Праздник урожая [=Танцы на праздник урожая] [Брайен Фрил] (fb2) читать онлайн

Брайен Фрил Праздник урожая [=

Dancing at Lughnasa by Brian Friel (1990)

перевод с английского Валентина Хитрово-Шмырова

Действующие лица:

Майкл, молодой человек, рассказчик.

Кейт, сорока лет, школьная учительница

Мегги, тридцати восьми лет, домохозяйка.

Агнес, тридцати пяти лет, вязальщица

Роуз, тридцати двух лет, вязальщица.

Крис, двадцати шести лет, мать Майкла.

Джерри, тридцати трех лет, отец Майкла.

Джек, пятидесяти трех лет, священник-миссионер.

Майкл, от лица которого ведется повествование, произносит слова и Майкла — мальчика семи лет.

Действие первое

Когда действие начинается, МАЙКЛ стоит на авансцене слева, ярко освещенный светом прожекторов. Остальная часть сцены не освещена. Когда МАЙКЛ начинает свой монолог, сцена постепенно освещается.

По периметру всей сцены неподвижно стоят персонажи пьесы. МЕГГИ у кухонного окна (справа.) КРИС у входной двери. КЕЙТ на самом краю сцены справа. РОУЗ и ДЖЕРРИ сидят на скамейке в саду. ДЖЕК стоит позади РОУЗ. АГНЕС стоит в задней части сцены слева. Пока МАЙКЛ ведет рассказ, все остаются на своих местах.

Майкл. Когда я бросаю внутренний взор на лето далекого тридцать шестого года, моя память воскрешает несколько семейных событий. Тем летом мы купили наш первый радиоприемник, вернее нечто похожее на радиоприемник, и он полностью завладел нашим вниманием. А поскольку мы его приобрели в конце июля, тетушка Мегги, большая шутница, предложила назвать его. Она хотела назвать его «Ло», в честь кельтского Бога урожая. Ведь в давние времена первое августа было праздничным днем и называлось Лонаса, в честь языческого Бога Ло. И все дни и недели сбора урожая, собираемого в августе назывались праздником Лонасы. Но тетушка Кейт, известная на всю округу как учительница и женщина твердых убеждений, посчитала давать радиоприемнику имя делом для христианина грешным. Так что мы его назвали просто «Маркони», название красовавшееся на самом приемнике. А за три недели до появления радиоприемника первый раз за последние много лет из Африки приехал мамин брат, дядюшка Джек. В течение двадцати пяти лет он проработал в лепрозории в отдаленной деревушке под названием Райанга, в Уганде. Только раз он покинул эту деревню, когда началась Первая мировая война и он отправился на восток Африки, чтобы служить в британской армии капелланом. Через полгода он вернулся в свою унылую богадельню и проработал там без перерыва еще восемнадцать лет. И вот сейчас в свои пятьдесят с небольшим лет, с подорванным здоровьем он вернулся домой в Баллибег и так уж вышло, чтобы вскоре умереть.

И когда я бросаю свой мысленный взор на лето тридцать шестого эти два события, наш первый радиоприемник и возвращение дядюшки Джека, оказываются прочно связанными. Так что в тот момент, когда я вспоминаю лицо дядюшки и пережитый от увиденного шок, оно было иссохшим и желтым от малярии, я тут же вспоминаю свое восхищение, нет, священный трепет от радио, этого обладающего колдовскими чарами ящика. Я вспоминаю кухню и грохочущую ритмичную музыку ирландского танца, передача велась из Атлона, мою мать и ее сестер, которые, дружно взявшись за руки, начинали вдруг выделывать замысловатые па, при этом смеясь и пронзительно крича, как ошалелые школьницы. Тут же вспоминаю внушающую жалость фигуру Отца Джека, бродящего шаркающей походкой из комнаты в комнату как бы в поисках какой-то забытой вещи. И хотя мне было в то время всего семь лет, меня не покидало чувство тревоги, осознания того, что все быстро меняется, даже слишком быстро, может быть, отчасти поэтому что в реальной жизни дядюшка Джек оказался так далек от его идеального образа, который рисовало мое воображение. Отчасти оттого, что под действием колдовских чар «Маркони» эти милые, уравновешенные женщины словно сходили с ума и становились совсем чужими. А может быть, отчасти и потому что в дни праздника нас дважды навещал мой отец, Джерри Эванс, и у меня был шанс первый раз в жизни лицезреть его.

На сцене включается свет. Кухня и садик освещены ярким летним солнцем. Тепло.

МАЙКЛ, КЕЙТ, ДЖЕРРИ и ОТЕЦ ДЖЕК уходят со сцены. Остальные заняты каждый своим делом. МЕГГИ готовит корм для кур. АГНЕС вяжет перчатки. РОУЗ приносит корзину с торфом и вываливает его в коробку стоящую за плитой. КРИС гладит на кухонном столе. ВСЕ молча работают. Затем КРИС, закончив свою работу, подходит к малюсенькому прикрепленному к стене зеркальцу и тщательно рассматривает свое лицо.

Крис. Когда же мы, наконец, приличное зеркало купим?

Мегги. Пока и это сойдет.

Крис. Оно же разбитое. Выброшу его к чертовой матери.

Мегги. Только попробуй. Оно же треснутое. Семь лет его трогать нельзя. Примета такая.

Крис. Ничего же не видно.

Агнес. Кроме новых морщин.

Крис. Знаешь что я придумала? Попробую-ка я губную помаду.

Агнес. Мегги, ты слышала?

Мегги. Валяй, девочка. Сегодня губная помада, а завтра бутылка джина.

Крис. Попробовать все-таки надо.

Агнес. Пока Кейт поблизости нет. «В язычницы хочешь заделаться?»

КРИС почти прислоняется к зеркальцу и ощупывает лицо.

Крис. Бледная немочь. И волосы как крысиные хвосты. Подкрасить не мешало бы.

Агнес. А зачем?

Крис. Да так просто. (Передергивает плечами и продолжает гладить. Берет в руки стихарь.) И платье новое справить. Прости меня, господи…

Работа продолжается. Все молчат. Неожиданно для всех РОУЗ начинает петь громким и сиплым голосом.

Роуз. Поедем в Абиссинию, поедем? Только чашку с блюдцем и сдобу не забудь…

Продолжает петь, но уже неуклюже пританцовывая шаркая и абсолютно не в такт пению.

Неплохо у меня получается, а, Мегги?

МЕГГИ берет в руки недокуренную сигарету и пытается прикурить.

Мегги. Тебе б только на сцене выступать.

РОУЗ пританцовывая, приподнимает передник и юбку.

Роуз. И ножки ничего, а, Мегги?

Мегги. Роуз Мандей! Где твоя скромность?

МЕГГИ задирает юбку еще выше и тоже пританцовывает.

А у меня тоже неплохо получаются, а?

Роуз. Ну, Мегги, ты даешь. Молодчина, молодчина. Агнес, смотри, смотри!

Агнес. Язычницы чистой воды. Обе.

Роуз. Крисси, включай Маркони.

Крис. Тыщу раз тебе говорила: аккумуляторная батарея села.

Роуз. Ерунда. Только сейчас включала. (Подходит к приемнику и включает его. На полную мощь звучат три такта «Британских Гренадеров») Понятно! Слушается старушку Роузи! (Только собирается потанцевать, как радио смолкает.)

Крис. Я же тебя предупреждала.

Роуз. Дурацкий ящик, никакого толку.

Агнес. Кейт купит батарею.

Крис. Если только в ней дело.

Роуз. Агги, а Абиссиния в Африке?

Агнес. Да.

Роуз. Там что, война идет?

Агнес. Да. Я же тебе уже говорила.

Роуз. А Отец Джек там воевал?

Агнес (терпеливо). Джек был в Уганде. Тоже в Африке, только совсем в другой стороне. Ты же знаешь.

Роуз (разочарованно). Да, я знаю… знаю… знаю…

Мегги хватает ее за руку и прямо в ухо нежно напевает мелодию из «Абиссинии».

Мегги.

РОУЗ и МЕГГИ начинают петь в один голос.

Танцуют и поют.

Мегги. Слушай Роузи, наше место на сцене.

Роуз. Это уж точною (Снова принимаются за работу.)

АГНЕС направляется к буфету за шерстью. Взяв шерсть, проходит мимо окна и смотрит в сад.

Агнес. Чем это там твой сынок занимается?

Крис. А бог его знает. Лишь бы его не видела и не слышала.

Агнес. Что-то мастерит. Похоже на воздушного змея.

Стучит по стеклу, кричит «Майкл» и посылает ему воздушный поцелуй.

О чем думала когда рожала? Волосы как у тебя будут.

Крис. Крысиные хвосты, это точно. Поможешь промыть их как следует?

Мегги. А что, мы все вместе на танцы вечером пойдем?

Крис. Как только Майкла спать уложу. Пойдешь?

Мегги. Буду твоим кавалером.

Агнес. Жаль что ему поиграть не с кем. Ни одного мальчишки.

Мегги. Значит, на танцы. Все вместе, да?

Агнес (отойдя от окна). Мегги!

Мегги. Вот было б здорово… (Резко обрывает себя.) Ш-ш-ш.

Крис. Что такое?

Мегги. Похоже Отец Джек у задней двери стоит. Хоть бы Кейт про хинин не забыла.

Агнес. Не забудет. Она никогда ничего не забывает.

Пауза.

Роуз. В субботу кино будут показывать. Я собираюсь.

Агнес (сдержанно) Вот как?

Роуз. Заодно и свидание будет.

Агнес. И с кем же?

Роуз. Не скажу.

Крис. Мы его знаем?

Роуз. Не скажу.

Агнес. Последний фильм тебе понравился. И этот понравится.

Роуз. Хочет взять меня в воскресенье за холмы, в Ло Анна. У его отца там лодка. Захвачу с собой бутылку молока. И пачку шоколадного печенья. Я тут немного деньжат сэкономила.

Крис. Денни Бредди подонок. Учти это, Роуз.

Роуз. А я и не сказала что это будет он!

Крис. Он женат и у него трое детей.

Роуз. А вот тут ты неправа, уважаемая, абсолютно неправа. (АГНЕС.) Она его бросила полгода назад и уехала в Англию.

Мегги. Дорогая ты наша, мы же просто хотим…

Роуз (КРИС). Кто ты такая. Кристина Мандей! Не учи меня жить!

Мегги. Да весь город знает, что Денни Бредли…

Роуз (МЕГГИ). А, ты тоже ревнуешь? Вот в чем все дело — вы же все ревнуете меня! (АГНЕС.) Он называет меня «розанчиком» В прошлое Рождество, утром, ждал меня около ворот часовни и подарил вот это. (Поднимает передник. К фланелевой рубашке приколоты талисман и медаль.) «Это для моего розанчика» — так и сказал.

Агнес. Роузи, это что, рыбка?

Роуз. Правда красивая? Из чистого серебра. Счастье приносит.

Агнес. Красивая.

Роуз. Ношу, не снимая, сзади медали, она тоже чудодейственная. (Пауза.) Агги, я люблю его.

Агнес. Да знаю я.

Крис (тихо). Сволочь.

РОУЗ опускает передник. Вот-вот готова расплакаться. Все молчат. Неожиданно МЕГГИ поднимает ведро с кормом для кур и прижимая его как воображаемого кавалера, начинает танцевать танго, быстро и с утрированными «па». Танцуя, в пародийном стиле напевает слова из «Острова Капри».

Мегги.

Не переводя дыхания, открывает заднюю дверь и начинает звать кур: Цып-цып, — цап-цып-цып-цып-цып-цып…

МАЙКЛ входит и застывает на месте. РОУЗ снимает с плиты крышку и бросает в плиту торф.

Крис. Господи, ты же утюг туда бросила!

Роуз. Откуда я знала?

Крис. Ты что не видишь что я глажу? (Орудуя щипцами.) Попробуй теперь достань. Уйди с дороги, ну!

Агнес. Роуз, дорогая моя, ну-ка помоги. (Занятая вязанием.) Если так будем работать, к концу недели две дюжины ни за что не закончим.

Мир и покой восстанавливаются благодаря МАЙКЛУ-МАЛЬЧИКУ, который возится в саду со своим воздушным змеем. МАЛЬЧИК МАЙКЛ ни слова не говорит МАЙКЛУ-РАССКАЗЧИКУ. В данном эпизоде, например, он стоит спиной к МАЙКЛУ-РАССКАЗЧИКУ. МАЙКЛ реагирует на слова МЕГГИ в своей обычной манере рассказчика. МЕГГИ выходит в сад через заднюю дверь.

Мегги. И что это будет?

Мальчик. Воздушные змеи.

Мегги. Воздушные змеи! Бог тебе в помощь!

Мальчик. Тетушка Мегги, осторожней, на хвост наступили.

Мегги. А почему не кричит — ха-ха! Ладно, парень, договоримся так. Если эти штуковины взлетят, даю тебе пенни. Идет?

Мальчик. Да, идет.

Садится на корточки около него.

Мегги. Отгадай загадку.

Мальчик. Сдаюсь.

Мегги. Что ходит-ходит по дому, а потом встает в углу?

Пауза.

Метла! Чем часы похожи на речку?

Мальчик. Все равно сдаюсь.

Мегги. У стрелок повороты и у течения. Снаружи волосатый, изнутри волосатый подними ногу и проверь. Что это?

Пауза.

Мальчик. Сдаюсь.

Мегги. Думай.

Мальчик. Сдаюсь.

Мегги. У тебя что, мозги засохли?

Мальчик. Сдаюсь.

Мегги. Шерстяной носок!

Мальчик. Что?

Мегги. Носок, носок. Подними ногу и погляди… (Показывает на себе. Пауза.) Знаешь, малыш, в чем твоя беда? Ты такой тупой, что дальше некуда.

Мальчик. Осторожно крыса, вон она!

МЕГГИ пронзительно кричит и в ужасе отпрыгивает в сторону.

Мегги. Где, где, где? Иисус, Мария и Святой Иосиф, где она?

Мальчик. Вот тетя Мегги, я вас и подловил.

Мегги. Ах ты маленький негодник, прости тебя господи. Ты у меня получишь за это. Уж будь уверен, я тебе это припомню! (Поднимает ведро и идет вглубь сцены. Останавливается.) А у меня сладкая конфетка для тебя есть.

Мальчик. А с табачком внутри?

Мегги. Боже милостивый! Какой-то женщине здорово в жизни повезет. (Уходит.) Цып-цып-цып-цып… (Останавливается и бросает ему конфетку.) Лови. Чтоб ты ей подавился. (Выходит.) Цып-цып-цып-цып-цып…

Майкл. Когда я впервые увидел дядю Джека, зрелище было ужасное. Насколько его внешний вид расходился с моим представлением об английском офицере, почерпнутым, что там греха таить, из мальчишеской книжки. Однажды я видел его фотографию. Он весь светился радостью в своей великолепной военной форме. Фотография выпала из молитвенника тети Кейт, и она тут же выхватила ее у меня, так что подробности рассмотреть я ее не успел. Фотографии была сделана в 1917 году, когда он служил капелланом в британских войсках в Южной Африке и выглядел он — ну просто потрясающе. Но тетушка Кейт участвовала в местной войне за Независимость, так что короткая военная карьера дяди Джейка в доме никогда не упоминалась. И все-таки великолепный образ дядюшки, запечатленный на этой фотографии, на всю жизнь врезался в мою память. Если для меня он был героем, то для моей матери и тетушек он был и героем и святым. Они дружно рыдали над его редкими письмами, каждый вечер молились за него, его прокаженных и успех его миссии. Они экономили на всем, шесть пенсов здесь, шиллинг там, жертвовали последними удовольствиями, лишь бы накопить немного деньжат и послать их ему на Рождество и ко дню рождения. И шли они на это с открытой душой и радостью. И каждая статья, которая появлялась в газете «Донегал Энквайр» и в которой сообщалось о «нашем священнике в лепрозории», как они называли его, наполняло чувством гордости жителей Баллибега и всего Донегала. Так что вполне естественно, что лучи его славы достигали нашего семейства. Это поднимало наш престиж в глазах прихожан. Наверное, это еще и помогало моим тетушкам сносить позор, принесенный в семейство моей матерью. Ведь я был, как тогда говорилось, незаконнорожденным.

Слева появляется КЕЙТ, нагруженная хозяйственными сумками. Увидев МАЛЬЧИКА занятого своими воздушными змеями вся сияет от удовольствия. Какое-то время наблюдает за ним. Потом подходит к нему.

Кейт. Ну что ж, ты у нас настоящий деловой человек. Иди-ка сюда и поцелуй как следует тетю Кейт. (Обхватывает руками его голову и целует в макушку.) И что это такое? Воздушный змей, да?

Мальчик. Целых два.

Кейт (рассматривает их). Определенно два. Потрясающие змеи, в жизни таких не видела. А это ты их разрисовал так? (Изучает носовые части, мы их но видим.)

Мальчик. Да, носовые части.

