Страна надежды [Светлана Миргородская] (fb2) читать онлайн

Ольга Романовская Страна надежды

Глава 1

— Я так волнуюсь!

Мериам носилась по комнате, кидая на кровать конспекты, одежду, бельё, обувь, книги и прочие личные вещи. Шардаш предусмотрительно подпирал спиной дверной косяк, чтобы не стать случайной жертвой обстрела.

Инесса и вовсе отсутствовала, но по другой причине: она ушла договариваться о месте в дорожной карете.

Мериам же дотянула до последней минуты и теперь отчаянно пыталась уложить свою жизнь в дорожный сундук за час.

— Не проклянут они тебя, право слово! — меланхолично отозвался профессор, проследив за полётом коробки с туфельками. — Мирри, угомонись и не превращай отъезд в стихийное бедствие. В марте мы вернёмся в Школу, как раз свадьбу отпразднуем. Так что бери только самое необходимое. Воры на территорию не проникнут, вечерние туалеты не тронут.

Он рассмеялся, отлично зная: ни бриллиантов, ни шелков у Мериам нет.

— А в чём я перед твоей матерью предстану? — адептка выпрямилась, подбоченилась и с укором взглянула на Шардаша. — Не желаю быть замарашкой!

— Хорошо, будь копушей. Право слово, Мирри, не на приём к императору!

Видя, что адептка не слушает и продолжает громить полки, Шардаш взял дело в свои руки. Он усадил Мериам на кровать Инессы, окинул критическим взором груду вещей и разделил её на две горки: берём и не берём. Последняя оказалась втрое больше и мановением волшебной палочки разлетелась по прежним местам хранения. Оставшиеся вещи профессор упаковал в дорожную сумку и довольным взором окинул фронт работ.

— Ну вот, ты и готова. Собери личные принадлежности и выходи. Если платьев мало — возьмешь дома, у родителей. Кольцо-то носишь или воров боишься?

Вместо ответа Мериам продемонстрировала полоску золота с изумрудным цветком на безымянном пальце. Шардаш улыбнулся и обещал вернуться через четверть часа — только с директором попрощается.

— Надеюсь, найду тебя не посреди хаоса кремов и расчёсок, — рассмеялся профессор и вышел за дверь.

Пару дней назад Мериам отправила письмо родным, в котором сообщила, что приедет не одна. Могла бы написать и раньше, но опасалась неудовольствия деда — того, который маг. Совсем не такую судьбу он прочил внучке: сначала Школа, потом либо кандидатская степень, либо государственная служба. А тут свадьба… Словом, полный крах надежд и роспись в несостоятельности.

Да и отец с матерью не обрадуются, услышав, что жених — тёмный оборотень. Привела в семью нечисть! Неизвестно, как на такое бабушка по материнской линии отреагирует. Светлая оборотница может вспылить и устроить грандиозный скандал.

Сестра, пятнадцатилетняя Аиша, тоже не обрадуется, все уши прожужжит о наивности и недальновидности. Она пошла в деда, характером крута, наверняка на Запретное отделение поступит. Всеобщая любимица, умница, дедушкина гордость, Аиша всю жизнь заранее распланировала, делит мир только на чёрное и белое и выйдет замуж исключительно за мага, но не раньше двадцати пяти лет.

Порой Мериам жалела, что родилась первой, и волей-неволей приняла на себя бремя продолжение дела рода. Аишу, к примеру, никто не неволил, учиться не заставлял, не твердил, что она должна стать первоклассным магом. А Мериам доставалось и в хвост, и в гриву.

Словом, у адептки были все основания опасаться встречи с родными.

О семье Шардаша Мериам старалась не думать. Она надеялась, профессор подготовил почву и не позволит дурно отозваться о невесте. Но косых взглядов и поджатых губ Мериам всё равно не избежать: она не тёмный оборотень, испортит кровь клана. Ведь их с Шардашем сын станет в своё время главой семьи Шардаш, а какой из него оборотень с тремя четвертями человеческой крови матери?

Мериам не делилась с Шардашем сомнениями: засмеёт. Она однажды попробовала — профессор фыркнул и посоветовал не говорить глупостей.

Когда вернулся Шардаш, адептка поджидала его одетая и готовая к путешествию. Профессор подхватил её сумку, поднял магией, как пушинку, и привязал невидимой нитью к заплечному мешку.

— Отец ждёт на постоялом дворе в Тассе, — напомнила адептка. — Он думает, я в экипаже приеду. А дальше отвезёт нас домой, в Онве. Я так каждый год езжу.

— Ничего, один раз нарушим традиции, — подмигнул Шардаш и открыл пространственный коридор.

— Прошу, — он подал руку Мериам, — и добро пожаловать в Тассу! После, так и быть, потрясёмся по ухабистым дорогам.

Вот так, легко и просто, они перенеслись на двадцать миль западнее прямо к порогу постоялого двора Тассы. Это торговое местечко стояло на перекрёстке дорог и издавна служило пересадочным пунктом для сотен лаксенцев. Дожидаясь смены лошадей, они ели, пили, заводили шапочные знакомства и расходились по своим делам.

Сама по себе Тасса интереса не представляла — деревня деревней. А на окраине — большой постоялый двор и дорожная станция. Мериам хорошо изучила её приземистое здание — сарай, в котором круглый год гулял ветер. Там обретались те, у кого не хватало денег на выпивку на постоялом дворе и не смущали запах навоза и вечные сквозняки. Что поделаешь, такова специфика провинции.

Тишину сменил шум голосов. Запахло лошадьми.

Дверь на постоялом дворе постоянно хлопала, впуская и выпуская посетителей.

Горланили возницы, собирая запоздалых пассажиров.

Ржали лошади, лаяли собаки.

Шардаш придержал Мериам дверь и привычно огляделся, проверяя, не таится ли где опасность. Недоверчиво присмотрелся к шумной группке полукровок, мазнул взглядом по ругавшимся с кучером оркам, спиной ощутил присутствие рядом, шагах в двадцати, светлой оборотницы и, не найдя ничего подозрительного, вошёл вслед за адепткой.

Пока профессор осматривался, Мериам уже успела повиснуть на шее шатена средних лет, одетого в охотничий костюм. У него оказались такие же, как у неё, болотные глаза, и такая же линия подбородка — фамильное сходство сразу бросалось в глаза.

— Тревеус, иди сюда! — поманила Мериам. — Познакомься, это мой отец, Арелис Ики. Папа, это мой жених, Тревеус Шардаш. Он профессор, паладин ордена Змеи.

Арелис Ики отстранил дочь и пристально уставился на Шардаша. Судя по выражению лица, не обрадовался, но руку протянул.

Рукопожатие вышло вялым, формальным, а слова приветствия — холодными. Профессор Арелису Ики не понравился.

— Ну, и сколько ему лет? — он обернулся к дочери и упёр руки в бока.

Поза показалась профессору знакомой. Он задумался и вспомнил: сын копировал жесты матери, Власелены Ики. Арелису, похоже, от незадачливого алхимика достался только цвет волос.

Мериам смутилась и пробормотала нечто невразумительное, улыбка мигом померкла. Желая исправить положение, адептка напомнила, что именно Шардаш дважды спас её от смерти.

— Безмерно признателен вам, господин Шардаш, — глаза Арелиса вновь обратились к профессору, взгляд чуть потеплел. — Не знаю, чтобы мы с Зариной делали без нашей девочки! И самое гадкое — знать, что твой собственный отец…

Ики махнул рукой и замолк, вновь став мрачнее тучи. Руки сжались в кулаки, воздух вокруг будто сгустился. Шардаш догадался, так отреагировала на обуревавшие Арелиса эмоции природная магия, в небольшом количестве передавшаяся от Власелены. Сам Арелис, несомненно, тоже колдовал: из-под куртки выглядывал кончик волшебной палочки, а на шее висел медальон явно не с портретом жены.

— Даже не знаю, как вас благодарить, — глухо закончил мысль Ики.

— Просто дайте согласие на брак. Поверьте, не пожалеете.

— Я несколько иначе представлял жениха дочери. Моложе. Намного моложе, — подчеркнул Арелис. — Учтите, серьёзность намерений я тщательно проверю. Вы ведь учитель Мериам? Воспользовались её неопытностью, использовали своё положение…

Шардаш нахмурился и переспросил:

— Что я использовал? Говорите прямо: соблазнил. Только глупо жениться на той, с кем хотел только развлечься.

— Отчего же, — Арелис подошёл вплотную, почти касаясь профессора, — иногда обстоятельства вынуждают.

— Я не беременна! — покраснев, желая предотвратить драку, поспешила вмешаться Мериам.

Она предполагала, что отец не обрадуется, но и подумать не могла, что так обидит Шардаша, чуть ли не полезет на него с кулаками.

— За аморальное поведение тоже частенько увольняют, — возразил Арелис, наконец-то отступив в сторону. — Вот и пришлось жениться. Он тебе не пара, Мериам, дома мы подробно всё обсудим. Погляди на него, дочь, он мой ровесник!

— Я его люблю! — адептка метнулась к Шардашу и обняла его.

— Дома обсудим, Мирри, — повысил голос Арелис и протянул руку. Помедлив, Мериам тяжело вздохнула и шагнула к отцу. — Не для того мы отправляли тебя учиться, не для того платили деньги, чтобы ты бегала на свидания с учителями. Хотя бы проверила, не женат ли он?

— Не женат, — ответил профессор. Он начинал сердиться. — И с каких это пор счастье дочери вызывает в отце злобу? Жалеете о собственной загубленной жизни? Так надлежало правильно выбирать спутницу.

— Он ещё и хам! — скривился Арелис, подхватил дочь под руку и повёл к выходу.

Поравнявшись с Шардашем, он сообщил, что спасителю Мериам окажут достойный приём, но о свадьбе и речи быть не может. На это профессор заявил: адептка уже взрослая, сама может решать, с кем жить, не спрашивая родительского благословения.

— Мы помолвлены, через две недели я представлю Мериам семье. Если приглядитесь, заметите кольцо на пальце. Надеюсь, вы измените своё решение: не хотелось бы вынуждать Мериам выбирать между мужем и родителями. Возраст же значения не имеет. Сомневаюсь, что бабка Мирри вышла замуж несмышлёной девицей.

— Она оборотница, — возразил Арелис. — И откуда вам известно…

Он вновь упёр руки в бока и вперил взгляд в Мериам:

— Ты разболтала все семейные секреты посторонним?

Адептка втянула голову в плечи и потупилась. Однако отец требовал ответа, и Мериам заверила: она ничего такого не говорила, а состав крови можно в личном деле найти.

— Разве родословная учеников — секрет? — хмыкнул Шардаш. — Или вы стыдитесь родства со светлыми оборотнями? Тогда понимаю, почему моя особа вызывает такую неприязнь. Ну же, признайтесь, господин Ики, вы предвзято относитесь к оборотням. Мне не привыкать, обычно удивляет обратное.

— Так вы оборотень? — странно, но тон Арелиса потеплел. — Это несколько меняет дело. Простите за резкость, прошу за мной.

Мериам вздохнула. Страшно представить, что будет, когда отец узнает, что Шардаш не светлый, а тёмный! А он обязательно узнает: провести бабушку невозможно, она почувствует, в буквальном смысле слова.

Арелис провёл их к станции, где оставил небольшой двухместный экипаж с багажным отделением. Ики закрепил вещи спутников, проверил, хорошо ли затянул веревки, хотел помочь дочери забраться в экипаж, но его опередил Шардаш и усадил Мериам себе на колени. Арелис скривился, но промолчал. Он пристроился рядом с профессором, подобрал поводья, и они тронулись в путь.

Лошадь рысила по ухабистой дороге по направлению к Онве. Шардаш бережно поддерживал Мериам, чтобы та не упала.

Ехали молча, каждый думал о своём.

Наконец показались первые городские дома. Дорога стала шире. Начали попадаться встречные повозки.

В отличие от старого портового Бонбриджа, Онве не мог похвастаться ни крепостной стеной, ни высшими учебными заведениями, ни древней историей. Небольшой городок кормился часовым промыслом, которым занималась половина населения. Вторая половина торговала, лечила и защищала чужой покой.

Проезжая мимо здания женской средней школы, Мериам невольно всплакнула. Здесь прошли десять лет её жизни, здесь она получила почётную грамоту от учителя математики, обзавелась первыми друзьями, получила рекомендацию в Ведическую высшую школу. Теперь в серых мрачных стенах заканчивала обучение Аиша.

Онве не отличался красотой. Немощённые улочки, полинявший лаксенский флаг над зданием суда и градоуправлением. Часы в витринах, на стенах домов и, самые главные, — на башне возле отделения Белой стражи — одного на весь Онве. Там же площадь со статуей дракона, которую зимой мальчишки превращали в горку. Филиал Рунного банка, сияющий чистотой и новой побелкой. Витающие в воздухе ароматы поросят на вертеле, долетающие из открытых дверей таверн. Дома, много разных домов, скромных, невысоких. В нижних этажах — лавки или мастерские.

Между деревьями во дворах развешены верёвки, сушится бельё.

Ики жили в респектабельной части Онве, в собственном доме, что считалось признаком благосостояния: горожане чаще снимали квартиры, а то и комнаты.

Перед крыльцом росли два чахлых деревца, больше никакой зелени. Да и откуда взяться парку или саду на клочке земли, на котором с трудом уместились дом с дворовыми постройками? Строения в Онве жались друг к другу, улицы представляли собой сплошную стену домов, которые, как зубы при плохом прикусе, не желали стоять ровно, то и дело выпирали вперёд, нарушая строгую линию, разные, как по цвету, так по высоте и ширине.

— Дед живёт тут же? — поинтересовался Шардаш, помогая Мериам спуститься.

— Нет, на окраине: бабушка свободу любит. У них такой сад! И выпасы свои. Лошади — дедушкин подарок, — шёпотом призналась адептка, покосившись на отца.

— Кем вы работаете, господин Ики? — профессор вёл себя так, будто не его, а ему представляли родителей невесты.

— Частнопрактикующим магом, — не оборачиваясь, ответил Арелис. — Мирри, проводи гостя в гостиную, я сейчас вернусь.

Шардаш хмыкнул, отвязал с облучка вещи и перенёс на крыльцо.

Арелис завёл лошадей во двор и ещё долго возился, распрягая их, ставя в конюшню и закатывая экипаж в сарай.

Не успела Мериам подняться на вторую ступеньку, как дверь распахнулась, и на пороге возникла пышногрудая блондинка с зелёными глазами. Она заключила адептку в объятия и покосилась на её спутника:

— Помогал тебе донести вещи? Большое спасибо!

Профессор открыл рот, чтобы назваться, но Мериам опередила его, представила как гостя и спасителя, и познакомила с матерью, Зариной Ики.

Зарина одарила профессора улыбкой и заверила: они бесконечно рады видеть того, кто вырвал дочь из лап смерти.

Профессор покосился на Мериам, извинился и отвёл её на минутку в сторону. Убедившись, что Зарина их не видит и не слышит, он удивлённо спросил:

— Почему ты умолчала о женихе?

— Испугалась, — честно призналась адептка. — Ты же видел, как отреагировал отец, а мать…… Она такой скандал устроит, когда письмо завтра получит или вечером от отца узнает, а так хотя бы пару часов в тишине проживём. Я ведь Школу не окончила, диплом не получила и не получу, видимо. А старшая дочь Ики должна стать дипломированным магом, это не обсуждается.

— Не родители, а звери! — сочувственно протянул Шардаш. — Теперь понимаю, почему ты любовными романами увлеклась.

— Мы ведь небогатые, — вздохнула Мериам. — Это у дедушки богатая практика, а отец перебивается всякой мелочью. И Аишу ещё надо выучить… Но я не жалуюсь, они мне деньги присылают.

— Так много, что ты баланс у гнома сводишь!

— Другим вообще не посылают, — отвернувшись, пробормотала адептка. — Инессе, например. Она одежду на свои кровные покупает, а у меня готовый гардероб, только обновлять надо. Опять же дорога за родительский счёт. Не осуждай их, Тревеус! Просто… Просто я не пошла в деда. Но мама с папой меня любят, увидишь!

Шардаш не поверил, но промолчал.

За время их краткого отсутствия на крыльцо вышла ещё одна женщина. Тоже светловолосая, зеленоглазая, но гораздо выше ростом и шире в плечах, чем Зарина. Её можно было принять за тётку Мериам, но Шардаш чувствовал: внешность обманчива, перед ним стояла светлая оборотница не меньше семидесяти лет от роду. Стояла и не улыбалась.

Профессор непроизвольно замер, уловив угрозу в изумрудных глазах. Они полыхали как драгоценные камни, зрачок затерялся, превратившись в тонкую ниточку.

Женщина шагнула с крыльца и по-собачьи обнажила зубы.

Зарина, кажется, тоже сообразила, потому что велела Мериам немедленно отойти от Шардаша. Но адептка не сдвинулась с места, заявив: бабушка ошиблась.

— Он опасен, Мирри! — встревожено крикнула оборотница. — Твоя безмозглая мать проглядела тёмного.

Контуры Ветрувии Даргон расплылись, превратив человека в волчицу. Рыча, та кинулась на профессора, желая защитить внучку.

Зарина завизжала. На её крики прибежал муж. Оба они стали свидетелями занятной сцены.

Мериам заслонила собой Шардаша и заявила: он хороший, а она прекрасно знает, кто он. В ответ Ветрувия ощетинилась и схватила адептку за подол: мол, отойди от нечисти. Мериам вырвалась и вновь оказалась между бабушкой и профессором. На этот раз её отодвинул в сторону Шардаш, велев отойти к родителям и не мешать.

Дождавшись, пока Мериам перестала изображать защитницу, профессор издал характерный грозный рык, от которого энтузиазм Ветрувии значительно убавился. Однако она не желала отступать, кинулась на Шардаша — чтобы оказаться прижатой к земле.

— Мне доказать своё превосходство, или признаешь сама? — тихо спросил профессор, ещё сильнее надавив на холку. — Я перекинусь, не проблема, только не потеряешь ли лицо? Светлая самка против матёрого тёмного самца.

Ветрувия щёлкнула зубами и стряхнула его руку. Она подпрыгнула, желая ухватить Шардаша за горло, но промахнулась.

Арелис Ики выругался, когда увидел вместо респектабельного мага огромного серебристого зверя. Ростом он в три раза превосходил Ветрувию, а алые глаза красноречиво свидетельствовали о принадлежности к тёмным существам.

Шардаш утробно зарычал и обнажил двойной ряд зубов. И всё это на глазах у соседей!

Профессор обошёл по дуге притихшую, но продолжавшую скалиться Ветрувию, и навис над ней. Оборотница заворчала и попятилась.

Шардаш наступал, тесня Ветрувию к крыльцу. Потом огрел лапой по загривку, коротко тявкнув, и оборотница, по-собачьи поскуливая, виновато припала к земле.

Удовлетворённый безоговорочной победой, Шардаш подошёл к Мериам и потёрся головой о её плечо. Она обняла его и погладила.

В полном молчании адептка подошла к крыльцу, подняла заплечный мешок и кивнула на ворота во двор.

— Одежду жалко! — вздохнула Мериам, отпирая дверь в конюшню.

Шардаш прошмыгнул внутрь и уже через минуту ответил человеческим голосом:

— Ну, я стал предусмотрительнее и немного поколдовал перед оборотом. Давай только бельё и брюки, остальное целёхонькое. Если б была оборотнем, заметила бы: перед сменой ипостаси с меня исчезли кое-какие детали одежды. Извини, что напугал соседей, зато твоя бабушка теперь на нашей стороне.

— А что ты сделал? — Мериам порылась в мешке и протянула исподнее.

— Она самка, а я доминантный самец более сильного вида. Объяснил ей пару вещей, в частности, что на меня пасть разевать нельзя.

Полуголый Шардаш обнял адептку со спины и поцеловал в макушку.

— Всё будет хорошо, — заверил он. — Пусть сразу знают и видят: бояться нечего. Заодно твой отец перестанет говорить гадости, ибо чревато.

— Он не говорил, это ты ему одну неприятную вещь сказал, — напомнила Мериам. — А папа просто волнуется.

— Да-да, помню: дочь выйдет замуж за растлителя-учителя, забеременеет и опозорит род великих магов Ики, — передразнил Шардаш. — Ладно, пошли!

Глава 2

За столом повисло тягостное молчание. На еду не обращали внимания: все взгляды были обращены на Шардаша, казалось, единственного, кто не утратил аппетит. Иногда поглядывали и на ковырявшуюся в тарелке Мериам — с осуждением и неудовольствием. Ни мать, ни отец, ни младшая сестра, из-за занятий в школе пропустившая сцену во дворе, не скрывали отношения к выбору адептки. В итоге, не выдержав давления, Мериам сбежала на кухню, чтобы заварить чай. За ней увязалась Аиша.

Младшая сестра Мериам тоже радовала родителей болотными глазами и светлой кожей, но уродилась не рыжей, а шатенкой. Несмотря на возраст, формы её округлились и обещали в будущем стать столь же пышными, как у матери. Впрочем, Мериам тоже нельзя было назвать худышкой: представительницы обоих родов: Ики и Даргон, — отличались женственной фигурой.

Поставив чайник на плиту, Аиша протянула:

— Влипла ты, сестрёнка! Отец сказал, что согласия не даст. Смотри, сегодня дед вернётся, выдерет!

— А, хочешь, я тебя выдеру? — окрысилась Мериам, хлопнув дверцами буфета. — Уж ты-то не лезь!

— А чего так? — Аиша взяла из корзины яблоко и смачно, с хрустом, откусила. — Позор-то общий. Эх, придётся мне отдуваться и в столичную Академию пробиваться. Как ты с оборотнем-то спуталась? И как его на работу взяли? Надо написать в министерство, сообщить.

— Сообщи, выстави себя дурой, — Мериам нарочито толкнула сестру, будто мешавшую пройти, и водрузила на стол заварник. — Тревеус с самим Магистром магии знаком. И мала ещё, рот разевать!

— Угу-угу, очень страшно, Мирри! — рассмеялась Аиша. — Мышка с зубками! Так и знала, что вляпаешься в какую-то историю. Незачем было посылать тебя учиться, замуж и здесь бы выскочила. Нет, Мирри, серьёзно, ты в Школу ради жениха поступала? Так у дедушки знакомых много, заглядывают к нему разные кандидаты. Симпатичные тоже. Мы тебя мигом бы пристроили!

Не выдержав, Мериам дала сестре пощёчину. Та помянула недобрым словом сумасшедших влюблённых, которых на цепь сажать нужно, и приложила к покрасневшему месту лёд.

Аиша выпытывала, какие звания у Шардаша, что он собой представляет, сколько получает, какие карьерные перспективы, и попутно настаивала, чтобы Мериам не думала бросать учёбу и рожать детей в ближайшие четыре года.

— Заведи практику, полезные знакомства, а ещё лучше на государственную службу поступи, — поучала младшая сестра. — Самое то для мага широкого профиля. Работа не пыльная, а уважение, почёт. Помни, Мирри, нас, смазливых мордашек много, а квалифицированных волшебников мало. Если муж бросит, при куске хлеба всегда будешь. И не смотри на меня так! Любовь — явление временное, а жизнь — не романы с сердечками. К слову, я их все выкинула: мне полка для Энциклопедии магии место нужно. Целых двадцать томов! Дед на день рождения подарил, — с гордостью добавила она. — Я уже к поступлению готовлюсь, теорию зубрю, простейшие заклинания пробую. Потом покажу.

Позабыв о женихе Мериам, Аиша начала расписывать свои успехи в школе и магии, не забыла о полученных наградах, начиная со звания лучшей ученицы в классе, кончая похвалой дедушкиных коллег, с которыми, как утверждала девушка, она на равных вела беседу о воспитании будущего поколения.

Адептка слушала и злилась, закипая, как чайник на плите. Мериам казалось, будто это не она, а Аиша — старшая в семье, хотя признавала, в возрасте сестры была сущим ребёнком и думала о мальчике с соседней улицы, а не об учёбе. Аиша же наверняка далеко пойдёт. Зато сестре хуже давалась математика, и у неё нет Шардаша.

— Всё это, конечно, интересно, — Мериам оборвала сестру на полуслове и всучила ей банку с чаем, сама же демонстративно села, — но я прекрасно осведомлена о твоей уникальности. Надеюсь, преподаватели на вступительных тоже проникнутся, а то родители из дома выгонят. Я-то что, совершеннолетняя, почти замужняя, а тебе туго придётся. И да, Аиша, если вздумаешь перед сном почитать, книгу заранее возьми: нам с Тревеусом потом некогда будет дверь открывать.

Аиша едва не рассыпала чай и уставилась на сестру круглыми, как блюдца, глазами.

— Ты ещё и спишь с ним? — брезгливо, будто речь шла о некромантии, спросила она. — Фу, как мерзко! С нечистью! И все наверняка знают и шушукаются за спиной. Пойду, скажу маме. Она вам точно ночевать в одной комнате не позволит. Я была о тебе лучшего мнения, сестрёнка.

Аиша накрыла заварник полотенцем и выбежала из кухни с криками: «Папа, мама, мне нужно кое-что вам сказать!».

Мериам закрыла голову руками, представив, что сейчас начнётся. Хорошо, чашки достать не успела. У родителей строгие моральные нормы, они до свадьбы только целовались и то, по рассказам бабушки, тайком, чтобы никто не видел. Дочерей воспитывали так же, с мыслью: «Береги честь до свадьбы», а тут старшая погрязла в разврате. Зная Аишу, она всё именно так и представит, в виде оргий в классе до, после, а то и во время занятий. А уж мамино воображение было выше всяких похвал — сразу припишет непутевой дочери десяток любовников. Отец же начнёт объяснять не слишком блестящую успеваемость Мериам бурными романами.

— Что произошло? — на кухню заглянул Шардаш.

Заметив страх на лице адептки, он нахмурился и сложил руки на груди, выражая готовность покарать обидчика невесты.

— Ничего, — пробормотала Мериам, отвернувшись к буфету. — Я сглупила, потому что Аиша меня довела. Хотела утереть ей нос, а теперь мне за это голову оторвут. И тебе тоже. Отец с крыльца спустит.

— Почему? — удивлённо спросил профессор, присел рядом и, обняв, положил голову адептки себе на плечо. — Самое худшее они уже знают.

Мериам вздохнула и, прижавшись к Шардашу, прошептала:

— Самое худшее сейчас разболтает Аиша — то, что я не девственница. А отец… Ты не знаешь моего отца! Лучше сочетаться браком с вампиром, чем открыто признаться в потери девичьей чести. Открыто — это когда хотя бы подруга знает.

Профессор покачал головой и погладил адептку по волосам. Потом замер, прислушиваясь, и сообщил:

— Там ещё кто-то пришёл. Судя по запаху, твой родственник.

Мериам простонала: «Дед!» и уткнулась лицом в грудь Шардаша. Тот тихо зарычал, давая понять, что не даст её в обиду.

Чай в заварнике медленно остывал, но Мериам и думать о нём забыла. Она сидела на коленях у профессора и напряжённо вслушивалась в шум голосов за стеной. Высоко, едва не визжа, кричала мать, изредка гневно вставлял слово отец. Не молчала и Аиша. Шардаш, несомненно, знал, что они обсуждали, но адептка не спрашивала.

На кухню проскользнула Ветрувия, глянула на парочку у буфета, и попросила Мериам подать чашку:

— Ты, как хочешь, а я чаю хочу. И поговорить с твоим женихом.

Шардаш ссадил адептку с колен и сам достал три чашки. Мериам по его просьбе налила всем заварки и кипятку, но сама к напитку не притронулась. Ветрувия и профессор же сделали по паре глотков, буравя друг друга взглядом.

— Н-да, тяжело! — пробормотала оборотница. — Вот уж не думала, будто когда-то сяду рядом с тёмным. Но, судя по запаху, Мирри нашу любите. И кольцо на её пальце сами выбирали и сами надевали. Ещё чувствую запах чернил, книг, каких-то людей… И Мериам.

— Да, Мирри, — подмигнула Ветрувия смутившейся адептке, — я знаю, что ты с ним спишь, но меня, в отличие от Зарины и Арелиса, это не волнует. Взрослая девочка, сама вольна решать. Значит, он тебя спас?

Мериам кивнула, покосившись на Шардаша, подошла к бабушке и обняла её. Ветрувия ласково погладила внучку по голове и поцеловала, затем взяла за руку и рассмотрела кольцо.

— Ты тоже против? — упавшим голосом поинтересовалась Мериам.

— Что ты, твой мне сегодня показал, кто главный! — рассмеялась Ветрувия. — Силён, демон, думала, разорвёт! Странно, конечно, поведение человеческое.

