Ревенант (ЛП) [Ларисса Йон (Айон)] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Ларисса Йон Ревенант (Демоника — 11)

Переведено специально для группы WonderlandBooK

Любое копирование без ссылки на группу и переводчиков ЗАПРЕЩЕНО!

Переводчики: inventia, angelinz, Casas_went, kr71, amnesia_forever

Редактор: Casas_went, inventia, natali1875

Русифицированная обложка: inventia

Глава 1

Ревенант был грёбаным падшим ангелом.

Хотя, погодите-ка… ангелом. Он лишь считал себя падшим.

Все пять тысяч долбанных лет.

Но Ревенант никогда не был ангелом. Может быть, технически, но как может кто-то, родившийся и выросший в Шеуле — обители демонов, которую некоторые люди называют адом, — считаться, мать его, святым, ангелом с сияющим нимбом над головой? Может у него и был нимб, но сияния уже давно не было, с тех пор, как всего несколько часов отроду он впервые вкусил материнское молоко, смешанное с кровью демонов.

Пять тысяч сраных лет.

Прошло две недели с тех пор, как он узнал правду, и воспоминания, которые были отняты, вернулись. Теперь он вспомнил всё, что произошло на протяжении веков.

Ревенант был плохим, очень плохим ангелом. Или очень-очень хорошим Падшим, смотря с какой стороны посмотреть.

Гнев подобно токсину прожигал его вены, когда Ревенант ходил по подземной стоянке Центральной Больницы Преисподней. Может быть, у врачей там есть какое-нибудь магическое лекарство, способное снова лишить его воспоминаний. Жизнь была намного легче со знанием, что ты чистейшее зло, падший ангел без каких-либо положительных качеств.

Ладно, возможно у него всё ещё нет каких-либо положительных качеств, но сейчас всё, что у Ревенанта было — это противоречивые чувства. И вопросы. И брат-близнец, полная его противоположность.

Зло рыкнув, Ревенант шагнул ко входу в приёмное отделение, стремясь найти определённого доктора — Неистинного Ангела — которая могла бы помочь хотя бы на пару часиков забыть про прошедшие пять тысяч лет.

Стеклянные двери с шорохом распахнулись, и женщина, к которой он пришёл, неторопливо вышла наружу. Её потрясающее тело обнимала синяя, в милый, жёлтый узор униформа. В мгновение ока вся кровь прилила к паху Ревенанта, черт возьми, хер бы с этими лекарствами, она — то, что доктор прописал.

Прими её дважды и позвони доктору утром.

С момента, как пару недель назад Ревенант столкнулся с Блэсфим, стал ею одержим, и сейчас, когда она шла навстречу, передвигая длинными ногами, он мог лишь представлять, как она этими ногами обнимала его за талию, пока он входил в её тело.

И чем ближе подходила Блэсфим, тем сильнее напрягался Ревенант, а когда она выронила ключи и остановилась, чтобы поднять их, выругался, после чего решил, что она может ронять ключи так часто, как пожелает, потому что тогда ему открывается невероятный вид на её декольте, когда футболка оттягивается при наклоне.

Блэсфим выпрямилась, нацепила кольцо брелока на палец и снова направилась к нему, напевая песню Duran Duran.

Ревенант преградил ей путь, встав между двумя чёрными машинами скорой помощи.

— Блэсфим.

Она подскочила от неожиданности, и перепуганный вскрик слетел с её полных алых губ, обещающих мужчинам неземное блаженство.

— Ревенант. — Блэсфим бросила взгляд на двери больницы, и у него возникло впечатление, что она просчитывает план отступления. Так мило. Она считала, что сможет сбежать. — Почему ты здесь околачиваешься и что забыл на парковке?

Околачивается? Хотя, наверное, можно и так сказать. 

— Шёл к тебе. Хотел увидеться.

Блэсфим мило улыбнулась. 

— Ну, ты увидел меня. Покеда. — Она развернулась, её белокурый хвостик подпрыгнул, и направилась в противоположном направлении.

Назад в больницу.

Мысленным вращением запястья он изменил свою одежду. Теперь на нем были надеты джинсы, ковбойские сапоги и футболка с логотипом " NASCAR». Также поменялся цвет его диной до плеч волос — вместо чёрных они стали каштановыми. Затем Ревенант возник перед ней, снова преградив путь.

— Может, так я тебе больше нравлюсь?

Она бросила на него категоричный взгляд. Деревенщина был явно не в её вкусе.

Решив попробовать ещё раз, Ревенант снова изменился. Теперь перед Блэсфим стоял рыжеволосый, коротко стриженый мужчина в деловом костюме.

— А так?

Блэсфим продолжала таращиться. Ревенант вернулся к своему образу крутого байкера и перестал страдать херней.

— Пойдём со мной.

— Ох, ничего себе. — Блэсфим сложила руки на груди, тем самым привлекая внимание Ревенанта к этому месту. Миленько. — Ты быстро переходишь к делу.

Ревенант пожал плечами. 

— Экономлю время.

— Ты планировал хотя бы накормить и напоить меня? Ну, знаешь, перед сексом.

— Нет. Только секс. — Много… много секса.

Он практически представлял, как её голос с хрипотцой становится глубже в порыве страсти. Фактически видел голову Блэсфим между своих ног, её рот на его члене, а руки на яйцах. Ревенант чуть не застонал от представленного в голове порно-ролика.

— О-о, — произнесла она, её голос сочился сарказмом. — Ты милый.

Ни разу за все пять тысяч лет никто не называл его милым. И пусть слова произнесены с сарказмом, это самое приятное, что ему вообще говорили.

— Не делай этого, — прорычал он.

— Делать что? — Она смотрела на него, как на ненормального.

— Ничего. — Умирая от желания прикоснуться к ней, он протянул руку. — Тебе понравится моя игровая комната.

Блэсфим отшатнулась, словно он предлагал ей чуму, а не руку.

— Иди к чёрту, придурок. Я не хожу на свидания с падшими ангелами.

— Хорошие новости, это не свидание. — И я не падший ангел.

— Правда. В любом случае, я не трахаюсь с падшими ангелами. — Она жестом показала ему отойти. — Пропусти.

Она отвергает его? Никто не отвергал его. Никто. Воспитанный в темнице, со специалистами пыток и палачами, как и его приятели, он точно не научился искусству обольщения или даже светской беседе. Но на языке секса… он говорил свободно.

Блэсфим вновь начала уходить, и Ревенант моргнул в замешательстве. Так не правильно. У него виды на неё, и она должна была поддаться. Ситуация оказалась в новинку, какой-то… возбуждающей. Замешательство переросло в то, что он знал и любил: приподнятое настроение перед охотой.

В мгновение ока его чувства обострились и сосредоточились. До носа долетел ванильно-медовый аромат Блэсфим, а до слуха — её бешеный ритм сердца. Ревенант сосредоточился на безумно колотящейся вене на шее Блэсфим.

Желание наброситься на свою жертву, повалить и взять прямо здесь, практически подавляло. Но Ревенант медленно двинулся на Блэсфим, делая шаг вперёд, когда она делала шаг назад.

— Что ты делаешь? — Она сглотнула, когда натолкнулась на опорный столб.

— Я покажу причины, почему тебе нужно пойти со мной. — Он упёрся руками в столб по обе стороны от головы Блэсфим, склонил голову и коснулся губами её уха. — Ты не пожалеешь.

— Я уже сказала, что не трахаюсь с падшими ангелами.

— Да, так ты сказала, — пробормотал он. — Ты целовалась с ними?

— Э-э… нет, я…

Ревенант не дал ей возможность закончить фразу. Слегка отстранившись, он накрыл её губы своими.

Вкус клубничного блеска коснулся губ, и Ревенант поклялся, что раньше никогда так не любил эту ягоду.

Она схватила его за бицепсы, притягивая ближе, и углубила поцелуй.

— Ты хорош, — прошептала она ему в губы.

— Знаю, — прошептал он в ответ.

Внезапно боль взорвалась в его руке, когда девушка впилась ногтями в его кожу.

— Но не настолько.

Не успел Ревенант моргнуть, как Блэсфим толкнула его и нырнула под руку, вырываясь из плена его тела. После чего подмигнула и пошла прочь, соблазнительно покачивая бёдрами. Встав у двери карамельно-красного мустанга, Блэсфим обернулась и так порочно посмотрела на Ревенанта, что у него начал пульсировать член.

— Лучше сейчас сдайся, приятель. Я могу быть и не такой упёртой. — Она запрыгнула в машину и с визгом выехала с парковки.

У Блэсфим практически случился приступ гипервентиляции лёгких, пока она рулила по переполненным улицам Нью-Йорка, жалея, что утром не воспользовалась Хэрроугейтом, чтобы добраться до работы. Но нет же, она в последний раз на машине поехала из квартиры на Бруклине в ЦБП. Сентиментальная глупость, потратившая драгоценное время, да к тому же из-за этого она столкнулась с падшим ангелом, который почему-то после короткой, не очень приятной встречи в больнице несколькими неделями ранее, решил, что им нужно свидание.

Не свидание. Просто секс.

От одной мысли по телу Блэсфим проносился жар, а такого быть не должно.

Но Боги, он был невероятен. Стоя на стоянке ЦБП, облачённый в кожу и цепи, парень выглядел как гигантский гот-байкер, и носки его тяжёлых ботинок были украшены угрожающими шипами.

Даже на костяшках обрезанных перчаток были шипы. Ей всегда претил вид крутого парня, но Ревенанту он чертовски шёл.

У неё сложилось впечатление, что он живёт по принципу: если я это хочу, я это получу.

Даже когда он сменил внешность, был похож на модель с обложки журнала или актёра кино. Но при виде ковбойских ботинок, у Блэсфим возникло желание поиграть в наездницу — только не на коне — а после делового костюма в голове всплыли образы своеобразных игрищ на письменном столе.

Он не сдастся, да? По крайней мере, не без отпора, который она даст. Блэсфим не могла допустить, чтобы падший ангел разнюхивал о её жизни.

Выругавшись, она достала из сумочки мобильный и набрала оператора в компании по перевозке вещей. Салли ответила после второго гудка.

— Привет, Бонни, — поздоровалась Салли, используя имя Блэсфим в мире людей. — Грузчики сказали, что закончат погрузку вещей к концу дня.

— Хорошо, — ответила Блас. Было бы замечательно переехать сразу в отделение ЦБП в Лондоне, а не постоянно мотаться туда-обратно через Хэрроугейты в приёмном. — Я подъеду в течение часа… — Телефон пиликнул о втором вызове. — Можно я перезвоню? Мама на другой линии.

— Без проблем, — пропела Салли, после чего добавила обещание убедиться, что грузчики хорошо позаботятся о вещах Блэсфим, и спустя момент Блас переключилась на звонок мамы.

— Привет, мам. — Блэсфим резко нажала на тормоз, чтобы не въехать в чёртов пикап, у которого, вероятно, напрочь отсутствуют поворотники и стоп-сигналы, после чего показала средний палец водителю.

— Блас, — скрипучий голос матери послышался прямо рядом с Блэсфим.

Вскрикнув, Блас бросила телефон:

— Дерьмо!

Она открыла было рот, чтобы накричать на мать за то, что из ниоткуда появилась в машине, но заметив кровь, слова застряли в горле. Дева — сокращённо от Девастэйшн — сидела на пассажирском сиденье, и каждый её сантиметр был покрыт кровью. Из левого бицепса торчала кость, а правое бедро было сильно обожжено.

— О боже, — ахнула Блэсфим. — Что произошло?

Мама подняла дрожащую руку с живота, позволяя Блас увидеть зияющую рану, тянувшуюся от пупка до бедра.

Сама рана была не страшной, но исходящая от неё вибрация не сулила ничего хорошего. Что бы там ни крылось, это было… неправильным. И очень, очень опасным.

— Я… — Дева судорожно вдохнула… И без сознания уронила голову на окно.

— Мам! — Отъехавший грузовик позволил Блэсфим завернуть за угол и направиться в ЦБП. На автомате Блэсфим искала Хэрроугейт, и хотя он находился в квартале, рядом негде было припарковаться, а Мустанг Блас не могла кинуть посреди улицы.

Проклятье, сейчас бы перенестись, как нормальный потомок Падших, но Блэсфим никогда не могла так сделать. Это для неё под запретом.

Инстинктивно, она взяла маму за запястье и начала вливать в неё целительную силу, но эта способность давным-давно потеряла свою силу.

Чёрт!

— Просто держись, — сказала Блас маме, виляя по улицам, едва ли не въехав в бок такси и не сбив доставщика на велосипеде.

Блэсфим проехала на парковку, принадлежащую больнице, но проехала дальше за лже-стену за пределы человеческой парковки, и с визгом остановилась. Затем, на долю секунды, показавшейся вечностью, засомневалась.

Каждый в больнице считал, что Блас — Ложный Ангел, да, она могла бы придумать объяснения, почему её мать другого вида, но и это вызовет вопросы. Вопросы от того, кто, как она догадывалась, уже подозревал.

Всего две недели назад, Призрак — главврач, основатель и руководитель ЦБП — достаточно загадочно предупредил, чтобы она держалась подальше от Ревенанта. Отчего в её голове засели параноидальные мысли.

Мама застонала, и Блэсфим вдруг стало неважно, что подозревал Призрак. Её работа… черт, жизнь в опасности, но и Дева на грани жизни и смерти, а Блас не могла позволить матери умереть.

Быстро выскочив из машины, она побежала к раздвижным дверям неотложки.

— Мне нужна помощь! — выкрикнула она. К ней тут же подбежали Люк — парамедик оборотень, — и Рейз — демон Семинус, врач, — и все вместе они выбежали на улицу с каталкой.

Спустя несколько мгновений Блэсфим уже была в палате и натягивала перчатки, пока Люк проверял жизненные показатели Девы, а Рейз направлял в неё целительные силы. И его ругательство указало на проблему с этим.

— Живот вспорот, — констатировал он. — Проклятье, поперечная кишка разорвана. Я могу исцелить раны, но ей нужна операция, чтобы не было заражения. — И посмотрел на Блас. — Риск высок, ты ведь знаешь, что Ложные Ангелы плохо реагируют на анестезию.

Дерьмо. Блэсфим не хотела рассказывать правду о матери — и потенциально, о себе — но не могла подвергнуть риску Деву, отправляя на операцию, заверив докторов с ложными данными о виде. Может, ей удастся исказить факты и надеяться, что никто не станет копать глубже?

Блас подняла взгляд от руки матери, в которую вставляла катетер с кровью.

— Она не Ложный Ангел.

Рейз выгнул бровь.

— Но ты сказала, она твоя мама.

— Приёмная мать, — солгала Блас. — Она — падшая. — По крайней мере, последнее правда.

Рейз отдёрнул руку и выругался. Она поняла его шок: падшие ангелы стали редкостью, и в основном остались злобные придурки. И так как обитатели Шеулика ушли, теперь они стали на вершине пищевой цепочки.

Рейз склонился к животу, чтобы лучше рассмотреть рану, его рыжие волосы — длиннее спереди, чем сзади — упали ему на лоб.

— Странно.

Не эти слова хотелось бы услышать от доктора. Блэсфим призвала свою лучшую способность Ложного ангела, которую обычно называют рентгеновским зрением. Ложные Ангелы используют её, чтобы определить здоровье и мужскую силу потенциальных жертв, но Блас — как профессиональный медик — нашла ей лучшее применение.

К сожалению, в этот момент Блэсфим едва удалось увидеть мерцание, прежде чем способность отказала. Блеск! Очередная способность отказала. Сколько пройдёт времени, прежде чем они все испарятся и её истинная личина будет раскрыта?

— Что странно? — спросила она.

— Я не могу её исцелить. Ничего не происходит.

— Что? — Блас вновь посмотрела на инкуба. — Ты выдохся?

Он поднял правую руку, покрытую от горла до запястья светящимися глифами. 

— Мои силы в порядке. Я же говорю, тут дело не во мне, а в ней.

Вибрация. Что если странная вибрация, исходящая от матери, как-то мешает силам Рейза?

Рейз посмотрел за неё.

— Можешь заглянуть в неё и сказать, что происходит?

— Я пытаюсь, — произнесла она. — Думаю, я под воздействием эмоций.

Рейз кивнул, легко купившись на её вздор.

Застонав, её мать открыла глаза и схватила Блэсфим за руку.

— Наедине, — выдохнула она. — Мне нужно наедине с тобой поговорить.

Блэсфим посмотрела на Рейза. 

— Организуй операционную. Сразу повезём её на операцию, и свяжись с Призраком. Хочу, чтобы он её проводил. — Несмотря на опасение быть раскрытой, ей нужен Риз. Как самый опытный и искусный врач в преисподней, Призрак, вероятно, единственный, кто может спасти маму Блэсфим.

Рейз и Люк ушли, оставляя их с Девой наедине.

— Мам, — тихо заговорила она. — Что происходит? Что случилось с тобой?

— Ангелы, — ответила она, и у Блэсфим свело внутренности. — На меня напали ангелы.

Что объясняло энергетику и невозможность Рейза излечить маму. Кое-какие орудия ангелов наносят ущерб, который нельзя исправить сверхъестественно.

— Где ты была? — Когда Дева начала закрывать глаза, Блэсфим сжала её руку. — Эй, не отключайся. Где они на тебя напали?

— Дома, — выдохнула она. — Они нашли меня, Блэсфим.

По спине Блас пробежал озноб.

— Они? — Хотя она до тошноты и понимала, кто они, молилась, чтобы мама ошибалась.

Дева закашлялась, брызгая кровью.

— Думаю… Думаю, это были Каратели. Они меня нашли. — Она села, вцепившись со всей силы в руку Блэсфим. В глубине глаз Девы сквозь боль начали пробиваться отчаяние и ужас. — А значит, что они и тебя ищут.

Глава 2

Настойчивый призыв Сатаны вибрировал в голове Ревенанта, когда тот стоял на вершине горы Меддиго, вдыхая горячий и сухой воздух.

Игнорируя призыв Сатаны, Ревенант мысленно и голосом обратился к высшему Архангелу на Небесах.

— Метатрон!

Ничего. И только ветер поднял клуб пыли в нескольких ярдах от него, а больше ничего не произошло.

— Метатрон!

И вновь ничего. Даже пыль медленно и мучительно осела.

— Метатрон!

Чёрт возьми. Он так и знал, что его проигнорируют. Архангелы оставили его тысячи лет назад, так почему, мать вашу, они обратят на него внимание сейчас?

Ублюдки. Он ведь только хотел узнать ответы на свои вопросы. Почему они оставили его с матерью гнить в аду? Почему никто за пять тысяч лет не рассказал ему правду? До того, как к нему вернулась память, и он получил повышение — спасибо за это «героическим» деяниям братца и Небесным правилам, гласящим, что то, что вершат над одним из близнецов, должно касаться и другого. И почему ему не сказали, что он может посещать Небеса? Риверу же позволили, в конце концов.

Потому что тебе там не рады. Ты злой. Развращённый до мозга костей.

Ревенант вновь почувствовал призыв Сатаны, на этот раз настолько сильный, что упал на колени от боли. Кровь полилась у него из носа и ушей. И когда он схватился за голову, то мог поклясться, что услышал, как треснул череп.

Чёрт подери, он не был готов встретиться с Сатаной. В принципе, он никогда не был готов. Никто в здравом уме не станет с радостью бросать все свои дела и бежать к Тёмному Лорду. А теперь, когда Реву стала известна правда о прошлом — или, по крайней мере, большая её часть — он ещё меньше желал столкнуться лицом к лицу с королём демонов.

Сатана лгал ему на протяжении тысяч лет, даже намекал, что Ревенант — его сын.

Всё это оказалось брехнёй, и Ревенанту было интересно, что же произойдёт теперь, когда правда вылезла наружу. В одном он был уверен: ему необходимо вооружиться как можно большим количеством знаний перед встречей с Сатаной, и лишь одна личность могла дать ему ответы на вопросы.

К сожалению, Метатрон, похоже, не настроен, отвечать на вопросы. И у Ревенанта остаётся последний вариант.

Терпя сатаническую головную боль, Ревенант призвал гору книг и переместился на другую часть Земли, к дому Танатоса — четвёртого Всадника апокалипсиса.

Как четвёртый Наблюдатель за Всадниками со стороны Шеула, Ревенант за ними присматривал, но с тех пор, как к нему вернулись воспоминания, он избегал их, как и их отца — брата Ревенанта.

Ривера.

Каждый раз, когда они встречались после того, как вернулись воспоминания, у них происходили стычки, и слова Ревенанта, брошенные брату в последней встрече, до сих пор эхом звучали у него в ушах.

«В тот день, когда я о тебе узнал, я пришёл к тебе как брат. Но всё, что ты видел, это врага и обидчика. Теперь это всё, что ты увидишь в моём лице».

С того момента Ревенант немного поостыл, но факт остаётся фактом: пять тысяч лет назад, прежде чем им стёрли память — в первый раз — Ривер отверг Ревенанта, и по сей день ничего не изменилось.

Поэтому, нет, Ревенант не ожидал, что четыре легендарных адских отпрыска Ривера примут дядюшку Рева с распростёртыми объятиями.

И всё же сейчас Рев стоял перед замком Танатоса в Гренландии, гадая, откроет ли дверь Всадник, именуемый Смертью. Скорее всего, Ревенанту придётся вламываться и уничтожать всех на своём пути, чтобы одним глазком взглянуть на редкие книги, хранящиеся в библиотеке Танатоса.

Рев ощутил электрическое покалывание в затылке за долю секунды до того, как перед ним материализовались Харвестер — Небесный Наблюдатель Всадников — и Ривер.

Да вашу мать!

— Ревенант, — послышался хриплый голос Харвестер. Она выглядела как всегда хорошо, одетая в обтягивающие кожаные чёрные штаны, сапоги на шпильках, кружевной корсет, который выгодно подчёркивал её грудь. Хотя, она выглядела немного бледнее обычного. Может, возвращение спустя пять тысяч лет нимба немного плохо сказалось на здоровье. — Зачем ты сюда пришёл?

— Я злой Наблюдатель Всадников, — ответил Ревенант, уловив, как брат поморщился от слова «злой». — Я не должен называть причины и не обязан тебе отвечать.

— Но ты ответишь мне, — вмешался Ривер.

Ревенант усмехнулся. Несколько недель назад Ривер отправлял ментальное приглашение на встречу, на которое Рев не ответил. Он и сейчас не собирался отвечать брату.

— Укуси меня. — Он переместился ближе к жилищу Танатоса, но мгновение спустя Харвестер и Ривер снова встали перед ним стеной. Как утомительно. — Я собирался оказать Танатосу любезность и постучать, но вы вынуждаете меня переместиться внутрь без предупреждения. В последний раз, когда я так вламывался к Всаднику, я застал Ареса и Кару в… компрометирующей ситуации. — Он пожал плечами. — Но плевать. Может, вместе посмотрим, чем занимаются Танатос и Реган?

Рев собрался дематериализоваться, но Ривер схватил его за руку и задержал на месте.

— Просто расскажи, зачем ты сюда пришёл.

Что ж, чёрт подери, может нужную Реву информацию сможет дать Ривер. Он поднял вверх копии Библии, Корана и Демоники. 

— Я хотел воспользоваться библиотекой Танатоса. Мне нужно найти отсылки к Тёмным Ангелам и Радиантам, а эти загадочные и противоречивые фолианты не особо полезны.

Ривер отпустил его и отошёл.

— Ты хочешь больше знать о том, кем являешься. Кем мы оба являемся.

— Гм… ну… да. — Ну, разве его брат не гений. — Не каждый же день тебя провозглашают в самый высший ранг ангелов и, чёрт возьми, к этому не прилагается руководство пользователя.

Было несколько Сумеречных Ангелов, как Ревенант, и Радиантов, как Ривер, но так как одновременно может существовать только один Тёмный Ангел и один Радиант, расспросить было некого.

Ривер пожал плечами.

— Познаешь на собственном опыте.

— Очень полезно, братец.

Ривер издал нетерпеливый звук и запустил руку в идеальную гриву блестящих светлых волос. Ревенант сменил цвет своих волос на такой же. Просто чтобы быть похожим.

— Нас обоих возвели в этот ранг, — произнёс Ривер. — И мы вместе можем во всём разобраться.

Ревенант рассмеялся. 

— Теперь ты хочешь поиграть в старшего брата? Теперь, когда я в тебе не нуждаюсь?

— Я тебе нужен, — ответил Ривер. — Мы нужны друг другу.

— Неужели? — ровно произнёс Ревенант. — И почему же?

Голос Ривера стал низким и угрожающим.

— Потому что грядёт перерождение Люцифера, и его рождение вызовет сейсмические сдвиги и на Земле, и на Небесах.

Снова? На Небесах работали над реинкарнацией падших ангелов. Ладно, естественно, Люцифер, как бывшая правая рука Сатаны, не был заурядным падшим ангелом, его носила падший ангел Гэтель, у которой всё ещё были нимб и крылья. А, и в новом образе Люцифер был сыном Сатаны, что значит, он был очень-очень особенным.

Засранец. Через несколько коротких лет он вернёт своё место рядом с Сатаной, и проведёт жизнь в желании уничтожить Ревенанта. И не важно, что сила и способности Рева всегда будут превосходить — Люцифер всегда будет помощником Сатаны. Когда он будет отдавать приказ, все будут слушаться его так же, как Тёмного Повелителя. Так и было до того, как несколько месяцев назад Люцифера не стало.

Ревенант прочистил горло.

— Во-первых, мне плевать. Во-вторых, когда вы обрезали Гэтель крылья, чтобы предотвратить перерождение Люцифера уже во взрослом обличье, вы снизили его силы, поэтому прекращайте вещать о конце света, потому что мы все знаем, что это брехня.

Харвестер покачала головой, разметав чёрные как смоль волосы по худым плечам. 

— Никакая это не брехня. Может мы, и снизили силы Люцифера, но он по-прежнему остаётся самым могущественным падшим ангелом из всех переродившихся. Его рождение по-прежнему грозит сотрясением Небес.

— К тому же, — мрачно добавил Ривер, — он с каждым днём становится сильнее. Харвестер его чувствует.

А, может быть, поэтому Харвестер выглядит довольно бледной и немного тощей. Приходясь дочерью Сатане, она связана со своими братьями и сёстрами, рождёнными и не рождёнными. Ревенанту до этого не было никакого дела, в отличие от Ривера.

— Всё становится хуже, — добавила Харвестер. — После рождения, Люцифер наберёт сил, пока не достигнет вершины мощи. Как только это произойдёт, он и Сатана могут объединить силы… с тобой. Трифект Зла — вот как вас называют архангелы, потому что вы три самых могущественных существ в Шеуле. Когда вы объединитесь, мало, кто сможет остановить вас от разжигания ада на Земле. Риверу придётся пустить библейское пророчество в действие, взломать Печати всех Всадников и начать апокалипсис.

Небесные жители озабочены наступлением Армагеддона в той же степени, что и падшими ангелами. Всё по-старому. 

— И что вы от меня хотите?

Ривер сложил руки на груди.

— Найди Гэтель до того, как она даст жизнь Люциферу.

Снова старая пластинка. Как скучно. Пора бы им придумать что-то новенькое.

— И почему это должен сделать я?

— Потому что ты, Ревенант, ангел. Метатрон сказал, что нам нужно действовать вместе…

— Он сказал? Забавно, потому что на мои запросы на встречу он не отвечает. Неужели он выслал мне приглашение на Небеса? Нет? Тогда катитесь куда подальше. — Ревенант дематериализовался, наплевав на желание получить ответы о сущности Сумеречных Ангелов. К тому же призыв Сатаны гудел в голове как рассерженный шершень.

Забавно, как Сатана из кожи вылезет, чтобы поговорить с Ревом, в то время как Метатрон даже с херувимом не может отправить сообщение.

К чёрту всё. Все эти волнения Небес по поводу рождения Люцифера лишь разбавляют скуку. Если они правы и Префекта Зла — это ключ к началу нового витка угроз начала апокалипсиса, тогда Ревенант на коне.

И он знал, как использовать эту ситуацию.

Ревенант материализовался в горной части подземных владений Сатаны. Он пересёк железный мост, украшенный висящими трупами врагов Сатаны, прошёл через огонь к вратам огромного замка короля демонов. Его тут же впустили, и древний падший ангел по имени Кейм сопроводил Рева в тронный зал.

В момент, когда Ревенант вошёл в пещерообразный зал, кровь застыла в жилах. Да, температура воздуха оказалась чертовски низкой, но красное вещество превратилось в гель от вида Сатаны, стоявшего в центре того, что казалось человеческими останками. Его обнажённое тело было покрыто кровью, но с таким же успехом Сатана мог быть моделью, ведь как гласила старая пословица: зло приходит в красивой упаковке.

— Рад тебя видеть, сын мой. — Сатана вышел из круга останков и в то же мгновение оказался чистым и одетым в чёрный деловой костюм с шёлковой малиновой рубашкой и тонной безвкусных драгоценностей.

— Не зови меня так, — процедил Рев. — Мой отец был ангелом.

— Сандальфон был самодовольным придурком, — Сатана нахмурился. — Я был для тебя отцом во всех смыслах.

Очевидно, значимые значения для отца состоят в том, чтобы держать своих сыновей в клетках и заставлять наблюдать за тем, как издеваются над их матерями. А потом, чтобы стать действительно хорошим отцом, он должен отправить названного сына служить в Копи Агонии на десятилетия.

Ревенанту стоит запомнить это, если когда-нибудь заведёт ребёнка.

— Позволь не согласиться.

Сатана улыбнулся. Мерзкой улыбкой, которая всегда приходит за долю секунды до боли и смерти.

Вот чёрт…

У Ревенанта не было времени, чтобы собраться, прежде чем Тёмный Повелитель, который перекинулся в мокрого, чёрного, похожего на скелет зверя, прижал его стене. Когти Сатаны вонзились глубоко в грудную клетку Ревенанта. На костлявую грудь Сатаны брызнула кровь и на Рева накатила дикая боль. Из пасти короля демонов капала слюна, лицо его теперь походило на морду, во рту блеснули острые клыки, которыми он заскрежетал.

— Твоё повышение до Сумеречного Ангела должно сделать тебя самым сильным существом в Шеуле, — прорычал он. — После меня. Чтобы ранить меня нужна тысяча таких, как ты. Сотни тысяч, чтобы уничтожить. — Внутренности Рева разрывала невыносимая боль, когда Сатана когтями Росомахи вырвал из его груди всё ещё бьющееся сердце. — Помни об этом.

Альфа демон указал место Реву.

Ревенант не мог вымолвить и слова, оседая на пол, он мог лишь смотреть, как Сатана впивается клыками в его бьющееся сердце. Тело разорвала агония, прежде которой Рев не знал. Он услышал крик, и сквозь тёмную пелену боли задумался, мог ли кто-то страдать так же, как он? Может того даже убивали. Один из верных способов убить ангела — падшего или всё ещё с нимбом — съесть его сердце.

И тут Ревенант понял, что кричал он сам.

Мир закрутился вокруг в бесконечных, скверных спиралях. Он умирал? Гриминионисы Мрачного Жнеца уже направлялись сюда, чтобы забрать жалкую душонку Рева?

Он не знал, сколько пролежал скомканной тушей на полу, прежде чем услышал, как Тёмный Повелитель зовёт его.

Открыв глаза, Рев обнаружил, что лежал в луже крови, а Сатана вновь сменил образ на привычный, в дорогом костюме, и слизывал кровь с губ. Подавив стон, Ревенант встал на колени. И для этого понадобилось гораздо больше усилий, чем он думал.

— Почему я не умер? — пробормотал Ревенант.

— Ты — Сумеречный Ангел. Лишь я, любой архангел и Бог собственноручно можем убить тебя, только для этого понадобится куда больше, чем сгрызть твоё сердце. — Сатана направился к трону, перешагнув через груду останков, его итальянские, кожаные ботинки скрипнули на окровавленном полу. — И если у тебя в голове есть какие-то идеи переметнуться на сторону Небес, покончи с ними сейчас же. Сандальфон может и заделал тебя, но по твоим венам бежит моя кровь.

Ревенант потёр грудь, которая уже зажила, и почувствовал биение нового сердца. 

— Не понимаю.

— Когда ты был младенцем, тебя кормили молоком матери, смешанным с кровью демона.

— Знаю, — вставил Ревенант. По крайней мере, теперь знал. Две недели назад даже и не догадывался.

Сатана опустился в свой, сделанный из костей, трон. 

— Ты ведь не думаешь, что мы кормили тебя кровью случайного демона? Ты пил мою кровь. Я связал тебя с собой и это навеки. Ты нечистый, и твой вход на Небеса очернит сам Рай. Так что, если смотреть на этот вопрос с такой стороны, да, я твой отец.

У Ревенанта свело внутренности. От того, что он «сын» Сатаны, особых привилегий не стоило ждать. Наоборот, король демонов большего ждал от своих детей, а если они его подводили, он это очень плохо воспринимал. Его дочь, Харвестер, живое доказательство этому. Если бы Ривер не спас её, то её до сих пор бы пытали каждую минуту каждого дня. И пытки эти даже испорченный разум Рева не мог постигнуть.

— Поэтому ты призвал меня, повелитель? Отобедать сердцем под соусом тартар и поведать о моем детстве?

— Отец, — произнёс Сатана, голосом полным злорадства. — Ты станешь называть меня отцом.

Да не в жизнь. Называть так Сатану, было бы позором для его настоящих отца и матери. 

— Для чего ты призвал меня? — повторил Ревенант.

— Для чего ты призвал меня, отец, — зарычал Сатана, и в голове Рева тут же взорвалась боль.

Схватившись за голову, Рев повалился на пол. 

— Для чего ты меня призвал? — Ещё один взрыв боли, из ушей Рева потекла кровь.

Король демонов оказался перед его лицом.

— Скажи.

— Для чего ты меня призвал? — выкрикнул Ревенант, после чего невероятной силы агония обрушилась на него. Из носа потекла кровь, а череп оказался проломленным.

Сатана сел на корточки перед Ревенантом.

— Так чертовски упрям. — Хитрая улыбка изогнула его алые губы. — Новое правило: называть меня отцом.

Проклятье. В глубине души, Рев до содрогания хотел подчиниться. С самого рождения его учили следовать правилам. Их нарушение вело за собой боль, и хотя Рев мог пережить боль, наблюдать за пытками матери из-за того, что он нарушил правила, было выше его сил.

Его мать уже давно почила, но необходимость следовать правилам осталась, и Сатана об этом знал.

Рев уставился на демона перед собой. Придёт день, когда он отомстить за все, что Сатана сотворил с матерью Ревенанта, а пока, он будет играть в его игры. В конце концов, ему нужно, чтобы демон ему доверял — и был жив — чтобы потом годы ему платить за все страдания.

— Для чего ты призвал меня… отец? — выдавил из себя Рев.

Сатана погладил его по голове, словно ребёнка. 

— Молодец. Призвал по двум причинам. Первая, Гэтель нужна медицинская помощь. Она слабеет, потому что Люцифер набирает силы. Кажется, он вытягивает силы не только из Гэтель, но и из всех моих детей. Вполне вероятно, что когда он родится, они все умрут.

Это объясняло, почему Харвестер выглядела так дерьмово.

— И?

Ревенанту срать на то, что Гэтель могла умереть. Он её ненавидел и когда она была ангелом, и сейчас, когда она падший ангел, вынашивающий потомство Сатаны, ненависть Рева стала сильнее. Будучи Наблюдателем Всадников, эта паскуда нарушила миллион правил. А вот то, что дети Сатаны могут умереть, Реву не нравилось. Ривер, вероятно, не обрадуется, если Харвестер погибнет.

Встав, Сатана вернулся на свой ужасный трон. 

— И… Гэтель не может пойти в ЦБП.

Нет, очевидно же, что нет. Сотрудники ЦБП в основном поддерживали нейтралитет между добром и злом. Но больницей управляли братья Семинусы, Призрак и его тупоголовые братья, а ещё Син, сестра-полукровка, которых лично затронули происки Гэтель. Ни за что они не помогут Гэтель. Черт, да она из больницы живой не выйдет.

— Что ты хочешь от меня? — спросил Рев. — Если память мне не изменяет, я не ходил в медицинскую школу, а значит бесполезен.

— Ты приведёшь доктора для Гэтель.

Другими словами, Реву нужно похитить доктора, потому что никто в здравом уме не станет добровольно лечить психически неуравновешенного бывшего ангела, вынашивающего сына Сатаны… сына, в котором заключена душа Люцифера, второго по силе падшего ангела, из когда-либо существовавших.

До Ревенанта.

А если учесть, что Ревенант по-настоящему не пал, его можно в расчёт не брать.

Утирая кровь тыльной стороной ладони, Рев встал.

— Это все?

— Нет. — Сатана сцепил руки перед собой в замок и подался вперёд. Плохой знак. — Учитывая твои новые знания и воспоминания, я сомневаюсь в твоей преданности, — добавил он, и в этот момент Рев понял смысл приказа называть Сатану отцом. Он хотел укрепить связи… Ну, или попытаться, если бы таковые существовали.

— У тебя нет оснований сомневаться в моей верности, — заверил его Ревенант, хотя в его голосе была слышна неуверенность в принадлежности любому миру. — Я здесь родился и вырос, а небеса давным-давно бросили меня. — Рев ткнул пальцем в грудь, где все ещё красовалась рана от вскрытия грудины или как называют это врачи насильственное удаление сердца. — Я выполнял твои приказы пять тысяч лет. Делал всё, что ты приказывал, даже то, на что не шли другие твои приспешники. Так почему, черт возьми, ты сомневаешься во мне, когда именно ты оставил меня здесь, а Ривера отправил на небеса ещё, когда мы будем младенцам?

Сатана смотрел на него, словно энтомолог, изучающий насекомое.

— Думаешь, я отослал Ривера на Небеса? — Сатана рассмеялся. Придурок на самом деле смеялся, потому что, да, было очень весело.

— Поделишься со мной, что такого весёлого? — прорычал Ревенант.

Из черт Сатаны резко исчезло всё веселье, и Ревенант подумал, что пора поставить его имя в очередь на пересадку сердца.

— Небеса настояли, чтобы я отдал одного из близнецов, и я сказал твоей матери выбрать, — произнёс Сатана, отчего в животе Рева все перевернулось. Он не хотел этого знать. — Естественно она отказалась. Даже после пыток и две ночи в моей постели. — Сатана нахмурился. — Хотя это одно и то же.

Тошнота и бессильная злоба клокотали внутри Рева, но он подавил их, понимая, что нападения на этого сукина сына кончится плохо… для Ревенанта.

— В итоге, мне пришлось угрожать, что начну пытать её драгоценных детей, — продолжил Сатана. — Тогда она сдалась и сделала выбор. Она отослала Ривера на Небеса. Она, как и я, знала, что Ривер хороший близнец. Что именно он достоин спасения.

Боль пронзила центр груди Рева, хотя он думал, что тот непробиваемый. 

— Нет, — возразил он спокойным тоном, — она знала, что Ривер не смог бы выжить здесь.

Взрыв хохота Сатаны заставил адских крыс выбежать из укрытия. 

— Небеса не приняли бы тебя, не с моей кровью в твоих жилах. Почему, по-твоему, никто не пришёл тебя спасать? У тебя испорченная душа, и она становилась все лишь хуже. Скажи-ка, раз уж ты вернул свои воспоминания и тебя повысили до Сумеречного Ангела, связался ли с тобой агент Небес, чтобы приветствовать? Нет? — Он оскалился. — И не свяжется. Попомни моё слово.

Ревенант не знал, мог ли Сатана читать мысли, но было, похоже, что демон посмотрел внутрь разума Рева и достал из него самые потаённые желания. Как Ревенант мог не хотеть знать, где именно они с Ривером должны были воспитываться? Как мог не желать быть принятым теми, кого Ривер считал семьёй?

Рев тихо зарычал. Да пошло оно. Ему не нужна его ангельская семья. У него… ладно, не было у него семьи. Но, эй, пока его постель греет женщина, ему и не нужна семья.

— Я не хочу, чтобы меня приветствовали на Небесах. — Но приветствие не убило бы их? Пол крайней мере, ему бы это дало возможность выбрать для себя. Рев ангел, в конце концов, как и остальные нимбоносные придурки. Как и его брат.

Улыбка Сатаны сказала, что он не купился на это. Но опять же, Принц Лжи всегда всех подозревал. Лгуны считают, что все вокруг врут. 

— Тогда у тебя не возникнет проблем с доказательством?

— А если возникнет?

— Тогда поинтересуйся у Харвестер, что происходит с моими приближенными, осмелившимися меня выбесить. А сейчас, я спрошу ещё раз, у тебя не возникнет проблем с доказательством преданности мне?

Да, чёрт возьми. На теле Харвестер не было ни одного места, которое бы Сатана или его приспешники не били, кусали, рвали, ломала и оскверняли… А Харвестер его дочь. Единственная из всего потомства, зачатая ещё тогда, когда Сатана был ангелом. Он на самом деле её любил, так что же будет с Ревенантом, которого Сатана едва ли переносил?

— Конечно, нет, — выдавил Рев.

— Вот в чем дело, сынок. — Сатана поднял взгляд черных глаз на стену позади Ревенанта, где на крюках висели сотни костяных колец.

Нимбы, так их называли, потому что вырезаны были из черепов ангелов. Собственная мать Ревенанта висела там, на самом видном и позорном месте — центре перевёрнутого креста.

— Ты, — продолжил Сатана, — принесёшь мне голову ангела. И не какого-то пищащего, слабого херувима или серафима. Мне нужен ангел из Ордена Тронов или выше.

Какова бы ни была стратегия Сатаны, она была блестящей. Как только Рев хладнокровно убьёт ангела, Небеса навек закроют для него свои двери.

Вот только Сатана не знал, что Небеса даже их и не открывали.

Сатана ударил кулаком по подлокотнику трона, который и был сделан из костей рук человеческих.

— Отвечай!

Ревенант склонил голову, ему все равно никогда не нравились ангелы.

— Твоя воля — моя воля.

— Правда? — В глазах Сатаны, взгляд которых впивался в Рева, горела неистовая злоба. — Не подведи меня, сын мой. Ты видел, как я наказываю предателей, но даже это покажется детскими забавами, по сравнению с тем, что я сотворю с тобой. Понял?

— Понял.

— Хорошо. Потому как принести голову ангела, это лишь первое задание. Будучи Сумеречным Ангелом, ты можешь проникнуть туда, куда не могу я, и освободить целые легионы ангелов. Твоя сила станет моим орудием, а основным твоим заданием будет уничтожение всех, кто живёт на Небесах, включая мою драгоценную дочь Харвестер, — заявил Сатана, и Рев осознал, что враждебные отношения с Ривером перерастут в полномасштабное сражение Каина и Авеля. — Ты должен принести голову ангела до Сангунейлия.

Сангунейлия — один из важнейших праздников Шеула, который отмечается через неделю. Значит, у Ревенанта было семь дней, чтобы заполучить все, что хотел от Небес, прежде чем убьёт ангела и докажет всем, что заслужил быть тем близнецом, который и должен был остаться в Шеуле после рождения.

— Иди, — продолжил Сатана. — Позаботься о Гэтель. Я хочу, чтобы Люцифер родился здоровым и сильным. Не терпится вновь заполучить его на свою сторону.

Мудак. Люцифер был великим ублюдком, сразу после Сатаны, из всех, кого знал Рев. Ревенант неделю праздновал после того, как Ресеф разорвал Люцифера на части и отправил его душу в Шеул-Гра. Теперь же, этот долбоёб собирался переродиться, и за несколько лет заменит Ревенанта, второго самого известного существа в Шеуле.

Если только…

Нет. Рев не станет об этом думать. Если он уничтожит Люцифера, о его пытках будут слагать легенды. Целые поколения демонов станут рассказывать истории о его страданиях, сидя за костром, на котором жарили бы болотных крыс.

Так что, нет, Ревенант не станет убивать Люцифера, если хотел жить.

Но вот если кто-то другой убил бы… Рев ухмыльнулся.

Ревенант не мог помешать, Люциферу родиться, но знал того, кто мог.

Глава 3

Операция Девы, с участием Призрака иего сводной сестры Джем, длилась десять часов. Блэсфим умоляла пустить её, но Призрак отправил её в «бокс», где она могла лишь пялиться через окно на происходящее. Блас не сомневалась, что мать находится в самых надёжных руках в мире, но терпеть не могла быть такой бесполезной.

Сейчас же, когда мать вывезли из операционной, Блэсфим с тревогой ожидала отчёта Призрака о проделанном.

Риз нашёл её в комнате для персонала около операционной, и в тот момент, как она увидела мрачное выражение на его лице, сердце ушло в пятки.

— Что? — выпалила она. — В чём дело?

Стетоскоп, висевший на шее Призрака, подпрыгивал при каждом шаге.

Как и все демоны секса, черноволосый доктор был невероятно красив, но это Блас могла оценить в любой другой день, кроме сегодняшнего.

Да так она и делала. Риз был занят, но Блэсфим же не слепая.

— Операция прошла хорошо, — ответил Призрак с ноткой сострадания в обычно невозмутимом голосе.

— Но?

Он сунул руки в карманы больничного халата. 

— Я срастил её сломанную руку, зашил распоротый желудок, толстую кишку и печень, залечил ожог на ноге, но не смог применить свои исцеляющие способности. Что-то мешало моей силе.

— Знаю. — Блас опустила взгляд на позабытую чашку кофе в руке, и сделала глоток. Кофе оказался холодным, но так было хорошо ощутить его в глотке. — Она сцепилась с ангелом.

Призрак приподнял бровь.

— Это всё объясняет.

— Она будет в порядке?

Молчание. Оно длилось долю секунды, но этого хватило, чтобы кофе заледенел в животе. 

— Не знаю. Я залечил всё, что мог, но оружие, которое использовал ангел, убивает её изнутри. На самом деле, оно поворачивает вспять моё лечение и делает только хуже, а это значит, что было применено особое оружие, такое как молния мрачного жнеца или нимб-нож.

А это значит, что этим орудовал особенный ангел. Особенный ангел, такой как Страж. Или, как утверждала Дева, Каратель — небесный специалист по уничтожению.

Такие специалисты умеют видеть сквозь чары и чувствовать то, что не могут обычные ангелы — например, ангельскую ДНК в том, в ком её быть не должно, — и являются врагом номер один для таких, как Блэсфим.

— О чём ты говоришь? — Блэсфим поняла, но ей нужно было это услышать. Сделать это настоящим, или она останется в выдуманном мире, где все счастливы-счастливы и её мама излечится сама, как это делают падшие ангелы.

— Она по-прежнему в опасности, — ответил Призрак. — Я поищу какие-нибудь варианты лечения, но сейчас нам остаётся только ждать. Прости, Блэсфим. Хотелось бы мне принести тебе хорошие новости.

— Спасибо, — как во сне ответила Блас. Её мозг отказывался воспринимать что-то после слова «опасность», оставив её дезориентированной. — Я… эм… хочу её увидеть.

— Конечно. — Призрак успокаивающим жестом положил ладонь на её плечо. — Если что-то понадобится, дай знать. Будь с ней столько, сколько тебе потребуется.

Она кивнула на автомате, но понимала, что дополнительное время брать не будет. Блас хотела погрузиться в работу, и пока её мать в больнице, она тоже тут останется.

Кроме того, она любила свою работу, всегда ощущала необходимость помочь, находясь по локоть в чей-то грудной клетке. Не существовало ничего, кроме спасения жизни.

Множество спасённых жизней могут вернуть одну утерянную.

Этот голосок в голове всегда заставлял её твёрдо держаться на ногах. Технически, она не забирала эту жизнь. Но кое-кто пожертвовал ею для Блас, и она об этом никогда не забудет.

У Блас не было сомнений, что из-за этого чувства вины она выбрала себе карьеру в медицине.

Оставив Призрака, она поспешила в послеоперационную, где её мать была подключена к аппаратам, с которыми Блэсфим справлялась с закрытыми глазами, но сейчас даже названия их вспомнить не могла.

— Блас, — голос Девы был едва слышнее шёпота.

Блэсфим взяла мать за бледную руку и села на стул рядом с кроватью. 

— Не разговаривай. Тебе нужно отдыхать.

Проигнорировав её, Дева открыла глаза, влажные из-за боли и лекарств. 

— Где… где я?

— Ты в Центральной Больнице Преисподней. Не беспокойся, ты в безопасности. Ангелы не могут сюда войти.

Проблема том, что Девастэйшн не могла оставаться здесь вечно и домой, очевидно, вернуться тоже не могла. Она могла найти местечко в Шеуле, но если небесные ангелы установили её местоположение, то не пройдёт много времени, прежде чем падшие ангелы, такие как Истребители — шеульский эквивалент Карателей, — также её найдут… и тогда во всей вселенной не найдётся для неё безопасного места.

Вирм — незаконный отпрыск ангела и падшего ангела — не признавался ни на Небесах, ни в аду, ни даже собственными родителями. После почти двух сотен лет переездов с места на место, смены имён, цвета волос, Блэсфим была очень осведомлена об этом факте.

— Насколько всё… плохо?

Блэсфим не могла врать матери — чёрт, да она вообще не была лучшей лгуньей, чтобы начинать. 

— Операция прошла хорошо, — ответила она. — Но возникли осложнения из-за оружия, которым тебя атаковали.

Дева хрипло втянула воздух, а на выдохе кровь пошла из носа и рта. 

— Ангел… использовал… «мрачную молнию».

Дерьмо. Таким оружием пользовались исключительно Каратели, что подтверждало теорию Призрака. Блас взяла с прикроватной тумбочки салфетку и осторожно вытерла кровь с лица матери, мысленно вникая в реальность ситуации. Небеса нашли мать, а это значит, что они совсем близко к Блэсфим.

— Блас, я умру.

— Нет. — Она сжала руку матери. — Я всегда знала, что этот день настанет. Я провела много поисков информации об этом оружии…

— Эти повреждения… их не устранить.

— Знаю, но ты выживешь.

— Я буду слабой. — Дева снова закашлялась. — Оболочкой самой себя прежней.

— Ты никогда не будешь слабой, — пробормотала Блэсфим.

Проклятье, Блас хотелось иметь возможность воспользоваться силой ангела или падшего, чтобы хотя бы попытаться исцелить мать, но заклинание, скрывающее, что она Фальшивый Ангел, также блокировало и силы. Почему её мать выбрала в качестве прикрытия Фальшивого Ангела, Блэсфим не понимала, но с исчезновением хилых демонов, ФА оказались во главе списка.

В миллионный раз за сегодня Блэсфим взглянула на едва различимый шрам на запястье, который получила через несколько минут после рождения, когда её мама провела церемонию сокрытия личности вирма в Блэсфим под аурой Фальшивого Ангела. Короче говоря, Блэсфим стала Фальшивым Ангелом со всеми силами и слабостями, присущими этому виду.

Но сейчас, спустя две сотни лет, аура слетела, и когда исчезнет шрам, исчезнет и прикрытие Блэсфим. О, в качестве вирма она будет гораздо сильнее Фальшивого Ангела, со способностью перемещаться туда, куда пожелает, призывать грозное оружие, исцелять почти всех из тысяч видов… а ещё на неё откроют охоту.

— Дочь моя, — прохрипела Дева. — Тебе нужно провести ритуал. Перед смертью мне нужно убедиться, что ты в безопасности. — Она вздохнула. — С нетерпением жду то время, когда окажусь в Сингуналии.

Блас похлопала мать по руке и поднялась.

— Давай обойдёмся без драмы, — сказала она с лёгкостью, которую не ощущала. — Ты не умрёшь. Мы это уже обсуждали. Я не собираюсь жертвовать личиной Неистинного Ангела, чтобы сохранить маскировку. Я найду другой способ. Другой способ спасти нас обеих.

Прежде чем мать смогла возразить, Блас поцеловала её в лоб и вышла к чёртовой бабушке из палаты. У неё была работа и, к тому же, не хотелось останавливаться на том факте, что с ранами Девы и быстро теряющей маскировку Блас, к концу недели они обе будут мертвы.

Блэсфим урвала немного сна в комнате отдыха, рядом с палатой матери. После быстрого завтрака, кружки кофе и проверки показателей спящей матери, она приступила к работе.

Теперь она пыталась не зацикливаться на том, что всё вышло из-под контроля, и просто делала стежки на рваной голове Халдрефокса. Женщина схлестнулась с вервольфом и, судя по ранам, походило на то, что стала не соперником, а жевательной игрушкой.

— Доктор?

Блэсфим крикнула, испугавшись темнокожей медсестры львицы-оборотня, которая отодвинула занавеску настолько, чтобы протиснуть голову.

— Милая, какая ты сегодня нервная, — произнесла медсестра Мбали. — Ты в порядке, имаяма?

Блас понятия не имела, из какого языка произошло это «имаяма», но знала, что на родном языке Мбали это слово означало «целитель». Она задумалась, а как на языке Мбали будет: Нет, я не в порядке. Похоже, меня окружили Каратели.

— Мбали, я в порядке, — ответила Блас, сконцентрировавшись на том, чтобы выровнять дыхание и унять дикое сердцебиение — этому она научилась во время работы в приёмном отделении и на операциях. — Что тебе нужно?

— Доктор Морган просила передать, что встреча персонала откладывается на завтра. Она не сказала почему.

У Блэсфим было ощущение, что она знает причину. Занятая совладелица ЦБП Джемелла Морган предпочитала много времени уделять мужу Кинану и дочери Дон. Её преданность семье и больнице делали её чертовски хорошим врачом и заботливой женой и матерью.

Блэсфим не часто испытывала зависть. Она решила посвятить свою жизнь медицине. Но вот ничего не могла поделать с завистью к семье Джем, ведь сама Блас не могла завести семью до тех пор, пока притворяется тем, кем не является.

— Спасибо, Мбали. — Блас обрезала нить и обработала шов за ухом Халдрефокса. — Можешь здесь закончить? Мне нужно проверить нашего пациента — падшего ангела.

Никто, кроме Призрака, Люка и Рейза не знал, что Дева — мать Блэсфим, или даже приёмная мать, и Блас собиралась и дальше держать это в тайне. Нет смысла давать повод кому-то сложить два и два, и догадаться, что она — вирм.

Мбали счастливо принялась за работу, а Блэсфим направилась по коридору в одну из послеоперационных ЦБП, где сейчас находилась её мать.

Дева всё ещё спала. Её короткие светлые волосы торчали полным беспорядком.

Блас проверила показатели Девы, обновила физраствор и поцеловала мать в щёку.

Мать Блас была злом, которого она не могла постичь, но не сомневалась в силе любви своей матери.

Три длинных гудка сообщили о прибытии кого-то через один из двух входов в ЦБП, но пока её пейджер не пиликнет, Блас не нужно…

В кармане начал сходить с ума пейджер, отчего халат начал подергиваться. Гадая в чём дело, Блас вышла в коридор… и врезалась прямо в твердую грудь Ревенанта.

Она отскочила со вторым за день унизительным визгом. Проклятье! Ревенант наслаждается тем, что её до смерти пугает? Хотя Блэсфим предположила, что лучше врезаться в него, чем в Карателя, но, блин, она только что по его вине потеряла тысячу лет жизни. И откуда такая необходимость всё время ходить в коже и металле, словно в обмундировании? В неподобающе сексуальном обмундировании?

— Ты профессиональный преследователь или как? — Блас обыденно, но быстро захлопнула за собой дверь.

Ревенант не обратил внимания на её реплику, но вытянул шею, смотря на закрытую дверь.

— Ты лечишь падшего ангела? — спросил он. — Раны должны быть охренительными, раз потребовалась медицинская помощь.

— Я не имею права с тобой обсуждать пациентов, — ответила она своим фирменным «не играй со мной» тоном доктора. — И откуда ты узнал, что она падший?

Ревенант выгнул чёрную бровь.

— Я могу учуять кровь падшего ангела.

Дерьмо. У неё кровь застыла в жилах. Блас надеялась, что он не мог учуять всё. Пора избавиться от этой невероятной ищейки, прежде чем он уловит запах её крови падшего ангела — или ангела — так как прикрытие исчезало.

Откашлявшись, она вновь призвала тон доктора.

— Чего ты хочешь?

Блэсфим достала пейджер из кармана, и почему-то её совсем не удивило сообщение, мигающее на его экране.

«К тебе пришёл тот огромный придурок-падший».

И следом: 

«Он с кем-то встречается?»

— Чего я хочу? — Ревенант пожал плечами. — Тебя.

Блэсфим застонала, несмотря на то, что по телу пробежал огонёк. Может её статус Фальшивого Ангела и скрыт, но желание секса включено на полную. Забавно, что другие силы ФА она растеряла, а возбуждение всегда было включено, и самоудовлетворение всё меньше помогало

— Не начинай. — Почему он так увлекся ей? Оттолкнув Ревенанта со своего пути, она пошла по коридору. — Я уже отказала.

Он догнал её, подстроился под шаг и просто шёл рядом.

— Разреши переиначить предложение. Мне нужна ты с медицинской точки зрения.

Остановившись, Блас с подозрением окинула его взглядом. Чёрт, а он высок, и заставил её стесняться своих метра и пятидесяти пяти сантиметров.

— Я говорю о падшем ангеле. Женщине, беременной, которой нужен осмотр.

Блас фыркнула.

— Ты её обрюхатил?

Ревенант так резко дёрнул головой, что Блас подумала о необходимости принести ему шейный воротник на случай смещения позвонков.

— Меня тошнит только от мысли о подобном.

— Плохо от идеи стать отцом или от того, чтобы трахнуть падшего?

— У меня никогда не возникало проблем с сексом с любым видом ангелов, — ответил Рев низким, мурлыкающим голосом, и Блас знала, он намекал на то, что она Фальшивый Ангел. — Но именно тот ангел… с ней проблемы.

— Поэтому ей нужна медицинская помощь?

— Поэтому ей нужна психологическая помощь, но нет. — Ревенант подождал пока медбрат пройдёт мимо с тележкой лекарств, а потом продолжил. — Ей нужна помощь, потому что её беременность не вполне обычная. — Он склонил голову, отчего копна его иссиня-чёрных волос скользнула по плечу. — Могу я прикоснуться к тебе?

Ого, к слову о травме шеи. Но прежде, чем Блас смогла запротестовать, Ревенант провёл костяшками пальцев по её щеке. Каждый нерв в теле Блас напрягся от прикосновения. Как Ревенанту так легко удавалось пробудить её?

Блас отступила, но по тому, как неловко у неё это вышло, он мог догадаться, как повлиял на неё. 

— Зачем ты это делаешь?

— Мне говорили, что я не могу контролировать импульсивные порывы или я не представляю, что такое социальные границы. — Ревенант повёл плечами. — Я ведь спросил.

— Ох, да тебе медаль дать надо. — Господи, ей нравился его запах — мускус, кожа и греховный намёк на серу. — Скажи своей подруге падшей прийти сюда. Мы открыты двадцать четыре часа семь дней в неделю. — У Блас свело пальцы, и она поняла, что с силой стискивала пейджер. Убрав его в карман, она одарила Ревенанта улыбкой «до скорого» и сказала: — Мне пора работать. Спасибо, что заглянул.

Блас направилась к противоположной палате, но Ревенант схватил её за руку и притянул обратно.

— Она не может прийти сюда. Мне нужно привести тебя к ней.

— Извини, — сказала она, выдернув руку, — но я не работаю на выездах. Хотя, могу кое-кого порекомендовать…

— Мне нужна ты.

Ладненько, она почти потеряла терпение.

— Ты меня слышал? Я не работаю на выездах. И не делаю исключений.

— Но сделаешь для этого пациента.

Блас с отвисшей челюстью ошеломлённо уставилась на Ревенанта. Кем он себя возомнил, приходя сюда и требуя нарушить правила, потому что он так сказал? 

— Я так не работаю.

— Считай это личной просьбой. А значит, я буду у тебя в долгу.

Хм-м-м. Об этом она не подумала. Блас не хотела быть обязанной любому ангелу, тем более падшему, такому как Ревенант, но если он будет ей должен… над таким стоило подумать.

Она не многое о нём знала, но ей было известно, что он был Наблюдателем Четырёх Всадников со стороны Шеула, а значит, он падший ангел высокого ранга… и сильный.

А с тем, что творилось с её матерью, Блас не знала, когда ей понадобится услуга.

— Почему я? — спросила она.

— Потому что я тебя хочу, — просто ответил он. — А ты хочешь меня.

Боже ты мой, да он неадекватный.

— Я тебя не хочу.

Он натянуто улыбнулся.

— Захочешь.

— Знаешь, — выдохнула она, — чем больше ты об этом говоришь, тем меньше вероятность, что я тебя захочу.

— Ты не ценишь уверенность?

— Я не ценю надменности. Это совсем другое.

— И что же их отличает?

— Уверенность — это надменность идиота.

Ревенант рассмеялся и, чёрт возьми, был великолепен.

— Кажется неловким. Я буду сдерживать надменность, спасибо большое.

Уперев руки в бёдра, она вперила в него взгляд.

— Ты всё ещё не объяснил, почему хочешь, чтобы я лечила твою подругу.

— Она мне не подруга. И потому что из докторов я лишь тебя знаю.

— Если бы единственным критерием выбора врача было знакомство, лишь немногие бы получали медицинскую помощь.

Он оскалился.

— Мне плевать на других. Я выбрал тебя, потому что других не знаю.

Он её едва знал. Но Блас чувствовала… не знала точно что. Может, он из тех, кто быстро привязывается к другим. Или может, ему тяжело даётся вера, а она достаточно прямолинейна с ним, что он уверился в её способностях. Последний вариант наиболее вероятен.

И почему Блас диагностировала его психическую нестабильность? Она закончила с ним спорить. Но… кое-чем Рев её заинтриговал.

— Ты сказал, что пациент — падший ангел? Отец тоже падший?

— Можно сказать и так.

Так как все падшие ангелы когда-то были небесными, потомство двух падших станет эмимом — не ангел и не падший, бескрылый, но обладающий определённым количеством сил падшего ангела.

В ходе изучения способов устранить ущерб, нанесенный «мрачной молнией», Блас нашла записи некроманта, что стволовые клетки эмимов могут стать дополнительной исцеляющей силой, если падший ангел не поддаётся другому лечению, как в случае с её матерью.

Ревенант мог стать ответом на её мольбы.

— Ладно, — проговорила она, заверяя себя, что он оплатит ей услугой за услугу или что так она исцелит маму. — Дай мне минутку, чтобы захватить чемоданчик.

— Отлично. — На его лице отразился триумф. — Буду ждать тебя у главного входа.

Ревенант развернулся и направился к выходу, а Блас, смотря на его упругую задницу, затянутую в кожу, гадала, на что только что подписалась? Поскольку вопрос о том, совершила ли она ошибку и рядом не стоял. Эту черту она пересекла уже очень давно.

Теперь же вопрос звучал иначе: насколько грандиозную ошибку она совершила?

Глава 4

Блэсфим уже через пять минут была у главного входа ЦБП, по-прежнему одетая в ярко-фиолетовую медицинскую форму и белоснежный халат с кадуцеем — эмблемой ЦБП — на нагрудном кармане. На её шее висел стетоскоп, и Ревенант задумался, а как же будет звучать его сердцебиение, если Блас прослушает его грудь.

Рев пришёл к выводу, что либо его сердце полностью бы остановилось, либо начало колотиться как птичка колибри. А это значит, что после трапезы Сатаны он полностью восстановился.

Нет, погодите-ка… оно и вправду восстановилось, раз при виде Блэсфим, направляющейся к Реву через приёмное отделение с оранжевой сумкой на плече, поигрывающей пальцами со стетоскопом, он чувствовал, как его пульс ускоряется.

Её светлые волосы были собраны в высокий хвост, который покачивался и играл в прятки с Ревом, исчезая за талией Блас. Проклятье, Ревенанту хотелось бы нагнуть Блэсфим, намотать на кулак этот хвост и…

— Готов идти? — спросила Блас, сразу переходя к делу.

Он ответил тем, что открыл стальную дверь. Рев выяснил, что в клинику вели два пути: Хэрроугейт из больницы Нью-Йорка и дверь на заброшенную станцию подземки в Лондоне.

Заклинание не давало перенестись прямо в клинику, но так как Рев — Сумеречный Ангел, — он мог, когда захочет перенестись внутрь или наружу. Но пока не хотел раскрывать свои способности и статус. Одно о силе он знал точно: чем ты сильнее, тем меньшему количеству людей ты об этом поведаешь.

Какой-нибудь мудак захочет отобрать силы или воспользоваться ими, как Рев убедился сегодня, когда Сатана решил использовать его в качестве истребителя ангела.

Они вышли на платформу, окутываемую спёртым воздухом. За ними захлопнулась дверь клиники, сливаясь с окружающим пространством, дабы скрыть вход от людских глаз. В нескольких футах впереди мерцал вход в Хэрроугейт, который спустя мгновение превратился в настоящие ворота, из которых вышел белокожий демон-бланшер с явно сломанной рукой.

Блас кинулась открыть ему дверь клиники. 

— Найди Лиз. Она тебя быстро подлатает.

Демон пробормотал благодарность и исчез за дверью.

— Тебе и впрямь нравится эта работа? — спросил Ревенант, не понимая желания помогать людям, большинство из которых мудаки и выглядят куда лучше мёртвыми.

— Если бы мне это не нравилось, я бы этим не занималась.

Сложив руки на груди, Рев изучал Блас, что было не так уж и трудно.

— Так будучи малышкой Фальшивым Ангелом, ты мечтала вырасти и лечить всех?

— А когда ты был малышом ангелом, думал ли, что будешь совершать проступки, за которые тебя выпрут с Небес и сделают падшим? — парировала она.

— Ух, — выдал он. — Не знал, что Фальшивые Ангелы столь стервозны.

Блэсфим потёрла глаза, и Ревенант тут же почувствовал себя куском дерьма, даже если не был уверен в причине. Он никогда не испытывал сожаление.

— Извини, — сказала Блас. — У меня семейные проблемы, поэтому я ворчу.

— Должно быть, это заразно, — заметил он.

— Будто вирус? С этим я справлюсь, — ответила она, и Реву понравилось, что Блас лучше будет разбираться с инфекциями, чем с людьми. Очень круто, но очень странно для Фальшивого ангела. — Куда мы идём?

