Speechless (СИ) [Юрий Иовлев] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Серьезно, он этого не планировал.

Это абсолютно точно был беспрецедентный случай, когда его решительно ударила странная идея – и сковала почти пугающей уверенностью – на несвойственный ему порыв.

Все произошло после того, как он прошел через лицезрение еще одного краснеющего, неловкого шута, который спотыкался от волнения о собственные ноги и заикался из-за завязывающегося узлом языка, дрожащими руками вручая ей нелепый букет фиолетовых цветов. Благодарность за её медицинские способности – стыдливо настаивал безликий шиноби-выскочка, абсолютно незнакомый ему до того момента.

Но глаза Учиха Саске – потрясающая, убийственная комбинация Шарингана и Риннегана – могли за любой причиной обнажить истину. Не существовало ничего, что могло бы скрыться от его пугающе проницательного ястребиного взгляда.

И ему сразу же стало известно – еще когда он находился на казалось бы безопасном расстоянии со сжатыми в кулаки руками в карманах; ожидая – крайне нетерпеливо – пока она перестанет уделять внимание незнакомцу; он узнал, испепеляющим взглядом смотря на практически оскорбительный, комичный фарс разворачивающейся перед ним сцены, что ему было достаточно даже этих коротких возвращений домой из его странствий, чтобы заметить, какое количество заинтересованных лиц привлекает её полностью раскрывшаяся женственность.

Бесконечно досаждавшее в страшном подростковом возрасте избыточное женское внимание давно научило Саске распознавать кокетливые выстрелы, стоило их только увидеть. На протяжении двух лет он достаточно путешествовал, чтобы не раз ненароком становиться свидетелем множества романтических стратегий на шумных улицах бесчисленных селений, в которые он заходил – большинство из них выглядели крайне вызывающе и заслуживали безоговорочного презрения. Тем не менее, было до боли очевидно, когда отчаянный влюбленный дурак хочет ухаживать за женщиной – даже для такого эмоционально отстраненного человека, как Саске.

Обычно относящийся к подобным совершенно ненужным вопросам с абсолютным презрением и пренебрежением, он обнаружил, что становится странно и чрезвычайно восприимчив к этим романтическим жестам, когда они касались одной конкретной розоволосой куноичи.

Каждый раз, когда он возвращался в Коноху, каждый раз, когда он проходил по этим спокойным улицам, сохраняя молчание рядом с ней, пока она оживленно щебетала, восполняя те месяцы, что прошли с момента, когда он последний раз был дома, он замечал все больше и больше взглядов. Сильнее и сильнее раздражался.

Больше и больше кровожадности в брошенном тайком свирепом взгляде, словно острый кунай, в каждые блуждающие наглые глаза, что любовались Сакурой, когда бы она ни гуляла с ним. Пронзающие, практически смертоносные взгляды, что ясно приказывали всем и каждому отправиться в ад и попытаться скрыться, пока у них еще есть шанс.

Самым загадочным – и, пожалуй, тревожащим – было то, как часто Саске начал думать о ней, пока находился далеко. Как он ловил себя на посланном в ночное небо интересе, сколько молодых людей делали отвратительные попытки покорить Харуно Сакуру в его отсутствие – и как он из-за расстояния между ними ничего не может сделать, чтобы воспрепятствовать им.

Эти ужасные, вызывающие тошноту мысли беспокоили его несколько месяцев, ложась непонятным грузом на плечи. Он не знал, почему это так бесило, почему мозг не мог переварить и принять это. И когда он на сей раз вернулся и ясно увидел то, что тяготило его разум по несколько раз за сутки почти ежедневно, что-то внутри окончательно переломилось.

И как ответственный, готовый защищать сокомандник, которым он являлся, он сказал себе, что он должен что-то с этим сделать. По крайней мере, ради Сакуры. Чтобы спасти её от неудобных улыбок и неуклюжих проявлений фальшивой благодарности, что она была вынуждена демонстрировать, получая нежеланные порывы внимания от мужчин, которые – Саске знал абсолютно точно – она никогда не принимала с романтической позиции.