— Я среди людей вырос, — подал голос Шардаш, — и научился жить, как они.

Затем покачал головой и усмехнулся:

— Да, хорошее вышло знакомство! Испортил всё… Вот надо было противооборотное перед поездкой выпить — от соблазна.

— Я не пью, — поддержала разговор Ветрувия. — Но вам сложнее: эмоции тёмных сильнее, при работе со студентами легко сорваться. Вы Власелену попросите, она хорошее средство даст, безопасное. Сама иногда пропиваю, не нарадуюсь!

— Вот видишь, Мирри, — улыбнулся Шардаш, — с обеими твоими бабушками я поладил. Оборотницу оборотень не смутит, всё проверила, разнюхала и теперь чайком угощает. Уж простите, Ветрувия, что на глазах у всей улицы опозорил, но такое не спускают — инстинкт.

Оборотница отмахнулась:

— А, позорить не перед кем! Меня другое волнует: как бы теперь соседи шарахаться не начали. Они ведь тоже меня мохнатой не представляли.

Оба громко рассмеялись, вызвав недоумение на лице Мериам. Её тут же послали на поиски печенья, а бабушка вдогонку крикнула:

— Там утка в духовке, погрей, а то ничего не ела.

Адептка возразила, что неголодна, но Шардаш с Ветрувией в один голос заявили: на пустой желудок она спать не ляжет. Пришлось подчиниться.

Мериам жевала, а профессор с оборотницей болтали о разных мелочах. В частности, о выживании иных рас среди людей. У них оказались схожие проблемы, но разные способы решения, поэтому обмен мнениями перешёл в обмен опытом.

— Бутылка на верхней полке, — наконец заговорщицки шепнула Ветрувия Шардашу. — Выпьем за вас с Мирри. По имени вас называть можно, или у тёмных не положено?

— Можно, конечно, хотя бы потому, что вы меня старше. Муж-то истинный возраст знает?

— Не-а, — игриво помотала головой Ветрувия и поторопила профессора с выпивкой.

Шардаш споро разлил по рюмкам настойку. Они чокнулись, выпили за счастье и здоровье присутствующих. Мериам из вежливости прикоснулась к рюмке, оставив её почти полной, а оборотница с профессором осушили свои до дна.

Ветрувия перебралась поближе к Шардашу и завела разговор о его семье.

Адептка навострила уши, но разговор прервали: на пороге кухни возник дед. За его спиной тенями маячили Арелис и Зарина.

Судя по нахмуренным бровям, Себастьян Даргон, мужчина в высшей степени солидный, статью напоминавший кузнеца, собирался испепелить внучку дотла. Но, как оказалось, вовсе не её.

— Значит, это у нас жених? — Себастьян подошёл к Шардашу и отобрал рюмку. — Имя, фамилия, общественное положение.

— Рот закрыл! — профессор нарочито лениво засучил рукава и поднялся. В росте он ничуть не уступал пожилому магу, даже превосходил на пару дюймов. — Ваша семейка мне порядком надоела. Ни денег, ни помощи Мериам от вас не видела, зато вы смеете чего-то от неё требовать. Катитесь в Преисподнюю!

— Послушайте, вы… — глаза Себастьяна налились кровью.

— Это ты меня сейчас послушаешь и очень внимательно. Мериам выйдет за меня замуж и станет тем, кем захочет. Это первое. Второе — не дорос со своей кандидатской степенью мне перечить. И третье — я не человек, могу не сдержаться, и ничего мне за это не будет.

Высказавшись, Шардаш спокойно опустился на место и налил себе и Ветрувии ещё настойки.

Речь профессора провела на Себастьяна неизгладимое впечатление. Он замер с открытым ртом, вытаращившись на Шардаша. В Онве никто и никогда не смел повышать голос и угрожать Себастьяну Даргону, даже возражать боялись.

Оправившись от потрясения, Себастьян выставил Мериам и жену, заявив: ему с профессором нужно поговорить.

Ветрувия обняла внучку за плечи и провела мимо хмурых родителей, но спасти от неприятной беседы не успела: Зарина ухватила Мериам за руку и потащила наверх. Адептка упиралась, с мольбой смотрела на бабушку — Арелис велел той не вмешиваться. Он поднялся вслед за женой и дочерью и захлопнул дверь перед носом любопытной Аиши.

— Если тебя кто-то спас, это не повод с ним спать! — зашипела Зарина, толкнув Мериам на кровать. — Была бы младше, выдрала бы. Совсем от рук отбилась, даже девичью честь сберечь не смогла! Вся Школа судачит, какая Мериам Ики давалка. Самой не противно?

— Мама, как ты можешь?! — возмутилась Мериам. — Я… Никто… Хотя бы Инессу спроси!

— Это кто, твоя развратная подружка, которая двух парней за год сменила? Эх, надо было оградить тебя от её влияния! Поздно теперь, шила в мешке не утаишь. Дурочка, все всё знают, загубила своё будущее! Кто, скажи мне, кто станет уважать девицу, переспавшую с учителем?

Зарина, в волнении заламывая пальцы, расхаживала по комнате, а Мериам сжалась на кровати, предчувствуя порку. Родители могли простить жениха-оборотня, но не моральное падение дочери.

— Молчишь? — продолжала бушевать Зарина. — Да в старину за такое дёгтем ворота мазали! Вся Школа, вся Школа знает… Хотя бы не беременна? Честно ответь, он тебя обрюхатил? Наверняка успел, потому что оборотень, у них это быстро. Нечисть, нечисть в семье Ики! Да нас же все сторониться будут!

— Ладно, угомонись, — подал голос Арелис, — дурость уже не исправишь. Она, вроде, не беременна, хотя твоя мать странно её опекает. А то, что тёмный оборотень… Я тоже не в восторге, но он её дважды от смерти сберёг, ради этого смирюсь. Наведу справки, узнаю, можно ли ему верить, в Школу съезжу, с директором переговорю. Но блуда, Мирри, — он строго посмотрел на дочь, — не допущу, будете спать в разных комнатах. И пусть предложение при нас повторно сделает, чтобы не отвертелся.

— Она же жизнь себе загубила, Арелис! — взвыла Зарина и упала на стул. — Всё, всё прахом! Не выйдет из неё мага.

— Ничего, диплом получит, практику заведёт…

— Да какой диплом! Она и так звёзд с неба не хватала, а теперь всё: семья, муж, дети… Откуда времени на учёбу взяться? А если и не бросит Школу, начнёт халявить, зная, что муж прокормит. Нет бы повременить года три… Решено: выйдешь замуж, когда закончишь Школу и будешь дипломированным магом. Ничего, если твой Тревеус любит, дождётся. И никакого сожительства!

И тут Мериам сделала то, чего мать от неё не ожидала: встала и направилась к двери. На вопрос, куда она собралась, ответила: «Обедать. Я, в отличие от вас не ела».

— Ты хотя бы слышала, что я говорила? — насупилась Зарина.

— Слышала, — кивнула Мериам. — Только замуж выйду через месяц — так по обычаям клана Тревеуса положено. И никакого повторного предложения он мне делать не будет, хватит с него унижений! И с меня тоже.

Она сама не понимала, откуда взялась эта храбрость, но сидеть и молчать адептка не могла.

А внизу сидел Шардаш, который поколебал авторитет деда-мага, того самого, которого Мериам боялась до дрожи. Он некогда сёк её линейкой за ошибки и кляксы в тетрадях.

— Арелис, ты слышал?! — взвилась Зарина, метнув умоляющий взгляд на мужа. — Она смеет огрызаться!

Арелис промолчал, но из комнаты дочь не выпустил.

— Папа, я не маленькая девочка, ты больше меня в угол не поставишь. Да, я не оправдала ваших ожиданий, но осталась Аиша. Она умнее, серьёзнее и прочее, и прочее. А я не хочу идти по стопам дедушки, слышите, не хочу! И не буду великим магом! Не дадите согласия на брак, поженимся так и никогда к вам больше не приедем.

Мериам расплакалась, уткнувшись носом в дверной косяк.

Зарина завела речь о дочерней неблагодарности, но Арелис оборвал её:

— Ты уже высказалась, мы не выслушали Мирри. Раз она взрослая, пусть объяснится. Итак, Мериам, я внимательно слушаю. Мама тоже. Где, когда и как ты познакомилась с оборотнем, что он действительно из себя представляет, как развивались ваши отношения, не повлияли ли на успеваемость, что с твоей репутацией и, главное, действительно ли ты его любишь? Я не хочу, чтобы моя дочь сглупила и связала судьбу не с тем мужем. Разводов у оборотней нет, предупреждаю, Мирри, поэтому я бы на твоём месте не торопился.

Мериам взглянула на отца, взяла его за руку и прошептала:

— Я действительно люблю Тревеуса, жизнью за него пожертвую! И он самый лучший, не соблазнял меня, а наоборот…

— Ты сама себя предлагала?! — Зарина вскочила так резко, что опрокинула стул. — Ты слышал, Арелис, твоя дочь — шлю….

— Замолчи! — рявкнул Арелис. — И иди вниз, послушай, о чём твой отец с женихом Мирри разговаривает. У меня уже уши болят от твоего визга, надоела!

Зарина зашипела и будто плюнула ядом:

— Забыл, кто мне в любви клялся? Да я стольким женихам отказала ради тебя, тогда ещё адепта сопливого! Баталию с отцом выдержала, доказала, что только ты мне нужен, а теперь: «Надоела!»?

Арелис досчитал до десяти и спокойно ответил:

— Остынь. Дело серьёзное, а ты слишком эмоциональна. Пойди-ка, солнышко, к матери, узнай, что она думает. И я тебя люблю, хотя ты, Зарина, иногда порядочная стерва.

Зарина разгладила платье на пышной груди, подошла к мужу и прошептала:

— Сегодня долго мне это будешь доказывать. Очень долго.

После поцеловала Арелиса в висок, одарила Мериам испепеляющим взглядом и ушла.

— Ничего, через часик остынет, — успокоил адептку отец. — Если твой с Себастьяном поладит, мать его как сына примет. А ты не молчи, рассказывай. Пока что я отвечаю за твою жизнь и, между прочим, тоже хлопотал, когда узнал о том страшном приговоре. В министерство ездил, через тестя пытался до верхушки министерства добраться, но где наш Онве, а где Наисия!

Арелис вздохнул, обнял дочь, усадил на кровать и сел рядом.

Мериам коротко рассказала о Шардаше, стараясь представить его в лучшем виде. По этой причине она умолчала об убийствах, конфликте с Белой стражей и договоре с Темнейшим. Зато не забыла упомянуть о положении в ордене Змеи, нежности, заботе, подвигах во имя любимой. Закончив, Мериам с надеждой посмотрела в глаза отцу, ожидая вердикта.

— Хорошо, — неохотно согласился Арелис, — я приму твой выбор. Надеюсь, осознанный. Но справки наведу и сам ещё раз поговорю. Ты девочка наивная, а любовь частенько делает нас слепыми. Даже возраста его не знаешь, а ему наверняка не тридцать, Мирри. Хорошо, если мой ровесник, а если нет? И тёмный. Был бы светлым — другое дело, но тёмный… С другой стороны, паладином не каждый может стать. Только не торопитесь со свадьбой, обождите до весны. Я хочу, чтобы это было не тихое семейное торжество — всё же ты Ики.

— Спасибо! — просияла Мериам и поцеловала отца.

Тот улыбнулся в ответ и предложил спуститься вниз, чтобы узнать, прошёл ли проверку Тревеус Шардаш у Себастьяна Даргона. Его слово было решающим.

Мериам ожидала чего угодно, но не деда, расспрашивающего Шардаша о каком-то заклинании. Профессор терпеливо объяснял, а Себастьян записывал на салфетке, любезно поданной Ветрувией. Сама она стояла за спиной мужа и загадочно улыбалась.

Зарина и Аиша дулись в гостиной. Судя по всему, их партия проиграла.

— Вот, пожми руку будущему зятю, — кивнул зятю на Шардаша Себастьян. — При положении, в колдовстве лучше меня разбирается, с Министром магии знаком и ради твоей дочки дюжину высших кровопийц порешил. Пространственные коридоры без палочки открывает! Представляешь, отсюда в Бонбридж! Я проверил: действительно море, порт, лавчонки всякие. Словом, не обсуждается, девчонка будет Шардаш. А я уже правнуками займусь, по математике так же, как эту рыжую натаскаю.

Мериам застонала, вспомнив методы обучения деда. Такого она и врагу не пожелает!

Арелис кивнул и извинился перед профессором за недружелюбный приём. Подумав, действительно протянул руку. Шардаш пожал её и в свою очередь попросил прощения за грубость в Тассе.

Ветрувия, напевая, прошествовала мимо обескураженной Мериам, не верившей в столь скорый благополучный исход, и послала Аишу за бутылкой игристого вина из собственных запасов — отпраздновать помолвку внучки.

Вместе с Аишей ушла и Зарина — развеяться. Вернувшись, она уже сквозь зубы улыбалась Шардашу и заверяла, что именно так представляла себе будущего зятя.

Глава 3

Ролейн Асварус с тоской посмотрел на стол, накрытый на четверых.

Пламя свечей в серебряных подсвечниках дрожало в гранях бокалов, золотистый магический свет клубился под потолком, создавая иллюзию тепла и уюта — будто солнечный полдень проник сквозь стрельчатые окна и навеки остался в комнате, попав в ловушку.

Магистр хотел, но не смог отказаться от приглашения Темнейшего: между ними только-только начали восстанавливаться нормальные отношения.

Император исполнил всё, что обещал, попытался исправить цену страшной ошибки. Увы, создавать души Темнейший не умел, поэтому ограничился воскрешением пары дроу, которых не успели досуха выпить вампиры клана Вечности. Жертвы аромитов, увы, были безнадежны, от них остались тела без душ и ауры. Император предложил сделать зомби, но родственники отказались, предпочтя похоронить своих мёртвых.

Стараниями Ионафана между Империей и Туманными землями, страной тёмных эльфов, был вбит клин. Должно пройти не одно столетие, чтобы дроу забыли о реках крови и волнах ужаса пяти страшных дней. Но Темнейшего, похоже, это не волновало: его заботило лишь отношение Ролейна Асваруса к своей особе. Только ради него он тратил время на каких-то дроу — существ низшего плана по сравнению с демонами.

Магистр тоже чувствовал себя виноватым. Он понимал, подозрения императора пали на него не случайно, а из-за той безумной выходки в порыве гнева. Асварус в который раз убедился в пользе духовных практик и медитаций: они помогали жить разумом, а не эмоциями. Если бы магистр поговорил тогда с Темнейшим, а не приставил меч к его горлу и не пырнул кинжалом, виня в предательстве, тот не поверил бы уликам Ионафана.

Но, несмотря на душевные терзания, Асварус не горел желанием воспользоваться щедрым подарком друга и породниться с его семьёй. Магистр дал это понять ещё на балу по поводу Новолетья, и Темнейший вроде бы согласился с его доводами, заверил, что нисколько не обижен. И, кажется, действительно не обиделся, просто сделал так, чтобы Асваруса всё время окружали женщины семейства ФасхХавел. Нет, они не строили глазки, не кокетничали, но магистру приходилось танцевать с ними, приносить напитки, не давать им скучать, развлекая светской беседой.

Потом, вроде, всё утихло, а теперь Темнейший пригласил друга на ужин.

Асварус не горел желанием лицезреть обеих императриц, а, судя по количеству приборов, придется, и дружеские посиделки, в итоге, перерастут в скучнейшую беседу. Марикеш наверняка станет соблазнять мужа, желая вновь забеременеть, а Ларилея утомит эльфийской поэзией и аристократической ревностью к демонице. Странно, но вторая супруга императора, продолжая так же, как и прежде, ненавидеть демонов, после рождения сына благосклонно относилась к мужу-демону в постели. Тот в её спальне давно не бывал, удовлетворив тестя-эльфа двумя детьми в заведомо политическом браке. Вот Ларилея и изводила Асваруса беседами о высоком. Радовало одно: с каждым годом императрица становилась всё холоднее и молчаливее, считая себя единственной достойной собеседницей своей особы. Магистр даже сомневался: высокомерная эльфийка завела любовника.

Асварус остановился в дверях: по этикету ему надлежало занять место последним.

Слуги заканчивали расставлять блюда, зажигали ароматические свечи — бергамот и герань, любимые ароматы Джаравела ФасхХавела.

— Девочки, как всегда, не торопятся, — на плечо Асваруса легла рука с чёрным ногтем.

Магистр вздрогнул — император умел подходить бесшумно, сказывалась кровь вампиров. Впрочем, демоны тоже, если желали, могли не потревожить ни единой нити пространства, недаром их выделяли в отдельную категориюсреди высших тёмных.

— Расслабься, я в хорошем настроении, — рассмеялся Темнейший и чиркнул ногтем по шее друга, выказав расположение к собеседнику.

Император подошёл к столу, зыркнул на слуг, и они со скоростью падающей звезды закончили работу и удалились.

Темнейший держал в руках кубок со смесью вина и крови, магистр ощущал её солоноватый запах. Он невольно напоминал об Аскании и тех жутких днях, которые она провела в подвалах дворца, питая кровью вампиров. Интересно, кому сейчас резали вены ради услаждения императора? Тот признавал только свежую, ещё тёплую кровь.

— Хочешь? — император обернулся к Асварусу и протянул неизвестно откуда взявшийся второй бокал. — Содержание крови минимально, я подправил магией вкус.

Магистр кивнул, принял фужер из рук Темнейшего и сделал глоток.

Своеобразный, ни на что не похожий напиток обволакивал горло, разливался теплом в желудке.

Убедившись, что слуги ушли, император расслабился и опёрся о каминную полку:

— Пока девочки собираются, у нас есть пара минут, чтобы поговорить. Не хочу, чтобы для тебя это стало сюрпризом.

Асварус удивлённо поднял брови, гадая, что приготовил для него Темнейший. Тот лениво отпил из бокала и, отставив его, сообщил: сегодня знаменательный день в жизни друга.

— Нет, правда, мне обидно: ты до сих пор наслаждаешься свободой, пока все тянут на шее жён и детей, — рассмеялся император.

Он стоял так, чтобы к магистру был обращён левый, полный небесной сини глаз. Значит, Темнейший действительно пребывал в отличном расположении духа и желал облагодетельствовать собеседника.

— Я не создан для семейной жизни, — отмахнулся Асварус. — Это обуза, уж прости, Джаравел. Я воин, учитель, но никак не супруг.

— Можно подумать, я образцовый муж! — фыркнул Темнейший. — Ещё скажи, хороший отец! Я сознательно только двоих делал: по одному каждой жене, потому что надо. Остальные — так, случайность и мысли о том, что после себя надо кого-то оставить, чтобы усилия прахом не пошли. Но это я, а ты-то дроу! У вас в крови — женщина и супружеская постель. Да и имущество у тебя имеется, неужели Лаксене подаришь? Уж молчу, что родственники наверняка всю плешь проели, требуя остепениться. У нас-то проще: зачастую не родился, а уже женат. Так что не хмурься, я все проблемы разом решу.

Магистр одним глотком осушил бокал, поставил на стол и категорично заявил, что ни на ком жениться не собирается. Подумав, прищурился и спросил об истинной цели ужина.

— Учти, Джаравел, если ты выступаешь в роли свахи…

— Неблагодарный ты, — промурлыкал Темнейший. — Значит, отказываешься от руки леди из рода ФасхХавел, потому что не желаешь её?

Асварус угодил в ловушку. Он не мог уйти, не мог отказаться, потому что обидел бы императорскую фамилию. Облечённая в любую вежливую форму подобная формулировка отказа означала бы очередную ссору и, что намного хуже, месть со стороны Темнейшего. Долгом чести императора стало бы смыть оскорбление с отвергнутой сестры или дочери. Он знал это, поэтому самодовольно улыбался, следя за выражением лица магистра.

— Напоминаю, сестру зовут Кайра. Она уже была замужем, самовольно, за полукровкой, но четыреста лет назад овдовела. Детей бедняга ей сделать не смог, у полукровок часто с этим проблемы: бывает, родители заведомо не подходят друг другу. Ну, а раз детей нет, то и муж не нужен, верно? Развод — это косые взгляды, зачем сестре страдать из-за ничтожества.

Асварус сглотнул слюну, представив незавидную участь бедняги. Император с таким спокойствием и цинизмом говорил об его убийстве! Разводы в среде демонов действительно не поощрялись и нередко карались понижением общественного статуса, поэтому за легкомыслие решившей насолить брату Кайры расплачивался её супруг.

— Да ладно, Ролейн, что ты переживаешь? Подумаешь, какой-то полувампир! Его мать, к слову, эльф обрюхатил. Уж как, не знаю, но именно блондинистой шевелюрой их отпрыск Кайру и привлёк. И в койке был хорош, сестричка это любит.

Император задумался, хмыкнул и тихо поинтересовался:

— Я никогда об этом не спрашивал, но с женщинами у тебя как?

Магистр едва не ответил: «Никак!», живо представ себе любвеобильную Кайру в постели и незавидную участь не оправдавшего надежд мужа и зятя, но промолчал.

— Да не бойся, не заездит, любовников заведёт, — Темнейший подошёл и хлопнул Асваруса по плечу.

— Джаравел, а вдруг я… Словом, пусть лучше она за демона выйдет, чтобы не опозорить род ФасхХавелов вторично, — предложил магистр.

Ему вдруг захотелось немедленно сбежать из императорского дворца, пусть даже ценой дружбы с Темнейшим. В конце концов, жизнь дороже, а перспектива мучительной смерти из-за отсутствия детей в насильственном браке не впечатляла.

— Ты дроу, у вас всё получится, — заверил император и расплылся в улыбке, обернувшись к двери: — А вот и моя младшенькая, Арабелла. Чиста и невинна. И от первой жены, что, несомненно, оценят твои родственники. Это статус, Ролейн.

Асварус взвыл и прохрипел:

— Я тебя голыми руками придушу, Джаравел ФасхХавел! Или сам сдохну — всё едино, лишь бы всё закончилось!

Стоявшая в дверях демоница удивлённо округлила глаза, наблюдая за ругающимся магистром, отчаянно пытавшимся открыть коридор перехода. Император хохотал и, откровенно забавляясь, сводил все его попытки на нет, в конце и вовсе ухватил за шкирку, поставил перед дочерью и укоризненно шепнул:

— Ты как маленький, Ролейн, девочки застеснялся! Она же тихая, скромная и не виновата в твоих комплексах. Знал бы, давно любовницу тебе нашёл, а то совсем одичал со своими рыцарями и паладинами.

— Пошёл ты на карачках в Преисподнюю, Джаравел! — взорвался Асварус и оттолкнул императора. — Скотина демоническая! Скажи спасибо, здесь дама, а то бы…

— Ладно-ладно! — примиряюще поднял руки Темнейший. — Я просто шутил. Он, Белла, не стыдливый юноша-отшельник, он просто жениться не хочет, а я мягко так подталкиваю. Налей Ролейну вина, детка, и покажи, какая ты умница и красавица. Пусть этот дроу язык от восхищения откусит.

Арабелла чуть склонила голову и улыбнулась, обнажив характерные демонические резцы. Зато клыки у младшей дочери императора уступали внушительным зубам отца, хотя и превосходили нормальные размеры. Настоящая демоница, даже рогатая, с точёными чёрными ноготками.

Поправив фиолетовые волосы такого же оттенка, как у отца, якобы выбившиеся из высокой причёски, обнажавшей лебединую шею с родинкой, Арабелла подошла к Асварусу и протянула руку для поцелуя. Магистр, уняв душившую его злость, приложился к холёным пальцам и попросил извинения за недостойное поведение.

— А я ничего не слышала и не видела, — вновь улыбнулась Арабелла и присела в неглубоком реверансе. — Рада видеть вас в нашем доме, Ролейн Асварус. Надеюсь, вы всем останетесь довольны. Тётя будет через минуту: её задержала матушка.

Магистр невольно заглянул в декольте демоницы, благо платье к этому располагало: высокую грудь перехватывали две поперечные полоски ткани, соединяясь за спиной. И тут же отвёл глаза, сообразив, для чего Арабелле потребовалось отдавать ему дань уважения. Асварус метнул гневный взгляд на императора — несомненно, инициатора всей этой комедии. Тот ответил задумчивым замечанием:

— Разве она не прекрасна?

Пришлось согласиться и принять из рук демоницы бокал с вином. Оно, как ни странно, вселило спокойствие и подготовило к явлению Кайры ФасхХавел.

Сестра Темнейшего явилась одетой во всё фиолетовое, видимо, чтобы лишний раз напомнить, что в ней больше крови вампиров, нежели демонов, хотя в ней кровь тех и тех была представлена в равных долях. Безрогая, как и брат, Кайра являла образец ещё одного канона красоты, противоположного тому, что любила сама. Голубоглазая брюнетка с фигурой, способной прельстить любого мужчину. Зауженное в бёдрах платье и глубокое декольте подчёркивали её неоспоримые достоинства, не нуждавшиеся в иных украшениях.

На губах Кайры поблёскивала капелька крови. Она ловко слизнула её языком и прошествовала к брату, обдав Асваруса ароматом бергамота.

Кайра присела в реверансе и поблагодарила императора за то, что тот пригласил её на ужин:

— В замке матушки так скучно, а охота надоедает.

Темнейший фыркнул и кивнул на магистра.

Кайра среагировала мгновенно, оттеснила Арабеллу и низким приятным голосом проворковала:

— Воистину, вечер обещает быть приятным! Редко встретишь такого галантного и умного мужчину. А то вокруг одни маги и охранники, сами понимаете, тоска!

Судя по смешку императора, он думал иначе, но промолчал.

Асварус задумался: зачем его так упорно желали женить? И, если Арабелла любезничала с магистром по приказу отца, Кайра желала очаровать его по собственному желанию. Не для очередной ли пробы деторождения? Темнейший обмолвился лишь о муже сестры, но кто знает, что становилось с её любовниками? Вдруг Кайра ФасхХавел была бесплодна, и десятки мужчин унесли этот секрет в придорожные канавы?

Странно, для столь родовитой невесты до сих пор не нашлось жениха. Значит, существовал какой-то изъян, тайна, тщательно скрываемая ФасхХавелами. Император считал Асваруса другом и надеялся, что тот смолчит и одновременно принесёт пользу.

Но каковы тогда тайны Арабеллы? Или ради скрытия недостатков Кайры Темнейший готов отдать за магистра ещё и младшую дочь? Она прав на трон не имела, можно пожертвовать упущенной выгодой от замужества во благо семьи. В любом случае, сводничество императора выглядело в крайней степени подозрительно.

Асварус отделался общей вежливой фразой и, нахмурившись, глянул на Темнейшего:

— Джаравел, нам надо очень серьёзно поговорить.

— Потом, — отмахнулся император и пригласил всех к столу.

Асваруса усадили между двух потенциальных невест, напротив Темнейшего — видимо, чтобы тот мог наблюдать за выражением лица друга. Император занял место во главе стола, Кайра — по правую руку от него, Арабелла — по левую, а магистр — на противоположном торце.

Слуги-духи, иные существа на личных застольях Темнейшего не прислуживали, ловко раскладывали блюда по тарелкам, разливали вино, разворачивали на коленях салфетки. Хлопок в ладоши — и они исчезли.

Император поднял тяжёлый, выполненный мастерами Лунного мира кубок и провозгласил тост: «За процветание!».

Зашуршали юбки, и обе демоницы поднялись, обернулись к окну и, вытянув руки с бокалами, эхом повторили: «Победоносных столетий роду ФасхХавел!».

Осознав, что это не просто тост, а ритуал, Асварус тоже поднял бокал, как раз вовремя, чтобы успеть его осушить. Раньше магистру не доводилось видеть подобного, заговор на благополучие предназначался только для своих. Значит, его уже считали членом семьи, не спросив, желал ли он им стать.

Темнейший промокнул губы и занялся содержимым тарелки.

Асварус по просьбе Кайры отрезал ей кусок мяса дикого кабана. Ему было не по себе от внимания сестры императора — она буквально пожирала его глазами. Магистр не мог поручиться, что его не рассматривали ещё и как пищу. Заметив беспокойство друга, Темнейший сделал Кайре замечание, напомнив о правилах приличия.

— Он мне нравится, Джаравел, — демоница откинулась на спинку стула и, изогнувшись, влила в рот остатки вина. Асварус сглотнул, резко вспомнив о принадлежности к мужскому полу. — Неужели ты сменил гнев на милость?