— Не могу сказать. — Ревенант протянул руку, на которую Блас посмотрела, словно на ядовитую змею. — Тебе надо взять меня за руку, я нас перенесу.

Блэсфим поправила сумку на плече и посмотрела Реву в глаза.

— Если ты собираешься убить меня….

— Поверь, — перебил он. — Тебе ничто не угрожает, пока ты со мной. А если кто-то попытается, я заставлю того кричать, пока его голова не взорвётся, как у Шалтая-Болтая. Даже великий Призрак и вся его королевская рать, не сможет это излечить.

— Это так… трогательно, — скучным тоном заметила Блэсфим. — И живописно.

— Когда дело касается женщин, у меня столь безумные способы обольщения. — Кажется, она не оценила двусмысленность намёка, хотя, Блас ведь раздражена. Может ему стоит лучше подарить ей смертельный вирус. С силой Сумеречного Ангела посеять чуму будет несложно. — Дай мне руку.

Она нехотя вложила свою руку в его, но Рев ощутил трепет волнения, пронёсшийся от кисти к плечу.

Наслаждаясь ощущением, он перенёс их в район, прилегающий к месту обитания Сатаны, с неблагоприятной средой, потоками лавы и кислотными озёрами. Здесь мало что могло выжить. К тому же, сюда не мог попасть ни один небесный ангел.

Дом Сатаны, возведённый здесь, считался «загородным» и охранялся самыми свирепыми воинами. Лишь Ревенант и горстка доверенных лиц могли в него войти.

Рев и Блас перенеслись в гостиную с четырьмя огромными каминами. А в центре комнаты находилась дыба для пыток.

На дыбе было распластано бездыханное, истерзанное тело бедного оборотня, и его конечности свободно свисали с деревянных реек.

— Какого хрена? — Блэсфим отдёрнула руку и с ужасом уставилась на мёртвого парня. — Где мы?

— Брезгуешь? Я от тебя такого не ожидал.

С рычанием, она обернулась к Реву, и, благослови её крошечное сердце Фальшивого ангела, Блас была в ярости.

— Я не без причины врач. — И указала на мёртвого парня. — Это не круто.

Блэсфим хотела было направиться к дыбе, чтобы проверить жизненные показатели парня, но Рев остановил её, положив руку на плечо.

— Поверь, он уже давно почил.

Ревенант отпустил её прежде, чем она смогла стряхнуть его руку с себя. И почему-то от мысли, что Блас вновь его отвергла, в груди сдавило.

Идиот.

— Забери меня обратно в клинику, — рявкнула Блас, но это не возымело никакого эффекта. Ему нужно, чтобы Люцифер умер, а сам Рев его убить не мог.

От дурноты её отказа Ревенанта избавило появление из-за золотой огромной двери, которая со скрипом распахнулась, беременной женщины на крайних сроках. Её изодранное белое платье было забрызгано кровью и чёрт знает, чем ещё.

На её плечи спадали спутанные пряди волос, а тёмные круги под глазами делали её и без того бледное лицо, практически прозрачным.

— О боже, — прошептала Блэсфим.

— Предполагаю, это моя новая акушерка? — Гэтель улыбнулась, но даже несмотря на искренность улыбки сухие, потрескавшиеся губы и почерневшие зубы наводили ужас.

А у Ревенанта весьма высокий порог жути.

— Я не акушерка, — возразила Блэсфим, весьма авторитетным тоном, — но постараюсь тебе помочь. — Она направилась к Гэтель. — Как тебя зовут?

Гэтель села на шезлонг.

— Ревенант не сказал тебе? — Она с притворным ужасом посмотрела на него, но он отмахнулся. — Гэтель. А тебя?

— Блэсфим. — Она замедлилась, подходя к шезлонгу. — Гэтель… знакомое имя.

Дерьмо. Это плохо. Ревенант помог Гэтель удобнее устроиться на подушках, хотя срать хотел на её комфорт. Ему нужно, чтобы Блас чувствовала себя в безопасности. А если она поймёт, кто такая Гэтель и что за ребёнка она носит… ага, ему нужно пока что сыграть роль, что вокруг не происходит ничего важного.

— Конечно, знакомое, жалкая простофиля, — рявкнула Гэтель и посмотрела на Ревенанта. — Ты привёл псевдоврача, не осознающего всю важность ситуации?

Блэсфим с глухим стуком бросила сумку на пол.

— Псевдоврач? К твоему сведению, я уже пять десятилетий работаю в Центральной Больнице Преисподней, и дослужилась из простого парамедика до врача лондонского отделения клиники. Что касаемо остального, уверена, что твоя судьбоносно-знаковая беременность важна для тебя так же, как и для любой матери. Я буду заботиться как о тебе, так и о твоём ребёнке.

— Сука, — зашипела Гэтель. — Ты будешь… — Ревенант сдавил горло Гэтель, обрывая ругань.

— Ты будешь уважительно разговаривать с Блэсфим, — прорычал он.

— Ревенант! — Блэсфим схватила его за руку и отдёрнула её. — Как насчёт того, чтобы установить несколько правил? — Она ткнула пальцем в Гэтель. — Ты, назовёшь ещё раз меня сукой и можешь искать другого доктора. А ты, — она тем же пальцем ткнула Рева в грудь, — ещё раз захочешь придушить беременную женщину, и я поорудую скальпелем на твоих яйцах. Усёк?

Рев ухмыльнулся. Чёрт, в ней такой огонь. Как правило, Фальшивые ангелы более робкие. Рев задумался, а вне работы она такая же агрессивная? Уступчивая? Легче согласится раздеться?

Гэтель села прямо.

— Ты до сих пор не знаешь, с кем разговариваешь, да?

— Нет, — ответила Блас, — и мне плевать. Я здесь для работы, так что может, хватит строить из себя диву, и начинай рассказывать, что не так с течением беременности.

Ревенанту очень-очень надо затащить Блэсфим в постель.

Гэтель посмотрела на него, ища поддержки, но Рев просто пожал плечами. Сатана отдал приказ привезти доктора к Гэтель. Он привёл. Если налажает Гэтель, Ревенант не хотел терять возможность переспать с Блас.

С фырканьем, Гэтель откинулась и положила руку на живот.

— Всё шло нормально, — ответила она. — Я питалась новорождёнными, чтобы кормить своего младенца, и он набирался сил.

Пара секунд была абсолютная тишина.

— Ты ела детей?

Гэтель рассмеялась.

— Конечно. Мой сын — реинкарнация падшего ангела. Это необходимо.

Блэсфим кинула на Рева взгляд, говорящий, что он ещё поплатится. Прекрасно. Он с радостью примет всё, что она ему предоставит.

Хотя надеялся, что она подразумевала секс. Фальшивые ангелы известны тем, что мстят мучительно-медленным сексом.

Рассматривая все свои возможности, Рев прислонился к столбу и наблюдал, как Блас сняла стетоскоп с шеи.

— Я проверю твоё сердцебиение, но для начала договори, что происходит. На каком ты месяце?

Гэтель ласково погладила живот, но Рев ни на секунду не поверил, что она заботилась об исчадии ада, развивающемся внутри.

— Около шести месяцев.

У Блэсфим округлились глаза.

— Ты, э… У тебя слишком большой живот для шести месяцев. Ты уверена, что там один ребёнок?

— Тёмный повелитель это подтвердил. Если сомневаешься в моих словах, поговори с ним.

— Тёмный… повелитель? — Блэсфим побледнела. — Поверю тебе на слово. — Блас перевела взгляд на Ревенанта, после чего посмотрела на мёртвого оборотня и вздрогнула.

Ревенант мысленно махнул рукой, и с дыбы исчез мертвец и весь беспорядок.

— Ты мне другую игрушку должен, — печально заметила Гэтель. — Это был один из прислужников Лимос. Я несколько недель им наслаждалась.

Блэсфим замерла, прижимая стетоскоп к животу Гэтель.

— Лимос? Лимос — третий Всадник Апокалипсиса?

— Кто же ещё? — Гэтель безразлично махнула рукой. — Теперь я хочу одного из вампиров Танатоса.

Текли секунды, а Блэсфим не двигалась, но вот её лицо становилось всё бледнее.

— Ты… Гэтель. — Она отступила. — Ты… ты пыталась начать апокалипсис, убив новорождённого сына Танатоса.

— Угу.

Блэсфим посмотрела на Ревенанта, и он понял, что она передумала. Не прокатит. У него был план, для успеха которого ему нужна хорошая команда или, по крайней мере, команда нейтралитета.

— Я не могу, — проговорила она. — Всадники — родственники персонала ЦБП. Они друзья. Я не могу лечить падшего ангела, предавшего их и пытавшегося убить невинное дитя…

От лающего смеха Гэтель, Блас попятилась ещё дальше, но Рев был готов выбить всё дерьмо из Гэтель, если она хотя бы подумает навредить Блэсфим.

— Ни один ребёнок не невинен, идиотка. Каждый из них — перерождённые души. В прошлой жизни эта душа могла быть серийным убийцей. — Гэтель вновь погладила живот. — Думаешь, этот ребёнок чист?

Блэсфим сглотнула.

— Ребёнок — эмим? Потомок двух падших. Он не зло…

— Ох, этот — зло, — протянул Рев. — Злее этого не существует.

И технически, когда Гэтель забеременела, она была полноценным ангелом, так что Люцифер будет не эмимом, а… вирмом. Только под защитой Сатаны.

— Не понимаю. Если только ребёнок не потомок Сатаны… — Блас замолчала, когда поняла. — Он потомок Сатаны?

— Да, — произнесла Гэтель мрачным и хриплым голосом. — Но этот ребёнок гораздо лучше. Зверь, растущий во мне — реинкарнация души самого Люцифера. — Она ухмыльнулась. — И в день, когда он родится, Небеса и все эти ублюдки ангелы получат по заслугам.

Глава 5

Блэсфим затошнило. И в лучшие дни больничная еда не слишком была хороша, но сегодня Блас могла потерять съеденные пасту «болоньезе» и сэндвич с салями. И слишком жалко картошку-фри, которая была довольно вкусной.

— Ревенант, могу ли я с тобой поговорить? — Она посмотрела на Гэтель, которая по-прежнему смотрела на неё безумным взглядом. — Наедине?

— Я всегда найду для нас уединённый уголок, — произнёс он с нахальной ухмылкой, ведь все слова Блас он переводил во флирт, грубость или сексуальность.

— Пожалуйста, — прорычала она, ненавидя себя за то, то приходится просить. — Нам нужно поговорить.

Внезапно, Ревенант выпрямился, поднял голову и стал смертельно серьёзным. Когда он направился к Блас, впиваясь взглядом, она готовилась… к чему? Не знала, но первое, что приходило на ум — насилие.

К её удивлению, он отвёл её в сторону и встал так, что загораживал своим огромным телом Гэтель.

— Я весь во внимании, — произнёс Ревенант.

Твою… мать. То есть для того, чтобы с ним нормально поговорить, надо сказать «пожалуйста»? Надо запомнить.

— Хм… ладно. — Блэсфим выдохнула. — Слушай, я не знаю, почему ты заботишься об этой… этом монстре на сносях, но…

— Я о ней не забочусь, — поправил он. — Будь моя воля, убил её там, где она стоит… или сидит. Когда Гэтель была Наблюдателем, нарушала тысячи правил и не понесла наказания. Но у меня приказы.

— Приказы от?..

У Блас возникло ощущение, что ответ она уже знала.

— От самого Тёмного Повелителя. 

Блэсфим закрыла глаза, словно это могло спасти от реальности ситуации, в которую она так глупо вляпалась.

— Извини, Ревенант, но тебе придётся найти кого-то другого, чтобы её лечить. Я не могу.

— Я хочу тебя.

Господи, каков упрямец. 

— Даже если бы она не была врагом большинства тех, с кем я работаю, я по совести не смогла бы оказать ей медицинскую помощь.

— А ты не давала клятву помогать каждому и всё такое, когда доктором становилась?

— Это людская ерунда, а не демонская. И поверь, даже людские доктора согласились бы в этом со мной.

Ревенант посмотрел на неё, в его глазах был заметен холодный расчёт, и Блас задумалась, как далеко он готов зайти в требовании оказать Гэтель медицинскую помощь?

— Тебе нужно помочь ей, — сказал он. — Просто… осмотри Гэтель. Возьми кровь на анализы. — Наклонившись к Блас, Рев зашептал ей на ухо. — Не будет ли такая информация полезной для твоих коллег?

Блас резко вдохнула. Он на самом деле думал, что она отдаст результаты тем, кто хочет убить Гэтель? Тем, кто, не колеблясь, воспользуются всем, что она сказала, чтобы найти Гэтель или используют её лечение для диверсии? Чёрт, стволовые клетки, которые может взять Блас из пуповины Люцифера, могут стать потенциально сильнейшим оружием на планете.

Предложение Ревенанта бесценно, но Блас была уверена, что он такой же злой, как и все они, так зачем ему ей помогать? Может, он заманивает её в ловушку? Но для чего?

— Не знаю, — ответила Блас. — Может мне стоит обсудить это с Призраком?

Ревенант зашипел.

— Он мне не нравится.

— У меня такое ощущение, что тебе никто не нравится.

Он проигнорировал её колкость.

— Я не хочу привлекать кого-то ещё. Сделай всё, что нужно будет, когда мы вернёмся в клинику, а пока здесь только ты.

Проклятье. Вытянув шею, Блас посмотрела за плечо Ревенанту. Гэтель встала, ожидая, расхаживала взад-вперёд и, казалось, разговаривала сама с собой. Она определённо клоун без цирка… Или бойни.

— Ладно, — прорычала Блас. — Я сделаю это. — Но только ради информации и стволовых клеток.

Подумав, что сейчас совершала самую огромную ошибку в жизни, Блас прошла мимо Ревенанта и сказала Гэтель сесть. Падший ангел была, на удивление, послушной, и откинулась на подушки, пока Блас слушала её сердце. Всё казалось нормальным, но вот с тем, что в её утробе, совершенно иная история.

Сердцебиение маленького Люцифера походило на рычание. Через стетоскоп звук усиливался, вызывая боль у Блас в ушах, и чем дольше она слушала, тем становилось больнее. По щеке потекла тёплая струйка крови, но почему-то Блас не могла отстраниться. Глаза наполнились слезами, а во рту пересохло, и Блэсфим готова была закричать…

— Блэсфим! — Через агонию прорвался голос. Блас дрожала, сидя на холодном, плиточном полу. Окровавленный стетоскоп лежал рядом, а затем перед глазами появилось лицо Ревенанта.

— Что произошло? — просипела она.

— Ты плакала, и у тебя из ушей пошла кровь. Ты в порядке?

— Я… не уверена. — Даже сейчас в ушах стояла боль, а комната вертелась, но ощущение, что голову сжимают огромными тисками ушло. — Я не стану вновь этого делать.

— Мой Люцифер хочет тебя сожрать, — пропела Гэтель, отчего у Блас по спине пробежал холодок. — Он хотел бы, как только сможет, затрахать тебя до смерти. Разорвать надвое…

В мгновение, все костры потухли, а Ревенант оказался рядом с Гэтель, схватил её за горло и впечатал в столб с такой силой, что тот надломился. Всё вокруг содрогнулось, а все демоны, охранявшие Гэтель, ворвались в комнату. Но были взорваны — просто «пшик» и стали красными облачками.

Господи, сила, которая дана Ревенанту… Блэсфим никогда подобного не видела, и не хотела когда-либо ещё увидеть.

— Если мне придётся убить тебя и твоего ублюдка вирма, — рявкнул он, — я буду страдать от рук Сатаны, как никогда прежде. Но мне плевать, я не боюсь пыток, Гэтель. Помни об этом.

Блэсфим вздрогнула, неуверенная, кто больше её пугал: Ревенант или Гэтель и её отродье.

Погодите-ка… вирм? Должно быть Гэтель, когда переспала с Сатаной, ещё была небесным ангелом. Будут ли стволовые клетки или кровь вирма полезны матери Блас?

Гэтель изо всех сил старалась откинуть Ревенанта, но с таким же успехом можно было толкать каменную гору. Наконец, он отпустил Гэтель на пол. Затем, жестом, который чертовски ошарашил и напугал одновременно, после увиденного, он протянул руку Блас.

Она мешкала, из-за чего вспышка в его глазах, которую можно было назвать болью, появилась и исчезла, а взгляд вновь стал ледяным. По какой-то причине, мысль о том, что Блас ранила Ревенанта — чёрт, если такое вообще возможно — заставила её ощутить вину.

Блас практически слышала голос матери: «Ты слишком ранима. Сострадание тебя погубит. Почему ты пошла в своего отца? Ангельская доброта убьёт тебя. Тебе нужно избавиться от этой слабости, чтобы выжить в Шеуле!»

Да, да, да, у Блэсфим было сердце. А когда твоя работа связана с медициной, наличие сердца иногда полезно. Ранимость помогает с пациентами.

А ещё из-за него ты всё слишком близко воспринимаешь.

Но, тем не менее, она ни за что не променяла бы свою способность к сочувствию. Благодаря этому, Блас чертовски хороший доктор, и продолжает каждый день работать, а не ждёт, когда за ней придут Каратели.

Как только она потянулась к руке Ревенанта, он отвернулся и вновь привалился к столбу. А он не даёт отсрочек, да? Как и вторых шансов, вероятно.

Вздохнув, Блэсфим села на колени и указала Гэтель сесть обратно. Женщина подчинилась, впиваясь взглядом в Ревенанта, но держа рот на замке. Хорошо, потому что из него вылетали только оскорбления. Даже когда она не грубила и не пыталась напугать, каждое слово казалось оскорблением. Словно она добавляла к каждому предложению «в твоей крови» и «пока ты кричишь».

Как только Гэтель устроилась, вся из себя такая важная и правильная, несмотря на грязное, рваное платье, Блас вытащила из сумки набор для взятия крови. Но выругалась, так как забыла в клинике портативный аппарат УЗИ. Без него она не сможет посмотреть расположение плода и взять стволовые клетки.

Если, конечно, её рентгеновское зрение не решит вернуться.

Сосредоточившись, она попыталась, но кроме чётких кровеносных сосудов Гэтель ничего не увидела. По крайней мере, не глазами. Шрам на запястье Блэсфим начал жечь, словно по нему чиркнули спичкой.

Чёрт возьми! Неужели дар, который она чаще всего использовала в своей профессии, первым уйдёт?

— Я возьму кровь на анализы, — произнесла она, вставая, прежде чем кто-то начнёт гадать с чего это она сидит и таращится на живот Гэтель. — Пока я занимаюсь ими, почему бы тебе не закончить рассказ о течении беременности?

Гэтель глянула на Ревенанта, словно искала разрешения говорить. Когда он кивнул, она заговорила:

— Сатана нанял колдуна, чтобы при помощи заклинания ускорить развитие Люцифера. Поэтому у меня такой большой живот, но его развитие остановилось. Он должен был родиться уже взрослым.

Блэсфим замерла, обернув вокруг предплечья Гэтель жгут.

— Ты… ты ведь умрёшь.

— Оно того стоит, — мечтательно проговорила Гэтель. — Но Архангелы всё испортили своей попыткой поменять моего ребёнка и дитя Лимос. Всадница бы умерла, давая Люциферу жизнь, но Архангелы смогли бы его уничтожить. И единственный плюс в том, что я бы родила ребёнка Лимос, — она ухмыльнулась, открывая ряд острых зубов, — на вкус он был бы… милым.

Блас воткнула иглу в вену Гэтель сильнее необходимого. Падшая — самое психически нездоровое, чокнутое существо, с которым когда-либо ей доводилось встречаться. А Блас каждый день встречает чокнутых существ.

Пока кровь наполняла пробирку, Блэсфим посмотрела на Ревенанта, который стоял с таким же отрешённым видом. Видимо, всё ещё злился.

— Ты знал? — спросила она.

Ревенант опёрся ботинком о столб позади себя.

— Помнишь, Лимос привезли в больницу пару недель назад? Когда Призрак решил, что её ребёнок умер.

Как она могла забыть? Не каждый день Всадника Апокалипсиса привозят в ЦПБ. 

— Тогда я тебя встретила.

Уголки его губ приподнялись в слабой улыбке. 

— Ага.

Вероятно, он вспомнил, что попросил её отсосать ему. «Если ты ответишь, я позволю тебе отсосать мне».

Ладно, он не говорил это так, словно его член — это статуэтка Оскар или что-то такое, несущее в себе великую честь.

Он сказал, что позволит. Позволит ей!

Когда пробирка наполнилась, Блас зарычала на Рева: 

— Ты такой придурок.

Ревенант поиграл бровями, даже несмотря на то, что злился. Настроение парня переменчиво, как ветер во время урагана.

— В любом случае, — продолжил он, словно рассказывал эпичную историю, — в тот день, какие-то архангелы решили поменять местами детей Лимос и Гэтель. Они провалились, но их попытка помешала заклинанию роста Люцифера. Что отразилось на Гэтель. Ну, и то, что Ривер её почти убил, а Архангелы обрезали крылья. Теперь она в ссоре с головой и выглядит так, как потрёпанная игрушка цербера. А Люцифер вдвое меньше, чем должен быть.

Блэсфим подразумевала, что Гэтель никогда собственно с головой и не дружила, но не стала высказывать вслух свои предположения, вынимая иглу из руки Гэтель. Крошечный прокол тут же зажил.

— И что же именно вы хотите от меня?

— Сатана хочет убедиться, что с Люцифером всё нормально.

— А ещё я хочу выжить при рождении, — вставила Гэтель сквозь зубы. — Сделай так.

— Разве ты не возражала, чтобы он родился взрослым?

— Это другое дело, если Люцифер родится ребёнком, ведь ему нужна будет мать.

Блэсфим удивлённо заморгала. Ей показалось, что Гэтель из тех мамаш, что оставят ребёнка в машине, пока будут развлекаться с парнями в баре. 

— Почему у архангелов не вышло?

Ревенант вмешался в разговор:

— Потому что я заколдовал утробу Лимос, чтобы туда не мог проникнуть ни один ребёнок, кроме её собственного.

Гэтель облизнула губы. 

— Ревенант такой милый прислужник зла.

Да, вероятно, так и есть. Он сказал, что ненавидит Гэтель, что мог бы её убить, но он сохранил жизнь Люциферу. Не важно, что он говорит, Блас стоит помнить, что он работает на Сатану, и что он из плохих. 

«А ты прям образец правопорядка».

Нет, она была зачата в грехе и с самого рождения была погружена в двойное зло: кровь демона, кровь Фальшивого ангела — недобровольной жертвы. Но Блас давно выбрала жизненный путь, который возносил славу её отцу… и женщине, которой её мать должна была быть. Быть может, Блэсфим и родилась во зле, но отказывалась заполнять им свою жизнь.

— Ладно, — произнесла она, желая убраться отсюда, — думаю, этого хватит. Гэтель, твоя диета отвратительна. Прекрати есть младенцев, и питайся зеленью.

Гэтель вздёрнула подбородок.

— Люциферу нужна кровь.

Блэсфим упёрла руки в бёдра.

— У тебя под глазами мешки, кровь слишком тёмная, а на щеке видны ужасные, синие вены — всё это признаки нехватки витамина А и клетчатки. Ты в курсе, что нехватка витамина А делает с беременными падшими? Их дети рождаются огромными и с врождёнными дефектами. — Какая ужасная ложь, каждое слово. Блас понятия не имела есть ли у Гэтель недостаток чего-нибудь, и ей плевать. Хотя, она хотела прекратить поедание младенцев. — Дело твоё. У тебя ещё три месяца, а ребёнок уже большой.

Блас повернулась к Ревенанту и отвела его в сторону.

— Ты не полностью был откровенен насчёт Гэтель и ребёнка. — Она судорожно вдохнула, готовясь к реакции Ревенанта на то, что собиралась сказать. — Я думала, что ребёнок будет эмим, а не вирм.

— О, проверка драгоценной этики?

— Нет, но сознательно пойти на дело с вирмом — смертельный приговор.

— Так и должно быть, — мрачно проговорил он, и его голос пробрал Блас до самых костей, сметая все вопросы на эту тему. — Но, очевидно, этот случай уникален. Не уверен, что Люцифер будет вирмом, так как Гэтель лишили крыльев во время беременности. Люцифер может родиться эмимом или чем-то ещё. Вирмимом. — Он усмехнулся. — Гляди, как прикольно совмещается вирм и эмим: вирмим.

— Может, потом сообщишь Вебстеру свой новый термин? — Блас указала на Гэтель, которая пальцами расчёсывала свои колтуны. — Я настоятельно рекомендую отвезти Гэтель в ЦБП на УЗИ и амниоцентез (пункция плодного пузыря — прим перев.). — Блас очень нужны эти стволовые клетки.

— А у вас нет портативных?

— Есть, но…

— Хорошо. — Изящным движением, Ревенант оттолкнулся от столба. — Ты можешь захватить такой в следующий раз.

— Я не приду в следующий раз. — Блас собрала оборудование в сумку и встала, надеясь, что он внемлет её требованию. Уж лучше, чтобы Ревенант перенёс Гэтель к ней, чем вернуться в этот ужас. — Если хочешь УЗИ, приведи её в клинику, как обычного пациента. И как только процедура будет сделана, я заканчиваю с ней, тобой, с… — она обвела рукой помещение, — этим.

Низкое, возбуждающее мурлыканье Ревенанта эхом отразилось от стен пещероподобной комнаты.

— Нет, Блэсфим, между мной и тобой ничего не кончено. Ни в коем случае.

Глава 6

Ревенант проследил за тем, как Блэсфим закинула на плечо сумку с медицинскими принадлежностями, и если бы её глаза были лазерами, от Ревенанта сейчас осталась бы горстка пепла. Его маленький Неистинный ангел дико разозлилась. Боги, а в ярости она так дико горяча. Рев с удовольствием будет давить на эти кнопочки и, по ходу, у неё таких много.

Блас двинулась к нему, её бёдра покачивались, а груди подпрыгивали при каждом шаге. К тому времени, как она остановилась перед ним, Рев был твёрже скалы.

— Можешь вернуть меня в больницу, — нарушила она молчание. — Мне нужно занести в лабораторию образец крови.

— У меня есть идея лучше. — Рев взял её за руку прежде, чем Блас удалось отвергнуть его, как в прошлый раз. Чёрт, тогда было больно. Ревенант не хотел повторения. — Давай перекусим. Я знаю здесь, в Шеуле, хорошее местечко. Бургеры там — нечто.

Блэсфим поморщилась.

— Эм, нет, спасибо. Я на строгой диете. Пожалуйста, просто перемести меня в ЦБП.

Он ощутил, что на сегодня с неё достаточно его общества, что немного разочаровало, но, в любом случае, ему ещё нужно разобраться с парочкой дел. Например, выяснить истинную причину, почему долбаные ангелы оставили его на воспитание демонам, а брата-близнеца Рева забрали. Он до смерти хотел бы услышать объяснения. Сжимая нежную, тёплую руку Блэсфим, он перенёсся на парковку ЦБП.

— Спасибо, — поблагодарила Блас, выдёргивая руку. — Завтра я должна получить результаты анализов. Можешь заглянуть ко мне в кабинет.

Ревенант задумался, достаточно ли глубоко он посадил семя размышлений об убийстве Люцифера — или дать дорогу добрым парням найти Гэтель — в её голову. Ох, Рев не думал, что доктор «Не навреди» Блэсфим собственноручно будет делать грязную работу, но она могла помочь тем, кто сделает.

Будь Ревенант порядочным, ему бы претило вот так использовать Блас, но он далеко не порядочен. Его воспитывали демоны, и он поступает так, как демоны и ждали. Рев спланировал смерть соперника ещё до рождения этого соперника, но его руки останутся чистыми. Он направит других делать за него работёнку.

Так что, никакой он не порядочный.

Но вот Блэсфим, казалось, сильно страдала этим недугом. Рев был уверен, что она солгала Гэтель по поводу диеты, но этим спасла не одну сотню жизней.

— Гэтель ведь не страдает от недостатка витаминов и клетчатки, да? — спросил он. — Ты просто хотела заставить её прекратить есть младенцев.

Блас пожала плечами.

— Может. Тебя это разозлило?

Наоборот, он был очарован. Неистинные ангелы, как принято считать, уводят людей от детей, и другие демоны могли схватить малышей. Но Блэсфим рисковала своей жизнью, солгав мамашке отродья Сатаны. Ещё пару недель назад Ревенанту было бы противно, а сейчас он очарован.

— И? — давила она. — Зол ты?

Он пожал плечами.

— Ответ «да» приведёт меня к перепихону?

— Не со мной, — ответила она.

— А «нет»?

— Тот же ответ.

— Печально.

Блэсфим закатила глаза.

— Ты ведь Наблюдатель за Всадниками со стороны Шеула? У тебя дел нет? — Она направилась к раздвижным дверям приёмного покоя. Да, у Рева до хрена дел, но сперва…

Молниеносным движением, он развернул её и прижал спиной к стене. Блас уставилась на него поразительно-голубыми глазами, приоткрыв от удивления рот. Рев воспользовался преимуществом и прижался к её губам в яростном, требовательном поцелуе. Блэсфим судорожно вдохнула, и на мгновение Реву показалось, что она его оттолкнёт, но стоило ему обнять её за талию и прижать к себе, она ответила на поцелуй.

Её губы были мягкими, с привкусом ванили и мяты, и даже если этот поцелуй был самым лёгким, простым касанием губ, член Рева готов был взорваться. Ревенант задумался, все ли видно из отделения скорой, потому что он хотел поднять Блас и взять её у стены.

Но она начала отталкивать его, упираясь ладонями в грудь.

— Мы не станем этого делать, — сказала она. — Мне работать нужно.

— А после работы?

— Господи, какой ты настойчивый, — проговорила она. — Нет, и после работы не станем. Я не хочу видеть тебя до завтра, когда ты придёшь за анализами Гэтель. — Она выскользнула из его объятий. — Пока, Ревенант.

Блас практически вбежала в больницу, и Рев позволил ей. Завтра придёт новый день, а сейчас ему нужно кое-что сделать. И перво-наперво, нанести визит Харвестер. У неё может, и не было необходимых ему ответов, но может она могла бы помочь ему их найти.

Рев вернулся к своей работе или, как он сам её называл, Бдением Наблюдателя, позволяющей узнать местоположение каждого Всадника и Харвестер, так как она всегда с кем-то из них. Он её тут же почувствовал. Она находилась в кванте — плоскость, похожая на пузырь, позволяющая незаметно перемещаться в мире людей. Ориентируясь на Харвестер, он перенёсся к ней.

Мгновение ушло на осознание местоположение. Они находились не в Резиденции одного из Всадников… Ну, почти нет.

Они находились в лесу в десяти ярдах от хижины, в которой жил один из Всадников — Ресеф со своей парой, Джиллиан. Харвестер так пристально наблюдала за высоким, широкоплечим мужчиной, подметавшим крыльцо, что даже не заметила появления Ревенанта.

Одета она была в обтягивающие чёрные джинсы, кожаные сапоги до колен и кожаный корсет, подчёркивающий узкую талию и пышную грудь, которой Рев восхищался на протяжении веков. Жаль, что бывший падший ангел яро ненавидела его. Они могли бы встряхнуть преисподнюю, не выходя из спальни.

Теперь же она стала ангелом, и Ревенант подумал, осталась ли она такой же дикой в постели, если слухи правдивы? Ривер знал. Ривер, которому было дано всё то, чего был лишён Ревенант, начиная от прекрасного детства, когда его воспитывали с любовью, и заканчивая четырьмя невероятными детьми и парой, которая его обожала. 

«Ты себя жалеешь». Ага, он понимал, что впустую тратил свои умственные способности на всё это дерьмо. И каждое новое воспоминание служило очередным напоминанием, как же Небеса его подставили.

Запихнув эту хрень на задворки разума, Ревенант направился к ангелу.

— Приветики, Веррин.

С шипением, Харвестер развернулась.

— Не смей так меня называть.

— Ты предпочитаешь имя падшего?

Она фыркнула.

— Могу спросить то же самое. Теперь, зная, что ты ангел, почему до сих пор Ревенант?

Крошечная игла боли пронзила грудь, но Рев не мог позволить Харвестер узнать, что она задела его этим. У него не было ангельского имени. Он знал лишь имя Ревенант.

— Потому что я падший, во всех смыслах слова, ангел, — ответил он.

— Серьёзно? — Она выгнула тёмную бровь. — Тогда почему бы тебе не оттяпать свои крылышки и стать таковым официально?

Падение с небес не такое простое, но Харвестер не говорила серьёзно. Она дразнила его из-за его слов о довольстве своей жизнью, проведя тысячи лет в аду, вместо довольства жизни на Небесах, как в случае с Ривером. Ну да, ему достался тот ещё конец верёвки.

— Почему бы тебе не вернуть ангельское имя? — давил он. — И скажи, Харвестер, какого это было тысячи лет притворяться злобной сукой, выполняя приказ Небес. Или ты не притворялась?

На её щеке дёрнулся нерв, лишь на мгновение, но этого хватило для понимания, что он задел за живое.

— Я каждый день боролась, чтобы злость не завладела моей душой.

— Потому что злой быть проще? — Пару недель назад он считал себя абсолютным злом, падшим без надежды на искупление. Но всё изменилось, и теперь Ревенант борется с тем, кто он. Как бы ненавистно ему было это признавать, они с Харвестер во многом схожи.

— Зло всегда проще, — пробормотала Харвестер.

— Верно. — Он прищурился на мужчине, убирающем крыльцо. — Почему ты шпионишь за своим рабом оборотнем?

— Он больше не мой, теперь он принадлежит Джиллиан. — Харвестер приподняла уголок губ. — Она вернула ему имя, данное при рождении, и дала столько свободы, сколько он мог себе позволить.

— Это не объясняет, почему ты за ним шпионишь. — Она не ответила, но он понял, что ей не нужно.

То, что Харвестер наблюдала за ним, говорило о заботе, о нём. Может, она бы вообще его освободила, не будь его жизнь связана с рабством. Нет, связь раба с хозяином, несмотря на то, что её можно передать, не слаба. Её сложно было разорвать. Ревенант точно знал, каково это быть связанным с кем-то кровно.

— Зачем пришёл? — устало спросила она. — Разработал дьявольский план как до смерти меня вывести?

— Я хотел проверить Всадников, — соврал он.

— С ними все прекрасно, и, если они тебя, конечно, не призвали, я бы на твоём месте держалась от них подальше.

— Ай, дядя Ревенант больше не в милости?

Она проигнорировала его саркастичный выпад. Рев никогда не был любимчиком среди Всадников.

— Они немного опекают своего отца, а так как ты с Ривером не совсем друзья…

— На семейной встрече они подадут меня большими порциями. — Не удивительно.

Харвестер бросила на него мимолётный взгляд.

— Могу я кое о чём спросить?

Ха. Харвестер никогда не просила разрешение на любое действие, так что это должно быть что-то хорошее.

— Валяй.

В этот раз она повернулась и посмотрела на него.

— За всё время, что я гнила в подземелье отца, почему ты никогда меня не мучил? Он посылал любого, чтобы пытать меня, но не тебя.

На самом деле, Сатана предлагал Реву помучить Харвестер. Но, даже несмотря на то, что Ревенант без проблем убивал, он не мог пытать женщину. Ещё до того, как ему вернули воспоминания, такое вызывало у него отвращение, хотя он и не представлял почему. Теперь же он знал. Он видел, что делали с его матерью, и не мог принять в таком участие.

— Твоя боль меня не интересует, — ответил он.

Прищурившись, Харвестер так долго изучала его, что он чуть ли не съёжился. 

— Скажи, Ревенант, прикажи он убить меня, принял бы ты в этом участие? — Рев пожал плечами, но что-то в выражении его лица выдало его, потому что она проговорила. — Он уже приказывал, да?

— Убийство другого Наблюдателя против правил, — просто ответил он.

Она фыркнула.

— Словно нет обходных путей. Я видела архангелов, которые изменяли правила для своей выгоды. Так что, уверена, и ты можешь.

А может, и нет. Правила есть правила. 

— К слову об архангелах, не подскажешь, что случилось с белыми и пушистыми?

Харвестер откинула тёмные волосы за плечо.

— Поконкретнее.

— Почему они не отвечают на мои призывы?

Харвестер кинула на него скучающий взгляд.

— Ты всерьёз считаешь, что они мне что-то говорят? Я не встречала ни одного с момента, как мне нимб вернули. — Она наблюдала, как оборотень обил метлу о стену дома и направился к сараю. — Тебе нужно поговорить с Ривером.

— И что он мне скажет? Что нам нужно работать вместе, чтобы остановить новую угрозу миру и человечеству? На хрен, мне чхать.

— Поэтому ты не отвечаешь на его зов? Потому что тебе чхать?

— Именно.

— Тебе нужно с ним поговорить. Прекрати вести себя, как ребёнок.

— Ребёнок? Нам не дали шанса на детство.

Она упёрла кулаки в бёдра.

— Ну, зато теперь ты в него впал.

Может она и права. Они с Ривером уже вдоволь извалялись в грязи в этом отчаянном сражении. И Ревенант сейчас игнорировал брата, как ребёнок, заткнув уши и вопя «ла-ла-ла, я тебя не слышу».

Господи, а потом они начнут спорить какая бейсбольная команда лучше, и кого мама любит больше.

Хотя последнее бесспорно. Их мать Ривера отправила на Небеса.

Так может, если посмотреть что сталось с Ривером, учитывая, что его мама любила больше, пришло время для старого-доброго воссоединения семьи.


* * *


Блэсфим всё ещё ощущала вкус Ревенанта на губах. У придурка вкус пряного рома, а ей такой ох как нравился. Почему у него не мог быть вкус лука или чеснока? Да и было бы просто замечательно, если бы ими от него просто разило. Но нет, у него и запах и вкус замечательные, развратные и природные, как секс в лесу. Из Ревенанта можно было бы сделать отличный освежитель для каких-нибудь пещерных людей.

Блас старалась не думать о нём, уворачиваясь от пациентов и персонала, но поцелуй отпечатался и на губах и в разуме. Ей не следовало позволять ему приближаться, уйти прежде, чем он смог бы её схватить, прижать к стене и поцеловать так, что трусики стали влажными.

Сукин сын.

Ей нужно трахнуться.

Когда она последний раз занималась сексом? Ей пришлось вспомнить случай пару лет назад, но оборвала ход мыслей. Он был хирургом, полным мудаком, и они просто воспользовались друг другом. И пользовались они друг другом до момента, пока эгидовцы его не убили.

М-да, ей нужно об этом забыть, на самом деле, ей нужно вообще забыть о сексе, потому что у неё логически не было времени. Ответственная работа в клинике и без того стресс, а теперь ещё жизнь мамы в опасности, и не только из-за травм, а ещё и из-за ангелов. В довершении всего, силы Неистинного ангела у Блас отказывали, а значит, и её жизнь и карьера под угрозой. Её жизнь — сплошной беспорядок, не стоило ещё и секс сюда приписывать.

Она оставила образец крови Гэтель в лаборатории, приказав ускорить процесс. Блас даже немного пофлиртовала с лаборантом, частично чтобы заверить себя в скорости результата, и частично, чтобы сохранить репутацию Неистинного ангела. Эти ангелы больше всех на всей планете любят флиртовать, и Блас становилось всё труднее это делать, учитывая, что она себя больше не считала Неистинным.

Раньше она мечтала о том, как будет жить, когда ей не надо будет ради забавы соблазнять людей и обманывать их, заставляя думать, что она небесный ангел, посланный направить их на путь истинный. Но теперь, когда её мечты становились реальностью, а силы, как например, рентгеновское зрение, начали пропадать, Блас была напугана. Она не знала ничего, кроме ощущений, вызванных ложными инстинктами Неистинного ангела, а теперь она заплывала в неизведанные, и быть может, опасные воды.

К слову об опасности, она быстро позвонила Призраку, чтобы узнать есть ли у него время на встречу с ней.

— В пять, в моём офисе, — ответил тот.

Когда она появилась там, демон-семинус сидел за своим столом, его короткие тёмные волосы были приглажены, как обычно бывало после долгого ношения хирургической шапочки. Он махнул ей войти, и она закрыла за собой дверь.

— Блэсфим, — поздоровался он, откидываясь в кресле и впиваясь в неё проницательным взглядом тёмных глаз. — Как твоя мама?

Он прекрасно знал, как. Призрак не упускает ничего, что происходит в больнице и клинике, но Блас привыкла.

— Хорошо, насколько это возможно, спасибо.

— Что-то стало известно о нападавшем?

— Нет. — Она не могла пойти в полицию, а у демонов была ограниченная судебная система — к слову, Призрак — её часть. К тому же, как чёртов вирм, её мать вроде как вне закона, так что Блас не могла обратиться за помощью в органы власти или к Юдициусам.

— Ты в опасности?

— Не напрямую, — ответила она, надеясь, что это правда. Когда Риз слишком долго задержал на ней пристальный взгляд, Блас начала тревожиться. — В чём дело?

— Вероятно, ни в чём, но у больницы ошивались ангелы.

— Что? — Она с силой сжала столешницу, и была уверена, что оставила на ней вмятины. — Зачем им…

— Не за чем. Их заметили на улицах Манхеттена напротив больницы, быть может, это совпадение, что-то происходит с людьми. Но так как на твою мать напали ангелы, я подумал, что тебе стоит знать.

— Ох. Спасибо, — ответила она с беспечностью, которую могла из себя выдавить, учитывая, что вокруг ошиваются ангелы.

Призрак сцепил руки на груди и уставился нервирующим взглядом на Блас.

— Слышал, к тебе сегодня кое-кто приходил.

Естественно, он об этом знал. 

— Я здесь из-за Ревенанта. — Блас протяжно выдохнула, всё ещё ошарашенная новостями об ангелах. — Ему требовалось, чтобы я решила один медицинский вопрос.

Призрак нахмурился.

— Его медицинский вопрос?

Ха. Блас не могла представить, чтобы Ревенант попросил о помощи. Он вёл себя с ней как типичный мачо, который не пойдёт к врачу, даже если из макушки будет торчать топор.

— Кое-кого другого. — Она уверенно встретила взгляд Призрака. — Гэтель.

В глазах Риза вспыхнули золотистые искорки — стопроцентный знак злости или возбуждения, — и Блэсфим была уверена, что дело в первом варианте. Несвободные Семинусы возбуждались только со своими половинками.

— Гэтель, — ровно произнёс он. — Ты говоришь о женщине, которая предала всех, кто ей верил в обмен на создание апокалипсиса? Ангеле, которая пыталась убить младенца — моего крестника к слову — роды которого принимал я сам? Которая помогала Мору мучить пару моего брата — Идесс? Ты про эту Гэтель говоришь?

Дерьмо, а всё будет не так уж и хорошо.

— Это не то, о чём ты подумал.

Призрак очень медленно сел вперёд, положил мощные предплечья на стол, сжимая и разжимая кулаки. 

— Тогда тебе стоит мне всё объяснить и быстрее. — По крайней мере, он был спокоен, хотя каждое слово было пронизано угрозой.

— Ты знаешь, что она беременна реинкарнированной душой Люцифера, и папочка его сам Сатана?

— Знаю. — К золотистым искоркам добавились красные, говорившие, что Риз разозлился ещё больше. — Переходи к той части, где твоё лечение Гэтель — это не то, о чём я подумал. Потому что прямо сейчас мне кажется, что ты помогла самому заклятому врагу всех, кого я знаю, и мне сейчас интересно правильный ли я выбор сделал, поставив тебя во главе клиники вместе с Джем.

— Ладно. Хорошо. — Блэсфим тяжело сглотнула, жалея, что не прихватила из автомата бутылку воды. — Я не знала, что он отведёт меня к Гэтель. Как только я всё поняла, то тут же отказалась.

Красные искры начали угасать, а затем и золотые поглотила чернота зрачков. 

— Он принуждал тебя? — Голос Риза рокотал как землетрясение по шкале в девять баллов.

— Нет. — На лбу Блас выступила испарина, но не понятно, из-за нервозности или из-за вспыхнувших в голове жарких картинок. — Но, Призрак, он дал мне возможность выяснить, что происходит с Гэтель. У меня есть образец крови. Сейчас он в лаборатории на анализе. Надеюсь, ты сможешь использовать результаты, чтобы уничтожить Гэтель.

Красные искры снова вспыхнули в глазах Риза, но лишь на мгновение. 

— Ты знаешь её местоположение?

— Понятие не имею. Ревенант перенёс меня прямо в её логово, поэтому не могу сказать, где мы находились. С ней творится что-то странное. Очевидно, это результат того, что с ней сотворили архангелы, чтобы поменять её ребёнка на малыша Лимос.

Призрак обдумал её слова.

— А что… странного? Что с медицинской точки зрения? А то слово «странный» не информативное.

Порой он мог быть очень большим умником.

— Она похожа на зомби, а исчадие ада дважды превышает оптимальные на этом сроке размеры.

— Чем она питается?

— Малышами демонов.

Риз откинулся на спинку кресла, его глаза пришли в норму. 

— Беременным падшим ангелам требуется много свежей, молодой крови, — заметил он, а Блэсфим не нуждалась в напоминании о том, чем питалась её мать во время беременности. Сколько молодых жизней она погубила, чтобы спасти жизнь Блас? — Это нормально для беременности. Но падшему ангелу, вынашивающему грёбанного Люцифера, требуются тонны чистейшей крови.

— Я сказала ей прекратить, есть младенцев и перейти на овощи.

Призрак моргнул, а затем, к её удивлению, громко расхохотался.

— Овощи?

— Если точнее, зелень.

Риз улыбнулся и покачал головой. 

— С такой жёсткой диетой на зелени, без чистой крови, быстро уйдёт в мир иной и демон Гаргантюа.

— Таков и был замысел.

— Мне нравится направление твоих мыслей. — Риз пришёл в себя, но напряжение не исчезло. Хорошо, а то на мгновение Блас забеспокоилась о своей работе. — Что ещё ты мне можешь о ней рассказать?

— Не много. У меня не было возможности сделать больше того, чтобы взять кровь на и проверить жизненные показатели.

Призрак спокойно кивнул. 

— Согласно словам Ривера, даже не достигнув полной формы, Люцифер всё равно сильнее большинства падших. Как только он родится…

— Всё будет плохо.

— Есть один способ это предотвратить. — В коридоре послышались шаги, и Риз подождал, пока те стихнут, прежде чем продолжил: — Говоря о плохом, уверена, что я не могу помочь узнать, где находятся те, кто напал на твою мать?

— Приёмную мать, — поправила Блас.

— Ладно, приёмную мать, — поправился Риз. От его неестественной улыбки Блэсфим пробрало до костей. У неё было ощущение, что Призрак не верит в её природу Неистинного ангела, но понятия не имела, как много кусочков паззла он сложил. Может, правду он и не знал, но подозрения имелись.

— Уверена, — ответила она. — Вероятно, всё произошло случайно. Ангелы всё время нападают на падших.

— Если тебе что-то понадобится, я хочу, чтобы ты обратилась ко мне. Блэсфим, ты можешь мне доверять.

— Знаю. — Она была здесь довольно долго, чтобы знать, что Призрак и его братья и сестра чертовски верны своему слову, но Блас жила как на охоте, и трудно было кому-то довериться. К тому же, ей не хотелось втягивать в свои проблемы невиновных.

Риз решительно кивнул, в голове созрела какая-то мысль. 

— Я собираюсь проинформировать Ривера и Всадников о событиях с Гэтель. Дай знать, когда получишь результаты анализа. Ревенант собирается снова переместить тебя к Гэтель? 

«Мы с тобой не закончили. Расстаёмся ненадолго», — глубокий голос Ревенанта ворвался в её воспоминания, и Блэсфим вздрогнула от собственнических ноток, что одновременно пугали и интриговали.

— Определённо. Думаю, я убедила его в том, что необходим ультразвук, вот только надеюсь, что на этот раз Ревенант переместит Гэтель ко мне.

Доктор взял карандаш и начал катать его в руке. 

— Если он к тебе придёт, отправь мне сообщение. Это может стать ключом к тому, чтобы раз и навсегда избавиться от Гэтель.

— Спасибо. И если ты сможешь взять немного околоплодной жидкости, будет здорово. — На вопросительный взгляд Риза, Блас добавила: — Мне нужны клетки Люцифера. Так как они могут делиться, думаю, что смогу их использовать в исцелении матери.

На лице Риза медленно расплылась улыбка. 

— Гениально. Потенциальная применимость клеток, взятых у такого могущественного существа, как Люцифер, очень огромна. Получить кровь для извлечения клеток было бы бесценно, но, если повезёт, Люцифер не родится. — Пейджер Риза издал звуковой сигнал, и тот быстро взглянул на экран. — Мне нужно идти. И, Блэсфим… будь осторожна. И не раздумывая приходи ко мне, если что-то понадобится. Что угодно. У меня есть ресурсы, о которых ты и не подозреваешь.

Блэсфим по привычке потёрла крошечный шрам на запястье. Он был ещё меньше, чем вчера. 

«Что ж, док, как насчёт того, чтобы иметь в кармане Неистинного ангела, который не возражает принести жертву ради прикрытия? Нет? Вот и я так думаю».

Время подходит к концу.

Глава 7

Ревенант сидел высоко над Парижем, устроившись на крыше Собора Парижской Богоматери. Он был свидетелем строительства этого здания, и всегда восхищался собором. От французской готической архитектуры до продуваемых ветрами улочек города внизу, Рев любил ошеломляющий размер, благоговение людей, снующих внутрь и наружу.

Внезапное давление внутри черепной коробки подсказало, что Рев на крыше уже не один, и он, повернувшись, увидел в нескольких футах от себя Ривера, одетого в джинсы и синюю футболку.

— Привет, брат. — Рев даже не встал, а вместо этого вытянул перед собой ноги, скрестил в лодыжках и опёрся об опорную балку. — А я вот всё думал, появишься ли ты.

— Было трудно проигнорировать твоё приглашение. — Ривер сложил руки на груди. — Невозможно ни на чём сосредоточится, когда ты так мысленно долбишь.

— Хм, — Ревенант улыбнулся. — Думаю, мы квиты, потому что я чувствую, когда ты счастлив. Меня от этого мутит. В буквальном смысле.

— Подарю тебе на Рождество бумажные пакеты, — протянул Ривер.

— Как предусмотрительно. — Ревенант смотрел на брата и думал, что бы произошло расти они вместе. На Небесах или в Шеуле. С этой мыслью он сменил свой чёрный цвет волос на белокурый, какой был у Ривера. Хоть они и не были вылитыми, но всё же были близнецами — отчасти очень походили друг на друга.

— Ты неделями игнорировал мои призывы. Почему же сейчас вышел на контакт? — спросил Ривер.

— Ох, Ривер. Или мне стоит называть тебя Энриетом? Это имя тебе дали при рождении. Твоё небесное имя. Забавно, как это я оказался без такого.

Ривер сдвинул светлые брови.

— Наша мать называла тебя Ревенанта?

— С самого начала. — Рев поднял взгляд к серому небу над головой. Будет дождь. — До этого момента мне не казалось это странным. — Укол боли… ощущение, которого Рев давным-давно не испытывал. Он быстро отмахнулся от этого чувства и наполнил образовавшуюся пустоту другими эмоциями. Рев и ярость всегда были на «ты». — Вот почему я теперь хочу с тобой поговорить… Позволь заметить, что память вернулась, но вопросы всё равно остались.

— Как и у меня.

— Правда? И какие именно вопросы?

Ривер несколько секунд изучал Ревенанта, глядя на него как на обезьяну. Не желая разочаровывать старшего брата, Рев скорчил рожицу. Издал «пукающие» звуки подмышками. Смачно отрыгнул. Уже собирался пёрнуть, когда Ривер разразился тирадой ругательств.

— Давай-ка ты первый, — в конце концов, выдал Ривер. — Задавай вопросы.

Какое благородство. 

«Быть может, именно это видела в нём мать», с горечью подумал Ревенант.

— Давай начнём сначала. — Рев материализовал себе сигару из лучшей ирезины Шеула. — Кто тебя вырастил? Ты знал о наших родителях?

Ривер поморщился от сигарного дыма. 

— Я считал родителями Метатрона и его супругу Кайлу. Я не знал правду до того момента, пока ты не пришёл ко мне на гору Мегиддо.

Это было около пяти тысяч лет назад, как раз после смерти их матери. Сразу после того, как она рассказала всю правду Реву. Из-за этой лжи он был ошеломлён, испуган и чертовски зол.

— Я узнал правду о нашем рождении за пару часов до прихода к тебе, — ответил Ревенант. — Я считал себя эмимом, а нашу мать — падшим ангелом.

— Почему она солгала тебе?

Злость, как и в тот день, заклокотала внутри Рева. 

— У неё не было выбора. Сатана пригрозил, что если она когда-либо расскажет правду, он нас обоих убьёт. — Но Сатана не смог убить его мать. Нет, Ревенант предоставил себе эту честь. Дрожащей рукой, Рев поднёс ко рту сигару и затянулся, позволяя успокоительному эффекту ирезины наполнить тело. — И каково это было воспитываться Метатроном?

— Я не смею просить лучшей участи.

— Как мило. А меня били почти каждый день. — И прежде чем увидел хотя бы намёк на жалость во взгляде близнеца, продолжил. — А если не меня, так маму.

Ривер напрягся и стиснул зубы. 

— Расскажи мне о ней.

Ревенант выпустил струю дыма.

— Если ты мило попросишь…

— Пожалуйста, — выдавил Ривер. — Я даже не знаю, как она выглядела. — Он уставился на парижское небо, и в профиле близнеца, Рев увидел сильную линию челюсти их матери, изящный изгиб бровей, точёные скулы. Рука, сжимавшую сигару, тряслась так, что Рев не мог даже затянуться. — Я искал её в библиотеке Акаши на прошлой неделе, но отыскать удалось лишь список её достижений.

Хорошо иметь доступ к обширнейшей библиотеке Небес. Чёрт, в библиотеке Акаши, должно быть, хранится каждая великая тайна, каждый позабытый клочок истории. За исключением, конечно же, того, что архангелы посчитают неуместным знать.

Сейчас настал момент, когда Ревенант должен уйти, оставив брата гадать, получит ли он когда-нибудь ответы на вопросы о матери. Но она всегда хотела, чтобы Ривер знал правду об их рождении и её жизни. 

— Найди Ривера, — шептала она, умирая. — Найди его, и станьте братьями, которыми и должны быть.

— Она была красивой, — произнёс он, ненавидя все те эмоции, прорвавшиеся в голос. — Даже с грязным лицом и скомканными волосами в плену она была прекрасна. — Ему, наконец, удалось поднести сигару ко рту и затянуться. — До десяти лет мы были в одной клетке. Затем меня забрали на работы в шахтах Сатаны, и я не видел её десять лет.

Хотя, он пытался. Миллионы попыток сбежать из шахт, миновать демонов с кнутами… и все проваливались.

И потом он узнал, что за каждую провальную попытку, за каждое нарушенное правило страдала мать.

— Ты вырос в клетке? — спросил Ривер. — По типу тюрьмы?

Рев рассмеялся. 

— Тюрьма стала бы роскошью. — Кинув сигару на крышу, он растоптал её. — Знаешь, чего нам стоила еда и вода?

Ревенант всегда задумывался, почему испытывая голод или жажду, он начинал волноваться. Теперь, когда воспоминания вернулись, он понял. Они с матерью многие годы голодали. Он помнил, как мать молила дать еды, не для себя, а для него. И несколько раз она получала её, но оплачивала тем единственным, что могла предложить.

Своим телом.

И не только ради секса. Некоторые демоны любили пытки и кровь.

Ещё больше ужасных воспоминаний нахлынуло, отчего у Рева свело желудок. Он встал на четвереньки, и его вырвало. Как могли Небеса оставить её так страдать? Почему позволили одной из них так жить? Вынудить отдавать своё тело, чтобы прокормить ребёнка?

Быстрым и сильным потоком гнев смыл тошноту и несчастье, освобождая огонь.

Встав, Ривер наблюдал за Ревенанта.

— Ты сказал, что убил её.

— Рад, что ты не глухой. — Ревенант материализовал себе упаковку жвачки.

Ривер заскрежетал зубами так, что Рев услышал, как крошится эмаль, пока разворачивал мятную пластинку.

— Почему?

— Почему я рад, что ты не глухой? — спросил Рев, прекрасно понимаю, что ни об этом Ривер спрашивал. — Ну, тогда бы с тобой было сложнее общаться…

Вдруг, Ривер схватил Рева за отвороты куртки и приблизил к нему ангельское личико с оскаленными зубами и горящим в глазах огнём небесной ярости.

— Почему ты убил нашу мать?

— Небеса её убили, — выплюнул Ревенант. — Оставив её гнить в Аду, они подписали ей смертный приговор.

Ривер встряхнул его. Сильно.

— Но ты своими руками её убил. Расскажи об этом.

— Пошёл ты. — Рев оскалился на брата. — Я закрыл все эти воспоминания, и ни при каких, на хрен, обстоятельствах, не стану их выуживать.

— Я имею право знать.

— Разве? — Ревенант бросил Ривера, как мешок с картошкой. Брат пролетел по воздуху и врезался в одну из знаменитых горгулий, разрушив крыло. — А вот я считаю, что у тебя ни черта нет права лезть в мою жизнь. Ты меня бросил.

Ривер вновь оказался перед Ревенантом.

— Я бросил? Я младенцем был, когда меня на Небеса забрали. Как я мог что-нибудь сделать?

— Не тогда, — отрезал Ревенант, — а когда я пришёл к тебе на Меддиго. Когда сказал, кто я. Помнишь?

— Нет, — ответил Ривер с сарказмом. — Я не припоминаю, чтобы ты говорил, что ты мой брат и что ты убил нашу мать.

Рев не говорил «убийство», но чёрт, почему нет. Не важно, что мать молила о смерти и что он из жалости её убил. Вина поедала его, как яд.

— Ты на хрен взбесился, — заорал Рев. — Не стал дожидаться объяснений, вышел из себя от злости и слетел с катушек. И потому, что ты оставил меня, а сам отправился разрушать деревни и всё остальное, мы и потеряли память на тысячи лет. Из-за тебя, долбанный придурок. Из-за тебя!

Да, конечно, Рев и сам не безупречен, учитывая, что и сам кое-что уничтожил, но большинство гнева было обрушено на Шеул, а не на мир людей.

В сапфировых глазах Ривера мелькнул позор.

— У меня был плохой день…

— А, ну да, ты ведь только узнал, что породил Четырёх Всадников Апокалипсиса, а драгоценная Веррин тебе лгала. — Ревенант закатил глаза. — Ба-а-а. Я вырос в аду, и меня каждый день пытали. Видел, как наша мать испытывала неописуемый ужас. А твоей испорченной заднице всего лишь лгали. — Он ткнул Ривера в грудь. — Да пошёл ты, братец. Чертовски хорошо, что Небеса забрали тебя, потому как твоя изнеженная натура никогда не выжила бы в Шеуле.

Может поэтому их мать и отдала Ривера. Не потому что сильнее любила его, а потому что знала, что он слишком слаб, чтобы выжить там.

Ревенант решил укрепить эти мысли, так как альтернатива ужасна.

Да не особо правдоподобно, ну да к чёрту.

Ривер потупил взор, внезапно заинтересовавшись ботинками.

— Никто не должен был так жить. — Он поднял взгляд, в котором плескалось сожаление. А может жалость. Так или иначе, но Рева это сильнее разозлило. — Но теперь мы тут, и всё не так должно быть.

— А как? Ты весь из себя идеальный и ангельский, а я чистейшее зло? — Рев рассмеялся. — Извини, неисправимый оптимист, но всё не так. — Казалось, что сломанное крыло горгульи уставилось на Рева с укоризной. И он под гнётом этой мысли починил статую. Совсем не круто разрушать исторические ценности.

— Ты ангел. Дай я поговорю с архангелами…

— Ты всерьёз веришь, что они встретят меня с распростёртыми объятьями? До сих пор же не поприветствовали. А думаешь, я этого хочу? Может мне моя жизнь нравится.

— Я так не думаю.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — отрезал Рев. — Даже не представляешь, что я творил во имя зла.

— Не важно. Теперь всё иначе, и ты другой

Ревенант фыркнул.

— Скажи-ка, братец, ты вообще что-то видишь через свои розовые очки?

Рев поднял голову, уставившись на пушистые облака, плывущие по небосводу, и вспомнил, как впервые увидел небо, выбравшись из мрачных глубин Шеула. Он был бесконечно очарован и гадал, какая магия удерживает облака в воздухе. Но ребяческий восторг улетучился, и Рев сдул облака. Раньше, он не мог управлять погодой, но теперь он Сумеречный Ангел, и если бы захотел, мог бы пробудить ураган ядерной силы.

Он гадал, сколько ещё пройдёт времени, прежде чем Сатана прикажет так и сделать, просто ради того, чтобы позлить Небеса и подкосить человечество.

Проклятье. Реву нужно перестать валять дурака. Сатана дал неделю, чтобы доказать преданность и готовность играть за команду Шеула. Злобная сторона Рева этому радовалась до тех пор, пока ему не придётся лизать подошвы ботинок Люцифера. Но статус ангела смущал, заставляя желать чествовать мать.

Чего не будет, если он выберет служить демону, который превратил их жизни в сущий кошмар.

Да, мама миллион раз говорила Реву, что для выживания ему придётся делать отвратительные вещи, злые. Но он сомневался, что она имела в виду убийство легиона ангелов и обрушение стихий на человечество.

— Знаешь что, — протянул он, надеясь, что не совершает ошибку. — Я пытался поговорить с Метатроном. Чёрт, да с любым архангелом. Отведи меня к ним, и посмотрим, что я могу предложить.

Ривер закрыл глаза, даже не пытаясь скрыть облегчения, что, вероятно, его своенравный братец решил измениться.

— Я поговорю с ним. Назначу встречу.

— У меня нет времени, — возразил Рев. — Сейчас отведи меня к нему.

Ривер покачал головой.

— У меня строгий приказ, держать тебя подальше от Небес. Они не хотят, чтобы твоя испорченность осквернила их царство. Если можешь…

— Моя… испорченность? — Ярость спалила последние унции дружелюбия. — Осквернила? Они бросили меня гнить в аду, лишили воспоминаний, на пять грёбанных тысяч лет заставили думать, что я не тот, кто есть на самом деле, а теперь нервничают, что я оскверню Небеса своим присутствием? Да ну на хер, Ривер. Пошёл ты и все они.

— Проклятье, Рев! — выкрикнул Ривер. — Чего ты хочешь?

Чего хотел? Да это же легко. Он хотел чему-то принадлежать. Хотел жить по своему выбору, так, чтобы не бояться быть выпоротым за незначительную провинность. Он хотел иметь выбор. Ответы. Хотел снова удобно себя чувствовать в собственной коже. Потому как, несмотря на зло и порочность, до возвращения воспоминаний, тогда он, по крайней мере, знал кем был.

Но он не скажет этого брату. Потому что тогда стал бы похож на плаксивого импа, да и, кроме того, Ривер со всей его радужно жизнью, не поймёт Рева.

— Хочу, чтобы ты отвалил. — Рев изменил цвет волос обратно в чёрный и расправил золотисто-серебряные, с крапинками чёрного, крылья, напоминая Риверу насколько они разные. — Отлично пообщались, бро. Надо будет повторить. И как говорят французы: Au revoir, mon frère (Оревуар, мой друг).

Глава 8

Харвестер ещё долго ждала после ухода Ревенанта, чтобы набраться смелости выйти из кванта и стать видимой для своего бывшего раба. Ей уже давно следовало кое-что сделать, ещё несколько недель назад, когда её восстановили в статусе небесного ангела. Но Харвестер медлила из-за тревоги и стыда. Что если он возненавидел её за те годы, что ей прислуживал? Что если возненавидел за то, что она передала кровную связь кому-то другому? Хотя Харвестер сомневалась, что он мог ненавидеть её за то, что прислуживает Джиллиан — человеку, теперь бессмертной, благодаря связи с Ресефом, с добрым сердцем и жилкой доброты длиною в милю.

Глубоко вдохнув, Харвестер подошла к сараю, свежий ветер гор Колорадо донёс до неё сладкий запах полевых цветов и надвигающегося дождя. Когда она подошла ближе, фырканье лошадей и блеяние коз смешалось с шумом сена, перебираемого вилами. Трекеру нравилась его работа?

В общем-то, всё лучше, чем проводить всё время в её старой резиденции, готовить, чистить и убирать, и исполнять её прихоти… все потребности.

Желудок начало крутить, когда Харвестер подошла к краю гравийной дорожки, соединявшей сарай с домом. Плохая идея, не стоило приходить. У Харвестер и другие дела есть, к примеру, голову помыть. А ещё Мрачный Жнец — Азагот — ждёт возврата долга, а значит, ей нужно выследить ангела. Найти Стамтиэля — самого разыскиваемого ангела в списке Небес, чтобы пришпилить к стене — буквально — важнее, чем пообщаться с бывшем рабом.

Уговорив себя сменить курс действий, Харвестер призвала силу, необходимую для дематериализации… и отпустила её.

Встреча с Трекером — польза не для неё, а для него. Без сомнений ему было, что ей высказать, и он заслужил шанса это сделать. Кроме того, будучи Наблюдателем мужа Джиллиан, рано или поздно, они бы с Трекером встретились.

Помимо прочего, с прогрессивностью беременности Гэтель, Харвестер слабела, так что у неё может не много шансов оставалось на встречу с Трекером. Она чувствовала, как Люцифер наполняется силой, и с каждым прожитым днём Харвестер всё больше уставала, а силы всё сложнее было призывать. Лишь на Небесах становилось лучше. Сколько осталось времени до того момента, когда она не сможет их покинуть? Она потеряет работу Наблюдателя и больше не сможет посещать семейные встречи Ривера, которые, на удивление, ей понравились. Всадники и их семьи в итоге признали её частью семьи, и от этого Харвестер не могла отказаться.

Но что ей останется, если Люцифер продолжит высасывать, как пиявка, из неё силы?

Может сложиться так, что она даже умрёт?

Харвестер не рассказывала о своих страхах Риверу, не сообщала насколько прогрессирует её слабость, но он знал, что что-то происходит. Она видела это в его глазах, чувствовала в прикосновениях — ведь он вёл себя с ней как с хрустальной.

