! Я знала, что ты придёшь за мной!! Я так ждала… так ждала тебя!

— Ну-ну… Ленка. Ну не плачь, Леночка.

— Опять ты меня этим именем называешь, — пихнула его в бок девочка.

— Ой, прости, случайно получилось, — смутился Володя.

— Ага! Вечно моё имя забываешь, — пропищала Аливия, ещё крепче обвивая руками его шею.

— Ну прости.

— Я рад, что всё хорошо закончилось, — вмешался Конрон, когда радость немного улеглась, а Володя успел вытереть лицо девочки платком. — Теперь, князь, вы примите моё предложение пообедать?

— С радостью, тир Конрон. Я тоже рад, что недоразумение разрешилось.

— Ну а тебя, красавица, как звать?

Девочка покраснела, а потом присела в неумелом реверансе.

— Аливия Рикерт Транхейм, тир.

— Постой, Транхейм? — Конрон нахмурился. — Ты не знаешь Осторна Транхейма, купца первого ранга?

— Это мой отец, тир.

— Вот как? Просто поразительно. Я ведь встречался с ним — он занимался поставками продовольствия для войска его величества. Просто удивительно. Он ведь считал, что ты погибла в пропавшем караване.

— Вы видели папу? А где он сейчас? Скажите?

Конрон пожал плечами.

— Увы, сказать ничего не могу. Я его последний раз видел в столице, где собирались войска. Но как только контракт был выполнен — он уехал. Наверное, в Тортон.

— Да-да! Мама говорила, что нам туда надо!

— Что ж, — подвёл итог Володя, — значит, едем в Тортон… где бы он ни находился.

— А вы не знаете? Ах да, вы же впервые у нас в стране. Я попрошу Сигиза объяснить вам дорогу. Я бы сам вас проводил, но, увы, сейчас война и я должен быть с моим королём.

— Он не погиб, как говорят в деревне?

— Слава богам, нет. Я сам видел, как он уходил с отрядом телохранителей. Надеюсь, им всё-таки удалось оторваться от погони. Мне с моим отрядом тоже пришлось несладко… да вы и сами видели. Почти все ранены. Я и в замок заехал только для того, чтобы дать отдых людям и набрать новый отряд и сразу в столицу. Сейчас каждый солдат у его величества на счету.

Конрон усадил Володю рядом собой справа, что, как понял мальчик, здесь считалось очень почётным. Аливия села рядом с Володей с другой стороны и накинулась на еду — проголодалась бедняжка. Володя одёрнул её и покачал головой, девочка виновато потупилась и стала есть аккуратней, хотя без вилки неудобно. Володя хлопнул себя по лбу.

— Тир Конрон, совсем из головы вылетело. У замка дожидается мой слуга, вы не могли бы отправить кого-нибудь за ним?

— Конечно, князь.

Отдав распоряжение, он вернулся к столу.

— Так что там у вас случилось в этой битве? — рискнул задать мучавший его вопрос Володя.

Конрон нахмурился. Видно эти воспоминания не доставляли ему никакого удовольствия, однако и скрывать ничего не стал. Сам он в командовании не состоял, потому мог говорить только о том, что видел, но картина получалась безрадостной.

— А ваш король горяч, — неодобрительно заметил Володя, слушая рассказ. — Сразу в бой рванул.

— Не горяч. Просто молод ещё. Недавно только исполнилось семнадцать.

— Так должен же был быть кто-то, кто остудил бы его горячность. Неужели не нашлось толкового полководца?

— Был герцог Лодерский, воспитатель короля, но он погиб в зимней битве. Его величество только герцога и слушал.

Составив картину трагедии, Володя быстро потерял к ней интерес и слушал уже только из вежливости, понимая, что тиру необходимо высказаться. Не перед солдатами же ему объясняться?

— А ты, красавица, — наконец отвлёкся от битвы Конрон, когда заметил, что Аливия уже поела, — говорят, отличилась. Как ты сумела сломать руку моему солдату?

Девочка смутилась и покраснела.

— А он сам меня схватил! — пискнула она. — А я не хотела-а-а. Это само… как-то получилось так.

— Вы не могли бы позвать этого Донга? — поинтересовался Володя. — Мне кажется, что ваш коновал не совсем прав. Я примерно догадываюсь, что случилось и думаю, Аливия не могла сломать ему руку. У неё просто силёнок на такое не хватит.

— Да? — Конрон с сомнением глянул на девочку. — Я бы сказал, что и просто вывихнуть руку у неё сил не хватит.

Тем не менее, солдата он распорядился позвать. Тот явился слегка бледный с неумело наложенной тугой повязкой на кисти. Володя подозвал его и осторожно пощупал руку, нахмурился. Достал нож и одним движением вспорол повязки и, глядя на посиневшую кисть, покачал головой.

— Какой идиот так туго затянул повязку? Так же и без руки можно остаться.

Солдат слегка побледнел.

— Он сказал, что так надо при переломе… — пробормотал он.

— Переломе? — Володя быстро ощупал кисть, пробежал по запястью пальцами. Солдат охнул и закусил губу. — Здесь больше всего болит? — мальчик слегка надавил пальцем. Солдат опять охнул и кивнул. — Я так и думал. Нет, это не перелом, обычный вывих. А вот тот, кто накладывал повязку, едва не лишил вас руки. Ещё часа два и кисть начала бы отмирать из-за отсутствия притока крови.

— Да как же эта пигалица сумела такое сделать? — охнул солдат.

— Справедливости ради надо сказать, что это не она сделала.

— Но как же…

— Вы подошли к ней и схватили так… — Володя встал и изобразил на солдате, как он действовал. — Я прав?

— Да, милорд, — слегка удивился тот.

— А девочка схватила вашу кисть вот так, и потянула на себя. Вас это возмутило и вы очень сильно дёрнулись назад, но сопротивления не почувствовали, вас даже подтолкнули в этом направлении вот так…

Солдат выглядел озадаченным, но кивнул.

— Всё верно, так и было, милорд.

— И чтобы удержаться, вы снова рванули вперёд, а девочка повела вас вот так, держа вашу кисть вот таким образом, и малейшая попытка её вырвать причиняла вам боль. Поскольку удержаться на ногах вы не могли, вам пришлось двигаться только туда, куда вас вели, но вы намного тяжелее девочки, а потому она вынуждена была слегка сдвинуться, чтобы пропустить вас мимо, а не бросить, как сделала бы с ровесником, при этом продолжая удерживать кисть. Вам же показалось настолько обидным быть уроненным какой-то девчонкой, что вместо того, чтобы послушно упасть, вы рванулись в сторону, но мышцы в этом месте, — Володя нажал на точку на запястье солдата и тот опять сморщился, — слабы. За счёт своей силы и массы вырвать руку вам удалось, но ценой серьёзного вывиха.

— То есть что… получается, это я сам себе руку вывернул? — озадачился солдат.

— Получается так, — согласился с ним Володя. — Если бы вы продолжали идти туда, куда вела вас девочка, всё ограничилось бы простым падением. Обидно, но не более. — Он повернулся к девочке. — Я тебе ведь уже говорил, что противника надо чувствовать. Чув-ство-вать! — по слогам повторил он. — И контролировать. Ты должна была понять, что противник будет сопротивляться твоему движению и направить его в другую сторону. Или ты специально хотела вывихнуть ему кисть?

— Не хотела я! — возмутилась Аливия и на всякий случай всхлипнула. — Я перепугалась сильно, а этот… он так сильно дёрнулся, что я не успела ничего сделать!

— Я и говорю, что ты не контролировала противника. Завтра с утра займёмся с тобой отработкой этого приёма, а то так ещё кого покалечишь.

— Я же не специально-о-о, — девочка опять захлюпала носом.

Озадаченные Конрон и Донг переводили взгляды с Володи на девочку и обратно.

— Подожди, — потряс головой Конрон. — Ты хочешь сказать, что всё вот это получилось у неё не случайно? Что это какие-то боевые приёмы?

— Не боевые, а просто приёмы для самозащиты. В бою от них как раз не очень много толку. А вот для девушек они вполне годятся. Как вы видите, даже слабая девочка может справиться с опытным солдатом. — Володя покосился на кисть рядового и удовлетворённо кивнул — она уже начала розоветь. — К счастью этот ваш коновал не успел наделать бед. Давай руку.

Озадаченный солдат протянул руку. Мальчик слегка сжал кисть, нащупал больную точку, а потом резко дёрнул и крутанул. Донг взвыл, а Конрон вскочил.

— Поосторожнее, князь! Я не хочу лишиться солдата.

— Да? А разве у него где-то что-то болит?

Солдат на мгновение замер, потом озадаченно глянул на свою руку, осторожно покрутил кистью. Убедившись, что движение не причиняет боли, он закрутил рукой уже более уверенно.

— Милорд! — взвыл он, рухнув на колени. — Спасибо, милорд.

Володя отмахнулся от благодарностей и поспешно вернулся за стол.

— Всё-всё. Вы же пострадали от моей сестрёнки, должен же был я помочь вам.

Надувшаяся Аливия скрестила руки на груди.

— Всё равно он первый начал, — тихонько пробурчала она.


Конрон оказался гостеприимным хозяином, и когда недоразумение разрешилось, он, кажется, даже обрадовался и принимал гостей весьма радушно, даже Джерома велел накормить и тот, довольный, поглощал огромные куски мяса, запивая их вином из кувшина. Володю же больше интересовала не еда, а обстановка в королевстве, о чём он и выспрашивал у рыцаря.

— Да, ты прав, мы тоже получили подтверждение, что Эрих платит разному сброду, чтобы тот хозяйничал на дорогах, но сейчас у королевства просто нет сил заниматься ещё и разбойниками.

— Значит, с этой братией мы можем встретиться, — вздохнул мальчик.

— Я удивлюсь, если не встретитесь. На вашем месте, я бы присоединился к какому-нибудь каравану.

— Да караваны как раз и подвергаются опасности больше всего, — Володя кивнул на Аливию. — Да и много народа всегда привлекают больше внимания.

— Ну смотри. А с телегой я вам помогу, у нас как раз лишних много. Одну отдам, вместе с лошадью.

— Лошади у вас разве тоже лишние?

Конрон замялся, а потом махнул рукой.

— Одна всё равно погоды не сделает. Да и не самую лучшую я вам отдам, уж извини.

— Лишь бы телегу могла везти, — согласился Володя. — Сколько я должен?

— Князь?! — возмутился тир. — За кого вы меня принимаете? Мы же с вами не купцы какие, чтобы торговаться в таких вещах. Я же от чистого сердца предлагаю.

— Я ничуть не сомневался, — поспешно заметил мальчик. — Но вы же сами говорите, что готовитесь к походу, значит вам и лошади и телеги нужны…

— Да у меня телег больше, чем лошадей! Не солдатам же в них впрягаться? Нет-нет, ни о каких деньгах я даже слушать не буду.

Спор разгорелся по новой. Володя ни в какую не хотел брать лошадь и телегу даром, а Конрон не соглашался на плату.

— Хорошо, — сдался Володя. — Но вклад на войну вы можете принять?

— Вклад? — удивился Конрон.

— Да. Я даю вам деньги, а вы употребляете их на защиту королевства и короля. Солдата там лишнего нанимаете, или подпруги для коней купите.

Рыцарь задумался, потом медленно кивнул.

— Так я согласен. Это даже благородно…

Легче, чем отнять конфетку у младенца, мысленно решил Володя и достал кошелёк.


Ночевали они здесь же в замке, Конрон и слышать не хотел, чтобы отпустить гостей и выделил им комнаты, но ночью Аливия прямо в ночной сорочке перебралась к Володе.

— Мне страшно, — призналась она. — Этот замок такой огромный…

— Ох ты, горе луковое.

— Какое-какое горе? — заинтересовалась девочка.

— Луковое, только не спрашивай, что это значит, сам не знаю. — Володя перенёс её постель (которую ещё вечером предварительно обсыпал средством против различной кровососущей живности) и постелил ей на кровати, а сам устроился на полу, набросав одеяла.

— Володь…

— Спи, Кнопка. Обещаю завтра гонять тебя так, что семь потов сойдёт. А то что-то энергии у тебя лишней много образовалась. Вот зачем из комнаты вышла? Не там же тебя схватили?

— Нет, — после небольшой паузы призналась Аливия. — Но там так скучно…

— Вот я и говорю, энергии много. После тренировки ты и не подумала бы куда выходить — спала бы без задних ног. Но эту свою ошибку я исправлю.

Аливия тихонько захихикала из-под одеяла.

— А ты смешной.

Володя тихонько зарычал.

— Спать, Кнопка! Иначе буду страшным! — Надо же, придумала тоже… смешной. Мда… На Базе он для всех был молчаливый, серьёзный, мрачный… но никогда и ни для кого смешным. — Кнопка, считай, что ты меня очень обидела и завтра тебя ждёт тяжёлый день. А теперь СПАТЬ!

Аливия опять тихонько засмеялась, а потом всё-таки угомонилась. Володя прислушался к её дыханию, убедившись, что на этот раз она действительно успокоилась, перевернулся на другой бок и заснул сам.


Утром, как и обещал, он растолкал девочку и, несмотря на её просьбы, погнал во двор. В коридоре отловил первого попавшегося обалдевшего солдата и заставил проводить до колодца, где устроил водные процедуры. Тихонько повизгивая от холода, Аливия пританцовывала босиком на земле, пока мальчик усиленно растирал её.

— А теперь переодевайся для тренировки. Бегом!

Пока девочка бегала одеваться в тренировочный костюм, Володя нашёл подходящую площадку: просторную и скрытую от посторонних глаз — как раз то, что надо. Встретив девочку, он провёл её на выбранное место.

— Ну что? Готова? Тогда давай для начала разминку…

Отыскавший их через два часа Конрон долго стоял в сторонке, наблюдая, как Аливия отрабатывала освобождение от захватов, потом как она нападала, защищалась. Её волосы давно уже выбились из-под повязки и слиплись от пота, но девочка только упрямо трясла головой и снова бросалась в бой, который заканчивался одинаково.

— Да не кидайся ты как баран на ворота! — рявкнул Володя. — Ты же всё-таки поумнее его. Или нет?

Девочка закусила губу, но на этот раз действовала осторожнее.

— Уже лучше. Ладно, всё. Сейчас ещё немного позанимайся и в комнату переодеваться.

— Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил, что это не для битвы. Больше походит на танцы какие-то странные. Но зачем?

— Что зачем? — Володя старательно вытерся и зашагал рядом с рыцарем.

— Зачем ты её этому учишь? Всё-таки не женское это дело.

— Я бы мог по этому поводу поспорить, но не буду. Я только хочу, чтобы она добралась до дома, даже если со мной что случится. К тому же ей действительно нравится этим заниматься.

— Дело твоё. — Ясно, что Володя Конрона не убедил, но ничуть этим не огорчился.

Сборы много времени не заняли, тем более и собирать особо нечего: рюкзаки не разбирали, только одеяла Володя доставал. Подготовить телегу Конрон распорядился ещё вчера, а лошадку в неё впрягли аккурат после завтрака. Володя наблюдал с крыльца, как слуги подвели пегую пофигисткого вида лошадку, меланхолично пережёвывающую клочок сена, которое, судя по всему, начала жевать ещё в конюшне и стали впрягать. Ещё двое накладывали на телегу свежее сено. Для чего последния действие Володя не понял — можно и одеяла постелить.

Конрон с отрядом собирались тоже, но они хотели выехать несколько позже — после полудня, раненые оставались в замке, а новонабранные солдаты как раз подойдут к обеду.

— Думаешь, Эрих пойдёт сюда? — поинтересовался Конрон, когда мальчик поделился с ним своими размышлениями.

— Что бы что-то говорить, надо знать состояние войск родезцев. Как они зимовали, сколько у них продовольствия, какие силы… У вас там что слышно?

Конрон пожал плечами.

— Не знаю. В бою они как звери были, а сколько их…

— Не понял? — Володя замер, но тут же очнулся и закинул на телегу рюкзак и несколько кусков вяленого мяса, которым поделился Конрон, деньги за него он на этот раз брать категорически отказался и никакие хитрости не помогли. — Враг на вашей территории, разведчикам действовать не трудно… вы что, о них вообще ничего не знаете?

— Почему? Командование наверняка знает.

Мальчик покачал головой, но делиться своими выводами не стал. В конце концов, это не его дело.

Лошадка, неторопливо передвигая ногами, выехала за ворота и направилась по дороге. Джерому, сидящему за вожжами, понадобились все его кучерские и лингвистические способности, чтобы направить её в нужную сторону. Поскольку язык Володя учил с помощью Аливии, в чей лексикон не входили многие слова, которые изрекал сейчас его слуга, он мало что понял, но догадался об их примерном смысле.

— А ну цыц! При девочке не ругаться!

— А мне интересно, — тут же встряла Аливия, высовывая нос из сена.

— И ты молчи, а то и тебе по шее дам.

Девочка пискнула и зарылась в сено поглубже — типа спряталась. Мальчик усмехнулся и лёг рядом, заложив руки за голову и разглядывая небо. Вскоре он понял смысл такого щедрого количества сена, которое насыпали на телегу, и оценил прелесть полного отсутствия рессор. Но додумать эту мудрую мысль не успел — послышался какой-то шум, заинтересованный Володя приподнялся и заметил трёх солдат, гонящих перед собой трактирщика и ещё несколько незнакомых ему людей. Заметив телегу, они остановились и дружно поклонились в сёдлах.

— Споймали, Ваша Светлость, — прогудел один. — Всю ночь, почитай, гнались. Мы вчера ещё прибыли к трактиру, но сбежал, подлец. Однако от нас не уйдёшь.

Володя скользнул по серому от испуга трактирщику равнодушным взглядом и кивнул. Радом с ним показалась головка Аливии, которая при виде трактирщика испуганно прижалась к мальчику, но тут же взяла себя в руки и соскочила с телеги. Трактирщик, при виде девочки, бросился перед ней на колени.

— Простите меня, сиятельная, я не ведал!!! Умоляю, простите!!! Пожалуйста!!! — он обхватил ей ноги и в голос зарыдал. Аливия попыталась вырваться, но не получилось и она испуганно посмотрела на Володю. Тот же кивнул солдатам:

— Это земли тира Конрона — ему и решать.

Солдаты переглянулись.

— Какое-нибудь пожелание будет, ваша светлость?

— Нет. Оставляю правосудие на тира.

Солдаты оторвали подвывающего от страха трактирщика от девочки и пинками погнали дальше.

— Смилуйтесь!!! — завопил он, но Володя даже не обернулся, подсадил девочку на телегу и запрыгнул следом сам. — Поехали, Джером.

— Может, стоило его пощадить? — несмело поинтересовался он.

— Теперь это дело тира. Пусть он решает, как с ним быть. Мне, честно говоря, дальнейшая судьба этого трактирщика совершенно безразлична. Помилует его тир, или казнит, всё равно.

— Ты же говорил мне, что нельзя быть злым, — робко заметила Аливия.

— Я совершенно не сержусь, Кнопка. Но прощать можно того, кто действительно раскаивается. А тут жадность у него затмила разум, вот и пренебрёг осторожностью. Но ведь на твоём месте могла оказаться какая-нибудь другая девочка. Скоро сюда пойдут беженцы, скажи, Кнопка, хочешь, чтобы он похитил кого-нибудь у родителей? Они ведь не благородными будут и жаловаться к тиру не пойдут. Да и не будет здесь тира — война же.

Аливия замолчала и задумалась, потом поёжилась.

— Он очень плохой человек, — сделала она вывод.

— Вот! Возможно, ты и явилась орудием наказания этого плохого человека.

— Я? — Аливия искренне удивилась.

— Да. Ты нарушила мою просьбу и отправилась гулять, попалась на глаза посланному из замка солдату, набирающему слуг. Он обратился к трактирщику и тот из-за жадности потерял разум. Благодаря этому нехороший человек понесёт теперь заслуженное наказание.

— Ух ты! — Девочка искренне восхитилась своим хоть и невольным, но геройством и разоблачением «нехорошего человека».

— Однако, — Володя сурово сдвинул брови, — это не умаляет того факта, что ты всё-таки нарушила моё распоряжение! Итак, какое наказание должно быть? Выбирай добровольно.

Аливия жалобно посмотрела на Володю, потом вздохнула, перевернулась на живот и поднялась на руках, словно собралась отжиматься.

— Вот. Сохраняй равновесие. Трясёт неплохо, поэтому будь внимательней. Упадёшь, начнёшь сначала.

Ошарашенный Джером наблюдал за этим странным наказанием и не знал, что и думать. Когда его новый господин заговорил о наказание, да ещё с таким серьёзным видом, он готов был думать о чём угодно, вплоть до порки, но такого не ждал. К тому же девочка, вопреки всему, совершенно наказания не испугалась и жалобно стонала скорее для проформы, чем всерьёз надеясь кого разжалобить. Способ наказания тоже был немного… странным. Тем более, когда этот сэр Вольдемар пристроился напротив в точно такой же стойке.

— Вот! Тренируем мышцы и учимся держать равновесие, — повторил он.

В этот момент телегу подбросило на выемке и основательно тряхнуло. Вольдемара и Аливию стало заваливать набок, но мальчик чуть оттолкнулся руками, слегка подпрыгивая, и удержал таким образом равновесие, а вот девочку начало переваливать через борт. Мальчик вдруг перенёс тяжесть на левую руку, а правой схватил Аливию, удерживая её от падения, миг и вот он снова в прежней стойке.

— Плохо, — констатировал он. — Начинаем сначала. Держи равновесие.

Эта, с точки зрения Джерома, пытка продолжалась минут сорок. Сорок минут утомительного стояния в упоре на руках, после которых девочка просто рухнула в сено, не в силах даже пошевелиться. Володя аккуратно положил её руки к себе на колени и стал осторожно массировать, разгоняя кровь.

— Упрямая ты, всё-таки, — вздохнул он.

— Папа так же говорит, — тихо отозвалась девочка, даже не приподняв голову.

— Может быть не надо так с ней сурово? Она же ещё совсем кроха? — поинтересовался Джером, когда Володя пересел поближе к нему, чтобы понаблюдать за дорогой.

— Нельзя чему-то научиться, не прилагая к этому никаких усилий, — отозвался Володя, изучая окрестности. — Если она хочет учиться защищать себя, я буду учить так, как учили меня, чтобы она действительно умела это делать. Если для неё такая учёба утомительна, я прекращу занятия по первому её требованию, но учить наполовину не собираюсь. Мало того, что это не честно, так ещё и опасно — она может вообразить будто что-то умеет, когда для этого нет оснований и влезет во что-то опасное.

Позади тихонько фыркнула девочка.

Телега медленно продолжала ехать по разбитой дороге, влекомая лошадкой, всем своим видом выражавшей абсолютный пофигизм ко всему миру. Володе порой казалось, что даже падение метеорита перед ней не заставит коняшку выйти из задумчивого состояния. Он назвал её Меланхолик. Впрочем, к имени лошадь отнеслась с тем же каменным равнодушием, одинаково не откликаясь как на него, так и на то, что дали ей от рождения — Савраска.

Володя крутил головой, надеясь увидеть ещё каких путешественников, к которым можно пристроиться, но дорога оказалась совершенно пустынной. Это плохо, ибо большая часть пути шла через лес, где вполне вероятна встреча с различными нежелательными элементами. Конечно, одинокая телега может и не привлечёт внимание джентльменов удачи, но рассчитывать на это не стоит. Мальчик уже всерьёз обдумывал возможность остановиться где-нибудь на обочине и подождать попутчиков, когда из-за поворота вышли два человека и направились к ним. Судя по доспехам — люди не бедные и значит, не грабители, вот только без коней почему-то и это сильно не нравилось мальчику. Он на всякий случай положил оба меча рядом с собой и проверил под накидкой пистолеты. Жаль арбалет взводить некогда, но возможно и обойдётся. А если им по дороге, можно и подвезти, заодно дополнительная охрана — два рыцаря серьёзная сила против разбойников, а то, что эти люди именно рыцари, лишившиеся коней, мальчик ни на секунду не усомнился. Наверняка спасшиеся в последней битве, а там, судя по всему, трудно было и собственную голову унести, не то что коней спасти. И раз, потеряв коней, они всё-таки сумели сберечь оружие — рыцари они неплохие.

— Как бы чего плохого не вышло, — встревожено заметил Джером.

Но Володя уже почти успокоился, разглядев в бинокль тех, кто шёл к ним. Это действительно оказались рыцари и, судя по качеству доспехов — далеко не бедные, причём, если смотреть на те же доспехи, побывавшие в серьёзной переделке. У старшего — юноши лет семнадцати-восемнадцати — весь перед кирасы оказался иссечён ударами, вмятину на шлеме явно пытались выправить подручным инструментом, но не очень преуспели, из-под него выглядывала не первой свежести тряпка, изображающая бинты. Его спутник, мальчишка лет пятнадцати, оказался в лучшем состоянии, но скорее всего только потому, что его просто не пустили в самую схватку. Будь это на Земле, Володя предположил бы, что это рыцарь и его оруженосец, но тут какие-либо выводы он делать опасался, оставалось дождаться встречи, тогда всё и разъясниться.

Глава 14

Володя с возрастающей тревогой наблюдал за приближающимися людьми, которые вдруг стали совершать непонятные манёвры — разделились и разошлись в разные стороны, огибая замершую посреди дороги телегу с двух сторон. Вот они разом обнажили мечи.

— Прошу прощения, — заговорил младший, — но мы вынуждены забрать вашу телегу. Нам нужно ехать.

Старший при этом остался стоять чуть в стороне, словно опасаясь чего-то, а потому привлёк внимание мальчика — ему всегда внушали, что наиболее опасны те, кто старается как бы находиться в стороне. А вот просьба, высказанная таким категоричным тоном, Володе очень не понравилась. Конечно, под накидкой его доспехи не видны и со стороны они кажутся обычной не очень богатой семьёй то ли горожан, спасающихся от нашествия врагов, то ли семьёй обедневшего купца.

Джером немного нервно обернулся к Володе.

— Ну?! Вас долго ещё ждать? — раздражённо поинтересовался юнец. — А ну выметайтесь быстро, иначе я потороплю своим мечом! — Он с угрозой шагнул вперёд, потрясая оружием.

Джером снова обернулся.

— Всем сидеть и не шевелиться, — тихо попросил мальчик. Аливия тут же доверчиво послушалась, буквально замерев, Джером послушался несколько более неуверенно.

— А ну быстро из телеги! — не выдержал уже старший. И снова ноль реакции.

— Поехали, — пожал плечами Володя, дотронувшись до плеча слуги. Тот на секунду напрягся, а потом дёрнул вожжи. Лошадка плавно стронулась с места и поехала прямо на старшего, который с проклятием вынужден был отскочить с дороги, разъярённый мальчишка бросился к телеге…

Именно этого и ждал Володя, заранее переложив меч так, чтобы удобнее было им воспользоваться и сейчас ножны, сорвавшись с клинка, тяжёлым острым набалдашником ударили старшего рыцаря в плечо — вовремя тот повернулся, иначе получил бы точно в лоб — а так только развернуло его, заставив попятиться и присесть. Свистнул второй меч, но младший успел подойти достаточно близко, чтобы получить им всего лишь по шее. Его счастье, что ножны не успели соскочить, а потому голова осталась при нём, хотя сей предмет явно для него особой ценности не представляет.

— Займись этим, — бросил Володя Джерому, соскакивая с телеги и стряхивая ножны со второго меча.

Рыцарь уже успел прийти в себя и начал выпрямляться. Мальчик, не играя в благородство, просто пнул того под незащищённое колено и тот снова рухнул на дорогу, оглашая окрестности проклятиями.

— Постыдился бы при ребёнке, — попенял ему Володя, ударом ноги отбрасывая меч рыцаря в сторону и прижимая кончик своего к горлу. — Джером, ты как там? — поинтересовался он, не оборачиваясь.

— Нормально, он всё ещё без сознания, но жить будет.

— Жаль, — равнодушно заметил мальчик, вовсе так
не думая.

Рыцарь закончил ругаться и теперь лежал неподвижно, чуть скосив глаза, наблюдая за самым кончиком вражеского меча, застывшего рядом с его горлом.

— Что вы собираетесь делать? — поинтересовался он. — Я готов обсудить условия выкупа.

Рыцарь явно впервые попал в такое положение и теперь совершенно не знал как себя вести. Чувствовалось, что он смертельно унижен, но старается делать так, как в его представлении обязан поступать благородный рыцарь. Володя проигнорировал вопрос и снова обратился к спутникам:

— Джером, ты закончил там возиться? Сними с мальчишки его кольчугу и обыщи, Аливия, собери оружие и сложи отдельно… одеяло только постели, что ли.

Девочка торопливо соскочила с телеги и бросилась собирать мечи и кинжалы. Через некоторое время Володя крепко связал обоих неудачливых грабителей и усадил на задок телеги, дополнительно примотав их к бортам — каждого к своему. Старший якобы незаметно пытался освободиться от пут, но куда там. Потом мальчик увязал всё конфискованное оружие в один тюк и обмотал его верёвкой, чтобы не развалился, кольчуги сложил отдельно.

— В город придём, там и посмотрим, — заметил он, складывая тюк в телегу. — Думаю, кузнецы этот металлолом охотно возьмут, тем более война идёт. Да и мечи кто-нибудь купит. Деньги нам пригодятся.

— Да ты…

— Откроешь рот — заткну, — перебил старшего Володя. — Меня не интересуют ни твои угрозы, ни твои предложения.

После короткой схватки Джером проникся небывалым почтением к своему новому господину, а потому ни о чём спрашивать просто не рискнул — раз он так решил, значит так оно и надо. Володя же надолго задумался, замерев рядом с телегой и опустив голову — даже Аливия не рискнула его потревожить. Но вот мальчик очнулся и вздохнул:

— Прав был тир Конрон — надо было группу какую дождаться и двигаться всем вместе, мы даже в лес не успели въехать, а уже на грабителей наткнулись.

— Мы не грабители! — возмущённо завопил младший. — Мы… — тут он вдруг осёкся и замолчал, испуганно косясь на своего спутника. Володя, не дождавшись продолжения, отвернулся.

— Вот что, съезжаем с дороги и ждём попутчиков. Джером, ты грамоте обучен?

Озадаченный таким вопросом, тот кивнул.

— Да. Мой старый господин был неграмотен и я всегда читал ему его письма и писал на них ответы — это было одной из моих обязанностей.

— Отлично. Тогда вы будете учить меня писать и читать.

— Вас… господин? Но я же видел, как вы читали книгу… и что-то писали.

— Естественно. Но я читал и писал на своём родном языке. Локхерскому же меня обучала Аливия, а она сама неграмотна.

— Но…

— Естественно ты видел, как она писала и читала, но, опять-таки, это я научил её читать и писать на моём родном языке, который она весьма неплохо освоила. Аливия, ты тоже будешь учиться.

— Я??? Но…

— И без споров.

— Я неплохо пишу…

— Русским алфавитом записываешь локхерские слова, по принципу как слышу, так и записываю, а потом порой и сама не понимаешь, что написала.

— А вот и неправда! Я всегда понимаю, что написано.

— В самом деле всегда?

— Я лучше разомнусь, — пробурчала девочка, благоразумно не став продолжать спор. Когда телега замерла на обочине, соскочила с неё и отправилась отрабатывать базовые элементы айкидо — кихон-дхюмби-доса.

— И то дело, — согласился с ней Володя. — Джером, приготовь там что-нибудь поесть, пожалуйста, я тоже разомнусь, а то сегодня чуть-чуть не опоздал, если бы этот сопляк не подставился под удар, всё могло бы закончиться не так хорошо.

— Да я тебя… да ты… развяжи меня, и я покажу тебе кто тут сопляк!!!

Поскольку на эти возмущённые крики пленника Володя никак не отреагировал, то и остальные последовали его примеру. Тот же, видя, что все его вопли пропадают впустую, ещё некоторое время возмущался, кричал, угрожал, но потом утихомирился. Джером отправился рыться в припасах, размышляя над будущим меню, а мальчик с обоими мечами отправился на тренировку.

— Ты мне такого не показывал, — заметила девочка, когда Володя остановил свои плавные движения.

— Естественно, — отозвался он, расслабляясь. — Это совсем другая техника — боевая и предназначена для работы с парными клинками.

— А ты меня можешь этому научить?

— Зачем тебе? — Володя поднял ножны, вложил в них мечи. — Для начала освой то, что уже изучаешь.

— Обед готов, ваша светлость!

— Слушай, Джером, почему ты меня «вашей светлостью» называешь, всё хотел спросить?

— А как же, милорд? — явно удивился он. — Вы же свой герб имеете.

— И только потому?

— А что не так? — встревожился тот.

— Да нет. Просто у меня на родине обращение зависит от титула. Ваша светлость — обращение к князю. Вот я и удивляюсь, откуда ты узнал, что я князь? Я вроде бы этого не говорил. — Володя посмотрел на девочку.

— Я тоже не говорила, — открестилась та и потянула носом, многозначительно косясь на огромный зажаренный кусок мяса, который разогрел на костре Джером. Володя от этой многозначительной пантомимы рассмеялся и махнул ей на постеленное одеяло.

— Садись уж, не мучайся.

— Милорд, — осмелился всё-таки заговорить Джером, — скажите, а что это за титул такой — князь? Я не знаю в Локхере такого.

— Естественно. Его тут нет. Ты же знаешь, что я иностранец. А у вас он примерно соответствует… — Володя задумался, вспоминая рассказы Аливии. — Кто там у вас? Король, герцог… Да, он примерно соответствует герцогскому титулу.

Разбойники, услышав это, вдруг как-то разом переглянулись и ошарашенно уставились на него, мальчик сделал вид что не заметил этих изучающих взглядов.

— Тогда я тем более прав… Я чувствовал что-то такое, ваша светлость. То, как вы держитесь, как говорите… вы не могли быть обычным дворянином.

Интересно, что он скажет, если узнает, что Володя просто натянул на себя маску аристократа и сейчас исполняет всего лишь одну из ролей? Хотя… маски постепенно, если носить их слишком долго, становятся настоящим лицом. Что ж, раз уж тут он аристократ, надо играть по этим правилам.

— Что ж, ты угадал, а теперь давайте поедим.

— А пленников кормить будем? — несмело поинтересовался Джером.

Володя покосился на них.

— Обойдутся. Сдадим властям в ближайшем городе, пусть они и кормят.

Вопреки этим словам Аливия, когда закончила есть сама, наложила нарезанного мяса и сыра на чистую тряпку и отправилась кормить пленников. Володя не вмешивался.

— Ваша светлость…

— Слушай, Джером, достал. Давай по имени или, если тебе это сложно, обращайся ко мне сэр Вольдемар. Без светлости. Договорились?

— Конечно… сэр Вольдемар. Вы позволите ещё вопрос?

— Спрашивай. Позволяю. — Иронию Джером, похоже, не заметил.

— А почему вы покинули свою страну?

— Хм… — Володя почесал подбородок. — Ну ты и спросил… Тебе честно ответить? Наверное, потому что я струсил.

— Вы, ваша светлость?!

— Что, не ожидал? Да нет, не в том смысле, что испугался чего-то и сбежал. Трусость, как и храбрость, бывает разная. — Володя нагнулся и принялся помогать Джерому упаковывать и собирать вещи, тот, понимая, что мальчик делал это просто, чтобы чем-то занять руки, не спорил.

— Ты не можешь быть трусом! — категорично отрезала Аливия, — продолжая с руки кормить пленных. — Ты же ведь спас меня! И маму бы спас, если бы пришёл раньше!

— Разбойники напали на караван её отца, — пояснил мальчик Джерому. — Девочка и мать убежали в лес, где встретились с волками. Что же касается смелости… Моя семья погибла у меня на глазах. Мать, отец, младшая сестра… — Володя вдруг подошёл к Аливия и прижал её к себе, та доверчиво прильнула к нему. — Убил их человек, которого отец считал другом и которому доверял. Папа только и сумел оттолкнуть меня и тем спас. Мне тогда было восемь лет. Мне пришлось бежать и скрываться. Жил на улице среди таких же беспризорных бедолаг, а потом меня отыскал старый друг отца. Он устроил меня в закрытую военную школу, где я и проучился три года.

— Вы хотели отомстить за смерть отца?

— Честно говоря, была такая мысль. Но когда я попросил друга отца узнать о предателе, оказалось, что он уже мёртв. Пережил отца всего лишь на год — справиться с отцовским наследством ему оказалось не под силу. И знаешь, честно говоря, я даже рад этому, рад, что не пришлось мстить.

— Рады, ваша светлость?

— Да. Одни мудрые люди у меня на родине сказали, что если хочешь мстить, приготовь две могилы: одну для врага, вторую для себя. Они знали, о чём говорили. Посвятить всю жизнь мести, чтобы отомстив оказаться на развалинах своей жизни? Когда я думаю об этом, честно говоря, мне становится жутковато. Если бы я этого предателя встретил на улице, случайно где столкнулся, убил бы без зазрения совести, но специально искать… Нет уж. Как я и говорил, к счастью, судьба выбора мне не оставила.

— А в чём же заключается ваша трусость… простите, милорд.

— В том, что сбежал. На самом деле выбор был между жизнью и смертью… я предпочёл жизнь и уехал. Нет, не то, что ты подумал. Просто я заболел и с моей болезнью врачи справиться не могли. Спастись можно было только уехав, но путешествие в один конец. Джером, извини, но это трудно объяснить, я ещё плохо знаю ваш язык.

— Вы жалеете?

— Нет. Меня отучили жалеть о сделанном. Никакого смысла в этом нет. Просто я трезво оцениваю свой поступок и не облачаю его в красивые обёртки типа важности дела для страны, приказ гм… императора, принесённая клятва верности и тому подобное. Я вызвался потому, что хотел жить.

— В этом трудно вас упрекнуть. Разве сейчас вы сделали бы другой выбор?

— Наверное, нет. Хотя порой и жалею о нём.

— Если бы тебя не было, меня растерзали бы волки… — тихонько заметила девочка.

— Ох, Кнопка, — Володя присел перед ней. — Ну что ты расстроилась?

— Ты не трус! Не смей так говорить! Слышишь, не смей! Ты… Ты самый-самый лучший! Вот!

Володя рассмеялся и обнял девочку.

— Ты тоже самая лучшая, Кнопка. И я уже здесь.

Джером тактично помолчал, дав девочке время успокоиться.

— Вы не можете вернуться домой?

— Увы, это невозможно.

— Вас не примут?

— Ну почему же… Примут, да ещё как. Полагаю, меня даже наградит лично… император. Друзья обрадуются. Только это невозможно.

— Думаю, если поставить цель, то ничего невозможного нет, сэр Вольдемар.

Володя подозрительно глянул на слугу.

— Слушай, ты точно всегда слугой был? Точно? Хм… слова не слуги, а… мужа. Только скажи, вот если ты полетишь, тебя король Локхера наградит?

— Гм… — Джером озадаченно почесал лоб. — Думаю, его это крайне заинтересует… разведка, опять-таки… Полагаю, я в скором времени буду самым богатым и известным человеком.

— Ну так за чем дело стало? Вперёд.

— Что, милорд? — совсем растерялся Джером.

— Взлетай, говорю. Ведь если поставить цель, то нет ничего невозможного.

Джером растерянно захлопал глазами, рядом захихикала Аливия.

— Я понял, милорд, — наконец дошло до слуги. — Есть вещи, которые сделать просто невозможно.

— Возможно, но трудно. Невозможно в моём случае, в твоём вполне — прыгни с горы, недолго, но лететь будешь, гарантирую.

Аливия смеялась уже не сдерживаясь, даже слёзы выступили от смеха, а Джером обиженно смотрел на обоих.

— Да ладно тебе, я просто пошутил, — заметил его состояние Володя. — И ты прав, действительно невозможно. Так что теперь я обычный странник — хожу-брожу по дорогам, спасаю разных личностей, — мальчик взлохматил волосы девочке, — которые потом садятся на шею и погоняют… нашли лошадку.

— У-у-у… — обиженно протянула Аливия, пихая локтем Володю в бок, но забыла про доспехи и теперь тихонько подвывала, потирая ушибленное место.

— Ну что я говорил? — всплеснул руками мальчик. — Иди сюда, горе ты моё, посмотрю, что там у тебя. Нормально всё. До свадьбы заживёт.

— А я не собираюсь выходить замуж! — твёрдо заявила девочка. Потом кокетливо глянула на Володю. — Только за тебя!

Теперь уже похрюкивал Джером, отчаянно пытаясь сдержать хохот из уважения к господину. Даже пленники не сдержались.

— Это ты сейчас так говоришь, — серьёзно ответил мальчик. — А вот подрастёшь и скажешь: «Зачем ты мне такой старый нужен?»

— Да ну тебя, — уже всерьёз обиделась девочка.

Неизвестно чем закончился бы спор, но как раз в этот момент на дороге показался одинокий путник, с котомкой на длинной палке. Володя тут же жестом заставил всех успокоиться и достал бинокль, разглядывая пешехода. Палка, на которой человек нёс свои вещи, оказалась копьём, плащ прикрывал кольчугу, но при ходьбе мужчина немного откидывал его полу и можно было разглядеть кинжал на поясе и короткий солдатский меч. Заметив стоявшую в стороне телегу, он замер и из-под руки стал разглядывать их. Володя изучал его: мужчина лет сорока, крепкого сложения, сразу видно, что ремесло солдата для него основное и руки привычно держат копьё, даже если к нему сейчас привязаны вещи, так же видно, что недавно участвовал в сражении и ещё не успел привести свои доспехи в порядок, но вроде бы не ранен.

— Похоже, тоже один из тех солдат, что спасся в последней битве… где там она была…

— Дезертир? — встревожился Джером.

— Ну нет. Дезертиры с оружием и в кольчуге не бегают. Кажется, он собрался идти дальше… Вот что, всем сидеть здесь, а я схожу поговорю. Если нам по пути, будет очень хорошо, лишний меч в пути не помешает.

Володя убрал бинокль, вставил ножны в кожаные кольца на поясе, машинально поправив мечи, чтобы легли поудобнее, проверил пистолеты на всякий случай и натянул боевые перчатки… наручи бы ещё надеть, но сейчас только время потеряет — надо было раньше думать. Он неторопливо двинулся к дороге, поднятой рукой, привлекая внимание солдата. Тот остановился, сбросив мешок с вещами, и как бы ненароком перехватил копьё поудобнее.

Джером остался с девочкой и теперь вдвоём они наблюдали за развитием событий. Вот Володя подошёл к человеку и о чём-то заговорил с ним. Тот при этом как-то подтянулся, словно стоял перед старшим по званию.

— Вот! Настоящий лорд! — гордо заметил Джером.

— Лорд? Он лучше короля, вот! — заметила Аливия.

О чём-то договорившись, Володя и солдат направились к ним.

— Знакомьтесь, Филипп Норт, бывший латник на службе графа Ротейского, — представил гостя мальчик.

— А почему бывший латник? — поинтересовался Джером.

— Граф погиб в последнем сражении… Выжил при Лакаре и погиб тут…

— Вы воевали вместе с герцогом Лодерским? — заинтересовался Володя.

— Да. Еле спаслись, честно говоря, а тут… из всего отряда только я и остался. Теперь вот иду в столицу.

— Судя по всему, нам немного по пути, — заметил Володя. — Нам в столицу не нужно, но часть пути можно пройти вместе. Так что прошу любить и жаловать. Аливия, достань, что там у нас от ужина осталось, покорми человека.

— А…

— А Джером сейчас будет занят, и вообще он мой слуга, а не твой так что не спорить!

Аливия фыркнула, задрала нос к небу и зашагала к телеге доставать припасы.

— А это кто такие? — удивился Филипп, заметив пленников.

— Грабители, — ответил мальчик. — Потому и решили подождать тут ещё попутчиков, а не сунулись в лес. Если уж даже здесь они попадаются, то что там?

— Вот развелось их, — удивился солдат. — Я слышал, Эрих специально прикармливает таких.

— Я тоже слышал.

— Ну так повесить их и всех делов, милорд.

При последнем предложении оба пленника вдруг как-то побледнели и задёргались в путах.

— Верёвку жалко. Она у меня одна и вторую такую не найти, а мечом рубить так слишком много чести. К тому же, я полагаю, они не простые грабители, а шпионы Эриха, которые перехватывают гонцов.

— Шпионы?

Володя подошёл к телеге и развернул тюк с захваченным оружием и кивнул на доспехи.

— Честно говоря, я сначала подумал, что они тоже спасшиеся из битвы.

— Возможно, — задумчиво протянул Филипп, разглядывая доспехи. — Вопрос только на чьей стороне они сражались.

— На самом деле меня это совсем не интересует. Мне гораздо интересней, что они сражались против меня, а потому оказались в таком положении. Так что сдам их в ближайшем городе представителю короля, и пусть сами разбираются кто они и откуда.

— Мы тоже сражались за нашего короля Артона! — не выдержал всё-таки мальчишка. — И воевали у Борска. Мы солдаты, а не разбойники!!!

Володя почесал бровь и задумчиво посмотрел на Филиппа.

— Ты в это веришь?

— Хм… Солдаты короля не стали бы нападать и грабить подданных короля. А даже если и так, то дело ещё хуже: дезертиры и грабители. Тут разговор вообще короткий. Если позволите, милорд… — Филипп чуть вытащил меч.

— Не марай его убийством. Пусть палачу расскажут, какие они солдаты и где сражались. Возможно, им и удастся это сделать.

— Вы правы, милорд.

— Ненавижу грабителей!

— Не грабители мы! Мы просто… временно хотели позаимствовать телегу… нам очень надо в столицу попасть.

— Какое совпадение, мне тоже надо срочно попасть в один город, и я честно заплатил за эту телегу. И, кстати, как это временно? Можно поинтересоваться, каким образом вы собирались нам её вернуть, когда эта временность исчезнет?

— У нас важное донесение к королю! Это ради спасения королевства!

— Видишь ли, юноша, — в устах Володи, который был и младше этого грабителя и ниже ростом эти слова прозвучали как издёвка. — Меня, как иностранца, судьба королевства волнует мало. Впрочем, я бы согласился вас выслушать, и если ваше дело действительно такое срочное, возможно и согласился бы отвезти вас куда попросите. Я сам, как вы слышали, заканчивал у себя на родине военную школу и что такое долг прекрасно знаю. Но вот именно сейчас ваши слова меня ничуть не убеждают, а потому мы отправимся в ближайший город, где вы расскажете о своей миссии палачу. Я допускаю, что вы говорите правду, в таком случае вам этой встречи нечего опасаться, и вы продолжите свой путь по делам короля Артона.

— А меч-то непростой, — вдруг вмешался Филипп, разглядывая извлечённое из ножен оружие старшего грабителя.

— В каком смысле? — удивился Володя, подходя ближе.

Филипп повернул лезвие плашмя и показал вытравленный герб у гарды.

— Родовое оружие. Похоже, старший из очень знатной семьи. Возможно, они говорят правду.

— Если только не ограбили погибшего на поле боя.

— И такое может быть. Тогда пощады им точно не будет. Родовое оружие — очень серьёзно.

— А чей герб?

— Да в том-то и дело, что никак не могу узнать его. Вроде знаю гербы всех знатных родов королевства, а вот этот незнаком. Надо бы меч показать кому-нибудь из благородных, они гербы всех родов учат с детства, а я так, запоминал, когда бывал с графом в гостях, специально же не учил. Но вполне может оказаться, что это герб какого-нибудь старого, но разорившегося рода, а потому я его и не знаю, а этот действительно настоящий владелец меча.

Володя покосился на меч. Потом на парня. Подошёл к нему и сунул оружие под нос.

— Твой?

Тот гордо вскинулся.

— Да.

Володя некоторое время молча смотрел ему в глаза.

— Я скорее умер бы с голода, чем использовал такое оружие для грабежа. Хочешь передать его с такими подвигами сыну?

Какое-то время тот пытался выдержать этот взгляд, но потом покраснел и отвернулся.

— Господин, — несмело позвал мальчишка.

— Замолчи, — резко оборвал старший того.

— Ага, значит, я всё-таки прав и ты действительно тут главный, а этот парень твой… кто? Оруженосец?

— Да, — после долгой паузы всё-таки ответил тот.

Володя вздохнул, вытащил нож и разрезал верёвки у обоих, потом выгрузил с телеги все доспехи и оружие.

— Что случилось? — удивился Филипп. — Вы же говорили, милорд…

— Да никакие это не шпионы и не грабители, — зло отозвался мальчик. — Просто избалованный сынок богатеньких родителей, привыкший, что все его слушаются и исполняют пожелания, и который думает, что вокруг него вертится весь мир. Ему и в голову не пришло попросить, привычно приказал.

— А-а-а… знаю таких типов, — Филипп сразу потерял к ним всякий интерес. — Но вы уверены?

— Да.

Бывшие пленники уже успели снова облачиться в кольчуги, младший пристегнул свой меч, а старший неуверенно переминался рядом. Привыкший приказывать, он сейчас не знал, как себя вести.

— Мой меч, — наконец скомандовал он.

— Меч? — удивился Володя, потом перевёл взгляд на оружие, которое продолжал сжимать в руке, подумал и полез в карман.

— Я покупаю его.

— Что?! — выдохнул рыцарь.

Володя уже достал золотую монету и бросил ему, рыцарь машинально перехватил, глянул.

— Да что ты…

Мальчик снова сунул меч ему под нос.

— Репутация такого оружия завоёвывается столетиями! В боях за родину, защищая тех, кто нуждается в защите. А разрушить эту репутацию можно одним жестом и одним поступком того, кто не достоин даже касаться этого меча. Один мой предок сломал наш родовой меч, который опозорил убийством. Всего лишь одним убийством, но он посчитал, что не может передать его сыну с таким «подвигом», — на ходу сочинил историю мальчик. — Но бывает и иная репутация… Почему-то мне кажется, что если меч останется у тебя, то ты его вряд ли прославишь. Я не хочу, чтобы это прекрасное оружие постигла судьба меча моих предков.

Юнец-оруженосец выхватил меч:

— Позвольте разобраться с этим нахалом… мой лорд?

Ни Володя, ни рыцарь не обратили внимания на эти слова, продолжая разглядывать друг друга.

— А если я пообещаю, что этот меч больше никогда не будет запятнан нечестивым поступком?

А вот это уже серьёзно. Володя видел, каких усилий молодому рыцарю стоило выдавить из себя эти слова. Похоже, он действительно не привык, что ему кто-то в чём-то отказывал. Что ж, такой урок всегда полезен, чем раньше узнаешь, что мир не такой, каким представляется в мечтах, тем лучше… Правда и слишком рано это узнавать не стоит… Но что же делать? Володя действительно думал оставить меч себе в качестве хоть какого-то наказания зарвавшихся рыцарей, но раз так, не пойти навстречу может быть только хуже. Мальчик перехватил меч за лезвие и рукоятью протянул владельцу. Тот осторожно взял его и хотел вернуть монету, но мальчик вдруг отказался.

— Нет. Я купил у вас меч и эта монета ваша. Сейчас я вам просто передал его… во временное пользование. Плату за него вы мне вернёте тогда, когда докажете, что достойны владеть этим мечом. Не словами, а делом.

Рыцарь глянул на меч, потом изучил монету.

— Она моей страны, — ответил на невысказанный вопрос Володя.

Юноша вдруг резко кивнул, подбросил монету и перехватил её на лету.

— Хорошо. Я постараюсь, чтобы она не задержалась у меня надолго. А пока называйте меня… граф Готский. Артон Готский к вашим услугам. Моего оруженосца зовут Эндон Тронстен.

— Князь Вольдемар Старинов.

— Вы позволите проводить вас, милорд? Как я понимаю, через лес действительно опасно идти малым числом. Пусть таким образом мы хоть немного искупим те неприятности, которые причинили вам.

А заодно тоже не пойдём вдвоём через лес, докончил мысль Володя, но вслух высказывать её не стал, поскольку видел, что тот искренен в своём порыве.

— Ладно, только Филипп поест. Аливия, достань там из кармана карандаш, листок и отдай Джерому. Джером, напиши весь локхерский алфавит. А вы граф… ну не знаю, успокойте своего оруженосца, что ли, а то он скоро взорвётся.

Эндон и правда весь кипел и сдерживался, похоже, только из-за своего господина, который проявлял совершенно непонятное для него терпение. Володя не слышал, что там граф сказал оруженосцу, но тот немного остыл. Пока все занимались делами, мальчик присел рядом с Джеромом и наблюдал, как старательно тот выводит буквы. Карандаш он держал вполне уверенно, как человек, который привык много обращаться с пишущими принадлежностями. Мальчик начал спрашивать названия букв, потом забрал исписанный листок и попросил повторить их, записывая рядом с буквой её транскрипцию в русском. Подошла Аливия и тоже заглянула в листок.

— Смотри-смотри, — посоветовал Володя, не отрываясь от записи. — Тебе тоже придётся это учить.

— О да, — язвительно протянул Эндон. — Как раз подходящее дело для писцов и купцов.

— Это он так нас с тобой оскорбить пытается, — объяснил Володя Аливии. — Невежественен, так ещё и гордится этим. Ну пусть пытается. Он даже не догадывается, насколько смешон.

Непонятно, что там сказал оруженосцу граф, но тот только зашипел от ярости, однако меч обнажить даже не попытался. Только покосился в сторону графа и отошёл.

Наконец дела все закончены и телега снова неторопливо покатила на запад. Ну и слава Богу — Володя уже начал опасаться, что они никогда не двинутся в путь.

Лошадка как раз в этот момент решила не очень утруждать себя и тащилась со скоростью заморённой черепахи, никакие усилия не могли заставить её ускорить шаг. Джером ругался и грозился в ближайшей деревне купить новую лошадь, а эту пустить на колбасу. Аливия возмутилась и заявила, что ей лошадку жалко, у неё такой несчастный вид… при этом она просяще глянула на Володю. Тот вздохнул и попросил Джерома оставить эту тупую скотину в покое.

— Нам только до городка ближайшего добраться, а там поменяем её.

Эндон фыркнул, но промолчал. Володя же, встретив участника обоих несчастливых для королевства сражений, с энтузиазмом набросился на Филиппа с расспросами, пытаясь выяснить, как двигались армии, какие приказы они получали.

— И тогда герцог Лодерский отдал приказ атаковать кавалерией передние ряды, — сообщил солдат.

— Идиот, — прокомментировал Володя. Филипп и граф Готский покосились на него с одинаковым выражением.

— Герцог был настоящим солдатом, — терпеливо ответил Филипп. — Когда он понял, что сражение проиграно, он лично возглавил отряд рыцарей и повёл его в последний бой.

— Храбрый идиот, — поправился Володя.

— Герцог был замечательный человек! — не выдержал граф. — Храбрый, честный, открытый! Сэр Вольдемар, прошу, не злоупотребляйте тем словом, которое я вам дал. Я поклялся сопроводить вас по лесу и не обнажать оружия против вас, но это переходит все границы! Я не потреплю, чтобы в моём присутствии оскорбляли достойного человека!

— Знали его лично? — заинтересовался Володя. Граф чуть замялся, а потом осторожно кивнул. — Хорошо, тогда объясню, что я имею в виду. Герцог может быть замечательным человеком, честным, порядочным и вообще великим, но это все человеческие качества, я же оцениваю его действия как полководца.

— Он был храбрым полководцем! — возразил Филипп.

— Послушай, есть храбрость солдата, а есть храбрость полководца. Так вот, судя по тому, что я услышал, ваш герцог был храбрым солдатом, но никак не полководцем. Возглавить атаку, повести за собой людей в последний бой, храбро встретиться с неприятелем… да, но это всё нужно солдату! От полководца же требуется иное — думать! Думать о сражении, о том, что будет после. Последняя атака герцога была, полагаю, великолепной, её ещё восхвалят поэты. Но в той ситуации от него требовалось совсем-совсем другое! Он должен был, обязан организовать отход ещё боеспособных частей, выставить прикрытие от наступающего врага, разослать гонцов к отрядам и назначить направление отхода, вывести остатки армии из-под удара и организовать их, определить ключевые пункты будущей обороны и опередив врага, занять их. Поставить гарнизоны в ключевых крепостях и городах, организовать подвижные отряды разведки, которые бы беспокоили противника. Организовать набор новых солдат и заняться их обучением, снабжением. К тому моменту когда подошла бы королевская армия он смог бы подсобить им, по крайней мере Эрих не чувствовал бы себя так спокойно в завоёванной провинции, да и не контролировал бы её. Но даже если ему всё равно удалось бы сломить сопротивление, это стоило бы ему много дороже. А что получилось? Герцог бросился в атаку, оставшаяся без единого командования армия быстро развалилась и разбежалась, каждая часть отступала туда, куда глядели глаза их командиров.

— Мы отступали к югу, — вздохнул Филипп.

— Вот-вот. Вы к югу, кто-то на север, другой на запад. А, Эрих и рад — сначала бросил кавалерию на одних, потом на других, а дальше уже добивать тех одиночек, в которых превратилась армия. В чём я не прав, Филипп?

— Всё так и было…

— Вот-вот. Ну и кому нужна такая храбрость от полководца? А когда организованной силы в… как там эта провинция называется?

— Эндория…

— Во-во. Когда организованной силы в Эндории не осталось, города сами сдались Эриху. Сил-то на сопротивление у них нет. Локхеру повезло со снежной зимой и Эрих не смог после завоевания провинции сразу выступить в поход, и дал тем самым время собрать новую армию. Теперь о второй битве… ваш король случайно не ученик этого герцога Лодерского?

— Герцог был его воспитателем, но откуда вы узнали? — удивился Филипп.

— А действия похожи. Король под Берском действовал так же, как и герцог под Локаром. Масса войск бросается вперёд, натыкается на врага и с ходу направляется в атаку без разведки, ничего не зная о противнике… ну да, это ж скучно. Попадает в ловушку и такая же храбрая до идиотизма атака кавалерии на укреплённые позиции. Судя по всему, король тоже лично вёл конницу … ну тут тоже всё понятно, диагноз тот же, что и у герцога.

— Да как ты смеешь оскорблять короля… ты!!! — Эндон рванул вперёд, обнажая меч.

— Эндон!!! — рявкнул граф. — Не заставляй меня стыдиться тебя! Ты слово дал!

— Прошу прощения, милорд, — прошипел мальчишка, гневно сверкая глазами. — Я забыл о нём когда этот… этот…

— Забыл о данном слове? — ехидно поинтересовался Володя. — Что ж, удобно. Дал слово и тут же о нём забыл и можно всем честно говорить, что ничего никому не обещал. Знавал я одного такого хозяина своего слова. Сам дал, сам и обратно взял.

— Я поклялся защищать тебя в походе по лесу, но когда мы пройдём его, я заставлю тебя скрестить со мной мечи, и тогда ты проглотишь свои слова вместе с моей сталью!

Честно говоря, Володя и сам удивлялся, чего он прицепился к этому пацану. Возможно из-за его непередаваемой уверенности, что только благородные — люди, остальные так, пыль под их ногами. Это его высокомерие раздражало, вот мальчик и ставил его на место при каждом удобном случае, но, похоже, перестарался. Забыл, где он и какие тут могут быть последствия таких вот подколок. Расквашенным носом всё не закончится. Внешне Володя остался совершенно невозмутим, хотя мысленно и ругал себя за несдержанность.

— Как угодно, — равнодушно заметил он.

— И всё-таки, милорд, я попрошу вас воздержаться от оскорбления короля, — попросил Филипп. — Я же не оскорбляю вашего короля, говоря, что он идиот.

— Да на здоровье, — пожал плечами Володя. — Оскорбить может только правда, а ложь просто слова. Сказал — их унёс ветер. Вы же и сами в глубине души знаете, что я прав: король и герцог повели себя не самым лучшим образом, потому вас и задели мои слова. А моего гм… императора… Враги называли его тираном, убийцей, вором; друзья лучшим правителем за последние сто лет, но ни те, ни другие никогда не называли его идиотом. Обозвать-то можно, но вы будете похожи на обиженного ребёнка, который не знает, что сказать и бросает первое, что в голову приходит.

Мальчик покосился на графа, чего это он такой бледный?

— А как бы вы действовали на месте короля?

— Слава богу, я не на его месте и у меня других проблем хватает, чтобы ещё заниматься пустыми рассуждениями, от которых никому никакой пользы.

— Конечно, болтать легче, — опять встрял Эндон. — А как что умного сказать…

— Ну, хорошо, — вздохнул Володя. — Филипп, если я где ошибусь, поправь меня. Давайте рассуждать. Король Эрих рискнул атаковать зимой и это явно не спонтанное решение, и он к такой войне готовился. Единственное, чего он не учёл — это снежной зимы, из-за которой застрял в Эндории. Что я успел узнать об этой провинции? Немного. Это не сельскохозяйственный регион, там шахты, караванные дороги, но плодородной земли мало, из-за чего прокормить себя она не может — хлеб туда доставляется из других районов страны. Ничего не напутал?

— Всё правильно, — кивнул Филипп.

— Местность там ещё холмистая. Так вот, из-за снега Эрих угодил в ловушку, ни вперёд, ни назад — перевалы ему тем более не перейти, связь с Родезией прервалась, поставки продовольствия тоже. Эндория не способна прокормить и собственное население, а тут ещё несколько тысяч ртов пожаловало, да ещё зимой, когда осенние припасы уже основательно подъедены. Сколько, кстати, вторглось?

— По последним оценкам тысяч двенадцать, — отозвался граф.

— Филипп, ты не заметил, численность кавалерии под Берском у Эриха была меньше, чем в первой битве или осталась такой же? Спорю на золотой, что сильно уменьшилась.

Солдат задумался.

— Верно, милорд. Кавалерии у родезцев в последний раз, почитай, совсем не имелось. Иначе никогда бы мы оттуда не ушли. Тем и спаслись, что нас почти никто не преследовал.

— И что это значит? — заинтересовался Артон.

— А это значит, что если бы ваш король думал не тем, на чём сидит в седле, а головой, то эти сведения он получил бы ещё до того, как его армия подошла к месту боя, и сделал бы определённые выводы, куда делись лошади в снежную зиму, когда армии не хватает припасов, а коням фуража.

— Их съели?! — с ужасом спросила Аливия.

— Я полагаю, лучше скушать лошадку, чем протянуть ноги самому. В любом случае к моменту второй битвы родезцы остались практически без кавалерии, но этим обстоятельством локхерцы благородно не воспользовались, позволив место битвы выбрать Эриху. Опять поправь меня, Филипп, но ведь когда вы выскочили на родезцев, те уже стояли в строю?

— Да.

— Вас ждали. Эрих отслеживал ваше движение, знал, куда вы идёте и выбрал место, где ваше преимущество в кавалерии пропадёт. Выбрал и укрепил, а вы радостно устремились на готовые к бою войска, не разобравшись, не обследовав местность. Враг ждёт! Прогоним его с нашей земли! Вперёд! Не прав?

— Правы, милорд, — опять вздохнул Филипп.

— Атака кавалерии была обречена с самого начала, а ваш командир вместо того, чтобы отслеживать всю ситуацию, скакал впереди на белом коне, размахивая мечом.

— У короля вороной конь, — поправил Филипп.

— Да какая разница? Хоть серо-буро-малиновый. Кавалерия застряла на холмах, мешая двигаться пехоте, в результате ваша пехота вышла к врагу совершенно расстроенной и потерявшей строй. Отступавшая кавалерия ещё и потоптала их, после чего в эту сутолоку ударил резерв Эриха. Слева или справа?

Филипп глянул на Володю с каким-то священным ужасом.

— Ваше светлость, вы сейчас говорите, словно сами всё видели! Резерв ударил в наш левый фланг, справа овраг.

— Не видел, всё из вашего предыдущего рассказа узнал и из слухов кое-что почерпнул, и сделал определённые выводы. А дальше простая логика. Про овраг вот я не знал. Получается мало того, что сутолока кавалерии и пехоты, так ещё эта сутолока перед оврагом, впереди укрепления родезцев, справа овраг, слева наступает резерв. Остатки кавалерии родезцев заходят с тыла, а вся ваша кавалерия смешалась с собственной пехотой на узком пяточке. Финал закономерен.

— А как бы вы вели битву? — поинтересовался Филипп после долгого молчания, когда все обдумывали слова Володи. Даже Эндон молчал.

— Я бы в неё не ввязался. Выбрал бы подходящий город и сделал его опорной базой, позаботился бы о снабжении и обучении новобранцев — наверняка ведь у вас в армии много их было. Сам бы, пользуясь превосходством в кавалерии, атаковал отдельные отряды родезцев на дорогах и их фуражиров, лишив врага, таким образом, продовольствия. При приближении основных сил приказал бы кавалерии отходить к крепостям и атаковать в другом месте, вынуждая тех растягивать свои не очень великие силы в попытке сохранить завоёванное. Тут у Эриха два выхода — пытаться сохранить всё, растягивая силы и подставляя их под удар, либо отступать к перевалам, уменьшая контролируемую территорию, но зато сводя силы в кулак. В Родезии к весне наверняка подготовят новые резервы, значит, на охрану перевалов Эрих тоже вынужден будет выделить значительные силы — это его единственная связь с собственным королевством. Так что какое-то время он будет занят тем, что займётся пополнением припасов и ему станет не до войны — армию ведь надо откармливать после голодной зимы. Так что тут не о переброске резервов ему думать, а о запасе на следующую зиму — провинция ведь разорена, еды нет, всё везти приходится издалека. А на дороге наша кавалерия, так что маленькими отрядами снабжение не наладишь. В общем, на какое-то время Эриха занял, а сам бы подтянул пока свои резервы, обучил новичков, неторопливо забрал бы ту территорию, которую оставит Эрих, укрепил бы крепости и города, снабдил бы их гарнизонами и необходимыми запасами. А дальше Эрих, если ему захочется, пусть пытается заново всё захватить, осаждая крепости и города, когда все припасы приходится возить из Родезии через перевалы. Поскольку я не думаю, что он идиот, то, полагаю, на этом война бы и закончилась. Да-да, не надо смотреть на меня так. Я знаю, что это ужасно не благородно, что я должен броситься вперёд на белом коне, завоёвывая славу, а вместо этого собрался заниматься скучнейшими вопросами типа снабжения, обучением пополнений и совершенно не горю желанием ввязываться в генеральное сражение. Вместо этого я предпочёл почти без боёв аккуратно выдавить врага домой.

— А если бы Эрих не стал ужимать территорию, а всей армией двинулся бы вперёд? — поинтересовался Филипп, обдумав сказанное.

— Как говорят у меня на родине: флаг ему в руки и барабан на шею. Весна, хлеб ещё не убран, запасы продовольствия, а уж об этом я позаботился бы в первую очередь, свезены в крепости. Посмотрел бы я как армия, пережившая голодную зиму, весело шагает по дороге, наблюдая пылающие поля и под постоянными ударами кавалерии. Будет интересно посмотреть и за тем, как они попытаются добыть продовольствия. Такой бросок вперёд имеет смысл только, когда уверен, что враг примет бой. Если же противник станет уклоняться, нанося жалящие удары и перехватывая фуражиров, обратно в Родезию вернутся жалкие остатки грозной армии. Они траву бы ели при отступлении. Ладно, хватит пустой болтовни. Скучно. — Володя глянул на небо. — И темнеет уже. Надо устраиваться на ночлег. И вообще, мы тут благородные девицы на выезде? Вот напади на нас кто сейчас, так мы даже сопротивления не окажем. Вояки, блин.

Упрёк был настолько справедлив, что никто даже не стал указывать на то, что некий князь и сам чрезмерно увлёкся, забыв смотреть за дорогой. Джером направил телегу к лесу, а Филипп отправился разыскивать подходящее место для ночлега, а дальше всем уже стало не до разговоров: Володя готовил шалаши из нарубленных веток, Джером занимался припасами, Филипп отправился разведать местность и за водой, а граф с оруженосцем вызвались добыть дрова. Когда все собрались, Володя ненадолго отлучился.

— Далеко не отходить, — предупредил он. Поймав недоумевающие взгляды, пояснил: — Я там кое-какие сюрпризы поставил для любителей подкрадываться к спящим. Вы не представляете, что можно сделать с простым заострённым колышком и верёвкой, если уметь. В общем, кто не хочет потом неделю хромать, советую поляну не покидать.

Джером с опаской покосился в сторону леса и подвинулся поближе к костру, предварительно ощупав землю перед собой.

Глава 15

Вскоре в центре поляны пылал костёр, вокруг которого собрались все невольные спутники, уже сытые и теперь задумчиво изучавшие языки пламени. Володя вздохнул и притащил гитару, уселся поудобнее и начал перебирать струны, делая различные проигрыши.

— Спой что-нибудь? — вдруг попросила Аливия. — Ты давно ничего не пел.

— Ну я же ваших песен не знаю, а мои… так их никто не поймёт кроме тебя… хотя… знаешь, я тут сделал один перевод… вроде бы получилось. Давай так, я спою сначала оригинал, а потом перевод, а ты оценишь результат.

Остальные, заинтересованные, придвинулись ближе. Филипп посмотрел не очень одобрительно и на всякий случай пересел поближе к лесу, чтобы контролировать пути подхода к костру. Сразу видно бывалого солдата. Володя почувствовал лёгкое угрызение совести, но успокоил себя тем, что вряд ли здесь есть опасность, да и ловушки… Успокоив себя так, он несколько раз ударил по струнам, подстраиваясь под мотив, а потом запел:

Жил да был, жил да был,
Жил да был один король,
Правил он, как мог, страною и людьми.
Звался он Луи Второй, звался он Луи Второй,
Но, впрочем, песня не о нём, а о любви!
В те времена жила красавица одна,
У стен дворца она пасла гусей.
Но для Луи была милее всех она;
Решил Луи, что женится на ней…
Почему Володя решил перевести именно эту песню… просто она показалась ему достаточно простой и незатейливой. Он мысленно перебрал текст и убедился, что нет там никаких слов, которые не знал на локхерском. В свободные минуты он мысленно переводил их, а потом записал на листе, пока ещё без рифмы… и тут его проклятье — не умение сочинять — обернулось вдруг преимуществом. Не в силах придумать ни строчки, он обнаружил, что легко может подобрать рифму, когда слова уже есть и их просто надо правильно расставить. Его словарный запас оставлял желать лучшего, потому он не брался за перевод более сложных песен, но тут действительно всё просто и не затейливо. Даже рифму не всегда нужно подбирать, главное чтобы размер совпадал.

Аливия хихикала, остальные хоть и не поняли слов, но оценили мастерство исполнения.

— У вас, князь, неплохо получается, — заметил граф Готский.

— Спасибо. Так что в случае чего, с голода не умру, главное песен ваших выучить.

— Собираетесь
этим зарабатывать на жизнь?

— Кто знает… Мало ли как жизнь повернётся. Я ведь странник. Сегодня здесь, завтра там. Ни дома, ни семьи… Ну разве вот сестрёнку отыскал, — Володя обнял доверчиво прислонившуюся к нему Аливию. — Ну а теперь мой перевод. Точность его оценить сможет, пожалуй, только Аливия, так что, Кнопка, я на тебя надеюсь как на сурового критика.

Володя снова заиграл… Когда он закончил, граф сидел с каким-то странным выражением лица. Казалось, ему одновременно хочется расхохотаться и рассердиться.

— Странная песня, — наконец выдавил он. — И ваш король это одобряет?

— Справедливости ради надо заметить, что это не про нашего короля, а про соседнего, к тому же давно умершего. Полагаю, ему всё равно. А ты что скажешь, Кнопка?

— Я бы изменила несколько строк.

— Да? Ну-ка… — Володя развернул к себе девочку. — Где и какие?

— Ну там, где под венец пошёл с другой… — Аливия на секунду задумалась и выдала свой вариант перевода. Володя зачесал затылок, потом согласился, но чуток поправил. Достал лист и стал записывать куплеты, пользуясь придуманной Аливией манерой записи локхерских слов русскими буквами. Потом замер и сунул листок Джерому.

— Пиши ты, мне пригодится потом для запоминания алфавита. Песню-то я наизусть помню. И вообще… спать пора. Кто у нас первый на посту? Вы, граф? Тогда разбудите, когда подойдёт время. Аливия, ты ещё здесь? А ну марш к себе в шалаш и чтоб через пять минут уже спала!

Девочка торопливо поднялась, продемонстрировала язык и прежде, чем её успели отругать, нырнула в шалаш. Володя хмыкнул, потом проверил оружие и растянулся на одеяле рядом с шалашом, укрывшись накидкой, размышляя, насколько вообще можно доверять всем этим людям, собравшимся совершенно случайно, чтобы пройти опасный лес и сразу после этого разойтись в разные стороны. За графа он не волновался, не похож он на человека, способного ударить в спину. Даже Эндона не опасался. Несмотря на его горячность и вспыльчивость, он готов драться, но на удар в спину не способен. Джером? Пришёл, попросился в слуги… и его взял. Филипп… профессиональный солдат, всю жизнь проведший на службе и теперь оказавшийся без сюзерена и идущий в столицу наниматься к кому-нибудь… да уж, этот грабежами заниматься не будет — давно бы стал, захоти этого. Интересная компания всё-таки подобралась.

На следующее утро Володя первым делом снова проверил оружие, потом с помощью Джерома надел наручи, натянул тетиву на лук и разложил на одеяле, постеленном в телеге, стрелы.

— Вчера нам повезло, но сегодня всё может оказаться не так хорошо, — пояснил он на общие недоумевающие взгляды. — Рад буду, если ошибусь, но на всякий случай… как у нас говорят: бережёного — бог бережёт.

После этого все посерьёзнели и тоже принялись проверять оружие. Даже Аливия собрала арбалет и наложила стрелу. Эндон, увидев такую картину, выпучил глаза и ошарашенно наблюдал за действиями девочки.

— Ты хоть обращаться с ним умеешь? — не удержался он от вопроса.

Вместо ответа Аливия развернулась и всадила стрелу точно в ствол небольшого деревца.

— Кнопка, отдай арбалет Филиппу.

— Почему? — возмутилась девочка. — Я умею им пользоваться! Ты же сам меня учил и говорил, что у меня получается!

— Ленка… тьфу блин! Аливия, прошу тебя, отдай. Стрелять по мишеням не то же самое, что по людям. Незачем тебе учиться убивать, если в этом нет необходимости. Пожалуйста.

Аливия надулась и обиженно протянула арбалет солдату.

— Его светлость прав. Поверь, это не доставит тебе удовольствие. — Филипп принял арбалет и с недоумением его оглядел.

— И научи его им пользоваться, — снова попросил Володя, копаясь в вещах.

Девочка вздохнула и достала новую стрелу, показывая как надо взводить, и каким образом вкладывается стрела.

— Странная штука, — заметил Филипп, изучив небольшой арбалет. — Принцип взвода отличается от привычного. Взводится легко.

— Это не боевое оружие, — объяснил Володя. — Слишком слабый бой. Серьёзный доспех не возьмёт, хотя на близком расстоянии всё-таки прошибёт любой. Я называю его оружием крайнего случая, ну и при внезапном нападении может сыграть роль, если приготовить заранее. Потренируйся пока.

Володя сел в телегу так, чтобы в случае чего удобно было вскочить и броситься в бой, рядом положил лук и несколько стрел. Граф с Эндоном привычно расположились сзади, а Филипп предпочёл шагать пешком. Аливия сидела сбоку свесив ноги и громко распевала вчерашнюю песенку про Луи, постоянно переходя с русского на локхерский. Иногда она останавливалась и задумывалась, а потом перепевала куплет в другом переводе.

— У тебя хорошо получается подбирать рифмы, — удивлённо заметил Володя. — Любишь стихи сочинять?

— Не очень, — честно призналась девочка. — Точнее, не очень любила. Мне отец специальных учителей нанимал, которые обучали меня стихосложению. Говорил, что это пригодиться девушке, но мне эти занятия никогда не нравились. А тут… словно само собой получается. Я постараюсь и другие твои песни перевести. Можно?

— Да пожалуйста, — хмыкнул Володя. — Я буду только рад.

— Ну надо же! — насмешливо протянул Эндон. — Купец решил воспитать девицу… Ну-ну. Куда тебе освоить это благородное искусство, лучше в лавку свою возвращайся, купчишка.

Аливия на миг замерла и вдруг быстро-быстро захлопала глазами, пытаясь сдержать слёзы. Что-либо ответить благородному она не осмелилась, мгновенно вспомнив, кто она и кто сидит рядом. С Володей она как-то забывала, что он благородный, настолько с ним легко и просто. Вот и расслабилась, и ей тут же указали на место. Вдруг Аливия почувствовала на плече чью-то руку. Смахнув слёзы, она обернулась и встретилась со спокойным взглядом Володи.

— Некоторым особо благородным и очень порядочным людям, — объяснил он ей, — доставляет истинное наслаждение унижать тех, кто слабее или ниже их по положению, полагая, что таким образом они возвеличивают себя, ибо других достоинств, которыми они могли бы гордиться, у них нет. Понимая в глубине души это, они всеми силами стараются опустить всех до своего уровня, а лучше вообще втоптать в грязь и потом с высоты наслаждаться мнимым превосходством. Только истинно благородный человек ни словом, ни делом не будет ни перед кем демонстрировать своё превосходство, за него лучше скажут его дела. Тем более он не позволит себе оскорбить даму… кем бы она ни была и сколько бы ей ни было лет. Поэтому сейчас тебя не оскорбили, а попытались опустить до своего уровня. Так что выше нос и не позволяй себя задеть. На таких людей лучше просто не обращать внимания.

— Ах ты!!! — Эндон в ярости соскочил с телеги и выхватил меч, но его опередил граф, схватив за руку.

— Прошу вас, позвольте мне, Ва…

— Заткнись! И вы, князь, по-моему, увлеклись!

В глазах сидящего мальчика вдруг полыхнуло холодное, а потому ещё более пугающее пламя гнева. Граф вздрогнул, но тут же овладел собой, однако Эндон потерял часть уверенности.

— Я никому не позволю обижать тех, кто мне дорог! — медленно, чётко выговаривая каждое слово, произнёс Володя тихим голосом. Тем голосом, когда даже шёпот слышен в соседнем городе. — А он её обидел и обидел очень серьёзно. Если ваш оруженосец считает, что я его задел, я к его услугам. Данное им слово прекращается в момент, когда мы покинем лес.

Эндон вбросил меч в ножны.

— Как только мы покинем лес — ты умрёшь!

Володя с совершеннейшим равнодушием отвернулся, словно ему сообщили какой-то пустяк. Мальчику даже не пришлось изображать это холодное равнодушие отстранённости, когда для него было совершенно неважно, что с ним произойдёт в следующее мгновение — он просто вспомнил себя до встречи с Аливией. И вспомнил, как, порой, напрягало окружающих его ледяное спокойствие в любых обстоятельствах, когда он казался им даже не человеком, а камнем каким-то. Аливия не знала, сколько она в действительности сделала для него, растопив этот лёд в чувствах, но Володя ради неё готов был воевать со всем миром. Окружающие никогда не видели его таким, и сейчас явно были ошарашены мгновенным преобразованием. Привычный им спутник вдруг исчез и предстал перед ними кем-то чужим и непонятным. И, возможно, очень опасным… или нет.

— Как угодно, — в голосе совершеннейшее равнодушие и арктический лёд.

Дальше все двигались в полнейшей тишине. Даже Аливия испуганно прижималась к Джерому, изредка посматривая на мальчика. Остальные предпочли сделать вид, что ничего особого не происходит, надо просто быть настороже, поскольку приближается самый опасный участок леса. А их напряжение вызвано вовсе не недавней ссорой и этим пугающим преобразованием почти ещё мальчишки в холодно-отстранённого каменного истукана. Необычное и немного нервирующее ощущение.

Неизвестно чем бы закончилось путешествие в такой крайне напряжённой обстановке, если бы как раз в этот момент из-за деревьев не вышло человек десять крайне подозрительных личностей, в облике которых что-то выдавало разбойников. Возможно различное оружие в руках, когда-то бывшее вполне мирными предметами в хозяйстве, или нахмуренные лица. Из всех них только у одного имелся вполне себе приличный меч, остальные вооружены кто перекованными косами, кто деревянными дубинками с окованными набалдашниками.

Лошадка замерла и, никого не слушая, направилась к обочине дороге, склонила голову и принялась меланхолично жевать траву: вы тут разбирайтесь, мол, без меня, а я пока поем. В общем, вполне здравый подход.

Володя остался совершенно недвижим, ни рукой, ни ногой не шевельнул, словно не заметил никого, продолжая вглядываться куда-то вдаль. Остальные расхватали оружие и замерли.

— Господа, — заговорил плечистый мужчина с мечом, чуть выходя вперёд. — Я вам искренне советую положить оружие, чтобы никто не пострадал… с вами, я гляжу, девочка маленькая…

В этот момент совершенно неожиданно для всех очнулся Володя. Неуловимо-быстрым движением он поднял лук, второй рукой сразу наложил стрелу и одним движением натянул-выстрелил куда-то в сторону леса, откуда немедленно донеся короткий крик, а потом, ломая ветки, рухнуло тело, рядом упал лук. А в сторону леса неслась уже вторая стрела… и этот выстрел оказался таким же точным. Тут уже очнулась вся разбойничья братия, сообразившая, что сейчас их всех просто элементарно перестреляют. Мощный бугай (интересно, у него кличка не Малыш?), взмахнув дубиной, бросился к телеге, за ним, обгоняя вожака, остальные. Володя выпустил ещё одну стрелу, на этот раз в подбегающих людей, а потом, отбросив лук, вдруг рухнул с телеги и покатился по земле прямо под ноги набегающему бугаю. Тот уже ни затормозить, ни среагировать не успел, проскочил вперёд, споткнулся и рухнул прямо перед телегой, а Володя уже стоял на одном колене, выставив вперёд два меча, на которые и насадили себя бежавшие следом. Как и предполагал Володя, эти разбойники брали свирепостью натиска, но никак не умением. Чуть ошеломить их необычными и непривычными действиями и вот они уже бестолково мечутся, не понимая кого атаковать первым и откуда идёт наибольшая угроза. Не теряя ни мгновения мальчик одним слитным и плавным движением извлёк мечи и, не дожидаясь, когда пронзённые рухнут, стал подниматься с колена, разворачиваясь и одновременно, выбрасывая правый меч перед собой. Подбегавший с боку разбойник с проклятьем отскочил, успев в последний момент избежать удара, но не заметил меча в левой руке, идущего следом, машинально поднял руку в попытке защититься, по ней меч и прошёл от локтя до кисти. Охнув, разбойник отскочил, а Володя, опять не задерживаясь и не отвлекаясь, продолжил разворот к споткнувшемуся бугаю, который как раз стал подниматься, меч прошёлся ему сзади по шее, голову не срубил, но позвоночник задел, тот так и рухнул вперёд, не произнеся ни слова.

— Бей его! — наконец очнулся главарь, бросаясь вперёд. Володя отклонился, снова развернулся и рубанул пробегавшего мимо него ещё одного разбойника, потом со всей силы пнул между ног ещё одного, вдруг выскочившего навстречу и пока тот с воем падал, успел снова повернуться к главарю. Тот уже оценил обстановку: за какое-то мгновение его отряд от одного человека потерял пятерых убитыми и троих надолго выведенными из строя. Ещё двое лежали перед телегой, когда попытались атаковать остальных: одного сразил Филипп из арбалета, второй подвернулся под меч графа — разбойники явно не могли противостоять рыцарю в открытом бою, а лучники, на которых и была вся надежда, погибли с самого начала. Правда, один из разбойников попытался подобрать лук, но успевший уже взвести арбалет Филипп всадил ему в спину стрелу. Оценив всё это, главарь махнул рукой. — Отходим!

Однако отвлёкшись, он на мгновение потерял из виду противника, и это стало для него роковым, Володя уже стоял рядом. Тот попытался отмахнуться мечом, но мальчик присел, пропуская удар над собой, и одним мечом подрезал ногу, заставляя врага осесть, а потом второй пронзил живот. Главарь захрипел, выронил меч и осел на землю. Володя выпрямился и огляделся… наблюдавший за ним граф чуть вздрогнул, заметив, что взгляд мальчишки за время боя ничуть не изменился, по-прежнему оставаясь совершенно спокойным, словно не смертельный бой вёл, а цветы собирал. Впрочем, наверное, в этом случае эмоций было бы больше. Вот мальчик с тем же равнодушным выражением огляделся, прислушался к раздающемуся в лесу треску веток от удирающих разбойников, вытянул перед собой мечи, резким взмахом стряхнул с них кровь и тем же быстрым и точным движением вбросил в ножны. Даже не повернувшись в сторону своих спутников, он вернулся к телеге и занял прежнее место.

— Э-э-э… милорд, — несмело поинтересовался Филипп. — Откуда вы узнали, что там лучники?

— Я не знал. — Филипп, честно говоря, и не ждал ответа, так спросил, на всякий случай, его этот вопрос действительно интересовал. — Я их искал. Глупо выходить вот так на дорогу перед несколькими вооружёнными людьми в доспехах, не новичков с оружием. Значит, был какой-то сюрприз — осталось только его найти. Я видел откуда вышли разбойники и заметил как встали — поэтому сделал вывод, что лучники с большой вероятностью находятся там, где их и обнаружил.

— М-м-м… — теперь уже заинтересовался и граф. — А почему?

— Потому что они встали так, что если бы мы бросились на них в атаку, то именно с того места расстреливать нас удобнее всего.

Никому на месте боя не хотелось задерживаться дольше необходимого, поэтому, собрав стрелы, все торопливо загрузились на телегу и двинулись дальше. Володя после боя снова замер рядом с Джеромом, отсутствующе глядя перед собой. Филипп некоторое время наблюдал за ним, а когда Володя и на привале замер перед разожжённым костром, не мигая, глядя на огонь, он сел рядом, но мальчик даже не шелохнулся.

— Это было впервые?

Володя не видел смысла делать вид, что не понял вопроса, а тем более что-то скрывать.

— Да.

— Что ж… держись. Я видел, как после первого боя здоровых мужиков выворачивало наизнанку.

Не дождавшись ответа, он покачал головой, на мгновение задумался, потом поднялся и подсел к Аливии, которая с момента ссоры Володи и Эндона сторонилась мальчика, и начал ей что-то объяснять. Девочка слушала молча с возрастающей тревогой, потом испуганно глянула на Володю и поспешно поднялась, не слушая больше солдата. Подсела к Володе и доверчиво прислонилась к нему, Володя машинально обнял её за плечи, но всё так же смотрел в костёр.

Граф хотел было заговорить с князем, но его очень вежливо остановил Филипп, попросив подождать до утра. Артон раздражённо глянул на солдата, явно размышляя, а не врезать ли тому хорошенько, чтобы не смел вмешиваться в разговор благородных, потом глянул на неподвижного мальчика и девочку рядом с ним, развернулся и ушёл.

— Ты сильно расстроился? — спросила вдруг Аливия.

— Не знаю, — честно ответил Володя. Потом вдруг очнулся и глянул на неё. — А ты чего ещё не спишь? Который час?

— Так и ты не спишь. Ты так сидел тут у костра… мне страшно… да ещё этот Эндон…

Володя смутился. Вот уж действительно болван — устроил тут самобичевание и самокопание.

— Всё в порядке. Честное слово, Кнопка, всё в порядке. Давай-ка ложись спать, а завтра мы продолжим путь. И всё будет хорошо, честно слово.

— Попробуй только обмануть, — пробурчала Аливия и, не выдержав, потянулась и сладко зевнула.

— А ну-ка спать и без разговоров! Марш в шалаш!

Для вида недовольно поворчав, девочка подчинилась. Володя задумчиво поворошил веткой костёр, чтобы разгорелся сильнее и снова замер, но на этот раз в душе не было страха или тоски. Эх, Кнопка, ей достаточно пары слов, чтобы снять всю тяжесть с сердца… Володя лёг прямо на траву и уставился на небо… Интересно, почему Аливия так похожа на Ленку? Или за всё время одиночества готов уже в каждом увидеть отца, мать или сестру?

На следующее утро он проснулся бодрым, словно и не было вчерашней битвы. Он по-прежнему помнил каждый её миг, но теперь уже не воспринимал всё так остро. Собрав вещи и забросив их на телегу, он подошёл к Филиппу, наблюдавшему за дорогой.

— Нам долго ещё до города?

— Не очень, милорд. К обеду покинем лес, а часам к двум будем на месте.

— А город большой?

— Да нет… средний. Рогур, жителей тысяч пятьдесят.

Хм… Для средневекового города вполне большой даже, а не средний. Но кто знает.

Уложив вещи, Володя забрался на своё облюбованное место возле возницы и достал гитару. Играть на тряской дороге не очень удобно, но мальчик быстро приноровился. Неплохо получается, если, конечно, не пытаться достичь идеала. Как обычно, Аливия, заслышав игру, немедленно придвинулась ближе, не мешая и не прося что-нибудь спеть, но мальчику быстро надоело просто перебирать струны. Задумавшись, он наконец подобрал песню под настроение и запел… Джером чуть придержал лошадь, чтобы та не сильно трясла телегу и тоже стал слушать, хотя вряд ли что-нибудь понимал…

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф…
Граф Артон дослушал песню до конца, хотя ничего и не понял, потом его взгляд упал на Аливию, которая слушала своего провожатого, открыв рот. Некоторое время он размышлял, потом, переборов себя, подошёл к девочке.

— Князь Вольдемар ведь обучал тебя своему языку?

Девочка явно испугалась разговора с высокородным, бросила умоляющий взгляд в сторону Володи, но тот снова погрузился в размышления и этого не заметил.

— Да, — несмело ответила она.

— Можешь перевести, о чём песня? Я никогда такого ритма не слышал.

Услышав просьбу, девочка оживилась.

— Я там не всё поняла, некоторые слова не знаю, но если делать обычный перевод… — Аливия задумалась, прикрыв глаза, начала переводить по куплетам, причём там, где получалось, она даже подбирала рифму и размер, стараясь попасть в слышанную музыку. Она так увлеклась, что не заметила, как слушать её перевод собрались все, никто даже внимания не обратил, что лошадка, лишённая присмотра съехала на обочину и снова принялась за еду.

— Это ты с первого раза запомнила? — удивился Володя.

— Ну да. Я всегда всё быстро запоминаю.

Логично, если подумать. Писать и читать тут мало кто умеет, а раз так, приходится запоминать, тренируя память, так что Аливия вряд ли исключение.

— Молодец.

— Только… а что такое иуд?

— Что?

— Это там… как там… «мы на роли предателей, трусов, иуд»… мне непонятно что такое «иуд».

— Это из легенд моей страны. Ты вряд ли можешь знать. — Чтобы было понятно всем, Володя коротко пересказал историю Иисуса и Иуды.

— Вот негодяй! — аж задохнулся от возмущения рыцарь. — Если бы я там был, я бы мечом показал, как надо относиться к учителю!

Володя рассмеялся.

— Вы сейчас в точности говорите как один великий рыцарь моей страны. Только он ещё свой отряд хотел с собой взять. Но вряд ли вы сумели бы наказать предателя сильнее, чем он наказал себя сам.

— Ну нет! Вот двинул бы его мечом, тогда бы он всё понял! А так…

Мальчик покачал головой.

— Самые страшные кары те, которые мы накладываем на себя сами. Никакой палач не придумает наказание страшнее, чем накажет себя раскаявшийся человек, ибо его вина всегда будет при нём, и всегда будет напоминать о себе… и с этим жить… — Володя снова затих.

— У тебя тоже есть такая вина? — понимающе спросил граф с необычайной для него проницательностью.

— Да нет, — вздохнул Володя. — Скорее та вина, которую я придумал себе сам. Я до сих пор не могу себя простить, что остался жив. Мама, папа, сестра… все погибли, а я жив. Понимаю, что смысла в этом нет, понимаю, что ничего сделать не смог бы, но…

— Да нет, я тебя прекрасно понимаю, — вдруг тоже признался Артон. — На мне тоже вина… Скажи, — вдруг резко сменил он тему, — как думаешь, у королевства есть шанс победить? Ты уже доказал, что можешь оценивать обстановку, мне интересно твоё мнение на этот счёт.

— Да откуда ж я знаю? — удивился вопросу мальчик. — Я же не знаю всего. Есть ли ещё армия у Локхера, как скоро её можно собрать, в каком состоянии войска Эриха, какое состояние казны обоих стран.

— Казны?

— Ага. Как говорил один знаменитый полководец: для войны нужны всего три вещи — деньги, деньги и деньги. Если они есть, то войну вести ещё можно. Хотя…

— Что?

— Я подумал, что денег иметь можно немеряно, вопрос как их потратить. Если так же, как ваш король тратил до сих пор, то никаких шансов. Ещё парочка поражений и королевство останется и без армии, и без денег.

— И как же ты поступил бы на месте короля?

— Как я уже говорил, слава богу, я не на его месте, а забот и без того хватает. А вообще странный вопрос. У короля советники должны быть, которые обладают всей информацией и которые могут дать толковый совет. Судя по тому, что я слышал, отец нынешнего короля был умным и толковым правителем, значит, и его советники должны быть умными.

Артон фыркнул.

— Есть повод сомневаться? — удивился Володя.

— Непонятно, с чего такой вывод, даже если… старый король был умным правителем.

— Элементарно. Это идиоты окружают себя придурками, которые смотрят тебе в рот и повторяют каждое твоё слово, немедленно превращая его в гениальное озарение. Умные люди стараются приблизить к себе тех, кто либо равен им по уму, либо превосходит, чтобы было у кого учиться. И на месте вашего короля я бы прямо сейчас задумался над тем, кто из советников отца отговаривал его от немедленной атаки. Более того, если найдётся ещё и такой, кто отговаривал и от первой атаки, и от второй, я бы прислушался и к тому, что он станет говорить сейчас. А лучше я бы отдал ему всю власть, а сам постоянно крутился бы рядом и учился.

— Отдать власть? — ошарашенно спросил граф.

— Ну не явно, конечно. Просто приблизить к себе такого человека, а лучше двух или трёх, кто предупреждал о последствиях поспешности, образовать такой вот узкий круг, куда больше никого не допускать, особенно тех, кто говорил, что-то типа: «Надо двигаться вперёд, Ваше Величество и вы вышвырнете Эриха из королевства как нашкодившего котёнка».

— Да как ты смеешь?! — взорвался Эндон

Володя удивлённо глянул на оруженосца.

— А ты-то чего возмущаешься? Или ты один из тех, кто так кричал, собираясь в поход? Ну, тебе простительно.

— Да ты… да я…

— Вызовешь меня на дуэль ещё раз? Спешу тебя разочаровать — умереть можно только один раз.

Эндон, вспомнив о грядущей дуэли, сразу посмурнел. После недавнего боя, он трезво оценивал шансы, прекрасно зная свои возможности и наблюдая мастерство противника.

— Король разогнал старых советников, — поспешил разрядить обстановку Филипп. — Так я слышал. Герцога Алазарского даже отправил в отставку.

— Не знаю, кто этот герцог и чем себя проявил, но уже успел понять характер вашего короля. Так вот, ноги в руки и бегом из этого королевства, если, конечно, вас тут не держит долг.

— Даже так? — удивился Филипп. — Вы, ваша светлость, не видите никаких шансов?

— У меня нет информации, я уже говорил. А шансы… шансы есть всегда.

— Народ поддержит своего короля! — пафосно возвестил Эндон.

Как раз в это время телега выкатилась из леса и взорам открылись засеянные поля — вдали виднелись домики жителей. Володя из-под руки оглядел окрестности.

— Народ? Готов поставить золотой против медяка, что под народом вы имели в виду благородное сословие. Ничуть не сомневаюсь — они клятву давали, хотя и тут найдутся предатели.

— А чернь меня не интересует, — на лице оруженосца отчётливо отразилась брезгливость.

— Ну и напрасно, — равнодушно пожал плечами Володя. — Вот если ты такой умный, скажи, для тех людей, — мальчик махнул рукой в сторону видневшейся деревни, — в случае победы Эриха что изменится, кроме имени повелителя?

Все озадаченно переглянулись, не поняв сути вопроса.

— А ничего, — Володя не стал дожидаться, когда кто-то сообразит, о чём он спрашивает. — Ну и зачем им воевать тогда? Им хлеб убирать надо, работы невпроворот. А тут война. Да чем быстрее эта война закончится, кто бы ни победил, тем лучше. Ну платили они налоги графу Артону, будут теперь платить графу, допустим Торну, которого назначит Эрих. Согнать в армию их можно, а вот заставить воевать — нет.

— А что может чернь? — опять передёрнулся Эндон. — Кого волнует их мнение?

— Раз не волнует, так не обессудьте, что в случае поражения они будут приветствовать короля Эриха.

— А в твоей стране по-другому? — поинтересовался граф. — У вас простолюдины воюют?

— Был момент, когда такие вот простолюдины спасли страну в момент смены династии, но у нас ситуация другая. Наши соседи отличаются от нас в культурном плане.

— Они дикари?

— Нет. Просто другие. Иная религия, иной образ жизни… не хуже, не лучше, просто другой. Люди же консерваторы. Они очень сильно не любят менять заведённый порядок, обычаи, которые идут ещё от их предков, а тут любой завоеватель, откуда бы он ни пришёл, несёт совершенно чуждый людям порядок. Возможно, он окажется для них лучше, но он другой. А раз так, люди будут поддерживать своего, пусть даже дурака или тирана, или безвольного правителя, но своего. Своего против возможно лучшего, но чужого. Потому люди скорее сожгут свои поля и дома, чем допустят, чтобы всем этим пользовался неприятель.

— Ха-ха! — Эндон издевательски рассмеялся. — Чернь на такое не способна!

— Тебе виднее, — не стал спорить Володя. — На мою страну около двухсот лет назад напал один сильный враг. Жители покинули столицу и сожгли её, когда он подошёл к ней, поскольку защитить её было нельзя, а те, кого ты называешь чернь, просто ушли в леса и стали нападать на обозы противника. Не проиграв до этого ни одного сражения, враг вынужден был бежать.

— Это ты к чему? — Граф озадаченно посмотрел на Володю.

— Переводчиком работать не хочу, мне кажется, я уже достаточно прямо сказал, что имею в виду. Вы спрашивали про королевство и про то, что бы я сделал.

— Предлагаешь вооружить крестьян и заставить нападать на врагов? — возмутился Артон.

— Нет, предлагаю сделать так, чтобы крестьяне видели разницу между правлением своих и правлением захватчиков. Остальное они сделают сами. Нужна армия? Вы её получите. Вооружение будет плоховато, зато дух высок, а он тут намного важнее.

— Чернь, — опять брезгливо бросил Эндон.

— Тогда флаг вам в руки, а лично я постараюсь убраться из Локхера как можно скорее, чувствую, скоро здесь будет жарко, а попасть за просто так под раздачу не хочу.

— И после этого вы называете себя благородным?! — Эндон опять завёлся.

— Называю и что? Есть сомнения?

— Благородные не бегут от боя и не предают!

— Кого это я предаю? — искренне изумился Володя. — Хочу напомнить, что я иностранец и до вашего королевства мне нет никакого дела, и не помню, чтобы я приносил клятву вашему королю.

— А если король предложит вам пойти к нему на службу? — поинтересовался граф.

— С чего бы это? — ещё больше удивился Володя. — Зачем я ему такой красивый сдался?

— Действительно. Да ещё и вести себя не умеете, — согласился с ним Артон.

— Вот видите, — Володя развёл руками. — Грубиян, говорю что думаю, не дурак, судя по отзывам знающих меня людей, не умею подхалимничать. Полный набор качеств, которые ваш король терпеть у приближённых не может.

— Ну всё!!! Больше ты нашего короля оскорблять не будешь! — взорвался Эндон.

— Один вопрос только, — Володя оставался совершенно спокойным и невозмутимым, чем сбивал с толку всех. — За что король выгнал этого герцога…

— Алазорского, — подсказал Филипп.

— Ага, точно. Герцога Алазорского. Спасибо, Филипп.

Граф нахмурился, Эндон же, похоже, уже мало что соображал.

— Князь, мы вышли из леса и моя клятва больше не действует! Извольте скрестить со мной мечи! Я вызываю вас!

— Да как угодно, — Володя одним плавным, каким-то кошачьим движением перетёк из телеги на землю. Джером моментально тормознул лошадь, и та отправилась заниматься любимым делом — есть.

— В… граф… Вы не сделаете мне любезность? — замялся Эндон. Хмурый Артон кивнул.

— Я буду вашим секундантом, но у князя…

— Я не гордый человек. Филипп, не откажетесь?

— Он не благородный… а впрочем, вам как раз такой и подойдёт!

Судя по всему, Эндон вовсю старался вывести Володю из себя, но Александр Петрович давно уже и очень жёстко отучил его попадаться на такие приёмы и потому все ругательства и оскорбления оруженосца пропали втуне. Спокойствие Володи настолько бросалось в глаза и так резко контрастировало с бешенством Эндона, который от этого распалялся ещё больше, что всем было ясно, кто контролирует ситуацию.

— У тебя ни чести, ни достоинства! — выдал, наконец, оруженосец, утомившись.

— Мои честь и достоинство на кончиках моих мечей, в отличие от твоих, которые у тебя, похоже, на кончике языка. Болтаешь много.

Всё, после этих слов Эндон совсем потерял голову. Сообразив, что проиграл спор, он рассвирепел окончательно и уже мало что соображал. Граф, поняв, что его оруженосец в таком невменяемом состоянии совершенно небоеспособен, нахмурился, попытался его успокоить, но куда там. Он повернулся к Володе, явно намереваясь о чём-то попросить его, но тут его гордость взяла верх, и он задал стандартный вопрос:

— Есть ли возможность разрешить дело миром?

Володя пожал плечами.

— Ссоры искал не я. Я даже не требую извинений. Достаточно будет, если ваш оруженосец скажет, что погорячился и на этом можно закончить.

— Нет!!!

— В таком случае, начали!

Филипп вздрогнул и посмотрел на графа. Эти слова должен был сказать именно он, как секундант вызванной стороны, но он простой солдат, а тут целый граф — не поспоришь. Смирившись, только кивнул, отойдя с линии атаки.

Глава 16

Бой продолжался недолго. Эндон бросился словно бык на матадора с закономерным результатом: меч его оказался в одной стороне, сам он, стремительно проскочив мимо посторонившегося противника и споткнувшись о подставленную ногу, в другой. Если бы не доспехи, дело могло бы закончиться переломами, но и так из оруженосца выбило дух, и он минуты три лежал неподвижно, приходя в себя. Володя некоторое время стоял над ним, склонив голову и изучая противника, потом вернул мечи в ножны и отвернулся, собираясь забраться в телегу. Его догнал граф.

— Спасибо, — с трудом выдавил он из себя. Видно было, что он не привык кого-либо благодарить и это ему даётся с трудом. — Отец Эндона очень много сделал для меня…

— Не за что. Совершенно не за что, — отмахнулся мальчик. — Из нас двоих кто-то же должен быть умнее.

— Всё-таки вы чрезвычайно самоуверенны и нахальны, — вздохнул граф. — Ладно, полагаю, для всех будет лучше, если мы расстанемся. Лес прошли, в столицу по другой дороге. Скоро будет перекрёсток, там и расстанемся. Вы же в Тортон, как я понял, направляетесь?

— Судя по всему, отец Аливии там. Даже если нет, всё равно лучше начать его поиски оттуда.

К полудню до перекрёстка они добраться не успели и потому обедали ещё вместе. Пока Джером готовил, Володя отозвал Филиппа в сторону и попросил провести с ним учебный бой.

— С вами, ваше сиятельство? — удивился он.

— Да. Понимаешь, моя техника совершенно отличается от той, что применяют тут у вас, и мне она незнакома, а это может быть чревато неприятными сюрпризами.

— Ах, вон вы про что. Да, я заметил, что вы применяете приёмы, которые мне неизвестны.

— А мне? А мне с вами можно? — тут же вылезла вперёд Аливия.

— Так, Кнопка, что за тон? — Володя сурово посмотрел на неё. — Собралась мечом махать? Ну-ка на разминку бегом марш! Потом я с тобой потренируюсь.

— Ура! — Девочка подпрыгнула, словно ей леденец пообещали, и умчалась разминаться.

Володя скинул накидку, обнажил мечи и приготовился к схватке. Филипп настороженно следил за ним, вооружившись мечом. Судя по всему, копьё ему привычней, но сейчас для него не место. Вот он стремительно атаковал, нанося удары со всех сторон, стараясь натиском заставить мальчика выронить оружие, но Володя привык сражаться с противниками, которые сильнее и больше его, потому удары не отражал, а плавно отводил. Скорость Филиппа была меньше, чем у его учителя, но для солдата бой на мечах составлял его жизнь, и от умения работать с ним она зависела напрямую, а потому знал намного больше всяческих уловок и обладал тем опытом, который позволяет не побеждать в спортивных схватках, а выживать на войне.

Сбив первый натиск, Володя сам перешёл в атаку, и тут его подловили, меч соперника замер около шеи. Мальчик скосил глаза.

— А можно повторить вот это движение, только помедленнее?

Филипп снова вернулся в исходную позицию и стал повторять. Володя внимательно отслеживал движения, сражаясь так же, как до этого. Вот меч снова замер у его шеи. Мальчик кивнул.

— Спасибо. Подожди немного. — Он сел прямо на землю, скрестил ноги по-турецки и глубоко задумался. Остальные удивлённо переглянулись и уставились на замершего князя. Вот он кивнул своим мыслям и встал. — Я готов.

Филипп усмехнулся.

— Нашли противодействие? Что ж, пробуйте, ваша светлость. — Солдат снова атаковал, однако в последний момент вместо уже известного движения провёл ложную атаку, но мальчик вдруг присел, чуть переместился скользящим шагом и когда выпрямился, оба его меча скрестились у шеи солдата наподобие ножниц.

— Полагаете, я не обдумал возможные вариации этого приёма? — спокойно поинтересовался он.

Филипп почувствовал что краснеет. Урок оказался тем унизительнее, что он действительно отнёсся пренебрежительно к этому мальчишке. Да, он видел, как тот действует, но бой против плохо вооружённых и неподготовленных разбойников и против откровенно слабого Эндона не мог позволить оценить его настоящее мастерство, а потому и отношение такое: ну умеет мальчик кое-что, но настоящее мастерство приходит только с опытом. Тут, однако, явно другая школа, отличная от его и крайне эффективная, когда мастерство, наработанное годами тренировок, переламывает опыт, такой школой не подкреплённый. Техника побеждает напор, в чём Филипп и имел возможность убедиться. И даже первая победа уже не вызывала у него энтузиазма — мальчик тогда был какой-то заторможенный, и движения не отличались отточенностью. Похоже, он просто заставлял противника реагировать на разные атаки, изучая стиль и манеру боя. Потому и пропустил неожиданный удар, что не готовился к чему-то такому и работал в непривычной для себя изучающей манере.

— Вы можете повторить, милорд? — попросил уже Филипп.

— Конечно.

Граф замер чуть в стороне, скрестив руки и наблюдая за учебной схваткой. Эндон мотался позади, изредка потирая бока, но почесать их под кольчугой не очень получалось.

Володя отработал приём, заодно на практике проверив и остальные, которые показывал ему Филипп.

— Князь не желает потренироваться со мной? — поинтересовался граф, обнажая меч. Филипп немедленно поклонился и уступил место. Похоже, отказ не принимался, но Володя был не против. Одно дело тренироваться с солдатом, пусть и хорошим, но за спиной которого нет школы боя на мечах, и совсем другое с потомственных аристократом, которого обучали сражаться с детства.

Эту разницу он почувствовал с первых мгновений — вместо бешенного натиска Филиппа скупые и отточенные движения; вместо силы мастерство. Приноравливаясь к новому рисунку боя, мальчик отступал, отводил удары, уворачивался, уйдя в глухую оборону и лишь изредка взрываясь короткими контратаками, одна из которых едва не закончилась победой, настолько граф увлёкся. Нахмурившись, он стал действовать осторожнее, поняв, что с ходу такую защиту не пробить. Мечи этого непонятного князя, казались вездесущими, успевая раньше самой быстрой атаки. Артон нахмурился сильнее, сообразив, что его противник пока сражается не всерьёз, а просто изучает его стиль, и когда разберётся с ним, начнёт настоящий бой. А сейчас осторожность, осторожность и осторожность. Никаких рискованных действий, никаких прямых атак. Граф даже специально пытался заманить соперника, открываясь, но бесполезно, Вольдемар не попадался в подстроенную ловушку, не атаковал даже тогда, когда граф действительно ошибся. Но вот его мечи вдруг ускорились, удары посыпались со всех сторон. Граф тоже постарался атаковать, но тут же вынужден был уйти в глухую оборону — отражать сыпавшиеся со всех сторон удары становилось всё труднее и труднее. Артон встречал противников, которые сражались двумя мечами, но ни один из них не демонстрировал настолько поразительное мастерство… Нет, не мастерство, хотя оно тоже присутствует. Те противники превосходили князя опытом, но тут чувствовалась школа, которая на голову выше той, с которой ему приходилось иметь дело раньше. И эта школа сейчас медленно переламывала его мастерство. А Вольдемар вдруг присел на одной ноге, вторая сделала движение, напоминающее движение косы, Артон, подбитый в прыжке, рухнул на землю, тяжело дыша.

— Это не слишком честный приём, — прохрипел он, с трудом поднимаясь.

Вольдемар спокойно стоял в стороне, опустив мечи.

— Мне казалось, у нас тренировка боя, а не турнирного поединка.

Граф с досадой посмотрел на Вольдемара. Тот, похоже, даже не вспотел и оставался совершенно невозмутимым.

— И в чём вы видите разницу? — сердито поинтересовался он.

— В турнирном поединке есть правила.

— А вы считаете, что в бою их нет?

— Я считаю, что в бою правило одно — остаться живым.

— Даже если для этого понадобится пожертвовать честью?

— Смотря, что вы под этим понимаете. На войне правил нет.

— Ладно. — Граф вложил меч в ножны. — Но зачем вы так сделали сейчас? Вы же и так побеждали!

— Мне показалось, вы не понимали, что в реальной битве против вас могут применить любой приём, даже доской по голове. Рыцарского поведения там ждать не стоит. Возможно, и победил бы, я уже начал понимать стиль вашего боя, а может, вы ещё подкинули бы какой сюрприз. Я не настолько самоуверен, чтобы думать, будто могу понять вашу школу после нескольких минут боя.

— А вот ваша школа совершенно необычна.

— Ничего удивительного — ваша для меня тоже кажется необычной. Филипп, например, сумел сильно удивить меня, из-за этого, кстати, я так осторожно сражался с вами.

— А можно ваши мечи посмотреть? — вдруг поинтересовался граф.

Володя пожал плечами, подкинул один меч, перехватил его за лезвие и протянул рукояткой вперёд.

— Ого! — вырвалось у графа, когда он принял меч. — Такой лёгкий? Он прочный?

Мальчик указал на молодую осину у обочины.

— Попробуйте сломать.

Граф недоверчиво оглядел узкое, чуть изогнутое лезвие меча, кажущегося игрушкой. Потом подошёл к дереву и со всей силы рубанул… Аккуратно срезанная осина рухнула прямо на ругающегося графа, накрыв его ветками с головой.

— Я не парировал ваши удары лезвиями мечей, — совершенно невозмутимо отозвался Володя.

Граф выбрался из-под дерева, уже более уважительно посмотрел на меч, потом на срубленную осину толщиной ствола в охват ладонью. Обошёл дерево и изучил место сруба.

— А если бы принял мой удар на лезвие? — задумчиво поинтересовался он.

— Мне было бы жалко ваш родовой меч. Я не мог себе позволить такого.

— Что это за металл?

— Не знаю, — совершенно честно ответил Володя. — Я не оружейник, а те свои тайны хранить умеют. Эти мечи сделали специально под меня, когда я собирался в это путешествие.

— А ваш родовой меч?

— Он остался в империи и пойдёт следующему наследнику рода. Я в империю уже не вернусь.

— Да-да, я помню, вы говорили об этом. — Граф вернул меч и чуть склонил голову. — Что ж, в таком случае позвольте откланяться, мы с моим оруженосцем спешим, потому плестись вместе с вашей телегой не хотим… какое счастье, что нам не досталась эта кляча…

— Конечно, — согласно кивнул Володя. — В отличие от вас, мы никуда не торопимся.

Вскоре граф Артон и его оруженосец уже шагали к городу, где собирались приобрести коней и отправиться в столицу.

— Вы же тоже собирались в столицу? — поинтересовался Володя у Филиппа. — Могли бы отправиться с ними.

— Я тоже не тороплюсь, — вздохнул солдат. — Всё думал над вашими словами, милорд. Ваша светлость… у меня к вам просьба… Вы согласитесь принять мою присягу?

Володя чуть обернулся.

— Хочешь мне служить? Почему? Замков у меня нет, сам я не знаю, где буду через неделю, о стабильном доходе речь тоже не идёт, так что не факт, что еда будет каждый день.

— Тем не менее, слугу вы наняли.

— Вот именно. Нанял. Он со мной, пока я ему плачу, перестану платить — он волен уйти. Присяга, как я понимаю, нечто совсем другое, и добровольный отказ не предусмотрен.

— Ну… вы можете меня освободить от неё, однако вы правы, ваша светлость, о материальной стороне дела я думал в последнюю очередь. Тем
не менее, я готов повторить свою просьбу принять меня под вашу руку, милорд.

Володя задумался.

— Что ж… ты прав… лишний меч нам не помешает, особенно в путешествии по стране, в которой идёт война. Если действительно хочешь этого, я согласен. Только я не знаю, как у вас это положено делать.

Филипп отстегнул меч в ножнах и протянул их мальчику.

— Вы должны дать мне оружие, ваша светлость.

Володя принял меч, повертел его, потом протянул двумя руками. Филипп опустился на одно колено, принял меч и коснулся им лба.

— Я, Филипп Норт, клянусь служить князю Старинову мечом и сердцем. — Солдат поднял голову и выжидательно посмотрел на мальчика. Тот на миг замялся, потом сообразил, чего от него ждут.

— Я, князь Вольдемар Старинов, принимаю под свою руку Филиппа Норта. Этого достаточно?

— Да, ваша светлость.

— А я размялась! — подбежала разгорячённая Аливия. — Теперь ты со мной позанимаешься?

— Что ж… — Володя с сомнением посмотрел в сторону близкого города и вздохнул — ведь действительно обещал. — Давай. Свободный бой…


В город входили так же неторопливо, как и двигались к нему. Впрочем, эта лошадка принципиально не желала куда-либо торопиться.

— Как там этот город? Рогур?

— Совершенно верно, ваша светлость.

— Скажи, Филипп, тут можно достать приличную лошадь?

— Приличную вряд ли, милорд. Война же, всех приличных забрали. Так что лучше этой вряд ли отыщем.

— И всё же посмотри, пожалуйста, — вздохнул Володя. — Тащиться год до соседнего города у меня нет никакого желания. Да ещё кормить эту скотину, которая и так жрёт не переставая.

— Она хорошая! — возмутилась Аливия.

— Она очень хорошая, — согласился с ней мальчик. — Но нам не подходит. Джером, знаешь, где тут можно остановиться?

— Смотря сколько вы собираетесь пробыть в городе, милорд.

— Чем меньше, тем лучше. — Володя брезгливо оглядел пыльные улицы, мощёные досками. Трудно даже вообразить, что на них творится после дождя. Кто-то ругал российские дороги? Они автобаны по сравнению с этими. Телегу тряхнуло, когда гнилая доска проломилась под колесом, и мальчик чувствительно приложился копчиком, несмотря на смягчающую подушку из соломы. Помянул всех чертей и тут же торопливо натянул капюшон накидки, когда из ближайшего окна перед ними вдруг выплеснули что-то вонючее. — Это то, что я думаю? — он даже побледнел слегка и его отчётливо замутило.

— Ночной горшок, милорд, — без нужды пояснил Джером.

— Я знаю, что это такое! — раздражённо отозвался Володя. Аливия удивлённо поглядела на него — никогда ещё её всегда спокойный друг не был таким возбуждённым. При этом он с хорошо заметным страхом посматривал на окна вторых и третьих этажей.

— Разве у вас так не делают?

Володя так глянул на слугу, что тот побледнел и поспешно проглотил язык.

— У нас ТАК не делают. Для этих целей канализация должна быть. — Тут он углядел лавку менялы и соскочил с телеги. — Подождите.

С явным облегчением он вошёл внутрь. Ему навстречу поднялся сутуловатый старичок и неторопливо подошёл к прилавку.

— Што шелает господин?

— Обменять монеты на местные. — Володя выложил на прилавок пять серебряных монет и одну золотую.

— Я беру четыре процента, господин.

— Устраивает.

Старик взял монеты и внимательно изучил их на свету.

— Удивительно… просто удивительно. Никогда таких не видел. — Золото он попробовал на зуб, чем-то капнул на него из флакона, покачал головой, потом достал из-под прилавка небольшие весы и самым тщательным образом взвесил каждую монетку, что-то подсчитал и выложил на прилавок равное количество серебра и золота. — Кашество ваших монет, милорд, выше местных, потому я посшитал один к одному.

И то остался в выигрыше, подумал Володя, рассматривая выданные монеты. Тут он ещё немного подумал и потребовал добавить серебра. Меняла тоже задумался и со вздохом выложил на прилавок ещё одну серебряную монету, полностью подтверждая выводы. Можно бы ещё поторговаться, но Володя решил, что не стоит слишком наглеть, потому убрал монеты в кошелёк и вышел на улицу.

— Так где лучше остановиться, Джером?

— На постоялом дворе, если мы недолго тут задержимся, милорд. Там и телегу можно пристроить.

— Отлично. Я полагаюсь на вас.

Телега медленно покатила куда-то ближе к центру города.

Пока они ехали, Володя снова достал карты, всё ещё не расставшись с идеей сделать привязку географических названий. Точнее, привязку сделать у него получалось, но только тех мест, где он уже побывал, а следовательно совершенно бессмысленных для прокладки нового маршрута. Например, кандидатов в Тортон, куда они направлялись, на карте было аж три отмеченных населённых пункта, и никакие наводящие вопросы не могли прояснить ситуацию. Добыть бы где пусть плохонькую, но местную карту… но где её достанешь? В киоске не купишь. Вот и приходится полагаться на указания совершенно посторонних людей. И не факт, что этот маршрут самый оптимальный. Вздохнув, Володя снова убрал карту и огляделся, пытаясь понять, куда они едут. Тут телега плавно вкатилась в какой-то двор и замерла. К ним выскочил невысокий человек, на миг замер, с сомнением оглядывая приезжих, пытаясь определить их социальный статус, наткнулся взглядом на вооружение одного, на доспехи под накидкой другого и согнулся в глубоком поклоне.

— Позаботьтесь о телеге и лошади, — приказал Джером, соскакивая с передка. — Ещё стол и комнаты.

— Конечно, господин! Всё сделаю в лучшем виде.

Володя хотел забрать свой рюкзак, но обнаружил, что тот уже взял Джером, а остальные вещи несёт Филипп. Хм… а в наличии слуг что-то есть. Довольная, что не придётся тащить тяжести, Аливия скакала по тропинке к дому.

В трактире их усадили у окна, Володя привычно занял место, откуда видно всё помещение и дверь, рядом пристроился Филипп, положив меч рядом с собой. Мальчик огляделся, судя по всему, основные посетители трактира солдаты и офицеры, ну понятно, война, а город после недавнего сражения вдруг превратился в основную тыловую базу — здесь собирались войска, сюда везли припасы. Володя покачал головой и отвернулся, дожидаясь, когда принесут еду.

— Вам что-то не нравится, милорд?

— Мы свободно вошли в город. Нас даже стража не остановила.

— Да тут войск больше, чем, наверное, в столице.

— Ага. Беглецы после недавних поражений. Остальные части вон, — Володя кивнул на соседний стол, где шумно что-то отмечали солдаты. — Если здесь появится хоть небольшой отряд врага, большинство просто разбежится, а остальные не успеют даже собраться. И в поле никаких дозоров, то есть нападение будет совершенно неожиданным. Счастье Локхера, что у Эриха сейчас туго с кавалерией — вряд ли он успел восстановить её.

— И что это значит, милорд? — задумался Филипп.

— Это значит, что задерживаться тут не стоит. Надо скорее купить нормальную лошадь и в путь. Кто займётся?

Филипп и Джером переглянулись — похоже, им впервые предоставляют выбор, обычно отдавались приказы и всё. Володя уловил их сомнения.

— Сами решите, кто лучше справится.

— Тогда, наверное, я, милорд, — поднялся Джером. — Я всегда заведовал всеми закупками у господина. Он мне доверял.

Володя кивнул и выложил на стол почти все выменянные местные монеты, оставив немного, чтобы расплатиться за еду и комнаты.

Джером быстро пересчитал деньги.

— Милорд, для настоящего боевого коня этого слишком мало, а для лошади в телегу слишком много.

— Я с запасом даю. Подбери коня на своё усмотрение, а на остальные купи что-нибудь в дорогу… сам смотри. У тебя ведь почти никаких вещей нет. Выбери сменную одежду, одеяла для ночёвки, плащи… да чего я тебя, учить должен? Что останется, вернёшь вечером.

— Да, милорд! — Джером слегка поклонился.

Поев, они поднялись на второй этаж и осмотрели комнаты. Володя, сморщив нос, разглядывал обстановку, потом подошёл к кровати и задрал матрас — клопы моментально бросились врассыпную, удирая по щелям. Мальчик проследил за их бегством и потрогал не первой свежести матрас, лишённый даже намёка на простыню.

— Что ж, — вздохнул он, — каждому своё.

Остальные, даже Аливия, глянули на него удивлённо, но Володя, не обращая ни на кого внимания, закопался в рюкзак, достал упаковку какого-то порошка и начал рассыпать его по комнате, особенно обильно досталось кровати.

— Ну вот, к вечеру никаких посторонних тут не останется. Если не хотите кормить этих мелких тварей, давайте и вашу комнату обработаем.

— Э-э… а что это, милорд? — Филипп с сомнением прикоснулся к порошку на полу.

— Средство от блох и клопов. Терпеть не могу их, потому всегда ношу с собой нечто подобное.

Филипп с сомнением глянул на мальчика, тот готов был поклясться, что солдат сейчас мысленно не очень лестно отзывается о неженке-господине, но высказаться вслух не рискует. Володю по большому счёту мало интересовало, что остальные думают о нём, главное, чтобы ему и Аливии было удобно. Изображать же перед кем-то бывалого путешественника, не боящегося бытовых неудобств только для того, чтобы произвести впечатление он не собирался.

Володя проводил Джерома и задумался, что делать дальше. Сидеть в душной комнате и ждать возвращения слуги совершенно не хотелось. Выйти прогуляться? А вещи? Оставить тут с Филиппом как-то нечестно по отношению к нему. В конце концов, сам Филипп разрешил сомнения, предложив пройтись по городу.

— А вещи? — с сомнением поинтересовался Володя.

— Хозяин получает часть платы ещё за то, чтобы здесь не пропадали вещи постояльцев, — пояснил Филипп. — Вряд ли ему захочется объясняться по поводу кражи на его постоялом дворе — это плохо отражается на репутации. — Солдат несколько удивлённо глянул на Володю, словно удивляясь, что тот не знает очевидных вещей. — Ну ещё на всякий случай их можно сложить вон в тот сундук, он специально там стоит. Замок должен быть внутри.

Володя приподнял крышку и действительно обнаружил внутри весьма солидного вида замок… который он смог бы открыть обычной проволокой за две-три секунды. Остаётся надеяться, что такие умельцы тут редкость, а для остальных он и в самом деле окажется непреодолимым препятствием. Сам сундук оказался крепко привинчен к полу. Мальчик подёргал его, открыл и закрыл массивную, оббитую железом крышку, глянул на петли и на запор. Да уж, о том, чтобы сломать сам сундук, не может быть и речи: толстые доски дуба крепились железными полосами на заклёпках, петли, на которых сидела крышка, представляли собой толстые изогнутые штыри, причём, когда крышка закрыта этих петель совершенно не видно.

— Впечатляет. — Мальчик сложил туда рюкзаки, закрыл крышку и навесил замок, а ключ повесил с обратной стороны накидки, прицепив его ремешком. Потом проверил, как он там висит, не болтается ли, так же привычно проверил оружие, ногой подкинул прислонённый к кровати боевой посох и поймал на лету.

— Милорд, а зачем вам в городе посох?

— Ну… скажем так, это не совсем обычный посох.

— Точно-точно, — влезла Аливия, но под суровым взглядом мальчика стушевалась и замолчала.

— Короче, не помешает. — Володя видел, что своё копьё Филипп оставил под кроватью и брать его с собой не собирался. Конечно, копьё не особо ценная вещь, а в городе мотаться с ним неудобно. Но посох не копьё и второй такой можно достать только на базе в лесу, куда возвращаться в ближайшее время Володя не собирался, так что терять его не хотелось.

Покрепче ухватив Аливию за руку, чтобы не потерялась, Володя на миг замер у входа на постоялый двор, потом уверенно зашагал в сторону гула голосов, раздававшихся откуда-то спереди. Как он и предполагал, гул этот шёл с базарной площади, которая в средневековье служила своеобразным местом сосредоточия всей городской жизни. Здесь можно что-нибудь купить для себя, предварительно поторговавшись, просто провести досуг, наблюдая за выступлениями заезжих комедиантов, договориться о встрече, узнать новости. Как раз сейчас все активно обсуждали последние, не слишком обнадёживающие известия о войне. Однако несмотря на это люди вовсю веселились или занимались своими делами, словно ничего не произошло. Володя бегло просматривал прилавки, в основном интересуясь разговорами людей, чем товарами, а вот Аливию привлекли красивые безделушки на прилавках, и она надолго зависла перед каким-то лотком, восхищённо разглядывая разные побрякушки. Володя со скучающим видом стоял рядом и глазел по сторонам, дожидаясь, когда девочке надоест. Тут он почувствовал чьё-то неуловимое касание на поясе и чуть скосил глаза, разглядев вихрастого мальчишку лет тринадцати, уже давно крутящегося у прилавка. Володя на миг задумался о своих дальнейших действиях. Схватить за руку? Поднять тревогу? Тут наверняка его друзья ошиваются. Связываться с благородным не рискнут, но шума будет… А оно надо? В кошельке на поясе ничего ценного нет, золото и серебро в карманах и в поясе, но и с медяками расставаться не хотелось. Не из жадности — из принципа.

Пока мальчик размышлял, его кошелёк уже аккуратно срезали и передали неприметному молодому человеку, лет двадцати. Тот немедленно отвернулся и стал пробираться к выходу, проталкиваясь сквозь толпу. Володя как бы ненароком попятился и столкнулся с ним.

— Извините, милорд, — молодой человек склонился в глубоком поклоне.

— Ничего-ничего, — Володя ободряюще похлопал его по спине. — Я сам виноват.

Юноша быстро взглянул на мальчика, но тот уже равнодушно отвернулся, продолжая изучать окрестности. Выбравшись из толпы, он облегчённо вздохнул и быстро скрылся за ближайшим поворотом, где полез под плащ, чтобы пересчитать добычу. Нахмурился и быстро-быстро зашарил у себя на поясе. Выругавшись вполголоса, он ещё яростней принялся за поиски, но ничего так и не нашёл — весь его сегодняшний заработок кто-то весьма ловко увёл. И ведь не расскажешь никому, что у самого ловкого вора на базаре украли всю дневную добычу! Интересно, кто осмелился на такое? Наверняка кто-то залётный, из-за войны в город столько новых людей прибыло. Когда он забирал кошелёк, срезанный его помощником у какого-то молодого благородного остолопа, кошельки ещё были на месте, он как раз подумал, что пора относить добычу в надёжное место, а вот когда выбрался из толпы… Значит украли в толпе, но кто? Вор задумался, вспоминая свои шаги. На всех он думал, все попали под его подозрения, кроме молодого остолопа-рыцаря, как он его называл. В конце концов, он решил внимательней понаблюдать за базаром — раз здесь объявился настолько ловкий вор, что сумел обчистить даже его, то наверняка скоро продолжит кражи и тогда точно попадётся. И вот тут с ним поговорят, и объяснят где и у кого стоит воровать.

А Володя, купив что-то типа походной котомки для покупок, незаметно сгрузил туда свою добычу, подивившись, сколько, оказывается, зарабатывают карманники, и немного поразмышлял: не стоит ли ему завязать с игрой в дворянство и не пойти ли воровать… повесил сумку на плечо, отказавшись от услуг Филиппа, и двинулся дальше, заодно купив какие-то заколки, на которые уж слишком жалобно смотрела Аливия. Просить она не решалась, но взгляд был настолько красноречив, что Володя не выдержал, тем более нежданно и деньги появились.

— Смотри! Смотри! — Аливия ухватила Володю за руку и потащила куда-то в сторону.

— Эй, осторожнее! Да осторожнее же… ну иду-иду!

Девочка подтащила Володю к собравшейся толпе и начала ввинчиваться в неё. Один из крестьян сердито обернулся, чтобы отругать девочку, но наткнулся взглядом на Володю в доспехах и поспешно посторонился, пропуская их. Выскочив в первый ряд, Аливия замерла, наблюдая, как девочка лет двенадцати выделывает разные акробатические упражнения. С точки зрения человека двадцатого века, видевшего состязания в спортивной гимнастике, ничего такого особого она не делала: кувырок, сальто, прыжки… с таким набором её даже до областных соревнований не допустили бы, однако для местных жителей это действительно непревзойдённо. В полном восторге они наблюдали за гибким ребёнком, который сейчас крутил колесо вокруг собравшихся зрителей. Мужчина с короткой бородкой, скорее всего её отец, подыгрывал дочери на дудке, а мать девочки плясала в центре. Володя глянул на Аливию. Та в полном восторге наблюдала за девочкой, даже рот приоткрыла и при каждом её удачном прыжке разражалась бурей апплодисментов. Володя глянул на Филиппа, тот тоже одобрительно кивал головой. Мальчик вздохнул: всё-таки правду говорят, что во многих знаниях много печалей. Воспоминания о выступлениях гимнасток в родном мире мешали ему наслаждаться представлением здесь, заставляя подмечать ошибки, неточности, слабую отработку движений. Однако девочка выступала настолько задорно, что вскоре он и забыл о её погрешностях.

Тут женщина вышла вперёд, поймала брошенную ей шляпу и передала её девочке. Та сделала кувырок вперёд и замерла с протянутой к зрителям шляпой. В общем, понятно. Люди стали расходиться, предварительно бросая монеты, некоторые просто уходили.

— Я тоже так хочу научиться! — с горящими глазами выдохнула Аливия, когда девочка остановилась напротив них.

Она вдруг улыбнулась и подмигнула Аливии.

— Надо заниматься и научишься.

Звякнула сумка на плече. Володя вздохнул и сунул в неё руку, достал первый попавшийся кошелёк, развязал и, не считая, целиком высыпал в шляпу, блеснуло золото, немного, но…

— Господин, вы, наверное, ошиблись, — испугалась юная артистка.

— Нет, всё правильно. Что легко достаётся — то не ценится, — непонятно добавил он. — Пойдём, Аливия, и так времени много потеряли.

Аливия кивнула, но перед уходом ещё раз оглянулась на юную гимнастку, ошарашено глядевшую в шапку. Подошедший отец тоже заглянул, охнул и поспешно убрал её подальше, благоразумно решив не считать выручку на виду у всех.

— Вы очень щедры, господин, — неодобрительно отозвался Филипп.

Володя промолчал. Он и сам понимал, что поступил опрометчиво, но сделал так под влиянием момента. Зато как на него смотрела Аливия! С каким восхищением! Хм… Володя чуть скосил на неё глаза. Девочка весело скакала рядом с высоко поднятой головой и гордо поглядывала на прохожих: смотрите, с кем я иду! С каким замечательным человеком! Он самый-самый лучший!

Мальчик вздохнул. Действительно опрометчиво поступил, да и у артистов могут быть проблемы. Оставалось надеяться, что у них хватит ума припрятать нежданный гонорар подальше.

Новый шум толпы и крики теперь уже заинтересовали Володю. Шум оказался вызван очередным развлечением, на этот раз с участием какого-то силача, который стоял на деревянных подмостках, напоминающих боксёрский ринг, только ниже и без ограждений. Стоявший на них человек что-то громко говорил, обращаясь к зрителям, правда не очень разборчиво, и Володя, ещё не настолько знавший язык, чтобы понимать разные говоры и диалекты, мало что понял.

— Что тут за дела?

— Этот человек вызывает на бой всех желающих. Если кому-то удастся продержаться до того, как из котелка высыплется весь песок, он получает весь приз. Если побеждает силач, он его забирает себе, — перевёл Филипп.

Володя глянул на котелок с дыркой и привязанной к нему верёвкой. Котелок пока стоял на земле, но если его поднять, песок начинал высыпаться. Судя по размеру, хватит его минут на пять… хотя тут ещё от величины дыры зависит, а её не видно.

— Ты с ним справишься! — гордо и громко возвестила Аливия. Володя едва не подавился, а окружающие сначала посмотрели на девочку, потом на Володю. Рассмеяться не осмелился никто, но взгляды были более чем красноречивыми.

— Нет уж, я лучше в сторонке постою, — отбрыкался мальчик, глядя на мускулатуру борца. — Я сегодня не в форме.

К счастью, как раз в этот момент нашёлся один желающий. Он высыпал несколько монет на поднос, где уже лежала горсть от борца. Вот он вышел и встал напротив. Разница в мускулатуре у них не очень велика, но борец явно тренирован именно для таких потасовок, в то время как этот человек типичный крестьянин, тяжёлый труд накачал ему мышцы, но не привил навыков.

— Никаких шансов, — покачал головой Филипп. Володя с ним молча согласился.

Так и получилось. Едва помощник поднял котелок и из него в специальную посудину упали первые песчинки, борец, расставив руки, бросился вперёд. Крестьянин попытался встретить эту гору и скопировал движение, но борец вдруг присел, подхватил крестьянина, поднял, сделал круг по подмосткам, не обращая внимания на попытки противника вырваться, после чего вышвырнул его к зрителям.

— Как я понимаю, выигрывает тот, кто положит соперника на спину или выкинет с подмостков? — поинтересовался Володя.

— Совершенно верно, милорд.

— Хм… Когда-то у нас тоже любили такие развлечения, но сейчас они уже вышли из моды.

— А чем развлекаются у вас на родине сейчас, милорд?

— Да такие же состязания, только более регламентированные. Бокс — это бой на кулаках, борьба — что-то похожее на это.

Побитый крестьянин, прихрамывая, удалился, Володя заметил, что его монеты с подноса не убрали. Вот нашёлся ещё один доброволец, не крестьянин, солдат. Он положил свои монеты и тоже вышел вперёд. Крик о готовности и новая схватка, закончившаяся так же быстро — солдат попытался пнуть борца, но тот перехватил удар и за ногу просто вышвырнул того с арены.

— Ммм… — Володя задумчиво почесал кончик уха и внимательно понаблюдал за третьим боем.

— Мне кажется, что этот боец ни разу не проигрывал… и ещё он не очень опытен.

Филипп удивлённо глянул на синьора, потом на борца.

— Вы уверены, милорд?

— Мне так кажется. Подожди, сейчас ещё одна схватка… — Понаблюдав за ней, Володя кивнул. — Да, похоже, так и есть.

Филипп на миг задумался, потом поднял руку. Борец, разглядев людей вроде бы из благородного сословия, поспешно подошёл и чуть поклонился.

— Его светлость интересуется твоим именем!

Володя именем борца совершенно не интересовался, но счёл за лучшее промолчать, недоумевая, чего хочет Филипп.

— Его светлость… — зашушукались вокруг, искоса поглядывая на невозмутимого мальчика, который пообещал позже высказать кое-что вассалу. Его светлость на рынке, как два министра в трамвае… хотя в это время вероятность встретить герцога на базаре всё-таки много выше.

— Рут Кордон, ваша светлость, — на этот раз борец поклонился ниже.

— Скажи, ты давно уже так зарабатываешь?

— Уже больше двух месяцев, ваша светлость. — Спрашивал Филипп, но отвечал Рут только Володе, добавляя неизменное «ваша светлость». Ну, вроде бы логично, спрашивает типа синьор, но ведь не лично же ему общаться с простолюдином? По крайней мере, именно так эту картину понял Володя.

— И сколько раз проиграл?

— Ещё ни разу такого не было.

Володя снова нащупал кошельки в сумке, но на этот раз действовал осторожнее и достал всего лишь несколько серебряных монет, которые и протянул борцу.

— Молодец. Мне понравились твои бои. Держи.

— Благодарю, ваша светлость! — Глаза борца загорелись азартом, а мальчик развернулся и отправился дальше.

— Знаешь, Филипп, — задумчиво проговорил он, останавливаясь. — Пожалуй, один раз я смог бы его победить.

— Потому что он неопытен?

— Э-э-э… да. Хотя в основном потому, что он ни разу не проигрывал. Если проиграет хотя бы раз, я с ним состязаться не рискну.

— М-м-м… — Филипп задумался, пытаясь понять логику.

— У меня на родине есть такая поговорка: за одного битого — двух небитых дают. Пока он не потерпел ни одного поражения, он слишком самоуверен. Бросается вперёд, не пытаясь оценить врага. Однажды ему это аукнется, но пока везёт. Как только проиграет хоть раз, он станет осторожнее, и уже не будет так атаковать, словно бык красную тряпку. Пока же его на этом можно легко подловить.

— Хм… — Филипп крепко задумался.

— Володь, я устала, — вдруг захныкала Аливия. — Есть хочу.

Мальчик взглянул на наручные часы и охнул, уже почти пять часов мотаются по этому базару. Естественно, устала и проголодалась.

— Ладно, возвращаемся. Потерпи ещё немного, Кнопка, придём и поедим.

— Милорд, я вам сейчас нужен? — вдруг поинтересовался недалеко от постоялого двора Филипп.

— Да нет, — удивился Володя. — До утра мы в любом случае здесь останемся. Что-то хотел?

— Вы позволите мне ненадолго отлучиться?

— Ну если очень надо… Только постарайся вернуться до того, как мы ляжем спать.

— Конечно, милорд. — Филипп чуть поклонился и отправился обратно. Мальчик удивлённо проводил его взглядом, потом пожал плечами.

На постоялом дворе их ждал Джером, но Володя от него отмахнулся, когда тот пригласил их на конюшню посмотреть покупку.

— Я полностью доверяю тебе в этом, в конце концов, тебе же лошадью и править. Извини, но я сейчас сильно устал, да и есть хочется.

— Я как раз заказал еду, — тут же сориентировался Джером. — Сей миг всё будет… а…. а где Филипп?

— Понятия не имею. Ему куда-то срочно понадобилось уйти. Я его отпустил до вечера. Оставь там для него чего-нибудь…

Филипп появился через два часа с фингалом под глазом, но ужасно довольный.

— Вы были правы, милорд, — сообщил он удивлённому синьору, который разглядывал его украшение. — Это действительно бык, который ничего перед собой не видит. Когда он бросился на меня, я просто посторонился, а потом слегка подправил направление и он сам вылетел с подмостков, не успев затормозить. — Видя общее недоумение, пояснил: — Я подумал, почему того прекрасного парня должен обучить осторожности кто-то другой? Почему не я? Я подождал, когда у него на подносе накопится достаточно монет, и вышел сам. Вот, милорд! — Филипп выложил на стол кошелёк с выигрышем.

Мальчик удивлённо глянул на него, потом сообразил: выигрыш вассала — выигрыш и синьора, а это его доля. Подумав, он вернул кошелёк обратно.

— Оставь себе. Похоже, борьба оказалась вовсе не так проста, как стараешься показать.

— Ну… попотеть пришлось, конечно. — Словно так и должно быть, Филипп спрятал кошелёк.

— Тогда иди отдыхай, завтра с утра выезжаем.

— А если бы он ногу сломал? — возмутился Джером, когда солдат ушёл. — Он ради выигрыша поставил на кон наше дальнейшее путешествие!

— Так не сломал же, — пожал плечами Володя. — К тому же, полагаю, выигрыш его интересовал меньше всего. И вообще… тебе ведь тоже рано вставать.

— Конечно, милорд, — Джером, всем своим видом выражая несогласие с позицией господина, удалился. — Ещё я узнал про караван, который собирается завтра покинуть город, — напоследок сообщил он. — Правда он идёт не в Тортон, а в Сорвенну — это ближайший к нам порт. Я на всякий случай договорился о месте для нас, в Тортон же мы можем отправиться на корабле — это всяко безопасней будет, чем по суше.

— Хорошо. Завтра решим. — Володя пожал плечами, а потом занялся кроватью. Убедившись, что от мелкой живности не осталось и следа, он достал свои одеяла и постелил их.

— Кнопка, давай переодевайся и ложись.

— А ты где ляжешь?

— Рядом на полу постелю, как раз матрас с кровати пригодится. И не спорить! Ложись, завтра рано вставать.

Глава 17

Разбитые конницей дороги не самая лучшая вещь для путешествия. По крайней мере, на телеге ехать точно не очень удобно. Потому Володя, как и все остальные, неторопливо шагал пешком, занятый тем, что разглядывал дорогу перед собой, опасаясь споткнуться о какую-нибудь рытвину. Скорость передвижения такая, что и Аливия успевала.

— Ну и зачем мы купили нового коня, если всё равно плетёмся как черепахи? — риторически вопросил Володя в пустоту. Не дождавшись ответа, он печально вздохнул и оглянулся, рассматривая тот караван, который собрался в Рогуре. Война и бандиты превратили путешествия по дорогам королевства в игру, сравнимую с русской рулеткой. Потому и собирались такие вот обозы. Здесь и солдаты — охотники за удачей, которые направлялись в порт, и купцы с товарами, и крестьяне, едущие на ярмарку в крупный портовый город. Да проще сказать, кого тут не было. Вот их обогнала крытая повозка. Володя равнодушно проследил за ней, мысленно ругнувшись, и поспешно отвернулся, чтобы не наглотаться пыли, но тут его внимание привлёк радостный крик Аливии. Мальчик обернулся и заметил на задке телегу ту самую девочку-акробатку, выступление которой он наблюдал в городе. Повозка неторопливо проползла вперёд и снова встала в общий строй.

— Володь! А Володь! — Аливия задёргала мальчика за рукав. — А можно я туда? Можно?

Мальчик вздохнул, но согласно кивнул.

— Только если они опять вперёд поедут, возвращайся.

Аливия радостно взвизгнула и помчалась к возу. Вскоре она, правда, вернулась, но уже со своей новой знакомой.

— Вот! Её зовут Линара.

— Здравствуй, — кивнул девочке Володя. Та стушевалась, но поклониться не забыла.

— Для меня большая честь, милорд. Спасибо вам за вашу щедрую плату.

— Не за что. Как я говорил, легко доставшееся не ценится. И если вы собрались играть, проследи, пожалуйста, за Аливией. Она ещё маленькая.

— Я не маленькая!!! — возмущённо завопила девочка. — И я сама за ней присмотреть могу!

— Конечно, — серьёзно согласился Володя. — Присмотрите друг за другом.

Вскоре они уже бегали чуть в стороне от дороги по траве. Линара демонстрировала свои умения, Аливия восхищённо наблюдала, потом пыталась повторить. Получалось не всё, потому девочка сердилась, но тут же успокаивалась и показывала те приёмы из айкидо, которые уже освоила. Вскоре к ним присоединились ещё дети из каравана, и теперь слева от дороги постоянной стайкой носилась детвора, играя в какие-то свои игры.

— Не следовало бы ей играть с детьми низкого рода, — рискнул заметить Джером, неодобрительно наблюдая за игрой.

Володя приставил руку козырьком и стал что-то старательно выискивать среди детворы. Вздохнул.

— Нет. С такого расстояния не вижу никаких социальных границ. — Потом глянул прямо в лицо Джерому и серьёзно добавил: — Когда подрастут, они в полной мере нахлебаются этой разницей в социальном положении. Зачем портить им настроение сейчас?

Джером замялся, но что ответить не нашёл. Филипп глянул на синьора слегка удивлённо, но одобрительно.

Путешествие шло хоть и медленно, но в такой толпе вполне безопасно, что, собственно, и требовалось. Правда, немного нервировало отсутствие новостей, хотя Володя подозревал, что в настоящее время это скорее, благо, поскольку никаких хороших известий не ожидалось. Единственное, что ему хотелось, это доставить Аливию к отцу до того, как в королевстве всё рухнет окончательно. А в том, что так и случится, он не сомневался.

Знакомство с бродячими артистами совершенно неожиданно обернулось ещё одной положительной стороной. Оказалось, что та семья, которую Володя видел на базаре вовсе не все артисты, просто акробаты в этот день выступали отдельно. Среди них был и силач и фокусник, но для Володи важнее то, что с ними ехал профессиональный бард. Когда вечером отдыхая у костра, Володя наигрывал простенькую мелодию к нему подсел какой-то человек и стал слушать. Потом прибежала Аливия со своей новой подружкой и потребовала что-нибудь спеть. Володя противиться не стал, а пока он пел, девочка тихонько переводила… то, что понимала. Тогда-то тот человек робко попросил разрешения попробовать перевести песню самому, если ему расскажут слова. Так Володя познакомился со Сторном, и все последующие дни путешествия они провели вместе, занимаясь переводом, порой споря до хрипоты над каждой фразой или рифмой. Мальчик хотел перевода Высоцкого наиболее близко к оригиналу, а Сторн настаивал на адаптации под местные условия.

— Ну и что, что так не принято? В конце концов, это же песни совсем другой страны! Пусть звучат так, как пел автор! А если хочется что-то привычного, так пусть местные песни и слушают!

— Милорд прав, — неожиданно поддержала Володю мама Линары, которая частенько приходила слушать их работу над переводом. — Прелесть его песен как раз и заключается в их необычности, в другой… ауре, что ли. Зачем из прекрасных песен его родины делать бледное подобие наших?

Сторн задумался. Долго чесал затылок, потом вынужденно признал свою неправоту. Первая скованность от общения с благородным давно уже пропала, а когда вопрос касался его профессиональной деятельности, он и вовсе порой терял тормоза. Судя по реакции на такие вспышки со стороны Джерома и Филиппа, точнее по её полному отсутствию, к бардам здесь относились весьма почтительно и многое им прощали, а само занятие не считалось чем-то предосудительным для благородного. К тому же барды выполняли ещё негласную роль распространителей новостей, бродя по городам и странам. Что заставило Сторна прибиться к группе странствующих артистов, Володя не совсем понял, но путешествовал он с ними, похоже, уже давно. Так что скучное первоначально путешествие превратилось в весьма полезное и познавательное, тем более от Сторна он многое узнал о жизни в этом мире — постранствовать тому в своё время, похоже, пришлось немало. В свою очередь он и сам кое-что рассказывал о себе… в пределах легенды, понятно.

— А что это за закрытая военная школа? — поинтересовался позже Филипп. — Вы уже упоминали об этом, но как-то непонятно.

— Честно говоря, даже не знаю, что сказать, — растерялся Володя. — Там довольно всестороннюю подготовку давали. У нас нельзя назначить кого-то офицером, даже самого благородного, если он не прошёл обучения.

— Вот оно как, — удивился Филипп. — Весьма оригинально.

— Я говорю, это трудно объяснить. Проще объяснить чему там учат. Меня например учили разведывательным действиям, тактике, теории осады. Ещё инженерное дело… э-э-э… катапульты, там, инженерное обеспечение позиций, логистика… то есть теория снабжения…

— Да чего там теоретизировать? — совсем растерялся Филипп. — Загрузил в телеги провиант и вперёд.

— Ну… даже не знаю, как объяснить. Вот представьте, что командующий ставит перед вами задачу доставить в армию провиант и оружие для новичков. Сформирован обоз, вы едете. Какой порядок определите у обоза?

— Гм… Вообще-то обозы водить мне не приходилось, потому опыта тут у меня никакого нет.

— Так ведь и у меня нет. Видите ли, знания получать можно двумя путями: на собственном опыте или в процессе обучения кем-то, кто такой опыт имеет. На собственном опыте оно доходчивей, но чревато разными проблемами. Например, если от доставки вашего обоза зависит судьба кампании, то цена за приобретение опыта может оказаться чрезмерно высокой. А можно воспользоваться тем опытом, который уже накоплен за века, оформлен в виде инструкций и армейских уставов. Тогда, следуя тому, что написали люди намного опытнее вас, можно избежать многих ошибок.

Филипп развёл руками.

— Мне трудно спорить. Я сам многое узнавал по рассказам ветеранов в своё время.

— А вот если бы кто-то ещё удосужился записать эти рассказы, собрать воедино, полагаю, польза была бы большая. Нет?

Филипп снова развёл руки, признавая поражение.

— А как бы вы определили порядок движения?

— Не знаю, — Володя улыбнулся. — В текущих рамках задача решения не имеет. Важно ещё знать, в чём больше нуждаются войска — в продовольствии или оружии, какие дороги на маршруте, придётся ли пересекать реки и есть ли там мосты, насколько они прочные. Тут важно помнить, что доспехи тяжелее продовольствия, а потому на телегу их придётся загружать меньше, значит, сама телега будет устойчивей. Если дорога плохая, груз придётся распределять равномерно, чтобы люди могли вытащить застрявшую телегу не разгружая её. Если точно известно, что придётся пересекать реку вброд, а дно там илистое, надо позаботиться, чтобы первым прошёл самый лёгкий груз, который не разобьёт дно. Глупо пускать обоз следом за тяжёлой кавалерией, вы это и сами могли на собственной шкуре почувствовать, когда мы покидали город. А представляете, что будет с дорогой после дождя?

— Гм… полагаю, что обозники всё это знают… — Филипп выглядел откровенно озадаченным. — Хммм… честно говоря, до сегодняшнего дня я полагал всех этих обозников совсем никчёмными людьми, ни на что не годными. А им столько знать приходится…

— Каждому приходится знать своё. Солдат — учится владеть оружием и действовать в строю, офицер учится применять то, чему учат солдат, наилучшим образом. Старший офицер должен учитывать ещё множество дополнительных факторов. Глупо, например, планировать нападение, не позаботившись о нормальном снабжении войск.

— Так Эрих…

— Насколько я понял, Эриха подвёл только один фактор — необычайно снежная зима, из-за чего все его обозы застряли на перевалах, а он вынужден был кормить армию лошадьми. Только это и спасает до сих пор Локхер — он лишился главного оружия — подвижных соединений, способных совершать быстрые атаки. Интересно, что Эрих придумает, чтобы справиться с ситуацией?

Филипп глянул на задумавшегося Вольдемара. Никак не думал, что того волнует такой вопрос. Обычно князя оставляли полностью равнодушным любые известия, которые не касались их напрямую. Об этом он и осмелился спросить.

— Что? А-а-а. В общем, честно говоря, меня это и сейчас мало волнует, но всё же полезно знать, что может сделать тот, от кого зависит наше путешествие, чтобы иметь возможность вовремя избежать разных проблем. И потом… впрочем, неважно.

— Понятно, — ничего не понял Филипп, но от вопросов решил воздержаться, чтобы не запутаться сильнее. Этот Вольдемар порой поражал странностью своих рассуждений и выводов, которые трудновато было понять, но которые поражали своей точностью.

Время в дороге пролетело настолько незаметно, что Володе было даже жаль, что путешествие не продлилось дольше. За время пути он от разных людей успел столько узнать о здешнем мире, что вполне свободно ориентировался почти в любой возникающей ситуации. Тем более относились к нему в караване весьма уважительно… единственный благородный, да ещё такой титул… и совершенно не чурается общаться с людьми, не показывает своего превосходства. Хотя ни о каком панибратстве речи тоже не шло. Почти каждый из говоривших с ним словно ощущал границу, переступать которую не стоило, но это только добавляло уважения. К концу путешествия, к удивлению мальчика, к нему стали приходить за советами в случае возникновения каких-нибудь недоразумений или ссор. Приходилось разбираться. В присутствии благородного и солдаты, идущие вместе с караваном, вели себя весьма сдержанно, хотя и задирались порой к крестьянкам.

Попытку напасть на такой караван за всю дорогу никто не сделал…

Сорвена, как все уверяли Володю, довольно крупный порт, куда в мирное время постоянно прибывали караваны чуть ли не со всего света, но сейчас для него явно наступили не самые лучшие времена. Не обладая мощными морскими силами, которые могли бы захватывать или блокировать порты, Эрих и здесь поступил нестандартно — заплатив пиратам, которые хоть и не могли открыто бросить вызов флоту Локхера, но изрядно подсократили торговлю. Всё это можно было почувствовать ещё задолго до того, как показались крепостные ворота города, по сумрачным лицам идущих навстречу людей в торговых караванах. Володя видел, как порой купцы бросались навстречу таким караванам и о чём-то беседовали с коллегами, после чего уходили, мрачно качая головами.

— Милорд, если вы позволите, я пойду вперёд, постараюсь договориться о месте на корабле и обо всём остальном.

Володя чуть удивлённо взглянул на Джерома, но кивнул.

— А как ты нас найдёшь? — только и спросил он.

— О, не беспокойтесь, милорд. Вы сразу езжайте в порт, а там всего шесть более-менее приличных гостиниц.

Когда они миновали городские ворота, Джером соскочил с телеги, передал вожжи недовольному Филиппу и исчез, а Володя продолжил размышлять на тему, какие гостиницы Джером считает нормальными и можно ли считать нормальной ту, в которой они останавливались ранее. Но особого выбора Джером им не оставил.

Рядом с Володей грустила Аливия, расставшись со своей новой подругой — артисты после въезда в город направились не к порту, а на рынок: им надо зарабатывать деньги.

— Мы обязательно будем в Тортоне!!! — махала Аливии Линара, стоя на задке возка. Аливия, с трудом сдерживая слёзы, помахала в ответ.

И вот сейчас переживала расставание. Володя не мешал, только иногда искоса посматривал на неё.

Вот телега выехала из-за угла непонятного кособокого строения, и теперь Филипп правил вдоль причалов. Володя, откинувшись на сене, изучал корабли, мимо которых они проезжали. Большим знатоком кораблей он себя не считал, хотя типы и старался запомнить. Но тут… вроде бы типичные средневековые когги, но всё же какое-то отличие от земных аналогов в них есть… если бы Володя обладал настоящим опытом, тогда смог бы сказать в чём оно, но увы, такую практику даже с учётом возможностей конторы организовать крайне сложно. Так что ограничились только теорией.

А вот галеры, на которые полуголые люди что-то заносили в бочках, по спущенным сходням. Рядом стоял толстяк в свободной и простой одежде и что-то кричал матросам на корабле. Там ему активно отвечали. Мимо шумной стойкой промчались мальчишки. Володя обернулся, глянул на дома вдоль берега и поморщился, когда заметил трактир. Даже вид у того такой, словно говорил: «А ну-ка рискни — зайди». Что-то останавливаться там не тянуло. Филипп, кажется, был схожего со своим синьором мнения и потому даже не попытался свернуть в его сторону.

— Джером сказал, что тут есть шесть штук приличных… — неуверенно протянул Володя.

— Угу, — так же неуверенно отозвался Филипп, с сомнением осматриваясь. В конце концов, справедливо решив, что хороший трактир они не проедут, он просто направил лошадь по набережной, порой вызывая в свой адрес ругательства грузчиков и моряков. Вопреки опасениям Володи, солдат на матросскую ругань не реагировал совершенно, очевидно это тут считалось неизбежным злом вроде снегопада, ливня или бури — неприятно, но ничего не поделаешь.

Но вот поиски вроде
бы увенчались успехом. Несколько минут поизучав строение, Володя дал добро, и телега покатилась во двор присмотренного трактира. Встретивший их хозяин, не задавая лишних вопросов, тут же провёл гостей в комнаты, куда доставил и еду. Уяснив, что господ может разыскивать слуга лет двадцати пяти, который станет спрашивать милорда, он пообещал проводить его к ним в комнату.

Подкрепившись, Володя подошёл к окну и минут десять изучал пейзаж. Озадаченный Филипп встал рядом и тоже выглянул во двор, не понимая, что там привлекло внимание милорда. Ничего особого вроде нет, типичный двор: человек, рубящий дрова, за которым из-за двери чулана с восторгом наблюдала молодая девушка, трое совсем ещё мальчишек увлечённо таскали нарубленные поленья на склад, где укладывали их в специальную нишу. Под ногами носились курицы, собирая зёрна с земли. Ничего такого, что могло бы привлечь внимание. Филипп пожал плечами и принялся разбирать вещи. Аливия, пристроившись на кровати, увлечённо что-то писала, даже кончик языка высунула от усердия.

Володя покосился на неё, потом поправил мечи и пистолеты, поплотнее запахнулся в накидку.

— Прогуляюсь, — сообщил он. — Филипп, побудь с Аливией, пожалуйста. Не хочу её тут одну оставлять, но и в порту ей делать нечего.

Филипп согласно кивнул.

— Конечно, милорд.

— Если Джером отыщет вас раньше, чем я вернусь, пусть дождётся меня.

Выйдя из трактира, Володя ненадолго остановился, осматриваясь и запоминая приметы, чтобы потом можно было отыскать это место, и неторопливо зашагал вдоль причалов, внимательно наблюдая за портовой жизнью. Вот мимо провели невольников, те, гремя цепями, хмуро прошли мимо, даже не взглянув на мальчика. Володя торопливо посторонился, а потом долго глядел им вслед, после чего уже более внимательно стал присматриваться к гребным судам. Тут его внимание привлёк знакомый голос. Сначала он подумал, что ему показалось: ну кто тут у него знакомый? Однако интерес всё же победил, и он осторожно заглянул во двор, где с удивлением увидел собственного слугу, распушившего хвост перед какой-то девушкой с шикарными длинными волосами, которые та довольно уродливо прятала под косынку.

— А вообще, — говорил Джером, важно поглаживая подбородок, — мой господин очень важная персона! Очень-очень. Приближённый самого короля. Но об этом молчок! Ты ведь, понимаешь, красавица?

Красавица млела в объятиях и, судя по всему, ей была глубоко фиолетова важность господина этого прекрасного молодого человека. А Джером продолжал сочинять: — Но, честно говоря, без меня он мало что может сделать. Он мне так и говорит, что ты… в смысле я, у него первый помощник. Он ведь сам герцог!

Тут Джером ненадолго оторвался от предмета ухаживания и встретился взглядом с Володей. Слегка побледнел, на миг растеряв всю уверенность, но Володя равнодушно отвернулся и вернулся на улицу. Недолго постоял, размышляя, куда двинуться дальше, а потом, приняв решение, зашагал в сторону высокого трёхэтажного здания, непонятно как затесавшегося среди мелких, преимущественно деревянных построек.

Здесь его и догнал запыхавшийся Джером.

— Милорд, — выдохнул он, пытаясь успокоить дыхание.

— Джером, — перебил его Володя, замедляя шаг, но даже не оборачиваясь. — По большему счёту мне нет дела до твоего морального облика, а также до того, где ты проводишь своё свободное время и с кем. Но… Не вздумай в эти свои дела впутывать меня… и не вздумай обсуждать их при Аливии… Пожалеешь. — Он зашагал дальше, не считая необходимым ещё что-либо добавлять.

— Как вы могли подумать, милорд! — возмутился Джером.

— Ты ведь не просто так нанялся ко мне? Нет? Тебе надо было срочно покинуть деревню? Потому и молчал всю дорогу?

— Некоторые мужья совсем не ценят шуток, — немного поразмышляв, признался Джером.

— И как твой бывший господин ко всему этому относился?

Джером только вздохнул.

— Он тоже шуток не ценил.

— Знаешь… я такие шутки тоже не очень люблю. Попадёшься — пеняй на себя.

— Как скажете, милорд… Да, я тут договорился о продаже телеги вместе с конём, дают неплохую цену. И ещё я нашёл место на корабле, он завтра с утра отправляется в Тортон, если повезёт, через три дня будем на месте… — Джером всем своим видом демонстрировал свою незаменимость и расторопность, желая как можно скорее загладить промашку. — Если вы распорядитесь, я сейчас же заберу телегу с конём и отвезу покупателю… он просил не тянуть.

— Мы остановились в «Степном беркуте».

— А-а-а, знаю такой, милорд. Хороший трактир, и хозяин в нём не задаёт лишних вопросов.

— Я заметил. Вот что, сейчас иди туда и поговори с Филиппом, расскажешь ему всё, заберёшь телегу.

— Конечно, милорд! Всё сделаю в лучшем виде. Меня уже нет.

Джерома и правда уже не было. Володя поглядел ему вслед, не выдержал и рассмеялся. Вот уж не думал, что придётся изображать такое. Хорошо ещё читал много и сумел разыграть однажды прочитанную аналогичную сцену. Если бы не это, точно бы растерялся и не знал, что делать. А так вроде бы сказал то, что Джером от него и ждал.

Володя ещё некоторое время бродил по городу, изучая окрестности. В своё время Александр Петрович и другие наставники крепко вбили ему в голову основы действий в незнакомой обстановке первое и главное, что он должен сделать — изучить территорию насколько возможно подробно, даже если не собираешься задерживаться надолго. Кто его знает, что может в будущем пригодиться. А потому, если позволяет время, надо продолжить исследование, наблюдая за людьми, изучая цены на рынке. Рынок — кладезь уникальной и необходимой информации для тех, кто умеет её извлекать, а Володю обучали профи своего дела. Пускай пока нет опыта, но ходи, слушай, запоминай, разговаривай ни о чём, изредка задавая необходимые вопросы, чтобы невзначай перевести разговор в нужное русло. Поддерживай разговор — люди любят говорить о себе и, встретившись с благодарным слушателем, часто рассказывают то, что говорить совсем не собирались.

Вот Володя и бродил, и разговаривал. Узнавал цены на хлеб в провинциях королевства, качал головой, соглашаясь с жалобами купца на дороговизну. Спрашивал про цены в Родезии и слушал про то, что оттуда стало практически невозможно вывезти продукты морем, поскольку Эрих фрахтует все корабли, более-менее способные плыть, а потому свободных кораблей для грузов не найти. Порассуждал с доморощенным философом на тему, как сделать всех людей счастливыми и согласился, что да, если бы золото валялось под ногами, тогда бедняков бы в мире не осталось и все стали бы счастливы. Благодарный философ тут же рассказал историю своей жизни, которую Володя дослушал уже с трудом — всё-таки у такого метода добычи информации есть и отрицательные стороны. После этого побеседовал ещё с несколькими купцами, прослушав истории о том, как раньше всё было хорошо, и о том, как сейчас всё плохо.

Вернувшись в трактир, Володя поинтересовался где Джером и узнав, что тот отправился продавать телегу с лошадью, кивнул и засел за анализ полученной информации.

Заинтересованная Аливия долго бродила вокруг мальчика, заглядывая ему в тетрадь, хмурилась, пытаясь что-то понять. Филипп терпел дольше, но, в конце концов, не выдержал и он, тоже заглянув в записи, увидел какие-то рисунки и нахмурился.

— Похоже колдуны рисовали, на которых мы однажды охотились, — буркнул он и тут же испуганно глянул на сюзерена. Но тот, вопреки опасениям, не рассердился, а рассмеялся.

— Колдуны? Или вы просто не поняли, что их рисунки значат? Люди не меняются. И если что-то находится выше их понимания, тут же объясняют это колдовством чтобы мозги не напрягать. Так ведь проще, чем признать, что кто-то знает больше тебя.

Филипп, кажется, обиделся, хотя показывать обиду на сюзерена не самое умное занятие, но тут не сдержался.

— А можно…

— Можно, — согласился Володя. — Это обычные графики изменения цен на некоторые товары в Родезии и Локхере за последний год.

— Что?!

— Графики. Вот этот — цены на хлеб. Смотри, в прошлом году осенью хлеб в Родезии стоил два гроша, хотя летом ещё только полтора. Почему? Осень — время урожая и цена на продукты всегда падает, а тут выросла.

— Я не купец!

— Если чего-то не знаешь, не хвастайся незнанием, поверь, это не делает тебе чести. Чтобы сообразить, что к чему, купцом тут быть не обязательно. А значит это то, что как раз в это время кто-то скупал продовольствие. Причём скупал в таких количествах, что даже после уборки урожая цены всё равно поднялись. Зная, что произошло зимой, можно сказать, что покупателем был Эрих, который как раз в это время усиленно готовился к войне. Теперь можно посмотреть другие товары, например зимняя одежда. И снова большой рост на шубы и тёплую обувь. Гораздо больше обычного. Если бы кто-то взял на себя труд обратить внимание на все эти факты, то Локхер смог бы лучше подготовиться к войне.

Выводы Филиппа впечатлили, но развеять скептицизм не смогли.

— Всё это хорошо говорить уже после произошедших событий, но зачем это сейчас знать?

— Зачем? Пытаюсь понять, что собрался делать дальше Эрих.

— По ценам на товары?!

— Ну не только, хотя ты зря недооцениваешь этот фактор. Можно многое понять, узнав, что закупает враг. И кое-какие выводы я уже сделал.

— А какие? Какие? — запрыгала вокруг Аливия.

— Такие. Нам стоит поспешить — раз! И два, ты сегодня тренировалась?

— Ой…

— Потому переодевайся и во двор, думаю, хозяин согласится выделить нам немного места, где нам никто не помешает. А ты, Филипп, дождись Джерома. Как только он появится, можешь до вечера быть свободным.

— Слушаюсь, милорд.

— И давай выйдем ненадолго, пусть девочка переоденется.


После тренировки, которую Володя провёл совершенно не жалея девочку, та только и смогла, что добраться до кровати и повалиться на неё, даже не переодевшись. Мальчик вздохнул, но всё же проявил твёрдость и разбудил, заставив сменить потную после тренировки одежду.

— Милорд, зачем вы так с ней, словно в солдаты готовите?

— В солдаты я её, безусловно, не готовлю, — задумчиво отозвался Володя, разглядывая спящую девочку. — Но я ей показываю не трюки для выступления на базаре. Это приёмы для боя и однажды они могут спасти ей жизнь. Но для этого она их должна знать и уметь применять, а не думать, что знает и умеет применять. Пусть либо учит, либо прекращает занятия вообще. Третьего варианта у неё нет… Я, кажется, уже говорил об этом.

— Говорили, но всё равно вот так…

— А по-другому научиться нельзя.


Утро… Володя не учёл, что в мире без телевизоров и электрического освещения утро наступает в тот момент, когда встаёт солнце. Умом понимал, но ещё не проникся настолько, чтобы сразу улавливать такие тонкости. Так что когда около половины шестого его осторожно растолкал Джером, он малость рассердился, правда тут же взял себя в руки и поинтересовался, какого собственного чёрта… Джером объяснил и пока Володя собирался, поинтересовался кто такие черти…

— Послушай, ты не мог вчера сказать, когда именно утром отплывает корабль в Тортон? — вместо ответа хмуро поинтересовался он.

— Я думал, вы поняли.

— Будем считать это недоразумением, но в будущем будь точен, пожалуйста. А пока разбуди Аливию, мне ещё надо сходить к трактирщику, хочу свежего хлеба купить.

— Хлеба, милорд?

— Да. Я вчера заметил, что у них ставили тесто вечером, значит, как раз сейчас его должны запечь. Ну что ты на меня так смотришь? Должна же быть у господина какая-то слабость? А я очень люблю горячий хлеб, только что из печи. Да ещё если с парным молоком…

Когда все спустились вниз, застали Володю, одиноко сидящего в зале с крынкой молока на столе и большущим караваем хлеба, ещё даже не остывшим от печи. Он осторожно отламывал кусочек, клал в рот и тут же запивал молоком, блаженно при этом прищуриваясь и напоминая довольного кота. Филипп позади как-то странно хрюкнул, но очень-очень тихо, а вот Джером оказался более сдержанным и сумел сохранить полнейшую невозмутимость на лице. Аливия же с детской непосредственностью расхохоталась и бросилась к столу, требуя свою долю этого удивительного лакомства. Володя смутился и взмахом руки попросил хозяина принести ещё одну кружку. Девочка забралась на стул рядом, обхватила двумя руками заботливо наполненную Володей кружку и тут же отпила из неё, потянулась к хлебу.

— Корабль скоро отплывает, — сообщил Джером.

— Уже идём. — Мальчик поспешно поднялся и взял лежащий рядом посох, на который Филипп уже давно косился с откровенным недоумением, но задать вопрос так и не решался. — Кнопка, забирай крынку и хлеб — на корабле доешь.

Девочка честно попыталась выполнить просьбу, но нести могла либо хлеб, либо молоко. Володя понаблюдал за её мучениями, вытащил из рюкзака, который нёс Филипп, сумку и сложил в неё хлеб, вручил её девочке, а сам забрал крынку.

— Джером, веди.

— Да, милорд.

Быстро стало понятно, почему Джером не торопился, хотя и говорил, что корабль отплывает с утра. Оказалось, он нашёл его совсем недалеко от трактира и идти туда ровно пять минут. Володя оглядел скорлупку, на которой им предстояло плыть, и вздохнул. По размеру этот «океанский» корабль напоминал речной трамвай, но с учётом, того, сколько места занимали разные снасти, мачты, бухты канатов на палубе, свободного пространства оставалось не так уж и много. Если уж говорить откровенно, совсем мало. Они взошли по сходням и огляделись. К ним подошёл хмурый капитан.

— Опаздываете, — бросил он Джерому.

Тот промолчал, а капитан подозвал одного из матросов и приказал показать пассажирам их места.

Володя примерно представлял уровень комфорта на таком корабле, но действительность оказалась ещё хуже: тесный трюм с подвешенными гамаками — места для пассажиров, теснота. Кроме них тут находился ещё один купец с двумя слугами, двое мужчин, по виду похожих на солдат, с длинными кинжалами на поясах, и в кожаных доспехах. Ещё одна семья из трёх человек: мать, отец и сын — парень лет семнадцати, мальчик так и не смог понять их статус. То ли купцы, то ли горожане, которые по какой-то причине решили отправиться в другой город по делам. Володя огляделся, проследил как Филипп и Джером пристраивают их вещи, и поспешно поднялся наверх, к свежему воздуху. Там пристроился у борта, выбрав место, где не будет мешать матросам, и стал наблюдать за причалом и людьми на берегу. Рядом, протиснувшись ему под руку, встала Аливия.

В этот момент перед трапом остановилась карета, соскочивший с козел кучер открыл дверь, оттуда сначала вышла степенная дама лет сорока, а за ней девочка ровесница, а может чуть старше Аливии. Явно заинтересованная, Аливия придвинулась к борту поближе, наблюдая за происходящим.

Капитан корабля, постоянно отвешивая поклоны, выскочил им навстречу.

— Госпожа, для вас подготовлена моя личная каюта. Ваши вещи уже на месте.

Тут с другой стороны кареты выбрался мужчина в кожаном доспехе, с мечом и кинжалом на поясе. Он вышел, чуть придерживая рукоять меча, огляделся, сверкнув своими пронзительно-синими глазами. Вот он заметил заинтересованно наблюдавшего за ним Володю, равнодушно скользнул по нему взглядом и отвернулся. Охранник, решил мальчик.

Новые пассажиры поднялись на палубу, дама брезгливо огляделась, чуть приподняла подол платья, чтобы перешагнуть через валяющийся канат… за спиной дамы капитан показал кулак одному из матросов. Девочка, точно копируя движения… мамы?.. сделала то же самое, но в отличие от дамы это у неё получилось немного забавно. Рядом хихикнула Аливия. Девочка резко обернулась и одарила её таким взглядом, что Аливия поспешно спряталась за Володей… на всякий случай. Новая пассажирка оглядела её свысока, фыркнула и отвернулась. Аливия покраснела и, готовая ринуться в бой, выскочила вперёд, но Володя вовремя успел остановить её, положив руку на плечо. Аливия обернулась.

— Полагаешь, она стоит внимания? — поинтересовался он.

Аливия смутилась, потом задумалась. Кивнула и послушно вернулась назад, демонстративно смотря только на берег. Пассажирка покраснела, шагнула к ним…

— Генриетта! Ты куда пропала?

— Иду, мама. — Девочка отвернулась, задрав носик, и гордо зашагала за матерью.

— Отчаливаем! — гаркнул капитан, когда вновь прибывшие скрылись в каюте.

Тотчас забегали матросы, хотя в кажущейся суете соблюдался свой, непонятный непосвящённому взгляду порядок. Вот отдали концы, взвились паруса, корабль начало медленно разворачивать в сторону выхода из гавани. Володя с интересом наблюдал за слаженной работой экипажа. Вообще матросов оказалось на удивление мало, всего шесть человек, но управляли парусами они настолько ловко, что казалось, будто их много больше. Впрочем, особым богатством парусное вооружение не отличалось: две мачты с латинским парусом и штормовые, они же поворотные, паруса на бушприте. Штурвал тоже отсутствовал, вместо него румпель, за который держался матрос на корме — рулевой, ловко орудуя им, направляя корабль к выходу. Не очень надёжная и удобная система — надо обладать недюжинной силой, чтобы удерживать руль в нужном положении в случае любого волнения.

Отворилась дверь каюты, и на палубу вышли мама с дочкой. Мальчик заметил, что они обе переоделись в новые платья, причём наряд дамы такой, словно она собралась на бал. Похоже, женщина из тех, кто, даже спасаясь из горящего дома прежде, чем его покинуть, тщательно подберёт одежду, размышляя насколько цвет платья подойдёт к зареву пожара. Ничуть не заботясь, мешают они экипажу или нет, встали так, чтобы им было удобнее наблюдать за удаляющимся берегом.

— Ну и скорлупа, — чуть кривя рот, говорила дама, не обращая внимания на стоявшего рядом капитана. — Если бы нам не надо было спешить, ни за что не выбрала бы это плавучее корыто. Мой муж, граф Лурдский, будет недоволен.

Капитан краснел от ярости, но возражать не смел. Володя мысленно посочувствовал ему — кому понравится, если о твоём корабле отзываются в таком тоне? Пусть даже в словах пассажирки и есть доля правды.

Володя отвернулся, потеряв всякий интерес к новым пассажирам — знакомиться с такими совсем не хотелось. Только краем глаза отметил, что к ним присоединился и мужчина, успевший скинуть кожаный доспех, зато не расставшийся с мечом. Володя оценил манеру мужчины двигаться и держаться, мгновенно осознав, что перед ним действительно воин. Вступать в схватку с таким не хотелось. Впрочем, этот граф Лурдский, судя по всему, очень заботится о жене и деньгами не обделён, так что у него есть возможность нанять лучшего телохранителя. Мальчик пододвинул поближе посох и запахнул накидку, чтобы скрыть положение рук… так, на всякий случай.

Аливия чуть отодвинулась, чтобы лучше видеть вновь прибывших, и с откровенным интересом стала наблюдать. Дама демонстративно не замечала этого разглядывания какой-то девчонки, но её дочь не обладала таким опытом, а потому своё недовольство скрыть не смогла.

Море в это утро было великолепны, м и Володе доставляло истинное наслаждение стоять вот так у борта, наблюдая за сверкающими искорками отражённого в волнах солнца. Если бы ещё не этот телохранитель, нет-нет, да посматривающий в его сторону, было бы совсем хорошо. Эти взгляды постоянно отвлекали и заставляли держаться настороже.

«И чего он прицепился? Неужели я выгляжу настолько угрожающе?» Володя вздохнул.

— Кнопка, принеси, пожалуйста, мою сумку, куда я вчера сложил свои записи. Помнишь?

— Да. Я сейчас.

Девочка послушно вскочила и умчалась вниз, при этом ей пришлось пробежать мимо графини и её дочери. Те стояли настолько неудобно, что даже ребёнку протиснуться удалось с трудом, при этом не задеть Генриетту у неё не получилось.

— Ах ты… — Дама возмущённо глянула на сжавшуюся девочку. — Да как ты смела…

— Ваша светлость! Ваша светлость! — Из трюма выбрался Филипп.

Володя, уже хотевший вмешаться в спор, недоумённо посмотрел на солдата.

— Что случилось, Филипп? Аливия, я просил сумку принести, а не в споры встревать.

Девочка испуганно глянула на замершую госпожу и с облегчением шмыгнула в трюм.

— Ваша светлость, прикажете отгородить нам угол?

— Угол? — Володя нахмурился, никак не понимая, что от него хочет Филипп.

— Джером добыл несколько кусков ткани и хочет отгородиться от остальных пассажиров…

— А-а-а. Так пусть отгородит угол для Аливии и достаточно. Лично мне всё равно где спать и пассажиры мне не помешают.

— Честно говоря, милорд, мне тоже, но Джером хотел…

— Если ему так хочется, пусть делает что хочет.

Филипп поклонился и исчез, зато снова появилась Аливия с сумкой. Опасливо косясь на даму, она осторожно прошмыгнула мимо них.

— Вот. А тебе зачем?

— Вчера не закончил. Кнопка, пожалуйста, не мешай.

Пристроившись на бухте каната, Володя достал не очень качественные листы бумаги местного производства, карандаш и снова углубился в черчение, уже не обращая внимания ни на кого. Телохранитель дам, напрягшийся с появлением Филиппа, теперь, довольный, что всё закончилось так спокойно, снова расслабился.

Дама неторопливо приблизилась и замерла рядом, Володя делал вид, что целиком поглощён вычерчиванием графика.

— Ваша светлость? — первой не выдержала эту игры дама. — Я полагала, что знаю все герцогские семьи королевства.

Володя вздохнул, отложил листы и встал.

— Возможно и так, не буду спорить. Но я не принадлежу ни к одному герцогскому роду Локхера или Родезии. Я иностранец и прибыл издалека. Князь Вольдемар Старинов к вашим услугам. Титул князя в моей стране примерно соответствует титулу герцога королевства, потому мой вассал и обратился ко мне таким образом.

— Графиня Лорниэль Лурдская, моя дочь Генриетта. Честно говоря, не думала встретить на этом корыте кого-то равного по положению.

— Графиня, — снова вздохнул Володя, — корабль, конечно, не очень велик, но называть его корытом всё же не стоит. Не забывайте, что вы находитесь на нём. Тем более не стоит так говорить при капитане хотя бы из вежливости. Вам ведь тоже не понравилось бы, если бы гости стали плохо отзываться о вашем доме.

Дама вспыхнула.

— Я буду говорить то, что думаю! Я графиня…

— Это, на мой взгляд, только лишняя причина быть вежливым с тем, кто не может ответить на грубость. Извините за резкость, графиня. — Володя чуть склонил голову, ожидая реакции. И она не заставила себя ждать — похоже Лорниэль не привыкла к такому к себе отношению.

— Интересно, где вас обучали так обращаться к женщинам, князь, — презрительно бросила она.

— В военной школе, графиня. Прошу прощения за свою непочтительность.

— Оно и видно. — Видя, что собеседник совершенно не настроен продолжать спор, графиня попыталась расшевелить Володю, но ей быстро надоело слушать в ответ на презрительные реплики вежливые, совершенно равнодушные извинения. Все её завуалированные оскорбления и намёки как от крепостной стены отскакивали. Этот странный князь словно не замечал, что его оскорбляют или пытаются унизить, а его вдруг проснувшаяся запредельная вежливость выставляла графиню совсем уж какой-то невоспитанной провинциалкой. Почувствовав, что проигрывает, дама сердито хлопнула себя по боку.

— Надеюсь, мы ещё не раз встретимся за время плавания, князь.

— Я тоже надеюсь, графиня, — так же вежливо и также фальшиво ответил Володя.

Дама резко развернулась и направилась в сторону каюты.

— Генриетта, за мной!

Дочь чуть приподняла голову и одарила Аливию презрительным взглядом, сверху вниз осмотрела её походный наряд, потом с видом светской дамы чуть приподняла подол роскошного платья и проследовала за матерью. Аливия покраснела, глянула на себя, вздохнула и отвернулась. Володя нахмурился, потом решил, что всё равно ничего сделать пока не сможет, и вернулся к прерванному занятию.

— Уже сможете сделать предсказание? — вежливо спросил подошедший Филипп, наблюдая за синьором, который с задумчивым видом почёсывал карандашом за ухом. После вчерашнего урока анализа он проникся необычайным уважением к занятию милорда.

— Предсказание? — удивился он. — Это не предсказания, Филипп, а всего лишь анализ. Многое понять невозможно — не хватает данных.

— В трюме как раз купец один есть, можно его допросить.

— Э… допросить?

Но прежде, чем Володя успел что-то сказать, Филипп сорвался с места и скрылся в трюме. Мальчик растерянно моргнул, а через мгновение Филипп вернулся, таща чуть ли не за шкирку перепуганного купца. Подтащив его к Володе, он его хорошенько встряхнул.

— Его светлость хочет задать тебе несколько вопросов! — рявкнул он. — И не смей увиливать! Отвечай как на духу!

— Э-э… — Володя совсем растерялся, хотя и старался изо всех сил не подать виду. Мда… вот уж инициативный… человек. — Присядьте, пожалуйста, — пригласил Володя. — Прошу простить моего человека, он немного… перестарался.

Филипп, сообразив, что чем-то не угодил синьору, поспешил от греха подальше исчезнуть. Купец вздохнул с явным облегчением и присел на бухту каната рядом, но тут же вскочил, вспомнив, как обращался к этому юноше солдат.

— Сидите-сидите. Так разговаривать намного удобнее. У меня действительно есть несколько вопросов…

Глава 18

Во время путешествия Володя предпочитал находиться на палубе, а не в трюме. Тут и воздух свежий, и светлее. Устроившись где-нибудь в сторонке, он или задумчиво наблюдал за морем, или работал со своими записями, или занимался локхерской грамотой вместе с Джеромом. В последнем случае к ним ещё присоединялась Аливия. Эти занятия особого энтузиазма у неё не вызывали и она предпочитала скакать по палубе, порой забираясь в такие месте, откуда её вытаскивали совместными усилиями всего экипажа. На второй день плавания капитан взмолился:

— Милорд, повлияйте на вашу сестру! Вы посмотрите, куда она опять забралась!

Володя проследил направление, задрав голову, и заметил девочку, стоящую в «орлином гнезде» и о чём-то оживлённо выспрашивающую находящегося там матроса. И как только сумела забраться?

— Капитан, будьте любезны, приведите её ко мне.

Аливия быстро разобралась, зачем её зовёт «брат», и, когда спустилась, попыталась спрятаться, но сбежать от опытных матросов не смогла. Брыкающуюся девочку представили пред светлые очи милорда. Точнее, очи милорда в данный момент были весьма и весьма не светлые.

— Спасибо, капитан, оставьте нас наедине, пожалуйста.

Капитан чуть поклонился и поднялся на мостик, откуда продолжал наблюдать за происходящим. Милорд не стал ругаться или как-то иначе наказывать девочку, он только говорил. При этом капитан видел, что он вроде бы даже и не сердится, и голос не повышает, но с каждым словом голова девочки опускалась всё ниже и ниже. Вот она начала всхлипывать, вот вскинула голову, с отчаянной надеждой, потом ещё ниже опустила и, всхлипывая, спустилась в трюм, даже не заметив злорадно наблюдавшую за ней Генриетту.

На палубу поднялся Филипп, постоянно оглядывающийся.

— Что-нибудь случилось, милорд? Аливия спустилась заплаканной.

— Пусть поплачет. — Мальчик вдруг грустно хмыкнул. — Знаешь, она совсем на меня не похожа. Я никогда таким непоседой не был. Меня можно было бы назвать «маменькиным сынком».

Филипп, удивлённый такой откровенностью, озадаченно кивнул.

— Но ведь она не ваша родная сестра.

— Да. Но если бы ты знал, как она похожа характером на мою сестру…

Плавание шло своим чередом, и к обеду Аливия уже забыла про обиду и «несправедливое» наказание, снова крутясь на палубе, но на этот раз воздерживаясь от лазанья куда не просят.

Появился Джером с гитарой. Володя удивлённо глянул на него, но гитару взял, потом понял, что действительно хочет сыграть. Похоже, Джером начинает узнавать его. Аливия, заметив Володю с гитарой, тут же очутилась рядом. Мальчик сделал несколько пробных переборов, а потом запел одну из песен Высоцкого, которые они переводили совместно со Сторном.

Матросы, свободные от вахты, собрались неподалёку — тоже слушали. Даже капитан придвинулся ближе.

Володе уже начало казаться, что всё пройдёт без приключений, но к вечеру неожиданно посвежело, а капитан всё чаще и всё с большей тревогой стал поглядывать на горизонт. Ночью его разбудила усиливающаяся качка. Володя открыл глаза и долго вслушивался в звуки моря, потом осторожно поднялся, чтобы не разбудить остальных, и вышел на палубу, где его едва не сбил резкий порыв ветра. Держась за поручни, он поднялся на мостик.

— Насколько это всё плохо, капитан?

Капитан обернулся.

— Милорд, вам лучше спуститься вниз. Тут опасно.

— Опасней, чем в трюме? Так насколько всё плохо?

— Если к утру останемся на плаву, тогда всё будет хорошо. Надо только отойти подальше от берега. Боюсь, что здесь нас может разбить о камни.

Володя кивнул и вернулся обратно.

— Что там, милорд? — поинтересовался Джером.

— Буря, похоже. Сиди, всё равно сделать ничего не сможем.

— Вот потому и не люблю море, — буркнул слуга. — Здесь всё так зависит от стихии…

Качка усилилась, и к утру удерживаться на ногах стало практически невозможно, но к обеду волнение немного углеглось.

— Вроде бы пронесло, — вздохнул с облегчением Филипп.

Измученные качкой люди потянулись наверх. Володя с остальными поднялись тоже, но собравшаяся толпа настолько явно мешала действиям экипажа, что мальчик не стал далеко уходить, подозревая, что вскоре всех всё равно погонят вниз, удержал и остальных.

Как он предполагал, так и произошло. Капитан, раздражённый праздным шатанием по палубе мешающей работать публики, рявкнул на них. Потом очень вежливо попросил удалиться госпожу Лорниэль.

Вместо утра в Тортон корабль прибыл почти на закате… Сойдя с трапа, Володя недовольно огляделся: темно и прохладно. И непонятно, что делать.

— Джером, знаешь место, где здесь можно остановиться на ночь?

— Нет, милорд, я в Тортоне ни разу не был.

— А ты Филипп?

— Я тоже тут не бывал.

И что? Идти в первый попавшийся трактир? Володя видел заведения подобного рода в Рогуре и останавливаться в таких совершенно не хотелось. Но и оставаться на улице не дело.

— Милорд, если вы позволите… — Володя махнул рукой, выхода всё равно не видел. — Тогда ждите меня здесь, я скоро. — И Джером скрылся в каком-то переулке.

Филипп с Володей оттащили рюкзаки к стене ближайшего сарая и устроились там. Аливия уселась на свои вещи и тихонько что-то мурлыкала себе под нос.

Интересно, а где графиня? Володя поймал себя на мысли, что не видел, как она сходила с корабля, хотя всё время до причаливания проторчал наверху и сошёл последним. Потом они тоже далеко не уходили от сходен, обсуждая, что им делать дальше.

— Я скоро приду. — Володя перехватил посох и уверенно зашагал к кораблю.

— Милорд?

— Оставайся с Аливией, Филипп. Просто хочу осмотреться.

Мальчик подошёл к сходням и огляделся, заметил одного матроса.

— Графиня сошла на берег? — поинтересовался он у него.

Матрос узнал бывшего пассажира и поспешно поднялся.

— Да, милорд. Буквально недавно. Сильно ругалась, что карету не подали.

— Карету не подали? А, ну да, мы же должны были утром прибыть… И что, они ушли пешком ночью?

— Её телохранитель, милорд, настаивал, чтобы они переждали на корабле, но госпожа ни за что не хотела оставаться на ночь на этом, как он выразилась, корыте.

— Ясно, а в какую сторону они пошли?

«Ну и какое, собственно, мне до них дело?», размышлял Володя, направляясь в указанном направлении. «И что я кому пытаюсь доказать?»

Немного пройдя вперёд, он уже твёрдо решил, что если ничего не найдёт, то повернёт назад, когда услышал звон оружия. Устремившись туда, он сбавил шаг, когда звуки боя уже стали намного громче, и осторожно выглянул из-за угла. Лориниэль с дочерью испуганно жались к стене, а впереди отбивался мечом от наседающих на него четверых парней, вооружённых длинными ножами и дубинками, телохранитель. Дело, похоже, обстояло не слишком хорошо. Он, может и отбился бы от троих, но четвёртый, маленький и вертлявый, скакал вокруг, нанося своим длинным, сантиметров сорок длиной, кинжалом жалящие удары. Разбойники прекрасно сознавали, что в мастерстве владения мечом телохранитель превосходит их всех, и потому осторожничали, беря противника на измор. Тут ударить, тут ужалить, отскочить, снова осторожно атаковать.

Володя, не особо скрываясь, вышел из-за угла и начал подходить быстрым шагом.

— Какого…

Мальчик резко выбросил вперёд посох, ткнув им первого подвернувшегося бандита. Тот охнул и сложился пополам. Резкий взмах, и ещё один, держась за голову, повалился в пыль. С остальными разобрался телохранитель — отвлёкшись на новое действующее лицо, они прозевали атаку. Володя подошёл к графине.

— Госпожа, разве вас на корабле не предупреждали, что путешествовать ночью в порту опасно?

— Милорд, вы как здесь оказались? — поинтересовался телохранитель, не убирая меча.

— За вами шёл. Спросил у матроса, куда вы отправились, и пошёл следом, подозревая, что ваша подопечная обязательно вляпается в неприятности. Порт не слишком подходящее место прогулки для женщин даже днём, а уж ночью и подавно, тем более всего лишь с одним охранником. Я предполагал, что случится нечто такое. А вы, графиня, в следующий раз всё-таки слушайте, что вам говорят ваши люди. Иногда оказывается полезно для здоровья прислушиваться к мнению знающего человека, тем более, если сами не понимаете, во что ввязываетесь.

— Милорд… вы так и уйдёте? — растерянно спросила графиня ему вслед.

Володя обернулся.

— Разве я тут ещё нужен? — удивился он. — Мне кажется, угрозы больше нет.

— Но… но могут прийти ещё!

— А разве вы не знали об этом, когда ночью ушли с корабля? Я думал, вы предполагали такой вариант и приняли меры, раз настояли на путешествии.

— Милорд! — Графиня возмущённо выпрямилась.

— Если хотите, можете идти за мной. Мы тоже подыскиваем место, чтобы переждать ночь. — Больше не оборачиваясь, Володя зашагал обратно к порту, но вскоре за спиной послышались торопливые шаги и его догнали все трое. Графиня с дочерью, правда, предпочитали держаться позади.

— Вы на редкость проницательны, милорд, — заметил телохранитель немного погодя. — И умеете появиться очень вовремя.

— Меня хорошо научили прежде всего думать и делать выводы. Вольдемар Старинов.

Телохранитель намёк понял.

— Рокерт Торг. Профессиональный солдат, наёмник. В данный момент нахожусь на службе у графа Лурдского.

Когда они добрались до места, где остались ждать Аливия и Филипп, там уже находился и Джером.

— Милорд? — изумился он, когда разглядел, кто идёт следом.

— Так получилось, что им тоже некуда идти. Графиню ждали утром, а поскольку корабль задержался, то приедут за ней только завтра.

— Ну… вообще-то я договаривался только на четыре места… Но, полагаю, против ещё двух очаровательных дам хозяева возражать не будут, — Джером наградил графиню чарующим взглядом, начисто проигнорировав телохранителя.

— Влипнешь в неприятности — выгораживать не буду, — шепнул Володя, делая вид, что достаёт рюкзаки.

Джером состроил обиженную физиономию.

— Извольте пройти за мной, господин, — чопорно предложил Джером, изображая вышколенного слугу. Ну и что с ним делать? Опыта никакого, книжные знания тоже мало помогают. Приходится делать вид, что так оно и должно быть.

Джером повёл их через какой-то переулок, заваленный разным хламом. Володя подхватил Аливию и водрузил её на закорки, откуда та свысока посматривала на Генриетту, пока его примеру не последовал Рокерт. С учётом разницы в росте, теперь свысока уже посматривала Генриетта. Володя устало качнул головой. Вот и охота же тратить нервы и силы на выяснение, кто из них лучше? Нет, чтобы наслаждаться жизнью, тихим вечером, бредущими пьяными матросами… Мальчик с отвращением обошёл одну такую подгулявшую компанию, направлявшуюся, судя по всему, обратно на корабль. Надо надеяться, что капитан пропишет им по первое число за опоздание и появление в непотребном виде. Правда, если сам капитан такой… у хорошего командира ведь не загуляешь. Матросы отпустили какие-то сальные шуточки вслед графине. Та покраснела от ярости, но наученная горьким опытом, что-либо делать поостереглась. Лишь возмущённо засопела в сторону невозмутимого Володи и своего телохранителя. Тот не знал, что делать: то ли продолжать путь следом за даже не думавшим останавливаться князем, либо снимать с закорок Генриетту и вступаться за честь дамы.

— Если охота, передай девочку Филиппу и иди разбирайся. Утром встретимся на причале, — посоветовал ему Володя. — Но я бы не обращал внимания.

Драться с пьяными матросами, а потом ночевать на улице Рокерту явно не хотелось.

— Я не могу покинуть графиню.

Володя узнал интонацию. С такой же к нему недавно обращался Джером, предлагая идти за ним. Ночь среди бурного моря не позволила сомкнуть глаз. Рёв и вой ветра в снастях, прыгающая и проваливающаяся палуба, стоны и скрипы корпуса утлого судёнышка не располагали к отдыху. Чувствовалось, что даже солдаты порядочно устали. Так что не удивительно, что предложение Володи подраться с матросами не вызвало энтузиазма у Рокерта. А если ещё вспомнить, что драка у него сегодня уже была, то и его интонация становится понятной. Володя тихонько хмыкнул.

Джером подвёл их к трёхэтажному деревянному дому, расположенному внутри небольшого дворика, огороженного символической оградой. Володя так сразу даже не смог сказать, что это за дом. Оказалось, что-то типа общежития, правда, не совсем понятно, кто тут живёт. Как догадался мальчик из путаных объяснений, здесь останавливаются то ли шкиперы с кораблей, ненадолго приходящих в порт, которые не хотят тратиться, снимая что-то более приличное, то ли мелкие служащие купцов, наблюдающие за прибывающим или отправляющимся грузом.

— Вы же говорили, что вас будет четверо с маленькой девочкой? — встретила их на крыльце невысокая женщина лет тридцати, державшая в руках масляный светильник, сильно коптивший и почти не дававший света, из-за чего её лицо практически невозможно было разглядеть.

— Милая, Лаура, — немедленно подскочил к ней Джером. — Я сейчас всё объясню. Так получилось, что к нам присоединились ещё трое. Не оставлять же высокородную даму с дочерью?

Женщина приподняла светильник повыше и огляделась.

— Прошу прощения, господа… леди, дело не в том, что я не хочу вас принять, но у нас всего две более-менее приличные комнаты, и они рассчитаны на одного человека каждая. У нас ведь редко останавливаются по двое или трое.

— Позвольте, нам взглянуть? — попросил Володя. — Уверен, мы как-нибудь устроимся.

Комнаты оказались настоящими клетушками. Похоже, строители задались целью сделать как можно больше комнат на как можно меньшем пространстве. Кровать, одёжный шкаф у стены, мимо которого приходилось буквально протискиваться и небольшая тумбочка у окна. О том, чтобы разместиться в комнате вдвоём нечего и думать.

— Мда-а… — озадаченно протянул Володя.

— Я тут не останусь! — брезгливо заметила графиня.

— Уверены? — поинтересовался Володя.

— Тут?! Ни минуты!

— Отлично. Тогда в одной комнате можно поселить Аливию, а в другой Генриетту. А мы с вами разместимся во дворе. Хозяйка, у вас есть какой-нибудь сарай?

— Дровяной склад, но там не очень удобно…

— Пустяки. Мы привычные…

— Стойте! Милорд, что вы хотите этим сказать? А как же я?

— Вы? — Володя обернулся и удивлённо вскинул бровь. — Мне кажется, вы сказали, что не останетесь здесь? Или я неправильно понял?

— Вы… вы прогоняете меня? — графиня замерла, не понимая, то ли ей сердиться, то ли бояться.

— Я? Помилуйте, графиня. Это же вы сказали, что не останетесь здесь. Я так подумал, что у вас есть какой-то другой вариант. Но поскольку ночью в городе опасно, как вы могли уже убедиться, дочь я вам всё же посоветую оставить тут… если пожелаете, можете даже телохранителя с ней оставить, однако вам, полагаю, он будет нужнее, а о вашей дочери мы позаботимся, обещаю. Только скажите, куда её отвезти в случае вашей преждевременной смерти. Мало ли что может случиться на ночных улицах.

— Вы… вы издеваетесь?

— Как вы могли подумать, графиня?! Я сама предупредительность и только иду навстречу вашим пожеланием. — Тут Володя разом изменил тон с вежливого безразличия на командный с нотками гневами. — Графиня, если вы ещё не поняли, у вас только два варианта: либо заночевать здесь, либо идти искать место, которое вас утроит. Поскольку лично я устал и хочу спать, к тому же не вижу причины потакать вашим капризам, я провожать вас не собираюсь. От самого разумного варианта остаться до утра на корабле вы отказались сами. Так что, выбирайте из тех возможностей, что есть. Если вздумаете ночью отправиться искать более достойное для вас место, вперёд, но вашу дочь с вами я не отпущу — на улицах опасно!

— Да вы… Да вы… Да я вас…

Володя отвернулся. Рокерт укоризненно покачал головой, но мальчику было абсолютно безразлично, что о нём подумают.

— Если я займу комнату, где ляжет Генриетта? — холодным как лёд голосом поинтересовалась она.

— Девочки вполне поместятся в одной. Будет не совсем удобно, но вполне терпимо. Либо ложитесь вместе с дочерью.

Графиня наградила Аливию убийственным взглядом, но Володя шагнул вперёд и встал между ними.

— Она тоже устала, как все мы. И ей точно нечего делать с нами в дровяном складе.

Особого выбора ей князь не оставил, а разного рода взгляды: гневный, презрительный, испепеляющий и прочие из арсенала графини на него совершенно не действовали. С таким же равнодушно скучающим видом он выслушал и её эпитеты в свой адрес.

— Рокерт! — взвизгнула Лорниэль Лурдская, прибегая к последнему аргументу.

Володя даже не шелохнулся, а вот Филипп чуть сдвинулся, перехватывая поудобнее копьё.

— Аливия, Генриетта, в комнату живо и спать!

Аливия тут же послушалась. Генриетта вопросительно посмотрела на мать, испуганно на Володю, потом несмело отправилась следом за Аливией. Мальчик заглянул в комнату.

— Слуг нет, так что постарайтесь устроиться самостоятельно. Кнопка, помоги Генриетте. — Осторожно прикрыв дверь, он обернулся к Рокерту. — Ты идёшь, или останешься ночевать тут?

Ситуация глупейшая. Устраивать драку ночью в коридоре, когда в комнатах спят уставшие за день люди — гарантировано нарваться на серьёзную драку. Тут ведь сначала побьют, а потом будут разбираться, кто высокородный, а кто нет.

— Но оставить здесь дам… — неуверенно возразил он.

— Никто и не оставляет. Я останусь пока тут, потом меня сменит Филипп, а под утро вы. Будем дежурить.

Судя по тому, что Лаура так ни разу и не вмешалась в их разговор, либо она была привычна к подобным сценам, либо не рискнула вступать в спор с выскородными. Скорее всего, последнее, ибо, судя по её виду, ей ужасно хотелось спать и она чуть ли не открыто говорила «да когда же вы закончите тут, болваны». А ещё можно было смело утверждать, что Джерому тут ничего не светит, кроме неприятностей — такую «свинью» в виде идиотов-постояльцев, которые никак комнаты поделить не могут, прощать она ему явно не собиралась.


Утром Володю разбудил Джером, который осторожно пытался пробраться к выходу со склада, где они все спали с разной степенью удобства. Лучшее место как дворянину и герцогу досталось Володе, хотя он, честно говоря, смог бы спать где угодно и когда угодно — тренировки на Базе приучили его выкраивать для сна любое подходящее время и место.

— Вот и хорошо, что ты встал. — Володя тоже поднялся, не обращая внимания на недовольство во взгляде слуги, и вышел следом, присмотрел подходящее место, достал листы. — Давай продолжим, а то в последнее время я совсем мало занимался.

— Милорд, вы делаете поразительные успехи в грамоте.

— Я вообще умный, не отвлекайся.

Джером вздохнул и сел рядом. Вскоре из сарая выбрался Филипп. Удивлённо взглянув на занимающихся, пожал плечами, а потом принялся за разминку. Спустилась, позёвывая, Аливия.

— А Генриетта ещё спит, — сообщила она. — Такая неженка: и это не так, и то не этак.

— Не жалуйся.

— Не буду. — Аливия ещё раз сладко зевнула, глянула в записи, потом немного понаблюдала за Филиппом и зашла в сарай. — Не заходите, я переодеваюсь! — высунулась она из-за двери и снова скрылась.

— Где Рокерт? — поинтересовался Володя.

Голова Аливии снова на мгновение показалась из сарая.

— Там, в коридоре у окна сидит. Караулит эту… графиню.

— Аливия! — Но сердитость пропала втуне — девочка уже скрылась. Володя покачал головой, раньше чуть в обморок не упала от страха, когда узнала, что он благородный, а сейчас… Совсем страх потеряла! Мальчик усмехнулся. Джером, заметив выражение лица господина, позволил себе чуть усмехнуться и сделал на память зарубку, как можно при случае избежать гнева, буде такой случится.

Вскоре девочка уже вышла в спортивном костюме. Пристроившись недалеко от Филиппа, она тоже начала разминаться. Солдат заинтересованно наблюдал за ней, пытаясь разобраться в движениях и в том, чего от этого вообще можно ждать. Девочка плавно перемещалась по всему двору, словно танцуя, ни на минуту не замирая и не останавливаясь.

— Лучше бы писать и читать научилась на родном языке, — проворчал Володя.

— Я и так умею… на твоём, — отозвалась девочка, не останавливаясь.

— Угу. Самое главное грамотно-грамотно ты это делаешь.

— Ты бы лучше со мной позанимался, — поспешила сменить тему Аливия.

— Пятью шесть?

— У-у-у-у! Я не в этом смысле!!!

— А я в этом. Отвечай, не останавливаясь.

— Э-э-э-э…

— Так! Не понял? Стоило чуть забросить учёбу и уже на простейший вопрос не можешь ответить?

— Могу! Могу! Тридцать!

— Долго думаешь. А шестью пять?

— Тридцать пять… ой…

— Мда-а. Вот что, Кнопка, десять отжиманий и отвечай на вопросы. Щас я тебя пытать буду.

Заинтересованные Филипп и Джером встали в сторонке и оттуда стали наблюдать за бесплатным представлением.

Аливия вздохнула, но послушно стала отжиматься.

— Семью пять?

— Тридцать пять.

— Семью восемь?

— Пятьдесят два.

— Плюс пять отжиманий.

Девочка успела отжаться восемь раз, когда вспомнила:

— Пятьдесят шесть!

— Верно, но отжиманий всё равно пятнадцать. Шесть плюс шесть умножить на шесть?

Девочка задумалась, что-то шепча, считая.

— Семьдесят два!

— Ещё плюс пять отжиманий.

— Почему??? — взвыла Аливия. — Я правильно подсчитала!!! Я уверена! Двенадцать умножить на шесть будет семьдесят два!

— Это было бы верно, если бы я просил двенадцать умножить на шесть, а я просил сделать общее действие — шесть плюс шесть умножить на шесть. Какое первое действие должно быть сделано?

Аливия на мгновение замерла, перестав отжиматься, но продолжая держать упор лёжа. Потом вздохнула и продолжила упражнение.

— Так ответ-то какой?

— Сорок два, — обиженно проворчала она. — А ты, Володя, нечестно делаешь!

— Три на восемь?

Аливия выдохлась на сорок втором отжимании и устало растянулась в пыли, уже не обращая внимания на графиню, которая недавно появилась на крыльце, откуда с удивлением наблюдала за столь странным занятием.

— Оставшиеся три отжимания доделаешь, когда сможешь, — Вынес приговор Володя. — А потом сядешь и повторишь таблицу умножения. Позор!

— И охота вам, князь, этим заниматься? — важно вопросила графиня, спускаясь с крыльца. — Настоящему рыцарю всё это без надобности, а тем более благородной даме!

Ещё вчера вечером Володя обязательно что-нибудь ответил — не сдержался бы. Но сейчас благоразумно промолчал.

— Госпожа Лорниэль, рад видеть вас отдохнувшей.

— Какой тут отдых? — Дама презрительно огляделась. — Боги, когда же закончатся мои мучения?

«Эх, не знала ты мучений», Володя сам не понимал, завидует он сейчас графине или жалеет её.

— Мы вас проводим, госпожа. Думаю, это будет безопасней для вас. Джером, для тебя у меня есть работа.

— Конечно, милорд, — вздохнул тот.

Володя обернулся, но тот всем своим видом показывал глубокое почтение. Мальчик отвернулся, но успел заметить, как к слуге подходит Филипп. Новоявленный синьор некоторое время боролся с любопытством, а потом не выдержал и снова обернулся: Филипп стоял рядом с Джеромом, дружески того обнимая, однако Джером почему-то выглядел слегка бледновато, поминутно кивая тому, что тихонько говорил ему солдат.

— Голову оторву, — закончил Филипп и отошёл.

А ведь действительно оторвёт и не поморщится, понял мальчик. Володя вздохнул: как ни играй синьора и господина по разным книгам, но ничто не заменит воспитания. В этой среде надо вырасти, чтобы научиться работать с людьми на инстинктах, всем видом показывая право отдавать приказы. А так приходится постоянно себя контролировать и не всегда он действует правильно. Вот Джером моментально во всём разобрался. Если первоначально он ещё по привычке держал марку слуги, то потом, возможно даже сам того не сознавая, стал относиться к Володе несколько более… свободно. Чем такое чревато, понятно без лишних пояснений. Если уж и слуги не воспринимают его как господина… Вот и дошло до того, что Филипп вынужден был вправлять Джерому мозги. И где же ты, древний княжеский род в четыреста лет? Ау!!! Но что делать, Володя не знал, и книги тут ему тоже помочь не могли. В конце концов, он решил, что в настоящий момент самое благоразумное промолчать и учиться, учиться, учиться.

— Надо найти подходящий дом, где мы сможем остановиться.

— Дом, милорд?

— Да. Я планирую задержаться в Тортоне, а жить на постоялом дворе не очень удобно. Когда графиню проводим, мы обсудим с тобой условия. А ты, Кнопка, бегом переодевайся… Да, своё платье сложи в отдельный мешок и принеси мне. Неплохо бы его починить.

Если Аливия и удивилась, то вида не показала. Вот спустилась Генриетта в сопровождении Рокерта.

— Джером, расплатись с той милой девушкой, что приютила нас, — мальчик достал деньги и протянул слуге. Понимал, чем это для того чревато, но от мести удержаться не смог. Мелочно, но…

— Я, милорд? — Джером неуверенно замялся.

— Какие-то проблемы? — удивился мальчик. Очень искренне удивился.

Джером хотел что-то сказать, но тут рядом с Володей встал Филипп и тот поспешно принял деньги.

— Сейчас всё сделаю, милорд.

Володя с трудом удержался, чтобы не помчатся следом и не подсмотреть за объяснением Джерома и… вот блин, даже не знает кто та девушка, что их встретила. Вряд ли хозяйка. Дочь владельца скорее всего.

Джером действительно скоро вернулся, немного взъерошенный и с вселенской обидой в глазах.


Карету, которая должна была приехать за графиней, ждали уже почти три часа. За это время Джером успел получить инструкции от Володи, взять напрокат коня для скорости и даже сумел подобрать несколько подходящих домов — цены в Тортоне оказались на удивление низкими. Володя подсчитал, что даже если он не станет зарабатывать, тех денег, что у него есть сейчас, хватит примерно года на три аренды. Впрочем, мальчик обдумывал возможность купить какое-нибудь поместье, чтобы иметь постоянный доход. Сколь ни велика по меркам местного мира имеющаяся у него сумма, без притока новых средств она всё равно рано или поздно закончится. Варианты получения этого притока он пока мало обдумывал, но понимал, что рано или поздно этим вопросом придётся заняться серьёзно.

Володя соскочил с ящиков, на которых до этого весьма удобно устроился и читал справочник по фортификации, сравнивая видимые отсюда бастионы на входе в бухту с теми схемами, которые прилагались в книге, пытаясь отыскать отличия. Занятие абсолютно бесперспективное, но позволяло отвлечься от ожидания. Ну что можно увидеть, рассматривая внешние стены бастионов? Ко всему привычный Филипп спокойно подрёмывал рядом, а Аливия повторяла таблицу умножения, потом тренировалась в письме. Из всех, скучали только графиня и Генриетта. Впрочем, графиня развлекалась тем, что придумывала кары слугам, которые не могут встретить госпожу.

— Госпожа Лорниэль, я понимаю ваше нетерпение, но раз уж так получилось, приглашаю вас с нами, а потом, обещаю, мы проводим вас в ваше поместье. Оно, как я понял, расположено за городом?

— Замок. Замок моего мужа расположен в нескольких часах пути отсюда.

— Джером, бери коня и разыщи карету для дам. Ну и для нас коней.

— Скоро буду. Тут недалеко, господин.

Джером и правда обернулся быстро, уже через полчаса он вернулся, ведя на поводу коней для всех мужчин и карету, которой управлял кучер. Графиня скептически оглядела полуразвалившийся экипаж, но возражать не стала, понимала, что в противном случае придётся идти пешком. Филипп с таким же скептическим выражением лица разглядывал коней.

— Кнопка, давай внутрь. Графиня, Генриетта…

Когда дамы устроились, Володя взял поводья, которые протянул ему Джером, осмотрел коня, покачал головой.

— В скачках на таком участвовать я бы не стал, но для путешествия по городу сгодится.

Взобравшись в седло, он выпрямился, привыкая к уже подзабытым ощущениям, тронул бока коня пятками.

— Джером, давай к первому дому, который ты выбрал.

Условия Володя поставил довольно расплывчатые, но на двух настаивал твёрдо — чтобы дом имел двор и чтобы был не очень дорог, хотя останавливаться в совсем уж развалинах он не собирался. Как и предполагал мальчик, недорогие дома искать нужно не в центре города.

В первый дом он даже заходить не стал, увидев, что тот со всех сторон сжат более высокими строениями и что с верхних этажей прекрасно просматривается весь небольшой садик. Второй показанный дом Володя тоже осматривал недолго, но отверг из-за маленького двора. Третий оказался слишком просторным и слишком старым. А вот в четвёртый Володя влюбился сразу — небольшой двухэтажный домик на девять комнат, пять на втором этаже и четыре на первом, с большой гостиной и просторной кухней, расположенный рядом с морем, на которое из окон открывался превосходный вид. Во дворе колодец, дровяной склад, доверху заполненный дровами, неплохая лужайка перед главным входом. В общем, не дом, а мечта. Единственное, что смущало мальчика — низкая цена, о чём прямо и спросил хозяина — седого купца, показывающего всё.

— Понимаете, господин, я должен надолго уехать по своим делам, а дом продавать не хочется. Вот и решил сдать его на это время. Поскольку ехать я должен очень скоро, то постояльцев приходиться искать быстро, но мне хотелось бы отдать дом в хорошие руки, чтобы о нём позаботились в моё отсутствие. Я прошу не очень много, но кому попало его не сдам. Когда ваш слуга рассказал, для кого ищет дом, я согласился встретиться с вами, но предупредил, что могу отказать, если меня что-то не устроит.

Теперь ясно, почему Джером сначала показывал другие варианты и только потом повёз всех сюда.

— И мы вас устраиваем?

— Вполне, милорд. Ваш слуга говорил, что дом вам нужен на год?

— Да. Готов оплатить всё это время, хотя, возможно мне придётся уехать раньше, однако на этот год я хотел бы сохранить его за собой.

— Конечно, милорд.

— Володя! Тут так здорово!!! — Восторженная рожица Аливии показалась из-за перил лестнице, ведущей на второй этаж. — А можно я себе комнату выберу? Можно?

Похоже, девочка совсем забыла, зачем они приехали в город. Расставаться с ней Володя не желал. Когда он думал об этом, сердце сжимала такая тоска, что хотелось выть, но также он понимал, что не может просто оставить Аливию. Во-первых, у неё всё же есть родной отец, а во-вторых, его будущее совсем непонятно и не факт, что с ним ей будет очень уж хорошо. Потому он старался никак не показывать, насколько его печалит будущее расставание. Потому и решил снять дом здесь же на год, чтобы оставаться рядом с Кнопкой… Ленкой… Аливией.

— Можно, — вздохнул Володя. — Только позже. Уважаемый Жером, нас этот дом устраивает полностью. Если вы согласны его сдать, я готов внести плату.

— Конечно, милорд. Прошу вас в комнату, где можно уладить все формальности. Я уже составил договор… вам его прочитать?

— Да, будьте любезны.

Купец взял лист и стал читать вслух, Володя внимательно слушал. Не найдя ничего примечательного, он кивнул. Похоже, до бюрократии двадцать первого века тут ещё далеко. Пунктов всего четыре: первый сообщал, что купец Жерон Ордон сдаёт свой дом князю Вольдемару Старинову на год за оговорённую сумму, второй говорил, что князь обязуется съехать из дома по истечении указанного срока. Третий и четвёртый пункты касались того, что князь может и не может делать с домом, а также те суммы, которые он должен уплатить, если сделает что-то, что повлечёт повреждения дома или иные нежелательные последствия для него.

Мальчик взял лист и пробежал глазами. Читать по-локхерски у него не очень хорошо получалось, некоторые буквы ещё не успел выучить, потому просто запомнил текст, затем достал из сумки деревянную коробочку и вытащил печать «князей Стариновых». Чуть капнул чернилами на подушечку, промокнул печать и поставил её на бумагу, чуть подержал и убрал, разглядывая символическое изображение щита и меча. Что ж, можно сказать, славу этому гербу он создавать начал. Потом подумал и поставил росчерк подписи. Удивлённый купец изучил печать и покачал головой. Похоже, тут к такому не привыкли. Впрочем, да, насколько Володя помнил, печать раньше оттискивали на сургуче из-за низкого качества чернил, которые просто растекались пятном по бумаге. Да и сама бумага… не очень. В вещах Володи имелась некая книжица, в которой рассказывалось, как можно сделать вполне приемлемого качества чернила — этот рецепт Володя решил приберечь для себя. В этом случае подделать его печать кому-либо будет трудновато.

— Счастливо вам оставаться, милорд. — Купец поднялся и вежливо раскланялся.

— И вам счастливого пути, уважаемый, — поднялся и мальчик.

Дождавшись, когда купец покинет дом, Володя обернулся к графине.

— Пока мы не сообщили вашему мужу, где вас искать, можете остаться с нами. Джером найдёт человека, который доставит сообщение в замок.

— С удовольствием принимаю ваше приглашение, милорд, — кисло заметила графиня.

— В таком случае устраивайтесь, отдыхайте. Выбирайте любую не занятую комнату.

Себе Володя выбрал комнату уже при осмотре и явно всем это показал. Аливия для себя, похоже, тоже подобрала. Филипп с Джеромом решили жить на первом этаже, также показав, что второй оставляют господам. Рокерту из-за этого тоже пришлось выбирать себе комнату внизу.

Графиня с дочерью отправились наверх, а Володя, пока дамы отсутствуют, отдал распоряжение Джерому.

— Когда отыщешь человека, пришлёшь его к графине, а сам займёшься моим поручением, — закончил он. — Филипп, останешься в доме, пока меня не будет, проследи за этой егозой, пожалуйста, чтобы ничего не натворила.

— Конечно, милорд.

— В таком случае я вас оставляю. Когда вернусь, не знаю, но постараюсь долго не задерживаться. Хочу осмотреть город, и у меня есть ещё кое-какие дела.

Мальчик вышел во двор, вскочил в седло и отправился в центр города.

Правильная поговорка: язык до Киева доведёт. Как оказалось не только до Киева, но и до любого нужного места в незнакомом городе. Портниха встретила его с глубоким поклоном и проводила в комнату. Там внимательно осмотрела платье.

— Сегодня вечером будет готово, милорд.

— Спасибо. Тогда я зайду позже… — Володя вдруг замер, вспомнив кое-что, и глубоко задумался. Портниха не решалась побеспокоить благородного господина и молча ждала. Володя же внимательно осмотрелся, потом обернулся. — Скажите, а если не чинить это платье, а сделать по-другому… тем более Аливия и подросла уже с тех пор немного, так что платьице всё равно маловато…

Выслушав просьбу, портниха в свою очередь задумалась.

— Это займёт время, милорд. Дней пять…

— Хорошо. Тогда я зайду через пять дней.

Володе хотелось ещё побродить по городу, но он обещал Аливии вернуться как можно быстрее, потому решил отложить поход на потом и отправился в свой новый дом.

— Милорд! Слава богу!!! — Филипп выскочил ему навстречу. — Тут такое!!!

— Аливия?! — Сердце ухнуло в пятки.

— Что? Нет-нет, милорд, с девочкой всё в порядке. Джером принёс новости… они в том числе касаются и графини…

— Так! В дом, там всё расскажешь. Что-то серьёзное?

— Да милорд. Похоже, серьёзней некуда.

Глава 19

В гостиной Володя встал у окна и прислонился к стене, сюда же спустились Аливия и графиня с дочерью. Рокерт, Филипп и Джером стояли чуть в стороне.

— Ну и что за новости у вас? — поинтересовался Володя, заметив, что никто не спешит начать разговор, отметил только неестественную бледность графини и явно растерянную Генриетту.

— Герцог Торендский поднял восстание против короля! — выдохнул Филипп и замер.

Володя моргнул, остальные выжидательно уставились на него. Мальчик ещё раз обдумал новость.

— Ну и что? — недоумённо поинтересовался он, не понимая, чего все так на него смотрят.

— Э-э-э… милорд… — несмело начал Филипп.

— Да говори как есть.

— Видите ли, герцогство Торенда располагается к северу отсюда, и сейчас королевских войск там практически нет. Очевидно, герцог воспользовался войной и решил немного расширить владения. Скорее всего, он сговорился с Эрихом.

— Опять-таки, ну и что? Нет, я понимаю, что это для королевства чревато, но лично я скорее удивлён, что восстание поднял только один герцог, если правда то, что я слышал о молодом короле.

— Ну да! — Филипп вроде бы даже облегчённо вздохнул. — Вы же иностранец и только недавно в королевстве. Понимаете, граф Лурдский…

— Ваш муж, госпожа?

— Да, — как-то безжизненно отозвалась графиня.

— Ну и что там граф Лурдский?

— Он в числе участников восстания, — заявил Филипп и снова замолчал.

На этот раз Володя думал дольше.

— Ну и что? — снова поинтересовался он. — Из-за этого такой трагичный вид у всех? Ну графиню я ещё могу понять… Кстати, госпожа Лорниэль, ваш муж не предупреждал вас, чтобы вы не приезжали? Вы говорили, что он вас пригласил в Тортон?

— Он мне сообщил, что приехал в Тортон купить какое-то поместье… — устало отозвалась она. — Честно говоря, я была очень удивлена. Раньше не замечала интерес мужа к этому городу. Собралась…

— Зачем?

Графиня растерянно огляделась, потом, видно поняла, что молчать смысла нет, и честно ответила:

— Видите ли… не знаю, поймёте вы меня или нет… Я давно подозревала… — графиня отчаянно краснела, поглядывала на дочь, но закончить так и не решилась.

— Вы подозревали, что муж вам изменяет, — закончил Володя. — Понятно. Но вряд ли он в этом случае сообщил бы вам, что покупает тут поместье.

— Наверное… мне как-то не пришло это в голову…

— Бывает. Я сразу заметил, что вы чрезвычайно красивы, мадам.

— Спасибо, — графиня кокетливо поправила волосы, но тут же очнулась. — Я решила приехать…

— И вы ждали карету в порту?

— Я… я сообщила в Тортон, что приезжаю.

— Как я полагаю, в Тортоне вашего мужа никогда не было и его отговорка по поводу покупки тут поместья всего лишь уловка, чтобы задержать вас… где вы были до того, как помчались сюда?

— Я навещала отца… в Дорхеме…

— Дорхем это?..

— Соседнее королевство, — пояснил Рокерт.

— Спасибо. Значит, это была всего лишь отговорка… хотя… — Володя снова задумался, потом сорвался с места и помчался наверх под ошарашенными взглядами окружающих. Вернулся он со своей сумкой, откуда вытряхнул все записи и принялся лихорадочно их листать.

— Хм… — пробормотал он. — Что-то не сходится. Ну ладно. Так на чём мы остановились? Ах да, вашего мужа тут не было и теперь вы не представляете, что делать. Гм… Ну что я могу сказать? Оставайтесь пока с нами, а там видно будет. И советую не сообщать каждому встречному кто вы такая.

— Вы готовы приютить жену изменника? — изумилась графиня. Видно не сдержалась.

— Так не вы же изменник, иначе не сидели бы сейчас здесь, — справедливо возразил Володя. — А кроме того, чего вы от меня хотите?

— Укрывательство семьи изменника…

Володя обернулся к Рокерту.

— Во-первых, я не приносил клятву верности королю. Я тут вообще лицо стороннее и могу делать что хочу.

— Вряд ли король посмотрит на это так же.

— А во-вторых, я с женщинами и детьми не воюю. Если кто-то утверждает, что казнь графини и её дочери поможет королевству, — Володя резко извлёк меч, перехватил его за лезвие и протянул его всем, — прошу.

Рокерт отвёл взгляд…

— Я так и думал. А ты, Филипп?

— Я солдат, а не палач.

— Просто смелости не хватает людям, вот и передоверяют грязную работу другим. А по мне, если ты выносишь приговор, имей смелость его исполнить. Потому либо, если считаешь их виновными, сделай всё сейчас и сам, либо не суди.

— Я приносил вам клятву, милорд, и мой синьор вы!

— В таком случае на этом закончим. — Володя вернул меч обратно в ножны. — Графиня, выбирайте себе комнату по вкусу и устраивайтесь. Потом мы с вами подумаем, что делать. Но знаете, откровенно говоря, ваш муж большой подонок. Ненавижу тех, кто нарушает клятвы и предаёт доверившихся, потому предупреждаю сразу, моё милосердие на него не распространяется. Встречу — отдам королевскому правосудию не задумываясь.

Володя оторвался от стены и принялся собирать вещи.

— Джером, пойдём ещё позанимаемся. Аливия, тебя это тоже касается, стыдно не уметь читать и писать на родном языке.

— Милорд, вы давали мне поручение…

— После занятий расскажешь.

Джером покосился на Аливию и кивнул.

— Я понял, милорд, можете не беспокоиться.

Володя на мгновение замер, потом кивнул.

— Позже расскажешь, — повторил он. — Аливия, чего копаешься?

— Да нууу… я лучше ещё потренируюсь немного, — протянула она.

— Не пойдёшь сейчас со мной, будешь одна тренироваться. Учить лентяйку я не собираюсь.

— Ну Володенька!!! — Аливия давно заметила, что её другу нравится, когда с ним говорят на родном языке, и замечала, что его забавляет её говор, потому когда хотела чего-то выпросить у него, переходила на русский. Вот и сейчас, подбирая слова и часто путаясь в них, упрашивала: — Ну это скучно! Даже математика интересней.

— Аливия, не спорь. Потом сама благодарить будешь. И можешь не делать такую рожицу, всё равно не поверю. А вам, графиня, советую первые дни воздержаться от поездок в город, пока ситуация не прояснится.

Однако в комнате на занятиях Володя сосредоточиться так и не смог. Джером, видя, что мысли господина где-то далеко, не очень досаждал ему, сосредоточившись на обучении Аливии. Та обиженно сопела, но спорить не решалась и послушно повторяла алфавит.

Володя вдруг встал, подошёл к окну и стал смотреть куда-то вдаль, словно надеясь увидеть там что-то важное.

— Мне это не нравится, — вдруг заговорил он не оборачиваясь. — Мне это сильно не нравится.

— Милорд? — недоумённо вскинул голову Джером.

— Зачем граф Лурдский решил приобрести тут имение?

— Э? А разве…

— Допустим, он не хотел, чтобы жена возвращалась в Локхер и придумал всё это. Но со слов графини они в Тортоне ни разу не были. Почему он упомянул Тортон? Почему не столицу, не другой город, а именно Тортон?

— Первое, что в голову пришло, то и сказал, — пожал плечами недоумевающий Джером.

— Пусть так, но разве в этом случае не логично упомянуть какой-нибудь город в глубине страны, в котором они бывали раньше, а не тот, до которого его жена может добраться на корабле? И о котором мог только слышать.

— Вряд ли он ожидал, что его жена поступит таким образом.

— Возможно…

— А можно мне на улицу? Можно? — Заметив, что все заняты разговором, Аливия сочла момент подходящим, чтобы прекратить обучение.

— Ладно, беги, только не уходи со двора, пока мы тут не обжились.

— Я Генриетту позову! — Аливия вскочила и умчалась.

Володя вздохнул.

— Ладно, гадать бессмысленно. Что узнал об отце Аливии?

— Как вы верно предположили, милорд, отец девочки действительно родился и вырос в этом городе… Вам это Аливия сказала?

— Нет. Просто сопоставил кое-что из её рассказов. Был почти уверен, что если он действительно так богат, как говорила девочка, то вряд ли в его родном городе о нём не слышали, пусть даже он здесь и не живёт больше.

— Поэтому вы сняли домик?

— Неважно. Так что?

— Осторн Транхейм, купец. Кстати, не такой уж он и богатый.

— Короче.

— Он может считаться богатым в пределах Тортона, но вовсе не в королевстве.

— Ты действительно думаешь, что меня это интересует?

Джером, уловив сердитые нотки, поспешно закруглился.

— Сейчас Осторна в городе нет. После смерти жены и дочери, он целиком сосредоточился на делах, а здесь всё ведёт его старший сын… Если хотите, можно сходить к нему. Сам купец сейчас в столице, занимается поставками продовольствия для армии. По слухам, он должен вернуться через семь дней.

— Через семь дней, говоришь? — задумчиво протянул Володя. — Что ж, не будем спешить. Позаботься, чтобы я получил известие, когда вернётся Осторн.

— Да, милорд.

— А мне придётся подыскать предлог для знакомства с этим семейством… Транхейм… А что такое Рикерт?

— Рикерт, милорд?

— Аливия при знакомстве представилась мне как Аливия Рикерт Транхейм. Рикерт — похоже на мужское имя. Я думал, её отца так зовут.

— Не знаю, милорд. Узнать?

— Если будет подходящий случай. Возможно, я раньше узнаю. Ладно, на сегодня можешь быть свободен… до вечера, точнее. Пока будем обустраиваться. Нам бы ещё кухарку нанять и парочку слуг для ухода за домом…

— Если милорд позволит…

— Позволит. Только, Джером… впрочем, неважно.

Воспользовавшись разрешением, Джером немедленно исчез. Володя ещё долго стоял у окна, наблюдая за морем, потом вздохнул, снял накидку с кресла, перебросил через руку и отправился вниз.

— Филипп, не желаешь размяться?

— Милорд?

— Давненько мы с тобой не тренировались, а я ещё вашу школу не очень понимаю. Не против?

— Конечно, милорд.

— Торг, не хочешь присоединиться?

Телохранитель графини удивлённо вскинул бровь, потом покачал головой.

— Прошу прощения, но нет.

А жаль. Мальчик окинул его оценивающим взглядом. Очень ему хотелось посмотреть на уровень мастерства этого охранника… на всякий случай.


— Милорд… разрешите вопрос? — После тренировки Филипп и Володя растянулись на траве, отдыхая. Мальчик обдумывал прошедший бой, пытаясь сообразить, что именно показал ему Филипп и… что не показал.

— Вопрос? — очнулся он от дум. — Ну давай.

— Почему вы решили помочь графине? Вы понимаете, что это для вас может быть опасно?

— Хм… Считаешь, надо сдать их властям?

— Не обязательно. Ну не хотели их сдавать — выгнали бы, но вы же позволили им остаться с нами, подвергаете свою жизнь опасности. Думаете, король станет разбираться пожалели вы их или участвовали в заговоре вместе с её мужем?

Володя согнул ноги и в прыжке вскочил с земли.

— Возможно и так. Только… Не могу я их выгнать. Это будет тоже самое, что и сдать. Даже не так, сдать властям милосерднее, поскольку так у них есть шанс остаться в живых. Выжить же одним в чужом городе…

— У них телохранитель есть.

— Ты уверен, что он не предаст?

— Он и сейчас может это сделать.

— Тоже верно, — вздохнул Володя. — Присмотри за ним, пожалуйста.

— Но всё-таки, милорд, почему?

— Почему? — Володя уставился куда-то в небо. — Возможно потому, что я тоже был беглецом и спасался от убийц. Я знаю, каково это бежать, прятаться, скрываться, зарабатывая на жизнь попрошайничаньем, знать, что тебя могут убить в любой момент. Такие случаи тоже бывали… люди разные. Обречь графиню с дочерью на такое у меня не поднимется рука.

Володя обернулся и посмотрел на Филиппа.

— А ты уже жалеешь, что поступил на службу к такому неблагоразумному синьору?

— Нет, милорд. Мой выбор вполне сознательный, и я думаю, что вы можете достигнуть много больше, чем хотите.

— Возможно, — не стал спорить Володя.

В первые три дня Володя запряг всех наводить порядок в доме. От этого дела освободили только графиню с дочерью, а сам мальчик, подавая пример, вооружившись тряпками и шваброй драил коридоры и комнаты дома, вынося мусор во двор. Специально нанятые люди упаковывали его в мешки и вывозили подальше от дома. На Володю смотрели как на заморское чудо-юдо, но спорить не решались. В отличие от средневековья родного мира, про которое читал мальчик, здесь к мытью не относились как к смертному греху, но и не возводили его в культ подобно древнему Риму. Так что тут от людей воняло вовсе не так страшно, как Володя боялся, но и они не благоухали розами. А нечистоты на голову можно было поймать так же просто, как в любом другом средневековом городе Европы. Из-за этого Володя и ненавидел здешние города: вонь, грязь на улицах, которая превращалась в настоящее зловонное месиво после дождя. Впрочем, Тортон, как любой портовый город, отличался всё же большей чистотой по сравнению с городами внутри страны, но на взгляд Володи всё равно клоака. Потому и дом он заставил Джерома выбирать не в центре, а на окраинах. Потому и требовал наличие двора, который ограждал бы их владения.

Следующим этапом уборки стало выведение различной кусающейся живности внутри дома. Напялив тряпку в качестве респиратора, он намешал всяких химикатов, которые предусмотрительно захватил с собой и теперь опрыскивал дом сверху донизу, выгнав, несмотря на жалобы, всех во двор. Нанятые рабочие копали во дворе глубокую яму и теперь засыпали её известью, укрепляли стены. Сверху уже клали обтёсанные доски.

— И что это будет? — недоумённо поинтересовался Филипп у Джерома.

— Туалет, — ответил Володя, подходя к ним. — Увижу, что кто-то справляет нужду внутри дома — оторву ноги, а потом заставлю убирать. Не так уж долго выйти во двор.

Филипп и Джером посмотрели на синьора с одинаковым недоумением, потом переглянулись, но свои мысли оставили при себе. Впрочем, Володе было глубоко фиолетово, что они о нём думали. Пожалуй, только Аливия его по настоящему понимала, поскольку долго жила с ним на его базе, где мальчик приучил её к чистоте.

— А ещё неплохо бы баньку поставить, но это позже, если мы действительно задержимся в этом городе.

— Милорд, но вы же заплатили за год…

— Но это же не обязывает меня жить здесь этот год, если возникнет необходимость город покинуть. А я пока не уверен, что стоит задерживаться в Тортоне надолго. Ладно, внутри я всё опрыскал, но пока туда заходить не стоит. Где графиня?

— Пошли с дочерью и Рокертом к морю. Аливия с ними.

— Хм… Хорошо. — Володя отбросил респиратор в кучу остального мусора. — Тоже схожу прогуляюсь.

Графиню Володя увидел издалека и не то, что он хотел подкрадываться, это как-то само собой получилось.

— Ты ведь не сестра этого странного князя? — интересовалась графиня у Аливии.

Девочка покачала головой.

— Это он меня так называет. Говорит, что я похожа на его погибшую сестру. Часто называет Леной… наверное, так его сестру звали.

— И давно ты знакома с ним?

— Давно ли? — Аливия возвела глаза к небу. — Давно, наверное. Володя говорит, что четыре с половиной месяца. Он меня зимой спас, когда на нас с мамой напали волки. Мама… мама погибла. Только я не помню как. У меня был жар и я потеряла сознание… мы… с мамой в лесу ночевали, когда убегали от разбойников, напавших на караван.

— То есть ты не помнишь, что этот Володя именно спас вас?

Графиня словно не видела, что своими расспросами причиняет девочке боль.

— Ну… я плохо помню. Помню, как сидела под деревом с мамой, помню, как появились волки… Потом что-то случилось… больше не помню. Володя потом мне рассказывал, что волк бросился на меня, а мама закрыла меня собой… Ещё, мне кажется, он винит себя в случившемся… глупо…

Вот даёт Кнопка. Володя по-новому взглянул на девочку. Никогда бы не заподозрил её в такой проницательности. Действительно, если бы он сразу достал пистолеты… Всё, хватит! Нельзя жалеть о том, что изменить невозможно.

— Развлекаетесь?

Графиня вздрогнула и обернулась. Похоже, она не очень довольна его появлением — ей ещё о многом хотелось расспросить девочку. Аливия радостно вскочила с песка, из которого строила какую-то башню, и бросилась к нему.

— Наконец-то!

Володя перехватил девочку и подкинул, поймал, но удержать не смог и вместе с ней упал на землю. Аливия смеялась, а Володя в который раз проклинал свой небольшой рост.

Вскоре Аливия умчалась к морю собирать ракушки, а Володя из-под руки стал изучать крепостную стену, видневшуюся чуть в стороне. Если бы не она, вид открылся бы просто чудесный, а так она позволяла смотреть только на залив и корабли.

— Милорд?

— Да? — Володя обернулся.

— Аливия сказала, что она не ваша сестра.

— Ну и что? Это имеет какое-то значение?

— Вы проявили удивительное участие к этой девочке.

Мальчик пожал плечами.

— Вы не поверите, насколько одиноко и тоскливо может быть, когда живёшь один в лесу. Она помогла мне намного больше, чем я ей. Я всего лишь спас ей жизнь, а она спасла мою душу.

— Душу?

— Не уверен, что смогу объяснить, — вздохнул Володя. — Да и не очень хочу, если честно. Вы лучше скажите, почему вы были уверены, что за вами приедет карета? Если я правильно понял, вы хотели застать своего мужа врасплох…

Графиня покраснела.

— Милорд, я сказала об этом в тот момент, не подумав, под воздействием эмоций и рассчитывала, что вы больше не будете обсуждать эту тему!

— Прошу прощения, графиня, однако меня тут интересуют не ваши отношения с мужем, а кое-какие непонятные моменты, которые могут быть важны для нас всех. Итак? Почему вы были уверены, что вас встретят? И почему вы приехали только с одним телохранителем?

Графиня кусала губы, сердито теребя платье.

— Хорошо. Когда муж сообщил, что собирается покупать тут поместье и потому его не будет дома, и его странная просьба пока задержаться у родителей…

— Вы не послушались.

— Нет. Я передала с посыльным сообщение нашему управляющему, что приезжаю и велела ему ничего не говорить мужу.

— Вы настолько доверяете вашему управляющему? — Володя пристально всматривался в лицо женщины, пытаясь увидеть там хоть что-то. Графиня великолепно владела собой, но психологи на Базе больше всего как раз и отрабатывали умение читать жесты: лёгкие повороты головы, движения бровей, глаз, как человек держит руки, как расположен — на самом деле человек невольно даёт массу информации понимающему… Хотя с женщинами работать намного тяжелее, они искусство притворства доводят до совершенства. Впрочем, графине далеко до хитростей женщин начала двадцать первого века, искушённых в таких играх, а потому при всей её кажущейся невозмутимости и умении владеть собой, даже попытки быть снисходительной к мальчишке, особой сложности разобраться в ней не было. Да и жизнь на улице приучила быть внимательным и разбираться в людях. Там ошибка могла стоить жизни. Володя вздохнул. — Значит, доверяете.

Графиня чуть покраснела, однако усилием воли сдержалась, хотя растерянность на миг проявилась — никак не могла понять, чем себя выдала, и тут же попыталась изобразить ярость, к которой мальчик остался совершенно равнодушным.

— А поскольку вашего мужа тут никогда не было, ваш посыльный ничего передать ему не смог. Ваш муж полагает, что вы в безопасности у своих родителей, ваш управляющий скорее всего сейчас с вашим мужем, а ваш посыльный… Ну не знаю. Если не встретил вас здесь, значит, отправился искать вашего мужа, в надежде разыскать и управляющего. Поскольку о готовящемся восстании он не знал, значит, отправился в ваш замок. На вашем месте, я бы сел в первый же корабль и как можно скорее покинул бы пределы королевства. Возвращайтесь к родителям.

— Я думаю, моё место с мужем…

— К которому вы собираетесь ехать через охваченные восстанием области по стране, где вас считают женой предателя… если себя не жалеете, пожалейте дочь. Вы не доедете.

Графиня сникла. При всей своей взбалмошности она прекрасно понимала, что шансов добраться до мужа у неё практически нет.

