Иван Тропов
Цензор
(дилогия)
Часть I
Цензор
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
Вы оттачивали свое Звездное Мастерство, бросая на верную смерть отряды морпехов, с бравурным «рок-н-ролл!» послушно марширующих прямо под дула батареи осадных танков?
Вы Выпадали на пару недель из реальной жизни в мир Радиоактивных осадков, чтобы ради приглянувшегося Вам бронежилета отстреливать несговорчивых торговцев?
Вы Полураспадались, пока часть Вас с остервенением молотила стальной монтировкой по мордам Полуживых монстров, заливая фонтанами кровавых ошметок доски с попсовыми формулами?
Если Вы ни разу не делали ничего подобного, Вам лучше не читать эту историю.
Но разве Вы из таких?..
22
Тьма перед глазами расступилась. Он снова был в крошечной игровой кабине.
Стас быстро вытащил голову из шлема вира-контакта и поднял к лицу левую ладонь. Ожога не было.
Он выскользнул из огромного кресла, шагнул к двери и выглянул в коридор.
Зеленые стены, яркий желтый свет. И в самом конце коридора удаляющийся белый халатик технички. Совсем рядом с приоткрытой дверью. Черт!
Стас распахнул дверь и понесся за техничкой, бесшумно ступая на носках. Она шла медленно, но до раскрытой двери ей осталось каких-то три метра…
Стас прибавил, рванулся изо всех сил – но все равно опоздал. На какие-то доли секунды!
Техничка дошла до двери. Остановилась, распахнула дверь, двинулась внутрь… но так и не вошла. Поднятая нога так и повисла в воздухе. Зато ее легкие исторгли пронзительный крик.
Стас с разбега влетел в техничку, сомкнув руки на ее шее.
Но слишком поздно! Ее крик уже улетел в другой конец коридора. Оттуда долетел шелест бумаги и звонкий шлепок, – это охранник уронил на пол журнал.
Техничка дернулась, пытаясь обернуться, увидела Стаса, – его яростно оскаленный рот, перекошенное злобой лицо, – и ее глаза расширились от ужаса. Если бы не пальцы Стаса на ее шее, она завопила бы еще раз. А так только придушенно захрипела.
Но теперь это было не важно. Первый-то крик охранник услышал… Из другого конца коридора послышался топот. Тяжелые ботинки громко бухали по мраморному полу.
– Эй! Что случилось? – тревожно крикнул охранник на бегу.
Стас заскрипел зубами. От досады и ярости сводило челюсти. Всего какие-то доли секунды! Черт возьми! Не хватило совсем чуть-чуть!
Техничка замолотила руками, пытаясь вырваться. Но стиснутые пальцы еще крепче сжались на ее шее. Стас вздернул ее в воздух и со всего размаху приложил головой о крашеный бетон. Противно хрустнуло, брызнула кровь. Техничка обмякла в его руках, но Стас не остановился. Остервенев, он все бил и бил ее головой о стену.
Чертовы доли секунды! Он опять опоздал! Все дальнейшее не имело значения.
За его спиной шаги охранника замедлились, теперь тот крался.
– Эй! Что случи… – охранник осекся, замерши у входа в комнату. М-мать… – голос охранника задрожал. Как и пистолет в его руке.
Внутри Стас все бил техничку головой о стену. А вокруг него, по всей крошечной комнате, залив кровью пол и стены, валялось что-то распотрошенное. Даже не понять, что это было…
Стас отбросил труп технички и развернулся к охраннику, оскалившись. Ну, давай же! Быстрее, сколько можно тянуть?!
Руки охранника тряслись. Но не до такой степени, чтобы он промахнулся с пяти метров.
В уши ворвался грохот выстрела, Стаса ударило в грудь, отбросило к стене. Потом обожгло живот. Выстрел, еще выстрел, – от ужаса охранник решил всадить в него всю обойму.
В голове загрохотали тысячи колоколов. Стас провалился в темноту.
1
Небо низкое, серое. Бесформенное, словно программисты бога пожалели полигонов.
И всю ночь снились кошмары. Тоска.
Стас хмуро глядел в окно, зябко дрожа под простыней, и изо всех сил не хотел идти на работу.
Некоторые думают, что игровой цензор – классная работа. Целый день играешь, а тебе за это еще и деньги платят. Стас тоже так думал – пару лет назад, когда шел устраиваться цензором.
Но ведь цензоры не просто играют. Они проверяют игры на уровень жестокости и насилия. А для этого ведут себя в игре так, как не каждый маньяк сможет.
Теперь Стас ненавидел свою работу. И это сказывалось на результатах. Последнее время шеф как-то нехорошо косился. И справедливо, между прочим, косился, – за дело. Как бы не уволил!
2
– Привет! Как дела? – Андрей выпустил в потолок струю дыма, любуясь игрой завихрений.
– Отлично, – соврал Стас. – А у тебя?
– Нормально. Кстати, тебя шеф хотел видеть.
Стас вздрогнул. Этого только не хватало. Если шеф хочет видеть кого-то с утра пораньше, это значит одно из двух… причем повышение Стасу точно не грозило.
– Зачем? – тревожно спросил Стас.
– А он мне докладывал? – ухмыльнулся Андрей. – Не знаю. Нам из Питера какого-то практиканта прислали. Может, чтобы ввести его в курс дела?
Стас хмуро уставился в окно. Практикант… Хорошо, если все дело в практиканте.
3
В приемной шефа за своим столиком сидела секретарша Лидочка, хорошенькая белокурая куколка. На диване развалился незнакомый молодой парень.
– Доброе утро, Стасик, – защебетала Лидочка. Она доложила шефу о приходе и мило улыбнулась: – Сейчас, подожди минутку, он с кем-то разговаривает по телефону.
Стас присел рядом с парнем. Это и есть тот самый практикант из Питера?
– Привет, – добродушно улыбнулся парень.
– Привет. Это ты к нам из Питера?
– Угу. – Парень протянул руку: – Михаил.
– Стас.
Завязался ни к чему не обязывающий треп. Стас поглядывал на Лидочку не пора ли к шефу? Лидочка безмятежно шелестела глянцевыми страницами и прихлебывала кофе.
– Слышал, что у америкосов случилось? – без умолку болтал Михаил.
– Нет, а что?
Стас с трудом выдавил вежливую улыбку. Ну какое ему дело до американцев, когда его самого вот-вот уволят? Или Михаил говорит об их коллегах, американских игровых цензорах?
– У них один цензор проверял фэновский самопал, – с готовностью выдал Михаил. – А та игрушка специально так сделана, чтобы имитировать обстановку реального игрового клуба. Ну, вроде прикола. И все в игре так сделано, что фиг разберешь, вышел ты уже в реал или еще в игре. Так этот цензор запутался. Шестерых замочил, пока понял, что уже в реале! – Михаил радостно усмехнулся. – Круто?
– Угу, – равнодушно кивнул Стас.
Он слышал эту байку не один десяток раз. Первый раз еще задолго до того, как поступил на курсы подготовки цензоров. Все эти байки – чистое вранье. Уж кто-кто, а профессиональный цензор не мог спутать реал с игрой.
Но байки на то и байки, чтобы играть на нервах впечатлительных и неопытных. А Михаил еще только практикант.
– Стасик, иди, – позвала Лидочка.
4
Шеф долго молчал.
Взгляд в монитор, пальцы задумчиво крутят колесико мышки. Клик, клик, клик.
Стас топтался перед столом, не решаясь присесть. Все… точно увольнение.
Наконец шеф поднял глаза – серо-стальные, блестящие, почти как ртуть. И взгляд у них такой же. Растекается по тебе, обволакивает, затекают в каждую щелочку, добираясь до самого сокровенного…
Стас поежился.
Шеф неспешно прокашлялся и тихо начал:
– Стасик…
Стас похолодел. Все в отделе знали, в каких случаях шеф становился до ужаса тактичным и ласковым.
– Результаты вашей работы в последнее время значительно ухудшились…
И это еще мягко говоря. Стас затаил дыхание. Ну, все…
Шеф помолчал.
Клик, клик, клик. Узловатый палец шефа ни на миг не прекращал мучить колесико. Клик, клик, клик.
Этот звук ужасно нервировал Стаса.
– Постарайтесь хорошо выполнить сегодняшнее задание, – вдруг едва слышно сказал шеф, заглядывая Стасу в глаза. – Хорошо?
Стас судорожно сглотнул. Пронесло!
Он поспешно кивнул головой. Опомнился, быстро выдавил:
– Да-да. Конечно, Константин Сергеевич!
Шеф покивал головой в такт каким-то своим мыслям, разглядывая Стаса. Едва заметно махнул рукой:
– Идите.
5
– Ну, как? – ухмыльнулся Андрей.
– Последний шанс, – мрачно отозвался Стас, щелкая питанием бэкапа.
– А как задание? Сложное?
Стас пожал плечами и защелкал по клавиатуре, входя в сеть и скачивая свою вводную на сегодня.
– Вира-клуб «Реальность грез», – прочитал Стас.
Вира получила распространение только в клубах – уж очень дорогое это удовольствие: чтобы просчитать реалистичный игровой мир, нужны мощные компьютеры; для полной имитации всех пяти чувств нужны шлемы вира-контакта, а каждый шлем стоит как приличная вилла; да и сами вира-игры стоят очень недешево.
– Очень оригинальное название, – ухмыльнулся Андрей. – Круче только «Явь мечты»! А что там?
– Три дня назад директор клуба был в «Лире».
– Это такая полупиратская фирмочка? – вспомнил Андрей. – И наши поисковики думают, что директор купил в «Лире» какой-то не лицензированный свежачок?
– Догадливый какой, – буркнул Стас.
Если в игре окажется повышенный уровень жестокости, и Стас сможет это доказать, тогда вира-клуб здорово оштрафуют.
– А мне сегодня опять какую-то туфту для мелюзги проверять, пожаловался Андрей. – Котята, волчата… число когтей и клыков на одно звериное рыло – муть… Везет тебе! Кровищи, небось, по колено будет… эх! – мечтательно вздохнул он.
И вдруг – резко вспорол воздух рукой, словно кого-то тыкал ножом:
– Ых! – выдохнул Андрей, зверски оскалившись.
Стас вздрогнул и поспешно опустил глаза, похолодев. С большинством своих коллег по работе он меньше всего хотел бы столкнуться в обычной жизни… особенно в темной подворотне.
6
Огромный черный джип медленно крался по новому микрорайону. В затемненных стеклах скользили новенькие двухэтажные коттеджи, крытые красной черепицей. Джип рыскал между домиками уже битых полчаса.
– М-мать… – шипел Стас в кабине, обливаясь холодным потом.
Он крутил распечатку с дорогой к вира-клубу и так и эдак, но найти клуб не мог. Капли пота стекали по лбу, оставляя соленые дорожки. Стоило представить шефа, читающего отчет Стаса – так, мол, и так, заплутал в трех коттеджах, провалил задание, даже не добравшись до клуба, – и сердце бешено молотилось в груди, а лоб снова покрывался испариной. Не спасал даже хваленый немецкий климат-контроль.
Клуба не было. Ну не было его! Домики, подземный гараж…
Стас заморгал глазами. Только сейчас заметил.
– Фа-а-а-ак! – взревел он и врезал по тормозам.
Скрежетнув колодкой, джип встал. Справа был не въезд в подземный гараж. Это был въезд в вира-клуб. Вывеска была совсем крошечная. На ней одно лишь название, выведенное неброским шрифтом, без единого пояснения.
– Бизнесмены недоделанные, чтоб вас! – от души пожелал Стас. – Кто же так делает, блин!
Такого бездарного размещения клуба он не видел ни разу. Ни рекламного щита, ни хотя бы указателя на поверхности! Без поводыря не найдешь.
Стас съехал вниз. На стоянке для клиентов было не густо. Зеленый «сааб», последняя модель «мерседеса» – и все. Вообще удивительно, как и эти-то двое нашли клуб!
Вдоволь наругавшись, Стас порылся в служебной сумке, нашел кристалл с «телом» и сунул в карман. Выбрался из джипа и развязной походочкой направился ко входу.
Под ложечкой предательски засосало. Клуб не внушал уважения. Вдруг здесь только стандартный набор из лицензированных игр? Ужас! Придется возвращаться несолоно хлебавши. И доказывай шефу, что ты не верблюд…
7
Охранник был бравый. Щеки – кровь с молоком, плечи в метр. На одном боку из открытой кобуры торчал здоровенный «Хеклер-Кох» сорок пятого калибра, на другом – навороченный шокер. Поверх формы бронежилет. Словно кто-то собирается брать вира-клуб штурмом!
Охранник смерил Стаса железобетонным взглядом и угрюмо пробасил:
– Добро пожаловать.
– Привет, – кивнул Стас и прошел мимо.
По коридору к нему уже спешила девчонка в белом халатике и с дежурной улыбкой. Типичная техничка.
– Добро пожаловать в «Реальность грез»! – радостно отрапортовала она и повела Стаса за собой.
Они прошли первый подземный этаж, спустились по лестнице.
В холле за лестницей их ждал еще один охранник. Тоже с «хеком» и шокером, тоже в тяжелом бронежилете поверх униформы. Последний писк моды, что ли?
Техничка повела Стаса по длинному коридору.
– Сюда, пожалуйста, – она ввела его в свободную кабинку.
В крошечной комнате едва развернуться. Все место занимает огромное кожаное кресло. Над креслом нависает «шлем» вира-контакта – два центнера мазеров, процессоров и прочей машинерии на здоровенном кронштейне.
Стас забрался в кресло.
– Вы со своим «телом», или поставить стандартное? – спросила девчонка.
«Тело» – признак настоящего игрока. Чтобы не привыкать к новому игровому телу в каждой игре, можно оцифровать свое реальное тело и движения. Получается игровое «тело». Движок игры моделирует движения игрока по этой оцифровке, и игрок двигается и чувствует себя как в реале.
Последний раз Стас снимал оцифровку совсем недавно, две недели назад. Если не считать крошечного следа от ожога на левой ладони, то в игре с хорошим движком отличить игровое «тело» от реального почти невозможно.
Стас протянул техничке кристалл с «телом». Девчонка с уважением посмотрела на Стаса, загнала кристалл в драйв и протянула палм с меню.
Стандартный набор игр. Семнадцать блок-бастеров, но все проверенные-перепроверенные. Все эти игры уже были лицензированы, и цензору с ними ничего не светило.
Черт, неужели придется возвращаться ни с чем?
Стас, волнуясь, облизнул губы и с надеждой посмотрел на техничку.
– Это все, что мы можем предложить, – смущенно улыбнулась техничка. Выдержала паузу и тихо закончила: – Из лицензированного.
Стас едва сдержал радостный возглас. Значит, были еще и не лицензированные игры! Притвориться равнодушным стоило большого труда, но Стас смог.
– Жаль, – скучно начал он. – Кажется, мне именно про вас рассказывали, что есть у вас какая-то новая игрушка…
Техничка смерила Стаса оценивающим взглядом.
– У нас есть одна новая игрушка, но она еще не прошла официального лицензирования.
Всего одна? Стас чуть не взвыл. Наверняка это «Тигры джунглей» или «Темные телочки». Обе игры он уже проверял, и даже по два раза, но… Он ведь не простой игрок. Его цель – выявить в игре самые кровожадные моменты, провоцирующие игрока на насилие и жестокость, и доказать, что игра должна быть запрещена. Тогда клуб, предложивший эту игру, будет хорошенько оштрафован.
Но все дело в том, что обе эти игры Стас не смог завалить. Третий раз играть не было смысла… Стас знал свои возможности. Не сможет он завалить эти игрушки.
Билли всемогущий! Пусть это будет другая игрушка!
– И интересная? – спросил Стас.
Он затаил дыхание, ожидая ответ. «Телочки» или «Тигры»? Или же тьфу-тьфу! помоги БГ всеглючный! – что-то новое, что можно попытаться завалить?
Техничка достала из кармана халатика еще один палм.
– «Московская миссия», – гордо объявила она.
Это еще что за зверь такой? Стас не слышал о такой игрушке. Даже с превью не сталкивался. Он взял второй палм.
Так. Шпионская история в центре мафиозной Москвы… смелый и отважный агент… борьба за кристалл с секретной информацией…
Стас вздохнул. Чтоб их всех!.. Кажется, такая игрушка не будет особенно кровожадной. Как он влип…
– Очень реалистичный движок, – нежно ворковала техничка над ухом. – По заказу нашего клуба выполнена специальная локализация первого уровня игры. Уровень до мелочей повторяет обстановку нашего клуба! – с гордостью доложила она.
Стас оживился. Если локализацию делали наши родные программеры-ламеры, то… вечная память игровому балансу!
Ведь это шанс! Ошибки в балансе игры на руку цензорам. В любом случае, он ничего не теряет.
– Давайте, – решился Стас и протянул кредитную карточку. – Пять часов.
8
С тихим жужжанием шлем вира-контакта опустился на голову. На глаза наехали окуляры с мягкими накладками. Внутри – крошечные лазеры. Тончайшие лучи будут развертывать изображение прямо на сетчатку глаза. Изображение ярче и четче, чем в реале.
Уши закрыли огромные наушники. Противофазное подавление шумов в тот же миг отсекло все внешние звуки.
Стас вдруг перестал чувствовать тело – это включились сотни мазеров, подающих имитацию запахов, тактильных и моторных ощущений прямо на нейроны мозга. Во время игры они считывают и гасят все нервные импульсы, идущие из мозга на мускулы; игроку кажется, что он двигается, на самом деле он неподвижно сидит в кресле.
Ни света, ни звука, ни тела. Совсем ничего.
Потом вдали вспыхнуло розовое зарево, и на Стаса с ревом понеслось название фирмы…
9
Вступление было скучное и путаное.
В Москве из секретного военного института похищена информация о боевых вирусах. Предатель, майор ФСБ, спрятал кристалл с информацией в вира-клубе.
Смешно… Руки бы сценаристам оторвать за такое! Ну да фиг с ним. Что там дальше?
Найти кристалл, выйти на заказчика и обезвредить предателя-майора должен отважный сверхзасекреченный агент… – тут предлагалось вставить желаемое имя. Можно свое.
Фигня какая. А, черт с ним! Стас видел игрушки и похуже. В конце концов, он не игрок, он – цензор. Сюжет игры интересовал его в сугубо утилитарных целях.
Итак, первый эпизод. Человек заказчика должен забрать кристалл из вира-клуба. Чтобы сесть на след этого человека, отважный агент посетил вира-клуб как обычный игрок.
Неплохой задел… для цензора.
Старт!
Зеленоватое меню пропало. Опустилась тьма.
10
Тьма ушла. Красноватый сумрак. Перед глазами – отъезжающие окуляры. Шлем вира-контакта уехал вверх. Он лежал в кресле, в кабинке вира-клуба.
На миг Стас замешкался.
Показалось, словно аппаратура вира-контакта дала сбой, и он в реале, так и не начав играть. Кабинка совершенно такая же, – как та, что была в реальности.
