Коммерсанты [Виктор Флегонтович Московкин] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Виктор Флегонтович Московкин Коммерсанты

Мальчишек во дворе много. А вот чтобы они были дружны — этого не скажешь. С утра, бывает, соберутся вместе, но разговаривать станут и поссорятся, а то еще и подерутся. Так каждый день.

Правда, Минька Добрецов и Павлик Уткин никогда не ссорятся между собой. Они и в школе за одной партой сидят, и в кино вместе ходят. Родители их тоже дружат. Когда мать Павлика приходит к Минькиной матери, вспоминают они, как гуляли в девчонках. Послушать их, так можно понять, что и они немало озорничали.

У Павлика, кроме матери, никого нет, а у Миньки есть еще старший брат — восьмиклассник Семен, который важничает и все время куда-то торопится. Успевает он только поехидничать над Минькой. Сейчас еще не так, а вот когда Минька был поменьше, Семен стаскивал его с кровати за ноги и держал вниз головой. Минька, конечно, ревел — не очень-то приятно болтаться в воздухе, а Семен пел:

Бедный клоун горько плачет,
Чем-то сильно огорчен.
Успокоить надо, значит,
Чтобы стал смеяться он.
Затем говорил: «Надо перевернуть пластинку», — и ставил братишку на ноги. Но Минька все равно любит Семена, потому что тот книжки интересные приносит.

Вчера, например, он принес книжку про марсиан. Минька насмотрелся картинок и долго не спал.

Ему приснились марсиане. Это были совсем маленькие человечки, как лилипуты. Они окружили Миньку со всех сторон и все пытались что-то сказать ему на ухо. Минька решил, что это самый надоедливый народ, и стал их отталкивать. Тогда один марсианин, обидевшись, ткнул его палкой в бок. Минька охнул и проснулся.

— И чего тебе не лежится! — услышал он рассерженный возглас Семена. — Все спят как люди, а ты брыкаешься и брыкаешься.

Минька промолчал, хотя и догадался, что в бок его толкнул Семен. Он повернулся к окну. На улице уже во всю светило солнышко. На занавеске мелькали черные тени. Это мимо окна шли люди. Шумный городской день начался.

— А самолет на Марс долетит? — спросил Минька.

— Нет, — сонным голосом сказал Семен.

— А вертолет, наверно, подымется?

— Слушай! Дай человеку выспаться! Тебе сегодня весь день болтаться, а мне к экзаменам готовиться.

Минька обиделся и полез с кровати прямо через брата. Тут же он получил оглушительную затрещину.

— Привыкай к вежливости, — объявил Семен.

Что будешь делать с Семеном! Такой у него характер.


Вышел заплаканный Минька во двор и вдруг видит: Павлик Уткин стоит на табуретке и прилаживает к забору старый самовар. Так увлекся, ничего вокруг не замечает. Рукава у рубашки засучены. Мастеровой, да и только! Удивился Минька и говорит:

— Чай будешь пить?

— Чудо! — усмехнулся Павлик. — Это у меня душ будет. Как проснусь утром, сразу сюда. Каждый день холодной водой окачиваться буду. Для укрепления здоровья. Погоди-ка минутку.

Он вытер руки о траву и побежал в дом, в тот самый, в котором живет Минька, только в другой подъезд. Вернулся оттуда с полным ведром воды. Минька помог ему вылить воду в самовар. Сразу же из крана на землю полилась тоненькая струйка. Затем Павлик достал из кармана проколотую резиновую грушу и натянул на кран. Теперь вода разбрызгивалась на несколько струек.

— Видишь! — с гордостью сказал он. — Погоди, еще все завидовать будут.

До чего же Павлик умный! Что хочешь может придумать. Река километрах в двух от дома. Выкупаешься и пока идешь обратно, все удовольствие пропадает. А теперь можно купаться прямо во дворе.

— И я буду приходить под душ, — сказал Минька.

— Приходи, — разрешил Павлик. — А больше никого не пустим, потому что наш душ, мы его делали.

Они полюбовались душем, пожалели, что еще холодно, купаться нельзя, и собрались было идти на городской базар, где недавно поставили карусели и где по воскресеньям торгуют всякой всячиной. Но в это время услышали суматошный крик. Оглянулись: из-под каменной арки с улицы катит прямо на них на подростковом велосипеде Олег Кусариков из соседнего, недавно построенного дома. Правда, сказать «прямо» — не совсем верно, Олег выписывал восьмерки.

— Берегись! — вопил он, не в силах остановиться.