Разговор как-то заглох сам собой. Лорниэль явно не хотела обсуждать свои переживания с посторонними, тем более с мальчишкой. Володя тоже не видел смысла в дальнейшем разговоре. Всё уже сказано и варианты тоже известны каждому. Так что сейчас он наблюдал как Генриетта и Аливия бегают по берегу, друг перед другом хвастаясь найденными ракушками. И куда сословные границы ушли… Впрочем, Генриетта может ещё и не знать, что Аливия не его сестра. Володя глянул на Рокерта, который спокойно лежал в стороне, изредка посматривая на графиню с дочерью — в порядке ли, никто не угрожает? Тоже загадка. Что от него ждать? Он не знает, что от собственных слуг ждать, а тут ещё этот.

Володя опустился на песок, зачерпнул горсть и стал наблюдать, как тот медленно вытекает сквозь пальцы, потом зачерпнул снова. Приняв решение, он резко поднялся.

— Госпожа Лорниэль, полагаю, что до вечера вы сможете принять решение. Советую обсудить ваши действия с Рокертом. Мне показалось, что плохого он не посоветует. Вы ему доверяете?

— Да. Он служит нам уже несколько лет. Вы хотите от нас избавиться?

— Я хочу, чтобы вы были в безопасности, а пока вашего мужа считают изменником, в королевстве вы в безопасности быть не можете. И если о том, что вы здесь, станет известно, я вас защитить не смогу. Вам придётся положиться на милость короля.

Графиня чуть скривила губы, но как-то комментировать это заявление не стала.

— Я подумаю, милорд.

— Хорошо. — Володя махнул Аливии. — Кнопка, я в дом! Если хочешь, можешь пока гулять, но обед через час!

Девочка мотнула головой.

— Хорошо!

Во дворе дома мальчик задумчиво оглядел Джерома и Филиппа.

— Мы завтра идём в гости, — сообщил он им. Те озадаченно переглянулись. — Мы идём в гости к уважаемому купцу, а вы во что одеты? Разве так полагается одеваться слугам благородного князя? Безобразие. Да вас за нищих можно принять… на улице ещё не подают?

И Филипп и Джером уже успели достаточно узнать синьора, чтобы понимать, когда тот серьёзен, а когда что-то пытается им объяснить таким вот образом, изображая гнев. При этом обоим понятно, что Вольдемар на них совершенно не сердится, но вот что он пытается сказать?

— Вот что. — Володя достал кошелёк и бросил его Филиппу. — Сейчас идите в город и купите подобающую для слуги князя и его вассала одежду.

— Милорд… — Филипп неуверенно покачал кошелёк. Мне, как вашему вассалу полагается носить ваш герб на рукаве…

— Гм… — Володя задумался. — За один день его не сделать… Помню, сколько Аливия возилась, когда вышивала мне его на рубашках… — Володя улыбнулся. Позже её можно будет попросить… А пока ничего не поделаешь… Хотя… — Насколько велик этот герб должен быть?

— Ну… его должно быть хорошо видно… Размеры не определяются…

— Что ж, в таком случае… — Володя ушёл в дом и вскоре вернулся с одной из своих рубашек, на которой Аливия в своё время вышила герб. Протянул её Филиппу. — Вот. Покупайте, что положено, а потом отыщи того, кто согласится сделать вышивку. Полагаю, завтра до полудня они сделают.

— Даже раньше, милорд. До вечера успеют.

Мальчик махнул рукой.

— Ну пусть до вечера. Договоритесь там, чтобы доставили одежду сюда. Когда всё сделаете, можете быть на сегодня свободны.

День пролетел как-то незаметно и мало отличался от обычного. Филипп и Джером вернулись в разное время, но оба одинаково навеселе. Филипп прокричал здравицу синьору и
тут же завалился спать прямо во дворе. Володя поморщился, потом попросил рабочих перетащить его в дом и уложить на кровать. Джером либо выпил меньше, либо был более закалённым, так что до кровати добрался сам, вскоре принесли и заказанную одежду. Не распаковывая, Володя велел свалить всё это в свободную комнату, а потом и сам отправился спать.

Утром его разбудила Аливия. Володя выглянул за дверь: девочка стояла в коридоре босиком в своих полуспортивных штанах и рубашке.

— Ты заниматься идёшь? — сердито поинтересовалась она.

Володя улыбнулся.

— Сейчас.

Переодевшись, он спустился вниз, где во дворе его ждала Аливия. Разбуженный и ошарашенный Джером стоял тут же с двумя вёдрами колодезной воды. Аливия стянула с себя рубашку и наклонилась.

— Лей.

Джером моргнул, покраснел и повернулся к синьору. Володя, мысленно хохоча, с интересом наблюдал за тем, что будет дальше.

— Ну лей же, — топнула ножкой Аливия.

— Она эээ… холодная, госпожа…

Володя сам скинул рубашку, поднял второе ведро и опрокинул на себя.

— Брррр… замечательно! — Он стащил одно полотенце, висевшее на суку дерева, и, пофыркивая от удовольствия, старательно растёрся. Аливия не выдержала и сама поднырнула под ведро, с трудом опрокинула его на себя. Повизгивая и подрагивая от холода, схватила второе полотенце. Джером так и остался стоять с пустым ведром и широко раскрытым ртом.

— Переодеваться в сухое марш!

Аливия юркнула в сарай и вскоре вышла оттуда в своём спортивном костюмчике. Сырые вещи она развесила тут же во дворе на ветке клёна.

— Я там и твой костюм приготовила, так что переодевайся тоже.

— Чтобы я без тебя делал, — хмыкнул мальчик.

Когда Володя вернулся, Джером уже успел прийти в себя. Убрав вёдра в сторону, он уселся поудобнее на какой-то колоде и теперь с интересом наблюдал за происходящим.

Из-за всей суеты с поездками, Володя уже давно не занимался вместе с Аливией, хотя упрямая девчонка при каждом удобном случае продолжала тренироваться самостоятельно. Базовые движения она уже выучила, разминочный комплекс тоже знала, так что в наставнике не сильно нуждалась. Единственное на что она жаловалась — на отсутствие партнёра для спарринга. Разминка разминкой, но приобретаемый в реальных схватках опыт ничто не заменит. Володя не стал разочаровывать её и устроил настоящий спарринг.

— Останавливаешься! — комментировал он её действия. — Кнопка, твоя сила в движении. Двигайся постоянно, не давай противнику поймать себя. Будь быстрее него и, самое главное, умнее.

Аливия сердито сопела и действительно начинала двигаться живее, пытаясь запутать Володю. Тот слегка улыбался.

— Слишком очевидно. — Он вдруг шагнул вперёд, перехватил её руку и рванул на себя, девочка инстинктивно рванулась в другую сторону и тут же полетела назад, пойманная на круговое движение. — Если попалась, помоги противнику. Используй его силу, а не свою. Давай то же самое, но теперь ты повтори мой приём.

Аливия поднялась, отряхиваясь, потом на мгновение задумалась, вспоминая, как было. Володя, копируя движения девочки, шагнул в сторону, Аливия рванулась вперёд, перехватила руку мальчика, потянула на себя, Володя поддался и стал падать. Аливия постаралась сделать болевой захват, чтобы потом подправить направление падения, но не успела. Володя уже ушёл в перекат, ногами подсекая Аливию, и теперь уже она оказалась на земле, а Володя сидел сверху, выворачивая ей руку. Девочка хлопнула ладонью по траве и мальчик тут же поднялся.

— Как у тебя так получается? — сердито поинтересовалась она.

Володя постучал себя по лбу.

— Думай! Все твои победы тут и только тут. Тренировки позволяют тебе освоить базовые движения, позволяют приучить тело к экстремальным нагрузкам, развивают ловкость и силу, но победы только у тебя в голове. Думай, думай и думай! Оценивай противника, наблюдай, изучай, рассуждай не о том, как бы ты сделала на его месте, а о том, как сделает это он. Научись читать его движения. Впрочем, это всё с опытом придёт. Повторим?

— Да! — Аливия снова бросилась в атаку.


Пример Володи и Аливии, которые ели исключительно с помощью вилок и ножей, настолько понравился остальным, что сейчас даже Филипп, который долгое время довольно скептически поглядывал на этот предмет, постепенно привык к нему и, пусть неумело, начал использовать вилку. Даже часть выданной зарплаты не пожалел, чтобы заказать её у кузнеца. Вилка получилась менее изысканной, чем у Володи и Аливии, но солдат за красотой не стремился и смотрел на всё с практической точки зрения. Вот и сейчас единственными, кто во время еды пользовался только ножом и руками, были графиня с дочерью и Рокерт. При этом Генриетта посматривала в сторону подруги с завистью. Аливия, перехватывая эти взгляды, старалась вовсю: сидела выпрямив спину, аккуратными движениями, придерживая кусок мяса вилкой, отрезала небольшой кусочек, накалывала его и отправляла в рот, тщательно пережёвывая. Володя мог бы гордиться ею, если бы не видел, что её стремление делать всё, как учил названный брат, вызвано желанием покрасоваться перед подругой, тем более та выше её по положению. Вот и старалась вовсю. Так или иначе, но хорошие манеры Земли двадцать первого века он ей всё же привил.

Он поднялся, вышел из столовой под общими удивлёнными взглядами, но быстро вернулся с небольшой деревянной коробочкой, которую положил перед Генриеттой.

— Это тебе подарок от Аливии. Сама стесняется, вот попросила передать.

Аливия выглядела одновременно озадаченной и заинтересованной. Ничего дарить она не просила, но интересно, что придумал братишка. Генриетта раскрыла коробочку, где на бархате лежала аккуратно выполненная серебряная вилочка. На самом деле Володя готовил подарок Аливии, но глядя на её поведение, передумал. Подарок он ей и так скоро сделает шикарный, а вилка… ну что вилка, главное ссор не будет. А Аливия теперь десять раз подумает, прежде чем выпендриваться перед кем-либо.

Генриетта выглядела так, словно не знала, радоваться ей подарку или нет, но воспитание… Она вежливо приподнялась и поблагодарила за подарок. Вилка ей явно нравилась, сделанная очень мастерски, с инкрустацией, она сама по себе представляла собой произведение искусства. Но вот как ей пользоваться…

— Пока убери, — посоветовал ей Володя. — Потом попроси Аливию показать и сама наблюдай. Очень удобно, руки не пачкаются. Вам, графиня, увы, такого подарка сделать не могу, заказывал только один экземпляр.

Не очень вежливо, но Володя вовсе не стремился играть местного аристократа, понимал, что шансов никаких и что его разоблачат моментально. Потому наоборот, всячески подчёркивал свою чуждость — так всем проще принять его за князя очень далёкой страны, а его неправильное для благородного поведение списывалось на незнание им обычаев и правил. Ему прощалось то, что не простилось бы местному дворянину. Удобное положение.

— А с тобой, Кнопка, я хотел бы поговорить после обеда. Ты ведь помнишь, зачем мы здесь?

— Ты разыскал отца?!

— Джером узнал, где сейчас живёт твоя семья, но твой отец в отъезде, потому мы и не спешили. К тому же не было готово… В общем, сегодня после обеда я собираюсь навестить твою семью… Отца твоего нет, так что можешь отказаться…

— Нет! Я поеду! Можно?! Только… Только я вернусь с тобой… — Аливия вдруг скисла и опустила голову, в глазах показались слёзы. Володя сам чувствовал себя не лучше. Понимал, что даже если девочка сегодня вернётся с ним, это всё равно ненадолго. Приедет её отец, и они расстанутся. И даже то, что он снимет тут дом хоть на год, хоть на два, ничего кардинально не изменит. В сердце снова начала образовываться пустота, как после гибели родителей. Усилием воли Володя подавил эти чувства и улыбнулся.

— Выше нос, Кнопка. Я же тут. Если что, ты всегда можешь приехать ко мне. Джером, ты заказал карету?

— Да, милорд. Уже должна быть тут. Я её на целый день взял вместе с кучером. А вот, кстати, и она, — прислушался он к шуму на улице.

— Отлично. Тогда всем собираться. Кнопка?

— Да, я скоро буду.

Во двор Аливия вышла в походном костюме с «Катраном» на поясе, который ей когда-то подарил мальчик. Володя удивлённо глянул на нож, потом на девочку.

— Ты же мне его подарил? — спросила она, в глазах отблески страха, вдруг пошутил…

Володя поспешно подтвердил, что нож целиком и полностью её, только уверена ли она, что боевой нож — подходящий предмет для поездки домой?

— Раз благородный подарил мне оружие, я имею право его носить.

Хм… Помнится, Аливия что-то такое говорила про то, что статус человека меняется, если благородный дарит оружие простолюдину. Мальчик тогда плохо понял путаные объяснения, а потом не интересовался… похоже, очень зря.

— Милорд ведь не знал об этом? — тихонько поинтересовался Филипп, когда Аливия уже забралась в карету, а Джером обошёл её с другой стороны, чтобы открыть дверцу для князя.

— Нет. Это что-то серьёзное?

— Да не то чтобы очень. Просто вы признали её равной. Оружием владеет только воин и передать его можно только тому, кого сочтут достойным. Похоже, ради того, чтобы вы не разочаровались в ней, она так и занимается этим вашим… акидо…

— Айкидо, — машинально поправил Володя. — Но ей это самой нравится.

— Безусловно, милорд. Но теперь она как бы ваша крестница по оружию. Я не знаю случаев, чтобы оружие дарили таким маленьким… тем более девочке… Вы можете забрать его, — добавил Филипп, чуть помедлив.

Володя только вздохнул, предчувствуя, что это ему ещё аукнется в будущем, но отобрать… просто рука не поднимется. Володя вспомнил испуганные, почти панические нотки в голосе девочки. Вот хитрюга, ведь когда он дарил ей нож, она прекрасно знала, что синьор не понимает последствий, но промолчала. Отобрать? Володя направился к карете.

— Сначала к портнихе, у которой я платье заказывал, — шепнул он Джерому. Тот понятливо кивнул.


За отъездом кареты из окна наблюдала графиня. Рядом стоял спокойный Рокерт.

— Думаешь, этому чужеземному князю можно доверять? — спросила Лорниэль. Её руки слегка подрагивали, выдавая крайнюю степень волнения.

— На мой взгляд, он не похож на тех, кто предлагает убежище, а потом предаёт.

— Но что же мне делать? Господи, что же делать?! Зачем Анри понадобилось это? Зачем он присоединился к мятежу?!

— Госпожа…

— Рокерт, мы давно знаем друг друга, и ты верно служил нашей семье. Я хочу знать правду! Ты знал об этом?

— Нет. Ваш муж не настолько доверял мне, иначе я попытался бы отговорить вас от поездки.

— Так что же делать? Что делать?!

— Сегодня у моря этот юноша дал вам весьма хороший совет. Садитесь на первый же корабль и возвращайтесь к родителям.

— Да, наверное ты прав… конечно же ты прав… Но этот юноша… Знаешь, он меня пугает. Даже непонятно почему, но его равнодушие ко всему какое-то неестественное… мне никогда не удавалось вывести его из себя… так не бывает… Он как будто наблюдает за всем свысока, словно эти дела его не касаются. Только этой девочке… Аливии удаётся его расшевелить и заставить проявить хоть немного эмоций. Только при ней он улыбается… только при ней я вижу в нём человека, а не… Ещё его проницательность… эта… знаешь, когда я с ним разговариваю… — Графиня резко замолчала, ну не скажешь, что при разговоре с этим мальчишкой она себе голой чувствует? Никогда и ни с кем такого не было. Она привыкла вертеть мужчинами как хочет, но тут ей впервые встретился тот, кто остался равнодушен ко всем её приёмам. И самое обидное то, что это не умудрённый жизнью мужчина, с этим бы она ещё смирилась, а какой-то мальчишка.

— Да, госпожа?

— Ничего, — пробормотала она. — Но разговор с ним каждый раз меня пугает. Всё время кажется, что ему известно намного больше, чем он говорит.

— Значит, надо как можно скорее уехать…

— А вот этого я бы вам делать не советовал.

Графиня и Рокерт резко обернулись, при этом в руке Рокерта сверкнул меч. Стоявший в дверях мужчина поднял руки, показывая, что не вооружён.

— Я друг, друг. Видите, даже оружия нет.

— Кто вы? — в голосе графини лёд.

— Скажем так, я друг одного друга вашего мужа.

— И что вы хотите?

— Помочь. Только помочь вам. Но взамен вы должны помочь мне.

Графиня и Рокерт молча выслушали гостя. Графиня вспыхнула.

— Да за кого вы меня принимаете?! Чтобы я стала шпионить?

— Госпожа, вы ведь не хотите причинить вред тем людям, что приютили вас в своём доме? Интересный этот князь… любопытный… Человек чести. Не выгнал из дома жену мятежного графа, приютил, не выдал… Если станет известно, что вы скрываетесь у него дома, что с ним сделает королевское правосудие? А с этой милой девочкой? Вы ведь не хотите этого? А о дочери вы подумали? Возможно, она не заинтересует королевских дознавателей… возможно… но каковы её шансы выжить одной, в чужом городе…

— Негодяй! — Рокерт шагнул вперёд.

— Спокойно! — в голосе мужчины прорезался металл. — Спокойно! Неужели вы думаете, что я в одиночку действую? Подумайте, что произойдёт, если я не выйду из этого дома.

— Я всё расскажу мужу!

— Конечно, графиня, как пожелаете. Однако это ведь вы без его ведома, более того, нарушив его приказ, приехали сюда. Я же служу отнюдь не вашему мужу и даже не герцогу Торенда. Поверьте, ваш муж в этой игре величина не большая, чем последний крестьянин. Итак?

— Хорошо! — графиня чуть ли не выплюнула это слово. — Вы не оставили мне выбора.

— Вот и хорошо. В таком случае оставайтесь в доме этого милого князя и не вздумайте бежать. Когда ваша помощь понадобится, я приду. Полагаю, этот дом хорошее место для встреч. Меня же представите князю как посыльного, которого отправляли к мужу. Я, не найдя здесь следов графа, отправился в имение, но в дороге узнал о восстании и поспешил вернуться, полагая, что вы одни в чужом городе будете подвергаться опасности.

— Как желаете.

— В таком случае, до встречи, графиня, — мужчина поклонился и задом вышел за дверь. — И не забудьте узнать меня, когда я появлюсь в доме.

Рокерт проследил в окно, как их гость покидает двор и повернулся к бледной графине.

— Вы так и оставите всё, госпожа?

— А что мы можем сделать? — устало спросила она. — Мы тут в ловушке. Да даже если нам и удастся бежать… мы невольно подставим князя.

— Мне казалось, он вам не очень нравится.

— Порой он меня бесит… порой пугает, но он приютил нас, когда мы в этом нуждались.

— Хотите ему всё рассказать?

— Нет… подумаю… Я боюсь за Генриетту. Если бы не она, я… Знаешь, мне кажется, этот наш гость сложил не очень верное мнение о князе. Мне кажется, что с ним такие игры вести очень опасно.

— Так что прикажете, госпожа?

— Не знаю, Рокерт, — вздохнула графиня. — Не знаю.

Глава 20

Карета медленно пробиралась по тому, что здесь называлось улицей. Володя ругался, поминая непонятные для его спутников российские направления, которые просто немецкие автобаны по сравнению с этим убожеством. Непосредственная Аливия живо заинтересовалась автобанами и направлениями, и чем они отличаются. Володя, в очередной раз стукнувшись макушкой о потолок, с жалостью покосился на Филиппа, который был намного выше его ростом, а значит кочек на свою голову собирал много больше. Однако тот вовсе не выглядел сердитым.

— Потому я и предпочитаю двигаться верхом, милорд, — заметил он.

— Это стоит обдумать, — согласился Володя.

Наконец поездка завершилась у одного дома. Аливия удивлённо огляделась по сторонам.

— Здесь живёт папа?

— Что? Нет, конечно. Просто не могу же я тебя привезти к отцу в таком виде? Ты же на мальчишку похожа.

Девочка озадаченно поглядела на одежду, потом сообразила и заулыбалась.

Портниха встретила их с поклоном у входа — естественно, столько денег ей перепало, что можно и в ноги падать.

— Это и есть ваша сестрёнка, милорд? — улыбнулась женщина. — Какая милая девочка. Проходите, проходите, господа.

Володю, Джерома и Филиппа усадили на скамейке в комнате, а Аливию женщина повела за собой.

— Сей момент, господа, сей момент, — повторяла она. — Сейчас переоденем вашу крошку и…

Дверь закрылась, отрезая бормотание портнихи. Володя устроился на скамейке поудобнее и приготовился ждать — кое-что из своей прошлой жизни он помнил прекрасно, в частности то, сколько времени требовалось его сестре, чтобы переодеться. Правда в этом мире то ли женщины были другими, то ли они ещё не освоили такое искусство, как подбор причёски к одежде, но Аливия появилась быстро. В её глазах плескался какой-то неземной восторг, и дышала словно астматический больной, но при этом рот до ушей и румянец вполне себе здорового ребёнка. Гордо вздёрнув носик, девочка прошествовала мимо. Атласное платье мягкого кремового цвета, декорированное цветами с золотыми сердцевинками, при каждом её шаге чуть приподнималось и тут же опускалось, словно волны. В лучах солнца, прорывающихся сквозь не очень прозрачное стекло, ткань струилась и переливалась на рукавах и юбке при каждом движении и повороте. Девочка осторожно поддерживала платье, словно опасаясь наступить на него, при этом воланы на рукавах у локтя забавно топорщились в стороны, похожие на маленькие крылышки. Вот Аливия крутнулась на одной ноге, взметнулось платье, и озорная фея осветила комнату своей ослепительной улыбкой. Тут она резко остановилась, снова повернулась и бросилась к Володе, повиснув у него на шее.


— Ну-ну, Кнопка, — Володя осторожно, чтобы не помять платье, приподнял её. — Нравится?

Слов у девочки не нашлось, сил хватило только кивнуть.

— В таком случае забирай старые вещи и идём.

— Вот, милорд, я как раз собрала…

Аливия сорвалась с места, подхватила принесённый портнихой мешок и зарылась в него чуть ли не с головой, вытащила оттуда свой кожаный ремень с ножом и гордо прицепила на пояс. У Володи отвисла челюсть, Филипп явно едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, Джером усиленно изучал потолок.

— Э-э-э… Кнопка, ты уверена, что это украшение подходит к платью?

— Володь, ну пожалуйста? Ну можно? — Девочка усиленно заморгала, пытаясь выжать из себя слезу. Получалось, впрочем, плохо — губы предательски подрагивали в тщетной попытке скрыть улыбку.

— Ну нет! — возмутился Володя. — Кнопка, имей хоть немного вкуса. Либо ты одеваешь это платье, но без ножа, либо старую одежду, но с ножом. Нахвастаешься ещё, имей чувство меры. Девочка нехотя сняла пояс, и аккуратно сложила его в котомку.

— Вредина, — буркнула она по-русски.

— Я всё слышу.

— Вот ещё, милорд, сделала из остатков ткани. — Портниха осторожно приблизилась к Аливии и надела девочке на голову шитую ленточку для волос, к которой крепилась тонкая вуаль, наполовину закрывающая лицо. Девочка, непривычная к такому украшению, осторожно его поправила, чтобы удобнее было смотреть.

— Теперь тебя и родной отец не узнает, — хмыкнул Володя. — Подросла, да ещё в таком шикарном наряде. Прошу, моя фея, — Володя предложил руку.

Аливия опёрлась о неё и с достоинством зашагала к выходу.

— А кто такая фея? — шёпотом поинтересовалась она.

— Я тебе потом расскажу, — так же тихо ответил мальчик. — Это такие сказочные персонажи.

Чтобы девочка не запачкала платье, Филипп перенёс её в карету на руках и помог устроиться поудобнее. Не дожидаясь, когда Джером раскроет перед ним дверь, Володя забрался с другой стороны. Из всех своих спутников он оказался одет беднее всех… на первый взгляд. В тех же сапогах, той же серой накидке и чешуйчатой кольчуге тёмно синего цвета, на которой, если присмотреться, можно различить гравировку герба: меч, направленный остриём вниз на фоне щита. Пожалуй, только эта деталь выдавала в нём человека знатного сословия, тем более, как понял Володя уже давно, доспех такого вида хоть и знаком местным, но, во-первых, они более грубы, а во-вторых, не такой тщательности отделки и уж точно без гравированных гербов. Впрочем, Володя так тщательно кутался в накидку, с которой практически не расставался, что его кольчугу можно было увидеть только мельком и уж точно трудно разглядеть какие-либо детали. Так и получилось, что он единственный имел непрезентабельный вид, а от предложения Джерома купить ему что-то более подобающее только отмахнулся. Ну не объяснять же про спецткань накидки, которая защищает и от жары и от холода, да и про разные полезные предметы, упрятанные во внутренних карманах не стоит рассказывать.

То ли улицы стали лучше, то ли движение меньше, но на этот раз до дома купца добрались без особых травм. Заметив в окно дом, Аливия едва не выпала из кареты, Володя успел её схватить, почувствовав, как она дрожит.

— Ты чего, Кнопка? — удивился он.

— Я тут мало бывала, но я помню этот дом, — прошептала она. — Мама предпочитала за городом жить, у нас дом был… забыла, как называется тот город… Я там до пяти лет жила… Потом мы сюда переехали, но долго не задержались. Мама не любила городов.

— Я её понимаю, — вздохнул Володя, наблюдая, как их карета медленно подъезжает к воротам по тому, что здесь называют улицей.

— А папа часто здесь жил, — вздохнула девочка. — Потому они с мамой подолгу не виделись.

Это тоже понятно — у купца все дела именно в городах, а не в деревнях. Чем торговать там? А тут портовый город, не из маленьких.

Калитка в воротах медленно открылась и оттуда показалась испуганная физиономия какого-то слуги.

— Отворяй ворота! — гаркнул вдруг Джером с козел. — Его светлость, князь Вольдемар Старинов пожаловал в гости к уважаемому Осторну Транхейму.

Володя подмигнул девочке.

— Ну что? Разыграем твоих родных?

— Разыграем? — Аливия, уже готовая выскочить из кареты, замерла. — Как?

— Сможешь изобразить важную даму и сестру благородного меня?

Девочка непонимающе нахмурилась, потом её лицо озарила улыбка, и она кивнула.

— Конечно.

Голова слуги тем временем скрылась за калиткой, потом ворота начали медленно раскрываться. Володя хмыкнул, слуга не посмел перечить, даже за разрешением к хозяину не послал. Оно и понятно, судя по всему, никакой купец, даже самый богатый, находясь в здравом уме, не станет перечить благородному.

Карета вкатила во двор и замерла, из дома выскакивали слуги и выстраивались в ряд, опасливо спустился с крыльца молодой человек лет семнадцати.

— Руперт, — прошептала Аливия.

— Что?

— Это мой старший брат.

— Ага. Вот он какой, северный олень… — На самом деле подбивая Аливию притвориться знатной дамой, Володя меньше всего думал о розыгрыше. Ему хотелось сначала осмотреться, а так же понаблюдать за реакцией окружающих, когда Аливия скинет вуаль. Мать, возможно, узнала бы дочь в любом наряде, но матери, увы, тут нет. Отца тоже. Хотя, судя по всему, тот не очень часто виделся с дочерью. За прошедшие же полгода девочка действительно сильно изменилась. Занятия спортом явно пошли ей на пользу, она немного подросла, окрепла, волосы слегка отрасли, а постоянный уход и мытьё придали им здоровый блеск. Ну и то, что с того момента, как Аливия оказалась у Володи, она постоянно мылась, тоже не могло сказаться отрицательно на внешнем виде. Сейчас перед своей семьёй готов был предстать совсем другой человек, и не важно, что ему всего восемь с половиной лет.

Джером соскочил с козел и открыл дверь. Володя вышел первым, а потом подал руку Аливии. Та, изо всех сил пытаясь скрыть улыбку, опёрлась о неё и осторожно, придерживая свободной рукой платье, чтобы его не запачкать, сошла на землю. Выстроенные слуги моментально согнулись в глубоком поклоне.

— Госпожа, — поклонился ей Руперт, осторожно помогая девочке. Аливия ещё ниже опустила голову. Володя видел, с каким трудом она сдерживает хохот, потому поспешил ей на помощь.

— Я хотел бы поговорить с уважаемым Осторном Транхеймом.

Юноша повернулся к Володе и новый поклон.

— Прошу прощения, Ваша Светлость, но отца нет сейчас дома. Мы ожидаем его не сегодня-завтра. Возможно, я смогу вам чем-то помочь?

— Возможно.

— Прошу вас, господа, проходите.

Юноша только рукой махнул слугам, и те засуетились. Кто-то бросился к карете, кто-то в дом, кто-то на кухню. Руперт шёл впереди, показывая дорогу и лично открывая перед ними двери. Придвинул Аливии самое мягкое кресло, стул достался Володе. Филипп и Джером остались у двери, изобразив там скульптурную композицию.

Моментально накрыли на стол, приготовили какие-то напитки в кувшинах.

— Простите, милорд, мы никак не ждали сегодня визитов, иначе подготовились бы лучше.

— Я сюда не обедать пришёл.

— Вы говорили, милорд, что я тоже смогу вам помочь…

— Да. Вы сказали, что вы сын Осторна?

— Совершенно верно, милорд. Старший сын и отец уже доверяет мне вести кое-какие его дела. Если вы хотите поговорить об этом…

— Нет. Я хочу поговорить о вашей матери.

Реакция Руперта была довольно странной. Он вдруг побледнел и вскочил.

— Матери, милорд? К сожалению, она и моя младшая сестра погибли в начале зимы. На тот караван, в котором они убегали от войск Эриха напали разбойники.

— Да, я в курсе. Так получилось, что я как раз в то время совершенно случайно оказался на той дороге. Самого нападения я не видел, но встретил в лесу людей, убегающих от разбойников.

— И моя мать…

В голосе Руперта радости не было, скорее паника, и причин её Володя никак не мог понять. Аливия тоже удивлённо смотрела из-под вуали на старшего брата.

— Я слышал, у нас важные гости?! — В комнату стремительно вошёл высокий мужчина во вроде бы простом, но одновременно богатом походном костюме.

«Илья Муромец, не меньше!» восхитился Володя, разглядывая стать вошедшего. Рядом стояла какая-то молодая женщина, опирающаяся на его руку. С каштановыми волосами и в тёмно-красном платье она выглядела… необычно-привлекательно. Володя поймал себя на том, что невольно следит за каждым движением красавицы.

— Отец, его светлость говорит, что был свидетелем нападения на караван, в котором ехала мама.

Мужчина слегка побледнел.

— Вот как…

— Да. Я лично похоронил вашу жену.

Руперт рухнул на стул. Осторн немного помолчал, потом подошёл к шкафу и достал оттуда бутылку вина. Поставил на стол.

— Вы не сказали ничего нового, милорд. Я знал, что жена погибла. Мои люди перерыли на месте гибели каравана всё. Они облазили весь лес, но ни жены, ни дочери не нашли. Но я благодарен вам за то, что вы проделали такой путь, чтобы сообщить мне о гибели жены и дочери.

— Про гибель вашей дочери я ничего не говорил. — Володя продолжал искоса наблюдать за красавицей, и сердце почему-то сжимала тревога. В общем-то, всё было ясно, но мальчик не знал, как отреагирует Аливия.

— Что?! — Осторн поднялся во весь рост, побледнел. — Моя дочь жива?! — Он окинул комнату бешенным взглядом. — Доченька… Милорд… только скажите… Она жива? С ней всё хорошо? Она с вами?

Володя даже растерялся от такого бешенного натиска. Это безусловно был отец, который любит дочь… но что же делать… что… Мальчик лихорадочно искал выход, тут его взгляд остановился на Джероме и потяжелел. Тот, почувствовав, что лично для него пахнет грозой, слегка попятился и упёрся в стену.

— А вы, го… — Володя вовремя остановился, вспомнив, что «господин» или «госпожа» здесь говорили только благородным. К свободным гражданам обращались «уважаемый» или «уважаемая». — А вы уважаемая… простите, нас не представили. — Мальчик поднялся.

— Розалия Транхейм, милорд. Жена Осторона. — Оно подошла к мужу и опёрлась о его руку.

— Что?! — Аливия вскочила, забыв про наряд и вуаль. — Как ты мог! Как ты мог!! — Аливия выставила вперёд кулачки и бросилась на отца, отчаянно колотя его в грудь. Тот испуганно попятился, косясь на князя, но тот, вместо того, чтобы утихомирить… сестру? Как-то осунулся и с непонятной печалью смотрел на это безобразие, явно не собираясь вмешиваться.

Тут вуаль слетела вместе с удерживающей волосы лентой, Аливия ещё раз стукнула отца и разрыдалась. Перепуганная Розалия попыталась дотронуться до девочки, но та отшатнулась от неё как от прокажённой и посмотрела с такой ненавистью, что даже Володя испугался.

— Не подходи! Ненавижу!!! Ненавижу тебя!!! Ты не мама!!! А ты?! — Аливия развернулась к брату. Тот стоял, словно громом поражённый, что-то шепча.

— Доченька… — неуверенно пробормотал Осторн, ошарашено глядя на изменившуюся дочь.

— Как ты мог?! — снова повернулась к нему Аливия. — Как ты мог забыть маму! Ты… Ты!!!

— Ленка!!! — завопил Володя, вскакивая с места, но перехватить не успел, девочка уже выскочила в коридор. — Ленка, стой! Тьфу, то есть Аливия! Филипп, за ней, — голос мальчика сорвался. — Пожалуйста, присмотри за ней.

Филипп молча кивнул и выскочил следом. Мальчик с трудом поборол первое желание броситься за ним, потом оглядел с ног до головы замершего Джерома. Хотел что-то сказать, но махнул рукой и велел совсем другое.

— Иди следом, потом вернёшься и скажешь, куда она убежала.

Джерома словно ветром сдуло.

— Да, неудачно получилось, — буркнул он, возвращаясь на место.

Осторн рухнул в кресло и застонал, закрыв лицо руками.

— Вы не виноваты, милорд.

Конечно. Как милорд может быть виноватым?

Володя снова встал.

— Ладно. Вы знаете дом Жерона Ордона? Это у моря.

— Жерона? — Осторн задумался. — Я узнаю, милорд.

— Мы остановились там. Приезжайте завтра утром, я постараюсь до этого времени успокоить Аливию. По крайней мере, поговорить вы точно сможете.

— Конечно, милорд… спасибо, милорд.

Володя кивнул и вышел. Карета ждала во дворе, но никого, кроме кучера, видно не было. Мальчик огляделся, потом, не обращая внимания на предупредительно открытую кучером дверь, вышел через калитку на улицу. Снова огляделся. За спиной заскрипели ворота, раскрываясь.

Ерунда получилась. Меньше же полугода прошло… Володя вздохнул: глупо подходить к здешнему миру со своими обычаями, но ведь в них что-то есть, если они заставляют выдерживать определённый срок траура. Но что он, по сути, знает об этом мире? Да ничего. Вот и влип, по незнанию. Да ещё Аливия пропала.

— Прошу вас, госпожа, — услышал Володя из какого-то переулка знакомый голос. Резко ускорив шаг, он свернул туда и обнаружил Аливию на каком-то дровяном складе, где она устроилась на одном из брёвен и безутешно рыдала. Рядом неуверенно топтались Джером и Филипп, по очереди пытаясь успокоить девочку… получалось плохо. В стороне толпились рабочие, недовольно поглядывая на благородных, которые ворвались сюда и теперь мешают работать. Хозяин ведь не станет выяснять, почему дневную норму не выполнили, спросит со всех и по полной. Но и сделать замечание не осмеливались.

Володя подошёл к бревну и сел рядом, обнял девочку за плечо. Та доверчиво прильнула к нему и ещё пуще разревелась. Мальчик не мешал, давая возможность выплакаться.

Наконец рыдания стали стихать, и вот только плечи подрагивали.

— Почему? — вопросила она неизвестно у кого. — Почему папа забыл маму?

И что на это отвечать?

— Он не забыл. И он по-прежнему любит тебя.

— А я нет! Нет! Нет! Нет! Не вернусь к нему! Ни за что не вернусь! Можно мне с тобой? Можно? Даже служанкой пойду.

— Не говори глупостей, Кнопка, — вздохнул мальчик, поднимаясь и подхватывая девочку на руки. — Пойдём домой, только людям мешаем работать.

Карета ждала на улице, и Володя, слегка пошатываясь, Аливию до неё донёс, никому не доверил.

По возвращении сам отнёс её в комнату и уложил в кровать. Сидел рядом до тех пор, пока она не уснула, и только тогда вышел, аккуратно прикрыв дверь. Графине, судя по всему, уже рассказали о произошедшем, но по её лицу трудно было сказать что она об этом думает. Мальчик зачерпнул кружкой воды из бочки и выпил. Развернулся к Джерому.

— Не соблаговолит ли уважаемый Джером пройти ко мне в комнату, где никто не помешает нашему разговору? Вам не кажется, что нам с вами, уважаемый, есть о чём поговорить?

Эта ядовитая вежливость никого не вводила в заблуждение и Джером обречённо вздохнул.

— Я могу всё объяснить, милорд…

Володя, не слушая оправданий, поднялся к себе. За ним неуверенно вошёл и слуга.

— И за кем на этот раз ты решил поухаживать? — поинтересовался мальчик.

— Милорд…

— Простое дело я тебе поручил, узнать, где живёт отец Аливии и что у них происходит! Неужели так трудно было выяснить, что он по новой женился?

— Но милорд…

Володя прикрыл глаза. Сказать хотелось многое, но смысл? Сделанного уже не вернёшь.

— Уходи.

— Вы меня прогоняете, милорд? — в голосе… испуг наверное.

— Из комнаты убирайся! — Володя едва сдержал крик.

Хлопнула дверь и мальчик остался один. Прямо в одежде рухнул на кровать и задумался. И что же теперь делать? Что?


Ночью Володя почти не спал, поминутно прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате. Несколько раз он вставал, выходил в коридор и замирал перед дверью, но войти так и не решился. Потом долго сидел на кровати, вспоминая свою семью, и думал, как поступил бы сам. Утром, когда все спустились на завтрак, Володя так и не решился заговорить с девочкой и только на тренировке рискнул кинуть пробный камень. Аливия сжимала губы и молчала. Разговаривала, отвечала на шутки, смеялась, но стоило завести речь об отце, как сразу молчание.

Джером всё утро старался не попадаться на глаза Володе, носясь по городу и запасаясь необходимыми для дома вещами, а также подыскивая кандидатуры на роль слуг. К обеду перед входом затормозила открытая коляска, в которой сидели Осторн и Руперт. Аливия, увидев их из окна, немедленно поднялась к себе. Графиня решила, что это общество не для неё, и тоже скрылась в комнате с твёрдым намерением не появляться из неё весь вечер. Туда же загнала и дочь, несмотря на её сопротивление: очень уж девочке было любопытно на всё поглядеть.

Поскольку гостей ждали, стол уже накрыли. Едва купец с сыном показались, Филипп указал им на свободные стулья, а сам вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, оставив гостей наедине с синьором. В комнате повисла давящая тишина: Осторн и Руперт, несмотря на обильный стол, ни к чему прикоснуться не решались, как не осмеливались и заговорить первыми. Володя покрутил в руке вилку, потом убрал.

— Должен признать, получилось всё крайне неловко, — вздохнул он. — Если бы я знал, что вы повторно женились, я бы не привёл Аливию так сразу, а постарался бы её подготовить. Впрочем, теперь что уж говорить. Сегодня я всё утро пытался с ней побеседовать, но она только молчала и отказывалась говорить на эту тему. — Мальчик кивнул на свободный стул. — Думал, она тоже тут будет, но увидев вас, заперлась в комнате и отказалась спускаться.

— Я понимаю, милорд, что вам возиться с чужим ребёнком совсем нет охоты, вы и так уже много сделали, вернув её в отчий дом…

Володя махнул рукой.

— Она сделала для меня много больше, поверьте. Вернуть её домой — это меньшее, что я мог для неё сделать.

— Она вам как-то помогла, господин?

Володя почесал нос, ну как объяснить про одиночество и про то, как изменилась его жизнь, когда появилась Аливия?

— Скажем так, она помогла мне вернуть себя. До того, как я её встретил, мне не хотелось даже жить. Когда же есть о ком заботиться, жизнь меняется. Не уверен, что смогу объяснить. Аливия стала для меня сестрой, которую я потерял очень давно. Честно говоря, влезать в вашу личную жизнь у меня нет никакого желания, и как решить проблему, я не знаю.

— Милорд… — Купец мучительно подбирал слова. Судя по всему, лично он проблем как раз не видел, и Володя решил пояснить свою позицию.

— Конечно, вы можете увести её силой, но уверены ли вы, что хотите этого? Мне показалось, что дочь вы любите. Хотите испортить с ней отношения?

— Да какие отношения, — Осторн махнул рукой. — Ну покапризничает немного, а там всё сладится.

— Полагаете? — Володя выражал такое сомнение, что Осторн тоже задумался.

— Ну да… Пока мала, она всё равно не понимает своего счастья. Я ж и о ней забочусь. Девочке нужен женский уход. Дам ей образование, подыщу жениха, потом ещё и спасибо скажет.

— Понятно. — Володя подошёл к окну и долго стоял, что-то изучая во дворе. — Скажите, а какой у вашей дочери любимый цвет?

— Цвет? — удивился купец. — Это важно?

— Ладно, попроще, какое блюдо она любит? Или скажите, какой ей нравится цветок?

— Я не понимаю, милорд…

— Её любимый цвет — лёгкий оттенок розового, очень любит орехи в меду… сладкоежка… из цветов обожает незабудки, готова часами валяться перед ними, не знаю уж, что она там выискивает. Упряма и своевольна, сломить её вряд ли кому удастся, разве что очень постараться, но можно убедить, если разговорить как с равным, уважаемым тобой собеседником. Любит узнавать новое и охотно учится, правда если что-то ей неинтересно, старается закончить побыстрее и заняться тем, что нравится… Уважаемый Осторн, я пробыл вместе с вашей дочерью чуть меньше полугода, но знаю её лучше, чем вы. Но даже так я не возьмусь судить, что для неё будет лучше, а что нет. Я могу научить её тому, что знаю сам, но дорогу она выберет сама.

Осторн скептически изогнул бровь, но вежливо молчал, не рискуя вступать в спор с благородным, однако все его чувства читались на лице.

— Не верите? Зря. Однако просто поверьте, если вы уведёте её силой, вы её потеряете и уже никогда не сможете наладить с дочерью отношения. Она будет вам всё делать назло, с неё станется.

— Хм…

— И наказания тут не помогут. Я говорил, что она упряма, но вы плохо представляете насколько.

— Милорд, — вдруг поднялся Руперт. — Вы позволите поговорить с сестрой?

— Позволить? — удивился Володя. — Разве я запрещаю? Второй этаж, третья дверь слева.

Руперт поднялся, неловко поклонился и вышел. Володя вернулся на своё место и теперь сидел, откинувшись на спинке стула, Ортон опустил голову.

— А вы ведь не хотите с ней расставаться, милорд, — вдруг заговорил он.

— Не хочу, — не стал лукавить Володя. — Я привязался к ней.

— И тем не менее вы привели её домой…

— Мне было восемь, когда на моих глазах погибла вся семья: мать, отец и младшая сестра, потом я долгое время жил на улице среди тех, кого называют отбросами, пока меня не разыскал друг отца и не устроил в военную школу. Меня там учили, заботились… мне нравилось там, но я готов был отдать всё, что угодно, только бы вернуть семью. Я и сейчас считаю, что девочке лучше быть с семьёй, тем более я не могу сказать, что может случиться со мной. Я иностранец, который не может вернуться домой, странник. Сегодня здесь, завтра в другом месте… Не лучшая судьба для девочки. Это сейчас ей весело, пока она мала, а когда подрастёт?

— Я понимаю, милорд.

Снова воцарилась тишина. Володе сказать было уже нечего, а купец не знал, что можно ответить. Мальчик вздохнул и стал аккуратно накладывать себе на тарелку овощи и мясо, почему-то сильно захотелось есть.

— Угощайтесь, уважаемый, не стесняйтесь.

— Благодарю, милорд.

Мальчик изредка поглядывал на часы. Но вот за дверью раздались шаги, в столовую вошли Руперт и взъерошенная Аливия. Девочка неуверенно потопталась у двери, потом прошла и села рядом с Володей. Руперт сесть так близко к благородному не рискнул и вернулся на своё старое место. Аливия наложила полную тарелку всего понемногу и теперь ковырялась вилкой.

— Я тебе говорил, не издевайся над едой? Наложила, ешь.

Аливия исподлобья поглядела на него.

— Ты, правда, хочешь, чтобы я ушла?

Володя вздохнул, отодвинул от себя тарелку и отвернулся.

— Нет, — честно ответил он. — Но у тебя есть отец, брат… Они любят тебя.

— И ещё один брат… вредина.

— И потом, мы ведь не расстаёмся. Я остаюсь в этом городе, значит, сможем видеться. Полагаю, твой отец не будет против.

Осторн раскрыл рот, закрыл, снова открыл, но сказать так ничего и не решился.

— Милорд, а как погибла мама? — вдруг вмешался в разговор Руперт и тут же испуганно посмотрел на отца. Тот молчал.

Володя, честно говоря, ждал, что этот вопрос возникнет раньше, хотя живые его сейчас беспокоили куда больше мёртвых.

— Как погибла? — Мальчик задумался, вспоминая тот день. — Я тогда впервые ушёл в лес так далеко от дома… всю ночь валил снег. Как я понял, такие снежные зимы у вас не часто бывают, но там, где я жил раньше, зимы намного более снежные и морозные. Так что для меня это было привычно… — Рассказ тёк плавно, практически не прерываясь. Только иногда Володя прерывался, чтобы глотнуть компот, который только утром купил Джером у какой-то торговки, нахваливая его на все лады. Аливия рассказ уже слышала, хотя и не с таким подробностями. Когда же Володя замолчал, она низко опустила голову и усиленно стала тереть глаза кулачками.

— Не надо вам, милорд, обвинять себя, — заговорил, наконец, Осторн. — В таких ситуациях даже опытные люди теряются, а вы, как я понял, впервые столкнулись со стаей волков. — Вы сделали всё, что могли.

Володя промолчал о некоторых своих мыслях, особенно вспоминая, какой явный испуг был на лице купца, когда тот решил, что его жена жива. После того дня он навёл кое-какие справки о местных обычаях, поспрашивав Филиппа. По сути, бракоразводный процесс здесь не занимал много времени. Достаточно прийти с женой в любой храм Возвышенного Бога и три раза произнести: «Я оставляю тебя», после чего мужчина официально считался в разводе. Женщине расстаться с мужем сложнее, но тоже возможно. Тут уже подойдёт не каждый храм, да и привести мужа сложнее, ведь добровольно кто в храм вошёл или нет, не важно. Но там, где нет силы, на помощь приходит обман. Филипп рассказал несколько историй менестрелей, в которых жёны обманом заманивали своих мужей в храмы, где произносили нужную формулу развода. В случае же смерти одного из супругов вопрос тоже считался уже решённым — боги обеспечили бракоразводный процесс. Потому и никаких сроков траура нет — кто
осмелится спорить с волей богов? Но совсем другой ситуация оказывалась, когда кого-то из супругов полагали умершим, другой выходил замуж или женился повторно, а погибший вдруг оказывался живым. Женившийся повторно считался нарушившим волю богов, многоженцем и подлежал изгнанию или казни, всё зависело от страны. Филипп опять рассказал о нескольких менестрельских трагедиях, где обыгрывалась такая ситуация, когда коварный злодей обманывал влюблённых, пуская слух, что муж (жена) умерли, и когда те, счастливые, венчались, предъявлял живого мужа или жену. Многоженца казнили, а влюблённая, разделяя с ним его судьбу, бросалась к нему в огонь… Как Володя понял, этот сюжет вообще один из любимейших в здешних трагедиях, обыгрываемый на разный лад. Вот где Шекспир бы развернулся. Так что смерть жены спасла купцу жизнь, тем более вот сидит живой свидетель её смерти и теперь никто не сможет оспорить этого факта.

— В чём-то вы и правы. А о том, что было до встречи со мной, вам лучше Аливия расскажет. Лично я разгромленного каравана не видел. Потом, когда через несколько дней Аливия пошла на поправку, я вернулся на то место, чтобы похоронить вашу жену, но я спешил вернуться к Аливии. Мы пришли туда уже вдвоём, когда направлялись искать вас, я хотел, чтобы девочка побывала на могиле матери.

Разговор продолжался до самого вечера. Осторн постепенно становился смелее, разговор сделался живее, да и Аливия оттаяла, стала принимать более активное участие в беседе, вспоминая различные смешные моменты их жизни на острове посреди лесного озера. Впрочем, купцу не все эти моменты казались смешными. Хмурился он и когда девочка рассказала, как Володя учил её писать, считать и даже своему родному языку.

— Я же говорил, что она тянется к знаниям. Не стоит её ограничивать в этом.

— Я подумаю, милорд, — немного суховато заметил купец.

Ближе к вечеру Володя сделался задумчивым и всё чаще посматривал на купца с непонятным выражением. Когда тот перехватывал взгляд князя, хмурился, пытаясь разобраться, что всё это значит. Наконец он поднялся и вышел на улицу, немного проветриться, как он сказал. Володя вышел следом чуть погодя, стараясь не привлекать внимания.

— Я так и думал, милорд, что вы хотите поговорить со мной наедине. У вас есть ко мне вопросы?

— Скажем так, у меня есть некоторые сомнения. Как вы уже поняли, я иностранец и ваши законы и обычаи знаю плохо, потому порой не придаю значения некоторым важным вещам или просто оцениваю их с другой позиции. В частности, о ваших законах, касающихся брака, я узнал только сегодня, после случая в вашем доме.

— У вас на родине по-другому, милорд?

— По-другому. Хотя на многоженца тоже посмотрят искоса, но с учётом обстоятельств, просто признают второй брак недействительным. Однако у нас положено после смерти одного из супругов выждать определённое время прежде, чем можно жениться повторно. Это не закон, но, как вы понимаете, некоторые обычаи могут быть сильнее законов.

— У нас не осуждают за такое.

— Верно. Но у вас сурово наказывают за многожёнство, а вы трупа жены не видели и, тем не менее, рискуете жизнью, беря в жёны другую женщину.

— Другими словами, вы подозреваете меня в чём-то?

— Другими словами, я пытаюсь разобраться в ситуации прежде, чем Аливия вернётся к вам.

— Думаете, я заказал нападение на караван? — Осторн вздохнул. — Странные у вас взгляды, милорд. Свадьба с Илирией была классическим браком по расчёту, который не потерял актуальности и сейчас. Так что для меня с точки зрения моих деловых интересов её гибель настоящая трагедия. К тому же, как это ни странно, но наш брак был действительно счастливым и я даже любил её.

— И потому сразу после её смерти берёте в жёны другую?

— Розалия — кузина моей бывшей жены. И её я взял в жёны по той же причине, по которой раньше женился на Илирии. Тот брак был скреплением партнёрского договора. После известия о гибели жены партнёры потребовали подтверждения договора. Поверьте, милорд, мои люди очень тщательно искали Илирию, они даже захватили некоторых разбойников, совершивших нападение, и те показали, что девочке и женщине удалось бежать, хотя их преследовали. Я знал, что Илирия и Аливия не попали в руки разбойников, но из леса они не вышли и к весне.

— Однако Аливия жива. И если бы я оказался более расторопным, сумел бы спасти и её мать.

— Да, милорд. Но о таком варианте я не думал. В том лесу никто не живёт.

— Вам не кажется, что это немного рискованный вариант? Много допущений.

Володя видел, что купец очень хочет послать его в очень далёкое путешествие с его расспросами, но, во-первых, не решается по причине разности в социальном положении, а во-вторых, ради дочери согласен терпеть и этого нахального субъекта, сующего нос не в свои дела.

— Милорд… это дела купеческой гильдии. Я не понимаю, почему они вам интересны.

— Дела вашей купеческой гильдии мне совсем не интересны, но мне интересна Аливия. Потому прежде, чем она вернётся домой, я хочу быть твёрдо уверен, что там к ней будут относиться с любовью и что не будет никаких сюрпризов.

Купец покраснел от ярости, но опять сдержался, Мальчик твёрдо встретил его разъярённый взгляд.

— Вы всё-таки подозреваете меня в убийстве жены?

— Нет. Я хочу разобраться и понять.

— Хорошо. Выбор у меня был прост: либо новая женитьба, либо разрыв партнёрства, что для меня равносильно разорению. Риск был, потому я и начал привлекать старшего сына к делам, хотя он ещё не совсем готов. Ради детей я пошёл на этот риск.

— Похвально. — Осторн вздёрнулся, словно его ударили, но тут же сообразил, что милорд вовсе не издевается, а действительно его хвалит. — Только я всё равно не понимаю необходимость этого брака. Ведь у вас же остались дети. Руперт, Аливия…

— Руперт и Гонс от первого брака. Только Аливия дочь Илирии.

— Кхм… Аливия ничего не говорила про это.

— А она не знает. Там сразу всё не сложилось, выскочил по молодости наперекор воле родителей, решил, что всех умнее, ну а потом началась реальная жизнь, а не сказания менестрелей. Руперт — первый ребёнок, второй умер сразу после рождения… дочь… третий сын прожил полгода, а ещё через два года родился Гонс, ему сейчас одиннадцать, после чего Донна сочла, что с неё хватит прозябать вместе с таким неудачником, как я, и сбежала с одним моим конкурентом.

— Сбежала?

— Думает, что сбежала. Вроде как обманом завлекла меня в храм и произнесла формулу развода при трёх свидетелях. Я не люблю о ней вспоминать. А Аливия считает, что Руперт и Гонс её родные братья.

— Гм… — Володя удивился, но тут же вспомнил, что до встречи с ним девочка не умела ни считать, ни писать. И даже знай она, что её мать живёт вместе с отцом всего десять лет, ничего бы ей это не сказало. Да и вряд ли она даже задумалась бы над этим.

— Так что с гибелью Илирии и Аливии мои партнёрские отношения с… одним человеком оказались под угрозой. Дело такое, что без полного доверия никак, а доверять можно только своим.

— Контрабанда, значит. Да не бледнейте вы так, честно говоря, мне совершенно всё равно, чем вы там торгуете… не людьми, нет? Ну и слава богу. К этому виду бизнеса у меня стойкое отвращение по моральным причинам. Ну и по личным воспоминаниям кое-каким.

Осторн счёл за лучшее не уточнять по поводу этих воспоминаний.

— Я прекрасно оценивал риск. И это был мой сознательный выбор.

— Осталось только уговорить Аливию принять вашу жену как свою новую маму.

— Розалия души не чаяла в Илирии. Они с детства дружили. Помню, когда уже договорились о моей женитьбе на Илирии и я приехал в дом, Розалия… ей тогда лет десять было, подкараулила меня и предлагала свои сбережения, только бы я оставил любимую сестрёнку с ней.

— И много предлагала? — не сдержал улыбки Володя.

— Грошей десять или двенадцать, — тоже улыбнулся Осторн. — Я не считал. Первое время она часто к нам ездила, всё не верила, что я не обижаю её сестру.

— Вроде бы вы говорили кузина?

— Розалия рано потеряла мать, и они с Илирией жили вместе. Когда родилась Аливия, Розалия практически поселилась у нас. Постоянно нянчилась с малышкой почти до двух лет. Жаль, что нам пришлось переехать. Думаете, милорд, Розалия сможет причинить какой-то вред дочурке обожаемой ею сестры?

Володя задумался.

— Что ж… полагаю, я узнал всё, что хотел. Позаботьтесь об Аливии, и, поверьте, лучше не сдерживать её стремлений, а помочь развиться.

— И вам, милорд, спасибо за то, что вернули мне дочь.

Володя поднялся и отправился в дом. Говорить не хотелось, чтобы не выдать себя. Снова одиночество… Но он его переживёт, как уже переживал раньше… Как-нибудь справится.

Глава 21

Аливия переехала к отцу на следующий день ближе к обеду. Всё утро крепилась, делая вид, что всё нормально, но утром занималась так, словно это последняя в её жизни тренировка. Даже нелюбимой ею ранее локхерской грамотностью она занималась с похвальным усердием вместе с Володей. Правда сам Володя считал, что лично для него эти занятия большой пользы не принесут, поскольку Джером не отличался большой грамотностью и частенько одно и тоже слово в разные дни писал совершенно по-разному, а о запятых он где-то слышал, но что это за зверь, не знал совершенно. Так что когда Володя выучил алфавит и более-менее научился читать, сразу понял, что большего этот «учитель» дать ему не сможет. Занимался только из-за того, что без него отказывалась учиться и Аливия.

После всех уроков Аливия хвостиком таскалась за Володей, бросаясь помогать в случае малейшей нужды. К отцу в коляску она тоже села внешне спокойной, но когда дом скрылся из вида, спрятала лицо в ладонях и разревелась. Осторн немного озадаченно и растерянно смотрел на дочь, не зная, что сказать или сделать. На помощь пришёл Руперт.

— Тебе действительно нравится этот странный князь?

— И ничего он не странный! — тут же взвилась Аливия. — Он добрый… и очень несчастный… мне кажется. Он говорит, что я очень похожа на его погибшую сестру… по характеру… А что значит похожа по характеру?

— Ну, если его сестра действительно похожа на тебя, тогда понятно, почему он ушёл из дома, — притворно нахмурился Руперт. Аливия сердито засопела.

— У него всю семью убили на его глазах… предал друг. И он один уцелел и долго скрывался.

Руперт неожиданно для себя почувствовал себя неловко. Сестра последнее сказала как-то… странно. Будто то горе каким-то образом затрагивало и её. Посмеяться сейчас значило смертельно обидеть сестру и разрушить только-только установившиеся отношения.

— Извини, не хотел тебя обидеть. Я же не знал.

— А эту… эту… вашу… — Аливия никак не могла подобрать слова и замолчала, потом выдохнула. — Всё равно не приму!

— А ты не помнишь тётю Розалию? — поинтересовался отец. — Хотя откуда, ты же совсем маленькой была, когда она приходила к нам в гости.

— Я рассказал про неё Аливии…

— Не помню, — буркнула девочка, перебив брата.

Отец обнял дочь и прижал к себе.

— Розалия была очень близка к твоей маме. Любимая сестрёнка. Вы поладите.

Розалия встречала их у ворот, очевидно, заметив коляску в окне. Шагнула к девочке, но та, подхватив свой рюкзачок, не доверив его слугам, гордо прошла мимо в дом, словно не заметив.

— Ну это уже… — рассердился Осторн, но был остановлен женой, которая положила руку ему на плечо и покачала головой.

— Ей сейчас и так тяжело, не надо, пожалуйста. Постепенно всё наладится.

Розалия осторожно поднялась к комнате девочки, откуда доносился какой-то непонятный шум. Заинтересованная девушка осторожно постучала, а потом заглянула внутрь — Аливия бродила по комнате и скидывала все вещи в одну большую кучу. Заметив гостью, она отвернулась.

— Тут ужасно грязно!

Весь день, никого не допуская в комнату, девочка наводила порядок. Одевшись в старый спортивный костюм, она закатала рукава и штанины, велела слугам принести несколько вёдер горячей воды и, вооружившись тряпкой, принялась старательно вычищать комнаты, безжалостно выбрасывая многие свои старые вещи, которые когда-то ценила. На это зрелище сбежался смотреть весь дом. Хмурый купец наблюдал за дочерью, с трудом сдерживая гнев, удерживаемый только Розалией, которая чуть ли не висела у него на руке, заставляя стоять на месте. Аливия, словно не видя никого, продолжала уборку. Разобрала постель и выволокла, морща нос, матрас с соломой и подушку в коридор.

— Солому вытащить и выбросить, матрас повесить на солнце! — велела она первому попавшемуся слуге. Тот растерянно моргнул, покосился на господина, но ослушаться такого уверенного приказа не осмелился. А девочка уже вытаскивала все свои платья и скидывала на пустую кровать. Потом зарылась в принесённый рюкзак и достала непонятную склянку с какой-то жижей. С отвращением взглянув на неё, девочка деревянной палочкой, извлечённой непонятно откуда, подцепила немного этой гадости и опустила в одно из вёдер, старательно размешала. Потом на ту же палочку намотала тряпку, завязала, чтобы держалась прочней, окунула получившуюся «кисточку» в ведро и принялась старательно протирать раствором всю комнату, особо уделив внимание углам, пространству под шкафом и под кроватью, старательно набрызгала во все щели.

Почему первым делом она принялась наводить в комнате чистоту, Аливия не смогла бы объяснить и сама. Может просто хотела в работе отвлечься от печальных мыслей, а может за время, проведённое вместе с Володей, настолько привыкла к чистоте, что уже не могла находиться в месте, где много грязи. Её «братик» вообще отличался какой-то болезненной пристрастностью к порядку и сделал всё, чтобы привить это качество «сестрёнке». Еженедельные субботние уборки в доме стали ритуалом, как и еженедельная баня, каждодневное умывание и обязательные водные процедуры по утрам.

— Значит, этот князь превратил тебя в служанку? — уже не смог сдерживать гнева Осторн.

Аливия непонимающе посмотрела на отца, а вот Руперт как-то задумчиво покачал головой. Он мог бы сказать, что если бы его сестре не нравилось быть с этим князем, то она не плакала бы при расставании. Горе её было искренним — в этом Руперт был уверен. Но встревать перед отцом, когда он так рассержен… увольте. Осторн же распалялся всё сильнее, продолжая сыпать ругательствами, впрочем, стараясь сдерживаться в выражениях. Князю доставалось особенно.

— Не смей так говорить о Володе! — вдруг топнула ногой ранее послушная девочка, которая когда-то как огня боялась отцовского гнева. Осторн даже замолчал от неожиданного отпора. — Он хороший! Хороший! И ничего он меня не заставлял! Он вместе со мной всегда убирался! Когда мы жили в лесу, слуг у нас не было!

Вцепившаяся в руку мужа Розалия потащила того из комнаты, купец упирался, явно намереваясь продолжить воспитание, слуги от греха подальше прыснули в разные стороны, бледный Руперт стоял посреди всего этого бедлама и совершенно не представлял, что делать.

К счастью Розалии удалось вытащить мужа из комнаты и Руперт остался с сестрой наедине.

— Ну ты и даёшь, — он вытер вспотевший лоб. — Я уж думал, всё.

Аливия отвернулась и продолжила уборку.

— Помог бы лучше, — буркнула она.

Руперт присел на корточки и переложил какие-то тряпки с места на место.

— Может слуг позвать? — неуверенно предложил он.

— А слуги тут убирались без меня?

— Э-э… конечно.

— Тогда лучше не надо. Следов уборки не обнаружено. — В своё время именно так сказал Володя, когда первый раз поручил ей навести порядок в доме, пока он рубил дрова. Аливия, возмущённая до глубины души, спорить с благородным не рискнула — тогда она ещё только-только начала узнавать Володю. Уборку она постаралась провести со всем старанием, чтобы не вызвать гнев, но и без особой охоты. Вот про следы и их отсутствие и были первые слова, которые сказал князь, когда вошёл в дом, а девочка сообщила, что убираться закончила. Поняв, что князь сильно недоволен, она сжалась и постаралась прикинуться мышкой. Однако вопреки опасениям, князь гневаться не стал, только устало вздохнул, глянул на неё укоризненно и взялся за уборку сам. Сначала Аливия наблюдала со стороны, потом стала крутиться рядом, всем видом намекая, что готова помочь, но Володя её молчаливых намёков не понимал и не замечал её виноватого вида. Потом, сама удивляясь своей смелости, девочка взяла одну из тряпок, подражая Володе, окунула в ведро с водой. Выжала и опустилась на колени рядом с мальчиком, старательно копируя его движения. Князь продолжал молчать, хотя иногда и поглядывал в её сторону.

Наконец уборка закончилась, князь старательно умылся, снова поглядел на девочку и та, поняв намёк, последовала его примеру. Мальчик про уборку потом не сказал ни слова упрёка, вообще ничего, а вскоре Володя вынес с кухни большой чугунный горшок с картошкой и говядиной, поставил на стол… никогда ещё еда не была такой вкусной, как в этот день. После этого Володя и стал убираться вместе с девочкой, пока не убедился, что она справляется. А потом Аливия уже и сама предложила ему отдыхать, поскольку видела, что мальчик устаёт — слишком много другой работы приходилось делать помимо уборки. И если уж она могла помочь ему хоть в этом пустяке, она готова это делать.

— Чего? — удивился Руперт замысловатой фразе сестры.

— Говорю, что не вижу, чтобы тут убирались. Ты будешь помогать или нет?

Пришлось помогать.

— Скажи, — неуверенно поинтересовался он, когда мусор был собран, а всё вокруг сверкало чистотой, — этот князь заставлял тебя быть служанкой? У тебя неплохо получается…

— Заставлял? Говорю же, мы вдвоём жили на острове на лесном озере. Работы там и без того много, кто-то же должен помогать. А он меня спас. Заботился… И он ни разу на меня не кричал. Знаешь, иногда я видела, что ему очень хочется накричать, особенно когда я чего-нибудь натворю… Там у него так интересно, так интересно, столько необычных вещей. Однажды что-то уронила, ух, думала, щас будет. Я видела, как он сердит, но вдруг взглянул, сгорбился и ушёл куда-то… Еле нашла. Сидел на камне и смотрел в воду. Грустный-грустный. Мне его тогда так жалко стало… И так каждый раз, когда я что-нибудь вытворяла. — Аливия печально вздохнула. — Лучше бы кричал, чем так. Даже вести себя старалась хорошо… только не всегда получалось, — вдруг призналась девочка виновато.

Всё это было сказано настолько серьёзно, и эта серьёзность так не вязалась с обстановкой и внешним видом маленькой девочки, что Руперт не сдержал улыбки.

— Ты повзрослела, сестрёнка. Но так нельзя. Ты очень огорчила отца.

— А чего он о маме забыл?!

— Аливия… — Руперт поднялся с пола и сел на кровать. Сидеть на деревянной раме без матраса не очень удобно, но выбирать не приходится. — Отец не забыл о маме. Поверь. Но у него не было другого выхода. А тётя Розалия очень хорошая.

Аливия насупилась и замолчала. Руперт ещё пытался что-то говорить, но сестра просто отвернулась. Брат вздохнул, поднялся и вышел, и тут за дверью увидел мачеху, которая стояла около двери и грустно смотрела куда-то вдаль. Руперт хотел что-то сказать, но она остановила его.

— Я всё слышала, не надо, Руперт. Спасибо, что пытался помочь.

Тот вздохнул.

— Я не узнаю сестру. Она очень сильно изменилась. Раньше она никогда не осмелилась бы спорить с отцом. Да и со мной так никогда не стала бы говорить.

— Этот князь… Как думаешь, что он за человек? Я слишком мало видела его, чтобы сделать какие-то выводы.

Вдвоём они спускались по лестнице, а Руперт думал, пытаясь подобрать слова, чтобы описать свои впечатления.

— Не знаю, — честно признался он. — Этот князь слишком странный. Словно…

— Иностранец, — кивнула Розалия и потрепала Руперта по голове. Тот покраснел и отстранился. — Какой стеснительный стал, — улыбнулась она. — А помнишь, как мы с тобой дрались?

Руперт снова покраснел и что-то пробормотал.

— Ну не надо так краснеть, — ещё сильнее улыбнулась Розалия. — Ты меня обозвал нянькой-наседкой за то, что я всегда ходила с маленькой Аливией. А я тебя за ухо за это оттаскала… Точнее попыталась, а ты пихнул меня кулаком в бок.

— Мне тогда шесть лет было, — совсем смутился Руперт.

— Ой, а сколько тогда мне было? — Розалия задумалась и лёгкая улыбка тронула губы. — Илирия была старше меня на шесть лет… значит… Да… Знаешь, мне не хватает весёлого смеха сестры. Мы давно не виделись, после того, как она с мужем уехала из города, но пока она была жива, я знала, что мы расстались ненадолго. Жаль, что Аливия так воспринимает меня… — Розалия погрустнела.

— Я ещё поговорю с ней…

— Спасибо, Руперт, но не надо. Девочка потеряла мать, а теперь считает, что я заняла её место. Со временем, я верю, всё наладится.

Однако и через несколько дней ничего не наладилось. Аливия продолжала удивлять всех своими странностями: вставала с восходом и босиком, в каком-то странном мальчишеском костюме выскакивала во двор, где обливалась водой из колодца, слегка повизгивая то ли от удовольствия, то ли от холода, заскакивала в сарай, где переодевалась в сухую одежду, а потом скакала по двору, совершая непонятные движения. Отец сначала хотел запретить ей это безобразие и даже запер дочь в комнате, но Аливия спустилась из окна, едва не свернув шею, слезая со второго этажа. Когда об этом доложили Осторну, тот сперва схватился за сердце, потом за плеть, но когда глянул на насупленную, но упрямо сжимавшую губы девочку, махнул рукой, тем более и Розалия была тут, всячески стараясь защитить Аливию. Но та заступничество не оценила и продолжала игнорировать мачеху, делая вид, что её не существует.

Ещё одна странность — какое-то патологическое стремление к чистоте. За три дня она, пока отец с женой были на какой-то важной встрече в соседнем городке, каким-то образом умудрилась припрячь к работе всех слуг в доме и вместе с ними выскребла его сверху донизу, не забыв обрызгать своим непонятным раствором. Руперт долго нюхал, пытаясь понять что это, а потом заметил, что спать ночью стало намного лучше, поскольку по комнатам перестали ползать мелкие кровососущие твари. Да и в чистой одежде ходить оказалось приятнее. Вилка, с которой сестра не расставалась во время еды, тоже произвела на него впечатление. Потом вернулся отец и долго ходил по дому, узнавая и не узнавая его.

— Этот князь точно сумасшедший, — вынес он вердикт, закончив осмотр. Несколько раз он пытался поговорить с дочерью, убедить её, что этот князь на самом деле плохой, но очень быстро понял, что такие разговоры только заставляют дочь замкнуться в себе и ни на что не реагировать. Потом она запиралась в комнате и что-то старательно, высунув кончик языка, записывала в выпрошенные у брата чистые тетради, в которых обычно вёлся учёт товаров и приход/расход средств. Вот бы удивился Осторн, если бы сумел прочитать русские буквы и разобрал текст, старательно выводимый дочерью: «мама мыла раму», «рама была из дуба».

Аливии ужасно хотелось снова встретиться с Володей, как обычно сидеть с ним вместе по вечерам и слушать потрясающие истории, которые он знал и умел рассказывать. Снова тренироваться с ним, учиться, хотя порой это и доставляло хлопоты. Однако при одном только имени князя отец краснел от ярости. Нечего было и думать, что он отпустит дочь к нему. Девочка это понимала, потому и не просилась… пока.

На седьмой день Аливия спустилась вниз за чернилами, неся в руке пустую бутылочку и тетрадь под мышкой — захватила машинально, так не возвращаться же? В кабинете за столом сидел Руперт, обхватив голову руками и бессмысленным взглядом уставившись в лежавшую на столе бухгалтерскую книгу. Перед ним горело десяток свечей, с которых забыли снять нагар, и теперь тот падал на стол рядом с бумагами, грозя вызвать пожар. Девочка поспешно взяла щипчики и убрала его, потом возмущённо уставилась на брата. Тот очнулся и устало протёр глаза.

— А, это ты, Аливия. Опять за чернилами? Ты их пьёшь, что ли? Ты же знаешь, что отец не одобряет твоих занятий.

— Потому и прихожу по вечерам, — беспечно отозвалась девочка. — А ты тут едва пожар не устроил, между прочим!

— Извини. Но отец прав, эти твои занятия совершенно не подходят девушке.

— А Володя считает, что подходят.

— Опять ты с этим своим Володей. И вообще, если он, как ты говоришь, герцог, так называй его как подобает.

— Самый настоящий! Я и герб видела и приказ императора о производстве его предка в благородные. Их род уже четыреста лет известен.

Руперт оценил. Не всякий благородный в королевстве мог похвалиться таким родом. Двести лет уже — древнейший.

— Видела приказ? И как ты его прочитала?

— Володя меня своему языку учил. Я там не всё поняла, но смысл ясен. А заниматься я всё равно буду, чтобы там ни говорили отец и эта.

Мачеху Аливия упорно называла обезличенным «эта».

— И что ты на Розалию так сердишься, — вздохнул Руперт. — Между прочим, если бы не она, отец давно бы уже прекратил все твои чудачества с прыжками по утрам и письмом. Она уговорила отца дать тебе возможность заниматься тем, чем нравится.

— Подлизывается, — сердито прошептала Аливия и, как обычно, когда разговор заходил о мачехе, поспешно перевела его на другую тему. — А ты чем занимаешься?

Руперт только вздохнул.

— Балансом. С утра сижу с ним, — пожаловался он неожиданно для себя. Никогда раньше ему и в голову не приходило жаловаться Аливии. А сестрёнка и правда повзрослела. — Где-то ошибка, но разве найдёшь… А если вовремя баланс не свести, могут быть проблемы как с гильдией, так и с городским муниципалитетом.

Аливия встала за спиной брата и, вытянув шею, изучила записи.

— А это что за число?

— Пятьсот сорок два.

— А-а-а… а это?

— Сорок. Ты же вроде говорила, что этот твой князь учил тебя считать?

— Ну так он учил так, как принято у него на родине, — растолковала девочка непонятливому брату. — По-нашему он ни писать, ни читать, ни считать не умеет. Точнее не умел. Сейчас у Джерома учится.

— Учится писать и читать? — удивился Руперт. — Зачем это благородному?

— Не знаю. Но он очень много знает. Он меня и математике учил и геометрии и алгебре… правда только начало.

— Алгебре? А что это?

— Ну… тоже что и математика, — тут же нашлась девочка, — только сложнее.

— Понятно, — рассмеялся Руперт. — Может мне поможешь? — шутливо предложил он.

— А давай, — неожиданно загорелась идеей Аливия. — Я всё равно математикой хотела заняться. Давай свою задачку.

Делать было всё равно нечего, и ясно, что ошибку сейчас найти будет невозможно просто из-за усталости, Руперт согласился. Завтра всё равно придётся приглашать магистра деления и подбивать баланс с начала… траты неожиданные и большие. Наверняка магистр запросит немало. Из-за войны многие стараются вести дела осторожнее и как можно точнее. Отец опять рассердится…

Руперт придвинул бухгалтерскую книгу и стал диктовать цифры доходов и расходов. Девочка усердно скрипела пером за столом, записывая числа совершенно непонятными символами. И, правда, странный счёт. Им можно что-то подсчитать?

— Что надо считать?

— Надо сложить отдельно расходы, доходы, посмотреть средний доход по каждому месяцу…

— Средний это… а-а-а-а… это когда берётся общее число и делится на… на… а сколько месяцев в году?

— Не в году. Сколько месяцев прошло с начала года. Четыре полных месяца.

— Понятно. Тогда подожди, я всё не запомню, сейчас сложу и подсчитаю твоё среднее…

Руперт ошеломлённо уставился на сестру, которая об этой задачке сказала так, словно решала её по десять раз в день всё то время, что была с князем, и она для неё всего лишь лёгкая разминка. Сам того не подозревая, Руперт не сильно ошибся. Задачи на нахождение средних арифметических Володя стал давать Аливии через два месяца обучения прежде, чем перешёл к уравнениям с одним неизвестным. Сам Руперт подозревал, что ошибка где-то в сложении, хотя возможно и в делении… Но четыре не такое уж большое число, потому он надеялся обойтись без помощи магистра деления, просто пытался подобрать нужное число. Но баланс упорно не сходился. А ведь ещё надо высчитать долю налогов, долю гильдии…

Перо девочки легко порхало по листу и на бумагу ложились столбики непонятных закорючек. Иногда девочка подчёркивала часть цифр, а в том, что эти закорючки цифры Руперт уже не сомневался, обводила число над ней в кружок и продолжала писать. Руперт только рот открыл, наблюдая за скоростью. Сам он учился с шести лет, но у него эти расчёты заняли бы несколько листов и весь день, а тут… Аливия обходилась всего двумя листами, один из которых она использовала как черновик, а на втором писала уже результаты. Судя по всему, промежуточные. Один раз она ошиблась, о чём Руперт догадался по её нахмуренному виду, взяла черновик, поднесла поближе к свече и стала сосредоточено водить по нему пером без чернил. Вот что-то увидела, тут же окунула перо в чернильницу и стала быстро чёркать. Сверила результат, хлопнула себя по лбу, зачеркнула одно число и написала другое, потом рядом же высчитала ещё одно значение, как догадался Руперт, разницу между правильным числом и ошибочным, а потом, не колеблясь, дописала эту разницу к конечному результату и приплюсовала. Числа были большие и явно для девочки непривычные, но справлялась она с ними уверенно. Руперт заметил, что каждый результат девочка перепроверяла на черновике и шла дальше только, если проверка её удовлетворяла — и тут сработала привычка к порядку и точности, привитая Володей.

Наконец расчёт прихода за месяц был закончен. Аливия взглянула на листок и выдала результат. Руперт моргнул и заглянул в свои записи — результат сошёлся. Но он считал уже два дня, а его сестра прямо при нём сложила числа за каких-то полтора часа. Конечно, эти два дня он считал не только приход и даже не только расход, но ещё и искал среднее значение, а также высчитывал доли налогов, но…

— Может быть делить будешь завтра? — неуверенно предложил он.

— Вот ещё, — сморщила носик девочка. — Да это просто, я сейчас быстро посчитаю, складывать сложнее — нужно больше внимательности.

Делить просто?!!! Проще, чем складывать, потому что сложение требует больше внимательности? Мир перевернулся!

Девочка же уверенно возвела какую-то конструкцию на листе из чисел и принялась считать. Хмурилась, потом писала одну цифру, снова считала… Вот она задумалась, потом быстро написала на листе ряд одинаковых закорючек, разделённых крестиком, как догадался Рукперт, этот крестик в данной системе играл роль плюса. Аливия же морщила лоб, складывая, проверила результат и довольно улыбнулась, в конструкции появилась новая закорючка. Результат она выдала через десять минут, и с его он не сходился…

Руперт растерянно глянул в свои записи, в записи сестры… Зная число, теперь проверить его верность не составляло труда. Руперт прогнал сестру из-за стола и сел считать, хотя почему-то был уверен, что результат Аливии правильный.

— А какую долю надо высчитать из этого результата? — невинно поинтересовалась девочка. — Я с дробями и процентами не очень дружу, как говорил Володя, потому быстрый ответ не обещаю. Думаю, подсчитаю только за полчаса.

Последней фразой сестра его доконала. Машинально назвав долю, он с какой-то отрешённостью стал наблюдать, как на листе появляется новая конструкция.

— Классическое уравнение с одним неизвестным! — гордо сообщила ему девочка, потом поморщилась и потёрла бок.

Это вовсе не уравнение, но Володи, который смог бы уличить её в обмане, тут не было, а брат явно мало что понял. Так что удержаться от фразы, которую слышала от Володи, когда он объяснял ей про логические построения и приведение сложных задач к виду уравнения, не смогла.

— Вот, — наконец протянула она лист брату. Тот машинально поблагодарил её, взял и остался сидеть. Девочка прихватила банку с чернилами, тетрадь и отправилась к себе. Только спустя два часа Руперт сообразил, что ничего не понимает в записях сестры, а названную ею сумму успел забыть. Конечно, стоило бы дождаться утра, никуда его работа не делась бы, но желание поскорее разделаться с этим делом заставило Руперта подняться на второй этаж и постучать.

— Аливия, ты не спишь?

— Нет.

Руперт удивился, но в комнату заглянул осторожно, успев заметить немного нервное движение сестры, словно она что-то разглядывала у себя на боку, но когда вошёл брат, задёрнула ночную рубашку.

— Что там у тебя? Я заметил, что ты часто бок трёшь.

— Да нет, всё хорошо. Чешется просто.

— Чешется? — Но тут же Руперт вспомнил, зачем пришёл. — Да, ты не могла бы повторить полученный результат? Я, болван, не записал, а разобрать твои закорючки не могу.

Аливия хихикнула и, забрав лист с расчётами, сообщила ответ. Руперт записал его и, пожелав спокойной ночи, спустился в кабинет.

Утром Аливия к завтраку не вышла. Когда встревоженная Розалия послала за ней Руперта, тот обнаружил девочку свернувшуюся на кровати в калачик и тихо постанывающую.

— Аливия! — Руперт бросился к сестре. — Что с тобой?!

— Бок, — простонала она. — Бок болит. Очень-очень болит.

Руперт выскочил в коридор, с треском распахнув дверь.

— Отец!!! Отец, поднимись!

Стали собираться встревоженные слуги. Появился Осторн, за ним бледная Розалия.

— Что? Что лучилось?

— Аливия… ей плохо…

Осторн шагнул вперёд, не заметив двери и вынеся её внутрь комнаты. В другое время Руперт восхитился бы силе отца, но… это в другое время.

— Пошлите за врачом! — велел он, кто-то бросился вниз.

Розалия встала у изголовья кровати и осторожно взяла в свои ладони руку девочки. Та вяло брыкнулась, пытаясь освободиться, но тут её скрутил новый приступ боли. Кто застонал больше — Аливия или Розалия, Руперт не понял.

— Приведите Володю, — вдруг прошептала девочка. — Пожалуйста…

Врач появился через два часа, слегка запыхавшийся. Пройдя в комнату к девочке, он отдышался и, бормоча какие-то непонятные слова, стал её осматривать. Осторн метался позади. Врач — дородный мужчина лет тридцати — вздохнул и встал. За ним выскочили Руперт, Осторн и Розалия. Аливия ненадолго осталась одна.

— Что я могу сказать, — пожал плечами врач. — Классическое выделение желчи. Медицина тут бессильна. Увы. — Охнула Розалия, Осторн так сжал кулаки, что захрустели кости.

— Когда? — вдруг раздался слабый голос от двери. Все разом обернулись — опираясь на косяк и согнувшись, там стояла Аливия, бледная, с немым вопросом в глазах и мольбой… спасите… Ну спасите же меня! Скажите, что вы пошутили!!! — Когда я умру?

Врач растерянно глянул на родителей.

— Что я могу сказать… — он снова посмотрел в поисках поддержки на отца, но тот безмолвной статуей замер в коридоре. — Может быть ещё сутки или двое вы проживёте…

— Я хочу видеть Володю, — попросила девочка, сползая по косяку. Бросившийся к ней Руперт подхватил падающую сестру и отнёс на кровать. — Позовите Володю! — умоляла она со слезами. — Я хочу попрощаться с ним. Пожалуйста…

Руперт не выдержал, вскочил и выбежал в коридор, оставив сестру на попечении слуг. Там прислонился к стене и закрыл глаза. По щеке катились слёзы.

Спустившись вниз, он застал отца, нервно расхаживающего по столовой, и Розалию, которая наблюдала за ним.

— Нет, нет и нет! — повторял он. — Я не допущу, чтобы этот князь появился у меня дома!

За окном громыхнуло, сверкнула молния, словно в подтверждение его слов. Вниз спустился доктор.

— Прошу прощения, но, похоже, начинается гроза. Разрешите переждать у вас?

— Конечно, — Руперт поспешно придвинул врачу стул. Отец хмуро глянул на него, но сейчас ему было не до сына.

— Но почему? — Розалия нервно теребила край скатерти. — Девочка привязалась к этому чужеземцу. Мне кажется, будет несправедливо, если он не попрощается с ней.

— Нет! Пусть хотя бы последние дни дочери пройдут спокойно!

— Папа…

— Хватит!!! Я не желаю больше слышать об этом князе!!!

Загрохотало сильнее.

— Я поднимусь к Аливии. — Розалия встала.

Девочку перенесли в другую комнату с целой дверью, и Розалии потребовалось некоторое время, чтобы отыскать её. Девочка так и лежала согнувшись. Подняв голову на скрип двери, она увидела вошедшую и закрыла глаза. Розалия села рядом и взяла Аливию за руку. Погладила и тут заметила, что девочка смотрит на неё, широко раскрыв глаза.

— Прошу вас, позовите Володю, — прошептала она. — Я хочу с ним попрощаться… пожалуйста.

Розалия поднесла руку ко рту и прокусила кулачок до крови. Потом оглянулась.

— Хорошо. Я обещаю тебе. — Она решительно поднялась и направилась к выходу.

Руперт как раз выходил в коридор, когда заметил мачеху, прошедшую мимо и накидывающую на голову платок. Руперта она, судя по всему, не заметила, хотя прошла буквально в двух шагах.

— Куда вы?..

Хлопнула входная дверь. Удивлённый Руперт вернулся в комнату.

— Папа, а куда Розалия пошла?

— Что? А, сказала, к Аливии.

— Да нет, она только что прошла мимо меня и вышла на улицу.

— На улицу? — нахмурился Осторн и выглянул в окно, где стеной лил дождь. — Ты ничего не путаешь?

— Господин! Господин! — в комнату ворвался бледный конюх, весь мокрый, вода ручьём стекала с него на пол.

— Ты! — Осторн побелел от ярости.

— Господин! Ваша жена оседлала Красавца и выехала со двора!

Гнев моментально пропал.

— Что?!!! — взревел он.

— Господин! — ещё один слуга появился в дверях. Он дрожал от страха, но не выполнить приказа не решался. — Ваша жена просила передать, что поехала за князем…

Осторн застонал и рухнул в кресло.

— Безумная, — прошептал он. — Сумасшедшая… — Тут же вскочил. — Эй, кто-нибудь! Пошлите погоню! Верните её!

Слуги затоптались, дружно поглядели в окно. Преследовать кого-то в такой ливень, когда ничего не видно на расстоянии вытянутой руки? Идиотов тут не было. Осторн и сам понял, что преследовать бессмысленно.

— Ещё и ты, — простонал он. — Я не переживу, если потеряю ещё и тебя.

— Ты мог бы послать за князем, и тогда Розалии не пришлось бы мчаться в дождь! — вдруг сорвался Руперт, впервые восстав против отца. Тот ошеломлённо посмотрел на сына, потом обмяк. Упрёк справедлив, но гордость мешала признаться в этом.

Руперт поднялся и хотел уже кинуться следом за мачехой, но отец перехватил.

— Куда? Сиди! Не хватало ещё и за тебя переживать.

Все понимали, что единственное, что сейчас остаётся — это ждать. Тем не менее Осторн пообещал золотой тому, кто не побоится и разыщет жену. Несколько слуг выскочили со двора в штормовой город.

Врач сочувственно посмотрел на Осторна, потом осторожно тронул его за руку.

— Уважаемый, от разлития желчи умирают очень страшно… очень мучительно… — Осторн медленно обернулся. — От этой болезни нет лекарства, но если вы пожелаете, я мог бы дать настойку… Девочка ничего не почувствует. Просто заснёт, и всё. Иначе её ждут два дня мучений. Я видел, как люди умирали от этой болезни…

Осторн застонал и покачнулся, Руперт вовремя подставил ему плечо.

— Давайте вашу настойку, — просипел он.

— Отец, — выдохнул Руперт.

Глава 22

Первые два дня после отъезда Аливии Володя был сам не свой. Нанятые слуги считали его немного чокнутым и требовали прибавки к жалованью — Джером пока отбивался. Володя же, нарядившись в свою неизменную накидку, бродил по городу, изучая и запоминая, а изучение местности помогало справиться с депрессией. Если бы в Локхере существовала более-менее адекватная контрразведка, его наверняка зачислили бы в шпионы, поскольку он порой бродил у самых укреплений, причём изучал их, особо и не скрываясь. Возвращался под вечер и без сил падал на кровать. Несколько раз с ним пыталась заговорить графиня, но Володя слушал её настолько рассеянно, что та отступила. На третий день к ним в дом постучался человек в пропылённой одежде. Вышедший недовольный Филипп пожелал ему провалиться, но выслушав, почесал затылок и отправился на доклад.

— Посыльный графини? — удивился Володя. — Ну пусть войдёт. Джером, пригласи графиню, тут, похоже, её посыльный объявился.

Вошедший человек долго отряхивал плащ, заставляя морщиться Володю, наблюдавшего как пыль оседает на недавно помытый пол.

— Прошу прощения, милорд, — чуть поклонился он. — Я узнал, что в вашем доме остановилась моя госпожа.

— Вот как? — Володя со своим обычным равнодушием смотрел куда-то в окно, словно слова этого человека его никоим образом не волновали и разговаривает он чисто из вежливости. — Судя по всему, вы только что прибыли в город, не хотите подкрепиться?

— А? Да, милорд, спасибо, милорд. Признаться, с утра в дороге и ничего не ел — торопился обратно, как узнал про мятеж…

— Джером, позаботься, чтобы гостя накормили. А вот и ваша госпожа… прошу прощения, не знаю вашего имени.

Графиня поспешно вошла в комнату и глянула на человека, на миг её глаза вспыхнули, но тут же потухли.

— Вернулись, тир Раймонд?

— Да, госпожа, — мужчина снова поклонился.

— Так вы благородный? — удивился Володя.

— Совершенно верно, ваша светлость. Вассал отца госпожи Лорниэль, который приказал мне следовать за его дочерью и всячески оберегать её. Я выехал раньше госпожи и прибыл в город за четыре дня до неё. Мне казалось, что этого хватит, и я сильно удивился, когда не нашёл никаких следов графа. Я думал, что успею съездить в поместье…

Володя махнул рукой.

— Дальше понятно. В пути вас настигло известие о мятеже, и вы поспешили вернуться, чтобы предупредить госпожу. Похвально, но что ж вы стоите? Садитесь, тир, чувствуйте себя как дома. — Володя поглядел на не слишком радостную графиню. — Госпожа Лорниэль, я рад, что с вами теперь ещё один преданный слуга. — Графиня вздрогнула. — Позаботьтесь о нём.

Мальчик поднялся.

— Прошу прощения, но вынужден вас покинуть.

На улице его перехватил Джером.

— Милорд, может вы всё-таки возьмёте коня?

— Спасибо, но нет. Когда
я хожу пешком, мне лучше думается. Конь отвлекает и мешать изучать город. Что с него увидишь?

— А что с этим гостем?

— А что с ним не так? — удивился Володя. — Он же не к нам пришёл, а к графине, пусть она с ним и разбирается.

— Но он может быть опасен! Вдруг он от мятежников?

— Опасен? — Володя задумался. — Он не очень умён. Или просто не умеет оценивать людей. В любом случае это нас не касается — от мятежников или ещё от кого. Оставь их в покое.

— Может мне понаблюдать за ним пока, милорд?

— Нет, — князь запнулся, словно думая, какой аргумент подобрать. — За гостями неприлично следить. Говорю же, оставь их в покое.

— Милорд, но как он нашёл этот дом, если только сегодня приехал в город? Он же не мог знать, где графиня! Разве это не подозрительно?

— Подозрительно? Джером, отстань от меня с этой ерундой, если бы ты пользовался своей головой по назначению, сам бы догадался, как он нас нашёл. Мне кажется, он чуть ли не открытым текстом это сказал. Всё, я ушёл, и не отвлекай меня по пустякам.

Наблюдая за уходящим господином, Джером озадаченно почесал затылок.

— Каким образом я головой не по назначению пользуюсь? Ничего не понимаю.


Вернулся князь как обычно под вечер, поздоровался с гостем и прошёл в столовую. Джером моментально накрыл на стол.

— Милорд, — неловко заговорил тир Раймонд, входя в столовую следом. — Вы позволите обратиться к вам с небольшой просьбой? Я понимаю, вы уже и так много сделали для графини, но…

— Говорите, тир, не стесняйтесь. Благородные ведь должны помогать друг другу.

— Конечно… Так вот… собственно просьба, не могли бы вы приютить нас, в смысле меня и графиню с дочерью у вас в доме на несколько дней?

— Хм… Вы собираетесь задерживаться в городе? Мне казалось, что сейчас самым благоразумным будет как можно скорее увезти графиню к родителям. Если её узнают, может приключиться беда.

— Всё верно, милорд, только… понимаете, я не могу всего сказать, я давал клятву…

— Надеюсь, не мятежникам?

— Милорд! — Раймонд был само возмущение и, похоже, искренен. — Я не имею ничего общего с этими мятежниками. Я верно служу своему господину!

— Какому? — удивился Володя.

Некоторое время они с одинаковым недоумением смотрели друг на друга.

— Я же уже говорил, милорд!

— А-а-а. Да… совсем из головы вылетело, прошу прощения. Вы ведь уже знаете, что мне пришлось расстаться с близким мне человеком, никак не привыкну…

— Да, графиня мне рассказывала, что вы заботились о дочери купца, которую спасли в лесу от волков.

— Купца? А, ну да, конечно. Когда я её спасал, как-то некогда было спрашивать про социальное положение.

— Так что на счёт моей просьбы?

— Вашей просьбы? А-а-а. Вы хотите остаться в городе. Неблагоразумно, право, очень неблагоразумно. А без графини вам никак? Пусть госпожа Лоринэль с дочерью и Рокертом отправляются из королевства, а вы решайте ваши проблемы, о которых не можете говорить.

— Увы, но присутствие графини необходимо.

— И она согласна так рисковать?

— Это и её просьба.

— Странно. Я считал, что у неё больше благоразумия. Ну раз так, оставайтесь, а я попрошу Джерома купить место на корабле для Генриетты и Рокерта.

Раймонд откровенно растерялся.

— Для Генриетты?

— Ну да, — удивился Володя. — Её же присутствие в вашем деле не требуется. Чем девочка может вам помочь?

— Но графиня не хотела бы расставаться с дочерью…

— Да? Мне кажется, или ваше присутствие в королевстве немного опасно? Моя мама никогда бы не оставила меня в месте, где опасно, даже если для этого пришлось бы расстаться… я уверен в этом.

— Вы не поняли, милорд, нам нужна не Генриетта, а Рокерт, значит, девочку не с кем отправить…

— Хм… — Володя задумался. — Возможно, это судьба моя, помогать разным девочкам. Если хотите, я возьмусь доставить её к родителям госпожи Лорниэль. Я-то вам в ваших делах не нужен?

— Право, это очень хорошее предложение… только… э-э-э… нам бы не хотелось вас утруждать…

— Да никаких трудов.

— Я… я посоветуюсь с графиней. Сами понимаете, такое должна решать она.

— Конечно-конечно, тир. Это должна решать только мать.

— И я о том же, милорд.


На следующий день Володя навестил окрестности дома купца и долго стоял недалеко от забора, пока во двор не вышла Аливия. Некоторое время понаблюдав за ней, он надвинул капюшон и поспешил обратно. Мотаться по этому грязному городу совершенно не хотелось. У моря хоть свежий ветер, но в глубине город отчётливо пах помойкой.

Володя неторопливо шёл посередине улицы, опасаясь приближаться к окнам — не хотел получить на голову ведро помоев, а то и чего похуже. Из-за такой угрозы Володя и ходил всегда в своей накидке и капюшоне. И он такой не один. Раньше в исторических фильмах его всегда поражала эта несуразность, когда какой-нибудь герой, старательно прячась под капюшоном, чтобы его не узнали, пробирается в логово врага. На его взгляд человеку, в ясную погоду бредущему куда-то в накидке и под капюшоном, остаётся только табличку повесить на грудь и спину: Я пробираюсь в логово врага! Теперь он понял причину того, что такие люди не вызывали ничьих подозрений — тут многие так ходили. Заслышав за спиной топот, Володя нехотя подался влево, чтобы пропустить всадников, опасливо косясь на окна, не мелькнёт ли где там рука с ночным горшком.

— Прочь с дороги, бродяга!

Поскольку Володя находился достаточно далеко от центра улицы, то на свой счёт этот крик не принял. И тут же получил удар по спине. Из-за прочного материала накидки и кольчуги этот удар только толкнул его вперёд, никакой боли не почувствовал. Запахнув плотнее накидку, мальчик оглянулся. Позади на коне высился презрительно ухмыляющийся всадник в доспехах, поигрывающий кнутом, однако в его взгляде читалась лёгкая озадаченность. По его опыту от таких ударов кнутом эта шваль людская уже визжала как свинья, а этот, похоже, даже не почувствовал удара.

— Я сказал с дороги, бродяга!

Володя огляделся. Люди вокруг испуганно прижимались к стенам домов, кто-то спешил скрыться во дворах. Мальчик снова посмотрел на всадника.

— Доставляет удовольствие избивать тех, кто ответить не может? — суховато поинтересовался он. — Я ведь проезду не мешаю.

— Чего? — В голове этого всадника явно никак не укладывалась мысль, что какая-то шваль осмеливается ему отвечать, а не бежит испуганно под забор. — Да я тебя… — Всадник снова взмахнул плетью…

Володя дождался удара, а когда кожаный ремень пошёл вниз, выбросил вперёд руку с мечом. Острейшее лезвие из композита перерезало кнут словно нитку, и всадник остался сидеть с открытым ртом, изучая рукоятку и оставшийся кожаный хвост.

— Не повезло, да? — снова поинтересовался Володя. Он чуть ослабил узел у накидки, чтобы стали видны доспехи и выгравированный на них герб. — Не желает ли благородный тир спуститься с коня, представиться и ответить на некоторые вопросы, касающиеся вашего поведения.

— Князь!!! Какая встреча!!! — остальная кавалькада поравнялась с местом конфликта, от неё отделился всадник. Мальчик удивлённо обернулся, присмотрелся.

— Конрон! — узнал он всадника. — Как вы здесь? И, как я погляжу, с внушительным отрядом.

Конрон Пентарский соскочил с коня и дружески хлопнул Володю по плечу.

— Каким судьбами, князь?

— Всё теми же, тир. Отец той девочки живёт в этом городе. Сдал с рук на руки. Пока решил остаться здесь, а дальше видно будет. Брожу вот, как обычно, изучаю окрестности и до встречи с вашим человеком считал себя вполне счастливым.

Конрон оглядел поспешно соскочившего с коня всадника с ног до головы.

— И что это значит, тир Роксшер?

— Господин, — бывший раньше таким гордым, всадник представлял собой жалкое зрелище. — Я… я не думал, что этот… что этот юноша благородных кровей. Со спины чистый бродяга…

Видно этот рыцарь с головой совсем не дружил. Володе даже стало немного жаль его. Но только немного.

— Потому вы и колотите всех по спине плетью? Знаете, я не привык получать такие удары. Тир Конрон, прошу вас, будьте судьёй. Что полагается за удар плетью вашего герцога?

— Герцога? — ахнули вокруг.

— Князь Старинов, — запоздала представился Володя, откидывая капюшон. — Так как, тир Конрон?

Судя по выражению лица тира Пентарского, ничего хорошего такого безумца не ждало.

— Вы имеете право казнить наглеца на месте, ваша светлость.

— Хм… сурово. — Володя задумался. — Палачом мне становиться как-то не хочется, но и удары я не забыл. Тир Конрон, не откажетесь быть секундантом? — Из-за дуэли с Эндоном он уже знал местный дуэльный кодекс, в который его тогда торопливо посвятил Артон. Позже он ещё расспросил о поединках и Филиппа.

— О! — Конрон склонил голову. — Это очень благородно с вашей стороны, ваша светлость. Вы имели полное право казнить его на месте.

Судя по выражению лиц окружающих, они тоже прониклись поступком. А Володе всего-навсего не хотелось становиться палачом… Мысленно он вздохнул, потом повернулся к виновному.

— Итак, место и время?

— Гм… — признаться, мы только приехали и ещё не знаем город, — вмешался Конрон. Вряд ли господин Роксшер знает, какое место назначить.

— В таком случае не будем откладывать дело. — Володя скинул накидку. — Тир Конрон, не подержите?

Встревать в дуэль не хотелось совершено, но другого выхода Володя не видел. Или хладнокровно убить, или так. Оставлять безнаказанным человека, который просто от скуки колотит всех встречных плетью, тоже нельзя.

Соскочившие всадники мгновенно оцепили центральную часть улицы, оттеснив зевак.

— Так и знал, что однажды он нарвётся, — услышал мальчик чьё-то бормотание.

— Ну… признаться, этот князь не выглядит сильным бойцом. На что он рассчитывал, вызывая Роксшера? Лучше бы просто снёс эту тупую башку.

Приятно сознавать, что твой противник пользуется «любовью» сослуживцев. Видно Роксшер и правда законченный дурак.

Володя вышел в центр образованной солдатами импровизированной арены и, скрестив руки, стал ждать.

Рыцарь уже очухался от первого испуга и теперь, поняв, что этот сопляк сам зачеркнул все шансы расправиться с ним, злорадно ухмыльнулся. Во избежание, на этот раз он не рискнул дразнить противника и издеваться, но всем своим видом давал понять, что сейчас превратит противника в рубленую капусту.

Володя встал более свободно и пару раз взмахнул руками, расслабляя их, достал мечи.

Роксшеру, видно, никогда раньше не приходилось сражаться с двоерукими бойцами и теперь он осторожничал. Володя тоже не лез на рожон, предпочитая дожидаться атаки. Как он и предполагал, терпения у Роксшера хватило ненадолго и он бросился в атаку. Володя ушёл с линии, поднырнул под удар, развернулся, готовый кольнуть, если представится возможность, но этот рыцарь оказался чертовски быстр и успел проскочить дальше, уходя от контратаки. Развернулся, взревел и снова бросился в бой. Володя отступал, уворачивался, отводил удары, но сам атаковал редко и как-то робко. Он скорее выглядел отстранённо-задумчивым, словно и не за свою жизнь сражался. Вот он в очередной раз ушёл от меча, отскочил и остановился, склонив голову набок и изучая противника. Тот выглядел разъярённым и… озадаченным. Вот он снова двинулся вперёд… Володя ждал… Дикий рёв и бросок быка…

Что произошло дальше, мало кто заметил. Этот странный князь, вдруг воткнул мечи перед собой, а сам безоружным бросился вперёд, но сделав два шага, развернулся и рухнул на землю. Роксшер не успел затормозить, проскочил мимо, и в этот момент мальчик как-то пружинисто подскочил и легонько ударил противника по ноге… Нога задела другую, рыцарь на миг словно завис в воздухе, а потом с грохотом рухнул на землю — его голова оказалась как раз между воткнутыми мечами. Мальчик уже стоял рядом, давя на мечи, загоняя их глубже в землю и ещё сильнее зажимая голову противника между ними, показалась кровь. Всем было ясно, что шевельнись Роксшер и мигом останется без головы.

— Полагаю, вам не стоит хвататься за меч, — посоветовал Володя. — От резких движений вы дёргаете головой, а это опасно. Вы признаёте себя побеждённым?

— Да, — выдохнул Роксшер.

Солдаты вдруг разразились аплодисментами. Володя удивлённо посмотрел на них, потом повернулся к Конрону за разъяснениями. Тот хмыкнул.

— Доспехи и конь побеждённого теперь ваши, милорд.

— Вот как? Хм… Тир Роксшер, я согласен оставить вам и ваши доспехи, и коня, но только при одном условии.

Роксшер встал сразу, как только Володя убрал мечи, и теперь мрачно смотрел на противника, не ожидая ничего хорошего.

— Вы должны пообещать больше никогда, слышите, никогда не использовать плеть против тех, кто ниже вас по положению. Против тех, кто выше, как хотите.

Вокруг рассмеялись — все видели, чем такое действие чревато.

— Я… я обещаю, ваша светлость, — пробормотал рыцарь, не веря, что отделался так легко.

Солдаты снова оказались в сёдлах и очистили улицу для проезда. Конрон шёл впереди рядом с Володей, ведя коня под уздцы.

— Признаться, милорд, я не верил в вашу победу. Как оказалось, вы знали, что делали.

— Роксшер не слишком опасный противник. Я понял его сразу, но не знал, как можно победить. Убивать, признаться, не хотелось, а значит, многие простые варианты отпадали сразу. Дальше осталось только понаблюдать и рассчитать его движения. Всё остальное дело техники.

— Э-э-э… — Конрон озадаченно моргнул, не уверенный, что правильно понял то, что сейчас услышал. На всякий случай решил не развивать тему. — Этот Роксшер всех сумел достать. Да вы видели, как люди встретили вашу победу. Надеюсь, теперь он притихнет. Высокомерный очень.

— Бывают такие люди, — согласился Володя. — Но вы ещё не сказали, каким судьбами тут? Вы вроде бы в столицу собирались, насколько помню.

— А… — Конрон помрачнел. — Всё плохо. Когда я приехал, выяснилось, что король пропал. После поражения его никто не видел… точнее видели, как он с небольшим отрядом пытался оторваться от преследователей, но на этом всё. В отсутствие короля власть пока держал герцог Алазарский…

— Это который был советником у отца нынешнего короля и которого ваш король отстранил после того, как герцог дал не понравившийся ему совет?

Конрон нервно оглянулся.

— Ну да. Король пропал, в столице брожение, а герцог пытается из остатков войска собрать новое. Удивительно, что Эрих ещё не захватил всё королевство.

— Полагаю, у Эриха проблема с кавалерией. Но я ещё не понял, каким образом вы оказались в Тортоне?

— Тут, в общем, такое дело. Герцогу стало известно, что Эрих готовит диверсию против Тортона. Какую, не совсем ясно, но герцог считает, что потерять этот порт мы не можем. Сил у нас немного, но часть герцог сумел выделить и отправил нас сюда на усиление гарнизона.

Володя уже иначе взглянул на отряд.

— И сколько вас?

— Шестьсот рыцарей и ещё двести арбалетчиков. Увы, но это всё, что удалось наскрести. Мне же доверили командование…

О, святая простота! Володя едва не расхохотался. Только что, не прилагая никаких усилий, он узнал численность отряда, его задачу, общее состояние войск и положение в столице. Воистину край непуганых идиотов. К тому же, эта новая информация помогла наконец мальчику разобраться в данных, полученных ранее, и построить прогноз дальнейших действий Эриха, который раньше никак не получался из-за недостатка информации. Надо бы ещё перепроверить, но вроде всё сходится. Только непонятно с какого боку тут графиня затесалась. Но это тоже вскоре станет ясно.

— Что ж, удачи вам, тир Конрон. Не буду вас задерживать, вам ведь ещё отдохнуть с дороги надо.

— Это да, — согласился рыцарь. — Я надеюсь, мы с вами ещё встретимся?

— Безусловно, тир. Давайте договоримся где… — Володя хотел предложить дом, но вовремя вспомнил о графине и госте. — Вы ведь в казармах местного гарнизона остановитесь? Там есть рядом один трактир, называется «Пивная бочка». Вам нужно время на обустройство… давайте встретимся там завтра после полудня.

— Конечно, милорд.

— И мне жаль вашего короля.

— О, тут всё в порядке, милорд. — Тир просветлел. — Уже в пути нас догнал гонец с известием, что король нашёлся.

Володя на миг сбился с шага, не зная, сочувствовать или поздравлять. Судя по действиям герцога, он человек толковый и вполне мог справиться с ситуацией, а этот король погубит и себя, и страну.

— Поздравляю, Конрон. Это воистину, счастливое известие.

— Да, теперь королевство спасено.

Свои сомнения по этому поводу Володя оставил при себе и долго ещё смотрел вслед удаляющемуся отряду.

Домой на этот раз он вернулся раньше обычного и тут же заперся у себя в комнате, велев никому его не беспокоить, если не случится нашествия крикозябр.

— А кто такие крикозябры? — озадачился Филипп.

— Когда случится их нашествие, ты сразу узнаешь, а пока меня ни для кого нет.

Достав свои записи, Володя по-новому глянул на построенные графики, что-то ещё черкнул и погрузился в раздумье. Потом встал, раскрыл дверь и высунулся в коридор:

— Филипп!!! — Подождал немного. — Филипп!!!

Внизу что-то грохнуло, раздались торопливые шаги, и по лестнице вбежал солдат, оглядываясь по сторонам и держа руку на мече. Володя махнул ему, успокаивая.

— Зайди ко мне, есть кое-какие вопросы.

В комнате Володя достал карту окрестностей Тортона и приготовил листок с карандашом.

— Милорд? — Филипп вытянулся рядом. Володя кивнул в сторону стула и солдат осторожно сел.

— Ты ведь воевал?

— Конечно, милорд, — в голосе искреннее недоумение.

— Хорошо, скажи, с какой скоростью вы обычно перемещались в составе армии?

— С какой скоростью?

— Да. Если, допустим, вы утром выступите из Тортона, то где будете к вечеру?

— Милорд, я не знаю окрестностей, потому так сложно сказать… Я думаю, орхот тридцать сделали бы.

Володя быстро пересчитал местные меры длины в километры, приблизительно пятнадцать, и померил по карте. Почесал затылок.

— Это при какой численности армии?

— Да при любой, милорд. Быстрее же обоза не пойдёшь, а телеги те ещё скороходы.

— Телеги, значит… — Володя снова задумался. — А как вы в бою обеспечиваете взаимодействие пехоты и кавалерии?

— А? Ээээ… — теперь уже Филипп чесал голову. — Милорд, я ведь простой латник, служил господину, а о таких вещах как-то не задумывался. Видели врага и атаковали.

— Хм… ладно, сможешь рассказать о тех сражениях, в которых участвовал?

Разговор затянулся за полночь. Володю интересовала каждая мелочь, которую только мог припомнить Филипп, и тот, мысленно проклиная господина, вспоминал, как организовывалось охранение на привалах, о крепостях и штурмовых орудиях. Володя слушал, иногда записывал, потом что-то мерил по карте.

— А осадные орудия вы с собой таскали?

— Не всё можно на месте сделать, но тараны изготавливали по прибытии.

И снова расспросы о тех штурмах, в которых он принимал участие. Ушёл Филипп твёрдо считая своего нового господина чокнутым, и пока спускался, постоянно оглядывался на закрытую дверь.

Утром за завтраком его светлость Вольдемар Старинов выглядел не выспавшимся, но бодрым.

— Наверное, нам придётся покинуть город, — вдруг огорошил он всех.

Володя сразу установил порядок, что если кто путешествует с ним, то все они едят за одним столом. Это касалось и Филиппа, и Джерома. Графиня сначала воротила нос — есть за одним столом со слугами? Но в конце концов вынуждена была смириться. Впрочем, нельзя сказать, что Филипп или Джером были довольны такой честью. Нет, сначала они даже обрадовались, действительно великая честь — только доверенные слуги едят за одним столом с господином, но… Ложкой дёгтя оказались манеры. Володя никому ничего не навязывал, но трудно есть привычно, когда господин делает это с помощью каких-то странных приспособлений, да ещё укоризненно поглядывает на тех, кто начинает громко чавкать. Никакого удовольствия от еды. Но куда деваться, если господин настаивает? Филипп с Джеромом даже тайком просили Аливию, пока она жила с ними, показать как и что делать за столом с этими приборами.

— Уехать? — удивилась графиня.

— Да. Вам тир Раймонд передавал моё предложение? Если хотите, я заберу вашу дочь с собой и обещаю доставить к вашим родителям.

Лорниэль отвернулась и нервно затеребила край платья.

— Вы когда собираетесь ехать, милорд?

— Спешить пока особой нужды нет. Полагаю, недели три у нас в запасе есть. Впрочем, задерживаться я тоже не хочу. Сегодня у меня после обеда встреча, завтра я навещу Осторна Транхейма… есть у меня для него кое-какая информация. Филипп, сегодня мы с тобой заниматься не будем, хочу кое-что осмотреть.


Сразу после полудня Володя разыскал нужный ему трактир и занял столик в дальнем углу, где не привлекал внимания. Заказал еды с вином для Конрона и приготовился ждать. Честно говоря, он опасался, что ждать придётся долго, но Конрон появился минут через сорок в сопровождении трёх солдат. Володя привстал и махнул рукой. Солдаты сразу заняли соседний стол, а Конрон прошёл к нему.

— Уф. Только что из магистрата. Обсуждали меры по обороне города.

— И к чему пришли? — с интересом спросил Володя.

— А-а, — махнул рукой Конрон. — Болтают много. И к городу врагов не пустить, и ополчение собрать, и о них позаботиться, а особенно об их интересах… Тьфу… Но ополчение действительно надо собирать.

— Надо, — согласился Володя. — Да, угощайся. Какие-то планы уже есть?

— Да какие планы, — Конрон послушался совета и приналёг на еду. — Будем укреплять стены, смотреть где и что.

Володя поставил локти на стол, сложил руки замком, на который положил подбородок, молча слушал о тех мерах, которые собирался предпринять Конрон для защиты города и периодически грустно вздыхал. Когда тир замолк, он некоторое время сидел молча, потом откинулся на скамейке.

— Я могу подкинуть ещё кое-какую информацию для размышления.

— Да? — заинтересовался Конрон.

— Если Эрих готовит экспедицию против Тортона, то в городе наверняка есть его шпионы. Полагаю, они дорого дали бы за те сведения, которые вы мне сейчас рассказали. И о слабых местах обороны.

— Ну в вас я уверен, милорд. Вы не будете об этом рассказывать всем подряд.

Володя прикрыл глаза. Всё-таки его первое мнение о Конроне было верным — честный, прямолинейный, отважный, но как командующий…

— А вы уверены, что я не шпион Эриха?

— Конечно. Мы же познакомились у меня в замке, куда вы пришли за девочкой.

— Ну да. Какое совпадение, правда?

— Что?

— Куда я шёл? Правильно, в Тортон. По приказу короля Эриха я, прикрываясь выдуманной историей о том, что надо доставить девочку к отцу, шёл в этот город, где должен в решающий момент помочь солдатам Эриха проникнуть в город.

Конрон долго молчал, забыв даже про вино, которое готовился выпить, но так и замер с кружкой у рта.

— Милорд, вы шутите?

Володя отвернулся.

— Про то, что я шпион, да. Про остальное нет. Я обратил внимание, что Эрих очень тщательно планирует все свои операции и из-за этого постоянно опережает врагов. И не гнушается использовать разные уловки… которые вы бы назвали не рыцарскими. Так что подумайте над этим, когда будете готовить город к обороне. Враг может быть уже внутри.

Конрон тяжело вздохнул, заглянул в кружку и залпом осушил.

— В бою всё проще, — буркнул он, потом зло глянул на Володю. — Ну раз ты так всё соображаешь, что бы ты сделал?

— Это просто вопрос или действительно есть желание выслушать?

Рыцарь долго изучающе глядел на совершенно спокойного юношу.

— Ладно, выкладывай, вижу же, что что-то предложить хочешь.

— Тогда так. Первое, закрыть порт и не выпускать ни одно судно без досмотра. Всё продовольствие с кораблей сгрузить и определить по складам, оставив им столько, чтобы смогли дойти до ближайшего порта. Второе, усилить охрану всех продовольственных складов и учесть имеющиеся припасы. Третье, организовать бригады из людей, нарубить побольше стволов деревьев и притащить в город…

— А…

— Чтобы из них строить защитные сооружения внутри города. Да и запас дерева пригодится. — Четвёртое, организовать охотников для добычи мяса и сухожилий для метательных машин. Начать строительство дополнительных катапульт и баллист. Пятое, организовать рыбаков и отправить их в море на промысел, организовать наблюдение за морем.

— Ты что, собираешься выдерживать тут многомесячную осаду? Да Эрих никогда столько сил сюда не отправит. Под рукой у барона Розентерна не больше трёх тысяч солдат.

— И, тем не менее, лучше сделать лишние движения, чем потом жалеть, что их не сделал. К тому же…

— Да?

— К тому же, если мои выводы верны, эти приготовления лишними не будут.

— О чём ты, Вольдемар?

— Пока ни о чём. Мне надо ещё кое-что проверить. Но обещаю вам всё рассказать, как только окончательно проясню ситуацию. Пока же стоит подумать над тем, что я сказал.

Конрон задумался. Потом покачал головой.

— Магистрату всё это не понравится. Закрыть порт… ты представляешь, как купцы на меня взъярятся? И они наверняка пожалуются королю… Если все эти приготовления нам не пригодятся, меня сожрут.

— Есть храбрость солдата, есть храбрость полководца. Солдату достаточно смело идти в бой и сражаться. Храбрость же полководца в том, чтобы порой принимать неприятные, но необходимые для пользы дела решения. К тому же, я думаю, купцы потом ещё поблагодарят вас. Вражеская армия в городе куда хуже для их дел, чем закрытый порт.

Конрон крепко задумался, медленно потягивая вино.

— Всё равно не понимаю, — вдруг хлопнул он по столу ладонью. — Ну не могут три тысячи солдат быть серьёзной угрозой для такого города, как Тортон!

— А зачем тогда их сюда направлять? Если я ничего не путаю, то от ближайшего оккупированного Эрихом города до Тортона порядка ста пятидесяти километров… это если примерно считать…

— Чуть больше ста шестидесяти.

— Хорошо. При хорошем марше это расстояние можно покрыть за…

— Двенадцать-четырнадцать дней.

— Гм… Я полагал, что дней за девять-десять.

— Сразу видно, что у тебя нет никакого военного опыта и тебе не приходилось ходить в походы.

— Приходилось, но немного не такие, и не боевые, а учебные. Если пешком, я один преодолел бы это расстояние за три дня, если идти по дорогам.

— Пешком? — на лице Конрона нарисовалось настолько явное недоверчивое выражение, что Володя не удержался и хмыкнул.

— В другое время я предложил бы заключить пари, но ладно, это сейчас не важно. Так вот, скажите мне, если три тысячи не могут взять город, зачем их сюда отправлять? Кстати, вы уверены в своих данных?

— Мне это сообщил герцог.

— Понятно… что ж, поверим герцогу. Считаем, что его сведения верны. Отбиться от такого отряда Тортон способен и своими силами, но герцог решает на всякий случай выделить дополнительные силы и посылает вас. Значит, тут всё-таки что-то есть?

— И ты предлагаешь готовиться к полноценной осаде, как будто нас собирается осаждать многотысячная армия, имеющая на вооружении все необходимые средства?

— Правильно.

Конрон опять задумался.

— Перед началом похода герцог оказал мне честь беседой и говорил, что порты сейчас для королевства очень важны, поскольку только торговлей мы можем получить деньги на войну… Ты предлагаешь всё это остановить в третьем по величине порту королевства? Мне плевать на магистрат и этих торгашей, но герцог мне сначала снимет голову, а потом прикажет набить мой труп опилками и выставит на всеобщее обозрение.

— Оригинальный вид казни. Так вы боитесь?

— Хватит! — Тир грохнул кулаком по столу. — Боюсь или нет, какое это имеет значение? Я солдат, а ты пытаешься поймать меня как мальчишку! — Конрон многозначительно глянул на Володю. Тот смутился.

— Извини. Ладно, я не буду настаивать. Свои предложения я высказал, но командуешь ты и, соответственно, решать, что делать тоже тебе. Я действительно немного увлёкся. Когда, ты говоришь, стало известно о начале похода отряда этого барона…

— Барон Розентерн. Командует походом барон Розентерн.

— Вы с ним знакомы, тир?

— Лично нет, но о нём слышал.

— И что можете сказать о нём, как о полководце?

— Гм… Смелый,

— Хороший солдат. Я же спрашивал о качествах полководца… хотя прошу прощения. Что значит смелый? Всегда впереди войска на белом коне?

— Э-э-э… нет. Такого вроде за ним не водится, хотя если идёт в атаку, не прячется. Хм… Слушай, я тебе лучше скажу то, что мне герцог говорил.

— О-о-о! Да-да?

— Смелый, но нетерпеливый, предпочитает действовать сходу, но если его первый удар отражают, умеет собраться и начинает планомерно действовать для достижения цели. При случае снова ударит быстро и решительно в любую обнаруженную слабость. Вот. Не знаю только, чем это может помочь.

— Помочь… — Володя задумчиво отстукивал пальцами ритм по столу. — Не очень подходящая кандидатура для осады, но идеальная для молниеносного наскока… или же чтобы быстро прийти и закрепиться на определённых позициях. Вроде бы все за вас, тир Конрон и, тем не менее, я всё равно прошу вас начать готовиться к серьёзной осаде.

— Да что же тебя беспокоит?

— Что? Первое, отсутствие Эриха в оккупированных областях. Он слишком деятельный король, чтобы болтаться в столице, когда его войска стоят в чужой стране. Не для прогулки же он затеял этот поход? Второе, поразительное бездействие родезийских солдат — они словно успокоились на достигнутом. И третье, цены на пеньку и парусину в Родезии… они стремительно взлетают вверх, а купцы жалуются, что не удаётся зафрахтовать ни одного корабля.

— Цены?

— Тут надо проверить кое-что, но перед тем как уехать, обещаю поделиться всеми своими выводами.

— Уехать? Ты собираешься уехать из города?

— Да, тир. Это не моя война, прошу простить за откровенность. И мне совершенно не хочется, чтобы она становилась моей. Как ваш друг, я готов помочь всем, что в моих силах и моя помощь, смею надеяться, будет солидной, но… извините.

Конрон явно такого не ожидал. В его представлении, раз благородный, то сражаться — твоё дело, а тут…

— Локхер не моя родина. — Володя сразу понял, что что-либо объяснять Конрону просто бессмысленно. И понял, что только что практически потерял друга. Но он человек другой эпохи, другого воспитания и оказался не в силах преодолеть это в себе.

Конрон и Володя поднялись практически одновременно.

— Завтра я собираюсь сходить к отцу той девочки, которую вёз… Заодно попрошу его кое-что узнать для меня. Перед тем, как уехать, мне хотелось бы ещё переговорить с тобой.

— Как пожелаете, ваша светлость, — Конрон церемонно кивнул и направился к выходу. Володя долго ещё стоял перед столом, глядя ему вслед. Трактирщик несколько раз подходил, но так и не решился побеспокоить благородного господина, к которому новый командир гарнизона Тортона, о чём в городе уже знала каждая собака, обращался «ваша светлость».

Володя вздохнул и отправился домой. Настроение паршивое, и чувство, словно предал лучшего друга. Но ведь это действительно не его война! Здесь у него нет ни знакомых, ни родных. Даже обычаи этой страны, как, впрочем, и любой другой в этом мире, для него непонятны и чужды. Самоуспокоение помогало мало, и настроение подниматься отказывалось категорически. Ничего не изменилось и по возвращении. Намаявшись в комнате за столом с картами и записями, Володя достал мечи и спустился вниз, предложив Филиппу потренироваться… Когда загонял того до такой степени, что бывалый воин и стоять уже не мог, Володя предложил пофехтовать и Рокерту. Тот с сомнением оглядел с трудом стоявшего на ногах юношу, но отказаться не решился, хотя и действовал осторожно, стараясь не наносить сильных ударов. Володя продержался ещё полчаса, а потом просто упал от усталости.

— И что там случилось? — поинтересовался Джером у Филиппа, когда они вдвоём затащили господина в комнату и уложили на кровать.

— А я откуда знаю? — сердито отозвался солдат. — Меня там не было.

Джером опасливо покосился на дверь комнаты Володи.

— Пожалуй, сегодня я ему вряд ли понадоблюсь… схожу-ка я прогуляюсь… недалеко.

Филипп хмыкнул.

— Ох и достанется тебе за твои проделки когда-нибудь.

— Я не могу нарушать данное женщине слово! — гордо отозвался ловелас. — А я обещал сегодня непременно быть.

— Если ты понадобишься князю, я тебя прикрывать не стану.

— Наш синьор, личность неугомонная, конечно, но после того, что он над собой устроил, князь будет спать до завтрашнего полудня.


Джером ошибся не сильно — Володя спустился вниз, где его дожидалась уже остывшая еда (разбудить его никто так и не решился) в первом часу дня. Не высказав никому никаких замечаний по этому поводу (Джером облегчённо вздохнул), он поел, потом подошёл к окну и долго стоял у него.

— И давно дождь идёт?

— Да с час где-то, господин, — отозвался Джером. — На море вообще жуть что делается. Я тут поспрашивал бывалых людей, говорят, после обеда ещё хуже будет.

Володя вздохнул. Тоска.

— Жаль, — буркнул он. — Хотел к Осторну сходить… заодно Аливию повидал бы.

— И не думайте даже, милорд, — испугался, что его потащат из тёплого дома под этот ливень Джером.

Мальчик хмыкнул.

— Да мне самому не хочется тащиться в такую погоду куда-либо. Воспоминания «счастливого» детства, когда сегодня не знаешь, где будешь ночевать завтра. Ладно, время у нас пока ещё есть и торопиться не будем. Эти твои бывалые люди не говорят, сколько такая погода может продлиться?

— Говорят, милорд. Обещают, что ночью всё стихнет.

— Слава богу, не тропический ураган. — Володя направился к себе, но у лестницы обернулся к Филиппу, сидящему у камина и вроде бы как подремывающему. Но едва мальчик посмотрел в его сторону, тот моментально встрепенулся, готовый выполнить любой приказ. — Филипп, скажи, в каком случае ты стал бы сражаться в войне, которая ни тебя, ни твоих близких не затрагивает?

Солдат озадаченно почесал нос.

— По приказу синьора, если эта война касается его и он мне прикажет. Я приносил клятву.

— А если война и синьора не касается, а он предоставляет тебе право самому принять решение?

— Тогда если бы мне что-нибудь пообещали. За деньги.

— А если другая сторона предложит больше?

— Если война меня не касается, приму другое предложение. Но если чьё-то уже принял, сражался бы под их знамёнами, сколько бы ни предлагала другая сторона.

— Логично, — кивнул Володя. Помолчал. — А вот я так не могу.

— Ну конечно, милорд, — согласился Филипп. — Вы же благородный. Наёмничество не для вас.

— Хочешь сказать, благородные не шли в наёмники? — удивился Володя.

— Эм… бывало всякое…

— И, наверное, даже часто. Мда уж. Благородство…

Володя отвернулся и поднялся к себе.

В комнату вбежала Генриетта, торопливо огляделась, умоляюще взглянула на Филиппа с Джеромом и тут же залезла в бар, где Володя держал орехи в меду, которые покупал для Аливии. После того, как та уехала к отцу, всё это богатство досталось Генриетте. Графиня тут же навела порядок, запретив дочери есть слишком много сладостей, но девочка периодически тайком от матери таскала орешек-другой — знала, что никто не выдаст.

— Генриетта! — Девочка испуганно вздрогнула и зажевала с удвоенным усердием. — Генриетта! Мне долго тебя ещё ждать? Немедленно поднимайся!

Под добродушные улыбки девочка выскочила из комнаты, и в этот момент кто-то отчаянно затарабанил в дверь. Филипп едва не свалился со стула, вскочил и торопливо достал меч, Джером отскочил в сторону, из двери высунулось испуганное личико Генриетты.

Стук на миг прекратился, а потом повторился с удвоенной силой, из комнаты спустился удивлённый Володя.

— Кого это ещё в такую погоду несёт? — поинтересовался он.

— Не знаю, милорд, — тут же отозвался Джером.

— Ну так открой и посмотри.

Джером умоляюще взглянул на Филиппа с мечом. Тот досадливо поморщился и пошёл открывать дверь сам.

— Что случилось? — лицо у графини, спустившейся со второго этажа, было бледным — она явно боялась, хотя чего именно, Володя сказать бы не смог. Вряд ли разбойников. Возможно, она знала, кто сейчас стучится в дверь…

Додумать эту мысль Володя не успел — в комнату стремительно вошёл Филипп, едва не неся на руках молодую женщину в лёгком платье, никак не подходящем для погоды на улице.

— Милорд, там ещё конь во дворе, — доложил Филипп. — Похоже, эта чокнутая на нём прискакала.

Филипп аккуратно положил женщину на кушетку.

— Джером, подогрей вино. — Володя подошёл поближе. — Сударыня… — И тут он узнал её. — Розалия?! Вы?!

Женщина опёрлась о плечо Филиппа и поднялась, тот попытался удержать её, но Розалия просто отмахнулась.

— Милорд… Аливия… Она… врач говорит, что она проживёт максимум два дня… она очень просила привезти вас… чтобы попрощаться…

Графиня чуть охнула, быстро обернулась к Володе, чтобы как-то поддержать его и испугалась… Лицо юноши стало похоже на маску мертвеца, такого выражения никак не может быть у живого человека. Похоже, остальные пришли к такому же выводу и сейчас с ужасом ждали, что будет дальше, наверное, никто не удивился бы, если бы синьор умер прямо на месте. Даже Розалия не осмелилась ничего сказать, в комнате стояла полнейшая тишина, только за окном барабанил дождь. Прошла минута… вторая… Володя медленно повернул голову.

— Джером… — голос совершенно равнодушный и каменно-спокойный… как у могилы, — я велел подогреть вино, где оно?

— Ми… несу.

— Розалия, что с ней?

— Ми… ваша свет…

— Короче. Без обращений переживу.

— Аливия сегодня не спустилась к завтраку. Я встревожилась и послала проведать её Руперта… меня она так и не принимает… Тот поднялся, а потом позвал нас… Аливии плохо было, кололо в боку…

— Справа или слева?

— Что?

— В правом боку её кололо или в левом?

— Я… я не знаю, милорд… Я очень перепугалась и мне…

— Понятно, дальше.

— Осторн отправил за врачом… тогда ещё дождь не такой сильный был… врач пришёл, осмотрел и… и…

— Ясно. Графиня, у вас есть тёплые вещи?

— А… да, есть.

— Одолжите Розалии. Филипп, ты едешь со мной, Джером, на тебе дом, когда я вернусь, не знаю. И где горячее вино?

— Вот, милорд…

— Не мне, Розалии дай выпить.

Абсолютное отсутствие жизни в голосе и намёков на какие-либо эмоции. Даже всегда гордая графиня в этот момент не рискнула вступать в спор и поспешила выполнить все распоряжения, хотя раньше обязательно возмутилась бы, если кто-то осмелился бы помыкать ею.

Володя развернулся и поднялся наверх и тут же спустился с большой сумкой необычной конструкции, которую осторожно водрузил на стол. Филипп и раньше видел её, и синьор обращался с ней очень аккуратно. Что в ней он так и не осмелился спросить. А князь тем временем раскрыл её и стал раскладывать на столе какие-то блестящие коробочки из необычайно светлого металла, какие-то пакетики из непонятного гибкого и прозрачного материала. Оглядел всё это хозяйство, что-то читая на приляпанных к пакетикам бумажкам и что-то бормоча. Потом аккуратно вернул все вещи обратно в сумку, закрыл её. Из шкафа достал накидку и набросил на себя, даже привычной кольчуги не надев.

— Ваша Светлость, мечи… — осмелился напомнить Филипп.

Володя на мгновение замер, потом снова поднялся к себе и вернулся опять без кольчуги, но уже опоясанный мечами. Филипп хотел было взять сумку на столе, но Володя решительно отстранил его и взял сумку сам, не забыв у входа захватить ещё и посох.

Глава 23

Странная кавалькада неслась сквозь дождь — впереди юноша, обращающий мало внимания на непогоду, позади всадник с женщиной на луке седла, закутанной во множество накидок и завёрнутой в плащ. Филипп изредка с тревогой посматривал на господина, который каким-то чудом умудрялся отыскивать правильную дорогу сквозь стену дождя. Он сам вынужден был быть постоянно настороже, чтобы не отстать и не потеряться. Вот и приходилось всматриваться сквозь пелену дождя. Вольдемар замешкался только один раз, когда они выехали на перекрёсток, что и позволило его догнать.

— Милорд, вы уверены, что правильно выбрали дорогу?

Князь привстал в стременах и махнул вдоль улицы.

— Сейчас по ней до смоляного склада, а дальше уже по прямой почти до рынка.

Филипп тоже привстал, пытаясь понять, каким образом Вольдемар определил, где они находятся, но ничего сквозь дождевую завесу не увидел. А тут ещё ветер швырнул ему в лицо капли дождя.

Если смоляной склад и трудно было различить, то запах от него, пробивающийся даже сквозь такой ливень, невозможно спутать ни с чем. Филипп глянул в спину синьора и покачал головой — похоже прогулки по городу этот странный князь совершал не просто так, а изучая его. Впервые в голову Филиппа закралась мысль, что этот князь может оказаться шпионом, возможно даже самого Эриха.

Осадив коня у ворот, Володя заколотил в них посохом. Стучал он до тех пор, пока не раскрылась калитка и не показалась чья-то крайне недовольная физиономия. В тот же миг Володя оттолкнул слугу и вошёл во двор. Тот что-то возмущённо вякнул, но его слушать никто не стал, а через мгновение заскрипели ворота. Филипп, подхватив под уздцы коня господина, въехал во двор.

— Да как вы… Да я сейчас… — возмущался слуга, но тут разглядел, кто находится в седле второго всадника и всплеснул руками. — Батюшки! Госпожа! — Он вдруг икнул и поспешно помчался к дому, проскочив мимо очередного слуги.

Филипп помог Розалии сойти с коня и, поддерживая её, направился в дом, передав поводья опешившему второму слуге. Володя ждать их не стал и уже раскрыл дверь в дом, не
дожидаясь чьих-либо приглашений.

Осторн, вышедший в коридор, чтобы посмотреть, что за шум, замер в проходе, раскрыв в удивлении рот.

— Князь?! Вы?!

— Где она? — Володе совсем не хотелось терять времени на объяснения.

Осторн машинально бросил взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, но больше ничего сказать не успел. Володя посмотрел туда же, кивнул и направился к лестнице, скинув накидку на ближайшую подвернувшуюся лавку.

— Князь, стойте! — Осторн вышел вперёд, загород собой проход. — Позвольте дочери хотя бы умереть… — Что он хотел сказать дальше, осталось загадкой, поскольку как раз в этот момент в сени вошла Розалии, поддерживаемая Филиппом. — Дорогая! — Купец с какой-то обидой посмотрел на жену, потом шагнул к ней, на мгновение освобождая дорогу.

Володя ждать чем закончится встреча не стал и проскользнул у Осторна под рукой. Купец растерянно моргнул, развернулся и помчался следом.

— Стойте, князь!

За мужем, оттолкнув поддерживающую руку Филиппа, побежала и Розалия, на ходу распутывая все платки и скидывая накидку прямо на лестницу. Филипп растерянно застыл, а потом помчался следом.

Володя стремительно шагал по коридору, на ходу распахивая все двери, не обращая внимания на возмущённые взгляды слуг и служанок. Из-за этого Осторну удалось догнать Володю и встать перед одной из дверей.

— Прошу вас, князь, — чуть не плакал он. — Дайте ей хоть умереть спокойно…

Лицо Володи дёрнулось, он наклонился вперёд.

— Вы действительно хотите, чтобы она умерла? — прошептал он.

— Я могу оплатить лучшего в городе врача, — тоже прошептал он, стараясь, чтобы не слышала дочь за дверью. — От этой болезни нет лекарств.

— И вы считаете, что я не имею права увидеться с ней? — Что-то в голосе этого юноши заставило купца вздрогнуть, но решительности у него не убавило. Тут вперёд вышла Розалия.

— Дорогой… это была просьба Аливии… Неужели ты не хочешь выполнить её просьбу сейчас?

Купец как-то разом поник, растеряв всю решительность. Потом вздохнул и отошёл в сторону. Володя кивнул, положил руку на ручку двери и на мгновение замер, прикрыв глаза, вздохнул, чуть улыбнулся, после чего распахнул дверь и вошёл…

Аливия лежала на кровати, свернувшись калачиком и тихонько постанывая, одеяло сбилось и сползло на пол, а служанка, сама бледная и в слезах, как раз пыталась снова укрыть молодую госпожу.

Девочка чуть приподнялась, увидела вошедшего и тут же радостно улыбнулась.

— Володенька!!! — Казалось, и боль ушла. — Она соскочила с кровати и шагнула ему навстречу, едва не запутавшись в ночной сорочке.

— Аливия! — возмущённо вскричал Осторн, но девочка на крик не обратила внимания…

Володя шагнул вперёд и подхватил падающую девочку.

— Ты чего это, Кнопка, разболеться решила? — Сказал так, словно и правда девочке вдруг захотелось немного поболеть, и она это себе устроила.

Аливия возмущённо пискнула, но тут же охнула и схватилась за бок. Володя аккуратно положил её на кровать и прикрыл одеялом.

— Ну-ну, не дёргайся. Что тут у тебя, давай посмотрим?

Девочка снова улыбнулась сквозь боль и кивнула.

— Володя… ты пришёл…

— Хм… А что, были какие-то сомнения? — Володя нахмурился и шутливо погрозил ей.

Девочка снова хихикнула.

— Нет. Но папа не хотел тебя звать.

— Мы его за это в угол поставим, — пообещал ей мальчик.

Аливия, видно, представила себе эту картину и рассмеялась, но тут же боль по новой скрутила её и она застонала.

— Что здесь происходит? — В комнату вошёл ещё один человек с кружкой какого-то напитка. — Больную нельзя тревожить.

Володя чуть обернулся.

— Вы кто?

— Я? Я врач. Смею надеяться, лучший в городе!

— Ага. — Володя покосился на кружку. — А это что?

— Это? Лекарство! Я только что его закончил… Эй, что вы делаете!

Но Володя уже отобрал кружку и понюхал.

— И что вы этим собираетесь лечить?

— Выделение желчи, конечно! Вы сомневаетесь в моём диагнозе?

— Выделение желчи? — Володя нахмурился. — Какое ещё выделение желчи? Вот что, — он решительно отставил кружку подальше и придвинул к себе принесённую сумку. — Мне не мешать!

После этого, не обращая внимания на вопли врача, раскрыл её и достал стетоскоп и ложечку. Повернулся к девочке.

— Ну-ка, снимай свою ночную рубашку.

Аливия послушно откинула одеяла и, ничуть не стесняясь, стала раздеваться.

— Аливия!!! Князь! Что вы себе позволяете?!

— Филипп, если кто попробует мне мешать, успокой. А ты, ложись. Не сгибайся, выпрямись на кровати… понимаю, что больно, но постарайся. Помнишь, как загремела с дерева? И ведь не ревела, что же теперь плачешь?

— Но ведь я умираю! — Аливия вдруг заморгала.

— Умираешь? Это тебе кто сказал? Ну-ка, руки по швам, лежать и не пищать!

Аливия испуганно моргнула, но послушалась, озадаченно глядя на друга. Тот наклонился над ней и чуть коснулся бока. Позади раздался какой-то звук, потом хрип. Мальчик чуть обернулся. Купец, красный от ярости, пытался схватить табурет, а Филипп загораживал ему дорогу. Розалия висела на руке мужа, уговаривая успокоиться.

— Я сказал тихо, вы мне мешаете!

— Молодой человек уверен, что сумеет разобраться в болезни лучше меня, посвятившего искусству врачеванию пятнадцать лет жизни? — едко осведомился врач.

— Посмотрим, — буркнул он, снова поворачиваясь к девочке. — Аливия, я сейчас буду чуть давить тебе на бок, а ты скажешь, когда боль станет наиболее сильной. Хорошо?

Володя наклонился и снова надавил. Девочка пискнула, но стерпела, мальчик стал чуть надавливать в другом месте, потом ещё в одном. Вот Аливия не выдержала — застонала, свернувшись в клубок. Володя нахмурился, потом всё же заставил девочку развернуться и снова нажал.

— Больно… — простонала она.

— Хм… Ясненько… Жёлчь… хм… — Он накрыл девочку одеялом и тут его взгляд упал на стетоскоп и ложку, зажатые в руке. Подумал и сунул их обратно в сумку, покопался и достал небольшую капсулу, снова взял стакан, принесённый врачом. — Что это?

— Это… — врач замешкался. — Это средство от боли.

— Средство от боли? То есть это не лекарство от… как вы там сказали? Выделения жёлчи?

Врач нахмурился и пожевал губы.

— Это поможет девочке легче перенести страдание. Она заснёт…

— Сонное зелье, значит? — Володя раскрыл окно и выплеснул стакан в окно. Врач дёрнулся было, но замер, встретившись взглядом с Филиппом. — Пока не надо. Вода есть? Ага, вот в кувшине. Это обычная вода?

Получив утвердительный кивок от служанки, он немного плеснул в стакан с принесённым зельем, сполоснул его и вылил в окно. Потом ещё налил, снова сполоснул, но на этот раз протёр тряпочкой, которую достал их своего чемодана и снова выплеснул. Только после этого наполнил стакан до краёв и подсел к девочке.

— На вот, проглоти эту таблетку, и тебе не будет больно.

— Она вылечит меня? — с надеждой спросила девочка.

Володя отвернулся, рассматривая что-то в окне. Потом снова глянул на Аливию.

— Нет. Она только снимет боль. Тебе не будет так больно.

Аливия нахмурилась.

— Значит, я всё-таки умру?

Спинка кровати, за которую держался Володя, вдруг так скрипнула под его рукой, что Филиппу показалось, будто она оторвётся. Похоже не одному ему, поскольку все в комнате смотрели на побелевшие костяшки князя. Но тот уже взял себя в руки.

— Не понимаю, чего ты так торопишься умирать? Тебе жить скучно? — ухмыльнулся он.

— Мне? — Девочка растерянно глянула на Володю.

— Вот что, Кнопка, давай-ка пей таблетку и отдохни немного, а я что-нибудь постараюсь придумать.

— Правда? — В глазах девочки зажглась такая надежда… Володя с трудом выдержал этот взгляд и даже сумел твёрдо выйти из комнаты, но уже за дверью промчался вниз, едва не прыгая с лестницы.

Филипп отыскал князя на улице под крышей крыльца, где тот изучал небо. Солдат осторожно подошёл.

— Господин, вы в порядке? — Филипп пристально вгляделся в лицо Володи, очевидно пытаясь разглядеть следы слёз, но слёзы уже давно были упрятаны очень глубоко в душе и не могли найти дорогу наружу.

Володя обернулся.

— В порядке? Наверное, да. Скажи, бог есть?

— Что? — Филипп растерялся.

— Скажи, если Бог, как нам говорили, добр, почему он допускает это? Почему должна была погибнуть моя семья? Почему? Почему я должен был остаться в живых? И почему теперь Аливия? Почему?

— Кхм… простите, милорд, я не теолог. Только… сдаётся мне, что Бог всё же знает, что делает…

— Конечно, Филипп… Конечно… — Володя снова отвернулся.

— Значит… значит девочке нельзя помочь?

— Помочь? — голос сеньора донёсся словно издалека. — У неё острый аппендицит… Можно ли ей помочь? Если бы мы были у меня дома… Господи, аппендицит… Эта операция уже настолько обыденная, что любой хирург в самом медвежьем углу сделает её с закрытыми глазами, и уже через неделю она здорова. Но здесь… Разлитие желчи… И это говорит лучший врач! И всё лечение — снотворное зелье!

— Обычно от этой болезни поят не снотворным, — вздохнул Филипп. — Я видел, как люди умирали от этого… Единственный способ — облегчить муки. Солдаты, обычно, предпочитали меч…

Володя резко развернулся, в глазах словно пламя.

— Ты хочешь сказать…

— Вы же сами сказали, что вылечить нельзя…. А этих ваших… хи… хиругров тут нет.

Филипп испуганно замер, глядя на господина. Тот словно в камень превратился, но камень в праще, готовый в любое мгновение устремиться на врага. И кто будет этим врагом, лучше не думать.

— Милорд! Милорд, поверьте, это действительно лучший способ! По крайней мере, девочка не будет мучиться…

— Не отдам! — Филипп замолчал и глянул на господина. Тот уже не выглядел столь пугающим, готовым убивать всех и вся. — Ещё раз пережить… лучше самому… нет! — Он вдруг выпрямился. — Филипп, будешь помогать.

— Что?

— Знаешь… наших хирургов тут нет, но… меня ведь тоже учили… Я никогда не делал операцию… на живых, но… Если я это не сделаю, она умрёт. И умрёт страшно. Идём!

Володя развернулся и ворвался в дом, заметил, где горит свет, и стремительно вошёл в гостиную, где в данный момент сидела вся семья. На мальчика поглядели устало, но обречённо, как на стихийное бедствие, которое можно только терпеть.

— Ну что великий врач может сказать? — едко поинтересовался врач.

Володя отрешённо глянул на него, потом стал осматривать комнату, подёргал стол. Тут его взгляд упал на Розалию. Нахмурился.

— Филипп, принеси мою сумку, я её, кажется, в комнате Аливии оставил. И успокой девочку, скажи, что я обещаю её научить мечом пользоваться… давно просила, но тогда я был против…

— Э-э… а зачем сейчас? — удивился Филипп.

— А чтобы она боролась. Так… Ты! — Володя ткнул пальцем в слугу, принёсшего горячую воду.

— Что, ваша светлость? — испуганно вздрогнул тот.

— Сколько слуг в доме?

— Пятеро, ваша светлость.

— Чем заняты?

— Ольва у молодой госпожи, остальные своими делами занимаются…

— Так… Ольву не трогать, остальным собрать самую большую посуду в доме, наполнить водой и поставить на плиту. Мне надо как можно больше кипячёной воды. Так… Теперь ты, — Володя развернулся к Розалии. — Почему до сих пор в мокром? Мало одной больной в доме? Ещё не хватало, чтобы ты заработала воспаление лёгких. — Володя выбрал одну кружку, достал из принесённой сумки упаковку с растворимым аспирином, вытащил таблетку и бросил в неё, налил горячей воды, которую до этого принёс слуга. Все ошарашенно стали наблюдать за шипящей таблеткой.

Володя не стал ждать, когда она полностью растворится и сунул кружку Розалии.

— К себе марш! Переодеться в сухое, выпить это и в постель до утра! Накрыться тёплым одеялом, чтобы пропотеть. Что я скажу Аливии, если вы заболеете из-за неё?

— Из-за неё? — Розалия удивлённо посмотрела сначала на стакан, потом на Володю.

— Здрасте! А не по её ли просьбе вы бросились в дождь на мои поиски? Кстати, я себе тоже не прощу, если вы заболеете. Потому будьте умненькой девочкой и в постель. И не забыть лекарство выпить.

Розалия, несмотря на всё, не смогла сдержать улыбку.

— Девочкой?

— Да-да, сейчас вы скажете, что не мне это говорить… Марш в постель!

— Что это за лекарство?! — Вдруг возмущённо завопил врач, вскакивая. — Господин Осторн, я бы, на вашем месте, с осторожностью относился бы к рекомендациям этого… врача… который обещает невозможное!

— Невозможное? — развернулся к нему Володя. — Что именно?

— Вы обещаете, что девочка выздоровеет! Никто не сможет её спасти!

— Никто? А я постараюсь. Возможно, у меня не получится, но я сделаю всё, чтобы она жила. Вы кроме яда можете что предложить?

Купец вздрогнул и спрятал лицо в руках, хотя до этого явно был на стороне врача.

— Я…

— Нет? Я так и думал. Скажите, кто-нибудь может спасти Аливию?

— Нет! — твёрдо ответил врач.

— Тогда какой вред будет, если я попытаюсь?

— Вы подаёте ложную надежду…

— В том числе и себе. Если Аливия умрёт… Я не уверен, что на этот раз смогу вернуться оттуда… Эта девочка однажды вытащила меня из… Впрочем, вы вряд ли поймёте. Так вот… — Володя снова повернулся к Розалии. — Аливия мне верит, вы мне поверите?

Розалия несколько секунд всматривалась в лицо этого странного юноши, потом медленно кивнула.

— В таком случае, позвольте мне позаботиться об Аливии, а вы, будьте добры, сделайте то, что я просил. Ещё один больной человек в доме не нужен.

Розалия кивнула, поднялась, приняла протянутую кружку, в которой аспирин уже растворился, и направилась к себе в комнату. Осторн поспешно вскочил и бросился следом, но у Володи затормозил, посмотрел ему в глаза… потом опустил голову и вышел.

Володя огляделся.

— Так, Филипп, помогай. И вы тоже, раз врач. Со стола всё убрать и выдвинуть в центр комнаты. Эй, есть кто?!

На крик прибежал ещё один слуга.

— Воду поставили?

— Как раз носят, — отчитался слуга. — Плиту уже разожгли.

— Хорошо. Несите сюда самые чистые ткани, какие найдёте. Желательно белые и не грубые.

Володя ходил по комнате и что-то оценивающе разглядывал, пока остальные носились, выполняя его распоряжения, и ни у кого даже мысли не возникло оспорить их. Стол моментально очистили от тарелок и еды, выдвинули в центр, служанка притащила ворох тканей, и Володя моментально зарылся в них. Выбрал подходящие, сунул служанке.

— Это в котёл с водой и пусть кипит. Остальное убрать.

Служанка умчалась. Володя же выбрал подходящую ткань и накрыл стол. Осмотрелся, отыскал что-то типа тумбочки и велел придвинуть к столу. Тоже накрыл тканью, после чего раскрыл свой чемодан, достал баллон с насосом, залил в него кипячёную воду, насыпал из пакета немного порошка и тщательно взболтал. Насосом накачал внутрь воздух и открыл клапан, обильно разбрызгивая получившийся раствор вокруг и особенно на ткани, которыми были покрыты стол и тумбочка.

— Что это? — удивился врач.

— Убивает разных мелких гадов… Всё равно не поймёте.

Врач нахмурился, подозревая, что только что задели его профессиональную гордость. Правда непонятно как…

Володя осмотрелся.

— Так. Все лишние вон из комнаты… Если хотите присутствовать, сесть в угол и не двигаться. Филипп, в комнату никого не пускать. Особо настырных руби! — Володя чуть задумался, потом на всякий случай уточнил: — Я не шучу.

После чего развернулся и отправился наверх. Вниз он уже спустился вместе с Аливией на руках, закутанной в простыню. Рядом, квохча, семенила служанка. Девочка доверчиво обнимала Володю за шею, с любопытством поглядывая вокруг.

Мальчик уложил её на стол и подложил под голову скатанный валик из одеяла, предварительно обрызгав и его из своего пульверизатора.

— Так, Кнопка, лежи пока и не шевелись.

Девочка кивнула и стала с интересом наблюдать, как из чемодана стали появляться какие-то металлические блестящие баночки, склянки, непонятные штучки…

Володя сосредоточено раскладывал перед собой хирургические инструменты. Достал спиртовку, положил таблетку сухого спирта, укрепил держатели и раскрыл один набор. Крышку из нержавейки немедленно водрузил на спиртовку и налил туда дистиллированной воды из пакета, накидал инструментов: три скальпеля, зажимы, щипцы, несколько хирургических иголок.

В комнату стремительно ворвался Осторн, оглядел всё это, бросился вперёд и тут же замер, наткнувшись на ледяной взгляд князя и остриё его меча у шеи. Осторожно обойдя Володю он плюхнулся на стул и беспомощно глянул на врача, который спокойно созерцал всё это, хотя на инструменты глядел с откровенным интересом.

— Арвид…

— Успокойтесь, уважаемый, — отозвался врач. — Хуже, — он особо выделил это слово, — этот юноша уже не сделает.

Володя, не слушая, отстегнул мечи и бросил их Филиппу, снял рубашку, оставшись полуголым, старательно побрызгал на себя из своего пульверизатора, достал из чемодана халат, надел и тщательно завязал, потом так же тщательно спрятал волосы под белой шапочкой.

— А что ты собираешься делать? — не утерпела девочка. В глаза у неё поблёскивали искорки страха, хотя она усиленно их прогоняла.

— У тебя что-нибудь болит? — вместо ответа, поинтересовался Володя.

Аливия прислушалась к себе и помотала головой.

— Нет.

— Значит, таблетка действует. — Володя снял с руки часы и положил перед собой. Огляделся. — А что делаю… сейчас объясню.

Слуги как раз в этот момент доставили в комнату кипящую воду, в том числе и тот котёл, в котором полоскались ткани. Володя выгнал слуг и закрыл дверь.

— В комнату не входить! — рявкнул он. Потом тщательно закрыл дверь и на всякий случай подпёр её стулом. — Филипп, на тебе весь порядок. Во время операции я отвлекаться не смогу. Делай что хочешь, но мне никто не должен мешать!

Филипп молча встал, обнажил меч и встал у изголовья импровизированного хирургического стола. Володя покосился на врача.

— Арвид… Я правильно расслышал ваше имя?

— Да… милорд.

— Мне может понадобиться помощь… Вы готовы помочь, или ваша профессиональная гордость не позволит?

Врач поджал губы, осмотрел инструменты.

— Вы учились на врача?

— Не то, чтобы специально, но да, меня обучали делать несложные операции. Я учился у лучшего хирурга своей страны… хотя самому операции делать не приходилось.

Врач снова поджал губы.

— И тем не менее…

— Вы знаете, что делать?

— А вы? — после небольшой паузы поинтересовался врач.

— Да. Я знаю, что это за болезнь. И знаю, что она не опасна, если сделать вовремя операцию. Судя по всему, ещё не поздно. Моих познаний вполне хватает, чтобы понять — мы успели вовремя. Но тянуть нельзя.

Врач задумчиво осмотрел девочку, настороженно наблюдавшую за ним. Вот он покачал головой.

— Даже если так, она слишком мала. Она не выдержит болевого шока.

Володя раздражённо дёрнулся.

— Я не прошу у вас советов. Вы уже высказали их. Мне от вас нужна не очень сложная помощь. Пока я делаю операцию, кто-то должен смотреть за пульсом девочки и предупредить, если он начнёт падать.

Врач покраснел.

— Вы считаете, что лучший врач Тортона способен только наблюдать за пульсом?

Взгляд князя похолодел, глаза превратились в щёлочки, словно арбалетные болты уставились на врача. Тот испуганно ойкнул и попятился.

— Вы согласны мне помочь или нет?

Арвид, к его чести, не стал сразу ничего говорить, а задумался. Потом кивнул.

— Если у вас это получится, милорд…

— Хорошо. — Володя кувшином зачерпнул горячей воды, взболтал, чтобы немного остудить. Подозвал Арвида, а из чемодана достал специальное дезинфицирующее мыло.

— Лейте.

Врач нахмурился, но в спор вступать не стал. Принял кувшин и стал осторожно лить на подставленные руки. Володя тщательно вспенил мыло, натёр им руки почти до локтей, смыл пену и взмахнул руками, стряхивая воду. Больше ни до чего не касаясь, достал герметично запакованный пакет с резиновыми хирургическими перчатками и положил их перед собой, надел маску. Снова проверил, что лежит перед ним: инструменты, банки, герметичные пакетики с ватой, обычная вата, пинцеты. Убедившись, что всё нужное на месте, он повернулся к девочке.

— Ленка… — он замолчал, не зная, как продолжить.

— Ты так и путаешь моё имя, — слабо улыбнулась девочка.

Володя покаянно склонил голову.

— Прости. Просто не знаю, как объяснить… То, что у тебя сейчас, у меня на родине называется острый аппендицит. Вот тут, — Володя осторожно указал девочке на живот, скрытый лёгким одеялом, — у всех людей есть небольшой отросток. Он называется аппендикс. Иногда этот отросток внутри нас воспаляется и начинает болеть. Чтобы вылечить, необходимо этот отросток удалить. Ничего страшного тут нет, у меня на родине такие операции делают часто, но если его не удалить, этот аппендикс может прорвать, и тогда лечение окажется намного более сложным.

— Ты хочешь этот аппендикс удалить?

— Верно. Для этого мне придётся немного разрезать твой живот, чтобы добраться до него.

— А… а это очень больно?

— Нет. Ты ничего не почувствуешь. — Володя взял шприц, вскрыл его, насадил иглу и взял пакет. Оценивающе оглядел Аливию, после чего проткнул пакет иглой. — Ты у нас совсем кроха, так что много не надо, — сообщил он. Потом пояснил. — Вот это снотворное. Сейчас я тебе сделаю укол, ты заснёшь и ничего не будешь чувствовать. А когда проснёшься, всё уже будет в порядке. Давай руку.

Девочка на миг заколебалась, потом посмотрела на Володю и решительно вытащила руку из-под одеяла. Володя тут же затянул её чуть выше локтя резиновым шлангом, смочил вату спиртом и тщательно протёр место укола.

— Ну-ка, несколько раз сожми и разожми кулачок. Вот хорошо, видишь, вены стали видны? Сейчас мы тебя туда и уколем…

Володя несколько раз вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. Что ему стоило это спокойствие, не узнает никто, а уж как он добился, чтобы руки не дрожали и твёрдо держали шприц…

В вену удалось попасть со второго раза и Володя медленно выдавил снотворное, тут же прижал к месту укола вату, смоченную спиртом.

— Вот, держи так.

Аливия второй рукой прижала вату. Володя же вскрыл упаковку с перчатками и стал осторожно натягивать их.

— А это тебе зачем?

— Затем, чтобы разную заразу не занести, — пояснил Володя. — Ты же ведь не хочешь, вылечившись от одной болезни, лечиться от другой? Ведь что такое болезни? Их вызывают такие маленькие живые организмы. Настолько маленькие, что разглядеть их можно только под очень сильным увеличением. Помнишь, я тебе показывал микроскоп и говорил почему надо умываться? — Арвид заинтересованно поглядел на Володю, но промолчал.

— А я умывалась всегда! — обиженно протянула девочка. — И всё равно заболела!

— Это не та болезнь, которая бывает от немытых рук.

Мальчик взял руку девочки и нащупал пульс. Аливия ещё хотела что-то сказать, но вдруг почувствовала, как веки тяжелеют, Володя стал расплываться перед глазами…

— Всё, — Володя вздохнул. — Арвид, берите руку и нащупывайте пульс.

Володя дождался, когда врач кивнул ему.

— Но он очень медленный.

— Так и должно быть. Аливия сейчас в очень глубоком сне. Она ни боли, ничего не чувствует, так что никакого болевого шока у неё не будет.

Арвид поглядел на лежащий шприц.

— Это из-за этого? Такому лекарству цены нет…

— У меня его мало, да и нельзя его бездумно применять — чуть больше вколешь, и человек может уже не проснуться. Всё, закончили! Как только пульс будет слабеть, сразу сообщите мне.

Володя осторожно скатал одеяло, взял пинцет, кончики которого лежали в кипящей на спиртовке воде, зацепил вату, окунул её в пузырёк с йодом и обильно намазал живот девочки, выбросил вату в специальный котелок, приготовленный для мусора, и тем же пинцетом осторожно зацепил скальпель. На улице грохотнуло.

— Филипп, поправь свечи так, чтобы больше света падало. Плохо видно.

Филипп поспешно выполнил просьбу. Володя хмуро поглядел на обилие свечей, дающих неровный свет. Дорого бы он дал за генератор и обычную лампу накаливания хотя бы ватт на сорок…

Мальчик склонился над смазанным боком, поднёс скальпель и замер. Выпрямился, закрыл глаза и что-то зашептал… Арвид прислушался, но князь говорил на совершенно незнакомом языке, врач догадался, что это молитва. Но вот Вольдемар снова склонился над больной и решительно сделал надрез…

…Операция шла уже почти сорок минут. Арвид периодически поглядывал на всего мокрого от пота юношу, но молчал. Тот периодически отворачивался и тряс головой, чтобы убрать пот с лица, а потом возвращался к операции. Врач с интересом наблюдал. Действиям юноши не хватало точности и твёрдости опытного хирурга, которая достигается годами практики, но действовал он решительно и уверенно. За этим стояли не интуитивные догадки самоучки, а серьёзная научная школа. Опытный врач сразу заметил, как юноша держал свой необычный нож, которым оказалось так удобно делать разрезы, как намечал шов, как точно разметил его на животе, чтобы не вскрывать лишнего и не причинять дополнительной боли. Ему было понятно, что такая операция и на самом деле весьма обычна там, откуда пришёл этот странный князь. Только этим можно объяснить такую точность в действиях явного новичка. Но где может быть то место, где лечат болезни, против которых бессильны лучшие врачи Локхера? Да что Локхера, Арвид вообще не слышал, чтобы выделение желчи лечили где бы то ни было, тем более таким образом. А этот князь уже успел что-то вырезать и бросить в таз. Вот он убрал уже третий скальпель и что-то стал пережимать внутри. Снова выпрямился, стряхнул пот и вернулся к операции… достал кривую иголку, нитку, быстро вдел и стал накладывать аккуратные швы, и снова Арвид подивился вроде бы неумелым, но точным действиям. Вот лёг последний шов… всё… Оказалось, не всё. Володя снова пинцетом набрал вату, смочил её в тёмном растворе и старательно смазал шов…

Володя чуть пошатнулся, но на ногах удержался. Ещё немного, напомнил он себе… Теперь полить шов перекисью водорода, достать из герметичной упаковки марлевую повязку, смочить бактерицидным раствором, приложить, бинты и медицинским клеем приклеить к животу. Проверив, как держится повязка и насколько она плотно и правильно лежит, Володя стащил перчатки, сорвал повязку с лица, стащил халат и, пошатываясь, направился к выходу. Филипп дёрнулся было за ним, но мальчик у двери обернулся.

— Девочку не трогать! — хрипло распорядился он. — Ничего не трогать. Филипп, проследи… А я сейчас… ненадолго…

Выбравшись из дома, он встал прямо под струи дождя, задрав голову к небу и раскинув руки в сторону…

Когда Володя вернулся спустя десять минут, в комнате ничего не изменилось, разве что теперь все посматривали на него с испугом — наверное, действительно жуткое зрелище представлял собой.

Володя принюхался и сморщился — от множества свечей, которые он зажёг ради света, в комнате стояла такая духота, что и здоровый в обморок мог упасть. Он дёрнулся было к Аливии, потом глянул на себя, схватил первую попавшуюся тряпку и стал старательно обтираться. Потом осторожно, стараясь не повредить рану, Володя поднял девочку и, пошатываясь, направился к выходу. Филипп поспешно распахнул перед ним дверь.

— На первом этаже есть комната? — хрипло поинтересовался Володя. — Не стоит её сейчас тащить наверх…

— Есть, только для слуг… — очнулся Осторн.

— Ведите.

Купец выскочил в коридор и стал показывать. В комнате Володя огляделся, поморщился.

— А чище нет?

— Чище? Аливия, как приехала, стала порядок наводить, но убралась только наверху…

— Молодец, Кнопка, — чуть улыбнулся мальчик. — Значит, всё же наверх. Эх вы, купец… Все болезни от грязи…

Осторожно, выверяя каждый шаг и решительно отказавшись от помощи, Володя поднялся по лестнице, занёс девочку в комнату и так же осторожно уложил в кровать.

— Я… я принесу ночнушку, — дёрнулся было купец.

— Нет! — едва не закричал Володя. — Хотите потревожить рану? Думаете, я просто так медленно шёл? От скуки? Просто накройте одеялом, потом я придумаю, как её одеть, чтобы легче было перевязку делать. Пока не трогать!

Володя так же аккуратно накрыл Аливию, выгнал всех из комнаты, позвал служанку и минут тридцать инструктировал её, что и когда делать. Та испуганно кивала, но вряд ли что понимала. Володя вздохнул и указал на стул.

— Сидеть, смотреть, не трогать. Что случится — звать меня.

Отдав столь лаконичное распоряжение, он спустился вниз, затушил почти все свечи, кроме трёх, и стал собирать вещи. В принесённой воде промыл хирургические инструменты, убрал все пакеты, что-то из распакованного сразу выкинул, что-то сложил. Кивнул на котелок с мусором.

— Убрать, содержимое сжечь, котелок помыть. — После этого снова стал подниматься наверх, по дороге заглянул в одну из комнат, сорвал бельё с ближайшей кровати и кинул на полу в комнате Аливии. Арвид, Осторн и Филипп неотлучно следовали за ним, но никто так и не решился что-либо сказать.

Свалив принесённую постель на полу, он аккуратно всё это расстелил и улёгся под ошарашенными взглядами окружающих.

— Все вон! — Володя приподнялся и ухватил служанку, тоже вставшую. — А ты сиди и смотри за девочкой. Проснётся, буди меня. А вы вон, я сказал!

Осторн хотел было возмутиться, но Филипп развернулся и буквально выдавил из комнаты врача и купца. Володя отвернулся, накрылся одеялом и закрыл глаза. Вряд ли после всего он сможет уснуть, но немного полежать и просто отдохнуть от нервного напряжения стоит. Немного отдохнуть… совсем немного… Володя незаметно для себя заснул.

— Милорд… — Кто-то осторожно коснулся плеча. — Милорд…

Володя нехотя разлепил глаза и тут же всё вспомнил.

— Что? — Он поспешно вскочил.

— Госпожа проснулась…

Володя поднялся и посмотрел на кровать. Аливия не то чтобы проснулась, но от наркоза уже начала отходить и теперь тихонько посапывала во сне. Володя поспешно подошёл к кровати и придержал девочку, чтобы она не сползла на пол. Минут пять она ещё приходила в себя и вдруг открыла глаза. Ещё некоторое время лежала, не понимая, где находится, попыталась подняться, но Володя снова удержал её. Но вот её сознание прояснилось… что-то почувствовав, она приподняла одеяла и изучила повязку, попробовала потрогать её, но Володя перехватил руку.

— Болит, — пожаловалась она. — Немного, но болит.

— А что ты хотела? — удивился мальчик. — Я же делал разрез. Конечно, он будет болеть некоторое время. И не трогай повязку, если хочешь, чтобы у тебя всё зажило как можно скорее.

— А я… а оно… а… — Аливия совсем растерялась. — Я выздоровею?

— Хм… Интересный вопрос… — Володя лукаво взглянул на неё. — А ты хочешь?

Девочка обиженно засопела.

— Конечно! И ты обещал меня научить владеть мечом.

— Мда… И кто-то днём умирать собирался… Скажи, зачем тебе меч?

— Ты обещал! Обещал! Обещал!

На крик в комнату вбежал Осторн и Арвид. Филипп виднелся где-то за их спинами, но в комнату входить не стал.

— Доченька, — Осторн бросился было к Аливии, но у него на пути оказался Володя.

— Стоять! Я только наложил шов, если вы начнёте дёргать вашу дочь, швы разойдутся! Сейчас ей нужен покой и только покой. Никаких резких движений, с постели не вставать. Кнопка, слышишь, что я говорю?

Девочка снова засопела, теперь уже сердито.

— Не понял? Кто-то говорил, что хочет выздороветь или мне показалось?

— Хочу, — буркнула девочка.

— Тогда не прыгать и не дёргаться! И будешь делать всё, что я скажу.

— Слушаюсь! — Аливия торжественно приложила руку к груди.

— То-то. А теперь постарайся заснуть. Вот, выпей эту таблетку и ложись. — Володя протянул на ладони ещё одну таблетку и наполнил стакан водой.

Девочка подозрительно понюхала таблетку.

— А что это?

— Снотворное. Оно поможет тебе заснуть.

— Такое же, как то, что ты мне колол?

— Нет. Другое. Кнопка, пей! Не зли меня, я в гневе ужасен.

Девочка хихикнула и послушно слизнула таблетку, запила водой. Вскоре она уже спала. Володя облегчённо вздохнул и сел на табуретку.

— Как она? Скажи… те, милорд, как она?

Володя поднял голову и посмотрел на нависшего над ним Осторна. Вздохнул и честно ответил:

— Не знаю. Рано ещё говорить. Воспалённый орган я удалил, но теперь всё зависит от того, насколько всё правильно сделал и как пойдёт заживление. — Володя задумался. — Никаких ошибок вроде бы не сделал, да тут и трудно ошибиться, но вот то, в какой обстановке я делал операцию… — Мальчик покачал головой. — У меня нет уверенности, что удалось соблюсти стерильность и не занести какую-нибудь заразу в рану. Я, конечно, всё дополнительно промыл антисептиком, повязку обязательно менять два раза в сутки и ещё первые дни придётся колоть антибиотики… Не хотелось бы, конечно, но бережёного бог бережёт, как у нас говорят. Но если через двое суток процесс заживления пойдёт нормально, то она будет жить. Всё станет ясно через двое суток.

Арвид подошёл к спящей девочке, приподнял одеяло и внимательно изучил повязку. Покачал головой.

— Сколько живу, но такого никогда не видел… и эти необычные инструменты.

Володя промолчал. Устало протёр глаза и отвернулся. Врач тоже думал о чём-то своём, медленно покачивая головой.

Глава 24

Следующие два дня Володя практически не покидал комнаты Аливии. Отлучался только по необходимости, когда девочка засыпала. Здесь же крутился и Арвид, испросивший разрешения у Осторна вести наблюдение за больной. Купец явно испытал от этого большое облегчение и с радостью позволил. Вот и получилось, что у постели Аливии они находились вдвоём почти постоянно. При этом Володя, крайне подозрительно относившийся к методам лечения местных врачей, очень настороженно следил за тем, что пытался дать Аливии врач без него. Того явно задевало такое недоверие, но он не спорил, поскольку видел, что с каждым днём девочке становилось всё лучше, а шов заживал без всяких нагноений и был очень чистым. Хотя Аливия постоянно жаловалась на боль в боку и периодически хныкала, Володя как мог успокаивал её, уверяя, что так и должно быть, ибо разрез живой ткани даром не проходит. Потом поднялась температура, и Володя, несмотря на всё нежелание, всё-таки решил сделать несколько уколов антибиотиков.

Арвид, присутствующий при этом, долго нюхал бесцветную жидкость, потом изучал шприц.

— Поразительная вещь, — пробормотал он, рассматривая иголку. — Какая тонкая работа. Это всё сделано для лечения?

— Да, — коротко отозвался Володя, поправляя одеяло.

Арвид вздохнул, отложил иглу и сел на табурет в углу, откуда слушал очередную историю, которую князь рассказывал девочке, чтобы отвлечь её от болезни. Но вот Аливия задремала, и он подсел поближе.

— Я всё равно не думаю, что ваша операция поможет, — в который раз, споря скорее с собой, говорил он Володе. — Ведь если этот отросток Господь поместил в нас, значит, он для чего-то нужен и его удаление неизвестно как скажется на здоровье человека.

— Нужен и известно для чего нужен, — привычно отозвался Володя и замолчал.

Врач насуплено молчал, но на этот раз решил не отступать:

— И что ваши врачи говорят по этому поводу? Для чего он нужен?

Володя молчал. Арвид уже решил, что он отмолчится и на этот раз, но мальчик вдруг заговорил:

— Он вырабатывает специальные микроорганизмы, которые нужны кишечнику для работы. Из-за удаления могут возникнуть проблемы с восстановлением нужной среды, но тут у меня есть кое-какие препараты. Ещё придётся соблюдать определённую диету. Не очень обременительную.

На этот раз молчал Арвид и долго.

— Похоже, ваши врачи продвинулись в методах лечения намного дальше наших. Удивительно, что я не слышал о вашей стране.

— Она очень далеко.

— Это понятно, иначе я бы точно услышал. А… как их там… микро…?

— Микро — значит маленькие. Я ещё сверюсь со справочником по этой проблеме. Что бы там вы ни думали, но я не врач. Делал то, что мне показали и чему обучали. Сами понимаете, этого мало, чтобы называться врачом.

— Хм… Любой другой врач, излечивший кого-то от выделения желчи… или как там вы назвали эту болезнь? Аппендицит? Так вот, любой врач стал бы знаменитым и по праву гордился бы таким достижением, а вы заявляете, что даже не врач.

— Увы, не врач. Чтобы сделать эту операцию, нужны обычные знания и чуточку практики, а вовсе не умение.

— Вы говорили, что не оперировали людей.

— Но тренировался под наблюдением опытных хирургов на… специальных куклах.

— Куклах?

— Ммм… да… Главное — соблюдение нескольких условий при операции.

— А можно поинтересоваться каких?

— Основное и главное — чистота. Делать операцию только чистыми руками, лучше даже обработать их антисептиком… В вашем случае антисептиком может служить сок чеснока, мёд, но мёд липкий, и если им намазать руки будет трудно делать операцию, хотя вот рану им мазать можно — очень хорошее средство от воспаления, хотя это очень больно… А-а-а! Вот, хороший антисептик: берёте самое крепкое вино, разводите в нём чуток соли и вперёд. Ещё надо следить, чтобы в рану не попали посторонние предметы… Я вот потому волосы и скрыл под шапочкой, чтобы они случайно в рану не попали. И маску надел, чтобы не дышать в разрез. Вы не представляете, сколько разной гадости может попасть в открытую рану через дыхание.

— Один врач писал, что маска на лице очень хорошо защищает здорового человека от больного. Он заметил, что те, кто носил такие маски, не заражались во время эпидемий, — задумчиво протянул Арвид.

— Это смотря какая эпидемия. От гриппа или простуды маски защитят, а вот от чего-то более серьёзного вряд ли.

— От гриппа?

— Я не знаю, как называется это болезнь у вас.

— Да, тут есть проблемы… А вы, молодой человек, не хотите навестить мой дом? Там мы могли бы поговорить о разных… болезнях…

Володя молча изучил врача с ног до головы, потом задумался.

— Возможно. Но лучше приходите в гости ко мне. Думаю, я смогу поделиться с вами кое-какими знаниями… Правда с определёнными условиями…

В этот момент проснулась Аливия и, к огромному сожалению врача, разговор пришлось отложить, хотя периодически он и возвращался к нему, когда девочка засыпала. На третий день в дом ввалился встревоженный Джером — господин пропал и ни слуха, ни духа.

Володя бросил в сторону Филиппа укоризненный взгляд и покачал головой, но ничего говорить не стал, понимал, что и сам виноват — мог бы подумать о передаче сообщения домой. Единственное оправдание, всё эти дни ему было совершенно не до того.

Успокоив Джерома и дав ему несколько поручений, Володя прошёл к Розалии. Несмотря на все предосторожности, она всё-таки заболела, хотя и не воспалением лёгких, как опасался Володя. Достав стетоскоп, он прослушал лёгкие и удовлетворённо кивнул.

— Очень хорошо. Ещё два дня и всё будет в порядке. Но вот эти таблетки ещё придётся попить.

— А как там Аливия? — пока Розалия болела, Володя категорически запретил ей навещать девочку, объяснив это тем, что ослабленный организм ребёнка может не справиться с новой болезнью. Испуганная Розалия тут же согласилась пока воздержаться от встречи.

Володя вздохнул.

— Температура ещё держится, но тут ничего необычного — организм борется. Шов тоже заживает нормально, нагноения нет. Думаю, через три-четыре дня она уже сможет вставать и ходить, хотя от бега пока стоит воздержаться.

Розалия закрыла глаза и откинулась на подушку.

— Спасибо вам, милорд.

Володя покачал головой.

— Не надо меня благодарить.

— Нет-нет. Вы спасли её, когда все решили, что девочка обречена… Какое счастье, что я успела привести вас.

Володя с очевидным спорить не стал и, оставив ещё три растворимые таблетки, вышел.

— Удивительные эти ваши таблетки, — тут же оказался рядом Арвид.

— Да.

— Я видел яды, которые так же растворяются в воде…

Володя вздохнул и вытащил из кармана одну капсулу.

— Вы же врач. Что такое яд? Знаете, из чего это сделано?

Арвид изучил капсулу.

— Впервые такое вижу.

— Это лекарство и очень эффективное. А делается оно из яда одной из самых опасных змей моей… страны. Одного грамма яда хватит, чтобы убить пару человек. Яд и лекарство… вопрос только в количестве.

Врач согласно покивал, внимательно изучая лекарство.

— Скажите, а роск ваши врачи умеют лечить?

— Я не знаю что это.

— Это такая болезнь…

В процессе беседы выяснилось, что роском здесь называют оспу. Володя задумался, потом хлопнул себя по лбу.

— Я идиот.

— А? — Арвид озадаченно посмотрел на чём-то крайне недовольного собой князя.

— Да вот не подумал об этом, — пояснил он. — Ведь Аливия оспой не болела, следы не скроешь, а значит, она в потенциальной группе риска… Минуту… — Володя поднялся в комнату Аливии, убедился, что девочка спит и осторожно вынес сумку, поставил на окно поближе к свету и закопался в неё с головой. Наконец вытащил на свет упаковку герметичных пакетиков и рассмотрел их на свет.

— Что это? — заинтересовался Арвид.

— Оспа. Или роск, как вы называете.

Врач в ужасе отшатнулся, Володя удивлённо покосился на него.

— А вы-то чего боитесь? Если не ошибаюсь, вы уже переболели оспой, а повторно ею заразиться очень трудно. Да даже если и заразитесь, она для вас словно простуда будет.

— Привычка. А это правда роск?

— Ну не совсем. Не бойтесь, если разлить никто не заразится. Это прививки. Надо было сразу сделать Аливии… заодно ещё некоторым. Я полный болван, что не подумал об этом. Ну ничего, вот она поправится, тогда все прививки сделаю.

— А… для чего это?

Володя немного помолчал.

— Они очень повысят шансы Аливии
повзрослеть, а потом и дожить до старости. Вы спрашивали, есть ли у нас лекарство от оспы? Не то, чтобы лекарство. Просто у нас заметили, что повторно ею люди не болеют, так и придумали прививки. После неё человек даже если заболевает, то очень легко, и всё обходится без следов, — Володя кивнул на лицо врача. — Считается, что у нас… — всё-таки тяжело порой удержаться, чтобы не ляпнуть «в нашем мире», — в стране оспу победили окончательно. Последний случай был зарегистрирован… лет сорок назад, кажется. Нет, тридцать.

— Ваша медицина воистину могуча… А чума?

Володя снова вздохнул, но раз уж сказал «А», нечего играть недотрогу. Снова залез в сумку.

— С чумой сложнее, хотя больших эпидемий избежать удаётся. Но боюсь, тут я вам мало чем могу помочь. Лекарство от неё очень сложное и так просто не приготовить. Да и всё равно оно не настолько хорошо, чтобы гарантировать обязательное выздоровление. Вот, это может помочь, — Володя выложил на стол несколько упаковок. — Как видите, не очень много. Эпидемию остановить вряд ли получится.

Врач дрожащими руками взял пакетики и внимательно рассмотрел их.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Хм-м-м… наши врачи дали мне несколько рекомендаций… только они скорее помогут избежать эпидемии и массовых смертей, но вряд ли спасут отдельных людей. Опять-таки основной способ борьбы — это чистота, чистота и ещё раз чистота. Борьба с крысами, которые и разносят эту болезнь, избегать большого скопления народа… ну это вы ведь и сами знаете.

Володе эти разговоры не очень нравились, но он понимал, что избежать их не удастся, тем более сейчас, когда уже всем стало ясно, что Аливия уверенно идёт на поправку. На шестой день после операции она, держась за бок и очень медленно, опираясь на руку отца, сделала несколько шагов, быстро утомилась, бок разболелся по-новому, но ничто не могло омрачить радость девочки. Володя, забрав с собой несколько слуг Осторона, совершил с ними набег на рынок, где самым тщательным образом изучил наличие разных овощей и фруктов. Счастье, что Тортон портовый город, а значит здесь можно отыскать самые экзотические продукты, которые только привозят сюда караваны. К огромному удивлению и радости Володи тут нашлись и лимоны. Закупив разом пять килограмм по баснословной цене, Володя сразу заварил местный аналог чая, потом выжал туда половинку лимона. Вторую половинку нарезал кольцами и залил мёдом, прикрыв крышечкой. Чай он заставил выпить Аливию, после чего велел готовить такое каждый день три раза. Поскольку чай оказался вкусный, девочка совершенно не противилась. Понравились ей и лимоны в меду.

— Витамин «С», — пояснил мальчик озадаченному Арвиду, показывая лимон. — Замечательная вещь для укрепления иммунитета. Полезно как здоровым, так и больным.

Говорить приходилось, перемешивая термины родины и местные, которые знал. Но Арвид, похоже, прекрасно понимал, тем более в местном языке многих понятий просто не существовало. Вот врачу и приходилось узнавать для себя многие новые слова: витамины, микроорганизмы, бактерии, вирусы, антисептики, антибиотики и тому подобные. Иной раз Володя замечал врача за столом, что-то записывающего к себе в тетрадь. Один раз мальчику даже удалось заглянуть ему через плечо, и он пришёл к выводу, что врачи всех миров связаны какой-то незримой родственной связью: почерк Арвида ему не удалось разобрать так же, как он не разбирал почерки врачей дома. А ведь вроде уже неплохо выучил местный алфавит и читал не по слогам.

Когда Аливия пошла на поправку, у Володи появилось время подумать и о других проблемах, на которые раньше у него просто не было времени. Всё чаще и чаще он отвечал невпопад на разные вопросы, порой подолгу сидел на крыльце, изучая облака.

— Аливия не сможет уехать, — заметил он однажды за столом. Все замолчали и удивлённо посмотрели на него.

За время болезни Аливии он успел в доме купца стать почти своим. Даже его высокое положение как-то отошло на второй план.

Мальчик вышел из задумчивости и поморщился.

— Просто я, даже не зная о болезни Аливии, всё равно пришёл бы к вам. Собирался приехать в тот день, но вы помните, какая была буря… решил подождать, когда стихнет.

— А почему мы должны куда-то уехать? — поинтересовался Осторн. После произошедшего он стал куда терпимее относиться к странному князю, но настороженность не исчезла.

— Потому что есть опасность, что в скором времени город подвергнется атаке войск короля Эриха, — признался Володя.

В комнате воцарилась тишина.

— Это точно? — поинтересовался Руперт.

— К сожалению, да. Вы же помните, что в город вошли дополнительные силы и назначен новый командующий. Не просто же так это.

— Такие слухи ходят, — согласился Осторн, потом помолчал и вдруг признался: — Да и не слухи это. Из-за болезни дочери я пропустил несколько заседаний гильдии, но новый командующий собирал купцов, где и сообщил эту новость.

— Гм… А вы не в курсе, какие-то меры приняты?

— Какие меры? Честно говоря, не до этого было. Знаю только, что укрепляют стены, тренируют ополчение. Вроде бы всё.

Володя задумался.

— Значит, моему совету Конрон всё-таки не последовал, а времени всё меньше и меньше… Придётся ещё раз с ним поговорить. Осторн, что слышно среди ваших? Никто город покидать не собирается?

— Вроде бы нет. С чего бы? — удивился тот. — Город защищён хорошо, сил в нём хватит, чтобы отбить наскок, а для серьёзной осады у Эриха не хватит сил. Идти ведь войску далеко, если бы оно было большим, это сразу стало бы известно, и его величество направил бы сюда ещё силы. В самом крайнем случае прислал бы гонца с сообщением. Раз этого нет, значит, мало что изменилось.

— Угу… понятно. Извините, уважаемый Арвид, но некоторое время я не смогу беседовать с вами на врачебную тему. Мне срочно надо кое-куда сходить… Так, с Аливией вроде бы всё в порядке. Арвид, я вам оставлю антисептики, как делать перевязки, вы знаете. Два раза в сутки обязательно и не жалейте мази, её я тоже оставлю. Постараюсь долго не задерживаться, но кто знает, как получится. Филипп, ты едешь со мной, можешь понадобиться, приготовь коней… после обеда, а не сейчас, — удержал бравого вояку Володя, который уже бросился было к выходу. — В крайнем случае вернусь завтра к обеду. Так, ничего не забыл?… Вроде бы нет. В таком случае после обеда я вас покину и… Арвид, я надеюсь на тебя. Только прошу, никаких ваших средств для лечения выделения желчи.

Арвид нахмурился, но смолчал. Володя же понял, что в своём порыве раздачи инструкций немного увлёкся и поспешил извиниться — ссориться с врачом ему совсем не хотелось, тем более, тот оказался действительно специалистом, а не зацикленным на своём учении. От нового тоже не отмахивался, а обдумывал и изучал. И если практика подтверждала правоту князя, а выздоравливающий от болезни, которая считалась смертельной, ребёнок служил веским подтверждением правоты, то легко пересматривал взгляды. В общем, ничем не напоминал ограниченного средневекового человека, как Володя их представлял по книгам. Впрочем, любой врач — прежде всего учёный и уж ограниченным он быть точно не может, иначе просто не сможет заниматься своим делом. Конечно, врачи разные бывают, но раз уж этот Арвид пользуется репутацией лучшего… наверное не зря.

— Куда мы едем, ваша светлость? — поинтересовался Филипп, когда Володя забрался в седло того смирного конька, который в настоящее время служил ему боевым скакуном. Подбирая себе «транспорт», Володя трезво оценивал свои способности к верховой езде и несмотря на все тренировки дома, всё же решил не рисковать и при покупке выбрал наиболее спокойное животное, обосновав выбор тем, что необходимо экономить деньги. Как транспорт в городе он подходил идеально, а в бой, где требовался специально подготовленный конь, Володя не рвался. Да и стоил такой конь столько, что мальчика, когда он узнал цену, жаба задавила на месте.

Володя задумался.

— Наверное, к магистрату. В любом случае там можно узнать, где находится Конрон.

На этот раз мальчик торопился и потому гнал вперёд, мало обращая внимания на прохожих. Те с проклятьями разбегались с дороги.

— Становлюсь настоящим аристократом, — с грустной улыбкой пробормотал он и тут же слегка осадил коня, уменьшив скорость — они выехали на центральную улицу, где людей было намного больше, чем на тех, по которым они ехали раньше. Конечно, местные благородные и на ней не сбавили бы скорости, но Володя ещё не до такой степени вжился в образ, чтобы топтать тех бедолаг, которые не успеют увернуться от копыт его скакуна.

У ратуши Володя осадил коня и соскочил с седла, на миг задумался, потом решительно подошёл к одному из стражников.

— Конрон Пентарский здесь?

Часовые неуверенно переглянулись, потом осмотрели не очень богатый наряд всадника, но тут же разглядели и герб на рубашке, Володя порадовался, что надел ту, что вышивала в своё время Аливия. Под накидкой герб, правда, не очень хорошо можно разглядеть, но то, что он есть — понятно. Человек с гербом, даже пусть сколь угодно небогатый — это серьёзно.

— Так точно, милорд. Сейчас идёт совещание.

— Совещание… Значит, я вовремя. Можете послать сообщение к Конрону и сказать, что его ждёт князь Вольдемар Старинов?

Часовые снова переглянулись, потом один из них быстрым шагом вошёл внутрь помещения. Володя неторопливо прогуливался рядом, дожидаясь. Но вот часовой вернулся, да не один, а, похоже, с офицером.

— Вы, князь Вольдемар Старинов? — поинтересовался подошедший офицер. Володя согласно кивнул.

— Тир Конрон Петарский приглашает вас.

— Он со мной, — кивнул Володя на Филиппа. Офицер кивнул, потом отдал распоряжение насчёт коней гостей и неторопливо прошёл внутрь.

Проведя их по широкому коридору, он вошёл в одну из комнат, обставленную довольно непритязательно. Володя оглядел скамейки, стулья, простой дубовый стол в центре. А вот людей не было.

— Тир Конрон Пентарский просил подождать его здесь.

Сам офицер, судя по всему, никуда уходить не собирался и удобно устроился на одном из стульев около входа. Володя согласно кивнул и уселся за столом, жалея, что у него с собой нет его бумаг, тогда разговор был бы более доказательным. Впрочем, как быстро сообразил мальчик, смысла в его доказательствах тоже не очень много. Местные люди весьма конкретны в таких вопросах, и никакие графики не заставят их что-то сделать. Вопрос в том, кто излагает и каков его титул. То есть та самая встреча по одёжке.

Конрон появился минут через десять не очень довольный и крайне растрёпанный, причём злость его явно касалась не гостей. Судя по всему, все эти советы и заседания крайне не по душе рыцарю. Ему бы коня, копьё и в атаку на врага — там он в своей стихии. А все эти бесконечные рассуждения о дополнительных укреплениях, скучные расчёты запасов продовольствия, переговоры с главами гильдии и тому подобные мелочи, недостойные внимания настоящего рыцаря и в которые сейчас приходилось вникать, надоели ему до ужаса. Так что, воспользовавшись первой же возможностью, он сбежал с заседания, потому и выражал сейчас одновременно досаду и радость. Следом за ним вошёл ещё один человек, которого Володя раньше не видел, он нёс за Конроном какие-то свитки.

— Господин тир, — повторял он. — Господин тир, вы посмотрите на эти расходы! Где мы возьмём деньги, чтобы вооружить дополнительно сто человек?

Володя поморщился. В его представлении сейчас не о деньгах думать надо было, хотя и понятно, что деньги основа основ. Только вот господин тир Конрон Пентарский это, похоже, понимал плохо.

— Да займите где-нибудь! — рявкнул он. — Как же меня достали с этими деньгами! Не видите, ко мне друг пришёл!

— Собственно, я по поводу будущего нападения и пришёл, — поспешно вмешался Володя. — Конрон, вы не представите меня?

— Что? — Конрон досадливо сморщился. — Да-да, председатель местного магистрата Лиром Рокхон, так сказать глава городского самоуправления, будь оно неладно! Лиром, разрешите представить моего друга князя Вольдемара Старинова. Гость нашего королевства.

Титулом Лиром явно не впечатлился и наградил Володю очень подозрительным взглядом.

— Господин тир, сейчас война, вы уверены в этом князе? Иностранец…

— Что? — чуть ли не в ярости взревел Конрон. — Вы смеете сомневаться в моих друзьях?!

Володя обречённо уронил голову и устало покачал ею. Воистину, ничто не способно пробить рыцарскую голову благородного Конрона. Эта пантомима не укрылась от главы магистрата, и он взглянул на мальчика уже более заинтересовано. На крики разъярённого рыцаря он обратил мало внимания. А вот это уже не укрылось от внимания Володи. Похоже, тир успел показать себя, и местное руководство, несмотря на то, что не было благородными людьми, не очень-то боялось рыцаря.

— Конрон, думаю, сейчас не время обсуждать, насколько уважаемый председатель магистрата доверяет мне.

— Да, конечно. — Рыцарь моментально остыл. — А что вы здесь, князь, собственно делаете? Я думал, вы уже уехали из города, как планировали. Эй, вина сюда! — вдруг гаркнул тир в сторону дверей.

— Я собирался, но Аливия заболела. Всю неделю был у неё. — Видя, что рыцарь не понял, пояснил. — Девочка, которую я привёз к отцу.

— А-а-а. Надеюсь, ничего серьёзного? — вопрос чисто для вежливости, ответ рыцаря явно не очень интересовал.

— Уже идёт на поправку, благодарю.

— Очень хорошо. И вы заехали в гости?

— Не совсем. Нет, я и с вами хотел встретиться, Конрон, я же обещал поговорить перед тем, как уехать, но в основном хотел переговорить о будущем бое.

— О бое? Эй, Лиром, у тебя всё?

— Нет-нет, пусть господин председатель тоже останется, — поспешно вмешался Володя. — Это же и его напрямую касается.

— Да? Ну как знаешь. Хотя и так уже всё ясно. Приготовления завершены, атаку мы отразим… так о чём ты хотел поговорить?

Володя поморщился.

— Аливия не может уехать. Ей ещё минимум недели три нельзя совершать длительных поездок.

— А я тут причём? — растерялся Конрон.

— А при том, что взятие Тортона вражескими солдатами может вредно отразиться на её здоровье, а вы так и не сделали тех приготовлений, о которых я вам говорил.

— Тортон не возьмут! — твёрдо пообещал Конрон.

— Если вы не сделаете того, что я вам говорил — возьмут. Для меня всё это вообще имело бы чисто умозрительный интерес, если бы не Аливия. Из-за неё я вынужден задержаться в городе, на который готовится атака. И я заинтересован в том, чтобы враги сюда не вошли.

Конрон сердито нахмурился, внимательно изучил руки.

— Почему! Почему, во имя всех возвышенных богов, ты так уверен, что нужны подобные меры?! Простую атаку мы можем отразить не особо напрягаясь! Да вот, можешь уважаемому Лирому своё предложение по обороне высказать, — злорадно предложил Конрон.

— Хорошо, — пожал плечами Володя и повторил то, что в своё время говорил рыцарю. Лиром сначала слушал внимательно, потом начал хмуриться и к концу разговора выглядел совсем мрачно.

— Милорд, — крайне вежливо заговорил он, как говорят с несмышлёнышем, но обладающим властью человеком. — Я понимаю, что вам хочется обеспечить безопасность города максимально, но это… Вы понимаете, к чему приведёт закрытие порта? Знаете, какие убытки…

— Меньшие, чем если Тортон займут враги.

— Тортон враги не займут! У барона Розентерна слишком мало войск для штурма такого города, как Тортон. У него могли быть шансы, если бы удалась внезапная атака, но сейчас, когда о его походе стало известно и сюда вошли дополнительные силы под командованием тира Конрона Пентарского, — лёгкий поклон в сторону рыцаря, — у него никаких шансов.

Володя прошёлся по комнате, заглянул за все портьеры, даже за дверь в коридор. Убедившись, что вокруг нет лишних ушей, он махнул Филиппу:

— Постой в коридоре, чтобы не было лишних ушей.

Филипп поднялся и встал за дверью. Володя убедился, что с того места, где то замер их не слышно, осторожно прикрыл дверь и вдруг подошёл к Лирому.

— Никаких шансов?

— Никаких.

— Тогда почему этот барон не прекратил поход, а продолжает двигаться к городу?

— Возможно, ему ещё не известно, что в Тортон вошли дополнительные силы…

— Да бросьте вы, Лиром, — отмахнулся Володя. — Вы прекрасно знаете, что Эрих ничего не делает наскоком. Если он отправил отряд для атаки, значит можно быть уверенным, что в городе полно его шпионов, которые доносят ему о каждом вашем чихе. Отряд Конрона вошёл сюда больше недели назад, неужели вы думаете, что этот ваш барон Розентерн до сих пор не знает об этом? Замедлил он продвижение?

Председатель задумался, потом вопросительно глянул на Конрона.

— Нет, — буркнул тот. — Только недавно прибыл гонец от наших разведчиков.

— Тогда давайте я кое-что вам расскажу, а вы, уважаемый Лиром, поправите меня, если где я ошибусь.

— Я? — удивился председатель.

— Ну тут будет в основном по вашей части. Вы ведь купец?

— А? Ну да… занимался…

— Вот и хорошо. Так вот. Что мы имеем: отряд барона Розентерна — достаточно большой, чтобы чувствовать себя в безопасности даже на территории, контролируемой королевством… в силу известных причин. — Володя не стал заострять внимание собеседников на недавних поражениях, а также полыхающем мятеже в одной из провинций, в результате чего Локхер в ближайшее время не мог выставить нормальную армию и практически потерял контроль над многими землями. Его спасало только то, что у врагов, похоже, тоже не очень хорошо с подкреплениями. Но и намёк все прекрасно поняли — Конрон нахмурился. — Но этот отряд недостаточно велик, чтобы угрожать такому хорошо укреплённому городу, как Тортон… Если предатели не откроют ворота.

— Мы усилили караулы. Но, даже если они ворвутся, в городе…

— …войск всё же меньше, чем у барона. Остальные ополчение. Я не прав?

— Прав, — вынужден был признать Конрон.

— Тогда немного отвлечёмся от барона и посмотрим в другую сторону. К сожалению, моих записей у меня нет, придётся говорить по памяти. Итак, факт первый: короля Эриха в войсках нет, он вернулся в Родезию, не похоже на него — он всегда с войсками. Факт второй: в прибрежных, обращаю особое внимание, что именно в прибрежных, городах резко поднялись цены на продовольствие, пеньку, парусину, древесину. Эту информацию я получил от некоторых купцов, с которыми встречался по дороге в Тортон. Ещё они жаловались, что в портах Родезии стало практически невозможно зафрахтовать даже самое незначительное судно. Цены взлетели до небес, товар гниёт на складах, а вывезти его не могут.

— Ну и что? — раздражённо поинтересовался Конрон, выстукивая по столу пальцами дробь. А вот Лиром крепко задумался.

— Факт третий, — проигнорировал вопрос Володя. — По слухам… это, конечно, не факт, а всего лишь слух, но лично я склонен ему верить, поскольку он хорошо ложится на остальные факты. Так вот, по слухам, короля Эриха видели в одном из своих портовых городов.

— Король Эрих может куда угодно перемещаться по своему королевству. Что в этом особенного?

— В то время, как идёт война? — поинтересовался у Конрона Володя. — Вот вы должны знать его лучше моего, разве король бегал когда-нибудь от неприятностей или всё-таки всегда стремился быть в гуще событий?

— Эрих — знатный воин…

— Так какого… почему он вместо командования войсками ошивается в собственных портах? Возможно, он там делает что-то, что считает намного важнее, чем подготовка экспедиции барона.

— Что?

Володя плюхнулся на стул и устало вздохнул.

— Конрон, подорожали продукты в портах, скупают пеньку и паруса, нельзя зафрахтовать корабли. Вам это ни о чём не говорит?

Конрон задумался. Володя не мешал.

— Возможно, я могу подсказать, — несмело вмешался Лиром, опасливо косясь на вспыльчивого рыцаря.

— И что это мне должно говорить? — рявкнул тот. — Вы что-нибудь поняли из сказанного, Лиром?

— Возможно, ваш юный друг князь Вольдемар хотел сообщить вам, что король Эрих в настоящий момент готовит флот к походу.

— Не просто флот, а транспортный флот. Разные грузовозы вряд ли можно использовать для боевых действий, а вот в для перевозки солдат в самый раз. Отряд барона Розентерна всего лишь передовая часть, которая должна произвести разведку и подготовить место для высадки основной армии. И я полагаю, на кораблях плывут и необходимые осадные орудия, и запасы продовольствия для армии.

— Возвышенные боги, — прошептал Конрон, разом вспотев.

— А теперь самое весёлое. У вас карта королевства есть?

— Карта? — Лиром вышел через неприметную дверь, но минут через пять вернулся с большим листом, свёрнутым в трубочку. Расстелил на столе.

Мда, карта так себе, скорее схематичное обозначение местности. И с масштабом, похоже, не того. Но ладно, сойдёт. Володя достал из-за пояса кинжал и указал им точку.

— Вот Тортон. — Потом ведя кинжалом, он отыскал наиболее красиво оформленное изображение города. — А это столица. — На его карте всё изображалось гораздо точнее, и расположение столицы ему удалось тоже выяснить по косвенным данным, но тут приходилось пользоваться тем, что есть. Несмотря на неточность, местная карта всё же выдерживала определённые пропорции. — Основная беда Эриха в том, что через перевалы нельзя провести большие караваны даже летом. Его первый расчёт на внезапную зимнюю атаку провалился, из-за сильных снегопадов он не смог вовремя получить подкрепление и продовольствие, а захваченная провинция не могла прокормить всё его войско. Она и себя-то не могла прокормить, получая еду из центральных районов королевства. В результате он потерял почти всю кавалерию и даже, несмотря на одержанные победы, лишился возможности вести наступательную войну с захваченного плацдарма. Чтобы пополнить запасы и людей, ему придётся потратить слишком много времени, за которое Локхер сумеет собрать и вооружить новую армию, и уже не факт, что новое командование совершит те же ошибки, что и прошлое. Война переходит в затяжную фазу. Но Эрих делает другой ход. Он не перебрасывает резервы в захваченную провинцию, а отправляет их в порты, где формирует эскадры. Одновременно к Тортону выходит отряд барона Розентерна. Если Тортон падёт… — Кинжал Володи пронзил карту в месте, где обозначался Тортон и вонзился в стол, — то он получит великолепную базу. Тортон — второй или третий по величине порт королевства. Захватив его, Эрих, уже не связанный узостями горных перевалов, получит возможность беспрепятственно с помощью своего флота наращивать здесь свои силы. И из него до столицы по прямой всего лишь километров сто пятьдесят — недели две пути для армии. Либо же он сначала может ударить вдоль побережья, захватывая остальные порты и лишая ваш флот баз. Естественно, я полагаю, что флот Эриха плывёт не просто так, а в сопровождении военных эскадр, которые легко отобьют атаки ваших разрозненных сил. Почему-то ваш король не позаботился о своевременной мобилизации флота, наверное, решил, что вся война будет на суше.

Когда Володя закончил, в комнате воцарилась полнейшая тишина — Конрон и Лиром переваривали услышанное.

— Готов поставить все свои деньги против медного гроша, — закончил Володя, — что в случае падения Тортона королевство Локхер просуществует максимум год… при очень большом везении. Лично я ставил бы на то, что через три месяца падёт столица, через четыре в руках Эриха окажутся все центральные районы страны, а ещё через три и всё побережье. Остальное вопрос времени и благорасположения соседей. Возможно, они тоже захотят поживиться. Или наоборот, вмешаются на стороне Локхера, чтобы Эрих сильно не возвысился. Думаю, им тоже не очень улыбается иметь его в соседях. Но тут я ничего не могу сказать — не хватает данных, чтобы сделать какие-либо выводы.

Конрон резко встал и нервно заходил по комнате.

— И ты молчал?! — он обвинительно ткнул в Володю пальцем.

Мальчик равнодушно пожал плечами.

— Когда я тебе давал советы по обороне города, я исходил именно из этого. Это ты не прислушался ко мне.

— Проклятье! Ты не мог подробнее рассказать об этом? Тебе не пришло в голову, что если бы ты поделился этими вот соображениями, то я был бы более внимательным к словам?

— У меня тогда не было всей информации. Я думал расспросить ещё отца Аливии, потому и хотел всё объяснить позже, после того, как получу дополнительные данные. С тобой я собирался встретиться сразу после Осторна.

— И почему не встретился?

— Говорю же, Аливия заболела. Мне в тот момент не до того было.

— Проклятье!!! Князь, на кону судьба всего королевства, а ты переживаешь за судьбу этой… девчонки.

— Не «этой девчонки». В вашей стране она единственный для меня близкий человек, а королевству я ничем не обязан. При выборе между Локхером и ей я выберу вовсе не Локхер.

— А как же ваш долг благородного?!

— Полагаю, — примирительно заметил Лиром, — князь не приносил клятву верности нашему королю и в Локхере он всего лишь проездом.

Эти слова словно выпустили весь пар у Конрона и он устало опустился на стул.

— Прошу прощения, князь, за мою несдержанность. Однако вы пришли сюда с вашим предостережением…

— Тир Конрон, несмотря ни на что, я всё же считаю вас своим другом. Вы очень сильно помогли мне с Аливией в своё время, потому я пришёл бы к вам в любом случае. Просто учитывайте, что для меня безопасность девочки на первом месте, а вашему королевству я не обязан ничем, как и оно мне.

— И вы сказали, — опять вмешался Лиром, — что эта девочка… Аливия… серьёзно больна и не может покинуть город?

— Она уже идёт на поправку, но дальние путешествия ещё недели три ей категорически противопоказаны.

— Понятно. А барон со своей армией тут будет максимум через двенадцать дней.

— Вам виднее. Признаться, я несколько выпал из местной жизни и за новостями не следил.

— Без этой Аливии вы город не покинете. — Лиром не спрашивал, а утверждал.

— Тоже верно.

— И у вас есть, что предложить для обороны города, чтобы максимально затруднить его захват?

— Есть кое-что, но город к серьёзной обороне всё равно готовить стоит. Флот никуда не денется, даже если барон пропадёт вместе со своей армией.

Теперь уже Конрон заинтересовано глядел на Володю.

— У вас есть, что предложить, князь?

— Да. Цель барона — подготовить лагерь и место для высадки в том случае, если ему не удастся взять город наскоком. А он, судя по тому, что вы сообщили мне о нём, это сделать обязательно попытается, иначе не тащил бы с собой четыреста всадников королевской гвардии… я не ошибся?

— Откуда…

— У вас около окна донесение разведчиков лежит. Конрон, надо быть осторожнее с такими вещами и не разбрасывать где попало. Я трижды успел прочитать его, пока мы разговариваем.

Рыцарь покраснел, резко встал и скомкал письмо.

— Я не думал, что вы умеете читать…

Оправдание так себе, но Володя тему решил не развивать.

— Итак. Четыреста всадников королевской гвардии и около тысячи тяжёлых латников, остальные пехота и рабочие для обустройства… Скажите, а количество рабочих в армии барона вас тоже не насторожило, Конрон?

Рыцарь отвернулся, а Лиром посмотрел в сторону рыцаря взглядом «ну я же говорил тебе».

— Нет, — буркнул он.

— Что ж… и так, тысяча четыреста тяжёлых всадников… их как раз хватит, чтобы неожиданно ворваться в город, а там подойдёт и пехота. Ополчение не опасно, единственную реальную силу представляют ваши солдаты, тир, и гарнизон города…

— Только мои солдаты, — буркнул рыцарь. — Гарнизон ещё подтягивать и подтягивать.

— Когда началась война, Тортон был тыловым городом, — развёл руками, словно извиняясь, Лиром. Его величество забрал лучших солдат.

— Пусть тыловой, но ведь Тортон один из крупнейших портов, — нахмурился Володя. — Нда… Ещё один минус вашему королю, но тут уже ничего не поделаешь. Итак, имеем девятьсот ваших солдат и ополчение против полутора тысяч тяжёлых всадников и ещё тысячи пехотинцев… подозреваю, тоже не из худших. И все они имеют опыт боёв, а за их спинами победы. Если они ворвутся в город, шансов у вас нет.

— Так что ты предлагаешь?

— Да так… — Володя нахмурился. — Основная ударная сила — тяжёлая кавалерия. Если мы сумеем разбить её до того, как подойдёт пехота, то всё остальное уже не будет представлять для нас угрозы.

— Подожди, ты серьёзно хочешь разбить барона Розентерна? — удивился Конрон.

— Если ты правильно мне описал его характер, у нас есть один шанс… и даже не очень плохой. И тут нам помогут шпионы…

— Шпионы?

— Шпионы Эриха. Мы через них передадим кое-какую информацию, которая укрепит барона в стремлении взять город наскоком.

— Осталось только найти этих шпионов.

— О, уважаемый Лиром, тут как раз никаких проблем нет. Кажется, я знаю одного.

— Так возьмём его, и он всё нам сделает!

Володя осуждающе поглядел на Конрона и покачал головой.

— Ну и что вы будете у него спрашивать? И главное, зачем? Вряд ли он знает что-то, чего не знаете вы. Нет, шпион пусть остаётся на свободе и продолжает шпионить, а мы будем подкидывать ему информацию, которую захотим передать барону…

Мальчик вдруг подошёл к Лирому и замер перед ним.

— А вот план придётся осуществлять в полнейшей тайне, и никто в него посвящён быть не должен. Кроме нас троих. Неизвестно, как высоко пробрались шпионы.

— Князь! — возмутился Лиром.

— А так, — продолжил Володя, — полный план будем знать только мы трое, и в случае чего ясно, где искать предателя.

— Это уже слишком, князь!

— А что вы так сразу на свой счёт приняли? Я ведь никого конкретно не называл. Может, я себя имел в виду? Я тут человек посторонний…

— Так в чём твой план? — вмешался Конрон.

Володя отвернулся и задумался.

— Когда я гулял по городу, — начал он, — я заметил, что перед каждыми воротами много свободного пространства…

К концу его речи и Лиром, и Конрон пребывали в крайне задумчивом настроении.

— А ведь может получиться, — пробормотал Конрон. — возвышенные боги, князь, у вас не голова, а королевский совет. Даже если ловушка и провалится, мы совершенно ничем не рискуем.

— Это тоже было основным критерием для моего плана. Понимаете, даже если ловушка сорвётся, мы всё равно сумеем нанести врагу чувствительные потери. Хотя, к сожалению, не фатальные.

Володя задумчиво прошёлся по кабинету, настраивая себя на нужный лад. Он был очень благодарен психологам базы, которые не щадили его на многочисленных тренингах, где отрабатывались способы ведения заседаний. Благодаря этому он сейчас не растерялся и даже, незаметно для себя, сумел захватить лидерство в этом неформальном совете. Теперь главное его удержать… для пользы дела, конечно.

— Итак, уважаемый Лиром, тир Конрон, предлагаю разделить обязанности. Лиром возьмёт на себя подсчёт имеющихся запасов, переговоры с купцами, а также закроет порт. Всё продовольствие с кораблей необходимо забрать. Кто хочет, пусть проваливает, оставьте им еды, чтобы до соседнего города могли добраться. Товары, которые пригодятся для обороны города, масло, например, тоже выкупить

— А где взять деньги? — чуть ли не вскричал Лиром. — У города нет столько денег!

— Конрон, вы ведь обладаете определёнными правами для защиты города?

— Тогда никто не предполагал, насколько серьёзна ситуация.

— Так шлите гонца к герцогу с открывшимися новыми данными и просите расширения полномочий. Пока же можно расплачиваться расписками от имени короны. Полагаю, сохранение Тортона для короны важнее тех жалких грошей, что мы потратим.

Конрон схватился за голову.

— Если король не подтвердит моих расписок, я никогда не расплачусь.

Володя развёл руками.

— Выбор за вами.

— Хорошо, — минут через пять устало отозвался рыцарь. — Я сделаю это.

— В таком случае, Лиром, выкупайте весь товар по… ну тут не мне вас учить. Установите твёрдые расценки, чтобы купцы не остались в накладе, но и чтобы не очень жирели, а то знаю я их, сразу такую цену накрутят. — Володя на миг задумался. — И, Лиром, потом покажете бухгалтерские книги… Мне будет интересно, кому вы позволите цены всё-таки поднять.

— Князь! — в который раз уже возмутился председатель.

— Что? Неужели у вас даже мыслишки не возникло шепнуть кое-кому в городе, спрос на какие товары в скором времени возникнет? Конрон, ради твоего же блага, прежде чем подписывать расписки, покажи их мне. Хочется посмотреть, за что и сколько мы платим.

Лиром нахмурился и теперь глядел на Володю уже очень недоброжелательно, но и возразить ничего не мог.

— С вами, уважаемый председатель магистрата, всё. Хотя нет, ещё организовывайте рыбаков, чтобы они ловили как можно больше рыбы — запас карман не тянет. Берите всех бездельников и нищих и пусть на берегу коптят весь улов. Стройте побольше коптилен. Ещё надо создать отряды охотников и отправить в лес. Срок им… семь дней. Через семь дней пусть возвращаются с тем, что добудут. Также на вас эвакуация всех близлежащих селений. Выделите место в городе и гоните туда скот, учитывайте каждую голову. Склады лучше разнести в несколько мест. Не будем складывать все в одну корзину. Кстати, полагаю, что в детинце запасы тоже имеются, их пересчитать. В общем, на вас вся хозяйственная часть. И ещё, надо подготовить места для раненых… но тут я знаю человека, кто может взять на себя подготовку госпиталей. Попрошу Арвида.

— Арвида? — чуть ли не хором вскричали Лиром и Конрон.

— Это не тот ли врач…

— Тот-тот, — не стал слушать Лирома Володя. — Насколько я понял, он считается лучшим.

— У города не хватит денег, чтобы расплатиться с ним, — буркнул председатель.

— Какие деньги во время осады за лечение солдат? — удивился Володя.

— Лечить он будет, но ничего сверх того на себя не возьмёт.

— Возьмёт, — твёрдо пообещал Володя. — Я сам с ним поговорю — я знаю, что предложить ему в качестве платы. Так, теперь вы, Конрон… Вы готовите ополчение и занимаетесь тренировкой солдат, кроме того, ищите всех, кто может держать луки, найдите мастеров и всех их посадите делать стрелы — их нам много понадобится. Соберите кузнецов, пусть начинают работать на благо обороны. Наконечники для копий, для стрел, топоры… что там ещё? В общем, тут вы лучше меня знаете. Самое главное, проверить все метательные машины, я тут прошёлся мимо одной, так она далеко не в лучшем состоянии.

Володя сейчас очень боялся, что Конрон взбрыкнёт, как-никак именно его назначили командовать, а не какого-то там мальчишку, который ещё и бриться не начал, но нет. Похоже, он даже обрадовался, что кто-то отдаёт ясные и чёткие приказы, которые надо выполнять, и больше никаких скучных заседаний, споров, интриг.

— Магистрат может не согласиться со многими решениями, — буркнул Лиром.

— Да? — Володя изучил потолок. — Конрон, надо состряпать приказ о вводе чрезвычайного положения по случаю готовящегося отражения вражеской атаки и ещё… назначь меня комендантом города. Не возражаешь?

Рыцарь пожал плечами.

— А зачем тебе это?

— И ещё выдели мне человек тридцать солдат, чтобы я мог при необходимости особо возражающих развесить на площади немного посушиться. Думаю, бесполезной болтовни перед лицом врага мы разводить не станем. Лиром, доведите это до всех любителей повозражать.

— Хм! — глаза рыцаря загорелись огоньком азарта. — И как я сам не додумался. Будут тебе солдаты. Кстати, а кроме просушки этих болтунов, ты чем ещё собираешься заняться?

— Подготовкой ловушки. Я ещё подумаю, что мне понадобится, сколько людей, и подойду к тебе.

О просушке болтунов Володя сказал просто к слову, и только произнеся это, с ужасом понял, что это вовсе не пустой звук. Что в случае чего угрозу придётся приводить в исполнение. Хватит ли у него решимости подписать приговоры? Это даже хуже, чем в лесу, когда он впервые убил. Там был бой, а тут… Остаётся надеяться, что ни у кого не возникнет мысли проверить решимость новоназначенного коменданта.

Володя немного помолчал и только убедившись, что его голос звучит твёрдо, а не дрожит, продолжил:

— А теперь обговорим детали, кому, что и как нужно будет сделать…

Глава 25

Совещание закончилось практически под утро. Хотя какое совещание, по большому счёту Володя говорил, а остальные слушали. Лиром не мог противиться приказам из-за более высокого положения князя, а Конрон был рад до ужаса свалить на кого другого все эти скучные дела и наконец получить ясные и чёткие распоряжения. Тут же Конрон и надиктовал приказ о назначении князя Старинова военным комендантом Тортона с самыми широкими полномочиями. Во втором часу ночи все разбрелись выполнять решения совета — спать в эту ночь не довелось никому.

Утром город проснулся совсем другим. Ещё вчера, несмотря на угрозу атаки, он казался мирным и спокойным, занимающимся своими делами, а уже утром на улицы вышли усиленные патрули, через весь выход из гавани встали патрульные корабли, перегородив фарватер цепями, ворота города, кроме двух, наглухо закрыли.

Весь город гудел, словно растревоженный улей, но пока люди ещё не до конца осознали произошедшие изменения и в основном ворчали.

Володя вместе с Филиппом неторопливо подъехали к дому Осторна. Солдат соскочил с коня и забарабанил в дверь. В открывшемся окошке показалась заспанная физиономия слуги, но разглядев, кто стоит за воротами, поспешно скрылась, через секунду загрохотали засовы и ворота распахнулись.

— Арвид всё ещё здесь? — поинтересовался у пожилого слуги Володя.

— Да, милорд.

— Отлично. — Мальчик сразу направился в гостиную, где к собственному удивлению застал не врача, а Аливию. Девочка сидела на слишком высоком для себя стуле, покачивая ногами, и неторопливо пила чай с лимоном, который понравился ей настолько, что теперь она заваривала его при каждом удобном случае.

— Ой! Володя! — Она соскочила со стула и бросилась ему навстречу.

— Ну потише, потише, Кнопка, — рассмеялся Володя, подхватывая её. — Тебе ещё нельзя делать такие акробатические трюки.

— Сам говорил, чтобы я побольше двигалась, — обиженно забурчала она.

— Двигалась, а не скакала, как горный козлик. Допивай свой чай, а я пока с нашим врачом поговорю.

— Милорд, вы уже вернулись?

Володя обернулся. В дверях стоял Руперт.

— Да, только ненадолго. К обеду я должен уехать.

— Уже? — удивилась девочка. — Ты же обещал…

— Кнопка, что за вопли раненного бизона? Ты же знаешь, что скоро на город нападут.

— Милорд решил принять участие в обороне против родезцев? — поинтересовался вошедший Осторн.

— В некотором роде. В общем, я заехал только узнать как дела у Аливии и поговорить с Арвидом. А вот и он… Арвид, у меня для вас предложение.

— Князь? — Арвид неторопливо вошёл в комнату, подошёл к девочке и потрогал ей лоб. — Я слышал, как вы приехали, — говорил он, продолжая осмотр, потом покачал головой. — Просто удивительно, уже и температуры нет. Я бы сказал, что совершенно здоровый ребёнок.

— Тем не менее, c прививками подожду, пока она окончательно не окрепнет. А вот остальным сделаю. Руперт, ты первый. Садись.

— Что?

— Садись на стул и снимай рубашку.

Озадаченный Руперт подчинился. Володя достал пакетики и выложил их на стол.

— Оспой болел?

— Спас Создатель, — буркнул он.

— Очень хорошо. Твой отец, вижу, переболел, потому ему делать не буду, а вот Розалии стоит.

— А… а что это? — Руперт подозрительно косился на шприц. После выздоровления Аливии от болезни, которая считалась смертельной, он готов был довериться медицинским познаниям князя, но… всё равно боязно.

— Это защита от оспы, чтобы и впредь не болел. Впрочем, последнее не гарантировано, но даже если заболеешь, она пройдёт намного легче. Словно простуда.

— Да?

Володя уже подошёл к Руперту, протерев спиртом место будущего укола.

— Да. И не дрожи как девица. Даже Аливия уколов не боялась. Вот и всё. — Мальчик прижал вату к руке. — День не мыть, ещё два дня будет чесаться, постарайся потерпеть. И позови Розалию.

Аливия с интересом наблюдала за всем этим действием, заглядывая чуть ли не под руку Володе. Тот устал её отгонять и посадил рядом.

— Тебе это тоже предстоит, — пригрозил он, — как только немного окрепнешь.

После того, как Володя закончил делать прививки всем в доме, кто не болел оспой, он сложил всё обратно в сумку и снова повернулся к врачу.

— Арвид, вы ведь слышали о предстоящем штурме?

— Конечно. Мне уже пришло извещение от магистрата.

— Забудьте о нём. Так вот, я предлагаю вам возглавить всю медицинскую службу города. На вас организация госпиталей, подбор медперсонала, инструктаж добровольных помощников…

— Почему я? Я никогда таким не занимался! Я врач и могу лечить…

— И можете научить лечить других.

— Я могу отказаться?

— Можете. В таком случае мне придётся найти другого врача, кто согласится… соответственно, я его буду инструктировать по организации медицинской службы.

Арвид уже было облегчённо вздохнул, но после последних слов крепко задумался — намёк более чем прозрачен. Очень не хотелось ему упускать новые знания.

— А почему вы решили, что Лиром одобрит моё назначение?

— Лиром такие вопросы не решает.

— Ну ладно, пусть тир Конрон Пентарский.

— Конрон занят исключительно военными вопросами и в эти дела тоже вмешиваться не станет. Эту должность вам предлагаю я.

— Хм… И кто же вы, князь?

— С сегодняшнего дня военный комендант города, по сути, его правитель пока идёт война.

Новость вызвала в комнате всеобщий шок, даже Филипп изумился — о результате совещания ему так и не сообщили.

— Гм… это назначение одобрил магистрат?

— Город с сегодняшнего дня на военном положении, и такое решение Конрон, как командующий гарнизоном, назначенный королём, принимает единолично. До конца боевых действий магистрат
отстранён от решения всех вопросов.

— Так значит, это из-за тебя сегодня закрыли порт и я не смог отправить корабль с грузом! — вдруг дошло до Осторна. За то время, какое Володя провёл в доме купца, тот уже привык относиться к нему почти как к своему, порой забывая о его более высоком социальном статусе. Вот и сейчас кинулся в спор, но вдруг наткнулся на какой-то странно равнодушный взгляд, словно этого юношу совершенно не интересовали такие мелочи.

— Я вам очень советую как можно скорее привыкнуть к такому положению вещей. — Это холодное равнодушие в глазах и голосе давно уже стало для Володи своеобразной защитой в случае каких-либо осложнений. Он прятался за эту маску безразличия настолько умело, что никто и никогда не мог понять, что на самом деле он чувствовал. Зато всем казалось, что если этот странный ребёнок настолько равнодушен ко всему, то неизвестно, на что он может решиться. Это равнодушие часто пугало его педагогов на Базе… кроме психологов. Те быстро разобрались, что на самом деле скрывается за этой маской, и даже научили, как порой лучше ею пользоваться. Сейчас Володя использовал их советы по полной. Осторн, напоровшись на это абсолютное безразличие во взгляде и голосе, вдруг как-то разом сник и попятился.

Но тут вдруг Аливия соскочила со своего места и направилась прямо к мальчику. Купец попытался задержать дочь, но она вывернулась из-под его руки и, подойдя к Володе, прислонилась к нему.

— Опять у тебя такой взгляд, — прошептала она. — Ты меня тогда сильно-сильно напугал… когда я очнулась у тебя в доме… ты так же на меня смотрел…

Володя вдруг вздрогнул и посмотрел на девочку. Вздохнул.

— Ох. Кнопка, Кнопка, — он взлохматил ей волосы. Как ей объяснить, что сейчас, в отличие от того дня, это всего лишь маска? Впрочем, наверное, и тогда это была всего лишь маска… которую он не мог снять. Именно эта девочка её сняла, за что он теперь ради неё готов был на всё. Очень тяжело быть одному в целом мире, не имея ни цели, ни устремлений, ни даже надежды. Эта девочка подарила ему и цель, и надежду. — Я буду навещать тебя, обещаю. А пока, чтобы кушала хорошо и чтобы поправлялась. Обещаешь?

Аливия кивнула и всхлипнула.

— Только не пугай меня так больше.

— Не буду… — Чтобы совсем не раскиснуть, он поспешно отвернулся и направился к выходу. — Арвид, — только и сказал он, прежде, чем выйти, — сегодня после полудня приходите в магистрат, я распоряжусь, чтобы вас провели ко мне. Там и поговорим о тех мерах, которые необходимо принять для организации единой медицинской службы города. Если вы не придёте, я буду считать это отказом и начну искать другого врача.

На улице Володя вскочил на коня и поспешно покинул двор купца, но стоило немного отъехать, как он остановился и задрал голову к небу. Озадаченный Филипп остановился рядом.

— Проклятье, — прошептал Володя. — Если бы ты знал, Филипп, как я себя сейчас ненавижу…

— Милорд?

— Филипп, я совершенно не хочу участвовать во всём этом. Я не хочу брать на себя эту ответственность за город, не хочу применять власть к людям, которые стали мне дороги… Но если я впрягся, я не имею права делать исключений ни для кого… Если бы ты знал, как это тяжело… Хм… тяжела ты, шапка Мономаха…

— Простите, милорд? Шапка? Я не понимаю…

— Не обращай внимания. — Володя уже стал самим собой, и из взгляда исчезла смертельная тоска.

Он пристально поглядел на Филиппа. Тот под этим взглядом заёрзал, только тут сообразив, чем всё для него может обернуться. Его сеньор впервые на его памяти показал свою слабость… Это либо доверие, либо… либо для него всё может закончиться весьма и весьма печально. По сути, сейчас у него выбор либо стать не просто вассалом князя, а его самым близким другом, со всем вытекающим, либо… о втором варианте Филипп предпочитал не думать. По его личному опыту сильные мира сего предпочитали закапывать свои слабости вместе с их свидетелями как можно глубже.

— Я… я понимаю, милорд… Я постараюсь вам помочь, чем смогу.

Его светлость князь Вольдемар ничего не ответил, только пришпорил коня и погнал его дальше по улице. А Филипп всю дорогу размышлял, насколько правильно он ответил и не стоит ли задуматься о том, чтобы незаметно скрыться куда подальше.

В доме Володя сразу скинул с себя накидку, убрал мечи и поднялся к себе, коротко кивнув вышедшей ему навстречу графине. Минут сорок сидел в комнате. Филипп, на немой вопрос графини, только пожал плечами, а потом коротко рассказал о том, что князя Вольдемара назначили комендантом города, посчитав, что данная новость никак не секретна и всё равно станет известна.

— О! Вот как? — из одной комнаты вышел посыльный графини тир Раймонд. — Большая ответственность в столь юном возрасте.

— Князь друг тира Конрона, назначенного командующим обороной города, — пояснила графиня, думая о чём-то своём. Филипп удивлённо покосился на неё, он и не знал, что она настолько осведомлена о князе.

В этот момент спустился Володя, кивнув Раймонду, он уселся за стол и попросил Филиппа отыскать Джерома. Тот чуть поклонился и вышел.

— Могу вас поздравить, милорд, — вежливо оттеснив графиню, вперёд вышел Раймонд. — В столь юном возрасте такая должность…

— Вы считаете, что с этим надо поздравлять? — суховато поинтересовался Володя, даже не повернув головы.

Раймонд откровенно растерялся.

— Я полагал, что возможность заслужить похвалу короля, отстояв город…

— Город мы ещё не отстояли, это во-первых, а во-вторых, почему вы думаете, что меня интересует благодарность короля?

— Хм… как любой благородный…

— Я давал клятву служить своей стране и своему императору. Локхер не моя страна, а Артон не мой император. Так что этой должности я не искал и не очень ей рад.

— В таком случае вы могли бы отказаться.

Володя повернулся на стуле и оглядел рыцаря с головы до ног.

— Скажите, вы знакомы с тиром Конроном Пентарским?

— Очень отдалённо. Не имел чести знать его лично, но слышал, что он хороший солдат.

— А слышали ли вы о нём, как о хорошем полководце?

— Прошу прощения… а… нет… не слышал, чтобы ему поручалось что-либо подобное… однако я уже давно не был при дворе и мог что-либо упустить.

— Не упустили. Я тоже не слышал. И вот его назначают сюда… мда… Видно, дела королевства и в самом деле не блестящи, если в командующие назначают людей, которые ни разу не командовали даже полком… Вот это и называется кадровый голод… Ума не приложу, что можно сделать для спасения города с тем, что наскрёб ваш король. Тут не знаешь, какие дыры в обороне затыкать в первую очередь, а вы говорите о славе и спасении города. Наверное, главное выдержать первый натиск. Cо своими силами барон Розентерн штурмовать город не осмелится, но если ему всё-таки удастся ворваться за стены… — Володя покачал головой. — Ополчение разбежится сразу, а профессионалов мало. И что делать, непонятно.

— Ну… возможно, я могу чем-либо помочь…

Володя поглядел на Раймонад уже более заинтересовано.

— Честно говоря, мне нужны помощники. Один я точно не справлюсь, а знающих людей мало. Если графиня вас отпустит…

— Конечно, — слишком поспешно вмешалась в разговор Лорниэль. — Если он вам нужен для дела, милорд.

— Однако остаётся проблема вашего мужа, графиня, — спокойно продолжил Володя. — Кому верен ваш вассал? Королю или вашему мужу?

— Я служу отцу графини, а не её мужу! — с достоинством отозвался тир Раймонд. — И если моя служба королю позволит хоть немного оправдать мою госпожу в его глазах, я готов лично встать на стены!

— Весьма похвально… весьма… — Володя задумался. — Что ж… хорошо. Однако сами понимаете, доверить вам тайны я не смогу, но… если ваша служба будет хорошей, я поговорю о вас и вашей госпоже с Конроном. Думаю, он замолвит за неё слово перед королём.

— Благодарю, князь, — Раймонд чуть склонил голову. — Вы не пожалеете.

— Ну что ж… посмотрим… Графиня, у меня к вам тоже будет просьба… Надеюсь, она вас не затруднит?

— После того, как вы приютили нас, милорд, вы можете просить, что хотите.

— Собственно, я хотел просить не вас, а Генриетту. Ей, наверное, скучно в доме одной, а вы слышали, что Аливия заболела… Я подумал, что если девочки будут вместе Генриетте будет не так скучно, а Аливия быстрее выздоровеет.

— Вы хотите, милорд…

— Да, — словно не замечая состояния графини, ответил Володя. — Пусть она переедет к ней. Если, конечно, вы не возражаете.

— В дом купца???

— Я там пять дней жил и вроде бы ничего. И дом больше этого.

Графиня явно собиралась сказать нечто нелицеприятное, но тут вдруг замерла и о чём-то задумалась, а когда думала, что Раймонд не видит, искоса бросала в его сторону взгляды.

— Наверное, это не самая хорошая идея… — заговорил было Раймонд, но тут вмешалась графиня.

— Хорошо, я согласна.

— В таком случае поговорите с дочерью, а я скажу Джерому, вот, кстати, и он.

Джером и в самом деле показался в дверях — встрёпанный, в помятой одежде, он старательно поправлял штаны, а за его спиной стоял ухмыляющийся Филипп.

— Весело проводили время, пока меня не было? — поинтересовался Володя.

— Ну что вы, милорд! — совершенно серьёзно отозвался слуга. — Дня не было, чтобы я не думал о вас, а уж как скучал в ваше отсутствие…

— Хм… Оно и видно. Вот что, сейчас графиня соберёт дочь, отвезёшь её в дом Осторна, скажешь ему, что я прошу присмотреть за девочкой, да и с Аливией ей будет веселее.

— Генриетту в дом купца?

— Я что-то непонятно сказал?

— Нет-нет, милорд.

— Очень хорошо. А вы, Раймонд, тоже собирайтесь, у нас нет времени. Поедете со мной.

— Милорд, я бы хотел немного задержаться, поговорить с графиней…

— Тир, вы же понимаете, что нам сейчас каждая минута дорога? Враг у ворот, и он ждать не будет. Собирайтесь, если действительно хотите быть полезным, ждать я не буду. Филипп, седлай других коней, пусть наши отдохнут немного, бедняги.

— Других?

— Да. Я Джерома просил ещё двух приобрести не очень дорогих, чтобы была замена. Если я ничего не путаю, то когда мы заезжали, я слышал их ржанье в конюшне.

— Конечно, милорд.

Филипп поспешно вышел, а Володя отправился наверх вместе с Раймондом и, пока тот собирался, выспрашивал его о тех боях, в которых тому приходилось принимать участие. Тиру присутствие князя явно сильно мешало, но и придумать причину, чтобы избавиться от него, не смог.

Тут мимо них спустилась графиня с Генриеттой за руку. Графиня несла небольшой тюк с вещами дочери.

— Не ждите нас! — крикнул Володя Джерому, появившемуся внизу. — Джером, бери Генриетту и уезжайте, потом вернёшься и отвезёшь её вещи.

— Милорд. А может сразу…

— Некогда ждать! Быстро, я сказал!

Джером, ворча себе под нос нечто явно нелицеприятное в адрес господ с их непонятными требованиями, поклонился графине и вежливо предложил руку девочке.

Когда те ушли, Володя как-то разом вдруг потерял интерес к ответам Раймонда. Подхватил свои вещи и стал спускаться. С улицы он успел заметить удаляющуюся коляску, увозящую Генриетту, и Филиппа, который ждал сеньора у крыльца, держа коней под уздцы.

Володя подошёл к одной и стал старательно увязывать тюк со своими вещами.

— Милорд позволит задать вопрос?

— Да? — Володя отвлекаться от дела не стал, лишь жестом выразил готовность слушать.

— Вы действительно хотите, чтобы Генриетта жила в доме купца?

— Если бы не хотел, не предлагал.

— Но это… удивительно, как графиня согласилась.

— Я тоже удивляюсь. Она оказалась умнее, чем я думал.

— Простите, милорд?

— Да нет, ничего.

— Скажите… но для чего это?

— Как для чего? Конечно, ради здоровья девочки.

— А-а-а… — Филипп немного помолчал, а потом на всякий случай уточнил: — Аливии?

Володя наконец-то закончил возиться с вещами и взобрался в седло, проверил подпругу и только после этого ответил:

— Нет. Генриетты.

— А…

— И вот ещё, когда мы прибудем на место, напомни мне послать к дому купца солдат для охраны.

— Охраны… милорд?

— Конечно. Мы же не хотим, чтобы враги угрожали Аливии и её подруге?

— Мм… а зачем враги будут им угрожать?

— Мало ли… Просто напомни. Так, а вот и Раймонд. Всё, Филипп, разговоры закончились, нам надо торопиться — работы много.

Едва прибыв в магистрат, где Володю встретили не очень ласково, он сразу выбрал понравившийся кабинет и велел разыскать Лирома. Тот прибыл через двадцать минут, когда Володя как раз заканчивал распаковывать вещи и раскладывать бумаги по ящикам стола.

— А, Лиром, здравствуйте. — Володя поднялся с пола, где просматривал документы, поскольку стол пока был забит теми, что остались от прежнего хозяина кабинета, и потянулся. — Послушайте, нехорошо ведь, если я вас по каждому пустяку дёргать буду — у вас и так работы навалом. Вы не могли бы подыскать мне толкового помощника, который мог бы решать возникающие вопросы?

— Конечно, милорд. А что вам нужно?

— Мне нужны мешки.

— Мешки? — Лиром озадаченно глянул на князя, решая, в своём ли он уме. — А какие и сколько?

— Любые, лишь бы они были прочные. А количество… чем больше, тем лучше. Собирайте все, которые не нужны обязательно.

— Конечно… милорд… Я распоряжусь и сейчас пришлю вам помощника…

Володя усмехнулся, глядя, какую скорость развил председатель, когда покидал кабинет. Очевидно, решил, что от сумасшедшего надо держаться подальше. Ну и хорошо, значит, постарается прислать действительно толкового, чтобы его поменьше дёргали.

— Милорд, а зачем вам мешки? — поинтересовался Раймонд, когда председатель вышел.

— Полезная вещь. В них столько всего интересного сложить можно. Знаешь, я когда маленький был, обожал рассказы про пиратские сокровища… хотя там вроде сундуки были. Впрочем, неважно. А мешки пригодятся. Будем укреплять слабые места города.

— Мешками?

— Именно. Кстати, не хотите заняться этим? Посмотрим, чего вы стоите.

— Заняться мешками?

Володя вздохнул.

— Мешки достать сможет и тот человек, которого нам даст председатель. И отыщет, и доставит. Но сами по себе мешки всего лишь куски материи, сшитые определённым образом. Пользу они начнут приносить, как только мы правильно поставим дело. Вот этим я и хочу поручить вам заняться.

— Я весь во внимании.

— Тогда так, подойдёте к Конрону и скажете, что я попросил его выделить под вашу команду человек сорок ополченцев, солдаты вам не понадобятся, а вот ополченцы будут в самый раз. После этого переговорите с тем человеком, которого пришлёт Лиром, и вместе с ним соберёте все артели грузчиков из порта. Делить их не будем, пусть так артелями и приходят. Соберёте ополченцев, грузчиков, мешки… да, надо найти ещё подводы. Когда крестьяне ввезут в город свой скарб, забирайте их вместе с подводами, грузите на них мешки и к порту. Там на месте получите новые инструкции. Да, я вот ещё что подумал… Стоит ли отвлекать людей от более важной работы, чтобы сделать другую, с которой справится кто угодно? Наверное, нет. В городе полно детей горожан, нищих, слуг… Взрослых-то отправят стены укреплять, а вот дети останутся без присмотра… Объявите, что если кто из них хочет помочь в обороне города, пусть тоже приходит в порт. Не отгоняйте никого, кто бы ни пришёл: мальчик, девочка, возраст неважен, если сумели дойти сами, значит, справятся.

— Но… милорд, чем они могут помочь?

— Вот на месте всё и объясню. Если берётесь, приступайте. Считайте это испытанием: справитесь или нет. Работа только на первый взгляд кажется простой.

— Когда это нужно? — Раймонд даже оскорбился.

— Так… сегодня буду вникать в дела и думать… завтра тоже день наверняка окажется забит. Послезавтра утром всё должно быть готово. Кстати, а вот, наверное, и тот человек, которого прислал нам председатель.

В комнату несмело заглянул не очень молодой, но и не сказать чтобы старик, человек с короткой бородкой и тонкими усиками а ля Атос. Оглядев творившийся в комнате бедлам, он несмело вошёл.

— Добрый день, уважаемые господа. Меня зовут Вайнер Розен, мне уважаемый председатель сказал, что я должен поступить под командование его светлости Вольдемара Старинова… — Человек почему-то покосился в сторону Филиппа.

— Ага, — довольный Володя прекратил запихивать ящик в стол и пока бросил его на пол. — Очень хорошо. Раймонд, уважаемый Вайнер полностью в вашем распоряжении. Вайнер, тиру Раймонду я только что объяснил, что мне требуется, он расскажет вам. Ваша задача найти нужного человека, который поможет ему выполнить это, и передать его под команду тиру. Когда закончите с этим, возвращайтесь, будем думать вместе.

— Конечно… ваша светлость. Что-то ещё?

— Нет… хотя да. Скажите, каким образом этот чёртов ящик можно запихать в стол? Я уже минут тридцать мучаюсь!

Вайнер осторожно подошёл к столу, поднял ящик, как-то по особому повернул, миг, и вот он уже на месте.

— Спасибо. Вы настоящий волшебник, уважаемый Вайнер.

Когда Раймонд и Вайнер ушли, Володя с грустью посмотрел на стопку свитков около стола.

— Филипп, ты не помнишь, Джером вроде бы говорил, что работал писарем у старого господина?

— Совершенно верно, милорд.

— Тогда вот что, иди… нет, ты мне тут нужен. Разыщи какого-нибудь посыльного и отправь к нам в дом, пусть передаст Джерому, чтобы тот, как только закончит с переездом Генриетты, немедленно мчался сюда. Тут есть для него работа по специальности. Я ещё не уверен в своём знании локхерского языка, а тем более письменности. Знающий человек нам пригодится. И главное, он не от магистрата, что-то мало я верю их хитрым рожам.

— Милорд уже видели кого-то из магистрата?

— Я видел Лирома, и мне этого хватило. А что, я не прав?

— Не могу знать, милорд, но боюсь, что вы правы.

— Ну вот. Когда отправишь гонца в дом, разыщи начальника гарнизона Тортона и тащи его сюда. Полагаю, ты найдёшь его вместе с Конроном. Если у нашего командующего будет время, пусть тоже зайдёт. Интересно, он ещё не пожалел о моём назначении?

Филипп промолчал и аккуратно закрыл за собой дверь. Когда Володя остался один, его энтузиазм вдруг как-то разом пропал, и он опустился на пол, прислонившись к сплошной передней стенке стола, обхватив колени руками. Взгляд его при этом выражал такую тоску, что любой увидевший его в этот момент, решил бы, что случилось какая-то страшная беда.

Но вот скрипнула дверь, и в тот же миг Володя уже на ногах что-то изучает в очередном ящике стола.