Впрочем, техничка предупреждала его: локализация по их заказу, полное подобие реальному клубу. Так и должно быть. Просто непривычно.
– Придумают же, – усмехнулся Стас. – Так и шизофреником недолго стать. Особенно цензору.
Одежда была обычная. Как и в реале, на теле были джинсы, «казаки» и черная шелковая рубашка.
Он поднялся с кресла и подошел к двери. Выглянул в коридор. Зеленые стены, как и в реале. Такой же черный пол, такие же желтые лампы. Никого.
Если в игре в самом деле использован план реального клуба, то за поворотом должен быть холл с охранником и выходом на лестницу. А с другой стороны?
Ладно, сначала надо проверить уровень реалистичности. Для цензора это важнее всего.
Стас вышел в коридор.
Справа и слева плотно прикрытые двери в кабинки вира-контакта. Осторожно ступая по мраморному полу, Стас двинулся в конец коридора, противоположный от охранника и выхода на лестницу. Осторожно тронул ближайшую дверь.
Дверь легко поддалась. Такая же кабинка, из которой он вышел. В кресле никого.
Стас двинулся к следующей двери. Чуть приоткрыл ее – и замер.
В кресле кто-то сидел. Стас зашел и плотно прикрыл дверь. Нервно облизнулся.
Это всего лишь игра. Но когда движок безукоризненно имитирует реальность – невольно начинаешь и думать, как в реальной жизни. И так же опасаться. Потому что цензоры ведут себя в игре весьма специфично.
В кресле сидел молодой парень. Невысокий, чахлый подросток. Это хорошо, что хрупкий.
Стас оглядел комнату. Ничего подходящего. Но на ногах у парня были ботинки со шнуровкой… Стас присел на корточки и стал расшнуровывать ботинок.
Парень ничего не чувствовал. Шлем вира-контакта исправно подавлял ощущения от реального тела, заменяя их на игровую симуляцию. Вытащив шнурок из ботинка, Стас подергал его в руках. Хороший шнурок: узкий, прочный.
Пора поработать.
Стас склонился над парнем и обвил шнурок вокруг его шеи. Затем отключил вира-контакт.
Шлем пошел вверх, парень недовольно открыл глаза.
– В чем дело?! – возмутился он ломающиймся голоском. – Я же сказал, что на пять часо…
Парень замолк. Стас так стянул шнурок, что лицо парня налилось кровью, а из раскрытого рта вывалился язык. Парень задергался, попытался отбить руки, даже пару раз брыкнулся – но это не помогло. Стас навалился на него всем телом и еще сильнее стянул шнурок.
Глаза у подростка полезли из орбит, лицо надулось, стало как спелый помидор, – вот-вот брызнет кровью.
Но просто так убить парня Стас не мог.
Цензоры исследуют игру на жестокость. А оценка жестокости напрямую связана с реалистичностью и длительностью страданий игрового персонажа. Выработана даже специальная шкала для оценки жестокости игры, есть свои единицы измерения – лембеды.
Порог, за которым игра будет запрещена – пятьсот лембед. А простое убийство безоружного – всего десять лембед. Да и то, если уровень реалистичности в игре неотличим от реальности. А это еще надо определить.
Нет, просто убить этого парня он не мог.
Стас замахнулся и врезал ему в пах. Еще раз. Парень беззвучно взвыл, выпучив от боли глаза. Заметался в кресле, извиваясь под Стасом, но не смог ничего сделать. Он был гораздо слабее и уже задыхался. Вот-вот потеряет сознание.
Стас отпустил шнурок. Левой рукой прижал голову парня к подголовнику, чтобы лицо не моталось – и воткнул указательный палец ему в правый глаз.
Палец с чмоканьем воткнулся под яблоко, глаз лопнул.
Желудок подпрыгнул к самому горлу. Стас закрыл глаза – но тотчас же заставил себя открыть их. Его профессия требовала: он должен оценить реалистичность игры.
Десяток лет назад игровые персонажи были манекенами без внутренностей. Теперь персонажи все больше напоминали виртуальные пособия для студентов-медиков. Чем выше правдоподобие, тем дороже оценивается каждая жестокость и убийство.
В этой игре правдоподобие было на уровне. Все, что он сделает, будет оценено по максимуму.
Парень молотил руками, с хрипом втягивая воздух. Стас снова натянул шнурок, чтобы парень не заорал.
– Любишь зарплату, люби и людишек потрошить! – пробормотал Стас, подбадривая сам себя. Но как же он не любил свою работу…
Он зажмурился от отвращения – и нажал пальцем на второй глаз…
11
Через пять минут Стас выглянул из кабинки. Изувеченный труп парня дал ему пятьдесят две лембеды.
Точнее, принесет. При условии, что Стаса не арестуют и не убьют за десять игровых минут. Если уж движок игры дает игроку возможность убивать и мучить, – тогда сценаристы должны позаботиться, чтобы в игре была неотвратимость наказания. Чтобы никакой маньяк, привыкнув к собственной безнаказанности в неотличимой от реальности игре, не начал резать людей и в реале. Если же игра дает возможность замучить без всякого возмездия – таких игр точно не должно быть. Цензоры для того и нужны, чтобы отбраковывать такие поделки.
Стас огляделся. Пока тревоги нет.
Неплохое начало. Если он сможет набрать пятьсот лембед, то игрушка будет запрещена, а он останется на работе. Но для этого надо постараться.
12
Третья комната была пустой, а в следующей был здоровый мужик. Лицо заросло сизо-черной бородой, огромные волосатые лапы – как чудовищные клешни.
Голыми руками с ним не справиться. Нужно какое-то оружие.
Стас вернулся в коридор и прокрался в конец, противоположный холлу с охранником. Осторожно выглянул за угол. Две кадки с пальмами, двери в туалетные комнаты. Замечательно.
Он зашел в мужской туалет и плотно закрыл дверь. Подошел к зеркалу над умывальником и подергал его. Зеркало подалось – висело на шурупах. Стас снял его, замахнулся и грохнул зеркало на пол. Стекло гулко лопнуло, в стороны брызнули осколки.
Стас сморщился от оглушительного звука. Вся надежда только на звукоизоляцию и сладкую дрему охранников.
Он выбрал длинный острый осколок – тридцать сантиметров, почти кинжал. Только без ручки. Так всю руку в нарезку превратить можно.
Стас выглянул в коридор. Все тихо. Звукоизоляция действительно отменная. Охранник в том конце коридора ничего не услышал.
Он вернулся в комнату с трупом подростка. Снял с него замшевую курточку и обмотал ею конец осколка. Теперь можно было колоть и рубить, не боясь поранить руку.
Стас прокрался в комнату с волосатым кавказцем. Здоровый бугай. Лучше бы просто его убить, но… простое убийство взрослого сильного мужчины семь лембед. Дополнительные лембеды идут за зверства, за страдания… пусть даже и игровых персонажей.
Стас подошел к мужику, прикинул, куда бить. Замахнулся – и только теперь ткнул клавишу отключения вира-шлема. И едва шлем сполз с бородатого лица – рубанул осколком по бедру.
– А-а-а-а! – заорал мужик.
Удар получился классный: осколок вошел глубоко, распоротые мышцы развалились, как сочный бифштекс. Из перерубленной артерии брызнула кровь алый фонтанчик прямо в потолок.
Мужик, не переставая орать, сумасшедшими глазами смотрел на свою разрезанную ногу, не веря в происходящее. Прямо как живой. Наконец перевел взгляд на Стаса – и тут же получил осколком зеркала в живот.
На этот раз Стас ударил несильно. Нужно было выжимать страдания, а не просто убить этого здоровяка.
И зря. Мелькнул здоровый волосатый кулак – и Стасу показалось, словно на него налетел грузовик. Перед глазами вспыхнули и замелькали ослепительные искры, в затылок с хрустом что-то ударило.
Стас помотал головой, приходя в себя. От удара его отбросило к стене. На несколько секунд он вырубился, – кавказец, рыча от боли и пережимая артерию на ноге, успел вывалиться из кресла и полз к двери, отчаянно матерясь.
– Ах ты… – зарычал Стас и бросился за ним.
Кавказец пытался приподняться, дотянуться до ручки. Он слабел на глазах. Но упрямо полз в коридор за помощью.
Стас рубанул ему по щиколотке.
Мужик заорал с новыми силами, перевернулся, лягнул Стаса ногой. Несильно, но болезненно – прямо в пах.
– Ты меня достал, мужик, – зашипел Стас и стал профессионально шинковать грудь кавказца…
13
Когда кавказец затих, Стас слез с него. Он весь был в крови. На черных джинсах и рубашке кровь казалась обычными пятнами от воды. Но пропитанная кровью одежда коркой присыхала к телу.
Ладно, это все не в реальности. Можно и потерпеть.
Теперь не мешало бы засейвиться.
– Сейв, – приказал Стас.
Ничего не произошло.
– М-мать… Save! – тщательно выговорил Стас. – Сохранить игру!
Без разницы. В чем дело?
Пару минут Стас перебирал различные формулы выхода – но все безрезультатно. Неужели в этой недоделанной игре нельзя засейвиться на этом этапе? Тогда он зря радовался. Полигон удачный – для цензора, – но без промежуточных сейвов будет очень трудно. Не сможет он набрать нужные пятьсот лембед…
– Чтоб вас всех! Выход!
Никакой реакции.
Стас заморгал глазами.
– Escape!
Опять ничего не произошло.
– Дьявол! Я что, и выйти не могу с этого дурацкого полигона?! Безрукие программеры! Локализацию без глюков сделать не могут!
И что теперь делать? Черт с ними, с сейвами… Выйти-то ему как? Почему нет выхода?
И вдруг вспомнился практикант, с байкой об американском цензоре, который проверял игру и не заметил, как вышел в реал…
По спине промаршировали мурашки.
А что, если он действительно так и не вошел в игру, а ходит по реальному вира-клубу? Что, если аппаратура вира-контакта сглючила, и он «вышел» из вира-шлема не в игре, а в реале?..
Под ложечкой предательски засосало.
– Бред! – одернул себя Стас. – Не может такого быть! Просто безрукие программеры!
Но что он скажет шефу, если не сможет завалить эту игрушку? Черт… уволят, точно уволят… Он обессилено рухнул в кресло.
– Неужели я должен подохнуть на этом полигоне, чтобы выйти?! возмутился он.
И захлопал ртом. После слова «выйти» все вокруг подернулось пеленой, перед ним мерцало меню.
Надо было просто сесть в кресло, и уже потом вызывать меню.
– Пр-ри-идурки! – оценил Стас разработчиков игры.
14
Засейвившись, он вернулся в игру.
Выбрался из кресла, тщательно вытер ноги о палас, чтобы не оставлять следов, и выглянул в коридор.
И сразу же услышал цоканье каблуков.
Стас замер. Цокало в холле перед туалетными комнатами. Потом смолкло. Женщина зашла «попудрить носик».
Замечательно! Женщина в игре – это не только рисованная смазливая мордашка, но еще и в полтора раза больше лембед, чем с мужика!
Стас бесшумно двинулся по коридору. Но успел пройти всего два шага. Опять раздался стук каблуков – но теперь сзади. Далекий, приглушенный, – но шаги приближались. Кто-то спускался по лестнице с первого этажа. Наверно, игровая техничка.
Стас нервно сглотнул. Если она сейчас войдет в коридор, и увидит его замызганную кровью одежду, испачканные руки и словно сочащийся кровью осколок стекла… Криков будет много. А в холле у лестницы охранник с пистолетом. И еще один на первом этаже.
Не было никаких сомнений, что игра действительно до мелочей имитирует обстановку реального клуба. А в реальном клубе два охранника с пистолетами.
В холле тихо переговаривались.
Ага. Техничка пришла поболтать с охранником. Может, и не только поболтать… Да что угодно, только бы она не выглянула в коридор!
А если выглянет? Куда? Назад?
Нет, вперед! Ко второму входу, и в женскую туалетную комнату!
Стас шагнул вперед, – и опять остановился. А если женщина выйдет из туалетной комнаты раньше, чем он успеет войти? Увидит его, закричит – и охранник непременно ее услышит.
Куда?! Что вперед, что назад – сильный риск быть замеченным раньше времени. Черт!
Стас затравленно огляделся, и…
– Слава БГ всеглючному! – беззвучно выдохнул он.
Ближайшая дверь справа была приоткрыта. Вот он, выход!
Женщина, что пошла «попудрить носик», вышла именно оттуда – и туда же вернется. Прелестно. Даже бегать за ней не придется.
Стас нырнул в комнату. Все верно: женщина вышла из этой кабинки – на широком подлокотнике лежала сумочка. Рядом висел прозрачный шелковый шарфик.
И неплохой шарфик. Стас скрутил его жгутом, подергал. Прочный, удобный. В коридоре застучали каблуки.
Стас метнулся за дверь. Главное, не дать женщине закричать. В холле охранник и техничка. Любой подозрительный шум они услышат, и поднимется паника.
Стук каблуков ближе, ближе… немного неправильный стук. Так ходят грузные женщины, которым тяжело идти.
Дьявол! А если она не только грузная, но еще и сильная? Этакая метательница молота, олимпийская чемпионка, весом за сотню кило… бррр! Стас зябко передернул плечами и сжался за дверью.
В комнату вошла женщина.
Стас чуть не заорал от радости. Нет, вовсе она не полная. Беременная! Настоящий подарок для цензора!
Она обернулась, прикрывая дверь, – и тут же шелковый шарфик затянулся на ее шее, не давая крикнуть. Стас пихнул ногой дверь и поволок женщину к креслу, схватив за платье. Тонкий шелк треснул, заколыхались полные груди, показался выпятившийся живот.
Шестой месяц! Это же под две сотни лембед, если правильно потрошить!
15
Через десяток минут Стас выбрался наружу. Его пошатывало. В игре был отменный уровень детализации. Убивать беременную женщину оказалось… нет, это не передать словами… Он чувствовал себя подонком. Хуже, просто нет слов. Спокойно смотреть на свои руки он не мог. И сил оставаться в комнате не было.
Привалившись к стене в коридоре, он долго приходил в себя. Как он себя ненавидел…
Но работа прежде всего. Надо было сейвиться. Вдруг генерирование новых персонажей в игре производится псевдослучайно, и не в самом начале игры? Маловероятно. Но после того как оказалось, что сейвиться можно только сидя в кресле, он готов был ожидать от разработчиков игры чего угодно.
Надо быстрее сейвиться. Но возвращаться в ЭТУ комнату он не мог. Он сделал шаг к соседней кабинке – и тут в холле снова заклацали каблуки. Техничка в холле куда-то шла. Вдруг сюда? Надо спешить!
Стас нырнул в ближайшую комнату. Пустая. Стас быстро забрался в кресло, вызвал меню и засейвился.
Облегченно выдохнув, он вновь вернулся в игру.
16
Темнота расступилась.
И снова Стаса пробрало. Все было как в реальности.
А что, если будет сбой в программе? Игра не внушала особенного доверия. Вот так вот вылетит он в реал, сам того не заметив, и будет потрошить реальных людей…
Опять вспомнился практикант из Питера со своей байкой про американского цензора.
В этой игре такое вполне могло быть. Всего один сбой, или собственная ошибка – выбрал не тот пункт меню, – и привет.
Детализация такая, что от реала не отличишь. И игровой полигон в точности повторяет обстановку клуба. Нарочно не придумаешь!
– Ладно, это все сказки, – подбодрил себя Стас. – Да и не про нас это!
Он мог проверить, в реале он или в игре.
«Тело» было оцифровано две недели назад. А неделю назад он немного обжег ладонь. На реальном теле был след ожога.
Проверять это было смешно. Но…
Стас поднес к лицу левую ладонь. Ожога на ладони не было. Да и могло ли быть иначе?.. Но теперь-то нет никаких сомнений, что он в игре.
Он встал, приоткрыл дверь и выглянул в коридор.
По коридору удалялась техничка. Белоснежный халатик колыхался в такт ударов каблуков – цок, цок, цок.
И тут она свернула к той комнате, где он убил беременную женщину. Он не закрыл дверь. Осталась щелочка, и это привлекло техничку. Дьявол, как неудачно!
Техничка открыла дверь. Но не зашла. Нога так и повисла в воздухе. Зато легкие исторгли такой вопль, что заложило уши.
Она дернулась назад, обернулась…
Стас нырнул обратно, но слишком поздно. Она его заметила.
Он быстро захлопнул дверь. Крик остался за дверью… как и два вооруженных охранника, которые обязательно услышат этот вопль.
Стас крепче перехватил осколок зеркала и сжался за дверью. Сейчас прибежит первый охранник, с этим здоровенным «Хеклер-Кохом». Двенадцать патронов сорок пятого калибра…
– Это тебе не мелочь по карманам тырить у фоллаутовских пьяниц, пробормотал Стас и нервно облизнулся.
Минуту ничего не происходило. Может, техничка не заметила его? Ему просто показалось?
И тут дверь распахнулась. Не просто распахнулась – ее так пнули, что она словно вылетела. Пластик двери врезал Стасу по лицу, вбив затылок в бетонную стену, в глазах вспыхнули искры. Стас едва не потерял сознание. Ничего не видя, он вывалился из-за двери, замахнулся и наудачу махнул осколком зеркала. И кого-то зацепил – на руки брызнула теплая кровь, кто-то дико заорал.
И тут же загрохотали два пистолета, набивая Стаса свинцом. Больно-то как…
Его выбросило в меню.
17
– Сволочи! – зашипел Стас и снова загрузил последний сейв.
Он снова выглянул в коридор. Снова орала техничка. Он снова дал ей заметить себя, а потом нырнул в комнату.
Но теперь он встал не за дверью, а с другой стороны.
Медленно текли секунды. Стас сглатывал пересохшим горлом и крепче перехватывал осколок. Игра игрой, а адреналина столько, словно это все в реальности. Сердце молотилось в груди, как отбойный молоток.
Кажется, прошло уже гораздо больше минуты.
Может быть, охранники повели себя иначе?
И тут дверь распахнулась от мощного пинка, ручка с грохотом врезала по штукатурке, а в комнату влетел охранник.
Стас рубанул его осколком по шее. Из шеи брызнули кровавые лепестки словно маленький фонтан.
И тут же в грудь ударила пуля.
Второй охранник остался в коридоре, выбрав позицию по всем правилам чуть правее двери, чтобы простреливать место за левым косяком…
Стас рухнул на колени, – и получил пулю в голову.
18
Стас не сдался. Он снова загрузил этот же сейв.
Потом еще раз. И еще…
Через десяток лоудов Стас признал: справиться с охранниками невозможно.
Если бы охранник сразу шел осматривать комнаты, не дожидаясь напарника – все было бы замечательно. Но после крика технички охранники действовали только вместе. А против двоих крепких парней с пистолетами Стас был бессилен. К тому же, они точно знали, где он.
Куда в комнате он не становился, – за дверью, слева от двери, за креслом, – в любом случае его убивали.
Он попробовал не выглядывать из комнаты, чтобы техничка не заметила его. Но… минута ожидания превратилась в пять, а потом все повторилось.