Ребята еле успели отпрыгнуть. Переднее колесо ударилось об забор, и побледневший Олег вылетел из седла. Сначала он не шевелился, потом застонал, стал вставать. Вся щека у него была в грязи.

Павлик опомнился первый.

— Здорово тебя, — сказал он, сочувствуя и помогая Олегу подняться.

Олег зло взглянул на него, растер грязь на щеке.

— Чего разбежались? — укорил он ребят. — Ничего бы вам не сделалось, могли бы и не бежать… Чего смеетесь? Из-за вас упал. Я по той стороне ехал, ничего ехал. А вас увидал, меня и потянуло. Не помню, как около поленницы проскочил.

— Тех, кто не умеет, всегда тянет, — сказал Павлик, поднимая велосипед и любуясь им. — Увидишь впереди камень, захочешь объехать и все равно наедешь.

С этими словами он приготовился сесть на велосипед, но Олег — будто не падал — живо подскочил, вырвал машину из рук.

— Свой заимей, тогда и катайся.

Велосипед был новенький, с сверкающими на солнце спицами, с желтого кожаного сиденья спускались пушистые зеленые кисточки.

— Пожалел, — обидевшись за друга, сказал Минька.

Он тоже не мог оторваться от велосипеда. Такая роскошь смущала его.

— Совсем Олег не пожалел, — заискивающим тоном сказал Павлик. — Вдруг упадешь, сломать можешь. Но я не упаду. Я совсем немножко прокачусь…

Но хитрость его оказалась напрасной: Олег не собирался выпускать из рук машину.

— Не съедим твой велосипед. По двору проедем, и все. А ты пока посмотри, какой мы душ сделали.

— Это не душ, а самовар, — определил Олег, который умел все вещи называть своими именами. — Вот у нас в ванной — это душ. Спроси Миньку, он видел.

Минька в самом деле видел. Это случилось, когда Олег не пришел в школу, и учительница попросила Миньку узнать, что с ним. Олег водил Миньку по комнатам. В одной они попрыгали на кожаном диване, на котором подкидывало не хуже, чем на батуте, в другой рассматривали ковер во всю стену, на нем красивые птицы с яркими хвостами, на противоположной стене большие фотографии дядечек и тетечек — родственников Олега. На родственников Минька стеснялся поднять глаза. Они строго смотрели на него и будто спрашивали: «А нет ли у тебя, Минька, двоек в дневнике?»

Заглянули потом в кухню и ванную. Вот там Минька и видел душ. Он сверкал никелем, а стены были отделаны белой плиткой почти до потолка.

Напоследок Олег провел его в маленькую комнату, там стояли кровать, стол с выдвижным ящиком и полки с книгами.

— Это моя комната, — сказал Олег. — Здесь я что хочу, то и делаю.

Только он это сказал, вошла тетушка с важным лицом, как у родственников на стене, и сделала Миньке замечание: наследил по всему полу, а Минька еще у порога снял ботинки, не мог же он носками следить. Тут Олег стал кричать и топать ногами, а Минька, воспользовавшись, шмыгнул за дверь и был таков.

— Ну дай прокатиться! — все еще упрашивал Павлик. — Хоть до арки… Когда у меня чего бывает, я всегда даю. Просят — и даю.

— Хитер! — сказал Олег и кивнул Миньке. — Он прокатиться хочет. Ему велосипед понравился. А сломаешь? Он денег стоит. Покупай свой, тогда и катайся, сколько знаешь… И ничего ты не даешь: у тебя ничего не бывает.

Олег развернул велосипед и, не рискуя больше садиться, отправился, прихрамывая, в подъезд своего дома.

— И пусть! — сказал Минька. — Пусть! Зато у нас душ есть. Еще лучше…

Они посмотрели на душ, и теперь он им показался простым мятым самоваром.

— Может, и нам купят. Попросим, Минь! Мне мама давно обещала что-нибудь купить.

— Правильно! — одобрил Минька. — Можем попросить один на двоих. Один на двоих еще лучше — дольше не надоест. Через день будем кататься. Сегодня ты, завтра я. Или ты до обеда, я после. И тогда Олег пусть больше не хвастается.

Но матери им наотрез отказали. А Семен стал насмехаться над Минькой.

— Купи тебе велосипед — ходить разучишься.

Когда отказали, иметь велосипед еще больше захотелось. Может, он им не так и нужен, а чтобы Олег Кусариков не хвастался. Надо где-то самим заработать денег. Минька без Павлика совсем бы пропал: развел руками — где их заработаешь? Павлик утешил: придумаем.