Похоже, новость о столь высоком назначении какого-то непонятного заезжего князя разнеслась по магистрату словно лесной пожар. В течение следующего часа к нему по самым разным делам заглянуло с полдюжины человек, причём с вопросами, по большей части его совершено не касающимися. Однако Володя терпеливо выслушал всех («о, великие психологи Базы, примите мою благодарность за ваш труд», мысленно взвыл мальчик при виде очередного посетителя), что-то отвечал, сам понимая, что его ответы никому не нужны. В конце концов, все они сюда заходили не за ними, а чтобы познакомиться и оценить нового, как они считали, баловня судьбы.

Баловня? Володя грустно усмехнулся, когда за очередным посетителем закрылась дверь. Сам он готов был отдать многое, лишь бы по-прежнему не участвовать в этом конфликте, уехать в какую-нибудь тихую и мирную страну, купить домик…

Мечты пришлось оставить, когда в комнату ввалились Конрон с каким-то человеком в плохо очищенной от ржавчины кольчуге. Конрон плюхнул на стол кувшин с вином и уселся на ближайший стул. Филипп аккуратно прикрыл дверь за гостями с той стороны.

— Что ещё придумал? — поинтересовался он, когда Филипп скрылся за дверью. — Да, это начальник гарнизона Роухен. Тир Роухен.

Володя неодобрительно покосился на кувшин вина и убрал его под стол. Конрон, похоже, был уже навеселе. Очевидно, отмечал удачно спихнутое с себя бремя принятия решений.

— Просто хотел узнать ваши планы, тир. — Володя подчёркнуто обратился уважительно на «вы», несмотря на принятую в этом мире традицию обращаться к равным по положению на «ты», вне зависимости от возраста и титулов. Только для короля делалось исключение. Сейчас Володя как бы подчеркнул старшинство Конрона. От того это не укрылось, и он сморщился.

— Ой, прекрати, князь, тут все свои. Так чего ты хотел?

— Я же сказал, узнать о твоих планах.

— Так вроде бы мы всё обговорили ночью. Сейчас как раз гарнизон собираю для тренировки. Да, тут ко мне какой-то тип странный подходил… тир Раймонд вроде бы. Просил сорок ополченцев. Вроде бы по твоему поручению.

— Да.

— Ну я отправил его выбирать их самому. Они как раз на плацу городской стражи тренируются. Кто он, кстати, такой?

— Вассал одной знакомой графини.

— О! — Конрон с интересом взглянул на мальчика. — Уже обзаводишься знакомыми?

— Она замужем, — холодно отозвался Володя.

— Так это только интересней, — хмыкнул Конрон.

— Не знаю. Какими силами мы располагаем, тир? В смысле я не про ваш отряд, а вообще. Ополчение и городская стража.

— Это тебе Роухен лучше скажет. Давай, тир.

Начальник гарнизона хотя и был плохим солдатом, судя по состоянию оружия, но администратором оказался толковым. Коротко, ясно и точно он обозначил состояние гарнизона города, состояние оборонительных систем, количество оружия на складах, которое может быть выдано немедленно ополченцам.

Володя слушал молча, одобрительно кивая, иногда задавал уточняющие вопросы. Роухен отвечал подробно, хотя и не очень охотно. Видно, что по какой-то причине он не очень хорошо относится к тому, перед кем сейчас вынужден отчитываться. Володя это заметил сразу, но решил отложить выяснение отношений до того момента, как лучше узнает этого человека.

— Вы отвечаете и за вооружение?

— Да, милорд.

— Хм… — Володя задумался, потом огляделся, подошёл к двери и высунулся из неё. — Филипп! Разыщи кусок верёвки какой-нибудь! Можно не очень длинной, но прочной.

Где Филипп её раздобыл, осталось загадкой, но уже через три минуты он притащил моток пеньки и положил на скамью. Володя поблагодарил, тщательно отмерил и отрезал кусок, по длине чуть меньше его роста. Потом нарезал ещё несколько, пользуясь первым как эталоном. Собрал их все и протянул Роухену.

— Вот. Отдайте плотникам. Пусть наделают побольше кольев, — Володя сложил ладони кольцом, — примерно вот такой толщины. Колья заточить с обоих сторон и обжечь.

— С обоих сторон, милорд?

— Да. Хочу противотанковые ежи сделать… впрочем, в нашем случае противокавалерийские.

— Противо… что?

— Забудьте. Просто мне нужны такие колья и побольше. Какие не пригодятся для ежей, просто в землю вкопаем.

— Вы собираетесь вкапывать их перед стеной? — совсем растерялся Роухен.

Володя вздохнул.

— Как же у вас тут любят задавать вопросы. Я просто попросил сделать колья и пока никуда не вкапывать. Надеюсь, никаких проблем нет?

— Нет, но люди заняты на более важных работах…

— Роухен, вы приказ получили? — совершенно неожиданно вмешался в разговор Конрон. — Так во имя всех богов, чего вы ещё хотите? Я гляжу, ваш гарнизон совсем разболтался в мирное время! Ну погодите, я ещё займусь вами…

Мальчик отвернулся, сделав вид, что ничего не видел.

— Всё сделаю, — ответил на этот выпад красный от ярости начальник гарнизона. — Когда нужно?

— Хм… Послезавтра утром мне хотелось бы иметь не меньше трёхсот штук. Лучше четыреста. А вообще, чем больше, тем лучше. Дальше я покажу, что с ними делать. Нужен ещё запас кожаных ремней.

Роухен поклонился и вышел.

— Хочешь кольями оградить укрепления? — Сразу понял замысел Володи Конрон.

— Да. Только не совсем кольями. Колья, как я слышал, можно цеплять верёвками и выдёргивать, а лежащий на земле кол уже простое бревно. Ёж же, на то и ёж, что как ни верти — всюду иголки. Рубить же его… только топорами, а тут размах нужен. В общем, увидишь.

Конрон согласно кивнул.

— Ладно, пойду прослежу, а то этот Роухен наверняка постарается твой приказ прокатать подольше.

— И чего он на меня взъелся? — удивился Володя, ни к кому не обращаясь, но Конрон ответил:

— Так понятно, с чего. Должность коменданта города обычно занимает начальник гарнизона. Кстати, ты бы вино мне вернул, — вдруг попросил он.

Володя достал кувшин и поставил на стол, Конрон подхватил его и направился к выходу. Мальчик же отбарабанил дробь по столу: вот ещё одна проблема — обиженный начальник гарнизона, чьё место он наглым образом узурпировал. Ну и что тут делать? А что делать? Жить. Всем мил не будешь, а город Володя намеревался отстоять любым способом и полагал, что если решения по обороне будет принимать он, а не этот начальник гарнизона, то шансов выдержать осаду гораздо больше. Впрочем, возможно он и ошибается, и это всё его гордыня. Та самая, которая является одним из семи смертных грехов. Насколько это верно, будет ясно в будущем. Справится или не справится. Победа или смерть. Ибо если враги всё же войдут в город, то иного выхода для него не останется. Самонадеянный мальчишка влез в дела взрослых, проиграл, а платить будут жители города своими жизнями.

Володя подошёл к окну и долго смотрел на город, где сейчас люди готовились к предстоящей битве, кто-то варил еду своим мужьям и детям. Вот по площади прошла молодая парочка — война войной, но и ничто человеческое не чуждо. Одна надежда, что если они проиграют, то город Эриху нужен целым, как опорная база для дальнейшего наступления, а не его руины, где не смогут расквартироваться войска и храниться запасы для армии. Руины не способы принимать корабли.

— Милорд, — в дверь осторожно заглянул один из местных служак. Володя даже удивился, как тому удалось миновать Филиппа, стоявшего на страже, но следующие же слова служаки всё объяснили: — Там пришёл врач… Арвид, — имя он произнёс так, как сказали бы «Сам Арвид», именно с большой буквы. — Говорит, что вы просили его прийти после полудня?

Володя быстро глянул на часы.

— А что, уже обед? Блин… Как время летит. Проводите его ко мне… и вот что… попросите кого-нибудь принести сюда поесть — жрать хочу, сил нет. На ваше усмотрение… суп там какой и что-нибудь пожевать.

— Конечно, милорд. — Служака скрылся.

Володя торопливо принялся убирать всё лишнее со стола и придвинул к нему второй стул поудобнее — разговор с врачом предстоял длинный и сложный.

Разговор, и правда, получился долгим. Володя даже обедать начал, не дожидаясь его окончания. Врач от предложения присоединиться отказался, заявив, что ел перед тем, как прийти.

— А я вот совсем закрутился тут, — виновато развёл руками Володя. — Уж простите, буду обедать при вас. Как там Аливия? Перевязку сделали?

— Милорд, переживать не стоит. Девочка идёт на поправку, шов практически затянулся. — Арвид задумчиво пожевал губами. — Всё же это поразительно… никогда не думал, что так можно вылечить… поразительно…

— Если с девочкой всё хорошо, давайте лучше о том, что предстоит сделать. Насчёт госпиталей… Первое, о чём придётся позаботиться — это отыскать помещения. Нужны просторные и светлые залы… — Арвид достал лист и принялся делать пометки. — Сделаем несколько типов госпиталей и условно их разделим на полевые и стационарные. Полевые — это те, где будет оказываться первая помощь, значит располагаться они должны поближе к местам схваток. Дальше. Если рана серьёзная, раненого отправят в стационарный госпиталь или, если нет, он будет находиться под присмотром полевых врачей. Чуть позже я ещё подробней расскажу об этой системе. Ведь самое главное, вовремя оказать помощь и чем раньше, тем лучше. Наша задача — чтобы эта помощь оказывалась как можно скорее, значит надо предусмотреть эвакуационные команды, которые будут вытаскивать раненых непосредственно с поля боя. Тут надо продумать, кого в них набирать.

— Полагаю, добровольцы из городских жителей найдутся.

— Возможно и так. Второй момент — чистота. Найденные помещения необходимо начать очищать прямо сейчас. Грязь — это первый виновник почти всех болезней, в том числе и воспалений, если она попадает в открытую рану. Все помещения надо хорошо вымыть, вычистить, проветрить, очистить от грызунов и вшей. Наверняка есть какая-нибудь трава, с помощью которой можно выкурить этих мелких тварей. Поговорите с крестьянами, как-то же они борются с ними.

— Не нужно, я знаю кое-какие методы.

— Тем более. В общем, чистить, чистить и чистить. Можно все углы кипятком ошпарить. Теперь о перевязке. Прежде, чем перевязывать раны, ткань надо хорошо прокипятить. Чем дольше, тем лучше.

— А это ещё зачем? — нахмурился врач.

Володя задумался, собираясь с мыслями, потом начал объяснять о том, что такое болезни и от чего они берутся. Врач слушал недоверчиво, но не перебивал.

— Это так считают ваши врачи?

— Да. И это не предположения, а совершенно доказанный факт.

— И как же они увидели этих микробов, если они такие мелкие, как вы говорите?

— Поверьте, есть возможность. Но давайте лучше продолжим…

И лекция об основах гигиены и первой помощи продолжилась… Говорили о том, какую ткань лучше всего использовать при перевязке, как организовать кипячение и её доставку к полевым врачам, которым, собственно, эти перевязки и нужны больше всего. Володя придумал заворачивать уже прокипячённую ткань в другую, а потом получившийся пакет заливать воском. Врач сделал ещё одну пометку. Потом обсуждали антисептики.

— Крепкое вино и немного соли. Много нельзя — будет жечь сильно, только навредим. Совсем чуть-чуть. Прежде, чем перевязывать, рану обязательно полить этим раствором. Ещё можно развести в вине немного мёда. Мёд сам по себе великолепный антисептик, но класть его на рану больно.

— Очень больно, — согласился Арвид.

И так далее в том же духе. Под конец разговора врач, ошеломлённый обилием вываленной на него информации, заявил, что ему надо всё хорошенько обдумать, а потом он уже выскажет свои идеи по организации медицинской службы на основании новых данных.

— Я был бы вам очень благодарен, если бы вы не распространялись, откуда исходят эти самые новые данные, — попросил мальчик. — Слава врача мне совершенно ни к чему. Как вы понимаете, я не врач.

— Если вы так хотите, милорд…

— Хочу, — отрезал Володя, давая понять, что на эту тему он спорить не собирается.

Когда Володя закончил с врачом, снова заявился Вайнер… ждал он, что ли, за дверью?

— Милорд, соответствующие приказы отданы, мешки будут в срок.

— Замечательно… Вот что, пусть там штук сорок наполнят песком и завяжут поплотнее. Потом надо будет всё наполнить.

Вайнер ненадолго задумался.

— Как я понимаю, именно детям вы собираетесь поручить заполнять мешки песком?

Володя с интересом глянул на этого помощника.

— Верно. На стенах им делать нечего, тяжести они таскать тоже не в состоянии, а вот мешки наполнять в самый раз. Вайнер, проследите за этим завтра — я на эти мешки очень большие надежды возлагаю.

— Конечно, милорд, но тут возникла одна проблема… Грузчиков хотел забрать тир Конрон для расширения рва. Он был очень недоволен, когда я передал ему вашу просьбу.

— Гм… Конрон только что ушёл от меня и ничего не сказал… Ладно, Конрона я беру на себя — грузчики ваши.

Ближе к вечеру Володя чуть ли не падал от усталости, но постепенно начал осваиваться, узнавать разных людей, от которых зависела безопасность города. Кто-то воспринимал его с совершеннейшим равнодушием, кто-то откровенно враждебно. И к каждому надо было найти свой подход и заставить делать общее дело. В который раз Володя добрым словом вспоминал психологов Базы и их тренинги. А ведь он думал, что они ему не пригодятся — встревать в разборки местного мира ему совсем не хотелось.

Володя стоял у окна и изучал звёздное небо… совсем не такое, как на Земле, когда тихонько скрипнула дверь, и в комнату осторожно заглянул Филипп.

— Милорд, пришёл Джером.

— Хорошо. Спасибо, Филипп. Позови его.

Филипп неуверенно потоптался у двери.

— Милорд, может быть, вы хотите отдохнуть? Вы прошлую ночь почти не спали.

Володя хмыкнул.

— Знаешь, — доверительно заметил он, — я ведь совершенно не хотел влезать во всё это. Хотел просто уехать. Но вот в чём дело… наблюдать за событиями отстранённо можно до тех пор, пока у тебя не появятся здесь привязанности и знакомые, а это неизбежно. Потом уже поневоле влезаешь во все дела. Я только сейчас понял, что моя попытка убежать от всего этого была наивной мечтой мальчишки. Если уж якоря зацепились за грунт, то плыть куда-либо невозможно… Зови Джерома, работы ещё много. Мне вон сколько разных документов подсунули, и до завтра всё надо прочитать.

Мальчик снова отвернулся к окну. Вроде другое небо, и в тоже время такое же… Может рисунок созвездий отличается… немного, но… какое это имеет значение? С тех пор, как у него в этом мире появились друзья, он стал для него родным. Может это и к лучшему…

Глава 26

Следующим утром на совещании Володя зачитал список чего и сколько ему нужно. Конрон долго чесал голову.

— Грузчики — люди сильные. Признаться, они бы пригодились на строительных работах. И потом, когда ты собираешься строить свою ловушку? Времени у нас всё меньше и меньше.

— Так для того мне грузчики и нужны.

— И мешки?

— И мешки.

Конрон зачесал затылок активнее.

— Признаться, не совсем понимаю, какое отношение мешки имеют к твоему плану. Я полагал, тебе понадобятся плотники и землекопы для строительства частокола.

— В городе полно шпионов Эриха. Как только мы начнём какие-либо строительные работы внутри города, это сразу станет известно барону и заставит его задуматься. И уж точно он не полезет сломя голову, если будет знать, что именно мы делаем.

— А если мы не построим укрепления, какая нам польза от твоего плана? — вмешался в разговор Лиром.

— Укрепления будут. Но их надо построить быстро, чтобы враги ничего не успели понять.

— Каким образом, скажи на милость, ты собираешься строить укрепления быстро? — поинтересовался Конрон. — Мешками?

— А чем вас мешки не устраивают? Кстати, не только. Я лучше завтра вам покажу в обед. Полагаю, мы как раз сумеем организовать модель, если Раймонд и Вайнер не подведут.

— Ну хорошо, — вздохнул Конрон. — Забирай грузчиков.

— И бригаду плотников.

— А это тебе ещё зачем?

— Хочу баллисту соорудить.

Конрон только рукой махнул.

— Бери. От бригады плотников мы не обеднеем. Теперь давай посмотрим, Лиром, наши с тобой дела…

Разделом оставшихся ресурсов занялись Лиром и Конрон. Для себя Володя не ожидал никаких проблем, поскольку не так уж и много он затребовал, а вот председатель магистрата и тир устроили настоящую баталию за каждого человека. При этом Конрон, похоже, порой забывал, что он командующий и последнее слово за ним, а Лиром бил логикой и аргументами, которым нечего было противопоставить простодушному рыцарю. Иногда вмешивался и Володя, приходя на помощь Конрону, за что удостаивался не очень доброжелательного взгляда со стороны управляющего.

— А как я буду продукты на склады возить?! — возмущённо кричал он. — Телеги дай для перевозки этих идиотских мешков с песком, грузчиков тоже туда, ополчение должно тренироваться, а продовольствие само на склад пойдёт?!

Приходилось снова садиться и думать. Ближе к обеду более-менее утрясли с людскими ресурсами и уточнили фронт работ каждого, после чего разбрелись по своим делам. Володя сразу помчался к Арвиду, которого застал в обществе своих коллег, где он растолковывал суть новой организации медицинской службы. Коллеги, находясь едва ли не в шоковом состоянии от сыпавшихся совершенно непонятных требований, бурно возмущались. Володя тихонько попросил Джерома, который со вчерашнего вечера тенью следовал за ним, отыскать десятерых солдат и привести сюда. Когда те явились, мальчик коротко объяснил офицеру, чего он хочет. Тот хмыкнул и кивнул двум самым сильным латникам, те пинками вышибли дверь в зал, куда тут же, чеканя шаг и грохоча доспехами, вошли остальные и построились вдоль стены, хмуро поглядывая на разом притихших врачей. Арвид удивлённо глянул на медленно прошедшего в центр Володю и слегка попятился, уступая место.

— Очевидно кто-то, — заговорил Володя тихо, даже не трудясь повысить голос, чтобы его услышали все — знал, перескажут и ещё подробностей добавят от себя, — считает, что военное положение в городе его не касается, и потому берёт на себя смелость обсуждать решения, принятые советом. Я слышал, кто-то даже грозился бросить всё и уйти, поскольку его не устраивает то, что говорит уважаемый Арвид. Якобы так никогда не делалось. Так вот, уйти такие могут только на площадь под конвоем, где будут повешены как дезертиры. Да-да, дезертиры. Сейчас война и враг подходит к городу, у нас на счету каждый солдат, каждый защитник. И как назвать того, кто отказывается помогать защитникам? Поэтому приказы уважаемого Арвида должны быть выполнены беспрекословно и с максимальной скоростью, понимаете вы их или нет. Те, кто будет противиться этому, будут повешены как шпионы короля Эриха. Офицер, оставите здесь двух солдат под начало уважаемого Арвида. Вопросы есть?

В полнейшей тишине Володя покинул зал. Арвид догнал его у самого выхода.

— Ну нельзя же так! — возмущённо замахал он руками. — Это же не какие-то там ваши солдаты! Учёные люди!

Володя резко развернулся.

— Арвид, вы знаете, когда враг будет здесь? Через десять дней. Ваши врачи могут быть сколь угодно учёными людьми, но за это время их мышление, их методы лечения, к которым они привыкли, не изменить. Даже вы принимаете их только потому, что видели реальный результат, и то ещё сомневаетесь. Поэтому вы либо тратите эти десять дней на попытки что-то объяснить, на изобретение вранья на тему, откуда вам вдруг снизошло такое откровение по новым методикам лечения, либо берёте в руки кнут и заставляете всех пахать. Не будь врагов, я бы полностью доверился вам, но сейчас каждый потерянный час — это чьи-то жизни потом. Поэтому, Арвид, не обессудьте, но я любого из вашей братии повешу без колебаний, если это заставит остальных шевелиться быстрее. Да, а если к началу осады госпитали будут не подготовлены и службы не отлажены, я повешу и вас…

Володя твёрдо выдержал взгляд, давая понять, что совершенно не шутит.

— Вы не посмеете…

— Хотите проверить? Арвид, работающие госпитали — это спасённые жизни людей. Их отсутствие — смерти тех, кого можно спасти. Я вас казню не из какой-то вредности или природной жестокости, потому что мне нравится смотреть, как умирают люди, а просто потому, что вы могли спасти тех людей, но не сделали это по причине вашей некомпетентности, или нерешительности, или стремления поболтать с коллегами на отвлечённые темы о науке. Когда осада закончится, вы можете со своими коллегами вдоволь натрепаться на тему эффективности новых методов, но сейчас ваших умствований я не потерплю. Мне дела нужны, а не теоретические рассуждения.

Оставив ошарашенного врача, мальчик отправился проверять как дела у Вайнера. Тот поступил проще — собрал всех, кто не может участвовать в строительных работах, но может держать топор: хромых, одноногих, кривых. Добавил к ним найденных где-то лесорубов, раздал всем мерки и приказал делать колья. Заготовки для них привозили из рощи за городом, куда он тоже отправил людей с телегой и пилами. Подростки обжигали полученные колья на костре, а потом точили их о камни. Володя взял один из готовых кольев, постучал им по земле, попытался сломать и одобрительно кивнул. Потом замерил два из них. Всё-таки, несмотря на общую мерку, они по размеру отличались, хотя и не намного. Ну, тут особая точность не нужна.

— А кожаные ремни?

— Я уже отправил людей к кожевникам.

— Отлично. Неплохо бы было ещё эти колья в смоле искупать.

— Это ещё зачем?

— Да горит она уж больно хорошо.

Вайнер раскрыл рот, потом медленно закрыл и кивнул.

— Горящие колья — серьёзная преграда… Лошади огня боятся.

— Именно.

— Но тогда ведь и мы не сможем перейти в контратаку.

— Там, где будут эти колья, нам не придётся переходить в контратаку.

— А где, милорд, они будут?

— Извините, пока не могу сказать. Завтра увидите.

Володя подобрал три колья и составил из них «ежа».

— Вот таким образом свяжите их мокрым кожаным ремнём и поставьте на солнце. Когда кожа высохнет, залейте её смолой. Тогда такие вот «ёжики» только топорами и удастся развалить. Отличная защита от кавалерии.

Володя ушёл, а Вайнер ещё долго задумчиво изучал лежащие на земле колья.

Следующим он навестил Раймонда, который занимался мешками. Но тут ничего особого не было. Рыцарь, ругая крестьян, ногой отпихивал то рваньё, что они притащили.

— Мне нужные целые мешки! Целые! Каким образом я сюда песок засыплю? Вот я сейчас тебя заставлю сюда сыпать! Что приволок? Вот что ты приволок?!

— Как дела? — поинтересовался мальчик.

Раймонд только рукой махнул.

— Несут всякую рвань. Целые мешки они, видите ли в хозяйстве используют. Им их жалко. Как видишь, пришлось даже самому проверку устроить того, что наносили.

Володя покачал головой, но спорить не стал. Хочется рыцарю, пусть его — лишь бы дело сделал.

— Я надеюсь на тебя. Эти мешки нам уже очень скоро понадобятся.

Вернувшись в магистрат, Володя пообедал, потом просто сбежал от всех дел и заскочил к Осторну, где проверил повязку у Аливии, немного пообщался и снова убежал, поскольку у крыльца уже тарабанил посыльный от Конрона с требованием немедленно явиться… И как Конрон сообразил, где его искать?

Дальше ещё одно короткое совещание по поводу возникших проблем в процессе работы, и Володя, мысленно ругаясь и костеря на чём свет Конрона, отправился проверять запасы продовольствия и то, как организована их охрана. Лирому, видите ли, некогда, он как раз в порту засел, где
отражает атаки многочисленных купцов, чьи грузы конфисковали для обороны города.

Володя вырвался в порт и там некоторое время наблюдал, как со всех кораблей сгружали бочки и мешки. На берегу их сразу подхватывали и быстро разносили по складам.

Не обошлось и без эксцессов. Как рассказал Лиром, один из чиновников решил воспользоваться возможностью и конфисковал груз пряностей… естественно, на нужды обороны. Понятно, что пряности для обороны нафиг не нужны, но где тут выгода чиновнику? Лиром преувеличенно вежливо растолковал Володе, что пряности продают едва ли не на вес золота, поскольку доставляются издалека караванами, а маршруты эти опасны и коварны. Товар же, который конфисковал чинуша, оплачивать после войны придётся из городской казны, в том числе из кармана самого Лирома. Последнее председателя, похоже, возмутило больше всего.

Сейчас мальчик наблюдал труп этого находчивого чиновника, покачивающийся на виселице, сооружённой прямо на причале в назидании остальным. Потом отвернулся и постарался как можно скорее проскочить это место к нужному ему складу. Там писцы уже вели перепись свозимого с кораблей товара. Володя понаблюдав за их работой, забрал старые бумаги и сунул их Джерому. Тот неторопливо принялся читать. Разобравшись, что именно свозят сюда, Володя приблизительно оценил количество всего и кивнул. Вернул документы обратно и отправился дальше.

— Надо было ещё почитать, — посетовал Джером. — Я не успел просмотреть.

— Если мы сейчас каждое зерно начнём считать — нам жизни не хватит, — отозвался Володя. — Более подробно пусть смотрят другие, нам сейчас важно оценить приблизительные запасы, а потом прикинуть, на сколько их хватит.

На берегу после причалов уже вовсю сооружали коптильни, куда рыбаки свозили наловленную рыбу, тут Лиром организовал всё быстро. Часть рыбы солили и закатывали в бочки, другую часть отправляли в коптильни. И всё равно рыбы было больше, чем коптилен и бочек, и потому много её оставалось гнить на берегу. Володя долго изучал одну такую кучу, силясь что-нибудь придумать, как можно использовать её с пользой. Не придумал и отправился к причалившей рыбацкой лодке, облазил её со всех сторон. Тут даже не лодка, а небольшой кораблик, рассчитанный человек на пять. Беспалубный, с одной мачтой. Володя потом долго сидел около неё, о чём-то размышляя и глядя на море. Озадаченные рыбаки тихонько проходили мимо важного рыцаря с охраной, чтобы не мешать, а тот всё сидел и думал. Уже давно уплыла заинтересовавшая его лодка, а он оставался на месте. Потом вдруг резко вскочил на ноги.

— В порт. Хочу посмотреть, какого типа корабли там есть.

Джером, уже приученный к такой манере поведения господина, только вздохнул, а вот солдаты из охраны явно стали размышлять на тему здравости рассудка князя.

В порту Володя подолгу замирал у какого-нибудь корабля, внимательно изучая его со всех сторон. Причём интересовали его явно не большие морские корабли, а маленькие каботажники. Особое внимание уделил галерам портовой стражи, рыбацким фелюгам и гукерами.

Никому не сказав ни слова о своём интересе, Володя продолжил инспекцию и вернулся только под вечер. Доложив на ставшем уже чуть ли не центральным управляющим органом города совете о своих наблюдениях, Володя заявил, что отправляется спать. Останавливать его никто не стал.

Следующие дни для мальчика слились почти в один. И если первоначально он ещё находил время, чтобы навестить Аливию, то теперь с этим стало совсем плохо. Чем ближе подходил враг, тем больше накалялась обстановка. Всем казалось, что ещё что-то не сделано, что-то упущено. Конрон становился всё раздражительнее и мрачнее. Володя же пропадал на берегу, где грузчики отрабатывали установку укреплений…

Володя наблюдал за их сноровистой работой и вспоминал, каких трудов ему стоило заставить их делать что нужно без всяких объяснений. Тогда он появился с утра на берегу, куда уже привезли несколько телег с мешками и готовые «ежи», обильно смазанные смолой. Раймонда Володя услал проверять как готовят стрелы для луков, потому сейчас стоял перед бригадами грузчиков, плотников, ребятни и ополченцев только в окружении Филиппа, Джерома и небольшой охраны из пяти человек.

Володя сначала прошёлся вдоль телег и потыкал мешки с песком, потом проверил, насколько прочны «ежи». Дальше под удивлёнными взглядами окружающих, он вколотил принесённый с собой колышек в землю, привязал к нему длинную бечёвку, отошёл метров на пятнадцать в сторону, где вбил второй колышек, к которому привязал второй конец бечёвки, предварительно натянув её. Саму бечёвку он заранее выкрасил в красный цвет, чтобы её было лучше видно. Закончив с этим делом, он с одной телеги скинул мешок, попытался поднять… под смешки грузчиков волоком дотащил его до бечёвки и аккуратно уложил вдоль неё. Потом приволок ещё один и положил рядом с первым. Третий мешок он старательно уложил поперёк первых двух. После этого отряхнул руки и вышел перед сидящими артельщиками. Ополченцы, подражая солдатам, пытались изобразить что-то типа стойки смирно. Грузчики стали подниматься, но Володя махнул им рукой.

— Сидите. Как видите, я не очень велик ростом, так что если вы встанете, то те, кто сидит сзади, меня не увидят. — Володя дождался, когда утихнут смешки и продолжил: — Я же хочу, чтобы меня все видели и слышали. Если что непонятно, не стесняйтесь переспрашивать, поскольку от вашего понимания зависит очень многое. Сейчас же я постараюсь объяснить вашу задачу. Итак, предположим, что враг прорвался в город или высадил десант, например вот сюда, — мальчик махнул в сторону моря, все невольно оглянулись. — Известно, что скоро он появится здесь. Чтобы отстоять город, врага надо остановить. Солдаты наши храбры и умелы, — кивок в сторону ополченцев и откровенный гогот солдат-телохранителей за спиной Володи, — но их мало. Ваша задача — помочь нашим солдатам остановить врага, для чего нужно в кратчайший срок соорудить оборонительную линию. Само собой напрашивается поставить частокол, но это работа на день, а враг подойдёт уже через час. Какой выход?

— Поставить преграду из мешков! — радостно завопил кто-то из грузчиков.

— Правильно, — Володя кивнул крикнувшему. — Но преграду надо построить быстро. Очень быстро! Как можно быстрее! При этом, где именно враг прорвёт оборону никто не знает. Значит, мешки должны быть погружены на телеги и отправлены немедленно, как возникнет необходимость. Вот для этого мы сейчас и будем тренироваться. Я знаю, тут вы все артелями, определитесь сами, как всё делать. Вот телеги подъехали, бечёвкой я отметил, как строить стену. Стена должна быть чуть ниже человеческого роста, чтобы арбалетчики и лучники могли стрелять, а остальные метать дротики и камни. Строить стену лучше всего толщиной в два мешка. Вот сейчас толщина один мешок, значит к ним надо пристроить ещё один, но это при наличии времени. Если времени нет, можно класть и один мешок.

Тут Володя подошёл к одному из «ежей» и перекатил его за намеченную стену.

— А вот здесь мы поставим эти штуки. Их можно связать верёвками и тогда их так просто не оттащат. Когда появится враг — ежи поджигаются, как видите, они хорошо пропитаны смолой.

— Если эти «ежи» оттащат, — заметил кто-то из солдат позади Володи, — то всадники легко перепрыгнут эту преграду из мешков.

— Хорошее замечание, — кивнул Володя. — Если впереди будет большое пространство и всадники смогут взять разбег, тогда перепрыгнут. Но пусть они попробуют сделать это в бою. А ещё такие «ежи» можно поставить сразу позади стены. Не сплошной линией, а так. — Володя отметил веточками места установки, получился такой шахматный порядок. — Теперь пусть враг перепрыгивает на них. — Опять смех. — Если же придётся укрепления оставить, тогда их тоже можно поджечь, они задержат противника и дадут время построить новую линию обороны. Как видите, преимущество этого всего в том, что можно быстро и в любой точке города построить укрепления. Но для того, чтобы строить их действительно быстро, вы должны действовать слаженно. Кто-то управляет телегами, кто-то разгружает мешки и передаёт их по цепочке, кто-то укладывает. Что и кто станет делать — решать вам… только решать надо быстро. Теперь задача ополчения.

Все разом повернулись к собранным с бору по сосенке солдатам. Те неуверенно затоптались на месте, запереглядывались. Офицеры тычками быстро заставили их снова замереть.

— Как вы понимаете, не всегда будет возможность построить укрепления заранее. Возможно, придётся возводить их непосредственно в бою, либо восстанавливать порушенное. Вежливо попросить противника временно остановить атаку, чтобы мы могли залатать дыры в стенке, вряд ли получится. — Снова смешки. — Так вот, ваша задача, — Володя повернулся к солдатам. — Защищать тех, кто будет строить стену. Защищать как родных, не жалея ни сил, ни жизней. Даже не как родных, а как защищали бы своих матерей, жён, сестёр и детей, они для вас в бою и будут жёнами и сёстрами.

Солдаты рассмеялись, но Володя гневным жестом заставил всех замолчать.

— Думаете, я шучу? От того, как быстро они построят укрепления и насколько прочными они будут, зависит, удастся врага остановить или нет. А если его остановить не удастся, то враги пойдут туда! — Володя указал в сторону города. — Туда, где и находятся все ваши родные. У грузчиков никакого оружия и никакой защиты нет, так что если вы не станете их доспехами и мечами, они быстро погибнут и некому станет чинить стену, некому возводить новые укрепления. Я понятно объясняю?

— Понятно, чего уж там, — вздохнул кто-то из строя, и тут же раздался звук подзатыльника.

— Я рад, что хоть кому-то понятно, — вздохнул Володя и развернулся к своему вассалу… хм… вассалу… Володя поймал себя на том, что уже привыкает к такому положению дел и оно уже не вызывает внутреннего протеста. — Филипп, принимайте командование над всем этим… сборным отрядом. Распредели роли и начинай отрабатывать. Как только закончите стену здесь, разберите её и перенесите в другую часть города. Я хочу, чтобы стену эти люди возводили в любой части города за максимально короткое время. Если что-то понадобится, обращайся к Вайнеру Розену, я велел ему оказывать всяческую помощь. Детей и подростков отправишь на берег, пусть заполняют мешки песком, выдели бригаду грузчиков, которая будет забирать эти… — Володя осёкся, поймав откровенно недовольный взгляд Филиппа. Впрочем, тот быстро нагнал на лицо маску невозмутимости. — Хотя что я тебе объясняю, задача ясна, детали на тебе. Действуй.

— Да, милорд.

Володя ещё несколько минут стоял в стороне, наблюдая, как Филипп отдавал команды, распределяя роли и цели для каждой артели. Судя по всему, слова своего сеньора о том, чтобы грузчики сами их распределили между собой, он пропустил мимо ушей. Поразмышляв, Володя понял, что и правильно сделал — споры о том, кому и чем заниматься могли продолжаться до вечера, а потом ещё все друг на друга стали бы обижаться, кому проще дело досталось, а кому тяжелее. Сейчас все обиды сосредоточатся на Филиппе, что никоим образом на дело не повлияет. Мальчик вздохнул. Тренинги, походы с отрядами, командование настоящими профессионалами, прошедшими несколько горячих точек… и всё равно продолжает совершать глупые ошибки. Возможно потому, что на Базе, несмотря ни на какие приближения учений к реальным условиям, он всё равно понимал, что это учения и что его ошибки потом поправят на разборе после занятий. Только вот сейчас не учения и не занятия, а на ошибки будут указывать жертвы, понесённые защитниками. Этот груз ответственности давил так, что порой Володя ощущал его чуть ли не физически. Особенно этот груз ощущался, когда Володя оставался один — ноша становилась просто неподъёмной.

В следующие дни он изредка приходил к Филиппу, смотрел, как у него дела, но быстро понял, что на опытного солдата можно целиком положиться. Участвуя неоднократно в сражениях, он прекрасно знал цену вовремя поставленным укреплениям и гонял людей без жалости. Заметил Володя и кое-какие новшества. В частности, чтобы не возить телеги по всему городу, в ключевых точках сделали запас мешков с песком, откуда их в случае необходимости можно забрать. Такое можно было бы похвалить, если бы не одно «но» — эту стену из мешков Володя готовил только для одного места и надеялся, что внутри города она больше нигде не понадобится. Но и прямо сказать об этом нельзя, поскольку мальчик точно знал, что шпионы Эриха наблюдают за каждым шагом обороняющихся. В конце концов, он просто посоветовал создать больше запаса для конкретного места.

Ещё он заметил, что после возведения стены из мешков сверху её покрывают старыми рыболовными сетями, чтобы её нельзя было разобрать, выдёргивая мешки. Защита слабая, но какое-то время у атакующих отнимет. Потом Володя пошёл туда, где собирали катапульту, и там застал Конрона. Тот неодобрительно косился на агрегат, но молчал. Однако заметив Володю, уже не сдержался:

— Штука, конечно, интересная, я что-то такое видел, только у нас тут нет опытных мастеров-оружейников и, боюсь, больше одного выстрела она сделать не сможет. Смотри, упор не очень надёжно закрепили. После удара рычага как думаешь, сколько он продержится? И потом, я думаю, что жилы использовать лучше, чем кожаные ремни.

— Это неважно, — отмахнулся Володя. — Больше одного выстрела эта штука всё равно сделать не успеет, потому её и делают столь небрежно. Жилы же может и лучше, но кожи у нас больше. На большие расстояния этой штуке тоже стрелять не придётся.

— Делай, как хочешь.

— А что у тебя, Конрон? — За предыдущие пять дней Володя и Конрон уже успели по-настоящему сдружиться, хотя порой на совещаниях Лирому приходилось чуть ли не вставать между ними.

Собственно спор шёл не по планам, а по разным мелочам. Конрон как-то сразу признал превосходство Володи в планировании и целиком доверил эту область ему. На себя он взял только подготовку войск и теперь целыми днями пропадал на тренировочных полях. Из-за этого часто и происходили споры, поскольку Володя надиктовал несколько пожеланий по подготовке пехоты, которые Конрон считал блажью и отказывался исполнять, замечая, что доверяет юноше в планировании, вот пусть и он не лезет в вопрос подготовки войск, она его забота. Володя спорил и доказывал, потом просил. В конце концов, Конрон плюнул и выделил отряд в двести человек, который и начали готовить в соответствии с пожеланиями князя. Володе пришлось ещё браться и за это дело, поскольку никто не мог понять, чего князь хочет добиться, а о подготовке римских легионеров здесь вряд ли слышали. Собственно Володя потерял на этот выделенный отряд, деля его на десятки и привычные роты и взводы, почти целый день. Потом до хрипоты объяснял, что и как делать. Отдельная песня — вооружение…


— Хм… знаешь, Вольдемар… — Только историк Николай Викторович, который начал преподавать ему недавно, иногда так обращался к нему. — Лучшая тактика, конечно, всегда имеет преимущество. Проблема только в том, что под соответствующую тактику нужно и соответствующее вооружение. Простое теоретическое знание, что вот так вот лучше, тебе не поможет, если войска не будут обеспечены тем оружием, которое для этого подходит. А чтобы подогнать под твои требования оружие, может потребоваться очень много времени, и придётся тебе иметь дело с тем, что есть, подгоняя требования под реальность.


Теперь Володя понимал, насколько точны эти слова. Людей можно научить тактике римских легионеров, но без их тяжёлых щитов и коротких мечей почти все преимущества терялись. Вот и приходилось выкручиваться, подгоняя требования под то оружие, которое было, хотя Володя и постарался подобрать такое, которое максимально удовлетворяло его нуждам. Потом требовалось время объяснить назначенным офицерам, что он хочет. Причём делать это приходилось на собственном примере. Вот и сейчас Володя, захватив пять человек из отряда, пришедшего с Конроном, стоял, опираясь на тяжёлый щит и сжимая копьё с деревянным набалдашником-защитой на острие, и обращался к солдатам.

— Пехотинец, конечно, слабее всадника, но отряд пехотинцев, если они не разбегутся, сильнее отряда всадников. Тем не менее, даже один хорошо обученный пехотинец может дать отпор. — Володя кивнул двум всадникам, отъехавшим подальше для разбега, и покрепче перехватил щит, выставив вперёд копьё.

Латники, склонив копья с такими же защитными деревянными колпачками, пришпорили коней и помчались прямо на мальчика. Все замерли… Ещё миг и копья ударят в щит, опрокинут хрупкого сопляка… но в последнее мгновение Володя вдруг шагну вперёд на одного всадника, слега развернулся вместе со щитом принимая удар по касательной и тут же ткнул коня второго копьём в морду. Тот испуганно заржал, встал на дыбы и затанцевал, оттесняя первого кавалериста, правда, тот всё же успел проскочить дальше. Володя времени терять не стал и ткнул копьём уже во всадника на танцующем коне. Латник не удержался и с грохотом рухнул на землю. Ему на помощь поспешил второй всадник и снова тычок копья в морду коня, следом удар щитом, и вскоре на земле уже барахтались двое. Тяжело дышащий мальчик снова опёрся о щит.

— Как видите, я вовсе не богатырского сложения, но всё же опрокинул двух кавалеристов. Будь у меня товарищ, он сумел бы добить каждого из них. Главное запомнить несколько правил: в связке конь-человек самый уязвимый именно конь, потому первый удар в него. Я не имею в виду бить коня насмерть — этого как раз не требуется. Животное ни в чём не виновато, да и просто жалко его… — Володя дождался, когда смолкнут смешки. — И вот почему не надо бить насмерть: если бы я ударил коня с целью убить, он всё равно по инерции пробежал бы вперёд и рухнул на меня, не успей я увернуться, но в строю избежать столкновения не так-то просто, и он в результате будет разрушен. А так… В большинстве случаев лошади умнее своих седоков… — Снова смех… — и они никогда не поскачут на выставленные копья. Поэтому если их чем-нибудь острым слегка ткнуть в нос или грудь — они испугаются. Как бы хорошо ни были обучены кони, но с железом не поспоришь, потому они начнут шарахаться в стороны, вставать на дыбы. Как видите, всадникам в этот момент вовсе не до боя, да ещё мечущаяся лошадь соседей посбивает. С убитого же коня рыцарь может и успеть соскочить, а он опасен и без него. Сейчас же я покажу несколько простых движений с этим щитом и копьём, которые вы все и будете отрабатывать. Офицерам подойти ближе, потом будете учить солдат. Начали…

— Ну и к чему всё это? — недовольно поинтересовался Конрон немного погодя, когда Володя, уже весь потный, хоть выжимай, отошёл под дерево, где и устроился, наблюдая за тренировкой. Оказывается главнокомандующий не смог удержаться и не посмотреть на эти учения. — Я не спорю, возможно, эти приёмы и хороши, но что бы они стали действенны нужны тренировки и тренировки. За оставшееся время ты не сможешь сделать из них что-то стоящее, а для защиты города эти люди практически потеряны.

— Может ты и прав, только я смотрю чуть дальше. Эти солдаты могут пригодиться после осады.

— Хм… лично я так далеко не заглядываю. Нам бы осаду пережить. Тем более я не понял, что ты имеешь в виду, говоря «после»? Это же ополченцы. После осады разбредутся по домам.

— Нет, не ополченцы. Я просил выяснить, кто бы хотел служить в армии и когда мы разгромим врага под стенами. — Тут Конрон издал отчётливый смешок. — Из желающих отобрал этот отряд. Так что он будет боеспособен и потом. Принимайте пополнение, тир Конрон.

— Хм… — Снова зачесал затылок рыцарь. — И что я с ними буду делать?

— Что ты будешь делать с пехотой, обученной воевать против конницы?

— Против? — Тут Конрон расхохотался. — Да этих твоих пехотинцев рыцарская конница даже не заметит.

Володя покосился на тира, но спорить не стал, только плечами пожал. В дальнейшем ни Конрон, ни Володя к этому разговору не возвращались. Каждый остался при своём мнении, но также каждый понимал, что другого убедят только реальные дела, а не теоретизирование на тему.

В общем, подготовка к обороне шла полным ходом. На стены уже подняли котлы, залили в них масло и сложили рядом дрова, усилили стражу. Володя всё чаще и чаще размышлял, каким же образом заставить врага броситься в ловушку. И когда он в очередной раз прогуливался по стене и наблюдал, как в город входят бесконечные обозы крестьян с телегами, его осенило… Он тут же помчался разыскивать Конрона, с которым и поделился мыслями. Тот тоже поднялся на стену и долго изучал поток беженцев.

— И как ты собрался донести эту мысль до барона?

— Другие донесут, об этом не волнуйся.

— Ладно. — Конрон изучил горизонт. — Слушай, а если сделать немного по-другому? Не сможет конница быстро перейти в атаку…

Володя выслушал предложение Конрона и задумался надолго.

— Это уже опасно, — вздохнул он. — Город лишается почти тысячи бойцов… лучших бойцов. Если что-то не сработает…

— Зато если ловушка сработает, ты представляешь их удар? Да если момент подобрать правильно…

— Заманчиво, чёрт возьми… — Володя и не заметил, как заговорил на русском. Конрон недоумённо покосился на него, но переспрашивать не стал, догадываясь, что когда князь всё обдумает — сам скажет. — Заманчиво… Надо кого-нибудь послать изучить местность. Есть там возможность организовать то, что ты хочешь?

— Что?

— А, прости, это я на родном языке заговорил машинально. Задумался. Говорю, надо послать разведку.

— Да я давно уже посылал. Мои разведчики все окрестности излазили.

— А если враг не клюнет?

Конрон удивлённо оглядел Володю с ног до головы.

— Мне кажется или мы теперь местами поменялись? Раньше ты меня убеждал, что враг обязательно клюнет, а я не верил. А сейчас что случилось?

— Раньше нам его неклевание ничем не грозило, а сейчас мы можем разом лишиться лучшей части гарнизона. Вот что, время ещё есть, надо всё как следует обдумать. Давай до вечера отложим этот разговор.

Отложили. Вечером Володя часа три сидел над картами и замерял разные расстояния, считал время, за которое всадники могут доскакать до города, а потом заявил пришедшему Конрону, что это слишком рискованно и что солдат для защиты города в этом случае не хватит.

— И я не гарантирую, что мы удержим врага в ловушке!

Конрон вскочил и нервно заходил по комнате. Поскольку дело касалось чисто военного вопроса, то Лирома сейчас не было, так что думать приходилось вдвоём.

— Но ведь заманчиво!

— А с кем оборонять город?! С ополчением? Ты забираешь самых боеспособных солдат!

— Надо ещё набрать людей!

— Количество баранов только раззадорит волка.

— Неужели нет выхода? — сник Конрон, поняв, что Володя прав.

Сам мальчик тоже усиленно думал. Предложение Конрона действительно было хорошим, но это значило принимать первый, самый тяжёлый удар с плохо подготовленным ополчением и небольшим числом профессиональных солдат. Володя вздохнул и усиленно начал тереть лоб, вспоминая, что ему говорили на занятиях и что… Тут он хлопнул себя по колену.

— Есть одна возможность, но боюсь, она многим не понравится.

— Что? — вскинулся Конрон — очень уж ему хотелось осуществить свою идею.

— Рабы.

— Что?

— Рабы, говорю. Сколько их на вёслах болтается прикованных без дела? Многие из них раньше были солдатами или пиратами… какая сейчас разница.

— Подожди, ты хочешь позвать рабов защищать город? Ты в своём уме?

— Конечно, если их потом снова вернуть на вёсла, то они вряд ли загорятся желанием воевать, но вот если выжившим пообещать свободу…

Конрон взмахнул руками и выругался.

— Они рабы!

— Но они же не родились рабами. Думаю, можно просто предложить им выбор: либо остаться рабами, либо встать на защиту города, а после выжившим предложить свободу.

— Да они разбегутся, едва мы снимем с них цепи!

— Из закрытого города? Куда? Хотя, может и найдётся кто особо хитрый, но таких вешать как дезертиров.

— А где я найду командиров для них? Думаешь, хоть один тир согласится командовать ими? — Похоже, Конран почти сдался.

— Я могу взять их под своё командование и ничего зазорного тут не вижу. В общем, на твой план можно согласиться только при условии, что у меня будет достаточно солдат. Мы ведь не знаем, сколько рабов решит рискнуть ради свободы… Только… Если мы что-то обещали, мы должны обещание сдержать. Иначе…

— Я своим словом не разбрасываюсь! — нахмурился Конрон. — Если моим именем им будет обещана свобода, они её получат. Ладно, можешь собирать свою армию рабов, а с Лиромом я сам поговорю.

— Тогда давай обсудим сигналы…

Следующие три дня опять сплошные трудовые будни, когда и спать получалось урывками. Все спешили изо всех сил. Одна радость — оказалось, что барон застрял на несколько дней, осаждая замки. То ли не хотел оставлять их в тылу, то ли был настолько уверен в успехе, что не торопился, как считали Конрон и Лиром. У Володи была своя версия — барон Розентерн просто придерживался определённого графика, чтобы не слишком опередить наверняка уже выдвинувшийся флот. Ну и опорные пункты в тылу в виде замков разных феодалов тоже не помешают — хорошая защита от неожиданностей. На это он и указал Конрону. Тот резко помрачнел и задумался.

— Одно хорошо — барон дал нам дополнительные три или четыре дня. Надо их использовать с толком. Пусть ещё мешков с песком приготовят.

Конрон поморщился, но кивнул.

— Скорее бы бой, — буркнул он.

Глава 27

Снова бесконечные инспекции, бесконечные метания из одного конца города в другой, от складов в порт, из порта к воротам, от ворот к тренировочным полям. Сейчас Володя наблюдал, как уже наловчившиеся бригады грузчиков быстро возводят стену из мешков, укрепляют её вбитыми в землю кольями, накидывают сверху рыболовные сети. Потом так же сноровисто её разбирают. Похвалив Филиппа, Володя отправился на берег, чтобы немного отдохнуть у моря. Для отдыха лучше идти не к причалу, а чуть в сторону, где можно посидеть на песочке… только не учёл, что и пляж сейчас гудит как растревоженный муравейник: дети разных возрастов таскали пустые мешки, аккуратно ставили и, шустро работая разной формы черпаками, заполняли их песком. Самые младшие, держали горловину.

Володя, отмахнувшись от офицера охраны, чтобы те совсем уж не наступали ему на пятки, чуть выехал вперёд, наблюдая за работой. Вот подъехала очередная телега и уже взрослые торопливо грузили на неё заполненные мешки, после чего тут же уехали, чтобы уступить место новой телеге.

— Сам такой! — услышал Володя чей-то звонкий и возмущённый вопль. Мальчик обернулся. Какой-то мальчишка, совсем пацан, лет девяти в простых холщовых штанах и рубашке навыпуск, гневно уперев руки в бока, наступал на мальчишку постарше. Из-за бесформенной шапки, которую носил малец, его лица практически невозможно было рассмотреть. Старший мальчишка почему-то под этим напором пятился, не пытаясь дать отпор.

Володя поймал себя на том, что ему хочется очутиться среди той шумной оравы, которая сейчас собралась вокруг спорщиков, подбадривая одного или другого. Мальчик хотел уже отвернуться и отправиться по своим делам, когда старший мальчишка бросился в атаку, выставив вперёд руки.

— Ох… — Володя замер, вытаращив глаза. Это же совершенно точно кайтен-нагэ — бросок вращением. Причём выполнен приём поразительно чисто. До сегодняшнего дня Володя считал, что в этом мире только он применяет приёмы айкидо, но этот малец…

Володя замер с открытым ртом. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы прийти к несложному выводу, ещё несколько, чтобы осознать этот факт. Выругавшись, он соскочил с коня и быстрым шагом направился к дерущимся. Впрочем, какие там дерущиеся — малец прижал своего противника и теперь удерживал его болевым захватом так, что тот и дёрнуться не мог и неважно, что на голову выше. Мальчик ускорил шаг. Заметив приближение благородного, ребята торопливо отодвигались, опасливо косясь на дворянина, идущего к ним с гневным выражением на лице. Его они знали, поскольку мальчик несколько раз приезжал на берег иногда просто отдохнуть, иногда понаблюдать за работами, так что теперь все торопливо кланялись, гадая, чем вызван гнев князя и чем это им может грозить. Малец, удивлённый воцарившейся тишиной, поднял голову и встретился взглядом с приближающимся князем. Испуганно пискнул, вскочил и бросился бежать.

— Задержите его! — рявкнул Володя.

Спорить никто не рискнул, вдогонку за беглецом бросилось сразу несколько человек и Володя сумел понаблюдать редкое зрелище — довольно неплохое исполнение кокю-нагэ, коси-нагэ и разнообразных приёмов освобождения от захватов. Но тут малец охнул и присел, схватившись за бок, снова выпрямился, но мгновенная потеря темпа… да и противников слишком много… вскоре его крепко держали за руки и даже за ноги, которыми тот неплохо пинался… правда только одной ногой, вторую он явно опасался поднимать высоко. Или же, что вернее, это движение причиняло ему боль. Малец пару раз дёрнулся, но поняв, что вырваться не удастся, обречённо повис в руках противников, опустив голову.

Володя подошёл и одним движением сдёрнул шапку, потом вытащил нож и перерезал тесёмку, которая плотно перетягивала волосы «мальца», и теперь они свободно падали «ему» на плечи. Ребята дружно ахнули и от растерянности даже отпустили «мальчика», вдруг оказавшегося девочкой. Та немедленно этим воспользовалась и пнула одного из обидчиков, но тут же оказалась поймана за шкирку.

— А теперь ты мне объяснишь, что всё это значит!

Аливия подняла на Володю невинные глазки.

— А что? Ты целыми днями на укреплениях! Я тоже хочу помочь! Я имею такое же право!

— Какое право??? Ты соображаешь, что делаешь? Да ведь ещё и отец, наверняка не знает где ты… Наверное с ума сходит! Ты о нём подумала?

— Я тоже хочу защищать город! — упрямо сжала губы Аливия.

— Вот что, защитница, ты сейчас же… немедленно отправишься домой, а вечером я обязательно зайду и самолично выпорю. Обещаю!

— Ага. Сейчас прям! — буркнула девочка. В то, что Володя её выпорет — она не верила ни капельки, только обещает, хотя отругает, конечно.

— Не сейчас, а сию же минуту! Ты вообще, думаешь хоть немного или нет? У тебя только двенадцать дней прошло после операции! А если шов разойдётся, и ты заражение схватишь? Я тебя зря лечил, что ли? — Володя беспомощно взмахнул руками. — Все нервы ты мне вымотаешь, горе моё.

Девочка уже поняла, что Володя не столько рассержен, сколько напуган. И напугала его чем-то именно она.

— Но ведь ничего не произошло, — тихонько буркнула она, уже понимая, что натворила что-то не то.

— Отец знает?

Девочка отрицательно помотала головой.

— Я вчера сбежала… Но Володя, я же ничего такого… я хотела помочь, а отец даже слушать не хотел…

Мальчик вздохнул, успокаиваясь, потом присел перед девочкой и аккуратно задрал рубашку, рассматривая шов. Вроде бы и в самом деле всё в порядке и зря он волнуется… нет, всё же через двенадцать дней после операции такие нагрузки недопустимы.

— Ты хоть понимаешь, что тебе сейчас нельзя так утруждаться? Ох, чудо в перьях…

Девочка уже поняла, что гроза миновала и даже робко улыбнулась.

— А почему в перьях?

— Потому что дома я тебя всю в перьях вываляю, чтобы в следующий раз думала, прежде чем что-то делать!

— Правда? — с надеждой поинтересовалась Аливия.

— Нет! И вообще… жди здесь…

Володя развернулся и зашагал к оставленной лошади, которую держал один из солдат. Тот даже не пытался спрятать улыбку. Володя мрачно посмотрел на него, забрал уздцы и зашагал обратно. Нет, всё-таки он таким не был… Он был послушным… Не хулиганил…

— Это мой брат! — услышал Володя гордое заявление девочки, очевидно просветившей изнывающих от любопытства приятелей. — И он прогонит врагов от города и разобьёт их!

Надо было не ему бегать, а девочку вести за собой, запоздало сообразил Володя… совсем выбила его из колеи, теперь вот мотается туда сюда… Мда… Володя забрался в седло и к ребятам подъехал уже на коне. Протянул руку.

— Забирайся, защитница Тортона. Поедем к отцу получать награду.

Аливия засопела, но в седло забралась безропотно. Поёрзала, устраиваясь поудобнее. Мальчик проверил, как хорошо она сидит и направил коня самым медленным шагом, чтобы не растрясти шов. За спиной тихонько посмеивались солдаты, впрочем, вполне добродушно, обсуждая боевую сестрёнку милорда, удравшую из дома, чтобы защитить город. Мда… наверное, уже завтра об этом будет гудеть весь город. И не запретишь ведь болтать — не солдаты, так ребята растреплют, что с самой сестрой коменданта работали! Володя покосился на макушку Аливии и вздохнул. Вот как на неё сердиться? Совершенно невозможно. Сидит и головой из стороны в сторону крутит — всё ей любопытно и интересно. И не подумаешь, что двенадцать дней назад умирать собиралась.

Когда Володя подъехал к дому Осторна, на шум выглянула Розалия. Увидев в седле рядом с Володей Аливию, она всплеснула руками и бросилась к ним.

— Господи, куда ж ты запропастилась?! Отец уже второй день с ног сбился, разыскивая её!

Володя помог спуститься Аливии, и девочка немедленно попала в объятия приёмной матери. Кажется после того, как та помчалась сквозь бурю и привела Володю, Аливия с ней неплохо подружилась. Вот и сейчас не стала отстраняться, а наоборот, обхватила её за шею и позволила взять себя на руки.

— Ох, чудо ты моё, — причитала Розалия сквозь слёзы. Она поставила девочку на землю, отстранила от себя и стала ощупывать со всех сторон — не ушиблась ли где, не переломала ли рук и ног.

Володя соскочил с коня и махнул солдатам, чтобы те тоже слезали, а потом указал им в сторону дома.

— Я ненадолго задержусь тут, а вы пока подождите меня.

Один из слуг тотчас забрал у них коней и отвёл в сторону, чтобы не мешались, а другой увёл солдат.

Убедившись, что о его людях позаботились, он покрепче ухватил Аливию за руку и потащил в дом. Розалия немедленно ухватила девочку за другую руку — вдруг убежит. На крыльце показался Руперт. Оглядев сестру с ног до головы, он покачал головой.

— Ох и попадёт тебе, когда отец вернётся, — пообещал он. — Где же вы её разыскали, милорд?

Володя хмыкнул.

— Не поверите — совершенно случайно встретил, когда наблюдал за работой ребятни. Ну вы слышали, наверное.

— Которые мешки песком засыпают?

— Вот-вот. Оказалось, что это чудо тоже решило поучаствовать в защите города. Спрятала волосы под шапку, переоделась мальчишкой и вместе с остальными наполняла мешки песком. Я бы и не узнал её, но она умудрилась с кем-то там подраться.

— Что? — Руперт удивлённо посмотрел на младшую сестру, смирно сидевшую на скамеечке и изображающую ангелочка. — На неё кто-то напал?

— Судя по тому, что я видел, инициатором драки была она.

Руперт покачал головой, отказываясь верить.

— Во даёт… Хорошо, что вы там оказались и сумели ей помочь.

— Помог я скорее не ей, а её сопернику. Всё-таки я сам учил её защищаться. Так что она надавала по шее противнику довольно быстро. Так и узнал — сам же обучал. — Володя повернулся к девочке. — Вот тебе и урок по поводу миролюбия. Не лезла бы в драку, так бы и не нашёл тебя никто.

— Я запомню, — смиренно пообещала Аливия.

— Я тебе запомню! — пообещал ей брат.

Володя, тем временем, снял мечи, доспех, после чего поманил Аливию и указал на кровать.

— Ложись, чудо — сейчас смотреть будем, ничего ли у тебя там со швом не случилось.

— Да ничего с ним не случилось, — попыталась было отмахнуться девочка. — Я постоянно за ним смотрела. Он побаливает, но терпимо. И кровь ни разу не шла.

— Ты давай не спорь, а ложись — это снаружи ничего не видно. Я не этого опасаюсь, а того, что у тебя внутри шов разойдётся, тогда снова резать придётся. — Девочка побледнела, но Володя жалеть её не стал. — А ты думала это шутки? Думаешь, я зря тебе говорил никаких нагрузок? Швы-то у тебя ещё только-только срослись, кожица там совсем тонкая, чуть тронул и порвётся.

Аливия послушно разулась и вытянулась на кровати. Володя чуть задрал ей подол рубашки и осторожно дотронулся до бока.

— Сейчас я буду слегка давить, если будет больно, скажешь. И не думай терпеть, если больно — так и говори.

Осмотр длился минут пятнадцать. Недостаток опыта Володя решил компенсировать старанием и проводил обследование самым тщательным образом, жалея, что аппарат УЗИ остался на острове.

— Будем считать, что тебе повезло, — наконец закончил мальчик обследование. — Однако если вдруг начнутся боли, сразу зовите меня, — обратился Володя уже к Розалии и Руперту. Те клятвенно пообещали. — И никаких нагрузок… Знаешь, Кнопка, если бы я не боялся за твой шов, вот ей богу выпорол бы прямо сейчас.

Володя осторожно, чтобы не заметила Аливия, отозвал Розалию в коридор.

— Прошу вас, поговорите с мужем, чтобы он не сильно её ругал. Ей действительно сейчас очень вредно волноваться, тем более не стоит делать резких движений.

Та закивала.

— Конечно. Я его встречу, когда он вернётся, но разве вы…

Володя быстро глянул на часы и развёл руками.

— И так опаздываю. Сейчас должен состояться совет, причём моё присутствие там обязательно… Но если будет возможность, я ещё приеду. Обещаю.

Розалия нахмурилась и кивнула.

— Конечно, милорд.

Володя заглянул к Аливии — та ругалась с братом, который гнал её в комнату, что бы она поскорее переодела «эти кошмарные вещи».

— Это что ещё такое? — нахмурился Володя. Девочка только глянула на него и тут же заторопилась переодеваться.

— Даже отца она не слушается так, как вас, — признался Руперт.

На улице солдаты его уже ждали. На крыльцо выскочила и Аливия, наблюдая за сборами. Володя забрался на коня и помахал ей.

— Постараюсь вечером приехать, защитница.

Аливия гордо задрала носик и продемонстрировала язык.

— А в трубочку у тебя всё равно не получается его свернуть, — хмыкнул Володя.

Девочка поспешно вернула язык на место и обиженно засопела. Правда дулась недолго и вскоре уже махала им вслед.


В магистрате Володю встретил недовольный Конрон.

— Сам назначил этот свой расширенный совет и сам опаздываешь.

— Извини, тут с Аливией проблемы были.

— С девочкой? А что случилось? Она здорова?

— Даже чересчур, — буркнул мальчик, торопливо шагая рядом с рыцарем по коридору магистрата. — Из дома сбежала город защищать.

— Что?

— Вот-вот. Переоделась мальчишкой и удрала на пляж помогать мешки готовить.

Конрон расхохотался.

— Настоящая сестра князя.

— Тебе смешно, а у меня чуть сердце не остановилось, когда я её там увидел. Она же операцию недавно перенесла, ей же нельзя такие нагрузки…

В этот момент они подошли к двери, и разговор пришлось прервать. Конрон, всё ещё посмеиваясь, вошёл первым и сел во главе стола. Володя недовольно оглядел кувшины с вином на столе и под общими возмущёнными взглядами убрал их в угол.

— Мы тут не развлекаться собрались, а потому можно и потерпеть пока не закончим разговор.

Поскольку Конрон не возражал, то и остальные не рискнули спорить и теперь довольствовались лёгкими закусками, выставленными на столе. Володю всегда поражала эта особенность местных совещаний, которые совмещались с завтраками, обедами или ужинами. Вот и сейчас стол не пустовал, хотя, по настоянию мальчика, вовсе не изобиловал.

На сегодняшнем, расширенном совете собралось большинство тех, кто отвечал за оборону города. Присутствовал Лиром, тир Раймонд, Филипп, Джером, Вайнер Розен, тир Роухен и ещё несколько человек, назначенные в процессе подготовки города к обороне на те, или иные места и отвечающие за свой фронт работ.

— Поскольку совет собрался по настоянию князя, то вести его будет он, — торопливо, явно опасаясь, что его опередят, сообщил Конрон. Володя недовольно покосился на него — спихнул таки, но спорить при всех не решился.

— Что ж, — Володя поудобнее устроился на стуле. — Поскольку задержка барона явно ненадолго, то у города он может появиться со дня на день. Пока у нас ещё есть время, я хотел бы выслушать всех собравшихся: какие ещё остались недоделы в работе, о проблемах, что успели сделать, что нет. Тир Роухен, давайте с вас начнём.

Начальник гарнизона недовольно поморщился, но спорить не стал и заговорил о том, какая работа уже сделана, что укреплено, что ещё надо укрепить. Следующим выступал Лиром и рассказал о том, сколько сделано запасов продовольствия в городе, сколько приготовлено масла для котлов, смолы, верёвок, сколько изготовлено оружия и сколько ещё нужно сделать, чтобы вооружить всех. Ну и дальше по очереди. Когда выступил последний, Володя встал и неторопливо прошёлся по комнате.

— Что ж, кое-какие итоги можно подвести: в целом сделали вроде бы максимум возможного, но есть и проблемы. Лиром, вы клятвенно заверяли, что эвакуация крестьян из окрестностей завершится за десять дней… прошло уже двенадцать, а они всё ещё идут.

— А что я могу сделать? — огрызнулся председатель магистрата. — Силком же их не потащишь, а многие отказываются сейчас ехать. Да и этот городок у стен… Милорд, это ведь ваша идея была заколотить все ворота, кроме одних! А как через одни ворота такая толпа пройдёт? Естественно они застряли.

— Я не об этом…

— А я именно об этом! Или откройте ещё ворота, или не ждите чудес.

— Вы понимаете, что если налетит кавалерия барона, мы даже ворота закрыть не успеем? Толпа ломанётся в город…

— А я что сделаю? — огрызнулся Лиром.

— Что хотите! — жёстко заявил Володя. — Делайте что хотите, но послезавтра этой толпы перед стеной быть не должно!

— Послезавтра?!

— Да. Похоже, барон взял последний замок и теперь движется к городу. Судя по всему, ожидать его можно через два дня. Так что либо вы за завтрашний день разбираетесь с этой толпой под стенами, либо послезавтра утром я прикажу закрыть ворота! Вам всё ясно, Лиром?

Тот, бурча себе под нос явно не комплименты мальчишке-благородному,
вообразившего себя неизвестно кем, кивнул.

— Постараюсь, милорд.

Нашлись замечания и остальным членам совета. Особенно досталось тому, кто отвечал за работу плотников. Совет закончился едва ли не всеобщей руганью и все разбрелись недовольные друг другом. Под конец остались только Володя и Конрон. Рыцарь слегка удивлённо рассматривал на Володю.

— Что это с тобой случилось, князь? Ты сегодня как с цепи сорвался — на всех бросался. Да ещё эти проблемы… ну что ты прицепился к несчастному Лирому? Не так уж всё смертельно.

— Потом извинюсь, — совершенно спокойно ответил Володя, хотя ещё до этого выглядел словно его весь мир обидел. — Как эта толпа под стеной? Надеюсь, у Лирома не получится её разогнать?

— Обижаешь. Там мои лучшие люди. Всё-таки, его надо бы посвятить в наши планы… не понимаю, зачем от него-то скрывать?

— Потому что иначе у нас не получился бы сегодняшний спектакль.

— Спектакль? Подожди, ты хочешь сказать, что сейчас тут ты разыгрывал представление? Ничего не понимаю… Но зачем? Ты же разозлил всех только.

— Зато донёс необходимую информацию до нужных ушей. Всё, тир, прошу прощения, но у меня ещё есть кое-какая работа. Я бы всё объяснил, но действительно некогда.

Володя поднялся и торопливо вышел в коридор. Вскоре к нему присоединился Джером.

— Рассказывай, — велел Володя.

Джером протянул листок.

— Тут адреса всех людей, с которыми встречался тот, кто вас интересует.

Володя развернул его и пододвинул поближе к факелу в стене.

— Ого. Как это ты сумел отследить все его контакты?

— Так я же не один… Милорд сами велели действовать как сочту нужным, лишь бы результат был. — Джером замялся. Володе даже интересно стало.

— Так как ты проделал всю эту работу? Кто помогал?

— Ну… Я тут познакомился с одной потрясающей дамой…

— Ничуть не сомневаюсь.

— А она подружка одного из тех, кого называют теневыми королями.

— Преступники?

— Они предпочитают называть себя теневыми властителями.

— Скромно. Но этот теневой король не ревновал тебя к подружке-то?

— Нисколько, милорд. Зато я сумел с ним переговорить. Они тоже не хотят, чтобы город пал. Сами понимаете, милорд, что в этом случае они теряют почти всё, потому согласились мне помочь на совершенно безвозмездной основе. Так что за нашим гостем ходили профессионалы своего дела.

Володя задумался.

— А сейчас за ним тоже следят?

— Само собой.

— Хорошо. Когда придёт время, будь готов пройтись по этим адресам, потому сразу узнай, где кто живёт и как туда добраться. Кстати, кто у них связной установили?

— Вы не поверите, милорд…

Володя хмыкнул.

— А давай проверим?

— Простите?

— Графиня Лурдская?

Джером моргнул.

— Но как вы…

— Да ладно тебе, Джером, тоже мне сложная задача. Для чего ещё нашему дорогому другу Раймонду понадобилось задерживать в городе графиню? Как-то же он собирался её использовать? Самое очевидное — для связи. Уж благородную даму никто не заподозрит.

— Вы потому и забрали Генриетту?

— Да. Похоже, Раймонд шантажировал графиню дочерью. Мне удалось поставить его в ситуацию, когда он не смог воспрепятствовать отъезду девочки, а значит, потерял часть влияния на графиню. Ну и безопасней для неё у Осторна и Аливии веселее.

— Что не помешало вашей «сестре» удрать, — хмыкнул слуга.

— Уже в курсе? — поморщился Володя. — Кстати, что-то я не видел Генриетту сегодня, когда Аливию привёз.

— Она вместе с Осторном поехала к вам в гости. Купец думал, что дочь туда направилась, а Генриетта упросила взять её, чтобы с матерью повидаться.

— Это тоже твои теневики донесли? — нахмурился Володя.

— Конечно. Ведь Раймонд контактировал и с купцом, а они отслеживали все встречи. Потом следили за теми, с кем он встречался. Тот список, который я вам дал — это точно его люди. Удалось даже перехватить несколько посланий и скопировать их. Только они зашифрованы…

— Это ничего. Полагаю, когда мы побеседуем с ними, кто-нибудь согласится помочь с расшифровкой. Сейчас мне важно отследить уйдёт сообщение к барону или нет. Хорошо бы ещё знать какое именно послание уйдёт…

— В таком случае, милорд, позвольте уйти. Я переговорю с нашими союзниками, возможно, они смогут что-нибудь придумать.

— Хорошо. И… будь осторожен.

— Спасибо, милорд.

Джером поклонился и торопливо выскочил на улицу.

Володя глянул на часы — около четырёх… Если гонец от Раймонда отправится прямо сейчас, то у барона он будет примерно в восемь, если разведчики ничего не напутали с расстоянием до вражеской армии. Армия не гонец и коней загонять они не будут, тем более, что сильно опережать пехоту им никак нельзя… Мальчик залез в один из карманов накидки и достал карту, готовальню, не обращая внимания на редких слуг, уважительно поглядывающих на милорда, замершего у окна с какими-то странными приспособлениями. Володя задумался, взлохматив волосы пятернёй, и снова углубился в изучение карты. Потом сердито сложил её, убрал и торопливо спустился вниз. Его охрана тут же вскочила, готовая следовать за ним. Володя недовольно покосился на них, но смолчал — понимал, что без этого никак. Сам в своё время настоял, чтобы у каждого была охрана, поскольку шпионы Эриха могли организовать покушение на руководителей обороны. Да и по статусу вроде бы положено.

Конрон в возможность покушения не верил, но и отмахиваться не стал, сразу же предложив десятерых латников из своих людей. Володя подозревал, что они не столько охраняют его, сколько следят, чтобы не убежал. Впрочем нет, Конрон никогда до такого не опустился бы — слишком прямолинеен и честен.

Разыскав Филиппа, Володя отдал ему необходимые распоряжения и пришпорил коня. У дома Осторна осадил, но соскочить не успел — ворота стали раскрываться, давая возможность всем въехать. Похоже, его ждали.

— Всех коней расседлать и покормить, — распорядился Володя, передавая поводья подбежавшему слуге, и снова поглядел на часы. — Думаю, время у нас есть, так что мы тут на несколько часов задержимся. И покормите солдат.

— Слушаюсь, ваша светлость, — поклонился слуга.

Мальчик тут же прошёл в дом, где едва не столкнулся с купцом.

— Я опять должен вас благодарить, милорд, за спасение дочери, — устало пробормотал он.

— Не за что. — Володя заглянул в комнату, где на лавке уже в платье сидела нахохлившаяся Аливия и слушала что-то объясняющую ей Генриетту.

— Здравствуй, Генриетта, — поздоровался Володя, входя. — Скажи, тебе мама не предлагала остаться с ней?

Девочка торопливо поднялась и сделала не очень ловкий реверанс.

— Предлагала, ваша светлость.

Володя сморщился.

— Прошу, только без титулов. Почему не осталась? Мама передумала или что?

Генриетта выглядела растерянной.

— Я не совсем поняла, милорд. Мама говорила, что я должна остаться, а потом сказала, чтобы я ехала с Осторном и слушалась его… — Девочка выглядела откровенно растерянной. Слушаться купца? Ей?

— А тир Раймонд был дома?

— Да, милорд.

Володя кивнул.

— Хорошо. Спасибо, ты очень помогла мне.

— Я помогла вам?

— И даже больше, чем вот эта защитница города, что сейчас нас слушает, хотя делает вид, что занята изучением стола.

Аливия фыркнула и гордо задрала нос. Потом важно поднялась и неторопливо прошествовала мимо. Володя едва удержался от смеха.

— Ты лучше вернись. Раз уж скачешь по городу в поисках приключений, значит здорова. Руперт, я у вас оставлял свой чемодан с инструментом, принеси его.

Руперт торопливо поднялся и отправился наверх.

— Опять осматривать будешь? — подозрительно поинтересовалась девочка.

— Вот ещё. Прививку тебе сделаю, чтобы ты не заболела оспой.

— Это то, что ты делал папе и брату?

— Хм… и откуда знаешь? Именно это.

Руперт уже принёс чемодан и Володя начал раскладывать на столе шприц и всё остальное нужное, достал спиртовку и поставил кипятить воду, положил в неё шприц и иголку, после чего вышел помыть руки, тут его и догнал Руперт.

— Милорд, вы же говорили, что эти ваши… прививки надо делать когда она совсем выздоровеет, а вы сами сегодня сказали, что она ещё не поправилась.

Мальчик на мгновение замер, потом сунул Руперту небольшое ведёрко и попросил его полить на руки.

— Завтра утром здесь будет армия барона Розентерна, — наконец заговорил он. Ведро в руке Руперта дёрнулось, но он тут же взял себя в руки. — Я, конечно, в самый бой не полезу — не моё это дело махать мечом, тем не менее это бой и случиться может всякое. Кроме же меня никто прививки сделать не сможет…

Юноша больше вопросов не задавал, но всю дорогу до комнаты как-то странно посматривал на Володю.

Закончив с прививкой, Володя убрал всё обратно чемодан, попросил Руперта отнести его обратно и принести гитару, которая уже давно переехала сюда, поскольку в доме у купца мальчик проводил гораздо больше времени, чем у себя. Впрочем, играть здесь ему ещё ни разу не пришлось — как-то не сложилось. Сначала Аливия болела, потом подготовка к осаде, прибегал урывками проверить как Аливия, сделать перевязку и бегом обратно. Иногда переночевать приходил, но в этом случае его хватало только переброситься парой фраз с девочкой и тут же отрубиться до утра.

— Ой! — Аливия радостно захлопала в ладоши. — Ты правда сыграешь? Что-нибудь новое?

— Ну откуда же я новое возьму? — усмехнулся Володя.

Руперт принёс чехол с гитарой. Володя поблагодарил его, устроился поудобнее на стуле и достал инструмент. Аливия тут же пристроилась у его ног, чтобы лучше слышать. Генриетта поколебавшись, последовала её примеру.

Как ни мало бывал здесь мальчик, но заметил, что Генриетта стала вести себя гораздо раскованней, чем раньше. Даже её благородная спесь, которая раньше хлестала через край, хоть и не исчезла совсем, но как-то притупилась, перестала бросаться в глаза. Кажется жизнь здесь пошла ей на пользу, хотя графиня может быть с ним и не согласилась бы.

Володя проверил настройку и задумался. Местных песен он почти не знал, перевод сделан только двух… На пробу он спел переведённую «Балладу о борьбе» Высоцкого сначала в оригинале, потом в переводе. Оценили. Володя минут на пять задумался над тем, что петь дальше, никто не торопил и не мешал. Тут мальчик поймал себя на том, что проигрывает знакомую песню. Володя ещё минуту просто играл, прислушиваясь. Не для его голоса она, да и гитара не самый подходящий инструмент, но…

Покроется небо
пылинками звёзд,
и выгнутся ветки упруго.
Тебя я услышу за тысячу вёрст.
Мы — эхо, Мы — эхо,
Мы — долгое эхо друг друга.
Играть это на гитаре трудно, а петь ещё труднее. К тому же даже Аливия, знавшая русский чтобы можно было поддерживать простой разговор, не всё понимала. Потому Володя и старался донести смысл песни своей игрой, интонацией, тембром голоса.

И мне до тебя,
где бы ты не была,
дотронуться сердцем не трудно.
Опять нас любовь за собой позвала.
Мы — нежность, Мы — нежность.
Мы — вечная нежность друг друга…
Давно уже смолкла песня, а все продолжали сидеть молча. Вот зашевелилась Аливия, выдохнул Осторн.

— Хотела бы я знать твой язык так, чтобы понять всё-всё, все твои песни… Только из-за них я бы выучила его… Ты мне напишешь перевод? Пожалуйста!

— Ну я ведь тоже ещё не очень хорошо знаю локхерский, — улыбнулся Володя. — Но постараюсь.

В дверь осторожно просунулась голова одного из слуг.

— Господин, — осторожно позвал он.

Осторн недовольно вскинулся.

— Ну что там?

— Там это… к милорду пришли… говорят срочно.

— Ну так зови.

Пришли? Интересно, кто это может быть?

Володя отложил гитару и стал ждать. Вот дверь открылась, и тот же слуга пропустил в зал двоих. Первым вошедшим оказался Джером, а вот второго Володя не знал и готов был поклясться, что никогда его не видел. Не очень высок, но довольно плотного сложения, лохмат, кажется, его волосы никогда не встречались с расчёской, из-за чего они напоминали львиную гриву, слегка прищуривался на один глаз. При всём этом его внешность вовсе не казалась отталкивающей, скорее необычной. Володя попытался определить возраст этого гостя, но понял, что не может. Ему могло быть как сорок лет, так и шестьдесят.

— Милорд, — с ходу заговорил Джером. — Есть важные новости… — он многозначительно покосился на остальных в комнате.

Володя убрал гитару в чехол и поднялся.

— Уважаемый Осторн, где бы мы могли поговорить так, чтобы нам не помешали?

Купец мрачно покосился на гостей, похоже сильно недовольный тем, что его дом превращается чуть ли не в штаб.

— Можно у меня в кабинете. Прошу вас за мной.

Дождавшись, когда их оставят одних, Джером не усидел и вскочил со стула.

— Раймонд послал ещё несколько гонцов, милорд!

Володя нахмурился, пытаясь понять, что тут важного.

— Ну и что? Наверное, подстраховаться решил.

— Нет-нет, не к барону. Внутри города.

— А вот это уже действительно интересно, — сразу насторожился Володя. — Проследили куда?

— Да. Потому и говорю, что это важно, милорд. Даже уговорил Крейса со мной прийти.

— Крейс… вроде бы это значит щель…

— Точнее прищур, милорд. Ну когда человек прищуривается.

— Да, прозвище подходит, — согласился Володя.

— Он и есть тот самый теневой король, про которого я говорил.

На этот раз Володя изучил гостя более внимательно. Тот остался к такому изучению совершенно равнодушным. Его, казалось, вообще эта беседа забавляет.

— Очень приятно.

Гость хмыкнул, но опять промолчал.

— Крейс, лучше ты объясни.

— Этот тир Раймонд сразу после того, как отправил сообщение к барону… гонец, кстати, уже покинул город.

— Проблемы были?

— Пару раз моим людям пришлось вмешаться, чтобы он патрулям не попался. Какое сообщение он несёт, мы узнать не смогли, зато мои люди подслушали дальнейший разговор.

— Подслушали?

— Да. Пока тир провожал первого гонца, мой человек проник в дом.

— Ого. Удачно.

— Так вот, сразу после того, как тир вернулся, пришло ещё несколько человек. Сначала они обсуждали слабые места обороны города…

— Про это потом подробнее. Лучше даже поговорить с тем человеком, кто там сидел, может быть что-то из слабостей обороны пропустили.

— Я велел ему быть рядом. Пришлю его сразу, как мы закончим.

Володя уважительно кивнул.

— Продолжайте.

— В общем, Раймонд, оказывается, подкупил одного из теневых королей, — не выдержал Джером. — Точнее заключил сделку и тот пообещал помочь им. — Тут Джером чуть ли не обвиняюще воззрился на Крейса.

— Я не единственный теневой король в Тортоне, — совершенно равнодушно пожал тот плечами. — И остальные мне не докладывают о своих планах. Хотя я и не удивлён, что Пентон пошёл на это — он никогда особым умом не отличался… хотя, надо признать, хитрости ему не занимать.

— А дальше?

— Милорд, кажется, вы не очень удивлены?

— Джером, ну это же был очевидный шаг с их стороны. Я даже принял кое-какие меры против этого. Хотя то, что мы точно знаем, откуда ждать удар сильно облегчит нам жизнь. Так что там за сообщения?

— Плата за уже сделанное, а так же на закупку оружия. Ещё Раймонд передал, чтобы они были готовы выступить по сигналу.

Очень хорошо… — Володя снова задумался. — Полагаю, барон подойдёт завтра утром и постарается захватить город с ходу… для этого ему придётся гнать свои войска всю ночь, но если у него всё получится, это оправдается. Только я очень сильно сомневаюсь, что завтра выступят и люди Пентона. Во-первых, вряд ли они успели подготовиться, а во-вторых, как это ни странно прозвучит, этот Пентон тоже заинтересован в провале первого штурма, а потому будет тянуть с выступлением.

— Э-э-э… милорд… — Джером недоумённо заморгал. — Как это не заинтересован? Простите…

— Твой господин хочет сказать, — опередил Володю Крейс, — что если первый штурм провалится, то их цена для Раймонда возрастёт и с него можно будет стрясти больше денег. Если же барон захватит город штурмом, то зачем ему платить тем, кто ничего не делал? Я бы на его месте точно так же поступил.

Володя задумчиво кивнул.

— Так что с этой стороны я пока ничего не опасаюсь. Потом с этой проблемой мы обязательно разберёмся, но только когда решим то, что у нас сейчас на первом месте. Вот что, с этими людьми Раймонда надо решать. Больше они нам помочь не смогут, а вот навредить вполне. Поскольку завтра с утра бой, я хотел бы не опасаться за тыл, а потому разбираться с ними надо ночью… Джером, возьмёшь солдат и тихонько возьмёшь их всех. Тихо, чтобы никто из них и пикнуть не успел. Всех рассадить по отдельным камерам. Завтра после боя, если для нас всё сложится удачно, мы побеседуем с каждым из них.

— Тихо? — хмыкнул Крейс. — Солдатами? Они перебудят весь квартал ещё когда только будут подходить к домам.

Володя сморщился. Доля правды в этом есть — солдаты не бойцы спецназа и арестовывать не их профиль. Городская стража тоже в этом не помощник.

— Это верно, — даже не стал спорить Володя. — Но другого варианта всё равно нет…

— Если милорд пообещает, что отдаст нам имущество…

Володя думал недолго.

— Кроме бумаг и книг — там могут быть ключи к шрифтам. Кроме того, вы вернёте любую вещь по первому требованию, если она окажется связанной с их шпионской деятельностью. Золото же можете забрать сразу.

— Договорились. Куда доставить?

— Это с Джеромом обговорите. Главное, чтобы они друг друга не видели. То есть каждый должен быть уверен, что схватили только его одного. Джером, ты понял? Как лучше всё организовать — решишь сам. Ещё что есть?

— Больше ничего, милорд.

— Хорошо. Тогда пришлите мне вашего человека, который подслушивал.

— Конечно, милорд… Когда арестовывать шпионов?

Володя на миг задумался.

— Думаю, вам надо время на подготовку… как стемнеет, начинайте. А я пока отвлеку Раймонда — с ним я сам разберусь.


Разговор с человеком, подслушавшим разговор Раймонда, надолго не затянулся и Володя сразу отправил гонца к Конрону с замечаниями по обороне. Тир явился минут через сорок, когда все собрались в столовой и ужинали. Володя как раз объяснял Генриетте как пользоваться ножом и вилкой, поскольку вредная Аливия начала хихикать над её неумелыми действиями. Схлопотав подзатыльник, она обиженно притихла и сейчас ревниво наблюдала, как Володя говорил с Генриеттой.

— Ага. — Конрон ввалился в столовую и без приглашения плюхнулся на свободный стул.

Володя удивлённо посмотрел на него.

— Я думал, вы занимаетесь исправлением слабых мест в обороне?

— Пинков помощникам надавал, как раз сейчас скачут. Потом проверю. Я, собственно, спросить… — Конрон ненадолго замолчал, потом выпалил. — Объясни мне, откуда ты узнал про заброшенный подземный ход??? Я специально Лирома тряс, даже в архивах о нём сведений нет! А ты не только знал, но и указал его точное место! А про стену??? Там вода и правда немного подмыла фундамент. И откуда ты про остальное узнал?!!

— Если я прав, то чем ты недоволен? — ещё больше удивился Володя.

— Я хочу понять, откуда ты это всё узнал?!

Володя пожал плечами.

— А какая разница? Если есть слабые места — их надо исправлять. И быстрее. Завтра с утра барон будет здесь.

— Что? — Конрон весь подобрался. — А это ты откуда знаешь?!! Мои разведчики ещё не возвращались.

— Простой расчёт. Или утром, или чуть позже. Ему, конечно, придётся свои войска гнать очень быстро, но он успеет… если я правильно понял характер барона.

— Но почему ему надо прийти именно утром?

— Потому что если он подойдёт после обеда у него не хватит времени захватить город до темноты, а ночью преимущества на стороне защитников — они лучше знают улицы города.

— Ну ладно, а почему бы тогда ему не подождать и не подойти послезавтра утром?

— Потому что его засекут наши разведчики, и мы будем его ждать. А ещё потому, что я обещал, что завтрашний день будет последним, когда открыты ворота.

Конрон потряс головой.

— Ничего не понимаю. А барон-то откуда об этом узнает?

— Ему сообщит тот гонец, которого отправили к нему из города.

— И он поверит твоему гонцу? — Кажется Конрон совсем растерялся.

— Моему? Конечно нет. Но ведь это не мой гонец. — Володя снова глянул на часы. — Конрон, у нас очень мало времени. Боюсь, что этой ночью не придётся спать ни тебе, ни мне. Давай потом поговорим? Мне не жалко всё объяснить, но это займёт очень много времени, а кроме твоего удовлетворённого любопытства ничего не даст. Позволь мне до вечера просто посидеть тут?

Похоже, тот правильно понял. Хмыкнул.

— Ладно. — Конрон поднялся. — Но после боя ты мне всё объяснишь. Пойду проверю, как там все.

Когда Конрон вышел, в комнате ещё некоторое время царила тишина. Аливия испуганно посматривала на Володю, сообразив, что если завтра бой, значит, ему придётся в нём участвовать. И как бы она не верила в него, но бой есть бой… Она вдруг соскочила со стула и подошла к нему, прижалась.

— Ты ведь вернёшься завтра?

Володя обнял её и улыбнулся.

— Конечно. Как только прогоним злодеев.

Глава 28

Через три часа, получив сообщение от Джерома о готовности начать операцию, Володя в сопровождении охраны нёсся по улицам города в свой дом.

— Графиня, — он слегка поклонился, пробегая мимо по коридору. Графиня проводила его ошеломлённым взглядом. Володя замер перед одной из комнат и забарабанил в неё кулаком. — Раймонд! Раймонда, выходи давай!

— Что такое? — тот высунулся из-за двери. — Что случилось?

— Общий сбор! — рявкнул Володя.

— Э-э-э…

— Да быстрее ты!

— Милорд, я прошу прощения, но у меня на вечер были немного другие планы.

Володя точно знал какие именно и с кем он собирался встречаться, но вот этого как раз он допустить не мог, поскольку именно сейчас люди Крейса должны занимать позиции около всех домов, где жили шпионы-подчинённые Раймонда.

— Вы это барону Розентерну объясните. Думаете, я от скуки лично сюда явился… Собирайтесь, а я пока кое-что из комнаты заберу.

Володя заскочил в комнату и плюхнулся на диван. Засёк время, потом сообразил, что тишина может быть подозрительной и начал задвигать ящики в шкафах, раскрыл сундук. В общем, усиленно делал вид, что что-то ищет. Когда истекло десять минут, он аккуратно всё закрыл и вышел в коридор.

— Раймонд, давай быстрее!

На улице он дождался когда Раймонд покажется на крыльце и закопался в сумку, висящую у него на плече. Раймонд забрался в седло и теперь нетерпеливо поглядывал на милорда, который всё ещё что-то искал.

— Проклятье! — Выругался вдруг Володя. — Вот чувствовал, что что-то забыл! А всё это спешка проклятая… Всем ждать, я мигом. — Мальчик сорвался с места и помчался обратно в дом. Раймонд было дёрнулся за ним, но покосился на солдат рядом с ним и остался сидеть в седле.

В доме Володя огляделся, а потом направился к комнате графини. Постучал.

— Что ещё, Раймонд? — с какой-то обречённостью донеслось из-за двери.

— Это не Раймонд. — Володя открыл дверь и вошёл внутрь. Графиня удивлённо подняла на него глаза.

— Милорд?

— Графиня, скажите, вы жить хотите?

— Простите? — Она испуганно моргнула.

— У меня очень мало времени. Если вы действительно хотите жить, вы сейчас передадите мне то письмо, которое велел вам отнести Раймонд.

Кровь стремительно отхлынула от лица графини, она нервно затеребила край платья.

— К-какое письмо, милорд? Он не передавал мне никаких писем.

— Значит, велел передать что-то на словах. Лорниэль, у меня действительно нет времени. Либо вы сейчас доверяетесь мне, либо вы погибаете.

— Вы… вы хотите меня убить?

— Я??? Помилуйте. Не для того же я вас спасал на пристани, а потом поселил у себя дома, чтобы убивать. Нет, это сделают те люди, к которым вас послал Раймонд. Вы для него скоро станете опасны. Очень опасны. Вы единственный человек, который может разоблачить его. Это не совсем так, но он об этом не подозревает.

— Вы… Вы всё знаете, милорд?

— Боже, ну не считайте же меня идиотом, графиня! Когда мне откровенно вешают лапшу на уши при первой встрече сразу ясно, что тут что-то нечисто.

— Простите, что на уши вешают?

— А, не обращайте внимания, выражение моей страны. Означает, что нагло врут. Вот и этот Раймонд почему-то решил, что я молодой глупый князёк, которому можно откровенную ерунду говорить, а я всё проглочу.

— Но если вы всё знали…

— Почему ничего не говорил? По большему счёту это не моё дело. Вообще-то я собирался просто покинуть Тортон, и если бы не заболела Аливия — так бы и сделал. Потом же Раймонд мне стал нужен именно как шпион Эриха.

— Но вы назначили его своим помощником… Он даже отвечал за что-то…

— Графиня, время. Что он велел вам передать?

— Глупость какую-то, — Лорниэль, похоже, сдалась. — Дал адрес и велел там сказать, что сова вылетела из клетки, но с восходом вернуться не сможет.

Володя задумался.

— Сова вылетела из клетки… Сова ведь ночная птица? С восходом… восходом… Ага, кажется понял. Край непуганых идиотов… посложнее ничего придумать не могли?

— Так мне идти? — неуверенно поинтересовалась графиня.

— Обязательно.

— Но вы же сказали, что меня…

— Ну не сразу же. Вы ему ещё нужны.

— Подождите, милорд… Но если так… мне ведь угрожает опасность!

— Всем в этом городе она угрожает. Вы не забыли, что к нему идут войска короля Эриха?

— Но вы… вы!!! Вы не рыцарь! Вы не можете подвергать мою жизнь опасности.

— Я и не подвергаю — это делает Раймонд. А вашу дочь я по возможности оградил от всего этого.

— Так вы поэтому…

— Скажем так, я очень не люблю, когда пытаются прикрыться теми, кто не может защититься. Вы же свой выбор сделали сами.

— Но что я могла…

— Для начала открыться мне. Вашей дочери уже ничего не угрожало и Раймонд не мог вас шантажировать ею. Вы же предпочли послушно делать всё, что он вам скажет. Вам даже в голову не пришло, что в случае чего он избавится от вас и вашей дочери не задумываясь. А чтобы спасти себя, вы готовы пожертвовать всем городом.

— Вы, милорд, тоже хотели бежать! — Графиня гневно выпрямилась.

— Верно, но при этом я не собирался открывать ворота города перед тем как уехать. А теперь вы прекратите кричать и сделаете так, как велел вам Раймонд. Спорить мне с вами совершенно некогда, и так уже сколько времени потерял.

Не слушая возражений, Володя отправился к выходу, но у двери обернулся.

— На вашем месте я бы всё-таки послушался совета и сходил туда. Это для вас последний шанс оправдаться. Думаете, шпионство в пользу Эриха вам простят только потому, что вы женщина? Вам ещё и измену мужа припомнят. И тогда даже я не смогу защитить вас или вашу дочь. Подумайте о ней.

Графиня как подкошенная рухнула на кровать и спрятала лицо в ладонях. Володя отвернулся и вышел.

— Милорд, к чему такая спешка? — С конём Володи поравнялся Раймонд. — Что случилось?

Володя оглянулся, проверяя нет ли рядом кого, но охрана скакала чуть позади и не могла слушать их разговор.

— Только что сообщили, что поймали шпиона Эриха, — доверительно сообщил Володя.

Раймонд чуть вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

— Шпиона?

— Да. Пытался выбраться из города. К счастью снаружи у нас был секрет, его солдаты и задержали гонца.

— И… он что-нибудь сказал?

— Да откуда я знаю? Сейчас и едем разбираться. Наверное, этим шпионом тебе придётся заниматься, поскольку остальные все заняты. И раз вражеские агенты начали отправлять сообщение барону, значит бой будет раньше, чем мы думали. Впрочем, кто его знает, с чем он ехал. Тебе и выяснять. Я на совещание, там ещё какие-то новости есть, а ты спустишься в тюрьму и постараешься узнать, с чем и куда ехал этот гонец. Я бы с тобой пошёл, но некогда. Проклятый барон, как не вовремя. Только быстрее, не возись долго.

— Ладно, — слегка растерянно отозвался Раймонд, о чём-то задумываясь.

В магистрате Володя бросил несколько слов начальнику караула, тот согласно кивнул, а потом приглашающе махнул Раймонду. Тот, ругаясь под нос, проследовал за ним.

Как всё не вовремя, размышлял он. Угораздило же этого гонца попасться! Ведь предупреждал его, чтобы был осторожнее. Но почему он не знал ни о каких секретах? Раймонд поёжился — в подвале было прохладно. И почему именно его заставили заниматься этим гонцом? Нет, конечно, удачно всё сложилось. Раймонд так обрадовался, что даже не задумался над этим. Главное, встретиться с гонцом и объяснить, что тому следует говорить. Но сейчас возникла какая-то смутная тревога. Почему? Почему именно он?

— Долго ещё? — поинтересовался он, оглядываясь.

— Нет, тир, мы пришли. Вот это камера. — Начальник караула кивнул сопровождающему его солдату и тот поспешно снял с пояса ключи и зазвенел ими в замке, раскрыл дверь. — Мне с вами зайти, тир?

— Что? Нет-нет, — замотал головой Раймонд и тут же одёрнул себя, слишком поспешно, чуть себя не выдал. — Пленник ведь не опасен?

— Он скован, тир.

— Значит, не надо. Если понадобитесь, я вас позову.

— В таком случае мы будем здесь.

Раймонд кивнул, нагнулся, входя в камеру, и в тот же миг сверху на него обрушился удар… В камеру заглянул начальник караула и слегка попинал лежащее тело. Потом повернулся к солдатам.

— Приказ его светлости: пленника переодеть, все вещи сложить отдельно. Сковать так, чтобы он не смог нанести себе вреда. — Тут глаза начальника караула зловеще сверкнули. — Его светлость пообещал мне, что если с этим человеком что-нибудь случится спустить с меня шкуру… так вот, до этого я успею позаботиться о вас. Всё ясно? Потому следите за заключённым как за родным сыночком. Холите его, лелейте, чтобы ни один волос не упал с его головы! Всё ясно?

Солдаты испуганно кивнули.

— В таком случае чего стоите? Я сказал переодеть! Чтобы ни одной его тряпки на теле не осталось!

Гирон вышел из камеры и остановился неподалёку, дожидаясь, когда солдаты выполнят приказ. Мимо, гремя цепями, прошёл тюремный кузнец. Поклонившись офицеру, он нырнул в камеру. Наконец из камеры вышел один из солдат и протянул мешок с вещами.

— Тут все, господин офицер!

— Хорошо. Занимайтесь подопечным, а я на доклад. — Гирон подхватил мешок, забросил его за спину и уверенно зашагал к выходу из темницы. Приказ этого странного князя, признаться, его сильно озадачил, но спорить со старшими по званию он не привык, а потому выполнил его старательно и максимально точно.


Володя ворвался в комнату, где обычно проходили все их совещания, последним. Кивнул Конрону и Лирому, махнул рукой Джерому и Филиппу, поздоровался с остальными.

— Итак, господа, началось. Завтра утром барон Розентерн начнёт штурм города! — с ходу огорошил он всех.

— Подожди, — нахмурился Конрон. — Во-первых, тут не все. Не хватает этого… твоего приятеля Раймонда.

— Его не будет, — отмахнулся Володя. — Я ему другую задачу поставил.

— А во-вторых, ты так и не объяснил, откуда ты знаешь, что завтра с утра барон станет атаковать? По донесениям моих разведчиков он ещё в двух сутках от города.

Володя глянул на часы.

— Если мои расчёты верны, как раз в этот момент его армия начала форсированный марш к городу.

— Зачем? — поинтересовался Лиром.

— Чтобы к утру быть здесь и успеть ворваться в город раньше, чем мы успеем закрыть ворота. Беженцы ещё за городом. Когда появится отряд барона, они ломанутся под защиту стен, создадут пробку в воротах, а тут и родезская конница подоспеет.

— Но… тогда надо срочно…

— Сидеть! — вдруг рявкнул Конрон и снова повернулся к Володе. — Я так и не понял, почему ты так думаешь?

— Потому что четыре часа назад гонец от шпионов Эриха покинул город и отправился с докладом к барону. Кстати, тир Роухен, примите мои поздравления, ваши патрули организованы великолепно. Моим людям пришлось сильно постараться, чтобы гонец сумел выбраться из города незамеченным.

— Вы помогли шпиону выбраться из города? — с недоумением поинтересовался начальник гарнизона.

— Совершенно верно. Нам очень нужно, чтобы его доклад попал к барону. Тот же, получив его, немедленно снимется с места и пойдёт сюда. Конрон, пора начинать.

Тот вдруг разом просветлел, выпрямился, словно сбросил с себя тяжкий груз.

— Наконец-то, — выдохнул он. — Ну что, действуем по плану?

— Да.

Конрон кивнул, потом вытащил меч и слегка стукнул им по столу.

— Господа, слушайте приказ: главнокомандующим всеми силами в Тортоне на время моего отсутствия назначается князь Вольдемар Старинов!

— Вашего отсутствия? — растерянно поинтересовался кто-то.

Конрон бросил в ту сторону свирепый взгляд.

— У нас нет времени на болтовню! Для тех, кто не понял, враг будет здесь завтра утром! А потому все обсуждения закончились! Князь, если кто-то начнёт много болтать, разрешаю отрезать таким болтунам язык.

— Конрон, тебе лучше идти, — посоветовал Володя. — Нужно ещё время собрать твоих и ещё время устроиться в лесу. Так что будет лучше, если ты выйдешь сейчас.

— Да, — согласился тот. — Конечно. Итак, господа, я покидаю вас. Все дальнейшие действия князя полностью согласованы со мной. Подчиняться его приказам как моим! — Конрон обвёл собравшихся суровым взглядом, потом накинул плащ и стремительно покинул комнату.

Володя медленно поднялся и перешёл на место Конрона во главе стола.

— Итак. Роухен, всех солдат отправить в казармы, накормить и уложить спать. Завтра будет жарко, так что пусть отдохнут как следует — это врагам ехать всю ночь. Все команды грузчиков к третьим воротам, где собираются беженцы. Землекопов тоже туда. Филипп, ты отвечаешь за это. Как с мешками?

— Ну… как вы велели, я устраивал склады мешков с песком по всему городу, чтобы их не везти далеко в случае необходимости…

— Я не про это. Я про третьи ворота!

— Ну да, там мы строили больше всего складов, только не понимаю…

— И не надо. Все мешки свозить туда. Я вскоре подойду и покажу что и как строить, а пока собирайте людей. — Володя на миг задумался, потом недоумённо повернулся к Роухену и Филиппу. — Вы ещё здесь? Я же сказал, что нужно делать.

Те поспешно поднялись и выбежали из комнаты.

— Джером, как там у тебя?

— Всё сделано чисто. Взяли всех.

— Графиня?

— Пока не знаю.

— Как станет известно — разыщи меня. Пока же собери солдат, с которыми ты раньше действовал и будь готов. Возможно, нам всё-таки придётся арестовать Пейтона. Постарайся выяснить у Крейса какие-либо подробности о нём.

Джером кивнул и тоже вышел. Володя роздал приказы остальным и отпустил их. Тут как раз показался Гирон с мешком. Володя увидел его от двери, когда собирался уходить сам и махнул рукой. Впустил начальника караула в комнату и закрыл дверь.

— Как всё прошло?

— Хорошо, милорд. Он до последнего не догадывался ни о чём.

— Очень хорошо. А это его вещи?

Дождавшись кивка, Володя вытряхнул их на пол и погрузился в изучение. Все бумаги отложил в сторону, чтобы осмотреть более внимательно позже, уделил внимание оружию, вспомнив, что на Земле часто использовали рукояти в качестве тайников. Прощупал каждый шов в одежде, потом достал нож и вспорол прокладку, достал оттуда несколько писем.

— Как удачно, — усмехнулся мальчик, быстро проглядывая их. — Знаете, что это, э-э-э… прошу прощения, не знаю, вашего имени.

— Гирон, милорд.

— Ага. Похоже, я оказался прав и Раймонд к чему-то готовился, вот и таскал с собой самые важные бумаги, чтобы иметь возможность сразу сбежать. Так знаете что это, Гирон?

— Никак нет, ваша светлость.

— Это адреса. И этих адресов я не знаю… похоже они прошли мимо взгляда Крейса… Вот, что Гирон… — Володя оценивающе оглядел офицера с головы до ног. Вы хотите повышения?

— Милорд? — в глазах офицера на миг вспыхнула надежда, но тут же угасла. — Милорд, я достиг максимального чина для не благородных.

— Гм… — Володя задумался. — Я не король, но поговорю с Конроном. Думаю, он сможет что-нибудь придумать. Так вот, если вы справитесь, королю будет доложено о вас… в самом выгодном свете.

— Что я должен делать?

— Вот адреса. — Володя бросил ему одно из писем. — Возьмите людей… Тут пять адресов. Выберите толковых офицеров и обыщите эти дома. Переверните там всё, простучите стены, но разыщите, что там прячут.

— Мм… милорд, а что именно искать?

— Не знаю. Возможно, оружие. Должны же они куда-то его складывать перед восстанием.

— Восстанием?

— Именно. Вы только что арестовали его главу.

— Главу? — Офицер совсем растерялся. — Но зачем тиру Раймонду готовить восстание?

— А затем, что он верный подданный короля Эриха. Кстати, тут и наброски плана есть… хм… как интересно. В общем, берите солдат и обыщите эти адреса. О результате доложите лично мне. Вопросы есть?

— Нет, милорд.

— Тогда идите.

И Володя снова углубился в изучение вещей.

Закончив осмотр одежды, он спрятала её подальше, а все найденные улики сложил в сумку и повесил через плечо, после чего совсем не по-рыцарски поскакал к выходу. Если бы его увидел кто-то, то удивился бы, кто пустил мальчишку в магистрат… Правда уже из дверей вышел прежний князь и командующий. Собранный, невозмутимый, немногословный.

Осадив коня у ворот, где уже стали собираться люди, Володя достал из мешков мотки верёвок и связку колышек, соскочил с коня.

— Филипп, выстрой людей.

— Так ещё не все…

— Выстрой тех, кто есть.

Когда приказ исполнили, Володя сложил бечёвки и колышки в кучу и прошёлся вдоль не очень ровного строя.

— Вы все долго обсуждали мои забавы с мешками, обсуждали мои умственные способности… Да-да, не возражайте, я же не глухой и всё слышал. Настало время объяснить, что к чему. На самом деле все ваши тренировки по перекрыванию баррикадами улиц всего лишь уловка, чтобы отвести вражеских шпионов от настоящей цели. Да-да, враги очень внимательно следили за нами, потому мы и не могли строить укрепления сразу там, где они нужны, чтобы не спугнуть врага. Сейчас играм пришёл конец — завтра утром враг атакует. И все вы должны приложить все силы к тому, что бы помочь отстоять наш город. Сейчас мы здесь, у ворот начнём строить укрепления, которые должны стать ловушкой для врага. От того, насколько надёжно и качественно вы их построите, будет зависеть удержим мы город или нет. Впереди у нас есть ночь, за которую мы должны все успеть. — Володя поднял руку, успокаивая возникший гул. — Вы все тренировались и работали с мешками, делайте как на тренировке и всё получится.

В этот момент на площадь выехало сразу десяток телег с мешками, команда грузчиков моментально уложила их стопкой на землю, а телеги, развернувшись, отправились за новой партией. Володя проследил за ними, потом снова повернулся к слушателям.

— Сейчас я размечу, как должны идти укрепления, после это землекопы сразу приступают к копанию рва. Землю в эту сторону и разравнивать. Грузчикам — строить стену. Во рву укрепить наклонные колья, а за ними ставить ежи. Ещё ежи поставить на этой стороне. Если враг прорвётся, они должны послужить защитой для нас и помешать противнику развить наступление. Плотники строят вышки. Заготовки скоро привезут, места я покажу. Филипп, сколько у нас готовых вышек?

— Двадцать, милорд.

Володя поморщился.

— Мало, но ладно. Значит десять с этой стороны, десять поставим на той стороне. Грузчикам — башни надо тоже обнести мешками с песком и поставить ежи. Выделить человек пять на охрану каждой. Отряду лучников, которых я просил отобрать, собраться у стены и пока отдыхать. Как только я разберусь с разметкой укреплений подойду и объясню вашу задачу. Лиром, твоя забота снабжение — факелы не должны гаснуть, в темноте люди не смогут работать. Подводы со стрелами где?

— Скоро будут, милорд.

— Хорошо, подбери места, где их сложить, чтобы в бою сразу подносить людям, а не бегать на другой конец города за ними. Арвид, хорошо, что вы здесь…

— Мне сказали…

— Да. Завтра бой. Потому проверьте госпитали и первоначальные приёмные пункты. Завтра с утра все ваши врачи и добровольные помощники должны быть на местах.

— Конечно. У меня давно всё готово.

— Тем не менее, ещё раз посмотрите. Завтра уже поздно будет что-либо менять.

— Хорошо, милорд.

Володя ещё раз оглядел строй, осмотрел площадь. На мгновение задумался — не забыл ли о чём.

— Строительство будем вести здесь и на той стороне ворот. Стены должны медленно сходиться и упереться вон в те дома, — Володя махнул вдаль. — Те, кто ворвётся в ворота окажутся как раз между двумя укреплениями и вынуждены будут скакать между ними… Всем ясно? В таком случае принимайте мешки, которые подвозят. Когда закончим с разметкой, приступайте к строительству. Разойтись! Роухен, ко мне.

— Милорд, вы ведь хотите пустить врага в город… как раз между этими двумя стенами? — сразу спросил начальник гарнизона, как подошёл.

— Верно, но сейчас не время. Роухен, того шпиона мы специально выпустили, чтобы он указал на слабое место обороны, но если другие шпионы смогут сообщить о том, что мы тут делаем … Ты понял?

— Я усилю охрану на воротах и вокруг этого места.

— Ты правильно понял. За стенами города тоже есть засады, но лучше до этого не доводить. Теперь ещё: ты берёшь на себя ту сторону, я эту. Вон бечёвки и колышки. От того места намечаешь по прямой к тому дому. Это ориентир. Потом будешь следить за работами и контролировать их. После я проверю у тебя, а ты эту сторону.

— Милорд, — вспыхнул Роухен. —
Мне кажется, я не давал повода к недоверию…

Володя резко развернулся и зло глянул на начальника гарнизона.

— Роухен я практически не спал последние дни и очень-очень устал, а потому не склонен выслушивать про ваши обиды и вашу гордость. Но одно я знаю точно, если мы не удержим врага тут, то все наши усилия пойдут прахом. Потому засунь свою гордость в… в… подальше, в общем. Я проверю твои укрепления, а ты будешь проверять мои, потому что мы оба люди и оба можем ошибаться. Вопросы ещё есть? Нет? В таком случае за дело!

Володя махнул двум солдатам и те послушно подхватили колья и бечёвку и побежали за Володей. Тот указал куда вбить первый колышек у стены и пока один солдат вбивал, второй шагал рядом с Володей к следующему месту… Когда первый отрезок наметили землекопы немедленно приступили к рытью рва. Почва, правда, тут каменистая и рыть не очень легко… Володя посмотрел на мучение землекопов, потом подозвал их командира.

— Сможете всё-таки выкопать?

— А не знаю, — буркнул он. — Тут так телегами всё утрамбовали!

Володя ещё немного понаблюдал за работой.

— Вот что, так не успеете. Копайте небольшую траншею и вкапывайте колья под углом, укрепите камнями, после чего чуть дальше начинайте размещать «ежи».

— Ров копать не надо?

— Нет. Всё равно не успеете. Честно говоря, я его и не планировал, но… Впрочем, неважно. Вы поняли про колья?

— Да.

— Тогда приступайте. — Володя вернулся к солдатам и продолжил вести разметку.

Когда они подошли вплотную к домам, Володя велел солдатам доделывать дальше, а сам отправился к месту, где должны сойтись обе возводимые стены. Вокруг стояли бочки с песком, в которых пылали сразу по несколько факелов, носились подростки со свежими и когда какой факел прогорал, они сразу заменяли его на новый. Свет они давали не очень ровный, но работать можно. А вон в центре пылает костёр, тут уже довольно светло.

Володя подошёл к домам и проследил, как плотники укрепляют на крышах подпорки под огромные щиты — там должны разместиться лучники, чтобы обстреливать наступающих с высоты.

— Проверяйте надёжность! — крикнул Володя офицеру, который наблюдал за строительством. — Если во время боя эти платформы рухнут вместе с лучниками…

Офицер обернулся и кивнул.

— Всё будет нормально, милорд!

Мальчик кивнул и перевёл взгляд на катапульту, которую как раз выкатывали вперёд. Её должны были установить перед креплениями, а от спускового устройства тянулась прочная верёвка.

Подошедший Роухен критически оглядел её и покачал головой.

— Вряд ли она сможет сделать больше одного выстрела: упор плохо закреплён. Да и сама она как-то не очень выглядит.

— Больше одного выстрела она всё равно не успеет сделать, — отозвался Володя. — Потому особо и не старались. Это так… сюрприз. Вы закончили размечать?

— Да, милорд.

— Тогда понаблюдайте здесь. Именно сюда придётся главный удар врага, когда они поймут, что оказались в ловушке. У них не будет другого выхода, только ударить и прорваться. А я к лучникам.

Роухен согласно кивнул, а Володя уже бежал к городской стене, даже не подумав, что можно воспользоваться конём.

Лучники отдыхали недалеко от ворот. При виде приближающего Володи офицер гаркнул команду и те поспешно поднялись, выстраиваясь. Володя махнул рукой.

— Сидите, завтра успеете настояться. Да и мне так удобнее. Я надолго вас не задержу, только объясню задачу и можете до утра отдыхать.

Лучники послушно опустились на землю, но луки из рук не выпустили — слушали.

Володя внимательно оглядел всех.

— Как мне сказали — вы лучшие среди всех лучников города.

— Есть такое, — хмыкнул один. Офицер погрозил ему кулаком, но Володя рассмеялся вместе со всеми.

— Это хорошо, что вы и сами себя так оцениваете. Итак, вас здесь сорок два человека. К утру плотники должны закончить вон те вышки, которые как раз сейчас начали строить. Эти вышки для вас. На каждой из них разместится по двое… хм… вышек всего двадцать, значит на двух должно быть трое… Для них вышки у ворот с этой стороны и с той. Теперь о том, что вы должны делать. — Володя снова прошёлся мимо сидящих солдат. — Как вы понимаете, лучших из лучших я тут собрал не для того, чтобы вы стреляли по массе войск — для этого найдутся другие. — Среди лучников возник смех, который Володя прекрасно понял. Идя навстречу настоятельному требованию князя по увеличению числа лучников, в них записывали всех, кто хоть раз держал в руках это оружие. От таких людей не требовали большой точности или скорострельности — главное, чтобы он умел натянуть лук и пустить стрелу в направлении врага, а не своих, справедливо рассудив, что на ограниченном пространстве при большой скученности войск врага промахнуться очень и очень сложно. Но вот настоящие лучники, относились к таким с позволения сказать стрелкам крайне пренебрежительно.

— Можете смеяться, но свою роль они сыграют. А вот ваша задача совсем другая. Я не требую от вас быстрой стрельбы — я требую стрельбы точной, но не во всех подряд. Выискивайте среди противника командиров и стреляйте в первую очередь в них. Выводите из строя тех, кто командует, в случае прорыва стреляйте по самым сильным вражеским солдатам, бейте в основании клина, если будет предпринята такая попытка — там, как правило, располагаются самые сильные бойцы. Следите за обороной и помогайте своим в случае необходимости. Задача ясна?

На мгновение воцарилась тишина.

— То есть вы, милорд, предлагаете нам целенаправленно стрелять по вражеским командирам?

— Да, — Володя твёрдо встретил взгляд спрашивающего.

— Но так никогда не делалось… За пленного можно взять выкуп, да и стрелять в благородных…

— Это мой приказ и я несу за него ответственность. Если хотите, можете стрелять не насмерть, просто выводите их из строя, чтобы не могли командовать. Но ваша приоритетная цель — вражеские командиры и лучшие бойцы, которые представляют угрозу для нашей обороны. Командир, распределите людей по вышкам, места, где должны стоять вышки, уже размечены — вы без труда их найдёте, потом отдыхайте до утра. По команде каждый должен занять своё место и приготовиться. Что ещё… Ах да, стрелы: для ваших стрелков специально отобрали самые лучшие.

Замечание важное. Опять-таки по требованию Володи в городе очень резко увеличили производство стрел. Поскольку делали их не самые хорошие специалисты, то и получились они не того, некоторые вообще кривоваты. Но опять-таки для тех дистанций, на которых планировался бой, этот недостаток играл не очень большую роль. А вот для снайперов стрелы отбирали самым тщательным образом и делали их настоящие мастера своего дела. И пусть они изготавливали одну стрелу за то время, за которое остальные мастерили десяток, но эта стрела получалась идеально сбалансированной, прямой и в меру гибкой.

Убедившись, что задачу поняли все и, ответив ещё на несколько вопросов, Володя умчался дальше следить за тем как и где возводят вышки, потом проинспектировал ближайшие дома, которые превратили в полевые кухни.

— После боя солдаты захотят есть, к тому времени горячая еда должна быть на позициях!

Снова навестил Арвида и понаблюдал как тот, ругаясь не хуже грузчиков в порту, объясняет медбратьям, что и как надо делать в случае ранения, в углу полевого госпиталя аккуратно лежали сложенные носилки, там же за столом сидели врачи. Вообще-то за каждым врачом закрепили отдельный полевой госпиталь (преобразованные из подходящих домов), но пока они сидели тут. Арвид закончив с добровольными помощниками, теперь занимался с ними.

— Вы должны убедиться, что у вас всё под рукой: горячая вода, бинты, антисептические мази… — надо же, как ловко употребляет введённое Володей слово, словно сам придумал и ввёл в обиход. Мальчик хмыкнул. — Сейчас каждый отправится в госпитали, закреплённые за ним, и убедится, что всё готово к приёму раненых. В сложных случаях оказываете первую помощь и отправляете больного в центральный госпиталь, там уже ими буду заниматься я… и людей там больше.

Коллеги наградили Арвида не очень доброжелательными взглядами, но спорить не рискнули, очевидно, тот уже объяснил им к чему ведёт нарушение дисциплины. Да и присутствие Володи не способствовало появлению желания поспорить.

Мальчик вышел вперёд. Арвид недовольно покосился на него, но послушно уступил место.

— Я понимаю, о чём вы сейчас думаете, — негромко заговорил Володя. — Явился какой-то выскочка, пусть даже он лучший врач города и теперь учит вас, тоже достаточно опытных людей, хотя и не таких именитых, своим странным и непонятным методам лечения. — Арвид нахмурился, хотел что-то сказать, но взглянув на Володю, не осмелился. — На вашем месте я бы тоже возмущался. Однако я прошу вас… не приказываю, а именно прошу во имя той клятвы, которую вы давали, когда становились врачами… Я прошу прислушаться к словам Арвида и делать так, как он просит. После осады вы сможете оспорить его методы, собрать материал при лечении раненых… но сейчас… ради спасения людей спрячьте свою гордость поглубже. Спасибо.

В полнейшей тишине Володя слегка поклонился и вышел. К чему он выступил и почему именно так он, наверное, не смог бы ответить и сам. Задумываться же совершенно некогда: надо следить как строится стена из мешков, как вбиваются в землю колья и насколько хорошо размещаются «ежи». Понаблюдав за работой, Володя бросился к строителям.

— Не так! Неужели вы так на учениях отрабатывали? Я же говорил, в шахматном порядке! В шахматном! Блин! Вы же не знаете, что такое шахматы… В общем вот так! Вот так! И не жалейте верёвок! Чем дольше их будут рубить — тем лучше.

Потом он снова скакал… телохранители чуть ли не силком запихнули неугомонного командира на коня и теперь Володя разъезжал по всей разворачивающейся стройке, наблюдая, поправляя, руководя. Иногда отъезжал в сторонку, садился у стены какого-нибудь дома и минут двадцать дремал, отдыхая, а потом снова мчался проверять состояние укреплений.

Начало светать. Володя, вымотанный до предела и, тем не менее, крайне довольный, наблюдал за почти законченными укреплениями. Две стены из мешков с песком начинались с двух сторон ворот примерно на расстоянии пятисот метров друг от друга. Дальше они медленно сужались и почти соприкасались у домов, где были выстроены настоящие завалы из больших и малых «ежей» опутанных верёвками. Впереди же гордо стояла взведённая катапульта, верёвка от спускового крючка которой уходила вбок за укрепления.

Перед мешками, грозно склонив обожжённые жала, торчали колья. Не очень часто, но проблем штурмующим они доставят. Ещё дальше в три ряда располагались «ежи», перед ними вбили в землю небольшие колья, преграда и для коней и для людей. Даже если сапоги и хорошие, защитят ноги — попробуй по ним побегай.

Володя поднялся на стену и оглядел площадь перед воротами с высоты. Вроде бы везде успели, недаром гоняли людей на тренировках до седьмого пота. Даже запас мешков создали на случай, если где штурмующие разрушат укрепления и понадобится их срочно подлатать. Сразу за стеной из мешков к специальной небольшой ограде были охапками прислонены метательный дротики — тоже довольно солидный запас. И людей тренировали с ними работать. Конечно, за это время хороших метателей не сделать, но если хотя бы один из трёх попадёт — уже хорошо. Остальные отвлекут. Запас же сделан такой, что жалеть их не стоит. Вообще Володя специально сделал упор на всём метательном, здраво рассудив, что при таком раскладе, который они планировали организовать, это самый лучший способ сберечь жизни своих солдат. Ну и длинные, метра три, копья замечательный инструмент для того, чтобы не подпустить близко врага. Рыцари с детства обучены использовать меч, копьём владеют… но пусть попробуют прорваться через плотный ряд копий.

Уже выходили на площадь войска и ополчение. Арбалетчики, разделившись на два отряда, занимали свои места, проверяя насколько удобно упираться в мешки, как лучше целиться, где сложить запас болтов. За их спинами вставали копейщики, готовые их прикрыть в случае необходимости. Ага, а вот и завтрак подвезли. Не очень плотный, как раз утолить голод.

— Милорд… — Подошедший Роухен с трудом подбирал слова, наблюдая за тем, что происходит внизу. — Признаться, я поражён. За такой короткий срок суметь так всё организовать… Мы точно победим, милорд.

— Об этом лучше говорить после боя, а не до, — недовольно отозвался Володя. — Что касается организации… ну кое-чему мы ополченцев сумели научить, но не обольщайтесь. Не забывайте, что почти никто из тех, кто сейчас находится внизу, ни разу не участвовал в настоящем бою и как они себя поведут при столкновении с настоящим врагом, никто не знает.

Роухен покачал головой.

— Мне приходилось бывать в битвах, но никакая из них не была подготовлена настолько тщательно… Вы продумали все мелочи.

— Роухен, если вы были в битвах, тогда знаете, что все планы действуют до первого столкновения, а все мелочи продумать нельзя. И вот за те мелочи, о которых мы с вами не подумали они, — Володя кивнул в сторону солдат, — сегодня будут платить своей кровью.

Начальник гарнизона удивлённо покосился на Володю.

— Вы словно убеждаете меня, что всё не так радужно, как кажется.

— Я просто избавляю вас от излишнего оптимизма. Он полезен для солдат, но отнюдь не для командующих. Нам с вами нельзя терять головы и предаваться мечтам. Ага, а вот и Филипп… Всё нормально?

— Так точно, милорд. Последние укрепления закончены, грузчики отведены на отдых, сейчас позиции занимают арбалетчики и лучники, потом встанут копейщики. Ещё дальше резервы. Шесты для сигнальных флагов установлены.

— Сигналы все знают?

— Только что проверил. Синий флаг — требуется помощь грузчиков для восстановления укреплений, красный — немедленный подход резервов. За каждым резервным отрядом закреплена своя зона. Два красных флага — требуется помощь всех доступных резервов, или, иначе говоря, прорыв.

— Отлично. Давайте ещё раз обговорим наши действия. Филипп, тебе в вершину нашего клина. Держишь оборону там. Твой выстрел первый. Сначала катапульта, потом лучники. Навесом постарайтесь накрыть как можно большую площадь между укреплениями — это сигнал для остальных. Роухен, ваша зона ответственности по правую сторону от ворот, моя слева.

Володя махнул, подзывая офицера, который командовал солдатами на стенах. Тот торопливо подошёл и вытянулся, ожидая приказов.

— Как только покажется враг, поджигайте дрова под котлами с маслом. — Володя обернулся к шестёрке внушительных котлов, обложенных ветками. — Но опрокинете вы их только по-моему сигналу. Пусть в город втянется как можно больше вражеских солдат, не мешайте им. Когда они войдут и после того, как выстрелит катапульта — лучникам огонь. Стрел не жалеть… Ну вы сами всё понимаете. Вроде бы всё. По местам!

Филипп убежал, Роухен ещё некоторое время стоял на стене, вглядываясь вдаль, но вскоре тоже ушёл. Володя достал бинокль, потом попросил двух солдат подсадить его, уселся на гребне стены, свесив ноги наружу, и принялся изучать горизонт. Теперь оставалось только ждать…

Противник подарил им ещё два с половиной часа мира… целую вечность, когда Володя заметил вдали всадников. Свесившись вниз, он крикнул о приближении врага, потом развернулся и соскочил со стены.

— Скоро будут, — бросил он. — Сигналы о полной готовности всем!

Тотчас взвились на стене флажки, проиграли трубы. Люди поспешно затягивали ремни доспехов, сжимали копья, арбалетчики занимали места. На стене воцарилась тревожная тишина. Вот первый всадник вылетел из леса, за ним ещё один, уже десяток… Яростно пришпоривая коней, они понеслись к воротам. Артисты, набранные со всего города, заметались перед воротами, изображая панику. Женщины и дети бросились внутрь, а за стеной тотчас вильнули влево, где специально для них был оставлен проход. Вот погнали телеги.

— Паника на стенах, — процедил сквозь зубы Володя замершему рядом с ним капитану.

Тот вздрогнул, очнулся и подал команду. Двое солдат стали носиться перед бойницами, изображая панику. Тревожно заиграла труба. «Крестьяне» у ворот, сообразив, что не успевают спрятаться за городскими стенами, рванули к лесу. Враг не обратил никакого внимания на бегущих — для них важнее всего сейчас раскрытые настежь ворота города, которые очень удачно заблокировала одна из крестьянских телег. Двое солдат тщетно пытались отпихнуть её в сторону, чтобы захлопнуть створки, но… не успели.

Только сейчас Володя обратил внимание, что некоторые лошади несут по два человека. Вот они чуть замедлили скорость, и вторые всадники стали соскакивать на землю и тоже побежали к воротам. Оригинально… мобильная пехота. Но как должно быть устали лошади…

Сейчас Володя старался оценить численность врага, но, не имея опыта, путался и сбивался.

— Около двух тысяч, — заметил кто-то рядом. — Тысяча двести, тысяча триста всадников и пехота… человек пятьсот.

— Отлично, — буркнул Володя. — Не сделав ни одного выстрела, только тем, что вынудили барона совершить этот ночной марш, мы уменьшили его силы почти на треть. Осталось разобраться с этими.

Вокруг рассмеялись. Володя тоже улыбнулся, но тут же отвернулся, чтобы никто не увидел, насколько жалкой выглядит его улыбка. В бою ему уже приходилось участвовать, но это… это совсем другое. И как он себя тут поведёт… Очень хотелось закричать, убежать и спрятаться куда-нибудь, где его никто не найдёт, где можно будет пересидеть эту дурацкую войну, которая его не касается.

Володя сжал кулак. Первый вражеский всадник проскакал ворота и ворвался внутрь города.


КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.

Книга вторая Чужая война

Глава 1

Сваленные с обоих сторон ворот телеги и мешки со скарбом создавали полную иллюзию паники, когда люди просто побросали всё, что можно и бежали куда глаза глядят. Но эти же телеги не давали возможности заскочившим в город всадникам нормально оценить обстановку, вынуждая их скакать дальше, где не будет этих телег, что бы объехать и захватить надворную башню. А ещё разведённые небольшие костры из прелой соломы отчаянно дымили, тоже скрывая все оборонительные сооружения за стеной. Этот же дым мешал и защитникам, потом Володя замахал руками, подавая сигнал. Люди тотчас бросились засыпать костерки приготовленным песком — всадников уже всё равно невозможно было остановить.

Те же, похоже, уже поняли что что-то не так, но оценить обстановку на полном скаку, да ещё в победном угаре очень сложно. Вот и рвались они вперёд, выставив копья, готовые растерзать защитников… только нет их. Тишина, застилающий глаз дым и брошенные телеги — вот и всё, что встретило из за воротами.

Ещё до сражения Володя чётко объяснил кто и в какой последовательности должен вступать в бой, приказ был доведён едва ли не до каждого солдата вместе с обстоятельным рассказом что ожидает того, кто нарушит этот приказ.

Шли драгоценные секунды, всё больше и больше людей втягивались в город, вот уже вбежали первые пехотинцы и бросились пробираться через телеги, спеша поскорее забраться на стены, всё ещё скакали вперёд всадники, спешили к воротам отставшие.

Дым спал. Володя поднёс бинокль к глазам, пытаясь рассмотреть тех, кто ворвался в город первым. Те уже разобрались в ситуации и отчаянно поднимали коней на дыбы, пытаясь развернуть их, но сзади напирали остальные, которые ещё не сообразили, что творится вокруг.

Мальчик, не отрывая бинокля от глаз, поднял руку, у флагштока замер солдат. Вот передние всадники сообразили, что назад им не прорваться, а возникший затор защитники просто расстреляют из луков. Один всадник приподнялся в стременах, поднял руку, а потом указал вперёд, склонил копьё и помчался на врага, увлекая за собой остальных. Вот он поравнялся с домами, в которые упирались стены из мешков с песком. Ещё до строительства Володя приказал снести там все дома, расширив улицу. Остальные дома по бокам превратили в настоящие крепости, заложив у них те окна и двери, которые выходили на улицу. И теперь кавалеристы оказались в огромном мешке, над которым нависали дома, на крыше которых располагались лучники. Предпринятый вражеским командиром отчаянный прорыв в город привёл его прямиком в ловушку.

— Думать же надо, — буркнул Володя, — думать!

Вражеский командир, похоже, тоже всё понял и теперь отчаянно пытался развернуть конницу и выбраться из этого мешка. Володя опустил руку и тотчас на флагштоке взвился зелёный флаг. Тишина. Володя нервно сжимал и разжимал кулак, продолжая до рези в глазах смотреть в бинокль.

— Уснули они там что ли?! — рявкнул он. Но нет, вот на крышах домов поднялись в полный рост лучники с уже наложенными стрелами. Разом вскинулись десятки луков и тут до ушей наблюдателей донёсся стук рычага катапульты… Сделанная на скорую руку она не могла выстрелить далеко, но это от неё и не требовалось. Скованные цепью два камня буквально снесли всех передних всадников и в этот миг ударили лучники…

Володя усилием воли заставил себя убрать бинокль и глянул вниз со стены. Впереди, конечно, важные события происходят, но о бое в целом забывать не стоит. У ворот царило настоящее столпотворение. Кто-то пытался прорываться из города, кто-то рвался в город — узкие ворота не давали этой толпе разойтись и образовалась самая настоящая давка, куда и ударили стрелы со стены и с двух сторон. И в этот момент со стены перед воротами сбросили камни, следом полетели брёвна, утыканные железными кольями, посыпались вниз уже не деревянные, а металлические «ежи». Таких было мало, но скованные цепями они представляли собой большую проблему для атакующих. Летели вниз и деревянные «ежи» — эти не жалели, заготовили их много. Ещё брёвна побросали с другой стороны и теперь они, калеча всех, кто попадались на пути, катились со склона в ров, увлекая за собой вражеских солдат.

— И… раз! И… два!!!

Володя обернулся на крики и успел заметить как несколько солдат налегли на рычаги и огромные котлы с кипящим маслом рухнули вниз. Раздавшийся снизу вой Володя, наверное, запомнит на всю жизнь. Оказывается участвовать в осадной войне вовсе не тоже самое, что читать о ней, а описание того, что творит с людьми кипящее масло, которое на них выливают сильно отличается от того, что видишь в реальности. Мальчик зажал уши и попытался спрятать в складках накидки нос, в который ударил запах жареного мяса. Отвернувшись, чтобы не видеть этого ужаса, он бросился по стене, а потом, едва не вывалившись из бойницы, перегнулся через стену, куда его и вырвало.

Пошатываясь, мальчик выпрямился и огляделся вокруг мутным взглядом. Похоже его авторитет в этот день оказался непоправимо испорчен… Но нет. Как оказалось, он далеко не единственный, кто проделал то же самое упражнение. Остальные смотрели на них скорее сочувственно, чем насмешливо. Один из солдат ветеранов даже похлопал мальчика по плечу.

— Это ничего, милорд. В первый-то раз завсегда так. Привыкните.

Володя наградил утешителя бешеным взглядом, с трудом удержавшись от крика.

— Спасибо, — процедил он сквозь зубы. — Вы меня успокоили.

Однако заниматься самоуспокоением было некогда. Пока он висел на стене солдаты уже завалили ворота «ежами» и шипастыми брёвнами так, что теперь прорваться через них было практически невозможно. Со стены били лучники и арбалетчики, причём основной мишенью для них были те, кто оказался внутри города. Уже стреляли и со стен — выстроившись за ними в три ряда, арбалетчики первого использовали стену из мешков как опору, делали прицельный залп после чего быстро отходили, а их место занимал второй ряд, потом третий. За это время выстрелившие первыми уже успели перезарядить арбалеты и снова были готовы к стрельбе. Офицеры чётко соблюдали интервалы залпов, давая возможность людям перезарядить оружие и в тоже время поддерживая непрерывную стрельбу.

Володя понаблюдал за их работой и кивнул — тут можно быть спокойным, сразу видно профессионалов — эти люди пришли в город вместе с Конроном. А вот работа снайперов-лучников с вышек. Едва среди атакующих находился кто-то, кто пытался организовать правильный штурм укреплений, как к нему устремлялось порой две, а то и три стрелы.

Тут пока всё хорошо, Володя перешёл к бойнице и попытался выглянуть вниз, но у ворот толщина стены была такой, что края не достал. Володя покосился на то место, где ему пришлось расстаться с содержимым желудка, но оттуда ворота не видно. Ругнувшись, он протиснулся в узкую бойницу и всё-таки дополз до края. Там вражеские солдаты, ругаясь, пытались разобрать завал, прорываясь на помощь своим. Поскольку их почти не тревожили они увлечённо растаскивали камни и брёвна, за стенами наблюдала только небольшая их часть. Володю заметили и рядом с его головой в стену ударила стрела. Мальчик заёрзал, выбираясь обратно.

— Красный флаг! Красный! — заорал он.

Затрубили трубы, а флагшток пополз красный флажок. По этому сигналу лучники на стене разом оставили в покое тех, кто прорвался в город и перенесли огонь по скопившимся у ворот, снова полетели камни. Первый залп, поскольку его не ждали, уже привыкнув, что на них не обращают внимания, оказался страшным, выкосив целые ряды. От стрельбы почти в упор не спасали никаких доспехи, да и что такое десять-пятнадцать метров? Враг попятился от стены, офицеры заметались среди солдат, пытаясь организовать отступление и обеспечить прикрытие от лучников. Вот вперёд выдвинулись щитоносцы с тяжёлыми щитами, за ними тотчас стали прятаться остальные солдаты и теперь они медленно пятились назад. Выходя из зоны обстрела. Ничего, вот сейчас они перестроятся, организуют защиту и пойдут на прорыв, тем более, что баррикада перед воротами уже почти разобрана. И тогда… они не сразу заметили вырвавшийся из леса отряд рыцарской кавалерии, который выстроившись в клин теперь, набирая скорость, скакал точно в тыл врага. Защитники, заметив своих, усилили стрельбу.

— Прекратить стрелять! Прекратить! — Володя закричал одновременно с каким-то офицером.

Враг ещё попытался организоваться, но удар всадников закованных в доспехи оказался страшен. Задние ряды буквально смели, втоптав в землю. Пехота может противостоять рыцарской коннице только в строю, но как раз его-то построить и не успели. Вражеские командиры ещё пытались организовать сопротивление, но рыцари втаптывали в землю малейшее сопротивление ещё до того, как оно станет серьёзным. Вражеский командир, решив пожертвовать уже обречёнными солдатами, бросил в бой остатки пехоты и пока те погибали под копытами рыцарской коннице успел отойти со своей и теперь выстраивал её для контратаки. Ошибка! Володя едва не заорал от радости.

— Навесным по коннице! Залп! — заорал он, срывая со спины свой лук и подавая пример. Сначала робко стрельнули всего десяток луков, но второй залп оказался более солидным. Вражеская конница, взявшая разбег как раз влетела под этот смертоносный «дождь» из стрел. Этот залп сбил скорость и расстроил ряды, позволив Конрону и его коннице врубиться во вражеский клин, окончательно расстроив его.

Вражеский командир осознав опасность, теперь поспешно уводил своих людей подальше от стен.

Володя ещё минуты три понаблюдал за боем — пока ничего не ясно, но первый раунд за ними: пехоты у врага больше нет. Конница основательно потрёпана. Если не случится чуда, Конрон здесь разберётся.

— Убрать красный флаг!

Снова сигнал труб, флаг пополз вниз. Сигнал всем перенести огонь по прорвавшимся в город. Пока лучники были отвлечены тут уже практически успели разобрать преграду перед воротами, когда сверху на них посыпались стрелы и новые камни. Ополченцы же по стене уже тащили новые «ежи». Володя подозвал одного из офицеров.

— Я вниз, посмотрю как там, — сообщил он. — А вы «ежи» не бросайте сразу. Соберите их побольше тут, а потом разом и скинете.

Тот согласно кивнул, а Володя побежал по стене, стараясь добраться до спуска как можно скорее. На бегу глянул вниз и поспешно отвернулся — перед воротами баррикада уже была не только из камней и брёвен, но и из человеческих тел.

Спустившись со стены, Володя впрыгнул в седло подведённого ему одним из его охранников коня и пришпорил его, срываясь с места. За ним пристроился и его отряд. Проскакав почти до середины укреплений, Володя осадил коня перед одной из вышек, соскочил с него и бросился к ней. Ополченцы охраны поспешно поднялись при виде его.

— Спокойно? — поинтересовался он на ходу.

— Пока не нападают…

Володя кивнул и поднялся на вышку. Лучники не обратили на него никакого внимания, продолжая посылать стрелу за стрелой в толпу врагов. Те уже сообразили, что единственный для них шанс выжить — прорваться в город и теперь отчаянно штурмовали стены, пытаясь нащупать слабые места обороны. Володя снова понаблюдал за работой арбалетчиков — недаром их поставили в центр, после первой растерянности враг именно в центр направил основной удар и даже кое-где уже почти прорвался к стене из мешков, где раздолбив деревянные «ежи», а где просто завалив их телами коней и людей. В одном месте дело дошло до пикинёров, когда вражеские солдаты всё-таки прорвались к стене и даже успели на ней взобраться. Дружный удар десяток длинных копий сбросил прорвавшихся обратно.

Самое ошибочное мнение, которое почему-то утвердилось в художественной литературе, что на поле боя средневековых сражений господствовал меч. Откуда пошло такое заблуждение Володя не знал, но сейчас, воочию наблюдая сражение, понимал, что мечом тут можно красиво размахивать, но реальной пользы от него нет. К тому же хороший меч очень дорог и не каждому по карману, а от плохого больше вреда, чем пользы. Настоящим царём боя была пика или копьё. Для ближнего боя хороша булава или топор. Мечом хорошо использовать разные приёмы, только в такой давке, где не очень попрыгаешь, важно уничтожить противника с первого удара. Или на худой конец ударить так, чтобы он долго не смог подняться. Меч не всегда способен пробить доспехи с первого раза, а вот булава самое то. Если же перед человеком стоял ощетинившийся пиками строй, то с мечом он тем более выглядел бледно, что сейчас Володя и наблюдал, когда вражеские солдаты, чтобы прорываться, вынуждены были бросать всё, что им мешает, и оказывались на стене с одними мечами или топорами перед лесом пик.

Володя снова достал свой лук и ненадолго подключился к работе лучников, чтобы остановить наиболее опасный прорыв.

— А вы неплохо стреляете, милорд, — одобрительно заметил один из лучников, прерываясь от работы, чтобы скинуть вниз опустевший колчан и взять полный.

Мальчик рассеянно кивнул. Когда прорыв ликвидировали, он снова забросил лук за спину, и теперь пытался рассмотреть что делается на другой стороне. Там тоже шёл отчаянный бой, но вроде бы тоже всё нормально.

Мальчик спустился вниз, но на коня садиться не стал, а отправился к стене, лавируя среди бегающих солдат и добровольцев-медбратьев, которые на носилках выносили раненных. Володя понаблюдал за их работой — раненных выносили из боя не дожидаясь конца сражения, как здесь было принято раньше, а значит очень многие останутся живы. При условии, конечно, что им окажут грамотную помощь. Но даже одно то, что им вовремя остановят кровь, уже может спасти многие жизни — Володя видел, что многих уже несли перевязанными, пусть неумело, но кровь останавливали. Недаром он заставлял местных врачей обучать добровольцев правильно накладывать повязки на раны.

Володя мрачный ехал вдоль стены, наблюдая за разворачивающейся схваткой, наблюдая, оценивая, делая выводы… иногда ловил на себе взгляды охраны. Ну понятно, по их представлению он, как командующий, должен находиться на самом опасном участке личным примером увлекая солдат и мечом круша всех подряд. Похоже ему это поведение прощали только из-за возраста и телосложения. Не будь этого — взгляды оказались гораздо более недружелюбными…

«Какая фигня в голову лезет…» — вздохнул Володя. Сейчас он сам бы не смог описать своё состояние. Ещё стоя на стене и ожидая атаки он пытался представить каково это будет, что будет чувствовать он… Могут ли его убить? Это война, даже если он и не полезет в сражение.

Вопреки опасениям страшно ему не было. Мальчик прислушался к себе. То равнодушие, которое позволяло ему сохранять хладнокровие в любой ситуации и которое так поражало его наставников уже давно дало трещину и ему очень хотелось жить. Хотелось вернуться в дом Осторна и снова услышать смех Аливии…

— За мной. — Володя пришпорил коня и помчался к домам, ещё на скаку наблюдая за работой лучников. Приподнявшись в стременах, он попытался что-либо разглядеть за стеной, но не получилось. Тогда подскочив к одному из домов он крикнул, чтобы ему спустили лестницу и забрался на крышу и тут же прилип к биноклю. Похоже, одну ошибку он всё-таки сделал, сконцентрировав здесь слишком много лучников. До конца ловушки доскакало не очень много людей, которых очень быстро перестреляли и теперь для такой массы лучников просто не было целей. Они пытались стрелять навесом в глубину, но паршивое качество спешно изготовленных луков и ещё более паршивое качество стрел не позволяло доставать слишком далеко, а точность была такая, что некоторые стрелы падали едва ли не на своих.

Володя подозвал офицера, командующего лучниками.

— Скажите, — сердито поинтересовался он, — чем вы тут занимаетесь?

— Как было приказано, не пропускаем врага вперёд.

Володя обернулся к нему. Тот был совершенно серьёзен и, похоже, совершенно не понимал претензий к нему.

— Разве тут кто-то атакует?

— Нет.

Офицер оказался совершенно непрошибаемым и мальчик понял, что такая беседа может продолжаться долго.

— После боя мы ещё обсудим ваше руководство, а пока делите отряд поровну и спускайте с крыш — здесь уже не будет атаки. На всякий случай оставьте лучников двадцать, остальные вниз. Пусть помогают. Вон там — Володя махнул в сторону центра позиций, где как раз бой разгорался с новой силой, — их помощь будет очень нелишней. И быстрее, дьявол вас раздери!!! — Последнюю фразу Володя уже проорал по-русски, но офицер сообразил, что его не хвалят и начал торопливо раздавать приказы. Вскоре лучники, расхватывая новые колчаны, стали поспешно спускаться и торопливо затрусили к центру позиции. Мальчик некоторое время понаблюдал за обоими отрядами, потом стал наблюдать за тем, что творилось на стороне Роухена. То ли там позиция была подготовлена лучше, то ли ещё по какой причине, но родезийцы не очень наседали там, сосредоточив всю силу против правой стены.

— Зараза! — Володя торопливо скатился с крыши. — Быстрее за мной!!!

Что-либо объяснять охранникам было некогда, да и смысла нет. Володя заметил один из отрядов резерва, спокойно стоявшего в стороне, дожидаясь сигнала о помощи, если такой появится, и резко затормозил у него, подняв коня на дыбы.

— Кто командир?!

Вперёд поспешно выскочил какой-то мужчина.

— Фелнер Лист, милорд!

— Фелнер, бери людей и за мной! Враг пошёл на прорыв, если не удержим — ловить придётся по всему городу.

Фелнер торопливо кивнул и развернулся к солдатам.

— Оружие к бою! За мной!

Успели они как раз вовремя — вражеские солдаты уже перевалили забор из мешков, раскидав их и проделав таким образом солидных размеров дыру. Неопытные солдаты-копьеносцы растерялись и родезцы, разрушив строй, вломились в толпу, в которую превратились солдаты Локхера. Володя вмиг оценив опасность, повёл подкрепление точно во фланг прорвавшихся рыцарей. Ни отдавать приказа, ни направлять людей было некогда и потому он подал единственный сигнал, который у него оставался — как можно выше поднял свой боевой шест с выдвинутыми лезвиями и повёл людей за собой. Рядом с ним пристроился Фелнер.

— Дави!!! — заорал он, поудобнее перехватывая копьё и устремляясь в атаку.

Все размышления о сути битвы и ощущениях в ней остались позади — Володе просто некогда было думать об этом, вся его жизнь и всё ощущение мира для него сосредоточилось на лезвиях его шеста и тех врагов, которых он видел перед собой. Не попасть под удар, нанести его самому самом. Как и кого он рубил или колол Володя не запоминал, не смог вспомнить об этом и впоследствии, впрочем не очень и старался. Так и запомнился для него этот бой неясными и нечёткими урывками. Наконец Володя тяжело дыша остановился и огляделся, опустив оружие. Схватка уже ушла чуть вперёд и мальчик оказался за спиной своих людей. Володя, ругая себя последними словами, нервно огляделся. Из-за своего роста он никак не мог понять что и где происходит. Тут его взгляд наткнулся на двух охранников, которые в бою сражались рядом с ним, прикрывая командира с флангов.

— Поднимите меня! — позвал он их. Один недоумённо глянул на милорда, а второй сообразил быстрее. Подойдя, он ухватил Володю, усадил его себе на шею и поднял. Мальчик огляделся.

Подкрепление он привёл вовремя — ещё бы чуть-чуть и враг прорвался бы. Но и сейчас ещё не всё было ясно — понимая, что это их последняя надежда родезцы напирали с отчаянием обречённых, а плохо обученные и неопытные ополченцы мало что могли противопоставить этому яростному натиску и подкрепление всего лишь стабилизировало ситуацию, но ничуть её не облегчило.

Володя соскочил на землю.

— Разыщите командира, передайте, чтобы держался! Любой ценой!

Мальчик развернулся и не дожидаясь охранников, помчался в ту сторону, откуда только что приехал, поймал какого-то мечущегося коня, чьего хозяина скорее всего убили, он вскочил в седло. Несколькими ударами шестом по крупу успокоил его и помчался дальше верхом. Лучников он заметил издалека — продвигаясь в тылу своих войск, они иногда останавливались и давали несколько навесных залпов через головы своих. С учётом скученности там вражеских войск вряд ли их выстрелы вслепую пропадали даром.

Володя осадил коня у них.

— Мне нужно человек сорок! Лучших! Лучшие шаг вперёд! — заметив, что его не понимают и озадаченно переглядываются, Володя повторил команду, сопроводив её не раз слышанными солдатскими выражениями и от себя добавив кое-что из великого и могучего. Поняли. — За мной!

Кое-как прикрепив шест к седлу коня. Володя помчался обратно, слыша как пыхтят от быстрого бега лучники. Мальчик быстро глянул за плечо и едва снова не выругался — за ним бежала вся толпа. Но объяснять сейчас им их уровень интеллекта было некогда и мальчик решил оставить это дело на потом.

Выведя лучников чуть в сторону от прорыва, Володя соскочил и снял со спины свой лук.

— Не стрелять! — рявкнул он. Вовремя, кое-кто уже едва не разрядил луки в сражающихся, не разбирая, где свои, а где чужие. Володя развернулся к кое-как сформированному строю… хм… всё-таки зачатки дисциплины им успели привить. — А теперь слушайте меня! Времени объяснять нет, потому буду показывать, а вы делаете как я! Мой выстрел первый. Вы смотрите куда и как я стреляю и делаете тоже самое, пока я не остановлю! После чего снова мой выстрел и ваши в туже сторону! Вопросы?! Тогда к бою!

Володя развернулся и изготовился к стрельбе, оценивая положение своих и чужих войск. Стрелять в место схватки бессмысленно — своих положишь не меньше, чем чужих, а вот по тем, кто прибывает через пролом в стене… Его отсюда было не видно за спинами сражающимися, но Володя помнил его расположение и знал примерное расстояние до него. Сделав поправку на ветер, он вскинул лук и выстрелил навесом. Повернулся — за ним следили внимательно.

— Если не сумеете сделать такой же расчёт, лучше стреляйте дальше. Ещё один мой выстрел и стреляем вместе! — Володя снова вскинул лук…

Дальше пошло уже на автомате. Володя стрелял и тут же в ту же точку следовал залп всех более менее подготовленных лучников — Володя велел командирам отрядов проследить что бы уж откровенно плохие стрелки не лезли. Володя снова забрался на плечи одного из охранников и теперь наблюдал за схваткой оттуда, мгновенно перенося огонь на участки, где скапливались враги. Задача командиров было следить за ним и едва Володя переносил прицел, как они моментально перенацеливали своих лучников. Действовали не очень согласованно, часто с запозданием, да и меткость хромала, но и этого хватило. Родезцы уже опасались собираться вместе толпой, а без этого их натиск стал слабеть, подкрепления тоже стали запаздывать и их постепенно стали теснить назад за стену. С продвижением Володя переносил стрельбу дальше в тыл, уже выкашивая тех, кто стоял позади стены. Но вот снова смешались свои и чужие.

— Прекратить стрельбу!

Легко сказать. Несколько вошедших в раж лучников продолжали стрелять. Володя скатился на землю и моментально выдал несколько оплеух особенно разошедшемуся.

— Я сказал прекратить! Куда ты сейчас стрелял? Ты уверен, что там не свои? — несчастный лучник перед таким яростным напором втянул голову в плечи и даже стал казаться ниже Володи ростом, что было довольно сложно.

Володя развернулся к стоявшему рядом человеку.

— Он из твоей десятки?! Это так ты следишь за своими людьми? Если он поранил или, не дай бог, убил кого-то из своих я ведь не с него буду спрашивать — что с идиота взять — я с тебя спрошу как командира! Это ты мало гонял придурка и не научил слушать команды! А теперь молись, чтобы никто не пострадал из наших.

Володя отвернулся, в полной уверенности, что этому лучнику наказание теперь точно обеспечено. И гораздо более суровое, чем он смог бы придумать сам — этот десятник отыграется за свой страх и припомнит обещание милорда спросить за всё именно с него.

Мальчик подошёл ближе к месту схватки и взобрался на коня, теперь уже осматриваясь с него. Родезцев оттеснили и грузчики уже восстанавливали стену. Ополченцы тащили «ежи» и швыряли их через стену прямо на голову врага, громоздя перед ними новую преграду. Подошедшие лучники уже стреляли едва ли не в упор из-за вновь починенной стены. Выносили из боя раненных. Рядом с конём мальчика кто-то остановился, тяжело опершись о копьё. Володя чуть скосил глаза и с удивлением узнал Фелнера
Листа — командира резерва. Тот, заметив, что его увидели, кивнул.

— Вы умеете быстро соображать, милорд. Я уж думал не сдержим, хотя ведь и больше нас вроде бы было. Вовремя вы лучников позвали. И очень здорово организовали обстрел их тылов.

Володя нахмурился, потом кивнул.

— Спасибо. Теперь осталось разобраться с ними до конца.

— Да всё уже, милорд, вы уж поверьте моему опыту. Сломались они. Этот прорыв был их последней надеждой.

Фелнер словно в воду глядел. Даже отсюда Володя видел, что натиск врага слабеет. Остатки их солдат стали пятиться и собираться в центре ловушки, закрывшись чудом уцелевшими щитами и телами своих товарищей. Протрубила труба, созывая уцелевших, но звук был какой-то жалобный.

Володя подъехал к самой стене и теперь наблюдал за врагом из-за неё. Вот от кучки врагов отделился один рыцарь и высоко подняв копьё с привязанной к нему непонятно откуда добытой белой тряпкой, двинулся к стене. Затрубили трубы со стороны защитников, обстрел медленно стихал.

Парламентёр неуверенно потоптался, не зная куда идти и где находится вражеские командир, потом выбрал направление наугад, остановившись метрах в пятидесяти левее Володи. Мальчик не слышал о чём он говорил с тем офицером, который оказался к тому месту ближе всех.

Тут рядом с Володей оказался один из охранников с длинным шестом. На конце которого был примотан странный вымпел, на котором изображался… мальчик с удивлением обнаружил довольно неплохо выполненный его герб. И когда успели только? Это ведь не так просто сделать — сначала герб надо было скопировать… Аливия! Так вот что она вчера так хитро на него поглядывала.

Солдат тем временем воткнул этот шест рядом с Володей и гордо встал рядом — охрана.

Переговоры тем временем завершились и кто-то сейчас торопливо направлялся в сторону торчащего шеста, подстёгивая лошадь. Осадив его практически перед мальчиком, офицер кивнул.

— Милорд, враг готов сдаться и спрашивает о наших условиях.

Володя пожал плечами.

— А что в этом случае принято обещать?

— Ну… — офицер замялся. — Я пообещал им жизнь, — он неуверенно глянул на князя и не заметив каких-либо признаков недовольства продолжил уже смелее: — Благородные сохраняют личное оружие с обещанием не применять его в плену…

Володя поднял руку, останавливая офицера.

— Как ваше имя?

— Нинрон Варт, ваша светлость.

— Во что, Нинрон, вы, как я вижу, прекрасно со всем справляетесь. Назначаю вас ответственным за переговоры о сдаче, потом примите пленных.

— Меня? — Офицер даже засветился от счастья. Похоже это была великая честь, судя по тем завистливым взглядам, которые стали бросать в сторону Нинрона остальные.

— Да. Ничего сверх необходимого не обещай, но и жёстких условий не надо. Разберёшься что к чему. Бери флаг переговоров и отправляйся… И ещё… — Володя задумался. Офицер терпеливо ждал.

Мальчик соскочил с коня и отозвал офицера в сторону. Убедившись, что их никто не слышит, заговорил:

— Когда они сдадутся, сделаешь вот что…

Нинрон выслушал Володю, всё больше мрачнея с каждым словом.

— Милорд! Это будет нарушением условий…

— Тише! Если бы я хотел, чтобы о нашем разговоре слышали все, я бы говорил на месте. Никаких нарушений условий не будет. Суматоха после боя, ну ошиблись, с кем не бывает… Солдаты же… Я потом лично… слышишь, лично извинюсь перед ними за ошибку и все условия капитуляции будут соблюдены. Клянусь, не пострадает никто из благородных. Но это надо сделать.

— Но, милорд, я не понимаю… — Нинрон выглядел сильно-сильно озадаченным.

— Нинрон, скажи, ты сможешь это сделать или мне поискать другого офицера, который поймёт?

Тот думал недолго.

— Я сделаю, как вы сказали, ваша светлость. Я верю вашему слову.

— Вот и хорошо. У меня действительно нет никакого желания причинять кому-либо вред. И обещаю лично извиниться перед всеми. А сейчас действуй. И мне всё равно как ты и что будешь говорить. Ошибка солдат, опасение за безопасность пленных в городе, только что подвергнувшемуся нападению. В общем, сам думай, как это сделать.

Нинрон убито кивнул и уже без прежнего энтузиазма направился на переговоры. Володя же развернул коня в сторону крепостной стены.

— Милорд, вы куда? — удивился Фелнер. — Разве вы не будете принимать капитуляцию?

— Капитуляцию? — рассеянно поинтересовался Володя. — Какую капитуляцию? Вот что, Фелнер, бери коня и посмотри все наши позиции. Передашь командирам приказ записать все наши потери: убитые, раненные, желательно поимённо, если возможно. Пусть собирают сведения начиная с десяток, те передадут их дальше. Сегодня вечером все старшие командиры должны прибыть на совет. Особенно это касается командиров лучников… у меня есть для них пара ласковых слов… Там они должны будут доложить о потерях. Убитых врагов сложить отдельно. Пусть оценят численность ворвавшегося врага, количество убитых и раненных с их стороны. Найди Арвида и передай, чтобы он тоже прибыл на совет. Я хочу узнать у него количество раненных в госпиталях и его прогнозы по ним. Вроде бы всё… Да, исполняй.

— Но, милорд…

— Ну что ещё? — раздражённо развернулся к нему Володя.

— Я просто хотел узнать… где вас искать, если что?

— Я на стене. Если помните, бой окончен только здесь, в городе, а там он ещё идёт.

Володю проводили всеобщими недоумевающими взглядами, но спорить не решились. Ещё бы! Ведь по их представлению победоносный полководец должен был принимать капитуляцию вражеских солдат вместе с остальными командирами, а этот?

Со стены Володя ещё раз посмотрел на то, что творится в городе. Ничего необычного — осознав бесполезность сопротивления, они складывали оружие и под присмотром ликующих ополченцев направлялись в центр площади, где организовывали временное место размещения пленных. Убедившись, что тут всё в порядке мальчик целиком уделил внимание тому, что происходит за стеной города.

— Вывешивайте сигналы! — бросил он через плечо прежде, чем прилипнуть к биноклю.

В общем, тут тоже всё было неплохо. Хотя враг и отступил от стен города чтобы избежать обстрела лучников, но понесённые в первые минуты боя потери, а также то, что они так и не смогли организоваться делали их шансы на победу не очень высокими. Если что и заставляло их ещё держаться, так это только надежда спасти товарищей, попавших в ловушку в Тортоне.

— Стойте! — заорал Володя сигнальщикам, уже привязавших к флагштоку набор флажков, должных сообщить Конрону о победе в городе. Не хорошо, конечно, заставлять его волноваться, но намного лучше чтобы враг не знал о поражении своих в городе. Пусть и дальше рвутся им на помощь, совершая ошибки и теряя товарищей в яростных, но неорганизованных атаках. — Придержите сигнал! Я скажу, когда его поднять!

Солдаты озадаченно переглянулись, но привыкнув подчиняться благородным, приказ выполнили беспрекословно.

Володя, сжав бинокль, продолжил наблюдение за битвой. Эх, сейчас бы посадить по пять лучников на повозку, вырваться из города и на полном скаку зайти во фланг родезцам… Два-три залпа и те сломаются. Ворота уже почти расчищены, повозок перед ними тоже хватает, коней вон сколько носится. Мечты-мечты… Володя уже оценил качество подготовки местных вояк. Можно гарантировать много сутолоки, бессмысленных метаний, шума. В общем чего угодно, кроме быстроты и точности в исполнении команд. Делать вылазку с такими солдатами равносильно самоубийству. Родезцы ведь не идиоты и сразу поймут что к чему. Малейшая задержка, промедление и лучников просто сметут рыцари не дав им сделать даже одного залпа. Успех дела упирается в качество войск…

Мальчик ещё раз обдумал мысль, вспомнил действия лучников в бою внутри города и со вздохом отказался от идеи сделать вылазку. Выводить пехоту тоже не имеет большого смысла — она не успеет до места боя. Родезцы организованно отступят, а именно этого Володя и хотел избежать — ему нужен был разгром врага под стенами, а не его отступление на новые позиции. Кавалерии же у него не было — она вся находилась с Конроном, на которого и была теперь вся надежда. В бессилии хоть как-то помочь другу Володя только крепче сжимал бинокль, прикусив губу. Теперь он понимал, что намного сложнее участия в битве — наблюдать за ней со стороны, видя как гибнут твои… товарищи? Володя многих и в глаза не видел. Когда они успели стать для него товарищами? Как всё меняется на войне. Ещё вчера совершенно посторонние для тебя люди вдруг становятся для тебя самыми лучшими друзьями.

Получив преимущество в первые минуты боя Конрон больше его не выпускал. Похоже сейчас он был в своей стихии: молниеносно оценивал ситуацию, атаковал едва чувствовал, что противник где-то начинает организовываться, твёрдо держит инициативу.

— Вывешивайте сигнал! — приказал Володя не отрываясь от бинокля.

Похоже пора, решил он. В битве наступило то равновесие, когда даже песчинка на чаше перевешивает весы в ту или иную сторону.

Сначала сигнал не заметили, но вот среди войск Локхера прошло оживление, потом раздалось громовое «Ура» и солдаты, словно получив новые силы, бросились в атаку. Родезцы ещё некоторое время пытались сдержать этот порыв, но словно приливная волна захлестнула их, сметая с дороги. Для родезцев это оказалось последней каплей и первоначальное организованное отступление превратилось в бегство.

— Только не упусти их, Конрон, — прошептал Володя. — Только не упусти.

Но Конрон в подсказках не нуждался и тут же организовал энергичное преследование — он не хуже Володи понимал насколько важно сейчас закрепить успех и не дать врагу прийти в себя.

Володя облегчённо вздохнул и с трудом оторвал от лица бинокль. Удивлённо глянул на предательски дрожащие руки, потом прикрыл глаза и постарался расслабиться, прогнав все мысли. Получилось! Как это не смешно звучит, но у них действительно получилось. Он даже самому себе боялся признаться в успехе. До последнего думал, что что-то может пойти не так, что они не предусмотрели какую-то мелочь, которая полностью разрушит все их планы. Но нет. В городе уже всё закончено, за стенами, похоже, тоже. Подробнее можно будет узнать когда вернётся Конрон, а это может случится не раньше вечера. Ещё до атаки обговаривая все варианты действий в случае успеха они с рыцарем пришли к единогласному выводу, что надо нанести как можно более полное поражение вражескому отряду. Значит пока все его солдаты не начнут валиться с коней от усталости ждать возвращения рыцарской конницы не придётся. И кроме всего это так же означает, что он остаётся командующим всеми вооружёнными силами города. Проклятье.

Убедившись, что он может твёрдо стоять на ногах, что руки перестали дрожать, Володя осторожно оттолкнулся от стены и медленно повернулся. На него смотрели все, кто находился в этот момент на стене. Ожидающе, встревожено, с надеждой… Мальчик поднял голову и взглянул на небо, потом снова повернулся к солдатам.

— Мы победили, — устало произнёс он. — Почему до сих пор нет сигнала?

И только после этого, словно все ждали подтверждения, солдаты на стене взорвались радостными криками, которые через мгновение подхватили и те, кто находился внизу и не мог видеть бой за пределами города. Этот крик подхватывали остальные и он катился дальше и дальше — город праздновал победу…

Володя слушал эти крики, улыбался, но так же и понимал, что выиграна на самом деле только первая битва.

Глава 2

После горячки боя, когда он порой действовал по первому велению сердца, но отнюдь не разума, имея время на размышления, Володя понимал, что поступал порой не самым лучшим образом. Раздавая приказы о действиях после сражения он имел возможность временно отвлечься от не очень приятных размышлениях. Возможно именно поэтому он пока и не стремился остаться в одиночестве, ходя по недавнему полю битвы, наблюдая как конвоируют пленных, как складывают тела погибших. Володя остановился у аккуратно выложенных в ряд тел защитников Тортона и минут пятнадцать стоял и рассматривал трупы, словно стараясь запомнить каждого. Никто отвлечь его не посмел.

Тяжело вздохнув, мальчик отвернулся и понуро побрёл дальше. Но тут его внимания привлёк смех, показавшийся ему жутко неуместным на этом поле брани. Обогнув какую-ту кучу брёвен и мешков мальчик замер, пытаясь понять, что происходит. Оказывается несколько ополченцев, которых привлекли к разбору мёртвых, оттащили один из трупов врагов в сторону и теперь тренировались на нём в ударах копьями. Один из них, судя по всему заводила, который и явился инициатором, уже примеривался топором, чтобы отрубить голову.

Это оказалась для мальчика последней каплей. Он и так уже находился на грани срыва, а тут… Волна ярости накрыла его с головой и дальше он уже плохо помнил, что произошло. Помнил только как налетел на этих вояк с ходу отвесив несколько ударов, потом свалил на землю заводилу и несколько раз со всей силы пнул, стараясь чтобы удары причиняли как можно больше боли.

— Вы… вы… — перемешивая русские и локхерские слова он высказал всё, что думает об этих вояках и их происхождении.

— Но милорд, — посмел кто-то слабо пискнуть. — Это же враг…

— Враг?!!! Враг?!!! Это! — Володя ткнул пальцем в сторону тела. — Это уже не враг!!! Враги там, за стеной! А вы!!! Вы, которые даже не участвовали в бою, простоявшие в резерве… Вы теперь вздумали показывать свою храбрость тому, кто уже и ответить не может?!!!

Вокруг уже собралась толпа, кто-то смотрел заинтересованно, кто-то испуганно. Чуть в стороне стояли и пленные родезцы. Володя заметил их.

— Так, я гляжу у всех вас высокий боевой дух, силы девать некуда, бросаетесь с копьями даже на мёртвых. Полагаю, вам стоит потешиться. Вон там пленные стоят, можно дать оружие и тогда сразитесь на равных. Что притихли? С живыми не так безопасно воевать как с мёртвыми?! Ну!!!

Володя уже немного успокоился, но ярость ещё продолжала клокотать в нём. Ополченцы испуганно пятились. Мальчик прикрыл глаза, вздохнув несколько раз и выдохнув.

— Кто ваш командир?

Вперёд несмело вышел какой-то дядька в летах.

— Теперь вы рядовой. Дела передайте заместителю и считайте, что легко отделались. Остальным участникам сего храброго действия по двадцать ударов плетей. Этому зачинщику пятьдесят. Всё!

— Милорд, — попытался кто-то возразить. — Пятьдесят…

— Исполнять!!! — Володя развернулся к наказанному и сощурившись, изучил его с ног до головы. — Хочешь избежать наказания? Могу отменить. Но при одном условии. Впереди ещё много битв и не факт, что после одной из них ты останешься живым. Так вот, с твоим трупом поступят так же, как ты сейчас поступал с этим. Согласен?! Что же ты так?

Володя развернулся и зашагал по улице, уже мало внимания обращая на окружающих.

— Пятьдесят ударов плетьми… Милосерднее было повесить, — вдруг услышал Володя за спиной шёпот охраны. Те явно не хотели, чтобы милорд их расслышал, но как раз в этот момент на мгновение наступила тишина и мальчик всё прекрасно расслышал. Позади испуганно замерли, ожидая новой вспышки гнева и новых наказаний.

Володя замер, словно на столб налетел. Пятьдесят… Что он вообще знал о наказании кнутом? Даже не видел ни разу. Знал только, что его применяют, но сколько ударов много, а сколько мало. Значит пятьдесят — это равносильно смерти… или нет… Скорее это равносильно инвалидности для наказанного, что, собственно, в этом мире равносильно смерти, только более отдалённой. Что же делать? Что? Отменить наказание? Смягчить? Володя прикрыл глаза. Отменить… Но смена решения командиром… после этого его никто слушать не будет. Что за командир у которого семь пятниц на неделе и которые свои решения меняет каждые пять минут.

— Кто-нибудь, — попросил Володя не оборачиваясь. — Сходите передайте, чтобы удары были не в полную силу — защитники городу ещё понадобятся. Пусть на стенах отработают свою вину.

Судя по раздавшемуся за спиной топоту кто-то отправился исполнять приказ. Володя вздохнул и зашагал дальше. Как он добрался до магистрата и до кабинета, где обычно проходили все совещания он помнил плохо. Долго сидел за столом, разглядывая какую-то точку над дверью. Потом вспомнил, что Конрон всегда где-то тут прячет кувшины с вином. Минут десять ушло на то, чтобы разыскать их, хлебнул из одного. Вопреки надежде облегчения это не доставило, наоборот.

— Что, феодалом себя возомнил?! — вопросил Володя с яростью у самого себя. — Уже казнить и миловать начал?

Володя говорил ещё много, с каждым словом распаляясь всё сильнее и сильнее. Понимал, что надо остановиться, понимал, что такое его состояние чревато бедой, но с ужасом сообразил, что остановиться уже не может. Он метался по кабинету, расшвыривая попадающие по пути скамейки и стулья. Заглянувший в комнату Филлип едва не схлопотал кувшином с вином по голове. Хорошо промахнулся и кувшин разбился выше головы, окатив вассала вином. Тот поспешно выскочил за дверь.

— А я тебя предупреждал, — невозмутимо заметил Джером, сидящий на подоконнике и что-то рассматривающий во дворе. На звук захлопнувшейся двери он глянул на солдата и хмыкнул. — Считай, что повезло.

— Что на него нашло? — поинтересовался он, стряхивая вино с волос и одежды. Выглядел он несмотря на происшедшее не сердито, а скорее растерянно.

— Да кто ж их благородных поймёт? Он уже пришёл в таком состоянии. Дальше только хуже. Будто специально себя накручивает. Думал успокоится немного погодя, но, похоже, только хуже становится. А мне ведь ещё о пленных поговорить надо. Ещё какой-то офицер на меня наседает, говорит, что милорд отдал какой-то приказ по поводу пленных… Тут ещё Рокхон к милорду рвался, хотел получить дальнейшие указания. Приходил и тир Роухен. Чуть ли не мечом у меня перед носом размахивал. А что я могу сделать?

Филлип опасливо покосился на дверь.

— Так не пойдёт, я тоже не ради развлечения пришёл. Джером, постарайся упокоить милорда.

— Я похож на самоубийцу? — возмутился он. — Если так хочешь иди и успокаивай.

Филлип нервно прошёлся по коридору, потом остановился рядом с Джеромом и тоже выглянул в окно. Тут, опасливо косясь на них, показался какой-то слуга, подошёл к двери. Филлип открыл было рот чтобы предупредить его, но Джером в последний момент удержал его и стал с интересом прислушиваться к тому, что происходит в комнате.

Слуги не было уже минуты две и всё оставалось спокойно.

— О! — Джером поднял палец и шагнул к двери, но та вдруг распахнулась перед ним, и недавно вошедший слуга кубарем выкатился ему под ноги. — Мда, — Джером вздохнул и вернулся к своему наблюдательному посту у окна.

— Слушай, да не мельтеши ты, уже голова кружится.

Филлип замер и гневно посмотрел на Джерома.

— А ты, я гляжу очень спокойный?

— Я думаю.

— И как успехи? — ядовито осведомился солдат.

— Придумал. Не хотелось бы прибегать к этому средству, но видно другого выхода всё равно нет.

— Э-э-э… ты сейчас о чём?

— О том, как вернуть нашему господину разум. Вот что, оставайся тут и никого к милорду не пускай… ради их же блага. Я скоро буду.

Не слушая возражений Филлипа Джером поспешно удалился. Отсутствовал он минут сорок. За это время Филлипу с трудом удалось отбиться от офицеров, стремящихся получить какие-то новые приказы.

— Милорд думает и просил пока никого его не беспокоить.

— Что значит не беспокоить? — напирал кто-то.

— А вот так, — раздался вдруг спокойный голос у всех за спиной.

— Ну наконец-то, — облегчённо вздохнул Филлип и растерянно замер. Рядом с Джеромом, держа его за руку стояла Аливия и растерянно оглядывалась по сторонам. Испугавшись такого количества шумных людей, она старательно пряталась за спиной Джерома. Ещё дальше топтался растерянный Руперт.

— А этого-то зачем припёр? — поинтересовался Филлип, уже сообразив в чём заключается план Джерома.

— А он отказался отпускать сестру со мной почему-то, — Джером хмыкнул.

— Удивительно почему, — буркнул Филлип. — Ладно. Э-э-э… девочка, иди к милорду.

— Ты всегда умел обращаться с детьми, — хмыкнул Джером. Он присел рядом с девочкой. — Аливия, твоему другу сейчас нужна помощь и я думаю, что кроме тебя ему никто не поможет.

Девочка несмело кивнула, а потом осторожно открыла дверь.

— Какого… — попытался один из офицеров возмутиться. — Вы хотите сказать, что мы войти не можем, а какая-то девчонка…

Аливия слушать не стала, а просто вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

— Кого там ещё несёт?! — услышала она разъярённый голос, в котором с трудом узнала голос Володи. Первый её порыв был убежать, но с трудом поборов страх, она всё же шагнула дальше.

— Это я, Володя.

— Я… Кто я? — Мальчик с трудом выбрался из-за стола. — Ленка? — изумился он. — Ты откуда здесь?

Аливия вздохнула — некоторые вещи совершенно не меняются.

— Опять ты моё имя путаешь.

Мальчик потряс головой, потом испуганно покосился на какую-то доску в руке, которую уже приготовился запустить в вошедшего… к счастью сдержался.

— Э-э… Аливия, ты что тут делаешь?

— Меня Джером привёл. Сказал, что я тебе нужна.

— Хм… трус несчастный. — В голове прояснилось и гнев куда-то исчез. Володе неожиданно стало стыдно. Стыдно за то, что предстал в таком виде перед Аливией, да ещё и наорал на неё. Господи, до чего дошёл! Самому противно. Он уже по новой взглянул на девочку, испуганную, но отчаянную, стоявшую сейчас напротив него… непонятного чудовища от которого неизвестно что ждать.

Володя плюхнулся на стул и устало протёр глаза.

— Опять я тебя напугал и опять предстал в не лучшем свете. И куда делась моя знаменитая невозмутимость, которая так поражала всех на Базе… — Мальчик устало плюхнулся на стул и опустил голову. — Как же это всё выматывает…

Аливия осторожно подошла к нему, подлезла под руку и забралась на колени.

— А ты сказку расскажи.

Володя нервно хмыкнул, потом расхохотался.

— Ох, Аливия, ну ты молодец. Слушай, ты бы слезла, тяжёлая всё-таки.

Девочка надулась.

— Хочешь сказать я стала толстой, да?

— Что? — Володя снова расхохотался. — Нет, я хочу сказать, что ты стала взрослой.

— Ага, значит, я тебе нравлюсь? Ты возьмёшь меня в жёны, когда я совсем стану взрослой?

— Эй, это откуда у тебя такие мысли? Поверь, ты найдёшь мужа намного лучше меня. Но всё, слезай давай, все ноги мне отсидела.

Аливия перебралась на соседний стул и сочувственно повздыхала.

— Устал, наверное?

— Устал? Хм… Физически нет. — Володя встал и подошёл к окну, долго что-то высматривал на улице. — Я скорее разозлился. На себя разозлился, а потом сорвал злость на других. Стало намного хуже. Впервые приговорил человека практически к казни… пятьдесят ударов плетей. — Володя снова вздохнул и посмотрела через плечо на Аливию. Та слушала внимательно, стараясь не пропустить ни слова. Перебивать или как-то комментировать услышанное она явно не собиралась. Мальчик отвернулся. Как ни странно, но оказалось, что именно такого вот слушателя ему и не хватало. Человека, которому можно, грубо говоря, поплакаться и который не осудит и всегда поддержит. Не перед подчинёнными же душу выворачивать? Вот только нужен ли девятилетней девочке такой груз? Но та решила всё сама. Встала, подошла сзади к Володе и обняла.

— Ты хороший.

— Хороший? — нервно хмыкнул Володя. — Оказывается всё, что я могу — так это только других поучать. Как умно я рассуждал, что командир должен находится в стороне от боя чтобы вовремя подмечать все нюансы и перемещать резервы. И что я сделал в первом же бою? Носился по всем оборонительным сооружениям как сумасшедший. Каким мудрым себя чувствовал, заметив прорыв и вовремя подведя туда резервы… Только позже сообразил, что если бы я не носился по укреплениям, то заметил бы его намного раньше и намного раньше сумел бы направить резервы. Сейчас вот думаю сколько по моей вине погибло там…

Вряд ли Аливия много понимала из того, что говорил Володя, но это и не требовалось. Мальчику нужен был просто сочувствующий слушатель чтобы выговориться, а девочка могла его подбодрить и не понимая всего того, что ей рассказывают. Она всем сердцем чувствовала, что сейчас важно не то, понимает она что-либо или нет, а её поддержка и сочувствие.

— А ну хватит хныкать! — вдруг заговорила девочка, понижая голос. — Что значит, не получается? Конечно, ты ошибаешься! Но если хочешь всегда не ошибаться, то и не делай ничего.

Володя замер, потом развернулся и подхватил девочку на руки. Рассмеялся.

— Уела! Ну уела. Надо же, запомнила, что я тебе тогда сказал. Я ведь думал мимо ушей пропустила как обычно.

— Я ничего не пропускаю мимо ушей, — надулась девочка.

— Знаешь, ты права… Только вот цена моих ошибок человеческие жизни. Это тяжелее всего принять. — Володя подошёл к столу и усадил девочку на него. — Тем не менее, ты права. Можно забиться в угол, испугавшись, а можно усвоить урок… Спасибо тебе, Кнопка. Опять ты меня спасла… вправила мозги старому идиоту.

— Какой же ты старый? — удивилась Аливия.

— Ну… я подумал, что быть идиотом молодым совсем уже обидно. И откуда у тебя столько мудрости?

— Ты научил, — бесхитростно отозвалась девочка, доверчиво глядя на него своими пронзительно синими глазами.

Володя поперхнулся и поспешно отвернулся, замахал руками.

— Кнопка, прекрати меня смешить. Вот помру сейчас от смеха, что делать будешь?

— Позову на помощь дядю Джерома.

— Дядю… Гм… с каких это пор он тебе дядей стал? Ой, не отвечай! Это был риторический вопрос.

— А что такое ри… рито… рита… ну этот самый вопрос?

— Такой вопрос, ответ на который не требуется.

Аливия задумалась.

— А зачем тогда его задавать?

— Вот и я над тем же думаю. Вот что, иди-ка пока вон в тот угол и посиди тихонько. Я тут сейчас быстро закончу и попрошу что бы… хм… дядя Джером тебя обратно отвёл. Как только он перестанет мне быть нужен.

— А со мной ещё брат пришёл.

— Вот как? Великолепно.

Володя выглянул за дверь.

— Руперт! Зайди на минуту. — Вот что, когда юноша вошёл, Володя махнул в сторону Аливии. — Забирай это сокровище и отвези домой, Филлип обеспечит охрану. — Володя выглянул снова в коридор. — Филлип, найди кого, чтобы проводили Аливию и Руперта до дома, а сам займись тем, что я просил. Остальных тоже касается: сегодня вечером совещание. Всё! Все вопросы к тиру Роухену! Меня до вечера нет! Джером, заходи, ты мне нужен.

Дождавшись, когда все разойдутся, Володя закрыл дверь и повернулся к Джерому.

— Говори.

— Обыскали дома всех выявленных шпионов. Золото, как и договаривались, забрали себе люди Крейса, а все бумаги и книги как вы и приказали, свезли к вам в дом. Всё прошло тихо.

— Хм… И почему в сутках так мало часов? Похоже сегодня до совещания я не успею переговорить с ними — надо для начала с пленными разобраться… обещал тут одному офицеру… Но вот с Раймондом переговорить придётся. Кстати, Гирона не видел?

— Гирона, милорд?

— Хм… да, ты его не знаешь. Куда же он пропал?

Тут в дверь осторожно постучали.

— Ага, наверное, это он. Гирон, ты?

— Я, милорд.

— Ну так заходи.

Гирон вошёл слегка пошатываясь с рукой на перевязи. Володя минуту изучал его, поморщившись.

— Плохо. Очень плохо, Гирон. У вас все преимущества были, и вы умудрились дать себя ранить. Погибшие?

— Слава богам, нет, милорд, — офицер опустил голову. — Виноват, милорд. Мы не ждали такого сопротивления.

— Кто-нибудь ушёл?

— Нет. Мы взяли всех.

— Что ж, значит хорошо, но подготовка ваших солдат оставляет желать лучшего… неделю на исправление. Потом проверю. А сейчас что нашли в домах?

— Как вы и предполагали, милорд, оружие. В основном арбалеты… и очень неплохого качества. Множество болтов для них, копья.

— Хм… То есть это всё не для профессиональных солдат готовили. Ну мы знаем, кому предназначалось оружие — арбалеты для них в самый раз. Куда дели?

— Я пока приказал всё свести в тюремные склады под надёжную охрану.

— Что ж, хорошо. Потом подумаем кого этим вооружить и выпьем за здоровье его величества Эриха, снабдившего нас таким хорошим оружием. Кстати, его ведь наверняка привезли в город задолго до начала осады, скорее всего на каком-нибудь корабле. Видно этот удар по Тортону планировался уже давно. Но раз оружие бандитам не досталось, значит, восстания можно не опасаться… пока. — Володя снова задумчиво оглядел офицера, стоявшего перед ним. — С заданием вы справились, хотя я и не скажу, что великолепно. Тем не менее за одного битого двух небитых дают. Надеюсь, урок вы усвоили. Вот что, офицер, с сегодняшнего дня вы будет исполнять кое-какие специфические поручения, вроде недавнего. Соответственно тренируйте людей штурмовать дома и сражаться в тесных помещениях. Учтите это в тренировках, я потом более подробно объясню, что от вас требуется. Наберите человек пятнадцать ловких парней, умеющих обращаться с коротким оружием. Учтите сегодняшний печальный опыт, уясните ошибки и занимайтесь. С Конроном я, как и обещал, переговорю.

Гирон поклонился, потом медленно пятясь, покинул комнату. Володя ещё минуту изучал закрывшуюся за офицером дверь, покачал головой.

— Не знаю, выйдет ли из этой затеи что-нибудь, но подготовленный отряд для штурма домов иметь под рукой не помешает. Потом можно расширить их деятельность. По крайней мере в будущем не придётся обращаться за помощью к разного рода бандитам… не очень-то мне это по душе.

Закончив разговор с Джеромом и отдав ему новые распоряжения Володя спустился вниз, где столкнулся с Нинроном Вартом.

— Милорд, — с ходу начал он, — я выполнил ваше распоряжение, но держать благородных в тюрьме когда я им пообещал относительную свободу и сохранение оружия…

— Вот как раз этим мы сейчас и будем заниматься. Я сейчас к воротам, а потом в тюрьму. Вы сейчас вот что сделаете… идите сразу в тюрьму и разыщите палача, пусть он там всё приготовит. Я как освобожусь, сразу подойду.

— Палача?!

— Не волнуйся, работать ему не придётся. Послушай, Нинрон, давай не будем спорить? Я же обещал, что не будет ничего, что противоречило бы условию капитуляции. Да, ещё отыщите несколько бочонков вина. Сколько там благородных в тюрьме у нас оказалось?

— Около сорока человек. Остальные простые солдаты.

— Хорошо. Вот и приготовьте два бочонка лучшего вина… полагаю на сорок человек их должно хватить.

— Вина? Палача?

— Нинрон, полагаю, нам не стоит тут выяснять что и для чего нужно. Просто сделайте как я говорю.

— Да, милорд!

У ворот по-прежнему царила неразбериха, хотя и относительно организованная. Сновали врачи, площадь постепенно очистили от убитых и теперь кровь засыпали песком, благо его тут в мешках было море. Стену тоже начали потихоньку разбирать. Володя встал чуть в стороне и наблюдал за работой людей, выискивая кого-нибудь из старших руководителей. Первым ему на глаза попался Вайнер Розен. Послав за ним одного из охранников, Володя отошёл ещё дальше в сторону и стал терпеливо ждать. Вайнер ждать себя не заставил.

— Вы хотели меня видеть, ваша светлость?

— Я вас не задержу надолго, вижу, что много работы. Хотел выяснить о потерях, хотя бы приблизительных. Точные-то я узнаю вечером.

— У нас около сорока убитых, — пожал плечами Розен. — родезцев много больше, но это и понятно — их расстреливали как куропаток. Человек двести уже снесли в сторону и всё ещё носят.

— А сколько всего прорвалось в город?

— Около пятисот.

— Хм… выходит погибших у них половина.

— Примерно да. А вот благородных погибло каждые восемь из десяти… — Розен вздохнул. — Настоящее побоище для офицеров Эриха.

Володя вспомнил свой приказ лучникам на башнях и кивнул. Что ж, по крайне мере эти поработали на славу.

— А барон?

— Вы имеете в виду барона Розентерна? Пройдёмте со мной, — пригласил Розен.

Володя кивнул и зашагал следом. Долго идти не пришлось, Розен привёл его к небольшой телеге, стоявшей чуть в стороне, подошёл к ней с боку и откинул мешковину. Под ней лежал мужчина лет сорока с пробивающейся уже сединой в волосах в великолепных латах, правда изрядно помятых. Его рука крепко сжимала меч, не выпустив его даже после смерти.

— Это Розентерн?

— Да, милорд. Мы нашли его среди тех погибших, что атаковали нашу оборону в лоб. Он лежал под грудой тел недалеко от катапульты. Похоже он погиб одним из первых — выпал из седла, или его выбило, завалило телами и барон задохнулся. По крайней мере я так думаю, поскольку не вижу серьёзных ран или повреждений. Латы помяты, но вроде бы ничего опасного.

Володя подошёл ближе и минут пять изучал лицо погибшего. Потом аккуратно закрыл тело мешковиной.

— Вайнер, распорядитесь, чтобы тело доставили в ближайшей храм… в общем, сделайте как положено. Среди родезцев наверняка есть жрецы, разыщите кого-нибудь.

— Вы хотите…

— Он был воином, Вайнер. Думаю, он заслуживает нормальных похорон.

— Конечно, милорд. Я распоряжусь…

— А вообще знаете… не спешите его хоронить, если есть такая возможность. Возможно тело удастся передать его товарищам и те захотят доставить его на родину и похоронить там.

— Тогда придётся бальзамировать, милорд.

— Ну так сделайте это.

Вайнер с плохо скрываемым удивлением от последних распоряжений поклонился.

— Всё сделаю, ваша светлость.

— Хорошо. Если я зачем-то понадоблюсь срочно — я в тюрьме. Полагаю, пока вражеские солдаты не очухались от поражения сейчас самое время побеседовать с ними.

Володя развернулся, вскочил в седло и не оглядываясь направился в сторону огромного серого зданий — городской тюрьмы.

У ворот его встретил Нинрон Варт в компании могучего человека. Володя соскочил с коня и упёрся этому человеку взглядом в живот. Поднял голову и оглядел здоровенную фигуру, попятился.

— Гм… э-э-э… с кем имею честь? — немного растерянно поинтересовался он, судорожно размышляя не перебежал ли он где дорогу этому человеку. Вроде бы нет — такую гору он бы точно не забыл.

— Я местный палач, ваша светлость. Господин передал, что для меня есть сегодня работа.

— Ах вот оно что… — Володя отошёл чуть назад и снова оглядел человека с ног до головы. — Однако… Нет, работать вам сегодня не придётся. Вы нужны скорее для создания нужной психологической атмосферы.

Палач наморщил могучий лоб.

— Простите, ваша светлость?

Володя вздохнул.

— Будут находится в… как там эта комната называется? Пыточная? Так вот, будете находится у себя в пыточной и пока я буду разговаривать с вражескими солдатами перебирайте инструмент, калите металлические прутья… В общем делайте вид словно готовы по первому требованию приступить к работе. Нинрон, будете со мной и подыщите пару охранников телосложением вот как этот господин. Будут в дверях стоять. И ещё пару мелких клерков для поручений. Гм… Кстати, как вас звать? — Тыкать этому богатырю Володе почему-то совершенно не хотелось, хотя уже привык к местной манере говорить «ты» всем, кто ниже по социальной лестнице.

— Все зовут меня Бортон, ваша светлость.

— Хм… Вот что Бортон, проводите нас в свой… гм… рабочий кабинет.

Чтобы дойти до пыточной пришлось спуститься в подвал, а потом долго идти по коридору с трудом освещаемым факелами. В каменном подземелье было сыро и промозгло. Предусмотрительный Нинрон протянул Володе тёплую куртку. Мальчик благодарно кивнул ему, снял накидку и надел куртку, после чего снова пристегнул её. Нинрон недоумённо покосился на мальчика, но ничего не сказал.

В пыточной, оказавшейся весьма просторной комнатой с высоким потолком, их дожидались два помощника палача, хотя и не такие гиганты, как их начальник, но вполне ему под стать. Володя глянул на разложенные на столах инструменты, поёжился и поспешно отвернулся. Глянул на горн, в котором ревело пламя, покосился на лежащие в нём щипцы разных размеров. Ага, а вот и стол для следователей. Очень удобно — в стороне, чтобы не мешал палачу, но в то же время расположенный так, чтобы следователь мог видеть всё, что происходит в пыточной. Мдя… с точки зрения следователей может и удобно, но Володя предпочёл бы не видеть всех этих инструментов и механизмов. Чего только не придумали люди чтобы искалечить себе подобных.

Володя заглянул под стол.

— А где вино?

— Сейчас принесут, милорд, — отозвался Нинрон. — Я велел захватить ещё кружки.

— И пусть бумагу принесут и чернила.

У Володи были и свои чернила, но их он предпочёл приберечь для других случаев. А здесь и местные сойдут. А вот ручку он предпочёл использовать свою — основа из твёрдого пластика и железное перо — намного удобнее гусиных перьев, не говоря уже о долговечности. И править периодически не надо.

— Уже здесь, ваша светлость. — Подскочивший к столу невзрачный человек положил перед мальчиком целую стопку листов и банку с чернилами.

— Хм. Спасибо. А вы кто?

— Я писарь, ваша светлость. Писарь допросной канцелярии. Веду допросные листы. Я узнал, что вызвали палача для работы и поспешил сюда…

— Вот как? Отлично. В таком случае занимай своё место и записывай. Полагаю твои записи лишними не будут — я их потом перечитаю.

— Конечно, ваша светлость.

— Нинрон, где вино?

— Сейчас узнаю, милорд…

— Ладно, оставь. Пошли кого-нибудь узнать, а сам садись. Всё равно вино пока не нужно — мы начнём с солдат. — Володя повернулся к одному их служащих тюрьмы. — Давайте кого-нибудь из рядовых. Когда я с ним разговор закончу — отправите его в лагерь, где всех пленных собирают.

— Не в камеру, милорд?

— Нет, конечно, они же военнопленные, а не преступники. Камеры нам для других пригодятся. Ну давайте первого.

Первым оказался латник первой десятки, как он сам ответил… когда чуточку пришёл в себя. Едва войдя в пыточную, он первым, кого увидел, был палач с огромными щипцами. Нервно сглотнув, он осторожно поднял взор, встретился с ласковой улыбкой Бортона и плавно осел на пол. Володя дождался когда не в меру чувствительного солдата приведут в чувство и приглашающее махнул на стул.

— Ну не стоит так переживать, — подбодрил его Володя. — Уверяю, что сей очень добрый господин, который вас так напугал, не имеет к вам никакого отношения. Вы же военнопленный, а не шпион какой-нибудь. Ну а то, что с вами здесь беседуют… так я человек занятой, а допросить многих надо. Так что перетерпите немного.

В этот момент Бортон загремел своими инструментами и печи, после чего солдат счёл за лучшее со всем согласиться и клятвенно заверил, что готов ответить на все вопросы.

— Ну-ну. Поверьте, я человек чести, поэтому не буду призывать вас нарушить вашу клятву верности. Просто хотелось бы кое-что уточнить… внести ясность. Вот вы говорите, что служили в первом десятке, а что это значит? Этот десяток первый в смысле по счёту, или первый — потому что лучший?

— Наш десяток был всегда лучший! — возмутился солдат, даже о палаче забыв и о том, где находится.

— О! — Володя чуть привстал и кивнул. — Очень рад приветствовать такого храброго солдата. А как вы определяли, что именно ваш десяток лучший? Вы у себя соревновались?

— Да. У нас всегда проводили соревнования.

— Вот как? Интересно-интересно. А в чём заключались эти соревнования?

Казалось бы невинные вопросы, но ответы постепенно проясняли для Володи структуру и организацию родезской армии. Причём сами вопросы были настолько невинные, что солдат никак не мог понять зачем этот милорд тратит время и интересуется такими пустяками? Он то думал его будут выспрашивать о каких-то секретах, которые он знать не знает, а тут… Искренний интерес к соревнованиям, к тем приёмам, которые лучше всего получались именно у него. Странный милорд даже попросил кое-что продемонстрировать, после чего восхищённо цокал языком. Спрашивал чем и как они питаются. Согласился с ним насчёт воров-интендантов и что им надо руки рубить. Ну и дальше в таком же стиле. После получаса такой беседы солдата отпустили. Володя минут пять что-то писал, выделяя главное. Те выводы, к которым он пришёл, но которые ещё требовали уточнений помечал вопросительными знаками. Если вывод был важным и требовал обязательного уточнения ставил ещё восклицательный знак.

Тем временем ввели очередного солдата, и всё пошло по новой, разве что времени на него Володя затратил меньше. Снова кажущиеся невинные и бессмысленные вопросы, беседы на отвлечённые темы, уточнения, заданные вроде бы не в тему.

— Значит, гонцы были часто? Ну это ведь понятно. Что? Вам непонятно? Ну как же, такой хороший солдат и не можете сделать элементарного вывода. Вы же ведь всего лишь авангардом были… Вы знали об этом? Тогда почему удивляетесь? Ведь ваш командир должен был получать команды от командующего. Ах, основная часть армии на кораблях плывёт. Да, тогда действительно проблематично общаться с ними. Действительно загадка. Ну, думаю, это не важно.

Когда солдата увели, Володя выводил вопросы, которые надо было прояснить: «С кем в Родезии мог обмениваться депешами барон Розентерн, назначенный в эту экспедицию лично королём Эрихом? Вряд ли это были любовные записки».

Допросив в таком темпе около десятка солдат разных отрядов Володя велел звать офицеров, тем более что вино уже доставили.

Первый же вошедший, мало обратив внимания на палача, сразу начал с претензий к Нинрону:

— Значит так вы держите своё слово?! Мы сдались, надеясь на то, что вы держите слово как истинный благородный, но видно вы недалеко ушли от разбойников!

Володя поспешно поднялся.

— Господин…

— Граф Иртук Лорн!

— Граф, я приношу свои самые искренние извинение за это недоразумение. Поверьте, оно возникло по вполне понятной причине. У нас тут сами видите, что творится. Уверяю вас, никто не хотел умалить вашей чести. — Володя вышел из-за стола и самолично придвинул стул. — Прошу вас, присаживайтесь. — Когда граф сел, Володя достал из-под стола кувшин
с вином и три кружки, разлил вино. Одну отдал графу, вторую придвинул Нинрону и одну поставил перед собой. — Знали бы вы, граф, какой тут у нас бардак творится — не удивлялись бы. Вот и меня заставили заниматься допросом наших мятежников… А, вы же не знаете ничего. Представляете, тут некоторые бандиты решили под шумок заняться грабежами, но в военное время, согласитесь, это сродни предательству.

— Сочувствую…

— Простите, не представился. Князь Вольдемар Старинов. Вообще-то я не из Локхера и в городе оказался совершенно случайно, но как истинный дворянин счёл своим долгом оказать помощь в обороне приютившего меня города… А вместо этого… эх… Видите чем приходится заниматься? Да вы пейте. За здоровье короля Эриха. Признаться, я восхищаюсь им. Талантливый правитель и полководец. Если бы не снежная зима, погубившая вашу кавалерию, думаю, вы уже победили бы.

— Да. Зима была ужас. До сих пор вспоминаю её с содроганием. — Граф залпом осушил стакан и Володя немедленно наполнил его снова.

— Что? Вы были там в эту зиму? Расскажите, пожалуйста! Знаете, когда я услышал, что после той зимы ваша армия ещё могла сражаться и даже нанесла поражение Локхеру.

— А! — граф пренебрежительно махнул рукой. — Зима оказалась более страшным противником, чем локхерцы. Лезли без всякого толку. — Получив благодарного слушателя граф ударился в воспоминания о том, как они вошли в Локхер, о первых боях, о той страшной зиме, выпили за храброго боевого коня графа, который послужил в одну из зимних ночей как жаркое на столе графа и тем самым спасшим его от голодной смерти. Вообще Володя на самом деле не пил, а только прикладывался к кружке, впрочем граф не очень обращал на это внимания.

Володя сочувственно покивал.

— Что ж, тогда предлагаю ещё тост за здоровье короля Артона. Конечно, он не Эрих, но он ещё молод и потому не опытен. Полагаю, со временем необходимый опыт он приобретёт. Так что за здоровье.

Граф не отказался. Выпили за Артона.

— А знаете, граф, если бы ваш барон выполнил первоначальный план и просто подготовил базу для приёма основного контингента с кораблей у нас были бы большие проблемы.

— Да, — не стал спорить Иртук. — Я предупреждал барона, но он посчитал, что войска удобнее будет высаживать на причалах Тортона… И вот результат… Но не обольщайтесь, милорд — вы выиграли всего лишь сражение. Когда высадятся основные силы вы не сможете им долго сопротивляться.

— А зачем тогда шли вы, а не сразу войска перебросили на кораблях? — поинтересовался Володя.

— А чтобы сюрпризов разных избежать.

— Ну да и подготовить лагерь для солдат… Недаром же у вас в войске было столько рабочих. Я это сразу заметил — рад, что оказался прав в своих догадках.

— В общем, да, князь. Не надо было нам лезть в Тортон, а как планировали, начать осадные работы.

— Да, теперь вашему флоту придётся сложнее. Кстати, вы уже выбрали место высадки? Нет-нет, можете не говорить где… Да вы всё равно не успели послать на корабли сообщение, так что это простое любопытство.

Ну и дальше в таком же стиле. Допросы шли один за другим — офицеры, солдаты, рабочие. Это только кажется, что рядовые ничего не знают. Они стоят на постах около палаток командиров, ловят бросаемые теми слова, что-то видят, о чём-то догадываются. Главное задать правильные вопросы и в правильном ключе. Каждому хочется почувствовать себя значимым и важным, похвастаться своей осведомлённостью. А уж если о твоих подвигах слушает этот странный мальчишка-князь, восхищённо раскрыв рот… ну понятно, какому мальчишке не хочется услышать рассказы о славе и сражениях. Вот и хочется произвести на него впечатление, похвастаться. Кого-то можно было просто запугать палачом, кто-то отвечал и сам, не видя никакого смысла что-то скрывать. С дворянами Володя играл восторженного мальчишку, с солдатами по-разному. На кого-то он тратил не больше пяти — десяти минут, с кем-то беседовал по часу. Как бы то ни было, но когда помещение покинул последний пленный, у Володи накопилась целая кипа листов с замечаниями, комментариями и выводами. Теперь нужно время, чтобы всё свести воедино. Володя потянулся, расслабляя затёкшую спину и устало протёр глаза — всё-таки факельное освещение не слишком хорошая вещь для того, чтобы писать.

— Все?

— Все, — облегчённо вздохнул Нинрон. — Вы же сами приказали не больше тридцати человек из пленных отвести в тюрьму из разных отрядов.

— Нет-нет, у меня нет никаких замечаний. Вы всё правильно сделали. — Володя поднялся. — На сегодня остался только ещё один человек, с кем надо побеседовать. Но тут я уж справлюсь один. Все могут быть свободны. Уважаемый писарь, сделайте копии всех ваших записей и пусть их доставят мне, я перечитаю завтра утром.

— Сделать копии до утра, ваша светлость?

— Желательно. Я не говорю, что копии должны сделать именно вы. Наверняка у вас есть ученик или помощник.

— Конечно, ваша светлость.

Дверь в камеру закрылась за Володей и мальчик встал напротив сидящего пленника, скованного так, чтобы он не смог себя поранить. Володя сел прямо на пол напротив. Раймонд поднял голову и посмотрел на гостя.

— Как вы догадались, милорд?

— Когда мне начинают врать с самого первого мгновения знакомства, согласитесь, это настораживает. Поскольку графиня жена одного из изменников, я предположил, что вы либо посланы её мужем, либо герцогом Торендским, либо Эрихом. Осталось только понаблюдать.

— Вы потому и предложили мне должность?

— Да. Тогда я уже понял кто вы, потому и предпочёл, чтобы вы были рядом. Врага ведь всегда можно держать поближе. Очень удобно иметь возможность передавать вражескому командующему те сведения, которые хочешь ему передать.

Раймонд задумался, опустив голову.

— И чего вы добились?

— Авангард королевской армии попал в ловушку, поскольку был уверен, что в городе их не ждут. Разгром полный. Ещё неизвестно, что с теми силами, что остались за городской стеной, но удирали они быстро. Не отступали.

— Понятно. — Раймонд снова задумался.

— Вы понимаете, что вас ждёт?

— Ну как военнопленный я точно проходить не буду, — хмыкнул он.

— Верно.

— Скажите, князь… А зачем вам это всё надо?

— Что именно?

— Ну зачем вы ввязались в эту войну? Вы же чужестранец. Вассальную клятву Артону не приносили, в своём выборе полностью свободны.

— Не знаю, поймёте ли вы… В общем, я и не хотел встревать. Но я познакомился с Конроном ещё раньше, потому счёл своим долгом дать ему несколько советов. А потом заболела Аливия. Она не могла покинуть город до подхода ваших войск.

Раймонд нахмурился.

— Постойте, вы хотите сказать, что кинулись защищать город только потому, что эта… купеческая дочь не могла покинуть его и могла пострадать?

— Я же говорю, что вы не поймёте.

Мужчина внимательно изучил лицо Володи, словно пытаясь что-то в нём разглядеть.

— Вы не влюбились, князь? — было видно, что Раймонд и сам не верит в это предположение.

— В девятилетнюю девочку? — рассмеялся Володя. — Она скорее для меня сестрёнка… она действительно очень похожа на Ленку. Характером.

— Но… мы могли бы договориться. Ни её, ни её семьёю не тронули бы…

— Понимаете, Раймонд… или как вас там на самом деле… Возможно мы и могли бы договориться, но… так получилось, что все кого я знаю и с кем успел познакомиться за то время, что пробыл тут находятся на стороне Локхера. А вот на другой стороне я никого не знаю. Будем считать это причудой судьбы.

— Но вы же умный человек, князь! Вы же понимаете, что Локхер обречён! С нынешним королём он не сможет устоять. Вы даже Тортон ещё не спасли. Всего лишь отсрочили падение.

— Намекаете на основные силы, которые плывут на кораблях? У меня есть некоторые идеи и относительно их. Насколько я понял из допросов пленных, у меня ещё сутки или двое есть. Ну будем исходить из худшего — сутки. Кое-какие распоряжения я ещё вчера отдал. Сегодня перед сражением тоже послал несколько гонцов.

— Если так, зачем тогда вы здесь? Чего вы хотите?

— Хочу, чтобы вы мне помогли. Раймонд, подождите, не надо возмущаться. Поймите, вы мне поможете в любом случае, хотите этого или нет. Просто если вы согласитесь — облегчите мне жизнь. И себе, кстати, тоже.

— Я никогда не был предателем!

— Так будете в любом случае. Вы вот не слушаете меня, а я сказал, что вы поможете в любом случае. Смотрите сами, в вашем доме нашли некоторые вещи, у меня в руках ваши письма и послания… зашифрованные. Думаете, сложно к ним подобрать ключ, имея на руках столько данных. Я внимательно не смотрел — некогда было, но на мой взгляд шифр не из сложных. Замена одной буквы другой. Вряд ли вы тут знакомы со сто двадцатью восьми битным шифрованием. Э-э… не обращайте внимания, это так, мысли вслух. Просто придётся потратить некоторое время, которое тратить не пришлось бы. Согласись вы сотрудничать. Так что агент Эриха Раймонд по-прежнему будет передавать зашифрованные послания командованию осаждающей армии. Как вы думаете, кем вас будут считать, когда окажется, что все ваши послания были ложными?

— Ты… Ты!!!

— Спокойно, Раймонд! Вас ведь никто силком не заставлял начинать играть в эту игру! Так примите те правила, по которым она играется.

— Это… Это не честно!

— Шпионаж, господин Раймонд, вообще вещь не честная. Заметьте, я ведь ни словом вас ни попрекнул в том, что вы занимаетесь делом никак не совместимым с рыцарской честью. Наоборот, честно говоря, я даже восхищаюсь вами, не каждый ради дела согласится принести такую жертву. Всё больше и больше начинаю уважать Эриха, который организовал такую разведывательную сеть в Локхере. Ваша беда не в том, что вы оказались неопытными. Просто я учился у людей, которые этими делами занимались несколько десятков лет. Причём разведывательная служба, в которой они работали, считается одной из лучшей в мире… в известном для нас мире.

— И вы тоже разведчик?

— Скорее вынужденный беглец. Вряд ли вы поймёте, но у меня не было другого выхода.

— Вы убегали от этих ваших учителей?

— Нет, — Володя хмыкнул. — Раймонд, не надо гадать. Хотите что-то узнать — спросите прямо. Что же касается того, что вы так стараетесь узнать окольными путями — я не делаю из этого тайны. Я действительно учился в закрытой военной школе, которая, гм… находилось при службе безопасности Российской империи. Соответственно в разведывательной и контрразведывательной деятельности кое-что смыслю. Вполне возможно, что я в конце концов тоже поступил бы в разведку… или может быть стал бы военным. Трудно сказать. Однако судьба распорядилась иначе и чтобы спасти мою жизнь меня отправили к вам.

— Спасти жизнь?

— Сложно объяснить. Просто если бы я остался, я бы умер где-то через полгода. Скажем так, лекарство от моей болезни находилось только у вас, но дорога эта в один конец. Жизнь я себе спас, но вернуться назад уже не могу. А то, что я оказался в Локхере… как я уже говорил, зигзаг судьбы. Я мог высадиться и на побережье Родезии. Или ещё где. Сейчас же просто пытаюсь найти своё место. Как видите, я предельно откровенен с вами.

— Потому, — усмехнулся Раймонд, — что либо я стану вашим союзником и тогда ваша откровенность будет вам на пользу, либо меня казнят как шпиона, а тогда уж тем более нечего опасаться того, что труп что-то кому-то расскажет.

— Ну о казни не мечтайте. Я вообще не сторонник всяких зрелищных шоу. Но в одном вы правы — из тюрьмы вы выйдете только в том случае, если согласитесь сотрудничать со мной. Если нет, будете жить только до тех пор, пока вы мне будете нужны живым. Когда вы мне перестанете быть нужным, вы просто не проснётесь однажды утром, а ваше тело закопают где-нибудь на тюремном дворе или за городом на пустыре, как умершего грабителя.

— Вы очень откровенны, князь.

— Сберегает время.

— И сколько у меня времени на размышление?

— Два дня. За это время я думаю разобраться со всеми вашими бумагами и донесениями. Когда я это сделаю — вы мне будете не только не нужны, но и опасны, поскольку в случае побега сумеете доказать, что все послания от вас ложные.

— А если я сбегу в эти два дня? Разве я не буду опасен?

— Попытайтесь, — пожал плечами Володя. — Опасны же? Нет. Вы порушите мне игру, но не более. Я же не буду писать письма от вашего имени зная, что вы на свободе. А вот если я игру начну и вы её разоблачите могут пострадать те, кто будет помогать мне. И их кровь будет на моей совести потому, что я не решился казнить вас. Так что не рассчитывайте на моё милосердие. Мне будет паршиво и очень плохо, но я всё равно сделаю что должно.

— Всё ещё играете в откровенность?

— Играю? — Володя поднялся. — Вы так и не поняли, Раймонд. Я был с вами откровенен, да, но это совсем не игра. Кстати, не советую всё же тянуть до конца. Ваша ценность для меня будет падать с каждым часом, и через два дня условия нашего с вами сотрудничества могут быть намного жёстче тех, которые я вам предложил бы скажем через час.

— Хм… и почему же?

— Потому что вы мне сэкономите кучу времени и сил, помогая разобраться в своих бумагах. Если же я всё сделаю сам, какая польза от вас?

— Что ж… логично.

— В таком случае спокойной ночи. Если примете решение, позовите часового, он передаст мне ваши слова. Я распоряжусь, чтобы у вашей двери дежурили, так что можете звать его в любое время суток.

— Скажите, князь, а вы не боитесь, что я соглашусь только для вида, а потом предам вас при первой возможности?

Володя остановился у двери и обернулся.

— Не боюсь. Как я уже говорил, вы мне поможете в любом случае. Но в одном вы для короля Эриха погибнете, а в другом станете предателем. Впрочем, если думаете, что сможете оправдаться за разгром авангарда барона и ещё за некоторые ваши будущие «прегрешения», тогда попытайтесь. Мне даже будет интересно, как к этому отнесётся ваш король. Нет-нет, Раймонд, не думайте ничего плохого, мне действительно будет интересно. Это даст мне очень хорошую возможность узнать его как человека. Информация всегда полезна.

Володя стукнул в дверь, дождался, когда её откроют и вышел. Отдал несколько распоряжений начальнику охраны и направился к выходу из тюрьмы. Вечерело…

Глава 3

У входа в магистрат Володя столкнулся с Конроном, который как раз тоже подходил к воротам, ведя коня на поводу.

— А-а-а! Вот ты где! — обрадовался он. — А мне сказали, что ты в тюрьме.

— Конрон, ты уже вернулся? Когда? Как прошло? А я как раз возвращаюсь оттуда.

— Ну-ну, — рассмеялся рыцарь. — Не надо столько вопросов сразу. — Всё отлично. Разгром полный. А когда преследовали бегущих столкнулись с подходящим обозом, разгромили и его. Я там оставил людей, они как раз везут захваченное сюда. Думаю, через несколько часов будут здесь. К сожалению совсем разгромить врага не получилось. — Конрон нахмурился. — Совсем забыл о тех замках, которые были захвачены Розентерном. Остатки его войск укрылись в одном. Штурмовать я его не могу — ни осадных машин, ни лестниц… ничего. Только бесполезно людей положил бы под стенами.

— Это проблема, — озадачился Володя. — Признаться, я тоже о них забыл. Впрочем, ладно. Главное блокировать их надёжно, чтобы ни одного гонца отправить не смогли.

— Ну это я сделал. Оставил два отряда. Ещё приказал крестьян пригнать из окрестных деревень, пусть частокол вокруг поставят. Только бессмысленно всё это. Без серьёзной осады замок не взять, а на подготовку времени нет.

Подскочивший слуга забрал коня у Конрона и повёл его на конюшню. Сам Конрон пинком распахнул дверь и вошёл в магистрат. Володя поморщился и придержал створку, чтобы не хлопнула.

— Да, князь, ещё есть новость… Мы гонца перехватили.

— Э-э… в смысле гонца родезцев?

— Нет. Королевского гонца к нам. Помнишь, ты уговорил меня отправить свои размышления по планам Эриха?

— А-а-а. Быстро он вернулся. — Володя задумался. До самой комнаты никто из них не проронил ни слова. У дверей уже начали собираться офицеры, прибывшие на совещание. Конрон удивлённо покосился на них, на Володю, но ничего не сказал, молча зашёл в комнату, дождался когда войдёт Володя и закрыл за ним дверь.

— Скоро начнём, — успел бросить Володя, после чего повернулся к Конрону. — А хочешь угадаю, что было в том послании?

— Да? — Конрон прошёл к своему тайнику и озадачено почесал макушку, обнаружив там отсутствие половины кувшинов с вином. Покосился на Володю. Тот глянул на него честными и невинными глазами. Рыцарь вздохнул, достал один кувшин, плюхнулся на скамейку за стол и водрузил на него ноги, налил вина в кружку. — Ну давай, угадывай.

— Нам не поверили и помощи не будет. Вновь собранная королевская армия направляется к границе провинции Эндория.

Конрон поперхнулся вином и поспешно отставил кружку, убрал со стола ноги.

— Знаешь… порой ты меня пугаешь. Я начинаю верить в слухи о колдунах, про которые любят поговорить жрецы.

— То, что новости не очень обнадёживающие было ясно сразу, иначе ты бы ещё в коридоре рассказал. Да и выглядел ты не очень радостным несмотря на только что одержанную победу.

Рыцарь обдумал слова.

— Логично. Но почему ты решил, что армия пойдёт именно в Эндорию, а не в мятежное герцогство на подавление мятежа?

— А что, в письме об этом говорилось?

— Не прямым текстом, но для понимающего понятно.

— Ясно. Просто я поспрашивал пленных тут и выяснил, что Эриха с флотом нет. Командует десантом герцог Дорн Ансельм. — Володя залез в сумку и разложил на столе карту королевства. — Судя по словам пленных, король собирался вернуться в Эндорию со свежими силами. Это, похоже, не укрылось от вашего начальства. Отсюда следует, что Эрих собирается организовывать новое наступление из Эндории, а удар по Тортону носит отвлекающий маневр. Вывод же они такой сделали на основании того, что Эрих всегда там, где и ожидается основное наступление… — Володя завис над картой и снова задумался. Рядом встал и Конрон.

— У тебя хорошая карта… очень подробная.

— Спасибо, — равнодушно отозвался Володя даже не оглянувшись. Пошарил за спиной, нащупав стул, подвинул поближе и сел, обхватив голову руками. — Знаешь, я бы сейчас всё, что угодно отдал бы за то, чтобы узнать, что за войска собирает Эрих в Эндории. Я боюсь, сейчас он настолько силён, что в состоянии организовать два одновременных удара. Или же он собирает всех калек из гарнизонов, чтобы произвести впечатление и заставить ваших стянуть к границе все силы, а тем временем основной удар последует отсюда. — Володя рукой провёл черту от Тортона до столицы.

— Или же его величество прав и удар на Тортон отвлекающий. Тогда удар будет нанесён от Эндории на столицу.

— А вот и нет… Это направление прикрыто несколькими серьёзными крепостями, там куча замков. Чтобы штурмовать их — нужны осадные машины, инженеры, рабочие. Если же верить пленным, то всё это плывёт сейчас на кораблях к Тортону… — Володя замер, раскрыв рот, потом нервно заходил по комнате. — Так вот оно что! Нет, всё-таки Эрих гений! Блин, но если я прав… если я прав, что же нам делать?! Шах и мат… вилка. Куда ни кинь, всюду подставляешься!

— Может и мне расскажешь, что тебя так встревожило? — поинтересовался Конрон.

— Смотри. Если я правильно понимаю, Эрих остался у себя и стал собирать силы в Эндории, готовясь к новому наступлению. Одновременно он готовит флот на Тортон. Давай посмотрим на численность того, что он сможет выставить на два направления, и самое главное на состав войск. Первое — авангард, около трёх тысяч. Из них полторы тысячи всадников, около пятисот пехотинцев и остальные рабочие. Воевать с таким составом трудно, а вот подготовить лагерь и защитить его можно. Я уже выяснил, что задача Розентрена в этом и состояла — он должен был обеспечить беспрепятственную высадку войск. Но зачем? Почему бы не высадить все войска с кораблей? Зачем нужен этот авангард? А давай предположим, что солдат в первой группе очень мало.

— В первой группе?

— Что? А да, ты же не знаешь. Эрих не все корабли отправил одновременно. Через день или два подойдёт первая группа. Так вот, давай предположим, что солдат там очень мало. Что их основной груз — осадные машины, рабочие, продовольствие… тогда прибытие авангарда оправдано. Он велик достаточно, чтобы противостоять всем войскам, которые может выставить Локхер в этой области, если не подойдёт королевская армия. Но два поражения основательно опустошили резервы. Полагаю, у вашего короля большие проблемы с солдатами, на два направления его точно не хватит и тут важно не ошибиться. А Эрих ставит его в такие условия, когда решение надо принимать быстро. И себя он тоже выставил в качестве приманки. Мол вот он я и отсюда будет удар.

— То есть сейчас первый отряд нам не опасен?

— Почему? Полагаю, солдаты там всё равно будут, как пополнение. Но, опять-таки, их основная задача начать осаду Тортона и до подхода основных сил подготовить лагерь и поставить машины. Когда подойдёт главный отряд начинается штурм. Как думаешь, сколько продержится Тортон? Учти, все осадные машины и лучшие инженеры с рабочими тут, под стенами.

— Месяц максимум.

— Вот! Корабли подходят для перевозки грузов и людей, а лошадей перебрасывать сложнее. Потому такой и дисбаланс в авангарде был — это должен быть подвижный резерв и основная ударная сила в поле. Кавалерия же вся у Эриха. Вот и получается вилка: если Артон направляет войска к Тортону, король подвижными частями, обходя города и крепости, врывается в другие провинции королевства. Если Артон направляет все силы против Эриха, тогда тот организовывает подвижную оборону и по максимуму задерживает его, давая возможность своим силам взять город. После падения Тортона его армия получает здесь великолепную базу и крепость. Инженеры и осадные машины тоже тут, дорога до столицы… вот она. Если ваши войска начнут отступление, чтобы прикрыть столицу, тогда у них за спиной повисает Эрих. Войска родезцев из Тортона ваши никак не опередят, значит их перехватят где-то на полдороге. Впереди герцог Дорн, позади Эрих, а между этими двумя отрядами аккурат ваша армия.

— Значит, надо ударить по герцогу Дорну.

— Это откроет дорогу Эриху. Я так думаю, судя по тому количеству кораблей, которые задействовал Эрих, численность армии герцога составляет около восьми-девяти тысяч человек. Вместе с авангардом Розентерна их должно было стать около одиннадцати тысяч. Полагаешь, они позволят так просто себя разбить? Тем более, Розентерн захватил несколько замков, а значит тылы немного, но прикрыл.

— Авангард мы разбили.

— Правильно. Теперь надо разбить восемь или девять тысяч войск под командованием лучшего генерала Эриха, чьё прибытие ожидается через неделю или десять дней.

— Ты же вроде сказал через день или два?

— Это прибытие первой группы, которая отплыла раньше. Как я понимаю, они везут рабочих, шанцевый инструмент и осадные машины. Ну и пополнение. И раз здесь нет больше авангарда барона, значит нам вполне по силам помешать этой группе.

— Что-то задумал?

— Да. Есть пара мыслей.

Конрон вздохнул и снова приложился к вину.

— Боюсь только, что если ты прав, то даже полный разгром этих сил всего лишь отстрочит неизбежное.

— Верно. — Володя снова сел за стол, обхватил голову руками и уткнулся в карту. Конрон несколько удивлённо покосился на него.

— Что, даже никакого выхода не видишь?

— Ну… может произойти чудо и мы сумеем удержать город, тогда Эрих без пехоты с одной только кавалерией не сможет закрепить успех. Полагаю всё же у него там не лучшие войска… кроме конницы, понятно. Герцог Дорн тоже не сможет начать наступление на столицу пока держится Тортон ибо в этом случае он остаётся без крепкого тыла. Снабжать его войска тоже становится той ещё задачкой. К тому же ему придётся разделить силы и оставить часть войск здесь для нашей блокады, чтобы мы не ударили ему в тыл. Осаждать же они нас смогут только до зимы. Зимой Эрих не сможет наступать из Эндории и освободившаяся королевская армия ударит в тыл уже осаждающим.

— И всё, что для этого нужно — удержать город до зимы?

— Угу. Против восьмитысячного войска со всеми осадными машинами и лучшими инженерами королевства Родезия.

— То есть восемь месяцев… до ноября… действительно чудо. Но знаешь, если бы мы не разбили Розентерна наше положение было бы много хуже. Значит, одно маленькое чудо уже произошло. Почему бы не произойти и ещё одному?

— Действительно, почему? — вздохнул Володя. — Вот что, Конрон, давай пока не будем об этом говорить остальным. Я тут без тебя совещание созвал чтобы в ошибках разобраться. Послушаешь? А то и так уже всех заставили ждать. А завтра уже на свежую голову снова подумаем. Может какая идея и появится…

Володя остался сидеть, задумчиво наблюдая за Конроном, который зычным голосом стал звать всех в комнату для начала совещания.

— И что я здесь делаю? — вздохнул он про себя.

Если удастся отбиться от этих новых сил, получится выигрыш ещё дней в семь. За это время Аливия поправится и можно будет убираться из обречённого города. Почему же тогда становится так противно, когда об этом думаешь? Ладно, если бы он действительно мог помочь, но ведь он не может! Все его знания — теоретические, а между теорией и практикой расстояние в пропасть, что он уже и почувствовал сегодня, когда бестолково метался по всем укреплениям, по сути, совершенно не управляя боем. Подстроить такую вот ловушку — это да, на это его знаний хватает, но руководить обороной… командовать армией в открытом бою… Это совсем-совсем иное.

Наблюдая за радостными лицами входящих, уже узнавших от вернувшихся людей подробности битвы за стенами Володя почувствовал себя ещё хуже.

Офицеры собирались на взгляд Володи слишком уж оживлёнными, активно обсуждая прошедшую битву. Мальчик исподлобья взирал на всю эту радостную суету, откинувшись на спинку стула и даже не шевелившись, из-за чего на него практически не обращали внимания. Только Конрон, тихонько сидевший в стороне, посматривал на него с недоумением. Остальные же больше внимания уделяли пустому столу, хотя после битвы, по их мнению, должна быть грандиозная пирушка, раз уж они победили. Впрочем за прошедшее время все уже привыкли к странным представлениям чужеземного князя о том, как стоит вести советы, а потому не очень удивлялись. Пиры отдельно, совещания отдельно. Не очень удобно с точки зрения благородных, но этот князь каким-то образом сумел убедить в своей правоте и командующего, а потому спорить с ним не рисковали.

Наконец все расселись. Некоторое время продолжался обмен мнениями, но вот разговоры стихли и теперь уже все собравшиеся посматривали на мальчика. Володя же поймал себя на совершенно идиотской мысли, что ему хочется что-то повертеть в руках, чтобы как-то отвлечься и обдумать слова. Вздохнув, он поднялся и, заложив руки за спину, медленно прошёлся за спинами собравшихся. Тем оборачиваться было неудобно, но и не следить за ним тоже не могли.


— Главное заранее поставить собеседника в неудобное положение, — вспомнил Володя одну из лекций психологов на Базе. — Твоя уверенность и более твёрдая позиция — твоё оружие на таких совещаниях. Чуть дашь слабину, позволишь оппонентам перехватить инициативу и ты проиграл. Не можешь задавить ростом, солидностью, ищи способ сделать так, чтобы им было просто неудобно с тобой спорить. Встань перед Солнцем, займи позицию, когда другим будет неудобно.


Володя остановился около угла и прислонился к стене, добившись того, чтобы всем был крайне неудобно за ним наблюдать с тех мест, где они сидели.

— Что ж, господа, — начал он. — Давайте подведём итоги первого сражения за город. Несмотря на победу расслабляться не стоит, тем более что ошибок с нашей стороны было допущено очень много. Непозволительно много.

Кто-то хмыкнул, но его смешок никто не поддержал, а Володя просто не обратил внимания.

— Ошибки были у всех… В этих «всех» я включаю и себя, поэтому не надо на меня смотреть с таким снисходительным видом, тир Роухен. — Начальник гарнизона поперхнулся, смутился и поспешно отвернулся. Я даже не буду пытаться оправдаться тем, что это у меня первое сражение. Будем считать, что это последняя проверка перед серьёзным экзаменом. И сейчас нам важно серьёзно обдумать все совершённые ошибки, чтобы больше не повторять их в будущем. — Володя отлепился от угла и вернулся на своё место. Все облегчённо расслабились.

— И какие же ошибки вы увидели, милорд? — поинтересовался кто-то не слишком почтительно. Мол поучи яйцо курицу.

— Вот об этом мы сейчас и будем говорить. Филлип Норт. — Володя глянул на своего вассала и тот поспешно поднялся. — Вы командовали центром и отражали первую атаку сразу после того, как враг ворвался в город. Как долго продолжался бой?

Филлип на мгновение задумался.

— Не больше тридцати минут. У них не было никаких шансов.

— Что вы сделали после того, как атака была отражена?

— Что? Сначала отбросили их от укреплений, потом совершали короткие вылазки…

— Решил мечом помахать? А ты видел, что твои лучники сидят без дела? В тот момент, когда враг перенёс всю тяжесть атак на фланги у тебя бездельничала сотня лучников, для которых не было целей! Почему ты не отправил часть на подкрепление? Почему я там должен был лично появиться, что бы наконец сдвинуть их оттуда и отправить в дело?

— Милорд, я…

— Что «я»? Ты уже ответил. Вместо того чтобы следить за обстановкой, ты отправился махать мечом в первые ряды. Я тебя за этим посылал? Или там кроме тебя никто оружием пользоваться не умеет? Считаешь, что без тебя бы не обошлись? Ты должен был наблюдать за тем, что происходит у тебя. Должен был заметить, что на тебя натиск ослаб и что повторение атаки вряд ли вероятно и должен был отправить хотя бы часть своих сил в поддержку тем, кого в этот момент атаковали! Не я это должен был делать, а ты! Продолжаем. Кто командовал обороной в центре левой стены?

Поднялся один из рыцарей. Поднялся с явной неохотой, но тем не менее встал.

— Это ведь у вас произошёл прорыв?

— Да, милорд. Вы очень вовремя подвели резервы, если бы не это…

— А если бы не привёл? Скажите, вы знали, что у вас есть свои резервы? Перед началом боя мы обговаривали такие случаи. Почему вы не подняли сигнал о помощи, когда напор врага стал слишком силён? Если бы вы вовремя вывесили флаг, не пришлось бы гнать резервы соседнего отряда и с ходу расстроенным строем вступать в схватку.

— Я…

— Находились в первых рядах и своим примером вдохновляли солдат.

Володя встал и медленно, с трудом удерживаясь чтобы не перейти на бег, прошёлся по комнате.

— Задача командиров состоит не в том, чтобы быть в первых рядах, а в том, чтобы управлять своими подчинёнными. Следить за обстановкой и вовремя реагировать на её изменения. Вашим главным инструментом, если уж вы командиры, должна стать голова! Голова, а не руки! Командир обязан думать! Думать, а не просто мечом размахивать! Я допускаю, что в бою могут возникнуть разные ситуации и потребуется личный пример, чтобы увлечь подчинённых, но сомневаюсь, что здесь был этот случай. Если бы вы не находились в первых рядах, вы бы заметили усиливающийся напор и вовремя подали бы сигнал резерву. Подошедшие свежие силы имели возможность предотвратить прорыв. А что теперь? А теперь вы можете смело записывать всех погибших при том прорыве на свою совесть, тир!

Первоначально тот порывался что-то возразить, но после последних слов задумался. Володя заметил, что и некоторые из присутствующих тоже обдумывают его слова.

— Арвид, что там в госпиталях?

Врач поспешно поднялся.

— Около шестидесяти раненных, но опасение внушают только шестнадцать человек. Остальные с большой долей вероятности поправятся. Очень хорошо, что первую помощь оказывали непосредственно на месте. Без этого умерло бы намного больше.

— Насколько тяжелы эти шестнадцать?

— Трое из них до утра не доживут, остальные… всё в руках Господа.

— А сколько всего погибло с нашей стороны?

— Я ещё не получил всех сведений…

— Я же просил сообщить об этом всех командиров.

— Ну… некоторые отправились праздновать.

— Касается всех! Проверить свои отряды, таких празднующих выявить и отправить в солдаты. Если они не понимают когда время праздновать, то нечего им делать в командирах. Арвид, ты должен был о таких случаях доложить командирам таких весёлых.

Врач пожал плечами.

— Я понятия не имею кто там командир и что я тут должен. У меня и своей работы по горло, чтобы ещё вашей заниматься.

— Ладно. Давай примерно. Какие у нас потери?

— Сколько погибло в сражении за стеной я не знаю даже приблизительно. Узнаю к утру. В городе же чуть больше сорока человек. Опять-таки к утру буду знать уже точно.

— А родезцы? Сколько их прорвалось в город?

— Примерно восемьсот, — сообщил Лиром Рокхон. — Я занимался расчисткой ворот и обустройством пленных, — пояснил он под общими вопросительными взглядами. — Восемьсот прорвалось в город, пленных примерно триста человек. Значит погибших где-то пятьсот. Но это очень приблизительно.

Володя кивнул.

— Ладно, будем пока исходить из этого. Конрон, может хотя бы примерно скажешь, что у тебя?

— Ну… самый страшный бой был у города, тут мы и понесли основные потери. Когда родезцы побежали ни о каком организованном сопротивлении они и не думали. Их обоз тоже не защищался — там мало было солдат, в основном рабочие и больные. Так и взяли всех, скоро доставят. Пленных будет примерно четыреста человек, сколько родезцев погибло оценить сложно. Человек триста-четыреста. С нашей стороны около сотни…

— Что ж, пусть пока так. Когда точные цифры станут известны, сообщите. Продолжим разговор. Разбирать действия каждого полагаю бессмысленно. Предлагаю просто всем минут пять помолчать и подумать над тем, чем вы занимались в бою. Если сражались в первых рядах, подумайте насколько ваше участие там действительно было необходимо и не принесли бы вы больше пользы, если бы находились в стороне от битвы.

— Да как я буду сидеть в стороне!!! — вскочил один из рыцарей. — Да мой отец в гробу перевернётся из-за того, что его сын трус!

Володя молча выслушал тираду рыцаря и когда тот выдохся, заговорил сам:

— До тех пор пока я занимаю хоть какую-то должность в обороне города, я буду от всех требовать в первую очередь работы ваших мозгов, а не рук. Если вы считаете, что это выше ваших сил и что ваше место впереди в самой гуще схватки скажите сразу — я подыщу вам на замену других командиров. Став обычными солдатами вы можете в полной мере демонстрировать свою отвагу и умения в самой гуще схватки.

— Да ты…

— А я ещё не закончил, — перебил Володя. — Я ведь слушал вас, послушайте теперь вы. Не так уж и много я прошу. Неужели вы настолько не доверяете своим солдатам, что им обязательно нужен ваш пример? И я не говорю, что надо засесть в тылу на горке и оттуда поглядывать. В бою разное происходит и часто от того, насколько вовремя вы среагируете зависит победа или поражение. И если видишь, что есть возможность решающим ударом взломать вражескую оборону, что твой пример увлечёт всех — вперёд. Но вот дождаться этого момента, увидеть его, а то и подготовить всей логикой боя — вот тут и проявляется ваш настоящий талант как командира. Смотреть, наблюдать, видеть, управлять, а в нужный момент ударить всеми силами в выбранное место! Прорвал оборону — выбрал следующую цель: преследование бегущих или удар в тыл другой группе, чтобы помочь товарищам. Выбор цели за вами, но удар по ней наносится солдатами. Ваша роль — думать!

Володя на миг запнулся, выдохнувшись. Всю речь он произнёс на одном дыхании, рябя и чеканя фразы, словно гвозди вбивая. На него смотрели ошарашено и недоверчиво, словно он произнёс что-то новое и невиданное, хотя ведь, расспросив офицеров Эриха, он не открывал Америк и велосипедов не изобретал. И если Эрих требовал от своих офицеров в первую очередь контроля, то в Локхере, похоже, уважали больше личную храбрость. Это Володя сейчас и намеревался переломить. Впрочем, он понимал, что за день или два это не сделать. Чтобы к его словам стали прислушиваться надо в первую очередь доказать этим людям что сам не трус и требуешь от них такого не по трусости, чтобы спрятаться за спины солдат. А во вторую, доказать, что эта система лучше того, что есть. А вот здесь видно придётся создавать собственные отряды. Кое-что в этом направлении Володя уже предпринял и некоторые команды уже начали тренироваться по тем требованиям, которые выставил их командирам Володя. Но до их боеспособности ещё ой как далеко. И даже если он сам лично будет тренировать каждого солдата дело это ничуть не ускорит. Создать что-то новое и революционное на пустом месте нельзя, потому нужно уже существующие приёмы чуть подкорректировать, чуть подправить, не ломая и не разрушая. Так потихоньку он и закладывал в головы сержантов и младших командиров новые тактические идеи и построения. Но здесь и сейчас об этом говорить смысла не было, потому Володя взял себя в руки и успокоился.

— Теперь о действии лучников. За небольшим исключением все они слабо подготовлены, качество стрельбы хромает, но хуже всего даже не это, а полное отсутствие дисциплины. Отдельные отряды совершенно неуправляемые, даже прямые команды офицеров порой не исполняются. Передвигаются стадом, перераспределение целей никакого. Так дело не годится! Лучники — наша основная ударная сила, на которых и строится оборона города. Если каждый будет действовать кто во что горазд — толка не будет.

Володя остановился и минуты на три задумался. Остальные тоже молчали: кто ждал, кто не понимал, что последует дальше.

— Таким образом, необходимо немедленно организовать боевую подготовку лучников. Основное внимание уделить: во-первых, индивидуальной подготовке. Стрелок должен уверенно попадать в выбранную или указанную цель — ростовую чучело-мишень, на дальности до 300 шагов; во-вторых, боевой слаженности отдельных отрядов и подразделений в целом. Они должны быть управляемые! Открывать огонь и прекращать его по команде, а не «щас я ещё только парочку стрел в супостата засажу»! Они должны немедленно начинать стрельбу туда, куда им даст целеуказание командир. Они должны немедленно перенести стрельбу, в случае получения нового приказа. Для этого с завтрашнего дня подготовить поле для тренировок у северной стены. Места там должно хватить. Отдельные мишени на дальности пятьдесят-двести шагов для индивидуальной подготовки. Групповые мишени на дальности сто пятьдесят-четыреста шагов. Лучников разделить на отряды по восемь человек и назначить им командира. Старший офицер пускает стрелу первым по выбранной группе, после чего не позже чем через десять секунд по этой группе мишеней должен начать стрелять весь отряд. Командиры восьмёрок наблюдают за своими подчинёнными, но не упускают из вида командира. Как только он пускает стрелу в следующую группу мишеней, все должны перенести стрельбу на неё.

— Ага, так в бою за этим и уследишь, — хмыкнул кто-то.

— Так придумайте сигнал! Например, из рога. Как погудит, всем внимание, перенос стрельбы. За точностью работы своих подчинённых пусть сержанты смотрят, после боя или тренировки они сами всё объяснят подчинённым. Командир же должен следить за всей картиной и смотреть, где помощь лучников требуется больше всего — наступление ли поддержать или оборону укрепить. Понятно, что в ближнем бою от лучников мало толку, хотя их и вооружают, но задача их не в этом. Потом надо наладить их взаимодействие с пехотой и кавалерией. Но об этом позже, пока хотя бы натренировать попадать в большие мишени и слушать команды. На это особый упор. А вообще эти подробности мы завтра обсудим уже на полигоне. Да, лучших лучников лучше не разбивать по разным восьмёркам. Такое хорошо в мире, когда есть время тренироваться. Но во время войны лучше их свести воедино, чтобы под рукой был хотя бы одно серьёзное подразделение, на которое можно целиком рассчитывать. В грядущих действиях именно лучникам отводится основная роль. Перевес нападающих слишком велик, чтобы вступать с ними в ближний бой в надежде на успех. Если у нас и есть шанс на победу, то только в том случае, если мы сумеем врага удивить. Удивить в нашем случае означает победить. Потому завтра усиленная тренировка всех частей с небольшими перерывами. Потом отдых до утра, а послезавтра, скорее всего, нам придётся вступить в новый бой.

— Что?! Какой бой?

— Забыли, что отряд барона Розентерна был всего лишь авангардом? — как-то очень ласково поинтересовался Конрон. Так ласково, что желания что-либо у него переспрашивать или спорить ни у кого не возникло. — А если не забыли, тогда советую всем разойтись и завтра сделать всё так, как приказал князь. Бой только начался.

Когда все, ошарашенные всем произошедшим (не так в их представлении должно проходить совещание после победы, совсем не так) и Володя с Конроном остались наедине, тир долго задумчиво изучал поникшего на стуле во главе стола мальчика.

— У тебя уже появилась какая-то идея? — наконец поинтересовался он.

Володя, не поднимая головы, отрицательно качнул ею.

— Хм… Знаешь, ты в который раз сумел меня удивить. Не считай меня таким уж простаком… Заметь, я даже не спрашиваю откуда у тебя настолько точная карта нашего королевства. Возможно, ты даже шпион этой твоей Российской империи и вы готовите вторжение, а твоя история — выдумка от начала до конца. Хотя будь ты шпионом, наверное, так не подставился бы. Да и историю придумал бы поправдоподобнее.

— Тогда почему же ты мне веришь? И даже слушаешь, когда я говорю что-то? — Володя по-прежнему даже не поднимал головы, в голосе смертельная усталость.

— Почему? — Конрон сделал большой глоток прямо из горла кувшина. — Потому что у тебя есть идеи, а у меня их нет. Я не знаю, шпион ты или нет, но так получилось, что сейчас ты на нашей стороне против Родезии. У меня хватает ума сообразить, что я на должность командующего не гожусь, просто на тот момент других не нашлось… Мда, это
много говорит о состоянии Локхерской армии. Как видишь, я вполне самокритичен и не строю иллюзий. Но ты тоже не годишься… Удивлён?

— Нет. Нельзя командовать и что-то изменить не обладая авторитетом среди подчинённых.

— Гммм… Верно. У тебя есть идеи. У меня необходимый авторитет. Я готов помочь тебе протолкнуть их. Готов закрыть глаза даже если ты шпион, пока ты сражаешься на нашей стороне.

— Я не сражаюсь на вашей стороне. Чёрт побери! — Володя резко поднял голову и яростно уставился рыцаря. — Это не моя война!!! Мне нет дел до ваших разборок с Родезией! С Эрихом!! Если уж на то пошло, я даже восхищаюсь этим Эрихом! Суметь изменить армию, организовать пусть и примитивную, но разведывательную сеть, планирование операциями на нескольких уровнях и на несколько ходов вперёд! Вас спасло только чудо, Конрон! Можешь благодарить всех богов, что прошлая зима оказалась такой снежной и Эрих лишился почти всей кавалерии и не смог развить успеха. Он продумал почти всё, кроме этого. Если я о чём и жалею, что по воле случая оказался в Локхере, а не, допустим, в Родезии!!! Столько крови… Господи, я никогда не видел столько крови, как сегодня!!!

Конрон вдруг поднялся, подошёл к Володе и сел рядом. Снова хлебнул вина и протянул кувшин мальчику.

— Хлебни. Полегчает. — Володя послушно хлебнул и закашлялся. — Нет, князь, ты не шпион. Хотя и странный какой-то. Говоришь в военной школе учился? А как девчонка испугался крови. Будь же мужчиной!

— А пошёл ты, — беззлобно ругнулся Володя, делая очередной глоток.

