cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
понял кое-кто другой. Это и была Шейла Уорд — самая потрясающая из всех женщин, которых я знал. Мечта любого мужчины: черные мягкие сапоги, доходящие до середины икры; ярд или два оранжевой шерсти, обозначавшей платье; ниспадающие на плечи рыжие волосы и рот в полмили длиной. Да, еще волевое крестьянское лицо. Она могла показаться уродливой, но ее спасал рот! С таким ртом она могла за себя не беспокоиться.
— Не думаю, что он станет это делать, — ответила она на чистом китайском. — Да и вам не советую. За такое лет пять дадут.
— Неплохо, — сказал я мрачно. — Но акцент просто кошмарный.
— Йоркшир, — усмехнулась она, — Я просто рабочая девчушка, притворяющаяся крутой. Мой муж читал пять лет лекции в Гонконгском университете.
Разговор был прерван моим приятелем-социологом, который хотел было отпихнуть Шейлу со своего пути, поэтому пришлось мне не очень вежливо стукнуть его в «солнышко», отчего он с хриплым воплем повалился на пол.
Стукнул я его средними фалангами пальцев, широко расставив костяшки.
Не очень хорошо помню, что случилось дальше, однако Шейла вывела меня на улицу, и никто почему-то не стал этому препятствовать. Затем я почувствовал дождь на лице и понял, что привалился к машине, стоящей под уличным фонарем.
Женщина застегнула мою полушинель и угрюмо произнесла:
— Вы вели себя очень некрасиво.
— Дурная привычка после Вьетнама.
— А в драки частенько ввязываетесь?
— Бывает. — Я попытался прикурить. — Либо я раздражаю людей, либо они меня.
— А после чувствуете себя лучше? — Она покачала головой. — Вам никогда не приходило в голову, что существуют и другие способы снять напряжение?
С ее плеч свисал красный макинтош — я сунул руку и нащупал ее удивительно твердую грудь.
Она спокойно сказала:
— Теперь, надеюсь, понятно, что я имела в виду?
Я откинулся на капот и подставил дождю лицо.
— Я умею не только бить людей, но и еще кое-что, и весьма недурно. Например, спрягать латинские глаголы или находить север по часовой стрелке часов. Еще готовить. Обезьянье рагу у меня получается просто изумительно, а моим коронным блюдом являются древесные крысы на палочках.
— То, что мне нужно, — ответила Шейла. — Похоже, у нас должно сладиться.
— Одна загвоздка, — продолжил я. — Постель.
Она нахмурилась:
— Надеюсь, там, во Вьетнаме, ты ничего не потерял?
— Не волнуйтесь, мэм, с этим делом полный порядок, все в рабочем состоянии, — буркнул я угрюмо. — Просто я никогда не был асом в этом отношении. Китайский психиатр сообщил мне, что это все оттого, что, когда мне было четырнадцать лет, дед застал меня в койке с французской дамочкой и выбил из меня мозги с помощью любимого им терновника. Эту палку он таскал с собой всегда еще с «пустынной» компании. Он был тогда генералом, поэтому не простил мне, когда она сломалась о мою спину.
— О спину? — переспросила Шейла.
— Точно, поэтому не думаю, что ты дашь мне удовлетворительную оценку.
— А проверить нельзя? — Снова передо мной была донкастерская шлюха, и ее йоркширский акцент плавал в дожде. — Что ты делаешь, я имею в виду, чем зарабатываешь на жизнь?
— Как вы там это называете? — Я пожал плечами. — Последний из динозавров, кажется? Ну вот я и есть подобный монстр — до полного истребления. Я довольствуюсь тем, что в нашем обществе называется личным состоянием, — многими состояниями. А если остается время, пописываю кое-что.
Услышав это, она улыбнулась и внезапно превратилась в ослепительную красавицу — и мир на мгновение замер.
— Ты как раз то, что я искала себе на старость.
— А ты мне кажешься уникальной. А еще огромной, шикарной, чувственной...
— Вот это в точку, — усмехнулась она. — Меня всегда заносит, потому что я чертежница в рекламном агентстве, разведенка тридцати семи лет. Просто ты видел меня в искусственном свете, любимый.
Я начал сползать вниз. Шейла подставила мне плечо, а рукой профессионально обшарила все карманы.
— Бумажник в нагрудном кармашке, — пробормотал я.
Она хихикнула:
— Скотина тупая. Я ключи от машины ищу. Где ты живешь?
— На берегу Эссекса, — сказал я. — В дерьме.
— Боже правый, — вздохнула она. — Это милях в пятидесяти отсюда.
— В пятидесяти восьми.
Она привезла меня на ночь к себе, на Кингз-роуд. Где я и прожил целый месяц — в центре мироздания: яркие огни, снующие туда-сюда толпы... Но скучал по одиночеству, по птицам, болотам, по норе, в которую мог бы зарыться... Поэтому Шейла бросила работу в агентстве и переехала ко мне, в Фулнесс.
* * *
Однажды Оскар Уайльд назвал жизнь самой отвратительной четвертью часа, состоящей из самых изысканных секунд. Шейла предоставляла мне их в полном объеме — все предыдущие месяцы нашей жизни. Сегодняшнее утро не было исключением. Я начал в своей обычной полубезумной манере, но через минуту она успокоила меня настолько, что ритм стал замедляться, любовь превратилась во вкусную многозначительную игру, много нежнее и искуснее, чем в первый раз. В этом она
Последние комментарии
2 часов 48 минут назад
4 часов 21 минут назад
8 часов 14 минут назад
8 часов 19 минут назад
13 часов 39 минут назад
2 дней 1 час назад