— Решать ему, Кайра, — улыбнулся Темнейший. — Я лишь предположил, что ты подойдёшь Ролейну на роль супруги. Он мой друг, со всеми вытекающими, поэтому твоё «нравится» никого не волнует.

Демоница вздохнула и громогласно потребовала крови. На её крик в этот раз явились не духи, а вампиры. Сначала с поклоном предложили багряную жидкость императору, а потом по кругу обошли остальных. Плеснули крови и магистру.

— Дайте мне, господин Асварус, — прощебетала Арабелла и без помощи рук перенесла фужер к себе.

Зелёные нити сорвались с пальцев демоницы, окутав жидкость. Минута — и Арабелла с приветливой улыбкой вернула бокал магистру, заверив: тот не почувствует привкуса крови.

— Не стесняйся, расспрашивай, присматривайся, — подбодрил друга император. — Тебе же с одной из них жить, выбор серьёзный. Считай, меня нет.

Магистр хмыкнул: забыть о присутствии императора невозможно, отпил немного из бокала и, игнорируя любопытные взгляды демониц, напрямую спросил:

— Джаравел, что будет, если я не женюсь ни на одной? Они прекрасны, не спорю, но я намерен остаться холостяком.

— А ты не торопись с выбором, — промурлыкал Темнейший. — И не скажи, жена бывает полезна, будет потом, кому знания свои передать.

— То есть ты женишь меня насильно? — магистр смял салфетку и встал.

— Что ты, как я могу! — голос императора стал ещё более приторным. — Девочки тебя забыть не могли, упросили пригласить… Что поделать, тянет моих женщин на блондинов, да ещё и красноглазых.

— Не ври, Джаравел, — Асварус задвинул за собой стул и подошёл к Темнейшему. — Они действуют по твоей указке, чуть ли не голыми бегают, лишь бы зачем-то женить меня на одной из ФасхХавел. В твою благотворительность я не верю, говори прямо: зачем?

— Потому что ты мне дорог, в знак примирения.

— Джаравел, — магистр склонился к императору и отобрал у него приборы, заставив взглянуть на себя, — не юли!

— Не отказывайся, Ролейн, — Темнейший щёлкнул друга по руке и вернул вилку с ножом, — заодно вылезешь из болота Туманных земель. Кто ты там, даже не старший ребёнок?.. А так… От дроу рождаются умные и талантливые дети. Словом, не глупи!

— Ты меня опять используешь, — резюмировал Асварус и опёрся о стул императора. — По-дружески, ничего не скажешь! Так-то ты миришься!

В душе закипала обида. Демон, треклятый демон был и оставался сволочью, несмотря на извинения и стояние на коленях.

— Я хочу принять тебя в семью, — Темнейший отодвинул тарелку и тоже встал. — Если не понимаешь, что это значит, то дерьмовый из тебя магистр ордена Змеи! Первому встречному такого не предлагают. Отказаться ты можешь, я тебе не господин.

Асварус уловил в голосе императора обиду и не нашёлся, что ответить. Пришлось вернуться на место и попытаться съесть хоть кусочек. Еда успела остыть, но магистр упорно ковырялся в ней вилкой.

— Не изображай мученика. — Раз — и кусочки птицы в грибном соусе со спаржей вновь стали горячими. — Не тебя же отвергли, а моих девочек. Вернусь через пару минут. Надеюсь, ты не сбежишь, Ролейн, это непорядочно.

Император стремительно покинул столовую, оставив друга на растерзание двум демоницам.

Темнейший прошёл мимо замерших каменными изваяниями стражников и, не оборачиваясь, приказал:

— Орола ко мне!

Следующий шаг — и часового уже нет на посту, он спешит исполнить приказ.

Император остановился у окна, за которым поблёскивал тончайшей пеленой снег, и распахнул створку. Вопреки логике, в дворцовые покои ворвался не студёный, обжигающий ветер, а лишь лёгкий вечерний бриз. Погода, как и всё в Империи, была подконтрольна Темнейшему, тот не терпел холодов, поэтому в столице никогда не трещали морозы и дул юго-западный ветер, напоминая о море.

Император облокотился о подоконник и нетерпеливо глянул в темноту. Как оказалось, он ждал вампира. Тот влетел в окно и, едва коснувшись пола, замер в нижайшем поклоне:

— Вы звали меня, господин?

Орол принадлежал к клану Вечности, поэтому именовал Темнейшего не императорским величеством, а господином.

— Мог бы поторопиться, — скривился император. — Или амулет связи сработал с опозданием?

Вампир промолчал и практически распластался на полу. Темнейший обошёл его и мановением руки захлопнул окно. Он ничего не сказал, не подал ни единого жеста, но Орол поспешил подняться и последовал за императором в один из пустых, поражавших величием залов.

Темнейший остановился на пороге и, сотворив полог тишины, отгородивший их от мира, приказал:

— Король Страден. Сроку — пять дней. Не убивать, не пить, но сделать так, чтобы не нашли. Ни его, ни вас. Отвечаешь сердцем.

Орол кивнул, с содроганием вспомнив о показательных казнях императора. Он вырывал сердце из груди провинившегося и либо заставлял съесть подчинённых провинившихся, либо дарил его в стеклянном сосуде семье погибшего. Такое было слишком даже для вампиров.

— И шпионы… Мне кажется, ещё кто-то остался. Разберись.

Вампир поклонился и удалился выполнять поручения.

Темнейший улыбнулся и тихо промурлыкал: «Глупенькие людишки, вы тут же отзовёте своё посольство и ещё извинения пришлёте».

Глава 4

Мериам во все глаза смотрела на жилище оборотней. Совсем не так она себе его представляла, не как обычный дом посреди леса.

Они с Шардашем прогостили в Онве без малого две недели. За это время профессор успел стать примером для подражания, который при каждом удобном и неудобном случае приводил родственникам и знакомым Себастьян Даргон. Отныне задачей Мериам стало не посрамить научное звание мужа и получить диплом.

Аише предстояло взять куда более высокую цель: Академию чародейства. Она, впрочем, не возражала, фыркая, заверяла, что вернётся домой с кандидатской.

— Славная девчонка! — говорил, глядя на неё Себастьян. — И не трусиха, не то, что Мирри. А всё ты, Зарина! Отдала бы нам на воспитание, мужу бы помощница была. А так только детей годна рожать. Может, хоть с этим справится.

— Дело нехитрое, — отмахивалась Зарина. — А учёба… Что поделаешь, не в тебя пошла. Мы с Арелисом тоже не в восторге, но зато мужа удачного отхватила. Ты уж позаботься, чтобы ратушный зал под торжество отдали.

— Переговорил уже.

Зарина благодарно чмокнула отца в щёку и пропела, что он самый лучший.

Свадьбу назначили на двадцатое февраля, чтобы молодые успели пожить немного вдвоём перед началом нового учебного семестра. Дата стала компромиссной: по правилам оборотней торжество надлежало назначить первого февраля, а семейство Ики ратовало за один из мартовских дней.

Мериам оказалась в самой гуще свадебной круговерти. Вся женская половина семейств Ики и Даргон, включая подоспевшую по такому случаю Власелену, засыпала её советами по замужней жизни, завалила образцами платьев и эскизов брачного кулона — первого подарка жене от супруга. Для церемонии по обряду оборотней и вовсе полагались ошейники, но Шардаш пока молчал об этом, опасаясь, Мериам не оценит. Кольца — брачные символы по человеческому обычаю — он взял на себя, снял мерки и заказал у гномов в Бонбридже.

Теперь Мериам предстояло познакомиться с семьёй Шардаша.

Профессор заверял, мать и сёстры примут его выбор, но адептка слишком хорошо помнила реакцию Ноэсы и опасалась её повторения.

Первой их приближение почуяла Майхаль и с радостным визгом повисла на шее брата. Затем приветливо поздоровалась с Мериам и толкнула Шардаша в бок: «А говорил, просто ученица!» Адептка смутилась: она до сих пор не могла привыкнуть к простоте нравов оборотней.

Майхаль всё не унималась и задавала такие вопросы, которые не принято обсуждать с посторонними. Особенно её интересовало, сколько раз за ночь брат близок с невестой: по словам оборотницы, этим определялась степень его любви.

— Она человек, с ней пока нельзя столько, — ответил за Мериам Шардаш и пояснил, отвечая на её недоумённый взгляд: — Да, Мирри, после свадьбы будет несколько иначе, постепенно, чтобы привыкла.

— А откуда вы узнали, что мы помолвлены? — поспешила сменить тему адептка.

— Кольцо же и запах Тревеуса, — фыркнула Майхаль.

В это время к ним подошла женщина в сером глухом платье. На горле поблескивало тугое колье в виде обруча с двумя рунами — «Верностью» и «Любовью».

— Доброй охоты и милости луны, сынок! — улыбнулась женщина и поцеловала Шардаша. — Совсем забыл к нам дорогу, человеком стал. А кто это с тобой?

Её взгляд с интересом скользнул по Мериам. Женщина принюхалась и нахмурилась, едва слышно шепнув: «Рискуешь!». Профессор проигнорировал её слова и подтолкнул Мериам вперёд.

— Доброй охоты и милости луны, мама. Познакомься, это Мериам, моя невеста. Мы поженимся в начале следующего лунного цикла.

Адептка настороженно глядела на молчаливую оборотницу, не спешившую поздравлять сына. Она ожидала неодобрения, протестов, поэтому внутренне сжалась, приготовившись держать удар. Маленькая победа над матерью: отец ведь встал на сторону дочери ещё до того, как Себастьян Даргон велел принять жениха, — вдохновила Мериам, придала сил.

Однако мать Шардаша молчала, внимательно осматривала, оценивала будущую невестку, даже обнюхала, но не спешила выносить вердикт. Это нервировало ещё больше открытого проявления недовольства.

— Она человек, — наконец изрекла оборотница. — Ты хорошо подумал, сынок? Человек с примесью крови отступников. Ноэса рассказала о ней, но я думала, ты внемлешь голосу разума.

— Мать! — повысил голос Шардаш.

Оборотница вздохнула и поджала губы:

— Знаю, помешать не могу, но не одобряю. Верю, она хорошая, но не подходит для клана: я не увижу внуков.

— Увидишь, — заверил профессор, обняв Мериам. — И ты права, лучше Мериам нет никого на свете. Я её люблю.

— Ты глава семьи, тебе решать, — вновь вздохнула оборотница. — Но не говори, что я не предупреждала.

— Что ж, — она обернулась к адептке, — добро пожаловать в наш дом! Да будет он полной чашей до скончания солнца и луны.

Не зная, что делать, Мериам поклонилась. Шардаш шепнул, это лишнее, надлежало лишь ответить: «Милость луны да останется с вами».

Профессор подхватил адептку под руку и повёл в дом. Сестра и мать шли позади.

Жилище оборотней разочаровало Мериам: слишком напоминало человеческое. Шардаш показал ей все комнаты, объяснил, почему родные отреагировали так спокойно:

— Я глава семьи, остальные, даже мать, обязаны подчиняться. Ноэса, она замужняя, поэтому скалилась. На два дома живёт. А тут я главный. Но ничего, с матерью подружишься, сходишь вечерком на кухню, поболтаешь, рецептом каким поделишься. Майхаль тебя приняла, мать тоже смирится. Оно так всегда: новые лица, новая кровь.

Мериам кивнула и тайком обернулась, глянула на оборотницу в сером. Она держалась на почтительном расстоянии, тенью следуя за женихом и невестой.

Вопреки всем страхам, отношения с Гузерой, матерью Шардаша, наладились за три дня. Убедившись, что сын нашёл единственную, а та верна и любит его, оборотница начала улыбаться и кормить Мериам всякими вкусностями.

Сарина, старшая из незамужних сестёр Шардаша, встретила адептку холодно, хоть и не враждебно. Она с самого начала заявила, что женитьба брата её не касается. Мериам видела оборотницу только за трапезой, в остальные часы Сарина пропадала вне дома, по словам Шардаша, миловалась с женихом.

За день до отъезда профессор решился рассказать Мериам о брачных ошейниках. Разговор происходил в присутствии Гузеры Шардаш, вязавшей митенки для будущей невестки. Они были не простые, а испещрённые руническим рисунком.

Майхаль и Сарина занимались поясом с сюжетами на тему плодородия. Больше никаких подарков родные мужа по обычаям не дарили.

Шардаш объяснил, что тёмные оборотни его клана носят позолоченные или чисто золотые кольца на шее. Часто они выполнялись в виде своеобразных ожерелий. Такое, к примеру, носила его мать.

— И мне тоже придётся? — ужаснулась Мериам и невольно коснулась рукой шеи.

Ошейник ассоциировался у неё с рабством, а никак не с браком. Носить его всю жизнь она не желала.

Мать Шардаша хмыкнула и пробормотала: «Ох уж эта молодёжь! Я три четверти века ношу — и жива. Привыкаешь быстро, даже гордишься».

— А без него никак нельзя? — Мериам с мольбой взглянула на профессора. — Понимаю, это твои обычаи, но ты прими и мои… Люди так не делают, Тревеус!

Шардаш ласково зашипел, успокаивая, и извлёк из-за пазухи два золотых ошейника с каплями сердолика: один пошире, другой уже, но свободнее.

— Смотри, Мирри, как ожерелье, — профессор протянул Мериам узкий ошейник. — Ты же украшения носишь? Хотя бы на время бракосочетания и первой брачной ночи, дальше только на праздники клана надевать станешь. Это нечасто. Ну, примерь!

Адепта повертела в руках холодный металлический обруч и приложила к шее, не застёгивая замочек. Как ни крути, всё равно ошейник, пусть и не врезается в кожу.

Шардаш улыбнулся, потянулся и защёлкнул застежку. И он, и его мать любовались ошейником, утверждали, Мериам очень идёт, а ей хотелось немедленно сорвать его. Полоса металла будто душила, вселяла панический ужас.

— Мирри, у матери он сидит гораздо плотнее, я не по канону велел сделать, — увещевал профессор. — Не каждый же день тебе его носить! Я, к примеру, всю жизнь не сниму. Под рубашкой не видно, так что не опозорю. Хотя умный человек поймёт, что это всего лишь символ брака.

Мериам продолжала вертеть ошейник, безуспешно пытаясь его снять: волосы запутались в застёжке.

Гузера Шардаш снисходительно улыбалась, вновь вернувшись к вязанию, а её сын мерил свой брачный ошейник. Он действительно оказался плотным — позволял дышать, но не ёрзал.

— Только на время церемонии, — видя мучения Мериам, сжалился Шардаш и снял с невесты ненавистный кусок золота. — В спальне сниму, чтобы до смерти зацеловать твою шею.

— С себя тоже, — категорично заявила адептка, потирая горло, будто на нём остались следы или возникло раздражение. — Прости, Тревеус, но никаких ошейников, хватит кольца. Или ты собираешься всем и каждому напоминать, что тёмный оборотень?

Профессор обещал подумать и снял ошейник. Повертел его в руках и недоумённо заметил: ничего страшного в этом брачном символе нет, даже красивый, с камнем, символизирующим супружеское счастье, здоровье и любовь.

— Чем тебе не нравится? Разве люди не носят шейные украшения? Симпатичное, дорогое…

Мериам ещё раз взглянула на ошейник, попыталась иначе отнестись к нему, но не смогла преодолеть страхи. Ожерелье с ним не спутаешь: оно мягкое, пластичное, а не жёсткое, из сплошного листа металла. И неважно, золото это или нет.

Мать Шардаша вновь прервала вязание, отложила спицы в сторону и коснулась руки Мериам:

— Надень, не огорчай Тревеуса. Сначала носи по часу, потом только дома, а затем привыкнешь, так с кожей срастётся, что с ней только и снимется.

— Люди носят кольца, — насупившись, настаивала адептка.

— Так он ведь твои обычаи чтит, наденет кольцо, и ты его уважь. За мужа ведь идёшь, а не он за тебя. Ох уж вы, люди! — с укором добавила Гузера Шардаш и больше не поднимала данную тему.

Мериам волновалась. Ещё сильнее, чем когда поступала в Ведическую высшую школу, чем когда сидела в тюрьме, попала в плен к вампирам и знакомила Шардаша с родителями. Хотя повод был радостный — свадьба.

Зарина, Власелена, Ветрувия, Аиша и Инесса, по такому случаю прощённая хозяйкой дома, впятером наряжали невесту, затягивали в жёсткий корсет, закрепляли подвязки чулок, крепили кринолин юбки. Мериам напрасно пыталась спорить, говорила, что похожа на торт: родные выбрали и сшили платье без неё, по своему вкусу, облачив её в свадебный наряд принцессы из молочно-розового атласа с расшитым жемчугом лифом. Хорошо, жемчуг речной, а то бы Арелис Ики разорился.

Туфли жали, декольте хотелось чем-то прикрыть, а верхнюю юбку снять, чтобы не свариться под морем ткани. Но мать недвусмысленно намекнула: Мериам надлежало стоять и молчать, а её внешний вид — не личное дело, а семейное.

Аиша расчесала сестре волосы и заплела в косы. Каждую украсила розовой лентой с красной бахромой, к которой крепились записочки-наставления от родных молодым. Вечером муж расплетёт супруге косы и прочитает вслух каждую.

Власелена надушила Мериам и повязала вышитым оборотницами поясом: его вместе с митенками завёз с утра Шардаш. Сам он готовился к церемонии в гостинице, смирившись с людскими суевериями, по которым видеть невесту в свадебном платье до храма не разрешалось.

Инесса отвечала за украшения, в том числе, и свадебный кулон, который с утра успела передать профессору: ему же дарить. Традиция первого подарка, оплаченного родными невесты, бытовала только на западе Лаксены.

Наконец церемония одевания, причёсывания и макияжа закончилась, и Мериам вышла на улицу и села в экипаж отца. Остальные члены семьи вместе с Инессой ехали в наёмной карете.

Кажется, в храме Матери-Земли, внучки Прародителей сущего собрался весь Онве. Все взгляды были обращены на Мериам, замершую на пороге в ожидании жениха, чтобы вместе с ним пройти к улыбающемуся священнику в зелёном и скрепить над ритуальной чашей брачный союз.

Шардаш не заставил себя ждать, успокоил разнервничавшуюся невесту и, печатая шаг, повёл мимо рядов скамеек под громким шёпоток присутствующих.

Священник принял из рук профессора кольца, освятил их и положил перед чащей с частичкой земли, которая, по преданию была частью плоти покровительницы всего живого. Затем с удивлением взглянул на вторую пару бархатных футляров, раскрыл их и, покачав головой, вернул Шардашу:

— Я не знаю ваших обрядов, сделаете сами, дозволяю.

Мериам обернулась и наткнулась взглядом на всё семейство Шардаш. Выглядели они пристойно, будто обычные горожане, только, казалось, пристальнее других следили за действом у чаши.

Наконец обряд начался.

Священник прочёл молитву, обмакнул палец в воду, сунул его в чашу и оставил метку на лбу жениха и невесты. После запел хор, славя короля и Прародителей сущего.

— Властью, данной мне небом и землёй в Солнечном мире, именем Матери-Земли и его величества короля Страдена Серано, объявляю этого мужчину и эту женщину супругами.

Священник по очереди окольцевал молодожёнов и поздравил с созданием новой семьи, «призванной жить и работать во благо Лаксены». После он подал знак Шардашу, и тот к великому неудовольствию Мериам извлёк знакомый ошейник с сердоликом.

— Наклонись, — шепнул он. — Обещаю, сниму сегодня ночью. Ноэса тоже не носит, поэтому мама поймёт.

Адептка смирилась и опустила голову.

Замочек защёлкнулся, и камень скользнул в ямочку у основания шеи.

Точно так же Мериам надела ошейник на Шардаша. После оба повернулись к собравшимся, поблагодарили за то, что пришли, и пригласили на праздничный обед.

Не удержавшись, когда они шли к выходу, Мериам шепнула, что её платье явно не подходит к костюму Шардаша. Он всего лишь сшил «тройку» и купил новую рубашку, а не нарядился в парчу и шелка, будто принц.

— Всё нормально, — заверил профессор, — невеста и должна быть красивее жениха. Ты же девушка. И моя жена. Попалась, Мирри, теперь до конца дней буду держать волчьей хваткой.

Мериам рассмеялась и заверила, что никуда сбегать не собирается. Она нежно прижалась к его плечу и украдкой поправила воротник рубашки.

Молодожены ехали в экипаже Арелиса Ики, однако к Ратуше прибыли далеко не первыми. Чтобы войти внутрь, им пришлось миновать живой коридор из рук гостей и каждому сказать спасибо.

Дальше всё пошло так, как обычно. Звучали тосты, опустошались блюда с яствами, лилось вино, веселилась молодежь, которой по такому случаю разрешили целоваться. Заключили пару помолвок, поздравили с грядущими юбилеями совместной жизни несколько семей.

Мериам чувствовала себя неуютно под перекрестными взглядами: ей ещё никогда не приходилось оказываться в центре всеобщего внимания. Одно дело — школа, как высшая, так и низшая, другое — весь Онве. Даже градоначальник пожаловал, несомненно, дед пригласил. А второго деда нет: его из столицы не выпустили. Только он бы и сам не приехал после того, что натворил. Мериам его простила, а вот Шардаш и собственный сын — нет.

Наконец пришло время танцев и вручения подарков.

Столы отодвинули, заиграл оркестр, и Мериам с Тревеусом Шардашем вышли в центр зала, чтобы открыть импровизированный бал. У адептки тряслись ноги, но вовсе не от страха, а от напряжения в мышцах: парадные туфли, увы, не предназначены для многочасовой носки, а Мериам не снимала их с самого утра. Но она не ударила в грязь лицом, улыбаясь, сумела достойно представить род Ики, чем заслужила молчаливое одобрение деда.

После вышли танцевать другие пары, а молодожёны вернулись за стол.

С разрешения мужа Мериам незаметно сняла туфли и с облечением вздохнула. Юбка длинная, до пола, всё равно ничего не видно.

К новобрачным начали подходить гости, чтобы символически отдать дань уважения новой семье.

Шардаша поздравляли и одаривали мужчины, Мериам — женщины. Обычно ограничивались какой-то безделушкой, чисто символической, но маги, знакомые Себастьяна Даргона, подарили пару дельных вещиц. Профессор оценил и тут же спрятал, не дав рассмотреть жене.

Самым ценным даром для Мериам оказались книга по магии от деда Себастьяна и комплект нижнего белья от бабушки Ветрувии. Она намекнула — муж оценит. Мериам поблагодарила и засомневалась, рискнёт ли она такое надеть.

Наконец всё закончилось, и Шардаш увёз Мериам в дом её родителей, на первую брачную ночь. Чуть подвыпившая адептка хихикала, что всё уже знает. Профессор хмыкал в ответ и утверждал обратное.

— В ошейнике ты точно этим заниматься не пробовала, — шептал он, внося жену в спальню. — И так мы с тобой это тоже не делали — при свете и без одеяла. И глаза ты не закроешь, Мирри, и будет долго-долго.

Сообразив, что ей грозит, Мериам предложила сделать всё по старинке, но Шардаш настоял на своём. Не слушая возражений, раздел, вылизал жену с ног до головы и доказал — не зря в своё время пугал тёмными оборотнями в лесной избушке.

Наутро Мериам еле встала и передвигалась так, что Ветрувия авторитетно пообещала рождение правнуков до исхода года.

Довольный Шардаш с аппетитом поглощал завтрак, будто бы не спал всего два часа, а Мериам гадала, сколько ещё таких ночей выдержит. Вырвавшийся на свободу зверь мужа оказался ненасытен, хоть и ласков. Мериам и не предполагала, будто в постели можно вытворять такое. Книжные рассказы казались бледными и скучными по сравнению с первой ночью собственной замужней жизни.

Подошедшая к Мериам свекровь успокоила, заверила: через пару месяцев Шардаш угомониться, хотя спокойных ночей ей не видать до конца жизни.

— Ты человек, поэтому и трудно. А он тебя хочет. У нас подобных проблем не бывает, поэтому и не знаю, чем помочь.

— А ты ко мне зайди потом, Мирри, — подмигнула Власелена и, наклонившись к самому уху внучки, шепнула, косясь на Гузеру Шардаш: — Есть одно средство, оно мужа угомонит маленько. А то зверюга-зверюгой, а ты цветочек нежный.

Мериам поблагодарила и обещала зайти.

На следующий день молодые вернулись в Бонбридж.

Мериам перенесла вещи к Шардашу, а тот начал присматривать дом неподалёку от Школы. Он полагал, женатому преподавателю не пристало обитать в общежитии — несолидно и неудобно.

Глава 5

Королева Раймунда тёрла брошь-саламандру и шептала: «Элалий, Элалий, отзовись!». Она нервничала и мелкими глотками пила воду, чтобы успокоиться, — это не помогало.

За дверьми спальни шумели министры. Они просили указаний, но королева не желала никого видеть и слышать. Придворные списывали её поведение на страх за любимого мужа, но Раймунду беспокоило совсем другое — Темнейший. Она не сомневалась, что исчезновение Страдена — его рук дело.

Король пропал ночью, будто испарился. Маги уже осматривали его спальню, но Раймунда не сомневалась, они ничего не найдут. Она сердилась на Страдена: именно благодаря его глупой сентиментальности похищение стало возможным. Королева лично ставила защитные заклинания на покои Страдена, но в связи с её беременностью супруг сменил спальню, чтобы быть ближе к жене. Разумеется, защитить её Раймунда не успела, да и временно не могла колдовать, вернее, ей это настоятельно не рекомендовали, и вот результат.

«Нет, не может быть этот идиот отцом моего ребёнка! — бесновалась королева. — Не выжил бы ребёнок Страдена после таких скачков в пространстве». Она вновь сделала глоток и погладила брошь.

Из-за дверей вновь послышалось: «Ваше величество!». Не выдержав, Раймунда подошла, резко распахнула их и рявкнула: «Все вон! В пять часов — собрание в Зале совета. С результатами работы. Я не его величество, потребую фактов».

Министры испуганно склонились в низком поклоне. Кто-то предложил вызвать врача. Королева смерила его таким взглядом, что придворный тут же извинился и поспешил затеряться за спинами товарищей.

Убедившись, что покои опустели, Раймунда вернулась в спальню и, радостно вскрикнув, повисла на шее графа Элалия Саамата. Магистр магии обнял её и осторожно усадил на кровать. Правда, себе на колени, но никого это не смутило.

— Ты уже знаешь? — взволнованно спросила королева, взяла графа Саамата за руку и положила её себе на живот.

Магистр магии кивнул и покосился на дверь. Свободной рукой вытащил волшебную палочку и зачаровал спальню не только от неожиданного вторжения, но и от подсматривания и подслушивания.

— Император? — теперь спрашивал граф Саамат.

— Ты же читал донесения. Значит, наше посольство к эльфам ему поперёк горла, — размышляла вслух Раймунда. — Значит, эльфы имеют на него влияние, и он хочет запугать нас, заставить отозвать посланников. Но этого делать нельзя, при этом и Страдена необходимо спасти. Безусловно, я смогу править, — Магистр магии не удержался от смешка, — но король он, а я лишь временно Серано.

— Что? — напрягся граф Саамат и убрал ладонь с живота королевы.

Та скривилась и отмахнулась:

— Потом, не время. Сейчас мы о Страдене говорим. Руку верни обратно: мне тепло думать помогает. Ещё лучше гладь по часовой стрелке, заодно проверишь, в порядке ли ребёнок. Только выкидыша мне сейчас не хватает!

Королева встала и подошла к окну, сцепив пальцы за спиной. Губы были по-прежнему сжаты, брови нахмурены. Она смотрела и не видела Наисии, равнодушно скользила взглядом по крышам, по фигуркам людей, таким крохотным, что нельзя различить лиц.

Раймунда перебирала в голове возможные планы действий. От неё ожидали истерики, безутешного горя, но королева собиралась вступить в игру, а не изображать слабую женщину.

Беременность спутала планы, и, как предполагала королева, сделала беззащитной. Раймунда успела посоветоваться с лекарем, и тот под нажимом царственной особы признал: ребёнку не повредят заклинания ниже четвёртого уровня. Четвёртого! Адепты умеют больше! Не удержавшись, королева мысленно наградила отца ребёнка, умудрившегося так вовремя зачать дитя, прогулкой в Преисподнюю.

— Между прочим, в этом есть и твоя вина, — Раймунда резко повернулась к графу Саамату, хранившему напряжённое молчание. — Я же говорила, ребёнок ослабит Лаксену — нет же, ты требовал рождения наследника! Погляди, что я могу теперь, что могу противопоставить Темнейшему и его свите? Зато беременная. Велика радость!

Она в сердцах ударила рукой по раме и отошла от окна, пытаясь унять обуявший её гнев.