— Пойду. Спать пойду. Как только встречу свой отряд с пленными и захваченным обозом, так сразу и пойду. И тебе советую. Но знаешь, я всё-таки рад, что ты оказался именно здесь, а не в Родезии. Я тоже восхищаюсь Эрихом и хотел бы чтобы и у нас на троне оказался такой король. Но я давал клятву и её не нарушу. Ты её не давал. Если захочешь уйти я тебя держать не стану. Сейчас как раз самое время уехать, пока свободны дороги.

— Ты же знаешь, что Аливия ещё не может ехать.

— Всё-таки я тебя совсем не понимаю, — вздохнул Конрон. — Ложись-ка ты спать.

Выдав такой мудрый совет, Конрон развернулся и неторопливо покинул комнату, насвистывая под нос какую-то весёлую песенку. Володя проводил его удивлённым взглядом, а когда за ним закрылась дверь, отвернулся. Конрона он не понимал в той же степени, как и тот не понимал его. Встреча людей совершенно разных эпох, похоже, стала шоком для обоих.

Покинув здание магистрата Володя недолго размышлял над тем, куда ехать, но долг победил и он направился домой. Дождался, когда охрана с комфортом расположится на первом этаже, поднялся к себе, где сразу обнаружил аккуратно сваленные в углу вещи Раймонда. Поморщившись, он опустился перед ними на колени и принялся старательно сортировать их: бумаги в одну сторону, книги в другую. Ради интереса Володя раскрыл одну — рукописная, не печатная, а значит дорогая. Книг же всего три, одна из которых жизнеописание возвышенных богов. Интересно, Раймонд действительно интересовался или книга нужна для шифрования? Впрочем, какого шифрования? При всём желании вряд ли в этом мире можно найти две совершенно одинаковые книги. Так что вряд ли шифр использует принцип «на двадцатой странице конкретной книге подставлять слова по написанным цифрам».

Володя достал стопку писем, которые Джером всё-таки сложил отдельно. Полнейшая белиберда, а значит шифр. Володя, для удобства, разбирал слова по буквам, пытаясь их произнести. Конечно, он не большой знаток языка, тем не менее ясно, что слов таких в нём точно нет, тут язык сломаешь пока произнесёшь.

В дверь постучали.

— Войдите. — Володя разложил перед собой на полу несколько писем и теперь изучал их.

В комнату быстрым шагом вошла графиня Лорниэль, едва не наступила на разложенные письма и замерла.

— Князь, я думала, вы прежде зайдёте ко мне…

— Зачем? — поинтересовался Володя, даже не подняв от писем голову.

— Зачем? — графиня явно растерялся. — Хотя бы из вежливости…

— Гм… Я у себя дома.

— И вас не интересует передала ли я послание Раймонда или нет?

— Нет. Я знаю, что вы его передали. За вами следили.

— Следили…

— Ради вашей безопасности, графиня. Я не был уверен, что в том письме не содержался приказ устранить вас как ставшую ненужной свидетельницу. Шансы этого были малы, поскольку восстание ещё не подготовлено, но присутствовали.

— И вы послали меня…

Володя встал и отряхнул штаны. Жестом предложил графине присесть на кровать, а сам сел на стул, поставив его напротив спинкой вперёд. Она как раз была такой высоты, что удобно было положить подбородок.

— Скажите, чего вы хотите?

Вопрос поставил графиню в тупик.

— Чего я хочу?

— Да. Сейчас, когда нет больше Раймонда, вам никто не угрожает. Чего вы хотите?

— Я… я… Да какой у меня выбор…

— Достаточный. В моих силах отвести от вас угрозу и вы вполне можете остаться, правда в этом случае вам придётся отказаться от мужа. Полагаю, король придумает что-то по этому поводу. Публичный отказ и тому подобное. Второй вариант: вы можете попытаться добраться до мужа, но в этом случае вам придётся нести всю ответственность и всю вину как жены предателя. Если мятеж герцога потерпит поражение тогда…

— Я знаю, чем это может мне грозить. — Графиня вдруг весьма эмоционально всплеснула руками. — Но какая вам от этого всего польза?!! Вы уже третий раз спасаете меня!

— Разве? — Володя задумался. — На пристани… С Раймондом… А когда третий?

— Да вот сейчас! Я ведь думала, что вы как и Раймонд будете меня использовать в этой вашей игре.

— Хорошего же вы обо мне мнения.

— Но милорд! Вы можете сдать меня и заслужить благодарность короля! А вместо этого…

Володя резко встал и откинул стул. Графиня испуганно сжалась, но мальчик просто подошёл к окну.

— Я видел смерть матери и сестры. Чудом уцелел сам. Если могу понять убийство отца… Заметьте, понять, а не простить, то убийство сестры и матери не пойму никогда. Они совершенно не мешали. Их вполне могли оставить в живых…

— Поэтому…

— Я вам уже говорил, что не воюю с женщинами и детьми. Ваша казнь ничего не прибавит и не убавит. Разве что приведёт вашего мужа в ярость. Ваш приезд к мужу тоже ничего не прибавит и не убавит.

— А если бы прибавлял?

— Я нашёл бы способ удержать вас. Сейчас же… Графиня, у вас есть эта ночь на принятие решение. Если захотите ехать к мужу — завтра последний день когда вы сможете беспрепятственно покинуть город.

— Не могу сказать, что люблю мужа… Мы поженились против воли по настоянию родителей. Но граф оказался на редкость деликатным человеком. Возможно, я его не люблю, но уважаю… Я очень жалею, что он примкнул к этому восстанию. Мне не надо думать, милорд. Завтра с утра я покину город и постараюсь добраться до мужа.

Володя подошёл к сундуку в углу и достал из него кошель. Бросил его на кровать.

— Вот. Передайте Рокерту, он сумеет ими распорядиться. И не спорьте, я знаю, что у вас плохо с деньгами, а вам ещё карету нанимать. Не повезёте же вы дочь на лошади? К тому же и дополнительная охрана в дороге не помешает — время военное, на дорогах разбойников развелось.

— Милорд…

— Уходите, графиня. Мне ещё работать.

— Милорд… Если королевство проиграет, вы найдите меня… я постараюсь обеспечить…

— Спасибо, графиня, но в этом нет нужды. Ценю вашу заботу, но вам всё же стоит поторопиться.

Графиня ещё хотела что-то сказать, но только вздохнула и вышла. Володя снова засел за письма. Похоже, он понял, что это за шифр — самый простой и примитивный, когда одна буква заменяется на другую. Как разгадывается такой шифр описывал ещё Конан Дойль в одном из рассказов про Шерлока Холмса. Главное отыскать ключ, хотя бы одно слово… к счастью такой ключ отыскался очень быстро — короткая записка и тут же её зашифрованный вариант. Мальчик радостно хмыкнул, очень самоуверенный человек этот Раймонд. Разве можно таскать с собой такие вещи? Всё-таки он действительно дилетант, хотя и с опытом. За такую ошибку любого курсанта выкинули бы из академии ФСБ с волчьим билетом. Володя вспомнил как его специально на прослушивание некоторых курсов возили в Москву в эту самую академию… Удачно, что даже преподаватели не видели тех, кому читали лекции, потому его и включили в курс. Многое полезного узнал. Володя вздохнул, если бы всё сложилось иначе, возможно сейчас он готовился бы к приёму в ту самую академию… или в какие-нибудь специальные войска. Он так и не смог определиться со своим интересом, а потом уже выбора не осталось.

Отогнав воспоминания, он придвинул к себе первое письмо, положил рядом чистый лист, перо, чернила, улёгся прямо на пол, предварительно постелив плащ и приготовился писать.

Глава 4

Спать в этот день пришлось очень мало. Сначала расшифровывал письма в надежде отыскать там что-то важное и полезное, потом плюнул, решив, что до завтра потерпит. Тут некстати вспомнился последний разговор с Конроном. Пробормотав ругательство, Володя вздохнул. Не сможет он теперь уйти. Если бы тот попытался удержать его, как-то надавить… забрал бы Аливию с семьёй и ушёл. А так… Иди мол, если хочешь. Обидно. Словно он и не нужен тут. Словно ничего и не сделал для обороны города. Боясь признаться самому себе, но это его задевало больше всего. Всё-таки совсем недурственную операцию провернул. Его учителя могли бы гордиться. И уж можно было ожидать, что Конрон попросит его остаться и помочь. Попросил… но так, словно и без него можно обойтись. Задело. Тем более и сам Володя и Конрон понимали, что без него город не удержать. Тут нужно что-то очень нестандартное, а Конрон на такую импровизацию был неспособен. А он сам? Тут был вызов… А ещё где-то внутри копошилась мыслишка, что если он сейчас сбежит, то предаст всех, кто в него верил. Уж тогда надо было сразу город сдавать. А если отбились от первой атаки, так надо доводить дело до конца.

Мысленно проклиная неизвестно кого, Володя забрался в кровать, тут ему и пришла в голову мысль по поводу возможных дальнейших действий. Сначала посчитав её бредовой, Володя попытался уснуть, но мысль упорно не уходила. Чертыхнувшись, он встал, зажёг свечи и достал допросные листы, которые сегодня так и не успел перечитать. Вытащил те, в которых упоминался командующий основной армией родезцев герцог Ансельм и внимательно перечитал. Все дворяне отзываются о нём в очень восторженных тонах, но тут иного и трудно ожидать, гораздо интереснее мнение о нём простых солдат. Хорошо, что среди пленных попались те, кому уже приходилось служить под командованием герцога, иначе пришлось бы специально выискивать таких.

Ещё раз перечитав бумаги, Володя задумался, пальцев размазывая по столу пролитую из стакана воду. Нарисовал круг, добавил лучей… задумался, ниже дорисовал домик. Потом плюнул и отправился спать.

Утром его разбудил грохот на лестнице и отчаянный шёпот за дверью Джерома с просьбой не беспокоить его светлость…

— Я уже встал!

Дверь распахнулась и в комнату вошёл Конрон. Сзади недовольно вздыхал Джером. Не обращая внимания на одевающегося мальчика и хмурого слугу, Конрон заглянул под стол, потом, вспомнив, недовольно сморщился.

— Хотя бы для гостей мог держать у себя в комнате кувшин хорошего вина.

— Пить с утра — уже алкоголизм, — буркнул Володя, вздевая руки в рукава рубашки. — Между прочим… — мальчик взглянул на лежащие на табуретке часы, — я всего лишь три часа спал. Мало спать — вредно для молодого растущего организма. И вообще, с чем пожаловал? Джером, ну не торчи ты там с такой постной миной. Что случилось?

— Я просто по поводу ваших распоряжений, милорд. По поводу сухого сена и масла.

— Пока пусть ждут. Вот что… Тюремный писарь обещал к утру сделать копии своих записей… Разыщи его и забери, заодно вот что ещё сделай: разыщи среди пленных тех, кто служил под командованием герцога Дорна Ансельма. Не сам разыщи, прикажи кому-нибудь от моего имени — ты мне тут понадобишься. Пусть таких отделят от остальных и соберут в каком-нибудь доме попросторней. Много не надо, человек десять достаточно.

Джером, уже привыкший к порой очень странным распоряжениям господина, молча поклонился и вышел. Володя выглянул в коридор, обнаружил там одного из латников охраны и подозвал его.

— Встань там, — махнул он к окну, — и никого не подпускай к комнате.

Убедившись, что теперь подслушать будет трудно, мальчик закрыл дверь и уселся на кровать, откинувшись на подушку.

— Как я понимаю, ты что-то придумал по поводу наших планов? — Конрон придвинул стул и устроился на нём поудобнее, приготовившись слушать.

Наших? Володя хмыкнул. Ну пусть так.

— Два. — Мальчик поднял руку с двумя пальцами.

— Что два?

— Два плана. В общем-то, на самом деле один я придумал довольно давно и то, что десант пойдёт двумя волнами нам на пользу, убирается лишний риск. Собственно, мы там практически вообще ничем не рискуем… ну кроме жизни людей. Второй же план пришёл мне в голову вчера… точнее уже сегодня утром.

— Хм… И какой ты предлагаешь? Как я понимаю, второй.

Володя покачал головой.

— Никакой. Выберешь ты. — Видя удивление тира Володя соскочил с кровати и прошёлся по комнате. Замер у окна. — Конрон, я здесь чужак. Меня лично эта ваша война не касается никаким боком. Мы с тобой об этом уже говорили… вчера.

— Если ты решил остаться, тогда…

— Я не об этом. Я остаюсь… пока. Я о другом. Понимаешь какое дело… Первый план я разработал давно. Вместе с планом обороны города. Даже сделал кое-какие распоряжения на этот счёт. Мы можем атаковать корабли пока те не высадили десант. Все не уничтожим, но проредим. В этом плане их разделение нам на руку — имеется возможность уничтожить первый отряд. Но! Беда в том, что это нас не спасёт. Даст отсрочку… в месяц может быть, но не более. Сможем потрепать главные силы, поводить их за нос, но рано или поздно они всё равно окажутся под стенами города. Злые от потерей и задержек. Но если очень сильно повезёт, может быть продержимся дольше. Плюс тут тот, что риска для нас практически нет. В смысле риска для города. Второй план в случае успеха гарантирует нам победу даже в том случае если враг Тортон возьмёт.

— Это как?

— Тортон для Эриха не главное. Ему нужна база для армии и место, куда можно подвозить припасы. Вся эта армия идёт не против Тортона, а против вашей столицы. Тортон всего лишь ступенька на пути к ней.

— Ну да, я помню ты говорил. Я ведь и не спорю с тобой.

— Так вот, в случае успеха этого второго плана враг лишится почти всех осадных машин и понесёт большие потери в инженерах и солдатах. Даже если после этого Тортон и падёт наступать этим летом они не смогут, а зиму здесь они не продержатся. Когда снег закроет перевалы Эрих уже не сможет вести активные действия из Эндории и королевская армия освободиться и вскоре окажется тут. В зимние бури припасы в город тоже не подбросить, подкреплений не подвести.

— Ну значит всё здорово! Какие же вопросы? — Конрон недоумевающее покрутил головой. С его точки зрения всё было ясно. Раз есть возможность сделать такое — надо делать!

— Нет, не здорово. Есть один минус в этом плане. Маленький такой. Он очень рискованный. Если он провалится — Тортон падёт через два или три дня. В случае действий по первому плану мы гарантировано держимся месяца три и если повезёт четыре, но закончится всё понятно чем. Во втором случае мы можем победить, но если где-то что-то пойдёт не так город будет в руках Ансельма уже через неделю. Через месяц он будет у столицы. Спасти вновь собранную армию ваш король в этом случае вряд ли сможет. Мятеж на севере.

— Так что ты хочешь от меня? — растерялся Конрон.

— Выбора. Либо безрисковый вариант с долгой осадой, либо риск с надеждой на победу. Поскольку командующий ты, решение за тобой. Я его принять не могу. Это не моя страна. Я не чувствую за неё ответственности и я не присягал вашему королю. Поэтому моё отношение ко всему достаточно отстранённое, а потому я боюсь, что мой второй план продиктован этаким холодным любопытством: получится или нет. Но когда на кону судьба королевства в прямом смысле, решение, я полагаю, должен принять тот, кого оно касается больше всего.

Конрон, похоже, проникся и надолго задумался.

— Без знаний подробностей я не могу оценить насколько рискован этот твой второй план. В чём он заключается?

— Дать возможность противнику объединить силы, высадиться… не полностью и одновременно атаковать с моря и с суши. Деталей я сказать не могу, поскольку тут думать надо. Просто тут главное не то, что на суше, а корабли, которые ещё не успеют разгрузить. Если мы сумеем уничтожить их, тогда вся экспедиция родезцев теряет смысл.

— Уничтожить корабли? Как??? Какими силами?

— Есть возможность. Такое применяли у меня на родине. Однажды так был уничтожен целый флот. Проблемы и риск есть, но проблемы вполне решаемы, а риск вовсе не запредельный.

— Однако в случае если мы не сможем уничтожить корабли…

— Мы понесём большие потери на суше и не сможем защищать город. Практически защищать город станет просто некому.

Конрон снова задумался.

— Если бы знать детали…

— Я их сам ещё не знаю. Так, наброски. Сегодня займусь ими. У нас время есть до прибытия первого отряда десанта. Вот когда они прибудут придётся решать и быстро: атакуем их или рискуем.

Конрон поднялся. Тяжело поднялся и даже словно ростом стал ниже, как будто какой-то груз прижал его к земле. Устало потёр подбородок.

— Знаешь, я сейчас с огромным удовольствием оказался бы впереди клина идущего на вражеские позиции, чем принимать такие вот решения.

Володя подошёл к столу и протянул Конрону свёрнутый и запечатанный свиток.

— Тут я изложил все свои размышления по поводу возможных планов и действий Эриха и всё то, что удалось узнать от пленных… в общем всё, что удалось узнать. Надо отправить королю.

Конрон взял свиток.

— Сегодня как раз того гонца обратно отправлять собирался со своими донесениями. С ними твоё письмо и отправлю. Так говоришь решение надо будет принять как только прибудет первый отряд родезский кораблей?

— Да. К тому времени я представлю детали плана. Или же сам от него откажусь если сочту что риск слишком велик, поскольку не учёл каких-то моментов. Ну это на месте видно будет уже.

— Ладно. — Конрон направился к выходу. — Тогда сегодня я тебя тревожить не буду — занимайся своими деталями. Вечером расскажешь что надумал и уже будем думать вместе.

Володя дождался когда за Конроном закроется дверь и плюхнулся на кровать, зарывшись лицом в подушку. В этот момент он ни за что на свете не хотел бы очутиться на месте тира Пентарского. Принимать решение от которого зависит судьба твоего королевства… Даже Володе от этого было не по себе.

Однако предаваться невесёлым размышлениям было некогда — дела не ждали и за этот день сделать предстояло ещё очень много. Переговорив с графиней и её охранником он договорился, что уедут они после обеда, когда найдут карету и договорятся об дополнительной охране. Володя оставил с ними одного охранника, чтобы тот помог им беспрепятственно покинуть город.

— Вряд ли мы сегодня увидимся, — сообщил им на прощание Володя. — Я совершенно не представляю где буду в обед, а потому прощайте и удачи. Передайте от меня привет Генриетте, графиня. Я уже послал сообщение Осторну, так что вашу дочь в дорогу они соберут.

— Милорд… спасибо ещё раз…

Мальчик отмахнулся от благодарностей и торопливо спустился вниз, даже позавтракать времени не нашлось.

Первым в плане были лучники, которые уже собрались у северной стены, где рабочие как раз заканчивали монтировать чучела-мишени. Сами лучники расположились большой кучей в стороне, что-то обсуждая и хохоча. Володя оглядел это сборище, а потом велел позвать командиров.

— Мне кажется, мы вчера уже обговаривали как будут организованы отряды. Я же сейчас вижу одну толпу.

— Милорд, мы…

— И чем вы занимались пока рабочие ставят мишени? Ладно. По хорошему тебя, тир, — Володя гневно глянул на командира, — стоило бы разжаловать. Проблема только в том, что другого не найти.

— Милорд…

— Хватит! Я ведь не зря говорил, что лучники — наша главная надежда, а потому считайте это последним предупреждением. Но клянусь, простым разжалованием вы не отделаетесь — повешу в назидании остальным! Глядишь тогда зашевелитесь! Вам всё ясно?! — Володя в ярости уставился на командира. Тот попытался было что-то сказать, но поперхнулся, сообразив, что этот князь шутить не собирается. Действительно повесит.

— Всё будет сделано, милорд.

— Тогда созывайте сержантов и будем обговаривать чему и как будем учиться.

Когда собрались все офицеры, вплоть до самых младших командиров Володя ещё раз повторил то, что говорил на вчерашнем совещании, только более подробно остановился на деталях

— Поэтому сейчас разделите людей как я говорю, потом половину отправьте на одиночную подготовку, а половину на тренировку в группе… — Тут Володя задумался. — Нет. Делите на четыре части. Часть тренируется индивидуально, другая в группе, третья занимается строевой подготовкой.

— Строевой?

— Да! Я хочу превратить отряды лучников в настоящую боевую единицу, а значит от них требуется чёткая слаженность и умение работать в группе. Потому строевая подготовка! Разыщите сержантов из пехотных полков и гоняйте людей до седьмого пота. Четвёртая часть пусть отдыхает — мне не хочется совсем заматывать людей перед боем… Потом отряды меняются.

Володя устроился в стороне под стеной в тенёчке, достал захваченные с собой письма Раймонда и снова занялся их изучением, изредка поглядывая как офицеры распределяют лучников по отрядам, назначают командиров. Вот организационная часть закончилась и отряды разбрелись по позициям. Мальчик не вмешивался, понимая, что тут он скорее навредит, чем поможет.

Здесь его и разыскал Джером. Бросив перед господином сумку с бумагами, он плюхнулся рядом.

— Вот, милорд, как вы и просили, допросные листы.

— Спасибо. — Володя достал первый и пробежал его взглядом. — Скажи… нет ли у тебя толкового знакомого для одного опасного дела?

— Опасного?

— И высокооплачиваемого, само собой. Ты же ведь свёл знакомство с этим Крейном… Кстати, ты сделал что я просил?

— Да, милорд. Я переговорил с людьми Пентона, которые были арестованы. Они очень злы на Крейна за то, что он их сдал. Так что мне удалось выяснить всё, что вы просили.

— Хм… Странно. Обычно они не выносят сор из избы. Даже если кто-то кого-то сдал, то разбираться с этим они предпочитают сами без привлечения властей.

— Ну, милорд, конечно же я знал об этом. Я в камеру к ним подсадил одного человека и тот всё выяснил.

— Понятно. И что ты пообещал этому человеку?

— Свободу. Его поймали когда он пытался ограбить дом одного купца.

— Вряд ли он такой умный, раз попался.

— Но ведь справился с делом.

— Как думаешь, сгодится сыграть роль гонца от Раймонда к вражескому командиру?

— Нет, милорд. Он не очень смелый.

— Ладно, тогда ищи. Время до трёх часов пополудни, а пока разыщи Гирона и попроси ждать меня у тюрьмы. Я буду там через час. Кстати, не знаешь, где Филлипа носит?

— Он говорил, что вы дали ему какое-то поручение в порту.

Володя нахмурился.

— Джером, отправь кого-нибудь туда, пусть разыщут его. Он мне нужен.

— Хорошо, милорд. Я могу идти?

— Да.

Когда Джером умчался, мальчик вытряхнул из сумки листы и тут же придавил их камнем, чтобы не унесло ветром. Уже не обращая внимания на тренировку лучников, углубился в чтении. Беда только в том, что читал он ещё по-лохерски не очень хорошо и чтение отнимало очень много времени, что чрезвычайно его раздражало. Одно хорошо — у этого писаря, который делал копии, оказался на редкость хороший почерк. Какие-нибудь закорючки он бы вряд ли разобрал. Всё-таки надо побольше практики в языке, а ещё лучше нанять профессионального учителя.

Промучившись с несколькими листами, Володя плюнул на них и некоторое время наблюдал за тренировкой. Похоже командир, получив нагоняй, теперь решил ускорить дело и организовывал отряд прямо на ходу, которые и гнал на рубеж. Сами тренировки шли не шатко, ни валко, но ясно, что это только начало, когда никто, даже сами офицеры не знали, что делать. Володя поднялся, сложил бумаги обратно в сумку и подошёл к командиру. Указал на некоторые моменты, которые следовало бы ликвидировать при обучении. Потом понаблюдал за строевой подготовкой, которая тут заключалась в хождении строем и его удержании. Хорошо для пикейщиков, но совершенно бесполезно для лучников — из такого плотного строя они стрелять никак не смогут. Даже лук не натянут. Однако поправлять не стал — других приёмов сержанты, которые и проводили занятия, всё равно не знают, обучать их чему-то новому времени нет, а с задачей привития дисциплины они справляются. Тем не менее он всё равно посоветовал сделать строй менее плотный, а потом подозвал командира и посоветовал групповые занятия проводить именно в построении, а не так, когда все сбиваются в толпу. Закончив здесь Володя ко всеобщему облегчению уехал.

Филлипа он заметил около тюрьмы издалека. Тот сидел прямо перед дверью и дрых… настоящий солдат. Володя даже позавидовал — ему самому до чёртиков хотелось спать. Растолкав солдата, он отправил его на поиски писаря и велел возвращаться поскорее. Филлип появился минут через пятнадцать, подталкивая перед собой вчерашнего писаря, который озадаченно крутил головой, никак не понимая какого лешего его вытащили из постели с утра пораньше.

— Разыщите для него коня какого-нибудь, — попросил Володя своих охранников, а потом повернулся к писарю. — Поедешь со мной, мне может понадобиться твоя помощь. Как звать?

— Лилур, ваша светлость, — испуганно поклонился тот. Похоже никак не мог сообразить зачем он может понадобиться, но спросить не решился.

Коня разыскали быстро, и под общими смешками солдат Лилур с трудом взгромоздился на него. Володя понаблюдал за этим зрелищем и попросил кого-нибудь приглядывать за писарем, чтобы тот нечаянно не свалился по дороге.

— Филлип, ты тоже с нами едешь. Что там, кстати, в порту?

— Материалы про которые вы говорили, приготовлены. Несколько тюков отборной и самой сухой соломы, какая нашлась. Масло, смола. Нашли даже несколько бочонков земляного жира.

— Нефти что ли? Замечательно. Жаль, правда, мало. Надо бы обыскать купеческие корабли, которые оказались заперты в порту. Может будь у них в трюмах найдётся ещё что полезное… Помнится я велел опись сделать всех товаров.

— Она хранится у начальника порта, милорд. Я первым делом её смотрел. Земляной жир или нефть, как вы его называете, мы именно там и нашли.

— Хм… интересно, на кой кто-то вёз бочонки с нефтью? Впрочем, нам хорошо, что она есть. Что ещё?

— Ну мы заготовили все материалы, которые легко загораются. Милорд, я только не понимаю, что вы со всем этим делать собираетесь. Мы не можем сеном стрелять с катапульты…

— Филлип, — Володя предостерегающе посмотрел на него. Тот намёк понял и заткнулся. — Когда придёт время я всё объясню. Сделать всё нужно будет быстро, но всему своё время. Охрану к складам поставил?

— Конечно.

— Отлично. В таком случае поехали.

— Э-э… А куда, милорд?

— За город. Будем искать удобную бухту для высадки вражеского десанта. Это ведь тоже была одна из задач авангарда. Негоже, если они не справятся.

Филлип озадаченно посмотрел на синьора, но спрашивать не стал, знал, что не ответит. Потом покосился на охранников, которые следовали за ними чуть позади.

— Мы вообще на чьей стороне выступаем? — тихонько буркнул он себе под нос.

— На своей, — ответил услышавший его Володя.

Когда они выехали за пределы города, Володя придержал коня и подождал когда с ними поравняется охрана.

— Кто-нибудь из вас знает пригород? Где лучше всего родезцам производить высадку?

— Я знаю, милорд. — Выехал вперёд один. — А самое удобное место — это Радужная бухта. Она километрах в семи отсюда вон за тем холмом.

Володя привстал в стременах и в бинокль осмотрел указанный холм.

— С него, милорд, великолепный вид на ту бухту открывается.

— Вот как? А давайте-ка посмотрим, что там за вид. Туда можно верхом добраться?

— Ну… склоны деревьями заросли, так что пешком было бы лучше, но…

— Ясно. Ладно, поехали, а там видно будет.

На вершину всё-таки подниматься пришлось пешком оставив коней под охраной одного из солдат. Зато сама вершина оказалась совершенно без деревьев и вид отсюда и в самом деле открывался великолепный. Володя с трудом смотрел на поверхность бухты, так ярко сверкала вода в лучах солнца. Понятно почему бухту назвали Радужной.

Мальчик глянул на солнце, потом из-под руки снова глянул на бухту и осмотрел побережье. Достал из кармана плаща коробочку со светофильтрами и приладил их на бинокль, достал лист бумаги и огляделся, ища куда бы его приладить. Один из охранников немедленно расчистил землю от травы. Володя благодарно кивнул ему и расстелил лист, придавив углы камнями. Потом достал готовальню и осторожно стал набрасывать схему местности, периодически осматриваясь вокруг из бинокля и определяя расстояния, которые немедленно наносил на схему. Замершие вокруг солдаты с уважением поглядывали на командира.

— Шаманит, — зашептал кто-то.

— Никак колдун…

Непонятно, похвалили или осудили? Володя решил не задумываться над этим и продолжил работу. Судя по всему, бухта и в самом деле для высадки вражеского десанта подходила идеально. Из города её не видно — холм загораживает. Сама бухта просторна, до другой стороны километра пять, значит, в неё свободно войдёт практически весь флот и не надо будет опасаться порывов ветра, защищена она хорошо. Пляжи тоже просторные и здесь недалеко до тракта в город. А вон там можно и лагерь организовать. Володя ещё раз обозрел холмик. Снова сделал замер расстояния до него.

— Филлип, ты видел в городе требуше… Как думаешь, на какую дальность они бьют?

— Ну… они там не очень мощные. Если кидать камни в сорок килограмм, тогда… метров семьсот, восемьсот. Там же не осадные машины.

Володя нахмурился, вспоминая те уроки, которые у него были по различным метательным машинам. Недавний его эксперимент с баллистой можно считать провалившимся. Не для боя он её строил, а просто посмотреть как её сделают и на что годна. Затраты превзошли эффективность. Чтобы баллиста работала нормально нужно время и эксперименты. А вот времени и нет.

— Слушай, а ещё я видел на стенах «скорпионы»…

Филлип его не понял. Володя задумался, сообразив, что вряд ли здесь понимают те названия, которые таким орудиям давали на Земле.

— Ну такой… — Володя изобразил нечто руками. — С большим луком и толстой тетивой. Он на станке стоит на стенах.

— А-а-а. Станковый самострел. Ну-у… если хороший, сделать нормальные стрелы для него… Тогда стрелу метров на шестьсот метнёт.

— А камни?

— Камни? Нет, милорд, камни из него не очень хорошо метать. Можно, конечно, но смысла нет. Да и дальность… метров двести.

Володя снова приник к биноклю.

— А вон до того холмика метров четыреста… Вот что, Филлип, бери солдат… человек двести, всех пленных… нечего им прохлаждаться харчи наши жрать. В общем с этого холма и до дороги прорубите просеку чтобы сюда, — Володя топнул ногой по земле, — поднять штук пять требуше из самых скорострельных. Большие камни метать не надо. Когда сделаете поднимите камни примерно одного веса и пристреляйте вершину вон того холма. Сегодня к вечеру всё должно быть готово.

— Милорд!!!

— Надо! Забирай всех рабочих, пленных, солдат для охраны пленных бери, но чтобы вечером здесь стояли пять штук требуше и с десяток этих ваших самострелов. Запасы стрел к ним само собой. Дальше… отсюда и вниз повалить деревья вершинами туда. Надо устроить хорошие завалы, чтобы враг не смог быстро подняться. Охрана тут будет, но облегчать жизнь врагам не стоит. А вон там, — Володя повернулся и махнул в сторону города и вниз, — необходимо возвести форт… Э-э-э… В общем построить небольшую крепость. Вырыть рвы, возвести палисад, поставить колья. Лучше в три ряда…

— Милорд!!!

— Всех рабочих из города забирай. Распоряжение Вайнеру Розену я дам.

— Но милорд! Это же какой…

Володя ухватил Филлипа за плащ и заставил наклониться.

— Делай что хочешь, но до вечера здесь должны стоять требуше и они должны быть пристрелены. Крепость должна стоять к утру. Хотя бы стены и насыпь. Потом ещё сутки будет времени на всё остальное. Ставьте костры, работайте посменно всю ночь, но она должна быть! Справишься, клянусь станешь рыцарем! Нет… лучше сразу откажись, я найду того, кто рискнёт.

Филлип открыл было рот для возражений, но услышав о возможной награде тут же его захлопнул. Задумался.

— Милорд, тут надо очень много людей.

— А их что, не хватает? В авангарде Розентерна инструментов полно и больше тысячи рабочих! Забирай их всех вместе с пленными солдатами. Вытаскивай наших рабочих. — Володя ещё раз изучил нарисованную схему, потом быстро свернул лист и спрятал, убрал готовальню. — Я в город, там отдам все нужные распоряжения. Когда осмотришься здесь и оценишь объём работы, отыщешь Розена и стребуешь с него всё, что нужно. Будет артачиться разыщешь… нет, не надо искать. Сам разберись. Что хочешь с ним делай, но чтобы работы начались уже сейчас. А лучше вчера.

— Вчера, милорд? Но…

Володя махнул рукой. Любимую присказку всех начальников на Земле Филлип явно слышал впервые.

— Это значит срочно. Так срочно, что начать работы лучше было бы уже вчера. Но поскольку мы этого не сделали, надо навёрстывать. Так как, берёшься или…

Филлип огляделся. Нахмурился. Подумал, потом махнул рукой.

— Берусь, милорд.

— Ну смотри! Я тебя за язык не тянул. Не справишься, пеняй на себя. Но если справишься… Озолочу. Всё, я в город.

Озадаченный Филлип остался на вершине, растерянно осматривающийся кругом.

В Тортон они ворвались на полном скаку. Охрана у ворот торопливо распахнула ворота — решётка была поднята. Проскакав вдоль стены они остановились только перед стрельбищем, где продолжалось обучение лучников. Володя заметил, что некоторые уже, тяжело дыша, лежали чуть в стороне на травке, отдыхая. Чуть в стороне слышалась ругань пехотных сержантов, прививающих лучникам, в большинстве своём бывших охотников, основы дисциплины.

— Как дела? — поинтересовался Володя у подскочившего командира. Тот отёр пот и выдал нечто такое, что на бумаге точно не стоило записывать, в одной фразе охарактеризовав всех этих лучников, их предков до седьмого колена.

— Вот вы и должны их научить, — совершенно спокойно отозвался на эту тираду Володя. — Ладно, продолжайте. Только позовите ко мне посыльного.

Посыльный явился моментально и замер, дожидаясь распоряжений… Получив приказ разыскать Вайнера Розена и тащить его сюда хоть силком, он поклонился и исчез. Мальчик плюхнулся на ещё утром облюбованное место и подозвал писаря. Протянул ему сумку с допросными листами.

— Читай.

— Всё, милорд? — растерянно спросил он.

Володя многозначительно покосился на него и тот поспешно достал записи. Сам мальчик устроился поудобнее на плаще и прикрыл глаза. Рядом раздался неуверенный голос писаря, которые начал читать. Мальчик приоткрыл глаза.

— Это ты сейчас спать собрался или читаешь так?

Писарь намёк понял и стал читать уже боле уверенно хорошо поставленным голосом. Сразу видно, что выполнял давно привычную работу — среди здешних дворян грамотных было не очень много.

Розен заявился где-то через полчаса запыхавшийся и не очень довольный.

— Звали милорд?

Володя коротко объяснил что ему надо. Розен взвыл:

— Милорд! Я ж не могу всё это сделать!! Меня Рокхон с грязью смешает, если начну распоряжаться городскими рабочими.

— Я его сам смешаю если встрянет. Будут вопросы, отсылай ко мне, но все требования Филлипа в первую очередь и в максимально короткие сроки. В случае задержки объясняться будешь не мне, а герцогу Ансельму… если, конечно, тот будет слушать.

— Но требуше и станковые самострелы… Я же не распоряжаюсь ими! Это всё в ведении тира Роухена! Тем более требушеты только вчера вечером закончили собирать.

— Как собрали, так и снова разберут. Тем более их не сейчас тащить — тропы всё равно ещё нет. Короче, разыщите Роухена и передайте моё распоряжение, касающееся машин. Будут вопросы, пусть сам меня разыщет. Заартачится, с ним уже не я буду говорить, а Конрон. Я то добрый, ещё послушаю, а у Конрона разговор короче будет.

Ругаясь себе под нос Розен убежал… очевидно разыскивать Роухена или председателя магистрата.

Писарь, закончив читать последний лист, вопросительно посмотрел на Володю, который лежал с закрытыми глазами и казался спящим. Но вдруг он резко встал и торопливо отряхнулся.

— Милорд, я вам ещё нужен? — поинтересовался писарь.

— Да. Я ещё не очень хорошо читаю по вашему. Мне нужен человек, который сможет и записать и прочитать бумаги в случае нужды. Извини, но сегодня тебе придётся быть моим постоянным спутником.

Последнее замечание явно не вызвало у писаря никакого энтузиазма, но спорить он не рискнул и послушно вскарабкался на коня когда князь вскочил в седло. Охрана привычно и равнодушно пристроилась следом.

Гирона Володя заметил издалека. Тот неторопливо прогуливался перед тюрьмой о чём-то разговаривая с Конроном. Что тот делает у тюрьмы Володя не понял и вопросительно посмотрел на того.

— Услышал, что ты велел собрать тех солдат из пленников, кто служил под командованием герцога Ансельма и решил тоже послушать. Но ещё по поводу твоих последних распоряжений хотел переговорить. — Конрон аккуратно ухватил соскочившего с коня Володю под локоть и отвёл в сторону, где никто не мог их подслушать и здесь уже высказался гораздо более резко с использованием многих слов, которых Володя просто не знал по причине того, что его учитель — Аливия — тоже не догадывалась об их существовании. Потому гневную тираду тира мальчик воспринял вполне спокойно: — Какого… В конце концов кто тут у нас командующий?! Почему я узнаю о твоих приказах от третьих людей, которые требуют от меня укоротить наглого выскочку… Догадываешься о ком речь? Я, конечно, подтвердил все твои приказы и тоже в ответ наорал, что приказы моего заместителя обязательны для исполнения и всё в таком плане, но прежде, чем распоряжаться ты мог бы хотя бы ради приличия посоветоваться со мной?

— А ты уже принял решение? — поинтересовался Володя.

Конрон осёкся и чуть ли не обижено уставился на него.

— А ты сейчас к какому варианту готовишься?

— К обоим. Первоначальный подготовительный этап одинаков… разве что крепость вне стен города в первом варианте не нужна. Но тут уж ничего не поделаешь — потом будет поздно строить, упущенное время не вернёшь.

— Кстати, про крепость… на кой она там?

Володя достал из сумки лист с набросанной схемой, опустился на колено и расстелил её на земле. Заинтересованный Конрон склонился над ним.

— Смотри… Вот холм, который закрывает от города бухту. От стены до него расстояние где-то километра два, за ним шикарная бухта для высадки. Забраться на этот холм можно, хотя задачка нетривиальная. А теперь представь, что мы на нём устанавливаем катапульты… Вот на схеме бухта и тут мои пометки по расстояниям. Я тут прикинул по дальности ваших катапульт, получается, что практически весь берег с самыми удачными местами для лагеря и где-то четверть бухты в зоне их досягаемости.

— Ух ты! — заинтересовался Конрон. — Хм… — Он почесал подбородок. — Это всё хорошо и замечательно. Но только в том случае, если для высадки противник изберёт именно эту бухту.

— Полагаю, я смогу убедить их воспользоваться ею.

— Примерно так, как убедил Розентерна атаковать город?

— Примерно, — не стал спорить Володя. — А теперь смотри сюда. Чтобы затащить на холм требушеты и другие орудия придётся прорубать дорогу, а значит с этой стороны открывается возможность атаки. Укрепления наверху мы поставим, не вопрос, но если вот тут у подножия будет ещё стоять и форт… Здесь дорога, которая ведёт из той бухты в город, форт с одной стороны прикрыт холмом, где наши стрелометы, с другой стороны крепостная стена. Расстояния между фортом и гордом метров четыреста. Если родезцы попытаются штурмовать форт отсюда получат с двух сторон. И штурмовать город они не смогут пока стоит форт. А если вот здесь, — Володя вытащил карандаш и отчертил линию от форта в сторону, — поставить «ежи», натыкать колья, нарыть ям… пусть засыпают под обстрелом из форта. Засыпать засыплют, но чего им это стоить будет. В любом случае выигрыш времени. Но самое главное этот форт нужен для того, чтобы в случае неудачи второго плана всё-таки дать нам хоть какой-то шанс и прикрыть отступающие части. Лагерь для родезцев лучше всего ставить здесь, — Володя ткнул карандашом в схему, — значит мы будем атаковать его вот отсюда, — стрелка вдоль дороги.

— Слишком очевидно.

— Плевать. У нас всё равно нет шансов тут. Это отвлекающий удар. Настоящий будет нанесён вот отсюда! — Володя ткнул карандашом в бухту. — Корабли выкрасят паруса в чёрный цвет, уключины обмотают тряпками и вечером пройдут вдоль берега, высадив десант вот тут. С берега атаки никто ждать не будет.

— Ага, А вражеский флот будет стоять и смотреть как мы высаживаем десант.

— Потому и ночью. К тому же сколько кораблей во флоте Родезии боевые? Основная масса сборная солянка купцов, каботажников и прочей шушеры. По-настоящему боевых кораблей мало.

— Нам и тех что есть хватит. Стоит им поставить сюда пару галер и всё.

— Ты слушаешь что я говорю или нет? Четверть бухты под обстрелом требуше. Впрочем, их мы не будем использовать для кораблей, и вообще противник не будет о них знать. А вот лучников здесь, у подножия холма поставить
можно. Пусть постреляют зажигательными стрелами, в тех, кто рискнёт тут поплавать. Полагаю после такого у родезцев отпадёт желание гонять мимо этого берега свои корабли, тем более тут им и не надо ничего, самое удобное место высадки ближе к другой стороне.

— До которого даже из самого мощного требуше не достать даже с холма.

— И не надо. Зато достать до того места, где будет их лагерь.

Конрон очень задумчиво поглядел на мальчика.

— А если их лагерь не будет там?

— Будет. Но потому я и хочу переговорить с пленными. Мне нужно понять характер герцога. Как он действует, как воюют. Бережёт солдат или готов на всё ради победы. Умный, глупый или жадный?

— Герцог Дорн Ансельм лучший полководец Эриха.

— Это я уже слышал. Но кроме этого он ещё и человек, а как у всякого человека у него есть сильные и слабые стороны.

— Ладно, допустим. Корабли тут, лагерь там, где нам надо. Вот плывут наши лодки с десантом, но если их заметят с флота и сюда подойдёт хоть одна галера будет бойня.

— План рискованный, — согласился Володя. — Только для вражеского флота у меня тоже будет сюрприз. Мы постараемся сделать так, чтобы им было не до нас. Совсем не до нас.

Конрон задумался. Надолго.

— Я только одного не понял, — задумчиво пробормотал он, — ты сейчас какой вариант своего плана объяснял? Первый или второй?

— Оба. Только в первом варианте мы атакуем передовой отряд, а во втором уже объединённую эскадру.

Конрон на мгновение замер.

— Ну ты нахал! — наконец протянул он. — Да ты понимаешь, что нас с грязью смешают! Да там солдат больше…

— Неверно. Конрон, всех сразу они высадить никак не могут. Максимум за день ссадят тысячи две… ну три! Остальные останутся на кораблях и принять участия в сражении никак не смогу! Если их и бить, то только в этот момент! Другого шанса не будет!

На этот раз Конрон думал намного дольше.

— Это всё хорошо, но только в том случае, если высадка будет именно в этой бухте, если они встанут лагерем там, где нам надо.

— А вот это я постараюсь обеспечить.

— Тогда что? Второй вариант?

— Ты решил? Во втором случае силы на берегу будут большие и в случае нашего поражения они отсиживаться за укреплениями не будут. Форт, конечно, прикроет наше отступление, но…

— Ты прав. После такого поражения останется только сдаться, но… Возвышенные боги, мне нравится твоя наглость! Ведь у нас и правда может получиться! Только что за сюрприз ты готовишь вражескому флоту?

Володя свернул схему и спрятал в сумку.

— Потом. Я тут поспрашивал ваших моряков с некоторыми намёками. Похоже меня не поняли, значит у вас такие вещи не применялись. Так зачем об этом трепаться? Пусть будет сюрприз. Расскажу, когда останемся совсем одни. Но вообще, ты понимаешь, что об этом, — мальчик похлопал себя по сумке, — никому говорить не стоит. Форт мы строим для облегчения обороны. Кавалерией стоило бы прикрыть все дороги, чтобы ни один пленный или шпион из города не сбежал. Из города никого не выпускать, только по спец распоряжениям.

— Это я беру на себя! — вскочил Конрон. — Организую конное охранение и ещё с Роухеном поговорю, пусть быстрее шевелится! Говоришь твой вассал там работает? Значит Роухен будет гавкать, если тот прикажет!

Володя вздохнул, глядя с каким энтузиазмом Конрон взялся за дело и теперь мчался крутить хвосты начальнику гарнизона и председателю магистрата. Время! Время! Время! Всё упиралось в него. За сегодняшний день слишком много надо успеть сделать. Даже к Транхеймам не выбраться. Опять Аливия будет обижаться, что не пришёл. Володя ещё раз грустно вздохнул, потом махнул писарю и Гирону.

— Пленные собраны?

— Да, ваша светлость. Всё, как вы приказали.

— Отлично, а как продвигаются дела с отрядом, про который я вам говорил?

— Я отобрал семнадцать человек, милорд, сейчас они как раз начали тренироваться.

— Хорошо. Скоро они могут понадобится, тогда и проверим, чем они научатся… Только вот времени мало.

— Ваша светлость, я отобрал лучших! У них большой опыт. Единственно только потренироваться сражаться в домах.

— Ну добро, посмотрим в деле, а сейчас веди к нашим пленным.

— Конечно. Прошу, ваша светлость.

Володя обернулся к писарю:

— Бумага, чернила с собой?

— Куда ж я без них, милорд? — даже удивился вопросу тот.

— Отлично, тогда как в прошлый раз будешь записывать.

— Милорд, прикажете палача позвать как в прошлый раз?

Володю передёрнуло.

— Нет, не нужно. Мы просто побеседуем в каком-нибудь просторном помещении. Необходимости в таком антураже больше нет. Есть такой кабинет? Вот и отлично. Пусть приводят по одному. Надеюсь, много времени это не займёт.

Гирон чуть поклонился и первым вошёл в дверь, показывая дорогу.

Глава 5

Разговор с пленными не очень много дал как из-за отсутствия времени провести обстоятельный разговор, так и из-за того, что выбранные солдаты не очень долго служили под командованием герцога. Похоже, выбрали первых, кого нашли. Немного подумав, Володя отправился в подвал… раз уж всё равно здесь, почему бы не поговорить? Раймонд сидел в той же позе, в которой его оставил Володя в последнее посещение. На миг он даже испугался, что тот умудрился каким-то образом покончить с собой. Но нет, едва скрипнула дверь, как Раймонд поднял голову и посмотрел на вошедшего. Кривовато усмехнулся.

— Ваша светлость. Решили навестить меня?

— Решил поинтересоваться вашим решением.

— Вроде бы двое суток ещё не истекли. Как продвигаются ваши дела по изучению моих документов?

Володя на мгновение задумался, потом пожал плечами, словно решив какой-то спор сам с собой, залез в сумку, покопался среди бумаг, достал одну и расстелил перед скованным пленником, давая ему возможность прочитать её, при этом внимательно наблюдая за пленником и только потому заметил, как тот слегка побледнел.

— Ты это собираешься отправить командиру десанта? Ха. Ничего не выйдет. Я держал контакт только с бароном Розентерном.

— Почему-то мне кажется, — отозвался Володя, складывая лист, — что сейчас ты мне врёшь. Нет, с бароном связь у тебя была, но этот же шифр наверняка есть и у герцога. Не может не быть, ибо твоя задача здесь начиналась только в момент полноценной осады, а это уже когда прибывают все силы. Зачем тогда ты подкупал этих кретинов из бандитов? Кстати, спасибо вашему королю за арбалеты. Очень хорошие, простые и надёжные. Для ополченцев в самый раз.

Раймонд сморщился словно лимон проглотил.

— Не понимаю я всё же, почему ты встал на защиту города?

— А теперь это не всё ли равно?

— Просто хочу понять. Знаешь, что мне обидно? Я не хочу предавать, пусть даже стану предателем в глазах короля благодаря этому, — Раймонд кивнул на сложенный лист бумаги в руке мальчика, — и смерти не боюсь, но мне очень интересно, чем же всё закончится. Ты очень странный… Плохо, недооценил.

— Как я понимаю, решение ты принял?

— Предателем я не стану.

Володя кивнул и встал.

— У тебя ещё есть время подумать.

По дороге к морю, на побережье которого проходили обучение ополченцы Володя задумался о местной структуре общества, пытаясь соотнести её с земной. Раньше ему не хватало знаний, потом времени, сейчас, неторопливо продвигаясь по улицам, он впервые попытался разобраться. Если он ничего не упустил, то здесь как раз только недавно, относительно, конечно, стало формироваться рыцарство, а потому эта каста ещё не была устоявшейся и продвижения, судя по всему, осуществлялось довольно легко. Потому Филлип не удивился, когда Володя пообещал произвести его в рыцари. Кажется, при изрядной доле нахальства, можно и самого себя произвести в рыцари.

Были ещё тиры… сначала Володя полагал, что это просто местный синоним рыцаря, но быстро понял, что это не так. Тир, в отличие от рыцаря, было младшее дворянское звание и гербы имели право носить именно тиры, рыцарям же полагался всего лишь дополнительный штрих к уже существующему гербу — алая окантовка, как символ военного служения. Так что сам Володя, по меркам здешнего общества, рыцарям не был, хотя его высокий титул и позволял обходиться без этого. Осталось ещё разобраться давались ли какие привилегии рыцарям или нет. Тут аналогии скорее можно было найти в России восемнадцатого века, чем в Западной Европе: потомственное дворянство — тиры и личное дворянство — рыцари. То есть одни гарантировали дворянство себе и своим детям, а вторые хоть и были дворянами, но на их детей это привилегия не распространялась. Конечно, продолжая служить честно и непорочно, такие люди имели очень большие шансы получить потомственное дворянство, из-за чего и служили.

Правда если в России человек по определению не мог быть одновременно и личным и потомственным дворянином, то здесь никто не мешал быть и рыцарем и тиром. В общем, немного запутано, а потому разбираться и разбираться. Володя вздохнул… было бы ещё время.

Наконец их кавалькада выехала к берегу, где на довольно большом пустыре и происходило обучение. Подъехав поближе, Володя некоторое время просто смотрел, как сержанты гоняли людей, заставляя их держать строй, вон там обучали действовать копьями и щитами. Обучались здесь по тем наставлениям, которые давал мальчик офицерам… хм… Бывшие рабы и преступники, которые вызвались защищать город в обмен на свободу. Правда вот командовать ими никто не хотел. Все благородные воротили носы: командовать рабами? Фи!!! Как можно!

Правда, нет худа без добра. Получив такую реакцию при попытке назначить офицеров Володя обратил внимание на самих бывших рабов и уже из них продвигал отличившихся, получив возможность выдвигать людей опираясь на их личные качества, а не на происхождение. Даже времени не пожалел, чтобы наблюдать за ними на первой тренировке, заметил самых активных, собрал, поговорил, обсудил возможные способы их применения в обороне города, выслушал предложения, после чего и назначил командира и старших офицеров, а дальше уже они должны были назначить остальных. С этого подразделения Володя и начал реформу армии — раз уж получил в своё непосредственное подчинение отряд, который никак не связан местными традициями в военной области, то не воспользоваться этим было грешно. Пусть многие рабы и служили раньше, но… Для начала он долго растолковывал назначенным офицерам ту организационную структуру, которая ему нужна, какие отряды должны быть в полку, новое введённое слово, расписал воинские звания. Здесь до такого ещё не додумались. Все благородные на командирских должностях — офицеры. А там… командир копья в коннице. Копьё — сорок… пятьдесят… сто человек, кто сколько может содержать. В общем, бардак полных и кошмар для снабжения. Однако в коннице хоть какой-то порядок был, в пехоте и о таком не думали, потому основной тактической единицей в пехоте являлась толпа, для удобства разбитая на весьма условные сотни, над которыми и назначались старшие. Пехоту обучали плотному строю, чтобы она могла сдержать натиск латной конницы и считали, что этого довольно. Ну ещё на ней были такие скучные для благородных дела, как охранение, служба в крепостях, фуражирование.

Получив в своё подчинение примерно восемьсот человек, Володя решил изменить такое положение и принялся за создание полноценного боевого подразделения, могущего исполнять самые разнообразные боевые задачи. Потому не пожалел почти суток на то, чтобы обсудить будущую структуру. Пожалуй впервые в армиях этого мира появилось инженерное подразделение внутри боевого, подразделение обеспечения. Потом уже обсудили методы подготовки и чему учить. Конечно, три дня слишком мало, чтобы сделать подразделение боеспособным, но Володя с радостью отмечал, что в отличие от других ополчений, здесь более-менее соблюдался порядок. Подразделения перемещались отдельными группами и даже пытались выдерживать строй (мдя… ну ещё научатся). Вон человек тридцать — взвод — отрабатывали оборону в окружении, встав плотной группой, но так, чтобы не мешать друг другу и ощетинившись короткими копьями. Вон там отрабатывали действия в наступлении… глаза бы не видели. Уже через несколько шагов выстроенные с таким трудом ровная линия строя нарушилась — кто вырвался вперёд, кто замешкался. Сначала по строю пошла волна, вот образовались разрывы.

Идея о том, что пехотное подразделение в бою может вести наступление, выдерживая строй для местных оказалась самой дикой. Обычно пехота выдерживала первый натиск в строю, расстраивала вражеские ряды, а потом устремлялась вперёд всей толпой, выдерживая порядок только в первые минуты, после чего бой распадался на множество поединков.

— Вот тут для нас и плюс! — говорил Володя назначенным офицерам. — Мы должны обратить особое внимание на подготовку действий солдат небольшими группами. У нас есть отделение — восемь человек. Вот пусть они в таком бою восьмёрками и действуют. В такой схватке спаянная группа дорого стоит! Пусть врагов больше, но в хаосе битвы в конкретный момент времени они всегда будут проигрывать. Однако! Лучше всего дело до таких схваток не доводить, а потом тренировка и в строю, вот тут я набросал кое-какие движения подразделений, который должны быть отработаны до автоматизма. Пока только это, самое очевидное и простое. Твёрдо стоять в обороне, держать строй в наступлении, слушать команды. Сигналы трубачам разработайте сами.

Сейчас Володя и наблюдал результаты… точнее практически полное их отсутствие. Но что можно ожидать за такое короткое время? Может не стоило заморачиваться? Поздно уже.

К сидящему на коне мальчику подскочил командир подразделения, не очень умело вскинул руку в воинском салюте… Володя ещё в день знакомства в первый день показал и объяснил суть этого приветствия. Всем понравилось и отдание чести теперь постепенно внедрялось во всём отряде.

— Господин командующий, отряд отрабатывает взаимодействие…

Володя махнул рукой.

— Вижу. Лигор, отбери человек пять и отправь их к тюрьме. Там сейчас склад образовался, мы тут кое-что конфисковали у предателей. Приказ я отдал, так что там их ждут. В общем берите сто арбалетов, запас стрел к ним и мечи.

— Неужели арбалеты, милорд? Значит, мы можем полностью укомплектовать подразделение арбалетчиков?

— Да. Потом начинайте отработку. Инструкторов я пришлю, думаю, из отряда Конрона согласятся тут нам помочь. И ещё… Лигор, надо ускорить тренировку. У вас есть семь дней, а потом бой… Очень серьёзный бой.

Офицер задумался.

— Я понял, милорд. Но у нас по-прежнему не хватает доспехов… то, что нам выдали на складах никуда не годится. Кожа почти сгнила, всё рассыпается, металл проржавел.

Володя вздохнул.

— После разгрома барона Розентерна у ополченцев с доспехами стало получше, но их не хватает даже для городской милиции. Где я тебе доспехи возьму? Привлеките портных, кузнецов, пусть приводят в порядок то, что есть.

— Все кузнецы заняты…

— Лигор, по-твоему, я бог? У вас голова есть на плечах, вот и крутитесь! Или ты всерьёз думаешь, что я не даю вам снаряжение поскольку считаю бывших преступников и рабов мясом на заклании?

Под пристальным взором Володи Лигор отвёл взгляд. Судя по всему, так и считал. Да и как иначе? Сам бы он на месте руководителей обороны так бы и сделал. Только вот у Володи были на этот отряд совсем другие планы, о которых пока не стоило говорить.

— Нет, милорд.

— Врёшь. Но ладно. Оправдываться не собираюсь. Потому, занятия вести день и ночь до полного изнеможения! Перед боем у вас будет сутки на отдых, отоспитесь — это я вам обещаю. А пока занятия, занятия и занятия. До полного изнеможения! И если ты действительно хочешь, чтобы твои подопечные выжили в бою ты их щадить на тренировках не будешь. Семь дней, это слишком мало, чтобы терять время попусту. А пока… — Володя соскочил с коня и направился к замершему строю солдат, которые отрабатывали атаку, — я покажу кое-какие действия в строю… Как со щитами?

— Ещё не у всех есть, — отозвался Лигор, — но через семь дней будут у всех — делаем. Как вы говорили. Получаются прочные, но тяжёлые.

Один из солдат по знаку Володи подскочил к нему и протянул щит, похожий по внешнему виду на щит римских легионеров. Мальчик внимательно осмотрел его, прикинул вес, насколько удобно держать, напрягшись, даже поднял. Нет для него тяжеловат. Отложил и осмотрел другое вооружение солдата. Если не считать отсутствие нормального доспеха всё остальное было в норме. Небольшой меч, хотя и из дрянного железа. Очень дрянного, да ещё и сделанный кривыми руками. Но это последний аргумент. Копьё около двух метров… вот с чем проблем не было, так это с копьями — этого добра на складах было столько, что можно было вооружить чуть ли не весь город.

— К бою! — скомандовал Володя.

Солдат моментально подхватил щит, закрылся им, выставил вперёд копьё. Вокруг уже собрались сержанты и командиры подразделений. Знали, что сейчас начнётся урок, который им надо будет передать солдатам. Володя обошёл со всех сторон солдата, разглядывая его стойку, встал перед ним.

— Щит низко держишь, всё лицо открыл. — Солдат моментально поднял его повыше. Володя вытащил мечи и чуть ударил по копью, в попытке отвести его в сторону, но солдат держал его крепко и твёрдо. Мальчик удивился. — Воевал?

— Был солдатом, попал в плен.

— Понятно. А что ты будешь делать сейчас… — Мальчик вдруг рванулся вперёд. Отвёл мечом копьё и приблизился почти вплотную и тут же кубарем покатился по земле от мощного толчка щитом, кончик копья замер у его горла. Володя даже растерялся… не ожидал. Потому не сразу остановил офицеров, которые бросились к солдату. Наконец порядок удалось восстановить. Володя потёр саднящую от удара грудь и поморщился. — Хм… неплохо.

— Щит тяжеловат, — отозвался солдат, — но это вооружение мне привычно. Похоже он и сам испугался последствий, видно не учёл, что милорд как в неизвестном ему анекдоте: сильный, но лёгкий. — Не очень привычно.

— Ты рядовой?

— Да, милорд.

Володя повернулся к Лигору.

— Ты говорил, что тебе инструкторов не хватает? Вот тебе готовый инструктор для индивидуальной подготовки. Сделай сержантом и дай ему людей, пусть натаскивает. А теперь по некоторым уже совместным приёмам…

Время, время, время… Никогда Володя не ощущал его нехватку так, как в этот день. Если бы он начал командовать обороной раньше хотя бы на неделю… После занятий с отрядом снова в путь, на этот раз разбираться с теми, кто готовил восстание. Здесь его и перехватил Конрон.

— Наконец-то, — буркнул он. — Тебя не поймаешь. Отряды я разослал, так что никто из города не выберется теперь.

— Отлично.

— И ещё. Там я распорядился тебе во двор твою долю сгрузить, так что не удивляйся мусору во дворе, когда вернёшься.

— А… — Володя потряс головой. — Какая доля, о чём ты?

Конрон вздохнул.

— Думал ты просто замотался и забыл, оказывается ты просто глупый ещё. Барона мы разбили? Захватили обозы, много всего. Каждому полагается добыча. Мне, как командиру, больше, остальным в соответствии с чином. Понятно, что доспехами не разживёшься — они на оборону пойдут, но остальное… Ты же вроде как тоже не последний человек был. Я всё гадал, когда же ты свою долю потребуешь. В конце концов сам распорядился отобрать для тебя всё, что положено. Вроде бы всё честно… — Конрон задумался. — Там золото, есть какие-то серебряные побрякушки. Ещё, поскольку я видел, что тебе нравится читать всё подряд, сунул туда все книги, которые разыскали в обозе. В общем, если меня не надули, там примерно на четыреста крон.

Володя даже растерялся от такого известия. Он уже давно подумывал об источниках денег. Ему с собой дали достаточно много золота для того, чтобы устроиться в новом мире, но его всё равно конечное количество. А тут… четыреста крон действительно огромная сумма по местным меркам. Мда… выгодное дело оказывается война. Только… очень уж этот способ на грабёж смахивает. Однако в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

— Спасибо, Конрон. Когда вернусь, гляну. Только дел полно.

— Ну я там распорядился охрану выставить, так что не растащат. Ты вообще обедал? Так я и думал, поехали, заодно поговорим кое о каких деталях.

Обсуждение деталей занял и обед и ещё они долго спорили после, но в конце концов сошлись во мнении, после чего Володя с чистой совестью отправился навестить Аливию, переложив все заботы на Конрона. У дома его и перехватил Джером.

— Я отыскал нужного человека, — сообщил он, выходя из-за угла забора.

Охрана дёрнулась, но вовремя разглядела слугу князя.

Володя поморщился, мысленно он уже был далеко от всех дел.

— Ты о чём это?

— Милорд, вы спрашивали про человека, который должен выполнить важное задание и доставить сообщение.

— А-а-а. И где он?

— Тут, неподалёку. Он согласился сделать дело в обмен на…

— Неважно сколько, если сделает, ему заплатят.

— Нет-нет, милорд. Никаких денег.

Сообразив чем вызвана заминка, Володя вздохнул, покосился на уже видный отсюда дом купца, потом соскочил с коня и отошёл вместе с Джеромом в сторону, чтобы их не могли слышать.

— Так в обмен на что он согласился нам помочь?

— В обмен на то, чтобы вы наняли его своим слугой.

— Если это не очень обременительно, тогда… что?!!!

— Понимаете, милорд, к уличным разбойникам этот человек попал совершенно случайно… Я бы даже не стал беспокоить вас, если бы не одно обстоятельство. Он из хорошей семьи, его отец занимался торговлей, имел неплохой доход и сумел дать детям хорошее образование. Однако с его смертью дела пошли не столь удачно…

— Короче, сынок умудрился разориться. Это не слишком хорошо его характеризует.

— Ну… не все умеют торговать. Я, например, тоже разорился бы, но это не значит, что у меня нет других достоинств. — Джером горделиво выпрямился и поправил шляпу.

Володя хмыкнул.

— Да, некоторые твои достоинства обсуждает, наверное, вся женская половина города.

— Наглый поклёп! — Джером возмущённо вздёрнул голову. — Ничего подобного не было! И вообще, милорд, у их мужей нет никаких доказательств!

— Не сомневаюсь, — Володя снова глянул в сторону дома Осторна. — Но мы ведь тут стоим не для того, чтобы обсуждать твои моральные качества?

— Да-да. Так вот, сей молодой человек весьма неплохо образован, знает несколько языков… Я бы рекомендовал вам его в качестве секретаря…

— Хм… — Володя задумался. До этого дня он даже не задумывался о том, чтобы нанять секретаря… С другой стороны он ему явно не помешает, поскольку дел становится всё больше и он просто тонет в них. С учётом же того, что нормально писать и читать по-локхерски он ещё не может, то очень пригодился бы надёжный человек, которому можно доверять… — И насколько ему можно доверять?

— Полагаю, что вполне. Да вы сами всё поймёте. Жизнь изрядно поиздевалась над ним, несмотря на его молодость. После того, как он разорился, все его дома были проданы с молотка. Вырученных средств едва-едва хватило на то, чтобы выплатить долги. От горя вскоре умерла мать. Сам он сначала пытался работать в порту, но его телосложение не позволяло этого.

— Его выгнали за то, что не мог работать наравне с остальными. Джером, давай без всяких иносказаний, у нас мало времени.

— Да, милорд. В общем очень быстро он потерял всё, что имел, а потом попал к Пентону. Тот держал его на положении раба, который подсчитывал его доходы, вёл финансовый учёт. После того, как мы разгромили банду Пентона он достался Крейну. Когда я искал нужного человека, чтобы выполнить ваше задание, он услышал и предложил себя в обмен, на его спасение от бандитов. К тому же, как я понял, вы, милорд, очень сильно его заинтересовали. Крейн отзывался о вас очень уважительно, а это дорого стоит…

— Крейн… С ним что-то надо делать. Кстати, с чего бы это?

— Это не мои слова, а Винкора. Так зовут того человека, про которого я вам рассказывал. Он говорит, что Крейн очень опасается вас.

— Вот как? Значит что-то прочухал. У таких людей бывает поразительное чутьё на неприятности. Надо бы ускорить сюрприз.

— Милорд, вы уверены…

— Уверен. И тебе, Джером, придётся этим заниматься. Мне нужен Крейн, но нужен вот здесь, — Володя сжал кулак и продемонстрировал его. — Чтобы даже чихнуть без позволения не мог. Так что там про Винкора? Ты его рекомендуешь?

— Да, милорд.

— Уверен, что он справится с заданием? Судя по всему, он не очень-то хорош. Неудачник.

— За его верность я готов поручиться… Что же касается дела… Он будет стараться.

Это очень! Очень! Обнадёживает. «Я старался!» — замечательные слова, которые можно будет высечь над развалинами Тортона.

— Ладно, веди его. Только не сюда, а к Осторну, там я с ним и поговорю. Если решу, что он подходит, тогда сделаю, как ты просишь. Как ты говоришь, его зовут?

— Абрахим Винкор.

— И он занимался торговлей? Значит, Осторн может что-то о нём слышал. Поспрашиваю ещё и его.

Не успел Володя подойти к двери, как та распахнулась перед ним и на шее повисла визжащая от радости Аливия. Мальчик попятился и едва не уселся на землю, но с трудом удержал равновесие.

— Ну ты и бегемотик.

— Что?! — Аливия отпустила Володю и возмущённо уставилась на него.

— Шутю, — рассмеялся тот и подхватил девочку на руки.

— А я тебя в окно увидела! А ты… ты… ты ни вчера вечером не пришёл, ни сегодня утром! А я ждала! Я так ждала!

— Ну-ну. — Володя плюхнулся в комнате на скамейку и усадил Аливию рядом. — Извини, но честное слово, я не мог прийти. Надо очень много сделать. Привет, Руперт.

Тот кивнул и стал поспешно собирать со стол какие-то бумажки. Заинтересованный Володя взял одну, одна бровь удивлённо поднялась, за ней вторая. Мальчик глянул на потупившегося Руперта и на смущённую Аливию.

— Простите, милорд, — поспешно заговорил Руперт, — я не думал, что вы будете возражать… Просто тогда сестра так быстро всё подсчитала и нашла ошибку… я заинтересовался тем необычным счётом.

— А кто сказал, что я буду возражать? — удивился Володя. — Просто не ожидал. Значит, Кнопка, выступаешь в роли учителя? И как успехи?

— Он глупый! — выпалила девочка, возмущённо уставившись на брата. — Никак не хочет понять, что такое ноль!

— Я глупый?! — Руперт готов был терпеть такое от сестры когда они были одни, но при госте. К счастью как раз в этот момент в гостиную вошёл Осторн с женой и спор мгновенно угас. Осторн тоже глянул на листы и бросил на стол.

— Действительно необычный счёт. У вас на родине все так считают?

— Да. Это намного удобнее, чем ваша система.

— Вы, милорд, не откажете в просьбе… не научите меня этому счёту?

— Хм… Вроде бы вы возражали против этого — не очень доверяли этому нововведению?

— Я возражал против учёбы Аливии. — Купец вздохнул. — Что касается счёта… Когда эта вот пигалица в течении десяти минут свела баланс, на который я до этого угробил целый час и ещё неизвестно сколько потратил бы ещё… Полагаю это лучшее доказательство эффективности нововведения. Я готов оплатить уроки, милорд.

— Хм… Мне кажется, Аливия неплохой учитель… — Тут Володя заметил выражение лица купца и осёкся. Принимать уроки от дочери… После такого ему трудно будет доказывать своё видение её будущего. — Я не против, Осторн. У меня как раз есть свободное время? Да и отвлечься немного не помешает от дел. Кое-кому тоже не помешает вспомнить уже пройденное, чтобы многоуважаемый учитель не зазнался ненароком и не вообразил, что уже всё знает.

Аливия что-то возмущённо пискнула, но тут же притихла под насмешливым взглядом друга. Потом молча встала и принесла новую стопку бумаги, заправила чернильницу. Володя придвинул один лист, на мгновение задумался и быстро набросал несколько уравнений, составил задачу и протянул лист девочке. Та осторожно придвинула лист к себе и старательно засопела, разбирая буквы…

Закончив давать задание девочке, Володя на миг задумался.

— Что касается оплаты… Деньги мне не нужны, но мне может пригодиться ваше имя. Вы можете, если это понадобиться, дать мне рекомендации своим собратьям, с которыми вы имеете дело?

Теперь уже Осторн задумался. С одной стороны в преимуществе нового счёта он имел возможность убедиться, с другой рисковать своим именем в случае, если князь задумает что-то не очень честное… Тут он глянул на дочь, высунув кончик языка, старательно что-то писавшую на листе, потом на князя, который искоса с непонятной грустью наблюдал за ней. Вспомнил кое-какие слухи по поводу того, что семья князя была убита вместе с его младшей сестрой…

— Хорошо, милорд. Я верю, что вы не воспользуетесь моим доверием, чтобы навредить партнёрам.

— Для вас это было бы не очень хорошо, да?

— Слово купца высоко ценится среди других торговцев, — степенно отозвался тот. — Тот, кто начинает хитрить и обманывать ради сиюминутной выгоды долго не продержится. Доверие очень дорогой товар, чтобы продавать его за любые деньги.

— Поскольку принести оно может гораздо больше, — согласно кивнул Володя. — Не волнуйтесь, уважаемый Осторн, я тоже знаю цену доверия, чтобы разрушать его ещё даже не приобретя.

Джером с гостем появился в самый разгар учёбы, когда Осторн и Руперт усиленно заучивали начертание цифр, а так же тренировались составлять из них числа. Володя кивнул Джерому и попросил немного подождать. Коротко объяснив правила сложения и вычитания, Володя тоже набросал несколько примеров, после чего попросил Осторна предоставить какую-нибудь комнату для разговора. Купец, уже уловивший суть математики с арабскими цифрами и горевший желанием как можно скорее попробовать новые знания на практике, просто попросил слугу отвести гостей к нему в кабинет.

Там Володя занял одно из кресел, пододвинув второй гостю. Джером остался стоять около двери, на всякий случай, обеспечивая конфиденциальность.

Абрахим Винкор оказался ещё довольно молодым человеком лет двадцати пяти, хотя и выглядел старше. Было видно, что жизнь изрядно потрепала его. Под пристальным изучающим взглядом он смутился и попытался отвести глаза, но заметив, что князь недовольно поморщился, всё-таки выдержал. Мальчик откинулся на кресле, положив правый локоть на подлокотник и подперев голову. Шли минуты и князь продолжал молчать, по-прежнему изучая гостя. Тот с каждой секундой нервничал всё сильнее и сильнее. Вот заёрзал на кресле, подвинувшись на самый краешек. От двери Джером удивлённо посматривал на своего господина, но спросить ни о чём не решался, благоразумной решив, что странности господ целиком их дело и слугам лучше делать вид, что так и должно быть. Молчание стало уже просто угнетающим, хотя князю оно вроде бы совершенно не мешало. Вдруг он резко поднялся и навис над Винкором.

— А ну говори, что тебе велели сделать и кто приказал втереться ко мне в доверие!

Винкор от испуга подпрыгнул, промахнулся мимо кресло и плюхнулся на пол, втянув голову в плечи.

— Молчишь?! Хочешь с палачом познакомиться? Это мигом!

— Ми… милорд… — зубы выбивали дробь. — Я не… я ничего… мне никто…

Володя вдруг разом успокоился, вздохнул и вернулся на место.

— Джером, ты уверен, что он справится?

— Гонец не обязан быть храбрым, милорд.

— Он должен хорошо соображать, прежде всего, и соображать быстро. Ты объяснил ему что требуется?

Вместо Джерома неожиданно заговорил сам Абрахим:

— Уважаемый Джером сказал, что подробности вы объясните лично, но я тут немного подумал… Полагаю, вы хотите отправить меня к родезцам…

Володя с возросшим интересом глянул на гостя.

— С чего такой вывод?

— Он искал человека, который говорит на их языке. Я родился на границе, милорд, а потом вместе с отцом первые пять лет жил в Родезии. На их языке я научился говорить даже раньше, чем по-локхерски.

— А ещё какие языка знаете?

— Общий имперский — тралийский, язык Островного Союза — имерийский, родезийский, ещё корвийский… это язык страны, которая граничит с Локхером на севере.

— С мятежной провинцией?

— Совершенно верно, милорд.

— А почему вы эту страну выделили?

— Простите?

— Ну вы перечислили языки. Про имперский понятно, насколько я уже в курсе, империя тут одна и не знать её язык для купца совершенно невозможно, поскольку она мало того, что крупнейший рынок на континенте, так ещё через неё идут множество караванных дорог на восток и юг, потом язык Союза Остров, тоже понятно, полукуцы полупираты они держат в своих руках морскую торговлю, а вот корвийский язык вы назвали, но тут же уточнили кому он принадлежит и где находится страна.

— Я подумал, что это вас заинтересует, милорд…

— Возможно. Но продолжай.

— Ну вот… я сразу понял, что нужен кто-то для разведки…

— Хм… И ты думаешь, что сгодишься? Ну что ж… Я сейчас обрисую твоё задание, но прежде… Уважаемый Абрахим Винкер, ты сейчас можешь в последний раз отказаться от задания без всяких последствий для себя. После того, как я скажу в чём заключается задача ты тоже сможешь отказаться, но следующие несколько дней придётся провести в очень уютной камере городской тюрьмы…

— Я согласен. Я готов на всё, лишь бы убраться от этих…

— Милых и добрых людей. Понимаю.

— Если вы согласитесь принять меня на службу, я… клянусь, у вас не будет преданней слуги, милорд!

— Хм… И почему ты хочешь стать моим слугой?

Абрахим на несколько секунд задумался, потом решительно тряхнул головой, словно в омут бросаясь.

— Вы необычный, милорд. Вы вряд ли меня замечали, но я был в одном из отрядов ополчения и я мог за вами наблюдать… Не подумайте ничего плохого, милорд, просто… Мне показалось, что вы… что вы можете идти против течения. Вы ведь уже знаете мою историю… Я так и не смог оправдать надежд отца… Я говорил ему, что не гожусь.

Абрахим скакал с темы на тему, с наблюдений за князем на воспоминания о своём детстве. Володя не перебивал и слушал самым внимательным образом, понимая, что именно сейчас он сможет узнать о человеке очень много. Основная проблема большинства людей — неумение слушать других. Все любят говорить о себе любимом, но выслушать другого. Володю научили слушать и научили делать выводы из того, что говорят. Сейчас же для него весь этот малосвязный поток слов был ценнейшим источником информации, хотя Джером и морщился, удивляясь, что господин не заставил заткнуться этого нытика и болтуна.

Тот наконец выдохся и замолчал. Володя тоже молчал, обдумывая и анализируя. В общем-то ему сразу стало ясно, что этот человек по складу характера органически не мог что-то возглавлять, что требовало принятия каких-то решений, зато на вторых ролях он был незаменим. Жаль, что его отец этого не понял. Сын был отличным помощником, исполнительным, точным, в меру самостоятельным в принятии решений, умел отыскать необычные ходы… из-за этого он и посчитал, что из сына выйдет отличный купец. Но стоило ему оказаться на первых ролях и… полная растерянность. Лишившись того, кто указывал ему направление Абрахим заблудился в различных вариантах развития дел, хватаясь то за одно, то за другое, долго колебался в выборе пока не становилось поздно. Отсюда и все беды. Будучи же умным человеком, он и сам это понял, хотя и поздно. Теперь же он искал того, к кому можно примкнуть, кому могут пригодиться его знания. Чужеземный князь? А почему бы не рискнуть? К своим-то благородным не примкнуть, те его и на порог не пустят. Купец? С его репутацией купца только на должность подай-принеси. Да и от местных бандитов они его не защитят. Только бежать.

— Я понял. Пожалуй, я соглашусь тебя принять. Мне нужны помощники, но…

— Я выполню эту задачу.

— Хорошо. В таком случае придётся тебе побыть посланником от местных родезийских шпионов к герцогу Дорну Ансельму. Точнее не к нему самому, а к тому, кто возглавляет первый отряд кораблей, которые ожидаются завтра. Твоя задача доставить ему вот это письмо, — Володя аккуратно положил на стол свиток, — и убедить его сделать одну вещь… Точнее две. Первая — убедить его высадиться там, куда я покажу. Второе, что нужно будет сделать — убедить после высадки отправить к герцогу Дорну Ансельму послание определённого содержания. Поскольку ты посланец от местных шпионов, ты автоматически станешь главным специалистом в десанте по обороне города. Что нужно будет говорить командиру родезцев мы сейчас с тобой обсудим… если ты по-прежнему согласен. Сам понимаешь, что если тебя разоблачат…

— Я согласен, милорд.

— Хорошо. Джером, будь добр, посмотри, что бы нас никто не подслушал. Кстати, Абрахим, после того, как мы закончим, ночевать тебе придётся здесь, а завтра прямо с утра и поедешь.

Джером неохотно вышел из комнаты и закрыл дверь. Жаль, а так хотелось услышать что же там придумал такого князь, чтобы заставить родезцев сделать то, что от них требуется. Он сейчас дорого бы дал, чтобы услышать этот разговор. Однако несмотря на всё любопытство ему даже в голову не пришла мысль подслушать — боялся.

С Абрахимом Володя разговаривал часа три, разучивая с ним легенду, слова. Которые надо сказать, в чём именно нужно убедить вражеского командира. Потом перепроверял то, как тот запомнил. Этой части операции он предавал настолько большое значение, что откровенно послал даже Конрона, когда тот заявился обсудить некоторые спорные моменты в будущей обороне. Тот, переговорив с Джеромом, понятливо покивал и поспешно вышел, а Володя вернулся в комнату даже не заметив купца, которого такая оккупация личного кабинета явно не обрадовала, мысленно уже проклиная тот момент, когда выделил для приватной беседы именно эту часть дома.

— Запомни, чем меньше врёшь, тем меньше шансов, что тебя поймают на лжи. Потому ради всех богов не придумывай свою биографию! За каким чёртом…

— Простите, а кто такой чёрт, милорд?

Володя устало плюхнулся на кресло.

— Повторяю вопрос: зачем ты приплёл свои воображаемые заслуги перед родерийской короной?

— Чтобы мне больше поверили.

Володя на мгновение задумался. Может поискать кого получше? Но время! Время! Всё упиралось в него. Утром гонец уже должен был отправиться в путь иначе всё псу под хвост.

— Слушай сюда. Разговаривать ты будешь не с идиотами и твоя ложь их не обманет. Потому запомни: правда, правда и ничего только правды. В городе же тебя завербовал Раймонд, поскольку особой любви к локхерской короне ты не питал, то ничего страшного в том, чтобы заслужить надежду избавиться от бандитов таким образом не видел. Раймонда мы навестим завтра перед твоим путешествием, чтобы ты в случае необходимости смог его описать. Характерные его словечки, которые он часто употребляет в речи я тебе тоже скажу. На кораблях его могут знать и именно это придаст твоим словам больше доверия, а не мифические подвиги во имя Эриха. Теперь сначала.

Абрахим на миг замер.

— Говори! — чуть ли не прорычал Володя. — Никаких заминок! Если не знаешь, что говорить, начинай говорить любую чушь, а потом сориентируешься. Любая заминка после вопроса вызывает сомнения в правдивости собеседника.

Винкор вздохнул и уже без задержки стал рассказывать свою историю. Пока говорил о жизни всё было хорошо, но вот подошёл к легенде и снова заминки, но по крайней мере надолго не замолкал, по совету князя заполняя пробелы словесным мусором. Володя одобрительно кивнул. Получив вполне приличное образование для своего времени, он достаточно хорошо владел словом, чтобы весь словесный мусор смотрелся в его речи вполне органично и не казался чем-то надуманным. Володя так по-локхерски точно бы не смог, ещё не владел этим языком настолько искусно. Изредка Володя вмешивался и поправлял.

— Хорошо, — наконец, заявил он. — С легендой вроде бы всё нормально. Теперь… вон там на столе я видел чистые листы бумаги, перо и чернильницу. После сядете за стол и всё это для лучшего запоминания напишете на бумаге. Подробно не надо, только основное, тезисно. — Абрахим уныло кивнул, но в спор вступать не рискнул. — Теперь же то, ради чего вы туда отправитесь. — Мальчик достал из сумки свёрнутый лист и аккуратно положил перед Винкором. — Вот это донесение Раймонда о текущем положении дел в Тортоне.

— Обман?

Володя поморщился.

— Не перебивай. Зачем обман? Правда и только правда. Тут и рассказ о бое и разгроме авангарда под командованием Розентерна. Лжи тут нет. — Почти. Совсем чуть-чуть. Ложь тут не в описании, а в некоторых словах, призванных повлиять на решение вражеского командира. Но говорить об этом посланцу не стоит. — Я не хочу в чём-то обмануть врагов. Я хочу заставить их сделать определённые действия.

— А если они не сделают этого действия?

— Сделают. У них нет выбора. Если, конечно, ты ничего не напутаешь.

— Милорд… — Винкор снова задумался. — Я вот что не пойму… А как я буду этот флот ловить? Он же в море…

— Надо же… сообразил. А кто тебе сказал, что я тебя на корабли отправляю? Нет, на корабли ты тоже попадёшь, но позже. Пока твоя задача проникнуть в замок, где обосновались остатки разбитого авангарда. — Вот тебе ещё одно письмо, которые ты передашь командиру вместе с этим пакетом.

А вот в пакете была совершенная ложь. Точнее подделки — письма Раймонда к Розентерну, в который тот якобы советовал воздержаться от нападения на город, поскольку он подозревал ловушку. Там же были и ответные письма барона (совершенно подлинные), в которых тот советовал заниматься своими делами и не лезть в военные вопросы. Как понял Володя, это письмо было передано для зашифровки. Шифрованное письмо потом отправили, а это осталось в шкатулке у барона. Все эти бумаги и попали теперь к Володе. Из них он и составил винегрет из подлинников и подделок, в которых разобрался бы разве что сам барон. Шкатулку же, конечно, спас лично Раймонд после разгрома. Не все, но часть архива вызволить сумел, поскольку мужланы-ополченцы, разграбившие воз барона нифига не поняли, что попало им в руки и продали всё за грош.

— В общем, всё понял? Передашь ему это письмо и этот пакет. Офицер там должен знать где назначена встреча с кораблями. Выбираешься из замка и едешь туда, где и
встречаешься с посланцами.

— Э-э… а откуда вы знаете, милорд, что тот офицер знает…

— Знаю. Откуда — совершенно неважно. И вообще, учись сам думать. Если силы разделяют на три группы, значит у них должна быть общая точка, через которую они смогут скоординировать действия. Не наугад же плывут корабли? Значит, есть место, где они должны будут подобрать гонца от барона с тем, чтобы тот познакомил их с ситуацией, а так же указал место высадки десанта.

Разговор шёл ещё долго и в течении всего этого времени Володя как мог объяснял что он хочет от Винкора и чего ожидает. Закончив, попросил Осторна выделить тому комнату, в которой Абрахима и заперли с чернилами и кипой бумаги.

— Всё напишешь и дашь мне. А пока садись и пиши. На отдельном листе записывай все вопросы, которые возникнут. Завтра среди родезийцев поздно будет задавать их.

Закончив с этим делом, Володя вернулся в гостиную, где и плюхнулся на скамейку, устало прикрыв глаза. Аливия немедленно пристроилось рядом. Видя, что мальчик устал, она ни о чём спрашивать не стала, а просто села рядом и ухватила его за руку. Мальчику слабо улыбнулся. Осторн и Руперт решили пока не приставать с новым уроком математики и тихонько устроились за столом, обсуждая куда можно пристроить эту новую систему счёта и что нужно будет изменить в бухгалтерских книгах.

Снова заявился Конрон.

— Я сейчас за городом был, — с порога сообщил он, заметив Володю. — Виделся там с твоим… этим… Филлипом. Тот просил передать, что тропу на холм они прорубили и скоро начнут поднимать первый требуше. Сейчас там костры готовят, поскольку до темноты бояться не успеть поднять всё. Пока же вершину ровняют и устраивают настилы, ставят частокол.

— Хорошо. А что с фортом?

— Это ты так называешь ту крепостицу между гордом и тем холмом? Я посоветовал Филлипу найти фортификатора. В городе должен быть ответственный за содержание укреплений. Тот сейчас там и пашет. Наметили расположение, навезли всяких инструментов.

Володя нехотя поднялся.

— Надо бы съездить, посмотреть. Этот фортификатор может и знает своё дело, но он не знает моих планов. Лучшее место с точки зрения расположения крепости вовсе не означает, что оно лучшее и для исполнения. Поехали, заодно по дороге расскажешь с чем пришёл.

Конрон выругался, а Володя поспешно зажал уши девочке и так глянул на тира, что тот замолчал и виновато пожал плечами.

— Я ж только что оттуда, — объяснил он. — Устал как собака, думал отдохнуть чуток. Да и голодный, как волк.

— Поехали. Посмотрим и сразу вернёмся. Как раз еду успеют сготовить. Свеженькое и поедим.

Позади Володи обречённо застонал Осторн.

Глава 6

На следующий день ближе к обеду Володя стоял на вершине холма и в бинокль обозревал бухту. Позади стучали топоры — рабочие заканчивали оборудование позиций, подрубали впереди стоящие деревья, чтобы их можно было свалить одним движением, пока же они неплохо маскировали установленные требуше и скорпионы. Вообще позиция была подготовлена с толком и весьма основательно, просто удивительно, как всё это успели провернуть всего лишь за сутки. Насыпь для орудий, впереди вырыли небольшой ров, откуда земля пошла на дополнительную земляную стену, укреплённую частоколом — спиленные деревья не пропали даром. Сделали настилы и под станки. Вот заскрипели колёса, раздался зычный голос возницы, и из-за дерева неторопливо вышла каурая лошадка, таща за собой гружённую большими стрелами для «скорпионов» телегу. Стрелы для удобства перевоза увязывались в стопки по десять штук. Теперь их торопливо разгружали, разнося по метательным машинам. Стрелами такими запасались с запасом, а вот камней для требуше всё ещё не хватало, хотя Филлип клятвенно заверили, что через час всё будет.

Заскрипели вороты механизмов и груз требуше плавно пошёл вверх. Не очень удачная система. Да и груз закреплён жёстко, а не подвижно, что снижало эффективность и дальность. Володя ещё в городе поговорил на эту тему с главным инженером по машинам. Тот сначала слушал недоверчиво, а потом задумался.

— Мне переделать их? — поинтересовался он тогда.

Володя покачал головой.

— Времени нет. Просто на будущее. Начинайте делать новые машины… поменьше этих, но на основе тех принципов, что я сказал. Мне не нужна сила, мне нужна скорострельность. Тем более, судя по тому, что я слышал, ваши города имеют не очень качественную кладку стен… за редким исключением.

На это инженер ничего не сказал, но потом периодически подходил с каким-нибудь вопросом. В этих вот машинах мальчик видел многие из тех нововведений, про которые он говорил с инженером, но все они носили не кардинальный характер — то, что можно было сделать быстро. Но мелочь к мелочи и боевая эффективность скорпионов и требуше повысилась заметно. Новые же вороты, опять-таки, предложенные Володей, сократили время перезарядки.

Вот требуше привели в боевое положение, проверили как лежит снаряд дёрнули за верёвку. Мальчик быстро глянул на часы — десять минут на заряжение. Противовес медленно, словно нехотя пошёл вниз, но скорость всё выше и выше, длинный рычаг качнулся и резко вознёсся вверх, увлекая за собой пращу со снарядом. Вот камень вырвался из плена и устремился вперёд… Володя приник к биноклю.

— Перелёт метров на сорок, — сообщил он.

Инженер кивнул и кинулся к противовесу, снимая с него лишний груз. Из пяти требуше не пристрелянным остался один, им сейчас все и занимались. Со скорпионами были проще — они позволяли производить наведение. Потребовалось совсем немного выстрелов, чтобы достичь той точности, которая требовалась.

Пока машину перезаряжали, мальчик подозвал командира.

— В общем, в среднем получается на заряжение около пятнадцати минут. Всего у нас пять требуше… делаем так. Стреляет первый, выжидание три минуты, выстрел второй. Три минуты, стреляет третий; ещё три минуты, четвёртый; три минуты пятый. Когда выстрелит последний, первый уже должен быть заряжен и готов к стрельбе.

— Э-э… милорд, я прошу прощения, а зачем…

— А затем, чтобы неприятель находился под обстрелом постоянно! Камни должны лететь практически непрерывно. Скорпионы могут стрелять по готовности — у них скорострельность повыше будет чуток. Если враг не дурак, то от обстрела он скроется вон за тем небольшим холмом. Привешивайте нужный груз и отправьте туда пяток камней после чего ваша работа будет закончена. Не знаю, рискнут они ночью карабкаться штурмовать эту вершину, но солдат я вам оставлю.

— Хорошо, милорд.

— Зажигательные стрелы подготовили?

— Нет ещё, ваша светлость, но к вечеру обязательно сделаем.

— Добро. Сегодня утром прискакал гонец от наблюдательного поста. Показались корабли. Хорошо, что погода хорошая и ветра почти нет, а на вёслах не все идти могут. Ещё некоторое время они потратят на то, чтобы получить необходимые сведения… Им станет известно о разгроме Розентерна… Дальше всё зависит от того, кто командует авангардом.

— И что они будут делать, как вы думаете, ваша светлость?

— Я бы стал осторожничать, а вот тир Корун вряд ли станет. Если всё пойдёт нормально, то он высадится в этой бухте и займёт вон тот холм в качестве опорной базы…

Тут требуше снова выстрелил и Володя поднял бинокль.

— Недолёт метров десять. Будем считать разлёт в пределах погрешности. Ещё пару выстрелов для верности и отправьте кого-нибудь собрать все камни и стрелы которые мы настреляли с того холма… не дай бог ещё насторожатся.

Рядом, тяжело дыша, остановился Филлип.

— Ну и тропа, — пожаловался он. — Да ещё всё забита телегами и рабочими. Мы пытаемся расширять её, но это сильно замедляет работу.

— Надо было сразу думать и делать дорогу нормальной ширины. Тогда бы её и колёсами меньше разбило. Уже когда я поднимался лошади с трудом тащили груз. Приходится вполовину загружать телегу. Да и разъехаться на ней с трудом можно.

— Вроде нормально, милорд. Ещё несколько пней выкорчуем и станет легче. А где совсем разбито — доски из города принесли и подложили. Но я не про холм, тут вроде бы всё в порядке — остались мелочи. А вот крепость…

— Что там?

— Насыпь сделали, частокол тоже поставили, тем более этого добра мы запасли столько, что на пяток таких крепостей хватит.

— Ров?

— Почва уж очень твёрдая, рыть трудно, но ежели ещё сутки у нас будут, сделаем.

— Сутки будут точно. Сразу штурмовать город не полезут, остерегутся после Розентерна. Сначала они своих из осады выручат и подготовят место для высадки основных сил. Про колья и «ежи» что?

— Как вы и приказали, от той крепости вкапываем колья и крепим к ним «ежи». Оставили проход к городу только рядом с крепостью… как раз под «скорпионы» и баллисты. Ежели ещё лучников туда и арбалетчиков…

— Как раз для них крепость и ставим. И командовать ею будешь ты!

— Милорд?

— Хочешь стать рыцарям — работай. Я говорил с Конроном и он со мной согласился. Сделаешь всё в лучшем виде, будешь рыцарем. Как голос короля в Тортоне он имеет на это право. Пока всё хорошо.

Сам Володя по своему титулу, равным местному герцогу, тоже имел право произвести любого человека в рыцари, но решил, что лучше, если сделает это локхерец — для местных тиров это будет значить больше.

— Ну… признаться, милорд, с крепостью тут не столько моя заслуга, сколько городского фортификатора. Без него я бы не справился.

Володя рассеянно кивнул, всё это он прекрасно знал.

— Так что там с крепостью?

— Как размещать ежи? Можно сплошными рядами поставить, их хватит.

— Да? А как нам отступать? Задача ежей не блокировать, а мешать вести правильное наступление.

Мальчик перешёл на другую сторону холма и снова поднял бинокль. Видно из-за деревьев было не очень хорошо, но основную проблему заметил, подозвал Филлипа.

— Иногда полезно посмотреть на линию обороны с высоты. Видишь вон там свободное место? Если противник его заметит, то сможет обойти без всякого риска и ударить в тыл. И крепость окажется совершенно бесполезной.

Филлип усмехнулся.

— Будем надеяться, что и враг так подумает.

Мальчик вопросительно глянул на вассала.

— Там волчьи ямы и колья в траве. Ещё верёвки между ними натянуты. Пущай пробуют.

— Хм… — Володя изучил то место внимательней и покачал головой. — Даже не видно где. Здорово замаскировали. Когда успели?

— Всю ночь копали, милорд. Тоже предложение фортификатора, я хотел просто «ежей» накидать и ров вырыть, там грунт помягче.

— Что ж, замечательно. Тогда в чём проблема?

— В людях! Милорд, я не могу приказывать выделить солдат для гарнизона! А сейчас я командую только рабочими, пленными и солдатами охраны.

— Лучники сейчас тренируются, а там почти все из них твои. Ещё из ополченцев выберем и человек пятьдесят арбалетчиков.

— Мало, милорд.

— Извини, но они мне нужны. В будущей операции им отводится важная роль, но посмотрим, может и не нужно мне столько будет. Сейчас, хвала щедрости его величества Эриха Второго, у нас много арбалетчиков.


Следующие два часа Володя носился между холмом, строящейся крепостью и городом, проверяя как идёт подготовка ополчения, что с установленными на стенах машинами, как продвигается установка «ежей». В одно из таких перемещений его и поймал Конрон.

— Только что приехал гонец от наблюдателей, — с ходу сообщил он. — Корабли пока стоят, не предпринимая никаких действий километрах в двадцати отсюда.

Володя почесал ухо.

— Ты ел? — вдруг спросил он.

— Нет. Как раз собирался.

— Я тоже. Сейчас как раз обед привезли рабочим. Поехали на холм, там и поговорим.

Конрон спорить не стал и вскоре они вдвоём, получив свои порции, расположились около одного из требуше, откуда открывался замечательный вид на Радужную бухту.

— Значит, говоришь, ничего не делают?

— Да. Я поставил наблюдательные посты по всему побережью и сейчас мои разведчики следят за всем перемещением флота.

— Понятно. Что ж, этого следовало ожидать — напролом не прутся, сначала хотят получить все данные.

— То есть, ты ждал, что они не полезут сразу? Зачем же тогда торопил со всем этим строительством? Люди уже от усталости чуть ли не падают.

— Всегда был шанс, небольшой, но был, что там командиром кто-то вроде Розентерна, который решится с ходу влезть в заваруху, а там будет разбираться. Так что лучше поспешить и сделать всё раньше, чем потом хвататься за голову. А так… если они не сдвинутся с места в ближайшие два часа, значит действовать они будут только завтра. Остаток же дня они потратят на то, чтобы оценить новое положение после разгрома барона Розентерна.

— И какие же, по твоему, буду их действия?

— Самым логичным будет высадка десанта и соединение с остатками авангарда барона, запертых в крепости. Скорее всего утром об этом мы услышим.

— Думаешь пойдут утром? — возражать против самого плана Конрон не стал.

— Сейчас они километрах в десяти отсюда… скорее всего стоят в точке, где у них назначена встреча с гонцом от барона. Пока он там не появится действовать они не будут, по крайней мере сразу. — Мальчик глянул на часы. — С этим человеком они должны уже встретиться. Час или два они потратят на выработку плана в новой ситуации, потом перейдут к месту, удобному для десанта и высадят там часть сил… но до этого они должны послать гонца к осаждённым, чтобы договориться о времени совместного удара. Как только наше охранение заметит продвижение десанта надо будет бросать осаду замка и двигаться сюда, оставив только наблюдателей.

— Ну это само собой. Командиров я предупредил уже, только недавно вернулся оттуда. — Конрон недоверчиво оглядел зажаренное куриное крылышко, потом решительно впился в него зубами, запив изрядным количеством вина. Володя поморщился. Тир заметив эту гримасу, хмыкнул. — Молод ты ещё, — сообщил очевидное. — Не ценишь хорошее вино.

— Ценю, но не в таких количествах. Как ты можешь столько пить и оставаться трезвым?

— Практика! — гордо сообщил Конрон и снова приложился к кувшину.

И не очень крепкое вино, мысленно закончил Володя. При всей любви рыцаря к выпивке, пить он всё же предпочитал вино, разведённое с водой. Только на праздниках пил не разведённым. Наверное, это и позволяло тиру сохранять ясность мысли несмотря на выпитое. Володя же подходил к выпивке с изрядной долей осторожности. Не отказывался, если предлагали, но одну кружку мог цедить весь вечер и ещё оставлял что-то на дне.

Тут приехал очередной гонец. Подскочив к Конрону, он что-то быстро ему доложил, после чего умчался в сторону котла за едой.

— Всё ещё стоят, — сообщил Конрон, когда гонец ушёл. — Я велел докладывать каждые полчаса.

Володя поднялся и стряхнул с себя крошки.

— Значит до завтра новостей уже не будет. Поеду в город, посмотрю как идёт тренировка ополчения. В этом сражении от пехотинцев будет много зависеть.

— Давай, — махнул мальчику рукой Конрон. — А я тогда тут останусь, буду смотреть что там и как. Если что, где искать?

— Либо на полигоне у северной стены, либо в доме Осторна.

Конрон кивнул и тоже встал.

— Проедусь-ка я к замку, где мы заперли остатки родезцев, ещё раз переговорю с тамошним командиром. А то ещё устроит героическую оборону.

— Есть такой шанс? — удивился Володя.

— Дорейн, — сообщил Конрон, словно это всё объясняло. Но тут же всё-таки пояснил: — Отчаянный парень. Я его отца знал, такой же рубака.

— Тогда замени этого Дорейна на кого поспокойнее. Нам ещё не хватало сорвать все планы из-за этого отчаянного парня.

— Я тоже об этом думал. Когда я сегодня там был и объяснял его задачу он с ходу предложил вариант как можно остановить десант и опрокинуть его в море. Оказывается он уже всю местность изучил вокруг и нашёл пару подходящих мест.

— Тогда тем более гони его оттуда.

— Пожалуй, ты прав. Мне кажется, он так и не понял, что наша цель не этот отряд, а вся армия…

— Наверное, потому что ты ещё сам в это не веришь, — хмыкнул Володя.

— Не то, чтобы не верю… просто… Впрочем ладно. Давай, езжай уже.

Володя вскочил на коня… Сначала лучники, где проверил как идёт тренировка. Люди, чуть ли не падая от усталости, несмотря на регулярный отдых, продолжали тренироваться. Отряды приобрели уже почти оформленный вид, и даже слушались команд офицеров… иногда. Впрочем, по сравнению с прошлым разом это можно считать прогрессом. А вот его отряды из бывших рабов уже почти превратились в боеспособный отряд. Почти. Всё решит первый бой, но в их тренировках уже виделась будущая структура совершенно новой для локхерцев пехотной армии: структурированной организации, сложенной и подготовленной.

— У нас есть ещё этот день и завтрашний, — сообщил Володя командиру. — Потратьте его с толком. Основное внимание действиям восьмёрок — будущий бой будет свалкой, где такие маленькие, но слаженные подразделения получат большое преимущество.

Лигор кивнул.

— Нам не хватает доспехов, милорд.

— Да знаю, я Лигор! Но где я их возьму? И так все склады уже опустошены! Сколько не хватает?

— Ещё бы комплектов двести… это самые нуждающиеся у которых кроме щита никакой защиты.

Володя вздохнул.

— Сколько сейчас всего людей?

— Пятьсот с небольшим.

— Мда… Ладно, переговорю с Роухеном. В крайнем случае разденем ополченцев, которые останутся в городе — им доспехи всё равно не пригодятся.

Роухен к такой идее отнёсся очень отрицательно.

— Чтобы я отдал их рабам? Да ни за что!!!

Мальчик постарался воззвать к разуму.

— Да пойми ты, этим ополченцам всё равно на стенах города сидеть, а тем в бой идти.

— Они хотели кровью завоёвывать себе свободу? Вот пусть и завоёвывают! Не дам!

Володя ещё минут пять пытался уговорить начальника гарнизона, но в конце концов не выдержал:

— Через два часа выделить те отряды, что остаются в городе и найти двести комплектов доспехов! Если через два часа их не будет у Тортона появится новый начальник гарнизона! Приказ ясен?!

Под яростным взглядом Роухен чуть отступил и отвернулся.

— Я доложу тиру Конрону. Это надо с командующим согласовывать.

— Во-первых, ты знаешь, что Конрон мой приказ всё равно поддержит, а ты потеряешь только время из выделенных тебе двух часов. А во-вторых, ты всё равно сначала выполнишь мой приказ, а потом будешь докладывать о нём кому угодно. Хоть самому господу богу!

Угробить только-только создающуюся новую армию из-за упрямства Роухена Володе не хотелось совершенно — столько сил в неё вложил, сколько времени сидели с Лигуром, обсуждая тактику подразделений. Володя тогда впервые кратко описал тактическое построение римского легиона и принцип его действий. Лигур тогда долго чесал голову.

— Это ж сколько тренироваться надо, чтобы такое творить…

— Много. У нас столько времени всё равно нет. Потому сильно усложнять не будем — главное научить твоих людей держать строй и слушать команды.

Лигур вроде бы не спорил, но Володя заметил, что на тренировках некоторые приёмы из услышанного всё же отрабатывает. Например, разворот вправо или влево в случае внезапной атаки фланга, отрабатывалось и планомерное отступление.

Следующим пунктом было неприятная, но необходимая обязанность, которую хотелось оттянуть как можно дальше, но увы. Игра уже началась и медлить дальше с принятием решений становилось рискованным.

Скрипнула дверь и Володя вошёл в уже знакомую тюремную камеру. Раймонд поднял голову.

— Уже?

— Мой человек уже на кораблях. Время пришло, Раймонд.

Тот изучил стоявшего перед ним мальчика и хмыкнул.

— А ведь ты боишься, милорд. Тебе отчаянно хочется, чтобы я согласился с твоим предложением. Не потому, что тебе меня жалко, а потому что убивать не хочется. Не в бою, а вот так, безоружного. Ещё не приходилось?

Мальчик отвернулся.

— Нет, — буркнул он.

— Так отдай приказ.

— Приказ или сам сделаю — это ничего не изменит, всё равно на моей совести будет. Так что ты решил, Раймонд?

— Ты же знаешь, мой ответ.

— Знаю… — Володя сел на пол и опустил голову.

— Обидно. — Вдруг заговорил Раймонд. — Нет, я не боюсь смерти, не думай, просто… вы действительно заинтересовали меня, милорд. Очень интересно, чем всё у вас закончится… очень хочется посмотреть…

— Тебе достаточно согласиться…

— Ты же понимаешь, что я не могу. Дело даже не в присяге, которую я давал… Однажды его величество спас меня от участи много худшей, чем смерть. С того момента моя жизнь принадлежит ему. Я мог отказаться от этого задания, поскольку шпионаж не совместим с рыцарской честью, но…

— Чушь.

— Это твоя точка зрения. Но предать короля я не могу.

— Что ж… это твой выбор. Если я могу что-то сделать… в пределах разумного…

— Сделать? Я не прошу, но, милорд… если будет такая возможность и это никак не повредит вам… прошу, передайте его величеству, что я не предавал его.

Володя замер, потом медленно кивнул.

— Если будет такая возможность, я передам…

Выйдя из камеры, мальчик устало прислонился к стене и прикрыл глаза. Сглотнул. Потом посмотрел на перепуганного стражника, который никак не мог понять, что случилось с князем.

На улице Володя, под удивлёнными взглядами охраны, попытался пару раз запрыгнуть на коня, но оба раза безуспешно. Потом ухватил коня за повод и зашагал пешком. Охранники переглянулись, недоумённо пожали плечами и пристроились следом.

За время путешествия до дома купца Володя уже немного пришёл в себя, но слуга Осторна, который встретил его на улице, вдруг испуганно отшатнулся, а потом торопливо провёл мальчика в дом и исчез. Володя машинально прошёл в выделенную ему комнату и там рухнул на кровать. Заскочившая было туда радостная Аливия испуганно замерла у двери, попятилась, но тут же решительно вошла и закрыла за собой дверь. Осторожно присела рядом.

Володя чуть приподнялся и вдруг ухватил её и прижал к себе.

— Если бы ты знала, как мне паршиво, Ленка… Я чуть-чуть не сделал то, что потом бы никогда себе не простил…

Девочка сначала дёрнулась было, но тут же замерла, а потом осторожно провела ладошкой ему по волосам.

— Всё будет хорошо, Володя. — Во всём мире только она так называла его… очень-очень редко. — Честно-честно. Я обещаю, что буду слушаться тебя…и… и… и даже умываться буду каждое утро и зубы чистить. Вот! Ты только не грусти.

Против воли мальчик улыбнулся.

— Да, для тебя это великий подвиг. Помню, как ты пищала каждое утро, когда я тебя к умывальнику тащил.

— Так зима же была! — Возмущённо закричала девочка и даже вскочила. — А вода холодная, бррр!

— А сейчас? Каждое утро умываешься?

— Ну-у… я же болею, вот!

— Ага. Скакать по пляжу и наполнять мешки песком твоя болезнь тебе не мешала, а умываться, это, конечно, тяжело, — серьёзно покивал мальчик.

Аливия надулась. Плюхнулась на кровать и отвернулась. Володя быстро привстал, повалил её на кровать и слегка пощекотал, старясь не задеть шов. Девочка взвизгнула, вскочила и схватила подушку, замахнулась… В этот момент в комнату вошёл Осторн и замер.

— Папа! — Сообразив, что сейчас её точно не будут хвалить, Аливия решила, что лучшая оборона — нападение. — А он первый начал! Я щекотки боюсь, а он… а он…

Купец чуть прикрыл глаза, что-то решая.

— Я пришёл пригласить вас к ужину, милорд.

Веселясь с Аливией, Володя даже забыл недавнее, но тут всё навалилось на него снова. Мальчик сразу помрачнел.

— Спасибо, не хочется.

— Аливия, в столовую. Дай милорду отдохнуть. Видишь, он устал.

Девочка нерешительно обернулась.

— Иди, — кивнул ей Володя. — Тебе надо есть, если хочешь поскорее выздороветь.

— Я потом приду. Обещаю.

У двери девочка обернулась, заметив, что Володя снова погрузился в какие-то неприятные воспоминания, нахмурилась и быстро вышла.

До самого вечера мальчик провалялся на кровати, стараясь ни о чём не думать. Потом пришла Аливия, судя по всему выдержав нешуточный бой с отцом и всё-таки настояв на своём праве прийти к «старшему брату». Зашла нахохлившаяся и сердитая, но тут же заулыбалась и потребовала рассказать очередную интересную историю потому что: а — давно не рассказывал; б — вечно занят, а сейчас тут и в — больной всегда надо идти навстречу, тогда выздоровление пойдёт быстрее, сам говорил!

Последний аргумент Володю сразил и он с усмешкой согласился, пытаясь вспомнить из известных ему сказок, которые ещё не рассказывал ей, пока они жили на острове.

— Я тебе расскажу историю про одну непослушную девочку и что из её непослушания вышло.

Аливия тут же уселась на кровать поближе к Володе и навострила ушки.

— А она совсем-совсем не слушалась?

— Совсем. Итак, звали эту девочку Красная Шапочка…

К концу историю Аливия вцепилась в руку Володи со всех сил, глаза с блюдца.

— А волк не съест её? Ну скажи, съест или нет?

— Да дослушай же ты! — Володя постарался освободить руку, ну куда там. — Так мне рассказывать или сразу сообщить окончание?

— Ты скажи, волк съест Красную Шапочку или нет, а потом рассказывай.

— Ну уж нет. Или я рассказываю по порядку, или просто сообщаю чем всё закончится.

Аливия поёрзала, а потом кивнула.

— Рассказывай.

Мальчик понизил голос, нагнетая таинственность:

— И вот Серый Волк побежал короткой дорогой, пока Красная Шапочка шла в обход и постучал в дверь…

— Глупая бабушка! Разве можно незнакомых в дом пускать!

— Наверное, бабушка в детстве тоже старших не слушала, — согласился с ней Володя.

История же тем временем подходила к концу. Красная Шапочка подошла к дому бабушки, постучала в дверь, волк пригласил её заходить в дом, вот Красная Шапочка входит… Мальчик сделал паузу и глянул на напряжённое личико девочки, которая уже готова была либо разреветься, либо захлопать от радости в зависимости от исхода. Володя вздохнул и не рискнул закончить сказку так, как она заканчивалась у Шарля Перро…

— Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие глазки?

— А что бы лучше видеть тебя внученька.

— Бабушка, бабушка, а зачем тебе такие большие зубки?

— А это чтобы съесть тебя! — взревел волк выпрыгивая из кровати и хватая Красную Шапочку…

Аливия подалась вперёд, слушая.

— И в этот момент распахнулась дверь и в комнату ворвались охотники, которые давно уже шли по следу волка. В последний момент они выстрелили и убили зверя, когда он уже готовился проглотить Красную Шапочку. Вот так девочка была спасена, но если бы она сразу послушалась мамы и не стала бы разговаривать в лесу с незнакомцами, то ничего бы этого не было.

— Я знала! Я знала, что волк не съест Красную Шапочку!

— Ну а ты поняла, что не надо разговаривать с незнакомцами?

— Конечно! Вот если бы Красная Шапочка училась бы у тебя айкидо, она бы как дала этому волку корзиной промеж ушей, а потом за хвост… шкуру можно будет у камина постелить. Знаешь, как хорошо на волчьей шкуре?

Володя только рот раскрыл, слушая кровожадные мечты этой пигалицы.

— А ты меня ещё мечом научить драться обещал! Тогда рррраз! Ррраз, один волк, второй!

— Эй-эй, угомонись! Ты так всех волков перебьёшь. Не пора ли вам, юная леди, в постельку и спать? Больные, между прочим, нуждаются не только в сказках, но и в хорошем и крепком сне, а потому марш к себе и баиньки.

Аливия надулась.

— Я ещё хочу сказку.

— Хочешь, чтобы с тобой произошло тоже, что с Красной Шапочкой? Она тоже не слушалась.

— Ерунда, — девочка беспечно махнула рукой. — Ведь тогда ты придёшь и спасёшь меня, как те охотники. Правда?

Володя только вздохнул. Всё-таки зря он переделал финал, надо была рассказывать как в оригинале.

Однако шрам, похоже, всё ещё доставлял девочке неудобство, потому что она всё чаще и чаще касалась бока и слегка морщилась. В конце концов сообразив, что сказки больше не будет, она поднялась, пожелала спокойной ночи и вышла в коридор, чуть кособочась при ходьбе. Володя пообещал завтра взглянуть на то, как идёт заживление и коря себя за то, что не сделал это давно. Не то, чтобы он опасался, поскольку шов уже затянулся и никакого заражения не грозило, иначе давно бы началось, но… спокойнее, когда сам следишь.


На следующее утро Володя как раз заканчивал осматривать Аливию, когда в комнату ворвался Конрон.

— Гонец… только что прискакал… сообщение…

Володя удивлённо глянул на тира.

— Ты от самых стен пешком что ли сюда бежал?

— Что? А, нет. Ладно. В общем, родезцы сегодня утром с рассветом высадили десант и двинулись к осаждённому нами замку. Те как раз сейчас должны были начать отступление.

Володя вскочил и стал торопливо снаряжаться в свои доспехи и привешивать мечи, схватил накидку и посох.

— Поехали. Осторн, из дома никому не выходить… пожалуйста. Конрон, где Роухен? Надо усилить патрули в городе.

— Сам скажешь, на улице ждёт.

Мальчик кивнул, торопливо обнял Аливию и выскочил из комнаты. Роухен и правда ждал во дворе — сидел на коне и мрачно смотрел по сторонам. Володя тут же повторил приказ по поводу патрулей.

— Я уже распорядился, милорд.

Мальчик вспрыгнул на подведённого слугой коня, но тут же замер, оглянулся.

— Что с доспехами?

Роухен ещё сильнее насупился, но ответил:

— Пришлось разоружить ополченцев.

— Ополченцам в бой не идти. Атака на город случится только в том случае, если мы потерпим полное поражение, но в этом случае наличие или отсутствие у ополченцев доспехов никакого значения иметь не будет.

— Я поеду распоряжусь по поводу усиления часовых на стенах и у ворот. — Роухен чуть поклонился, пришпорил коня и умчался.

— Чего это с ним? — удивился Конрон, выходя из дома, где задержался, попросив служанку принести воды попить.

— Ему не нравится мой приказ по поводу доспехов.

— А-а-а. Он приходил ко мне жаловаться. Признаться, я его понимаю. Отдавать доспехи каким-то…

— Конрон, каждый оставшийся в живых солдат — это лишний защитник на стенах, как бы наш план не закончился. Или ты думаешь нам удастся разгромить родезцев полностью? Поэтому нам надо постараться свести потери к минимуму!

Вскоре они выезжали из ворот, где им встретился ещё один гонец: родезцы, высадив десант, быстро продвигались к осаждённой крепости и вот-вот должно было случится столкновение.

У вновь выстроенной деревянной крепости, где ещё продолжались работы, Володя с Конроном остановились. Проехав чуть дальше, чтобы не мешать рабочим, они соскочили с коней и расположились чуть в стороне от дороги, чуть в стороне располагалось человек пятьсот латников, готовых по приказу сорваться на помощь. Один из латников тут же воткнул штандарт с гербом Конрона, чтобы все видели, где находится командующий. Володя уселся прямо на траву, обхватил колени руками и замер, дожидаясь новых вестей. Конрон сначала сел рядом, но не выдержал, вскочил и быстро заходил из стороны в сторону. Володя с интересом наблюдал за ним. Замерев в очередной раз, он изучил горизонт и, не заметив там гонца, сердито обернулся к Володе.

— У тебя вообще нервы есть?! Как можно быть таким спокойным?! — Конрон тут же снова забегал.

— У меня на родине есть одна очень мудрая пословица. Как раз к нашему случаю.

— Что? — Конрон снова замер.

— Скорее не пословица, а просто присказка. Знаешь, почему командующие не бегают? Потому что в мирное время это вызывает смех, а в военное — панику.

Конрон задумался, осмысливая фразу. Потом фыркнул и плюхнулся рядом.

— Панику или нет, но эта неопределённость меня добивает.

На некоторое время тир успокоился, но вскоре опять начал метаться по полю. К счастью в этот момент прибыл очередной гонец, впрочем, доставленные им новости определённости не добавили. Известно было только, что осаждающие стали отступать и что произошёл бой.

— Какой бой? — нахмурился Володя. — Ни о каком бое мы не договаривались.

Гонец пояснений дать не мог. Снова минуты неопределённости и новый гонец: отряд отступает, их преследуют, но не очень большие силы.

Володя кивнул Конрону.

— Надо бы сбить спесь с этих преследователей, но если они не примут бой, не преследуй.

Конрон довольный вскочил.

— Наконец-то дело! — призывно махнув ожидающим его всадникам, он возглавил отряд и умчался по дороге.

Володе осталось только сидеть и ждать известий… Один из недостатков возраста, несмотря на то, что в четырнадцать лет в это время люди считалось вполне взрослыми, готовыми и воевать и командовать армиями. И командовали. Даже в его случае ни у кого не возникло даже мысли сомневаться в его праве отдавать приказы. Другое дело опыт, вот его катастрофически не хватало. Никакие знания не заменят практического опыта. В походах же… ну что походы? Всё-таки действия спецподразделений его мира в корне отличались от действий войск.

Его неплохо натаскали как диверсанта-одиночку, способного не столько нанести какой-то вред врагу, сколько выжить в трудных условиях, дали практику управления небольшими отрядами, но всё равно этого было мало и недостаточно. Да и опыт этот, честно говоря, годился очень ограниченно. И как ни старались психологи на базе натаскать его как раз для таких вот случаев, но трудно ветеранов, прошедших не одну схватку, заставить слушать какого-то мальчишку с необычными и, на их взгляд, совершенно дурацкими идеями.

Это тоже учитывалось при подготовке на базе… вот и приходилось всегда оставаться на заднем плане, выступая генератором идей, но вперёд выдвигая тех, кто мог своим авторитетом и властью заставить стронуться весь этот механизм вассальных присяг, интересов различных кланов и купцов. Таким тараном зачастую выступал Конрон, принимая на себя все удары. В подготовке новой армии тоже пришлось подыскать подходящего человека, готового принимать новые идеи. Главное эти идеи правильно подать и помочь советом при возникновении сложностей. Практическое же воплощение ложилось целиком на плечи этих вольных, а порой и невольных помощников.

Посторонним же людям, далёким от властей, казалось, что этот странный чужеземный князь практически ничего не делает, разве что носится с места на место, будоража честных людей. И почему его поддерживает уважаемый тир Конрон Пентарский? Но дальше разговоров дело, как правило, не шло — у благородных свои причуды. Вот и сейчас Володя понимал, что ему совершенно нечего делать в предстоящей конной схватке, только под ногами путаться будет. Приходилось сидеть, делая вид, что его ничего происходящее не касается. Остатки былой отстранённости от событий помогали ему сохранять полнейшую невозмутимость, что служило пищей многочисленных слухов о том, что он отдал возвышенным богам все свои чувства в обмен на знания, слишком большие для такого малолетки, кто ж, как не боги их ему дали. Слава богу, тут нет понятия дьявола, а то точно обвинили бы в том, что он продал ему душу. Богам же… ну боги же. Им можно что угодно продать, если не жалко, и если те, конечно же, согласятся купить.

Володя поднялся и старательно отряхнул накидку, потом подозвал офицера, отдал короткое распоряжение и неторопливо направился на холм. Где дожидались своей очереди требуше и «скорпионы». Здесь на вершине его и настиг гонец с известием, что после короткой сшибки противник отступил, а наши отряды, оставив разъезды для прикрытия, возвращаются. Мальчик кивнул гонцу и продолжил восхождение. На холме он выбрал место поудобнее, подкатил туда обрубок ствола, установил и устроился на нём поудобнее. Постелив шерстяное одеяло из седельной сумки. Рядом установил ещё один обрубок ствола повыше, который использовал в качестве подставки для локтей, чтобы бинокль не ходил в руках ходуном. Обратив взор на Радужную бухту он приготовился ждать. Кто-то из охраны притащил ему котелок с местным напитком, похожим на чай, который заваривали из каких-то местных трав. Кивком головы поблагодарив солдата, Володя продолжил наблюдение, изредка прихлёбывая напиток из чашки.

Конрон с командиром отряда, который осаждал замок с остатками авангарда барона появились минут через сорок. Володя отложил бинокль и вопросительно глянул на них.

— Как и договаривались, — правильно понял этот взгляд офицер и начал рассказ. Конрон, судя по всему, тоже слышал эту историю впервые, отказавшись разговаривать один. Потому и притащил его с собой. — Как и договаривались, мы ждали гостей и заранее подняли тревогу…

— Я слышал был бой. Как это произошло? Вроде мы говорили, что вы должны отступить без боя, едва завидев родезцев.

Офицер поморщился.

— Мы так и сделали, но они оказывается высадили два десанта. Один отряд оказался как раз на нашем пути. Пришлось прорываться. Повезло… если бы мы задержались у замка ещё бы на час-два, они бы там такие завалы построили на дороге, что вряд ли бы удалось вырваться.

Мальчик многозначительно покосился на Конрона. Тот пожал плечами. Ну да, никто и не обвинял противников в тупости, а идея принять бой у замка и ему не очень нравилась, предложил на всякий случай.

— Какие потери?

— Человек сорок убитых и пятнадцать раненых. Уже отправили в госпитали.

Развёртыванию госпиталей мальчик уделял особое внимание и постоянно подкидывал Арвиду новые идеи. Сейчас чуть ли не в каждом отряде были свои медбратья, подготовленные для оказания первой помощи. Свои плоды такая система уже приносила.

— Хорошо. Дальше.

— Родезцы вцепились в нас как клещи. Кавалерии-то у них нет, но и у меня много солдат, постоянно приходилось отбиваться. Но там ведь чуть повернёшься к ним, а они уже строят стеной и копья выставили, кругом же холмы и деревья — не обойдёшь толком.

Да уж, местность тут та ещё. Наверное, именно из-за этого Тортон построили не в Радужной бухте, а чуть в стороне. Насколько удобна бухта, настолько же неудобна местность рядом с ней — холмы, обрывы вдоль берега чуть дальше, в лесу овраги.

— Вроде бы вы и не должны были их атаковать.

— Так наседают же. Спуску нет. Ещё немного и солдаты просто побежали бы. Если бы тир Пентарский не подоспел бы, уж и не знаю как пришлось бы отбиваться.

— Много сил высадили родезцы?

— Около тысячи…

Володя пристально посмотрел на офицера. Тот неуверенно оглянулся на Конрона, заёрзал.

— А сколько было у вас людей?

— Восемьсот, но милорд…

— И вы хотите сказать, что почти равные вам силы едва не обратили ваших солдат в бегство?

— Но милорд, нам ведь не ставилась задача разбить десант… И там ещё из замка вышли люди Розентерна, а их там человек восемьсот…

— Вряд ли. Человек пятьсот, не больше, но пусть так. Они вас тоже преследовали?

— Нет, ваша светлость.

— То есть вас преследовало около тысячи, причём я уверен, что меньше…

— Но мы же отступали!

Володя махнул рукой. В общем всё понятно. Будущее сражение уже не вызывало у него энтузиазма. Может и правда разбить сейчас этот авангард, а там будь, что будет?

— Смотрите! — вдруг раздался крик наблюдателя, который удобно устроился на одном из дереве. — Солдаты!

Володя немедленно поднял бинокль — на вершину холма в бухте въехали всадники и замерли на вершине, оглядываясь. Похоже, остатки бороновского войска, у десанта конницы нет. Один из солдат спустился с него и подъехал к воде, осмотрел пляж, направил коня в море. Вот обернулся и что-то крикнул своим. С такого расстояния слышно не было, но вроде бы никакой тревоги не поднял.

— Корабли!

Мальчик перевёл взгляд в сторону моря: из-за мыса показался первый корабль, который плавно обогнул его и теперь неторопливо плыл вдоль берега. Корабль оказался вёсельным с одной мачтой, которая сейчас была без парусов. Медленно поднимали и опускались вёсла… Чем-то этот корабль напоминал галеру.

— Похоже, это военная галера, — заметил Конрон, глядя на море из-под руки.

Володя этот тоже понял, разглядев на носу таран. Галера неторопливо миновала бухту и поплыла дальше вдоль берега. Показался ещё один корабль, однотипный предыдущему. Этот плыть дальше не стал и направился в бухту прямо к берегу. Подплыв поближе, он поднял вёсла и дальше уже двигался по инерции. Да уж, с его осадкой можно и почти на берег заехать.

Вот с корабля стали выпрыгивать люди. Кто-то разминался, кто-то сразу отправился осматривать берег. На холм, тем временем, забрались ещё всадники, следом показались и пехотинцы.

Прибыл очередной гонец от разъездов с известием, что родезцы жёстко блокировали дорогу и выставили там заслоны, патрулируют лес и рубят деревья…

Из-за мыса, тем временем, показались ещё корабли, на этот раз не военные — пузатые грузовики, какие-то лоханки-каботажники, вёсельные… Вот вёсельные — военные, с тараном. Они в бухту не входили, занимая позицию на входе в бухту, готовые встретить врага, если такой появится. Володя нахмурился… если этих галер будет много, то с моря атаковать флот будет самоубийством. Но нет, всего три — перекрыть всю акваторию они не могли при всём желании. Тем более нужно ещё выделить силы для наблюдением за городом… Ага, вот ещё корабли… тоже военные, но парусно-вёсельные, аж с двумя мачтами. Вот они миновали бухту и взяли курс в сторону города. Что ж, это было ожидаемо.

Кажется, родезцы не очень полагались на выучку матросов этого сборного флота и жёстко следили, чтобы корабли входили строго по очереди, пресекая все чьи-либо попытки проскочить вперёд.

Володя убрал бинокль и глянул на собравшихся вокруг офицеров.

— Что ж, похоже противник именно эту бухту выбрал в качестве базы. Какой сюрприз, господа. — Кто-то хмыкнул, один даже рассмеялся. — Я же предлагаю подкрепиться.

Конрон посмотрел на Володю как на сумасшедшего.

— Есть? Сейчас?!

— А что не так? — удивился Володя. — Лично я голодный.

— Но враг!

— А что враг? — мальчик обернулся к морю. — Так интересно, как будет проходить высадка? Ну если кому интересно, пожалуйста, а я пойду.

Конрон пробормотал в ответ что-то про нервы, но
пристроился рядом. Чтобы нормально поесть пришлось спускаться с холма вниз, поскольку Володя запретил разводить наверху костёр, чтобы не насторожить родезцев — этот холм должен выглядеть пустынным. Потому всю еду варили внизу и уже готовую поднимали наверх. Одна беда, пока поднимут — она уже успевала остыть. Но тут уж ничего не поделаешь. Разве что организовали посменное дежурство отрядов и они по очереди раз в день спускались вниз, чтобы подкрепиться нормальной едой.

Володя и в самом деле не видел смысла торчать наверху и наблюдать за высадкой. Чтобы там ни говорили, но нервы у него всё же не железные. Пусть его высаживаются. Секреты у подножья холма хорошо замаскированы, подходы тоже блокированы. Опасаться каких-либо действий с этой стороны враг не может — видит, что с холма из лука не добить, а затащить туда что-то потяжелее не позволит заросший склон. Конечно, другая сторона им не видна, но разведку местности они наверняка провели заранее и знали, что там холм даже более крутоват и тоже зарос. Абрахзим же Винкор хорошо проинструктирован и знает что говорить. Раз он из города, то миновать этот холм не может и даже пробирался по его склону, чтобы миновать патрули. Какие-работы? У стен что-то копали, а к холму никто и близко не подходил.

Судя по тому, что родезцы ограничились простым патрульным проходом вдоль берега Винкор эту мысль до командования довёл и те ему поверили. Интересно, где он сейчас? Будет жаль, если погибнет.

— Что ж, Конрон… сражение за город можно считать начавшимся. Ещё не поздно атаковать авангард сегодня вечером.

Конрон покачал головой.

— Ты заметил, что здесь много военных кораблей? Я так понимаю, что с основными силами их почти нет.

— Ты думаешь…

— Военный корабли — самые быстроходные. Остальное хлам. Купцы неповоротливы, но от них этого никто не ждёт. Грузовых кораблей всего пяток. Тут от силы две тысячи солдат, сколько рабочих не берусь судить. Атаковать этот авангард совсем не имеет смысла, — вздохнул Конрон. — Готов поклсяться, основной груз тут — продовольствие для Розентерна. Ну и подкрепление чуть-чуть. Разгром его ничего нам не даст, но насторожит герцога Ансельма, а что он придумает — кто знает.

— Что ж, тогда ждём. Ещё немного понаблюдаем, а там посмотрим к чему готовить войска. Нам с тобой придётся очень крепко подумать, если мы хотим победить.

Конрон согласно кивнул, но выглядел он очень мрачно.

Глава 7

Следующий час Володя наблюдал, как суетится Конрон, не находя себе места от волнения. В конце концов он не выдержал и отправился на холм. Мальчик появился там спустя час, сел на своё старой место и снова стал наблюдать за тем, как рабочие родезцев внизу ставят частокол.

— Хм… Я всё больше и больше восхищаюсь Эрихом.

— Ты это к чему? — поинтересовался Конрон.

— Да вон, — Володя махнул рукой. — Тебя это ни на какие мысли не наводит?

— Наводит. На очень грустные. Мы не можем атаковать, если они поставят частокол.

— Тут можно поспорить, но я не об этом. Сделать колья здесь они бы ещё не успели, значит, они везли их с собой. Полагаю, это один из сюрпризов Эриха.

— И что нам делать?

Володя глянул на часы.

— Полагаю, как бы ни паниковали после высадки врагов, но решение принять уже должны. Сейчас главное задержать их в этой бухте и сделать так, чтобы они не очень лазили по окрестностям.

— Наконец-то снова дело!!! — Конрон в порыве чувств даже хлопнул себя по ногам.

— Конрон, только прошу, без самодеятельности. Действуй, как договорились. И ещё, пошли гонца, пусть сюда приедет фортификатор.

Конрон готов был на что угодно, лишь бы это изматывающее ожидание закончилось. Отдав распоряжение, он поскакал вниз.

Фортификатор появился на холме минут через сорок. Этого человека Володя видел несколько раз на строительстве форта и в городе, где они вместе с ним распределяли зоны обстрела башенных катапульт. Это был грузный человек лет сорока, но необычайно подвижный для своей комплекции. Он подошёл к Володе и чуть поклонился.

— Милорд?

— Подождите… кажется Конрон начал действовать. Посмотрите пока на те укрепления, которые возводят родезцы.

Конрон действительно начал действовать… Из леса выскочило несколько отрядов лучников… да-да, именно отрядов, тренировки даром не прошли. Конечно, до совершенства ещё далеко, но за сутки его не добился бы никто. И вот лучники несколькими группами бросились вперёд к строящемся укреплениям. За ними, скрываясь от вражеских наблюдателей, бежали пехотинцы, таща «ежи». Выскочили они почти одновременно, но из-за тяжести и неудобства груза постепенно отстали. Но это нормально — они и не должны были выкладываться, времени дотащить ежи до нужного места им хватит.

Лучников заметили не сразу, но вот поднялась тревога. Родезцы бросали строительные работы и прятались за кое-где уже насыпанным валом. В отличие от обороняющихся — рабочих им явно не хватало и дело продвигалось не очень быстро.

Вот наши уже достигли необходимой дальности, встали… команды, которые подавали им офицеры, отсюда расслышать было невозможно, но лучники быстро развернулись по фронту. Первый выстрел офицеров с указанием целей и на головы родезцев обрушился град стрел. Лучников тут было не очень много — человек сто, но они развили такую скорострельность, словно их тут тысяча. Стали падать первые жертвы, среди родезцев поднялась лёгкая паника, люди спешили укрыться за холмом.

Наверное, из-за неожиданности родезцы позволили дать залпов десять прежде, чем из-за холма показалась конница и, склонив копья, бросилась на досадных насекомых. За ними двинулась пехота торопливым шагом.

Лучники успели дать ещё два залпа, после чего закинули луки за спину и побежали назад. Кавалеристы пришпорили коней, торопясь поскорее их догнать, растерзать… Но лучники уже проскочили небольшое открытое пространство и выскочили за установленные «ежи», на которые, после того как пробежал последний лучник, солдаты торопливо набросили верёвочные петли, образовав сплошную «паутину». Лучники, едва оказавшись за этим укрытием, развернулись и открыли стрельбу по приближающимся конникам. Сейчас уже не до залповой стрельбы — стреляли по готовности, но опустошение они произвели страшное. Эх, если бы в городе ещё были бы такие лучники… Увы, но это лучшие, которых удалось собрать. Для массовости, конечно, можно было бы нагнать ещё, только чем больше толпа и хуже она обучена, тем больше риск паники. Смогла бы большая толпа провести такое отступление? Не превратилось бы притворное отступление в реальное?

Кавалеристы, напоровшись на препятствие, поднимали коней на дыбы, разворачивались, пытаясь объехать его. Перекрыть «ежами» всю поляну солдаты не могли при всём желании — они просто не дотащили бы необходимое количество «ежей». Но все эти маневры отнимали время, которое давало лучником возможность сделать новые выстрелы.

Родезцы, наконец, сумели немного отступить, перегруппироваться и поскакать в обход. Вот они поскакали в нашу сторону, развернулись, делая петлю объезжая установленные препятствия… В этот момент из-за другого холма (хорошая тут местность для таких вот засад — эти холмики и впадины…) выскочила латная кавалерия у ударила почти в тыл родезцам, те и развернуться не успели, уже в предвкушении атаки на доставившим им столько проблем лучникам. Те в это время быстренько стали отступать в сторону леса. Солдаты торопливо разрезали верёвки и утаскивали «ежи».

Быстренько отступив, лучники снова остановились и обрушили град стрел на подоспевшую пехоту родезцев. Сейчас всё зависело от того, удастся ли Конрону оторваться от кавалерии или нет… Удалось. Его удар был всё-таки очень неожиданным для родезцев и те поспешно откатывались к своей пехоте. Вот протрубил рог и наши латники стали разворачивать коней, отступали. Лучники через их головы обрушили град стрел на вражеское скопление пехотинцев и кавалеристов. Да уж, промазать по такой цели было тяжело.

Родезцы снова попытались организовать преследование, но быстро от этой идеи отказались, заметив как наши солдаты выстраивают «ежи» поперёк дороги, где один край упирается в крутой склон очередного холмика, в другой в лес. Кто там ещё скрывается с лесу и за холмом они предпочли не выяснять. Только гарцевали за пределами дальности стрельбы из луков, не давая возможности повторить такое нападение.

Володя повернулся к фортификатору.

— Изучили их укрепления?

— Что? — мужчина с трудом оторвал взгляд от почти уже закончившегося сражения.

— Я просило изучить оборону родезцев, — спокойно повторил Володя. — А вы чем занимались?

— А-а-а… да-да, конечно же. Изучил. Да и чего там изучать? Насыпь и частокол на ней. Не очень большая насыпь…

— Очень хорошо. — Володя глянул на часы. — Через два часа полная копия этих укреплений должна быть поставлена на одном из нашем полигоне. На котором, выберите сами. Эй, только не надо действительно полную копию делать! Мне нужен только кусок их стены метров сорок-пятьдесят.

— Ваша светлость? Но…

— Время! Вы собираетесь спорить?

Фортификатор почесал голову, потом видно решил, что связываться с сумасшедшими чужеземными князьями себе дороже. Коротко поклонился и поспешил вниз. Володя же остался сидеть, продолжая наблюдение. Через час Конрон попытался повторить нападение… точнее сделал вид, что повторяет. Лучники выскочили, дали пару залпов и тут же вернулись назад, пока на них не обрушились вражеские кавалеристы.

Володя перевёл взгляд на вражескую ставку. Интересно, что предпримет командир? Вариантов в общем-то, у него всего два: либо выводить все силы и отбросить наглецов подальше, либо выставить прикрытие и бросить все силы на возведение укреплений.

Если сейчас с кораблей, куда ещё час назад отправилась небольшая лодка с тремя людьми, повезут солдат, значит будут атаковать. Если рабочих — строить укрепления. Существующих сил на берегу для полномасштабной атаки явно недостаточно.

Володя надеялся, что приедут рабочие — если они здесь обоснуются. То уже трудно будет чисто психологически отказаться от организации лагеря именно тут. Конечно, столько времени потратили, поставили укрепления, кровь пролили, отбивая атаки.

Вот от кораблей отделились лодки и направились к берегу. Мальчик самым внимательным образом изучил через бинокль каждую.

— Рабочие, — пробормотал он. — И ещё дополнительные колья везут… инструменты… То-то лодки почти черпают воду.

Лодки и в самом деле сидели очень глубоко. Малейшее волнении и многие пойдут на дно со всем грузом. Но риск был вполне оправдан и не очень большим. Опытные моряки прекрасно видели, что бухта прикрыта от резких порывов ветра, а ухудшения погоды никто не ждёт.

Вот первые лодки коснулись песка, из них посыпались люди, выкидывая прямо на берег инструменты и колья. Вот лодки опустели, их столкнули и пара гребцов направили их обратно на корабли. К высадившимся ещё подбежали люди, расхватали доставленный груз и всё это потащили на холм, где резко активировалось строительство укреплений. Другая группа устанавливали палатки. Вот потянулся дымок от нескольких костров. Да уж, война войной, а обед по расписанию. Но оно и понятно, сколько они там плыли на этих лоханках? Вряд ли на кораблях, загруженных под завязку всяким барахлом и перевозивших большую толпу народа могли обеспечить нормальное питание. Люди просто соскучились по хорошей, горячей еде.

Володя поднялся и потянулся.

— Что ж, господа, сегодня противник вряд ли предпримет активные действия. Их разведку сковывает Конрон и даже если он уйдёт они вряд ли рискнут что-либо делать, опасаясь засад. Так что до завтра можно отдыхать.

Отдыхать-то можно, но вот секреты выставить всё равно не помешает. Мало ли… бережёного бог бережёт.

Володя оказался прав — активность родезцев свелась только к охране возводимого укреплённого лагеря. Конрон ещё несколько раз предпринимал демонстративные попытке атаковать лагерь, но потом увёл большую часть людей в город, оставив только наблюдателей и отряд арбалетчиков для прикрытия.

Мальчика он разыскал недалеко от моря в южной части города, где оказались возведены укрепления очень похожие на те, что он видел у Родезцев. Князь сидел на какой-то бочке и наблюдал как офицеры объясняют солдатам, что им предстоит. Горожане за частоколом устанавливали соломенные чучела. Володя подозвал Лигура и тот подошёл как раз одновременно с Конроном. Холодно раскланявшись друг с другом, они сделали вид, что больше никого в упор не видят. Володя вздохнул. Удивительно уже то, что Конрон хотя бы чуть голову склонил перед бывшим рабом. Обычно делал вид, что вообще его в упор не видит. Наверное, всё-таки понимает, что в предстоящим деле им вместе воевать.

— Лигур, две роты… — структура полка уже была определена — отделение, восемь человек, четыре отделения — взвод, три взвода — рота. Пять рот — полк. Ещё предусматривались инженерные части и артиллерия, но пока всего этого не было и будет ли… если осада будет снята, Володя потеряет всю свою власть, бывшие рабы обретут свободу и разойдутся. Но для накопления реального опыта сгодится. Пусть даже инженерных и артиллерийских частей в полку не будет. Зато боевые части укопмлектованы полностью. Как сказал бы Александр Петрович — по штату. Две роты в этом случае чуть больше двухсот людей. — Две роты продолжают тренировки по отделениям, остальные здесь. Действовать повзводно. — Володя мысленно прикинул численность. — Сколько штурмовых лестниц готово?

— Шесть штук, милорд. — После того, как Лигур получил недостающие комплекты доспехов он стал относиться к Володе с некоторым уважением.

— Мда… мало.

— Тогда поротно?

— Рота — сто одиннадцать человек… они будут мешать друг другу. Хм… да и там не очень широко. Всё равно по всему фронту атаковать не сможем. Как считаешь?

Лигура он специально отправлял на холим, чтобы тот посмотрел на возводимые укрепления родезцев.

Тот задумался.

— Вообще места хватит…

— Полк не единственный будет атаковать. В общем так две роты идут со мной, значит остаются три — это девять атакующих колонн. Сделаем так, атакуем пятью колоннами, за ними идёт взвод резерва. Когда первый взвод оказывается внутри, поднимается по этой же лестнице второй.

— Одна колонна останется без резерва.

— Поставим её в центр. Если что, им помогут слева или справа.

Володя уже давно понял, как ему повезло с Лигуром. Просто удивительно, как такой человек умудрился попасть в рабство… Впрочем, в жизни бывает всякое, а спрашивать мальчик не решался. Вообще рабство постепенно отмирало под напором, как сказал бы учитель истории, новой общественно-политической формации — феодализма. Только вот в разных частях известного мира это шло с разной скоростью. В Тралии оно ещё вполне процветало, а вот в Родезии практически исчезло. Локхер ещё кое-где рабов использовал, но и он уже отказывался от них и число рабов постоянно сокращалось под давлением благородного сословия, которым нужны были крестьяне на полях, а не рабы, с которыми столько мороки…

Прошлое Лигура оставалось тайной — он категорически отказался о нём рассказывать. Сказал только, что был благородным. В полку, командиром которого его назначил Володя, он навёл и каким-то образом поддерживал железную дисциплину, что позволяло легко внедрять разные новые идеи, которые выдвигал князь.

— Ополченцы отказываются с нами…

Володя кивнул.

— Я знаю. Уже согласились. — Мальчик кивнул на некоторых командиров ополчения стоявшими с петлями на шее чуть в стороне. — Они уже горят желанием воевать вместе с вами. Если хотите, можете освободить их… или убрать те бочки из-под них — замена уже назначена, так что потеря будет небольшая.

Лигур присмотрелся и даже крякнул от неожиданности.

— А вы не церемонитесь, милорд.

— Если бы у нас было время, я бы собрал всех офицеров, объяснил бы им важность боевого сотрудничества между различными частями армии, делающей одно дело. Рассказал бы о боевом братстве, о том, что в бою жизни каждого зависят от соседей. Потом может быть собрал бы жрецов и священников, которые прочитали бы им проповедь о любви к ближнему и всепрощению. Но поскольку времени у нас нет, будем действовать так. В общем, их судьба целиком в ваших руках, делайте что хотите.

Когда Лигур отошёл Конрон покачал головой.

— Магистрат тебе этого не простит. Я вполне понимаю тебя, но… Впрочем ладно у нас действительно нет времени всем что-либо объяснять. Что ты тут замыслил?

— Учения. Как видишь, мы построили точную копию стены родезцев. Сейчас будем отрабатывать штурм. В реальности у нас не будет времени на вторую попытку — стену мы должны преодолеть быстро и с первого раза.

Володя обернулся посмотреть что делает Лигур. Тот неторопливо прогуливался перед осуждёнными и что-то им рассказывали. Останавливался, глядел на солнце и снова что-то объяснял. Бывшие командиры ополчения явно не очень хорошо себя чувствовали с петлями на шеях, но возражать не пытались. Один даже согласно кивал. Правда делал это так часто, что можно было подумать будто он дрожит.

Наконец Лигур закончил свою лекцию, вытащил меч и перерезал все верёвки. Осуждённые поспешно спрыгнули с бочек, растирая руки.

— Они поняли важность совместных действий с кем бы то ни было, милорд, и согласно помогать нам всеми силами, — доложил полковник.

— Хорошо, — невозмутимо кивнул Володя, словно так всё и должно быть. — Сколько вам потребуется времени на разработку плана штурма и начало учений?

— В общих чертах уже ясно что делать… потребуется всё объяснить ротным и взводным, ещё вбить в тупые бошки ополченцам…

— Конрон, лучники где?

— Скоро будут.

— Лигур, сколько нужно лучников привлечь?

Тот почесал затылок.

— Трудно сказать… они нужны только в первый момент, а дальше, когда солдаты перевалят частокол, они уже не смогут нам помочь.

— Тогда вам действительно их много не нужно… А вот мне они понадобятся. В общем набирай кого нужно и вперёд. Так через сколько приступишь?

— Через полчаса… если всё будет нормально и меня будет слушать городская стража.

— Мы с Конроном будем тут, так что слушать будут. С ними, в отличие от ополченцев, я церемонится не буду, они должны понимать что такое приказ и чем чревато его невыполнение в военное время.

Лигур поклонился и отправился отдавать приказы. Конрон нахмурился.

— Ты всерьёз намереваешься отдать под его командование штурм?

— Да. Они к этому специально готовились и мы с ним много говорили о будущей схватке. Хочешь ты того или нет, но Лигур в городе самый подготовленный офицер… Это, конечно, моё подозрение, но мне кажется он родезец и покинул родину не совсем добровольно. Возможно даже занимал там высокое положение.

— Хм… Конечно, он не похож на простого крестьянина… очень уверено командует. Но ты в нём уверен? Если он родезец…

— Уверен.

— Ну… тебе виднее. Ты же с ним больше всего общался. Только вот не могу я тут сидеть…

— А какие у тебя планы? До вечера родезцы ничего не предпримут, только укрепляться будут. Ну разведку попытаются провести, так с этим наши патрули справятся, ты там не нужен.

— А тут я нужен?

— А тут мы готовим нашу будущую победу! Так что нужен!

Конрон печально вздохнул, развернулся к солдатам и велел принести откуда-нибудь два кресла и стол. Непонятно, в каком доме они их позаимствовали, но просьбу выполнили довольно быстро. Заодно притащили и несколько кувшинов вина. Одобрительно крякнув, Конрон устроился в одном из кресле, а кувшины поставил на сто. Володя занял второе кресло, но свою половину стола загрузил письмами Розентерна и допросными листами пленных. Тир покосился на него неодобрительно, но вино предлагать не стал — догадывался об ответе.

Когда начались учения, мальчик поспешно спрятал все бумаги и стал наблюдать. Минут тридцать заняло построение, ещё некоторое время на то, чтобы объяснить солдатам задачу и вот началось… Впереди бежали щитоносцы с огромными щитам, защищая от обстрела тех, кто бежал за ними, а там, самые сильные солдаты тащили большие и широкие лестницы, каждую несло двадцать человек, держа их с двух сторон за специальные выступающие ручки. Точнее это были не совсем лестницы — проёмы между ступеньками из широких досок были не очень широкими. Скорее по ним удобно было бежать, чем карабкаться. Но для штурма забора из частокола они подходили идеально. Тот ведь не очень высок — с этой стороны где-то полтора человеческого роста.

По сторонам от колонн, тащивших лестницы, бежали арбалетчики, тоже со щитоносцами. Поскольку и щиты там были легче и арбалетчики несли не очень большой груз, они успели первыми. Щитоносцы тут же опустились щиты на землю, из-за них выглянули арбалетчики и тут же дали залп. Подбежали щитоносцы, которые прикрывали людей с лестницами, они попытались раздаться в стороны, чтобы дать дорого штурмовой колонне, налетели на тех солдат, что прикрывали арбалетчиков, образовалась куча-мала, в которую и влетели те, кто нёс лестницы.

Конрон покосился на Володю. Тот невозмутимо пожал плечами.

— Первый блин комом. А представляешь, если бы такое случилось во время штурма лагеря родезцев?

Лигор носился среди солдат, раздавая тумаки и просвещал по поводу их происхождения. Володя подозвал одного солдата и шепнул пару слов. Тот кивнул и помчался к Лигору. Лигор молча выслушал и кивнул.

— Что ты сказал? — поинтересовался Конрон.

— Попросил проверить результативность залпа арбалетчиков.

— Ну в этих ребятах я уверен. Они со мной пришли.

— Проверим.

Залп видно оказался хорошим, поскольку у Лигора к арбалетчикам никаких претензий не возникло. Остальные офицеры хоть и поглядывали зло на выскочку, но и приказов его слушались, урок всем пошёл впрок.

Дальше была ещё одна попытка, но теперь уже вместе с арбалетчиками бежали и лучники. Они останавливались первые и давали несколько навесных залпов, стараясь поразить не тех, кто на стене, а тех, кто спешил к ней. Это попытка тоже завершилась неудачей, а вот с третьей лестницы всё-таки удалось водрузить на частокол и по ним бросились самые защищённые латники — тяжёлая пехота. Они должны были принять на себя первый удар и расчистить дорогу остальным. Некоторые не удержались и свалились с лестниц, хорошо там догадались солому постелить.

Четвёртая попытка прошла более удачно, но солдаты оказались вымотаны до предела и едва ли не падали.

— Милорд, надо дать отдых, — заметил подошедший Лигор.

— Мне кажется вы распоряжаетесь учениями, вам виднее. Когда закончите с приказами, подходите, надо поговорить. — Володя обернулся к охране. — Ещё одно кресло разыщите, пожалуйста.

Лигор вернулся через двадцать минут, когда люди расположились на поляне и к ним бросились горожане с котелками с едой. Володя приглашающее указал на кресло.

— Милорд, до вечера мы не успеем…

— Значит будете тренироваться после захода.

— Милорд?

— Лигор… как вы думаете, когда лучше всего атаковать лагерь родезцев?

— Вы хотите сказать…

— Да. Штурм произойдёт часа в три утра, когда сон наиболее крепок. С двух сторон. Как понимаешь темно будет не только врагам. Потому, как только отработаете всё днём, будем тренироваться ночью. Я уже распорядился конфисковать у горожан белые простыни. Из них надо будет сделать плащи. Белое ночью очень заметно, а кто не в белом — тот враг. Понимаете? Это тоже надо отработать. Потому сейчас гоняйте людей до седьмого пота, потом отдых, в три часа утра подъём, разбираете плащи, которые к вечеру должны будут изготовить и новая тренировка! Отдых и завтра после полудня снова тренировка.

— Завтра вы сюрпризов не ждёте?

— Нет. Завтра я ожидаю многочисленные попытки родезцев провести разведку. То есть множество мелких стычек между патрулями, но ничего серьёзного. А теперь по учению… Всё хорошо, но… А что вы будете делать, когда перевалите стену? Как мне кажется, тут и будет самое сложное.

— Будем действовать восьмёрками, как вы и предлагали, милорд. Спаянная группа большое преимущества с свалке.

— Да? И насколько они спаяны?

Лигор развёл руками.

— За неделю нельзя сотворить чуда.

— И ещё. Подумайте, чем может ответить противник, и что мы можем ему противопоставить. Сейчас они ставят палатки для персонала, если их как-то поджечь, тогда при пожаре лучники и арбалетчики на стенах уже не будут так бесполезны.

— Поджечь? — Лигор задумался.

— Проклятье! — Конрон хлопнул по столу ладонью. — Можно взять смолу, нарезать кусочками и привязать к верёвке, а там поджечь и кинуть на палатки. А те, что ближе будут, факелами закидать.

Лигор поднялся.

— Пойду распоряжусь о смоле.

— Хм… а он не так уж и глуп, — буркнул Конрон и потянулся к кувшину с вином.

Володя с отвращением посмотрел на кувшин. Понятно почему тут все пьют едва ли не с детства. А что ещё остаётся? Средств профилактики и дезинфекции никаких, пить сырую воду с большой долей вероятности схлопотать дизентерию или что похуже. Остаются соки, пиво или вина. Но соки… мальчик видел однажды как местные крестьяне делали сок. Пить его сразу расхотелось. Квас что ли научить делать? Только с соблюдением всех санитарных норм, вплоть до дезинфекции посуды паром… местные такие доверчивые, вполне поверят, что это необходимо.

Мальчик поднялся.

— Конрон, проследи тут, пожалуйста, а я немного прогуляюсь.

— По делам или?…

— Или. Отдохнуть немного от всего хочу. И так почти падаю.

Вопреки ожиданиям Конрон согласно кивнул.

— И то дело. Я хотел и сам тебя отправить, да боялся не послушаешь. Иди, я тут за всем прослежу. Мне и самому интересны те приёмы, что применяют твои люди.

«Твои люди»… Хм… Володя задумчиво крутил травинку, ведя коня на поводу. А ведь с точки зрения всех местных законов они и правда мои люди. Он их освободил, он их взял под своё командование, когда все остальные отказались.

— Обзаводишься армией?

— Что, милорд? — к мальчику подъехал один из солдат охраны, полагая, что обращаются к нему.

— Нет-нет, ничего. Просто задумался.

— Милорд! — Перед Володей встал на дыбы конь и мальчик испуганно отпрянул, потом обругал Джерома. Тот торопливо извинился. — Милорд, я просто торопился сообщить вам, что приказ выполнен.

— Что?

— Я про паруса…

— А-а-а. Хорошо. Много?

— Ну я прикинул сколько нам нужно, взял с запасом. Коптильни трудились много. Людей предупредил, они болтать не будут.

— Да пусть болтают. Думаешь удастся скрыть это всё от горожан? Главное чтобы за город не выбралось. Потому надо бы усилить патрули в бухте и в городе. Ночью никаких передвижений.

— Крейс давно уже бесится от этого, — хмыкнул Джером. — Его этим комендантским часом совсем прижали. У него ж основное время работы ночью.

— Проблемы Крейса меня не волнуют. Что с лодками?

— Отбираю подходящие. Те, что отобрал уже начали смолить.

— Хорошо, продолжай работать.

— Мне вопросы задают… те люди. Которым я не могу не ответить.

— Роухен и Розен? Отсылай их ко мне.

— Ещё Лиром.

— Этого тоже ко мне шли. Чего с ними беседуешь? А вообще… ну придумай что. Скажи жертвы водному богу готовим, чтобы вызвать шторм и разметать вражеский десант.

Джером на секунду задумался, потом расхохотался.

— До такого я не додумался. Хорошая идея. Милорд. В таком случае я в порт.

Володя проводил умчавшегося Джерома и покачал головой. Вот кого надо было отправлять к родезцам. Этот бы задурил бы им головы как никто. Одна проблема — он слишком много знает про оборону и планы. Если он попадётся — все планы отправятся псу под хвост.

Вернувшись к Осторну, Володя обнаружил, что в доме почти никого нет, только слуги. Оказалось что купец с женой и детьми отправились на рынок… Нашли время.

В своей комнате Володя плюхнулся на кровать, тренькнула струна на гитаре. Мальчик наклонился и достал её из-под кровати, пытаясь вспомнить, откуда она здесь. Он сам принёс или кто-то из слуг из дома забрал? Не вспомнил и махнул рукой — какая разница. Задумчиво провёл по струнам… Давно не играл. С делами совсем забыл про гитару. Сделал перебор… нахмурился и оглядел маленькую комнату, которая совершенно глушила звук. Взял гитару и вышел на улицу, устроился на скамейке в небольшой беседке и опять заиграл, не задумываясь. Просто перебирал струны, плетя мелодию словно кружева. Неважно какой аккорд и какая нота, лишь бы звучало в лад — этакий мелодичный хаос. Потом замолчал, зажав струны и вдруг решительно ударил по ним…

Добром и словом другу помоги
И лишь когда грозят ему враги
Ты можешь силу духа и руки
Вложить свой гнев в удары и броски
Своё непревзойдённое оружие
С тобой соединим и победим
Насилье точит сталь
Но сталь его не вечна
А ты душою крепче стали стань
Когда чиста душа,
А цели человечны
Рука крошит отточенную сталь
Гордится зло могуществом своим
И тем, что большинство смирилось с ним,
Но разве мы с тобой себе простим,
Когда мы злу урока не дадим
Своё непревзойдённое оружие
Для подвига готовь и береги.
Всегда и всюду жертву защити
Поверженного в схватке пощади
Достиг победы снова к ней иди
Важнее прошлой та, что впереди
Своё непревзойдённое оружие
Носи в своей груди и пой в пути.
Песня не очень подходила под гитару, но Володя постарался всё же максимально приблизить аранжировку к оригиналу. Всё равно не совсем верное звучание, всё-таки ударных не хватает. Нет, это песня определённо не для гитары. Чтобы такое более удачное… и под настроение… рыцарское… Хм…

Володя хмыкнул. Рыцарь с ржавыми шпорами.

Лечу, ни пуха, ни пера,
Лечу, ни пуха, ни пера,
Я вам признаюсь честно,
Что эта странная игра,
Что эта странная игра,
Ужасно интересна.
Воображать, что ты герой,
Добившийся успеха.
Пусть это все зовут игрой —
Мне это не помеха.
Пускай победы нелегки,
Пускай победы нелегки,
Но такова работа.
Пускай хохочут дураки,
Пускай хохочут дураки,
Глумясь над Дон Кихотом.
Их сам оставит в дураках,
Насмешек всех сильнее.
И он прославится в веках,
Восславив Дульсинею.
Да уж, герой… Хотя может и станет, если Тортон всё-таки удастся отстоять. Сложат легенды о чужеземной князя…

Позади раздалось хлопанье. Володя резко обернулся. Там, усевшись на траву, удобно расположились Аливия с братом.

— И давно вы тут?

— С того момент, как вы играли какую-то странную мелодию, милорд.

— Володь, а ты мне раньше эти песни не пел. И знаешь, я почти всё-всё поняла, давай продолжим учить твой язык? Мне он нравится. И кто такая Дульсинея, которую ты восславлял? — В голосе девочки послышались ревнивые нотки. — Она была твоя невеста на родине, да?

Мальчик расхохотался.

— Потише, стрекоза. Я же не успею на всё сразу ответить. А насчёт Дульсинеи можешь не переживать, эта почтенная дама невеста одного благородного рыцаря, который отправился в путь, чтобы восславить её имя побеждая врагов.

— Ух ты! — глазеньки Аливии радостно засверкали. Тут она покосилась на брата. — А ты бы вот так смог отправиться в путь, чтобы прославить свою невесту?

Руперт отчаянно покраснел, потом пробормотал, что типа всё это ерунда и что он не благородный, чтобы заниматься разной дурью. Тут он глянул на Володю и совсем смутился.

— Простите, ваша светлость, я совсем не имел в виду вас…

Володя перескочил через перила беседки, оставив гитару там, сорвал несколько невзрачных цветков, подошёл к Аливии и опустился перед ней на колени, протянув букетик.

— Всё ради вас, прекрасная леди.

Аливия вдруг смутилась, покраснела и замерла, не зная, что сказать. Володя улыбнулся, связал стебельки и приладил букетик девочке в волоса. Потом протянул руку и слегка ущипнул её за нос.

— Ай! — Аливия обиженно пискнула и уставилась на Володю.

— Рот закрой, а то птичка залетит, — серьёзно посоветовал мальчик. Рядом невоспитанно хрюкнул Руперт и отчаянно попытался не расхохотаться.

Володя ещё сыграл несколько мелодий, а Аливия попросила записать слова про «нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы» — решила попробовать перевести. Мальчик поднялся.

— Вот что, Кнопка, пошли-ка в дом, там и займёмся. Я тебе помогу. Заодно продолжим язык изучать.

— А тебе не надо по делам? — тревожно и с отчаянной надеждой спросила девочка.

— Нет, — усмехнулся мальчик. — Сегодня я до вечера совершенно свободен.

— Ураааа!!! — Аливия вскочила и заскакала вокруг Володи, но тут же скривилась от боли.

— Говорил же, не скачи пока! — отругал её мальчик. — Ещё недельку спокойно посиди и потом хоть на голове стой.

— Я попробую, — серьёзно пообещала Аливия и тут же схлопотала подзатыльник, отбежала и с безопасного расстояния показала язык. Руперт что-то сердито крикнул ей, а Володя рассмеялся. Грусть исчезла. Умеет же эта пигалица поднять настроение. Но чему удивляться? Каким-то образом она сумела вытащить его из бездны отчаяния, сумела растопить его холодность. Сейчас Володя ещё не мог понять, радоваться ему тому, что он снова умеет искренне смеяться, грустить, сердиться. Что его чувства больше не показные, а идут от души. Единственно только плакать так и не получилось… Однажды ночью он проснулся с криком — снова приснилось крыльцо дома… вот мама спускается по лестнице, держа за руку Ленку. Рядом идёт отец, а вперёд скачет он… Вот отец толкает его в сторону, выстрелы… И тут Володя проснулся… В душе горечь и боль, но глаза сухи… Как ему в этот момент хотелось разреветься, сбросить этот груз с души, отпустить прошлое, чтобы оно отпустило его. Но цепь ещё прочна…


Вопреки опасениям Володи следующий день оказался самым свободным для него за всё время осады. Это первоначально сильно удивляло его. Не было необходимости куда-то мчаться, что-то решать, спорить с купцами или магистратом. Не сразу он понял, что сейчас запущенный механизм подготовки к сражению набрал полные обороты и больше не нуждался в подталкивании или контроле. Даже захоти он сейчас что-либо изменить — это уже было сделать невозможно. Филлип командовал в форте, размещал запасы воды и продовольствия, рабочие насыпали и трамбовали площадку под баллисты, собирали требуше и устанавливали на стенах «скорпионы». На холме наблюдатели следили за родезцами и регулярно посылали гонцов с известиями. Те несколько раз пытались провести разведку с этой стороны бухты, но их встречали засады из арбалетчиков и родезцы, потеряв несколько человек, прекратили попытки проникнуть на заросшие склоны, только усилили наблюдение за склоном. Ещё произошло несколько стычек с патрулями на дороге, когда родезцы попытались приблизиться к городу, но и здесь они скорее демонстрировали попытку, чем реально пытались прорваться. Судя по всему командир этого отряда решил не рисковать и дождаться основных сил, а пока старательно возводил укреплённый лагерь, свозил с кораблей продовольствие и машины, которые старательно укрывали с той стороны лагеря.

Заметив это, Володя досадливо поморщился — туда не доставали даже требуше. Точнее доставали на максимальной дальности, но стрелять не видя цели и не имея возможности корректировать огонь бесполезное занятие. Шанс во что-то попасть, конечно, есть, но не настолько большой, чтобы пытаться. Впрочем глупо огорчаться, нельзя же всерьёз полагать, что противник подставится во всём.

Потом Володя навестил порт, но и здесь Джером вполне справлялся без него. Конрон руководил тренировками кавалерии, Лигор занимался с пехотой и лучниками, Роухен проверял городские укрепления и занимался организацией патрулей, Арвид пропадал в госпиталях и следил за подготовкой перевязочного материала.

Помотавшись до обеда по городу, Володя вдруг с досадой понял, что собственно он никому больше не нужен. Сейчас, когда всё отлажено и каждый офицер чётко представляет задачу его вмешательство только повредило бы. А в случае разных мелких недоразумений и накладок за советом или приказом все предпочитали обращаться к Конрону или Роухену.

С одной стороны обидно. А с другой хорошо — значит правильно подобрал людей, нашёл к ним подход и заставил делать общее дело. Причём заставил не только тех, кого сам нашёл и назначил, но и тех, кого убрать не мог. Учителя на базе вполне могли бы гордиться им. С этими мыслями Володя и отправился в дом к Осторну. Чтобы как-то скоротать время и отрешиться от тревог, засел за занятия с Аливией языком, а с Рупертом и Осторном занялся математикой. Девочка пыхтела над переводом песни, а Володя подсказывал незнакомые слова, которые встречались в тексте и тут же заставлял их заучивать, объясняя значение. Перевод выходил без рифмы, но получался вполне неплохим.

Наблюдая как девочка пыхтит на переводом, склонившись на бумагой, Володя пожалел, что сейчас тут нет Сторна — барда, с которым он познакомился по пути в Тортон. Неплохо бы было перевести ещё песни.

Несколько раз приезжал гонец с сообщением от наблюдателей с холма, но его сообщения разнообразием не блистали: враг укрепляется, разгружает корабли, предпринимает несмелые попытки провести разведку, но натыкаясь на сопротивление в бой не вступает и отходит. Стала известна и примерная численность солдат в десанте, около трёх тысяч. Ну тогда понятно, почему родезцы не горят желанием лезть на рожон — их чуть больше, чем солдат в городе, а повторять «подвиг» барона Розентерна им явно не хотелось.


Следующий день не отличался от предыдущего. Те же стычки, те же спешные приготовления и тренирвоки внутри города. Разве что прибавились вражеские галеры, которые стали постоянно маячить вдали напротив выхода из бухты. Приближаться не решались, просто следили издали. Три корабля портовой охраны один раз вышли из порта, но родезкие галеры не принимая боя, ушли к бухте и корабли вернулись ни с чем. Зато ближе к вечеру наблюдатели обнаружили необычайное оживление в бухте. Один корабль вдруг сорвался с места и умчался на север.

— Завтра прибывают основные силы, — сообщил Володя на созванном совещании.

— Ты же говорил, что они прибудут через пять дней? — удивился Конрон.

— Я не колдун и не предсказатель. Я могу только предполагать на основе имеющихся у меня фактов. Пять дней — такой срок называли пленные. Возможно, они сами не знали сроков, возможно ветер для них оказался попутным. Мало ли.

— Что ж… Тогда будем готовы.

На этом совещание закончилось. Свои задачи знал каждый и лишний раз напоминать о них смысла не было. В эту ночь Володя спал очень плохо.

Глава 8

Утро перед предстоящим боем началось с суматохи и беготни, которая, казалось, не закончится никогда. Всем казалось, что ещё что-то не сделано, что-то упущено. Конрон метался между фортом и городом, наорал на Лигора, который, по его мнению, слишком слабо гонял солдат. Лигор воспринял всё с философским спокойствием, заметив только, что утомлять людей перед битвой усиленной тренировкой плохая идея. Совместно договорились, что тренировка будет до трёх часов дня, а потом всех отправят отдыхать.

Сам Володя некоторое время носился вместе с Конроном, потом он задал сам себе вопрос какого фига он вообще тут делает. Не найдя ответа, плюнул и отправился разыскивать Джерома. Тот продемонстрировал выбранные корабли. Володя излазил один одномачтовый кораблик, который, похоже, использовался в качестве рыбацкой шхуны. Выяснять так ли это или нет он не стал.

— Когда будете загружать.

Джером кивнул на один из сараев.

— Там сейчас кувшины маслом заливают.

— Мачту тоже маслом облейте, пусть поскорее всё полыхнёт. Сено тоже пропитайте, а вот бочки с нефтью лучше всего на нос поставить. И перед поджогом их открыть. Разлитая нефть будет гореть на поверхности и охватит большую площадь.

— Не уверен, милорд. Нефть ведь поплывёт не по ветру, а куда волны понесут. Не факт, что на корабли.

Володя подумал и махнул рукой.

— Пусть будет как будет. Сколько всего кораблей собираешься использовать?

— Мы ещё палубу зальём смолой, её как раз кипятят. До вечера остынет. А кораблей… восемь. Столько нашли подходящих. Остальные либо слишком маленькие, либо слишком большие. Да и чем больше кораблей, тем больше шансов, что их заметят. Мы тут с одним капитаном и так и этак прикидывали… в общем восемь в самый раз. Даже на плане набросали с какой стороны и как надо заходить, чтобы охватить максимальную площадь бухты.

— Экипажи?

— Как вы и велели, только добровольцы. Каждым кораблём командует офицер с кораблей, ещё два матроса будет в помощь. Тоже добровольцы. Каждому в случае успеха обещано по три золотых. В случае гибели, деньги идут тем людям, кого они назовут.

Наверное, с такой ценой от добровольцев отбоя не было. Это же полугодовое жалование капитана коммерческого судна.

— Хорошо. Где сейчас добровольцы?

— Вон в том доме под охраной. — Заметив удивлённый взгляд князя, Джером поспешно продолжил. — Не их охраняют, чтобы к ним никто не прошёл. Я их предупредил, что после того, как им сообщат детали, им запретят с кем-либо общаться.

— Ясно. Только приготовления ведь всё равно не спрячешь. Видно же, что мы делаем.

— Милорд, вот честное слово, пока вы мне всё не рассказали, я так и не понял к чему все эти приготовления и что вы собираетесь делать.

— Ты не моряк. Ладно,
пустой спор. Пойдём, туда, хочу поговорить с ними.

В доме людей разместили с максимальными удобствами и в еде не ограничивали. Наверное, простые моряки: рыбаки и матросы никогда не ели таких деликатесов, которыми их снабдили. Едой моряки сейчас и наслаждались. А вот офицеры собрались кучкой за другим столом и хотя еда там тоже присутствовала, но ещё там лежал лист пергамента, над которым все они и склонились.

Когда Володя вошёл, все поспешно поднялись, но мальчик махнул рукой и сел на свободное место.

— В общем, я просто зашёл посмотреть, как вы устроились, ну и немного объяснить… Вы знаете, о готовящемся с нашей стороны нападением на лагерь родезцев. Однако… на самом деле и нападение с берега и нападение с моря всего лишь отвлекающий маневр. Основной удар наносите вы и только вы. Именно от вашего успеха или неудачи зависит судьба всей битвы. Если даже все наши солдаты погибнут под стенами лагеря и их там разобьют, но вы добьётесь успеха — мы победили. Даже если мы полностью разгромим высадившихся, но корабли останутся целыми — проиграли. Все основные запасы: еда, осадные машины, инструменты, лошади, всё там.

— Мы понимаем, милорд, — поднялся один из офицеров. — Вот мы как раз и прикидывали. Как лучше действовать… если бы мы могли знать, как встанут корабли родезцев мы смогли бы лучше спланировать. Сейчас остаётся только прикидывать.

— Как встанут? — Володя задумался. — Вот что, собирайтесь, едете со мной. Я как раз направляюсь на холм, будем смотреть.

— Это дело, — тут же повскакивали офицеры.

Перед тем, как ехать на холм пришлось посетить ещё несколько мест и только потом подняться на наблюдательный пункт. Там, оказывается, уже наделали скамеек, где находились все офицеры, не занятые текущими делами. Тут же находился и Конрон.

Володе с моряками освободили место за столом, на котором тут же расстелили пергамент со схематичным рисунком бухты. Мальчик в бинокль оглядел бухту, но пока изменений не заметил. Отложив его пока, он прислушался к тому что говорят моряки. Те же обсуждали расположение военный судов и грузовых, куда можно ещё поставить корабли, будет ли организована охрана.

Вот в последнем Володя сильно сомневался. Судя по увиденному, служба во флоте Родезии была поставлена из рук вон плохо. Да и трудно ожидать чего-то от такой солянки кораблей, которая собралась даже в этом, передовом отряде, куда, по идеи, должны были собрать лучших. Военные же вообще постарались встать где-то в сторонке. То ли чтобы не путаться под ногами при высадке, то ли чтобы не нервировать гражданских. Похоже мысль о том, что враг может атаковать корабли с моря им даже в голову не приходила. С одной стороны оно понятно — о численности и составе кораблей, застигнутых осадой в бухте, они прекрасно были осведомлены. Но с другой проявлять такую безалаберность всё равно не стоило.

Прошёл час, второй, третий… на холм подняли обед; есть его пришлось холодным, но никому даже в голову не пришло спуститься и пообедать нормально, а запрет на разведение на холме костров действовал сейчас ещё строже, чем раньше.

Володя оглянулся. Все на нервах, тяжёлая атмосфера здесь ощущалась даже на физическом уровне. Казалось пробеги сейчас малейшая искорка и тут всё вспыхнет в миг, взлетит даже без пороха. В этом отношение сам бой переносился легче, чем это ожидание… если корабли сегодня не придут всё накопленное в ожидании напряжение выльется в грандиозный скандал… или попойку. И ещё неизвестно что хуже.

Однако все тревоги оказались напрасными и около четырёх часов первый корабль основных сил вошёл в бухту. Галера, которая их привела, немного отошла в море, чтобы предупредить возможную атаку. Судя по количеству выделенных сил, в эту атаку не верили, но на всякий случай приняли меры.

Вот корабли стали занимать позицию, спустили шлюпки. Судя по всему, пока высаживался командный состав.

— Может стоит отложить на сутки атаку, — немного нервно поинтересовался Конрон. — Они за сегодня не успеют много высадить.

— Вот и хорошо. А терять сутки нам нельзя. Никак нельзя. Если верно всё то, что говорят о герцоге Ансельме, то он эти сутки терять не будет. Думаю он быстро сообразит, что тут что-то не так и предпримет меры. Нам повезло, что командир первой группы оказался не очень инициативным. Оно, конечно, понятно, всё-таки он должен был встать под команду барона Розентерна, а два чрезмерно инициативных командира чревато… Хм… А ведь Эрих не просто так выбрал именно этого человека командиром авангарда. Эрих неплохо разбирается в людях. Но теперь это сыграло нам на руку — оставшись без ведущего он ничего не смог сделать и предпочёл пассивно дожидаться основных сил. Полагаю, у Ансельма найдётся что сказать по этому поводу… — Володя на миг задумался и обернулся. — Господа, полагаю, что до вечера будет предпринято несколько попыток активной разведки. Нужно усилить патрули.

— Я сделаю, — поднялся один.

Володя кивнул и снова принялся за наблюдение. Все свободные лодки уже направились с берега к вставшим на якорь кораблям, те же корабли, у которых посадка позволяла приближаться к берегу ближе, почти вылезали на берег. Однако тяжёлые транспортники, которые, судя по всему, перевозили припасы и машины, подойти к берегу не могли и вынуждены были вставать почти у выхода из бухты, дожидаясь своей очереди на разгрузку.

Рядом заспорили офицеры, командующие брандерами. Похоже, картина для них стала ясна.

— У них не очень опытные флотоводцы, милорд, — заметил один. — Обратите внимание, их корабли входят в бухту в том порядке, в каком шли и теперь корабли с небольшой осадкой не могут подойти к берегу и вынуждены дожидаться пока освободиться место, но место можно освободить только если отойдут в сторону более большие корабли. Сейчас возникнет такая мешанина.

Слова офицеры оказались пророческими. В результате сейчас корабли весьма активно стали маневрировать внутри хоть и просторной, но все же бухты, чтобы пропустить более мелкие корабли. Несколько военных кораблей в результате всех этих манёвров оказалось зажато внутри скопления и теперь им довольно проблематично оказалось выйти в море, где им и было место. Володя в бинокль разглядел одного капитана, который, потрясая кулаком, что-то орал капитану транспортнику, который его подрезал и помешал выйти в море. Тот совершенно невозмутимо рассматривал берег, мало обращая на крики. До недовольства военного моряка ему, судя по всему, не было никакого дела — его подрядили доставить груз до точки, он это сделал, остальное его мало касалось. И подчиняться кому-либо больше он был не обязан. Этакая феодальная вольница на море. Мальчик даже посмеялся тихонько.

Король Эрих может и умный правитель и армию хорошую создал, но вот флот, кажется не трогал. Впрочем, у Локхера дела обстояли точно так же, потому они и не могли предотвратить такой десант. Чтобы собрать флот для отражения десанта им надо было заранее позаботиться, чтобы созвать корабли, организовать их, назначить командира. В общем мороки на месяц. А уж заставить подчиняться капитанов купечских кораблей… Дисциплину они безусловно понимали, но когда конечная цель достигнута они уже больше не считали себя связанными обязательствами. И чем раньше их разгрузят, тем раньше они вернутся домой и отправятся в новый рейс, уже коммерческий, который принесёт им неизмеримо большую прибыль, чем вот этот. Вот и торопились они все поскорее встать под разгрузку. Вот и оттирали конкурентов, стараясь поставить свой корабль впереди. Ведь сейчас, когда Эрих мобилизовал едва ли не все доступные ему кораблей наверняка много купцов кусает локти, не в силах отправить товар. И первый вернувшийся получит огромное преимущество перед остальными…

Примерно так и объяснил всё происходящее один из моряков на недоумённый вопрос мальчика. Тот задумался, хмыкнул.

— Что ж, пусть поспорят. А все ценные корабли как раз оказались снаружи…

Из-за всей катавасии высадка задержалась где-то на полтора часа. Только в половине шестого вечера на землю сошли первые солдаты. Кажется родезское командование не очень было этим довольно, но и поделать ничего не могло. А солдаты теперь высаживались один за другим. Лодки работали в режиме конвейера: припыл, высадил, вернулся, погрузился, снова высадил. Похоже, после каждого рейса гребцы менялись, иначе такого темпа точно не выдержали бы.

Ага, а вот и ожидаемая активизация разведки: сотни две всадников покинули лагерь и отправились к дороге. Вот скрылись за холмами. Володя с тревогой стал дожидаться вестей. А вот и пехотинцы неторопливо направились в сторону их холма… Но тут из-за небольшого пригорка показалось человек пятьдесят лучников и открыло огонь. Не очень удачный, но разведчиков от цели отвлёк. Прикрывшись щитами, они двинулись к лучникам… из лагеря выехал ещё один отряд кавалеристов и стал обходить лучников, но те уже отошли. Вот пехотинцы забрались на холм и тут же бросились оттуда вниз, а холм уже обходило около пятидесяти кавалеристов, удар, несколько родезцев осталось лежать, а всадники, развернув коней, отступили…

Нервное напряжение на наблюдательном пункте царило страшное. Наконец первые новости: первый отряд разведки попал в засаду и был обстрелян арбалетчиками. Всадники попытались организовать преследование, но те отступили в лес. Когда латники сунулись туда схлопотали несколько арбалетных болтов и, не зная численности врагов, предпочли отступить и продолжить выполнение задания. Прошли по дороге и упёрлись в форт. Погарцевали на его виду держась на безопасном расстоянии, изучили систему обороны вокруг города с его «ежами» и вкопанными кольями, опять-таки издалека, а когда из ворот Тортона выехали латники Локхера предпочли отступить.

Пока Володя слушал этот доклад, он заметил возвратившуюся разведку. Пехотинцам удалось больше — вытеснить все патрули от дороги до лесов, но туда тоже соваться не стали. Кажется родезцы не ставили себе цель окончательно убрать отсюда наблюдателей, иначе не вернулись бы так быстро. Скорее это была последняя разведка боем перед будущим наступлением — поиск дорог, выяснение где находятся главные силы. Ясно же, что под ночь никто не будет организовывать атаку, да и силы ещё не все высадились, солдатам на берегу время на отдых надо, поесть нормально после плаванья. Наверное, даже и завтра бы родезцы не решились бы на наступление, скорее ограничились бы вытеснением всех застав локхерцов и выставили бы свои пикеты в виду города.

В десять вечера начало темнеть и лагерь стал постепенно погружаться в темноту. Морские офицеры, срисовав расположение кораблей, уехали. Ушли и несколько командиров к частям. В двенадцать ночи разъехались последние — остались только Корон и Володя.

— Ну что? Теперь до завтра… успехов… — Конрон ещё замялся, потом махнул рукой. — Ладно, удачи, в общем, я к частям.

— Конрон, ты главное не рвись вперёд! Если не выдержишь и полезешь, то… случись что, прикрыть будет некому.

— Да знаю я, — отмахнулся тот раздражённо. — Но меня бесит, что я не могу участвовать в деле!

— На тебе конница! Коннице же в лагере делать нечего, пойми ты! Зато когда мы начнём отступать, сюрпризы разные могут быть. Доверься Лигору.

— Однако сам ты идёшь вместе с десантом.

— Мне нужно авторитет зарабатывать. Конрон, давай не будем по пятому разу обсуждать это? Ты прекрасно понимаешь, что я прав, иначе никогда не согласился бы.


На берегу Володя застал весьма активную подготовку: из сараев вытаскивали лодки, выкрашенные в чёрный цвет и спускали их на воду, чуть в стороне уключины старательно обматывали тряпками.

— А ты тут что делаешь? — удивился Володя, заметив Лигора. — Я думал ты со своими.

Бывший раб изучил небо и только потом ответил.

— Вас жду, милорд. Я знал, что вы сюда пораньше придёте.

— Что случилось?

Лигор ещё раз глянул на небо.

— А погода за нас, ваша светлость. Облачно… В общем, я по поводу плащей. Ваша светлость, боюсь, нам не удалось разыскать столько белой ткани, чтобы всем хватило. Я приказал сделать белые повязки на рукава, а на доспехах: спереди и со спины нарисовать белую пирамиду.

— Хм… Не нашли ткани? Ах да… — Володя сморщился. — Совсем забыл сколько времени у вас занимает изготовить ткань. А с пирамидами на доспехах хорошая идея.

— Я тоже так подумал, милорд. Мои люди как раз заканчивают их рисовать на доспехах тех людей, что пойдут с вами. Вы позволите нарисовать на ваших доспехах?

Володя оглядел себя и скривился.

— Лигор, у меня несколько специфические доспехи, как ты заметил. Других таких, полагаю, ты нигде не найдёшь.

— О да! Удивительно тонкая работа… но вы уверены, что они надёжные? Очень уж ваша броня кажется… лёгкой.

— Уверен. Уверяю тебя, она намного прочнее, чем кажется. Выдержит даже арбалетный болт. И ещё… думаю, с моим ростом меня тоже с противником не перепутают.

— Но всё равно, милорд…

— Слушай, я понимаю, что ткани нашли мало, но для меня белый плащ найдётся? И не придётся ничего рисовать.

— Плащ найдём, но я не понимаю, почему вы не хотите…

— Нарисуешь тут! А оттирать кто, по-твоему, будет?!

Мальчик выглядел таким возмущённым, что Лигор против воли улыбнулся. Порой этот князь ставил его в тупик. То рассуждает как умудрённый жизнью человек, а то мальчишка мальчишкой. Вот как сейчас.

— Слуги, ваша светлость.

— Гм… Нет уж, свои доспехи я никаким слугам не доверю. Свой парашют предпочитаю готовить сам… этому меня хорошо обучили.

— А что такое пара… парасют?

— Э-э-э… оружие такое, в общем. Оно не подводит только тогда, когда готовишь его сам.

— Никогда не подводит?

— Мм… какой ты любопытный. Как любая вещь, она тоже может подвести, но в этом случае никто кроме тебя не виноват. В общем ладно, пойду посмотрю, что там с лодками.

— Я пришлю вам человека с плащом, милорд.

— Да-да, буду ждать.

Володя медленно брёл вдоль кромки воды, наблюдая за суетой рабочих и изредка поглядывая на море. Место для подготовки было выбрано таким образом, чтобы его не было видно с выхода из порта, где маячило несколько галер родезийцев. Их присутствие сильно нервировало Володю, но приходилось рисковать — выбора нет. Он подозвал одного из капитанов, который командовал в порту службой, похожей на таможенную, а так же следил за порядок в акватории порта. Под его командованием было около восьми корабликов, вооружённых небольшими «скорпионами». Вдвоём они вышли на точку, откуда были видны три галеры.

— Капитан, вы понимаете свою задачу?

— Отвлечь родезийцев, — спокойно отозвался он.

Гм… отвлечь. Да на одной галере людей столько же, сколько на трёх этих корабликах. О! Володя напрягся и внимательно изучил порт.

— Капитан, — напряжённо поинтересовался он, — как думаете, что произойдёт, если один из кораблей в порту попытается сбежать?

Моряк тоже напрягся.

— Они разделятся. Один или два корабля пойдут в погоню.

— Капитан, живо разыскать матросов, которые согласятся принять участие, конфискуйте любой купеческий корабль…

— Купцы взвоют.

— Плевать! Расписку дайте от моего имени, что либо вернём корабль, либо заплатим. Быстрее капитан, времени нет! Проклятье, ну почему я раньше до этого не додумался!

Капитан спорить не стал и уже мчался вдоль берега к ближайшему трактиру, но на бегу обернулся.

— Что я могу обещать матросам, которые согласятся участвовать?

— Сами решите, я поддержу любое ваше обещание. Только… не наглеть!

Капитан отсалютовал в темноте и исчез. Володя готов был поклясться, что он ещё и усмехнулся, хотя в темноте можно было разглядеть только силуэт человека.

Прогуливаясь по берегу, Володя поглядывал и за спуском лодок и за морем, где маячили вражеские галеры. Изредка поглядывал на часы. Час ночи… два часа… Жаль, что часы только у него и нельзя синхронизировать атаку. Определить время по звёздам тоже можно, только облако затянули небо и даже луны не видно… Вот и придётся начинать наступление порознь.

Прибежал человек с белым плащом, сообщил, что войска Лигора начали выдвижение из города и вперёд уже отправлены разведчики. Эти уже все в тёмных одеждах… Их задача незаметно приблизиться как можно ближе к лагерю и снять часовых, убрать выдвинутые вперёд пикеты. Остаётся только надеяться, что всё получится.


Конрон стоял чуть в стороне от городских ворот, держа коня в поводу и наблюдал, как из города выходят отряды. Первым вышел полк, который князь почему-то называл потешным, при этом усмехаясь. Что в этом названии он находил забавным и почему обозвал его таким образом Конрон так и не успел спросить, всё время находились другие дела. И сейчас, наблюдая как этот полк идёт меньше всего можно было подумать, что это что-то потешное. И как Лигору удалось превратить бывших рабов и каторжников в боевую единицу за такой короткий срок? Возможно и прав этот странный князь… И в Лигоре не ошибся.

Лигор как раз в этот момент подошёл к Конрону и вскинул руку в салюте — ещё одно нововведение князя. Пользу от этого салюта лично Конрон не видел, но и вреда не замечал, а потому молчал.

— У форта мы становимся на привал и выдвигаем наблюдателей, ждём сигнала, тир Конрон.

— Хорошо. Мы пока тут остаёмся, нечего толпу у форта создавать, тем более там столько ловушек наделали, а дорога не очень широкая.

Лигор согласно кивнул.

— Отправьте с нами кого-нибудь. Как только получим сигнал, он вернётся и сообщит вам.

— Дело, — согласился Конрон, обернулся и отдал приказ. Тотчас из строя выскочил один всадник и пристроился к шагающему полку.

Вот из ворот вышли лучники, каждый тащил несколько колчанов, рядом шагали специально прикреплённые к каждому носильщики, которые несли зажигательные стрелы.

Лигор вежливо кивнул Конрону и дождавшись ответного кивка, вернулся к своим солдатам. Тут же дал по шее самому шумному, у которого вдруг звякнул меч. Высказав всё, что он думает о растяпе, приказал всем остановиться и ещё раз проверить насколько хорошо закреплено оружие.

— Тишина! Вот наш союзник! Проверили? Тогда вперёд, но ещё у кого что звякнет — сам голову отверну!

В полной тишине отряд прошагал к форту и там остановился, дожидаясь сигнала. Никакого шума… Конрону даже показалось, что сейчас мимо прошли не люди, а призраки. Интересно, а как там дела на море…


На море пока тоже всё было в порядке. Володя наблюдал, как корабль, стараясь соблюдать тишину, покидает порт и, прижимаясь к берегу, направился на юг, подальше от родезцев.

Сначала показалось, что план провалился: противник либо не заметил бегство корабля, либо им не заинтересовался. Но нет, вот одна галера дёрнулась, медленно развернулась и, набирая ход, устремилась в погоню. Вот шевельнулась вторая… третья…

— Не понял? — Володя нахмурился. — Они всё что ли за ним погонятся?

Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ага, понятно, они просто подошли поближе к берегу и сместились к югу, чтобы предотвратить ещё одни такие прорывы.

Володя глянул на часы и вернулся к лодкам.

— Джером, буди людей, пусть выдвигаются на посадку, но пока в лодки не пускай.

Тот кивнул и поспешно ушёл куда-то по улочке. Вскоре там раздался звук шагов и на пляж стали выходить солдаты, команды и вот они уже устраивались на песке. Лучники тут же сбросили луки и стали их проверять. Рабочие загружали лодки связками стрел, зажигательные отдельно.

Три часа. Воодя подобрал специально приготовленный факел, сунул в небольшой костерок, поднял над головой и взмахнул. Замер, всматриваясь в темноту. Вот плеск вёсел, но тут же стих… Даже ночью небо всегда светлее суши и вот на его фоне промелькнул первый силуэт корабля… второй…

— По лодкам!

Мальчик первый забрался в лодку, дождался, когда в неё загрузятся люди и дал приказ на отплытии. Гребцы осторожно двигали вёсла, стараясь не шуметь. Спешить не было никакой необходимости. Вот лодка поравнялась с выходом из порта. Володя отдал приказ сушить вёсла, а сам привстал, всматриваясь.

— Вперёд.

Лодки одни за другим вырывались из порта и, прижимаясь к берегу, осторожно двинулись в сторону бухты Радужной. Мальчик прислушался к звону, треньканью стрел и крикам… Сейчас корабли должны начать отступление… Оставалось надеяться, что всё сделают правильно и жертв много не будет. Но узнать это можно будет только после возвращения.

Уже позже Володя узнал, что при попытке захвата вражеских кораблей было потеряно одно своё судно и потоплена одна вражеская галера, но дело своё моряки сделали и основные силы Локхера смогли незаметно покинуть порт.

Когда вся своеобразная эскадра собралась вместе от неё отошли восемь кораблей, назначенных брандерами и взяли курс в открытое море.

Лодки собрались у входа в бухту Радужная, но пока прятались за небольшим мысом, дожидаясь сигнала. Володя приказал своей лодке пристать к берегу, где он, выйдя по берегу к бухте, устроился на нижней ветке растущего дерева, ведя наблюдение за вражеским флотом. Глянул на часы… без двадцати четыре.

— Двадцать второго июня, — тихонько начал напевать он, — ровно в четыре утра Киев бомбили, нам объявили, что началася война.

Тут он вспомни переделку этой песенки одним своим другом и хмыкнул. Чтобы хоть немного снять напряжение тихонько себе под нос промурлыкал и её:

Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Гитлер свалился со стула
Так началася война.
Мыши в окопах сидели
Крысы в атаку пошли.
Бедную кошку схватили
И на расстрел повели…
Ага, кажется, началось. Володя снова взглянул на часы и хмыкнул — ровно четыре утра. Привстав на ветке, он наблюдал за вдруг вспыхнувшем костром… один, потом второй… третий вспыхнул едва ли не внутри вражеского флота. Получилось или нет? Получилось? Нет? Володе сейчас хотелось оказаться одновременно сразу в нескольких местах: на брандерах, на наблюдательном пункте на холме, среди пехотинцев Лигора и кавалеристов Конрона.

Скатившись с дерева, он уже не стараясь соблюдать тишину, бросился к лодке.

— Вперёд! — Володя запрыгнул в лодку, с трудом сохранив равновесие. Его трясло… такое с ним впервые. Получилось или нет? Получилось или нет? Чтобы скрыть своё состояние, мальчик плюхнулся на переднюю скамейку.

Гребцы ударили вёслами по воде, лодка стремительно выскочила на открытую воду и направилась вдоль берега в бухту, тотчас за ней стали пристраиваться остальные.

— Ближе к берегу, — прошептал Володя. — Ближе.

— Не беспокойтесь, милорд, они нас не увидят со света, посмотрите.

В бухте и правда уже вовсю полыхало несколько костров. Ночной бриз, дувший с моря в сторону берега, ещё сильнее раздувал пламя и гнал его на остальные корабли. Стало светло и масштабы произошедшего стали видны намного лучше. Родезцы пали жертвой собственной безалаберности, сгрудив корабли в одну большую кучу. Теперь те, что ещё не были задеты пламенем, лихорадочно рубили якорные канаты в надежде вырваться из огненного шторма. Эх, жаль пороха нет, сейчас бы взрывы кораблей, тогда был бы полный конец флота… пока же горело даже не треть кораблей, меньше. Вот один корабль медленно отвернул и направился к этому берегу, чтобы обойти огонь и выйти в море.

— Налегли на вёсла!

Похожая идея, однако, пришла в голову не только этому капитану, но и ещё одному. Вот уже третий корабль отвалил в сторону… Если бы эти корабли были бы военные, возможно у них всё бы получилось, увы, но сейчас вместо взаимопомощи каждый думал только о себе. Вместо того, чтобы пропустить вперёд самый быстроходный корабль, вперёд вышел другой, загородив путь остальным. Шедшим второй корабль попытался обогнуть, но не успел, его чуть повело в сторону, кажется он даже днищем задел дно из-за чего его ещё немного развернуло и стукнуло в корму впереди идущего, обрушившаяся мачта так перепутала такелаж, что быстро освободиться не было никакой возможности и в два сцепившихся корабля въехал третий, полностью перегородив дорогу к спасению остальным. Теперь у родезцев было только два пути: сгореть в пламени или выбросить корабли на берег. Военные ещё пытались бороться с пламенем, но на транспортниках моряки просто бросались в воду даже не пытаясь бороться с огнём.

Володя видел в бинокль как на одном корабле, где только-только начинался пожар и с которым ещё вполне можно было справиться люди просто попрыгали в воду и поплыли к берегу, благо недалеко. Эта близость берега и мешала людям организоваться ради борьбы за корабли. Зачем рисковать жизнью, когда спасение вот оно, рядом? Что такое сотня метров для сильного мужчины. Корабли и припасы? А какое им до них дело? Их подрядили только доставить груз, а не воевать. Груз доставили, что ещё надо?

Володя снова глянул на часы. Штурм с берега должен уже начаться. Они должны начать сразу, как увидят зарево, чтобы отвлечь всех с берега. Основная цель атаки — груз, который пока складирован именно на берегу. Груз и лодки. Всё остальное дымовая завеса.


— Началось! — Лигор извлёк меч. — Вперёд!

Роли распределены и на тренировках всё это отработали до автоматизма. Каким бы ни был этот странный князь, но надо признать, что его идеи работали. Ещё как работали. Кто-то из солдат говорил о сумасшествии этого князя, о том, что лучше его прогнать от греха подальше, но Лигор сурово пресекал все эти разговоры. В отличие от этих неграмотных бывших крестьян, по несчастью превратившихся в рабов, он умел видеть всю картину целиком. Этот князь, кем бы он ни был, обладал просто поразительным умением видеть основную цель и концентрироваться на ней. И не просто видеть, а готовить почву для достижения результата. Лигор не понимал чего добивается Вольдемар при создании его странного полка и ещё более странными требованиями, но теперь он видел, что для такого дела только такой полк и подходил. Он словно специально был создан, что бы сражаться в таких вот стремительных атаках. Неужели он уже тогда предвидел эту атаку? Нет, это невозможно, но…

Дальше размышлять времени уже не осталось, вокруг ударили арбалеты, солдаты накинули штурмовые лестницы и вот уже первые пехотинцы бросились на частокол, выстроенные позади лучники подожгли стрелы и вот уже сотня огоньков устремилась вглубь вражеского лагеря. Темп стрельбы сумасшедший. Конечно, до по-настоящему хороших лучников им далеко, но и этого хватает.

Солдаты, прежде чем вбежать на стену, успевают сунуть факелы в костры и теперь бегут с ними. Лигор ворвался на стену одним из первых, огляделся — лагерь горел, среди палаток метались полуголые люди, рядом валялись часовые… Солдаты уже рассредоточивались вдоль стены, вот поднялись первые лучники и теперь уже обычными стрелами открыли прицельный огонь по мечущимся внизу фигурам. Солдаты спустились со стены и теперь поджигали близлежащие палатки, вот подальше зашвырнули огненные шары.

— Атаку, пока не опомнились!

Лигор заметил, что лучники уже опустошили свои колчаны, пока поднимут новые… время упускать нельзя. Он кивнул трубачу. Тот подняло к губам трубу и резко выдохнул… глухой низкий звук разнёсся над холмом и тотчас все солдаты разом устремились в сторону лагеря.

— Рассредоточиться по отделениям! — рявкнул Лигор. — Действуем восьмёрками как на учениях! От командиров не отрываться! Слушать сигналы!

— Аррраааа!!! — неслось со всех сторон. — Вперёд!!! Круши!!!

Лигор остановился около какой-то кучи и отёр лоб, осмотрелся. Пока всё хорошо, но сопротивление резко усилилось, похоже враг потихоньку приходил в себя. Что ж, своё дело они сделали, отвлекли родезцев от моря, теперь дело за князем.


Володя лихорадочно крутил головой, пытаясь следить одновременно и за флотом и за берегом. Он видел как на пляж выскакивали люди, наблюдая за разгорающимся пожаром. Он очень боялся, что их заметят, но нет, вот поднялся шум и все разом бросились в другую сторону — Лигор атаковал. Родезские офицеры лихорадочно собирали все доступные силы для отражения атаки.

— Ну, в атаку! — Володя перехватил поудобнее посох и выдвинул лезвия с обоих концов. Не дожидаясь, пока лодка коснётся берега, он выпрыгнул прямо в море, провалился по пояс и бросился на берег. Его атаковал один из оставшихся часовых. Мальчик увернулся, отразил удар посохом, отпрыгнул, хотел уже атаковать, но не понадобилось — лучники били прямо с лодок. Родезцы попытались было отразить высадку, но почти все полегли под градом стрел.

— Вперёд!!! — Володя рванулся к палаткам, увлекая солдат. Роли распределили заранее и потому все делали своё дело: большинство атаковало, отвлекая солдат на себя, другая небольшая часть людей, вооружённых мощными топорами бросилась к берегу, круша лодки и всё, что попадалось на глаза. Ещё часто торопливо поливали сложенные на берегу какие-то кучи маслом и кидали туда факел. Когда огонь разгорелся, стало намного удобнее. А в костёр летели мешки с едой, части осадных машин, одежда…

Лучники, выстроившись на берегу, засыпали горящими стрелами лагерь в глубь территории. Володя остановился, наблюдая, вернулся к берегу, посмотрел на горящий флот и подозвал лучника.

— Смотри, с кораблей спустили лодки! Делайте что хотите, но сюда они доплыть не должны!

Лучник криво усмехнулся.

— Не беспокойтесь ваша светлость, не доплывут.

Володя кивнул. Здесь с ним сейчас были лучшие лучники, которые только были в Тортоне. Самая трудная и самая ответственная работа была именно здесь и только от мастерства лучников зависел успех их сумасшедшего плана. Именно поэтому он чуть ли не лично отбирал каждого солдата в этот поход. Создал отдельный батальон стрелков, следил за их тренировкой, строил учебные планы для них. Теперь станет ясно, насколько ему удалось превратить их в грозную силу. Пока всё хорошо.

Володя вернулся к лодке и достал свой лук и быстро включился в работу. На подплывающие лодки, непонятно, то ли спасающиеся от пожара, то ли помощь своим, когда обнаружилось, что лагерь подвергся нападению, обрушился настоящий ливень из стрел. Гребцы стали падать в воду, некоторые лодки закрутило.

Володя прекратил стрельбу — не стоит забывать о своих обязанностях командира, а здесь и без него справятся. Забросив полный колчан себе за спину, он быстро зашагал на шум боя. Несколько раз вынужден был вступать в бой, но всё ограничилось несколькими выстрелами из лука. Рядом пристроился кто-то из солдат. Володя оглянулся.

— Что?

— Мне приказано быть рядом, ваша светлость.

— Зачем? — раздражённо поинтересовался Володя.

— Ваша светлость, — взмолился солдат, — господин тир Пенатрский мне голову оторвёт, если с вами что-то случится! Прошу вас, не отсылайте меня!

— Ладно, чёрт с тобой!

Мальчик замер около нескольких солдат. Которые возились у каких-то мешков.

— Что тут?

Один из солдат взрезал мешок.

— Похоже на зерно, ваша светлость.

Мальчик оглядел наваленную кучу, в которую ещё накидали какого-то хлама.

— Жаль нельзя забрать… поджигайте.

Сразу несколько факелов полетели в кучу, а разгорающийся костёр полетели ещё несколько тюков непонятно с чем.

— Всё сжигайте! Что нельзя сжечь, рубите! — Володя прислушался к шуму битвы, которая шла где-то впереди. — Быстрее! Только быстрее, неизвестно сколько нам удастся продержаться.

Обогнув очередной костёр, мальчик направился на шум битву и тут на него выскочил ошалевший родезец, размахивающий мечом словно пропеллером… Тут бы всё и закончилось для него. Но шедший с ним солдат буквально бросил Володю на землю, меч просвистел как раз там, где была шея… Второго шанса солдат не дал и ударил мечом по ногам. Несчастный закричал, но крик тут же оборвался — меч пробил горло.

Володя медленно поднялся. Это происшествие совершенно неожиданно прогнало дрожь и вот снова посреди боя стоял прежний Володя Старинов, поражающий всех преподавателей своей невозмутимостью и умением сохранять полнейшее хладнокровие перед лицом любой опасности. Он словно зритель смотрел на всё отстранённо. Мельком глянув на убитого, спокойно отряхнулся.

— Спасибо.

— Не за что, ваша светлость. Я выполнял свой долг.

Володя кивнул и неторопливо зашагал дальше, словно и не было минуты назад никакой опасности для него. Чем ближе к месту боёв, тем чаще им приходилось вступать в поединки. Володя оставался совершенно спокойным, отбивал удары, нырял, отскакивал, особо не рисковал, но и не бегал. Зачем ему это было нужно? Володя и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Как командир он сейчас совершенно не нужен — бой уже давно распался на отдельные схватки, где находились свои, где чужие угадывалось с трудом. Управлять боем совершенно невозможно, так что можно было и остаться на берегу, но… Володя чувствовал, что сейчас все солдаты наблюдают за ним. Как он себя поведёт в бою, как себя покажет. Если струсит… всё, можно будет сразу уезжать из королевства. Больше ему здесь будет совершенно нечего делать. Никто и никогда больше не послушает, все его советы проигнорируют… в этом мире нет понятия бойкота, но от этого легче не будет. Так что не так уж и врал, когда говорил Конрону, что ему нужно завоёвывать авторитет. Вот и завоёвывал, находясь в самой гуще схватки, отбивался, атаковал и даже убивал. Постепенно вокруг него собралась группа солдат, с которыми он и атаковал те очаги сопротивления, которые считал наиболее опасными. Подобрал горящий факел и швырнул его в ближайшую палатку, огляделся.

— Помогите!

Солдаты сообразили моментально и подставили плечи. Володя взобрался на них и выпрямился, осматриваясь с высоты. Мимо щеки пролетела стрела, но мальчик даже не поморщился. Спрыгнул и подозвал ближайшего офицера.

— Родезцы отходят из лагеря за холм и там, похоже, пытаются организоваться. Здесь нам вынужденно оставили на растерзание… Берите огонь и жгите тут всё, потом отступайте к морю! Если задержимся, боюсь сомнут!

Собрав ещё солдат, сам Володя повёл их вперёд, стараясь продвинуться в лагере как можно дальше, и совершенно неожиданно выскочил на солдат Лигора. Те, работая восьмёрками и четвёрками весьма активно теснили врага по всем направлениям, круша всё, что попадается по пути. Два отряда едва не схлестнулись, но, к счастью, вовремя разобрались.

— Милорд?! — узнал Володя один из офицеров.

Мальчик нахмурился, вспоминая.

— Вернон, верно? Как у вас?

— Всё отлично, ваша светлость, здесь врагов больше нет, все бежали, у нас потери не очень большие…

— Боюсь, скоро всё изменится. Родезцы отступают туда… Слышите трубы? Не наш сигнал, похоже враги собирают всех, кого можно, а мы сейчас разбросаны по всему лагерю… Где Лигор?

Офицер оглянулся, потом подозвал трубача и что-то ему сказал. Тот поднял трубу и выдал короткую трель. Потом ещё повторил.

— Если близко, скоро будет тут.

Володя убрал лезвия и опёрся на посох. Вернон с интересом покосился на необычное оружие, но промолчал. Новая атака и короткая схватка. Врагов становилось всё меньше, но это не радовало — значит где-то они собираются для контратаки.

Появился Лигор.

— Милорд? — удивился он. — Вы как тут?

— С моря, — хмыкнул Володя. — Лигор, надо уходить! Больших складов я больше не видел, остальные нам недоступны.

— Как с флотом?

— Пока трудно сказать, но корабли горели славно. Всё будет зависеть от действий моряков. Пока всё за нас. Но большего нам не сделать.

Лигор хмуро огляделся.

— Я тоже заметил, что сопротивление ослабло. Родезцы либо выдохлись…

— Либо готовят пакость. Труби отбой.

— Отбой! — скомандовал Лигор и тотчас трубач выдал басовый рёв, который, казалось, перекрыл шум битвы. Вот этот сигнал подхватила ещё одна труба, ещё, он распространялся от отряда к отряда, каждый, кто слышал его обязан был повторить. Солдаты постепенно уходили… постепенно… Поздно. Володя едва не застонал, когда увидел как из-за холма вынырнул отряд родезцев в полном вооружении и готовый к битве. Их было человек тридцать, сплочённых, готовых к бою. Раскидав разбросанные отряды, они двинулись вперёд, сминая сопротивление.

— Уходите! — махнул рукой Володя. Лигор успел ухватить его за руку.

— Ту куда? Жить надоело?!

— Я к своим! Пусти!

— И не подумаю! Смотри! — Лигор кивнул — из-за холма показался новый отряд. За ним ещё. Тут в дело включились наши лучники и наступление родезцев замедлилось, но вряд ли у них сейчас много стрел осталось, это всего лишь отсрочка.

— Но меня будут ждать… Они не отплывут…

Лигор подозвал несколких солдат.

— К морю! Передайте приказ милорда: всем отход! Один из вас обязан пробиться! Милорд уходит с нами.

— Лигор, я не могу…

Тот молча притянул мальчика к себе, прижал рукой так, что тот и двинуться не смог и потащил за собой.

— Помогите, — прошипел он солдатам. Те замерли, не решаясь сражаться с князем. — Хотите, чтобы князь погиб?

Как ни странно, но это решило дело и ещё два солдата ухватили его за руки.

— А ну пустите!!! — орал Володя, пытаясь отбиваться. — Лигор, я тебе это не прощу! Слышишь?!

— Это будет потом, — невозмутимо отозвался он, — а тебе там делать нечего. Какая польза от глупой гибели?

Володя мог ещё много сказать, но смысл? Тем более, они уже отошли почти к стенам и вырываться, чтобы снова идти через весь лагерь к берегу глупо.

— Да пустите вы, — вывернулся Володя из рук. — Куда я теперь пойду? Ну Лигор…

— Готов принять любое наказание, ваша светлость.

Володя плюнул и забрался на насыпь. Тут уже собирались лучники, подбирая доставленные помощниками колчаны со стрелами. Расположившись на насыпи лучники стали обстреливать наступающих родезцев. Те какое-то время выдерживали ураганный обстрел, но вскоре отошли, оставив убитых и раненных. Вскоре, они подготовятся получше и повторят попытку, но к тому времени основные силы уже должны покинуть лагерь. Интересно, как там на море? Там опаснее…

Перебравшись через частокол, мальчик остановился чуть в стороне и наблюдал, как солдаты покидают вражеский лагерь и собираются во взвода и роты — дни подготовки не пропали даром и постепенно дисциплина брала своё.

— А князь то наш ничего, — неожиданно услышал он голоса за спиной двух солдат. Те, похоже, его не заметили. — В бой рвался так, что пришлось солдатам его удерживать, а сам-то росточком всего во… вроде пальцем перешибить можно.

Володя зло плюнул и поспешно отошёл, понимая, что ничего уже с этим не поделаешь. Вскоре вся армия будет знать как сумасшедший чужеземный князь рвался в одиночку порубать всех супостатов и как солдаты оттаскивали его от врагов силой.

— Ну, Лигор, это я тебе не забуду, — сквозь зубы процедил он.

А вот и он…

— Доволен? — зло поинтересовался у него Володя. Тот недоумённо посмотрел на князя. Пришлось пересказывать услышанный диалог двух солдат. Лигор, едва сдерживая хохот, сделал виноватое лицо и доложил:

— Солдаты лагерь покинули, прикажете начать отступление?

Володя только рукой махнул.

— Действуйте… Надеюсь в Тортон мы вернёмся без проблем…

Этой надежде осуществиться не удалось…

Глава 9

Володя, стоя чуть в стороне, наблюдал, как части отходят от лагеря родезцев, выставив в качестве арьергарда ополчение. Не очень удачно, но они последние покинули лагерь, так что особого выбора не было.

— Милорд, тут один родезец говорит, что знает вас.

Рядом с Володей замер какой-то солдат.

— Родезец? — нахмурился мальчик.

— Перед боем нам говорили, что подойдёт один и скажет, что от вас…

— А-а-а. Давай его сюда.

— Милорд…

— Абрахим… Я рад, что ты уцелел.

— Спасибо, ваша светлость. Было нелегко.

— Но ты справился. Вот что, сейчас совершенно некогда… Иди в форт, разыщи Филлипа Норта и скажи, что от меня. Жди меня там, когда здесь всё закончится расскажешь всё подробно.

— Мне сейчас идти, милорд?

— А чего ждать? В бою от тебя никакой пользы. К тому же своё дело ты уже сделал. Давай, нечего тебе тут делать.

Абрахим слегка поклонился и поспешил уйти. Чувствовал он себя среди солдат не очень хорошо. Да и нечего ему тут делать.

Волдя отошёл с дороги, чтобы не мешать отступлению и теперь наблюдал за солдатами. Рядом остановился Лигор. Мальчик наградил его злым взглядом, но промолчал, тот же сделал вид, что ничего не заметил.

— Проклятье!!!

Володя сорвался с места и бросился вперёд. На такое он не рассчитывал. Не должно было у родезцев остаться времени на контрнаступление. Опасно очень… Либо это чья-то инициатива, либо он неверно оценил характер герцога Ансельма, но вполне себе организованные отряды родезцев перевалили через частокол и устремились следом за отступающими локхерцами. Они сейчас должны подсчитывать ущерб и зализывать раны… у них не должно быть сил на немедленную атаку… не должно…

Родезцы атаковали вопреки всем законам логики, неорганизованной толпой, но с энтузиазмом, словно стремясь отомстить за ночную атаку. Володя мельком взглянул на часы… почти шесть утра, даже уже рассвело. Эх, ещё бы минут двадцать…

Офицеры лихорадочно выстраивали заслоны из тех солдат, что подвернулись первыми, когда к ним подскочил Володя.

— Держаться! — заорал он с ходу. — Главное продержаться!

Первую атаку ополчение выдержало. Володя оглянулся — позади выстраивалась уже более основательная линия из полка Лигора. Главное немного времени выиграть, а там, медленно отступая…

Отступление недаром считалось одним из сложнейших манёвров. Войска должны быть очень дисциплинированы, чтобы не поддаться панике. Ополчение медленно пятилось под натиском, но вот один солдат оглянулся, потом второй…

— Нас окружают!!!

Кто закричал было непонятно, да уже и не важно. Побежал один… рядом стали оглядываться и вот уже второй солдат присоединился к нему, третий… Вскоре уже целые подразделения поспешно отступали.

— Задержи их!!! — заорал Володя, поймав какого-то офицера. — Всех бегущих
арестовать!!!

Ясно, что глупость орал, но что делать? Володя рванулся вперёд, пытаясь организовать хоть какую-то оборону. На него насело сразу несколько человек… какая тут атака, самому уцелеть бы. Отбиваясь от сыпавшихся со всех сторон ударов, он медленно пятился, уже не надеясь уцелеть, но тут кто-то встал рядом с ним, ещё один… вот ещё присоединился… Когда стало немного полегче, мальчик с удивлением обнаружил рядом с собой один из взводов полка Лигора. Сражаясь и погибая, они давали возможность отступить остальным отрядам в относительном порядке. Мальчик встал в строй рядом с кем-то без щита, с одним посохом, пытаясь отразить удары. Его прикрывали, но ему даже некогда было поблагодарить.

Сколько прошло времени он не знал, даже передохнуть некогда было, когда из-за одного холма выскочила кавалерия Конрона и ударила во фланг наступающим родезцам. Теперь ситуация переменилась на противоположную — разрозненные отряды пехоты Родезии не могли противостоять мощному и слаженному удару тяжёлой кавалерии. Конница буквально втоптала в пыль пехотинцев и, развивая успех, продолжала наступление. Родезцы сначала пытались отступать планомерно, но вскоре не выдержали и побежали… В общем, закономерно, Володя сам бы ни за что не организовал бы такую контратаку разрозненными силами опасаясь как раз такого. Если бы ополченцы не побежали, была бы возможность полностью уничтожить преследующие их отряды, никто бы не спасся. А так… Получилось классическое заманивание притворным отступлением под фланговый удар засады тяжёлой кавалерии. Проблема только в том, что отступление оказалось совсем не притворным и обошлось это бегство очень и очень дорого.

Мальчик, тяжело дыша, облокотился о посох, потом медленно сполз по нему на землю, закружилась голова.

— Милорд, вы ранены, — встревожено заметил кто-то.

— Ранен? — Мальчик коснулся голову и с удивлением обнаружил кровь… и когда успели? — Ерунда. Если бы что-то серьёзное, я бы и стоять не мог. — Мальчик попытался встать, но голова закружилась и он стал заваливаться назад. Если бы не солдат, точно бы упал.

Рядом остановился Конрон.

— Ты как? — Встревожено спросил он.

— Нормально. Конрон, только не увлекайтесь! И отправь кого в тыл, надо остановить бегущих, иначе совсем плохо будет.

— Не беспокойся, я уже отправил один отряд. Самых прытких задержат. И тут уже возвращаются.

Кавалеристы и правда не стали далеко преследовать родезцев. Отбив их атаку, они стали возвращаться, прикрывая фланги отступающей пехоты. Впрочем, родезцы тоже не горели желанием продолжать бой и дальнейшее отступление прошло более менее спокойно. Сам же Володя, пока его перевязывали, успел разослать несколько гонцов с приказами: узнать как прошло отступление по морю, задержать бегущих ополченцев, выяснить подробности боя от наблюдателей на холме, уточнить потери. Находящийся рядом Конрон только головой удивлённо помотал, но вмешиваться не стал, понимая состояние друга и необходимость для него хоть как-то скинуть напряжение боя. Пусть будет в такой вот форме послебоевой активности.

В конце концов даже он не выдержал и ухватил мальчика за плечо, когда тот собрался бежать в форт, чтобы проверить его готовность к бою.

— Ладно, — согласно кивнул Володя, выслушав тираду Конрона. — В таком случае ты разбирайся тут, а я на холм. Как будет ясно с первым отрядом, сообщи. Кстати, спасибо за охрану… тот солдат спас мне жизнь…

Больше не слушая возражений, мальчик бесцеремонно реквизировал коня у какого-то конника и отправился в сторону форта. На холме он подскочил к частоколу и сразу схватился за бинокль. В первую очередь флот — именно он был главной целью.

Горелые доски, головы солдат в море… кажется только что погиб ещё один корабль, иначе столько пловцов не было бы. Вообще флот представлял собой довольно жалкое зрелище — скученность, разнородность состава, отсутствие единого командования и управления, плохая дисциплина… в критической ситуации всё это вместе сыграло роковую роль. Судя по всему погибло больше половины кораблей, ещё несколько выбросилось на берег чтобы избежать огня. Некоторые из них ещё можно будет спустить на воду, но остальные… проломанные днище, выгоревшие мачты и паруса. Ещё несколько кораблей поспешно отошло в открытое море, часть прижалось к берегу рядом с холмом.

— «Скорпионы» навести на эти корабли! — указал Володя. — Заряжай зажигательными. Стрельба по команде. Требуше по лагерю приготовиться. — Мальчик перевёл взгляд туда. По выжженной поляне бродили солдат, собирая то, что ещё можно спасти. Восстанавливали палатки, собирали убитых и раненных, которых сносили в восстановленные палатки. А вот и остальные солдаты вернулись. Ну просто замечательно собрались. — Начали!

Первый требуше вздрогнул, груз пошёл вниз… Володя, не отрываясь от бинокля, проследил полёт двадцатикилограммового камня. Вот он рухнул на поляну, подпрыгнул и прокатился прямо по выстроившимся в шеренгу людям. Поднялась паника, солдаты заметались, ещё не понимая откуда идёт обстрел. Вот рухнул второй камень, смяв палатку, третий разнёс в щепы какое-то устройство, чудом уцелевшее при штурме. Четвёртый камень ушёл в сторону без всякого ущерба, а вот пятый снова хорошо лёг, снеся ещё одну палатку.

— Так продолжать! — Володя перевёл взгляд на корабли. Тут вообще замечательно всё было. «Скорпионы» наводить было проще, да и больше их — десять штук. Горящие стрелы величиной с руку взрослого мужчины вонзались в борта, повисали на такелажах, создавая новые очаги пожара. Одновременно с берега ударили лучники — начало обстрела с холма послужило им сигналом. Правда они в основном впустую перевели стрелы — противник не настолько потерял голову, чтобы приблизиться к берегу, который не контролировал. Но даже на излёте их стрелы заставили противника побегать. Вот ещё залп «скорпионов». Пылают два корабля, остальные поспешно разворачиваются, натыкаясь друг на друга. Требуше дают ещё залп. Володя видит, как родезцы бегут с холма, превратившегося в ловушку.

— Камни давай!

Володя обернулся — солдаты торопливо снаряжали требуше. Стрельба велась последовательно, точно выдерживая время, отчего казалось, что обстрел идёт беспрерывно. Эх, сюда бы ещё два требуше… Вот солдаты с крюка убрали одно кольцо, увеличивая дальность стрельбы, перенося обстрел за холм, куда стали сбегаться родезцы, укрываясь от обстрела. Теперь уже трудно было судить о результативности обстрела и Володя приказал перенести стрельбу на корабли. Минут десять потратили на то, чтобы перенаправить требуше и вот залп. Четыре камня упало в море, зато пятый проломил палубу, рухнув сверху. Корабли стали отплывать дальше, осторожно маневрируя, чтобы не сеть на утонувших ранее собратьев. Теснота не очень позволяла им это, но особого выбора тоже не было: либо прижиматься к тому берегу бухты, маневрируя среди повреждённых и затонувших кораблей, либо пытаться прорваться вдоль этого берега в открытое море. Один из капитанов так и попытался сделать, превратив свой корабль в идеальную мишень для лучников на берегу. Прямо таки учебная цель. Уже через семь минут корабль, отчаянно дымя, уносился в море. Володя постарался не упустить его из виду… вот вспыхнуло что-то на палубе. Моряки отчаянно боролись с пожаром, но слишком много очагов, не успевали. Вот, поняв, что огонь потушить не удастся, матросы бросились в море, чтобы достичь берега… шансов нет — ближайший берег контролируется локхерцами…

Однако гибель этого корабля не была напрасной и отвлекла лучников от других кораблей, прорывающихся в море. На них тоже вспыхивали пожары, но их было не так много и матросы справились с ними.

Ага, а вот то, чего следовало ожидать — родезцы направили отряды вдоль берега, чтобы убрать лучников. Поняли опасность, но поздно — уцелевшие корабли уже вышли из зоны обстрела и теперь могли попасть под огонь только случайно. Теперь до них достреливали только требуше, но заставить их замолчать родезцы были не в силах. Лучники же, обстреливая спасающихся матросов, поспешно отступали на холм. Похоже в карьере герцога Дорна Ансельма этот день оказался самым неудачным. По самым оптимистичным оценкам родезцы потеряли около тридцати транспортных кораблей с припасами и солдатами, ещё восемь выбросилось на берег, были сожжены все лодки, которые находились на берегу, продовольствие, осадные машины. Сколько погибло людей нельзя было подсчитать даже приблизительно.

Обстрел из требуще продолжался почти до десяти утра, даже удалось потопить ещё один корабль… увы, но это оказался последним успехом. Родезцы поспешно убирались с холма и уводили корабли — большинство уже находилось в море на безопасном расстоянии, галеры на буксире уводили те транспортники, что лишись парусов. Интересно, когда теперь удастся снова организовать выгрузку? И будет ли она осуществляться в этой бухте или Ансельм предпочтёт не рисковать и поднимется на север? Что ж, удачи ему. Относительно хорошее место для массовой выгрузки, по уверению рыбаков, находится на расстоянии шести километров отсюда по морю. При движении по берегу до города это расстоянии увеличивается вдвое. Судя по всему удалось выиграть ещё пять дней минимум… при условии, что Ансельм всё-таки решится продолжить осаду.

Рассуждая логически, родезцы это сражение проиграли даже в том случае, если им удастся захватить Тортон. Это город им нужен был только как база снабжения при наступлении на столицу, но теперь такое наступление попахивало откровенной авантюрой. Лишившись кораблей снабжения (когда ещё удастся собрать флот), осадных машин, понеся большие потери в живой силе надежд на успешную осаду столицы никакой. Под сомнением даже возможность удержать захваченный Тортон. Можно, конечно, отказаться от наступления и попытаться закрепиться тут на зиму, а весной, доставив подкрепления, попытаться снова развить отсюда наступление. Только вот уже неожиданностью это не будет, а королевская армия, когда снег закроет перевалы и исчезнет угроза наступления из Эндории очень быстро окажется у стен Тортона. И даже время собрать флот у Локхера будет… Нет, удержаться тут всю зиму для родезцев будет чудо.

Только вот проблема в том, что люди не очень часто прислуживаются к логике и что-то подсказывало Володе, что Дорн Ансельм постарается захватить Тортон уже только по той причине, чтобы смыть позор сегодняшнего поражения. Значит, надо готовиться к следующим битвам… если, конечно, потери родезцев не окажутся чрезмерно велики, что даже пылающий жаждой мщение герцог не рискнёт начать сражения и вынужден будет отступить… хочется верить. Ещё неплохо бы выяснить собственные потери.

— Милорд! — Рядом замер запыхавшийся гонец. — Я из города. Десант на лодках успешно вернулся после штурма… только последний отряд на двенадцати лодках попал под атаку галер и был вынужден причалить к берегу. Люди выбрались к форту, но лодки всё ещё несут через заросли… приходится прорубаться, иначе застревают. Если родезцы не помешают, то к обеду вынесут и их, а тут уж по дороге в город донесут быстро.

— Слава богу! — выдохнул Володя. — Потери?

— Пока трудно оценить. Многие, как и вы, вынуждены были возвращаться вместе с теми, кто атаковал лагерь с суши, к десанту тоже прибилось несколько человек из ополчения и людей Лигора. Сплошная мешанина. Когда порядок восстановится, тогда и ясно будет.

— Хорошо, передай мой приказ к двум часам всем участникам боя собраться на северном полигоне — он самый большой. — Володя нахмурился. — Особенно ополчения касается… есть у меня к ним разговор.

— Да, милорд. — Гонец отдал честь — уже даже и среди тех, кто пришёл в город с Конроном начал распространяться этот воинский салют — и поспешно умчался. Володя устало опустился на траву и прикрыл глаза. Сейчас, когда горячка боя схлынула, он почувствовал себя совершенно разбитым. Болела голова и саднили ещё несколько полученных царапин. Отчаянно болела грудь — доспехи великолепные, но удары всё равно сильны, хорошо, что рёбра целы, но синяки наверняка будут такие, что в ближайшие дни на людях лучше рубашку не снимать.

Володя, превозмогая боль, встал и подозвал офицера — командующего артиллерий на холме.

— Готовьте все орудия к спуску, здесь им уже нечего делать. Враг о них знает и не подставится, зато холм первая цель для атаки.

Слегка прихрамывая, Володя добрался до коня и уже не торопясь, спустился вниз и отправился в город, по дороге завернув в форт, где встретился с Филлипом и Абрахим.

— Что ж… слава богу, форт сегодня не пригодился, но свою роль он ещё сыграет… А ты пока остаёшься комендантом. И о своём обещании я не забыл. Абрахим, а ты собираешься, едешь со мной — по дороге расскажешь, что там у тебя было и как убеждал родезцев в преимуществе этой бухты.

— Конечно, милорд… только у меня новость есть.

— По дороге расскажешь. Филлип, найди ему лошадь какую.

Лошадь нашлась быстро и вскоре Володя вместе с Абрахимом выезжали из ворот форта. Абрахим сначала, как воспитанный слуга пытался держаться позади синьора, но тот остановил коня и стал ждать, когда тот поравняется.

— Согласись, что трудно разговаривать с кем-то, кто плетётся позади. Так что за новости?

— Пираты, ваша светлость. Из разговоров офицеров мне удалось узнать, что родезцы сговорились с пиратами и те должны были принять участие в осаде.

— Хм… Теперь понятно, почему при флоте не очень много боевых кораблей. Они и не рассчитывали с ним блокировать город — эту роль отводили пиратам. Не знаешь сколько кораблей будет?

— Нет, милорд… только… Вы вроде как не удивлены?

— Не удивлён. Скорее бы удивился, если бы узнал, что они этого не сделали. Когда должны прибыть корабли?

— Тоже не знаю…

— Полагаю, дня через три. Тогда, когда и ожидалось прибытие основной армии.

— Но почему не тогда, когда прибывает авангард? Ведь тогда они бы смогли блокировать город и сегодняшний трюк не получился бы.

— Сомневаюсь, что удалось бы блокировать полностью, но жизнь бы они нам осложнили. Беда только в том, что объединённый флот пиратов скорее всего получился бы сильнее авангарда. Полагаю, Эрих находится в здравом уме, что бы остановить у этой братии под носом такую приманку.

Пока мальчик возвращался в город, он успел немного успокоиться и отойти от недавней битвы, но прежняя злость вспыхнула в нём с новой силой стоило увидеть отряды ополчения, радостно отмечающие победу. Володя подозвал командира одного из отрядов и поинтересовался не забыл ли, что им всем надлежит быть на полигоне? Тот клятвенно заверил, что как раз туда они и направляются.

Прибыв к северной стене, где обычно тренировались солдаты, Володя расположился чуть в стороне у какого-то не то дома, не то склада, прислонился к стене и стал терпеливо ждать, наблюдая за прибывающими отрядами. Если кто уже пришёл — свободно располагались прямо на земле, вовсю обсуждая прошедшую битву. Веселье било через край несмотря на понесённые потери, когда рядом отсутствовал твой товарищ, ещё только вчера тренировавшийся вместе с тобой. Офицеры поднимали кружки с вином… ну конечно же Конрон в первых рядах.

Абрахим, озадаченно поглядывая на бледного синьора, пытался понять причину его гнева, а то, что он был именно разгневан виделось даже ему, который встречался с ним не очень много. Гнев, правда, проявлялся во всего лишь крепок сжатых губах и мрачном взгляде, устремлённым в одну точку. Он не пытался подойти к какой-либо компании, с кем-то заговорить — просто стоял и наблюдал. Но вот его заметил главнокомандующий обороной Тортона тир Пентарский.

— Вольдемар, что ты тут стоишь? Айда к нам! Это надо отпраздновать!

Губы князя сжались плотнее, в глазах полыхнуло пламя. Абрахим невольно попятился и уже подумывал о том, чтобы исчезнуть куда подальше, но любопытство победило.

— Отпраздновать? — вкрадчиво поинтересовался князь. Даже не совсем трезвый Конрон сообразил, что что-то неправильно и теперь хмурился, пытаясь понять, что он упустил. Может они не победили, а их разбили и сейчас родезцы входят в город.

— Ну… вроде бы мы победили…

— Конрон, ты интересовался потерями? Я вот по дороге завернул в госпиталя, переговорил с Арвидом… двести раненных! Двести, Конрон! — Князь не повышал голоса и говорил вроде бы тихо, но от этого тихого голоса, в котором бушевал сдержанный ураган становилось очень неуютно. — Трупы на дороге увозят телегами! Уже увезли больше семидесяти тел! И основные потери не в лагере! Не там, где шёл бой, а на дороге, когда мы отступали!

Конрон нахмурился.

— Да понимаю я всё. Мы тут переловили некоторых бегунов… Накажем для назидания остальным.

— Накажем? Это вернёт погибших?

— Ну а что ты предлагаешь?

— Дай мне власть. Я сам определю меру наказания. Всем.

Конрон отшатнулся.

— Вольдмар… — медленно протянул он, — мне кажется, ты собрался сделать что-то, о чём потом сам жалеть будешь.

— Жалеть не буду. Конрон, у меня было время всё обдумать и немного остыть.

— Да что с тобой? — Конрон уже откровенно встревожился — таким своего друга он ещё не видел.

Володя вдруг прикрыл глаза и как-то устало произнёс:

— Я испугался, Конрон. Сегодня я впервые в жизни испугался настолько сильно… до дрожи…

— В бою…

— Нет. При чём тут бой? Я испугался, что мы не сможем удержать родезцев и они на наших плечах ворвутся в город и тогда…

— Чушь какая… Да им пришлось бы ещё мимо твоего форта пройти…

— Знаешь, а страх часто не бывает рационален. Это я сейчас, успокоившись, понимаю, что такого быть не могло, а там логика не действовала. Конрон, я больше не хочу терять близких людей! Никогда! Это… это сильнее меня…

— Аливия? — Конрон озадаченно потёр щетинистый подбородок. — Не понимаю, чего ты так привязался к этой девчонке…

— Скажи, ты когда-нибудь терял всех близких тебе людей?

— Боги миловали, но…

— А вот мне пришлось три раза потерять… Семья… потом, когда я убегал, меня подобрал один человек… если бы не он, я наверняка бы не смог выжить. Он многому меня научил и защищал. Он всех нас защищал. Можно сказать, он заменял нам всем и отца и мать, а потом он умер… жизнь на улице не способствует хорошему здоровью, знаешь ли, хотя и взрослеешь быстро…

— Ты жил на улице?

— Разочарован? Ну да, наследник рода и всё такое…

— Нет-нет, ты не понял… Я понимаю, что за тобой охотились…

— Охотились? — Володя криво улыбнулся. — Да кому я был нужен? Меня и соперником-то не считали. После смерти Гвоздя…

— Гвоздя?

— Это так звали того человека, про которого говорил. Хм… настоящего имени я так и не узнал… так и запомнил под этим прозвищем. Не думаю, что мы бы долго прожили без него, даже не будь той болезни… Потом меня нашёл тот капитан и всё изменилось. Это была как в сказке, которую в детстве мне мама читала. У него была замечательная семья, Конрон…

— Они…

— Да. И я тоже надеялся, что обрёл семью когда после обследования мне и поставили тот диагноз и приговор — три года жизни, если лечить или полгода если ничего не делать. Вот так я потерял близких людей в третий раз. Я с ними был три года… впрочем, эти три года оказались самыми насыщенными в моей жизни: тренировки, обучение, тренинги, тактика и стратегия, история войн с подробным изучением кампаний всех великих полководцев, экономические аспекты и торговое право, хирургия, формацевтика, фортификация и многое всякого разного… Вот так вот, Конрон. Спасение моей жизни заключалось в том, чтобы уйти к вам… Только здесь есть лекарство, которое меня и спасло. Но это билет в один конец — я больше никогда не увижу тех друзей, которых нашёл в последние три года и я снова остался один… Теперь ты понимаешь моё отношение к Аливии? Она спасла меня от отчаяния и одиночества… оказывается чтобы выбраться из бездны достаточно знать, что где-то есть человек, которому ты нужен.

Конрон закашлялся.

— Милорд…

— Что? Непонятно, наверное, объяснил. Да уж… с красноречием у меня всегда были проблемы. Но больше я не хочу оставаться в одиночестве… ещё раз такого я не хочу.

Конрон задумчиво покачал головой, медленно прошёлся перед Володей.

— Напрасно ты меня считаешь таким уж бесчувственным. Может я и не терял близких, но понять тебя могу. И знаешь о чём я подумал… ты ведь мог и не возвращать девочку отцу. Она для всех была мертва…

Тир вдруг осёкся под взглядом мальчика.

— Нет-нет. Просто я хотел сказать, что ты, всё-таки вернул её, хотя знал, что её отец не позволит тебе заботиться о ней. Если бы не эта осада…

— Конрон, я потерял всю семью и знаю, каково это. Если где-то оставались её родные… я не мог не вернуть девочку им. Просто не мог. Извини… что-то разоткровенничался сегодня… — Володя поднялся. — Извини… Забудь, в общем.

Конрон покачал головой. Причина такой откровенности для него, в отличии от Володи, была ясна. Он и сам много разного болтал после своего первого настоящего боя, когда схлынул адреналин. А ещё сегодня, как он слышал, князь едва не погиб. Потом ещё это отступление, едва не закончившееся катастрофой и испуг… Тут и бывалый солдат не выдержал бы, а мальчишка… Однако теперь многое становилось понятным… осталось понять, что с этим делать. Одно ясно, если сегодня Вольдемар наворотит дел с ополченцами, а он, судя по всему, разозлён на них сильно, тогда для него позже станет ещё хуже.

— Князь! Подожди! — Конрон сорвался с места и бросился догонять мальчика. — Вольдемар, можешь сказать, что ты задумал сейчас? Может я тебе смогу чем помочь?


Из всех выстроившихся на поле отрядов, пожалуй, только полк Лигора стоял ровно, остальные более или менее… скорее менее. Володя неторопливо прохаживался по площади перед отрядами, приковывая к себе внимание. Конрон неодобрительно косился на него, но пока молчал. Площадь гудела — мало кто понимал, что происходит, кроме офицеров, с которыми и состоялся недавно весьма неприятный разговор, где Володя много чего высказал в адрес подготовки ополченцев. Особенно досталось Роухену, который и отвечал за подготовку милиции. Сначала он пытался возражать, но встретился взглядом с Конроном и понял, что лучше выслушать князя. Он говорит хоть и обидно, но просто говорит, в отличие от него Конрон говорить не очень умел, зато мечом действовал отменно. Так что выбор был не очень велик и Роухен предпочёл слушать. Впрочем, слушать пришлось не только ему, а мрачное выражение лица Конрона на споры как-то не вдохновляло. Так что старшие командиры знали, что сейчас будет не раздача наград.

Володя прошёлся в последний раз перед строем и замер напротив Лигора.

— Лигор, забирай всех своих и построй их слева… вон там.

Бывший раб озадаченно нахмурился, но спорить не стал, отдал несколько команд и весь полк почти согласованно выстроился левее остальных отрядов. Володя же медленно двигался вдоль строя, вглядываясь в лица людей. Вот он замер перед другим отрядом ополченцев и отправил их строиться рядом с полком Лигора. Дошёл до конца строя, выделив ещё тридцать человек.

— Что ж… я вас всех поздравляю. — Когда он заговорил, площадь вдруг затихла. Кажется, все поняли в этот момент, что сейчас будет сказано нечто очень важное. Тут из одной улицы медленно выкатилась телега с каким-то грузом…за ней ещё одна. Вот телеги остановились и рабочие осторожно стали сгружать с них трупы погибших ополченцев. В полнейшей тишине всех мёртвых аккуратно уложили чуть в стороне от строя, но так, чтобы их видели все. Всего восемьдесят шесть.

Володя сглотнул, но тут же вскинулся.

— Командирам, выделить каждого десятого из тех отрядов, которые остались в строю и построить их вон там. Да-да, там, где готовят виселцы.

Возникшее оживление, больше похожее на панику, было мигом подавлено и на площади вновь воцарилась тишина. Наконец разделение закончилось и перед виселицами выстроилось чуть больше тридцати человек. Тут перед строем вытолкали пятерых потрёпанных человек и быстро поставили на колени. Вперёд вышел Конрон.

— За побег с поля боя и дезертирство эти пятеро приговариваются к смертной казни.

Дождавшись, когда осуждённых приволокут к виселице и накинут петли на шеи он отошёл и вперёд снова вышел Володя. Ему не очень нравилась это, но Конрон всё же сумел убедить его не отдавать приказ о казни лично. Мальчик даже в глибине души не готов был признать, насколько был рад этому. Ему было стыдно до ужаса, но поделать ничего не мог. Похоже, Конрон, обычно не очень разбирающийся в людях, на этот раз сумел разобраться в нём лучше, чем себя понимал сам Володя.

— Что ж, значит решили так спасти себя… Бегством… И как? Получилось? — Володя остановился перед одним из убитых. — Вы ведь его знаете? Скорее всего, чей-то сосед или друг…

— Мой сосед, замечательный булочник… был… — раздалось вдруг из строя. На голос зашикали, но Володя тут же вскинулся.

— Вот как? Тогда почему же вы его убили?

— Я…

— Вы! Все вы! Чёрт возьми и все ваши боги возвышенные и не очень!!! О чём вы там думали на поле?!! Вы серьёзно рассчитывали убежать и так спастись??? Так вот, смотрите! Вот они, спасшиеся! Почти все погибли от удара в спину! И все они погибли потому, что вы! Вы побежали!!

— Но, милорд…

Мда, дисциплинка…

— Милорд? А поглядите-ка вон туда, видите бывших рабов? Знаете, почему у них почти нет убитых? Потому что они не бежали! Они стояли стеной и отбивали все атаки, пока не подошла помощь! И если они отбивались дружно, то каждый из них защитил своих товарищей! А вот вы… Вы предали и их, — взмах в сторону тел, — и город! Свободные граждане? Кому вы теперь будете рассказывать это? Граждане, это не те, кто кричат об этом на площадях! Не только права, но и обязанность! И одна из них защита родного города от опасности! А вы предали всех! Для вас уже не важны были ни ваши семьи, которые погибли бы, ворвись враги в город, если бы не стоящие там рабы, оказавшиеся более ответственными, чем вы! У них нет в Тортоне семей, им незачем за него сражаться, им нечего тут вспоминать, у них нет об этом городе хороших воспоминаний… А вам есть что защищать — семьи, у многих тут мастерские, друзья, родные. Но они стоят, а вы бежите… — Володя отвернулся, переводя дыхание. — Противно смотреть на вас. Говорите, вы тут знаете всех погибших? Вот вы и пойдёте в их семьи и ВЫ объясните им как из-за вашей трусости погибли их дети, мужья, братья. Вы и будете им объяснять почему вы живы, а они нет… бежали быстрее, да? Офицером, распределить погибших по отрядам, пусть они доставят тела родственникам!

— Надеюсь, — вмешался Конрон, — вы сейчас не сбежите, как сбежали с поля боя. Бросить тела погибших…

Он не закончил, но все прекрасно поняли, что он хотел сказать.

— И ещё… — Володя посмотрел на бывших рабов. Это мысль появилась у него только сейчас… Его за это съедят без соли все благородные сословия города, но плевать. — Лигор, ко мне!

Недоумевающий полковник отряда бывших рабов быстро подбежал и замер.

— Если я ещё раз от кого из вас, — мальчик развернулся к строю, — услышу в адрес этих людей хоть одно оскорбление с напоминанием об их прошлым, убью лично! Вы молиться на них должны, ибо большинство из вас сейчас здесь живы только потому, что они, в отличие от вас, свободных граждан вольного города, сражались до конца. — Володя развернулся к Лигору. — На колено.

Тот сразу всё понял.

— Парень, — очень тихо, для одного Володи прошептал он… и это обращение… — откажись от этого. Тебе не простят.

Володя сжал губы и резко выхватил меч, стукнув им плашмя по плечу Лигора, всё-таки заставляя того упасть на колено.

— За храбрость на поле боя и умелое руководство доверенным тебе людьми вы становитесь рыцарем! Встаньте, рыцарь!

Лигор медленно поднялся, осторожно взялся за кончик Володиного меча и поцеловал лезвие.

— Я оправдаю доверие.

Ответил правильно. Володя интересовался местной церемонией производства в рыцари, так что видел, что Лигор всё сделал совершенно правильно, даже более чем. Значит, его догадка верна.

И тут вдруг со стороны полка Лигора раздался грохот, Володя даже вздрогнул от неожиданности и развернулся. Оказывается все они, вздёрнув мечи, стучали ими друг о друга. Без каких-либо радостных криков или иных эмоций, только грохот сталкивающегося оружия, но такое выражение чувств оказалось сильнее всего… и искренней. Похоже. что все эти люди искренне радовались за своего командира. Грохот стих так же резко, как и начался, словно кто-то рубильник повернул.

Мальчик посмотрел на Конрона и поймал осуждающий взгляд. Нахмурился и решительно вздёрнул подбородок — решений не меняю!

Конрон вздохнул и чуть развёл руками — твоё дело, но ты ещё пожалеешь. И тут же, пока этот сумасшедший князь не выкинул ещё что-нибудь вышел вперёд, аккуратно оттеснив Володю в сторону.

Кивнув палачу, он развернулся к мрачно стоявшим ополченцам, немного подождал, пока палач закончит работу.

— Как сообщил мне князь, у него на родине по уставу полагается казнить каждого десятого человека из тех отрядов, которые бежали с поля боя. — Конрон остановился перед выбранными и под его взглядом те отшатнулись, но окружавшие их солдаты плотнее сдвинулись, не давая им возможности даже пикнуть. — Признаться, эта идея мне понравилась, однако князь убедил меня не делать этого… пока. Поэтому я решил пойти навстречу пожеланиям князя и дать вам второй шанс… — Конрон резко развернулся к ополченцам. — Всем вам. Поэтому каждого десятого я приговариваю к смертной казни… — Конрон снова повернулся к приговорённым и дождался, когда до них дойдут его слова… — но с отсрочкой исполнения приговора до следующего сражения, которое обязательно будет. И если в следующий раз вы поведёте себя так же, как сегодня, то тогда отсроченный приговор будет приведён в исполнение. А теперь вернуться в отряды. Всем разойтись! Командирам, людей накормить и на отдых! Вечером усиленные патрули на дороги и на стены города… во избежании. Чтобы эйфория победы не вскружила головы.

Какая уж тут эйфория. Володя оглядел притихших солдат, с ужасом наблюдавших за всем происходящим.

— Да, не забудьте доставить тела погибших им семьям… объяснять, почему они погибли тоже придётся вам. Все свободны!

Конрон резко развернулся, ухватил Володю за руку и, делая вид, что что-то ему объясняет, зашагал в сторону магистрата.

— Меня ни для кого нет, — бросил он Роухену. — Надо подумать о дальнейших действиях.

В комнате, он усадил Володю на скамейку и поставил одну ногу рядом с ним и навис над мальчиком.

— Скажи, ты совсем рехнулся? Бывшего раба произвёл в рыцари? Это у вас так принято на родине?

— У меня на родине нет рабства… теоретически.

Конрон чуть застонал, потом махнул рукой.

— Ладно. Он и правда неплохо себя показал… тем более ты прав, он действительно, похоже, из благородных… бывших. И не простой тир. Не знаю уж, как он в рабство угодил.

— В таком случае всё нормально?

— Нет! Не нормально. Но сделать уже ничего нельзя… Но не требуй от меня подтверждения его титула! Рыцарь… российской империи. Ничего не напутал?

— Нет.

— Вот пусть тогда им и остаётся, если вашей империи нужны такие рыцари. Не просто же так он в рабство угодил? Если из бывших благородных, то угодить туда он мог только за предательство короны.

Володя нахмурился, потом вздохнул.

— Ладно, всё равно поздно дёргаться. Но я с ним поговорю.

Конрон с интересом поглядел на мальчика.

— Предателей, кажется, ты не очень любишь.

— Я поговорю с ним. И ещё… Я говорил с тобой о Филлипе.

— Тут вопросов нет. Поскольку он начальник гарнизона этого твоего форта, приехать сюда не мог… Через несколько часов я всё равно туда собираюсь, там и сделаю его рыцарем. Со мной едешь?

— Конечно. Надо посмотреть, что там родезцы делают. И надо будет отдать распоряжение на спуск всех осадных машин с холма в форт.

— Зачем? Там такая пози… Впрочем ты прав. Родезцы не идиоты подставляться под удар машин, о которых знают, зато на холм будет первый их удар. Если, конечно, они не захотят снять осаду.

— Не захотят. Скоро к ним прибывает подкрепление.

— Подкрепление? Постой, ты же говорил о трёх отрядах? Вроде бы все три уже тут…

— Пираты. Оказывается Эрих нанял пиратов для помощи в осаде.

— Плохо… Ну ладно, посмотрим.

Конрон задумался, а Володя стал ходить по комнате, заглядывая во все углы.

— Слушай, где у тебя вино? Я же знаю, что ты вечно запасы создаёшь?

— Не дам.

— Это почему? — изумился Володя. — Ты же всегда уговаривал меня присоединиться к тебе и говорил, что…

— Ты сейчас хочешь выпить не для того, чтобы повеселиться, а чтобы забыться. Поверь — не самая хорошая идея. Будет только хуже.

— Знаешь… ты мне одного врача с базы напоминаешь! — зло заметил Володя. — Тот тоже любил всем в душу лезть и наизнанку выворачивать. «О, вы хотите об этом поговорить?» — явно кого-то передразнил мальчик.

— База?

— Школа… военная… закрытого типа. Где я учился.

— Интересно… А зачем он так говорил?

— Потому что знал, что меня эта фраза сильнее всего из себя выводила.

— Хм… Вы хотите об этом поговорить?

Володя развернулся и уставился на с трудом сдерживающего смех Конрона. Сплюнул и выскочил из комнаты, хлопнув дверью, а вслед ему раздался жизнерадостный хохот.

Глава 10

Следующие три дня не отличались особой насыщенностью событий, хотя и выдались весьма суматошными. На холме разбирали катапульты и спускали вниз, где монтировали в форте, укрепляли сам форт под пристальным вниманием разведчиков родезцев… Володя злился, но Конрон только беспечно махал рукой.

— Пусть смотрят.

— У нас полное превосходство в кавалерии!!! При налёте из имеющихся восемьсот коней мы ещё двести увели, ещё сколько-то разбежалось… Их сейчас всего около четырёхсот и ты хочешь сказать, что не можешь обеспечить защиту от их дозоров?

— Могу, но рисковать не хочу. Ансельм не дурак, а его дозоры слишком демонстративны.

— Думаешь ловушка? — нахмурился Володя. — Проверим…

Посланные разведчики подтвердили правоту Конрона, обнаружив вражеских арбалетчиков за одним из холмов. Рыцарь совсем не удивился.

— Посмотри на местность вокруг, куда здесь кавалерией лезть? Даже разгон нормально не возьмёшь, а засаду в любом месте поставить можно. Нет. Вольдемар, лезть конницей тут нам совершенно не с руки… если, конечно, не хотим получить так же, как родезцы получили от нас, когда преследовали ополченцев.

— Кстати об ополченцах…

— Тренируются. Я сам лично следил. Да и Роухен теперь им спуска не даёт.

На второй день родезцы попытались штурмовать холм с наблюдателями и стрелометами, но потеряв несколько человек от арбалетчиков отступили. Володя этот штурм насторожил — слишком уж легко противник сдался. Как оказалось, правильно насторожил. Посоветовав всем постам быть особенно внимательными этой ночью, он оказался совершенно прав — дневной штурм оказался всего лишь разведкой. Изучив расположение дозоров родезцы ранним утром организовали настоящий штурм, но… здесь их ждал весьма неожиданный сюрприз…

Ещё размышляя о способе обороны, Володя вспомнил рассказы офицеров о чеченских войнах, где большую проблему представляли тройки боевиков из автоматчика, пулемётчика и гранатомётчика. Конечно, тут нет ни пулемётов, ни гранатомётов, но… Поразмышляв немного, он вскоре появился со своей идеей перед командиром арбалетчиков. Тот сперва отнёсся к ней весьма скептически, но всё же решил попробовать по совету Конрона… точнее по его прямому приказу. Так были организованы отряды из трёх человек — арбалетчика, его помощника, который носил ещё один арбалет и запасные болты к нему, а так же мечника, для их прикрытия в случае рукопашной схватки. В поле от них не очень много пользы, зато на заросшем склоне… Эти тройки быстро перемещались по зарослям, меняя позиции и поддерживая другие отряды: арбалетчики отстреливали неосторожных солдат, получали новые заряженные арбалеты и могли уже снова стрелять, если же одна из троек попадала в сложную ситуацию, помощник подавал звуковой сигнал и на помощь спешили те, кто находился рядом, расстреливая атакующих издалека, прикрывая своих мечников, вступающих в рукопашные схватки, а при первой возможности все поспешно отходили, поднимаясь по склону вверх на заранее подготовленные позиции. Секреты с запасными болтами тоже были подготовлены заранее, так что с пополнением припасов никаких проблем не было.

Противник совершил большую ошибку, когда организовал штурм одной пехотой с лучниками. Стрелы луков были намного легче арбалетных, и в густой растительности даже тонкая ветка могла произвольно изменить полёт стрелы в любую сторону. Родезцы понесли большие потери прежде, чем командиры сумели собрать своих арбалетчиков вместе и начать наступление уже под их прикрытием.

Володя с Конроном, сидя на вершине холме как на раскалённой сковородке, набрасывались на каждого гонца, который поднимался снизу. Только по их донесением и могли составить картину… совершенно неполную.

— Большое счастье, что эти твои арбалетчики опытные солдаты, — в очередной раз говорил Володя. — С ополченцами такое не прошло бы. В таких боях каждый солдат — командир.

— Это вы так у себя воюете? Ну у вас на родине?

— Что? — Вопрос не сразу дошёл. — А-а-а-а! Ну да… только специально подготовленные для таких действий подразделениями… Эх, сейчас бы сюда Воронова с его ребятами… Завтра бы уже никаких родезцев и близко бы тут не было… Но ладно, мечтать, как говорится, не вредно. И сами справимся.

Всё-таки отряды арбалетчиков оказались не совсем ребятами майора Воронова, да и их подготовка была не на том уровне, чтобы долго вести такие бои и не допускать ошибок. Вскоре стали приходить новости, что то одна тройка, то другая попала в окружение, а при попытке прийти к ним на помощь попадали в засады и остальные — враг довольно быстро приспособился к новой тактике.

— Не ребята Воронова, — вздохнул Володя, после очередного не очень радостного известия. — Пора отзывать их, иначе всех потеряем, свою задачу они выполнили — задержали родезцев почти до двух часов дня.

Трубач вскинул длинную трубу и дунул — глухой низкий звук разнёсся на мили вокруг, от него даже птицы ненадолго замолчали.

— Полагаю, — кивнул Володя, — они сигнал слышали.

— Я тоже, — проворчал Конрон, оказавшийся как раз впереди трубы. Теперь он мизинцем правой руки старательно прочищал ухо.

Последняя тройка появилась где-то через час, после чего перед укреплением показались и преследовавшие их родезцы.

— Потери? — сразу поинтересовался Володя.

— Двадцать три человека не вернулось.

Мальчик сморщился.

— Хуже, чем я надеялся, но лучше, чем опасался. К бою!

Родезцы, натолкнувшись на ров и частокол, остановились, похоже они никак не рассчитывали здесь встретить такие основательные укрепления, оказавшись здесь без всяких средств для штурма и теперь несли потери от лучников и арбалетчиков. Не выдержав, они торопливо отступили.

— Не думаю, что сегодня они пойдут на штурм, — заметил Конрон. — Слишком большие потери понесли.

— Честно говоря я даже не думал, что Ансельм рискнёт начать штурм после тех потерь, что они понесли три дня назад. Судя по всеми они потеряли тысячи четыре или пять убитыми и раненными.

— Скорее пять и даже больше.

— Я считаю по минимуму.

— А чего этих супостатов жалеть? — удивился Конрон. — Считай по максимуму.

Володя подозрительно поглядел на рыцаря.

— Предпочитаю в таких вопросах быть пессимистом и исходить из того, что сил у врага осталось больше — меньше будет неприятных сюрпризов.

— И всё же прав скорее всего я. А Ансельм всегда отличался упрямством — его трудно выбить из седла, так что штурмы будут.

Конрон оказался прав и в другом — родезцы ещё несколько раз не очень упорно штурмовали частокол, а потом отошли, очевидно готовиться к серьёзному штурму — остаток дня прошёл спокойно. Зато на следующее утро в море показались паруса и вскоре в Радужной бухте кинула якоря эскадра из примерно пятнадцати кораблей.

Конорон долго изучал их из-под руки и вздохнул.

— Морское братство. Пираты. А я, признаться, надеялся, что ты всё же не прав… слушай, ты точно не колдун? Я вот сейчас пытаюсь вспомнить хоть один случай, когда твой прогноз не сбылся.

— Это не колдовство, а анализ.

— А полезная штука… этот твой анализ… слушай, ты бы обучил городского палача этой вашей новой пытке… как там её? Анализ?

Володя закатил глаза и промолчал — он уже устал убеждать Конрона, что все данные он получает из обычной беседы с пленными никого при этом не пытая. Тот долго слушал про перекрёстный допрос, про психологические портреты, про нейролингвистическое программирование, а потом просто уснул как раз тогда, когда Володя подбирался к теории допроса. После этого он больше не спорил с Конроном, когда тот просил пленников допрашивать помягче, не прибегая к совсем уж зверской пытки какими-то нервными лингвистами. Причём Володя сначала думал, что тот просто шутит…

— Весьма полезная. — Володя в бинокль следил, как от одного корабля отделилась лодка и пристала к берегу, как к ней подошли родезцы и завязался весьма оживлённый разговор. Сначала вроде бы всё было спокойно, но постепенно тон явно повышался и в конце пиратский адмирал что-то весьма бурно пытался доказать. Впрочем эмоции проявлял как раз адмирал, родезцы оставались спокойными, хотя Володя готов был поклясться, что и те с трудом себя сдерживают.

— Очень интересная эта штука у тебя.

— Ага, — отозвался Володя, не отрываясь от бинокля.

— Из неё очень удобно смотреть… словно всё вблизи.

— Ага.

— И как она работает? Всегда было интересно.

— Ага.

Конрон очень задумчиво посмотрел на Вольдемара.

— Не хочешь ежа проглотить?

— Ага… что? Какого ежа? — Володя даже про бинокль забыл.

— Ну слава богам, очнулся. Думал совсем ушёл в туман. Что такого интересного увидел?

— Переговоры. Кажется только что состоялись переговоры пиратов и кого-то из родезцев. Возможно даже с Ансельмом…

— Сомневаюсь. Мне, конечно, не видно отсюда кто и о чём там говорил, твоей штуки у меня нет, но вряд ли герцог Ансельма будет вести переговоры с пиратами.

— Ну пусть так. Главное, что родезцы тоже не знали о моей штуке… семьдесят двух кратное увеличение… это тебе не игрушка. В общем, встреча прошла весьма оживлённо… проклятье! Я должен знать о чём они спорили! Если родезцы с пиратами договорились заранее, а такую солидную эскадру быстро не собрать, значит все условия были уже обговорены… сомневаюсь, что Эрих будет обманывать в таких вещах, не в его интересах, значит…

— Что значит?

— Не знаю. Мне нужны пленные… Слушай… ты говорил, что у тебя есть очень активный командир… ты называл его имя… ну помнишь? Ты его ещё сменить хотел, когда он осаждал захваченный Розентерном замок.

— А-а-а, Дорейн.

— Точно! Он действительно такой?

— Совершенно бесшабашный. Кстати, весьма зол на тебя за то, что запретил командирам идти впереди солдат в атаку. А кавалерист он вообще богами отмеченный. Словно родился на коне.

— Хм… Вот что… возвращаемся в город. Хочется навестить в тюрьме одного друга. Давно надо было это сделать, но времени не было — надо было весь график подготовки ополченцев и пехоты перестраивать под новые задачи… Ненавижу такую вот наспех подготовку под конкретные задачи! Обучение должно быть планомерным и сбалансированным!

Конрон озадаченно посмотрел на князя и покачал головой. Вечно тот с каким-то сумасшедшими идеями… хотя они весьма действенными оказываются в силу необычности.

— Так от меня-то что надо?

— Дорейн нужен. Мне надо с ним поговорить.

— Не советую. Как я уже говорил, на тебя он очень сильно зол.

— Думаю, мы найдём с ним общий язык. В общем так, я в тюрьму, а ты…

— А я проверю подготовку к обороне форта рыцаря Филлипа. Потом вместе с Дорейном буду ждать тебя в магистрате — на сегодня активность родезцев, похоже, закончилась.

— Ну сегодня, в отличие от вчера, они не такие уж и активные, хотя поблагодарить за это, похоже, нужно пиратов.

Володя привычно устроился на полу напротив Раймонда. Тот задумчиво оглядел мальчика с ног до головы.

— Я слышал, что вас можно поздравить милорд?

— Поздравлять можно будет когда осада снимется.

— Ну да… это верно. Милорд, а можно вопрос?

— Почему я вас не убил?

— Да.

— Сложный вопрос… Во-первых, я понял, что это не имеет смысла — живой ещё может быть полезным, а вот мёртвый… увы, нет.

— Ага, а во-вторых, вы не смогли это сделать.

— И это тоже, — не стал спорить Володя. — Однако ты напрасно думаешь, что меня бы это остановило, если бы возникла необходимость. Вероятность же твоего побега за два дня равнялась примерно ноль целых восемь десятых процентов.

— Э-э… чего?

Володя хмыкнул и поднялся.

— Однако вопрос остаётся прежним: что делать с тобой. Готов принять варианты и от тебя. Собственно, за этим и пришёл.

— И сколько у меня времени чтобы подумать?

— О, не переживай, времени у тебя много… вся жизнь. Нет, конечно, очень может быть, что тебе удастся сбежать, тогда уже думать будет не нужно.

— Намёк ясен, — вздохнул Раймонд. — Знаешь… ты первый, кто ставит мне такие условия в плену… Подумаю.


В магистрате Конрон уже дожидался Володю вместе с каким-то человеком лет двадцати в кольчуге со слегка изогнутым мечом на поясе… или шашкой. Его шлем небрежно лежал на скамейке. Вдвоём с Конроном они сидели за столом перед огромным куском мяса от которого они по очереди отрезали куски, которыми заедали вино… или вином запивали мясо. При виде вошедшего Володи гость чуть скривился и отвернулся, сделав вид, что не заметил никого.

— Угощайся, — Конрон отрезал здоровенный кусок мяса и положил его прямо на стол прямо перед севшим Володей.

Мальчик с сомнением поглядел на кусище.

— Это мне на год? Но спасибо. Дорейн, правильно?

— Да, ваша светлость. — Мужчина встал и церемониально поклонился. Это совсем не обязательно, точнее даже очень не обязательно между благородными, и скорее было тонкой издёвкой, чем проявлением уважения. Конрон нахмурился, но Володя успокаивающе махнул ему.

— Дорейн, как я слышал, вы были крайне недовольны моими распоряжениями относительно места командира в бою.

— Я никогда не был трусом, чтобы прятаться за спины солдат.

— Мою позицию вы тоже знаете — командир должен наблюдать за боем и управлять им, а не рубиться в передних рядах… И это позиция остаётся неизменной. Но… — Володя поднял руку, предупреждая возражения и вопросы. — Я попросил тира Конрона Пентарского рекомендовать мне человека для важных и очень опасных миссий. И он рекомендовал вас.

При последних словах Конрон вскинулся, но тут же, пожав плечами, вернулся к вину.

— Опасных? — Дорейн заинтересованно повернулся к Володе, отложив тарелку с мясом.

— Ключевое слово в моём предложении не опасных, а важных. Понимаете? А вот методы как достигнуть успеха в этих миссиях полностью определяет командир. Мне нужен командир отдельного подразделения легковооружённых всадников для действий в тылу врага на его коммуникациях, разведка, наблюдений. Поскольку действовать отряду придётся в отрыве от главных сил, то на командира возлагается очень большая ответственность и ему придётся самостоятельно принимать решения. Понимаете?

Дорейн задумался.

— То есть вы предлагаете мне отряд под командование?

— И самостоятельность в действиях. Если вы успешно выполните задание вы получите в постоянное подчинение отряд в тридцать всадников, который наберёте самостоятельно.

— Что я должен делать?

Хм. Никаких сомнений или времени на раздумья.

— Отобрать столько человек, сколько потребуется и добыть пленников… самых разных, от простых солдат, до офицеров.

— Сколько?

— Столько, сколько успеете за одну ночь… только мне нужны пленники, а не проблемы с вытаскиванием из плена вас, потому не зарываться. Так как? Берётесь?

— И я получу свой отряд?

— Если докажете, что готовы к самостоятельным действиям…

— Успешно выполнив это задание. Я понимаю. Только один вопрос: что вы, милорд, хотите узнать от пленников?

— А зачем вам это знать?

— От этого будет зависеть за кем именно нам нужно охотиться.

Володя заинтересованно поглядел на Дорейна и кивнул.

— Логично. Что ж, слушай…


Дорейн с отрядом вернулся в город под утро с пятью пленниками и тремя раненными своими людьми. Володю он разбудил в пять утра и пока мальчик собирался, плюхнулся за стол в гостиной Осторна. С трудом протерев глаза, Володя попросил заварить себе кофе — взятый с собой запас таял катастрофически быстро, а местных аналогов, способных заменить кофе он, увы, пока не нашёл. В последующие дни всё чаще и чаще приходилось прибегать к стратегическому резерву иначе всё труднее и труднее было просыпаться каждое утро. Хорошо ещё кофе больше никому не понравился и дальше первой пробы дело не шло.

— Рассказывай, — попросил Володя, придвигая чашку, доставленную специально обученным слугой (Володя лично проводил с ним время на кухне, обучая готовить кофе).

Дорейн коротко рассказал о том, как всё прошло и чего достигли. Уточнив ещё несколько моментов, мальчик отставил кружку и поднялся.

— Идём, побеседуем с этими пленниками. Ничего важного не заметили у противника?

— Особо нет, милорд.

— Что ж, очень хорошо… Набирайте свой отряд — скоро у тебя будет много дел… Ну пока родезцы тут.

Дорейн поклонился и отправился по своим делам. Володя рассеянно проследил за ним взглядом, а потом отправился в магистрат, куда и доставили пленников.

— Ты чего это смеёшься? — удивился Конрон, заметив выходящего Володю из магистрата.

— Да так, хорошие новости. Я только что разговаривал с теми пленниками, которых доставил Дорейн. А ты меня ищешь?

— Да. Хотел ехать на холм и мне сказали, что ты здесь. Едешь?

— Поехали, а по дороге расскажу.

Уже расположившись на холме Володя, наблюдая за суетой среди пиратов, рассмеялся.

— Конрон, смотри, они располагаются на том же месте, где раньше стояли родезцы. Очень интересно.

— И что тут интересного?

— Интересно, Ансельм Дорн сказал им, что это место находится под обстрелом или нет?

— Так мы же убрали отсюда все машины.

— Думаешь, родезцы это знают? С разведкой у них тяжело — кавалерии катастрофически не хватает, а с момента высадки никуда продвинуться не смогли.

— Полагаешь, скоро начнут… а, ну да, теперь у них сил побольше. Пираты прибыли.

— Кстати о пиратах… Знаешь, а ведь им сильно не доверяет герцог. Но самое интересное знаешь что? — Володя не выдержал и рассмеялся. — Золото, которым герцог должен был расплатиться с пиратами за услуги, теперь покоится на дне.

— Ух ты… А что они золото на одном корабле везли.

— Нет. Но представляешь, какая трагедия случилась, затонули три корабля из четырёх, на которых везли деньги.

— Ха. Ну хоть один остался.

— Ага. Только он удрал. Вместе с золотом. Когда началась паника, тот корабль выбрался из бухты и до сих пор не вернулся. С тех пор ищут. Два военных корабля отправили на поиски.

— Хм… там солдат не было что ли?

— Слушай, моё имя не Ансельм Дорен. Могу предположить, что скорее всего при нападении большинство солдат отправилось на помощь атакованному лагерю. Ну или ещё что случилось.

До обеда они наблюдали за суетой в лагере пиратов. В отличие от родезцев эти не строили никаких укреплений, правда часовых выставляли… с каждого корабля свои. Судя по всему в этой эскадре экипажи кораблей не очень доверяли друг другу и вместе их собрала только большая необходимость в виде золота. Интересно, что они сейчас делать будут?

— Конрон, а что это за пираты?

— В каком смысле?

— Ну ты говорил про какое-то морское братство. Что они из себя представляют?

— Шайки под командованием отдельных личностей. Здесь они редко бывают — прибылей никаких. Не рыбаков же им грабить?

— Подожди, но ведь Тортон торговый порт, значит отсюда тоже идут караваны?

— Ну да, идут. А ты поинтересуйся что отсюда везут. Медь, дерево, зерно… в общем те товары, которые быстро и с большой прибылью продать не получится. Зачем им с этим возиться, если южнее везут жемчуг с архипелага, золото с Туринских островов, слоновую кость, чуть на востоке проходит шёлковый караванный путь. Тут, конечно, караванный поток не маленький, но там с одного корабля можно получить такую прибыль, что…

— Я понял.

— Ну вот. Все самые богатые торговые маршруты идут южнее, рядом с архипелагом имерийского союза. Там и места для них удобнее — островов столько, что можно флоты прятать, да и к рынкам сбыта близко. А поскольку Тралийская империя уже не одно столетие соперничает в том регионе с имерийцами, то она иногда подкармливает пиратов. Вообще тут только у империи и имерийцев серьёзные флоты. Кстати, я полагал, что Эрих наймёт именно их, а не пиратов. Наверное, в цене не сошлись.

— А вы? Вы не могли бы нанять имерийцев чтобы они прикрыли ваше побережье своим флотом?

— Знаешь, сколько они возьмут? К тому же у нас с ними немного натянутые отношения. Его величество, когда вступил на трон, немного оскорбил их посла.

— Немного?

— Ну… много… В общем до войны тогда чудом не дошло. Наше счастье, что они купцы и ставят прибыль выше чести, иначе точно была бы война. А так они не нашли выгод.

— Почему же тогда они не согласились пойти к Эриху?

— Не знаю. Скорее всего из-за очередных проблем с империей. Я не очень вникал.

Володя вздохнул. Просто удивительно, что жизненно важные сведения проходят мимо тех, кто определяет политику стран. Возможно у имерийцев и империи по-другому, но сомнительно.

— Значит шайки?

— Ну да. Видишь, отдельные отряды стоят на расстоянии друг от друга. Даже в объединении не очень доверяют. Хотя, надо признаться, действовать эффективно вместе они всё равно умеют. Не понимаю, как такое может получаться?

— Неписанные правила порой исполняются лучше иных законов, но я понял, что ты хочешь сказать.

Володя спустился в форт и со стены наблюдал как трудятся пленные солдаты, углубляя ров. Вот двое солдат из охраны приволокли откуда-то пленника, повалили на землю и принялись старательно избивать.

— Эй! Что там у вас?!

Один из солдат хотел что-то ответить, но второй ткнул его локтем и чуть поклонился.

— Всё в порядке, ваша светлость, просто этот вот, — он пнул пленника, — бежать собрался. Уже третий раз пытается.

— Бежать? — Володя на миг задумался. — Филлип!!! Немедленно ко мне! А вы оставьте его! Оставьте, он уже наказан, пусть продолжает работать.

Удивлённые солдаты переглянулись, дружно пожали плечами, потом пинками заставили пленника встать и отправили на работы.

— Звали, милорд?

— Да! Я тут слышал, что у тебя часто предпринимают попытки к бегству?

— Ещё никому не удалось убежать, — опешил Филлип и даже от неожиданности стал оправдываться.

— Плохо… точнее хорошо. В общем, скоро будет первый случай. Отправь кого-нибудь в город за Дорейном. Пусть немедленно явится сюда. Немедленно!!! Для него работа есть. Нам же с тобой вот что нужно сделать… Кстати, где там самые активные беглецы? Надеюсь, недалеко отсюда? Переведи их вон на ту стройку. Ну где колья вбивают. Оттуда как раз до леса недалеко.

— Тогда надо усилить охрану…

— Вот Дорейн её и усилит. Кстати, актёром никогда не хотел стать?

— Шутом? Милорд! Я солдат!!!

— А-а-а, ну да, ну да. Не обижайся, просто у нас немного по другому относятся к актёрам. Неважно, в общем, идём, расскажу, что надо сделать…

А ещё через час перед Володей стоял Дорейн и четверо его солдат, которых он уже уговорил перейти под своё командование.

— Дорейн, сегодня вечером состоится побег пленников.

— Надо их остановить? — удивился он.

Володя вздохнул.

— Слушай, остановить и задержать их большого ума не надо. Если бы мне требовалось это, я бы сообщил начальнику караула, а не тебе. Твоя задача этот побег обеспечить и сделать всё возможное, чтобы эти пленники благополучно бежали и выбрались к своим в том месте, которое нужно нам. Понял?

— Понял, милорд, но…

— В таком случае бери своих людей и в соседнюю комнату. Там лежат доспехи солдат их охраны. Переодевайтесь и вперёд охранять этих беглецов. До вечера изучите обстановку и местность вокруг. Ваша задача делать что хотите, но чтобы те люди, которые я укажу бежали из плена. А один из них любой ценой должен выбраться к своим.

— То есть только один?

— Один обязательно, остальные… неважно. Если кто из них и погибнет при бегстве — даже лучше.

— А кто должен бежать?

— Вы сейчас переодеваетесь и отправляетесь на охрану. Начальник караула предупреждён, он вас встретит, а нужного человека вы увидите, я его попросил назначить вколачивать колья почти у леса. Командир охраны вам его покажет. А вскоре недалеко будем прохаживаться мы с Филлипом. Когда мы там появимся, чтобы тот будущий беглец не делал, вы не должны обращать на него внимания. Ну если, конечно, он совсем наглеть не будет. Приказ ясен?

— Да, милорд.

— В таком случае переодевайтесь. А ты Филлип?

— Я всё понял, только… вы уверены, что это хорошая идея?

— А чем мы рискуем? Ну не получится, и что?

— Он знает всю нашу систему обороны.

— Ой, да перестань. Все ловушки делали наши рабочие, а пленники работали либо во рву, либо колья вколачивали. Тоже мне секретные сведения. Зато если моя идея выгорит… Ладно, всё, идём. Будем осматривать укрепления. Да, ещё… предупреди своих, что если Конрон или от него кто заявится сюда разыскивать меня, пусть ждут. Хуже всего, если они не вовремя заявятся.

Вечером Володя сидел за столом и под диктовку Винкора писал текст, рядом крутилась Аливия и заинтересованно наблюдала за происходящим. Вопросы у неё уже давно закончились, а суровое внушение Володи: «сидеть тихо и не вякать, а то…» заставило её ненадолго замереть на стуле. Правда, хватило её ненадолго и вскоре она уже ходила вокруг, заглядывая Володе под руку.

— Ты тоже учишься, да?

— Кнопка! Сядь! Вот Винкор. — Мальчик подвинул лист.

Тот взял его, внимательно прочитал и отметил несколько ошибок.

— Вот тут и тут, милорд, вы ошиблись.

— Почему? Какие правила? — Володя раскрыл отдельную тетрадь и приготовился записывать. Записав, отложил. — Потом ещё раз пересмотрю, — пояснил он. — Давай теперь займёмся тралийским языком.

— Милорд, вы уверены?

— Уверен. Делать пока всё равно нечего, — Володя глянул на часы. — Очередная активность родезцев закончилась ничем, их отряды разведчиков даже не дошли до форта, так что… давайте.

— А я тоже хочу! Я тоже хочу! — запрыгала рядом Аливия. Володя ухватил девочку за пояс и усадил к себе на колени.

— Хочешь, так не прыгай, а сиди спокойно. Будем вместе учить. Начинай, Абрахим, я буду записывать.


На следующее утро он уже в пять утра был на холме, вооружившись биноклем и устроившись поудобнее на одной из веток роскошного дуба. Рядом устроился Конрон и позёвывая, наблюдал за морем.

— Ну и чего ты меня сюда притащил?

— Может быть и ничего, но маловероятно.

— Гм… Что-то я не понял.

— Присмотрись к лагерю, ничего подозрительного не видишь?

— Нет. Тихо как обычно.

— Как обычно, да? У пиратов? А по-моему тишина там совсем не как обычно. Я что-то вообще в лагере никого не вижу.

— А ещё из пятнадцати кораблей стоящих в бухте вчера вечером осталось только два.

— Они готовят нам пакость?

— Готовят… но не нам. Правда, на всякий случай я послал вестовых с приказом усилить наблюдение за морем и на стенах, но не думаю, что это пригодиться.

— Так! Ты можешь объяснить, что происходит?!!!

— Минуту… кажется, начинается. Смотри, последние два корабля выходят из бухты. Эх, жаль теперь не видно нового лагеря родезцев. Ну ничего, я послал Дорейна для наблюдений — вернётся, расскажет.

— Подожди, ты хочешь сказать, что пираты нападают на родезцев?

— Ну да. Думаю, им не понравился обман герцога Ансельма, что у него нет денег им на выплату. — Володя соскочил с дерева и прошёл к столу. — Концерт окончен, теперь только ждать вестей от Дорейна.

— Ты можешь толком объяснить, что случилось?

— Да ничего… Вчера поздно вечером сбежало несколько пленных родезких солдат.

— Ну и что?

— Ну… проблема в том, что они подслушали наш с Филлипом совершенно секретный разговор, в котором я говорил ему, что герцог Ансельм Дорн обещал мне шестьдесят тысяч золотых крон за сдачу города.

Конрон подавился вином и закашлялся.

— Что?!

— Ну да. И я Филлипу говорил, что можно взять и деньги и обезглавить командование родезцев. Якобы соглашаюсь принять деньги и на встрече выходит засада… В общем солдаты, как настоящие патриоты этим же вечером совершили удачную попытку побега. Правда не знали, что на месте их старого лагеря теперь располагаются пираты… увы… Ну и Дорейн постарался, чтобы они с пути не сбились. Думаю кто бы ни командовал пиратами, ему было очень интересно узнать, что герцог платит мне шестьдесят тысяч, а им говорит, что деньги на дне.

— Хм… мда… И он в это поверил, полагаешь? Как-то не очень звучит.

— Конрон, да не смеши ты мои тапочки. Поверил, не поверил. Если не идиот — не поверил, только какая разница? Это же не армия, а несколько банд, объединённых одной идеей — грабежом. Понимаешь, в первоначальном плане пиратам отводилась вполне определённая роль. Как я понял из твоих слов, они идеальные солдаты для блокирования портов и штурма береговых укреплений. Наверняка большой опыт. Как я понимаю, для этого их и пригласили — штурм с моря Тортона. И если бы всё пошло по плану, то эти… сколько их там этих пиратов? Тысячи две? Они вполне бы вписались в картину штурма, но реальной силы бы не имели — родезцы вполне сумели бы удержать их в кулаке. Не зря же пираты прибыли к месту сбору последними, когда преимущество в силах полностью на стороне родезцев… теоретически… должно было стать. Не верили родезцы своим союзничкам. Сейчас же, после двух поражений, ситуация резко поменялась — на море пираты вдруг оказались сильнее родезцев, а на суше… ну на один набег их хватит.

— И ты хочешь сказать, что пираты сейчас атакуют…

— Ну да. Им нужен был только толчок. Хотя бы сомнение в том, что их дурят. Ну я им его и дал. Поверят ли нет ли… Пираты же не идиоты и воюют вовсе не за идею, а за деньги. И согласились на это дело в надежде на добычу в городе. Прибыв же сюда и оценив состояние дел, они сообразили, что их шансы на победу ну… мягко говоря туманны. Добычи нет, денег нет, взять город штурмом… даже если удастся число жертв среди атакующих будет велико. Ну и что им делать?

— Получить своё с союзников?

— Да ну какие союзники. Формально говоря, союзниками они станут в тот момент, когда получат первую часть обещанных им денег. Ну или вторую, если первую уже выплатили. — Володя встал из-за стола, прошёлся, переваливаясь с носка на пятку, и развёл руками: — ну а если денег нет, нет и договора.

Володя прислушался и разочарованно покачал головой.

— Всё же иногда очень жаль, что у вас пороха нет — ничего не слышно. Остаётся только ждать вестей от Дорейна… кушать не хотите? Как раз, гляжу, завтрак готов. Эй, кто-нибудь, принесите и нам с тиром, пожалуйста!

Конрон быстро проглотил приготовленную кашу с мясом и теперь нетерпеливо ждал когда Володя насладится едой, которую он медленно брал с тарелки и тщательно пережёвывал. Два раза он не выдерживал и начинал метаться перед столом, но мальчик даже головы в его сторону не поворачивал. Наконец тир не выдержал и плюхнулся на скамейку.

— Нервов у тебя точно нет, — буркнул он.

— Смысла нервничать нет, потому садитесь и ждите. Полагаю, Дорейн вернётся через час… ну или через два.

Дорейн вернулся через полтора часа, весь пропылённый, грязный, плащ весь рваный.

— Пришлось по кустам пробираться, — с трудом произнёс он, плюхаясь на скамейку. — А вы, милорд, были совершенно правы… Знаете, я начинаю соглашаться с господином тиром Конроном, что вы заключили сделку с богами.

— Просто вы ещё не умеете оценивать важность информации, а ведь именно она правит миром, а не мечи… впрочем, неважно, так что там было?

— Нам не очень было видно — ближе подобраться нельзя, слишком открытое место там, незаметно не подобраться. Мы там после всего захватили несколько человек, расспросили. В общем, пираты напали на рассвете, захватили шесть кораблей, ещё тройку спалили, пожгли оставшиеся лодки и подожгли что-то на берегу, после чего гордо удалились в неизвестном направлении. Точнее направлении известное, но информация бессмысленна, поскольку преследовать пиратов некому. Как я понял, в первую очередь они сожгли дежурившие галеры. Пираты в таких вот наскоках настоящие профессионалы.

Володя махнул поварам и те поспешно принесли на стол ещё еды и Дорейн стал торопливо уплетать.

— Всю ночь не спал, — буркнул он, торопливо заглатывая кашу.

— Ага. И не ел, — согласился Володя, хватая за руку Конрона, уже почти вскочившего. — Доедай и рассказывай подробности. Конрон, дай человеку хотя бы поесть.

Как оказалось, рассказывать особо было нечего. На этот раз родезцы приняли все меры для защиты лагеря, и близко к ним подобраться не удалось даже по берегу, где они организовали временные склады для выгрузки припасов с оставшихся кораблей. Ну или загрузки их обратно. Так что саму атаку Дорейн не видел, только наблюдал последствия, когда поднялась паника и из основного нового лагеря отправились солдаты на помощь тем, кого атаковали на берегу. А вот атаку пиратского флота он наблюдал во всей красе. Точнее не он, а один из его людей, который потом всё и рассказал. Три пиратских корабля вошли утром в бухту, которая была намного хуже приспособленной для стоянки, чем Радужная и из-за этого крайне неудобная для обороны. Да ещё и моряки на пиратов не обратили никакого внимания — предыдущий погром их ничему не научил, похоже. Когда стали подходить остальные корабли пиратской эскадры родезцы встревожились, но было уже поздно — ранее вошедшие корабли сразу атаковали галеры военных и подожгли их. Остальные набросились на транспортники, часть пиратов, пройдя по берегу, атаковали склады и лодки на пляже. Причём основной целью их, судя по всему, были именно лодки, а склады так, постольку поскольку. Захватив лодки и разрушив те, что им были не нужны, они атаковали ещё корабли. Выкинув экипаж за борт живых или мёртвых непонятно, пираты подняли паруса и направились к выходу из бухты, попутно закидав зажигательными стрелами ещё несколько кораблей, правда сжечь больше никого не удалось, но панику навели. Преследовать их никто не решился.

Володя дослушал рассказ, после чего достал три кружки и налил в них вино. Правда, своё разбавил водой.

— Что ж, господа, с победой. Осада, возможно ещё будет продолжаться, но если мы не допустим ошибок, то враг в Тортон не войдёт никогда. Хотя расслабляться не стоит.

Конрон хмыкнул и поднял свою кружку.

— Впервые тебя не пришлось уговаривать, хотя ты и добавил воды… бррр.

— Мне с моим сложением одной кружки вина как раз на сутки спать. Ладно, выпили, тогда в город. Дорейн высыпается, а потом продолжает формировать свой отряд, а вы Конрон проверяете ополчение. Я же к Лигору, надо будет разобрать новые тактические схемы и обсудить некоторые детали вооружения. И ещё хочу переговорить с плотниками. Есть у меня одна мысль по новым машинам… точнее старым «скорпионам», только с полуавтоматической системой заряжания… — Поймав удивлённые взгляды Конрона и Дорейна, замялся и помахал рукой. — Потом покажу. Да и ещё, надо будет патрули увеличить, сейчас от родезцев всего можно ожидать. Эх, жаль их нельзя было атаковать вместе с пиратами, но боюсь в этом случае нам досталось бы с двух сторон. Ну ладно, я ушёл.

Когда Володя скрылся с глаз Конрон и Дорейн озадаченно переглянулись.

— Его трудно порой понять, но знаешь, я очень рад, что он на нашей стороне.

— Но он очень странный, — добавил Дорейн и поднялся. — Прошу прощения, милорд, пойду я спать… устал. Разрешите?

— Конечно, Дорейн, иди.

Конрон плеснул себе ещё вина, одним глотком выпил его и покачал головой.

— Как бы то ни было, но он победил…

Глава 11

Володя позвал Дорейна сразу, как только тот отдохнул. Склонившись над картой, Володя подозвал тира и ткнул в то место, где располагался новый лагерь родезцев.

— Смотри, сейчас у родезцев куча проблем, тем не менее, их численность всё ещё вдвое превышает нашу… как показали последние события на ополчения надежды мало, потому их не считаю.

— Сейчас они усиленно тренируются.

— Пусть себе тренируются. Так вот, больное места у родезцев — это снабжение. Судя по всему на кораблях погибло очень много припасов, не говоря уже про осадную технику. Пока трудно оценить их реальные потери, но по предварительным оценкам они очень велики. Сейчас, если герцог Дорн не дурак, он в первую очередь займётся пополнением припасов, если уже не занялся, но у него есть одна, но огромная проблема — почти полное отсутствие кавалерии. Понимаешь?

— Вы, ваша светлость, предлагаете мне…

— Сколько уже отобрал в свой отряд?

— Пока пятнадцать.

— Такими темпами ты неделю отбирать будешь. Короче, отправляйся к Конрону и попроси выделить человек двести лучших кавалеристов, каких найдёте. Твоя задача сделать так, чтобы фуражиры герцога только под охраной выходили из лагеря. По моим сведениям боеспособной конницы у герцога осталось человек сто пятьдесят. Прикрыть ими все направления он не сможет при всём желании. Короче, делай что хочешь, но родезцы не должны чувствовать себя спокойно и не должны спокойно добывать продовольствие в окрестностях. Задание понятно?

— Конечно, милорд.

— Тогда вперёд. Да, и ещё, не забывай периодически присылать сюда гонцов с добытыми сведениями — разведка тоже на вас. И про пленных не забывайте.

— Да, милорд.

— Тогда иди… и не забудь рассказать о задании Конрону… — И уже себе под нос, когда Дорейн ушёл, пробормотал: — И так уже обижается, что все приказы мимо него проходят и он как бы и не причём в обороне.


Следующие дни выдались на удивление спокойными… в плане войны с родезцами — тренировки не прекращались ни на мгновение. Получив эти несколько дней военного спокойствия, Володя чуть ли не криком заставлял ополчение выходить на полигоны и тренироваться вместе с кавалерией. Как просто было с бывшим рабами — те не спорили и дисциплина среди них внедрялась на удивление легко, хотя тут заслуга скорее Лигура, чем его. Начали они отрабатывать и новые тактические построения, хотя и не очень сложные. Лучших лучников тоже свели в отдельный стрелковый батальон из двухсот человек и впервые в локхерской истории он получил знамя с изображением глаза и луком на переднем плане, объяснив это наградой за доблестное поведение в последнем бою. Знамя выполнили по заказу за два дня, а потом долго пришлось объяснять что это и для чего: про честь полка, про то, какое значение имеет знамя для полка, про те истории рассказал, когда бойцы спасали знамя даже под угрозой для жизни. А вот о реальной необходимости этого нововведения он предпочёл умолчать — для лучшей управляемости на боле боя посыльным лучше видеть, где именно находятся командиры подразделений, рядом со знаменем полка. Как и рассчитывал Володя идеей заинтересовались и вскоре ещё два подразделения получили собственные отличительные знаки. Теперь на тренировках отряды приучали маршировать с этими флагами, причём знаменосцам приписывал быть рядом с командирами. Теперь вестовые намного быстрее передавали команды и полезность нововведения оценил и Конрон.

— Это у вас так было?

— Да. Вообще, даже более мелкие подразделения могут иметь свой отличительный знак, хотя и не обязательно в виде знамени, так будет ещё проще. Например можно сделать обычный шест с изображением какого-нибудь зверя. Будет у нас взвод волков, взвод медведей…

— Над этим надо подумать.

— Для ополчения это неважно, всё равно они не смогут чётко выполнить приказ в горячке боя. Чтобы нововведение проносило реальную пользу армия должна быть очень дисциплинированной. Потому, кстати, я так много внимания и уделяю строевой подготовке полка Лигура — очень способствует развитию чувства локтя у солдат. Хотя знаешь, когда меня обучали в военной школе дома, то я именно эту часть обучения ненавидел больше всего… Ужасно муторно.

Конрон понимающе хмыкнул — сам он не мог больше получаса наблюдать за этими занятиями и отправлялся к своим отрабатывать конные атаки. Сам Володя тоже как-то понаблюдал за этим и ушёл впечатлённый, после чего они и договорились о новых совместных занятиях. Когда полк Лигура выстраивался широким фронтом, а латники, склонив копья, мчались на них, в последний миг вздёргивая их и проносясь сквозь разреженный строй. Первоначально это проделывалось на небольшой скорости, но постепенно скорость атаки возрастала, приучая коней к строй копейщиков, а пехотинцев не бояться атаки латной конницы. К сожалению при таких тренировках не обходилось без жертв, зато очень хорошо прививало дисциплину и способствовало обучению — не захочешь пострадать, тренируйся и слушай, что говорят.

Сам Володя, не стремясь быть оригинальным, подготовил несколько инструкций по подготовке, почти слово в слово переписав суворовскую «Науку побеждать», адаптировав её под обстоятельства, понятно. Потом долго разбирали её с Конроном, Лигуром и Роухеном. Ещё мальчик занялся изготовлением полуавтоматических «скорпионов». Собрав несколько лучших мастеров, он долго с ними беседовал, совместно чертили чертежи деталей и обсуждали организацию работ и количество необходимых помощников.

— Значит так, — Володя разложил верёвки с узлами. — Вот здесь все размеры, тут пометки. Для начала делаем не готовую машину, а действующую модель масштабом один к десяти.

Обсудив ещё детали, мастера, бесконечно кланявшись, удалились.

На десятый день прибыл гонец от Дорейна с сообщением. Прочитав письмо, Володя разыскал Конрона и отдал его. Конрон некоторое время крутил пергамент в руке, морщась.

— Ну и почерк у этого Дорейна.

— Да, с трудом разобрал, хотя я ещё плохо читаю, но Абрахим хороший учитель.

— Тогда может сам прочитаешь?

Володя хмыкнул, взял лист и прочитал.

— Значит, — задумался Конрон, — родезцы, наконец, зашевелились. Завтра собираются штурмовать Тортон?

— Нет — форт.

— Форт? Почему ты так думаешь?

— Хм… Конрон, а ты читал прошлые донесения Дорейна? Я ведь тебе все их пересылал.

— Ну… у него такой плохой почерк… я просил писарей читать.

— Когда сам пил? Ладно. Он писал что они мастерят штурмовые лестницы и собирают осадные машины из того, что осталось.

— Ну вот. Только лестницы короткие. До вершины стен Тортона их высоты точно не хватит. Да и фашин, — Володя достал предыдущее письмо от Дорейна и перечитал его, — они заготовили слишком мало для рва вокруг города. А вот для рва вокруг форта их с запасом. И лестницы по высоте аккурат для насыпи и частокола. К тому же у герцога Ансельма осталось всего около шести тысяч человек — в два раза только больше, чем у нас. С такими силами, да почти без осадных орудий рассчитывать захватить город может только большой оптимист.

— Вот тут ты прав. Честно говоря, я голову сломал, пытаясь понять, почему герцог не ушёл.

Володя только руками развёл.

— Возможно, просто не хочет уходить с поражением, а захват форта — хоть какая-то победа. А если ему удастся захватить ещё и припасы там, тогда может начать и осаду. До зимы точно продержится.

— Мда… будет плохо. — Конрон нервно заходил по комнате. — Я надеялся, что герцог продолжит штурм холма.

— Ну он не идиот.

— Верно. Тем более, если он захватит форт с холма нам придётся уйти самим, иначе там все с голода умрут — форт заблокирует единственную дорогу от города на вершину. Сейчас уже идея с фортом мне не кажется такой здравой.

— Я отправил гонца к Филлипу. Он приготовит все склады к уничтожению на случай захвата форта. Так что даже в случае его падения родезцам достанется пустая оболочка, а частокол можно будет тоже запалить. А пока нам надо обсудить планы на завтра. Что будем делать?

— Хм. — Конрон достал из-под стола бутыль с вином и хлебнул. — Стоит созвать совещание и на нём всё обсудим.

— Логично, я распоряжусь, — Володя направился к двери но остановился, обернулся и небрежно махнул в сторону кувшина с вином, — только совещание без этого, пожалуйста.

— Тьфу, слушай, у вас там эта военная школа в вашей империи не при монастыре была, в котором давали обеты не пить вина?

— Против вина я ничего не имею, но только после того, как сделаны все дела. Кстати, а у вас есть монастыри?

— А у вас нет? А монастыри… ну это жреческие поселения, когда служители какого-либо бога дают общий обет и селятся вместе…

— Да я понял, спасибо за разъяснение.


Совещание началось через два часа, когда наконец собрались все высшие командиры гарнизона. Вопреки обыкновению Володя на этот раз в дискуссию не встревал, а тихонько сидел в сторонке и слушал, периодически что-то записывая в тетрадь. Даже не переспрашивал ничего, не просил уточнить. Споры же разгорелись весьма жаркие: кто-то настаивал на том, чтобы выйти в поле и… другие возражали, что за стенами безопаснее отсидеться, форт надо спалить и эвакуировать людей в город, нечего мол распылять силы. Конрон задумчиво хмурился и периодически косился на Володю, а в споре придерживался осторожной позиции, категорически отказываясь выводить отряды в открытую битву. Один из офицеров в гневе даже вскочил и едва не с мечом кинулся на другого:

— Вы трус!!! С самого начало всё было не за нас, но мы уже почти разбили родезцев, осталось последнее усилие и всё! А вы предлагаете сидеть как трусы за стенами??!

— А чего это у нас князь Старинов молчит? — Конрон наконец не выдержал и обратился к Володе напрямую, сообразив, что ещё десять минут такого спора и начнётся смертоубийство. Надо как-то переключить внимание собравшихся на что-то другое.

Володя закрыл тетрадь, неторопливо поднялся. Заложил руки за спину и медленно прошёлся по комнате. Дождался, когда воцарится тишина и все собравшиеся обратят на него внимание. Не поднимая головы он негромко заговорил:

— Я тут внимательно выслушал всех, но кое-что не понял. У нас главная цель какая? Разве разбить родезцев? Нет, это, конечно, хорошо было бы, не спорю, но наша цель всё-таки не это, а удержание города и не дать его использовать противнику в качестве базы. Выйти в поле и дать бой — это, конечно, отважно, но очень бессмысленно. Если мы проиграем — город падёт. Так зачем тогда были все прошлые жертвы? Враг получит что хотел, перебросит подкрепление и весной организует нападение сразу с трёх сторон и отбить такую атаку у вашего короля не получится. — Володя намеренно сгущал краски, искоса поглядывая на офицеров. Многие задумались. — То есть вы хотите поставить судьбу всего королевства на одно сражение, когда противник всё ещё превосходит нас в силах. Конечно, родезская армия сейчас уже не та, что плыла на кораблях, тем не менее совсем списывать её со счетов я бы не стал и даже в случае поражения она сумеет нанести нам такие потери, что наши части окажутся настолько потрёпанными, что в будущей кампании не смогут помочь королю. Тоже не очень хорошая перспектива.

— Так значит сидеть за стенами? — поинтересовался кто-то.

— С другой стороны, — продолжил Володя, словно не слыша вопроса, — отсиживаться в городе тоже не очень хорошая идея хотя бы потому, что мы распылим силы и родезцы получат при штурме форта подавляющее превосходство в то время, как мы сможем только наблюдать со стен. Можно вывести людей из форта в город, а сам форт сжечь, но тогда мы лишаемся инициативы и вынуждены будем уже до конца осады сидеть в глухой обороне, а противник наоборот, сразу получает свободу маневра. Отдавать же инициативу в руки такого опасного врага как герцог Ансельм Дорн не очень благоразумно даже если нам кажется, что в обороне мы непобедимы. Кстати, именно с таких вот уверенностей и начинались все падения, потому отдавать инициативу нам ни в коем случае нельзя. Итак, господа, — закончил Володя, — предлагаю исходить в наших планах именно из этих посылов.

— То есть выходить на открытый бой нельзя, оставлять всё как есть нельзя, эвакуировать форт тоже нельзя, — недоумённо начал кто-то говорить, — тогда что же нам остаётся?

— А вот именно это нам и надо обсудить. Полагаю, что командирами вы стали не только потому, что смело ходите в атаку впереди своих людей, но ещё и потому, что можете использовать голову не только для еды. Я внимательно слушаю ваши предложения. — Володя развернулся, неторопливо прошёл на своё место и сел.

Конрон сморщился словно сжевал лимон: князь и тут не удержался от шпильки в адрес тех, кто постоянно шпыняет его за приказ не лезть в атаки. Ну вот зачем ему понадобилось раздражать всех собравшихся?

После выступления Володи дискуссия пошла в более спокойном русле и уже никто не стремился довести до слушателей свои доводы с помощью кулаков. Определив основную задачу мальчик направил диалог в более конструктивное русло. Где-то через час Володя снова отложил тетрадь и высказал свою идею. Обдумав её и внеся некоторые коррективы, все её одобрили и разошлись по своим отрядам, чтобы подготовить их к завтрашнему выступлению.

— И чего ты молчал, если у тебя уже готовое решение было? — поинтересовался Конрон, снова доставая вино.

Володя удивлённо глянул на друга.

— Ты меня кем считаешь? Гением стратегии? Конрон, у меня никакого личного опыта в таких делах, я целиком и полностью опираюсь на теоретические знание, которые мне дали в школе. Я не пеку решений как пирожки. Когда мы шли сюда я сам не знал, что делать дальше, потому и молчал — слушал, что другие говорили. А послушав, составил определённое мнение, которое и высказал первый раз, что можно делать, а что не стоит. Потом снова послушал, что говорят, а ведь многие высказали что-то полезное и хорошее, эти крупицы я и собрал, после чего и высказал почти готовый план.

— Вот оно как…

— А ты думал мне озарения свыше приходит?

— Да кто тебя знает.

— Смешно. Кстати, я отправил гонца к Дорейну, этой ночью он должен вернуться в город, полагаю, что завтра он будет нужен именно тут. Судя по всему, он сам это понимает. Кстати, я вот сейчас что подумал… не мешало бы усилить наблюдение за остальными сторонами городских укреплений. Как бы не получилось, что пока половина армии Родезии показывает нам спектакль перед фортом вторая скрытно подойдёт с другой стороны и захватит город.

— Хм… От герцога можно ожидать. Вряд ли, конечно, но на всякий случай…

— Почему вряд ли?

— Потому что не думаю, что герцог предвидел те наши действия, на которые мы решились.

— Ерунда. Ничего особого сложного мы не придумали. Ясно же, что выхода у нас два — либо защищать форт, либо уходить из него. Защищать же его успешно можно только с поддержкой городским гарнизоном. Да и внимание наше будет приковано к нему.

— Говорю же согласен. Пойду сам отдам распоряжение и назначу ответственных на каждую стену.

— Неплохо бы выделить резерв, которые подойдёт на помощь туда, где будет угроза. Сколько у нас всего ополчения?

— Тысячи две.

— Вот всех их и оставим на стенах. А в усиление каждому отряду дадим по десять человек профессионалов. Заодно и за ополченцами проследят.

— А свой полк… Лигура… Ты его здесь оставляешь или с собой берёшь?

— Конечно с собой. На него у меня большие виды. Кстати, надо все тренировки отменить, пусть солдаты отдыхают — итак уже десять дней не вылезают с полигона. И
надо переносных «ежей» приготовить — завтра они нам ой как пригодятся. Значит ты тогда сейчас вправляешь мозги ополченцам и распределяешь по стенам, а я отправлю несколько распоряжений для Филлипа и ещё осмотрю местность за стеной. Завтра нужно будет сделать всё быстро и точно.


Разведчиков отправили заранее ещё до рассвета сразу после того, как через южные ворота в город вошла конница Дорейна. Тут же отправив их отдыхать, Володя уехал в форт и устроился на скамейке в наспех сколоченном доме для Филлипа. Сам Филлип устроился на лавке у входа, уступив единственную кровать своему синьору. Перед рассветом к форту подошёл полк Лигура и расположился поперёк дороги к городу рядом с фортом. Солдаты тут же перегородили дорогу несколькими рядами «ежей», опутав их просмолёнными верёвками, выстроились и сели отдыхать прямо на своих боевых постах. А ещё через час разведчики сообщили, что показались первые отряды родезцев. Володе эту новость сообщил Филлип, растолкав его.

— Наступают? — сонно поинтересовался он. — Конрону сообщили?

— Да, милорд. Первые отряды уже выходят из города.

— Хорошо, сейчас тоже буду.

Выехав из форта, Володя прямиком направился к Конрону, чей флаг развивался около одной группы всадников.

— Ну и за каким тебя потащило в форт спать? — поинтересовался он, глядя на сонного мальчика. — В городе лучше бы выспался.

Володя в ответ сладко зевнул.

— Полцарства за кофе.

— Хорошая драка лучше любого кофе, — заметил кто-то из свиты.

— Очень надеюсь, что её сегодня удастся избежать. — Мальчик проследил как солдаты занимают свои позиции перед укреплённой полосой, как вперёд выходят лучники, а щитоносцы встают перед ними, готовые прикрыть их от обстрела противника.

Выстроившая и готовая к бою армия Локхера явилась, похоже, для родезцев большой неожиданностью. Их отряд разведчиков выскочил по дороге из-за поворота и замер, узрев готовые к бою войска. Вот от них отделился один всадник и бросился назад, очевидно с докладом. Володя привстал в стременах и оглядел поле.

— Отлично. Восходящее солнце нам в спину, а родезцам в глаза. Там у нас колья вкопаны, так что пока дойдут их стрелами утыкают, ещё «волчьи ямы»… единственное место, где они могут атаковать — это дорога, но она идёт аккурат мимо форта, вот раздолье для арбалетчиков и стрелометов. Да и дорогу мы сейчас перекрыли. Вроде бы больше нигде атаковать не могут. Разве что форт с северной стороны, но там мы постарались на славу и укрепили его хорошо, да и подкреплений подбросить можно всегда. Главное, чтобы они только оттуда и могли его атаковать. Ничего не упустил?

Конрон хмыкнул.

— Ничего. Но всё же я не понимаю, смысла нашего стояния тут вот так.

— Смысл есть и очень большой. Враг, если есть желание, пусть попробует атаковать нас сквозь все эти вот «ежи», ловушки и колья, а мы просто подождём. Надеюсь им понравится штурмовать форт на виду стоящей в полной готовности армии.

— Всё равно это как-то неправильно, — вздохнул Конрон, покосившись на хмурое окружение.

— Правильно всё, что ведёт к победе, всё остальное ерунда. Конечно, есть некоторые вещи, которые нельзя делать даже ради победы, но стояние армии на месте в их число не входит. А вообще, Конрон, в истории моей страны как раз был такой вот случай, который вошёл во все военные учебники как стратегия непрямых действий. Там вот так вот тоже две армии напротив друг друга стояли. Короче, нам тут победа любой ценой не нужна, а для родезцев это единственный шанс чего-то добиться — вот пусть они и думают. — Володя обернулся, пытаясь рассмотреть где встала конница.

Ага, отлично, как раз на фланге у Лигура. Если родезцы всё же каким-то чудом прорвутся тут, то как раз попадут под фланговый удар тяжёлой кавалерии или же, в случае необходимости, они как раз могут атаковать по дороге — разобрать завалы из «ежей» недолго, если этому никто не мешает. А вон и Дорейн, кажется, он теперь возглавил всю кавалерию локхерцев. На самом деле не очень хорошо, слишком уж горяч. И о чём Конрон думал, когда поручил это ему? Но теперь поздно что-либо менять, главное не спускать глаз, чтобы не бросился совершать подвиги.

Армия Родезии тем временем вышла из-за холма и теперь строилась для битвы метрах в девятистах от локхерцев. Володя вскинул бинокль, пытаясь на глаз оценить численность и сообразить вся ли тут армия или только её часть для отвлечения внимания. Кавалерия вся тут… человек сто или чуть больше. Мда. Тут у Локхера почти десятикратное преимущество, а вот пехота… Вопреки распространённому мнению спешенный рыцарь был вовсе не легкодоступной мишенью, как полагают многие. Рыцари умели и обучались сражаться пешими. Те же английские рыцари в битве при Кресси встречали атаку французской конницы именно в пешем порядке, прикрывая своих лучников. Потому то Володя ничуть не заблуждался относительно боевых возможностей вражеских латников вынужденных теперь сражаться пешими из-за отсутствия коней.

Численность Володя прикинул, но это ничего не давало. Здесь могли быть как и солдаты, так и обычные рабочие, наспех одетые в доспехи для создания массовости.

Конрон сообразил о тревогах Володи и склонился к нему с седла.

— Я ещё разведчиков разослал по окрестностям, так что незаметно к городу не подойдут ни с какой стороны. Да и командирам ополчения я очень хорошо всё объяснил — они-то не из ополчения, а профессионалы, понимают что к чему.

Володя кивнул. Хорошо, когда спина прикрыта.

В отличие от родезцев армия Локхера хоть и была вроде как на боевых позициях, но солдаты спокойно продолжали сидеть на своих местах отдыхая и поглядывая на противника, который закончив строиться, теперь стоял на месте, не в силах сообразить, что делать дальше. Несколько вражеских кавалеристов стали носиться вдоль вбитых кольев, стараясь побольше рассмотреть в позиции локхерцев. Но тут вскинулись лучники и двое смельчаков покатились с коней, остальные поспешно отступили.

— Всё же надеюсь, что сражаться сегодня не придётся. Насчёт еды распорядились?

— Да. Ближе к полудню будут разносить.

— Ну тогда и мы отдохнём, Конрон. — Володя соскочил с коня и устроился поудобнее прямо на земле и расстелил нарисованную вчера схему расположения отрядов и стал сверяться с ней и проверять, как стоят полки.

— Не нервы, а канаты, — услышал мальчик бурчание Конрона. — Ну чего ты изучаешь?

— Пути отходов. Это все знают?

Конрон мученически возвёл глаза к небу.

— Беру свои слова назад. И какая пчела тебя укусила? Вольдемар, утихомирься, мы всё вчера со всеми подробно обсудили сразу после совещания. Каждый командир прекрасно знает что делать и когда.

Володя кивнул и снова углубился в изучение схемы. Вот он свернул лист и вскочил на коня, огляделся.

— Очень хорошо, что мы ввели знамёна отрядов, — пробормотал он, крутя головой. — Сразу видно кто где стоит. И сразу видно, что ополчение опять лезет вперёд! Конрон, ты глянь, что делают! Не дай бог что случится и кавалерии сквозь них придётся в атаку идти!

Конрон привстал на стременах, оглядел поле и что-то сказал одному из вестовых. Тот немедленно сорвался и умчался в сторону ополченцев. Вот он что-то эмоционально объяснил командиру и отряд начал отступать в тыл.

— Всё-таки надо было их всех в городе оставить, — пробурчал Конрон. — Но этот чёртов магистрат настоял, чтобы хотя бы один отряд ополченцев вышел из города. Им, видите ли, надо показать, что тоже участвуют в обороне города. Чего им в голову стукнуло?

— Выборы, — пожал плечами Володя. — Демократия, етить её… прошу прощения.

— Прости, что?

— Ничего. Не люблю когда вмешивают внутреннюю политику в области, которые этих политиков не касается. Да ладно, не заморачивайся, просто наслушался разных историй на Базе… ну в школе от командиров. Блин, ну почему тут нет хотя бы самого завалящего холмика, откуда удобнее было бы наблюдать за врагом? Я даже если на седло ногами встану всё равно увижу только затылки наших лучников.

— Мне отец всегда говорил, что надо кушать мясо побольше, чтобы вырасти… ты, наверное, его мало в детстве кушал.

Володя зло глянул на него.

— В моём детстве, видишь ли, кушать приходилось не то, что нужно, а то, что добудешь. На качество уже не смотришь.

— Прости, — искренне попросил Конрон. — Я… я не хотел ничего.

Мальчик тоже смутился.

— Это ты прости, я не хотел так резко… нервничаю просто. Что там родезцы?

— Стоят. Полагаю терпения у них хватит до полудня. Мы то в тени городских стен, а им на самом солнцепёке торчать.

Конрон оказался в своём предсказании точен. Часов в одиннадцать вражеский командир сообразил, что их никто атаковать не собирается и что просто стоять в боевой готовности только бесполезно изматывать войска. Вот армия сдвинулась и стала осторожно приближаться к укреплениям…

Володя вскочил в седло ногами и, держась одной рукой за плечо охранника, второй поднял бинокль, разглядывая приближающийся строй. Конрон привстал в стременах и тоже наблюдал за противником, остальные офицеры последовали его примеру. Вот противник приблизился на дальность выстрела и лучники вскинули луки — стрелы устремились в небо, а потом ливнем рухнули на наступающие войска. Те вскинули щиты, закрываясь от них и устремились в атаку, стараясь как можно скорее преодолеть полосу обстрела. Солдаты, стойко выдержав обстрел, мощными топорами быстро разобрали первую полосу заграждений из «ежей», потеряв какое-то количество людей. При этом действовали они очень слажено, прикрывая товарищей мощными щитами, очевидно приготовленными для штурма форта. Вот пали последние «ежи» и солдаты устремились вперёд… но тут же бегущие впереди стали проваливаться в ловушки, строй заколебался, возникла заминка и в замершую толпу ударил новый залп, потом ещё. Строй родезцев расстроился, кто-то продолжал по инерции бежать вперёд, там, где оказались ямы-ловушки возникли заторы, при этом задние ряды, не видя что происходит впереди, продолжали напирать, сверху сыпались стрелы, собирая кровавый урожай.

В одно мгновение строй солдат превратился в толпу. Офицеры отчаянно пытались восстановить порядок, трубили трубы, о чём-то сигнализируя. Вот вырвавшиеся вперёд отряды остановились, сбились в кучу и со всех сторон закрылись щитами, защищаясь от стрел. Эти подобие римских «черепах» стали пятиться, выходя из-под обстрела.

— А быстро они порядок навели, — с ноткой восхищения заметил кто-то из офицеров.

— Да, в дисциплине родезцам не откажешь, — согласился Володя.

Какого-либо вмешательства в действия войск пока не требовалось и Конрон с офицерами пока продолжали наблюдение, не вмешиваясь в сражение. Впрочем, и вмешиваться было не во что — родезцы отступили и теперь восстанавливали порядок.

Вторую попытку они предприняли через два часа, на этот раз выслав вперёд разведчиков, за которыми выступили лучники со щитоносцами. Вот последние замерли и тоже дали первый залп — несколько человек упали.

— А теперь дело и за городом, — буркнул Конрон и махнул рукой, на шесте взвился красный флаг и тотчас с городских стрел ударили заранее пристрелянные катапульты и стрелометы. Каменные ядра по десять килограмм рухнули в толпу лучников и рикошетили от земли, прокладывая в строю кровавые полосы. Не все залпы оказались удачными, но и тех, что достигли цели оказалось достаточно — когда пали щитоносцы, лучники локхера уже без труда стали расстреливать своих противников, а сами оставаясь под защитой.

Требуше ещё не перезарядили, когда «скорпионы» дали следующий залп, некоторые выстрелы оказывались настолько удачными, что копья, выстреленные из стрелометов, пробивали и щит, и щитоносца за ним, а ещё и лучника. Обстрел родезцев усилился и вскоре противник не выдержал и начал откатываться назад, теряя людей. Оставшихся без прикрытия разведчиков, которые разбирали вторую линию «ежей», расстреляли из луков моментально.

— Второй раунд тоже за нами, — констатировал Володя, хмуро разглядывая трупы, усевшие поля боя.

Игра явно складывалась в одни ворота — система укреплений оказалась на редкость удачной и позволяла вести безнаказанный расстрел противника, который осмеливался на атаку. Хотя две линии обороны из «ежей» и ям-ловушек уже были прорваны и оставались только вкопанные колья и последний ряд «ежей», но уже всем было ясно, что потери штурмующих при их взятии будут очень велики. Решится ли на них Дорн Ансельм? Судя по тому, что узнал о нём Володя, вряд ли. Не то, чтобы он страдал большим человеколюбием — когда требовалось, он мог быть безжалостным к собственным солдатам, но при этом он был очень прагматичным человеком и гнать солдат в бессмысленные атаки, которые даже в случае успеха не приведут к победе, не станет.

Так и получилось. Сначала ушли рабочие, за ними потянулись и остальные. Последние поле боя покинули всадники. Правда ушли недалеко — к лесу. Устроившись в тени деревьев, они расположились там, явно собираясь провести остаток дня именно там.

— Что ж, и нам тогда можно отдохнуть, — Вздохнул Конрон, подавая сигнал трубачу.

— Совершенно идиотская война! — выругался вдруг кто-то. — Ну что это такое? Я даже меч ни разу не обнажил!

Реплика явно адресовалась Володе, но тот сделал вид, что не понял этого, предоставив объясняться Конрону. Сам он развернул коня и направил его поближе к стене, где как раз стали разворачиваться телеги с едой, которые выехали из города. Сейчас как раз начнут развозить по отрядам. Ага, а вон и стрелы лучникам повезли — пополняют изрядно поредевший запас. Хоть и плохие стрелы, но их наготовили столько, что совершенно не жалели и, самое главное, Володя сумел наладить более-менее работающую тыловую службы, организовав пополнение прямо во время боя, благодаря чему локхерские лучники теперь могли участвовать в бою до конца, а не до того момента, как колчаны опустеют. Ещё и благодаря этому получилось выиграть дуэль с лучниками Родезии — Володя видел что даже там, куда не достреливали машины со стен враг постепенно сам прекращал обстрел, когда пустели колчаны. А ведение стрельбы попеременно разными отрядами позволило лучником отдыхать. Тем не менее работы оставалось ещё много.

Если своим небольшим отступлением родезцы надеялись вернуться едва локхерцы вернутся в город, то напрасно. Все тыловые службы работали более-менее отлажено — поставляли еды, обеспечивали эвакуацию раненных, рабочие уже занялись восстановлением укреплений. Вражеские всадники пробовали им мешать, но с флангов к ним устремилась кавалерия Локхера и те поспешно отступили.

Всё-таки хорошо, когда преимущество хоть в чём-то на нашей стороне, подумал Володя, наблюдая как Дорейн с отрядом прикрывает работающих людей, которые вколачивали заранее приготовленные колья, восстанавливая разрушенный частокол, а попутно эвакуируя вражеских раненых. На этот счёт был особый приказ, но даже и без него их не тронули бы — слишком благодушно оказались настроены солдаты после практически бескровной победы: пять убитых и с десяток легко раненых. По сравнению с погибшими родезцами потери вообще мизер. Заодно и количество убитых врагов подсчитали — около шести сотен и ещё примерно двести подобрали раненных.

Володе сейчас жутко хотелось научиться читать мысли и узнать о чём сейчас размышляет вражеский командующий. Было у него стойкое ощущение, что тот ещё не отказался от планов активных действий. Потому ближе к вечеру, когда родезцы всё-таки стали отходить к своей базе, отправил гонца к Филлипу с приказом усилить караулы в форте и держать солдат наготове. После того как стемнело всё-таки не выдержал и заявился сам, провёл смотр, а потом отозвал Филлипа в сторону.

— Вот что, у меня нет полной уверенности, но если я правильно понял характер герцога, то он не сдался. Солдатам спать при оружие.

— Полагаете, милорд, утром стоит ждать гостей?

— Почти уверен. Предчувствие. Но вот Конрон мне не верит. Ладно, посмотрим. Если ничего не случится — то и хорошо.

Однако предчувствие не обмануло и утром Володя проснулся от криков и беготни. В комнату ворвался Филлип, на ходя пристёгивая меч к поясу.

— Вы были правы, милорд! Враг попытался незаметно подобраться к стенам в темноте и закидать ров фашинами. Так же часовых обстреляли. Если бы не усиленные посты могло бы получиться ворваться в форт.

Мальчик поспешно соскочил с кровати и стал поспешно собираться, ругаясь сквозь зубы:

— Да что ж за дни такие пошли?! Второй день выспаться не могу! Ржавый якорь этому герцогу в…

— Быстрее, милорд! — поторопил Филлип, заглядывая в дверь.

Уже на ходу накидывая свою неизменную накидку пыльного цвета, которая уже превратилась в армии в символ чужеземного князя, настолько солдаты привыкли видеть Володю в ней, он выскочил из дома и поспешно зашагал следом за Филлипом по пути с бегущими солдатами. Вместе с Филлипом он поднялся и на насыпь, осторожно выглянул за частокол.

— Осторожно, милорд, — предупредил его один из солдат, оказавшийся рядом. — родезские лучники постреливают.

Володя глянул на начавшее светлеть небо и кивнул — на его фоне головы солдат, выглядывающие за частокол, должно быть очень хорошо видны. Из-за стены навесом уже стреляли «шрапнелью» из щебня требуше, отсекая врагов от рва. Впрочем поздно очухались — ров практически весь уже был завален фашинами. Но нет худа без добра, зато теперь эти выстрелы мешали атакующим, давая так необходимые минут защитникам встать за стены.

Вот подошли отряды арбалетчиков и сразу стали стрелять из-за стены. Володя всё-таки рискнул выглянуть и оглядеться. Рассвело уже достаточно, чтобы рассмотреть всё поле битвы. Враг, как оказалось, эту ночь даром не терял и им удалось срыть первую линию укреплений и засыпать ров, но дальше дело застопорилось и вместо энергичной атаки на сонных защитников они вынуждены были вступать в затяжной бой. Поскольку они готовились именно к налёту, то к планомерной атаке готовы не были и теперь топтались перед насыпью. Имея ограниченное число лестниц они не могли организовать полноценные штурм.

Сообразив, что только без толку теряют людей вражеский командир дал приказ на отступление. Володя пока оставил непосредственно атакующих и осмотрел в бинокль всё поле и едва сдержался от ругательства: оказалось родезцы не только разобрали первую линию укреплений, но и теперь подтаскивали парочку требуше. Для города их было бы мало, но форту могло хватить. Вот один из них стали затаскивать на небольшой холмик — почти идеальная позиция для обстрела форта — раньше его прикрывали ямы-ловушки, но сейчас их, судя по всему, засыпали.

Подошёл Филлип и Володя указал ему на осадную машину. Тот невозмутимо поглядел на неё и пожал плечами.

— Посмотрим.

Где-то через сорок минут яростных усилий требуше всё-таки затащили на холм, стали готовить к выстрелу, как вдруг он накренился, стал заваливаться вперёд и набок. Даже отсюда был слышен треск ломающегося дерева.

Володя обернулся к совершенно спокойному Филлипу.

— Моя идея, — пояснил он спокойно. — Я же видел, что холмик прямо-таки создан для того, чтобы установить на него что-то типа той игрушки. Ну и вырыли мы там ямку поглубже, только перекрытия поставили помощнее — даже всадника выдерживают. А вот осадную машину уже нет. Да даже если бы и выдержали первоначально, так после одного-двух выстрелов брёвна всё равно разъехались бы.

Володя восхищённо покосился на Филлипа.

— Ну ты даёшь! А больше нигде такой ловушки нет? А то там вон второй требуше устанавливают.

— Увы, больше настолько очевидных мест нет, так что… Но один всё равно не проблема — у нас тут их больше. Ага, вот и первые выстрелы.

Из форта и в самом деле ударил первый выстрел. Камень, правда, не попал, но, как понимали всё это всего лишь вопрос времени и даже не очень большого, поскольку тут же выстрелил второй требуше, а со стен ударили ещё и «скорпионы», поражая прислугу осадной машины.

— А вот это уже хуже, — встревожено пробормотал Филлип, наблюдая как из-за холма на дороге показался весьма солидный таран: мощный, с крышей обложенный сырыми шкурами, защищённый тяжёлыми подвесными щитами. Спрятанные под этим сооружением люди были практически неуязвимы. Офицеры, оценив новую угрозу, уже перевели стрельбу части лучников и арбалетчиков по новой цели, но бесполезно. Даже зажигательные стрелы бессильно висли на сырых шкурах и вскоре тухли, не причиняя никаких хлопот. Мощные требуше не могли стрелять на такую близкую дистанцию, а ручные, с помощью которых обстреливали пехоту, не могли пробить мощную защиту тарана. Оставалась надежда на «скорпионы», однако и их стрелы не пробивали щиты… точнее пробивали, но застревали в них.

До этого времени Володя оставался простым зрителем, не вмешиваясь в распоряжения Филлипа, который за это время и местность вокруг успел изучить лучше и людей своих тоже знал много лучше и знал, что от кого ожидать.

— Пора испытать кое-какую новинку, — буркнул Володя.

— Что? — повернулся к нему Филлип. — Есть какая-то идея, милорд?

— Забудь хоть сейчас о милорде, — раздражённо попросил Володя, наблюдая за медленным приближением таранного сооружения. — Сколько ударов выдержит частокол этого вот чуда?

— Удара три или четыре. У нас же тут не камень. Правда они ещё дорогу не сделали для него, видишь солдаты с мешками бегут? Сейчас будут насыпь делать до стены, чтобы таран можно было по ней поднять, иначе только земляной вал и будут долбить. Правда вот работы для них будет не очень много.

Лучники перевели стрельбу по бегущим солдатам. Те несли потери, но насыпь продолжала расти и вскоре по ней можно будет подтащить и сам таран.

Володя глянул в сторону города, поднял бинокль: на стенах стояли толпы солдат и следили за разворачивающимся штурмом, но пока явно вмешиваться не спешили: родезцы успели разобрать все оборонительные сооружения и теперь локхерцам не за чем было укрыться при выходе из города.

— Филлип, прикажи вывесить сигнал, чтобы пока не вмешивались.

— Я его сразу приказал повесить, — сообщил тот. — Как только его снимут — это и будет сигнал, что держаться больше не можем.

— Очень хорошо, тогда я к инженерам. Так, куда они повезут своё сооружение уже ясно, значит сюрприз там и подготовим, если Розен ничего не напутал, а рабочие постарались на совесть, тогда этот таран не будет для нас проблемой.

Филлип удивлённо глянул вслед милорду, вприпрыжку помчавшегося куда-то вдоль стены и пожал плечами: размышлять о странностях поведения синьора у него не было времени.

Сам Володя в этот момент крутил в руке «лимонку» и размышлял, стоит ли её использовать или нет. Пять гранат, которые он захватил с собой — большая сила здесь, где даже пороха ещё не знают. По крайней мере этот таран уничтожен будет гарантировано. Правда шуму возникнет много и придётся отвечать на много неприятных вопросов, а этого хотелось бы избежать. Есть, ещё пистолеты, но… Мальчик решительно сунул «лимонку» обратно. Если есть возможность избежать применения этого оружия, то надо избегать. Случай совершенно не крайний даже в случае если форт гарантировано возьмут, если их не применить. В конце концов он тут не форт защищает, а город.

Разыскав нужных ему плотников и кузнеца, он захватил первый же подвернувшийся отряд солдат и отправился на склад, куда под его присмотром свозили кое-какие детали одного сооружения. Помнится в истории Архимед с помощью таких механизмов вражеские корабли переворачивал с людьми… Эта штука, правда, попроще будет и поменьше, но и им не корабли ворочать. Уже через сорок минут у стены, где ожидался таран вовсю кипела работа по сбору, пока что на земле, некое подобие подъёмного крана: трёхногая опора и стрела-подъёмник. Наиболее сложная часть для изготовления оказалась именно стрела, поскольку именно на неё приходилась основная нагрузка. К счастью местные плотники имели большой опыт по изготовлению рычагов для требуше, где тоже требовалась большая надёжность. Эти знания и были применены здесь.

Вот две опорные ноги уже были скреплены, но пока лежали на земле, рабочие шустро вколачивали в основании стены крючья и протягивали верёвки, чтобы быстро поставить сооружение в вертикальное положение, когда придёт время. Ещё рабочие подготовили третью опору, на конце которой был вколочен мощный крюк. При подъёме этот крюк должен быть вставлен в специальные кольца на первых двух опорах: быстро и надёжно. Вообще над этим вот креплением пришлось попотеть. Кузнец, помнится долго матерился, но в конце концов сделал что требовалось и теперь металлическими кольцами к брёвнам надёжно крепились эти самые кольца и крюки, которые одевались сверху как напёрстки. По расчётам прочности должно было хватить с лихвой.

Володя иногда поднимался на стену и наблюдал, за работой родезцев. Те уже соорудили более-менее приличную дорогу и теперь выравнивали её. И это всё под непрерывным обстрелом. Пожалуй город действительно было не удержать, если бы родезцы сумели собрать тут все свои силы — целеустремлённые люди.

Когда все части были приготовлены, а верёвки и цепи растянут должным образом, Володя снова поднялся на стену. Тут подошёл и Филлип, покосился на непонятную конструкцию, лежащую внизу и едва не споткнулся о канат, который шёл от основании частокола к вершине опор.

— Что это? Оно поможет справится с тараном?

— Теоретически да, — немного нервно отозвался Володя.

— Теоретически?

— Понимаешь, вот эту штуку я видел только на картинке и в чертежах… ну дома. Тут, — мальчик постучал себя по голове, — все необходимые данные, которые удалось вбить моим учителям, а так же то, как её применить, но как это выглядит на практике я ни разу не видел.

— Хм… ну будем надеяться, что всё получится, иначе придётся просить помощи у гарнизона города и проводить эвакуацию.

Следующие полтора часа прошли в тревожном ожидании. Филлип иногда отдавал какие-то распоряжения, пытаясь остановить продвижение тарана, но родезцы были осторожны и не оставили никаких шансов, а организовать вылазку не дал Володя.

— Филлип, они наверняка этого ждут. Мы ничего не добьёмся.

— Знаю, — хмуро заметил он. — Но если эта штука подойдёт к стенам, тогда у нас вообще никаких шансов не останется… если, конечно, эта ваша штука не остановит его.

Таран медленно приближался по насыпи к частоколу, и до стены оставалось ему преодолеть последние пятнадцать метров.

Глава 12

Десять метров… Лучники и арбалетчики вовсю старались, отсекая пехоту, прикрывающуюся щитами. Стреляли «скорпионы», жаль только скорострельность у них не очень. Снова попробовали стрельнуть по тарану, вроде бы даже в кого-то попали за щитами, но увы, это единственный успех. Володя толкнул в бок Филлипа и посоветовал ему отдать приказ чтобы на таран не отвлекались.

— Вон видишь там пехотинцы группируются? Кажется они дожидаются когда таран пробьёт частокол и пойдут в атаку. Пусть попробуют по ним ударить.

— Сейчас не достанут, но я прикажу быть наготове стрелкам.

Пять метров… Володя махнул рукой, Филлип заинтересовано обернулся. Солдаты взялись за верёвки, натянули, раздалась команда и вершина Л-образной конструкции оторвалась от земли, Острые крюки вонзились в землю, упёрлись и конструкция стала подниматься быстрее. Вот она на мгновение замерла и рабочие поспешно закрепили третью ногу-опору и теперь помогали с её помощью поднимать её. Ещё человек сорок уже держали наготове основную часть — рычаг. Вот вся конструкция утвердилась и теперь проверяли работу рычага. Противник, заметив, что таран вот-вот подъедет к стене, бросились в атаку, лучники открыли навесную стрельбу.

— Быстрее! Быстрее! — Командующий рычагом офицер вовсю раздавал пинков, торопя рабочих. Вот через частокол перебросили здоровенный крюк на цепи.

Володя со стороны наблюдал, как готовят его задумку, которая отсюда походила на колодезный «журавль», только опоры весьма мощные. Главное, чтобы железные чашки-опоры внизу выдержали и эти самые опоры не стали бы проваливаться в грунт. Вроде на испытаниях они держали, остаётся надеяться, что выдержат и здесь.

Один из рабочих схватил длину палку с рогатиной на конце, зацепил свисающую цепь и повёл её в сторону тарану, люди внизу потянули за канаты, склоняя рычаг вниз. Родезцы, сообразив, что противник что-то задумал, усилили обстрел именно этого участка стены. Володя тороплив спрятался за частокол. Если сейчас не удастся быстро зацепить таран, что очень трудно сделать не глядя…

Филлип что-то заорал и тотчас с соседних участков ударили арбалетчики и ручные тягловые требуше. Обстрел немного стих, дав возможность солдату всё-таки подвести крюк куда надо. Вот он нырнул за частокол, махнув рукой. Солдаты и рабочие, смешавшись в кучу, разом натянули канаты, длинный рычаг пошёл вниз, поднимая короткий. Цепь натянулась, мгнвоенное напряжение…

— И! Раз!!! И раз!!! — Люди изо всех сил налегли на тросы… Мгновение казалось, что ничего не получится… трос не выдержит, цепь, крюк, рычаг сломается в конце концов, но нет, задержка оказалась короткой.

Не обращая внимание на обстрел Володя всё-таки на миг выглянул за стену, успев заметить, что крюк зацепился за крышу тарана и теперь поднимал его… Ещё секунда, треск и несколько досок вырвало из пазов и подкинуло, сам таран рухнул вниз, что-то треснуло…

— Ещё раз! — заорал Володя. — Ещё раз!!!

Солдаты и сами уже ловили рогатинами цепь с крюком, а человек пять рабочих тянули за трос, опуская короткий рычаг, что бы их товарищи сумел снова зацепить таран.

Родезцы пришли в себя быстро и так же быстро сообразили, что если им не удастся сейчас пробить стену, то их усилия могут оказаться совершенно бесполезными, а ведь их пехота уже почти подошла к стенам и теперь стояла под обстрелом. Несколько родезцев копьями стали пытаться отпихнуть крюк пока их товарищи раскачивали таран для удара. Со стены полетели горшки с кипящим маслом и изнутри сооружения раздался чей-то вой: теперь, когда на крыше отсутствовали несколько досок и оказались сдёрнуты пара шкур это укрытие перестало быть таким надёжным, как было изначально.

Крюк снова зацепил таран и весьма удачно — за опорное бревно, на котором раньше крепилась крыша. Солдат с рогатиной умудрился направить крюк в то же место, что и раньше, но теперь там крыши не было. Правда за успех поплатился — вражеский лучник удачно попал стрелой по высунувшемся человеку.

— Налегай!!! — снова раздалась команда и снова рычаг пошёл вверх, снова таран стал подниматься… Выше… выше…

— Ещё немного!!! — Володя снова рискнул выглянуть наружу.

Лучники усилили обстрел с той стороны сооружения, которая оказалась вздёрнута в воздух. Самих людей ещё не было видно, но зато их ноги вполне можно было разглядеть. Солдаты стали падать от ранений в ноги, раздались крики и стоны, люди торопливо отхлынули к другой стороне.

— И раз!!! И раз!!! И раз!!! — Таран поднялся ещё выше… ещё… Раздался треск в рычаге… Володя мысленно взмолился, что бы дерево выдержало ещё немного… ещё совсем чуть-чуть. Ещё выше… Таран почти встал на дыбы, а длинный рычаг почти коснулся земли… Эх, высоты немного не хватает… Совсем чуть-чуть… И в этот момент правые катки тарана съехали с насыпи, всё сооружение мгновение балансировало на краю, а потом опрокинулось, увлекая за собой скрывающихся под ним людей.

— Стреляйте!!! — вопил Филлип, бегая по стене и чуть ли не пинками торопя арбалетчиков, лучников и инженеров у машин. Но подгонять людей не требовалось — их успех с тараном так впечатлил, что даже рабочие хватали камни и швыряли их в подбегавшую пехоту с лестницами. Володя и сам схватился за лук, посылая стрелу за стрелой.

Родезцы воспользовались насыпью, и теперь помчались по ней с лестницами им навстречу ударили тягловые требуше… мда, скорострельность у них вполне приличная и конструкция простая как кирпич. А тут ещё и арбалетчики подключились.

Филлип ухватил разошедшегося Володя за плечо и уволок со стены.

— И кто-то говорил, что командир должен руководить боем, а не участвовать в нём… милорд.

— А я им и не руковожу. Ты тут командир. — Володя вытер пот, успокаиваясь. — Как думаешь, удержим?

— Непременно. Враг уже сломлен, а уничтожение катапульты доконало их. Столько поражений подряд никому не вынести. Я вообще удивлён, что Ансельму удалось организовать этот штурм. Видно и впрямь солдаты у него хорошие.

— Какие поражения? О чём ты?

— Ну… барон, потом ночная атака, потом нападение пиратов…

— Понял, не продолжай.

— В общем, если мы сейчас отобьёмся — герцог вынужден будет уйти.

В этот момент в тыл нападающим ударили всадники Дорейна. Оказалось, что пока форт защищался в городе решили сделать вылазку. Хотя она и не совсем удалась — родезцы оказались к ней готовы и выставили прикрытие, но она всё же в самый ответственный момент отвлекла часть нападающих. Ещё через три часа противник стал выдыхаться. Хотя им и удалось несколько раз взобраться на стены, но нигде закрепиться не удалось, а тут ещё под прикрытием очередной вылазки в форт подошло подкрепление из двухсот солдат. Ещё через полчаса последние родезцы скрылись за поворотом унося убитых и раненных.

Володя устало прислонился к какому-то столбу и прикрыл глаза, уже мало обращая на после боевую суету. Неизвестно сколько бы он так простоял если бы не Филлип, осторожно дотронувшийся ему до плеча. Мальчик чуть вздрогнул и открыл глаза.

— Ты как? В порядке? — участливо поинтересовался Филлип.

Хм… «ты». И никакого милорда.

— Да, спасибо. Поеду в город, надо будет доложиться Конрону, а ты пока подсчитай потери… ну ты сам понимаешь. И сразу шли гонца как только прояснится ситуация.

— Хорошо, милорд. Всё будет в порядке.

— Да-да, конечно.

Володя неторопливо побрёл к дому, где оставалась его лошадь, а при выезде из форта даже не обратил внимания на привычно пристроившуюся за ним охрану.

— На этот раз точно всё, — были первые слова, которые произнёс Конрон едва заметив его въезжающего в город. — Я отправил вслед Дорейна с отрядом, в общем он доложил, что на деревьях Ансельм уже начал развешивать дезертиров. Если дошло до такого, то значит боевого духа больше нет.

— Ну и отлично.

— А что такой мрачный?

— Да вымотался просто.

— А-а-а. Понимаю. Вот что, ну-ка дуй к этому… Осторну… и отдыхай. Без тебя разберутся тут.

— Но я…

— Бегом! Я пока ещё твой командир и ты получил приказ.

— Но…

— А о бое расскажешь по дороге. Я тебя провожу.

Осторна с Рупертом дома не было, как сказал управляющий они отправились на заседание гильдии, решали какие-то вопросы по поводу окончания осады… хм… купцы времени зря не теряют. Зато Аливия была дома и теперь довольная скакала вокруг — Володя еле отбивался, но всё же сдался и был затащен в гостиную, усажен за стол и завален кучей новостей, которые девочка выпалила с пулемётной скоростью, попутно бегая вокруг стола, заваривая чай и заставляя стол булочками. При этом на попытавшуюся помочь ей служанку так шикнула, что та поспешно удалилась, больше не рискуя встревать.

Володя наблюдал за ней еле сдерживая смех и слушая её щебетанье краем ухом. Всю былую усталость как рукой сняло. Только вот подходил к дому вымотанный и морально и физически, а тут посидел понаблюдал за фонтанирующей энергией девочкой и словно неделю отдыхал.

— Говорят, что скоро родезцы уйдут. Правда? Теперь ты со мной останешься? Больше никуда не уедешь?

— Это как получится, — улыбнулся Володя.

— А почему не получится? Почему? Ой… — Девочка перехватила вазочку с хлебом, которую случайно задела локтем и переставила на стол, поднявшись на носочки, чтобы отодвинуть её подальше от края.

Мальчик нахмурился. Интересно, как ей объяснить, что у неё всё-таки есть семья и что он тут немножко лишний?

— Я постараюсь быть поблизости. А чего это ты расхозяйничалась?

— Ну как же? Помнишь, я тебе на острове всегда обед готовила пока ты в лес ходил.

— О да, — с трудом сдержал смешок Володя, но Аливия услышала и надулась.

— Всего один раз кашу и сожгла…

Володя усмехнулся, поднялся и стал ей помогать, раскладывая тарелки.

— А почему столько?

— Потому, что скоро твой брат придёт и отец. Думаю, они тоже захотят покушать. Кстати, Кнопка, давно спросить хотел, но как-то всё не получалось. Ты же говорила, что у тебя два старших брата?

— Ага. Ещё Освальд. Ему двенадцать.

— А где он?

— В столице… так папа мне сказал. Он там был по своим делам вместе с ним, а потом не стал брать, ему надо было срочно вернуться, вот и оставил его в одном из наших домов. А потом эта проклятая осада… ну так папа говорит.

— Понятно. А не скучаешь по братишке?

— По этому болвану??? Конечно нет! Он постоянно дерётся. А ты меня с мечом научить обещал обращаться.

— Аливия, ну ты же девочка! Зачем тебе это?

— Ты обещал? Неужели ты собираешься нарушить своё слово? Ты сам меня учил, что если дал слово, то его надо держать.

— Всё-всё. Я всё понял. Я обещал, я обещание выполню, но только немного позже. Тебе ещё восстановиться после болезни надо. Побольше витаминов, больше прогулок.

— Ага. Я уже тренироваться начала… слегка-слегка, честное слово!

Скорее всего, Конрон что-то объяснил командующим отрядам и Володю до самого вечера почти не тревожили. Только Джером заскочил с докладом по текущим делам, и от Филлипа был гонец с сообщением по потерям. Под вечер появился сам Конрон вместе с Осторном и Рупертом. Все втроём о чём-то оживлённо спорили, но стоило им войти в гостиную, где Володя, удобно устроившись в кресле слушал рассказ Аливии про её путешествие с отцом с одни из его караванов. Само путешествие, как понял Володя, было не очень длинным, по сути в соседний город, но для шестилетней девочке оно запомнилось и теперь она делилась теми давними воспоминаниями о первом путешествии.

— Ой, папа пришёл! — Девочка вскочила и бросилась к отцу.

Осторн подхватил дочь и слегка подкинул. Аливия на руках обернулась и показала Володе язык.

— А ты так не можешь?

— Скорее ты с ним так можешь, — хмыкнул Конрон. Володя сердито посмотрел на ухмыляющегося друга, потом на хихикающую Аливию и вздохнул.

— Я, между, прочим, ещё расту. Мой отец был двухметровым гигантом.

— Правда? — распахнула глаза Аливия.

— Нет, — вынужден был признать Володя — врать вот так в лицо Аливии не хотелось. — Всего лишь метр семьдесят шесть. Конрон, ты что-то хотел?

— Ну вообще-то я хотел переговорить с уважаемым Осторном по поводу расписок, которыми мы расплачивались. Осада ведь скоро закончится и надо будет платить по ним. Удачно с ним встретился по дороге.

— Ну если вы тут собираетесь беседовать, не буду вам мешать. Кнопка, спать!

— Ну Володяяяя…

— Что Володя? Кругом, к себе в комнату шагом марш!

— А сказку расскажешь?

— Сказку? Гм… Давай ложись, я сейчас подойду.

Аливия радостно подпрыгнула и ускакала. Мальчик повернулся и наткнулся на одинаково задумчивые взгляды Осторна и Конрона. Володя, сам не понимая почему, почувствовал себя неуютно.

— Ну вы тут продолжайте, а я к Аливии… раз обещал… сказку…

Аливия дожидалась его уже лёжа в кровати и укрывшись одеялом. Володя пристроился рядом с ней на стуле.

— Ты прямо как маленькая, всё сказку подавай. А то всё «Я большая! Я большая!»

— Я большая!

— Значит сказка не нужна?

— Ну Володяяяя… У тебя такие необычные истории! Такие интересные.

— Интересные. Я вот даже не знаю, что тебе ещё рассказать… вроде бы всё рассказывал, хотя… Хм… странно, как же я раньше не вспомнил о ней. Ну ладно, в общем слушай: Жил-был один пожилой мужчина с женой и дочкой. И вот однажды его жена умерла. Погоревал он некоторое время, но понял, что дочке нужна мама и женился повторно на женщине, которая уже умела двух дочек. Сначала всё было хорошо, но постепенно мачеха взяла в доме всю власть, заставляя мужа и падчерицу трудится не покладая рук. Дочь старика делала всю работу по дому: убирала, гладила, готовила, чистила камин от золы. И вот от того, что девушка постоянно возилась с золой из камина она вся была в этой золе и люди стали называть девушку Золушка…

В этот момент чуть скрипнула дверь и в комнату проснулась голова Конрона. Аливия посмотрела на него так, что тот смущённо улыбнулся, протиснулся бочком и махнул рукой Володе — продолжай, мол. Мальчик удивлённо на него покосился, но что бы не сбиться продолжил рассказ.

— И король той страны, чтобы женить принца объявил бал, на который созывались все самые прекрасные девушки королевства. Гонцы объявили что та, которая понравится принцу станет его женой… Конрон, чего тебе? Ты уже десять минут тут стоишь?

— Ничего-ничего, это не спешит. Ты продолжай, очень интересно.

— Не понял? Слушай, кто тут вообще ребёнок? Аливия или ты?

— Хм… Я бы сказал, что скорее ты.

Володя развернулся, ожидая увидеть на лице друга насмешку, но встретился с совершено серьёзным взглядом.

— Что ты имеешь в виду?

— Я? Да так… ничего. Извини, но мне честно порой кажется, что даже Аливия взрослее тебя с твоим отношением. Ты то столетний мудрец, то наивное дитё. Но чаще второе. Да ты продолжай рассказ, а то Аливия сейчас меня побьёт… и тебя заодно.

Володя покосился на сердито сопящую от нетерпения девочку и хмыкнул.

— Ладно, Кнопка, не сердись с дядей Конроном мы потом обсудим кто из нас большее дитя, а я продолжу…

Рассказ лился неторопливо, а Володя старался прибегнуть ко всем талантам своего скромного актёрского мастерства, порой изображая персонажей в лицах. Какой сон — Аливия о нём думать забыла: глаза с блюдца, распахнутый ротик — она даже дышать порой забывала, и это самая обычная сказка… Впрочем она и раньше на его истории реагировала так же — мальчик уже привык что то, что для его сверстников дома всего лишь интересная история тут открытие. Володя заметил, что к слушателям присоединились и Осторн с Рупертом. Так увлёкся рассказам, что и не заметил
когда.

— Пока мы на балу, — Володя понизил голос, изображая мачеху, — ты, Золушка, должна прибрать в комнатах, вымыть окна, натереть пол, выбелить кухню, выполоть грядки… И вот после того, как ты всё сделаешь тогда я позволю тебе понаблюдать за балом во дворце в окне.

— Во… нехорошая женщина. — Конрон явно хотел сказать нечто иное, но покосившись на нахмурившегося Володю, резко изменил формулировку.

Аливия уже почти заснула, но крепилась изо всех сил с явным желанием дослушать сказку до конца. На все уговоры Володи продолжить завтра она заявляла, что не уснёт и требовала продолжения. Володя вздыхал, но соглашался. Вот уже фея одарила крестницу подарками, вот Золушка прибыла на бал, танец с принцем, приближение полночи и поспешное бегство Золушки с бала, потеря туфельки…

— И жилы они долго и счастливо, — наконец закончил Володя, осторожно накрывая девочку одеялом.

— Спасибо, — сонно прошептала та. — Очень интересная история.

Володя ещё немного посидел и, убедившись, что Аливия уснула, вышел из комнаты.

— Ты действительно словно старший брат для неё, — заметил Конрон.

— Знаешь, — Володя неторопливо шёл по коридору и даже не оглянулся на слова рыцаря, — мы с Ленкой постоянно ссорились. Она иногда просила меня прочитать ей сказку, поиграть с ней… но у меня никогда не находилось времени. Всегда были дела интересней — на улице с друзьями побегать, в ком… в игры разные поиграть, книги… Если бы можно было вернуть время назад… — Мальчик недолго помолчал. — Так о чём ты со мной хотел поговорить?

— Ничего такого срочного, просто сообщение: разведчики сообщают, что в лагере родезцев какое-то шевеление началось. Скорее всего они собираются уходить.

— Или собираются предпринять последнюю попытку штурма города.

— Не думаю — у них в армии полнейший разлад. Судя по всему там чуть ли не до бунта дело дошло.

— Надо бы пленных…

Конрон хмыкнул.

— Я знаю твой интерес к ним и отправил отряд Дорейна с заданием. Утром пленные будут. И… ну так, на всякий случай, я приказал усилить патрули и караулы.

— Ну тогда до утра. Спокойной ночи.

— Угу, отдыхай, князь. А я ещё кое-какие вопросы хочу с Осторном обсудить.


Утром, как и обещал Конрон, доставили пленных и Володя сразу же отправился в магистрат. Как оказалось, суматоха в лагере родезцев действительно была связана с подготовкой к отступлению — на этот раз Конрон оказался прав. Вот только прежде, чем отправиться в путь Ансельм решил пополнить припасы и теперь во все стороны рассылал отряды фуражиров. Дорейн в сообщение писал, что если ему дадут ещё человек триста, то он сумеет сильно осложнить им жизнь.

Когда Володя закончил допрашивать последнего пленного снова заявился Конрон и бросил на стол свиток. Мальчик вопросительно поднял на рыцаря глаза.

— Парламентёр от герцога Дорна доставил час назад. Думаю, тебе будет интересно.

Мальчик развернул свиток и с трудом продираясь сквозь ошибки начал читать. Закончив, некоторое время стоял неподвижно, что-то обдумывая, потом снова углубился в чтении, потом ещё раз перечитал.

— Мне надо подумать, — отозвался Володя, подходя к окну.

Конрон кивнул и плюхнулся за стол, притянул к себе тарелку с остатками мяса и кусок хлеба и начал неторопливо есть. Володя же так и стоял у окна, глядя куда-то вдаль и о чём-то размышляя. Он стоял слегка повернувшись боком, освещённый лучами солнца, пробивающемся сквозь плохого качества стекло. Конрон, изредка поглядывающий на мальчика, видел как хмурится его друг, размышляя над чем-то и теперь пытающимся принять какое-то важное для себя решение. По его серьёзному виду казалось, что это решение определяет всю его будущую жизнь. Сейчас Конрону очень хотелось знать, о чём думает этот странный князь.

— Скажи, а что если я съезжу парламентёром?

— Ты?! — Конрон так удивился, что даже вино отложил.

— А что? Не по чину?

— Не по чину? Да как раз наоборот…

— Тогда думаешь герцог что-то сделает парламентёру?

— Да никогда. Герцог в таких вопросах очень щепетилен.

— Вот именно, так что мне ничего не грозит.

— Да я не про это. Я не понимаю зачем? Что ты хочешь сказать такого, чего не может сказать обыкновенный парламентёр?

— В том-то и дело, что вот по этому письму обычный парламентёр ничего сказать не сможет.

— Я не понимаю, в чём проблема? Да выдать им этого… как там его… Раймонда в обмен на наших пленных и дело с концом. Пусть его как предателя свои и вешают, — хмыкнул Конрон.

Володя вздохнул.

— Не люблю предателей…

— Могу тебя понять.

Мальчик снова вздохнул и отвернулся.

— А Раймонд не предатель.

— Надоел мне твой кислый вид, — раздражённо буркнул Конрон. — В последнее время вообще тебя не узнаю. Короче, если хочешь, собирайся и уматывай… куда хочешь… хоть в парламентёры.

— Спасибо, Конрон.

— Не за что. Считай это благодарностью за всё, что ты сделал для Локхера.


Через два часа Володя в сопровождении одного трубача, который в одной руке держал трубу, а в другой белый флаг и переводчика подъезжал к первым постам родезской армии. Солдаты, остановившие их, выслушали сообщение трубача, покосились на Володю, который в своём привычно-невзрачном плаще с его ростом и сложением никак не выглядел на солидного представителя воюющей стороны, а скорее насмешкой над ними — проигравшими. На Володю посматривали мрачно и угрожающе, но ничего не говорили, обмениваясь мнениями между собой. Володя сейчас очень жалел, что не понимает по-родезски, а спрашивать у переводчика посчитал не очень удобным.

Наконец их провели в лагерь, заставили минут двадцать подождать и только после этого пригласили в просторную палатку командующего. Володя вошёл первым, быстро окинув всю обстановку: наспех сколоченный стол, походная кровать чуть в стороне, сейчас служащая скамейкой для двух офицеров. Сам герцог стоял облокотившись на стол в лёгком доспехе, слегка седоватый мужчина в летах. Хмурый и сосредоточенный, он рассматривал какую-то бумагу на столе, но вот на объявление офицера поднял тяжёлый взгляд и несколько мгновений рассматривал всех трёх парламентёров. Вот его взгляд остановился на Володе.

— Князь Вольдемар Старинов, я полагаю? — Герцог говорил по-локхерски великолепно, по крайне мере Володя не находил отличия от того, что слышал от локхерцев. — Наслышан. Как я понимаю, благодаря вашему вмешательству, ваша светлость, расстроились наши планы?

— Я немного поучаствовал в обороне.

— Ага… немного. Так чему обязан такой чести, что сам заместитель командующего родезской армии прибыл в качестве парламентёра?

— Мне хотелось обсудить с вами Раймонда… если позволите, без посторонних.

— Раймонда? Этого предателя? Я понимаю, что он оказал вам большую услугу, но это моё последнее слово. Я готов обменять всех ваших пленных в обмен на этого предателя. Милорд, вы же понимаете, что тот, кто предал один раз, тот обязательно сделает это и повторно. Ради чего вы его хотите защитить?

— Что такое предательство — я знаю. Пленных же вы хотите обменять потому, что с ними будет намного тяжелее выбраться, да и кормить в пути без них будет нужно меньше народу. Так что тут прямая выгода для вас. Конечно, вы можете наших пленных и казнить, но… герцог Ансельм Дорн на такое никогда не пойдёт.

— Хм… А вы неплохо изучили меня… — герцог на мгновение задумался. — Хорошо, я поговорю с вами.

Даже приказов не понадобилось — все присутствующие родезцы моментально поднялись. Чуть поклонились и вышли. Следом вышли и лоркхерцы. Дождавшись, когда за последним закроется полог шатра герцог приглашающее указал на складной стул.

— Спасибо… — Володя снял накидку, аккуратно повесил её на спинку стула и сел сам. — Собственно Раймонда я с вами и хотел обсудить…


— Интересно, за каким… нашего князя понесло парламентёром?

Конрон пожал плечами.

— Вернётся, поинтересуешься сам, тир. Честно говоря я и сам его не понял. Что-то он там про Раймонда говорил и про то, что он не предатель. Самому интересно.

Роухен задумался.

— Всё-таки этот князь очень странный. Может действительно шпион?

— Ага. Который настолько странный, что в нём все шпиона подозревают. Я, конечно, в этих делах не очень, но и мне понятно, что из него шпион как из меня… меня… Ну ты понял.

Роухен был менее доверчив и обладал намного большим жизненным опытом по сравнению с Конроном и потому был настроен менее благодушно к Вольдемару Старинову, но спорить не стал. Он вообще предпочитал не спорить с командирами, тем более он не мог отрицать того факта, что князь реально помог в обороне, но даже сейчас он для него оставался загадкой, а загадки Роухен сильно не любил.

Через несколько минут в комнату вошли ещё несколько офицеров, приглашённых на совещание, чтобы обсудить дальнейшие планы. Офицеры говорили много всего, но Конрон слушал вполуха, гадая о чём может говорить Вольдемар с герцогом. На все вопросы офицеров, обращённых к нему, он отвечал весьма туманно, сославшись на необходимость пока держать всё в тайне. Сообразили они, что он сам ничего не знает или нет не ясно, но по крайне мере отстали и занялись более актуальными проблемами: как действовать после отступления неприятеля. А то, что родезцы всё-таки будут отступать никто уже не сомневался.

Володя появился уже под конец совещания в приподнятом настроении, улыбаясь каким-то своим мыслям. Поздоровался со всеми, но уселся в сторонке. Понимая общий интерес к проведённым переговорам он просто перечислил условия перемирия, к которым они пришли с герцогом. Офицеры разочаровано зашумели, не понимая, что в этих довольно стандартных пунктах могло вызвать прилив столь хорошего настроения у вечно серьёзного князя, который и улыбался-то крайне редко, да и то уголками губ.

Конрон неодобрительно качал головой, догадываясь, что тот о чём-то умалчивает, но не настаивал, быстро свернул совещание и выпроводил всех, после этого пристроился.

— Ну и, во имя всех возвышенных богов, с чего такая радость?

Володя пожал плечами и честно ответил:

— Ансельм Дорн отпускает всех наших пленных в обмен на Раймонда. Всё осталось без изменений — так, как он и предлагал в своём письме.

— Не понял? Точнее понял, но это ты и на совещании говорил. Я не понял для чего тогда именно ты к нему ездил?

— Для чего? Может потому, что дурак. И потому, что несмотря ни на что так и не избавился от наивности. Вот такой вот я наивный романтичный дурак, Конрон. А ведь думал, что сумел избавиться от всех чувств… как оказалось, нет. Возможно потому, что даже в самые тяжёлые моменты мне везло на людей.

Рыцарь потряс головой.

— Я чего-то не понимаю. Ты чего там натворил?

— Да ничего… просто рассказал всё о Раймонде… мои учителя точно устроили бы мне головомойку за такое — сдать все достигнутые результаты… мда…

— Прости, что? Что ты сделал?

— Всё рассказал Дорну про Ансельма. Как впервые встретился и что было дальше.

— И?

— Ну и всё. Герцог совсем не дурак, так что, полагаю, он мне поверил. Ладно, пойду к Раймонду… обрадую. Если его и повесят, то не за предательство.

Конрон озадаченно проследил за Вольдемаром и недоуменно пожал плечами, не совсем разобравшись в том, что услышал. Потом пожал плечами и вернулся за стол, достал нож, задумчиво рассмотрел его, а потом стало ковыряться им в столе. Потом махнул рукой.

— Каждый раз, когда думаю, что уже начал его понимать он выкидывает что-то, совершенно неожиданное.


Володя, скрестив руки, стоял у косяка двери в тюремную камеру и наблюдал за работой кузнеца, освобождавшего пленника. Когда тот закончил возиться с цепями, мальчик поманил Раймонда и зашагал по коридорам тюрьмы к выходу. Раймонд озадаченно обернулся к охраннику, который флегматично отправился в свою коморку, явно не собираясь их сопровождать, вблизи тоже не было видно ни одного охранника, а князь шагал вперёд даже ни разу не обернувшись, словно ему было совершенно всё равно следует за ним пленник или нет. Заинтригованный таким поворотом рыцарь торопливо догнал князя и пристроился позади.

Вольдемар вышел на улицу, при этом охрану на входе также совершенно не заинтересовал бывший пленник. Раймонд огляделся, гадая, что может получится, если он сейчас попробует бежать.

— За поворотом пост, как раз на него выскочишь, а если бежать прямо, то наткнёшься на учения ополченцев. Но вообще бежать не советую по другой причине, наберись терпения.

Вольдемар даже не обернулся когда говорил. Тир задумчиво поглядел ему в спину, но решил последовать совету. Раз его никто не охраняет, значит что-то происходит, а что именно скоро прояснится.

В кабинете магистрата Володя сразу уселся за стол и перебросил через него свиток с условиями перемирия Раймонду. Тот неторопливо развернул его и углубился в чтение. Вот он закончил, неторопливо скатал его, зашатался и поспешно сел на первый же подвернувшийся стул.

— Как я понимаю, меня выдадут?

— Есть какие-то причины этого не делать? Хотя если бы ты согласился…

— Ваша светлость, мы уже обсуждали этот вопрос.

— То есть своего мнения ты не изменишь?

— Нет.

Володя вздохнул, неторопливо поднялся, отстегнул пояс с мечами и положил его перед собой на стол, после чего расслабился на стуле, вытянув ноги.

— Жаль. Что ж… сам понимаешь.

— А если я сейчас убегу? Я не видел охраны на выходе…

— А смысл?

— Хотите сказать, князь, что мне некуда бежать и меня повесят если не вы, то свои.

— Ну… свои вас, конечно, вряд ли похвалят — работу вы всё-таки провалили. Возможно вас за этот провал и казнят, но только не за предательство.

Раймонд замер и удивлённо уставился на собеседника. Князь снова вздохнул.

— Ну вот такой я дурак и завалил почти всю работу. Мои учителя точно мне настучали бы по шее за такое. В общем я ездил как парламентёр к герцогу Дорну и всё ему рассказал про тебя. Полагаю, он поверил, так что…

— Милорд… я… ваша светлость…

— Замолчи уж… и не вздумай благодарить… не за что. А ты… в общем проваливай. Охрана у ворот предупреждена и выпустит тебя. А герцог… не думаю, что он нарушит своё слово и удержит наших пленных дольше обычного.

Раймонд поспешно поднялся и направился к выходу, но у двери обернулся.

— И всё же, милорд, почему?

— Я знаю что такое предательство. Оказывается я после него не могу спокойно наблюдать как за него казнят невиновного человека. Такое объяснение устроит?

— Милорд… спасибо. Я этого никогда не забуду. Отныне у вас нет преданней друга.

— Не зарекайся, — хмыкнул Володя. — Война ведь продолжается, и мы с большой долей вероятностью снова можем встретиться по разные стороны.

— Да. Такое возможно, ваша светлость и я сделаю всё возможное, чтобы выполнить поручение моего короля, но…

— Я понял, Раймонд. Спасибо. Честные противники — тоже неплохо.

Раймонд поклонился и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Володя отодвинул на столе ремень с мечами и грустно констатировал:

— И всё-таки я дурак.

Осторожный стук в дверь. Володя вздрогнул: интересно, кого это несёт? Конрон точно стучать не будет. Роухен? Он вроде с родезцами следит за соблюдением перемирия.

— Да.

В дверь осторожно заглянул Лигур.

— Разрешите, милорд?

— Заходи. Что-то случилось?

Лигур неторопливо, но и не слишком медленно прошёл к столу и сел напротив.

— Милорд, если позволите, я хотел бы обсудить с вами судьбу моих людей. Осада подходит к концу, а им была обещана свобода…

— Да. Я разговаривал недавно с Конроном на этот счёт — он полностью подтвердил все прошлые обещания. Тем более ваш полк очень хорошо проявил себя. Думаю, локхерцы даже захотят пригласить вас на службу.

— Вот об этом я и хотел поговорить с вами. Видите ли, милорд, большинству из бывших рабов просто некуда идти. Что их ждёт? Дома у многих просто нет, зарабатывать… ну чем они смогут заработать на жизнь? Грабежами разве только. Если же наниматься к кому-нибудь, то людей просто раскидают по разным отрядам.

— Гм… пока не понимаю, к чему вы клоните.

— Милорд, вы правильно заметили, что я раньше занимал высокое положение, и мне приходилось воевать, но и для меня в новинку те тактические приёмы и действия, которые вы внедряете. Однако нельзя не заметить, что они вполне эффективны, но вот использовать их с максимальной эффективностью может только человек, который понимает, что делает. То есть вы.

— И?

— Командовать может только тот, кто понимает возможности подразделения и умеет правильно применять их. Даже я не всё понимаю во время подготовки, но догадываюсь, что все отрабатываемые приёмы нужны в бою. Сражение здесь закончилось. Милорд, люди просили меня узнать о ваших дальнейших планах.

— Признаться, не задумывался пока. Хм… Я так понимаю, люди хотят сохранения полка. Проблема вот только в том, что кроме титула у меня ничего нет, а содержать такой полк стоит вполне приличных денег.

— Полк может и сам себя кормить, если подойти к делу с толком, милорд. Боевые отряды нужны многим правителям, а если они ещё и имеют репутацию…

— То есть вы предлагаете заняться наёмничеством и продавать мечи?

— Занятие не постыдное, милорд, если вы об этом. Очень многие из благороднейших фамилий сколачивали свои отряды и зарабатывали себе на жизнь продавая их услуги.

— Понятно…

Володя задумчиво начал постукивать пальцами по столу. Признаться откровенно — занятие наёмничеством его не прельщала совершенно. Слишком хлопотно, слишком ненадёжно, слишком суетливо. Да и по другой причине ему это занятие не нравилось — на Базе он обучался у многих людей, но всё они были те, кого можно назвать государственниками, которые часто такую службу ставили превыше всего. Многие классные специалисты продолжали служить за копейки, хотя в коммерческих структурах могли бы зарабатывать миллионы. Волей-неволей, но такой взгляд на жизнь они передали и ему. Володя очень уважал многих из тех, у кого проходил обучение и помнил их рассказы и их отношение к наёмникам. Ясно, что тут совершенно другая ситуация, но очень трудно переломить себя. Но и отказывать вот так сходу не дело — люди же доверились.

— Спасибо, Лигур, я подумаю. Такие решения сразу нельзя принимать.

— Конечно, милорд, — Лигур поднялся.

— В любом случае, я постараюсь обеспечить будущее людей.

— До свидания, милорд. Мы все будем ждать вашего решения.

Глава 13

Назначенные два дня перемирия подходили к концу и совет решал, что делать дальше поскольку родезцы не выказывали явного желания уходить — наоборот, тратили время на укрепления лагеря. Роухен даже обвинил Вольдемара, как главного инициатора перемирия, в попустительстве. Его, правда, тут же осадил Конрон, заметив, что даже если бы этого перемирия не было, то всё равно они не смогли помешать работам по укреплению лагеря.

— Зато они не смогли так легко пополнять припасы в округе.

Но на этом всё и закончилось. Собравшиеся были людьми действий и плакаться об упущенных возможностях был не в их характере. К тому же многие и не считали перемирие ошибкой. Сам Володя сидел в сторонке и рассеянно слушал спор, стараясь вмешиваться в него как можно меньше, только если к нему обращались непосредственно, но и тогда старался отделываться минимум слов. Конрон неодобрительно качал головой, но при всех ничего не говорил. Наконец все разошлись и Конрон повернулся к Володе.

— Ну чем ты теперь недоволен?

— Я? В каком смысле? Я всем доволен.

— Раньше ты активнее вёл себя на совещаниях.

— А смысл? Тортон сейчас если и падёт, то только чудом, а я ввязался во всё это только по одной причине.

— Ага. Из-за Аливии. Как там она, кстати?

— Нормально всё. Уже носится вовсю и требует тренировок с мечом. Вбила же себе в голову, теперь никак не могу отговорить от этого. И ведь обещал…

— Ну ты ведь её и раньше обучал этому… я помню, как она вывихнула руку моему солдату.

— Он сам себе вывихнул. К тому же это не совсем боевая тренировка. Скорее гимнастика. Ну и поможет в случае чего, как ты заметил.

— О, да. Правда тот солдат разглядел получше.

— Прекрати насмешничать. Тебе хорошо, а я как приду к ним, так Кнопка тут же бежит: когда будешь учить, когда будешь учить…

— Ха. Сочувствую. Так значит, ты больше не желаешь принимать участие в обороне города?

— В обороне от кого?

— Родезцы ещё недалеко.

— Ну так и я пока на совещаниях.

— Хм. И чем ты планируешь заняться дальше?

Хороший вопрос, только ответа пока нет.

— Если честно, то не знаю. Правда ко мне подходил Лигур…

— Да, я в курсе.

— В курсе о чём он говорил? — удивился Володя.

— Это не секрет. И что ты надумал?

— Пока ничего.

— Понятно. Но наёмники не задерживаются подолгу на одном месте. Как же тогда Аливия?

— А что Аливия? Конрон, хотя бы перед самим собой надо быть откровенным — сейчас я больше мешаю ей, чем помогаю. У неё есть семья, которая позаботиться лучше, а что я? Бродяга без роду и племени. Я ей помогал пока в этом была нужда, но сейчас надо уйти и не мешать.

— Странный ты какой-то…

Разговор был прерван появлением курьера, который доставил письмо. Тяжело дыша, весь в пыли, он ввалился в комнату и чуть ли не выронил свиток на пол.

— Кто здесь Конрон Пентарский?

Заметив привставшего Конрона, он вручил ему свиток.

— От герцога Алазорского! — И тут же рухнул на стул, который Володя торопливо подвинул гонцу.

Конрон поспешно взломал печать и углубился в чтении.

— Ну слава богам! — выдохнул он и повернулся к Володе. — Похоже, твоё послание произвело впечатление в столице. Его величество откомандировал герцога чтобы он разобрался с этой проблемой. Герцог собрал всех, кого можно по гарнизонам и теперь сообщает, что продвигается с трёхтысячной армией к Тортону. Будет дней через пять.

— Хм… Три тысячи — это сила, конечно. Догадываюсь, что за качество у этих войск. А король, значит, опять остался без присмотра наедине с Эрихом?

— Думаю, что герцог на самотёк всё не пустит, — не очень уверенно возразил Конрон. — В любом случае эти силы сейчас были бы более полезны королю, чем нам. Вот что, я отпишу всю ситуацию, а там герцог уже разберётся.

— Придёт начальник и рассудит…

— Что?

— Да нет, ничего. Полагаю, другого выхода у нас всё равно нет. — Володя поднялся. — Не буду мешать. — Но у выхода обернулся. — Кстати, кому принадлежит герб: вставшая на дыбы лошадь?

— Белая или золотая? И на каком фоне?

— Понятия не имею. Я видел этот герб выгравированным на мече. Там ещё что-то было, но разглядеть невозможно.

— Хм… Где ты мог видеть такое? — Конрон нахмурился. — Если герб был на мече, то мне только одно в голову приходит, но ты вряд ли мог это видеть.

— А имя граф Готский тебе не о чем не говорит?

Конрон очень задумчиво посмотрел на Володю.

— Говорит. Готские — это очень старинный род.

— И это их герб?

— Да. Только они уже давно его не используют. Потому я и удивился, что ты его знаешь. С тех пор, когда они заняли трон Локхера после того, как породнились с правящей принцессой, ей была нужна поддержка иначе ей не удалось бы удержаться на троне и Готские предоставили ей такую поддержку. С тех пор их гербом стал герб правящей династии.

Володя задумчиво кивнул.

— Примерно этого я и опасался. К сожалению, поздно догадался.

— Какие-то проблемы?

Мальчик покосился на спящего гонца.

— Да нет. Впрочем, да, есть одна небольшая. Была у меня стычка с этим вашим королём. Как раз после поражения… Он представился как граф Готский, а на мече этот герб… В общем, мне не хотелось бы с ним встречаться ещё раз. И даже с его доверенным лицом не хочется встречаться.

Конрон открыл рот, тоже покосился на гонца, закрыл.

— Потом расскажешь.


Володю Конрон отыскал на полигоне, где он обсуждал с Лигуром какие-то новые тактические приёмы и способы их применения в бою. При этом Лигур явно относился к новинкам с недоверием, но старался вникнуть и понять, поэтому слушал внимательно, делая какие-то наброски на листе, лежащем на столе. Володя поглядывал ему через плечо и изредка что-то поправлял там. Заметив Конрона, он отложил карандаш.

— Дальше сам смотри. Попробуй всё-таки отработать этот метод обороны.

— Хорошо, милорд.


— Да… ну ты и учудил, — задумчиво проговорил Конрон, сидя на берегу моря и изредка запуская камешек. Рядом пристроился Володя и задумчиво пересыпал песок с места на место.

— Да откуда же я знал, что этот придурок, который попытался меня ограбить — король?

— Гхм.

— Ладно-ладно. Откуда я знал, что тот умнейший и вежливейший молодой человек, который попытался меня ограбить — король? Это я уже позже сообразил, но не стал говорить, только хуже стало бы.

— С другой стороны теперь понятно почему его величество вернул многих старых советников. Ха, а я то гадал с чего такие перемены. Вообще-то, как мне кажется, ты зря паникуешь. Артон, при всей его… хм… — Конрон огляделся, — избалованности, никогда не отличался злопамятностью. К тому же раз он тебя послушал, значит не очень и сердился.

— Может и так, но проверять не хочется.

— И что ты думаешь?

— Я уже придумал. Сегодня ночью родезцы уходят…

— Что??? Это ты откуда знаешь???

— Логика. Завтра утром истекает срок перемирия, так что уйти без особых проблем они могут только сегодня вечером. Ну и ещё я обзавёлся кое-какими источниками информации во вражеском войске.

— Это точно?

— Абсолютно.

— И ты молчал?

— Я узнал об этом когда к Лигуру шёл. Джером сообщил.

— Ясно. И что?

— Ну так ведь надо отрядить провожающих. Ты не сможешь — прибывает герцог этот… как его… Алазорский и тебе надо будет давать ему отчёт. Потому поедет Дорейн — больше некому. Ну и я с ним.

— Дорейна это не обрадует.

— Почему? Я же не командиром к нему навязываюсь, а волонтёром. В общем, чем дальше я буду от города в тот момент, когда тут будет герцог, тем лучше. А это самый лучший вариант — далеко и не надо ничего никому объяснять по поводу спешного отъезда из города. Ты поговоришь с ним как командующий?

— Столько проблем на пустом месте создаёшь. Поговорю, куда денусь? А ты сейчас куда?

— К Осторну. Точнее сначала переговорю с Филлипом и Джеромом, а потом уже к Осторну. Попрощаюсь с Аливией и в путь.

— Филлипа и Джерома с собой возьмёшь?

— Филлипа лучше оставить, наверное. А вот Джером и Винкор со мной поедут. Винкор мне нужен чтобы языки подучить и грамотность подтянуть, а Джером как источник информации. Я ведь только на обороне и сосредоточился, а о мире как не знал ничего, так и не знаю. Думаю, расслабиться и стряхнуть с себя всю эту ответственность — надоело всё.

— Странный ты, но как хочешь. Ладно, прикрою тебя от герцога. Надолго собираешься исчезнуть?

— Недели на две-три, как получится. Сколько Дорн будет отступать?

— Если всё пройдёт для него успешно, то за две недели он доберётся до границ Эндории, а там уже рискованно будет его преследовать.

— Дорейн не настолько рисковый, чтобы преследовать врага на занятой им территории. Но, думаю, на месте всё будет ясно.

— Ладно, проваливай… глаза б мои на тебя не глядели. Ну надо же… умудриться повздорить с королём… Только с тобой могло такое случится!

— Это ещё почему?

— Ну… судя по твоей истории с тобой вечно что-то случается.

— Ага. Спасибо за поддержку. Ладно, пойду к Лигуру, надо обсудить кое-что. Слушай, не распускай по возможности его полк до моего возвращения. Сможешь?

— Гм… А что я скажу герцогу? Бои закончены, а ополчение не распущено?

— Конрон, придумай что-нибудь!

— Тебе это зачем?

— Жалко будет, если все плоды по обучению пойдут прахом и всё придётся начинать сначала. Полк надо сохранить хотя бы как основу.

— Они вроде как не горят желанием служить Локхеру.

— Понять их можно, но если они подадутся в наёмники, я полагаю, тебе захочется иметь их на своей стороне, а не на другой.

— А вот это аргумент. Ладно, сделаю, что смогу. Но как я полагаю, ты в наёмники подаваться не собираешься?

— Скорее всего нет. Не моё это. Меня по-другому обучали. Как там поэт у нас говорил… блин… как бы поточнее перевести… вот… служить бы рад, прислуживаться тошно. Мда, не совсем в тему, но… в общем не могу я наёмником быть. Не моё это.

— Даже не буду делать вид, что понял твои мысли.

— Тогда я ушёл.

Конрон махнул рукой, и что-то бормоча себе под нос о сумасшедших иностранных князьях, отправился в сторону магистрата.

Володя мотался почти до самого вечера обсуждая то с Лигуром план занятий на время его отсутствия, то с Джеромом подготовку к отъезду, то с Абрахимом закупал книги для занятий, а потом Филлипу давал задание, чтобы он присматривал за снятым домом. Только закончив все дела, он заявился в дом к Осторну, где и сообщил о своём отъезде. Аливия сразу посмурнела, но вопреки ожиданиям ничего говорить не стала. Уже под вечер, после того, как Володя рассказал ей очередную сказку, она ответила на вопрос мальчика:

— Отец тоже так всегда уезжает. Я уже взрослая и знаю, что не всегда получается быть с тем, с кем хочется.

— Да… — Володя даже растерялся от такого серьёзного рассуждения. — Я в твоём возрасте был совсем избалованным.

— Избалованным? — Глазёнки девочки загорелись интересом. — Это как?

— Всегда требовал то, что хотел невзирая ни на что. И очень обижался, когда желаемое не получал. А ты действительно взрослая, если понимаешь, что нельзя получить всё, что хочется. Всё, спокойной ночи.

За дверью Володю перехватил Осторн.

— Милорд, мне бы хотелось обсудить с вами один момент.

— Да?

Купец пристроился рядом и неторопливо зашагал вместе с Володей.

— Мне хотелось бы узнать, что в намерены делать дальше с Аливией?

Разговор ожидаемый и, тем не менее, произошёл совершенно неожиданно.

— Что делать? Да ничего. Завтра я уезжаю, потом вернусь и снова уеду. Постепенно она привыкнет, что я бываю у ней всё меньше и меньше…

Володя видел, что по какой-то причине Осторн остался недоволен этим ответом, но никак не мог понять с чем это связано. Раньше он наоборот требовал, что бы он поскорее исчез из их жизни.

— Аливия уже никогда не станет такой, какой была, — неторопливо заговорил он. — Я пытался её переубедить, но девочка очень упряма… Я просто не знаю, что с ней делать.

— Осторн, давайте начистоту: что вы хотите? Я тоже желаю Аливии только добра и понимаю, что я, бродяга без дома, вряд ли смогу обеспечить ей нормальное будущее.

— В этом всё и дело, — вздохнул Осторн.

Володя немного озадаченно проследил за уходящим купцом, никак не понимая, чего он хотел от него услышать. Не сосватать же он её хочет ему? Эту мысль они с Осторном отвергли с самого начала. Всё-таки действительно надо подумать, наверное, всё-таки не очень хорошо будет, если они вот так расстанутся. Нечестно просто. Да и Аливия разве в чём виновата? Она искренне к нему привязалась. Да ещё эти сословные различия. Для самого Володи они ничего не значили, но для остальных это была вся их жизнь.

— Надо будет подумать, — вздохнул Володя, хотя и признавал, что придумать что-либо у него вряд ли получится. Он и со своей-то судьбой не мог определиться, а тут за других решать.


Родезцы ушли на рассвете в четыре утра, стараясь произвести как можно меньше шума. Непонятно для чего, всё равно за ними постоянно наблюдали разведчики, но тем не менее. В городе об этом стало известно через десять минут. Дорейн скомандовал к подъёму и через полчаса следом отправилась кавалерия Локхера. С ней в качестве волонтёра отправился и Володя, а с ним Джером и Винкор. Филлип оставался в Тортоне на хозяйстве для присмотра за имуществом синьора.

Конрон следил за выступившей армией с надворной башни и когда последний всадник скрылся за поворотом отвернулся и стал спускаться в город.

— Поздравляю, тир, — встретился ему Роухен. — Знаменательное событие — первое победа за всё время войны.

— Перестань, Роухен, мы оба знаем благодаря кому она достигнута. Если бы не сумасшедшие идеи этого князя неизвестно чем бы всё закончилось. Точнее очень даже известно.

— В том-то всё и дело, что сумасшедшие. Кто он такой?

— Тот, кто спас Тортон! — отрезал Конрон, давая понять, что не намерен обсуждать князя. Роухен намёк понял правильно и поспешно откланялся. Рыцарь задумчиво проследил за ним взглядом — вот и началась борьба за победу. Как же он ненавидел эти игры.

Был бы здесь Вольдемар, он мог бы вспомнить древнюю мудрость, что у победы много родителей, а поражение всегда сирота. Впрочем, даже не зная эту мудрость Конрон прекрасно понимал что к чему.

Когда осада оказалась снята жизнь ещё долго не могла войти в привычную колею. Город приводил себя в порядок, разбирались баррикады с улицы, площади, занятые ополчением под полигоны снова возвращались рынкам, снова начал работать порт и первые корабли уже отправились в плавание. Постепенно жизнь входила в привычную колею и только форт за городом всё ещё напоминал о недавних боях — магистрат никак не мог определить что с ним делать. Форт этот оказался настолько удачно расположенным, что всерьёз обсуждалась возможность возведения там постоянного укрепления. Особенно эту идею поддерживал Роухен. Пока к единому мнению не пришли, но форт решили не сносить. Постепенно, по мере удаления родезцев, распускалось и ополчения, но полк Лигура Конрону удалось отстоять несмотря на все попытки членов магистрата его разогнать — слишком многим он стоял поперёк горла.

Споры закончились с входом в город отряда в главе с герцогом Алазорским. Конрон лично выехал встречать его во главе оставшихся в Тортоне вооружённых сил, выстроив их вдоль дороги. Герцог, невысокий поджарый мужчина лет шестидесяти окинул всё вокруг цепким взлядом, кивнул своим мыслям, выслушал короткий доклад Конрона, кивнул ему и пришпорил коня, направив его к городским воротам. У них молча выслушал приветствие магистрата, важно покивал и въехал в Тортон, где к нему присоединился и Конрон.

В магистрате вся надменность мигом слетела с герцога как морская пена, маска исчезла и лицо ожило, в глазах разгорелось пламя. Почти бегом пересёк всю комнату, уселся во главе стола, сложил руки в замок и положил на них подбородок.

— Ну, рассказывайте, тир, как тут у вас всё было. Только не вздумайте мне врать! — в глазах полыхнуло, герцог раздражённо швырнул на стол несколько свитков. — А то тут от ваших уже есть версия событий… несколько даже. И в каждой свой герой.

Конрон нахмурился. Вот уж не думал, что кто-то осмелится писать герцогу через его голову. Ох, рисковали эти писари, ох рисковали, лично бы им головы поотрывал бы, попади к нему такое письмо. Он вздохнул и осторожно сел напротив герцога.

— Честно говоря, я совершенно не верил в успех миссии…

Где-то на середине рассказа Конрона герцог не выдержал, вскочил с места и стал быстро прогуливаться по кабинету, заложив руки за спину. Вообще в герцоге энергия буквально фонтанировала, не давая ему оставаться на месте. Из-за этого он говорил быстро короткими рублеными фразами.

— Князь, значит… Читал я его записку с анализом. Весьма-весьма правдоподобно и толково. Она на меня произвела впечатление. Да, произвела. Я с королём о ней говорил. Оказывается этот ваш князь успел и с ним познакомиться. Король кое-что рассказал мне о встрече с этим князем.

Герцог вдруг успокоился, словно кто-то перекрыл кран с бурлящей в нём энергией и даже его речь изменилась: короткие фразы пропали, он стал говорить медленно, обдумывая каждое слово. Если человек не был знаком с герцогом Алазорским, то подобная резкая смена поведения выбивала его из равновесия. Конрон с герцогом, похоже, до этого не встречался и растерялся.

— Ваша светлость, я…

— Ладно, — герцог махнул рукой. — Этот князь вам говорил о встрече с королём?

— Только то, что по дороге встретился с ним.

— Да? Весьма разумно с его стороны. Весьма. А почему я его не видел?

— Он уехал с конницей преследовать отступающих родезцев.

— То есть предпочёл после знакомства с королём не встречаться со мной? Предусмотрительный молодой человек.

— Ваша светлость…

— Успокойтесь, тир. Этот молодой человек умеет производить впечатление. Да и большой бы неблагодарностью с моей стороны было бы вредить ему, всё-таки я вернулся из отставки благодаря ему…

— Благодаря князю?

— Ага, значит, он действительно тебе не всё рассказал. Действительно благоразумный человек. Значит, говоришь, что по его словам он ввязался в оборону из-за той девчонки? Купеческой дочери?

— Да, ваша светлость.

— Любопытно. Весьма любопытно… — похоже, слово «весьма» очень нравилось герцогу и он вставлял его при каждом удобном случае. — Что-нибудь известно про то, как они познакомились?

— Милорд, девочке восемь лет. Она с матерью ехала в караване, когда на него напали, но мать с дочерью убежали в лес, где на них напали волки. Мать погибла, защищая дочь, а князь спас Аливию.

— В лесу? Весьма любопытно. А князь в одиночку в лесу путешествовал? Ага, вижу, что сами не знаете.

— Я не считал себя вправе интересоваться у князя его жизнью.

— Ну кое-что он вам всё-таки рассказывал, иначе откуда вы знаете о гибели его родителей и сестры. Мда, ваше не любопытство похвально… весьма похвально. — По интонации было ясно, что это отнюдь не похвала. — Я бы хотел поговорить с этой девочкой… и её отцом.

— Сейчас, ваша светлость?

— Нет. Зачем же шокировать семью неожиданным визитом? Сообщите им, что я буду у них в гостях завтра к обеду, а сейчас мне бы хотелось поговорить со всеми командирами, которые участвовали в обороне. И этого Филлипа не забудьте пригласить.

— Я уже позаботился, милорд, все дожидаются в соседней комнате.

— Очень хорошо. Очень. Вот сейчас и пойдём туда.

— Милорд, может вы хотите сначала отдохнуть?

— Отдохнуть? Нет-нет, я уже отдыхал. Когда от вас прибыл гонец с известием, что родезцы отступают — мы не очень спешили. Так что на совет.

Совет прошёл довольно бурно — герцог умел задавать неудобные вопросы, поэтому очень многие из магистрата, отправившие собственные сообщения, проклинали тот день, когда им в голову пришла такая идея. Герцог не стал ничего утаивать и просто разложил перед собой письма, спрашивая писавшего прямо по ним о деталях, уточнял некоторые моменты, которые человек должен был знать, если всё, что написал правда. Такой человек, стоя под пронзительным взглядом герцога краснел, бледнел, начинал запинаться, в конце окончательно путался в рассказе. Такой форменный допрос сильно нервировал остальных и забавлял офицеров, которым такая выходка магистрата сильно не понравилась, а то, что это инициатива отдельных людей, а не общее решение никто не поверил.

Устроив этот показательный разнос любителей выезжать за чужой спиной герцог перешёл к конкретным вопросам. Его интересовало буквально всё: первый совет, который прошёл когда стало известно о приближении врага, какие решения были приняты, что изменилось, когда в совет вошёл князь, что предприняли, какие действия предприняли родезцы, выспрашивал о первом бое с авангардом барона Розентерна.

Совет закончился глубокой ночью, после чего принесли угощение и выпивку, но почему-то желающих задержаться на совете подольше не нашлось.

На следующее утро герцог отправился исследовать форт и наблюдательный пункт на холме.

— Отличная задумка. Весьма отличная, — пробормотал он, оглядывая Радужную бухту. — Это вон там был первый лагерь родезцев, а тут требуше?

— Да, милорд. — Конрон показал места, где стояли метательные машины.

— А если бы родезцы не там разбили лагерь?

Конрон вздохнул.

— Если честно, я сам не совсем понимаю как у князя получалось управлять событиями, но на моей памяти все его предсказания сбылись… хотя… да нет, даже его ошибки каким-то образом помогали нам же. Он всегда умудрялся знать о происходящем больше, чем даже я, хотя именно мне первому все докладывали.

— Вот как? Весьма любопытно. Или он лучше вас умеет делать выводы из доступных сведений, или он обладал другими источниками информации, что странно для чужака. Или…

— Или, милорд?

— Или и то и другое. Меня всё больше и больше интересует этот князь. Весьма хочу с ним познакомиться. Господин Конрон, покажите, как вы штурмовали этот лагерь?

— Отсюда плохо видно, милорд, надо спустится и немного пройти по дороге.

— Поехали, хочу всё посмотреть.

— Но штурм был с двух сторон: с моря и с берега.

— Вот всё и покажете. Поехали, до обеда мне надо успеть вернуться, надо будет ещё в гости заехать.

— Уважаемый Осторн передавал, что для него большая честь принять вас.

— Конечно честь. Поехали, Конрон.

Оставшееся время до обеда герцог в компании своих офицеров и командиров Тортона объехал все места сражений, слушая их рассказы.

— Так значит, он не хотел в последний раз нападать? Да, это похоже на князя. Королю он толковый план рассказал… жаль поздно.

— Князь знаком с королём? — искренне удивился кто-то.

— О да. Они довольно хорошие знакомые, — сообщил герцог Алазорский не моргнув глазом.

После осмотра мест боёв, герцог в магистрате ещё раз просмотрел расписки и к облегчению купцов утвердил их все и вызвал удивлённое перешёптывание свиты.

— Ну вот, — герцог отложил перо и потянулся, — с делами закончили, а теперь можно и немного отдохнуть. Конрон, собирайся, ты тоже поедешь со мной к этому купцу.

Дорога много времени не заняла и уже через двадцать минут кавалькада всадников въезжала во двор купеческого дома. Осторн был не из бедных, потому мог позволить себе встретить столько гостей, хотя ясно было, что особой радости от этого он не испытывает. Тем не менее, как положено, он лично
встречал высокородных гостей на въезде, кланяясь каждому въезжающему, его сын стоял позади, тоже раскланиваясь перед гостями. Осторн выглядел немного бледновато и испуганно — наверное, впервые в жизни встречал сразу столько высокородных гостей.

Аливия в подаренном Володей платье стояла у крыльца, вежливо приседая перед каждым гостем. Те недоумённо косились на девочку, не зная, как реагировать на такое странное приветствие — явно вежливое и почтительное, но никогда ранее не виданное. Герцог, при виде такого нарядного чуда хмыкнул и чуть склонил голову, за что получил недоумевающие взгляды свиты и теперь решающие как поступить им. С одной стороны герцог явно выделил эту пигалицу — даже её отцу он всего лишь чуть кивнул, скорее изобразив приветствие, а тут… И как им поступить? На всякий случай все проходившие мимо последовали примеру синьора.

Дом купца хоть и просторный, но не мог вместить всех гостей, потому младшим офицерам из свиты накрыли прямо во дворе на громадном столе, а в дом вошли только герцог и его ближайшие помощники. Как велел обычай они сначала пригубили поданное вино с хлебом, немного поели, показывая уважение к хозяин дома и только потом уже приступили к разговору. Правда говорил, точнее расспрашивал, только герцог, но вопреки ожиданию Конрон касались они не чужеземного князя, а дел, о князе он говорил в основном с Аливией, которая охотно отвечала, при этом прониклась таким доверием к гостю, что даже сбегала принесла похвастаться подарками: ножом, книжкой, ручкой со стальным пером. Герцог долго разглядывал нож, пробовал его остроту, смотрел качество металла, нахмурился, но тут же улыбнулся и вернул подарок, стал рассматривать книги.

— Какой необычный алфавит. Никогда такой не видел.

— Это родной язык Володи, я даже читать на нём немного умею… правда пока не очень хорошо, — честно призналась девочка.

— А что здесь написано можешь прочитать?

— Это сказки. Я их… — Аливия вдруг покраснела. — На самом дел Володя не давал мне её, я сама прихватила… он уже потом подарил… когда нашёл на привале.

Герцог рассмеялся.

— Там такие интересные сказки и необычные, — снова попыталась оправдаться девочка.

— А можешь одну рассказать?

— Вам? — удивилась Аливия. — Но вы же взрослый!

— Ну и что? Я в детстве тоже любил разные истории. Так расскажешь?

— Хорошо. — Девочка встала со своего места и подошла к герцогу. Тот подхватил её за талию и усадил к себе на колени. — Я вам расскажу последнюю, которую мне Володя рассказал. Про Золушку…

Большинство гостей разъехалось довольно быстро — герцог никого не удерживал и даже наоборот, хотел поскорее разделаться с официальной частью, а такая толпа народу никак не способствовало доверительной обстановке. Наконец остались только действительно близкие ему люди — человек пять. Тут уже возникла более непринуждённая беседа, хотя Осторн с Рупертом и сидели как на иголках, тем не менее, герцог сумел разговорить и их. Наконец к облегчению хозяев и последние гости отправились домой. Уже за воротами герцог натянул поводья, заставив коня немного покрутиться на месте и оглянулся на дом.

— Ну и как вам, Конрон?

— Не знаю, ваша светлость. Я не совсем понял к чему всё это было.

— Вы весьма не наблюдательны, Конрон. Весьма. Вам в поведении хозяев ничего не показалось странным?

Конрон нахмурился.

— Да нет вроде бы. Всё как обычно.

— Вот именно. Обычное поведение низкорожденных перед высокородными. Но девочка… Девочка совсем другое. Она меня не боялась и ничуть не стеснялась перед таким количеством людей. Более того, она вела себя со мной как с равным.

— Хм… Я даже не думал смотреть на это с такой точки зрения.

— Этот князь Вольдемар сумел сильно на неё повлиять. Скажу больше, он для неё сейчас как авторитет ничем не уступает отцовскому… если не превосходит. Весьма интересно… весьма. — Герцог на миг задумался, потом хлестнул коня и погнал его по улице в сторону магистрата мало заботясь о пешеходах. Его свита от синьора не отступала.

— Девочка оскорбила вас, милорд? — поинтересовался Конрон когда они уже входили в магистрат.

Герцог недоумённо обернулся.

— Меня? Девятилетняя девочка? Вот что, Конрон, позаботьтесь, чтобы завтра у меня был Лигур и командир этих… как там его назвали? Отдельного батальона лучников. Ну и названия для воинских соединений у этих… Откуда вы говорите Вольдемар?

— Российская империя, милорд.

— Вот-вот. В этой самой империи. И пусть принесут все те руководства по подготовке, который надиктовал князь. Вы говорили он несколько материалов подготовил?

— Да, он при случае диктовал руководства по подготовке полка Лигура. Они потом с ним ещё их обсуждали.

— Потому и прошу эти материалы вместе с Лигуром. У меня к нему ещё есть кое-какое разговор. Говорите, он бывший раб, отпущенный на волю за то, что согласился участвовать в обороне?

— Да, милорд. Вы вчера утвердили это решение.

— Конрон, не надо напоминать мне о том, о чём я прекрасно помню.

— Конечно. Прошу прощения, милорд. Я вам ещё нужен?

— Нет. До завтрашнего утра можете быть свободны, у меня сейчас разговор с членами магистрата города, который вам будет совершенно не интересен.

Утром разговор пришлось ненадолго отложить, поскольку прибыл гонец от короля. Герцог торопливо вскрыл его и быстро пробежал текст, смял лист и швырнул его на стол.

— Проклятье!!! Ведь говорил ему не лезь поспешно!

— Что-то случилось? — встревожился Конрон.

— Случилось. Ещё как случилось. Его Величество счёл отход короля Эриха от границы захваченной провинции хорошим шансом и решил захватить Орут — приграничный городок. Мы могли обороняться с теми силами, что у нас были, опираясь на крепости, но наступать… Оказалось, что отступление Эриха ловушка и один из его отрядов ударил во фланг наступающей армии, а сам Эрих вернулся по другой дороге.

Конрон нахмурился.

— Большое поражение.

— Не знаю, тут написано, что подробности можно узнать у гонца, как у участника того сражения. — Герцог отложил письмо и повернулся к гонцу.

Расспросы, впрочем, показали, что всё не так страшно, как думалось. Сражение хоть и было проиграно, но вовсе не с разгромом и войскам удалось отступить сохраняя порядок, а отсутствие у родезцев кавалерии не дало им возможности закрепить успех.

— Слава всем богам, что Эриху до сих пор не удалось восстановить свою кавалерию после зимы, а самые боеспособные части отправились с бароном Розернтерном под Тортон. Ещё один плюс вашему князю. Я вот чем больше размышляю над его письмом, тем больше склоняюсь, что он полностью прав в своих предположениях. Если бы родезцы захватили Тортон и сохранили бы свой транспортный флот… большая часть которого сейчас, опять-таки, благодаря князю, либо лежит на дне, либо уведена пиратами, либо сгорела, либо разбежались во все стороны и их капитанов вряд ли в ближайшее время удастся подрядить на новый контракт с Эрихом.

— Но разве вы здесь не потому, что поверили?

— Я поверил, но я всё же думал, что он преувеличивает, а сейчас полагаю, что он даже преуменьшил угрозу. И скорее всего в письме преуменьшил сознательно — знал, что не поверит ему никто и не отнесутся к его предположениям серьёзно. Этот князь знает, как добиться от людей того, что ему хочется. Сумел подобрать в письме именно те слова, которые и заставили меня сорваться с места спешно собирая солдат где только можно. Мне всё больше и больше хочется с ним поговорить. Весьма-весьма хочется.

Герцог задумался и подошёл к окну. Потом вдруг повернулся и громко хлопнул в ладоши. Вошедший мужчина лет двадцати пяти-тридцати вежливо поклонился.

— Сур, после этой встречи у меня будет для тебя важная задача — тебе придётся уехать ненадолго. Собирайся, когда закончишь сборы приходи, я расскажу, что надо сделать.

Мужчина снова поклонился и вышел. Герцог снова повернулся к Конрону.

— Ясно, что Эрих не рассчитал сил в своей кампании против нас, но нам от этого не легче. Тем более что собственно наших заслуг в его тяжёлом положении нет никаких. Первое, что спутало планы Эриха — необычайно снежная зима, а второе… появление некоего князя в Тортоне. Или вы тоже будете говорить, что его роль была не очень велика, поскольку всё, что он делал — болтал на советах всякую чушь и требовал от командиров быть трусами на поле боя?

— Свою точку зрения я вам уже высказал, ваша светлость.

— Ну-ну, не надо обиду изображать. Просто… Плохо всё. Нам хотя бы полгода передышки, но Эрих нам её вряд ли даст. Нам постоянно приходится парировать его удары, мы всегда в роли обороняющихся. Даже вот эта победа под Тортоном не переломила ситуацию, как мне казалось — Эрих тут же нанёс новый удар и теперь Эрих вторгся в нашу вторую провинцию и осадил Пиртинер. Если этот город падёт, то следующей весной он может из него развить наступление сразу в несколько направлений и попробуй угадай, где удар будет главным. Эх, Артон, ну говорили же мы с тобой, что ещё не готовы к наступательным операциям… А тут ещё этот мятеж…

— За ним стоит Эрих?

— За ним стоит наша глупость, а потом уже Эрих. Сейчас, после поражения у Тортона, я боюсь, что Эрих согласится на предложение герцога Торендского. Если король Родезии поддержит герцога в борьбе за трон Локхера… Самостоятельно герцог ни за что не рискнул бы, но при поддержке Эриха может попробовать.

— Его права на трон не так уж бесспорны.

— Но они есть. Говорю же, что самостоятельно он не рискнёт, а вот при поддержке извне… в обмен на три провинции, которые требует Эрих. А у нас совсем нет сил на войну на два фронта. Разве что… — Герцог быстро прошёл по кабинету, сел за стол и крепко о чём-то задумался. Вдруг поднял голову и посмотрел словно сквозь Конрона. — Вы свободны. Если у меня ещё будут вопросы, я вас разыщу.

Конрон коротко поклонился и вышел, оставив герцога Алазорского о чём-то глубоко задумавшимся.

Едва оставшись один герцог развил бурную деятельность: вытряхнув из ящика комода несколько чистых листов, он разложил перо, чернила и принялся быстро писать. Едва закончив одно письмо, он откладывал его в сторону и тут же принимался за другое. Потом старательно расплавил сургуч над пламенем свечи и тут же запечатал все письма. Вызвал помощника и отдал ему все письма.

— Это королю, — распоряжался он, — это председателю королевского совета, это герцогу Раваньора. Письма должны попасть адресатам как можно быстрее.

— Да, ваша светлость, — поклонился секретарь.

— Тогда почему вы ещё тут?

Секретарь выскочил из кабинета как ошпаренный, едва не столкнувшись с Суром, который как раз заходил. Секретарь едва взглянул на него и предостерегающе покачал головой, изобразив начальника в гневе.

— А, Сур! Что так долго?! Проходи быстрее.

Секретарь осторожно прикрыл дверь за собой.

— Ваша светлость, я готов к отъезду.

— Очень хорошо. — Герцог вскочил с места и быстрым шагом прошёлся по кабинету. — Ваша задача очень ответственна и очень деликатна. Вы отправитесь гонцом к отряду Дорейна, который сейчас преследует родезцев вот с этим письмом. — Герцог перебросило ему запечатанный свиток. Сур недоумённо покосился на него — с этой задачей мог справиться и обычный посыльный. А раз так, то получается, что это не вся задача.

— Только доставить письмо Дорейну?

— Нет. Это всего лишь повод. На самом деле ваша задача будет в другом. Когда доставите письмо, вы останетесь при армии, я в письме об этом написал. После этого вы должны будете сблизиться с князем Вольдемаром Стариновым и уговорить его согласиться встретиться со мной… в любом удобном для него месте. Для него, Сур.

— То есть действовать прямо я не могу? — тихонько пробормотал Сур.

— Я тебе буду действовать прямо! Знаю я твои прямые методы! Только его добровольное согласие. Познакомишься, узнаешь его поближе, поговоришь и убедишь согласиться на встречу.

— Хм… — Сур задумался. — Ваша светлость, а какая может быть причина у князя отказаться от встречи с вами? Вы понимаете, что я должен знать об этом, если вы хотите, чтобы я исполнил ваше желание наилучшим образом.

— Весьма логично. Весьма. Он может не захотеть со мной встретиться как с представителем его величества. Князь уже имел встречу с нашим всемилостивым королём и изволил немного покритиковать его действия в текущей войне. Поскольку князь в данный момент времени не знает как его величество оценивает его откровенность, то предпочитает держаться подальше как от короля, так и от меня, как представителя короля.

Сур секунд двадцать осмысливал заковыристую фразу герцога. Герцог в минуты, как задумывался над какой-то серьёзной задачей порой заворачивал такие фразы, что приходилось только догадываться, что он хотел сказать. И не переспросишь — завернёт ещё более заковыристую фразу.

— Я понял проблему, ваша светлость. Что я могу ему обещать?

— Да всё, что угодно в пределах выполнимости. Ещё вопросы?

— Нет, ваша светлость. Я могу ехать?

— Да. Немедленно.

Сур поклонился и вышел. Пока он был в городе, его увлекли предвыездные хлопоты, да ещё его догнал солдат из свиты герцога с кое-какими уточнениями. И только выехав за пределы городской стены, он задумался о сути задания. Он не очень интересовался каким-то там загадочным князем, пока был в свите, хотя его имя и произносилось едва ли не чаще в докладах, чем имя Конрона — официального командующего, но сейчас не мог не задуматься, когда сам герцог проявил к нему такой интерес. Осталось понять, для чего этот князь потребовался герцогу и что можно извлечь из этой ситуации для себя. В любом случае надо будет присмотреться к этому князю повнимательней.

Глава 14

Встреча Володи и герцога Алазорского состоялась спустя две недели в небольшой деревеньке недалеко от Тортона. Из-за неё солдаты герцога, не особо церемонясь, выгнали из самого просторного дома хозяев, велев некоторое время держаться подальше и выставили посты на прилегающих дорогах.

Володя, ехавший вместе с Винкором и Джеромом, только головой крутил, глядя на молчаливых солдат. Судя по всему такую встречу герцог организовал специально, правда, пока непонятно для чего. То ли наблюдал за реакцией, то ли оказывал уважение. С тем, что он узнал о герцоге верными могли быть оба варианта. Ловушки Володя не опасался, иначе просто не согласился бы на встречу и нашёл бы способ слинять куда подальше, но эти солдаты вокруг его немного нервировали.

Герцог встретил мальчика на пороге дома и вежливо поприветствовал его кивком, дождался в ответ такой же кивок и посторонился, пропуская гостя. В комнату они вошли вдвоём и здесь кроме стола и двух стульев за ним больше ничего не было. На столе немного еды и кувшин вина — еды не очень много, червячка заморить, не больше, вино, судя по всему, тоже изрядно разбавлено водой, судя по его цвету в кружке. Вроде бы и деловая обстановка и в тоже время немного расслабляющее.

А герцог неплохой психолог, отметил про себя мальчик, оглядываясь. Ничего лишнего, что отвлекло бы от разговора и в тоже время наличие еды и вина показывала, что беседа будет носить неофициальный характер, а её количество не позволит беседе превратиться в обычную попойку. Володя покосился на вино и хмыкнул. Нет, определённо надо будет научить местных квас делать, а то так и спиться можно. С его-то комплекцией только спиртные напитки и пить.

Герцог самолично отодвинул стул, приглашая присаживаться — большая честь, после чего сел напротив и задумчиво оглядел гостя. Володя с интересом ждал начала разговора. Герцог тоже ждал, потом понял, что начинать придётся ему, отхлебнул вина и отрезал чуть-чуть мяса, тщательно прожевал.

— А вы, милорд, не такой, каким я вас себе представлял. Думал вы выше… солиднее…

— Считайте, что я оценил комплимент.

Герцог хмыкнул и откинулся на спинке — похоже определил линию поведения.

— Что ж, милорд, позвольте поздравить вас с благополучным прибытием в Локхер. Надеюсь, вам у нас понравилось?

— Не очень — слишком шумно. Войска разные туда-сюда бродят, разбойники на дорогах.

— Да-да, прекрасно понимаю, но не мы это начали.

— Хотите сказать, что воздержались бы при удобном случае от похожих действий?

— Нам ничего не надо от Родезии.

— Хм… верю. Судя по всему, вам действительно ничего от них не надо.

Разговор явно зашёл в тупик и никто не знал, что говорить дальше. Точнее что говорить — каждый из них знал, но не знал как перейти к важному разговору и не испортить дела.

— Считаете меня шпионом? — поинтересовался Володя, решив первым начать серьёзный разговор.

— Шпионом? — Герцог достал кинжал и задумчиво покрутил его в руке. — Не думаю. Ты слишком заметен, да и не скрывал особо… шпион не стал бы так выставляться напоказ. Такое вот моё мнение.

— Хм… а некоторые всерьёз обвиняли.

— Я не говорю, что это невозможно — ты слишком загадочен, даже несмотря на твою кажущуюся откровенность. Тем не менее я всё же склоняюсь к мысли, что ты не шпион… или очень не простой шпион. Тем не менее, я должен учитывать разные варианты.

— Вторжения можете не опасаться. — Володя вздохнул, приподнялся и налил себе в кружку вина из кувшина, немного подумал и долил немного воды, разбавив его ещё сильнее. — Больше всего на свете я бы хотел вернуться домой, но это невозможно. Я потерпевший крушение на далёком и пустынном острове.

— Остров великоват, да и не совсем пустынен…

— Да это я образно… вы же понимаете.

— Честно говоря, не совсем.

— Если вы на корабле отправитесь в далёкое плаванье и потерпите крушение и сумеете выбраться на какой-нибудь остров, то вы вряд ли сумеете построить корабль и вернуться домой. Единственное отличие то, что я выбрал свою дорогу добровольно, но вернуться тоже не могу. И корабль за мной не приплывёт. Вас такое объяснение устроит?

— Нет. Судя по всему, в лесу вы неплохо устроились.

— С Аливией говорили? Милорд, когда я говорил о кораблекрушение, я говорил образно, не надо воспринимать всё так буквально. Меня отправили не с пустыми руками и дали всё, что может помочь выжить и устроиться. Считайте меня вынужденным переселенцем, за которым никто не придёт. Как видите, милорд, я с вами совершенно откровенен и честно признаю, что за мной не стоит никакой силы. По сути, я сейчас нахожусь полностью в ваших руках. Считаете меня угрозой безопасности королевства? Вы легко можете устранить её именно сейчас.

Герцог откинулся на спинку стула и задумчиво принялся изучать сидящего напротив него мальчика. Молчание затягивалось, герцог же продолжал хмуриться, что-то обдумывая и одновременно пристально глядя на Володю, словно пытаясь увидеть его реакцию. Но тот сидел с совершенно невозмутимым лицом — чему-чему, но первому, чему его обучили на Базе, это самоконтролю, потому такие игры не действовали. Герцог нахмурился сильнее.

— Слишком простое решение, — наконец проговорил он. — В любом другом случае я бы сказал, что терпеть не могу простых решений, поскольку, как правило, они всегда ошибочны, но с тобой… С тобой я ни в чём не уверен. Ты умеешь управлять людьми и направлять события в нужную тебе сторону… да-да, я самым внимательным образом изучил все этапы обороны Тортона. Потому меня смущает твоё предложение.

— Знаете, в таких случаях у нас говорят: он знает, что его противник знает о том, что он знает о том, что его противник знает о его знании.

Герцог честно попытался осмыслить логическую конструкцию, даже что-то записал на листе и долго его изучал. Потом хмыкнул.

— Кажется я понял. Мы оба знаем друг о друге многое и оба подозреваем друг друга. Какой же выход? Ладно, положим, я тебе поверю. Как я понимаю, ты не просто так всё мне рассказал. Тебе надо обустраиваться в совершенно незнакомом тебе месте, обзаводиться знакомыми. Тут ты спасаешь от смерти маленькую девочку и приводишь её к себе в лагерь, где, как я понимаю, ты временно обосновался. С её помощью выучил немного язык и узнал наши обычаи, а весной решил отвести девочку к отцу. Я ничего не напутал?

— Да нет, вы узнали очень много за короткое время.

— Старался. Я весьма старался. — Герцог вдруг вскочил и быстро заходил по комнате. — Ну и что мне с вами делать, князь? Вы не хотите сказать кто вы на самом деле… нет-нет, я не сомневаюсь в вашем высоком происхождении, это сразу видно, я говорил только о ваших целях, непонятно откуда вы, непонятно как к нам попали. И как вам доверять? Но тут же вы сумели переломить ситуацию в Тортоне и победить в совершенно проигрышной ситуации. Я собрал много всего по обороне города, потом почти всю ночь думал, прикидывая как бы действовал сам, но победы не видел. Мне страшно представить что будет, если из вашей этой Российской империи заявится хотя бы человек двести таких, как ты

— Не заявится, милорд. Это была дорога только для одного человека и в один конец.

— И я должен этому поверить?

— Если это не так, то что вы можете сделать? Даже моя смерть ничего не изменит.

— Вот к этому выводу и я пришёл. Признаться, я обдумывал много вариантов по поводу вас. Скажу честно, ваше устранения было отнюдь не на последнем месте. — Володя устал следить за вышагивающем герцоге и теперь смотрел прямо перед собой, словно ему совершено не интересен этот разговор. — Однако я решил остановиться на самой первой идеей, которая пришла мне в голову.

— Можно постараюсь догадаться? Если сомневаешься в ком-то, держи его поближе к себе и наблюдай.

Герцог замер, развернулся на пятке и в упор глянул на Володю.

— Так я и думал, но потом у меня появилась другая идея. Как я слышал от Его Величества, ты неплохо умеешь анализировать. Как тебе настоящее положение Локхера?

— Катастрофа. Я, конечно, не знаю всего, но если судить по тому, что доходит, то даже несмотря на победу под Тортоном положение очень тяжёлое. А если правдивы слухи о ещё одном поражении…

— Правдивы. Хотя там не всё так катастрофично, как говорят.

— Из-за слабой кавалерии у Эриха?

Герцог нахмурился, потом хмыкнул.

— Да. Он не сумел организовать преследование. Но главная проблема не там. После поражения у Тортона Эрих снова остался без резервов и теперь он вряд ли рискнёт начать наступление… впрочем, он может и рискнуть. Тем не менее меня тревожит не он, а герцог Торенда и его права на престол.

— Он имеет права на престол Локхера? — Володя сразу насторожился.

— Его бабушка была внучатой племянницей брата короля. Песочная башня, но всё же кое-какие права на корону у него есть.

— Очень шаткая башня.

— Правильно. Потому сам никогда не рискнёт. А вот если Эрих ему чуть-чуть поможет…

— Тогда гражданская война.

Лицо герцога вдруг стало жёстким.

— Это вряд ли. У мятежника не так уж много сторонников в столице… осталось.

Володя на последней фразе вздёрнул бровь, выражая живейший интерес.

— Осталось?

— Кто сразу к нему примкнул и уехал, кто-то потом бежал, а с самыми опасными приключились разные несчастные случаи.

— Как я понимаю, арестовать высшую знать не так-то просто?

— К сожалению.

— К сожалению. Голову вы отрубили, а вот крыс наверняка много осталось.

— Пока нет головы они не страшны.

— Если за дело не возьмётся Эрих. Он голову найдёт быстро.

Герцог задумался, потом выругался сквозь зубы.

— Верно. А значит чем быстрее мы вырежем этот гнойник, тем лучше. Надо закончить этот мятеж. Если раньше ещё можно было закрывать на него глаза, то сейчас это становится опасно.

— И мне вы отводите роль хирурга?

— Не совсем, милорд. Я слышал, что вы у себя дома носите титул князя?

— После гибели отца. — Володя вдруг почувствовал, что ему стало трудно дышать.

— А этот титул соответствует герцогскому…

— Примерно. Может чуть повыше будет…

— Понятно. А скажите-ка, князь, какие у вас виды на дальнейшую жизнь?

— Мне только кажется или у вас есть что мне предложить? С интересом выслушаю.

Герцог хмыкнул, немного подумал и вдруг предложил:

— Хотите быть герцогом Торенды?

Володя ожидал несколько другого предложения и уже открыл рот, чтобы ответить на то, что, по его мнению, собирался предложить ему собеседник, но тут до него дошёл смысл фразы и он так и замер с открытым ртом. Несколько раз открыл и закрыл его. Герцог насмешливо наблюдал за ним, явно наслаждаясь происходящим.

Наконец Володя взял себя в руки.

— Это несколько неожиданное предложение.

— Ожидали другого?

— А как вы думаете?

— Полагаю, что вы вряд ли предполагали, что я вам предложу получить в свою власть пятое по величине герцогство королевства.

— Ага, только для начала надо его отвоевать у предыдущего герцога в условиях, когда нет войск, с юго-востока нападает Эрих, в королевстве на дорогах хозяйничают разбойники. Да пара пустяков. Но меня гораздо больше в этом предложении настораживает другое: вы вот так спокойно отдаёте, как вы там сказали… пятое по величине герцогство королевства, чужаку. Где ловушка?

— Ловушка?

— Ну да. Вы с первого взгляда прониклись ко мне безграничным уважением, остро переживаете мою несчастную судьбу и решили любой ценой облегчить мои страдания. Долго думали чем мне помочь и вдруг сообразили… «А почему бы мне не отдать герцогство королевства в руки этого милого мальчика?» Кстати, ничего, что такие решения надо с королём согласовывать? Или я что-то упускаю?

— Хм. А ты большая язва, когда захочешь, — одобрительно хмыкнул герцог, в который раз резко меняя стиль разговора и с официального «вы» переходя на доверительное «ты».

— С королём это я согласовал, могу даже письмо показать. Мысль эта пришла мне уже давно, так что списаться с его величеством я уже успел и даже убедил его поддержать мою идею. Поскольку Его Величество сейчас в столице, до которой три дня пути верхом, то переписка много времени не заняла.

Володя потряс головой.

— Или я чего-то не понимаю или вы меня где-то пытаетесь обмануть.

— Я понимаю, что тебя тревожит. Герцогство достаточно лакомый кусок, из-за которого любой пойдёт на что угодно. Собственно действующий герцог и пошёл — захотел стать независимым от королевства. На самом деле дела у нас обстоят так, что при дворе уже всерьёз обсуждают возможность заключения договора с герцогом: тот прилюдно отказывается от притязаний на трон, а король признает его независимость и тут же с ним заключает союзный договор против Эриха.

— Полагаете герцог на это пойдёт?

— Вряд ли, но это показывает в каком отчаянии находится двор. Как видите, я ничего не скрываю. Тут нужен человек с очень нестандартным подходом, человек, который способен увидеть победу там, где остальные видят только поражения. В Тортоне вы доказали, что умеете делать чудеса и превращать в победы самые проигрышные ситуации.

— Ага. А ещё мне надо будет следить за спиной, поскольку найдётся куча завистников, которые будут считать, что выскочке сильно повезло, у меня нет поддержки при дворе, я совершенно не разбираюсь во внутренней политике вашего королевства. В общем меня съедят ваши волкодавы вместе с костями и не подавятся. Что же касается вас, кажется, я понимаю, почему вы сделали такое предложение. Я чужак, ни с кем тут не связан, возможно шпион, но как герцог я всегда буду на виду, а без вашей поддержки и короля меня можно уничтожить одним движением пальца, вам даже напрягаться не придётся. Полностью управляемая и полностью подконтрольная кукла, хотя и обладающая определённой властью. Что-то меня не привлекает такая перспектива. Извините, но вынужден отказаться.

— Признаться, согласись ты на него, я был б сильно разочарован. Тем не менее, я всё же думаю, что вы согласитесь.

И опять резкая смена поведения и снова полная официальность. Хотя Володя и понимал зачем герцог так делает, но всё же его это немного раздражало и приходилось прикладывать некоторое усилие, чтобы оставаться внешне невозмутимым. Вообще этот разговор выматывал страшно — приходилось постоянно держать себя под контролем, чтобы не сказать чего-нибудь лишнее — с герцогом такие вещи допускать не стоило. Этот герцог одновременно и пугал и притягивал к себе. Володя ещё не совсем разобрался с ним, он мог стать и надёжным другом и опасным врагом.

— Даже не знаю, какие аргументы вам нужно будет привести, чтобы я изменил своё мнение.

— Не беспокойтесь, милорд, я найду аргументы. Но для начала давайте я расскажу о том, как вижу ситуацию в королевстве и вокруг вас, а вы потом меня поправите, если где ошибусь. Полагаю, это ответит на многие ваши вопросы. Сначала про королевство, думаю, тут для вас будет много новой и очень полезной информации.

— О войне?

— О ней. Спор Родезии и Локхера за Эндорию довольно давний и первоначально она принадлежала именно Родезии, хотя и недолго. Когда же лет двести назад король Локхера Стин Первый начал усмирять вассалов и строить королевство прихватил и Эндорию. Так получилось, что с этой стороны Лирейского хребта добываются все металлы, которыми так богаты горы. Тут и железо и медь. Есть ещё что-то, но это уже мелочи. А вот с другой стороны если и есть выходы руд, то добывать их приходится с большим трудом. Однако сам хребет очень надёжный сторож границы, а несколько не очень широких перевалов легко охранять и оборонять в случае нужды.

— Да, я заметил.

— Эриху удался его план только потому, что он вышел в поход с очень небольшой армией, а потому шёл быстро и в такое время, которое уже считалось невозможным для войны.

— Если бы не выпал снег, который закрыл перевалы…

— Знаю, князь. Я не говорю, что нас это каким-то образом оправдывает. Так вот, Эриху, благодаря его неожиданному ходу, удалось захватить крепости, охраняющие перевалы и таким образом он оказался в Эндории. Сразу захватил ещё пару крепостей — никто не ожидал атаки в это время года.

— И не только захватил, но и разбил ещё вашу армию.

Герцог сморщился так, словно лимон разжевал.

— Первый бой был ошибкой. Я настаивал на том, чтобы не лезть туда, выждать, укрепить крепости и города, но… разве этого чурбана герцога Лодерского переспоришь? «Это не рыцарский поступок! Надо вышвырнуть их к себе в Родезию». И король молодой ещё, неопытен, для него все эти слова о славных победах словно мёд. Славы захотелось, а потом на белом коне в столицу… Благо мне удалось тогда отговорить его от участия. Тут и Ирман Лодерский помог, ему-то тоже не хотелось славой с мальчишкой делиться. — Судя по всему герцог до сих пор остро переживал те события, пытаясь понять, где ошибся и чего не учёл. — Вот и… К счастью для нас как раз в этот момент начались снегопады, каких в тех краях не знали уже лет десять и снег полностью закрыл перевалы, отрезав Эриха как от подкреплений, так и от подвоза продовольствия. Тех же запасов, что он захватил в крепостях явно было мало. Должен признать, что Эрих даже в этих обстоятельствах не растерялся и пользуясь снегопадом, он захватил Тирен — город, расположенный недалеко — перевалочный пункт для караванов, идущих к Родезию и обратно. К счастью для нас наши караваны с продовольствием, идущие в Эндорию, тоже застряли в снегах и вынуждены были вернуться, полагаю Эрих знал когда доставляют еду в провинцию и сильно рассчитывал на эти караваны.

— И он остался почти без еды.

— Ну еда была, она позволила им хоть и без излишеств, но перезимовать, благодаря захвату города. Проблемы были с лошадьми. Поймите, милорд, Эндория — это сплошные камни. Пахотные поля там только южнее, но и там выращивают в основном виноград, а потому много народу она прокормить не может. Там живут только рабочие в шахтах, охрана, кузнецы, ну ещё такие вот города как Тирен, расположенные на трактах. Это пустынный край. Потому и лошадей там много не держат — еду даже для них приходится возить из других районов королевства.

— То есть если для людей еду ещё можно найти, то для коней…

— Для такого количества, что были у Эриха однозначно нет. В общем, тот снегопад помог нам избежать катастрофы, ибо после гибели герцога Лодерского вместе с армией другую мы собрать уже не успевали.

— А я-то всё гадал почему до сих пор Эрих кавалерию не восстановил. Он, конечно, должен был употребить многих коней на еду зимой, но не всех же. Теперь понятно.

— Да, рыцарского коня так просто не добудешь. Я слышал, эмиссары Эриха скупают коней, способных нести всадника в доспехах, даже в империи, но так быстро их не пригонишь, так что это лето выдалось для нас спокойным. А тут ещё под Тортоном Эрих много потерял.

— А второе сражение?

— Тут Его Величество совсем «удила закусил». Я думал что гибель герцога его хоть немного вразумит, пытался воздействовать на него, но… вылетел в отставку с запретом появляться в столице, а дальше новый поход…

— И вы упустили замечательную возможность закончить войну. После второго поражения, как я понимаю, начали сдаваться все крепости и города Эндории, поскольку к осадам никто не готовился, а прошлогодние припасы еды подошли к концу, помощи нет, ваших войск тоже нет.

— О, да. Эрих осталось только собирать «урожай». Если ещё не все города Эндории он захватил, то только потому, что ему войск не хватает. Вот и сейчас он вынужден атаковать другие провинции. После очередного нашего поражения он получил возможность осадить Эротон и Литон — два города в провинции Нинсел. Если он их возьмёт, то получит доступ в богатую хлебную провинцию и тогда со снабжением у него проблем больше не будет — сейчас-то ему всю еду из Родезии вести приходится через перевалы, это его и тормозит. К счастью я предвидел такую ситуацию и приказал усилить гарнизоны всех приграничных городов, особенно таких ключевых. Надеюсь Эрих под их стенами надолго застрянет.

— Он очень деятельный человек.

— Весьма. И по моим данным этот деятельный человек сейчас пытается договориться с герцогом Торенды в обмен на корону тот отдаёт ему Эндорию, Нинсель и Вертон.

— Вертон это…

— Провинция восточнее Эндории. Нинсель южнее, а Вертон севернее. Именно из них идёт снабжение Эндории хлебом, мясом… ну и другими продуктами. Без них Эрих владеет Эндорией временно, ибо никогда не сможет прокормить там столько войск, сколько нужно будет для обороны. С нашей-то стороны никаких преград в виде горных хребтов нет и ему придётся строить много крепостей, содержать войска для их охраны. А снабжать всё это можно только через горные перевалы. Потому Эрих и на мир сейчас с нами не пойдёт, даже если мы предложим ему Эндорию, понимает, что не сможет её удержать.

— Это всё познавательно, только я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне?

— Ещё немного. Как вы верно подметили, снежная зима нас спасла, дав необходимое время на мобилизацию. Даже два поражения ничего не решают просто потому, что сейчас Эрих не в состоянии организовать полномасштабное вторжение из-за нехватки сил и, прежде всего, кавалерии. Признаться, атаку на Тортон я не рассматривал и эту возможность проглядел. Не ожидал такого от Эриха… честно не ожидал…

— Я ещё Конрону говорил, что Эрих — гений. Он свои операции планирует на несколько ходов, причём так, что у него всегда есть несколько вариантов на случай неудач.

— Есть. Герцог Торенды.

Володя вздохнул.

— Вы снова всё сводите к нему.

— Потому что это сейчас критическая точка королевства. Если мы не сумеем быстро задавить мятеж, то спасти королевство уже не удастся. Соседи начинают подстрекать бунты на наших окраинах. А свободный войск после всего случившегося мизер и все сейчас у границы с Эрихом. Если их увести, то у Эриха вообще не останется преград. Мне нужен человек, который умеет нестандартно мыслить, навести порядок в мятежном герцогстве максимально быстро, чтобы можно было использовать его ресурсы для пополнения войск. Причём сделать это необходимом минимально доступными силами. То есть такой человек, который сможет сделать невозможное…

Володя молчал и пристально смотрел на герцога, тот так же пристально смотрел в на него.

— Например такое, как отбить атаку многократно превосходящих сил на Тортон. И не просто отбить, но и нанести большие потери атакующим.

— В общем, я догадался, о ком вы говорите. Единственное чего я не понимаю — какой мне в этом всем интерес? Я тут человек совершенно посторонний, никаких особых интересов в Локхере у меня нет, присягу вашему королю я не давал.

— Ещё минуту внимания, я не закончил. Впервые о некоем непонятном князе я услышал от короля, когда тот неожиданно вызвал меня из ссылки. Причём высказал он мне о вас весьма эмоционально…

— Представляю.

— Но и с некоторым уважением. Для меня это было внове. На моей памяти Артон прислушивался только к Ирману Лодерскому. Правда его друг и племянник герцога Эндон говорил о вас исключительно в ругательных выражениях. И, опять-таки, впервые на моей памяти, Артон не прислушался к его мнению.

— Даже так? И какого же мнения обо мне его величество?

— У него весьма двойственные отношения к вам. С одной стороны вы сумели произвести на него впечатление, кажется, тут сыграло свою роль ещё и то, что с ним до этого никто так не обращался. Кстати, когда он узнал, что я, возможно, встречусь с вами, он просил передать вам одну странную фразу… Он сказал, что скоро вернёт вам вашу крону… Чтобы это значило?

— Один спор с Его Величеством, который я надеюсь проиграть.

— И за проигрыш получите крону? Весьма оригинально. Так вот, с одной стороны вы сумели произвести впечатление, я тоже поражён точностью анализа, если его величество ничего не перепутал, когда передавал мне ваши слова. С другой он не очень доволен тем, что ему выговорили как мальчишке… какой-то мальчишка. До битвы у Тортона он ещё мог не воспринимать вас всерьёз: мало ли что там болтает какой-то мальчишка, пусть и умные вещи говорит, а вот докажи, что можешь не только говорить, но и делать. Сейчас уже он так сказать не сможет, поскольку вы делом доказали, что можете не только говорить. Его величество затребовал от меня самую подробную информацию о битве.

— Я чрезвычайно польщён.

— Напрасно иронизируете, милорд. Вы очень заинтересовали короля.

— Минуй нас пуще всех печалей и царский гнев и царская любовь. Интересно, сколько я себе врагов нажил из-за этой заинтересованностью?

— Весьма много, смею заверить. Как видите, милорд, вы уже привлекли к своей персоне большое внимание и остаться в стороне у вас вряд ли получится.

— Полагаю, стоит мне исчезнуть на некоторое время и обо мне забудут.

— Весьма возможно. Как видите, милорд, я даже не спорю.

— А значит мне надо держаться как можно дальше от вашего герцогства.

— Скажите, а чего хотите лично вы? — герцог сел напротив Володи, сложил руки замком и с интересом посмотрел на Володю.

Вопрос поставил мальчика в тупик. А действительно, чего он хочет? Какова его дальнейшие планы? Герцог моментально уловил эту растерянность и уже откровенно усмехнулся.

— Не знаю, — сердито отозвался Володя. — Но влезать в ваши политические дрязги мне хочется меньше всего. Ума не приложу, к чему вы вообще это придумали? Совершенно посторонний человек и предложить ему герцогский титул вот так вот…

— На самом деле это была не моя идея. Изначально я предлагал другого человека и вас в качестве помощника ему. На вашем назначении настоял король. Причём так, что я не мог ему отказать. Но сейчас, поговорив с вами, я согласен с королём — это лучший вариант. Из того, что я узнал, я понял, что вы ненавидите предателей, а значит не предадите сами, вы умны, умеете нестандартно мыслить. Настолько нестандартно, что на вторых ролях вы не сможете развернуться в полную силу. В Тортоне вы сумели проявить себя только потому, что Конрон целиком и полностью вас поддерживал. С новым герцогом так не пройдёт. Назначить пустышку мы не можем — в такое сложное время он не справится, а сильный человек вряд ли станет слушать вас с вашими необычными идеями.

— Логично.

— Я рад, что вы со мной согласны, милорд.

— Осталось убедить меня принять этот титул.

— Пожалуйста — подумайте о будущем Аливии. Мне кажется, эта девочка вам дорога.

Володя напрягся, сжав кулаки.

— Это угроза?

Герцог озадаченно глянул на него, нахмурился, но тут же поспешно замахал руками:

— Возвышенные боги, конечно же нет! За кого вы меня принимаете? Нет-нет, я имел в виду совсем другое. Видишь ли… — герцог снова резко сменил тон на доверительный, — …перед встречей с тобой я несколько раз навещал уважаемого Осторна Транхейма и его семью. Аливия меня поразила — умная девочка, живая. Очень много рассказывала о том, как ты её спас и как вы с ней жили на острове в лесу, как ты её учил готовить, читать и писать…

— Хм… понятно…

— Но видишь ли, все дети имеют обыкновение вырастать. Скажите, какое будущее вы хотите для Аливии?

— Будущее для Аливии? — Володя никак не мог сообразить к чему клонит герцог и потому был крайне осторожен в подборе слов.

— Да? Как ты представляешь её будущее?

— Ну… я не знаю… у неё же семья есть…

— А я могу тебе сказать — очень несчастливое. Как я уже говорил, я был три раза у них в гостях. Аливия действительно живая девочка, умная, но с точки зрения купеческой дочери совершенно не умеет себя вести. Она вела себя со мной как с равным.

Володя нахмурился.

— И что?

— Тебе это трудно понять, но скажи, кому будет нужна такая жена? Из благородных замуж её никто не возьмёт, а в её сословии как-то не принято чтобы жёны вели себя с мужьями на равных. К тому же с её образованием, интерес к которому привили ей вы, её кругозор окажется даже больше чем у мужа. Полагаешь она сможет быть счастливой? Вечные ссоры, недопонимание. Или муж проявит к ней уважение признавая превосходство жены? Конечно и такое может быть… вероятно.

С каждым словом герцога Володя опускал голову всё ниже и ниже, полностью признавая его правоту. Действительно, показав девочке целый необычный и новый мир, он невольно оказал ей плохую услугу. Теперь ей будет тесно в том мирке, который ей готовил отец. Осторн понимал это, потому и
сопротивлялся изо всех сил присутствию Володи в их доме. Смирился только когда понял, что назад пути нет. А значит сейчас девочке грозит или несчастливый брак или остаться старой девой, что в здешнем обществе ещё хуже. Осторн, конечно, постарается найти выход, но… проклятье, герцог совершенно прав.

— Или вы, милорд, хотите сами взять её в жёны? Аливия заверила меня, что выйдет замуж только за вас.

Мальчик хмыкнул.

— В её возрасте я был уверен, что женюсь исключительно на маме. Нет, у меня таких мыслей не было, она для меня младшая сестрёнка. Но раз вы об этом заговорили, значит вы видите какой-то выход?

— Выход есть и достаточно простой — вы должны взять Аливию в семью. Удочерить или… хм… усестрить, не суть важно. Вы должны официально объявить, что Аливия отныне является членом вашей семьи.

— И это возможно?

Герцог откровенно усмехнулся.

— С дозволения сюзерена. Если бы она была вам ровней, тогда никаких вопросов, но поскольку Аливия намного ниже вас по социальному статуса, то ваш синьор должен одобрить этот шаг, точнее не так, он должен лично ввести нового члена семьи в ваш дом. Поскольку вассал не может отказать в просьбе синьора, то никакого ущерба чести нет.

Володя хмуро изучил насмехающегося герцога с ног до головы.

— Вы ведь заранее это обдумали?

— Ну я был бы глупцом, если бы не подготовился к разговору. Вы, конечно, можете пренебречь обычаями, но тогда вам будет очень трудно вписаться в общество, а быть вечным странником вам вряд ли захочется. Тем более с девочкой.

— Не думаю, что её отец согласится на такое.

— Согласится. Я уже разговаривал с ним. Он прекрасно понимает ситуацию и так же понимает, что его дочь может стать одним из членов высшей знати королевства. Полагаете, какой-нибудь отец откажется от такого?

— Всё предусмотрели?

— Не знаю. Может и не всё. Но я вам предлагаю нечто весьма конкретное и осязаемое — дом, положение в обществе, друзей, а так же возможность быть рядом с сестрой.

— А так же кучу врагов, весьма нервную должность и к тому же, чтобы спокойно всем этим наслаждаться надо, всего на всего победить лучшего полководца этой части мира.

— Бесплатно, молодой человек, ничего не бывает. И чем больше вы приобретаете, тем больше придётся платить. Хотите хорошо устроиться и обеспечить тех, кого любишь, получи в ответ и врагов.

— А так же поставлю под удар ту самую Аливию, ради которой вы и призываете меня согласиться.

— Не думаю, что для неё существует какая-то угроза. Не больше, чем сейчас.

— И какие у меня шансы удержаться без поддержки и связей?

— Ну почему же без поддержки? Вас поддержу я, мои друзья, коих тоже немало, а так же его величество, а это дорого стоит.

— То есть я буду держаться исключительно на вашей и королевской поддержке. А что случится, когда я перестану быть вам нужен?

— Вы считаете нас настолько неблагодарными?

— Как говорят у меня на родине — важно не желание, а наличие возможностей. Желание может быстро поменяться, а если я не имею способов нейтрализовать ваши возможности, то закончится всё для меня очень быстро.

— Господин Вольдемар, вы ведь не будете спорить, что пока идёт война вы в безопасности?

— Не буду, — осторожно согласился Володя.

— И война эта, судя по всему, продлится ещё долго. Год точно. И если за это время вы не сможете самостоятельно обрасти связями, знакомствами, закрепиться, то… вряд ли вы тогда сможете управлять герцогством даже с королевской поддержкой.

— Что-то мне это напоминает… — Володя демонстративно потёр лоб, изображая задумчивость. — Точно! В детстве! Если ты не прыгнешь с этой скалы в море — ты слабак! У нас про такое говорят «взять на слабо».

— Вот видите, у вас даже название есть.

Володя хмыкнул, но тут же снова посерьёзнел.

— Мне надо подумать.

— Я не требую ответа прямо сейчас. Предлагаю вернуться в Тортон, там можете переговорить с людьми… Лигур обещал принести лично вам присягу, если вы согласитесь с моим предложением.

— И тут успели?

— Как я говорил, я хорошо подготовился к разговору. Как видите, мы предлагаем вам этот титул не просто так, а осознавая, что у вас есть некоторые ресурсы в руках, которых так не хватает Локхеру. Бывшие рабы нам служить не будут, в лучшем случае пойдут в наёмники, но вот вам они охотно присягнут, вы сумели произвести на них впечатление. Лигур однозначно поддержит, поддержит кое-кто из офицеров Конрона, что не его вассалы. Да и сам Конрон согласился встать под вашу руку в предстоящем деле.

— Господин Ленор Алазорский, не давите на меня. Мне надо подумать хотя бы два дня.

— Я не тороплю, милорд. У вас есть эти два дня. Так вы вернётесь со мной в Тортон?

Володя вздохнул.

— Наверное, это будет лучшим вариантом. Надо будет действительно переговорить с людьми. Но вы меня всё же удивили… не думал, что… — Володя замялся, не зная, как подобрать слова.

— Что чужеземцу предложат такой пост? — помог ему герцог? — Естественно, я навёл о вас справки. Рассказывали вы о себе много, но тем не менее умудрились сказать очень мало. Вы из благородной семьи, в результате предательства ваши родители и младшая сестра погибли, а вы вынуждены были бежать и скрываться на улице. Потом вас отыскал друг вашего отца и определил в военную школу, а потом вы каким-то образом оказались здесь…

Вопрос был слишком явным, чтобы его игнорировать. Герцог требовал ответной откровенности. Володя задумался, герцог ему не мешал.

— Вы понимаете, милорд, что откровенность поможет нам лучше понять друг друга? И я должен учитывать риск. Если из этой Российской империи прибыли вы, то почему не могут прийти другие? Почему пришли вы?

Володя поморщился.

— Другие не придут. Это невозможно в принципе. Помните я говорил про потерпевшего крушение? То, что я попал сюда добровольно — ничего не меняет. Почему? Пусть это будет долгом. Был приказ императора и я, как его вассал, подчинился. Дома меня всё равно ничего не держало.

— А предатель, из-за которого погибла ваша семья?

— К тому времени, как я мог отомстить он уже погиб. Взять власть оказалось легче, чем её удержать. Так что меня не держала даже месть. — Володя нахмурился. — Знаете, я до сих пор этого не понимаю. Он же всегда был рядом с отцом… со мной и сестрой гулял часто… я его до двух лет с папой путал. Дядя Игорь он же был для нас как член семьи… Почему?

Последний вопрос вырвался с болью и непониманием. Герцог нахмурился, понял, что такое не сыграть и так претворяться невозможно.

— Власть, как я понимаю.

— Власть? Какая власть? — Володя уже пришёл в себя и успокоился, по крайне мере внешне. — Не знаю. На мой взгляд никакое положение, даже самое высокое, не стоит жизни близких людей.

— Многие с тобой бы не согласились, — не очень весело улыбнулся герцог.

— Возможно потому, что они никогда не теряли по настоящему близких людей. В любом случае, — добавил мальчик, подумав, — я бы не стал им завидовать, их удел — вечное одиночество.

Герцог помолчал, отхлебнул вино.

— Ты поэтому так привязался к Аливии?

— Первый человек, с кем я познакомился в Локхере. Она очень помогла мне… если вы никогда не были одиноки, вы не поймёте как важно, когда есть кто-то, кто тебя ждёт… И она очень похожа на Ленку… не внешне, поведением. Первоначально было это, а потом…

— Потом ты уже привязался к ней просто потому, что она есть.

Герцог сейчас был очень задумчивым. Исчезла его порывистость в движениях, резкие вопросы, выводящие из себя собеседника.

— Что же касается, почему я тут — это был эксперимент с билетом в один конец. И второй раз произвести его не получится.

— Что ж… не знаю почему, но я тебе верю, — герцог поднялся. — Надеюсь, когда мы узнаем друг друга получше, а я весьма надеюсь, что мы станем настоящими друзьями, ты расскажешь правду до конца — мне на самом деле интересно откуда ты и почему оказался здесь. А так же очень интересно послушать о твоей родине. Наверное, удивительная страна если в ней живут такие люди, как ты.

В этот момент в дом осторожно заглянул кто-то из слуг герцога, неуверенно огляделся, увидел герцога и облегчённо вздохнул.

— Ваша светлость! Ваша светлость! Вы уже почти пять часов тут… даже еды не просите…

— Всё нормально, Ольг. У нас с князем был очень важный и интересный разговор. Князь, вы со мной вернётесь в Тортон?

— Если вы поедете не сейчас, то да. Мне нужно будет отыскать моего секретаря, которого я оставил неподалёку… на всякий случай.

Герцог хмыкнул, понял о каком случае он говорит.

— Уже вечер почти, так что возвращаться на ночь не будем. А завтра утром мы вас, князь, обязательно дождёмся.

— В таком случае до завтра, ваша светлость.

— До завтра, ваша светлость, — улыбнулся герцог Алазорский, вежливо кивнул Володе и даже придержал перед ним дверь, когда тот выходил. Испуганный слуга озадаченно покосился на своего господина, но ни о чём спрашивать не рискнул. Герцог же ещё некоторое время задумчиво смотрел на закрывшуюся дверь.

— Ольг, — негромко позвал он, — прикажи подготовить мою травяную настойку и приготовь мне постель.

— Но, господин, вы же хотели сегодня вернуться в Тортон…

— Вернёмся завтра к обеду. Отправь гонца, пусть сегодня моего возвращения не ждут.

— Но…

Герцог чуть обернулся и все возражения замерли на губах слуги. Поклонившись, он выскочил из дома, предпочтя в этот момент находиться как можно дальше от синьора.

Глава 15

В Тортон Володя въезжал вместе с герцогом Алазорским. По дороге герцог старательно пытался разговорить Володю, рассказывая разные случае из жизни, которые, по его мнению, могли заинтересовать мальчика, делился воспоминаниями. Володя согласно кивал, смеялся где нужно, тоже что-то рассказывал, но вовсе не то, что хотели от него услышать. Герцог хмурился, и пытался зайти с другой стороны, начиная рассказывать о новых веяниях в науке и искусстве. Он оказался на редкость образованным человеком для своего времени и многим интересовался и здесь ему удалось вызвать интерес у собеседника. На этот раз ему удалось вызвать интерес. Володя слушал, иногда задавал уточняющие вопросы, пытаясь разобраться в представлениях местных о мире — раньше-то как-то недосуг было. Но и тут он спорил только если были незначительные ошибки. Если же герцог начинал нести откровенную чушь… нет, не потому, что был глуп, просто все новейшие представления местных учёных о мире были настолько порой несуразны, что хотелось смеяться. Герцог же в данном случае просто следил за новейшими веяниями в науке и теперь повторял их, порой добавляя свои размышления по тому или иному вопросу.

Причины этого разговора Володе была ясна совершенно отчётливо — герцог изо всех сил пытался хоть что-то узнать о собеседнике, вызвать его на разговор, узнать уровень его образованности. Во втором случае Володя охотно шёл навстречу, поправляя детали в математике, слушая размышления о стихосложениях, но когда разговор заходил о мире и его физическом устройстве предпочитал только слушать, изредка задавая уточняющие вопросы. Ну ведь тяжело всерьёз спорить, когда ему пытаются доказать о плоском строении мира или о божественной энергии, которая заставляет гореть дрова и сверкать молнии. Чтобы представить себе последние веяния среди местных учёных Володя оживился и стал закидывать герцога вопросами.

Тот, похоже, что-то заподозрил, поскольку когда речь шла о математике и геометрии Володя проявил потрясающие знания и было видно, что рассказать он может намного больше, чем знал сам герцог. А тут как воды в рот набрал — только вопросы и иногда на губах мелькала улыбка, когда Ленор Алазорский отвечал.

Сделав себе зарубку на память, герцог пока решил пока оставить размышления и пока просто наблюдать. А к обеду они въезжали в Тортон…

Первым делом Володя отправился к Осторну. Купец, оглядевшись и убедившись, что рядом нет дочери и жены, затащил мальчика к себе в кабинет.

— Ваша светлость, мне бы хотелось выяснить, что вы решили по поводу моей дочери?

— Что? — Володя даже растерялся от такого напора.

— Буду откровенен, я не знаю, просто вы решили позабавиться с Аливией или вам было скучно, но вы стали с ней заниматься и теперь она вряд ли сможет стать хорошей женой для людей своего круга. Ничего хорошего в будущем её не ждёт.

— Я…

— Я понимаю, что вы, скорее всего, не думали о последствиях. Это так похоже на благородных — не думать о последствиях своих развлечений с низшим сословием.

— Я действительно не думал… — Володя опустил голову. — У меня на родине всё совершенно не так…

— А ей жить не у вас на родине, а тут! Я пытался оградить дочь от вашего влияния, но… Да вы сами всё понимаете. А после того, как вы спасли ей жизнь… Вот я и хочу услышать о ваших дальнейших планах по её поводу!

Володя подошёл к стулу и сел на него, подумал.

— С вами ведь разговаривал герцог Алазорский?

— Да, потому я и спрашиваю.

— Я принимаю его предложение. Вы позволите мне взять опеку над вашей дочери и официально признать сестрой?

Купец обхватил голову руками и рухнул на соседний стул.

— Если ты потом откажешься от неё — прокляну.

— Она для меня в этом мире единственный близкий человек. И, Осторн, я не собираюсь ограничивать её в общении с вами.

— Спасибо, милорд, только… Только герцогу не по чину встречаться с купцом.

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить. То, что мне предложили стать герцогом Торенды — это пока ещё… скажем так, есть серьёзные возражение у того, кто является герцогом в настоящий момент и его ещё надо постараться убедить в том, что он не прав в своих возражениях. Для его убеждения мне может понадобиться любая помощь.

— Но… но чем я вам могу помочь?

— Пока я не готов ответить, но ведь у вас наверняка есть связи среди купцов, а также членов магистрата многих городов королевства, в том числе и в мятежном герцогстве.

— Без этого трудно вести дела, — осторожно отозвался Осторн.

— Вы сможете организовать доставку в ключевые города герцогства мои послания так, чтобы они попали к надёжным людям, которые не отмахнутся от них, а серьёзно подумают.

— Хм… Я думал вы попросите организовать вам займ.

— Деньги… — Володя задумчиво возвёл глаза к небу. — Движущая сила всего и вся. На самом деле деньги мне тоже нужны, но я планировал получить их в другом месте, но… как думаете, купцы Тортона согласятся дать мне денег?

— Вам? Если я выступлю поручителем… Всё зависит от суммы.

— Понятно. А вы готовы меня поддержать?

На этот раз Осторн задумался надолго, потом махнул рукой.

— Я готов вам оказать любую поддержку. Всё, что в моих силах.

— Хорошо, — Володя поднялся. — В ближайшее время мне предстоит много работы, а когда я определю какая именно помощь мне нужна, я вам скажу.

До вечера Володя успел переговорить с Лигуром, с Конроном, некоторыми офицерами и мастерами. Лигур даже не колебался, тут же заявив, что готов принести вассальную клятву.

— Если его светлость не возражает против клятвы бывшего раба…

Володя отмахнулся, попросив его переговорить с солдатами полка и лучниками, сообщив кто из них готов идти за ним, а кто уйдёт. Лигур кивнул и тут же ушёл выполнять приказ.

Более серьёзный разговор состоялся с Джеромом, Филлипом и Винкором. Володя честно разъяснил все свои опасения по поводу предложений герцога, а так же проблем, которые их ожидают. Получив заверения от всех, что готовы следовать за господином в любой ситуации, при этом Филлип так глянул на Володю, что тому стало стыдно за сомнения.

— Значит так, раз все согласны, тогда не будем терять время, тем более его не так уж и много и здесь мне понадобиться ваша помощь. Сам я буду очень занят немного другим и заниматься всем не смогу. Джером, на тебе операция с Крейном.

— А разве мы её не отменили?

— Нет. Сейчас она даже нужнее. Начнём её послезавтра. Дальше, мне нужны все сведения о герцоге Торенды: его характера, что он любит, что нет, какой у него характер. Отыщи в Тортоне людей, которые с ним общались, переговори.

Джером слушал внимательно и кивал, иногда задавая уточняющие вопросы.

— Теперь ты, Винкор. Тебе узнать всё о дорогах Торендского герцогства. Пойдём мы туда, скорее всего, из столицы, мне надо будет сначала клятву верности принести прежде чем стану герцогом. Потому мне нужно знать, сколько дорог туда ведёт в ключевые места герцогства, сколько мостов на каждой, какое покрытие у дорог, насколько они проходимы в ненастье, какие броды придётся переходить на каждой, если они есть, какое дно у рек, сколько вообще рек придётся пересечь.

Винкор торопливо записывал, но тут не выдержал.

— Но, милорд, я ведь никогда не был в Торнедо.

Володя поморщился.

— Винкор, мы в купеческом городе. Ты же сам занимался делами. Неужели тут нет людей, которые водили караваны в Торендо и обратно? Найди их, пригласи в трактир, угости и всё узнай. Денег я тебе дам.

— Отличное задание, — завистливо буркнул Филлип.

— А ты не завидуй, тебе тоже придётся разговаривать с солдатами. На тебе общее руководство всеми вооружёнными силами, которые окажутся в моём подчинении. В настоящий момент это полк Лигура и батальон лучников. Многие там наверняка захотят уйти после окончившейся осады, на их место надо найти новых рекрутов. С Лигуром мы договорились, что он доведёт численность полка до штатной… не бери в голову, это около полутора тысяч человек. Так, штатное расписание я Лигуру давал… переговори с ним, короче, он тебе скажет, кто ему нужен. Потом поговори с Конроном и узнай, сколько идёт с ним. Арбалетчиков я у герцога тоже выпрошу, подумай, куда их вписать.

— Вписать?

— Ну либо придать полку Лигура, либо сделать их, как и лучников, отдельным батальоном. Скорее всего лучше будет сделать последнее. В общем, обсудишь все эти вопросы с Конроном и Лигуром. И ещё, — Володя перебросил ему листок. — Здесь список профессий, которые мне понадобятся: плотники, кузнецы, возницы. И там же указано кого сколько надо. Их поиск тоже на тебе.

Следующая встреча была с Арвидом. Тут Володя сразу перешёл к делу.

— В походе мне нужен хороший врач. Тем более, я планирую при каждом полку организовать медицинскую службу, а значит нужны люди. Вам я предлагаю возглавить медицинское подразделение.

— И почему ты думаешь, что меня это заинтересует? — Врач уже давно перешёл с Володей на «ты» и, особо не комплексуя перед высоким положение князя, высказывал ему всё прямо. Володя эту черту характера врача очень ценил.

— Потому что вы хотите узнать от меня много нового о медицине. В Тортоне я задержусь ещё некоторое время, но вряд ли у меня будет хотя бы минута свободная, чтобы я занялся с вами. После же сражений у вас будет большая практика, где сможете проверить все те знания, которые я вам буду передавать.

— Мне надо подумать, — Арвид хмурился.

— Если откажетесь, буду благодарен, если вы рекомендуете мне кого.

— Ладно, — принял решение хирург. — Я согласен. Что от меня надо?

Володя усмехнулся.

— Подыщите себе помощников. Для каждого полка я планирую по два врача с помощниками. Помощники не обязательно должны быть опытными врачами, но… Да вы сами понимаете, что от них может понадобиться. Когда найдёте их я организую вам курс лекций на тему обеспечения санитарной безопасности в походе, а вы потом накрутите своих подчинённых, но за соблюдением санитарных норм я с вас буду спрашивать!

— Э-э-э… я не совсем понял…

— Арвид, большинство болезней, которыми страдают люди, связаны с отвратительной санитарией. Только не надо сейчас вопросов — времени нет, потом всё объясню. Так вот, эти болезни очень легко предотвратить соблюдением несложных правил и очень трудно лечить, когда возникает эпидемия. Вы поняли к чему я?

— Мне придётся следить за соблюдением этих несложных правил среди солдат.

— Прежде всего, тебе надо понять для чего эти правила. Когда понимаешь что делаешь — это всегда лучше, чем делать просто что-то по приказу.

— В таком случае, — Арвид хлопнул себя по коленам и встал, — пойду подыскивать помощников. Хочется поскорее узнать эти правила и чем они обоснованы.

Уже когда стемнело Володя разыскал герцога — не то, что это было трудно, но пришлось некоторое время подождать в коридоре пока доложат герцогу. Очевидно сегодня его уже не ждали.

— Что-то случилось, милорд? — поинтересовался Ленор Алазорский, выходя из комнаты.

— Да в общем, нет. Я просто переговорил с людьми… думаю, что приму ваше предложение.

Судя по тому, что герцог ничем не выказал своё отношение к этому, он почти не сомневался в решении князя.

— А вечером вы пришли об этом сообщить, чтобы утром не передумать.

Герцог не издевался, он действительно пытался во всём разобраться и понять.

— Нет, просто хотел, чтобы у вас было время до утра подумать над тем, чем вы можете мне помочь в борьбе с мятежниками. Я понимаю, что если бы у вас были свободные войска, тогда вы не стали бы прибегать к моей помощи, а назначили бы верного и нужного человека из своего окружения…

— Ты так думаешь? Видишь ли, в моих глазах у тебя есть одно и несомненное преимущество перед любым человеком из ближнего круга короля — ты ни при каких обстоятельствах не сможешь претендовать на трон.

— А вы в этом точно уверены?

— Не очень удачная шутка.

— Согласен, — вздохнул Володя. — Но вы понимаете, что тех сил, что у меня сейчас есть, не хватит для завоевания герцогства? Дело даже не в солдатах — их найти можно. Дело в средствах. Вы же понимаете, что для содержании армии нужны деньги?

Герцог вздохнул и приглашающее распахнул дверь, приглашая гостя в комнату. Там устроился поудобнее на стуле, указал Володе на другой, привычным жестом скрестил пальцы перед собой.

— После последних поражений казна королевства изрядно сократилась, хотя отец Артона был весьма прижимистым человеком и к своей смерти накопил изрядную кубышку… Ладно, полагаю, тут можно что придумать. Я готов вам из личных средств ссудить четыреста крон прямо сейчас и ещё восемьсот по прибытию в столицу. Его величество тоже, думаю, проявит щедрость на благое дело.

— Значит, остаётся как-то прожить до прибытия в столицу.

— О, здесь никаких проблем. Завтра утром я подготовлю приказ о временном назначении вас военным комендантом Тортона с правом использования его ресурсов для подготовки войны с мятежным герцогством. Приказ перестанет действовать сразу, как только ты покинешь город.

— Кажется, эти мятежники сильно вас тревожат.

— Я уже говорил, что в настоящий момент они угрожают королевству даже больше, чем Эрих.

— Тогда ещё один момент — я хочу, чтобы мои обещания не были нарушены.

— Не понял?

— Война с мятежом по сути война гражданская. Вряд ли там всё так просто. Хотя я и не обладаю ещё всей информацией, но наверняка многие вассалы герцога не очень довольны мятежом и идут за ним только из-за клятвы верности. Ставку там придётся делать не на военные действия, а на договоры иначе воевать придётся несколько лет. Так вот, если я что-то кому-то там пообещаю, то не хочу оказаться в ситуации, когда его величество сочтёт нужным моё обещание нарушить ради того, чтобы покарать мятежников.

Герцог поднялся и медленно прошёлся по комнате. Володя уже привык к постоянным сменам поведения герцога и теперь реагировал на них спокойно, только отодвинулся вместе со стулом к стене, чтобы дать больше места герцогу для ходьбы.

— Ты же понимаешь, что мы не можем прощать такие выступления против короны?

— Королю нужна спокойная провинция в короткие сроки или месть?

Ленор Алазорский остановился на середине комнате, потом снова сорвался с места и чуть ли не забегал, делая резкие развороты у стены.

— Я понимаю, что простить можно многих, но герцог…

— Я тоже понимаю, что не всех можно простить, но тогда дайте мне список тех, кого вы хотите видеть на плахе, чтобы я им ничего не обещал.

Герцог успокоился и вернулся на место.

— Разумно. Я переговорю с его величеством, когда вернусь в столицу. Ты, кстати, когда собираешься туда?

— Вы же сами понимаете, что мне надо время на подготовку? Я не могу сказать точные сроки. Месяц минимум…

— Тогда так. Я ещё неделю буду здесь, заодно помогу тебе с местными… чтоб больше уважали, потом уеду и постараюсь убедить его величество в разумности твоих просьб. Полагаю, тут больших проблем не будет… надеюсь. Если будут, напишу тебе, тогда, извини, либо принимай всё как есть, либо приезжай лично и постарайся убедить короля в своей правоте. У тебя с ним хорошо получается, — вдруг усмехнулся герцог. — А вот насчёт твоей поездки… за неделю отправь гонца, чтобы мы успели подготовиться.

— Хорошо, — Володя поднялся. — Если мы договорились, не буду больше вам мешать отдыхать. Да и мне пора, как я понимаю, завтра меня ожидает много-много-много работы.


На следующее утро Володя отправился в свой снятый дом, разложил на столе кучу свитков и достал из специального кармана в сумке электронную книгу. Ещё готовясь к поездке во внешний мир он взял несколько предметов из высоких технологий. Обычные книги-справочники он тоже взял, но скорее для отвлечения внимания. Если что, можно смело показывать такую книгу и говорить, что все знания почерпнул отсюда. Не верите? Ну вот посмотрите, именно тут всё и написано. Не можете прочитать? Ну тогда придётся поверить мне на слово. Основная же масса справочников, документов, книг, нормативных актов хранились на небольших CD-картах, которые легко подключались к электронной книге. Вот и сейчас отыскав карточку с нормативными актами по самоуправлению средневековых городов своего мира, городов ганзейского союза, он открыл их и углубился в чтении, иногда выписывая некоторые пункты в листы.

Когда в дверь осторожно постучали, Володя торопливо прикрыл листами электронную книгу и снова стал писать, уже по памяти, пригласив гостя войти. Пришёл Джером с докладом по поводу Крейна, а так же сообщил, что весь магистрат стоит на ушах, когда сегодня утром герцог Алазорский огорошил всех сообщением, что чужеземный князь назначен военным комендантом на время своего здесь присутствия.

— И как это восприняли? — поинтересовался Володя, откладывая перо.

— Пошумели немного вот и всё, — пожал плечами Джером. — С герцогом особо не забалуешь — у него разговор короткий. А тут ещё у него такие полномочия от короля. Он тут чуть ли не его представитель. Захочет, перевешает весь магистрат вокруг площади, никто не пикнет.

— Что ж, если они уже всё знают, попроси прийти ко мне Лирома Рокхона…

— Это который председатель магистрата? Хорошо, милорд. Когда он нужен?

— Если можно — сегодня после обеда.

— Можно? Ха, да он и сам прибежит и всех кого надо притащит.

— Джером, мне нужен деловой разговор, а не испуганное блеяние. Не вздумай там никого запугивать.

— Но милорд, этот Рокхон настоящий хам…

— Мне тут сорока на хвосте принесла, что тебя поздно вечером видели около дома Рокхона. И та же сорока напела, что Рокхон обещал крупную награду тому, кто поможет ему отловить некоего подлеца…

— Да вырвите вы хвост этой сороке, милорд!!! — с искренним возмущением завопил Джером.

— Джером, меня не интересуют слухи пока они не подтвердятся. Но если они подтвердятся, я тебя спасать не буду! И я не потерплю, если твои личные дела будут мешать мне. Намёк ясен?

— Да, ваша светлость.

— В таком случае пригласи уважаемого Рокхона ко мне в гости сегодня после обеда и обеспечь всё необходимое… ну вино там, еду… всё, что положено. А если он кого с собой взять захочет, то не отказывай.

— Хорошо, милорд… милорд, Аливия спрашивала, когда вы придёте? Говорит заходили к отцу и сразу уехали.

Володя усиленно потёр лоб.

— Я не могу приехать, сам видишь, — Володя кивнул на заваленный бумагами стол. — Но если она хочет, пусть сама приезжает. Полагаю, её отец не будет против.

— Хорошо, я передам.

Володя кивнул, а когда за Джеромом снова закрылась дверь, откопал покетбук и снова углубился в изучение законов. До обеда ещё приходил Филлип, а потом Лигур, с которым они обсуждали методику обучения для новичков, а так же каким образом проводить обучение сейчас. К обеду пришла Аливия с братом. Володя кивнул им на кровать, где те сели рядом, терпеливо дожидаясь, когда Володя закончит свою писанину. Вот поставив точку, он сладко потянулся и зевнул.

— Ну и морока с этими законами… никогда не буду адвокатом. Есть хотите?

Про адвокатов Аливия и Руперт вряд ли поняли, а вот про еду вполне и дружно кивнули.

— Отлично, я тоже. Сейчас как раз должны приготовить. Джером просто потрясающую кухарку нанял. Удивительно, где он находит такие таланты?

Руперт многозначительно хмыкнул, но, покосившись на Аливию, ничего говорить не стал. Аливия же только радостно захлопала.

— А вообще мне блинчиков не хватает, — вдруг вздохнула она. — Помнишь ты на острове их пёк? С медком…

— Блинчики… — Володя задумался. — А почему ты их не делаешь? Чего не хватает?

— А я забыла как, — Аливия вдруг густо покраснела. — Ты тогда говорил-говорил, а я не запомнила.

— Ну извини, — Володя развёл руками, — я сейчас не могу тебе их сделать, а кухарка, при всём её таланте, их вряд ли знает как делать. Вот что, давай поедим сначала, а потом я тебе снова скажу как их печь. Хорошо?

— Ага! — Аливия радостно кивнула, подбежала к Володе и, ухватив его за руку, потащила вниз — в столовую.

Руперт плёлся позади, чувствуя себя чужим на этом празднике жизни. Он уже знал о назначении Володи и о том, что в столице его ожидает какое-то очень большое назначение и теперь он отчаянно робел, не зная как себя держать. Его сестра не мучилась и вела себя совершенно как обычно.

Доесть они не успели, когда пришёл Лиром Рокхен и несколько представителей магистрата. Володя приглашающим жестом указал им на места за столом, а кухарка уже оперативно накрывала на стол. Те попытались было отказаться, но Володя самолично встал и придвинул каждому стул, после чего отказ был уже просто немыслим.

— Я обедать ещё не закончил, — пояснил Володя, — а вы, заглядывающие мне в рот и не сидящие за столом испортите весь аппетит. Так что либо мне прекращать обедать, либо вам подключаться. Лично я выбираю второй вариант.

За обедом Володя в основном разговаривал с Аливией, поскольку остальные оказались не очень болтливы и предпочитали жевать молча. Но вот обед подошёл к концу и Володя поднялся.

— Кнопка, иди пока в свою комнату, почитай что-нибудь. Заодно в языке попрактикуешься. Твоему брату там тоже будет интересно. А я когда освобожусь сразу подойду.

Алвиия прекрасно понимала когда можно спорить, а когда лучше согласиться. Поэтому она слегка поклонилась взрослым и утащила за собой брата. Мальчик же пригласил всех к себе. Дождавшись, когда все рассядутся, он придвинул к себе несколько листов бумаги, чернильницу и проверил перо, хотя что ему будет, не гусиное же, но привычка. Точнее не привычка, всё же он ещё только-только приучался писать ручкой, которую постоянно приходилось макать в чернильницу. Демонстрировать шариковую он ещё не решился, хотя несколько штук у него и лежали где-то на дне рюкзака.

— Итак, уважаемый магистрат, я попросил вас собраться, чтобы кое-что прояснить для себя и разобраться в вашем законодательстве и отношениях с вашим правителем…

— Тортон вольный город и он налоги платит непосредственно в казну, — вмешался Рокхен, словно сама мысль, что у них есть какой-то правитель отличный от короля была для него оскорбительной. Хотя… возможно так и было. Володя отметил про себя этот факт.

— Ничуть не сомневаюсь, тем не менее, думаю, вы сможете просвятить меня и по поводу этого вопроса, а именно отношения не вольных городов с властью. Но пока давайте поговорим о вас. Не могли бы вы прояснить для меня суть ваших отношений с королём. Какие полномочия магистрата и где они заканчиваются, в чём обязанности королевского представителя и кому подчиняется гарнизон…

Володя решил пока остановиться и задавать вопросы по мере прояснения текущих.

Гости переглянулись. Когда они шли сюда они, похоже, ожидали чего угодно, но не этого. Никогда благородные не интересовались чем-то, что выходило за рамки войны или охоты. Но отвечать надо. Рокхен попытался встать, но Володя прервал его попытку и тот, немного помявшись, принялся отвечать. Говорил о королевской грамоте, дающей Тортону статус вольного города, что из этого проистекает, чем управляет магистрат.

— Я правильно понял, что единого значения статуса «Вольный город» нет? В каждом случае всё зависит от того, кто что и как понял? Хм… С магистратом же и того проще, в ваших руках внутреннее управление и сбор налогов. Королю определённая часть с налогов, а как вы её добываете его не касается. Хм… Продолжайте… — Володя принялся быстро писать, для удобства переходя на русский.

Рокхен кивнул и продолжил рассказывать о том, как строится отношение города и окрестных владетельных дворян, которые иногда делали попытки положить вольностям города конец, убеждая горожан тем или иным способом, что им нужна защита от разбойников. Тут поневоле приходилось держать собственную милицию. Отбивать атаки местных феодалов вполне хватало.

— Кто сильнее — тот и прав, — констатировал Володя. — Грамота короля в данном случае почти пустой звук. А если город не вольный? Как там обстоят дела?

Магистрату приходилось постоянно вести переговоры с другими городами, в том числе и с теми, которые не имели статус вольных, потому и тут он был основательно осведомлён.

— По большему счёту владельцев не очень заботит чем и как живёт город, им важнее получать с них стабильный доход, а так их положение несколько шатко, поскольку в отличие от короля, ближайшие господа склонны… как бы сказать…

— Короче у них семь пятниц на неделе, в отличие от короля, который далеко и не лезет в дела… Понятно.

Постепенно, шаг за шагом Володя прояснял для себя правовое поле Локхера, да и вообще всех ближайших королевств. Законов, как таковых, оказалось на удивление мало и все они, в основном, регламентировали отношения благородных и остальных. Само же законодательство находилось в зачаточном состоянии. Судя по всему, здесь не было аналога римского права с его стройной системой законов. Хотя, кажется, попытки составить что-то вроде сводов было, но это скорее своды правил для межличностных отношений, либо отношений личности и государства в лице монарха, а вот понятия юридическое лицо вообще отсутствовало. Отсюда и необходимость скреплений заключённых договоров браками, наподобие того, что заключил Осторн. Потому и важно было ему снова жениться когда его жена погибла, иначе под договором рушилась основа. В тех вопросах, где закон отсутствовал — заправляли обычаи и правила. В городах пытались заполнить эти пробелы в законодательстве, но проблема была в том, что каждый город был сам по себе и часто их законы не очень стыковались друг с другом. Тенденция к привидению всего этого к единообразию намечалась, но пока ещё была слишком робкой и неуверенной.

Володя постарался максимально точно законспектировать все регулирующие правила и обычаи под удивлёнными взглядами членов магистрата, у которых он периодически уточнял то один, то другой непонятный пункт. Закончив разбираться с финансовыми законами и правила, он перешёл к уголовным, потом к тем, что регулируют права наследования. Тут всё обстояло получше. До вечера он успел собрать максимально полную информацию по местному законодательству. Невозможно за полдня? Ещё как возможно, если собственно законов всего ничего, а остальное определяет воля благородных или обычаи. Вот с обычаями всё обстояло намного сложнее и тут за полдня разобраться не получится. Здесь надо родиться и жить, чтобы впитывать их с молоком матери.

Володя прервал разговор и стал торопливо записывать основные тезисы, потом ненадолго задумался и насел на наследственное право среди благородных. Рокхен благородным не был, но не знать об этих законах не мог, потому отвечал основательно и подробно. Мальчик изредка прерывал его, чтобы записать для памяти, после чего просил продолжить. В этот момент пришёл герцог Алазорский, махнул всем, чтобы продолжали разговор, сам сел в сторонке и слушал самым внимательным образом. Он даже не попытался вмешаться в разговор, хотя о праве наследования мог рассказать намного больше Рокхена. Сам Володя, поняв, что герцог сознательно сделал себя сторонним наблюдателем, перестал обращать на него внимания. Вот остальным сделать это было сложнее, но вскоре разговор захватил и их.

— Так, стоп! — Володя разложил перед собой листы с записями. — Давайте я пробегусь по тезисам, которые составил, а в вы поправите, если где ошибся или неточно записал.

После прослушивания записей и уточнений неточностей он поднялся.

— Ладно! — Володя отложил записи. — Всем спасибо, но на сегодня хватит. Мне ещё надо обдумать сказанное вами, если возникнут вопросы, уточню.

Члены магистрата торопливо поднялись, раскланялись и поспешно удалились. Герцог поднялся, не спеша подошёл к столу и взял несколько листов, быстро понял, что написано на неизвестном ему языке и отложил их.

— Не понимаю. Я думал ты будешь готовиться к походу, собирать людей, заниматься подготовкой.

— С этим и мои люди справятся, я же занимаюсь тем, что кроме меня сделать никто не может.

— И чем это поможет в борьбе с герцогом Торендским?

— Честно говоря именно на это я и возлагаю основные надежды по усмирению провинции, а не на армию. Собрать нужное количество солдат для безусловной победы у меня не получится при всём желании. Вы ведь не дадите мне армию?

— Была бы у нас лишняя армия, полагаешь придворные лизоблюды согласились бы на твоё назначение герцогом?

— А они разве об этом назначении знают?

— Ещё нет. Но и очереди желающих одолеть мятежника и занять его место не наблюдается.

— Ну вот. Значит в численности армии я однозначно герцогу уступлю. В подготовке войск… возможно, я ещё не знаю состав армии мятежника.

— Его вассалы и наёмники.

— Основные силы?

— Наёмники.

— Понятно. Ну подготовку его войск ещё предстоит оценить. Так вот, судя по всему у герцога под рукой примерно десять тысяч войск. У меня в самом лучшем случае будет тысячи четыре. Ещё один минус — герцог на своей территории: города, замки, линии снабжения под рукой. У нас… Ближайший пункт, где можно устраивать базу Тинур, городок на границе с герцогством, но один пункт… он уязвим.

— То есть ты считаешь, что ничего сделать нельзя?

— Если бы я так считал, то так бы и сказал. Сделать можно, что я и делаю. У герцога есть одна слабость, которую он не в силах устранить — у него отсутствует системный подход и сейчас, готов поклясться, он допускает массу ошибок, которыми и надо воспользоваться. Но вот какие именно ошибки ещё предстоит выяснить. А вот это, — Володя поднял стопку бумаг, — будет самым верным и действенным оружием против него.

— И что это?

— Законы королевства Локхера, собранные в единый свод.

— Надеешься устыдить мятежника нарушенными им законами?

— Герцога? Нет. А вот его подданных возможно.

— У тебя есть план действий?

— Знаете, у меня на родине был один полководец, который за всю свою жизнь не проиграл ни одного сражения. И вот однажды его отправили на войну с одним очень серьёзным врагом, который до этого уже разбил несколько армий союзника моего императора. Так вот, когда он приехал в столицу союзника нашей империи их генералы потребовали от него план кампании. Я могу вот ответить только так, как в своё время ответил он.

— И как же этот полководец ответил?

Володя повернулся к столу, покопался среди бумаг, достал один лист и протянул его герцогу.

— Вот план моей кампании.

Ленор Алазорский недоумённо уставился на лист, перевернул его и оглядел с другой стороны, снова перевернул. Потом усмехнулся и бросил совершенно чистый лист обратно на стол.

— Хочешь сказать, что лучше о твоём плане никому не знать?

— Нет. Я хочу сказать, что у меня ещё нет плана. Что бы сделать хотя бы черновые наброски надо обладать намного большей информацией, чем у меня есть сейчас. Сбором информации я и собираюсь в эти дни заниматься. Подготовка же армии, набор солдат… ваша светлость, с этим любой сержант справится, а Лигур знает методику подготовки для новых полков.

— Тогда как же твоя основная ставка?

— А я с самого начала решил делать ставку не на военную силу, хотя она и должна сыграть свою роль, но… большинство сражений выигрывается задолго до того, как первые солдаты выйдут из казарм. Действовать надо на нескольких фронтах. Да, на это вот, — Володя кивнул на стол, — я делаю основную ставку, но даже если она не сработает, то она отвлечёт внимание и заставит противника нервничать и усомниться в надёжности собственных тылов.

— Не буду делать вид, что хоть что-то понял. Лучше посмотрю на результат.

После ухода герцога Володя отправился к Аливии с Рупертом и до самого вечера занимался с ними: с Аливией русским основами физики на занимательных примерах, а с Рупертом математикой — стал обучать делению. Руперт, поражённый простотой математических действий в десятичной системе, горел энтузиазмом за раз освоить всю математику. Володе с трудом удалось охладить его энтузиазм, перечислив предметы, которые основаны на математике: алгебра, геометрия, стереометрия, тригонометрия. Руперт слегка растерялся, но всё же не испугался, хотя и согласился, что спешить не стоит. Уже под вечер Володя предложил им остаться переночевать у него. Аливия выказала небывалый энтузиазм, но Руперт засомневался и в конце концов уговорил сестру отправиться домой.

— Завтра с утра меня не будет и во сколько вернусь не знаю, — сообщил им Володя, когда те уже вышли из дома. — Так что если захотите в гости, то не раньше вечера.

Аливия
клятвенно пообещала прийти и притащить брата. Как понял Володя, Руперта и сегодня Осторн отправил не просто так — с дочерью он мог и слугу снарядить, а чтобы тот продолжил обучение счёту, чем, собственно, они и занимался.


Утром Джером разбудил Володю около пяти утра. Мальчик недовольно оглядел слугу, потом протёр глаза и поднялся.

— Всё сделал?

— Да. Люди Лигура и Гирона на своих местах, ждут только сигнала.

— Где Крейн выяснили?

— Конечно, иначе смысла бы не имело организовывать всё.

— Логично. Тогда надо начинать, чем больше тянем, тем больше вероятность, что всё сорвётся.

Джером на несколько минут вышел из комнаты и вернулся, когда Володя уже оделся и застёгивал свою, ставшую уже знаменитой в Тортоне накидку. Конрон даже заметил, что многие из благородных заказывали себе такого же фасона. То ли действительно настолько удобной оказалась, то ли в подражании.

— Я послал одного солдата с приказом начинать. Мы как раз успеем, если поторопимся.

Володя кивнул и быстро спустился вниз.

— Джером, разыщи слуг для дома, а то убирать некому. Кухарка же не может и уборкой комнат заниматься. Как только будет свободное время, конечно.

Джером кивнул.

Чтобы добраться до нужного места, им пришлось пробираться по таким глухим местам, что не будь с ними солдат Володя бы всерьёз опасался бы за своё имущество как минимум. Наконец добрались до цели, где их встретил Лигур и Гирон. Гирон, бывший начальник тюрьмы, а теперь командир отряда специального назначения, как командующий этой операцией (Лигур был хоть и старше по званию, но Гирон намного лучше понимал городскую специфику. Особенно таких вот кварталов), тут же подъехал для доклада.

— Мы начали минут десять назад. Как вы советовали, согласовали действовать по удару набатного колокола. Сейчас мои люди уже должны захватить мазу Крейна, а люди Лигура должны взять остальных.

— Что? Мазу?

— Ну это так называют дом, где они устраивают свои собрания.

— Понятно…

В этот момент появился солдат, прикрывая рукой большущий синяк под глазом. Он, периодически морщась, огляделся и, заметив Гирона, направился к нему.

— Всех взяли. Как и приказали, без крови. Только вот один залепил… кулаком. Сволочь. Один и пострадал, получается.

— Прогресс, — хмыкнул Володя. — В прошлый раз у вас серьёзные раненые были. Но ещё тренироваться и тренироваться. Такие операции надо без последствий для себя проводить. Никакие бандюки не должны быть вам соперниками. Гирон, ты говорил, что хочешь со мной отправиться?

— Если вы, милорд, не откажетесь от моей присяги.

— Не откажусь. Узнай кто ещё из твоего отряда согласится.

— Да все, милорд. Я уже разговаривал на эту тему.

Солдат с синяком согласно кивнул, но вмешаться в разговор не осмелился.

— Тогда завтра утром зайди ко мне, обсудим подготовку ваших солдат и то, чему вы будете их учить дальше. У меня на ваш отряд есть кое-какие планы и если вы оправдаете мои надежды… Ладно, поехали поговорим с этим Крейном. Не будем заставлять их ждать и нервничать, а то ещё сделают что-то, о чём потом будут жалеть. Джером, ты предупредил кого брать, а кого после операции отпускать?

— Конечно, милорд. Берём только тех, на ком кровь, остальным стучать по шее и гнать пинками, но только спустя час после ареста.

— Вот и хорошо, идём.

В дом, где схватили подельников Крейна во главе с ним самим вошли только Володя, Гирон и Джером. Арестованные сидели нахохлившись вдоль стены под прицелом нескольких арбалетчиков. Володя неторопливо прошёл мимо них, аккуратно сел на специально подготовленный для него стул и кивнул Джерому. Тот тут же развил бурную деятельность: в мгновение ока всех лишних выпроводили из дома, Крейна водрузили на второй стул напротив Володи. Вскоре в комнате остались только Крейн, Джером, тихонечко сидевший в углу и сам Володя. Обалдевший от всего случившегося Крейн не пытался качать прав и смирненько сидел, косясь то на князя, то на его слугу. Он явно не понимал что происходит и избрал самую правильную тактику поведения — молчал и ждал, когда ситуация станет понятней.

В этот момент распахнулась дверь и несколько слуг торопливо внесли тарелки с едой, бутыли вина, кружки и быстро, но аккуратно расставили на столе. Глаза Крейна чуть не вылезли из орбит, но к его чести, он продолжал сидеть молча, не пытаясь ничего узнать, резонно рассудив, что вскоре и так всё объяснят.

— Угощайтесь, — пригласил Володя, когда слуги вышли. — Признаться, я сегодня ещё не ел, так что закушу с удовольствием.

— Спасибо, что-то не хочется.

— Ну и зря. Между прочим, в самой дорогой таверне города заказывали. Специально для нашей встречи.

— Хороша встреча. — Крейн потёр подбородок.

— Ну а вы как хотели? Сами виноваты, нечего было в таком опасном районе города селиться, что без охраны сюда не войдёшь.

— Так вы бы, милорд, только намекнули, мои люди сами бы вас провели и так, что никто вас даже тронуть не посмел бы.

— Да нет, мы уж своими силами, — хмыкнул Володя и придвинул себе тарелку с овощами, отрезал кусок зайчатины и налил сильно разбавленного вина. — Итак, уважаемый Крейн, как вы уже поняли, у меня к вам серьёзный разговор.

— Я могу отказаться?

— Конечно можете. Вы можете прямо сейчас встать и уйти вас никто не остановит.

Крейн недоверчиво хмыкнул, потом поднялся и направился к двери. Около неё обернулся. Володя продолжал есть, не обращая ни на что внимания, Джером задумчиво разглядывал ногти. Крейн потоптался, вышел, прикрыв за собой дверь.

— А если не вернётся? — поинтересовался Джером.

— Вернётся. Он любопытный.

Дверь снова раскрылась и растерянный Крейн и в самом деле вернулся за стол. Мальчик проглотил кусок варёной тыквы и глянул на него.

— Раз вы все же согласились меня выслушать, то всё же угощайтесь, а то как-то неудобно даже — я ем, а вы тут сидите… на меня смотрите. Да и еду жалко, она и в самом деле чудесна.

Крейн вздохнул, немного подумал, а потом всё же придвинул себе тарелку. На время еды мальчик серьёзный разговор решил не начинать и потому болтал о всякой ерунде: погоде, новых веяниях в моде, о ценах на продовольствие в городе. Но вот пустые тарелки были отставлены, Крейн напрягся, приготовившись к серьёзному разговору — понимал, что к нему не поесть приходили.

Володя откинулся на спинку стула.

— Итак, уважаемый Кроейн, теневой король Тортона… я ничего не напутал.

— Я на титул не претендую, — хмыкнул он.

— Конечно, это было бы чрезвычайной наглостью с вашей стороны. Скажите, а почему вы вообще ушли на другую сторону закона?

— Закона? Какого закона, милорд? Благородных? И что меня там ждало? А тут я свободен. По-настоящему свободен.

— Заблуждаетесь, уважаемый. Чего стоит ваша свобода и независимость вы уже могли только что убедиться. Вы свободны и независимы ровно до тех пор, пока не перешли дорогу кому-нибудь из влиятельных персон, после чего, как вы видите, всё заканчивается в течении часа.

— И где же я вам дорогу перешёл, милорд? — осторожно поинтересовался Крейн. — Вроде как даже наоборот, я вам помог защитить город.

— Потому мы сейчас и беседуем в этой, относительно мирной обстановке, а не в камере тюрьмы. И поговорить я с тобой хотел как раз для того, чтобы в будущем ты всё же там не оказался. Как ты смотришь на то, чтобы сменить род занятий?

Крейн первое мгновение растерялся, замер, но тут же пришёл в себя. На Володю глядел хищник, человек, который выжил и сумел взять власть среди людей, готовых без раздумий пустить в дело нож и вонзить его в спину любому.

— Очень интересное и странное предложение, милорд. И что вы предлагаете мне делать?

— Да по сути тоже, что делал и сейчас… только более мягко и с другими целями.

— Под вашим контролем?

— По моим приказам. Исполнение целиком и полностью на тебе. Если наше сотрудничество будет успешным, вы можете получить награду, о которой и не мечтали.

— Заманчиво… но я не хочу выступать «шакалом».

— «Шакал» — это, как я понимаю, убийца на службе? По некоторым причинам я очень не люблю наёмных убийц и очень не люблю лишать других жизней без необходимости. Не надо считать меня настолько примитивным.

— А мои люди?

— Отпустят всех, кроме тех, на ком кровь и чья вина доказана. Их будут судить. Извини, но тут я ничем не могу помочь. Как ты слышал, я очень не люблю убийц. Очень сильно не люблю.

Крейн задумался. Володя ему не мешал и терпеливо ждал, почти не сомневаясь в ответе. Крейн, при всей его жёсткости, а иначе тут не выжить, всё же не был бандитом по натуре, а просто хотел независмости. Такой, как её понимал. Но сегодня Володя наглядно показал, где его независимость заканчивается и сколько она реально стоит.

— И что я должен сделать?

— Пока не знаю, но тебе из Тортона точно придётся уехать. Возьмёшь с собой только тех, кому можешь доверять. А мне нужно только твоё согласие и принесение клятвы верности.

— Клятву верности приносят только благородные.

— Считай первое задание испытанием. Справишься, я возьму тебя на службу и приму твою клятву.

Крейн задохнулся, закашлялся, но тут же взял себя в руки, вперив взгляд в Володю. Поняв, что тот не шутит, задумался сильнее.

— Это вы Лигура произвели в рыцари?

— Я.

— Хорошо, милорд, я согласен.

— Вот и хорошо. Посмотри вон на того человека, который сидит в углу. — Джером чуть приподнялся со стула и кивнул. — Запомнили? Вот от него вы и будете получать все приказы. Когда вы мне понадобитесь, он приедет к вам и передаст мой приказ. Ему же вы будете давать отчёты в своих действиях. Возможно даже, что вам придётся действовать в будущем задании сообща.

Джером с Крейном оценивающе оглядели друг друга. Непонятно кто к какому выводу пришёл, но каких-то проблем Володя не заметил. Потом поднялся.

— А мне пора. Вы же знакомьтесь, уважаемые. Вам предстоит много совместно работать.

Глава 16

Ещё на базе инструктора обращали внимание на то, что половина успеха дела — умение распоряжаться своим временем. Потом он сразу завёл определённый порядок, которого и старался придерживаться. Утром принимал своих вассалов и подчинённых: Лигура, Филлипа, Арвида, Гирона и остальных, с которыми разбирали текущие вопросы, уточняли методику подготовки войск, набор новобранцев, методы оплаты. Потом Володя отправлялся уже на личную инспекцию, в основном к плотникам и кузнецам, которые по его чертежам мастерили стрелометы. Здесь Володя к проблеме подошёл основательно ещё когда начиналась осада Тортона. Разыскал мастеров, объяснил принципы организации работы, а потом внимательно отслеживал что и как идёт. Сейчас здесь его вмешательства почти не требовалось, но было много вопросов чисто технических.

Идея же заключалась в том, что первый механизм изготавливали высококлассные мастера под личным присмотром Володи, потом стреломет разбирали на запчасти и каждую деталь отдавали уже обычным подмастерьям, старательным и аккуратным, которых всегда большинство. И они по модели делали точную копию детали. Каждому такому подмастерью раздали специальное клеймо, которое они и выжигали на своих деталях после того, как заканчивали работу. Дальше всё это сваливали в одну кучу, брались части наугад и собирался стреломет. Если какая часть оказывалась сделана не совсем точно главный мастер смотрел на клейма изготовителя, а потом популярно объяснял ему как он не прав и что к своей работе надо относиться с прилежанием. Первоначально эта система не очень хорошо работала, процент брака был очень велик, но для Володи тут важно было не готовые осадные машины, а отработка технологии их изготовления, потому на процент брака он обращал мало внимания, зато постепенно накапливался запас хороших запчастей из которых и собирались баллисты, стрелометы, требуше, «скорпионы». Мастера же уже без подсказок придумывали способы быстрого и прочного соединения разных деталей, а за счёт унификации могли быстро заменить вышедшую из строя часть. К тому же сбор и разбор даже большого требуше проходил намного быстрее, чем установка обычных. Это оценил даже герцог Алазорский, который наблюдал за испытаниями.

— Это ты сам такое придумал? — поинтересовался он, наблюдая, как рабочие выхватывают из кучи нужные детали, собирают сразу три «скорпиона».