Харвестер не нравилось, что к ней относились как к инвалиду.

Приняв решение, она завернула за угол сарая и вошла в открытую дверь.

Трекер тут же развернулся на пятках и направил на неё вилы. Но увидев гостью, широко распахнул глаза от удивления.

— Привет, Трекер, — тихо поздоровалась Харвестер.

Вилы начали дрожать, а сердце Харвестер, закалённое тысячами лет злобы, начало трещать по швам.

— Тебе не нужноничего говорить. — Харвестер шагнула ближе. Он не сдвинулся с места, лишь сжал вилы так, что побелели костяшки пальцев. — Я не причиню тебе вреда.

— Ты… ты теперь ангел. — Его низкий, хриплый голос был как бальзам на душу. Как ни крути, а этот мужчина был в течение нескольких десятков лет постоянной величиной в её жизни.

— Кто бы мог подумать, да? — Ну, уж точно не она.

— Собираешься забрать меня отсюда?

Харвестер не поняла: была ли в вопросе надежда… или страх.

— Что? А тебе бы хотелось?

Он очень медленно опустил вилы и голову, уставившись на свои ботинки. Песочного цвета волосы скрыли выражение лица.

— Нет, — прошептал он. — Мне здесь нравится.

Харвестер ощутила облегчение.

— Отлично. Рада за тебя.

Он поднял голову, скепсис в глазах ранил Харвестер прямо в сердце.

— Ты хотела, чтобы я был счастлив?

Проклятье, она допустила ошибку. Должно быть, Трекер был с ней так несчастен, хоть она и пыталась о нём заботиться, по крайней мере, настолько, чтобы не вызвать подозрения. Быть с ним милой, значит послать тревожные звоночки любому, кто стал бы этому свидетелем. Харвестер шпионила в аду для небес и не могла себя раскрыть, не тем, что вела себя мило с рабом.

— Знаю, ты мне не веришь, но да, мне хотелось, чтобы ты был счастлив.

Он снова опустил взгляд. 

— Спасибо, что спасла меня от бывшего хозяина. И спасибо, что отдала меня Джиллиан. — Он пожал плечами. — Но тебе нужно уйти.

Впервые Харвестер слышала от него напористость, пусть даже она была пробной.

— Трекер, посмотри на меня. — Когда он не подчинился, этот небольшой вызов заставил её улыбнуться. Но Харвестер очень нужно, чтобы он посмотрел на неё. — Трекер! Подними глаза. — В этот раз, он поднял голову, но вспышки неповиновения в глазах подарили Харвестер надежду. — Когда в следующий раз скажешь кому-то уйти, смотри ему в глаза. Теперь у тебя есть право на собственную жизнь. Лишь Джиллиан может лишить тебя воли, в чём я сомневаюсь. На самом деле, полагаю, что она заставила тебя жить в собственном доме, да? И она не заставляла тебя вычищать сарай, так? Тебе нужно чем-то заниматься, поэтому она позволила тебе помогать с хозяйством. Я права?

Он кивнул.

— Отлично, — ответила Харвестер. — А теперь скажи мне уйти, и сделай это подобающе.

Он тяжело сглотнул, затем второй раз, но, наконец, поднял на неё уверенный взгляд. В глубинах его глаз появились янтарные всполохи, впервые за всё время, что Харвестер его знала, вервульф Трекера проявился.

— Ты должна уйти.

— Так-то лучше. — Несмотря на боль в груди, Харвестер гордилась им. Подойдя ближе, она вложила в его руку монету. — Если я понадоблюсь, эта монета призовёт меня. И я приду. Береги себя, Трекер. — Она начала дематериализовываться, но он поймал её за руку.

— Подожди. — Его хватка была сильной, но голос нежным: — Я рад, что теперь ты ангел.

С этими словами, он развернулся и вновь начал раскидывать сено, словно Харвестер и не приходила. Она на мгновение задержалась, а потом перенеслась.

По крайней мере, он не видел слёзы в её глазах.


* * *


Покинув офис Призрака, Блэсфим воспользовалась Хэрроугейтом и направилась в клинику. После обеда дела пошли медленнее, в приёмном отделении сидели лишь три человека. Страх от заявления Призрака, что рядом с клиникой ошивались ангелы так и не прошёл, но Блас по дороге обхватила стетоскоп, напоминая себе, что она профессионал и сейчас нужна людям.

Уравновесив, если, не полностью успокоив, нервное напряжение, следующие шесть часов Блэсфим занималась пациентами, после чего направилась проведать мать.

Дева спала, но открыла глаза, когда услышала, как Блас читает назначения.

— Блас, — прохрипела она. — Я несколько часов тебя не видела. Рада, что ты в порядке.

— Конечно, я в порядке. — Неважно, что за дверями их могут поджидать ангельские наёмники, Блэсфим улыбнулась и села в кресло рядом с койкой. — Как себя чувствуешь?

Дева снова закрыла глаза.

— Как будто кто-то засунул меня в промышленный блендер.

— Когда я увидела тебя вчера, было похоже на то. — Блэсфим взяла мать за руку, которая начала исцеляться после многочисленных ран от самообороны. — Что ты помнишь о нападении? Сколько было ангелов? Больше одного?

Мать кивнула, не открывая глаза.

— Это были два Карателя. Они нейтрализовали мои защитные чары и ворвались в дом, когда я готовилась к ритуалу сокрытия твоей сущности.

Блэсфим заскрежетала зубами.

— Нет, мы не станем это делать.

Дева распахнула глаза, но вместо боли в них была ярость.

— Ты станешь, дочь. С самого начала ты знала, что у заклинания срок сто восемьдесят лет. С момента истечения срока уже прошло двадцать, и ты на последнем издыхании. Я не прошла бы двести лет ада и сокрытия тебя, чтобы ты сейчас была эгоисткой.

Она назвала Блэсфим эгоисткой? Из-за того, что та не хотела лишать кого-то жизни, ради спасения своей? Как напыщенно! Дева самая эгоистичная персона из всех, кого Блас знала.

— Ты теряешь силы неистинного ангела? — спросила Дева.

Блэсфим с силой сжала медкарту матери, что побелели костяшки.

— Какие-то ушли, — призналась она. — Мои крылья больше не распространяют афродизиак. И рентгеновское зрение подводит. Я больше не могу очаровывать людей, чтобы они не злились. — По последнему она тосковала больше всего.

— Ты развила какие-нибудь способности вирма?

— Пока ещё нет.

Дева вздохнула.

— Осталось мало времени. Как только способности вирма проявят себя, все узнают, кем ты являешься. — Она сжала руку Блэсфим. — Мы должны провести ритуал. Сейчас. До моей смерти.

— Ты не умрёшь, мы уже об этом говорили. — Блас со стуком кинула медицинскую карту матери на тумбочку. — Никаких жертв. Я найду другой способ.

— Нет другого способа. — Дева попыталась сесть, но Блас нажала на кнопку, чтобы поднять изголовье койки. — Время почти кончилось, и тянуть больше нельзя. На наш след вышли Каратели. Я нашла для тебя Неистинного ангела, здоровую, сильную и по-настоящему порочную. Когда ты впитаешь её сущность, вновь станешь собой, может даже, переспишь с кем.

— Мам, а тебе не приходило в голову, что мне так хорошо? Без прикрытия Неистинного ангела мне не надо ложью заманивать кого-то в постель или что-либо ещё.

— Хочешь сказать, что предпочтёшь лишиться прикрытия, чтобы Каратели и Устранители убили тебя? Я этого не допущу! Я слишком старалась, чтобы обезопасить тебя. Смерть твоего отца не должна стать пустой тратой.

Блэсфим закатила глаза. Извечное чувство вины перед отцом. 

— Ты всерьёз считаешь, что отцу понравилось бы жертвоприношение невинного ради сокрытия моей сущности?

— Твой отец был ангелом, — прорычала Дева. — Ему плевать на то, что в жертву приносят демона. Для ангелов хороший демон — мёртвый демон.

— Но он хотел, чтобы я была счастлива, а я не могу радоваться, когда за меня расплачивается другой.

— Ты не знала Рифиона, — отрезала Дева. — И не представляешь, чего бы он хотел.

Уставшая от постоянных споров, Блас встала.

— Мы позже это обсудим. Тебе нужно отдохнуть. — Она посмотрела на часы. Её дежурство уже длилось несколько часов.

Мать схватила её за запястье.

— Мы не станем это откладывать. Я установила ловушку для неистинного ангела, и когда она попадёт в неё сегодня, после чего истечёт кровью к утру, ты будешь в безопасности. Я могу отсюда провести ритуал.

Ох… мать твою.

— Ты знаешь, насколько невыносима? — практически прокричала Блас.

С лица Девы сошли краски, и хоть Блас и хотела заверить, что это из-за её слов, она понимала, в чём дело, поэтому опустила изголовье койки.

— Ты устала сидеть.

— Мне всё равно, — простонала Дева. — Мне нужно, чтобы ты была в безопасности. Чтобы все мы были. Все мы втянуты в это.

Гнев Блэсфим немного поутих, но это не меняло её отношение к ритуалу. Ей нужно предотвратить попадание Неистинного ангела в ловушку Девы.

— Мне нужно идти, но я скоро вернусь. — Она подала Деве стакан воды. — Выпей и лежи смирно, иначе я вколю седативные. Поняла?

Тяжело проглотив воду, Дева кивнула.

Блэсфим всё равно оставила медсестре назначение Деве седативных, и сказала никого не пускать. Даже ангелы не могли войти в больницу, за исключением Ривера, но Блас не хотела рисковать. Ангелы так отчаянно желали достать Деву, что могли подкупить, околдовать или шантажировать какого-нибудь демона, чтобы он её похитил. Заклинания клиники позволят предотвратить убийство, но снаружи Деву уже ничего не спасёт.

Уверенная, что Дева в надёжных руках, Блас покинула клинику через Хэрроугейт, а не через главный вход на станции. Если ангелы наблюдали за входом, то могли схватить того, кто выходил в мир людей, но они не могли отследить тех, кто передвигался через Хэрроугейты.

Ворота открылись в нескольких кварталах от дома Девы в Ки-Весте, в проулке за туристическим рестораном и баром. И вновь Блас пожелала, чтобы способности вирма помогли ей перенестись туда, куда нужно. Она не хотела попасть на открытую местность без ближайшего Хэрроугейта.

Проклиная слабый выбор своей матери, Блас вышла из проулка и затерялась в толпе шумных туристов, наслаждающихся последними минутами вечерних сумерек. Ки-Вест одно из немногих мест, в которых апокалипсис не сильно нашкодил, поэтому и стал популярным городком для тех, кто ищет временное убежище от навалившейся на человеческий мир катастрофы.

Дом Девы пастельно-зелёного с мазками оранжевого цвета стоял в конце тихой улочки, а на ровно подстриженном газоне стояли глупые пластмассовые фламинго. Подойдя ближе, Блас воспользовалась способностью Неистинного ангела и стала невидимой, что проворачивала крайне редко. Но стоило медленно открыть входную дверь, как по телу пронеслась нервная дрожь. Блас посмотрела на себя и увидела, что она мерцает из невидимого состояния в видимое.

— Проклятье, — выдохнула она. Сколько у неё ещё оставалось времени до того, как откроется её истинная природа?

Чтобы удержать панику, Блас глубоко и ободряюще вздохнула. Со скрипом открылась входная дверь, чёрт побери, какой в доме беспорядок. Блэсфим ожидала увидеть сцену нападения, перевёрнутую и сломанную мебель, разбитые тарелки, а на белых стенах и бамбуковых полах мазки и брызги крови.

Но не ожидала увидеть, что дом перевернули в поисках чего-то. Книги с полок валялись на полу, рядом с пустыми ящиками и бумагами. Но кто и что искал?

Сняв невидимость, потому как она всё равно не работала, Блас взяла нож с кухонного островка и проверила лезвие. Идиотский нож был туп и сколот, словно Дева рубила им дрова. Как удобно было бы сейчас воспользоваться силой вирма создавать оружие, а не пользоваться тем, что подвернулось под руку.

С тупым ножом наперевес, Блас на цыпочках прошла в спальню, проверила все шкафы, чтобы убедиться, что никого не было, что ни один ангел не перенёсся сюда вновь.

Когда она направилась в ванную, раздался треск. С бешено колотящимся сердцем, Блас развернулась, держа наготове нож. С противоположной стену рухнул карниз, открывая окно, выходящее на океан.

— Проклятье, — пробормотала она. Наверное, ей нужно поскорее убраться отсюда, пока не случился сердечный приступ.

Чувствуя себя немного глупо, она подошла к столу, на котором стоял включённый компьютер. Когда её мать не на вечеринках или не ловит неприятности, она в компьютере, так что, вероятно, где-то на жёстком диске есть информация о Неистинном ангеле, которого Дева решила поймать.

Быстрая проверка истории браузера показала, что в день нападения её мать читала статьи в «theCHIVE» и скачала несколько возмутительных роликов фетиш — и вампирского порно, отчего Блас больше не сможет спокойно смотреть ей в глаза. А ещё она переписывалась в чате с кем-то с ником СексиКонфетка. Может, любовник? Или напарник по преступлению?

Она открыла чат, и тут же пришло сообщение от СексиКонфетки:

«Привет, дорогуша. Наш вчерашний разговор так неожиданно прервался. Всё в порядке?»

Блас не представляла, что на это отвечать, и ещё, её мать не могла выбрать другой ник, а не ЧертовСексоголик69? Фу. Просто… фу! И почему у неё на аватарке симпатяшка-чернокожий? Она мужчиной прикидывалась?

Блэсфим подумала проигнорировать чат, но переписка с СексиКонфеткой была последним, что её мать делала перед нападением.

Ладно, пару минут она попритворяется, даже несмотря на то, что аватарка у СексиКонфетки была задница с тату ангелочка на правой ягодице.

ЧертовСексоголик69: Извини, но пришлось быстро уйти. Ко мне нечаянно пришли гости, но я в норме. 

СексиКонфетка: Всё в силе?

Вот дерьмо. Неуверенная, как именно отвечать, Блас «включила дурочку».

ЧертовСексоголик69: Напомни-ка, что в силе? Знаю, это моя идея.

СексиКонфетка: То, что я покажу тебе вкус рая, мой милый мальчик.

Мальчик? Ладно, значит, её мать притворилась мужчиной. Интересно. И странно. 

СексиКонфетка: Ты всё ещё хочешь встретиться?

Встретиться? Во что, во имя всего нечистого, Дева вляпалась? 

ЧертовСексоголик69: Давай я тебе напишу позже, нужно кое-что сделать.

СексиКонфетка: Печалька. Давай, я покажу тебе то, что может сподвигнуть тебя отменить все свои дела.

На мониторе появилась картинка, на которой была изображена блондинка на кровати. Она вызывающе обхватила свои груди и широко развела ноги, упираясь каблуками в матрас.

За её спиной распростерлись огромные паутинкообразные крылья, что можно было бы посчитать фотошопом… вот только они были настоящие. Как и блестящие от влаги возбуждения светлые волосы на лобке девушки.

СексиКонфетка — Неистинный ангел. Выбранная жертва.

Почувствовав тошноту, Блэсфим откинулась на спинку кресла. Вот как Дева планировала поймать Неистиного ангела. Притворившись человеческим мужчиной, она заманила бы её к себе домой, прямо в ловушку, которая, без сомнений, видна была бы лишь для Девы. 

СексиКонфетка: Я готова для тебя и у меня есть твой адрес. Приду в девять и осуществлю все твои фантазии с ангелами.

Появилась ещё одна картинка. В этот раз девушка — всё так же обнажённая — встала раком, и её округлая попка торчала вверх, и пальцами девушка раскрыла себя для камеры. Её крылья зависли над кроватью, на которой были разбросаны десятки секс-игрушек.

И-и-и-и… этого достаточно.

ЧертовСексоголик69: Детка, ты великолепна, но я передумал. Больше я не хочу ангела. 

СексиКонфетка: Я могу быть тем, кого ты захочешь.

Блас вздохнула. «Спасибо тебе, мама, что выбрала ангела в отчаянии, которая готова переспать с незнакомцем». Конечно, так можно сказать о любом Неистинном ангеле, но Блэсфим не хотела бы быть такой, как эта.

Хотя, ей стоило поблагодарить мать, что не выбрала в жертву фигварта, питающегося душами или демона-сенсора, смысл жизни которого уничтожение полукровок, как она сама. Блас не могла представить себе жизнь, где она вынуждена была бы уничтожать демонов, которым просто «посчастливилось» родиться у ни тех родителей.

Ладно, пора отшить этого Неистинного ангела. Блас не доверяла матери, и знала, что она восстановит контакт с девчонкой, как только поправится, и заманит в ловушку, наплевав на желания Блэсфим. 

ЧертовСексоголик69: Спасибо, но нет. Найду кого-то ещё, чтобы удовлетворить ангельский фетиш.

ЧертовСексоголик69: Не пиши мне больше, а если я напишу, не отвечай. Если я пишу, значит, напился до чёртиков.

СексиКонфетка: Придурок. Попробуй найти кого-то столь же крутого в сексе, как я. Я позабочусь, чтобы тебя выгнали со всех форумов ангельского фетиша в Интернете. Пошёл на хер, заднеприводный.

В голове всплыл образ Ревенанта, но Блас быстро стёрла его. Он не только не ангел, но в её голове его быть не должно. Хотя стоило признать, что образ обнажённого Ревенанта куда лучше, чем фотка промежности СексиКонфетки. 

Ох, хорошо, СексиКонфетка тоже не умеет достойно проигрывать. Дева определённо знает, как их выбирать.

Чувствуя себя так, словно избежала пули, Блас закрыла чат и начала рыскать в компьютере, полагая, что могла бы найти то, что навело Карателей на личность её матери.

Ничего. Если только два напавших ангела не снимались в порно вервульфов при полной луне или гей-порно вампиров. Хотя, Блас признала, что мальчишки-вампирчики потрясное зрелище.

Осмотр дома также не принёс результата. Разочарованная, Блас немного прибралась, а когда закончила, луна уже была высоко, а Блэсфим проголодалась.

Она уже направлялась к Хэрроугейту, когда её телефон издал рингтон «Bark at the Moon», означающий, что звонят из ЦБП. По слухам, Оззи Осборн записал эту песню специально для больницы, но Призрак не подтверждает, как и не опровергает их.

Она нажала ответить: 

— Доктор Блэсфим.

— Блас, — раздался голос Джем. — Твоя мама в беде.

Глава 9

Блэсфим открыла ближайший Хэрроугейт, когда за ней захлопнулись ворота, стены засветились картами Шеула и мира людей, но они ей не нужны. Она нажала на большой кадуцей, располагающийся рядом с маленьким, ведущим на платформу метро к клинике. И ворота распахнулись в шумной приёмной ЦБП.

Огибая демона краучера, держащего в руке своё окровавленное ухо, она опустила руки на стол приёмной. 

— Где Дева?

Медсестра, новичок-вампир по имени Бриджит, оторвала взгляд от компьютера.

— Твоя мать?

Проклятье, Блас не хотела, чтобы это всплыло наружу, хотя она подчеркнула, что Дева — приёмная, слухи отлично делали своё дело. Часть о приёмной матери опустят, а затем начнут задаваться вопросом, как Блэсфим неистинный ангел, если её мать — падший?

— Моя приёмная мать, — прорычала Блас. — Где она?

— Её перевезли сюда из клиники и отвезли в третью операционную, — ответила Бриджит. — Она…

Блас не стала слушать остальное, а поспешила по холлу, скользя на поворотах и врезаясь в тележки и технику. Когда в поле зрения появилась дверь в операционную, из неё выходила Джем, чьи черно-синие волосы были заправлены под медицинский колпак.

— Джем! — Запыхавшись от бега, Блас остановилась перед медиком. — Что произошло?

— Час назад у неё случился сердечный приступ. Её реанимировали и сразу отправили в операционную.

— Час назад? Почему мне никто не позвонил?

— Случилась путаница… извини. Мы звонили на старый номер, когда ты не ответила, кто-то попросил кого-то ещё тебе позвонить и так далее… в общем, вышла ерунда. На следующем собрании мы разберём это, так что такого больше не произойдёт.

Ох, они точно это разберут. Но пока, Блас есть о чем побеспокоиться.

— Кто с ней сейчас?

— Доктор Содучи и Бейн, — ответила Джем. — Она в хороших руках.

Да, так и есть. Бейн — один из многочисленных братьев семинусов, которого нанял Призрак — безумно талантлив, даже за пределами исцеляющих способностей. Содучи недавнее пополнение ЦБП, переманенный из клиники Майо пару месяцев назад. Известный кардиохирург — оборотень, и когда начался апокалипсис, его сущность практически раскрыли в том хаосе. Тогда и наступил идеальный момент для Призрака забрать его — и ещё нескольких церцео, которые работали в человеческих больницах — к себе

Жаль лишь, что Содучи — высокомерный засранец. Но опять-таки, все хирурги такие. Для этого не обязательна кровь оборотня, лишь медицинское образование.

Джем обняла Блэсфим за плечи и направилась в комнату наблюдения за операцией.

— Давай-ка тебя усадим.

Блас, уставшая и взволнованная, позволила отвести себя в комнатку, чтобы понаблюдать за работой Содучи и его команды.

— Принести тебе чего-нибудь? — спросила Джем, садясь на стул рядом с Блэсфим. — Кофе? Или ещё что?

— Спасибо, — ответила Блас, — но нет. Вернись к работе. Со мной все будет нормально.

Джем, сосредотачиваясь, прищурилась.

— Уверена? Я могу остаться.

Блэсфим нравилась Джем, но ей просто необходим был воздух. За последние часы столько всего произошло, и Блас начинала думать, что может сломаться в любую минуту.

Но её мать всегда повторяла: «Без свидетелей. Слезы неистинного ангела для некоторых — афродизиак, но для многих — яд. Ты ведь не хочешь случайно кого-то отравить».

Сейчас, когда прикрытие неистинного ангела практически испарилось, слезы Блэсфим вероятно не распространяют смерть или тягу к сексу, но она не желала проверять теорию. В принципе, и плакать не собиралась, но ощущая такую усталость, могла и разрыдаться.

Джем пообещала вскоре её проверить и ушла, оставив Блас наблюдать за операцией. К счастью, все шло нормально, так нормально, что в какой-то момент она задремала. И проснулась спустя четыре часа, когда открылась дверь, в которую вошла, цокая копытами, свиноподобная гуай-демон, медсестра по имени Чу-хуа

— Джем просила передать тебе результаты анализов, — произнесла она своим писклявым поросячьим голоском. — Она приносила тебе сэндвич и кофе. — Медсестра указала на столик с подносом.

Блэсфим посмотрела на окно операционной, где все подходило к завершению.

— Спасибо, Чу-Хуа. И поблагодари от меня Джем.

Чу-Хуа улыбнулась, продемонстрировав клыки, а затем ушла, вновь стуча копытами.

Блас посмотрела на папку. Имя пациента: Гэтель.

Она быстро просмотрела результаты, но жужжание интеркома её отвлекло. Она посмотрела в окно операционной, через которое Содучи показывал ей класс.

Чувствуя облегчение, Блас выскочила из комнаты, затёкшие ноги запротестовали против нагрузки, но она встала ровно перед дверью операционной, ожидая, когда выйдет Содучи.

Спустя тридцать секунд по её внутреннему секундомеру, в районе поясницы началось покалывание, и Блас точно знала, кого увидит, обернувшись. Естественно, по коридору, широко шагая, шёл Ревенант, полы его кожаного плаща стучали по ботинкам, а его взгляд хищника сосредоточен на ней.

Черт, он пунктуален. Вчера, она сказала прийти сегодня, и вот он ровно в шесть утра, весь такой бодрый и жизнерадостный. Она же, наоборот, выглядела так, словно спала на гвоздях.

Тихо застонав, она смотрела на него. Ревенант мог быть самым сексуальным злом во вселенной, но дела с ним — последнее, в чем она нуждалась.

— Ревенант, — произнесла она. — Можем мы встретиться через пятнадцать минут? Можешь подождать меня в холле ЦБП или в моем офисе в клинике…

Естественно, Содучи вышел из операционной в тот же момент, когда Ревенант остановился перед ней.

— Доктор Содучи, — затараторила она, направляясь к нему, чтобы перебить и не дать сказать о том, что там её мать. — Как пациент?

— Я ничего не могу сделать с предыдущими повреждениями, но угроза миновала. Бейн с ней заканчивает. — Содучи снял зелёную хирургическую шапку, открывая взору светлые, по-военному стриженые волосы, которые подчёркивали его жёсткую личность. — Я предполагал, что у неё сгусток крови из-за осложнений, но оказалось, что полую вену закупорило что-то инородное, что и привело к сердечному приступу.

— Инородное? И что же?

Он разжал кулак, и на ладони лежал крошечный, блестящий предмет, похожий на кристалл, размером с кунжут. 

— Не представляю, что это. Раньше такое не встречал. — Вероятно, ему было очень сложно признаться, что он чего-то не знает.

Ревенант протянул руку.

— Позволишь?

Содучи посмотрел на Блэсфим, и когда она кивнула, он вложил объект в руку Ревенанту.

— Сомневаюсь, что ты сможешь определить источник происхождения….

— Это отслеживающее устройство, — прервал его Ревенант, и Блас не будь так занята, обдумывая слова Рева, заметила бы, как высокомерие Содучи сошло на нет. — Ангельского происхождения.

Содучи напрягся.

— Откуда ты знаешь?

— Какая разница откуда?

Блас практически ощущала всплеск тестостерона в воздухе, когда Содучи прорычал: 

— Кто ты?

— Друг, — вставила Блас, прежде чем ситуация усугубилась, и она не смогла бы её контролировать. — Ну, он, э-э-э, друг моего пациента.

— Что ж, этому другу стоит подучиться уважению.

Ревенант рассмеялся, демонстрируя клыки, которые заставили всплыть воспоминания о вампирском порно. М-да, не об этом Блас стоило думать сейчас. И все же, она гадала, каково это будет почувствовать, как Рев погружает клики в её шею.

«Прекрати ты!»

— Как там тебя зовут? — спросил Ревенант. — Со-Дичь? Так вот Со-Дичь, в день, когда я проявлю уважение к вер-псу, мой член станет хот-догом, так что почему бы тебе не пойти поискать вкусную косточку?

У Содучи глаза полезли из орбит.

— Ты, низкопробный мудак…

В одну секунду, Ревенант и Содучи стояли перед ней, а в следующую в нескольких ярдах и Рев прижимал предплечьем Содучи за горло к стене. Надписи на серых стенах, райское заклятие ненападения, начали светиться и пульсировать, когда от Рева начали исходить потоки угрозы.

Блас не слышала, что он говорил, но что бы это ни было, доктор побледнел до состояния привидения в ночь новолуния.

Спустя мгновение, Ревенант оказался рядом с Блэсфим, а Содучи умчался прочь. Если бы у врача был хвост, он бы его поджал.

Она уставилась ему в след, не веря своим глазам.

— Что ты ему сказал?

Ревенант фыркнул.

— Бу-у-у.

— Я тебе не верю, но у меня нет времени играть в судью. — Она потёрла глаза, силясь вспомнить, когда в последний раз видела свою кровать. — Ты сказал, что объект, который Содучи нашёл у моей ма… моего пациента — это ангельский прибор слежения?

Он кивнул.

— Их имплантируют в кожу.

Господи, это плохо.

— Они проникают в организм, пока не оказываются в каком-то органе или кости?

— Нет. — Он перекатывал крошечное устройство между пальцами. — Они должны оставаться под верхним слоем кожи, и активны находясь лишь в теле живом или мёртвом.

Блас нахмурилась.

— Как оно могло попасть в полую вену? — На его непонимающий взгляд она добавила: — Вена, по которой кровь поступает в сердце.

— А. — Он пожал плечами. — Может его имплантировали в открытую рану, и так оно попало в организм. — Он посмотрел на дверь операционной, и даже зная, что он ничего не увидит, Блас начала потеть. — Что это за пациент? Ангелы неспроста начинают за кем-то следить, и лишь определённые ангелы умеют это.

— Определённые? — Она тяжело сглотнула. — Какие?

— Дознаватели, Каратели, Стражи… и ещё некоторые. — В его голосе появились нотки презрения, а вот Блас была уверена, что заговорила бы писклявым от беспокойства голосом. Зачем кому-т следить за её матерью?.. Если только они не искали её. Если такова и была цель устройства, оно идеально сработало. — Я не осведомлён на счёт ангельских операций. Меня на собрание не звали.

Он ожидал приглашения? Казалось, эта тема слишком личная для него.

— Ну, — начала она, благодарная, что не пищит, — когда она очнётся, спрошу. — Она протянула руку. — Можно, я заберу устройство, пожалуйста?

Он хитро улыбнулся, и она застонала.

— Поужинай со мной.

— Я не собираюсь шантажом, тем более ради этого, отправиться на свидание. Я не поставлю под угрозу пациента. Никогда. — Она жестом показала «дай-ка сюда штуковину». — Давай сюда. Призрак захочет взглянуть.

Рев бегло окинул её взглядом, но у Блас все равно появилось ощущение, будто он её нагую несколько часов осматривал. 

— Неистинный ангел с принципами. Какая… редкость.

Ей уже становился ненавистным способ, которым Ревенант всегда находил брешь в её броне, и то, что она всегда эту броню выстраивала рядом с ним. Если провести аналогию с любимой маминой игрой, то у падших ангелов Шеула всегда в руках мяч, они всегда на несколько очков впереди, а больничный вирм изо всех сил будет пытаться забросить мяч в корзину.

— А ты идеально подходишь под стандарт павшего? — парировала она. Трёхочковый удар больничного вирма.

— Вряд ли, но у каждого вида есть характерная черта. Все тигры — хищники. Демоны Семинусы должны трахаться, иначе умрут. — В этот раз он медленно прошёлся по её телу взглядом, заставляя возбудиться. — Неистинные ангелы — лгут, морочат головы и соблазняют, иначе истощаются. Поэтому, я гадаю, Блэсфим, как ты питаешь свои потребности, если строишь из себя такую честность.

Падшие ангелы Шеула забивают шести очковый гол.

Блас пожала плечами, словно это ерунда, но внутри она вся дрожала. Она не могла позволить кому-то, особенно падшему ангелу, задумываться над тем, что же она на самом деле.

— Хожу в ночные клубы для людей, — ответила она. — На работе, я врач, ни больше, ни меньше.

— Отлично. — Он вложил в её ладонь кристалл. — Потому что я презираю лжецов и манипуляторов. — Он поиграл бровями. — А вот тех, кто соблазняет наоборот…

Блэсфим возвела глаза к потолку, но была избавлена от необходимости найти достойный ответ, когда дверь в операционную распахнулась, и медсестры вывезли Деву, перевозя её в послеоперационную палату.

— Почему бы тебе не пойти в мой офис, — произнесла Блас, прежде чем кто-то начал говорить о состоянии её матери. — Там обсудим результаты анализов Гэтель.

— Показывай дорогу. — Команда, перевозящая Деву, расступилась, и Ревенант вытянул шею. — Это не тот падший ангел, которого ты вчера лечила?

Черт.

— У тебя отличная память.

Он почему-то рассмеялся.

— Если бы ты только знала. — Он очень внимательно посмотрел на неё, пока они шли по шумному коридору к Хэрроугейту. — Блэсфим?

— Да?

Он колебался, а затем спросил: 

— Ты чувствуешь, что твоё место здесь?

Какой странный вопрос.

— Здесь, в смысле в больнице?

— Я говорю о том, что ты помогаешь людям. Твой вид обычно не страдает альтруизмом.

Её начинало раздражать, что он ставил под сомнение её положение неистинного ангела.

— Думаю, тебе проще сказать, что я не подхожу под стандарты моего вида. Я очень не подхожу неистинным ангелам.

В этом ей даже врать не пришлось. Вирмы — дети двух миров, и Блас никогда не подходила хоть одному из них, поэтому и предпочитала жить среди людей

— Ты пробовала?

— Что? Найти себя где-то ещё? — На его кивок, она пожала плечом. — Когда-то, да.

Мать поддерживала Блас в стремлении влиться в общество Шеулика, так что Блэсфим попыталась «спеться» со своей злой стороной, но ангельская половина не поддалась. Вина поедала Блас, как кислота, и что хуже, когда приходилось действовать, как зло, Блас ощущала физическую боль. Но ей всегда казалось странным, что наоборот не бывало. Добрые дела не беспокоили злобную половину.

Господи, она в дерьме.

— У тебя есть семья?

— Мать. — Они вошли в Хэрроугейт, и Блас нажала на знак клиники. — А у тебя?

— Брат.

— Он… — Ладно, как спросить падшего, принадлежит ли его брат Небесам? К счастью, Рев спас её от неловкости.

— Он самый настоящий нимбоносный небесный ангел… и абсолютный говнюк.

Не представляя, как к этому относится, Блас вышла из Хэрроугейта и подошла к, куда более удобному, ресепшену. 

— Мой офис впереди. — Она махнула Джуди, демону сора, за ресепшеном. — Для меня есть сообщения?

Малиновый хвост Джуди нервно дёргался за её спиной, когда она протягивала Блас записку.

— Лишь одно. Призрак требует перезвонить, когда получишь анализы. — Она нажала на удерживание звонка на телефоне. — Он не сказал, какие именно.

— Все нормально. — Блас подняла папку. — Они у меня.

Когда они оказались в её офисе, Ревенант улёгся на диванчик, закинул ноги на подлокотник, а руки под голову, удобно располагаясь, словно тысячи раз здесь лежал.

— А ты с лёгкостью везде осваиваешься, да?

От его улыбки Блас чуть не потеряла работоспособность.

— Ты такая гостеприимная, а твой врачебный такт просто бесподобен.

— Иди на хрен, — произнесла она, опускаясь в кресло за рабочим столом. — Ты словно озабоченный начальник.

Он подмигнул, вероятно, считая это очаровательным. К несчастью для неё, он оказался прав.

— Я бы предпочёл, чтобы ты на него пошла. — Он поднёс руки к своему паху, словно обхватил талию любовницы, и подался бёдрами вперёд. — Я готов, прямо здесь и сейчас. Ты можешь оседлать меня. Вот. Так.

Вот, черт, она живо все это представила, и её тело отреагировало. Либидо неистинного ангела, которое Блас считала исчезнувшим, пробудилось, заставляя грудь и сердцевину тела болеть от страсти. Блэсфим уже несколько месяцев не ощущала такого сильного желания, слава Богу, она не на людях, где могла бы начать заигрывать с мужчинами и тереться о них, как кошка во время течки. Хорошо, что она в своём офисе, а между ней и ближайшим мужчиной стол.

Блас прокляла свои дрожащие руки, кинула папку на стол и открыла её. 

— Если ты кончил со свой воображаемой порно звездой, может, приступим к делу.

— Знаешь, — проговорил Рев, поставив ноги на пол и сев ровно, — если ты хоть немного не начнёшь флиртовать, я стану подозревать, что ты не неистинный ангел. — Когда внутри начала нарастать паника, он выдохнул. — Но ты возбуждена, так что, скорее всего, моя маленькая тигрица действительно хищница.

— Ты такая заноза.

Рев лучезарно улыбнулся, словно она отпустила в его сторону лучший комплимент вечности. Пыхтя от раздражения, Блас посмотрела на результаты анализов.

Как обычно, в лаборатории провели анализы и сравнили результаты с предыдущими анализами прошлого пациента падшего ангела, но за все годы работы ЦБП, через неё прошла лишь одна беременная падшая, и её результаты значительно отличались. Невозможно было сказать, чьи результаты вернее. Блас придётся исследовать другую беременную падшую, чтобы узнать причину госпитализации.

— И, — подсказал Ревенант, — что в анализах?

Ничего, вот что. 

— В основном результаты бессмысленны, потому что нам не с чем сравнивать. Беременные падшие ангелы сюда не часто ходят, и у нас точно нет записей о тех, которые вынашивали отродье Сатаны

Блэсфим ругнулась от расстройства. Она пошла с Ревенантом на осмотр Гэтель, чтобы узнать что-то полезное и добыть стволовые клетки, но провалилась в обоих направлениях.

— Судя по всем этим анализам, если бы Гэтель была человеком, то уже к вечеру умерла бы. Холестерин зашкаливает, а количество эритроцитов очень низкое, а в крови столько онкомаркеров, словно все её артерии забиты, но все это для Гэтель может быть и нормой. Мне жаль, но это все, что я могу сказать. — Блас перевернула страницу, и её внимание привлекли пометки от руки красной ручкой. — Хм-м. Результаты действительно указывают на наличие не идентифицируемого вещества в крови, но опять же, это может быть нормой. — Хотя, в этом направлении, вероятно, и стоит копать. Блас нужно передать информацию Призраку.

— Как полезно, — сухо заметил он.

— Возможно, ты сможешь получить нужные результаты, проведя собственную экспертизу, — отрезала она. — А сейчас, если извинишь, мне нужно проверить пациентов. 

И принять холодный душ.

Поразительно, но он без спора поднялся… На этом, к сожалению, хорошее поведение закончилось. Рев через мгновение встал у её стола и одним плавным, размытым движением перепрыгнул через него, оказываясь прямо перед Блас и блокируя ей все, кроме него

— Спасибо, Блэсфим. — Он провёл костяшками пальцев по контуру её лица. — Я скоро вернусь.

Он наклонился с уверенностью хищника, поймавшего добычу, и пленил её губы своими в доминирующем, напряжённом поцелуе. Чувства Блас оживились, когда его язык прошёл преграду губ и зубов, и погладил её. Рев источал чистейший секс, и, несмотря на свою решимость, держаться от Ревенанта подальше. Блэсфим обхватила его за предплечья и притянула ближе к себе

Этого он и ожидал от неистинного ангела.

По крайней мере, так она себе говорила, когда он обхватил её лицо руками, склоняя так, чтобы глубже проникать в её рот языком. Он прижался к ней тазом и, если у него в кармане не пистолет, то это, чертовски сильный, стояк

Затем он оказался на другом конце кабинета, стоя в проёме. Блас даже не заметила, как он открыл дверь. Она, тяжело дыша, стояла там же на ватных ногах.

— Мне бы понравилось трахнуть тебя, — грубо проговорил он, — прямо на твоём столе. Но у меня есть дела, а когда мы, наконец, займёмся сексом, я не хочу отвлекаться.

— Этого не будет. — Она откашлялась, проглатывая непрошеную страсть, от которой казалась похотливее, чем хотела. — Ты не мой тип.

— Все мужчины подходят под тип неистинного ангела.

— Как ты уже не раз замечал, я не типичный неистинный ангел.

— Поэтому, — протянул он, — я тебя и хочу.

С этими словами, он развернулся и исчез за углом, оставляя Блас измученной, смущённой и по горло погрязшей в неприятности.

Глава 10

Ревенант вновь стоял на вершине горы Мегиддо, чувство дежа вю поглощало разум, и не потому, что лишь днём ранее он пытался призвать Метатрона. Именно здесь он взывал к своему брату в тот первый раз, но все пошло не так. Ривер не знал о Ревенанте, не знал всей правды, и полностью сошёл с ума.

Обиженный, отвергнутый, и выросший во лжи, которой его кормили всю жизнь, Ревенант запрыгнул в тот сумасшедший поезд, и оба они создали столько бед в этом измерении, что воспоминания о них пришлось стереть.

Хорошие были времена, мужик. Хорошие. Блядь. Времена.

— Эй, Архангелы, — прокричал он. — Метатрон, тащи сюда свой святой зад.

Как и вчера, ничего не произошло. Проклятые ублюдки. Он был чертовски расстроен, разум гудел от очередного призыва Сатаны, а яйца болели от неутолённого желания к Блэсфим. Что-нибудь взорвётся, и Ревенант сомневался, что это будет его член.

— Метатрон! — заорал он в небеса. Земля вокруг сотряслась, из ниоткуда появилось тёмное облако и закрыло солнце, погружая землю в темноту. — Последний шанс. Тащи сюда свой святой зад или многие ангелы будут украшать стену нимб Сатаны.

Он не знал, почему давал архангелам последний шанс ответить о том, кто они и что должен делать со своей жизнью, особенно после того, как Ривер сказал, что Ревенант осквернит Небеса своим присутствием. Может на него подействовало великодушие Блэсфим? А может он задолжал матери уважением к очередной попытке?

Независимо от причин, он все так же стоял на отвратном холме, и его так же игнорировали, как и прежде. На этом всё. Сатана победил. Пора принести ангела на блюдечке.

Раскрыв крылья, он направился в мнимую тьму. Без сомнений, люди, живущие поблизости, напуганы до чёртиков, молятся богам, уверенные, что грядёт новый апокалипсис.

Внезапно раздался громкий свист, после которого последовала яркая вспышка света и через секунду там стоял архангел Рафаэль, его тело светилось мягким, золотистым светом, как том дрянном рождественском фильме.

Даже его светлые волосы выглядели, словно отполированное золото. Ангелы могли скрывать свечение в мире людей, значит, Рафаэль намеренно вёл себя идиотом.

Так-так. Прямо в ту секунду, как Ревенант решил завязать с Небесами, они это поняли. Поздно ли или мало, ещё увидим.

— В чем дело? — спросил Рафаэль скучающим тоном.

— Ты не Метатрон

— Какой ты наблюдательный

— Пошёл ты, — отрезал Рев. — Я хочу видеть Метатрона.

— Он на встрече. Так что тебе достался я.

Все архангелы членососы, а вот Рафаэль члентастический членосос.

— На встрече? — проскрежетал Ревенант. — Ничто не привлекает чьё-либо внимание, когда идёт встреча.

Рафаэль округлил глаза.

— Нет…

Слишком поздно. Ревенант перенёсся в цитадель архангелов. Несколько ангелов ходили по залам, но они едва бросили на него взгляд. Да и зачем им делать большее? Они и не представляли кто перед ними, и сама мысль, что ангел из ада может раз, и оказаться, в самой важной структуре вселенной просто смехотворна.

Он осмотрелся, не тратя время на вычисление места прохождения встречи. Ривер должен был почувствовать присутствия Рева на Небесах, и, вероятно, через несколько секунд покажется тут.

Рев быстро двинулся по коридору мимо комнат, судя по табличкам на двери которых, их резервировали для групп. Он прошёл мимо «Палаты Вечности», «Комнаты Бытия» и «Зала Беспорядка», направляясь прямиком в «Аудиторию Вавилона».

Бинго.

За гигантским мраморным столом сидела группа из десяти архангелов, и за ними наблюдала лишь пустая аудитория, напоминающая театр.

— Так, так, — произнёс Ревенант, идя к ним. — Похоже, я опоздал на вечеринку.

Несколько ангелов покосились на него, явно возмутившись, что их кто-то прервал. Но четверо — Габриэль, Михаил, Уриэль и Ханниэль — точно знали, кто их прервал, и встали так быстро, что их стулья опрокинулись.

— Ревенант, — выдохнул Уриэль. Внезапно, остальные тоже встали, и вытащили оружие.

Спустя мгновение в центре зала оказался Рафаэль, на лице которого была ярость. 

— Ты не принадлежишь этому месту, — прорычал он, и, да, в этом-то и проблема.

Он не принадлежал тому месту, которому должен был принадлежать.

— А ты мне соврал, — заметил Ревенант. — Метатрона здесь нет.

— Не на этой встрече, идиот, — ответил Рафаэль.

Ревенант нахмурился. 

— Как разочаровывающе. — Он опустился на один из стульев аудитории. — Ну, раз я здесь, давайте пообщаемся.

Ревенант ощутил покалывание на затылке, означающее появление его близнеца.

— Ривер, — отрезал Рафаэль. — Ты вовремя. Убери отсюда этот кусок дерьма.

Ревенант рассмеялся. 

— В комнате полно вонючих засранцев, откуда ему знать о ком ты говоришь?

Казалось, что одиннадцать архангелов готовы были взорваться.

«Вперёд, парни, окрасьте эти стены. Кровью, внутренностями и мозгами оживите сей скучный декор».

Рафаэль завопил:

— Убери! Его! Отсюда!

— Да, Ривер, — добавил Рев, — забери меня, прежде чем моя порочность осквернит это место.

Ривер, при всей его силе и могуществе, не двинулся, а просто сложил руки на груди и уставился на Ревенанта.

— Зачем пришёл?

— Ну, я ангел, как и ты. — Он посмотрел на орду архангелов, каждый из которых призвал силу, готовую взорвать Ревенанта. Но он сильнее каждого, за исключением Ривера, и задумывался, как он выстоит против их совместной силы. — Как все вы.

— Ты не как мы, — выдал один из незнакомых ангелов.

Рев закинулноги на спинку впереди стоящего стула.

— Как тебя зовут?

Светловолосый ангел с пренебрежением посмотрел на Рева.

— Кхамаэль.

— Что ж, Кхамаэль, — протянул он. — Отсоси. — Махнув рукой, Рев заставил Кхамаэля исчезнуть.

И тут же рядом оказался Ривер и сдавил рукой горло Реву.

— Где он?

— Остынь, бро, — проскрежетал Ревенант, скалясь. — Он через минуту вернётся. Как только выяснит, как убраться из Шеул-Гра. Конечно, если он приземлился в лаву или яд, вернётся не таким красивым.

Ривер сжал пальцы. 

— Что. Тебе. Нужно?

«То, что есть у тебя, говнюк».

Ревенант поднялся на ноги и откинул Ривера на дюжину рядов кресел. Рев держал силу близко к поверхности, готовый уничтожить этих мудаков, если они что-то предпримут.

— Что я хочу? — спросил он. — Ответов. Почему вы, сукины дети, меня бросили, младенцем в Шеуле. Почему оставили меня, а забрали Ривера. И очень хочу знать, почему вы не спасли мать.

Пара ангелов приняла смущённый вид, некоторые с позором отвели взор. Но было очевидно, что все они были вовлечены в то, что случилось столько лет назад.

Михаил вышел вперёд.

— Мы не знали где она…

— Херня, — прервал Ревенант. — Ривер собственноручно, без чьей либо помощи смог проникнуть в самую охраняемую тюрьму Сатаны и спасти Харвестер. Так что, не лги мне.

— Ривер особенный. — Габриэль умоляюще развёл руки. — Судьба и пророчество были на его стороне. Когда вы родились, мы не были способны на такого рода операции спасения.

Ох, отлично, ещё больше об особенном дерьме Ривера.

— Ложь, — выплюнул Ревенант. — У вас смелости не хватило, вот чего.

Рафаэль фыркнул.

— Ривер, если я ещё раз скажу убрать его отсюда…

— То что? — спросил Ривер. — Сурово со мной заговоришь? Посмотришь на меня с укором? А, нет, погоди, пошлёшь ещё одного друга с кем-нибудь спариваться, просто чтобы наказать меня.

Ревенант не представлял, о чем Ривер говорил, но ему понравилось то, что от этого лицо Рафаэля приобрело оттенок задницы бабуина. 

— Лиллиана и Азагот отличная пара.

— К счастью для тебя, — проговорил Ривер, опершись бедром о спинку одного из кресел. — А теперь, раз Ревенант не совершил ничего, кроме того, что отправил Кхамаэля на встречу с Азаготом и Гадесом, думаю, стоит его выслушать. Ему нужны ответы, и, честно говоря, я хотел бы их тоже послушать. — Прежде чем Рев смог начать рычать на всю эту братско-нежно-любовную хрень, Ривер кинул на него серьёзный взгляд. — Но предупреждаю, одно неверное движение, и я окрашу скучные стены твоей кровью.

— Брат, — протянул Рев, — наши мысли так сходятся. Мама бы нами гордилась.

В глазах Ривера вспыхнула какая-то эмоция, но так быстро исчезла, что Ревенант не смог разобрать что именно, хотя напоминало гнев. Потому что, да, ужасно думать, что они двое — близнецы.

Появился Кхамаэль, одежда которого превратилась в обугленные лохмотья, а лицо и руки покрывала кровь. В голубых глазах читалась дикость, и Рев был уверен, что брови и ресницы архангела были подпалены.

Это какое-то забавное дерьмо.

— Значит, — начал Ревенант, медленно подходя к сцене, — ты говоришь, что тогда, когда родились мы, у вас не было способа нас вызволить. А позже?

Габриэль провёл ладонью по лицу. 

— Слушай, Ревенант, с самого начала у нас были связаны руки. У Сатаны в рукаве была вся колода карт. Нам повезло, что удалось вызволить хотя бы одного ребёнка. Нам привели Ривера, и мы смирились.

— Чистая случайность, — вставил Рафаэль, но его тон передавал разочарование небес к этой сделке. Очевидно, разговоры о Ривере ему, как серпом по яйцам.

Ревенант знал это чувство, и ему стало противно от того, что у него с Рафаэлем появилось что-то общее

— И вы сдались. — Рев был уже у сцены, и архангелы начали потеть. — Оставив меня, расти в аду, а мать страдать, вы про нас просто забыли.

— Не забыли, — возразил Михаил. — Пытались уговорить вашу мать уйти. — Некоторые повернулись и уставились на Михаила… Разве не занятно, они не знали, о чем говорил Михаил.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Ревенант. — Как она могла уйти?

Габриэль схватил со стола оловянную чашу и опрокинул её содержимое себе в рот, прежде чем впиться взглядом в Ривера.

— Ты знал, что твоя мать могла покинуть Шеул с тобой? — спросил Габриэль. — Но она выбрала остаться там, даже зная, что ей больше не представиться такая возможность.

— Метатрон говорил об этом, — ответил Ривер, и, впервые, Ревенант услышал в голосе брата дрожь. — Кое-что рассказывал.

Рев мог лишь вновь и вновь тяжело глотать, пока его слюнные железы вырабатывали все больше слюны, чтобы смочить пересохшие губы.

Наконец, ему удалось прокряхтеть: 

— Почему? Зачем она осталась?

— Чтобы защитить тебя, — ответил Габриэль, выражая тоном своё неодобрение к её решению. — Она знала, что Ривер будет в безопасности и проживёт хорошую жизнь, даже если не она его воспитает. Но ты был обречён жить в аду, и она хотела по возможности защитить тебя. Она заключила сделку с Сатаной, что ты останешься с ней до десятилетнего — по человеческим меркам — возраста. Предполагаю, что сделка состоялась.

Ревенант, оцепенело, кивнул. Он считал, что после его рождения, мать против воли удерживали в аду. Вина превратила костный мозг в желе, и Рев не мог больше идти и остановился на алом ковре. Колени Рева дрожали, а внутренности сводило. Боже… мой. Мама пожертвовала всем ради него, даже зная, что вечность будет страдать. Он — причина её страданий.

— Она… — Он откашлялся от унизительной хрипотцы. — Она осталась со мной. Что получил Сатана в этой сделке?

Габриэль потупил взор.

— Прости, но мы не знаем.

Ревенант так дрожал, что едва мог стоять ровно. Он услышал, как на расстоянии что-то треснуло и ударилось, и осознал, что не только он дрожит. Здание тоже тряслось. Он посмотрел на пол, на котором проявились черные прожилки, разрастающиеся по аудитории, словно назойливый корни ядовитого растения.

— Убери его отсюда!

— Ривер быстрей!

— Он засоряет пространство!

— Мы предупреждали! Он — яд.

Но чьи это были голоса, он не знал, хотя разбирал каждое слово. Он почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо, и затем, словно разрушилось заклинание, Рев закричал, и молнии начали стрелять из его тела. Он услышал крики, вопли и как его звал Ривер…

Затем его схватили, словно зажали в тиски, и появилось внезапное, сумасшедшее чувство свободного падения сквозь облака, космос и огонь. Спустя вечность, это чувство прошло, и он упал на что-то чертовски твёрдое, а Ривер свалился на него. Внутри Ревенанта появился ужасный водоворот из боли, ярости и стыда.

— Ревенант! — голос Ривера едва достигал затуманенного сознания Рева. — Успокойся!

Всё в душе сжалось тисками с давлением в миллион фунтов, и Рев смог лишь закричать. Он кричал, как ребёнок, который видел, как его мать страдает за его проступки.

Он кричал, и кричал, и кричал. А когда замолк, на глаза навернулись слезы, а горло саднило, а вокруг на многие мили была лишь почерневшая, выжженная земля.

Даже Риверу досталось, его лицо покрывал пепел, а одежда дымилась. Спустя мгновение, его брат вновь стал выглядеть по обыкновенному, словно ничего не произошло.

А что именно произошло?

Должно быть, он задал этот вопрос вслух, так как Ривер опустился на колени рядом с ним, истекающим кровью на земле. 

— Ты словно бомба взорвался. — Он указал на окружающий пейзаж. — Я ожидал такого, поэтому мы на старом ядерном полигоне в Нью-Мексико. Здесь ты не мог бы сильно никому навредить.

Ривер положил руку Ревенанту на плечо, и он почувствовал силу, плывущую в него, но ничего не происходило, кроме того, что стало больнее. Рев посмотрел на себя, о да, на груди была глубокая рана, которая чертовски болела.

— Откуда у меня рана? — прокряхтел он. Черт, у него кружилась голова.

— Метатрон говорил, что мы мгновенно излечиваемся от всех ран, — пояснил Ривер, — кроме тех, которые нанесли себе сами.

— Это знание могло бы пригодиться до того, как я изобразил из себя Хиросиму. — Кроме того, он не преднамеренно это сделала. Очевидно, в способностях Сумеречного Ангела нужно ещё попрактиковаться.

Ривер закончил вливать в Ревенанта силу, и Рев застонал, ожидая, что его органы взорвутся.

— Проклятье, — выдохнул Ривер. — Я не могу тебя исцелить. Нужно отправиться в ЦБП.

Рев откатился от Ривера.

— Со мной все нормально. — Перед глазами заплясали черные точки. Ага, нормально.

— Не нормально. Я твои ребра вижу, очень чётко вижу.

Из-за приступа тошноты Ревенант покачнулся и сел, прижимая руку к ране.

— Нет, все нормально

— Упрямый ублюдок, — проворчал Ривер. Он провёл рукой по волосам и уставился на разрушенную землю. — Что тебя расстроило? — Когда Ревенант ничего не ответил, в основном, потому что от боли сводило челюсть, Ривер испустил череду проклятий. — Расскажи, Ревенант, что произошло с нашей матерью.

К черту. Ни за что Рев никому не расскажет, что стал причиной страданий их матери. Да, Ривер теперь знал, что она специально осталась там, но ему не следовало знать, что каждая унция боли, пережитая матерью — лежит на плечах Рева.

— Не могу.

— Не можешь или не хочешь? — жёстким тоном спросил Ривер.

— А это важно? — Агония сковала торс, заставляя Рева судорожно вдохнуть. Ему нужно добраться до дома. Уединиться и зализать раны.

— Проклятье, — прорычал Ривер. — Тебе нужен доктор.

Доктор. О да, доктор, в частности, один знакомый.

— Ты прав, — проговорил Рев. — Полагаю, старшие братья всегда правы.

С этими словами, и собрав последние силы, Ревенант перенёсся оттуда.

Глава 11

Кто-то её преследовал.

Блэсфим не знала как, но была уверена, что кто-то следил за её передвижениями. Почти с момента, как она ушла из клиники, подозрение мучило её, словно присосавшаяся пиявка, заставляя часто оборачиваться и вздрагивать от каждого резкого звука.

А в Лондоне таких звуков хватало.

Сев в автобус, она проклинала свою глупость, что сняла дом так далеко от Хэрроугейта. «Прогуляться всегда полезно», сказала она тогда себе, а маме: «В дождливый день я могу проехать на автобусе».

Отличный план, за исключением чрезвычайных случаев, когда маньяк — или ангел — мог её преследовать.

Она попыталась вновь стать невидимой, но сейчас смогла удержать завесу меньше минуты. И то, некоторые части её тела оставались видимыми, другие были прозрачные, а третьи абсолютно неразличимы.

Аура Неистинного ангела уходила, и оставались считанные дни до момента, когда ангелы и падшие ангелы узнают правду о Блас.

Пришла пора просить Призрака о помощи.

Она вытащила из сумочки телефон и позвонила в больницу, чтобы узнать о состоянии матери. Когда Джем заверила, что все в норме, она позвонила Призраку и оставила сообщение на его голосовой почте. Ей надо с ним как можно скорее встретиться. Ранее она уже звонила и рассказала об анализах Гэтель, но Риз застрял в хирургии после поножовщины демонов Найтлиш, и Блас думала, что до полуночи он вряд ли освободится.

Автобус остановился на остановке, и Блэсфим быстро пробежала до своей квартиры. И хотя ощущение, что за ней следили, испарилось, оно оставило после себя липкость, которую Блас жаждала смыть.

А значит, что тайный наблюдатель не Ревенант. Если бы это был он, она хотела бы принять ледяной душ.

Зайдя в квартиру, она почувствовала такое истощение. Бросив сумку прямо на пол в коридоре, она преодолела лабиринт из коробок и зашла в кухню, гадая, остались ли у неё ещё силы на то, чтобы приготовить сэндвич. Как оказалось, силы-то были, а вот продуктов — нет.

Она уже несколько дней не закупалась, а то, что лежало в холодильнике, наверняка, испортилось.

Чертыхаясь на свою глупость, что не зашла в магазин по дороге, Блас вытащила из холодильника бутылку пива и поставила в микроволновку попкорн, чтобы расслабиться перед телевизором. Сегодня новый эпизод «Доктор Кто», в котором все должно в корне измениться.

У неё зазвонил телефон, и она уже собиралась, сбросить вызов, когда увидела номер Призрака.

— Док Риз, — начала она. — Привет.

— Извини, пропустил твой звонок. — Раздался глубокий голос Риза в трубке. — Я увидел, что ты оставила мне копии результата анализов Гэтель. Но у меня вопросы о другом устройстве, которое ты оставила.

— Устройство слежения. — У неё задрожали руки, когда она поднесла бутылку ко рту. — Доктор Содучи нашёл его в теле мамы.

— Откуда ты знаешь, что это?

— Ревенант сказал.

— Он был там? — отрезал Риз. — Опять? Ты должна была мне позвонить.

Она поморщилась.

— Я не хотела тебя беспокоить, пока не получу вызов на адский дом. Кроме того, ты был занят.

— И до сих пор занят. Ненавижу демонов Найтлишов. — Она услышала, что он что-то, вероятнее всего кофе, отпил. — Я изучу это устройство и попрошу Фантому переоборудовать его.

Брат Призрака — Фантом — необъяснимо, мог найти то, что неподвластно другим. А если с ним была его пара-вампир, Серена, они могли найти все, что угодно.

— Блас, — медленно протянул Риз, — есть ли какая-нибудь причина, известная тебе, для чего кому-то нужно выслеживать твою мать?

Даже зная, как ей нужна помощь Призрака, Блэсфим долго колебалась говорить или нет, а если да, то, сколько правды рассказать. В конечном счёте, бесспорная истина её положения пересилила.

Блас в беде, и если и есть тот, кому она доверяла, то это демон на другом конце провода.

— Тот, кто подсунул его, может искать меня.

В трубке несколько секунд была тишина, а затем:

— Думаю, нам надо это обсудить. Выспись, а завтра мы встретимся у меня в кабинете. Я напишу тебе, когда именно.

— Есть, босс.

— И Блэсфим?

— Да?

— Будь осторожна, не хочу потерять тебя. — Затем он положил трубку, а у Блас засосало под ложечкой.

Что она только что сделала? Почти сто лет мать вталкивала, что Блас не могла никому доверять свой секрет, несмотря на то, насколько она уважала человека.

Вирмы рождались в страхе перед ангелами небесными и падшими, и с ценниками на головах. И на ценниках этих стояла непомерная цена, такая, что мало кто отказывался сообщать об их существовании властям или убить.

Она сомневалась, что Риз убьёт её ради наживы, славы или сувенира, но вариант, что Блас ошиблась, ставил под угрозу не только её жизнь, но и жизнь мамы.

Посмотрев на часы, Блэсфим выругалась. Вдобавок ко всему сегодняшнему дерьму, она пропустила первые пять минут сериала

Забыв о попкорне, она заторопилась в гостиную… и замерла, заметив свежий след крови. Сердце сжал ледяной кулак ужаса, и Блас медленно вернулась на кухню, в голове была лишь одна мысль: схватить нож.

— Блэсфим. — В комнате раздался знакомый голос.

— Ревенант? — Осторожно прижавшись спиной к стене, она двинулась на звук затруднённого дыхания. Завернув за угол, она увидела огромные ботинки Рева на полу по другую сторону дивана. — Какого черта?

Пробежав вперёд, она потрясённо воззрилась на Ревенанта, сидящего на кафеле. Вся его одежда была разорвана в лоскуты, а грудь справа налево пересекала глубокая рана, к которой Рев прижимал руку, и сквозь пальцы текла кровь,

— Вот дерьмо, — проговорила она, опускаясь рядом с ним. — Что произошло?

— Бомба… взрыв, — выдохнул он. — Я налажал, Блас, по крупному.

Блас подозревала, что он не о взрыве, но сейчас было важнее его залатать.

— Я позвоню в ЦБП…

— Нет

— Ты в плохой форме. Нужно…

— Да что с вами такое? — огрызнулся он, скалясь. — Я же сказал нет.

Лаааадушки.

— Я пойду за аптечкой.

Когда она встала, Ревенант схватил её за запястье. 

— Я чётко сказал, никаких больниц.

— Ага, я поняла. — Она разжала его пальцы. — Сейчас вернусь.

Она быстро добежала до ванной, схватила старый фельдшерский набор из шкафчика под раковиной и вернулась к Реву. Он сидел, откинув голову на стену, выглядя при этом бледнее прежнего. Кровь собиралась в лужу под ним. Ей придётся раскошелиться на чистку.

— Такие увечья мог нанести лишь чертовски большой взрыв, — сказала она.

Он кивнул, закрыв глаза.

— Ты даже не представляешь.

— Хотелось бы.

Он открыл глаза.

— Серьёзно?

Цинизм в его голосе задел что-то глубоко в её душе. Он всерьёз считал, что ему все всегда врали? Может, это в крови падшего ангела, потому что её мама тоже так считала. Блэсфим может не самая доверчивая на планете, но Дева её перещеголяла

— Что бы это ни было, — медленно проговорила она, — мне ты признаться можешь. Между врачом и пациентом все конфиденциально.

— Я думал, ты не вписываешься в человеческие стандарты.

Ауч. Как круто он бросил её же слова ей в лицо.

— Я привередливая. — Она открыла сумку. — Говори со мной

Он вновь закрыл глаза. 

— Какая твоя мама?

Ух! Давайте сменим тему. Но, эй, если такой разговор отвлечёт и успокоит его, она немного начнёт потакать.

— Она чересчур нервная, — ответила она, доставая ножницы и разрезая его футболку. — Но ради меня пойдёт на все. Пожертвует… всем. — Включая Неистинного ангела.

— И моя такая же. — Он сжал обожжённые руки в кулаки и начал дрожать. — Она была такой глупой, — шёпотом добавил он.

Она аккуратно убрала его руку от раны и прижала к ней тампон.

— Она мама, — проговорила Блас. — Они так поступают.

— К черту. — Он рассмеялся неприятным и горьким смехом. — У тебя есть что-нибудь из спиртного?

— Конечно, я же Неистинный ангел, — напомнила она. Неистинные ангелы пьют литрами, их тела перерабатывают алкоголь в порошок, который покрывает их крылья. Блас поэтому не пила, и сейчас, когда этого порошка её тело уже не могло вырабатывать, тем более. Напоминанием об этом служили остатки порошка на крыльях, но прикрытие требовало употреблять алкоголь. — Но сейчас не лучшее время напиться. — Когда он оскалился в немом рыке, Блас подняла руки, сдаваясь. — Ладно. Но когда ты вырубишься от потери крови и алкоголя, не говори, что я не предупреждала. — Она прижала его руку к ране. — Надави, я сейчас.

Она принесла бутылку водки из бара и протянула Реву. Он тут же осушил половину бутылки. Господи, она надеялась, что ему не сильно по шарам даст.

Он и трезвым был занозой в заднице, а в пьяном виде Блас могла только вообразить какой он. Она бы поставила самую свою лучшую медицинскую форму, что Рев хотел напиться.

Усевшись подле Ревенанта, она разложила приборы, чтобы зашить его. Рев с любопытством наблюдал за ней, пока она осматривала его для выявления степени повреждений. Рядом с рваной раной она обнаружила ожоги и ссадины.

Блэсфим аккуратно прочистила зону вокруг раны и вставила в иглу рассасывающуюся нить. 

— У меня нечем обезболить область вокруг раны, так что будет больно.

Он сделал большой глоток.

— Поверь, ты не сможешь сделать мне больнее, чем уже постарались раньше.

Отложив иглу и нить, она развернула стерильный скальпель.

— Похоже, у тебя была бурная жизнь.

Он фыркнул.

— А у кого нет?

— У меня. — Благодаря паранойе её матери, Блэсфим, по большей части, держалась в стороне от неприятностей.

— Ты особенная. — Ревенант поднял бутылку. — Хорошо для тебя.

— Ага. — Она вплотную приблизилась к Ревенанту, стараясь не обращать внимания на жар его тела. — Мне нужно срезать повреждённую кожу на краях раны. Постарайся не шевелиться.

Он вообще не двигался, закрыл глаза и прислонил голову к стене. Спустя полчаса, Блас закончила очищать и подготавливать рану. Следующий шаг — зашить её.

— В самых глубоких местах раны мне придётся наложить внутренние швы. Осталось пара минут. — Она воткнула иглу. — К счастью для тебя, порез не везде глубок.

— Ты ведь знаешь, что со мной можно и не париться, — произнёс Рев немного несвязно. — Я бессмертен. В конце концов, излечился бы сам.

Блас посмотрела на него. 

— Поэтому я не волнуюсь об инфекции и красоте швов. — Она протянула нить. — Но ты не должен страдать, пока исцеляешься.

Он приоткрыл глаза, всего на миллиметр, но Блас чувствовала, как его взгляд обжигал кожу. 

— Уже очень давно никого не волновало, страдаю ли я.

Она перестала дышать. Стоило бы сказать, что её переживания — часть её работы, но под его «очень давно» вряд ли крылись года или десятилетия. Может даже и ни века. Неужели он настолько ужасен, что всем на него начхать? Или он намеренно всех отталкивал?

