По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах (ибо мелкие отличия все же не могут «не иметь место»), однако в отношении части четвертой (и пятой) я намерен поступить именно так))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
Сразу скажу — я
подробнее ...
довольно-таки не сразу «врубился» в весь этот хитроупный расклад (из-за которого автор видимо проделал просто титаническую работу) и в описания жизни всех эти «коронованных тушек» Лео ...(польды, Людовики и пр) начали складываться в немного понятную картину только (где-то) к тому №2. И как ни странно — но «в одолении данного цикла» мне очень помог тов.Стариков (с его: «Геополитика, как это делается) где и был вполне подробно расписан весь «реальный расклад» времен ...надцатого века))
В противном же случае, не являясь большим поклонником «средневековых тем» (и довольно посредственно участь в школе)) весьма трудно понять кто (из указанных персоналий) занимает какое место, и что это (блин) за государство вобсЧще?))
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (озвучивающего «общую партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Впрочем нельзя не заметить и тот (многократно повторяемый мной) факт, что «весь рассказ об этом персонаже» все же НЕ свелся к очередному описанию «гламурно-понтовой» императрицы (сотворенной в «наивно-розовой вере», в подростковом стиле с большим непробиваемым апломбом)) А ведь это именно то — чего я изначально опасался (открывая часть первую))
Данная книга была «крайней» (из данного цикла), которую я купил на бумаге... И хотя (как и в прошлые разы) несмотря на наличие «цифрового варианта» я специально заказывал их (и ждал доставки не один день), все же некое «послевкусие» (по итогу чтения) оставило некоторый... осадок))
С одной стороны — о покупке данной части я все же не пожалел (ибо фактически) - это как раз была последняя часть, где «помимо всей пьесы А.И» раскрыта тема именно
подробнее ...
этого персонажа (Софьи), а не многочисленного сонма второстепенных персонажей («царь, царевич, король, королевич»)).
Конкретно в этой части тов.Софья «взбрыкивает» и … берет недрогнувшей рукой все бразды управления государством на себя!!! Я же (ожидая чего-нибудь эдакого) ожидал некой драмы в отношении всех остальных (более старших) членов династии — но автор все сделала гораздо изящней (и царевич в итоге «остался жив» и добрался таки до трона))
Но — помимо этой (пожалуй) «самой вкусной части» становления героини (государыни!)), в книге опять (чрезмерно много) всякой «другой политики» (брани — в смысле сечи, а не в смысле бранных слов)) и прочих сражений (и решений) в рамках своеобразной средневековой «Большой игры»))
P.S Самое забавное — что если я изначально боялся «слишком углубленного экскурса во всякие няшности» и некоего слишком восторженно-пафосного стиля (присущего многим авторам «женскАго полу»), то по итогу прочтения части третьей «стал понемногу страдать» от некой сухости (построения) очередной «чисто альтернативной истории» (что как раз, характерная черта авторов-мужчин)) Вот такой вот «казус-белли»))
— Я подсяду к нему.
— Что за этим последует?
— И притворюсь им же. Сыграю его роль и попробую войти в контакт. Ну, а потом… примером или ещё как-то заставлю есть и пить…
— Действительно просто, как всё гениальное. К сожалению, одной простоты для гениальности мало. Слишком просто, дорогой Борис Владиславович.
— У нас нет выхода.
— Выхода — нет. И когда вы собираетесь это сделать?
— Сейчас же. Если вы дадите согласие. Его привезли ночью, и меня должны ввести к нему ночью. Не исключено, возникнут ассоциации.
— Ассоциации… — повторил Главный задумчиво. — Слово-то какое жирное. Не наше слово, потому что в переводе означает просто — кучки. Вот только чего? Вам не кажется, — обратился он к Борису, — что наша больница вообще очень странная?
— Странная? — не понял сразу собеседник.
— Скажем, особенная. Как, впрочем, и занятие наше… Психиатрия! Душелечение! А души-то ведь нет! Идеализм и выдумка. Так, спрашивается, что мы лечим? Сиречь заболевание чего? Если этого нет, то и болеть нечему, но болит!
— Болит — значит, есть, — усмехнулся Борис.
— Это верно, однако — не научно, потому что померить прибором — нельзя! Не нравится мне ваша затея. Но выбора действительно нет. Желаю успеха, — главврач усмехнулся, — ну, и спокойной ночи, конечно, — добавил он.