— Нет. Это у нас давно так сделано. Система называется стандартизация и унификация. Правда тут сложнее, поскольку слишком много различных мер и часто они не согласуются друг с другом. У нас же система измерений общая для всех. Потому когда я говорю, что надо изготовить что-то длиной три метра, то любой мастер и без модели сделает всё, как надо. Здесь же приходится сначала шаблон изготавливать. И если в нём допустить ошибку, то она размножится и на остальные механизмы.

— Весьма остроумно. Весьма… Надо будет этих рабочих…

— Не дам. Я их лично отбирал и лично готовил. И, кстати, все они зачислены в штат полка. Точнее часть идёт в штат полка, а часть в отдельный инженерный батальон. Я как раз туда людей набираю. А вот и его командир — инженер Саймон Оргин.

Инженер, совсем ещё молодой человек, недавний выпускник столичного университета, приехавший погостить в Тортон к родителям, соблазнился Володиными посулами и согласился возглавить новое и непонятное подразделение. Его энтузиазм ещё больше вырос, когда ему объяснили чем придётся заниматься.

— Пока набрал сто пять человек, — сходу сообщил он.

— Значит можете приступать к тренировкам. Лигуру я уже говорил, так что сержантов он тебе даст. Ты же пока подумай, что нужно для работы. А чтобы лучше думалось, вот задание: когда герцог Ансельм отходил он приказал разрушить мост через Орту и там сейчас переправа возможно только на пароме. Задача: представь, что наша армия двигается к Эндории и на её пути река Орта, через которую не перекинут мост, необходимо в максимально короткие сроки обеспечить переправу армии на другой берег со всеми обозами и кавалерий. Пока будете налаживать переправу, смотри какие инструменты нужны твоим людям, как лучше организовать работу, тут полагайся на своего заместителя, он бывалый солдат, так что поможет. Твоя задача смотреть и учиться, искать способы облегчения наведения переправы… Да что я говорю, мы уже обсуждали это.

Оргин кивнул и умчался выполнять поручение. Ленор с сомнением поглядел ему вслед.

— А справится ли? Тебе нужен военный инженер.

— Где б его взять. В Тортоне есть фортификатор, но стоило мне заикнуться о нём, как Роухен чуть живьём меня не съел.

— Если нужен, так прикажи только…

— Да нет. Забирать единственного толкового инженера отсюда нельзя. Я лучше в столице поищу кого подходящего. А про Оргина ты зря так — он очень честолюбив и к тому же сообразительный. Уверен, он всё сделает как надо. Ну и я, если что, подскажу.

— У тебя очень большой багаж знаний во многих областях, как я заметил. И выделить целое подразделение для инженерных работ… — Ленор с сомнением покачал головой.

— Меня же специально готовили, — пожал плечами Володя. — А учить у нас умеют. По поводу же подразделения — это у нас называется специализация. — Мальчику пришлось долго убеждать своих соратников, что инженерное подразделение нужно, не убедил и просто приказал. И вынужден был сам им заниматься. С точки зрения местных это чрезвычайно расточительно отдавать людей, которые могли бы воевать в не боевую структуру. Инженер да, нужен, переправу навести, при осаде помочь, а работать и солдаты могут. В крайнем случае местных крестьян согнать. Только в исключительных случаях к армии могли приписывать плотников и кузнецов, когда ожидалась большая осада. Например как сделал Эрих, когда у него значительная часть людей состояла из рабочих. Но Эрих славился странностью во многих делах и часто делал то, что до него никто не делал. — Это не значит, что солдаты будут прохлаждаться, когда нужно будет что-то сделать, но костяк должен состоять из профессионалов своего дела — так меньше неприятных сюрпризов будет. Ладно, здесь нормально пока, пойду домой.

Возвращаясь после таких объездов, как правило они заканчивались часам к трём или четырём, мальчик садился за книги и занимался тем, что герцог Алазорский называл бумагомарательством. Он никак не мог понять почему князь уделяет столько времени совершенно никчёмному с его точки зрения занятию. И всё убеждения Володи, что именно на эту писанину он возлагает главные надежды не могли его переубедить. Тогда мальчик просто перестал обращать внимания на ворчание герцога и молча делал своё дела: выписывал законы и договора ганзейского союза, выписывал местные обычаи и акты под статусу «Вольного города». Потом соединял местные обычаи и земные законы, выстраивая стройную систему законов. Понимая, что в одиночку он такое не потянет, Володя без зазрения совести копировал целые абзацы, соединял с местными законами и обычаями, выстраивая единый судебник. Поскольку для него сейчас важнее было положение о вольных городах, то именно им он и занимался в первую очередь, по пунктам прописывая права и обязанности сторон, разграничение полномочий и собственности. Чётко определял, что принадлежит синьору, а что находится в собственности таких городов. От этой части тянулось гражданское законодательство, наследственное право. Понимая, что многих вещей он просто не понимает и не знает в здешнем мире, в сомнительных местах оставлял пробелы, полагая оставить их заполнение местным. Вся эта работа была очень кропотливой, требующей внимания и аккуратности, даже педантичности. Давно бы бросил всё к чертям собачьим, но… когда он говорил, что именно на это возлагает основные надежды — он ничуть не преувеличивал.

Вечером приходила Аливия с братом и Володя отдыхал, занимаясь с ними. Продолжал учить девочку языку, её брата математике, учился сам. Когда был свободен вечером Абрахим Винкор учил с ним языки. Утром же всё начиналось по новой: зарядка, с повторением изученных имерийских или тралийских фраз, лёгкий завтра и приём посетителей. Утром дом вообще превращался в проходной двор.

Через две недели таких нагрузок Володя готов был завыть. Плюнув на всё, отправился на прогулку. С ним поехал и герцог Алазорский. Мальчик не возражал — герцог был приятным собеседником, умел слушать и очень образованным для своего времени. О делах они не говорили, герцог в основном рассуждал о поэзии и считал, что для благородных умение складывать стихи должно быть одним из главных умений наряду с фехтованием. Володя вспомнил кодекс рыцаря своего мира, где так и было, так же рассказал о самураях. Герцог на миг задумался о кодексе.

— Разумно. Было бы неплохо составить такой свод рыцарских правил.

Поскольку рыцарство по историческим меркам ещё только-только зарождалось в этом мире, то единых правил ещё не существовало, хотя определённые положения и были. Герцог, судя по всему, задумал объединить их в единый свод.

— Князь, я давно хотел спросить, а что означает ваш герб? Никогда не видел такого.

— Щит и меч? Мы щит и меч империи. Её защита и её оружие. Защищаем своих и караем врагов.

— О-о-о… Ваш род долго служил вашей империи?

— Долго, милорд. Но первый дворянский титул мой предок получил около четырёхсот лет назад на поле боя из рук царя Ивана 4, или как его называли, Грозного.

— Грозный… это… Свирепый?

— Ну… мне трудно подобрать аналог на вашем языке, я его ещё плохо знаю. Нет, не свирепый, это было бы не совсем точно.

— Что ж, я понял. Однако ваш род старше многих родов не то что королевства, но и Тралийской империи. Даже мой род имеет меньшую историю.

Володя на миг даже почувствовал угрызения совести. В отличие от его истории история рода герцога Алазорского была настоящей.

— Я не очень напираю на свою знатность. У нас в империи был один известный учёный, очень знаменитый, с ним даже императоры считали не зазорным советоваться, так он из крестьян происходил. Пешком пришёл в нашу столицу, поступил в школу, потом закончил университет, в последствии стал академиком и председателем академии наук… гм… ну по вашему главным над всеми университетами страны.

— Интересная, должно быть, личность.

— Сложная, я бы сказал. Полагаю, с ним трудно было общаться на личном уровне — слишком властным был. Но иначе он бы и не достиг всего этого. Так вот, я с ним согласен, что человек, кичащийся своими славными предками похож на картошку.

— На картошку???

— Да. У неё тоже все самое лучшее в земле.

Герцог запрокинул голову и расхохотался. Ехавшие позади охранники напряглись, но тут же расслабились, сообразив, что ничего опасного не происходит, а их господин просто услышал что-то очень весёлое. Наконец герцог успокоился и вытер выступившие от смеха слёзы.

— Надо будет запомнить. При дворе у нас много таких картошек.

— Вот-вот. Лучше быть, чем казаться.

— На гербе у вас эти слова?

— Нет. «Честь. Отвага. Верность».

Отъехав от города, свита герцога с энтузиазмом включилась в охоту, Володя вежливо, но твёрдо отказался. Герцог тоже. Было видно, что отказывается он не из вежливости, чтобы продолжить разговор, а действительно не очень любит это занятие, а раз отказался Володя, то и он с чистой совестью отказался — нельзя же оставлять князя одного скучать? Однако когда вся процессия ускакала вперёд, предупредил:

— Придётся привыкать к этому, даже если охоту не любишь, иначе приобретёшь кучу проблем на пустом месте. Я и сам не люблю это дело, но всё равно приходится участвовать.

Отъехав в сторону и расположившись на берегу реки, где слуги немедленно соорудили что-то типа стола из овощей, вина и некоторых других продуктов.

— А мясом нас наши охотники сейчас снабдят. — Герцог протянул руку и отрезал кусок сыра, хлеба, соорудил себе бутерброд и с аппетитом откусил. — Милорд, всё-таки скажите, почему вы считаете, что ваше изучение законов как-то поможет разобраться с мятежом? Те из благородных, кто отказался выступить против короля уже и так пришли к нам, а те, кто поддержал герцога вряд ли бросят его.

— А я и не на них делаю ставку. — Володя устроился на траве поудобнее. — Кроме благородных в герцогстве проживают ремесленники, купцы, крестьяне. Нельзя воевать без денег и не имея надёжного тыла. Понимаете к чему я? А что нужно обычным людям? Стабильность. Люди будут терпеть самые суровые законы, если они будут действовать для всех и применяться без исключений. Человек, который предложит чёткие и ясные правила будущих отношений получит очень большую поддержку населения.

Герцог задумался. Задумался крепко и основательно. Молчал минут десять, даже про вино забыл.

— Что значит применяться без исключений?

— Это значит не выходить за рамки тех соглашений, которые есть, даже если очень хочется что-то нарушить. Некие добровольные обязательства, которые берут на себя обе стороны.

— И ты согласишься вот так уменьшить свою власть?

— По большему счёту людям нужно только одно — чтобы власти вмешивались как можно меньше в их жизнь. Именно это я и планирую сделать. Поймите, ваша светлость, это не уход в сторону, как кажется, я не собираюсь пускать всё на самотёк и оставлю себе столько прав, сколько нужно для возможного влияния на ситуацию. Тут и право вето на городских собраниях и верховная судебная власть остаётся за мной, хотя мелкие вопросы могут решать и без моего вмешательства. В любом случае общий координатор нужен будет всем.

Герцог снова задумался.

— Как я понимаю, это не твоя выдумка?

— Верно. Я взял за основу то, что существует у меня дома. В основном опирался на магдебургское право и соглашения ганзейского союза.

— Хм… Вот что, дашь мне прочитать этот твой…

— Судебник. Свод законов по уголовному и гражданскому праву, а также законы вольных городов, их права и обязанности. У вас, насколько я понял, каждый вольный город получает те права, которые сумел выторговать у феодала.

— Что-то я всё равно не понимаю каким образом это тебе поможет… хотя… да нет… но… — Герцог целиком ушёл в свои мысли. — Вот что, ты мне этот свой судебник потом дашь. Очень хочется ознакомиться с ним.

— А смысл? Это же только черновик. Основа, которая потом будет дополнена. Я же не знаю всех ваших законов и правил. Вдруг что-то впишу, что противоречит какому-то древнему приказу первого короля?

— Ага! Значит, ты себе всё-таки оставляешь лазейку для изменения неугодных правил.

— О какой стабильности можно говорить, если кто-то может произвольно изменить правила? А любые законы не могут быть статичны. Тут главное определить механизм изменения этих правил. Он тоже должен быть для всех понятным и прозрачным.

— Ты меня совсем запутал. Я обдумаю твою идею. Кажется тут с ходу не разобраться.

— Просто представьте игру, в которую играют несколько человек. Правила, пусть даже несправедливые, должны быть общими для всех. Даже при полной несправедливости в сторону одного, игру всё равно можно ещё как-то выиграть. А вот в игру, где правила произвольно меняются в процессе по воле кого-то, играть невозможно в принципе. Никто и не будет. Можно заставить силой за отсутствием альтернативы, но любой моментально уйдёт играть туда, где есть чёткие правила, какие бы несправедливыми они не были.

— Хм… Весьма любопытно. Весьма… Ты заставил меня задуматься… Но довольно о деле, мы всё-таки сюда отдыхать выехали, а делами потом можно заниматься. Только последний вопрос: это ты сам придумал?

— Честно говоря, нет. Это рекомендации по действию в условиях неопределённых взаимоотношений.

Герцог наградил Володю задумчивым взглядом и покачал головой.

— Весьма любопытно. Весьма. Полагаю, что раз твои учителя давали такие советы, значит ваша страна уже проходила такие неопределённые отношения.

Володя прикусил язык, но поздно. Расслабился и герцог всё-таки сумел, проведя с ним доверительную беседу, выудить полезную для себя информацию. К каким выводам он придёт основываясь на ней непонятно, но… Потеря инициативы в разговоре всегда плохо. Но раз уж сказал… слово не воробей…

— Это опыт многих. Всегда полезно учится на чужих ошибках, а не расшибать лоб на своих.

— Собственные ошибки лучше запоминаются, — усмехнулся герцог.

— О да. Но чужие безопаснее для собственного лба. У нас говорят, что мудрый учится на чужих ошибках, умный на своих, а дурак повторяет их из раза в раз.

— Да ты просто кладезь мудрых мыслей. Весьма любопытно. Но довольно. Я вот что хотел сказать, два дня назад от короля пришло письмо, в котором он требует моего скорейшего прибытия в столицу. Потом, как я понимаю, мы отправимся к Эриху. Откровенно говоря, я считаю, что пока всё идёт в нашу пользу. Эрих застрял в осаде, наши отряды небольшие и потому проявляют осторожность, действуя только на коммуникациях родезцев. Я боюсь, что стоит его величеству снова появится в войсках и даже мне не удастся сдержать его воинственный пыл — он наверняка вознамерится немедленно ринуться в битву. Благо и советчики найдутся. Из-за этого я и медлю, тяну с отъездом. Написал, что неотложные дела вынуждают меня задержаться в Тортоне для прояснения ситуации.

— Полагаете, что недавнее поражение ничему Артона… простите, его величество не научило?

— Научило, раз всё же уехал из армии. Очевидно понимает, что без сдерживающей силы, способной дать отпор излишне горячим головам в его окружении, он не выдержит и снова ринется бой. Очень горячий молодой человек. Весь в отца в молодости. Полагаю, из него получится хороший король, если он научится укрощать свой нрав. Уже, надо признаться, делает успехи. Тем не менее, надолго я всё равно не смогу здесь задерживаться. Ещё максимум дней пять. Милорд, когда в столицу прибудете вы? Хорошо бы, если вы не будете задерживаться — будет повод удержать короля подальше от армии ещё некоторое время.

Теперь уже Володя задумался.

— Мне надо ещё хотя бы две недели для прояснения всех вопросов. У меня по прежнему мало данных.

— Хорошо. Пять дней пока я здесь и две недели после моего отъезда. Через двадцать дней начиная с этого я жду тебя в столице.

Это уже был прямой приказ, хотя Володя пока ещё и не подчинялся герцогу, поскольку не приносил присягу. Тем не менее спорить было глупо и мальчик согласно кивнул. Дальнейший разговор снова сошёл на тему искусства и новых веяниях в науке.


Постепенно по крохам Володя собирал сведения о будущем театре военных действий и о характере своего противника.

— Очень любит жену и детей?

— Да милорд, — докладывал Винкор. — Я не думаю, что это важно, но вы просили…

— Правильно, что сказал. Дальше.

— Немного импульсивный, храбрый, но не безрассудный. Те, кто воевал под его началом, отзываются о нём как о хорошем солдате. Имеет дальнее родство с правящей династией.

На эту тему его уже просветил герцог, но Володя слушал не перебивая, а Винкор продолжал сыпать сведениями, которые мальчик аккуратно заносил в тетрадь. После ухода Винкора заявился Джером со сведениями о дорогах герцогства и путях в него из столицы и они вдвоём ползали по карте, отмечая сомнительные места или наоборот, хорошие. Точнее отмечал Володя по рассказам слуги.

— Ты говоришь брод? Какое там дно? Выдержит обоз или нет?

— По рассказам купцов, нет. Песок и ил. Очень быстро разбивается колёсами.

Мальчик сделал очередную пометку на карте. И отправил Джерома уточнять состоение крепостей и замков герцогства.

— Да, отыщи Винкора и передай, что я ему велел составить полный список всех дворян герцогства, а так же краткую характеристику по каждому из более-менее значимых семей. А тебе составить список городов, их основные статьи доходов, какой статус имеют, кто чего добивается. Все слухи, какие услышишь передавай мне, какими бы неправдоподобными они не были.

С Филлипом и Лигуром составляли штатную структуру полка и табель о рангах военных званий. Володя сгоряча попытался внедрить звания и в дворянской коннице, но встретил полнейшее непонимание у собственных соратников. Даже Лигур его не поддержал, а уж Конрон вообще на дыбы поднялся. Тут ведь как? Есть командующий, остальные благородные офицеры, а их отряды солдаты. Между собой же старшинство определялось титулом. Барон не смеет лезть вперёд графа, а простой тир вперёд барона. Исключения когда вышестоящий официально назначает кого-то командиром какого-то отряда, как, например, в случае с Конроном — простым тиром, назначенным командующим. Поэтому сама идея о званиях, которые вполне официально могут сделать тира старше графа, даже в голове ни у кого не помещалась. Володя скрепя сердцем отказался от этой мысли, оставив звания лишь в недворянских соединениях — полке Лигура, батальоне лучников и батальоне арбалетчиков. Точнее в двух, поскольку желающих записаться в армию новоявленного герцогства пожелало достаточно много людей, арбалетов тоже хватало, а Володя настаивал именно на усилении стрелковых подразделений. Настаивал и на постоянных учениях, отрабатывающих взаимодействие разных родов войск.

Потерпев поражение с вводом званий в латной кавалерии, Володя зашёл с другой стороны и приказал начать формирование лёгкой конницы, на вооружении которой должны быть луки. Филлип долго чесал голову, потом сообщил, что видел в порту несколько арзусцев, славящихся своим умением стрелять из лука на скаку. Володя заинтересовался и Филлип объяснил, что арзусцы — кочевой народ с востока. С ними постоянно шли то войны, то заключался мир. Иногда они нанимались к какому-нибудь властителю.

— Нанимай за любые деньги, — тут же велел Володя. — Ставь их командирами и пусть они набирают людей. Отдавай всех, кого они попросят и пусть немедленно приступают к тренировкам. Мне нужно хотя человек двести конных лучников.

Уже совместно с Лигуром и Конроном утвердили окончательный штат полков и первый набросок боевого устава. Устало откинувшись на стуле, Володя подвинул к ним кипу листов.

— Если все согласны, тогда действуйте. И, Конрон, начинайте, наконец, совместные тренировки! Мне плевать, что думают твою люди, но если они в бою станут нарушать приказы, то… Напомнить тебе что мы там в уставе написали для таких случаев? Кстати, Филлип, устав отдай писарям в магистрате. Пусть размножат и читать его каждое утро перед строем всем. Перед отъездом в столицу устрою экзамен. Офицеров, которые не будут знать его наизусть разжалую в рядовые! Можешь так и передать.

Снова навестить плотников и кузнецов и проверить как идут работы у них, посмотреть на постоянно работающие уже сделанные требуше и «скорпионы». Володя приказал стрелять из них до тех пор, пока не развалятся. Когда развалятся, смотреть что вышло из строя и усиливать эту часть на следующих моделей. Благодаря герцогу Алазарскому все нужды Володи удовлетворялись моментально и без задержек — перечить герцогу никто в магистрате не осмеливался. Так что и плотники и кузнецы и подсобные рабочие — все были в необходимом количестве и самые лучшие. Володя успел передружиться со многими мастерами, когда обсуждал с ними некоторые технические вопросы, с другими разругался в дым, пытаясь доказать действенность его идей. Мастера быстро поняли, что с этим князем по делу можно спорить сколько угодно и как угодно, если тебе действительно есть что сказать. Эта манера общения некоторых благородных, иногда сопровождающих князя в поездке, первое время повергала в шок, но они быстро привыкли.

После как обычно снова за бумаги. На этот раз он работал недолго, а потом спустился на кухню, где кухарка готовила ужин. К приходу Аливии и Руперта они совместными усилиями напекли блинов. Аливия при виде целой тарелки с блинами, взвизгнула от радости и повисла на шее мальчика, правда немного пожалела, что не участвовала в процессе.

— Мы с тобой вместе шарлотку испечём, — пообещал Володя. — Как раз через две недели яблоки начнут поспевать.

В самом разгаре чаепития появился Абрахим Винкор, которого тут же посадили за стол. Правда, это не избавило его от необходимости потом делать доклад по тому, что он узнал за день и от новых занятий по языкам и правописанию. У Аливии и Руперта в этот день оказался нежданный выходной и они на пару затеяли соревнования кто лучше считает, задавая друг другу математические задачки. Руперт считал быстрее, но срезался на уравнениях, которые только от сестры впервые увидел. Володя наблюдая за ошарашенным выражением на лице Руперта, усмехнулся.

— Ты не очень расстраивайся. Эта пигалица уже давно алгебру начала проходить, а с тобой я только арифметикой занимался.

Аливия показала брату язык и гордо задрала нос.

— А если некоторые будут зазнаваться, сейчас задам задачку из тригонометрии.

Девочка тут же притихла, искоса поглядывая на всех хитрыми глазёнками.


Дни шли за днями, постепенно данный ритм жизни стал привычным как дыхание. Только один раз произошёл сбой привычного течения жизни, когда герцог Алазарский отправился в столицу. Володя выехал вместе с ним, чтобы немного проводить, а перед расставанием заметил:

— Милорд, по поводу ваших разговоров о том, что солнце вращается вокруг плоской земли… Попробуйте такой эксперимент: подвесьте груз на тросе, чем длиннее трос, тем лучше, но только чтобы был больше семидесяти метров, отклоните маятник в сторону и осторожно отпустите, а потом понаблюдайте за его колебаниями. Можете внизу насыпать ровным слоем песок, а к низу груза привязать тонкий штырь, чтобы он слегка касался песка, чертя на нём линии при колебании. Посмотрите, как он будет колебаться в течении суток и постарайтесь объяснить почему так происходит.

— Так — это как? — Герцог явно заинтересовался.

— Ну чисто теоретически, если отвести такой шар в сторону и отпустить, как он будет колебаться?

Герцог чуть задумался, а потом рукой показал как именно по его представлению будет колебаться груз: влево-вправо, влево-вправо…

— Ну вот и сравните с тем, что получится на практике.

— Весьма любопытно… ты очень активно обсуждал со мной поэзию, географию и математику, но только слушал, когда разговор касался мироустройства и процессов жизни… Ты очень странный человек. Я надеюсь, что однажды ты всё-таки сочтёшь, что мне можно доверять.

Володя вернулся в Тортон задумчивым, мысленно проклиная себя за несдержанный язык… уже в который раз. Но было что-то в герцоге Алазарским такое, что располагало к нему. Может быть это была игра, но верить в это не хотелось. Интересно, а о чём герцог уже догадался по поводу его происхождения, но пока не счёл нужным озвучить?

Отсутствие герцога Володя почувствовал сразу. Он даже не подозревал, сколько тот взял на себя работы. Привык, что по первому его требованию магистрат выполнял малейшее требование и даже не задумывался о причине их послушанию. Только когда Ленор Алазарский уехал стало ясно, что тот занимался многими организационными вопросами. Проблемы Володя почувствовал, когда магистрат попытался забрать мастеров для какого-то строительства. Пришлось устроить скандал, напомнить, что он пока ещё военный комендант и что вполне в его праве повесить весь магистрат вокруг площади. Не ожидавшие такого отпора, привыкнув, что князь практически незаметен в последнее время, члены магистрата малость испугались.

Это был первый бой, но в дальнейшем они устраивали такие проверки ему постоянно. Всё стихло когда по совету Конрона один из самых активных членов магистрата побывал сутки в тюрьме. Сообразив, что дальнейшие испытания терпения князя чреваты неприятными последствиями и что несмотря на его возраст и внешний щуплый вид он готов твёрдо отстаивать свою власть, тихая оппозиция умерла. Доказав, что способен отстаивать свою власть, Володя снова с облегчением углубился в текущие дела, свалив дальнейший контакт с магистратом на Конрона.

Через десять дней прошли первые совместные учения всех родов войск закончившихся колоссальным провалом, когда латники бросились в атаку на соломенных чучел, обогнав наступающую пехоту и столкнув её в сторону. Выведенные на позицию «скорпионы» и многозарядные стрелометы не смогли сделать ни одного залпа, поскольку обзор им закрыли лучники, тоже устремившиеся вперёд, чтобы избежать копыт собственной кавалерии…

На разборе после учений Володя долго молчал, медленно прохаживаясь вдоль сторон. При этом выражение лица, судя по всему, было у него настолько красноречиво, что никто не осмеливался что-либо возразить — молча сидели и ждали, прекрасно догадываясь, что на самом деле сейчас очень хочется сказать князю. Несколько раз он пытался заговорить, но постоянно переходил на русский, забывая слова, что при внешнем его спокойствии и ровном голосе производило пугающее впечатление — люди боятся не того, кто пугает, а того, кто даже в ярости умеет держать себя в руках. Усилием воли всё-таки успокоившись, мальчик конструктивно объяснил что сегодня наблюдал и к чему это может привести на поле боя. Особенно досталось командиру латной конницы. Учинённая ровным спокойным голосом выволочка тоже произвела на всех впечатление и вместо спора, в который тир ударился бы в другой обстановке, попытался робко возразить, что благородные всегда должны идти вперёд и нечего всякой пехоте путаться у них под ногами. Володя так на него посмотрел, что тот продолжить не рискнул. После этого князь на память процитировал пункт устава о неподчинении в бою.

— И если вы все думаете, что вас это не касается, то глубоко заблуждаетесь! Как благородные, вы пример всем подавать должны, а вы что делаете? Ладно, будем считать это тренировкой. Никаких последствий пока не будет, а вот выводы советую сделать всем. — Володя медленно прошёлся за спинами сидящих, заставляя их выворачивать головы, чтобы следить за ним (создавай неудобство собеседникам, если не можешь влиять авторитетом или как-то иначе). — Любое сражение ведётся несколькими родами войск, каждому из которых отводится своя задача. Пехота должна стоять и обороняться, сдерживая, заставляя врага увязнуть. Лёгкая кавалерия разведка и молниеносные наскоки в тыл. Тяжёлая конница — таранные удары по увязшему противнику, когда тот не может ударить в ответ. Залог любой победы в слаженной и чёткой работе всех частей того, что называется армия. Именно к этому мы и должны прийти, чтобы все работало как чёткий и отлаженный… хм… — Володя замолчал, сообразив, что в локхерском языке нет понятия «часовой механизм» за отсутствием часовых механизмов. — В общем чётко и согласовано. Кто этого не понимает в поход не пойдёт. Не считайте это пустой угрозой. Сила армии Родезии как раз в чёткой и согласованной работе всех родов войск. Этого я буду добиваться и тут. Конрон, завтра будут ещё одни учения и надеюсь как сегодня не будет. Ведь это ты командуешь кавалерией, не так ли?

Намёк было более чем прозрачен. Конрон недовольно поморщился — трудно принять критику от того, кто ещё недавно был твоим подчинённым, но и не признать правоту князя он не мог.

После этого совместные учения стали проходить ежедневно, начиная с самых простейших манёвров. Володя, наблюдая за ними, одновременно составлял план занятий на следующий день, который и обсуждали на разборах. Потом он составил план занятий сразу на две недели вперёд, уделив особое внимание так называемым сквозным атакам, когда конница несётся на разреженное построение ощетинившейся копьями пехоты и проходит сквозь оставленные промежутки между солдатами.

— Пехотинцев это приучит не боятся мчащихся на них всадников с копьями наперевес, а лошадей приучит не боятся стены щитов и копий, — объяснил идею Володя. — Заодно это поможет пехотинцам и всадникам лучше понимать друг друга, ибо ошибок тут быть не должно. Но это уже под конец обучения. Я скоро в столицу уеду, а вам придётся остаться ещё некоторое время здесь — окончательно сформировать штаты двух полков, — кивок Лигуру, — обеспечить всем необходимым обозников и медслужбу, плотников. Подготовить кавалерию и заставить её работать совместно с остальными частями армии, — взгляд в сторону Конрона. — И обеспечить всё необходимое для артиллерийских частей. Я переговорил с некоторыми подмастерьями, они согласны
вступить в армию. Я сам тут отберу. Хорошо бы здесь студентов привлечь — тут нужен особый склад мышления… ладно, это тоже возьму на себя.

— Милорд, а когда вы в столицу?

— Через неделю, но эту неделю я намерен заниматься только учениями. Очень много времени, к сожалению, упустили, придётся навёрстывать его более интенсивными тренировками.

Офицеры переглянулись. Интенсивными? А какие тогда сейчас были? По их представлению и это усиленные занятия, а князь ещё недоволен, говорит, что слабо проходят занятия.

— А ещё обсудим подготовку будущего марша и то, как он будет проходить, но это уже позже. Пока же расписания завтрашних занятий… — Мальчик развернул лист…

Времени катастрофически не хватало. Раньше месяц казался таким большим сроком… просто огромным. Но когда за тот же месяц надо подготовить армию, привить хотя бы зачатки дисциплины, научить действовать слаженно совершенно чуждые друг другу элементы… Честно говоря, Володя видел реальный прогресс. Благодаря усилиям Конрона, Лигура, Филлипа и ещё нескольких толковых офицеров собранные люди постепенно превращались в армию и даже латная тяжёлая конница — привилегия благородных — постепенно вписывалась в общую структуру несмотря на молчаливый саботаж отдельных тиров. Помогало ещё то, что многие участвовали в недавних боях за Тортон и имели реальный боевой опыт. Каждодневные учения тоже помогали сплачивать людей, иной раз даже социальные различия стирались, особенно после десятикилометрового марш-броска. Счастье ещё, что готовить надо было всего четыре тысячи людей. Володя не представлял, как бы справился с большим количеством солдат. Так что даже если бы ему сейчас предложили увеличить армию вдвое, он ни за что не согласился бы. По крайней мере до тех пор, пока имеющаяся армия не станет спаянной боевой единицей, из которой можно будет черпать кадры. Сейчас же он предпочёл иметь пусть и небольшую, сильно уступающую по численности герцогской армию, но хорошо управляемую и дисциплинированную.

Дисциплине он уделял особое внимание, безжалостно наказывая всех нарушителей вне зависимости от социального положения. Точнее зависимость была — благородного всё-таки нельзя было выпороть, как поступали с особо злостными нарушителями, но и на них находилась управа. Тем не менее Володя старался не унижать никого и наказываемый чётко понимал за что получает плюхи. Приходилось и разъяснять некоторые нововведение, особенно принимаемые в штыки. Тогда Володя лично выступал перед строем, отвечая на вопросы и разъясняя свою позицию. Конрон сначала возражал против этого, полагая, что князь роняет свой авторитет, но к собственному удивлению обнаружил, что простые солдаты наоборот, только сильнее зауважали командира, который не гнушается разъяснить свою позицию перед ними, бывшими крестьянами или ремесленниками.

— И нечего тут стыдится, — разъяснял свою позицию Володя на совещаниях. — Если солдаты понимают что делают, то работу выполняют с большей охотой. Это не всегда хорошо, солдат всё-таки должен выполнять приказы, поскольку в бою нет времени объясняться, но всё же сначала надо доверие завоевать, а потом уже требовать беспрекословного подчинения.

За несколько дней до отъезда в столицу Володя навестил Осторна. Закрывшись с ним в кабинете, он вывалил перед ним на стол несколько свитков.

— Уважаемый Осторн Транхейм, вы обещали мне поддержку и сейчас мне нужна ваша помощь.

— Я уже переговорил с купцами Тортона, они согласны снабдить вас деньгами…

— Здесь деньги мне не нужны, но могут понадобиться в столице. Правда там обещал герцог Алазорский подсобить, но… Однако сейчас я не о деньгах, мне нужна другая помощь. Насколько я понял, род ваших занятий — перепродажа товаров, доставляемых караванами. Вы скупаете товар здесь и развозите его по королевству. У вас должны быть обширные связи среди купцов и магистратов вольных городов.

— Вам нужно, чтобы я что-то передал от вас купцам Торендского герцогства? — сообразил Осторн.

— Верно. — Володя отделил пачку листов и положил её перед купцом. — Здесь мои предложения для них в случае, если стану герцогом. А вот это, — на стол легла новая пачка, — свод законов, которые я намерен предложить всему герцогству. Здесь о взаимоотношениях, наследственное право, деловое право, а также моё определение понятия вольного города, условия, при котором город может приобрести этот статус и мои предложения по разделению прав и собственности. А вот это, — третья пачка, — мои предложения по созданию структуры, которая будет иметь права вносить изменения в свод законов и принятия новых законов, а так же мои отношения с этим органом как герцога.

Осторн осторожно взял один лист и принялся читать. Дошёл до какого-то места, которое его заинтересовало и удивлённо покосился на мальчика.

— Вы добровольно согласны ограничить свою власть?

— Я оставляю себе достаточно власти, чтобы влиять на события, а так да. Тем более, я всё равно планировал вмешиваться во всё как можно меньше. Считайте это моей позицией — чем меньше вмешиваешься в жизнь людей, чем лучше и для меня и для них. Главное создать чёткие и всем понятные правила взаимоотношений. Вот такие правила я и предлагаю герцогству. Я понимаю, что вам нужно время, чтобы ознакомиться с этим, потому я оставлю вас до завтра.

— Я могу это дать почитать некоторым своим знакомым?

— Полагаюсь на вашу ответственность — только если вы этим знакомым доверяете. Я не хочу, чтобы мои планы стали известны раньше времени.

— То есть вот это всё надо доставить купцам и правителям вольных городов Торенды?

— Верно.

— Надо снимать копии, а это значит привлечь писцов.

— В этом вопросе я тоже полагаюсь на вас. Винкор уже сделал две копии, у вас как раз одна. Вторую я на всякий случай оставляю у себя.

Осторн появился на следующий день ближе к обеду. И не один, а с каким то мужчиной лет пятидесяти, грузным, но не толстым с пронзительным взглядом.

— Это Рутерн, милорд, — представил гостя Осторн. — Он заинтересовался вашим проектом и может очень сильно помочь, но ему хотелось бы задать некоторые вопросы.

— Если он действительно может помочь…

— Может, милорд. Поверьте, очень может.

— Хорошо. Добрый день, уважаемый Рутерн Торн.

— О! — гость уважительно кивнул. — Я тоже рад с вами познакомиться, ваша светлость.

— Достаточно милорда.

— Хорошо, милорд. Вы позволите быть откровенным?

— Если мы решим сотрудничать, то это лучше всего.

— В таком случае спрошу сразу: какие гарантии, что вы не передумаете после того, как станете герцогом?

— А какой смысл? — удивился Володя. — Я же это всё написал не под принуждением, а вполне осознанно, полностью понимаю к чему это всё может привести.

— Хм… А если кто-то выскажется за увеличение для него некоторых прав?

— Уважаемый Рутерн, всё это я предлагаю не как отдельные уступки, а единым блоком, упорядочивая законодательство герцогства. С их помощью я одержу победу или без их, но рано или поздно я всё равно приведу всё к тому, что вам показал Осторн. Я сейчас не подкупаю, а делюсь своими планами и даю возможность купцам и магистратам городов поддержать меня в этом или нет.

— Вот даже как?

— А любые изменения законов строго согласно кодексу через законодательный совет, набранный из представителей всех сословий. Каким образом каждое сословие будет делегировать депутатов в этот совет я целиком оставляю за сословиями.

— Но себе вы оставляете право вето?

— Естественно. Я не собираюсь быть парадным герцогом.

— Тоже понятно. Милорд, считайте, что вы сумели меня заинтересовать и я согласен выступить посредником между вам и людьми в герцогстве, имеющими там влияние. Судя по всему, вы знаете кто я, а значит знаете, что у меня очень большие связи именно в Торенде и я знаю к кому там можно выходить с вашими предложениями, а к кому пока не стоит. Что вы хотите от тех, кто согласится принять ваше предложение?

— Естественно помощи. Финансовой, людьми. Я не хочу штурмовать города, и не думаю, что члены магистрата хотят, чтобы их штурмовали.

— Я понял. По поводу финансов можно будет обсудить займы…

Володя улыбнулся.

— Не займы. Назовём их безвозмездными пожертвованиями на общее дело.

Рутерн нахмурился.

— Мне кажется, это не совсем деловой разговор, милорд.

— Напротив, очень даже деловой. Вы ведь очень заинтересовались моим предложением, а я предлагаю не больше и не меньше, чем чёткие правила игры и взаимоотношений между властью, купцами, горожанами и крестьянами. Как раз то, что вам не хватало. И этот товар я вам предлагаю. Ваше право его купить или нет.

— Хм… Но вы ведь говорите, что всё равно бы приняли всё это.

— Тоже верно. Но видите ли, уважаемый Рутерн, принимать всё это ведь можно с разной скоростью как для отдельных людей, так и для городов. Те же, кто первыми получит статус вольного города, или кто первым начнёт действовать по новым правилам получит колоссальное преимущество перед остальными. Не так?

На этот раз Рутерн задумался надолго. Прошло десять минут, а он сидел нахохлившись в кресле и молчал. Двадцать минут… Володя вышел из кабинета и вскоре вернулся с кухаркой, которая быстро поставила на стол чашки с чаем. Прошло полчаса. Наконец Рутерн выпрямился и улыбнулся.

— Мы с вами сработаемся, милорд. Я согласен с вашим предложением и, думаю, мне удастся убедить остальных приобрести ваш товар. Остался последний момент: как вы докажете, что способны победить герцога? У вас нет ни армии, ни поддержки при дворе, ну кроме герцога Алазорского. В другое время этого было бы достаточно, но сейчас…

— Давайте договоримся так: мне всё равно помощь понадобится не сразу. Дайте мне десять дней с момента, как моя армия пересечёт границу торендского герцогства и только после этого вы окончательно определитесь. Как видите, я не требую немедленного выступления.

— Десять дней? — Руторн нахмурился. — Но что вы успеете сделать за этот срок?

— Вот и посмотрим. Если не успею ничего, значит я не достоит того, чтобы стать герцогом.

— Что ж… договорились, милорд. — Руторн поднялся. — А ваши предложения для благородных… их тоже распространять осторожно?

— Нет. Наоборот, пусть с ними ознакомится как можно больше людей. Тут ничего скрывать не надо.

— Это сработает, милорд, только если вы докажете, что сильнее герцога.

— Десять дней с того момента, как моя армия пересечёт границу.

— Я понял, милорд.

Руторн и Осторн откланялись, а Володя ещё долго сидел за столом с чашкой остывшего чая в руке. Наконец очнувшись, Володя высунулся в окно и подозвал первого попавшегося солдата из охраны и отправил его разыскиваться Джерома, чтобы передать ему записку.

Джером прибыл вместе с Крейном через час. Володя пригласил их в кабинет.

— Итак, уважаемые, настало время вашей службы. Джером, не хмурься, тебе понравится. Крейн, вы отобрали людей?

— Да, милорд.

— Хорошо. Делать вам обоим предстоит одно дело и делать вы его будете вместе. Джером назначается старшим. Крейн, слушаться его как меня самого! Сколько я вам дам денег тоже останется между нами и отчёта я с вас за их расходование спрашивать не буду если вы сделаете то, что я хочу. Как вы это сделаете я тоже не хочу знать — мне нужен результат. — Джером и Крейн переглянулись и собрались, придвинувшись ближе.

— Я слушаю, милорд, — Джером сразу стал серьёзным.

— Сделать же вы должны следующее…

Глава 17

Последний вечер перед отъездом в столицу Володя провёл в доме Осторна. Аливия вытащила его на улицу, где в саду за домом сложила костёр, около которого и расположилась, положив голову мальчику на колени.

— Помнишь, мы так сидели на острове у костра? Ты мне сказки рассказывал… пел… А спой ещё?

— Кнопка, какой спой? Мне завтра с утра ехать… да и гитары нет…

— Я щас! — девочка вскочила и умчалась в дом. Появилась она минут через пять с гитарой. За ней не очень уверенно шагал Руперт. — Он сам за мной увязался, — наябедничала девочка по-русски.

В последнее время в общении с Володей она всё чаще и чаще предпочитала говорить именно по-русски, хотя пока ещё говорила не очень хорошо, но с каждым днём у неё получалось всё лучше и лучше. Сам Володя был ей за это очень благодарен — он даже не подозревал, насколько ему будет не хватать вдали от дома родной речи. Если бы не девочка он и не знал бы что делать. Разве что Джерома или Винкора учить.

Руперт расположился чуть в сторонке, явно не зная можно ему остаться или уйти. Судя по всему заявление, что «он сам за мной увязался» не совсем соответствовало действительности — силком потащила, дабы «приобщить и похвастать».

Володя усмехнулся, но ничего говорить не стал, просто нарезал хлеб, мясо, насадил всё это на палочки и воткнул у костра поближе. Жителям этого мира, живущим очень близко к природе даже в городах трудно понять романтичность костерка на природе и песни под гитару. На острове Володя частенько разводил костёр по необходимости, чтобы сжечь мусор. Когда появилась Аливия он рассказывал ей о походах в лес, о том, как они сидели у костра в лесу и пели песни, пекли картошку, делали шашлыки. Аливия настолько прониклась всем этим, что частенько просила сыграть что-нибудь ей или рассказать именно у костра. Вот и прощальный вечер решила устроить так, чтобы всем понравилось. Руперту это вряд ли нравилось, но Володе было приятно хотя и вызывало ностальгию по дому. Почему всё это нравилось Аливии трудно сказать. Может как любой девочке ей был не чужд романтизм и, возможно, она чувствовала, что это очень нравится её другу, а раз так, почему бы не сделать приятное? Мелочь ведь, но разве не из таких мелочей складывается настоящая дружба?

Володя устроился поудобнее, перехватил гитару и пробежался по струнам, подкрутил немного.

— Тебе, Кнопка, — мальчик прикрыл глаза и тихонько запел:

Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно.
Живёшь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
Пусть черёмухи сохнут бельём на ветру,
Пусть дождём опадают сирени —
Всё равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели.
Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света.
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.
Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре, —
Всё равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море.
В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно?
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?
Украду, если кража тебе по душе, —
Зря ли я столько сил разбазарил?
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял!
Руперт ничего не понял, но видно, что музыка его впечатлила, зато Аливия вдохновилась целиком и полностью, хотя и уточнила кое-какие непонятные слова.

— Ты ведь не надолго уезжаешь? Правда?

— Боюсь, что надолго, — вздохнул Володя. — Но ты не расстраивайся. Если всё пойдёт хорошо, то мы скоро встретимся. Вот разберёмся с этим нехорошим герцогом и встретимся.

— Бяка-герцог!

— Вот-вот, — рассмеялся Володя. — Ещё какой бяка. А ты чего там сидишь как чужой, Руперт? Давай, угощайся. Эх, сейчас бы шашлычка сделать… Жаль времени нет, да и мясо не подготовлено.

Мальчик снова взял в руки гитару, но на этот раз заиграл не лирическую, а весёлую мелодию. Веселье прервало появление Осторна с Рутерном, который хотел уточнить какой-то вопрос. Удивлённо оглядев компанию расположившуюся у костра, он покачал головой, а потом Володя периодически ловил на себе его задумчивый взгляд.

Рутерн протянул Володе несколько записок, которые, по его мнению, должны были его заинтересовать. Володя ознакомился с финансовым положением герцога Торендского с ближайшими его сподвижниками и удивлённо поднял голову.

— Откуда у вас такие сведения?

— Совсем недавно они делали очередной заём и эти деньги шли через меня. Естественно я поинтересовался положением тех, кому даю ссуду.

— А вы не боитесь потерять свои деньги, если герцог проиграет?

— Не переживайте, милорд — своё я в любом случае получу. Это был краткосрочный заём, но вскоре им всем понадобятся новые деньги, когда пойдёт слух, что король решил разобраться с мятежом и назначил нового герцога.

— Хм… Кажется, понимаю… А ваше занятие — одалживание деньги в рост?

— Верно, милорд.

— Мда… Знаете, а у меня на родине очень долго эта профессия находилась под запретом.

— Глупо, — равнодушно пожал плечами Рутерн. — Деньги нужны всем. Хотя нас не жалуют.

— И я догадываюсь почему. Мало кто любит тех, кто зарабатывает ничего не делая.

— Милорд не учитывает риски. Герцог в деньгах нуждается, но если я ему одолжу слишком много денег, он просто свернёт мне шею чтобы долг не возвращать.

Интересная откровенность. Володя попытался понять с чего бы Рутерн настолько с ним откровенен. Ожидает его реакции на такое заявление? Прощупает почву? Пытается определить каков будущий герцог?

— Может и так, — осторожно согласился Володя. — Только после такого мало желающих найдётся давать новые займы. Хотя у вас гораздо больше шансов поставить не на того. Тогда и спрашивать будет не с кого.

— Я ставлю на вас, милорд. Мне тоже нужна определённость.


Тортон Володя покидал ранним утром только в сопровождении двенадцати человек охраны, которых выделил ему Конрон. Все его ближайшие друзья и сподвижники оставались тут доделывать всё то, что ещё нужно было для подготовки военной кампании против мятежного герцога.

Ехать старались быстро, нигде особо не задерживаясь и не демонстрирую своих титулов и положения из-за чего на них мало кто обратил внимания. Ну скачет толпа вооружённых людей в сторону столицы, значит надо — мало ли сейчас по дорогам королевства вооружённых людей разъезжает? Война же. Может наёмники едут наниматься, а может местных благородный какой со своими вассалами направляется в армию к королю.

В дороге Володя мало разглядывал окрестности, хотя они и проезжали по очень живописным местам. Наверное через несколько столетий тут могут быть замечательные туристические места. Вот дорога, едет автобус и экскурсовод:

— А сейчас мы едем по той самой дороге, по которой князь Вольдемар Старинов ехал в столицу, чтобы бросить вызов мятежному герцогу, который поставил королевство на грань краха.

Тьфу… Глупость разная в голову лезет. Но ухмылку мальчику скрыть не получилось.

— Родердон! — возвестил тир Турн, который командовал охраной, показывая на показавшийся с холма город.

Володя осадил коня и привстал в стременах, разглядывая столицу Локхера. Не Москва, конечно. Но, вполне возможно, у этого города ещё всё впереди: разрастётся, появятся вокруг дороги, мосты, протянутся линии электропередач и железнодорожные пути… Сейчас же это был типичный раннесредневековый город: стены, ворота, кучи мусора у стен, пыль и грязь. По дороге ехали поскрипывая крестьянские телеги или шли простые путники по каким-то своим делам.

— Турн, отправь кого-нибудь к герцогу Алазорскому с сообщением, что мы прибыли.

— Может сначала устроимся где-нибудь, милорд? Потом ведь снова придётся посылать гонца, чтобы сообщил, где мы остановились.

«Мда. Уж сколько здесь нахожусь, но всё ещё забываю, что ни телефонов, ни других средств связи кроме гонцов тут нет».

— Хорошо. На ваше усмотрение, тир. Вы знаете в столице приличное место, где можно остановиться?

— Полагаю, что снимать дом смысла нет. Судя по всему, его светлость пригласит вас к себе.

— Целиком и полностью полагаюсь на вас.

Турн кивнул и пришпорил коня, приглашая следовать за ним. Вся кавалькада сорвалась с холма и понеслась к воротам, мало обращая внимания на поспешно сторонящихся людей. Володя поморщился, потом пришпорил коня, нагнал Турна и чуть притормозил, заставив и того сбавить ход.

— Мы никуда не торопимся.

Турн спорить не стал и кивнул, но на разных прохожих он по-прежнему обращал не очень большое внимания. Кто не спрятался, я не виноват. Володя растерялся, совершенно не представляя как реагировать на это. Всё его воспитание в прошлой жизни протестовало против такого способа езды, но с другой стороны он прекрасно понимал, что если сейчас начнёт проявлять заботу обо всех этих людях, то его просто не поймут, а то и обвинят в самозванстве. Нет, последнее, конечно, вряд ли, но жизнь здесь ему это осложнит. Всё что он мог, это попросить ехать ещё медленнее.

— Хочу получше рассмотреть город, — пояснил Володя.

Турн согласно кивнул.

— Вы правы, милорд, тут есть на что посмотреть.

Да уж, посмотреть было на что… Едва они въехали в ворота, как едва не провалились в яму, за каким-то чёртом вырытую как раз напротив ворот. Турн разразился бранью в адрес идиотов, которые сделали это. Крестьяне, которые вынуждены были огибать её, согласно закивали, полностью подтверждая мнение благородного по поводу умственных способностей неизвестных землекопов. Володя попытался понять зачем она тут могла понадобиться, но так и не смог ничего придумать. До подземных коммуникаций тут было ещё далеко и что могли выкапывать напротив ворот непонятно.

Ну и дальше всё как обычно: грязь на улицах, узкие проезды, нависающие дома и постоянное опасение, что кто-то что-то выльет на голову. Судя по тому, как все сопровождающие поспешно натянули на головы капюшоны накидок они опасались того же самого. Володя торопливо последовал их примеру. Это читать хорошо про то, что широкополые шляпы в Европе появились как раз с целью защиты от разных неожиданностей, выливающихся из окон, но оказавшись на месте такого прохожего в средневековом городе остро жалеешь, что таких шляп здесь ещё не придумали. Понятно и откуда появилось это галантное снимание шляп перед дамой и помахивание ими где-то далеко за спиной — шляпу просто старались убрать подальше от чувствительного носика прелестной особы.

Володя закопался в карман своего плаща и достал вату, немного отщипнул и вставил в каждую ноздрю. Стало легче. Тут вонище было почище, чем в Тортоне — там хоть море рядом, ветер откуда уносил все неприятные запахи… Да и улицы пошире — всё-таки там караваны идут в порт и обратно.

Наконец миновали основные жилые кварталы и можно было вздохнуть с облегчением — королевский дворец от остальной части города отделяла широкая пустая площадь, на которой сейчас шла бойкая торговля. В случае осады, как понял мальчик, все эти палатки и лотки убирались и перед королевским замком образовывалось пустое место. Сам замок не очень впечатлял ни по величине стен, ни по строениям, которые были видны отсюда. Так, что-то типа среднего размера крепости.

Турн повернул направо и некоторое время отряд ехал по границе площади, на которой шла торговля. Вот он снова свернул и теперь они стали удаляться от королевского замка, но отъехали они недалеко и вскоре остановились у основательного вида дома. Выскочивший из него хозяин, торопливо кланяясь, приглашающее замахал руками.

— Здесь и остановимся, — Турн соскочил с коня, подошёл к одному из солдат и что-то ему сказал. Солдат кивнул, сорвался с места и умчался в сторону королевского замка. — А герцога сейчас предупредят.

— А он точно в замке?

— Его гонец сказал, что он там будет ждать… ну когда мы посылали сообщение что выехали.

Володя кивнул, передал поводья подбежавшему слуге и прошёл внутрь. Оглядел зал. Шумная толпа, ввалившаяся в обеденный зал, привлекла общее внимание, некоторые стали торопливо продвигаться к выходу, но большинство вернулись к своим занятиям. Вся их шумная компания заняла отдельный стол, к которому тотчас подскочил сам хозяин заведения, намётанным глазом каким-то образом догадавшись, что пожаловали высокие гости.

Сам мальчик заказал не очень много, так, только подкрепиться с дороги, а вот остальные сдерживаться не стали и вскоре стол уже ломился от всяких яств. Тут и вино и жареная свинина и овощи. В общем всё, что душе угодно.

Пир был в самом разгаре, когда появился гонец от герцога с приглашением явиться в королевский замок. Турн с сожалением оглядел накрытый стол, но Володя махнул рукой, чтобы все продолжали. Гонца тоже усадили вместе со всеми.

— Но герцог… — попытался возразить он.

Слушать его не стали.

— Через полчаса выезжаем, — сообщил Володя Турну. Тот согласно кивнул, клятвенно заверив, что все будут готовы в срок. — Тогда я выйду ненадолго, слишком уж тут душно.

Далеко уходить Володя не стал, просто отошёл в сторонку, запрыгнул на поленницу дров и устроился там поудобнее, запахнувшись в накидку от ветра.

— Эй! Ты чего туда забрался? Вот ща хозяин увидит, что без дела слоняешься, всыплет на орехи!

Володя едва не подпрыгнул, когда снизу поленницы раздался чей-то голос. Очухавшись, он глянул вниз, на какое-то лохматое чудо лет двенадцати в каких-то обносках.

— Ну чего уставился?! — снова закричало это чудо. — Ты новенький что ли? Я чегой-то не видал тебя тут раньше.

— Новенький, — согласился Володя, усмехнувшись.

Это в Тортоне к его накидке привыкли и узнавали князя везде, а тут ещё нет. Вот и приняли непонятно за кого. Ну понятно, знатный человек в таком ходить точно не будет, а мечи Володя с пояса снял и положил рядом с собой и снизу их не видно.

— Ну так чего расселся? Айда помогай! На кухне дрова нужны.

Володя на мгновение задумался, потом подхватил мечи и соскочил, прицепил их к поясу и под ошарашенным взглядам пацана нагрузился дровами.

— Ну? Куда нести, показывай.

Мальчишка как сомнамбула тоже взял дрова и на негнущихся ногах двинулся в сторону кухни. Володя даже пожалел по поводу своей шутки, так что он постарался как можно скорее свалить свою часть поленьев и вернулся назад. Мальчишка немного отстал, но подгоняемый пинками повара вынужден был ускориться, так что к поленнице он подошёл одновременно с Володей как раз к тому моменту, как из гостиницы показались солдаты.

— Ваша светлость! — Гонец от герцога бросился вперёд. — Ваша светлость, его милость герцог Алазорский просил вас прибыть как можно скорее! Его величество тоже в нетерпении!

— Ну герцог же не знает когда именно вы меня отыскали, а людям поесть надо с дороги.

— Совсем покоя нам не давал, — тихонько пробурчал Турн.

— Ну поехали, раз так нас ждут.

Позади остался замерший мальчишка с выпученными глазами.

— Ты чего, — толкнул его подошедший приятель.

— Слышь, я щас благородного видел… Герцог, не меньше! К королю ехал!

— Ну и чо? Тут их много ходит. Падумаешь.

— Он мне помог дрова на кухню отнести.

— Ну ты ваще… Ври-ври да не заговаривайся!

— Ну хочешь землю съем?

— Да ну тебя, айда лучше дрова нести, а то опять от дядьки Фрола влетит. Надо ж, придумал такое… герцог дрова ему помогал таскать…


Герцогского гонца, похоже, в замке знали хорошо, поскольку едва он подскакал к воротам, как стража моментально их распахнула, даже не заинтересовавшись кто едет с ним. Соскочив с коня, он дождался когда слуга заберёт коня у князя и пригласил его за собой, уверив, что о солдатах позаботятся как положено. Турн по чину последовал за ними — в этой поездке он считался порученцем и теперь должен был сопровождать Володю на всех официальных приёмах.

Гонец проводил их до дверей в зал и исчез. Двое стражников, раскрыли створки.

— Его светлость князь Вольдемар Старинов! — зычно возвестил один из них. Кажется, тут всё уже было подготовлено для встречи и теперь исполнялся отрепетированный ритуал. Володя чуть поморщился — ему сценарий почитать не дали и, как он подозревал, всё это очередная проверка… на вшивость что ли… неизвестно, как тут говорят.

Володя развязал завязки у накидки и распахнул её, чтобы все видели доспехи с рельефным гербом в виде щита и меча, вздёрнул голову и твёрдым шагом вошёл в зал. Артон сидел на троне, подперев рукой подбородок и с отчётливым интересом смотрел на вошедшего. Рядом с ним на кресле пониже сидела высокая женщина лет тридцати пяти-сорока, но выглядела она какой-то отстранённой, словно её мало заботило происходящее здесь. Стоявший рядом с ней герцог Алазорский наклонился к ней и стал что-то объяснять, поглядывая при этом на Володю. В глазах женщины разгорелся огонёк интереса. Справа от трона стояло ещё несколько вельмож, которых Володя не знал и потому узнать не мог, а вот Эндона узнал. Как всегда напыщенный в роскошных одеяниях и глядит на вошедшего князя не очень дружелюбно.

Володя изобразил что-то типа стойки смирно, потом чеканя шаг подошёл на несколько шагов к трону и поклонился, но не встал на колено, как положено вассалу при официальном представлении — он ещё не вассал. Артон вежливо кивнул, а Володя выпрямился и замер.

— Мы рады снова встретиться с вами, князь, — неторопливо заговорил король. — И Мы благодарны вам за ту помощь, которую вы оказали Нам при предыдущей встречи.

Похоже правда о встрече — достояние избранных, для остальных придумали какую-то сказку.

— Не стоит благодарностей, Ваше Величество. Помощь попавшим в беду — долг каждого дворянина.

— Очень ценное качество, тем более когда в минуты трудности очень многие об этом долге забывают и предают Нас, как, например, герцог Торендский.

До чего же скучны эти официальные церемонии. Пока Артон толкал речь по поводу преданности и предательства Володя искоса оглядывался, оценивая обстановку. В общем, ничего особого. До роскоши дворцов эпохи Возрождения ещё далеко, тут только здоровенный камин за троном, наверное, чтобы зимой королю теплее сиделось, каменный пол с ковром, гобелены на стенах и оружие, на окнах какие-то тряпки… Но зал просторный, поместиться сюда может много народа. Правда сейчас тут всего человек десять находилось, ну без учёта короля… его матери с большей долей вероятности и герцога Алазорского рядом с ней. Интересно, а то, что королеве-матери поставили трон рядом это знак уважения или она действительно что-то решает?

Артон говорил недолго, кажется длинные речи тут не в чести. Поднявшись с трона, он представил всех, находившихся в зале. Женщина и правда оказалась его матерью, остальные ближайшие его сподвижники: герцоги, командующий армией, казначей. Каждый из них когда называли его имя, чуть склонялся, при этом на Володю смотрел с лёгким недоумением — кто это такой и за что ему такой почёт? Другие смотрели заинтересовано — значит входили в круг посвящённых.

Судя по всему ни герцог, ни король не собирались устраивать из официального приёма никаких сюрпризов. Сразу после представления Артон поднялся и сообщил, что удаляется и что князю, безусловно, нужно отдохнуть с дороги, покои для него уже выделены. В зале появился тот же гонец, что привёл их сюда и с поклоном попросил следовать за ним.

Как и ожидал Володя, с дороги отдохнуть у него не очень получилось — вскоре в дверь постучали и дождавшись разрешения, вошёл герцог Алазорский. Выдвинув стул почти в центр комнаты, он не спеша сел.

— Ну и как вам его величество?

— Нормально, — пожал плечами Володя, догадываясь, что разговор пойдёт вовсе не о короле. — Вот остальные выглядели менее довольными.

— А что ты хотел? Здесь всегда настороженно встречают новых людей, тем более, если король заявляет, что этот новичок успел оказать ему услугу.

— Просто они не знают какую именно услугу я оказал королю. Точнее не все знают.

— Вот кто знает, те тебя поддержат. Не из-за твоих красивых глаз, как ты понимаешь.

— Конечно. Из-за ваших и королевских красивых глаз.

Герцог хмыкнул.

— Верно, это наши союзники, а вот остальные… Представляешь, что начнётся, когда тебя объявят новым герцогом Торендским?

— Будет недовольство или стоит ожидать…

— Пока тебя поддерживаю я и король на «или» никто не решится, но тебя будут проверять… как бы это сказать… на прочность.

— У нас говорят на вшивость.

— Весьма оригинально. Весьма. Так вот, в этой проверке я тебе помочь не смогу при всём желании — тебе придётся всё выдержать самому. С учётом того, что за тобой не стоит никакой клан тебе придётся гораздо тяжелее, чем кому-либо, потому советую начинать обзаводиться полезными связями, искать союзников. Единственное, чем я смогу помочь тебе, так это пустить слух, что ты протеже моей семьи.

— Спасибо, — мысленно Володя тяжело вздохнул. В общем-то, соглашаясь на предложение герцога, он и не ожидал, что всё будет просто.

— Не за что. И ещё у меня вопрос… ты лечил Аливию… Ты учился дома на врача?

— Постольку поскольку. Когда стало ясно, что избежать путешествия мне не удастся в мою подготовку включили курс по медицине и хирургии. Дали с собой кое-какие инструменты, лекарства. Но всё это не делает из меня врача. Для этого надо учиться шесть лет, а потом ещё год или два проходить практику в больнице под присмотром опытного врача. Я же учился всего два года и это никак не было основным предметом.

— Но тем не менее ты спас девочку, когда даже лучший врач Тортона посчитал, что помочь ей уже нельзя.

— Наша медицина намного лучше вашей.

— И больше знаний по разным болезням, — кивнул герцог.

— Но к этому необходим ещё опыт. Без него не стоит лечить даже простуду. Только в случае крайней необходимости.

— Когда наши врачи уже помочь не смогут?

— В общем, да. Когда хуже уже не будет. Либо выздоровеет, либо… А что? Что-то у вас случилось?

— Нет-нет, у меня всё в порядке. Этим интересовалась королева-мать. Кажется сестра Артона простудилась, а я рассказывал ей о вашем лечении… Но, кажется, там и личный врач короля справится. Я же хотел как раз о ваших знаниях поговорить. Помните про ваш совет по подвешенному грузу?

— Вы реализовали его?

— Да. Тут была одна старая сторожевая башня как раз подходящей высоты. Её сносить собирались, но я приспособил. Честно говоря, сначала я решил, что ты несколько неудачно пошутил… Но через сутки уже так не думал. Есть у меня один знакомый… большого ума человек. С тех пор так и пропадает в башне, пытается понять, почему маятник отклоняется. Всё на стенах что-то чертит, проверяя как идёт отклонение, какие-то конструкции сооружает, чтобы маятник качался строго в заданном направлении. Сначала он предположил, что ветер отклоняет, но потом от этого отказался.

— Почему? — с интересом поинтересовался Володя.

— А он окна все заколотил. И потом, маятник всегда отклоняется в одну сторону, даже когда пытались его искусственно отклонить в другую. Скажи, это отклонение маятника имеет какое-то отношение к нашему с тобой разговору о строении мира?

— Да. У меня на родине этот маятник, кстати, у нас его называют в честь изобретателя маятником Фуко, явился одним из факторов подтверждающих определённое представление об устройстве солнечной системы.

— Весьма любопытно… весьма…

— Как я понимаю, у тебя на родине знают больше не только в медицине… и, судя по всему, мои рассказы об устройстве мира не совсем верны, судя по твоей реакции на них.

— Вы не обиделись? — осторожно спросил Володя.

— На что? — хмыкнул Ленор Алазорский. — Эти теории не я придумывал, а только озвучивал представления учёных.

— Я так и подумал, потому и решил подкинуть им задачку, которая в их теорию не очень вписывается.

— А сам будешь смотреть к какому выводу они придут? А сказать не хочешь?

— Если честно, то нет. — Володя нахмурился. — Не сочтите за… даже не знаю как объяснить… Возможно, мне вообще не стоило говорить о маятнике… Просто… просто лучше идти своим путём, чем за кем-то. Может быть этот ваш знакомый учёный, понаблюдав за маятником, придёт к неверному выводу, но это будет его вывод и плод его размышлений. Я мог бы сказать правильный ответ, но тогда придётся объяснять очень много. Как я уже говорил, это всего лишь один из факторов. Чтобы объяснить всё, придётся углубляться в основы механики, космологии, физики.

— И почему бы не объяснить?

Володя задумался. Встал, подошёл к окну и долго смотрел во двор.

— Ошибся я. Не надо было про маятник говорить, но не удержался. А сейчас я либо должен продолжать, либо объяснить почему не хочу рассказывать дальше и почему хочу, чтобы ваши учёные сами делали выводы. А значит, придётся рассказать о себе всё… Иначе возникнет не очень приятная ситуация, словно я что-то хочу скрыть в своих интересах. Не хотите прогуляться? Вдвоём? Только вы и я?

Герцог задумался, потом пристально поглядел на Володю, тот взгляда не отвёл.

— Хорошо. — Он поднялся.

Из замка они выехали в сопровождении охраны, но за пределами города с ней расстались и в сторону леса двинулись уже вдвоём.

— Не боитесь, что я вас попытаюсь убить?

— А смысл? — равнодушно поинтересовался герцог. — Впрочем, признаюсь, о таком варианте я думал, но очень недолго.

Отъехав подальше, они слезли с коней и устроились на небольшой полянке. Герцог сразу устроился у ствола, а вот Володя несколько нервно прохаживался рядом. Ленор Алазорский не торопил, догадываясь, что рассказ будет необычным. Правда не догадываясь насколько необычный.

— Как вы поняли, моя родина намного превосходит вашу в плане науки и техники…

К концу рассказа герцог даже не шевелился, настолько сосредоточился на нём, боясь упустить хоть что-то. Вот он слабо шевельнулся.

— Мда… Как-то тяжко воспринимать всё это о других мирах, но, почему бы и нет? Было бы самонадеянно считать, что богам такое не под силу. Но почему вы не хотите делиться этими знаниями?

— Потому что не хочу, чтобы ваш мир стал копией моего.

— Считаете его не очень хорошим местом?

— У меня погибла вся семья, несколько лет я жил на улице зарабатывая не очень честным путём чтобы выжить. Если бы не старый друг отца я был бы уже мёртв. И я такой не единственный.

— А разве тут лучше?

— Лучше или нет не важно. Важно чтобы вы шли своим путём и совершали свои ошибки. Может вы найдёте лучший путь. У вас и так есть большой плюс перед нашим миром, когда тот был примерно на вашем уровне.

— Вот как… И какое?

— Вы не знаете что такое инквизиция.

— Что? Не расскажешь?

— Лучше не буду. Не поймите неправильно, но не хочется подавать плохих идей.

— Гм…

— Ваша…

— Да давай уж по именам, князь. Какие тут титулования…

— Ленор, поймите, всегда лучше решить что-то самому, чем получить готовое решение. Готовое решение ничему не учит и не заставляет напрягать мозги.

— Хм… Знаешь… я могу, наверное, тебя понять, но не уверен, что это поймут другие. Пожалуй эту твою историю не стоит рассказывать даже королю. Он ещё молод и горяч… боюсь, он не сможет удержаться от желания получить всё и сразу.

— Потому я всё-таки и решился вам всё рассказать. Другому не стал бы, даже если бы всё закончилось ссорой.

— Да… я могу понять, но удивительно, что это понимаешь и ты, а не бросился всё переделывать по своему представлению.

— У меня было время подумать. Знаете, когда тебе говорят, что жить тебе осталось всего года три, то на многое начинаешь глядеть по другому, даже если потом появляется надежда. Да и жизнь многому научила. Есть одна очень мудрая… гм… мудрость. В чужой… в чужой дом со своими законами не ходят.

— Как я понимаю, ты не хочешь ничего менять, но сейчас ты не сможешь остаться в стороне. Ты уже начал действовать, применяя свои знания.

— Верно. Но я просто показываю, а применять их или нет уже будете решать вы. Если что-то слишком выбивается из общего представления, то мои внедрения меня не переживут, в отличие от чего то более материального. Такое уже было у нас, когда появлялись идеи, опережающие своё время. В лучшем случае они применялись теми людьми, кто способен их понять, но они забывались после их смерти, а в худшем такие идеи просто отбрасывались. Так будет и здесь.

— Я понял. Ты не отказываешься подавать идеи, но как их воспримут окружающие — это уже их дело. На мой взгляд тоже чревато, но альтернатива тут только запереться где-то в горах и вообще ничего не делать. Мда… подкинул ты мне задачку…

— И что вы намерены делать?

— Пожалуй… довериться твоему здравому смыслу. Поскольку я не обладаю твоими знаниями, то не могу знать к чему может привести то или иное твоё действие.

— Так я и сам не могу это знать.

— Ты знаешь к чему привело это у тебя дома.

Верно. Володя часто размышлял на эту тему и порой такие размышления приводили к тому, что мальчику хотелось забраться куда подальше у глушь и там запереться от мира. Создавая армию нового типа, он видел массовые сражения многомиллионных армий второй мировой с их тотальными бомбёжками, создавая свод законов он понимал, что это неизбежно приведёт к постоянной борьбе за расширение прав третьего сословие, что закончится революцией и, как следствие революционным террором.

Договариваясь с купцами о гарантиях собственности вспоминал известное о трёхстах процентах прибыли ради которых капитал пойдёт на любое преступление. Перед глазами вставали торговые фактории, рабские караваны и безжалостная эксплуатация всего и вся ради прибыли. И так во всём. Порой он ощущал себя тем самым героем Стругацких, который мог всё и не мог ничего. Он мог многое дать этому миру, многими знаниями поделиться, но не был уверен, что они принесут пользу, а не вред. Тем более… а собственно к чему стремиться? Что можно считать идеалом для людей? Неужели его собственный мир?

Володя, в свои годы прекрасно познавший всю изнанку жизни, не принадлежал к тем оптимистам, которые считают, что живут в лучшем из миров. Скорее он относил себя к тем пессимистам, которые боятся что так оно и есть на самом деле. Сейчас он получил возможность узнать другой мир и этот,
откровенно говоря, нравился ему гораздо больше, чем земное средневековье хотя бы уже тем, что здесь не было того, что давило бы на людей, заставляя верить и думать так, как приписано сверху. Идея одного Бога была, но здесь существовало и множество других богов или ангелов по земным аналогиям, которым и служили люди, считая, что служить самому Богу они станут достойны только когда достигнут определённой высоты в своём продвижении. Потому любой человек, заявивший, что действует во имя Бога мог гарантированно загреметь в местный аналог сумасшедшего дома — сначала себя возвысь до бога, а потом уж говори от имени Бога. Так что тут не было таких понятий, как добрый или справедливый Бог. Был просто Бог. И возвышенные боги, которые могли быть какими угодно. И у каждого такого возвышенного бога были свои жрецы. А раз существовало множество таких вот конкурирующих мини-церквей, то человек мог обратиться за помощью к любой. Были так называемые Старцы, достигшие высот в познании себя и Бога, которые пользовались уважением большинства концессий — это уже кандидаты для перехода на следующий этап развития. А если и дальше будет совершенствоваться, то может стать и возвышенным богом. Кто ж в здравом уме будет ссориться с будущим богом? Ты не доживёшь, так он потом всех твоих потомков проклясть сможет, да и тебя достанет и сбросит на ступень вниз в развитие.

Когда Володя узнал о существовании Старцев он постарался узнать где есть такой, но к сожалению ближайший обитал в Тралийской империи в нескольких месяцах пути. Как ни хотелось встретиться с ним Володе, но он ещё не был готов на такое путешествие. В будущем возможно когда-нибудь…

Поэтому не удивительно, что при такой религии не было единого духовного центра, который навязывал бы людям единообразное мышление и указывал о чём думать можно, а о чём нет.

— Я не хочу, чтобы тут было как у меня дома, — вздохнул Володя. — А потому мои знания во многом бесполезны.

— И что ты будешь делать?

— В моём мире жил один король у которого был один хороший девиз. Думаю, он мне тоже подойдёт: «Делай что должно, а там будь, что будет». Мне это очень помогло в моих сомнениях. Во многиях знаниях, Ленор, многие печали. Я понял, что если начну пытаться что-то предвидеть, то просто сойду с ума, потому решил делать то, что подсказывает совесть.

Герцог отвернулся.

— Я доверюсь твоей совести. — Он вытащил руку из-под плаща, в которой оказался зажат тонкий стилет. — И я рад, что им не пришлось воспользоваться.

Володя слабо улыбнулся и тоже достал руку из-под накидки с пистолетом.

— Это получше вашего. Оружие моего мира. Я тоже рад, что им не пришлось воспользоваться.

Ленор замер, потом хмыкнул и убрал стилет в ножны.

— Можно?

Мальчик протянул ему пистолет. Герцог озадаченно изучал его минут пять.

— А как им пользоваться? Острых краёв не вижу…

— Это оружие по типу арбалетов, только многозарядное. — Володя огляделся, подобрал несколько шишек и расставил их на земле, забрал пистолет, снял его с предохранителя и отошёл шагов на двадцать. Вскинул руку, прицелился и несколько раз нажал на курок… Это была стрельба не совсем из обычного пистолета и потому выстрелы не были такими громкими, но и они заставили взлететь стаю птиц над лесом.

Герцог подобрал разбитые шишки и осмотрел их. Покачал головой. Володя же достал патроны и стал заряжать пистолет. Заинтересованный Ленор Алазорский подобрал гильзу и попросил один из патронов. Сравнил.

— Как я понимаю, вот эта вот штука и есть то, что поражает цель?

— Да. Она называется пуля. А вот то, что остаётся — гильза. Пуля с гильзой называется патрон.

— Какая точная обработка металлов. Ваш меч…

— Это не совсем металл. Точнее даже совсем не металл, но объяснить сложно. Это… это… не знаю как сказать… этот материал намного прочнее любого металла и почти не требует заточки. Потому я бы не советовал пытаться их сломать, а тем более разрубить.

— Доспехи?

— Из того же материала, к тому же скомпонованы особым образом, чтобы нагрузку в случае удара распределять равномерно. Это у нас называется метод моделирования. То есть прежде, чем придать чему-то форму сначала строят модель, изучают нагрузки, которые будут воздействовать на неё. Я такое применил когда разрабатывал новую модель требуше. Сначала построили уменьшенные модели, изучили как они ведут себя, а потом уже перенесли всё на действующие.

— Хм… И… насколько это стреляет?

— Это оружие ближнего боя. Эффективное расстояние метров двадцать-двадцать пять. Доспехи от него не спасут.

— Даже ваши?

— Мои спасут. Только вот синяк большой будет. Если очень не повезёт — ребро сломает. Вы спрашивали, почему я не хочу ничего рассказывать. Я не хочу, чтобы у вас появилось такое вот оружие. Со временем, вы сами до него дойдёте, сколь бы столетий на это не потребовалось бы, но я не хочу быть тем, кто научит его делать.

— Пожалуй, я бы тоже не хотел, чтобы оно у нас появилось. Даже если бы твёрдо знал, что без него мы проиграем Эриху, даже тогда не хотел бы.

— Эрих не та проблема, которую стоит решать таким способом. С точки зрения развития вашей цивилизации его победа или поражение ничего не решает. Ладно, пора возвращаться, а то ваши охранники волноваться будут.

— Правильно. Да и по дворцу слухи пойдут — о чём мы тут секретничаем с новеньким при дворе. Но, возможно, это и к лучшему. Попробуем убедить всех в том, что ты мой внебрачный сын.

— Что?!

— Подтверждать эти слухи мы, конечно, не будем, но они для всех объяснят мою поддержку. Понимаешь?

— Кажется… да…

— Если не хочешь, можешь отказаться, но так мы решим многие проблемы.

— Нет-нет. Я вам доверяю, я просто удивился.

— Вот и хорошо, на этом и остановимся. Трогать же моего сына, пусть даже внебрачного ой как поостерегутся. Тем не менее, всё равно не расслабляйся. Давай-ка по дороге я тебя обрисую ситуацию при дворе и кто есть кто. Кого стоит опасаться, кому доверять, а от кого лучше держаться подальше.

Глава 18

Серьёзный разговор между Вольдемаром, герцогом и королём состоялся на следующий день. Володя, зная как проходят в этом мире совещания, опасался что и тут оно плавно перейдёт в обед, а потом в попойку. Но вопреки его опасениям встреча состоялась в небольшом кабинете, где из еды были только ломти сыра с хлебом и лёгкое вино. Судя в лёгкой улыбке и приветственному кивку герцога, а также хмурому виду Артона инициатором такого способа совещаться был именно Ленор, за время пребывания в Тортоне успевший узнать отношение Володи к совмещению дел и развлечений. Похоже сам он к этому так же относился, а сейчас счёл момент подходящим, чтобы настоять на таком вот формате встречи.

— Как я слышал, вы согласились с предложением герцога, — с ходу взял быка за рога король, наливая себе вина и жестом приглашая всех разделить с ним какую-никакую, но трапезу.

— Да, Ваше Величество.

Володя налил себе совсем чуть-чуть, зато бутерброд сделал весьма солидный.

Артон хмыкнул.

— Величество… помнится при последней встрече ты был не так вежлив.

— Если бы Ваше Величество соизволили тогда открыться…

— Да брось ты, — раздражённо махнул рукой король. — Я не в короне и у нас не официальная встреча. — Тут он покосился на герцога и тот еле заметно кивнул, мол правильно всё. — Разрешаю наедине без титулов. Я вот только не пойму, ты тогда говорил, что надо из королевства делать ноги, поскольку долго оно не продержится.

— При условии, если король не возьмётся за ум, — поправил его Володя. — Судя по всему, у этого королевства шанс появился.

Артон вдруг резко поднялся и нервно прошёлся по кабинету. Снова сел.

— Мы проигрываем! Уже совершенно точно известно, что герцог Торенды ведёт переговоры с Эрихом. Когда они договорятся, то зажмут с двух сторон… Ленор считает, что тогда у нас шансов не останется, потому сейчас первоочередная задача — задавить мятеж. Проблема только в том, что у нас нет войск. Свободных войск, я имею в виду. После двух поражений мы и так выгребли все гарнизоны, где нет непосредственных угроз. Из-за этого и Тортон остался почти беззащитен.

Володя покосился на герцога. Тот едва заметно морщился от королевской откровенности, но перебивать Артона не пытался. То ли не осмеливался, то ли не хотел ронять авторитет короля при постороннем, делая ему выговор.

— Я читал твоё письмо… если бы Тортон пал, тогда мы не смогли бы защитить Родердон. И как всегда точный анализ… герцога он восхитил…

— Он скорее поразил меня лаконичностью и точностью. Ничего лишнего и всё разложено по шагам. И я поверил. Однако моей помощи в Тортоне не потребовалось.

— Да… Признаться, когда ты при нашей встрече говорил про то, как надо воевать — я посчитал тебя обычным… обычным… — Артон лихорадочно пытался подобрать вежливое слово.

— Треплом, — помог ему Володя, ничуть не пытаясь что-то скрасить.

Король коротко глянул на него и кивнул.

— Верно. Есть люди, умеющие много и красиво говорить, но сами по себе ничего не представляющие. Но ты меня удивил, сумел доказать, что не только говорить можешь… Так что ты думаешь по поводу мятежа? Берёшься навести там порядок?

— Прежде всего хотелось бы уточнить несколько моментов. Я уже говорил это герцогу, но хотелось получить ответ и ваших уст, Ваше Величество. — Володя особо подчеркнул это последнее обращение.

— Да?

— Я по поводу того, будут ли подтверждены те обещания, которые я буду давать мятежникам?

Артон снова поднялся, но на этот раз бегать по кабинету не стал, а просто отошёл к столу.

— Вы хотите обещать мятежникам жизнь в обмен на сдачу?

— Это было бы слишком… неубедительно. Если они решились на мятеж — значит взвесили все риски.

— К тому же если миловать всех мятежников — это плохой пример для остальных.

— Ваше Величество, я понимаю, что всех миловать нельзя. Я говорил с герцогом по этому поводу…

— Да, списки… Хорошо. Кроме тех, кто будет в том списке остальным ты можешь обещать всё, что хочешь. Обещания будут подтверждены. Что-нибудь ещё?

— Хотелось бы для подданных герцога Торендского какое-нибудь доказательство, что я действую от вашего имени.

— Какие ещё доказательства нужны? — удивился король. — Мы проводим церемонию, официально представляем, принимаем присягу. И тут же принимаем клятву как моего вассала и нового герцога Торендского после церемонии низложения старого.

— Это всё хорошо для столицы, но для людей в герцогстве нужно что-то более осязаемое.

— И что это? — Артон нахмурился.

— Королевская гвардия.

— Ты с ума сошёл? — тут же взвился Артон. — Войск и так не хватает… Да если бы я мог послать гвардию против мятежников…

— Прошу прощения, Ваше Величество, — вдруг заговорил герцог. — Если я правильно понял князя, то ему не нужна вся королевская гвардия. Ему нужно только зримое доказательство для всех, что вы его поддерживаете, и что он действует от вашего имени. Полагаю, человек пятьдесят хватит. Я верно понял, князь?

— Совершенно верно, герцог.

— Ах вот что… тогда другое дело. Хорошо, мы подберём людей. Ещё, как я понимаю, вы просили денег.

— Для войны деньги всегда нужны, — не стал спорить Володя.

— Деньги мы с Ленором уже приготовили и распоряжение казначею я отдал. Сможете получить их сразу, как понадобятся.

— В таком случае у меня больше вопросов нет.

— Зато у меня есть. — Артон вернулся за стол и снова налил себе вина. Слегка пригубил его. — Какое время вам потребуется, чтобы привести герцогство к подчинению?

Володя задумался.

— Вот так сразу я не готов ответить… Вы же понимаете, что тут слишком много факторов.

— Но хоть какие-то сроки вы можете назвать?

— Через десять дней после начала компании я готов буду ответить на этот вопрос. Пока могу назвать только два срока: полтора или два месяца в случае если всё пойдёт по оптимистическому плану и шесть месяцев если возникнут непредвиденные трудности.

— Шесть месяцев?! — Король поперхнулся и поспешно отставил вино. Даже герцог выглядел слегка удивлённым. Я предполагал, что ты попросишь как минимум год. Когда мы обсуждали компанию против мятежников, то даже без помех со стороны Эриха не надеялись разобраться так быстро… Или я что-то не знаю? Сколько у тебя войск?

— Я планирую начать компанию с четырьмя тысячами людей.

На этот раз Артон оказался более подготовленным, но стакан всё же отставил.

— А не слишком ли ты самонадеян? Хотя говорить такое человеку, который смог отстоять Тортон и не только отстоять, но даже разбить осаждающих… Хм… Если тебе это удастся… — Король изучающе оглядел Володю. — Если тебе это удастся можешь просить всё, что захочешь.

— Вы и так мне многое даёте, Ваше Величество.

— Да уж… Я слышал об этой девочке… Аливии, правильно? Вы уверены, что вам больше ничего не нужно?

Мальчик удивлённо покосился на герцога. Он хочет? А впрочем тот доступно объяснил, что любой другой вариант для Аливии гораздо менее выгоден.

— Мы с князем уже обсуждали этот момент, Ваше Величество, — пришёл на помощь герцог. — Полагаю, что так будет лучше для всех. С отцом девочки я уже тоже всё уладил.

— Я и не спорю, — пожал плечами король. — Только не понимаю. Но вам виднее. Значит нам осталось обсудить только церемонию принесения присяги. Вы же, князь, чужеземец, значит не знаете наших обычаев.

— Я подобрал князю человека, как вы просили. Он ему всё объяснит.

— Замечательно. В таком случае на сегодня всё. Вам, князь, неделя на то, чтобы освоиться и изучить этикет после чего я сделаю объявление.

— Вот тогда-то всё самое весёлое и начнётся, — хмыкнул герцог.

На этом совещание и закончилось. Король вздохнул с явным облегчением и тут же умчался куда-то по своим делам, герцог задержался не дольше — дал пояснение по спорным моментам и тоже ушёл.

Делать во дворце оказалось совершенно нечего. Ни друзей, ни даже знакомых с кем можно было пообщаться. В культурном плане королевский замок тоже не блистал, впрочем, как и сама столица. До идеи собирать всякий хлам под одной крышей на радость публики ещё не додумались, театры тоже находятся в зачаточном состоянии, в основном представляя из себя бродячие труппы, передвигающиеся из города в город и дающие представление почтеннейшей публике. Качество таких выступлений Володя уже лицезрел и снова смотреть на них совершенно не тянуло. До Мариинки явно не дотягивали, не говоря уже о Большом. Может подкинуть идею постоянных трупп? Можно, но когда она ещё реализуется?

— Зато если стану герцогом, то почему бы и не завести собственный театр? — Володя устроился на широком подоконнике в проёме окна королевского замка и с высоты трёх этажей наблюдал за работой конюших, которые расчёсывали гривы лошадям. Человек, как известно, бесконечно может делать три вещи и сейчас одну из этих вещей он и реализовывал.

Со скуки ещё и не тем займёшься. Состояние совершенно непривычное — в Тортоне не было ни минуты свободной, вечно приходилось что-то решать, вникать в какие-то мелочи, заслушивать доклады, разбираться с новыми уставами, наблюдать за плотниками, настаивать перед магистратом о необходимости выделения дополнительных средств… И вот никуда не надо бежать, никого не надо слушать. Володя понимал, что такое уникальное состояние долго не продлиться и уже вскоре ему снова придётся засесть за дела и потому от скуки совершенно не страдал, а ею наслаждался.

— Прохлаждаешься? — Володя чуть обернулся к Эндону, который незаметно подошёл к окну и теперь с лёгкой насмешкой наблюдал за князем.

— Прохлаждаюсь, — не стал спорить Володя.

Эндон нахмурился, видно не ожидал такого лёгкого согласия и готовился к ссоре.

— Значит, всё-таки явился сюда, бродяга. Не понимаю, почему король тебя терпит за твоё хамство!

— Возможно, считает, что я ему пригожусь.

Королевский оруженосец презрительно фыркнул.

— Кроме пустой болтовни что-то можешь? Теперь ведь тебя король не защитит и я имею полное право вызвать тебя на бой!

— Одного раза мало?

— Что здесь происходит?! — В дверях показался герцог Алазорский, который очень неодобрительно смотрел на спорщиков. Эндон пробормотал что-то типа того, что он тут случайно оказался и поспешно удалился. — Какие-то проблемы? — поинтересовался он, провожая взглядом удаляющегося оруженосца.

— Он меня невзлюбил с самой нашей первой встречи и сейчас, кажется, нарывался на ссору.

Герцог задумался.

— Это может стать проблемой. Не знаю уж из-за чего у вас там ссора произошла, но постарайтесь сдерживать себя — Эндон принадлежит к очень влиятельной семье и ссориться с ней не стоит. А я в свою очередь переговорю с королём, чтобы он утихомирил своего оруженосца… Кстати, через неделю он станет полноправным рыцарем.

— И тогда он доставит ещё больше хлопот, — вздохнул Володя.

— Ты через неделю станешь герцогом.

— Король ему об этом не сообщил?

— Его Величество считает, что эту информацию стоит придерживать до последнего, потому не стоит пока никому ничего говорить.

Володя соскочил с подоконника.

— Я понял. Пойду город посмотрю, раз уж здесь бродит этот будущий рыцарь.

— Сегодня можешь погулять, но завтра с утра к тебе придёт учитель. Постарайся всё выучить за оставшееся до церемонии время.

Город Володе не понравился совершенно. Узкие грязные улицы, на центральных постоянная толпа. Володя едва вышел за пределы замка сразу понял, что совершил ошибку, решив прогуляться пешком — это не современный ему мир с асфальтовыми дорожками и облагороженными парками. Здесь если грязь — то по колено, если толпа, то пробираться приходится с помощью локтей. Тем более в его накидке Володю за благородного никто не принимал, а мечи замечали не сразу, когда уже наорут. После этого человек, как правило, бледнел, начинал заикаться и тут же норовил рухнуть на колени. Володя в этом случае норовил как можно скорее уйти ко всеобщему облегчению.

Поняв, что никого удовольствия от прогулки не получит, он развернулся и в самом мрачном настроении отправился обратно в замок. Тут новая неприятность — стража сменилась и новая его не знала и отказалась впускать, не веря, что он гость короля. К счастью солдат оказался осторожным и вызвал офицера, который его и провёл в замок. Настроение после этой прогулки у него опустилось ниже некуда. А на следующее утро началась его подготовка к герцогству…

Его учили правильно подходить к королю в момент назначения, разучивали текст присяги и изучали прошлые церемонии на тему того, какие проблемы могут подстерегать герцога. Ленор Алазорский знал кого подыскать на роль учителя и кроме церемониала он ещё рассказывал о всех знатный семьях королевства, геральдику, которая в этом мире ещё только-только входила в моду. Насколько понял Володя, местная геральдика немного отличалась от земной. На Земле все эти гербы на щитах появились из-за сплошных доспехов, благодаря которым узнать человека можно было только по гербу на щите. Здесь гербы появились как символ рода, который вывешивался в замках сеньора, благодаря чему можно было сразу увидеть кто приносил кому вассальную клятву. В королевском замке располагались гербы вассалов короля. Естественно герб ещё надо было заслужить и дать его мог только сеньор. Как и на Земле по мере службы герб мог усложняться, в него добавлялись новые элементы. Володя в этом плане оказался в несколько уникальной ситуации — он уже имел свой герб, который нарушал здешние законы геральдики, из-за чего возникли определённые сложности. Геральдисты не хотели вешать такой герб в королевском зале, а Володя отказывался его менять. Не потому, что тот дорог ему как память, а потому что другого поведения от него не ожидали — вот и вынужден был вставать в позу, требуя точности в копировании герба, дарованного роду Стариновых императором Всероссийским.

Его понимали, сам Володя понимал геральдистов, а в результате тупик. Выход, как ни странно, нашёл король, которому доложили о возникшей проблеме. Он вызвал Вольдемара и предложил ему новый герб на основе существующего, а на нём нарисовано изображение прежнего в знак преемственности и непрерывности рода. Геральдист был не против, Володя, которому уже надоело изображать из себя упёртого на символах дворянина, тоже.

Такие вот мелочи, ничего не значащие для Володи, но имеющие важное символическое значение для окружающих сильно его раздражали, но он вынужден был подстраиваться под местные реалии, понимая, что иначе в общество встроиться не получится.

На третий день в Родердон прибыл Абрахим Винкор с новостями из Тортона. Войска активно готовились к предстоящей войне, запасы пополнялись, через неделю планировалось довести численность подразделений до штата, и тогда можно будет думать о переброске в столицу. Володя задал ещё несколько уточняющих вопросов, особенно интересуясь инженерными частями и артиллерией.

Винкор достал небольшую тетрадку, раскрыл её и зачитал все факты по общему состоянию армии и отдельных отрядов, вопросы, которые интересовали Конрона, Арвида и Филлипа.

— Вот что, оставь мне эти вопросы, которые тебя просили уточнить. Я напишу письмо и отошлю с гонцом.

— Но, ваша светлость, я планировал…

— Ты мне тут нужен.

— Конечно, милорд, как скажете.

Закончив с делами Володя хотел было уже отправиться пообедать, но внепланово заявился его преподаватель хороших манер, как его в шутку называл сам Володя, и попросил разрешения провести ещё одно занятие. На вопросительный взгляд он немного помялся, потом признался, что это приказ короля, который не очень доверяет его рассказам, что ученик всё схватывает на лету. Ну тут понятно — память на Базе Володе тренировали в первую очередь, это альфа и омега всей подготовки. Отсюда и его способность к изучению других языков. Здесь он тоже для лучшего запоминания применял одну из методик.

— Ну давайте тогда повторим всё, что мы изучили до сегодняшнего дня, — согласился мальчик. — Абрахим, подожди немного, я сейчас тут закончу и тогда мы продолжим.

Повторение пройденного растянулось на два часа, после которых Володя предложил своему секретарю прогуляться. Не повторяя прошлой ошибки он выехал на этот раз из замка верхом и его сопровождали два солдата. Не то, что они сильно ему нужны были, но для представительства. Теперь, когда грязь улицы месили не сапоги, а копыта коней, а люди сами спешили дать дорогу важным всадникам прогулка оказалась гораздо более приятна.

Выехав из какого-то проулка на огромную площадь, Володя заинтересовался столпотворением и направил коня в сторону шума. Люди торопливо расступались, давая дорогу всадникам и поспешно стаскивая шапки. Мальчик соскочил с лошади и вышел в первый ряд. Скопление оказалось вызвано бродячими артистами, расположившимися недалеко от замковой стены, с которой за представлением с интересом наблюдали солдаты.

Вдруг тряпка, служившая занавеской в фургоне, распахнулась и на траву выскочила гибка девочка лет двенадцати, которая тут же крутанула сальто, вскочила, подпрыгнула и запрыгнула на плечи могучего сложения мужчине. Встала ему на плечи и выпрямилась, сияя счастливой улыбкой.

— Ап! — Она скатилась с мужчины и тут же снова оказалась на ногах. И только сейчас Володя узнал эту девочку — подружка Аливии по путешествию в Рогур.

Закончив выступать, девочка сорвала шляпу с отца и с улыбкой пошла по кругу, собирая деньги. Володя покопался в кошельке и достал золотую монету. Когда акробатка поравнялась с ним, он бросил её. Девочка ойкнула и подняла голову.

— Продолжаете выступать? — улыбнулся ей Володя.

— Ми… милорд, — узнала его Линара и поспешно поклонилась. — Вы здесь?! А… — Девочка закрутила головой, но тут же взяла себя в руки. — Извините.

— Аливии тут нет. Она сейчас с отцом в Тортоне, но вскоре приедет.

— Мы к тому времени уже уедем, — с сожалением вздохнула она. — Завтра заканчиваем выступления.

— Действительно жаль, — искренне огорчился мальчик. — Аливия потом долго тебя вспоминала… Слушай… а скажи, Сторн ещё с вами путешествует?

— Бард? Конечно. Он всегда с нами был. А ваши песни он потом много пел — они ему нравятся.

— Это хорошо, — Володя задумчиво затеребил ножны ножа. — Скажи, а могу я поговорить с вашим главным? Может быть у меня есть что предложить ему и тогда вы ещё встретитесь с Аливией.

— Конечно, милорд, — девочка с недоумением посмотрела на князя, не понимая, всерьёз он полагает, что кто-то из них сможет в чём-то отказать благородному. — Прошу вас. Вы только позволите закончить.

— Конечно-конечно, я подожду.

Со сбором платы Линара закончила быстро, передала шляпу с монетами отцу и вернулась к Володе.

— Ждите здесь, — велел мальчик солдатам и Винкору, с любопытством посматривающего на Линару и бродячих артистов и гадая, чем они могли привлечь внимания будущего герцога. То, что они давно знакомы он понял сразу, но никак не мог понять для чего они потребовались князю. А то, что он что-то задумал Винкор не сомневался ни секунды — слишком хорошо успел изучить господина даже за такое короткое время, которое провёл вместе с ним.

Папаша Флат, как все артисты называли старшего труппы, встретил Володю гораздо более настороженно, чем к нему отнеслась Линара. Его богатый жизненный опыт говорил, что от близких знакомств с благородными лучше держаться подальше и стараться не привлекать к себе их внимание. Сейчас даже богатая выручка благодаря князю его не радовала.

— Иди отдыхай, Линара, — бесцеремонно выставил он из повозки девочку. Та обиженно надулась — интересно же, но всё же вышла. Перечить старшим тут, судя по всему, было не принято. — Так чем наша скромная труппа привлекла внимания его светлости? Мы можем оказать ему какую-то услугу.

Володя поудобнее устроился на каком-то ящике, судя по всему для запасных платьев.

— В общем-то у меня есть предложение для Сторна.

— Для нашего барда?

— Да. Помнится он очень неплохо переложил песни моей родины на локхерский язык и подобрал к ним мелодию.

— Мне будет жаль расстаться с ним, но и удерживать силой я его не могу.

Тут Володя снова задумался. А действительно, ну заберёт он барда и труппа сразу потеряет одно из составляющих своего успеха. Бард в труппе это лишняя прибыль. И судя по тому, как огорчился папаша Флат — весьма существенная. Отказать же благородному в его просьбе ему даже в голову не пришло.

«Какого чёрта!» — мысленно возмутился себе Володя. — «И вообще, я же хотел завести себе постоянный театр? Вот он, почти готов. Правда талант местных артистов как бы это сказать помягче… но научатся. Главное начать. А то получается пришёл, забрал человека и ушёл».

— Уважаемый Флат…

— Какой я уж уважаемый. Просто старый Флат. Зовите меня просто по имени.

— Я вовсе не хотел забирать его одного. Не скрою, для моих дел мне нужен именно бард, но и вы, если согласитесь, не пожалеете.

В течении получаса Володя объяснял Флату что такое постоянный театр, что делают артисты и прочие тонкости.

— Ишь ты, — восхищался старик. — Значит это не ты ищешь зрителей, а они сами к тебе идут? Ишь ты…

— Зрители пойдут только в том случае, если вы сумеете их поразить своим искусством. Удивить. Так что работать вам придётся намного больше, чем сейчас. В некотором роде вам будет даже тяжелее, ибо я дам вам и театр и даже содержание, но и спрошу по полной. Халтура мне не нужна.

— Ишь ты, — снова задумался старик. — Боязно как-то вот так резко менять жизнь… Сам бы отказался бы, дак у меня тут и дочка с сыном и внуки…

— Я не тороплю и не настаиваю. Если вы откажетесь, я вам даже слова не скажу. Соберите всех, поговорите с ними, подумайте. Послезавтра в это же время дадите ответ.

— Ваша светлость! — в кибитку просунулась голова секретаря. — Пора.

Володя поднялся, но тут же вспомнил:

— Сторн.

— Я сейчас его пришлю, — папаша Флат поднялся и неторопливо вышел. Мальчик соскочил следом. Он как раз забрался на коня, когда к нему подошёл его старый знакомый.

— Милорд, папаша Флат сказал, что у вас есть ко мне дело?

— Да. Мне нужен человек, который сможет по моему заказу написать несколько песен.

— У вас ожидается какое-то радостное событие, милорд?

— Что? А… ну можно и так сказать… наверное… В общем я хочу сделать заказ. Если результат мне понравится, тогда они станут постоянными. О плате…

— Милорд, признаться, меня никогда не интересовали заказы… я очень редко работал по ним… В вашем же случае… если можно в качестве платы не могли бы вы дать мне слова ещё нескольких песен вашей родины с переводом.

— Это вам лучше с Аливией поговорить, — рассмеялся Володя, — когда она приедет. Она вам их не только споёт, но и переведёт. Она на моём родном языке уже говорит лучше, чем я по-локхерски. Так значит, вы согласны?

— Да, милорд.

— В таком случае завтра днём приходите к королевскому замку. Я предупрежу стражу и вас ко мне проведут. Винкор, позаботься об этом.


— На кой ляд тебе этот певец сдался? — это был первый вопрос, которым озадачил Володю герцог за обедом, когда Винкор доложил о прибытии барда.

Володя получше присмотрелся к столу, усмотрел варенье и обильно намазал его на хлеб.

— Любая война, — заметил он прожевав, — складывается из нескольких составляющих. При этом солдаты сами по себе, пусть даже с самым лучшим оружием, не представляют для врага никакой угрозы если их не замотивировать. Один полководец в моём мире количество к боевому духу соотносил как три к одному. Нет, можно конечно, крикнуть вперёд солдаты, там вас ждёт золото и бабы, но такая мотивация, как правило, не очень хороша, поскольку чтобы воспользоваться и тем и другим нужно остаться живым.

Герцог хмыкнул, но тут же задумался.

— Это, как я понимаю, тоже не с потолка наблюдение?

— Совершенно верно. История доказывает, что побеждает чаще не тот, у кого солдат больше или оружие лучше, а тот, у кого мотивация для сражения выше. Если нападут на ваш дом и вы будете знать, что ваш проигрыш — смерть ваших родных вы ведь будете сражаться иначе, чем если бы просто охраняли чьё-то добро. Да пусть даже своё.

Ленор задумался сильнее.

— И чем поможет бард?

Володя на миг замер, потом поднял руку.

— Щас. — Вскочил и умчался, оставив озадаченного герцога за столом. Поскольку до его комнаты ему было недалеко вернулся он быстро с гитарой. — Хорошо, что захватил. Давайте так, я вам сейчас спою одну песенку своего мира, вы её не поймёте, естественно, но для нашего эксперимента это и хорошо. Так вот, потом вы расскажете свои ощущения от неё. Именно ощущения не понимая ни слова.

— Хм… Весьма любопытно. Весьма. Весь во внимание.

Володя устроился поудобнее, проверил настройку, а потом бодро вывел:

Легко на сердце от песни весёлой
Она скучать не даёт никогда
И любят песню деревни и сёла
И любят песню большие города.
Нам песня строить и жить помогает
Она как друг и зовёт и ведёт
И тот кто с песней по жизни шагает
Тот никогда и нигде не пропадёт.
Под гитару как-то не очень, решил Володя, но поскольку других инструментов не было сделал всё возможное, чтобы передать настрой.

Когда он закончил герцог озадаченно почесал подбородок и откинулся на спинку стула.

— Что ж, должен признать, убедил. На наши песни не очень похоже. У нас поют как-то на один мотив. Не то что некрасиво, но вот так вот не зажигают. Хотя танцевальные…

— У вас проблема не в песнях, а в наличие доступных инструментов. У нас всё же немного разнообразнее с этим, а если их ещё скомпоновать в оркестр, можно такое сделать…

— Верю. Но что ты намерен делать, если инструментов всё равно нет? Изобретать?

— Зачем? Да и кто на них играть будет? Разве плохо было на гитаре? Конечно не так, как с оркестром, но… Разве мало песен и под этот инструмент? Ну вот например немного другое:

Изгиб гитары жёлтой ты обнимаешь нежно,
Струна осколком эха пронзит тугую высь.
Качнётся купол неба — большой и звёздно-снежный.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
— А вот эта уже чем-то на наши походит. Ну не буду отвлекать от дел, мне ещё к королю на доклад. Он постоянно интересуется вами, князь. Эндон, кстати, тоже. Лишь немногие при дворе знают о вашем будущем назначении, остальные вынуждены довольствоваться слухами. В основном сейчас гадают какую должность я подыскиваю своему «сыну».

— Всё-таки пошёл такой слух?

Герцог пожал плечами.

— Слухи здравому смыслу неподвластны, на то и делали ставку. Умные же люди сами во всём разберутся.

Специально для Володи выделили отдельное помещение для еды, чтобы поменьше ему мелькать в общих залах. После встречи с Эндоном и король и герцог согласились, что так будет лучше всего до официального представления. Сюда к нему частенько захаживал герцог Алазорский, чтобы поделиться бродящими по замку слухами и сообщить последние новости. Как понял Володя слухи это не остановило, а только подлило масло в огонь. Более умные слухам не очень верили и теперь старались узнать об этом чужеземном князе побольше.

Сторна Винкор провёл сразу как только удалился герцог и собрался было уходить, но Володя его остановил.

— Ты мне тоже нужен. Задание будет для вас обоих. Садитесь за стол, угощайтесь.

— Я бы хотел сначала заказ узнать, — неловко замялся Сторн.

— Садитесь, сейчас объясню. Я хочу чтобы вы написали несколько песен про настоящую войну с Родезией. Что-нибудь такое бодрое или торжественное… на ваш выбор.

— Но милорд, я не…

— Винкор, помолчи. Заказ касается Сторна. Твоя задача когда он закончит изложить слова на бумаге — мне так легче текст воспринимать. И ещё, пока я не одобрю песню о ней никто не должен знать. Всем любопытствующим отвечать, что есть заказ к грядущему празднику и всё.

Сторн закрыл глаза и что-то зашептал. Потом посмотрел на Володю.

— Ещё какие пожелания будут, милорд?

— Нет. Я не хочу вас ограничивать в выборе ни стиля, ни темпа в песни. Главное, чтобы она подбодряла солдат, внушала… — Володя защёлкал пальцами, пытаясь подобрать слова. — В общем помогала и подбодряла.

— Я понял что вы хотите, милорд. Героическая баллада…

— А вот баллад не надо. Пока одну дослушаешь до конца со всеми перечислениями титулов и подвигов героев, война закончится.

Какого плана должна быть будущая песня они обсуждали ещё минут тридцать, а потов Володя их оставил — нужно было идти к королю.

— Можете угощаться чем хотите, если что, Винкор, можете попросить слуг ещё что принести, скажешь я просил. Кстати, Сторн, не знаешь, что там ваши по поводу моего предложения надумали?

— Ещё обсуждают и спорят, но Линара, милорд, — бард улыбнулся, — активно поддерживает его, а значит и её отец и дед тоже скоро согласятся. Папаша Флат тоже поддерживает.

С заготовкой песни Сторн и Винкор пришли через два дня аккурат за день перед официальным представлением князя Вольдемара Старинова двору, а потому мальчику было, мягко говоря, не до них. Он как раз утрясал последние детали с учителем, тут же присутствовал и герцог, объясняющий сценарий.

— Подождите в соседней комнате, — попросил Володя. — Я сейчас.

Освободился он где-то через полчаса.

— Так, что у вас? Готово?

— Да, ваша светлость. — Винкор протянул два листа.

— Если позволите, милорд, я напою, — предложил Сторн.

— Минуту… — Володя углубился в чтение. За последнее время он уже наловчился разбирать тексты и потому потратил на бумагу не очень много времени. Поморщился. — Не надо ничего напевать. Не годится. Совершенно не годится!

Володя разорвал бумагу.

— Ужас. Ну что это?! — Он потряс куском листа. — «Они собрались на войну и ноги о мечи отбили…» Ну что это?

— Это о родезцах… — Сторн никак не мог понять что вызвало такой гнев князя.

— Ага. И после того, как они в своей неуклюжести отбили все ноги о собственные мечи они три раза разнесли в пух и прах нашу армию, захватили целую провинцию и угрожают столице Локхера. Ну и кто тогда, получается, мы, если такие растяпы такое сделали?

Сторн озадаченно зачесал лоб.

— Песня не должна унижать наших врагов, — эмоционально попытался объяснить Володя. — Наоборот, надо подчеркнуть их достоинство, показать что да, они сильны и храбры, но правда за нами и мы, если все дружно возьмёмся за дело, победим. Да, нам будет тяжело, но мы всё равно сильнее! Понимаете? А эти вот ваши куплетики оставьте для трактирных певцов — там они в самый раз. А мне нужна серьёзная песня.

Володя на миг замер, потом схватил гитару.

— Эх, опять не для неё песня, но что-нибудь выжать постараюсь:

Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идёт война народная,
Священная война!
Стих последний аккорд, но Сторн ещё долго сидел с открытым ртом.

— Вы, милорд, говорите, что она не под этот инструмент?

— Нет. Там должен оркестр играть, разные инструменты, ударный, трубы.

— Я как-то слышал игру оркестра… Может быть можно было бы подобрать… но где людей взять…

— Скоро сюда придёт моя армия, подойдёте к Лигуру, передадите от меня, что вам нужны люди. Не знаю… устройте проверку им и забирайте всех, кого сочтёте нужным. Будет у вас оркестр. Считайте это первоочередной задачей, а пока мне нужна песня. Песню, которую исполнит ваш оркестр!

— Милорд… Милорд, вы позволите мне собрать оркестр?! Да я… Да я за это…

— Что этот оркестр играть будет? Пока не будет песни какой в нём смысл?

— Будет песня, милорд! Будет такая, как вы хотите! А может эту вашу использовать? Если вы переведёте мне её я мог бы приспособить.

— Перевести? Гм… Песня несколько специфична. Переделывать много придётся. Ладно, записывайте.

Винкор тотчас уселся за стол и приготовил чернильницу и бумагу. Володя подождал, когда тот будет готов и стал медленно диктовать, подбирая слова. Те, что он перевести не мог оставлял пропуски.

— Я не знаю как перевести «фашисткой». Это не предмет, а… движение такое нехорошее, которое считало одних людей лучше других и соответственно лучшие должны владеть худшими.

— Но это по жизни так, — кивнул Винкор. — Благородные должны владеть низким сословием.

Володя поморщился.

— Не так владеть, а как животными владеют. В общем, неважно. Очень плохая секта.

— А-а-а, — понятливо кивнул Винкор. — Секты… они всегда такие.

— Ты записывай лучше.

С грехом пополам перевод был закончен. Сторн задумчиво качался с пятки на носко, когда Винкор зачитывал свой текст вслух, проверяя правильно ли записал.

— Сильные слова, — проговорил он. — Но с таким стилем написания я не сталкивался. Оркестр… оркестр… хотел бы я услышать эту песню в оригинальном исполнении, как положено.

— Это вряд ли получится. Думайте. И мне от вас не одна песня нужна. И разные. И такие тоже:

Бьётся в тесной печурке огонь
На поленьях смола как слеза…
И поёт мне в землянке огонь
Про улыбку твои и глаза…
— Переводить не буду, ориентируйтесь на мотив. Хотя… Эту переводить не буду, а вот другую… Сторн, постарайся сделать её перевод с адаптацией, но как можно точнее. Винкор пиши… — Володя задумался, а потом начал диктовать, как и раньше пропуская как и в прошлый раз в переводе неизвестные ему слова на локхерском или явные анахронизмы. Закончив диктовать и выслушав диктовку Сторна, Володя пару раз его поправил и довольно кивнул. — Ну вот, более-менее точно.

— Милорд! — Взмолился Сторн. — Хотя бы пару куплетов напойте и наиграйте, чтобы я знал от чего отталкиваться.

— Хорошо. — Володя снова взял гитару. — Только, блин, она под гармонь намного лучше звучит. Но постараюсь.

С берёз неслышен, невесом
Слетает жёлтый лист,
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы,
Товарищи мои.
Володя покосился на Сторна. Тот сидел прикрыв глаза и тихонько покачивался в такт мелодии, словно пытался слушать её всем телом, впитать, почувствовать.

Под этот вальс весенним днём
Ходили мы на круг,
Под этот вальс в краю родном
Любили мы подруг,
Под этот вальс ловили мы
Очей любимых свет,
Под этот вальс грустили мы,
Когда подруги нет.
И вот он снова прозвучал
В лесу прифронтовом,
И каждый слушал и молчал
О чём-то дорогом.
И каждый думал о своей,
Припомнив ту весну,
И каждый знал — дорога к ней
Ведёт через войну.
Интересно, как всё таки Сторн воспринимает песню, не понимая слов? Что он чувствует? Какие образы у него рождаются? По его щеке катилась слеза, но бард словно и не замечал её, продолжая сидеть с закрытыми глазами и слушать.

Пусть свет и радость прежних встреч
Нам светят в трудный час,
А коль придётся в землю лечь,
Так это ж только раз.
Но пусть и смерть в огне, в дыму
Бойца не устрашит,
И что положено кому
Пусть каждый совершит.
Так что ж, друзья, коль наш черёд,
Да будет сталь крепка!
Пусть наше сердце не замрёт,
Не задрожит рука.
Настал черёд, пришла пора,
Идём, друзья, идём!
За всё, чем жили мы вчера,
За всё, что завтра ждём.
— Как-то так. — Володя отложил гитару.

Сторн не стесняясь вытер глаза.

— Я понял что вы хотите, милорд. Песня не должна быть о героях, а об обычных людях. Их интересах и стремлениях. Это им понятно. И без персонификации… не надо наделять врага каким-то плохими качествами или выставлять его в смешном свете.

— Правильно. Жду с новым вариантом через неделю. Раньше, боюсь, у меня времени не будет.

Винкор торопливо собрал листы и направился к выходу. Сторн немного задержался.

— С вашего позволения, милорд, я сначала переложу на стихи последнюю песню.

— Не возражаю, но мне нужна и такая, как первая. Действуйте.

Глава 19

Самое неприятное во всех этих церемониях то, что приходилось помнить о каждой мелочи, которые во взглядах местных жителей имели колоссальное значение. Вот и приходилось постоянно себя контролировать. Нельзя сказать, что предыдущая неделя прошла зря — Володя успел завести несколько знакомств среди тех, кто ещё не представлял его положение. Хотя удалось это скорее потому, что те люди сами искали знакомство с ним, пытаясь определиться с новым фаворитом. Володя такая постановка вопроса не очень понравилась, но помятуя наставления герцога старался быть предельно вежливым и корректным, хотя это и производило на собеседников впечатление о нём как о недалёком провинциальном пареньке, который каким-то образом сумел оказать услугу королю. Очень быстро весь двор потерял к нему всякий интерес, разве что периодически Володя ловил на себе насмешливые взгляды и порой краем уха слышал разговоры местных сплетников о себе.

Немного подумав, он решил, что так даже лучше и не стал даже делать попытки кого-то в чём-то переубедить. Герцог сначала попытался как-то вразумить его, но быстро отступил, когда Володя доказал, что пусть лучше его недооценивают пока, а он осмотрится.

И вот настал момент… Из собравшихся немногие знали истинную причину торжественного собрания в церемониальном зале замка. Остальные полагали, что король просто решил как-то вознаградить того, кто оказал ему какую-то услугу. Ну и в общество ввести. Мало кто верил в то, что это странный князь действительно является сыном герцога Алазорского, но других предположений не было.

Медленно шагая вдоль строя высшей знати королевства Володя поймал на себе чей-то изучающий взгляд, чуть повернул голову и встретился глазами с высоким мужчиной очень запоминающейся внешностью — орлиный профиль, взгляд со льдинками в глубине. Граф Тонзани — один из самый опаснейших людей королевства, как его охарактеризовал Ленор Алазорский:

— Он может стать лучшим другом или злейшим врагом. Помочь тут я тебе не смогу, поскольку мы с ним находимся не в самых лучших отношениях.

— Тогда, возможно, мне тоже не удастся с ним договориться.

— Не факт. Хотя наши с ним отношения и натянуты, но мы всё же не враги. И есть нечто, что нас с ним объединяет — мы оба преданы королю и оба стараемся работать на благо королевства, хотя каждый из нас понимает его по-своему.

А совсем недавно Володе сообщили что какие-то люди весьма активно расспрашивали в Тортоне о нём и его деятельности тут. Ленор Алазорский, которому мальчик сообщил об этом, удивлённо вскинул брови.

— Я? Нет, я узнал о тебе всё лично ещё в прошлый раз. Значит, кто-то ещё решил не довольствоваться слухами.

Сейчас поймав этот пристальный взгляд Володя сообразил кто был этот кто-то. Повинуясь мимолётному импульсу, мальчик едва заметно кивнул. Брови графа Танзани удивлённо вскинулись, но он тут же взял себя в руки и едва заметно кивнул в ответ.

Володя шёл без своей накидки, но в доспехах, с мечами за поясом. Подойдя на расстоянии десяти шагов до трона и замер, дождался, когда король встанет с трона и сделал ещё пять шагов, вытащил оба меча, опустился на одно колено и положил их перед собой. Король медленно спустился с трона и замер рядом. Мальчик осторожно поднял оба меча и не поднимая головы, протянул их монарху. Король сделал шаг назад и на вытянутых руках протянул оба меча князю. Володя поднялся и положил руки на мечи сверху.

— Я, князь Российской империи Вольдемар Старинов, — медленно заговорил он, — добровольно приношу вассальную клятву его величеству Артону Второму Локхерскому! Клянусь блюсти честь и верность… — Это место всегда Володю веселило, но на этот раз он сумел сдержать улыбку и продолжил заученную клятву — не очень длинную, но которую приходилось произносить медленно и чётко. Но вот произнесена последняя фраза.

— Я принимаю клятву князя Российской империи Вольдемара Старинова.

Мечи вернулись к законному владельцу и пока король возвращался на трон мальчик вернули их на пояс.

Артон опустился на трон.

— Князь!

Володя выпрямился и сделал три шага к трону.

— Как для нового вассала у меня есть для вас задание.

— Да, Ваше Величество.

— Мы крайне опечалены вестями из герцогства Торендского, где Наш вассал Ульмар Тиндон, бывший герцог Торендский… — среди вельмож пролетел шепоток, не каждый день вассалов лишают титулов… — поднял против Нас мятеж. В связи с этим Мы, король Локхера лишаем его всех Наших милостей и забираем дарованный ему титул герцога. Ваша задача, князь, отправиться в мятежное герцогство, восстановить там порядок, арестовать мятежников и привести к Нам на суд. — Артон на миг замолчал и оглядел зал. — После того, как вы восстановите порядок в герцогстве и арестуете мятежников вы возьмёте на себя управление провинцией…

Вот тут поднялась настоящая буря. Заговорили все разом. Кто-то возмущённо размахивал руками, кто-то что-то пытался доказать стоявшему рядом с ним. Володя чуть скосил взгляд — граф Танзани стоял совершенно неподвижно и по его лицу трудно было понять о чём он думает. Зато выражение лица Эндона доставило новоиспечённому герцогу истинное наслаждение. Тот пошёл красными пятнами от ярости и что-то пытался сказать мужчине, стоявшему рядом с ним, но голос срывался и получалось только шипение.

— Ваше величество! — Вперёд вырвался один из сановников. — Ваше величество, но как можно доверять такой пост совершенно незнакомому и постороннему человеку, к тому же ещё совсем…

— У вас есть предложение как разобраться с мятежом, граф? Что же вы молчали на совещаниях? Мы с удовольствием выслушаем ваши предложения.

— Ваше величество, у меня нет, но…

— А князь представил нам план действий, который Мы сочли достойным внимания. Полагаю, что награда за избавления королевства в этот тяжёлый час от опасности тоже должна соответствовать.

— Ваше величество, но мы все согласились, что нельзя отвлекать армию от войск Эриха…

— У князя есть свои отряды. Мы сочли необходимым дополнить их отрядом Конрона Пентарского и выделить пятьдесят человек гвардии. Но если вы согласны с такими силами восстановить порядок в мятежной провинции…

Граф слегка побледнел.

— Но это самоубийство…

— То есть вы против предложений князя, но своих предложений у вас нет? Мы поняли, граф, вернитесь на место.

Мужчина на миг замер, но вынужден был выполнить приказ — король явно находился не в том настроении, чтобы спорить.

— Я полагаю, что король принял решение! — вдруг выступил вперёд граф Танзани. — Как верные вассалы короля мы должны принять его волю.

Володя хотел уже благодарно кивнуть, но герцог докончил:

— Новый герцог Торенды либо справится, либо нет. Если не справится он не будет больше герцогом.

Оптимистично. Володя покосился на Артона. Тот сидел слегка бледный, но с решительным выражением лица. Хм… а похоже он побаивается этого герцога.

— Герцог Торенды, займите своё место!

Тотчас к Вольдемару подскочил разряженный господин и с поклоном показал на свободное место среди высшей знати королевства и место это было как раз около граф Танзани. Всё время, пока длилась церемония Володя искоса посматривал на него, но тот даже голову не повернул, продолжая смотреть прямо перед собой. Ни слова, ни лишнего жеста. Сейчас он больше всего походил на орла, готового броситься на жертву.

— А что за человек этот граф Танзани? — поинтересовался Володя у герцога Алазорского после того, как официальная часть закончилась и все разбрелись по замку. Совершенно непонятно что эта знать делает здесь в военное время, тем более тогда, когда идут активные боевые действия.

— Я тебе о нём уже говорил — командир королевской гвардии, служил ещё отцу Артона. Лучше держаться от него подальше. Если ты не предашь короля, то вряд ли он станет твоим врагом, но всё же.

— Очень странная личность… Кстати, а почему здесь столько знати собралось? Разве не война идёт?

— У Эриха сейчас, после поражения под Тортоном, большие проблемы с резервами и к тому же застрял около городов, на осаду которых он и тратит все силы. У нас, собственно, такие же проблемы, вот и разослали гонцов для сбора новых солдат. Пока же все, от кого зависит ведение войны, собрались здесь для выработки общего плана компании. Ну и попутно около столицы происходит сбор резервов. Кстати, скоро должны прибыть первые отряды. Твои когда будут?

— Сообщили, что почти готовы и выйдут через три дня… значит через шесть дней будут тут.

— Тогда на твоём месте я бы озаботился местом около города. Скоро здесь не протолкнуться будет от солдат.

— Место? Ээээ… А как его выбрать?

— Ха. Тут я помогу. Попросил короля поскорее выделить тебе гвардейцев и пусть они подготовят место для лагеря. А пока отдыхай. Сегодня у тебя был трудный день.

Легко сказать отдыхай. Кто бы ещё дал отдохнуть. После сегодняшнего королевского выступления столько нашлось желающих с ним поговорить… Основная масса хотела просто оценить нового герцога и понять, что от него ждать, были и такие, кто хотел чего-то добиться от него, вытащить какие-то обещания. Но граф Танзани так и не подошёл.

Только ближе к вечеру ему удалось вырваться с организованного в его честь праздника и то только потому, что большинство уже уверенно обосновалось под столом. Верный своей привычке, Володя пил очень мало и в основном сильно разведённое водой вино, благодаря чему и сохранил ясность рассудка к вечеру. Уже у двери его перехватил Эндон, точнее столкнулся с ним, когда тот возвращался в зал.

— А-а-а… наш князь чужеземный… думаешь втёрся в доверие королю и уже на коне? — Эндон ухватил его за край доспехов, которые Володя так и не снял за отсутствием времени — не было возможности вырваться из толпы даже на минуту. — И не надейся что тебе и дальше удастся водить всех за нос!

— Водить за нос? Господин Эндон, водить за нос можно того, кто позволяет себя водить. Я предпочитаю говорить делами.

— Делами? — оруженосец криво усмехнулся. — Ну посмотрим на твои дела, когда мятежник погонит тебя плёткой до столицы.

Володя пожал плечами и отвернулся, чтобы уйти, но передумал.

— На твоём месте я бы так этого не желал. Если мятежник погонит меня до столицы, кто помешает ему в эту столицу войти? Подумай тогда над своей судьбой, если судьба королевства не тревожит.

Эндон открыл рот… закрыл… снова открыл…

— А ты думаешь, что сможешь победить мятежника?

— Думаю, не думаю… Кого волнуют мои мысли?

— Ага, дела должны говорить?

— Милорд в Тортоне доказал, что его дела могут за него говорить, — вдруг раздался рядом холодный как лёд голос. Эндон, услышав его, вжал голову в плечи, сразу растеряв всю важность и даже разом протрезвев.

— Простите, ваша милость, я не хотел никого оскорбить и я не знаю ничего про Тортон.

— Ты легко оскорбляешь людей ничего о них не узнав. Однажды ты попытаешься прыгнуть выше головы и лишишься её. Сейчас ты очень близок к этому — оскорбляя герцога королевства.

— Да, ваша милость… — Эндон торопливо прошмыгнул мимо.

Володя повернулся к подошедшему.

— Наконец-то мы с вами встретились, граф. Раньше вы избегали говорить со мной.

— Не избегал, милорд. Просто мне не о чем было с вами говорить.

— А сейчас есть? И значит, это ваши люди выспрашивали обо мне в Тортоне.

Брови графа Танзани вскинулись домиком, потом сошлись у переносице в задумчивости, но тут же разгладились и вернулись на место. Подвижное и выразительное лицо, но взгляд… мурашки по коже от него.

— Значит вам донесли об этих расспросах. Очень интересно. А вы странный человек — появились неизвестно откуда, сразу влезли в конфликт и сумели выиграть в безнадёжной битве. Я буду присматривать за вами, ваша светлость.

Граф поклонился и неторопливо прошагал мимо.

На следующее утро Володя проснулся с тяжёлой головой и в скверном настроении. Прибывший с утра посланец от короля с сообщением что после обеда новый герцог приглашён на военный совет настроение ничуть не улучшило. Чтобы хоть как-то развеяться, он поспешно оделся, накинул свою неизменную накидку и отправился прогуляться на стену замка. Здесь ему всегда нравилось — высоко, свежий утренний ветер обдувает, трепя волосы и играя полами накидки. Володя в таких случая откидывал голову назад, подставляя лицо утренним лучам солнца. Прикрыв глаза, он представлял себя на высокой скале у моря, у подножия могучие волны разбиваются о скалы, вздымаются и опадают волны…

— Простите, милорд…

— Какого, — едва не взвыл вслух Володя, но сдержался и резко обернулся и тут же склонился в поклоне.

— Ваше Величество, простите, задумался немного, не заметил вашего присутствия.

— Ничего-ничего, — королева-мать слабо улыбнулась. — Удачно получилось, что я встретила вас тут, я хотела уже послать служанку с просьбой. — За королевой и правда стояли три девушки, но сейчас они немного отошли, чтобы не мешать беседе выскородных.

— За мной? Я к вашим услугам…

— Нет-нет… я хотела поговорить с вами не как королева, а как мать… Милорд… я слышала, что вы спасли одну девочку, когда все врачи считали, что она умрёт…

Володя нахмурился, но тут же улыбнулся.

— У меня есть кое-какие знания, но их недостаточно, чтобы называться врачом.

— Да-да. — Королева нервно затеребила рукав. — Герцог Алазорский передал мне ваши слова.

Тут Володя начал кое-что понимать.

— Он говорил, что ваша дочь простудилась…

— Да. Думали, что простуда, но с тех пор ей становилось только хуже, а сейчас… сейчас у неё опять жар и она всё чаще впадает в забытьё… Врач говорит… говорит… говорит, что ничего не может сделать.

— Ваше величество, я не врач, но если вы позволите мне взглянуть на вашу дочь, может я смогу чем-нибудь помочь?

Ясно же чего хочет королева почему же не пойти ей навстречу? Хуже по любому не будет.

— Я провожу вас, ваша светлость.

— Вольдемар. Если это не против этикета, называйте меня по имени.

— Ну что вы, Вольдемар. — Королева слабо улыбнулась. — Никакого нарушения этикета нет.

— Только надо будет сначала зайти ко мне за… за лекарствами.

— Конечно. Прошу вас, Вольдемар. Линда вас потом проводит.

Володя снова поклонился, а когда выпрямился королева уже уходила и рядом осталась только одна служанка. Мальчик приветливо кивнул ей и отправился к себе — служанка засеменила следом. Медикаменты пришлось извлекать почти с самого дна баула с вещами, которые князь ещё не позаботился разобрать. Наконец саквояж был извлечён и Володя двинулся за служанкой.

Идти пришлось чуть ли не в другой конец замка и Володя уже не знал в какую руку сунуть не очень удобный саквояж — привык уже, что багаж слуги таскают.

— Одну минуту, ваша светлость, я предупрежу её величество. — Служанка остановила Володю у двери, а сама юркнула в комнату, но тут же снова вышла и открыла перед ним дверь.

Принцесса полулежала на огромной кровати под одеялом так, что наружи оставалась только лицо, поразившее мальчика нездоровым румянцем. Длинные распущенные волосы были в беспорядке разбросаны сверху одеяла. На звук хлопнувшей двери она открыла глаза и с трудом сфокусировала взгляд. Королева сидела на стуле рядом с дочерью, у противоположной стены рядом со столиком, уставленным всякими кувшинами, пузырьками и чашками замерла служанка, видимо выполняющая обязанности сиделки.

Володя внимательно присмотрелся к девушке, но так и не смог определить сколько ей лет, настолько плохо она выглядела. Тут вдруг принцесса закашлялась… Мальчик бросился к ней, вежливо попросив королеву немного отойти. Та на миг замерла, не зная гневаться ей или нет. Пока она решала Володя уже помог принцессе привстать и слегка наклонил вперёд, чтобы она прокашлялась. Королева, заметив, что дочери стало лучше, отмахнулась от служанки, бросившейся к больной, обошла кровать и села на краешек с другой стороны.

Принцесса откинулась на подушке и повернула голову к помощнику.

— Ты кто?

— Новый герцог волей вашего брата, ваше высочество.

— А… гха… а что вы здесь делаете?

— Ваша матушка попросила меня навестить вас.

Принцесса недоумённо повернулась к матери.

— Герцог приехал к нам из далёкой страны и у них очень хорошая медицина. Может быть у него есть лекарства от твоей болезни.

Девушка слабо улыбнулась.

— Спасибо.

Володя видел, что она ни капли не верит ни в какие лекарства и понимает, что жить ей осталось немного, но при матери она не рискнула высказать это.

— Спасибо, мамочка. Конечно эти лекарства помогут мне.

— Вы позволите вас осмотреть, ваше высочество?

— Делайте что должно…

Володя приподнялся со стула и склонился над девушкой, положил ей на лоб руку и покачал головой.

— У неё температура и очень высокая.

— Да… у неё постоянно жар, иногда она впадает в забытьё… — Королева отвернулась, тайком от дочери вытерев глаза.

— Хм… Это не хорошо. — Мальчик протянул руку к одеялу и тут же отдёрнул её… смутился. — Хм… Ваше высочество, я не могу ничего сказать по болезни, если мне не удастся вас осмотреть… понимаете…

— Князь! — Королева вспыхнула, но тут же прижала руку ко рту. — Это необходимо?

— Я не могу поставить диагноз вот так, а без него не известно какие лекарства давать.

В этот момент дверь распахнулась и в комнату стремительно вошёл король.

— Вы… Князь, мне Ленор говорил, что вы вылечили девочку, которую не смогли вылечить наши врачи…

— Ваша матушка пригласила меня, ваше величество.

— Вы сможете что-то сделать?

— Пока не знаю. Мне нужно осмотреть принцессу. Я не могу поставить диагноз без осмотра.

Артон стиснул кулаки.

— Если это надо. Орти… Орти, ты меня слышишь?

Губы принцессы зашевелились и он что-то прошептала. Король склонился к ней, выслушал и согласно кивнул.

— Матушка, вам лучше выйти. Вы опять разволнуетесь, а с вами и принцесса начнёт переживать.

Королева замешкалась, но под взглядом дочери кивнула и вышла. Девушка повернулась к Володе.

— Только не обещайте мне выздоровления, герцог. Я уже достаточно большая, чтобы не верить в сказки.

Володя покосился на бледного короля, вздохнул и решительно придвинул стул к кровати.

— А вот это уже позвольте мне судить выздоровеете вы или нет. И чего раскисли? А ну-ка. — Мальчик приподнялся и придвинул к себе саквояж.

— Герцог?!

— Что? Будете говорить, что надоела жизнь, что хотите умереть? Не поверю. Нет, если убедите, что действительно хотите умереть…

— Да как вы смеете… — начал было Артон, но Володя резко повернулся к нему и тот под его взглядом замолчал.

— Ваше величество, если я здесь доктор, то вы все будете слушать меня! Ясно? Когда дело касается здоровья и жизни пациентов королей для меня нет и я буду говорить то, что сочту нужным.

Поражённый такой отповедью Артон слегка попятился, потом взял себе другой стул и сел на другой стороне кровати. Принцесса с таким же удивлением смотрела на вдруг ставшим каким-то холодным, но очень уверенным в себе герцога. Взгляд холодный и без капли сочувствия, отстранённый. Вот он зарылся в свою сумку и достал оттуда какое-то устройство с двумя верёвочками, закреплённых к металлической дуге, которую он вставил себе в уши.

— Может позвать кого в помощь? — всё же поинтересовался он.

— Спасибо, ваше величество, но пока не нужно. Ну-ка, приподнимись, принцесса…

Володя уверенно помог принцессе приподняться и приложил стетоскоп к спине.

— Дыши… дыши… не дыши… Совсем не дыши, сказал. Ты можешь дыхание задержать просто? Какие принцессы глупые пошли.

Девушка вспыхнула от гнева, но смолчала… и дыхание задержала.

— Снова дыши. Так, теперь ложись и снова дыши… не дыши…

Румянец болезни исчез и уступил румянцу гнева. Король тоже еле себя сдерживал, но пока молчал, посматривая на уверенные движения герцога. Сам герцог, похоже, целиком углубился в слушание чего-то непонятного через свой прибор. Вот он его свернул и убрал обратно, достал плоскую палочку, в руке у него вспыхнул очень яркий огонёк.

— Ну-ка открой рот, принцесса. Скажи а-а-а…

Володя направил свет фонарика и прищурился. Нахмурился и покачал головой.

— Очень похоже, что у вас пневмония. Мда… Как всё запущено… И как вы умудрились в июле подхватить воспаление лёгких?

— Гуляла. — Кажется от шока девушке стало несколько лучше. Сейчас она лежала на кровати натянув одеяло до подбородка и из-под него сердито сверкала глазами на князя. — Попала под дождь и вот…

— А-а-а… Понятно. Мда. Интересно, все принцессы такие беспомощные? У меня сестре девять лет, но и она знает, что если промокнешь под дождём, надо немедленно принять горячую ванну, хорошенько растереться полотенцем, залезть под тёплое одеяло и выпить стакан чая с мёдом или лимоном. Что ж ты так своё здоровье не ценишь, высочество?

— Я… я не знала, что заболею…

— А-а-а… ну конечно. Заболеть промокнув под дождём и погуляв потом в мокрой одежде это действительно так неожиданно. Только непонятно с чего простуда в пневмонию перешла-то. Ну-ка, рассказывай, как лечили?

Эта грубая и необычная манера общения герцога сбивала с толку, но помогла принцессе немного собраться. Король видел, что его сестре даже лучше немного стало и только поэтому он пока не вмешивался, хотя обычно такого не стерпел бы.

Принцесса уже по-новому глядела на этого странного герцога. Исходила от него какая-то непонятная волна уверенности и у девушки впервые стала появляться надежда. Потому она не стала вступать в споры, а честно объяснила:

— Растирали какой-то дрянью, потом меня поливали холодной водой, чтобы температуру сбить… кровь пускали…

— Стоп. Дальше можешь не продолжать. Мда… С такими докторами как у вас болеть смертельно опасно. Удивительно что до сих пор жива… Обливание холодной водой вместе с пусканием кровью… сильно… удивительно что только пневмонию заработала.

— Что тут есть происходить?! — в комнату ворвался какой-то представительный мужчина в странном камзоле и с чем-то, похожим на дудочку. — Ваше королевское величество! Я есть доктор, а это есть мой пациент! Никакой шарлатан не должен быть здесь!!! Я снимай с себя всю ответственность.

— Ага, это и есть доктор, который додумался простуду лечить обливанием холодной водой и кровопусканием? — Глаза Володи недобро блеснули.

— Я снимай с себя всю ответственность…

— Ваше высочество, мне с этим доктором надо немного поговорить. Я вас на чуть-чуть оставлю. Никакой шарлатан не должен быть здесь… так он вроде бы сказал.

Володя приглашающе махнул рукой и вежливо распахнул перед доктором дверь и даже поклонился. Король озадаченно переглянулся с сестрой, а потом поспешно вышел следом, где и успел заметить быстрый и очень точный удар под рёбра. Доктор задохнулся и сложился пополам и получил ещё один удар по шее и тут же у его горла замер клинок.

— Слушай сюда, ты, шарлатан, чтобы через три часа тебя не было в городе! Намёк ясен?

— Я есть доктор! Я лучший доктор империи!

— Заткнись, а то в империю и отправлю! Что-то мне подсказывает, что там о тебе не слышали.

— Ваше величество! Спасите меня от этого сумасшедший!!!

Король растерянно посмотрел на Володю. Тот оттолкнул этого доктора, подошёл к королю, замер, пытаясь определить своё поведение.

— Ваше величество, хотите чтобы ваша сестра жила? Гоните этого идиота в шею. Если он продолжит её лечить она не проживёт и неделю.

— Ты… ты сможешь её спасти?

Володя с силой потёр подбородок.

— Не знаю. Очень запущенная стадия. Простую простуду умудрились развить до пневмонии, да ещё и кровь пустили… Не знаю, Артон, честно. Но сделаю всё, что смогу.

Король вдруг схватился за голову и едва не взвыл.

— Почему я должен тебе верить?! Почему?!! Этот человек приехал из Тралийской империи, а она известна своими учёными и врачами!!! И ты предлагаешь гнать его и довериться тебе, хотя ты и говоришь, что не врач?!

— Я не врач, но я не додумаюсь лечить простуду обливанием холодной водой! И потом, если он такой известный врач в этой вашей империи, зачем сюда приехал? Тут что, платят больше чем там? Я разговаривал с Арвидом, мы с ним много говорили о разных методах лечения, но он о таком не упомянул ни разу!

— Ты не врач!

Володя понял, что ещё секунда и его просто попросят отсюда.

— Да не врач!!! Но я человек!!! И я не могу смотреть как гробят молодую девушку, которой ещё жить и жить!!! Можешь после всего этого приказать повесить меня за грубость или ещё за что, но я не допущу к больной этого шарлатана даже если мне придётся зарубить его. — Володя хоть и был ниже короля, но умудрился как-то даже нависнуть над ним. — Может у меня не получится её спасти из-за предыдущего лечение, но я хоть знаю что и как надо делать! И у меня шанс есть! А если её продолжат лечить так, как до этого, то готовьте сразу гроб!!!

— Да ты!!!

— Арти!

Володя и король резко замолчали и поспешно отошли друг от друга, обернулись. В дверях комнаты стояла королева, теребя воротничок куртки.

— Матушка…

— Арти, позволь этому герцогу попробовать вылечить мою дочь.

— Но матушка.

Королева махнула рукой.

— Я знаю! Он не врач, а у этого рекомендации, но я… я чувствую, что этот… этот юноша последняя надежда… материнское сердце…

Король на миг задумался, потом резко шагнул к Володе ухватил его за ворот.

— Лечи! Но если она умрёт, ты…

— Я снимать с себя всю ответственность…

— Вон!!! — рявкнул Артон, резко оборачиваясь, найдя а ком сорвать злость. — Чтоб через три часа и духу твоего в городе не было!!! — Король развернулся и быстро вышел.

Королева тоже подошла к Володе и положила руку ему на плечо.

— Не бойтесь, милорд. Он скоро успокоится и поймёт, что был не прав. Он всегда так… сначала скажет, а потом начинает думать, — Королева вздохнула, — горяч больно. А вы лечите мою дочь как сочтёте нужным… если же вдруг она… — женщина всхлипнула. — Если вдруг у вас не получится никто вас не обвинит.

Володя благодарно кивнул и вернулся в комнату, королева сразу за ним. Судя по виду принцессы она слышала довольно много из того, что происходило в другой комнате… ну понятно, тут надо быть совсем глухим, чтобы не слышать те крики. Теперь она не очень уверенно посматривала то на мать, то на герцога.

Володя снова уселся на стул рядом с ней и снова закопался в свою сумку.

— Значит так, принцесса, будем тебя лечить. И если хочешь выздороветь, то слушая меня как отца родного. Во-первых, будете делать только то, что я говорю, о рекомендациях того доктора забудь. Никаких обливаний и никаких кровопусканий.

— И никаких обмазываний дрянью?

— А вот этого не обещаю. Не знаю какой дрянью обмазывал тебя тот доктор, у меня есть свои мази. А сейчас мы немного собьём тебе температуру. Ну-ка… — Володя подошёл к столику, осмотрел что там стоит. — Так… Сюда поставить кувшин с водой, воду предварительно вскипятить, кувшин тщательно вымыть, стакан тоже. Побольше фруктов, принесите ещё чай и лимоны, я покажу как надо будет заваривать чай. — Служанка торопливо кивала, с каким-то ужасом посматривая на герцога. Наверное она так бы и продолжала стоять и кивать, если бы на неё не шикнула королева. Тогда он поспешно подобрала подол платья и кинулась выполнять поручение.

Володя достал таблетку, бутылочку с водой — зная, как обстоит в этом мире дело с гигиеной он взял себе за правило всегда носить в аптечке бутылочку с кипячёной водой и чистый раскладной стакан. Приготовил всё это, бросил шипучую таблетку в стакан, дождался когда она раствориться и протянул его принцессе.

— Пей.

— А что это, — подозрительно покосилась она на стаканчик.

— Лекарство.

— А из чего оно? — девушка незаметно отодвинулась.

Володя вздохнул, достал упаковку.

— Если тебе от этого знания будет легче: ацетилсалициловая кислота, аскорбиновая кислота, фенирамин малеат… продолжать?

— Не… не надо… — Принцесса всё-таки взяла стаканчик и выпила.

— Ну вот и умничка. Неплохо бы тебе было ещё капельницу поставить после всех кровопусканий… — Володя огляделся. — Ага. — Он достал нож и срезал завязки на занавесках, достал из саквояжа небольшой приборчик. — Сейчас я тебе сделаю немного больно, но ты потерпи. — Володя достал упаковку с одноразовыми иглами, достал одну. — Вашу руку, принцесса… — Смочить палец спиртом…

— Ой…

— Терпи. Я предупреждал, что будет больно. Вот и всё, подержи пока ваточку.

— Кто-то говорил, что кровь мне пускать не будет, — проворчала девушка.

— Ага, раз шутишь, значит стало получше и температура спала…

Володя уже размазал кровь по стёклышку, сунул его в прибор, проверил заряд аккумулятора и запустил.

— Мда, не лаборатория, конечно, но мне этой информации хватит. — Он снова убрал прибор и достал прозрачный пакетик, к специальному крючочку на нём привязал отрезанный шнурок и подвесил его на рейку, на которой, похоже, раньше крепился балдахин. Сейчас, что бы он не мешал балдахин убрали, но конструкция осталась.

Володя достал иглу с трубочкой, воткнул снизу с физраствором, предварительно проверив, что кран закрыт.

— Значит так, принцесса, сейчас я поставлю тебе капельницу. Ничего не трогать, лежать неподвижно и самое главное не дотрагиваться до игл. А сейчас положи руку сверху на одеяло.

— Ой…

— Ну не так уж и больно, не ври пожалуйста. — Володя уверенно перетянул руку жгутом. Достал иглу. — Сожми и разожми кулак несколько раз. Вот так… Где тут у нас вены… Мда… Убил бы этого твоего доктора… Навыпускал крови. И где тут теперь вены искать у тебя? Ага, вот она… Не кричать! И не пищать!

Попасть в вену удалось не с первого раза, но всё же получилось. Закрепив иглу пластырем, подключив систему и открыв краник, он ещё раз всё проверил.

— Ну вот. Теперь лежи и ничего не трогай. Тем более грязными руками.

Всё время пока Володя занимался лечением королева сидела на кровати с другой стороны и держала другую руку дочери. Морщилась, когда герцог колол принцессе палец, когда втыкал в руку медицинскую иглу, но молчала. Раз приняв решение, она не пыталась лезть в лечение, за что мальчик ей был безмерно благодарен.

— Ну всё, вроде бы. Теперь подождём когда раствор закончится.

Принцесса явно хотела много чего узнать, но последние события кажется сильно её утомили. Она пыталась бороться с усталостью, но лекарство уже начало действовать и впервые с начала болезни она уснула. Володя потрогал ей лоб и кивнул.

— Температура вроде бы спала, — шепнул он, но пусть отдохнёт.

— Она… она выздоравливает?

Володя покачал головой.

— Это временно, пока лекарство действует. К лечению я ещё не приступил. Прежде, чем начать бороться с болезнью придётся сначала её организм укрепить после предыдущего лечения. Слишком он ослаблен. Пусть больше пьёт горячего чая, лучше с лимоном, ещё я оставлю упаковку витаминов… да, ещё упаковку аскорбинок. Давайте я вам объясню что и как надо давать. — Володя посмотрел время и поморщился, посмотрел на физраствор. — После обеда мне придётся уйти, потому как принцесса проснётся дадите ей вот эту таблетку, три штуки вот этих жёлтеньких и одну вот эту белую. Пусть запьёт водой, но только кипячёной.

Подошедшую служанку с огромным кувшином тоже подвергли обучению на предмет как ухаживать за больной, что можно делать, а что нет. Особенно подробно Володя остановился на необходимости соблюдения чистоты.

— Грязь — основная причина многих болезней. Не в этом случае, но мы же не хотим, чтобы ещё и к простуде принцесса заболела ещё чем? Потом вымыть полы, протереть пыль… Не сейчас, когда принцесса проснётся. А сейчас пусть спит.

Физраствор почти закончился и Володя убрал капельницу, сложил всё в саквояж.

— Ладно, извините, идти надо. Вечером ещё навещу. Ваше величество…

Королева рассеянно кивнула, осторожно поглаживая руку дочери.

В коридоре мальчик ещё раз глянул на часы, в окно. До военного совета ещё где-то час. С учётом того, что время здесь определяли по солнцу, то особой точностью никто не заморачивался и все события начинались с точностью плюс-минус полчаса. Потому такие события начинались по прибытию последнего приглашённого так что ещё было время отнести саквояж в комнату. Там Володя быстро провёл ревизию имеющихся лекарств. Мда… пакетиков физрастворов ещё пять штук есть, есть плазма крови… вот тоже надо бы влить. Антибиотики… Отложив отдельно всё, что может понадобиться вечером — чтобы не таскать весь чемодан, Володя оделся, прихватил листы бумаги, чернила и отправился разыскивать зал, где должно было состояться совещание.

Глава 20

Большой королевский совет, как назвал его Володя, собирался в малом тронном зале и потому проходил в некоторой полуторжественной обстановке и чем-то напоминал заседание боярской думы, как рисовали многие художники: трон на возвышении, скамейки вдоль стен, на которых и сидели вельможи в порядке их знатности. Распорядитель с поклоном встретил Володю и указал на его место, где-то в середине — не очень далеко от трона, но и не близко.

Постепенно малый тронный зал наполнялся людьми. На Володю кто посматривал оценивающе, кто враждебно, иные вообще его демонстративно не замечали. Вот места за столами чуть в стороне заняли писцы. Наконец двери раскрылись и церемонимейстер торжественно объявил:

— Его величество Артон Второй!

Все поспешно поднялись и склонили головы. Артон вошёл быстрой пружинистой походкой, чуть замер у Володи, словно хотел что-то сказать, потом сердито дёрнул головой и прошёл к трону. Рядом с ним замер граф Танзани, герцог Алазорский устроился на небольшом стуле по правую руку короля.

Совет начался с представления нового герцога — Володе снова пришлось вставать и раскланиваться со всеми — надеждой, что он будет исполнять обязанности лучше предшественника и тому подобное. После этого Артон открыл заседание кратким описание той задницы, в которой оказалось королевство и задал сакраментальный вопрос «что делать». Володя не смог сдержать ухмылку и поспешно спрятал её, закрыв рот ладонью и тут же встретился с изучающим взглядом графа Танзани.

Говорили по очереди, не очень соблюдая старшинство. Каким образом тут выясняли кто в какой последовательности должен говорить для Володи осталось загадкой, но спор не возник ни разу. Сам совет производил довольно тягостное впечатление именно своей официальностью, которая мешала свободно высказывать своё мнение.

Володя раскрыл тетрадь и принялся коротко записывать высказанные идеи. Некоторое время промучился с чернильницей, покосился на писцов за столом, вздохнул, плюнул на конспирацию и достал нормальную перьевую ручку. Дело пошло легче, хотя он и видел как Артон косился на необычный пишущий прибор в его руке. Придётся подарить, благо запас с собой взял изрядный. На него посматривал не только король, но и остальные — ещё бы, так неожиданно, сидит герцог и что-то записывает… Интересно, а многие тут читать писать умеют?

— А что это у нас новый герцог ничего не говорит? — вдруг поднялся один из сановников.

Володя мысленно проклял этого не в меру ретивого вельможу и встал.

— Господа, прошу меня извинить, но я тут недавно и ещё не знаю всего, что нужно знать для принятия какого-либо решения. Более того, я ту самый молодой из всех и не считаю себя достойным давать какие-либо советы столь умудрённым государственным мужам. С моей стороны что-либо советовать вам было бы в высшей степени проявлением гордыни с моей стороны. Позвольте мне просто присутствовать и учиться. — Володя ещё раз поклонился всем сразу и сел.

— Вот! — С места заговорил ещё один вельможа лет семидесяти. — Сразу видно правильное воспитание и почтительность к старшим! Молодёжь совсем разучилась ценить возраст и тем более приятно видеть такую воспитанность в сём молодом отроке.

Артон чуть скривился, очевидно этот человек своими воспитательными речами сумел допечь и его. Герцога Алазорский откровенно веселился, граф Танзани оставался невозмутим. Остальные смотрели на Володю в зависимости от того поверили в его искренность или нет — доброжелательно или сердито.

— Продолжим совет! — прервал общим гомон король. — Мы здесь собрались не для того, чтобы обсудить манеры князя Старинова. Итак, какие ещё будут предложения, кроме как двинуть с подкреплениями к Пиртинеру?

Споров по войне было много, но все сходились в одном — дать пасть этому городу ни в коем случае было нельзя. Основная идея была в том, чтобы отвлечь Эриха и провести в осаждённый город подкрепление. Если же удастся отбиться тут, то и блокированные Литон с Эротоном окажутся в безопасности. На три города у Эриха сил не было и их держали небольшие силы, не предпринимая попыток штурма. Если Пиртинер падёт, то и эти недолго продержатся.

— Простите, что вмешиваюсь, — Володя как послушный школяр поднял руку. — А какими силами мы располагаем для отвлечения Эриха? И сколько именно подкреплений нужно городу? И какие силы сейчас находятся в самом городе? Может я пропустил, но никто не озвучивал конкретных чисел.

— В городе сейчас около пяти тысяч войск, — неожиданно заговорил граф Танзани. — Ты прав, в подкреплениях туда нужды большой нет, им лучше продовольствия подкинуть. Имеющиеся же у нас силы примерно двенадцать тысяч человек. Через два месяца должно стать около двадцати.

— А у Эриха? — Тут же задал ещё вопрос Володя, пока его на заставили замолчать.

— У Эриха сейчас около восемнадцати тысяч человек. Полагаю, он тоже ждёт подкреплений.

— Спасибо. — Мальчик быстро застрочил в своём блокноте.

Поведение князя было, похоже, не совсем обычно и на него уже косились практически все, но тут новый вопрос короля к счастью отвлёк вельмож от нового герцога и все снова погрузились в споры. Володя откровенно заскучал. По его мнению они уже пошли по третьему кругу обсуждать одно и тоже. Все требовали солдат, спорили кто больше людей поставил в армию, а кто меньше, вспоминали какие-то древние привилегии, согласно которым определённые деревни освобождались от податей из-за чего такой-то граф не смог выполнить приказ короля по обеспечению солдат продовольствием… В общем все прелести феодальной вольницы во всей красе. Судя по всему спорить они могли так до скончания веков. И если в начале ещё соблюдалась какая-то очерёдность, то сейчас старались говорить все и громко, пока король не призвал всех к порядку. Успокоившись, все снова начали спорить в рамках приличия, но к окончательному результату так и не пришли. Володя давно уже отложил свою тетрадь и откровенно скучал, слушая все эти споры о чьё-то знатности и кто какие сражения каким образом выиграл. Причём хвастались не своими успехами, а успехами своих предков… видно своих не было.

Когда совет наконец-то закончился Артон отозвал Володю в сторону. Судя по тому, что здесь оставались герцог Алазорский и граф Танзани разговор пойдёт вовсе не о здоровье принцессы.

— А теперь говори что ты на самом деле думаешь! — потребовал король. — Только не надо мне тут пытаться крутить мозги, что ты ничего не знаешь, что возраст не позволяет говорить вперёд старших. При нашей первой встрече тебе это всё не помешало.

Володя подал плечами.

— Давать советы можно тем, кто готов их слушать. Здесь же мои советы были бы не то что бесполезны, а вредны — они бы никому не понравились.

Король покосился на невозмутимого графа.

— Здесь все свои, так что говори. Мне даже интересно, что ты можешь предложить.

— Ну попробую. Поправьте, если я где ошибусь…

— Ага, где-то я такое уже слышал, — буркнул король.

— Сейчас несмотря на численное преимущество Эриха…

— Да нет этого преимущества, — махнул рукой герцог. — Просто мы вынуждены прикрывать сразу несколько направлений, вот и разбросаны войска по крепостям и городам на границе. А в результате располагаем мы всего ничего.

— Не суть важно. Важно то, что под рукой у вас солдат меньше, чем у Эриха. Так вот, несмотря на это, ситуация сейчас патовая из-за слабости родезской кавалерии. С учётом ещё одной слабости, эта может стать для Эриха фатальной.

— Ну-ка, — насторожился король.

— Ну просто же. Основная проблема Эриха какая? Снабжение, которое идёт через перевалы в горах. Более-менее приличные дороги, по которым идут обозы там всего четыре, если меня не обманули.

— Дорог там больше, но караваны можно пустить только по четырём, — подтвердил герцог.

— Так вот, это было бы не так критично если бы не слабость кавалерии, которую Эрих пока не смог восстановить. Плюс для него в том, что… уж извините за правду, у вас… ладно-ладно, раз уж ввязался во всё это, у нас нет полководца хотя бы сравнимого с Эрихом.

Король поморщился, но кивнул.

— Эрих лучший полководец в мире.

— Вот-вот. Прямое столкновение с ним немного чревато…

— Если мы все…

Володя молча поднял три пальца.

— Три раза вы все дружно.
Плюс ещё сколько городов было захвачено, а про мелкие стычки я вообще молчу. Хоть одна победа есть? Вот-вот. Можно, конечно, и дальше долбить лбом стены, а можно ударить в самое слабое место. Самое слабое место Эриха — снабжение. У нас преимущества в кавалерии. Вот и отправить её в Эндорию. В бои с главным силами не вступать, захватывать обозы и громить подкрепления. Для главных сил — бить генералов Эриха и избегать встречи с ним самим.

Володя покосился на пышущего гневом Артона и кивнул:

— Вот-вот, потому я и не стал озвучивать свои планы на совете.

— Ты… Ты думаешь я трус?!!! Ты посмел меня обвинить в страхе скрестить меч с Эрихом?!!!

Мальчик вздохнул и чуть прикрыл глаза.

— Ваше величество, мне кажется, князь просто исполнил ваш приказ и поделился своими мыслями. Вам он ничего не предлагал — вы вольны прислушаться к словам князя, а вольны и игнорировать.

— Ладно, — король хлопнул по подлокотнику трона. — Будем считать, что ты этого мне не предлагал.

— Конечно, ваше величество, — поклонился Володя. — Но после очередного поражения не говорите, что я предлагал броситься в атаку на Эриха.

Герцог ухватил Володю за шкирку и слегка тряхнул.

— Ваше величество, разрешите откланяться, я переговорю с князем по поводу его идей… и здравого смысла, — прошипел герцог Володе. И уже в коридоре: — Ты что совсем с ума сошёл? Это у вас в Российском империи так принято подшучивать над монархом?

— Не знаю, — буркнул Володя, сознавая правоту герцога. — Если ты помнишь, я не жил там при дворе.

— Оно и заметно. — Герцог отвернулся. — Я слышал, ты занялся лечением принцессы? Как она?

— Если бы её не лечили, давно бы уже здорова была. Сейчас не знаю.

— Мда… А ты знаешь, что принцесса — невеста Эндона? Они должны были на следующий год пожениться.

— Надо же. Ладно, при следующем посещении обязательно выражу ей свою сочувствие.

— Тьфу! — герцог разозлился окончательно. — Если ты её спасёшь, у тебя появятся союзники. Род Эндона очень могущественен и когда стало известно, что принцесса может умереть это серьёзно пошатнуло их позицию. Сейчас ты можешь их перетянуть на свою сторону…

— А девушка никого не волнует? Она только ступенька к вершине власти?

Герцог Алазорский покосился на дверь тронного зала.

— Не знаю чего ты вскипел, но сейчас мне надо идти — король ждёт. Пойми, твоя мысль избегать столкновений с Эрихом и бить его генералов здравая, но… не так её надо подносить, совсем не так. Я постараюсь убедить короля, а ты иди… и лучше сегодня не попадайся ему на глаза, а завтра он уже немного остынет.

Не попадаться можно было только одним способом — закрыться в комнате и не выходить. Володя немного подумал и решил так и сделать. Там он разложил карты, раскрыл тетради с пометками и углубился в их изучение, даже не заметив когда появился Винкор.

— А-а-а, ты тут… Слушай, можешь ещё кое-что узнать?

— Да, ваша светлость?

Володя задумчиво глядел на карту на полу, потом ткнул карандашом в неё.

— Вот по этой дороге мало информации. — Мальчик кинул взгляд в блокнот. — Вот тут должен быть замок барона… барона… хм… В общем надо узнать чей это замок и как он укреплён, сколько в нём солдат. Я вроде бы слышал, что оттуда караван пришёл, надо бы узнать что вообще в Торенде творится, а то когда придут новости от Джерома и Крейна… хотя пора бы уже…

— А где они?

Володя не ответил и снова углубился в изучение карты, сверяясь с пометками в блокноте, потом делал выписки на отдельный лист то, что считал важным, высчитывал расстояния, отмечал известные замки. Потом задумчиво обозрел всё это с высоты и пометил только некоторые из них на разных дорогах, замерил расстояния до каждого… подумал и отметил ещё несколько замков, достал со дна сумки калькулятор и принялся считать, записывая результаты. Сначала подсчитал для каждого замка, потом сложил всё и задумчиво посмотрел на результат. Покачал головой, достал несколько листов и стал выписывать необходимые запасы продовольствия для каждого отобранного замка вместе с цифрами. Под вечер глянув на часы, он потянулся, убрал все свои расчёты вместе с картами кроме итогового листа, который сунул в карман накидки и отправился к принцессе.

Слуги, похоже, были уже предупреждены о нём и пропустили без вопросов, правда в комнате он застал Эндона, сидящего на стуле рядом с девушкой. Володя, словно не замечая его, прошёл к кровати, достал стетоскоп и задумчиво поглядел на оруженосца… хотя вроде бы сегодня его в рыцари посвящали…

— Ты не уступишь мне место?

Эндон насупился, но место уступил молча, однако далеко уходить не стал. Володя оглядел столик рядом и кивнул.

— Чай, лимоны, фрукты… хорошо, а это, как я понимаю, чистая вода… Замечательно. Ну-с, высочество, как мы себя чувствуем? Можешь не отвечать, вижу, что температура не очень высокая, значить сбивать её не стоит.

— Это почему? — девушка капризно надула губки. — Если можешь убери её, она мешает.

— Ух ты! А давно ли ты умирать собиралась? А сейчас уже температуру ей убери? Ну нет, если есть температура — значит жива.

— Да как ты… — начал было Эндон, но осёкся под взглядом князя.

— Слушай ты, рыцарь новоиспечённый, если можешь лечить лучше, лечи. Если нет — не мешай. Так вот, принцесса, давай-ка, я снова тебя послушаю и объясню кое-что… Ну-ка приподнимись.

Эндон покраснел то ли от смущения, то ли от ярости и поспешно отвернулся. Володя хмыкнул. Ладно бы принцесса голая лежала, а то ведь в сорочке и такой эффект… дикое средневековье…

— Так вот, высочество, не всякая температура вредна, порой она очень даже полезна и сбивать её ни в коем случае нельзя. Гм… как бы объяснить… Ну-ка повернись и не дыши… Представь, что организм — это королевство, а болезнь враг, который в него вторгается. Как в любом королевстве у организма есть своя армия, которая в мирное время находится в казармах. И вот вторгается враг, дозоры подают сигналы, в нашем случае это повышение температуры… кстати, можешь уже дышать… так вот, повышение температуры — это сигнал рыцарям на мобилизацию и атаку. И она же помогает бороться с вторгнувшимся врагом. Если же её сбить, тогда сигнал до твоих рыцарей не дойдёт и они могут узнать о нападении поздно и не сумеют собраться, им будет тяжелее.

— Как интересно. — Девушка подбила подушку и осталась сидеть. — Это вы всё знаете?

— Пришлось выучить, а тебе, я гляжу, получше стало.

— Да, спасибо, герцог. После того, как вы поставили ту штуку, которая мне в руку что-то влило…

— Это не совсем лекарство и облегчение, не буду скрывать, временное. Тот раствор просто от обескровливания, которое устроил тебе тот шарлатан и заодно сбило жар.

— Ты же говорил, что температуру не надо сбивать и что она полезна.

— Если она не слишком высокая, то полезна. А вот если высокая, то такой сигнал будет убивать и хороших рыцарей и плохих. Вот её-то надо сбивать обязательно, что я сегодня утром и сделал. Сейчас же я тебе устрою уже переливание крови…

— Что…

— Ну не совсем крови… в общем долго объяснять. Считай, что такую штуку, которая сильно облегчит твою борьбу с болезнью.

В этот момент распахнулась дверь и в комнату торопливо вошла служанка с подносом, на котором лежали ещё какие-то фрукты. Володя покосился на поднос, на столик.

— Мда, я, конечно, говорил, что фрукты полезны и их надо есть больше, но не в таких же количествах. Тем более, что кроме фруктов и ещё что-нибудь есть стоит. Ладно, поставьте поднос на окно и подойдите.

Володя наложил жгут, достал пузырёк спирта, быстро смочил ватку, протёр. Принцесса, при виде иглы, заранее поморщилась, но стоически вынесла экзекуцию. Снова организовав капельницу, Володя уступил место Эндону.

— Садись, ухажёр. Хоть бы цветы девушке принёс, всё бы радостней ей было. А радость, знаешь ли, тоже лекарство.

Эндон насупился, принцесса хихикнула и одарила Володю задумчивым взглядом.

— Вы удивительный человек, герцог.

— Вы тоже, ваше высочество.

— Ортиния. Зовите меня по имени, если уж вы стали моим врачом.

— Врач? Увы, принцесса, я всего лишь любитель, который лечит тем, что дали ему наши медики. Ваше счастье, что вашу болезнь я смог определить и знаю как и чем её лечить. А вот столкнись с чем-то необычным и все мои лекарства были бы бессильны. К сожалению универсального лекарства от всего на свете ещё не придумали. Ну, не буду вам мешать беседовать. Зайду через полчаса, как раз должен закончится раствор.

— Простите, герцог, а можно спросить, что это вы делаете?

— Кровь вам переливаю. Вместо той, что вылил тот идиот. Вот немного поправим вашу иммунную сис… ну то есть подкормим немного ваших рыцарей защитников и тогда будем уже лечить саму болезнь.

— Скажите… скажите, герцог… я действительно смогу выздороветь?

Володя задумался, потом посмотрел в глаза девушке и врать расхотелось. Подошёл к кровати и облокотился о спинку.

— Хотел сказать, что всё будет хорошо, — мальчик слабо улыбнулся, — но вижу, что вам врать не имеет смысла. Вы девушка сильная. Я не знаю. Тот врач, с позволения сказать, сделал всё возможное, чтобы затруднить вашу поправку. Нет-нет, не думаю, что был злой умысел, просто человеческое невежество вместе с желанием заработать… мда… хорошо у меня получается успокаивать… — Володя развёл руками. — Вместо лёгкой простуды, он умудрился осложнить болезнь до такой степени, что тут даже наши врачи не дали бы никакой гарантии. Однако даже передо мной у вас есть одно огромное преимущество — вы крепче меня, я бы от такого лечения, какое устроил ваш доктор неделю не протянул бы, а значит и шансы справится с этой болезнью достаточно велики. И второе, главное преимущество… то лекарство, которым я собираюсь лечить твою болезнь… понимаешь, те плохие рыцари, которые атакуют тебя, его не знают и совершенно к нему не готовы, а значит повлияет оно на болезнь самым хорошим образом. Но вот если ты снова подхватишь воспаление лёгких… вылечить тебя будет уже сложнее, поскольку эти рыцари будут знать лекарство и будут к нему лучше подготовлены. Понимаешь к чему я?

— Второй раз лучше не болеть.

— Правильно. Если попала под дождь — немедленно переодеться в сухое и растереться. Выпить горячего чая. Нет возможности переодеться — лучше совсем раздеться и посидеть у костра. А вот прогулка в мокрой одежде на ветру верный способ получить такую вот болячку. Ну всё… Да, Эндон, если раствор в пакете закончится раньше, чем я вернусь, вот видишь этот краник? Его вот так вот раз и закроешь. Понял? Принцесса, ты тоже смотри. Как только раствора станет вот столько, а меня не будет, вот этот краник закрыть и больше ничего не трогать. Ждать меня. Я приду и сделаю всё остальное. Да и не вздумайте иглу сами вытаскивать. К воспалению лёгких ещё заражения крови не хватало для полного счастья.

Делать было абсолютно нечего и Володя все двадцать минут промотался по коридорам замка, изучая развешанные на стенах доспехи и оружие. Изредка попадающие слуги с недоумением косились на непонятного юношу, но слухи в королевском замке разносятся быстро, нового герцога узнавали быстро, кланялись и спешили от греха подальше побыстрее скрыться — кто его знает что придёт в голову этому высокородному.

Наконец положенное время истекло и Володя направился обратно. Успел как раз вовремя — раствора было уже совсем чуть.

— Наверное я в пустоту говорил, что кран надо закрыть, когда мало останется раствора. Господин рыцарь Эндон, что ж вы не смотрите? Или у вас много невест?

— Что? — Эндон опять взвился.

— Объясняю, — вздохнул Володя, разбирая систему. — Вот эта штука называется система. Иголка в руке втыкается в вену и раствор по трубочкам попадает сразу в кровь. Когда он заканчивается в вену начинает поступать воздух, а там пузырьки воздуха идут вместе с кровью, попадают в сердце и…

— И? — не выдержал повисшего молчания Эндон и сглотнул.

— И всё. Вот чтобы этого не случилось я и просил закрыть кран. Так понятно?

Эндон кивнул словно сомнамбула.

Володя склонился над девушка и легонько её потряс.

— Ваше высочество! Принцесса! Ортиния, проснись, наконец!

Девушка вздрогнула и открыла глаза.

— Это вы, герцог? Я немного уснула.

— Правда? Удивительно. А я то думал, что у вас тут танцы.

— Вы невоспитанны, герцог.

— Точно! Зато умный. Так, что тут у нас… Температура… не норма, но нормально. Хорошо. Ладно, попробуем дать тебе лекарство. — Володя достал упаковку таблеток, достал одну, потом ещё одну и положил к первой, вытащил шприц, пузырёк, проверил надписи и кинул своим мыслям, быстро набрал нужное количество и приготовил ватку со спиртом. — Вашу ручку, принцесса.

— Опять иголку…

— Не в вену, просто уколю. Ну давай-давай, у меня даже Аливия так не капризничала, когда я ей уколы делал. Принцесса, тебе точно пятнадцать, а не шесть?

Девушка надулась, сердито засопела… Володя терпеливо ждал. Наконец той надоело изображать из себя обиженную и она молча вытащила руку из-под одеяло.

— Вот и умничка, а капризничала как шестилетка…

— Если я выздоровею, я велю тебя казнить, — прошипела принцесса.

— Конечно-конечно. — Володя быстро закатал ей рукав, протёр ваткой плечо, быстро уколол и снова прижал ватку. — Держи пока, Ортиния Кровавая.

— Как?! Как ты меня назвал?!!!

— Лежать!!! А как надо было? Ты же меня казнить собралась? Значит на тебе будет кровь невинного человека. — Володя сложил руки у груди и возвёл глаза к небу. — Мало того, человека, который спасёт вам жизнь. И назовут вас после этого историки Ортинией Кровавой… Ну или Несправедливой… Выбирайте, как вам больше нравится.

Девушка сердито засопела, но не выдержала и рассмеялась. Эндон то краснел, то белел, но вмешиваться в разговор не решался.

— Ваше высочество, как вы только позволяете ему так с вами говорить?!

Девушка повернула голову и смех из её глаз исчез.

— Я ему благодарна, Эндон. Он поддерживает и ободряет меня. И у него это получается лучше, чем у тебя или брата… Извини. Он не сидит рядом со мной со скорбным видом и он честно говорит, что меня ждёт в отличие от ваших «всё будет хорошо».

— Правильно, а пока вот эти таблетки в рот, проглотить и быстро запить водой. Вот, держи стакан. Раз, два… умничка. Не надо всё пить, если не хочется, но вообще-то пить тебе надо как можно больше. Девушка, — Володя повернулся к служанке. — Давайте я научу вас готовить чай. Берите с подноса лимон… одного хватит… и на кухню. Там под моим чутким руководством вы его и приготовите и будете готовить его принцессе каждый день как только она попросит. А если не попросит будете поить утром, днём и вечером. Но принцесса у нас девочка умная и будет чай просить. Правда, Ортиния?

— Мне уже интересно этот чай попробовать.

— Вот сейчас мы его сготовим и ты попробуешь. А Эндон, пока я учу служанку готовить чай, останется здесь и поухаживает за больной девушкой.


Следующие два дня Володя с королём не встречался, зато было много встреч с герцогом Алазорским, который всё допытывался о его планах по войне. Володя всякий раз совал ему чистый лист бумаги.

— Ну откуда я знаю, как я начну действовать, когда не знаю даже где в этот момент будет мой противник? Как там его теперь зовут, если он не герцог?

— Ульмар Тиндон его зовут. А я слышал, что сегодня утром к тебе прибыли какие-то гонцы из герцогства.

— Правильно. Они сообщили, что неделю назад герцог стал собирать своих вассалов для какой-то заварушки.

— Ну ясно для какой. Если они договорятся с Эрихом…

— Кстати, об Эрихе. Ещё они сообщили, что к герцогу прибыл один очень странный человек, вроде бы эмиссар от родезцев. Пока больше они сказать не смогли, но пообещали разузнать об этом эмиссаре побольше.

Со всеми этими расспросами Володя с нетерпением ждал когда наконец придёт армия и можно будет с полным правом послать всю это мышиную возню в замке и целиком заняться подготовкой к войне. Пока же приходилось с вежливой улыбкой выслушивать многочисленных посетителей, горящих желанием познакомиться с новым герцогом, перетащить его на свою сторону в своих интригах или использовать его против других. Посчитав что самым безопасным будет говорить как можно меньше и вообще ничего не подписывать, Володя соглашался почти со всеми, но ясного ответа не давал никому. Герцог периодически просвещал его по поводу местных «акул», но помочь мог мало чем — приходилось отбиваться самому. Хорошо ещё, что была вполне законная возможность сбежать от всех посетив принцессу. У неё он бывал раза по три в день, слушая, проверяя горло и продолжая кормить антибиотиками.

— Если это такое полезное лекарство, может его побольше съесть и тогда я быстрее поправлюсь? — поинтересовалась принцесса, изучая таблетку.

— Быстрее отправитесь на встречу с предками — это да. Хотя если ты считаешь смерть — выздоровлением от всех болезней…

Володя рассеянно готовил раствор для ингаляции, отмеривая дозы, потому даже не повернул головы.

— То есть как?

— Высочество, разница между лекарством и ядом всего лишь в дозе. Ты любишь черешню?

— Да… — Девушка никак не могла понять такого перехода с лекарств на ягоды.

— И что будет если их съесть за раз пару вёдер?

— Плохо мне будет.

— Вот. С таблетками так же. Съешь одну — поправишься. Две — отравишься. Намёк ясен?

— Кажется да.

— Ну я же говорил, что ты умничка. А сейчас садись. Девушка, давай жаровню.

Служанка тороплив придвинула к кровати небольшую жаровню, в которой лежали раскалённые угли. Володя водрузил на неё баночку со своим раствором, от которой отходил гибкий шланг с маской. Вода была уже горячая, а потом закипела довольно быстро. Он тут же сунул маску принцессе.

— Прижать к лицу и дышать как можно глубже и чаще. Быстро.

Вошедший король замер у входа, глядя на такое оригинальное сооружение и сестру с маской на лице. Подошёл, покосился на что-то булькающее в банке.

— Как она?

— Если до сих пор жива — значит хорошо. К сожалению у меня нет многих вещей, который помогли бы сказать о её состоянии точнее, но даже с помощью стетоскопа слышно, что хрипов становится меньше. Судя по всему, она идёт на поправку, но пока расслабляться рано. Дней через пять можно будет сказать уже точно. Эй, принцесса, маску от лица не отнимать! Потом скажешь, что хотела. Да, я понимаю, что жарко и пар немного горячий. Терпи. И дыши глубже. — И к служанке: — Ясно как готовить раствор для ингаляции? Ложечку вот этого на стакан воды, хорошо размешать, и поставить на жаровню. Дышать в течении десяти минут. Ингалятор оставлю — заберу потом. Принцесса, когда закончишь — отдыхай. Лучше поспи.

Король остановился рядом с сестрой, задумчиво повертел в руке трубку ингалятора.

— Какой интересный материал… Ты его умеешь делать?

— Нет. Как не умею делать тот материал, из которого изготовлены мои мечи и доспехи. И я не скрываю тайны — действительно не знаю. Знаю только, что это не очень просто и требуются серьёзные заводы… большие мастерские.

Артон рассеянно кивнул. Похоже его не очень и интересовали способы изготовления трубок.

— Понятно… мне только что сообщил герцог Алазорский, что прибыл купец Осторн Танхейм с детьми и поселился в своём доме… Полоагаю, это тебе интересно.

— Спасибо, Ваше Величество, я навещу их сегодня.

— Да-да… спроси моего секретаря, он организует для тебя провожатого. Ты ведь не знаешь, где у него дом… И я потом с тобой хочу кое-что обсудить… когда вернёшься от Осторна, зайди ко мне, пожалуйста.

Просьба вежливая, но приказ чёткий. Понятно, что разговор пойдёт не о жизни. Володя снова поклонился и поспешно вышел, пока король не вспомнил ещё о каком задании.

На то, чтобы отыскать королевского секретаря, дождаться, когда появится выделенный сопровождающий, а потом вместе с ним добраться до дома купца пришлось потратить около двух часов, хотя дом от королевского замка находился не так уж далеко.

Осторн встретил теперь уже герцога Вольдемара Торендского на крыльце и отвесил поясной поклон. Володя на миг смутился, потом недовольно покосился на сопровождающих его солдат и понятливо кивнул.

— Пусть позаботятся о мои людях.

— Будет сделано, ваша светлость. Им накроют в большой зале.

Володя задрал голову и окинул взглядом солидный домик в три этажа. Первый этаж был из камня, а вот второй и третий деревянный, двор тоже весьма солидного размера, за углом виднелись какие-то дополнительные строения. Неплохой такой домик, солидный. Интересно, какой реальный размер капитала купца? В Тортоне он жил в более простом домике. Или в столице надо так?

Внизу уже раздавались весёлые голоса солдат и смех служанок, разливающих вино. Там уже всем было не до герцога. Тут и манеры Осторна изменились и перед мальчиком снова стоял деловой человек.

— Я рассказал всё Аливии, — говорил он, пока они вдвоём поднимались на второй этаж. — Девочка немного растеряна. Пока даже не понимает, радоваться ей или нет… Думаю, она быстро привыкнет, тем более когда вы, милорд, уехали, она сильно скучала… Привязалась она к вам.

— Осторн, мы ведь уже говорили об этом. Я постараюсь сделать всё, чтобы она была счастлива. Только пока, думаю, ей лучше остаться с вами даже после церемонии. Неизвестно как там повернётся в герцогстве.

— По поводу герцогства, — Осторн огляделся. — Есть новости от Рутерна Торна. Он прислал для вас сообщение.

В кабинете Осторн открыл небольшую шкатулку и достал из неё туго свёрнутый свиток. Сломав печать и раскрыв его, Володя убедился, что написан тот шифром, а ключ, переданный ему Рутерном находится дома. Сунув свиток в карман накидки, он поблагодарил Осторна.

— А кроме этого что-то есть?

— Деталей нет. Просто его посланец попросил передать, что всё идёт хорошо и что предложением заинтересовались многие. Герцог Торенды хочет получить новый кредит, но купцы выставили условие чтобы он сначала вернул долги по старым процентам.

— Хм… не очень благоразумно требовать новый кредит имея долги по старым.

— Только если гарантом не выступает король Эрих… На это основная надежда у герцога была, но обратились они за деньгами к…

— Рутерну, к кому же ещё, — хмыкнул Володя. — У кого же ещё есть такие деньги, какие нужны для похода на Родердон.

— Правильно, но не только к нему. Он просит ассоциацию купцов и обещает кучу привилегий в будущем.

— Да уж. Купцы, надо полагать, должны будут поверить ему на слово. Не может же он сказать им, что за короной идёт…

— А ну стой, трус поганый!!!

— А-а-а-а!!!

За дверью послышался топот ног, крики, возня.

— Отстань от меня, сумасшедшая!!! Я папе пожалуюсь!

— Ага! — донёсся довольный и очень знакомый голос. — Папе пойдёшь жаловаться, а помнишь как ты меня за волосы трепал?! И, между прочим, ты первым начал! Я тебя за волосы не дёргала!

Осторн возвёл глаза к небу и что-то зашептал, явно не молитву. Володя хмыкнул. Аливия ему рассказывала о своих нелёгких взаимоотношениях со средним братом, который старше её на три года. Возможно из-за него она и занималась так старательно. Судя по всему этот неугомонный тип попытался повторить свои эксперименты с волосами сестры, которые раньше неизменно доводили её до слёз.

Володя чуть придержал купца, готового уже ринуться наводить порядок и покачал головой.

— Детям лучше самим разобраться.

— Да какой там самим, — Осторн махнул рукой. — Вечно они как кошка с собакой. Раньше он её доводил, сейчас, похоже, она его. Обучили вы её на свою голову, милорд.

— Если я правильно понял, сначала ваш сын попытался повторить свой трюк и только потом он закономерно схлопотал. Можно я сам разберусь?

Осторн хмыкнул.

— Конечно, милорд. Аливия ведь почти ваша сестра уже.

Володя осторожно выглянул за дверь. В коридоре чуть в стороне от кабинета Осторна на полу валялся мальчишка лет двенадцати и громко кричал. Сверху на нём, выкручивая его руку в болевом захвате, восседала девчушка лет девяти и периодически на нём подпрыгивала, изображая наездника, при этом пришпоривая пятками его бока. Любая попытка мальчишки вырваться пресекалась лёгким движение кисти, от которой тот стонал и замирал, боясь даже шелохнуться.

— Вот погоди, выберусь и тогда ты у меня получишь!!!

— Ну давай! — Девчушка скатилась с него и встала напротив, насмешливо улыбаясь. — Давай-давай, покажи, что обещал!

Мальчишка взревел и бросился на сестру, пытаясь её повалить и подмять — роковая ошибка. Лёгкое движение, Аливия качнулась чуть в сторону, чуть двинула кистью, разворот и мальчишка уже промчался мимо… точнее его ноги мчались дальше, а тело вдруг замерло на месте, на мгновение он замер, а потом грохнулся на пол и девочка снова очутилась на нём верхом.

— Показал, да? Показал?!

— И что тут у нас происходит?

— Ой… Володяяяяя!!!!! — Аливия сорвалась с места, бросилась к нему и повисла на шее, дрыгая ногами. Володя еле устоял.

— Ну ты медвежонок! — восхитился он. — Чуть не свалила. Может объяснишь что тут у вас происходит.

— Воспитываю одного хама! — отрезала она, повернула голову и продемонстрировала этому хаму язык.

— Хм… Разве я тебя такому учил?

— Такое я и раньше умела, а то, чему ты меня учи я ему уже продемонстрировала.

— Так. — Володя с трудом оторвал девочку от себя и поставил на пол. — И ты иди сюда, герой. Как я понимаю, ты брат Аливии Мирт?

— Да, — мальчишка шмыгнул носом и отвернулся. Такого позора он ещё не переживал. Мало того, что проиграл девчонке, которая младше него, так ещё случилось это на глазах у всех.

— И из-за чего драка? Аливия, разве я не говорил тебе, что тебе пока нельзя делать резкие движения?

— А я и не делала. Фиг бы он у меня тогда вырвался и досюда добежал. А так пришлось сдерживаться.

Мальчишка засопел ещё сильнее. Мало того, что победили, так оказывается ещё и сдерживались при этом.

— Врёшь ты всё, — буркнул он. — Я специально тебе поддался!

Аливия лишь презрительно фыркнула.

— Ну тихо, петухи. Начнём с того, что настоящие мужчины с девочками не дерутся, тогда и поддаваться специально не надо…

— Понял?! Балда!

Володя положил руку на плечо Аливии и чуть сжал.

— А воспитанные девочки не дразнятся и не обзываются.

— А он первым начал! Знаешь как больно дёрнул за волосы…

— И не жалуются. Тем более когда всё-таки сумели за себя постоять. И принимают положенное наказание за драку.

Аливия насупилась.

— И ты туда же…

— Не я, Кнопка, не я. Марш оба к отцу, он вас уже заждался. В кабинет шагом марш.

Брат с сестрой разом обернулись к двери, только тут видно сообразив где устроили потасовку.

— Осторн, — повернулся Володя к вышедшему в коридор купцу, — я спущусь в столовую, поем чего-нибудь, что-то пожевать захотелось. Как вернусь, продолжим.

— Конечно, милорд. А я пока с этими задирами поговорю.

Мирт зябко повёл плечами и машинально прикрыл попу. Аливия повела себя более сдержано, но весь боевой задор куда-то разом испарился.

— Ну что встали? — ласково спросил Осторн. — Проходите ко мне в кабинет, пожалуйста.

Володя, посмеиваясь, пошёл к лестнице, вспоминая собственные баталии с Ленкой и как им на пару доставалось от отца. Воспоминание вдруг нахлынуло настолько яркое, что Володя на миг сбился и замер, ухватившись за перила.


— Папка, не надо его ругать, он больше не будет… — Ленка дёргала отца за руку, защищая брата, который, всхлипывая, растирал слёзы кулаками.

Отец всплеснул руками.

— Ну сама же ревёшь, когда он тебя колотит, бежишь ко мне жаловаться, а сейчас его защищаешь! Ну и как вас понять, леди?

Ленка на миг задумывается, что ответить не знает и с чисто женской интуицией меняет тему разговора:

— Я не леди, я девочка. Пап, а кто такие леди?

— Ах ты, девочка моя, — отец, хохоча, подхватывает её под мышки и подкидывает к потолку. Ленка визжит от страха и удовольствия одновременно.

— Ну а ты, что плачешь? — отец поворачивается к сыну. — В жизни сынок разное случается и плакать последнее дело. А раз виноват — прими наказание.


— С вами всё в порядке, милорд? Милорд?

Чья-то рука осторожно коснулась плеча. Володя вздрогнул и открыл глаза, машинально провёл рукой по мокрой щеке.

— Да-да, спасибо… Я сам…

Человек неуверенно потоптался, но послушно обогнал мальчика и направился вниз. Володя проводил взглядом слугу, торопливо вытер лицо. Вот ведь воспоминания… совсем не вовремя они порой случаются… совсем. Он с трудом оторвался от перил и слегка пошатываясь, отправился в сторону кухни на шум голосов солдат.

Глава 21

У себя в комнате Володя, предварительно проверив засов на двери, достал ключ к шифру и развернул полученный свиток, занявшись расшифровкой. Занятие не сложное, но муторное, от которого хотелось отделаться как можно скорее. Убив на это где-то полтора часа, Володя налил себе уже изрядно остывший чай, хлебнул, поморщился, отставил стакан и поставил в расшифровке жирную точку, почти кляксу. Прошёл с этими листами к кровати, плюхнулся на неё и углубился в чтение. Так же задумчиво, не отрывая глаз от листов, он достал карты, расстелил её на полу и принялся что-то сверять, то читая текст, то посматривая на карту, отыскивая на ней города и крепости. Потом уже разложил перед собой и записи с теми сведениями, что предоставили ему Джером, Винкор и остальные, кого он ещё запрягал на скучное дело добычи информации. Потом сам начал писать, что-то правя или вычёркивая в своих предварительных набросках. Наконец удовлетворённо кивнул.

— Так и в самом деле будет легче. А связи у этого Рутерна и правда громадные. Столько сведений сумел достать и так быстро.

Задумчиво почесав кончик носа, Володя аккуратно положил расшифровку в камин и поджёг. Проследил как она превращается в пепел, после чего старательно перемешал его кочергой с углями и золой, а потом долго сидел перед камином глядя на золу пока его не отвлёк стук в дверь.

Вошедший Винкор удивлённо покосился на расстеленную карту, которую Володя тотчас начал складывать.

— Прибыл гонец от тира Конрона. Завтра после обеда армия должна подойти к столице.

— Да? Мммм… Хорошо. Надо будет герцогу сказать, он обещал помочь с устройством людей…. А вот сейчас и скажу, пойду разыщу его… есть парочка вопросов.


В связи с известием о скором приходе армии герцог решил ускорить дело с Аливией и убедил короля провести церемонию на следующее утро, понимая, что когда подойдут войска, то Володе станет уже совсем не до этого, а ему ещё лечением принцессы заниматься.

Сама церемония принятия девочки в новую семью не заняла ни много времени, ни особой торжественностью. Король ввёл растерянную Аливию в зал, где задал положенные и формальные вопросы на тему согласен ли купец Остор Транхейм отказаться от всяких прав и обязанностей по отношению к дочери… Согласен ли князь Вольдемар Старинов принять в семью…

Вопросы полнейшая формальность, поскольку ясно, что такое просто так не делается. Больше всего заминку вызвала Аливия, которую король спросил согласна ли она стать сестрой князя. Она долго молчала, рассматривала что-то на полу. Когда уже её отец начал сердито на неё посматривать, она что-то несмело прошептала.

— Что? — переспросил Артон.

— Только если он научит меня с мечом обращаться… как обещал… — прошептала Аливия погромче.

Володя поперхнулся и закашлялся, с трудом сдерживая смех. Стоявший рядом с ним герцог по дружески шарахнул его по спине, от чего мальчик рухнул на колени.

— Он сделает это, раз обещал, — ответил за Володю герцог Алазорский. — Не сомневайся.

— Тогда я тоже согласна.

Собственно на этом всё и закончилось, если не считать того, что Володя ещё минут двадцать вспоминал родословную герцога и его предков, потирая плечи. Герцог слушая непонятную речь и догадываясь что именно говорит князь и в чей адрес, только усмехался в ответ.

— Мне надо обсудить кое-что с Осторном и с тобой по поводу кампании будущей… а ты мне чуть спину не сломал.

— Так ведь не сломал же, — хмыкнул герцог, но тут же задумался. — Его величество тоже надо пригласить — он давно интересовался твоими планами. Сейчас всё организую. А за Аливию не переживай, её проводят в отведённые комнаты рядом с твоими. Она же теперь твоя сестра официально, так что ей положено быть рядом с братом и опекуном.

Володя поморщился.

— Бедный дворец. Если её чем-то не занять, она тут всё разнесёт. Неугомонная особа.

— Ну в её возрасте все такие. Ладно, идём, я предупрежу короля, а ты Осторна.

Комната, где они собрались была не то что мала, но и простором не отличалась. Впрочем для такого вот совещания в самый раз. Король сел чуть в стороне, словно отстранённый наблюдатель, но его присутствие всё равно заставляло Осторна немного нервничать.

Володя развернул на столе карту, которую набросал от руки с выделенными на ней замками и крепостями.

— Осторн, ты ведь говорил, что был поставщиком армии его величества.

— Да, ваша светлость. Поставлял продовольствие и прочие припасы.

Князь выложил на стол списки.

— Как быстро сможешь достать всё это и сколько это будет стоить?

Осторн взял один лист, прочитал, покосился на знакомые уже ему арабские цифры.

— Вы всё рассчитали уже, милорд, только ведь это цены не совсем верные.

— Я приблизительно прикидывал расчёты. Так какое время и сколько будет стоить?

Купец снова углубился в чтении, что-то прикидывал, сверял со своими записями, которые тоже достал откуда-то из-за пояса.

— Тут у вас несколько листов.

— Верно, — кивнул Володя. — Наверху каждого листа написан город или замок. — Все эти припасы с каждого листа надо доставить в строго определённый город, крепость или замок. Ленор, я потому и просил вас прийти — мне нужно распоряжение, которое никто не смеет игнорировать о временном хранении закупленных припасов вот в этих замках и городах.

Герцог изучил список.

— Тут будет лучше получить прямой приказ его величества. Здесь в основном его вассалы.

Теперь уж Артон изучил список и кивнул.

— Сегодня же подготовлю приказы и разошлю. Как я понимаю, всё это обеспечат доставку люди уважаемого Осторна Транхейма.

— Верно… — Володя на миг замялся. — И вы обещали мне кредит на первое время. Эти запасы и их доставку на место надо будет оплатить.

— Сделаем, — махнул рукой герцог, изучая разбросанные листы. — Я только одно не пойму… ты для хранения выделил замки и города расположенные на нескольких дорогах в герцогство…

— Вот пусть Ульмар Тиндон и гадает откуда мы поведём наступление.

— А не слишком ли дорого для обмана? — поинтересовался король.

— А обмана и не будет. Эти припасы мне все понадобятся. Или вы думаете, что если я пойду по какой-то дороге, то и снабжение будет организовано по ней же? — Володя показал одну из дорог на карте. — Вот тут, например, слишком много бродов по пути. Конница пройдёт без проблем, но они эти броды превратят надолго в каши, поскольку в основном дно илистое. Если потом там пустить обозы — они застрянут. А вот на этой дороге не очень прочный мост через эту речку… не помню как она называется. Людей выдержит, а вот конницу придётся пускать небольшими партиями — переправа займёт время. А вот тут дорога идеальная, по ней и идут все караваны, но вот тут и тут стоят два замка, которые её держат и оба барона преданы Ульмару. Значит если идти здесь, то придётся сначала захватить замки, а там в каждом около сотни солдат гарнизона.

С каждым словом лица герцога и короля вытягивались от удивления всё больше и больше. Артон вообще слушал раскрыв рот, поглядывая то на князя, то на карту. А Володя продолжал говорить, словно не замечая общего остолбенения:

— Тут дорога идёт через лес, а значит легко попасть в засаду. Армия-то пройдёт, но вот обозы могут подвергнуться разграблению. Судя по имеющимся у меня данным в том лесу орудует шайка численностью до двухсот человек, значит придётся выделять охранение, отрывая его от не таких уж больших сил.

— Скажи… — прервал его герцог. — Ты вот это всё узнал когда?

— Когда? В основном ещё в Тортоне. Запряг Винкора — секретаря своего и Джерома — слугу. Они и выяснили всё о дорогах у купцов. Ещё здесь в столице заставил Винкора побегать, когда он прибыл. Часть информации получил от купцов непосредственно, вот Осторн слышал, как я спрашивал и просил узнать всё что можно. — Осторн торопливо кивнул. — Ну и ещё из разных источников.

Упоминать о том, что Джером и Крейн сейчас находятся в герцогстве Володя посчитал излишним. Как и о своём договоре с Рутерном, от которого и получил ту информацию, которой ему не хватало.

— Мда… — герцог изучил карту, записи. — Солидно. Весьма солидно.

— Ерунда всё это, — фыркнул Артон. — Всё что надо знать настоящему полководцу — где находится вражеская армия.

— Это тоже надо знать, — согласился Володя. — В числе прочего.

— И где находится армия мятежника? — ехидно поинтересовался король.

— Два дня назад собиралась в поход на графа Шентона, который не поддержал мятеж и отбил уже несколько атак верных вассалов мятежника. Если я правильно понял, то в поход они собираются выйти через три дня.

— Шентон… — задумчиво проговорил Артон. — Где-то я слышал уже это имя…

— Он сообщал вам, ваше величество, о готовящемся мятеже, — напомнил герцог. — Вы тогда изволили выразиться, что не его дело разбираться с мятежом…

Артон зло зыркнул в сторону герцога, но промолчал. Кажется это были не самые приятные его воспоминания и он не очень рад тому, что о них напомнили. Герцог же, похоже, сознательно рискнул вызвать королевский гнев, чтобы показать, что мелочей не бывает и что ко всему надо относиться серьёзно. Артон при всей своей вспыльчивости намёк понял правильно.

— Герцог Торнеды, мы будем следить за вашими действиями и оценим их эффективность. Приказ нашим вассалом будет разослан сегодня же. Уважаемый Осторн, можете готовить обозы с теми припасами, о которых говорил князь, мы оплатим их.

Осторн склонился в глубоком поклоне, а когда выпрямился короля уже не было. Ленор Алазорский покачал головой, но при купце от комментариев воздержался — сообщил о другом:

— Мои люди отправились навстречу вашим солдатам, милорд. Они проводят их туда, где им выделили место. Вы уверены, что не хотите разместить своих людей в городе?

— Уверен. Потом потребуется целый день, чтобы их собрать и отправить в поход. Тем более, что подготовка у них ещё так себе. За городом же как раз будет и время и возможность дополнительно тренироваться.

— Ну как знаешь. Только люди твои, поверь моему опыту, будут сильно недовольны.

— Так я и не собираюсь их держать целыми днями в лагере. Будут увольнительные, но строго по графику.

— Уво… что? А-а-а… понял. Будешь отпускать часть солдат. Хм… разбегутся ведь. Впрочем, твоё дело. Я больше не нужен? Тогда ухожу.

Задерживаться в замке Осторну тоже смысла не было и он отправился заниматься поручением по закупке припасов и подготовке караванов. Сам Володя хотел было навестить принцессу, потом вспомнил про Аливию и сначала направился к себе. Девочку действительно разместили в соседней с ним комнате, куда уже свезли все её вещи из дома. Две молоденькие служанки как раз занимались тем, что раскладывали её вещи по шкафам и сундукам. Сама Алавия тихонько сидела на краешке кровати и растерянно хлопала глазами. Видеть эту егозу смирненько сидящей было настолько необычным, что Володя даже застыл в дверях — никак не мог налюбоваться на пай-девочку. Однако та быстро его увидала и сорвалась с места, подскочила и обхватила руками.

— Володя, мне страшно… ты ведь не бросишь меня?

— Ну что ты глупая. — Володя присел перед ней и заглянул в испуганные глазёнки. — Чего же ты перепугалась?

Аливия и сама не знала чего, но такая резкая перемена в её жизни… Она только сильнее ухватилась за Володю и отказалась от него отходить, как он не упрашивал и не обещал скоро вернуться, как только посмотрит на пациентку.

— Это же королевский замок, — шепатала она. — Мне тут неуютно. Страшно.

— Ох. Горе ты моё, — Володя только вздохнул. — Вот что, собирайся тогда, пойдёшь со мной. Надевай своё лучшее платье — как никак к принцессе идём.

Это уже было понятно и девочка кинулась переодеваться, а Володя отправился за инструментами. Потом ему ещё пришлось ждать минут двадцать, когда служанки помогут девочке одеться и вот она уже стоит перед ним в том самом платье, которое он в своё время ей купил в Тортоне: нарядная, причёсанная… ну прямо ангелочек… если не замечать хитринок к глазах, которые, впрочем, пока что старательно прятались, испугавшись новой и незнакомой обстановки. Но как только этот ангелочек тут освоится…

— Видно и правда придётся учить с мечом работать, — пробормотал Володя. — Хоть как-то это её займёт. Даже страшно представить, что она натворит когда освоится.


Принцесса с некоторым удивлением поглядела на вошедшую вместе с герцогом девочку, которая сделал не очень умелый реверанс. Служанка тот час уступило место Володе, который, словно не замечая обменивающихся взглядами девушек, сел рядом с принцессой и приступил к осмотру. Привычно заставил выпить таблетки, укол. Снова приготовил смесь для ингаляции и заставил старательно дышать, игнорируя мольбы и просьбы. Осмелевшая Аливия уже давно стояла рядом с Володей, едва ли не заглядывая ему через плечо.

— Это ничего, — утешила она принцессу. — Когда я болела он знаешь как надо мной издевался? Ещё какие-то гор… гор… горши… в общем какие-то штуки на спину лепил. Знаешь как они жгутся?

— Горчишники, горе ты моё, — буркнул Володя, продолжая делать своё дело.

— Да какая разница! Они так жгутся!

— Зато с тех пор ты сразу переодевалась если в озеро падала.
Хорошо запомнила.

Аливия надулась, а принцесса рассмеялась.

— Ну вроде бы всё. — Володя встал и убрал инструменты. — Вечером снова приду.

— Я тоже, — пообещала Аливия прежде, чем Володя успел её одёрнуть.

— Конечно приходи, — попросила принцесса. — Мне будет приятно.

— До тех пор пока она вас не заболтает, ваше высочество, — буркнул Володя. Аливия пихнула его локтем, а принцесса снова засмеялась.

— Если бы вы знали, князь, как мне скучно тут бывает лежать, когда и поговорить не с кем. Ваша сестра как глоток свежего воздуха. Очень живой ребёнок.

— Порой чересчур. Хорошо, я возьму её с собой… Если она пообещает вести себя хорошо!

Аливия быстро-быстро закивала.


C прибытием армии дел у Володи прибавилось столько, что в королевском замке он стал появляться только урывками и ненадолго — навестить принцессу и проверить её состояние. Давать таблетки он уже давно доверил служанкам. Правда Аливия одна во дворце скучала, но Володя всё чаще и чаще заставал её в комнате принцессы, где она просиживала порой, часами, развлекая её свой болтовнёй. Судя по всему, Ортиния ничего против такой собеседницы не имела и девушки, несмотря на разницу в возрасте, сдружились. Ну оно и понятно — за время болезни принцесса настолько истосковалась по собеседникам, что была рада и Аливии, а девочка, когда прошёл первый страх, быстро освоилась и болтала с принцессой как со своей подружкой, рассказывая о жизни вместе с герцогом, что сильно интересовало Ортинию. Артон, правда, попытался было запретить находиться у кровати сестры посторонним во время отсутствия Вольдемара, но принцесса подняла такой скандал, что король смирился, тем более он видел, что сестре с каждым днём становилось всё лучше и лучше.

Сам Володя за это время успел устроить форменный допрос своим людям на тему как проходил поход, какие проблемы возникли, какая скорость. Не ограничиваясь разговорами с офицерами, он подсаживался к кострам солдат после учений и интересовался их мнением как и что они бы сделали по другому. Успел устроить разнос Конрону, Филлипу и Арвиду когда увидел, что не все солдаты кипятят воду перед тем, как её пить.

— Либо кипятить, либо мешать с вином! — настаивал он. — Многие желудочные болезни от плохой воды!

Когда сведения о походе были собраны состоялся совет по поводу организации движения маршей, где Володя и внёс некоторые предложения.

— А что бы их проверить — завтра тренировочный марш. Двигаемся до четырёх после полудня, отдыхаем, потом поворачиваем обратно. Ночуем с организацией патрулей и к обеду возвращаемся сюда.

— Но такого не было никогда! — попробовал было возмутиться Конрон.

— Значит будет! Учиться воевать нужно не на войне, а в мире! Только тогда будет толк! И что это за обоз за армией плетётся? Он тормозит движение.

— Это маркитанты, — хмуро заметил Филлип, догадываясь что будет дальше.

— Гнать в шею, чтобы не задерживали… Впрочем можете и не гнать — сами отстанут — ибо мы ждать никого не будем. Итак, завтра с утра выступаем. Я пока во дворец, предупрежу всех и вернусь. А вы пока подготовитесь к выступлению…

Тренировочный поход вышел не совсем удачным и вернулись они только под вечер с массой отставших, которых подобрали порожние телеги, двигающиеся позади армии — Володя счёл за лучшее в первый раз перестраховаться и пустить за солдатами телеги, которые должны были подбирать отстающих.

Всё было ясно, что учение провалилось, солдаты возмущались, некоторые даже стали дезертировать. Володя велел выстроить солдат, и выдал получасовую речь на тему, что никто из них не понимает полезности учений.

— Вы же ведь хотите остаться в живых?! Так чего сейчас выступаете? Надо учиться и тренироваться пока врага нет, когда он появится поздно будет!!! Устали?! Надоело всё?! А представьте, что мы уходили бы от врага и что настигни он нас — все бы полегли! Кто бы уцелел, кто сейчас ленится или кто всё же делал что должно и тренировался? Солдат кормят ноги! Идём ли мы в наступление или в обороне стоим, или отступаем! И скорость должна быть нашим союзником! Пусть враг думает, что мы за десятки километров от него, а мы тут, свалился прямо ему на голову! Удивили — победили!

Силой, настойчивостью, убеждением, но Володя сумел переломить ситуацию и теперь солдаты тренировались гораздо охотнее. Не последнюю роль в этом играло то, что сам князь тренировался наравне со всеми, хотя все видели, что ему, из-за его сложения приходится тяжелее всех. Даже благородные не выступали — раз уж сам князь занимается, то и они не должны ударить в грязь лицом. Правда Володя подозревал, что не последнюю роль сыграло основательное внушение сделанное Конроном. Ну так на то и подчинённый, чтобы поддерживать командира. Через неделю Володя был более менее удовлетворён состоянием войск.

— Нам бы ещё месяц… — бормотал он, глядя как солдаты отрабатывают удары, а чуть в стороне конница сшибает соломенные чучела. Там же тренировались и конные лучники, обучать которых взялись арзусцы, коих оказалось десять человек, нанятые Филлипом. Там же слышались и крики Дорейна, который командовал разведчиками.

Володя подумал, что если арзусцы справятся, то роль разведчиков возьмут на себя конные лучники, но пока эти самые лучники, выражаясь теми же словами арзусцев, были как коровы на заборе.

— Настоящими арзусцами не будут! — отрезал командир кочевников, когда Володя спросил об успехах. — Но в седле держаться заставим. Нужен месяц.

Месяца не было и тренироваться им приходилось даже когда армия двигалась из Тортона к столице. Сейчас кочевники особенно зверствовали, но и успехи были… всё равно мало и плохо. Собственно всё впечатление от армии Володя мог выразить этими двумя словами: мало и плохо. Но других солдат не было и приходилось подстраиваться под них. Хорошо хоть вооружение у пехоты удалось подогнать под единый стандарт: кожаные доспехи с металлическим бляхами, короткие мечи из не очень хорошего железа и двухметровые копья для строя. Ещё солдаты вооружались подобием римских пилумов. Одно такое копьё Володя приказал изготовить на пробу, но оно так впечатлило Лигора, что он потребовал вооружить им всех солдат полка. Теперь у каждого было по два таких пилума, которые они несли за спиной. Володя наблюдал как во время учений строй раскрывался, из него выскакивали солдаты, метали копья и тут же скрывались за щитами. И так много раз, отрабатывая все перестроения чуть ли не до автоматизма. Всё равно получалось пока не очень, но… люди старались.

Когда солдаты пришли с очередного учебного марша и повалились прямо на землю в лагере к Володе подъехал всадник в великолепных доспехах, которые защищали не только его, но и коня. Ещё часть таких же всадников неподвижно стояла чуть в стороне, наблюдая за стонущими людьми, которые скидывали сапоги и задирали гудящие от усталости ноги кверху, что бы те хоть немного отдохнули — все понимали, что пока не устроены все лошади и не расставлены караулы отдохнуть придётся им нескоро.

Володя удивлённо поднял уставшие глаза на всадника и с трудом сфокусировал взгляд на нём. Тот молча откинул забрало.

— Граф Танзани?! Вы?! — удивление оказалось настолько велико, что мальчик даже об усталости забыл.

— Я, ваша светлость. По повелению короля прибыл в ваше распоряжение с отрядом в пятьдесят королевских гвардейцев.

Вот так так! Мальчик только рот открыл. Лично граф прибыл — командующий гвардией! «Либо я что-то не понимаю, либо…» Володя лихорадочно пытался решить этот ребус. Граф не просто человек при дворе — гвардия это ведь личные телохранители монарха. И командир гвардии — это особа очень приближённая к королю. По сути, пользующаяся его безграничным доверием, другого на эту должность и не поставят. И вот сейчас такого человека отправляют вместе с небольшой частью гвардии к непонятному новоиспечённому герцогу… Стоп!!! К герцогу как раз понятному, а вот князь, как бы сказал герцог Алазорский, весьма загадочная личность, о котором мало что известно. Ну самому герцогу больше, остальным меньше. И этому князю доверили важный пост и, по сути, на него возложили главную надежду на спасение королевства от мятежа… Так неужели король отправит этого самого князя без присмотра? Причём человек тут нужен который пользуется его доверием и который пользуется уважением среди дворян. Судя по тому, как вокруг стих даже шёпот, когда граф открыл забрало шлема и с каким благоговением на него взирают рыцари уважением он пользуется очень большим. То есть князь, тебе мы доверяем, но на всякий случай за тобой присмотрит наш человек… и этот человек в случае нужды сможет очень крепко этого князя осадить.

Взвесив всё ещё раз, Володя признал, что мысли вполне логичны и что сам бы на месте короля он сделал бы точно так же. Вопрос только в том — будет ли граф помогать или мешать… Но это выяснится уже на первой же тренировке.

— Добро пожаловать, граф, — Володя искренне улыбнулся и протянул руку, потом опомнился и убрал. — Извините, так делают у меня на родине при приветствии равных.

— И как я должен был ответить? — невозмутимо поинтересовался граф, легко соскакивая с коня, словно не было на нём никаких доспехов.

— Пожать протянутую руку.

— Я не против. — Граф сам протянул руку и Володя крепко пожал её.

— Полагаю, что ваши люди уже устроились в нашем лагере… Только граф… завтра у нас новые учения, было бы неплохо, если бы ваши люди приняли в них участие. Вы ведь не знаете, как мы действуем, и в бою это может сильно помешать.

— Командир тут вы, ваша светлость, — так же невозмутимо отозвался граф. — Мы выполним все ваши приказы, которые вы сочтёте нужным отдать.

— Все? — удивился Володя.

— Все, если они не противоречат нашей клятве верности, которую мы приносили его величеству.

Ну в общем чётко и ясно. Поскольку Володя предавать короля не собирался, то и причин переживать не видел.

— Меня это устраивает. В таком случае сегодня отдыхаем, а с завтрашнего дня начинаем совместные тренировки, чтобы солдаты смогли оценить друг друга.

— Его величество просил узнать, когда вы планируете боевой поход?

Володя вздохнул.

— Была бы моя воля, я бы отложил его ещё на месяц, но тогда начнётся уже осень и нам останется мало времени… Так что через десять дней, полагаю. Надеюсь к тому времени всё будет готово.

Мальчик не стал объяснять чего именно он ждёт, а ждал он вестей от Рутерна и, самое главное, от Джерома. Хорошо ещё с Осторном всё в порядке, и тот сообщил что все необходимые припасы доставлены на места — хоть тут голова не болит. С маркитантами тоже всё решилось само собой — те не горели большим желанием совершать такие форсированные марши и очень быстро отстали, поняв, что тут им ничего не светит. Хотя некоторые особо упорные продолжали таскаться. Но тут проблемы можно будет решить в походе.

Плюс всех этих тренировочных маршей оказался ещё и в том, что выявил все слабости интендантской службы. Зато теперь все телеги были укреплены в нужных местах, волы закуплены, а плотники и кузнецы приобрели бесценный опыт ремонта всего и вся прямо во время движения. Ещё потренировались в возведении переправ через реки и овраги — дорог в последние дни при марше старались не придерживаться.

Появление в войске графа Танзани принесло ещё один, совершенно неожиданный плюс — то, что раньше приходилось заставлять делать дворян через силу, теперь, видя, что даже королевские гвардейцы не спорят и занимаются вместе со всеми, они занимались весьма охотно. Так же резко снизилось нарушение дисциплины. Стоило где возникнуть какому-то шуму, как появлялся граф, оглядывал всех своим фирменным ледяным взглядом и как-то все разом затихали, зеваки вспоминали, что у них есть срочные дела, спорщики торопливо собирали вещи и бежали к командирам за положенным наказанием, рассуждая, что лучше плюхи получить от них, чем от графа. И огромная часть нагрузки снялось с Володи, поскольку теперь ему не приходилось тратить время в спорах, доказывая, что надо делать так, а не иначе. Сейчас, видя за его спиной мрачную фигуру графа, охотников просто поспорить ради соблюдения традиций не находилось. Если и спорили, то исключительно по делу. Совещания тоже отличались от тех, что проходили в замке. Володя вешал в палатке нарисованную местными художниками карту графства (те не удержались и вместо чётких и функциональных значков разрисовывали города и крепости, дороги… красиво, но совершенно не функционально, а убедить их отказаться от этих украшений не получилось — положено так карты рисовать), обрисовывал ситуацию и просил высказываться. По заведённому им порядку начинал говорить самый младший по положению, в данном случае Дорейн. Сам Володя больше слушал, что-то записывал, где-то кивал, но в спор пока не вступал.

— Нужно собрать все сведения и данные, — объяснил он графу на его невысказанный вопрос, когда все покинули штабную палатку и остался только граф для уточнения некоторых деталей. — Я пока слушаю и мотаю на ус то, что говорят остальные. Кое-что пригодится в будущем, что-то сейчас, а что-то и отброшу. Большая ошибка считать, что чем знатнее человек, тем умнее он говорит. В этом беда королевских советов — там начинают говорить самые знатные, а остальные уже не решаются высказаться. Потому я и настаиваю, чтобы на всех совещаниях начинали говорить самые младшие по званию или по титулу.

Граф задумался, а потом согласно кивнул.

— Мудро.

На следующее утро он подошёл к палатке Владимира и некоторое время наблюдал за его разминкой.

— Милорд, не желаете учебный бой? У вас очень интересная техника. Хочется попробовать.

Володя на миг задумался, а потом кивнул.

— Сейчас закончу разминку, соберусь и сразимся. Давно, честно говоря, уже не проводил учебных боёв, надо действительно немного вспомнить.

Наблюдать за учебным боем собрались чуть ли не все свободные от вахт люди, образовав на поляне широкий круг. Бой решили провести пешими: князь с двумя мечами, а граф с небольшим щитом и своим знаменитым полуторником, который называл «ласточка».

Едва начался бой Володя понял, почему именно такое имя носил меч графа. Он и в самом деле походил в бою на ласточку, настолько быстро и стремительно летал меч в руке рыцаря. Первые выпады Володя отбил только чудом, стремительно отводя удары. В глазах графа мелькнуло удивление, он собрался и атаковал уже более расчётливо, быстро меняя направления атак.

— У вас отличная школа, милорд, — заметил он, когда они ненадолго разошлись, чтобы перевести дух. — Тот, кто вас учил — знал своё дело. Ничего лишнего не привил, все в деле. И вы мастерски отводите удары, не парируете, а именно отводите.

— Да, мой учитель был лучшим.

— О да… Я хотел бы скрестить меч с ним. Вам же, милорд, пока не хватает силы и опыта. Вам надо больше тренироваться и тогда вы сможете стать серьёзным противником даже для меня. Продолжим?

— К вашим услугам, — Володя снова поднял мечи…

Новая атака, ещё одна, на этот раз граф твёрдо решил закончить бой в свою пользу. Определив главную слабость соперника, он теперь не пытался состязаться с ним в скорости или гибкости, а ломил силой. Чувствовалось, что этот стиль совершенно не свойственен графу, но мастер на то и мастер, чтобы подстраиваться под соперника, используя его слабости. Он бил со всей силой, стремительно меняя атаки, вынуждая Володю не отводить его меч, а парировать. В настоящем бою мальчик давно бы уже выставил навстречу свои мечи остриём на остриё, а там посмотрим чей меч прочнее, но в учебном такое делать не стоит. Да и сомневался Володя, что удастся с первого раза разбить такое великолепное оружие, второго же после прямого парирования у него не будет.

Наконец графу удалось подловить Володю на ложном замахе, последовал новый удар, отвести его мальчик не успевал никак и пришлось парировать… запястье отозвалось глухой болью, меч вылетел из руки и воткнулся перед кем-то из зрителей. Тот испуганно отскочил. Володя выставил второй меч вперёд, но граф отступил и поклонился.

— На сегодня, думаю, хватит, милорд.

Володя кивнул и поморщился, потирая запястье. Проиграл. Причём проиграл с треском. Его превзошли во всём, его просто переиграли. Просчитав соперника, граф дальше уже просто забавлялся, имея возможность прекратить бой в любой момент, а вот Володя противника так понять и не смог. И не смог подобрать ключик.

Ему подали меч, который Володя не глядя кинул в ножны, потом потёр запястье. Рядом кто-то остановился.

— Не расстраивайтесь, милорд. Вы сумели целых пять минут продержаться против лучшего клинка королевства, — заметил граф Танзани. — Вы сумели меня удивить. Вам бы поднабраться опыта и тогда с вами мало кто сможет сравниться. Да ещё и сил подкачать не мешает.

— Граф… вы не откажетесь заниматься со мной каждое утро?

— Отказать вам, милорд? Для меня это будет честью. У вас очень необычный стиль — я много нового узнал за сегодняшнюю схватку. Вы ведь тоже не откажетесь показать кое-какие приёмы?

С тех пор каждое утро начиналось с совместной тренировки князя Вольдемара и графа Танзани. Чтобы им не мешали зеваки, они отъезжали от людей подальше в небольшой лесок и там на небольшой полянке тренировались вовсю, познавая фехтовальное искусство разных миров. Впрочем пока местный мир выигрывал в сухую.

В обед и после ужина Володя ехал в замок чтобы проведать Ортинию и Аливию. В последнее время Аливия постоянно пропадала у принцессы.

— Не переживайте, милорд, — веселилась девушка, глядя как Володя мучается, размышляя с кем оставить девочку, поскольку её отец уехал по делам и вернётся только через две недели. — Я присмотрю за ней. Если бы она была постарше, сделала бы фрейлиной, а так будет… будет… ну пусть будет лучшей подругой принцессы.

— Спасибо, ваше высочество.

— Как только я стала выздоравливать ты перестал хамить. — непонятно было радуется принцесса этому или печалится.

— Я могу быть грубым с пациентом, который не выполняет моих требований, но никогда не буду груб с девушкой. — Володя вежливо поклонился.

В этот момент в комнату осторожно вошла Аливия с подносом, на котором стояли три чашки чая и нарезанные лимоны. Всё это она поставила на стол и радостно повернулась к Володе с Ортинией.

— Вот, принесла. А то эти служанки вечно всё напутают. Чай совсем готовить не умеют. Володь, помнишь, ты говорил о том, что надо ошпарить чайник перед завариванием? Так они этого вообще не делали.

— Это надо делать не для каждого сорта чая, но вообще-то ошпарить чайник не помешает хотя бы в целях профилактики.

— Мне тут Аливия говорила, что ты играешь хорошо и поёшь?

— Ну нет, насчёт хорошо — это она мне польстила. Я не профессионал. Так, для души играю.

— А ты можешь что-нибудь сыграть?

— Сыграть? Сыграть можно, только вот спеть, боюсь, не получится. Я ваших песен не знаю, а вы мои не поймёте.

— Музыку и песни можно даже на чужом языке слушать. Если они написаны с душой, то они обязательно будут понятны всем.

— Вот. Я даже гитару принесла. — Аливия невинно хлопала глазами и протягивала инструмент.

— И когда ты успела, Кнопка? — только и спросил Володя.

— Так я, пока ты тут не ночуешь, переехала сюда, — сообщила девочка. — Живу в соседней комнате. И всё самое ценное у тебя тоже сюда перенесла. Я лично за всем присматриваю.

Сказано было так серьёзно, что Володя против воле рассмеялся. Девочка на миг надулась, но тут снова улыбнулась.

— Да играй же, не ломайся!

— Ну, Кнопка… Ну ты даёшь! — Володя принял инструмент. — Знаете, наверное, вам не придётся догадываться о чём песня. Есть одна, которую я для пробы перевёл… тренировался для лучшего изучения локхерского. Вот вы и оцените, насколько перевод хорош.

Володя ударил по струнам. Служанка, делающая влажную уборку, на которой тоже в своё время настоял князь, замерла.

Кавалергарда век недолог, и потому так сладок он.
Труба трубит, откинут полог, и где-то слышен сабель звон.
Ещё рокочет голос трубный, но командир уже в седле.
Не обещайте деве юной любови вечной на земле.
Не обещайте деве юной любови вечной на земле.
Мелодия звучала немного не совсем так, как в оригинале, поскольку Володе пришлось подстраиваться под другой размер — выдержать оригинальный у него не получилось при всём старании. Всё-таки не очень хороший из него поэт. Да и словарный запас оставляет желать лучшего.

Напрасно мирные забавы продлить пытаетесь смеясь.
Не раздобыть надёжной славы, покуда кровь не пролилась.
И как, не сладок мир подлунный, лежит тревога на челе.
Не обещайте деве юной любови вечной на земле.
Течёт шампанское рекою, и взор туманится слегка.
И всё как-будто под рукою, и всё как-будто на века.
Крест деревянный иль чугунный назначен нам в грядущей мгле.
Не обещайте деве юной любови вечной на земле.
Некоторое время царила тишина.

— Да-а-а… Я не знаю оригинала, но тут есть некоторые нарушения в стихосложении, — похоже, принцесса заметила эту неправильность в размере, у девушки поразительное чутьё на стихи, — но они совершено не портят саму песню. Это было… очень волнительно. Я представила себя на месте такой вот юной девы, которая ждёт кавалера с войны…

Володя хмыкнул, но от замечаний, что в общем-то принцесса на старую деву точно не тянет благоразумно удержался.

— А что такое крест деревянный или чугунный?

— Это наши обычаи. У вас на могилы ставят пирамиды. У меня на родине кресты.

— А-а-а… То есть тут говорится, что этот кавалер погиб… да, песня печальная…

— Эх ты, — попеняла Володе Аливия, когда он вышел от принцессы и девочка пошла его провожать. — Не мог что-нибудь весёлое спеть? Сам говорил, что хорошее настроение — лучшее лекарство.

— Ну извини, — развёл руками Володя. — Что перевёл, то и спел. Другого нет. А ты тоже не грусти — как только разберёмся с этим мятежом, я тебя вызову к себе.

— Скорее бы, — печально вздохнула Аливия. — Ты только уезжаешь и уезжаешь. Из Тортона сюда, а отсюда в это герцогство… — Девочка вдруг обняла Володю. — Ты только не будь этим… кавалергардом, хорошо? Я хочу чтобы ты живым остался.

От такой трактовки песня Володя рассмеялся и потрепал девочку по голове.

— Ох и глупая ты, Кнопка. Но тебе обещаю — сделаю всё, чтобы вернуться к тебе. И перед тем, как уехать я обязательно с тобой прощусь. А ты присмотри пока за своей подругой Линарой и её труппой. Как только разберусь с герцогом пусть тоже приезжают, раз уж они согласились быть артистами театра.

— Я Линаре обещала, что обязательно приду на их выступление.

— Ну ещё театра нет, так что до первого выступления ой как далеко. И тренироваться им ещё ой как много до настоящих артистов. Надо бы уточнить про театр в тралийской империи. Может удастся сманить оттуда какого-нибудь драматурга, пусть даже не самого лучшего. Если кино нет — будем развивать театр. С учётом технического развития важнейшим из искусств для нас является что?

— Театр?

— Правильно, Кнопка, театр. Ладно, не скучай. Завтра последний день я в столице, так что извини, но повидаться с тобой смогу только вечером, надо проверить насколько всё подготовлено к походу. Послезавтра с утра уходим.

— Удачи, Володя… я буду ждать… — В голосе Аливии слышалась совсем не детская грустная нотка.

Глава 22

Планы были составлены, а приказы доведены до командиров всех колонн, причём с такими обещаниями кар в случае отклонения от них, что никому, если он хочет оставаться в здравом уме и твёрдой памяти, не придёт в голову от них отклониться. Не стоит думать, будто абсолютно всё было регламентировано. Как раз нет. Собственно приказы для всех были предельно просты — двигаться по указанному маршруту и в назначенный день прибыть в строго назначенный район. Каким образом командиры будут выполнять этот приказ — никого не волновало, но в определённый день вместе с отрядом он должен находиться на месте.

Колонны разбили с точки зрения всех командиров совершенно неправильно. Вместо равных частей конницу свели в один отряд, пехоту в другой, обозы в третий, артиллерию в четвёртый. Медицинскую часть разделили между всеми, а припасов велели с собой взять только на два дня. Никаких обозов в пехоте и кавалерии вообще не предусматривалось.

Конрон, Лигур и Филлип пытались объяснить Володе глупость такой организации марша, но тот, прикусив губу, хмуро отвечал, что знает что делает. Постольку Филлипу поручили везти обоз, он возмущался больше всех. Хотя ему и дали достаточно войск для прикрытия, но оптимизма ему это не прибавило.

— Твоя дорога хоть и не очень простая, но самая безопасная, — объяснил ему Володя. — В этом плане Лигуру сложнее, ему придётся проходить по лесу, где полно разбойников. Мы с ним ещё это обсудим.

Саймону Оргину досталось везти артиллерию с припасами к ней и всеми инженерными частями. Но этот флегматик только кивнул, сообщив, что сделает. Впрочем надежды Володя были не на этого, хоть и талантливого молодого инженера, но совершенно не имеющего опыта организации движений армий, а на пожилого ветерана, которого князь назначил ему в заместители, здраво рассудив, что пока инженер будет возиться со своими любимыми требуше и стрелометами тот всё сделает для нормального пути.

Сам Володя остался с кавалерией. Как не хотелось ему идти вместе с создаваемыми и любимыми им пехотными полками Лигура, но он понимал, что именно кавалерия первой будет на месте и нужно будет там оценивать ситуацию и действовать сообразно.

Вот так на рассвете несколькими колоннами по различным дорогам армия двинулась в сторону мятежного герцогства Торенды.

Уже на следующий день даже последние солдаты поняли, что вовсе не просто так их командир настаивал на движении налегке, когда у одного из замков их ждал уже подготовленный лагерь с горячим обедом и кипячёной водой. Осторн своё дело знал и подобрал нужных людей и теперь на всех дорогах, по которым шли колонны, были закуплены необходимые припасы и наняты люди для подготовки лагерей. Они же занимались заготовкой дров для костра и варили пищу. И пока наёмные рабочие занимались хозяйственными делами, солдаты продолжили обучение.

Володя с холмика наблюдал, как кавалеристы с копьями наперевес мчались по полю, отрабатывая разные маневры. Рядом с ним замерли граф Танзани и Конрон, но смотрели они не за учениями, а на лагерь, от которого поднимались десятки дымков костров.

— Ну ты даёшь, — восхищённо пробормотал Конрон. — И когда ты успел всё это сделать?

Граф оставался невозмутимым, но было видно, что вопросы у него тоже имеются, хотя он и сдерживал их.

— Конрон, ну что ты как ребёнок? — Володя поморщился. — Ну не на ходу же я придумывал маршруты. Ты же сам участвовал в совещаниях и слышал, как мы их определяли и рассматривали достоинства и недостатки каждого. Осторн же по моему поручению на каждой дороге организовал снабжение всем необходимым, благо его величество и герцог Алазорский снабдили меня деньгами на первое время. Так что до герцогства нам о припасах задумываться не придётся. А у границы мы заменим поломанные вещи, если такие будут — я приказал сделать запас всего необходимого. У меня на родине такие вещи называют резервными базами снабжения.

Граф покосился на Володю, но опять промолчал.

Благодаря такой организации до границ герцогства их отряд добрался в рекордные по местным меркам сроки, сделав за два дня переход в восемьдесят километров. Здесь в приграничном городке Володя дал сутки на отдых, на всякий случай приказав перекрыть все дороги, чтобы никто в эти сутки городок не покинул с известием о появлении армии нового герцога. Велел проверить подготовленный для них обоз, всё ли есть что нужно и если чего не хватает докупить. Здесь же его ждали и известия от Джерома и Рутерна.

Первым делом он вскрыл письмо от Рутерна, некоторое время возился с шифром. Покивал, и вскрыл письмо от Джерома. Здесь шифр был его личный, а потому более надёжный, а расшифровывать его легче — ну так над ним лучшие шифровальщики ФСБ работали, подготавливая как раз для такого вот случая. Прочитал, хмыкнул и велел собраться вечером всем командирам.

— Благодаря нашей скорости нас не ждали не только враги, но и друзья, — сообщил он. — Сам герцог уже знает о моём назначении, но не очень этому испугался, пообещав, — Володя заглянул в письмо, — приволочь этого сопляка, привязанного к хвосту осла в свой замок, где прилюдно всыпет десяток ударов хлыстом, после чего изваляет в смоле и перьях, привяжет к тому же ослу и отправит в таком виде на прогулку по герцогству, короновав предварительно помойным ведром… Как я понимаю по буйной фантазии герцога это должно означать герцогскую корону. Но ладно, не будем уподобляться этому мечтателю и о судьбе герцога подумаем когда он будет у нас в руках. Не стоит хвалиться заранее на рать идучи.

— И как мы будем теперь действовать? — поинтересовался Конрон, когда отсмеялся.

Володя подозвал одного из солдат и заставил его держать карту. Потом ткнул приготовленной указкой.

— Как я и предполагал, герцог был осведомлён о дне нашего выхода, только не учёл скорости. Потому по его расчётам мы ещё неделю должны топать до границы. За это время он решил навести порядок вот тут, чтобы иметь твёрдый тыл, когда мы подойдём.

— Сам решил? — недоверчиво поинтересовался Конрон.

— Я отправил некоторые сообщения оставшимся верным королю дворянам, — не стал спорить Володя. — В определённый день они выступили против герцога и тот вынужден был начать действовать, чтобы не допустить их соединения с нашей армией.

— Но их раздавят без нас, — заметил граф, до этого молча слушавший слова князя.

— Потому мы и шли так быстро, чтобы не успели раздавить.

— Даже если мы пойдём с прежней скоростью — всё равно не успеем.

— А мы и не пойдём туда, граф. — Володя махнул солдату. Тот послушно положил карту на стол и вышел из комнаты. — Пока конечная наша цель пусть остаётся тайной… — Володя обвёл взглядом комнату. — Не потому, что я кому-то не доверяю, но если кому-то не надо знать какую-то информацию для выполнения им его работы, то и сообщать её не стоит. И я настаиваю, чтобы каждый из вас подходил к делу таким же образом — если вашим подчинённым знание чего-либо не нужно для выполнения ваших приказов, то нечего им об этом знать. Теперь давайте согласуем план дальнейшего движения. Теперь мы на вражеской территории и больше подготовленных лагерей не будет. Потому движение организуем так…

Уже привыкшие к манере князя вести совещания, все приготовились слушать, чтобы потом выдвинуть предложения как лучше организовать детали, для лучшего воплощения основного замысла. Потом утрясание деталей, распределение имеющихся ресурсов, выделение нужного количества людей и разойтись по своим подразделениям, чтобы на следующий день не получилось никаких накладок. Накладки, конечно, всё равно случались, но их решали достаточно оперативно и без вмешательства верховного командования. И снова движение вперёд, на этот раз по вражеской территории. Впереди разведка, за ними фуражиры и обозники. Они находили место для лагеря, разбивали его, вскоре подходили основные силы, обедали, отдыхали, выставив охранение, а когда жара спадала, лагерь сворачивался, и снова колонна шла вперёд, обходя замки и города. В бой с мелкими отрядами тоже старались не вступать. Основную ставку в обеспечении секретности движения Володя сделал не на засады и патрули, а на скорость движения.

— Вперёд! Вперёд так быстро, чтобы вести о нашем наступлении герцог не успел получить.

И получилось. В назначенное место вышли за два дня до обговорённого срока и тут же были разосланы патрули для блокирования дорог. И новый сюрприз — в назначенном для сбора месте отряды уже поджидали обозы с продовольствием, а из лесу уже несли штурмовые лестницы и заготовленный для фашин хворост.

— Собирайте людей откуда можно, пусть вяжут фашины, — распорядился Володя. — И отыщите Джерома, он где-то тут должен быть.

Джерома отыскали быстро и вскоре он делал доклад перед собранным руководством.

— Обоз получилось подготовить довольно легко, — сообщил он. — Мятежный герцог до сих пор уверен, что он готовится для его армии, которая сейчас воюет в нескольких десятках километров севернее с оставшимися верными королю дворянами. А хворост… ну когда мы взяли на себя снабжение баронского замка, это никого не удивило — мы много отправляли туда… запасы на зиму. Те же деньги, которые мы платили людям, особо умных заставляли держать язык за зубами. Да крестьянам до возвышенных богов все эти разборки благородных, лишь бы их не трогали, так что особого любопытства не проявляли, тем более мы действовали вроде как по приказу местного правителя.

— Но как вам всё это удалось?!! — изумился Конрон.

— Милорд достаточно нам денег дал, да и люди верные у нас были. Точнее у Крейна были. Кого запугали, кто сам от войны сбежал, а кого и… ну да это мелочи, главное мы были единственные, кто готов был организовать снабжение герцогской армии. А после того, как местные купцы упёрлись и перестали давать мятежнику деньги пока тот не выплатит кредит мы вообще оказались единственными, кто готов был верить Ульмару на слово. Вон, расписок его полный дом.

Граф сбоку от Володи что-то прошептал, но князь не расслышал, а когда повернулся к нему, чтобы переспросить наткнулся на ничего не выражающий взгляд командира гвардейцев.

— А где сам Крейн? — поинтересовался Филлип.

— В замке герцога со своими людьми. У него многие пошли добровольцами в ополчение. Сейчас они уже знают о вашем прибытии, так что замок закрыт и активно готовится к отражению атак.

— Значит в нужный момент люди Крейна нас поддержат, — кивнул Володя. — Молодцы. Хорошо справились. Сейчас ждём следующую колонну, а потом атакуем замок, пока враги не ждут. Они ведь уверены, что мы прибыли без обозов и только с конницей, без штурмовых лестниц, фашин. Так что в ближайшее время атаки они не ожидают и очень надеются на помощь герцога. Гонца, скорее всего уже послали. Скакать ему до герцога где-то… если будет ехать без отдыха… ну за сутки доберётся. Потом герцог уяснит опасность, начнёт собирать армию… ещё сутки или двое. Поскольку он будет уверен, что замок быстро нам не взять — торопиться он вряд ли будет и подготовится основательно, так что скорее всего готовиться он будет не двое суток, а больше, но будем исходить из худшего для нас — двое суток. Потом ещё, если он форсирует марш, трое суток пути и сутки на отдых… Значит неделя у нас есть. За эту неделю мы должны захватить герцогский замок и подготовить встречу мятежнику. Граф, вы со мной спорили тогда и говорили, что надо захватывать крепости на границе… Мы бы до конца времён возились бы. Нет, нужен один удар, но в самое сердце.

— Если мы проиграем, то отступать нам будет некуда.

— Значит, не должны проиграть. Сколько мы уже на земле герцогства? Двое суток? У нас восемь дней, в течении которых всё решится. За это время всё должно стать ясно.

— Откуда такая уверенность, милорд?

— Просто мы разыграли ещё не все козыри. А сейчас всем по отрядам. Во-первых, подготовить лагерь к приёму остальных колонн, во-вторых, работы по вязке фашин не должны прекращаться. Солдатам отдыхать — скоро штурм. Джером, у тебя ведь есть связь с Крейном?

— Да. Тут есть типа лазутчики герцога. Через них и договорились держать связь.

— Отлично. Сообщи Крейну, что штурм через два дня, пусть будет готов. Заодно подумаем какой информацией снабдить командира гарнизона. Да, и пусть как-то выделит своих людей, что бы их ненароком при штурме не побили.

— Хорошо, милорд, но через два дня…

— Будем штурмовать с теми, кто подойдёт. Всё. Всем по местам.

Когда Володя остался в выделенной ему избе один, он устало плюхнулся на скамью, упёр локти в стол и обхватил голову руками. Играть командира оказалось легче, чем им быть. Уроки актёрского мастерства въелись в подкорку и с каждым днём Володя всё сильнее и сильнее влезал в шкуру князя и герцога, но внутри ещё оставался прежний Володька Старинов, бывший сын папы-бизнесмена-бандита, бывший беспризорник, не состоявшийся приёмный сын Александра Петровича. Жизнь на улице, а потом тренировки на Базе давно уже приучили Володю отвечать за свои слова и поступки. Потому он не жаловался и не пытался, что называется поплакаться у кого-нибудь в жилетку, но порой эта ответственность настолько тяготила, что хотелось выть. В такие минуты лучше всего было остаться одному и немного просто посидеть, не думая ни о чём: ни о погибшей семье, ни о том диагнозе, который поставили на Базе и который круто изменил всю его жизнь, ни о том, что ждало впереди.

Вторая колонна подошла на следующий день к вечеру. Солдаты валились от усталости, но пришли практически все — отставших было очень мало. Потный, со слипшимися волосами Лигур предстал перед Володей.

— Дошли, ваша светлость. За день до срока.

— Замечательно. Для ваших солдат всё подготовлено, пусть отдыхают. Завтра с утра штурм.

— Что?!!! Милорд, но…

— Без но, Лигур! Противник знает о каждом нашем шаге и знает, что вы пришли. При всём желании мы не смогли бы нейтрализовать всех лазутчиков. Но они не думают, что мы пойдём на штурм сразу, как только вы подойдёте. У вас десять часов на отдых, распоряжайтесь. Через восемь часов все офицеры взводов должны быть в штабе для получения инструкций. Всё!

Лигур хотел возразить, наткнулся на взгляд графа, стоявшего чуть позади князя и только кивнул.

— Хорошо.

— Лигур, если всё пойдёт нормально, отдохнём когда захватим замок.

Лигур спорить не рискнул.

В четыре утра командиры взводов собрались в небольшой комнате. Володя дождался, когда все разместятся и достал из сумки кипу бумаг.

— Это планы замка, который нам предстоит штурмовать. Винкор, раздай их всем. — Дождался, когда каждый изучит схему, Володя подошёл к тому, что висел на стене. — Итак, у нас два полных полка по новому расписанию. Именно на них и ляжет основная тяжесть штурма. Не смотри так Лигур, не потому, что это не благородные им лезть на стену, а потому, что кавалерии будет дело после, а на стену на коне не въедешь. Теперь смотрите, первый и второй взвод — вам южная стена замка, — Володя ткнул указкой. Поскольку она самая дальняя, вы выходите через полтора часа. За полчаса вы пройдёте вот по этой дороге и сосредоточитесь в этом вот лесу. Там вас ждут. Получите фашины и штурмовые лестницы на месте, по сигналу — горящей стреле идёте на штурм. Порядок штурма оставляю на усмотрение взводных. Общее командование на командире первого взвода. Да, оставьте резерв. Восточная стена третий взвод. Это самая укреплённая часть замка, потому особых надежд на вас не возлагается — главное пошумите побольше, чтобы сбить с толку и отвлечь противника. Лестницы и фашины так же получите на месте вот здесь. Выходите через пятнадцать минут после первых двух взводов. Второй полк получает соответственно западную и северную стену. Западную штурмует первый взвод второго полка. Ваша точка сбора тут!

— Милорд, мы не сумеем незаметно занять позицию, — заметил кто-то.

— Шумите потише и всё, остальное не ваше дело. За последние дни мы несколько раз выходили на исходные позиции и возвращались. Думаю, они уже привыкли. Тревогу они, конечно, всё равно поднимут, но оно нам и лучше. У нас внутри замка есть отряд союзников. В нужный момент они поддержат — потому предупредите солдат, те, кто будет в белых шапках не трогать, они наши.

Офицеры зашумели, на хмурых лицах стали появляться улыбки. Ещё несколько минут кажущееся безнадёжным дело вдруг приобрело какой-то шанс.

— Продолжим. — Володя снова подошёл к плану замка. — Второй и третий взводы штурмуют северную сторону. Поскольку она ближняя к нам, мы выходим непосредственно перед началом штурма. Подаём сигнал остальным и штурмуем. Теперь по поводу замка… Схемы его раздайте каждому командиру отделения. Вон планы, в сундуке. Хватит на всех. Когда возьмём стены, определяем кто что занимает. Первый полк, за вами конюшни, кузни и казармы. Второй полк — вам донжон. Вот в этом сундуке планы донжона. Людей убивать только тех, кто сопротивляется, в остальном попытайтесь брать живыми. Второй момент… — Глаза Володи сверкнули. — В замке находится семья герцога… Они не должны пострадать ни в коем случае! Тем, кто захватит их — получит премию, но они мне нужны целыми и невредимыми. Если хоть один волос упадёт с головы герцогини или её детей…

Угроза осталась незаконченной, но все поняли правильно. Непонятно почему, но о князе ходили не очень хорошие слухи относительно того, как он обходится с нарушителями приказов. Сам Володя не мог припомнить ничего такого, что дало бы повод для этих слухов, но опровергать их не спешил.

— Значит, первые два взвода штурмуют донжон, а третий пытается открыть ворота замка. Как только это удаётся… Конрон, дальше за тобой. Войдёшь внутрь, сам смотри, где ты больше нужен — в донжоне или во дворе. Господа, всё. Приёмы штурма крепостных стен на учениях мы отрабатывали, надеюсь ваши солдаты это ещё не забыли. Вперёд.

Офицеры зашумели. Командиры разбирали в сундуках планы охапками и рассовывали их по сумкам, которые лежали тут же.

— Планы ты откуда раздобыл? — поинтересовался Конрон.

Володя не ответил. А что отвечать-то? Разве непонятно откуда, если Крейн с людьми служат ополченцами в замке?

— А какая наша роль? — поинтересовался граф Танзани.

— Пока никакая. Ваши люди при штурме стен не очень нужны. Вы понадобитесь позже, когда подойдёт сам герцог с армией. Пока же будьте со мной.

Граф покачал головой.

— В замке двести солдат и около шестисот ополченцев… крепкий орешек.

— Потому нам и надо раскусить его как можно быстрее.

— Ты слишком полагаешься на людей Крейна… А если что пойдёт не так?

— Не только на людей Крейна… В замке
сейчас скопилось очень много беженцев.

— Да. Вы приказали не препятствовать тем, кто идёт туда, спасаясь от нас. Да и мы как загонщики работали… Тысяч пять сейчас там всех.

— Верно. А продовольствие для замка вон стоит. Не «успел» Джером переправить его в замок. Своих же припасов внутри всего ничего. Как доносят люди Крейна — там уже перешли на урезанный паёк. Если бы не нужно было спешить до подхода герцога, тогда и штурма не понадобилось бы.

— А если штурм не удастся? Вы учитываете этот вариант?

— Учитываю, — вздохнул Володя. — Тогда придётся оставлять здесь прикрытие и двигаться навстречу герцогу… Но мы возьмём этот замок, иначе быть не может!

Граф задумался.

— Мы ведь можем и без штурма пойти навстречу герцогу и разбить его…

— Или он нас разобьёт. У него сил больше. Слишком неопределённо всё.

— А если мы возьмём замок?

— Тогда сил у герцога станет меньше… я так думаю. К тому же я надеюсь заставить его совершить ошибки. Граф, давайте не будем об этом сейчас? Просто имейте в виду, что у нас ещё есть несколько возможных вариантов действий, но взятие замка герцога лучший с лучшими шансами на конечную победу.

— Я так и думал, что это не единственный ваш план, — пробормотал Танзани.

Володя улыбнулся.

