Черная Фиола [Аскольд Павлович Якубовский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (20) »
Аскольд Якубовский ЧЕРНАЯ ФИОЛА
Пронин — начотряда Семину: «Немедленно сообщите положение тчк Организацию поиска Жогина Вашу ответственность тчк». Семин — начальнику экспедиции Пронину: «Поиск начат тчк Прошу два вертолета тчк».
«…Жогин?.. Вроде бы не дурак, а все же мозги набекрень. Пример? Говорил, что, мол, нет отца, а отец у него имеется, точно знаю».Иван Сазонов, рабочий
«Да, я осматривал его, да, я слышал бред. По-моему, задето серое вещество мозга. Могли ли быть галлюцинации?.. Вполне, хотя нарушена работа нужных для этого центров. Но что мы знаем о работе человеческого мозга?»Г. Пырьев, врач
«Много странности в том месте. Например, камень оплавлен. Я не геолог, но полагаю, граниту тысячу градусов подавай. А почему пустил Жогина одного? Потому, что работник он сверхопытный и просился сам».М. Семин, начальник топографического отряда
1
Жогин совершил ошибку. Когда надо было зорче глядеть под ноги, не просто глядеть, а впиваться взглядом, ловить приметы дороги, складывать их в звенья пути, он думал. Работа его мозга была другого характера, другого направления: он вспоминал. От этого все и произошло. Тело его, неверно руководимые, переступающие с камня на камень ноги, руки, ловящие равновесие, ошиблись. Правая нога вдруг соскользнула с обмерзшего камня, и Жогин подвихнул лодыжку. Но вполне возможно, что нога его подвихнулась потом, когда жизнь его перешла в страшное, быстрое скольжение вниз, с обрыва. Нога соскользнула с камня (кварцевый гранит), но не уперлась во что-нибудь, а медленно, словно бы туго, вошла в воздух. Повисла над пустотой. Тело, продолжая ее движение, тоже клонилось в пустоту. Нить прежней жизни Жогина оборвалась. — Ух! — вскрикнул он, падая, и сжался от ощущения чего-то огненного в ладонях, словно бы вспыхнувших. Жогин повис. Теперь он видел только свой новый, мимолетный и страшно суженный мир.2
Он видел зернисто-черный камень во всех его мелких подробностях, видел свешивающиеся сверху стланиковые корни, морщинистые, в крупинках земли. Видел Жогин и свои пальцы, впившиеся в эти свисающие корни. Неправдоподобие и быстрота совершившегося потрясли его. Он сорвался?.. Не может быть! На корнях появились белые колечки разрывов с каплями выступившего сока, и все перешло в следующую фазу движения. Заплечный мешок, следуя инерции падения, потянул его вниз, ремень тяжелого карабина, тоже включившегося в общее движение, съехал с плеча.3
Корни лопнули со странным, протяжным во времени звуком. Казалось, они вздохнули, освобождаясь от груза тела Жогина. Он упал. Падая, увидел небо. Оно пронеслось над ним и потянуло за собой блистающие вершины Путорана. Затем Жогин увидел зеленые верхушки сосен и ржавые скалы под собой. Эти скалы нагло выставились во все прогалины. «Хоть бы на дерево», пожелал он себе и уже проломил одну вершину и врезался в другую, пониже, пробил ее и упал, отброшенный пружиной толстого сука, сломавшего ребро, но спасшего жизнь. Жогин упал на другую сосновую вершину, плотную и колкую. Здесь его посетило ложное ощущение. Перед ним замелькали молотки, стамески, клещи, долота и прочие инструменты, обычно лежавшие в ящике Петра, под столом. Затем Генка хватил его кулаком по голове, и все потемнело. Когда Жогин смог приоткрыть глаз, один левый, все представилось ему каким-то водянистым, все колыхалось и плыло. Он лежал на дне потока. Вода текла поверх него. В одно время она шевелила его пальцы и давила грудь. Второй глаз вернул миру плотность. Все прочно, будто приколоченное гвоздями, встало на место: горы, лес, небо. Оно выгнулось над ним, чистое и синее. И тотчас горы зашатались и лишились прочности, а солнце позеленело. Все стало другим в этом северном горном мире, приобрело иное значение. Даже он сам: голову свою Жогин теперь ощущал по-новому. Она была величиной с гору. При шевелении ее мегатонной тяжести вздрагивала земля, рождались, умирали и снова рождались зеленые солнца. Ладони рук горели. Осторожно подняв свои руки, Жогин видел кисти их, сильные и крепкие, пальцы с толстыми ногтями, испачканные красным. Что? Кровь? — А черепушечка-то моя раскололась, — пробормотал Жогин, подлезая испытующими пальцами под затылок и попадая в липкую тепловатость. Он убрал руку и поборолся с болью, грызущей его мозг. Она ввинчивалась в мозг длинным железным винтом — поворот за другим медленным поворотом — от шевеления губ, от движения глаз и рук. Не шевелиться Жогин мог бы, а не смотреть было просто невозможно: мир становился иным с каждым поворотом глазного яблока. Все в нем мерцало и шевелилось, рассыпалось и грудилось, то горело, то- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (20) »
Последние комментарии
10 часов 14 минут назад
16 часов 37 минут назад
16 часов 45 минут назад
17 часов 13 минут назад
17 часов 17 минут назад
17 часов 17 минут назад