В любом случае, это было душераздирающе.

— Просто расслабься, и через пару минут станет лучше.

Он улыбнулся одним уголком губ.

— Обещаешь?

— Да.

— Посмотрим.

Склонившись над его рваной раной, она вернулась к работе.

— Ты не слишком-то доверяешь?

— Потому что люди не достойны доверия.

Она хотела начать спор, потому что встретила несколько людей и демонов достойных доверия, но Рев закрыл глаза, а его дыхание стало глубоким и устойчивым.

Она сорок пять минут в тишине зашивала Ревенанта. А когда закончила, её телефон завибрировал от входящего сообщения.

«Завтра в 14:00 в моем офисе».

Док Риз никогда не церемонился. Отложив телефон, она вернулась к Ревенанту.

— Что там? — сонно спросил Рев, все ещё не открывая глаз. И все же, ему как-то удавалось быть настороже, чего не вышло бы ни у кого даже после десяти часов сна и пяти кружек кофе

— Ничего.

Он приоткрыл глаза, на его лице читалось раздражение.

— Меня мало что бесит больше, чем ложь.

— Ладно, — сказала она. — Кое-что, но это не твоё дело. Не совсем ложь.

Он вперил в неё взгляд своих черных глаз.

— Ты ведь знаешь, что я не враг?

— На самом деле, нет, не знаю. — Она наложила повязку на рану. — Ты падший ангел, и больше, чем кто-либо должен знать, что падшие не сильно-то в почёте.

— В этом ты ошибаешься. — Бутылка, о которой он казалось, забыл, вновь стала ему лучшим другом, и он пригубил ещё. — Я не падший, а стопроцентный, полноценный небесный ангел. — Из-за алкоголя его голос стал тише и бархатистее. — Какая идиотская шутка.

Он нёс околесицу. Блас потянулась за бутылкой.

— Дай я её просто заберу…

Он отдёрнул руку.

— Моя.

Блэсфим фыркнула.

— Как твой врач, я тебе приказываю, отдай.

— Моя.

— Отдай её мне, — проскрежетала она

Он неторопливо скользнул по Блас откровенным взглядом. 

— Моя, — прорычал он, заставляя её тело пылать, словно он и не о бутылке говорил.

— Сдаюсь, — пробормотала она, складывая инструменты в сумку.

Он криво улыбнулся.

— Мне нравится, что ты легко мне уступаешь.

— Ну, не надейся, что я в чем-то ещё так же уступлю. Если хочешь похмелье рекордных размеров, дело твоё. Не проси у меня аспирин.

Он вновь окинул её взглядом из-под полуопущенных ресниц, вновь распаляя жар в теле Блас. 

— В барах часто поют песню о том, как лучше смотреть на женщину в момент близости. — Он вновь поднял бутылку. — Ты уже горяча, как сам ад, но выглядишь, как ангел.

— Ах, держу пари, ты говоришь это всем врачам, которые тебя зашивают.

— Нет, только тебе. — Он прищурился на Блас, потом перевёл взгляд на бутылку и вновь на Блас. — Я не знаю, что в бутылке, но от этого ты выглядишь иначе. Словно ангел пытается прорваться через размытое изображение.

Он опять нахмурился на бутылку, не обращая внимания на то, что Блас начала задыхаться. Неужели из-за алкоголя он мог видеть через её маскировку?

Сделай что-нибудь и быстро.

— Э-э. — Она указала на рану. — Тебе нужно отдохнуть. К утру рана заживёт.

Встав, она протянула руку Реву, но он поднялся без её помощи. А затем, словно его ноги превратились в вату, он покачнулся и почти упал, если бы не стена и скорость Блэсфим.

— Черт, ты тяжёлый. — Поддерживая его за талию, она забрала бутылку из его рук и поставила на кофейный столик.

Он тяжело оперся на Блэсфим, и они вместе начали пробираться через груду коробок к спальне. 

— Блэсфим, она ради меня всё бросила, — проговорил он. — Она… она… а, черт. — Он задрожал всем своим огромным телом, и его голос, такой глубокий и сильный, превратился в жалобное скуление. — Во всем я виноват. Во всем, что произошло с ней… виноват я.

— Ш-ш-ш. — Гадая о ком, он говорил, она усадила его на кровать. — Всё хорошо.

— Нет, — простонал он. — Не хорошо. И никогда не будет. Она говорила не нарушать правила, а я все равно нарушал. А она вновь и вновь отвечала за это. А затем умерла от руки монстра. — Он посмотрел на свои руки, словно они были не его.

— Да ладно, Рев. — Она толкнула его на матрас, но он так и остался сидеть, понурив голову и дыша так, словно только что пробежал марафон. Блэсфим подняла ноги Рева, и он вынужден был лечь. Его черные волосы волной рассыпались по бледно-голубым подушкам. — Отдохни.

— Ложись со мной. — Он уставился на неё, в остекленевших глазах на миг появилась ясность. Блас повидала много людей с болями и в состоянии опьянения и могла бы списать реакцию глаз на это, но знала, что в этом крылось куда большее. За маревом боли и алкоголя крылась рана, которую никто не смог бы зашить.

— Не думаю, что это хорошая идея, — пробормотала она.

— Пожалуйста. — В одном простом слове было столько уязвимости, что Блас не смогла бы отвернуться.

Думая над тем, как блин её угораздило во все это влипнуть, она забралась на другую сторону кровати и легла рядом с Ревом. Естественно, он повернулся, обнял её и притянул к себе. Несмотря на его состояние, Блас ждала сексуального подтекста, но через несколько секунд Ревенант перестал дрожать, и начал глубоко и размеренно дышать.

Когда она начала расслабляться в его сильных руках, поняла, что он оказался прав. Она ему легко уступала.

Слишком легко.

Глава 12

Несколько часов после ухода Ревенанта, Ривер все ещё смотрел на обугленный пейзаж. Он не представлял, как справиться с братом, как достучаться до него. Ревенант был слишком зол, обижен и обладал слишком большой силой для такой нестабильности. Ривер не понаслышке знал, куда это могло привести, и у него была целая жалкая жизнь в виде доказательства.

Открыв чувства, чтобы найти Харвестер, он перенёсся из Нью-Мексико на хорошо знакомый песчаный пляж греческого острова. Она шла по пляжу, и кристально-голубые волны мочили её бело-голубой в полоску сарафан. Харвестер не носила ничего милого и женского, так что то, что она одета, как на матч по полу в Хэмптоне, говорило о тяжёлом дне. У них обоих он был таким.

Ривер молча сел на песок, готовясь просто наблюдать за ней. Их разлучили на пять тысяч лет, и, иногда, Ривер ничего не хотел, кроме, как упиваться её красотой и восхищаться тем ангелом, которым она стала. Несомненно, она все ещё была колючей, невыносимой, и иногда, абсолютно злобной, но ему она другой никогда и не нравилась.

Она посмотрела на него из-под широкополой шляпы.

— Привет.

— И тебе. — Он подтянул ноги и положил руки на колени. — В чем дело? Ты без причины не приходишь к Аресу на пляж.

Арес, сын Ривера и второй всадник апокалипсиса, так же известный, как Война, никогда не возражал, чтобы кто-то из семьи тут зависал. Но отношения Харвестер с Всадниками были сложными, учитывая, что она была их Наблюдателем… злым Наблюдателем от Шеула.

Харвестер печально улыбнулась, и Риверу показалось, что она даже бледнее, чем утром. 

— Я сегодня виделась с Уинном. Теперь его зовут Трекер, но для меня это имя странное.

— Ты жалеешь, что отдала его?

— Нет, — возразила она, сильно покачав головой. — Отец пытал бы или убил его, чтобы насолить мне. Кроме того, с Ресефом и Джиллиан ему лучше, чем когда-либо со мной.

— Тогда почему ты расстроена?

Она фыркнула, кинув на него, так знакомый ему, взгляд тупоголового.

— Я не расстроена. Ты вообще представляешь меня сентиментальной?

— Нет.

— Ну, вот. — Она пошла к нему, поднимая ногами столпы брызг. — Но, пока я ждала момента поговорить с Трекером, появился Ревенант.

Ривер тут же насторожился. Он пытался быть терпеливым с Ревенантом, уступить его выпадам, потому что его действительно прокатили, но Ривер никогда не спустит ничего тому, кто насолил его семье.

— Что произошло?

— Ничего, — быстро ответила Харвестер. — Просто он сказал, что легче быть злым, чем добрым.

— И?

— И напомнил мне, сколько раз я подходила к тому, чтобы быть злой, а не следовать избранному пути. — Она села рядом с ним, тёплый ветер донёс её солнечный запах. — Что если бы я поддалась? То есть, я покинула Небеса с целью, но было пару раз, когда я забывала о ней. Когда я сопротивлялась своей злобной стороне, гадала, зачем вообще жертвую собой ради тех, кто меня так ненавидит?

Ривер взял руку Харвестер в свою. 

— Но ты выстояла, и, в итоге, тебе удалось сделать то, что ты и намеревалась. Ты спасла мир, Харвестер. Не позволяй всяким «что» и «если» сводить тебя с ума.

— Хорошо. Но что на счёт Ревенанта?

Ривер заморгал от внезапной смены темы.

— А что?

— Он потерян. Ему только что стало известно, что он ангел, которого бросили те, кто должен был его поддерживать. Сейчас, он знает правду о себе, и сопротивляется тому, кем был, кто есть, кем хочет стать, и кем думает, что должен быть. Он не знает добрый он или злой, или все вместе… Я знаю, каково это, и знаю, что это может привести не туда.

Озадаченный тем, что не в характере Харвестер заботиться о том, кого она ненавидит, Ривер просто таращился на неё.

— Почему тебя это волнует?

Она рассмеялась, но казалась такой уставшей.

— Не волнует. Он придурок. — Она сжала его руку тёплыми пальцами. — Ты меня волнуешь, а он твой брат, и неважно, что я думаю о нем. Знаю, что если ты не попытаешься направить его на истинный путь, будешь вечность сожалеть.

— Ты представляешь, насколько ты потрясающая?

Она вновь надменно фыркнула.

— Конечно же.

Нет, преображение из падшего ангела в небесного, ни капли не изменило Харвестер. Он подставил лицо солёному бризу.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хочешь спросить, тянет ли Люцифер из меня силы? — Она покачала головой. — Я его вообще еле чувствую, и, на самом деле мне лучше. — Ривер подумал, что она лжёт, но Харвестер порочно улыбнулась, и вся кровь отлила от мозга, направившись южнее. — Пойдём домой, и я покажу насколько лучше.

Ему ничего больше не понравилось бы, но для начала ему нужно кое-что сделать.

— Чуть позже, хорошо? Для начала мне нужно встретиться с архангелами.

— Поторопись, — сказала она хрипло, — или я начну без тебя.

В голове возникли эротические образы, и Ривер застонал. Без сомнений, это будет самая быстрая встреча в истории ангелов.

Глава 13

— Ревенант, возьми меня.

Хриплый голос Блэсфим, словно шёлк, ласкал Ревенанта. Она обнажённая, раздвинув ноги, лежала под ним, её лоно истекало соками, Блас ждала, когда в её тугое тело Рев скользнёт налитым стволом. Чертовски вовремя. Он мог её трахнуть, потом забыть и двинуться дальше.

Рев нахмурился, почему в этот раз привычная схема не казалась лёгкой?

— Ревенант, возьми меня, — повторила она и провела рукой по своему телу, отчего Рев чуть не кончил. За свою жизнь он был со многими женщинами, но ни одна не заставляла чувствовать, будто ему нужно оказаться в ней, иначе умрёт. Просто падёт замертво.

— Все для тебя, детка. — Он навис над ней и прижал головку члена к влажному входу, но прежде чем он скользнул внутрь, она ударила ладонями его по груди.

— Будь осторожен с раной. — Раной? Он посмотрел на себя и увидел, что торс опоясывает повязка. Откуда у него рана? — Она появилась после того, как ты позволил эмоциям управлять разумом. Она появилась после того, как ты начал думать, что принадлежишь небесам. Она появилась после того, когда ты подумал, что заслуживаешь счастья, — всё быстрее тараторила Блас. — Она появилась после того, как ты связался с архангелами, когда доверился брату.

— Нет, — прокаркал он. — Это не… Такого не было. — Как она могла озвучить его мысли и желания, о которых он и сам не догадывался?

— Она появилась после того, как ты вспомнил маму. Она появилась после того, как ты понял, что мама пострадала ни за что. Она появилась после того, как ты осознал, какое из тебя получилось разочарование. Твоя мать отослала Ривера на Небеса, потому что знала, что он хороший близнец. Она даже не дала тебе должного имени.

Откинувшись назад, Ревенант закрыл уши руками.

— Нет! — Горло горело, но он всё повторял: — Нет, нет, нет… не-е-е-ет!

Внезапно, Блэсфим исчезла, а Рев оказался на странной кровати в странной комнате. Как, во имя всякой хрени, он тут оказался? И где именно здесь? Заставив себя успокоиться, он медленно вдохнул. Нос заполнил свежий запах Блэсфим, а в голове начали всплывать воспоминания. Он был ранен… он прижал руку к груди, ощутив под рукой бинты. Эта часть сном не была. Блас зашила его, перевязала и уложила в кровать. Положив руку на другую половину матраса, он почувствовал слабое тепло. Если она и спала с ним, то давно уже встала

На тумбочке лежала записка: «Я в саду на крыше, пью кофе. На кухне в кофейнике ещё осталось, там же найдёшь кружки, если хочешь кофе».

Круто. Он любил кофе.

Силой мысли Рев помыл себя, что было офигенным вознаграждением в бытие Сумеречного Ангела. Мгновенный душ и переодевание. Сегодня он выбрал черные кожаные штаны и чёрную майку под чёрной кожаной курткой. Налив себе кружку кофе, он перенёсся на крышу. Ещё одно офигенное вознаграждение. Как падший ангел он мог переноситься лишь туда, где побывал раньше, теперь же, куда вздумается. Да, просто потрясно.

— Эй, Блас…

От её крика у него похолодело в груди. Уронив кружку, он обежал будку, за которой материализовался, и то, что увидел перед собой, превратило лёд в кипучую лаву гнева. Ревенанта поглотила ярость. Он не думал, ни о чем, кроме, как дышать. Просто врезался в ангела, который прижал Блас к стене будки и держал кинжал у её груди. Они оба повалились на крышу, кряхтя, так как по плоскости покатилось приблизительно пятьсот фунтов (226,7 кг.) ангельской плоти. Кинжал, «древний ауриал» созданный специально для убийства ангелов и падших, с грохотом упал на покрытие.

Ревенант мог бы взорвать ангельского ублюдка, сжечь, покромсать на кусочки, четвертовать, как в старое доброе средневековье. Но внутри клокотало слишком много ярости, чтобы использовать силы. Реву нужна была драка. Он жаждал почувствовать, как ломаются кости и разрывается плоть. Жаждал защитить свою женщину, как это делают все мужчины. И неважно, что Блэсфим технически не его женщина. Она такой будет, пусть даже на одну ночь. Хотя одной ночи не хватит. Он прогнал эту мысль, вмазав по челюсти ублюдка. Ангел нанёс отличный удар Реву по рёбрам. Но затем они оба оказались на ногах, и началась драка.

Ангел усмехнулся, направив в торс Ревенанта молнии.

— Умри, Падший.

Обжигающая адская боль пронзила Рева, но, несмотря на поднимающийся дым от обгоревшей плоти, тело быстро заживало. В глазах ангела появилось удивление и паника, когда Ревенант направился к нему, не замедляясь от нападения.

— Ревенант! — голос Блэсфим, наполненный ужасом, донёсся из-за его спины. — Он тебя убьёт.

Она переживает. Как мило.

Ревенант остановился, позволяя ангельской молнии хлынуть в тело, впитаться энергии и запоминая причудливый узор, присущий этой способности. Всю жизнь Рев пользовался оружием падшего, не зная, что мог использовать и оружие небесного ангела. Теперь же знал, и ему оставалось лишь изучить способность. Ангел, лысый чувак с пушистыми крыльями, в неверии уставился на то, что его оружие не работало. И не просто не работало, а полностью провалилось.

— Привыкай, мудила. — Рев оттолкнул разряд молнии от себя и вернул ангелу поток в стократ сильнее. Лысик закричал и упал навзничь, его тело обуглилось и дымилось. Привыкший не упускать возможности, Ревенант бросился убивать. Схватив кинжал, которым ангел планировал убить Блэсфим, Рев накинулся на мудака. В руке Лысика появился хлыст, пылающий, как раскалённая лава. Ангел махнул хлыстом, в тщетной попытке обезглавить Рева, и с него упали оранжевые капли, прожигая дыры в крыше. Рев пригнулся, но кончик хлыста задел его плечо, с шипением прожигая плоть. Этот чувак уже такой труп.

Ревенант прыгнул и с разворота пнул ангела по горлу, ломая кости, разрывая пищевод и плоть. Лысик бессознательной кучей свалился на крышу, но потеря сознания не спасёт его.

— Спокойной ночи, мудила. — Оседлав Лысика, Рев начал опускать кинжал.

— Ревенант, остановись!

Из его руки вылетело лезвие. Затем, словно Рева сжало в огромном кулаке, воздух перестал поступать в лёгкие, а тело съёжилось.

Ривер.

Близнец Рева, глаза которого пылали яркими синими огнями, стоял на крыше. Блэсфим, схватив, вылетевший из руки Рева, кинжал, стояла у выхода с крыши и переводила взгляд с Ревенанта на Ривера, а затем на бессознательного ангела. С диким рёвом, Ревенант сбросил невидимые оковы брата и послал в него поток энергии. Ривер рыкнул и отлетел назад, из его носа и рта потекла кровь.

— Ревенант, нет! — Блэсфим бросилась к нему. — Он — Радиант…

— Назад! — Ривер махнул рукой, и порыв ветра припечатал Блас к двери.

— Не прикасайся к ней. — Перед глазами Ревенанта встала чёрная пелена, и он мог лишь думать о том, чтобы поделиться болью с тем, кто удерживал Блэсфим против её воли. Он бросился на Ривера с мечом из огня и искр и одним плавным движением рассёк плоть брата от плеча до бедра. Блэсфим в ужасе закричала, но Ривер быстро исцелился и вернул должок, рассекая плоть Ревенанта собственным мечом. Рев упал на землю, в непродолжительной, пока его тело регенерировало, агонии.

— Брат, драка бессмысленна, — прокричал Ривер. — Мы равны по силе

— Смысл есть, если тебе больно, — прокричал Ревенант в ответ.

По крайней мере, Блэсфим освободилась от хватки Ривера. На самом деле, она не просто освободилась, а открыла дверь и сбежала до того, как Рев смог её остановить. Хорошо, теперь она ушла с поля боя и её не заденет. Развернувшись, Ревенант собрал энергию и хотел направить её на Лысика. Пора закончить дело.

— Не убивай ангела, — проревел Ривер, перехватывая оружие Рева.

— Или что? — Убийство ангела — билет безопасности в Шеуле, так он смог бы доказать Сатане свою надёжность. Да, ведь правая рука Принца Лжи — работа мечты. Да какая разница?! Выбора то нет. Небеса его не принимали, а если отвергнет и Сатана, то растопчет его, как букашку.

— Или тебя никогда не примут на Небесах.

Ревенант рассмеялся. Жестоко. Когда он, наконец, остановился, ему было жалко своего брата.

— Серьёзно? Ты думал, что архангелы хоть когда-нибудь за всю вечность примут меня с распростёртыми объятиями? Не строй иллюзий!

— Я говорил с ними, — ответил Ривер. — Они хотят должным образом поприветствовать тебя. Все, что произошло с тобой в детстве… они хотят всё исправить.

— Исправить? — Ревенант едва не взвыл, поднимаясь на ноги. — Как, во имя всей вселенной, они хотят исправить то, через что заставили меня пройти? Через что заставили пройти нашу мать?

— Они сказали, что твоя кровь запятнана Сатаной, но они могут удалить эти пятна.

Внутри вспыхнула надежда, но Рев не собирался расслабляться. Надежда для идиотов.

— Брехня.

— Выслушай, — начал Ривер, почти умоляя. — Я не доверяю Рафаэлю, но если есть хотя бы шанс, что Небеса могут тебя принять без риска, что ты всё уничтожишь, нужно его принять.

Ревенант ничего не собирался принимать. Но не мог не спросить: 

— В чём подвох?

— Ты должен доказать свою преданность.

Ха, как знакомо звучит.

— И как?

Ривер сжал кулаки.

— Гэтель.

Конечно же.

— Дай-ка угадаю. Убить её?

— Нет. Я хочу, чтобы ты привёл её ко мне, чтобы я её убил.

Он сжал и разжал кулаки, наслаждаясь ощущением крови Лысого ангела на пальцах.

— Я вот сомневаюсь, что архангелы выполнят свою часть сделки.

— Они сказали, что очистят твою кровь, когда Гэтель окажется в их руках. Но не уточняли, что она должна быть живой. — Ривер расправил золотистые крылья, которые отличали его от других ангелов. — Ну, что скажешь?

— Надо подумать.

Плоское выражения лица Ривера очень ясно говорило о том, что его близнец думал.

— Подумать? Серьёзно? Ты не знаешь, хочешь служить злу или добру?

— Ты — самодовольный болван, — зарычал Ревенант. — Тебе легко решить, да? Ты ведь вырос на небесах, в любящей семье, тебе предоставили все возможности достичь величия, и ты все равно облажался. Если бы ты выслушал меня там, на горе Мегиддо много лет назад, если бы помог мне, мы не потеряли бы пять тысяч ебучих лет!

— Ты прав, — отрезал Ривер. — Но это было давно, нам нужно идти дальше…

— Это было несколько недель назад! — Технически, нет, но несколько недель назад правда всплыла наружу, и им вернули воспоминания. Ревенант все ещё разгребал нереальные кучи дерьма. — Ты вернул память, заполучил пару, детей, внука, дядю и тётю, а ещё, вероятно, пару золотых особняков. Знаешь, что получил я? Угрозы. Угрозы обеих сторон. Мне нужно или принять их волю или испариться. Так, что пошёл ты, козел. Мне нужно решить, кто, добро или зло, жёстче меня наебет. — Он пошёл к двери, через которую ушла Блэсфим.

— Рев…

Он повернулся обратно к брату и ткнул его в грудь.

— Нет, не смей теперь изображать хорошего. Тащи свой ангельский зад на Небеса, которым ты принадлежишь. Вскоре я дам архангелам ответ

— Ревенант, — поспешно добавил Ривер, — у сделки есть срок. Если Гэтель родит до того, как ты её сдашь, сделка аннулируется.

Ну конечно. Небеса не могут предложить убежище лишь потому, что он ангел. Не-е-ет. Он должен якобы заслужить то, что должно быть дано ему по праву рождения.

— В любом случае, почему ты был здесь с Блэсфим? — спросил Ривер.

— А тебе какое дело?

— Я долго проработал в ней с ЦБП, пока был Падшим, и считаю её другом. Не причиняй ей боли, Ревенант, или отвечать будешь передо мной.

Ревенант театрально-саркастически взмахнул руками.

— Ай, как напугал.

— Я так и хотел.

Да по фиг. Рева затошнило от всего этого дерьма. Он должен был убитьангела, который напал на Блас, но, когда он повернулся туда, где лежал мудак, того уже не было. Тут же, Ревом завладела тревога. Блэсфим могла быть в опасности. И помоги Господи Лысику, если он добрался до неё. Потому что на этот раз Рев не будет убивать его в мире людей. А затащит нимбоносного чмошника в Шеул и укокошит там. И там его душа будет вечность прозябать.

Глава 14

Они братья. Братья! Словно это было не достаточно шокирующим, что Ривер и Ревенант близнецы, так другое осознание чуть не свалило её с ног. Ривер сказал, что их с Ревенантом силы равны. Ривер — Радиант… Значит, Ревенант — Сумеречный Ангел. Долбаный Сумеречный Ангел, сильнейшее, после Сатаны, создание в Шеуле. Если Блас думала, что Ревенант — падший ангел, проблема, то это ничто, в сравнении с реальностью.

От ужаса, она судорожно выдыхала, сбегая по пожарной лестнице мимо своей квартиры вниз, затем через дверь в проулок за домом. Она не представляла куда идти, но как можно дальше от двух самых опасных существ во Вселенной.

Боже, мать убьёт её.

«Эй, мам, знаешь чего? Мы же постоянно держались подальше от ангелов и падших, да? Так вот, мне удалось привлечь внимание и того и другого. А, и знаешь, что ещё круче? Один из них Радиант, а другой Сумеречный Ангел. Здорово, правда?»

Остановившись, чтобы отдышаться, она прислонилась к фонарному столбу и закрыла лицо руками. Как вышло, что жизнь с такой скоростью вышла из-под контроля? Прикрытие Неистинного Ангела быстро испарялось, на Блас и маму напали, сама Блас стала акушером матери ребёнка Сатаны, и теперь она вляпалась в какую-то семейную ссору двух опасных индивидуумов. Осталось только оказаться под колёсами грузовика или получить уведомление, что её увольняют

Блэсфим не знала, сколько так простояла, пытаясь собраться с мыслями и усмирить беспокойство, но, проходящий мимо мужчина с тростью спросил всё ли в порядке. Блас поблагодарила его за беспокойство, радуясь, что её вернули в действительность.

Действительность, в которой она осознала, что забыла свою сумку, а значит, была без телефона, проездного и денег. Она прямо слышала голос матери:

«Разве я не учила тебя выживать в чрезвычайно ситуации?»

Гадая, насколько ещё хуже могло бы стать, Блас потянулась к своим чувствам и нашла в полумиле от себя Хэрроугейт. Если у неё получится добраться до ЦБП без происшествий, она будет спасена. Только жаль, что новая квартира, в которую Блас только переехала, теперь скомпрометирована. Она не могла вернуть взнос за аренду, и заплатить за другую квартиру, к тому же потеряла депозиты. Да и найти место, не разрушенное недавним апокалипсисом, было трудно.

Блас, как могла, быстро шла к Хэрроугейту, проходя мимо закусочных, баров и шумных бакалей. Наконец, завернув в проулок между книжным магазином и мясной лавкой, на боковой стене книжного, она увидела блеск ворот. Людей вокруг не было, и они открылись, маня своей безопасностью. Но, из ниоткуда, до ушей Блас донёсся шорох крыльев. Страх сжал её сердце, лишая голоса, когда она нырнула к воротам. Но не успела, её поймали чьи-то сильные руки, и через мгновение, она стояла посреди чего-то, напоминающего бревенчатую хижину… если бы бревенчатые хижины строили из обугленной древесины и серы.

На земляном полу, лежала шкура какого-то демонического животного, типа мебель стояла то тут, то там, словно тот, кто жил здесь и нежил здесь вовсе. Блас отпустили, и она развернулась, готовая драться зубами и ногтями за свою жизнь. Но, когда увидела, одетого в привычные кожу и цепи, Ревенанта, не знала, стоит ли ей испытывать облегчение или же напугаться сильнее.

— Какого хрена ты творишь? — Из-за адреналина, она не говорила, а кричала, но плевать на это хотела. — Зачем ты меня схватил? Где мы?

— У меня дома.

Эта пустая лачуга без окон — его дом? От мысли, что она находилась в доме Сумеречного Ангела — без сомнений, глубоко в недрах Шеула — не сказав никому, где её искать, страх сильнее сжал её сердце.

А ещё разозлило. Если он хотел её убить, она не станет усмирять ни мысли, ни голос.

— Тебе нужен новый риелтор.

Он свёл брови.

— Ага, ну, знаешь ли, будучи падшим ангелом под руководством Сатаны, тебе немного выбора дают.

— Серьёзно? — отрезала она. — Могу поспорить, что Сумеречные Ангелы берут то, что захотят.

Он раздражённо провёл руками по волосам.

— Я сравнительно недавно таким стал.

Блас потёрла руки, потому что здесь было холодно, и немного расслабилась. Раз он ещё не убил её и не приковал цепями, он не собирался этого делать и потом. Надо надеяться.

— «Сравнительно недавно» для бессмертного — понятие растяжимое, — проговорила она. — Это может означать и тысячу и даже больше лет.

— Чуть больше двух недель.

— О. — Это немного поубавило ветер раздражения, наполняющего её паруса. — Ну, спасибо, что показал свой дом, но мне нужно идти.

Он посмотрел на камин, который со свистом зажегся.

— Нет, пока не расскажешь, почему ангел пытался тебя убить.

Существовало так много объяснений этому, но Блас выбрала самый очевидный.

— Потому что я — демон, а ангелы убивают таких, ради счета в состязании. Ты серьёзно?

— Да. — Кожаная куртка заскрипела, когда Ревенант скрестил руки на груди. — Ангелы не спускаются на случайные крыши, в надежде найти и убить демона. Он охотился на тебя. Почему?

Закрыв глаза, она проиграла в голове сцену на крыше… сцену, которая началась с голубого неба, яркого солнца и воркования голубей на перилах.


***


— Вирм.

Материализуясь перед Блэсфим, ненависть ангела прямо сочилась из его голоса. Блас пронзительно закричала, выронив чашку кофе, и вскочила с кресла. Осколки стекла разлетелись в разные стороны, напиток разлился, но она не обратила на это внимания, ведь видела лишь огромного воина, стоящего на крыше в полном боевом обмундировании и с полным арсеналом оружия.

— К-как ты меня нашёл?

В его руке появился ауриал, специальный кинжал для убийства падших ангелов.

— Я не отвечаю на вопросы виразита.

Мило, что он вывернул вирма в виразита, Блас лишь желала прожить долго, чтобы посмеяться над игрой слов.


***


— Блэсфим?

Голос Ревенанта вернул её из не особо приятных воспоминаний. Что он там спросил? Почему ангел охотился на неё?

Она пожала плечами, надеясь, что он купится на её ложное равнодушие.

— Не знаю. Может на этой неделе дополнительные бонусы за убийство Неистинного Ангела. А знаешь, может, ты объяснишь, как ты меня нашёл? Лучше бы ты не следил за мной, иначе…

Он поднял её сумку, которую, должно быть, вытащил из прямой кишки, так как секунду назад, её точно не было в его руке.

— Я заметил, что ты не захватила сумку, и посчитал, что в таком случае ты воспользуешься Хэрроугейтом. Поэтому направился к ближайшим к твоему дому воротам. — Его глаза блестели. — Глупо. Любой, у которого было хоть капля мозгов, понял, что тебя надо ловить у Хэрроугейта.

Она негодующе ахнула.

— Теперь, я глупая?

Он бросил сумку на один из ветхих стульев.

— Теперь ты в безопасности.

Почему-то Блас в этом сомневалась. Ох, она была уверена, что никто не пробьётся сквозь Ревенанта, чтобы навредить ей. Но мог ли кто спасти её от него?

— Я была бы в безопасности, если добралась бы до ЦБП.

Ревенант потёр затылок, отчего футболка задралась, оголяя живот.

— В больницу и прежде врывались

Он, вроде как, дело говорил. И, Господи, эта оголённая часть его пресса между краем кожаных штанов и подолом футболки сильно отвлекала. Блас списала внезапное, возникающее при любом удобном или нет случае, возбуждение на инстинкты Неистинного Ангела.

— Но не небесные силы, — прорычала Блас, раздражённая своей реакцией на Рева. — Ангелы не могут войти.

— Ривер может

Как Радиант, Ривер был исключением, но Блас не переживала по этому поводу, так как Ривер редко приходил в больницу. Но теперь, когда Каратели знали, кто она и где искать, сколько пройдёт времени, прежде чем Ривер придёт за ней в больницу?

Паника начала подавлять самоконтроль, и Блэсфим принялась искать выход. Нелогично, но мать учила её повсюду определять расположение выходов, особенно, когда возникало ощущение, что она в ловушке или боится.

— Эй, — Ревенант начал говорить тише, направляясь к ней. — Обещаю, ты в безопасности. — От ангелов, может быть, а что на счёт тебя?

— Думаешь, я тебе наврежу? — он, на удивление нежно, прикоснулся к её шее. — Я хочу тебя к себе в постель, а не вогнать в могилу.

О, Господи… да

Нет!

Она отшатнулась от него, несмотря на то, что от упоминания кровати сердце забилось быстрее.

— Я так не думаю. — Он хотел её лишь потому, что думал, что она та, кем на самом деле не являлась. Когда он узнает правду, Блас хотела бы находиться от него за тысячи миль. Ревенант уже высказал разумность смертных приговоров тем, кто связан с вирмом. Что же он почувствует по отношению к самому вирму?

— Почему нет? — спросил он. — У тебя не было мужчин с момента перепиха с Юрием.

У неё отвисла челюсть.

— И-извини?

Его ухмылка была одновременно и довольной, и дразнящей.

— Юрий. Уверен, ты помнишь его имя. По проверенным слухам, ты была им увлечена.

Блэсфим задохнулась от негодования. Прежде всего, она вообще не была увлечена высокомерным хирургом. В то время, она полагала, что он начал подозревать что она, поэтому, стала близка с ним. Притворялась, чтобы в восторге от тяжёлых цепей и прочего дерьма.

Во вторых…

— Ты меня проверял? Да, как ты смеешь! Я говорила тебе, что для удовлетворения нужд, хожу в клубы.

— Серьёзно? — Вновь подтрунивание и насмешка. — В какие?

— Буквально на прошлой неделе, я трясла задом в «Жажде». — По правде говоря, она пошла в вампирский клуб с медсёстрами из клиники только, чтобы поддержать шлюшный стиль Неистинного Ангела, много с кем флиртовала, но домой ушла одна. — И как ты узнал про Юрия?

— Блэсфим, я сообразительный, и могу узнать всё, что пожелаю. Просто спросить всегда проще. И почему же ты не говоришь, что скрываешь?

— Почему ты так уверен, что я что-то скрываю?

Он бросил взгляд на огромный меч, висевший на стене, великолепное, обоюдоострое лезвие которого поблекло от возраста и неясного света лачуги Ревенанта. Эбеновая рукоять, украшенная острыми клыками, плавно перетекала к черепообразному эфесу. Оружие очень хорошо подходило Ревенанту, такое же красивое, опасное… и почему-то лишённое блеска.

— На протяжении тысяч лет, моя работа заключалась в том, чтобы выслеживать того, кого Сатана или Люцифер посчитают неугодным или врагом, в это число входят полукровки, ангелы, вирмы, предатели. — Он провёл пальцем по лезвию, и Блас представила, как он разворачивается и всаживает клинок ей в сердце. — Я научился распознавать обман.

Дерьмо. Вот… дерьмо. Стремясь скрыть ужас, она смело улыбнулась

— И как ты это делаешь?

По лезвию потекла капля крови, но она не успела достигнуть края, металл впитал её.

— Обычно, я слышу запах обмана. Вижу, чувствую. — Он обернулся, впившись напряжённым взглядом черных глаз в неё, заставляя отступить на шаг. — Но ты… кажется, будто я подобрался к раскрытию тайны, но что-то блокирует мои попытки. Блэсфим, я в любом случае, выясню правду, так почему бы тебе не рассказать мне

— Почему бы тебе не пойти на хер?

— Предпочту насадить на него тебя

Его грубые слова нарисовали яркие картины в её воображении, и, будь проклято желание Неистинного Ангела, потому что теперь Блас хотела воплотить фантазии и слова в действия. Потные, обнажённые и офигительные действия.

Кроме того, она обманывала бы себя, думая, что он прекратит попытки затащить её в постель. И явно будет продолжать упорствовать в раскрытии её тайны. Держаться от него на расстоянии не сработало, и она была уверена, что Рев так просто не уйдёт.

Пора сделать выбор в пользу превентивной хирургии и вырезать Ревенанта из своей жизни, как подозрительную опухоль. И как любой хороший врач, Блас использовала бы все методы, которыми располагала, включая и оставшийся на её крыльях афродизиак, при необходимости.

— Тогда ладно. — У неё на самом деле потекли слюнки от того, что собиралась сказать. — У меня есть предложение.

Он выгнул чёрную бровь.

— Слушаю.

Призвав каждую оставшуюся у неё унцию магии Неистинного Ангела, Блас медленно и соблазнительно направилась к Ревенанту. Он думал, что она отличалась, так что, она покажет ему, насколько подходила к виду, которым притворялась.

Но все сумасшествие в том, что для Блас это казалось таким естественным. Сумасшествие, потому что прикрытие Неистинного Ангела должно улетучиваться, а не усиливать желание.

— Секс, — сказала Блас, понижая голос до хриплого, протяжного тона, который манит мужчин. — Я трахну тебя, если потом ты отведёшь меня в Центральную Больницу Преисподней. — Его глаза опасно потемнели. — Но лишь единожды, только для того, чтобы ты забыл меня потом

На его лице появилось выражение мужского триумфа.

— Согласен, — пробормотал он. — Думаю, одного раза хватит. Всегда хватало.

Блэсфим должна была обрадоваться этим словам. В лучшем случае, секс — приятное отвлечение от насущной жизни, в худшем — необходимость поддержать прикрытие Неистинного Ангела. Но почему-то, обыденное признание Ревенанта задело, в чем не было ни смысла, ни логики

И все же, когда она прижалась к его твёрдому телу, а его ствол упёрся в её живот, она могла лишь думать, что он не сам интересовался в ней.

А лишь его член.

— И ещё одно, — возразила она.

Он, собственнически, сжал её бедра руками.

— Что же?

Очень медленно, она схватила его руки и скинула со своего тела.

— Ты не трогаешь меня, пока я не скажу. Никаких рук, рта и клыков.

Он выглядел так, словно его ударили.

— Повтори.

— Такие правила. Занимаемся сексом, но ты меня не трогаешь. После, ты отведёшь меня в ЦБП.

— Почему я тебя не трогаю? — прорычал он.

— Потому что я тебе не доверяю. Покажи, что ты можешь сдержать слово, что можешь удержать себя под контролем.

На его виске вздулась вена.

— Такие… правила?

— Да.

Он так долго стоял, не шевелясь, что Блас даже видела, как вздымается и опадает его грудь. А затем он наклонил голову, и его черные, как смоль волосы упали вперёд сексуальным занавесом, в который Блас захотела завернуться.

— Если лишь так, я могу тебя заполучить, то так тому и быть.

Знойно улыбнувшись ему, она скользнула пальчиками под пояс его брюк и потянула Рева туда, где, как она надеялась, находилась спальня. Если нет, то её позиция контролирующего сдуется, как шарик и Блас выставит себя дурочкой. Но лучше выглядеть дурочкой, чем умереть.

Глава 15

Тело Ревенанта полыхало от страсти.

Пока Блэсфим вела его в спальню, он поражался тому, как легко согласился на условия малышки Неистинного ангела. Всегда лишь он властвовал во время секса, приказывал что, как, где и когда делать. Чёрт, даже когда женщина начинала властвовать, это было лишь потому, что он приказал.

А теперь этот потрясающий и загадочный Неистинный ангел, буквально, схватила его за яйца, а он ей позволил.

Но, в конце концов, он же мужчина и на многое пойдёт ради секса. На самом деле, если женщины поймут, какую власть имеют над мужчинами, они станут управлять всеми измерениями.

Рев силой мысли зажёг настенные бра, когда Блас зашла с ним в комнату.

— Шик подземелья, — проговорила Блэсфим, указывая на кандалы, висящие в стене. — Мило, но попахивает клише, не думаешь?

— Клише существует не без причины. — Он, потянулся к Блас, но чертыхнулся и отдёрнул руки. Правила есть правила, даже если они бесили.

Блас остановилась перед кроватью и обернулась к Ревенанту. Её пальчики всё ещё находились за поясом его брюк, и она задела ноготком головку его члена. Тело Ревенанта тут же откликнулось, ускоряя пульс, поднимая кровяное давление и учащая дыхание… Чёрт, у него случится инсульт от её первого касания.

— Раздевайся, — приказала она

— Ты не собираешься сама меня раздеть?

Она одарила его такой кокетливой, женственной и сексуальной улыбкой, что он не стал ждать ответа, а силой мысли скинул всю одежду.

И тут же вся её кокетливость превратилось во что-то более страстное и сильное. Если бы Рев знал, что обнажённое тело так на неё повлияет, он бы в самую их первую встречу изобразил «Супер Майка».

Блас окинула его взглядом и там, где он скользил, мускулы Ревенанта сокращались. И когда она добралась до его налитого ствола, всё тело Рева было таким же готовым, ожидая того, что хотела Блас.

— Как думаешь, что сейчас должен делать Неистинный Ангел? — спросила она

Рев понятия не имел, но знал, чего бы хотел он.

— Лизала бы мои яйца.

Она выгнула бровь.

— Серьёзно? — Она могла изображать холодность, но сладкий аромат её возбуждения наполнил воздух, заставляя Рева желать её ещё сильнее.

— Серьёзно.

Он не думал, что она пойдёт на это… и ему пришлось сдавленно застонать, когда Блас опустилась перед ним на колени и прижалась нежными, шелковистыми губами к его паху. Мать твою, она сделала это, лизала и сосала, прикусывала и…

— Проклятье, — выдохнул он, когда она втянула в рот яички и замычала, посылая вибрации и в них. Рев остановил себя, прежде чем запустил руку в её волосы и потянуть голову назад, так как в любую секунду мог кончить.

Но прежде чем он дошёл до критической точки, Блэсфим встала и растянула губы в дразнящей улыбке, судя по которой она точно знала, как близок к краю был Рев.

И какую муку он теперь переживал?

Неистинные ангелы — зло.

— На кровать, — приказала она, и как бы Рев не ненавидел выполнять приказы, он за рекордные секунды улёгся спиной на матрас и смотрел, как Блас раздевается.

Этим она не дразнилась, а сделала всё выверенными движениями, как когда обрабатывала ему раны. Просто сняла одежду и сложила её стопкой в изножье кровати. После чего выпрямилась, выглядя одновременно и неуверенной и нетерпеливой. Хотя как такое возможно, Рев не представлял.

Хотя, плевать, особенно когда Блэсфим стояла у его ног, её изящное, стройное тело просто само долбаное произведение искусства. Полные, тяжёлые груди, тёмные соски торчат от возбуждения, а тонкая талия была создана, чтобы мужчина обхватывал её и насаживал Блас на свой член.

Между ног же — само совершенство. Гладкая кожа, набухшие складки немого приоткрылись, показывая намёк на нежно-розовую плоть.

Твою мать, его член был словно в агонии.

— Я думал, что Неистинные ангелы гордятся своими… специальными украшениями.

— Как мы уже выяснили, я не типичный Неистинный ангел. — Она забралась на постель, матрас прогнулся под её весом. — Я расплавленный воск.

Он застонал.

— Мне нравится.

Блас, с голодом в глазах, поднималась всё выше, скользя рукой от голени Рева к его бедру.

— Хочешь прикоснуться ко мне? — её хриплый голос вибрацией прошёлся до его яичек, которые она так искусно сосала.

— Чёрт, да.

Она зловеще улыбнулась.

— Хреново.

Опустив голову, она провела губами по головке его члена, и тот дёрнулся, ударив её по рту. В наказание, Блас прикусила жилку прямо под головкой.

От смеси боли и удовольствия Ревенант силой мысли загремел цепями в стенах

— Так-так, — пробормотала она. — Кому-то это нравится.

— Кому-то это никогда не делали. — За все пять тысяч лет ни одна женщина не творила такого с ним. А у него были чертовски грубые партнёрши в постели. — Повтори.

— У меня есть идея получше

Лучше этого? Не может…

Блядь, да. Она оседлала его и скользнула вверх по телу Рева, приближая нежную плоть к его лицу. У него потекли слюнки, а клыки начали пульсировать, и даже капля предсемени скользнула по его стволу.

Он никогда так отчаянно не нуждался в такой ласке с женщиной. Словно он умрёт от голода, если Блас не прижмётся естеством к его рту через десять секунд.

Когда Блас схватилась за изголовье и удобнее устроилась над Ревом, он сильно сжал руки, лежащие по бокам, в кулаки, моля о контроле. Правила… он не мог их нарушить. Но, проклятье, его пальцы чесались от желания прикоснуться к Блас. Раскрыть её складки. Проникнуть в её тело.

— Говорят, что Неистинные ангелы на вкус, как свежие яблоки. — Облизнув губы, он поднял голову, прижимаясь ртом к сердцевине, когда Блас подалась бёдрами вперёд. Она застонала, когда он скользнул языком между складок. Её мёд со свежим запахом красных яблок заполнил рот Рева, нежнее, чем он ожидал, смешанный с женственными пряностями самой Блас.

Боль прострелила его ладони, тогда он и осознал, что впивался в них ногтями. Приказав рукам расслабиться, Ревенант скользнул языком в тело Блас.

— Да, — выдохнула она. — Вот так.

О, так ей нравятся ласки языком? Хреново. Она пытала Рева, поэтому он поступит так же.

Он всегда придерживался принципа «за что боролись, на то и напоролись».

Немного повернув голову, Рев сменил угол и провёл языком по всему лону, в самом конце лишь задевая кончиком языка клитор. Она выругалась, и задрожала, когда Рев повторил действие. А потом вновь. На четвёртый раз, он задержался на комочке нервов, кружа вокруг него, пока сама Блас вертела бёдрами в одном с ним ритме.

Она очень близка была к оргазму, так близка, что воздух начал искрить от страсти. У Рева пульсировали и член и яйца, и он надеялся, что приказ не трогать касался лишь тела Блас, потому что он сжал в ладони свой ствол, сдерживая оргазм, который без сомнения вошёл бы в историю.

— Рев… я сейчас кончу… Рев, о-о-о-о, Рев… да. — Она закричала, напрягшись, а затем задрожала всем телом.

Сейчас он должен бы перевернуть Блас на спину и войти в её тело. Или выскользнуть из-под неё, опустить её голову на подушки и вогнать себя по самые яйца.

Но не мог её коснуться. От разочарования Рев практически завыл, а вот удовлетворённые вздохи Блас участились. У неё дрожали ноги, когда она отстранилась и тяжело опустилась ему на живот. Боже, она великолепна: растрёпанные волосы, раскрасневшееся лицо, блестящая от пота кожа, глаза с поволокой удовлетворения и приоткрытые губы.

— Позволь коснуться тебя, — прорычал он.

Она наклонилась, её волосы, словно занавес, закрыли их лица, и прижалась своим ртом к его.

— Нет

— Милая, ты чертовски жестокая.

Она улыбнулась и начала скользить вниз по его телу, оставляя след из обжигающих поцелуев на коже. Закрыв глаза, он позволил её телу ласкать себя, кожа к коже, распаляя все чувства до гиперчувствительности. Реву хотелось, чтобы Блас скорее оседлала его.

Когда она спустилась ниже, задевая набухшими складками член, по телу Рева пронеслось невероятное ощущение, заставившее выгнуться на кровати, чтобы проникнуть в желанное тепло. Но Блас не позволила, несмотря на то, что Рев выгнулся сильнее, она просто отодвинулась подальше.

— Блэсфим. — Его голос был смесью страсти и рыка. — Ты играешь с огнём.

— Отлично, — с лукавой улыбкой протянула она. — Потому что здесь холодно.

— Блядь. — Он откинулся на подушки, прижимая ладони к своим бёдрам и приказывая себе сохранять контроль. Чтобы не схватить Блас за талию, и не насадить на свой болезненно твёрдый член.

— Хм-м-м. — Жуя нижнюю губу, она принялась дразнить Рева, прослеживая пальцем вены на его стволе.

— Да, — проскрежетал он. — Приглашение. Приказ. Ёбаная мольба. Называй, как хочешь, просто трахни меня.

— Покажи свои клыки.

Он тут же их продемонстрировал. Да он ей свою печень вывалит, если только после этого она даст ему кончить. Блас потянулась и коснулась кончика одного из резцов.

— Клыки у вампиров — эрогенные зоны, — промурлыкала она. — Вампы могут кончить, если долго ласкать их клыки.

— И? — От мысли, что какой-то клыкастый мудозвон трахался с Блас пробудилось желание убить каждого встречного вампира. Она присоединила другой палец к первому, и Ревенант испытывал такие чувства, словно впервые мастурбировал.

— И… у падших ангелов так же?

Рев чувствовал приближение оргазма, словно гладили его член, а не клык.

— Видимо, — выдохнул он, вновь сдавливая основание члена до боли, заглушая удовольствие. Черт возьми, когда он кончит, то его член будет похож на пожарный шланг со спермой.

— Интересно.

— Интересно? — прокаркал он. — Знаешь, как было бы интереснее? Если бы ты позволила ласкать себя.

— Это почему?

Рев чувствовал, как уходит контроль с каждым ударом сердца о рёбра, с каждым сдавливанием кулаков, почти до крови на ладонях. Чувствовал потерю контроля в грубости своего голоса, во вкусе крови, из прокусанного языка и слышал в смешении их ароматов возбуждение.

— Потому что тогда я бы прижал тебя к стене, завёл руки за голову, где держал бы их, и начал вбиваться с такой силой, что ты ещё месяц чувствовала бы жжение между ног. А после того, когда мы оба кончим, я уложил бы тебя на пол в позу 69 и не отпустил, пока не испробовал с десяток твоих оргазмов. И прежде, чем ты даже успела бы подумать о том, чтобы отдохнуть, я трахал бы тебя в каждой позе, в какой только мужчина может трахнуть женщину. И не остановился бы, пока ты не начала умолять. — Он ударил кулаками по матрасу. — Проклятье, Блэсфим, мне нужно оказаться в тебе. — Он судорожно вздохнул. — Позволь… войти в твоё тело.

Её глаза заблестели, и Рев, впервые, осознал, как Неистинные ангелы завлекают мужчин. Не обольщением, а невинностью. Блас широко распахнула глаза, но тяжело дышала; немного дрожала, но его член был полностью покрыт соками её возбуждения. Каждый мужской инстинкт внутри Ревенанта вопил взять её жёстко и быстро, а затем ещё раз медленно и томно. Он жаждал изучить каждый миллиметр её тела и как этот миллиметр реагирует на него. Хотел научить Блас, как свести его с ума, и стереть каждого мужчину, что был до него, из её памяти.

О чём, чёрт побери, он думал? Его обработала магия Неистинного ангела, потому что хрена лысого, он своими бы мозгами до такого дерьма додумался. Ревенант никогда не хотел себе женщину. Ну, у него лишь случайные связи, столько, что не сосчитать. И в тот момент, когда он видел свою любовницу в своём будущем, сваливал.

Чёрт, если бы он оказался с Блас в постели с месяц назад, сомневался бы, что так увлёкся. Нет, не сомневался, а знал. Её нравственность и правильность оттолкнули бы его, как репеллент комара. Но теперь, когда ему вернули память, с ними пришли и новые эмоции, сожаления и боль, а Блэсфим каким-то образом вписалась в это, заставляя Рева хотеть больше, чем секс… хотя очевидно, что сама она хотела лишь секса.

Блэсфим судорожно дышала, её груди тяжело вздымались и опускались, заставляя потянуться к ним…

Нет!

От силы, с которой ему пришлось одёрнуть руки, всё тело задрожало. Твою же мать, его контроль практически сошёл на нет. Блас установила правила, а он собирался их нарушить. Он задрожал сильнее, но в этот момент Блас обхватила его длину тёплыми, мягкими руками и начала поглаживать вверх и вниз.

— Вот так, — тихо пропела она. — Самый простой способ облегчить адреналиновую перегрузку — заняться сексом.

Адреналиновая перегрузка? Может, способности Неистинных ангелов помогают держать всё под контролем, пока их партнёры могут лишь исполнять приказы? Пожалуй, это лучшее объяснение, и он с радостью возложил вину за свой промах на Блас.

Теперь ему стало лучше, и он выгнулся, трахая её кулак.

— Быстрее, — прорычал он. — Я должен оказаться в тебе.

— В этот раз я соглашусь с тобой.

Переместившись, она нависла над ним и направила головку его члена к входу в тело, и замерла. Рев заскрежетал зубами из-за мучительной задержки.

— Погоди. — Она закусила, припухшую от поцелуев, губу. — Предохранение.

— Падшие могут размножаться только с падшими, — ответил он, разве она не должна этого знать?

— Да, знаю, но ты-то типа супер-падший ангел. Что если…

— Я ангел, — указал Рев. — В Шеуле ангелы фертильны, что предотвращает попытку размножения с демонами.

— Как так вышло, что ты ангел? — она нахмурилась, утратив развратно-эротическую интонацию. Проклятье, Рев хотел вернуть её.

— Я никогда не падал с Небес. Это долгая история, расскажу позже. — Он выгнулся, напоминая, что сейчас время далеко не для разговоров. Пора трахаться.

— Должно быть, это отличная история. Она сжала в кулаке его стержень, несколько раз погладила, а затем заменила кулак своим телом.

Рев задержал дыхание, когда Блас, откинув голову, начала принимать его в мучительно медленном темпе. От эротического зрелища он застонал, а внутренние мышцы Блас сжались, словно принуждая её поторопиться.

— Да! Чёрт, вот так, — выдохнул он. — Ты такая влажная.

Блас низко застонала, когда вобрала в себя всю длину. Она немного повертела бёдрами, затем поднялась, почти выпустив его член из узкого жара, а затем опустилась обратно, в этот раз быстрее, но медленнее, чем хотел бы Рев

Он надеялся, что она прекратила строить из себя любителя покомандовать, потому что настал его черед.

Когда Блас в следующий раз поднялась и начала опускаться, он упёрся пятками в матрас и выгнул бёдра ей на встречу, поднимая её колени в воздух и заставляя упасть вперёд. Когда она упёрлась ладонями в его грудь, он чуть сместил бёдра, проникая ещё глубже в её тело.

Они вместе удовлетворённо выдохнули. Ревенант установил темп, теперь в воздухе слышалось лишь учащённое дыхание и шлепки тел, которые погрузили и Блэсфим и Рева в омут экстаза. Грудь Блас, тяжёлая с розовыми сосками, подпрыгивала от каждого движения. А когда Блэсфим обхватила одно полушарие и ущипнула вершинку, Рев почти кончил.

— Блэсфим, покажи свои крылья, — выдохнул он. — Я хочу видеть всю тебя

Ему показалось, что он увидел вспышку тревоги в её глазах, но спустя один удар сердца, Блас распростёрла крылья за спиной. В отличие от крыльев истинного и падшего ангелов, они не были ни кожистыми, ни перьевыми, а мерцающими и прозрачными, словно фата невесты, обсыпанная блёстками.

Они были настолько прозрачными, что казалось, словно исчезали в воздухе. Блас, наконец, сложила их и позволила исчезнуть.

— Прекрасны, — прошептал он.

Она посмотрела ему в глаза, закусив нижнюю губу. Жар её взгляда, напряжённое выражение лица и эти губы… проклятье, Рев готов был излиться в неё, заставить стонать его имя.

— Как и ты. — Она выгнулась от удовольствия, изящные изгибы её тела — воплощение совершенства Неистинного ангела. — Ты может и засранец, но прекрасен.

Никто никогда не говорил ему такого, поэтому он замер на несколько секунд, впечатывая эти слова в память.

Повертев бёдрами, Блас сжала внутренние мышцы, приняв Рева так глубоко, что он мог поклясться, что головкой члена чувствовал удары сердца Блэсфим. Мешочек Рева напрягся, готовый к оргазму, который приближало каждое развратное движение Блас на длине.

Учитывая напряжённость её пыток, Ревенант продержался дольше, чем думал, но не был готов к оргазму, который унёс его на другой чёртов уровень существования

Когда его яйца начали пульсировать, всё тело замерло в напряжённом удовольствии, прокатившемся по нему, и Рев мог только стонать. Он смутно слышал тихие стоны Блэсфим, чувствовал, как её мышцы сжимают его. Но в этот момент он достиг второго оргазма, и вновь был запущен в стратосферу, где его тело разорвалось на части.

Твою… мать.

Когда мир вернулся, Ревенант не мог шевельнуться. Он чувствовал себя так, словно его обездвижили и лишили костей, и мог просто лежать, переживая головокружение. Единственное, что он с удовольствием будет нести на себя, вес тёплого тела Блас.

Она, тяжело дыша, лежала на нём, и её потное тело прилипло к его. Ревенант задумался, прошло ли время запретов, и мог ли он, наконец, провести ладонью по шелковистым волосам, которые рассыпались по его плечам? Но потом осознал, что руки поднять всё равно не в силах, так что «без прикосновений» уже не несло в себе такой необходимости.

— Я не могу пошевелиться, — проговорила Блэсфим, опаляя дыханием горло Рева.

Шевелиться? Да он говорить не мог. Ему удалось промычать что-то, что он надеялся, прозвучало, как согласие, и почувствовал кожей, как Блас улыбнулась. И эта крошечная близость, тайная, удовлетворённая улыбка, пока они ещё были соединены, словно тёплое объятие обернулась вокруг Рева.

Такое сильное и столь же незнакомое чувство. Ревенанту нравились женщины и секс с ними, но он впервые переживал такое, как если бы не мог насытиться. Не сексом, а женщиной. Блэсфим.

Он мог лежать так вечность. Может Земля перестанет вращаться, миры прекратят войны и все оставят их с Блас в покое? Ревенант не привык мечтать… все мечты, которые он строил, были разрушены на вершине горы Мегиддо, много лет назад, когда Ривер дал, понять, братья или нет, они не семья, и Ревенанту не место на Небесах.

Но он мечтал. И это сумасшествие, учитывая, что жизнь завела его в самое, что ни наесть худшее место, где и Небеса и Ад имеют его по полной. Когда дело доходило до сражения между добром и злом, ни одна из сторон не была снисходительна. Значит, неважно, что Рев будет делать, когда кто-нибудь обрушит весь ад на его голову. Буквально, если Рев разозлит Сатану.

Ну да, лежать в постели и мечтать о счастливом будущем — глупо.

Но, когда Блэсфим удовлетворённо выдохнула, он понял, что в этот момент он счастлив, поэтому будет растягивать и смаковать его.

Потому что ему что-то подсказывало, что он продлится совсем мало.

Глава 16

Ревенант проснулся от прикосновений пальцев Блэсфим к его груди. Он уснул? Серьёзно? Он никогда не отключался после секса.

Открыв глаза, он кинул взгляд на часы… ага, пару часов покемарил. Повернув голову, он улыбнулся, увидев Блас, растянувшуюся у его бока. Рев лежал на спине, а Блас водила рукой верх и вниз по его груди.

— Привет. — Она вернула ему лучезарную улыбку.

— Привет. — У него был чертовски усталый голос, но по хорошей причине.

— И, — начала она, без обиняков, — как вышло так, что ты и Ривер братья? И почему Ривер никогда о тебе не говорил?

Застонав, Рев накрыл рукой глаза.

— Ты имеешь что-то против кофе, перед обсуждением?

— Не-а. Но, пока ты спал, я покопалась у тебя на кухне и не нашла его. — Она ткнула его в бок. — И? Выкладывай.

Понимая, что не сможет спокойно вернуться к реальной жизни, Ревенант закинул руки за голову и уставился в потолок. 

— Ривер не говорил о брате, потому что не знал он нём, как и я ничего не знал. Мы узнали лишь пару недель назад.

— Как так?

— Нас лишили воспоминаний. Дважды.

Сев, Блэсфим прикрылась одеялом. Плохо. Рев мог бы весь день любоваться её грудью с кремовой кожей.

— Я запуталась.

Он тоже.

— Да, ну… я всё ещё пытаюсь разложить по полочкам воспоминания за тысячи лет. — Он протянул руку и поиграл с локоном волос Блас, думая, как много может рассказать. Он никому не доверял, а Неистинные ангелы с их любовью ко лжи и обольщению доверия стоят ещё меньше. Но Блэсфим, непохожая ни на одного Неистинного ангела, из всех встреченных Ревом, без сомнений что-то скрывала. Быть может, вчера он и был пьян и увидел странный ореол вокруг неё, но сегодня он трезв, а всё ещё чувствует, что с ней что-то не так.

А значит, он не знал, как она могла использовать информацию против него.

— Наша мать была ангелом — воином, — наконец проговорил он. — И была беременна потенциальным Радианом, но её предали и отдали силам Сатаны. Наш отец погиб во время сражения, а её утащили в Шеул. Где мама и родила близнецов. Небеса и Шеул достигли соглашения, что один из близнецов отправится наверх, а другой останется внизу.

— Ого, — выдохнула она. — Вот почему ты ангел, но не падший. Небеса забрали Ривера, да?

— Да. Меня оставили в Шеуле, расти в клетке три на три метра. — Воспоминания, словно молотом по наковальне, атаковали разум, но Рев заткнул их подальше, решив избежать самой грязи истории. — Годы спустя, когда я узнал правду, я отправился к Риверу, и всё прошло не очень хорошо. Он только узнал, что женщина, которую он любил, предала его, и что у него есть четыре взрослых ребёнка. Он вспылил… я вспылил… в общем, из-за расстройства мы наворотили много разрушений.

— Как много?

— Так, что потребовалась тысяча ангелов, чтобы переписать историю в разумах людей.

Блас сглотнула 

— Они такое могут?

— На самом деле, они делали такое несколько раз.

— Твою мать, — выдохнула она.

— Точно. — Он потёр лицо руками. — Так вот и вышло, что я остался без воспоминаний. Сатана сказал, что я падший ангел, и что не помню время на Небесах, потому что иногда при падении с Небес теряется память. Я купился и верил, что меня выперли с небес за убийство собрата-ангела. — Рев фыркнул. — Я с рвением принял сторону зла. Чёрт, я выпить хочу. А ты?

Она покачала головой.

— Уверена? — он встал и, обнажённым, подошёл к бару в углу. — Не думаю, что мне когда-либо встречался Неистинный ангел, не желающий выпить.

— Мне сегодня ещё работать. А Призрак, почему-то не любит, когда его сотрудники являются на работу в нетрезвом виде.

Он налил себе рюмку лучшего абсента в Шеуле, изготовленного по древнему рецепту с полынью, выращенной на трупах импов. 

— Ах, точно. Ты же Неистинный ангел с этикой.

— Ага. Этика. — Она потёрла виски, словно пытаясь унять головную боль. — И сколько же лет ты считал себя Падшим? А ещё, — проворчала она, — надень что-нибудь. Голым ты опасен для общества.

Ах, Ревенант любил, когда ласкали его эго. И точно не станет одеваться.

— Я верил в то, что я Падший пять тысяч лет плюс минус столетие. — Он выпил неоново-зелёную жидкость, смакуя то, как она обожгла глотку. — Затем, чуть более трёх десятилетий назад, Ривер снова сделал что-то плохое. Он нарушил огромное правило и был наказан. Хочешь угадать, как?

— Ах… потеря памяти?

— Точно. Ну, вот тогда он потерял крылья и отправился работать в больницу. А вот тут-то и самое интересное. В соглашении между Шеулом и Небесами говорилось, что то, что случилось с одним близнецом, должно случиться и со вторым. Поэтому мне тоже стёрли память.

Алкоголь стал горек. Нарушение правил вело к хаосу, боли и всем видам дерьма. Именно это и случилось, когда Ривер проигнорировал правила.

— Господи, — прошептала она. — Так ты за секунду потерял пять тысяч лет воспоминаний?

Он кивнул.

— Ривер хотя бы знал, что наказан. А я? В одну секунду я… э-э-э… занимаюсь хренью падшего ангела, а в следующую думаю, какого чёрта я весь в крови, стою над телом вирма посреди скал Шеула.

С лица Блэсфим сошли все краски. Её внутренний врач был просто в ужасе от совершенного Ревенантом убийства.

Он налил ещё рюмку.

— Как я уже говорил, моя работа заключалась в охоте на вирмов и других неугодных существ. Я был маленьким наёмником Сатаны. Тогда я не помнил всего, а лишь настоящее.

Он был истинным ублюдком, одержимым уничтожением, и гордился этим. Сейчас, зная, что в его венах течёт кровь Сатаны, разъедая тело и душу, словно «Доместос», эти воспоминания путали его. Он был злом… почему нет? Но он ещё и ангел, которого любила мать.

Он с такой силой сжал рюмку, что рука задрожала. Чёрт, он совсем запутался.

— После второго стирания памяти, я где-то год бродил по Шеулу, воруя и нанимаясь на работу ко всем подряд. Затем за мной пришли прислужники Сатаны. Он сказал, что вирм перед смертью забрал мои воспоминания, и что я падший ангел уже несколько тысяч лет, и всё в таком духе.

Блэсфим все ещё была бледна, но румянец медленно начал возвращаться. Хорошо. Ревенанту не нравилось видеть её расстроенной.

— И пару недель назад твои воспоминания вернулись? — подсказала она. — Как это случилось?

— И вновь Ривер. Чувствуешь закономерность? — Ревенант поразился своему желанию найти брата и вновь устроить драку. — Он вытащил Харвестер из Шеула, спас миры и ещё какую-то хренотень. За это его повысили до радиана и вернули воспоминания. А так как что бы ни произошло с одним, происходит и с другим…

— Ты стал Сумеречным Ангелом.

— Ты попала в самую точку. — Он отсалютовал рюмкой. — За моего героического брата близнеца и его яркий нимб.

— А почему не ты Радиан? Ты ведь тоже ангел.

В этот раз алкоголь пошёл плавно. 

— Потому что таковой может существовать один за раз. А второй, для равновесия, должен быть Сумеречным Ангелом. Ривер выиграл в лотерею, а я с самого рождения был накормлен кровью Сатаны, которая развратила меня и дала все качества, присущие падшему. — Он показал клыки. — В том числе и их.

— Значит, твой внутренний ангел скрыт, — размышляла Блас. — Как интересно. — Она выбралась из кровати и начала одеваться. Какой позор. — Ты сказал, что твою маму пленили, когда она была беременной, а что случилось с ней после твоего рождения?

Он должен был ждать этот вопрос, но легче не становилось. 

— Она умерла после пары десятилетий пыток.

— Мне жаль, — сказала она, застёгивая бюстгальтер. — Ты её знал?

— Да. — Алкоголь в животе стал грузом, вызывая тошноту. — Можем не говорить об этом?

— Я в любом случае должна уже идти. — Она натянула штаны. — Ты помнишь о нашем уговоре?

Ага, помнил. И хотел дать себе за это по яйцам. Рев не готов был отпустить её, хотя должен. У него никогда не возникало проблем с тем, чтобы оставить женщину в прошлом. Но сейчас… В груди щемило от понимания, что должен отпустить.