– Ладно, фиг с вами, – раздраженно пробормотал Стас, в очередной раз любуясь зеленоватыми пунктами меню. – Попробуем убить техничку до того, как эта стерва заорет!
19
Быстро проверив ожог на левой руке, он слетел с кресла, схватив с подлокотника осколок зеркала, и подбежал к двери. Вылетел в коридор и бесшумно помчался за техничкой.
Он почти догнал ее.
Он был уже в паре метров, когда она распахнула дверь в комнату с трупом беременной и заорала.
Стас налетел на нее, ударил, – но слишком поздно.
В холле зашелестели страницы и что-то со смачным шлепком упало на пол. Глянцевый журнал.
– Эй! Что там? – заорал охранник в холле и затопал к коридору.
Стас нырнул в комнату и закрыл дверь.
Техничка у его ног тихо застонала. Но пока было не до нее.
Прижавшись к стене за дверью, он облизнул пересохшие губы и крепче перехватил осколок.
– Давай, милый, – молил Стас охранника за дверью. – Не жди напарника, на фига он тебе? Ты же не знаешь, отчего она орала? Ну, иди же…
Но охранник не шел. Прошло десять секунд, двадцать…
Что он делает? Проверяет двери, все подряд? Хорошо, что комнаты, где Стас уже убивал, дальше от охранника, чем эта. Охранник будет не так собран.
– Ну, где же ты! – взмолился Стас. – Давай! Сейчас же прибежит второй!
А с двоими сразу он не справится.
Ручка на двери пошла вниз… плавно, очень плавно…
Стас затаил дыхание. Занесенная для удара рука с осколком мелко подрагивала от долгого напряжения. Ну же!
И тут дверь прыгнула на него. Ударила по лицу, искры в глазах ослепили Стаса. Он наугад махнул осколком, кого-то задел… загрохотали выстрелы, в голову ударило…
Все повторилось.
В другой комнате, но что это меняло? Опять два охранника, опять два пистолета, – и опять зеленоватые пункты меню после поли в голову.
20
– М-мать… Кто же так сейвится-то, а? – шипел на себя Стас. – Надо было сразу сейвиться, а не исходить в коридоре соплями! Нашел место, этику с эстетикой спаривать! Блин! Если бы не распускал слюни, было бы минут пять резерва! А теперь какой-то секунды не хватает!
Можно, конечно, попробовать спуститься на сейв глубже.
Но не факт, что беременная появится опять. Да и потрошить ее по второму разу… Стас представил это – и желудок подпрыгнул к горлу. Ну, нет. Лучше еще раз попытаться переиграть последний сейв.
– Загрузить!
Тьма расступилась, шлем отъехал. Он быстро проверил ожог на руке, подхватил с подлокотника осколок зеркала и вылетел в коридор – но на этот раз помчался в другой конец. За спиной завопила техничка, впереди за углом шлепнулся журнал.
– Эй! Что там? – заорал охранник.
Замерши перед поворотом в холл, Стас считал его шаги. Раз, два, три, теперь охранник как раз за углом. Пора! Стас рванулся из-за угла, замахнувшись осколком. И тут же получил пулю в живот. Охранник бежал с выхваченным и взведенным пистолетом…
21
– Р-руки за такие сейвы надо отрывать! – рычал Стас на самого себя, потихоньку зверея.
Проклятая техничка! Это уже был вызов, натуральный вызов ему! Тут уже было дело принципа. Сможет он выкрутиться из дурацкой ситуации после неудачного сейва, или он самый натуральный лох?
Стас снова загрузил последний сейв, проверил ожог, вылетел в коридор и еще раз попытался убить охранника, когда тот выбегал в коридор из холла. С тем же успехом, что и первый раз.
Тогда он попытался догнать техничку прежде, чем та заорет. Не удалось.
С трудом подавив зубовный скрежет, Стас задумался, с ненавистью глядя на зеленоватое меню.
– Если не проверять ожог на руке, времени вполне может хватить, пробормотал Стас. – Но если вдруг именно в этот момент аппаратура сглючит, и вместо игры я окажусь в реале…
Стас чертыхнулся и решил все-таки проверить ожог на руке сразу после выхода в игру. В последний раз.
Ну а если и в этот раз он не успеет, тогда…
– Должен успеть! – рявкнул Стас на самого себя.
22
…
…еще выстрел.
В голове загрохотали тысячи колоколов. Стас провалился в темноту.
23
Опять это зеленоватое меню.
– Ф-ф-фак! – от души выдохнул Стас.
Не получилось. Придется уйти на сейв глубже, и еще раз распотрошить ту беременную. Но потом не жевать сопли, а взять себя в руки и сразу же записаться.
Стас представил себе, что именно ему придется повторить…
– А какого, собственно! – сквозь зубы прошипел он. – Проще руку не проверять. В конце концов, вероятность выпасть в реал, не заметив этого ничтожно мала. Да и отличу я игру от реала!
Внутри кипела злость. Кто-то вылезал из глубины его подсознания, выдирался с самого звериного дна, стряхивая шелуху цивилизованности, – и наполнял Стаса клокочущей ненавистью.
Если Стас и хотел кого-то убить, так это ту чертову техничку, чтоб ее!
24
На этот раз он действовал молниеносно.
Шлем вира-контакта еще только поднимался вверх, а он уже поднырнул под него, слетел с кресла и метнулся к двери.
Даже не стал подбирать с подлокотника осколок зеркала. Если догонит, он ее, сучку, голыми руками порвет как Тузик грелку! И какие-то доли секунды выигрыша во времени, опять же.
Стас вылетел в коридор и бесшумно понесся за техничкой…
И на миг замешкался.
Все-таки был в игре элемент псевдослучайности. На этот раз техничка остановилась, оправляя белоснежный халатик.
Но времени размышлять не было. Она поворачивалась к двери, и вот-вот краем глаза
могла заметить Стаса…
А ему до нее еще десять метров… Он, не останавливаясь, побежал дальше.
Вот она сделала последний шаг к двери, потянула ее на себя…
И тут он налетел на нее. На этот раз он успел!
В самый последний миг она почувствовала его – неуловимое движение воздуха – и обернулась. И тут же получила прямо в лицо сокрушительный удар кулаком. Из разбитых губ брызнула кровь, техничка кулем отлетела глубоко в комнату, повалившись у кресла.
Вскрикнула – но Стас уже закрыл дверь.
Успел! Успел, черт возьми! Ну, теперь эта дрянь за все ответит…
Только чем ее потрошить? Сбегать за осколком зеркала в ту комнату, где он сейвился? Опасно. Вдруг техничка оклемается, успеет выползти в коридор и позовет охранника?..
И тут он заметил длинную заколку в ее растрепавшихся волосах. Стас склонился над техничкой, выхватил заколку. В самом деле очень длинная. И острая – позолоченная сталь.
Техничка судорожно, с всхлипом, вздохнула, открыла глаза…
И Стас глубоко вонзил заколку в ее щеку, распоров кожу и мышцы скулы. Техничка заорала. Кожа разъехалась в стороны, обнажив мышечные волокна, потекла сукровица и кровь…
Стас замер. Алые капли на белоснежном, словно светящемся изнутри халатике завораживали. Была в этом какая-то страшная красота. Чудовищная, но затягивающая в себя красота…
– Только бы не влюбится в нее… – с ужасом прошептал Стас, сбрасывая оцепенение.
Он раздвоился. Одна его половина хладнокровно и профессионально мучила техничку. Считала, что надо сделать, чтобы получить больше лембед, и дирижировала танцем стали в ее теле…
А вторая, забившись в угол сознания, с ужасом следила за этими руками, режущими и вспарывающими трепещущее тело, – и молила, чтобы все это быстрее кончилось.
Кончилось это не сразу, а через семь минут.
25
Стас поднялся. С глаз словно упала пелена. Он вдруг увидел, ЧТО он сделал с телом. И тут же, рядом, лежала распотрошенная беременная… Накатил дикий спазм, Стас крутанулся в сторону, прочь от кровоточащих трупов, – и его вырвало.
В реальности, где было его настоящее тело, десяток мазеров врезал радиоимпульсом по нужной части мозга, и наведенные токи послали по нервам сигнал подавить спазм. В реале он совершенно спокойно продолжал сидеть в кресле.
Но здесь, в игре, его вырвало, и движок игры старательно дорисовал вкус желчи во рту.
Руки мелко дрожали. Ну и чудовище же он…
– Ну-ка, успокоился! – приказал себе Стас и до боли закусил губу. Это всего лишь игра! Лучше думай, что делать с охранником?
Мысли в голове носились, словно лошади в горящей конюшне.
– Успокоился! Успокоился, я сказал! – процедил Стас.
Обтер о джинсы руки, липкие от крови, и сжал ладонями виски, заставляя себя сосредоточиться.
У охранника пистолет. Просто так напасть на него и убить шпилькой не получится. Помимо пистолета у охранника еще и прекрасная реакция, – это Стас уже выяснил, пока пытался убить техничку. Если напасть на охранника просто так, его опять застрелят. Что же делать?
Минуту он думал, потом сунул шпильку в карман и решительно открыл дверь.
– Помоги-ите, помоги-ите-е-е! – закричал Стас, испуганно подвывая.
Умело притворяясь прихрамывающим, побежал по коридору.
Знакомый судорожный шелест страниц, шлепок журнала о пол. Дробный топот охранника.
– Что случилось? – вынырнул в коридор охранник с пистолетом в руке.
– Там… там… – Стас замахал рукой назад, изо всех сил притворяясь до смерти испуганным. – Быстрее, там…
Охранник уставился на забрызганного кровью Стаса.
– Быстрее! – жалобно позвал Стас.
Он умело споткнулся и рухнул на пол. Всем своим видом он показывал, что не опасен, – нет, нет, совершенно не опасен! – умело играл до смерти испуганную жертву.
Охранник замешкался над Стасом, помогая встать, потом побежал к приоткрытой двери в кабинку, где были трупы технички и беременной. Стас семенил за ним, незаметно вытаскивая из заднего кармана заколку.
Охранник дошел до кабинки, заглянул – и обмер.
– М-мать… – просипел он.
Стас резко замахнулся и всадил заколку ему в шею.
В последний момент охранник как-то почувствовал его движение за спиной, дернулся – и заколка чиркнула по шее. Вспорола кожу, брызнула кровь – но вену или артерию не задела.
А охранник уже крутанулся – и рука с пистолетом пошла прямо на Стаса…
Время растянулось, загустело, как янтарь. Словно в жизни – испуг был так же силен. Стас успел вскинуть руку, попытался выбить пистолет из руки охранника, но лишь едва отвел руку с пистолетом в сторону.
Громыхнул выстрел – и время вернулось к стремительному полету.
Левую руку ударило. Пуля ушла в стену справа от Стаса, но руку обожгло раскаленной волной из дула. Боль была самая настоящая – Стас чуть не потерял сознания. Надо было выставить уровень боли ниже!
Завопив от боли, он ударил охранника шпилькой в шею. На этот раз удар пришелся в самую артерию. А встречный удар охранника пришелся в челюсть.
Стас далеко отлетел и упал, больно ударившись спиной. Но охранник тоже получил свое – из его шеи фонтаном брызнула кровь.
Охранник зашатался, его глаза затуманились, пистолет выпал из руки. Он повалился на стену, сполз на пол, забрызгивая все вокруг струей алой крови.
Стас, пошатываясь после нокдауна, поднялся на четвереньки, подхватил с пола шпильку, подполз к охраннику – и судорожно замолотил шпилькой по его лицу и груди. Надо было успеть нанести как можно больше ударов, пока охранник еще мог что-то чувствовать, – каждый удар увеличивал сумму лембед.
Когда охранник обмяк, Стас, шумно сопя, обессилено привалился к стене.
Голова шла кругом. Хорошо охранник его приложил. Челюсть болела ужасно.
С лестницы донесся топот и крик:
– Что там у вас?!
Вот и второй охранник прибежал на крики и пальбу.
Стас метнулся к пистолету, поднял его, встал на колено и вскинул оружие на уровень плеча. Обожженная кожа на левой руке коснулся стальной рукоятки – и колючие иглы пронзили руку до локтя, ладонь нестерпимо защипало. Стас сжал зубы и стиснул оружие, готовясь стрелять.
Глубоко задышал, восстанавливая дыхание. Выдох раз, выдох два, выдох три, пауза…
Из холла выбежал второй охранник.
Увидев перед собой Стаса, изготовившегося стрелять, на мгновение опешил. Его рука с пистолетом замерла – и Стас выстрелил, целясь в кисть.
Пуля легла точно. Охраннику почти оторвало ладонь. Его пистолет с грохотом отлетел назад.
Охранник заорал и кинулся обратно, но Стас уверенно всадил пулю ему в лодыжку. Охранник рухнул, скрывшись за углом.
Стас судорожно выдохнул. Он рисковал, целясь в руку с оружием, а не в голову. Зато теперь он сможет убить охранника медленно, по всем правилам. И получить не пять, а двадцать четыре лембеды!
Он побежал за охранником, завернул за угол – но охранник уже заползал на лестницу, изо всех сил работая целыми рукой и ногой.
– Ладно, никуда ты не денешься, – пообещал Стас.
Он быстро вернулся в коридор, снял запасную обойму у убитого охранника и вытащил обойму из второго пистолета, подобрал шпильку. Распихал обоймы по карманам, сунул пистолет за пояс и побежал на лестницу, вытирая о джинсы скользкую от крови шпильку.
Он нагнал охранника в коридоре на первом этаже.
Услышав за спиной шаги, охранник судорожно обернулся. Он потерял много крови, дышал прерывисто и тяжело.
– Ты… ты… – выдавил охранник. – Ты, урод… это не игра…
Стас замер, от неожиданности чуть не выронив шпильку.
– Цензор, твою мать… – тяжело всхлипывал охранник. – Это не игра… ты уже в реале…
Стас заморгал глазами. Первый раз он встречал игру, где у персонажей была такая реакция на кровожадные действия игрока. А может, он и правда в какой-то момент вышел в реал, сам того не заметив? Эта игра словно специально была сделана для этого…
Стаса затрясло. Нет, только не это…
И тут с мониторов на пульте охранника донеслись завывания сирен. Снаружи к клубу спешили машины ментов.
– Ах ты, тварь! – окрысился Стас. – Время тянешь!
Стас матюгнулся и подскочил к охраннику.
– Нет! Нет! НЕТ! – завопил охранник. – Это не игра! Правда! Не надо!
Он попытался откатиться прочь, но Стас уже пришел в себя. Мгновенно пригнулся – и всадил шпильку ему в ногу.
– А-а-а! – охранник замолотил по полу целой рукой.
Позолоченная шпилька в руках Стаса затанцевала, кромсая живую плоть…
26
Но этого охранника пришлось замучить наспех – не хватало времени.
С пульта охранника все громче выли сирены милицейских машин снаружи. А Стас не мог позволить им запереть себя на этом игровом полигоне. Он уже набрал больше трехсот лембед. Впервые за последний месяц он был близок к тому, чтобы завалить игру.
– Ну, эту-то игрушку я точно завалю! – прорычал Стас.
Засейвиться! Немедленно!
Как жаль, что в спешке он забыл засейвиться сразу же после того, как убил техничку!
– Сэйв!
Ничего не произошло.
– Выход!
Без изменений.
– Выход! – взревел Стас.
И тут он вспомнил. Долбанные разработчики! Ну почему сейвиться можно только сидя в кресле кабинки?! У-у, чтоб их!
Пока он спустится вниз, добежит до ближайшей кабинки, потом вернется, – менты точно запрут его здесь.
Стас крутанулся на каблуках и рванулся вперед по коридору. Пнув ногой дверь, вылетел на стоянку.
Впереди лился свет – выезд на поверхность, оттуда неслось завывание сирены.
Стас быстро огляделся. Служебная стоянка: две стареньких «десятки», «пятнашка» поновее. Гостевая стоянка…
Стас замер. Там стоял зеленый «сааб» и спортивный «мерс»… и огромный черный джип…
– А… а… – Стас захлопал ртом, словно выброшенная на берег рыба, мигом разучившись дышать.
Неужели…
Имитировать обстановку клуба – это одно. Но угадать, какие машины будут на реальной стоянке?..
Стаса затрясло. Как же так… Неужели он уже не в игре? Но когда он мог выйти в реал, сам того не заметив?
Нет, не может такого быть!
Он мотнул головой, сбрасывая оцепенение. Просто случайное совпадение!
Краем глаза он заметил сбегающих по спуску милиционеров – и метнулся за «пятнашку».
Испуганно озираясь, милиционеры пошли ко входу. Крутясь вокруг «пятнашки», чтобы его не заметили, Стас пропустил их. Вынырнул из-за машины, упер локти в капот, целясь – и передумал.
Пытаться убить двух вооруженных профессионалов сразу – опасно. И глупо. Вооруженный профессионал, убитый выстрелом, да еще на такой дистанции… жалкая пара лембед, не больше. А выстрелы привлекут к нему внимание остальных ментов. Нет, ему нужна другая дичь!
Он дал им зайти внутрь, вынырнул из-за машины и, изо всех сил работая руками и ногами, почти взлетел по пандусу на поверхность – и оказался нос к бамперу со второй милицейской машиной, с визгом покрышек вынырнувшей из-за угла.
Стас метнулся к ближайшему коттеджу.
Позади щелкнули дверцы, в два голоса заорало:
– Стоять! Стреляю!
Стас еще надбавил – и в прыжке нырнул за угол. Еле успел. Над головой в стену с треском вкрутились две пули, следом прилетел грохот выстрелов.
Сзади взвыло сильнее – к вира-клубу выкатилась еще пара машин. Но Стас уже вскочил и рванулся дальше – угол коттеджа прикрывал его.
27
До пятисот лембед осталось совсем чуть-чуть. Всего пара полноценно замученных до смерти человек. Вот только времени их замучить не было, милиционеры совсем на хвосте. Да и где эта пара человек?
Стас добежал до угла коттеджа, повернул – и замер. К крыльцу коттеджа молодая мамаша тащила за руку маленькую девочку. Белые кудри, голубые глазенки, – ну просто прелесть. И лет – не больше пять. То, что нужно! Это почти столько же лембед, сколько и с беременной!
– Нет! – завопила мамаша, увидев Стаса. – Не трогайте нас, пожалуйста! Вот деньги! – она кинула в Стаса сумочкой, прижала к себе девчушку.
Стас, не останавливаясь, подбежал к ним, – и просто чиркнул мамашу шпилькой по горлу. Некогда ему было с ней возиться.
Девчушка завопила, но Стас уже подхватил ее за волосы, словно котенка за шкирку, и потащил к крыльцу.
Только бы успеть!
– Билли всемогущий, мне нужно только десять минут!
Какая прелесть эти коттеджи «под запад»: входные двери с окошком – ну просто чудо! Он врезал ногой по стеклу. Стекло треснуло, внутрь брызнули осколки. Ручкой пистолета он выбил острые края, просунул руку и открыл дверь.
Сзади, где-то за домом, кричали милиционеры, обходя коттедж с двух сторон. Вдали завизжала еще одна сирена. Черт, уже пятая машина! Сколько же тут милиции-то?!