— Меня учили не складывать яйца в одну корзину. — Глянул на часы. — Осталось полтора часа до штурма.

Время ползло медленно. Граф, князь и Конрон расположились на небольшой возвышенности, откуда открывался замечательный вид на герцогский замок. Движение войск не заметить было невозможно и в замке поднялась небольшая тревога, мелькали факелы, но особой панике не было — привыкли за постоянной суетой у стен.

— Надо было послать парламентёра с предложением сдаться, — буркнул Конрон.

— Мы уже посылали его вчера, — отозвался Володя, не отрываясь от наблюдений. — Они отказались. Сегодня откажутся тоже, а мы потеряем время, а время для нас самое главное. А они и в самом деле не верят, что мы будем сегодня штурмовать. О подходе колонн Лигура они знают и знают, что солдаты устали… вот и не ждут. Полагают, что мы просто играем им на нервах.

— Похоже на то, — согласился герцог. — На стенах совсем мало факелов.

Володя снова глянул на часы.

— Осталось ещё полчаса. Почти рассвело. — Князь оглянулся — позади стоял лучник со стрелой наготове, а рядом находился солдат с огнивом и трутом.

Конрон нервничал, граф внешне оставался спокойным… время шло… Володя посматривал то на часы, то на замок. Назначенное время подходило всё ближе.

— Может пора? — поинтересовался Конрон.

— Не будем торопиться, — ответил вместо князя граф. — Спешка в данном случае излишня, а десять минут погоды не сделают. Надо дать время всем нашим отрядам занять исходную позицию, а командирам объяснить солдатам их задачи.

Володя согласно кивнул и к назначенному времени мысленно добавил ещё пятнадцать минут, которые текли со скоростью улитки.

— Время, — наконец выдохнул он. — Сигнал.

Солдат замолотил кремнём, высекая искры. Наконец стрела задымилась, лучник вскинул лук, выстрел… Горящая стрела взметнулась метров на сто небольшой звёздочкой, прекрасно видной на фоне светлеющего неба. Володя вскинул бинокль — теперь уже можно было разглядеть атакующие колонны с лестницами. Впереди бежали под прикрытием щитоносцев солдаты с фашинами, которые немедленно скидывали в ров, прокладывая дорогу. В замке сначала недоумённо наблюдали за всем этим, потом на башнях вспыхнули тревожные костры, изнутри донёсся звук колокола… Поздно… Первые лестницы уже легли на стены и по ним стали забираться меченосцы, следом готовились лучники.

Со стен ударили первые стрелы, но пока не очень уверенные, кажется врагов удалось застать врасплох. И тут со стен вдруг стали выпадать солдаты защитников… из одной бойницы вылезла чья-то голова, повязанная белым платком и что-то завопила. На одной из лестнице солдат замер, недоумённо повернулся к кричащей голове. Это заминка голове совсем не понравилась и она заголосила громче. Солдат торопливо кивнул и заработал руками и ногами сильнее.

Благодаря великолепной оптике Володя хоть и не мог слышать, но по весьма живой пантомиме обо всём догадался.

— Наши на стене, — сообщил он. — Люди Крейна сумели очистить ей от защитников. А вот остальным приходится туго — там сопротивляются всерьёз.

Количество лестниц на свободной стене прибывало и так же увеличивалось количество солдат, прорвавшихся наверх. Вот уже поднялись лучники и теперь они вели обстрел внутреннего двора. К сожалению из-за зубцов стены было не видно что там происходит, но судя по скорости, с какой на стену поднимались всё новые и и новые пехотинцы всё шло как надо.

Вот ворвались на западню стену… Остальные Володя видеть не мог и оставалось полагаться на вестовых. К его удивлению ободряющие вести пришли не с восточной стороны, а с южной — самой защищённой, где река делала изгиб в результате чего образовался естественный обрыв. То есть мало того, что нужно было переправляться через реку, так ещё на обрыв карабкаться. Командир, рассудив, что тут им мало что светит, велел выдвинуться небольшому отряду лучников к этому обрыву ещё до сигнала. Дождавшись его, они не ломанулись в атаку, а немного выждали и только потом начали переправу. Их заметили, но лучники быстро доказали, что свой хлеб они не даром едят. Так что к стене удалось подойти почти без потерь.

Видно с этой стороны нападений совсем не ждали и на стене находились только небольшие дозоры. Только этим можно объяснить, что атакующим удалось пристроить пяток лестниц и даже вскарабкаться наверх. Дальше пошло проще. А вот на восточной стене атака напоролось на ожесточённое сопротивление и первый штурм был отбит с большими потерями. То ли командир попался там опытный, то ли ждали атаку именно с той стороны — самой незащищённой. Только это всё дало лишь небольшую отсрочку — на остальных направлениях атаку отбить не удалось, а подошедшие резервы из ополченцев были разогнаны стрельбой лучников со стен.

— Теперь моё время! — воскликнул Конрон, заметив, как медленно начал опускаться подъёмный мост.

— Давай… Удачи, — пожелал ему вслед Володя.

Когда латная конница ворвалась в замок у защитников практически не осталось никаких шансов.

— Теперь и наша очередь, — вздохнул Володя, глянул на часы. — Почти два часа… Я надеялся, что справятся быстрее.

— Быстрее? — граф с сомнение оглядел замок. — Милорд, никто и никогда не брал настолько укреплённый замок одним штурмом. Всегда требовалась долгая осада. Вы называете два часа долгим сроком?

Володя в сопровождении королевских гвардейцев въехал в замковый двор и огляделся — трупы… в основном защитников, разломанные телеги, где-то разгорался сарай, но его усиленно тушили. Никаких схваток тут уже не было, только иногда пробегали солдаты куда-то вглубь. Звуки боёв раздавались из донжона, но и там затихали.

К ним подбежал один из офицеров, козырнул — постепенно этот жест проникал в армию.

— Милорд, замковый двор от неприятеля очищен. Сопротивление продолжается только у казарм, но мы пока их не штурмуем — просто блокировали и в донжоне… но что там я не знаю, его не наш полк штурмует.

— Хорошо. Что там — мы разберёмся, а пока наводите порядок здесь, всех пленных сгоните куда-нибудь, где мешаться не будут.

В сам донжон Володя на коне въезжать не стал, отловил какого-то солдата и приказал собрать всё отделение, которому и поручил заботу о конях гвардейцев. Лица солдат вытянулись от огорчения, но оспорить приказ не решились.

Внутри помещений было не очень много мусора, трупы тоже не попадались. Похоже атака оказалась настолько стремительной, что тут толком организоваться оборону не успели. Мимо сновали солдаты, проверяя комнаты и выволакивая прячущихся там слуг.

— Я сказал вежливым быть со всеми! — рявкнул Володя на разошедшегося солдаты, который выволок какую-то служанку в коридор, после чего за руку подтащил девушку к себе поближе. Солдат разочарованно вздохнул, но тут же умчался от греха подальше.

— Покажите комнаты госпожи, — вроде бы вежливо попросил Володя, но девушка испуганно втянула голову в плечи и только кивнула. — Ну так веди.

За одним из поворотов их процессия столкнулась с десятком солдат во главе с Лигуром.

— Милорд, — разглядел он. — Мы нашли герцогиню. Тут они все, в комнате.

Володя жестом попросил всех посторониться и неторопливо вошёл в комнату, огляделся. Задрапированные стены, большая кровать в центре, камин, около которого и выстроились все обитатели: женщина, лет сорока, спина прямая, смотрит с некоторой опаской на солдат, но держится с достоинством — судя по всему герцогиня. К себе они прижимает девочку лет четырнадцати, с другой стороны мальчик лет двенадцати. Позади вроде бы служанка с дочерью… Володя присмотрелся и вздохнул.

— Графиня, ну видно судьба у нас такая, постоянно с вами сталкиваться. Вы-то что тут забыли? Судя по всему, уговорить мужа выйти из этого глупого мятежа у вас не получилось.

— Князь?

— Вольдемар! — из-за спины графини Лурдской выскочила девочка лет девяти. — А мама только что о вас говорила…

— Я рад, что твоя мама, Генриетта, помнит обо мне, но я был бы больше рад, если бы она слушала дружеских советов. Так что вы тут делаете, графиня? Вы вроде бы к мужу направлялись?

— Мы успешно добрались до него, благодарю вас, милорд. А сюда мы приехали в гости… — графиня неуверенно обернулась ко второй женщине в комнате. — Герцогиня Торендская моя давняя подруга.

— О! — Володя отвесил лёгкий поклон. — Какая неучтивость с моей стороны, совершенно забыл про хозяйку. Но ваше появление здесь, графиня, меня сильно удивило. Кстати, а где ваш телохранитель? Кажется его звали Рокерт?

— Он… он возглавлял один из отрядов, который оборонял замок… Вы не знаете, что с ним?

— Увы, не знаю, — Володя повернул голову. — Лигур, пошли кого, пусть разыщет Рокерта Торга. Если он жив, пусть приведут сюда.

— Хорошо, милорд.

Володя неторопливо прошёлся по комнате, рассматривая интерьер. Поправил одеяло на кровати и остановился напротив герцогини. Заложил руки за спину, перекатился с носка на пятки и обратно, рассматривая её. Герцогиня хранила презрительное молчание.

— Герцогиня Торендская, урождённая графиня Улияна Тинар. — Женщина чуть вздрогнула, но тут же снова замерла. Плотнее сжав губы. — Вряд ли вас утешит, если я скажу, что сожалею о происходящем. Если бы ваш муж не нарушил клятву верности королю… Знаете, герцогиня, предательство — этот как яд, которые разъедает не тело, а душу, не важно с какой целью было это предательство совершенно. Даже если бы я не появился тут, ваш муж всё равно проиграл бы. Неужели он полагал, что его оставят в покое, когда он сядет на трон? И сколько земель королевства он готов был отдать за корону? И сколько бы ещё претендентов на трон нашлось бы? А почему нет? Если одному авантюристу удалось, то почему у других не получится?

— Мой муж не какой-то там авантюрист! — Голос женщины задрожал от гнева. — Наш род известен уже сто пятьдесят лет…

— А мой четыреста, — не очень вежливо перебил Володя, — но я не считаю, что это даёт мне какие-то преимущества. А ваш муж, уж извините за откровенность, именно авантюрист, который соблазнился лёгкой возможностью сесть на трон.

— Соблазнился?! Да если бы этот мальчишка не оскорбил его, муж до сих пор оставался бы вернее короне.

О каком мальчишке идёт речь было понятно всем. Володя вздохнул, поднял голову и внимательно изучил потолок.

— Артон, конечно, не сдержан и не всегда понимает, что и когда можно говорить, а что нет. Но ваш то муж не мальчишка, что бы забыть о клятве верности под влиянием эмоций. Король ведь не личность — это символ королевства. По сути, он и есть королевство. Можно обижаться на Артона-человека, но обижаться на Артона-короля… — Володя покачал головой. — Мне действительно жаль, герцогиня.

— Это тебя жалеть придётся! — вдруг вышла вперёд девочка. — Мой папа скоро будет здесь и тогда ты пожалеешь, что пришёл сюда!

Герцогиня попыталась затолкать дочь за спину, но та гневно дёрнулась и ещё шагнула вперёд. Позади Володи послышался лязг обнажаемого меча.

Князь нахмурился и чуть повернул голову.

— Граф, мне кажется, тут слишком много лишнего народа.

Граф Танзани коротко кивнул и через мгновение в комнате остался только он, Володя, двое солдат у двери и, собственно хозяева. Девочка же стояла напротив и, пылая праведным гневом, смотрела прямо в глаза Володи. Тот мысленно хмыкнул — в такие игры он на базе играл и придал своему лицу самое скучающее выражение, глядя словно сквозь обличительницу. Та долго выдержать не сумела и взгляд отвела.

— Твой отец, как я понимаю, этот тот самый, который хотел приволочь меня в замок привязным к ослу, а потом вывалять в смоле и перьях?

Девушка чуть смутилась.

— Всё равно он придёт и выгонит тебя.

— Что ж… я подожду его.

— Что с нами будет? — всё-таки не выдержала герцогиня.

— С вами? Да ничего. Свободу я вам, конечно же, ограничу, а так делайте что хотите.

— Вы… вы не казните нас как мятежников?

Володя покосился на мальчишку, девушку, посмотрел на герцогиню.

— Извините, но нет. Я не воюю с женщинами и детьми. Я вас даже не отправлю в столицу к королю. Тем не менее пока ваш муж на свободе отпустить я вас не могу. Граф, поставьте у покоев охрану понадёжнее, никого сюда не пускать. Лигур!!!

— Да милорд? — в комнату вошёл командир пехотинцев.

— Назначь кого понадёжнее комендантом замка и пусть начинает наводить порядок. Всех лишних гони отсюда в шею, крестьян там, ремесленникам. Пусть едут по домам и занимаются своими делами, нечего тут за стенами прохлаждаться. Да, к покоям герцога поставь охрану побольше, я потом там всё посмотрю…

— Уже, милорд. Я подумал, что вы захотите взглянуть на письма и бумаги герцога. Так что всё в лучшем виде, ничего не тронули.

— Молодец. В общем, приступайте к наведению порядка. И Крейна разыщите.

— Я тут, милорд. Как узнал, что вы здесь, поспешил сюда.

— Вы? — ахнула герцогиня. — Вы же командовали нашими ополченцами?!

Крейн оскалился, но поймав гневный взгляд синьора тут же принял невозмутимый вид.

— Извините, герцогиня, но я давно уже служу новому герцогу Торенды. Принёс ему присягу ещё в Тортоне. Тут я выполнял его приказ.

— А ты, значит, в командиры ополчения пролез? — даже восхитился Володя. — Ну ты жук.

— Вот видите какую карьеру загубил ради вас, милорд, — притворно пригорюнился хитрец.

— Если и дальше будешь так служить, карьеру мы тебе поправим. У меня для тебя даже есть на примете одно дельце с соответствующими полномочиями, но об этом мы поговорим позже, ещё не время. Пока же бери своих людей и отправляйся в этот городок… как же там, зараза, его имя… Не важно, ну ты знаешь, где у нас лагерь был. Скоро туда должны прибыть наши обозы и артиллерия. Обозы ведёт Филлип, а артиллерию Саймон. Встретишь их и когда они отдохнут направишь в замок. Полагаю, дней шесть у нас до подхода герцога ещё есть.

— Милорд, прикажите перекрыть дороги, чтобы вести о захвате замка не достигли его.

— Конрон и ты уже тут? Зачем? Нет, напротив, пусть эти вести дойдут до герцога как можно быстрее. Так что никаких дорог не перекрывать, беглецов не отлавливать — чем больше разбегутся, тем нам меньше работы. Лучше позаботься об устройстве людей. Да и соберите слуг, пусть начинают порядок в замке наводить — не жить же нам среди мусора. Извините, герцогиня, но вынужден вас оставить. Дела. Но обещаю, что у нас ещё будет время поговорить.

В этот момент распахнулась дверь и двое солдат под командованием сержанта внесли носилки.

— Рокерт, — ахнула графиня, бросаясь к носилкам.

Володя нахмурился и вопросительно посмотрел на сержанта.

— Милорд, нашли мы этого Рокерта, как вы велели. Он и ещё пять человек отбивались в одном из коридоров. Когда его ранили остальные сдались. Там и разыскали. Совсем плох.

— Хорошо, спасибо. Идите… Да, перенесите его на кровать… Осторожнее.

Когда солдаты ушли, Володя подошёл к лежащему без сознания мужчине, дотронулся до лба, потом откинул куртку, но запутался в шнуровках, хорошо ещё доспехи догадались с него снять. Володя достал нож и разрезал рубашку, откинул в сторону не очень чистые тряпки, очевидно служившие бинтами. Тут же пошла кровь… Быстро надавив на несколько точек на груди, Володя пережал вены, остановив кровотечение, залез в сумку и достал пузырёк зелёнки, который всегда носил с собой и не жалея полил рану — не очень глубокая, но крови вытекло много. Даже швов накладывать не надо, удар, скорее всего, разрезал кольчугу и лишь слегка задел грудь. Рана не глубокая, но длинная и крови вытекло изрядно. Вскрыв упаковку бинтов, Володя потуже перевязал его.

— Жить будет, — успокоил графиню Володя. — Правда будет слаб когда очнётся, но это ничего — побольше еды и вскоре забегает. Конрон, попроси Арвида как только освободится, чтобы заглянул сюда. Всё, господа, пора заняться делами и так много времени впустую потратили. К обеду замок должен сверкать чистотой.

Суета в коридорах стояла страшная. Звуков боёв слышно уже не было, но это ничего не значило. Володя развил бурную деятельность и вскоре уже кругом носились офицеры с приказами, из помещений вытаскивали тела, своих клали отдельно, выносили разломанную мебель. Под каким-то навесом уже разворачивался полевой госпиталь, Арвид привычно орал на солдат, которых назначили к нему в помощники и которые укладывали раненных. Носились замковые слуги, под присмотром солдат засыпающие песком кровь во дворе. Судя по всему замок уже окончательно перешёл в руки захватчиков и никто никаких сюрпризов не ждал. Умница Лигур несмотря ни на что уже распорядился выставить охранения и на стенах виднелись часовые, прохаживающиеся по стене, ворота в замок закрыли и подняли мост. Гнали куда-то в сторону складов пленных.

— Сорок два человека погибло, — устало сообщил Арвид, когда Володя подошёл к импровизированному госпиталю. — Возможно позже добавится ещё. Раненных около шестидесяти. Точно сказать пока не могу, они ещё подходят. Окончательно всё скажу ближе к вечеру.

Володя кивнул.

— Ладно, не сердись, ухожу. Не буду мешать.

Лекция о чистоте, похоже, затронула нужные струны в душе врача и Володя обратил внимания, что солдаты уже развели несколько костров, над которыми висели большие котлы с кипящей водой. В некоторых из них варились ткани, которые позже должны будут послужить бинтами. Девушки-служанки из замка вовсю сновали по какому-то то ли складу, то ли казарме, наводя там блеск. Другие ходили там с котелками кипятка и небольшими ковшиками плескали его во все щели и углы. Кажется, Арвид присмотрел помещение под госпиталь и теперь под присмотром его учеников местные наводили там чистоту, выгребая всю прелую солому, грязь, сметая паутину и прочий мусор.

Порядок в захваченном замке восстанавливался быстро, без лишней жестокости, но и без особого миндальничая. Вскоре новый комендант доложил о выполнении приказа.

— Крестьян и ремесленников отправили по домам. Ополчение разоружили и тоже разогнали. Солдаты гарнизона заперты, но надо с ними что-то решать, их слишком много.

— Кто захочет, пусть переходит на нашу сторону, кто нет… В общем так, пусть пока все сидят под замком. Неделю сможете их продержать?

— Неделю смогу.

— Вот и держите. После чего если кто захочет, пусть приносит присягу и становится под мои знамёна, кто нет, забирайте оружие и гоните в шею.

— Они могут примкнуть к нашим врагам.

— Там видно будет. А пока пусть неделю посидят. Что ещё?

— В покои мятежного герцога никто не заходил, генерал Лигур сказал, что вы сами их захотите осмотреть.

— Верно.

— Герцогиня, её дети и графиня с дочерью взяты под надёжную охрану. Им выделили отдельное крыло в замке.

— Проверьте окна. Не хочу, чтобы кто-то сбежал. Мальчишка, кстати, ещё мал, так что может пролезть даже сквозь прутья. Проверьте.

Комендант задумался — такое, похоже, ему в голову не приходило.

— Но какой вред может причинить мальчишка…

— Не какой вред может причинить мальчишка, а какой вред могут причинить ему. Зачем нам лишние проблемы, если их можно избежать?

— Я понял, милорд, проверим все окна и двери.

— И каминные трубы.

— И каминные трубы.

— И ещё поспрашивайте старожилов замка на предмет потайных ходов. Вряд ли, конечно, кто что знает, но на всякий случай.

— Хорошо, милорд. Замок от мусора очищен, караульная служба налажена, в казармах обустраиваются наши солдаты. Замок достаточно велик, чтобы вместить всех.

— Пусть не расслабляются. Сегодня отдых, но с завтрашнего дня начинаем тренировки.

— Да, милорд. Местных крестьян мы отрядили для очистки рва от наших фашин, хворост мы разрешили им забрать.

— Правильно.

— Обозы с продовольствием двигаются к замку и сразу после полудня они въедут в замок. Я приказал подготовить склады.

— Всё отлично. Продолжайте в том же духе, я пойду осмотрю покои герцога. Меня не тревожить, разве что случится что-то очень важное.

— Я отправлю с вами двух солдат. Они будут охранять вход.

— Хорошо. Да, всем командирам — вечером совет, передайте. И подыщите подходящее помещение, распорядитесь, чтобы там порядок навели.

Проводив коменданта, Володя попытался вспомнить его имя. Ведь видел этого человека вместе с Лигуром, когда тот командовал на учениях. Тренированная память быстро нашла ответ — Артур Вильм. Решив этот вопрос, Володя отправился в комнаты герцога — надо было до начала совещания просмотреть все его бумаги… или хотя бы отыскать их. Важные бумаги ведь наверняка не лежат на виду. Одно хорошо — в этом мире ещё не так много всяких бумаг и любая бросается в глаза как древесный лист в гостиной.

Глава 23

Прежний герцог занимал две комнаты в замке — одна, судя по всему, спальня, вторая кабинет. Володя ненадолго задумался, потом прошёл в кабинет и от двери внимательно осмотрел обстановку. Счастье, что мебели в этом мире ещё не очень много: стол, какой-то то ли шкаф, то ли секретер, неизменный камин, несколько стульев.

— Как там говорили на Базе? — пробормотал Володя. — Будем надеяться, что герцог тех лекций не слушал и его тайники не блещут оригинальностью.

Володя медленно обошёл комнату по периметру, обращая внимания на каждую мелочь. Ага, один камень над камином кажется более светлым, чем остальные. Мальчик достал нож, осторожно подковырнул его и с трудом вытащил. Внутри оказалась полость, в которой стоял небольшой ларец. Обрадованный Володя вытащил его, осторожно водрузил на стол, поковырялся проволокой в не очень хитром замке и откинул крышку. Первая радость сменилась разочарованием — тут оказались векселя и кредитные расписки. Володя достал свою тетрадь, перевёл все цифры в десятичную систему и сделал приблизительный подсчёт. Кажется, наш герцог в долгах, как в шелках. Мятеж недёшево ему обошёлся. Интересно, но ничего важного. Он отставил шкатулку, сел за стол, некоторое время сидел неподвижно, а потом стал последовательно открывать все ящики и доставать оттуда вещи. Сначала это были пузырьки с чернилами, заготовленные перья, песок, перочинные ножики, нож для взлома печатей, сургуч. Самой герцогской печати в столе не было, но оно и понятно, такие вещи всегда с собой носят. В другом ящике обнаружилась бухгалтерская книга. Володя начал было её просматривать, но вскоре заскучал. Надо будет попросить Осторна подыскать бухгалтера… пусть разбирается, решил он.

В следующем ящике лежали личные письма. Володя быстро пробежал их, потом на всякий случай погрел каждое над пламенем свечи — никаких скрытых букв не проступило.

— Не может же быть, чтобы ничего не было, — пробормотал Володя и снова самым тщательным образом осмотрел стол, даже произвёл замеры, никакого несоответствия не нашёл.

Он снова вернулся к двери и оттуда осмотрел комнату, ощупал камин, заглянул даже внутрь, просто на всякий случай, вряд ли там документы хранят. Снова задумался. Ну не под драпировкой же он бумаги прячет? Как их оттуда достать?

Володя решил пока оставить кабинет и осмотреть спальню. Там тоже отыскался тайник, но в нём оказались женские драгоценности. Мальчик осмотрел шкатулку, засыпал драгоценности обратно и поставил её на прикроватный столик. Снова вернулся в кабинет… тут он хлопнул себя по лбу и стремительно метнулся к найденному тайнику.

— Болван! Как же я забыл о такой возможности!

Снова осмотрев тайник, он усмехнулся, сунул туда руку и отодвинул ещё один камень в сторону. Из новой ниши достал целую сумку, из которой всё и высыпал на стол: письма, какие-то записки, тетрадь, точнее листы, сшитые в тетрадь грубыми нитками.

Первое же письмо заставило Володя даже рот раскрыть от восторга, едва крик сдержал. Это было намного больше того, что он ожидал. Намного. Второе письмо оказалось менее значимым, но тоже нормально. Быстро пробежав их все, Володя раскрыл тетрадь, уже в общем-то догадываясь, что там может быть. В остальных бумагах обнаружились несколько ключей к шифрам, расходные и доходные ведомости с именами — бесценная вещь, ещё какие-то записи для памяти.

Перечитав всё ещё раз, Володя аккуратно уложил их обратно, а сумку повесил себе на плечо.

— Эй, кто там!

В комнату заглянул один из солдат.

— Звали, милорд?

— Да. Срочно разыщите Джерома и Винкора и пусть бегом мчатся сюда.

Солдат козырнул и исчез. Долго ждать не пришлось и вскоре оба вызванных, с трудом переводя дух, видно бежали, стояли перед князем.

— Значит так, — Володя прошёлся перед ними. — Винкор, бери парочку солдат на выбор и переверните в этих комнатах всё, вскрывайте полы, драпировку отдирайте, можете всю мебель на дрова пустить.

— Что искать? — сразу сообразил Винкор.

— Что угодно. Всё найденное немедленно ко мне. Немедленно! Особенно бумаги. Теперь ты, Джером… — Володя задумался. — Винкор, приступай, мы в другой комнате поговорим.

В первой же попавшейся пустой комнате Володя усадил Джерома на стул и сам сел напротив.

— У тебя есть надёжные и умные люди на примете?

— Найдутся, милорд.

Володя помолчал.

— Значит так, собирай таких людей. Пора тебя к делу привлекать. Судя по тому, как ловко ты управился тут, справишься и с этим делом. Мне нужна информация о всех значимых событиях в королевстве. Вот эту информацию и будешь собирать ты. Конечно, не ты, набирай людей, вербуй, пугай. Вся информация о них будет сходиться к тебе, а ты уже будешь сообщать её мне. Понял?

Джером нахмурился и задумался.

— Кажется, да, милорд.

— Если что-то смущает, то лучше откажись сейчас. Потом отказаться уже не сможешь.

— Я согласен, милорд.

— Отлично. Тогда первая задача. Вот письма некоторых очень высокопоставленных людей герцогу. Они пишут, что готовы поддержать его притязания на корону.

— Так это же… — Джером даже побледнел.

— Верно, готовая плаха для них всех. Но отправить этих людей на плаху проще всего, но мёртвые пользу не приносят. Понимаешь?

— Не совсем, милорд.

— Снимай копию с этих писем и пусть верный человек доставит их к этим людям. Полагаю, намёк они поймут. Да, на меня они подумать не должны ни в коем случае. Пусть этот человек будет от какого-нибудь обедневшего рыцаря, который случайно наткнулся на эти бумаги. Найди подходящего человека. Естественно, ему нужны деньги за них. Дальше пусть на них выйдет другой человек или пусть они случайно на него выйдут и он предложит им помощь в решении этой задачи. Мы эту проблему им «решить» поможем, но в обмен они будут служить нам, поставляя информацию. Посты эти люди занимают высокие, так что информацию будем получать из первых рук.

— А не очень рискованно? — засомневался Джером. — Если мы вернём им письма — они сорвутся.

— Нет. Кроме писем вот тут есть приходные и расходные ведомости, в которых прописаны траты на готовящийся переворот. Так что кроме писем хватает документов. — Володя бросил два письма Джерому. — Вот эти два человека должны служить мне. А вот этих троих можно сдать герцогу Алазорскому. Подбери гонца, отправим копии герцогу, пусть дальше сам думает.

— А почему так?

— Эти трое ключевые фигуры в заговоре. Работать на побегушках они не будут, а проблем создадут. Нет, этих надо убирать, они нам не по зубам. Кстати, можно придумать чтобы остальные подёргались от ареста, а мы их, типа спасём от плахи.

— Я подумаю, милорд, и вам доложу свои мысли.

— Правильно. А вот в тетраде шпионы старого герцога перечислены и платы им. Смотри сам, кого того, а кого и перевербовать можно. Кажется, герцог очень плотно пытался обложить короля… и даже своим союзникам не доверял, тут, если я ничего не путаю, даже личный слуга одного из его ближайших друзей. В общем думай, завтра своими мыслями поделишься. Потом обговорим с тобой структуру и задачи.

До вечера Винкор притащил ещё несколько бумаг, которые после ознакомления частично отправились к Джерому, а некоторые Володя припрятал подальше от всех.

— Читал? — поинтересовался Володя у Винкора.

— Нет, ваша светлость.

— Врёшь. Но советую забыть об этом. Сам понимаешь, чем для тебя это может закончиться. Ладно, продолжай работы.

Володя забрал шкатулку с драгоценностями и отправился навестить герцогиню. В комнатах он застал почти идилистическую картину: графиня Лурдская сидела у ложа раненного, герцогиня что-то вышивала у окна, её дочь развлекала Генриетту. Только мальчик портил всю картину, усиленно пытаясь пролезть сквозь решётки на окнах.

— Напрасно стараешься, Корт, — заметил ему Володя. — Я велел проверить все решётки на окнах как раз на такой случай. Да и что бы ты стал делать, если бы выбрался?

— А вот узнал бы, — нахально заявил он.

— Герцогиня, на вашем месте я бы приглядывал за сыном. Это здесь безопасно, а на улице всякое может случится.

Герцогиня немного побледнела, явно не думала, что снаружи может быть опасно. А Володя водрузил перед ней шкатулку с драгоценностями.

— Кажется, это ваше. Кстати, если вам в голову придёт мысль подкупить охрану чтобы сбежать… ну право, подумайте ещё раз, стоит ли.

Герцогиня с некоторой растерянностью посмотрела на шкатулку, на князя, но тот уже успел выйти и как раз закрывал за собой дверь. Она открыла крышку и просмотрела все украшения — не пропало ничего.

— Этот князь… Лониэль, ты, кажется, знаешь его…

— Я случайно с ним встретилась на корабле, когда плыли в Тортон. — Графиня вздохнула. — Знаю ли я его? Его невозможно знать, но он очень… наверное смешно говорить такое про этого коротышку, но я не хотела бы иметь его врагом. Он очень сильно помог нам тогда с дочерью. Если бы не он, мы бы вряд ли выбрались из осаждённого города, а меня, скорее всего, уже не было бы в живых. Я не знаю, что у него на уме, но одно могу сказать точно, вам с детьми ничего не угрожает. Кажется у него была какая-то трагедия и погибла его семья… как я поняла, он один остался. Потому у него несколько трепетное отношения к тем, кого он считает слабыми и нуждающимися в защите. Спас в лесу от волков какую-то купеческую девчонку, а потом таскался с ней по всему королевству. Разыскивая её родителей. Он, кстати, к ним и направлялся на том корабле.

— Девчонку? — подняла голову дочь герцогини.

— Ага, — отозвалась вместо матери Генриетта. — Её Аливия зовут. Мы с ней много потом играли. Она знаешь как дерётся? Ни один мальчишка с ней не справится — князь учил.

— Князь… А что это за титул?

— Он из далёких краёв, Улияна, — ответила подруге графиня. — Как я поняла, он соответствует примерно герцогскому. Его величество знал кого назначить сюда… Хотя, скорее всего, это ему старый лис, Линар Алазорский посоветовал. Этот мальчишка ведь и в Тортоне отличился. Город тогда не пал только благодаря ему. Извини, Улияна, но твой муж был слишком самонадеян, когда говорил свои слова про осла. Жаль меня тогда здесь не было, может тогда он более серьёзно отнёсся бы к противнику.

Герцогиня с сомнением покачала головой.

— Если он что возьмёт себе в голову… ты же знаешь, как он относится к советам от женщин.

— Знаю… а вот князь, кстати, обязательно прислушался бы.

— И всё-таки, что он собирается с нами сделать?

— Не знаю, но уверена, что ничего плохого. Говорю же, у него своё отношения к тем, кто требует защиты. А вот предателей он очень не любит… кажется, его родители погибли из-за предательства. Знаешь… когда с ним поближе познакомилась он показался мне… очень несчастным… Не знаю, как это чувство объяснить. И он совершенно не обязан был помогать мне, тем более помогать жене мятежника. Но одно могу сказать… если кто и сможет победить мятеж вашего мужа, то это именно он.

— Вы хотите сказать, что этот мальчишка сможет победить моего папу? — фыркнула девочка и рассмеялась.

Графиня покачала головой.

— Не надо его недооценивать. Ой как не надо. Я видела, на что он способен и знала человека, который вот так же его недооценивал… не знаю что с ним стало сейчас. Да вот когда Рокерт очнётся, спросите его, он лучше меня сказать сможет, он тогда много времени рядом с князем был.

— И где тут у вас раненный? — в комнату уверенно вошёл мужчина в лёгком плаще, без доспехов и даже без оружия. — Арвид. Доктор Арвид, — запоздало представился он, заметив ошарашенные взгляды окружающих. — Так где у вас раненный? А-а-а, вот он, вижу-вижу.

Не спрашивая разрешения, он подошёл к раненному, пощупал заинтересовавшие его бинты.

— Ага, вижу, милорд уже осматривал и даже перевязал. Так, жара нет, повязку снимать не будем. Всё нормально, скоро очнётся. Просто много крови потерял. До свидания.

— Но… — хотела было что-то сказать графиня, однако дверь за врачом уже закрылась.

Как и обещал Арвид Рокерт очнулся где-то через полчаса.

— Лежите, Рокерт. Как вы? — Над солдатам склонилась графиня.

— Всё в порядке, госпожа… где я?

— Вы в моей комнате, солдат, — отозвалась графиня и подошла к кровати. — Князь приказал вас принести к графине.

— Князь? — Рокерт нахмурился.

— Князь Вольдемар, помните? — поинтересовалась графиня. — Он здесь.

— Понятно. — Рокерт тихонько застонал и коснулся груди. — Говорил я его светлости, что бы он был осторожным, но он не послушал. Интересно, что князь собирается делать дальше? Судя по всему, у него есть какой-то план.

— Вы знаете какой? — поинтересовалась герцогиня.

Рокерт хмыкнул.

— Если бы… В Тортоне мне ни разу не удалось угадать что у него на уме. Интересно, что он сейчас делает?


«Сейчас» Володя сидел во главе стола и задумчиво барабанил пальцами по столу, дожидаясь, когда соберутся все командиры на совет. Некоторые уже пришли, терпеливо сидя за столом и дожидаясь, когда начнётся совещания. Володя не обращал ни на кого внимания и только когда вошёл граф он оторвался от созерцания своих барабанящих пальцев и слегка кивнул. Граф сел рядом с ним, тоже некоторое время смотрел на выбивающую дробь руку, потом откинулся на спинку стула.

Командиры настолько привыкли, что князь появляется всегда последним, что при входе в комнату замирали, глядя на него с недоумением, потом опасливо осматривались — не опоздали ли. Убедившись, что всё нормально, они тихонько занимали свободное место. Наконец собрался весь генералитет. Володя дождался тишины и встал. Немного помолчал, а потом обратился сразу ко всем:

— Итак, первый этап прошёл успешно и мы захватили замок со всей казной.

— Там было-то всего ничего, — хмыкнул Конрон.

— Сколько — неважно. Главное, что у герцога и этого больше нет. Сейчас предлагаю заслушать доклады командующих. Арвид.

Врач тоже встал и коротко рассказал о потерях, раненных, прогнозах по ним. Так же сообщил, что подыскал подходящее место для госпиталя, которое как раз сейчас привели в порядок и сейчас там ставят кровати.

— Значит погибли пятьдесят три человека и ещё может умереть человек пять. Остальные, вы говорите, непонятно?

— Сорок восемь человек точно выздоровеет, шестнадцать я отпустил сразу после перевязки. Под вопросом семь человек.

— Хорошо, — кивнул Володя. — После совещания навестим их.

Дальше коротко заслушали коменданта, который доложил о найденных припасах в замке, размещении пришедших обозов с продовольствием, принятые меры к укреплению обороноспособности замка. Ему задавали вопросы, иногда дали советы по тому или иному вопросу, который возникал. Сам Володя в это не вмешивался, логично полагая, что все эти люди в таких делах намного опытней его и потому слушал и учился.

Выслушав всех, Володя вместо продолжения совещания подвёл итог:

— Результаты штурма всем понятны, потери могли бы быть и поменьше. Все они следствие всё ещё неудовлетворительной подготовки войск. Поэтому предлагаю завтра в шесть утра собраться здесь и обсудить план учений, а так же планов дальнейших действий… — На князя все разом глянули с одинаковым удивлением — до сегодняшнего дня он не выказывал стремлений советоваться с ними по поводу будущих планов и даже в узком кругу просто ставил задачи, а потом уже обсуждались способы их решений. — Полагаю, до утра у всех будет время обдумать текущее наше положение. А сейчас все свободны.

— А почему не сегодня обсудить? — удивился граф Танзани, когда все ушли. — Времени-то ещё полно.

— Времени полно на что и для кого? — Володя снял со спинки стула свою накидку и набросил её на плечи. — У нас может быть, а во дворе раненые умирают.

— Ах вон ты к чему, — протянул граф, задумчиво кивнув. — Тогда не буду тебя задерживать. Удачи.

В госпитале Володя сразу велел Арвиду провести его к самым тяжёлым раненным. Врач светил факелом, а мальчик, весь зелёный, осматривал вспоротые раны.

— Здесь, боюсь, я ничего не смогу сделать — повреждены внутренности. Их надо шить, но в таких условиях…

Арвид кивнул и, ничем не выдавая эмоций, отправился к следующему. Здесь Володя задержался подольше, изведя пузырь перекиси водорода.

— Арвид, у меня лекарств не так уж и много. Осталось всего две банки перекиси… Надо будет нам с тобой заняться изготовлением спирта, моих припасов, боюсь. Надолго не хватит.

— Спирт, это…

— Дезинфекция и обеззараживающее средство. Вы же видели, как я смачивал им вату и протирал те места, куда делал укол, или которые резал.

Осмтр продолжался. Где-то Володя задерживался подольше, делая уколы и что-то объясняя Арвиду, где-то качал головой и проходил дальше.

— Скажите, милорд, а у вас бы этих людей спасли?

Володя задумался.

— Если бы они сразу оказались бы в операционной очень может быть. Разве что с первым были бы проблемы — слишком большие внутренние повреждения. Просто удивительно, как он до сих пор жив.

— Понятно. — Арвид вздохнул. — А я ничем не могу помочь им.

— Дело не в знании. Я знаю, как их можно было бы спасти, но у меня нет ничего, что им могло бы помочь. На все случаи жизни лекарств не захватишь. Да тут и не в лекарствах дело. Ну найдётся у меня обезболивающее, противошоковое. Можно провести анализ крови и сделать переливание — система тоже есть. Но знания и опыт… Тут нужен хирург высочайшего класса, чтобы всё правильно сшить. Но даже тогда могут возникнуть осложнения. Надо нам с тобой, Арвид, искать местные заменители лекарств и тогда можно будет обоим учиться. Рецепт приготовления спирта я знаю, надо будет скупить у крестьян всё зерно не очень хорошего качества и поставить на брожение. С дистиллятором будут проблемы…

— Дистиллятор?

— Ну видел у меня такую штучку типа трубки в трубке? Я воду дистиллированную делал.

— Которая, ты говоришь, без примесей?

— Да. Я в ней все лекарства развожу — у меня-то они в концентрированном виде. Чтоб места меньше занимали, иначе пришлось бы телегу с лекарствами за собой возить.

— Перед походом вы, милорд, помнится, наделали много запаса этой вашей воды.

— Вот тут тоже самое — продукт брожения надо будет перегнать через такой дистиллятор и лучше два раза. Вот и получим спирт — универсальное средство обеззараживания и первый помощник врача. А вот с остальным… Я вам говорил, что таблетки делятся на группы, в каждой из которых могут быть много видов лекарств.

Арвид задумался, достал из сумки тетрадь и принялся что-то в ней выискивать.

— Это антибиотики, противовоспалительные, антигистамины…

— Оно. Антибиотики заменить нечем, так что тут без вариантов. Противовоспалительные я точно знаю, что есть множество трав, настой которых, может служить для этого. Тоже самое и по остальным группе. В идеале было бы неплохо найти какую-нибудь знахарку и переговорить с ней. У меня есть целая энциклопедия по лечебным травам, но пока я тут нашёл не очень много знакомых растений.

— Знахарка, — презрительно фыркнул Арвид. — Совершенно не научный подход.

— Извини, но я предпочту выздороветь не по науке, чем помереть по ней, как это едва не случилось с принцессой.

— Этот с позволения сказать врач был шарлатаном!

— Кто ж спорит? Но тем не менее.

— Да… если бы не ваши лекарства, милорд… боюсь, что на тот момент я бы спасти принцессу не смог, а после ваших лекарств ей уже на второй день стало лучше.

— Извини, Арвид, но мне надо идти — дел ещё много. И всё же постарайся узнать о какой-нибудь знахарке, живущей поблизости. Хуже ведь не будет, если мы поговорим с ней. Может она и окажется шарлатанкой, а может и нет.

До поздней ночи Володя задумчиво сидел перед картой герцогства, изучая окрестности. Как ни странно, но на этот раз никакой тревоги он не чувствовал. То ли уже привык ко всему, то ли настолько устал, что никакие волнения в голове просто не помещались. Решив, что большого смысла в дальнейшем издевательстве над организмом нет, он разделся и улёгся в приготовленную слугами кровать. Ощущения ночёвки в только что захваченном вражеском замке оказались довольно необычные… и сверчки ночью что-то
расшалились.

Утром, уже не нарушая сложившихся традиций, Володя вошёл в зал, где собрались офицеры последним. Оглядев собравшихся, он прошёл к своему месту, но садиться не стал.

— Итак, господа, наше положение все вы прекрасно знаете. Скоро известие о падении замка дойдёт до герцога и тот ускорит марш, чтобы наказать нас за нахальство. Какие предложения будут?

Задав этот сакраментальный вопрос, Володя опустился на стул, откинулся на спинку и выжидательно поглядел на всех. На миг в комнате воцарилась тишина, которая моментально взорвалась гомоном голосов. Кто-то заспорил с соседом, некоторые пытались согласовать своё видение ситуации. Во всём этом шуме невозмутимыми остались только Лигур, Конрон и Танзани. Граф, правда, неторопливо поднялся со своего места, отозвал Лигура к окну и стал что-то у него выспрашивать. К ним подошёл Конрон. Недолго посовещавшись, они, почему-то дружно косясь на князя, вернулись на свои места.

— Что-то придумали? — поинтересовался Володя.

— Мысли у меня есть, но боюсь, они вступят в конфликт с твоими. Потому предпочту выслушать твой план и его обдумать.

— А вот мне бы хотелось выслушать разные мнения, — вздохнул князь. — Возможно в моём плане произойдут изменения.

Наконец один из офицеров решился заговорить — видно делегировали его от группы. Тот довольно толково рассказал о текущей ситуации, что их остальные войска подойдут однозначно раньше войск герцога и этим надо воспользоваться, чтобы дополнительно укрепить замок, а потом засесть в оборону…

Володя до этого момента слушал внимательно, но когда пошёл разговор о дополнительных укреплениях жестом остановил его.

— Кто ещё думает, что надо садиться в осаду?

Поднялось несколько рук.

— Готовы обосновать это мнение?

На этот раз выступил один из полковников, бывший раб. Локхерцы поморщились, но ничем иным своё отношение к выскочке не проявили — в своё время князь довольно резко отреагировал на попытку одного из тиров высказать нежелание находиться в одном помещении с бывшим рабом, после чего этот тир вылетел из этого помещения пулей с категорическим запретом подходить к князю даже близко. Слова, которыми проводил тира князь хоть и были на незнакомом языке, но их смысл дошёл до всех.

Полковник ненадолго задумался, собираясь с мыслями, а потом объяснил, что превосходство врага в силах таково, что принимать бой в открытом поле чрезвычайно опасно…

Тут же нашлись тиры, которые обвинили его в трусости. Володя прервал готовый было уже разгореться скандал хлопком ладони по столу, а сидящий рядом граф Танзани медленно обвёл спорщиков таким взглядом, что те моментально притихли, а зачинщик даже робко пробормотал извинение. Во даёт человек, восхитился Володя, один взгляд и моментально тишина и порядок.

«Интересно, чтобы я без него делал?» Мда уж, пока такой вот авторитет не будет у него руководить этими людьми занятие не из приятных. Если бы не граф ещё неизвестно, что получилось бы. Половина бы тиров смертельно обиделась и свалила бы куда подальше, другая половина собачилась бы с выдвиженцами Владимира из-за их низкого происхождения, а то и вообще из бывших рабов. В результате ни о каких боевых действиях речи бы ни шло. Конрон ещё смог бы держать в узде своих, но те рыцари, которые присоединились к отряду в надежде на славу в столице точно бы устроили дебош. А вот с графом таких шуток не проходили. Во-первых его авторитет среди рыцарства и тиров был непререкаем — пример для подражания, во-вторых, слава лучшего бойца королевства и доверенное лицо прежнего короля, а теперь, судя по всему и молодого, и в-третьих, при всей своей сдержанности он обладал очень суровым характером и если его рассердить, то неприятности можно было поиметь на все части тела. Это знали все и ссориться с таким человеком желающих не находилось. Как все благородные относились к тому, что граф в данном случае выступал как тень этого чужеземного князя, подчёркнуто выказывая ему уважение подчинённого командующему, оставалось загадкой. А спросить напрямую графа почему он так поступает желающих не находилось.

— Как я понимаю, у вас есть более храброе предложение? — поинтересовался у спорщика Владимир. — Мы слушаем вас.

Как и ожидалось — всё его предложение свелось к тому, чтобы выступить вперёд и разгромить врага в открытом бою.

— А если он нас разгромит, что делать?

Такой вопрос поставил храбреца в тупик. Он на мгновение задумался, а потом понёс ахинею про храбрость преданных королю солдат, про помощь богов тем, кто соблюдает клятвы и обречённость мятежника. Под пристальным взором князя накал страстной речи постепенно спадал, а под конец тир совсем замолчал, прервавшись на полуслове.

Володя поднялся.

— Господин Рихард, война, не гадание и не стоит делать ставку на броски костей. Сегодня может повезти, завтра, но однажды не повезёт. Нам же надо победить, поскольку ставки предстоящего боя велики. Любителям же острых ощущений предлагаю сыграть в те же кости на собственные жизни. Что вскинулись? Вот тир Рихард нам только что это и предложил — выйти в поле и вперёд: повезёт, не повезёт. Но в одном он прав — отсиживаться за стенами замка мы не можем. С одной стороны кажется, что всё замечательно: крепкие стены, многочисленная армия, запасы продовольствия с прибытием наших обозов месяцев на шесть хватит. Проблема только в том, что нет у нас этих месяцев, чтобы сидеть в обороне. Запираясь в замке, мы обрекаем себя на пассивную роль. Ресурсов же у герцога намного больше, чем у нас и он может стоять у замка хоть полгода, хоть год. Единственная польза от нашего сидения — сорвётся договорённость между Эрихом и герцогом. И то не факт, нас тут могут просто заблокировать частью войск, а остальная пойдёт на столицу.

— Мы могли бы использовать жену… — Под яростным взглядом князя советчик стушевался и плюхнулся на место словно подкошенный.

— Ну-ну, продолжайте, — свистящим шёпотом посоветовал он. Таким князя ещё не видели. Гневным, спокойным, усталым, пылающим энтузиазмом, но тут… ярость безграничная, первозданная. От неё становилось по настоящему жутко и уже плевать на возраст и рост — в таком состоянии рвут зубами и когтями пока сами не сваливаются мёртвыми или пока не растерзывают противника в клочья. — Что же вы остановились? — Голос князя немного окреп, убавив ярости и добавив ледяного спокойствия, от чего стало ещё страшнее. — Чего только жену? А давайте и детей его выставим на крепостной стене с петлями на шее. Откажется сдаться, тут же и повесим. Готовы поработать палачом?

— Я ничего такого… да я не… — отчаянно забормотал советчик.

— Ваше предложение скверное хотя бы потому, что такие действия крайне редко успокаивают кого-либо, зато приводят в ярость гарантировано… делюсь с вами личным опытом. И если у такого человека есть средства и ресурсы добраться до горла виновника гибели его семьи, а герцога всё это есть, то следствием будет война на уничтожение по всему герцогству. Мне же оно нужно с целыми деревнями и городами…

Чуть прикрыв глаза, Володя медленно, прошёлся ко комнате. В полнейшей тишине только слышно было как скрипели его сапоги и тихонько позвякивали мечи за спиной.

— Всем слушать приказ, — наконец заговорил он и впервые ни у кого не возникло желания спорить. — Через два часа все отряды должны выйти из замка, подготовить луг, который находится южнее замка по полигон. План учения следующий… — Князь подошёл к стене и сорвал с неё приколотую ткань, под которой оказалась прикреплённый лист бумаги со схемой расположения войск. Володя взял тонкий прут, который приспособил под указку. — Поскольку наша артиллерия пока не подошла — её роль будут играть разгруженные телеги. Это будут спрингалды. Стрелометы и требуше пока оставим — с ними займёмся позже, когда отработаем тактическую схему. Суть её в следующем…

В полнейшей тишине, Володя показывая на схеме, объяснял где должна быть чья позиция и как происходит перестроение войск.

— Поскольку ожидается именно конная атака — противником сегодня назначается отряд Конрона. Он выходит вот из этого леса и устремляется на выстроенную пехоту. Та должна выждать пока всадники не приблизятся и организованно отойти за телеги, изображающие спрингалды. В случае возникновения замешательства или паники пехота считается уничтоженной и маневр повторяется. Будет отрабатывать этот маневр до тех пор, пока каждый солдат не поймёт как нужно действовать в той или иной ситуации. Потом задачу усложним. До подхода герцогской армии у нас остаётся шесть дней. Это время мы не должны потратить впустую. Офицеров прошу разойтись по отрядам. Через два часа я буду на поляне, чтобы наблюдать учение.

Люди, тихонько переговариваясь, стали расходиться. Иногда то тот, то иной человек бросал в сторону Володи испуганный взгляд, но тотчас отводил его и спешил поскорее покинуть комнату. Вскоре остался только граф Танзани. Володя вопросительно вскинул голову.

— Как я понимаю, в этих учениях опять нет места моим людям, а потому мне незачем идти к солдатам.

— Я бы хотел остаться один, — буркнул Володя.

— Правда? И не надо на меня сверкать глазами, поверь, я видал и погрознее. Лучше говори, что ты там задумал.

Володя набрал уже было воздух, чтобы наорать на граф, но на миг замер, а потом тихо выпустил его.

— Извини, — буркнул он. — Сорвался. Давно со мной такого не было… в военной школе преподаватели думали даже, что у меня и чувств не осталось.

— Тебя настолько разозлило предложение этого дурака?

— Я просто представил на его месте того человека, который убил моих родителей и сестру. Тоже искал лёгких путей.

— Я так и подумал. Но ты всерьёз думал, что герцог стал бы мстить?

Володя достал из кармана накидки лист бумаги, развернул.

— Герцог Торенды, натура впечатлительная, нерешителен в принятии решений, однако раз что-то решив идёт к цели уже не сворачивая. Любит жену и детей… Тут ещё есть, но главное это.

— Хм… Ты всегда о каждом противнике собираешь такие сведения?

— Да. Так проще просчитывать их реакцию. Когда знаешь свои силы и слабости, и знаешь силы и слабости противника победить проще.

— Ясно… Слушай, а может тогда отправим семью герцога в столицу? Не смотри на меня так, я даю слово, что там им не будет причинён вред.

— Нет. Нельзя. Герцог очень любит семью и сделает всё возможное для того, чтобы освободить её. И пока она здесь, он помчится сюда с максимальной скоростью, бросив всё, что его сдерживает. Значит придёт он сюда только с кавалерией и с той пехотой, для которой найдутся запасные кони. Если же он узнает, что семью уже увезли, то спешить у него причин не будет, он остановится и начнёт собирать силы для гарантированной победы, а потом уже двинет на столицу, чтобы спасти семью.

Граф очень задумчиво посмотрел на Володю.

— Ты именно это имел в виду, когда говорил, что в случае захвата замка герцог придёт сюда с меньшими силами, чем если просто пойти ему навстречу?

— Ну да. И ещё он будет гнать людей с максимальной скоростью.

— Да уж… Однако при всём твоём желании защитить его семью это не мешает тебе их использовать против герцога. Скажи, а если бы они тебе не были нужны тут, ты бы отправил их к королю?

Володя покачал головой.

— Артон слишком вспыльчив… Извини, буду откровенен, хотя тебе это может не понравится… считай как хочешь, но я не думаю, что Артон удержался бы от мести. А потом сильно бы жалел.

— Пожалуй, тут ты прав, — задумался граф. — Скажи… а ты сам бы стал мстить за гибель отца, если бы мог?

— Хм… трудный вопрос. — Володя изучил потолок. — Со своим теперешним опытом я думаю, что нет. — Наткнувшись на недоверчивый взгляд графа, пояснил: — Если бы убийца не тронул никого, кроме отца я бы мстить не стал. Понимаете, мой отец вовсе не был невинным человеком и, полагаю, на нём тоже есть кровь… не мне его судить. В те игры он сам начал играть, никто насильно не заставлял его туда лезть. И ставки той игры он прекрасно знал. Просто он доверился человеку, который доверия не заслуживал. — Володя вздохнул. — Проблема в том, что если бы погиб только отец, то у меня не было бы моего теперешнего опыта и когда бы я подрос, наверняка тоже влез во все эти дела, желая отомстить, наказать, властвовать. Это сейчас я понимаю, что никакая власть не стоит жизни близких людей.

— Тут с тобой многие бы не согласились.

— Возможно потому, что им не приходилось терять по настоящему близких людей. Жаль, что герцог Торенды не понял, что для него по настоящему важно, в результате потерял всё.

— Ну ещё не потерял, но с твоей помощью… — Володя сморщился. Граф воззрился на него с явным удивлением. — Слушай, а ведь тебе действительно жаль, что всё так происходит! Ты не шутишь! Ты жалеешь о таком выборе герцога даже несмотря на то, что именно благодаря этому мятежу стал настолько нужен королю, что тот вознёс тебя, чужака, на вершину власти, сделав одним из семи правителей королевства!

— Тебе трудно понять… — Володя встал. — Извини, надо кое-что сделать перед началом учений. Встретимся на поле.

Граф не стал останавливать князя, но даже когда за ним закрылась дверь ещё долго смотрел ему вслед с безграничным удивлением.

Глава 24

Учения шли уже третий день и всё это время солдаты возвращались в казармы чуть ли не на корячках, тиры, уж на что выносливые вояки, но и те по прибытию сразу заваливались спать, едва только расседлают коней. Зато чёткость манёвров пехотинцев стала более менее приемлемая и отступление при бурном натиске конницы проходило нормально, в отличие от первого раза. Когда чуть ли не половина солдат не выдержала и ломанулась вперёд бегом, чтобы поскорее достигнуть нужного рубежа и повернуться к противнику лицом. Полковники и без слов Володи поняли, что первый блин оказался комом и начали сами высказывать солдатам всё, что о них думают, а после вернули всех на исходный рубеж. Конница тоже вернулась к лесу и карусель завертелась по новому… Сама Володя наблюдал за учениями только ближе к вечеру, когда возвращался из поездок по окрестностям, изучая подходящие места для боя.

— Герцог может подойти только по этой дороге или этой, — Володя махнул рукой внимательно слушавшему его командиру конных лучников — наёмнику арзусцу. — Мне надо знать точно по какой дороге он идёт задолго до того, как появится. Как твои орлы?

— Мои орлы ещё бараны, — коротко отрезал он.

Арзусец говорил по-локхерски не совсем чисто, порой шепелявя, потому он старался употреблять как можно меньше слов. Тем не менее понять его можно было без труда даже для Володи. который сам совсем недавно выучил язык и всё ещё говорил с акцентом, который местные жители принимали за имперский.

— Стадо баранов под командованием льва сильнее стада львов под командованием барана, — повторил Володя слова Наполеона, а арзусец надулся от гордости.

— Это так!

— Вот на тебя и вся надежда. Заодно проверишь своих орлов-баранов в деле.

— Я всё понял и всё сделаю! Мы мастера разведки.

— Тогда действуй. Отыщешь войска герцога и не спускай с него глаз, докладывай мне о всех его перемещениях… шли гонцов почаще. В бой не вступать как бы ни хотелось, в случае риска отступайте.

Арзусец слушал наставления и снисходительно улыбался — мол поучи охотника как добычу свежевать, но зная, кто ему платит, в спор с нанимателем не вступал. Володя это понял и закруглился.

— Да ты сам всё лучше меня знаешь. Давай.

Арзусец кивнул, вскочил на коня, махнул своим людям, ожидающим чуть в стороне и через мгновение по одной из дорог мимо князя промчался отряд кавалеристов в лёгких доспехах, но зато у всех были приторочены у седла луки и колчаны со стрелами.

Следующий инструкцию получал Саймон Оргин. Сразу после прибытия инженера с артиллерией он его не беспокоил, поскольку тот со своими мастерами был занят оборудованием полигона и размещение стрелометов и спрингалдов. Но как раз сегодня утром они всё закончили. Отозвав его в сторону, он расстелил прямо на земле карту и сел перед ней, Оргин опустился рядом. Подъехавший граф соскочил с коня, дожидаясь, когда освободиться князь.

— Саймон, видишь эту реку, — Володя ткнул в карту.

Инженер внимательно изучил линию на бумаге и кивнул.

— Конечно, милорд.

— Бери своих людей, крестьян из ближайшей деревни и выбери подходящее место вот на этом отрезке и начинай наводить мосты. Ставь не менее двух — для пехоты и кавалерии.

Инженер удивлённо глянул на князя, но спорить не решился, только спросил:

— Когда их надо поставить?

— До подхода герцогских войск… — Володя задумался. — Если сражение пойдёт не так, у нас должна быть возможность быстрого отступления. Мосты надо подготовить к возможности быстрого уничтожения. Смотри, если мы отойдём по ним и уничтожим, то герцог сможет переправиться за нами только вот по этому мосту почти у самого замка… Его тоже подготовь к уничтожению. На мост выше по течению у меня свои планы и его не трогай. В результате преследовать нас герцог не сможет пока не захватит собственный замок, а здесь мы оставим достаточно людей, чтобы с ходу у него это не получилось.

— Вот, значит, как…

— Да, знать об этом остальным не нужно. Даже твоим людям. Будут спрашивать. Говори что мосты нужны для улучшения снабжения наших войск.

— Я понял, милорд. — Инженер поднялся, отряхнулся и торопливо зашагал к своим.

— Ты не так уверен в исходе боя, как хочешь показать, — заметил граф.

— Я пытаюсь предусмотреть все варианты.

— Я это понял… тебя, кстати, Лигур разыскивал. У него есть какие-то идеи, хотел обсудить.

Володя кивнул и вскочил в седло.

Лигур ждал их в штабном шатре, где он рассматривал схему.

— В общих чертах, я кажется, понял, что ты задумал, — сообщил он после приветствий. — Только мне кажется, что ты не всё учитываешь. Всё-таки наши солдаты ещё не совсем хорошо обучены и таранного удара могут не выдержать.

— Что предлагаешь?

Лигур изложил свои мысли. Володя поморщился.

— Рогатки… «ежи»… это всё настолько стиснет нас самих, что мы лишимся возможности манёвра.

— Зато солдатам будет спокойнее, а это главное.

Володя задумался. С одной стороне искусственно ограничивать возможность маневрирования не хотелось. С другой Лигур лучше него знает солдат и если он говорит, что они могут не выдержать, значит есть основания. По большему счёту Володя всегда предпочитал действовать не методом прямых указаний, понимая, что в местной специфики ещё слабо разбирается, а постановкой задач своим помощникам, а те уже действовали в рамках своего разумения. Советы Володя давал, но прислушиваться к ним или нет — это уже было на совести исполнителя. В своё время когда на Базе разрабатывали его стиль работы, то остановились именно на таком.


— Пойми, — говорил психолог, — специфика местной жизни может очень сильно отличаться от того, к чему ты привык. Пока ты не узнаешь всего этого самый невинный шаг может посадить тебя в лужу. Потому лучше всего будет если ты, пока не изучишь все норы, как можно больше будешь использовать местных. Ставь им задачи, советуй, но работать они должны сами без твоего присмотра — только так будет польза. Возможно это окажется не так эффективно, как если бы ты сам занялся проблемой, но шансы что ты дело завалишь всё-таки много выше.


В справедливости этого Володя уже имел шанс убедиться, когда провалилась его попытка ввода званий для кавалерии, которая едва не вызвала бунт благородных. Вовремя дал задний ход, предоставив разруливать ситуацию Конрону. Были и более мелкие провалы как раз из-за незнаний местных тонкостей. С тех пор он предпочитал выступать именно генератором идей, а не их проводником. Даже планы военной кампании разрабатывались совместно с теми, кого Володя называл генеральным штабом, в который вошли доверенные люди. Они собирали информацию, занимались планированием, даже организацией снабжения. Сам Володя только отбирал идеи, что-то дополнял, что-то уточнял. Изредка, правда, выступал и как единоличный командир, но армия тем и хороша, что приказы тут обсуждать не принято, а потому если что даже и шло вразрез с местными представлениями, то особых споров не было, если не задевалось чего-то действительно важного.

— Хорошо, действуй как считаешь нужным, — наконец принял решение Володя.

Лигур кивнул.

— Сейчас и займёмся заготовкой «ежей», благо опыт имеется. Только, милорд, вы уверены, что атака будет именно кавалерийской? Делать ставку на это…

— Я прежде всего делаю ставку на то, что герцог — локхерец до мозга костей.

— В каком смысле? — удивился Лигур.

— В прямом. Лигур, сколько у нас войск?

— Войск? Где-то четыре с половиной тысячи. А что?

Володя выглянул из шатра и выловил среди солдат первого попавшегося локхерца, которым оказался Конрон, направляющийся на обед.

— Конрон, можно тебя на минуту?

— Милорд? — Конрон не очень радостно глянул на князя, но всё-таки вошёл в шатёр.

— Конрон, сколько у нас войск?

— Войск? — В его голосе отчётливо прозвучало: «И ради этого ты меня оторвал от обеда?» — Примерно полторы тысячи всадников… ну ещё пехота есть.

— Спасибо.

— Это всё, милорд? — Дождавшись кивка, Конрон пробормотал себе под нос что-то в адрес чокнутого князя… тихонько пробормотал, чтобы никто не услышал и вышел.

Володя повернулся к Лигуру.

— Понял? И он ведь прекрасно знает, что твои пехотинцы не толпа крестьян. Он с детства знает, что только латная кавалерия настоящие солдаты. Остальные так… пехота. Со стороны это очень бросается в глаза, хотя изнутри, думаю не так заметно. Но я-то как раз со стороны и смотрю. Я полагаю, что у герцога этот подход ещё более ярко выражен — он не был в Тортоне и не видел твоих людей в деле. К тому же если он постарается прибыть как можно быстрее, то сделать он это сможет только с кавалерией. Если пехоту с собой и возьмёт для помощи, то очень немного.

Граф ещё при словах Конрона нахмурился, потом внимательно выслушал слова князя и покачал головой. Даже когда в шатре он остался один, то и тогда ещё долго размышлял о чём-то. Потом сел за стол, сдвинул со стола карты, достал лист бумаги и стал что-то быстро писать. Писал довольно долго, потом запечатал свиток, спрятал его и вышел. Некоторое время наблюдал как солдаты отдыхают после обеда перед началом тренировки, а потом направился к своим, где разыскал помощника. Которому и вручил свиток.

— Как обычно? — поинтересовался тот.

— Да. Это как можно быстрее надо доставить королю.

— Тогда я сейчас зашифрую и отправлю гонца, ваша милость. А князь…

— Князь, не идиот и он, думаю, прекрасно знает почему я таскаюсь всюду за ним, — вздохнул граф Танзани. — Но пока всё равно ничего сделать не может… или не хочет.

— А вы сами что думаете по его поводу?

Граф прикусил губу. Не дело помощника это знать, но с другой стороны он ему полностью доверял, потому и выбрал.

— Он может быть опасен… Я почему-то думаю, что король допустил ошибку, когда дал этот пост ему… как бы лекарство не оказалось опаснее болезни…

— Значит вариант два?

Граф снова задумался.

— Пока нет. Пусть пока всё идёт как есть. Я ещё не разобрался в этом князе… Но он искренне ненавидит предателей, а потому клятву будет держать.

— Так что же вас тревожит? — удивился помощник. — Юноша, безусловно, талантлив и очень хорошо, что его удалось привлечь на нашу сторону. Конечно, он делает кучу ошибок, неопытен, многое не знает и если бы не вы, то для него всё могло бы закончится печально. Но это дело наживное и когда он наберётся опыта, то он может стать опорой королевства.

— Да-да, — рассеяно отозвался граф. — Иди, Турн, занимайся донесением… Вот это меня и пугает, — добавил он, когда его помощник вышел. — Что будет, когда он наберётся опыта?


Прошло ещё два дня… Со всеми делами Володя так замотался, что ему некогда даже было навестить семью герцога и графиню Лурдскую. Впрочем, те сами не изъявляли желания с ним общаться — Володя приказал, чтобы ему передали все просьбы пленников и о встрече те не просили. Единственно он разрешил им ежедневные прогулки во дворе замка в небольшом саду. Под присмотром, но ненавязчивом, поскольку замок находился на осадном положении с усиленными патрулями на стенах, во дворе и постоянно закрытыми воротами тоже под усиленной защитой. По необходимости открывалась только небольшая калитка. Войска в основном жили в палатках, занимаясь практически беспрерывно. Даже Володя признал, что манёвр отработан хорошо, но всё равно требовал учений, хотя и не таких интенсивных. Шли занятия по перегруппировки в бою по сигналам, тренировались выдвигать резервы для закрытия брешей в линии. Даже устраивали экзамены, когда горнист подавал сигнал, а каждый командир отделения должен был сказать, что сигнал значит. Кто не отвечал — учил их потом едва ли не всю ночь. Совершенство всё равно оставалось недостижимым…

Володя выслушал очередное донесение от арзусца, который сообщал, что произошла непредвиденная стычка с отрядом герцога и потерял несколько человек, но сумел оторваться от преследования. Сам герцог усиленно гонит солдат вперёд невзирая ни на что. Как и подозревал Володя, Ульмар посадил всех кого можно на коней и теперь нёсся к замку, навёрстывая упущенные дни, когда был уверен, что замок противнику взять не удастся и которые потратил по стягивание всех разбросанных отрядов в кулак. Если он продолжит такой марш, то будет здесь даже раньше, чем ожидалось — настолько стремительного марша Володя от герцога не ждал.

— Похоже, что послезавтра будет бой, — заметил граф Танзани, когда гонец отправился есть и отдыхать. — Этот герцог широко шагает.

— Сегодня в учениях отбой. Вечером накормить солдат получше, а завтра только лёгкий завтрак. — Володя повернулся к графу. — Бой будет завтра. — К Конрону: — С утра быть готовым к выступлению. Лигур, подготовь своих людей. Всё.

— Двинешься навстречу? — поинтересовался граф, когда офицеры, уточнив детали и получив дополнительные инструкции, разошлись по своим отрядам. — Стоит ли?

— Стоит. Герцог этого не ждёт. Значит стоит. Да и место там получше для боя есть… В случае чего отступать к нашей переправе оттуда тоже удобнее. Граф… выделите надёжного человека, пусть он возьмёт человек тридцать-сорок из тыловых служб и человек десять солдат и встанет вот на этом перекрёстке. Если сражение пойдёт не так, отступление будет проходить именно в этом направлении. Он должен всех направлять в сторону переправы и немедленно отправить человека, чтобы он разрушил мост недалеко от замка. — Володя махнул в сторону моста, о котором он говорил, хотя его с этого места было не видно, даже если выйти из шатра — замок загораживал.

— А мост выше по течению?

— О нём позаботится наш друг арзусец… Ллия Тутс… ну и имена у них там. Я уже отправил к нему несколько гонцов с приказами.

— Несколько?

— На всякий случай. Уже был замечен вражеский разъезд. Один, правда, но кто знает. И ещё, граф… проследите, пожалуйста, чтобы тут всё нормально было. Мне надо бы навестить семью герцога, последняя возможность перед боем, а то как-то нехорошо даже получается.

— Всё будет нормально. Я никогда прежде не видел в войсках такой дисциплины, какую навели в армии твои офицеры. Разве что в гвардии. Думаю, что присмотр тут не нужен, но прослежу.

— Спасибо.


В замке Володя прежде всего осмотрел посты, устроил разнос командиру, у которого солдат заснул на часах и только после этого навестил семью герцога. Герцогиня оторвалась от вышивания, которому обучала дочь и вопросительно посмотрела на гостя. Ему, похоже, обрадовалась одна Генриетта, тут же похваставшаяся своей вышивкой, не обращая внимания на недовольный взгляд дочери герцога Аники и презрительное фырканье Корта.

Володя изучил вышивку.

— Неплохо, — признал он. — Только вот иголку бы потоньше, а то стёжки большие получаются. Вот тут видишь, неровно?

Генриетта изучила указанное место и со вздохом призналась, что «этот стежок у меня ещё плохо получается».

Аника фыркнула.

— Чтоб ты ещё понимал в вышивании.

Володя не обратил на это никакого внимания, чем оскорбил девочку неимоверно.

— Вы пришли что-то сказать, милорд? — вмешалась герцогиня, отчасти из страха, что её дети сумеют таки вывести из себя князя и тогда неизвестно что может с ними случиться.

— Не знаю, ваша светлость, радостные это для вас вести или нет, но ваш муж с армией на подходе. Скорее всего завтра будет сражение.

— Надеюсь папа тебе всыплет хорошенько!

— Да!!! — поддержал сестру Корт.

— Может и так, — к их удивлению согласился князь. — Ваш папа хороший командир и бой будет трудным. Я не недооцениваю его и потому принял все меры к тому, чтобы победить. В остальном на всё воля Господа…

— Какого? — удивилась графиня.

— Единого. — Володя улыбнулся. — У меня своя вера, графиня, её сложно объяснить, а вдаваться в теологические спору у меня нет ни желания, ни нужных знаний.

Володя подошёл к кровати и слегка откинул одеяло.

— Как раны, Рокерт? Не беспокоят?

— Чешется очень, милорд, в остальном нормально.

— Чешется, это хорошо. Значит заживает нормально. Вот, — Володя положил на столик две таблетки. Перед сном съешьте их и запейте кипячёной водой. Кипячёной, Рокерт, если не хотите потом бегать каждые десять минут по нужде. Кстати, я всем советую пить только кипячёную воду во избежание проблем с желудком. Разведённое вино хорошо, но всё-таки… Ладно, не буду больше мешать.

— И всё-таки папа тебе покажет завтра!

Володя остановился и обернулся у двери.

— А что будет дальше, девочка?

— Девочка?!! — Аника задохнулась от гнева и тут заметила слабую улыбку князя. — Так ты ещё и издеваешься?!!

— Немного. Так что будет дальше, когда он покажет? Где остановится?

— Что значит где остановится? — девочка даже про гнев забыла, пытаясь понять чего от неё хочет услышать чужеземец.

— Ну какая у него конечная цель? Трон Локхера? Хочешь стать принцессой?

— А если и так? — Аника с вызовом глянула на него.

— Да? Знаешь, я познакомился во дворце с Ортинией… Она на два года старше тебя всего.

— Ну и что? — девочка всё никак не могла сообразить к чему ведёт князь.

— Она серьёзно болела… врачи думали не выживет. Её мать пришла ко мне, поскольку знала, что у меня может быть возможность ей помочь. У меня хорошие лекарства и принцессе стало лучше. Её мать потом пришла к ней и долго сидела с дочерью… она думала, что уже потеряла дочь.

— Хвастаешься?

— Хвастаюсь? Нет, пытаюсь кое-что тебе объяснить. Так вот, когда королева просила меня о помощи, у неё в глазах стояли слёзы… Она так смотрела на дочь… вот как вы герцогиня. Вы ведь тоже любите дочь? Так вот, милая Аника… — Володя опять улыбнулся, заметив реакцию девочки на обращение, — чтобы вам стать принцессой, надо убить и Ортинию и её мать. Вы готовы это сделать ради титула?

Герцогиня вскрикнула… Похоже, до неё дошло. Она с ужасом глядела на Володю.

— Вам король дал титул герцога Торенды! — ахнула она. Вскочила, не зная, к кому бросаться к сыну ли или дочери.

— Вижу, вы поняли, — кивнул Володя.

Аника испуганно попятилась, но тут же взяла себя в руки и вздёрнула голову.

— Вы убьёте меня и брата ради титула?

— Но ведь вы готовы были убить Ортинию и её братьев, чтобы стать принцессой?

— Вы… вы чудовище!!! — герцогиня наконец притянула к себе детей и заключила их в объятия.

Володя пристально смотрел ей прямо в глаза, пока герцогиня не сдалась и не отвернулась.

— Правда? Только потому, что дело коснулось ваших детей? Судьба других вас не касалась и мужа вы не осуждали?

Герцогиня побледнела, её взгляд заметался, ища поддержки хоть у кого.

— Милорд, — наконец выдохнула она… — Прошу вас… Пощадите их…. Они же не виноваты…

— Не виноваты, что родились детьми герцога? Или в том, что отец забыл о клятве?

Володя отвернулся и снова направился к выходу, но опять задержался.

— А вот это не надо.

Герцогиня, набравшая уже было воздух, чтобы что-то сказать, глотнула.

— Что не надо?

— Предлагать мне не надо то, что вы только что хотели предложить. — Володя кивнул на Анику и снова глянул на её мать. — Я прав?

Улияна медленно кивнула, в глазах страх уступил место ужасу…

— Нет, мыслей я не читаю, просто это самый очевидный ход, чтобы спасти детей и вроде бы легализовать моё положение в герцогстве. Но этого не надо во-первых, потому что такой ход спас бы только вашу дочь, но не сыновей. Во-вторых, ваша дочь сама бы отказалась от такого спасения. И в-третьих, ваш муж официально лишён титула Королевским Советом как мятежник и этот же Совет даровал титул мне, потому я не нуждаюсь ни в какой поддержке с вашей стороны, а с подданными я попытаюсь договориться самостоятельно… — Володя выдержал паузу и когда герцогиня совсем побледнела, закончил: — И по этой же причине вашим детям ничего не угрожает. Вы, как семья мятежника тем же Королевским Советом лишены всех титулов и поместий и они не могут больше претендовать на герцогство. Если ваш муж проиграет, то в Локхере ваши притязания не поддержит никто — проигравших не любят.

Володя закрыл за собой дверь, неторопливо прошёл по коридору и только когда скрылся с глаз часовых, прислонился к стене и прикрыл глаза. Его всего трясло так, что стоять не мог и вынужден был сползти по стене. В этот момент Володя был сам себе противен. Противен настолько, что его неудержимо тошнило и успокоиться никак не мог.

— Я не мог по другому, — уговаривал он себя. — Не мог… не мог по-другому… Как ещё этим чёртовым честолюбцам объяснить, что они по головам идут к своим целям?! Пока самих в это не ткнёшь носом, пока лично их не коснётся… пока более удачливый не обойдёт…

«Такой как я»… Новый спазм тошноты согнул его и заставил тихонько застонать.

— Вам плохо, милорд? — над Володей навис какой-то солдат.

— Живот болит, — прохрипел он. — Помоги добраться до комнаты… там моя аптечка должна быть…

Солдат на миг замер, потом просто подхватил Володю на руки и чуть ли не бегом бросился по коридору. В комнате он аккуратно усадил князя на кровать.

— Вон ту сумку дай… открой… — Володя нагнулся и отыскал но-шпу, вскрыл и проглотил… — Да не пугайся… просто спазм обычный… скоро пройдёт…

На нервной почве… Похоже нервное напряжение последних дней дало о себе знать.

Боль постепенно затихала и вскоре исчезла совсем. Володя облегчённо вздохнул, но на всякий случай выпил ещё порошка и махнул солдату.

— Спасибо, но сейчас мне лучше… Можешь идти… И ещё раз спасибо, что помог. И вот что… не говори никому, что произошло. Договорились?

— Конечно-конечно, милорд, — поспешно закивал солдат. — Я понимаю…

— Вот и хорошо.

Когда за солдатам закрылась дверь, Володя откинулся на подушку и закрыл глаза. Действительно ли нужна была такая жестокость в разговоре с герцогиней? Или власть почувствовал и захотелось показать её? Психологи на Базе предупреждали, что может прийти такой момент, если всё дастся слишком быстро и потому советовали если и начинать восхождение, то делать это постепенно… Постепенно не получилось. Есть ли упоение властью?

Володя прислушался к себе и признал, что нет никакого упоения, а есть усталость. Такая, что хочется послать всех куда подальше, а самому завалиться спать. А потом вернуться к себе на остров и поселиться там вместе с Аливией.

— Только вот девочки имеют обыкновение взрослеть… — вспомнились слова герцога Алазорского, когда тот убеждал его принять титул. — И что её ждёт в будущем, если всё останется как есть?

Да уж. Ничего хорошего точно. А потому ныть, раз уж принял решение, смысла нет. А герцогиня… Ну может хоть сейчас до неё дойдёт, какую кашу заварил её муж. Может тогда и проблем с этой стороны станет меньше, если действительно поймёт и сумеет объяснить это детям. Не хотелось бы через несколько лет устраивать споры с Кортом по поводу законности титула. А споры в этом времени ведь не в судах, а на полях сражений. Его, конечно, не поддержат, но… кто знает. Вдруг королю придёт в голову приблизить его к себе как противовес некоему герцогу, если вдруг последний станет приобретать слишком большой вес. Артон, может и неплохой человек, но Артон-человек и Артон-король это очень разные люди. И сам бы он лично так бы и сделал. Блин… начитался Макиавелли… И ведь тот же Макиавелли посоветовал бы убить всю семью герцога и не париться. Дело даже не в личной безопасности, а в безопасности всего герцогства. Жалость сейчас может обернуться кровью тысяч действительно невинных людей в будущем.

Но это Макиавелли, а как поступить Вольдема… тьфу… Володьке Старинову… ещё точнее Шкету. А Шкета Гвоздь даже за мысли такие прибил бы. С другой стороны на Шкете не лежала ответственность за тысячи жизней и целое герцогство. Вот и думай.

Володя и думал. Старательно и усиленно. Макиавеллевский вариант ему не нравился категорично. Он сам тогда сказал Александру Петровичу, что это путь к одиночеству, а одиночество он уже испытал и больше не хотелось. Значит нужно искать другой вариант.

Минут через сорок размышлений Володя улыбнулся, кажется он нашёл выход. И родители, если действительно любят своих детей, помогут ему уговорить их, понимая, что это единственный шанс для тех просто выжить.

Однако валяться было некогда — и так задержался уже, хотя и обещал вскоре вернуться. Пришлось подниматься и идти к войскам. Граф Танзани с подозрением покосился на слегка бледноватого князя.

— С тобой всё в порядке? Плохо выглядишь.

— Уже всё в порядке, я принял лекарство. Немного живот схватило.

— Может лучше к врачу сходишь?

Володя побледнел ещё сильнее.

— К вашим?! Нет, спасибо, я жить хочу. Сам разберусь, ничего серьёзного, обычный спазм. Лучше скажи, как тут у вас?

— У нас нормально, я отправил приказ поварам, люди отдыхают, патрули вокруг усилены. В общем твоего присутствия даже не требуется, так что если к врачу идти не хочешь, лучше иди отдыхай, тебе это не помешает.

— Нет, спасибо, уже всё нормально…

— Милорд, вы плохо выглядите. С вами всё в порядке?

— А может и нет, — буркнул Володя. — Спасибо, Конрон, я тоже рад тебя видеть.

Конрон удивлённо моргнул и вопросительно глянул на Танзани. Тот пожал плечами и развёл руками.

— Вот что, князь, идите отдыхайте. До завтра вы тут нам точно не понадобитесь. — Граф решительно подтолкнул Володю в сторону замка. Тот некоторое время пытался сопротивляться, но потом. Обдумав всё, сдался, благоразумно решив, что сегодня он и в самом деле не нужен, а завтра ему понадобятся все силы и лучше в решающую минуту быть выспавшимся и здоровым.


Утром он спустился как раз к завтраку. Подсев к ближайшему солдатскому костру, он наложил себе кашу из котла, попробовал и кивнул.

— Всегда так вкусно?

— Спасибо, милорд, — заговорили вокруг. — Еда нормальная.

Один раз поставщик ещё в столице попытался мухлевать, попытавшись за взятку пропихнуть просроченный товар, который не то что есть, смотреть на него было невозможно. Володе донесли об этом… Багаж интенданта был перевернут сверху донизу, но золото нашли, после чего под присмотром солдат того заставили есть то, что он закупил для войск. Когда его откачали, отправили служить солдатом с конфискацией всего имущества, а несколько человек навестили хитрого купца, которому сунули под нос подписанный им договор. Поскольку стандартный договор составлял сам Володя, который и требовал от своих интендантов давать на подпись поставщикам, то в нём были пункты о том, что в случае некачественного товара тот обязуется заменить его за свой счёт с выплатой крупного штрафа. Купец попытался было возмутиться, доказывая, что его товар первоклассный.

Володя терпеливо выслушал, покивал и предложил провести экспертизу. Ещё не догадываясь о чём речь купец согласился. Володя отдал несколько приказов, а купца потащили за собой несмотря на его возмущённые вопли.

К такому обращению уважаемые столичные купцы не привыкли и вскоре уже уважаемые горожане требовали немедленно отпустить купца иначе они будут жаловаться самому королю. Володя вышел к ним и радостно объявил, что очень рад, что все здесь они собрались и он рад их видеть. Уважаемые граждане ошалели от такого приёма и потому не сопротивлялись, когда их всех пригласили в поле и выгрузили перед ними закупленное продовольствие.

— Раз вы самые уважаемые граждане города, — объявил Володя, — значит ваше слово что-то значит. Предлагаю вам выступить свидетелями и экспертами. Согласно заключённому договору купец Эродахан обязался поставить войскам сто сорок килограммов ржи, двести килограммов пшена, шестьдесят килограмм гречихи. Но если качество товара не будет соответствовать договорному, купец обязуется выплатить штраф и поменять всё поставленное за свой счёт.

— Я поставил качественное продовольствие! — завопил купец, который стоял тут же под охраной.

Володя махнул рукой и солдаты вынесли три мешка, которые и раскрыли. Не надо было быть экспертом, чтобы понять — зерно никуда не годится — прелое, если копнуть, может и плесень найдётся.

— Вот что поставил нам этот купец. Прошу вас выступить экспертами и сказать, качественное это зерно и я напрасно предъявляю претензии уважаемому купцу, или он должен будет соблюсти договор — заменить всё поставленное и выплатить штраф. — Володя достал договор и протянул его одному из невольных экспертов.

Тот прочитал, покачал головой. Подошёл к мешкам. Остальные замялись.

— Чтобы лучше думалось, вот то, что приготовили наши повара из этого зерна… — Тот час к каждому «эксперту» подошли солдаты и протянули им тарелку с чем-то… с чем-то, напоминающее еду. — Это на случай, если вы не сможете определить качество продовольствия по виду и вам потребуется снять пробу для лучшего восприятия.

Пробовать это не захотел никто
и несмотря на купеческую солидарность единогласно было решено, что купец должен выполнить договор, после чего уважаемые граждане, с трудом сдерживая порывы рвоты спешно покинули лагерь.

— Повару мою благодарность, — чуть повернулся Володя к стоявшему рядом и ухмыляющемуся Лигуру. — Я думал испортить это сильнее невозможно, но он себя превзошёл. — Князь подошёл к разом посмурневшему купцу. — Ну что, уважаемый Эродохан, эксперты вынесли вердикт не в вашу пользу. Лигур, снаряди солдат, пусть они проводят уважаемого купца до дома и проследят за выполнение им договора.

— Милорд! — купец рухнул на колени. — Смилуйтесь!!! Я разорюсь, если выплачу штраф! Моя семья пойдёт по миру!!!

Жалости Володя не испытал ни на миг.

— Семья? Разоришься? А о чём ты думал, сукин сын, когда хотел заставить людей жрать то дерьмо, что продал? Ну нет, ты у меня всё до копейки выплатишь, дом продашь, милостыню будешь просить, но выплатишь, чтоб и другие видели и неповадно им было. Чего встали? Тащите его отсюда.

Довольные солдаты подхватили воющего купца и уволокли.

— Впервые вижу, что бы купцов сделали на их же поле, — покачал головой Лигур. — Это ж такие хитрецы, что в любую щель пролезут и всё равно вывернутся.

— Ты просто не знаешь интендантов у меня на родине. По сравнению с ними этот купчишка невинный младенец. К тому же тут ещё не привыкли читать мелкий шрифт в договорах. Ладно, остальное на тебе. Вытряси с этого купца всё, что положено и проверь остальные поставки, хотя… думаю скоро появятся целые делегации купеческие с извинениями, что негодяи управляющие поставили нам товар не с того склада.

— И как в этом случае быть?

— Ну согласись, что управляющие негодяи, но ты не можешь не доложить об этом князю… но если они согласятся немного компенсировать тебе молчание, то ты позволишь им заменить товар и не сообщишь князю… Ну что смотришь? Война — дорогое удовольствие, а деньги нам не помешают. Это всё равно для них будет дешевле, чем штрафы платить.

С тех пор не было ни одного случая некачественной поставки — боялись. Купец Эродохан действительно разорился, хотя весь штраф всё равно заплатить не смог даже продав всё имущество. Теперь собирает его остатки на паперти со всей семьёй. Половину оставляет себе на пропитание, а половину отдаёт…

— А ты умеешь быть жестоким, — заметил тогда герцог Алазорский. — Я боялся, что ты из-за своего мягкого характера не справишься с герцогством. Но теперь я спокоен.

Под конец этой истории Володя вызвал к себе офицера, отвечающего за обеспечение, заперся с ним в одной комнате и устроил ему грандиозный разнос по всем правилам психологической науки начала двадцать первого века планеты Земля. Офицер отделался крупных штрафом за поведение своих подчинённых и обещанием в случае повтора пеньковый галстук на шею. Офицер, вывалившийся из кабинета едва ли не с инфарктом собрал всех подчинённых и накрутил хвосты им.

— Князь пообещал меня повесить, если ещё такое повторится, но будьте уверены, что вы все повиснете гораздо раньше меня!

Теперь всем было ясно почему офицерам и солдатам интендантской службы князь положил такие высокие зарплаты, чуть ли не втрое больше, чем остальным. Им даже не завидовали.

— Глупцы могут считать, что войны выигрывают только солдаты, — объяснил потом Володя Лигуру. — Но это чушь. Сами по себе солдаты и даже гениальные полководцы ничего не сделают, если не будет налажено снабжение. Интенданты — вот кто настоящие победители в войнах. А потому на эту службы нам с тобой нужно будет обратить особое внимание. Горячая еда, новые стрелы, запасы луков, арбалетов, поставки камней для катапульт — всё это должно поступать в войска в любое время и место тогда, когда это понадобиться.

Наладив нормальное снабжение даже самого последнего солдата, Володя завоевал громадное уважение солдат, многие из которых служили не первый год и у самых разных людей и знали как осуществляется снабжение там. Всегда всё самое лучшее доставалось благородным, потом латникам и только что оставалось шло пехотинцам и рабочим. У князя и благородных и рабочих снабжали из одного котла, не делая никаких различий. А поскольку сам князь, а следом за ним и граф Танзани частенько питались у солдатских котлов, то и остальным вроде как выступать против этого не с руки — сами же вынуждены были в таких случаях есть там же, а раз так, то пусть уж у солдат будет приличная еда, чем травиться не знамо чем.


— Войска готовы, милорд! — влетел в шатёр вестовой с сообщением.

Володя оторвался от воспоминаний и кивнул.

— Хорошо. Выступаем по сигналу, порядок движения по стандарту.

Первым выступила конница. Не дожидаясь остальных. Они сразу взяли галоп и вскоре скрылись из виду. Володя сидел на коне чуть в стороне и наблюдал за тем, как мимо проходила пехота. Вот прошёл последний взвод и потянулись стрелометы, телеги с разобранными требуше, спрингалды. Последними ехали на телегах инженерные части с лопатами, ломами, кирками…

Когда проехала последняя телега, Володя дал шпоры коню и направил его вдоль колонны, перемещаясь в её голову. Тут он тоже задерживаться не стал — убедился, что движение проходит нормально и умчался дальше. Рядом пристроилась охрана.

Кавалерию он нагнал минут через десять. Отыскал Конрона с графом, Танзани, ехавших рядом и пристроился к ним.

— Часа через два будем на месте. Конрон, твоя задача очистить всё вокруг от разъездов мятежника. Не надо чтобы они знали, что мы тут делаем. Пошли человек пятьдесят вперёд по дороге, пусть они встретят врага там и немедленно отступают к главным силам.

На самом деле до намеченной для боя поляны они добрались даже раньше. Здесь их встретил посланец от Ллия Тутса, который сообщил, что армия герцога Торенды ночевала километрах в десяти отсюда.

— Часов через пять будут тут.

Володя кивнул.

— Конрон, отправь гонца назад, пусть там поторопятся и позаботься, чтобы нас не тревожили. Граф, мы с вами, пока пехота не подошла, давайте полазаем вокруг, осмотримся… Конрон, стой! Кто у тебя лучший командир?

— Шен, милорд… а что?

— Дай ему человек двести под командование и пусть сюда идёт.

Шен себя ждать не заставил. Володя указал ему на овраг слева метрах в двухстах отсюда.

— Видишь?

— Конечно, — даже удивился он.

— Бери своих людей, пройдёшь за ним и спрячешься вон в том лесу. Себя ничем не выдавать. — Володя кивнул на длинный шест, на вершине которого трепетал небольшой флажок с его личным гербом. Перейдёшь в атаку когда увидишь в атаке его. Цель та же, что и у нас. Дополнительный сигнал горящая стрела вверх — это сигнал к готовности. Как только уяснишь нашу цель, выводи людей из леса.

Шен вскинул руку ко лбу козырьком и осмотрелся.

— Там слишком узкое место между двумя оврагами… Если нас заметят, мы не прорвёмся.

Володя в свою очередь изучил окрестности в бинокль.

— Не так уж и узкое. И потом, когда придёт ваша очередь — противнику будет не до вас. Смотри, пехота наша выстроится вон там, потом отойдёт вот на этот рубеж. То есть первоначально вы будете на фланге, но когда мы отойдём окажетесь в тылу. Понял?

— Кажется, да, милорд. Мы ударим как раз в тыл наступающим.

— Основная цель — герцог. Даже если мы разобьём все войска, но ему удастся сбежать — мы проиграли, поскольку всё придётся начинать сначала. Потому удар именно по нему и только по нему. Постарайтесь захватить его живьём. Граф, вы тоже своим людям это скажите.

К тому моменту, как подошла пехота Володя успел основательно объездить всё поле предстоящей битвы и сразу стал сыпать приказами.

— Лигур, твои люди занимают вон ту лощину между двумя холмиками. Саймон, стрелометы устанавливай на холмах, а требуше собирайте на обратном скате — будем стрелять навесом. Лигур, лучникам и арбалетчикам лучше тоже занять холмы. Арбалетчикам на правом фланге, лучникам на левом. Саймон, пусть твои люди позаботятся об инженерном обеспечении позиции. Спрингалды ставьте как на тренировках позади пехоты. Эх, жаль не успели бердыши наделать в нужных количествах, придётся копьями обходится, ну да ладно. За работу!

Сам Володя мотался с фланга на фланг, наблюдал как рабочие с обратной стороны холма снимают дёрн и ровняют площадки, на которых спешно собирают требуше. Благо здесь всё отработано и стандартизировано — сбор занимает минут двадцать. Солдаты уже подтаскивают к ним камни. Землю складывают в мешки и тащат наверх, где из них делают что-то типа брустверов-укрытий для лучников. То же происходит и на другой стороне.

Володя махнул рукой в сторону лужайки слева от холма.

— Саймон, тут натыкайте «ежей» так плотно, чтобы никто обойти нас не смог. У нас не хватит солдат прикрыть это направление, надо извернуться.

— Сделаю, милорд. Я там вперёд приказал ещё кольев набить и верёвок натянуть. Если главная ударная сила у них будет конница, то запутаются в момент. Я бы и перед нашими войсками так же сделал, будь у нас времени побольше.

— Да, со временем у нас туго… Только что был ещё гонец. Герцог будет здесь через час.

— Быстро он.

— Нам же лучше — быстрее устанут. Кажется, он ещё не сообразил, что бой будет не у замка. Надо ускорить работы.

В этой войне многое применялось впервые, что раньше никогда не делалось. Выдвижение небольшой армии, верной королю оказалось настолько стремительным, что застала противника врасплох. Герцог не ожидал такой прыти и не знал, где будет главный удар — никто до этого не разделял свою армию на несколько отрядов. Да, каждый всегда добирался до места сборы своей дорогой, но собрав армию в кулак глупо же её распылять! Принцип: идти врозь, бить вместе ещё не был известен. Володя на практике показал местным принцип немецкого блицкрига, когда небольшая, но дисциплинированная армия вошла в самое сердце герцогства, с ходу захватила замок, вынуждая противника реагировать теми силами, что есть под рукой. Численное преимущество и преимущество в ресурсах перестало играть роль. Но Володя понимал и минусы своего плана — в случае неудачи герцог получит время для сбора сил и тогда его превосходство даст себя знать и в конце концов он переломит ситуацию. Значит неудачи быть не должно, а потому ещё одна новинка для этого мира — инженерное обеспечение предстоящего поля боя. Нет, такое практиковали и местные, но это, как правило, носило эпизодический характер для прикрытия явных слабостей. Здесь же впервые применялся строго научный подход с ловушками, чтобы направить атаку под обстрел стрелометов, выделение секторов обстрелов, искусственное сужение линии фронта, вынуждающее атакующих теснее прижиматься друг к другу, создавая великолепную мишень.

— Огонь!

Володя спешно поднялся на холм и проследил как ложатся камни, выпущенные из требуше.

— Поверните левее на два деления и уменьшить дальность! — услышал Володя крик Саймона.

Следующие камни легли куда надо. Разброс, конечно, впечатляющ, но и цель будет далеко не маленькая.

До подхода врага пристрелять успели не все требуше, но времени уже не оставалось. К Володе подскакал Конрон.

— Они здесь! Мы уже не можем больше сдерживать.

— Отступайте, — велел Володя. — Ваше место вон с тем холмом.

— В тылу? — нахмурился Конрон.

— В резерве, — отрезал Володя. — И быстрее!!!

Сам он тоже долго задерживаться не стал. Проехал перед строем. Остановился.

— Знаю, — заговорил он, — что командиру положено говорить разные героические речи перед битвой… Признаться, никогда не умел этого. Думаю будет лучше, если вместо меня заговорите вы. Так заговорите, что б враг потом долго в ужасе просыпался по ночам, вспоминая сегодняшний бой!

Речь и в самом деле была не ахти, но вызвала среди солдат смешки. Возможно в данном случае это было лучше любых иных речей. Володя вернулся на свой наблюдательный холм, где уже находились вестовые, Конрон, граф Танзани и ещё несколько офицеров. Кивнув ему, Танзани снова устремил свой взор вперёд, где показались первые всадники подошедшей армии мятежников. Заметив выстроившиеся для боя войска они поспешно разворачивали коней и отступали… Ненадолго. Вскоре появились ещё одни всадники, потом ещё… И вот уже всё впереди от леса и до оврагов занимали эти всадники.

— Ну, господа… да помогут нам возвышенные боги, — возвестил Конрон.

— Боги помогают тем, кто сам себе помогает, — буркнул Володя. — А сейчас я очень хотел бы знать, что сейчас происходит у герцога…

Глава 25

Войска противника выстроились где-то в километре от выстроивших войск. Володя поймал себя на мысли, что сейчас они представляют из себя замечательную мишень для миномётов. Ударить отрезающее позади них, а потом медленно приближать прицел, принуждая их наступать прямо на пулемёты на холмах… Мда, размечтался.

Вот вся конница стронулась с места и стала приближаться… Остановились… Вперёд выехало несколько всадников и остановились, осматриваясь.

Конницу Володя благоразумно поставил на левом фланге, чуть в стороне и позади пехоты. Вроде и вот она, но добраться до неё можно только через пехоту. Теперь главная надежда на то, что герцог недооценит пехотинцев… Впрочем пусть даже и адекватно оценит, тут ещё несколько сюрпризов есть. Выбора у него всё равно нет. Точнее он не очень большой.

Две армии замерли напротив друг друга. Володя не отрывал глаз от бинокля… замер… не поверил и протёр линзы. Снова посмотрел.

— Вот это да!!! Конрон, ты не поверишь, кто стоит рядом с герцогом.

— У тебя удивительная штука, но я не вижу на таком расстоянии где там герцог и кто рядом с ним стоит.

— Раймонд.

— Это кто? — поинтересовался граф, заметив реакцию рыцаря.

— Шпион Эриха, — буркнул тот. — Мы с ним в Тортоне встретились. Он должен был проделать там такое же дельце, как в замке герцога провернули Джером с Крейном. К счастью его вовремя разоблачили.

Володя хмыкнул, но смолчал.

— Если его разоблачили, то как он здесь оказался? — удивился Танзани.

— А его потом вместе со всеми пленными обменяли. Я всё-таки надеялся, что Эрих его не простит, а оно вон как получилось — сюда прислал послом к герцогу.

— И это плохо, — нахмурился Володя. — Он меня достаточно хорошо знает… И вот в этот момент он как раз что-то доказывает герцогу. Ага, герцог отмахивается…

— Ты же не знаешь герцога, откуда ты знаешь, что Раймонд спорит именно с ним?

— Мужчина лет сорока на вид, с бородой, носит белый плащ с изображением тигра… правда тигра на спине не видно, но думаю он там есть. Я угадал, граф?

Тот только вздохнул.

— А что ты будешь делать, если герцог не атакует?

— Атакует. Он не может не атаковать. Отступление для него равнозначно отказу от герцогства. Да и семью бросить он не может. Поторопим… — Володя повернулся к одному из вестовых и отдал приказ. Тот сорвался с места и помчался в сторону кавалерии. Вот от них сорвались человек двести всадников и помчались в сторону врага, затормозили, развернулись и разом выстрелили из арбалетов. Новый залп из второго и они отъезжают, их место заняла следующая волна, два залпа и отъехать… Третья волна, два залпа и отъехать.

Атака не очень действенна, враг потерял человек десять или двенадцать и наверняка большая часть раненых, но такая наглость требовала наказания и им навстречу выехал другой отряд и устремился в атаку. Наша конница начала поспешное отступление, даже не пытаясь отстреливаться… В этот момент ударили лучники с холма, отсекая погоню. Миг и всадники вернулись к своим, а вот во вражеском войске появилось подозрительное шевеление. Герцог рванулся вдоль войск, что крича на ходу и размахивая мечом, указывая им в сторону противника.

— Ну вот, сейчас начнётся, — предположил Володя. — Граф, как думаете, герцог возглавит атаку или останется на месте руководить?

— Останется, — твёрдо ответил Танзани. — Будет следить за ходом боя, чтобы вмешаться в нужном месте.

— Жаль… Я надеялся, он пойдёт впереди всех и не заметит особенностей позиции. Ладно, посмотрим.

И точно. Всадники медленно двинулись вперёд, но с каждый шагом они скакали всё быстрее и быстрее… быстрее… Вот копья склонились и теперь на пехоту мчалась стальная стена. Всадники всё ближе… ближе… В этот момент из-за обоих холмов ударили требуше… Поскольку в каждый заряжался не один камень, а несколько получилось подобие картечи, сыпавшейся с неба. Расчёт был таков, что накрыло не передние ряды, а задние. Первые ряды на обстрел не обратили внимания, сомнительно, что они вообще его заметили, полностью сосредоточенные на врагах впереди… но вдруг вся пехота разом развернулась и быстро, но без суеты стала отступать, открывая скрытые до этого за их спинами спрингалды. Спрингалды были гордостью Володи. Собранные на телегах, наподобие тачанки с пулемётом, они могли быстро перемещаться по полю бою. Сила удара у них хоть и небольшая, но её компенсировала мощность залпа — каждый одновременно выпускал по двадцать стрел. Правда перезаряжать их долго, но даже один залп двенадцати машин — это двести сорок разом выпущенных стрел. Вот этот залп они сейчас и дали… хлопнули пружины, раздался хлопок удара дерева о дерева и в атакующих сыпанула волна дротиков, сметя первый ряд…

Что тут началось… Лошади вставали на дыбы и опрокидывались, задние ряды налетели на передних, людей вышибало из сёдел… Ясно, что от стрел люди, как более маленькая мишень, да ещё и защищённые доспехами пострадали меньше лошадей… А артиллеристы уже вскочили в телеги и возницы вовсю нахлёстывали лошадей, правя на свою пехоту. Солдаты поспешно раздавались в стороны, пропуская их и тут же смыкался, когда те проехали, но тут же из их рядов выскочило сразу человек сто с двумя дротиками, размахнулись и метнули, следом полетели вторые и снова они скрылись за стеной пехоты раньше, чем до них добрался неприятель.

Тот, рассвирепев от таких сюрпризов, рвался вперёд несмотря ни на что, и в этот момент их накрыл залп из стрел с правого холма и удары арбалетных болтов с левой.

— Всё-таки «ежи» были лишними, — пробормотал Володя, разглядывая в бинокль как солдаты ставят перед строем деревянные колья.

В смелости врагу не откажешь. Они быстро разобрались, что для них возможно только наступление. Любая попытка отступить вызовет затор, который станет лёгкой мишенью для лучников и стрелометов, которые как раз в этот момент принялись расстреливать толпу. И сейчас вся эта масса тяжёлой конницы рванула вперёд…. Первые ряды налетели на «ежи», кони. Люди висли на кольях, но под их тяжестью они ломались. Открывая дорогу идущим следом… В эту массу ударила новая волна дротиков… ещё одна…

Теперь Володе не казалась плохой идея Лигура с «ежами». Масса людей, даже если бы захотела отступить, не смогла бы и они собственными телами разрушали все преграды, так что ни о каком сковывании манёвра пехоте речи не шло. Им устоять бы…

Тут ещё, возможно сыграло свою роль отношение к пехоте локхерцев как к толпе крестьян, а эти колья и фланговые обстрелы разозлили тиров до ужаса и им казалось, что стоит прорваться к этим мужланам неотёсанным и те побегут.

— Побегут…

Танзани тоже локхерец и он не видел этих людей и Тортона. Володе сейчас очень хотелось бросить конницу в атаку… Знал, что рано, видел, что она завязнет в массе ничего не добившись, но если пехотинцы не выдержат… Володя до боли стиснул рукоять меча… Повернулся к вестовому.

— К Лигуру… Передай чтоб держались любой ценой!

Лигур, похоже, и без подсказки знал что делать. Володя видел в бинокль его фигуру, носящуюся среди пехотинцев, что-то кричащую и размахивающую мечом. Вот попятился передний ряд под напором тиров… Сдавленные со всех сторон, рыцари практически не имели шансов. Но даже лишённые своего основного преимущества — возможности нанести таранный удар по врагу, рыцари, тем не менее, оставались грозными воинами, которых учили воевать с детства. Многие из них уже воевали пешими, лишившись коней либо под обстрелом, либо на кольях «ежей». Какой идиот писал, что рыцарь без коня не представляет опасности? Это настоящая машина для убийства, просто на коне она наиболее эффективна, но задаст жару и пешим. Вот кому-то из тиров удалось прорваться сквозь первый ряд… Володя с тревогой вскинул бинокль, но нет, подоспел резерв и прорыв ликвидировали… Не зря на тренировках отрабатывали именно такой манёвр — закрытие образовавшей бреши.

К счастью это первый напор тиров оказался и последним. Они дорвались до врага на одной злости, одним порывом. Она хороша для такого, но если сразу не получится победить, задор исчезает, уступает место усталости, а её-то у них на этот безумный рывок под обстрелом сквозь колья накопилось преизрядно. И ещё вражеский командир сделал одну ошибку, разделил силы, чтобы атаковать лучников на холме. Решив, что подвергаться непрерывным обстрелом не в его интересах, он выделил часть сил для штурма этого холма, на его земляных валах они и застряли. В другой ситуации это могло быть разумным, но теперь они сумели немного оттеснить пехоту, но не раздавить её, а при атаке они вынуждены были удалиться от холма и сейчас между этими двумя отрядами начал образовываться разрыв…

Володя замер… Именно этого момента он ждал! Боялся, что не случится, колебался, клял своё полное отсутствие опыта, но вынужден был внешне сохранять полнейшее спокойствие. Он знал, что пехоте придётся отступить, знал, что противник не останется равнодушных к обстрелу и направит на холм часть сил, но вдруг придумает что-то другое? Вдруг окажется хитрее и сделает нечто, что он и предвидеть не сможет. Если холм не атакует — не беда, лучники тогда просто выкосят всю это кавалерию, но может упустил что другое? Но приходилось сохранять спокойствие… только костяшки пальцев на рукояти меча побелели.

— Ну ещё немного, — прошептал он.

Будь он уверен в своих пехотинцах, сейчас организовал бы небольшое притворное отступление, чтобы ещё больше затянуть противника в глубь позиций, но увы, притворное отступление может легко превратиться в настоящее — не настолько солдаты ещё обучены, чтобы проделать такой манёвр. Надо будет потом его отработать на тренировках.

Неприятель словно услышал его беззвучные молитвы и сделал последний рывок. Пехота ещё немного попятилась, разрыв увеличился.

— Конрон, как думаешь, сколько у герцога войск?

— Около семи тысяч.

— Всего, Конрон, а не только всадников.

— Тогда семь с половиной. Он не очень много пехоты взял… да и та топчется позади, не в силах пробиться сквозь это месиво… Да и не очень им хочется пробиваться, как я посмотрю.

Володя вскинул бинокль… кажется от герцога мчится всадник к пехотинцам… Если герцог не дурак, то приказ, который тот везёт — закрыть образовавшуюся брешь. Вот и сам герцог срывается с места и в сопровождении небольшого отряда направляется… Куда же он направляется? Ладно, пока не очень важно.

— Конрон!

— Да, ваша светлость?

— Твоя очередь!

Конрон довольно рассмеялся.

— Какая цель, мой лорд?!

Танзани вскинул голову и пристально посмотрел на рыцаря, но тот находился в таком возбуждении, что этого не заметил.

— Видишь ту брешь? Эта и есть твоя цель! Мне нужен коридор! Прорываешь, отряд в тыл центра и второй в тыл тех, кто на холм лезет! Удержи этот коридор минут пятнадцать.

— Милорд, не лучше ли всем ударить по центру? Разделяться неблагоразумно, а если мы прорвём центр, весь правый фланг наш…

— Будь это обычная битва, тысячу раз да, но меня не интересуют фланги. Конрон, вперёд! Как я сказал!

Конрон гикнул, созывая людей, выхватил меч.

— За короля!!! — гаркнул он. — Вперёд!

И вот лавина конницы медленно стронулась с места, но с каждым шагом набирая ход устремилась вперёд. В лагере герцога заметили этот манёвр и, кажется, сообразили к чему он ведёт… Сразу несколько всадников устремилась от герцога к полю боя… Поздно!!! Поздно!!!

Володя едва не заорал, увидев, как едва не задевая левый фланг собственных войск вся эта масса закованных в железо всадников врубилась в разреженные кучки рыцарей, сметя их за считанные мгновения. Но вот стальная лавина разделилась и часть обрушилась в тыл вражеского центра, а часть стала оттеснять правый вражеский фланг, отжимая его к холму. Герцог, уже готовый ринуться в бой неожиданно для себя оказался отделённым от всех отрядов и теперь замер, не знаю, куда бросаться — то ли отражать атаку, то ли атаковать центр, что, судя по всему, он и собирался сейчас сделать. В ярости он хлестнул коня и устремил его вперёд прямо сквозь собственную пехоту, которая оказалась на его пути.

Что ж, если герцог так хочет в драку, надо ему помочь. Володя выдернул древко флага.

— Ну, Танзани, мели Емеля, твоя неделя!!!

— Чего?!!!

— Наш черёд!!! — заорал Володя. — За мной!!!

И новая лавина стронулась с места… Пятьдесят королевских гвардейцев и три сотни приданных латников.

— Пехоту не трогать, если она не трогает нас!!! — снова заорал Володя, чуть склоняя древко со знаменем, указывая направление атаки.

Копьём он при всём желании орудовать бы не смог, да даже если бы и смог закончилось бы всё для него печально. Потому юноша и не пытался взяться за оружие, только в древко знамени вцепился покрепче.

С ним поравнялся Танзани… над шлемом белое перо, синий плащ за спиной как крылья, металл забрала и копьё, устремлённое вверх… ещё рано склонять… рано… Он чуть повернул голову.

— Куда вперёд попёр, придурок!!! — Это было самым вежливым в его лексиконе. — Говорил держись позади меня!!!

Главнокомандующий армией и новый герцог Торенды благоразумно не стал заострять внимание своего подчинённого на его лексике и послушно немного придержал коня.

На полном скаку они миновали латников Конрона и вырвались на простор… теперь только вражеская пехота находилась между ними и мятежником. Тот, кажется, сообразил в какой переплёт попал, так неблагоразумно ринувшись вперёд, но поздно. Сейчас он не мог ни пробиться к своим, когда к нему рвалась вражеская конница, ни отойти к флангам, где орудовали отряды Конрона. Только назад, но это отступление походило на бегство, хотя другого и не оставалось. На такой подарок Володя даже не рассчитывал. Он то всё же полагал, что герцог не пошлёт так бездумно вперёд своих людей, а потом ещё и сам полезет. Ну конечно, для него ведь пехота не солдаты, вот и попался. По его представлению это мужичьё должно было разбежаться от одного вида его доблестных рыцарей.

— Алла!!! Алла!!!

Гвардейцы, находящиеся на острие, склонили копья и рванулись на замершую в ужасе пехоту. Те мгновение смотрели на несущиеся на них закованные в железо крепости, а потом первый ряд дружно развернулся и прыснул в разные стороны, стремясь поскорее убраться с дороги стального клина. Некоторые отряды, правда, попытались оказать хоть какое-то сопротивлением, но до выучки любого из полков Лигура им было ой как далеко и они элементарно не успели. Собственно и первые ряды разбежались вовсе не из-за трусости, а обычного благоразумия. Они не ждали такой атаки и стояли разрозненной толпой и для отражения удара собраться вместе не успевали. Те же, кто такое сопротивление оказаться пытался были втоптаны в землю моментально, словно и не было людей впереди.

Володя снова махнул своим знаменем и направил его в сторону герцога, оказавшегося как раз у них на пути и теперь между ними не было солдат. Далеко позади в воздух устремилась горящая стрела…

— Вперёд!!! — завопил уже граф Танзани.

Лишь чуть замедлившись при прохождении пехоты, стальная лавина снова стала набирать скорость. И что мятежник мог сделать? Сам попался… Ну не принято по местным военным канонам выделять резерв, который сейчас ой как пригодился бы! Но заставить благородного рыцаря отсиживаться в тылу во время боя??? Володе пришлось не мало потрудится, что бы убедить, уговорить, заставить наконец, исполнять этот тактический приём. Хорошо, что имелся опыт Тортона, который заставил рыцарей всё-таки прислушаться к нему. Командующий ещё мог какое-то время стоять в стороне, но когда битва разгоралась и руководить ею уже было невозможно, он тоже рвался в самую гущу, демонстрируя собственные отвагу и умения.

Вперёд! Уже можно разглядеть людей впереди… Мятежный герцог суетливо оглядывается, но некому прийти на помощь, к тому же он замечает ещё один отряд врага, вышедший ему в тыл из леса и уже готового к атаке. На самом деле Володя планировал этот отряд как решающий козырь для удара в тыл, чтобы переломить ситуацию, если потребуется, но всё получилось благодаря излишней смелости вражеского командира даже лучше, чем ожидалось.

Выбор не велик и герцог принял самое благоразумное решение — развернул коня и устремился к единственно оставшейся свободной дороге… Уйти шансов немного, но есть. И у Володи язык не повернулся обвинить герцога в трусости — в этой войне солдаты не играли никакой роли, а вот если погибнет символ мятежа, то всё распадётся. Танзани, судя по всему, давно уже понял основной замысел князя и вёл своих людей прямо на мятежника, ни на что не отвлекаясь. Вот они сшиблись с охраной, короткая рубка, звон клинков…

Володя лихорадочно огляделся… его вежливо, но настойчиво оттёрли в центр, а рядом замерло двое гвардейцев и отъезжать, судя по всему, никуда не собирались. Юноша привстал в стременах, пытаясь разглядеть что там впереди творится… Да уж, не с его ростом. Одно ясно — дерутся. Он оглянулся — там тоже свалка, да ещё из-за поднятой пыли мало что можно разглядеть.

Вот они снова устремились вперёд. Небольшой отряд виднелся где-то вдали… одна лошадь стала отставать… Отряд остановился, но кавалеристы Шена уже настигали их… отстающий всадник отчаянно замахал рукой, к нему бросились было на помощь, но… Шен оказался первым и остальные вынуждены были продолжать бегство. В такой скачке роль играет даже секунда и именно её Володя старался преследуемым не дать, гоня всех вперёд.

Выдернул из толпа первого попавшегося кавалериста. Тот попытался было съездить хватальщика в ухо, но вовремя разглядел с кем имеет дело.

— Ваша светлость?!

— Скачи назад! Отыщи Лигура и Конрона передай, чтобы не останавливались! Все возможные силы выделяют и вперёд по дороге!

— Но… А бой?!!! — всадник едва не взвыл.

— Если хочется подраться, оставайся потом с Конроном, там тоже её хватает!

— О! Это дело, — сразу повеселел рыцарь и развернул коня.

Отряд поравнялся с тремя всадниками Шена, который как раз успокоили отставшего всадника и теперь сноровисто его разоружали.

— Герцог?! — сразу узнал его Володя. Потом огляделся и махнул рукой. — Оттащите с дороги и охранять. А лучше туда, в лес его, а то тут скоро отступление начнётся. Остальным вперёд, не упускать врага!

— Так герцог вроде тут? — удивился Танзани. — Зачем ещё преследовать?

— Хочется с одним человеком встретиться.

— С этим Раймондом?

— Да. И ещё, с герцогом старший сын был. Может погиб в бою, но вряд ли, Раймонд бы не допустил.

— Да, действительно, — согласился граф. — Вперёд.

Отряд они настигли как раз у моста, где дорогу ему перекрыли конные лучники арзусца.

— Так вот какая твоя идея по поводу этого моста, — проворчал Танзани. — Мы либо побеждаем и сейчас запечатаем единственный путь к отступлению, либо проигрываем и тогда эти твои конники уничтожают мост и армия герцога надолго застревает на этом берегу.

Володя не ответил и из-под руки осмотрел зажатый небольшой отряд. Те даже не пытались сопротивляться и сдались по первому требованию. Но ни сына герцога, ни Раймонда в нём не оказалось.

— Были, — подтвердил командир отряда, — но отделились и ушли в сторону леса, а они должны были отвлечь преследователей на себя, что и сделали.

Володя с досадой даже по колену себя стукнул.

— Проклятье!!! Ведь мог же подумать о таком и отрядить часть сил в тот лесок!

Танзани успокаивающе похлопал его по плечу.

— Ну-ну, ты же не возвышенный бог, чтобы всё предвидеть. А у нас пока дело не закончено. Если я правильно понимаю ситуацию, то скоро здесь появится отступающая армия.

Их небольшой отряд переправился на ту сторону и стал быстро возводить укрепления перед мостом.

Долго ждать не пришлось и вскоре показались первые вражеские отряды. Судя по тому, с какой скоростью они отступали дела у них были совсем плохи. Напоровшись на препятствие, они в растерянности замерли, не зная, что делать. Но сзади подходили новые отряды, возникла давка…

Несколько человек демонстративно вышли на мост и вытащили на него несколько тюков сена и разбили бутылки с маслом. Было ясно, что пойди они на штурм и мост заполыхает моментально, прыгать же в довольно глубокую реку никому не хотелось, тем более позади шли наступающие войска.

Время шло и каждое мгновение проведённое перед мостом уменьшало шансы на спасение. Пойти в атаку? Мост будет сожжён и толку? Та же самая ситуация останется, что и сейчас. Люди стали просто разбегаться в разные стороны, уже не заботясь о сохранении отрядов. Напрасно командиры пытались их образумить и удержать. По мере приближении врага беглецов становилось всё больше.

— Надеюсь, Конрон позаботился о разъездах, которые отловят всех этих беглецов, — пробурчал Танзани.

— А зачем они нам? — поинтересовался Володя. — Пусть разбегаются — забот меньше, без предводителей солдаты не опасны.

Больше всего нервировала неизвестность. Что там происходит? Где армия? Почему до сих пор не подошла?

— Рацию! Полцарства за рацию!

— Что? — граф повернулся к Володе.

— Нет… ничего… вспомнилась вдруг классика. Хотя там требовали коня.

Наконец солдаты, приняв решение, двинулись вдоль реки. Хм… так они далеко не уйдут там как раз река делает поворот и им долго придётся идти вдоль берега, а в оврагах потеряют и всех лошадей.

Первые отряды армии показались где-то через час — бойцы Конрона преследовали удирающий отряд мятежников. Те, разогнавшись, попытались было с ходу проскочить мост и налетели на колья, получили стрелами и откатились назад, как раз под удар конницы.

Дальше было уже совсем не интересно. Подходили разрозненные отряды мятежников, за ними по пятам следовали солдаты Лигура, Конрона устроили настоящий хоровод, сжимая вокруг бегущих кольцо. Противник же, судя по всему, сопротивлялся по инерции, без всякой охоты и огонька. Наёмники — те вообще сдались сразу, Володя слышал, как командир одного из таких отрядов интересовался не нужны ли новому герцогу воины. Как ни претила ему мысль использовать наёмников, не очень то доверяя им, но бросаться такими солдатами не стоит. По своему они честны и воюют хорошо, но ожидать от них в бою самопожертвования во имя победы бессмысленно. Они воюют за деньги, а их могут потратить только живые. Но сейчас с ними некогда разбираться. Потом, всё потом.

Володя горел желанием как можно скорее собрать армию и немедленно организовать преследование… как бы не так. Мечты редко имеют что-то общее с реальностью. Армия победителей разбрелась по окрестностям в погоне за убегающими не хуже проигравших и только чтобы собрать все отряды потребовалось часа четыре. Ещё два чтобы подвести обоз и организовать хоть какой-то лагерь с охранением, с отдельным что-то типа загоном для пленных. И только где-то к десяти вечера армия снова стала напоминать боевую единицу.

— Лигур, выделяй всех легко раненных, которые не могут принять участие в преследовании или битве и под их охраной отправляй пленных в замок, там их заприте понадёжнее, разбираться с ними будем когда вернёмся. Выдели ещё отряд для охраны замка, ну и пленных человек в двести.

— А с герцогом что делать? — поинтересовался Конрон.

— А где он?

— В палатке под охраной. Вон там… — рыцарь неопределённо махнул рукой.

— Тоже в замок. И охрану к нему понадёжнее. Поселите с семьёй… думаю ему вряд ли ещё удастся с ними встретиться, — Володя нахмурился, но тут же мотнул головой, отгоняя невесёлые мысли. — Пусть простится.

— Может сразу отправить в столицу? — поинтересовался подошедший граф.

— Он мне ещё пока нужен. Кстати, для вас тоже есть работа. Я ведь ваших местных аристократов не знаю. Список-то король мне дал. Но кто тут кто? Вот вы и займитесь отделением от пленных тех, кого захочет увидеть король.

— Я? — удивился граф.

Володя наградил его пристальным взглядом и тот сдался.

— Ну я знал, что ты сразу поймёшь, что к чему. Ладно, этим займутся мои люди.

— Тогда всё. — Володя поднялся. — Всем спать. Выступаем завтра с утра.

— А может…

— Не может, — прервал Лигура Володя. — Если упустим день, можно считать, что победа упущена. Пока у противника шок — надо пользоваться. Надо начинать захватывать ключевые пункты. Кстати, сколько лет сыну герцога? Жаль, что всё-таки упустили его. Граф, он может организовать сопротивление?

— Вряд ли, — пожал тот плечами. — Он ещё совсем мальчишка. Кажется, ему скоро пятнадцать должно исполниться.

— Вот как… — Володя ненадолго задумал. — Значит, мой ровесник.

Граф Танзани озадаченно почесал затылок. Потом хмыкнул.

— Ну надеюсь, что он не ты и этой твоей военной школы в Российской империи не заканчивал.

— Может и нет… меня тревожит не он, а то, что с ним Раймонд, а этот жук хитрый. Признаться, я его опасаюсь, потому и спешу так. Но ладно, утро вечера мудренее. Всем спокойной ночи, господа.

Оставшись один, Володя ещё долго сидел на походном раскладном стуле, уставившись на пламя факела, потом поднялся, вытащил его из держателя и сунул в песок. Сна не было, возбуждение от прошедшей битвы тоже ещё не ушло, но сидеть дальше смысла нет. Хоть просто полежать, может и удастся заснуть. Решив так, Володя отправился в кровать… почти настоящую, раскладную, сделанную из каких-то реек. Пока не увидел это чудо плотницкой мысли, даже не знал, что такое здесь есть.

Однако утром, прежде чем выступить в поход, всё-таки пришлось встретиться с пленным герцогом, хотя это и получилось случайно. Володя вместе с графом Танзани наблюдал как солдаты разбирают и укладывают палатки, когда мимо провели пленника. Тот увидел графа и быстро, прежде, чем его успели остановить, подошёл к нему.

— Ты?! Так и знал, что тут не обошлось без тебя?! Верный пёс старого короля!

— Всё сказал? — холодно поинтересовался граф.

— Я бы ещё много мог что сказать… — Тут он повернулся к Володе, с интересом наблюдающим за диалогом. — А ты, значит и есть тот новый герцог, которого отыскал непонятно где этот…

— Я похож на вещь, чтобы меня можно было отыскать?

Герцог фыркнул.

— Посмотрим, как ты запоёшь, когда тебя используют и выбросят.

— Я учту этот момент. — Володя махнул конвоирам и те весьма настойчиво попросили у герцога продолжить путь. — Интересный человек. Жаль нет времени поговорить с ним побольше.

— Может лучше его сразу в Родердон отправить?

— Нет. Он может ещё пригодиться. И не надо на меня так смотреть, я не собираюсь прятать его от короля, но он мне действительно пока нужен.


Армия стронулась с места и двинулась дальше — тоже своеобразное нововведение князя. Раньше после победы, особенно если попадал в плен командующий армией, полагался отдых, пир по случаю победы, а тут… ночь переночевали и вперёд дальше. Уже изучив князя, никто даже не предлагал ему соблюсти традицию — понимал, что ничего не добиться. Рыцари ворчали по поводу слишком больших нагрузках в походах, солдаты ворчали, но армия шла вперёд и каждый и тир, и простой солдат могли видеть командующего, который периодически проезжал из головы колонны в хвост и обратно. Когда до намеченный цели — замка вассала мятежника — оставалось около километра, Володя оставил командовать основными силами Лигура, а сам, возглавив часть конницы Конрона, умчался вперёд, велев остальным догонять.

К замку они прибыли в самый момент веселья — его обитатели лихорадочно готовились к бегству. На телеги, согнанные во двор замка валили скарб и всё самое ценное. Вокруг толпились латники, солдаты, кажется тут собрались и некоторые беглецы с поля боя, бегали крестьяне, помогая грузить вещи. Кажется их отряд приняли за один из таких беглецов и на них никто не обратил никакого внимания, позволив без всяких проблем всему отряду, въехать в замок. Чуть отъехав в сторону, чтобы не мешать суете, они с удивлением наблюдали за происходящим.

— Край непуганых идиотов, — пробормотал Володя, заметив направляющегося к ним, судя по всему, хозяина замка. — Всем приготовиться, по сигналу арбалеты на изготовку.

Хозяин подошёл к ним и поклонился.

— Барон Торнит, с кем имею честь говорить? — обратился он к Конрону, кажется принял его за командира. Ну понятно, в доспехах, впереди… На Володю в его уже ставшей знаменитой в армии накидке он и внимания не обратил. — Тоже уходите после поражения? Присоединяйтесь к нам, поверьте, этот замок для обороны совершенно не годиться. Ну ничего, граф Иртинский собирает всех у Куртона и тогда мы ещё покажем этому наглому выскочке, который называет себя новым герцогом Торендским.

— Сомневаюсь, — криво усмехнулся Володя. — Но пусть попробует. Что касается меня, разрешите тоже представиться: наглый выскочка, новый герцог Торенды. — Володя поднял руку и в лицо барона оказалось направлены сразу несколько арбалетов. Князь чуть повернул голову. — Граф, кто такой этот граф Иртинский?

Танзани выехал из-за спины какого-то широченного гвардейца и барон, едва взглянул на него, совсем спал с лица.

— Помощник бывшего герцога был.

— Да это я знаю. Я спрашиваю, что он за человек?

— Человек как человек. Особыми талантами не блещет, но упёртый как бульдог. Если во что вцепиться, не отпустит.

— Значит, договориться с ним не удастся… жаль. Вот что, барон Торнит, если не хотите лишнего кровопролития, прикажите своим людям сложить оружие и отойти вон к той дальней стеночке. А слуги пусть возвращают все вещи обратно — вам они точно не понадобятся.

Вопреки опасениям Володи всё закончилось довольно мирно. Из солдат никто не горел желанием пролить кровь ради барона и едва
сообразив в чём дело, послушно побросали оружие и отошли куда было велено. Когда подошли основные силы здесь уже царила тишь, гладь и благодать. Володя сверился с королевским списком, убедился, что барона в нём нет и вызвал его вместе с семьёй в его… точнее в уже свой кабинет. Устроился поудобнее за столом, рядом в своей фирменной позе: сурово сдвинув брови и сложив руки на груди, замер граф Танзани. У двери замерли гвардейцы богатырского сложения. Когда барон с женой и старшим сыном вошли они испытали не самые лучшие чувства в своей жизни.

— Ну и что мы будем с вами делать, — мастерски выдержав паузу, Володя заговорил когда молчание стало уже для пленников невыносимым. — От графа есть предложение поступить с вами так, как положено поступать с мятежниками… — снова пауза, барон нервно сглотнул, кажется репутация у графа та ещё — Торнит ни на секунду не усомнился в возможности такого предложения. — Однако я считаю, что у вас, как вассала герцога, не было особого выбора… — новая пауза, бледность на лице барона сменилась румянцем и тот едва заметно облегчённо вздохнул. — Тем не менее я считаю, что верность королю должна быть превыше верность сеньору, если хотите, можете оспорить это мнение.

Спорить Торниту совершенно не хотелось и румянец на его лице снова сменился бледностью. Граф с интересом глянул на князя, который очень мастерски вёл свой монолог, где нужно, выдерживая точно отмеренные паузы, речь то смягчал, то ужесточал, так и не дав понять, каково же решение судьбы пленника. И эта неопределённость бросала несчастного барона то в жар, то в холод. А ведь тот много воевал, неоднократно смотрел смерти в лицо, вряд ли бы он даже испугался бы казни, но вот эта неопределённость положения пленника, так искусно созданная князем, семья за спиной, полностью сломили волю барона и тут стоял не бывалый воин, а простой человек, уже не способный оказать сопротивления. Граф не мог знать о научной дисциплине «психология допроса», на которую особенно напирали психологи военной школы, но не мог не понять, что князь в своей беседе вовсе не импровизирует, а использует наработки весьма серьёзных людей. Вряд ли мальчишка смог бы на своей интуиции так быстро сломать взрослого, закалённого человека. Будь он один, ещё бы мог не поддаться, но сейчас к пытке неопределённостью добавился ещё страх за семью.

— Что вы хотите? — хрипло поинтересовался барон.

— Что я хочу? Интересный вопрос. Вот смотрите, были ещё вассалы герцога, которые не поддержали мятеж и остались верны королю… Почему вы не сделали так же?

Барон промолчал. Хоть Володе и было интересно, почему тот присоединился к мятежу, но ответа на свой вопрос вовсе не ждал.

— Вот сейчас я сижу и думаю, что с вами делать. С одной стороны, вы остались верны вассальной клятве… с другой нарушили верность своему королю. Вы верны слову и нарушили его. Интересная коллизия, не находите?

Барон этого не находил и молчал. Володя вздохнул и поднялся, обошёл стол и остановился перед сыном барона.

— Имя?

— Линард Тигрен… ваша светлость.

Володя развернулся к барону.

— Что ж… Вот моё решение. Барон Торнит, вы нарушили верность своему королю и должны понести наказание. Однако, будучи вассалом герцога, вы должны были следовать его приказам… хотя могли бы отказать ему в своей службе, что и должны были сделать как честный человек. Потому я решил, что вы более недостойны править баронством. — Пауза… — Баронство передаётся вашему старшему сыну и наследнику Линарду Тигрену. Что касается вас, то Локхер сейчас находиться в состоянии войны с Родезией… полагаю королю сейчас нужны солдаты для войны с врагом. Вам даётся возможность искупить свою вину перед королём своей службой. Ваш сын должен принести мне клятву верности сегодня. В случае, если вы не согласны с моим решением, ваше баронство будет передано другому, верному королю роду. Каково ваше решение?

Барон низко опустил голову, потом вдруг поднял её.

— Я согласен, ваша светлость.

— А ты? — Володя повернулся к Линарду.

Тот беспомощно посмотрел на отца. Видно получив какой-то знак, он вздохнул и кивнул.

— Согласен, ваша светлость.

— Вот и хорошо. Поскольку церемоний разводить некогда, мы сейчас пошлём за жрецом Винириана — Возвышенного Клятв и в его присутствии ты принесёшь мне клятву. Всего хорошего, господа.

Оставив ошарашенную всем произошедшим семью одних, Володя вышел, забрав с собой и гвардейцев и графа Танзани.

— Ты ведь это не сейчас придумал, — заметил тот.

— Ты про что?

— Про назначении барона наследника.

— Не сейчас. Я ещё в столице думал над тем, как и наказать мятежников и в то же время не вызвать ожесточённого сопротивления. Можно было бы всех скопом объявить мятежниками, но это вынудило бы тиров сопротивляться с отчаянием обречённых. Зато сейчас у них появился шанс. Может сами они и лишатся титулов, но всё их имущество останется в роду, титул тоже перейдёт к наследнику.

Граф задумчиво подёргал себя за ухо.

— Может получиться… Во имя Возвышенных богов, а ведь действительно может сработать. Надо только оформить всё это в виде указа герцога…

— Я эти указы подготовил ещё в столице.

— Не понял? А чего тогда сразу их не разослал, едва мы вошли в герцогство.

Володя покачал головой.

— Бессмысленно. До того времени, пока я не доказал, что со мной стоит считаться, эти приказы простая бумага, которая ничего кроме смеха не вызовет. Даже сейчас, после пленения старого герцога, я всё равно считаю ещё рано их озвучивать. Тут была просто проба, проверка реакции рыцарей.

— И когда будет время?

— Когда я ещё один раз сумею доказать, что со мной считаться стоит и что победа в первом сражении вовсе не случайность. А потому… — Володя высунулся за дверь. — Лигура ко мне срочно!!!

Глава 26

В кабинете Володя расстелил на полу карту, над которой склонился Лигур. Ллия Тутс стоял в сторонке с куском жареной баранины в руке и со вкусом откусывал от него по небольшому кусочку. Лигур периодически косился в его сторону, но замечаний кочевнику не делал, раз уж князь не реагировал на такие выходки.

— Лигур, что там интересного? Смотри на карту… Видишь этот замок? Он находится на тарнском тракте… — Володя заглянул в тетрадь… — замок Линда. Теперь смотри внимательно… Берёшь один полк, у Конрона возьмёшь половину отряда и идёшь к этому замку. Очень уж удачно он стоит на дороге, если мы возьмём его под контроль, то по ней к нам неожиданно никто не придёт в гости..

— Милорд, не мало ли сил у меня будет?

— Сам же видишь, что твориться кругом. Нас не ждут, так что шанс у тебя будет. Я же с оставшимися силами пойду вот по этой дороге. Надо разобраться что там за граф Иртинский собирается у Куртона… судя по карте, это отсюда километрах в двадцати… Как раз за два дня дойдём. Однако я тут поспрашивал знающих людей, судя по всему, позиция там очень крепкая и скольких людей этот граф успел уже собрать неизвестно. Очень много неизвестного. Наш плюс в том, что враг атаки не ждёт, чем мы и попытаемся воспользоваться. И твоя задача тут ключевая. Так вот, у тебя два дня… Если замок захватить с ходу не удаётся и враг не сдастся, наплюй на него. Оставляй прикрытие, вряд ли в нём много солдат и двигаешься вот по этой дороге. Видишь? Она длиннее той, по которой придётся идти мне, а потому тебе придётся двигаться с большей скоростью. И дорога эта как раз выведет тебя…

— В тыл графа Иртинского, — понятливо кивнул Лигур.

— Верно. Два дня, Лигур! Через два дня ты должен быть вот тут! — Володя многозначительно постучал карандашом по точке на карте. И лучше всего ближе к полудню подойти. Я буду там пораньше и успею занять противника на это время.

— А если их там окажется больше, чем ты думаешь?

— Больше, чем кого? Основные силы пришли с герцогом и на них сейчас очень слабая надежда. В общем, не думаю, что там больше трёх тысяч вместе с прибившимися туда беглецами.

Лигур задумался, потом кивнул.

— Очень похоже на правду. Хорошо, милорд, сделаю всё как надо.

— Вот и хорошо, выступаем сегодня как только спадёт жара… и не скажешь, что осень уже наступила.

— Первый день только, милорд. Сегодня у крестьян праздник урожая.

— Это всё очень хорошо… до выхода ещё надо успеть принять клятву верности у нового барона… Возьмёшь его вместе с отрядом с собой, пусть дорогу покажет, он наверняка лучше эти места знает. Пусть начинает сразу доказывать свою верность.

— Да, милорд.

— Кстати, совсем забыл… сегодня как раз десятый день с того момента, как мы вошли в герцогство.

— Это имеет какое-то значение?

— Ещё какое. Кое-кому пора появиться и начать выполнять договор… Впрочем, сначала граф Иртинский. Теперь Ты, Тутс, — Володя повернулся к кочевнику. Тот смачно рыгнул, вытер руки о полу кафтана и неторопливо подошёл.

— У тебя с твоим отрядом тоже очень ответственная задача. Вот смотри…

— Посмотреть-то я могу, только всё равно эти ваши значки не понимаю, — невозмутимо отозвался тот.

Володя поморщился. Вот идиот, ведь мог же догадаться об этом.

— Лигур, смотри ты, потом найдёшь толкового офицера и объяснишь что нужно делать. Отправишь его с Тутсом. А ты, тогда просто слушай. Враг до последнего не должен догадываться, что мы идём на него, а потом ты должен будешь напустить тумана. Изображай разъезды рыцарей, в поисках врага, разведку… кого хочешь, но этот граф Иртинский не должен узнать про нас и должен думать, что твой отряд верных королю войск единственный, который за каким-то фигом занесло так далеко от главных сил.

— Это можно, — кивнул кочевник.

Володя же на карте объяснял Лигура дорогу, по которой пойдёт его отряд.

— Лучше с конницей ещё одного местного отправить в качестве проводника.

— Найдём. Нам бы тоже не помешает. Если всё всем понятно, тогда закончим. Конрону я приказ о выделении отряда в твоё подчинение сейчас передам, а ты пока полк подготовь к выступлению… Возьми второй.


Поскольку задерживаться в захваченном замке у Володи в планы не входило совершенно, то принесение клятвы верности было организовано без всякой торжественности и помпы. Явился жрец, Линард вышел вперёд и в его присутствие произнёс стандартную клятву вассала к сеньору. Жрец что-то пробубнил себе под нос, заставил нового барона выпить чего-то из фляжки и торжественно возвести, что клятва услышана. Заранее изучив церемонию, Володя достал фамильный меч баронов Торнит, вручённый ему старым бароном и передал этот меч новому.

— Принимая этот меч из моих рук, помни того, кто его тебе дал!

На этом, собственно, церемония закончилась. Жрецу поднесли положенный кувшин дорого вина и тот, довольный, поспешил удалиться, видно дегустировать.

Войска выступили в точно назначенное время, разделились у развилки и уже два отряда направились каждый в свою сторону. Шли налегке, захватив с собой только трёхдневный запас продовольствия. Солдаты ворчали — раньше им никогда не приходилось столько шагать. Впрочем сейчас, чтобы не выйти к нужному месту раньше срока они двигались не очень быстро с частыми привалами. При подходе к месту Володя выслал разведку — всадники Тутса хорошо справились с отвлечением внимания на себя, но из-за этого не сумели добыть практически никаких сведений о враге за исключением того, где находится лагерь.

Разведка вернулась как раз когда они выходили из леса на широкое поле, где впереди на холме находился лагерь графа. Чуть в стороне стоял замок, который и служил им базой. Не очень крупный, но надёжно прикрывающий фланг.

Выслушав разведку, Володя помрачнел, глянул на часы — почти десять. Эх, поспешил… успехи последних дней совсем расслабили его и отучили от осторожности. Раньше он никогда так бы вот не выскочил на открытое поле, не дождавшись известий. Сейчас приходилось принимать решение и быстро. Можно отступить обратно, но враг уже увидел их и выслал отряды. Отступать на виду врага занятия весьма опасное.

— Всё плохо, — сообщил Володя подошедшему графу. — Оказывается именно тут была ставка основной армии герцога. Он планировал посадить их тут на суда и по реке спуститься почти к столице. А сам он с частью сил занимался пока оставшимися верными королю дворянами.

Граф помрачнел.

— И сколько тут?

— Было около пяти тысяч. Разведчики пленника поймали. В общем стояло около пяти тысяч, а сейчас ещё часть беглецов присоединилась к ним. Вчера появился сын герцога с Раймондом. В общем, будем считать, что их тут около шести тысяч.

Володя вскинул бинокль и вгляделся в дорогу, которая шла в тылу вражеской армии почти параллельно их фронту в замок. Кажется, именно по ней и осуществлялось снабжение… и по ней же должен подойти Лигур. Оставалось надеться, что придёт он вовремя.

— Так! Пехоту вперёд, батальонное каре, кавалерия, задержите вражеских всадников, нужно время, чтобы пехота успела построиться! Саймон, выводи скорпионов и спрингалды в промежутки между батальонами. Лучников распределить равномерно по батальонам. И немедленно начните подавать сигналы в лес.

— Кому?! — удивился Танзани.

— Естественно остальной армии. Враги ведь не знают, сколько нас, пусть думают, что тут только часть.

Вестовые, получив приказы, немедленно кинулись передавать их командирам подразделений. Атаку конницы возглавил лично граф Танзани. Сам Володя на этот раз вперёд не полез и остался стоять чуть в стороне от дороги, наблюдая в бинокль за вражескими маневрами.

Пехота строилась быстро, много быстрее, чем делают это даже лучшие подразделения локхерской армии, но всё равно слишком медленно.

Володя сыпал приказаниями, думать было некогда. Приходилось принимать решения на ходу, вспоминая рассказы своих друзей с Базы, исторические очерки, хроники сражений. Вот рота лучников чуть сместилась в сторону и когда враг оттеснил гвардейцев почти к самой пехоте, ещё не успевшей занять оборону, то как раз подставил под их выстрелы. Те лихорадочно опустошали колчаны, понимая, что только от их скорости и меткости зависит уцелеют они сегодня или нет. Выдвинулись вперёд арбалетчики — этим проще и строятся они быстрее всех. В проносившийся мимо отряд графа ударили болты, первая шеренга отошла назад и залп второй — отход, выстрел третьей шеренги, снова отход, первые уже успели перезарядить арбалеты… залп.

Можно наблюдать всё происходящее целиком с помощью бинокля, замечать куда направляется атаки и выдвинуть туда те силы, что находятся ближе всего и у которых есть шанс успеть. Но дальше уже всё было вне влияния Володи и ему оставалось только надеться на опыт и мастерство командиров на местах, а также на стойкость и дисциплину солдат. Он видел. что все тренировки не прошли даром. Пехота разворачивалась хоть и не совсем гладко, но быстро и точно, используя любые складки местности для усиления обороны. Кавалерия в моменты, когда становилась совсем туго, отходила под прикрытие первого снайперского батальона лучников, выдвинутого вперёд. Рыцари больше не считали зазорным пользоваться поддержкой пехоты. Похоже ему всё-таки удалось заставить даже этих самонадеянных болванов признать, что на поле боя нет низших и высших — тут все солдаты. Боевая слаженность ещё оставляла желать лучшего, но она была и худо бедно, но разные рода войск начинали действовать как единый организм. Вот выставленные у леса стрелометы дали слитный залп по скопившейся коннице врага, приготовившейся напасть на пехоту. Не очень результативно, но они заставили противника прыснуть в разные стороны. Он быстро пришёл в себя, снова собрался, но потерял время и брешь удалось ликвидировать — инженеры, рискуя быть растоптанными, выставили «ежи» и сноровисто обвязывали их верёвками. С левого фланга подходили лучники.

— Пусть второй батальон отойдёт назад, у него там весь фланг открыт!

Очередной вестовой высмотрел флажок второго батальона и помчался туда. Враг не выдержав такого слаженного отпора, откатился. Даже на глаз видно было, что потерял он много больше, чем армия нового герцога. Повезло, правда, что их атаковали только часть сил, остальные либо были не готовы… Володя вскинул бинокль и всмотрелся… Ха!!! Так и есть! В неприятельском лагере царила такая же суета, как и у них. Кажется их действительно застали врасплох и этот граф Иртинский сделал единственную возможную по его представлению вещь — отправил на противника конницу, чтобы задержать и дать главным силам построиться для боя. Получается, что они оба занимались одним и тем же — выигрывали время. Была бы комедия, если бы всё не было так трагично. Ну вот кто заставил его выскочить из леса не дождавшись данных разведки? И сейчас солдаты кровью расплачивались за эту поспешность командира. Но выхода теперь не было — отступление на виду у изготовившегося к битве врага приведёт к катастрофе, жалеть о сделанном тоже не лучший выход. Приходилось принимать бой. Это было ясно последнему солдаты и инженеры лихорадочно занимались хоть каким-то укреплением позиций.

К Володе подъехал весь мокрый от пота граф. Было видно, что он прекрасно понимает по чьей вине они все оказались в таком положении, но ни слова упрёка. Вместо этого конкретный вопрос:

— Что планируешь делать?

— Держаться до подхода Лигура, а потом общая атака. Отводи своих людей в тыл, твоё дело настанет когда перейдём в наступление.

Граф хмыкнул.

— Думаешь успеет подойти?

— Лигур придёт, — с уверенностью, которую не испытывал, заметил Володя.

— Может быть… а знаешь, ты прав.

— Что? — Володя удивлённо вскинул голову.

— Ты прав, говорю. Командиру не место в бою… Твои распоряжения сегодня спасли мне жизнь — помощь подоспела вовремя. Я слышал как вестовой передавал твои приказы. Ты быстро ориентируешься и делаешь что нужно. Из боя такого не увидишь. Пожалуй мне нравится сражаться, когда за спиной в тылу находиться кто-то, кто наблюдает за всей схваткой целиком и ты знаешь, что если где будет трудно, он предупредит и по возможности поможет. Мне надо будет это обдумать…

Володя пожал плечами.

— Я об этом на каждой тренировке твержу всем офицерам — место командира там, откуда ему удобнее всего наблюдать за действиями своих подчинённых.

Отбитый наскок позволил завершить построение войск, оттянуть назад излишне вырвавшиеся подразделения, защитить «ежами» фланг, подтянуть артиллерию и назначить батареям зоны обстрела. У леса даже стали собирать требуше. Противник сам дал на это время, опасаясь начинать атаку. Им ведь было хуже — они вообще не знали сколько здесь врагов. Кто ещё скрывается в лесу и откуда он тут вообще взялся. Этим, скорее всего, и объяснялась нерешительность вражеского командира.

Володя посмотрел на часы, оглядел в бинокль дорогу позади вражеских войск.

— Если через полчаса враг не атакует — атакуем мы.

— Уверен? — удивился граф.

— Да. Мы не можем позволить врагу оставаться в своём лагере. Он должен уже увязнуть в бою когда подойдёт Лигур.

В этот день, кажется, оба командующих принимали почти одинаковые решения. Когда прошли полчаса и первые солдат сделал шаг в наступлении, как противник тоже вышел вперёд и приготовился к атаке. Почти встречный бой со своей спецификой.

Батальоны перестроились в три колонны, а промежутки между ними заняла кавалерия. Часть отошла назад, образовав резерв, ещё три роты заняли позицию позади батальонов — тоже своеобразный резерв, чтобы прикрыть возможные прорывы фронта. Всё это уже отрабатывалось на тренировках и перестроениях проходили быстро… относительно. Вот всадники немного подались в сторону и промежутки между батальонами заняли спрингалды, смонтированные на повозках. Впряжённым в них лошадям приходилось пятиться при движении, чтобы оружие смотрела в сторону врага. Лошадям это не очень нравилось, но люди твёрдо удерживали их за узды, не давая вырваться. Из-за этого весь строй двигался не очень быстро, но спешить, собственно, никто и не собирался.

— Что ж… посмотрим, как эта твоя задумка сработает, — граф склонился к шее вдруг занервничавшего коня и нежным похлопыванием успокоил. — На учениях всё было гладко.

Противник не стал дожидаться, когда к ним подойдут таким неторопливым шагом и вот всадники, набирая скорость, помчались прямо на шагающую пехоту.

Володя дал шпоры коню и поспешил перебраться поближе к месту схватки. Штаб, вестовые, резерв замешкались ненадолго и вот уже все на новой наблюдательной позиции. Володя снова осмотрелся в бинокль.

— А этот граф более осторожен, чем бывший герцог Торенды. Он не всех отправил в бой.

Как раз в этот момент вражеская кавалерия вышла на рубеж атаки и дружно, склонив копья, бросились вперёд, на изготовившуюся пехоту. И тут из глубины строя по ним ударили сотни луков. Стрельбы велась с такой скоростью, что казалось будто стрелы летят сплошным потоком. Вот они взлетают вверх, на мгновение замирают в воздухе и устремляются вниз прямо на мчавшихся всадников. Секунду казалось, что ничего не происходит, но монолитный стальной кулак вдруг словно споткнулся, послышались крики боли, ржание коней, люди вылетали из сёдел, падали лошади, мчавшиеся позади налетали на них, спотыкались и тоже рушились на землю, создавая преграду. Остальные пытались объехать эти страшные баррикады, вынужденные сбавить скорость. Таранный удар замедлился, потеряв часть своей страшной силы.

Володя отыскал в бинокль командующего вражеской армией. Тот оказался вовсе не в первых рядах, а как и сам Володя наблюдал за боем из лагеря. Сейчас он крепко сжимал древко копья и что-то весьма эмоционально говорил. Вот он махнул рукой и с холма сорвалась ещё одна стальная лавина, оно сразу взяла чуть правее, явно стараясь обойти вдруг показавшую зубы пехоту.

— Может ударить им навстречу?

Володя покачал головой.

— Этого они и ждут, граф. Наша сила в единстве, нельзя разделяться. А у врагов есть ещё резервы. Если они ударят в обнажившийся фланг, пока прикрытие занято разборками с этими…

— Да? — Танзани привстал в стременах, поднёс ко лбу руку козырьком и попытался что-то высмотреть. — Не вижу с такого расстояния. Не перестаю поражаться этому твоему инструменту. В него действительно видно, что граф Иртинский не всех отправил в атаку?

Вместо ответа Володя снял с шеи бинокль и протянул его собеседнику. Тот быстро разобрался что с ним делать и поднёс к глазам. Но тут же испуганно отдёрнул и сам же нахмурился от такого явного проявления испуга. Уже решительней снова поглядел в него и долго изучал горизонт.

— Просто поразительно. Действительно видны кончики копий за холмом. Если бы мы послали навстречу своих, они как раз бы врубились в образовавшуюся брешь. У тебя ещё одного такого нет?

— Есть, но далеко. Я старался много всего лишнего не брать — налегке шёл, только с Аливией. Да ещё и по лесу.

— Понимаю. А сделать можно?

— Боюсь, что тоже нет. Точнее жалкое подобие может и можно сварганить, поскольку нужны очень прозрачные стёкла, а ваши мастера, извини, делают стекло не самого хорошего качества.

Отправленный вестовой как раз успел вовремя, чтобы предотвратить встречную атаку. Володя видел, как один кавалерист-офицер в раздражении даже шлем бросил и что-то заорал в сторону развивающегося на ветру знамени нового герцога Торенды, но нарушить приказ не посмел. Подобрал шлем, водрузил его на голову и что-то крикнул. Всадники отхлынули чуть в сторону, давая возможность работать лучникам и на новую атакующую волну тоже обрушился град стрел.

На основном направлении как раз в этот момент врагу удалось приблизиться практически к самой пехоте и в этот момент спринглады дали свой убийственный залп и тут же возницы хлестнули лошадей, поспешно уносясь в тыл. Выпущенные в одно мгновение больше двухсот дротиков с такого расстояние смели практически весь первый ряд атакующих, окончательно сбив атакующих и таран закованных в железо латной кавалерии, грозящий снести всех, стоявших на пути, окончательно затормозил как раз перед стеной пехоты, где должен был набрать полную силу. И в этот момент из строя выскочили солдаты с дротиками в руках… бросок, ещё… хаоса у атакующих стало больше. Видно было, что вражеские солдаты растерялись — видно как и люди герцога в прошлой битве полагали, что эти пехотинцы разбегутся, стоит только добраться до них. Но эти не разбегались, более того, давали такой отпор, что враг уже потерял много людей не нанеся противнику никакого урона.

— Сюрприз, Цезарь, — пробормотал Володя, видя как латники бестолково тыкают своими копьями, пытаясь достать хоть кого-то за стеной щитов. Пехотинцы были вооружены не очень мощными копьями, метра два всего, как раз, чтобы им мог орудовать один человек. Может более длинные и были бы лучше, но Володя фаланге всегда предпочитал легион и жертвовал большей защитой в пользу подвижности и гибкости строя — попробуй поорудуй шестиметровым копьями, если враг прорвётся всё-таки через них. А так они позволяли и действовать в строю и если их концы упереть в землю, выставив остриё вперёд, создать преграду рыцарской коннице — кони ведь не дураки и на копья не пойдут, как бы их не гнали. Сейчас тоже получился такой завал — силу удара конница потеряла, сквозь выставленные копья прорваться не могла — лошади отказывались подходить близко, а если подходили, следовал стремительный выпад и раненое животное взвивалось на дыбы, сбрасывая всадника и сбивая тех, кто находился позади. Вдруг весь передний ряд как один перехватил копья, поднялся, шаг вперёд, второй и последовал слитный удар… на передний ряд навалился второй, поддерживая и увеличивая силу тарана, третий подоспел, копья устроили настоящий танец смерти. Всадники пытались пятиться, закрываться щитами, но у многих щитов просто не было — избавиться от вонзившегося в него дротика можно было только отбросив щит. А из глубины строя летели новые дротики, обрушиваясь на головы рыцарей. У кого-то сломалось копьё, ему тут же передали новое из задних рядов. Озверевшие латники бросились вперёд, пехотинцы тут же покрепче встали, упёрли копья в землю, второй ряд положил свою на плечи впереди стоявших, приготовившись разить тех, кто сумеет прорваться сквозь первые ряды…

Поскольку между батальонами были промежутки, то противник волей-неволей проникал туда, оттеснив находившуюся там прикрывающую кавалерию. Офицеры мятежники посчитав, что это удачная возможность прорваться в тыл без угрозы повиснуть на копьях пехоты, сосредоточили против них отряды и бросили вперёд, стремясь смять кавалеристов и вырваться в тыл. Но тут прикрывающая кавалерия не принимая бой откатилась назад, развернулась и встала стеной образовав своебразный мешок из батальонов по флангам и кавалерии на фронте. Удар… ряды смешались, наступление на миг задержалось и в этот момент фланги батальонов развернулись, копья вперёд и… Конница. Занятая атакой и стиснутая между двумя батальонами оказалась не в силах отразить ещё и удары с двух сторон. Лошади падали увлекая за собой людей, дротиками с двух сторон вся территория между батальонами простреливались на всю глубины. Вражеский порыв, уже почти смявший кавалерию на фронте, разом ослаб, а потом совсем ослаб и тогда уже герцогская конница перешла в стремительную контратаку, сметая всех, оказавшихся впереди, вырвалась вперёд и ударила во фланг тем, кто атаковал пехоту, сметя их и отбросив. Атака захлебнулась…

— Отбой! Трубить отбой атаки!!! — заорал Володя.

Находившийся рядом трубач вскинул свой инструмент и пор полю разнёсся низкий глухой звук, который немедленно был подхвачен в разных местах фронта..

Рыцари возвращались, но часть либо не услышав сигнал, либо проигнорировав, устремилась вперёд, опрокидывая всех, оказавшихся на пути.

— Остановите их!! Остановите!!!

Вестовой сорвался с места… поздно. Слишком вырвавшийся вперёд отряд атаковали с двух сторон, сжали…

— Если командир уцелеет, клянусь, повешу! — прорычал Володя, до боли сжимая бинокль.

— Боюсь, что не придётся, — вздохнул граф. — А ведь сигнал он не мог не слышать…

На этом обсуждение инцидента и закончилась — обстановка менялась стремительно и требовалась быстро реагировать на новые угрозы…

Кажется выдержкой граф Иртинский не отличался. Володя видел, как он в гневе изобразил что-то вроде родео на коне, наорал на кого-то и отправил в бой последний резерв. Сейчас пришлось по настоящему туго — враг наседал чуть ли не со всех сторон. Теперь уже и Володе пришлось задействовать все резервы, чтобы отразить атаку. Пользуясь превосходством в численности, враг наседал чуть ли не со всех сторон. Уже охвачены фланги, есть угроза тылу… хорошо ещё обозы успели отойти. Батальоны уже построились в каре… как быстро и точно, на учениях никогда так не получалось, видно угроза стимулирует.

Такого противник видно тоже не ожидал — опять местная уверенность — раз пехота, должна бежать перед благородными тирами с их непобедимой кавалерией, раз зашли в тыл, строй должен рассыпаться и тоже бежать. Но эти… эти мало того, что осмелились устоять против ударов с фронта, но даже когда им зашли в тыл построились в какие-то квадраты и отбивались не менее успешно, чем раньше.

Схватка была настолько жаркой, что и Володе пришлось поучаствовать в бою. Правда недолго и не очень результативно. Володя уже сбился со счёта, какую по счёту атаку они отразили. Стрелы закончились и лучники, которые так помогали им в самом начале, оказались бесполезными. Правда есть ещё арбалетчики и они вносят свой вклад, но скорострельность не та. Спрингалды смогли дать ещё два залпа… всем хороши они в таких вот схватках, да вот беда — заряжаются ужасно медленно, пока взведёшь, пока положишь на направляющие двадцать дротиков…

Тем не менее несмотря ни на что, пехота держалась и конница пока успешно справлялась с прикрытием каре, появляясь на самых угрожающих участках, отвлекая врага на себя и давая возможность пехоте оправиться и подвести резервы, закрыть дыры во фронте. Противник, разъярённый таким упорным сопротивлением, наседал с каждым разом сильнее и сильнее. Володя подскакал к одному из батальонов, на который наседали упорнее всего.

— Держаться!!! — завопил он. — Помощь уже близко! Главное продержаться!

— Да продержимся, милорд, — с какой-то бесшабашной весёлостью отозвался один из солдат. — Мы этих благородных ещё покрошим!

Похоже, тут классовая вражда, но Володе, честно говоря, было плевать на то, что заставляет солдат стоять с таким упорством под непрерывными атаками — лишь бы держались. Вот противник снова откатился, устилая поле трупами и раненными. Володя дал шпоры и вырвался перед фронтом. Взмахнул флагом, привлекая внимание солдат.

— Куда, сумасшедший!!! — завопил ему вслед граф и тоже врывался вперёд.

— Солдаты!!! — заорал Володя, рискуя сорвать голос. — Покажем мятежникам, как надо воевать! Вперёд!!!

Мерно зарокотали барабаны, задавая ритм и колонны, двинулись вперёд, следуя за командующим. Это издевательство уже оказалось выше выдержки графа Иртинского. Мало того, что все атаки провалились несмотря на численное превосходства, мало того, что эти атаки отбили какие-то пехотинцы, мужичьё, так они ещё осмеливаются и наступать!!! Новое наступление уже возглавил сам граф лично.

Володя вместе с графом поспешно скрылись за рядами солдат, но далеко отъезжать не стали, встав так, чтобы флаг видела вся армия. Залп спринаглдов, отход и вот уже новый натиск. Граф Танзани соскочил с коня и сам ввязался в одну из схваток, когда создалась угроза прорыва, а помощь не успевала. За ним последовало ещё несколько гвардейцев…

— А ты что тут делаешь?! — заорал он, когда врага оттеснили.

— То же что и ты… — в одной руке флаг, в другой меч.

— Пользы тут от тебя, — фыркнул Танзани. — Тебя затопчут и не заметят.

— А вот мой рост попрошу не трогать, — всерьёз обиделся Володя. — И польза тут от меня есть…

Договорить он не успел, поскольку как раз в этот момент впереди поднялась какая-то суета, крики… Володя выдернул первых попавшихся солдат и заставил их взять себя на плечи. Выпрямился огляделся.

— Лигур пришёл, — спокойно заметил он, спрыгивая на землю. — Можно трубить общую атаку.

Трубача пришлось ещё поискать, но наконец сигнал разнёсся над полем, подхваченный ещё несколькими трубачами. Люди словно обрели второе дыхание — ещё недавно валившиеся с ног от усталости, они вдруг рванули вперёд с такой яростью, что опрокинули латников. Танзани вскочил на первого подвернувшегося коня и повёл в атаку гвардейцев.

Мятежники, оказавшиеся зажатыми с двух сторон, поспешно отступали, но отступление быстро превратилось в паническое бегство когда рванувшись к замку вдруг обнаружили, что дорогу им перекрывает ещё один пехотный полк. Похоже Лигур не стал лезть вперёд без разведки, как это сделал Володя, а сначала разобрался что к чему, сумел вывести полк между замком и лагерем, а кавалерию бросил в атаку в тыл увлёкшимся мятежникам, после чего началось избиение. Противник уже не думал об атаке, главное спастись. У конницы ещё были какие-то шансы, а вот у пехотинцев нет. Впрочем те и не пытались изображать героев и сдавались первому же попадающемуся ему отряду. Офицеры пытались хоть как-то заставить их участвовать в бою, но на них не обращали внимания, а если те были слишком настойчивы, то их просто убивали. Больше всего сопротивлялись наёмники, но и они, сообразив, что всё кончилось, поспешно выходили из боя и спасались кто куда. Только один отряд проявил стойкость — попав в окружение, он отбил две атаки, медленно отступая по дороге в сторону от замка и лагеря. Однако тут подвезли спрингалды и дали залп… строй сломался и в брешь ударила латная конница, моментально раскидав защитников. Потеряв строй, противник был обречён.

Володя стоял посреди битвы, с трудом опираясь на древко знамени и устало наблюдал за творившимся вокруг бардаком. Рядом, с тоской поглядывая на заварушку, переминалось человек десять гвардейцев — уж очень им хотелось принять участие в драке. Однако граф Танзани пообещал оторвать им всем головы, если с князя упадёт хоть один волос. Графа не только уважали, но и боялись — знали, что своё слово он, обычно держит. Вот и стояли рядом с князем и вся радость, если на них налетали какие-то ошалевшие беглецы и тут уж с полным правом можно было помахать мечами. Но вот мимо пронеслась лавина всадников и врагов в пределах видимости не осталось… живых врагов.

— Князь! Князь! С тобой всё в порядке?!

Рядом нарисовалась встревоженная физиономия Лигура.

Володя устало поднял голову.

— Лигур, свою конницу в преследование пускай — им нельзя дать время собраться! У меня, боюсь, все с трудом в сёдлах сидят.

— Ну слава Возвышенным, с вами всё в порядке, — облегчённо вздохнул Лигур. — А на счёт преследования не переживайте, я уже распорядился. Я и часть своего полка в преследование отправил.

— Да, это дело. Надо ещё замок блокировать, что б оттуда не ударили.

— А некому ударять. Я уже выяснил, там сейчас человек сорок гарнизона. Но замок мы всё равно окружили — не вырваться.

— Ну вот и хорошо…

Дальнейшее Володя помнил плохо. Мотался по всему полю битвы, наблюдая, раздавая какие-то приказы, подгоняя медиков. Занимающихся эвакуацией раненных. Потом помнил как ввалился в брошенный лагерь мятежников.

— Ищите Игранда — сына бывшего герцога и Раймонда! Найдите их мне! — сообщал Володя всем встречным. На него косились с некоторой опаской. Послушно кивали и отправлялись по своим делам.

Порядок восстанавливался медленно. Несмотря на победу, пировать ещё рано — надо принять меры предосторожности против возможных контратак, вернуть обозы… устроить людей на отдых, благо самим разбивать лагерь не нужно, можно чужим воспользоваться.

Наконец Володя взял себя в руки и уже более чётко стал раздавать приказы: проверить палатки, выкинуть всё лишнее оттуда и собрать его где-нибудь на поляне — потом посмотрим, что там реально лишнее, а что пригодиться.

— Разъезды отправил, — выскочил непонятно откуда Ллия Туттс. — Теперь никто не подойдёт.

Володя поймал проходившего мимо Танзани.

— Выясни кто командовал тем отрядом, что попёрся вперёд без приказа.

— Уже. Вешать не придётся, командир там не выжил.

— Жаль, — искренне огорчился Володя.

— Не замечал раньше за тобой кровожадности, — удивился граф Танзани.

— Этот идиот и сам погиб и людей погубил! Был бы хороший пример остальным! Ну на разборе мы это ещё обсудим. А что там с замком?

— Да ничего. Блокировали, так что никто не выберется. Когда отдохнём, займёмся им.

— Ясно. А Ингранда нашли?

— Нет. Я специально отрядил несколько отрядов на поиски — безрезультатно. Но мы ещё не смотрели среди убитых.

Володя покачал головой.

— Зная Раймонда, могу предположить, что среди мёртвых его не будет. Скорее всего он увёл Ингранда сразу, как только стало ясно, что сражение они проиграли.

Володя оказался прав и даже к вечеру сына мятежного герцога не нашли. Расположившись в большом шатре, ещё недавно принадлежащий графу Иртинского, Володя принимал доклады офицеров: солдаты размещены, часть палаток отведена под госпиталь и раненные устроены, погибшие подсчитаны, сейчас считают погибших врагов, вернулись преследователи с кучей пленных, войска противника рассеяны и вряд ли когда-нибудь удастся их собрать.

Оценив весь этот поток информации, Володя поднялся и отправился в госпиталь проведать раненных, застав там обычную послебоевую суету.

— Твоя идея с помощью непосредственно на поле боя спасла много жизней, — устало заметил Арвид, вытирая пот. Многие истекли бы кровью, не перевяжи их сразу после ранений. Надо будет увеличить число медиков в подразделениях.

— Не надо, — отозвался Володя. — Там не нужен особый профессионализм. Когда будет время, соберёшь от каждого отделения по солдату и обучишь их оказывать первую помощь. Надо будет подготовить для каждого специальную сумку со всем необходимым для оказания первой помощи — продезинфицированные бинты, залитые в воск, антисептическое средство, ну и ещё разного, надо будет подумать.


Тут он заметил раскрытые настежь ворота замка…

— Не удивляйся. — Рядом откуда-то появился граф Танзани. — Мы сделали гарнизону предложение и они не смогли нам отказать.

— Ага, вот ты где! И чья это была идея не будить меня сегодня утром?!

— А ты нам и не нужен был, а вот отдых тебе бы не помешал. Лучше бодрый и здоровый командующий в нужное время, чем больной и вялый только потому, что довёл себя до изнеможения в те моменты, когда без него можно обойтись. Так какие твои планы на дальнейшее?

— Пока отдыхаем здесь.

— Тогда, как я понимаю, надо готовиться к долгому стоянию. Кстати, тут мы обозы захватили, так что едой мы обеспечены надолго и свои обозы гонять не стоит. И самое главное — в замке хранилась казна, не знаю уж герцогская она или общая, но деньги теперь тоже есть. Впрочем, не очень много. Кажется мятежники испытывают очень серьёзную нужду в деньгах.

— Не такому уж и долгому — через два дня выступаем обратно. Я бы и раньше выступил, но людям нужен отдых после такого напряжения. Столько маршей и два сражения, а дело может и подождать немного. Кстати, местные купцы отказались ссужать герцогу..

— Вот как? Любопытно… — граф помолчал. — Как ты этого добился?

— Я? — искренне удивился Володя. — Вас удивляет, что локхерские купцы патриоты и отказываются давать деньги мятежнику, чтобы тот сверг с трона законного короля?

— Ай, перестань, — граф поморщился. — Я прекрасно знаю купцов.

— Ну ладно. Я просто сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться. Кстати, герцог Алазорский в курсе. Я ему передавал тот договор с местными купцами.

— Да? И в чём он заключается?

— Скоро узнаешь. Как только я получу ожидаемые известия, так сразу всё объясню. А пока сегодня вечером прошу всех старших офицеров в штабную палатку. Будем оценивать прошедшие дни.

— Прошедшие дни?

— Да. У меня на родине это называется разбором полётов. Это будет полезно.

До вечера дел оказалось столько, что Володе даже продохнуть было некогда. Доклады шли одни за другим. Надо было учитывать запасы продовольствия, разобраться с пленными — это отняло особенно много времени. Как ни странно, проще всего оказалось с теми, кто оказался в списке короля, их сразу отдали графу Танзани и дальше была его заботы. С остальными пришлось уже разбираться самому Володе. Для начало он ознакомился с полным списком пленных. Потом перечитал те данные, которые у него были, если были по каждому. Ясно, что обо всех он просто физически не мог узнать, пришлось выяснять в процессе — беседовать с теми, кто о них хоть что-то слышал. Примерно поняв кто есть кто, Володя кому предлагал известный вариант с передачей прав на наследство и титул законному наследнику, а кого лишали всех прав и имущества без всяких условий, если они были замечены в каких-то жестоких действиях или преступлениях. С дворянской точки зрения. Здесь впервые Володе пришлось выносить смертные приговоры… Если бы не горы дел, которые приходилось решать одно за другим, неизвестно бы как он об этом переживал бы потом. А так всё шло как на конвейере и задумываться было некогда. Часто он был бессилен что-либо сделать — его не поняли бы свои же, а он не в той ситуации, чтобы ссориться с союзниками, иногда ему хотелось лично убить некоторых провинившихся и тут никаких сомнений он не испытывал.

Проще всего было с ополченцами их просто разогнали по домам и те, большинство из которых были призваны в армию герцога силой, счастливые до ужаса разбежались.

— Этот герцог всё-таки идиот, — подвёл итог разборам Володя. — Как можно доверить тем, кого загнал к себе на службу насильно? К тому же ни разу не проведя ни одной тренировки. Только за копьё и научили держаться.

Володе ещё хотелось бы подготовиться к назначенному вечером совещанию, но увы, не нашлось даже минуты. Плохо выступать на серьёзном совещании без подготовки, но другого выхода всё равно нет, только и нашлась минута немного перекусить, когда стали появляться первые
офицеры. В палатке уже установили несколько масляных светильников, на стол водрузили жутко коптящие свечи из какого-то жира, сильно коптящие, но довольно яркие. Сам Володя, удобно устроившись в кресле на мягкой подушку в непринуждённой позе и сложив накидку рядом, внимательно просматривал найденные в бывшей палатке графа Иртинского бумаги. Ничего особо важного нет, но кое-что интересное имеется.

Наконец вошёл последним граф Танзани и устроился недалеко от Володи. Князь отложил бумаги, сложил руки домиком перед собой, уперев локти в стол и задумчиво оглядел всех собравшихся. Выдержав паузу, он медленно встал.

— Итак, господа, давайте подведём итоги прошедших дней…

Глава 27

Самый первый вопрос, который задал Володя, обращаясь ко всем на совещание: допущенные ошибки герцога Торенды.

— Милорд, вы хотите, чтобы мы обсудили как герцогу лучше всего было разбить нас? — недоумённо поинтересовался кто-то из офицеров.

— Вы собираетесь каким-то образом вернуться в прошлое? — вежливо поинтересовался Володя и тут же, чтобы не вызвать недоумение, пояснил: — У меня на родине говорят, что мудрый человек учится на чужих ошибках, умный на своих, а дурак повторяет их из раза в раз. Дураки мне не нужны, быть умными у нас не хватит времени и сил — слишком много поставлено на карту, а потому давайте быть мудрыми и разберём те ошибки, которые совершил наш противник, чтобы в будущем не совершать их самим. Как уже повелось, давайте начнём с самых младших присутствующих здесь. Прошу.

Очевидно, что под «младшими» имелось в виду не возраст, а положение, а такими тут были оруженосцы. Возраст же становился определяющим среди равных. Поскольку такую традицию совещаний Володя вводил уже давно, то все знали кто выступает первым, а кто за ним и споров не возникло, что первоначально очень удивляло Танзани, который любил вспоминать военные советы в королевской армии, где каждый старался перекричать другого и голосом доказать правоту. Володя же изначально настаивал на том, чтобы дать высказаться тому, кто говорит, какую бы глупость с точки зрения остальных он не нёс, потом задавать вопросы и только после этого приводить свои аргументы, соблюдая ту же очерёдность: первый говорит самый младший.

В общем от оруженосцев Володя ничего не ждал и была бы его воля, вообще не допускал бы их в совет, но тут опять-таки он упёрся в традицию и потому вынужден был терпеть присутствие тех, кто на совете не играл никакой роли. Впрочем нет худа без добра и он получил возможность присмотреться к будущим рыцарям на предмет поиска тех, кого стоило бы приблизить к себе поближе. Парочку кандидатов он уже имел на примете. Но не в этом случае… Володя, с трудом скрывая зевоту, слушал рассуждения оруженосца на тему, каким более храбрым должен был быть герцог и как самостоятельно возглавить атаку.

— Вы считаете меня недостаточно храбрым? — поинтересовался Володя, когда тот закончил.

Оруженосец замер, слегка побледнев.

— Милорд?

— Ну вы тут говорили, как герцог должен был лично вести полки в бою… Я ведь не вёл полки, стоял себе в сторонке и наблюдал.

— Но вы ведь в конце самолично повели в атаку королевскую гвардию и пленили герцога…

Володя вздохнул и задумчиво оглядел стол. Те, кто знал его достаточно хорошо откровенно ухмылялись, слушая эти рассуждения оруженосца.

— Я повёл в бой последний резерв, когда управлять в бою уже было нечем, да и невозможно. Но ваша точка зрения имеет право на существование. Продолжаем, господа. Кто следующий?

Дальше было интересней, но то, чего Володя надеялся услышать так и не прозвучало. Он терпеливо и практически не вмешиваясь в общий разговор, выслушал рассуждения о снабжении, о неверном выбранном направлении атаки, о недооценки стойкости пехоты, о том, что герцог не оставил никакого резерва.

Володя неторопливо встал, заложил руки за спину и прошёлся вдоль полотняной стены шатра. В палатке мигом установилась тишина — это явный сигнал того, что теперь настала пора говорить князю.

— Всё, что вы говорили здесь и сейчас верно, — медленно, тщательно подбирая каждое слово, заговорил он. — Не было резервов и в критический момент герцогу нечего было послать навстречу прорвавшейся коннице. Не было разведки, не было учёта структуры наших войск, герцог не учёл пехоты, лучников. Всё верно и правда, но… Но вовсе не это было основной причиной поражения герцога. Я всё ждал, когда об этом заговорит хоть кто-нибудь, но, к сожалению, не дождался…

Присутствующие стали недоумённо переглядываться, но заговорить не решился никто. Володя же остановился за спиной Лигура, тот попытался встать, но князь, положив руку ему на плечо, удержал.

— Я прошу вас всех вспомнить атаку герцога и то, как он это сделал… Перед ним его пехота и он со своим отрядом атакует сквозь них… Так вот… — Володя снова выдержал паузу и заговорил очень медленно, подчёркивая каждое слово: — Если кто-то из здесь присутствующих на поле боя проделает такой же фокус — атаку сквозь ряды своих войск он будет казнён по обвинению в предательстве. — Снова пауза. За время которой до присутствующих окончательно дошло, шуткой тут не пахнет, однако кто-то всё-таки издал немного нервный смешок.

— В предательстве, милорд?

— Сейчас объясню, Конрон. Кому-то тут мои слова кажутся смешными… — Володя медленно повернулся к одному их оруженосцев и тот как-то разом скис и постарался сделаться невидимкой. — Мы потом вместе посмеёмся. Прежде всего, каждый солдат в армии должен быть уверен в остальных. Он должен знать, что каждый придёт к нему на помощь в случае нужды, кем бы этот кто-то ни был — бывшим крестьянином или благородным, в бою это не имеет значение. Сколько из вас укрывались под защитой копий пехоты, чтобы передохнуть, подправить обмундирование, а потом снова шли в бой? Скольким из вас такая опора спасла жизнь? И пехотинцы видели, что вы их прикрываете в бою точно так же. Если пехота не уверена в собственной коннице, а всадник презирает солдата — это означает разлад в армии, невозможность ей действовать как единый и цельный организм. Это всё равно когда одна рука начинает презирать другую только на том основании, что она не может держать меч и держит щит. Отсутствие единства — это гарантированное поражение. Каждый солдат, кем бы он ни был, должен быть твёрдо уверен в тех, с кем вместе служит. Если же пехотинцы при виде собственной кавалерии начинают разбегаться не зная идут они к ним на помощь или так короче добраться до врага ничего из этого хорошего не будет. Пехота герцога вполне могла успеть закрыть прорыв, если бы им вовремя передали приказ. Они могли бы и позже задержать нас, но сам герцог со своим отрядом расстроил их ряды и те потеряли строй и не успевали его снова построить — естественно они разбежались — кому охота сражаться за тех идиотов, которые сами же их и топчут?

Володя снова выдержал точно выверенную паузу, дав всем возможность вникнуть в смысл его слов.

— Потому каждый, вносящий в единый организм разлад и пытающийся доказать что в теле важнее правая рука, а не левая и не нога я буду рассматривать как вражеского шпиона и предателя со всеми вытекающими последствиями. В бою, господа, в миг, когда смерть в двух шагах от каждого, нет места крестьянам и благородным, герцогам и баронам — все становятся воинами… солдатами. Прошу это уяснить и запомнить… Кто не сможет этого понять, с тем мне не по пути.

— Благородные всегда выше! — заговорил кто-то.

— Я спорю? — повернулся к нему Володя. — Вот и покажите пример! Вы выше крестьян, потому и спрос с вас будет намного… очень намного больше! Кому многое дано, с того больше и спрос! Так показывайте же пример!!! Показывайте как должно себя вести в бою! Ведите себя так, чтобы у крестьян и остальных, при виде вас даже тени сомнения не возникло в том, что вы выше их! Герцог проиграл не потому, что проявил мало храбрости. И его безумная атака без выяснения реальных сил противника тоже не главное. Если бы его пехота была уверена в своём командующем, если бы вся его армия был бы единым организмом, пехота встала бы на пути нашей атаки и сумела бы продержаться некоторое время. Герцога погубило отсутствие единства в его армии. И это главный урок, который необходимо всем нам извлечь. А сейчас до завтра, господа. Прошу вас обдумать всё сегодня сказанное и осмыслить.

Володя был уверен, что многие воспримут его сегодняшнее пожелание в штыки, но это его мало заботило. Он верил, что кто-то поймёт и осознает, остальные если не хотят добром понять, поймут когда парочку особо настойчивых повесят как предателей — в вопросе дисциплины Володя твёрдо решил быть непреклонным, вспоминая многие рассказы своих учителей на базе, когда целые отряды порой губил не враг, а паника или недоверие, а у него нет прав на такие ошибки, он тут чужак и их ему не простят.

Оставшись в одиночестве он ещё долго сидел на походном стуле. Уставившись куда-то вдаль, пока его не потревожил вошедший граф Танзани. Он с некоторым удивлением оглядел князя, потом громко кашлянул, привлекая его внимание. Это пришлось проделать ещё два раза, прежде, чем его заметили.

— Я хотел поинтересоваться по поводу завтрашних планов, милорд? Они не изменились?

— Нет, граф. Завтра отдыхаем, а возвращаемся обратно послезавтра. О маршруте я дополнительно сообщу.

Граф поклонился и уже направлялся к выходу, когда его остановили.

— Милорд? — обернулся он озадаченный.

— Граф… хочу попросить вас об услуге…

— Да, милорд?

— Я вас очень прошу… если со мной что-нибудь случится, позаботьтесь об Аливии.

— Милорд? Откуда такие мысли? Я не понимаю…

Володя ненадолго задумался.

— Что тут непонятного? Мы же с вами не на прогулке, а в бою всякое может случиться. А Аливии, в её теперешнем статусе, к отцу уже не вернуться. — Володя вздохнул. — Наверное не стоило мне торопиться с решением.

Граф задумался, пытаясь понять имеется в виде решение о принятии девочки в семью или согласие на герцогство.

— Не переживайте, милорд, — подбодрил его Танзани. — Девочка не останется одной. Если что, обещаю позаботиться о ней, да и у вас при дворе большая поддержка.

— Спасибо… — Володя кивнул Танзани, долго смотрел на закрывшийся полог шатра и печально закончил: — Этой поддержки при дворе я боюсь больше, чем открытых врагов. Господи, и зачем я ввязался во всё это? За каким фигом Гвоздь так любил всякие истории о прекрасных принцах, принцессах и дворцовых интригах? Вблизи всё это не так романтично и весело.


Следующий день совершенно неожиданно оказался для Володи вовсе не такой насыщенный делами, как он опасался. Получилось это благодаря Арвиду. Который прямо с утра завалился в шатёр, не слушая возражений часовых — доктор был хорошим человеком, но принципы армейской дисциплины признавать категорически отказывался, а в армии находилось мало желающих с ним спорить, помня, в чьих руках окажутся их жизни в случае ранения. Да и авторитетом он как врач пользовался громадным. Так что часовой возражал против его напора как-то робко и только чтобы показать окружающим, что свой долг выполняет, но не копьём же тыкать врача? А как иначе его остановить?

— Милорд, я нашёл того, о ком вы говорили?

Володя как раз в этот момент накидывал свой плащ и теперь старательно морщил лоб, пытаясь вспомнить о чём он говорил с врачом и кого тот искал. Врач, видя усиленную работу мысли князя, добавил:

— Знахарку. Помните, вы говорили о том, что хотели бы познакомиться с лечебными травами, которые используют наши знахари? Так вот, тут недалеко живёт одна такая. Даже не одна, а с ученицей. Всего в часе пути. Если не торопится.

— Ах вот как… — Володя задумался, потеребив завязку плаща. — Вот что, мне надо будет на время отсутствия передать дела, это займёт часа два, два с половиной. Будь готов к этому времени, навестим эту знахарку.

Арвид поморщился, он к такого рода медицине относился крайне скептически, но ради знаний князя, которыми тот периодически с ним делился в свободные минуту, готов был терпеть любую его прихоть и даже сам разыскал знахарку, в чьи методы лечения не верил.

Передача дел заняла даже немного больше времени, чем думал Володя. Требовалось составить планы тренировки, списки необходимых запасов для дороги, выделить гарнизоны в захваченные замки, пока не будут назначены новые владельцы. Ответить на множество возникших по ходу вопросов. Наконец отряд в сорок человек — с меньшим количеством людей Конрон, Танзани и Лигур просто отказались отпускать князя — выехал за пределы лагеря и отправился по дороге вместе с местным крестьянином, который и рассказал о знахарке.

— Не понимаю я этого вашего желания поговорить с ней, — ворчал Арвид. — Ну что можно получить от неё? Какие сведения?

— Ты напрасно пренебрегаешь знаниями о травах, Арвид. Поверь, это может быть намного эффективнее других методов. А в качестве профилактике им вообще цены нет.

— Ну не знаю. Я видел, как действуют ваши лекарства. Вот это я понимаю. Сразу видно, что за ними стоит огромная научная школа!

— Арвид, у нас сейчас очень жалеют, что в своё время не уделили внимания тому, что называют народными методами лечения и пытаются многое вспомнить. Не стоит повторять ошибок других. Тем более, других лекарств ещё долго у нас не будет.

— А ваша сумка? Вы могли бы стать отличным врачом.

Володя покачал головой.

— Я уже говорил, что не врач.

— Да ну? Вы спасли двух людей, которых не смог бы спасти никто! И после этого говорите, что не врач?

— Арвид, давай-ка я тебе кое-что объясню. Меня учили оказывать помощь, делать операции, лечить многие болезни, дали соответствующие препараты, объяснили как и чем пользоваться, когда и сколько давать. Но Аливию я спас не потому, что такой великий врач, а потому, что знал что с ней и знал что делать по той причине, что аппендицит у нас способны вылечить в любой самой захудалой больнице в самой отдалённой глуши если там есть хотя бы плохой хирург. С принцессой и того проще — у меня было очень действенное лекарство от её болезни и я знал как его давать. У меня есть опыт, но очень ограниченный и я лечу только тогда, когда могу определить болезнь. Столкнись с чем-то незнакомым и все мои лекарства могут оказаться бесполезными, хотя среди них наверняка будет действенное, но у меня не хватит опыта понять что надо дать и как. А потеряй я сегодня свою сумку и что буду делать? Можешь считать меня хорошим ремесленником во врачевании, но не врачом. Невелика заслуга лечить моими лекарствами — с этим справится любой крестьянин, объясни что и как делать.

— Прямо уж так.

— Ну возможно я преувеличил, но суть ты понял. Я как-то читал об одном хирурге. Который сделал операцию на горле другому человеку обычной щепкой. Я не знаю, что он использовал в качестве обеззараживающего средства, нашёл что-то, но человека он спас. Вот это врач. Ему не нужны инструменты, чтобы лечить. Его опыта и знаний хватит на то, чтобы найти выход и использовать подручные средства. Я же в тех условиях без инструментов оказался бы скорее всего совершенно беспомощным.

После такого разговора Арвид надолго замолчал, обдумывая сказанное. Хмурился, что-то ворча себе под нос.

— Может вы и правы, милорд. Я заметил, что вы ничего не говорите мне о ваших лекарствах.

— А зачем тебе о них знать, если всё равно их сделать не сможешь? Я рассказываю о болезнях, их причинах, историю как боролись с ними у нас. Зная это, ты найдёшь свой способ борьбы с ними, опираясь на свои знания и свой опыт — тут я тебе не помощник.

— Но ведь они помогают! В отличие от всяких трав.

Володя вздохнул.

— Арвид, мои лекарства, ты прав, очень сильны. Но они сродни хирургическому ножу, когда все средства исчерпаны. Травы менее сильны в лечении, но они хороши для предотвращения болезней, или же на ранних стадиях.

— А что, ваши лекарства на ранних стадиях болезни не помогают?

— Помогают. Но если есть возможность обойтись без них, лучше обойтись. У любого моего лекарства есть побочные действия. Понимаешь, они сильны, но эта сила и губит, отрицательно действуя на другие органы. Расчёт тут прост — здоровый орган справится с отрицательными последствиями, главное побыстрее задавить саму болезнь. Это себя оправдывает когда нужен быстры результат, но при длительном воздействии лечить уже приходится и тот орган, который пострадал из-за предыдущего лечения. Теперь ты понимаешь, почему я не очень охотно использую свои лекарства?

— А принцесса?

— Там выхода не было. Или смерть, или мои лекарства. Но самое сильное там только антибиотики.

— А какое отрицательное воздействие у него?

— Гм… Если говорить о человеке, то вроде бы никаких. Тут другое… Понимаешь, антибиотики напрямую воздействуют на болезнь, убивая её. Это очень эффективно, из-за чего так быстро и происходит излечение. Но болезнь — тоже живое существо… мы уже говорили с тобой об этом. Антибиотики не убивают всех бактерий… Помнишь, я тебе рассказывал о них?

— И даже обещали показать как только мы доберёмся до вашего микроскопа.

— Ну да. Так вот, антибиотики всех не убивают, но выживают те, что уже менее восприимчивы к яду. Ну как человек может приучить себя к яду и потом свободно съесть то, что убьёт другого. Потом эти бактерии будут размножаться и каждое поколение будет всё менее и менее восприимчиво к антибиотикам. А потом уже они перестанут действовать и придётся изобретать более сильное лекарство. Вы с этим не справитесь. Потому самым эффективным будет не такое прямое лечение, а помощь организму в борьбе. Это медленнее, зато сам человек становится здоровее. Это как зарядка, только не для мышц, а для иммунной системы. Ну той, что борется с болезнью. Кстати, я заметил, что ни разу не болел у вас. Скорее всего это связано с тем, что у меня дома болезни уж очень поднаторели в выживании среди всех наших лекарств и защитная система моего организма, привыкшая бороться с гораздо более сильными противниками, с вашими болезнями справляется очень быстро. Однажды зимой в озеро даже упал — лёд проломился, а потом почти ночь шёл до дома. Даже не чихнул ни разу.

Арвид задумался.

— Но это значит, что ваши болезни будут для нас смертельны?

Теперь уже пришла очередь Володи думать.

— Верно… Но ты знаешь, что я пришёл сюда из-за болезни? Даже наши врачи не могли меня спасти. Когда я уходил — жить мне оставалось месяца три. Когда я оказался у вас, от болезни не осталось и следа. Это был единственный способ спасти мне жизнь, правда без возможности вернуться домой. Я тогда долго думал над этим эффектом и полагаю, что он как раз связан с тем, что в моём организме убиваются все чужеродные элементы, а организм перестраивается по новой… Не знаю, как тут объяснить, чтобы ты понял. В вашем языке просто нет тех терминов. В общем, наших болезней у меня не осталось, а ваши слишком слабы против меня.

— Откуда же вы, милорд? — очень тихо спросил Арвид.

— Издалека… очень издалека…

— Я понял, что вы гораздо сильнее нас…

— Боишься, что пойдём завоёвывать? Я же говорю, что билет в один конец. Неужели ты думаешь, что я хоть на секунду остался бы здесь после выздоровления, если бы мог вернуться? А кому нужны завоёванные земли, с которых невозможно вернуться? Арвид… я ведь не сгоряча сейчас всё это тебе рассказываю. Просто хочу, чтобы ты понял. Я что-то скрываю от тебя не потому, что таю секреты. Просто многое ты не поймёшь и к нему надо двигаться постепенно. И сейчас я чуть-чуть приоткрыл кое-какие тайны. Ты ведь наверняка гадал откуда я.

— Есть немного, — хмыкнул Арвид.

— Ну вот тебе пища для размышления. Потом поделишься ими со мной, если захочешь, посмотрим, насколько близко подойдёшь. Но с условием…

— Никому никогда. За кого вы меня принимаете, милорд?

— Просто предупреждаю на всякий случай, чтобы не осталось недоговоренностей.

Остаток пути Арвид засыпал Володю вопросами по поводу санитарии и её влияния на предотвращении болезней. Признав в своё время навязываемые князем правил соблюдения чистоты в армии и следя за их соблюдением он теперь пытался понять причину, по которой чистота важна для предотвращения болезней.

— Жаль, микроскоп у меня на острове остался, — вздохнул Володя, — я бы тебе показал причину и вопросов бы не возникло. Ну ничего, если обустроюсь нормально, перевезу оттуда многие вещи к себе, тогда обустроим лабораторию.

Такая идея Арвиду понравилась до ужаса и он принялся громок сетовать на тупость иных благородных, которые так не вовремя затевают свои военные разборки и лишают его таких шансов узнать столько нового и начать спасать людей. Володя хмыкнул, но в такую дискуссию предпочёл не вступать.

Наконец они добрались до места. Володя настоял, чтобы охрана осталась хоть и недалеко, но с ними к дому не пошла. К небольшому бревенчатому дому, стоявшему на небольшой поляне в лесу они подошли вдвоём с Арвидом. Врач искоса оглядел на развешанные на верёвках пучки различных трав и поморщился, пробурчав что-то про суеверия.

— Я могу вам чем-то помочь, господа? — На крыльцо дома вышла сухонькая старушка лет восьмидесяти, опирающаяся на небольшую клюку. Ну прямо классическая Баба Яга. Сходство было настолько сильным, что Володя не выдержал и фыркнул, с трудом подавив смех. Пришлось делать вид, что закашлялся.

Одно плохо — Володя надеялся получить знания, уговорив травницу отправиться с ними, но эта старушка вряд ли запылает энтузиазмом и отправится в путешествии. Остаётся надеяться, что она знает кого помоложе, кто согласился бы присоединиться к армии. Ну и общие сведения получить можно.

Арвид презрительно скривился и отвернулся, делая вид, что он тут человек подневольный.

— Да, уважаемая… — Володя замялся, не зная, что говорить.

Старушка пристально поглядела на него.

— Вроде бы тебе рано ещё болеть чем-то серьёзным, а не серьёзным… тоже вроде бы не похоже.

— Нет-нет, мы по другому делу.

— Перед тобой новый герцог Торендский Вольдемар Старинов.

Старушка ещё раз оглядела Володю с ног до головы, не проявляя особой почтительности, впрочем.

— Вот, значит, ты каков…

«Вот ты какой, северный олень», — снова развеселился Володя и рассмеялся уже не скрываясь. Мда, расслабился. Стоило исчезнуть тому давящему напряжению, что постоянно присутствовало в армии, когда приходилось контролировать каждый свой поступок и жест и вот что получается. Впрочем, а кто говорит, что это плохо?

Володя вдруг сорвал с головы шапку и отвесил поясной поклон.

— Что ж ты бабушка как гостей встречаешь? Ты сначала их напои, накорми, спать уложи, а потом уже расспрашивай.

Русских сказок старушка явно не знала и откровенно растерялась от такого приветствия. Была бы тут Аливия, вот она повеселилась бы. Володя же, сбросив напряжение, веселился вовсю, благо и охранники их остались на дороге в лесу, когда убедились, что тут сеньору никто не угрожает. Наконец старушка что-то поняла и хмыкнула.

— Ох, молодёжь. Герцог, а ведёте себя…

Непонятно то ли знахарям позволялось вести себя с благородными достаточно свободно, то ли старушка благодаря своему жизненному опыту сообразила, как стоит говорить, но она перестала подозрительно коситься на них и распахнула перед гостями дверь дома.

Избушка — очень напоминающая внешне обычный сруб, внутри оказалась довольно просторной, состоящей всего из одной комнату и небольшого закутка перед дверью, где можно было снять верхнюю одежду зимой или в дождь. В самом доме из обстановки было две кровати и большой грубый деревянный стол посередине. Ещё, правда, печь в углу — не русская, но занимающая довольно много места.

— Вы здесь одни живёте? — поинтересовался Володя, осматриваясь. — Так далеко от людей?

— Не так уж и далеко, ваша светлость, — старушка мигом уловила смену интонации и ответила уже серьёзно. — Деревня недалеко расположена. А то что в лесу, так лес — мой кормилец. Я в нём травы собираю, готовлю. — Тут она перехватила взгляд князя, который рассматривал две кровати. — А со мной ещё ученица моя живёт.

— Понятно… — Володя огляделся, придвинул лавку поближе к столу и сел, уставившись в одну точку. И о чём тут говорить? Наверное, придётся всё честно объяснить и что именно требуется. Так он и сделал.

— Понятно… — теперь уже повторила старушка. — Странно, что ваш врач не отговорил вас, милорд. Они нам, знахарям, не очень верят.

Арвид фыркнул.

— Потому что шарлатаны! «Сорвать в полнолуние и ни в коем случае в другое время» — явно кого-то передразнил. — Милорд, вы ведь образованный человек! Ну какая разница в какое время должен быть сорван цветок, даже если предположить, что он обладает какими-то лечебными свойствами? Это же совершенно неразумно?

— Почему?

— Что почему? — Арвид даже растерялся. — Почему я не могу сорвать его днём, например? Вот как это можно объяснить?

— Легко. И вполне научно. У растений, как у всего живого, есть свой ритм жизни, который чередуется периодами активности и периодами сна. То растение, о котором тебе говорили, скорее всего ночное, а значит именно ночью оно наиболее активно, тянет соки из земли, которые несут разные вещества и наполняют его листья и стебли. Если сорвать его именно в этот момент, то все эти вещества останутся в нём. Днём же оно «спит», соки текут медленно, обмена веществ нет, а потому сорванное в момент его наименьшей активности ничего не дадут, а то и навредят.

Арвид открыл рот, чтобы возразить, но так и замер, обдумывая слова. Он дураком не был и мог признать, когда не прав, но…

— Это точно или ваши предположения?

— Скажем так, мои предположения, основанные на знании биологии. Я мог бы наговорить кучу умных слов типа хлорофиллы, клетки, минералы, питательные вещества, но смысла не вижу. Травы ведь лечат не сами по себе, а потому, что умеют накапливать в себе и преобразовывать разные элементы, добытые из почвы в вещества, которые воздействуют на людей. Чай из ромашки, например, отличное успокаивающее средство, а так же противовоспалительное.

— Всё равно это звучит как-то…

— Не научно? Извини, но я читал кое-что из твоих книг. Может по вашему это не научно, но в случае болезни я предпочёл бы именно этот не научный метод, чем ваши строго научный «положить в рот жабу и держать её там некоторое время от воспаления горла». Конечно, это не навредит, но и не вылечит ангину, зато очень противно. Но вот фокусы с ртутью гораздо более опасны. Арвид, вы вообще представляете, что ртуть ядовита? Вылечить ей язвы может и можно, но зато потом приобретаешь такой букет болезней, что проклянёшь всё на свете.

— Ты же сам говорил, что любое лекарство так действует.

— Не любое и не так. Арвид, тебе ли не знать, что разница между ядом и лекарством всего лишь в дозе или в способе приготовления. Ртуть же не полезна в любом количестве. Потому исключи её из своего арсенала лекарств. Поверь мне, не стоит она того.

— Кто ж из вас врач? — вдруг заговорила старушка, до этого молча слушавшая их разговор. — Милорд, вы говорите очень правильные вещи, но откуда вы можете знать, если не врач?

— Меня учили на врача, уважаемая. При случае могу оказать помощь…

— Он спас свою сестру от воспаления в боку, — вмешался Арвид. — И он многое знает. Потому я и слушая, когда он советует обратиться за помощью к травникам. — Врач вздохнул. — Нам надо найти кого-то, кто согласился бы отправиться с нами и поделиться знаниями в обмен на знания.

— Я согласна!

Володя развернулся… В дверях стояла девушка лет семнадцати в простом платье, пшеничного цвета волосы свободно, без всяких завязок лежали у неё на плече… чистые, в отличие от волос многих крестьянок, которых приходилось встречать Володе.

— Беатрис! — Старушка поднялась.

— Всё в порядке, бабушка. Я слышала разговор… Не ты ли мне говорила, что я уже знаю всё. Что знаешь ты и что мне пора отправиться в дорогу за новыми знаниями?

Старушка покачала головой.

— Беатрис-Беатрис… всегда спешишь… как была непоседой, так и осталась.—

— Бабушка…

Володя быстро понял почему именно старушка не хочет отпускать свою ученицу с ними.

— Я обещаю, что с позабочусь о ней. Врач очень уважаемый человек и как его ученица, девушка будет пользоваться всем уважением.

Уговоры длились ещё долго, но под общим напором старушка сдалась. Перед отъездом девушка даже всплакнула.

— Ну-ну, не переживай так, девочка, — травница погладила девушку по голове. — Рано или поздно это должно случиться.

— Но ты одна останешься…

— О, не переживай, — старушка улыбнулась. — Мне уже давно предлагали взять новую ученицу. Дадут боги, успею воспитать ещё одну. Езжай, девочка.

Вещи собрали быстро, двое солдат вызвали для помощи и они старательно паковали платья, пучки разных трав, коробки с какими-то глиняными баночками. Девушка освоилась быстро и уже решительно покрикивала на солдат, когда те что-то делали не так. Правда это у неё получалось как-то по-доброму, вроде бы и сердиться, но обидеться на неё совершенно невозможно.

— Милорд, — рядом остановилась травница. — Я поверила вашему слову, что вы защитите мою девочку, потому и отпуская её с вами. Но если с ней что-нибудь случиться, будь вы кто угодно, пусть даже наш новый герцог — прокляну. Если мне будет суждено возвыситься в следующей жизни, я превращу вашу в муку.

Володя улыбнулся.

— Не беспокойтесь, никто её не обидит.


— Арвид, ведь тебе придётся о девушке заботиться, — заметил Володя, когда они уже подъезжали к лагерю.

— Я уже понял это, — проворчал он. — Никогда не хотел брать учеников и вот, сподобился… Даже не ученика получил, а ученицу. А всё ради вас, милорд!

— Ну если быть точным, то ради моих знаний, — хмыкнул Володя. — А пока советую отдохнуть — завтра выступаем. Раненных всех определили?

— Да, милорд. Часть оставили у крестьян — они позаботятся о них. Легко раненные отправлены в захваченный замок — остальные могут продолжать путь.

— Вот и хорошо…


На следующее утро Лигур застал князя за изучением какого-то списка. Рядом лежала расстеленная карта, на которую Володя изредка поглядывал. Поскольку князь список убирать не стал и даже не сделал попытки его чем-то прикрыть, Лигур искоса заглянул в него — это оказался список городов, расположенных в три колонки.

— Выдвигаемся прежним маршрутом? — поинтересовался вошедший следом граф Танзани.

— Нет. — Володя достал карандаш и что-то пометил в списке, а потом на карте. — Сделаем небольшой крюк. Надо проверить кое-какие обещания. Заглянем в ближайший город.

— Но мы сейчас не можем осаждать города…

— Мы и не будем, граф. Если я прав, то нам осаждать города не придётся. Проверим. В крайнем случае потерям дня три. Двигаемся по Карскому тракту. Пункт назначения — Карск.

На этот раз солдат никто не торопил и армия двигалась неспешным маршем с обозами и сопровождающей толпой из маркитантов, которые ужасно раздражали Володю, но поделать он ничего не мог.

Беатрис оказалась до крайности любопытной девушкой — она быстро заметила, что Арвид хоть и считался лучшим врачом, но по всяким возникающим сложным случаем предпочитал советоваться с новым герцогом, хотя последний упорно отказывался считать себя врачом. На закономерные вопросы Арвид отмалчивался, а приставать с ними к герцогу девушка не решалась. Пришлось ей пока спрятать вопросы поглубже, надеясь, что со временем всё прояснится.

Когда до Карска оставалось часа два пути, Володя выслал вперёд отряд с сообщением о прибытии нового герцога, желающего посетить свой город. Присутствующий при этом граф недоверчиво хмыкнул, но вмешиваться не стал. Тем больше оказалось его удивление, когда перед воротами города выстроился чуть ли не весь магистрат в полном составе, а по сторонам дороги в почётном карауле стояла городская стража. Председатель магистрата, мужчина лет шестидесяти, хотя и уже убелённый сединой, вышел вперёд с символическими ключами от города на бархатной подушке.

Когда Володя остановил коня перед ним, тот отвесил глубокий поклон.

— Ваша светлость, город Карск рад приветствовать своего законного господина. Мятежники были нами арестованы и они дожидаются вашего суда.

— Благодарю, уважаемый Велий… — граф Танзании удивлённо вскинулся, но тут же понятливо кивнул и нахмурился, о чём-то задумавшись. — Поскольку мы спешим, то не сможем надолго задержаться в вашем городе, только до завтра. Потому давай отложим торжественную часть на потом, когда мы окончательно сломим силы мятежников.

— Как скажете, милорд. Ваши комнаты ждут вас…

Однако отдыхать не пришлось. Сначала Володя проследил как устраиваются солдаты, потом заседание магистрата…

Князь положил на стол две тетради и придвинул их к Велию. Тот хотел уже было взять их, но передумал и чуть отодвинул.

— Здесь окончательная редакция статуса вольных городов, права и обязанности их перед герцогом. Вторая тетрадь — вероятное разделение собственности, ответственности и полномочий. Здесь допустимо обсуждение, но его лучше провести когда окончательно станет ясно какие города герцогства получат статус вольных, а какие останутся в подчинении феодалов. Полагаю, тут не то, что можно решить с ходу, тем более я пока не представляю всей картины ответственности магистратов.

— Безусловно наш совет, — Велий оглянулся на остальных членов магистрата, — даст все необходимые пояснения, ваша светлость.

— Ничуть не сомневаюсь. Тем не менее стоит заслушать и представителей других городов. Вот здесь… — Володя достал третью тетрадь, — проект создания законодательного и совещательного органа, который я назвал парламент. Здесь описана структура, как формируется, ответственность и обязанность. Думаю окончательный статус будет утверждён именно на заседании парламента первого созыва. Так у закона будет больше легитимности.

Велий растерянно замер.

— Милорд, вы предлагаете нам принять участие в формулировании законов?

— Совершенно верно. Поскольку закон касается в основном вас, то вам его и формулировать… Только он не должен противоречить общему своду законов герцогства, — Володя правой рукой придавил одну из тетрадей к столу. — Мой секретарь приготовил по две копии всех законов. Одна остаётся у вас, а со второй я прошу снять копии ваших писцов и распространить для ознакомления другим городам…

Совещание с магистратом закончилось уже поздней ночью, точнее даже уже утром. Зато обсудили все спорные вопросы и уточнили множество деталей. Как понял Володя, на совещании присутствовали и представители некоторых других городов, которые случайно оказались в городе в подходящий момент. Вторые копии немедленно были отданы писцам, которые взялись за переписывании сводов.

— И на будущее, вам лучше иметь несколько копий всех законов, одна из которых должна лежать в магистратуре в свободном доступе, чтобы любой желающий мог ознакомиться со сводом.

— Любой?! — удивился кто-то.

— Уважаемые, знание законов не привилегия отдельных законников, они должны быть известны как можно большему числу людей. И если они умеют читать, то должны получить свободный доступ к первоисточнику. Потому заведите отдельные кабинеты для таких посетителей, где им будет удобно читать.

По такому «пустяку» спорить никто не стал и стороны расстались довольные друг другом: Володя убедился, что Рутерн сдержал слово, а магистрат города получил подтверждение из первых рук о том, что предложенная законодательная реформа будет осуществлена, даже если не всё, чего они желали удалось получить.

Карск армия покидала с рассветом… Совершенно не выспавшийся князь отчаянно зевал и боролся со сном.

— Сейчас бы кофе… — мечтательно протянул он. Потом повернулся к графу. — Ну что? Заглянем ещё в парочку городов?

— Я и в этом вымотался, — буркнул тот. — Всю ночь не спал, разбирался с пленными.

— Есть кто из списка?

— Парочка мерзавцев. А вот с остальными, тебе придётся разбираться самому, — с некоторым злорадством добавил Танзани.

— А чего с ними разбираться? Я это дело Винкору поручил — он всё знает. Часть уже отправилась в столицу пополнять армию короля и выслуживать прощения, а их наследники принесли присягу. С остальными сложнее… слишком много крови на них… — Володя нахмурился. — Придётся разбираться позже. Слава Богу, таких немного.

В следующих двух городах всё повторилось почти так же, как и в Карске. Та же торжественная встреча, такое же совещание до утра. Дальше уже всей армией идти не стали и Володя разослал небольшие отряды в ближайшие города, чтобы прояснить ситуацию в них. Они как раз вышли на прямую дорогу в замок герцога Торенды когда некоторые из них вернулись с сообщением, что и в них нового герцога приветствовали с радостью и всячески выражали свою верность.

— Всё-таки мятеж — не самое хорошее дело для развития торговли, а именно продажей своих промышленных изделий города и живут, — заметил Володя графу. — Герцог должен был учитывать это. Если уж затевать всё дело, то оно должно быть как удар молнии — быстрым, стремительным и смертельным. А он занимался непонятно чем всё это время. И на что рассчитывал?

— Полагаю, у него был шанс…

— С помощью внешних сил? Ну-ну. В таких делах полагаться на них последнее дело — цена может оказаться много выше выигрыша.

— Ты будто сожалеешь, что герцог потерпел поражение.

— Ни в коем случае. Просто пытаюсь понять его логику. Вскоре предстоит с ним разговор, а я никак не могу сообразить с чего всё началось. Чего он хотел?

Танзани вздохнул… отвернулся и долго изучал горизонт.

— Тут я могу тебе помочь, — наконец заговорил он. — Глупо получилось. Герцог был очень дружен со старым королём… собственно, они друзья детства… росли вместе, потом воевали… В общем, когда король умер он вообразил, что может поддерживать похожие отношения с его сыном… скорее даже покровительственные. Артон же человек вспыльчивый и однажды не выдержал и наговорил много всего на одно из многочисленных замечаний герцога. Тот же вместо того, чтобы переждать — Артон при всей его вспыльчивости не злопамятен — уехал, заявив, что вернётся только когда король официально попросит у него прощения. Артон, естественно, такого сделать не захотел. Да и не мог… Но хуже всего, что это требование совсем вывело его из себя и он отправил следом за герцогом гвардию с приказом доставить его во дворец в цепях. Дальше сам можешь понять…

Володя на миг замер, потом покачал головой.

— Вы хотите сказать, что вся эта кровь… все жертвы, поставленная на грань краха страна… всё это из-за мелочной ссоры между королём и герцогом?!

— Ты не понимаешь…

— И даже понимать не хочу! О, Господи!!! Ну Артона я ещё могу понять, хотя и не оправдываю — мальчишка, но герцог…

— Король старше тебя…

— По возрасту возможно. Но старшинство определяется не только годами, но и жизненным опытом, а он у меня поболе будет… Ладно, извините, граф, давайте не будем продолжать. Боюсь, я сейчас тоже наговорю много всего лишнего.

Дорога сделала резкий поворот и вдали показались стены знакомого замка. Армия возвращалась домой.

Глава 28

Первый, кто встретил входящий в замок отряд (остальная армия отправилась в подготовленный для них лагерь чуть в стороне от замка) была Аливия, которая с радостным визгом повисла на шее у Володи едва тот спрыгнул с коня.

— Кнопка! — Володя подхватил девчушку на руки.

— Сам сказал можно приезжать, а сам уехал, — пробубнила она.

— Ну-ну, не ворчи. Ты с кем приехала? С отцом или братом?

— С отцом. Он хотел что-то обсудить с тобой… я не поняла о чём он говорил.

Однако первое, что пришлось ему выслушать вместо отдыха — жалобу управляющего на Аливию. Управляющего этого нашёл по просьбе Володи Винкор, поскольку сразу после взятия замка всех прежних слуг выгнали, а новых набрать не успели. Несмотря на это оставили только пожилую женщину, бывшую няней всех детей старого герцога, но её в замок не очень-то и пускали, оставив только ухаживать за теми комнатами, которые выделили семье прежнего герцога. Хватало людей или нет, но оставлять старых, проверяя их верность новому герцогу Володе совершенно не хотелось. Мало ли что кому что взбредёт в голову и что они там насыплют в суп. Аливия же по прибытию взялась наводить чистоту в замке, из-за чего и произошло столкновение с управляющим…

Володя выслушал его молча, скрестив пальцы и положив локти на стол… хоть кабинет к его возвращению в порядок привели, заново настелив выломанный пол и перетянув стены тканью.

— Уважаемый Гюнтер, — неторопливо заговорил Володя. — Вы упустили один момент — Аливия моя сестра и такая же хозяйка в замке, как и я. Потому её приказы так же обязательны для выполнения, как мои…

Гюнтер сообразил, что увлёкся в своих жалобах и нервно сглотнул.

— Милорд… я…

— Я понял, что вы хотели сказать. Только из уважения к вашему возрасту я не прикажу отправить вас на конюшню, чтобы всыпать хорошенько. Но надеюсь, вы всё поняли?

— Да, милорд, — управляющий сник.

На самом деле Володя совсем не собирался никого отправлять на конюшню и будь управляющий помоложе, пожалел бы из уважения к сединам его отца или из-за его матери, но сообщать об этом вслух не собирался.

— И будьте добры, пригласите маркизу… — Узнав, что после её усестрения Аливия официально получила титул маркизы, Володя долго хихикал, частенько поддразнивая девочку, называя её маркизой Карабасой. Поскольку сказку про Кота в Сапогах он ей рассказывал, девочка на такое прозвище обижалась.

— Не хочу быть этой самой маркизой, — бурчала она, чем вызывала смех у тех, кто слышал.

Аливия радостно вбежала в кабинет, но её улыбка мигом потухла под весьма суровым взглядом названного брата. Сообразив, что в чём-то провинилась, она нервно оглянулась, пытаясь понять, не поздно ещё убежать, но благоразумно отказалась от этой мысли.

Этот пристальный изучающий взгляд девочка очень не любила и теперь лихорадочно пыталась вспомнить
свои прегрешения, о которых могли уже донести Володе. Наконец, посчитав, что догадалась, девочка заныла:

— А он первый начал. А я даже не виновата! Зачем он обзывался? А потом ещё и кулаками полез махать

Володя обхватил голову руками.

— А ну стоп! — чуть не взвыл он. — Кто обзывался? Кто первый полез? Кого ты ещё побила?

— Я вовсе никого не била! — Девочка бала само воплощение невинности и кротости. — Этот Корт сам начал обзываться, а когда я сказала, чтобы он замолчал, а то как дам, он замахнулся и попытался меня ударить… Ну не стоять же было?

— Корт это… Так, ты побила сына герцога?

— Он сам первый полез…

— Ладно. Кто там у вас первый полез я разбираться не буду. Выясняйте ваши отношения сами. До тех пор, пока не будете хвататься за ножи — это не моё дело.

— Я бы его и с ножом побила, — буркнула Аливия и затихла.

— Я начинаю жалеть, что стал учить тебя, — вздохнул Володя.

— А вот и неправда. И вообще, я каждое утро тренируюсь! Делаю все те упражнения, которые ты показывал! И холодной водой обливаюсь!

— А ну тихо! Потом хвастаться будешь, я ещё не закончил. Что там у вас произошло с Гюнтером?

— С уважаемым Гюнтером? — Аливия нахмурилась. — А чего тут столько грязи? Я хотела порядок навести чтобы тебя порадовать, но он… он отказался даже слушать меня. А ты сам говорил, что чистота — очень важна… А что… — голос девочки совсем стих и она опустила голову. — Я не должна была этого делать? — Послышалось всхлипывания и сопение.

Володя вздохнул.

— Почему не должна? Всё правильно делала. Более того, я рассчитывал, что ты возьмёшь на себя этот вопрос. Только…

— Только? — девочка вскинула голову, тыльной стороной ладони вытирая слёзы.

— Ты знаешь, сколько слуг сейчас в замке?

— Э-э…

— То есть ты принялась распоряжаться даже не выяснив этого. Так вот, милая сестрёнка, их сейчас восемнадцать человек вместе с поварами и управляющим. Как думаешь, этого хватит, чтобы выполнить твои мечты по наведению чистоты в таком большом замке?

— Ой…

— Вот тебе и ой. А всё потому, что берёшься за дело не подумав. Да ещё и старого человека обидела. А ведь могла бы подойти к нему, сказать чего хочешь добиться, спросить совета. Неужели он тебе отказал бы? Тогда бы ты и выяснила про то, что слуг не хватает, все остальные заняты другими задачами и помочь тебе не могли.

— Я… я…

— И что ты будешь делать? Если не хочешь, я поручу кому другому…

— Нет-нет… Пожалуйста… Володя, я справлюсь…

Весь разговор они вели на русском, только иногда Аливия, если не могла подыскать слово, переходила на родной. Вообще язык она осваивала удивительно быстро и уже достаточно свободно на нём разговаривала, хотя словарный запас её и был ограничен. Для тренировки когда они с Володей были наедине, то переходили именно на него. Поскольку тренироваться в локхерсокм больше не было необходимости — тренеров и без того хватало, Володя не видел причин не пойти девочке навстречу. Да и приятно ему было при случае поговорить на родном языке.

— И что ты собираешься сейчас делать?

— Я… я поговорю с Гюнтером…

Следующим посетителем был Крейн. Володя как раз изучал повешенную на стене карту герцогства, с показанными на ней границами графств, баронств и простых владений рыцарей. Такую карту он заказал перед походом, но даже не ожидал, что её выполнят так быстро.

— Звали, милорд? — Крейн стоял вроде бы свободно, но чувствовалось, что он готов к немедленным действиям… любым. Старая привычка ночного короля Тортона.

— Звал. Что ты можешь сказать о тире Дитон?

Крейн растерянно моргнул.

— Первый раз слышу о таком.

— А вот меня он заинтересовал и я попросил выяснить о нём всё. — Володя подошёл к столу и взял один лист, развернул и принялся читать: — Тир Дитон, вот уже пять поколений принадлежит семье Дитонов. Всё владение — полуразрушенный замок и одна деревенька на сорок душ. Находится в графстве Торж около болота…

— Весёленькое местечко.

— Тут ты прав. В самые лучшие времена владельцы замка могли позволить себе содержать всего пятерых солдат. Да и то, я считаю, что это много — за всю историю тирства не нашлось ни одного идиота, кто позарился бы на эти владения. Возможно потому последний владелец решил поправить дела участием в мятеже в надежде на будущие награды. Погиб в последнем бою не оставив прямых наследников. Не прямые… не прямые не спешат предъявлять свои права на тирство.

— И я их понимаю.

— Да. Так вот… я долго думал как тебя наградить за службу…

— Только не говорите, что вы…

— Именно. Как ты смотришь на то, чтобы стать тиром Дитон? Владения таковы, что зависть это ни у кого не вызовет.

Крейн нахмурился, о чём-то размышляя.

— Как я понимаю, милорд, тут что-то другое…

Володя одобрительно кивнул.

— Молодец. Но можешь выбрать в качестве награды баронство Ротерн. Весьма богатое… относительно. Итак?

На этот раз Крейн думал дольше.

— Хотелось бы уяснить все условия.

— Во втором случае понятно. Ты получаешь неплохое баронство, но лично для меня становишься бесполезен. Становишься рядовым бароном, выполняешь свои права и обязанности по отношению к своему сюзерену, то есть мне. В нагрузку получаешь кучу завистников — ещё бы, из грязи такое отхватил. На этом, в общем-то всё. В первом случае… Как ты понимаешь, этот замок ты получаешь только для того, чтобы перед именем у тебя добавилось слово «тир». Деревню я тебе посоветовал бы сразу продать тому соседу, кто согласится. А лучше не жмотничай и просто подари — времени на хозяйство у тебя не будет. Возможно, тебе даже в замке не придётся ни разу появиться…

— Но работа меня ожидает гораздо интереснее?

Володя подошёл к карте.

— Взгляни.

— Я её не понимаю.

— Придётся научиться. Если выберешь первый вариант — тебе многому придётся научиться. Читать, писать, понимать карты, уметь заниматься анализом и планированием. Пока же скажу сам: основа жизни любого государства — обмен товаром. Иначе говоря торговля. Мятеж или война останавливают поток товаров, провинции, не в силах заработать на том, что производят — хиреют, а в казну перестают поступать налоги, государство беднеет. Старый герцог умудрился довести своё герцогство именно до такого состояния. На дорогах творится вообще не знаю чего — без небольшой армии проехать невозможно, настоящие хозяева там разбойники. Этих людей тоже понять можно — после того, как старый герцог выжал из крестьян все соки на свой мятеж единственный шанс для них выжить — уйти в леса. Но для герцогства это неприемлемо. Когда мы покончим с мятежом нам нужно будет восстанавливать пути, снова открывать дороги караванам. Если мы ничего не сделаем с разбойниками то сильно затрудним себе жизнь.

— Вы хотите поручить мне покончить с грабежами на дорогах?

— Смотри шире, Крейн. Я хочу поручить тебе создать службу, которая будет отвечать за безопасность в герцогстве, а это понятие очень широкое. Если сегодня кто-то из благородных решит устроить заговор, то уже завтра его план должен лежать у меня на столе. В герцогство входит шпион какой-то страны, я должен знать каждый его шаг, с кем он встречается и чего хочет. Я хочу чтобы ты взял под контроль всю преступность в городах. Я не наивен и понимаю, что совсем её уничтожить не получится. Стоит ликвидировать одну большую банду, как плодится стая шакалов, что намного хуже. Потому выбери самых адекватных, понимающих что наглеть не стоит и поддержи их.

— Это должен сделать я, милорд?

— Думаю именно ты с этим справишься лучше всего — ты эту братию знаешь очень хорошо. Заодно они прекрасные информаторы, которые станут сообщать что твориться в герцогстве — тебе и этим придётся заниматься, собирать информацию что о моём правлении думают люди.

— Что бы тех, кто выступает против того? Ха…

— Вот уж глупость. Крейн, откуда такие мысли? Самое глупое занятие — затыкать рот. Мне нужны не конкретные люди, которые что-то болтают обо мне, а информация, которую они выкладывают. Потом я тебе объясню для чего это надо и что делать. Пока же скажу, что она нужна мне для анализа общей обстановки в герцогстве. Мне совершенно всё равно, кто будет говорить обо мне — мне нужно знать ЧТО говорят. Возможно ведь, они говорят стоящие вещи и я в силу неопытности допускаю ошибку. Вовремя донесённая информация поможет избежать многих проблем. Настоящая власть, Крейн, это не мечи. Настоящая власть — это информация. И от тебя я хочу, чтобы ты мне её давал. Тебя будут бояться, ибо по роду своей деятельности тебе придётся разбираться с настоящими заговорщиками. Тебя будут ненавидеть, как ненавидят цепного пса, охраняющего хозяйское добро. Для решения проблемы с разбойниками я уже подготовил приказ о создании отрядов егерей. Возьмёшь их под свою опеку. Тренироваться они будут по особому — для действий в лесу. Но они же будут и силой для специальных операций…

— Специальных?

Володя помолчал немного.

— Я этого никому не говорил до тебя… Все думают, что в своей школе меня готовили как военного… Это не совсем так. Вернее как военного меня тоже готовили. Я изучал тактику и стратегию, теорию управления большими отрядами, логистику, разрабатывал тактические схемы сражений… если ты понимаешь о чём я. Но основное чему меня учили — это быть диверсантом.

— Дивер… тайным убийцей?

— Можно сказать и так, только убийство очень редко ставится как задача для таких подразделений. В основном всё сводилось к тому, чтобы проникнуть в тыл к врагу и добыть информацию.

— Всего лишь?

— Всего лишь? Ох, Крейн. Вовремя донесённая информация спасает тысячи жизней и экономит тысячи золотых. Если бы король Артон вовремя поручил информацию о готовящемся мятеже он был бы задавлен в самом зародыше. Понял о чём я?

— Кажется да. Вы предлагаете стать мне вашим цепным псом?

— В общем, да.

— А как же Джером? Я слышал, именно он занимается службой безопасности.

— Нет. Джером занимается разведкой. Его зона действий будет в основном вне герцогства и на другом уровне: высший свет. Однако я вовсе не против получать его информацию и от тебя, если она попадёт к тебе. Два источника информации всегда лучше, чем один, не находишь?

— Хм… Звучит логично.

Ну ещё бы. Всё-таки не зря Володю учили лучшие специалисты своего дела. А уж конкуренция среди спецслужб — это азы из азов управления. И для дела полезней и для собственного здоровья.

— Так какой вариант выберешь?

— Первый, милорд. Я ж в этом баронстве с тоски подохну.

— Я почему-то так и думал. — Володя взял со стола свиток и вручил его Крейну. — Поздравляю, тир Дитон.

— Когда мне приступать к своим обязанностям?

— А вот прямо сейчас и приступайте. Составьте план действий и с ним ко мне, будем думать. Пока на первом месте разбойники.

— Вы хотите совсем очистить дороги от них?

— Знаешь, у меня на родине про одну империю говорили, что там девственница на осле гружённом золотом могла проехать в одиночку из одного конца страны в другой без риска подвергнуться нападению и грабежу. Это, конечно, идеал, но к чему стремиться ты понял. Дорогами я ещё займусь, когда разгребусь с более срочными делами, а то не дороги, а сплошные направления. Никуда не годится. А ведь дороги — это артерии страны… хм… артерии это то, по чему кровь течёт.

— Придётся прижать многих благородных, которые живут именно с такого вот грабежа путников.

— Эти благородные ещё сами не поняли что именно подписали, когда признавали верховенство единого законодательного кодекса, а я это требовал перед принятием присяги. Если они думают, что те законы для них не обязательно, то придётся их переубедить. И делать это будешь именно ты. Рубить с плеча тут не стоит и это дело займёт несколько лет минимум. Сначала надо утвердиться в герцогстве, окрепнуть, должны нормально начать работать службы твои и Джерома. Ещё создать полноценную армию, а не тот огрызок от неё, что сейчас, с продуманной структурой. В общем работы предстоит очень много и её успешность во многом будет зависеть от тебя.

Крейн вдруг мрачно усмехнулся.

— Ради того, чтобы прижать благородных, я готов на что угодно. Спасибо вам, милорд, за этот шанс.

— Эй, увлекаться не надо. Законы тогда будут обязательны для всех, когда не будет исключений, даже если это сам герцог.

— Не бойтесь, милорд, я не подведу.

— Знаю. Потому и доверил тебе это дело.


Дела шли одно за другим. Следом пришлось решать проблему вооружений и из нескольких новых образцов копий выбирать то, что должно поступить на вооружение. Тут Володя сразу всех отослал к Лигуру, заявив, что без его одобрения не будет рассматривать ни одного образца.

— В конце концов его ребятам и воевать с ними.

Вскоре появился и Джером.

— Простите за задержку, милорд, пришлось немного отвлечься… были срочные дела.

— Ага, догадываюсь какие, — хмыкнул Володя.

— И вовсе нет, — слишком уж рьяно возмутился Джером, чтобы ему поверить.

— Ладно-ладно. Что слышно от Филлипа?

— Сегодня утром был гонец — везёт большой обоз. Кажется, он не очень рад, что ему поручили заниматься этим делом.

— Больше я ни на кого положиться не могу, а он сделает как надо. Денег, что я ему выделил хватило?

— Кажется, да.

— Вот и хорошо. Значит скоро у нас будет в достатке и арбалетов, и доспехов, и прочих мелочей. Можно будет окончательно вооружить наши полки и батальоны. Кстати, не забыть с Оргином переговорить по поводу инженерных частей. Их надо увеличить и свести все отряды в единый полк. Будет у нас инженерный полк.

— Хм… А не слишком ли много не боевых частей относительно остальных?

— Нет, — коротко ответил Володя.

Джером понятливо кивнул и перешёл к делам, пересказывая всё, что случилось в замке и окрестностях за время отсутствия князя. Володя хмуро слушал, но потом не выдержал:

— Джером, ты пересказываешь слишком много слухов. Есть какая-то правда в них?

— Милорд, я пересказываю только те слухи, в которых почти уверен, хотя и не имею доказательств. Поверьте, люди, порой, много болтают… то одна, то другая…

— Всё-всё, я понял откуда ты черпаешь свои слухи, можешь не продолжать. — Володя поморщился. — Когда-нибудь ты доиграешься.

— Ха… А наш врач-то какую девушку отхватил… Интересно, где только отыскал такую. — Джером мечтательно сощурился, но тут наткнулся на ледяной взгляд князя.

— Джером, только попробуй подойти к ней и у тебя будет только два выхода.

— Это слишком много для меня, ваша светлость.

— Зря думаешь, что я шучу. Только тронь её и отправишься либо под венец, либо в гроб. Выберешь сам.

— Хм… Второй вариант выглядит для меня предпочтительней… я всё понял, милорд, ваша девушка будет вне опасности.

— Я… — Володя покраснел, но тут же взял себя в руки. — И свои догадки тоже оставь при себе, всё равно всё неверно понял. Ладно, держи меня в курсе новостей, а их, чувствую, скоро будет очень много. Эродахана доставили?

— Да, милорд. Как вы и приказали, вместе с семьёй. Уже три дня дожидается вас в замке… Я хотел дать вам отдых и только завтра позвать…

Володя потянулся.

— Зови. Не думаю, что это займёт много времени… всё равно сегодня вечером ещё хотел со старым герцогом поговорить… — Князь задумался.

Джером хотел что-то сказать, но увидел вид сеньора, только кивнул.

— Сейчас прикажу его доставить.

Купца привели минут через десять. Приведший его солдат коротко поклонился и исчез за дверью, осторожно прикрыв её за собой. Купец явно чувствовал себя не очень уютно в кабинете под изучающим взглядом князя, да ещё в одежде с чужого плеча — явно дали уже здесь, чтоб не в обносках предстал.

Володя молча указал ему на стул перед столом. Купец сначала хотел было отказаться, но не решился даже на это и осторожно опустился на самый краешек сиденья.

— Ненавидишь меня?

Эродахан отчаянно затряс головой.

— Как я могу, милорд…

— Вот только врать не надо. И не пытайся говорить о тёплых чувствах к человеку, который разорил тебя и отправил вместе со всей семьёй просить милостыню у храмов.

Купец сжал кулаки и зажмурился. Потом, видно решив, что терять ему нечего, выпалил:

— А ты, сопляк, ещё и злорадствуешь?! У меня сыну шесть лет и дочери двенадцать, а они по твоей милости вынуждены были валяться в ногах у прохожих, прося денег, чтобы погасить этот твой долг, который невозможно погасить!!! Так чего ты ещё хочешь?! Тебе мало? Хочешь чтобы мы просили милостыню у ворот твоего замка? Наслаждаешься?!

Тут купец спохватился и втянул голову в плечи… Сообразил ЧТО наговорил тут.

— Милорд, — посеревшими губами выдохнул он. — Я…

— Не хотел? — совершенно спокойно поинтересовался князь и усмехнулся. — Может и так, но сказал что думаешь. Только вот сочувствия ты не дождёшься. Решил рассказать мне о своих несчастных детишках? А ты подумал о детях солдат? Или считаешь они так, циферки в твоих ведомостях в приходе и расходе? Сбагрил залежалый товар, подсчитал доходы, а сколько людей умрёт либо отравившись твоей едой, либо от голода ты подумал? Пеняешь сыном и дочерью? А не хочешь навестить семью одного сержанта? Она тут недалеко живёт. У него восемь детей. Я ему разрешил часть припасов им отправить… Давай навестим, а я им скажу, чем ты их отца накормить пытался? А ты им расскажешь о том, как твои дети с голоду помирали и ты ради них решил получить не семь процентов прибыли, а сорок.

— Милорд…

— Не хочешь? Странно, я думал ты обрадуешься. Что-то ты не думал о чужих детях, когда разорял конкурентов. Вот скажи, что теперь с тобой делать?

Купец сидел повесив голову… похоже сломался полностью.

— Дайте мне отсрочку, милорд… разрешите снова заняться делами и я верну вам ваш долг… Клянусь… И я буду честно вести дела.

— Если бы всё было так просто, — вздохнул Володя. — Где ж ты деньги возьмёшь? Я тут попросил собрать о тебе сведения… Ты неплохо вёл дела… Очень быстро сумел подняться с никому неизвестного мелкого торговца до весьма уважаемого купца. Как ни странно, но действовал ты честно… почти… А вот потом… Я ведь не просто так говорил про разорённых тобой конкурентов. Что с тобой случилось? Ты же до этого не позволял такого?

— Я не хотел возвращения в прежнюю нищету…

— Нищету? Господи, да у многих людей не было и того, что было у тебя!

— Вы не понимаете, милорд… Вы не знаете что такое нужда и голод…

— Я? — Что-то в интонации князя заставило купца поднять голову и вглядеться в лицо собеседника. Какое-то странное выражение было на нём… задумчивое, словно он что-то вспоминал, отстранённое… он, кажется, знал нечто такое, что недоступно простому смертному. — Допустим так, продолжай. Ты ведь не голодал по настоящему.

— Нет, но… А тот человек сам начал угрожать мне… Подослал людей, которые спалили мне лавку… Когда с ним было покончено, я… мне словно нашептал кто, что это самый простой путь…

— Ну да. Конечно, дьявол соблазнил, кто б сомневался.

— Простите, милорд, кто?

— Неважно. В общем ты понял, что таким путём зарабатывать проще и быстрее, чем трудом. Там обманул, тут нагрел, того разорил. А дальше наткнулся на ещё большего хитреца. И оказалось, что в городе никто не горит особым желанием подставлять свои задницы в защиту некоего купца.

— Всё так, милорд, — снова понурился купец.

Володя выбил пальцами барабанную дробь по крышке стола.

— В общем-то я пригласил тебя сюда, как ты понял, не просто так. И вовсе не просить милостыню у стен замка — обойдусь без таких украшений. Я попросил выкупить и переслать мне твои бухгалтерские книги ещё в столице. Потом долго изучал их с помощью одного человека. Признаться, ты очень разумно вёл хозяйство…

— Вы читали мои бухгалтерские книги?! — Неприкрытое изумление.

— Отчаянно скучное занятие, — признал Володя. — Но позволило многое узнать. Я готов дать тебе второй шанс при условии, что…

— Я клянусь!!! Я буду честен!!! Всегда!!! Больше никого и никогда…

— Ну ведь снова врёшь, — покачал головой Володя. — Ну не верю, что купец занимаясь делами где-нибудь не соврёт. Суть-то ведь не в том, врать или не врать на переговорах. Все врут, недоговаривают, выкручиваются чтобы обеспечить себе лучшие условия в контракте. Но раз заключив договор — ты должен его исполнять. Здесь уже хитрости неуместны. Однако это вовсе не то, что я хотел тебе предложить. Как купец ты мне не нужен, хотя твои связи могут пригодиться.

— Но для чего я тогда тут? — полное недоумение.

Клиент созрел, решил Володя.

— Что ты думаешь о состоянии герцогства? У тебя ведь было время хотя бы в общих чертах узнать о нём, пока меня ждал?

Купец задумался.

— Подробностей я не знаю… информации мало, но судя по всему полный хаос… я бы так сказал.

— Хм… в общем не хаос, конечно, но близко. Уважаемый Ульмар Тиндон на свой дурацкий мятеж выкачал из герцогства всё, что можно, но вот стричь овец каждый месяц невозможно. Потому сейчас ситуация в герцогстве очень тяжёлое. Потому мне нужен человек, кто разбирается в управлении финансами, кто наведёт порядок в них, разберётся с текущими тратами герцогства, будет отслеживать будущие. В общем мне нужен человек, который будет управлять деньгами герцогства. Я решил, что ты мне подходишь.

— Я милорд? Но я никогда…

— Не думаю, что это сложнее, чем управление собственным делом, — соврал Володя. — Просто объёмы больше. Только… если на этот раз попадёшься на воровстве или соврёшь мне, будешь просить милостыню уже до конца жизни в самой глухой дыре мира.

— Милорд… Вы… Я же ещё даже не согласился.

— А у тебя есть выбор? Ты же ведь хочешь отработать свой долг? Я даю тебе эту возможность.

— Если я откажусь?

Володя на миг задумался.

— Долг прощу. Можешь идти куда хочешь. Но куда ты пойдёшь? В столицу тебе дорога закрыта после произошедшего. Уедешь в другую страну? Думаешь там будет проще? Высоко не поднимешься, а если начнёшь преуспевать, о тебе ведь постараются навести справки и вся история тут же выплывет наружу. Только менять имя. А оно того стоит? Я же предлагаю хоть и трудную, но работу. К тому же скучать точно не придётся. Доход твой тоже будет велик, плюс премии, — хмыкнул Володя, — если будешь справляться с работой. В обмен мне нужны твои навыки и… честность. Так как?

— Похоже, у меня действительно нет выхода…

— Выход есть всегда. Весь вопрос какой предпочесть. Я ведь не требую ничего невозможного.

— Я согласен, милорд, — сдался купец.

— Вот и отлично. Тогда сегодня отдыхай, а завтра приступишь к своим обязанностям. Приказ о твоём назначении заберёшь у моего секретаря, бери за грудки прежнего казначея, он где-то в темнице замка околачивается, и тряси с него все отчёты и ведомости расходов и доходов. Можешь, кстати, его себе в помощники забрать, если посчитаешь, что ему можно верить и что он нужен. Если согласиться — это уменьшит наши хлопоты и облегчит работы.

— Да, милорд… я понял…

— В таком случае, до завтра. — Володя поднялся. Эродахон поспешно вскочил и поклонился, после чего с той поспешностью, которую позволяли приличия, покинул кабинет.

Володя снова опустился на стул и уставился куда-то вдаль.

— А сейчас, — пробормотал он, — самое неприятное — разговор с бывшим герцогом.

Понимая в каком положении находится сейчас пленённый герцог, Володя не стал приказывать привести его в кабинет, а отправился к нему сам, застав всю семью сидящую на диване, дожидающуюся его прихода.

Князь на мгновение замер у двери, оглядев всю семью.

— Ульмар, я не думаю, что остальным полезно будет слышать наш разговор.

Герцог кривовато усмехнулся, услышав обращение, но согласно кивнул.

— Прошу вас, подождите в соседней комнате.

— Но отец! — вскинулась Аника.

— Идите! — Приказ чёткий и конкретный. Спорить не решился никто и вскоре они остались одни.

Володя, прислонившись к косяку двери, внимательно наблюдал за герцогом, словно пытаясь выяснить о нём что-то сокровенное.

— Хотите позлорадствовать? — несколько воинственно поинтересовался Ульмар.

— Хочу понять. Зачем вы всё это затеяли? Вам так хотелось больше власти?

— Причём тут власть? Всё равно ты не поймёшь…

— Если бы Артон не оскорбил меня…

— Если бы вы его не спровоцировали! Артон — мальчишка, который только-только получил власть и ещё не наигрался. Но вы-то взрослый человек!!! Неужели не ясно было к чему может привести ваше поведение? Вот стою сейчас и думаю, то ли вы такой лицемер, что готовы пожертвовать всем, ради власти, то ли просто глупец, который ради своей обиды пожертвовал всем.

— Тебе этого не понять…

— Наверное, тут вы правы. Мне вас действительно не понять. Я не готов ради той гордости, как понимаете её вы, ставить на кон всех близких мне людей, лить море крови, ставя на грань краха страну. Сколько крови этот мятеж уже стоил и сколько будет стоить?

— Тогда зачем ты пришёл?

— Да чтобы спасти тех, кого ещё можно, идиот ты!!! — Володя не выдержал и добавил ещё несколько слов по-русски. — У тебя было всё! Всё, а ты!!! Ненавижу таких, как ты!! Ты как мой отец!! Тоже лез везде, а отвечать за это пришлось моей сестре и моей матери!!! Заканчивай это всё, пока не поздно!!! Спаси тех, кого ещё можно!

Ульмар нахмурился, в глазах разгорелось пламя ярости… теперь понятно, почему всё так получилось с королём…

— И кого ты мне советуешь спасти? Артона?! Королевство?

— Сына, чёрт тебя раздери!!! — уже не выдержав, заорал Володя, добавив последнее на русском.

Ярость мгновенно потухла.

— Спасти сына?

— Ты же понимаешь, что его ждёт, если всё так продолжиться?

— А что его ждёт в ином случае?

— А что ждёт всю твою семью, герцог? Раньше тебя это не заботило. Неужели ты и в самом деле надеялся усидеть на троне в случае успеха? Ты же знаешь, сколько бы нашлось противников твоего восшествия на престол. Гражданская война в момент внешнего вторжения… какие шансы у тебя были удержать ситуацию? Какая участь ждала бы твою семью, когда тебя скинули? И что ожидаешь для них сейчас?

Герцог как-то сразу потух, ярость куда-то исчезла и он почти рухнул на кровать. Володя передвинул один из стульев поближе и уселся на него верхом, положив руки на спинку.

— Они тут не причём… Я буду просить короля…

— Тяжело будет просить за старшего, если всё продолжится так, как сейчас… Ладно, наверное, скрывать дальше будет слишком жестоко… Когда я соглашался на эту работёнку, — Володя скривился.

— Только не говори, что тебе не хотелось занять моё место…

— Мне и сейчас не хочется его занимать — слишком хлопотно. К сожалению в жизни часто происходит не так, как нам хочется. Иначе меня бы тут не было, а вы не поднимали бы мятеж. Выяснять ваши настоящие мотивы я не буду — не интересно. Да и Танзани, наверное, разберётся с этим и без меня. Так вот, когда я соглашался на это дело, я поставил Артону ряд условий. Одно из них заключалось в том, что семьи всех мятежников отдаются не на королевский, а на мой суд. Тебя я спасти не смогу, да, честно говоря, и не хочу. Даже решай я твою судьбу вряд ли она была бы легче, чем то, что ждёт тебя в столице — плаху ты заслужил целиком и полностью. И поверь, моя рука не дрогнула бы, подписывая приговор. Однако здесь решаю не я и вскоре тебе предстоит отправиться к королю.

— Я понимаю… — Ульмар опустил голову. — Что ты сделаешь с моей семьёй?

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Но сначала надо спасти ещё тех, кого можно. — Володя покопался в карманах и достал лист бумаги. — Вот, пиши.

— Что? — герцог недоумённо взял бумагу.

