Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
сражении при Мадеевицах, где его отряд потерпел поражение, Костюшко был ранен и упал со словами: «Finis Poloniae!» («Конец Польше!» — лат.).
(обратно)
216
…Твое геройское он сердце пощадил! — Взятый в плен царскими войсками, Костюшко был заключен в Петропавловскую крепость; в 1796 г. был освобожден, умер в Швейцарии.
(обратно)
217
Стр. 371. Роберт Эммет (1778–1803) — политический деятель Ирландии, в 1803 г. поднял в Дублине восстание против англичан. Был схвачен, предан суду и повешен.
(обратно)
218
Стр. 372. Санта-Роза (1783–1825) — итальянский революционер, один из руководителей восстания 1821 г. в Пьемонте против австрийского ига. После подавления итальянского освободительного движения отправился в Грецию и принял участие в освободительной войне против Турции. Погиб в бою.
(обратно)
219
Стр. 372. Джон Браун (1800–1859) — американский фермер, белый, возглавивший крупное восстание негров-рабов в штате Виргиния. Схваченный на пароме вместе с сыновьями, был предан суду и повешен.
(обратно)
220
Песни Дюпона первоначально выходили отдельными брошюрами с приложением нот: во время его выступлений публика хором подхватывала рефрен песни. В 1846 году вышел в свет сборник «Крестьяне. Сельские песни», послуживший началом известности Дюпона. Только в 1852–1855 годах было предпринято четырехтомное издание «Песни и песенки», с приложением нот к каждой песне, богато иллюстрированное гравюрами выдающихся художников-романтиков Андриё, Селестена Нантейля, Тони Жоанно. Издание снабжено примечаниями Дюпона. Вступительную статью написал поэт Шарль Бодлер. Кроме того, к изданию приложена статья композитора Э. Рейе о Дюпоне-музыканте. В 1851 году издатель Гарнье выпустил под рубрикой «Народная муза» десяток популярных крестьянских песен Дюпона; при жизни автора эта книжка, во все более расширяющемся объеме, переиздавалась еще шесть раз под названием «Песни и стихотворения». В последний раз она была издана уже при Третьей республике, в 1875 году, однако и в это издание не были включены многие революционные песни Дюпона.
В основу настоящего издания положен последний прижизненный выпуск книги «Песни и стихотворения» (Гарнье, 1861), причем сохранено авторское расположение песен внутри сборника. В конце помещены две запрещенные цензурой Второй империи и не вошедшие в сборник песни: «Смерть никого не пощадит» и «Песня крестьян».
После смерти Дюпона некоторые его стихотворения из крестьянского цикла, тщательно отобранные, очищенные от всякой политики (такие, как «Белая корова», «Вечерний отдых»), включались во французские школьные хрестоматии, где не было имен ни Беранже, ни Барбье. Буржуазная критика всячески стремилась обезвредить Дюпона, представив его «идиллическим поэтом». Однако уже во вступительной статье к сборнику «Песни и песенки» Шарль Бодлер точно определил значение поэзии Дюпона: «Успех этого нового поэта — явление серьезное, не столько в силу его поэтической значительности (хотя она велика), сколько в силу гражданских чувств, симптомом которых является его творчество и чьим эхом стал Пьер Дюпон». «Вечной славой Пьера Дюпона будет то, что он первый прорубил дверь. Он разбил топором цепи подъемного моста, ведущего в крепость; теперь народной поэзии открыта широкая дорога».
К русскому демократическому читателю Дюпон пришел в шестидесятые годы XIX века. В 1862 году Д. Минаев перевел «Песню работников», немедленно запрещенную цензурой; вторично эту песню перевел В. И. Немирович-Данченко через десять лет, в 1872 году. Наиболее популярные песни Дюпона («Волы», «Песня рабочих», «Дочь народа» и другие) появились в разных переводах на рубеже XIX и XX веков и накануне революции 1905 года во многих русских изданиях. Но дело ограничивалось отдельными стихотворениями.
Только в советское время, в 1923 году, два десятка песен Дюпона были собраны в книгу «Пьер Дюпон. Избранные песни» в переводах Л. Остроумова и С. Заяицкого. Политические песни Дюпона были опубликованы также в книге: «Поэзия французской революции 1848 года», М., 1948, в переводах Вал. Дмитриева. Большинство песен Дюпона, представленных в настоящем томе, переведено на русский язык впервые.
(обратно)
221
Стр. 391. Волы (1845). — С этой песни началась популярность Дюпона как шансонье. В авторском примечании (к четырехтомнику «Песни и песенки» с приложенными нотами) говорится, что это песня «в духе южнофранцузских народных напевов, сложенная на лангедокский мотив»).
(обратно)
222
Стр. 392. Песня рабочих (1846). — В предисловии к четырехтомнику «Песни и песенки» Ш. Бодлер назвал «Песню рабочих» «Марсельезой труда». «Когда я услышал этот великолепный крик
Последние комментарии
3 часов 59 минут назад
4 часов 3 минут назад
4 часов 15 минут назад
4 часов 17 минут назад
4 часов 31 минут назад
4 часов 47 минут назад