Это всё проклятая магия неистинного ангела.

Точно она. Ревенант надеялся, что это пройдёт, как только Блас уйдёт. А если нет? Что, если она околдовала его? Неистинные ангелы знают много способов пропитания. Пользуются феромонами, навыками обольщения, афродизиаками, а затем кидают своих любовников и питаются их эмоциональным раздраем. Чем сильнее мужчина убит горем, тем больше энергии она высосет. Если повезёт и он умрёт, она будет пировать.

Такого с Ревенантом не произойдёт. Он сильнее этого. Если Блэсфим думала, что может с ним играть, жестоко разочаруется.

Силой мысли Рев оделся в джинсы и чёрную футболку с изображением четырёх всадников апокалипсиса на пони, и принялся наблюдать, как Блас заканчиваетодеваться, гадая, станет ли она кокетничать. И точно, когда она обулась, одарила его дразнящей улыбкой.

— Забавно. — Перебросив сумку через плечо, она подошла к нему и провела пальцем по груди, и остановила руку на талии. — Интересный выбор футболки

— Она раздражает коней всадников.

— Это очень похоже на ту опасную хрень, где ты дразнишь собаку палками.

— Если палка острая, опасности нет.

Она вздёрнула светлую бровь.

— Серьёзно? Потому что я не думаю, что найду достаточно острую палку, чтобы ты не казался опасным.

— Блэсфим, для тебя я не опасен. — Он положил ладонь ей на шею и провёл пальцем по яремной вене, — особенно, если ты будешь честна со мной.

В один миг, её настроение изменилось, словно у Блас раздвоение личности и вторая только что поднялась наружу. Исчез спокойный, кокетливый врач и на её месте появилась соблазнительница с надутыми губами и полуприкрытыми глазами. Её изящные крылья появились за спиной и исчезли, и в тусклом свете Рев мог видеть частички пыли афродизиака

Блэсфим пыталась его очаровать. Ну ладно, он тут же почувствовал лёгкую влюблённость, но она не перекрыла разочарование от того, что она провернула трюк Неистинного ангела на нём. Она всерьёз думала, что он влюбиться в неё, а потом превратится в лужицу горя, когда она бросит его на обочине?

— Я то, что я есть, — низким, хриплым голосом проговорила она, отчего в его голове появились картинки о ревущем огне. Камин, лесной пожар, долбаный огонь в котлах ада… — Спасибо, что отвлёк меня, но теперь мне пора вернуться в клинику.

Он схватил её за руку. Рев не позволит ей, пудрить ему мозги ещё больше.

— Я бы сказал, что в следующий раз будет лучше, но следующего раза не будет.

— Тогда в этом мы достигли соглашения.

На этот раз укол боли не сработает, так как он знал на что готова Блас. В Реве проснулся гнев, но он его подавил, выяснив, что он диктует правила, а раз так, он не сдастся.

Всё ещё держа Блэсфим за руку, он перенёс их на парковку Центральной больницы Преисподней.

— Ну, — сухо начала она, откидывая назад волосы. — Думаю, всё. Рада была познакомиться с тобой, Ревенант.

— Нет, — возразил он, — не всё. Ты мне всё ещё нужна с Гэтель.

Теперь, когда Небеса сделали ему предложение, Реву ещё больше необходима смерть Люцифера. Его смерть не поменяет положение Ревенанта в Шеуле, но на Небесах ему будут рады. Так или иначе, он сам выберет свою судьбу. Выгода со всех сторон.

Конечно, это при условии, что Блэсфим и её врачи-друзья найдут способ избавить реальности от Люцифера. Должны найти. Семья Призрака тесно связана с Ривером и Всадниками, и точно не могли не составить план по уничтожению Гэтель и отродья Сатаны.

Блас направилась к раздвижным стеклянным дверям неотложки.

— Я сказала, чтобы ты привёл её сюда.

— Не могу.

— Тогда я найду тебе другого доктора, — кинула она через плечо.

— Неприемлемо.

Она резко повернулась и заговорила ледяным тоном:

— Да, ну значит так. Ты может и Сумеречный Ангел с силами и влиянием, на которые у меня не хватит воображения, но здесь, в этом медицинском учреждении, я устанавливаю правила. Так что давай расстанемся без драмы, хорошо?

Ревенант подавил расстройство. Он привык получать то, чего желал, но в этом случае, он уступит. Пока что. Но он вернётся и не станет довольствоваться другим врачом.

Нет, он не покончил с Блэсфим, как она считала.

Отныне, он пишет историю Ревенант/Блэсфим, и любые повороты сюжета будут выходить из-под его и только его пера.


* * *


Входя в неотложку ЦБП, Блэсфим так сильно дрожала, что у неё разболелась голова, так как мозг бился о черепную коробку из-за дрожи.

Она занималась сексом с Ревенантом. Отличным сексом. Очень даже.

И он не коснулся её ни одним пальцем.

По дороге в кабинет Призрака, её тело возбуждалось от воспоминаний.

А затем всё ушло на спад, стоило вспомнить историю Ревенанта, которой он поделился после минут страсти. Он — рождённый ангел, воспитанный в аду и вынужденный стать тем, кем не должен был стать.

Звучит знакомо.

Ей была ненавистна мысль о симпатии к нему, особенно после того, как он признался, что убил вирма, потому что они мухи, которых нужно убивать. Если бы она призналась ему, кем является, уничтожил бы он и её?

Он пугал её, говоря, что не опасен… пока она будет с ним честна. И что же ей делать? Она попыталась использовать свои силы обольщения на нём, афродизиаки и так далее, надеясь, что это его отвлечёт, заставит почувствовать к ней что-то, что помешает убить.

Очевидно, это не сработало, так как он сказал, что следующего раза у них не будет.

Она должна радоваться, но почему-то его отказ больно укусил. Господи, она идиотка. Блас сама хотела избавиться от него, и всё же, когда он согласился уйти, она расстроилась.

Как он заставлял её, несмотря на всю исходящую от него опасность, чувствовать себя в… безопасности? Потому что рядом с ним, она и чувствовала безопасность. Он спас её от наёмника ангела, а затем спрятал там, куда за ней мог прийти лишь отчаянная душа, желающая смерти.

А дальше… простая химия между ними. Её явно к нему тянуло. Сила и тьма Ревенанта привлекали, но под всем этим, под высокомерными стенами защитных механизмов, скрывался мужчина, которого уже очень долго никто не любил.

Внутренний врач хотел исцелить его. Неистинный ангел соблазнить. Женщина приласкать.

А вирм убежать.

Но она не сбежала, а спокойно шла по больничному коридору, разговаривая с Джем, которая рассказывала о состоянии матери. Она была стабильна, но с персоналом обращалась ужасно. Кидаться во врачей плохо, поэтому Дева решила укусить медсестру, заработав при этом головную боль нереальных размеров, когда заклинание не навреди, отомстило Деве.

— Извини, Джем, — выдохнула Блас. — Я поговорю с ней.

Великолепно. Меньше всего ей это сейчас нужно.

Гадая, что ещё может пойти сегодня не так, Блас дошла до кабинета Риза. Зайдя в него, она нашла там Призрака, перед которым на столе лежали половина сэндвича и тарелка с фруктами. У Блэсфим заурчало в животе, так как у неё во рту не было ничего, кроме половины овсяного печенья и кофе с утра.

— Блэсфим, — поздоровался он, поднимая взгляд от бумаг, которые читал. — Ты рано.

— Я решила начать раньше. — Она указала на кресло, напротив стола Риза. — Можно? — когда он кивнул, она села и приступила сразу к делу. — Ты знал, что Ревенант брат Ривера?

Он выгнул бровь.

— Да.

Да. Великое дело. 

— И ты не додумался сказать об этом мне?

— Это не всплывало в памяти.

— Серьёзно? И я должна поверить, что ты позабыли о факте, что он Сумеречный ангел?

Призрак откинулся в кресле, в его тёмных глазах были холодность и отчуждённость.

— Блэсфим, я понимаю, что на тебя сейчас много всего навалилось, но будь аккуратнее.

Она внутренне съёжилась, понимая, что наехала на своего босса. И даже больше, она прекрасно знала, что Призрак никогда не будет несправедлив. Но это её жизнь, и она в беде. И если Блас вынуждена раздражать кого-то, так тому и быть.

Ну, вероятно, Риза не стоило.

— Прости, Призрак. Просто… Сейчас я в такой жопе. — Закрыв глаза, она попыталась привести мысли в порядок. Когда она открыла глаза, выражение лица Риза смягчилось. — Сегодня на меня напали в моём доме.

Он тут же выпрямился.

— Кто?

Она мешкала, хотя понимала, что пора говорить начистоту.

— Ангел.

— Как тебе удалось скрыться?

— Меня спас Ревенант. — Он был словно ангел-мститель, страшный и ужасный, но всё же, она ещё никогда не была так рада его видеть.

— Почему он там оказался.

Она мотнула головой.

— Долгая история. Затем появился Ривер, они начали сражаться… это была катастрофа.

Призрак выругался.

— Ты не можешь вернуться к себе в квартиру.

— Знаю. — Она опустила взгляд на свои колени и начала теребить золотую застёжку на сумке. Прежде, она так никогда не делала. — Я могу снять номер в гостинице, может стану переезжать каждые пару дней…

— Ты останешься здесь. Для этого у нас есть дежурные комнаты. — Он взял телефон. — Я попрошу кого-нибудь принести всё необходимое из твоей квартиры.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — сказала она, из-за ненависти быть содержанкой.

— За тобой и твоей матерью охотятся ангелы, — заметил Риз, словно она не в курсе. — Сейчас не время идти на ненужный риск. А значит, тебе нужно держать подальше и от Ривера с Ревенантом. К несчастью, благодаря их силам, они оба могут входить в больницу.

Очевидно, почему она об этом думала, но зачем это призраку? Если только он знал правду о ней. Она прикинулась дурочкой, желая прощупать почву, прежде чем всё выложит. 

— С чего ты взял, что Ревенант или Ривер станут меня преследовать?

Он пришпилил её взглядом тёмных глаз.

— Думаю, пришло время перестать играть в игры, правда?

Разоблачена. Она могла лишь ответить хрипло:

— да.

— Хорошо. Теперь, я задам несколько вопросов, на которые хочу услышать прямые ответы. — Когда она кивнула, он продолжил. — Дева не приёмная тебе мать, так? А настоящая.

Сердце Блас с такой силой забилось в груди, что она подумала о возможных синяках.

— Да, — прошептала она

— И ты не эмим, да? Твой отец не падший, а ангел.

В этот раз у неё так пересохло во рту, что ответить она не могла и лишь кивнула.

— Сколько осталось времени до того, как прикрытие Неистинного ангела падёт?

— Откуда… — она прочистила горло. — Откуда ты знаешь?

— Помнишь, пару лет назад, случился инцидент, когда вы с Юрием зашли немного дальше в вашем… сеансе?

Как она могла забыть? Абсолютно жестокий садист Юрий питал любовь к сексуальным пыткам и, вероятно, понятия не имел что такое «стоп-слово».

— Да.

— Я предложил исцелить тебя, но ты отказалась.

— Я отказалась, потому что, если бы ты меня исцелил, узнал бы, что я не Неистинный ангел.

— Я предположил, что ты что-то скрываешь, но не знал что именно. Затем, пару месяцев назад, ты помогала мне в операции на выпотрошенном демоне Слот, помнишь? Ты делала массаж сердца, когда я послал в него силу. Тогда я почувствовал в нём ангела. Поскольку чистокровные ангелы в больницу войти не могут, я подумал, что ты полукровка. Но у Падших ангелов не может быть потомства с другими такими же, так что я сложил два и два.

Блэсфим затошнило. И стало лишь хуже, когда она поняла, что под угрозой не только она и её мать. Призрак знал, а это могло поставить его под удар.

— Приходили ли ещё ангелы?

Риз склонил голову.

— Сегодня утром Бейн столкнулся с одним на парковке. Я только что вправил Бейну челюсть.

Господи.

— Призрак, прости. Я поставила больницу и клинику под угрозу, — затараторила она. — Я уйду, как только соберу вещи…

— Хрена с два. Ты нужна нам.

— Но моё присутствие приносит проблемы, и всё станет куда хуже.

Он рассмеялся.

— Будто ты не работала здесь несколько десятилетий. Это место постоянно осаждают проблемы. Или ты никогда не встречалась с моими братьями и сестрой? Или с парой? А мои родственники? Я могу продолжать и продолжать. — Он отодвинул от себя сэндвич, опёрся локтями на стол и сложил руки в замок. — Слушай, Блэсфим, здесь мы заботимся о своих. Если я на самом деле посчитаю, что больница или клиника в беде, мы примем другие меры. Но мы никогда не отрекаемся от своих. Ты — семья и я не позволю чему-нибудь с тобой случиться.

Всю жизнь Блас, её мать твердила, что у них есть только они двое. И Блэсфим верила. Но и штат ЦБП стал её семьёй, а после того, как Риз это подтвердил, окружающий мир стал менее пугающим.

— А что на счёт Ривера? — спросила она, дрожащим от страха голосом. — Он тоже твоя семья, но если узнает, кто я, убьёт меня.

— Мы этого не знаем наверняка. Когда дело доходит до правил, у него тенденция не следовать им. Но когда он узнает, кто ты, позволь мне позаботиться об этом. Я справлюсь с Ривером. А теперь, — закончил он, — когда падёт твоё прикрытие?

— В любой день, — расстроенно призналась она. — Мама говорила, что когда силы вирма начинают появляться, аура Неистинного ангела исчезнет, и моя истинная личность будет видна каждому ангелу и падшему, которые меня увидят. — Она посмотрела на Риза. — Ты знаешь, что если сдашь меня, получишь столько богатства, сколько и представить не можешь?

— Знаю.

— И если не сдашь, а станешь скрывать, и об этом кто-то узнает, у тебя будет столько мучений, что ты попросишь собственный совет убить себя.

— Ты пытаешься отговорить меня помочь тебе? Не сработает.

— Я просто хочу убедиться, что ты понимаешь риск.

— Прежде чем стать врачом, я был Носителем Справедливости, и прекрасно осознаю последствия своих действий. Так что, давай впредь не поднимать эту тему, ладно? — На её кивок, он сказал. — Итак, как планируешь, продлить своё прикрытие? Ещё один Падший ангел в жертву?

Фу, от одной только мысли Блас замутило. 

— Мама это планировала, но я не хочу

— Почему? — Он показал на фрукты, но Блас отказалась.

— Не хочу приносить в жертву невинного.

Он взял виноградину с тарелки.

— Нет такого понятия, как невинный Неистинный ангел.

— То есть ты утверждаешь, что я должна принести жертву?

— Нет. — Он положил виноградинку в рот и медленно разжевал, прежде чем продолжить. — Я говорю, что пойму, если ты так поступишь. У тебя есть другой план?

Она вдохнула. 

— Я десятилетия искала альтернативу, но ничего не обнаружила.

— Я сам провёл кое-какие исследования, — начал он, изучая Блас. Он уже пытается помочь? — Но мало что нашёл про вирмов, вероятно, потому что их убивают ещё до достижения совершеннолетия. Но я нашёл это. — Он протянул ей листок.

Блас хмурилась, читая написанное.

— Ритуал постоянного изменения.

— Предполагается, что он работает лишь на падших, но ты ведь наполовину падшая, так что есть вероятность, что и на тебе сработает. Видимо, заклинание даёт падшим ангелам способность становится любым видом демона, если сложить верные ингредиенты.

Блэсфим продолжила читать, а надежда начала расти… а затем рухнула.

— Ингредиенты… просто немыслимые. Эссенция смерти? Что это вообще такое?

— Не знаю. — Он расстроенно пригладил волосы, убрав назад непослушные локоны. Если и было, что призрак ненавидел, так это — незнание. — И не думаю, что нашёл целый ритуал.

— Где ты вообще это нашёл? В библиотеке больницы? Благодаря связям Носителей Справедливости? — Она понизила голос, хотя понимала, насколько это смешно в кабинете Риза. Но лучше безопасность, чем извинения. — Злой колдун?

Он пожал плечами.

— Сайт, ЗаклинанияДемонов. com

Она вперила в него взгляд.

— Серьёзно?

— Ага. — Он закинул в рот другую виноградину, и Блас услышала, как он её разжевал. — Но это всего лишь отрывок из огромного фолианта. Я не смог найти названия, но, похоже, это книга заклинаний некроманта. Я отправил Фантома поискать. Может он сможет что-то выяснить, но пока он не знает, что именно искать, гоняется за призраком.

С магией некромантов шутить не стоило, но пока у Блас заканчивались варианты. И на самом деле, она знала определённого доктора демона семинуса, познания в некромантии и фетиш к падшим ангелам которого, могли сыграть ей на руку. 

«Бейн, приятель, ты можешь сегодня стать моим лучшим другом».

Блас сделала мысленную пометку, как только закончит с Ризом, позвонить ему.

— Призрак, спасибо. То, что ты сделал… это так много для меня значит. Не знаю, как смогу отплатить тебе.

— Не дай себя убить. Этого будет достаточно. — Он встал, явный признак того, что разговор закончен. — Как только твоя мать вылечится, так же как и ты может здесь оставаться сколько нужно.

У неё защипало в глазах от доброты Риза. Ох, она знала, что большая часть его мотивации — её врачебные навыки, но он к тому же очень, очень верен.

— И вновь спасибо, — проговорила она. — Ты почти заставил меня поверить, что смогу выбраться из этого живой.

Почти.

Глава 17

— Так, так, неужто это мой любимый падший ангел.

Ревенант сидел в баре «Четыре Всадника» и пил… десятый?.. бокал тёмного пива «Мор». Развалившись в углу кабинки, он наблюдал, как к нему шла суккуб соблазнительной походкой. В руках она держала пиво, сваренное по собственному рецепту Всадников, если он не ошибался, под названием «Эль Голод»

— Приветики, Лейлак.

Она изогнула рубиновые губы в соблазнительной улыбке. Он пару раз ощущал эти губы на своём члене. Ревенант ожидал, что воспоминание приведёт член в восторг, но, казалось, он не желал вступать в игру.

Лей — ей нравилось это имя — скользнула в кабинку и села поближе к Реву. Её короткая юбка задралась, обнажив трусики и кое-что другое. До носа Рева долетел запах её возбуждения, но он всё так же был пассивен ниже пояса.

Лей положила руку Реву на бедро. 

— Не хочешь прогуляться до каморок? — Она передвинула руку к его паху. — Или я могу услужить прямо здесь.

На другом конце зала другая суккуб отсасывала демону Батагу, чьи стоны слышались даже здесь.

— Не сейчас, — ответил Ревенант, смотря на вход. — Ты можешь ласкать меня, но я сюда не за этим пришёл.

— Да? Тогда, зачем ты здесь?

Он схватил её запястье и положил ей на колени.

— Не твоё дело.

Она нахмурилась.

— Не моё?

— Ага, не твоё. — На том конце зала демон-Они, присоединился к паре, поднял суккуба, чтобы трахать её, пока она отсасывает Батагу. Посетители бара начали присвистывать и кидать грязные комментарии, а у Рева появилось ощущение, что грядёт оргия.

Но это было бы не то, что раньше.

Прежде, Ревенант уже бы предвкушал сексуальную разрядку, но сейчас, проклятье, мог лишь думать о Блэсфим, о её вкусе. О том, как она ощущалась. Как стонала, когда кончала.

Вот теперь его член присоединился к вечеринке, и Лей, не упустив это, расстегнула ширинку и начала поглаживать его. На мгновение Рев прикрыл глаза и дал себя поласкать, от особенных ласк Лей он тут же должен был взорваться.

Но она сделала ошибку, прошептав на ухо, как сильно она хотела взять его в рот. Не предложение — ошибка, а то, что она не неистинный ангел по имени Блэсфим.

Бляха, он подсел на неё. Да, она сексуальна и болтлива и потрясающе привлекательна. С ноткой приличия, которая манила и заставляла тоже вести себя правильно.

Но её вид известен использованием лжи для достижения необходимого, да и не один неистинный ангел ещё не оседал с единственным мужчиной. Даже когда они связывались с мужчинами неистинными ангелами чтобы родить детей, были с ними, пока не забеременели.

А чего это он вообще об этом думает?

Рыча, Рев оттолкнул Лейлак, застегнул ширинку и отодвинулся прежде, чем она поняла, что у него упал.

— Извини, — грубо сказал он. — Я уже говорил, что пришёл сюда не за этим.

Она мило надулась.

— Может в следующий раз?

— Конечно, детка, — невнятно пробубнил он. — В следующий раз.

Она улыбнулась, удовлетворённая его ответом, схватила своё пиво и направилась к следующей цели. Когда она дошла до демона Рамрила в конце бара, передняя дверь распахнулась, и вошёл демон, которого ждал Рев.

Орфмейдж — демон Нитул, достаточно силён, чтобы стать личным магом Сатаны — увидел Ревенанта и подошёл к нему.

— Удивлён, что ты захотел встретиться здесь, — сказал Гормеш. — Здесь людно.

Именно поэтому он и выбрал это место. В беседе этой встречи всплывёт имя Сатаны, и Рев не хотел, чтобы всё выглядело подозрительным.

В голове возникла боль, невероятно, Сатана призывал Ревенанта. Не срочно. Боль будет нарастать по мере срочности, пока же, это просто раздражающий зуд. Но всё же, время выбрано очень занятное.

Гормеш сел напротив Рева и улыбнулся, показав белые острые зубы. 

— Ты знаешь, что я не встречаюсь с кем-то вне моей резиденции. Я почти не пришёл.

Ревенант ударил кулаком по столу.

— Не зли меня, — прорычал он. — У тебя слюни потекли от возможности встретиться с Сумеречным Ангелом, чтобы узнать чего же мне надо. Так что держи своё дерьмо при себе

От похабной улыбки Гормеша, Рев захотел разорвать ублюдка на куски. 

— Тогда приступим. Что же ты от меня хочешь?

— Информацию. Хочу знать, что ты сделал с Гэтель, чтобы ускорить рождение Люцифера. — На самом деле, ему по фиг. Но единственный способ собрать информацию, притвориться, что дело в беременной падшей.

— Ах. — Внимание Гормеша привлекла Лейлак, и, откинувшись на спинку, он наблюдал, как она отвела Рамрила в подсобку. — Заклинание на крови. Но оно не сработало, благодаря вмешательству архангелов.

— Твоё заклинание что-то сделало, — возразил Рев. К оргии присоединились ещё двое. Кому-то придётся продезинфицировать стол. — Люцифер вдвое больше положенного.

Гормеш пожал плечами.

— И что прикажешь делать?

— Мне нужно знать, родиться ли он вскоре или есть ещё три месяца.

— Не представляю. Покажи Гэтель врачу.

— Бли-и-и-ин, — протянул Рев. — И как я не додумался?

— Не нервничай. — В воздухе теперь пахло сексом, достаточно ощутимо скользя по коже Рева электрическим покалыванием. Гормеш тоже это чувствовал, и начал, через штаны, поглаживать себя. — Я лишь говорю, что не знаю, когда Гэтель явит на свет маленького ублюдка.

Дерьмо. Ревенант не готов был принять поспешное решение и сдать Гэтель Риверу, но и не желал откладывать и рисковать с родами, прежде чем решил бы, если, когда, или как он сдаст её Небесам.

На данный момент, он был уверен в одном, что сдаст Гэтель Небесам на собственных условиях, а не, потому что кучка дермаархангелов сказала, что очистят его кровь.

— Пару дней назад её осмотрели, — произнёс Ревенант, когда Гормеш вытащил член наружу. — Анализы выявили неизвестное вещество в её крови. Знаешь, что это могло бы быть? И убери свой член в штаны, пока я не отрезал его и не скормил адскому кобелю, сидящему снаружи.

Выругавшись себе под нос, Гормеш засунул свой стручок обратно в штаны. 

— Да хрена с два я знаю. Врач считает, что ей это вредит?

Лишь от слова врач, Ревенант возбудился. Блэсфим глубоко под кожу Рева забралась

Ревенант принял боле расслабленную позу, давая Гормешу понять, что предмет разговора совершенно его не трогает, хотя всё было иначе.

— Врачи озадачены. Если вредит, ты знаешь можно ли это исправить? Можно ли её кровь очистить?

Ревенанту чхать, можно ли очистить кровь Гэтель. Дело в нём самом. Если он мог бы очистить свою кровь от вредности Сатаны, тогда ему не нужна будет сделка с архангелами. А значит, они могли засунуть свой шантаж себе туда, где не светит солнце, а он будет зависать на Небесах сколько угодно.

Да, отлично просто сидеть с теми, кто не желает твоей компании.

И что? Ему не нужно быть желанным. Он хотел лишь взять то, что его, с разрешения архангелов или без оного.

Гормеш бросил тоскливый взгляд на оргию. 

— Очищение зависит от самой субстанции.

Ревенант посмотрел на Орфмейджа поверх кружки пива.

— А что, если это сама кровь?

— У неё в крови кровь?

Полнейший идиот.

— Что если она пила кровь Сатаны?

Гормеш прищурился, а Ревенант начал потеть.

— Конечно, она пила его кровь. Это входит в ритуал, чтобы подготовить тело к вынашиванию Люцифера.

— Тебе откуда знать?

— Поскольку я там был, — ответил Гормеш, намёк на улыбку приподнял уголки его синеватых губ.

— Когда был зачат Люцифер?

Гормеш вновь потянулся к паху, но вовремя отдёрнул руку.

— Да.

Ладно, хоть к чему-то пришли.

— И может ли она очиститься от крови Сатаны?

«Скажи да. Прошу, скажи да».

— Нет.

От разочарования, пиво Рева стало кислым, словно уксус. 

— Уверен?

Гормеш прорычал.

— Я — самый могущественный колдун вечности. И я не говорю только о Шеуле, я имею в виду все три мира. — Он подался вперёд, опершись о стол. Парень был на взводе. — Даже Небесный ангел с магией не способен на то, что могу я. Так, что на свой страх и риск попробуй ещё раз усомниться в моих словах.

Ревенант тихо рассмеялся, тело стало расслабленным от алкоголя, но разум был трезв. 

— Ты помнишь, кто я?

Орфмейдж, опьянённый силой, подпитываемой сексуальным напряжением в воздухе, хмыкнул.

— Даже ты не можешь противостоять моей способности управлять окружающей средой. Твои силы ограничены, а мои… — его слова оборвались сдавленным хрипом, когда Ревенант «ограниченной» силой слегка придушил дебила.

А Ревенант не пошевелил и мускулом. Хотя вряд ли он вообще мог, учитывая расслабляющий эффект пива.

— Буквально вчера, я отослал архангела с Небес в Шеул-Гра. Архангела. Ты знаешь, что такое архангел, придурок? Отослать такого на кладбище демонов, которое охраняет Гадес и Мрачный Жнец для меня не сложнее щелчка пальцев. — Он сильнее сдавил горло Гормешу. — И ты всерьёз хочешь помериться писунами?

Серые глаза Гормеша почти вылетели из орбит.

— Нет, — прохрипел он.

— Отлично. А ты умнее, чем кажешься. — Ревенант отпустил Орфмейджа, который схватился за горло и начал хватать ртом воздух. — Давай ещё раз попробуем. Ты уверен, что кровь Гэтель нельзя очистить от крови Сатаны?

Гормеш откашлялся, держась за горло.

— Да.

— Откуда ты знаешь?

Орфмейдж на секунду замялся.

— Потому что я опробовал это на твоём отце.

— Ты… что? — Рев покачал головой, не в состоянии обмозговать это. Наконец, он прохрипел. — Сандальфон погиб в бою, а мать тогда пленили.

— Технически… нет. — Гормеш махнул официантке, принести пиво «Война». — Твой отец был тяжело ранен. Умирал. Его забрал Сатана, решивший провести эксперимент. Он заставил твоего отца испить своей крови. Сандальфон излечился и был подвергнут ужасным пыткам и экспериментам, а потом меня привели, чтобы попытаться удалить кровь Сатаны из его. — Прежде чем Рев успел спросить зачем, Гормеш поднял руку, останавливая реплику. — Кровь Короля Лжи обернула твоего отца во зло. Сатана хотел отослать его на Небеса в роли шпиона, но он хотел убедиться, что его кровь не смогут очистить. Ангел, предавший твоих родителей, присоединился ко мне, чтобы очистить кровь, но мы не смогли. Попытка убила его. Тогда мы попытались провести этот эксперимент на захваченном Серафиме, в этот раз, позволив ангелу вернуться на Небеса, но позже выяснилось, что процесс очистки, какой бы не использовали архангелы, её убил. Заверяю тебя, очистить кровь от Сатаны невозможно.

Ревенант не мог поверить услышанному. Его отца сделали злым, а затем он умер в Шеуле, как и мать… а значит, что и его душа заперта в аду на вечные муки, не имея возможности уйти и присоединиться к другим ангельские душам в зале героев Небес. А все потому, что его предал тот, кому он доверял.

— Кто предал мою мать? — прорычал Рев. У него зудела кожа в месте, где растут крылья от желания раскрыть их и умчаться в ад, чтобы обрушить всю злость на того мудака.

Он только что выбрал ангельскую жертву Сатане.

Гормеш задумчиво почесал подбородок.

— Бааддон, отец Рафаэля.

Отец Рафаэля сдохнет мучительной смертью. А за ним последует и сам Рафаэль. А следом и оставшиеся архангелы. Они солгали ему по поводу очистки крови, чтобы он мог быть на Небесах. Они, бляха, наврали.

У Ревенанта закипела кровь… буквально, отчего его кожа потрескалась. Он заставил себя успокоиться. Ярость вызовет подозрения о таком расспросе, и Гормеш, если Рев взорвёт его и весь бар, больше не ответит ни на один вопрос.

— Зачем Бааддону предавать Небеса? — спросил он. — А сами Небеса знают? Где он?

Отвечая, Гормеш загибал запятнанные грязью пальцы. Первый палец.

— Он мёртв, Сатана его убил. — Второй. — Сомневаюсь, что Небеса в курсе. — Третий. — Уверен, он не видел в своих действиях предательства. Он жаждал власти. Уважения. Верил, что его имя, Бааддон, это иная форма Абаддона, ангела, которому пророчили сражение с Сатаной. И сдавая твоих родителей Повелителю Теней, Бааддон считал, что приблизится к своей цели. Сейчас, его кости украшают трон Сатаны.

Лучшее место для предателя, думал Ревенант, поддерживать зад Сатаны.

Потрясённый до глубины души, Рев едва мог составить слова в следующий вопрос.

— Но… почему все думают, что мой отец погиб во время сражения?

— Потому что мы вернули его тело на поле битвы с запиской, что твоя мать у нас. — Гормеш кинул очередной голодный взгляд на оргию, и Ревенант решил, что с него хватит. Гормеша. Шеула. Полуправды и тотальной лжи.

Никто, кроме его матери никогда не был с ним честен, и, внезапно, ему потребовалось то утешение, которое он получал в детстве.

И он точно знал, где его достать.

Глава 18

Призрак только что уложил сына спать, когда пришёл Ривер. И хорошо, что он тихо постучал, а не позвонил. Спустя час криков и плача ребёнка, Риз был счастлив, что малыш уснул, и убил бы любого, кто его бы разбудил.

— Привет, мужик, — произнёс Призрак, ведя Ривера на кухню. — Спасибо, что пришёл

Ривер сел на стул у островка. 

— Ты сказал, это важно. А мне всегда нравится проводить время с Сэйбом. — Он осмотрелся. — А где малыш?

— Спит. И если ты его разбудишь, сам будешь укладывать снова.

Ривер усмехнулся.

— Справедливо. Где Тайла?

— Должна прийти через пару часов. Вместе с Кинаном и Декером расследуют вероятное нападение Кромсателя Душ в Миссури.

— Она в ГРАДе, да? Не вернулась в Эгиду?

Призрак покачал головой.

— Даже с учётом, что ключевые игроки Эгиды мертвы, сама организация идёт неверным путём. Сначала убей демона, потом задавай вопросы. Тай говорила, что Эгида потонула в коррупции и экстремизме. Но хорошие новости в том, что перебежчики из Эгиды находят пристанище в Группе Реагирования против Активности Демонов

По мнению Риза, Эгида с самого начала была проигрышная организация. Из-за своей скрытности и ненависти они не видели, что не все демоны были плохими. ГРАД — корпорация, созданная перебежчиками Эгиды и работающая вместе с человеческими правоохранительными органами, работает криминалистами демонского мира. Проверяют активность демонов и угрозу человечеству. Если демон безобиден, его отпускают.

— Хорошо. — Ривер наблюдал, как хорёк Тайлы, Микки, пронёсся по кухне и нырнул под буфет в столовой. — Я слышал кое-какие слухи. Про Идесс и Лора.

Настала очередь Риза ухмыльнуться.

— Мы сделали её беременной.

— Мы?

— Ну, мы ещё не знаем, кто отец, но да, на прошлой неделе провели процедуру.

Лор, сводный брат Призрака, был стерилен, но отчаянно хотел ребёнка со своей парой Идесс. Так что Призрак, вместе с двумя братьями, Фантомом и Тенью, стали донорами спермы, которую Риз посеял в утробу Идесс. Они все решили, что неважно, кто станет биологическим отцом, ребёнка воспитают Идесс и Лор.

Ривер выгнул светлую бровь. 

— Я вот знаю, что демоны Семинусы не могут кончить, не находясь в теле женщины, так что как?..

Призрак рассмеялся на неудобство вопроса ангела. 

— Наши пары помогли. Они нашли выход из ситуации. — От воспоминания о жарком рте Тай, в паху стало тесно, и теперь Риз надеялся, что она, чёрт побери, вернётся домой раньше, чем через пару часов.

— Знаешь, — начал Ривер, — я бы никогда не подумал, что ваши жизни сложатся именно так.

— Поверь, — пробормотал Риз, — я в таком же шоке.

Пёс Риза, Манг, появился на кухне и ткнулся носом под буфет в поисках друга. Иногда, как например, сейчас, он не мог поверить, что у него есть собака, хорёк, сын и пара. И Риз мог лишь благодарить Силы Мира Сего за такие подарки.

Улыбка Ривера угасла, и он оперся руками о столешницу.

— Так зачем ты просил меня прийти?

Призрак вздохнул. Пора возвращаться к реальности.

— Что ты знаешь о вирмах?

Ривер моргнул.

— У тебя есть пациент вирм?

— Нет. — Риз ограничился этим. Он доверил бы Риверу жизнь, но не стал бы доверять ему жизнь того, на кого беспощадно охотились. — Но, как тебе известно, это щепетильная тема.

Ривер кивнул.

— Как известно, что если вирм попадается на глаза ангелу или падшему ангелу, то через мгновение вся его семья погибает. Понимаешь, почему за ними охотятся. — Он подвинулся, поставив одну ногу на перекладину стула. — Но я никогда не охотился на них, не говоря уже об убийстве. Вирма и добро и зло одновременно, а значит у них более высока вероятность не стать злобными придурками. И из-за способностей, которые могут использовать их не должны убивать.

— Рад, что в этом мы согласны. — Призрак вздохнул поглубже и поднял основную тему. — Ты знаешь, как они могут скрываться? Без приношения жертвы?

— Без жертвы? — Ривер выдохнул с присвистом. — Нужно чертовски мощное заклинание. Кровь или часть тела кого-то невероятно сильного. Какого-либо ангела или падшего ангела из его или её рода. Посмотрю, что смогу узнать.

— Спасибо. — Риз почувствовал, как по его ногам пробежал Микки. — Так… что там с твоим братом?

Ривер тихо выругался.

— Если бы я знал. Ему больно и горько. И, честно говоря, я не знаю, могу ли доверять ему. — В его голосе послышался гнев. — Думаю, он может сдать мне Гэтель, но потом… Не знаю. Это не должно обсуждаться, он просто обязан это сделать. После всего, что Сатана сделал с ним и нашей матерью, какого хера ему даже в голову пришло играть за команду зла?

— Может потому что, команда добра не всегда… добрая. Приятель, мне противно говорить такое, но, по крайней мере, ты всегда знаешь, что верить злу нельзя. Но тебе отлично известно, что у Небес свои планы, и если твои не совпадают с их, тебе звиздец.

Ривер, в глазах которого появились синие всполохи, ударил кулаком по столешнице.

— Не важно. Архангелы предоставили ему выход. На Небесах есть проблемы, но это всё же лучше Шеула.

Призрак любил Ривера, как брата, но иногда ангел узко мыслил.

— Тебе прекрасно известно, что Фантом рос в схожих с Ревенантом условиях. И ещё долго после побега не знал своего места в мире. Люди, которые должны были о нём заботиться, вредили ему. — Призрак выкинул пустую коробку из-под детского печенья в мусорку. — Он почти сто лет никого не подпускал к себе и шёл по пути наименьшего сопротивления. Похоже, что и Ревенант делает так же, ищет наименее болезненный способ выжить.

Ривер фыркнул.

— Почему ты его защищаешь?

— Потому что хотел бы, чтобы кто-нибудь так же поступил бы с Фантомом.

Чертыхнувшись, Ривер потёр тату в виде кадуцея ЦБП на бицепсе, которую ему набили после проигрыша в споре с Призраком.

— Как ты так долго справлялся с Фантомом?

Манг уткнулся носом в руку Риза, прося почесать за ухом. 

— Фантом… был вызовом.

— Знаю. Я там был. И до сих пор не понимаю, как он выжил, не говоря уже о паре и сыне.

— Никто не был удивлён сильнее меня. — Призрак достал бутылку любимого бельгийского пива из холодильника и передал Риверу. — Фишка была в том, чтобы найти того, ради которого он решил бы изменить свою жизнь.

— Серена.

— Ага. — Он пожал плечами. — Слушай, у меня не так уж много советов по помощи с безумными братьями. Я лоханулся с Фантомом и Роугом. По крайней мере, Фантом жив. Но могу сказать, что гнев Ревенанта берет истоки в страхе. Страхе быть отвергнутым, страхе перед болью и неизвестностью. Если поймёшь его страх, сможешь достучаться до Ревенанта

— Быть брошенным.

— Что?

— Я уверен, что Ревенант боится быть брошенным. И он одержим правилами. Не представляю почему. — Он отпил пива. — Но, чёрт, Риз, я не знаю, могу ли ему доверять. В его венах течёт кровь Сатаны. Его вырастили в Шеуле, и у него за плечами груз за пять тысяч лет.

— Такого, ты не говорил о Харвестер?

— Да, но она всегда работала за хороших.

— Но была падшим ангелом, а Ревенант ангел

— Как и Рафаэль, — прорычал Ривер. — А он был ублюдком. Ангел не значит добро.

— Как я говорил, я пару раз почти сдался с Фантомом. Это стало бы ошибкой. Пока ты не узнаешь точно, что Ревенанта не спасти, нельзя сдаваться. — Призрак дал пару минут, чтобы Ривер обдумал его слова, а затем добавил. — Однако я немного обеспокоен его отношениями с Блэсфим.

— Ага, я уже видел тревожное развитие их отношений. — Ривер провёл рукой по волосам, которые вернулись на место идеальными золотыми локонами. — У меня даже не было шанса предупредить её не спать с ним. Ему меньше всего нужно, быть пропущенным через эмоциивыжималку Неистинного ангела. Он её убить может.

— Этого не будет, — тихо возразил Призрак.

— Уверен?

— Ага. — Призрак нагнулся, чтобы ещё раз почесать Манга за ухом, но Микки именно в этот момент выскочил и укусил собаку за хвост. Они оба стремглав бросились по квартире, и теперь лишь вопрос времени, когда донесётся звук разбиваемой мебели. — Он одержим ею, и лишь ей позволил лечить Гэтель.

Ривер замер, на полпути поднося бутылку ко рту.

— Не говори, что врач ЦБП оказывает медицинскую помощь злобному монстру, которая чуть не убила моего внука. — Ривер раздавил бутылку рукой, разбрызгивая кровь и пиво по островку.

— Спокойнее, чувак. — Риз схватил рулон бумажных полотенец. — Ты же знаешь, я не разрешил бы без оснований.

— Я жду.

Призрак начал убираться, надеясь, что ангел не сломает что-то ещё, например голову Риза.

— Блэсфим провела быстрый осмотр и взяла образец крови. Она не собирается лечить Гэтель, или что-то такое, хочет найти медицинское показание, чтобы ухудшить жизнь суки. — Он посмотрел Риверу прямо в глаза. — Так мы сможем до неё добраться. Мы не можем упустить такую возможность, и если у тебя есть гениальные идеи, то сейчас самое время делиться.

Молчание затянулось, Ривер потёр подбородок.

— Несколько веков назад, — медленно начал он, — Небеса экспериментировали с тем, что называют соларум. Они планировали использовать его, чтобы уничтожить зло в огромных масштабах. К несчастью, соларум нельзя производить быстро и в больших количествах, и они сдались. Но что-то наподобие него… — Он кивнул, словно разговаривал сам с собой. — Ты говоришь, вы не можете подобраться к Гэтель?

— Лишь Ревенант может отвести меня к ней.

— А если нет? Что, если он настоит, чтобы Блэсфим была врачом Гэтель?

— Выбирать, хочет ли она помочь, уничтожить Люцифера или нет, ей.

Ривер неохотно кивнул.

— Согласен. Но ты понимаешь, что любой, помогающий Гэтель и её отродью — мой враг.

— Понял, — сказал Призрак.

Ривер махнул рукой и кровь, пиво и осколки исчезли.

— Я… — он замолчал и выругался. — К слову о врагах, мне нужно идти. Ревенант вновь на Небесах.

Глава 19

Небеса казались непостижимо огромными. За гранью понимания Ревенанта. И все же прекрасны. Рев испытываля почти что печаль, шагая по зелёному лугу, усеянному цветущими деревьями и обрамлённому заснеженными горными вершинами. Но за собой он оставлял отмирающую траву и увядающие цветы. Наблюдая за распространением ущерба, он задавался вопросом, продолжится ли этот процесс бесконтрольно и после его ухода, или повреждения, вызванные его присутствием, восстановятся, как только он уйдёт? А возможно Небеса навсегда останутся повреждёнными его злом. Подняв глаза и взглянув на парящего в небе орла, он почувствовал лёгкое покалывание в затылке. Это появился Ривер, чтобы изгнать его отсюда. Но если взглянуть с другой стороны, то лучше уж лёгкое покалывание Ривера, чем сверлящая головная боль Сатаны, казалось бы, отрезанная сейчас райским барьером. Круто!

— Что ты здесь делаешь? — раздался за спиной голос Ривера.

Ревенант даже не обернулся.

— Прохаживаюсь.

Ривер появился перед ним всего в нескольких ярдах, выглядя при этом по-ангельски отвратительно… в серых брюках, синей рубашке и с двадцати четырёхметровыми крыльями, властно расправленными за плечами.

— А ты не мог бы прохаживаться на Земле или в Шеуле?

Рев расправил собственные крылья, представляя, как сейчас начнётся соревнование, кто дальше пустит струю.

— С чего бы? Всё это принадлежит и мне тоже, разве не так? В конце концов, я такой же ангел, как и ты. — Он остановился в нескольких шагах от Ривера, ожидая неизбежного: «Ты не такой как я».

Однако был удивлён, когда близнец отвернулся, чтобы взглянуть на горы.

— Ты принял решение насчёт Гэтель?

— Да.

— И?

Ревенант подождал, пока Ривер повернётся к нему. Он хотел убедиться, его брат понимает, что это не какая-то там хитроумная уловка, чтобы выторговать у архангелов ещё больше обещаний. Это не игра. Рев всегда был предельно честен и сейчас, когда узнал, что является ангелом, не намерен меняться.

— Я не собираюсь передавать её архангелам.

Ривер прикрыл свои глаза.

— Тогда мы не похожи с тобой, — пробормотал он.

— Ещё бы! Один из нас не испорчен кровью Сатаны.

Ривер открыл глаза, в которых засверкали искорки цвета морских глубин.

— Всё это не должно происходить вот так! Архангелы…

— Ложь! — рявкнул Ревенант. — Они солгали мне, обещая очистить меня от его крови в обмен на Гэтель.

Удивление промелькнуло на лице Ривера, но спустя мгновение оно исчезло. Похоже, он не особо потрясён тем, что архангелы могли солгать.

— Они дали мне своё слово. Я не позволю им пойти на попятную, — сказал он. — Даже Метатрону.

— Метатрон, — прошипел Рев. — Наш любимый дядюшка знает об этой сделке?

Ривер нахмурил брови.

— Я не знаю. Почему ты решил, что они врут?

— Потому что сделка с архангелами была полным дерьмом, — рявкнул он. — Они выдвинули предложение, зная, что не смогут выполнить свою часть сделки. Очистить мою кровь невозможно.

Ривер помрачнел.

— Ты уверен?

— Думаешь, я был бы настолько взбешённым, если бы был не уверен? — Он раздавил ботинком изящный бутон жёлтой розы, в надежде, что уничтожение чего-то принесёт ему удовольствие, но вместо этого почувствовал себя дерьмом. — Они меня подставили. Если бы я доставил Гэтель тебе, или им, не осталось бы места во вселенной, где я бы мог укрыться от Сатаны. И ты прекрасно знаешь, что архангелы не дадут мне убежища на Небесах, если моё присутствие убивает всё вокруг меня.

Ривер бросил печальный взгляд на растоптанный цветок, будто Рев зарезал ягнёнка.

— Должно же быть что-то,что мы можем сделать.

Ревенант издал горький смешок.

— Я открыт для предложений.

— Мы будем работать вместе над этим.

— Работать вместе? Почему?

— Потому что мы братья.

— Серьёзно? Поэтому? Мы разлучены с рождения на пять тысяч лет. Мы такие же братья как Чингисхан и Элвис.

— Это полное дерьмо, и ты это знаешь. — Ривер перешёл почти, что на крик. — Мы братья и вместе можем все преодолеть. Однажды я был свидетелем, как братья Семинусы чуть не разрушили свои отношения из-за внутренней борьбы, но они смогли с этим справиться, и сейчас их связь крепка как никогда. Кровные узы не так — то легко разорвать. Ты видел, что случилось с Ресефом.

Это было какое-то сумасшествие. Когда сломалась печать Ресефа, Ревенант ещё не был Наблюдателем Всадников и все ещё считал себя падшим ангелом, поэтому, когда Ресеф превратился в Мора, он болел за команду зла. В итоге последняя проиграла, но цена, которую пришлось заплатить Всадникам за победу, была слишком высока. Всадники все ещё боролись с последствиями, и Рев не был уверен, что они с Ривером смогут сделать то же самое.

— Ты говоришь, что мы совсем справимся, — произнёс Рев. — А как, скажи мне на милость, я должен принять тот факт, что если бы не ты, мы не оказались в подобной ситуации. Оба раза благодаря твоим действиям мы потеряли память. А затем, на протяжении пяти тысяч грёбаных лет, я делал такие вещи, которые бы расплавили твой сияющий нимб. Так скажи мне, дорогой брат, как мы можем преодолеть это?

— Мы ничего не можем сделать, пока стоим и болтаем здесь, — произнёс Ривер, как какой-то чёртов консультант по вопросам взаимоотношений. — Мы оба совершали поступки, о которых сожалеем. Мы оба были обмануты архангелами, оба потеряли родителей. Так что у нас намного больше общего, чем ты думаешь.

Красивая речь Ривера не произвела на Ревенанта никакого впечатления.

— И всё же только один из нас может стоять на этом прекрасном лугу и не убивать всё к чему прикасается.

Ривер запустил пятерню в свою шикарную золотистую шевелюру. И чтобы быть полным засранцем, Рев изменил цвет своих волос на такой же оттенок.

— Почему здесь? — мягко поинтересовался Ривер. — Почему ты выбрал именно это место?

— Потому что наша мама часто говорила о нем. — Он закрыл глаза, как будто пытаясь заблокировать память, но казалось заданный вопрос, приоткрыл дверь, которую Рев предпочитал не открывать. — Иногда, когда меня избивали за какое-либо «серьёзное нарушение», которое мог совершить маленький мальчик, она пыталась отвлечь меня от боли, рассказывая истории о красотах Небес. Этот луг Азны, был её любимым местом для прогулок, когда она была беременна нами.

Ривер сглотнул, и по-новому взглянув на окружающий пейзаж.

— Она говорила о нашем отце?

— Прямо перед смертью, сказала, что Сандальфон был великим воином и был бы ещё лучшим отцом. Она говорила, что они часто сидели на этом лугу и планировали наше будущее. Он смастерил детские кроватки для нас обоих и поклялся защищать от всех невзгод. Он был лжецом, таким же, как архангелы! — прорычал Ревенант.

— Иногда просто невозможно защитить тех, кого мы любим. — Сожаление, прозвучавшее в голосе Ривера, немного остудило гнев Рева. Собственные дети Ривера росли без него и за исключением Танатоса, их жизни были далеки от идеала, а в случае Ресефа и Лимос и вовсе ужасны.

Вдалеке Поющие Лилии затянули колыбельную, их песня звенела в чистом воздухе. Воспоминания Ревенанта нахлынули на него с такой силой, что он пошатнулся. Его мать наложила слова на мелодию лилий и напевала её, укачивая его спать.

— Ревенант?

Голос Ривера послышался на заднем плане, когда Ревенанта накрыла волна таких мощных воспоминаний, что он не мог дышать. Голос их матери звучал волшебно и был таким чистым, когда она пела, что даже демоны в соседних камерах плакали, а охранники останавливались чтобы послушать.

«Я хочу, чтобы ты увидел Лунную дорожку и солнечный свет, облака и моря, все части многих миров. Не бойся неизвестности и темной ночи. Ничто не может навредить тебе, пока я крепко обнимаю тебя».

Дыхание Ревенанта в мучительной агонии вырывалось из его груди. Точно так же, как мама напевала ему слова песни, он спел их ей, когда она лежала умирающая на его руках. Рев обвёл взглядом прекрасный луг, теперь со следами разрушений, оставленных его шагами. Он пришёл сюда, чтобы найти частичку его матери… и нашёл. Но его присутствие отравило её любимый луг. Он не мог перестать причинять ей боль, ведь так? Из-за него она была заключена в тюрьму. Из-за него её пытали. Убили из-за него. И даже сейчас её самое любимое место во вселенной было разрушено. Из-за него.

Пришло время взглянуть правде в глаза. Он не принадлежал Небесам и никогда не будет принадлежать. Часто смаргивая, он очистил затуманенное зрение и внутренне собрался, глубоко погружаясь в свой бездонный колодец ненависти.

— Скажи архангелам, что я принял решение.

— Рев не….

— Я не передам им Гэтель. — Не-а, он убедится, что Люцифер умрёт в утробе, а затем будет управлять Шеулом на стороне Сатаны. — И пускай катятся ко всем чертям.

И потом исчез с Небес.

Навсегда.

Глава 20

Блэсфим только что пережила худшую ночь на кушетке рядом с матерью в комнате для персонала. Потом ей не хватило горячей воды в душе. Теперь не работал фен. Блас была готова зареветь. Зато матери становилось лучше. Призрак лично осмотрел её прошлым вечером, и хотя он был озабочен внутренними повреждениями от «мрачной молнии», которые могли доставить много проблем, полагал, что если она будет поправляться в том же духе, то через неделю или около того будет готова к выписке.

— Блэсфим, — позвала мама из-за двери в ванную комнату, — твой пейджер пищит.

— Спасибо, мам, — пробормотала она.

— Что ты сказала?

Блас повысила голос: 

— Я сказала «спасибо, мам»!

— Не надо кричать.

Блэсфим прислонилась лбом к зеркалу. Как они смогут находиться в одном помещении… да ещё таком маленьком, и не известно, как долго? К черту причёску. Она должна приступать к работе. Ну и что, если до начала смены оставался ещё час? Ей нужно проверить сможет ли она взять сегодня вечером дополнительную смену. Затянув зелёной резинкой, влажные волосы в высокий конский хвост она почистила зубы и заскочила в комнату размером с коробку, где её мама, откинувшись на кровати, смотрела ежедневное утреннее шоу.

— Осторожнее сегодня, мам, — сказала Блэсфим, — ты всё ещё поправляешься. Больше не беспокой сотрудников.

— А ты не должна была разрушать мои планы по поимке Неистинного Ангела.

Блас стиснула зубы так, что они скрипнули.

— Я работаю с этими людьми, мама, — выдавила она, — так что веди себя прилично. Я зайду к тебе на ланч.

Дева, нетерпеливым щелчком пульта, лишила Эла Рокера голоса.

— Я не могу оставаться здесь вечно.

— Домой ты тоже пойти не можешь, — указала Блэсфим.

Её мать закатила глаза:

— У меня много друзей, у которых я могу остановиться.

— И ты, правда, готова рискнуть жизнью друзей?

Её мама фыркнула: 

— Да. Они бы тоже рисковали моей жизнью. Так поступают злые люди, Блэсфим. — Она подошла к тумбочке за баночкой лаймового желе. — И я поражена тем, что ты делаешь так же.

— Это совсем другое.

— Да? И почему же? Ты подвергаешь своих друзей и всю больницу риску, ты об этом не задумывалась?

— Да, но… — Блэсфим осеклась. Но что? А ничего. О, боги, она была такой же плохой, как и её мать, да? Призрак заверил, что им лучше остаться здесь, и она так хотела спасти свою шкуру, что даже не подумала возразить. — Ты права, — сказала она. — Мы не можем здесь оставаться. Но мы не будем подвергать риску кого-либо ещё.

Дева покачала головой.

— Как мне удалось вырастить тебя такой порядочной? Ты наполовину падший ангел, дорогая. Веди себя подобающе.

— Ты же раньше была ангелом, — напомнила Блас. — Неужели совсем этого не помнишь?

— Помню, что было весьма скучно, и поэтому я пыталась внести сумятицу в рядах архангелов.

— Внести сумятицу? Ты добилась лишь того, что тебя выперли с Небес!

В припадке ярости Дева швырнула пульт через всю комнату, и он разлетелся на мелкие кусочки. 

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — прошипела она, её клыки стали удлиняться по мере нарастающего гнева. — Ангельская иерархия там превыше всего и не дай Бог, кто-то попытается подняться выше своего положения. Некоторые из нас жаждали больше власти, и Рафаэль собирался предоставить нам возможность. И если бы не его приятель Стамтиэль, пославший меня на заранее обречённую миссию, при выполнении которой меня схватили, мы бы совершили революцию.

Это было первый раз, когда Блэсфим слышала о причастности архангелов к заговору, в котором были замешаны её мать и отец. После которой Дева так эффектно потерпела крах.

— Боже, если уж ты берёшься за что-то, то делаешь это на отлично, не так ли?

Дева пожала плечами и откинулась на подушку, когда её приступ ярости пошёл на убыль.

— Как говориться у людей? Полюбить так королеву, проиграть так миллион! — Она указала на разбившийся пульт. — Будь хорошим маленьким бесёнком и принеси мне новый.

Блэсфим в жесте поражения вскинула руки. 

— Ладно, я сдаюсь. Мне нужно идти работать. Не уходи из больницы и пожалуйста, постарайся оставаться в этой комнате. — Последнее что нужно Блас, чтобы её мать слонялась по клинике и создавала проблемы. — Я вернусь позже.

— И что потом?

— Не знаю, — честно призналась Блас. «Ждать и наблюдать». Боже, как она ненавидела такой подход к делу, что было весьма забавно, ведь в девяноста процентах в этом заключалась работа врача. Жди и наблюдай, как пациент будет реагировать на лечение. Жди и наблюдай, прошла ли операция успешно. Жди и наблюдай, умрёт ли твой пациент, потому что ты больше ничего не мог для него сделать.

— Я думаю, мне следует пойти и повеселиться со своими друзьями, а ты оставайся здесь. Блас, я не могу здесь находиться. Это место слишком… стерильно. И воняет. Здесь полно раздражающих больных людей. Как ты это выдерживаешь?

Возможно идея о том, чтобы её мать оставалась со своими друзьями была не так уж плоха? 

— Послушай, мам, — произнесла она, натягивая на плечи халат. — Давай поговорим об этом позже, мне нужно идти.

Блас схватила свой стетоскоп, мобильник, пейджер, сумочку и припустила в приёмную, плотно прикрыв за собой дверь. Она больше не могла выносить присутствия матери. Маленькая Дева уж в этом постаралась.

Сделав глубокий расслабляющий вдох, она направилась к больничному Хэрроугейту. Поскольку у неё оставался ещё почти час до начала смены, Блас хотела поискать данные об информации, которую ей вчера предоставил Призрак. Библиотека ПБ была обширной и оцифрованной, наполненной не только медицинскими текстами, но и мистическими, а также содержала научно-популярные книги, относящиеся к миру демонов. Призрак особенно любил собирать книги, описывающие определённые породы и виды демонов. Незначительная деталь во время критической ситуации могла означать жизнь или смерть. Её пейджер снова запищал, и она чуть не уронила маленькое устройство, замотавшееся в стетоскопе. Когда она взглянула на экран, то замерла на месте.

«Ревенант здесь. Снова. Он не стал ждать и мы не смогли его остановить. Он рыскает по клинике».

Рыскает. Словно дикий зверь… только ещё хуже.

— Блэсфим!

Заслышав уж очень знакомый голос, её сердце пропустило удар. Страх и волнение смешались в ней в удивительный коктейль, когда она обернулась и увидела его вдалеке зала, с головы до ног одетого в чёрную кожу. Готические ботинки на толстой подошве добавляли ему пару сантиметров к уже впечатляющему росту, а оружие, висевшее на теле, посылало сообщение о том, что если ты ещё недостаточно напуган, то самое время изменить своё мнение. Его сияющие, черные как смоль волосы поблёскивали за спиной во время ходьбы, и Блас бессознательно потянулась к собственной тяжёлой, мокрой косе, свисающей за спиной. Её сердце стучало все сильнее с каждым его шагом. Как она могла быть так счастлива, видеть его, но в тоже время так чертовски нервничала? Что касается его, она понятия не имела, о чем он думает. Выражение его лица было словно каменное, а глаза скрывались за широкими солнцезащитными очками.

Прочистив горло, она собиралась сказать «привет», но как только открыла рот, дверь распахнулась, и вошла её мать. За секунду в её голове пронеслась тысяча сценариев.

Ни один из них не имел хорошего конца. 

Словно в замедленной съёмке, Дева посмотрела влево на Ревенанта, затем направо на Блэсфим, при взгляде на которую её лицо озарила улыбка. А затем её мозг словно переварил информацию увиденную глазами, и Дева резко взглянула на Ревенанта.

Внезапно, Дева споткнулась о собственные ноги, когда обернулась к Блэсфим.

— Беги! — прокричала она.

И до того как Блэсфим смогла остановить её, Дева кинулась к выходу из больницы.

— Подожди! — закричала Блас. Она направилась за ней, но как только она и Ревенант встретились на пересечении коридоров, её мать уже исчезла за поворотом.

— Что это все значит? — спросил Ревенант.

Блас только и могла, что стоять как идиотка. Если она проявит интерес, то только вызовет этим лишние подозрения. 

— Думаю, она хотела пойти домой.

— Я и раньше видел эту падшую. — Его восхитительные губы неодобрительно сжались. — Она показалась мне знакомой. Как её зовут?

Её мать меняла своё имя каждые несколько лет, но, если она действительно была знакома с Ревенантом, Блэсфим не хотела называть ни одного из её имён.

— Я не могу тебе сказать, врачебная тайна, — произнесла она, радуясь что может сослаться на человеческие правила, когда того требовала ситуация. — Понятия не имею, почему она показалась тебе знакомой. Может это часть твоих воспоминаний?

— Возможно. — Однако он не выглядел убеждённым. — А может я раньше трахал её.

Ох… черт! Блэсфим даже думать не хотела об этом. Сама идея, что она и её мать могли трахаться с одним и тем же парнем, была слишком отвратительной, чтобы предположить подобное…

— Боже, я не могу дождаться, когда ты начнёшь говорить то же самое обо мне. Какая-то безымянная цыпочка, которую ты трахал.

Он резко обернулся, и хотя она не могла видеть его глаз, почувствовала всю силу устремлённого на неё взгляда. 

— Я бы никогда о тебе такого не сказал, — мрачно поклялся он. — И никогда не забуду твоё имя.

Тогда ладно. От подобных слов у неё перехватило дыхание. Блэсфим хватала ртом воздух, будто только что пробежала марафон. Ни один мужчина никогда не говорил с ней так, будто она важна. Большинство демонов считают, что ложные ангелы хороши для свиданий, но не серьёзных отношений, поэтому и не задерживались надолго. Если, конечно, их не соблазняли и не околдовывали. И когда происходило подобное, все их красивые слова ничего не значили.

Она почувствовала будто слова Ревенанта стали самыми значимыми для неё.

— Приятно знать, — сказала она с небрежностью, которую не ощущала. Имея потребность сделать что-нибудь, что угодно, лишь бы не стоять неловко в коридоре, она направилась в свой офис. Оставалось, надеется, что её мать в скором времени даст Блас знать, что с ней все в порядке. 

— Во всяком случае, что ты здесь делаешь?

— У Гэтель кровотечение, — произнёс он, шагнув к ней. — Небольшое, но ты все равно должна её осмотреть. И даже не говори мне, чтобы я привёл её сюда, это невозможно.

— Извини, но я занята. Призрак вызвался пойти вместо меня. Дай я ему только позвоню…

Ревенант схватил её за запястье, когда она потянулась за телефоном в карман халата. 

— Никто кроме тебя.

Она вздохнула. 

— Ревенант, мы уже обсуждали это. Тема закрыта.

— Это не касается нас. Дело в том, что я не могу никому доверять

Она скептически взглянула на него, но его жёсткое, бескомпромиссное выражение лица ничего ей не сказало.

— Но мне ты доверяешь?

— Я не доверяю никому. Но тебе я доверяю больше, чем кому-либо ещё. 

— Почему? — Она понизила голос, чтобы проходящая медсестра вампир не получила новую тему для сплетен. — Потому что мы переспали?

— Нет. Потому что ты помогла мне, когда могла этого не делать.

— Тебе было больно, — сказала она. — Я доктор. Я не выношу, когда люди страдают. Кроме того, я точно не могла выставить тебя из квартиры. Ты такой… огромный.

Он был огромным во всех местах. Подобная мысль заставила её щеки вспыхнуть непозволительным румянцем.

Одна губа Ревенанта изогнулась в ухмылке, немного показав клык. 

— Но все же тебе не нужно было быть настолько милой.

Ладно, так она и поступила.

— Ревенант. — вздохнула она. — Я действительно не могу сделать то, о чем ты просишь. Я как раз направлялась в библиотеку провести кое-какое исследование.

— Какое исследование? Я могу помочь.

Она замедлилась, серьёзно рассматривая его предложение. Благодаря его тысячелетним накопленным знаниям, не говоря уже о том, что он был могущественным, возможно, он мог помочь. Она была в отчаяние, но пока не могла рассказать ему всю правду. Она подумала, что может поделиться своей проблемой, немного изменив факты.

— Я ищу заклинание, которое сможет скрыть меня от ангелов. Так, что я буду выглядеть как другой вид или что-то в этом роде.

Его губа снова изогнулась, но на этот раз не было и намёка на улыбку. 

— Это имеет какое-то отношение к нападению?

— Да, по всей видимости. По непонятной причине на меня охотятся. Возможно, это связано с одним из пациентов, которого я лечила или меня с кем-то спутали. В любом случае ясно, что я не в безопасности и не могу больше оставаться в ПБ и подвергать кого-либо опасности.

Он резко остановился.

— Подвергни меня опасности.

Она повернулась к нему лицом. 

— Прости что?

— Ты можешь остаться со мной. Подумай об этом, — сказал он, поглаживая рукоятку клинка на бедре. — Никто в здравом уме не придёт за тобой, пока я рядом.

Верно, но, сколько времени пройдёт, прежде чем он станет одним из тех, от кого она вынуждена убегать. Её пейджер настойчиво завибрировал.

— Подожди. — Она взглянула на сообщение, и её сердце остановилось.

«Твой вчерашний блаженный пациент с желчным пузырём. Код 12. Поспеши».

— Я должна бежать! — она кинулась в сторону Хэрроугейта ведущего в больницу, и что вы думаете, Рев следовал по пятам. Она не стала тратить время, чтобы сказать ему, отвалить. Он бы все равно не послушал, а её мысли сейчас были заняты другим.

Операция на желчном пузыре была делом обычным и не сложным, тогда какого черта произошло? Она заскочила в Хэрроугейт и Рев следом за ней. Там была только одна светящаяся кнопка с символом Подземной больницы. Блэсфим коснулась её и в следующее мгновение двери открылись в суетливом приёмном покое.

Она побежала в хирургическое крыло здания, по направлению к комнатам для послеоперационных пациентов и безумная суматоха за второй дверью справа подсказала ей, что там находился её блаженный пациент.

Несколько сотрудников медперсонала отчаянно пытались возродить к жизни бледного эльфийского демона. Слэш, ещё один из братьев Семинусов Призрака, недавно нанятый на работу, схватил блаженного за лодыжку, его родовой знак вспыхнул, направляя в больного целительную силу демонов Семинусов. К несчастью, блаженный относился к виду, плохо реагирующему на лечебную силу демонов Семинусов.

— Черт! — рявкнул он. — Что-то отключает все его органы.

Бейн — его брат, вытащил из сумки капельницу. 

— Дело в физрастворе. В грёбаном физрастворе.

Вот дерьмо! У блаженных была сильная аллергическая реакция на физраствор. Кто мог прописать больному капельницу с физраствором? Или кто-то случайно перепутал пакет физраствора с глюкозой? Блас схватила историю болезни демона и пробежалась глазами по предписаниям врача.

Призрак заказал анализ крови. Бейн сделал укол гидрон пероксида. Блэсфим заказала… физраствор.

Все вокруг неё: тревожные сигналы медицинского оборудования, повышенные голоса людей, пытающихся спасти демона стали приглушенными, словно доносились издалека. Её пульс сбился с ритма, когда чувство вины пронзило её словно тупым лезвием. Она поставила галочку в чёртовой неправильной клетке.

— Нет, — прошептала она.

Ревенант появился рядом и взглянул на карту в её руке.

— Что это?

Тошнота скрутила её, голос пропал, и когда она, наконец, смогла заговорить, получился едва различимый шёпот. 