Однако некая часть его по-прежнему шептала, что он не имеет права действовать подобным образом. В конце концов, он месяцами путешествовал, оставив её, Наруто – главного идиота во вселенной, и Какаши – бывшего-сенсея-ставшего-Хокаге, позади. Он знал, что упустил некоторые кусочки её жизни – их жизней – когда решил странствовать в одиночестве, приступив к поискам великих тайн этого мира. С самого начала он абсолютно ясно дал понять, что нуждается в личном времени и пространстве. И они терпеливо дали ему это, зная, что сейчас Саске нужно найти себя – но хранили веру, что однажды наступит день, когда он будет готов к ним вернуться.

Действительность была такова, что Сакура вольна улыбаться и знакомиться с кем хочет. В конце концов, он ничего ей не обещал.

Но после Саске вспоминает – с резким приступом боли от сожаления за действия, что он совершил – ее последнее признание, за два года до того; как и первое, когда им было двенадцать, он никогда не мог изгнать его из своих мыслей.

Он вспоминал встретившее его ощущение её ласкового тепла и тонкий запах, когда он без всякого предупреждения тенью проскальзывал через главные ворота Конохи, и она радостно кинулась к нему (добе как обычно портил приятный прием сумасшедшим прыжком на обоих). Саске мог хмуриться и усмехаться, конечно, отталкивая проявления чувств между ними на публике, делая вид, что ненавидит их бесконечную восторженную суету. Однако внутри он втайне этим наслаждался.

Он никогда не обнимал Сакуру в ответ, вместо того всегда позволяя ей виснуть на нем столько, сколько ей захочется – но он чувствовал это каждой клеточкой. Её сердце заходилось барабанным боем, когда она стояла на цыпочках, крепко обняв его.

Он видел это – очаровательный румянец, расцветающий на её щеках, когда она, поднимая глаза, видела его взгляд на себе; расширившиеся зрачки, открытые перед ним.

Девичьи улыбки. Как её знаменитый пугающий темперамент словно испарялся в его присутствии. Как её глаза обращались почти виновато в его сторону, всякий раз, когда ей приходилось отказывать нежданному поклоннику, появлявшемуся перед ними во время их совместных прогулок по деревне.

Все маленькие знаки, шепчущие – она все еще любит его. Преданно. Всецело. Непоколебимо.

И потому противному голосу в голове он приказал заткнуться к чертям, потому что он не был готов делиться этими особыми чувствами – этим местом, что, он знал, он по-прежнему занимал в её сердце – с кем-то еще. Он уже многое решил – хотя у него все еще не было четкого плана дальше.

Стоило Саске войти, зазвенел колокольчик, оповещая о его визите. Мастер – худощавый старик в коричневой одежде и узорчатом фартуке, с очками на переносице, имел жидкие седые волосы, ярко-голубые глаза, слишком молодые относительно его возраста, и художественно-неряшливый вид. При виде Саске он понимающе улыбнулся. Как и обещал, сдавая материал тремя днями ранее, высокий шиноби проявил пунктуальность, явившись, как только магазин открылся для клиентов этим ярким солнечным весенним утром.

Саске слишком небрежно уронил на прилавок значительную сумму денег, моментально проинформировав мастера, что его просьба – первостепенной важности, и ему нужно закончить с этим прежде, чем он снова покинет Коноху.

Перед завтрашним девятнадцатым днем рождения Сакуры.

– А, Учиха-сан! – вежливо поприветствовал его старик. – Доброго утра, сэр! Как вам этот прекрасный день?

Никогда не принадлежавший числу людей, ведущих пустые разговоры, Саске хмыкнул и перешел к делу:

– Хм. Все готово?

– О, конечно, как вы и просили. Минуточку! – хозяин магазина исчез в рабочей зоне, расположенной в дальней части магазина.

