Без вести пропавший [Борис Семенович Молчанов] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Борис Молчанов Без вести пропавший


Глава 1



Сознание возвратилось. В голове гудело, ныла ушибленная нога, саднило плечо. Тело еще чувствовало палящую взрывную волну.

Николай Афанасьев поднялся с земли. Сдернул съехавший на глаза шлем, обернулся к самолету. Пальцы разжались, шлем мягко упал на траву.

Над беспорядочной грудой искореженных обломков металось тусклое угасающее пламя, охваченное каймой тяжелого жирного дыма. Оторванный лист обшивки фюзеляжа валялся в стороне: шесть красных звездочек на зеленом фоне издали походили на цветы.

«Пропала машина… Вовремя сбросил колпак… Уцелел чудом… Фронт я перетянул, где-то у союзников…» Афанасьев провел рукой по растрепанным русым волосам, наклонился и поднял шлем. Прикрывая глаза ладонью, оглядел незнакомую местность. Вокруг расстилались поля, аккуратно разделенные межами. Неподалеку в яркую зелень молодой озими темно-серой крапчатой полосой асфальта врезалась дорога, обсаженная редкими деревьями. За дальней рощей, едва различимые, виднелись крыши городских домов. На чистом темно-голубом фоне четко прорисовывалась островерхая, похожая на копье, колокольня.

Афанасьев повернулся к востоку. Там, за пологими холмами, над горизонтом колыхался, сливаясь с облаками и окрашивая их, красноватый туман. Оттуда доносился, приглушенный расстоянием, гул артиллерийской стрельбы.

«Километров пятнадцать… Зачем погнался за немцем? Какой толк, что сбил его, если свою машину потерял…»

Летчик приподнял руку, взглянул на часы, поднес их к уху. Стекла и стрелок не было, но часы шли. Он еще раз посмотрел на остатки самолета, машинально ощупывая себя, словно все еще не веря, что уцелел, и медленно зашагал к дороге, слегка волоча ушибленную ногу.



Память с трудом восстанавливала последовательность событий. Только что минувший воздушный бой показался странно далеким. Как это было? Возвращались с задания… Нежданно столкнулись с десятком мессеров, внезапно вынырнувших из-за облаков… Атака… Грохот боя, бегство противника на запад. Отчаянный поединок с фашистским асом, упорно тянувшим к своему аэродрому. Заход с хвоста и снизу — как его было достать иначе? Близкий разрыв снаряда, подбросивший самолет, горящая плоскость. Тщетные попытки сбить пламя, мучительные усилия перетянуть фронт. Вернуться к своим было нельзя. Так лучше взорваться в воздухе, чем сесть на землю врага… Приземление, похожее на падение, спасительный толчок, вышвырнувший из самолета, жгучий вихрь взрыва…

Афанасьев неторопливо брел по пустынному шоссе. Миновал развалины дома, надвое рассеченного бомбой, будто гигантским топором. Возле дома зеленели не тронутые огнем плодовые деревья. Огибая сад, дорога круто сворачивала вправо. Летчик пошел напрямик через кусты смородины, усыпанные клейкими пахучими листочками. Снова ступил на асфальт, ускорил шаг и сразу остановился, будто натолкнулся на препятствие. У обочины дороги, приткнувшись к кустарнику, стоял приземистый «Виллис»; двое военных возились у мотора. Афанасьев метнулся в сторону, прижался к дереву, рванул из кобуры пистолет. Серо-зеленая спина распрямилась, человек обернулся. Афанасьев узнал форму американского сержанта.

«Фу, черт!.. Зря испугался».

Он выскочил из засады, прихрамывая побежал к автомобилю.

Высокий тощий американец с несуразно длинными руками что-то крикнул своему товарищу. Тот повернулся так стремительно, что даже подпрыгнул на месте, комично выпучил глаза под густыми рыжеватыми бровями.

— Алло! — закричал Афанасьев. — Мистеры! — Иных слов у него не нашлось, он не говорил по-английски.

Сержанты инстинктивно схватились за оружие, но тотчас отдернули руки и заулыбались. Высокий шагнул навстречу Афанасьеву, и размашистым открытым движением протянул правую руку.

— Хэлло! Ду ю спик инглиш?

— Нейн… нет… ноу… — забормотал Афанасьев и, осознав комичность своих слов, рассмеялся, показывая ровные крепкие зубы.



Захохотали и оба американца — громко и непринужденно, как видно от души. Сквозь смех быстро заговорили между собой. Рыжий сержант обеими руками потряс руку Афанасьева столь энергично, словно хотел оторвать ее.

Затем ткнул пальцем в орден Ленина, видневшийся через прореху комбинезона, сказал радостно: — Ленин… Раша… — снова засмеялся, ударил себя кулаком в грудь и выпалил: — Вэри гуд! Джонни О’Хара. Джонни!.. Уан момент! — сделав замысловатый жест, он поспешно отошел и стал рыться под сиденьем машины.

Высокий, улыбаясь одними глазами, попытался объясниться. Он растопырил руки, изображая крылья, нагнулся, балансируя на одной ноге и воспроизводя губами звук самолета. Быстро присел на корточки, коснулся ладонью