2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
рук, а у них, как видно, итээровцев девать некуда.
Наташка родит, и, может, вместе с ней поехать на недельку к теще, погостить? И снова впрягаться на целый год? Ждешь лета, ждешь, да так ни разу и не побываешь на природе.
Неделька у тещи — это тоже выход, это уже кое-что. Можно будет сходить за грибами, заготовить на зиму шиповник.
Тут Василия охватила тревога: чего-то не хватало в окружающем пространстве, такое ощущение бывает, когда внезапно прекращается тиканье ходиков. Недоумевая, он покрутил головой и вдруг понял: неестественно тихо лежит Наташа, как будто и нет ее, не шелохнется, не всхлипнет, даже дыхания не слышно. Он осторожно провел по ее лицу ладонью. Наташа отвернула лицо к стенке, а пальцы Василия стали влажными.
— Ты чего? — шепотом спросил он. — Что случилось? Может, вызвать врача?
— Мне страшно… боюсь, — проговорила она так, что он едва услышал.
Василий стал поглаживать ее волосы.
— Глупенькая, да чего тут бояться? Все проходят через это. Возьми, любая женщина.
— Я понимаю, а все равно страшно. Говорят, когда бабы рожают, то проклинают своих мужей.
— Успокойся, глупенькая, успокойся, проклинай и ты, если это поможет.
— Ну что ты… — сказала Наташа и прижалась влажной щекой к его руке.
— А бояться не надо, я же с тобой, я рядом, ты не одна, ты не как старушка, что под нами.
— А правда, — сказала Наташа, всхлипывая. — Случится с ней чего, так никто и не узнает.
— Не нагнетай ужасы, — мягко сказал Василий, укладываясь. — Ни с ней, ни с тобой ничего не случится. Сейчас у тебя просто нервы. Но это временно. Постарайся уснуть.
Оба затихли, и Василий уже впадал в полузабытье, когда видения теряют графическую четкость и, сливаясь друг с другом, рождают нечто фантастическое, как голос Наташи пробудил его, вернул на землю.
— Вася, а почему ты был против ребенка?
Теперь началось… Это воспоминание для него было сейчас самое неприятное. Что и говорить, он был неправ, когда сразу предложил Наташе лечь в больницу, а она — молодец — не согласилась. Плакала, но не соглашалась. Тогда ему казалось, что с рождением ребенка он перестанет чувствовать так полно, как сейчас, свою независимость, свою способность в любой момент начать, если потребуется, жизнь заново, и будет он, как трамвай, который идет только по заранее проложенным рельсам.
— Глупости говоришь, — сказал Василий. — Я никогда не был против ребенка, я только высказывал предположение: не преждевременно ли? Квартиру едва получили, да и то одна комната… Впрочем, теперь все это ерунда…
— Но ты был против! Вырастет наш ребенок, как ему в глаза посмотришь?
— Слушай, не используй свое положение, у меня нервы не железные.
— Я не использую. — Наташа теснее придвинулась к нему и затихла.
Уже засыпая, Василий думал: появится ребенок, и все пойдет по-другому — плавно и широко и, главное, полноводно. И еще он подумал: тихо-тихо, еле-еле, а капли на балконе все-таки слышны.
С утра Наташа отложила книги, которые так придирчиво читала накануне, и принялась за уборку. Ее лицо удивило Василия спокойствием и торжественностью, словно она приступила к самому главному делу жизни.
— Ты чего порхаешь, как бабочка? — обеспокоенно спросил Василий.
— Я тебе мешаю?
— Да в общем-то нет, но я на твоем месте все-таки лежал бы. Мало ли чего!
Наташа не ответила. Иногда наступали периоды, когда у нее проявлялась отвратительная способность выпадать из разговора: оттолкнется от какого-нибудь слова и начинает думать о своем. Вначале Василий переживал, бесился, но потом привык.
Одна мысль не давала ему последнее время покоя: вот когда мать была в положении им, Василием, интересно, отец требовал, чтобы она досрочно сходила в больницу? Требовал или нет? Может, требовал? А мать, наверное, как Наташа, плакала первое время по ночам и все-таки настояла на своем. А прояви она слабохарактерность, значит, не было бы его, Василия? Какая несуразная чепуха… Вот была бы глупость…
Василий поглядел на женину карусель, покачал головой, ушел на кухню и высунулся в окно. Да! Знатный прошел ночью дождище. Кусочек асфальта, который всегда был виден внизу, затопила мутная лужа, таз на балконе наполнился до краев, а вот у старушки было вообще что-то непонятное. Старухи всегда такие аккуратистки, такие чистюли — если бы из них действительно песок сыпался, они бы носили совок и щетку, чтобы тут же за собой убирать. А эта — умрешь от смеха — забыла вечером занести в комнату и стул, и коврик, и валенки; елки-палки, даже валенки… Сейчас они стоят набрякшие и напоминают не столько валенки, сколько сапоги из резины толщиною в палец. Ну и бабка… Вот начнет ахать и причитать. Сколько же ей сушить придется это хозяйство? Василий уже хотел было крикнуть Наташу, но она сама ворвалась на кухню, как азиатский смерч.
— Покурил? Давай в комнату. — В руках у нее была тряпка.
— Что за суета, что за надобность… Вот приспичило, — заворчал Василий и тут же забыл
Последние комментарии
17 часов 13 минут назад
17 часов 31 минут назад
17 часов 40 минут назад
17 часов 41 минут назад
17 часов 44 минут назад
18 часов 2 минут назад