Кейт (изображая ужас). О, господи, напугали до смерти! И это твоя работа? О, Боже, спаси и сохрани! Что это за рожи? Черти? Призраки? Не хотела бы я видеть эти рожи у себя над головой! На вот, держи… (Роется в сумках и достает волчок и стаканчик со сбитыми сливками.) Знаешь что это? Конечно знаешь — волчок. Молодец. А это сливки. Знаешь как с волчком обращаться? Ну, само собой. Что надо сказать?

Мальчик. Спасибо.

Кейт. Спасибо, тетя Кейт. А знаешь что у меня здесь? Новая книжка из библиотеки. С цветными картинками! Будем читать перед сном. (Еще раз целует его в макушку. Выпрямляется.) Когда будешь запускать, позови. Такой шанс никак нельзя упускать. (Проходит не кухню.) Знаешь, что он там мастерит? Кристина, ты видела? Целых два воздушных змея!

Крис. Хоть один да полетит.

Кейт. И все сам. Никто не помогает.

Агнес. Кейт, ты ведь всегда говорила, что он талантливый мальчишка.

Кейт. Еще какой. Очень развитый для своих лет.

Крис. И очень нахальный для своих лет.

Роуз. По-моему, Крис, он красавец, мне бы такого.

Крис. Ты что, волчок ему подарила?

Кейт. Ничего я ему не дарила.

МАЙКЛ уходит за левую кулису.

Крис. Ох, Кейт, совсем ты его испортила. Где покупала?

Кейт. В магазине Моргана.

Крис. Небось, и спасибо не сказал.

Роуз. Знаю я, почему ты к Моргану пошла!

Кейт. Еще как сказал. Он очень воспитанный.

Роуз. Ты Остина Моргана хотела увидеть!

Кейт. Идешь вдоль дороги, а кукуруза по обеим сторонам «во» какая.

Роуз. У тебя предубеждение против Остина Моргана.

Кейт. Хороший будет урожай.

Роуз. Да, предубеждение! Смотри, она покраснела: Смотри! Скажешь нет?

КРИС берет в руки отглаженную юбку.

Крис. Роуз, вот тут подшить надо.

Роуз (КЕЙТ). Так вот, чтоб ты знала, он гуляет с одной молодой девчонкой из Каррифеда.

Кейт. Роуз, давай не будем об Остине Моргане…

Роуз. А что тогда краснеешь? А? Ай-ай-ай, Кейт.

Кейт (выйдя из себя). Роуз, ради бога, закрой рот. Ну!

Роуз. Да мы все тут знаем что ты всегда…

Агнес. Роуз, подай-ка мне иголки, пожалуйста.

Пауза.

Крис (КЕЙТ) Устала?

КЕЙТ плюхается на стул.

Кейт. Тяжело пешком от города. И чем дальше тем тяжелее. Вы все будете смеяться, но я обязательно достану наш старый велосипед и буду учиться кататься на нем. Зимой. Обязательно научусь.

Агнес. Насчет танцев много разговоров?

Кейт. Только об этом и болтают. Весь Баллибег помешался на этих танцах. Кого ни встретишь, вопрос только один: «На праздник идешь? А с кем? А что наденешь? Говорят, в этом году будет что-то особенное. Такого еще не было.

Агнес. Это мы и раньше слышали.

Крис. Вот именно.

Кейт (разбирая сумки). Еще один захватывающий роман Энни Смитсон. Это, Агнес, тебе.

Агнес. Ой, спасибо.

Кейт. „Свадьба сестры Хардинг“ о, господи! А это, Кристина, для тебя. Одна чайная ложка перед завтраком.

Крис. А что это?

Кейт. Рыбий жир. Уж слишком ты бледная.

Крис. Спасибо, Кейт.

Кейт. Зарядку надо делать. В общем, когда я зашла в аптеку, это молоденькая девушка, худенькая такая и миленькая, как же ее зовут-то. Ее мать агентом работает, скупает у нас перчатки. Агнес, ну подскажи…

Агнес. Вера Маклофлин.

Кейт. А дочь как зовут?

Роуз. София.

Кейт. Ей, наверное, лет пятнадцать. Так вот, она подходит ко мне и говорит: „Мисс Мандей, уж вы-то не пропустите танцы по случаю праздника урожая. Это будет что-то потрясающее!“ Глаза блестят, как будто о райских блаженствах рассказывает. Ей-богу. Точно вам говорю, все с ума посходили. Как эпидемия какая-то. А это хинин. Доктор говорит, что малярию он не вылечит, но сдержит ее развитие. Он у себя в комнате?

Крис. По саду где-то бродит.

Кейт. Агнес, я передала доктору твои слова, что он слишком уж молчаливый.

АГНЕС бросает вязанье и смотрит в одну точку.

Агнес. И что?

Кейт. Сама ведь говорила. Доктор сказал, что он никак не привыкнет к дому. А главное, двадцать пять лет его родным языком был суахили. Так что у него слова в голове путаются. Поэтому он по-английски с трудом выражается.

Крис. Что б там доктор ни говорил, с головой у него явно не в порядке. Даже наши имена путает. Тебя называет Роуз, а меня каким-то очень странным именем…

Кейт. Окава.

Крис. Вот-вот! Агни, ты ведь слышала, не отказывайся!

Кейт. Окава — это был мальчик, который по дому у него прислуживал. Он был к нему очень привязан. (Снимая ботинок.) Похоже, кукурузные зерна в ботинок попали. Не дай бог кончить как наша бедная мамочка, царство ей небесное.

Агнес. А что если мы пойдем все вместе?

Крис. Пойдем куда?

Агнес. На праздник.

Крис. Агги!

Агнес. Всегда так было. Приоденемся. Лично я иду.

Роуз. Агги, я бы тоже, я бы тоже.

Кейт. Агнес, ты что, серьезно?

Агнес. Вполне.

Кейт. Ха! Не только в Баллибеге спятили.

Агнес. Все и пойдем.

Кейт. А ты знаешь что там будет твориться? Топтаться в прижимку с этим отродьем нахальным? С этими сосунками. Я на них насмотрелась.

Агнес. Я точно иду.

Крис. А нам можно?

Кейт. Подонки со всей округи соберутся.

Агнес. Я точно иду.

Крис. Агги, ты же знаешь как я люблю танцевать.

Агнес (КЕЙТ) Ну, что скажешь?

Кейт (КРИС) У тебя же ребенок семилетний, ты что забыла?

Агнес (КРИС). Ты бы одела мое голубое платье, тебе как раз по фигуре и под цвет глаз подходит.

Крис. Боже мой, Агги, неужели не пожалеешь? Я бы всю ночь напролет танцевала, чего там, всю неделю, весь месяц!

Кейт. А кто присмотрит за Отцом Джеком?

Агнес (КЕЙТ). А ты бы надела коричневые туфли с застежками.

Кейт. Глупости все это. Никуда мы не пойдем. Неужели не ясно?

Роуз. А Мегги пойдет?

Крис. Это Мегги-то! Попробуй удержи.

Кейт. О, господи. Агнес, а ты что скажешь?

Агнес. Идем.

Кейт. Точно?

Роуз. Еще как точно! Точнее не бывает!

Кейт. Наверное, мы все рехнулись.

Крис. За вход берут четыре фунта и шесть пенсов.

Агнес. А я пять фунтов накопила. Я вас приглашаю. Всех.

Кейт. Ну ты даешь…

Агнес. Сколько лет на эти танцы не ходила и вообще на танцы. И мне плевать какие они: грязные, пьяные, все в поту. Я хочу танцевать. Это же праздник. Праздник Урожая. Мне всего лишь тридцать пять. И я хочу танцевать.

Кейт (жалостливо). Я понимаю, Агнес, все понимаю. И все же, о господи, не знаю что и сказать…

Агнес. Решено. Мы идем, все пять сестер семейства Мандей.

Крис. Как раньше.

Агнес. Как раньше.

Роуз. Агги, я тебя люблю! Больше, чем шоколадное печенье!

РОУЗ порывисто целует АГНЕС, обхватив ее голову руками и напевает „Абиссинию“, начиная при этом по-своему вычурно пританцовывать, КЕЙТ в панике.

Кейт. Нет, нет, и еще раз нет! Никуда мы не идем!

Крис. Но нам так хочется…

Кейт. Да вы только посмотрите на себя. Только посмотрите! Танцевать в разгаре дня? Кто может позволить себе такое? Только бездельники у которых ветер в голове.

Агнес. Кейт, я думала что мы…

Кейт. Вы что, хотите чтобы вся округа смеялась над нами? Взрослые женщины и вдруг танцуют? Что на вас нашло? Все-таки это дом Отца Джека, и мы никогда не должны, слышите никогда, не должны забывать об этом. Нет, нет и еще раз нет. Никуда мы не идем.

Роуз. Но ведь ты только что сказала…

Кейт. И хватит об этом. Вопрос решен. Не хочу об этом больше слышать.

Все молчат. МЕГГИ возвращается в сад. На одном локте у нее висит ведерко с кормом для кур, в сложенных ладонях что-то хрупкое и нежное. Направляется к разложенным деталям воздушного змея.

Мегги. Лиса опять появилась.

Мальчик. А ты ее видела?

Мегги. Прогрызла дыру в двери курятника.

Мальчик. Тетя Мегги, а ты ее видела?

Мегги. Даже поговорила. О тебе спрашивала.

Мальчик. Ха-ха. А что это у тебя с руках?

Мегги. Нашла тут кое-что.

Мальчик. Что?

Мегги. Тихонько сидела у подножия священного дерева.

Мальчик. Покажи.

Мегги. Скажи „пожалуйста“ три раза.

Мальчик. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Мегги. А теперь на суахили.

Мальчик. Да ну тебя.

Мегги (садится на карточки рядом с ним) Ну, парень, держи ухо востро. Слушай. Слышишь?

Мальчик. Вроде да…

Мегги. А что именно?

Мальчик. Ну что-то.

Мегги. Точно?

Мальчик. Точно, точно. Ну покажи.

Мегги. Ладно. Приготовился? Отодвинься. Еще. Готов?

Мальчик. Да.

Неожиданно она раскрывает ладони и быстрым взглядом провожает воображаемый полет какой-то птички. Пауза.

Что это было?

Мегги. Видел?

Мальчик. Ну, вроде…

Мегги. Здорово, правда?

Мальчик. Это птичка была?

Мегги. Какое красивое оперение. (Встает.) В чем и беда — один быстрый взгляд — и все исчезло. И уж если ты просмотрел… (Направляется к кухонной двери.)

Мальчик. Что это было?

Мегги. А ты не понял? Просто игра твоего воображения. Вот мы и квиты.

Кейт (разбирая сумки). Чай… мыло… приправа… джем…

Мегги. Как же мне надоел твой белый петух, Роузи. Он у тебя ручной, вроде кошки. Смотри как клюнул меня в руку.

Роуз. Ему особый подход требуется.

Мегги. Будет ему подход, ботинком под зад. Крисси, подкинь торфа, хлеб буду печь.

МЕГГИ моет руки и занимается выпечкой хлеба.

Роуз (тихо). Поосторожней с ней. Она сегодня явно не в себе.

Кейт. А это Мегги тебе, „Уайльд Вудбайн“, твои любимые сигареты.

Мегги. Здорово. Спасибо что не забыла.

Роуз (тихо). Мегги, ты самое интересное пропустила.

Мегги. А что тут было?

Роуз. Мы все собрались на танцы по случаю урожая, как раньше. И вдруг Кейт…

Кейт. Роуз, на ботинки свои посмотри. Как говорит наш сапожник, „какая нога б ни была, все равно подметки стаптываются“.

Роуз. Это что, плохо?

Кейт. Ни хорошо, ни плохо. Просто характер человека угадывается, как ни крути.

РОУЗ гримасничает за спиной КЕЙТ.

Кукурузная мука, крахмал, почему-то на пенни дороже стал… сахар для черничного варенья, если в этом году собирать будем…

АГНЕС и РОУЗ обмениваются взглядами.

Мегги (РОУЗ). Посмотри на сигаретную пачку.

Роуз. А что такое?

Мегги. Только девять сигарет, одной не хватает. Решила на ней зло сорвать.

Обе смеются.

Крис. Мегги, а Джек тебя Окавой иногда не называет?

Мегги. Называет. А что это значит!

Крис. Кейт говорит, так звали его мальчика-слугу.

Мегги. Вот черт. Я думала, что на суахили это значит „красивая“.

Агнес. Правда?

Мегги. Вот кого у нас в доме явно не хватает, так это мальчика-слуги.

Кейт. И аккумуляторной батареи. Продавец из магазина говорит, что она у нас садится быстрее всех.

Крис. Какие мы молодцы. (КРИС берет аккумуляторную батарею и устанавливает ее позади радиоприемника.)

Кейт. Повстречала я приходского священника. Его словно подменили. Как Отец Джек вернулся, все глаза отводит.

Мегги. Это, Кейт, потому что ты ему все время подмигиваешь.

Крис. Да он всегда был каким-то затюканным.

Кейт. Возможно… бумага… свечи… спички. Этому мальчишке из семьи Суини здорово не повезло. Всего мазью обмазали.

Мегги. Он что, при смерти?

Кейт. Весь обгорел. Ни одного живого места не осталось.

Агнес. А кто-нибудь толком знает что произошло?

Кейт. Доигрался, дурачок. Лежит, стонет, только о смерти и говорит.

Крис. А как это все случилось?

Кейт. А я откуда знаю?

Крис. А в городе что говорят?

Кейт. Мне, Кристини, больше ничего не известно.

Пауза.

Роуз (тихо, но решительно). Это случилось в прошлое воскресенье, в первый день праздника урожая. Там на холмах. Забава традиционная, из года в год повторяется.

Кейт. Праздник урожая, что это…

Роуз. Сначала они зажигают костер, там за источником. Потом пляшут вокруг него. Потом загоняют в костер скотину, чтобы выгнать из нее злых духов.

Кейт. Злых духов? Да ты понимаешь, что ты мелешь?

Роуз. А в этом году мальчишек и девчонок собралось как никогда. Перепились все и начали с ума сходить. А у этого паренька сначала штаны загорелись, а потом весь как факел запылал. Вот такие дела.

Кейт. И кто только тебя этой чепухи наговорил?

Роуз. Кто-кто. Они же каждый год этим занимаются. Это же праздник в честь бога Лонасы. Точно тебе говорю.

Кейт (гневно, переходя на крик). Настоящие дикари! Я этих мальчишек и девчонок знаю. Они у меня учились! Дикари, одно слово! Все эти языческие игрища нас не касаются, абсолютно не касаются! Ну и денек, слышать такое в христианском доме, в католическом доме! Роуз, слышать подобную чепуху от тебя выше моих сил. Я в шоке. И очень расстроилась. А ты все твердишь и твердишь свое.

Роуз (тихо, но решительно). Но ведь это чистая правда. Я точно тебе говорю.

Пауза.

Мегги. Все равно, хорошо, когда в доме мальчишка-помощник. Есть кому кур кормить: цып-цып-цып-цып-цып-цып…

Через заднюю дверь входит ОТЕЦ ДЖЕК. Вид у него нездоровый и выглядит он много старше своих пятидесяти трех пет. На нем широкополая шляпа. Тяжелое, серое со стоячим воротником пальто. Шерстяные доходящие до щиколоток брюки. Тяжелые черные ботинки. Толстые шерстяные носки. Воротничка священника на нем нет. Походка у него семенящая и шаркающая, руки за спиной. Он явно смущен и чувствует себя не в своей тарелке.

Джек. Прошу прощения… ошибся квартирой… Простите…

Кейт. Джек, входите, входите. Побудьте с нами.

Джек. А можно?

Мегги. Джек, а вы хороши выглядите.

Джек. Правда? Я думал, что попаду в свою спальню через эту… чтобы взять — чтобы воспользоваться… У меня в кармане должен был быть носовой платок, и я вот решил…

Крис (подает ему из стопки отглаженный носовой платок). Вот платок.

Джек. Благодарю. Огромное спасибо. Так странно. Слово выскочило из головы: „архитектура“?… „планировка?“, ну как же это? А, расположение! Забыл расположение комнат в доме… Почти совсем. Правда странно? Я думал, что входная дверь должна быть там. (КЕЙТ.) Агнес, ты из магазина пришла?

Кейт. Я КЕЙТ. А сколько людей о вас спрашивают, если б вы только знали.

Джек. Меня еще кто-то помнит?

Кейт. Еще как помнит. Десятки людей. А когда вы окрепнете, они устроят в вашу честь настоящий прием — с флагами, музыкой, речами, что б все чин чином!

Джек. А зачем им это надо?

Кейт. Потому что они так ради вашему возвращению.

Джек. Вот как?

Кейт. Что вы снова дома.

Джек. Боюсь, я всех уже забыл. В Баллибеге столько народу живет. А я и десятка имен не вспомню.

Крис. Память восстановится. Не переживайте.

Джек. Вы так считаете?

Агнес. Да, обязательно восстановится.

Джек. Может быть… Что-то меня знобит… вы не будете против если я…

Агнес. А почему бы вам не прилечь?

