Громовые степи [Николай Николаевич Стариков] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

выстрел, одна дробинка попала в портрет Сталина, даже не в само изображение, а в раму.

Суд над «врагами народа» вершила приехавшая из областного центра «тройка». Хмуро смотрели они на подсудимых, заранее предрешая их судьбу. Без вины виноватые были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. После суда осужденных поместили под сцену клуба. Там они сидели до глубокой ночи. Эти люди тогда не были расстреляны «в течение двадцати четырех часов», как предусматривал приговор, а отправлены с проходящим пассажирским поездом в Сталинград. Больше о них никто ничего не слышал. Такими же таинственными и пугающими Сергею представлялись войска НКВД.

Семья Бодровых жила в Батурино, районном центре, так по наименованию железнодорожной станции назывался хутор Черкасский.

Сергей ждал повестку из военкомата, и все же она оказалась неожиданной. Был летний жаркий день. Горячий сухой ветер «афганец», как именовался он в народе, второй день непрерывно дул с юго-востока. Его жаркое дыхание иссушало землю, корежило траву. Листья на деревьях темнели, сворачивались в трубочки и вяли. Небо заволоклось серым дрожащим маревом, сквозь которое нестерпимо жгло солнце. Спасением была вода.

Пруд в центре Батурино большой, глубокий. Крупные деревья вплотную подступают к берегу. Под их густой зеленью и располагаются отдыхающие. Пацанам хорошо везде. Сколько раз за день в воду и обратно — не сосчитать. Девчонки — те группками держатся поодаль, но ни одна ребячья затея не обходится без их комментариев.

Сергей не работал уже около недели. Со сверстниками бултыхался в теплой ласковой воде, безмятежно отдавался покою.

Когда он под вечер пришел домой, на пороге его ждала мать. Она молча протянула ему повестку из военкомата и со слезами на глазах ушла в комнату. Если несколько минут назад, прыгая «ласточкой» с обрыва, призывник чувствовал себя мальчишкой, теперь эта небольшая бумажка, предписывающая послезавтра явиться в военкомат для отправки в армию, заставила взглянуть на себя по-иному. Не осознавая еще в полной мере наступившую перемену в своей жизни, Сергей по-взрослому стал успокаивать мать. Возвратился отец из магазина. Он поставил в угол корзину с торчащими в разные стороны горлышками бутылок, подошел к сыну, взял в свои ладони его лицо, поцеловал в глаза и дрогнувшим голосом сказал:

— Вот, дите мое, пришел и твой черед. Только недавно меня провожали в армию, теперь тебя надо готовить к отправке. Жисть такая! Одни проводы. Главный тебе наказ: вернуться домой живым и здоровым. Мы тебя будем ждать каждый день.

За ужином отец налил три стопки водки. Это было впервые — признание сына совершеннолетним человеком. Мать хотела вмешаться в такую уравниловку, но отец отмахнулся от нее:

— Не мешай нам, дай выпить с сыном на равных. Он теперь уже не мальчик, служивый, можно сказать. Так я говорю, сынок?

— Верно, — поспешно согласился Сергей.

— Ну, с богом.

Поглядывая украдкой на висевшие за спиной отца ходики, стрелки которых неумолимо приближали встречу с Зиной, «служивый» совершенно не был настроен на долгие разговоры с родителями. Надо спешить. Если опоздает, чего с ним никогда не случалось, придется потом долго оправдываться. Она не простит ни минуты опоздания, что бы ни произошло, хотя сама в этом деле не отличалась аккуратностью.

— Ты, я вижу, сынок, спешишь, — мать положила ему руку на плечо, — понимаем. Иди погуляй с друзьями. Завтра соберутся родственники и тебе надо быть дома.

Сестренка Лида фыркнула по поводу «друзей» и вышла во двор. Мать пыталась остановить ее, но она сказала, что хочет посидеть на крылечке.

Лида остановила за руку проходившего мимо Сергея и тихонечко шепнула:

— Мы с Зинкой случайно оказались вместе в магазине, сегодня она идет в клуб на танцы. Духовой оркестр приезжает от военных.

Он часто удивлялся Лидкиным способностям не болтать много, как это обычно делают девчонки, а сказать самое важное в нужный момент. А ведь всего-то десять лет! Вот и теперь исчерпывающая информация родному брату.

— Без тебя знаю.

— Ничего ты не знаешь, — обиделась девочка невниманию брата, — подумаешь — взрослый. Уедешь, не буду тебе писать письма.

— Ты смотри не вздумай всерьез сердиться, — Сергей положил руки на плечи сестренки, — пиши суть, я пойму.

— Ладно уж.

Танцы были в самом разгаре, когда Сергей пришел к клубу. На небольшой сцене, сверкая медью, играл оркестр из летнего военного лагеря. Событие для Батурино довольно редкое, поэтому в фойе клуба и около двери бурлили голоса, народу было не пробиться. Из раскрытых настежь окон лились приятные звуки вальса «На сопках Маньчжурии». Сергей стоял с друзьями у входа, слушал музыку. Ему не хотелось идти в зал. Вальс был торжественно-печальным, вполне созвучным настроению. Теплый летний вечер, музыка духового оркестра, друзья, милая сердцу обстановка — все это до щемящей боли в груди, до слез вдруг реально воплотилось в понятие «Родина».

Зина