Маленький мальчик с каштановыми волосами, устроившийся на высоком деревянном табурете у кассы – Саске предположил, что это был внук ювелира – открыто уставился на него любопытными ореховыми глазами. Он казался не старше девяти-десяти лет.

– У тебя забавные глаза, – выдал он в бездумной, прямой манере, свойственной детям.

Саске моргнул и подавил желание ответить мрачно-устрашающей ухмылкой, которая, он знал, заставит ребенка сбежать. Вместо этого, он милостиво решил избавить мальчишку от испуга ранним утром и проигнорировать невежливый комментарий, заняв себя равнодушным разглядыванием усыпанных камнями безделушек на планшетке, прежде чем вернуть внимание старику, спешно вернувшемуся с прямоугольной алой бархатной коробочкой в руке.

Положив её на стеклянную столешницу, он поднял крышку, демонстрируя содержимое. Мальчишка на своем сиденье потянулся любопытным носом вперед, чтобы украдкой нахально заглянуть туда.

Взгляд Саске прошелся по украшению с безмолвным благодарным удовлетворением. Изделие было искусно высечено из сияющей платины и абсолютно женственно. Кулон сиял прекрасным ограненным бриллиантом и глубоким гранатом – они слагались в символ гордости, чести, надежды и силы.

Оно было идеально для Сакуры. И в точности выполнит возложенную на него задачу.

– Вас устраивает, Учиха-сан? – затаив дыхание, осведомился хозяин. Из слухов, что словно пожар охватили деревню, он знал, что этому благородному и состоятельному заказчику было не так-то просто угодить.

– Ага, – отозвался Саске.

– Потрясающе! – расплылся в довольной улыбке старик. – Сейчас я в последний раз отполирую его для вас…

Саске терпеливо ждал, сверяясь с тихо тикающими на стене часами. Сегодня её смена, как проинформировал его ночью Наруто, начнется позже, в одиннадцать. У него еще достаточно времени, чтобы поймать её до того, как она уйдет.

– Если это не слишком наглый вопрос, могу я узнать, кто счастливый адресат этого колье? – старик попытался завязать светский разговор, подталкивая сидящие на переносице очки в процессе работы

– Девушка, – услужливо объяснил ему внук. – Это для девушки, дедушка.

Старик усмехнулся.

– О, в этом я уверен, мой мальчик. Мне просто любопытно узнать, какая девушка стала счастливицей.

Саске ничего не сказал; его молчание четко давало понять, что он не желает обсуждать подобные вопросы. Тем более, вскоре вся деревня будет знать – рассуждал он. Да и, в конце концов, ничего таинственного в его выборе подарка на день рождения не было. На деле все было совершенно наоборот – главная деталь украшения просто кричала об очевидном.

Когда ювелир закончил, он вручил коробочку Саске.

– Я вам должен еще что-то? – автоматически уточнил последний наследник клана Учиха.

– Ох, нет, боюсь, вы даже заплатили мне слишком много, Учиха-сан, – покачал головой старик. – Вот ваша расписка. Я должен вам вернуть часть денег, поэтому, прошу, позвольте…

– Оставьте себе, – оборвал его речь Саске, возвращая расписку обратно ювелиру, чтобы исключить возможность передумать и вернуть украшение.

Прежде чем старик смог выдать новый протест, Саске уже выскользнул из магазина.

***

По мере приближения к жилью Сакуры нервная дрожь усиливалась. Саске был сбит с толку, обеспокоенный непривычным раздражением от происходящего, приблизившись к входной двери; бархатная коробочка покоилась внутри сумки для мелких предметов, прикрепленной к поясу и укрытой темно-синим плащом.

Это все было ему несвойственно. Ему не нравилось, как начало колотиться сердце, как пересохло во рту. Он не привык к чувствам, постоянно заглушая их.

И в сотый раз разум засыпал его ворохом оглушающих сомнений.

Что, если ей не понравится?

