Ястребки [Зоя Ивановна Воскресенская] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (22) »
Зоя Ивановна Воскресенская
Ястребки
Ястребки — это не птицы и не самолёты. Ястребки — это дети революции, юные помощники партии. В первой русской революции питерские мальчишки помогали своим отцам в борьбе за свободу. Они охраняли вместе с рабочими-дружинниками митинги, были связными, отвлекали на себя внимание жандармов и шпиков, сражались на баррикадах. За сноровку в деле, смекалку и бесстрашие рабочие прозвали этих ребят ястребками.
ЯСТРЕБКИ
Василь с ястребками пробирались к саду Народного дома. Егорка заартачился: он уже здесь побывал — хватит! До сих пор помнит, как сторож чуть ухо не оторвал, да вдобавок мать отлупила за порванную рубаху. Это не считая расцарапанных в кустах крыжовника рук. Василь глянул на него с презрением: — Бублик с маком! Не может понять: не баловство это. И в саду сейчас ни крыжовника, ни сторожа. — Просто оробел, — объяснил Ромка и добавил разные другие, не очень приятные для Егорки слова. Но Егорка лезть в сад отказался наотрез. Ребята перебирались через высокий кирпичный забор. Мешали валенки — большие, не по ноге. Прыгали в пушистый, глубокий сугроб. В саду рассыпались вдоль забора. Каждый облюбовал себе «бойницу» — отверстие в кирпичной стене, сделанное просто для красоты, а ребятам это было на пользу. Сквозь отверстия можно увидеть кусочек улицы и переговариваться как по трубе. Василь занял позицию у второй бойницы от угла. Ромка устроился на старой кривой иве, что росла напротив Народного дома. Пальцы на руках скоро одеревенели, стыли ноги, но Ромка боялся шевельнуться, чтобы не открыть себя. У подъезда дома в свете фонарей искрилась снежная пыль. По булыжнику цокал подкованными сапогами городовой — хозяин улицы, лютый враг всех мальчишек. Только бы он не заприметил Ромку! Наконец в подвальном помещении засветилось окно. Ромка мигом соскользнул с дерева, выждал, пока городовой скроется в конце улицы, и вбежал в подъезд. В зрительном зале кончился спектакль, и публика стала расходиться; в гардеробной стоял шум и толчея. Вместе со зрителями уходили из Народного дома и делегаты Первой петербургской партийной конференции, которая здесь тайно собиралась. На втором этаже Ромка приоткрыл дверь в комнату. В комнате было много беспорядочно раздвинутых стульев. Лицом к двери стоял небольшого роста человек с крутым лбом. В бородке и усах рыжинки поблёскивают, в глазах — золотые искорки. Он надевал пальто и говорил дяде Ефиму: Мы очень хорошо поработали сегодня, Ефим Петрович. Голосование показало, что большевики одержали верх. Ромка хотел закрыть дверь, но говоривший приметил его и спросил: — Вам кого, молодой человек? — Мне дядю Ефима, — ответил Ромка и покраснел: до того у него получилось это не по-взрослому. Ефим Петрович оглянулся. — Это наш ястребок, Владимир Ильич… Все в порядке? — спросил он Ромку. — Вроде всё. — Мы можем быть уверены? — спросил Владимир Ильич. — Да! — твёрдо ответил Ромка и снова почувствовал себя взрослым. Он выбрался с толпой на улицу, пробежался вдоль забора и прижался спиной ко второй бойнице. Слышно было, как в отверстие в стене кто-то дул и громко дышал. Ромка улучил удобный момент и сердито прошептал Василю в переговорную трубу: — Скажи, чтоб тихо сидели и не пыхтели. Жди моего сигнала. Мальцы примолкли, но вот Федюнька начал рассказывать, будто в Потере конку возить будут не живые лошади, а «лектрические» и будто все те кони в шапках-невидимках и по-иностранному называются «трамвай». Федюнька хотел ещё что-то интересное рассказать, но получил от Василя подзатыльник и замолк. Ромка пристально вглядывался в проходивших людей. Вот уже перестали хлопать двери Народного дома, и улица опустела. Неужели проглядел. Ему даже жарко стало, и в ушах от напряжения зазвенело. Где-то со стороны Расстаннои улицы раздались крики, и туда заспешил городовой. «Наверно, драка», — подумал Ромка. Из подъезда Народного дома вышли двое. Один был длинный и худой — это дядя Ефим, а во втором, одетом в тёмное пальто и высокую мерлушковую шапку, Ромка узнал человека с золотой искоркои в глазах, которого дядя Ефим называл Владимиром Ильичём. Вот из-за угла вынырнул какой-то барин в долго-полом пальто и в котелке, с тросточкой в руках. Мелким быстрым шагом он пошёл следом за дядей Ефимом и его спутником. Шёл крадучись, как кот, и даже снег не скрипел под его ногами. Это был шпик. Ромка знал, что шпик будет теперь как тень следить за Владимиром Ильичём и где-нибудь по дороге укажет на него жандармам, а те арестуют его и посадят в тюрьму. Время было тяжёлое. Шёл 1906 год, второй год- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (22) »
Последние комментарии
52 минут 43 секунд назад
9 часов 45 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад