10 глубоких разочарований [Николай Михайлович Сухомозский] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

10 ГЛУБОКИХ РАЗОЧАРОВАНИЙ


Разочарование 1. Коварная гидравлика

(1969 год; с. Вечорки, Пирятинский р-н, Полтавская обл., УССР)

Зима. Февраль. Я и два моих товарища Виталий Филоненко и Анатолий Костенко вместе с остальными учащимися курсов трактористов-машинистов при райобъединении «Сельхозтехника» должны пройти производственную практику. Мы втроем попали в отряд, дислоцирующийся в селе Вечерки. График выглядит так: ежедневно рано утром грузовик отвозит всех в колхоз, там пересаживаемся на тракторы, пригнанные раньше, и вперед – вывозить навоз на заснеженные поля.

Практика – события и для нас, и – едва не большее! – для наставников (каждого прикрепили к конкретному курсанту). С какой стати? Неужели их хлебом не корми – предоставь возможность передать профессиональный опыт?

Как бы не так! Просто они, проложив, если ночью вьюжило, колею, после первого же рейса передают бразды правления нам, а сами, отягощенные самогоном и снедью, заваливаются в солому на ферме и до вечера… опытной рукой передают один другому стакан с огненной жидкостью. Не работа, а зимний курорт!

Первый рабочий день. Морозный полдень (из-за поломки машины, нас перевозящей, в колхоз прибыли с опозданием). Иней. Нетронутая белизна полей. Мой «учитель» браво подает МТЗ-50 под ковш навозопогрузчика, и мы уже прокладываем колесами наметки дороги в снегу. За нами на незначительном расстоянии тянутся остальные трактора.

Вот и место дислокации удобрения. Тракторист сдает назад, тянет рычаг на себя и прицеп опрокидывается набок, сбрасывая со своих натруженных плеч целительный для пашни груз. Лихой разворот и – назад. Под вопрос наставника:

- Понял?

- Угу! – отвечаю, не виде в процессе никакой сложности.

- Тогда следующую ездку совершаешь самостоятельно.

- Лады!

Увы, уже маневр-зачин показал, что не все так просто. Прицеп, свободно болтающийся на привязи у МТЗ-50, никак не хотел становиться точно под ковш погрузчика. Попоздавал я, пока не попал в «десятку». От злости водитель последнего отвалил мне «добра» по самое не могу, аж с бортов свешивалось. Немного даже испугался: тронусь ли под такой тяжестью с места?

Ничего, сразу включил блокировку колес и отправился в первый в своей жизни рейс в роли полноправного тракториста.

Управлять железным конем оказалось делом не простым: колхозное поле – не райцентровский асфальт. Передние колеса то и дело норовят выпрыгнуть с едва накатанной колеи. Пару раз им это, кстати, удается. Но, слава конструкторам, у МТЗ-50 есть блокировка задних огромных колес. И с их помощью я благополучно выбираюсь из очередной снежной ловушки. Хотя еду, конечно, долго: меня по целине обогнало несколько своих собратьев. Впрочем, и расстояние приличное. Короче, добрался, разгрузился, отправился назад.

После того, как наскоро перекусили, начали выдвигаться в последнюю ходку. А поскольку я долго мудохался с подачей прицепа под погрузку, то меня волевым решением определили в арьергард. Иными словами, в поле я выехал последним.

Передвигаясь к цели, где-то с середины пути начал уже начал встречать тех, кто, успешно разгрузившись, возвращался назад.

Но вот, наконец, и я добрался к месту «Н». Сдал назад, включил гидравлику. Выгружу удобрение и тоже – в обратную дорогу. Оборачиваюсь, чтобы глянуть весь ли до остатка груз очутился на земле (не везти же г… на ферму). И …вытаращиваю глаза. Прицеп, как стоял, так и стоит. Не опрокидывается. Дергаю несколько раз за рычаги – эффект тот же.

Выбираюсь из кабины на крепчающий к ночи мороз. Начинаю теребить соединительные шланги гидравлической системы. Увы, с тем же результатом!

Нервничаю. Тороплюсь. Матерюсь в адрес столь неблагородной и, к тому же, неблагодарной профессии.

Резко вечереет.

Разъединяю вышеупомянутые шланги. Вижу, что отверстия обеих закрывают шарики. Пытаюсь на них нажать – не с моими силами.

Бросаю все, лезу в кабину. Начинаю ставить в рабочее положение рычаг управления гидравликой. Не помогает.

Тут вспоминаю, что оставил шланги разъединенными – какая в этом случае система сработает! Выбираюсь наружу. Вконец задубевшими пальцами соединяю «отростки».

