Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
соединять на спине, выпячивая грудь вперед. Эту комнатную гимнастику он делал в перерывах между уроками, она должна была служить компенсацией за длительное неподвижное сидение на уроках и позволяла ему не участвовать в играх с одноклассниками на школьном дворе. От природы болезненный и слабый, он закаливал себя купанием в холодной воде и гимнастическими упражнениями. И все это он делал, вероятно, не столько ради удовольствия, сколько, как можно было заключить по серьезному, упрямому виду, который и здесь его не покидал, из приверженности к некоей смутной, очевидно, даже ему самому неизвестной идее. Он отличался невероятным прилежанием и не ограничивался изучением только школьных предметов. Барт имел великолепную библиотеку и постоянно приобретал новые книги, не упуская из виду ни одного антикварного магазина ни в Гамбурге, ни в Берлине, ни в Лейпциге. Как сыну зажиточных родителей, ему это было вполне доступно. Он тщательно штудировал книги, а его блестящая память сослужила ему хорошую службу в их усвоении. Наряду с этим Барт постигал дисциплины, не имевшие отношения к школьной программе. Так, он изучал английский язык и овладел им в совершенстве к 14 годам; самостоятельно занялся арабским, что легкомысленным школьникам казалось верхом безумства. Возможно, Барт предчувствовал, что ему уготована судьба путешественника и первооткрывателя, однако его одноклассники не желали этого понимать и относились к нему без должного уважения.
В начале октября 1839 года он покинул Иоханнеум, правда не сдав экзаменов на аттестат зрелости. Школа, наверное, больше не могла удовлетворять его жажду знаний. Сам он писал об этом: «Нам вдалбливали… механические фразы; языки — этот непостижимый, удивительный голос человека способный выразить все его мысли, изобразить сострадание, любовь к ближнему, — преподносили нам как мертвую материю; их прямо-таки вколачивали в наши головы; самые прекрасные творения человеческого духа были нам преподаны в умерщвленном виде, а мы должны были, испытывая отвращение, их проглатывать. Я был не слишком молод, когда покинул школу, но если бы я еще хоть ненадолго остался в ней, то окончательно пропал бы, погиб духовно и физически, однако я еще не созрел для постижения свободного полета, начавшегося в науке, так как был слишком оглуплен бездуховным, пустым преподаванием»[1].
Студенческие годы в Берлине
Освободившись от стеснявших его уз, Барт решил без промедления продолжать учебу и спустя две недели после ухода из школы приступил к занятиям в Берлинском университете. Правда, конечная цель была ему еще неясна. В сущности, он был прирожденным филологом, однако колебался между археологией и исторической географией. Поэтому в первом семестре, чтобы получить более полное представление об этих предметах, он стал ходить сразу на несколько платных курсов. Будущий ученый особенно высоко оценил преподавателя археологии Августа Бёка (1785–1867) и географии Карла Риттера (1779–1859), с которыми в дальнейшем был связан тесными узами дружбы.
Август Бёк был приглашен в Берлинский университет еще в 1810 году (год его основания). Выдающийся ученый и преподаватель, он не скрывал своего оппозиционного отношения к прусскому правительству. При его содействии начал возрождаться интерес к античной Греции. Он неустанно боролся за то, чтобы новое могло пробить себе дорогу. В этом друг Бёка Бартольд Георг Нибур (1776–1831), специалист по древнеримской истории, был до самой своей смерти его верным соратником. Им противостояла так называемая лейпцигская школа во главе с Готфридом Германом (1772–1848), считавшая, что в исследовании древнего мира главным должно быть изучение языков. Бёк же, напротив, последовательно утверждал равноправие языковедения с другими науками, а все они вместе, по его мнению, должны способствовать развитию общества. Изучение языков в то же время не должно стать самоцелью, а быть прежде всего средством научного познания исторических взаимосвязей.
Этими основными критериями руководствовался и студент Генрих Барт. Под влиянием Бёка его усвоение языков всегда было тесно связано с исследованием культурно-исторических условий носителей этих языков.
Подобным же стимулирующим образом на него воздействовал Карл Риттер. Он был первым профессором географии в Германии, возглавлявшим с 1820 года кафедру в Берлинском университете и внедрившим строго последовательный исторический и сравнительный методы в изучении своего предмета. Тем самым он возвысил географию — не без влияния Александра Гумбольдта (1769–1859) — от чисто описательного предмета до науки. Прежде в этой области ограничивались лишь описательным изложением более или менее случайных географических явлений. Если труд Риттера «Замечания по методическому преподаванию географии», вышедший в 1806 году, теоретически обосновал принципы нового метода изучения, то главная его работа «География и ее взаимодействие с
Последние комментарии
6 часов 51 минут назад
6 часов 54 минут назад
7 часов 6 минут назад
7 часов 8 минут назад
7 часов 22 минут назад
7 часов 39 минут назад