Джек. А что, это идея… спасибо… вы так добры…

Шаркая, уходит. Пауза. Все чувствуют себя неловко и смущены.

Кейт (торопливо). Потихоньку-полегоньку придет в норму. Яблоки… масло… маргарин… мука… Слушайте что я скажу! Кого вы думаете я на почте встретила? Мегги, ты слушаешь меня?

Мегги. А что?

Кейт. В жизни не поверишь, твою старую подружку. Берни О'Доннел! Приехала из Лондона погостить! Первый раз за двадцать лет!

Мегги. Берни…

Кейт. Выглядит потрясающе. Фигура как у восемнадцатилетней. Одета шикарно с головы до пят. А какие волосы — такие же черные и вьющиеся, прямо как в день отъезда. Ну просто, просто кинозвезда!

Мегги. Берни О'Доннел.

Кейт. А с ней двое детишек — ну просто глаз не оторвешь. Близняшки. В следующем месяце им будет по четырнадцать. Посмотрела бы ты на всю эту троицу — как сестры. Точно тебе говорю.

Мегги. Девочки-близнецы.

Кейт. Похожи как две капли воды.

Мегги. Как две капли.

Кейт. Нора и Нина.

Роуз. Как говорила наша мама — близнецы благословенны дважды.

Мегги. Берни О'Доннел… боже мой…

Кейт. Слушайте дальше — девочки-то чистые блондинки! Я ей: „Откуда у них такие светлые волосы, скажи мне ради всего святого“? А она мне: „От отца, от Эрика. Он из Стокгольма“.

Агнес. Стокгольма!

Роуз. Стокгольм, это где, Агги!

Кейт. О чем и речь. Берни О'Доннел вышла замуж за шведа. Глазам своим не верила. Все такая же общительная, веселая, довольная собой Берни. Обо всех спросила, не пропустила никого.

МЕГГИ идет к окну и смотрит в него. Лица ее не видно. Руки у нее все в муке и слегка вытянуты вперед.

Крис. Всех нас помнит?

Кейт. Даже знает когда Майкл родился. Месяц в месяц. „А что, Агнес, по-прежнему самая проворная вязальщица в Баллибеге? Замуж из вас никто не собирается?“ — И слава богу!»

Роуз. И меня помнит?

Кейт. Роуз, самая очаровательная улыбка на свете, — ее слова.

Роуз. Да ты что!

Кейт. Особенно, Мегги, тобой интересовалась: чем занимаешься, как идут дела, как ты выглядишь. Такая же ли ты веселая. Все вспоминает, как вы вдвоем прячась за грудой торфа, баловались сигареткой и все перемывали косточки этому парню, как его, Кэрли, по-моему.

Мегги. Кэрли Мак Дейд. С небольшим приветом. В семнадцать на голове ни одного волоса не осталось. Берни О'Доннел… боже ж мой…

Пауза.

Агнес. Она еще побудет в родных местах?

Кейт. До завтра.

Агнес. Так что не увидимся. Жаль.

Крис. Симпатичные имена, правда? Нина и Нора.

Кейт. Особенно Нора. Хорошее имя. Солидное.

Агнес. А Нина мне не очень. (КРИС.) А тебе это имя нравится?

Крис. Нина? Нет, не очень.

Кейт. Интересно, а святая Нина есть? Что-то я в своем молитвеннике это имя но встречала.

Агнес. А, может, это шведская святая.

Кейт. Шведская святая! Ну, начинается!

Роуз. А мама все говорила, что близнецы вдвойне блаженны.

Кейт (резко) Ты повторяешься. Пооригинальней ничего не скажешь?

Пауза.

Крис. Мегги, а у тебя нос в муке.

Мегги. Помню мне было шестнадцать, и я незаметно ускользнула из дома в воскресение вечером, примерно в это же время года, в начале августа. Мы с Берни встретились у ворот работного дома и прямиком на танцы в Ардстроу. За мной тогда приударял один парень, Тим Карлин, но я все сохла по Брайену Мак-Гиннесу, если честно. А какие у Брайена были белые руки и какие длинные-длинные ресницы. Помните? Но он сходил с ума по Берни. Ну, в общем, посадили они нас на рамы своих велосипедов и покатили мы в Ардстроу. Двадцать с лишним километров туда и столько же обратно. Если бы папочка узнал… царство ему небесное… В конце вечера состоялся конкурс на лучшее исполнение тустепа. К финалу вышли три пары: одна местная, я с малышом Тимми, он был мне до подмышки, и Брайен с Берни… Они так красиво смотрелись, так подходили друг другу, глаз не оторвешь. Многие бросали танцевать и глазели на них… А когда жюри объявило призеров, по-моему, все его члены были в стельку пьяные, естественно победителями оказалась местная парочка. Мы с Тимми были вторыми, а Брайен и Берни только третьими. Бедняжка Берни была в шоке. Ушам своим не верила. И даже лишилась дара речи. Так и промолчала до конца танцев. Домой пешком пошла. Я ее понимаю, первое место должно было быть за ними. Как они смотрелись… И это была моя последняя встреча с Брайеном Мак-Гиннесом. А потом я узнала, что он отправился в Австралию… Так что Берни психовала не зря. Жюри поступило нечестно. Пьяные были как сапожники, как уж их там…

МЕГГИ стоит не шелохнувшись и смотрит в окно. За окном никого. Все остальные возвращаются к своим занятиям: РОУЗ и АГНЕС вяжут, КЕЙТ кладет по своим местам продукты, КРИС присоединяет батарею к приемнику. Пауза.

Кейт. Ну как, Кристина, будет эта штука работать?

Крис. Какая штука?

Кейт. Да этот Маркони.

Крис. Маркони? Да, да… должна…

Включает приемник и продолжает гладить белье.

Раздаются едва слышно звуки ирландской танцевальной музыки «Фартук Мейсон» в исполнении ансамбля народных инструментов. Темп быстрый, ритм очень четкий, звучание резкое. Поначалу чувствуется только ритм. Затем, музыка звучит все громче и громче. Вот мы слышим и мелодию. Проходит несколько секунд, пока приемник не начинает работать вполне нормально, женщины заняты каждая своим делом. И вот МЕГГИ поворачивается, поднимает голову и вслушивается в музыку. Начинает быстро и глубоко дышать. Взгляд ее глаз становится вызывающим и агрессивным. На лицо — маска грубого самодовольства. Несколько секунд стоит спокойно, и проникаясь ритмом, с вызывающим видом оглядывает сестер. И вот она растопыривает пальцы (они в муке), смахивает с лица пряди волос, проводит ладонями по щекам, как будто натягивая маску. Отрывает рот и издает пронзительное и резкое: «Йа-а-а!» и начинает танцевать. Все ее тело в движении, волосы развиваются. Развиваются и шнурки от ботинок. Танцуя, поет в ритм с музыкой, выкрикивая: «Ну, а вы что стоите! Давайте! Давайте! Танцуйте!» Еще несколько секунд она танцует в одиночестве, словно вошедший в раж дервиш. Сестры стоят и смотрят. И вот глаза у РОУЗ загораются огнем. Неожиданно отбросив вязанье, вскакивает, громко кричит и хватает МЕГГИ за руку. Они издают крики, танцуют и поют. А высокие ботинки РОУЗ кажется, отбивает свой собственный прихотливый ритм. Еще мгновение, и АГНЕС, обведя глазами комнату, вскакивает и начинает танцевать вместо с МЕГГИ и РОУЗ. Из всех сестер ее движения наиболее плавны и женственны.

Вот и КРИС, держащая в руках сложенный стихарь, быстренько расправляет его, накидывает на голову и присоединяется к танцующим. В тот момент когда она накидывает на голову стихарь, КЕЙТ протестующе выкрикивает: «Кристина, что с тобой!» Но ее выкрик тонет в общем шуме. Танец становится коллективным и слаженным. Вот танцующие сходятся, вот расходятся. Вот они образуют круг и движутся по нему раз за разом. Но движения женщин выглядят наигранными, неестественными. Музыка звучит слишком громко, а темп ее слишком быстр. Во всем танце есть что-то гротескное, например, вместо того чтобы держаться за руки, они одной рукой крепко обнимают партнершу за шею, а другой за талию. Наконец КЕЙТ, с кислой миной наблюдающая всю сцену, неожиданно вскакивает, откидывает голову назад и издает громкое: «Йа-а-а-а!»

КЕЙТ танцует сама по себе, полностью поглощенная своими чувствами, сдержанно и безудержно одновременно. Выделывая замысловатые па, делает круг вдоль кухни, потом оказывается позади сестер, потом в саду, танцует вокруг скамейки, потом, танцуя, возвращается на кухню. Ее танец совершенно не в ее характере, и все же он отражает ее душу и глубокие переживания. Все женщины во время танца поют, что-то выкрикивают иди просто кричат. КЕЙТ же не издает ни звука.

Во всей этой сцене чувствуется какой-то надлом, что-то пародийное, истеричное, сознательное нарушение какого-то установленного порядка. Неожиданно, на середине мелодии, музыка умолкает. Вошедшие в раж женщины несколько секунд не замечают этого и продолжают танцевать, кричать и т. д. КЕЙТ, первая заметившая что радио не работает останавливается. За ней АГНЕС, потом КРИС, потом МЕГГИ. Только РОУЗ все еще выделывает неуклюжие па. Но, наконец, останавливается и она. Тихо. Какое-то время остаются каждая на своем месте. Слышно только их тяжелое дыхание и треск радиоприемника. Косо смотрят друг на друга, смущенно улыбаясь. Вид у них слегка пристыженный, но все-таки немного вызывающий. Первой свое место покидает КРИС. Она подходит к радиоприемнику.

Крис. Опять не работает, старая развалина. Агги, только тебя и слушается.

Агнес. Потрогай крышку. Теплая?

Крис. Раскаленная.

Агнес. Отключи его, пусть остынет.

КРИС отключает радио и бьет рукой по крышке.

Крис. Чертова штуковина, никакого толку.

Кейт. Кристина, что за выражения.

Агнес. Надо разобраться почему он перегревается.

Крис. Потому что это дурацкий и бесполезный ящик, вот почему.

Роуз. Дурацкий и бесполезный.

Кейт. Роуз, а тебе не жарко в ботинках?

Роуз. А у меня всего две пары: эта и выходная. Но ведь сегодня не воскресенье, да?

Кейт. Ну, милая моя, ложка у тебя железная, откуда вдруг?

Мегги (закуривая сигарету) А теперь, девочки, послушайте что я вам скажу. Эти «Джинджер Роджерс» стало противно в рот брать.

Кейт. Эти сигареты сведут тебя в могилу.

Мегги (выпуская дым). То ли дело «Уайлд Вудбайн». Не слабее иного мужчины. Китти, хочешь затянуться?

Кейт. Иди умойся. И ради бога, Мегги, завяжи ты шнурки.

Мегги. Слушаюсь и повинуюсь. (Глядя в окно.) Крисси, а где Майкл?

Крис. Колдует над своими воздушными змеями, наверное.

Мегги. Что-то его не видно. Убежал куда-то.

Крис. Далеко не убежит.

Мегги. Еще десять минут назад он был в саду.

Крис. Да ничего с ним но случится.

Мегги. А вдруг он пошел к старому колодцу…

Крис. Да оставь ты его в покое, ладно?

МЕГГИ передергивает плечами и выходит через заднюю дверь. Пауза.

Кейт. Кто сегодня займется ужином? Уже вечер.

Агнес. А кто им обычно занимается?

Крис (осматривает радио). Контакты вроде в порядке.

Кейт. Кристина, сними ты стихарь.

Крис. Может, какая-то лампа перегорела, узнать бы какая.

Кейт. У тебя чувство меры есть?

Крис. Будь моя воля, я бы его выкинула на помойку.

Агнес. Я бы тоже. Дрянь дрянью.

Роуз. Дурацкий ящик, никакого от него толку.

Кейт (АГНЕС). Но ты ведь новый купишь, правда?

Агнес. Никогда толком не работал.

Кейт. Заработаешь на перчатках и купишь новый, договорились? По-моему, ты с Роуз на одежду-то едва зарабатываете.

Агнес. Кейт, ты не в классе.

Кейт. Что-то я не вижу желающих, чтоб помогли содержать дом в порядке.

Агнес. Кейт, прошу тебя…

Кейт. А теперь вдруг новый радиоприемник захотели. Здорово!

Агнес. А кто тебезавтраки, обеды и ужины готовит каждый день? Разве не я…

Кейт. Так что мне теперь, начать вязать перчатки?

Агнес. Я же тебя обстирываю. Начищаю твои ботинки. Убираю постель. Я и Роуз — на пару. Красим дом. Чистим трубу. Ухаживаем за садом. Экономим торф. Мы же твоя прислуга, причем бесплатная.

Роуз. А знаешь какое у тебя прозвище в школе? Гусыня! Тебя все так обзывают!

МЕГГИ вбегает в комнату и направляется к окну.

Мегги. Идите смотреть! Смотрите кто к нам идет.

Агнес. И кто же?

Мегги. Я на него только мельком взглянула, но по-моему, я почти уверена, что это…

Агнес. Кто? Ну кто же?

Мегги (КРИС) Крисси, это Джерри Эванс.

Крис. Боже милостивый.

Мегги. Вон он, где тропинка заворачивает.

Крис. Ох, боже мой.

Новость застает сестер врасплох, Только КРИС стоит не шелохнувшись. Она настолько ошарашена, что не может даже пошевелиться.

АГНЕС берет в руки вязанье и погружается в работу. РОУЗ и МЕГГИ переобуваются. Все начинают суетиться, смотреться в зеркальце, натыкаться друг на друга, выглядывать в окно, причесываться. Во всей этой спешке перебрасываются репликами и ходят вокруг застывшей на месте КРИС. Говорят чуть ли не перебивая друг друга.

Кейт. И как он только посмел объявиться?

Мегги. Хочет сына навестить, разве нельзя?

Кейт. Ему сюда путь заказан.

Роуз. Кто спрятал мои выходные ботинки?

Мегги. Угостим его чаем.

Кейт. С какой это стати?

Мегги. А больше и нечем.

Кейт. Делать ому нечего, одно расстройство от него.

Роуз. Это точно. Терпеть его не могу!

Мегги. У кого есть запасные шнурки?

Кейт. Посмотри в каком состоянии пол.

Мегги. А, может, он хочет с Отцом Джеком повидаться.

Кейт. Отец Джек может выдать кое-что господину Эвансу. (В сторону сложенного для глаженья белья.) Агнес, убери белье.

Агнес не слышит ее, поглощенная работой.

Мегги. Мои сигареты! Где мой «Вудбайн?»

Роуз. Кейт, а он на ночь не останется, а?

Кейт. В этом доме? Да ни за что на свете!

Мегги. Агги, у тебя бечевки нет? У кого-нибудь шнурки есть запасные?

Кейт. Да угомонитесь вы. Ведите себя спокойно и с достоинством. Роуз, отойди от окна!

Роуз (у окна). Никого не видно.

Тишина. Затем АГНЕС откладывает вязанье и подбегает к окну. Отталкивает РОУЗ и смотрит в него.

Агнес. Дай я посмотрю.

Роуз. Мегги, тебе привидилось.

Крис. Ох ты, боже мой.

Роуз. Да нет его и в помине.

Агнес (тихо) Да, Мегги права. Вон он.

Роуз. Покажи.

Кейт. С тросточкой?

Роуз. Да.

Кейт. В соломенной шляпе?

Роуз. Да.

Кейт. Ну тогда это точно господин Эванс.

Агнес. Да, это он.

Крис. Ах ты, боже мой, посмотрите в каком я виде. Ну что я ему скажу? Он уже близко?

Роуз. Глаза б мои его не видели. Терпеть его не могу, не могу и все!

Кейт. Это очень, Роуз, не по-христиански. (Отпрянувшей от окна РОУЗ.) Никому от таких слов лучше не будет!

Крис. Кейт, посмотри на мои руки, они же дрожат. Да я вся дрожу.

КЕЙТ обнимает ее за плечи.

Кейт. Да ничего ты не дрожишь. Ты абсолютно спокойна, выглядишь великолепно, а сделаешь ты вот что. Встретишь его снаружи. И скажешь, что сын его здоров и счастлив. И отправишь его восвояси — ты с Майклом прекрасно обходилась и обходишься без него.

КРИС не двигается с места. Пытается сделать несколько шагов, КЕЙТ берет ее за руки.

Ну, конечно, пригласи его в дом. И угости этого несчастного чаем. И пусть хоть на ночь остается. (Твердо.) Но только не в доме, а на сеновале. И в одиночестве. Так, газету я принесла. Никто не видел где она?

КРИС бросается к зеркалу, поправляет прическу и оправляется.

Агнес. Мегги, ну где же он?

Мегги. В саду.

Кейт. Агнес, ты видела куда я положила газету?

Мегги. Она на ящике с торфом.