— Письмо сыну! Пока он не наделал глупостей, пусть немедленно сдаётся. Со своей стороны я обещаю, что не буду выдвигать против него обвинений в мятеже. Ульмар, чем раньше всё закончится, тем лучше для всех. И тем больше людей будет спасено, в том числе и твой сын. Но если он попытается поднять знамя мятежа вместо тебя, то я уже ничего для него не смогу сделать. Сейчас он пока только один из мятежников, который подпадает под общую амнистию, приказ о которой я как раз готовлю. Но стоит ему поднять выпавшее из твоих рук знамя, как он становится уже главой мятежа. Понимаешь к чему я клоню?

— И ты оставишь в живых наследника бывшего герцога? Не боишься проблем?

Володя поднялся и подошёл к окну. Долго изучал что-то на улице.

— То, что я сейчас скажу, — заговорил он не оборачиваясь, — меньше всего мне хочется говорить именно тебе, но иначе будет трудно объяснить. Моя семья погибла на моих глазах. Сестре было восемь лет. Я спасся чудом, а потом вынужден был долго скрываться. Потом уже у меня было много времени чтобы обдумать случившееся. Тогда я и поклялся себе, что если судьба для меня повернётся в лучшую сторону, то от моей руки не пострадает ни один невинный… — Володя немного лукавил, такой клятвы он себе никогда не давал, но в этом мире, где слово благородного играла не последнюю роль такое поведение было понятным. Это как рыцарский обет, который надо исполнять. Впрочем и обманом это не было — ему действительно была противна мысль лишать жизни тех, кто и защищаться не может… да и Гвоздь его не поймёт, когда они всё-таки встретятся… Вот про Гвоздя точно говорить не стоило, тогда герцог уже не поймёт.

— И что ты предлагаешь? — В глазах отчаянная надежда. Судя по всему, шпионы не врали и герцог действительно очень любит семью.

— Во-первых, для того, чтобы избежать проблем для себя лично, они все должны прилюдно отказаться от прошлого рода — я специально узнавал, такое было. Род Тиндон должен умереть. Тогда они уже не смогут ни под каким видом претендовать на герцогский титул.

— С одной стороны верно, — согласно кивнул бывший герцог. — Но с другой если найдётся влиятельный кукловод, то это его вряд ли остановит.

— А потому, во-вторых, ты передаёшь опеку над своей семье мне. Твои сыновья начнут с низшей ступени и станут оруженосцами, а там посмотрим до чего дослужатся…

— А их мать и сестра у тебя в заложниках, — невесело улыбнулся Ульмар. — Умно придумал… Надо было прислушаться к тем, кто предупреждал насчёт тебя… И не в моём положении торговаться.

— Ну раз вы согласны, то не буду вам мешать. Полагаю, вам ещё с женой обсудить надо будет что именно, вы напишите в письме.

— Да… ещё ей рассказать всё.

— Полагаю, — хмыкнул Володя, — в этом нет необходимости. Стена между комнатами не каменная, а обычная деревянная перегородка. Если с той стороны приложить ухо, то наш с вами разговор прекрасно слышно. Я их попросил уйти не потому, что не хотел, чтобы они слышали о чём мы говорим, а чтобы не мешали своими неуместными восклицаниями и комментариями. — Князь специально повысил голос. — А то у некоторых чересчур острый язычок.

С той стороны послышался возмущённый крик, потом звук падения чего-то и, кажется, произошла небольшая борьба.

— Всё равно я до него доберусь и скажу всё, что о нём думаю! — приглушённо донеслось из-за стены.

Володя хмыкнул и вышел из комнаты, оставив семейство наедине со своими мыслями.

Этот разговор с бывшим герцогом вымотал Володю больше, чем весь прошедший день и спать лёг он совершенно разбитый. А на следующее утро к нему завалился Винкор с сообщением, что Сторн нижайше просит принять его с новыми песнями. Володя на мгновение задумался, потом решил, что время ещё есть.

— Ты их записал?

— Как вы просили, милорд. — Винкор положил на стол несколько листов. Пока его секретарь ходил за бардом, Володя успел прочитать все три песни. Две из них показались ему не очень, но третья понравилась, правда без исполнения трудно ещё что-либо сказать об эмоциональном воздействии, а стихи всё же не настолько хороши, чтобы говорить без музыки.

Сторн вошёл в сопровождении Винкора вежливо поклонился и замер в ожидании приказов. Володя ещё раз просмотрел тексты.

— Не совсем хорошо, хотя намного лучше прошлых. Самое главное — нет пафоса. Однако я не бард и мне трудно сказать что именно не нравится, только предчувствие… Сможешь исполнить их?

— Конечно, милорд. — Сторн снова поклонился и взял на изготовку инструмент, чем-то напоминающую магдалину, сделанную то ли из тыквы, то ли из какого-то непонятного дерева, а может и понятного, но очень специфичным образом обработанного. — Разрешите сесть?

— Делай что хочешь, если это надо для исполнения.

Сторн снова поклонился… надоел уже своими поклонами. Володя вздохнул — и ведь не запретишь, не поймут.

Бард осторожно коснулся струн, а потом заиграл. Мелодия была отдалённо знакомой, напоминая вальс «Осенний сон». Сторн верно уловил нюансы мелодии и строил по ней рифмы. Проблема только в том, что раньше так стихи не писали. По мнению местных поэтов в стихах должна быть героика, напыщенность и пафос не только допускались, но были едва ли не обязательны — какое же воспевание подвига без этого? Володя же требовал нечто иное — не воспевание подвига, а воспевание труда обычного солдата, для которого война не поиски слава, а работа, тяжёлая, трудная, кровавая, но необходимая. И вот отдых между боями… короткий миг, когда не надо трудиться, а можно просто посидеть у костра, не думая о грядущих боях.

Остальные песни были похуже и послабее первой.

Володя задумчиво почесал подбородок.

— Первая песня хороша, а вот остальные не очень, но… окончательное решение вынесу не я. — Князь поднялся и подошёл к окну, подозвал барда. Тот неуверенно приблизился и оглядел военный лагерь под стенами замка. — Решение вынесут они. Исполни песню перед солдатами. Если она им понравится — твои стихи проживут века. Они и есть твои экзаменаторы.

— Я могу исполнить её перед ними, милорд?

— Да, Сторн. — Когда Бард вышел и закрыл за собой дверь, Володя не отворачиваясь от окна, добавил: — А всё-таки стихи не очень хороши. Боюсь, что успех его если и ждёт, то только из-за необычной манеры исполнения и стихосложения. Он первопроходец и этим запомнится. Но за ним придут другие, намного более талантливые.

— Я тоже так думаю, ваша светлость.

— Ну, по крайней мере шанс мы ему дадим. Кстати, Ульмар письмо написал?

— Утром передали. Я не хотел вас будить и отправил со специальным парламентёром.

— Хорошо. Тогда давай потренируемся в имерийском…

Глава 29

Следующие два дня и правда выдались весьма насыщенными. Следуя правилу, что армия если не воюет, то учится, Володя дав сутки отдыха, снова затеял тренировки с перестроениями. Правда на этот раз, к его удивлению, солдаты вовсе не роптали, а занимались очень даже прилежно. Впрочем недоумение его продлилось недолго, до тех пор, пока случайно не услышал как один старожил-солдат отвесил мощного леща новичку, заметив, что тот отлынивает от тренировки.

— Дурак! — заявил он. — Князь для тебя же старается. Впрочем выбирай сам, что для тебе лучше пролить — пот сейчас или кровь на поле боя. А я благодаря всем этим занятиям живым выбрался… крепко нас прижали в последнем бою, но выстояли.

— Не дрался бы, а рассказал, — обиженно проворчал молоденький солдат — лет восемнадцать наверное ему было. Интересно, за каким лешим его в солдаты потянуло? Володя твёрдо приказал набирать только добровольцев, тем более большой нужды в солдатах не было — князь не хотел раздувать армию сверх меры, делая её неуклюжей и малоподвижной громадиной. Настоящая численность его вполне устраивала — надо было только потери восполнить и заменить раненных и тех, кто остался гарнизонами в замках. Впрочем была надежда, что вскоре их заменят добровольцы из городов — он уже отдал приказ в магистраты, что бы те выделили необходимые силы.

Подслушивать Володя не стал, но ушёл весьма довольный — кажется всё поняли, что все эти тренировки происходят не из-за садистских наклонностей нового князя.

— Как с лучниками? — поинтересовался Володя у Лигура после тренировки.

— Разослали гонцов по окрестностям. Пришло пока человек тридцать, но думаю будет больше.

— И это хорошо. Как только наберётся нужное число народу — начинай формировать второй батальон. Теперь, господа, обсудим те перестроения, которые отрабатывали сегодня. Лигур, что у тебя за остановка в бою? В реальной схватке противник не будет ждать, пока уставших сменят новые отряды.

— Я понимаю, милорд, но солдаты должны усвоить эту смену, потому я и остановил ненадолго занятие…

— Ерунда какая-то. Перестроения отрабатывайте на плацу, а в тренировочном бою это надо делать как в реальности. Что-то не получается — снова отправляй их на плац.

— Я понял, милорд.

— Вот и хорошо. Конрон, почему всадники отступили на левом фланге? Между пехотой и конницей такой разрыв образовался, что можно было всю родезийскую армию в него протолкнуть.

— Возникла опасность, что они налетят на пехотинцев… слегка перестарались с перестроениями.

Володя поморщился, понимая, что камешек в его огород — его речь о том, что попытка атаки сквозь своих будет приравнена к измене сильно подействовала на офицеров и те теперь предпочитали не рисковать и при малейшей угрозе наскока спешили увеличить расстояние между отрядами. Сегодня перестарались.

— Если они в реальном бою так перестараются… Конрон, над увеличить занятия со сквозными атаками.

— Милорд, после них бывает много раненных…

— Значит ещё плохо усвоен материал! Тяжёлых случаев немного, зато опыт бесценный.

И понеслось… Занятия шли постоянно весь день с перерывами на еду и отдых. Основные тренировки в первой половине дня до обеда, потом обед и два часа свободного времени, дальше до шести вечера обучение грамотности и счёту, а в шесть марш-бросок в полном вооружении. В десять уставшие люди возвращались в лагерь, ужинали и заваливались спать. Все чувствовали, что приближается решающая схватка и тренировались как одержимые.

Но помимо этой подготовки шла и другая, скрытая от большинства глаз битва — потому и вызывало у многих удивление, когда из того или иного города приезжали гонцы с выражением покорности новому герцогу, прибывали многие дворяне как участвующие в мятеже, так и оставшиеся верными королю. Первые тут же передавали власть наследникам и отправлялись в столицу к королю, вторые приносили присягу — всё было обставлено торжественно, даже с помпой. Сам Володя не очень хотел такого, но, помня уроки, предпочёл потратить время на организацию торжественных мероприятий — важно было, чтобы это запомнилось, чтобы ни у кого не возникло сомнений в законности его титула. Для этого он задействовал и королевских гвардейцев, в парадных одеждах и доспехах выстроившихся коридором, в котором шли те благородные, которые хотели принести присягу новому герцогу.

В кабинете всё больше и больше на карте появлялось отметок, когда очередное герцогства или баронство сдавалось на милость победителя, присылая представителей для того, чтобы договориться о сдаче. Без устали трудились писцы, переписывая новые своды законов, положение вольных городов, учреждение новой формы судопроизводства через суды присяжных, когда дело касается преступлений внутри одной социальной группы — учреждать единый суд для всех Володя не рискнул, помня пословицу что тише едешь, дальше будешь. Плюс был тот, что в королевстве не было как такового единого сборника законов — всё опиралось на указы короля и указы герцогов внутри подведомственных им территорий. Минус… собственно минус был тот же — отсутствие какого либо единого законодательного акта, а значит совершенно не на что было опереться. А потому приходилось действовать крайне осторожно и чуть ли не на ощупь, согласовывая каждый шаг с помощниками — в основном с Винкором. Благородных Володя решил пока не трогать, потому занимался только теми законами, которые касались остальных и которые намеревался выдвинуть в качестве основы единого законодательного кодекса на первом заседании парламента. Пока же все заметки после утряски незамедлительно отправлялись во все города, которые уже присылали своих представителей с приказом ознакомиться и составить мнение, которое выслать обратно. Медленно, но спешить причин пока не было, зато все видели, что герцог реально и очень серьёзно принялся за реформирование судебной и законодательной системы, а значит от обещаний, данных Рутерну отказываться не собирается.

Впрочем что можно сделать за два дня? Только наметить основные линии реформ и сделать первые черновые наброски. Но и этого было более чем достаточно, чтобы в замок герцога потянулись представители городских цехов и купеческих гильдии за разъяснениями, за подтверждениями, как послы с пожеланиями и замечаниями.

На четвёртый день в замке появился Рутерн с Осторном, последний во главе каравана с закупленными припасами и оружием — как нельзя кстати, вчера появился Филлип с нанятыми мастерами-каменщиками, плотниками, кузнецами и припасы пришлись как нельзя вовремя. Передав работу интендантским частям, купцы появились в кабинете князя. Обменявшись положенными приветствиями, все расселись вокруг стола в центре комнаты. Володя уже постепенно приучал всех к собственным порядкам проведения совещаний, потому Винкор тут же появился с подносом, на котором стоял чайник и кофейник, а также сладкие булочки. Быстро разложил всё это на столе, поставил перед каждым по чашке и откланялся.

Сначала разговор шёл вроде бы не о чем, Осторн в разговоре практически не участвовал, доверив вести его Рутерну, тот же сначала выспрашивал о здоровье князя, потом желал долгих лет жизни, перешёл на свои дела, как трудно вести караваны когда развелось столько разбойников.

— Это наша следующая цель, — покивал Володя. — Я уже назначил человека для решения этой проблемы.

— Хорошо, когда новый герцог понимает нужды своих подданных, — склонился в поклоне Рутерн. — Старый не уделял этому должного внимания.

— Не стоит пинать поверженного противника, — остановил купца князь.

Тот снова кивнул и вдруг резко поднял голову.

— Я получил ваши процедуры формирования парламента… Разумно, что вы
доверили сформулировать правила делегирования самим сословиям.

— Рад, что вы одобряете, — чуть улыбнулся Володя. Похоже вежливые приветствия закончены и пора переходить к делу. Рутерн же, похоже, сообразил, что немного увлёкся и тут же пошёл на попятной.

— Я действительно рад этому, ваша светлость. Вы выделили три группы: благородные, купеческие гильдии, чьи конторы зарегистрированы на территории герцогства и городские цеха… Я, признаться, думал, что разделение будет по сословиям.

— Разделить по роду деятельности я счёл более подходящим решением. Благородные — воины, купцы — деньги, городские цеха — товары. Сами города в парламенте представлены не будут, пусть выдвигают своих людей через цеховых представителей, либо через те купеческие гильдии, которые зарегистрированы в их городах.

— Могу я поинтересоваться причиной такого подхода?

— Пора всем привыкать, что город — не какая-то отдельная единица, а входит в герцогство. Количество представителей в парламенте каждой группы будет одинаковым и выдвигается по одному кандидату от каждого баронства. Таким образом общее число парламентариев составит сто двадцать человек.

— И каждый благородный обладает в нём правом полутора голосов?

— Верно. Благородные — опора герцога, полагаю эту привилегию для них справедливой.

Осторн заёрзал на своём месте, но что-либо сказать так и не решился. Рутерн прикрыл глаза, о чём-то задумавшись, открыл…

— А какова истинная причина этого решения, ваша светлость?

— О… а почему вы, уважаемый, не верите в то, что я сказал?

— По тому. что я успел узнать о вас, вы, милорд, не производите впечатление человека, который считает благородных своей опорой.

— Тем не менее именно у них сила и они играют важную роль.

— И тем не менее, милорд?

Теперь настала очередь задумываться уже Володи.

— Хорошо, — решил он. — Скажу откровенно, но в ответ потребуют откровенность от вас. В данном случае я не хочу чрезмерного возвышения купцов.

— Откровенно, — немного даже растерянно отозвался Рутерн.

Кажется весь его план беседы, который он успел составить, разрушился и теперь ему пришлось перестраиваться на ходу. — У меня сложилось впечатление, что вы благоволите нам.

— До определённого предела. Но, честно говоря, вас я опасаюсь больше, чем благородных. В деньгах больше силы. Но дело не в этом. Деньги, они легко уходят и легко приходят. Я же хочу, чтобы они оставались в герцогстве и работали. В парламенте будет три группы, одна из которых в силу большего количества голосов победит любую другую. Понимаешь к чему я?

— Вы, милорд, хотите, чтобы мы действовали с цеховыми сообща?

— Верно. У них мастерские и дела, но им нужны деньги. У вас деньги, которые вы можете им дать. Чтобы протолкнуть закон выгодный вам, вы вынуждены будете искать компромисс с цеховыми. Они, в свою очередь, с вами. Интересы у вас с цеховыми более общие, чем у вас с благородными или у цеховых с благородными. По отдельности вы ничего сделать не сможете и вам придётся искать точки соприкосновения.

Задумку Володя оценил, всё-таки эксперты на Базе были великолепные, когда сумели просчитать многие ситуации и выдав свои рекомендации. В частности разделение парламента не по сословиям, как было в нашем мире, а по роду занятий людей обсуждалось на одной из стратегических игр, которые любили устраивать психологи Базы, когда в разной ситуации надо было добиться определённой цели. Как правило там все психологи и стратеги играли против Володи, потом совместно разбирали ситуации, выискивая наилучшие пути. Вот и пригодилась одна из таких задумок. И вроде бы приличия соблюдены — благородные выделены в отдельную категорию и по социальному статусу и по роду занятий, и остальные поставлены в ситуацию, когда они просто вынуждены будут договариваться и искать общие точки соприкосновения если хотят чего-то добиться.

— Хм… — Рутерн удивлённо посмотрел на князя. — Скажите… это ваша изначальная задумка?

— Честно? Не моя. Это мне подсказал один умный человек с моей родины, а потом мы уже совместно развили идею. Тогда это была всего лишь игра, но пригодилось. — Как видите, я с вами честен до конца. Готовы последовать моему примеру?

— Это очень интересный вызов, ваше сиятельство… Готов.

— Готовы поделиться со мной теми законами, которые вы намерены провести в будущем парламенте? Не просто же так вы этим заинтересовались? Благодаря вашим связям практически все города герцогства уже прислали своих парламентёров. Вы помогли избежать большой крови.

— За это я рассчитываю на награду…

— Я готов обсуждать… и торговаться…

Дальше пошла выматывающая игра в незаконченные фразы, недомолвки и невысказанные просьбы. Причём каждому было понятно, что хочет оппонент и надо было не напрямую дать понять, что это немного не то, что ожидалось другой стороной. Ясно, что каждый хотел получить максимум, но пока победа не определена ни тот ни другой не рисковали высказывать свои пожелания напрямую. Володе был нужен этот союзник — негласный председатель купеческих гильдий королевства, а тому нужен был князь — ибо только он из всей правящей знати готов был выслушивать пожелания купцов и идти им навстречу. Теперь надо было определить насколько далеко он готов был идти в своих уступках — этим он и занимался, прощупывая почву. Сначала он рассчитывал быстро разобраться с неопытным мальчишкой, но… что-то было не так. Его поведение укладывалось в рамки и, казалось, можно обмануть, но вдруг в важных вопросах он резко менял поведение, а в его решениях угадывался чей-то очень мощный и опытный ум. И сейчас купец пытался вспомнить окружение князя и понять, кто же это такой. Мысль о разных стратегических играх где-то на далеко с участием опытнейших специалистов в голову ему даже не приходило. Володя часто вынужден был действовать по тем ещё шаблонам, часто не понимая расставленных ловушек собеседником — не хватало опыта, потому оставалось только верить в таланты аналитиков.

— Вы говорили, что вам нужны деньги… — Рутерн, похоже, пришёл к какому-то выводу и теперь решил взять тайм-аут и обдумать новую ситуацию. — Я принёс первый взнос, собранный купцами — безвозмездный дар для вашего скорейшего утверждения в законном статусе.

Володя и Рутерн одновременно хмыкнули, понимая цену «безвозмездности» этого дара.

— Передайте им от меня благодарность, — чуть кивнул Володя.

— Всенепременно, ваша светлость. Будут какие-то ещё пожелания?

— Если можно… — Володя выдвинул ящик стола и вытащил какие-то бумаги. — Это долговые королевские векселя. То, что выделил мне его величество. Не люблю оставаться должным, тем более королю.

— Я понял. Перешлю ваши долговые расписки в столицу и там их оплатят.

— Благодарю.

Рутерн поднялся, за ним поспешно вскочил и Осторн.

— Милорд, если позволите, я хотел бы повидаться с доч… — Купец осёкся, потом вздохнул и закончил: — маркизой.

— Конечно. Вас проводят…

Когда оба купца вышли, Володя устало провёл рукой по лбу, потом пощупал рубашку… хмыкнул.

— Винкор… — секретарь, вошедший в кабинет сразу после ухода купцов, выпрямился.

— Да, ваша светлость?

— Попроси служанку принести мне сменную одежду сюда… вся рубашка мокрая… Этот разговор выматывает хуже, чем любое сраженье — хоть выжимай…

— Передам. Ещё распоряжения будут?

— Будут. Заведи, наконец, помощника себе — вижу же, что не успеваешь везде, а дальше твои обязанности будут только расти.

— Конечно, милорд. Обязательно.


На следующий день состоялся новый разговор с купцом, правда, не такой выматывающий, в более непринуждённой обстановке, в основном обсуждая детали тех вопросов, по которым расхождений не было.

— Уважаемый Рутерн, я герцог, а не председатель купеческой гильдии. Потому не рассчитывайте, что я буду отстаивать ваши интересы в ущерб благородным.

— Я понял вас, ваша светлость. Прошу прощения.

— Я рад, что мы поняли друг друга.


Спокойное время закончилось через четыре дня, когда к Володе подскочил взмыленный гонец из замка. Он как раз наблюдал за тренировочным богем одного батальона полка против другого и отвлекаться не хотелось.

— Что-нибудь срочное?

— Да, милорд… — гонец замялся. — Пришло сообщение от гонца, которого отправляли с письмом к Игранду Тиндону…

— Старшему сыну бывшего герцога? Раньше, чем я ожидал. Ладно, придётся ехать, надо переговорить с нашим парламентёром.

— Милорд… — гонец замялся. — Вам лучше поскорее вернуться…

— Что? — Володя напрягся. — Что случилось?

— Вам лучше это увидеть, милорд…

Володя не стал расспрашивать и вскочил на коня, пришпорил, с места отправив его в галоп, посчитав, что так будет быстрее. Двор замка поразил его тишиной — обычно тут всегда полно народу: суетятся слуги, охрана, гости. Сейчас охрана была, но какая-то молчаливая… Заметив князя, все отводили глаза…

Володя ворвался в общий зал, где собралось больше всего народу. При виде его молчаливые солдаты расступились, давая ему возможность пройти. Князь выскочил в комнату и словно грудью налетел на стену… смертельно побледнел, отшатнулся, кулаки против воли сжались, в зале стихли даже негромкие разговоры и воцарилась мёртвая тишина…

— Что же ты наделал, парень, — прошептал Володя глядя на голову своего посла, которую водрузили на стол. Как ни странно, гнева не было… вообще не было никаких чувств. Володя узнал это своё состояние, которое появлялось в минуты наивысшего напряжения или смертельной опасности. Думал уже забыл это ощущение, а ведь раньше жил в таком режиме… утомительно… Зато спасало от воспоминаний. Вот и сейчас чувств не осталось, только обострённый до предела разум, просчитывающий ситуацию с точностью и скоростью компьютера.

— Милорд… Тут ещё письмо было…

Володя покосился на бумагу.

— Не интересно. Ответ мы уже получили… Конрон…

— Да, милорд?!

— Завтра выступаем. Объяви людям.

— Хорошо… На Игранда?

Князь обернулся. Конрона от этого пустого и холодного взгляда бросила в дрожь. Князя словно не задело произошедшее. Абсолютное спокойствие, словно он каждый день видит головы своих послов.

— На графство Иртин. Не вижу смысла менять уже разработанные планы.

— Но…

Князь отвернулся.

— Графство Иртин сейчас единственный источник необходимых ресурсов мятежников. И оно единственное, которое ещё сопротивляется. Как только мы разберёмся с ним у Игранда не останется ни денег, ни людей, ни других возможностей продолжать мятеж. Выступаем завтра утром… Не заставляй меня повторять, Конрон!

Спорить не рискнул никто.

Слухи по замку распространялись с быстротой молнии и когда Володя зашёл в комнату к пленникам тем, судя по всему, уже успели рассказать о «подарке», который прислал старший сын бывшего герцога. При одном только взгляде на вошедшего князя, Ульмар сжался и инстинктивно закрыл собой семью. Находящаяся здесь же графиня подняла руку, словно пытаясь закрыться, попыталась что-то сказать, но не решилась. Аника решительно вскинула голову, но была решительно отодвинута матерью.

— Милорд!!! — в комнату ворвался граф Танзани. — Я приказал усилить караулы тут, а то солдаты… — Тут он увидел лицо князя и осёкся. — Милорд, герцог должен быть доставлен в столицу! Ты слышишь меня?!

— Володя! — сзади кто-то подскочил и обхватил его за пояс, чьё-то лицо уткнулось в спину. Володя вздрогнул… медленно вернулись чувства, исчез холод… Аливия выскочили вперёд и ещё крепче вцепилась в него. — Остановись, — прошептала она, давясь слезами.

— Ленка… Ты чего?

— Пусть Ленка!!! Пусть, только вернись!!! Я не хочу больше видеть тебя таким!!! Не хочу!!! Давай вернёмся на остров!!! Только не становись таким снова… не хочу… не хочу… не хочу…

— Ты… — Володя моргнул. Потом осторожно опустился на колени и обнял девочку. — сестрёнка…

Аливия уткнулась ему в плечо и разревелась. Рядом облегчённо вздохнул граф Танзани. Володя подхватил девочку на руки и поднялся… глянул на Ульмара.

— Вы воспитали достойного наследника… — развернулся и вышел. Рядом пристроился граф.

— Я, глядя на ваше лицо, испугался уже, что вы убьёте в комнате всех.

Володя сбился с шага, а потом замер, чуть повернул голову.

— Убью? — вздохнул. — Вы меня совершенно не знаете. Я не собирался делать такой глупости. Я не знаю чего добивался Игринд, когда прислал голову парламентёра. Может хотел вывести из себя, чтобы ошибок наделал. Только напрасно. Мои учителя давно заметили, что в моменты опасности или потрясения я становлюсь совершено спокойным… исчезают все чувства. Я не могу испытывать ни гнев, ни страх, ни отчаяния… ни радости.

— Но Аливия…

— Да. — Володя прижал девочку к себе покрепче. — Я в таком состоянии долго прожил… Я её в таком и встретил. Поверьте… очень тяжело разучиться испытывать какие-либо чувства.

Володя давно уже ушёл, а граф ещё долго смотрел ему вслед.

— Теперь понятно, — пробормотал он. — Если эта девочка сумела тебя разбудить… горе тем, кто попробует причинить тебе боль через неё…


Армия собиралась быстро и слаженно. Каждый знал свою работу и выполнял её чётко — сказывались постоянные тренировочные марш-броски. Людей ещё подгоняла злость. Парламентёр и в этом мире считался человеком неприкосновенным. Его убийство… это было за гранью. Надо быть очень уверенным человеком и в себе и в своих силах, чтобы сделать такое пусть даже с самым свирепым врагом.

Володя, стоя на небольшой возвышенности и наблюдая за сборами, размышлял на ту же тему — никак не мог понять чего добивался Игранд своими действиями. А Раймонд? Неужели он одобрил это? Или его влияние на мальчишку не так велико, чтобы остановить от такого? Так чего же он добивался?

— Крейн.

— Да, милорд?

— У меня есть для тебя задания… первое на твоём посту.

— Да?

Володя чуть отошёл в сторону, чтобы их не могли слышать другие офицеры.

— Когда мы появимся в графстве… короче, мне нужна информация о настроении солдат и офицеров армии графа. Найди двух или трёх помощников и собирай всех дезертиров, пленных, всех, кто может что-то сказать. Собирай даже крупицу информации, даже если она будет казаться неважной. Каждый вечер будешь докладывать мне обо всём, что удастся узнать.

— А может проще будет устранить этого Игранда? У меня есть на примете че…

— Нет! — Володя резко развернулся. — Крейн, никогда не додумывай за меня! Мёртвые бесполезны… К тому же убийство не принесёт пользы. Нам надо покончить с мятежом как можно скорее, а сделать это можно только в открытом бою, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что я достоин принять титул. С точки зрения всех благородных завоевать его можно только в открытой схватке. Потому даже если Игранд сам упадёт с лошади и свернёт шею, на мне останется подозрение. А слухи о трусости герцога, побоявшегося скрестить мечи в открытой схватке и подославшего убийц последнее, что мне надо.

— Я… я понял, милорд.

— Тогда это последний раз, когда я объясняю такие вещи. Тебе придётся отучаться считать простые решения лучшими. Поверь, это далеко не так. Мёртвые не могут приносить пользу — живые полезнее. А мне надо знать настроение вражеских солдат, чем живут наёмники, как снабжается армия, из каких источников, хорошо ли платят, о чём говорят солдаты у костров, настроение офицеров.

Вернувшись обратно, Володя поинтересовался у Конрона отправил ли тот гонцов в верные города по дороге, чтобы те подготовили припасы — двигаться он собирался по возможности с минимальным обозом, потому безжалостно избавлялся от любых лишних вещей, предпочитая получить всё нужное на месте по прибытию, потому ещё когда задумывал дальнейший план кампании и твёрдо решив, что следующей целью будет графство Иртин, отправил гонцов в города по дорогам со список того, что они должны предоставить, доказывая верность новому герцогу. Стоимость взятого должна была быть учтена при сборе налогов. С учётом острой нехватки денег в герцогстве — это было выгодно всем. Города избавлялись от скопившегося товара, который не могли продать из-за отсутствия караванов и списывали налоги, а герцог получал необходимые ему припасы и людей.

Армия продвигалась стремительно, обходя все замки и крепости, не задерживаясь нигде. Похоже, граф Иртинский плохо усвоил урок, который с самого начала преподал им Володя, когда в своём вторжении в мятежное герцогство точно так же не задерживался ни у одного замка или крепости. Так воевать здесь ещё не привыкли. Любая тактика и стратегия строилась исходя из безопасности коммуникаций, ибо только по безопасным дорогам мог быть осуществлён подвоз всего необходимого, а без продовольствия даже самая лучшая в мире армия очень быстро теряет боеспособность — это на собственном примере доказал Эрих. И крепости с замками играли в обороне не последнюю роль как раз по той причине, что стояли на важных дорогах. И даже двести человек гарнизона могли изрядно подпортить настроение обозам, а значит нужно было либо штурмовать все необходимые для свободного движения обозов крепости, либо выделять большие силы для охраны самих обозов. В обоих случаях ничего хорошего наступающим не светило. Вот и воевали, медленно продвигаясь от крепости к крепости.

Новый же герцог совершенно ломал все сложившиеся традиции войн и шёл вперёд совершенно наглым образом игнорируя все препятствия и целеустремлённо атакуя только живую силу.

Вторжение в графство произошло тремя колоннами, которые тут же принялись перемалывать в пыль все мелкие отряды баронов, которые ехали к месту сбора. Бросок небольшой армии оказался настолько стремительным, что опередил всех гонцов с известием, что армия герцога направляется к графству.

Граф Иртинский как раз собирал армию и разослал вассалам приказ о выдвижении к месту сбора, чтобы идти на помощь Игрниду. Эти отряды и попали под раздачу — они были слишком мелкими, чтобы оказать сопротивление даже одной колонне войск. Конница моментально рассеялась по ближайшим дорогам, выискивая тех, кто пытался спастись. Замки моментально оказались изолированы друг от друга и никто из баронов не в силах был понять что происходит: их гонцы перехватывались, выход из замка был чреват тем, что могли нарваться на один из отрядов герцога, а ограниченность численности отряда каждого отдельного маркиза или барона не позволяли вести полноценную разведку. Вот и вынуждены они были запираться в своих замках, не имея возможности как-то вмешаться в происходящее.

За первую неделю Володе удалось полностью очистить все дороги графства от вражеских отрядов, вынудив их запереться в замках, после чего повёл планомерное наступление на основные силы. За стуки пройдя около тридцати километров его армия с ходу атаковали войска ближайшего помощника графа Иртинского, который вёл их на соединение с сеньором. Всё произошло настолько узнаваемо, что Володе оставалось только головой качать — благородные категорически отказывались учиться на своих ошибках. Благодаря отлично налаженной разведке Володя сумел занять такую позицию, что вражеская пехота оказалась перед конницей. Вопреки прошлому опыту сейчас князь сразу бросил в атаку конницу во главе с Конроном. Вражеская пехота, увидев внезапно выскочивших из-за холма латников, попятились, вражеские рыцари, заметив противника, тут же бросились ему навстречу, стремясь скорее вступить в бой. Ряды пехоты и конницы перемешались, сбоку по ним ударили лучники, внеся дополнительный хаос. Они успели сделать два залпа, прежде, чем в образовавшуюся свалку врубился набравший максимальную скорость стальной клин, раскидав и пехоту и застрявшую конницу противника. Фланги стали зажимать пехотинцы… Ещё недавно бывшая грозной силой армия дрогнула, попятилась и побежала. Первыми не выдержали пехотинцы. Оставшись без поддержки, побежали и латники, особенно когда вооружённая протазанами пехота стала стаскивать их на землю. Разгром был настолько быстрым, что Конрон даже сплюнул с досады, когда укладывал меч в ножны.

— Ну что это за издевательство?! Даже разогреться толком не дали.

В отличие от него граф Танзани был хмур и задумчив.

— Не понимаю, когда ты отправил гонцов в местные города? К нашему приходу они успели подготовить всё, что нам нужно, — спросил он, когда закончили подсчитывать потери свои и чужие и армия расположилась на отдых.

— Большинство я отправил ещё после первого разгрома графа. Я уже тогда знал, что его графство придётся захватывать силой — Иртинский не сдастся.

— Знал?

— Да. Самый преданный и последовательный сторонник бывшего герцога.

— Но если так… ты же не наугад гонцов посылал?

— Конечно. Я знал, какие города нас поддержат. Открыто, пока мы были далеко, они выступить не решались — граф был рядом и у него под рукой армия. И человек он решительный, так что не забалуешь. К тому же он отдавал те же приказы, что и я. Так что города могли в открытую собирать обозы, якобы его армии. Всё, что им нужно было — немного придержать их, что они и сделали.

— Не все…

— Не все, — согласился Володя. — В графстве самое большое число городов, оставшихся верными графу. Большинство из-за страха и неверия в наши силы, но нам от этого не легче.

— Если я тебя правильно узнал, то наша следующая цель…

— Сам граф и его армия. Двигаемся к их месту сбора — его замок.

— Будет осада, — вздохнул граф. — А замок Иртинского укреплён очень хорошо. И ты прав — просто так он не сдастся. Я вообще удивлён, что он нам навстречу не пошёл.

— Это было бы идеально — дать бой в чистом поле, а не штурмовать стены, но боюсь противник нам такого подарка не сделает. Нам главное закончить здесь как можно скорее, а потом уже будем бить самого Игринда… — Володя непроизвольно сжал кулак. — Надо послать ещё гонцов… в соседние с замком Иртинского сёла…

Благодаря займам купцов Володя располагал достаточным запасом денег, чтобы расплачиваться за то, что он забирал в деревнях. Время для войны с точки зрения князя вообще было идеальное — осень, жара спала, но дни ещё стояли ясные и не дождливые, крестьяне как раз убирают урожай с полей и их амбары ломятся от зерна. Поскольку вывезти его по понятной причине никуда невозможно, цены на него стремительно катятся вниз. Тут, правда, Володя не стал наглеть и установил жёсткую цену зерна, чтобы крестьяне смогли получить прибыль, пусть и минимальную.

В отличие от него граф Иртинский деньгами не располагал, а потому все необходимое ему для войны просто забирал, в лучше случае его фуражиры оставляли деревянную дощечку с личной печатью графа — обязательство заплатить за взятое… когда-нибудь… позже… При таком подходе почти всё население графство полностью поддерживало нового герцога. Крестьянам уже настолько надели разбои на дорогах, из-за которых не могут продать урожай, бесконечные поборы для поддержки мятежа, что они готовы были поддержать кого угодно, кто закончит всё это безобразие и даст им спокойно, наконец, вздохнуть. Потому они охотно выступали проводниками, доносили о передвижениях вражеских войск, частенько, тайком от всех, конечно, и сами устраивали уничтожение мелких отрядов. Отдельный рыцарь со своими пятью или шестью латниками мог остановиться на ночь в одной деревне, а утром его и его отряд найти уже никто не мог, а сами крестьяне клятвенно заверяли, что уехал, а куда там дальше делся… Возвышенные Боги только знают.

Володя не забывал и о другой обязанности, а потому гонцы с его указами отправлялись из ставки почти каждый день: объявление амнистии всем солдатам, кто служит под командованием мятежников, указ о борьбе с разбоем на дорогах, пока простая бумажка, но ясно показывающая намерения нового герцога, указ об отмене внутренних таможен и пошлин. Последнее вызвало бурю возмущения среди местных благородных, но его армия состояла из тех, кого указ не задевал никоим образом, а потому все волнения быстро стихли, а в ставку стали приходить поздравления с победой от купцов со «скромными» подношениями на победу. Ослабленные в мятеже, разрозненные, многие земли сменившие владельцев на ещё молодых и не опытных просто не могли оказать сопротивление герцогу. К тому же многие сильно поиздержались на войне, а герцог тут же начал выдавать льготные кредиты тем, кто особо сильно пострадал… условие — поддержка решений герцога. Всё решилось в течении четырёх дней. Ещё было объявлено, что в этом году налоги взиматься не будут.

— И как ты без денег планируешь поднять герцогство? — поинтересовался граф Танзани.

— Деньги пока есть, — поморщился Володя. — Я надеюсь война долго не затянется и у меня останется много их — купцы не пожадничали, давая на победу. К тому же планирую поживиться тем, что собрано в замке у графа. Я слышал, ему тоже многие пожертвовали на победу… Ну и то, что с графства вытряс за минувшие дни. Тем более легко быть добрым, когда ясно, что денег не получишь всё равно как ни старайся.

— Это почему?

— Да потому что старый герцог и так уже содрал всё что можно и даже больше. Если что-то брать ещё, люди просто начнут умирать. Надо дать людям роздых хоть немного, а то все уйдут либо в разбойники, либо просто сбегут.

Ещё неделю пришлось потратить на налаживание отношений с окружающими селениями и городками, чтобы обеспечить себе бесперебойное снабжение, дождаться подхода обоза с осадными машинами и подкреплением из отрядов благородных. Который вёл Филлип.

Получив в своё распоряжение дополнительные силы конницы, пусть и не приспособленной взаимодействовать с его армией, Володя немедленно приказал им рассредоточиться, блокируя все возможные дороги и перехватывать отдельные отряды верные графу и его гонцов.

А на второй день его армия вышла к замку графа, который встретил его сожжённым военным лагерем недалеко от стен, поднятыми воротами и лучниками на стенах. Пока солдаты обустраивались, выставляли часовых, охранение и изучали окрестности, Володя через бинокль осматривал стены. Каждый прекрасно знал своё дело и присмотра не требовал.

— Ты знал, что будет осада? — поинтересовался подошедший граф Танзани. — Потому увеличил инженерные части до полка?

— Скорее опасался, — вздохнул Володя. — Но увеличил не по этому. У меня на них свои планы есть, когда всё это закончиться. Дороги в герцогстве никуда не годятся.

— Дороги?

— Они, граф. Надо и о будущем начинать думать. И пора уж закончить этот глупый и никому не нужный мятеж.

— Только вот с этим замкам придётся повозиться… Какой там гарнизон, уверен, ты уже знаешь.

— Примерно две с половиной тысячи. Тут же место сбора их армий было, хотя времени собраться мы им не дали.

— Да уж… честно говоря, не поверил бы, что армия может передвигаться с такой скоростью если бы сам не видел. У вас на родине так воюют?

Володя отвернулся и оглядел горизонт.

— Нет, — глухо отозвался он. — У меня на родине давно уже воюют совсем по-другому.

Граф, заметив, что князь на эту тему распространяться не желает, быстро её сменил.

— Придётся повозиться, если ваши сведения верны. Крепкий орешек.

— Да… Максимум за две недели замок надо взять, иначе будут проблемы. Опасно оставлять Игранда без присмотра на большее время.

— Милорд, вы шутите??? Взять этот замок за две недели?!

— Придётся постараться. А потому всем офицерам придётся думать и думать крепко. Тут мечом махать не получится.

— Заяви кто другой, не поверил бы, но вы… Вы замок возьмёте.

Хотелось бы и самому Володе испытывать такой же оптимизм. Одно точно — думать придётся очень крепко.

Глава 30

Первые два дня Володя в дела осады практически не влезал, целыми днями с небольшим отрядом исследуя окрестности, подступы к замку, договаривался со старостами в деревнях, съездил в ближайший город и переговорил с магистратом, разослал гонцов ещё в два города, а потом вечером закрывался вдвоём с Саймоном Оргином в шатре и что-то там вычерчивали, после чего инженер армии исчезал на целый день в своём полку, откуда постоянно доносились стуки топоров, визг пил, плотники тащили куда-то здоровенные сколоченные щиты, набранные крестьяне вязали в лесу фашины, ещё пришедшие люди стали валить деревья и там же на месте распиливать их на доски.

Сначала остальным офицерам было не до удивлений — своих дел хватало: обустроить лагерь, позаботиться об укреплениях чтобы предотвратить вылазки, провести разведку местности, выставить часовых. Но постепенно жизнь вошла практически в привычное русло. Поставили вокруг замка насыпь, частокол, разобрались с лагерем. И когда нашлось время, Танзани разыскал князя, который с весьма задумчивым видом сидел на ветке дерева, с которой и наблюдал за замкам. Делал он это явно не с разведывательной целью, поскольку не взял с собой своё средство наблюдение — бинокль, как его называл.

— Знаете, граф, возможно я действительно глупый человек, — заговорил он даже не повернув головы.

Танзани вздрогнул — а он то тихо подкрадывался, надеялся удивить.

— Вы глупый? — хмыкнул он. — Интересное наблюдение.

— Просто мы с вами разное под глупостью понимаем. Хорошая погода. Не жарко. Знаете, у а меня на родине в это время уже холодает. Дожди льют почти беспрерывно.

— Холодает? В это время года? А как тогда зимой?

— Зимой? О, зимой чудесно. Выпадает очень много снега, иногда столько, что может и небольшой дом засыпать… но это редкость. А так… Мороз и солнце, день чудесный. Представляете, граф, мороз градусов двадцать… снег скрипит под ногами и ты летишь с горки на лыжах. В лицо колючий ветер, а у тебя восторг. Восторг полёта, этого стремительного набора скорости… Это было последний раз, когда мы выезжали всей семьёй на отдых. Папа любил отдыхать именно зимой, обожал кататься на лыжах и нас с сестрой приучал. А мне больше нравилось катиться вот так вот с горы, чтоб дух захватывало.

— Трудно представить. Но мороз под двадцать… брррр…

— Двадцать вы считаете мороз? — Володя рассмеялся. — Это нормальная погода. Мороз, это когда градусов тридцать, а то и больше. Снег становится рассыпчатый от мороза, лицо горит…

— Ужас. Как вы там живёте?

— Да в общем-то, неплохо. — Володя хмыкнул. — Привыкли. У меня на родине есть места, где температура зимой ещё ниже. Зато представляете что случится с любым вторгнувшимся к нам врагом, который захочет перезимовать?

— Спаси Возвышенные Боги! Зачем вообще в такую ледяную пустыню вторгаться?

— Пустыню? Кто говорил о пустынях? Да и не целый же год мороз. Летом тоже чудесно. Жаль, что папа не был фанатом рыбалки, а мне нравилось.

— А при чём тут ваша глупость?

— Да вот сижу и не понимаю… Скажите… неужели власть или положение в обществе действительно стоят вот таких вот моментов счастья? Зачем разрушать то, что имеешь ради стремления к тому, что тебе может и не нужно? Я понимаю, что в устах какого-нибудь крестьянина или нищего это прозвучало бы как оправдание собственной неудачливости, но вот я вроде бы достиг неплохих высот. Стал герцогом не самого бедного герцогства в королевстве и не понимаю этого.

— Если не хотели такого положения, зачем согласились?

— Не от скуки точно. Знаете, меня бы совершенно удовлетворил бы домик где-нибудь в стороне. Что б и от людей вроде бы недалеко и чтоб ко мне поменьше заглядывали бы. Но я сейчас сражаюсь чтобы сохранить то, что имею и не гонюсь ни за чем другим. Ульмар Тиндом имел всё, но погнался за короной. Ради чего сражается граф Иртинский? У него тоже есть семья, как я слышал, они с женой неплохо ладят, дети, вот этот замок. Радуйся, наслаждайся. Но нет. Вот ради чего он сражается. Клятва верности уже не действует — старый герцог в плену, ему вынесен приговор королевским судом, он официально отстранён. Граф знает, что шансы у него малы, знает, что проигрыш для него означает потерю всего. И не только для него, но и для всей его семьи. Так ради чего он воюет? — Володя снова вздохнул. — Наверное я и правда глуп, если не понимаю таких вещей.

Кажется, граф честно попытался осмыслить сказанное, но это оказалось за гранью его представлений о мире и чтобы совсем не запутаться, решил вернуться к цели своего прихода.

— Лучше скажите, милорд, у вас уже есть мысли?

Володя отвернулся от собеседника и поглядел на небо. Показал на соседнюю ветку. Граф понял правильно и сморщился.

— Староват я уже по деревьям лазить. — Однако послушно шагнул к дереву. Один из солдат немедленно подскочил и сложил руки, помогая ему взобраться. Когда Танзани наконец устроился, Володя вытащил нож и ткнул им в сторону замка.

— Знаете, граф, я тут слышал, как солдаты говорили, что я настоящий Возвышенный Бог, когда дело касается сражений. На самом деле я не придумал ничего нового, просто использую опыт сражений, о которых тут не слышали. Но есть один фактор, который позволяет побеждать практически всегда — знание слабого места противника и атака именно в него. Я в последние два дня излазил тут всё вокруг замка…

Граф проследил направление, куда указывал нож.

— Река?

— Замок строили на излучине, а землю под нужды брали с этой стороны. В результате образовались ямы, которые со временем заполнились водой. Поскольку вода обновлялось только в половодье, то получилось почти болото. Удачно для обороны, но для жизни… Весной и осенью в этом замке наверное очень сыро и комары донимают. Зато на этой стороне реки не поставишь ни катапульт никакой другой техники. Основание же стены за прошедшее время сильно подмыло течение реки. Отсюда это плохо видно, но…

— Да нет, заметно. — Граф из-под ладони осматривал реку. — Раньше берег был дальше, а сейчас вода в стену бьёт. Только это всё бессмысленно, если мы не сможем установить там катапульты.

— Если подготовим площадки для них, то сможем. Проблема ведь не столько в установке, сколько в доставке. Но дело в том, что мои требуше разборные. Их можно доставить по частям и собрать уже на месте. С обычными требуше такое проделать проблематично — слишком много народу требуется в момент сборки. Многое на месте делать приходится. Тяжело и долго. А сейчас инженерный полк как раз занят тем, что готовит площадки под требуше. Наша задача отвлечь противника, когда настанет время сборки требуше. Мы размечали с Оргином места под «скорпионы» и для лучников. Дня через два всё подготовят и тогда можно будет переходить к активным действиям. Есть у меня ещё парочка сюрпризов, но это позже. А пока будем ждать.

— Ждать? Но чего?

— Когда подойдут обозы с заказанным из городов, когда найдётся необходимое количество людей для наших задач, когда отряды закончат тренировки под будущие задачи. А вот на вас, граф, я хочу возложить очень важную и ответственную задачу…

— Да?

— Противник пока затих, понимает, что пока мы не обустроились, все настороже — опасаются атак. Но как только закончится возведение укреплений — все расслабятся, почувствуют себя в безопасности. Тогда и настанет время для удара… я бы так и сделал.

— Кажется я понимаю…

— Правильно. Ваша задача — безопасность всего лагеря и гатей на болотах. Я ведь не ошибся? Безопасность — это ведь ваш основной род занятий? Здесь, правда, не королевский замок, но и подопечные не придворные.

Граф покачал головой, огляделся, проверяя как далеко его люди и охрана князя.

— Герцог, у вас сейчас такое положение, что простится многое… тем более его величество предупреждал меня о вашем таланте говорить то, что думаете. Однако я бы вам искренне советовал научиться сдержанности. Это мой искренний совет. Вы напрасно думаете, что вас никто не слышит, когда говорите про короля, что он не наигрался властью… — Володя вскинул голову, но граф, словно говоря, что на его стороне, закончил: — Даже если это правда, не стоит её озвучивать. Старый герцог тоже был несдержан.

Володя хмыкнул, откинулся на ветке и прикрыл глаза.

— Наверное, вы правы, граф. Не привык я ещё к своему положению вассала. Спасибо.

— Мне потребуются люди. Гвардейцев не хватит.

— Можете брать всех, кто будет нужен.


Ещё два дня прошли в подготовке и совещаниях, которые собирались скорее под давлением офицеров, чем по желанию Володи. На них он по большей части молча сидел на своём месте, просто слушая споры. Иногда что-то записывал, иногда делал какие-то уточнения, когда кто-то начинал строить планы исходя из ошибочных данных. На карте и плане замка, висевших тут же в шатре на специальной доске-планшете, постепенно появлялось всё больше и больше деталей, указаний на слабые места, указывалась высота стен, количество башен, количество выявленных катапульт на стенах и другая полезная информация. Вообще замок действительно по местным меркам представлял собой солидное оборонительное сооружение. Высота стен достигала в некоторых местах пятнадцати метров, башни возвышались на двадцать, ров с водой и стены в основании шесть метров. Даже с небольшим гарнизонам серьёзная преграда, а когда там засело около двух тысяч солдат… Они могли надеяться отсидеться до зимы, а там, глядишь, что и поменяется — Игранд ведь на свободе и не сидит сложа руки.

В момент вынужденного безделья, когда все приказы уже розданы и остаётся только следить за их исполнением, Володя снова занялся законодательной деятельностью, на этот раз подготовив закон и моратории на все изменения границ баронств и тир внутри герцогства. Вызвано это было тем, что после смены глав семей на прямых наследников у власти оказалось очень много молодых и очень неопытных людей, чем тут же поспешили воспользоваться соседи, в период хаоса мятежа попытавшихся приватизировать то, что по их мнению плохо лежало. В своих попытках они доходило до прямых военных захватов. Слухи об этом до Володи дошли ещё когда он был в замке и поручил разобраться в происходящем Джерому. Потом в связи с походом стало не до того и только недавно Джером доложил о результате расследования. Тут всё это и вскрылось, когда соседи запугиванием и шантажом пытались добиться пересмотра многих споров в свою пользу. Так и родился приказ о запрете изменений границ наследственных владений сроком на пять лет. В течении их ни одна деревня, ни одна частица собственности не могла поменять владельца кроме как не по прямому разрешению герцога. Нарушителям грозило обвинение в попытке заново раздуть мятеж со всем вытекающим.

— И чего ты хочешь добиться? — поинтересовался граф Танзани, к кому Володя пришёл посоветоваться по поводу своего творчества. — Нет-нет, что касается приказа — тут всё ясно. Честно говоря, неожиданно, но необходимо. Сейчас многие опасаются сдаваться как раз по причине, что их наследники ещё совсем дети, а подходящих регентов нет.

— Кстати, да. Надо бы ещё подготовить приказ, что если прямой наследник не достиг четырнадцатилетнего возраста, то текущий хозяин замка может выполнять роль регента, но по достижению возраста наследования, должен уступить все права ему.

— Я как раз хотел предложить тоже самое. С первым указом я тоже согласен. Я спрашивал про твою возню с этим кодексом. Для чего это тебе?

Сейчас выдалась одна из тех немногих минут, когда было время слегка расслабиться. Володя уже давно присмотрел для себя подходящее местечко на холме недалеко от реки. Оттуда совершенно не виден был замок, но это, на взгляд князя, только добавляло месту привлекательности. В свободное время он любил поваляться на травке склона, изучая или небо над головой или реку внизу. И все знали где искать командира, если он внезапно исчезал из лагеря. Танзани, назначенный ответственным за безопасность сначала ругался, а потом просто выставил вокруг холма охранение — незаметное, но от того гораздо более действенное. Вот и сейчас Танзани отыскал его уточняя кое-какие возникшие вопросы. Поскольку срочных дел пока не было, он решил немного побеседовать. Кажется, ему уже начинали нравиться такие вот беседы по душам, где князь, порой, поражал его совершенно парадоксальными выводами или размышлениями. Вот и сейчас любого ответа он ожидал на свой вопрос, кроме того, который последовал.

— Для чего? Ну видите ли… дело в том, что я большой лентяй.

— Лентяй? — Видно граф вспомнил их постоянные утренние упражнения с мечами, а так же то, с какой настойчивостью князь изучал иностранные языки, потому лицо у него в этот момент стало на редкость глупое, как это ни обидно для него. Володя не выдержал и прыснул, с трудом сдерживая смех, чтобы не обидеть графа.

— В общем, да. Честно говоря, мне совершенно не нравится то, что пришлось стать герцогом и взваливать на себя всё это… Но и ничего не делать тоже не годиться. Знаете… однажды у меня на родине произошла смена династий… Это вошло в историю как Смутное время. После смерти царя остался наследник, но ещё совсем маленький. И вот однажды его кто-то убил. Кто — неизвестно, но династия прервалась. Сначала правил первый министр старого царя…

— Он, скорее всего и убил, — заявил граф — начальник королевской гвардии и человек, обеспечивающий охрану короля.

— Может быть. Его и обвиняли, но… на мой взгляд слишком очевидно. Он показал себя достаточно умным человеком и правил потом неплохо. Если бы не случился неурожай. А потом голод, возможно ему и удалось бы основать новую династию. Проблема в том, что всё-таки его права на трон были не очень твёрдыми, а потому всё случилось так, как случилось. Уже под конец жизни появился человек, который назвался чудесно спасшимся от убийц царевичем, и значит человек, имеющий права на трон.

— А это не так?

— Нет. Его биографию удалось восстановить. Наследник однозначно погиб, а это был самозванец. И он обратился за помощью к соседнему королю. Тот счёл момент удачным, чтобы получить свои выгоды и поддержал «законного» наследника. А в нашей столице начались волнения из-за голода. Всё могло бы обойтись, но в этот момент царь умирает, а его наследник уже не в силах удержать ситуацию. Войска стали переходить на сторону самозванца и вскоре тот вошёл в столицу и сел на трон. И ведь мог бы удержаться. Знаете на чём он прогорел?

Граф искренне
заинтересовался рассказам и даже подсел рядом с Володей, чтобы лучше слышать рассказ.

— Любопытно.

— Он не ходил по субботам в баню.

— Что? — Танзани моргнул.

— Понимаете, у меня на родине каждый должен был в субботу принять баню. Не обязательно это делать каждую неделю, мало ли что может быть, но если пропускать постоянно, люди уже начинают коситься.

— Это так было важно?

— Ну сейчас трудно сказать… это не что-то религиозное, просто обычай. Но вы же понимаете, какое значение могут иметь обычаи?

— Да уж.

— Ну вот. А тут сам царь не посещает бани. Да ещё и в церковь мало ходит. Ну в храмы по-вашему. Вот люди и стали возмущаться, что царь не наш, не свой человек. При этом первые шаги-то его были весьма разумны. Возможно из него мог получиться хороший царь, хотя и сомнительно. Любые шаги всё-таки должны учитывать обычаи и веру народа, которым собираешься править и хотя бы из уважения, если не разделяешь их, должен был им следовать. Ясно же, что за верёвочки бунта дёргали другие — старые аристократы, которым пришлось потесниться у трона, те, кого неизбежно задвинуло новое правление, наконец те, кто просто не верил в царственное происхождение наследника. Как бы то ни было, но в нужный момент крикнули, что царь чужак и хочет изменить всё по чужим обычаям, люди поднялись и схватились за вилы. Закончилось всё тем, что труп самозванца сожгли и пеплом выстрелили в ту сторону, откуда он пришёл.

Конечно, немного сокращённый вариант истории, но Володя счёл за лучшее не рассказывать о количестве самозванцев и кем именно выстрелили из пушки и стреляли вообще.

— Поучительно.

— Вот именно. И мне не очень хочется, чтобы мой пепел запустили куда-нибудь из катапульты. А что-то делать… я связан незнанием обычаев и законов. Можно по незнанию такого натворить. Потому и придумал этот парламент. Для меня это сцена, где каждая влиятельная группа в герцогстве может высказать свои пожелания и надежды — главное внимательно слушать. Так же там они смогут обсудить свои противоречия. Может договорятся, может нет, но пар выпустят — главное не дать поубивать друг друга в процессе споров.

— Хм… Это у вас такое есть?

— Ну у нас парламент имеет немного другие функции. Но в целом да, такие — трибуна, где каждая группа, что-то решающая в стране, может высказать свои пожелание. Почему нам так быстро удалось погасить бунт? Да потому что этого мятежа никто не хотел, кроме самого герцога и нескольких его приближённых, которые что-то и могли от него получить. Но как только нашлась реальная сила, которой остальные поверили и всё закончилось очень быстро. А если бы старый герцог имел возможность послушать разные группы населения, он бы понял, что за ним никого нет. Может тогда и не случилось бы всего этого. Мне же это поможет не совершить ошибок. На самом деле мне ведь и не хочется ничего делать. Я свою задачу вижу только в том, чтобы расчистить дорогу тем, кто хочет. Сделать единые и всем понятные правила игры, а не прихоть кого-то. Вы ведь не сядете играть ни во что с человеком, который меняет правила в процессе игры.

— Конечно нет.

— Тогда почему все думают, что купцы будут работать в королевстве, если каждый мелкий барон назначает свои правила, которые ещё поменяет раз пять в год? Я надеюсь построить такую систему управления, когда моё присутствие и не нужно будет. Тогда и отдохнуть можно будет… Сначала, конечно, придётся потрудиться… Парламент, проследить за установленными правилами заседаний, потом подобрать людей для управления, дать им необходимые полномочия, провести первые заседания, чтобы научить… ну как мы проводили первые заседания нашего генерального штаба. Ну а потом можно будет делать что хочешь… — Володя мечтательно улыбнулся.

Граф схватился за живот и захохотал. При этом явно пытался сдерживаться, но безуспешно. Однако вопреки его опасениям, князь совершенно не обиделся и продолжал улыбаться.

— Ты же понимаешь, что это мечты.

— Понимаю, — вздохнул Володя. — Я просто рассказал о том идеале, к которому стремлюсь.

— Странный ты человек. Другие наоборот, пытаются в своих руках сконцентрировать как можно больше власти, чтобы её не потерять, а ты сам стараешься её раздать другим.

— Быть арбитром выгодней, чем диктатором. К тому же… не хочу повторения судьбы самозванца. Пока не узнаю что тут к чему — я не рискну делать ничего резкого. — Володя вздохнул. — А вот вы всерьёз опасаетесь, что я буду метить на трон.

Граф резко посерьёзнел.

— С чего такой вывод?

— А что, нет?

— Ну… Я должен учитывать такой вариант.

— И какие, по-вашему, у меня шансы?

— Практически нулевые… Но такие шансы давал королевский совет на подавление мятежа.

— Они надеялись только на выигрыш времени. Примерно так я и думал. Теперь будет море зависти… идиоты.

— Сурово… но спорить не буду.

— У каждого из тех, кто сейчас будет завидовать ресурсов изначально было больше, чем у меня. Как я понимаю, Артон не мог не спрашивать мнений остальные, как поступить с мятежом.

— Первоначально желающие находились.

— Куда без них. — Володя поднялся. — Ладно, пора и делами заниматься. Я хоть и лентяй, но всё же не безнадёжный.

Граф остался сидеть и ещё долго задумчиво изучал горизонт. То, что князь заговорил о завистниках было явно не случайно. Похоже его только что прозондировали на предмет того, чью сторону он займёт на будущем совете… А это в свою очередь значит, что князь в курсе, что вскоре он доложен состояться и что обсуждать на нём будут именно его судьбу… Откуда такая осведомлённость у этого, по сути новичка в королевстве, граф не знал и это ему сильно не нравилось, поскольку, судя по всему, о результате этого совета ему станет известно очень быстро и как князь поступит в случае, если решение окажется не в его пользу граф боялся даже предположить.

Джером поджидал князя на полдороге в лагерь. Заметив Володю, он пристроился рядом.

— Гонец из столицы прибыл.

— И?

— Пришли ещё донесение от наших рыбёшек там.

— Ну вот, а ты хотел их сдать. Как видишь, главное правильно распорядиться материалом и эти подонки ещё и нам пользу принесут.

— Противно.

— Они не девушки. Так что там.

— Судя по всему там нашими успехами не очень довольны. Многие выступают за то, чтобы отозвать выскочку и заменить на проверенного и верного…

Володя хмыкнул.

— Ну такие идиоты не очень интересны, хотя… Если они действительно идиоты, то что так возбудились? Скорее всего за ними кто-то стоит и пока выставил вперёд пешек, а сам смотрит, что получится.

— А нам надо как-то реагировать?

— Нет. Наши позиции ещё очень слабы. Единственный наш союзник — герцог Алазорский. Предоставим пока разбираться ему.

— Вы в нём уверены?

Володя задумался.

— Пока да. Он предан королевству и королю. И знает, что буду предан я. Он не из тех, кто разбрасывается союзниками. В любом случае я ему пока нужен.

— А что с графом? Милорд, это очень опасный человек…

— Я знаю… Граф ещё не определился. Он может стать как союзником, так и противником. Он опасается меня, но и понимает, что от меня и польза будет большая.

— Если всё так, разумно ли вы доверяете ему такой пост?

— Будет он мне союзником или нет, но он верен королю, а мы выполняем именно королевский приказ, значит граф сделает всё возможное, чтобы обеспечить безопасность лагеря.

— Всё так…

— Он лучше всех справиться. Джером, мне не важно, преданы люди лично мне или нет, мне важны их способности и уверенность, что они будут делать свою работу со всем старанием. К тому же единственное оружие против графа — искренность. Честно говоря, он опасен, но… он мне нравится. Не хотелось бы, чтобы мы стали врагами.

— А что с сообщением?

— Ничего. Пусть продолжают наблюдение и сообщают о всём важном. Но… Джером, пора уже прекращать получать все сведения из одного источника — это никогда не бывает надёжным. Долго ты ещё собираешься эксплуатировать тех, кто попал в наши сети случайно, только потому, что нашлись нужные бумаги в герцогском замке?

— Я работаю над этим, милорд.

— Очень хорошо. Я надеюсь на тебя.

Джером чуть поклонился и отправился по своим делам.


Кажущееся безделье князя длилось ещё день, пока не подошли нанятые рабочие и не приехал караван с заказанными инструментами, досками и другим строительным материалом. После этого деятельность солдат сразу активизировалась и казавшиеся бессмысленными раньше действия солдат вдруг приобрели смысл и стала понятна логика приказов князя: на возведённых среди болота насыпях стали ставить требуше и по наведённым гатям подносили обтёсанные камни, вывели вперёд «скорпионы» и начали обстрел крепости камнями, обмазанные обожжённой глиной. При ударе о твёрдую поверхность глина разлеталась на сотни осколков. Убить такой снаряд не убьёт, разве что точно в человека попадёт, но ран нанести сможет много, особенно если осколки в лицо попадут. Именно на это и рассчитывалось, поскольку обстрел вёлся людей, прячущихся за зубцами стены. Вообще-то «скорпионы» не очень хорошо подходили для стрельбы камнями, хотя это и можно было делать. Однако главная цель этого обстрела была не нанесение потерь, а выявление мест на стенах, где установлены вражеские машины. Точки, откуда вёлся ответный обстрел, немедленно засекались, а потом велось наблюдение. Когда все они были обнаружены ночью эти места подверглись массовому обстрелу зажигательными стрелами, запас которых был сделан огромный. Судя по вспыхнувшим огням на стене, а также отсутствию ответной стрельбы на следующий день удалось вывести из строя три катапульты.

Работа кипела вовсю… По ночам специально назначенные отряды закидывали ров фашинами, лучники обстреливали стены, прикрывая их, поставленные требуше подтащили поближе, воспользовавшись «слепыми» секторами, после сгоревших вражеских катапульт на стенах. Конечно скоро их там починят или заменят, но пока можно обстреливать не опасаясь ответного огня. Сам Володя с нетерпением ждал когда поставят последний требуше на болоте и обеспечат каждый достаточным запасом камней. Как раз подошли первые двадцать телег из города, на каждой из которых привезли пять обтёсанных по эталону камней, а вскоре ожидалось ещё сорок подвод.

Володя наблюдал как ставят последний требуше на искусственном островке, нервно теребя край плаща. Граф выглядел более спокойным.

— Просто удивительно, как быстро их возводят…

— Надо заранее об этом просто заботиться и разработать соединительные узлы.

В этот момент один рабочий оступился, балка, которую он подавал качнулась… Володя оказался рядом первым и принял груз на себя, крякнул от напряжения… Долго удерживать он её не мог, но её как раз успели поддержать остальные, а рабочий успел откатиться.

— Спасибо, милорд…

— Руки не из того места растут? — сердито поинтересовался Володя у соседа рабочего, который и был виноват в случившемся.

Однако выяснять отношения было некогда и Володя, к облегчению рабочего, уже отвернулся и отправился обратно к графу, который немного озадаченно наблюдал за ним.

— Там нашлось бы кому поддержать, — заметил он.

— Рефлекс, — буркнул Володя. — У нас в школе приучали всегда приходить на помощь своим в случае беды… Сам погибай, но товарища выручай и всё такое…

— Хм… мне это нравится.

— Тогда пожалуйста, проследи тут. Мне надо посмотреть как продвигается дело напротив основной стены.

Граф кивнул и внимательно посмотрел на стену, потом на возводимые требуше.

— А ведь может получиться, — пробормотал он. — Стену тут хорошо подмыло, если бить в основание, то она долго не простоит. Кстати, не поверю, что ты об этом узнал только по прибытию.

— Ну я собирал сведения о замке графа, когда собирался в поход. Эта стена — единственное уязвимое место. Проблема в том, что на этом болоте никому не удавалось поставить катапульты — слишком много гатить нужно, чтобы протащить необходимое.

— А ты придумал сделать их разборными…

— Это не моя идея и разборные тоже делали, насколько я понял, только гать не выдерживала отдачи. Тут пришлось повозиться с основанием тех островков. Ладно, я ушёл.


Основная подготовка началась в тот момент, как поставили последний требуше на болоте. Строго соблюдая очерёдность, они сделали пристрелочные выстрелы и как только камни легли примерно на одной высоте на стене у её основание, как те перешли уже на постоынный обстрел. Тут важно было, что бы камни с достаточной точностью совпадали по размеру и массе, только тогда они будут падать в одно и то же место на стене, иначе всё бесполезно. И тут необходимо обеспечить подвоз таких камней. Не зря Володя отправил гонцов из инженерного полка с образцами в ближайший город, где камнетёсы и занялись изготовлением снарядов, которые потом и доставлялись к осаждающей армии.

А в этот момент с другой стороны «скорпионы» усилили обстрел самого замка, катапульты стали перебрасывать через стену уже менее элегантные, зато более тяжёлые камни, лучники тоже усилили обстрел. Солдаты приступили к рытью окопов, которые под углом приближались к стенам. Этот способ осады, разработанный в своё время ещё Вобаном, доказал свою эффективность, правда только для пехоты, вооружённой мушкетами — вести стрельбу из окопов из луков очень сложно, а арбалетчиков не так много, чтобы это имело какое-то значение. Зато эти окопы в решающий момент позволят перебросить почти под стены большое число солдат, защищённый от вражеского обстрела со стен. Именно на это Володя и рассчитывал, предлагая такой вариант. Инженеры в свою очередь идею обтесали и приспособили под местное вооружение.

А сейчас Володя наблюдал как возводят две осадные башни. Как раз закончили собирать основание на колёсах — самая трудоёмкая часть и требующая особого внимания. Теперь дело пойдёт быстрее и к сроку обе башни будут готовы.

Ночью несколько сотен лучников начали обстрел замка зажигательными стрелами. Запас их наделали такой, что об их экономии никто не думал. Сами стрелы были просто как кирпичи — нанятые крестьяне делали грубые заготовки, которые потом более умелые мастера доводили до готового изделия. Следующие прикрепляли к ним оперенья — за перьями посылали целые подводы в соседние деревни. Сложнее было с наконечниками и первое время их даже пытались делать, но быстро поняли, что даже на плохенькие не хватит железа, а время на изготовление стрел стало недопустимо велико. Подумав, от наконечников избавились совсем, точнее ставили по мере того, как кузнецы изготовляли партию, а так просто привязывали упаковку с горючим материалом и всё — сено, пропитанное маслом и смолой с серой, ещё какие-то смеси, доставленные из города, что-то придумали сами инженеры. А дальше на стрелы стали крепить «авось зацепится». Название появилось с лёгкой руки Володи, который однажды наткнулся на колючие кусты, росшие недалеко от лагеря. Задумчиво оглядев ветку, он отломил несколько шипов вместе со стеблем, собрал их пучком, получив «кошку» и привязал к стреле. На скептический взгляд лучника, при котором он проделал эту операцию Володя пожал плечами:

— Авось зацепится.

С тех пор такие наконечники никто иначе и не называл. Точность таких стрел была плюс-минус пятьдесят метров, но по мишени никто и не собирался ими стрелять, а промахнуться по такой цели как замок довольно проблематично.

Красивое зрелище, когда сотни горящих стрел взлетают в ночное небо, а потом устремляются вниз… и так раз за разом, раз за разом почти всю ночь. Следом летели горшки с маслом, добавляя пламени. Утром к стенами выдвинулись колонны пехоты со штурмовыми лестницами… постояли немного и вернулись в лагерь.

С другой стороны методично и верно долбили в основании стены требуше. Граф Танзани пропадал у них постоянно, понимая, что для осаждающих именно эти машины представляют наибольшую опасность, а значит именно на них должен быть направлен их удар. А потом он устроил засады на лодках за всеми кустами, которые только нашлись, гонял часовых, самолично проверяя по ночам как они несут службы, выдвинул вперёд дозоры на лодках, каждую ночь патрулирующих реку, в тылу установил кучу ловушек, а гать, по которой шло снабжение, освещали десятки костров.

И так продолжалось каждый день — непрекращающийся долбёж стен из требуше, ночью массовый обстрел зажигательными стрелами, утром выдвижение пехоты будто на штурм, потом возвращение в лагерь. От перебежчиков было известно, что всё это выматывало обороняющихся страшно, им приходилось постоянно быть на ногах, то туша пожары, то готовясь к отражению атаки. Штурмовые башни тоже росли день ото дня, а солдаты уже разровняли для них дорогу, ров тоже был засыпан, несмотря на противодействие. Впрочем под таким обстрелом, что устраивали лучники не очень-то и попротиводействуешь.

А ещё каждое утро стены замка украшали трупы повешенных — так граф боролся с дезертирами и с теми, кто хотел сдаться.

— Решительный человек, — буркнул Володя, разглядывая в бинокль как вешают очередного бедолагу. — Этот не сдастся.

Это было понятно и так, поскольку граф Иртинский отказался даже вступать переговоры, когда Володя пробовал посылать парламентёра.

На шестой день беспрерывных обстрелов в стене появилась трещина, всё чаще с неё сыпались камни — всё стало ясно, что теперь её разрушение всего лишь вопрос одного или двух дней. Да и штурмовые башни были уже готовы и их как раз обшивали шкурами, а из деревень гнали быков, чтобы впрячь в них. Ещё соорудили что-то типа русских гуляй-городов. Без ружей и пушек не очень полезно, зато поможет избежать потерь при начале штурма. Их тоже выдвинули на позиции, чтобы быть готовыми в любой момент. Беспрерывно шли тренировки, солдаты репетировали выдвижение на позиции ежедневно — и себя тренируют и противника изматывают — те ведь не знают настоящий это штурм или опять обман. Один раз Володя велел всем отдыхать и вражеские солдаты простояли на стенах почти весь день, подозревая что раз нет таких репетиций, то значит солдаты отдыхают перед штурмом. Когда колонны снова двинулись к стене шум в замке поднялся такой, что слышали наверное во всех окружающих городов, но постояв немного, солдаты снова вернулись в лагерь. Число дезертиров, несмотря на суровые меры, возрастало.

От них Володя прекрасно знал о настроении обороняющихся, а потом большое количество дезертиров его не обманывало — бежали солдаты мелких баронов и тиров, но солдаты самого графа оставались верны своему сеньору, хотя именно на них и легла основная тяжесть осады. Жертв, из-за слишком большого количества солдат в не рассчитанном на такую массу народа замке тоже оказалось велико. А вот нужды в припасах они не испытывали, а потому заморить голодом гарнизон вряд ли удастся.

Володя в очередной раз осмотрел в бинокль стену, уже всю покрытую трещинами от обстрелов. Был заметен даже лёгкий наклон.

— Странно, что они ничего так и не предприняли, — пробормотал Володя.

— Они не ждали, — ответил граф. — С этой стороны никто и никогда обстрела не вёл и у них просто нет средств, чтобы переправить нужное количество людей через реку. А с небольшим отрядом тут ничего не сделаешь.

— Всё равно надо быть настороже. Полагаю, они тоже времени даром не теряли.

Князь как в воду глядел. Этой же ночью осаждённые предприняли отчаянную попытку захватить требуше на болоте. Под покровом темноты они переправились на небольших, наспех сделанных лодках и устремились на штурм. К счастью налетели на одну из засад, которая и подняла тревогу — врагов встретил залп арбалетчиков почти в упор, а потом началась яростная рукопашная схватка в ночи. Целей врагу добиться так и не удалось — только повредили один из требуше. Но запас деталей был велик и уже через четыре часа исправленная машина снова присоединилась к обстрелу.

После отбитой вылазки всем стало ясно, что штурм всего лишь вопрос ближайших дней. В этой ситуации всеобщего напряжения и появился гонец от Крейна, который остался в замке следить за порядком в уже взятых под контроль районах герцогства. Гонец появился как раз в момент, когда шло обсуждение дня начала общего штурма и раздача приказов каждой штурмовой колонне. Сообразив, что по пустякам Крейн тревожить не будет, князь велел привести гонца…

Володя прочитал послание… перечитал. Прикрыл глаза и задумался. Остальные напряжённо ждали, понимая, что в послании что-то очень важное.

— Где письмо? — повернулся князь к гонцу.

Тот молча достал из сумки ещё один свиток. Володя и его прочитал два раза и снова задумался.

— Полагаю, — неторопливо заговорил он, — об этом стоит знать всем. Сын бывшего герцога запросил помощи у герцога Нарского.

— Это же… — первым сообразил граф Танзани.

— Верно. Герцог Нарский — вассал короля Октона Третьего Корвийского… Более того, он написал письмо лично королю Октону. К счастью гонец нарвался на один из патрулей и это письмо попало к нам. Игранд предлагает, как законный наследник герцогства после пленения отца принести присягу на верность королю Корвии. Граф, насколько это предложение соблазнит Октона?

— Трудно сказать, — подумав, отозвался тот. — Октон очень осторожный человек и, полагаю, сразу в авантюру он не полезет, но вот руками своего герцога может попробовать.

— Ясно… Что же этот… этот… что же он творит!!! Неужели не понимает, сколько крови это будет стоить… — Володя сжал кулаки, пытаясь успокоиться. — Значит так… мне надо подумать, потому пока прошу всех разойтись… продолжим совещание позже. Граф… вы можете понадобиться, не уходите далеко. Конрон, вы тоже будьте рядом.

Присутствующие торопливо поднялись, откланиваясь, они покидали шатёр, оставляя князя одного, ссутулившегося с закрытыми глазами сидевшего за столом. Когда Володя остался один, он с силой опустил кулак на стол и только с трудом удержался от крика. Только-только появилась надежда что наконец всё закончится и вот… О чём же думает этот чёртов Игранд??? Да что за вопрос — о власти. Кретин, болван, идиот!!!

Володя сжался, но, как уже ни раз бывало, в критические моменты чувства вдруг ушли куда-то далеко, мозг принялся быстро и холодно анализировать ситуацию. Ясно, что если вмешается третья сторона, то устоять без помощи королевской армии будет невозможно, а королю сейчас совсем не до этого. Вряд ли он сможет чем-то помочь. Будь времени побольше и была бы уверенность в вассалах, тогда ещё можно было бы навязать полупартизанскую войну и задержать врага на год-два, дав времени королю разобраться с Эрихом… или Эрих за это время разберётся с Артоном. Но сейчас, сразу после воцарения… или как? Вогерствование? В общем без уверенности в тылах рассчитывать на успешное сопротивление слишком большой оптимизм. Сейчас-то все смирились просто потому, что всё произошло очень быстро — по местным меркам вообще стремительно. Все бароны и графы просто ошеломлены таким натиском и быстрым развитием ситуации. Растерянность настолько откровенна, что никто даже робко не выступает против тех нововведений, которые проводит новый герцог, хотя раньше они непременно вызвали бы яростное сопротивление. И удержать ситуацию можно только в случае такой же быстрой победы. По плану Володи после разгрома основных сил графа Иртинского — последнего резерва мятежников, дальше всё должно быть просто… Но вот то, что Игранд обратиться за помощью к соседнему королю и предложит тому всё герцогство… Это полностью меняло всю расстановку сил. Если Октон это поддержит, тогда и непонятно что делать.

Володя вскочил и неторопливо заходил по шатру, благо размеры позволяли. Чтобы сделать какие-то выводы, нужно знать как можно больше о фигурантах — короле Октоне и герцоге Нарском. Кое-что он, конечно, уже знал, но для каких-либо выводов информации очень мало. Но для начало надо разобраться с графом Иртинским…

Конрон появился сразу, как только Володя велел его позвать и сразу огорошил:

— Как ты смотришь на то, чтобы стать графом Иртинским?

— Что? — Конрон даже сел от неожиданности.

— Конрон, мне, особенно сейчас, нужны крепкие тылы, а здесь, даже после того, как мы возьмём замок, работы будет много. Слишком много людей останется преданными старому графу даже после поражения. Придётся разбираться с ними, налаживать жизнь, удерживать в узде колеблющихся. Графство слишком важно, чтобы доверить его случайному человеку, на которого я не мог положиться. К сожалению, твоих людей мне придётся у тебя забрать, зато получишь в своё распоряжение всех рыцарей, которые уже присягнули мне на верность и представили в моё распоряжение отряды. Сейчас здесь примерно две тысячи латников — это даже больше, чем под твоим командованием сейчас.

— Но почему?

— Конрон, твои люди уже проводили совместные учения с моей пехотой — они притёрлись друг к другу, знают друг друга и могут рассчитывать. Остальные всё ещё посмотрят на пехотинцев свысока, чтобы они были эффективными опять нужны учения, а на это времени нет — действовать надо очень быстро, в нашем случае промедление смерти подобно. А на твоих людей я могу рассчитывать. Другая причина, извини, но ты всё ещё не понял силы и слабости пехотных колонн, каре и линий. Ты не умеешь с ними работать, а вот как кавалерийский офицер равных тебе нет. С традиционной армией, к которой ты привык, ты сможешь действовать с максимальной эффективностью. А против замка я тебе оставлю один батальон инженерного полка и десяток требуше и ещё часть «скорпионов». Только не говори, что ты не хочешь стать графом.

— Ваша светлость…

— Прекратить сейчас официальничать! Мы одни.

— Вольдемар, ты не понимаешь. Я сейчас вассал короля и не могу стать твоим графом. Для начала нужно чтобы король согласился.

— Думаешь, я не знаю правила? Я тебя на это графство не сейчас наметил — уже давно обдумывал. Вот, кстати, приказ о твоём назначении — ещё перед выходом из замка написал. Честно говоря, думал после захвата замка тебя этим огорошить, но ситуация изменилась, а потому присягу принесёшь уже сегодня. А вот письмо короля — ответ на мою просьбу. Он освобождает тебя от твоей клятвы и разрешает принести присягу мне. Итак, твоё решение?

— Это… это неожиданно…

— Конрон, времени мало, давай не будешь разыгрывать невинную девушку? Да или нет?

— Да куда ж я денусь… Тем более целое графство предлагают.

— Вот и хорошо. Сегодня перед строем и дашь клятву. Так что готовься.

Следующий разговор был с Джеромом. Тот молча сидел на стуле сложив руки на коленях и слушал князя, следя за его перемещениями по шатру.

— Не хочется тебя отпускать, — говорил Володя, медленно прохаживаясь вдоль стола и постукивая по нему костяшками пальцев, — но выхода не вижу. И тут ты нужен и там… Крейна сейчас из замка тоже не отзовёшь, именно сейчас там глаз да глаз нужен, хотя происходящее по его части должно быть. Придётся ехать тебе. В общем, берёшь охрану и отправляешь в баронство Кондо, именно там, по слухам, обосновался Игранд. Затаись там где и начинай собирать любую информацию, какую получится. Слухи, факты — что угодно. Денег дам, так что подкупай кого сочтёшь нужным, засылай шпионов, собирай дезертиров, допрашивай их и всё добытое немедленно отправляй ко мне. Для нас сейчас любая информация жизненно необходима. Я должен знать что там происходит. И я, честно говоря, даже не знаю что тебе посоветовать — тут нужно на месте смотреть. Придётся думать самому и изворачиваться. Справишься, можешь что хочешь потом просить.

— Милорд, для меня честь просто служить вам…

— Когда врёшь, хоть глаза прикрывай. По твоей хитрой физиономии вижу, что чего-то надо. Справишься — если в моих силах, получишь.

— Благодарю, милорд. — Джером даже не сделал попытки оправдаться.

— Тогда бери солдат и отправляйся немедленно. Гонцов шли как можно чаще. Да, и сам вперёд не лезь — ты мне живым нужен. Твой работа думать и анализировать то, что шпионы добудут. Отправляйся.

С графом получилось поговорить только третьим. Но здесь разговор свёлся в основном к монологу графа Танзани, которого Володя попросил рассказать о короле Корвии и герцоге Нарском. Изредка монолог прерывался каким-либо вопросом, а потом снова говорил только граф.

— Значит, Октон не авантюрист по натуре и сам, если твёрдо не будет уверен в успехе, не полезет… это хорошо.

— Но и от того, что плохо лежит не откажется.

— Это я тоже понял. Значит, скорее всего, препятствовать своему вассалу он не будет, но официально от всего отопрётся. Типа я тут не причём, это всё плохой герцог хулиганит. Ну и это хлеб. Действие герцога — не официальная война Корвии и Локхера. К счастью, нам удалось перехватить письмо — на какое-то время это задержит наших мятежников.

— Если только гонец был один.

— А какие причины Игранду посылать нескольких? Дороги не перекрыты. Это ведь большая удача и чистое везение, что гонец наткнулся на наших разведчиков. Как бы то ни было, нам нужно сыграть тоже… Граф, вы, судя по всему общались с Октоном. Надо сочинить ему письмо примерно следующего содержание, что бывший герцог Торенды поднял мятеж против законного короля и королевский совет его низложил. И ему, благороднейшему королю Корвии, должно быть понятно, что любой, нарушивший клятву однажды, сделает это и повторно, а любой мятеж — плохой пример остальных. В связи с этим я, новый и законный герцог Торенды прошу у Его Величества помощи в подавлении мятежа, который может угрожать и его владениям, поскольку мятежники, скрывающиеся на территории королевства Корвии — плохой пример для подданных короля. Хм… Немного сумбурно, но смысл ясен.

Граф призадумался.

— Пожалуй это может заставить Октона призадуматься. Ты прав, такое письмо не помешает.

— Только составить его надо с соблюдением всех правил этикета и вежливости, а я, боюсь, пока в этом не специалист.

— Не переживай, князь, это я возьму на себя. Набросаю за пару часов черновик, а потом ещё обсудим. И если я правильно понял, план у тебя уже есть.

— Какой там план, — поморщился Володя. — Приходиться импровизировать. Нам сейчас надо выиграть время. И ещё замок этот… Хотел ещё некоторое время поосаждать его, но, видно, придётся здесь всё заканчивать как можно быстрее. Время… сейчас любой ценой надо выиграть время… А что по герцогу можешь сказать?

Выслушав рассказ, Володя задумался.

— Значит, говоришь, кристально честный человек, помешанный на всяких клятвах… Просто удивительно, что он выступает на стороне того, кто клятву нарушает.

— На первом месте приказ короля.

— Да уж… не самый удачный человек для того, что будет происходить на границе. Здесь нужен человек с умом лисицы, а не с отвагой и благородством льва. Хм… С одной стороны это минус, а с другой… хм… хм… Значит, Октон официально останется в стороне, а войну поведёт герцог… Если мы в процессе войны вторгнемся на территорию герцогства Нарск — Октон обвинит нас во вторжении и получит повод вмешаться. Если мы не вторгнемся, то герцог Нарский получает свободу действовать на нашей стороне… Говоришь, он опытный солдат? Переть напролом у него сил не хватит, а вот вторгнуться, отступить, поддержать мятежников оружием и людьми, а главное деньгами, снова вторгнуться. Я ничего не путаю?

— Нет.

— Надо очень хорошо знать герцога, чтобы так точно спрогнозировать его действия… Граф, вы уверены в своих выводах? Если вы ошибётесь, это дорого встанет не только мне, но и всему королевству. Войны на два фронта оно не переживёт.

— Я понимаю это.

— Хорошо. Тогда пока всё. Пока подготовьте письмо, а я подумаю над этой проблемой. С имеющейся информацией уже можно что-то планировать.

Едва герцог скрылся за пологом шатра, как вся показная уверенность князя испарилась и он устало рухнул на стул.

— Мда, — пробормотал он. — Можно и планировать… за каким чёртом я влез во всё это?

Глава 31

Время штурма приближалось и это было ясно и защитникам и осаждённым. Стена уже почти готова была рухнуть и весь вопрос заключался в том, через сколько ударов требуше это произойдёт. Солдаты сосредоточенно чистили оружие, на берегу готовили лодки, складывали штурмовые лестницы. Всё это делали особо не скрываясь от защитников, понимая, что те и сами прекрасно сознают что к чему. Штурмовые башни тоже уже были готовы

Над ухом хлопнуло, камень, набирая скорость, устремляется через реку в сторону замка. Володя даже ухом не повёл, наблюдая в бинокль, как тот бьёт в основание и летят каменные крошки, стена заметно качнулась. Вот ударил ещё один требуше, чуть левее — каждый бьёт в свою точку, разрушая стену по всей длине. На стене уже никого не видно, всем ясно, что той недолго осталось и оборонять её последнее дело — наверняка сейчас за ней лихорадочно возводят баррикады и вторую стену.

Вот после очередного удара стена зашаталась, начала медленно клониться, а потом рухнула в реку, увлекая за собой и башню.

— Действуем как договорились, — спокойно распорядился Володя. — Переносим стрельбу в глубину.

Когда пыль осела, стала видна другая стена, наспех возведённая защитниками. По ней и пришлись следующие выстрелы. Причём обстрел не прекратился даже с учётом того, что на реку стали стремительно выходить лодки. Правда если бы внимательный человек пригляделся в бинокль, то обнаружил бы, что кроме гребцов там никого нет. Точнее есть — куклы из соломы, наряженные в одежды, издали создающие впечатление, что лодки перегружены. С другой стороны полки строились для боя, как только там получили известие о том, что стена рухнула. И опять внимательный человек заметил бы, что солдаты стояли как-то очень разрежено, создавая впечатления большой армии, гораздо больше, чем там было реально солдат. Двинулись вперёд башни, правда замерли перед первой же траншеей, а солдаты принялись лихорадочно засыпать её, имитируя бурную деятельность.

Зато какая паника поднялась в замке… Володя буквально залюбовался на бегающих солдат. Гарантировано им будет чем заняться весь день. Ну и ночью занятия для них найдутся.

А требуше продолжали разрушать теперь уже вторую стену… А кое-кто противился тому, чтобы ставить требуше именно здесь, говорил, что опасно. Как бы они с другого места достали до второй стены?

Володя покосился на Конрона.

— Может стоило всё-таки сразу идти в атаку? — поинтересовался он, искоса поглядывая на бинокль в руках князя.

Тот долго мучить нового графа Иртинского, вчера принёсшего клятву верности не стал и протянул инструмент.

— Они готовы. Видишь же, как забегали. Пусть наши пока отдыхают. Штурм как договорились.

Обстрел усиливался по всему периметру замка. За прошедшие дни практически со всех окрестных городков свезли все самые завалявшиеся катапульты и другие осадные машины. Благодаря большому количеству рабочей силы их установили так же быстро и теперь все они вели постоянный обстрел замка. А вот лучники отдыхали — у них вся работа впереди и нужно дать им возможность набраться сил — не роботы же они, а лук не пулемёт, где достаточно на спусковой крючок нажать. Володя видел как выглядели лучники после трёх-четырёх часов работы.

К полудню к стоявшим у замка солдатам подошли подкрепления… но те, кто стоял сначала постепенно покинули свои места. Неприятель не мог этого не видеть, но и снять со стен защитников тоже не мог — понимал, что и этих хватит, чтобы захватить стены. А если дать осаждающим закрепиться на стене, то всё, можно сдаваться. Какую-то часть солдат они, безусловно, держали в резерве, но большая часть всё равно вынуждена была стоять на стенах под обстрелом. Но и отдыхающие не могли снять даже доспехов.

Вечером обстрел только усилился — к нему присоединились лучники, выстреливая по сотне зажигательных стрел одновременно. Кажется, всё, что могло сгореть — сгорело уже давно, поскольку огонь внутри разгорался вовсе не так ярко, как в прошлые дни. Командиры это быстро заметили и стали чередовать стрельбу зажигательными и обычными стрелами, благо всех их было накоплено столько, что можно месяц в таком темпе стрелять.

Уже после двенадцати обстрел продолжили только осадные машины — остальные солдаты и лучники отправились отдыхать.

Штурм начался в пять утра… Первыми подошли к стене пехотинцы, а арбалетчики в этот момент открыли быструю стрельбу по стене, сбивая тех, кто пытался сбить приставленные лестницы. Медленно тронулись вперёд штурмовые башни, а заранее подготовленными щитами укрыли окопы у них на пути. С берега к рухнувшей стене устремились десятки лодок, за ними пошли плоты.

Володя наблюдал за всем этим с холма. Бинокль пока плохо помогал, темно ещё, всё-таки осень, но донесение шли постоянно. Первая не очень настойчивая атака была отбита, а вот на берегу около рухнувшей стены бой идёт ожесточённый. Сейчас все ждали когда подойдут осадные башни чтобы начать общий штурм.

— Первая стрела, — отдал команду Володя, видя, что башни почти подошли. В воздух устремилась огненная стрела. Увидев сигнал, его продублировали остальные и вот пошла основная волна пехоты, за ними, укрывшись за щитами, лучники, которые немедленно открыли убийственный огонь по стенам. Может и не очень действенный, но он сильно мешал осаждённым.

Уже достаточно рассвело и было видно, как на стену устремились первые солдаты, как то тут, то там на стене вспыхивали стычки… Наконец подошла первая башня, перекидной мост медленно пошёл вниз… а с верхней площадки башни, который находился выше замковой стены, уже стреляли лучники, расчищая дорогу десанту. Наконец мост опустился и по нему в атаку устремилось сразу несколько человек, прикрывшись щитами, за ними шли другие, наиболее умелые мечники — их задача продержаться до подхода подкреплений. В саму же башню уже устремился целый поток солдат, который довольно быстро карабкался внутри неё по лестнице. Напрасно противник обстреливал башни зажигательными стрелами — мокрые шкуры служили прекрасной защитой от огня. Тут только катапульты могли бы помочь, но их выбили ещё в первые дни, на это Володя обратил особое внимание и лично руководил концентрацией огня по тем местам, где по его мнению могли стоять вражеские машины. А уж если их расположение засекалось, то он не успокаивался, пока весь гребень стены не превращался в пыль. Сейчас это давало превосходный результат — врагу совершенно нечего было противопоставить осадным башням или гуляй-городам, под прикрытием которых солдаты могли в безопасности подходить почти к самой стене.

К воротам подкатили большущий таран и первый удар сотряс решётку. Сверху стали лить раскалённое масло, но крышу тарана сделали на совесть и внутрь ничего не попало… хотелось в это верить.

— Ваша светлость, у реки удалось оттеснить врага за вторую стену, — подскочил запыхавшийся гонец. — Она частично разрушена, так что скоро пойдём дальше. Командир просит разрешение на использование резерва.

— А не слишком быстро? Впрочем ему на месте видней. Пусть сам смотрит. Если считает нужным ввести в бой резерв, пусть это делает, но пусть так же помнит, что до полудня больше солдат он не получит.

Гонец откланялся и исчез. Вскоре пришло ещё одно сообщение — удалось закрепиться на одном участке стены и тоже просьба разрешить использовать резервы.

— С ума они что ли сошли? — не выдержал Володя, когда с такой же просьбой пришёл ещё один гонец. — Договаривались же, что эти вопросы командиры колонн сами решают на месте!

— Но так же договаривались, что резервы будут использованы позже, когда на стене закрепится как минимум половина атакующих колонн. — заметил Танзани. — Пока это удалось только одной.

— Всё равно им на месте виднее, чем мне отсюда! Они по каждому чиху будут советоваться?

Бои шли тяжело, практически каждый метр приходилось отвоёвывать с огромным трудом, но когда к стене подъехала вторая башня исход сражения оказался решён — осаждённые просто не могли сосредоточить необходимое количество людей для отражения атаки сразу на нескольких фронтах. Самые большие угрозы для них были от башен и со стороны реки, где рухнула стена. За прошедшие сутки требуше изрядно потрепали и вторую стену, которую наспех возвели защитники. Может она чуть и задержала атакующих. Но ненадолго — у врага просто не хватило резервов, чтобы заткнуть все дыры. И как раз когда ситуация стала переламываться в пользу атакующих от очередного удара тарана слетела решётка ворот. Стало ясно, что сами ворота без неё долго не простоят.

Наконец удалось закрепиться на стене и тут вступила в дело другая заготовка — сразу за солдатами на стену поднялись лучшие лучники, каждый нёс с собой два колчана стрел, а специально выделенные люди ещё по три. Кроме того солдаты уже привязывали к скинутым верёвкам ещё колчаны. Как только лучники оказывались на стенах они открывали убийственный огонь по подходящим к защитникам подкреплениям. Причём пехотинцы, выполняя приказ, со стен не спускались, а только держали подступы, прикрывая лучников. Противник быстро понял что к чему и солдаты перестали тупо выбегать из-за укрытий, но лишившись подхода подкреплений защитники стен оказались обречены и вот ещё на нескольких участках удалось твёрдо закрепиться.

Не дожидаясь, когда рухнут ворота, пехотинцы перешли в наступление. Сейчас началась уже свалка, но в отличие от солдата графа Иртинского пехотинцы Вольдемара действовали слаженными группами по восемь человек. В воцарившемся хаосе такая группа давала неоспоримое преимущество войскам герцога. И даже будь пехотинцев меньше, чем войск графа, то и тогда результат получился бы один. Солдаты очень быстро разобрались какое на самом деле преимущество даёт им такая тактика в тесных переулках замка, узких проёмах между строениями, а также в коридорах донжона. Тем более подоспели уже и арбалетчики, приданные к каждому взводу. Лучники старались занять места повыше и вели обстрел с уцелевших крыш.

Такой слаженной атаки враг долго не выдержал и сломался. Володя это понял по донесениям ещё до того, как началась повальная сдача в плен. Войска самого графа по прежнему сражались отчаянно, но проблема в том, что их у
него было немного, не больше пятисот человек — остальные его вассалы и их люди. Сражаться насмерть у них не было никакого стимула, тем более у рядовых. Поняв, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, они стали сдаваться.

Володя в сопровождении Конрона и Танзани, а также гвардии короля въехал через разбитые ворота и оглядел площадь перед ними. Покачал головой.

— Как всё бессмысленно…

— Что именно? — удивился граф.

— Да вот это… Поднимать руку на своих в то время как вторгся внешний враг…

— А что, у вас на родине, князь, такого не было?

— Было, граф, к сожалению. Потому и говорю, что бессмысленно.

Володя обратил внимание, что вокруг убитых и раненных уже вовсю суетятся медики. Князь одобрительно кивнул и слегка пришпорил коня. Выглядел он слегка бледновато, когда смотрел на трупы вокруг, но при этом не отворачивался. Конечно, это уже не первая битва, в которой ему довелось участвовать, но первая, которая велась с таким ожесточением и трупов оказалось очень много.

Бои продолжались в основном в самом замке, где укрепились самые преданные сторонники графа. Офицеры, следуя приказу не рисковать людьми попусту, дожидались арбалетчиков, которые почти в упор расстреливали баррикады из мебели. Мощные арбалеты насквозь прошивали доски, доставая прячущихся за ними солдат. Если же те, не выдержав обстрела, пробовали переходить в контратаку, то их встречали сдвинутые щиты и выставленные копья. В тесном коридоре такая оборона была практически несокрушима.

В донжоне Володя и высшие офицеры прошли в одну из относительно уцелевших комнат, где и обосновались, дожидаясь известия о сдаче последних защитников.

— Когда вы сказали, что замок можно взять за две недели, я не поверил, — покачал головой граф. — Вы в который раз удивляете меня, милорд. Оказывается эти ваши инженерные части не такая уж блажь, как я полагал раньше.

Володя только кивнул, продолжая глядеть в окно. Потом посмотрел на часы.

— Уже два часа после полудни… Если бы все защитники оборонялись так же, как это делал отряд графа боюсь, мы бы ещё долго тут возились.

— Ну не все же тут такие, — пожал плечами Конрон, успев где-то разжиться кувшином с вином и теперь старательно выискивающим кружку. Не нашёл, пожал плечами и отхлебнул прямо из горла.

В этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался солдат. Конрон вскочил, отбросив кувшин и схватившись за меч, Танзани положил руку на рукоять. Но солдат оказался своим, правда выглядел очень уж бледно. Оглядев комнату диким взором, что все невольно попятились, он махнул рукой.

— Милорд… там… ужас что… они…

— Что?

— Прошу вас за мной… идите…

Володя переглянулся с Конроном и Танзани и кивнул.

— Веди.

Солдат выскочил словно за ним гнались сотня убийц и пронёсся по коридору. Толпу, собравшуюся чуть дальше по коридору они увидели издалека. Причём толпу из своих солдат. Шума драки тоже слышно не было… Более того, стояла очень уж неестественная тишина.

— Расступитесь! — рявкнул граф Танзани.

Солдаты оглянулись и тут же поспешно отпрянули к стенам, тишина мгновенно нарушилась. Володя вошёл в комнату первым и замер, задохнувшись… пошатнулся и если бы не поддержка Конрона, рухнул бы на пол прямо здесь.

— Кто?! — прохрипел он.

— Они сами, милорд, — испуганно промямлил один из солдат. — Когда мы ворвались, они сражались друг с другом… Кто-то защищал…

Володя прикрыл глаза, но картина, увиденная им, не пропала и после этого. Трупы… женщины, дети… все лежали вповалку. Эмоции снова отключился и мозг анализировал картину как компьютер. Не надо было чужих слов, чтобы понять, что произошло. Свои убивали своих… тех, кто не мог защищаться. Чтобы не досталось врагу… такое вот изощрённое чувство собственности…

Володя отвернулся и вышел. Как добрался до выхода он не помнил, но на улице его вывернуло наизнанку. Его рвало даже после того, как в желудке уже ничего не осталось. Рядом опустился Конрон, бледный не меньше своего сеньора.

— Там и графа Иртинского нашли. Похоже он самолично убил и жену и детей.

— Геббельс недоделанный, — буркнул Володя, выбирая рот и с трудом поднимаясь.

— Что?

— Неважно… Что там ещё?

— Да в общем всё. Некоторые, судя по всему, пытались оказать сопротивление, но…

— Не может же быть, чтобы они абсолютно все были чокнутыми…

— Не все. — Володя обернулся. Чуть в стороне, прислонившись к стене дома стоял хмурый граф Танзани. — Но граф окружил себя действительно преданными людьми, которые пошли за ним даже на это. А когда никого не осталось — они пронзили мечами себя.

Володя хотел что-то ответить, но понял, что заговорить просто не сможет, словно кто-то перехватил горло. Вместо этого он поднялся и быстро направился куда-то… Конрон вскочил, но был остановлен графом Танзани, который наклонился к нему и что-то прошептал. Тот нахмурился, потом кивнул и отправился следом за князем.

Практически до вечера князь, в отличие от прошлых сражений, не вмешивался в происходящее. Стоял на крыше какого-то сарая и наблюдал за происходящим… солдатам казалось, что он просто наблюдает за происходящим, но Конрон, находящийся рядом, отчётливо видел, что взгляд Вольдемара какой-то пустой, ничего не выражающий. Даже когда он встал рядом, тот даже не повернулся к нему.

Офицеры прекрасно знали свои обязанности и уже принялись за наведение порядка в захваченной замке, тем более, как они думали, на виду у командующего. Конрон по настоящему встревожился, когда уже стемнело, а князь даже не подумал уходить с этой крыши. Новоиспечённый граф уже хотел было встряхнуть его как следует, чтобы привести в чувство, но князь вдруг развернулся и отправился вниз, пройдя мимо него, словно не заметив…

На утро князя в замке найти не могли. Конрон уже хотел было бить тревогу, но подошедший Танзани его удержал.

— Кажется, я знаю где князь. Если я не прав, тогда и поднимай людей на поиски, а пока позволь мне попробовать.

— Час. Через час поднимаю солдат.

Граф усмехнулся и согласно кивнул.

— Вполне хватит.

Как он и предполагал князь сидел на своём любимом месте у реки, задумчиво глядя куда-то вдаль. Танзани подошёл ближе и чуть не отшатнулся настолько плохо выглядел князь. Неужели его так потрясло это убийство? Он, конечно, странный человек, вечно носящийся со своими идеями о том, что не должны страдать женщины и дети… впрочем, если верить князю, то его понять вполне можно. Но до сегодняшнего дня граф и не думал, что всё настолько серьёзно.

Он присел рядом и немного помолчал.

— Так плохо? Полагаю, гадаешь зачем граф сотворил такое? — сначала Танзани подумал, что Вольдемар его слов просто не расслышал, поскольку никак на них не отреагировал. Потом медленно повернул голову. Сообразив, что другой реакции не дождётся, граф продолжил: — Всегда полагал графа немного чокнутым с его убеждением, что нынешние люди разбалованные и ни на что не годные неженки. Любил он поговорить о прошедших временах когда, по его представлению, жили настоящие герои и когда все и жёны и дети сражались с врагом… делили и победы и поражения. Как жёны, чтобы не попасть в плен к врагу убивали себя и своих детей…

— Высшая доблесть? В этом? — Слова шли словно из пустой бочки, настолько глухо звучали, но Танзани был рад и такой реакции.

— Ну это в сагах так воспевалось… идеал доблести воина, идеал доблести жены воина… Граф всё это воспринимал очень серьёзно. Сам спал на деревянной лежанке укрытой только дерюгой… — он вдруг хмыкнул. — У нас долго гадали как он на таком ложе с женой… Тут он, похоже, жене не доверился, решил сам всё сделать… согласно тому, как о героях в сагах сказывают. Может считал, что так и должно быть у настоящего воина…

Ненадолго воцарилась тишина… Граф поднял голову и… во взгляде Вольдемара была такая боль, что он почувствовал её чуть ли не физически.

— Почему я не могу заплакать, граф? После гибели родителей я разучился что либо чувствовать, но научился хорошо чувства имитировать. Аливия снова научила меня смеяться и грустить… но плакать я так и не научился… даже когда очень хочется… не могу и всё.

Граф откинулся на траву и уставился в небо.

— Дураки сказали бы, что мужчины не плачут. Совсем идиоты тебе позавидовали бы. Я тебе помочь не могу. Ты не виноват в том, что произошло. Даже я, зная графа, не мог предвидеть, что он сотворит такое.

— Спасибо… Я скоро буду в норме… как обычно.

Граф поднялся и хлопнул его по плечу.

— Скорее — тебя все ждут. У нас ещё много неоконченных дел. Герцог Торенды не может позволить себе переживать о прошедшем.

Танзани неторопливо спускался с холма не оглядываясь… Снова тишина… Володя закрыл глаза… Те люди, которые его обучали на Базе, вовсе не отличались идеалистическими взглядами на жизнь. Пройдя многие горячие точки, побывав в тылу врага, в джунглях и под водой, они знали что такое жизнь и выживание. Кроме того и историки сделали всё возможное, чтобы излечить мальчика от идеалистического представления о прошлых временах, досконально изучая биографию многих знаменитых людей своего времени: Борджиа, Мария Медичи, изучал какими методами велась война за власть. Его подготовили ко многому, но… но произошедшее поразило его даже не столько своей жестокостью, хотя и это тоже, сколько своей совершенной бессмысленностью. Вот так походя распорядиться чужими жизнями… это было выше понимания… за гранью…

Князь в военном лагере появился только к полудню, неторопливо прошёлся по госпиталю, перебросился парой слов с Арвидом и его помощницей, выглядевшей не лучше самого князя.

— Война — зло, — бросила она ему и не дожидаясь ответа, удалилась. В другое время Володя долго бы размышлял по поводу того, к чему она это сказала и что имела в виду, но сейчас просто пожал плечами и отправился дальше.

У поля, где солдаты отрабатывали атаку строем, Володя остановился около графа Танзани, который наблюдал за тренировкой, стоя чуть в стороне.

— Я тогда не очень рассмотрел… Сколько в той комнате погибших?

Граф ответил не сразу, а сначала изучил небо.

— В замке, — неторопливо заговорил он, — укрывались семьи многих благородных из тех, кто поддерживал мятеж. И все они были собраны в той комнате… Двенадцать женщин, семнадцать детей… десять мальчиков и семь девочек от пяти до пятнадцати лет…

— Война — зло.

Граф удивлённо глянул на князя, но счёл за лучшее это высказывание «не заметить».

— Какие наши дальнейшие планы? Объединение Игранда с герцогом Нарским может быть опасным…

— Знаю… — Володя потёр виски, словно прогоняя головную боль. — Завтра надо уходить отсюда. Пусть остальным занимается Конрон.

Конрон не заставил себя долго ждать и вскоре появился тут же, запыхавшийся, но довольный.

— Милорд, рад, что с вами всё в порядке.

Танзани прикрыл глаза и отвернулся, чтобы тот не заметил выражение его лица. Володя наоборот, развернулся к новому графу Иртинскому.

— В порядке? Конрон, завтра мы уходим. У тебя остаются все эти отряды благородных, что подошли к нам на помощь доказывать свою преданность. Полагаюсь на тебя и надеюсь, что больше с этого графства сюрпризов не будет. Предыдущий граф держал тут всех в ежовых рукавицах, потому и шли за ним, но сейчас без него вряд ли у них получится объединиться. Но всё равно бей пока враги растеряны — сил у тебя достаточно, а самые сильные противники полегли тут, в замке.

Конрон слушая наставления, согласно кивал, хотя вряд ли слушал внимательно — главное уловил, а детали… ну детали всё равно по ходу придумывать придётся.

Володя опять-таки в другое время заставил его всё-таки выслушать себя, но сейчас только вздохнул.

— Полагаюсь на тебя.


Как и обещал князь, армия выступила на следующее утро. Поскольку на этот раз шли с обозом и осадными машинами, пусть и разобранными и пусть большая часть тяжёлой техники осталась у Конрона, это сильно сковывало скорость марша. Но на это Володя пошёл вполне сознательно, ожидая за время марша получить более подробные сведения о прошедший переговорах Игранда и герцога Нарского. Торопливость в этом деле была явно лишней. Да и после всего произошедшего он ощущал сильный упадок сил, да ещё остро давило чувство одиночества. Все, с кем он начинал работать в этом мире и с кем уже сдружился были далеко… Джером следил за Играндом, Филлип обеспечивал наполнение магазинов необходимыми армии припасами, Конрон стал графом Иртинском и остался наводить порядок в своём графстве… Аливия в замке под присмотром брата и отца, там же графиня Лурдская с дочерью. Из всех знакомых с ним оставался только граф Танзани, но называть его другом не стоило. Он прежде всего человек короля и предан исключительно королю. Если он сочтёт, что новый герцог Торенды угрожает королевству, тут же станет врагом. Вот это вот невозможность хоть с кем-то поговорить по душам была хуже всего… В результате Володя вынужден был копить боль в себе. Впрочем… а с кем бы он мог поговорить? Из всех он безоговорочно верил только Аливии, но вываливать свою боль не девятилетнюю девочку… увольте. Так что по большей части он обманывал самого себя и от этого становилось ещё хуже. Володе очень остро не хватало настоящего друга, от которого не надо было прятать свою боль.

Через два дня они уже покинули границы графства и не слишком торопливо направлялись к границе королевства. Понимая важность информации в этом деле, Володя ещё до отправки Джерома договорился с ним о системе связи, когда армия двинется границе. В пути он получил и первое донесение от Джерома. Всё оказалось не настолько плохо, как он полагал сначала. Сейчас всё ещё шли переговоры между герцогом Торенды, как себя называл Игранд, и герцогом Нарским о помощи, но, судя по всему, идея такой помощи не очень вдохновляла Нарского Льва, как его называли.

В следующем донесении Джером сообщил, что герцог Нарский ведёт очень активную переписку со своим королём. Удалось перехватить пару донесений, но они зашифрованы. Володя поморщился, эти местные шифры были настолько просты, что расшифровать их проблем не было… или здесь использовался другой? Надо скорее завести криптоотдел, решил он. Перехваченные письма прилагались…

На их расшифровку Володя потратил примерно день, в основном большую часть времени он убил на то, чтобы подобрать начало ключа. Потом сам себя проклинал за глупость — конечно бесхитростный герцог всегда обращался к собственному королю «Ваше Всемилостивейшее Величество», что и выводил в начале каждого письма. Просто Володя даже подумать не мог о такой потрясающей глупости в столь важных документах, вот и не искал простых путей. Ну а получив уже такой ключ дальнейшая расшифровка не составила никакого труда. Этот ключ он и отправил обратно Джерому. В письмах же ничего особо важного не было — король сомневался стоит ли вмешиваться и не получат ли они больше проблем, чем выгод. А вот в другом письме содержалась важная информация — Октон зондировал Тралийскую империю на предмет того, как при императорском дворе посмотрят на то, что он оттяпает кусочек от Локхера. Мда, похоже, Октон был сверхосторожный король. Результат своего зондирования он и отправил герцогу Нарскому. Судя по всему, империи сейчас было совсем не до мелких разборок каких-то королевств — они готовили поход куда-то на юго-восток против кочевников, которые в прошлом году изрядно потрепали империю.

— Значит, вмешаются, — констатировал граф Танзани, когда прочитал расшифрованные послания. — Как только убедят герцога Нарского.

— В чём? — не понял Володя.

— В том, что это достойный рыцаря поступок. Полагаю одна из причин, что ещё не началось вторжение в том, что тот считает не слишком честным поступок нападать тогда, когда его противник занят в другом месте и не может оказать сопротивление.

Володя даже крякнул от удивления.

— Ну я немного преувеличил, — усмехнулся граф, заметив реакцию собеседника. — Ему просто нужно время, чтобы собрать вассалов.

— Понятно, — Володя задумался. — Эта медлительность нам на руку.

Следующее послание пришло через день, когда армия находилась примерно в двух днях от той провинции, где сейчас была база Игранда. Среди кучи всяких сведений важных и не очень было одно послание, которое гонец вручил лично в руки Володи. Тот удивлённо покосился на запечатанный конверт, вскрыл его и удивлённо моргнул — шифр. До этого Джером не утруждал себя шифрованием посланий, справедливо полагая, что ничего такого шибко важного и секретного в них нет.

Понимая, что именно там и содержится важная информация, Володя всё же сначала прочитал остальные бумаги, чтобы уже потом заняться расшифровкой. Граф Танзани, неизменно присутствующий при чтении этих донесений, задумчиво поглядывал на это письмо, но ни о чём не спрашивал. Кажется оно его тоже интересовало больше остальных.

— Герцог Нарский поднял армию, — Володя перебросил одно из посланий графу.

Тот удивлённо выгнул бровь, взял письмо и прочитал.

— Что-то быстро… вряд ли за это время он успел собрать всех вассалов. Что же произошло там? — И он снова покосился на зашифрованное послание.

— Думаю, ответ тут, — Володя взял письмо и отправился с ним к себе в дом, в котором он остановился, когда армия встала рядом с деревней. — Закончите здесь без меня, граф.

Когда Володя закончил расшифровку письма, он ещё долго сидел за столом с закрытыми глазами… мучительно болела голова, не давая сосредоточиться. В конце концов Володя собрал все силы и вышел на улицу. Стало легче — свежий воздух помог собраться. Он добрался до штабного шатра, где оставил графа.

— Вот почему герцог так спешит, — Володя протянул ему расшифрованное письмо.

Тот быстро глянул на смертельно бледного герцога, осторожно взял бумагу и прочитал. Задумался.

— Мда, — только и сказал.

— Только не говорите, что вы удивлены, — попросил Володя.

— И что ты теперь будешь делать?

— То, что и планировал. — Князь потёр виски. — То, что и собирался. Это на ситуацию никак не повлияет.

Вольдемар сел за стол и вернулся к тем документам, которые не успел прочитать. Надо бы ответить Джерому, но пока нет сил… попозже.

Граф вздохнул и снова перечитал не очень длинное сообщение от Джерома, в котором тот сообщал, что до них дошли слухи будто по приказу нового герцога Торенды Вольдемара, разъярённого сопротивлением в замке графа Иртинского, были убиты все благородные вместе с семьями, которые находились на тот момент там. Получив это известие, герцог Нарский «был очень сердит», мягко выражаясь таким не рыцарским поведением и приказал немедленно выступать, чтобы наказать «подлого злодея». Дальше Джером спрашивал как ему поступать в этой ситуации, что говорить своим людям и что на самом деле произошло в замке графа Иртинского.

Радует хотя бы то, что Джером не поверил в эти слухи.

— Это может создать проблемы, — через некоторое время заметил граф.

— Может, — не стал спорить Володя.

— И какие у тебя планы?

— Через три часа выступаем. Замок Иден… полагаю, он достаточно удобен, чтобы в нём создать временную базу. Судя по всему, солдат там тоже мало.

— Отрон — верный человек бывшего герцога. После всех поражений он понёс потери, но, насколько я знаю, он сейчас в своём замке собирает людей. Так просто он замок не сдаст, придётся осаждать.

— А мы никуда не торопимся. Пока не будет точных сведениях о планах герцога Нарского мы всё равно ничего не сможем сделать.

— Это всё понятно, но я спрашивал не об этом, а о слухах!

— Ничего.

— Ничего?

— Граф, кажется, вам надо подготовить ваших людей к выступлению.

Танзани вскинулся, но пригляделся к князю, практически неподвижно сидевшего за столом уставившись в одну точку и кивнул.

— Да, милорд.


Замок Иден встретил их запертыми воротами и настороженными взглядами солдат на стенах, приготовившихся к обороне. Граф ожидал, что Вольдемар как обычно отдаст приказ подготовить лагерь, а сам в бинокль начнёт разглядывать стены и укрепления, которые, если быть откровенным, после замка графа Иртинского совершенно не впечатляли. Но на этот раз никаких приказов не последовало. Офицеры начали растерянно оглядывать на князя, не понимая, что нужно делать. Тот же сидел в седле прямой как меч, смотря на изготовившейся к обороне замок и даже не попытался взять бинокль, привычно болтавшийся у него на шее.

Вот он чуть дёрнул поводьями и послушный конь неторопливо направился к замку. Офицеры снова переглянулись, не понимая, что делать им, за спиной в походных колоннах замерли солдаты. Танзани махнул всем, чтобы оставались на месте, а сам нагнал князя и пристроился рядом, не понимая, что тот задумал. Не покончить же с собой довольно экзотическим способом — подъехав на расстояние выстрела из лука или арбалета со стены.

Нет, остановился примерно на полпути между остановившейся армией и стеной замка. Медленно текло время, а князь не шевелился, стояли солдаты, не понимая, что задумал их непредсказуемый командующий. Со стен пытались им что-то кричать, но из-за поднявшегося ветра невозможно было различить слов, впрочем князь всё равно никак не реагировал. Тут рядом с ними остановился ещё один всадник — солдат с личным штандартом нового герцога Торенды — похоже кто-то из офицеров углядел непорядок и исправил ошибку. На стене замка разом замолчали. Прошло ещё десять минут и тут вдруг плавно опустился разводной мост и из замка выехало три всадника. Граф Танзани чуть повернул голову, пытаясь по лицу князя понять что он задумал, но тот оставался совершенно невозмутимым.

— Впереди едет тир Иденский Отрон, — сообщил Танзани, но Володя даже не шевельнулся.

Вот троица подъехала… владелец замка, оруженосец и солдат с флагом. Вот они поравнялись с ними… тир задумчиво оглядывает невзрачную фигуру нового герцога в серой дорожной накидке, которая никак не к лицу герцога, потом смотрит на Танзани, хмурится.

— Граф…

Танзани чуть склоняет голову и тут же чуть подаёт коня назад, показывая, что в присутствии герцога не может начать говорить первым. Отрон хмурится, похоже не понимает, зачем вообще выехал.

— Ваша светлость…

— Тир, — с той же вежливостью, но с совершенным равнодушием отозвался герцог. — Почему вы не открываете ворота перед своим герцогом?

Этот спокойный, даже равнодушный тон, похоже, взбесил Отрона, хотя его ярость выразилась не в криках, он даже не покраснел или побледнел, но что-то изменилось в его взгляде.

— Перед герцогом?! Я не признаю герцогом того, по чьему приказу убивают не в чем не повинных людей…

И тут… Танзани даже не поверил, когда увидел улыбку на лице князя… правда от этой улыбки бросало в дрожь, но… он улыбался…

— О-о-о! — улыбка стала шире, но Отрон крепче сжал поводья… — До вас уже дошли эти слухи?

— Ты… ты отдал такой приказ… — голос тира сорвался и непонятно было спрашивает он или утверждает из-за чего его слова можно было принять за оскорбление, но граф Танзани видел, что тир просто испуган… он сам не понимает причину его и от этого нервничает сильнее… Ну нельзя же испугаться этого мальчишку полтора метра ростом в шлеме? Но это улыбка…

— Так вы верите в это? — князь, казалось, рад этому до невозможности. — Тогда почему же вы до сих пор не открыли ворота? Тоже ждёте штурма?

Последняя фраза прозвучала с еле уловимой угрозой, а ещё долей сарказма. Тир вздрогнул и непроизвольно облизнул губы.

— Милорд…

— Пока солдаты в походном строю мы находимся на территории моего вассала, если я сейчас отдам приказ разбить лагерь, то вы станете мятежником тир. Дальше — штурм. И солдаты уже устали стоять, тир…

Замок сдался через десять минут — Отрон принял все условия и больше того, принял все меры, чтобы не произошло никакой неожиданности, когда старшие офицеры в сопровождении избранных отрядов въезжали в замок. И за всё время пока они ехали под испуганными и угрюмыми взглядами обитателей замка улыбка не покидала лица князя, но от этой улыбки радостно не становилось никому. И только в комнате она пропала, превратившись в жалкую гримасу… Походе князь даже не заметил, что в комнате не один и что граф Танзани задержался, ожидая распоряжений. И сейчас граф стоял у двери, глядя как князь борется с чем-то внутри себе… Вот затряслись его плечи… на миг показалось, что князь сейчас разрыдается, но из глаз не показалось ни слезинки…

Граф осторожно попятился и аккуратно прикрыл дверь, прислонился к ней и устало вытер лицо, после чего прикрыл глаза и сложил руки на груди, словно часовой и уходить с этого поста он явно не намеревался.

Следующие дни Володя практически не показывался перед солдатами, практически всё время проводя у себя в комнате. Там же вёл совещания, не очень удобно, однако ни у кого, при виде князя, желания спорить не возникало. О хозяевах замка никто и не вспомнил. Мучаясь неопределённостью тир Отрон несколько раз пытался пробиться к новому герцогу, чтобы наконец получить какую-то определённость, но его не пустили даже на порог. Однажды его заметил граф Танзани…

— Не стоит так переживать, тир. Ничего в с вашей семьёй не случится.

— Но…

— Я знаю князя уже достаточно давно, потому могу смело утверждать, что и вы и ваша жена с детьми находитесь в полной безопасности… если, конечно, вы не сделаете какую-нибудь глупость.

— Как в графстве Ирин? — Похоже тир решил бросится со скалы головой вперёд.

Танзани задумался на миг, подыскивая слова.

— Прежде, чем делать какие-то выводы, узнайте сначала князя получше.

Как-то так постепенно получалось, что всё больше и больше народу обращалась к Володе по его титулу «князь», совершенно неизвестного в этом мире, оттесняя на задний план «герцога». Это уже стало настолько привычно, что даже в письмах к королю, которые отправлял Танзани он появлялся гораздо чаще, чем «герцог».

Поскольку расстояние от герцогства Нарского было не очень большое, до донесения от Джерома стали поступать очень часто, тем более, как он признался, ему удалось завербовать «очень важного информатора» в окружении самого герцога. Понимая, что имя такого человека в письмах, даже зашифрованных, называть не стоит, Володя спрашивать ничего не стал, зато требовал как можно больше подробностей, пусть даже самому Джерому они кажутся не очень важными.

— Ну и долго ты ещё взаперти сидеть будешь? — поинтересовался граф Танзани через пять дней после их прибытия в замок.

— Пока не получу нужную информацию от Джерома.

— Я не об этом. — Граф оглядел не очень большую комнату и поморщился. — Ты никогда раньше не оставлял своим вниманием подготовку солдат, а сейчас все свои приказы передаёшь через своего секретаря… как там его…

— Абрахим Винкор

— Я помню!!! Я спрашиваю, долго ты ещё в этой конуре прятаться собрался?

— Моё присутствие не требуется. — Володя отвернулся к окну. — И отсюда хороший вид на поле, где проходят тренировки, а бинокль у меня хороший.

Граф только разочарованно вздохнул.

— Ты не сможешь вечно прятаться, а слухи… ну как есть, так и уйдут.

— Не уйдут, граф, и вы об этом знаете. — Володя подошёл к столу и налил в кружки разбавленное вино, одну подвинул графу. — Их будут распространять даже те, кто твёрдо знает, что на самом деле произошло в замке графа Иртинского. Для кого-то это просто пикантные подробности, ложные, зато как их будут слушать… для кого-то возможность отомстить тому, кто сломал их жизнь, одолев старого герцога. В этой ситуации мне остаётся либо смириться со слухами… либо использовать на собственное благо.

— Как ты это сделал когда мы подошли к замку?

— Примерно… ты поверишь, что это произошло случайно?

Воспитание другого мира давало о себе знать и хотя формально Володя на социальной лестнице стоял выше графа, но ему приходилось ломать себя, обращаясь к человеку старше себя по возрасту на «ты». Граф же ничуть не облегчал ему жизнь, сам перескакивая с одного обращения на другое, причём в какой ситуации и как он обратиться было совершенно непредсказуемо. Правда на людях всё было исключительно в рамках правил.

— Поверю. Ты не мог предвидеть того, что граф с ходу кинется обвинять тебя в том убийстве. Я даже думаю, что ты боялся нового штурма, в котором может повториться прошлая ситуация, потому до последнего тянул с приказом разбить лагерь, потому и вперёд поехал, чтобы не принимать решения. Сейчас тебе повезло, у тира Отрона не выдержали нервы, но что ты собираешься делать дальше? Так и будешь прятаться в своей конуре?

Плечи князя поникли.

— Не знаю, граф… честно не знаю… Я… я боюсь решений… вы правы… боюсь, что они снова приведут к чему-нибудь… плохому… Но я понимаю, что если я не буду вообще ничего делать — будет много хуже. Я не знаю…

— Неужели ты позволишь произошедшему сломить себя?

— Граф… я вас очень прошу… оставьте меня… пожалуйста

Танзани вышел, хлопнув от злости за собой дверью.

— Мальчишка, — буркнул он. — Сопливый мальчишка!

На следующий день гонец принёс известие, что войска герцога Нарского пересели границу герцогства и королевства. Получив новости, Володя на миг замер, закрыв глаза, словно переваривая их, потом, словно очнувшись, распорядился созвать совет.

— Выступаем завтра утром, — сразу отдал он приказ, даже не пытаясь делать вид, что собирается слушать чьи-то советы. — Армию подготовить к выступлению. Будем двигаться с максимальной скоростью, но обозы отстать не должны. Господа, прошу всех подготовить свои подразделения к выступлению. Ллия Тутс… вас попрошу остаться. Для вас у меня будет специальное задание.

Кочевник-арзусец, поднявшийся уже было вместе с остальными. Плюхнулся обратно на стул и невозмутимо уставился в стену перед собой. Танзани, выходивший последний, глянул на сосредоточенное лицо князя и облегчённо вздохнул — похоже, тот преодолел свои страхи и прежний Вольдемар Старинов вернулся.

Глава 32

На этот раз не было стремительного броска вперёд, что, похоже, ожидала вся армия. Только медленное и неторопливое продвижение к границе. Армия двигалась всё равно быстрее, чем обычные соединения этого мира, но за прошлое время все настолько привыкли к молниеносным передвижениям, что это, почти черепашье перемещение вызывало недоумение.

— А не слишком ли мы медленно идём? — не выдержал однажды Танзани, заодно решив немного отвлечь всё ещё хмурого и задумчивого Володю.

— Медленно? — Володя огляделся. — А куда торопиться?

— Я думал ты как обычно рванёшь вперёд на полной скорости.

— А дальше?

— Ну… разгромим армию герцога.

— Допустим разгромим, а что дальше?

— Гм…

— Нам ведь нужен не разгром армии герцога, а мир с Корвией. Победа же над герцогом Нарским никак этой цели не поможет. Ну уйдёт он к себе, будет новую армию собирать с помощью короля. Если же мы начнём преследование, то это даст повод Октону обвинить нас в нарушение границы и покушении на его вассала.

— Хм… — граф крепко задумался. — Пока мы бьём его на нашей территории Октон не вмешается, но…

— Но план у корвийцев совсем другой — дать повод Октону вмешаться. А это им сделать много проще, чем нам сдержаться.

— У тебя уже есть идея.

— Понимаешь… я всё вспоминаю одну компанию своё родины… Это было двести лет назад… Ситуация была немного другой, но цель та же — мир как можно скорее с одним из противников в ожидании нападения другого, гораздо более опасного. Если мир не заключить придётся воевать на два фронта. И противник это знает. Ему даже не надо вести пока активных боевых действий, единственная цель — продержаться до атаки второго врага. И вот в этой ситуации необходимо было вынуть противника заключить мир…

— И что этот командующий сделал?

— Кутузов? Отступил.

— Что?!!!

— Вот и я думаю, что нам делать… Нам нужен мир… мир, а не победа.

С остановками и не очень утомительными тренировками армия подошла к месту боевых действий и остановилась почти на неделю. Каждый день приезжали гонцы от Джерома с вестями о происходившем, но Володя всё ещё колебался… Легче всего было сорваться с места, стремительно сблизиться с противником, разрезать его, прижать к реке и давить, пока не побежит. Герцог Нарский придерживался классического для этого мира метода ведения войны — неторопливое продвижение с гигантскими обозами, осада замков, захват ключевых пунктов… Пока он продвигался по дружеской территории, контролируемой Играндам его движение задерживал только обоз и из-за него герцог и был очень уязвим для молниеносных атак. По сути, Володя мог выбирать любое место и время для атаки. Успевший оценить маневренность и стойкость созданной князем армии Танзани и ожидал таких действий, но слова Володи заставили его задуматься и даже на совещаниях предпочитал пока помалкивать, выслушивая разные мнения. Отмалчивался и Володя.

Наконец, когда дальше откладывать решение было уже невозможно, приказ был отдан… Ллия Тутс, получив распоряжение, ухмыльнулся.

— Вы, милорд, соображаете, в отличие от этих, — кочевник сделал презрительный жест, изображающий рыцаря.

Володя нахмурился — никакого понятия о дисциплине. С большим удовольствием он поручил бы это дело другому, но… но никто другой, кроме кочевника с ним не справится. Отступление? Тем более притворное? Что может быть хуже для всех этих благородных. Володя с помощью Танзани ещё заставил бы всех подчиниться, тем более сейчас он уже приобрёл кое-какой авторитет, но ни от кого другого такой приказ благородные не потерпят. Тутс же кочевник, они воюют ради добычи и притворное бегство для него всего лишь военная хитрость, один из тех приёмов, которые они любят применять. Будучи наёмником и уже давно воюя в королевствах, он привык к взглядам местных благородных на боевые действия, хотя они и вызывали у него презрительную усмешку. Так что с заданием мог справиться только он.

Получив почти половину армии в своё распоряжении и помощника-надзирателя из опытного офицера (будь возможность, Володя Танзани к нему приставил бы, но это было бы уже чересчур, а Лигур был нужен здесь), чтобы совсем не наделал глупостей, он отделился от основной армии и налегке двинулся навстречу врагу.

— А это не очень рискованно так доверять кочевнику? — поинтересовался граф.

— Другим в таком задании я доверяю ещё меньше. Ведь не выдержат и пойдут в атаку. Разве я не прав?

— Прав, — вздохнул Танзани. — Только я всё равно не понимаю что ты задумал и чем нам поможет твоё отступление…

— К которому ещё надо подготовиться. Ты разослал разведчиков?

— Да. Они предупредят о подходе наших.

— Отлично. — Володя достал свою карту и углубился в её изучение. Перед отправкой Ллия Тутса он с небольшим отрядом проехал вдоль реки, изучая её берега. Что он выбирал для всех осталось загадкой, но после одной из поездок он вернулся крайне довольный и тут же отправил кочевника и часть войск вперёд встретить противника.

Дальнейшие события складывались из донесений разведчиков, Ллия Тутса и Джерома. Вот армия Ллия подошла к авангарду герцогских войск и завязала бои, но с подходом основных сил отступила несмотря на сопротивление некоторых офицеров. Володя отправил гонца с повторным приказом подчиняться Ллию Тутсу и обещанием кар тем, кто попытается ослушаться. Герцог Нарский пытается организоваться преследование, но его армия слишком малоподвижна и не успевает перекрыть дорогу для отступления Тутсу. Ещё одна быстрая схватка и отступление. Потом ещё. Герцог понимает, что так может продолжаться до бесконечности и останавливает армию, дожидаясь подхода войск Игранда. Тот привёл около восьмисот человек — всё, что осталось. Невелик резерв, но с прибытием Игранда, называющего себя герцогом Торенды, деятельность войск герцога Нарского приобрели видимость законности. После совещания, армия герцога снова начала наступление, стараясь вынудить Тутса принять бой, но тот умело избегал его, отступая к точке сбора… Наконец две армии соединились и герцог, узнав об этом, приготовился к бою, но ночью Володя приказал отступать, а все возражения офицеров заткнул одним приказом, в котором пригрозил казнить каждого, кто ослушается. Началось отступление с арьергардными боями, конными схватками отдельных отрядов, ударами конницей по обозам. Дисциплина в армии ещё держалась, но солдаты начали роптать, никто не понимал смысл этого отступления с армией противника за спиной, хотя каждый понимал, что они могут легко как оторваться от них, так и развернувшись, дать бой, тем более армия герцога Нарского ненамного превосходила их числом. Наконец они подошли к не очень широкому и надёжному мосту, где Володя и отдал приказ на переправу…

Река Астон была не очень широкой и глубокой, но как раз в этом месте она немного сужалась, отчего течение тут оказалось очень быстром, что делало переправу через неё с использованием подручных средств очень рискованным делом.

Первым делом по мосту прошли инженерные части, которые тут же принялись за обустройство намеченных позиций, дугой охватывающее место за рекой. Прокопали канал, заполнив овраги водой, рубили колья, вбивая их перед позициями, мастерили «ежи» заполняли мешки землёй, а где мешков не хватало — просто насыпали вал, копали ров. Танзани, наблюдая за работой инженерных батальонов, быстро сообразил, что офицеры заранее получили приказы, настолько быстро и слажено они принялись за работу, словно имели на руках все чертежи… Они и имели… Танзани заметил как один из офицеров достал лист бумаги, сверился с какой-то схемой и отправил несколько солдата перекапывать дорогу. Граф нахмурился — раньше князь не скрывал от него своих планов.

Володю он отыскал около моста, где он наблюдал за переправой боевых частей.

— Что ты задумал?

Князь обернулся.

— А, это вы, граф… знаете, работа очень помогает… забыть.

— Э…

— Не важно. Главное с линией укреплений не ошибиться. Сделаем их фронт слишком большим — не сможем оборонять наличными силами, сделаем слишком маленьким — враг быстро заметит и не полезет в ловушку. Очень удачно, что слева овраги — тут сама природа позаботилась о защите.

— Так ты хочешь заманить сюда врага?

— Ага.

Граф нахмурился и огляделся.

— Ну, с большой долей вероятности удастся, но дальше-то что? Надолго ли твои укрепления задержат их?

— Вот и проверим.

Танзани хотел было расспросить о подробностях, но тут появилось сразу несколько офицеров за дальнейшими распоряжениями, в том числе и Лигур.

— Лигур, отводи солдат за валы и прикажи разбивать лагерь — потом отдыхайте — первый бой будет самым тяжёлым, пусть сил набираются. Оргин, твои ребята пусть работают — потом отдохнут, им не в бой. Особо посмотри места для требуше и «скорпионов».

— Уже, милорд, хотел посоветоваться.

— Минуту, сейчас освобожусь… — Выслушав ещё несколько донесений, Володя отдал короткие распоряжения и отправился следом за инженером, извинившись перед графом. По дороге столкнулся с Арвидом и Беатрис — бывшей ученицей травницы. — Арвид, начинайте разбивать госпиталь вон там за оврагами. Туда, полагаю, враг не пробьётся.

Арвид обернулся, рассматривая указанное место и кивнул.

— Сделаю. Беатрис, как там твои настойки?

Девушка кивнула.

— За последние дни сделала большой запас, спасибо за помощников…

Володя хмыкнул — вряд ли у этих «помощников» был большой выбор.

Оставив у моста арьергард, армия прошла ещё где-то с километр и снова начала строить укрепления, на этот раз не на флангах, а поперёк дороги. Теперь валы охватывали местность вокруг моста гигантской буквой «П».

— Неприятель! — прискакал гонец. — Враг у моста.

Володя кивнул… Эх, если бы эту работу можно было доверить кому-нибудь более надёжному, чем кочевник…

У арьергарда была только одна задача — задержать противника у моста как можно дольше. Чем больше времени, тем крепче оборона будет построена. Инженерные части на возведении таких полевых укреплений за предыдущий месяц уже собаку съели и дело продвигалось вперёд очень быстро, но… но…

Володя дал шпоры и помчался вперёд, замер на возвышенности — у моста шёл довольно ожесточённый бой. Ллия Тутс пытался организовать что-то типа смертельной карусели — типичной тактики кочевников, когда те на полной скаку вели обстрел врагов, уклоняясь от прямого боя, но…

— Не так! Не так же, — прошептал Володя, наблюдая за происходящим в бинокль.

Места для такой «карусели» тут явно было маловато, да и выучка этих всадников всё-таки не та, так что всё равно всё свелось к лобовому столкновению. Счастье ещё, что мостки узки и враг не мог использовать преимущество в силах, вынужденный атаковать по нему.

— Можно было и раньше послать строить укрепления, если планировал всё это, — рядом остановился Танзани.

— Граф, — Володя даже бинокль от глаз не убрал. — Напомните, сколько мы обнаружили разведывательных разъездов неприятеля в округе? У них полное превосходство в коннице. Полагаешь, мы смогли бы спрятать эти работы от них?

Выиграть удалось почти два часа, когда наконец, не выдержав давления, арьергард стал медленно отступать. Герцог Нарский тотчас приказал начать переправу всей армии. Володя посмотрел за реку, где вставал обоз — сегодня он переправляться явно не собирался.

С дисциплиной Володиных войск герцогскую армия явно было не сравнить и потому при переправе возник настоящий бардак, так что арьергарду удалось легко оторваться и отступить. Их не преследовали. Похоже герцог решил сначала накопить на этом берегу побольше войск и только потом организовать преследование. С тем количеством солдат, что у него было здесь, сейчас идти вперёд было очень уж рискованно — легко нарваться на засаду.

— Так они часа четыре будут переправляться, — Володя убрал бинокль и развернул коня. Оставив наблюдателей, они с графом вернулись к своим. Здесь уже успели насыпать вал и вырыть какой-никакой, но ров. Впереди кое-как наставили «ежей» — делать всё
аккуратно уже не было времени. За валами уже сидели лучники, собираясь с силами перед предстоящим боем. Там же располагались щитоносцы и арбалетчики.

— Граф, вы проверьте правый фланг — как там, я посмотрю что творится слева.

— Хорошо. — Граф решил пока воздержаться от вопросов.

Армия герцога Нарского переправилась не через четыре часа, а через пять и теперь они расположились биваком на отдых. Володя нахмурился.

— Они медлят… это нам на руку, но непонятно.

Танзани удивлённо посмотрел на князя. Медлит? Мда уж… Тут он поймал себя на мысли, что уже привык к стремительным методам ведения войны этого чужеземного князя. Для него поведение герцога и правда казалось медлительным. Давно ли он сам стал так же считать? А ведь всё как обычно. Сейчас они переправились — надо дать людям отдых, возможность собрать перемешавшиеся отряды, поесть, в конце концов. В общем, герцог действовал так, как действовал бы любой здравомыслящий военачальник. Даже разведку послал, но её перехватили и не дали пробиться вперёд. Заметили ли они укрепления? Может и да, но это известие никак не взволновало герцога Нарского и его армия продолжала отдыхать.

— Может сегодня удастся избежать боя, — вздохнул Володя.

Словно накаркал… Пусть и с опозданием на шесть часов, почти уже под вечер, но армия герцога Нарского вдруг стронулась с места и двинулась вперёд… в боевом порядке — значит об укреплениях уже знают. И так с ходу нарвалась на разбросанные «ежи»… Если бы впереди поставили пехоту с топорами… Они в один момент разметали эти жалкие укрепления, но что может сделать всадник с копьём? Приходилось останавливаться, спешиваться и пытаться разрубить «ежи» мечами, совсем для этого не приспособленными. И всё это под ураганным обстрелом арбалетчиков и лучников. Штурм совершенно не был спланирован и через полчаса захлебнулся. На что рассчитывал герцог отправляя своих людей вот так вот, ничего не выяснив?

Новый штурм в другом месте с тем же результатом… Благодаря несогласованности Володя вовремя успевал перебрасывать лучников с места на место, концентрируя лучников против ударных сил врага. Те вязли среди «ежей» и натыканных кольев, спешивались, бежали вперёд, отбрасывая копья, пытались подняться на валы не имея никаких подручных средств и натыкались на стену копейщиков, закрытую щитами. Разбег, удар и латники катятся вниз, сбивая бегущих им навстречу товарищей… Похоже на бойню…

— Ночь выиграли, — невозмутимо заметил Танзани, когда очередная волна наступающих откатилась назад и больше попыток штурма не предпринимала. — Герцог не ожидал такого сопротивления. Рассчитывал, что мы как и прежде быстро отступим. Вот и полез без подготовки. Больше этой ошибки он не сделает.

Володя кивнул.

— Значит этим временем надо воспользоваться правильно.

Топоры стучали всю ночь. Люди работали до изнеможения, таская нарубленные колья и собирая частокол на валах. В этих работали были заняты практически все не боевые части, как инженерные, так и обозные. А вот солдат всех отправили спать. Людей не хватало, но Володя решил, что в бой люди должны идти отдохнувшими.

Враг в очередное наступление двинулся с рассветом, но наткнувшись на гораздо более мощные чем вчера укрепления, растерянно замер. Инженерные части и их помощники совершили настоящее чудо, за одну ночь построив укрепления.

Володя в бинокль видел. как из вражеского строя выехало несколько всадников и стали рассматривать укрепления. Вот они о чём-то заспорили. Князь глянул на часы, потом на солнце.

Ну когда же? Уже должно начаться… Уже должно… Танзани обернулся к нервничающему князю, открыл рот для вопроса… к вражеским всадникам пробился какой-то гонец и что-то начал объяснять. Те явно занервничали и принялись оглядываться в сторону реки, оставшейся у них за спиной.

— Началось, — вздохнул Володя. — Ну, граф… с Богом… или как у вас говорят, да помогут нам Возвышенные Боги.

— Что началось? — удивился граф.

— Операция по принуждению к миру началась… Может я и не Кутузов, но повторить его маневр, надеюсь, получится.


Дорейн вёл свой отряд из пятисот тяжёлых латников и двухсот лучников по не очень широкой дороге обратно к мосту. Приказ князя был предельно прост, но чтобы исполнить его нужно было основательно потрудиться.

— Думать, а не мечом махать, да? — Дорейн смахнул пот со лба и яростно пришпорил коня, разгоняя его сильнее.

План князя стал предельно ясен Дорейну сразу, как только Вольдемар объяснил его задумку. Замысел был настолько прост, что даже закрадывалось сомнение в его реализуемость. Всё настолько очевидно, что противник просто обязан догадаться о ловушке… Судя по всему не догадался.

Переждав ночь в стороне от боевых действий, Дорейн чётко отловил момент, когда сам повёл бы наступление на обороняющихся врагов, преградивших путь и именно в этот момент нанёс удар по обозу, оставленному на другой стороне реки. Обозники, в большинстве своём не солдаты, разбежались сразу, как только заметили несущихся на них латников. Незначительное охранение попыталось оказать сопротивления только ради приличия и вскоре тоже разбежались.

— Быстрее!!! — заорал Дорейн. — Все к мосту!!!

Следующее прикрытие было сметено мощной атакой и вот они у моста… Лучники открывают ураганный огонь по охране, буквально сметая всех. У сёдел всадников два кувшина с нефтью и маслом… сорвать и в мост их… в сторону, дать дорогу другому. Сразу следом летят зажигательные стрелы, мост медленно разгорается, но пока ещё слабо. Летят новые кувшины с маслом, солдаты противника пытаются переправиться с того берега, уже понимая, что им грозит в случае разрушения моста.

Латники спешиваются, копья вперёд, удар, солдаты летят в воду или падают в огонь… сквозь дым плохо видно… лучники занимают позицию на фланге и стреляют прямо в дым — им видеть врагов не надо, тут трудно промахнуться, мост слишком тесен. А огонь уже сильнее… Кто-то из солдат сообразил пригнать к мосту телегу. Её подожгли с разбегу затолкали на мост, сшибив вражеских солдат в воду. Костёр вспыхнул ярче, огонь побежал по доскам моста, охватывая его почти целиком. Противник пытался его тушить, но под обстрелом это не так-то легко сделать, а стрел, хвала князю, у них в избытке, а скоро и ещё телеги должны подойти — на всех хватит.

Атака противника с тыла произошла настолько удачно для локхерских войск, что другого такого момента трудно было подобрать. Враг уже выстроился в боевой порядок и готовился атаковать засевших в обороне Володиных войск. Вперёд вышли все самые боеспособные части… в этот момент и пришло известие об атаке оставшегося лагеря с обозом и моста. Резервов почти нет, войска разворачивать на виду у противника… тут такая кутерьма начнётся. Пока герцог Нарский решал что делать стало уже поздно — мост пылал вовсю и языки пламенны стали видны и отсюда. И в этот момент по сбившимся в кучу войскам ударили требуше, заряженные множеством булыжников. Промахнуться даже без пристрелки трудно — все на виду и в куче. Послышались крики раненных… новый залп и тут в дело вступили лучники… стреляя практически на пределе дальности, они засыпали врагов стрелами. Герцог Нарский благоразумно отдал приказ отойти, что бы оценить новую ситуацию.

Дорейн, убедившись, что мост не потушить, тут же отдал приказ готовиться к обороне. К берегу стали свозить захваченные телеги вражеского обоза, в берег торопливо вбивали колья — пусть теперь попробую на лошадях переплыть. Мало того, что течение быстрое, так ещё и на берег не выйдешь. Пленных тоже привлекли к работам, заставив свозить телеги и освобождать их от груза. Всё продовольствие сложили в одну кучу и обложили сеном — если удержаться не удастся, так хоть уничтожить запасы, пусть на голодный желудок повоюет. Но у Дорейна почему-то крепла уверенность, что удержаться получится. Да, у него не очень много людей, всего восемьсот, но зато позиция хорошая — обрывистый берег, быстрая река… тут и в спокойной обстановке проблемно переправиться, а если мешать, так задача вообще не из лёгких. К тому же и противник замер в растерянности, не зная что предпринять, а каждое лишнее мгновение — это дополнительный кол, вбитый в берег реки, дополнительная телега на берегу, лишние метры с подходящим обозом с запасом стрел и подкреплением… пусть небольшим, но так нужным. А чуть выше по течению сапёры уже начали работу по наведению временной переправы, чтобы связать два берега и получить возможность оперативно перебрасывать солдат с берега на берег.

Люди выбивались из сил, потому пришлось привлечь и солдат, но обстановка медленно менялась в пользу обороняющихся, чему помогала странная пассивность герцога Нарского.

К обеду в лагере появился Джером, когда Володя уже извёлся, пытаясь понять, что же задумал этот корвийский герцог, какую хитрость. Напрасно граф Танзани пытался убедить его, что такая медлительность в духе герцога… и вообще в духе военных.

— У них же запасов продовольствия почти нет, все на той стороне в обозе. Чем дольше они медлят, тем слабее становятся! — чуть ли не орал он. — Герцог же не идиот, чтобы не понимать это. Через два дня его солдаты траву жрать начнут! И вы пытаетесь меня убедить, что он просто думает столько времени? Он не видит, как мы укрепляемся на позициях? Не видит, как устанавливаются «скорпионы» и спрингалды?

Джером сначала просто слушал эти слова, а потом кинул перед князем письмо.

— Вот, сегодня перехватили. Решил лично доставить. Да вы, ваша светлость, и сами велели поскорее присоединяться к вам.

Володя обрадовался Джерому как родному, но быстро взял себя в руки и взял лист.

— Вот как, — пробежал он глазами текст. — Герцог ругается с Играндом за право командования… Игранд заявляет права на руководство в связи с тем, что именно он законный герцог Торенды, а герцог Нарский только помогает ему вернуть законное владение… Он что, идиот? — Володя повернулся к Джерому.

— Горяч очень, — пожал тот плечами. — Считает, что мир вокруг него вертится. Как я понял, Октон приказал герцогу действовать в согласии с Играндом — он их основная фигура, но герцог Нарский уже взвыл от этого и дошёл до того, что пишет королю с просьбой разрешить действовать по своему. — Джером кивнул на письмо.

— Хм… Как бы то ни было — пусть ругаются. Это нам на руку. Тем не менее герцог не может не понимать ситуации, а значит атака будет.

Атака началась через два часа. Похоже корвийцы пытались прощупать оборону, атакуя сразу несколько точек. В обычной ситуации это может быть принесло какой-то результат, но предыдущие бои и бесконечные тренировки уже спаяли армию в единый организм и офицеры даже без подсказок перебрасывали резервы на угрожаемые участки, умело применяя разработанные звуковые сигналы. Только в двух местах врагу удалось добиться относительного успеха, но подоспевшие арбалетчики смели прорвавшихся врагов, а остальных скинули вниз.

С перерывами атаки продолжались до самого вечера, но выдержать такого накала борьбы противник не смог. Его потери были ужасающие под продолжительными обстрелами лучников и полностью установленных спрингладов, «скорпионов» и требуше. Пусть их скорострельность оставляла желать лучшего, но они были и они стреляли и их стрельба решительности вражеским войскам никак не добавляла. И каждая минут боя давала времени закрепиться Дорейну на другом берегу. Войну нервов, выдержки и дисциплинированности герцог Нарский проиграл. К вечеру его войска буквально отползли на исходные позиции и было ясно, что новое наступление они смогут начать ещё нескоро.

— Опять он недооценил нас, — граф Танзани с силой вонзил меч в землю и вытащил, очищая его от крови. Вложил в ножны и устало опустился на землю. Сам он тоже был весь в крови… судя по всему в чужой, и без коня. На немой вопрос князя только рукой махнул. — Куда там конному лезть? Рубка страшная… Выдержали. Теперь долго не полезут. А ты, князь, ложись отдохни. Почти сутки не спал.

Володя отмахнулся и протёр красные от недосыпа глаза.

— Иди! — граф чуть ли не приказывал. — Без тебя справятся, а атаки ночью точно не будет. А если и будет — разбудим.

Володя попытался было отбрыкаться, но его увели чуть ли не силой под одобрительными взглядами всех присутствующих. В приготовленном для него шатре он уснул сразу, как только голова коснулась подушки.

Суть плана князя стала ясна даже последнему солдату, когда стали распространяться новости о сожжённом мосте. Эта новость словно влила в людей дополнительные силы и ещё несколько минут назад падающие от усталости рабочие теперь присоединились к общему веселью и сразу же с удвоенной энергией принялись за работу.

Причина медлительности герцога Нарского оставалась загадкой и для Танзани. Об этом он и размышлял, наблюдая с не очень надёжной и возведённой на скорую руку наблюдательной вышки за вражеским войском. Те отошли к лагерю и теперь солдаты бродили по нему занимаясь непонятно чем. Граф вытащил бинокль, немного виновато осмотрел его со всех сторон… не очень красиво получилось, почти стащил его у князя, но тому он ведь пока не нужен, а ему пригодиться. К тому же у спящего трудно спрашивать разрешение, а так князь точно разрешил бы… не в первый раз же.

В бинокль наблюдать за вражеским лагерем намного удобнее… Ага, а вот и шатёр герцога… и Игранд тут как тут. О чём-то спорят… интересно, а у князя есть какая-нибудь штука, которая позволила бы слышать о чём говорят на таком расстоянии?

Тут герцог вместе с Играндом и ещё каким-то мужчиной вошли в шатёр, вот ещё один вошёл… ага, кажется, собираются совещаться. Граф стал смотреть за своим лагерем — тут, в отличие от корвийцев, работа кипела вовсю и никаких праздношатающихся людей видно не было: усиленное охранения на валах, лучники на местах, требуше и «скорпионы» наготове, рабочие инженерных батальонов усиливают укрепления, даже рыцари и тиры, забыв про гордость благородных занимаются делом, помогая готовить ежи и колья. Да уж, умеет князь увлечь и про спесь забыли все эти рыцари, вместе со всеми занялись работами, что позволило часть людей перебросить на строительство переправы, а ниже по течению уже перебросили просмолённый канат, натянув его поперёк реки… так, на всякий случай. Ни лодок, ни даже материала, чтобы сделать подобие плотов у корвийев не было — лес за валами, а тех деревьев, что оказались внутри оборонительных позиций локхерцев и в пределах доступности намного не хватит. Застрял неприятель тут, похоже, крепко и сейчас в своих совещаниях упускал последнюю возможность на прорыв — граф видел с какой скоростью шли работы на валах, а корвийцы занимались чем угодно, кроме дела. Даже предыдущие попытки прорыва носили разрозненный характер, что позволяло локхерцам довольно оперативно реагировать на угрозы. Однако было ясно, что долго так продолжаться не будет.

Штурм начался едва рассвело, хотя сам Танзани приказал бы атаковать ещё в темноте… тут он поймал себя на том, что начинает мыслить как князь, пытаясь построить наилучшую стратегию и сделать что-то, что удивит противника, заставит его растеряться. Эта же атака была предсказуема и потому совершенно не опасна. Разве что штурм на этот раз носил согласованный характер, так ведь и оборону за ночь укрепили так, что с ходу и не взять без приспособлений — штурмовых лестниц, катапульт. Но если осадные машины у корвийцев были, хоть и немного, то с лестницами полный завал и материала нет, из которого их можно наделать в достаточном количестве. Да и сами осадные машины они не применяли, даже попытки не сделали собрать их. В отличие от корвийцев свою технику Вольдемар приказал поставить в первую очередь и места для них он выбирал с инженером так, чтобы они могли обстреливать любую точку обороны где бы ни начался штурм. В результате уже на этапе подготовки штурмующие понесли серьёзные потери от обстрела требуше, «скорпионами» и спрингалдами.

— Даже если прорвутся им придётся отступить.

— Может и так, — согласился Володя с графом, — но тогда о мире придётся забыть. Мне не нужна победа сама по себе. Нужно заставить противника начать переговоры.

— Послать парламентёра? — поинтересовался граф, заметив, что натиск стал ослабевать — противник явно выдыхался, не в силах выдержать таких потерь. Сегодня, несмотря на подготовленность, врагу нигде не удалось прорваться и никаких серьёзных угроз не возникло.

— Не нужно. Они должны сделать первых шаг. Они не должны понять, что переговоры нам нужнее. Граф…

— Да?

— Наверное, вам придётся вести переговоры.

— Мне? Почему?

— Потому что вы представитель короля и именно вы можете говорить от его имени. Я буду разговаривать с герцогом Нарским, но только как с соседом, а вот говорить о мире между королевствами я не могу.

— Но и герцог Нарский вряд ли обладает такими полномочиями.

— Всё в порядке. Джером, оказывается, сумел завербовать кое-кого в окружении Игранда. Сейчас к Октону отправился гонец с сообщением об окружении армии герцога. Думаю, он тоже не заинтересован в её гибели.

— Э-э… ты отправил известие ещё до того, как мы укрепились и армия корвийцев действительно была окружена?

— Ну да. Ведь ничего страшного не произошло бы если бы у нас не получилось, но зато сейчас у нас полная инициатива. Даже в переговорах с королём Корвии.

— Ты страшный человек, — хмыкнул граф. — Всегда просчитываешь ситуацию?

— Надо будет научить вас играть в шахматы. Очень занимательная игра. Как раз она и учит аккуратности в мышлении и развивает умение считать на несколько ходов вперёд. Здесь, похоже, корвийцам понадобиться ещё некоторое время чтобы прийти в себя. Давайте обсудим условия, на которых будем договариваться о мире и как поведём переговоры…

После утреннего неудачного штурма противник ещё два раза пробовал прорвать окружение, но безуспешно — слишком большой перевес был в лучниках, а так же благодаря осадным машинам все они были отражены.

— У них перевес в силах, но не настолько большой, чтобы это стало проблемой. — Володя посмотрел на часы. — Скоро начнёт темнеть.

— Думаешь, будут атаковать ночью? — поинтересовался подошедший Лигур.

— Вряд ли, — ответил вместо князя граф Танзани.

— Хорошо бы. Мои люди на пределе.

— Твои люди хотя бы нормально ели и сейчас могут поесть, а вот у корвийцев с этим большие проблемы, — отозвался Володя. — Надолго их не хватит. Если они не попросят переговоры сегодня, до завтра к вечеру наверняка.


Герцог Нарский оказался упрям и о переговорах не попросил не только сегодня, но и на следующий день. Вместо этого два новых штурма. Причём всем было видно, что вражеские солдаты действуют на пределе своих сил. От перебежчиков, которых становилось всё больше и больше было известно, что есть во вражеском лагере вообще нечего — последнее доели перед вторым штурмом и сейчас в котлах варили чуть ли не траву. Попытка вернуться на другой берег тоже провалилась — средств переправы было слишком мало, лошади с трудом выгребали против течения и солдатам приходилось скидывать доспехи, чтобы переправиться, но что они сделают без доспехов на том берегу утыканном кольями и под обстрелом лучников? К тому же наведённая переправа позволила быстро доставить на ту сторону подкрепления.

Последний шанс на прорыв окружения исчез на третий день, когда солдаты от голода уже и передвигались с трудом. На четвёртый день герцог Нарский отдал приказ забивать коней.

— Вот упрямец!! — ругался Володя, слушая очередной доклад Джерома после того, как тот допросил перебежчиков и пленных. — Ведь понимает, что всё равно шансов нет… Вот что, закупите где-нибудь мяса побольше и давайте жарить на кострах… — Володя засунул палец в рот, потом поднял повыше, определяя направление ветра. — Ага, вон там. Пусть запах во вражеский лагерь несёт.

— А ты жестокий человек, — рассмеялся граф. — Но мне кажется, что герцог не просто так упрямится.

— Ждёт подкрепления? — Володя нахмурился. — Наши разведчики далеко ездили, вроде бы нигде вражеских войск нет.

— Нет. Он ждёт, что мы первые попросим о переговорах.

— Ах вот оно что, — князь понятливо кивнул. — Ну нет. В переговоры не вступать. Ждём парламентёра от них.


Прошло ещё два дня… в последний день враг уже и не пытался идти на прорыв, понимая бессмысленность этого, но и парламентёров не слал. Володя уже смирился с этим «ослиным упрямством» герцога, как он это называл и практически всё время проводил среди солдат, наблюдая за их тренировками.

— Гонец! — к Володя подскочил запыхавшийся Джером.

— От герцога Нарского? — с надеждой спросил князь.

— Нет, — Джером затряс головой. — От короля Октона. Тот прислал своего доверенного представителя «дабы разобраться в происходящем и разрешить ситуацию к обоюдной выгоде».

— Ах вот оно что. — Володя рассмеялся. — Отлично. Разыщи Танзани и предупреди его. Что ж, примем посла короля.

— Он просит разрешения на проход к герцогу Нарскому.

— Ну нет, мы первые с ним поговорим. Пусть ждёт. И, Джером, о прибытия посланца короля ни одна собака не должна узнать. Не хочу, что бы об этом корвийцы там, — Володя махнул рукой в сторону осаждённых, — узнали. Надо усилить караулы.

Посланников заставили прождать часа два прежде, чем в шатёр вошёл одетый в самые роскошные одежды граф Танзани. Рядом с ним в своём неизменном сером плаще герцог Торенды казался слугой для мелких поручений. Не успели корвийцы и рта раскрыть, как в шатёр тут же вбежали слуги с подносами и принялись выкладывать на стол горы разнообразной еды.

— Вы устали с дороги, проголодались, наверное? — радушно поинтересовался граф. — Давайте сначала поедим, а потом уже дела. — Я тоже, признаться, проголодался.

Граф, изображая радушного хозяина, самолично подкладывал гостям еду и подливал вино. Володя, с видом примерного ученика, сидел рядом и молча неторопливо ел, аккуратно отрезая ножом по небольшому кусочку мяса, накалывал его на вилку, макал в соус и отправлял в рот. Манера еды столь непривычна для гостей, что те вовсю смотрели за этим невысоким пареньком, гадая кто он вообще такой и что тут делает.

В этот момент в палатку зашёл Лигур. Сразу бросалось в глаза его волнения. Оглядевшись, он подошёл к Вольдемару, наклонился к его уху и что-то зашептал. Гости недоумённо покосились на графа, ожидая что тот как-то отреагирует, но тот, хотя ему и было любопытно, хранил полнейшую невозмутимость.

Володя выслушал сообщение и улыбнулся, потом ухватил Лигура за воротник и заставил его склониться так, что его ухо оказалось рядом с ним. Что-то шепнул ему и отпустил. Лигур чуть поклонился и исчез.

— Продолжайте, граф, — разрешающе махнул рукой Володя. — Очень интересно с чем к нам при были гости его величества Октона. Мне ещё интересно узнать, что его вассал — герцог Нарский забыл в земле, ему не принадлежащей. Неужели хочет поддержать мятежника, который нарушил клятву своему королю? Не боится ли, что когда его вассал выступит против него, то его величество Артон тоже поддержит его? Стоит ли поощрять предателей?

Граф понял, что шутки закончились и пора переходить к делу, гости тоже сообразили, но никак не могли взять в толк как себя вести с этим непонятным юношей. Танзани понял их затруднения, но не спешил ничего прояснять пока не дождался кивка от Володи.

— Разрешите представить — новый герцог Торенды Вольдемар Старинов, назначенный королём вместо мятежника.

Володя приподнялся со стула и чуть поклонился.

— Приятно познакомиться, господа.

Ошарашенным подобным преобразованием непонятного паренька, гости тоже поклонились.

— Ваша светлость…

— Ну теперь, когда мы все подкрепились, давайте продолжим разговор. Полагаю, будет лучше, если позицию его величества Артона изложит граф Танзани, представитель и доверенное лицо короля. — Володя поднялся и медленно, словно разминая конечности, прошёлся по шатру, но так, что бы его путь пролёг рядом с графом. — Герцог Нарский прислал парламентёров, — шепнул он, чтобы расслышал только граф. — Я велел чтоб ждали. — Володя отошёл от графа, развернулся, снова прошёл мимо и закончил: — Но долго ждать нельзя. Начинайте переговоры с посланцами короля, а я чуть попозже выйду по делам.

Граф едва заметно кивнул и приглашающее махнул гостям. Барон Турн — посланец и доверенное лицо короля Октона — важно опустился на место, его спутник последовал его примеру. Володя передвинул свой стул в сторону и сел там, словно зритель на представлении.

В течении получаса он был свидетелем занимательной дипломатической эквилибристики, где гости и хозяева наперебой пытались уверить друг друга в дружеских чувствах, но при этом каждый старался как-то подколоть другого, вытребывав что-то в свою пользу.

Володя быстро понял, что гости имели очень мало полномочий, чтобы с ними можно было всерьёз обсуждать какие-то договоры. Их цель была только ознакомиться с ситуацией и постараться вытащить герцога из передряги. Похоже Октон не очень доверял дипломатическим талантам герцога, что, судя по собранным сведениям, было не удивительно, учитывая прямоту герцога Нарского. Он был слишком честен для разных хитрых игр. В будущих переговорах именно на это Володя и делал ставку.

Поняв, что обмен любезностями будет продолжаться ещё долго, Володя поднялся и неторопливо покинул шатёр. На его уход мало кто обратил внимания: Танзани знал, что князь собирается уходить, а гости не считали его значащей фигурой в переговорах.

Парламентёры от герцога ждали в другом шатре, приготовленном специально для этого случае — Володя понимал, что как не упрям герцог, но всё равно рано или поздно вынужден будет вступить в переговоры, вот и приготовили для них всё заранее.

Представившийся графом Турнским, парламентёр удивления при виде Володи не выказал, более того, явно относился к нему без того высокомерия, свойственного старшим по отношению к младшим. Володя на миг задумался.

— Как поживает господин Раймонд? — поинтересовался он, когда обмен положенными любезностями завершился. — Последняя наша с ним встреча завершилась несколько… печально для него.

Парламентёр на миг нахмурился, потом кивнул, словно с чем-то смирившись.

— Здоров вполне, много о вас рассказывал, ваша светлость. Но я пришёл сюда чтобы обсудить условия, на которых вы согласились бы выпустить нас. Герцог готов заплатить любой выкуп…

— Ну что вы, — перебил Володя. — Какой выкуп? Мы же соседи… только вот ваш визит сюда с войском как-то не похож на дружеский и соседский.

Дальнейший обмен любезностями грозил повторить тот, что происходил в шатре между посланцами Октона и Танзани, но в данном случае граф Турнский не был расположен к такой потере времени, зная, что каждый потерянный час это чья-то возможная смерть от голода. Лишний же день грозил оставить герцога Нарского совсем без войска, а это чревато — другие соседи не прочь будут воспользоваться ослаблением конкурента. Король, конечно, вступится, но его величество далеко и когда это произойдёт. Володя об этом прекрасно знал от Танзани и Джерома и потому удивлялся упрямству герцога, пославшему парламентёра только когда терпеть дальше стало уже невозможно. Сам себе уменьшил сроки переговоров, а при спешке никогда ничего хорошего не получится. Это, судя по всему, знал и сам парламентёр и также он знал, что об этом знает сидящий напротив него юноша. Возможно он и молод, возможно не имеет опыта в дипломатических играх, но с такой позицией как у него сыграть может и самый неумелый игрок. Надо быть полным кретином, чтобы проиграть в такой ситуации, а этот новый герцог уже доказал, что дураком он не был.

Граф Турнский ещё раз взглянул на нового герцога, вздохнул и решил выложить всё начистоту, понимая, что всё равно не сообщит для собеседника ничего нового.

— Ваша светлость, вы ведь знаете о нашем положении. Оно по настоящему критическое. Количество смертей от голода ещё не очень велико — есть и кони, можно продержаться какое-то время, но… Потому не хотелось бы терять время. Давайте начистоту. Какие ваши условия?

Володя на миг задумался, даже глаза прикрыл. Потом мысленно пожал плечами: почему бы и нет? Благодаря, опять-таки, упрямству герцога он имел возможность очень долго разговаривать с графом и они успели выработать все пункты будущего соглашения. Аккуратно переписанные на лист, их Володя и выложил на стол. Граф принял лист, нахмурился, читая.

— Как видите, собственно к герцогу у меня никаких претензий нет. Всё что я хочу — быть ему хорошим соседом. Из-за мятежа в герцогстве и без войны много дел.

— Всё так, — проговорил граф. Условия и впрямь были очень почётны, учитывая положение. С герцога не требовали ни выкупа, никаких условий, унижающего его достоинства. Позволялось уйти со всеми солдатами и при оружии. — Но вот эти пункты насчёт мятежников…

— Вы считаете правильным поддерживать тех кто нарушает клятвы верности? Почему вы думаете, что они будут служить вашему королю вернее, чем служили моему?

Граф задумался. Выдать всех мятежников… В общем-то этого следовало ожидать, но герцогу этого хотелось избежать. И парламентёра-то он отправлял с наказом соглашаться на любые условия, но попытаться выторговать жизнь доверившихся ему мятежников. Но с чем тут торговаться? Лично герцогу этот юноша, которого все называли почему-то не герцогом, а князем никаких условий не выдвигал. Можно прямо сейчас сниматься с лагеря и уходить. К тому же ещё эти слухи о том, как поступили с пленными после штурма замка… Но этом сейчас лучше не говорить…

— Вы же понимаете, что я не могу принять такое решение. Я только посланец моего герцога.

— Как вы думаете, сколько времени займёт обмен письмами?

Граф печально вздохнул — крыть нечем. Если бы переговоры начались раньше, но… герцог до последнего надеялся на что-то.

— Тоже верно, но…

— Я понимаю. — Володя встал. — Простите, что перебил. Давайте сделаем так — я готов через два часа лично встретиться с герцогом Нарским между нашими позициями. Если можно, пусть на переговорах будет тир Раймонд. Я приеду ровно со столькими же людьми, сколько будет у герцога…


Володя прекрасно понимал, что герцогу деваться некуда — либо согласие на такие переговоры, либо мотание парламентёра, пока не утрясут все детали, а это может занять и сутки и двое. Выбор не из лёгких, но вполне очевидный. Потому Володя нисколько не удивился, увидев кавалькаду из пяти всадников, замерших метрах в двухстах от их позиций. Всё то время, пока противник думал над предложением он просидел на валу, погруженный в свои мысли. Виду у князя был настолько печальный, что можно было подумать будто это ему предстоит сдаваться, а не корвийцам. В таком состоянии его и застал Танзани.

— Ни о чём не договорились пока, но я их дожму, — сообщил он. — Они видят реальную ситуацию. Пока же пусть отдыхают. Я их под охраной в домик отправил, чтобы не мешались с парламентёром герцога общаться. Сослался на то, что они устали с дороги. Спорить не посмели. А ты чего такой грустный?

— Я не грустный… Просто думаю… — Володя поднял голову и оглядел небо. Граф нахмурился.

— Я видел однажды такое выражение у людей, которые готовились к смерти. Ты чего задумал?

Володя хмыкнул.

— А что? Это ведь решит многие ваши проблемы, граф. И думать ни о чём не надо будет. И мятеж усмирён.

Граф нахмурился сильнее.

— Что-то не нравится мне твой настрой.

Володя ещё раз хмыкнул и перевёл взгляд с небес на землю.

— Не переживайте, граф. Как говорят у меня на родине — не дождётесь. О, а вот и наши переговорщики. Пятеро. Граф, подыщите ещё четверых и вперёд.

Танзани проследил за спрыгнувшим с насыпи князем и покачал головой. Его настрой всё меньше и меньше ему нравился. Что же он опять задумал? Действительно ведь словно прощался со всеми…

— Граф!

Таназни вздрогнул и посмотрел на князя, который уже сидел в седле.

— Да?

Князь смотрел твёрдо и требовательно.

— Вы помните, что обещали позаботиться об Аливии, если что?

— Э-э… да… — только и смог пробормотать он. Потом очнулся и выругался сквозь зубы: — проклятый мальчишка… что он задумал? — Граф соскочил с насыпи и бросился к своему коню, стремясь поскорее догнать князя.


Десять человек замерли друг напротив друга. Двое с каждой стороны чуть впереди, двое сзади. И по одному солдату с каждой стороны чуть в стороне — держат лошадей. Грецог Нарский оказался крупным мужчиной с некрасивым лицом, но его открытый взгляд словно притягивал к себе. Очень необычно, когда глаза заставляют забыть об отсутствии красоты. Володе он понравился, только тот смотрел на него не очень дружелюбно. Может и из-за поражения, нанесённое «каким-то сопляком», но скорее всего из-за слухов.

Инициативу в переговорах взял на себя граф Танзани, Володя же просто стоял рядом, слушая их разговор краем уха, погруженный в свои мысли. Вот он поднял голову и оглядел тех людей, которые стояли позади герцога Нарского. Заметил Раймонад и вполне дружелюбно кивнул ему. Скорее всего это он привёл сюда герцога и он же был инициатором переговоров Игранда с королём Октона — сам бы Игранд вряд ли до такого додумался. Сердился ли на него Володя? Скорее нет. За что? Он честно делал свою работу. Странное чувство. Попытался отыскать в свите Игранда, но не нашёл. В лицо он его не знал — только описание, но тут и так всё ясно, ведь Игранд его ровесник, а тут нет никого младше двадцати.

Володя покосился на герцога с графом, затеявшим очередной спор на тему судьбы мятежников, вздохнул и шагнул в сторону свиты герцога Нарского. Все разом замолчали и недоумённо посмотрели на него. Один из солдат неуверенно коснулся рукояти меча, но заметив, что этот странный мальчишка не пытается напасть, а просто идёт к ним, оглянулся на командира, но тот тоже растерялся. Даже герцог с графом прекратили спорить.

Князь остановился рядом с Раймондом.

— Давно не виделись, тир. И опять обстоятельства не очень благоприятны для тебя.

Раймонд на миг замер.

— Вольдемар, я… поверь, я не имею никакого отношения к тому, что случилось с твоим парламентёром. Я был далеко и узнал обо всём когда вернулся… Мальчишке захотелось показать свою власть и силу…

Володя удивлённо покосился на него.

— Раймонд, остановись. Если бы я хоть на миг поверил, что ты приложил к этому руку, то не стал бы подходить к тебе. Я знаю, что произошло.

— Да?

— От вас было много перебежчиков…

— А ты умеешь добывать от них информацию, — Раймонд вздохнул. — Так и не удалось мне старого герцога убедить отнестись к тебе серьёзно. А что там за дела в замке графа Иртинского? — Раймонд смотрел в этот момент не на князя, а почему-то на герцога.

Володя отвернулся. Потом не выдержал и высказал всё, что думает об этом графе и где предпочёл бы его видеть. Долго сдерживался, а тут просто душу отвёл. Раймонд выслушал спокойно, только под конец пламенной речи рассмеялся.

— Вспоминая как ты носился с графиней Лурдской и её дочерью… кстати, её муж здесь в лагере… я тоже не очень поверил тем слухам.

Дальше вести разговор стало не просто невежливо, а уже верхом хамства, потому Володя развернулся и подошёл к герцогу Нарскому.

— Как я понимаю, вся проблема состоит в том, что вы не хотите выдавать мятежников, которые находятся у вас из-за вашего слова, которое вы им дали. Нет никаких проблем подождать ещё недельку, а там уже можно спокойно забрать и вас и мятежников… — Герцог нахмурился, но промолчал — крыть нечем. — Тем не менее этот вариант мне не очень нравиться. Мне бы хотелось в будущем видеть в вас доброго соседа, а не врага, но это будет трудно, если я заставлю вас нарушить ваше слово. Но и выпустить мятежников я тоже не могу, тут уже мой долг перед моим королём.

— Что ты задумал, — прошипел чуть ли не в ухо князю граф Танзани.

Володя отстранился и продолжил, словно ничего не произошло:

— В связи с этим у меня есть предложение, которое поможет вам сохранить вашу честь и не нарушить слово, а мне выполнить мой долг перед королём. Полагаю, оно вас устроит…

Глава 33

Танзани, когда он остался наедине с Володей, ругался долго и со вкусом, но ругаться, когда твой собеседник никак не реагирует скучно, неинтересно и надоедает. Надоело и графу. Он замолк и задумался.

— Я чего-то не понимаю? Есть что-то, что я упустил? Как иначе объяснить твою идиотскую выходку? — наедине без церемоний, а граф довольно недвусмысленно дал понять охранникам что с ними будет, если их кто-то потревожит пока идёт, как он выразился, беседа.

Володя вздохнул.

— Я долго думал, как лучше всего выйти из возникшей ситуации. Поверь, моё решение не порыв, а результат долгих размышлений.

— Вызов на поединок Игранда? Остроумно.

— Как думаешь, какие у меня шансы?

Граф открыл рот, закрыл и задумался.

— Игранд начал тренироваться раньше тебя… у него больше опыта… хотя… мы с тобой тренировались почти каждый день… И у тебя намного лучше школа. Тебя учил настоящий мастер — это чувствуется. Пожалуй я бы поставил на тебя.

— Есть ещё кое-что. Условия поединка. Проиграет Игранд или победит, но он сдаётся королевскому правосудию. Единственная разница — если он победит — спасёт остальных, тех, кто пошёл за ним. В последнее время я старался узнать как можно больше о нём… Игранд очень похож на отца. Для него существует только его «Я», его представление о чести. Из-за своих понятий о ней герцог Торенды поднял мятеж, не думая, как он отразится на других, что он подставляет своих вассалов, семью. Его «Я» перевесило всё остальное. Игранд такой же, но он, кроме всего прочего, ещё и молод…

— Хм…

— Да-да, он мой ровесник… всё верно. Но у него не было той школы жизни, через которую пришлось пройти мне. Поверьте, граф, на улице очень быстро расстаёшься со многими иллюзиями и очень быстро взрослеешь.

— Я заметил.

— Вот именно. А Игранд… у него нет мотива бороться. Он проигрывает по любому, а сражаться за других он не будет. Не то, что он эгоист, просто это выше его… не знаю как сказать…

— Я понял. Ты хочешь сказать, что по его представлению вассалы должны погибать за сюзерена, но никак не наоборот.

— Верно. Это не тот повод, который может его вдохновить на бой. За себя он бы ещё сражался, но чтобы спасти доверившихся ему людей… нет, не будет.

— Ладно, уговорил, шансы у тебя в поединки действительно очень велики. Но зачем??? Зачем, вот я чего не понимаю?

— Из-за герцога Нарского. Он уверен, что это я отдал приказ об уничтожении всех в замке графа Иртинского.

— Какая связь?

— Я могу смириться с тем, что так уверены все вокруг, но герцог пользуется славой честного человека и благородного рыцаря.

— Заслужено.

— Тем более. Мне важно его отношение ко мне, только тогда я смогу быть уверен, что вторжение не повторится. Оправдываться бессмысленно — надо делами показать. Если мне удастся спасти его честь — он будет мне благодарен. Поединок — самый рыцарский поступок в разрешении таких конфликтов на взгляд Нарского.

— О-о-о… Ты и об этом узнал.

— Да, я попросил выяснить всё, что касалось герцога. Был там и такой эпизод, когда он пытался поединком решить один спор с соседом.

— Думаешь тут он будет в восторге?

— Думаю, ему мой вызов понравился. И он действительно решает все его проблемы.

— Но Игранд даже в случае победы сдаётся на суд короля Артона…

— Зато спасает всех своих вассалов. Борьба не за себя, а за своих людей.

— Погибший парламентёр?

Володя помрачнел.

— Мне было непросто дать Игранду возможность уйти с честью. Очень непросто, но… Граф, у меня на руках остаётся семья герцога. Они и так меня мягко говоря не любят, а если рядом с отцом и мужем на плаху ляжет ещё брат и сын, то… Отомстить за смерть парламентёра хорошо, но тогда мне придётся убить и семью герцога. Я не готов платить такую цену за победу. Думаю, дать Игранду возможность умереть с честью за своих людей — самый правильный выбор.

— Это тоже создаст проблемы в будущем в виде легенд о благородном рыцаре…

— …погибшем на поединке.

— Который ещё надо выиграть.

— Я выиграю.

Граф удивлённо вскинулся.

— Так уверен?

— Да. Мне есть за что сражаться и есть ради кого жить.

— При всей твоей силе — поединок есть поединок и там возможны разные неожиданности… даже нечестная игра Игранда.

— Я прекрасно всё понимаю.

— Делай что хочешь, — граф раздражённо махнул рукой и вышел из шатра. В общем-то ему уже давно надо было быть у противника договариваться о будущем поединке, но решил сначала вправить мозги князю.


Сам поединок начался через три часа на специально выбранной поляне в стороне как от позиций локхерцев, так и от позиций корвийцев. От каждой стороны выделялось равное число наблюдателей и секундантов числом по шесть. Условия поединка, которые выдвинул Игранд — пешими без доспехов мечами, тут Володя всё правильно просчитал. В их возрасте работать с коней копьями гиблое дело — ни Игранд, ни тем более Володя копьё просто не удержат. Точнее удержать удержат, но вот воевать с ним… ничего кроме смеха у рыцарей это не вызовет. Что касается доспехов, то Игранд считает себя мастером фехтования мечом, а узнать что-либо о своём противнике он не удосужился — ну понятно, зачем настоящему герцогу что-то знать о каком-то выскочке? Володя был менее привередлив и собрал максимально возможную информацию. Потому ему и удалось почти полностью предсказать реакцию и поступки Игранда.

— Ты ведь предвидел это? — поинтересовался Танзани, когда сообщал об условиях поединка.

Володя пожал плечами.

— Он считает себя хорошим фехтовальщиком. Доспехи же… думаю Раймонд что-то сообщил ему о моих — он имел возможность оценить их качество. К тому же полностью показать своё мастерство Игранд сможет именно без доспехов.

— Как раз тебе в плюс. Твоё оружие — скорость. Я тебя побеждаю только за счёт опыта, но у тебя всё чаще и чаще получается удивить меня. А я лучший фехтовальщик королевства. Хотел бы я пообщаться с
твоим учителем.

Со стороны Володи присутствовал граф Танзани — распорядитель со стороны князя, Джером, Лигур, Арвид и ещё двое благородных. От корвийцев был лично герцог Нарский и его ближайшие помощники. Раймонда среди них не было. Игранд стоял чуть в стороне, понурый и крайне недовольный. Володя всё то время, пока стоял, готовясь к схватке, не спускал с него глаз.

— Ты готов? — подошёл Танзани.

Володя посмотрел на небо, помолчал…

— А знаешь, мне сегодня исполнилось пятнадцать…

— Что? — граф поперхнулся.

— Сегодня у меня день рождения. — Володя расстегнул накидку и скинул её прямо на землю, проверил как выходят мечи. В этот момент подул ветер, раздув словно парус рубашку — доспехи Володя снял ещё в лагере.

— Что ж ты молчал?

— Отвык уже. Даже забыл, признаться. — Володя шагнул вперёд. Игранд тоже.

Они встретились на середине поляне и минуты две стояли напротив друг друга, словно пытаясь запомнить этот момент. Игранд заметно нервничал, а Володя был совершенно спокоен. Как обычно в минуты опасности все эмоции ушли, никаких чувств, ничего…

— Это всё из-за тебя! — вдруг выдохнул Игранд. — Из-за тебя, выскочка!!! Всё из-за тебя!!!

Володя даже не шелохнулся, слушая сыплющиеся оскорбления. Шагнул назад, вытащил мечи вместе с ножнами, секунду подумал и откинул их в стороны, не в противника. Игранд разом замолк и тоже отпрыгнул, на лице откровенный страх, кажется не привык видеть такое нечеловеческое спокойствие в ком-то.

Что-то заорав, Игранд бросился в бой, стараясь сокрушить натиском, ошеломить, заставить совершить противника ошибку. Володя действовал расчётливо и спокойно — шаг назад и в сторону, одним мечом отвести удар, вторым выпад, заставляющий врага отшатнуться и сбиться с ритма, тут же выпад правым, левый отводит удар, мечи меняются… Игранд выхватил кинжал и теперь помогает им.

— Двуручник, — прошипел он. — Хочешь убить меня как убил всех в замке гарфа Иртинского? — Ноль эмоций в ответ. — Да ты человек вообще?!!!

Атаки становятся яростней и хаотичней, и Володе пришлось уйти в глухую оборону, но даже этот натиск не вызвал у него никакой реакции. Такой бешеный натиск не смог пройти без последствий и, сбившийся с ритма Игранд начал задыхаться.

Ещё тренируясь на Базе с Павлом Викторовичем, Володя понял, что фильмы лгут. Бой между настоящими мастерами никогда не длится долго. Это между неумёхами только взявшими в руки оружие он может продолжаться и пять минут и десять, а то и как в фильмах — красиво бегать по крышам или по лесу между деревьями. Тем более не может долго длиться бой, если противники без доспехов, которые хоть как-то защитили бы их от касательных режущих ударов. Себя Володя к мастерам не относил, не был им и Игранд, но и неумёхами никто из них не был, а потому бой длился хоть и не секунды, но всё равно недолго.

Уклонившись от очередного выпада, Володя рванулся вперёд, Игранд радостно оскалился и полоснул перед собой кинжалом… Володя закрылся левой рукой, которую тут же обожгло болью и сделал выпад, почувствовав слабое сопротивление… Улыбка на лице Игранда застыла, медленно угасла и он сполз с меча на землю. Сам Володя, чтобы совсем не упасть, вынужден был опуститься на колено и упереть правый меч в землю… Его недосмотр… Они скосил глаза — порез не опасен, но болезненный… Отпустив меч, Володя сорвал с пояса шприц-тюбик с антишоковым средством и вколол его себе прямо через штанину, отбросил пустой тюбик и медленно встал, согнув левую руку так, чтобы пережать вену и остановить кровотечение. К нему уже бежали… к лежащему на земле Игранду подошёл герцог Нарский, наклонился над ним… встал.

— Победа за вами, милорд.

Володя нашёл в себе силы кивнуть.

— Мы с вами ещё встретимся, ваша светлость, когда мне окажут помощь.

— Конечно.

Подбежавший Арвид уже наложил жгут и доставал из заранее приготовленной аптечки склянки с перекисью водорода и йодом. Закончив с бинтами, Арвид подозвал двух первых попавшихся людей и велел отвести милорда в лагерь. Попались Танзани и Лигур. Переглянувшись, они с двух сторон ухватили Володю и помогли ему идти. Хотя князь и держался на ногах относительно уверенно, но от помощи не отказался.

В своём шатре он приказал оставить его с Арвидом наедине и попросил не беспокоить.

— Надо будет швы наложить, — заметил он. — Помоги.

Арвди согласно кивнул.

— Будет больно, милорд.

— Не будет. Дай аптечку. Я предвидел что-то подобное, так что всё приготовил. — Действовать одной рукой не очень удобно, но с помощью Арвида Володе удалось заправить шприц новокаином и сделать несколько уколов вокруг раны, с которой Арвид удалил бинты, снова наложив шину. — Ну вот, сейчас обезболивание начнёт действовать и можно будет рану почистить. Пока же достань иголку и нитку.

Арвид быстро выложил на стол всё лишнее и уже просвещённый по поводу соблюдения чистоты, предварительно протёр руки спиртом, а потом уже стал вдевать нитки в хирургическую иглу, окунуть в спирт, другой рукой ещё раз обработать рану перекисью водорода и йодом, после чего швы…

— Это ваше обезболивающее — хорошая вещь. Сколько бы жизней оно могло спасти… Ведь основная причина смерти даже не от ран, а от болевого шока во врём операции.

— Мы уже обсуждали это с вами. Потому и знахарку искали. И потом, обезболивающее обезболивающим, но надо подумать и над антишоковым средством у солдат. Видели же как я себе в ногу вколол. Из-за него и сознания не потерял. Вот о чём думать надо. И как его на поле боя применять.

Володя поднялся и чуть пошевелил пальцами левой руки, покоящейся на перевязи.

— Уже побаливать начинает. Действие новокаина заканчивается. По хорошему отдохнуть бы надо, но придётся сначала все дела закончить. Меня ещё герцог ждёт.


Послов короля Октона оставили в неведении относительно происходящих событий до посоледнего. После того, как они отдохнули Танзани снова начал с ними переговоры относительно условий мирного договора с Корвией торгуясь за каждый пункт как торговка на базаре. Послы же, не зная, что с герцогом Нарским уже заключён договор о мире, они спешили как могли, чтобы предотвратить голод среди осаждённых войск и требуя доступа к герцогу Нарскому. Танзани понимаю кивал, но пропускать послов отказывался пока не будет заключено хотя бы предварительного соглашения.

— А то что вы будете предлагать герцогу?

Послы понимали, что где то их дурят, но придраться не могли: вежливое до тошноты обращение, любой каприз удовлетворяется немедленно, кроме встречи с герцогом. Когда же встреча состоялась уже были заключены все предварительные соглашения. Какие бы ни были у них секретные распоряжения короля, но изменить уже заключённые договорённости они не могли. Впрочем, после встречи с герцогом Нарским не очень и хотели.

Последняя встреча после того, как были выполнены все условия договора состоялась в шатре Володи, где тот принимал послов Октона, Нарского, ещё несколько знатных господ Корвии. Для остальных гостей был накрыт большой стол на поляне, несколько телег с припасами отправились в лагерь корвийцев. Бывшие вражеские солдаты, вполне довольные соглашением, пировали вовсю — вряд ли они надеялись отделаться так легко. Сам князь в основном тихонько сидел в сторонке, потягивая разбавленное вино, чтобы немного заглушить боль в раненной руке.

— Спасибо.

— За что? — Володя поднял голову и посмотрел на подошедшего Раймонда.

— За то, что не включил меня в число мятежников.

— Так ведь ты и не был мятежником. Ты служил своему королю.

Раймонд вздохнул, пододвинул к себе походный раскладной стул и сел рядом.

— Ты опасный противник. Ты ведь понимаешь, что я сразу отсюда отправлюсь к его величеству Эриху. Полагаю, что скоро вы с ним обязательно встретитесь.

— Мне бы хотелось этого избежать… но я понимаю о чём вы. Я герцог Локхера, а он ведёт с ним войну.

— Да. И тебе было бы лучше не отпускать меня.

— Кто знает… если есть возможность избежать лишних жертв, даже если это как-то вредит тебе…

— Думаешь лучше их избежать?

— Раймонд, поверь, я не наивный и восторженный юноша, бредящий рыцарством, подвигами и тому подобным, о чём любят петь менестрели. Я до жути прагматичен и циничен. Жизнь, знаешь ли, научила. Попробуй поразмышлять, может в том, что я не выставил никаких условий относительно тебя был какой-то расчёт?

— И какой? — Раймонд с интересом склонил голову.

— Ну например готовлю себе заступника на той стороне в случае проигрыша Локхера.

— Хм… — тир погладил подбородок и заинтересованно покосился за спину Володи.

— Думаю, это хорошее вложение капитала.

— Да? Хм… не думал, что ты воспримешь всерьёз мои слова.

— Да нет, я правильно понял, — Раймонд хмыкнул. — Но жаль, что ты шутил. И жаль, что ты прибыл в Локхер, а не в Родезию. Думаю Эрих нашёл бы лучшее применение твоим талантам, чем Артон.

Володя на миг задумался.

— Не думаю, что так. Все великие состояния и карьеры возможны только в момент потрясений. Кто я такой для Эриха? В лучшем случае чужак, который может быть полезен. Полагаешь, Эрих сделал бы меня герцогом?

— Вряд ли.

— И как бы он обо мне узнал? Скорее всего в Родезии я тихонько поселился бы где-нибудь в стороне от поселений и жил бы себе, никому не нужный и ни от кого независящий…

В голосе князя послышались такие мечтательные нотки, что Раймонд даже удивлённо вскинулся, пытаясь понять насколько князь серьёзен.

— И тебе бы такая жизнь понравилась?

— Не знаю, Раймонд… Я никогда такой жизнью не жил… хотя всегда о ней мечтал. Именно о такой. Тихий небольшой домик, вокруг тишина и никаких тебе волнений и тревог. Вопрос спорный и праздный.

— А сейчас ты уже герцог.

— Для меня и герцога много. Но если я им стал, то… Делай что должно, а там будь, что будет. Никогда раньше не понимал смысла этой фразы. И, возможно, ты прав. Раймонд, чтобы защитить тех, кто мне дорог, я буду воевать даже с твоим королём, как бы его ни уважал.

Раймонд поднялся и развёл руками, Володя удивлённо посмотрел на него, потом резко обернулся.

— И давно вы тут стоите? — с досадой поинтересовался он, сердясь больше на самого себя.

— Давно, чтобы услышать весь занимательный разговор, — невозмутимо отозвался Танзани.

— А как насчёт подслушивания чужих разговоров?

— Мне по должности можно. А жизнь меня научила быть циником намного раньше, чем вас… милорд. И не надо пытаться казаться хуже, чем ты есть. — Танзани отсалютовал своей кружкой и вернулся к послам.

Раймонд хмыкнул, потом достал небольшой мешочек, развязал и достал оттуда перстень с рубином.

— Я слышал, что сегодня у тебя день рождения… хотел оружие подарить, но вспомнил о твоём… по сравнению с ним любое другое обычная железка. Извини, но что-то более оригинальное подыскать не было времени.

Володя на миг задумался, потом протянул руку — от чистого сердца же предлагают.

— Спасибо. — Перстень великоват, но когда-нибудь может и подойдёт.

— Ладно, пойду я. Вижу, что рука беспокоит.

— Немного, — не стал скрывать Володя. — Думаю ещё пробуду здесь сколько необходимо и пойду отдыхать.


Пир по случаю заключения мира продолжался ещё несколько дней после чего армия герцога Нарского вместе с послами Октона отправилась в обратный путь, получив в дорогу необходимое количество продовольствия. С гибелью Игрнда корвийцы лишились легитимного повода на вмешательство в дела герцогства, да и сам король Октон охладел к этой идее после того, как Танзани намекнул в одном из писем, что у того тоже есть проблемные вассалы, которых могут поддержать другие страны.

Поддержат или нет, бабка надвое сказала, но осторожный Октон задумался. Герцог Нарский тоже после всех событий не горел желанием продолжать игру, к которой с самого начала не питал никаких тёплых чувств. Только слухи о причастности герцога к убийству в замке подтолкнули его к действию. Хотя сколько Володя не встречался с герцогом, тот ни разу не упомянул тут инцидент. То ли сам пришёл к выводу, что там было всё не так просто и очевидно, то ли после поражения счёл за лучшее об этом «забыть». Но скорее всего, к чему склонялся и Танзани, ему не было никакого дела до тех людей и он просто воспользовался ситуацией, что бы успокоить честь, которая не позволяла без причины вторгаться во владению другого благородного. По большему счёту в такой резне по местным меркам не было ничего экстраординарного, встречалось и не такое, просто многим оказалось выгодным раздуть тот случай, вот и пошли гулять рассказы о жестокости и беспринципности нового герцога, не пожалевшим даже невинных младенцев.

Локхерцы задержались ещё на три дня, в основном из-за необходимости решить судьбу переданных мятежников. На этот раз никакого снисхождения не было. Сам бы Володя может и предложил бы обычные условия, но уже всё громче и громче преданные благородные, а также сподвижники требовали для себя наград. И не считаться с этим Володя не мог, потому вместе с кнутом следовали и пряники для своих, которые получали освободившиеся баронства и тирства, а князь преданных сторонников, понимающих, что их положение зависит от нового герцога. Бывшие владельцы получали простой выбор между плахой и службой королю для искупления вины. Единственное послабление, которое сделал им Володя — они получали пять процентов доходов со своих бывших владений в течении трёх лет, а те, кто имел семьи — пять процентов. Не сказать, что это обрадовало новых владельцев, но и протестовать они не стали. Во-первых, суммы не очень большие по сравнению с основным доходом, а во-вторых, многие из новых владельцев бывшие безземельные и младшие сыновья, которым до этого не светило вообще ничего, так что они согласились бы и на более невыгодные условия. Те же мятежники, которые были в списке короля отправлялись в столицу под надёжной охраной. С ними отправились и часть гвардейцев. Танзани задержался, чтобы лично препроводить к королю мятежного бывшего герцога, а тот находился под охраной в замке.

Когда эти не очень приятные обязанности были сделаны армия отправилась в обратный путь. С ней двигалось и забальзамированное тело Игранда. Танзани, несмотря на явно заметное неодобрение, не возражал.

Двигались неторопливо, по дороге проходя мимо различных замок и городов, приводя к присяге магистрат и благородных. Желающих оказать сопротивление новому герцогу больше не находилось — известия намного обгоняли армию и сейчас до самый упёртых дошло, что дальнейшее сопротивление чревато разными неприятностями. Да и слухи о произошедшем в замке графа Иртинского помогали принять правильное решение.

Володя и сам удивился, когда услышал что говорят о нём незнакомые с ним люди: милостив к побеждённым, но суров с теми, кто оказывает сопротивление. Причудливы пути сплетен…

К замку подходили только через десять дней. Чтобы не заставлять переживать друзей Володя заранее отправил гонца с подробными известиями о произошедшем, а потом постоянно информировал всех в замке о сроках возвращения. Потому никто не удивился, когда вдали показалась целая кавалькада встречающих. Но вот они расступились, пропуская вперёд девятилетнюю девочку на огромном вороном коне. Володя даже замер от неожиданности, моргнул, пытаясь прогнать видение — не помогло. Вот двое солдат осторожно подвели коня за уздцы, торжествующая Аливия гордо смотри с высоты, её взгляд упирается в руку на перевязи и девочка моментально обо всём забывает. На секунду замирает, а потом хоть и неловко, но быстро сползает с седла и бросается вперёд, солдаты только рты раскрыли и растерянно замерли, не понимая, что им теперь делать.

— Володя-я-я-я-я!!!

Князь, не очень хорошо владея раненной рукой, соскочил с коня и тоже шагнул вперёд, когда Аливия повисла у него на шее, хотя и стараясь не задеть раненую руку. Получилось не очень ловко и девочка просто прижалась к Володя.

— Ленка…

— Ты дурак!!! Дурак!!! Ты знаешь как я переживала?!!! Ты… не смей больше так делать…

Что и как Аливия не объясняла, да и вряд ли смогла бы, даже если б захотела. Девочка осторожно коснулась повязки и с трудом сдержала слёзы.

— Да ты что? — Володя осторожно обнял её. — Всё в порядке, чего ты так переживаешь?

— Извини, — всхлипнула она. — Совсем всё из головы вылетело… мы тут это… встречу готовили, а я… — Аливия совсем смутилась и спрятала голову в володиной накидке. Рядом раздался весёлый смех, который тут же оборвался.

— Да уж, милорд, встречу мы подготовили, — но тут же Филлип посерьёзнел. — Я должен был быть с вами.

Володя покачал головой.

— Ты делал намного более важную работу. Все наши победы благодаря тебе. Благодаря тому, что ты вовремя обеспечивал снабжение, вовремя присылал подкрепление и готовил новичков. Филлип, мы поговорим ещё с тобой на эту тему… потом…

Обстановка и в самом деле не очень располагала к таким беседам. Торжественная встреча хоть и скомканная выходкой Аливии всё равно получилась торжественной. Вдоль дороги стояли люди, радостно махая проходящим мимо солдатам. Князь хмыкнул, не сомневаясь, что победи Игранд, ему бы махали с не меньшим энтузиазмом — для этих людей совершенно неважно имя герцога, им нужен мир и стабильность.

Володя огляделся. Что ж, заставить этих людей запомнить его имя, уважать именно его, а не титул… интересная задачка.

Сначала покончить с неприятными обязанностями… сразу после возвращения в замок Володя отправился в комнаты, где под охраной находились герцог и его семья. В первой же комнате князь встретил бывшего герцога. Заметив Володю, он поднялся, шагнул вперёд и замер. Было видно, что он уже знал о сыне. Князь остановился напротив, встретился с ним взглядом — несколько секунд продолжалась эта игра в гляделки и первым не выдержал Ульмар.

— Спасибо… милорд…

— Я привёз тело… вы можете попрощаться с ним. И можно будет похоронить его в вашем родовом склепе.

Ульмар открыл рот… закрыл… слов не хватило и он только кивнул.

— Ещё раз спасибо.

— Какой же ты дурак, герцог, — вздохнул Володя.

В прошлые раз Ульмар обязательно вскинулся бы, но сейчас ещё ниже опустил голову. Видно за время, проведённое под надзором он о многом успел подумать.

— Я прошу вас, милорд… позаботьтесь о моей семье.

— Сделаю что смогу, но не ждите чудо… Вы понимаете о чём я?

— Да, мой младший не доставит вам неприятностей… обещаю.

— С моей стороны им тоже ничего не грозит.

— И это говорит человек, устроившей иртинскую бойню?! — в дверях стояла Аника, сердито сверкая глазами. Её мать пыталась затащить дочь обратно в комнату, но та успешно отбивалась.

Володя на мгновение закаменел, потом прикрыл глаза и только убедившись, что спокоен, повернулся.

— Различные глупости типа мятежей порой заканчиваются весьма кроваво и кровь часто льётся тех, кто к нему никакого отношения не имел. На вашем месте, леди, я бы задумался над этим. — Володя кивнул, умудрившись сделать это всем сразу и никому конкретно, и покинул комнату, едва не натолкнувшись на графа Танзани, подпирающего косяк.

Ульмар с явным облегчением вздохнул, гневно посмотрел на дочь, но в присутствие постороннего делать выговор не решился. Вместо этого обратился к графу:

— Пришли убедиться, что королевский пленник на месте?

— Скорее любопытствовал, что собирается делать князь. Очень интересный молодой человек, не находите? — Пока растерянный пленник подбирал слова, граф обернулся к Аники с матерью. — До леди дошли слухи о том инциденте, вижу? А вы умеете ударить в самое больное место. Однако советую подумать вот ещё над чем: почему, по вашему, князь мог приказать уничтожить тех женщин и детей, которые ему никак не угрожали и даже теоретически не могли угрожать в будущем и нянчится с вами, если вы даже сейчас создаёте ему кучу проблем, которых только станет больше со временем.

— Вы считаете, он не виноват в том, в чём его обвиняют? — Уверенность девочки поколебалась, она вспоминала с какой яростью эта странная приёмная сестра нового герцога спорила со всеми ними, доказывая, что её Володя… её брат не смог бы так поступить. Её брат потом частенько любил поддразнивать её этим, пока она его не побила. Корт жутко тогда обиделся. Ещё бы, получил тумаков от какой-то девчонки. Но дразнить больше не рисковал.

— Я ничего не считаю — я там был и всё видел. И я вижу, что вы сами не верите этим слухам. Потому примите совет — не надо князя бить этим. Он очень тяжело переживал те события. Впрочем как хотите, но однажды, вы пожалеете, если не прислушаетесь к совету.


Похороны Игранда прошли на следующий день. Особой торжественности не было и присутствовали только члены семьи и кое-кто из старых слуг. Володя решил, что ему не стоит там появляться и потому почти весь день просидел в кабинете, подписывая скопившиеся бумаги и готовя приказы, о которых размышлял во время похода. Аливия крутилась тут же, делясь впечатлениями о замке и своей жизни в нём.

До следующего утра герцог оставался вместе с женой и детьми. После завтрака к ним явился Танзани с солдатами и Володя. Ульмар поднялся.

— Пора?

Володя кивнул, стараясь не смотреть на жену и детей бывшего герцога, старающихся сдерживать слёзы.

— Можно ещё немного побыть с ними?

Князь посмотрел на часы.

— Только немного.

Танзани нахмурился, но спорить не стал. Махнул гвардейцам и те первыми вышли из комнаты.

— Вы слишком добры и снисходительны, князь, — неодобрительно заметил он.

— Граф, это их последний день… зачем быть жестоким?

Тот только плечами пожал.

— И сколько это немного, по-вашему?

Володя снова посмотрел на часы.

— Минут десять дать можно. — Он показал на часах, сколько это — десять минут.

— Интересный механизм. Не помню, чтобы мне попадался такое. На вашей родине удивительные мастера — они умеют делать многое, что не умеют у нас.

— Это многое — не всегда хорошее.


В комнате Ульмар поочерёдно подошёл к каждому — к жене, дочери, потом к сыну… тот прижался к отцу и даже всхлипнул.

— Ну-ну, ты теперь единственный мужчина, не надо плакать.

— Да, папа. Я отомщу, — прошептал он. — Когда подрасту, обязательно ото…

От сильнейшей затрещины Корт отлетел к дивану и там замер, держась рукой за щёку и непонимающе глядя на отца.

— Не смей даже думать об этом!!! — гнев Ульмара был страшен. — Никогда! Слышишь, никогда не повторяй моей ошибки! Ты принесёшь клятву верности новому герцогу и будешь служить ему верой и правдой! И я разве зря говорил, что ты теперь единственный мужчина в семье остаёшься? На тебе мать и сестра! Если о себе не думаешь, подумай, что будет с ними после твоей выходки! Я сделал ошибку — не повторяй её!

— Папа… — Корт осторожно поднялся.

— Так нам что, этого герцога ещё и благодарить? — вспыхнула Аника.

— И поблагодаришь! — отрезал отец. — У него нет никаких причин нянчиться с вами, но вы все живы благодаря ему… Молчи, Аника, знаю какую глупость сейчас скажешь, но прошу, живи. Живи ради меня. Я знаю, что вам будет тяжело… семья мятежника и предателя… Вам не раз об этом вспомнят… но я очень прошу…

Ульмар медленно встал… отвернулся… мазнул ладонью по глазам…

— Прощайте…

— Отец…

— Ульмар…

Бывший герцог решительно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

— Я готов, граф.

— Прошу, Ульмар Тиндон, — Танзани посторонился, пропуская того вперёд. Двое гвардейцев немедленно встали по бокам, а ещё двое вперёд. Граф замыкал шествие.

Володя поднялся в надворную башню и оттуда долго смотрел за отъезжающими королевскими гвардейцами во главе с графом Танзани. Они не прощались… граф просто сообщил об отъезде, а Володя кивнул. Только когда Танзани шёл к своему коню, заметил на прощание:

— С вами было интересно, милорд. Надеюсь мы продолжим знакомство и дальше.

— Я тоже надеюсь, граф… Спасибо за помощь.

— Мы делали одно дело для короля. Полагаю, не в последний раз, — он испытывающее поглядел на Володю, кивнул и одним махом взлетел в седло, словно и не было на нём никаких доспехов. Не оборачиваясь, слегка тронул поводья и направился к воротам, а князь поднялся на башню…

Может со стороны кажется, что закончилась самая сложная часть, размышлял он, глядя на удаляющихся гвардейцев… со стороны. Но план военной кампании Володя представлял изначально — тут было всё просто и ясно, даже дублирующие ходы и подстраховочные хорошо просчитывались. Нет, война не вызывала у него тревог — гораздо больше Володю тревожил мир. Сколько уже было такого в истории, когда выигрывая войну — правители проигрывали мир. Здесь требовались совершенно другие умения и другие качества. Приказов, что бы управлять людьми здесь недостаточно. Большая ошибка пытаться управлять в гражданской жизни как в армии. В своё время на этом сгорел Наполеон… да и не только.

Собственно для Володи самая сложная и ответственная работа начиналась именно сейчас: надо разобраться с остатками сопротивления — хоть и немного, но оно есть, с бандитизмом на дорогах, с голодом в городах и деревнях из-за бесконечных реквизиций продовольствия… да только перечислений всех проблем займёт большое количество времени.

Володя облокотился о бойницу…

— Я справлюсь… обязательно справлюсь…

Эпилог

Герцог Алазорский прочитал последний лист и перекинул его молодому королю. Тот с возрастающим недоумением просмотрел его и отложил к уже прочитанной пачке.

— Не зная тебя, я бы это чушь и читать бы не стал. Ты действительно считаешь это очень важным, Ленор?

— О да, Ваше Величество. Я считаю это настолько важным, что даже отложил заседание королевского совета. Только вчера вечером получил полный текст нового законодательного кодекса Вольдемара Старинова, который он навязывает всем благородным. Читал почти до утра и сразу направился к вам как закончил.

Артон ещё раз пролистал всю пачку.

— Я не всё читал, только то, что вы подчёркивали, но… всё равно не понимаю… Что тут важного?

— Важное тут то, что этот кодекс ограничивает власть крупных землевладельцев и отдаёт часть полномочий так называемому законодательному парламенту в котором, внимание, представлены все классы общества, кроме жрецов. И пусть каждый благородный имеет полтора голоса против одного всех остальных классов — это иллюзорное преимущество, поскольку по количеству представителей их больше в два раза.

— Подожди, ты хочешь сказать… — Артон задумался, а герцог Алазорский с улыбкой стал наблюдать за королём. Парень быстро взрослеет. Раньше просто нетерпеливо велел бы объяснить всё поскорее, а сейчас пытается разобраться самостоятельно. Всё-таки прав он был, когда не стал влезать в дрязги двора, а тихо и мирно удалился в имение после отставки — король настоящий сын своего отца и со временем станет хорошим правителем. — Значит теперь герцог всех своих вассалов может отсылать к этому парламенту…

— Он выбил почву из под их ног. Города теперь целиком и полностью на его стороне, а это цеха и мастерские. Купцы тоже поддерживают — деньги тоже у него. Последний аргумент землевладельцев — военная сила, но…

— Но Вольдмер только-только продемонстрировал что может сделать небольшая, но хорошо обученная армия под руководством решительного командира.

— Что там произошло, мы узнаем от графа Танзани когда он вернётся, Ваше Величество. Меня интересует политический аспект этого кодекса.

— Вы ведь знали о нём давно?

— Знал. Не знал деталей, поскольку он только составлялся, но просил Вольдемара прислать конечный результат. Просьбу он выполнил.

— Ну ладно, пусть он ограничил власть своих вассалов…

— Ваше величество… у вас тоже есть вассалы.

Артон остался сидеть с открытым ртом, но тут же очнулся.

— Можно принять такой же кодекс и…

— И получить кучу бунтов в коронных землях и всех вассалов. Большинство, конечно, не поймёт сути, но умные люди найдутся всегда. Как вы думаете, почему началась буза против нового герцога?

— Потому что никому неизвестный выскочка?

— И это тоже. Волей-неволей, но он ваш сторонник, поскольку только вы стоите между ним и остальной знатью, недовольной его быстрым возвышением. Если он лишится вашей поддержки — его съедят.

Артон поморщился, видно вспомнил кое-какие разговоры.

— И устроить новый бунт накануне нового вторжение Эриха?

— О-о-о, для таких людей Эрих предпочтительней вот этого, — герцог кивнул на кипу бумаг. — Эрих не меняет мироустройства, а вы с помощью этого можете получить неограниченную власть в королевстве.

— Граф Утонский?

Герцог сморщился.

— Этот дурак? Вы думаете, он хоть знает об этом кодексе? Он просто самый громкий крикун, вот его и используют как таран. Хотелось бы мне знать кто стоит за ним… Когда граф Танзани вернётся и начнётся обсуждение нового герцога, уверен, что этот граф Утонский будет громче всех кричать против.

— Но его слово ничто на совете.

— Сомнение зародит, а это главное. Вряд ли они надеются так просто скинуть этого… «выскочку», я ничего не напутал?

— Да. Я слышал, как Вольдемара называют именно так.

— Ха! Что-то никого из этих не выскочек не было слышно, когда надо было усмирить мятеж. Зато сейчас зашевелились… требуют отрезать владений бывшего герцога в качестве наказания за мятеж, даже забрать герцогство в корону… Но это предлагают совсем отмороженные.

— Ну да, — король хмыкнул. — После такого меня съедят и костей не оставят. Я только одного не пойму, вы говорите, что если я попытаюсь применить этот свод законов во всём королевстве, то вызову бунт… Но ведь Вольдемар ввёл и как-то не слышно криков против.

— Ваше Величество, там уже бунт. Куда уж дальше? Сейчас же все эти нововведения благородные восприняли как наказание за поддержку мятежа и по большей части смирились. Выступления начнутся, но позже, когда они осознают реальность, но тогда, если я правильно узнал Вольдемара, шансов у них уже не будет. Наиболее умные и дальновидные наверняка поняли много больше, но найти желающих на новый мятеж не так-то просто после того, как новый герцог показал насколько быстро он умеет расправляться с бунтовщиками. К тому же частью уже утвердились его сторонники, в других областях поменялись наследники, а бывшие владельцы отправились в вашу армию искупать ошибку мятежа и влиять на ситуацию в герцогстве не могут. Вольдемар ловко всё устроил. Кажется, реальных соперников в герцогстве у него не осталось. А с момента гибели сына бывшего герцога не осталось и того, кто сможет повести за собой людей.

— Сегодня должен граф прибыть с пленными.

— Ну да. И сам бывший герцог тут. Второй же сын его ещё молод.

Артон нахмурился.

— Меня беспокоит, что Вольдемар не разобрался с семьёй герцога. Что он задумал?

— Этот Вольдемар очень странная личность, Ваша Величество. Признаться, я тоже долго думал в чём тут подвох, потом вспомнил разговоры с ним и понял.

— Поняли в чём подвох? Зачем он их оставил в живых?

— Часто подвох в том, Ваше Величество, что никакого подвоха нет. Он их оставил в живых просто потому, что ему их жалко.

— Жалко?

— Да. Такой он человек.

Король задумчиво расшнуровал ворот рубашки и достал небольшую золотую монетку странной чеканки, подвешенной на шнурке через просверлённую в ней дырочку. Герцог узнал монету — такие были у Вольдемара — монета его родины. Однако для короля эта монеты явно значила много больше, чем просто золото, иначе не носил бы на груди. А историю её появления у него король отказывался рассказывать кому бы то ни было категорически.

— Если бы дело касалось не Вольдемара, — задумчиво проговорил король, — вертя монету, я бы даже после ваших слов продолжал искать скрытые мотивы, но с ним… я не могу его понять… И знаете, что самое смешное, герцог? Вы могли бы и не уговаривать меня поддержать его. Я не могу ничего с ним сделать, пока не верну этот долг, — король поднял монету повыше, чтобы герцогу лучше было её видно.

Недоумевающий герцог, чтобы получше обдумать слова, которые надо сказать, глотнул вина.

— Долг? А что вам мешает вернуть монету Вольдемару?

— Он не возьмёт. Условия её возвращения ему он поставил весьма конкретные… очень интересный человек… Мы могли бы стать друзьями, если бы… Ладно, герцог, я распоряжусь отложить заседание королевского совета до возвращения графа Танзани. Сразу заслушаем и его по ситуации в мятежном герцогстве. Насколько там всё успокоилось и можно ли снимать с её границы войска.

Герцог поспешно поднялся и поклонился.

— Конечно, Ваше Величество.

— Да, герцог, — остановил его король в дверях. — Вы говорили, что этот кодекс позволит ограничить власть феодалов в пользу короны… Вольдемар что, не просчитал, что он может быть применим против него?

— Не просчитал? — Герцог задумался. — Мне кажется, Ваше Величество, что ему не надо было ничего считать. Он прекрасно знал, к чему это может привести. Более того, думаю, он сознательно дал вам в руки это оружие.

— Ты хочешь сказать, — нахмурился король, — что он сознательно решил ограничить свою власть в пользу королевской?

Ленор развёл руками.

— Судя по всему, да.

— Я не понимаю… я совсем его не понимаю…

— Зато если вы решитесь бросить вызов произволу крупных феодалов и ограничить их аппетиты, то у вас есть надёжный союзник. Но если вы этой борьбы не хотите тогда лучше будет его сдать.

— Сдать?

— Да. Пока новый герцог будет у власти со своим кодексом и парламентом у вас будет только два выхода — либо вы поддерживаете его и распространяете эти законы на все королевство со всем сопутствующим, либо вы сдаёте герцога совету и они очень быстро всё это прекратят и всё станет как прежде. В противном случае вы получите войну внутри королевства.

А вот этого выбора, Вольдемар, скорее всего, не предвидел, подумал герцог. При всех его знаниях и подготовке, которую дали очень неплохие учителя, реального опыта ему сильно недостаёт. А вот сам герцог об этом подумал сразу, как услышал про кодекс. Подумал и быстро понял, как его можно использовать на укрепление королевской власти. При всём своём громком титуле герцогство Алазорское не было крупным или влиятельным, к тому же оно сильно пострадала во время одного из мятежей полвека назад и с тех пор герцоги с трудом сводили концы с концами. Если бы отец Артона не приметил бы на охоте расторопного и не по годам рассудительного юношу, род Алазорских скорее всего угас. А так король приблизил к себе его, привлёк к делам. Вскоре Ленор Алазорский превратился в отличного помощника, позже стал председателем королевского совета и канцлером. На этом посту он много трудился, чтобы сломить сопротивление крупных феодалов и подчинить их королевской власти. Многое было сделано, но многие начинание и провалились. Со смертью же короля, ещё неизвестно нормальной ли, многое из того, что удалось сделать было порушено. Пользуясь неопытностью молодого короля совету удалось вернуть многие прошлые привилегии и восстановить влияние.

Вторжение Эриха многое изменило и тут совершенно неожиданно появился человек, который мог стать как союзником так и врагом…

В своё время герцог сломал себе голову. Пытаясь понять скрытые мотивы, которые движут этим странным юношей, прибывшим из какой-то далёкой страны. Ну не может человек настолько плевать на собственные интересы. Уже много позже после разговора с ним он сообразил в чём дело. Просто они по разному воспринимали «собственные» интересы. Герцог ставил себя на место Вольдемара и невольно вкладывал в его голову свои мысли и свои взгляды. Но тот же чужак, более того, молодой чужак. Прежде, чем пытаться думать от его имени — надо этого чужака узнать. Отсюда и пошли разговоры по душам в попытке разобраться и герцог сам был удивлён результатом. И понял причину его поступков: власть, деньги, влияние… для этого юноши, столько пережившего они были просто мишурой… тленом. Он ценил их, умел распорядиться и деньгами и влиянием, но он никогда не ставил их на первое место. Рано лишившись родителей… потом… потом была ещё какая-то трагедия… после всего произошедшего для него единственной ценностью остались близкие ему люди. Однажды их потеряв и поняв, насколько это больно, он целиком и полностью сосредотачивался на том, что бы защитить тех, кто ещё остался. На чужбине таким близким для него человеком стала спасённая им девочка… Когда герцог это понял, он сообразил и как привлечь чужака на свою сторону и заставить его служить королевству. А сегодня, похоже, король, которому тоже смертельно надоели вечные дрязги в королевском совете, решился принять бой и продолжить дело отца по объединению страны под королевским скипетром.


Граф Танзани появился сразу после полудня. Разместив пленников, он явился на доклад к королю, где к своей досаде застал и герцога Алазорского, но, судя по всему, тот находился в кабинете с разрешения короля.

Король, не дав сказать ни слова, приглашающее махнул в сторону накрытого стола.

— Угощайтесь, граф. Полагаю, вы так спешили в столицу, что вряд ли обедали.

— Вы правы, Ваше Величество.

Однако как ни был голоден граф, но удержаться до конца обеда не смог и принялся рассказывать ещё в процессе еды. Король и герцог слушали не перебивая, пока воздерживаясь от вопросов. Только когда граф отложил тарелку Артон засыпал его вопросами. Правда все они скорее касались самого Володи, чем политической ситуации в герцогстве после мятежа. А вот герцога интересовали именно эти вопросы.

— Поединок? — герцог даже головой покачал. — Граф, вы могли бы и сами сообразить. Этот ход гениален. Ну надо же… этот мальчишка далеко пойдёт…

— Я тоже не совсем понимаю, — заметил король. — Что тут такого гениального?

— То, что уже очень скоро о нём будут говорить все дворяне королевства и даже соседних. Одним этим поступком Вольдемар заявил о себе и приобрёл очень много симпатий. В выигрышной ситуации прижав войска противника и поставив их в гибельное положение он отказывается лить кровь и вызывает своего противника на поединок, чтобы решить всё в честном бою один на один. Разве не так говорили в армии?

Граф задумчиво кивнул, а потом выругался.

— И как я упустил этот момент?! Однако хитёр… Теперь королевскому совету намного труднее что-либо сделать ему. — Танзани восхищённо цокнул языком. — А ведь получается, что он знал о том, что будет заседание королевского совета, посвящённое ему.

— Думаю да, — согласился герцог. — И мне очень хотелось бы знать откуда он получает сведения. Он был слишком мало при дворе, чтобы обзавестись связями… да и никто не стал бы поддерживать того, кого называют выскочкой… чужаком. Хм…

Танзани злорадно хмыкнул, но сказать ничего под взглядом короля не посмел. Почему эти двое не ладили друг с другом Артон не знал, но сколько себя помнил каждый из них успех одного воспринимал как собственную неудачу. При этом оба умудрялись быть совершенно преданными королю и могли, если требовала ситуация, забыть о разногласиях и работать в команде.

— Это прокол службы охраны, — словно в никуда заметил герцог. — Вы ведь постоянно находились при герцоге.

— Хватит! — Артон легонько стукнул ладонью по столу. — Потом будете разбираться. Скажите, граф, как вы думаете, почему Вольдемару удалось так быстро справиться с ситуацией? Он настолько хорош как полководец?

Граф отложил нож, который до этого вертел в руке и на миг задумался.

— Я знал, что такой вопрос возникнет и думал над ним очень давно. Очень внимательно следил за действиями герцога. Талантливый ли он полководец? Может это покажется странным, но я не знаю. Честно говоря он себя не проявил особо как тактик… Выигрывал за счёт использования неизвестных приёмов, потрясающей дисциплины своего войска… Вроде бы это и есть талант полководца, но… А как он себя поведёт, если столкнётся с равным противником? В этом проявляется талант, а тут что-либо сказать трудно.

— То есть ничего особого? — хмыкнул герцога Алазарский. — Получается, любой с созданным Вольдемаром войском сделал бы то же самое?

— Нет, не любой. «Любой» просто не знал что делать с тем, что создал Вольдемар. Надо понимать что и для чего. Пожалуй сейчас Лигор смог бы командовать этим войском без герцога, но достиг бы он тех же результатов… сомневаюсь.

— Так в чём тогда сила герцога?

— Признаться, я сам понял это недавно. Он очень быстро действует. Не поспешно, а именно быстро. Словно… словно живёт быстрее любого другого человека. Не поспешность… просто он умеет очень быстро из огромного потока информации выделить главное, принять на этой основе решение и моментально привести его в действие. Да, ему не хватает опыта, он совершал кучу ошибок при планировании движения войск, порой приходилось вмешиваться даже мне, чтобы сгладить конфликты, которые возникали из-за его непонимания благородных. Но… но его ошибками просто не успевали воспользоваться. Это всё равно что в фехтовании… Вот представьте, что вы, мастер. Фехтуете с новичком. У новичка хорошая школа, много теоретических знаний и весьма обширных, так что глупых ошибок он не наделает, но опыта никакого. Однако двигается этот новичок намного быстрее вас. Вы как мастер видите все его ошибки, но когда начинаете действовать, чтобы ими воспользоваться противника перед вами уже нет. Может он допустил ещё одну ошибку, но и ей вы не успеваете воспользоваться. Так же и здесь. Он наделал много ошибок, но пока противник соображал, он действовал. Враг исходил из прошлой ситуации, но она уже изменилась.

— Опыт — дело наживное, — отозвался герцог.

— Да. И Вольдемар очень быстро учится. Когда я уезжал он мог организовать марш уже без посторонней помощи. Ещё он очень большое внимание уделял снабжению… наверное даже больше, чем самим боям. И войска он готовил каждый раз к конкретным боям, к тем, которые ожидались. Он вообще очень тщательно подходил к планированию. Сначала узнавал всё, что можно о
противнике, местности в том районе, где предстояло действовать. Создал даже отдельную группу, которую назвал генеральным штабом в чью задачу и входило собирать всю информацию о будущем месте боя и противнике, рассчитывать маршрут. Честно говоря, совершенно неясно для чего это нужно, только дублирует то, что он делает.

— Значит из-за быстроты… — Артон кивнул.

— Собрать информацию, проанализировать, принять решение, действовать с максимально возможной скоростью. Я бы сформулировал его принцип именно так. Да, самое главное. Со стороны может показаться, что Вольдемар составлял некий план, по которому начинал действовать и побеждал. На самом деле это не совсем так. Его планы были не что-то чётко прописанное, а с возможными вариантами в зависимости от действий войск. Как-то я его спросил, а что было бы, если герцог отреагировал не так, а по другому — и получил чёткое расписание шагов, которые были бы сделаны в этом случае. Он действовал сразу на нескольких направлениях. А потом просто сосредотачивался на том, которое оказывалось наиболее благоприятным в ключевой момент. Кажется, что так и задумывалось, но на один удавшийся план приходилось несколько вариантов, которые провалились.

— Как-то я спрашивал Вольдемара по поводу действий Эриха, — заметил герцог Алазорский. — И тот ответил, что Эрих планирует и действует сразу на нескольких уровнях, готовя себе победу. Тут и поддержка разбоя на дорогах и попытка договориться с мятежниками, и удар по Тортону, и тут же атака по фронту. Теперь я лучше понял что имел в виду Вольдемар. Пожалуй мы получили очень хорошее представление о том, что такое атака по нескольким уровням: договор с купцами, перетягивание городов на свою сторону, молниеносный удар по замку герцога и его захват, тем самым вынудив герцога принять генеральный бой в самых неблагоприятных условиях к тому же действуя совершенно незнакомым противнику образом. Дальше добить то, что осталось после разгрома, подождать пока ситуация после поражения основной армии прояснится и нанести удар по основной опоре мятежа, сумев организовать снабжение армии практически в сердце вражеской провинции… Граф, я ничего не упустил?

— Хм… нет, пожалуй.

— Тогда скажите, кто из наших генералов способен проделать всё это, а потом скажите ещё раз про то, что такое мог провернуть каждый, знакомый с новой армией и её тактическими приёмами. Граф, вы не поняли главного — Вольдемар выиграл войну не на полях сражений. Там он просто сделал свою победу видимой всем. Вы были рядом и ничего не поняли… впрочем, это не в упрёк вам, вы всё-таки человек военный, а тут даже я разобрался в ситуации только после вашего рассказа. Будь я на вашем месте, это всё увидел бы, но скорее всего упустил бы военный аспект, на котором сконцентрировались вы. Теперь же у нас основной вопрос в том, что нам делать с Вольдемаром?

Король задумался, граф изучал потолок.

— Если мы что и сможем с ним сделать, то только сейчас, — заметил он. — Если дать ему хотя бы полгода, то он в герцогстве укрепится настолько, что… Однако моё мнение — он не нарушит клятву и никогда не ударит в спину.

— О-о-о! — герцог насмешливо посмотрел на графа. — Да вы никак симпатизируете ему?

— Я многому научился. И с ним интересно. Он непредсказуем настолько, что хочется просто быть рядом и наблюдать — никогда не знаешь, что он выкинет в следующий раз. К тому же глупо отказываться от его помощи в преддверии вторжения Эриха.

Король в который раз изучил золотую монету у себя на груди.

— Послушаем, что скажет совет, — решил он. — А пока вы свободны, господа.

Танзани и Ленор вышли из королевского кабинета практически одновременно.

— Однако вы не очень высокого мнения о наших генералах, если полагаете, что только это чужак, совсем ещё мальчишка, может противостоять Эриху, — ехидно заметил герцог.

— Я такого не говорил. Но отказываться от его помощи глупо.

— У королевского совета на этот счёт может оказаться иное мнение. Вольдемар очень многим невольно наступил на хвост — ведь все в один голос твердили, что с мятежником надо договариваться и идти на уступки, что победить его, имея против себя ещё и Эриха невозможно. И тут такой щелчок по носу. Оказывается не только возможно, но и сделано всё настолько быстро, что никто ничего и предпринять не успел.

— Ваша светлость, меня агитировать не надо. Я знаю в чём заключаются интересы короны.

— Прекрасно. Но бой предстоит жаркий. И упирать будут на убийство женщин и детей в замке графа Иртинского. Что там на самом деле произошло? Никогда не поверю, что приказ отдал Вольдемар.

Выслушав ответ, герцог покачал головой.

— Я всегда подозревал, что граф немного сумасшедший, но чтобы настолько… собственноручно убить жену и детей…

— Если бы только своих… Там была настоящая бойня… Жуткое зрелище.

— Что ж…раз так… посмотрим, кто выступит с обвинением…

На ближайшем повороте они расстались, отправившись каждый по своим делам, но граф ещё долго вспоминал кривоватую усмешку герцога Алазорского, когда он говорил о предстоящем заседании королевского совета. Что-то он явно замышлял, но что… чувствовалось, что грядут какие — то перемены… Впрочем, признаться, давно пора. Совет давно уже превратился в пустую говорильню, который реально решал очень небольшой круг задач. А после недавних поражений от родезцев король перестал с ним консультироваться и по военным вопросам.


На начало заседания королевского совета герцог Алазорский сильно опоздал. Разгневанный Артон уже хотел было сделать ему замечание, когда тот всё-таки появился, но увидев его мрачную физиономию передумал. Герцог извинился и прошёл на своё место. Король ничего спрашивать не стал, остальные не рискнули — было ясно, что если сразу не сказал новости, то либо ещё не время их выкладывать и он сделает это позже, либо пока слишком много посторонних. Но и противники и сторонники герцога сейчас заняты были только размышлениями на тему что могло привести всегда умеющего держать себя в руках герцога в такое взвинченное состояние.

Первым на очереди было обсуждение предстоящей кампании против Эриха. Герцог Алазорский здесь молчал, только зловеще улыбался, отчего сильно нервировал выступающих, так что все выступление получились сильно скомканными. На все вопросы по поводу его предложений он лишь отвечал, что пока заслушает всех остальных. Поскольку основную стратегию войны выработали уже давно, то сейчас только уточняли детали, но из-за Ленора Алазорского эти обсуждения постарались свернуть побыстрее, уже догадываясь, что новости связаны именно с Эрихом и что эти новости не очень приятные, а значит весь план летел псу под хвост. Только непонятно чего он тут сидит с таким мрачно-зловещим видом и не делится новостями.

Но раз так, все перешли на обсуждение последствий мятежа. Как и предсказывал герцог, самые крикливые требовали приструнить выскочку, но таких было всего двое и они не пользовались славой умных людей, потому на них мало кто обратил внимания. Гораздо серьёзней были предложение о требовании к новому герцогу присоединиться к армии в предстоящей кампании против Эриха. Тут уже не выдержал граф Танзани:

— Когда мы обсуждали кандидатуру Вольдемара Старинова никто из здесь присутствующих вообще не верил, что он сумеет добиться успеха и спор шёл только на тему того, сколько времени он выиграет. Когда поступили первые известия о победах, как я слышал спорили уже о сроках — год или полтора ему потребуется на усмирение герцогства. Когда он всё сделал за два месяца вы уже требуете с только что усмирённой провинции войск и денег как будто никакого мятежа не было. Я там был и могу сказать, что сейчас герцогство не может дать ни того, ни другого. Разве что бывшие участники мятежа присоединятся искупая вину. Но невозможное — то зачем требовать?

— Невозможное? Но у герцога есть его армия, с которой…

Граф пронзил оратора взглядом.

— Это единственная сила в герцогстве. Только что усмирённом кстати. Не скажет ли уважаемый граф Урнон как поведут себя только что усмирённые мятежники, если герцогство покинет единственно верная королю часть? А может вы этого и хотите?

Обвинение было слишком серьёзным и граф сразу утих.

— Его Величество предлагал герцогство Торенда любому верному вассалу, который согласится его усмирить, — вмешался герцог Алазорский.

Члены королевского совета знали, что эти два человека не очень хорошо ладят друг с другом, но когда они начинали действовать заодно, то редко когда находилась сила, способная им противостоять. Потому сейчас многие с надеждой воззрились на короля, единственного человека, кто мог своим словом разрушить эту коалицию.

— Мне не совсем ясны ваши претензии к новому герцогу, — медленно заговорил король. — Он сделал ровно то, что Мы велели ему как Нашему вассалу. Требовать от разорённого войной герцогства выдвижений и содержание армии не очень хорошая мысль, поскольку мы можем получить уже восстание крестьян. Что касается пожеланий некоторых как более достойных править усмирённым герцогством… — Фраза осталась неоконченной, но всем моментально стало ясно отношение монарха к этой идеи.

— Ваше Величество мы ничего такого не имели в виду, — попытался сгладить впечатление граф Донг.

— А мне этот парень нравится! — вдруг рубанул рукой один из сидевших — могучего сложения мужчина, даже на совещании у короля не расставшегося с мечом. Здесь многим была дарована привилегия, позволяющая приходить с оружием — высшая честь, которая только может быть оказана дворянину, но это же так неудобно сидеть с длинным мечом… Так что все предпочитали небольшие кинжалы. — В наше время кто из вас рискнёт выйти на поединок чести с противником, а не губить попусту людей?

Герцог Алазорский многозначительно глянул на графа Танзани и тот, признавая поражение в их небольшом споре, чуть прикрыл глаза. Да уж, о таком влиянии на умы рыцарей он, циник до мозга костей и прагматик, даже не думал. Оказывается Вольдемар умеет чувствовать такие вещи намного лучше него, хотя ведь чужак в королевстве. Парень быстро учится.

— Это в данном случае уже не важно, — вмешался герцог Алазорский. — Только что я получил донесение от наших разведчиков. Его Величество Эрих Родезский собрал резервную армию и она сейчас идёт через перевалы в Эндорию. Теперь понятно, почему он не мог восстановить кавалерию так долго — он собирал её в Родезии и теперь направляет сюда.

— Ну один раз Эрих так сделал, — хмыкнул кто-то.

— Я впечатлён вашим самомнением, господа, — ледяным тоном проговорил герцог. — Очевидно вы полагаете, что на этот раз нам тоже помогут снегопады. Или же вы полагаете короля Эриха настолько глупым, что он повторил одну и ту же ошибку дважды. На этот раз вместе с армией идут и обозы. Король Родезии позаботился о создании продовольственного запаса и фуража в крепостях завоёванной провинции. Так что на этот раз даже в случае снегопадов голодать его армии не придётся. Но, полагаю, в преддверии зимы он всё же не начнёт наступление. Весной же, едва сойдёт снег, его отдохнувшая армия начнёт вторжение непосредственно из приграничных крепостей. Поскольку в Эндории почва каменистая, то дороги там станут проходимыми после распутицы намного раньше, чем у нас здесь, так что он сможет выдвинуть свою армия вперёд раньше, чем мы. Если же мы перекинем свои войска в приграничные крепости, то весной они окажутся отрезанными от остальной части страны раскисшими дорогами, которые сильно затруднят подвоз припасов и резервов. В текущей ситуации всякие разговоры о переустройстве мятежного герцогства лично я стал бы считать изменой королю и попыткой вбить клин между верными вассалами в преддверии вражеского вторжения.

— К тому же, полагаю, нам не помешает помощь человека, за полтора месяца усмирившего мятеж с не очень большим отрядом, хотя остальные требовали год и всю королевскую армию, — хмыкнул король.

Герцог едва заметно поморщился — молод король, горяч. Зачем было наступать на мозоль всем этим аристократам? Они это запомнят и при случае напомнят. Королю вряд ли что рискнут сделать, а вот Вольдемару его величество жизнь осложнил.

— Всё так серьёзно, — спросил король, когда совет закончился так и не придя ни к какому решению.

— Да, Ваше Величество. Пока не совсем ясно почему Эрих решил переправить армию в преддверии зимы, а не весной, но вряд ли он это сделал просто так. Как я и говорил, не думаю, что он нападёт зимой, но после схода снега нас ожидает очень трудное лето.

— А герцог Торенды?

— Здесь вам лучше поговорить с графом Танзани, но не думаю, что в эту кампанию он реально сможет чем-то помочь. Ему понадобиться минимум полгода, чтобы разобраться с делами герцогства и окончательно привести её к покорности. Без этого убирать оттуда его армию равносильно снова отдать герцогство мятежникам. Хоть те и лишились вождей, но желающие снова побунтовать найдутся. Да и помог уже Вольдемар — мы получили большое пополнение оттуда.

— Насколько только верны будут эти люди, — буркнул Артон.

— Полагаю, будут, ваше величество. Им деваться некуда — только так могут заслужить ваше прощение. А отличившихся в будущих боях можно и наградить. К тому же они будут не в одном отряде.

— Ладно, герцог, оставляю этот вопрос на твоё усмотрение.

— Да, ваше величество.

— Но что же нам делать с новым герцогом… хоть граф Танзани и считает, что он верен короне, но и оставлять его без присмотра не стоит…

— Так пусть граф и вернётся туда и будет вашими глазами у герцога.


К удивлению герцога Алазорского граф Танзани не стал возражать, когда король через несколько часов озвучил это пожелание. А когда они остались наедине с несвойственной ему откровенностью заметил:

— Знаю, что вы зачем-то пытаетесь меня убрать подальше от короля, ваша светлость. Только сдаётся мне в этот раз вы сами себя перехитрили. Возражать я не буду — за то время, что я был вместе с Вольдемаром я научился очень многому и надеюсь продолжить обучение. То, что он не предаст короля я не сомневаюсь, а потому тоже сумею кое-чему его научить.

Герцог ещё долго размышлял над словами графа, а потом понял и выругался сквозь зубы, но изменить уже ничего не мог. Проклятье, как же он раньше не подумал, что этот новый герцог волей-неволей станет новым центром силы при дворе, тем более его связывают какие-то странные отношения с королём… хотелось бы ему услышать подлинную историю той золотой монеты, что король носит на груди, но сколько он не спрашивал ничего не сказал ни король, ни Эндон. А сейчас он собственными руками подтолкнул к союзу графа и этого странного чужака. Пока это не страшно, но кто знает что будет в будущем. А граф слишком хорошо знает придворную жизнь и вряд ли будет эти знания скрывать. А как Вольдемар умеет распоряжаться информацией герцог уже успел оценить. Отговаривать короля от отправки графа Танзани уже поздно — его величество не поймёт таких метаний, значит любой ценой тоже надо оказаться там, чтобы оценить политическую составляющую реформ нового герцога, например. И приглядеть за графом. На месяц или два можно уехать — до весны сражений наверняка не будет, а совет утонет в говорильне и быстро надоест королю. Через некоторое время можно будет направить его величество в нужную сторону чтобы окончательно разобраться с этой аристократической говорильней. Его отсутствие будет даже полезно — успокоит всех врагов.

Король отказался сразу отпускать и графа и герцога. Только убедившись, что родезские солдаты располагаются на зимних квартирах он нехотя дал добро. Двор вздохнул с облегчением, но самые умные задумались. Война, которую королевство с треском проигрывало должна была многое изменить, но высшая аристократия с упорством, достойным лучшего применения продолжала цепляться за свои привилегии и вольности. Конфликт между ними и королём становился неизбежным из-за деятельности Вольдемара, но об этом не догадывался даже он сам, впервые после долго времени наслаждаясь относительным покоем. Дел было много, но тут хоть не требовалось уезжать из вновь обретённого дома и он мог уделить достаточно времени сестрёнке. Но о чём знали точно все — так это то, что следующее лето должно стать ключевым в войне. Если Локхер выстоит, то дальше станет легче, поскольку можно будет использовать ресурсы бывшего мятежного герцогства, в то время как Родезия была уже на пределе — всё-таки изначально она была беднее своего противника и обладала меньшими ресурсами. На короткий миг после смерти старого короля и мятежа Ульмара Тиндона ситуация поменялась в пользу Родезии, чем немедленно воспользовался Эрих. Но если кампания следующего года провалится, то преимущество в людских ресурсах неизбежно в скором времени переломит чашу весов в пользу Локхера. Главное — выстоять в следующем году. И герцог готов был приложить к этому все силы.



Оглавление

  • От автора
  • Книга первая Уйти, чтобы выжить
  •   Пролог
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  •   Глава 3
  •   Глава 4
  •   Глава 5
  •   Глава 6
  •   Глава 7
  •   Глава 8
  •   Глава 9
  •   Глава 10
  •   Глава 11
  •   Глава 12
  •   Глава 13
  •   Глава 14
  •   Глава 15
  •   Глава 16
  •   Глава 17
  •   Глава 18
  •   Глава 19
  •   Глава 20
  •   Глава 21
  •   Глава 22
  •   Глава 23
  •   Глава 24
  •   Глава 25
  •   Глава 26
  •   Глава 27
  •   Глава 28
  • Книга вторая Чужая война
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  •   Глава 3
  •   Глава 4
  •   Глава 5
  •   Глава 6
  •   Глава 7
  •   Глава 8
  •   Глава 9
  •   Глава 10
  •   Глава 11
  •   Глава 12
  •   Глава 13
  •   Глава 14
  •   Глава 15
  •   Глава 16
  •   Глава 17
  •   Глава 18
  •   Глава 19
  •   Глава 20
  •   Глава 21
  •   Глава 22
  •   Глава 23
  •   Глава 24
  •   Глава 25
  •   Глава 26
  •   Глава 27
  •   Глава 28
  •   Глава 29
  •   Глава 30
  •   Глава 31
  •   Глава 32
  •   Глава 33
  •   Эпилог