— Объясни, что значит, будто ты временно Серано, — проигнорировав бурный выпад Раймунды, потребовал Магистр магии. — Ты что-то скрываешь?

— Ничего я не скрываю, просто отродясь не была Серано, только по мужу. И кто отец ребёнка, я не знаю и не узнаю до его рождения. Давай сменим тему!

— Хорошо, — согласился граф Саамат, — только не делай глупостей, Мунда, и в этот раз расскажи, а не промолчи.

— Сложно будет промолчать, если сбудутся твои намёки, — усмехнулась королева. — Итак, что делать со Страденом? Я отдала приказ карать всякого, кто вынесет новость из дворца, так что в столице спокойно.

— Разумное решение.

Магистр магии встал, собрал бумаги с туалетного столика и небрежно бросил их на кровать, затем взял на руки Раймунду и усадил с ногами на постель. Та привычно оперлась головой о его плечо и, сбросив туфли, прилегла. Когда граф Саамат принялся массировать стопы, попутно читая секретные донесения, королева не удержалась от блаженной улыбки.

— Итак, на повестке два вопроса: Страден и долг. Тоже забирайся с ногами: я нормально лечь хочу.

Погружённый в чтение Магистр магии кивнул и через минуту вольготно устроился на кровати, подпихнув под поясницу подушку. Она оказалась не лишней, чтобы удержать равновесие и не напрягать спину, когда Раймунда привалилась к нему и бесцеремонно вырвала донесения.

— Да-а, ты не меняешься, Мунда! — усмехнулся граф Саамат. — Важные дела ты всегда умудряешься решать в самой неформальной обстановке. Даже в постели тебя тянет на политику!

— Самое безопасное и надёжное место в Лаксене — твоя кровать, — не отрываясь от чтения, ответила королева и, не глядя, погладила его ладонь. — Там точно нет шпионов. А насчёт разговоров… Чем ты недоволен? Прости, я высказываю мнение о партнёре во время, а не после процесса, очень коротко, потому что не люблю обсуждать подобное.

— В чём твоё неоспоримое достоинство, — Магистр магии чуть ослабил корсаж, чтобы Раймунда чувствовала себя комфортнее.

— Игривое у тебя настроение, Элалий! — покачала головой королева. — Хочешь, что ли? Потом, я всё равно ночевать одна не собиралась, заодно высплюсь в кой-то веки!

— Её величество обзавелась личным снотворным? — хмыкнул граф Саамат и тут же перешёл к делу: — Посольство ни в коем случае не отзывай! Император именно этого и добивается. Значит, боится и знает, третейский суд рассудит не в его пользу. Похищение Страдена, по моему мнению, попытка повлиять на ситуацию. Он ждёт, что ты отзовёшь лорда Ашада.

— Напрасно ждёт. Я не настолько глупа, чтобы подставлять Лаксену под удар. Долг никуда не денется, и император потребует его выплаты. А Страдена не вернёт, оставит в заложниках. Наверняка надеется, что я немедленно свяжусь с ним, начну пресмыкаться. «Простите, Темнейший, что вообразила себя умнее вас, пошла против вашей воли…» Не дождётся!

— Вот теперь хвалю за упрямство. Если позволишь, я сам переговорю с лордом Ашадом и дам кое-какие указания. Тебе ещё понадобится энергия: беседа с императором отнимет много сил.

Раймунда кивнула, сняла с пальца королевский перстень и отдала графу Саамату.

— Когда начнёт брыкаться, спрашивать о полномочиях, покажешь. Теперь вкратце расскажи, что придумал.

— Подать жалобу на императора. Эльфам льстит, когда к ним обращаются за правосудием, так что ещё до начала суда — одно очко в нашу пользу. Я лично напишу речь для Ашада. Тут главное никого не обвинять открыто, чтобы не всполошились имперцы, но в то же время дать понять, кто есть кто. Обычная дипломатия.

— Я в курсе, Элалий, поэтому не вижу смысла…

— Мунда, я беру на себя лорда Ашада, ты — Темнейшего. Иначе зачем звала, зачем давала копию договора, показывала донесения? — Королевапромолчала. — Ты просила помощи и правильно сделала. Всё, отдых окончен, вызывай Ашада.

Раймунда сползла с кровати, оправила одежду, не забыв привести в порядок корсаж и растрепавшиеся волосы, обулась и направилась в кабинет. Граф Саамат следовал за ней, намечая нить предстоящего разговора.

В кабинете королева без лишних слов активировала переговорный шар и поманила Магистра магии, поставив так, чтобы собеседник тоже его видел.

— Доброго дня, милорд, — поздоровалась Раймунда с сухоньким придворным за сотни миль от Наисии. — Как у вас? Всё в порядке? Добрались до портала?

— Да, ваше величество, рад вас видеть и слышать, — лорд Ашад поклонился. — Только что прошли эльфийскую проверку.

— Верительные грамоты отдали?

— Нет ещё, ваше величество. Мы продвигаемся к королевскому дворцу. К сожалению, для нас закрыты местные стационарные порталы, приходится использовать собственные пространственные коридоры, что значительно увеличивает время пути. Маг не знает местности и…

— Когда доберётесь? — нетерпеливо прервала объяснения Раймунда.

— Через полчаса, ваше величество. Будут какие-то особые указания?

Лорд Ашад сразу понял, королева не просто так связалась с ним, и не ошибся.

Раймунда обернулась к графу Саамату, тот вступил в разговор, перенастроил связь на себя и приступил к инструктажу. Он говорил кратко и строго по делу.

Во-первых, надлежало ознакомить эльфов с ростовщической деятельностью Империи, выяснить, кому ещё ссужались деньги и что стало с заёмщиками. Граф Саамат полагал, либо прецедентов не было вовсе, либо Темнейший поглотил земли должников. В любом случае обнародование этого помогло бы Лаксене: укрепления и без того мощной Империи не желал никто. Доказать преступный умысел будет несложно.

Во-вторых, необходимо якобы для совета показать эльфам условия договора. Они их, несомненно, заинтересуют и вызовут массу вопросов.

Практика ссуд — дело обычное, но она не предусматривает процентов от процентов и иных хитростей, к которым прибег император. Налицо прямое нарушение правил игры.

В-третьих, попросить эльфийского короля выступить посредником в урегулировании вопроса.

В-четвёртых, туманно намекнуть на угрозы в адрес Страдена. Разумеется, анонимные — ни слова о Темнейшем!

В-пятых, немного польстить императору, чтобы у того не возникло повода объявить Лаксене войну. К примеру, рассказать о его ценных советах, незаменимой помощи — и тут же пожаловаться на некоторых несознательных имперцев, нарушающих границы королевства.

В-шестых, выложить козырь. Им выступит история с убийством принца Эверенеса. Граф Саамат выяснил детали, но приберёг знание о конфликте между имперцами и дроу для такого случая. И сейчас из этого можно было извлечь выгоду, если Темнейший попробует давить на лаксенское посольство.

Ролейн Асварус — подданный Лаксены. Его огульно обвинили в преступлении, а его род, пусть и проживающий в другом государстве, методично вырезали, как и тёмных эльфов на территории Империи. Вряд ли светлые эльфы одобрят подобное поведение.

Дроу нейтральны и, хотя не принадлежат к импровизированным силам добра, считаются благонадёжными. Кроме того, они дальние родственники обычных эльфов, произошли от общих предков, а древние расы чтят родство.

Дестабилизация обстановки в Солнечном мире тоже никому не нужна, а как иначе расценивать поведение имперцев? Массовые убийства, в том числе на территории соседнего государства, мирными актами не являются.

Темнейшему удалось убедить Правительницу дроу молчать, он откупился подарками, но лаксенцы вполне могут проговориться.

Отдельным пунктом числились и деяния самого императора. Темнейший на глазах у паладинов и рядовых членов ордена Змеи убил несколько человек. Доказано и письменно подтверждено и покушение на убийство Тревеуса Шардаша, тоже подданного Лаксены на её же территории.

Похищения и прочие развлечения императора — мелочи, но тоже могут склонить весы не в его пользу.

Козырь надлежало беречь до последнего.

Граф Саамат обещал передать лорду Ашаду шифрованные бумаги в течение двух дней. Как именно, говорить не стал, чтобы исключить малейшую возможность их захвата и уничтожения имперцами.

Все остальные пункты следовало претворять в жизнь постепенно, не форсируя события. Желательно, чтобы инициаторами рассмотрения вопросов выступали эльфы.

Закончив инструктаж, Магистр магии уступил место Раймунде.

Разговор вёлся секретно, королева не позволила подслушать даже графу Саамату. Тот лишь видел, что Раймунда что-то писала и показывала собеседнику. Попробовал подсмотреть, но крохотный разряд молнии напомнил: есть вещи, о которых не дозволено знать даже ему.

Закончив, королева сняла морок с початой бутылки вина, налила себе полбокала и поднесла к губам. Магистр магии попытался остановить её, но Раймунда отмахнулась: «Если не выпью, точно сорвусь на министрах. Не бойся, вино не обычное». Осушив фужер, королева убрала бутылку, несколько раз глубоко вздохнула и пригладила волосы.

— Элалий, — задумчиво протянула она, — я очень растрёпанная? И не надеть ли корону для солидности? Нужно быть совершенной.

— Для Темнейшего? — догадался граф Саамат.

Королева кивнула, встала и направилась в будуар. Оттуда она вернулась во всём блеске великолепия: с идеальной причёской, накрашенная, с бриллиантовой диадемой в волосах и маской величественного спокойствия на лице. Раймунда не забыла даже надеть перчатки.

— Я постою рядом, если что, подскажу, — Магистр магии оценил и одобрил внешний вид королевы. — А потом ты отдохнёшь.

— У меня в пять совет министров, Элалий, — покачала головой Раймунда. — Спасибо за заботу, но у меня много дел. Так что никаких валяний в постели, сельских домиков и сплетен у камина с матушкой.

— Благо Лаксены, Мунда, — напомнил граф Саамат, отыскал спрятанную королевой бутылку и забрал, игнорируя протесты. — Сама говорила о нежелательности выкидыша — и тут же его провоцируешь.

— Ты хуже лекаря! — нахмурилась Раймунда, смяла черновики записей на столе и метнула их в мусорное ведро. После она замерла, опершись руками о стол, и, выпрямившись, развернулась к Магистру магии, гордо вскинув подбородок. — Но даже ты не превратишь меня в праздное беспомощное существо.

— Благо Лаксены… — королева сделала паузу и скривилась, почти выкрикнув ответ: — Я только и думаю об этом благе! Когда здесь будет тихо и спокойно, тогда и буду изображать слабую женщину, а вы станете меня опекать. Но до той поры — извини! И бутылку отдай: даром люди трудились, чтобы мне угодить?

— Мунда! — покачал головой Магистр магии. — Сама всё прекрасно понимаешь, но, как всегда, упрямишься. Ничего, найдём компромисс: ты полежишь, я под диктовку запишу то, что скажешь.

Королева не ответила и присела за стол. Бросив косой взгляд на графа Саамата, она пробормотала:

— Вот ты всё обо мне печёшься, а о себе забыл. Тебе бы тоже отдохнуть не помешало. Не надо себя загонять. До сих пор помню как ты выглядел после возвращении с Метилы. Не мальчик ведь…

Магистр магии улыбнулся, подошёл и поцеловал Раймунде руку. В нарушение всех норм морали, снял перчатку и приник губами к тыльной стороне ладони у самого запястья. Подобное дозволялось только мужьям.

— Вот-вот, Элалий, — потеплевшим, чуть игривым тоном добавила королева, — береги себя!

Она бы просидела так целую вечность, но пришлось осторожно высвободить руку и попросить графа Саамата отойти, чтобы Темнейший его не видел. Однако тот, наоборот, расположился за спиной Раймунды, заверив, император его не увидит.

Раймунда возразила: Темнейшего не проведёт «антиглаз». Безусловно, ощущение дружеского присутствия за спиной вселяло уверенность, дарило храбрость, подвигало рисковать, а не отступать, но королева понимала, что в данном случае оно, увы, невозможно.

— У каждого есть секреты, — ободряюще улыбнулся граф Саамат и провёл ребром ладони по виску Раймунды.

Она удивлённо вскинула на него глаза, но промолчала. Магистр магии мог приласкать словом, вернее, даже тоном, но крайне редко жестом, только, когда королева чрезмерно волновалась, или ей грозила опасность. Значит, сейчас именно такой случай, однако всё равно приятно.

— Он демон, а ты всего лишь человек.

Раймунда облокотилась о стол, подперев подбородок, и взглянула на графа Саамата. Их выражение не таило любовного томления и восхищения — в них застыл немой вопрос.

— Человек, — согласился Магистр магии, — но не «всего лишь».

Королева нахмурилась и, мгновенно выпрямившись, в упор уставилась на графа Саамата. Взгляд этот не сулил ничего хорошего — Раймунда намеревалась докопаться до правды. Постукивая перстнем по столу, она чуть приподняла уголок рта и прищурила правый глаз.

Магистр магии ушёл от ответа и подтолкнул королеву к переговорному шару:

— Давай не станем тратить время на пустяки? Ты никогда не интересовалась подобными вещами, но при случае расскажу. Либо ты сама заметишь: всё-таки хороший маг. Только раньше смотрела не туда, куда нужно.

Раймунда на миг замерла, а потом потянулась за волшебной палочкой. Чтобы граф Саамат не смог помешать, отгородилась от него столом и быстро сотворила заклинание.

Взгляд королевы сфокусировался чуть выше головы Магистра магии, сосредоточенное выражение лица говорило о работе мысли. Раймунда несколько раз прикусила губу, непроизвольно сжала и разжала пальцы, а затем развеяла чары.

— Ауру смотрела? — догадался граф Саамат, присев на край стола. Губы чуть дрогнули в улыбке.

— И, знаешь, занятно, — задумчиво протянула королева, достала лист бумаги и быстро, по памяти, нанесла на него схематический рисунок.

— Даже очень занятно, — повторила она и, позабыв о переговорах, направилась к двери.

— Ты куда? — не понял Магистр магии.

— В библиотеку. Заодно успокоюсь перед беседой с клыкастой Смертью. Просто такого я ещё не встречала: прозрачная аура, без примесей, но не человеческая. Совершенно другой узор плетения по краям, иное строение сердцевины… Может статься, это тоже вопрос государственной важности. Сааматы ведь действительно странные. К примеру, леди Марсия к магии отношения не имеет, но живёт и здравствует, недавно сто пятидесятый юбилей отпраздновала. Конечно, может, ты её какими-то травами или толчёными минералами потчуешь, — Раймунда метнула взгляд на графа Саамата — тот покачал головой, — но выглядит она как ровесница моей матери. Сам тоже не стареешь… Словом, демоны не замешаны, а, Элалий? Единственный человеческий маг, которого уважает Темнейший.

Улыбка сошла с лица Магистра магии. Он насупился и будто стал выше ростом. Расправив широкие плечи, граф Саамат подошёл к Раймунде и решительно закрыл дверь, для надёжности заслонив ручку собой. Королева ответила выжидающим взглядом с вопросом: «Как это следует понимать?». Видя, что Магистр магии не собирается сдвигаться с места, она спокойно напомнила, что умеет открывать двери без помощи рук и даже перемещаться в пространстве.

— Нет, скажи, ты действительно думаешь, будто я представляю опасность? — глухим голосом поинтересовался граф Саамат.

Раймунда равнодушно передёрнула плечами:

— Конечно, представляешь. Но не для государства. Расслабься, Элалий, мне просто интересно.

— Тогда спроси у меня.

— Спрошу, но после того, как посмотрю в книгах: чем больше источников информации, тем лучше. А ты, прости, пристрастен, можешь о чём-то умолчать. Молчал же все эти годы.

Магистр магии нахмурился ещё больше и напомнил, что Раймунда никогда не интересовалась вопросом долголетия рода Саамат.

— Выглядело естественным. Маги всегда живут дольше, потому что постоянно пропускают через себя и генерируют энергию, — королева отошла от двери и вернулась к столу, чтобы опереться об него. — Меня это не удивляло… Чего ты боишься, Элалий? Я тебя ещё ни в чём не обвиняю, а ведёшь себя так, будто прячешь противозаконное деяние.

Она покачала головой и рассмеялась.

— Ну, рассказывай, я вся во внимании. Правда-правда, ничего дурного не думаю. Откуда спирали и буква «фаух»? И почему бусинка в сердечнике? Может, проколоть тебе палец и заодно кровь глянуть?

— А после распотрошить из студенческого любопытства, — хмыкнул граф Саамат, но руки за спину спрятал. — Итак, никаких других рас в роду нет, одни люди, но, скажем так, улучшенные. Последствия событий на Метиле.

— И кто проводил эксперименты на живом материале? — глаза Раймунды загорелись, она даже цокнула языком от эмоционального и умственного возбуждения.. — Или это последствия взрыва? Надо поднять геральдический справочник и отыскать генеалогическое древо Сааматов. Так что, Элалий? — поторопила она, видя, что Магистр магии медлит с ответом.

— Да, хорошо, у тебя в руках ножа нет, — рассмеялся граф Саамат, но на всякий случай отошел подальше. — Хотя волшебная палочка в руках мага куда опаснее. Выучил на свою голову! Знал бы, словом не обмолвился, но раз уж заговорил… Это дело рук эльфов. Зачем им это понадобилось, не знаю, видимо, хотели таким образом восполнить потери в своих рядах. Сама понимаешь, при сотворении не присутствовал, родился много позже, но изменения сохранил. Это доминантные признаки, они в неизменном виде передаются от поколения к поколению.

— И что за признаки? — Раймунду снедало любопытство, она вновь ощущала себя адепткой Академии чародейства.

— Изменения структуры костей, элементов крови, воспроизводства тканей… Та капля в сердечнике ауры и есть хранилище информации. Без неё я проживу столько же, сколько любой другой сильный маг, если не убьют раньше. Что в ней, сказать не могу, но она есть у всех в роду Сааматов.

— Усовершенствованный человек! — с восхищением протянула королева и, не удержавшись, подошла, чтобы пощупать Магистра магии. Тот не противился. — Улучшение вида без изменений внешности и души. Потрясающе! Почему только эльфы не развили эксперимент?

— Погибли, наверное, — предположил граф Саамат. — А кого-то из их творений занесло в Лаксену… Но, так, на всякий случай — мы полноценные люди, а не искусственные создания.

— Знаю, — Раймунда приподнялась на носочки и чмокнула Магистра магии в волосы надо лбом. — Даже мысли не было. Аура подтверждает: ты высшее, а не низшее существо. Жаль, эльфы с тех пор измельчали и уже на такое не способны.

— И очень хорошо, что не способны, — заметил граф Саамат, обнял королеву за талию и сопроводил к столу. — Да и вся эта история… Наверняка привязали на месте разлома силы, продержали так сутки, а то и больше и подвергли действию сильного артефакта. А это, между прочим, опасно. Ну, да дело прошлое. Зато можешь не сомневаться: Темнейший меня не увидит.

Объяснения только раззадорили Раймунду: она никак не могла успокоиться. Позабыв о Страдене и долге Лаксены, королева вновь взялась за волшебную палочку, упросила Магистра магии сесть и позволить ей немного покопаться в ауре. Глаза Раймунды горели так, что граф Саамат решил не отказывать: чревато. А про себя подумал: с таким же азартом алхимик колдует над котелком, создавая новые эссенции, а проклятийник распутывает нить неизвестного заклятия.

— Подержи, — Раймунда бесцеремонно сунула в руки Магистру магии перчатки. — Так, сердечник, говоришь… Есть одно заклинание, сейчас мы частичку выделим и под увеличительным стеклом посмотрим. Рисунок есть… Кстати, а «фаух» ведь не случайна, что-то из эльфийского всплывает… Элалий, это не закрепитель магической нити?

— Фиксатор, — поправил граф Саамат. — Да, есть фиксатор «ри фаух».

— Значит, «ри» было в начале, то есть за пределами ауры, когда в неё что-то закачивали, — пробормотала королева и, засучив рукава, попросила не двигаться.

Магистр магии покосился на неё и подумал: не следовало всерьёз заниматься с Раймундой магией, нужно было придумать что угодно, но только не натаскивать на высокий уровень. Например, сослаться на правила приличия, неписанный закон, в конце концов, по которому аристократки и знания кандидата магических наук несовместимы. Но уже поздно, оставалось надеяться, что в запале исследователя королева не забудет об объекте изучения — любая манипуляция с аурой причиняла боль.

— Мунда, давай после родов, — предпринял последнюю попытку избежать экзекуции граф Саамат. — Я никуда не денусь, обещаю!

— Меня до родов любопытство сожрёт, а заклинание безобидное, всё в тебя уходит, — непроизвольно высунув язык, Раймунда приступила к осмотру ауры.

Упершись Магистру магии в плечо, она медленно, осторожно погрузила руку в ауру. Граф Саамат дёрнулся и сквозь зубы выругался: действовала Раймуда неумело. «Извини!» — прошептала она и стала чуть аккуратнее.

Прикосновение к сердечнику ауры отдалось болью, от которой свело зубы.

Королева тоже ойкнула, то ли от беспокойства, то ли тоже от боли, и поспешно отдёрнула руку.

Её пальцы покраснели, на глаза навернулись слёзы.

«Ожог, — вздохнула она, — зато чуть-чуть добыла. Заверну в платок и отдам, скажем, Ики. Он же у нас специалист по чужеродным явлениям в ауре». Королева намекала на историю неудачного эксперимента Бардиса Ики, в ходе которого изъятая частичка души убитой демоницы вырвалась из сосуда-хранилища и переселилась в Мериам.

Магистр магии не ответил, вытер выступивший на висках пот и поморщился от остаточной головной боли. Заметив его гримасу, Раймунда быстро смахнула с пальцев частички драгоценной субстанции, наложила стазис и убрала в ящик стола. После склонилась над жертвой эксперимента и встревожено поинтересовалась, как он.

— Ты коновал, Мунда, — Магистр магии извлёк из воздуха отобранную некогда у королевы бутылку и немного отхлебнул. Глянул на этикетку, затем на Раймунду и хмыкнул. — Да, штучная вещица! По чуть-чуть буду давать раз в неделю, потому что полезное есть, а потом — только безалкогольные напитки.

Королева улыбнулась, убедившись, что с ним всё в порядке, и занялась лечением кисти. Её ладонь тут же накрыла рука графа Саамата, и тот вкрадчиво предложил не вытягивать из себя силы.

— Всё привыкнуть не могу, — вздохнула королева, жмурясь от тепла лечебной магии. — Не ощущаю я ребёнка — и всё тут! Хорошо, не тошнит. Ладно, живот вырастет, точно не забуду.

— Страден раньше в голову втемяшит, — подмигнул Магистр магии. — Ты ещё взвоешь!

Раймунда закатила глаза и пробормотала: «О да-а!». Посидев пару минут, она настроилась на разговор с Темнейшим и присела перед шаром. Граф Саамат устроился за её спиной, наложив на себя тройное, будто слоёный пирог, заклинание невидимости.

Сделав пару глубоких вдохов, королева «надела» на лицо улыбку и попыталась связаться с императором. Она уже отчаялась, когда услышала издевающийся мурлыкающий голос:

— А я всё гадал, когда ты соизволишь всполошиться. Ну, доброго дня и добрых ночей, королева Раймунда. Ничего мне сказать не желаешь? Предложить, например.

— Хочу, — кивнула королева. — Вернуть мужа. Ваше императорское величество, похищение — это мелко! И посольство я не отзову…

— Не отзовёшь, значит? — осклабился Темнейший, сверкнув полным набором зубов. — А по частям Страдена получить не хочешь?

— Либо целиком, либо он мне неинтересен. У нашего посольства большой список сведений, и вы тоже можете получить его частями или сразу. Я полагаю, выгоднее частями.

Раймунда контролировала каждый вдох, тщательно следила за интонацией, старалась, чтобы не выдали ни лицо, ни голос. Она боялась императора, понимала, чем грозит ей и Лаксене гибель короля, но рисковала, угрожала, стараясь обескуражить противника. Руки графа Саамата на плечах вселяли уверенность, и королева дерзко смотрела Темнейшему прямо в глаза — как победительница, а не побеждённая.

Император задумался и, склонив голову, поинтересовался, на что так отчаянно намекала Раймунда.

— Всего лишь на любовь к вам вашего второго тестя, — захлопала ресницами королева. — Он будет вне себя от счастья, когда узнает о возросшей мощи Империи и порадуется нашим хвалебным одам. Верните Страдена, Темнейший, и послы внезапно онемеют.

— Угрожаешь и шантажируешь! — император зааплодировал. — И даже тоненькой шейки не жалко. Очередные шпионы, Раймунда, а я что тебе говорил? Пусть твои люди начинают молчать прямо сейчас, чтобы не пришлось замолчать тебе.

Не дав королеве ответить, Темнейший исчез.

Раймунда сразу обмякла, осела в кресле, будто из неё вынули стержень, и понуро опустила голову. На попытку графа Саамата успокоить, отмахнулась и встала, заметив, она давно взрослая девочка и девять лет самостоятельно решает свои и чужие, то есть супруга, проблемы.

— Да, всего четырежды прибегала к моей помощи, — согласился Магистр магии. — Но как друг я могу?..

— Можешь, — слабо улыбнулась королева, глянула на часы и засуетилась, быстро раскладывая и запирая по ящикам бумаги. — Преисподняя, опаздываю! Уже без пяти пять! Идём со мной, послушаешь этих остолопов. Заодно, Элалий, продумывай спасательную операцию: как королева я потребую от тебя исполнения обязанностей министра магии.

Граф Саамат поклонился и, когда она навела на столе и в ящиках идеальный порядок, подал руку Раймунде.

Глава 6

Затылок Страдена ныл, голова кружилась, будто от сильнейшего подпития. Однако он хорошо помнил, что ничего не пил.

Король осмотрелся, пытаясь понять, как оказался не в собственной постели во дворце, а в каком-то подвале. Хорошо, не в камере! Каменные стены, окна высоко под потолком — не достать, узкая кровать, стол и стул. Определённо, Страден попал сюда не по собственной воле.

Он потёр затылок, пытаясь восстановить события минувшего вечера. Воспоминания обрывались на отходе ко сну.

И вот Страден оказался неизвестно где, всё в тех же спальных штанах…

Король встал и, пошатываясь, подошёл к ширме, за которой обнаружился таз с водой и свежее полотенце. Страден проигнорировал принадлежности для умывания и подёргал за ручку двери. Она не поддалась, не сдвинулась ни на дюйм. Массивная, окованная железом, как в старинных в замках. Это навело короля на мысль о том, что он очутился в одном из подобных замке. Судя по освещению, не в подвал, значит, его держали наверху, на последнем этаже: жилые покои устроены иначе, а данное помещение напоминало жилище прислуги.

Страден нахмурился и забарабанил в дверь, требуя немедленно выпустить его и напоминая, кем он является. Ответом была тишина. Тогда король перечислил неведомым преступникам, чем грозит похищение короля. Страден живописал все стадии допросов, ужасы казни огненным мечом и последствия для семьи изменников. Но опять ничего.

Сообразив, что кричать бесполезно, а дверь не высадить даже начальнику королевской охраны, Страден умылся, раздумывая, кто и с какой целью мог его похитить. Безусловно, не всех в Лаксене устраивала власть Серано, но чтобы так открыто решиться на государственный переворот?! И как заговорщики смогли проникнуть в его спальню, минуя посты и магическую охрану? Неужели среди них были чародеи, или среди стражи завёлся предатель?

Прошел час, другой, а к нему никто не приходил, не выдвигал требований. Зато Страден успел вычислить всех неблагонадёжных и обдумать идеи по их нейтрализации, если он, конечно, выберется отсюда. Среди подозреваемых числились трое, и все — из рода Серано. Остальных уничтожили при подавлении прошлого заговора, едва не стоившего жизни Раймунде.

Разумеется, Страден не собирался убивать или ссылать родственников, всего лишь поговорить, выяснить, каковы их настроения и в зависимости от них предпринять те или иные шаги.

Четвёртым человеком, который теоретически мог захватить власть, был граф Элалий Саамат, но король и мысли не допускал, чтобы Магистр магии пошёл против него. Пятнадцатый граф славного рода Саамат всегда стоял на стороне Серано, защищал Страдена и Раймунду. Король надеялся, тот сумеет уберечь королеву и теперь, когда Страден оказался в застенках неведомых похитителей.

Посидев ещё немного, король пришёл к выводу, что оказался в руках внешних, а не внутренних врагов. На это натолкнул вид из окна: пейзаж не напоминал лаксенский, если только Страдена держали не на севере, у отрогов гор.