Что, если она не хочет?

Что, если это чересчур?

Что, если этого недостаточно?

Что, если она обидится? Все же, здесь всего один вариант трактовки.

Что, если ты совершаешь конкретную ошибку?

Чем ты вообще думал, идиот?

Тебя столько времени не было в деревне – полагаешь, это подходящий подарок?

Ты что, дурак?

Не могу поверить, что ты действительно думаешь подарить ей это.

Что, черт возьми, скажет Наруто?

Этот идиот не позволит тебе все так оставить.

Это Сакура. Ты хочешь вручить это Сакуре.

Об этом станет болтать вся деревня.

Это вправду стоит всех хлопот?

Ты уверен?

Почему бы тебе просто не развернуться и забыть обо всем; просто подари ей конфеты, которые она любит, или лучше ничего…

Без предупреждения входная дверь резко распахнулась. Яблочно-зеленые глаза удивленно моргнули. Он уставился на нее в ответ. Сакура была уже одета для смены в госпитале.

– Ой! Саске-кун? – поприветствовала она его. – Доброе утро! Я собралась за кое-какими продуктами. Представляешь, молоко закончилось? Как я могу идти на работу без?..

Прочие её слова прошли мимо отключившегося слуха, потому что он застыл при взгляде на нее; голова опустела. Она появилась раньше, чем он смог должным образом подготовиться. Её мягкие неяркие волосы были аккуратно расчесаны, не достигая плеч, длинная прядь заправлена за ухо. Она выглядела так же свежо и очаровательно, как и дерево, с которым разделила имя – пусть он этого никогда не признает.

Сердце Саске грохотало в груди. Он почти желал разорвать вероломный орган. Он явно был сломан, гремя так тревожно без причины. Это не тяжелое сражение. Он не подвергается опасности.

Внезапно его охватила тревога.

О чем он вообще думал? Они не были… они даже не были каким-то образом связаны! Это чистый абсурд, но он даже не мог этого предположить. Он только хотел найти способ отвадить остальных мужчин Конохи; он просто желал послать ясное предупреждение, что он всегда будет присматривать за ней, и больше никто – что никто не может беспокоить её или подходить к ней за его отсутствием…

– …сегодня, Саске-кун? – закончила Сакура. Когда он продолжил сохранять отстраненное молчание, она помахала перед его лицом рукой, озадаченная тем, что он, похоже, не услышал ни единого её слова.

Его неожиданное появление, первое впечатление за утро, было радостью, но сердце её сорвалось в галоп. Это не было похоже на Саске – являться так рано. Что-то произошло?

– Саске-кун? – встревоженно повторила она. – Что-то не так?

– Ничего, – он практически рявкнул – слишком быстро и резко; не так, как намеревался.

Еще сильнее запутавшаяся от его мрачного настроения – но отчасти привыкшая справляться с этим – она пожала плечами:

– Что ж, ты уже завтракал? Может зайдешь на чай? У меня есть час, прежде чем я уйду; куплю молоко позже.

Он без слов принял приглашение, даже зная, что делает огромную ошибку. Он только еще сильнее запутается в липкой паутине хаоса, глубже выкопает себе яму. Правильной, разумной вещью было бы пробормотать что-то про неудачника Наруто и смыться – даже если это ничерта не объяснит.

Бархатная коробочка обжигала бедро через кожу сумки. Он с ужасом осознавал это, пока она вела его в опрятную просторную гостиную и предложила занять место на полу перед низким столиком, а сама отправилась на кухню, просматриваемую через широкий проем, и наполнила чайник свежей водой.

Краем глаза он смотрел ей в спину; взгляд его, слишком медленно, чтобы это было в рамках социальных норм, скользнул по мягким линиям бедер на стройные ноги. Он отвел глаза, вместо того демонстрируя молчаливое раздражение ни в чем неповинной деревянной столешнице перед ним, пока мысли хаотично метались внутри.