— Это моя вина. Я хотела выбрать D5W. Я вспомнила. Я отвлеклась и… черт. Я даже не подписала своё имя на карте. — Повесив карту на крючок у основания кровати, она начала действовать. — Кто-нибудь вколите ему инъекцию глюкозы. Быстрее!

— Мы уже сделали это. Он умирает, — сказал Слэш.

— Вы пробовали адреналин? Цефазолин? — Она стала лихорадочно открывать шкафчики, расталкивая медперсонал, пока отчаянно искала любое лекарство, которое, как известно, могло помочь блаженным. — Ацеталозамид?

— Мы попробовали все! — пронзительным голосом рявкнула доктор Шакван, но Блэсфим не прекратила разносить в пух и прах ящики, швыряя на пол упаковки шприцов, бинтов и черт знает что ещё.

Позади себя Блас услышала тихое проклятье Ревенанта. Она прекратила безумные поиски, чтобы посмотреть, как он прокладывает себе путь через толпу врачей и медсестёр.

— Эй!

— Что ты делаешь, придурок?

— Ты не можешь здесь находиться…

Ревенант проигнорировал всех и положил ладонь демону на лоб. На мгновение, каждый замолк, а комната наполнилась странной электрической энергией. Спустя долю секунды, пациент сделал глубокий вдох, и аппараты прекратили пронзительно пищать.

Шок быстро сменился облегчением, а затем все кинулись стабилизировать парня.

— Ты спас его, — проскрежетала Блас, во рту которой пересохло из-за адреналина. — Проклятье. Спас! — У неё дрожали руки, когда она брала пластиковый стаканчик из держателя, наливала из кулера воды. Блас выпила целый стакан, чтобы облегчить сухость. Когда она смогла говорить не голосом курильщика, спросила: — Как ты это сделал?

Он пожал плечами.

— Я чертовски могущественен.

— Если устанешь от своей работы, уверена, Призрак с радостью тебя наймёт, — произнесла она полушутя.

Ревенант напрягся.

— Блэсфим, я не целитель, а убийца.

Его слова так странно прозвучали, словно, говоря их, Рев умер изнутри, будто, кроме убийства, у него не было выбора. Но он спас её. И только что спас демона. Да, она боялась, что узнай он о ней правду, убьёт её, но, почему-то, начала в этом сомневаться. Ревенант слишком добр к ней, прикосновения нежны, а благодарность искренняя.

— Если ты убийца, — проговорила она, — почему исцелил блаженного?

Ревенант посмотрел на снующий перед демоном медперсонал.

— Теперь, ты мне должна

В этом она не сомневалась, но ей было плевать на мотивацию Ревенанта, главное, он спас пациента и, вероятнее всего, сохранил ей работу.

Оставив пациента в умелых руках, Блэсфим выскользнула из палаты. За ней последовали Ревенант, Слэш и Шакван, которая тут же на неё набросилась.

— Тупица, — отрезала она. — Ты могла убить пациента. Если бы не твой дружок, блаженный был бы мёртв

— Знаю, — ответила Блас.

— Я говорила Призраку, что беря тебя в клинику вместе с Джем, он совершает ошибку. Я доложу о тебе.

Ревенант сдвинул очки, и Блас поёжилась от холода его глаз.

— Сделаешь это и умрёшь в момент, как окажешься за пределами больницы, — пригрозил Ревенант, и отсутствие эмоций в его голосе звучало страшнее злости.

— Тише, — начала Блас его успокаивать, положив руку на плечо. — Доктор Шакван делает свою работу. — Да, она ведёт себя, как тварь, но Блэсфим, сложись ситуация по иному, вела бы себя так же. — Иди и доложи Призраку. Я, в любом случае, хотела поговорить с ним, после его смены.

Шакван втянула носом воздух и, успокоившись, посмотрела на Ревенанта в ином свете. Как суккуб, доктор гипернастроена на всех мужчин, особенно на таких… ярких представителей.

— Кто ты? — спросила она.

— Брат Ривера, — произнесла Блэсфим. — Ревенант.

Шакван округлила глаза. 

— Я то и думаю, что ты мне знаком. — Она посмотрела на часы. — У меня есть время до следующей операции… Мне нужно заглянуть в подсобку.

Под «подсобкой» подразумевался секс, и Блэсфим рассердилась. Не важно, что она не претендовала на Ревенанта. Черт, она даже не хотела его. Но по какой-то причине, Блас не хотела, чтобы кто-то другой на него зарился. Особенно сучка-суккуб.

Блас не дала ему возможности ответить.

— Извини, Шакван, но у нас визит на дом.

— Ну не знаю, — протянул Ревенант, осматривая пышнотелую женщину с головы до ног. — Нам некуда спешить.

Вот же ублюдок. В этот момент она заметила озорной блеск в его глазах. Он хотел вызвать ревность Блас. И, чёрт побери, у него получилось

— Ладно, — сказала Блас. — Не торопись. Но моя смена начинается через сорок пять минут, и часики тикают.

Она не стала ждать, чтобы увидеть сработал ли её блеф, и направилась к административной части больницы, надеясь, что Призрак, как обычно, пришёл раньше. Если нет, она подождёт его перед дверью офиса.

Ревенант нагнал её, не успела она и десяти футов пройти. Блас почему-то понравилось, что он не пошёл с Шакван.

— Блэсфим?

— Что?

— Почему ты признала ошибку? Ведь могла соврать и избежать наказания

— Кому-то нужно понести наказание. Такие ошибки не прощаются. Призрак и его братья не прощают такое дерьмо, да и не должны. Я не могу дать кому-то заплатить за свою ошибку

Он так долго смотрел на неё, что она покраснела и ускорила шаг, словно могла убежать от его взгляда. 

— Что? Чего ты так на меня вылупился?

— Потому что, — тихо ответил он, — я решил, что не закончил с тобой. И ещё не скоро покончу.

— Ой, да ладно, — простонала она.

Он резко напрягся, и Блэсфим проследила за его взглядом. К ним направлялся Призрак со строгим выражением лица и золотистым огнём в глазах. Похоже, Шакван ему уже всё рассказала.

— Хочешь сказать мне, какого хера случилось с блаженным?

— Я налажала. — Она сморщилась на дрожь в голосе. — И беру на себя полную ответственность за произошедшее.

Призрак покосился на Ревенанта, а затем опять посмотрел на Блас.

— Можем мы поговорить наедине?

— Конечно

На лицо Ревенанта легла тень, но ему удалось выдавить улыбку во все тридцать два зуба, демонстрируя клыки и не выказывая радости.

— Я подожду здесь.

Призрак отошёл с ней на несколько шагов. 

— В чём дело, Блэсфим. Ошибка серьёзная, несвойственная тебе.

— Знаю. Я не знаю, чем я думала. Была отвлечена происходящим с матерью и… ну ты знаешь. Мне нет оправданий, — призналась она. — Я согласна на дополнительные смены, работу уборщицы. Всё, что не придумаешь.

— Мне нужно, чтобы ты прояснила голову, — голос Призрака был твёрд, а в глазах сверкали золотистые искры злобы. — Ты мечешься между работой, матерь и… другими обязанностями. С этого момента, ты не лечишь больных. Только административная деятельность, пока мы не найдёт способ тебя замаскировать.

— Что? Погоди, нет…

— Моё решение окончательное, — прервал он её тоном, не терпящим возражений.

Глаза Блас обожгли слёзы. Работа была всем для неё, особенно сейчас, когда в её квартире на неё напали, а мать скрывалась.

— Слушай, — начал он уже менее яростным тоном. — Это не меняет твоего статуса. Ты всё ещё управляешь клиникой. Но вне игры. Ты нужна со свежей головой.

Он был прав, но она не могла подавить чувство, что подвела его. Подвела каждого в клинике. Всю свою жизнь — даже тогда, когда они с матерью переезжали из города в город, чтобы их не поймали — она хотела лишь быть врачом. Желание помогать другим всегда крепло в её душе, а ещё сильнее было желание жить в дружной «семье».

Теперь она не могла помогать людям, и её «семья» видела в ней лишь проблему и того, кому нельзя доверять. Глаза жгли слёзы, но она сдержала их. Господи, она по-идиотски себя чувствовала.

— Мы все были на твоём месте, Блэсфим, — мягко сказал Призрак. — Иногда личные проблемы мешают профессиональной деятельности и наоборот. Поэтому их нужно решать, прежде чем жить дальше. — Он посмотрел на Рева, который, словно ястреб следил за ним, и продолжил тише: — Я разговаривал с Ривером про Гэтель. У него есть идея, но она или сработает или нет, правда выбора у нас нет. Учитывая рост плода, Гэтель может в любой момент родить. Дай мне знать, когда Ревенант будет готов отвести кого-то к ней.

— Поэтому мы здесь. Он хочет отвести меня.

Призрак отрывисто кивнул.

— Я пойду.

Она схватила его за руку, и выругалась на низкий рык Ревенанта. Ради безопасности всех, она отпустила Риза. 

— Он не хочет работать с кем-то ещё, а я не могу дать кому-то так рисковать. Пойду я.

— Блэсфим, это не твоя битва.

— Призрак, ты ради больницы миллион раз рисковал своей жизнью. Но теперь у тебя есть семья, а у меня нет. И Ревенант… я не доверяю ему, если ты пойдёшь, да он тебя не возьмёт. Если кому и безопасно с ним, так это мне.

— Блэсфим…

— Прошу, не спорь. Ты знаешь, что я права.

Закрыв глаза, Призрак глубоко выдохнул.

— Возьми голубую акушерскую сумку в моём офисе. В ней лежит шприц со специальной пометкой. Лекарство начнёт действовать через полчаса. Ты поймёшь что делать.

— Что там за лекарство?

— Кое-что под названием соларум. Это и есть идея Ривера.

Блас слышала, что ангелы создают, сжижая солнечные лучи, оружие против зла. Соларум относился к этому?

Внезапно ожил интерком, из которого донеслось имя Призрака, а стены окрасились красным, что означало, что в неотложку поступил срочный пациент.

— Мне нужно идти, — сказал он. — Но Блэсфим, твоё отстранение ничего не значит. Ты по-прежнему жизненно важная часть больницы и клиники. Мы с Фантомом ищем всё, что могло бы помочь с твоей проблемой. Будь осторожна. Сейчас самое важное — твоя безопасность. Поняла?

Она отрывисто закивала, потому что не могла говорить из-за кома в горле.

— Хорошо. Возвращайся сюда после встречи с Гэтель. Поняла?

Она опять кивнула. Призрак ушёл, но перед ней тут же оказался Ревенант, должно быть перенёсся.

— Что произошло? — потребовал он. — Он заставил тебя плакать. Хочешь, я его убью?

— Нет, — проскрежетала она. — И, прошу, не связывайся с Шакван. Убить её или… кое-что другое.

Она не могла поверить, что только что попросила его не заниматься сексом с суккубом, но она не могла поверить и в то, что едва не прикончила пациента.

— Тогда что? Мне не нравится видеть тебя… — он резко замолчал, проклиная себя за признание в чувствах, как нормальные люди. — Тебя расстроенной. Блэсфим, мне нужно что-то сделать.

Она посмотрела на него, отчаянно ища всё, что угодно, что он мог сделать, чтобы заставить её не думать о случившемся. Она совершила практически фатальную ошибку, и теперь лишилась работы. Даже если временно отстранена, через пару дней прикрытие Неистинного Ангела испариться и её уволят. На неё будут смотреть, как на убийцу.

— В мой кабинет, — сказала она. — Мне нужно отсюда выбраться…

Они тут же оказались у её стола.

— Что-то ещё? — Он приподнял её лицо за подбородок. От собственничества, сверкавшего в его глазах, она судорожно вдохнула. Его взгляд оставлял на её коже эротический загар. — Прошу, Блэсфим, позволь помочь тебе.

— Зачем? — спросила она. — Почему ты хочешь мне помочь? Почему ты так чертовски одержим мной?

— Не знаю. — Он провёл подушечкой большого пальца по линии её подбородка, и Блас подалась вперёд, нуждаясь в его прикосновениях. — Что-то в тебе манит меня. Неистинные Ангелы всегда мрачные, но в тебе есть свет, который рвётся наружу и согревает меня.

Блас следовало опасаться, как бы Рев не заметил трещин в её маскировке, но каждый раз, когда он говорит, что она отличается, Блас принимает это за комплимент. Ему нравилось, что она нестандартный неистинный ангел.

Склонившись, он коснулся её губ своими. 

— А меня, Блэсфим, уже очень давно ничто не согревало

Его слова стали бальзамом, нежностью, которая и успокоила её и возбудила. Она уже знала, чего хотела, хоть и знала, что это не правильно, но ей стало плевать. Слишком поздно для сожалений.

— Трахни меня, — проговорила она. — Позволь забыть обо всём этом.

Он тут же крепко её обнял.

— Уверена?

— Да. — В этот самый сумасшедший в её жизни момент, именно в этом она и была уверена.

Глава 21

Если бы Ревенант мог сохранить этот момент в капсуле времени, он бы сделал это. Если бы мог продлить этот миг, чтобы он длился вечно, так бы и поступил.

С тех пор как его мать умерла, другая женщина впервые нуждалась в нем. Действительно нуждалась, и что-то внутри него надломилось.

Именно по этой причине он спас блаженного демона. Не потому что хотел, чтобы Блэсфим была в долгу перед ним, а потому что нуждалась в нем, даже если сама этого не осознавала. И что-то в ней заставляло его, творить добро, даже если все, что он сделал, это спас жизнь демона, который, вероятно, не пошевелил бы и пальцем, чтобы спасти кого-либо ещё.

Он посмотрел на красивую женщину, стоящую перед ним, её глаза были наполнены болью, которая так отчётливо разрывала её, и он знал, что сделает все, что она попросит. Он был идиотом — идиотом, который все ещё игнорировал проклятый призыв сатаны — но сейчас ему было все равно.

Она была благородной женщиной, которую он не заслуживал. Он твёрдо понимал это, наблюдая за её признанием серьёзной ошибки, которую она могла бы легко скрыть. Вместо этого она столкнулась со своим боссом, как воин, и приняла наказание.

Женщина была уникальна, уникальна не только среди ложных ангелов, но и большинства демонов.

В данный момент она стала человеком, которому он доверяет больше всего на свете.

Рев ощущал влияние этого факта всей душой, как бы испорчена она ни была, и у него возникло странное желание сомкнуть вокруг неё свои крылья в самых интимных ангельских объятиях. Он никогда не делал этого прежде, но самое странное было в том, что ангелы испытывали подобное чувство только по отношению к другому ангелу. Он не думал, что ложные ангелы считаются.

— Ревенант, поторопись.

Его сердце ускорилось при виде отчаяния, смешанного с желанием в её взгляде.

— Никаких правил, верно? — Его руки быстро избавили её от ничтожного топа и штанов. — Никаких глупых «не касайся меня» правил.

— Нет, — она застонала, когда он опустил свой рот к её груди и жадно облизнул сосок через тонкое кружево. — Никаких правил.

— Черт побери, да. — Он откинул её на стол и опустился перед ней на колени, целуя нежную обнажённую кожу её живота. — Раздвинь ноги.

Сжав ладонями край стола, Блас повиновалась, изогнувшись от его жарких поцелуев. Она любовалась тем, как напрягались его стальные мышцы, когда он прокладывал себе путь поцелуями к краю её крошечных бежевых трусиков. Его член мучительно пульсировал, но он проигнорировал эту потребность сукиного сына, и разорвал клыками её нижнее белье.

— Мне они нравились, — пробормотала она.

— Мне они больше нравятся в мусорном ведре. — Она была обнажена перед ним, 

и в отличие от прошлого раза у него дома, когда он был вынужден держать руки при себе, сейчас не было никаких идиотских правил, чтобы сдержать его. Он провёл ладонями по её бёдрам вниз к лону и использовал большие пальцы, чтобы широко раскрыть её.

Она была готова для него, вся влажная и блестящая от соков. Его кровь охватило пламя, сравнимое с интенсивностью солнечной поверхности. Он пробовал её прежде, но сейчас, когда знал, как она прекрасна на вкус, его рот сразу наполнился слюной.

Он не мог больше терять ни секунды. Рев опустил лицо между её ног, прижимая язык к её сердцевине, используя свой собственный пульс, чтобы нанести ей ровный, но мягкий удар. Прикосновение заставило её извиваться и задыхаться, она схватила его за голову и прижала к себе, словно боялась, что он внезапно остановится.

Черта с два, он это сделает.

Мощный, горячий адреналин пронзил Рева, когда он лениво провёл языком по складкам и скользнул одним пальцем внутрь влажной сердцевины. Глубокий стон Блас отдавался на его губах, когда он начал лизать её всерьёз, наслаждаясь порочными криками и умоляющими шёпотом.

— Мне нравится это, — задыхалась она. — Ты так… хорош.

Возможно, но он знал наверняка, что никогда прежде не был так голоден до женской плоти. Он глубоко поцеловал её, втянув пульсирующий бутон между губами, ударив языком по клитору, а затем начал сосать. Жёстко.

— Твою… мать… Рев… Я… — Она кончила с криком и впилась ногтями ему в голову. Внутренние мышцы сжали пальцы Ревенанта, пока он продолжал ласку ими и языком.

Блас поймала его взгляд. Рев вытащил пальцы, но продолжал поглаживать её сердцевину языком. Блэсфим тяжело дышала через рот, а страсть окрасила её щеки румянцем. От такого зрелища член Рева упёрся в ширинку, желая вырваться наружу.

Затем, в её глазах потух огонь страсти, и вернулась печаль.

Чёрт. Он не даст ей и на секунду задуматься о чём-то, кроме него.

Встав, он обхватил её бёдра и притянул вплотную к себе. Жар её лона проник даже через кожаную материю.

— Теперь, — прорычал он, мы сделаем это, по-моему.

Блэсфим очень надеялась, что способ Ревенанта грубо и жёстко, потому что сейчас ей это было нужно. Она этого хотела. Жаждала.

Комната завертелась, когда Рев развернул Блас и прижал спиной к своей груди. 

— Крылья, — рыкнул он ей на ухо. — Покажи их мне.

У неё не возникло и мысли отказать, хотя в прошлый раз, когда она показывала крылья во время секса с ним, они мерцали.

Осторожно, чтобы не раскидать весь оставшийся афродизиак, она раскрыла паутинообразные крылья между их телами. Ревенант застонал, а Блас закрыла глаза, когда он начал ласкать дуги крыльев от основания до кончиков. Его тепло окружило её, пока они вот стояли, прижимаясь, друг к другу, а он ласкал её так, как ничто прежде.

Блэсфим никогда не раскрывала крылья во время секса. Они всегда были орудием обольщения и обмана для Неистинного Ангела, а сейчас обольщена она

И наслаждалась этим.

Но вскоре она ощутила, как слабеет аура, осознавая, что крылья исчезнут. Неохотно, она убрала их, и досадное рычание Ревенанта коснулось кожи Блас.

— Я не говорил тебе убрать их.

Она завела руку за спину и впилась ногтями в ягодицу Рева. 

— Тебе не нужно говорить мне их убрать.

Его горячее дыхание опалило её щёку, он зажал мочку уха Блас зубами, сильно, заставляя её ахнуть.

— Это моё шоу, ангел.

Без предупреждения, он сделал шаг назад и положил ладонь на затылок Блас, затем резко надавил, заставляя её нагнуться над столом. Блэсфим ударилась щекой и ладонями о столешницу, но боли не было. Удерживая её там одной рукой, другой Рев скользнул ей между ног, лаская набухшее лоно. Она всё ещё не отошла после первого оргазма, а когда он раздвинул складки и прикоснулся к клитору, второй оргазм грозил обрушиться за секунды.

Когда она подняла бёдра ему на встречу, отчаянно желая больше, и подалась назад, Рев сильнее прижал её к столу и убрал свои талантливые пальцы. Блас разочарованно застонала, но ощутила, как Рев провёл костяшками пальцев по её ягодицы, а затем услышала звук расстёгивающейся молнии.

От предвкушения, она задышала чаще, замечая, как столешница от её выдохов покрывалась паром.

Ревенант прижал головку члена к её входу, немного помедлил, а затем вошёл по самые яйца. Блас вскрикнула от разряда удовольствия. Рев вышел почти полностью и вновь толкнулся вперёд с такой силой, что стол отъехал на несколько сантиметров. Но Рев, кажется, даже не заметил этого, продолжая восхитительный натиск.

Он точно знал, чего хотела Блас. Никаких заминок. Никаких разговоров. Никаких эмоций.

Скрип кожи о столешницу, смешался с эротическим звуком рваного дыхания Ревенанта и шлепками тел. Кости таза Блас упирались в стол, и она поняла, что там появятся синяки, но, блин, они будут прекрасными.

— Этого ты хотела? — От его грубого тона по её коже побежали мурашки. — Хочешь ещё?

— Да, — простонала она. — Ещё.

— Вот так, ангел мой, — прошептал он.

Рев резко поднял её, и Блас почувствовала колющую, опаляющую боль в шее, сопровождаемую сильным наслаждением, заставляющим кричать. Блас никогда прежде не кусали, она не желала быть такой уязвимой. И она не знала что теряла, но теперь никогда не повторит ошибки.

Ревенант обнял её, удерживая на месте, пока продолжал вбиваться в её тело, по которому растекалось удовольствие. Для разгорячённой спины Блас прикосновения кожаной одежды Рева стало эротической лаской, а понимание, что он полностью одет, послало через край. Оргазм обрушился на неё волной океана, затягивая за собой в пучину экстаза и блаженства.

Блэсфим никогда прежде такого не ощущала. Она много раз занималась сексом, переживала множество оргазмов, но этот был не просто физическим действом, а эмоциональным, и когда Ревенант застыл, а его горячее семя выплеснулось в её тело, эмоции сдавили грудь Блас.

Секс был потрясающий и именно то, что нужно Блас. Но он был лишь моментом отвлечения от неизбежного, от того, что жизнь катилась в ад, и оставалась лишь надежда.

Глава 22

Ревенант подумал, что произошедшее было самым лучшим сексом в его жизни. Ему всегда нравилось трахаться так, будто он на поле боя; грязно, без каких-либо ограничений, и это определённо было тем самым случаем. Стол Блэсфим пересёк всю комнату и упёрся в картотеку, а по её шее стекала кровь. Когда он вышел из неё, его семя вырвалось, отметив её своим ароматом. Обычно, сейчас был тот самый момент, когда он застёгивал ширинку и оставлял женщину удовлетворённой и сонной, чтобы найти следующую.

Но он не хотел другую. И не хотел уходить. Он не хотел случайного, пустого секса с женщиной, имени которой не знал или не мог вспомнить через десять минут.

Это не имело смысла. Хорошо, имело бы, если бы Блас применила свои силы Неистинного Ангела, но он наблюдал, ожидая, когда она использует чары или афродизиак, но ничегоне происходило. Она просила его о сексе, не соблазняя и не желая просто хорошо провести время с ближайшим членом. Она нуждалась в нем, обнажившись, дала ему доступ к её телу и душе. На протяжении тысяч лет никто не поступал так, и его сердце трепетало, наполненное новыми ощущениями. Все это заставляло его чувствовать себя так, словно он выпил дюжину бутылок лучшего французского шампанского.

Дерьмо. У него появились настоящие чувства к ней, не так ли? И, черт побери, разве это не самое неподходящее время для такого момента? Даже, если бы Небеса и Шеул не дышали ему в спину, он не хотел осложнений, которые влекут за собой эмоциональные привязанности. Нет, вся эта неразбериха закручивалась реально быстро, его отношения с Ривером уже доказали это. 

Спрятав клыки, он лизнул место укуса на шее Блэсфим, задержавшись немного дольше, чем это было необходимо, ловя каждую каплю её сладкой крови. Блас вздрогнула, когда он отстранился и осторожно отпустил, чтобы она не упала. Она тут же ухватилась за стол, чтобы удержаться на трясущихся ногах. Он знал это чувство. Его собственные ноги были ватными от испытанной страсти. Конечно, в прошлом он трахался ещё жёстче и дольше, но каким-то образом, в этой короткой, интенсивной встрече с Блэсфим, его ум и тело отдали больше, чем когда-либо.

Отступив назад, он мысленно почистил себя, засунул свой полутвёрдый член в штаны и застегнул молнию. Другой ментальной командой он привёл в порядок Блэсфим, а затем наклонился, чтобы собрать её одежду.

— Теперь нам надо отправиться к Гэтель, — сказал он деловым тоном, оставляя все это эмоциональное дерьмо позади.

Он бросил медицинскую форму, халат и стетоскоп на стол… и, непринуждённо, сунул в карман её разорванные трусики. Он не был больным придурком, который хранит сувениры своих завоеваний, но почему-то не смог отпустить часть Блэсфим. Он подумал, что, возможно, сохранённая вещь сможет ему помочь. Да, это какое-то нелепое объяснение. Береги вещь, которая принадлежит женщине, которую необходимо отпустить. Это поможет тебе забыть.

Раздражение над собственной тупостью сделало его голос грубее, чем хотелось, и он рявкнул:

— Пойдём. Гэтель не становится менее беременной.

Плечи Блэсфим напряглись, и она издала звук, который заставил его замереть.

— Блэсфим? — Она снова издала этот звук, и тревога пронзила его. — Ты в порядке?

— Да, — прохрипела она. Затем: — Нет.

Внезапно рыдание сокрушили её тело, она рухнула на пол, спрятав лицо в ладонях, она плакала.

Эмоции захватили Рева, его внутренности скрутило в тугой узел, а лёгкие горели огнём. Он не мог вынести вида плачущей женщины. Он опустился на колени перед Блэсфим от настигших его воспоминаний о матери, свернувшейся калачиком в углу клетки, покачивающейся взад-вперёд со слезами на глазах. Очень осторожно он притянул её к себе и использовал своё тело, чтобы сдержать буйные всхлипывания. Он ничего не сказал; что можно было сказать? Он даже не был полностью уверен, что случилось. Он лишь знал, что ей больно, и он не мог ничего сделать.

После того, что показалось часами, её плач немного утих, что позволило ему добраться до стола и поискать упаковку салфеток. Он обнаружил на столе клочок бумаги с каким-то загадочным письмом, а затем его пальцы нашли то, что он искал.

Он вложил в её ладонь салфетки. 

— Подожди секунду, хорошо?

Она кивнула и отвернулась, чтобы высморкать нос. Он встал и собрал её одежду, засунул лист бумаги и сотовый телефон в её сумку, а затем взял её на руки и переместил их обоих в свою спальню. Он ожидал, что она будет спорить, когда он осторожно укладывал её в постель, но она была словно варёная макаронина, что свидетельствовало об её истощении.

— Извини, — тихо прошептала она в подушку. — Обычно у меня не бывает таких срывов.

— Все в порядке. — Он забрался в постель и притянул её к себе, её рыдания превратились во всхлипывания, и, наконец, она затихла, послышалось мягкое сопение. Закрыв глаза, он расслабился. Впервые по-настоящему расслабился за… он не мог вспомнить. Но знал, что все эти ощущения были правильными, как бы он ни старался убедить себя в обратном. И когда крылья на спине начали зудеть, у него снова возникло самое странное желание.

И тогда это произошло. Его крылья начали раскрываться из щелей возле лопаток. Левое крыло, прижатое к матрасу, было бесполезно. Но правое раскрылось во всей свой чёрной, серебряной и золотой красе. Не сражаясь с инстинктом, он заключил тело Блэсфим в защитный кокон своих перьев. Он подарил ей Объятия Ангела, акт привязанности, обещания… или любви.

Боже, он был дураком.

Блэсфим разбудил аппетитный аромат жареного мяса. Она открыла опухшие глаза, вздрагивая от боли в горле, последствия своей истерики. Казалось странным, что избыток слез может вызвать ощущения пустыни во рту. Стоп… она рыдала в своём кабинете. Перед Ревенантом. Она застонала и накрыла голову одеялом.

Одеялом, которое пахло Ревенантом.

Боже, как она могла вот так сорваться? Она даже не знала, что именно заставило её сломаться, но знала, что это больше не повториться. Она была сильнее. Должна быть, чтобы прожить так долго.

— Привет. — Его голос, дымный и звучный, ворвался в её мысли, но она не была уверенна, хорошо это или плохо. — У меня есть еда.

Она высунула голову из-под одеяла и посмотрела на него, когда он вошёл в спальню с коричневым бумажным пакетом.

— Еда?

Он поднял пакет, покрытый жирными пятнами. 

— Свежая доставка из моего любимого подземного паба.

Голод вытеснил смущение, и она села, осознав в последнюю секунду, что голая. Спешно, она натянула на себя одеяло. Не то, чтобы Ревенант не видел каждый дюйм её тела прежде. Тем не менее, быть обнажённой во время секса не то же самое, что голой и эмоционально открытой сейчас. Ей казалось, что он видел не только её тело, но и мысли.

Что-то блестящее привлекло её внимание, и она потянулась через бледно-голубое одеяло, её пальцы нащупали самое изысканное перо. Размером примерно с хвостовое перо лысого орла оно было роскошным сине-черным сатином с вкраплениями золота и серебристым наконечником.

— Вау, — сказала она. — Твоё?

Ревенант покраснел. Она понятия не имела почему. Если бы её перья выглядели так, она бы все время показывала их. К сожалению, у неё были полупрозрачные с розоватым мерцанием, которые были присущи всем Неистинным Ангелам, и, они выглядели экзотическими издалека, но вблизи были тонкими, как лист бумаги и были предназначены только для шоу. Не то, чтобы она жаловалась. Она понятия не имела, как выглядят её настоящие крылья, и не хотела этого знать. Знание означало, что её прикрытие Неистинного Ангела исчезло, и она, скорее всего, умрёт, прежде чем сможет свыкнуться со своими настоящими крыльями.

— О… да. Это моё. — Ревенант опустился на кровать и вытащил из сумки четыре контейнера, а также салфетки и пластиковую посуду. — Там копчёные ребра, фрикадельки в соусе и отбивные.

— Никаких овощей, да?

Он открыл последнюю коробку, чтобы показать хрустящую, золотистую картошку фри. 

— Вуаля. Овощи.

— Как врач, я собираюсь уступить. — Осторожно отложив перо, она протянулась к коробке, полной обугленных рёбер, но отдёрнула руку назад в последнюю секунду. — Смею спросить, что это за мясо.

Он повёл плечом ленивым движением. 

— Не знаю. Насколько крепок твой желудок?

У неё было чувство, что он дразнит её, но она не собиралась проверять эту теорию. Она ткнула фрикадельку пластмассовой вилкой и съела её за два укуса. Затем она накинулась на рёбрышки, не заботясь о том, что Ревенант наблюдал за ней с самодовольной ухмылкой на лице.

— Что? — пробормотала она набитым картошкой ртом. — Никогда не видел, как кто-то ест?

— Мне нравится смотреть, как ты ешь. Я бы сам хотел приготовить еду, но не хотел оставлять тебя одну, пока охочусь.

— Очень заботливо с твоей стороны, — сказала она, задаваясь вопросом, как часто он готовил для женщин. — Но я точно не собираюсь спрашивать, на кого ты собирался охотиться.

— Наверное, это мудро.

Они закончили, есть в удивительно комфортной тишине, и когда она проглотила последний кусочек, Ревенант исчез в ванной. Он вернулся с мокрым полотенцем и заставил её ошеломлённо замолчать, когда очень нежно начал протирать её лицо, прикасаясь к глазам с величайшей осторожностью. Затем он двинулся к её рту и рукам, ловя каждый кусочек липкого соуса и масла.

У неё возникло чувство, что он уже заботился о ком-то так прежде. Трудно было представить, что этот большой и плохой Сумеречный Ангел мог быть настолько нежным и заботливым.

Когда она закончил, она поймала его руку.

— Кем она была?

Он знал, что она имела в виду, в его глазах заплясали тени. 

— Моя мать, — тихо сказал он.

И затем, словно его ударили раскалённой кочергой в задницу, он вскочил на ноги и бросил тряпку в кучу одежды в углу. Затем вытащил из ящика футболку Guns N’ Roses и протянул ей.

— У меня нет белья, которое тебе подойдёт, но есть пара спортивных штанов, если хорошенько их стянуть на талии, они могут подойти. Очень сильно стянуть.

— Все в порядке. Я могу надеть униформу. В любом случае мне пора идти.

— Куда? В больницу, где тебя отстранили?

Его слова ранили… потому что он был прав. Её жизнь вышла из-под контроля, и отстранение стало последней каплей. Ангелы преследовали её, чары Неистинного Ангела развеивались, мать пропала, и она потеряла работу. Вдобавок у неё была превосходный секс с Ревенантом, что помогло почувствовать себя нормальной.

Её эмоции были на пределе, но по какой-то причине, здесь, в логове Ревенанта, было легко послать все к черту.

— Ревенант? Почему ты принёс меня сюда?

— Ты была расстроена. — Он собрал коробки и мусор в пакет, с которым пришёл. — Ты должна быть в безопасности. А это самое безопасное место для тебя.

— Но почему? В госпитале я тоже была в безопасности.

— Таково… правило.

Она поднялась с кровати и стала одеваться. 

— Правило?

Он кивнул. 

— Когда женщина в беде, ты должен позаботиться о ней. — Он, казалось, обдумывал сказанное. — Если она не пытается убить тебя. В таком случае, это честная игра.

Блэсфим быстро натянула штаны. Что с ним и его правилами? Когда они впервые занялись сексом, он соблюдал её строгое условие «не прикасайся ко мне». Вначале она подумала, что это довольно странно, но потом списала все на то, что Ревенант не хотел терять контроль. Но казалось, что это было что-то совсем другое.

— Итак… ты следуешь всем правилам?

— Правила существуют не без причины, — ответил он грубо, будто она вовсе не должна ставить данный вопрос под сомнения.

— Что если они глупые?

— Это не имеет значения. Закон есть закон.

Она закатила глаза, натягивая футболку.

— Я как-то читала, что в Калифорнии есть закон, запрещающий пылесосить мебель в грязном белье. И ты утверждаешь, что действительно считаешь, что нужно арестовывать людей за уборку в грязных трусах?

— Нет. Это идиотский закон, и люди не должны сидеть в тюрьме за это. — При её триумфальной усмешке он поднял руку. — Но если это, по сути, закон, люди не должны злиться за то, что их арестовали, потому что они нарушили его. Глупый или нет, это закон. — Он нажал на что-то на стене, и скрытая панель отъехала в сторону, открыв вид на лес из корявых деревьев и кустов с шипами размером с её руку. — Но честно, я бы убил всех, кто тёрся своим грязным бельём о мою мебель. Ебать, противно.

Он бросил мешок с мусором и остатками еды наружу, и почти мгновенно дюжина пушистых тварей, которых она могла описать только, как енота-пауки, сбежались и уничтожили пакет и все содержимое. Панель снова скользнула, и Блас могла лишь покачать головой на странность, которая была так нормальна для него. Ей так повезло, что мать приняла решение растить её в человеческом мире, где сравнительно немногое было жутким.

— Ревенант?

Он повернулся к ней.

— Что?

— Почему ты такой приверженец правил? Я имею в виду, я знаю, что ты технически ангел, но ты живёшь и работаешь в Шеуле. Ты был воспитан здесь. Шеул — царство хаоса и беззакония. Так почему правила так важны для тебя?

Он с трудом сглотнул, его кадык подпрыгнул вверх и вниз, и она внезапно поняла, что это связано с его адским детством.

— Все в порядке, — сказала она. — Ты не обязан мне говорить.

— Нет. — Он снова сглотнул. — Я… хочу. Я не знаю почему, но хочу. 

Он направился быстрыми шагами к мини-бару в углу, но не успел дойти. На полпути он опустил голову, будто не мог сделать следующий шаг. 

— Твоя магия Неистинного Ангела действует на меня? Поэтому у меня внезапно возникло жгучее желание довериться тебе?

— Что? Нет. Конечно, нет. Это просто я. Никакая ни магия.

— Но ты же Неистинный Ангел. Это твоя природа — очаровывать и обманывать.

У него был пунктик на природе Неистинного Ангела, но она понятия не имела, как убедить его в том, что она не использует никаких способностей. Черт, она не знала, может ли она вообще их использовать.

— Как Неистинный Ангел, — она чувствовала себя не комфортно, говоря об этом. — Я могу выбирать, когда использовать силы. Я клянусь тебе, что не применяю их.

Он посмотрел на неё, и она отчаянно желала, чтобы он ей поверил. Доверился ей. И в то же время, её грудь сдавило от стыда, потому что она хотела, чтобы он верил в ложь.

Как она так облажалась?

И тогда истина происходящего врезалась в неё словно экспресс, она почти сделала шаг назад. Она запала на него. Запала на мужчину, который признался в убийстве вирма. Разве это не идеальное завершение эпически дерьмового дня.

— Я верю тебе на слово, Блэсфим. — сказал Ревенант. — Я никогда не делал этого прежде, поэтому не заставляй меня сожалеть об этом. - Прежде, чем её мозг смог сформулировать ответ, он продолжил. — Правила, — сказал он, к счастью, возвращаясь к нужной теме, — важны, потому что их нарушение всегда ведёт к серьёзным последствиям. Моя мать научила меня этому.

— Ты хорошо её знал? — Блас предположила, что он воспитывался в одиночестве в той камере, о которой упоминал на днях.

— Она… решила остаться со мной после того, как Ривера забрали, — сказал он. — Она говорила мне, что законы должны создаваться рационально, потому что нарушение закона, даже такого, который кажется незначительным или глупым, имеет последствия. Но я не слушал. Я был мятежным ребёнком с кровью сатаны, бурлящей во мне. Моей детской площадкой была камера пыток, а лучшие друзья охранники, которые пытали меня.

Блэсфим уставилась в ужасе. Она думала, что её детство в бегах было ужасным, она больше не будет жаловаться. Никогда.

— Ревенант, мне так…

Он отрезал её жестом «пожалуйста, не надо». Она поняла его — она тоже ненавидела жалость.

— Итак, моя мать пыталась меня предупредить. Умоляла меня следовать указаниям демонов и никогда не нарушать их законов. Конечно, я делал все возможное, чтобы попасть в неприятности. Мне было плевать, что они избивали меня. — Он сунул руки в карманы и потупил взор, сгорбившись. - Мне не приходило в голову, что мама должна была наблюдать за этим. Так как для меня это было неизвестным, я продолжал нарушать правила. Потом, однажды, они избивали её, а я смотрел. После этого я не хотел нарушать правила, но иногда… бля.

Рев провёл рукой по лицу, он выглядел уставшим, когда закончил. Побеждённым. Сердце Блэсфим обливалось кровью. Она даже не могла представить себе, какой ужас он почувствовал, наблюдая за тем, как его мать подвергается насилию за то, что он сделал. Чувство вины должны быть сжирало его, как кислота. Умирая от желания утешить его любым способом, она двинулась вперёд, но он отступил, явно не желая, чтобы его трогали прямо сейчас.

— Как долго ты вынужден жить с этим? — Боже, её голос дрожал, эмоции были на пределе. Она хотела заплакать. Кричать в негодовании. Убить ублюдков, которые сделали это с ним и его матерью.

— Они забрали меня у неё, когда мне было десять, — сказал он. — Отправили в шахту добывать кристаллы магмы.

Кристаллы магмы, найденные только в Шеуле, были редкими и драгоценными, желанными некромантами для использования в мощных заклинаниях. По общему мнению, добыча их была настолько опасна, что никто не вызвался это сделать. Рабский труд был единственным способом добыть их.

— Я пытался убежать, — продолжал он сдержанным, мучительным голосом. — В течение десяти лет я пытался найти способ вернуться к матери. Я не знал, что каждый раз, когда я нарушал правила, она страдала. Её насиловали. Все обычные вещи, которые они делают с женщинами. Так что, да. Ты соблюдаешь, чёртовы правила, что бы ни случилось, потому что если ты этого не сделаешь, произойдёт дерьмо.

Горло Блэсфим саднило, как будто она поделилась этой ужасной историей. Разделила крики, которые, несомненно, разрывали его.

— Ревенант, — прошептала она.

Он поднял голову. 

— Не надо.

Игнорируя его, она двинулась вперёд, и снова, он попятился. Но на этот раз она не остановилась, пока он не упёрся в стену и снова зарычал, оскалив клыки. Как раненое животное, его поведение было оборонительным, не агрессивным, и она знала инстинктивно, что он не причинит ей вреда.

— Полегче. — Очень медленно, она обхватила его лицо ладонями и встретила пристальный взгляд. — Спасибо, что рассказал. Ты не должен больше ничего говорить. Но если хочешь, я здесь ради тебя.

Взгляд его темных глаз бродил по её лицу, как ей казалось, ища искренность. Постепенно последние следы сопротивления исчезли, и он подтащил её к себе. Обнял сильными руками, но Блас чувствовала, что это она держит его, когда он прижимал её, зарывшись лицом в волосах.

Они долго стояли вот так, пока он, наконец, не прошептал: 

— Ты реальна, Блэсфим?

Она отстранилась, встретилась взглядом с его бездонными черными глазами. 

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что дерьмо напирает на меня со всех сторон… от моего брата, с Небес, от Шеула. Ты единственная, кто имеет смысл сейчас. Я не выдержу, если ты тоже обрушишься на меня.

Как странно было, что они оба находились в очень похожих ситуациях, и это заставило её чувствовать себя виноватой за то, что лгала ему. Может, она должна сказать ему правду. Или хотя бы полуправду, чтобы увидеть, как он отнесётся… к чему? К тому, что переспал с вирмом? Исповедался в своих грехах перед тем, кто врал о том, кто он есть на самом деле?

Даже если бы он не захотел её убивать за то, что она вирм, вероятно, убьёт за то, что она врала ему. Наконец, она нашла ответ, который был на 100 % правдивым. 

— Я бы никогда не навредила тебе. Пожалуйста, верь мне, когда я говорю это.

Ревенант открыл рот, чтобы что-то сказать, но приглушенный гул привлёк внимание обоих к её сумке на полу.

— Я не думала, что здесь берет связь.

Он пожал плечами. 

— Демоны-техники могут творить невозможное. — Он указал на сумку. — Иди, ответь. Нам все равно пора выдвигаться. Гэтель ждёт.

Напоминание заставило её застонать. Стон был прерван чётким звуком пришедшего сообщения от матери. Она вытащила телефон из сумки, когда Ревенант оставил её одну в спальне. Экран засветился, и появился аватарка котёнка Девы. Её мать любила кошек. Практически жила ради кошек в субботу на сайте Chive.

«Милая, ты здесь?»

Блэсфим напечатала ответ одним пальцем.

«Я тут, мам. А где ты? Ты в безопасности? Как ты себя чувствуешь?»

«Ок. Да. Ты?»

Черт, она ненавидела эти долбаные сокращения. Она поставила перед собой задачу написать все грамотно, даже если на это потребуется в миллион раз больше времени. 

«Прекрасно. Почему ты сбежала?»

«Мужчина в клинике. О нём я говорила».

Блэсфим нахмурилась.

«О чём ты мне говорила?»

Наступила пауза, которая затянулась слишком долго. Достаточно долго, чтобы Блас седлала четыре круга по спальне, прежде чем телефон, наконец, завибрировал в руке. Когда она посмотрела вниз, её сердце замерло от увиденного.

«Истребитель. Блэсфим, падший ангел в клинике… он Истребитель. Тот самый ублюдок, который убил твоего отца».

Глава 23

Ревенант ждал Блэсфим на крыльце, глядя в бездонную пропасть, окружавшую его дом и десять акров земли. Он жил в этой непроходимой крепости уже три десятилетия, купаясь в уединении. Оно нарушалось только, когда он приводил кого-то или делал видимым каменный мост для приглашённых. Как для чувака, доставщика еды.

Он полагал, что ему здесь нравилось, но теперь нужно что-то другое. Лучшее. Более подходящее для кого-то вроде Блэсфим. Она не принадлежала месту, подобному этому. Черт, она вообще не принадлежала Шеулу.

Когда он смотрел сквозь тёмные глубины каньона на громадные, скалистые горы Вечного Страдания, ощущал стыд, что привёл её сюда. Как странно было чувствовать его, ведь на протяжении пяти тысяч лет он не испытал подобного.  Но Блэсфим лишила его равновесия, наполнила новыми неожиданными чувствами и вернула эмоции, которые он не испытывал с тех пор, как умерла мать.

«Я здесь ради тебя, — сказала она. — Я здесь ради тебя».

В груди разлилось тепло, вытесняя, сковывающий сердце, мороз. Рев чувствовал, будто сердце действительно забилось впервые, и лёгкость, энергия, которую он почувствовал, была удивительной.

Ведомый желанием поцеловать Блас, он вернулся внутрь и обнаружил, что она сидит на диване, перекинув сумку через плечо и сложив руки на коленях. Что-то не так.

— Привет, — сказал он. — Что случилось?

— Ничего. — Она встала, но она избегала его взгляда. — Нужно идти. Мы можем заскочить в ЦБП, мне нужно забрать акушерский набор и портативный ультразвук.

Быть может, она получила плохие новости, пока была в спальне. Он захотел немедленно спросить об этом, вчера бы так и поступил. Но что-то изменилось между ними с тех пор, и сейчас он был в незнакомом себе состоянии. Рев не был самым терпеливым человеком на планете, но был готов постараться на этот раз. Может быть, она расскажет ему сама, когда будет готова. Он просто надеялся, что эта готовность придёт как можно быстрее. Его новообретённый интерес терпению, вероятно, ненадолго.

Когда Рев взял Блас за руку, она ему показалась холодной и жёсткой. Он перенёс их прямо в офис Блэсфим.

— Подожди здесь, — сказала она, не смотря ему в глаза. Она ушла, и он убивал время, изучая безделушки на её столе и полках. Казалось, Блас любительница бабочек. Маленькие хрустальные статуэтки в ярких, весёлых тонах украшали офис, а на стенах красовались две огромные акварельные картины голубых и жёлтых бабочек, обрамляя её медицинские степени и сертификаты.

На его же стенах были только стойки с оружием и черепа врагов.

Блэсфим вернулась с двумя огромными сумками на плечах. Он взял их, поступив как джентльмен, что было совершенно новым для него.

— Тебе нравятся бабочки, — сказал он, озвучив чертовски очевидный факт. — Почему? — Для него это были просто крылатые черви.

— Потому что, — сказала она, беря сумку. — Первую часть своей жизни они проживают под уродливой маской, не зная своих возможностей. Но когда они, наконец, становятся прекрасными созданиями, которыми и были рождены, то могут летать. — Печаль наполняла её голос. Будто она действительно поведала все это про крылатых червей.

И она до сих пор избегала его взгляда.

— Блэсфим?

— Что? — огрызнулась она.

Вау.

— Я тебя чем-то разозлил?

Густые светлые ресницы, обрамляющие её невероятные голубые глаза, взметнулись вверх.

— Нет, — быстро ответила она. Слишком быстро. — У меня просто каша в голове, и, честно говоря, я не с нетерпением жду, чтобы проверить эту злобную суку.

Он почувствовал, что здесь было что-то ещё, и хотя он был профаном в отношении женщин, понимал, что если продолжит напирать, она разозлиться ещё сильнее.

— Мы не пробудем там долго, — сказал он. — И если ты волнуешься о своей безопасности, знай, что я убью любого, кто попытается причинить тебе вред.

— Да, — сказала она неприятным тоном, — Ведь именно этим ты и занимаешься, да? Убиваешь. Так легко для тебя? Сколько бабочек ты раздавил своими сапогами, Ревенант?

Ошеломлённый её внезапным гневом, он боролся за сохранение спокойствия, в то время, когда единственное чего хотел, наброситься на неё. Это было впервые.

— Я падший ангел во всех отношениях, — сказал он мрачно. — Убийство — моя природа. Наслаждение этим тоже моя природа. Ты знала это, когда трахнула меня в первый раз. И во второй. А сейчас у тебя проблемы? Это то же самое, что злиться на акулу за убийство тюленя. Это её природа.

— Это и есть проблема, — прошептала она. — Это суть проблемы.

Без слов Ревенант перенёс Блэсфим в резиденцию Гэтель. В момент, когда они материализовались, Гэтель набросилась на Ревенанта с криками на то, что он потратил чёртову кучу времени, чтобы привести врача.

— Успокойся, — сказал он, устроившись в кресле у очага. — Не похоже, что ты умираешь от небольшого кровотечения.

Блэсфим подняла руку. 

— Достаточно. Гэтель, ложись на диван. Я сделаю УЗИ и возьму образец амниотической жидкости.

— Будет больно?

— Да.

Гэтель усмехнулась. 

— Хорошо.

Блэсфим просто покачала головой, присела на пол и начала рыться в сумке в поиске необходимых предметов для амниоцентеза. Но наткнулась на что-то странное… Нахмурившись, она вытащила маленький наполненный шприц с прикреплённым вокруг него листом бумаги.

Когда Гэтель устроилась на диване и подняла блузку для беременных, обнажая живот, Блэсфим прочитала надпись. Одно слово, написанное аккуратным почерком Призрака, «АМНИОИФУЗИЯ».

Она смотрела на буквы, пытаясь понять их смысл. Затем до неё дошло. Шприц был наполнен соларумом, о котором упоминал Призрак. Вместо того чтобы вводить солевой раствор в амниотический мешок во время нормальной процедуры амниоинфузии, она должна была ввести соларум.

Блас задрожала, чуть не выронив шприц. Яд. Бледно-жёлтая жидкость внутри шприца была ядом для злых существ, и чем злее, тем ядовитее. А Люцифер, будучи сыном сатаны…

О, черт.

Она посмотрела на Ревенанта, который вышагивал взад и вперёд между колоннами. Кажется, он не был заинтересован в происходящем, но Гэтель продолжала сыпать оскорбления.

— Ты так и собираешься там сидеть, тупая корова?

— Нет, — отозвалась Блас. — Конечно, нет. — То, что она не огрызнулась в ответ, было показателем её волнения, и когда Ревенант кинул взгляд в их сторону, она поняла, что должна собраться.

Для начала, нужно взять образец амниотической жидкости. Потребовалось всего несколько минут, чтобы аппарат ультразвука включился, во время которых Блас определила положения плода и лучшее место для иглы. Когда аппарат был готов к работе, она предприняла попытку задействовать своё рентгеновское зрение Неистинного Ангела… и была шокирована, когда оно заработало. Тепло наполнило тело, когда её силы принесли почти оргазмические ощущения. Казалось, что способности Неистинного Ангела исчезали, и она намеревалась использовать их, во что бы то ни стало. Быстро, она сосредоточилась на огромном животе Гэтель, и мгновенно увидела очертания внутри. Она ожидала увидеть контур монстра, но там был обычный малыш, ни чем не отличающегося от тех, которых она видела в человеческой больнице.

Это не ребёнок. Это не человек. Это даже не демон. Это сын сатаны. Воплощение зла. Держась за эту мысль, она выбрала место для ввода иглы для забора амниотической жидкости.

— Ты почувствуешь боль укола… — Блас вставила иглу, используя своё особое зрение, чтобы убедиться, что она попала в карман жидкости, а не в младенца. Через минуту она вынула полный шприц, завернула его и засунула в сумку. Сбор стволовых клеток прошёл успешно.

Шприц, наполненный соларумом, лежал возле ультразвука, его содержимое блестело в тусклом свете комнаты.

Сделай это.

Блас закрыла глаза. Она взялась за эту миссию, чтобы уничтожить Люцифера в утробе матери. Она сделала это, чтобы удержать Призрака от опасности. Она могла с этим справиться. Должна. Глубоко вздохнув, она схватила шприц и направила иглу так, чтобы ударить прямо в череп Люцифера.

Её зрение Неистинного Ангела потухло, но это не имело значения. Игла была направлена, и даже если она промахнётся, просто впрыснув вещество в амниотическую жидкость, все получится.

Это уничтожит Люцифера.

Сделай это.

Но она была доктором. Как она могла отнять жизнь, даже если эта жизнь была злом? Но все же это была жизнь, а она родилась исцелять, не уничтожать.

Сделай это!

У неё тряслись руки, глаза жгло, живот завязался узлом, еда, разделённая с Ревенантом, стала камнем. Почему это происходит с ней? Если бы Люцифер напал, она могла бы дать отпор. Могла бы убить. Но все было по-другому. Этот поступок остался бы раной на душе до конца жизни.

Но убив его, ты спасёшь тысячи жизней.

Сотни тысяч. Возможно, миллионы. При наступлении Библейского Апокалипсиса Люцифер будет сражаться на стороне Сатаны, причиняя страдания каждому живому существу на земле.

— Что ты, черт возьми, делаешь? — огрызнулась Гэтель. — Я не намерена сидеть здесь целый день. Меня ждёт корзина котят на обед.

Рука Блэсфим дёрнулась.

— Котята? Я же сказала тебе, есть зелёные овощи.

— Ты сказала, не есть младенцев.

— Никакого мяса. Вообще. Приказ врача.

Гэтель зашипела.

— Я тебе не верю. — Она указала на шприц, направленный на её живот. — Что это такое?

— Контрастное вещество, — соврала Блас. — Поможет во время ультразвука.

Звук тяжёлых ботинок Рева, ударяющих по полу, приближался, и пульс Блэсфим пустился вскачь. Распознал ли он ложь?

— Поторапливайся. — Гэтель откинулась обратно на подушки. — Когда ты закончишь, я собираюсь полакомиться котятами, и кто-то украдёт для меня младенца или двух.

Рев почти возвышался над ней. Блэсфим сжала шприц. Больше никакой болтовни. Эта сука и её монстр получит по заслугам. И если чувство вины будет съедать Блэсфим до конца её жизни, да будет так. Её рука затряслась ещё сильнее, тошнота подкатила к горлу, но она проигнорировала это и начала вводить иглу.

Внезапно что-то врезалось в неё, сбив с ног, шприц вылетел из её рук. Ревенант упал на землю, вскочив на ноги, он раздавил шприц сапогом, его содержимое растеклось по всему полу.

— О, извини. — Он послал ей застенчивую улыбку. — Я споткнулся об ультразвук. Надеюсь, ничего не испортил.

Он споткнулся? Мистер Сама-Грациозность споткнулся?

— Идиот! — рявкнула Гэтель. — Люцифер заживо сдерёт с тебя кожу, как только научится пользоваться лезвием.

— Пусть попытается. — Ревенант отбросил кусочки шприца. — Но до тех пор тебе нужно заботиться о его здоровье, поэтому послушайся доктора и съешь своё проклятое зелёное дерьмо. — Он взглянул на Блас. — Заканчивай. Я готов съебаться отсюда.

Глава 24

Ревенант отошёл от Блэсфим, проклиная себя снова и снова. Жидкость для контраста. Она утверждала, что в шприце была жидкость для контраста. Он мог бы ей поверить, если бы не видел драму, которая разыгралась на её лице, когда она держала шприц у живота Гэтель. Какое бы вещество не было в нем, оно было ядовитым, и Блэсфим мучало предстоящее убийство.

Сначала Ревенант мысленно подбадривал её. Сделай это! Уничтожь ублюдка! Но когда рука Блэсфим начала дрожать, а глаза судорожно метались в поисках выхода, его энтузиазм сильно поубавился. Внезапно, он не смог вынести мысли, что женщина, которая посвятила свою жизнь спасению других, собиралась запятнать свою душу убийством. Конечно, он не считал уничтожение Люцифера убийством, и полагал, что девяносто девять процентов населения Небес, Земли и Шеула были с ним солидарны. Но Блас входила в тот самый один процент, и она никогда не смогла бы оправиться. Он не мог позволить ей пройти через это, и, будучи самоубийственным дураком, он прикинулся неуклюжим болваном, чтобы сорвать попытку. Но хуже всего было то, что он поступил так даже после того, как Блэсфим накинулась на него с оскорблениями.

Как посмела она судить его за то, что он? Он же не судил её за то, что она Неистинный Ангел. Ну, ладно, может, судил. Но преодолел это. Он смотрел сквозь личину на то, кто она. По крайней мере, ему нравилось так думать. Нет, он был уверен. Рев видел, как она признала ошибки. Её храбрость, когда она спорила с ним, когда высмеивала его высокомерие. Он видел её заботу и отзывчивость. Ощутил уязвимость, когда она поверила, что мир вокруг неё рухнул. Так почему она не могла разглядеть его сущность? Как же все это дерьмо «я здесь ради тебя»? Чушь собачья?

Проклятие! Не думая, он ударил кулаком в одну из опорных колон большого зала Гэтель, оставляя паутину трещин от потолка до пола.

Гэтель и Блэсфим уставились на него, но ему было плевать. Казалось, прошли часы прежде, чем Блэсфим собрала свои инструменты и направилась к нему.

— Пока она в порядке, — сказала она тихо. — Нужно сделать ультразвук, но прямо сейчас сомневаюсь, что она переживёт роды.

Он пожал плечами.

— Сатана не волнуется о ней. Его заботит только Люцифер.

Выражение лица Блэсфим стало мрачным. 

— Маленькая мерзость выглядит здоровым.

Здоровым. Все надежды рухнули. Благодаря опрометчивому высказыванию Блэсфим, Рев мог потерять звание второго сильнейшего существа в Шеуле. А он не мог потерять этот статус, не сейчас, когда отказался от жалкой мечты быть своим на Небесах. Как только он убьёт своего первого ангела, сожжёт все мосты. Так что, нет, он не собирался уступать позицию правой руки Сатаны, особенно Люциферу, который во время первой реинкарнации делал жизнь Ревенанта невыносимой. Да, если бы Ревенант мог, то уничтожил бы ублюдка в утробе в эту секунду. Но нет места, чтобы спрятаться от гнева Сатаны, так как убийством Люцифера Рев подпишет себе смертный приговор.

— Мы можем идти? — спросила Блэсфим.

Ревенант начал говорить «да», но дверь в дальнем конце зала открылась, и два рамрила-охранника затащили избитого, окровавленного вампира внутрь.

Гэтель показала на стол для пыток напротив шезлонга, на котором лежала.

— Положите туда слугу Танатоса. Я хочу смотреть, как жизнь медленно покидает его.

Блядь. Как наблюдатель Всадников, он не мог этого допустить.

— Пойдём, — сказал он, беря Блэсфим за руку. — Пора вернуть тебя в клинику. — Он займётся Гэтель и её игрушкой кровососом сразу, как только Блэсфим окажется в безопасности ЦБП.

Он перенёс их на стоянку, и уже второй раз, материализовавшись, Блэсфим оттолкнула его. 

— Ты просто позволишь этому вампиру умереть? Перенеси меня обратно. Позволь помочь ему.

— Ты не вернёшься обратно. Вампир не твоя забота.

— Он ранен, — сказала она недоверчиво. — Конечно, он моя забота.

Внезапный гнев затопил его, как ударная волна. Почему она не могла быть эгоистичной, мелочной и безнравственной, как все Неистинные Ангелы?

— Будь жёстче, — отрезал он. — Ты не можешь спасти всех котят, вампиров и бабочек. Иногда нужно раздавить что-то, чтобы получить желаемое. Смирись.

Она ударила его. Достаточно сильно, его щеку пронзила острая боль.

— Ублюдок. — Мощная, жгучая волна ненависти окатила его кожу. — Ты легко можешь игнорировать страдания?

Она действительно хотела видеть в нем только самое худшее, не так ли? 

— Что изменилось, Блэсфим? Что за сообщение ты получила, что так возненавидела меня?

— Возненавидела тебя? — Её слова ударили его так сильно и злобно, как это делали демоны, когда он был рабом в шахтах. — Я ненавижу себя. Я знала, что не должна была впускать тебя в свою жизнь. Знала, что не должна была позволять себе переживать за тебя. Но я была полной дурой, и теперь должна жить с этим.

Она переживала за него? Переживала в прошедшем времени? 

— Я ненавижу говорить тебе это, ангел, но мы все вынуждены жить с этим.

Он не стал дожидаться ответа. Блас слишком взволнована, а ему нужно разобраться с ситуацией. Не говоря уже о постоянном жужжании вызова в голове, которое усугублялось с каждой минутой отказа отвечать. Сатана не любил ждать, и если Ревенант вскоре не придёт к нему, его выпорют или проведут ещё одну органатомию.

Забавно, что раньше он сразу же откликался на вызов Сатаны, но когда вернул память, забил на фиг. Ревенант решил довести это до предела. Вероятно, не лучшая идея, но, казалось, что бунтарь, которым Рев был в детстве в клетке Сатаны, вновь пробуждался.

Ревенант снова перенёсся к Гэтель, где рамрил крепил вампира к столу для пыток.

— Это, мальчики, табу.

Легким движением руки он отправил рогатых демонов через всю комнату, и они свалились безжизненной кучей на пол. Гэтель вскочила на ноги, слабые черные, чешуйчатые крылья расправились за спиной, синие вены пронзили кожу. Глаза стали как расплавленная сталь, а вокруг неё пульсировала аура силы.

— Ты не испортишь мне веселье, — прорычала она.

Он проигнорировал её, сделав шаг к почти бессознательному кровопийце. Затем силой мысли открыл замок на металлических наручниках и поймал вампа, когда тот резко упал. В затылок Ревенанта ударил взрыв силы, сбивший с ног.

— Ты сука, — он развернулся, готовясь нанести собственный удар, но Гэтель снова атаковала его, на это раз сломав челюсть. Он исцелился почти мгновенно, но был очень зол. Опустив вампира, он схватил Гэтель за руку. Она материлась на него, кидаясь нескончаемыми взрывами силы, которые ломали ему кости и разрушали органы. Каждый шаг был чистой агонией, но он не замедлился, не остановился, пока не дотащил Гэтель до упавшей стойки и не привязал её к ней.

— Что ты творишь? — закричала она.

Вооружённые охранники появились из всех дверей, готовые броситься на защиту Темной Матери, но когда увидели, что угрозой был Ревенант, замерли на месте, не зная, что делать.

— Оставьте её так, — приказал Ревенант. — До утра. Если я вернусь, а она будет развязана, кто бы это ни сделает, понесёт наказание.

Игнорируя проклятия и крики Гэтель, он поднял вампира… затем с дюжиной грязных ругательств на дюжине языков, он пошёл в кладовую и захватил корзину чёртовых котят, после чего перенёсся в замок Танатоса в Гренландию. Танатос с женой, Реган, сидели за столом, а их сын Логан был весь перемазан пюре. Питомец мальчишки — цербер по имени Куджо — тут же бросился на Ревенанта, щерясь и капая слюной из пасти такого размера, словно одним укусом мог проглотить барашка.

— Куджо, стоять! — рявкнул Тан, и пёс, размером с молодого бычка — хотя он ещё не полностью вырос — тут же тормознул. Но это не значит, что он тут же стал дружелюбным. Нет, пёс присел, скалясь и рыча, всё ещё думая, как броситься на Рева.

Проклятье, Рев это ненавидел.

Бросив на цербера взгляд, полный обещания двинуть по морде газетой размером с танк, Ревенант опустил на пол вампира и рядом поставил корзину с мяукающими котятами. 

Танатос, блондин, на висках которого были заплетены косы, тут же бросился к вампиру. 

— Чёрт, Эван. — Он сел на колени рядом с окровавленным месивом. — Он пропустил утренний вызов, и мы решили, что вынужден был остаться где-то на день. Ты его так? — после чего посмотрел на корзину. — А это что за на хрен? 

— Подарок Логану. И нет, я не метелил твоего вампира, но спасибо за гнусные обо мне мысли, — протянул Ревенант. — Я спас его от Гэтель. Всегда, пожалуйста. 

Понимая, что не дождётся аплодисментов или ещё чего-то такого, Ревенант готов был перенестись оттуда, но Танатос прижал Рева к стене спиной, и оказался в миллиметрах от его лица, оскалив зубы, как и цербер. 

— Где она? — прорычал он. — Тебе лучше сказать мне, что она мертва. 

— Жива, часто жалуется и может родить в любой момент, — протянул Ревенант, наслаждаясь яростью, видневшейся в выражении лица Танатоса. Не то, чтобы ему не нравился Танатос… ему не нравилось, что на него без причины напали. 

— Кусок дерьма. —  Танатос схватил Ревенанта за отвороты куртки и вновь ударил его об стену. — Она пыталась убить моего сына, а ты говоришь о ней, как о счастливой домохозяйке, светящейся от беременности? 

Ревенант очень хотел завалить Танатоса, но он увидел позади Реган, прижимающую к груди Логана, и что-то внутри него осушило весь гнев. Сколько раз его мать так же прижимала его к себе, когда демоны открывали дверь в их камеру? Сколько раз его от неё отдирали, чтобы избить её или его? 

Поэтому, как бы ему не хотелось наподдать Танатосу, он не мог этого сделать на глаза его жены и сына. Потянувшись к крошечным нитям силы, Рев откинул Тана прямо в глупого пса. Цербер взвизгнул, а Танатос упал на пол, но тут же поднялся, облачившись в броню Всадника. 

— Не стоит, Всадник, — предупредил Ревенант. — У меня Сатанинская головная боль и очень мало терпения. Между прочим, я не должен был возвращать тебе вампира. 

— Что? Хочешь награду зато, что поступил правильно? —  Танатос махнул рукой Куджо остановиться. — Хочешь славы? Приведи ко мне Гэтель. 

— Не могу. 

Танатос убрал меч в ножны, но броню не убрал. 

— Знаешь, когда мы узнали, что ты наш дядя, что ангел, как и наш отец, думали, что ты сможешь стать частью семьи. Но ты не знаешь, что такое семья, да? — Резкая критика Танатоса не должна была беспокоить Ревенанта, но как ранее и Блэсфим, его слова глубоко пробрались в душу, потому что на самом деле, он не знал, что такое семья. И до этого момента не понимал, что хотел бы узнать. — Семья не скрывает монстра под кроватью. Лишь монстры защищают монстров. — Он махнул рукой на дверь. — Уходи, дядя. Возвращайся в ад, где тебе самое место. 

Ревенант вышел, и когда дематериализовался, понял. Танатос прав. Его место в аду. Так всегда было и будет.