Снова лезу в кабину. Снова пытаюсь избавиться от навоза. Тот – против развода, инициируемого только одной стороной! Видимо, полюбил меня с первого взгляда и на всю оставшуюся жизнь.

Однако мне до смеха. Уже почти темно. За нами наверняка из Пирятина уже пришла машина. Там, спеша домой, ждут не дождутся меня. А я…

Что в столь патовой ситуации предпринять?

Поразмыслив, вылезаю из кабины, отсоединяю не только гидравлику, но и трактор от прицепа (никто его посреди поля за ночь не украдет!), сажусь за руль и беру курс на ферму. Ожидая, что меня похвалят за проявленную предприимчивость. И жестоко ошибаюсь!

Завидев меня издали, нетерпеливцы тут же загрузились в кунг – быстрее трогать домой. Никто в сторону трактора, естественно, не смотрел. Раздавалась только нецензурщина, перемежаемая с культурными словами типа «Где тебя носило?», «Быстрее влезай».

И видели бы вы их лица и слышали комментарии, когда я сказал, что на конечную станцию прибыл без прицепа, так как в гидравлике что-то сломалось.

Мой наставник разъяренным львом спрыгнул на землю, рванул к трактору и начал в него забираться. Осознавая, что поездка в оба конца даже при благополучном исходе займет не менее часа и понимая, как зол весь коллектив, попытался было его отговорить. Мол, все равно прицеп придется оставить в поле, да и не украдут его. Не помогло. Хотел разделить тяготы и лишения – тоже отказался. Дал по газам – и был таков.

Медленно тянулись минуты. Я в душе надеялся на моральную сатисфакцию – в случае, если тот вернется с гноем (в чем я был уверен). Не вышло! Профи вернулся пустым.

Из разговора между трактористов по пути в Пирятин, уразумел свою ошибку.

В первый раз я потянул не за тот рычаг. Вылезши на улицу, разъединил шланги. Забравшись в кабину, дернул уже нужную рукоятку. Гидравлика сработал. Но так как шланги были разъединены, шарик поджало, чем дело и кончилось. А когда я, не выключив гидравлику, вылез и соединил патрубки, они не встали в рабочее состояние – шарик был под более чем приличным (легко переворачивающим прицепы) давлением. Вот и вся история.

Да, на следующий день я взял больничный и больше на практику не ездил.


Разочарование 2. Распятая дружба народов

(1990 год; г. Ашхабад, ТССР)

Гостил в загородном доме ашхабадца Мурада М. Познакомились и сдружились мы, работая в одно время в столичном обкоме КПТ, правда в разных отделах и на разных должностях. Потом я вернулся в журналистику, а он - то руководил одним из крупнейших в республике райпотребсоюзов, то был заместителем главы Туркменистана (по сути, в ранге – заместителя министра).

Гостил у него я не раз и не два, знал его супругу, многочисленных детей. Но в этот он встретил меня с очаровательной молоденькой девушкой славянской внешности. Представил нас друг другу, назвав имена. Чернобровая красавица вела себя не только без малейшего стеснения, но и в чем-то даже по-хозяйски.

«Мало ли что? – мелькнула мысль. – Может, развелся с благоверной и сочетался повторным браком».

Но все оказалось куда проще. Уже в ходе застолья, разделенного на нас троих, после выпитых двух-трех полустаканчиков владелец «ранчо» объяснил:

- Твоя землячка – из Украины. Гостит у родственников. Мы с нею уже вторую неделю кувыркаемся...

Что ж, решил я, и таким нехитрым, а, главное, весьма приятным способом товарищ крепит дружбу народов СССР.

После обильного возлияния даму, не особо церемонясь, Мурад отправил восвояси, и мы продолжили общение в мужском обществе (присоединился еще сосед хозяина). Перемежая холодное пиво с ледяной водкой, продолжили беседу. Как водится, вспомнили общих знакомых, траванули с десяток анекдотов и перешли, чтобы вы не сомневались, на женщин (у мужчин на сию тему не церемонятся). И Мурад, разоткровенничавшись, поведал о сексуальных утехах молодости.

Выходило, что еще безусыми подростками они устраивали засады на кладбище жилого массива Хитровка. Дожидались, пока им не будет идти, сокращая путь, белая женщина и хором «уговаривали» ее на секс. Принудительных полевых половых актов совершили, если верить рассказчику (а сомневаться, увы, не приходится!) – не один десяток.