Ну и что он планирует делать сейчас? Почему он ощущает такую нерешительность? Такую тошнотоворную неопределенность? Учиха Саске всегда абсолютно точно знал, что делает. У него всегда была стратегия битвы, он всегда контролировал себя и обладал холодной головой. Он чувствовал, словно каким-то образом позорит фамильное имя этим поведением невежественного бестолкового идиота.

– Так что тебя привело сюда так рано, Саске-кун? – осведомилась Сакура между делом, продолжая суетиться на кухне, готовя чай способом, который, если её не подводила память, ему нравился. – В смысле, я рада тебя видеть, но я думала, ты сейчас тренируешься с Наруто.

– … – Саске не знал, что сказать. Лгать он не хотел. Но и сказать ей всю смущающую правду не мог. Кроме того, он накануне уже надрал жалкую задницу Наруто и тактично отверг требования злющего друга о реванше. На этот раз он намеревался покинуть деревню как победитель последней битвы.

Итак, после некоторых тщательных раздумий, он решился на хитрое и краткое:

– Хм. Гулял.

Сакура, стоя к нему спиной, усомнилась в этом; уголок губ дернулся в улыбке. Гулял? Под её входной дверью с утра? Сердце затрепетало и она укорила себя в неоправданной надежде, от которой защекотало в животе. Скорее всего это было просто чудесное совпадение, заключила она. Но даже несмотря на это она была еще более заинтригована. Заглядывать в одиночку – не про него…

– Так когда ты снова уходишь? – она небрежно озвучила главный вопрос, преследующий её разум последние две недели, что он находился в Конохе. Саске был непредсказуемой загадкой – появлялся без предупреждения, а в следующую секунду так же внезапно исчезал, безмолвно и стремительно, словно мимолетная тень.

В последний раз он ушел ночью, она даже не смогла попрощаться, из-за чего погрязла в опустошающих страданиях надолго, пока Ино почти буквально не выдернула её из отвратительного состояния жалости к себе.

Он долго молчал; она прикусила нижнюю губу. Он не хочет ей сказать? Что если он пришел проститься на ближайшие семь-восемь месяцев? Каждый раз все труднее становилось смотреть, как он уходит. Сложнее убеждать себя, что она счастлива отпускать его, не зная, когда снова увидит любимое лицо.

А затем прозвучал ответ. И ударил по ней что железный молот, выбивая весь воздух из легких.

– Завтра.

Хрупкая чашка, что она полоскала под струей воды, неуклюже выпала из рук, от удара тут же разлетаясь на осколки. Она мысленно выругалась; пульс заходился, пока она растеряно собирала осколки, успевая порезать кожу в процессе.

– Завтра?.. – бездумно эхом повторила она. – Но завтра… – голос сорвался, когда взгляд упал на багровые пятна, украсившие белую раковину.

Он уходит… в день её рождения?

Когда Какаши и Цунаде в качестве подарка дали ей выходной? Когда она знала, что Наруто уже построил для них планы?

Она не могла поверить. Плечи её поникли, когда ей в голову пришла вполне реальная и обескураживающая мысль, что он даже не понимает значимость завтрашнего дня.

Конечно же Саске не знал, грустно сообщила она себе, высыпав осколки в мусорку и посылая тонкий луч чакры на израненную руку. Он столько времени проводит в путешествии, видит столько прекрасных вещей и конечно встречает столько интересных людей, что ничего удивительного, что он не помнит о чем-то столь несущественном, как её день рождения.

В конце концов, это не такое уж и событие – отчаянно пыталась она себя успокоить. Напрасно. Его последний она тоже пропустила; даже когда она отправила поисковых псов Какаши, чтобы доставить подарок, они таинственно вернулись уже без него, упрямо отказываясь раскрыть его судьбу – а она всегда была слишком застенчива, чтобы спросить Саске, получил ли он редкий набор сюрикенов, который она купила для него. Конечно же, оружия у него она никогда не замечала.