Королю стоило труда соорудить башню из стола и стула под окном, забраться на неё и не упасть. Зато он сумел разглядеть заснеженные пики, крепостной ров, утыканный кольями и заполненный багровой водой, и мощные вековые стены соседней башни.

Но всё же ни единой зацепки, ничего, что помогло бы определить точное месторасположение.

Понимая, пирамида из мебели обернётся ужесточением режима содержания, Страден аккуратно спустился, едва не оступившись, спрыгивая на стол, и растащил предметы по прежним местам. Едва он закончил, безо всякого стука распахнулась дверь, явив двух крылатых вампиров в чёрном при полном обмундировании. Один встал у двери, другой замер позади короля, положив руку на эфес меча.

Страдену стало не по себе. И не только от опасных соседей со смертоносными клыками, но и от осознания, кто нанесёт ему визит. Чёрный дозор — стража Империи.

— И как сидится? — Темнейший лениво притворил за собой дверь. Сложенные за спиной крылья практически касались потолочных балок.

— По какому праву?.. — начал король, но осёкся под пристальным взглядом императора.

Тот осмотрел комнату, потом вновь остановил взор на Страдене и протянул:

— Деньги любят счёт, а брать и не отдавать — ой, как нехорошо! И нехорошо рыть другому яму.

— Я всё верну! — пролепетал король, заметив поворот головы императора. Тот не сулил ничего хорошего: на Страдена смотрела бездонная тьма правого глаза.

— Конечно, вернёшь, — согласился Темнейший, — даже с процентами. Иначе жена получит тебя по частям. Впрочем, она уже разрешила отрезать что-нибудь, посмев угрожать мне. Так что подпиши вот эту бумажку, если желаешь сохранить все пальцы.

В руках императора возник лист гербовой бумаги. Темнейший с ухмылкой протянул его трясущемуся королю. Тот не с первой попытки прочёл выведенные ровным почерком строки, а потом сделал то, чего не ожидал император: бросил бумагу под ноги и заявил, что никогда её не подпишет.

Император улыбнулся и елейным голосом переспросил:

— Так уж и никогда? А если подумать? Или собственные пальчики не дороги? Хорошо, могу предложить более приятное зрелище. Мне доложили, дражайшая Раймунда беременна… Несомненно, ты не останешься равнодушен к маленькой забаве моих мальчиков, которую я во всех подробностях тебе продемонстрирую. Раймунде тоже понравится: столько любовников сразу! Только с ребёнком придётся распрощаться. Сама-то, может быть, выживет, если крепенькая.

— Мерзавец! — побледнел Страден и попытался ударить императора, но тот опередил его.

Крыло отбросило короля к стене.

— Как же глупы и предсказуемы люди! — с тоской протянул Темнейший и не спеша подошёл к обхватившему окровавленную голову Страдену.

Пальцы императора впились в горло. Король затрепыхался, задыхаясь. Изо рта вырвался хрип. Темнейший же улыбался и продолжал душить. Дождавшись, пока жертва обмякла, но душа ещё не рассталась с телом, он отпустил Страдена и поднял брошенную бумагу.

— Подпиши, — проворковал император, склонившись над находившимся в полуобморочном состоянии королём. На шее у Страдена пунцовели отметины от пальцев. — Подпиши, и она спокойно родит. А я воспитаю из мальчика хорошего правителя. И Раймунду не убью. Помнится, она когда-то жаждала попасть ко мне в постель — что ж, она там побывает и через год похвастается новым пузом. Я, Страден, в отличие от тебя, детей делать умею, не обделю.

— Никогда, никогда ФасхХавелы не получат Лаксены! — прохрипел король, кое-как поднявшись на колени. — Не отдам стану за долги!

— Ой, дурак! — покачал головой Темнейший. — Я ведь наместником бы оставил, жену бы твою осчастливил… Хорошо, отречёшься просто так. Ничего, калеки тоже живут. Недолго, но я этого и не обещал. Даю сроку подумать сутки, после отдам палачу и отправлю какой-нибудь клан развлечься с Раймундой. Прямо на вашем брачном ложе, чтобы не жались по углам.

Император ушёл. Вслед за ним удалились охранники, наградив напоследок Страдена тычками под рёбра и пообещав, они очень скоро встретятся. Король не сомневался. Лёжа на полу, всё ещё не восстановив дыхание, он клял советников за займы у Империи, ругал себя за то, что не слушал увещеваний Раймунды, и молился Прародителям сущего, чтобы они уберегли супругу от страшной участи.

Темнейший полагал, Страден сломается сразу и немедленно всё подпишет, но где-то допустил просчёт. Слабый, недальновидный король оказался упрямым. Впрочем, император надеялся, страх за жену и разыгравшееся при слове «пытки» воображение заставят Страдена передумать.

На крайний случай было заготовлено избиение. Если правильно наносить удары, на теле не останется следов, и никто не докажет, что с королём обращались не по-королевски. Допустить видимых повреждений нельзя: Страдену надлежало погибнуть позже от несчастного случая, на глазах у десятков свидетелей, чтобы никому и в голову не пришла идея о причастности Темнейшего.

Разумеется, Раймунде тоже не грозило описанное в красках изнасилование. И не только по политическим соображениям: как и говорил граф Саамат, император с уважением относился к женщинам и предпочитал убить, нежели подвергнуть унижению. Выкидыш — совсем другое дело, Темнейший подумывал об этом. Отличная мера воздействия на королеву. Однако организовать его император мог только дистанционно, заставив Раймунду волноваться. К примеру, он планировал послать палец с безвестного трупа, выдав его за палец Страдена. Темнейший рассчитывал, это заставит королеву быстрее принять нужное решение. Если же Раймунда предъявит ему обвинения в членовредительстве, он с готовностью предъявит Страдена со всеми десятью пальцами на руках.

Лаксенское посольство у эльфов стало головной болью Темнейшего, путало все карты. Тесть представлял угрозу, поэтому приходилось медлить, собирать сведения о том, что нашептали эльфийскому королю люди Раймунды. Перехватить их, увы, не удалось: в руки вампиров попали обманки-иллюзии, а настоящее посольство благополучно добралось до портала.

Помянутый не к ночи тесть напомнил о себе. Едва император вступил на первую ступеньку лестницы, как его догнал запыхавшийся секретарь, и сообщил: эльфийский король желает говорить с Его императорским величеством.

— Пусть пока поболтает с дочерью, я буду через пять минут, — скрывая досаду и раздражение, махнул Темнейший.

Он не хотел, чтобы тесть знал, что император сейчас не во дворце, а в замке матери, подаренном сестре, но фактически превращённом в тюрьму и место неформальных встреч. Неприступный и угрюмый, он скрывал всё: и лица, и голоса, и стоны, и кровь.

Темнейший убедился, что секретарь скрылся в пространственном коридоре, и кликнул коменданта замка. Угрюмый одноглазый вампир, самый старый и опытный в клане, тут же возник перед императором и преклонил колено. Полученное некогда в бою увечье не мешало коменданту справляться с обязанностями, а видел он одним глазом не хуже, чем иные двумя.

— Пленника покормить и не трогать, только пугать, — распорядился император. — Пусть всю ночь слушает крики и стоны, мольбы о помощи. С рассветом должна наступить тишина. Когда он задремлет, разбуди и предложи вновь подписать бумаги.

Вампир кивнул.

— Держи, — Темнейший протянул соглашение о добровольной передаче Лаксены Империи в счёт долгов. — Сними копию: вдруг порвёт. Обо всём подозрительном докладывать немедленно. И, самое главное, никакого пленника мы не прячем.

Комендант убрал документ и заверил, что исполнит всё в лучшем виде. В этом император не сомневался: успел убедиться в преданности и расторопности вампира.

Нацепив на лицо улыбку, больше походившую на оскал, Темнейший перенёсся во дворец, в покои Ларилеи. Как он и предполагал, она болтала отцом, ни сном, ни духом не подозревая, будто муж отлучался из кабинета. При виде императора Ларилея надула губы: «Ну наконец-то! Я целых пять минут ждала!». Темнейший проигнорировал укор и заметил: хорошая дочь должна радоваться беседе с отцом, а не стремиться её побыстрее закончить.

Ларилея промолчала, но, судя по опущенным ресницам, эльфийский король поддерживал императора в данном вопросе.

Убедившись, что жена закончила разговаривать, Темнейший передал пожелания здоровья тёще и поинтересовался, зачем тесть желал его слышать. Говорил намеренно при Ларилее, чтобы усыпить бдительность эльфийского монарха и заставить быть осторожнее в обвинениях. Да и возражения супруги: «Наглая ложь! Джаревела не интересуют людские королевства, он занят делами Империи» не помешают.

Суровое выражение лица эльфийского владыки свидетельствовало: лаксенцы постаралась настроить его против зятя.

Император с самого начала предвидел, чем обернётся брак с Ларилеей, но пошёл на него ради государства. Эльфы тогда косо смотрели на растущую мощь Империи, им не нравилось, как Темнейший поглощал всё новые государства. Дело пахло войной, вступать в которую император не желал. Вот и женился, заключив с эльфами мирное соглашение.

Невесту Темнейший увидел только на обручении и особого интереса к ней не проявил. Ларилея отвечала тем же. Её отец, впрочем, остался доволен: экспансия имперцев прекратилась, эльфы за умеренную плату получили право пользоваться важными торговыми путями, проходившими через Империю. Да и сын у Ларилеи родился в положенное время — тот самый Эверенас, в прошлом году павший от рук Ионафана, покойного младшего отпрыска Наитемнейшего.

Император же обезопасил тылы государства от самого опасного противника и обрел доступ к новым знаниям. Магия эльфийского королевского рода удачно дополнила демоническую, вампирью и человеческую, сделав Темнейшего одним из самых сильнейших существ Солнечного мира.

— Итак, что случилось? — напрямик поинтересовался император после обмена приветствиями.

— До меня дошли слухи, порочащие честь ФасхХавелов, — эльфийский король, который, казалось, был неподвластен времени, сцепил пальцы и впился глазами в лицо собеседника. — На вас жаловались, многоуважаемый зять.

— Кто же жалуется? — удивлённо протянул император. — И с каких пор древний народ верит слухам?

— Люди.

Темнейший рассмеялся:

— Ещё бы они ни жаловались! Сколько знаю, столько пытаются меня оговорить. Кто же любит тёмных! Да и вы, тесть, не лишены предубеждений. Я прекрасно помню выражение лица вашей супруги и дочери на бракосочетании и те слова, что вы изволили сказать старшему сыну. На слух не жалуюсь, на знание языков — тоже.

Эльф замолчал, обдумывая сказанное. Ситуация вышла щекотливая: тогда прозвучало то, что не следовало знать демонам. Неосторожно оброненное шёпотом слово могло стать причиной больших бед.

— Демоны по праву гордятся хорошей памятью, — наконец изрёк эльфийский монарх. — Однако вернёмся к поднятому вопросу. Ссужали ли вы деньги Ласкене?

— Лаксене — нет, королю Страдену — да.

— Проценты оказались слишком велики, — намекнул эльф.

Он предполагал, Темнейший не признается в ростовщичестве, но тот и не думал этого скрывать.

— Отчего же? Королю срочно понадобились деньги, потом ещё и ещё — вот и набежали проценты. Если бы он возвратил всё в срок или соразмерил доходы с расходами… Так это он пожаловался вам на меня? — будто бы догадался император и покачал головой. — Вот люди! Сначала берут, потом не возвращают и ещё жалуются! Значит, денег я уже не увижу… Ни стыда, ни совести у Страдена Серано!

Темнейший презрительно поджал губы и обнажил один из клыков.

Эльф молчал, внимательно следя за мимикой собеседника. Он пытался заметить фальшь или волнение, но пока не находил их признаков. Выходило, будто императору нечего скрывать, однако на руках у эльфийского монарха имелся договор, пара пунктов которого нарушали мировое законодательство. Король зачитал их и получил ответ:

— Разве что-то мешало Страдену вернуть деньги в срок? Разве обычные проценты превышали допустимые, разве я затребовал чего-то запредельного?

Эльф был вынужден согласиться, что нет.

Окрылённый успехом, Темнейший развил мысль о том, что двойные проценты прописаны для острастки и ничем не грозят честному заёмщику. Король признал это, сверившись с договором.

— Так чего же вы от меня хотите? — недоумевал император. — Признаю, пара пунктов спорны… Хорошо, я прощу двойные проценты, готов списать и остаток обычных. Что, вы удивлены? Разве лаксенцы не сообщили о том, что я простил часть долга? И пришли жаловаться… Людишки! Да пусть вернуть хоть что-то, никогда больше не стану связываться со столь низкими существами и вам не советую.

Эльф вздохнул и заверил: он всё проверит.

Темнейший шумно втянул в себя воздух и распустил крылья. Со словами: «Не ожидал от вас!», он, преисполнившись собственного достоинства, не попрощавшись, оборвал связь. Зыркнув на внимательно наблюдавшую за ним Ларилею, император прошипел: «Твой отец смеет обвинять меня в мошенничестве! Ты тоже так полагаешь?». Императрица испуганно мотнула головой, опасаясь приступа гнева супруга, но его не последовало.

Темнейший стремительно покинул покои жены и направился в кабинет. Там выпил бокал вина и расхохотался. Всё складывалось не так плохо: лаксенцы тоже подпортили себе репутацию и по какой-то причине умолчали о похищении Страдена. Что ж, пусть теперь объясняют эльфам, почему умолчали о списанных процентах и не озаботились вернуть деньги в срок.

Широкий жест: «Мне хватит даже части суммы, лишь бы что-то отдали» тоже произвёл должное впечатление. А уж оскорблённую гордость император разыграл идеально, будто его обидели, а не он.

Безусловно, плохо, что Раймунда обратилась к эльфам. Это мешало добиться нужного результата с Лаксеной, но, в то же время, можно было разыграть новую карту. Денег для единовременной выплаты долга у королевства не хватило бы, возврат вёлся бы частями под залог государственных бумаг — векселей на земли. Достаточно скопить необходимое количество, подстроить несчастный случай для Страдена — и вот император уже совладелец Лаксены. А дальше есть два пути: Раймунда изыскивает средства для выкупа бумаг или отдаёт в счёт долга вторую половину королевства на крайне выгодных условиях протектората.

Император задумался и представил себе другую ситуацию: мёртвый Страден здесь и сейчас, но все улики указывают на других. И находят труп не в Империи, а совсем в другом месте. А Темнейший представляет всё так, будто его подставили, как Ионафан Асваруса.

Мешало одно крошечное «но»: император проговорился в разговоре с Раймудой, что лаксенский король у него. Значит, его необходимо открыто отпустить, будто бы испугавшись эльфов, а только потом устранить.

Темнейший начал вспоминать врагов, которые не погнушались бы убийством ради того, чтобы досадить ему. На память пришло донесение о клане Шагающих по воде. Кажется, они побывали в Лаксене, во всяком случае, туда зачем-то открывали пространственный коридор сильфы. И не просто коридор, а чуть ли не портал, потому что в Империи зафиксировали колебание материи и магического фона. Темнейший тогда не стал разбираться, благо для государства это никаких последствий не повлекло, а вот в Лаксене, кажется, случился переполох: похитили королеву, если верить «ушам» во дворце. Что ж, значит, род Серано чем-то насолил Шагающим. Может, у них старые счёты? Они вампиры, а способы убийства всех вампиров похожи, только степень разрушения материального и нематериального различна. Если дать указания, можно легко скопировать чужой почерк, благо клан Вечности главенствует над всеми и умеет больше всех.

Так почему бы Шагающим по воде не убить лаксенского короля? И его спутников заодно.

Идея требовала осмысления. Хотя бы потому, что очень многое зависит от качества проработки. Одно неверное движение — и эльфы разорвут перемирие, встанут на сторону людей. А если всё сделать правильно, эти же самые эльфы отведут от имперцев все подозрения.

Темнейший подумывал настоять на расследовании с привлечением магов дивного народа. Тогда Раймунде нечего будет сказать, даже граф Саамат не поможет. А уж император позаботится, чтобы, применяя эльфийскую магию, родственники жены нашли то, что нужно — недаром же он постигал секреты их мастерства!

Раздумья императора прервал женский крик. Не прошло и минуты, как в кабинет ворвалась ощетинившаяся крыльями Арабелла. За ней по пятам гналась Кайра, на все лады проклиная племянницу. Демоница юркнула за спину отцу и пожаловалась: тётка осмелилась угрожать ей.

Темнейший нахмурился и перевёл взгляд на взбешённую Кайру. Грудь сестры вздымалась так, что едва не разрывала корсет. В руках Кайра держала нож. По её налитому кровью взгляду несложно было догадаться, кого она мечтала убить.

Первым делом император обезоружил сестру. Отдать нож сама она не пожелала, поэтому пришлось вырвать и убрать в ящик стола. После Темнейший обернулся к дочери и велел объяснить причины столь бурной ненависти.

— Эта тварь украла у меня жениха! — палец Кайры упёрся в грудь Арабеллы.

— Он от тебя сбежал! — парировала демоница. — Да кому ты нужна, потасканная вампирша! Опозорила род ФасхХавелов и решила, будто папин друг на тебе женится? Конечно, он меня предпочёл. Я ведь не кусала его руку, не прижимаю к стенкам в подземельях, как последняя… У меня всё после свадьбы будет. И дети тоже. А у тебя никогда! Все станут тебя презирать, бесплодная неудачница, которая с мужчиной себя вести не умеет.

Ощущая негласную поддержку отца, Арабелла оскалилась и ударила крылом по щеке Кайры. Та зашипела и попыталась укусить племянницу.

Завязалась потасовка. Арабелла вовсе не походила на беспомощную жертву — она не только не позволяла тётке воспользоваться арсеналом вампиров, но и щедро потчевала ту демонической магией.

Императору пришлось разнять сцепившихся родственниц, пока они не разгромили весь кабинет. В том, что не убьют друг друга, Темнейший не сомневался: обе примерно равны по силам и в силу пола неопытны в подобных делах.

Заклинание крепко спеленало обеих спорщиц, а император отвесил каждой по пощёчине и пригрозил: с таким поведением они рискуют не только никогда не выйти замуж, но и лишиться фамилии.

— Мне всё равно, кто из вас начал, — Темнейший опустился в кресло и скрестил руки на груди, буравя притихших родственниц гневным взглядом. — Обе омерзительны. Твоя мать, Арабелла, в юности была куда более воспитана, не визжала по углам, неустраивала баталий, а умело показывала свои лучшие стороны.

— Что касается тебя, Кайра, — император повернулся к сестре, — то уж тебе-то надлежит вести себя ещё сдержаннее. Ни один демон не смотрит, даже вампиры сторонятся. Значит, подземелья… И что в твоей голове, а? Знаешь, каких трудов мне стоило заставить Ролейна хотя бы посмотреть на тебя? — он повысил голос. — Белла хотя бы ухаживала за ним, соблазняла… Или ты даже поцеловать мужчину нормально не способна, чтобы не выказать страсти?

Кайра попробовала оправдаться, но Темнейший рыкнул, и она покорно умолкла, опустив глаза.

Чары оцепенения спали, и обе провинившиеся встали на колени, прося прощения. Император его упорно не давал, хмурясь всё больше, а потом, рывком встав, спросил, где Асварус.

— Уехал, — с досадой пробормотала Кайра.

— Ничего, — злая ухмылка тронула губы Темнейшего, — официального отказа не было. Он женится на тебе, Кайра. А если ему действительно понравилась Белла, и Ролейн выбрал её, получит двух жён, закон разрешает. Но уж извини, спать с тобой чаще племянницы я его не заставлю.

— Как это?! — взвилась недовольная Арабелла, но тут же опустила голову под прищуром клубившегося тьмой глаза отца.

— Найти мужа тебе не проблема, любой демон ещё приплатит. А вот для твоей тётки Ролейн Асварус — единственный шанс. Мне надоело лгать, объясняя, почему Кайра не замужем и живёт отдельно.

Он презрительно глянул на сестру и процедил:

— Ты сама во всём виновата, опозорила нашу фамилию!

Кайра неожиданно расплакалась, вскочила на ноги и выбежала из комнаты.

Арабелла проводила её недоумённым взглядом. Она всегда считала тётку потасканной старой девой, даже несмотря на наличие мужа в прошлом. Впрочем, какой он супруг, если не одобрен семьёй — очередной полукровка без роду-племени, которого Кайра подцепила неизвестно где. Однако император намекал на куда более серьёзный проступок, нежели бурная личная жизнь — такое демонами не осуждалось. Что именно совершила тётка, Арабелла не знала, но побоялась спросить.

Глава 7

Магистр Ролейн Асварус поднял глаза и заметил кружившиеся в воздухе золотистые частички. Странно, обычно Темнейший не предупреждал о своём появлении, с чего вдруг подобная деликатность? Или он уже здесь? Асварус огляделся: кабинет был пуст. За спиной тоже никого не оказалось. Странно. Как и то, что император до сих пор не объявился. Пространственный коридор из столицы Империи в резиденцию ордена Змеи в Фераме — сущие пустяки для него.

Магистр закончил начатое письмо, отложил в сторону письменный прибор и спросил пустоту:

— Джаравел, ты выучил правила этикета?

Тишина.

Нахмурившись, Асварус встал и обошёл кабинет, остановившись у потухшего камина. По-прежнему нечего не происходило, и он решил, что ошибся. Однако стоило успокоиться, как в обитом красной кожей кресле магистра возник император.

— Доброго дня и всякое такое, — поздоровался он. — Извини, меня отвлекли. Как дела? Что за история с подземельем?

За напускным спокойствием скрывалась тревога. Глаза Темнейшего не улыбались, несмотря на приветливый тон.

Кайра отказалась поведать подробности истории, весь вечер провела в слезах, твердя, будто все её ненавидят. Император догадывался, эти рыдания дорого встанут Арабелле, как и всякому, кто стал причиной унижения и волнений одной из ФасхХавелов. Пришлось проследить, чтобы тётка и племянница не пересекались, и отослать Кайру в родовой замок. В итоге обошлось малыми жертвами: двумя убитыми донорами и покалеченным вампиром, пытавшимся помешать госпоже развлекаться.

С утра комендант замка доложил: Кайра покинула стены родного замка и исчезла в неизвестном направлении. Император предполагал, что она сбежала за пределы Империи, чтобы успокоиться.

Сестре в силу происхождения и магических сил ничего не грозило, скандала в семье тоже удалось избежать, так что Темнейшего волновал исключительно Асварус. Его нужно было во что бы то ни стало уговорить простить Кайру.

Магистр нахмурился, налил стакан воды и залпом выпил. Складка на лбу всё равно не разгладилась, зато немного унялись внутренние эмоции.

Асварус вздохнул, провёл ладонью по лицу и пожевал губы, подбирая слова. Наконец, отведя взгляд, он ответил: ничего особенного, просто отказался посмотреть камеры.

— Лжёшь ведь, — покачал головой император. — Боишься оскорбить Кайру?

— Она твоя сестра, Джаравел, — магистр присел на стул перед столом и заглянул в глаза Темнейшему. Кажется, тот не злился. — Сам понимаешь, почему я не договариваю.

— Принуждала? — догадался император.

Асварус промолчал. Не хотелось воскрешать в памяти блестящие глаза Кайры, её поцелуй, страстный шёпот: «Не обмани ожиданий, красавчик!», и руки, расстёгивающие его рубашку. Казалось бы, должно понравиться: пышногрудая красавица, сгорающая от желания, мурлыкая, гладящая грудь, живот, но почему-то демоница вызывала в магистре гадливость.

Пройдёт, покачивая бёдрами, тёмная эльфийка — Асварус оборачивался, чтобы проследить взглядом. Наклонится, расставляя тарелки, подавальщица, — оценит обтянутую платьем грудь. Не бегал Ролейн Асварус от женщин — а тут ни желания, ни любования прелестями. Кайра воспринималась как нечисть, а не как любовница.

— Демоницы, они… немного другие, — Темнейший встал, подошёл к Асварусу и положил руку ему на плечо. — И ты… Попробуй воспринимать её как женщину. Ладно, пойдём, выпьем и честно поговорим.

— На «честно» я не рассчитываю, — хмыкнул магистр. — Ты же не глуп.

— Ролейн, что, Арабелла больше нравится? Или проблема в голове? Или боишься, что убью в случае неудачи с ребёнком? Вот какой я честный, даже зубы сводит!

Император рассмеялся и за шкирку поднял Асваруса на ноги:

— Давай-давай, удели время другу!

Тот покорно прихватил верхнюю одежду и повёл Темнейшего в орденский трактир.

Рыцари и послушники тревожно поглядывали на императора: они помнили, как в прошлом году тот учинил расправу над их товарищами, но молчали, подчиняясь субординации. Если магистр открыто выказывал расположение демону, то и они не должны демонстрировать враждебность. Однако она сквозила во взглядах, которыми члены ордена буравили спину Темнейшего, в их напряжённых позах и шепотках.

Послушники сбивались в группки, прекращая тренировки на свежем воздухе, и пристально следили за императором.

Мечи не убраны в ножны, руки по-прежнему сжимают рукояти — красноречивый намёк на отношение к незваному гостю.

Темнейший игнорировал и взгляды, и тихие ругательства, и паладинов, которые, сменяя друг друга, следовали на ним, чтобы, в случае чего, придти на помощь магистру. Он уже не помнил, кого убил накануне Новолетья. Жертвы виноваты сами: встали на его пути, угрожали арбалетами.

Асварус тоже никогда не ставил смерти подопечных в вину другу. Демон есть демон, в ярости способен и не на такое, особенно, когда есть причины ненавидеть весь орден.

Трактирщик вздрогнул, увидев, кого принесла нелёгкая вместе с магистром.

Посетители тут же поспешили к выходу, через пару минут оставив Асваруса наедине с императором. Тот расположился у стойки, просто глянул на хозяина, и тот тут же принёс бокалы и бутылку лучшего вина из собственных запасов.

— Свободен! — махнул рукой Темнейший и, дождавшись, пока трактирщик уйдёт, откупорил и разлил по фужерам кровавый напиток.

Принюхавшись, император сделал глоток и напрямую спросил, нравится ли Асварусу Кайра. Тот ответил отрицательно, внимательно следя за реакцией Темнейшего. Вопреки ожиданиям, тот не рассердился. Император допил бокал и признался, что предполагал подобный исход дела.

— Но, видишь ли, Ролейн, мне нужно выдать её замуж, — постукивая перстнями по стойке, протянул Темнейший, — а тебе я доверяю.

— Поэтому навязал мне жену с изъяном, — нахмурился Асварус. — Это непорядочно, Джаравел.

— Демоны вообще не порядочны, — усмехнулся император, вновь наполнив бокал. — Сам знаешь. Ладно, а Арабелла?

Магистр тянул время, цедя вино сквозь зубы. Вопрос был настолько щекотливым, что любой ответ подводил к опасной черте.

— Джаравел, я не собираюсь жениться. Вообще. Даже на твоей дочери. Прости, — наконец, отведя глаза, пробормотал Асварус.

— Ролейн, Ролейн! — улыбаясь, покачал головой Темнейший. — Хорошо, а как любовница? Только не говори, что уже не ходок по женщинам! Если бы нашёл Беллу в постели, прогнал бы?

Магистр поперхнулся и подумал: с императора станется подложить под него дочь, а потом заставить жениться!

— Проверим? — промурлыкал довольный император. — Я позову Арабеллу, она разденется и…

— Не надо, — глухо оборвал его Асварус, представив, чем обернётся такой исход дела. — Её императорское высочество красива, и там, если тебя это так волнует, отклик есть.

— Юное тело, невинная, с упругой попкой, — бередил воображение магистра бархатный, с выразительными паузами голос друга. — Высокая грудь, мягкие, плавные линии…

— Джаравел, прекрати! — не выдержав, взмахнул рукой Асварус, расплескав вино.

Как он ни пытался, перед мысленным взором встала соблазнительная картинка расплетавшей волосы прелестницы. До этого момента магистр как-то не задумывался о постельной привлекательности Арабеллы, но с удовольствием смотрел на неё.

— Её губы касаются твоих, — продолжал истязать друга император, не скрывая получаемого от забавы удовольствия. — Пальцы…

— Джаравел! — практически заорал магистр. — В Преисподнюю тебя, сводник!

Темнейший расхохотался и захлопал в ладоши. Не выдержав, Асварус толкнул его, но просчитался: император не только не упал, но и не разбил бокал. Издевательский смех стал ещё громче и прекратился только после удара в грудь.