Я подумал: какая-то однобокая получается у нас в стране дружба народов…


Разочарование 3. Шасть в штаны

(1976 год; г. Киев, УССР)

Нам, выпускникам факультета журналистики Киевского государственного университета им. Т. Г. Шевченко, вручили дипломы. И хотя я заканчивал учебу заочно, все время был с теми, с кем пять леи назад начинал штурмовать высоты профессии на дневном отделении.

С удивлением заметил, что ребята и девушки, бок о бок протиравшие столько времени брюки и юбки в общих аудиториях, отмечать торжественное событие все курсом не собираются. Разбились на группки – видимо, кто с кем более близок по духу. И - по злачным местам.

Мы, человек пятнадцать, рванули в сторону Выставки народных достижений народного хозяйства УССР – поближе к общежитию. Высадились в ресторане на улице Васильковской. И, сдвинув несколько столиков, удобно расположились.

Заранее договорились, что сбросимся по 20 рублей и поручим всю сумму кому-то одному – пусть по окончании веселья он расплачивается. А не будет хватать – дружно добавим.

Вопрос, кто согласен стать кассиром, повис в воздухе: как-никак – лишние хлопоты. Пару минут переглядывались, дружно пожимая плечами. Наконец подал голос Цеонид (не путать с цианид) Ссамоха:

- Ладно, давайте деньги мне!

Свежеотпечатанные дипломы обмывали до закрытия заведения. А когда нам вежливо об этом напомнили, налили «на коня» и засобирались – продолжать «мероприятие» в общежитии. Настроение-то – радужное!

Кое-кто уже поднялся. И вдруг боковым зрением вижу, как к моему уху наклоняется «кассир» и с ужасом шепчет:

– Сухой, деньги пропали!

– Как?!

– Сам не знаю! Полчаса назад щупал – были. А теперь – нет!

Ну, что ж, бывает. Я тут же обращаюсь ко всем остальным:

– Ребята, у нас ЧП: у Цео исчезли собранные деньги! Поэтому предлагаю сброситься еще по столько же, чтобы завершить торжество без скандала.

Сидящий справа от меня Владимир Слизкоух неожиданно отталкивает меня, наваливается на не ожидавшего такого кульбита добровольного «кассира», и …лезет к тому в карман. Секунда – и у Владимира в руках якобы «исчезнувшая» сумма.

Немая сцена – не слабее гоголевского «Ревизора». Все, опустив очи долу, быстренько расходятся. До дипломов ли тут?

Уже по дороге в общежитие Владимир Слизкоух спросил меня:

– А ты знаешь, почему Цео обратился именно к тебе?

– Наверное, потому, что я сидел рядом!

– Нет, потому, что ты любой выдумке поверишь!

Тоже не фунт изюма!


Разочарование 4. Стыдно за Родину!

(1981 год; г. Ашхабад, ТССР)

До каких пор мы, гордый и самобытный народ, будем раболепствовать перед заграницей?! Просто противно!

Вот свежий пример.

Очередная Олимпиада. В Москву со всех континентов съезжаются десятки тысяч гостей. Особенно много их следует через западную границу. Будь на нашем месте те же шведы, они вряд ли занялись бы какими-нибудь особыми приготовлениями. Да и зачем, грубо говоря, заниматься международным очковтирательством?

Но ведь это мы. Пусть задница и остается голой, зато грудь – в шелках! И вот пишется соответствующее распоряжение. Вдоль трасс, по которым следуют зарубежные автотуристы, все буквально на глазах начинает преображаться. Что из того, что этот забор еще крепок и простоит не одно десятилетие? Ломай его – построим новый! А вон тот выкрашен на прошлой неделе? Плевать! Оттенок краски не такой, как утверждено на верху. И понеслась страна наводить марафет.

Вот к городишку подошли. Ага! Туалет явно не в стиле модерн (где вы тот «модерн» у нас видели?) Свалить, яму засыпать. Новую – рядом – выкопать. Настоящий терем возведем: денег ведь под это не мерено. Пусть Европа обзавидуется!

Так, чуть не забыли важнейшую деталь. А вдруг кто-то из гостей врежется в столб или дерево? Куда пострадавших-то девать? В душные переполненные палаты районных лечебниц? Ну, уж дудки! В грязь перед иностранцами лицом не ударим! И тут же, как по мановению волшебной палочки, в больнице начинается капитальное переоборудование двух мигом освобожденных от больных спецпалат. Срочно проводится холодная и горячая вода, устанавливаются телефоны, появляются раковины. Завозятся удобные деревянные кровати, шкафы для одежды и даже – о, очевидное – невероятное! – ковры. Организовали, что называется, круговую оборону от иноземного нашествия.

Которое, в общем-то, и не состоялось.