– Дядя, отпусти-ите! – захныкал под мышкой тонюсенький голосок.
Стас сморщился. Противно убивать маленьких детей. Почти как живые…
– Заткнись! – рявкнул он, оскалившись, и шлепнул ладонью по мордашке, в кровь разбив губы.
Девчушка заткнулась, почти потеряв сознание от боли и ужаса.
28
Прежде всего – засейвиться!
Стас бросил девчонку на ковер и заметался по комнатам.
– Выход! Выход!
Где на этом полигоне места выхода? Как на предыдущем? Нужно сесть?
Стас прыгнул на диван.
– Выход!
Бесполезно. Как же здесь засейвитсья?!
Секунды утекали, – такие драгоценные секунды! Милиционеры вот-вот выберутся к двери коттеджа и ввалятся внутрь. А он никак не мог засейвиться!
Судорожно бегая по комнатам, за минуту он перепробовал все, что только можно. Но меню игры не вызывалось…
Черт… так быть не должно…
Глюк в игре? Или…
Стас замер. А что, если тот охранник, который обозвал его цензором не игровой персонаж? Что, если он в самом деле вышел в реал?
Ужас… Но разве он мог не заметить, как вышел в реал? Антураж игры очень походил на реальный вира-клуб, но его игровое «тело» – немного отличается от реального. В реале на левой руке есть крошечный ожог.
Стас поднял руку. Рука была в крови и грязи. Под этой черно-красной коркой кожа пузырилась от ожога – ему же обожгло руку, когда первый охранник в клубе стрелял! Дьявол!
Но он же каждый раз, когда начинал игру, проверял ожог. Даже если сейчас он не мог это проверить, все равно он сделал это раньше…
Стас вспомнил. Ему не хватало времени догнать техничку. Последний раз, когда он загружал сейв, он не проверял ожог на руке. И техничка последний раз вела себя немного иначе… А что, если он не загрузил старый сейв, а случайно вышел из игры?..
Стас сглотнул. Колени задрожали, он повалился на пол. Господи… неужели это все на самом деле?
Справа звякнуло, над головой свистнуло и в стену с грохотом вонзилось две пули.
Стас вышел из ступора. Нет, не может быть! Просто игра!
Он распластался на полу. Стреляли в окно. Стас взял окно на мушку, но не выстрелил. Пусть думают, что убили… В окно ударили, выбивая стекло, показался силуэт – кто-то лез внутрь.
Стас выстрелил. Человек со стоном рухнул под окном.
– Назад! Назад! – завопили снаружи.
Хлопнула дверь. Стас мгновенно развернулся и стал стрелять в прихожую. «Хеклер-Кох» в его руках ухал, как маленькая пушка. Одиннадцатимиллиметровые пули разносили обделочный пластик, словно маленькие гранаты.
Стас стрелял, пока не кончилась обойма. Менты больше не пытались ломиться в дверь.
На ковре перед ним ребенок зашевелился и разразился плачем.
Стас перезарядил пистолет, подхватил девчонку и рванулся по лестнице на второй этаж. На первом этаже было слишком опасно – и дверь, и множество низких окон, через которые легко забраться в дом.
На втором этаже Стас нырнул в ближайшую комнату, огляделся. Шкаф, диван, столик… кресло. Как раз то, что нужно. Он швырнул девчонку на диван и поволок кожаное кресло к выходу из комнаты. На пороге он повалил его.
29
Позиция была хорошая. Верхняя часть лестницы видна замечательно. Всего в каких-то пяти метрах.
Внизу хлопнула дверь, загрохотали выстрелы, кто-то грузно рухнул на пол, дико вопя. Покатился, что-то сбив, и еще пару раз выстрелил.
– Чисто! – раздалось там. – Его здесь нет!
– Ну да. Идите сюда, крошки, – прошептал Стас.
– Помогите! – пискнуло сзади.
Проклятая девчонка!
– Он наверху! У него ребенок! – раздалось внизу.
По лестнице забухали шаги. Замолкли – там явно готовились к резкому рывку.
Стас сглотнул и крепче перехватил пистолет. Левая рука ужасно болела, но он терпел.
На лестнице затопали, и наверх выбежал милиционер. В глаза ему бросилось черное кресло, и первый выстрел он сделал туда. Пуля распорола кожаную обивку и застряла в кресле.
А Стас не промахнулся. Милиционера шатнуло, он взмахнул руками, выронив пистолет, и стал заваливаться назад.
Стас дал ему контрольный выстрел в голову, и милиционер с грохотом улетел вниз по лестнице, прямо на набегавшего следом напарника.
Стас перемахнул через кресло, выбежал к лестнице – и не прогадал.
Второй милиционер пытался выползти из-под убитого напарника. В три выстрела Стас попал в извивающееся тело.
Это был риск, но он выиграл время. Трое убитых здорово охладят их пыл. Теперь они будут готовить полноценный штурм. А он займется ребенком…
30
Стас бросился в комнату. Девчонки не было.
На улице кричали, подъехала еще одна машина. В стекло ударила пуля. Кто-то стрелял по нему. Стас упал на четвереньки, подбежал к окну и опустил жалюзи. И тут же столкнулся нос к носу с испуганной мордашкой. Девчонка спряталась между диваном и стеной.
– А!.. – испуганно вскрикнула она и попыталась забиться глубже.
– Иди к папочке, – прорычал Стас, схватил ее за волосы и выволок из-за дивана орущее тельце. Намотав волосы на руку, оттащил ее подальше от окна.
– Мама! Мама! – причитала девчонка. – Отпустите, не надо!
И тут снаружи заскрежетало и раздался скрипучий голос, усиленный мегафоном.
– Не трогай ребенка! Ты окружен! Сопротивление бесполезно! Сдавайся!
– Щ-щаз, как же! – пробормотал Стас, нехорошо ухмыляясь.
– Не трогай ребенка! – ревело в окно. – Если ты не тронешь ее, я обещаю, мы возьмем тебя живым!
Но Стасу это было до лампочки. Остаток нужной ему суммы лембед пищал и лежал на ковре перед ним.
Вот только немного времени ему было нужно. Пусть думают, что он не убивает девчонку. Он зажал рукой ей рот. Милиционеры не должны были сразу понять, что он ее убил. Ему нужны были еще десять минут после ее смерти, чтобы лембеды за убийство были засчитаны целиком.
Вытащил из кармана шпильку, замахнулся…
И замер.
Ребенок смотрел прямо ему в глаза. И в этих синих глазенках был такой непередаваемый ужас и такая мольба…
– Билли всемогущий, – потрясенно прошептал Стас. – Прямо как живая…
Рука бессильно опустилась. Перед ним лежал живой ребенок, и ее глаза под пушистыми ресницами молили его о пощаде…
– Это только игра! – прорычал Стас, уговаривая сам себя. – Только игра! Просто игра! Ее даже нет! Просто набор битов!
Но она так смотрела…
И, словно угадав его мысли, снова ожил мегафон. На этот раз другим голосом.
– Послушайте! Мы поняли, что произошло, – вещал уверенный бархатистый голос. – Вы играли в вира-клубе, и сами не заметили, как очутились в реале. Поверьте, вы уже в настоящей жизни.
Стас замер. Уже второй раз игровые персонажи размышляли словно живые… Неужели…
– Это уже не игра! Пощадите ребенка! Это уже не игра, поверьте! Вы убиваете живых людей! – увещевал голос. – Пощадите ребенка!
Рука бессильно сползла с лица девочки.
– Дядя, не надо, – шептала она разбитыми губами, с ужасом уставившись на него своими голубыми глазенками. – Пожалуйста, не надо… я буду хорошо себя вести… не надо… мама… мама… мама…
Слезы потекли по ее заляпанным кровью щекам.
Стас выронил шпильку.
– Это уже не игра! – неслось с улицы.
Это не игра. Вот почему он не смог засейвиться здесь. Это не полигон игры, это уже реал.
– Господи… что я наделал…
За последний час он причинил столько боли, убил столько живых людей… и как убил… Стас содрогнулся.
Это было невыносимо. И этого никак не исправить.
И никак не избавиться от осознания того, что он сделал. Никак…
Никак. Кроме смерти.
Смерть.
31
Эта мысль пришла как избавление.
Он медленно поднялся на ноги и шагнул к окну.
– Простите, я не хотел… – беззвучно зашептал он, закрыв глаза. – Я не хотел. Видит бог, я не хотел… Я просто работал цензором…
Он сорвал жалюзи, вытянул руку и стал стрелять – в небо, чтобы никого не задеть.
Время тянулось невыносимо медленно. Доли секунды растянулись в вечность – он жал курок раз за разом, и больше ничего не происходило. А потом снизу ответили. Первая пуля ударила в левое плечо. Его мотнуло и обожгло, но он устоял и продолжал стрелять. И в голове пульсировала только одно: «Быстрее бы все кончилось!»
На него обрушился град пуль. В живот, в грудь, в голову…
Он встретил их с радостью.
32
И вдруг тьма расступилась. Сквозь веки пробился свет.
Наверно, это ад? Он открыл глаза.
От лица отъезжали окуляры, вверх поднимался шлем вира-контакта.
Накатило такое облегчение, которого Стас не испытывал ни разу в жизни. Это была всего лишь игра! Слава Билли всемогущему!..
Возле кресла стоял его шеф. И тот парень, который представился практикантом из Питера. Теперь парень был без грима и не притворялся. Никакой он не практикант. Психолог он.
– Стасик, – вкрадчиво говорил шеф. – За последний месяц вы проверяли семь игр, потратили двести пять часов полноценного вира-погружения, оплаченных государством, но ни в одной игре не довели тестовую сумму даже до трехсот лембед. Проверка не в счет.
Стас вдруг все понял. Все кусочки мозаики встали на свои места, – и то, зачем психолог под видом практиканта плел ему байки про американских цензоров; и почему вира-клуб «Реальность грез» был таким незаметным снаружи; и то, что там оказалась только одна не лицензированная игра, о которой он никогда не слышал, и почему на самом деле она до мелочей походила на реальный клуб; и почему в этой игре были такие реалистичные персонажи; и беременная женщина, и такая трогательная маленькая девчушка, все встало на свои места.
– Стасик, – говорил шеф, потихоньку распаляясь. – Вы неудовлетворительно прошли сегодняшнюю проверку на профпригодность. Собственно, вы ее совсем не прошли. Надеюсь, вы все понимаете? – Шеф сделал паузу, холодно разглядывая Стаса, словно пришпиленного булавкой, но еще извивающегося таракана. – Завтра. Сами. Ко мне на стол. По собственному желанию.
Стас кое-как выбрался из кресла. Слова шефа струились по краю сознания, но куда-то проваливались. Думать сейчас он не мог. Пережитый ужас и внезапное избавление выбили из него способность думать. Стас на всякий случай кивнул и на негнущихся ногах вышел из комнаты. Его била дрожь.
Обеспокоенный психолог вышел за ним.
А распалившийся старший цензор еще долго месил воздух ладонями, словно убеждал кого-то невидимого:
– В конце концов, здесь не место нытикам и слюнтяям! Что это за моральные страдания, что это за пацифистская муть! Мы не благотворительностью занимаемся! Мы служащие министерства по борьбе с пропагандой насилия и жестокости, черт возьми!..
Старший цензор все говорил и говорил. С напором, изо всех сил стараясь кого-то убедить. Да только не было в комнате никого, – кроме него самого.
Часть II
Сейва не будет
4
– Ты окружен! Сдавайся!
Медленно, стараясь не ступать в кровь, я шагнул назад.
– Ты окружен! – ревел мегафон.
Звук без препятствий раскатывался по парку. Его разбили совсем недавно. Деревьев еще нет, лишь газоны и широкие дорожки…
Но здесь не так громко, – газетный ларек прикрыл от грохота.
– Сдавайся! Тебе не уйти! Сдавайся…
Я сделал еще шаг назад.
Спецназовец валялся на асфальте изломанной куклой.
На шее сбоку длинный разрез. Глубокий, но не смертельный. Это был первый удар. Всего лишь начало…
Выдавленные глаза уставились в небо кровавыми дырками. Обе щеки распороты до ушей, нижняя челюсть отвалилась к самой ключице, открыв оба ряда зубов. Вывалившийся язык, темный зев глотки…
Из-под тела расползлась огромная лужа крови, ручейками разбежалась по неровному асфальту. Форменная серая рубашка стала черной и тяжелой от крови – на руках. А на груди и не разобрать, где рубашка, где тело… Там клочья ткани мешались с лоскутьями кожи и мяса. В двух местах белеют ребра… Его не просто кололи, а шинковали. Кусок колотого фарша с костями…
И уж поверьте мне, он еще дышал, когда его рубили. Уж
я-то знаю.
– Сдавайся! Ты окружен! Это уже не игра! – ревел мегафон по ту сторону ларька. – Это уже не игра! Это реал! Слышишь, ублюдок?! Это уже не игра, мразь! Сдавайся!
Хуже всего, что этот парень с мегафоном не врет. Черт бы его побрал, но это правда не игра…
Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Звук мегафона продирался в голову, путая мысли. Я зажал уши кулаками.
Что делать… Что же делать-то теперь…
– Это уже не игра!.. Не игра!.. – пробивалось даже сквозь кулаки.
Господи, как же это случилось-то?!
Когда это началось? Где я сделал ошибку?..
1
…Начинался день спокойно, ничто не предвещало проблем. Ну, почти. Было у меня нехорошее предчувствие… Только я старался не замечать его.
День как день. Рутинные дела, мелкие проблемы…
К тем проблемам, что покрупнее, я добрался уже после обеда.
Надо было делать выбор. Я оттягивал решение, но больше тянуть некуда. Все сроки вышли.
Два личных дела были открыты у меня на экране, и два человека сидели перед моим столом.
Человека… Настоящих цензора!
Профессиональные потрошители игр. Выпотрошат и всех персонажей игры, до которых дотянутся, – и кошельки разработчиков и прокатчиков этой игры, если кровожадностей там окажется слишком много.
Ух каких зверей воспитал! Любо-дорого поглядеть. Краса и гордость Агентства по борьбе с пропагандой насилия и жестокости. Лучшие из моих игровых цензоров.
Вот только место директора в открывающемся новосибирском филиале – всего одно.
По левую руку – Андрей. По правую – Стас. И оба чертовски хороши.
Пока сидят на стульях, в своих аккуратных черных костюмчиках, скромненько потупив глаза, сложив ручки на коленях, – ну просто пай-мальчики. Маменькины сынки, которые мухи не обидят. Вид словно бы задумчивый, отстраненный…
Пока не наткнешься на их взгляд. Ох какой огонек горит в глубине их глаз…
Люблю, когда ребята работают с огоньком. Но вот сейчас именно этот-то огонек, если честно, меня и беспокоил.
У Андрея статистика замечательная, и все-таки чуть хуже, – если сравнивать со Стасом. У того – просто потрясающая. Не уверен, что я сам бы так смог. Выжимать столько лембед из таких не кровожадных, в общем-то, игр… Не знаю, не знаю. Просматривал я демки его прохождений. У Стаса просто чудовищное внимание к мелочам. И еще он на лету просчитывает ситуацию на много ходов вперед – словно между ушей у него не человеческий мозг, а вычислительный блок японского центра метеорологии.
Если есть хоть малейший шанс – Стас его заметит. И выжмет до последней капли в свою пользу.
Горит, горит у него огонек в глазах…
Вот только не
слишком ли ярким стал этот огонек в последнее время?
Я вздохнул и покосился на монитор. На ту половинку, где личное дело Стаса. Пробежал глазами заключение нашего главного психолога. В который уже раз… Неприятное заключение, прямо скажем, – если психолог ничего не напутал. Н-да…
Но как играет! Как игры заваливает!
Андрей и Стас скромно пялились себе в колени, изредка косясь на меня самым краешком глаз.
Да, пора что-то решать.
Я крутил колесико мышки, пытаясь подтолкнуть свою мысль едва слышными щелчками.
– А вы уверены, уважаемые коллеги, что сможете все бросить здесь, и на несколько лет перебраться в Новосибирск? – попытал я последний шанс.
Последнюю возможность избежать решения по существу…
– Совершенно, – кивнул Андрей.
– Никаких проблем, – сказал Стас.
Облегчать мне задачу никто не собирался…
Я вздохнул.
А может быть, дет-матч между ними устроить? Или заставить пройти одну и ту же игрушку – и сравнить, кто наберет больше лембед?
Да только и так ясно, кто. Стас. Девять против одного.
На столе ожил интерком:
– Константин Сергеевич, – защебетала Лидочка из приемной. – Пришла Ксюша. Из пятого отдела…
А-а… Девочка Само Зло.
Она же Гроза Хромых Собачек. Все, хватит ей на проверке детских игрушек сидеть. Пора серьезными делами заняться. Но перед этим предстоит пройти урок. Жестокий – но необходимый.
– Скажи, что пока занят, – сказал я и перебросил интерком на другой канал. На наш психологический отдел. – Семен? Готовы? Тогда начинайте…
Я отключил интерком и посмотрел на моих ребяток.
– Вот что, мои милые. Идите-ка работать.
Ребятки не выдержали. Две пары глаз уставились на меня – прямо и требовательно, в упор. Что решил-то?
– Идите, идите… – сказал я, покручивая колесико мышки.
Вывел на экран вид с камеры, установленной в приемной. Включил звук. Вот она, наша Девочка Само Зло. В кожаном жакете и в кепочке, откровенно смахивающей на нацистскую фуражку. Любит эпатировать.
Но сейчас она сама – хромая собачка в паутине чужой игры. Довольно жесткой игры, надо признать. Можно даже сказать, жестокой. Но это необходимо.
Сделаем-ка ее лицо покрупнее, вот так…
А ребятки перед моим столом все глядели на меня. Наконец Андрей вздохнул, но поднялся и вышел.
Стас остался сидеть. Глядел на меня, почти не скрывая ухмылочки.
Но я старательно не замечал его, сосредоточившись на картинке из приемной.
Девочка Само Зло оглянулась, – где-то сбоку скрипнула дверь. Тихое «Здрасьте… А шеф…» голосом Семена, «Сейчас занят, подождите…» голосом Лидочки. По экрану прошла тень, затем скрип кожи. Кто-то присел на диванчик рядом с нашей милой Грозой Хромых Собачек.
Она смотрит в сторону, и на ее лице удивление – все верно, этого парня она видит в первый раз. Так и должно быть. С нашим вторым психологом она и должна столкнуться впервые только сейчас.
– Привет. Какие красавицы здесь работают, оказывается… – сразу берез быка за рога Семен. – Не то что у нас, в питерском филиале…
– Привет… – Девочка Само Зло, кажется, оправилась от удивления. – Так ты из Питера?
– Ага. Михаил…
Я вполуха слушал, как Семен обрабатывает ее. Больше следил за ее лицом.