КЕЙТ читает газету, иди во всяком случае делает вид что читает. АГНЕС присаживается около радиоприемника и вяжет. С головой уходит в работу. МЕГГИ стоит около выходящего в сад окна. С левой стороны появляется ДЖЕРРИ ЭВАНС, беспечной походкой и поигрывая тростью. Соломенная шляпе сдвинута на затылок. Он знает что за ним наблюдают. И хотя он чувствует себя очень неловко, улыбка не сходит с его лица. КРИС встречает его в саду.

Джерри. Крисси, ну как ты? Ужасно рад тебя видеть.

Крис. Привет, Джерри.

Джерри. Ну, как ты прожила последние полгода?

Крис. Год и месяц.

Джерри. Год и месяц. Да не может быть!

Крис. С июля прошлого года. С седьмого числа.

Джерри. Ай-ай-ай-ай-ай. Как летит время. Год и месяц. Ух ты! Сто раз, не меньше, собирался к вам, да все какие-то дела мешали.

Крис. Явился наконец.

Джерри. Вот именно. И то мне повезло. Вчера вечером сидел я в баре, в Слиго. И познакомился там с одним парнем. Только что новую машину купил и как раз собирался в Балибег сегодня утром. У него это так, с языка сорвалось. А я — подумал: «Что, Баллибег? Знакомое местечко». Ну вот. Я здесь, живой и невредимый, как видишь. Повезло, правда?

Крис. Да.

Джерри. Просто с языка у него сорвалось. И вот я перед тобой. Здорово повезло, просто здорово.

Крис. Да.

Пауза.

Мегги. Бедняга, вид у него просто затравленный.

Кейт. Это точно.

Мегги. Агги, иди сюда посмотри.

Агнес. Только не сейчас.

Мегги. Разнесло парня здорово.

Кейт. Даю ему три минуты. И если она его не выгонит, я сделаю это сама.

Джерри. Крисси, ты выглядишь просто чудесно. Правда, правда. Потрясающе просто.

Крис. Да у меня волосы как пакля.

Джерри. А мне они нравятся.

Крис. Мегги поможет помыть вечером голову.

Джерри. А как она?

Крис. Прекрасно.

Джерри. А Роуз с Кейт?

Крис. Великолепно.

Джерри. А Агнес?

Крис. У всех все хорошо, спасибо.

Джерри. Передай Агнес, что я хотел бы и с ней повидаться.

Крис. Я бы пригласила тебя в дом, но у нас…

Джерри. Нет, нет, как нибудь в другой раз, все равно спасибо. Расписание сегодня напряженное. А этот парень, который меня подбросил, говорил, что Отец Джек вернулся.

Крис. Примерно месяц назад.

Джерри. Из самой Африки.

Крис. Да.

Джерри. Живой и невредимый.

Крис. Да.

Джерри. Здорово.

Крис. Да.

Джерри. Повезло ему.

Крис. Да.

ДЖЕРРИ играет тростью.

Джерри. Упражнение вот делаю. А то толстеть начал.

Кейт. Он все еще там, да?

Мегги. Да.

Кейт. И чем они там занимаются, скажи ради всего святого.

Мегги. Разговаривают.

Кейт. О чем они только могут говорить, кто бы мне сказал.

Мегги. Кейт, все-таки он отец Майкла.

Кейт. А господину Эвансу это хлопот не прибавило.

Крис. Какой-то коммивояжер заходил в школу к Кейт на прошлую Пасху и говорил, что как-то видел тебя в Дублине. Нес какую-то чепуху, что ты даешь уроки танцев.

Джерри. Это правда.

Крис. Не может быть!

Джерри. Вот тебе крест.

Крис. Настоящие уроки?

Джерри. Всю прошлую зиму.

Крис. А какие?

Джерри. Исключительно бальные. Ты должна бы быть на моем месте — ты так танцуешь, куда мне до тебя. Помнишь? (Делает быстрое «па» и пируэт.) Хорошая была работенка. Очень мне нравилась.

Крис. И что народ шел?

Джерри. Еще бы! Все хотят научиться танцевать. У меня были тысячи учеников — миллионы.

Крис. Джерри…

Джерри. Пятьдесят три. Вру. Пятьдесят один. А когда наступила хорошая погода, все разбежались. Приятного мало, но что делать. А работа мне очень нравилась. Но вообще-то говоря, я начал делать новую карьеру, в совсем другой области. Коммивояжер по продаже граммофонов. На всю страну работаю. «Минерва Граммофон — правильная покупка».

Крис. Звучит здорово.

Джерри. Работа — чудо. Мое дело только доставать заказы и переправлять их в Дублин. Большой бизнес, Крисси, очень большой.

Крис. И у тебя получается?

Джерри. Еще как. Ни один коммивояжер мне в подметки но годится. Ты посмотри, что с народом творится. Все помешались на граммофонах. Вот тебе пример. Как раз позавчера это случилось, к западу от Утерарда. Стоит такой домик на склоне холма. Ну думаю: была не была. Слезаю с велосипеда, иду по дорожке, стучу. Открывает здоровенный рыжеволосый парень… Ты что смеешься?

Крис. Джерри…

Джерри. Честное слово. Показал, ему рекламные проспекты, поговорили минут десять и что ты думаешь: берет сразу четыре, один себе, а три замужним дочерям.

Крис. Сразу четыре граммофона?

Джерри. Четыре рекламных проспекта.

Оба смеются.

Но ничего, купит. Вот увидишь. Знаешь, что я тебе скажу, когда появилось радио, граммофон показался вещью старомодной. Но это не так. Мой опыт… Не оборачивайся, он следит за тобой из-за куста.

Крис. Майкл?

Джерри. Притворись что не замечаешь. Не обращай внимания. А это что за штука?

Крис. Да вот воздушные змеи собирает.

Джерри. Невероятно. Я его заметил когда по тропинке шел. Какой он большой стал.

Крис. Уже в школу ходит.

Джерри. Что ты говоришь. Ай-ай-ай-ай-ай. И давно?

Крис. С Рождества. Кейт отвела его в школу в середине учебного года.

Джерри. Потрясающе. Ему там нравится?

Крис. Да он ничего почти не рассказывает.

Джерри. Ну конечно нравится. Он ее обожает. В наше время все дети школу любят. Отличником будет. Я тут собирался сделать ему небольшой…

Крис. Ничего не надо, тетушки о нем заботятся…

Джерри. Так, чисто символический. Честно говоря в прошлый понедельник присмотрел я в Килкенни велосипед. Но у них только голубого цвета, а мне кажется черный будет лучше, ну, более мужской. Записали мои координаты. Зайду к ним, когда в следующий раз приеду. А ты работаешь?

Крис. А, как обычно, по дому, и за его светлостью ухаживаю.

Джерри. Здорово.

Крис. Помоги Агнес и Роуз в смысле вязанья. Ну сколько там на руках свяжешь. Торговал бы ты вязальными машинами.

Джерри. А это идея! Сразу на двух работах! Кучу денег можно заработать. Ну, Крисси, насчет бизнеса у тебя голова работает что надо. Вот не ожидал.

Она смеется.

Мегги. Видела бы ты, как она на него смотрит. Как будто он пуп земли.

Кейт. На вид он скорее лудильщик бродячий. Бездельник! Ничего за душой!

Мегги. Будто она сама не знает.

Кейт. Знает? Да бог с ними.

Мегги. Агнес, иди посмотри на них.

Агнес. Некогда мне.

Джерри. Знаешь кого я встретил по дороге из города? Ни за что не угадаешь. Счастливая примета! Однорогую корову, а рог растет прямо посреди лба.

Крис. Да брось ты!

Джерри. Бог свидетель. Шла сама по себе, без хозяина.

Крис. Джерри…

Джерри. А когда я поравнялся с ней, она остановилась и посмотрела мне прямо в глаза.

Крис. Да это была не корова, а носорог.

Джерри. Тебе б все подсмеиваться. У носорога тело как у лошади. А это была корова, самая настоящая, бурая, только вот один рог прямо вот здесь. Я что врать буду?

КРИС смеется.

Давай, давай, смейся. Но это точно было. И ведь это счастливый знак, скажешь нет?

Крис. Думаешь?

Джерри. Однорогая корова-то? А еще какой. Ты когда-нибудь встречала такую?

Крис. Тыщи. Миллионы.

Джерри. Да перестань. В Ирландии такая одна, точно тебе говорю. А может, и на всем белом свете. А встретил я ее по дорого в Баллибег. И она мне подмигнула.

Крис. А это уже что-то новенькое.

Джерри. Что?

Крис. Ты об этом еще не говорил.

Джерри. Глазам своим не верил. Все так загадочно. Да, похоже это знак большой удачи. Наверное, на этой недеде один граммофон продам, а может и два.

Крис. Я подумала…

Джерри. Смотри! Сорока сидит, в одиночестве! А это уже дурной знак — знак печали (Наставляет на нее как ружье, трость.) Ба-бах и мимо. (Наигранно.) Где моя счастливая корова? Вернись, буренка, вернись.

Оба смеются.

Кейт. Все еще болтают, да?

Мегги. Смеются. Она-то все время смеется. Агги, слышишь?

Агнес. Слышу.

Кейт. Смеются? Это уже выше моего понимания.

Агнес. Как и многое другое.

Кейт. Еще пара минут, и господину Эвансу придется иметь дело со мной. Смеются? Ха-ха!

Джерри. Уеду я ненадолго.

Крис. Куда?

Джерри. Но я вернусь попрощаться.

Крис. Поедешь в Уэльс, на родину?

Джерри. Уэльс мне не родина, больше. Моя родина — это Ирландия. А собираюсь я в Испанию, если честно. Ненадолго.

Крис. Граммофонами торговать?

Джерри. Боже мой, ну что ты. (Смеется.) Ни за что не поверишь — воевать. В составе Интернациональной Бригады. Партия добровольцев отбывает через несколько недель. Немного смешно, правда? Но ты ведь знаешь, когда у старины Джерри закипает кровь, он делает «ба-бах, ба-бах» и все мимо.

Крис. Ты это серьезно?

Джерри. Сам себе удивляюсь, если честно.

Крис. А что ты знаешь об Испании?

Джерри. Так, кое что. Немного. Но кое-что знаю. Да, кое-что. Надо попробовать себя в настоящем деле для разнообразия. Дайте Эвансу Большое Дело, и он вас не подведет. А то в обычной жизни ему не очень-то везет. В общем, я решил записаться добровольцем… А он все еще смотрит на нас. Думает мы его не видим. А я бы не прочь с ним поговорить.

Крис. Только он немного застенчивый.

Джерри. Само собой. Я же для него почти совсем чужой… он хоть знает как меня зовут?

Крис. Конечно знает.

Джерри. Хорошо. Спасибо тебе. Ну, может и не очень хорошо. Видный мальчик. Твои глаза. Счастливчик.

По радио звучит лирическая мелодия тех лет.

Мегги. Молодец, Агги. Что ты там с ним сделала?

Кейт. Агги, да выключи ты эту штуковину.

АГНЕС и не думает.

Джерри. У вас есть граммофон! Я бы вам со скидкой достал.

Крис. Это радио.

Джерри. Шикарно живете.

Крис. Работает только плохо. «Дурацкий ящик», — как говорит Агги.

Джерри. Я в радио не разбираюсь, но могу посмотреть, если…

Крис. В другой раз. Когда вернешься.

Пауза.

Джерри. А как Агнес?

Крис. Хорошо, хорошо.

Джерри. По-моему из всех сестер она лучше всех ко мне относится. Передай ей привет.

Крис. Передам.

Слушают музыку.

Джерри. Приятная мелодия.

Неожиданно он обнимает ее и они танцуют.

Крис. Джерри…

Джерри. Молчи.

Крис. Что с тобой?

Джерри. Ни слова.

Крис. Боже мой, боже мой…

Джерри. Ш-ш-ш.

Крис. Они же все видят.

Джерри. Кто они?

Крис. Мегги и Агги. Через окно на кухне.

Джерри. Ну и хорошо. И Кейт заодно.

Крис. И Отец Джек.

Джерри. Еще лучше! Потрясающе!

Неожиданно легкими и непринужденными движениями увлекает ее в сад. Танцуют в саду, он напевает.

Мегги (тихо) Танцуют.

Кейт. Что?

Мегги. Танцуют обнявшись.

Кейт. Да бог с тобой.

Мегги. В обнимку.

Кейт. До чего дошел. Бочка пустая! (Отбрасывает газету и идет к окну. Вместе с МЕГГИ смотрят в сад.)

Мегги. Агги, они по всему саду танцуют.

Кейт. О боже, ну разве не дура?

Мегги. А ведь он прекрасный танцор.

Кейт. Мегги, смотри, уводит ее еще дальше.

Мегги. А лицо у нее какое, вся млеет. Агги, иди смотреть.

Агнес. Занята я! Ради бога, оставьте меня в покое!

Мегги поворачивается и в изумлении смотрит на нее.

Кейт. Единственно что этот несчастный Эванс умеет делать, так это танцевать.

Пауза.

Да ты только посмотри на эту дуру. Ради Христа, ты только взгляни на эту дуру набитую.

Пауза.

А как ее лицо преображается, когда ей хорошо.

Пауза.

А хорошо у них получается. Парочка — просто загляденье.

Пауза.

В свое время Берни О'Доннел была вот такой красоткой.

МЕГГИ медленно отходит от окна и садится. Сидит не шелохнувшись.

Джерри. А ты слова знаешь?

Крис. Я вообще ни одной песни не знаю.

Джерри. Я тоже. Неважно. Главное, что мы вместе танцуем.

Пауза.

Выходи за меня.

Пауза.

Ты меня слышишь?

Крис. Слышу.

Джерри. Через две недели, когда я вернусь, договорились?

Крис. Боюсь, что нет.

Джерри. Я с ума по тебе схожу. Да ты сама это знаешь. Всегда был без ума от тебя.

Крис. Только когда рядом.

Джерри. Бросай все и поехали со мной…

Крис. Это ты так, под настроение. Все это не серьезно. Просто у тебя характер такой, тут ничего не поделаешь.

Джерри. Но в этот раз все по-другому. В этот раз я…

Крис. Не надо слов, давай лучше потанцуем молча. Веди меня по тропинке, а потом попрощаемся.

Джерри. Крисси, поверь мне. В этот раз все сходится, все приметы. Да еще какие! Просто невероятно!

Удаляются, танцуя. Еще несколько секунд музыка звучит и неожиданно на середине мелодии замолкает. МЕГГИ подходит к приемнику, бьет рукой по крышке и выключает его. КЕЙТ отходит от окна.

Кейт. Увел ее в танце.

Мегги. И что с ним такое, поработает немного и замолкает. Наверное, из-за перегрева.

Кейт. Похоже, господин Эванс пропадет еще на год, а там под настроение, может, снова заявится.

Агнес. У него имя есть, между прочим.

Кейт. А Кристина в это время будет мучиться. Это я точно знаю. Но что меня по-настоящему бесит так это то, что у этого типчика начисто отсутствует чувство долга. Хоть бы раз поинтересовался хватает ли Майклу на еду и одежду. Хоть раз он ее спросил? Или ему совершенно все равно?

АГНЕС встает и идет к задней двери.

Агнес. Пойду проветрюсь. А то целый день голова болит…

Кейт. Зверье и то о своих детенышах больше заботится.

Агнес. Что ты несешь? Какая ты черт тебя дери, правильная сучка! Его зовут Джерри! Джерри! Джерри. (Отворачивается, готовая разреветься.)

Кейт. Как будто я не знаю. И что дальше?

Мегги. Ты меня спрашиваешь?

Кейт. Да знаю я, знаю что его Джерри зовут. А я что святым Патриком его называю?

Мегги. Она тоже за Крис переживает.

Кейт. Смотри что этот тип, господин Эванс повадился делать: невесть откуда появляется и отравляет во всем доме атмосферу. Прости, Господи, этого выродка! Вот так вот! И говорю я это абсолютно серьезно! Прости меня. Господи!

МЕГГИ обувается в свои высокие ботинки. Пока зашнуровывает их, напевает без всякого чувства и еле слышно.

Мегги.

Кейт. Знала бы ты свои молитвы как слова этих песенок языческих!.. Она права: правильная я сучка!

Мегги.

(МЕГГИ наконец встает и оглядывает ботинки). Ну, кто со мной фокстрот станцует?

Кейт. Работаешь как проклятая, чтобы семью прокормить. Стараешься, стараешься, потому что чувствуешь за собой ответственность, обязанность. И вдруг, совершенно неожиданно «трах», и все летит к чертям, ведь вся наша жизнь на одном честном слове держится. Ты уже не хозяйка положения. Все Мегги рушится на глазах.

Мегги (равнодушно). Да ничего не рушится.

Кейт. А этот парнишка из семейства Суини, ну, который обгорел, помнишь Роуз рассказывала. Так не штаны у него загорелись. Они с козой дьявольскую штуку проделали — устроили что-то вроде жертвоприношения в честь бога Лонасы, бога урожая. А парень так надрался что прыгнул в костер, прямо в серединку. И что это на него нашло…

Мегги. Кейт… (МЕГГИ подходит к ней и садится рядышком.)