Аварий - и слава богу! - не случилось, нужду в упомянутом городишке никто не справлял. Свежевыкрашенного штакетника ввиду большой скорости не заметил.

Зато рядовой труженик многое чего на ус намотал. Смотрел и не понимал: за что его, бедолагу, – мордой в грязь?!

Действительно, парадокс. Как могла власть народа так с гегемоном обойтись? Бессовестно жертвуя его интересами в угоду интересам «сытой буржуазии».


Разочарование 5. Гомо произошли от Энгельса

(1986 год; г. Ташкент, УзССР)

Откуда в наше время столь непроходимая тупость?!!

Выпускной экзамен по философии в ВПШ. Узбеку Абдуджалилову среди вопросов попалась и работа Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Парень ответил, как умел. Вставать бы ему и идти, получив свою «четверку». Ан нет, он вместо того, чтобы встать и идти, решил блеснуть «новым мышлением»:

– Что касается происхождения человека, то я сам думаю по-иному...

– Да ладно, потом поговорим, а сейчас идите, – пыталась спасти положение преподавательница, читающая (а, следовательно, и отвечающая за глубину знаний) предмет в его группе.

– Нет-нет! – прервал ее председатель экзаменационной комиссии. – Пусть говорит. Очень даже интересно послушать!

– Я думаю, – обрадовался возможности «продемонстрировать новое мышление» (тем более, еще и гласность!) Абдуджалилов, – что человек произошел от человека, а обезьяна – от обезьяны.

Подробности «разбора полетов» типа «выпускник ВПШ имеет отличную от классика марксизма-ленинизма точку зрения» опускаю.

Кончилось все тем, что парню, влепив «кол» (!) по философии, не дали диплом. Вручили справку о том, что он «в течение двух лет прослушал курс Ташкентской Высшей партийной школы».

Все прекрасно понимали, что это – волчий билет. Пытались заступиться и мы, студенты, и секретарь парткома (ему за «недосмотр» тоже грозили неприятности), и некоторые преподаватели. Все – напрасно!

Вывод: бдительный профессор, в отличие от слушателя Абдуджалилова,- точно произошел от обезьяны. Причем совсем недавно.

Какой урок вынесли из произошедшего остальные слушатели (а само собой, история будет передаваться из поколения в поколение)? Думать можешь, что угодно, но говорить об этом не следует. Особенно товарищам (?) по партии.

Хороша партия!


Разочарование 6. Наваждение

(1987 год; г. Ашхабад, ТССР)

В кабинет заглянула заведующая общим отделом обкома КПТ Людмила Гаранян:

– Николай Михайлович, у Аннаоразова (первый секретарь) через три дня день рождения. Вам, как журналисту, ответственное поручение: составить текст поздравительной открытки.

Я едва не онемел от удивления. Да какой там может быть текст? «Поздравляем», «желаем» и точка.

Однако деваться некуда, написал. Причем постарался, чтобы поживее.

На следующий день открытку вернули …на правку. Причем кульбит в течение дня повторяли трижды. Но и не удивительно: текст по очереди читали - помощник первого, заведующий орготделом и секретарь по идеологии. И все вносили свои пожелания.

А сегодня правки пошли по третьему кругу, я уже задолбался. Да кому нужна эта чертова открытка?! Именинник, ее, даже не прочитав, швырнет в мусорную корзину. И я, имея два высших образования и занимая должность первого заместителя заведующего отделом пропаганды и агитации, вынужден, извините, херней маяться…

Впрочем, то, чем я занимаюсь в свободное от написания открыток время, не очень сильно от этой самой х… отличается. Ибо назавтра меня срочно пригласили к секретарю по промышленности. Хватаю ручку, блокнот – и вперед.

Захожу. В кабинете, кроме хозяина, несколько человек в форме железнодорожников. Присаживаюсь.

Секретарь начинает свой монолог. Он - о новой электричке, которую завтра пускают по маршруту Ашхабад – Безмеин (пригород, многие жители которого трудятся в столице). Дело – нужное, однако при чем здесь отдел пропаганды и агитации, который я представляю, понять, как ни стараюсь, не могу.

Спустя два часа совещание заканчивается. Я недоумеваю: своей ведь работы – по горло. И тут секретарь, наконец, поворачивает головы кочан:

– Отделу пропаганды обеспечить публикацию в завтрашних номерах областных газет расписания движения электрички.

И из-за этого мне пришлось убить еще два часа?!!