Глава 25

Несмотря на сумасшедшее детство, в котором было много переездов и смен имён, Блэсфим всегда чувствовала, что ей сопутствовала удача. Но в последнее время казалось, что эта удача закончилась, может и совпадение, но чёрная полоса началась с того момента, когда в её жизнь вошёл Ревенант. Блас стоило быть твёрже, но он сломал защиту странным обаянием и душераздирающей уязвимостью, когда рассказывал о своём детстве. Затем он взял и спас пациента, которого она чуть не убила, заработав её бесконечнуюблагодарность. Затем оказалось, что Ревенант был именно тем, кем она считала его с самого начала. Жестоким убийцей без совести.

Боги, какой она была идиоткой. И действительно, ей некого было винить, кроме себя. Она даже Ревенанта не могла обвинить. Он — хищник, акула, как и говорил, а она ожидала, что он станет вегетарианцем. Тигровые акулы не могли изменить себя, как и Сумеречный Ангел. Вирмы могли изменить себя, так? Нужны же только жертва крови и пару волшебных песнопений. Может, стоило всё же провести ритуал, который мама задумала? Если бы так и случилось, сегодня Блас нашла бы в себе силы убить Люцифера. Но, вместо этого, показался её вирм, ангельская половина словно восстала из пепла Неистинного Ангела, как Феникс, и пробудила совесть. В результате, она оказалась в ординаторской ЦБП, говоря Призраку, что не смогла вколоть в Люцифера соларум. Ривер тоже здесь был, внимательно слушая каждое её слово. И не важно, что никто не злился, их разочарование было ещё хуже.

— Я пыталась, — сказала она. — Но просто… не смогла.

Она даже не могла возложить вину на Ревенанта, как бы ни хотелось. Она колебалась с самого начала, и, в конце концов, сама ответственна за то, что Гэтель даст жизнь величайшему злу на земле.

— Мы можем попробовать ещё раз, — сказал Призрак. — Ривер может достать ещё солариума

— Нет, — сказал он грубо, — Не смогу. Потребовались сотни лет, чтобы собрать такой объем. Это все, что у нас было. — Он разразился проклятиями. — Должен быть другой путь. Харвестер становится хуже, и я не могу просто сидеть и позволить этому случиться.

— Харвестер, — Блас нахмурилась. — Как она с этим связана?

Призрак поставил бумажный стаканчик под сопло кофе машины и нажал копку.

— Люцифер вытягивает силы из своего потомства, ослабляя Харвестер. Я сегодня её навещал. За ночь… она потеряла двадцать фунтов веса.

Ривер стиснул кулаки, его голубые глаза стали темнее грозовых облаков, сквозь которые сверкают молнии. — Фантом нашёл ещё двух сыновей и одну дочь, и все они зачахли. Последний умер сегодня утром.

Ох… О, Господи. Если Харвестер умрёт, в её смерти будет виновата Блэсфим. Теперь и смерти всех падших ангелов на её совести, и почему? Потому что она слишком убеждена в своей правоте, чтобы положить конец великому злу, лишь из-за того, что это самое зло ещё не могло защитить себя? Нет, это не совсем верно. Люцифер чуть не размозжил Блас череп, когда она пыталась послушать его сердцебиение, что бы он сделал, если бы она уколола его? Смог бы ударить? Или убить? Неважно что, она должна была попытаться.

— Извини, Ривер. Я не…

Он прервал её, махнув рукой.

— Нет времени на сожаления. Нужно действовать. Я собираюсь сверху донизу прошерстить Шеул, чтобы найти Гэтель, и плевать, если придётся сражаться с самим Сатаной.

— Ривер, подумай… — Призрак замолчал, когда Ривер исчез. — Сукин сын. Самоубийца. — Он взял стаканчик с кофе. — Ладно, ты хотя бы взяла образец амниотической жидкости? — Не сказав ни слова, Блас передала ему шприц. — Хорошо. Я сделаю инъекцию твоей матери. Сможешь привезти её сегодня? Слышал, она, вроде как, выписалась.

— Я ей напишу.

Дверь открылась, и в проёме показалась светловолосая голова Бейна.

— Блас, есть минутка?

Когда Призрак отпустил её, кивком головы, она вышла в коридор с другим демоном-семинусом. Прошлым вечером она попросила его об услуге, и надеялась, что он пришёл с хорошими новостями. Если да, она должна ему десять выходных.

— Скажи, что ты достал книгу, — проговорила она, сопротивляясь искушению скрестить пальцы.

Он усмехнулся.

— Ага. Пойдём.

Она пошла за семинусом к больничному Хэрроугейту. На стене появилась карта, на которую Бейн жал, пока двери не открылись в пустой, темной пещере.

— К-хм… Мне послышалось, ты сказал, что она у тебя

Он пожал широкими плечами, обтянутыми синей формой. 

— Она у моих мам. И они не отдадут её, пока не увидят тебя. — Глуповатая улыбка добавила красоты к его прекрасному лицу. Как инкубы, демоны-семинусы все сексуальны, но почему-то Бейн и его братья получились сверх сексуальны. — Ладно, это ложь. Ты должна забрать её у них. — Он похлопал её по спине, когда они вышли их Хэрроугейта. — Удачи.

— Погоди… твоих мам? — Несмотря на отсутствие освещения, туманная люминесценция сверху позволила ей увидеть Бейна… но ничего другого. — То есть у тебя она не одна?

Он кивнул.

— За редким исключением, демоны пруоси рождаются женщинами, и сестры держаться вместе всю жизнь. Они спариваются одновременно с одним и тем же мужчиной, и о потомстве заботятся вместе. Ни я, ни мои братья не знают, кто именно нас родил. Они нам все мамы.

Ха! Блас знала, что у пруоси — разновидности некромантов-суккубов — в основном рождались девочки, независимо от вида мужчины, оплодотворившей мать, но не знала, что они живут сестринской коммуной.

Блас осмотрела Бейна с головы до ног.

— Хотела бы посмотреть, как ДНК пруоси и семинуса сражались за пол потомства. Твои матери знали, что у Семов всегда рождаются мальчики, когда связались с твоим отцом?

— Знали. — Он опять пожал плечами. — Полагаю, внесение разнообразия, чтобы родить сыновей. — Он указал на что-то светящееся зелёным впереди. — Они все там. Я подожду тебя здесь. Ох, Блас, и ещё, неважно, что там, не ври им.

— Даже не думала, — возразила она.

Рукой, покрытой родовыми татуировками семинусов, он схватил запястье Блас.

— Я серьёзно, — предупредил он. — Они плохо реагируют на ложь, и я тебе правду говорю, они узнают, что ты лжёшь. Мои матери — демоны, работающие с чёрной магией и смертью. 4,5 балла по Уфельшкале. Не шути с ними.

Она тяжело сглотнула и отстранилась.

— Поняла.

Проходя за дверь, Блас потирала шрам на запястье. В пустой, тёмной комнате, в которой, казалось, даже не было стен, сидели в кругу десять женщин, белых, похожих на альбиносов, и завёрнутые в тонкую материю, которая ничего не скрывала. В кругу пруоси был ещё один круг из чёрных свечей, а в центре располагалась деревянная чаша, кажется, с кровью.

— Блэсфим, — они все говорили одновременно, отчего у Блас волосы встали дыбом. Так странно. — Что ты ищешь?

— Книгу заклинаний некроманта.

Женщины всё ещё не посмотрели на неё. 

— Зачем? 

«Неважно, что там, не ври им».

— Мне нужно заклинание, чтобы замаскироваться. 

Не ложь, но и не вся правда.

— Для какой цели?

Почему они продолжают говорить в унисон?

— Скрыться от того, кто хочет меня убить.

— Кто же хочет тебя убить?

— Не знаю. 

Это не ложь. Просто она не знала подробностей. Женщины наклонились вперёд в круг, и шёпот в воздухе усилился, становясь похожим на жужжание злобных пчёл. Чёрт! Она провалилась? Блас ждала, покрываясь потом и переживая спазмы желудка. Наконец, когда она уже думала, что больше не выдержит этой напряжённости, пруоси выпрямились. Но всё так же не смотрели на неё.

— Книга, которую ты ищешь, позади тебя, — протянули они. — Но мы рекомендуем поскорее ею воспользоваться.

Поскорее? Им нужно вернуть книгу сразу? 

— Конечно, выдохнула она. — И спасибо. Огромное.

— Мы делаем это не по доброте душевной, целитель, а за определённую плату.

Ах, ну, конечно. 

— У меня не так много денег, но могу у кого-нибудь одолжить или оказать услугу…

— Не от тебя оплата. — Каждая женщина повернула голову и уставилась на Блас красными глазами. — Оплата от того, кто охотится на вирма. — Они улыбнулись, растягивая бледные губы и обнажая острые зубы. Сердце Блас ёкнуло. — Так что поторопись, целитель. Скорее.

Из-за страха Блас стала неуклюжей, кое-как развернувшись, она схватила книгу с деревянной подставки, которой, как она знала, прежде здесь не было, и направилась к Хэрроугейту, где ждал Бейн.

— Ты должен был сказать, что они попросят плату, — вскрикнула она, практически вваливаясь в кабину.

— Я думал, ты знаешь. — Присоединившись к ней, он нажал на логотип ЦБП. — Они же пруоси и за так ничего не делают. Чёрт, они ждут, что их дети заплатят им за то, что они их родили.

В свете карты в Хэрроугейте, Блас посмотрела на Бейна. Демоны семинусы рождаются чистокровными семами, но наследуют уникальные способности обоих видов. Блэсфим на самом деле никогда не задумывалась, что будет, если Семинус родится от самой настоящей злобной матери.

— Как кровь пруоси на тебя влияет?

Он пожал плечами. 

— Мы с братьями можем реанимировать трупы.

Фу!

— Парни, вы, наверно, душа компании на Хэллоуин.

— Помню однажды… — Температура внутри резко упала, кожа Бейна стала белой, а глаза красные, как у женщин пруоси. — Я чувствую приближающуюся смерть, — без эмоциональным голосом сказал он. — Блэсфим, она окружает тебя. Смерть близиться и её не остановить.


* * *


К моменту, когда Ревенант оказался у Сатаны, голова просто раскалывалась от жужжания, что Повелитель Теней ждёт его в подземелье. Хреново.

Ревенант шёл по клаустрофобно-узкой, винтовой лестнице, а по коже ползли мурашки от вида, запахов и звуках детства. Каждый орган в его теле сжался, словно вопил от нежелания быть вынутым из тела. Вновь.

Рев опустил на грязный пол ботинок с глухими звуком, эхом пронёсшимся по огромному подземелью. Сегодня, видимо, тихий день: ни одним устройством не пользовались и лишь два демона были подвешены. Из главной камеры вели два коридора. Один туда, где была зона отдыха в его детстве, к тюремным корпусам, кухне и комнатам, отведённым под хранение ремонтного оборудования и специальных устройств для пыток. Ах, воспоминания.

Инстинктивно, Ревенант знал, где найдёт короля демонов, и направился на право. Этот коридор вёл к клетке, где была пленена его мать.

Естественно, на деревянной скамье, откинувшись на каменную стену, в клетке сидел сам Принц Лжи. Он был одет так, словно собирался весь день работать в юридической фирме. Лишь огромные чёрные рога не давали ему полностью походить на адвоката. А может, рога довершали наряд.

— Интересное место встречи, — обыденно протянул Ревенант, хотя в душе не было ничего обыденного.

— Подумал, ты оценишь. — Сатана, практически с любовью, провёл пальцами по скамье. Ублюдок знал слабости Рева, и пользовался ими. — Кровь твоей матери всё ещё хранится в этом дереве.

Ревенант очень много практиковался контролировать эмоции, и ярость, которая взбунтовалась в этот момент, не была исключением. Она прожигала всё внутри Рева, но снаружи он оставался безразличным, а рот держал закрытым. Но однажды, поклялся Рев, Сатана отплатит за всё, что сделал Мариэль. Он не знал как, особенно учитывая, что у него не было поддержки Небес, но отплатит.

Сатана поднял взгляд.

— Как Гэтель?

— Как никогда отвратительно. Врач считает, что она не переживёт рождение Люцифера.

— Печально, — протянул Сатана, но совсем не опечалено. — Этот врач… её зовут Блэсфим, да? — Твою. Мать. Ревенант подавил резкий порыв обжигающей паники. Ему вот вообще не понравилось, что Сатана знал о Блэсфим.

— Да.

Сатана кивнул.

— Приведи её ко мне.

Чёрт, нет.

— Мой господин, не думаю…

— Приведи её ко мне! — Из-за крика Сатаны в подземелье стихли все звуки. — Раз ты не смог доставить ангела, я хочу твою женщину.

— Чтобы привести ангела у меня время до Сангунейлия, — заметил Ревенант. — Но я прямо сейчас приведу тебе какого-нибудь.

— Ох, — мелодично протянул Сатана, — ты приведёшь мне ангела. Но сейчас я хочу твою женщину.

Демон проявлял слишком много интереса к Блэсфим, а значит, он узнал, что она много значит для Ревенанта. Придётся как-то убедить Сатану в обратном.

— Она не моя, — возразил Рев. — Я её едва знаю.

— Серьёзно? — демон опасно прищурил глаза. — Ты не приводил её к себе домой? Дважды. И не тусишь в больнице, как грёбаный преследователь?

Пульс ускорился.

— Ты следил за мной?

— Я же сказал, что сомневаюсь в твоей верности, раз уж ты знаешь, что ты ангел. На самом деле, я даже Гэтель привязал к её комнате. Никто, кроме меня, не может её увезти оттуда. — Он вновь провёл рукой по скамье, очерчивая края высохшей лужи крови. — Думаю, если учесть то, что сделали с тобой и твоей матерью, ты бы тоже поставил под сомнение свою преданность. 

«Учесть то, что сделали с тобой и твоей матерью». Сатана сказал это так, словно не он приказывал творить это с ними. Ревенант пожал плечами, но чёрт подери, сердце у него колотилось с немыслимой скоростью. 

— Дерьмо случается. Мне не рады на Небесах. Я смирился с тем, что служу тебе.

Как будто. Ревенант решил не передавать Гэтель ублюдочным архангелам, но это не значит, что он станет целовать когтистые лапы Сатаны.

— Тогда приведи мне женщину. Живую.

Ревенант нахмурился.

— Зачем мне приводить её к тебе мёртвой?

— Ты не знаешь, да? — проговорил Сатана.

— Что именно? — проскрежетал Рев. Господи, он так ненавидел игры.

— Твой Неистинный Ангелочек не говорила истину.

На этот раз Ревенант не удостоил демона ответом. Ему надоело тянуться за игрушкой, которую никогда не достанет. Когда Сатана, наконец, понял, что Рев так и будет стоять молча, встал и ухмыльнулся самой злобной улыбкой.

— Сегодня меня навестила малышка-пруоси и сказала, что Неистинный ангел — вирм. Тот самый, за которым ты охотился, когда архангелы во второй раз лишили тебя воспоминаний, — растягивая слова, сказал Сатана, а сердце Ревенанта застыло в огромном куске льда. «Нет». Сатана лгал. Должен лгать. Но, всё же, обдумывая причины, по которым демон бы лгал, в голове Рева начало всё складываться. Например, почему Блэсфим настолько отличалась от других Неистинных ангелов. И почему он был уверен, что она что-то от него скрывает. Она ему солгала. Она заставила его не прикасаться к себе во время секса, потому что не верила ему, хотя сама всё время обманывала. Она его провела по всем фронтам. Внутри, змеёй, готовой кинуться, свились гнев и боль. Он открылся ей, помог, защитил. Он верил ей, когда тысячи лет не верил никому. Он верил ей. Твою же мать! Ему следует привезти её Сатане, как и велено.

— Приведи её ко мне. Плевать, будет она дышать в этот момент или нет. — Сатана окинул взглядом клетку, словно смотрел на старого друга. — Она будет великолепно здесь смотреться, не думаешь? Прямо, как твоя мать.

Глава 26

Спустя шесть часов после возвращения в ЦБП, Блэсфим добилась определённых успехов в расшифровке хитросплетённых слов Призрака по поводу проблемы с её Неистинным ангелом. Книга некромантии пруоси определённо была источником информации Призрака. Бейн, оправившись от состояния транса, но, не помня об это ничего, смог кое-что перевести, но основную часть работы по переводу Блас проделала сама, и подумала, что неплохо справилась. Ей нужна была ДНК того вида, которым она собралась замаскироваться, и ещё… кровь какого-то могущественного бессмертного существа, но с этим она ещё никак не разобралась. ДНК достать легко, а вот кровь могущественного чего бы то ни было — проблема. Почувствовав, что за ней наблюдают, она подняла взгляд от стола и увидела, идущую к ней, Джем. Ярко-голубые пряди, оттеняющие её черные волосы, сочетались с формой, а вот ярко-оранжевые резиновые шлёпки не сочетались ни с чем. Ни с чем во вселенной.

— Занятное место для работы, — протянула Джем, окидывая взглядом кипу бумаг и книг на круглом столе.

— Мне не хотелось сидеть одной в офисе или в библиотеке, — ответила Блас, сдвигая кучу дерьма, чтобы освободить место Джем. Даже учитывая косые взгляды сотрудников — ведь уже все слышали, как она набедокурила с блаженным демоном — она предпочитала быть здесь, а не в одиночестве. Суета в кафетерии придавала чувство безопасности. И не давала сходить с ума. А ещё думать о Ревенанте.

Джем не села, а продолжила стоять напротив. 

— Сегодня… в тебе что-то изменилось.

— Не знаю, что, — легко ответила Блас. — Вроде бы ничего.

Всё. Изменилось абсолютно всё. И Блас не хотела лгать на счёт этого.

— Нет, что-то определённо изменилось. — Джем склонила голову, внимательно изучая Блэсфим. — До сегодняшнего дня я не видела шрамов. — Блэсфим покрылась холодным потом. Джем наполовину кромсатель душ — демон, который может видеть физический и эмоциональные шрамы, которые никто иной не видит. Их вид — один из сильнейших по Уфельшкале — использовал эти шрамы, питаясь болью и страданием жертвы. Насколько Блас знала, Джем держала эту сторону под контролем, но это не означало, что её не тянет использовать способности и инстинкты, уникальные для её вида. — Не переживай, — тихо добавила Джем. — Я никому не расскажу то, что видела

Блэсфим боялась спрашивать, но должна знать. 

— А что ты видела? 

— Странность. Будто у тебя вторая кожа, которая сползает с тебя. — Джем сжала кулаки. — Мне так и хочется впиться и содрать её всю, независимо от того, что скрыто под ней. — Зелёные глаза Джем сверкнули, а татуировка на шее, сдерживающая демона, начала пульсировать. — Блэсфим, неважно, что с тобой происходит, но нужно это исправить, потому как… выглядит плохо. — Она ушла так быстро, словно у неё зад горел. 

Дерьмо. Серьёзно, могло ли быть ещё хуже?

И будто она накаркала, свет в кафетерии начал мигать. Затем, словно из ниоткуда, в водовороте молний и клубящихся чёрных облаков появился Ревенант. Он раскрыл крылья на всю длину, почти задевая ими потолок. А его глаза… милостивый Господь, его глаза были абсолютно чёрными, два нефтяных озера без белков, окаймлённых густыми, пышными ресницами. Ревенант был ужасен и прекрасен, восхитителен и страшен. Блэсфим не на шутку испугалась. Люди в кафетерии начали кричать, когда сила, окружающая Ревенанта подняла их и ударила об стены. Надписи — чары против насилия в стенах больницы — энергично пульсировали и светились, как никогда прежде. Очевидно, правда, что они не работали. 

— Ты мне солгала. — Грохочущий голос Ревенанта словно шёл из самых тёмных и неизведанных глубин ада, и сердце Блас сжалось от чистейшего ужаса. Она так быстро встала, что стул опрокинулся. 

— Ревенант, я не понимаю, о чём… 

— Я верил тебе. Заботился о тебе. Спас твою чёртову душу, а ты солгала! — Столы и стулья перевернулись, а посуда и еда рухнули на пол. Все, кто оставались в сознании, бежали к выходам. 

Твою же мать. Он узнал. Из-за паники Блас не могла думать, и могла лишь изображать дурочку. И минуточку… Он спас её душу? Она даже не просила. Она замерла, давая возможность последнему человеку в сознании уйти из кафетерия. Здесь небезопасно ни для неё, ни для кого другого.

— Я всё ещё не понимаю, о чём ты говоришь, — сказала она, когда двери захлопнулись. 

Здание сотряс гром. 

— Ты всерьёз вознамерилась продолжать отрицать, что ты… вирмин? 

По спине поползли мурашки, а в голове всплыли слова Бейна. 

«Я чувствую приближающуюся смерть. Блэсфим, она окружает тебя. Смерть близиться и её не остановить». 

Она труп. Единственный вопрос: убьёт ли её Ревенант быстро или медленно. Милосердно или болезненно. В любом случае, терять было нечего.

— Ты меня винишь? — спросила она, проклиная дрожь в голосе. — Ты — ангел, и ради увлечения убиваешь таких, как я. — Внезапная ярость затмила страх, придав Блас безрассудности, когда она двинулась на Рева. — Ты убил моего отца, сукин сын.

— Твоего отца? Кто он, чёрт возьми?

— Ангел по имени Рифион, — отрезала она. — Ты его убил.

— Рифион? — Ревенант рассмеялся. Ублюдок хохотал. — Ты его вообще знала?

— Никогда его не видела, — выплюнула она. — Потому что ты убил его ещё до моего рождения.

— Кто сказал?

Она встала перед ним, сжав кулаки. Может, прежде чем он её раздавит, как букашку, она успеет ударить его.

— Моя мать.

— Тогда твоя мать солгала. — Он оскалился, клыки теперь были намного больше. — Я не удивлён. Дочь вся в мать, да?

— Ты ничего не знаешь о моей матери.

— Нет? Она падший ангел, твой пациент, так? Она, когда увидела меня в больничном коридоре, испугалась и убежала, потому что знала, кто я. Это она писала тебе, поэтому ты тут же меня возненавидела.

Не было смысла отрицать это. Она могла лишь впустую угрожать или молить о жизни матери.

— Оставь её в покое, — взмолилась она. — Прошу. Она ничего не сделала…

— Она солгала тебе. — Казалось, он смаковал эту фразу.

Блас стиснула зубы и прорычала: 

— Нет. Она любила моего отца и хотела, чтобы я его узнала, но у меня не было даже шанса, потому что ты убил его!

— Да-а-а, — протянул Ревенант. — Убил. И наслаждался каждой секундой. — Он сложил крылья, и буря вокруг него утихла. — Тебе повезло, что ты его не узнала. — Он говорил прямо ей в лицо. — Когда я поймал его, он молил оставить его в живых.

— И? — Она сильно толкнула его в грудь, но с тем же успехом могла пытаться сдвинуть дом. — Кто бы ни молил?

— Я.

— Ну, рада за тебя. Но не каждый великий и могучий Сумеречный Ангел с чёрным сердцем.

Он фыркнул.

— Он не просто молил, а предложил сделку. И знаешь, на что хотел обменять свою жизнь? — Он не дал ей и шанса спросить. — На жизни твоей матери и тебя.

— Я тебе не верю.

— Нет? Ну, так поверь. Он, как дитя, рыдал, говорил, что скажет, где прячется его пара, беременная дочерью-вирмином, если я его пощажу, — Ревенант выплёвывал слова, как пули, каждое из которых поражало жизненно важный орган Блас, заставляя её отступать. Он поводил плечами, идя следом, надавливая и не давая возможности уйти. — Сказал, что может поведать мне всё о махинациях, в которые вляпалась твоя мать с ангелом по имени Стамтиэль. Откуда я это знаю, если не твой отец выболтал всё, как испуганный ребёнок? Он был готов отдать тебя, чтобы спасти свою шкуру. Вот кого я убил. Жалкого труса, который не заслуживает семьи, а не ангела, породившего вирма.

— Нет, — прошептала она.

Она споткнулась о валяющийся стул, и едва не упала. Но Ревенант успел схватить её за руку и удержать. Как по-джентельменски не дать Блас упасть, хотя вскоре он её убьёт. Хотя, даже смертники заслуживают последнюю трапезу перед виселицей.

— Да, — прошептал Рев в ответ и отпустил её. — Он был подонком, не заслуживающим твоего неверия.

Она хотела продолжить отрицать. Должна была. Но, даже качая головой в неверии, всё встало на свои места. Что-то в том, как её мать рассказывала об отце, было не так. И Блас очень редко могла уговорить мать рассказать о нём. Глубоко внутри, версия рассказа о жизни и смерти её отца, поведанная Ревенантом, вызывала больше отклика. Но если Ревенант говорил правду, то её отец прожил дольше, чем говорила мать. Блэсфим могла с ним встретиться. Узнать. Спасти.

— Даже если я тебе поверю, всё равно, ты ведь его убил. Ты сам говорил, что охотишься на вирмов. И ожидал, что я стану надеяться на твоё милосердие, если скажу правду? Тебе чертовски хорошо известно, что для вирма одинаково опасны и ангелы и падшие. Обеим сторонам отдан приказ убивать нас. Таково правило, Ревенант. Чёртово правило. Так, скажи, Истребитель, будь ты на моём месте, что бы сделал?

Наступила тишина, прерываемая лишь предупреждением о нарушении из громкоговорителя. Блас надеялась, что служба безопасности не попытается проникнуть внутрь, потому что не сомневалась в способности Ревенанта лишь силой мысли убить каждого. Наконец, чёрный цвет из глаз пропал, и Ревенант кивнул.

— То же самое, — мрачно произнёс он.

Она облегчённо выдохнула, хотя и не догадывалась, что задержала дыхание. Блас удалось успокоить злость Ревенанта, появившуюся из-за лжи. Но то, что теперь его не окружали гром и молнии, не означало, что он прямо здесь не убьёт её.

— И что дальше? — Она посмотрела на выход, словно у неё был хоть шанс на побег. — Ты меня убьёшь?

Его эффектные крылья, сложенные за спиной, исчезли.

— За ложь или за то, что ты вирм?

— Полагаю, и за то и за то. — Как мило, что они могли так вежливо обсудить её кончину.

— Три недели назад, я бы безоговорочно прикончил тебя, — произнёс Ревенант ледяным и твёрдым голосом. — Тогда я считал себя падшим ангелом, чья задача состоит в убийстве вирмов… и всех существ, считающихся мерзостями. Сатана ненавидит полукровок.

— А сейчас? — Она сильно дрожала и проклинала себя за то, что не только страх правил балом. Просто находясь так близко от Ревенанта её сердце колотилось, а внизу живота разливалось тепло… сумасшествие, не правда ли? Поговорим о противоречиях. «Прошу, не убивай меня. Но если всё же должен, сначала доведи меня до оргазма, а?» И Блэсфим даже не могла обвинить чары Неистинного ангела, потому что, если верить Джем, их практически не осталось. И, когда Блас кинула взгляд на шрам, её опасения подтвердились. Он почти исчез, осталась лишь едва заметная белая полоска над синей веной у основания ладони.

— Сейчас… я не знаю. — Он стиснул кулаки, словно сдерживая желания придушить Блас.

Закрыв глаза, она помассировала виски, желая вот так же помассировать мозг и заставить его работать.

— Что ты имел в виду, говоря, что спас мою душу? — Открыв глаза, она натолкнулась на странный взгляд Ревенанта

— Я не дал тебе убить Люцифера.

У неё сердце убежало в пятки. Господи! Он знает? Откуда? Она открыла было рот, чтобы возразить, но это означало очередную ложь. Так что Блас поддалась возмущению.

— Брехня, — отрезала она. — Ты меня остановил не потому, что заботился о моей душе, а потому что Люцифер — зло и играет за твою команду.

Воздух, в котором витал запах подгоревших рыбных палочек, резко замер.

— Нет, Блэсфим, — сказал он и его голос был так же мрачен и пуст, как пустое пространство в мешке для трупов, — я хотел, чтобы он умер. Много лет каждый день он мучил меня и мою мать. Он осквернил… — не смотря ей в глаза, он судорожно вдохнул, отчего у Блас болезненно сжалось сердце. — Он осквернил нас обоих. А потом тысячелетия делал мне мозг, обвинял во всякой херне, просто чтобы посмотреть, как Сатана меня пытает… ебучий говнюк. День его смерти стал лучшим днём в моей жизни. Теперь, он возвращается, а значит, что я ни хрена ни сильнее его. Сатана благосклонен к нему. Небеса меня не принимают, ад тоже. Поверь, если ты подчиняешься Сатане, ты либо должен быть его верным слугой, либо не попадаться на глаза. Я больше не могу не попадаться на глаза. — Он поднял взгляд, и в тёмных глубинах его глаз Блэсфим увидела невероятную боль. — Я не могу вновь быть вторым после Люцифера. Не… могу. Но и не мог позволить тебе сделать то, о чём ты бы вечность сожалела. Ты — врач, а не убийца. — Ох, милостивый Боже. Она даже не представляла, скольким он пожертвовал ради неё, но теперь поняла. — И, — продолжил он, закатывая глаза, — я вернулся к Гэтель и забрал вампира. — Он понизил голос до бормотания, хотя его никто и не слышал, и Блас могла поклясться, что Ревенант покраснел. — И котят.

Блэсфим вытаращилась на него, и на минуту, подумала, что превратилась в кромсателя душ, потому что огромный, опасный Сумеречный ангел, излучающий смерть, как электростанция зла, превратился во что-то совершенно отличное от зла. Во что-то добродушное. Неподражаемое. И, да, не менее опасное.

— Прости, — выдавила она. — Нужно было уничтожить Люцифера. Я должна быть сильнее. Но облажалась…

Через секунду, она была в его объятиях, тесно прижатая к его крепкому телу, а его губы прижимались к её в жестоком поцелуе. Её чувства вспыхнули, когда Ревенант скользнул, всего мимолётно, языком в её рот. 

— Нет, — проговорил он, оторвавшись от неё. — Не в твоей природе убивать. Никогда не извиняйся за то, над чем у тебя нет контроля. — Его слова лишили её сил, и она обмякла в его руках, цепляясь за бицепсы, обтянутые кожей. - Мы его уничтожим. Как-нибудь найдём способ избавить мир от него навсегда. — Он притянул её голову к своей широкой груди и принялся нежно поглаживать её по волосам. - Моя задача — избавить тебя от опасности

— Я боюсь, — прошептала она, наконец, облегчённо, доверившись Ревенанту. — Заклинание Неистинного ангела исчезает…

Он отстранился так внезапно, что она покачнулась.

— Мы это исправим. — Решимость в его глазах напугала бы её, если бы он не поклялся, что не навредит ей. — Прямо сейчас.

— Я пытаюсь, но жертвовать никем не стану. — Она махнула на бумаги и книги. — Я нашла способ… думаю, что нашла. Но понять всё это не могу.

Он осторожно отпустил её, словно боялся, что ноги её не удержат.

— У тебя есть книга некромантии пруоси? Откуда? Они её не дают всем подряд.

— У меня есть друг.

— Всего лишь друг? — пробормотал он, упираясь кулаками в стол и наклоняясь над её бумагами. — Эссенция смерти?

— Да, в этом и сложность. — До неё дошло, что она обсуждает, как спасти свою жизнь с тем, кто убил её отца, но если Ревенант мог помочь, она попробует. — Эссенция смерти или голодные слёзы. Мне нужен один из этих ингредиентов. И ещё кровь легенды или что-то в таком духе. — Она вновь помассировала виски. — Я не знаю. Переводы явно не моё, а времени всё меньше.

Взгляд Ревенанта был направлен в прошлое. 

— Моя мать говорила про эссенцию смерти. И я не представлял о чём это, но она утверждала, что эссенция смерти — эликсир жизни для тех, кто не может умереть.

Блэсфим моргнула.

— В этом нет смысла.

— Представь, каково слышать это пятилетнему мальчику, — сухо проговорил он.

У неё зазвонил телефон и, пока Ревенант рассматривал бумаги на столе, она схватила девайс и ответила, совершенно не удивившись, услышав голос Призрака. 

— Какого хрена произошло в кафетерии? Ты в порядке?

— Да, — ответила она, изо всех сил стараясь говорить спокойно… сохранять спокойствие. — Ревенант успокоился, но Риз, прошу, держи всех подальше отсюда.

— Не могу, Блэсфим.

— Ты должен. — Она сильно стиснула телефон, но отпустила, боясь, что сейчас его сломает. — Он знает правду обо мне, и теперь нормально к этому относится. Но лучше не усугублять ситуацию. Я выйду через несколько минут

— У тебя их десять. — Он положил трубку.

Ревенант не спрашивал о звонке, а продолжал смотреть в записи. Через пару минут, он взял в руки книгу и начал её листать, после чего застонал.

— Что? — Она уставилась в книгу, но видела то же самое, что и прежде. — Что там такого?

— Кровь легенды — то же самое, что и эссенция смерти. Тебе нужна кровь Смерти. Танатоса. Или голодная слеза, то есть слеза Голода.

Она поняла.

— Лимос. Так мне нужна кровь Танатоса или слёзы Лимос?

Ревенант покачал головой, раскидывая по плечам чёрные волосы. 

— Забудь про слёзы Лимос. Тебе нужна кровь Танатоса. Поверь, последнее, что кто-то захочет сделать — это заставить Лимос плакать. Её братья и муж очень её опекают. — Он понизил голос. — Не то, чтобы я не понимал.

В груди разлилось тепло на его собственнический тон, и она вспомнила, как он в последние дни её защищал, сражался с ангелом, который её чуть не убил, угрожал Шакван, успокаивал, когда она сломалась. Глядя на него, всего такого из себя мрачного, обтянутого кожей и вооружённого, никто не догадался бы, что он так же нежен, как и опасен.

— Я попрошу у Ривера кровь, — протянула она. — Может, если я поговорю с ним и объясню…

— Чёрт, нет, — оборвал её Ревенант. — Блэсфим, никому нельзя доверять. Он — ангел, а когда дело касается убийства вирма, они думают единогласно.

И откуда ей это знать?

— Но, это же Ривер. Я его знаю. Он не убьёт меня. — Ну, она надеялась.

— Ты готова поставить на это свою жизнь?

— У меня нет выбора.

— Есть, — возразил он. — Я достану тебе кровь.

Блас облегчённо и благодарно выдохнула, но в голове всплыла потенциальная проблема. 

— Погоди… ведь запрещено Наблюдателю брать кровь у Всадника для заклинания.

— Я сам с этим разберусь.

У неё свело живот. 

— Я права, да? Это запрещено?

Когда выражение его лица стало не читаемым, кровь в жилах Блас заледенела. Следовать правилам было для него, сродни кодексу жизни, учитывая трагедию юности и смерти матери. Блэсфим никогда больше не поставит его в положение, которое может искушать, добровольно нарушить правило. За исключением просьбы не убивать её.

— Нет. — Она схватила его за руку, отчаянно желая, чтобы он понял, что не мог так поступить. — Я не позволю тебе. Найду другой способ.

— Нет другого способа. — Он очень осторожно убрал её руку со своей и отступил. — Скоро вернусь.

— Нет! — но ещё до того, как её крик стих, Ревенант ушёл.

Глава 27

Блэсфим вылетела их кафетерия в больничный коридор, где собрались десятки людей, включая Призрака, Тень, Фантома и Лора. Все были вооружены и готовы к бою, от них исходили, опаляющие кожу, волны опасности и злости.

— Он ушёл, — сказала она, но Тень, Фантом и Лор направились в кафетерий, пока Призрак схватил её за руку и оттащил в сторону.

— Что случилось? Ты уверена, что всё хорошо?

— Да. — Она увидела, как мать направляется к ним, о да, именно это ей и нужно было. — Призрак, — поспешно проговорила Блас. — Ты можешь связаться с Ривером? Ревенант задумал что-то глупое и мне нужно его остановить. Поскорее.

— Попробую.

— Пошли его к Танатосу. Прошу, скорее. — Призрак ушёл, а Блэсфим встретила мать на полпути. — Нам нужно поговорить.

Дева нахмурилась.

— Что здесь произошло? Я пришла за инъекцией, о которой ты мне писала, а тут, словно весь ад взорвался…

— Это не важно, — перебила она её, указывая на пустую приёмную. Зайдя внутрь, она закрыла за ними дверь. — Я должна кое-что спросить у тебя, а ты ответь честно

Дева невинно моргнула.

— Естественно.

Блэсфим выдернула пластиковый стаканчик из держателя и подставила под струю куллера. 

— Ты всегда говорила, что пала с Небес, потому что помогала ангелу найти объект, который не должен быть найден, и что Истребитель убил отца до моего рождения. Но это всё ложь, да? Прошу, мама, мне нужно знать правду. Это важно.

Дева до крови прокусила нижнюю губу.

— Если я скажу, ты можешь оказаться в опасности…

— Я уже в опасности! Мне нужно знать правду по поводу твоего падения и смерти отца. Всю историю.

Дева вздохнула, и сердце Блас замерло. Как бы она не хотела верить Ревенанту, желала, чтобы и мать говорила правду.

— Не всё было ложью, — сказала Дева. — По части объекта, по крайней мере. Твой отец был связан с повстанческой группой Небес, которая хотела заменить Метатрона Рафаэлем. Рафаэль заключил сделку со своим другом, Стамтиэлем, чтобы получить загадочный предмет, который позволит ему уничтожить Метатрона. Тогда бы Стамтиэль занял место архангела Рафаэля, а Рафаэль — Метатрона. — Боже… мой. Восстание на Небесах — это ужасно. Но заговор не просто за спиной архангела, а сам архангел плёл интригу… это переходит все границы. — Я боялась, что твоего отца поймают. Он был настолько безрассудным и не скрывал своих чувств к Метатрону. Пошли слухи. Поэтому я согласилась помочь Стамтиэлю, пока твой отец поддерживал мир на Небесах. — Дева убрала цепи, которые предназначались, чтобы удерживать буйных пациентов и села на кушетку. После чего положила руки между колен и обмякла. Впервые Блэсфим увидела уязвимость в женщине, которую всегда считала твёрдой силой. — Меня поймали, лишили крыльев и прогнали с Небес. Но моё падение ничего не изменило между мной и твоим отцом. Мы тайно встречались, пока я не узнала, что беременна. С того момента и до твоего рождения, я пряталась.

— А что потом? — Блэсфим протянула матери стакан воды, но она отказалась.

— Он продолжал строить планы с Рафаэлем и Стамтиэлем, поэтому не мог быть связан с нами. — Дева сделала глубокий, судорожный вдох. — Он переспал с другой женщиной и исчез из нашей жизни. После этого, я лишь однажды его видела.

Блэсфим с трудом могла поверить в новую версию событий. Вся её жизнь была сплошной ложью.

— Что случилось в эту единственную встречу?

— Он напал на меня. Он не хотел иметь ничего общего ни с тобой, ни со мной, но я не знала, что Рафаэль назначил цену за мою голову. Он не мог позволить, чтобы кто-то за пределами близкого круга общения знал о заговоре против Метатрона. Может, Рафаэль до сих пор плетёт интригу.

Блэсфим села в кресло, пока у неё не подкосились ноги. 

— Так как ты думаешь, из-за чего на тебя напали? Из-за того, что я вирм ли потому что Рафаэль заметал следы.

Дева пожала плечами. 

— Может это, а может и то. Не важно. Я должна была рассказать всё раньше, но пыталась защитить тебя. Поэтому сказала, что твой отец умер ещё до того, как ты появилась на свет. Не хотела, чтобы ты тратила время на его поиски, только чтобы столкнуться с тем же негативом, что и я. — Она подняла голову. В её глазах стояли слёзы. — Я любила его, пала ради него, а он нас бросил.

Дева и половины не знала, и не должна узнать. Блэсфим скроет от неё историю Ревенанта о том, как отец готов был предать бывшую и дочь.

— Мне жаль, мама, — прошептала она.

Дева вскочила на ноги.

— Не смей меня жалеть. Я не была невинной и заслужила свержение с Небес. Я приняла всё произошедшее. — Она ткнула пальцем в грудину Блас. — Так что не надо жалости. Почему ты тратишь время на это? Ты должна готовиться к церемонии Неистинного ангела…

— Сколько раз я должна сказать, что не стану этого делать? — Блэсфим, не сделав и глотка, выбросила стакан в мусор. — Я кое-что другое придумала. Ты не обрадуешься, но таков мой выбор.

Глаза Девы опасно потемнели.

— Дочь, — прорычала она. — Что ты удумала?

Легко это не пройдёт.

— Истребитель, — проговорила она. — Его зовут Ревенант. Он — Сумеречный ангел. И он знает обо мне всё.

— Он что? — От крика Девы картины на стенах и анатомические модели задрожали. — Откуда? И какого хрена ты стоишь здесь, будто это какая-то ерунда, а не бежишь прятаться?

— Оттуда, — сказала Блас, — что я ему сама сказала. И… я типа сплю с ним.

Её мать, всегда сильная, побледнела… и потеряла сознание.

Глава 28

Стянув пробирку в лаборатории ЦБП, Ревенант материализовался у дома Танатоса. Раз уж он пришёл просить услугу, будет действовать аккуратно, а не выскакивать нежданно-негаданно. Настроившись на противостояние, он постучал. Спустя минуту, дверь открыл Танатос с пустым выражением лица, хотя татуировка скорпиона на шее подрагивала.

— Чего тебе? — проворчал Танатос. — И с чего это ты стучишь?

— Ты бы предпочёл, чтобы не стучал?

— Нет. Не важно. — Тан вышел наружу и закрыл за собой дверь. — Ну?

М-да, это будет нелегко. С Всадниками всегда тяжело вести дела. 

— Мне нужно одолжение.

Танатос скрестил руки на груди.

— Да ладно?!

Да… очень тяжело. Но ему нужно защитить Блэсфим. Если она сможет замаскироваться под демона другого вида, Сатана не сможет найти её, и Ревенант сделает всё, ради этого.

Даже если это противоречит правилам Наблюдателя.

— Мне нужна кровь.

Тан выгнул светлую бровь.

— Слышал о банке крови?

— Мне нужна твоя кровь.

Тан выгнул вторую бровь.

— Я собираюсь отказать, но прикола ради, скажи, зачем?

Ревенант стиснул зубы, пытаясь сдержаться. Он пришёл по-хорошему. 

— Она для одной женщины, которая умрёт без неё.

— Ха. — Танатос повернулся к двери. — Хреново. Пока, дядюшка Рев.

Схватив Тана за плечо, Ревенант развернул его обратно. Он был готов умолять, но, при необходимости, будет драться. Всё против правил.

— Ты сказал, что я не знаю, что такое семья, — проговорил Ревенант, — и был прав. До этого момента, не знал. Но эта женщина — моя семья.

Танатос прищурил бледно-жёлтые глаза, обдумывая слова Рева. Но когда изогнул губы в ехидную усмешку, Ревенант понял что проиграл.

— Прошу, Танатос. — Чёрт, как неприятно умолять. В последний раз он молил, когда ещё мама была жива. Тогда он просил не бить её. Когда Сатана даровал ему силы, он убил каждого демона, коснувшегося его матери, кроме Люцифера, который был сильнее.

— Она всё, что у меня есть, — признался он, потому что чёртов Всадник не двигался с места.

За исключением того, что Блэсфим с ним ненадолго. Как только она замаскируется, он больше её никогда не увидит, потому что не мог рискнуть, привести короля демонов к её порогу. Реальность обрушилась на него, как саванна смерти, холода и клаустрофобии, и Ревенант старался сдержаться, а не развалиться прямо здесь перед одним из Всадников Апокалипсиса, который с удовольствием за этим понаблюдает.

— Приведи Гэтель, — протянул Танатос, мягче, чем прежде, — тогда поговорим.

— Не могу. — Он хотел бы, если это означало безопасность для Блэсфим. Но раз уж Гэтель привязана к комнатам, Ревенант не мог её вывести.

Танатос пожал плечами.

— Тогда я не могу дать тебе свою кровь.

Из-за паники контроль Рева улетучился. Всадник не собирался честно играть, а Ревенанту это меньше всего нужно.

— Проклятье, Танатос! — Из-за крика Ревенанта, откуда ни возьмись, появился Куджо. Зверь кинулся на Рева сзади, толкая на Танатоса, и тут же двор превратился в пятно стали, зубов и когтей. Боль обрушилась на Рева со всех сторон, пока пёс рвал его на части, а Танатос резал и рубил косой, предназначенной, чтобы лишать конечностей любое существо. Рев практически тут же излечился, но это не значило, что каждый укус или рана не приносили чертовски много боли. Он ударил молнией Куджо, обуздав в последний момент силу, чтобы не убить зверя. У него и без того ужасные отношения с Танатосом и его семьёй, а если убьёт питомца Логана, станет ещё хуже и возврата не будет. Никогда.

Куджо взвизгнул и упал в нескольких ярдах возле каменной стены. Чертыхаясь, Танатос взмахнул косой, готовый снести верхушку черепа Ревенанта, но в последнюю секунду, Рев успел увернуться. В момент, когда Танатос возвращал равновесие, Ревенант вмазал ему кулаком в нос. У Тана хлынула кровь, и это всё, что нужно было Реву. Вытащив пробирку из кармана, он схватил Всадника за горло и прижал к земле. Пока Тан чертыхался и брыкался, Рев собрал кровь в пробирку и, закрыв её, отстранился.

Он только что нарушил главное правило. От осознания этого у него кружилась голова, а дышал он так, будто пробежал марафон, вероятно, поэтому и не почувствовал опасности. Он едва услышал тревожные звоночки, прежде чем невидимая сила подняла его в воздух и кинула в ту же стену, что и цербера. Вот толькоРевенант пролетел сквозь неё, ломая кости и кирпичи. Он тяжело приземлился на землю, стеная от боли срастающихся костей. Перед ним появились Ривер и Харвестер, и на лицах обоих сверкала маска ярости.

Они оба направили в него потоки силы: Харвестер огонь, а Ривер сотрясающую волну, отчего у Рева лопнули барабанные перепонки, органы превратились в желе, а кожа сгорела. Ревенант закричал от боли, перед глазами всё потемнело, потому что глаза лопнули.

— Я предупреждал тебя Ревенант, — прорычал Ривер. — Предупреждал, что если навредишь моей семье, я приду за тобой.

Когда его тело восстановилось, они вновь направили в него силы, и это повторялось и повторялось, продлевая агонию. Каждой унцией концентрации, что у него остались, он представил Блэсфим, вытянул из памяти её лицо в форме сердечка и ярко-голубые глаза, желая перенестись к ней.


* * *


— Твою же мать!

— Какого хера?

— Бляха, опять?!

Заслышав какофонию голосов, Блэсфим подняла взгляд от кучи мусора, которую намела в кафетерии и, ахнув, уронила метлу, ошарашенно смотря вперёд. В центре кафетерия, на одном колене стоял Ревенант, раскрыв крылья, но в этот раз они были опалены, а по его лицу и телу текла кровь. От лоскутов одежды тонкими струйками вился дым, когда Ревенант поднялся во весь свой впечатляющий рост.

— Ревенант! — Она подбежала к нему. — Что случилось? Ты в порядке?

Он раскрыл ладонь, на которой лежала пробирка с тем, что Блас посчитала кровью.

— Танатос… отказался сотрудничать.

— Господи, Ревенант, — сказала она. — Мне так жаль…

— Всё в порядке. Ничего такого, с чем бы ни справился. Я уже почти излечился.

— Я не о ранах говорила.

Он вперил взгляд тёмных глаз в неё, и в следующие тридцать секунд, Блас думала лишь о том, что из всех женщин, на которых он мог вот так смотреть, он выбрал её.

— Не надо сожалеть, Блэсфим. — Его голос был пропитан горечью. — Какие бы последствия я не заработал, с радостью их оплачу.

Глаза жгло от не пролитых слёз, Блас не знала что сказать… как выяснилось через секунду, говорить ничего не надо было. Ревенант перешёл в боевой режим, напрягся всем телом, а на лице появилось решительное выражение. Он прошёл мимо неё к столу, где лежала книга пруоси, и положил рядом пробирку

— Ты уверена, что это сработает? — спросил он.

Она открыла книгу там, где подробно описано, что делать. 

— Должно. Мне нужна ДНК того, кем я притворюсь. В нашей базе есть ДНК Неистинного ангела, так что я смогу сохранить прикрытие…

— Ты должна прикрыться другим видом. И сменить работу.

Она уставилась на него. 

— Ты напился? Я не уйду из клиники.

— Придётся. — Он провёл рукой по своим густым волосам. — Тебя ищет Сатана.

— Забавно, Рев. — Когда он не улыбнулся, у неё сжалось сердце. — Погоди… ты не шутишь? Меня ищет… Сатана?

Ревенант судорожно вдохнул, задержал дыхание и медленно выдохнул.

— Из-за меня. Я привёл его к тебе, и теперь он хочет использовать тебя, чтобы убедиться в моей преданности. Единственный выход: ты создаёшь себе новую личность и строишь новую жизнь.

Раньше для Блас было нормой создавать новые личности и жизни, но она успела тут освоиться и не могла вот так всё бросить.

— Я не могу. Я отдала всё этой работе. Этому месту. Этим людям. Здесь моя жизнь, Ревенант.

— И здесь же, если останешься, найдёшь смерть.

Она, оцепенело, опустилась на стул.

— Невероятно. Я всегда буду гусеницей, да?

— Гусеницей?

— Которая никак не превращается в бабочку. Я знала, что снова маскируясь Неистинным ангелом, отрицаю себя, но, по крайней мере, так знаю чего ожидать. Я вроде как ангел… Но вновь буду поймана в ловушку нежеланного тела.

— Ты не будешь в ловушке. Ты… — Он замолчал, поскольку Призрак вошёл в кафетерий. Выражение его лица было спокойным, а вот взгляд…

Блас по нему поняла, что назревали беды.

— У нас проблема, — произнёс он, понизив голос, чтобы его услышали только Рев и Блас. — Ангелы окружили больницу и клинику, и они каким-то образом смогли заблокировать Хэрроугейты. Никто не может не войти, не выйти, не пройдя мимо ангелов.

— Я могу, — возразил Ревенант.

Призрак склонил голову. 

— Ты и Ривер, вероятно, единственные, кто может перенестись сюда и отсюда.

— Чего они хотят? — спросила Блэсфим, хотя уже знала ответ.

— Тебя и твою мать. И они сказали, что не уйдут, пока мы не отдадим вас обоих.


* * *


Ревенант уставился на демона-семинуса, который управлял больницей, надеясь, что он не скажет: «Блэсфим. давай-ка отдадим тебя им».

Потому что затем док сдохнет.

— Блэсфим, — продолжил Призрак, — не переживай. Мы разберёмся.

— Я могу перенести Блэсфим и её мать отсюда в безопасное место, — предложил Ревенант. — А затем вернусь и разберусь с ангелами. Я уже их много убил.

И он бы наслаждался каждой секундой этого. А после, стоянка больницы будет походить на великую бойню подушками. Кровавую бойню подушками.

— Это, в любом случае, временная мера. — Блэсфим спрятала руки в карманы. — Они знают кто я, где работаю. Не думаю…

Вспышка света заполнила кафетерий, и, судя по покалыванию в затылке Рева, пришёл Ривер. Спустя мгновение, ангел материализовался, и выглядел всё таким же рассерженным, что и у поместья Танатоса. Он вперил убийственный взгляд в Ревенанта.

«Ну, блин, опять».

— Это братское соперничество начинает надоедать, — протянул Ревенант.

Ривер, не имеющий чувства юмора Ревенанта, зашипел: 

— Я с тобой позже разберусь. — А потом посмотрел на Призрака. — Что происходит? Больницу забаррикадировал целый легион ангелов.

— Думаешь, я не заметил? — Призрак повернулся к медсестре и отдал ей приказ проверить Хэрроугейт между больницей и клиникой.

Ривер повернулся к Ревенанту.

— Твоих рук дело? Это как-то связано с твоим нападением на Танатоса?

— Он не имеет никакого отношения к ангелам, — ответила Блэсфим, вставая между Ревом и Ривером. И это было восхитительно. — И произошедшее с Танатосом — моя вина. Ревенант принёс его кровь мне.

Ривер нахмурился. 

— Тебе? Зачем?

— Не надо, — предупредил Ревенант, но по упёртому выражению лица Блас, понял, что она готова раскрыться. Ревенант призвал силы на случай, если Ривер плохо отреагирует. Тогда его брат увидит, на что он готов пойти ради тех, о ком заботился.

— Потому что я вирм, — выплюнула Блэсфим. — И мне нужна кровь, чтобы заклинанием спрятать свою сущность.

Ривер выгнул брови и посмотрел на Призрака.

— Это о ней ты на днях говорил? — Когда доктор кивнул, Ривер чертыхнулся. — Ревенант. мог бы, и сказать для чего тебе кровь Танатоса.

— Ага, потому что так легко говорить, когда твою плоть пожирает пламя. И, между прочим, многократный разрыв лёгких никак этому не помогает.

— Ты с ним это сделал? — Блэсфим стиснула кулаки, словно намеревалась вмазать Риверу. Ревенант хотел уничтожить чары больницы против насилия только для того, чтобы она это сделала. — Он твой брат! Как ты мог?

Призрак поднял руку.

— Позже разберёмся в семейных делах. Сейчас надо как-то разобраться с ангелами. Пострадавшие не могут попасть в больницу, а внутри, по крайней мере, два связанных демона семинуса, не имеющих возможности добраться до своих пар. Через пару часов, если мы не воспользуемся службой Ривтакси или Ревеправка, ситуация станет критической.

Ах, точно, инкубы. Демонам семинусам секс нужен для выживания, и те, кто без пары могут трахать всех, а вот связанные могут заниматься сексом лишь с парами.

— Все эти ангелы пришли за Блэсфим? — спросил Ривер. — Немного чересчур даже для экстремистских истребителей.

Блэсфим тихо выругалась.

— Не думаю, что это полностью связано с тем, что я вирм. Они не послали бы за одной мной целый легион ангелов. Это нечто важнее, и я думаю, если копнёшь глубже, узнаешь, что за всем этим стоит архангел Рафаэль.

Ревенант начал думать, что голова Ривера сейчас взорвётся.

— Рассказывай, — прорычал Ривер. — От начала и до конца.

Блэсфим рассказала то, что, по-видимому, ранее поведала ей мать. И с каждым словом Рев чувствовал, как в Ривере нарастала ярость. Его брат превратился в бомбу с подожжённым фитилём, ждущую, когда её бросят. Ревенант понял, что Рафаэль вскоре будет взорван.

Отличненько. Если Ривер возьмёт на себя разбирательство с ангелами, окружившими ЦБП, Ревенант мог сосредоточиться на том, чтобы снять с Блэсфим мишень Сатаны. К несчастью, простого выхода не было. Блэсфим, безусловно, придётся провести заклинание пруоси, но пока Рафаэль жив, а Сатана искал её или её мать, опасность не минует. Что, если кто-то поймает Деву и будет пытать, чтобы та раскрыла новое местоположение и личность Блэсфим? Ревенант не верил, что падшая выдержит чёртовы пытки.

Расстроенный, он схватил книгу пруоси, надеясь, что из неё выскочит чудо, которое спасёт Блэсфим, ни чем не жертвуя. Может, существовало заклинание, с помощью которого можно выследить Рафаэля на Небесах? Или лишить Сатану способности следить за Ревенантом. Чёрт, в этот момент, он был бы счастлив, бросить Повелителя Теней в котёл преисподней и…

Он замер, когда ему в голову пришла мысль. Могло ли быть всё так просто?

— Ревенант? — Блэсфим положила руку на его плечо. — В чём дело?

Повернувшись, он жёстко её поцеловал, а потом посмотрел на страницу, в которую таращился до этого. Вот оно. Сумасшедший бред демона пруоси, чьи слова стали извечными на страницах Демоники.

«Раз за разом, они пытаются низвергнуть зверя в пропасть. Но все терпят неудачу, кроме того, у кого есть ключ».

Это маловероятно, но, это всё, что у него было.

Глава 29

Пока Ревенант размышлял над воплощением, имеющего мало шансов на успех, плана, Блэсфим, Призрак и Ривер думали, как разрулить ситуацию с ангелами у ЦБП. Пару минут спустя, светловолосый брат Призрака, Фантом, вошёл в кафетерий.

— Эй, Блэсфим, твоя мать стоит у дверей неотложки и дразнит ангелов. Мне тоже нравится напоминать ангелам, какие они придурки, и у неё есть в запасе до фига острот, но они могут в здание машину запульнуть, если ты её не остановишь.

Блэсфим застонала.

— Господи.

Когда Блэсфим ушла, Рев понял, что сейчас отличный момент поговорить с братом. Естественно, стоило ему подойти, как Ривер злобно на него посмотрел.

— Думаю, что нашёл способ разрешить парочку наших проблем, — сказал Ревенант. — То есть проблемы с: Сатаной, Гэтель и Люцифером.

— Слушаю.

Ревенант осмотрел кафетерий, забитый пациентами и персоналом больницы, которые были в шоке от присутствия ангела за пределами больницы и клиники. Рев никому их них не верил, за исключением, может быть Призрака. Ревенанту парень не нравился, но он должен был признать, что тот управлял огромной компанией и был предан семье и друзьям. Не удивительно, что Блэсфим нравилось тут работать.

— Встретимся на Мегиддо. — Он перенёсся, и оказался на вершине израильской горы одновременно с Ривером.

— Почему здесь? — спросил Ривер.

Ревенант посмотрел на земли, которые видели тысячи лет войн и битв. Реву показалось это место подходящим, учитывая, сколько они с Ривером сражались. Он надеялся, что они в последний раз встречаются здесь.

— Потому что пришло время ответить на твой вопрос, — проговорил Рев, — и здесь ты его впервые задал.

— Что за вопрос?

— Ты спрашивал, что произошло с нашей матерью.

— И ты сказал, что убил её. — Ривер почесал грудь, и Ревенант задумался, неужели он чувствует ту же боль, что и сам Рев. — Но никогда не говорил, почему или как это произошло.

Ревенант закрыл глаза, собираясь с духом вернуться в то ужасное время и место. К чести Ривера, он не давил, а спокойно ждал. Наконец, Рев открыл глаза и посмотрел на брата. Он заслужил прямого зрительного контакта.

— Я же говорил, что меня забрали от матери и отправили работать в шахты? — Когда Ривер кивнул, Рев продолжил. — Десять лет спустя, Сатана забрал меня, наговорил полуправду, наобещал силу и власть. Когда почувствовал, что я предан его делу, послал забрать нашу мать из подземелья, где она была в плену два десятилетия. Я не знал, что он с ней сделает, но понимал, что ничего хорошего, и она тоже понимала. — Господи, он до сих пор чувствовал её хрупкое тело в своих объятиях, когда они встретились в той вонючей камере, где он провёл детство. С годами от прекрасного ангела, каким была его мать, осталась лишь оболочка. Но всё же, в глубине тусклых, впавших глаз, сверкала искра жизни, которая разгорелась ярче при виде Рева. Она судорожно дышала, но даже несмотря на слабость тела, сила духа искрилась из неё. — Я вывел её из подземелья, но не смог привезти к Сатане. Мы попытались сбежать из Шеула, но нас окружили приспешники Сатаны. У мамы больше не было сил, а я ещё не был настолько силён, чтобы перенести с собой кого-то ещё, поэтому мы скрылись в пещере и ждали смерти. Тогда она и рассказала мне кто я.

— А кем ты себя считал до этого?

— Я вырос, думая, что вирм. Как оказалось, Сатана приказал маме говорить, что она в тюрьме за то, что спала с падшим ангелом. Но в тот момент она рассказала мне про отца. Про тебя. Она отчаянно хотела, чтобы я нашёл тебя и чтобы мы были семьёй, и очень надеялась, что ты сможешь очистить меня от крови Сатаны. — Он глубоко и судорожно вздохнул. — А затем она принялась умолять убить её.

Ривер закрыл глаза.

— А, проклятье.

Воздух вокруг них замер и стал холоднее на несколько градусов. Рев не знал, кто повинен в этом, он или Ривер, но холод пробрал его до мозга костей и глубин души.

— Я не мог этого сделать, — продолжил Ревенант. — Сначала не мог. Я отказывался, спорил, был готов до самой смерти сражаться с силами Сатаны. Но когда они приблизились, начали выкрикивать приказы… то, что сделают с нами, прежде чем отвезти к господину. На себя мне было по фиг, но я знал, что её страдания будут безмерны. — Он протянул руку. — Возьми мою ладонь. — Ривер мешкал. Недоверие между ними сейчас чувствовалось острее. — Я покажу, — вставил Ревенант. — Ты должен знать. — Вот только он боялся, что голос его подведёт во время рассказа. Наконец, Ривер вложил свою руку в ладонь Ревенанта, и Рев выудил воспоминания, которые так старательно игнорировал.


~~~


— Прошу, Ревенант. — Лёжа у него на руках, Мариэль смотрела на него. Её когда-то ярко-сапфировые глаза теперь были бледно-серыми. — Я слишком слаба, и специального оружия не надо. — Она положила дрожащую руку ему на щеку. — Покормись от меня, выпей столько крови сколько сможешь. Тебе она придаст сил, а я ослабну так, что ты меня просто зарежешь. 

— Мама, нет. Я не могу. Твоя душа будет поймана здесь в ловушке…

— Ты должен. Скорее. Они идут. 

Слеза скатилась по её щеке и приземлилась на его руку, а он мог думать лишь о том, что если сделать, как просит мама, то вместо слёз прольётся кровь. 

— Прошу, не надо, — прошептал он.

— Сделай! — Она говорила шёпотом, еле различаемым под топотом шагов и смехом демонов. - Я люблю тебя, сын. Скажи Энриету, что и его я люблю. Надеюсь, он простит меня за предательство. — Её слезы смешались со слезами Ревенанта, когда он наклонился и поцеловал её в лоб.

— И я люблю тебя, — прохрипел он. 

— Скорее. 

Несмотря на то, что каждый инстинкт вопил не делать этого, Ревенант оскалил клыки и прокусил горло матери насколько смог нежно. Она напряглась, но постепенно расслабилась, а пульс стал учащаться, пока тело пыталось восстановить потерю крови. Ревенант плакал, пока пил кровь, а ритм сердца Мариэль не замедлился. Она была ещё жива, но уже на грани. От грохота наступающей армии Сатаны земля за пещерой, внутри которой они спрятались, дрожала. У Рева оставалась минута, может две. 

— Прости, мама, — прошептал он, сжимая в кулаке рукоять меча. С величайшей осторожностью он убрал волосы с бледного лица мамы и запел колыбельную, которую она пела в детстве.

— Я хочу, чтобы ты увидела Лунную дорожку и солнечный свет, облака и моря, все части многих миров. Не бойся неизвестности и темной ночи. Ничто не может навредить тебе, пока я крепко держу тебя.

Он практически не видел из-за слёз, застилавших глаза, когда вонзал лезвие между рёбер прямо в сердце матери. Её тело обмякло, его мать умерла.


~~~


В какой-то момент проигрывания воспоминаний, Ривер и Ревенант опустились коленями в грязь. Они так и стояли, задыхаясь и дрожа.

— Я убил её, — прохрипел Ревенант, чувствуя, будто он себе в сердце вонзил нож. — Убил и попытался перенестись оттуда с её телом, но она была права, я не смог. И так как переноситься я мог лишь туда, где бывал раньше, материализовался в месте нашего последнего привала. А уже оттуда побежал, сломя голову. Чёрт, я бежал… хрен знает сколько. Пока не нашёл Хэрроугейт и не перенёсся в мир людей, откуда связался с тобой.

— А я напортачил. — В глазах Ривера стояла мука. Буквально несколько дней… чёрт возьми, часов назад, Рев смаковал бы боль брата, как самый сладкий десерт. Теперь же от неё сводило желудок. — Прости, Ревенант. Проклятье, мне так жаль. Я не знал, через что ты прошёл…

— А это было важно? — Он встал. Боль от потери матери и отказа брата была настолько острой и свежей, словно всё произошло лишь вчера. — Ты меня сразу возненавидел.

— Нет, Ревенант. — Ривер медленно поднялся, будто боялся, что резкие движения спугнут Ревенанта, затем посмотрел на свои ботинки. Его прекрасные волосы скрыли выражение его лица, и Рев понял, что впервые не изменил цвет волос, чтобы отличаться от брата. — Я ненавидел себя. Мы может и не похожи внешне, но в тебе я видел себя. Видел того, кому солгали, и посчитал жертвой лишь себя, когда должен был нас. — Он внезапно притянул Ревенанта к себе, и Рев с облегчением понял, что Ривер дрожит, как и он сам. — Я не могу притвориться и сказать, что понимаю, каково тебе, после пережитого, но ты должен знать, что это всё не твоя вина. Она выбрала остаться с тобой, и сама решила умереть.

Они ещё долго вот так стояли, потом Ривер отстранился и сказал то, что Ревенант так давно хотел услышать, но не признавался в этом даже себе.

— Больше я тебя не предам, — поклялся Ривер. — Мы братья, и пора действовать именно так.

Ревенант не представлял как это. Хотя он не думал, что им хотя бы шанс представится.

— Хотел бы я, чтобы у нас было на это время, — проговорил Рев хрипло, ещё не придя в себя после путешествия в прошлое. — Я должен защитить Блэсфим, и чем дольше жду, тем хуже всё может обернуться для неё

— Ты упоминал что-то про Сатану, Гэтель и Люцифера?

Рев кивнул.

— У меня есть план, но мне нужен ангел.

Ривер выгнул бровь.

— Ангел?

— Сатана хочет, чтобы я доказал преданность. То есть желает заполучить и ангела и Блэсфим. Я не отдам ему Блэсфим. И предполагаю, ты не знаешь ангела, который заслужил участи хуже смерти.

Ривер мрачно улыбнулся.

— На самом деле, знаю

— Если ты думаешь о том же придурке, что и я, этот план может сработать.

— Что за план?

— Такой, что может убить нас обоих.

Ривер фыркнул.

— Следовало начать с этого. Я в деле.

Очевидно, безрассудство — черта их семьи.

— Ты даже не слышал плана.

— Ну, так выкладывай, — возразил Ривер. — Мы провернём его, и провернём вместе, как и родились.

Вероятно, они вместе и умрут.


* * *


— Привет, Рафаэль.

Архангел почти выпрыгнул из кожи, что Риверу показалась чертовски смешно. Рафаэль любил притворяться крутым и собранным, часто подражая Метатрону… неудачно. Теперь Ривер понимал почему. Он хотел место Метатрона.