Кейт. А господин Эванс снова пропадет на год с лишним. А Кристина впадает в депрессию. Помнишь прошлую зиму? Все рыдали и причитала по ночам. Не знаю выдержу такое еще раз. А доктор говорит, что с головой у Джека нормально, но у его начальства нет другого выбора: отправят его в дом для престарелых. Не знаю, что и думать. А приходской священник сегодня вот что мне сказал. В школе недобор и с нового учебного года работы, возможно, не будет. Но ведь это неправда. Зачем он врет? Почему он хочет избавиться от меня? Почему ни разу не зашел к Отцу Джеку. (Выдавливает из себя смешок.) Если он выгонит меня, будем все впятером целый день дома сидеть и танцы под «Маркони» устраивать.

Плачет. МЕГГИ обнимает ее. Слева входит МАЙКЛ.

Но больше всего меня Роуз беспокоит. Если я умру, если потеряю работу, если все полетит к черту, что станет с Роуз?

Мегги. Ш-ш-ш.

Кейт. Вся надежда на Господа, на кого же еще? Он ведь не даст нас в обиду, правда Мегги, не даст ведь?

Мегги. Кейт… Кейт… Кейт, дорогая ты моя…

Кейт. Я верю в него… Верю, что… Верю всей душой.

МЕГГИ обнимает ее и укачивает. Слева появляется КРИС, вид у нее счастливый. Замечает сына, который возится со своими змеями, подходит к нему и встает рядом. Начинает говорить возбужденно, горячо и доверительно.

Крис. Ну, вот, ты мог его как следует рассмотреть. Ну, и какое у тебя мнение? Ты его вспомнил?

Мальчик (со скучающим видом). Я же его раньше не видел ни разу.

Крис. Ш-ш-ш. Да видел ты его, несколько раз. Ты просто забыл. А он тебя увидел как только на тропинку вышел. Говорит, что ты стал совсем большим. И красивым!

Мальчик. Тетя Кейт подарила мне волчок, а он не крутится.

Крис. И он красивый. Скажешь нет?

Мальчик. Да ну его.

Крис. Скажу тебе по секрету одну вещь, только никому ни слова. Он устроился на новую шикарную работу. И преуспевает!

Мальчик. А что за работа?

Крис. Ш-ш-ш. И он купил тебе велосипед, черный, мужской велосипед и в следующий раз привезет его с собой. (Неожиданно обнимает его и прижимает к себе.)

Мальчик. А он скоро вернется?

Крис (закрыв глаза). Может быть, может быть. Да! Да, скоро.

Мальчик. А когда?

Крис. На следующей неделе или через две, но скоро, скоро, скоро! Красивый у тебя отец, это точно. Ты счастливый и я очень, очень счастливая. (Поднимается, снова нагибается и целует его.) Ты счастливчик вдвойне, у тебя мои глаза! (Смеясь, делает невообразимый пируэт и, танцуя, появляется на кухне.) А что тут новенького и желательно хорошего?

Мегги. Хорошая новость… да вот торф достался высший класс, никогда так раньше не горел!

Кейт. Джерри ушел, да?

Крис. Только что его проводила.

АГНЕСС возвращается через заднюю дверь. В руках у нее розы.

Передал большое спасибо за возможность переночевать.

Кейт. В следующий раз.

Крис. Он должен приехать через неделю, две — зависит от того как дела будут идти.

Кейт. Ну что ж, на сеновале места много.

Крис. Передает всем вам большой привет. Особенно тебе, Агги, и большой поцелуй.

Агнес. Мне?

Крис. Да! Именно тебе!

Мегги (второпях). Какие же они красивые! Может, поставим Джеку в комнату? Поставим их на подоконник с надписью: «РОЗЫ», чтобы бедняга не напрягался и не искал это слово. Ну что, девочки, вечная дилемма: кто готовит ужин?

Крис. Мегги, давай я.

Мегги. Давай вдвоем. А, может, с помидорами придумаем что-нибудь этакое? Пара, вроде, осталась. А если немного подождать, я содовый хлеб испеку.

Агнес. Мегги, давай я ужином займусь.

Крис. Ну давай я. Только сегодня.

Агнес (агрессивно). Я готовлю ужин каждый день, так ведь? Зачем вдруг нарушать порядок?

Мегги. Вот именно. Агги — шеф-повар. (Напевает хриплым голосом.)

Кейт. Мегги, перестань, прошу тебя!

Мегги. Знала бы она свои молитвы как слова этих языческих песенок… (Повернувшись к радио.) Маркони, друг, все спишь, да?

Входит ОТЕЦ ДЖЕК. Сложив руку за спиной, шаркающей походкой быстро проходит на кухню. Смотрит в пол, как будто намереваясь что-то предпринять. Начинает осознавать что он в комнате не один.

Джек. Если кто-то будет меня искать, я буду на берегу речки до самого… (Он останавливается и оглядывается. Начинает соображать где он находится. Улыбается.) Простите… У меня что-то с головой… Это Кейт.

Кейт. Верно.

Джек. А это Агнес. Это Маргарет.

Мегги. Джек, как вы?

Джек. А это…

Крис. Крис — Кристина.

Джек. Крис, прости меня. Когда я уехал ты была совсем крошкой. Помню, мать держала тебя на руках и когда поезд тронулся, она взяла твою ручонку и помахала ей. Ты была совсем кроха, на голове ни волоска, но зато мамаша ухитрилась приколоть тебе малюсенький розовый, малюсенький розовый, ну как же его? Бантик! Бантик! Вот сюда. И когда она махнула твоей ручонкой, он соскочил. Это вроде как картинка, картинка из фотоаппарата, фотография! Отпечаталось как на фотографии.

Крис. Да у меня с волосами и сейчас не лучше.

Джек. А ты Маргарет, плакала, как сейчас помню.

Мегги. Ну да?

Джек. Да, все личико в слезах было.

Мегги. Но все равно красивое, соврать ведь не дадите.

Джек (АГНЕС) Ты и Кейт стояли справа от матери, а Роуз между вами и держались за руки. А на лице у матери никаких эмоций не было написано. Я часто представлял эту сцену и удивлялся.

Крис. Она знала, что эта ваша последняя встреча.

Джек. Я знаю. В этой жизни. А как ты думаешь, она в переселение душ верила?

Кейт. В переселение душ? Что вы несете, Джек? Наша мама была женщиной верующей и душа ее, наверное, в раю пребывает. Не забудьте вечером принять лекарство. Три раза в день нужно принимать.

Джек. Один из наших священников так пристрастился к хинину, что стал настоящим наркоманом и чуть не умер. Священник — немец, Отец Шарпегги. Отправили его в больницу в Кампалу, но толку было мало. Так что мы с Окавой отвели его к местному целителю и Карл Шарпегги прожил до восьмидесяти восьми лет! А что это за странная белая птица сидела, у меня на подоконнике сегодня утром?

Агнес. А это ручной петух. Роуз за ним ходит. Держитесь от него подальше.

Мегги. Джек, посмотрите что он сделал с моей рукой, еще немного, и я ему шею сверну.

Джек. Вот и в Райанге также было — чтобы задобрить и угодить духам, мы резали петуха или козу. Сильная иллюстрация — нет, не то, — показ? — нет, шоу? Нет, нет все не то. Как же это? Зрелище? Тоже не то. Ну слово, которое описывает что-либо священное, тайное…? (Медленно и тщательно проговаривая слова.) Вот есть ритуальное убийство. Вы приносите жертвоприношение. Потом танцуете и поете. Каким же это все одним словом называется? Забыл. Начисто забыл. Почти все слова забыл. Неважно… Оденусь-ка я потеплее…

Пауза.

Мегги. А вы там все время на суахили говорили?

Джек. Все время. С местным народом на суахили. С европейцами по-английски. Или когда к нам приезжал визитер, — приезжал в визитом! Наш местный уполномоченный. Нынешний уполномоченный суахили знает, но не говорит на нем. Упрямый такой. Мы с ним часто цапались, но все-таки он мне нравился. Называл меня Ирландским Парией. На выходные всегда приглашал к себе в Кампалу, чтобы я окончательно в местного не превратился, как он любил выражаться. А может, я еще вернусь туда. Если он будет поласковее с англичанами, они ему кучу денег дадут на церкви, школы и больницы. А как он злился, когда я от него денег не брал. Даже доложил об этом высшему начальству в прошлом году. Зуб они на меня имели и еще какой. Все равно он мне нравился. А когда мы с ним уже прощались он мне подарил, разве не смех, шляпу для торжественных церемоний… Церемония! Вот оно, правильное слово. Вспомнил! Как я только мог его забыть? Жертвоприношение, ритуал, танцы, церемония! Слово-то какое простое. Так на чем я остановился?

Агнес. Как местный уполномоченный подарок вам сделал.

Джек. А, ну да, чудеснейшая треуголка с белыми страусовыми перьями, торчащими прямо на ее середине. Она где-то у меня в чемоданах. Я ее как-нибудь вам покажу. Церемония! Вспомнил, слава Богу. А знаете что самое странное? Когда я плыл на корабле домой, я не мог вспомнить простейшие слова. Правда, никто этого не заметил. Так что, пожалуйста, напоминайте мне. Ладно, Маргарет?

Мэгги. И будем подавать знаки.

Джек. Да, подавать знаки.

Мегги. Или танцевать.

Кейт. Вам нужно как можно больше читать — книги, газеты, журналы, все печатное. Мы с Майклом на ночь каждый вечер читаем. Чтение лучше всего расширяет словарный запас.

Джек. Ну, конечно, Кейт, ну конечно. Это самое правильное. Я так и сделаю. (КРИС.) Агнес, что-то я Майкла сегодня не видел.

Кейт. Джек, это Кристина.

Джек. Прости меня, я…

Крис. Да он где-то здесь. Возится со своими змеями, надеюсь вы не против.

Джек. И еще я хотел познакомиться с твоим мужем.

Крис. Я не замужем.

Джек. А-а-а.

Кейт. Отец Майкла недавно ушел… Джерри Эванс… Господин Эванс, уэльсец… но это не имеет отношения…

Джек. А раньше ты была замужем?

Крис. Ни разу.

Мегги. Мы, Джек, все в одной лодке. На тебя вся надежда, поедешь и найдешь нам женихов.

Джек (КРИС) Так что Майкл внебрачный ребенок?

Крис. Я… да… по-моему…

Джек. Отличный парень.

Крис. Неплохой.

Джек. Это счастье — иметь такого сына.

Агнес. Мы все счастливы.

Джек. В Райанге женщины мечтают обзавестись внебрачными детьми. Идея такая: чем больше внебрачных, тем богаче и счастливей семья. А еще внебрачные у тебя есть?

Кейт. Нет, само собой. И пусть это вам покажется странным нет их ни у Агнес, ни у Роуз, ни у Мегги, ни у меня. Не хочу говорить ничего плохого о Райанге, но вы сейчас у себя дома в Донегале, и как бы мы не любили внебрачных детой, все-таки, это редкость. Это ненормально. А еще доктор сказал, что если не будете давать ногам нагрузку, они откажут. Так что пройдемся-ка мы по центральной улице, до подъема и обратно, и так три раза, потом поужинаете, потом прочтете газету до последней строчки, потом примите лекарство, а потом ляжете спать. И так каждый божий день, каждый-каждый, пока не придете в норму. Вы выходите, а я сейчас. Где моя кофта?

ДЖЕК выходит в сад. КЕЙТ надевает кофту.

Майкл. А некоторые из предчувствий тети Кейт оправдались. Даже раньше окончания праздника урожая. Возьмем для начала Отца Джека. Его отправили в дом для престарелых, и не потому что разум его помутился, а по причинам которые выяснились только к концу лета. Она оказалась права, насчет того что потеряет работу. Приходской священник не пригласил ее на следующий учебный год. И дело было не в недоборе, а в Отце Джеке. И насчет Роуз она оказалась права и Агнес тоже. Что она не могла предвидеть, так это насколько быстро все полетит к чертям и что, проснувшись как-то утром в начале сентября, она не застанет дома ни Роуз, ни Агнес. И не увидит их больше никогда.

При этих словах МАЙКЛА, ДЖЕК берет две деревяшки от воздушных змеев и начинает стучать друг о дружку. Ему это занятие очень нравится. Он все стучит, стучит и стучит. Получается что-то похожее на ритм. ДЖЕК просто счастлив. Пока МАЙКЛ продолжает свой рассказ, ДЖЕК, шаркая, пританцовывает под свой ритм, тело его слегка наклонено, взгляд устремлен в пол, движения ритмичны. В это же время он что-то напевает, что-то говорит, но еле слышно и нечленораздельно. КЕЙТ выходит в сад и наблюдает за ним. Входит РОУЗ. Она, МЕГГИ и АГНЕС тоже наблюдают за ДЖЕКОМ, кто-то через дверь, кто-то через окно. У КРИС глаза закрыты, подбородок задран, рот приоткрыт. МАЙКЛ продолжает без паузы.

Вот насчет моего отца она ошиблась. По-моему, их характеры были настолько разные, что она из вредности наговаривала на него. Ведь он вернулся через две недели, как и обещал. И хотя они с матерью так и не поженились, это им не мешало снова танцевать. А сестры снова подглядывали за ними. Только на этот раз не было музыки, они кружились и кружились вдоль тропинки, словно следуя какому-то ритуалу. Медленно, без эмоций, с некоторой осмотрительностью. Голова у матери была откинута назад, глаза у нее были закрыты, рот полуоткрыт. Отец танцевал немного отстранясь, чтобы получше разглядеть ее лицо. Ни пения, ни слов, ни какой-либо мелодии. Только шорох шагов и шелест травы. Я наблюдал за танцем из-за куста. Но даже если бы они видели наблюдающих, ничего бы не изменилось. Настолько они были поглощены друг другом и своим танцем. И когда отец отправился с Интернациональной Бригадой воевать, моя мать была безутешна как иная невеста. Но на этот раз она не плакала, не причитала и в депрессию не впала.

КЕЙТ подходит к ДЖЕКУ и осторожно забирает у него деревяшки. Кладет их на землю.

Кейт. Пусть лежат где лежали. Не наше это хозяйство. (Берет его под руку и уводит.) Ну что ж, пора прогуляться.

Все провожают их равнодушным взглядом.

Действие второе

Начало сентября, прошло три недели. На кухонном столе чернильница и бумага. Два собранных воздушных змея прислонены к садовой скамейке.

МАЙКЛ стоит в глубине сцены слева. МЕГГИ, напевая идет в его сторону. Вот она входит с двумя цинковыми ведрами с водой. МАЙКЛ прислушивается к песне. Она одета также как и в Действии первом. Поет в своей обычной пародийной манере.

Мегги.

(Проходит на кухню, из одного ведра наливает в чайник и в кастрюлю и ставит их на плиту. Смотрит на чернильницу с бумагой.) Учебники к новому учебному году приготовил?

Мальчик. Так в школу только через десять дней идти.

Мегги. Боже, как я ненавидела школу. (Продолжает мурлыкать себе под нос. Потом вдруг вспоминает.) Мы с тобой один финансовый вопрос должны обсудить. (Пауза.) Ты слышишь меня?

Мальчик. Слышу.

Мегги. С тебя долг.

Мальчик. Ничего я не должен.

Мегги. Еще как должен. Три недели назад мы поспорили на пенни, что твои змеи от земли ни за что не оторвутся. Так оно и случилось.

Мальчик. Да потому что ветер слабый, вот и все.

Мегги. Нормальный ветер! Вы только послушайте его. Да эту штуку ураган не поднимет. Так что долг есть долг. Один пенни, будь любезен. Или на те же деньги сигареты. (Напевает.)

Танцующей походкой направляется к столу и ерошит волосы на голове МАЛЬЧИКА.

Мальчик. Да ну вас, тетя Мегги.

Мегги.

Мальчик. Смотрите, что я из-за вас наделал. Вся бумага в кляксах!

Мегги. Скажи мне честно, малый, похожа я немного на бродяжку?

Мальчик. Да ну вас. Я же письмо пишу.

Мегги. И кому же? «Писать тебе, быть в курсе мне». Не знаю, кому ты там пишешь, но такие каракули разобрать еще постараться надо. (Возвращается к ведрам.)

Мальчик. Санта Клаусу.

Мегги. В сентябре? Поспешишь людей насмешишь. И о чем ты его просишь?

Мальчик. О звонке.

Мегги. О звонке?

Мальчик. Для велосипеда.

Мегги. Для велосипеда, понятно.

Мальчик. Мне папа велосипед купил, глупая!

Мегги. Купил тебе велосипед?

Мальчик. Он мне сегодня сам сказал. В Килкенни купил. Вот где!

Ее настроение меняется. Возвращается к столу.

Мегги (мягко) Папа сам тебе сказал?

Мальчик. Спросите сами. Он приедет на следующей неделе. Черный, мужской.

Мегги. Ну разве ты не везучий?

Мальчик. Доставят прямо домой. Он обещал.