Разочарование 7. Цена нам - копейка

(2007 год; г. Киев, Украина)

Полный абзац: не знаю, смеяться или плакать. Принесли квитанцию на коммунальные услуги за май. И, оказывается, их снизили… аж на 1 копейку! Или, в процентном отношении, на одну десятитысячную (?!!).

Ну, спасибо, власти! Что называется, расщедрились, родимые! Теперь и дел-то, что прокукарекать на всю страну об отеческой заботе о народе.


Разочарование 8. Идиотская философия

(2007 год; г. Киев, Украина)

С каждым прожитым мгновением меня все больше интересует собственный внутренний мир и все меньше - мир внешний.

Из чего я делаю вывод, что постепенно становлюсь не то философом, не то идиотом.


Разочарование 9. Без жажды мести - о чести

(2009 год; г. Киев, Украина)

Только тот, кто дожил до предпенсионного возраста, понимает, какая важнейшая жизненная веха маячит перед ним. Должность, размер премии, время отпуска и даже перспективы карьерного роста уходят на двадцать второй (если не сказать - вообще за горизонт) план.

И я дожил до этого момента. «Что, - скажете, - тут думать: собирай необходимые бумаги, подавай территориальное отделение Пенсионного фонда и …жди заслуженное вознаграждение». Так, да не совсем.

Закавыка в том, что в Украине граждане поделены, увы, на сорта. И на пенсию ни уходят по двум, существующим параллельно, законам - «Об обязательном государственном пенсионном страховании» и «О государственной службе».

Денежное вспомоществование, исходя из первого из них, назначается путем сложных расчетов и составляет …копейки, на которые прожить невозможно (удел большинства украинцев). По второму выплаты назначаются в размере 80 процентов от последнего среднего заработка при госстаже в 10 лет и до 90 процентов – при стаже вдвое большем (плюс автоматическая регулярная индексация пенсий при повышении соответствующих чиновничьих зарплат).

Безусловно, на вторую могут уповать только люди, имеющие стаж государственной службы. Так вот, я его за свою жизнь набрал: без нескольких месяцев – 20 лет. И при зарплате, например, 5000 гривен мне полагалась бы пенсия свыше 4500. Цифра – не заоблачная, если сравнить с теми же депутатами, но более, чем сносная!

К сожалению, просто отнести бумаги и рассчитывать на пенсионные выплаты в данном случае я не мог. Ибо Закон «О государственной службе» предусматривал следующую норму: выходить следовало непременно из управленческих или приравненных к ним структур. Среди последних – и журналистские коллективы, чьими учредителями являлись государственные или коммунальные органы власти. И я подумал: а почему не пойти на месяц-два в такое издание – чтобы, как говорится, отметится согласно требованию закона? Должность меня устраивала любая – даже корреспондента (зарплаты у них, правда, пожиже, но мне - хватит). О том, что с временным трудоустройством могут возникнуть проблемы, даже не думал. Наоборот, предполагал, что с моим опытом и умением писать – с руками оторвут.

К кому обратится?

И тут я вынужден сделать довольно объемное отступление.

Во времена моего руководства одной из наиболее тиражных украинских русскоязычных изданий однокурсник, которого я пристроил заместителем, предложил в сотрудники своего хорошего знакомого. У меня в таких случаях имелся всего один вопрос:

- Ты за этого человека ручаешься?

И при положительном ответе журналист получал корочки. Так произошло и в этот раз.

Новенького мысленно я сразу же окрестил «Вещь в Себе». А поскольку дальше речь пойдет, в основном, о нем, то я продолжу его называть точно так же – только уже без кавычек.

Замечу сразу: парень, в самом деле, был профессионалом, исполнительным и ответственным работником, к тому, же – беда многих творческих людей! – не злоупотреблял спиртными напитками. В общем, никаких проблем с ним не возникало.

Поэтому, когда газету перекупил другой медиамагнат, и старая команда уходила, не забыли и о новичке.

В новом издании я стал заместителем главного редактора, а Вещь в Себе – заведующим отделом. Отельные кабинеты здесь имело только руководство, а остальные - сидели в огромном зале, разделенном на «сектора» передвижными перегородками. Понимая определенную не комфортность «западного образца», я предложил своему кадру сесть в моем кабинете, с чем он с радостью согласился.

Увы, отношения с главным редактором у меня вскоре не заладились. И я собрался уходить. Но пришедшие из прежней газеты люди уговорили их не бросать. Я согласился, однако написал заявление на увольнение по собственному желанию, не поставив дату. В стопке бумаг на столе оно лежало в самом низу. На вопрос, зачем я это сделал, ответил:

- Чтобы если припечет, не задерживаться даже на его написание: проставлю число и месяц – и вперед!