— Итак, мужчина в тебе не умер. Это хорошо, — отдышавшись, констатировал Темнейший и, не выдержав, хрюкнув, вспомнив вид взбешённого смущённого магистра. — А теперь скажи, чем Белла плоха в качестве супруги, раз желанна как любовница?

— Она демоница и твоя дочь. Я не самоубийца. И давай прекратим это шутовское сватовство! Не верю я в благотворительность.

— А в чувство вины? — император помрачнел и вперил взгляд в бутылку. Чёрный коготь поскрёб стекло и отколупал край этикетки. — Долги — это не для меня, а так можно вернуть жизни.

Магистр не поверил ни единому слову. Демоны не сентиментальны, никогда не жалеют убитых. Темнейший преследовал иную цель, прикрываясь муками совести. Не выдержав, Асварус спросил напрямую.

— Хочу иметь рядом того, кому могу доверять, — пожал плечами император. — Когда стоят у власти, новых родственников отбирают тщательно. И я твой должник. Ролейн, — Темнейший вскинул на магистра глаза и взял за руку, сжав запястье, — женись на Кайре! Как друга прошу. Сделаешь ей ребёнка, и всё, живи с Арабеллой. Я устрою двойной брак, всё будет законно — подданство Империи позволяет. Мне это очень нужно.

Асварус вырвал руку и, упрямо сжав губы, покачал головой.

Император настаивал, вкрадчивым голосом живописуя прелести грядущей женитьбы. Он обещал поговорить с Кайрой, подготовить её к замужеству, клялся, что магистр ничем не рискует, но чем больше сладких слов говорил Темнейший, тем больше Асварус убеждался: тот многого не договаривал.

— Джаравел, я не твоя марионетка и ни на ком не женюсь, — решительно заявил магистр. — И мы вновь поссоримся, если станешь настаивать.

— Стану, — Темнейший навис над Асварусом и отгородил обоих от случайных наблюдателей крыльями. — Больше мне Кайру доверить некому. Только ты приведёшь её в чувство. А Белла — девочка хорошая, приголубит, утешит. За свою дочь поручусь: никакой свиньи не подкладываю. Кайра же… — он вздохнул и поморщился. — Она как изгой: столько лет не замужем, детей нет. Любая соплюшка в лицо плюнет. А всё из-за одного неблаговидного занятия. Прости, подробности расскажу только после обручения.

Император опустил крылья, дал магистру время подумать и пригласил погостить у него, пожить немного в компании обеих невест, намекнув, что интимные отношения не возбраняются.

Асварус наотрез отказался. Он не желал решать чужие проблемы, да ещё и мирового масштаба. Откровенность Темнейшего окончательно убедила: интуиция не подвела, от Кайры следовало держаться подальше.

— А как же Арабелла? Десять минут назад ты её хотел, — напомнил император.

Магистр задумался. Дочь друга прельщала его куда больше сестры. Арабелла обладала на редкость покладистым характером для демоницы, была приветлива, улыбчива, неглупа и, что скрывать, вызывала желание узнать, какова она без одежды.

— Вот об Арабелле и думай, — щёлкнул его по носу вновь повеселевший Темнейший. — Можешь разговаривать с ней, сколько хочешь, а к июню определись, женишься или нет. А Кайра… Кайра останется незамужней, хотя, видят Прародители сущего, она создана для тебя.

Император бросил на стойку мелкую монету: на большее он вино не оценил, и, попрощавшись, исчез, сославшись на дела.

Темнейший чувствовал, что Асварус заглотал крючок, и ещё приедет взглянуть на Арабеллу. Останется лишь сделать так, чтобы Кайра его соблазнила. Император не сомневался, неприязнь уйдёт после полученного удовольствия. Главное, чтобы Кайра не вела себя агрессивно, покорялась, а не покоряла.

Если же дело примет дурной оборот, то поможет морок. Кайра примет облик племянницы и доведёт дело до свадьбы, Темнейший в этом ей поможет.

Борец с нечистью справится и с низменными пристрастиями Кайры, отучит ходить по кладбищам. Императору надоело узнавать от Чёрного дозора об очередной выходке сестры, уже не обращавшей внимания на возраст и расу. И без этого Кайра доставляла множество проблем, хватало того, что она пристрастилась к убийствам, распугав всех мужчин в округе. Кому бы хотелось не проснуться поутру? И если б просто не проснуться: Кайра наслаждалась процессом, превращая ночь страсти в кровавый ужас.

Служанки отказывались убирать её спальню: боялись обнаружить в постели чью-то голову. Даже стражники шарахались, когда Кайра им зазывно улыбалась.

Темнейший пытался понять, чем сестру не устраивали живые мужчины, но внятного ответа так и не добился. Сестра много раз обещала не выкапывать трупы и никого не убивать, но потом вновь невинно опускала глаза и шептала: кровь любовника оказалась такой вкусной, а удовольствие от обладания — таким сладким.

Откровения Кайры вызывали у императора отвращение: ни один демон и даже высший вампир не опустился бы до такого. Подобные развлечения — удел низших тёмных.

Разумеется, шила в мешке не утаишь, поползли слухи, к счастью, туманные, но благодаря ним Кайре грозила участь вечной невесты.

Знания ордена Змеи могли излечить болезнь или хотя бы контролировать её развитие. Характер и род занятий Ролейна Асваруса также идеально подходили для укрощения Кайры. Словом, они обязаны были пожениться.

Безусловно, если бы Темнейший открыто признал отклонения в поведении сестры, показал её целителям, Кайре могли бы помочь избавиться от постыдных привычек, но на такое он бы никогда не пошёл. Есть тайны, которые не выставляют напоказ.

Разумеется, император не собирался оставлять друга в неведении, подготовил бы к странностям супруги и посоветовал бы с первой ночи показать, кто в доме хозяин. Холодность Асваруса только на пользу: темпераментный мужчина проиграл бы Кайре, а так она окажется зависимой от его желаний. Он блондин, понравился ей — значит, она уже в подчинённом положении. А если добавить кнут, Кайре, возможно, и понравится. Во всяком случае, Темнейший надеялся с помощью друга подкорректировать любовные пристрастия сестры до приличного связывания.

Не успел император сделать и пары шагов по дворцовой галерее, как с ним пожелал говорить нежданный собеседник.

— Какой приятный сюрприз! — губы Темнейшего расплылись в улыбке. — Надумали?

— Доброго дня и добрых ночей, ваше императорское величество, — Раймунда улыбнулась в ответ.

Она выглядела уверенной и решительной, совсем не такой, какой он полагал её увидеть. Только прижимала платок ко рту.

— Извините, меня подташнивает, — объяснилась королева. — Маленькие прелести беременности. Вам ведь, несомненно, о ней известно, иначе зачем было посылать столь щедрые подарки?

Раймунда намекала на серию конвертов с человеческими зубами и отрубленными пальцами, которые оставляли неизвестные по ночам в новых покоях короля. Они снабжались записками с указанием подробностей пыток Страдена и указаниями, как можно прекратить его страдания.

— Вы удивительно проницательны. Так что же, лаксенское посольство всё ещё плетёт интриги, а вы, Раймунда, по-прежнему упрямитесь? Вредно же.

Темнейший продолжал улыбаться: хищно, нарочито обнажив клыки. Раймунда помнила, что следовало за подобным поведением, но утешалась тем, что уже заработала нелюбовь императора. В случае чего, граф Саамат поможет скрыться. Он её никогда не бросит, скорее небо упадёт на землю.

— Благодарю за заботу, ваше императорское величество, но мне, как никогда, спокойно. Вы, к счастью, перепутали пальцы. К счастью для вас. Но Магистр магии всё сохранил и, знаете, нашёл много интересного. Сейчас пальчики изучает эльфийский король.

Раймунда играла на грани фола, но стратегию поведения продумывали вместе с графом Сааматом, и он настоял на подобном поведении. Если Темнейший рассердится и совершит необдуманный поступок, сделает себе хуже.

Император оценил храбрость королевы и улыбнулся ещё страшнее, протянув:

— Неужели? И как? Удашшно?

Королева вздрогнула и побледнела. Слова Темнейшего прозвучали как приговор.

— Вполне, — возник в поле зрения императора граф Саамат и нарочито положил руку на плечо Раймунды, намекая, что взял её под свою защиту. — Добрых ночей Джаравелу ФасхХавелу и его семье.

Император напрягся, услышав за последними словами намёк, и издал низкий, протяжный рык. Глаза полыхнули недобрым огнём, зрачки сузились.

— Что вы, я всего лишь человек, как бы я мог? — легко прочитал его мысли Магистр магии и покаянно склонил голову. — Искренне желаю вашим жёнам, детям и сестре долгих лет жизни. Вы же наверняка желаете процветания Империи.

— На шшто вы намекаете? — Темнейший нахмурился и обратил на графа Саамата глаз, полный тьмы. — Подумайте, милорд, шшто вы говорирррите, как бы ни пришлось шшшалеть!

— Вы ведь меня хорошо знаете, ваше императорское величество, разве я когда-то не думал? — тон графа Саамата тут же стал ровным и спокойным.

— Да, думаете, тем и отличаетесь от милейшей Раймунды, — гнев императора сошёл на нет. — Умный маг!

Он тряхнул головой, прищурился и повернул голову: на графа Саамата смотрел теперь левый, небесный глаз.

Магистр магии перевёл дух: приговор отменён.

Безусловно, Магистр магии рисковал, позволяя себе двусмысленные заявления, особенно зная особенности поведения демонов, но расчёт сработал. Юнец поддался бы гневу, но Темнейший прожил не одну сотню лет и не одну же сотню лет правил мощным государством, чтобы поддаться в таком серьёзном деле минутному порыву.

— Итак, пусть Раймунда погуляет, а мы поговорим, — император размял пальцы и, извинившись, на пару минут прервал связь.

Темнейший огляделся по сторонам, одним своим взглядом заставив стражников и придворных окаменеть. Толкнув дверь кабинета, он наложил чары против подслушивания и, коснувшись воздуха указательным пальцем, мысленно вызвал графа Саамата. Высшие демоны, единственные среди всех рас, не нуждались в специальных шарах, зеркалах и окнах, чтобы с кем-то переговорить.

— Не обижайтесь, ничего против вас не имею, — император удобно устроился в кресле, — но напомнить обязан. Каждому своё место. Итак, что вы хотели сказать, милорд?

— Отпустите короля, иначе конфликта с эльфами не избежать. Доказательств много.

— Например? Я на слово не поверю.

Граф Саамат кивнул, произнёс всего два слова: «Туманные земли», затем сотворил знак ордена Змеи и показал императору. Тот сразу напрягся, сжал подлокотник кресла так, что костяшки побелели.

— И? — в голосе Темнейшего послышались грозные нотки.

— Лаксенское посольство уже передало эльфийскому королю нужные сведения. Сегодня я лично сообщил его величеству о пропаже другого величества. Эльфы обеспокоены, косо смотрят в сторону Империи. В свете договора займа, заключённого вами с королём Страденом…

— Намёк я понял, далее, — поторопил император.

— А далее я предлагаю заключить взаимовыгодную сделку. Вы — нам, мы — вам.

— Под ваше честное слово и мои деньги? — ухмыльнулся Темнейший и разжал пальцы. — Смело, очень смело, Элалий Саамат! Знаете, если бы это сказал любой другой лаксенец, то был бы мёртв. Да что уж там, гордитесь, граф, я бы никого не стал слушать, а вас слушаю. Странно, что вы человек. Помню предыдущего Магистра магии — ничего особенного.

Граф Саамат удивлённо вскинул брови: император ему льстил! С чего вдруг? Нет, Магистр магии знал, Темнейший уважал его, выделял среди прочих волшебников, нарочито называл исключительно на «вы», но чтобы бояться? Вряд ли! Дело в чём-то другом, чего граф Саамат не знал. Магистр магии задумался, решил покопаться в прошлом своего рода и, заодно, в образце, изъятом Раймундой.

— Задумались? — рассмеялся император. — Просто я вижу вашу ауру и даром говорить не стану. Достойный противник. Но вернёмся к договору. Предмет, условия?

— Вы возвращаете короля, а мы забываем, что его похитили, и, заодно, что вы устроили у дроу, как убивали лаксенцев. Деньги вы получите, но частями. Посредником выступит эльфийский король.

— Это всё хорошо, вы сильный маг, Элалий, но не более. Один на всё королевство. Не маловато? — император поигрывал запонками рубашки и наблюдал за собеседником сквозь полуприкрытые веки.

— Эльфов больше, — отразил удар граф Саамат, предчувствуя скорое подписание соглашения. — Ваш тесть встревожен, уже подозревает…

— Хватит! — оборвал его Темнейший, резко распахнув глаза. — Шантаж — дело опасное, Лаксена не переживёт вторжения.

— А вы потеряете авторитет и никогда его не восстановите. Погрязнете в столкновениях с другими расами, наживёте новых врагов и пробудите старых. Вам это нужно?

— Деньги серьёзные, как будете выплачивать? — деловито осведомился император, приняв решение. — Сумму напомнить?

Магистр магии покачал головой и переспросил, правильно ли он понял, что соглашение достигнуто.

Темнейший пожал плечами:

— Вы узнаете первым. Но за предложение спасибо. Вы рискнули, поэтому завтра же узнаете, к чему привела ваша дерзость. Долг придётся возвращать в любом случае, так что думайте. А пока долгих вам лет жизни, Элалий Саамат, и моё почтение Раймунде. Я о ней не забуду.

Усмехнувшись, Темнейший закончил разговор и погрузился в раздумья.

Прикрыв глаза, император просидел, не двигаясь, пару минут, затем снял с кабинета чары и связался с комендантом родового замка. Тот заверил: с узником обращались, как приказано.

— И как успехи?

— Сопротивляется вяло, скоро подпишет.

Темнейший улыбнулся и решил навести Страдену визит. Теперь, когда Ролейн Асварус задумался о браке с Арабеллой, можно было привести в исполнение запасной план. Пусть король вернётся в Лаксену, начнёт отдавать долги, а потом падёт жертвой вампиров. Не один — в компании очаровательной беременной супруги. Когда же вскроют завещание, узнают, что королевство отписано не следующему в роду Серано, а императору, чтобы тот не допустил междоусобиц. Тот, разумеется, откажется от столь щедрого предложения и посадит на трон лаксенца, своего зятя и друга. И волки сыты, и овцы целы, и эльфам нечего возразить.

Элалий Саамат также промолчит и смирится: улик против императора не найдут, а свою часть договора он смиренно выполнит.

Темнейший перенёсся в родовой замок и, не заходя к сестре, направился в комнату Страдена. Услужливый комендант по дороге успел подать копию неподписанного документа, но император вернул её, потребовав принести чистый лист и чернильный прибор.

Когда открылась дверь, Страден вздрогнул и забился в дальний угол. Измученный бессонницей и ночными криками, он осунулся и сильно похудел. Увидев молчаливых вампиров из охраны Темнейшего, король решил: пришёл его смертный час. Опасения подтверждали их позы: правая рука на эфесе меча. И присутствие странного типа, задрапированного в плащ так, что не различить ни фигуры, ни лица. Страден принял его за палача, благо неизвестный замер в непосредственной близости от него, скрестив руки на груди.

Вампиры взяли короля в кольцо и обнажили мечи. Незнакомец откинул капюшон и действительно оказался палачом: традиционная маска скрывала пол-лица.

Страден сглотнул вязкую слюну, осознав, пришёл последний день его жизни.

— Прогуляемся? — низким шепелявящим голосом предложил палач и протянул королю руку.

Тот дёрнулся и заявил: они не имеют права его убивать.

Вампиры рассмеялись. Один из них замахнулся, чтобы быстро, одним ударом, снести голову короля с плеч. Страден зажмурился, но клинок просвистел над ухом, не срезав ни волоска.

— Прекратите, — лениво приказал император, возникнув в дверном проёме и тут же, якобы разгневавшись, рявкнул: — Пошли вон, никчёмные твари!

Комната опустела за считанные мгновения. Страден и Темнейший остались одни.

Император присел на единственный стул и велел подоспевшему слуге поставить письменный прибор на стол. Бросив косой взгляд на короля, Темнейший вывел на бумаге текст завещания, перечитал, чтобы избежать ошибок и разночтений, зачаровал от порчи любым известным способом, будь то вода, огонь или попытка разорвать документ, и попросил Страдена ознакомиться.

— Я не… — начал король, но не закончил.

— Это другая бумага, — нетерпеливо оборвал его император. — Подпишите и вернётесь домой. Целым и невредимым. Теперь о долге: мы подпишем особое соглашение, при посредничестве ещё одной стороны. Я, знаете ли, в эльфийский лес собираюсь.

Страден сложил губы в форме буквы «о» и дрожащими руками взял текст завещания. Пробежав его глазами, он нахмурился и напомнил: Темнейший собирался сохранить ему жизнь.

— Так я и сохраню, даже слово дам, что вас не убьют за этой дверью. Ну же, чего вам бояться, Страден? — опутывал сетями мурлыкающий голос императора. — Уже в этом году родится сын, затем ещё один, вероятность вступление в силу завещания крайне мала. Там ведь сказано: «В случае отсутствия прямых наследников…». То есть и ваша супруга должна умереть и не оставить потомства. Мыслимое ли дело! Да и сами вы крепкий мужчина.

— Я не верю в ваши добрые намерения, — покачал головой король.

— Правильно делаете, — наморщил переносицу Темнейший. — Мне нужно было совсем другое, но из-за треклятых эльфов и расторопности вашей супруги придётся довольствоваться этой фитюлькой. Один шанс из тысячи, что она пригодится, но отпустить вас просто так не могу. Не даром же похищал, пусть хоть такая бумага останется.

— Значит, задумали меня убить? — Страден по-прежнему не спешил ничего подписывать.

— Я похож на дурака? — рассмеялся император. — Это уже война, а воевать с эльфами я не намерен. При таком раскладе только ленивый не обвинит в вашей смерти. Поздравляю, прижали к стенке, людишки!

Злоба, проскользнувшая в голосе Темнейшего, убедила короля, и он поставил подпись под завещанием. Император тут же убрал его, кивнул и сообщил: Страден свободен. Дождавшись, пока тот приведёт себя в порядок, Темнейший лично открыл для него пространственный коридор во дворец в Наисию, ловко обойдя всю магическую защиту.

Когда вихрь рассеялся, император перечитал завещание и расхохотался, потешаясь над человеческой глупостью. Успокоившись, он задумался о пунктах соглашения о выплате долга. Темнейший намеревался получить всё до последней монетки, но в свете новых обстоятельств не желал грабить Лаксену. Королевству предстояло отдавать долг по частям. Как, они обговорят завтра с графом Сааматом.

Глава 8

Мериам шагала вниз, в Средний город, на работу к мастеру Гримму. Вопреки настояниям мужа, она не бросила несчастного гнома и теперь несказанно радовалась, что ей есть куда пойти и поговорить о чём-то другом, нежели семейные проблемы. Без них, увы, не обошлось, и о самой главной Мериам старалась не думать. Хватит вопросов мужа и подруг. Будто она Прародительница сущего и способна всё решить мановением волшебной палочки!

Палочку, к слову, Мериам заказали вчера: конец третьего курса, пора. Пока её сделают, пока адептка научиться её просто держать. Может, и вовсе не подойдёт орудие труда, и придётся заказывать новую. Волшебная палочка — предмет сугубо личный, одна и на всю жизнь.

Мастер, почтенный седой маг, долго беседовал с Мериам, выявлял её склонности, проверял ауру, узнавал специализацию, особенности поведения, задавал множество вопросов, казалось, никак не относившихся к делу, и после часа утомительной беседы сообщил: палочку изготовит. Шардаш потом рассказал, не всем везёт с первого раза, некоторые вынуждены приходить повторно.

— Почему? — не поняла Мериам. — Необходимых материалов нет?

Профессор рассмеялся:

— Волшебная палочка — предмет штучный, для каждой всё достают заново. А приходят потому, что мастер их сущность не уловил. А ошибиться в таком деле нельзя. В лучшем случае палочкой неудобно пользоваться, в худшем же она начнёт высасывать силы. А всё потому, что маг заказал слишком сильную. Золотые руки и головы у мастеров, недаром алхимиков-краснодеревщиков так ценят. Один стоит дороже десятка таких, как я.

Припекало — и это несмотря на то, что день клонился к вечеру.

Бонбридж благоухал цветами. Они продавались на каждом углу, благо только ленивая крестьянка не выращивала их в саду. Хороший приработок: цветы приносили иногда больший доход, нежели овощи и фрукты. Последних тоже в город завозили в избытке — от разнообразных плодов ломились прилавки. Вот и Мериам шла и сплёвывала на мостовую вишнёвые косточки. В одной руке зажат кулёк, другая придерживала сумку.

Яркие петунии свешивались из горшков над вывесками лавок и трактиров. Зелень деревьев дарила долгожданную тень.

То здесь, то там мелькали в толпе тележки продавцов лимонада, а все, без исключения, таверны и рестораны предлагали посетителям мороженое.

С моря долетал лёгкий бриз, принося с собой запах дальних стран, соли, смолы и рыбы. Даже отсюда виднелись мачты кораблей в порту. Их было столько, что казалось, будто на море вырос лес.

Над Бонбриджем кружились чайки. С пронзительными криками они ныряли в воду, чтобы вынырнуть с блестящей рыбёшкой в клюве. Доставалось от птиц и зазевавшимся рыбакам, вовремя не убравшим улов. Стоило отвернуться, как ушлые чайки камнем падали вниз, хватали с палубы рыбу и взмывали в небеса.

Июль — макушка лета и конец учебного года. Все экзамены сданы, только должники маялись в библиотеке, где было душно, несмотря на открытые нараспашку окна. Мериам счастливо избежала их участи, четыре дня назад закрыв сессию, и официально перешла на четвёртый курс. Сдала всё сама, наотрез отказавшись от помощи мужа.

Мериам заглянула на почту и опустила в ящик письмо родителям. Оно дойдёт быстро, уже послезавтра прочитают. А через три дня они с Тревеусом уедут в тот самый домик в горах на заслуженные летние каникулы. Профессор не входил в приёмную комиссию, поэтому мог спокойно отдыхать до десятых чисел сентября, то есть до первого дня занятий.

Бонбридж потихоньку наводняли абитуриенты. Мериам узнавала их по растерянным лицам и страху в глазах. Когда-то она приехала сюда такой же и точно так же, раскрыв рот, рассматривала шумные улицы, шарахалась от представителей иных рас, которых до этого не видела, и с уважением взирала на всех, носивших гордое звание мага. Или хотя бы ученика Ведической высшей школы.

У стражи тоже прибавилось работы: воры не сидели на месте и пополняли карманы за счёт приезжих.

Мериам выбросила опустевший кулёк и купила стакан лимонада: пить хотелось неимоверно. Продавец, очередной полукровка с ярко-рыжей шевелюрой, попытался приударить за «такой солнечной девушкой», но адептка, улыбнувшись, показала кольцо и добавила: у неё ещё и ошейник есть. Почему-то после упоминания о нём непрошенные кавалеры ретировались, даже те, в ком текла кровь оборотней. Недавно вот так, безо всякой магии, Мериам мирно рассталась с очередной подвыпившей компанией, караулившей девушек в проулке у «Бравого петуха».

Инесса, всё ещё работавшая подавальщицей, активно намекала, что Тревеусу Шардашу особенно рады в их заведении. Оно и понятно: перекинувшийся тёмный оборотень мог успокоить любого драчуна. Даже тролли, и те становились ниже травы, когда над ними зависало чудовище с алыми глазами.

Странно потом смотрелось, как Мериам вставала на цыпочки и гладила тварь из кошмаров по загривку или целовала в морду.

Адептка следила за тем, чтобы Шардаш в звериной ипостаси никого не тронул — он слушался только её.

Вчера и вовсе вышел конфуз.

Студенты либо разъехались, либо кутили в городе, поэтому профессор позволил себе немного порезвиться в облике зверя в парке. На свою беду мимо проходил директор и увидел странную картину: хрупкая веснушчатая адептка, смеясь, ловила хвост огромного белого зверя.

Селениум Крегс не сразу сообразил, что это развлекаются Шардаши, зато профессор учуял его и насторожился. Нет, нападать он не собирался, всего лишь проверить, кто нарушил их покой.

Если бы не Мериам, неизвестно, чем бы всё кончилось. А так директор покорно замер, Шардаш-оборотень его обнюхал, лениво рыкнул и вернулся к жене.

С улыбкой вспоминая тот эпизод, Мериам не заметила, как дошла до низкого, чтобы хозяевам было удобно, порога мастера Гримма. Поправив попавшие за ворот платья волосы, адептка позвонила. Дверь тут же отворил один из сыновей хозяина, служивший приказчиком в лавке. Предыдущего, племянника мастера Гримма, невольно помогла уволить Мериам: не сошлись цифры в амбарной книге.

— О, Мирри! — радостно завопил гном и заключил адептку в могучие объятия.

Мериам не сопротивлялась: Шардаш уже привык, что от неё пахло всем семейством Гриммов, и не ревновал. Отучить гномов от привычки обниматься невозможно, а отказаться — оскорбить.

— Когда-нибудь ты мне кости сломаешь! — посетовала адептка и вошла внутрь. — Ну, как торговля?

— А, — махнул рукой Ронем, — какая тут торговля, когда лето! Так что работы немного, всего две книги.

С этими словами гном шмыгнул за прилавок и извлёк из-под него два толстых тома. Ещё и улыбнулся, будто и вправду работы кот наплакал.

Адептка присвистнула и подбоченилась:

— Это так, значит, торговля плохо идёт? Или вы каждую запись на десять строчек делаете?

— Так, это, заказ крупный был, закупили кое-чего впрок, — оправдывался Ронем. — Тебе чаю со льдом принести?

— Лучше яду, — честно призналась Мериам, засев за амбарные книги. — Тут работы на две недели, а у меня всего два дня.

Гном засопел и пристроился рядом, вызвавшись помочь. На вопрос, как же лавка, махнул рукой и позвал отца. Вот что всегда адептку поражало в гномах, так это их отношения. Причём, сугубо в деловой сфере. Другой отец бы послал сына куда подальше, сидел бы на кухне, пиво попивал, а мастер Гримм нет. Тут же ввалился в лавку, поздоровался с Мериам и засел на высоком табурете, гостей высматривать.

Ронем хорошо считал, а раз кто-то что-то делает хорошо, то пусть этим и занимается. В данном случае — помогает Мериам. Больше толку, значит, прибыли. А прибыль для гнома — всё. Лучше самому в лавке посидеть, чем медяка при подсчёте лишиться.

Часа через два, когда голова Мериам уже трещала от расчётов, дебетов и кредитов, матушка Гримм предложила отвлечься и немного посплетничать на кухне. Адептка согласилась, и Ронем остался в одиночестве бороться с собственным корявым почерком.

На кухне царила прохлада: гномы умели строить жилища так, чтобы не зависеть от капризов погоды.

Мериам провела рукой по вспотевшему лбу и нагнала немного воздуха за вырез платья. Она жалела, что нельзя снять нижнее бельё: в такую жару хочется ходить в одной короткой сорочке.

Матушка Гримм подсуетилась, поставила на стол две чашки, банку варенья и корзинку с нарезанным хлебом, разлила ледяной травяной чай. Завязался разговор. Как обычно, о жизни. Не купили ли ещё домик или квартиру? Как здоровье, своё и мужа? Куда на каникулы собираются? Тяжело ли учиться? Каково это, с оборотнем? И прочее, сугубо женское и неинтересное мужчинам.

Прихлёбывая чай, Мериам откровенно отвечала, с улыбкой наблюдая за лицом матушки Гримм. Мимика у неё развита отменно, ни одной эмоции не скроешь.

Адептка рассмеялась, когда гномка ойкнула, всплеснув руками: «Матерь-Земля, восемь раз, изверг какой!». Подумала: стоит ли разубеждать матушку Гримм, нарисовавшую в голове страшную картину мук? И не стала, пусть слухи потешат самолюбие мужа.

Мериам привыкла, что в делах любовных Тревеус Шардаш пленных не брал, на уговоры не поддавался, доводил до победного. Ну, перебарщивал иногда, но никаких ужасов, даже приятно.

Какое там питьё Власелены! Адептка его подлить не успела, как уже оказалась виновницей первой семейной ссоры. Пришлось заверять, что любит, чтобы потом со всей ответственностью заявить: какие герои сентиментальных романов, муж лучше!

— И что, в этом месяце опять без дитяти? — матушка Гримм участливо взглянула на адептку. — Или ты травки пьёшь?

Мериам покачала головой.