Мегги. Ну, раз он обещал… (Скороговоркой.) И кто будет тебя учить кататься на нем?

Мальчик. А я уже умею.

Мегги. Нет, не умеешь.

Мальчик. Научился в школе на прошлую Пасху. Вот так вот! А вот вы не умеете!

Мегги. Еще как умею.

Мальчик. Нет не умеете.

Мегги. Зато люблю когда меня катают. Посадишь меня на раму, малыш — и вперед! Вот здорово будет!

Мальчик. Да вы на раме никогда не ездили!

Мегги. А, еще как ездила! Еще как. (Собирает листки бумаги.) А теперь марш отсюда, в другой раз Санта Клаусу напишешь. Смотри денек какой: побегай и поиграй лучше. А теперь слушай: новая загадка.

Мальчик. Сдаюсь.

Мегги. Человек подходит к яблоне. На ней два яблока. Он не срывает яблоки. Но и на ветке не оставляет. Как ему это удалось?

Мальчик. Сдаюсь.

Мегги. Думай, голова, думай!

Мальчик. Сдаюсь.

Мегги. Ладно, слушай разгадку. Он срывает одно яблоко. Понял? Он не срывает яблоки. На ветке остаются не яблоки и только одно.

Мальчик. Боже мой.

Мегги. Об тебя как об стенку горох.

Входит ДЖЕК. Он выглядит окрепшим, он оживлен и в приподнятом настроении. На нем пальто со стоячим воротником, шляпа и сестринский неярких тонов свитер. Вид его стал еще более экзотическим.

Джек. Колокола звонили, или мне послышалось?

Мегги. Свадьба шикарная намечается.

Джек. Кто-то из моих сестер замуж выходит?

Мегги. Увы, нет. Жениха зовут Остин Морган, а невеста его из Каррикфада.

Джек. Остин Морган, я его знаю?

Мегги. Вряд ли. Они владеют сетью магазинов в городе. Ну как вы сегодня?

Джек. Как всегда мерзну. И как всегда на это жалуюсь.

МАЙКЛ выходит.

Мегги. Да ну их, эти жалобы. Хотя правда похолодало. А вы, Джек, с каждым днем все здоровеете.

Джек. Чувствую что окреп, это верно. Ну вот! На сегодня с прогулками все.

Мегги. Третья на сегодня?

Джек. Четвертая! Вниз до веревки с бельем, через ручей, вокруг старого колодца и до самого луга. Теперь, я надеюсь Кейт но будет больше ко мне придираться, — придираться? Смешное слово, я правильно выразился — придираться? Или нет?

Мегги. Правильно, правильно. То самое слово.

Джек. Да? Придираться. Хорошо. Так что потихоньку начинаю вспоминать английские слова. Здорово. Придираться. Все равно звучит странно.

КЕЙТ входит с грудой белья в руках.

Кейт. Джек, пора на очередную прогулку.

Джек. Маршрут номер четыре, ясно. Спасибо за напоминание.

Кейт. Роуз с Агнес так и не появлялись?

Мегги. Сказали к ужину вернутся. (ДЖЕКУ.) Чернику пошли собирать.

Кейт (ДЖЕКУ). А вы ведь в свое время тоже чернику собирали. Помните?

Джек. За старой каменоломней?

Мегги. Именно там.

Джек. Мы вдвоем с матерью ходили. На каждый праздник урожая. Ежегодный ритуал. Ну, конечно, помню. А потом она варила из нее варенье, пальчики оближешь. Всю зиму брал его с собой в школу. Кусочек содового хлеба с вареньем.

Мегги. Но без масла.

Джек. С маслом только по особым случаям, когда она пекла ячменные лепешки. Почему-то она их всегда мазала маслом. Надо наведаться на днях на эту самую заброшенную каменоломню.

(Смеется.) Черт, откуда это? Кейт. А память-то возвращается.

Кейт. Так, возможно, вы и литургию служить начнете?

Джек. Очень может быть.

Мегги. Прямо здесь, в доме.

Джек. А почему бы и нет? Прямо со следующего понедельника. И соседи придут, правда ведь?

Кейт. Ну конечно. Уже интересуются чуть ли не каждый день.

Джек. А как мы их всех оповестим?

Мегги. А, это пустяки. Один сказал и уже вся округа в курсе.

Джек. А знаешь как Окава поступал в подобных случаях? Ты помнишь Окаву?

Мегги. Ваш слуга!

Джек. Мой друг, мой наставник, мой советник, да, и мой слуга. Так вот, он созывал народ, ударяя в огромный железный гонг. Ты слышала звон колоколов сегодня?

Кейт. Да.

Джек. Так вот, гонг у него звучал в четыре фазы громче. И когда дело касалось каких-то особых случаев, он ходил по всем соседним деревням и дул в свою огромную самодельную флейту.

Мегги. И потом они все собирались в вашей церкви.

Джек. Когда она у меня была. Последнее время мы собирались посреди деревни. Если церемония намечалась какая-нибудь важная, несколько сот человек приходило.

Кейт. На литургию?

Джек. Возможно. А может быть принести жертву Оби, великой богине Земли, чтобы урожай был богатым. А может быть, пообщаться с духами предков и спросить у них совета и наставлений. А, может, поблагодарить духов племени, если они благоволят к людям, или задобрить если они злятся. Я жаловался Окаве, что наш календарь служб становится все насыщенней с каждым годом. В это время года там в Уганде время сбора урожая. К нему приурочены два праздника, праздник Нового Йама и праздник Сладкой Касавы. И оба они посвящались великой богине Оби.

Кейт. Но ведь это службы не католические.

Джек. Нет, конечно же нет. Жители Райанги твердо держатся своих верований, эти два праздника тому подтверждение. И они представляют собой величественное и необычное зрелище. Я тебе не описывал их раньше? Нет?

Кейт. Мне нет.

Джек. Ну что ж, начиналось все довольно спокойно и торжественно с жертвоприношения на берегу реки. Обычно это были или курица, или коза, или теленок. Затем следовало традиционное обмазывание тел первым соком йамы и сладкой касавы. Потом по кругу обносили огромные блюда с этими плодами. Потом начинались песнопения как знак благодарности, под них и танцевали, используя для ритма различные ударные инструменты. И когда акт благодарения завершался, ритуальный танец все продолжался. Интересно то, что этот праздник перерастал во вполне светский, только границу между ними установить практически невозможно. И вот вторая часть церемонии это истинное зрелище. Вдоль круга, по его периметру зажигаются костры, все раскрашивают лица в разные цвета, все поют народные песни и пьют пальмовое вино. И потом все танцуют, и танцуют и танцуют — дети, мужчины, женщины, почти все прокаженные, кто без руки, кто без ноги, и танцуют, хотите верьте хотите нет несколько дней подряд без перерыва. Ничего более впечатляющего яв своей жизни не видел! (Смеется.) А пальмовое вино! Они разливали его из рогов! Время словно останавливалось…! Да, жители Райанги замечательные люди, в их культуре нет различия между религиозным и светским. Душевные они люди и сердечные — любят пошутить, повеселиться и посмеяться! Они во многом отличаются от нас, Мегги, но они бы тебе понравились. Поехали со мной. Что-то я заболтался. А вы меня не остановили. Время для прогулки, я вернусь через десять минут, на прошлой неделе четвертый маршрут я одолел всего за полчаса. Ты, Кейт, здорово со мной повозилась. Так что придирайся и дальше. (Уходит, потом останавливается.) Это не из Гильберта и Салливана, а?

Кейт. Что-что?

Джек. Цитата.

Кейт. Какая?

Джек. Краснее вишни, слаще вишни… нет, это не Гильберт и Салливан. Но вспомню, обещаю. Память начала восстанавливаться. (Уходит.)

Кейт. Джек.

Джек. Да?

Кейт. А литургию вы служить будете?

Джек. В следующий понедельник, как договорились, или нет?

Мегги. Договорились.

Джек. С первым утренним лучом. Когда белый Роузин петух кричать начнет. Праздник урожая. Надо где-то большой гонг раздобыть. (Уходит.)

Пауза. КЕЙТ и МЕГГИ с тревогой и беспокойством смотрят друг на друга. Говорят вполголоса.

Кейт. Я же тебе говорила, ты все не верила, я же тебе говорила.

Мегги. Ш-ш-ш.

Кейт. Что скажешь?

Мегги. Еще месяц не прошел как он вернулся.

Кейт. Вчера я слышала от него про одного целителя — женщину из гроба поднял.

Мегги. Ему нужно время.

Кейт. А сегодня утром говорил о «духах племени»! А когда я упомянула литургию он ответил как-то уклончиво, сама слышала.

Мегги. Кейт, он же сказал что служба в следующий понедельник.

Кейт. Да не будет никакой службы. Ты же сама прекрасно понимаешь. Он стал другим человеком.

Мегги. Дай ему еще месяц и мы посмотрим…

Кейт. Совершенно другим. Это абсолютно не наш Джек. И изменился так, что это уже пугает меня.

Мегги. А меня нет.

Кейт. Если ты заметила выражение его лица… да, совсем другое… О, боже мой…

МЕГГИ возвращается к плите, КЕЙТ подходит к столу и начинает остервенело протирать его мокрой тряпкой. Потом неожиданно останавливается, плюхается на стул и закрывает лицо руками. МЕГГИ смотрит на нее, потом подходит к ней. Встает сзади нее и обнимает за плечи. КЕЙТ обхватывает ее руки.

Мегги. Китти, все равно это зрелище не из приятных.

Кейт. Какое зрелище?

Мегги. Кучка прокаженных, танцующих ту степ.

Кейт. Боже милостивый! Бедным созданиям разрешают… (Замолкает на полуслове, заслышав смех КРИС. КЕЙТ вскакивает с места.) Мегги, только никому ни слова! Все должно остаться здесь в этих стенах. Ты поняла? Никому ни слова, ни единого!

Слева входят КРИС и ДЖЕРРИ. Он входит спиной вперед, и тянет КРИС, которая держится за его трость. Во время последующего эпизода пытается обнять ее. Та противится.

Джерри. Без ложной скромности. Ты, Крисси, здорово танцуешь.

Крис. Да ладно тебе.

Джерри. Могла бы стать профессиональной танцовщицей.

Крис. Чепуха.

Джерри. Давай вокруг сада еще потанцуем.

Крис. Да хватит. По тропинке туда и обратно и без музыки. На сегодня хватит. Скажи как тебя зачислили? Прямо в церкви?

Джерри. Ей-богу не вру. Сам не мог поверить.

Крис. В настоящей церкви?

Джерри. В католической, если уж на то пошло.

Крис. Не верю все равно.

Джерри. А зачем мне врать-то? Там в глубине, за алтарем, сидело трое мужчин в полевой форме, а между ними за аналоем стоял паренек, совсем маленького роста, но в пилотке, и выговор у него был какой-то странный. Сначала я решил что он испанец из Арагона, я узнал потом.

Крис. И он тебя не понимал, это уж точно.

Джерри. Он представился как офицер по вербовке. Он мне говорит: «Без моего согласия, товарищ, в бригаду никого не зачислят».

Она смеется, уклоняясь от его объятий.

Крис. А тебя он зачислил. Просто чудо.

Джерри. Он мне: «Так вы подтверждаете приверженность и преданность делу Народного фронта? Вы готовы отдать все силы за его справедливое дело?

Крис. А что такое „Народный фронт?“

Джерри. Это испанское правительство, и мой долг помочь удержаться ему у власти. Он спрашивает дальше: „Вы синдикалист?“ „Нет“, говорю. „Анархист?“ „Нет“. „Марксист?“ „Нет“. „Республиканец“, „Социалист“, „Коммунист?“ „Нет“. По-испански говорите? „Нет“. „Взрывные устройства делать умеете?“ „Нет“. „Мотоцикл водите?“ „Да“. „Вы зачислены“. Поставьте свою подпись вот здесь».

Крис. Связным будешь?

ДЖЕРРИ имитирует езду на мотоцикле.

Ты отплываешь в субботу?

Джерри. Первым пароходом.

Крис. И надолго?

Джерри. Пока вся эта заваруха не кончится.

Крис. А если поконкретнее?

Джерри. На пару месяцев. Говорят, к Рождеству все кончится.

Крис. Это всегда так говорят, что к Рождеству. И все-таки мотивы твои мне неясны.

Джерри. Да я и сам толком не знаю, зачем мне все это надо. Кому нужны коммивояжеры, которые не умеют продавать товар? И, по-моему, это дело справедливое, ты так не думаешь? К тому же смена обстановки, для мужчины это важно: твердые п о н я т и я — «демократия», «Баллибег», «рай». Женское самолюбие вещь более тонкая, у них другие установки. (Смеется.) Ну вот протянул он мне ручку, чтоб я расписался напротив «галочки», начал я расписываться и краем глаза заметил за аналоем коробку.

Крис. Какую коробку?

Джерри. Так он на ней стоял. Этот парень оказался карликом!

Крис. Да не может быть!

Джерри. Метр двадцать, максимум.

Крис. Джерри, я…

Джерри. Ей-богу! А когда мы потом пошли пропустить по стаканчику, он мне рассказал, что он в Бригаде человек незаменимый, маскируется так что никто не заметит!

Крис. Джерри Эванс, ты…

Джерри. Пошли к старому колодцу.

Крис. Никуда мы не пойдем. Заходи в дом и проверь радиоприемник. Работает когда ему вздумается.

Джерри. Я в них ничего не смыслю, я же тебе говорил.

Крис. А я всем сказала, что ты гений по этой части.

Джерри. Крисси, я даже не знаю как…

Крис. А ты попробуй, ладно? Ну, давай, Майкл ужасно по тебе соскучился. (Вбегает на кухню. ДЖЕРРИ следует за ней.) Посмотрел бы ты на Джека, как он по лугу прохаживается. Совсем другой человек.

Кейт (ДЖЕРРИ). Вы поговорили с ним?

Джерри. Хочет обменяться со мной. Я ему свою шляпу, а он мне свою треуголку с перьями. По-моему, обмен равноценный.

Мегги. Крисси говорит, что вы в радио здорово разбираетесь.

Джерри. Я посмотрю, почему бы и нет?

Мегги. Насколько я разбираюсь, дело не в батарее. Я только вчера новую купила.

Джерри. Сначала я проверю антенну. Чаще всего причина именно в ней. Потом проверю зажигание и запальную свечу. Джерри свое дело знает. (Подмигивает КРИС и выходит через центральную дверь, потом направо.)

Мегги. Похоже он в этом разбирается.

Крис. От него не все зависит.

Кейт. Я понимаю, ты за Джерри не ответчик. Но у меня на душе камень останется, если я не выскажу свое мнение. Я категорически против его вступления в Интернациональную Бригаду. Ирландия посылает свою молодежь в Испанию сражаться за коммунистов-безбожников. Печальный факт.

Крис. Нет, Кейт, за демократию.

Кейт. Не будем спорить. Это чтоб совесть свою очистить.

Крис. Да, дело серьезное. Хорошо, что все высказала.

Джерри подбегает к окну и выкрикивает.

Джерри. Включи радио. Крисси, ты слышишь?

Мегги. Оно включено.

Джерри. Порядок. (Убегает.)

Крис. Когда выходили из города, встретили Веру Маклафлин, агента по вязанью. (Тихо.) Агнес и Роуз еще не вернулись?

Мегги. Скоро будут.

Крис. Сказала, что завтра зайдет к нам и все сама им скажет. Расстроенная ужасно.

Кейт. Скажет что?

Крис. Что перчатки ручной вязки покупать она больше не будет.

Мегги. Но почему?

Крис. Говорит слишком дорого обходятся.

Кейт. Слишком дорого! Она же им гроши платит!

Крис. В Донегале открылась новая трикотажная фабрика. Перчатки вяжут вязальные машины, а это намного, намного дешевле обходится. Так что Верины клиенты покупают теперь фабричные.

Мегги. Ужасная новость.

Крис. Рабочих на фабрику возят на автобусах: туда и обратно. Большинство надомников уже работают там. Она сама пыталась туда устроиться. Говорят, старая слишком. Ей сорок один. Еле языком ворочает, бедняга.

Мегги. О, господи… бедная Агги, бедная Роуз… что же им теперь делать?

АГНЕС входит в сад. КЕЙТ замечает ее.

Кейт. Ш-ш-ш. Они вернулись. Пусть спокойно поужинают. Потом сообщим.

Занимаются каждая своим делом. У АГНЕС в руках два небольших ведерка с черникой. Оставляет их за дверью. Только она собирается войти в дом, как ее окликают.

Джерри (за сценой) И кто эта красавица?

ТА удивленно озирается.

Агнес. Джерри, это ты?

Джерри (за сценой) Наверху я!

Агнес. Где?

Джерри. На верхушке сикамора.

Замечает его. Из зала его не видно.

Агнес. Матерь божья!

Джерри (за сценой) Забирайся ко мне!

Агнес. Ты что там делаешь?

Джерри (за сценой). Все отсюда видно, даже будущее!

Агнес. Дерево-то старое. Слезай.

Джерри (за сценой). А ты залезай, проверим!

