Если один уйдет [БН Толер] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

иронии судьбы, но страшась того, что моя жизнь принадлежит им, и что я никогда не верну ее себе. Но сегодня я решила. Сегодня вечером я верну мою жизнь. Я обрету контроль. Меня охватывает оцепенение и в голове образуется пустота. И я знаю, что сделала правильный выбор. Когда мой 4Runner начинает шипеть, двигатель работает на оставшихся парах бензина, я направляю его в сторону от дороги. В бардачке есть сто долларов на мое имя, но там, куда я иду, они не понадобятся. Тот, кто первым найдет внедорожник, может его забрать. Оставив фары включенными, я иду, дрожа, моя оцепеневшая душа не может найти выход из тьмы. Это не жизнь — это кошмар. Бесконечные мучения смерти и рабства. И боли стало слишком много, чтобы ее вынести.

Я не блуждаю далеко, когда оказываюсь на мосту. Под ним протекает большая река, и вода яростно бушует вместе с дождем. Прогуливаясь посередине, я скольжу рукой по мокрым перилам и смотрю на воду, гадая, каково это — спрыгнуть с моста, позволить воде утащить меня вниз и забрать из этой жизни, этого кошмара.

Это тоже пройдет, повторяю я себе снова и снова, но слова потеряли свою магию и власть надо мной. Может быть, все это время я думала об этих словах, как о спасательном круге, когда в действительности они были грузом, прикованным к лодыжке, который медленно утаскивал меня на дно, удерживал от реального мира. Это никогда не пройдет. Я всегда буду принадлежать мертвым, и поэтому я никогда не буду по-настоящему жить.

Время просто отпустить.

Глава 3


Айк

Находиться в подвешенном состоянии — отстой. Все, что ты делаешь, это смотришь, как твои близкие страдают, и не можешь помочь им. Мои родители, кажется, в порядке, по большей части. Младший брат тоже. Но меня тревожит Джордж. Большинство братьев и сестер близки, но у близнецов создается связь, которую нормальные братья и сестры никогда не поймут. Мы были лучшими друзьями с первого дня.

А сейчас я мертв.

— Да, ма. Я буду дома в воскресенье к обеду… — он делает паузу. — Нет, я не пьян, — уверяет Джордж по телефону маму. Он не лжет. Он не пил, во всяком случае, пока.

— Нет, ма! Он просто чертовски подсел на кокаин! — кричу я, хотя ни один из них не слышит меня. Это и хорошо тоже; если бы она когда-нибудь услышала, как я матерюсь, она бы отхлестала меня по заднице.

Я не слышу, что мама говорит Джорджу, но слышу ее приглушенный плач по телефону.

— Знаю, ма. Я тоже по нему скучаю, — он прикрывает глаза рукой, его лицо принимает страдальческое выражение.

— Черт, Джордж, — вздыхаю я.

Я ненавижу видеть его таким.

— Я должен идти, ма. Я люблю тебя, — он нажимает на телефоне «отбой» и швыряет его на диван.

На стеклянном журнальном столике перед ним остатки белого порошка, пакет кокса, бумажник и пустые пивные бутылки. Джордж наклоняется вперед и поднимает мою фотографию в рамке, где я в военной форме, в тот день, когда закончил базовую подготовку. Он смотрит на фотографию долгое время, прежде чем аккуратно ее поставить. Сползая с дивана на колени, он достает водительские права из бумажника. Через несколько секунд он разделяет горку кокса на три небольшие полоски. Сложив права назад в бумажник, он берет долларовую купюру, плотно сворачивает, а затем использует ее, чтобы вдохнуть первую полоску.

— Джордж! — кричу я. — Боже, чувак. Почему ты это делаешь?

Но это бессмысленно, потому что он не может слышать мои слова огорчения.

Я не могу больше смотреть. Кроме того, я знаю, что эта шлюха, Мисти, направляется сюда, и мне противно видеть его с ней. Мой брат, очевидно, запутался, оплакивая свою потерю, и она по полной использует это: приносит ему наркотики, нюхает их с ним до тех пор, пока он платит, а затем они трахаются, хотя у нее есть парень, который выбьет все дерьмо из Джорджа, если когда-нибудь узнает.

Я исчезаю и снова появляюсь рядом с мостом недалеко от города. Мы с Джорджем приезжали сюда, когда были детьми, и ловили рыбу. Это одно из моих любимых воспоминаний. Когда я иду к мосту в темноте ночи, я слышу, как бушует вода в реке Джексон. Здесь в последние несколько дней шел сильный дождь, и уровень воды поднялся. Я завидую реке. Она движется, течет и продолжает жить. В отличие от меня. Я застрял в собственной западне и мне как-то нужно исправить то, с чем я не могу ничего сделать.

Я умер почти десять месяцев назад, и «белый свет», о котором говорят — это полная фигня. Во-первых, я не понимал, что я мертв. На самом деле, я думал, мне приснилось. Я был дома с мамой и папой, но когда попытался заговорить с ними, они не услышали и даже не отреагировали. Сообщение о том, что я был убит самодельным взрывным устройством в Афганистане, не пришлось долго ждать.

Шок — это все, что я чувствовал, все были разбиты этими новостями. В тот момент я думал, что это просто кошмар. Мне хотелось проснуться рядом с моим приятелем, Снайпером, в наших казармах и трепаться с ним о всякой фигне. Но этого не случилось. Вместо этого, я был вынужден смотреть, как моя