Пришел вскоре к Миньке домой.

— Пошли. — И вытаскивает из кармана горсть медяков — копеек сорок.

Минька подумал, что Павлик зовет его мороженое покупать, а тот привел его на соседний двор, где весной мальчишки в расшибалку на деньги играют.

У Павлика дело сразу хорошо пошло: приловчится, стукнет биткой по краешку монетки, она и переворачивается орлом, он ее в карман. Вдвое больше стало у него денег. Вот счастье-то приваливает. Ну, а известно, за счастьем следом идет несчастье, так всегда в жизни бывает. Увлекся Павлик, небрежнее стал играть. И ушли с чужого двора с пустыми карманами. Нет, не прибыльное это занятие — игра.

— Будем металлолом собирать, — объявил Павлик.

Дело опять поначалу пошло хорошо. Дня через два у сарайки высилась большая груда: спинки от кроватей, заслонки печные, тазы старые — всего много. Стали по соседним дворам ходить, там собирать — на своем все подчистую подобрали. Как-то отлучились часа на два, приходят, а кучи как не бывало, ни железинки не оставлено. Одного спросят, другого, говорят им: приезжала какая-то машина, а что за машина — никому неизвестно. Вот и поработали!

Ребята помрачнели от досады. Одна радость осталась, утешение: самовар-то хоть не увезли, видно, поняли, что для дела подвешен к забору. Выбегут, как и прежде, утром — и под душ. Наобливаются так, что зубы начинают лязгать.

Однажды Павлик, задумчивый такой, но с хитроватым блеском в глазах, сказал Миньке:

— Я, кажется, придумал. И еще как придумал. Не хуже велосипеда будет…

И рассказал, что он придумал. Минька пришел в восторг: с Павликом не пропадешь.

В сарайке у Павлика фанера: мать для каких-то нужд припасла. У механического завода разыскали толстый железный прут. Потом подобрали березовый кругляш… И работа закипела.

Раз заглянул к ним в сарайку Семен. Посмотрел, как ребята трудолюбиво строгают доски, примеривают их и, не разузнав толком, что они мастерят, сказал по-обидному:

— Напрасно стараетесь. Ничего у вас не выйдет.

Потом походя дал Миньке подзатыльника, ковырнул большим пальцем по голове Павлика «против шерсти» и повторил:

— Бросьте, говорю. Займитесь каким-нибудь делом.

Но на следующий день появился снова. Разрезал ножовкой железный прут, припасенный для осей, один для задних колес покороче, второй для передних — длиннее. В длинном выгнул в середине педали под обе ноги. Часа три провозился с фанерой — обрезал ее, прибил к краям планки, сколотил — получился кузов, открытый, если сесть, верхние борта как раз под локоть.

— Колеса из кругляша выпилю, остальное сделаете сами. Работы всей пустяк.

Это ему пустяк, а ребята еще с неделю не вылезали из сарайки. Но вот в полдень, когда ярко светило солнышко, когда тем, кто купается, не хотелось вылезать из воды, когда все живое пряталось в тень, — в этот час из сарайки с пронзительными свистками выкатил двухместный автомобиль. Раскрашен он был под пожарную машину, там, где у всех порядочных автомобилей должен быть мотор, красовалась аккуратно нарисованная звезда, пониже крупными буквами было выведено «Марс». Колеса из кругляша были густо покрыты белилами.

Минька сидел за неподвижным рулем, потому что поворот можно было делать педалями, Павлик дул в жестяной свисток.

Автомобиль со скрежетом и грохотом покрутился по двору и снова был спрятан в сарайке. В тот день никто его больше не видел. Видели только Миньку и Павлика под душем. Они отмывали прилипшую к рукам краску.

Среди гвалта слышатся зазывные выкрики:

— Семечки! Семечки! Семечки! Пахучи-и-е!

— А вот ковер! Всевозможные виды Крыма и волжские пейзажи!

— Изготовляем ключи для домашних нужд! Имейте запасные ключи!

Шумно и весело по воскресеньям на городском базаре. Торгуют всякой всячиной. А неподалеку цирк, крутятся карусели. Взрослые с удовольствием катаются на них, не только детишки. Ничем не удивишь базарных посетителей.

Десяток зевак окружили самодельный раскрашенный автомобиль. Какой-то гражданин в кепке и с усиками, ради любопытства или шутки, настойчиво добивается у ребят, за сколько они хотят продать свой автомобиль.

— Какие вы коммерсанты! — гудит он низким голосом. — Вынесли товар — и не знаете, сколько он стоит.