Агнес. Ветка-то сухая. Послушай меня. (Ветка начинает качаться.)

Джерри (за сценой) Как думаешь, меня в цирк возьмут? У-у-у!

Агнес. Джерри!

Джерри (поет за сценой). Он по воздуху летает словно птица… Ух-у-ух!

АГНЕС в ужасе зажмуривается.

Агнес. Хватит, хватит, ну, хватит!

Джерри (поет за сценой). Этот парень бесшабашный на трапеции своей…

Агнес. Свалишься ведь! Я не смотрю! Я не смотрю! (Бросается в дом.) Этот клоун забрался на дерево, на самую верхушку. Крисси, скажи ему ты, чтоб слезал!

Мегги. Он антенну прикрепляет.

Агнес. Шею он себе сломает — вот увидите!

Мегги. Но не раньше, чем прикрепит антенну.

Кейт. Ну, Агнес, много собрали?

Агнес. Перезрела черника. На прошлой неделе надо было собирать.

Крис. А пятно у тебя красное на самом видном месте откуда?

Агнес. Так получилось. Только начала ягоды собирать, как в кусты упала. Посмотри на руки, все исколоты шиповником. А от Роузи какое сочувствие. Только посмеивается и все. Как она? (Пауза.) Еще в постели?

Крис. В постели?

Агнес. Она что-то неважно себя почувствовала. Сказала, что пойдет домой и приляжет.

Пауза.

Она здесь, нет?

МЕГГИ бросается в спальню.

Кейт. Я ее не видела. (КРИС.) А ты?

Крис. Тоже нет.

Кейт. Когда вы расстались?

Агнес. Час назад, вообще-то я не уверена, сразу как только мы дошли до заброшенной каменоломни. Сказала, что чувствует себя неважно.

Крис. И пошла одна?

Агнес. Да.

Кейт. Домой?

Агнес. Сказала, что домой.

Входит МЕГГИ.

Мегги. В кровати ее нет.

Агнес. О, господи! Куда она могла…

Кейт. Расскажи все по порядку. Что именно произошло?

Агнес. Да ничего, ничего абсолютно. Когда это было? Да? Пошли мы вместе, после часа дня.

Крис. Значит она отсутствует больше трех часов.

Агнес. Мы пошли к каменоломне. Она как обычно болтала без умолку. Я набрала два ведерка, а она…

Кейт. Дальше, дальше!

Агнес. И когда мы подошли к ней, она сказало, что ей нехорошо. Я ей сказала: «бросай эту чернику и посиди на солнышке». Она меня послушалась.

Кейт. И долго она сидела?

Агнес. Точно не помню, минут пять-десять. А потом я свалилась в кусты. А она засмеялась. А потом она сказала, сказала, точно не помню, что-то насчет головной боли и боли в животе и что она пойдет домой и соснет немного. (МЕГГИ.) Ее точно нет в спальне?

МЕГГИ мотает головой.

Кейт. И что теперь?

Агнес (плачет). Где она? Что случилось с нашей Роузи?

Кейт. В каком направлении она пошла?

Агнес. Направлении?

Кейт. Хватит нюни распускать. Она по направлению к дому пошла?

Агнес. По-моему да… да… хотя я не уверена…

Мегги. Она могла пойти в город.

Крис. В таких высоких ботинках до города не дойдешь.

Агнес. Она была в выходных.

Кейт. Точно?

Агнес. Да, белая кофта и выходная юбка. Я сказала, я ей сказала: «Ну ты нарядилась, с тобой только чернику собирать». А она засмеялась и говорит: «Как барыня, правда как барыня?»

Мегги. Бутылка молока при ней была?

Агнес. По-моему, да, в одной из банок.

Мегги. А деньги у нее были?

Агнес. Полкроны. И все.

Мегги (тихо). Денни Бредли.

Кейт. Что? Кто?

Мегги. Денни Бредли… Из Ло Анны. Там за холмами.

Крис. О, Боже, только не это.

Кейт. Что-что? Что там насчет Ло Анны?

Крис. Вбила себе в голову, что этот шалопай Бредли влюблен в нее. Он сделал ей подарок на прошлое Рождество, она сама говорила.

Кейт (АГНЕС) Что ты знаешь со этом самом Бредли?

Агнес Не больше чем Крис…

Кейт. Я часто замечала как вы с Роуз шепчетесь. Что они там задумали вместе? Роуз и господин Бредли?

Агнес. Да ничего они не задумали…

Кейт. Не лги мне. Ты что-то скрываешь от меня. Говори правду!

Агнес. Клянусь богом, я знаю только что Крис…

Кейт. Говори все! Сейчас же! Я хочу…

Мегги. Кейт, да перестань ты! Угомонись! (Спокойно.) Возможно она в городе. А может, идет домой. Могла сделать небольшой крюк. Мы ее найдем. (КРИС.) Ты обыщешь поле с верхней стороны. (АГНЕС.) А ты с нижней до самого шоссе. (КЕЙТ.) А ты пойдешь к старому колодцу и поищешь ее там. Я иду в город заявить в полицию.

Кейт. Ни в какую полицию ты не пойдешь. Если она связалась с этим самым Бредли, я не хочу, чтобы об этом знала вся округа…

Мегги. Я иду в полицию, а вы делайте что вам сказано.

Крис. Да вон она! Смотрите, смотрите! Вон она!

Она заметила РОУЗ через окно и готова броситься ей навстречу. МЕГГИ хватает ее за руку и удерживает. Все четверо наблюдают за РОУЗ, как та проходит через сад. КРИС и КЕЙТ через окно, МЕГГИ и АГНЕС через дверь. РОУЗ ничего и не подозревает о переполохе в доме. Она одета «по-праздничному», и выглядит не так как обычно. Если бы мы ее не помнили по Первому действию, мы бы не сразу заметили, что она человек нездоровый. На первый взгляд перед нами молоденькая сельская женщина, тщательно одетая, пусть и не очень привлекательная, возвращающаяся с прогулки в летний день. Идет она медленно, как бы в забытьи, прямо к дому. В правой руке у нее красный мак, который она сорвала по дороге. По ее лицу, спокойному и довольному, ничего особенного прочесть нельзя. Замечает ведерки Агнес. Останавливается и смотрит на них. Потом запускает руку в одно из ведерок, захватывает горсть ягод и отправляет ее в рот. Затем вытирает губы рукавом и тыльной стороной ладони. Жует и оглядывает все в пятнах пальцы. Вытирает их о подол юбки. Все это она проделывает спокойно и естественно, не в забытьи или мечтательности. Вот она подходит к дому. Как только она подходит к двери, навстречу ей выбегает АГНЕС. Хватает ее за руку.

Агнес. Роузи, милая моя, мы уже начали волноваться.

Роуз. Какие вкусные. Сладкие-сладкие. Два ведерка собрала. Ты молодец.

АГНЕС вводит ее в дом.

Агнес. Желудок успокоился?

Роуз. Желудок?

Агнес. Ты же жаловалась, помнишь? Когда мы к каменоломне подошли?

Роуз. Ах, да. Да, все в порядке.

Агнес. Ты сказала, что пойдешь домой и приляжешь. Помнишь?

Роуз. Да.

Крис. Но домой-то ты не пошла.

Роуз. Верно.

Агнес. А мы тут все переволновались.

Роуз. Ну… вот я и дома.

Крис. Ты в город ходила?

Агнес. Поэтому приоделась, да?

Крис. В Баллибеге была?

Пауза. РОУЗ переводит взгляд с одной сестры на другую.

Мегги. (скороговоркой). Ну, вот, она дома, целая и невредимая, а это самое главное. Не знаю как вы девочки, а этот цыпленок страшно проголодался. Сообщаю наше вечернее меню. Горячая каша, сладкий чай. Хлеб можно тминный, а можно содовый, обе буханки прямо с пылу с жару. Трудность только вот в чем. Яиц только три, а нас семеро. Роуз, молюсь богу, чтоб твой петух начал яйца откладывать.

Крис. Мегги, нас восемь.

Мегги. Откуда?.. А, ну-да, конечно, солдат на дереве! Ладно, что-нибудь придумаю, вот что. Предлагаю яйца по баллибегски, короче, яичницу с тостами из тминного хлеба. А потом, кто пожелает, получит сигаретку «Уайльд Вудбайн». Все довольны?

Крис. Здорово!

Мегги. Решено.

РОУЗ снимает ботинок и внимательно оглядывает его.

Агнес. Роуз, в следующее воскресенье опять пойдем чернику собирать.

Роуз. Хорошо.

Агнес. А где твои банки? У тебя две свои были. Ты брала их с собой?

Роуз. Куда?..

Агнес. В город… ну, куда ты ходила…

Роуз. Я их спрятала у каменоломни за старой стеной. Их там никто не заметит. Я туда вечером схожу и принесу. Кто видел мое домашнее платье?

Мегги. Оно лежит на твоей кровати. И принеси торфа.

Роуз. Только переоденусь.

Мегги. Давай быстрей.

Крис. А сколько тостов будет?

Мегги. Всю буханку на них пущу. Масла понемножку. Это все что осталось. Так. Петрушка. Щепотка базилика. Не буду себя захваливать, но я, по-моему, сегодня в ударе.

РОУЗ подходит к двери спальни. Только она собирается открыть дверь.

Кейт. Так где же ты все-таки была?

РОУЗ замирает на месте. Пауза.

Ты отсутствовала целый день. Я хочу знать где ты была.

Агнес. Потом, потом…

Кейт. Где ты пропадала последние три часа?

Роуз (еле слышно) В Ло Анне.

Кейт. Громче, ничего не слышно.

Роуз. В Ло Анне.

Крис. Да оставь ты ее в покое…

Кейт. Ты шла пешком от каменоломни до Ло Анны?

Роуз. Да.

Кейт. И встретила там кого-нибудь?

Роуз. Да.

Кейт. Ты с кем-нибудь договаривалась о встрече?

Роуз. Я договорилась там встретиться с Денни Бредли. Мы покатались в лодке его отца, голубая такая. (МЕГИ.) А есть я ничего не хочу. Я брала с собой бутылку молока и пачку шоколадного печенья, и мы на озере устроили пикник. (АГНЕС.) А потом мы вместе пошли за холмы. Он показал мне место, где разводили костры во время праздника урожая. Некоторые еще догорали. (КЕЙТ.) Потом мы прошли мимо дома семейства Суини, помнишь мальчик у них обгорел, говорили даже что он при смерти. А Денни говорит, что он на поправку пошел. Только ноги будут все в шрамах. (Всем присутствующим.) Как же там тихо и хорошо. Мы там были только вдвоем, Денни и я. (АГНЕС.) Агги, он называет меня «розанчиком». Помнишь, я тебе говорила? (Всем.) А потом мы дошли до ворот работного дома и распрощались. (КЕЙТ.) Ну, вот и вся история. (Всем.) Больше нечего рассказать.

Выходит, держа ботинки в одной руке, а мак в другой. входит МАЙКЛ. Пауза.

Майкл. На следующий день, вечером к нам пожаловала Вера Маклафлин и объяснила Агнес и Роуз, почему она больше не будет покупать у них перчатки. Большинство надомников уже устроились из фабрику. То же самое она посоветовала сделать и сестрам. И причем как можно скорее. Волна промышленной революции докатилась и до Баллибега.

Устраиваться на фабрику они не стали и остались без средств к существованию. Ни разу не обсуждали свое положение и с сестрами. По-видимому, Агнес уже все решила за двоих, тем более, что Роуз на фабрику все равно бы не взяли. А, может быть, как считала Кейт, работа на фабрике была для Агнес не по душе. А, может, они просто-напросто хотели… сбежать.

Так вот, когда я вернулся из школы после первого дня учебы, и мы пошли на кухню обедать, около кружки с молоком мы заметили записку: «Мы уехали навсегда. Так будет лучше для всех. Не пытайтесь разыскать нас». Чувствовалась решительная рука Агнес. Естественно, мы пытались разыскать их. Пыталась и полиция. Пытались и наши соседи, у которых была масса родственников в Англии и Америке. Но они исчезли бесследно. И когда я все-таки напал на их след, двадцать пять лет спустя, в Лондоне, Агнес к тому времени уже умерла, а Роуз умирала в приюте для бедных в Саутварке. Сведения, которые я собрал об их прошлой жизни, были слишком отрывочными. Они то и дело переезжали с места на место. Работали уборщицами в общественных туалетах, на фабриках и в метро. Потом Роуз уже не могла найти работу и Агнес работала за двоих. Но свести концы с концами она не могла. И потом, насколько я понял, они отчаялись. Начали пить, ночевать в парках, подъездах, на набережной Темзы. Агнес погибла от холода. А через два дня после того, как я обнаружил Роуз в ее убогом приюте, умерла и она, во сне. Мы виделись перед ее смертью, она меня даже не узнала.

Отец Джек быстро шел на поправку. Был бодр, энергичен и слова не путал. Но в тот самый понедельник литургию он не служил. Он вообще не отслужил ни одной службы. И соседи перестали спрашивать о нем. И имя его уже никогда не появлялось в «Донегал Инквайр». И не было никакого торжественного приема в его честь с музыкой, флагами и речами.

Но он никогда не терял надежды вернуться в Уганду, и все красочно расписывал свою жизнь среди прокаженных. И каждый новый эпизод сопровождался новыми деталями. И каждая новая деталь — удивляла, потрясала и шокировала бедную тетушку Кейт. Пока, наконец, она не приклеила ему ярлык, «это его собственный духовный поиск». «Прыгать вокруг костра и угощать курицей то ли Ихо, то ли Ико, или как там их еще, это не религия». Так уж я воспитана, и это мое искреннее убеждение. И при этом решительно мотала головой. «Он должен заниматься собственным духовным поиском». И когда он внезапно скончался от сердечного приступа, накануне следующего праздника урожая, а это значит что после его возвращения прошел почти год, моя мать и Мегги тяжело переживали это событие. Кейт несколько месяцев подряд оставалось безутешной.

Мой отец отплыл в Испанию в ту самую субботу, как и было запланировано, помню его последний танец на тропинке в стиле Фреда Астера, с тросточкой, в треуголке дяди Джека, сдвинутой набекрень. И когда он очутился на проезжей части, он остановился, повернулся к нам лицом и послал целую дюжину воздушных поцелуев моей матери и мне. Все это выглядело очень театрально.

Он получил травму в Барселоне, упал со своего мотоцикла, так что стал хромых до конца своих дней. Хромота не мешала ему ходить, но на танцевальной карьере был поставлен крест. И переживал он это очень тяжело, даже роль увечного ветерана, которая очень льстила ему, не могла вернуть былую радость.

Иногда, раз в год он навещал нас. И каждый раз с надеждой на новую карьеру. И каждый раз с обещанием жениться на матери, а мне купить новый велосипед. Потом, в 1939 году началась война; приходить он стал все реже и реже, а потом его визиты прекратились вовсе.

Как-то, в середине пятидесятых, я получил письмо из маленькой деревушки на юге Уэльса; короткую записку от молодого человека моего возраста и с таким же именем: Майкл Эванс. Он нашел мой адрес и имя в бумагах своего отца, Джерри Эванса. Он представился моим единокровным братом и сообщал, что наш общий отец тихо скончался на прошлой неделе у себя в доме, в кругу семьи.

Перед смертью за ним ухаживала его жена и трое взрослых сыновей, все они жили и работали в этой деревушке.

Моя мать так никогда и не узнала об этом письме. Я решил не бередить ей душу, в отличие от моего отца, который только этим и занимался в те годы. Так что, прав я или нет, но о письме она так никогда и не узнала.

МЕГГИ, КРИС, КЕЙТ и АГНЕС продолжают заниматься каждая своим делом.

Крис. Ну что ж, хорошая новость.

Мегги. А какая?

Крис. Что этот парнишка будет жить.

Мегги. Это точно.

КРИС подходит к двери и выкрикивает.

Крис. Майкл! Где ты там? Торф кончился!

Выходит за порог и кричит ДЖЕРРИ. МАЙКЛ уходит.

Ты еще там?

Джерри (за сценой). Не стой там. Могу свалиться прямо на голову.

Крис. Ну что, получается?

Джерри (за сценой). Давай сюда, посмотришь.

Крис. Сейчас полезу

Джерри (за сценой). На верхушке сикамора мы любовью еще никогда не занимались.

ОНА быстро оглядывается, не слышали ли этих слов сестры.

Крис. Если свалишься и сломаешь себе шею, то так тебе и надо. (Входит в дом.) Никогда этого Майкла нет в нужную минуту.

Мегги (АГНЕС). Агги, мне сегодня утром пришла в голову великолепная мысль. Я подумала: «Чего больше всего не достает Баллибегу?»

Агнес. Это загадка? Сдаюсь.

Мегги. Портнихи! И почему бы Агнес Мандей с ее золотыми руками не заняться этим ремеслом?

Агнес. Золотыми руками!

МЕГГИ оглядывается в поисках сигареты.

Мегги. У нее будет куча заказов. Со всей округи. Кучу денег заработает.