Борис встал, откланялся и вышел. Больница спала. В затемнённых коридорах скользили редкие шорохи. Стоны слабо доносились из палат. Больница, как все, и в то же время ни с какой другой не сравнимая.
Разве может больница вместить душевную боль? Местом не лечат человеку душу. Хотя — кто знает, что такое душа…
Он спустился по лестнице вниз, в подвал, туда, где располагались четырёхугольные, за тяжёлыми дверьми смирительные камеры. Странное и страшное это слово — «смирительные». Не от смирения, а от смирности и смирно! Обиты мягким стены, пол, потолок. Ни звука снаружи. И внутри — человек… А может быть, уже и не человек, а так. Больной, искажённый мозг, заполняющий мягкую клетку, мечется, бросается на упругие стены, либо… тихо и горестно, безмолвно сидит в углу.
Он зашёл в дежурку. Снял халат, разделся, надел приготовленное заранее больничное обмундирование. Два санитара ждали его приказаний. «Нелёгкая у них работа», — подумал Борис. «А у тебя?» — тут же шепнуло внутри…
Случай не был из ряда вон выходящим. Человек вообразил себя грибом и оттого, что у гриба нет рта, он отказывается есть и пить. Третьи сутки. А дальше четвёртые пойдут, пятые… Потом он умрёт от жажды и истощения. Вот и всё.
Борис вздохнул, повернулся к двери и, молча кивнув головой санитарам, направился в коридор. Санитары следовали за ним. Вот один из них забежал вперёд, достал ключ. В тишине лязгнул засов. Дверь бесшумно распахнулась, и Бориса втолкнули внутрь. Снова лязгнул засов, и всё стихло.
В коридоре было темно. Здесь же рассеянный, мягкий, но довольно яркий свет ослепил его, и он не сразу рассмотрел сжавшуюся в углу фигуру человека.
Маленький, съёжившийся, тот сидел на полу, подтянув к подбородку ноги, и смотрел широко открытыми глазами куда-то мимо Бориса, в направлении одному ему ведомой точки.
На вошедшего он не обратил ни малейшего внимания. Борис сел в противоположном углу и приготовился ждать. Неожиданно человечек, не меняя выражения, не шевелясь, открыл запёкшийся рот и тихо, с хрипотцой произнёс:
— Я гриб.
И снова застыл. Прошло несколько томительных минут, прежде чем он опять открыл рот, и та же фраза хрипловато и ровно прозвучала в тишине камеры… Затем он встрепенулся и, захлёбываясь, забормотал:
— Я гриб, я гриб, я гриб…
Глаза у него засверкали, но тут же погасли, и он впал в оцепенение. Взгляд опустел и устремился в ту же невидимую точку…
Борис выждал немного и после очередной фразы «Я гриб» тоже проговорил:
— Я гриб.
То ли от волнения, то ли по другой причине голос его прозвучал хрипло и дико.
Человечек не отреагировал, не пошевелился. Лишь минуты через две он снова пробормотал:
— Я гриб…
Борис тут же отозвался:
— Я гриб.
Затем наступило очередное возбуждение. Хриплый шёпот:
— Я гриб, я гриб, я гриб…
— Я гриб, я гриб, я гриб, я… — в свою очередь забормотал Борис.
Молчание. Через равные промежутки мерно, как похоронный звон, капала одна и та же фраза. Потом наступало возбуждение, горькое, страстное бормотание. Потом снова надолго воцарялось молчание…
К утру Борис задремал. Проснулся неожиданно, резко… Открыл глаза. Человечек сидел прямо перед ним и злобно щерился, глядя в упор на Бориса.
— Ты не гриб, ты не гриб, ты… — с ненавистью забормотал человечек, не спуская с него глаз, — ты нож, ты нож, ты пришёл меня срезать…
Вдруг глаза его помутнели от страха, он судорожно отполз в свой угол, забился в него и подрагивающим голосом заныл:
— Я гриб, не срезай… Я гриб, не срезай…
— Я гриб, — громко и отчётливо проговорил Борис. — Я гриб!
Но больной уже впал в
Последние комментарии
4 часов 1 минута назад
21 часов 22 минут назад
21 часов 45 минут назад
21 часов 59 минут назад
22 часов 48 секунд назад
22 часов 1 минута назад