За ее недоверием – под которым медленно, но уверенно появляется тревога. Ухом отмечал лишь ключевые фразы: у америкосов случилось… один цензор… проверял фэновский самопал… специально сделана под обстановку реального клуба… цензор запутался… думал, что еще в игре, а сам уже…
А Стас все сидел, не уходил. И улыбка все шире.
Картинку на экране не видит, но ему достаточно и обрывков разговора, чтобы все понять.
Он сам когда-то через это проходил. Был тогда еще совсем сопливым щенком, – от каждого щелчка мышки вздрагивал! А теперь-то заматерел. И самым лучшим цензором стал, и вообще…
– Константин Сергеич, – сказал Стас. – Иногда мне кажется, что вам это нравится…
Та-ак… Это уже что-то новенькое.
Я нахмурился и поднял на него глаза – что еще за разговорчики в кабинете шефа?!
Но его, конечно, не провести. Знает, стервец, что в любимчиках ходит.
– Константин Сергеич, так что же вы решили с Новосибирском? Я ведь знаю, что у меня лучшие показатели во всем Агентстве…
Да. Лучшие. Да плюс к этому – ни капельки соплежуйства перед начальством. Люблю таких, если честно.
– Лучшие-то лучшие… – пробормотал я.
Но…
– Или это наш господин Фрейд местного разлива что-то про меня насочинял? Мол, психологической устойчивости у меня маловато, могу сорваться? Он?
Вот и про нашего собственного господина Фрейда Стас угадал.
Правда, не совсем. Вывод в заключении несколько другой. Устойчивости не маловато – скорее уж, перебор с ней, в какой-то смысле…
Я вздохнул.
– Ладно, Стас… Идите, разберемся. Мне еще нашу Девочку Само Зло до окончательно мандража лакировать… Идите, идите! Рабочий день еще не кончился.
Стас поднялся, но медлил.
– Значит, все-таки решили устроить нам с Андрюхой еще одну спецпроверку? Спец-спец? По сравнению с которой это, – он дернул головой на монитор передо мной, где Семен обрабатывал Ксюшу, – так, детский сад в песочнице?
Я лишь вздохнул.
Если бы! Если бы у меня на все случаи жизни были заготовлены спец-спецпроверки! Да только новые филиалы открываются у нас не так часто, чтобы специальную игрушку под это дело делать.
А Стас улыбнулся, заглядывая мне в глаза.
И было что-то в этой улыбочке…
Будто понял он что-то такое, что я не решился сказать открыто, но подразумевал. Лишь намекнул ему без слов, как любимчику…
– Идите,
Стасик, идите, – почти вкрадчиво попросил я.
Стас тут же перестал ухмыляться – знают мои ребятки, когда шутки кончаются. Кивнул и быстро вышел.
А я вызвал Девочку Само зло и следующие десять минут занимался тем, что доводил ее до мелко дрожащих пальцев и нервного заикания.
2
За окном уже давно стемнело. Черное сентябрьское небо, звезды яркие-яркие…
Черт знает какая по счету турка с кофе шипела на плите, закипая, а я все сидел за кухонным столиком, примостив на углу планшетку, и просматривал последние демки Стаса.
А ведь он все время на фул-контакте играет… В принципе, так играть легче – тело словно свое родное. Все движения, все ощущения – как в реале.
Но есть и минус – все болевые ощущения тоже как в реале. А цензору в игре частенько приходится и битым стеклом руки резать, и кулаком по печени получать, и даже пули животом ловить.
Минус серьезнее: в критический момент не схитришь. Формально, правила подсчета лембед допускают такой вариант: изувечить и то тело, в котором играешь. Несколько лембед перепадет. Низкий класс, конечно, – но формально можно. Особенно если до пятисот лембед, которые делают игру запрещенной, остается совсем немножко.
Но главное, почему цензоры редко играют на фул-контакте, все же не это, а… предубеждение? Примета? Поверье? Причуда? Называйте, как хотите. Но обычно после жесткой проверки, которую проходят все новички, – той, что сегодня вечером выпала на долю нашей Девочки Само Зло, завтра от Семена узнаю, как она ее прошла, – после этого ребята долго не решаются ставить фул-контакт.
Умом понимают, что в реальных условиях невозможно вывалиться в реал, не заметив того, – но в подсознании сидит страх. Что если все как настоящее, даже боль, – то и не проверишь сразу никак, в игре ты или в реале…
Но не Стас. Весь последний год – всегда фул-контакт стоит. Вся боль как в реальности. Другой бы мандражировал от постоянного страха боли, но и это не про Стаса. Этот не нервничает ни капельки. Правда, и под пули и кулаки особенно не подставляется. Играет классно…
И до того, чтобы переваливать через пятьсот лембед ценой собственной аватары – до такого не опускается.
Может быть, потому, что играет на фул-контакте…
Я представил, что обычно вытворяет Стас с игровыми персонажами – и представил, как то же самое проделать с самим собой. Чувствуя боль на всю катушку. Без смягчения. В фул-контакте…
И поежился. Фирменный стиль Стаса – это та еще штучка…
Кофе зашелестел, взбираясь по узкому горлышку турки, я потянулся, чтобы снять ее, – и тут запиликал мобильный. Танец с саблями.
Хотя эта мелодия у меня стоит для звонков по работе… Что еще такое? Мельком покосился на угол экрана – 5:36. Что могло срочно понадобиться в такое время? Разве что…
Мелодия пошла быстрее и громче, и я выбил телефон из нагрудного кармана рубашки.
3
– Да?
– Константин Сергеич… – просипела трубка задыхающимся голосом. Я едва узнал голос Семена. – Тут…
Он замолчал. Я слышал, как он судорожно глотал воздух, но все никак не мог отдышаться.
А я молчал. Просто молчал.
На миг на меня накатило ощущение, что я уже знаю, что случилось… Этого не может быть, но…
– В реал вывалился… – наконец просипела трубка.
– Кто?! Ксюша?!
Но как же она могла-то, наша Девочка Само Зло?! Там же все сделано так, чтобы наоборот… Чтобы сделать вид, будто вывалилась – тогда как на самом деле все еще остается в игре…
– Само Зло?!! – кричал я в замолчавшую трубку.
– Да не Ксюша! – наконец ожил Семен. – Стас!
– Стас?.. – пробормотал я. Ощущение было такое, будто на меня налетела стена, выбив из головы все мысли. – Стас?..
Он-то тут при чем?..
Он же вообще ни на какую проверку не ходил сегодня… У него же было обычное задание по проверке клубов на нелицензированные игры. Обычная проверка. Рутинная. Почти формальная. Правда, кажется, в новом районе. В одном из только открывшихся клубов, которые мы еще ни разу не проверяли…
– …новый микрорайон, – быстро бормотал в трубке Семен, проглатывая окончания. – Вира-клуб только открылся… Под открытие они решили порезвиться, завлекалочку устроить… Локализовали какую-то игрушку под обстановку клуба… Начало игры – точь-в-точь, как сам клуб и вокруг него… Даже ввинтили обсчет картинки с камер наблюдения, чтобы машины на стоянке в игре те же самые, что и в реале… И погода точь-в-точь…
Он еще что-то говорил, а я вдруг сообразил, что так и стою – телефон в одной руке, турка с кофе в другой. Снизу краснеет диск плиты.
А я стоял, и мне казалось, что все это сон. Вязкий кошмар, и потому все тело ватное, словно чужое. Потому что…
Потому что такого
не может быть.
Это
мы в проверочных играх такое делаем. Чтобы наших новичков на крепость психики проверять. В единственной игре, которая идет в том псевдо-клубе, в помещениях бывшего бомбоубежища, – который на самом деле никакой не клуб, а исследовательский институт при нашем Агентстве.
Но чтобы такое в реале произошло…
– … он как-то вывалился в реал, – все тарабанил в трубке Семен, ужасно спеша и глотая слова, я едва мог разобрать, что он говорил. – И…
Он вдруг замолчал.
– Что?.. Не тяни! Что?!
– Есть погибшие…
Только этого еще не хватало…
– Сколько?
– Две…
Две…
– Женщины?.. – пробормотал я, холодея.
Матерые тетки не так-то часто ходят в вира-клубы. Куда чаще подростки. Неужели – молодых девчонок?..
Семен издал какой-то невнятный звук, словно хотел сглотнуть, но никак не мог.
– Две… Двенадцать, – наконец выговорил он. – И он забаррикадировался! Его никак не могут взять.
– Сколько?..
– Двенадцать! И может быть, еще не всех нашли! И сейчас он забаррикадировался!
– Подожди! Что значит, забаррикадировался?! Он что, все еще…
Я замолчал, не в силах договорить. Просто язык не поворачивался.
На миг накатило дикое желание, чтобы это все оказалось сном. Переел за ужином мяса, кофе перепил, потом заснул… На набитый желудок иногда бывают такие сны – мутные, душные, тяжелые…
Но только если это и был сон, проснуться мне было не суждено.
– Да, – договорил за меня Семен то, что сам я не решился сказать. – Он все еще уверен, что это игра. И все еще пытается завалить ее. Все еще старается добраться до этих чертовых пятисот лембед…
5
…
– Это уже не игра!.. Не игра!.. – пробивалось даже сквозь кулаки.
Звук мегафона продирался в голову, путая мысли.
Что делать-то… Что же делать-то теперь…
Господи, как же это случилось-то?! Когда я сделал ошибку?
Тогда днем, когда говорил с ними обоими? Когда Стас выходил от меня? Этот его взгляд, эта его улыбочка, будто он понял какой-то намек, который я не решился высказать вслух… Тогда?
Черт возьми, надо было остановить его тогда! Бросить все дела, забыть про Девочку Само Зло – и сразу же поговорить с ним. Прямо. Без уверток. Начистоту…
– Сдавайся! Ты окружен! Это уже не игра! – ревел мегафон по ту сторону ларька. – Это уже не игра! Это реал! Слышишь, ублюдок?! Это уже не игра, мразь! Сдавайся!
Сколько раз я слышал вот такие вот мегафонные вопли… Десятки раз. Стандартный оборот дела на нашей проверке цензоров. Я слышал их столько раз, что, казалось, уже привык…
Только на этот раз это в самом деле не игра.
Я заставил себя открыть глаза, шагнул обратно к спецназовцу и еще раз взглянул на тело: нашивки, знаки отличия?
На груди если что-то и было, то теперь превратилось в лохмотья, залитые кровью. А вот на рукаве…
Я пригнулся, вглядываясь – и меня тут же схватили за локоть.
– Пойдемте, пойдемте, – забормотал мой сопровождающий, оттягивая меня прочь. Голос у него был такой, будто он вот-вот свалится в обморок. – Как вы можете, господи…
А я нервно сглотнул. Потому что рассмотрел нашивку на рукаве.
– Это был снайпер… – сказал я.
– Да, да, снайпер! Кто же еще мог стоять в первом круге оцепления! Пойдемте… Пойдемте, черт бы вас побрал! Сейчас начнется штурм, вас может задеть шальной пулей… До него рукой подать, – он махнул рукой куда-то за ларек, в темноту парка. – Часовня новая в углу парка, совсем близко…
Я словно проснулся. Крутанулся к нему:
– Штурм?!
– Да, да, штурм, а о чем я вам говорю…
Черт возьми! Только штурма и не хватало!
– Где штаб?!
Человек нахмурился, глядя на меня. То упираюсь, то сам рвусь куда-то…
Он еще ничего не понимает!
А хуже всего то, что там, в штабе – тоже могут не понимать!
– Где оперативный штаб?!! – рявкнул я.
– Там… – махнул он рукой. В темноте белело пятно кафетерия.
Я бросился туда, и за спиной тут же заголосило:
– Да стойте! Да куда же вы, в самом деле! Пригнитесь!
6
В кафе был еще темнее, чем на улице, – ни одна лампа не горит, а все окна заклеены фольгой. Только голубоватые отблески от мониторов.
Все столики составлены в середину, в один длинный ряд. На нем выстроились десятка два работающих ноутбуков.
Свет от мониторов озарял людей – человек десять, если не больше. И еще кто-то по углам, неразличимые в темноте…
Все они суетились, шептались, иногда подходили к ноутбукам, что-то делали… А в центре этой
суматохи, как скала, возвышался полковник. Здоровенный плотный дядька с бычьей шеей, коротко стриженный, уже начинающий седеть.
Широко расставив ноги, заложив руки за спину. На скуле гарнитура.
– Камеры? Инфракрасные прожекторы? – командовал он.
– Готово… – раздалось из динамиков на столе.
На нескольких мониторах вспыхнули картинки: вид парка, с разных сторон. Ночь, но на мониторах все видно, как на ладони. Будто днем. Все-все видно, каждую травинку, каждый кустик. Только цвета странные, и небо – черное-черное. Вид с камер, работающих в инфракрасном режиме?
Все камеры нацелены на часовенку. Свежий деревянный сруб с крылечком, на самом верху купол из гнутых листов стали, словно бутон из стальных лепестков. Инфракрасные прожекторы отражались в них, как солнце в позолоте.
Стены часовни потемнее, а окна совсем черные…
– Он точно там? – спросил полковник.
– Да, – отозвались динамики. – В тепловизор был виден его след на земле. Он дошел до часовни, и из нее не выходил. Правда, след был странный…
– Что значит – странный? Выражайтесь яснее!
– Будто он волок что-то теплое…
Меня взяли за руку, я оглянулся.
Из полумрака на меня глядел Семен. Уже здесь. А вон и Андрей… Тоже примчался помогать, когда узнал, что случилось.
– Константин Сергеич, – зашептал Андрей. – Ну хоть вы ему скажите, что штурмовать нельзя…
Я уже и сам увидел то, чего опасался больше всего.
На мониторах. Сразу не рассмотрел, а теперь, когда глаза привыкли к странным цветам…
В траве, метрах в тридцати от стены сруба, вжимался в землю человек. А вон еще один… И еще…
Трое. Ползут к часовне.
К часовне, в которой засел Стас…
– Второй, третий! – рявкнул полковник в гарнитуру. – Быстрее на дистанцию! Первый уже ждет.
– Стойте! – позвал я. – Прекратите штурм.
Люди, кружившие вокруг полковника как мухи, шептавшиеся тихонько-тихонько и старавшиеся лишний раз не зашуршать одеждой, – замерли. Десяток пар глаз уставились на меня.
Полковник очень медленно обернулся.
– Эт-то еще кто такой?.. – процедил он, оттопырив губу. – Уберите, – распорядился он, словно речь шла о каком-то таракане, которого раздавили, а теперь неплохо бы и останки вытереть салфеткой.
И в тот же миг оказалось, что кто-то уже за моей спиной. Большой, сильный и умеющий выкручивать руки. Я чуть не взвыл, когда он до предела вывернул запястья, а потом локоть и плечо.
А полковник, как ни в чем ни бывало, развернулся обратно к мониторам, поправил гарнитуру у себя на скуле:
– Узел!
– Первый и третий вышли на позицию, – откликнулись динамики на столе. – Второй выдвигается.
– Медленно выдвигается! – рявкнул полковник. – Сколько ему еще нужно?!
Я дернулся, но руку мне держали крепко.
– Полковник! – крикнул я. – Немедленно остановите штурм! Отмените!
Полковник досадливо дернул плечом, но все-таки обернулся ко мне. Окинул взглядом с головы до ног и усмехнулся:
– Отменить? Это еще почему?
– У вас ничего не выйдет, полковник. Он перебьет ваших людей, как цыплят.
– Да ну?
– Да. Вы не понимаете, с кем имеете дело. Это не обычный парень, засевший в доме с оружием, это…
– Я знаю, что не обычный! – рявкнул полковник, прищурившись. – Обычный не выпотрошил бы два десятка человек по пути в эту часовенку! Мясник недорезанный…
– Он не мясник, – холодно сказал я. – Он цензор.
– Да хоть сам господь бог! Мои ребята возьмут его и теперь уж самого настругают мелкой окрошкой, ур-рода…
– Подождите, полковник, – я постарался говорить мягко. Спокойно. – Остановитесь. Не надо никакого штурма, дайте мне просто переговорить с ним…
– Некогда разговаривать! Светает уже. Скоро совсем светло будет. А для штурма нужна – темнота!
– Полковник, даже в темноте у вас ничего не получится. Неужели вы не видите, что он что-то задумал? Ну хотя бы вспомните, как легко он снял вашего человека из оцепления!
Я мотнул головой назад. Туда, где за стенами кафе ларек, а под ним снайпер, – лишившийся и винтовки, и жизни…
Полковник поджал губы.
– Это был
не мой человек. Первичное оцепление производили не мы, а… Р-раздолбаи! – налился он кровью. – Дали ему выйти из торгового центра, подобраться к их снайперу и зарезать его! Распотрошить, как свинью! Взял его же винтовку – и совершенно спокойно ушел дальше в парк! В эту чертову часовню…
– Тем более, полковник. Разве стал бы он останавливаться в этой часовенке, когда мог совершенно спокойно уйти за ваше оцепление… если бы у него не был припасен какой-то козырь?
– Не мог! Дальше второе кольцо.
– Это ничего не меняет. Он прошел бы и через второе кольцо оцепления, и через третье, если бы оно было, и вы прекрасно это знаете! Он явно что-то задумал, и…
– Нечего тут задумывать! Некуда ему деваться, с-суке! Может, он бы и просочился в канализацию, да только нет там под часовней ничего! И местность просматривается вокруг на сотню метров – разве сами не видите? Он в капкане. В надежном капкане.
– А может быть, именно поэтому он и засел в этой часовне?
– Не понял?.. – нахмурился полковник.
– Под землей к нему не подобраться. И вокруг все на сто метров видно и простреливается… Еще раз повторяю, полковник. Перестаньте думать о нем как о маньяке или о террористе, которого окружили и загнали в угол. Он –
цензор. Дайте мне переговорить с ним, и…
– А вы, собственно, кто такой?
– Это из агентства… – подсказал ему кто-то. – Директор…
– Я его шеф. Я его знаю. И знаю, на что он способен. И поверьте мне, он…
– А, тоже цензор? – поморщился полковник. Произнес это «цензор» так, словно плюнул им в меня. – Ну так сидите тихо и сливайтесь с обоями… цензор… Все что вы могли, вы уже сделали! Дир-ректор… Вон они, результаты вашей компетентности! – он ткнул пальцем на мониторы с часовней. – Так что теперь забейтесь в угол и не мешайте мне заниматься тем, что
я должен сделать.
Динамики на столе зашуршали помехами, раздался голос:
– Второй вышел на позицию. Все готовы. Жду приказа.
– Принято, – сказал полковник.
– Вы даже не подберетесь к нему! – сказал я. – Вы просто потеряете своих людей! У него снайперка!
– Да хоть две! Мои соколики не дадут ему высунуться из окон. Мигом мозги вышибут, если попробует. Ничего не сделает он своей снайперкой.
– Вы не понимаете! Он перехитрит вас, и вы только…
– Да заткните же его! – рявкнул полковник.
– Да как вы не понимаете! Ему только и нужно, чтобы…
Чья-то тяжелая рука зажала мне рот. Умело. Придерживая снизу челюсть, чтобы я вообще не мог открыть рта. И за выкрученную руку дернули назад. Я чуть не взвыл от боли.