Ситуация неопределенности затянулась без малого на три месяца. И несколько раз Вещь в Себе, улыбаясь, интересовался:

- Николай, ну когда ты уже уйдешь, что я, наконец, занял твое место?!

Чувствовалось по всему: это шутка, в которой есть …доля шутки. В конце концов, я швырнул на стол главному заявление, осуществив мечту своего протеже.

На короткое время наши пути в журналистике разошлись. Однако вскоре я получил приглашение занять место заместителя главного реактора в одном из старейших изданий Украины. И я не преминул – профессионал-то! – рекомендовать ответственным секретарем Вещь в Себе (газета, в которой он продолжал трудиться, приказала долго жить). Увы, в ходе собеседования его увидел один из сотрудников, к тому же, друг главного, и отсоветовал брать моего кандидата. Таким образом, мы с ним в очередной раз разошлись по разным командам.

Однако столичный журналистский мир тесен. Меня позвали в роли главного редактора создавать газету под очередные парламентские выборы. Я к тому времени уже вплотную занялся писательством и не имел намерения его прерывать ежедневными походами на службу. Но и отказать человеку, проект организовавшему, не мог. Поэтому решил: пойду, выпушу первый номер и под видом вдруг подкачавшего здоровья уйду – предварительно подыскав себе достойную замену.

Задуманное осуществил, рекомендовав на свое место, как вы уже, наверное, догадались Вещь в Себе, у которого как раз что-то не заладилось на очередной работе. И с этого момента наши творческие пути разошлись окончательно: он пахал на ниве журналистики, а я – писательства. Однако товарищеские контакты непременно сохранились: мы регулярно перезванивались и с такой же интенсивностью переписывались в инете.

Спустя несколько лет Вещь в Себе стал одним из руководителей государственного издания, с чем я его и не преминул поздравить: старость теперь будет обеспечена гарантированно.

Как-то он мне позвонил и рассказал следующее. На новом месте пришла очередь вставать на учет в первичную организацию Союза журналистов Украины. Нашел членский билет, а там – взносы не заплачены более чем за десятилетие.

- Прикинул, сколько нужно одномоментно выложить, чтобы задолженность погасить, - коротко хохотнул собеседник, - и пришел к выводу, что гораздо дешевле вступить в Союз по новой.

- Дело хозяйское, - прокомментировал ситуацию я.

- Само собой! Решение уже принято.

- Так зачем тебе мой совет?

- А я – и не за советом вовсе!

- Тогда за каким таким?

- За рекомендацией! Напишешь?

- Нет разговора!

- Тогда я послезавтра заеду.

- Договорились!

Как и обещал, он приехал ко мне домой с бутылкой коньяка и закуской. Жена добавила и того, и другого, и мы втроем неплохо посидели.

…И вот, когда у меня возникла нужда поработать пару месяцев перед оформлением пенсии, я, первым делом, вспомнил о Вещи в Себе. Переговоры длились долго и нудно, благо время терпело. Все упиралось в то, что он в редакции – не первое лицо. А последнему следовало …дать на лапу. Последнее меня сильно удивило: никогда еще не слышал, чтобы квалифицированного журналиста брали на работу за взятку. Наоборот, за такими уважающие себя СМИ охотятся. К тому же, я ни секунды не сомневался, что «лапа», в которую следовало вложить 3000 у.е., – Вещи в Себе.

Но делать нечего – речь ведь шла об обеспеченной или нет старости. Мы, по сути, ударили по рукам: за вышеуказанную сумму меня берут на пару месяцев корреспондентом.

И вот письмо по электронке: завтра выходить. И сразу же задание – ехать к черту на кулички за материалом, поскольку в редакции, то старики, то беременные, то блатные, то вконец оборзевшие, ездить в командировки начисто отвыкшие.

Я как раз сидел за обеденным столом – закусывал традиционную рюмочку водки. Начав размышлять, накатил еще несколько. Главный вопрос, на который не мог найти ответа: а за что я выкладываю 3000 у.е., если меня с первой минуты сбираются держать в черном теле и гонят, как шелудивого кота?! Что-то в моем понимании не состыковывалось. И я не нашел ничего лучшего, как …довольно резко отказаться от предоставляемой чести.

Кстати, и запись эта во многом – о ней, о чести…


Разочарование 10. Порнуха духа

(2011 год; г. Киев, Украина)

I

В апреле получил электронное письмо от оргкомитета 44-го фестиваля ««Журналистская весна-2011» с приглашением принять в нем участие. С радостью согласился: до этого ни разу не был по той причине, что проводился он в здании Института журналистки Киевского Национального университета, а я учился еще в желтом корпусе на просп. Шевченко – как бы чужое место. Пошли с супругой – она всех моих однокурсников, не говоря уже об одногруппниках, хорошо знала.