Доставая новую чашку, она, сглотнув, попыталась загнать подальше разочарование. Но оно походило на густой комок в горле, что не желал двигаться с места.

– Ясно, – тихо произнесла она, злясь на ощущение подступающих к глазам слез. Она обещала себе, давно, что она больше не заплачет перед ним. Она думала, что переросла этот этап и уже отошла от столь жалких проявлений слабости.

Но, похоже, Учиха Саске все еще мог превратить её в трясущуюся, убогую размазню, даже на грани её девятнадцати.

Возьми себя в руки, сурово приказала она себе. Что ты вообще так переживаешь? Даже если он останется, максимум, что ты получишь – его согласие поесть командой рамен вечером. Он бы не провел весь день с тобой, и не баловал безмерно, как Наруто или Ино.

Потому, с чего бы она была так расстроена. Хотя Сакура знала. Просто его присутствие здесь, рядом, в особенный для нее день, было бы ценнее и желаннее любого другого подарка.

– Сакура.

Она замерла от внезапного звука его тихого голоса прямо за её спиной. Она была так рассеяна и потеряна в своих подавленных размышлениях, что даже не услышала его перемещения.

Нацепив самую яркую из своих фальшивых улыбок, она на автомате повернулась к нему.

– П-прости, Саске-кун, – запнулась она, внезапно ощутив себя снова на семнадцать, когда он впервые вернулся – слишком мимолетно – в деревню. – Я просто подумала… – голос удивлено сорвался, когда она увидела, как он протягивает ей бархатную алую коробочку.

Он многозначительно отвернулся, устремив взгляд на кафельный пол.

– Э? – её глаза едва не вышли из орбит от ошеломленного недоверия.

Он настойчиво протянул руку ближе, все еще отказываясь встретиться с ней взглядом. Нахмурился, едва выпятив нижнюю губу.

Сакура изумилась.

Он дуется?

Если бы тут был кто-то другой, она бы определенно характеризовала его поведение именно так. Но для Саске это скорее явно подчеркнутый, недовольный – но очаровательный – хмурый вид.

– Это мне? – глупо уточнила она.

Нет, гений, ехидно язвил внутренний голос. Умывальнику. Кто тут еще есть?

– Просто возьми, – нетерпеливо посмотрел он на нее. Казалось, чем дольше он вынужден это держать, тем сильнее чувствует неловкость. Почти смущение.

Сакура покраснела, уязвленная тем, что она забыла о манерах, и, наконец, выдернув себя из состояния шока, безропотно приняла коробочку. Саске защитным жестом скрестил руки, сознательно отворачиваясь от нее – но краем глаза заинтересованно следя, как она взглянула на подарок в своих руках.

Сердце колотилось где-то в горле, звон напряженных нервов усилился, пока он внимательно следил за выражением её лица, когда она поднимала крышку.

Он заставил себя сдвинуться в момент, когда услышал звон стекла в раковине. Потому что видел, как опустились её плечи, когда он сказал, что уходит завтра. Как ненароком ранил её, снова.

И он не сумел выдержать этого чувства вины, вгрызающегося в него, разъедающего внутренности словно кислота. Он моментально оказался позади нее, позвав её по имени раньше, чем смог изменить свои мысли или остановить себя.

Теперь было поздно, чтобы отступать. Слишком поздно. Он идиот. Но дело уже сделано. Все, что он сейчас мог – наблюдать её реакцию и надеяться, что она не откажет.

А потом он увидел это. Увидел, как расширились её зеленые глаза, когда им открылся изящный, из бриллиантов и гранатов кулон в форме веера Учиха, на прекрасной платиновой цепочке. Он увидел её дрожь, когда по ней ударило осознание, услышал слетевший с губ недоверчивый вздох.

Сакура не могла в это поверить. Долгие, полные ошеломления секунды, разум её пытался принять то, что перед её глазами. А после понимание врезалось в нее как огромная волна, и значимость этого утопила её, выбив дыхание.

