2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
да еще вверх по круче. Дело нешуточное. Неужели вздумал так вот, за здорово живешь приобрести ящик спирта? Конечно, спирт в тайге нам пригодится, да еще как, но ведь все может и сорваться, тогда придется за этот ящичек выложить из собственного кармана. В ящике — двадцать бутылок. Почти двести рублей. Такие деньги на дороге не валяются… Наконец, мало ли что может случиться с человеком, волокущим такой груз в гору? Так рассуждал я, потому что ничего в ту пору не знал.
А Юлюс уже подобрал свой ватник и надел его, хоть и палило солнце, хоть не успел еще просохнуть пот — блестит во впадинке под подбородком и струйками сползает по волосатой груди. Неспешным шагом приблизился к первому ящику, провел ладонью по шершавым неструганым доскам — не торчит ли где гвоздь. Потом выпрямился и стал, глядя на полноводную реку, где подрагивали закрепленные на якорях глубоко осевшие баржи в ожидании разгрузки. Река текла мутная, как забеленное кофе, увлекая с собой скопления щепы, уйму коряг, даже вывернутые с корнем деревья. Их изувеченные ветви торчали над поверхностью реки и будто взывали о помощи. Но Юлюс, скорее всего, не замечал этого, хотя и смотрел на воду. Его голубые глаза были сощурены, брови сведены, а зубы стиснуты так крепко, что у челюстей обозначились мелкие желваки, и они подрагивали, словно человек этот был намерен по меньшей мере перекусить гвоздь. Потом он сделал глубокий вдох, резко, со свистом выдохнул и пригнулся:
— Давайте.
Грузчики повернули ящик и положили его плашмя на усеянный галькой берег, затем вчетвером взялись за углы и по команде с усилием оторвали его от земли. Их лица налились кровью, обозначились синие вздутые вены. А Юлюс ждал, согнувшись крючком. Когда ребята, поднатужившись, водрузили ящик ему на спину, мне стало страшно, что ноша расплющит Юлюса, просто пришлепнет его к земле, но мой друг лишь самую малость качнулся и велел подвинуть ящик повыше, чуть больше вперед. Потом дотянулся рукой до днища и уцепился за ребро с такой силой, что не только в кончиках пальцев, но и в ладонях будто не осталось ни кровинки. Тогда он шагнул вперед. Вернее, шагом это не назовешь — лишь на пядь продвинулся в сторону косогора, не отрывая подошв от земли. Камни величиной с кулак, отполированные вечностью и водой, шурша, терлись друг о друга, будто стремясь выскользнуть из-под затрепанных и скособоченных Юлюсовых сапог, а он все продвигался да продвигался вперед, вершок за вершком, точно незрячий, ощупью нашаривал твердое и надежное место, куда можно поставить ногу…
К этому косогору была проложена мостовая. Еще до прибытия каравана люди работали здесь как в прошлом, как в позапрошлом году, восстанавливая былую, вымощенную крепкими лиственничными бревнами дорогу, развороченную вечной мерзлотой и размытую. Поверх бревенчатого настила был насыпан слой темного, почти черного, местного гравия, но тракторные гусеницы и колеса грузовиков размолотили его, разметали в разные стороны, а местами сдвинули в горки посреди колеи, так что получились неаккуратные гряды вперемешку с серыми загорбинами настила, из которого торчали острые ершистые задиры, будто эти деревья пыталось выгрызть какое-то чудовище невероятными зубами. На хребте этой ненаведенной дороги сейчас и стоял наш бригадир. Он останавливал грузовики — дорога была чересчур узка, не развернуться машине и человеку с таким громоздким грузом. Иннокентий стоял, широко расставив ноги, будто готовый оборонять свою крепость от свирепого и назойливого врага, который медленно и неумолимо надвигался. Мы тянулись за Юлюсом, окружив его со всех сторон. Никто не подгонял, не подбадривал, но по лицам, напряженным и строгим, по глазам, по прерывистому дыханию ребят можно было понять: все желают Юлюсу победы. У нас прямо дух захватило, когда Юлюс вдруг резко остановился перед кучкой гравия, перешагнуть которую было невозможно. Это поняли и мы все, и конечно же он сам, потому что сразу скосил глаза, высматривая, как бы поудобнее обойти помеху. Однако кто-то из наших в тот же миг разметал гравий, прорыл в нем канавку, где вполне могла уместиться нога. Видавший виды сапог Юлюса и скользнул в эту канавку, точно крот, по неразумению выглянувший на поверхность. Одни лишь его ноги и были нам видны, так как весь он, даже голова, был скрыт ящиком. И еще видели кончики пальцев его рук, мертвой хваткой впившиеся в край ящика. Ногти посинели, почти почернели, будто человек защемил их дверью и поломал суставы. Мне был виден подбородок Юлюса да его вздернутый кончик носа, поскольку я шагал рядом с ним, тоже сгорбившись, нога в ногу. И еще мне было видно, как с кончика носа при каждом шаге падали капли пота. Такие крупные и тяжелые, что мне казалось, будто я слышу, как они ударяются о черный гравий. И еще казалось, что это не пот, а сама Юлюсова сила вытекает вон… Так он и вскарабкался к тому месту, где, расставив ноги, высился Иннокентий. Лицо у нашего бригадира было мрачнее мрачного, словно у человека, получившего бог знает какую
Последние комментарии
11 часов 24 минут назад
11 часов 42 минут назад
11 часов 51 минут назад
11 часов 52 минут назад
11 часов 55 минут назад
12 часов 13 минут назад