Дом с закрытыми ставнями [Павел Никифорович Паутин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (53) »
Павел Никифорович Паутин Дом с закрытыми ставнями
Поселок и дом
В конце прошлого века мой дед перебрался с семьей из центральной России в таежный сибирский поселок. Семья деда состояла из жены да сына Никифора, моего будущего отца. Ходили слухи, что когда — то в эти глухие места первыми пришли беглые каторжники. Сначала они жили скрытно, в землянках, и пищу готовили на углях, боясь, что дым печей выдаст их. Крыши землянок они будто бы маскировали дерном. И так жили они потаенно, по — звериному до тех пор, пока не сменило их новое поколение. Молодые уже могли не скрываться — и зажили шумно и открыто. Выжигали уголь, валили лес и сплавляли его по реке Сосновой до Оби, собирали живицу, делали бочки, гнали деготь и скипидар, брали ягоду, грибы, охотой промышляли, пасеки завели… Жители поселка не занимались хлебопашеством. Их кормили, лес, огороды да домашняя скотина. И еще отличался этот поселок от окрестных деревень тем, что в нем была не церковь, а баптистская молельня. Откуда взялись здесь баптисты — я не знаю, но осело их здесь несколько семей еще в старину. Вот к ним — то и приехал пресвитером мой дед. Он был большим мастером по части проповедей, послушать его собиралось много народу. Дед на свои деньги отгрохал большой молельный дом с крышей из оцинкованного железа. Верх водосточных труб украшали узорные венчики. На карнизе, наличниках и тяжелых ставнях дед вырезал замысловатые, дивной красоты деревянные кружева. Даже могучие лиственничные ворота он покрыл кружевной вязью. В просторном дворе построили хлев, амбар, сараи. И все это обнесли высоким несокрушимым забором. Он ощетинился гвоздями. Их вбили остриями кверху. Гордо возвышался дом среди избенок, рассыпанных вокруг как попало. Дед стремился, чтобы он даже своим видом привлекал к себе людей. Как только дед с семьей перебрался в новое жилище, так все окна закрыл ставнями и железные болты их изнутри завинтил гайками. Он это объяснил верующим в своей проповеди так: Мы не должны бежать от мира. Мы просто должны удалиться в самих себя. Мы не должны бежать в пустыню, но мы должны создать ее внутри себя. Живя среди греховного скопища людей, мы должны походить на дом с закрытыми ставнями и с закрытой дверью. Но дверь хитрый дед не закрывал, каждый мог зайти в молельный дом послушать его проповеди, призывавшие познать Христа и отдать ему всю свою жизнь. Пресвитером значился дед, он же был и хозяином дома. Дед прославился не только проповедями, но еще и тем, что в трудную минуту у него можно было занять деньги. Ну, как было не зайти к такому человеку?! Приветливый, веселый, щедрый, умеющий утешить божьим словом. И вид у него был! Этакий бородатый богатырь, в белоснежной. струящейся шелковой рубахе. Лиловатый нос картошкой, брови торчат, как петушиные гребни, глазищи зеленые, загадочные. Иной раз так взглянет, что человеку становится не по себе… По средам, субботам и воскресеньям в нашем доме проходили моленья. В будничные дни он почти не освещался. Тусклого света одной керосиновой лампы не хватало, и поэтому дальние углы тонули в темноте. Причудливые тени ползали по стенам. Длинные скамейки занимали зал, оставляя только узкие проходы около стен. Низкий потолок давяще висел над головой. Перед скамейками возвышался стол, накрытый зеленой скатертью и окруженный стульями дедовой работы. На столе — две старинные лампы. Их зажигали только на молитвенных собраниях. На стенах висели писанные на бумаге призывы и изречения: «Покайтесь и веруйте в Евангелие», «Бог есть любовь». «»Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас», «Дни мои быстрее гонца». В тишине ночей странный шорох несся из всех углов, как будто шарился там какой — то призрак. Мне порой даже слышалось шарканье невидимых ног по скрипучим половицам. Я в страхе думал: «Уж не привидение ли бродит там взад и вперед?» Должно быть, это дом, построенный еще до революции, оседал все ниже и ниже, издавая загадочный шум. В правой стене зала несколько филенчатых дверей вели в наше жилье. В комнате моей маленькой сестренки Лизы стояла кровать, сколоченная из досок и березовых чурок. Кровать была аккуратно застлана чистым покрывалом, из — под которого выглядывало шерстяное одеяло и белая простыня. Пуховую подушку обтягивала наволочка из ситца, на котором были нарисованы розы. Меня с братом Ванюшкой отец и мать содержали в скудости. Мы укрывались грубыми одеялами домашнего тканья. Коричневые с розовыми полосами, они походили на половики. Вместо подушек мы клали под головы свои полушубки. Мам, а почему у нас с Ванюшкой нет одеял и подушек? А у Лизы — подлизы есть? — спросил я как — то. Вы — мужики, вам и так ладно, а она еще маленькая, ничего не понимает… Да — а, не понимает! А ябедничать понимает? — обиделся я. Не болтай! Почему ты ее подлизой — то зовешь? — и мать щелкнула меня по затылку. — Не
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (53) »
Последние комментарии
6 часов 45 минут назад
6 часов 48 минут назад
7 часов 52 секунд назад
7 часов 2 минут назад
7 часов 16 минут назад
7 часов 33 минут назад