Шардаш рассказал, что у оборотней положено заводить первого ребёнка сразу после свадьбы, и она ничего не пила. Даже если б хотела, не смогла: муж учуял бы. Но беременность всё не наступала, Шардаш волновался, Мериам тоже. Месяц отношений до свадьбы, шесть после — и никакого результата, будто проклял кто. Однако профессор ничего на ауре Мериам не видел, а в чистоте своей не сомневался.

— Ты настойку «матушки-травы» пробовала пить?

— Три бутылки извела. Тревеус даже противооборотное зелье не пьёт — вдруг оно тоже влияет. Ни намёка, всё по дням приходит.

— Может, муж бесплодный? — шёпотом спросила гномка. — Ты прости за такое, деточка, но когда так старается и не выходит…

Мериам покраснела и покачала головой. Она даже мысли не допускала, нелепо для пышущего здоровьем Шардаша! Другие оборотни его силу бы не признавали, если бы он родился неполноценным, Власелена опять-таки ничего не сказала, а ведь она ведьма, сразу видит подобные вещи.

— Тогда, может, застудилась? — предположила матушка Гримм. — Присела на холодненькое и…

— Здорова я, — вконец погрустнела адептка. — В конце года в Школе обязательный осмотр, Тревеус попросил, и это тоже проверили.

Мериам вздохнула и потянулась за ножом. Намазала краюшку вареньем и откусила, зажёвывая тревогу. Думала, хотя бы здесь отпустит, но матушка Гримм подняла набившую оскомину тему.

Гномка расспрашивать больше не стала, сказала только, что к сентябрю месяцу всё образуется:

— На природе-то самое оно! Не грусти, милая, помяни моё слово, радостной вернёшься. Ты лучше расскажи, как родные-то его тебя приняли. Не обижают?

Разговор вновь завертелся вокруг разных мелочей, и Мериам успокоилась. Допила чай, поблагодарила матушку Гримм за заботу и пошла дальше воевать с амбарными книгами.

Мериам подводила баланс, когда на плечо легла рука мужа.

Шардаш извинился перед мастером Гриммом и увёл жену на свежий воздух. Рабочий день для неё закончился.

Чинно прогуливаясь под руку с супругом, адептка пересказывала последние новости, жаловалась на духоту: вечером жара спала, но дышать легче не стало. Грозу бы!

Шардаш в свою очередь сообщил, что присмотрел дом:

— Если тебе понравится, первый взнос внесу. Остальное за год отдам. Ничего, возьму ещё один курс под крыло, откажусь от табака, зато получим своё жильё. Самой ведь наверняка неудобно в преподавательском корпусе.

Мериам пожала плечами. Она смущения не испытывала, привыкла здороваться и болтать с новыми соседями, а вот Шардаш хотел жить отдельно и молчаливо ревновал жену к преподавателям до шестидесяти лет. Естественно, комнаты профессора находились в мужском блоке, а, значит, Мериам постоянно общалась с холостыми представителями сильного пола.

Адептка устала объяснять, что никем, кроме мужа, не интересуется, даже надевала ошейник на чаепития у «опасных субъектов». Шардаш успокаивался, но всё равно ревностно следил за тем, чтобы с Мериам не смели флиртовать. На этой почве случилась пара конфликтов. К счастью, всё быстро и безболезненно разрешилось.

— Хорошо, завтра посмотрим.

Шардаш кивнул и шепнул, что уже договорился на утро.

Они спустились в Нижний город. Профессор обнял жену за плечи, одновременно защищая и ласкаясь к ней. Он вспомнил осень прошлого года, когда искал пропавший перстень и наткнулся на неуклюжую рыжую девицу. Кажется, где-то здесь Шардаш впервые её поцеловал — импульсивно, желая узнать вкус губ. Найти бы теперь этот проулок и этот трактир…

— Мы куда? — поинтересовалась Мериам, когда они свернули с главной улицы.

— Воскрешать прошлое и развратничать, — подмигнул Шардаш и поправил ошейник: тот прилип к потной коже.

Обычно символ брачных уз оборотней прятался под рубашкой, но лето диктовало свои условия. Да и все в Бонбридже знали, кто такой профессор.

Мериам не понимала, зачем носить одновременно кольцо и ошейник, но Шардаш ничего снимать не собирался. Так, по его словам, он отдавал дань уважения и своим предкам, и расе супруги.

— Тревеус, не надо, да ещё прилюдно! — взмолилась Мериам. — Понимаю, для оборотней естественно ходить голыми, спариваться на глазах у…

— Фи! — профессор ласково щёлкнул её по носу. — Я, может, и кобель, но разумный, к извращениям не склонный. Вот ещё, других в такие дела посвящать!

Ориентируясь по запахам, Шардаш нашёл-таки тот трактир и предложил снова ударить Мериам дверью. Та обиделась, вырвала руку и заявила: она сейчас сама кого-то ударит.

— Неужели не помнишь? Пирожки, любовный роман, твоё бегство…

Адептка нахмурилась, а потом поняла, о чём речь. Рассмеявшись, заявила:

— Не знала, что ты такой сентиментальный! А ещё книжки отбирал… И не стыдно, Тревеус? Сам зачитывался ночи напролёт, куски заучивал, чтобы с выражением декламировать и шифровки писать. Мне потом по твоей милости от директора влетело: он решил, будто шпионка — я. Нет, не стыдно, а? Большой тёмный оборотень — и романы с сердечками.

Шардаш фыркнул и напомнил: именно она грезила о «великой и чистой любви», начинавшейся почему-то в грязной подворотне.

— Или это твои тайныежелания, Мирри? Ты только кивни. Стены здесь крепкие, место не бойкое, а желания — хоть отбавляй.

То ли шутя, то ли всерьёз, профессор прижал жену к соседнему забору. Та процедила: «Дурак!» и, вырвавшись, зашагала прочь.

— Мирри, а как же большая и чистая любовь? — давясь смехом, крикнул вслед Шардаш.

— Подавись! — адептка обернулась и показала ему «фигу».

Профессор неприлично захрюкал, а потом и вовсе согнулся пополам от хохота.

Мериам покрутила пальцем у виска и предложила не баловаться пошлыми фантазиями.

— Давно ли они стали пошлыми? — Шардаш подошёл и поцеловал её.

— С тех пор, как вышла замуж и подарила тот хлам Инессе. Но я попрошу, она даст тебе почитать.

— Нет! — взвыл профессор, отступив на шаг. — Мне тогда на всю жизнь хватило! Лучше демоны, чем романы о горячих телах и сокровенных пещерах.

Теперь рассмеялась Мериам:

— Всё, провинишься, подарю книжечку с сердечками и заставляю читать вслух.

Шардаш пообещал иначе загладить вину и, видимо, решил начать прямо сейчас. Авансом.

Поцелуй затянулся. Наконец адептка отстранилась, поправила воротник мужа и потащила к морю, дав понять, что с воспоминаниями покончено. Шардаш заартачился и поставил Мериам перед фактом: сначала еда, а потом прогулка.

За ужином профессор сообщил об изменениях в планах. Он хотел пару дней провести в Фераме и лишь потом уединиться в лесном домике.

Они сидели на открытой террасе таверны, лакомились морепродуктами и наслаждались морским пейзажем. Хозяин открыл заведение в удачном месте: в Нижнем городе, но в стороне от складов. Сюда хаживали не моряки и беднота, а обеспеченные горожане. Таверна работала исключительно в тёплый период года, зато именно здесь предпочитали играть свадьбы представители иных рас. Им требовалось слияние с природой, а тут к их услугам был и свежий ветерок, и небо, и трава, и деревья, и вода.

Брали в наём и лодочки. Немало парочек уединилось с корзинами для пикника на небольшом расстоянии от берега.

Шардаш раз в неделю водил сюда Мериам ужинать. Адептка догадывалась, цены им не по карману, но не возражала: бесполезно. Зато так вкусно!

Откинувшись на спинку плетёного кресла, Мериам наблюдала за тем, как вышколенный подавальщик в форменном бордовом переднике расставлял тарелки. Обслуживали здесь быстро, как в лучших ресторанах, которые держали эльфы.

Мериам невольно краснела, сравнивая свою одежду с платьями других дам. Они блистали украшениями и нарядами по последней придворной моде. Особенно отличались эльфийки — признанный эталон женской красоты и безупречного вкуса. Даже Шардаш посматривал иногда на даму слева. Мериам не ревновала: она сама ею любовалась.

Убрав бутылку обратно в ведёрко со льдом, профессор провозгласил тост:

— За тебя и наших будущих детей.

Мериам кисло улыбнулась и выпила. Она надеялась, муж не станет поднимать болезненную тему в столь прекрасный вечер, но, видимо, ошиблась.

— Тревеус, успеется, — отмахнулась Мериам и отрезала кусочек рыбы.

— По человеческим меркам, да, а по нашим возникнут вопросы. Мать решит, что либо я, либо ты меня не любишь. Или опять начнёт твердить, будто взял в жёны заведомо бесплодную.

Ну да, оборотницы магии не учатся, амбициозных родителей не имеют и как-то ближе к природе. У зверей ведь как: сколько и когда получилось, так и будет.

— Тогда почему у твоей матери мало детей? Не четыре года же она с твоим отцом в браке прожила!

Шардаш улыбнулся:

— Не путай оборотней с демонами. Никакой дюжины сопливых ребятишек! Просто невесты обычно выходят замуж беременными, а если детей нет, как у нас, полгода, начинаются пересуды. К слову, мама родила пятерых. Мой младший брат умер. Давно уже. Ладно, не бери в голову!

Мериам вздохнула: тяжело не думать, когда тебе постоянно об этом напоминают. Поневоле встанешь на сторону матери в вопросе деторождения.

Или дело не в традициях, а в неодобрении Мериам семьёй мужа? Ребёнок бы положил конец разногласиям, поэтому Шардаш и пытался скорее его родить.

Видя, что жена взгрустнула, профессор развлёк её последними новостями от магистра, во всех подробностях поведал о смотринах невест. Асварус жениться не хотел, но Темнейший подталкивал к решительному шагу, намекал на непристойность статуса вечного холостяка.

— Самое смешное, император тоже отбрыкивается от жены, — шёпотом добавил профессор, проверив, не подслушивает ли кто. — Кажется, от него беременна одна важная демоница, а Темнейший не желает брать её в жёны. Ребёнка признал, и всё.

Мериам чуть не поперхнулась и удивлённо взглянула на мужа: откуда ему известны столь пикантные подробности? Выяснилось, об этом судачат в обоих мирах: в Лунном — при дворе Наитемнейшего и Солнечном — в будуаре Марикеш, которая в ультимативной форме требует зачатия пятого ребёнка.

Ролейн Асварус, разумеется, на правах друга узнал обо всём первым и теперь пытался извлечь из события пользу, то есть не жениться ни на дочери, ни на сестре императора.

Адептка с интересом слушала профессора, узнав много нового о брачных традициях и морали другой расы. До этого она и не подозревала, что беременность не обязывает демона жениться, беременная беременной рознь. Удивляли и другие нюансы, о которых не писалось в учебниках.

— Значит, она ниже его по происхождению, — заключила Мериам, — раз император не женится.

— Если бы! Он от дочери Наитемнейшего отказался. По словам магистра, она чуть ли не на коленях ползала, себя предлагала, а император — «нет» и всё тут!

Адептка поперхнулась и разлила вино.

Упрямство Темнейшего может дорого обернуться для всего Солнечного мира. Верховный демон наверняка в ярости и пожелает отомстить.

Оказалось — нет, такое не принято. Близость состоялась по обоюдному согласию между равными, никаких претензий. Порицают же демоницу: за то, что не сумела обольстить и удержать.

Мериам покосилась на соседние столики и, не заметив подозрительной активности, шёпотом спросила, разве не опасно разглашать такие сведения. Шардаш заверил, что ничего опасного для жизни не рассказал, но делиться с подругами не советовал.

После ужина чета Шардашей отправилась на прогулку по побережью.

Профессор взял напрокат лодку и повёз жену смотреть на Бонбридж со стороны моря. Конечным пунктом путешествия значилась уютная бухточка, заросшая можжевельником. Шардаш обещал изумительный аромат, а Мериам ему — венок из символа вечной жизни. Профессор почему-то не оценил, отказался — колючий.

Плеск воды успокаивал, настраивал на лирический лад.

Их лодка давно оставила позади другие, а Шардаш всё грёб и грёб, не чувствуя усталости. Наконец остановился, развернул судёнышко так, чтобы потом плыть вдоль берега, и бросил заготовленный заранее якорь.

Положив голову на колени супруга, Мериам наблюдала за полётом птиц, вглядывалась в голубизну неба, слушала шёпот волн. Солнечные лучи ласкали кожу, соперничая с пальцами Шардаша.

— А у тебя жучок! — хихикнула Мериам. — Ой, сейчас за шиворот заползёт!

Она приподнялась и смахнула насекомое с воротника мужа. Улыбнулась и потянулась к его губам.

Профессор взъерошил жене волосы и провёл языком от уха до основания шеи. Мериам вздохнула и на миг закрыла глаза. Затем рассмеялась, шутя, оттолкнула Шардаша и перебралась на нос лодки:

— Я загорать буду.

— Угу, и сгоришь, — профессор достал заранее припасённый зонтик, раскрыл и заботливо водрузил над головой Мериам. — Забыла, какая у тебя нежная кожа?

— Какая? — блеснула глазами Мериам.

Вместо ответа Шардаш расцеловал её руки от кончиков пальцев до локтя.

— Расскажи, кто здесь водится?

Сияющая адептка скинула туфельки и облокотилась о нос лодки.

— Мирри, ты опять об учёбе?! — взвыл профессор. — Такой день чудесный — а у тебя теоретический курс разумной и неразумной нечисти…

— Так рядом же тёмный оборотень, самый расчудесный оборотень на свете!

Мериам наклонилась, ухватила Шардаша за воротник и потянула на себя. Он с трудом удержал равновесие, чмокнул жену и снова взялся за вёсла.

Обратно возвращались уже под покровом ночи. Мериам рассматривала созвездия и определяла по ним стороны света, а Шардаш следил, чтобы ни одна тварь не потревожила идиллии. Впрочем, нос не учуял ничего, кроме привычных запахов. Видимо, всех русалок и морских чудищ давно распугали рыбаки и пьяные песни матросов.

Глава 9

— Вы сговорились, что ли? — вместо приветствия Асварус встретил Шардаша угрюмым вопросом.

Магистр стоял посреди тренировочного поля и сжимал в руках палку. Грудь вздымалась от дыхания, взмокшая рубашка прилипла к телу. Чуть поодаль сидели ученики. Воспользовавшись нежданной передышкой, они отбросили палки и привалились спинами друг к другу. Асварус занимался с учениками уже полтора часа и гонял бы их по полю ещё столько же, если бы не приезд Шардаша с супругой.

Профессор, разумеется, воспользовался пространственным коридором.

Сначала на жухлую траву полетели вещи, а затем ступили супруги.

— О, подгадал! — улыбнулся Шардаш, глянув на битву, разыгравшуюся на поле. — Распорядок дня не меняется.

Мериам спросила, зачем учиться драться на палках, и муж начал объяснять сложную систему подготовки воина, когда их заметил магистр. Подошел и огорошил вопросом.

— Э, учитель, вы о чём? — недоумённо пробормотал Шардаш и запоздало поздоровался: — Доброго дня и добрых ночей.

— Доброй охоты и милости луны, — процедил Асварус и ткнул пальцем в ошейник. — Об этом.

— Вы как-то болезненно относитесь к браку! — рассмеялся профессор и обнял Мериам.

Та с готовностью прижалась к нему, улыбнулась, поблагодарила магистра за приглашение пожить немного в Фераме и лукаво добавила: они никого не призывают к браку. Асварус скривился и отмахнулся.

Магистр крикнул, что тренировка окончена, и метнул палку под навес в углу поля. Она зависла над специальным держателем, перевернулась и зашла в нужное отверстие.

Ученики радостно переглянулись и проделали с палками тот же фокус. Без знания азов магии в орден Змеи не брали, так что это не составило труда даже для послушников.

Ополоснувшись над уличным фонтанчиком, Асварус повёл гостей в магистрат.

По дороге Шардаш осторожно спросил, не закончилась ли брачная охота. Сам бы он эту тему не поднял, но раз магистр посвятил его в суть дела, то разрешил обсуждать.

Асварус отмахнулся:

— Какое там! Хотя бы Джаравел отстал. Ему самому несладко: прабабка хочет сделать любимцу подарок, а он отбрыкивается. Сам видел, как он…

Опомнившись, магистр замолчал и покосился на Мериам. Шардаш успокоил: жена всё знает, но ни словом не обмолвится.

— Так-то оно так, — вздохнул Асварус, — но дружба с Темнейшим налагает ответственность… Словом, не оценит он моей откровенности. А тут ещё Владычица… Хватит того, что я их разговор слышал. Нет, ушёл бы, но Джаравел не позволил, рявкнул, чтобы сидел, где сижу, это на пять минут. Вышло на десять.

Мериам попыталась представить, что испытал магистр, оказавшись между таких жерновов. Он ведь не робкого десятка, сильный маг, лучше мужа, а испугался. Никогда в этом не признается, но выражение лица и тон выдают. Видимо, едва жив остался, когда демоны бурно выясняли отношения. При ссорах детей Лунного мира всегда страдают другие, а семейные разборки демонов не идут ни в какое сравнение с маленьким скандалом в семействе Ики.

Адептка передёрнула плечами и подумала: никогда по доброй воле она не дружила бы с демоном. Себе дороже.

— Который это уже по счёту?

Задумавшись, Мериам не сразу поняла, о чём спрашивал муж.

Они уже сидели в покоях магистра. Шардаш с Мериам устроились на диване, Асварус расположился в кресле напротив. Он отдыхал, а они развлекали его светской беседой. Предмет обсуждения остался прежним — Джаравел ФасхХавел. Профессор интересовался числом детей Темнейшего.

Асварус задумался и нахмурился, загибая пальцы:

— Даже не скажу сразу… Если Джаравел официально не признал ещё кого-то, то ребёнок принцессы Юфинии — шестьдесят шестой внебрачный. Символичная цифра: две шестёрки. А всего у него — семьдесят один ребёнок. Если б не убийство принца Эверенаса, было бы семьдесят два. Странно, конечно, что он не хочет жениться на дочери Наитемнейшего: с его-то тягой к власти! Да и демоница красивая: белокурая, красноглазая, с тонкими чёрными рогами. Загляденье! И любит клыкастого поганца.

Профессор лукаво заметил: учитель слишком рьяно защищает демоницу, и намекнул на истинные причины неприязни брака с одной из ФасхХавелов. Магистр тут же осадил его, всего одной фразой, произнесённой напускным жизнерадостным тоном: «Какая богатая у учеников фантазия, не находишь, Тревеус?». Шардаш мгновенно осознал ошибку и промолчал.

Магистр обращался к кому-то на «ты» исключительно желая наказать. Профессор сам некогда попадался на удочку панибратства и веселья и хорошо усвоил последствия.

— Да, именно так, Тревеус, вы правильно поняли, — кивнул Асварус, выпрямив расслабленную спину. — Не стоит говорить о том, что вас не касается. Не ожидал от вас подобного глупого предположения.

— Отчего же глупого? Принцесса вам нравится, — подала голос до этого молчавшая Мериам.

Муж шикнул на неё, но адептка проигнорировала его намёк. На резонный вопрос магистра, почему она так решила, Мериам улыбнулась: «Вы её красивой назвали и пожалели». Асварус закатил глаза и разбил логику адептки в пух и прах.

Выслушав краткий экскурс в политику и узнав о канонах красоты демонов, Мериам всё равно упрямо повторила: магистр симпатизирует принцессе.

Асварус глухо зарычал и попросил Шардаша унять супругу. Тот делать этого не спешил, искоса подозрительно посматривая на магистра. Асварус не выдержал и заявил, что все вокруг действительно помешались.

Профессор рассмеялся и попросил не сердиться на жену:

— Она на любовных романах выросла, за каждым словом чувства видит, а не любование красивой попкой. Но шестьдесят шестой ребёнок…. Кому всё, а кому ничего.

Шардаш помрачнел и с тоской глянул на живот жены.

Адептка ощущала себя виноватой, хотя прилагала все усилия для зачатия, даже у Власелены совета спрашивала.

Магистр предложил перенести Мериам в Туманные земли. Дроу, наряду с эльфами, считались лучшими лекарями и могли помочь вылечить бесплодие. Шардаш поблагодарил и заверил, Мериам здорова, и сам он тоже.

— Сколько в ней светлой крови? — потёр переносицу Асварус, рассматривая ауру Мериам. — Четверть. Но основа человеческая, не должна подавлять. Ничего не понимаю! Или у неё главы кланов в роду?

Адептка ответила отрицательно. Родословную бабушки по материнской линии она знала назубок, никаких великих предков в ней не значилось.

Пока мужчины обсуждали, почему не срабатывают законы смешения крови, Мериам тоже пыталась отыскать какую-то зацепку, старательно вспоминала, что и где слышала по данному вопросу. И вспомнила — реплику Темнейшего за ужином в Наисии. Тот вскользь намекнул, что детей у неё с Тревеусом Шардашем быть не может.

— Император! — выкрикнула Мериам в разгар научного диспута. — Император знает!

Мужчины вздрогнули и уставились на неё как на умалишённую. Обиженная адептка пересказала разговор с Темнейшим. Когда она замолчала, в комнате воцарилась тишина.

Шардаш хмурился, чуть слышно рыча, магистр задумчиво прикрыл глаза и думал.

— Он наложил какое-то проклятие, да? — не выдержав, профессор ухватил Мериам за плечи, заставив посмотреть в глаза. — Скажи, Мирри, он что-то бормотал? Гипнотизировал? Давал в руки? Делал какие-то жесты?

Адептка мотнула головой и заверила, о детях император упомянул случайно, к слову пришлось.

— Зачем ему проклинать, Тревеус? Сам подумай! Это же вред для ауры, расход сил. И результат, какая Темнейшему польза? Он просто так ничего не сделает.

— Это верно, — подтвердил Асварус. — Джаравел почти не совершает импульсивных поступков. Значит, выдвинул бы требования, но их нет. Так что Мериам права, и Джаравел просто видит то, чего не видим мы.

— Сестра моя тоже видит, — сквозь зубы процедил Шардаш. — Она в сердцах брякнула то же самое.

Профессор не желал верить, что на нём прервётся род по мужской линии. Упрямо сжав губы, он нахохлился, силился найти выход из тупика и не находил. Мериам обняла его, погладила по щеке, провела пальцем по лбу, разглаживая морщины, и попросила не расстраиваться:

— Нам и вдвоём хорошо. Или ты меня из-за детей разлюбишь?

Шардаш вздохнул, поцеловал её, крепко сжав ладони, и уткнулся лбом в нос. Не двигаясь, он просидел так пару минут, после, не стыдясь магистра, лизнул жену за ухом и пробормотал: «Глупенькая, с чувствами не шутят».

Асварус понимал, Темнейший ничего не говорит зря, поэтому, пока супруги увлеклись взаимными нежностями, потянулся за волшебной палочкой.

Заклинание девятого уровня сорвалось с губ, преобразовав комнату. Теперь она отражала ауры присутствующих, окрашивалась в их цвета, позволяя точнее работать с тонкой материей.

Магистр на пару минут погрузился в сосредоточенное молчание, внимательно изучая ауры Мериам и Шардаша, сначала просто, затем через специальные очки, и вынес вердикт: ничего.

— То есть? — не понял профессор.

Он уже оторвался от жены и наблюдал за действиями Асваруса.

— Чисто там. Ни намёка. Видимо, дело в крови. Поезжайте-ка вы в Туманные земли. Джаравел… — магистр вздохнул. — Джаравел — это крайний случай. Кто знает, как он себя поведёт? И чего потребует. Дроу помогут, особенно, если их попросит матушка. Письмо леди Настрейде я напишу. Она вас обоих помнит, впечатление произвели приятное, так что… Пойдет ваш отпуск, Тревеус, насмарку.

Шардаш хмыкнул:

— Не впервой! Прошлые каникулы и вовсе от смерти бегал, а тут всего лишь свадебное путешествие с лечением. Заодно в кои-то веки рунную магию подтяну. В этом отношении дроу людей и оборотней переплюнули.

Магистр рассмеялся и подтвердил, его народ достиг высот в данном искусстве.

Взглянув на часы, Асварус поспешил на испытания очередного кандидата в паладины, напомнив, что Шардаши приглашены на обед.

Профессор кивнул и повёл Мериам гулять. Вещи он предложил не разбирать: не стоило ради пары дней в Фераме.

На этот раз Ролейн Асварус проводил гостей до дверей родительского дома. Он планировал задержаться на пару дней, повидаться с родными и особенно Асканией.

Магистр мог бы сразу перенестись в нужный скальный город, но предпочёл познакомить Мериам с природой Туманных земель. Шардаша подобным не удивишь, а адептка наверняка придёт в восторг, когда обнаружит вместо смерти жизнь. Да и свадебное путешествие подразумевало новые впечатления, а не только походы по целителям.

Сизая пелена обволакивала тела до пояса, будто сжимая в объятиях.

Мериам растирала виски: длительное перемещения имело побочные эффекты, и с надеждой всматривалась в небо: не покажется ли солнце? Облака действительно что-то подсвечивало, но даже летом светило не спешило явить свой лик.

— Это точно Солнечный мир? — озадаченно спросила адептка мужа.

Она второй раз вступила на землю дроу и оба раза сомневалась, что ландшафт и климат пригодны для жизни.

— Солнечный, только нижний, — вместо Шардаша объяснил Асварус и прислонился к зелёному кристаллу высотой в два человеческих роста. — Долго объяснять, но мир поделён на ярусы. Люди, эльфы, оборотни живут на верхнем, мы — на нижнем. Всякая нечисть — и вовсе между ярусами, а то и мирами.

— Магия, только и всего, — покачал головой профессор. — Изменённые силовые нити, мощная подпитка. Убери, разрушь это всё — получим обычную голую долину среди гор.

Он скептически осмотрел небо и запустил ввысь сноп искр из волшебной палочки. Чему-то улыбнулся, хмыкнул и предложил Мериам присесть на прозрачный кристалл в форме вилки с двумя зубцами.

— То есть в уровни вы не верите? — нахмурился магистр.

— Нет, — честно признался Шардаш. — Мир един и неделим. Здесь же мы имеем дело с модификацией элементов. Использовали кулон Хорта? Ещё добавлена иллюзия, качественная и прочная. Видите ли, учитель, оборотень немного иначе воспринимает пространство и…

— … и слишком самонадеян, — закончил фразу магистр. — Скажите ещё, что постигли истину! Нет, Тревеус, то, что вы принимаете за небо, им не является, хотя и воздух. Жаль, нет дракона, а то бы вы поняли свою ошибку. Но это уже научный диспут, а мы здесь с иной целью.

Асварус выпрямился и коснулся кристалла пальцами, будто пробежал по струнам. Камень издал низкий звук, ему отозвались другие, и вскоре долина наполнилась звуками музыки, самой странной и волшебной музыки, которую только доводилось слышать Мериам.

Шардаш тоже замолчал, замер, вслушиваясь в мелодию. Он различал, как рождается звук, как рвётся из недр кристалла наружу, как выплёскивается в пространство, сливаясь с десятками себе подобных. И не одного похожего, все такие разные, но складывающиеся в гармонию.

— Это песня камня, — пояснил магистр, когда мелодия стихла. — Так кристаллы разговаривают с нами.

— А если я к ним прикоснусь, то они промолчат?

Мериам приблизилась к кристаллу горного хрусталя и робко потянулась к нему. Ладонь, вопреки логике, коснулась не холодной, а тёплой поверхности. Адептке показалось, будто рука тонет в водном потоке, что её засасывает внутрь.

— Если примут, поговорят. Они капризные! — рассмеялся магистр и посоветовал: — А вы погладьте их, что-нибудь ласковее скажите.

Шардаш предложил не экспериментировать, но Асварус убедилл в безопасности общения с кристаллами. Профессор покачал головой и, обращаясь к жене, вполголоса заметил, нежные слова шептать лучше ему. Мериам улыбнулась и пообещала почесать за ушком.

Задумавшись, адептка погладила камень и прошептала, какой он красивый — будто слеза единорога. В ответ кристалл заискрился, окутал Мериам свечением и издал троекратный короткий высокий звук. Магистр знаками показал, всё в порядке, и адептка коснулась кристалла второй рукой, прошлась по острым граням — и хрусталь запел.

На этот раз песня исполнялась в четыре голоса: отозвались только соседние камни, но Мериам понравилось. Она бы слушала и слушала, но её испугал Шардаш. Он сел, скрывшись в тумане.