Она попыталась заговорить. Что-то сказать. Что угодно. Но она пребывала в состоянии онемения. С губ срывались лишь рваные потоки воздуха, когда невероятный фейерверк счастья взорвался в груди; глаза вновь увлажнились. Невысказанное значение его подарка громко заявляло о себе.

Он признал её чувства. Наконец, после стольких лет боли в сердце, он ответил – в своем стиле, финальной точкой, от которой её ноги превратились в желе.

А потом она всхлипнула; расплакалась, горячими, беспорядочными, душащими слезами; разрыдалась бесконтрольно, прижимая коробочку к сердцу и бессвязно что-то пытаясь выдавить сквозь слезы.

Саске обмер в явном ужасе от её реакции; боль отказа вонзилась безжалостно прокручиваемым лезвием в живот. Он тяжело сглотнул. Это было действительно так плохо? Это было правда так ужасно для Сакуры – представить ношение герба Учиха на шее? Неужели она отторгала эту идею так сильно? Он совершенно неверно понял её? Он мысленно проклинал себя. Он знал, что это с самого начала было идиотской идеей. Все это время он знал…

Он открыл рот, чтобы машинально сказать ей, что все в порядке – даже если он так не думал – что она не должна носить это, если действительно не хочет, только бы она перестала плакать так душераздирающе…

Но потом, наконец, ей удалось сформулировать осмысленные слова, и его затопило облегчение – столь внезапное и всепоглощающее, что он шумно выдохнул, даже не представляя, что все это время не дышал.

– С-Саске-кун! – она задохнулась. – Э-это так прекрасно! Я н-не могу поверить… ох, Саске-кун!

Он смотрел с недоверием. Почему она тогда столько рыдала? Она была такой… такой чертовски раздражающей, никогда не делала того, что он ожидал или хотел. Он просто не мог этого понять. Он не мог понять её.

– Тц. Стоп, – сухо приказал он; неловко, крепко сжав кулаки, абсолютно встревоженный её слезами – даже если они были от счастья. – Сакура… перестань плакать…

– Н-но, Саске-кун! – воскликнула она. – К-как я могу носить это?! Если… если люди увидят меня в нем, они подумают… – она внезапно замолкла, резко выдохнув, когда его пронзительный, бесцеремонный и откровенно вызывающий взгляд устремился на нее.

И тогда она осознала. Саске хотел, чтобы люди знали. Его не заботило, что остальные скажут.

Сердце взорвалось, воспарив от необъяснимой радости.

– Прости, – рыдания стали сильнее; она потрясла головой. – П-прости, Саске-кун. Я просто! Просто!.. Я так счастлива! – затараторила она.

Он сглотнул, выбитый этим из колеи, но странно вдохновленный одновременно. Шагнув вперед, он забрал у нее коробочку. Ему нужно надеть это на нее – решил он, прежде чем случится очередная бесполезная, раздражающая сцена.

Она повернулась, все еще всхлипывая, принимая его помощь, все еще чувствуя, что может проснуться от самого счастливого сна, в котором пребывала в данный момент.

Внутри радостные мысли неслись наперегонки с восторгом.

Он не забыл! Он помнил! И какой подарок он выбрал для нее!

Когда Саске поднял цепочку и нащупал застежку, его охватило волнение от того, что пальцы охватил мелкий тремор. К счастью, Сакура не могла этого видеть, и у него появилась возможность предпринять несколько попыток спокойно застегнуть украшение на тонкой светлой шее.

Наконец, когда ему удалось это сделать, Сакура обернулась к нему, демонстрируя кулон, покоившийся чуть выше ложбинки груди. Он лег аккуратно – прямо над сердцем.

И в этот момент Саске забыл о той неуверенности. Забыл о неловкости и смущении. Все, о чем он мог думать – как правильно символ клана смотрится на ней. Как он ей идет. Как он мог даже не замечать чего-то настолько очевидного ранее.