А полковник опять пригнул дужку гарнитуры к губам:
– Соколики, вы видите этого урода?
– Нет, – отозвались колонки сквозь треск помех. Другой голос. Не тот, что отзывался на «Узел». – Он где-то внутри часовни.
– Хорошо… Держите окна, ребята! Если высунется – садите ему в лоб свинца, и не жадничайте! Кто вставит ему горяченького, того к ордену буду представлять. Так что глядите во все глаза, соколики!
Он отвел дужку гарнитуры и посерьезнел. Выдохнул тихо в сторону:
– Ну, с богом… – И уже громче, в дужку: – Узел! Скажи своим, что понеслась…
Подождал, кусая губы, пока пройдет команда на готовность. И скомандовал:
– Пошли!
7
Картинки на мониторах пришли в движение.
Все трое штурмующих разом приподнялись. Чуть пригибаясь, по-кошачьи плавно скользнули к избушке с разных сторон, целя в дверь и боковые окна, чтобы ворваться одновременно с разных сторон…
Один из экранов полыхнул белой вспышкой. Словно от купола часовни, блестящего в свете инфракрасных прожекторов, отразился еще один инфракрасный луч. Всего на миг – но ослепительно яркий.
Через миг окна кафе вздрогнули от грохота. А на экранах один из штурмовиков дернулся – и отлетел на шаг назад, будто в его склоненную голову, прямо в макушку, врезали огромным невидимым кулаком. На миг замер, – теперь стало видно, что от его головы мало что осталось, – и рухнул на спину.
– Какого… – начал полковник, но договорить не успел.
Полыхнул вспышкой соседний монитор, дававший вид на часовню с другого бока. Тут же тугой удар по стеклам кафе, и второй штурмовик опрокинулся на спину.
– Он стреляет! – завопил кто-то за спиной полковника. – Назад, всем назад, он стреляет! Снайперы! Где снайперы!
– Но все окна черные! – орали с другой стороны. – Его нигде нет…
– Откуда он стреляет?! – взревел полковник, наконец-то пришедший в себя.
Купол часовни полыхнул светом уже на третьем мониторе. С того бока часовни, где подходил третий штурмовик.
Он почти добежал, до окна ему осталось каких-то несколько шагов… Удар в грудь отбросил его назад, словно тряпичную куклу. На этот раз стало видно, как брызнула кровь – из спины. Тяжелая пуля пробила его навылет, несмотря на бронежилет.
– Крыша! Купол! – закричал кто-то.
– Он внутри купола!
Купол, сделанный из восьми стальных лепестков, словно бутон цветка, блестел в лучах инфракрасных прожекторов.
– Бейте по куполу! – рявкнул полковник в дужку гарнитуры. – По куполу бейте!
И снаружи застучали выстрелы снайперских винтовок – много, часто, с нескольких сторон.
На блестящих листах появились черные отметины от пуль. Здесь, там, еще, еще… Выстрели не прекращались, и листы стали начали рваться, загибаться изорванными краями. Изнутри полетели какие-то щепки, деревянные распорки… Один лист совсем отлетел и спикировал вниз. Второй разорвало на части…
Через несколько секунд купол превратился в деревянный скелет, на котором местами висели обрывки стальных листов – рваные, помятые, изодранные выстрелами.
То, что раньше они скрывали, стало видно – но никого там не было. По крайней мере, теперь…
А выстрелы все били и били туда, разнося остатки распорок.
– Прекратите огонь! Его там уже нет! Прекратите огонь! – надрывался полковник.
Выстрелы неохотно, но пошли на убыль.
Наконец за окнами стихло.
Здесь же, в кафе, стояла гробовая тишина.
Все, кто кричал за спиной полковника – теперь молчали, как убитые. Вжав головы в плечи, опустив глаза вниз, потихоньку пятясь от полковника, играющего желваками.
– Узел… Узел! Что с номерами?
Динамики на столе безмолвствовали.
– Узел! – рявкнул полковник.
– Номера молчат… – тихо отозвались динамики.
– А биодатчики? На них же стоят биодатчики, вашу мать!
– Пульс – ноль, – холодно отозвались динамики.
Полковник сглотнул. Теперь он не только желваками играл, но и его кулаки туго сжались.
– Я этого урода в землю закопаю… – пробормотал он. – Я его…
Руки, раньше державшие меня, теперь куда-то пропали. Я шагнул вперед:
– Я вам говорил, что вам его не взять.
Полковник крутанулся на каблуках:
– Да?!! Здесь мои лучшие спецы!
– А он – мой лучший цензор. Перебьет ваших спецов, как канареек.
Полковник только фыркнул. Сказал в дужку гарнитуры:
– Снайперам: держать окна под прицелом. Высунется – снимать. Узел: выводите на позицию огнеметчика!
Полковник сбил дужку гарнитуры к шее, чтобы не мешала, и с вызовом поглядел на меня:
– Ну?! Что теперь скажете?!
– Вам все равно его не взять, – сказал я. – Он знает все ваши ходы наперед. Понимаете? Если он засел здесь, значит, он что-то придумал. Он все предусмотрел, и…
– «Шмель» на позиции, – отозвались динамики на столе. – Но после выстрела сруб сгорит, скорее всего…
– Плевать! – рявкнул полковник. – По моей команде открывайте ого…
Кто-то вынырнул из темноты и уважительно, но решительно взял его за локоть.
– Товарищ полковник, звонок…
– Что?.. Какой еще, к дьяволу, звонок?! Вы не видите, что я занят?!
– Звонят оттуда, – человек кивнул на окна кафе.
– Оттуда?..
Полковник повернул голову к окнам. Туда, где за фольгой и стеклами – парк и часовня…
– Так точно. Мы глушим попытку дозвона, но он упрямо пытается выйти на соту…
– Кому он звонит?
– Такого номера не существует.
– Хм?..
Человек не ответил, терпеливо ждал.
– Перехватите его звонок, – скомандовал полковник. – И выведите.
Динамики на столе пискнули и стало слышно, как тихо воет ветер. Тихое поскрипывание деревянных досок, и еще какой-то невнятный звук, похожий…
– Эй, служивые! – раздался голос Стаса. Веселый и бодрый. – Ну наконец-то! Запарился уже ждать, когда вы сообразите, что я именно вам и звоню.
– Выходи и сдавайся, – предложил полковник. – Если через пять минут ты не выйдешь, я тебя просто сожгу.
– Хо-хо! Не так быстро.
– Я повтор-ряю, – в голосе полковника прорезался металл. – Если через пять минут…
– Да я понял, понял. А теперь послушай меня, командир. Прикажи своим снайперам, чтоб сразу не били, а то впопыхах наломают дров, а тебе потом отвечать…
Из динамиков что-то металлически клацнуло, затрещало, – что-то происходило по ту сторону линии, в часовне у Стаса.
Картинка на мониторах изменилась. Окна часовни вдруг осветились – изнутри. Пляшущим, живым огоньком.
– Что ты делаешь?! – рявкнул полковник.
– Свечки зажигаю, – безмятежно отозвался Стас. – Скажи своим умникам, пусть картинку примут. Кидаю!
На одном из экранов сменилась картинка. Новое изображение было не в инфракрасном свете, а в обычном. Только очень слабом – прыгающий свет свечей. И чуть подрагивала. Так бывает, когда снимают с руки.
Появилось лицо Стаса. Он подмигнул, затем развернул телефон в другую сторону. На экране закружились стены часовенки, крошечные образа на стенах, огоньки свечей – и…
По кафе пронесся вздох.
Я тоже этого не ожидал. Знал, что у Стаса должен быть какой-то козырь, но чтобы такой…
На стене висел мальчишка – словно распятый. Веревки растянули его руки и ноги в стороны так, что он не мог пошевелиться. Во рту кляп, а у щеки…
Стас, конечно же, шагнул поближе, взял крупнее. Именно это он и хотел показать. К скуле мальчишки скотчем примотана граната.
Стас подвел к ней указательный палец, к самой чеке. И повел в сторону и вверх. Теперь, когда он показал, стало заметно: от чеки тянется тонкая веревка – куда-то вверх, в темноту. Стас вел камерой телефона вдоль, показывая: веревка взмывает вверх, к свисающей с потолка люстре, и снова уходит вниз… к руке Стаса.
Конец веревки он намотал себе на руку.
– Обратите внимание, – сказал Стас. Он опустил руку, и веревка натянулась. А сбоку, там, где на стене висел мальчишка, звякнуло кольцо чеки, приподнявшись на натянувшейся веревке…
– Что ты делаешь! – рявкнул полковник. – Перестань! Оно же сейчас вылетит!
– Просто показываю, – Стас был сама невинность. – Чтобы ваши снайперы знали, что произойдет, если я отступлюсь… Или вздрогну. Например, от неожиданного резкого звука. Не говоря уже о том, что будет, если я просто упаду…
– Отпусти мальчишку и скажи, что тебе надо.
– Мне? Да сущие мелочи, всего лишь…
Изображение на экране пропало, через миг появилось, но теперь кадры сменялись очень медленно.
– Опс… – пробормотал Стас. – Прощу прощения, господа, но у меня сел аккумулятор… Впрочем, все нужное вы уже увидели, каже…
И экран совсем погас.
8
В кафе стало тихо-тихо.
Лишь поскрипывали ботинки полковника. Заложив руки за спину, он медленно раскачивался с пятки на носок.
Вдруг обернулся, нашел взглядом меня.
– Вы, кажется, хотели говорить с ним? Ваш человек, говорите? Что ж… Вам и карты в руки.
– Теперь это не имеет смысла. Тех троих ваших людей я мог бы спасти. А этот мальчишка – обречен с того момента, как попал ему в руки… Его уже никто не вытащит…
– Я поговорю с ним! – раздался знакомый голос.
Из тени выступил Андрей.
За ним выступил и Семен, положил Андрею руку на плечо, останавливая:
– Андрей, боюсь, это бесполезно. Если Стас до сих пор не поверил, что это не игра, то уже не поверит. У него ярко выраженные параноидальные наклонности…
Андрей вежливо, но твердо снял его руку.
– До сих пор Стасу просто говорили, что это игра, – сказал Андрей. – Тут любой решит, что вокруг всего лишь боты.
– Боты? – переспросил полковник.
– Искусственные персонажи игры, только имитирующие разумное поведение, – сказал Семен.
– Угу… – пробурчал полковник. – Ну, допустим… И что же предлагаете?
– Тест Тьюринга, – сказал Андрей.
– Что?.. – нахмурился полковник.
О тесте Тьюринга он тоже в первый раз слышал, похоже.
– Это проверка для программ, имитирующих разумное поведение, – пояснил Семен. – Вы задаете тестируемому череду вопросов, развивая одну тему так, что верно ответить может только разумное существо, которое понимает, о чем вы говорите. Бот же может отвечать только по заранее запрограммированной схеме. Если бить в одну тему, развивая ее, рано или поздно все заранее предусмотренные варианты исчерпываются. Тогда бот начинает давать неправильные ответы, либо переходит на последнюю линию обороны: будто бы ему надоело об этом говорить. Пытается валять дурака и уйти от осмысленного ответа на вопрос. Перевести тему. Разумеется, в меру способностей и чувства юмора тех, кто его программировал…
– Допустим… – пробормотал полковник и поглядел на Андрея: – И как же вы с ним будете играть в вопросы-ответы? У нас есть мегафон, вы отвечать сможете. Но как он будет вас спрашивать? До него вон, сто метров. А аккумулятор телефона у него сел…
– Я пойду к нему.
Полковник нахмурился. Кинул быстрый взгляд на меня, на Семена, – словно проверял, не ослышался ли. Снова поглядел на Андрея. Словно никак не мог понять: а не псих ли этот человек, случаем?
– У него снайперская винтовка, – медленно заговорил полковник, будто объяснял ребенку. – И он…
– Он меня узнает.
– Но он может решить, что вы всего лишь бот, Андрей, – вступил Семен. – Стас уверен, что это игра-проверка, сделанная специально для того, чтобы запутать его. Понимаете? В этой бредовой логике вполне допустимо, что в игру ввели специального бота в шкурке, похожей на вас реального…
– Это опасно, Андрей, – сказал я.
– Я знаю.
– Андрей, это очень опасно! И я не могу приказать вам сделать это, если вы сами…
Андрей грустно усмехнулся:
– Я знаю… – И вдруг посерьезнел. Посмотрел мне в глаза: – Это опасно, да. Но если мы не попытаемся вытащить живым того мальчишку, то… То для чего же мы работали все эти годы? Для чего все наше Агентство? Все эти проверки, суды, штрафы, запреты… Ведь не для того же только, чтобы мы получали зарплаты, а кто-то в правительстве поставил галочку и гнул пальцы на международных встречах, что мы впереди планеты всей по борьбе с насилием?.. Для чего все то, что мы делаем? Для чего это все – если сейчас мы не попытаемся вытащить у Стаса этого мальчишку?..
Он говорил, а голос у него дрожал. И губы.
И коленки, наверно, тоже.
И все-таки он это говорил. И готов был пойти к часовне…
9
– Как вы в этом ходите, – просипел Андрей.
На него напялили штаны из кевларовых пластин, огромный бронежилет, шлем с пластиковым забралом. Килограмм пятьдесят наверно. У Андрея от натуги дрожали ноги.
– Ничего, зато теперь грудь не пробьет даже из снайперки, – сказал полковник. – По крайней мере, с первого выстрела… Если повезет, и по ноге на касательный сменит… Ну, с богом!
Он хлопнул Андрея по плечу.
Андрей кивнул и вышел из кафе. Полковник поглядел на меня – кажется, осуждая… Отвернулся к мониторам.
Там появился Андрей. Он медленно шел вдоль рядя ларьков. Чем ближе к краю, тем медленнее.
– Ох, всадит он ему пулю, как только высунется из-за угла… – пробормотал полковник, кусая губы. – Как пить дать, всадит…
На углу Андрей совсем остановился… а потом быстро шагнул за угол. Словно в воду прыгнул.
Замер, словно и сам был уверен, что тут же будет выстрел…
Выстрела не было.
Андрей двинулся по дорожке к часовне. Медленно, раскинув руки в стороны, широко растопырив пальцы, – смотрите, ничего нет.
Микрофон на нем исправно передавал звуки. Его шаги, постукивание пластин бронежилета, хриплые вопли мегафона: «Это переговорщик, у него нет оружия! Не стреляйте! Это переговорщик…»
Стас вышел на крыльцо. Положив винтовку на согнутую руку, просто стоял и ждал. На запястье левой руки белели витки веревки, она убегала за спину, внутрь часовни.
Андрей остановился, не доходя метров пятнадцать.
– Привет, Стас…
– Какая встреча! И кто же это к нам пришел?
– Не валяй дурака, Стас. Ты прекрасно видишь мое лицо.
– Нет, не вежу.
Андрей вздохнул. Поднял пуленепробиваемое забрало шлема.
– А так?..
Полковник зашипел от досады:
– Что он делает, идиот?! Ему же сказали, не открывать!
А Стас на мониторе усмехнулся:
– Лицо – это еще не все…
– Ну хорошо, Стас, – сказал Андрей. – Если ты думаешь, что все это – игра, а я – бот… Давай поиграем в тест Тьюринга?
– Люблю искренних ботов, – Стас почти смеялся. – Ну, давай поиграем.
– Ну и что же тебе рассказать о тебе самом, что могу знать только я?
– Bad logic, – отозвался Стас, помрачнев. – Если ты бот, то именно на вещи, связанные со мной, тебя и натаскивали. Здесь тебя ловить можно долго… По-моему, это очевидно. Ну и боты пошли нынче, совсем мышей не ловят…
– Тогда что же?.. – нахмурился Андрей.
Стас пожал плечами:
– Очевидно: мы будем говорить о том, на что тебя не могли натаскивать, если ты бот. Только это и имеет смысл.
– О чем же?.. – Андрей совсем растерялся.
– О тебе, конечно! Что у тебя висит в прихожей над дверью?
– В прихожей?.. Над дверью… Та монгольская маска? Или что ты имеешь в виду?..
– Угу, – удовлетворенно сказал Стас. – Значит, все-таки не бот, в самом деле ты сам… Я-то сначала решил, что это просто бот в твоей шкурке. А это в самом деле ты, значит…
Андрей помотал головой, словно отказывался поверить услышанному.
– Стас?.. Так ты веришь, что это – уже не игра?.. Что это – реал?..
– Bad logic! Я бы сказал, что это логика тупого бота… если бы не знал тебя в реале, – усмехнулся Стас.
Он откровенно забавлялся.
– Но… – начал Андрей.
Он все еще не понимал, как это у Стаса одновременно укладывается в голове: что говорит он не с ботом, а с человеком разумным; но при этом – что это все еще игра…
Семен дернулся к микрофону, но я среагировал еще раньше:
– Андрей, уходи! – крикнул я.
– Он точно параноик! Точно! – кричал Семен у меня над ухом. – Пусть уходит!
«Ракушка» в ухе Андрея должна была передать наши голоса. Но то ли что-то не работало, то ли Андрей не хотел нас слушать.
Он стоял и просто глядел на Стаса. Как мартышка на удава.
– Где вы сидите-то? – говорил Стас. – В кабинете у шефа? Или в зале? Там, наверно, сейчас все наши собрались, на большом экране смотрят, кофе потягивают и зубоскалят? Ждут, когда я поведусь на эту картонную дрожевыжималку?
– Стас… Но…
Андрей замолчал. Кажется, у него не было слов.
– Опаньки, – вдруг помрачнел Стас. Усмехнулся: – Неужели – все-таки бот?.. Да еще такой тупенький… Быстро же мы дошли до перевода разговора на многозначные междометия…
Винтовка уже не лежала на сгибе руки. Теперь он держал ее нормально, обеими руками. А приклад уперся в бедро.
– Стас… Стас, ну сам подумай! – быстро заговорил Андрей. – Если это игра, зачем бы мне надо было влезать сюда и уговаривать тебя, что это игра?!
– Чего только не сделаешь, чтобы помочь конкуренту пролететь мимо директорского кресла… А?
– Стас, это вовсе не то, что ты думаешь… Стас, это никакая не проверка на место директора филиала…
– Надеюсь, у тебя фул-контакт стоит? Боль по-честному?
– Стас, перестань… Стас, прошу тебя…
– Я бы поразвлекался подольше, но не могу, извини. Ближе ты, конечно, не подойдешь?..
Андрей помотал головой и медленно попятился.
– Ну, вот… – Стас притворно надул губу. – Жалко тебе для меня лембед, так и знал… А с такой дистанции… Хоть одна пуля, хоть две, число лембед это не изменит. Не так ли?
Андрей попытался схватиться за щиток шлема, опустить его – но не успел.
Стас выстрелил прямо от бедра.
И, конечно же, не промахнулся. Целился по лазерному указателю. Заранее…
10
И ушел с крыльца внутрь.
А Андрей остался лежать на спине посередине дорожки. Раскинув руки, словно загорал. Только вот от головы внутри шлема мало что осталось…
В кафе было тихо-тихо.