Агнес. Ну уж и кучу.

Мегги. И работа интересная и зрение сохранит. А то сидит за этой серой шерстью по восемь часов в день. А то Роузи клиентов отобьет. Агги, это твое призвание, точно тебе говорю. Ой, боже мой, неужели сигареты кончились? Это ужасно!

КРИС идет к камину и берет последнюю сигарету.

Крисси, ты гений. Кейт, послушай. (Зло.) проклятая нищета. (Прикуривает сигарету.) Вот оно счастье! Хочешь затянуться?

Кейт. А кто-то обещал яичницу по-баллибегски.

Кейт. Если б мне пришлось выбирать между одной сигареткой и мужчиной, ну скажем, лет пятидесяти двух, вдовцом, толстым, что б я выбрала? Как ты думаешь? А, Кейт? Толстяка, само собой. Боже, я в депрессухе, это точно.

Из сада появляется ДЖЕК.

Джек, а не поехать ли мне с вами в Райангу?

Джек. Ты все шутишь, а там действительно хорошо.

Мегги. А мужчину для каждой из нас гарантируете?

Джек. Каждой нет, а одного мужа для всех да.

Мегги. Ну что, согласны?

Крис. Один на четверых?

Джек. Такова традиция и до сих пор все идет как по маслу. Одна из вас будет главной женой и жить с ним в большей хижине…

Мегги. Это будешь ты, Кейт.

Кейт. Перестань!

Джек. А остальные три будут содержаться в пристройке. Получится что-то вроде небольшой фермы.

Мегги. Девочки, а не так уж плохо получится. (ДЖЕКУ). И чем мы будем заниматься? Какие у нас будут обязанности?

Джек. Готовка, шитье, работа в огороде, стирка — обычная домашняя работа.

Мегги. Чем мы и занимаемся.

Джек. И ухаживать за детьми

Мегги. И родит их Кейт.

Кейт. Мегги!

Джек. Все рожать будете! Но самое замечательное в этой традиции то, что вы все вместе образуете маленькую коммуну, в которой все друг другу помогают. Я за нее на все сто.

Кейт. Возможно, возможно, только вот Папа Римский Пиус Девятый вряд ли это одобрит. Он ведь верит в святость брачных уз. Лучше б вы больше думали о Святом Отце и поменьше о своей великой безбожнице… Иджи.

По радио звучит песня «Чего уж там».

Крис. Послушайте.

Мегги. Джек, а куры там водятся?

Джек. Их там тьма.

Мегги. Идея неплохая. Есть свои плюсы. Кейт, ты как настроена?

Кейт. Не морочь мне голову.

Крис. Джерри починил его!

Мегги. Джек, а как на суахили: цып-цып-цып?

Джек. Кейт, и климат там мягкий.

Кейт. Да ну вас.

Вбегает ДЖЕРРИ.

Джерри. Ну как? Работает?

Крис. Слушай.

Джерри. Так. Дело сделано.

Джек. Джерри, у меня есть кое-что для тебя.

Джерри. Что именно?

Джек. Шляпа с перьями, дли торжественных случаев, помнишь? Мы решили обменяться. Давай прямо сейчас. (Идет в спальню.)

Мегги. Ты, Джерри, молодец.

Джерри. Как я и думал: дело в антенне. Теперь будет работать. (Слушает. Повторяет слова песни.) Агнес, давай потанцуем.

Агнес. Имей совесть.

Джерри. Ну, давай. Пожалуйста.

Мегги. Да потанцуй ты с ним.

Джерри (поет).

Мегги. Ну, Агги, не подкачай.

Агнес. Ну какие сейчас танцы…

Джерри заставляет ее встать и прижимает к себе.

Джерри (поет).

Прибавляет громкость. Изящными па проходят по всей кухне и затем в сад. ДЖЕРРИ поет, заглядывая АГНЕС в лицо.

Они уже в дальнем углу сада.

Агги, а ты здорово танцуешь.

Агнес. Ты мне льстишь.

Джерри. Высший класс.

Агнес. Да брось ты.

Джерри. Переходи в профессионалы.

Агнес. Слишком поздно.

Джерри. Ты бы могла учить танцам в Баллибеге.

Агнес. Им только этого не хватало.

Джерри. Именно этого!

Наклоняется и целует ее в лоб. КРИС, наблюдающая за ними из окна, все видит, но слов расслышать не может. Поцеловав АГНЕС, тут же снова начинает распевать, заставляет АГНЕС несколько раз очень быстро повернуться и увлекает ее в танце на кухню.

Ну вот. Целая и невредимая.

Мегги. Мне бы так.

Агнес. Не могу отдышаться.

Джерри. Сколько изящества, правда?

Мегги. Как всегда.

Джерри. Невероятно. Ну, Крисси, а теперь мы с тобой.

Крис (резко). Не сейчас. Интересно, куда Майкл опять пропал?

Джерри. Ну, Крисси, давай. Один круг по кухне.

Крис. Я же сказала, не сейчас. Не доходит?

Мегги. Я с тобой станцую! (Сбрасывает свои высокие ботинки.) Хочешь посмотреть, что такое настоящий класс?

Джерри. Еще как..

Мегги. Девочки, стойте там, сзади. Ширли Темпл нужно пространство.

Джерри. У-у-у-у-у!

Мегги. Джерри, ближе. А то старые ноги подвести могут. (Поют и танцуют.)

КРИС неожиданно выключает радио.

Крис. Тошнит от всего этого.

Джерри. Что такое?

Мегги. Крисси, ты что там?

Крис. Только батарею сажаем, а новая будет только на следующие выходные.

Мегги. Ну Джерри, не судьба. Но в следующий раз обязательно.

Джерри. Обязательно. (Подходит к КРИС.) А неплохая штука.

Кейт. Слава богу, тишина! Знаете, что наделала эта штуковина? Люди по всей стране разучились нормально общаться.

Крис (АГНЕС, холодно). Вера Маклафлин должна завтра зайти. Хочет поговорить с тобой и Роуз.

Агнес. А о чем?

Кейт (скороговоркой). А разве я тебе не говорила? Ее дочь помолвлена!

Мегги. Которая?

Кейт. «Танцы на празднике урожая в этом году будут как никогда, мисс Мандей», — ну, эта маленькая, замухрышка!

Мегги. София. А разве она окончила школу?

Кейт. Бросила в прошлом году. Ей пятнадцать. А этому счастливчику шестнадцать.

Мегги. Бог ты мой. Куда уж теперь нам.

Кейт. Это же ни в какие ворота. Пятнадцать и шестнадцать! И не говорите мне, что это допустимо. Бедная мать. Как мне ее жаль.

Агнес. Так о чем будет разговор?

Крис (медленно). Насчет шерсти. В общем ничего особенного. А, может, и вообще не зайдет.

КРИС снова включает радио. Оно молчит.

(МЕГГИ). Идите потанцуйте.

Мегги. Такие профессиональные танцоры как Маргарет Мандей по заказу не танцуют. Тут нужно вдохновение, правда, Джерри?

Джерри. Абсолютно согласен. А почему нет звука?

Кейт. Мегги, а мы есть будем?

Мегги. А как же, прямо в саду! Яйца по-баллибегски аl fresco. Праздник урожая, девочки, почти закончился. Теплых вечеров теперь раз-два и обчелся.

Кейт. Здорово придумала.

Агнес. Я принесу чашки и тарелки.

Джерри (вместе с КРИС возится с радио). Ну как? Получается?

Крис. Неужели опять все сначала?

Джерри. Может, я что-то не так сделал?

Крис. Я его просто включила и все.

Мегги. Джерри, вынеси стулья.

Джерри. А стол не надо?

Мегги. А мы скатерть прямо на траве разложим.

МЕГГИ берет скатерть, выходит в сад и расстилает ее. ДЖЕРРИ нежно целует КРИС сзади в шею.

Джерри. Во всяком случае это не антенна.

Крис. Это ты так считаешь.

Джерри. Если это не антенна, то нужно проверить зажигание.

Крис. Зажигание! Вы только послушайте этого обманщика!

Джерри. Обманщика? (Проходящей мимо АГНЕС.) Слышала, как она меня обозвала? Это же не так, правда, Агнес?

АГНЕС улыбается и передергивает плечами.

Давай заднюю крышку снимем и посмотрим.

Из сада появляется РОУЗ. Поначалу ее никто не замечает. Она одета как и в первом действии. В правой руке она держит за лапы мертвого петуха. Он общипан и в пятнах крови. РОУЗ спокойна, почти безразлична. АГНЕС первой замечает ее и подходит к ней. КРИС и ДЖЕРРИ выходят в сад.

Агнес. Роузи, что это?

Роуз. Мой петух… мертвый.

Агнес. Ах, Роузи…

Роуз (поднимает мертвую птицу). Посмотри, мертвый.

Агнес. А кто его так?

Роуз. Лисица, наверное.

Агнес. Роузи, бедняжка…

Роуз. Мегги меня о ней предупреждала. (Обращаясь ко всем.) Моему петушку пришел конец. Наверное, это лисица его задрала. Мегги, ты была права.(Осторожно кладет его на скатерть, прямо посередине.)

Мегги. А куры не пострадали?

Роуз. По-моему, нет.

Мегги. Дверь была открыта?

Роуз. С курами все в порядке. Они целы и невредимы.

Мегги. Дыру проделала.

Агнес. Нового заведем.

Роуз. Не хочу нового.

Мегги. А я его приручу.

Роуз. Не хочу ничего.

Мегги (обнимает ее). Старушка Роузи, бедная ты моя… (Отходит.) Да, яиц больше не будет…

Крис. Куда этот Майкл запропастился? Майкл! Наверняка меня слышит, да еще и подсматривает. Майкл!

РОУЗ садится на скамейку.

Мегги. Ну что, девочки, чего не хватает? Ножи, вилки, тарелки… (Видит, как через кухню проходит ДЖЕК.) О, Господи ты Боже мой!

На ДЖЕКЕ вся в пятнах, мятая парадная форма, в которой он появлялся в первом действии. Один из эполет держится на нитке, золоченые пуговицы потускнели. Форма ему явно велика, рукава свисают, а брючины волочатся по земле. На голове у него треуголка, когда-то белая, а сейчас грязно-серого цвета, перья поломаны. Выправка у него военная, под мышкой трость.

Джек. Джерри, дружище, ты где?

Джерри. В саду.

Джек. Вот ты где. (Ко всем.) Одел парадную форму для торжественного обмена дарами. А когда-то мундир сидел на мне как влитой, точно вам говорю. Шикарная форма, правда?

Джерри. Не то слово. Мне бы в Испанию такую.

Джек. Я ее одевал, когда служил капелланом Британской армии во время Великой войны.

Кейт. Знаем, знаем. Сто раз рассказывали.

Джек. Правда шикарная? Во всяком случае была. Почистить бы ее. Окава частенько в нее наряжался. Надо было ее ему отдать насовсем.

Кейт. Для нашего климата не совсем подходит.

Джек. Что верно то верно. Только по такому торжественному случаю и одел. Потом переоденусь. Ну что ж, делалось это так: я кладу свой дар на землю…

ОН и ДЖЕРРИ совершают ритуал.

Ну, давай. Положи свой дар на землю, все равно где, ну, под ноги, например. Теперь отойди на три шага назад, хорошо? — это символ расставания с вещью, которой ты обладал. Хорошо. Теперь поворот, полный, на триста шестьдесят градусов. Это символ того, что эта вещь для тебя теперь чужая и больше твоей никогда не будет. Теперь мы меняемся местами, ясно? Ты на мое, я на твое. Так. Превосходно. Итак, обмен состоялся строго в рамках традиции. Это соломенная шляпа моя. А треуголка твоя. Одень ее. Великолепно! А как тебе идет! Правда?

Крис. Маловата.

Джерри (поправляя шляпу). А как сейчас? (АГНЕС.) Так лучше?

Агнес. Красота.

ДЖЕРРИ проходится по саду походкой Чарли Чаплина, ноги его растопырены. Поигрывая тростью, поет.

Джерри.

Джек (поправляя шляпу). А если так? Или так? Или сдвинуть на затылок еще?

Мегги. Вы только посмотрите на них! Расхаживают как павлины! Ну, все ужинать!

Агнес. Я чай заварю.

Мегги. Пропусти разок. Я сама. Последний день праздника урожая как никак. Крисси, включай Маркони.

Крис. А оно опять не работает.

Агнес. Джерри же починил. Да, Джерри?

Джерри. А Крисси опять сломала.

Крис. Да шел бы ты вместе с ним.

Кейт. Только без грубостей. А солнышко еще припекает.

Мегги. Только урожай и собирать.

Кейт. Люблю сентябрь.

Мегги (не трогаясь с места). Пора ужин готовить, девочки.

Кейт. Подожди немного. Дай на солнышке погреться напоследок.

АГНЕС подходит к РОУЗ.

Агнес. Теперь в следующее воскресенье. Ладно?

Роуз. Что именно?

Агнес. Чернику пойдем собирать.

Роуз. Да, конечно. Как скажешь.

ДЖЕРРИ рассматривает воздушных змеев.

Джерри. Для семилетнего неплохо. Аккуратно сделано.

Кейт. Здорово постарался, потрясающе!

Джерри. Ух ты, ух ты, ух ты!

Кейт. Я все его матери твержу, какой у тебя сын талантливый.

Крис. Вот так-то, господин Эванс.

Джерри. Все их видели?

Мегги. Уродство какое-то.

Джерри. Джек, посмотрите. По-моему здорово.

На этот раз видим их и мы. На них намалеваны какие-то страшные, с оскалом, рожи. Нарисованы грубо, краски ярко-кричащие.

Я вам вот что скажу. Этот парень граммофонами торговать не будет. Он далеко пойдет.

Крис. Майкл! Как работа — так его след простыл.

Мегги. Отгадай загадку. Чем граммофон похож на попугая?

Кейт. Мегги!

Мегги. Тем, что… потому что он все время… потому что попугай… Боже мой, забыла!

МЕГГИ переходит на кухню. Входит МАЙКЛ. Персонажи пьесы стоят почти на тех же местах, что и в начале Первого действия, но с некоторыми изменениями. АГНЕС и ДЖЕРРИ сидят на садовой скамейке. ДЖЕК стоит, весь напрягшись, вплотную к АГНЕС. Один воздушный змей стоит между ДЖЕРРИ и АГНЕС. Передняя часть его обращена прямо к публике. Второй — между АГНЕС и ДЖЕКОМ. РОУЗ стоит слева. МЕГГИ стоит у кухонного окна. КЕЙТ у двери справа. КРИС у входной двери. Во время монолога МАЙКЛА КЕЙТ тихонько всхлипывает. Когда МАЙКЛ начинает свой монолог, сцена освещается мягким, золотистым как в дымке светом.

Майкл. Как я уже говорил, Отец Джек умер, прожив дома почти ровно год. А с его кончиной и уходом Агнес и Роуз дом лишился души. Мегги взяла на себя всю работу Роуз и Агнес и делала вид, что ничего не изменилось. Моя мать всю оставшуюся жизнь проработала на трикотажной фабрике, проклиная день и час, когда она устроилась туда. После нескольких лет вынужденного безделья Кейт устроилась репетитором в семью Остин Морган, владельцев Пассажа. От веселого нрава сестер не осталось и следа, и когда наступил момент моего расставания с родным очагом, я был по-юношески вне себя от счастья.

Свет очень медленно гаснет, еле слышно работает радио. Звучит мелодия песни: «Пора сказать Спокойной ночи».

Пока МАЙКЛ продолжает свой монолог все персонажи пьесы едва заметно покачиваются из стороны в сторону. Покачиваются даже размалеванные воздушные змеи. Покачивание должно быть едва-едва заметным.

Итак, когда я вспоминаю лето 1936 года в памяти моей всплывают разные эпизоды. Но глубже всего врезались в память дни праздника урожая. И самое поразительное то, что саму атмосферу его я ощущаю сейчас более явственно, чем фактические события.

Происходило все так или иначе уже несущественно. Воспоминание об этих днях пронизано и ностальгическим чувством, рожденным музыкой тридцатых. Мелодии рождались из ниоткуда и звучали издалека-издалека, вторя друг другу. Они очаровывали, гипнотизировали и кажется все сущее было околдовано ими. И природа и люди: они плавно двигались в нежных томных звуках, как бы плавая в них, но в то же время и ритмично, хотя ритм был подчинен мелодии. И конечно, же музыка неотделима в моей памяти от танца. Глаза у танцующих полузакрыты, иначе чары могли развеяться.

Язык уступает место танцу, как будто в этих ритуально-торжественных движениях запрятан глубоко-интимный, сокровенный смысл, рожденный высшими силами. Танец стал как бы сутью самой жизни и все ее надежды неотделимы от него и томных звуков музыки, ее чарующих ритмов.

Язык танца, движений, вытесняет обычный язык, ибо все уже сказано…

Музыка звучит громче и громче. Свет на сцене медленно гаснет.

Конец.

Оглавление

Действие первое

Действие второе