Он протянул руку, кончиками пальцев обрисовав контур изысканного кулона, будто опасаясь разбить его своим прикосновением.

Глаза Сакуры наполнились новыми слезами. Это было само совершенство. Она будет хранить его вечно. Она вновь поймала себя на том, что выдает какие-то бессмысленные слова, потому что чувства взяли над ней верх.

– Это прекрасно, Саске-кун! Мне так нравится! Спасибо! Я буду всегда носить его! – поклялась она, зажмурившись. – Даже отходя ко сну, даже на тренировке или в госпитале, или на миссиях – где бы я ни была, я буду носить его везде, куда бы ни пошла, всегда!..

Саске нахмурил брови, тень легла на его красивые черты. Она слишком много болтала, выдавая какую-то нелепицу и вызывая у него головную боль. Ему нужно было найти надежный способ заставить её замолчать, прежде чем не заявились соседи, желающие выяснить, откуда шум и суматоха.

А потом пришел он. Новый, нехарактерный ему импульс. Идеальный способ остановить эти раздражающие губы.

– Я никогда не сниму его, – Сакуру несло дальше на эмоциях. – Даже если Ино-свинина будет умолять меня дать примерить, я никогда!..

Остаток предложения растворился в воздухе, когда легкие переполнились от ощущения чего-то теплого и мягкого, прижавшегося чуть ниже левого уголка её губ. Стеснительное прикосновение легче пера. Сакура распахнула глаза, и во второй раз за несколько минут оказалась в абсолютном ступоре.

Лицо Саске застыло в паре дюймов от её собственного; его напряженные, обрамленные густыми ресницами, несоответствующие друг другу глаза прожигали её насквозь двойным пламенем. Они заставляли её тело сгорать, сердце – срываться в дикий галоп, так, как больше не мог никто, и вдруг она смогла прочесть их безмолвное, невысказанное послание с пугающей ясностью.

Неожиданно она сумела распознать обещание за его взглядом из-под полуопущенных ресниц, когда он прислонился прикрытым темно-синей тканью лбом к её собственному.

Жди меня.

Он снова уходит – поняла она; горькая мучительность момента вновь сдавила горло. Но на сей раз отчаяния не было – только расцветающая надежда и ожидание его следующего возвращения. Он хотел, чтобы она проявила чуть больше терпения.

Без колебаний – но с застенчивостью, сопровождающей первую попытку того, что она хотела сделать – Сакура подняла руки, чтобы обвить вокруг его шеи, и шагнула вперед, преодолевая небольшую дистанцию между их телами, прижимаясь к нему и вызвав у него тихий выдох.

Она увидела, как промелькнула нерешительность – мимолетная вспышка страха и паники – в его взгляде. Как демоны прошлого, казалось, на мгновение ринулись вверх, угрожая вырвать его из её теплых, нежных объятий вновь.

Но на сей раз, решительно сказала себе Сакура, она не позволит им. Её успокаивающие объятия стали чуть крепче.

И все мысли вылетели из головы Саске от ощущения её пальцев, проходящих через его волосы, перебирающих тонкие спутанные черные пряди с нежностью, изгнавшей последние призрачные ошметки неуверенности и всего остального из его разума. Сердце застучало сильнее. Он знал – для них обоих не будет пути назад, если он позволит случиться тому, на грани чего они стоят.

Но здесь и так не было шанса уйти – промелькнула рассеянная мысль; почему-то не получалось сосредоточиться или даже подумать о себе, когда её гипнотизирующие глаза утопили его в манящих изумрудных омутах – еще в момент, когда он решил подарить ей колье с символом клана.

И когда она мягко заставила его наклонить голову, чтобы целомудренно прижаться к его губам своими, он впервые потерялся в опьяняющей мягкости её прикосновений, чувствуя её стремительное сердцебиение, врезающееся в его грудную клетку – она ответила на его негласное предложение.

Всегда, Саске-кун.