Наконец полковник поправил дужку гарнитуры на скуле:
– Узел, выводите огнеметчика…
– Товарищ полковник?.. – отозвались динамики. – С ним же еще…
– Выводите огнеметчика!
– Гм! – Я подождал, пока полковник обернется. Поймал его взгляд. – Вы в самом деле… В самом деле будете его сжигать?
Вместе с мальчишкой?..
– А что, есть другие варианты?!
– Надо подождать. Он, может, и параноик, но не идиот. Едва ли он будет верить, что это игра, если пройдут сутки.
– Как знать, Константин Сергеич… – подал голос Семен.
– У меня нет этих суток! У вашего цензора – винторез. И у него осталось еще два патрона в обойме. И снайперский прицел… Слава богу, простой, без инфракрасного режима.
Ага. Вот, значит, почему Стас подпустил штурмовиков почти впритык и дал им подняться. Боялся, что если начнет стрелять, пока они подползают, может кого-то не заметить, а себя уже выдаст…
– Слава богу, что не инфракрасный и не тепловик! – повторил полковник. – Но уже светает. А скоро станет совсем светло. И сдается мне, он только его и ждет. Попытается вырваться из кольца, прикрываясь мальчишкой. А кроме винтореза у него еще два пистолета и тридцать семь патронов к ним.
Как минимум тридцать семь. Понимаете, что это будет значить, если он вырвется из кольца?.. Сейчас его сдерживает темнота. Он не видит, где мои соколики. Но когда он их всех разглядит, и просчитает сектора обстрела…
Полковник помолчал, глядя на меня.
– Или у вас есть другие варианты? – спросил он.
– Подождите хотя бы полчаса.
– Что это изменит?
– Может быть, что-нибудь и изменит… У вас есть фотографии всех, кого он убил?
– Что?.. – нахмурился полковник.
– Мне нужны фотографии. Всех тел. Всех, кого он убил. Четко, подробно. Лучше с нескольких ракурсов.
Полковник покивал. И вдруг осведомился каким-то подозрительно мягким голосом:
– Цветные?..
Я кивнул:
– Лучше всего – видео, если есть.
– Послушайте, вы что там, у себя в агентстве, совсем с ума посходили?! – взорвался полковник. –
Зачем вам эти фотографии?!!
Что вы там хотите увидеть?!! Да даже меня от этих фотографий в дрожь бросает!
Меня, вы понимаете? Я по жизни всякого насмотрелся, но это…
– И все-таки мне нужные эти фотографии, полковник.
– А-а-а! – почти взвыл полковник. От души махнул на меня рукой. – Дайте этому извращенцу фотографии!.. Что с оцеплением?..
11
Я смотрел фотографии. За спиной, согнувшись, стоял Семен.
Я отложил очередную: женщина, техничка в игровом клубе. Точнее, то, что от нее осталось.
Пододвинул листок бумаги, где рос столбец из цифр.
– Тридцать девять лембед, – подсказал Семен из-за плеча.
– Тридцать пять, – поправил я, приписывая число к столбику.
И взялся за следующую фотографию.
Внимательно всмотрелся. Повреждения. Чем нанесены. С какого расстояния… И, самое главное,
сколько мучился бы человек, если бы был не персонажем игры, а живым чело…
Фотография задрожала у меня в руке.
Черт возьми…
Это ведь не распечатка со скрином из прохождения.
Это не распечатка. Это и
был живой человек…
– Константин Сергеич? – напрягся Семен.
– Ничего, ничего. Все в порядке.
Только ничего не было в порядке! Стас, Стас, что же ты наделал…
И еще вокруг суетились люди полковника, и паники в их голосах все больше… Я старался не прислушиваться. Надо сделать то, что могу сделать я.
Только я.
Прежде всего: как далеко Стас зашел в заваливании игры?
Он-то уверен, что это игра…
Вот и последняя фотография. Эту можно не рассматривать, снайпера я видел своими глазами.
Я проставил последние цифры на листочке, и стал их складывать. До этого я старался на них не смотреть – чтобы не отчаяться раньше времени. Тут можно начать подгонять оценки под то, что хочется. А мне нельзя ошибаться. Мне надо то, что есть на самом деле…
А вот Семен считал все это время:
– Четыреста десять… – сказал он.
– И плюс трое штурмовиков… – добавил я. – И Андрей…
Эти четверо – все взрослые мужчины, все в бронежилетах. А штурмовики еще и вооруженные профи. За таких минимум. Да еще убиты-то – быстро и с дистанции, без мучений. Самый-самый минимум. Три по два, и один по четыре – за Андрея. И это все к тем четыреста десяти…
– Итого четыреста двадцать.
Семен за моим плечом тяжело вздохнул.
– Ничего не выйдет, Константин Сергеич… Он слишком близко к пятистам лембедам, чтобы отступиться… С его параноидальной склонностью видеть во всем подвох, он ни за что не поверит, что это уже не игра…
– Восемьдесят лембед, – проговорил я.
Именно столько отделяет Стаса от того, чего он добивается.
– Мальчишке лет двенадцать… – сказал Семен. – Значит, ребенок. Если по пределу, то пятьдесят лембед?
– Да, – кивнул я.
Если замучить по полной программе, вдумчиво и со вкусом, не дав умереть раньше срока – то пятьдесят лембед. В идеале.
У Стаса – может быть и на практике.
– По-любому, еще тридцать не хватает, – сказал Семен. – Это совсем немного. Всего одна женщина, если по полной программе распотрошить… – Он тяжело вздохнул и покачал головой: – Нет! Он не отступится… Решит, что его хотят сбить с толку в самый последний момент…
– Или двое мужчин.
– Что? – не понял Семен.
– Одна невооруженная женщина – или двое мужчин. Если вооруженных…
За вооруженных дается меньше, чем за невооруженных. Но невооруженных, похоже, взять неоткуда…
– Константин Сергеич?..
Он все еще не понимал.
– Эй, господа маньяки! – подошел полковник. – Что-нибудь?..
Он с надеждой посмотрел на меня.
– Да.
– Да?! – он подался ко мне, а все его люди вмиг затихли, превратившись в слух.
– Константин Сергеич?.. – теперь Семен уже ощутимо напрягся.
– Вы что-то придумали? – спросил полковник.
– Да. Но вам придется помочь мне.
– Черт возьми! Можно подумать, я сам, безо всяких понуканий не сделаю все, что в моих силах, чтобы вытащить того малолетнего щенка живым и здоровым!
– Здоровым, боюсь не получится… Но хотя бы живым…
– Лишь бы живым, остальное поправимо! Что вы задумали?
– Пойду к нему. Что же еще тут можно сделать?
Семен открыл рот, но так ничего и не сказал. Кажется, временно потерял дар речи.
Полковник налился дурной кровью.
– Вы что, идиот?! Один ваш человек уже пытался переговорить с ним! И что? Его снял, и вас снимет, еще на подходе!
– Повторяю, полковник: перестаньте мыслить стереотипами. Не нужно относится к нему как к террористу, захватившему заложника. Вы думаете о нем так, будто он будет прикрываться мальчиком как щитом, спасая свою жизнь…
– А разве он не это делает?!
– Нет. Он лишь пытается набрать пятьсот лембед.
– Константин Сергеич! – быстро заговорил Семен. – Опомнитесь! Вам не убедить его, что это игра! Вы же видели, что с Андреем… – Семен поморщился. – Стас увидел знакомое лицо, но вместо того, чтобы понять, что это уже не игра, он убедил себя, что это не просто игра, а игра хитрая, многоуровневая, что его специально хотят запутать! Обмануть и обхитрить! Он убедил себя в этом! И он – параноик! Так что теперь что бы вы ни сделали, он все равно будет уверен, что это игра! Вам
никак его не переубедить!
– Я знаю.
– И поэтому вам… – в запале продолжал Семен, не сразу меня расслышав. А когда до него дошло, осекся. – Знаете?..
– Да. Я прекрасно знаю, что его не переубедить.
– Так на что же вы надеетесь?! – спросил он в один голос с полковником.
– Именно на это. На то, что он параноик, уверенный в том, что вокруг – хитрая игра, мишень в которой он.
– Не понимаю… – пробормотал полковник.
– Вижу… – усмехнулся я. – Так вы мне поможете?
– Да! Я же сказал! Все, что угодно! Что вам нужно? Бронежилет высшей степени защиты? Поддержку снайперов? Танк? Вертолет?
– Обойму патронов к винтовке, которая у него. И не холостых, настоящих.
Полковник переменился в лице.
– Охренел?! Чтобы я ему – еще одну обойму к винтовке?! Своими собственными руками?!!
– Не вашими, а моими. И я не договорил, полковник. Это еще не все…
12
– Психи… Целое агентство психов… Господи, с кем я связался… – все качал головой полковник.
Но его люди исправно работали.
Два врача сноровисто и аккуратно тыкали меня шприцами. Впрыскивали из шприцев совсем немного, но уколы шли один за другим. По всему телу, через каждые несколько сантиметров. Руки, ноги, грудь, спина, шея…
– Поймите, Константин Сергеич! – все причитал Семен. – Он параноик! Все, что вы ему скажете – он все равно поймет на свой лад! Любой факт вывернет у себя в голове так, чтобы укладывался в
его схему, в то, в чем он себя
убедил! И если он вбил себе в голову, что это игра, а мы все стараемся запутать его, чтобы лишить должности директора новосибирского филиала, то все! Вы уже никак и ничем его не переубедите! Он па-ра-но-ик!
– Я и не собираюсь…
– Вы… – продолжил Семен в запале, и осекся. – Простите, Константин Сергеич?.. Вы не собираетесь убеждать его, что это – реал?..
– Именно.
– Но тогда… Я не понимаю…
– Он уверен, что это игра. Ну, что ж… Надо всего лишь обыграть его. – Я вздохнул и пожал плечами: – Поиграем…
Семен открыл рот, а потом закрыл. Так ничего и не сказав. Но тут и говорить нечего, все понятно по его глазам. Смотрит на меня так, будто я полноценный псих.
Может быть, так оно и есть. Может быть…
– Все, – сказал врач.
– Странно, но я… – начал я.
Я не чувствовал ничего особенного.
– Почувствуете минут через пять, – сказал врач, захлопывая свой чемоданчик.
Я кивнул и стал натягивать на себя одежду. Не ту, в которой приехал сюда. А ту, что заказал людям полковника. Правда, обошлись без бронежилетов. Когда я натягивал плащ, подошел полковник.
– Ну? Готовы? Уже светает. У вас есть минут двадцать. Потом станет слишком светло, и…
– Я понимаю. Мне хватит.
– Нет, ни черта вы не понимаете! Он ведь не выпустит вас обратно! А если у вас ничего не получится, мы все равно будем жечь эту гребаную избушку! И дом, и вашего психа, и мальчишку, и вас! Всех!
– Спасибо за моральную поддержку. Я уже чувствую себя увереннее.
– Тьфу! – не выдержал полковник. Но взял себя в руки. – Послушайте… Я уважаю вас за то, что вы готовы пожертвовать собой ради мальчишки… Но остановитесь! Одумайтесь! У вас же ничего не выйдет! Вам не убедить этого ублюдка, что он вывалился в реал, сам того не заметив! У вас ничего не выйдет!
– Посмотрим. Главное, сделайте все так, как я сказал. Пусть две машины ждут. Но трогаются лишь тогда, когда нужно. Как я объяснил. Не раньше. Иначе вы все испортите.
– Господи! Да не будет этого момента!
– Обойму, – сказал я.
Полковник вгляделся мне в глаза. Кажется, он все еще надеялся меня отговорить? Потом покачал головой. Устало и обречено. Что будет, тому и быть, а он умывает руки.
– Дайте этому психу обойму…
– Но, товарищ полковник…
– Дайте ему обойму, я сказал!
Его помощник протянул мне обойму.
– Но учтите! – сказал полковник. – Если через двадцать минут у вас ничего не выйдет… Будете вы еще живы к этому моменту, не будете – мы будем равнять эту избушку с асфальтом.
Я разглядывал рифленый кусок металла. Вороненый, чуть лоснящийся от смазки. В выемке торчит верхний патрон – блестящий латунный цилиндр, набитый порохом. И смертоносная, отполированная до блеска стальная головка.
У Стаса в винтовке остается еще два таких же. И они прилетят мне в голову или в живот, если я сделаю что-то не так, ошибусь хотя бы на полсло…
Стоп! Хватит.
Перед смертью не надышишься.
– Вы все поняли, полковник? – спросил я.
– Да, машины уже за кафе.
– Начинайте по ключевому слову. Только по ключевому слову! Ни раньше. Ни на секунду. Что бы ни происходило.
Я развернулся и шагнул к выходу.
13
Вдоль ряда ларьков. К углу, за которым уже ничто не будет загораживать меня от окон избушки…
А полковник все семенил за мной:
– Вы что, в самом деле не понимаете, что он пристрели вас, даже не дав дойти до часовни?!
– Посмотрим…
Я остановился – впереди угол ларька. Всего одни шаг дальше, и…
Обезболивающее постепенно действовало. Тело деревенело, кожа уже почти не чувствует холода.
Ну, что ж…
– Одумайтесь! Вы еще можете остановиться!
Я скинул плащ и шагнул за угол.
– О-о, господи… Псих… Псих… – протянул полковник мне вслед.
Видимо, среагировал так на мой новый наряд.
Белые шорты-бермуды, домашнего вида шлепанцы на босу ногу, и футболка. На ней еще остались складки, как она лежала в пакете. Но это не главное.
Главное у футболки – на груди. Оттуда пахнет горячим хлопком и чернилами. Пришлось пропустить футболку через обычный принтер, чтобы сделать рисунок. На большее времени не хватило…
14
Я вышел из-за угла, и тут же налетел ветер – ледяной.
Все-таки холодно в одних шортах и футболке, при минус одном-то. Силуэт часовни темнел на светлеющем небе. В окне колышется свет свечей… и черный силуэт. Замер перед окном, вскинув винтовку…
А я шел к нему. Под шлепанцами трещали лужицы, за ночь превратившиеся в тонкие ледяные пластинки.
Справа и слева защелкали прожекторы, включаясь. Я зажмурился от яркого света. Круги света вспыхивали передо мной, один за другим, складываясь в полосу света. От меня – и до крыльца часовни.
Я шел вперед, не сбавляя шага.
Силуэт в окне часовни сдвинулся. Теперь ствол винтовки нацелился точно на меня…
На миг мне захотелось все это бросить, и бегом рвануть назад. Сначала вбок, прочь с освещенного пути. А потом назад, обратно за ряд ларьков, который укроет от выстрелов. До него еще не так далеко. Еще не поздно развернуться…
Но ничего такого я не сделал.
Шел вперед, и ствол винтовки глядел точно на меня. На груди вспыхнуло маленькое красное пятнышко, я сглотнул, сбился с шага…
Но выстрела не было.
Пока не было. Пока и не должно быть. Уж лучше подпустить человека поближе – так будет больше лембед…
Я снова двинулся вперед, а тело все быстрее деревенело. Как чужое. Наркотик действовал все сильнее.
А вот нюх словно улучшился. Ночной воздух нес свежесть – просто одуряющую… Накатило дикое желание – жить. Просто жить! Послать это все к черту, и убежать отсюда! Чтобы и дальше наслаждаться этим воздухом, и гори оно все синим пламенем…
– Прием, прием, – ожил крошечный наушник в моем ухе. Снова полковник. – Еще не поздно. Слышите? На три-четыре ныряете в сторону! А мои ребята качнут прожекторами в стороны, чтобы он растерялся… Падаете на землю, и зигзагом обратно! Кивните, если согласны.
Но я не кивнул. Просто шел вперед. Шаг за шагом. Все ближе к часовне…
До трупа Андрея уже совсем близко. Еще шаг…
И черный силуэт в окне дернул головой:
– Константин Сергеич! – донесся до меня голос Стаса. И черт его знает, чего в этом голосе было больше: напряжения, удивления или шутливой неловкости. – Я вижу, и тяжелая артиллерия подтянулась… Неужели и вы будете убеждать меня, что это все не игра? Что это все – по-настоящему и всерьез?
Свет прожекторов за моей спиной погас, остался только один луч. Держал меня в центре ослепительного круга света, словно актера на сцене.
Я почти увидел, как это выглядит со стороны: человек в футболке и шортах, в домашних шлепанцах, – ночью, поздней осенью, посреди парка, оцепленного спецназом в два кольца…
Я усмехнулся и качнул головой:
– Нет. Конечно же, не буду.
– Хм…
Кажется, я его заинтриговал.
Шаг вперед. И еще один. И еще…
– Но… Константин Сергеич, мне все же придется попросить вас остановиться. Как минимум! – голос Стаса стал жестче.
Я не возражал. Остановился.
Наркотики действовали все сильнее. Я уже не чувствовал холода, вообще не чувствовал своей кожи. Тело – ватная кукла, с трудом поддающаяся на попытки двигаться.
– Константин Сергеич, боюсь, мне придется продырявить вашу аватарку… Если вы не против, сделайте ровно два шага вперед. Так у нас будет на лембедку больше. Со своей стороны обещаю, что даже если вы на фул-контакте, ничего не почувствуете. Винторезка высший класс. Пробью вашу аватарку точно в глаз, даже шкурки не попорчу.
Если бы это была аватарка, я бы, может быть, еще и подумал.
К сожалению, это была не аватарка.
Поэтому никаких двух шагов вперед я, конечно же, не сделал. Вместо этого я медленно – очень медленно – сунул руку в карман и достал увесистый, скользкий от смазки стальной коробок.
– Может быть, это продлит минуты моей несчастной аватарки?
Медленно поднял руку с коробком. Повыше. Удерживая его кончиками двух пальцев, выставляя на обозрение. Пусть хорошенько рассмотрит.
– А… – начал Стас, но так и не договорил.
Видно, не мог поверить, что я несу ему это.
Я повернул коробок боком, чтобы в разрезе обоймы показался латунный бочок верхнего патрона.
– Настоящие… – только и пробормотал Стас.
– Недосмотр, Стасик, – почти ласково сказал я. – Должен был забрать у того снайпера запасную обойму. Как же так? И это называется – профессиональная работа? Ай-яй-яй…
– Но… Но я же его обыскал… Не было у него, вроде…
– Вылетела. Надо было внимательно слушать, не упало ли что. И осмотреть место вокруг.
– Но… Черт! – Стас в темноте усмехался. – Отлетела… Специально сделали, чтобы отлетела? Но совсем недалеко… Ч-черт…
Я слушал очень внимательно.
Чего в его голосе больше? Подозрительности – или чувства вины?
Поверил?..
Начинает оправдываться?
– Всего-то на пять метров и отлетела, – сказал я и потихоньку шагнул вперед. –
Ай-яй-яй.
Стас раздраженно фыркнул.
А я сделал еще один шаг. И еще…
До крыльца уже каких-то пара шагов. Темный проем посреди стены, ярко освещенной прожектором.
Я шагнул на порог – и тут же…
15
– Стойте! – резко бросил Стас.