— Какого чёрта ты делаешь у меня дома? — Рафаэль окинул взглядом золотые крылья, которые Ривер раскрыл намеренно, чтобы напомнить, что он в тысячу раз сильнее архангела.

— Пришёл спросить, через, сколько ты собираешься свергнуть Метатрона.

Рафаэль, казалось, искренне, рассмеялся. 

— Не представляю, о чём ты говоришь.

— Ну, да. У меня нет времени на игры, так что просто всё выложу. Я знаю, что ты работал со Стамтиэлем последние двести лет. И я даю тебе выбор. Либо я веду тебя к Метатрону на казнь, либо дам шанс выжить.

— Вперёд. — Рафаэль скрестил руки на груди. — Веди к Метатрону. У тебя нет доказательств…

— У меня есть Стамтиэль.

Все краски сошли с лица Рафаэля. 

— Ты лжёшь.

Ривер силой мысли показал на дальней стене живое изображение Харвестер, стоящей рядом со связанным мужчиной ангелом. Усмехнувшись, она помахала им рукой. Ривер махнул обратно, и она послала ему воздушный поцелуй, нахально подмигнув.

— Как видишь, он жив и готов всё выболтать в обмен на жизнь. — Однако, это бесполезно. Харвестер лишь ждала отмашки.

— Как? — Рафаэль ахнул. — Как ты его нашёл?

— Я бы хотел приписать заслугу себе, но здесь постарался Азагот. А мы лишь его замочим. — Ривер покачал головой. — Не стоило лезть к жене Мрачного Жнеца.

— Это не я! Это Стамтиэль…

Ривер вмазал архангелу в челюсть, радуясь хрусту костей. Плохо, что Рафаэль тут же излечился, а капля крови в уголке губ исчезла, едва появившись.

— Ты отдал приказ, — Ривер хмыкнул. — Пора. Пришло время тебе заплатить за каждое чудовищное деяние. Но хочешь знать, что действительно обеспечило тебе место в моём списке на отмщение? — Ривер медленно пошёл на архангела, наслаждаясь, как с каждым шагом страх в глазах Рафаэля укреплялся. Архангел хотел перенестись, но Ривер уже поставил ограничительный щит, чтобы архангел никуда не делся.

— Прошу, — взмолился Рафаэль. — Всё, что я делал, лишь во благо Небес…

— Во благо Небес? Серьёзно? Стало ли Небесам легче, когда ты украл не рождённого ребёнка моей дочери и пытался поместить его в утробу Гэтель?

— Я отдал ребёнка, — запротестовал Рафаэль, хотя его голос больше походил на жалостливое скуление, что выбешивало Ривера.

— Лишь потому, что Харвестер согласилась в обмен переспать с тобой, — Ривер схватил Рафаэля за горло и поднял в воздух. — Я бы убил тебя, но есть другой план.

— Прошу…

— Заткнись. Пора платить за все деяния, Рафаэль, пожнёшь всё, что посеял.

Глава 30

Блэсфим вышагивала вокруг столика в кафетерии, ставшим её временным офисом, обдумывая, как разобраться с осадой ЦБП и клиники, избавиться от Сатаны и Рафаэля, а ещё удержать Ревенанта. Большинство идей могло решить одну проблему, несколько — две, но ни одна не решала все три. Должен же быть выход. Она не могла отказаться от Ревенанта. Ей плевать, что придётся всю жизнь скрываться. Но она могла бы подставить его под гнев Сатаны. В нескольких метрах от неё материализовался Ревенант, и она тут же кинулась к нему. 

— Что случилось? Где Ривер?

Ревенант крепко её обнял, но чувство покоя и правильности сменились насторожённостью, когда она ощутила напряжение его тела. Что-то не так.

— Всё будет хорошо, — прошептал он.

Из-за того, что Блас была прижата к его груди, говорила она приглушённо.

— Ревенант, ты меня пугаешь.

— Слушай меня, — сказал он, отстраняясь, чтобы посмотреть прямо ей в глаза. — Рафаэль больше не проблема для тебя и твоей матери, и ангелы снаружи уже уходят. Но мне нужно, чтобы ты произнесла заклятие пруоси.

— Проклятье, что происходит?

Он с невероятной нежностью, так несвойственной мужчине, известному, как Истребитель, положил тёплые руки на её щеки. 

— Я должен убедиться, что Сатана никогда больше тебя не побеспокоит.

У Блас свело живот, и она задумалась, не решил ли перекус вновь увидеть белый свет? 

— Мне очень это не нравится.

— Это важно, — сказал он серьёзным тоном, никак не успокаивая тошноту. — Если я не вернусь, Ривер позаботится о твоей безопасности. Просто пообещай, что произнесёшь заклятие.

У неё так колотилось сердце, словно выбивало азбукой Морзе «Твою же мать».

— Если ты не вернёшься? — Она схватила его за бицепсы, впиваясь ногтями в кожу, как будто пыталась заставить его остаться. — Ревенант, нет. Что бы ты там не планировал, не делай.

— Я должен, и мне нужно, чтобы ты была в безопасности. — Он нежно провёл костяшками пальцев по линии её подбородка. — И не жди. Я никогда не верил в судьбу, но так… должно быть.

— Прошу, не смей, — взмолилась она, наплевав на гордость. — Ты не можешь. Не можешь войти в мою жизнь, заставить меня влюбиться в тебя, а потом уйти!

— Ты влюбилась в меня? — он самодовольно улыбнулся одним уголком губ.

— А то ты не знаешь, — прошептала она.

Наклонившись, он томно её поцеловал. 

— Спасибо. За последнюю неделю я жил больше, чем всю жизнь. Ты бабочка, Блэсфим, и твоя красота преобразует всё вокруг.

Он отступил, и паника охватила её.

— Нет. — Она потянулась к Ревенанту, но он отступил ещё и кивнул кому-то позади неё. Слишком поздно она поняла, что произошло. Её схватил Призрак, прижимая спиной к сильной груди и не давая двигаться к Ревенанту, несмотря на все её старания. — Нет! — закричала она. — Не делай этого!

На мучительную, мимолётную секунду Блас показалось, что она видела в глазах Ревенанта слёзы, а затем он ушёл. Она смотрела на пустое пространство, где стоял Ревенант, и когда разумом она осознала увиденное, обмякла в руках Призрака и начала рыдать. Она плакала, пока больше не осталось слёз.


* * *

Ревенант ещё дрожал после прощания с Блэсфим, когда материализовался в комнатах Гэтель. Каким-то чудом, Блэсфим его полюбила, отчего всё было только хуже. Особенно потому, что он тоже её полюбил. А от мысли, что он может её больше не увидеть, сердце сжалось. А ещё проснулась злость. Он тысячи лет жил один, а когда, наконец, нашёл женщину, которая пробудила в нём ангела, о существовании коего он не знал… Сатана решил её забрать.

Ревенант гневно шагал в комнатах, ища мать гнусного отродья Сатаны, и нашёл в роскошной спальне. Она завернулась в меха и изучала себя в зеркале.

— Думаешь, я толстая? — спросила Гэтель, рассматривая свой профиль.

— Как корова.

— Мудак. — Она развернулась с впечатляющей скоростью, учитывая, что была огромной, как корова. Как беременная корова. — Ты привёл сучку-доктора?

Господи, он будет упиваться каждой минутой, когда будет её убивать. 

— Кое-кого лучше.

Бледные глаза Гэтель заблестели.

— И кого же?

— Архангела.

Она покраснела и начала жестикулировать так, что Рев решил, она прямо сейчас кончит.

— Кого?

— Рафаэля. Ты его знаешь?

Она оскалилась, показав острые зубы.

— Презираю его. — И посмотрела мимо Ревенанта, словно Рафаэль стоял за его спиной. — Где он?

— Мне пришлось оставить его в храме Гога. Смотри сама. — Ревенант вывел проекцию в центр комнаты, на которой связанный Рафаэль стоял рядом со статуей Гога у дальней стены храма. Когда ты идёшь на обман, доказательства всегда на руку. — Живые ангелы не могут войти на территорию Сатаны. Я подумал, что стоит показать его тебе, прежде чем убить и отдать его голову Повелителю Теней.

— Отведи меня к нему, — приказала она. — Хочу испить его высокомерной, архангельской крови.

Как предсказуемо.

— Я не могу. Сатана наложил заклинания на эти комнаты, и никто не может увезти тебя отсюда.

— Я могу уйти по собственной воде, — запротестовала она. — И уйду, а ты пойдёшь со мной, как охранник.

От её командного голоса, Ревенант заскрежетал зубами, но по плану должен был вывести Гэтель.

— Возьми меня за руку, — сказал он. — Храм Гога.

Ухмыльнувшись, она перенесла их в храм, построенный в древнеримском стиле для поклонения самым могущественным существам Шеула. Как только они появились, Ривер тихо вышел из-за столба, за котором скрывался и нацепил на горло Гэтель тэль — стеклянный ошейник, сотворённый ангелами и делающий падших беспомощными. И стоило тэлю защёлкнуться, он невидимыми щупальцами сдавил ей горло, давай возможность лишь делать слабые вдохи. А лучше всего, что Гэтель, с выпученными глазами хватающаяся за тэль, не могла говорить.

— Где Рафаэль? — спросил Рев, и Ривер указал на тёмный угол, в котором лежал бессознательный архангел. — Проблемы были?

Ривер толкнул Гэтель к Рафаэлю. 

— Нет.

Внезапно, Гэтель вся скривилась, а то, что у неё в животе начало толкаться, словно желая выбраться наружу.

— Чёрт, — отрезал Ривер. — Надо торопиться. Люцифер силён даже в утробе. Если он сейчас родится…

Ему не нужно было заканчивать предложение. Грядущее сражение будет невозможно победить, родись Люцифер, чья сила, по прогнозам, затмит ту, которой он обладал в прошлой жизни, и ни Ревенант, ни Ривер не выживут. К тому же, Рев не сомневался, если Люцифер успеет вырасти, Рев и Ривер поплатятся за всё.

— Я пошёл. Готовься, брат, ибо весь ад вырвется наружу.

Буквально.

Глава 31

Ревенант, стоя у входа в частные бани Сатаны, глубоко вдохнул. Потом опять. И опять. Вот и всё. Либо он совершит невозможное… либо умрёт. Он вошёл без стука. Пар, окруживший Рева, когда он подошёл к булькающей яме в центре комнаты из чёрной плитки, вонял серой. Сатана сидел в бассейне с тремя женщинами и мужчиной, все демоны разных пород. Ревенант не стал ждать, чтобы Сатана удивился его появлению без приглашения и взорвал четырёх демонов силой Сумеречного ангела, после чего, даже их души не выжили.

— Ревенант, — прошипел Сатана. — Какого хрена ты дела….

Ревенант напал, не дав Сатане подняться из воды. С глухим стуком, они упали на каменный пол. Прежде чем Сатана даже успел моргнуть, Ревенант ударил его кулаком в горло. Такое ощущение, что он вмазал стальной трубе. Сатана ударил Рева в живот, откидывая на жертвенный стол с желобами для наполнения бассейна кровью. Под весом Ревенанта каменный стол разлетелся на куски и пыль.

— Какого лешего происходит? — яростный вопль Сатаны пробудил летучих мышей, висящих на стропилах, заставляя их пищать и махать крыльями.

Ревенант вскочил на ноги.

— Я привёл тебе грёбаного ангела. Доказал свою преданность, так что отвали от Блэсфим.

Сатана рассмеялся.

— Идиот. Мне нужна Блэсфим. Ни один ангел не способен на то, что может сделать она.

Самодовольный сукин сын.

— Даже архангел?

Атмосфера тут же изменилась. Сатана вытер кровь с подбородка и встал чуть прямее.

— Архангел, говоришь. — Уголки губ Сатаны дёрнулись в улыбке, и Ревенант мог бы поклясться, что увидел слюни. Ублюдок проглотил наживку, как и Гэтель. — Архангел мёртв?

Ревенант покачал головой.

— Я предположил, что тебе он нужен живым, так что не привёл его сюда. — Ни один живой ангел не мог войти в Шеул, и если Ревенант — или кто другой — попытается перенести небесное существо сюда, то он или она материализуются сюда мёртвыми. Да, Сатана пустил слюни.

— Где он?

— В храме Гога

Принц лжи одобрительно кивнул.

— Мило. Там его силы ограничены. Конечно, это не важно, я его мизинцем могу раздавить.

— Я бы с удовольствием на это посмотрел, мой господин, — протянул Ревенант. Он бы заплатил за это. Сатана прищурился.

— Тогда зачем напал на меня?

— Потому что, — ответил Ревенант, — ты сомневался в моей преданности. Не делай так больше.

Теперь Рев ждал. Демону должно прийтись по душе то, что сделал Ревенант… или он поджарит его. Возможно, буквально, учитывая, что одна из самых любимых пыток Сатаны включала в себя гигантскую железную сковороду и топлёное сало Гаргантюа.

И вот когда Ревенант уже подбирал специи, которые лучше всего подчеркнут вкус жаренного Сумеречного ангела, Сатана впился в него взглядом тёмных глаз.

— Ревенант, а у тебя яйца из серы. — Он показал острые, как клинки, клыки. — Но если такое повторится, я их оторву и скормлю Блэсфим. Усёк?

Рев слегка склонил голову, который можно было счесть за знак уважения.

— Хорошо. И какой же архангел?

— Его зовут Рафаэль

Сатана медленно растянул губы в злобной улыбке, а в его глазах появился нечестивый свет.

— Не могу дождаться разорвать его, — чуть ли не с придыханием проговорил он. — Идём.

Ревенант и Сатана одновременно материализовались в храме Гога. В этот же момент появился Ривер и надел тэль на горло демона. Ревенант отскочил в сторону, когда Сатана яростно взревел, его тело скривилось и набухло, становясь выше и шире. Чёрт, это плохо. Рев не ожидал, что тэль сработает, это то же самое, что они бы связали демона шёлковыми нитями.

— Давай! — проорал он. — Живо!

У Ривера не было возможности перейти к следующему этапу их плана. Рёв Сатаны обрёл физическую форму и кругом адского пламени пронёсся по храму. Ревенант услышал крик боли Ривера в тот момент, когда закричал сам. Его кожа пузырилась и сползала, вслед за ней, мясо и мышцы, оголяя кости. Повелитель Теней кулаком, который теперь был размером с фольксваген, откинул Ревенанта в сторону, словно он не больше букашки. Рев снёс статую Гога, и приземлился на пол в пыли сломанных костей и разрушенного мрамора. Должно быть, Ривера постигла та же участь, так как Рев услышал приглушённый «ух» брата из-под камней. У Ревенанта возникло ощущение, что его тело вваливалось внутрь, но каким-то образом, он призвал силу из самого воздуха. Раны начали затягиваться, а сам Ревенант менял облик на более могущественное существо.

— Предатель! — Голос Сатаны сам по себе оружие, и от него у Ревенанта разорвались барабанные перепонки. Всплеск боли запустил цепную реакцию. Гнев опаливал внутренности сильнее пламени Сатаны. Ублюдок заплатит за всю боль. И за боль Ревенанта, и за боль его матери. Заплатит.

Рев подскочил на ноги, которые теперь были когтистыми, более подходящими к облику монстра, которым он теперь и был, и выстрелил в Сатану всеми силами, имеющимися в запасе. Всеми и сразу. Демон завопил и упал… кровь, конечности, зубы и рога взмыли облаком, когда Сатана взорвался. Храм, стены которого теперь были окрашены в алые брызги и остатки внутренних органов, содрогнулся, будто понимал, что только что произошло нечто ужасное. И это повторится.

— Ривер!

Близнец Ревенанта валялся искромсанным, скрученным месивом, но пока Сатаны нет, он мог бы…

— Ты паршивый пёс! — Сатана материализовался перед Ревом с огромным мечом из лавы в руке. Твою же…

Ревенант пригнулся, перекатившись по земле. Но лезвие задело рёбра, разрезая грудину до кости и превращая кровь в пепел. От боли перед глазами Рева всё поплыло, но периферийным зрением он заметил, что Ривер почти излечился и, хромая, шёл к пентаграмме в центре зала, которую нарисовал кровью Гэтель. Сатана повернул было голову к Риверу.

«Привлеки его внимание!»

— Эй, минетчик. — Ревенант, пошатываясь, встал, отказываясь схватиться за грудь. Кровоточащая рана не затягивалась, как должна. — Сукин ты сын, правда, что ли, думал, что я сяду, сложив белы рученьки и стану ждать рождение Люцифера? — Вскинув руку, он послал луч ангельской силы, обрубив демону кисть. Меч, рукоять которого сжимала ладно, упал на пол. Он поплатился за это ударом кулака Сатаны по животу… нет, сквозь кишки. И стиснул зубы, когда кулак вышел из его спины.

— Давным-давно следовало оторвать твои крылья и засунуть их тебе в задницу. — Из ноздрей Сатаны валил дым, а в багровых глазах светилась ненависть, когда он выдернул окровавленную руку из живота Рева. Демон растянул губы в отвратительную, клыкастую улыбку и наклонился так близко, что Рев почувствовал зловоние его дыхание. — Хотя можно и сейчас. Склонись передо мной, кусок дерьма.

Молниеносным движением Сатана схватил Ревенанта за шею и вдавил лицом в землю. Рев закричал, когда демон оторвал ему крыло. Чёрт, больно… Всё ещё прижатый к земле, Ревенант уловил отблеск факела, отразившийся в лезвии, когда Ривер разрезал ладонь кинжалом. Пентаграмма ожила, начала пульсировать и светиться, словно жаждала крови Ривера, которая текла по его руке. Пока Сатана чертыхался, Ривер встал на колено и прижал ладонь к центру пентаграммы. И тут же ревущий вихрь молний растянулся из пола до самого потолка, верхушка опустилась на Повелителя Теней и поглотила его.

— Скорее, — закричал Ривер, и да, надо торопиться. Ничто не могло долго сдерживать Сатану. У них есть, в лучшем случае, секунд тридцать, прежде чем король демонов вырвется из грозы и раздавит их, как мух. Стиснув зубы от боли, Ревенант встал и направился к Рафаэлю и Гэтель, которые освободились от верёвок. Рафаэль вооружился мечом стихий, который призывал силы элементов, заменяющие лезвие. Сейчас оно состояло из молний, и архангел нанёс удар Гэтель в плечо, отправляя в вихрь. Круто. Два обезврежены, остался один.

Рафаэль повернулся к Ревенанту.

— Ублюдок! Ты и твоя шлюшная мать должны были сдохнуть здесь…

Яростный рёв Ревенанта сбил архангела с ног. И прежде, чем Рафаэль упал на землю, Рев швырнул его в торнадо молний, за компанию с Сатаной и Гэтель.

— Я не могу его больше удерживать! — Крив Ривера был едва слышен за громом, шумом ветра и криками придурков, запертых внутри. Ревенант, из дыр в груди и животе которого текли реки крови, доковылял до Ривера. Они оба не могли исцелиться и выглядели хреново. Комната вращалась в малиновых и серых пятнах, когда он встал плечом к плечу братом и призвал из самых глубин души силу, добавляя её к силе окружающего пространства. Он буквально гудел от неё, горел и становился самой силой. Рев мысленно напевал, представляя клетку из кристаллической магмы, усиленную небесами. Когда прозрачная ловушка сформировалась вокруг трёх существ, Ривер направил в неё свою энергию, добавляя ещё один слой ангельской силы, чтобы создать тюрьму добра и зла, отличную ото всего, что когда-либо создавалось. Ревенант спешно вообразил толстую цепь, упирающуюся одним концом в Небеса, а другим в Шеул. Он не подозревал, откуда взялась способность или идея создать такое… инстинкт, книга пруоси… не важно. Главное, что у них с Ривером был один шанс, и Ревенант не пожалел бы сил. Молнии стихли, но проснулся ветер, нагнетая атмосферу, пронизывающую храм. Когда он захватил тени и потащил в воронку, те начал вопить. Здание сотрясалось, пол ходил ходуном. Ревенант едва мог что-то видеть сквозь волосы, которые ветер, похожий на торнадо пятой категории, швырял в лицо. Мебель, камни, и чёрт знает что ещё попадало в Ривера и Ревенанта, пока они пытались удержать и укрепить ловушку.

— Я чувствую, как Сатана и Люцифер рвутся наружу, — прокричал Ривер. — Мы не можем их дольше удерживать!

— Знаю! — Ревенант из самих глубин достал последние унции силы. — Готов?

— Давай!

Закрыв глаза, Рев готовился повторить взрыв энергии, который случился у него при встрече с архангелами. Вот только вместо того, чтобы взорвать себя, он должен был направить эту силу на ловушку. Тело жужжало от энергии, почти доводя до наркотического экстаза, вот только сильнее жглось и угрожало превратить Рева в пепел.

Пора отпустить.

В огненной агонии, сила улетела от него, поглощая вихревую ловушку в ядерном взрыве. Ревенант готовился к новой боли ударной волны, но она испарилась. И лишь лёгкий ветерок коснулся его лица.

Чёртов. Лёгкий. Ветерок.

— Ревенант! Берегись!

Стоило ему выпрямиться, энергия, которую он послал в ловушку, внезапно вернулась ударом скоростного поезда. Рев почувствовал, что его кости ломаются, как зубочистки, органы превратились в болтушку, а зубы выдернули из дёсен. Он закричал, когда сила разорвала его на мелкие кусочки… а потом сложила, как паззл. Твою же мать. Обладание такой силой походило на рай и ад, чудо и ужас. А ещё, эта сила не запечатала ловушку. Клетка слишком сильна. По иронии судьбы, её сила защищала тех, кто внутри, позволяя им укреплять стены. Тогда стены ловушки могут разрушиться, а Ривер и Ревенант погибнут.

— Ривер, — выдохнул он.

— Чего ты на хрен ждёшь? Давай ещё раз!

— Не сработает! — Глаза Ревенанта слезились от пыли и песка. Ага, из-за них, а не, потому что он разрыдался от тупиковой ситуации. — Мне придётся запечатать её изнутри.

— Хрена лысого! — Волосы Ривера облепили его потное лицо, а из сотен ран на теле текла кровь, но в глазах полыхала ярость. — Делай всё по плану!

Рев понимал, что это не сработает. Чтобы запечатать ящик, нужно сломить тех, кто внутри и оборвать нити силы.

— Ривер… — Его голос охрип от криков, и он был не уверен, что близнец его вообще слышал. — Я рад, что мы братья.

— Чего? Нет! Рев, не смей…

— Оберегай Блэсфим. И скажи ей… Что я хотел бы увидеть её крылья бабочки.

— Нет!

Ревенант притянул обратно силу, втягивая в своё тело. Каждая фибра души вибрировала от энергии, ныряя в ящик, Рев видел, что он светится. Он успел рассмотреть Сатану и Рафаэля, кидающихся на стены, а их яростные крики сотрясали воздух. Сатана увидел Рева и кинулся на него, кромсая тело огромными когтями и нереально острыми зубами.

Ревенант выпустил энергию, дав ей взорваться.

И мир обрёл багровые оттенки.


* * *


Ривер почувствовал, что его брат умер. Невидимая боль сотрясла душу, оставляя на ней огромную расщелину. 

— Нет, — прошептал он, падая на колени. — Нет.

Не так всё должно было произойти. У них должен был появиться шанс побыть братьями. Они, конечно, не из тех братьев, которые вместе играют в мяч, но могли бы найти что-то своё.

Ривер с трудом мог дышать. Ревенант пожертвовал собой ради него. Ради всех. Он просто уничтожил трёх сильнейших мудаков Вселенной. Четырёх, если считать Люцифера. Ревущий вихрь стих, оставляя ящик медленно вращаться в воздухе. В какой-то момент, он остановится и исчезнет в небытии. На сколько, Ривер не знал. У такой магии был срок, и Ривер надеялся, что у них были хотя бы пару десятилетий.

— Ревенант, — выдохнул он. — Сукин ты сын!

Он смотрел на куб, который теперь очень медленно вращался. Кристалл стал мутным, поверхность шероховатой, за исключением…

Ривер вскочил, дверца ловушки не закрылась. Что-то ей мешало, и из щели рекой вытекала кровь. Внутри что-то шевельнулось.

Бляха!

Раскрыв потрёпанные крылья, он взлетел и взял вправо, хватаясь за край двери, пока клетка крутилась. Он искал точку опоры, скрипя зубами и дотягиваясь до истерзанной руки, которая удерживала дверь. Если быему удалось запихнуть руку… погодите-ка, он узнал эту руку! Надеясь, что конечность ещё на теле Ревенанта, Ривер упёрся ногами в проём и дёрнул на себя брата. Изломанное, окровавленное тело выскользнуло из ловушки и рухнуло на пол. Когда Ривер отлетал от куба, увидел Рафаэля, чьё тело, разорванное на тысячу частей, начало срастаться. Сатана, уже излечившийся, рванул к выходу, и в этот момент дверь захлопнулась. Перед тем, как куб превратился в твердыню, усиленную ангельской энергией, Ривер увидел сверкающие клыки демона и опустился на землю рядом с искорёженным телом Ревенанта, а ловушка начала пульсировать и вибрировать всё сильней и сильнее, пока не исчезла в небытии.

И вокруг стало угрожающе тихо.

Ловушка пропала, опустилась в чертоги ничего.

Перед глазами появились те самые слова, которые он читал миллион раз.

«И я увидел Тёмного ангела, спускающегося с Небес, в одной руке он держал ключ от бездны, а в другой тяжёлую цепь. И схватил тот ангел дракона, змия древнего, знаемого, как дьявол и Сатана, и запер его на тысячу лет».

В этот момент Ривер понял, что произошло. Тысячелетия существовало библейское пророчество, в котором говорилось, что Ривер сломает печати Всадников и начнёт Армагеддон. И Ревенант был частью этого пророчества, только что исполнив его.

Важность случившегося наполняла и облегчением и горем, но он затолкал всё это глубже, чтобы сгрести всё, что осталось от брата в руки.

— Ревенант, мне так жаль, — прошептал он. И вот в эту секунду он почувствовал искру жизни. Слабую и еле мерцающую, но почувствовал. Ривер скорее направил поток жизненной силы в близнеца, но ничего не случилось. Если уж на то пошло, искра жизни стала ещё тусклее и не стабильнее. Чёрт, Риверу нужна помощь. — Держись, брат. Прошу… держись

Глава 32

— Призрак! — по больнице прокатился голос Ривера… и шёл он не из громкоговорителей. — В приёмный покой.

Сердце Блэсфим подскочило. Бросив образцы ДНК и все материалы, которые собрала для смены личности, она ринулась из своего офиса, к Хэрроугейту клиники, пронеслась мимо нового дантиста ЦПБ и вышла в коридор больницы. И тут же почувствовала густой запах крови, точно зная, что это кровь Ревенанта. В ближайшей травме Призрак, Тень и Рейз направляли силу в не реагирующее на это тело. Вскрикнув, она побежала туда, протиснулась между Ривером и шурином Призрака, дампиром по имени Кон, который старался сделать переливание.

— Что происходит? — Она осмотрела Рева, сломанные кости торчали наружу, разрывая плоть, отовсюду текла кровь, органы, которые должны находиться внутри, валялись рядом.

— Думаю, он умирает, — сказал Ривер хрипло.

— Нет. — Она начала сильно трясти головой, отчего кончики волос били по щекам. — Он не может. Он же Сумеречный ангел. Его никто не может убить! — Она кричала, словно вопли могли стать истиной.

— Сатана смог, — возразил Ривер. — Но большую часть работы, Рев сделал сам.

— Призрак, — она всхлипнула. — Прошу, спаси его.

Она знала, что и он и все остальные старались изо всех сил, но судя по хмурому выражению лица призрака… Ревенант не выживет.

После всего, что было, он собрался умереть? После всего, через что они прошли, когда он ради неё нарушил правило, решил умереть? Это и было последствие, о котором он говорил во время обсуждения нежелания нарушить правила? Укради кровь Всадника и заплати за это жизнью?

Убрав руку в карман, она сжала пробирку с кровью. Она собралась разбить её, уничтожить проклятую вещицу. В глубине души Блас понимала, что это нелогично, что разбив пробирку, она не оживит Ревенанта, но должна была что-то сделать.

Эссенция грёбаной смерти…

«Эссенция смерти — эликсир жизни для тех, кто не может умереть».

Слова Ревенанта звенели в ушах, словно произнесённые в громкоговоритель.

— Ривер. — Она вытащила пробирку. — А как на счёт неё? Крови Танатоса. Ревенант говорил, что она эликсир жизни.

Ривер нахмурился.

— Да?

— Ваша мать рассказала ему это.

Он взял пробирку с её ладони.

— Это не повредит. — Он снял резиновую пробку, но Блас его остановила

— Нет. — Господи, она и вправду это делала? Блэсфим посмотрела на Ревенанта, безжизненные глаза которого были направлены в потолок. — Тебе нужно спросить Танатоса

— У нас есть его кровь.

— Слушай. — Она с такой силой схватила Ривера, что костяшки побелели. — Ревенант, забрав кровь Танатоса, нарушил правило Наблюдателей. Спасти жизнь Ревенанта, используя её без разрешения Танатоса — ещё большее нарушение. Ревенант этого не хотел бы, поверь. Всё это идёт из детства, из-за случившегося с вашей мамой. Прошу, Ривер, спроси Танатоса.

— Чёрт! — выругался Ривер, но тут же ушёл.

— У нас нет на это времени, — прорычал Призрак. — Только наши силы держат его в живых. Когда они иссякнут…

Глифы на его руке светились ярче, чем когда-либо прежде, как и у Тени и Рейза. Но их силы ограничены, и Блас уже видела, как глифы Рейза меркли.

— Знаю, — прошептала она. — Поверь, знаю

Ожидая, она сжимала холодную, обмякшую, липкую от крови руку Рева.

— Не умирай, придурок. Не смей помирать.

Она повторяла это снова и снова, словно слова были защитной мантрой, удерживающей Рева здесь. И чёрт, сколько нужно Риверу времени уговорить сына спасти своего брата?

— Я выдохся, — проскрежетал Рейз, и Блэсфим едва сдержала всхлип, когда красновато-красное свечение глифов померкло. По лбу Тени стекал пот, когда он схватился за лодыжку Ревенанта.

— Я на издыхании.

— Дер-жись, — прорычал Призрак, его глифы тоже начали меркнуть. — Где, мать его, Ривер?

С другого конца приёмного покоя открылся Хэрроугейт, из которого выбежал Ривер, а за ним Танатос и Арес, Всадник известный, как Война. Оба Всадника были облачены в броню, словно думали, что здесь ловушка.

— Вперёд! — Ривер на ходу отвинтил пробку и, подлетев к койке, влил содержимое в рот Ревенанту. — Отойдите, — приказал он, — все, кроме Тени и Риза.

Блэсфим осталась. Ривер кинул на неё «я тебя предупреждал» взгляд, но мудро не стал спорить. Хэрроугейт открылся вновь, и из него вышли Лимос с мужем, Эриком и последний Всадник, Ресеф. Круто. Ещё больше людей станет свидетелем её срыва, если ничего не выйдет. Закрыв глаза, Ривер положил руку на лоб Ревенанта. Послышался низки шум, и Блэсфим удивлённо поняла, что он исходил от Ривера. Его тело окутало золотистое сияние, которое просачивалось в тело Ревенанта, поражая воображение.

— Танатос, — позвал Ривер, — ещё.

Танатос тут же оказался у Рева. Молниеносным движением он разрезал своё запястье и прижал открытую рану ко рту Ревенанта. Лимос встала рядом с братом, упираясь большим животом в Рева. Она коснулась пальцем уголка глаза, собирая слезу.

— Я не знаю, почему у меня чувство, что я должна это сделать, — прошептала она, — но… Она прижала палец ко лбу Ревенанта. Голодные слёзы. Голод. Сияние Ривера стало сильнее, болезненно ослепляя Блэсфим. Призрак и Тень закричали от боли, а затем их отбросило назад, а воздух в палате заполнила вонь сгоревшей плоти. Блас слышала, как люди взволновано звали на помощь, но не могла шевельнуться, а просто таращилась.

Должно быть, она отключилась, потому что через мгновение, почувствовала, как её поднимают.

— Ч… Что произошло?

Перед глазами появилось нечёткое лицо Ривера.

— Я тебя предупреждал.

— Ревенант, — выдохнула она. — Он…

— Я… здесь. — Хриплый голос Ревенанта прошёлся по ней, как долгожданная ласка.

Блас развернулась, почти вновь упав, так как ослабевшие ноги едва её держали. Ревенант лежал на кушетке, укрытый до пояса простынёй, и хотя на вид был помятым и побитым, он был цел.

— Господи, о, Господи, спасибо тебе. — Блэсфим кинулась к нему и сильно стиснула в объятьях, словно он только что не вернулся с того света. Он обнял её в ответ и прижал к груди.

— Что… Что случилось?

Ривер схватил руку Ревенанта и сжал.

— Мы победили.

— Круто.

Блэсфим выпрямилась, испугавшись повредить рёбра, которые лишь недавно напоминали кусочки пазла. 

— Ты умер. Это не круто.

— Но мы сковали Сатану на тысячу лет, — возразил Ревенант, его голос был таким же измученным, как и тело.

Тень, чья правая рука была забинтована, фыркнул.

— Серьёзно? И чего вы сделали?

Ривер нахмурился на Ревенанта.

— Откуда ты узнал, что на такой срок? Пророчество?

Внезапно всех, кого выгнали в коридор, вернулись в палату, в которой теперь оказалось слишком тесно из-за всех Всадников, демонов Семинусов и их пар.

— Книга пруоси. — Ревенант сглотнул и поморщился, словно у него в горле першило. Блас казалось, что Ревенант ещё долго будет чувствовать боль и агонию этой битвы. — Она словно книга рецептов. Я объединил рецепты тюрьмы и ямы, а вкупе они дают примерно тысячу лет.

— Так, погодите, — вставил Призрак, тоже с перебинтованной правой рукой. — Вы серьёзно заперли Сатану в магической тюрьме, которую закопали в какой-то яме? Сатану? На тысячу лет?

— И с ним мы заперли Рафаэля, Гэтель и Люцифера.

Фантом, облокотившийся на дверь, присвистнул.

— Чувак, он же вырвется оттуда злее некуда.

— Об этом мы будем волноваться через девятьсот девяносто девять лет, — ответил Ревенант, взял Блэсфим за руку и притянул её к себе. — Ты не совершила обряд.

— Для крови нашлось лучшее применение, — ответила она. — И ты будешь рад знать, что Танатос разрешил её использовать. И даже больше. — Она улыбнулась беременной Всаднице. — Лимос дала тебе свою слезу.

Танатос, стоящий у двери, уважительно кивнул. А Лимос закатила глаза.

— А что за обряд? — спросил Фантом, а Призрак воспользовался возможностью объяснить им всё сам, и дать Реву и Блас немного побыть наедине. Когда все вышли, Блэсфим позволила себе расслабиться, и её примеру последовал Ревенант. Недолго, они просто лежали молча, упиваясь наслаждением, что кошмар закончился.

— Хотела бы я, чтобы ты рассказал о своём плане, — наконец, проговорила она.

— Ты бы волновалась сильнее.

— Не тебе это было решать, — сурово возразила она. — В следующий раз, скажешь, понял?

Он хмыкнул. 

— В следующий раз, когда стану пленять Сатану в мистической клетке?

— Ты меня понял, — прорычала она.

Он крепче обнял её.

— Понял.

Вновь их окутала лёгкая тишина, и Блас почти захотела, чтобы они могли остаться вот так, без каких-либо забот, без сражений, просто излечиться от ран, физических и психических. Но им всё равно придётся обсудить будущее. Блас слишком долго жила в неопределённости, чтобы откладывать эту беседу.

— И, — начала она, — что теперь?

Он перебирал её волосы, и она теснее прижалась к его груди. 

— Думаю, это зависит…

У неё свело живот.

— От чего?

— Сможешь ли ты забыть, что я сделал с твоим отцом.

Она приподнялась на локте и посмотрела Реву в глаза. 

— Мама рассказала мне всё. Ты оказался прав. Отец был придурком. Да даже если и не был, ты… это ты. Ревенант, твоё прошлое мне не важно

Он улыбнулся.

— Тогда всё уладится.

— Уладится что?

— Мы поженимся.

Она едва язык не проглотила.

— Э-э-э… что?

— Можешь не говорить «да» сейчас. — Он стал серьёзным. — Но не сомневайся в моих к тебе чувствах. Когда умерла мама, я потерял всё, включая и свою душу. И никто не видел во мне добра, даже мой брат, Блэсфим. А ты видела. Ты вернула меня к жизни во всех смыслах этого слова. И я никогда не хотел бы вновь потерять эту нить. — Он положил руку ей на щеку. — Я люблю тебя, а согласишься ты или нет, этого не изменит.

Слёзы навернулись на глаза Блас. 

— И я тебя люблю, — сказала она, и её голос дрогнул от силы эмоций. — Ты подпустил меня к себе, когда никого не пускал. Да, я выйду за тебя. Ещё как выйду.

Обхватив её затылок, он притянул Блас к себе и впился в губы поцелуем полным обещания, отчего у неё потекли слёзы. 

— Я хочу тебя. Здесь. Сейчас.

Блас сквозь слёзы увидела, как простынь натянулась шалашиком над пахом Рева. 

— Как твой врач, я бы сочла невежеством не сказать, что тебе нужен покой и избегать секса.

Он выпучил от ужаса глаза.

— Как долго?

Улыбнувшись, она скользнула рукой под простыню. 

— Пока я не скажу иначе. — Она обхватила его налитый ствол. — И гарантирую, что ты в хороших руках.

Он застонал.

— И кто я такой, чтобы не соблюдать режим врача.

Умный мужчина. А как его врач, она собиралась часто прописывать ему режимы.

Глава 33

Через час после выписки из больницы, Ревенант шёл по пустынному тропическому пляжу, подняв голову к небу и наблюдая за морскими птицами, плывущими по голубому полотну. Он послал мысленный призыв Метатрону, надеясь, что архангел придёт, но уже научился не сильно поддаваться надеждам.

— Здравствуй, Ревенант.

Рев почти улыбнулся. Почти. И обернулся.

— Ты, наконец, снизошёл до встречи со мной, да?

В серебристо-голубых глазах вспыхнула искра. Метатрон одет в длинную, до самых кожаных сандалий, тогу, подходящую под цвет глаз.

— Я бы и на прежние призывы ответил, но…

— Но был занят, — перебила его Рев.

— Но ты бы не готов, — поправил Метатрон

Ревенант нахмурился.

— Не готов к чему?

— Ко всему произошедшему. — Метатрон посмотрел на закат, и золотые лучи заходящего солнца окрасили его лицо, заставляя светиться. Хреновы архангелы и их дерьмовое свечение. — То, что сделали вы с Ривером… Никто на такое не был способен. Даже все ангелы Небес, объединив силы, не могли бы.

Ревенант фыркнул.

— Ну, да, чёртова удача. Мы с Ривером и не должны быть способны на такое. Мы оба должны были умереть.

Метатрон повернулся к нему спиной.

— Ты когда-нибудь задумывался, почему мать назвала тебя Ревенантом?

Ну, технически, она дала ему имя равносильное Шеулу, вот только его не могли выговорить.

— Задумывался. — И много. В основном потому, что она не дала ему ангельское имя.

— Иногда Мариэль видела будущее, — тихо проговорил Метатрон. — Я думаю, она видела, что ты вернёшься из мёртвых, и дала тебе пророческое имя (Revenant с англ. можно перевести, как вернувшийся с того света — прим. пер.), подсознательно направляя тебя. Дать твоей душе идти по дороге судьбы.

Как бы Рев не хотел верить дядюшке Мету, не видел смысла в том, что его мать столько вложила в имя падшего, но не дала ангельского.

— Ладно, Оби-Ван, — проговорил он. — Какое отношение имеет моё имя к Риверу и тому, что мы заперли Сатану?

— Огромное отношение. — Казалось, напряжённый взгляд Метатрона смотрит прямо в душу Ревенанта, словно разбирая каждый его проступок. — Видишь ли, твоя мать пророчески дала тебе и второе имя.

Его дядя довольно невежественный архангел.

— У меня нет второго имени

— Конечно, есть. Мариэль не произносила его в Шеуле, а написала кровью на простыне, в которой мы забрали Ривера, — пояснил Метатрон. — И очень занятно, что в Шеуле тебя часто называли Истребителем, ибо твоё ангельское имя это и означает.

Ревенант тряхнул головой, прочищая мысли от услышанного, потому что Метатрон не мог сказать то, что сказал. Но архангел выжидающе смотрел на него, так что, вероятно, Рев правильно его услышал.

— Что за имя? — прохрипел он.

— Абаддон, — В голосе Метатрона было столько силы, что она прошла по всему существу Рева. — Тёмный ангел, которому было уготовано запереть Сатану на тысячу лет. Ты и был ключом, Ревенант. Когда Сатана, наконец, разрушит свою тюрьму, Ривер сломает печати Всадников, и придёт конец света. Но пока, вы с Ривером подарили миру десять столетий покоя, как и было, предсказано.

— Чего? — он хрипел, будто его душили. — Предсказано? Кем?

Метатрон просто смотрел на него.

— Ты что никогда не читал Библию? Вы с Ривером всегда были в центре апокалипсиса с первых капель реки Нил. Всегда существовали знаки в библии. А вы два пустоголовых пня их пропустили. Честно, несколько раз я сомневался, что вы найдёте свои пути.

— Похоже на нас, — проговорил Ревенант. — Погоди… Раз пророчество библейское, Сатана о нём знал, так?

— Без сомнения. У него было пророчество Демоники, которое противодействовало библейскому. Вот почему твоя мать скрыла твоё имя. Когда вы родились, пророчества ещё не были написаны, но Мариэль это предвидела. Никто, даже архангелы, этого не знали. В курсе были лишь я и моя жена.

Взрыв. Мозга.

Но теперь всё становилось ясно. Всё, через что он, его мать и Ривер прошли, было с какой-то целью. Но менее отстойным не становилось.

— Ты знал, что моя кровь не очиститься от порчи Сатаны? Ты участвовал в хреновой сделке, которую мне предложил Рафаэль с подручными?

— Мне очень жаль, Ревенант, — начал Метатрон. — Боюсь, что пока Сатана жив, твоя кровь не будет очищена, но я не знал о сделке. Не знал, что Рафаэль солгал тебе. И с другими архангелами, причастными к этому, разберёмся. Пошло оно всё, Ревенант, когда пожелаешь, можешь приходить на Небеса. Даю слово, ни один архангел не будет тебя преследовать, и мы исправим любой вред, причинённый тобой, пусть даже на это уйдут столетия.

— Спасибо, — поблагодарил Рев, хотя не намеревался ступать на Небеса, пока не перестанет нести разруху. Память о его матери достойна лучшего. Метатрон склонил голову в знак принятия.

— И Ревенант, ты понимаешь, что Шеул теперь твой?

Он фыркнул.

— У дяди Мета есть чувство юмора. — Он помолчал. — Ох, погоди… нет его у тебя, да? Ты серьёзно?

Метатрон пожал плечами.

— Сатаны нет, Люцифер заперт с ним. Сейчас ты — самое могущественное существо Шеула. Ты можешь управлять им, как посчитаешь нужным, пока ловушка, сдерживающая Сатану, не разрушиться, а Ривер не сломает печати Всадников.

Грудь Ревенанта сдавило. Он новый правитель ада? 

— Я не… как?..

— Пророчество книги откровений, — пояснил Метатрон. — И правил ими царь, ангел бездонной ямы, и имя того царя на иврите — Абаддон. — Теперь Метатрон стал серьёзен. — Ты не можешь превратить Шеул в кладезь добра и святости, и не можешь искоренить демонов. Во Вселенной должен быть баланс добра и зла, поэтому Шеул должен оставаться оплотом зла. Но это не значит, что ты не можешь… смягчить его. Если нельзя полностью отказаться от существующих законов, то хотя бы измени их.

В голове Ревенанта всё ещё не могли улечься предыдущие новости, так что он не мог понять, о чём Метатрон говорил.

— Например?

— Ну, например, тот факт, что душа человека… или ангела, умирающего в Шеуле должна остаться там навек, и её мог мучить любой демон.

— Я могу освободить души?

— Если пожелаешь.

Ревенант практически дрожал от этого желания. Сколько измученных душ он мог освободить? Включая мать и отца, сестру Ресефа. Столько душ, наконец-то, могли обрести покой.

— Правление Шеулом будет занимать много времени, — указал Ревенант. — А у меня уже есть работа.

И какого хрена он спорит, когда так долго планировал занять правящее место в Шеуле? Метатрон предлагал это место, а Ревенант мялся, как целка.

— Так как апокалипсис по версии Демоники уже минул, Всадникам не нужны Наблюдатели. Лишь Ривер может теперь сломать печати. Ты, как и Харвестер, освобождены от ваших должностей.

Твою же мать.

— А что на счёт Блэсфим? Она — вирм…

Метатрон рассмеялся.

— Она не вирм, а ангел. — Пока Рев шокировано молчал, архангел продолжил. — Её мать… как её теперь зовут?

— Дева. Ах, Девастэйшн.

— Хм. — Метатрон одобрительно кивнул. — Хорошее имя. Так или иначе, она продолжала встречаться с отцом Блэсфим после падения, и думала, что её дочь — вирм. Но Блэсфим была зачата до падения Девастэйшн.

Ревенант судорожно вдохнул. 

— То есть её зачали два ангела, а не небесный и падший.

— Именно. И твои дети будут полноценными ангелами. И будут с радостью… не-а, с восторгом и любовью приняты на Небесах.

Дети. Да, ради всего святого и порочного, Ревенант никогда не думал, что доживёт до них. Когда он был падшим, инстинкт подсказывал быть аккуратным, не заделывать ребёнка. Но теперь… Сейчас у него было будущее, и его дети вырастут в безопасном мире, с любящими родителями.

Но всё же…

— Преследование вирмов нужно прекратить, — заявил он. — Я видел, через какой ад прошла Блэсфим. Всем вирмам будут рады в Шеуле.

— Справедливо, — высказался Метатрон. — С этого дня, ни за одним вирмом охотиться не будут. Любое ангелоубийство будет наказуемо.

Честно.

— Согласен. — Ревенант протянул руку, но Метатрон просто уставился на неё. А затем, полностью ошарашив Ревенанта, крепко обнял его.

— Племянник, — пробубнил он. — Как же долго я ждал этого дня. Я видел, со дня образования небес, как всё ведёт сюда, но были времена, когда моё видение затуманивалось, и я боялся, что пророчества изменились. — Он отпустил Рева, которого потрясли увиденные в глазах дяди эмоции. — Добро пожаловать домой, Ревенант. Добро пожаловать.


* * *


«Это точно засада».

Ревенант и Ривер сплочённо окружили Ресефа, когда тот остановил белогривого коня, Завоевателя, на пляже Орегона. Конь фыркал и скалился на Ривера и Рева, которые отошли за пределы досягаемости зверя.

— В чём дело? — Ресеф, одетый лишь в плавки, спешился. Парень постоянно был полуголым, Рев мог поклясться, что он чаще был вообще голым. — Я перед барбекю решил проветрить коня.

Барбекю в доме Ресефа и Джиллиан уже шло полным ходом, и Ресеф это знал. По словам Ривера, Ресефу просто иногда нужно побыть в одиночестве, чтобы убежать от воспоминаний того, что сделал братьям и сестре, когда его печать сломалась, и он стал Мором.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал Ревенант.

— Для меня? — Светловолосый Всадник с подозрением посмотрел на Ревенанта. — И что же это может быть?

— Открой Хэрроугейт к могиле твоей сестры.

В глазах Ресефа вспыхнула искра, затем Всадник прищурился. 

— Арии? Зачем?

— Доверься мне. — Это было рискованно, учитывая их прошлое, но Ревенант всегда любил риск. Ресеф колебался, напряжённую тишину нарушали лишь шум набегающих волн и крики чаек. Наконец, Всадник посмотрел на Ривера и кивнул.

— Ладно, но если это уловка, клянусь, я вас уничтожу.

— Замётано.

Ресеф позвал жеребца.

— Завоеватель, ко мне.

Конь заржал и растворился в струйке дыма, которая плавно перетекла на плечо Ресефа, формируясь в тату. Без сомнений, Всадник не хотел рисковать и провёл пальцем по шраму в виде полумесяца, призывая броню. И тут же, словно из ниоткуда, металлические пластины облепили его тело, как вонючий трансформер. Ревенант всегда думал, что Всадников круто одарили. Затем Ресеф открыл личный Хэрроугейт и зашёл в него, за ним последовали Ривер и Ревенант. Они перенеслись на крохотный островок в Шеуле. Маленький оазис зелёных, красных и пурпурных всполохов, редкая жемчужина в обыденном мраке ада. Рядом с пляжем, в ограждённой нише, располагалась небольшая могила с высеченным вручную мраморным надгробием. И в тени этого надгробия был небольшой холмик.

— В чём дело, дядя? — грубым от подозрений голосом спросил Ресеф.

Рев встал рядом с племянником.

— Твоя сестра была человеком. И её душа тысячи лет была здесь в ловушке.

— Спасибо за напоминание.

Закрыв глаза, Ревенант открыл разум своим желаниям. Спустя мгновение, перед Всадником появилась светловолосая девочка — столь же осязаемая, как и надгробие — чьи глаза были очень похожи на глаза Ресефа.

— Попрощайся, Ресеф, — тихо проговорил Ревенант. — Я освободил её душу из Шеула и скоро она отправится на Небеса.

Ресеф опустился на колени, а Ревенант и Ривер отвернулись.

— Ты поразил меня, брат. — Эмоции в голосе Ривера нашли отклик в душе Ревенанта. Забота о ком-то ещё, и дар и проклятье.

— Поразил тем, что могу быть милым?

— Нет. — У Ривера блестели глаза. — Что знал о боли Ресефа.

— Несколько недель назад я бы использовал его боль против него же, — признался Рев. — Но, вернув память, я понимаю, каково это знать, что дорогой тебе человек страдает. — Он ухмыльнулся. — Некоторые заслуживают страданий, и я рад им это предоставить. Но, кажется, я унаследовал это странный ген защитника, и не позволю кому-то из нашей семьи страдать. — Он улыбнулся шире. — Только если не от моих рук.

Ривер фыркнул.

— Придурок.

Рев собрался было нырнуть в пучину противостояния братьев, которой был лишён тысячелетия, но к ним подошёл Ресеф. Его глаза были красными, а лицо омрачено печалью, но аура мира окружила его, словно взмётывающийся плащ.

— Как? — прохрипел он. — Как тебе это удалось?

Рев пожал плечами.

— Ну, я вроде как теперь тут Правитель.

— Не знаю, как отблагодарить тебя

Прежний Рев потребовал бы чего-нибудь невероятного. Нынешний… Да к чёрту, сделает то же самое. 

— Ты можешь, знаешь там, не вести себя, как придурок со мной.

Ресеф поморщился.

— Не думаешь, что мог бы попросить что-то другое? Я со всеми так себя веду.

Именно такого ответа Рев и ожидал от Всадника.

— Ага. — Он перенёс их всех к дому Ресефа, где Всадники, их семьи и парочка из персонала ЦБП устраивали барбекю, которого Ресеф так старательно избегал. — Давай просто сделаем тебя моим должником.

— Круто. — Ресеф похлопал Ревенанта по плечу. — Спасибо. Рад, что ты больше не великий мудила. — Усмехнувшись, Ресеф направился к своей суженой, Джиллиан.

— Твой сын такой сукин сын, да? — Рев посмотрел на брата, поражаясь, что они стояли бок о бок на семейном сборище. И не пролилась ни капля крови

Ривер рассмеялся.

— Какой именно сын? — Он посмотрел на всех своих родственников, которые собрались вокруг столов. — Думаешь, наши родители гордились бы нами?

— Думаю, они бы с облегчением вздохнули, поняв, что все карты легли в соответствии с грёбаными пророчествами. Шансы на это были астрономически малы.

— Один на девятьсот триллионов, по данным Метатрона.

Ревенант увидел Блэсфим, которая достала из холодильника две бутылки пива и протянула одну невестке Призрака, Идесс. Но та широко улыбнулась и отказалась, указывая на плоский живот. Беременная? Возможно.

— К слову о Метатроне, как дела на Небесах?

Ривер материализовал себе и Реву маргариту. Как мило.

— Ну, все в шоке, что Рафаэля нет, но, что забавно, никто по нему не скучает. — Улыбнувшись, он глотнул коктейля. — И Харвестер стало лучше. Избавление от Гэтель и Люцифера помогло. Как Шеул?

— Я — Король Ада, так что, ты знаешь как. — Он пожал плечами. — Есть горстка придурков, пытающихся избавиться от меня, но по большей части жизнь там не изменилась. — Рев отпил маргариту, осыпав ботинки солью с бокала. Хотя его идеальный брат ни крупинки не уронил, когда пил он не завидовал. Личностный рост — крутая штука. — Впереди тысяча лет подготовки к апокалипсису. До возвращения Сатаны много времени, мы успеем удостовериться, что большинство демонов реинкарнируют, а те, кто останется сражаться на стороне зла будут не подготовлены и дефектны. И я приказал Азаготу реинкарнировать только нейтральные и не злые души.

— Кажется, у тебя много дел.

Ревенант пожал плечами.

— Отличная работёнка.

На мгновение, Ривер замолчал, а затем, сведя брови, обратился к Ревенанту. 

— Ты же знаешь, что тебе рады на Небесах. Тебе и Блэсфим. Мы сможем исправить большую часть урона, который вы нанесёте…

Ревенант поднял руки, прерывая брата.

— Когда Блэсфим решит совершить путешествие на Небеса, я буду здесь, ждать её. Но мне там не место.

— Рев…

— Нет, — Рев вновь перебил брата. — Мы оба это понимаем. И всё нормально. Я же блин адом управляю, и для этого и был рождён. Это круто. — Он поднял бокал и чокнулся с Ривером. — За нас. За неблагополучные семьи, и всё такое.

Ривер рассмеялся, и в этот момент, Ревенант поразился, насколько хорошо всё сложилось. Все в их песочнице, ну и ещё бесчисленное множество других, сыграли свою роль в том, чтобы привести Ревенанта и Ривера туда, где они сейчас. Рев задолжал им всем огромную благодарность. Ладно, может он воздержится от угроз жизни на день или два.

Блэсфим, стоящая рядом с Эриком — мужем Лимос — переворачивающим котлеты и сосиски на гриле, махнула ему.

— Похоже, нам лучше присоединиться к вечеринке, — сказал Ривер. Вечеринка. От этого слова, Ревенант улыбался, как дурачок. Он был на паре вечеринок, но его никогда не приглашали, не говоря уже о том, что ни на одной он не был желанным гостем. Но сейчас присутствовал на вечеринке племянницы и племянников, которые его и пригласили.

— Готов, брат? — спросил Ривер.

Ресеф включил музыку, и из колонок потёк голос Родни Аткинса, распевающего о том, как пройти через ад и покинуть его, прежде чем дьявол узнает, что ты там. Ревенант посмотрел на крыльцо, с которого Ресеф ему отсалютовал бокалом и ехидно ухмыльнулся.

— Ага, — ответил Рев. — Готов.

Впервые в жизни он готов стать часть семьи.

Глава 34

Три месяца спустя…


Блэсфим стояла на балконе их с Ревенантом дома на итальянском побережье, подставив лицо тёплому утреннему ветерку. Она всё никак не могла поверить, что живёт тут с ним, и что все её проблемы исчезли. А ещё странно, что она ангел. Настоящий, Небесный ангел.

Она ещё не была на Небесах, чтобы активировать все ангельские силы и инстинкты, потому что тогда не сможет войти в Центральную Больницу Преисподней. А этого она допустить не могла. Прикрытие Неистинного ангела полностью исчезло, оставив Блас лишь ограниченные ангельские силы и великолепные сиренево-белые крылья, которые отлично работали, к слову. Ревенант учил её летать… и заниматься любовью на воздушных потоках. Так что она была довольна тем, как всё складывалось. Тем более, раз уж Ревенант не обычный ангел, может из них выйдет отличная пара.

Она почувствовала, как Ревенант приближается, и улыбнулась, когда он прижался к ней и обнял.

— Я проснулся, а тебя нет. — Он поцеловал её в макушку. — Хотя планировал разбудить тебя… Языком.

У неё ослабли колени.

— За такой будильник я бы заплатила большие деньги.

Он упёрся подбородком ей в макушку и прижал теснее к себе. Они оба смотрели на искрящиеся, от солнца, волны.

— Всегда есть завтра.

— Завтра? — Она положила руки поверх его и расслабилась. — Я тут подумала… о душе. Десять минут хватит? — Она почувствовала, как в поясницу упёрся возбуждённый член Ревенанта, и невзначай потёрлась об него.

— Не-а. — Его хриплый после пробуждения голос стал ещё глубже, сильнее возбуждая Блас.

— Ты очень настырный, — промурлыкала она.

— А ты дразнишься.

Она пожала плечами.

— Думаю, тяжело избавиться от парочки привычек Неистинного ангела.

— Я не возражаю, чтобы эта осталась. — Он скользнул рукой между ними и задрал подол халата Блас. Прохладный воздух омыл её плоть, а Ревенант прижал головку члена к входу в её тело.

— Думаю, и новые способности тебе понравятся, — проговорила Блас, призывая обретённые силы небесного ангела и заставляя вибрировать всё тело. Когда Ревенант вошёл в неё, тоже почувствовал эту вибрацию и ахнул.

— Чёрт, — простонал он, одним толчком входя по самые яйца. — Нравятся, и даже очень.

Как и ей, подумала Блас, потому что говорить не могла, потому что была на полпути к вершине экстаза. И да, ей нравилось исследовать новые возможности с Ревенантом. Прошлой ночью они узнали, что она могла возбудить его, не касаясь. Блас заставила его кончить в штаны в момент, когда он материализовался дома. Он даже не успел поздороваться, как оказался на пике удовольствия. Он наказал её, повалив на пол и мучая языком, пока она не стала умолять об оргазме. Затем он отстранился и своей силой пытал ей пять минут, заставляя ощутить, что её ласкает сотня языков и трахают два члена. Спустя десяток оргазмов, Блас растеклась лужицей блаженства, тогда Ревенант отнёс её в спальню, гладя по волосам и нашёптывая нежности, на которые, как она думала, её жестокий воин не способен.

Солёный воздух ласкал лицо, когда Блас достигла пика, утягивая в пучину блаженства и Ревенанта. Их души сплелись так, как могут только ангелы, сливая в единое оргазмы. Это ощущение вибрировало между ними, продлевая удовольствие на час, пока Блас не поняла, что опаздывает на работу. Опять.

— Нам… стоит… остановиться, — выдохнула она, сжимая дрожащими руками перила балкона. Она чудом их не сломала во время секса.

— Никогда.

— Хорошо, — протянула она. — Но я не могу постоянно опаздывать на работу.

— Мы новобрачные. Призрак поймёт.

Конечно, поймёт.

— Мне нужно соблюдать правила.

— Правила, — фыркнул он. — Иногда их можно обойти.

Блас нравилось, что Ревенант теперь не так рьяно соблюдал все правила, хотя парочки ещё придерживался. И он продолжал прогрессировать, а она просто кайфовала, когда он находил законные обходы правил. Улыбаясь, она развернулась и прижалась к его губам своими.

— Я люблю тебя, — проговорила она, разорвав поцелуй.

— И я тебя. — Его поцелуй пробирал до костей, и когда Рев отстранился, у Блас кружилась голова. — Не существует правил, которые я бы не нарушил ради тебя. — Он склонился и прикусил её нижнюю губу, прижимая спиной Блас к перилам и скользнув руками под халат.

— Я не могу сегодня опоздать, — напомнила она. — Мама придёт для второй подсадки стволовых клеток. Думаю, она и вправду поправится.

— Хорошо. — Он отстранился, на немного, но продолжал шарить руками под халатом Блас. — Ривер и Харвестер пригласили нас сегодня на ужин. Пойдём?

Конечно. Месяца ушли на то, чтобы хрупкие отношения Ривера и Ревенанта переросли в нечто прочное, и теперь они два брата, какими и должны были быть с самого начала. Они даже на пару футбольных матчей сходили. Ох, Ревенант и Харвестер по-прежнему недолюбливали друг друга, но свели ненависть до минимума. И самое шокирующее событие за последние три месяца: Ревенант сблизился с Танатосом. Чёрт, да Рев теперь ладил со всеми Всадниками.

Хотя вот с церберами, нет. Кое-что никогда не менялось.

— Давай сходим, — протянула Блас, выгибаясь к Ревенанту, когда он скользнул рукой между её ног. — А потом ты будешь весь мой. У нас впереди тысяча лет, чтобы насладиться друг другом. Не будет тратить и минуту впустую.

Тысяча лет. Десятки веков мира. И после Финальной битвы, когда Сатана на самом деле сдохнет, Метатрон пообещал, что кровь Ревенанта очиститься после смерти Сатаны, Небеса станут им убежищем.

Это будет величайший праздник. И Метатрон кое-что ещё пообещал.

На Небесах будут бабочки.

Эпилог

Спустя девять месяцев…


— Уже видна головка! — Улыбаясь, доктор Джемелла Морган смотрела на Блэсфим, готовясь достать нового члена семьи Семинусов. Блэсфим стояла рядом с Джем, помогая с роженицей и бывшим ангелом Идесс. Её муж, Лор — брат Призрака, Тени, Фантома и Син, держал её за руку. Хотя Идесс была невосприимчива к последствиям прикосновений к правой руке Лора, он всё же надел перчатку, стремясь избегать несчастных случаев в обществе.

— Ещё тужься, — потребовала Блас. — Уже почти всё!

Идесс с криком тужилась, а Джем аккуратно поддерживала головку ребёнка. Идесс не расслаблялась, ещё один толчок, и ребёнок оказался в заботливых руках Джем. Следующие секунды были заполнены полётами простыней, обрезанием пуповины и радостными воплями новоиспечённых родителей. У Блас слёзы навернулись на глаза, когда она увидела, как Лор нежно целует Идесс, которая обнимала малыша, во влажную щеку. Между этими тремя искрилась любовь, заполняющая комнату, и она настолько явно чувствовалась, что у Блас закололо тело. Блэсфим не готова к детям, это да, но в далёком будущем, она могла представить на этом месте себя, Ревенанта и их ребёнка. От такого будущего у неё сильнее забилось сердце.

С улыбкой, Лор выпрямился, возвышаясь над возлюбленной. 

— Ладно, давайте посмотрим, кто папа мальчишки.

Идесс прорычала: 

— Ты!

Лор погладил сына по темноволосой головке.

— Да, знаю. Но в коридоре ждут три парня, желающие узнать, чей сперматозоид был самым шустрым. Слышал, там большие ставки.

Идесс закатила глаза и посмотрела на Джем и Блас, взглядом говоря, что мужчины безнадёжны.

Блэсфим была, абсолютно, согласна.

Лор отогнул край покрывала и достал правую ручку малыша, на которой от крошечных пальчиков до самого плеча тянулись глифы. Родовая татуировка — история отцовской родословной в десятках поколений, венчаемая символом отца. Весы — Призрак, глаз — Тень, песочные часы — Фантом.

Мгновение, Лор, не двигаясь, стоял и смотрел на малыша. Блэсфим задержала дыхание.

— Ну, — не выдержала Идесс.

— Догадайся.

Идесс выгнула бровь.

— Серьёзно?

— Нет. — Лор выпрямился, подошёл к двери, распахнул её и закричал: — Фантом! Сукин ты сын.

Тут же в комнату влетел рёв поздравлений демонов Семов и их пар. Конечно же, Фантом бахвалился и требовал оплаты по ставкам. Когда новая волна шума объявила о приходе Всадников, Ривера и их пар, Блэсфим решила, что пора валить. Она любила всех этих людей, но всё ещё не привыкла к хаосу, следующему за огромной семьёй. В этом они с Ревенантом были похожи. Они наслаждались тихими вечерами, между огромными, шумными семейными встречами. Блас обняла Идесс и Лора, затем вышла из палаты и направилась в свой кабинет, где её ждал Ревенант. Когда она вошла, он поднял взгляд от журнала, который листал, и Блас вздохнула, понимая, что этот высокий, затянутый в кожу ангел весь её. Позже, она насладится моментом, снимая с него всё видимое и скрытое оружие, одежду, ботинки и боксеры с Гринчем, которые подарила ему на Рождество. И да, она знала, что они на нём, потому что ангельская способность к рентгену вернулась в полной силе.

— Ну? — спросил он.

— Мальчик.

Рев посмотрел на неё взглядом «а то я не понял». За исключением Син — аномалии в роду — у семинусов рождались только мальчики.

— Отец кто?

— Фантом, — ответила она, — и я рада. У него есть сын, но его пара вампир, так что больше они не смогут зачать детей. Он будет с восторгом баловать ребёнка Идесс и Лора.

Ревенант отложил журнал и притянул к себе Блас, заворачивая её в кокон тепла и силы. 

— Всё это так нормально. Вампиры и демоны становятся семейной парой, братья дают сперму, чтобы у полукровки брата и бывшего ангела появился ребёнок…

Рассмеявшись, она посмотрела на него.

— Для ЦБП это нормально.

Он обдумал это.

— Мне нравится, — наконец, подытожил он.

— И мне, — согласилась она. — Но не думай, что они с лёгкостью добились всего этого.

— Поверь, — проговорил он, — я ни на секунду так не думал. И у меня такое ощущение, что рано или поздно, отношения между семьями Семов и Всадников перерастут в нечто безумное.

И у неё тоже было такое ощущение. Но ещё она знала, что в такой замечательной семье все проблемы будут с лёгкостью разрешаться, и всё будет хорошо. Впереди светлое будущее, и, впервые, Блэсфим не переживала из-за него. Она могла твёрдо стоять на ногах, а если упадёт, семья её поймает, а сильная вторая половинка поднимет на ноги.

Так что, да, она с нетерпением ждала следующих глав во всех их историях.


Конец книги!!!


Данная электронная книга предназначена только для личного пользования. Любое копирование, выкладка на других ресурсах или передача книги третьим лицам — запрещены. Пожалуйста, после прочтения удалите книгу с вашего носителя.


Оглавление

  • Ларисса Йон Ревенант (Демоника — 11)
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Глава 34
  • Эпилог