Впечатление – самое ужасное!

Сказать, что студенты на сцене не старались – погрешить против истины (пусть это и была захудалая самодеятельность – впрочем, ничем иным действо быть и не могло!) Нет, убили гости, ради которых фестиваль (?!), собственно, и затевался. Горсть деталей…

…Поочередно на сцену вызываются выпускники прошлых лет, начиная с наиболее давних, которые кратко рассказывают о себе. В паре групп «Остапов от журналистики» понесло, и остановить их ведущим долго не удавалось. Естественно, «график» торжества нарушился. И организаторы не придумали ничего лучшего, как начать представлять …сразу по два выпуска. Говорить предлагали одному от имени всех.

Под конец вообще на сцену приглашали по два представителя от курса.

…Когда очередь дошла до нашего, на свет рампы неожиданно рванула Нани НАТО-Сочная – это еще ладно! – в компании с неким мужчиной, которого она привезла с собой из своего райцентра, где тот гостил «проездом» из Сургута. Говорила не о курсе, а о своей семье, безвременно ушедшем муже – тоже нашем однокурснике, родной дочери, живущей где-то за границей, и о мужчине, вытащенном ею на сцену.

…В зале же, тем временем, началась форменная порнуха духа. Выпускники, уже «отметившиеся», на сцене, начали массово уходить – на свои пьянки. С каждой десятиминуткой свободных кресел становилось все больше. И, о позор, студенты вынуждены встать урядов и …умолять старших товарищей (хорош пример молодым!) не покидать фестиваль до его окончания.

Какое там! К финалу действа в зале едва насчитывалась пар десятков гостей.

…Да, запомнился момент, когда в зале появился народный депутат Андрей Шевченко и некоторые преподаватели и выпускники прошлых лет начали перед ним лебезить и наперебой с ним фотографироваться.

Вывод с моей стороны последовал категорический: больше на «Журналистскую весну» я – пусть простят организаторы - ни ногой!


II

Возвращаясь с фестиваля домой (на «здыбанку» однокурсников с некоторых пор принципиально не езжу), снова и снова возвращался к разговору с Борисом Антоновым и Леонидом Тимофеевым, которым полчаса назад объяснял, почему не еду в кафе. Сделать это было непросто. В самом деле, как ребятам понять, что я бы с ними с удовольствием посидел. Как, впрочем, и с некоторыми другими. Но со «штатным набором» - увольте! Сыт по горло с двух раз!

Коротко о них – встречах, на которых я присутствовал.

А) Встреча 2001 года. Для меня она была вообще первой в биографии, так я жил десятилетия за тысячи километров и на конец мая отпуск брать не улыбалось. А тут я – уже киевлянин. Да и дата – круглая: четверть века со дня окончания учебы!

В предвкушении события вспомнил недавний рассказ «в тему» пирятинца и доброго друга Алексея Пташенчука, закончившего престижное Ленинградское военное училище:

- Заранее друг с другом созвонились, определились с количеством участников. Узнали ресторанные цены, прикинули меню, стоимость такси для тех, кто обычно не осиливает всей дистанции, и «вылезла» сумма с каждого «носа». Да, поскольку дата была полукруглая, – на цифру «5» - то предусмотрели и цыган!

Увы, совершенно по-иному было у нас. Собрались в 14.00 у желтого корпуса университета. Набралось десятка полтора, в том числе и из других городов. Начали дебатировать вопрос, по сколько сбросимся. Определившись, пустили шапку по кругу.

Отправились в гастроном – тот, что напротив ректората - я и Пуповица (по примеру катаевского «Алмазного моего венца» и «Глубокого колодца» фамилий некоторых однокурсников называть не стану, наградив их узнаваемыми псевдонимами). Всю дорогу – благо, близкую! – он буквально исходил ядом:

- Ты слышал, что заявил Дровченко?!

- Не-а!

- Что у него – только доллары. И, следовательно, ему нужно срочно найти ближайший обменник.

- А-а!

- Раньше, во время одной из встреч, ситуация точь-в-точь повторилась с Прилипенко-Москвиным. У того тоже не оказалось украинских денег!

- Не догоняю, Пуповица!

- Как не догоняешь? Какие же они после этого украинцы?!!

Затарившись всем необходимым, вернулись в «Яблоньку». Там ребята уже сдвинули столы буквой «Т», и дамы принялись колдовать над принесенным. Вот и приглашение рассаживаться. Я, как всегда и везде по жизни, сразу же двинулся в коней ножки 22-й литеры российского алфавита. За мной потянулся Дровченко и еще несколько человек.