Я остановился. А он, словно извиняясь, заговорил мягче:
– Стойте, Константин Сергеевич… Положите обойму на пол.
Я наклонился, и еще чуть-чуть сдвинулся вперед. Положил обойму.
Прожектор снаружи наконец-то потух. Отсветы оттуда перестали слепить, и я смог оглядеться.
Свет свечей в уголке. Отблески на стенах, тусклое свечение образов… и ствол винтовки. Куда ближе, и снова смотрит мне прямо в живот.
– Теперь пасуйте мне, – распорядился Стас.
Я тихонько пнул магазин, чтобы он заскользил к его ногам. Сам оглядывался по сторонам.
Мальчишка на стене, словно распятый на веревках… Увидев меня, замычал, дернулся. Глаза – дикие, почти и не человеческие уже…
– А это сдача.
Стас пнул что-то мне навстречу. С тихим звяканьем это заскользило ко мне. Распалось на части.
Две пары наручников. У охранников вира-клуба были?
– Сначала на ноги… – командовал Стас. – Вот так, да… Теперь на руки…
Усмехаясь, я подчинился. Да и как тут без усмешки? Когда сам пришел, а теперь сам себя заковываешь в наручники… отдаваясь на милость цензора.
Цензора, который уверен, что это игра.
Впрочем, на это и вся надежда…
Стас очень внимательно смотрел на меня, но я честно сковал себя по лодыжкам. Потом по запястьям.
– А теперь садитесь.
Я сел на пол, по-турецки скрестив ноги. Поглядел на Стас. Усмехнулся.
– Вы тоже присаживайтесь, Стас…
Как можно спокойнее. Словно это не я в часовне, ночью, в наручниках, полностью в его власти, – а это он жмется на краешке стула в моем кабинете.
Он внимательно вглядывался в меня.
– Значит, все-таки проверка. На главу филиала… Я сразу понял. Уж слишком тут все специально. И локализация под обстановку реального клуба, и сейвиться невозможно, и менты больно умные. Окружили так, что в темноте и не вырваться… В реальности таких совпадений не бывает.
Я промолчал.
– Значит, проверка на главу филиала… – продолжал допрос Стас. – Андрей ее уже проходил?
Я неопределенно качнул головой.
Стас нахмурился, потом усмехнулся.
– Та-а-ак… И сколько он набрал, тоже не скажете?
Я лишь улыбнулся.
– Неужели больше моего?
Я опять ответил хитрой улыбкой: знаю, да не скажу.
– Значит, самое интересное только начинается?.. Вот для этого-то вы сюда и пришли, Константин Сергеич? Чтобы лично, так сказать…
– Обойму принес, – с невозмутимым видом отозвался я.
Стас скептически усмехнулся:
– Обойма, конечно, хорошо, но лишние шесть патронов не спасут отца русской цензуры. Даже если они решать штурмовать еще раз, и я буду укладывать их чисто, по пуле на душу… С такого расстояния, да вооруженных профи… По две лембеды на душу. До пятисот лембед не дотянуть, даже если потом у меня будет время сделать из этой части антуража – набор полуфабрикатов…
Он покосился на мальчишку и вдруг неуловимым движением извлек из-за спины широкий нож. Боевой: с гардой, с дыркой для пальца в плоской стальной рукоятке. Несколько раз перекинул нож в разных хватах. Быстро-быстро, быстрее, чем улавливал глаз, в свете свечей лезвие расплылось в полупрозрачный комок из острых кромок.
Мальчишка замычал и дернулся, но веревки крепко держали его.
– Уймись, ботик, – поморщился Стас. – Достали на жалость давить… – Снова посмотрел на меня. – И этот малолетний ботик, и восемь патронов к винторезке, даже при самом благоприятном раскладе – все равно до пятисот лабэ не дотянуть…
Я пожал плечами:
– Но все-таки хочется посмотреть, что бы вы смогли сделать, если бы заметили обойму…
И я сделал вид – будто ну совсем невинная девочка, совершенно случайно мимо проходила.
Ну давай, Стас! Давай!
Зацепись, что здесь что-то не так! Не будет же начальник просто так из себя дурочку строить?.. Ну же!!!
– Не-ет, Константин Сергеич, – Стас хитренько улыбнулся, покачал головой. – Нет. Это Вы другим можете рассказывать, что принесли обойму… Обойму можно было и с аватаркой Андрюхи передать, если бы дело было только в этом… Не так ли?
Он хитро глядел на меня – подозревая в какой-то хитрой шутке. Будто бы я хотел его запутать этой обоймой…
– Ну да, конечно, – сам себе покивал Стас. – Не в пулях дело. Ваша аватарка, уж простите, Константин Сергеич – и то больше лабэ принесет, чем эти шесть патронов… Значит, не просто так Вы здесь… А для того – чтобы наблюдать… Наблюдать, как я буду искать какое-то другое решение…
Он выжидающе поглядел на меня, но я молчал.
– Значит, – медленнее заговорил Стас, – хотите проверить меня, как я найду оптимальное решение… И должен быть какой-то шанс, который я должен заметить и воспользоваться…
– Тепло, – сказал я.
– Ага! Значит, все-таки у меня еще остался способ набрать пятьсот лембед! Несмотря на то, что боты ментов здесь классные, и отсюда мне не вырваться. Никакого штурма не будет, конечно. Они из огнеметов расстреляют издали…
– Тепло.
– Но здесь, хотя бы, честная задачка? Все, что мне необходимо для решения – не спрятано? Никаких подземных ходов, оставшихся со времен Ивана Грозного, никаких тайников и прочего пиксельхантинга?
– Обижаете, Стасик… – я нахмурился. – Все, что вам нужно, у вас перед глазами. Надо лишь сложить все воедино. А все нужное – у вас прямо перед глазами…
И я скромно потупился. Себе на грудь. На рисунок, всего пятнадцать минут назад нанесенный на футболку. Как бы невзначай расправил ее, чтобы рисунок стал яснее…
– Перед глазами… – Он буравил меня взглядом, словно старался понять по выражению моего лица, в правильном ли направлении движется его мысль. Продолжил размышлять вслух: – Несколько лембед все равно не хватает… Мальчик, ваша тушка… Почти пятьсот… Еще бы одного человека… Хватило бы даже вооруженного! Если бы только не просто его убить, а сначала со вкусом распотрошить…
Он вздохнул.
– Только они ведь, – Стас махнул рукой в сторону окна, – не дадутся… Боты качественно сработаны, под настоящих профи… Это не маленький ботик, призванный давить на жалость…
Стас поглядел на мальчишку.
Мальчишка на стене закрыл глаза, словно хоть так хотел спрятаться от взгляда Стаса. По лицу мальчишки струился пот, сам он мелко-мелко дрожал. Снова открыл глаза, поглядел на меня – но я не уверен, понимает ли он хоть что-то из того, что творится вокруг него. Глаза у него были совершенно дикие.
– Все нужное – у вас перед глазами, – повторил я, будто бы невзначай. – Надо лишь заметить…
Стас уставился на меня, поморгал.
Пытаясь сообразить, с какого места мне не понравились его размышления. Где он свернул не туда. Попытался вернуться чуть назад:
– Хватило бы даже вооруженного человека, – осторожно заговорил он, словно пробовал почву. – Если бы только был шанс убить его не сразу, а…
Он осекся.
Глядя на мою футболку.
Медленно перевел взгляд на меня, и снова на мою футболку. На рисунок.
Распятие, обрамленное в слова. Над распятием: «самых любимых». Под ним: «суровее всего».
«Проверяй» пропущено, в стиле старославянской речи. Но Стас не дурак. Должен догадаться, какое словно подразумевается.
– А… – начал он, но не договорил.
Лишь глядел на меня. И теперь в его взгляде появилась
настоящая неуверенность…
– Так церковь – не случайно…
Я тоже смотрел прямо на него. Глаза в глаза. Чуть кивнул.
– Некоторых жертв потребовать от обычного цензора я не в силах, Стас. Но тот, кто претендует на высшее руководство в Агентстве – должен помнить, ради чего все это. Это не колбасный склад. Здесь нужна преданность делу. Настоящая. Такой человек должен быть готов к самопожертвованию.
– Но… Но у меня же – фул-контакт…
На миг Стас превратился в того неуверенного щенка, каким был годы – и вечность! – тому назад, когда отказался резать игрового бота-девчонку, на миг решив, что это слишком уж похоже на реал…
– Я знаю, Стас. Но прежде, чем вы обретете право устраивать другим жестокие проверки… Чтобы требовать от других быть готовыми жертвовать ради дела – сначала ты должен доказать, что готов жертвовать
сам…
И я грустно усмехнулся.
Уже не для Стаса. Уже не напоказ…
Стас вздохнул.
И вдруг – тряхнул головой. Его лицо окаменело.
– Ну, что ж… – Он улыбнулся, и от этой улыбки у меня мурашки по спине пошли. – Мальчик, один мужчина невооруженный, и один мужчина вооруженный… Если на полную катушку, то до пятисот лабэ должно хватить… Не так ли?
Он посмотрел на меня. Положил винтовку на пол, и в его руку снова скользнул нож – закрутился между ловкими пальцами, словно живой.
Стас двинулся ко мне…
– Мы ничего не забыли? – холодно спросил я.
Стас нахмурился, потом понял. Быстро глянул по сторонам – виден ли он сейчас сквозь окна. Шагнул в сторону, чтобы стать невидимым для снайперов, держащих окна на прицеле. Смотал с руки конец винтовки, пригнулся, и под окном, по стеночке скользнул к мальчишке.
Парень неотрывно глядел на нож в его руке, зачарованный отражением свечей… Дернулся прочь, замычал, но Стас даже не обратил внимания. Сдернул с его лица кусок скотча, державший гранату. Перерезал веревку, бегущую от кольца к люстре, и положил гранату на пол.
И медленно пошел на меня, поигрывая ножом.
Чуть улыбаясь…
– Прошу прощения, Константин Сергеич, но аватарку вашу придется попортить… Надеюсь, у вас не фул-контакт?..
Я глядел на его улыбочку, и почему-то мне показалось, что надеется он на прямо противоположное.
– К делу, Стас, – сказал я.
Он был уже в шаге от меня.
Опустился передо мной на колени, поигрывая ножом.
То ли наслаждался моментом – не каждый день приходится потрошить своего начальника! За все те разы, когда сидел в моем кабинете на краешке стула, затаив дыхание, боясь лишний раз поднять на меня глаза, а сердчишко стучало у самого горла, как у загнанной в угол мышки…
А может быть, оттягивал то, что должен был сделать потом…
Движение было быстрое, я пропустил, как он ударил меня. Лишь почувствовал удар в бок – и чертовски неприятное ощущение, словно мой бок треснул, как кусок подтаявшего фарша.
К счастью, наркотики уже действовали вовсю. Лишь тупой удар в бок. А через миг – накатила слабость. Это упало кровяное давление…
И тут нож пошел вбок. Рассекая кожу, мышцы, то, что глубже… Рассек живот от бока до бока. Моя футболка стала черной от крови – а под ней открылся зев. Огромный рот с плоскими губами. Разошелся вверх и вниз – и оттуда, словно клубок змей, полезли потроха… наружу… прямо мне на колени…
Я смотрел на этот клубок, вываливающийся мне на колени…
мои потроха… и это не аватара…
Стас вырвал из меня нож, замахнулся для нового удара…
– Мы так и будем играть в детский сад?
Я сам поразился, как уверенно и холодно прозвучал мой голос. Будто не я это говорил, а какой-то самоуверенный тип, сидящий не здесь, с собственными потрохами на коленях, – а далеко-далеко, в совсем другом мире.
–
Стасик, – почти нежно проговорил я. – Вы думаете, у меня так много свободного времени?..
Он вздрогнул от этого приторно нежного «Стасик», как от ледяного душа. Отпрянул от меня.
Уже не улыбался. Глядел на меня – почти испуганно.
Потом вздохнул, кивнул – и выбросил руку с ножом мне в голову.
Жик-жик-жик-жик!
Нож чиркал по моему лбу, рассекая кожу – а я даже не успел зажмуриться, так быстра была его рука.
А потом зажмуриваться было уже поздно. Стас поднялся с колен и шагнул прочь от меня, к мальчишке.
Я чувствовал, как кровь хлещет из распоротого живота. На бедра будто лилась горячая вода.
Я чуть поднял скованные руки. Не чувствуя пальцами ничего – слава богу, что наркотик так хорошо действовал! – взялся за свои потроха, похожие на клубок мокрых змей. Толкнул их обратно, чтобы не вывалились совсем. Попытался свести края разреза.
А когда поднял глаза – Стас был уже у мальчишки. Замахнулся, целя в живот – проделать то же самое, что и со мной…
Слабость была все сильнее, я проваливался в сон, в холод… Но все-таки смог позвать:
– У меня нет лишнего времени,
Стасик… Не будем формалистами. Я и так потратил уйму времени на эту проверку…
Я не видел его лица, только спину. Стас сжался, будто ему врезали по затылку.
А потом – дернул рукой выше, и нож засверкал над лицом мальчишки, карябая его лоб.
Жик-жик-жик-жик!
Мальчишка под кляпом взвыл, со лба потекла кровь. Я понял, что было на моем лбу. Что-то вроде размашистого «зет», каким закрывают незаполненные места в бумагах. Когда всем и без того ясно, что здесь должно быть.
Мог бы сделать все, что угодно, да неохота тратить мое и ваше время…
– Пора перейти к главной части решения, – сказал я, чувствуя вкус крови во рту. Все-таки зацепил он мне легкие…
Только бы полковник выдержал, и не испортил все в последний момент!
Только бы полковник не сорвался… Только не сейчас…
– И вот
здесь-то, – жестко сказал я, – можно с чувством, с толком, с расстановкой.
Стас медленно обернулся. Ухмыльнулся – попытался. Вышла лишь беспомощная улыбка обреченного.
Мне на глаза полилась кровь, струившаяся из распоротого лба. Все вокруг подернулось, расплылось… И кровь все хлестал из живота. Тело стало тяжелое-тяжелое, голова клонилась на грудь, веки опускались…
Но я заставил себя держать взгляд Стаса. Чуть кивнул, отвечая на невысказанный вопрос:
– Да-да, Стас. Иногда мелочи решают все…
Его улыбка обреченного – вдруг переплавилась в нечто отчаянно удалое. Он хмыкнул. Лихо крутанул ножом в руке. Громко сказал:
– В конце концов, все когда-то надо попробовать, верно?
Не знаю, для кого больше. Для меня – или для себя…
– Что ж, в следующий раз трижды подумаю, стоит ли ставить боль на фул-контакт…
Он опустился на колени, положил нож перед собой. Отер руки о штаны. Задышал быстро и шумно, словно собирался надолго нырнуть под воду.
Стиснул кулаки, сглотнул – и вдруг резким движением засадил указательный палец себе в правый глаз. Застонал от боли, но упрямо колупал пальцем в глазнице, давя там, выковыривая, подцепляя…
Рычал от боли, но рвал. Глазное яблоко наконец-то выскочило – уже лопнувшее, сочащееся мутной жижей. Повисло на связке сосудов и нервов…
Стас поднял вторую руку, и воткнул пальцы в левый глаз. И рвал там, выкручивал…
Уже не воя – уже орал в полный голос. Звуки бились о низкий потолок, о стены, заполнив тесную избушку. Он орал изо всех сил, уже не пытаясь сдерживаться…
Но не останавливался. Нащупал окровавленными руками нож, обмотал его рукоятку в край пиджака, чтобы не скользила. Лезвием к себе. И – пырнул себя в грудь. Несильно, но тут же потащил нож в сторону. Длинно, от плеча до живота. И еще раз, и еще, и еще…
Воя все громче, все безумнее – и все чаще и глубже бил себя ножом. По груди, по рукам, по лицу, по шее…
А я боролся с тяжестью, утягивавшей меня в холод и сон. Закрыть глаза – это так легко…
– Молодец, Стас, – пробормотал я из последних сил.
Или мне показалось, что проговорил? А губы лишь едва дрогнула?
– Молодец, Стас! – попытался крикнуть я.
Не для Стаса – едва ли он меня слышал, а даже если бы и услышал, едва ли бы понял. Для крошечного микрофона, пришпиленного с внутренней стороны футболки.
– Молодец, Стас!!!
Его вой метался по крошечной избушке, сверкали безумные глаза мальчишки на залитом кровью лице – застывшим взглядом он глядел на то, что Стас делал с собой… А я сидел на коленях, схватившись руками за края живота, откуда пытался вывалиться скользкий клубок, и старался не двигаться.
Ну где же ты, полковник! Где же ты!
Кодовое слово сказано. Теперь можно! Теперь нужно! Где же ты!!!
Кажется, снаружи зарычал мегафон, выкрикивая какую-то команду, но что – не разобрать. Стас выл – и рубил себя. Выл – и рубил…
Наконец-то его крик стал тише, движения медленнее, медленнее, медленнее…
Он скорчился на полу, уткнувшись головой в колени. Под ним расплывалась лужа крови, черная в скудном свете свечей. И весь он был в крови. Истерзанный ломоть мяса, у которого не осталось даже глаз.
Совсем затих, завалился на бок. Но еще дышал. Кровь пенилась у него на губах:
– Больно… Как больно… Господи, когда же это кончится… Где меню?.. Почему нет меню?.. Дьявол, как больно… Когда же меня выкинет в меню…
16
Я падал в сон, полный холода и льда…
И тут с грохотом вылетело окно.
Кто-то в тяжелом бронежилете рыбкой влетел внутрь часовни. Плюхнулся на пол, перекатился в сторону, вскочил на колено – уже выставив руку с короткоствольным автоматом, готовый стрелять…
Но стрелять было не в кого. Все уже было сделано.
Кто-то влетел в другое окно, и сразу двое вбежали в дверь.
Часовню наполнили крики, топот, запрыгали лучи фонарей, потом прямо в окно ударил свет прожекторов, ослепляя…
– Мальчишка целый. Совсем, – чей-то голос. – Так, лоб малость покарябали…
И чьи-то руки схватили меня, поднимая.
– О, господи! У него живот…
– Вон он, цензор! – голос чуть в стороне. Там, где был Стас. – Быстрее капельницы, он еще дышит! Быстрее сюда!
Я почти потерял сознание, но из последних сил цеплялся за реальность.
Еще не все кончено. Есть кое-что, что я должен сделать. Обязательно должен сделать…
– Эй! – позвал я расплывчатое лицо надо мной.
Попытался. Голос меня не слушался. Вышел сиплый выдох.
– Эй! – крикнул я.
– Он что-то пытается сказать…
– Кто?.. Он?.. Да что он…
– Эй!!!
На этот раз, кажется, я в самом деле смог выдавить какой-то звук. Лицо склонилось совсем близко.
– Не надо… – выговорил я из последних сил. – Оставьте его… Не трогайте… Дайте ему умереть. Он заслужил не знать, что он сделал.
Оглавление
Часть I
Цензор
Часть II
Сейва не будет
Последние комментарии
1 день 18 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 55 минут назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 3 часов назад
2 дней 4 часов назад