Минька и Павлик растерялись: больно уж много покупателей. Они в затруднении.

— А вы сами… Скажите сами, — выкручивается Минька из трудного положения. Павлик одобрительно кивает.

— Ага! Сами, — добавляет он.

— Да как же я скажу! — удивляется гражданин их торговому невежеству. — Я, к примеру, полтинник вам предложу, ведь не согласитесь?

— Не согласимся, — вздыхают «коммерсанты».

— Да вы хоть товар лицом покажите. Прокатитесь-ка по кругу.

Испуганные вниманием, Минька и Павлик садятся в автомобиль и едут по кругу. Толпа прибывает. Когда автомобиль останавливается, гражданин сердито говорит:

— Ну и дураки же вы, братцы. Этакую вещь продавать вынесли! Да такой автомобиль вам самим сгодится! — Он прямо-таки горит возмущением.

Взрослые улыбаются. Все начинают разглядывать машину и хвалить ребят. Им приятно. Еще и еще проезжают по кругу, хотя их об этом никто больше не просит.

— Так сколько же вы хотите? — допытываются из толпы.

— Сколько дадите, — теперь уже беззаботно отзывается Минька. Сейчас для него главное — не продажа, а всеобщее внимание. Куда там карусель или цирк! Что может сравниться с тем, что сейчас здесь происходит! И героями выступают не кто-то, а Минька и Павлик. Никто из мальчишек мечтать не смеет о такой чести. Минька нажимает педали, и автомобиль снова едет к удовольствию взрослых покупателей и зависти ребятишек.



Вдруг из толпы они слышат хорошо знакомый голос!

— Это ваш, да, автомобиль? Продаете?

Повернули головы: так и есть — Олег Кусариков. Его за руку держит полная, хорошо одетая женщина, наверно, мама.

— Здравствуйте! — продолжает Олег. — Это вы сами сделали? Здорово! А мы на каруселях катались. Мама, это наши ребята. Минька у нас был.

— Идем, Олежка, идем.

Но куда там! Олег впился глазами в автомобиль, оторваться не может.

— Давай я за тебя покручу педали, — предлагает он Миньке. А тому сразу вспоминается, как жадничал Олег со своим велосипедом. Он смеется Олегу в лицо.

— Не трожь! Купи, тогда и садись!

И снова автомобиль катит по кругу. Оглушает свисток, грохочут по асфальту колеса. Минька правит прямо на Олега, кричит:

— Посторонись!

Олег пятится, но от машины не отводит глаз. Она ему очень понравилась.

— Пойдем, Олежка, — зовет мать.

— Купи, мама!

— Что ты, Олежка! Куда его ставить будем? Да и зачем он тебе?

Но не таков Олег, требовать он умеет.

— Купи! — кричит он и топает ногой.

— Хорошо, хорошо, — торопливо соглашается мать. — Спроси, сколько они хотят.

— Сколько вы хотите? — спрашивает Олег.

Минька и Павлик переглядываются. Они бы сказали: сколько дашь, но знают, что Олег жадный, обманет.

— Нам надо столько денег, чтобы купить велосипед.

— Они с ума сошли! — ужасается мать Олега. — Пойдем отсюда!

В толпе смеются. Но теперь уже смеются не над «коммерсантами», а над Кусариковыми, потому что Олег топает ногами и ревет, он ни за что не хочет уходить.

— Хорошо! — сдается Олегова мать. — Предложи им половинную цену и пусть везут к нам домой.

— Не отдавайте, ребята, — опять вмешивается гражданин в кепке. — Вы же настоящие конструкторы! И зачем вам деньги понадобились?

— Деньги нам на велосипед нужны, — поясняет Минька.

— Не в обиду будь сказано, но вы в самом деле, братцы, дураками выглядите! — взрывается гражданин. — Машину на велосипед хотят сменять! — обращается он к людям. — Скажите вы об этом где-нибудь в другом месте — засмеют, ей-ей засмеют.

А Олег ревет. И мать брезгливо говорит:

— Хорошо. Пусть едут за нами. Я покупаю.

Олег прыгает от радости.

— Вылезайте! — кричит он. — Покупаем! Мой теперь автомобиль! Ну, живей вылезайте!

У ребят темнеют лица. Им жалко расставаться с машиной: столько времени делали, а тут еще он со своими поддразниваниями.

— Долго вас просить! — злится Олег.

Минька в упор смотрит на него.

— Просить совсем не надо. Уходи отсюда! Сами будем кататься. Велосипед нам и без твоих денег купят.

Автомобиль круто разворачивается.