Боковым зрением я все же заметил: на момент подачи команды «Занять позиции!» президиум в виде двух поперечных столов уже были заняты. А, приземлившись и основательно оглянувшись, с удивлением констатировал труднообъяснимый факт: где-то процентов восемьдесят закуски громоздилось именно в президиуме, где гордо восседали Аналья Пещерская и Никола Непржевальский. И гулянка покатилась …под чутким руководством этих самозванцев с парой-тройкой прихлебателей.

Не знаю, как остальных, но меня с Дровченко такая ситуация шокировала. И то»! Во-первых, собрались однокурсники – люди равные. Во-вторых, с какой стати каждый, перед кем заканчивалась выпивка или закуска, должен был просить, чтобы «президиум» соизволил и их передал? Да еще не всегда с умными шутками-прибаутками.

Возникало стойкое ощущение, будто ТАМ сидят небожители, едва не через губу общающиеся со своими плебеями.

Да, когда «веселье» стало набирать обороты, появились с небольшим разрывом во времени Пенкосниматель и Подхалявкина-Подтанцовкина с неизменным фотоаппаратом (и на некоторые другие встречи они являлись «проездом», в моем понимании, чтобы не сбрасываться).

Короче, я, хотя и не видел большинство из собравшихся четверть века, быстренько накатил четыре-пять рюмок и, слегка захмелев, по-английски слинял.

Б) 2008-й. Сбор – там же и по той же схеме. Правда, местом сидения определено угловое кафе - побратимом окончательно засохшей «Яблонькой». Сдвигаем столы. Официант приносит меню. По очереди начинаем в него глазеть.

Камазур спрашивает:

- Что кто будет заказывать?

Не успевает прозвучать ответ, как свой «полтинник» вставляю я:

- Мне безразлично что. Но, думаю, все – одно и то же. Пусть дамы выбирают «комплексный ужин».

И объясняю:

- Так проще будет сбрасываться! Каждому – одну сумму.

Слышится недовольный ропот. Итог: у официанта – голова кругом. Одни решили пить водку (в их числе и я), другие вино, третьи – ограничились стаканом пива. Аналогичный натюрморт – с закуской. Одним – полновесные вторые блюда (среди них, само собой, и ваш покорный слуга), другим – блинчики, третьи ограничились салатом.

И «веселье» покатилось…

Ближе к его середине появились не запылились Подхалявкина-Подтанцовкина и Пенкосниматель.

Питие-еда очень быстро закончились, и мы сидели за пустыми, как каток, столами. На регулярные вопросы официанта «Что-нибудь еще будем заказывать?» публика отвечала гробовым молчанием. Лишь Пенкосниматель по случаю бросил:

- Нет, не будем! И так всего хватает.

Тут Виктор Дымбал вынул из-под стола первую бутылку самогона собственного изготовления – т.н. «Дымбаловку». Потом – вторую. В какой-то момент я продефилировал в гастроном (дамам «строительный напиток» очевидно не нравился) и принес две бутылки «Шампанского» плюс твердого сыра.

Кое-кто начал расходиться, оставляя Камазуру, единогласно избранному кассиром, свои суммы за выпитое и съеденное. Вот и официант со счетом появился. Камазур сосчитал оставленное ушедшими однокурсникам, отминусовал эту сумму от общей, поделил остаток на оставшихся и провозгласил:

- С каждого – по сто гривен!

Я тут же вручил ему двести (был с женой), и мы с нею вышли на улицу. Стояли группками, дожидаясь кассира. Мы с супругой в какой-то момент оказались в разных. По дороге домой она рассказала новость:

- Когда мы стояли на улице, меня позвал Камазур назад в кафе. Рядом с ним, как бы его охраняя, стоял официант. Оказалось, еще не хватает ста гривен – пришлось их дать. Да, и видел бы лицо официанта, когда наш кассир, так сказать, отдельным платежом вручил ему чаевые …в размере десяти гривен!

В) На следующий (и все последующие) год я на встречу не пошел – стыдно! Но по рассказам знаю: сидели в кафе, неподалеку желтого корпуса. Был Прилипенко-Москвин. Собственно, он «точку» и выбрал.

Так вот, заказали две бутылки вина на всех и по салату из сырой капусты - каждому. А поскольку больше не «шиковали», компанию уже в 18.00 попросили на выход, мотивирую это тем, что, дескать, раньше на это время был коллективный заказ.

А вы говорите – ромалэ…