Мериам вскрикнула, отдёрнула руки, и песня оборвалась.

— Там не водятся василиски, а просто земля, — рассмеялся Асварус и тоже утонул в густой молочной пелене.

Адептка осталась одна, испуганно озираясь по сторонам. Вокруг были только кристаллы и вдалеке — чахлое деревце.

— Не трусь, тут полным-полно цветов, тепло и уютно, — послышался голос Шардаша. — Присоединяйся.

Мериам с опаской сунула руку в туман и тут же вытащила. Потом зажмурилась и нырнула, будто окунаясь в прохладную воду.

Странно, она не умерла, хотя минуту назад мысленно попрощалась с жизнью.

Пока Мериам удивлённо оглядывалась, мужчины смеялись: таким потешным показалось им выражение её лица. Они сидели на сочной изумрудной траве, примяв ярко-синие колокольчики. Чуть поодаль, ближе к Мериам, розовели мелкие дикие гвоздики, а дальше, между кристаллами, раскинулось поле полыхающих маков.

Странно, дышать оказалось совсем не тяжело, а туман не мешал видеть и слышать.

Не веря, что это не сон, Мериам ущипнула себя и потрогала листья гвоздик — настоящие.

— Ой, бабочка! — ахнула адептка, когда ей на руку приземлился махаон.

Лапки насекомого щекотали кожу, а лазоревые пятна на крыльях завораживали взгляд. Будто стёкла в витражном переплёте.

Мериам потянулась к бабочке, и та улетела, оставив лёгкий привкус разочарования.

— Ну как, госпожа Шардаш, унылая моя родина? — поинтересовался магистр и достал из кармана кристалл перемещения. — Походите пока, венок сплетите, а потом перенесёмся в столичный Икири.

Адептка заверила, Туманные земли очень красивы, и выпрямилась, желая прочувствовать грань перехода из одной части мира в другую. Она оказалась незаметной, просто на миг теряешь зрение.

Вдоволь налюбовавшись цветами, украсив ими волосы, свои и мужа, хотя последний активно сопротивлялся, Мериам сообщила, что готова.

Мужчины обрадовались. Скуку тут же сменил энтузиазм.

Яркая вспышка кристалла — и все трое зажмурились от ударившего в глаза солнца. Оно лилось сквозь расщелину в горах, освещая центральную улицу Икири.

По тротуарам скального города неспешно шествовали тёмные эльфы. Скрипели повозки, развозя скарб, проезжали на кверфах, особых прямоходящих ездовых ящерах, высокородные дроу и патрулировавшая улицы стража.

Мериам с магистром терпеливо ждали, пока Шардаш перенесёт в блокнот очередную рунную надпись. Асварус уже понял, какую ошибку совершил, решив сопровождать ученика. Страсть профессора к науке грозила обернуться головной болью. Кому ещё придётся объяснять значения и свойства рун? Правильно, магистру.

Видя, что Шардаш надолго задержался перед дверью с тройным охранным руническим плетением, Асварус предложил спутнице зайти в одну из лавок. Мериам согласилась и уже через пару минут стояла в каменной прохладе магазина, разглядывая прилавки с поясами. Их тут было превеликое множество: от самых простых и дешёвых до золотых, украшенных богатой инкрустацией.

Единственное узкое окно, выходившее на улицу, мало что освещало, поэтому под потолком парило сразу четыре мощных магических шара.

— Госпоже очень пойдёт зелёный.

К Мериам поспешил продавец-дроу, поклонился и защебетал про её невероятную красоту, подобную солнцу. Разумеется, не просто так, а с корыстными целями: в руках он держал шёлковый пояс, перевитый тончайшими золотыми цепочками.

Асварус хотел вмешаться, но этого не потребовалось. Стоило Мериам выказать вежливое неудовольствие, как дроу извинился и поспешил обратно за прилавок. В мире тёмных эльфов женщина стояла на ступень выше мужчины, и те с молоком кормилицы учились безропотно её почитать.

Желая сгладить неловкую ситуацию, Мериам пообещала обязательно купить что-нибудь в следующий раз и вышла.

Шардаш как раз закончил исследование, и они продолжили путь, знакомясь с красотами столицы Туманных земель.

Магистру недолго удалось остаться неузнанным: не прошло и получаса, как к нему подъехала компания из двух дроу и одной тёмной эльфийки. Разумеется, верхом на кверфах: лошадей в Туманных землях не водилось.

Пока Асварус беседовал со знакомыми, подчёркнуто уделяя больше внимания даме, Шардаш пытался убедить Мериам подойти ближе к ящерам. Адептка упиралась и стояла на своём: как боялась, так и боится этих тварей. Профессор придерживался мнения, что со страхами необходимо бороться, но заставить или хотя бы подтолкнуть Мериам не мог: мешали местные традиции.

В конечном итоге адептке всё же пришлось взобраться в седло кверфа: тёмная эльфийка попросила одного из спутников уступить той ящера. Дроу полагала, гостье рода Асварус неприлично идти пешком, за что успела попенять магистру.

— Да и вам тоже, Ролейн, надлежало бы не уподобляться бедноте, — заметила тёмная эльфийка и, закатив глаза, пробормотала: — Вот оно, тлетворное влияние людей!

Асварус промолчал, улыбнулся и прикоснулся губами к руке дроу. Та вернула улыбку, поправила подол платья, оголявшего ногу до колена, и умчалась прочь, взяв с магистра обещание зайти вечером на пару слов. Вслед за ней ускакал один из дроу, второй же, пеший, остался, чтобы помочь Мериам оседлать кверфа.

Вцепившись в гребень ящера, стараясь не смотреть ни на змеиную тонкую голову, ни на хвост, обвивший её ноги, адептка мужественно переносила выпавшее на её долю испытание. Шардаш шагал рядом и заверял, кверф вовсе не желает ей зла, наоборот, чувствует страх и страхует от падения. Мериам на уговоры не поддавалась и продолжала изображать каменное изваяние.

Асварсус шествовал впереди, вёл кверфа под уздцы и в разговоре не участвовал.

Появление магистра в родительском доме вызвало переполох среди слуг, и они тут же поспешили доложить леди Асварус о приезде сына.

Аскании не оказалось дома. По словам прислуги, она обещала вернуться только к обеду.

Леди Настрейда Асварус не заставила себя ждать. Как всегда сияющая, гордая, величественная, настоящая королева, она спустилась в холл с неподобающей даме её положения поспешностью. За ней тенью следовал супруг.

Тёмная эльфийка без лишних слов заключила Асваруса в объятия, разрушив миф о холодности дроу. Она ласково провела ладонью по его щеке, пробормотала: «Гордость моя, спаситель!», затем отстранилась и протянула руку для поцелуя. Магистр встал на одно колено и приложился к ней губами — допустимая для близкого родственника вольность, остальным надлежало поцеловать воздух над ладонью или, в случае давнего знакомства, кончики пальцев. Исключительная милость — поцелуй средней фаланги.

Затем пришла очередь Мериам. Леди Асварус одарила её улыбкой, адептка ответила неуклюжим реверансом.

Последним с тёмной эльфийкой поздоровался Шардаш.

Стоявший до поры, до времени в стороне и молчавший лорд Асварус приветствовал всех троих сразу и предложил пройти в сад, где уже накрывали стол с лёгкими закусками и холодными напитками.

— Замечательно, Инасталь, так мы и сделаем, — кивнула хозяйка дома и обернулась к Мериам, — но только после того, как я переодену леди. Видеть не могу убожество, которое люди называют одеждой! Вы ведь женаты теперь, можно позволить больше.

Адептка застонала, предчувствуя, чем обернётся это «больше». Опыт общения с модой дроу подсказывал, что ничего приличного надеть не позволят. Так и вышло.

Под чутким руководством леди Асварус Мериам раздели, выкупали, надушили и облачили в полупрозрачное платье с вырезом до бедра, перехваченным брошью с топазом. Декольте тоже не оставляло поля для догадок и не предусматривало белья.

— Совсем другое дело! — довольно улыбнулась тёмная эльфийка, рассматривая смущённую адептку. — Не надо стесняться, нужно с гордостью нести дары природы. С вашей грудью-то и стройными ногами! Пусть муж ни на минуту не забывает, какую милость оказала ему судьба, разрешив лицезреть всё это без одежды. А другие мужчины пусть завидуют его счастью. Вы же детей хотите, милая, а какие дети, если ходить в хламиде?

Мериам безуспешно пыталась оправить платье на груди так, чтобы оно полностью не открывало ложбинку. Потом, отчаявшись, попросила служанку принести шарфик — леди Асварус не позволила, пригрозив облачить адептку в свой любимый наряд. Мериам угрозу оценила и смирилась, безропотно позволила заколоть волосы, обнажив шею, и спустилась вслед за тёмной эльфийкой в сад. О том, что обнажает колышущаяся ткань, адептка старалась не думать, но румянец не сходил со щёк.

Мужчины, за исключением лорда Асваруса, тоже переоделись и в ожидании женщин вели светскую беседу в тени кристаллов.

Появление Мериам произвело фурор. Глаза Шардаша округлились, а дыхание участилось. Положение исправил магистр, шепнув, что все тёмные эльфийки так одеваются:

— Я уже не реагирую.

— Очень жаль, — нахмурилась леди Асварус, усадив гостью и налив ей лимонада. — Поэтому у меня до сих пор нет внуков.

Асварус промолчал, не желая развивать неприятную тему. Он догадывался, мать проклянёт, если узнает об отказе жениться на ком-то из семьи ФасхХавел. Разумеется, леди Асварус после случившегося недолюбливала императора и весь его род, но по такому случаю встала бы на сторону Темнейшего. Мужчина, не создавший семью и не родивший детей, неполноценен, а тут налицо дерзкое пренебрежение долгом.

Леди Асварус обещала показать Мериам и Шардаша лучшим лекарям и заверила в скорейшем успешном разрешении проблемы.

Посидев с гостями ещё полчаса, тёмная эльфийка оставила их на попечение мужа, а сама уехала во дворец. С её уходом Мериам вздохнула с облегчением, да и разговор оживился: лорд Асварус, не в пример жене, не любил командовать.

Глава 10

Остановившись у питьевого фонтанчика, Мериам рассматривала аркаду дворца Правительницы дроу. В прошлый раз адептку занимала не архитектура, а куда более насущные проблемы, зато сейчас ничего не мешало насладиться резьбой и витражами.

Шардаш с покровительственной усмешкой комментировал сюжеты, запечатлённые местными мастерами. Заодно устроил Мериам экзамен: просил объяснить, почему то или иное изображение неверно. Адептка вздыхала и лениво повторяла заученные строки конспектов. Тут василиск должен был превратить в камень неосторожную тёмную эльфийку, здесь вампир испугался солнечного света, будто упырь.

Они ждали лорда Асваруса: тот обещал провести во дворец.

— Я уже всё видела, — гордо обмолвилась Мериам. — Милорд любезно показал парадные покои, когда вёл к тебе в сад.

— Замучила бедного дроу! — рассмеялся Шардаш и присел на бортик фонтанчика. — Представляю, как он отбивался!

Адептка фыркнула и возразила, что ни один дроу не посмеет отказать даме.

— А тебя осудят за оскорбление супруги, — злорадно заключила она. — Целый час надо мной подтруниваешь!

Профессор с деланным испугом опустился на колени перед женой и расцеловал руки. За этим занятием его и застал лорд Асварус. Он появился из-под сводов галереи в сопровождении какой-то дроу. Не супруги.

Мериам удивлённо пробормотала: «О-о!», разглядывая ворковавшую с лордом Асварусом тёмную эльфийку, и гадала, знает ли леди Асварус о её существовании. Молодая, исполненная достоинства дроу сверкала перстнями и сладкой улыбкой, которой щедро потчевала спутника. Как и положено, тёмная эльфийка шла на полшага впереди лорда Асваруса, но создавалось впечатление, будто она с удовольствием бы поравнялась с ним.

Доброго дня, — поздоровался лорд Асварус и, обернувшись к спутнице, представил ей Шадашей.

Заинтригованные супруги Шардаш застыли в приветственном поклоне и реверансе. Лорд Асварус не стал их долго томить:

— Несравненная леди Сармина Нокено, камеристка Правительницы.

— Так уж и несравненная! — рассмеялась леди Нокено и стрельнула глазами по лицу профессора. — Как редко встретишь у нас гостей издалека… Жаль, по такому печальному поводу. Но Правительница — сущая волшебница, она всё может. Особенно, когда просит леди Асварус. Увела у меня жениха, разлучница! Ведь вы бы женились на мне, Инасталь?

— Несомненно, — лорд Асварус склонился над рукой тёмной эльфийки. — Только зачем вам старый муж?

— И вовсе не старый, я всего на шестьдесят лет вас моложе, — насупилась леди Нокено. — Выдержанное вино, оно, знаете, выше ценится. И фамилия Салимар мне нравится. Зачем вы её сменили?

— Чтобы ещё крепче связать себя с Настрейдой.

— Куда уж крепче? Ваша семья — образец супружеской любви и верности. Но за разговорами мы совсем забыли о гостях.

Дроу обернулась к Шардашам и протянула профессору руку для поцелуя. Тот с готовностью вторично отдал дань уважения тёмной эльфийке.

— Пойдёмте, не станем задерживать нашего Верховного казначея, — улыбнулась леди Нокено. — Вашим провожатым стану я.

Лорд Асварус извинился перед ней и отвёл Шардаша в сторону. Дроу объяснил, что планы изменились, через час супругов ждёт аудиенция у Правительницы. Она обладает даром целительства и пожелала взглянуть на гостей своей первой дамы.

— Это честь, — подчеркнул лорд Асварус. — Правительница редко оказывает её чужестранцам. Теперь о том, как вести себя. Вам, господин Шардаш, надлежит смиренно опуститься на одно колено в трёх шагах от первой ступени трона, молчать и ждать. Ни в коем случае не прикасайтесь губами к её руке без разрешения! Я всего дважды удостоился высочайшей награды — поцеловать пальцы венценосной. Ваша жена должна склониться в низком реверансе у ступеней трона и, опустив голову, так же ждать указаний. Она может поцеловать руку Правительницы, но советую лишь прикоснуться к ногтям. Остальное — на ваше усмотрение.

Профессор поблагодарил за советы и вернулся к Мериам. Та с облегчением вздохнула: леди Нокено утомила её болтовнёй.

Лорд Асварус скрылся в открытой галерее, смешавшись с другими дроу, а камеристка Правительницы повела спутников прямиком к дворцовым воротам. При виде неё стражники почтительно склоняли мечи, а встречные тёмные эльфы и эльфийки расступались и кланялись.

После шума голосов во внешнем дворе тишина дворцовых покоев звенела в ушах.

— Ну, что вам показать? — леди Нокено остановилась посреди овальной залы, облицованной малахитом. — Давайте начнём с портретной галереи. Посмотрим изображения всех Правительниц за последние пятьсот лет, и я расскажу немного о Туманных землях.

Мериам тоскливо вздохнула. Меньше всего ей хотелось тратить каникулы на лекции по истории дроу. Шардаш всё понял и вежливо попросил тёмную эльфийку отвести их в сад, «если, конечно, это возможно». Польщённая тем, что просьба прозвучала на родном языке, леди Нокено согласилась, но всё же устроила супругам короткий экскурс в историю.

Портрет Правительницы в одном из парадных залов произвёл на Мериам тягостное впечатление. По её мнению, эта надменная особа не могла никого исцелить. Разумеется, адептка лишь подумала, ничего не сказав вслух. Однако леди Нокено оказалась проницательной и пропела оду в честь душевных качеств госпожи.

Наконец они оказались в саду.

Леди Нокено сняла туфли и смело шагнула по стеклянному полу к фонтану. Босые ноги рассекали водные струи, низ платья намок, но дроу, казалось, не обращала на это внимания.

Из-за дальних кристаллов раздался задорный женский смех. Леди Нокено живо обернулась на звук, и уже через пару минут супругов Шардаш окружили три дроу. Так, в разговорах, и прошёл остаток часа, по истечении которого Мериам с мужем надлежало явиться к Правительнице.

Покои властительницы Туманных земель находились в дальней части дворца. Несмотря на жаркий день, там царила прохлада. Оно и не мудрено — вокруг один камень, даже мебель, и та вырезана из горных пород. Её украшали вставки из дерева и металла.

Стражники с инициалами Правительницы на нагрудниках скрестили мечи, требуя назвать пароль. Леди Нокено, не стушевавшись, тут же проворковала начало фразы и умолкла, ожидая отзыва.

Шардаш взял увиденное на заметку: обе стороны проверили личность друг друга, оберегая жизнь Правительницы. Раньше дроу не отличались подобной подозрительностью. Несомненно, свою роль сыграл недавний конфликт с Империей.

Мечи разомкнулись, распахнулись кованые двери с рунами Силы. За ними оказался вытянутый в длину зал с тронным возвышением в дальнем конце. Его освещали особые шары, напоминавшие звёзды.

Леди Нокено первой вступила на алую ковровую дорожку и смело направилась к женской фигуре, замершей у подножья трона. Услышав шум шагов, дроу обернулась, скользнула взглядом по лицам и заняла место на возвышении.

Странно, но кроме Правительницы в зале никого не было: ни придворных, ни слуг, ни стражи, даже секретаря.

Мериам и Шардаш остановились на полпути, осматриваясь, а леди Нокено, ускорив шаг, взошла на ступени трона, присела в неглубоком реверансе и доложила о приходе Шардашей.

— Да-да, я помню, — кивнула Правительница. — Пусть подойдут. Вы свободны. Если понадобится, я позову вас.

Леди Нокено кивнула и поспешила к спутникам. Ободрив и попросив не забывать, с кем они имеют дело, тёмная эльфийка удалилась, оставив их наедине с Правительницей. Она оказалась немолодой, но всё ещё привлекательной женщиной с холодным блеском глаз и вздёрнутой верхней губой.

Правительница не носила ни горностаевой мантии, ни короны, ни парчи, только бриллиантовая тиара и тяжёлые, фонившие магией серьги напоминали о высоком статусе.

Шардаш и Мериам в точности выполнили указания лорда Асваруса, но дроу не спешила подзывать их.

Наконец Правительница встала и сама подошла к супружеской чете. Мериам едва не задохнулась от тяжёлого запаха духов. Казалось, они пропитали летящее платье Правительницы и намертво слились с её кожей.

— Ауры чистые, — голос дроу звучал ровно и бесстрастно. — Помыслы чистые. Вы желанные гости.

Правительница коснулась плеча Мериам, поднимая её на ноги, и направилась к Шардашу, чтобы протянуть руку для поцелуя.

— Настрейда рассказала о вашей беде. Я попробую помочь. Пойдёмте.

Дроу направилась к замаскированной в каменной облицовке двери, толкнула её и отворила проход в комнату, залитую солнечным светом. Он казался иллюзией: тёмные эльфы жили в глубине скал, освещая помещения магией.

Свет струился через прорубленную в потолке шахту, уходившую на многие футы вверх, к небу. Чтобы собрать все солнечные лучи без остатка, в комнате установили гигантские зеркала, ловившие и приумножавшие даже слабейший лучик.

Правительница попросила Мериам встать в начертанный на полу круг, Шардаша — в треугольник, а сама потянулась за одной из колб на столе. Там стояло много сосудов, полных и пустых, самых разнообразных форм и материалов.

Дроу взмахнула свободной рукой — и под ногами супругов полыхнули руны, у каждого свои. Мериам достались Любовь, Жизнь и Богатство, а Шардашу — Любовь, Сила и Победа.

Из контуров рун взметнулся огонь, пожирая, но не сжигая. Он ничем не отличался от обыкновенного пламени — так же грел, так же обжигал при касании, но отчего-то не убивал. Подпитываемый неведомой силой, огонь разгорался всё ярче, проникал под кожу, до самых костей.

Одновременно с пламенем супругов охватило странное оцепенение. Они не могли пошевелить ни рукой, ни ногой, даже повернуть головы.

Шардаш безуспешно пытался разгадать природу странного огня и пришёл к выводу, что Правительница каким-то образом подчинила себе стихию и видоизменила её сущность. Пламя помогало заглянуть сквозь покровы, подсвечивая внутренние органы.

— Сначала снаружи, — приказала тёмная эльфийка, взболтав зелёную жидкость в колбе.

Огонь подчинился и за считанные мгновения избавил супругов от одежды.

Мериам ойкнула, осознав, что голая и не может прикрыться. Шардаш же даже не поморщился от пристального взгляда незнакомой женщины. Стеснения он не испытывал, но не горел желанием стать наглядным анатомическим пособием. Неприязнь усилилась, когда Правительница подошла и наклонилась, коснувшись его. Такое дозволялось только Мериам. Однако недовольство пришлось скрывать, чтобы не навлечь беду на себя и супругу.

Правительница тщательно осмотрела и ощупала всё тело, а потом задала пару вопросов об альковной жизни. Шардаш ответил честно: вряд ли дроу интересовалась просто так.

— На вид всё в порядке, — изрекла вердикт Правительница, вымыла руки в специальной чаше и поднесла ко рту профессора колбу с зелёнойжидкостью: — Выпейте половину и постарайтесь слиться с окружающим пространством. Так, чтобы стать единым целым с аурой.

Зелье оказалось тошнотворным, но Шардаш, давясь, заглотал нужную дозу. Вторую половину дроу заставила выпить Мериам и осмотрела её так же, как до этого профессора.

— Физически вы совместимы, отклонений в строении нет. Теперь взглянем глубже.

Правительница вторично вымыла руки, отставила пустую колбу и велела огню показать «то, что скрыто», то есть внутренние органы и кости. Не найдя в них отклонений и убедившись, что супруги не больны и пригодны к деторождению, дроу приступила к осмотру ауры.

Выпитое супругами зелье сделала видимым невидимое, позволило разглядеть мельчайшие прожилки и пятнышки. Аура горела ровным светом, слегка пульсируя и испуская лучи, будто солнце.

Правительница не торопилась. Вскинув руки, она водила ими перед лицами супругов, заставляя контуры аур колыхаться в такт своим движениям. Наконец внимание дроу сосредоточилось на Мериам.

Пламя с тела Шардаша опало, истлевшая одежда по крупицам восстановилась из пепла, дурман отпустил. Профессор снова мог шевелиться, о недавнем осмотре напоминала лишь лёгкая потеря координации движений и горький привкус во рту.

Мериам же, объятая языками огня, оставалась во власти магии.

Шардаш внимательно наблюдал за действиями Правительницы. Приглядевшись, он понял, что дроу работала с аурой: запустила в неё руки и перебирала, словно струны. Невероятно! Всякий маг знал об опасности вмешательства в тонкие материи и о болезненности подобных процедур, но Правительница нарушала все правила безопасности.

— Проблема в этом, — дроу сжала зелёный сгусток в ауре Мериам.

— Да, в моей жене четверть крови светлых оборотней, я знаю, — недоумённо пробормотал Шардаш, — но остальные три четверти — человеческие. Они сильнее.

Правительница покачала головой и отпустила сгусток. Он вспыхнул, заискрился, будто драгоценный камень, и покрылся странными крапинками на полтона темнее.

Губы дроу дрогнули, сложившись в презрительную ухмылку.

Окинув профессора надменным взглядом, Правительница назвала его самоуверенным магом и предложила взглянуть самому, раз уж он столь сведущ в скрещивании видов.

Профессор воспользовался приглашением, приблизился и выругался: вместо двух примесей в ауре Мериам оказалось три. Чернильные крапинки демонов пронизывали зелень оборотней, усилив её влияние на хозяйку. Остатки души Синтии, некогда паразитировавшей на поверхности ауры, неведомым образом проникли в неё и повлияли на сущность крови, не меняя состав. Оставаясь квантеронкой, то есть на одну четверть светлым оборотнем, Мериам при скрещивании с другими расами реагировала как полукровка.

— Ну как? — не скрывая насмешки, поинтересовалась дроу. — Всё ещё упорствуете?

Шардаш обернулся, приложил руку к груди и покаянно опустил голову, признавая ошибку:

— Вы правы, величественная, а я всего лишь глупый оборотень.

Правительница подняла брови и наморщила нос.

— Довольно, отпусти её, — приказала она огню и заняла место за столом.

Пламя испарилось, руны потухли.

Мериам вздрогнула и обвела присутствующих испуганным взглядом. Первым делом она проверила, одета ли, и с облегчением перевела дух.

Адептка вышла из круга и встала рядом с мужем. Она подозрительно косилась на хранившую молчание дроу, гадая, оправданы ли недавние переживания.

Шардаш шепнул, что Правительница обнаружила корень проблемы. Объяснять не стал: не время и не место. Хватит оскорбления тёмной эльфийки недоверием! Профессор догадывался, простыми извинениями не отделаешься.

Молчание затягивалось.

Правительница любовалась собственным отражением, а супруги Шардаш не смели нарушить её уединение. Наконец профессор не выдержал и кашлянул, привлекая внимание дроу. Та глянула на него как на вошь и обратила взор на Мериам. Ей же Правительница объяснила причину бесплодия:

— На вашей ауре некогда паразитировала чужая душа. Душа демоницы. Подчинить себе она вас не сумела, плавала на поверхности. Затем некто очистил вашу ауру. Тщательно и бережно. Однако соседство не прошло бесследно. Это как грелка. Она лежит под периной, вы — поверх перины, но её тепло проникает в вас, хотя вы и не соприкасаетесь напрямую. Так и здесь. Человеческая суть отлична от сути тёмных существ, поэтому стала всего лишь проводником жара. Зато суть оборотня среагировала на магию демонической ауры и впитала в себя часть её энергии. Отсюда и чернильные крапинки, настолько крохотные, что не разглядишь без катализатора.

— То есть я отныне немного демон? — ужаснулась адептка.

Правительница покачала головой:

— В вас нет ничего от демона, только крупицы демонической энергии. Они погаснут и разрушатся сами, но вот когда? Может, через десять лет, может, только после смерти. До этого же будут подпитывать кровь светлых оборотней, и вы не сможете иметь детей от мужа.

— Почему? — Мериам по-прежнему ничего не понимала.

— Потому что вы несовместимы. Без подпитки демонической энергией шансы есть, с ней — нет. Кровь светлых оборотней берёт вверх над слабой человеческой кровью и блокирует зачатие.

— То есть всё напрасно? — глаза адептки заблестели от навернувшихся слёз.

Эксперимент деда дважды испортил её судьбу, на этот раз безвозвратно. Лучше бы Мериам казнили! Тогда бы она не сделала несчастным Тревеуса — самого дорого существа на свете.

Адептка всхлипнула и уткнулась в рубашку Шардаша. Тот обнял жену, крепко-крепко прижал к себе и уткнулся носом в макушку.

— Почему же, вы можете иметь детей, — Повелительница смилостивилась и подарила надежду. — Существует два способа. Госпоже Шардаш надлежит пить специальное зелье, чтобы превратить светлого оборотня внутри себя в тёмного. Эффект достигается через три-четыре месяца непрерывного приёма строго по инструкции. К сожалению, он временный. Стоит бросить пить зелье, всё тут же вернётся на круги своя. Поэтому надлежит принимать зелье даже во время беременности, чтобы не случилось выкидыша.

— Я заплачу любую цену, — сдавленно пробормотал Шардаш. — Понимаю, в свете моего поведения…

— Увы! — развела руками дроу. — Я не владею секретом. Тут необходимо всё точно рассчитать, учитывая силу почившей некогда демоницы.

— Я узнаю, — заверил профессор.

Правительница грустно улыбнулась и покачала головой:

— Не поможет. Я не владею демонической магией, а без неё ничего не выйдет. Необходимо смешать чары всех рас, чтобы зелье подействовало. Бесполезно, лучше прибегните ко второму способу. Если с вашей женой сначала ляжет демон, а сразу после него вы, велика вероятность зачатия ребёнка.

— Мне чужой сын не нужен, — не сдержавшись, прорычал Шардаш.

Ноздри его раздулись, брови насупились, глаза буравили дроу, посмевшую предложить подобную омерзительную вещь.

— Как раз ваш, — возразила Правительница, игнорируя гневные взгляды. — Чужое семя поможет вашему, станет проводником. Если постараетесь, жена понесёт именно от вас. Только необходимо взять её сразу же, максимум через десять минут. Хотя, не спорю, госпожа Шардаш может забеременеть и от демона. Тут как повезёт, шансы — один к одному.

— Нам это не подходит, — отмёл постыдный вариант профессор.

— Тогда уговаривайте Джаравела ФасхХавела, — чуть повысив голос, ответила Правительница и указала на дверь. — Аудиенция окончена. Леди Нокено проводит вас. Милости луны, господин Шардаш.

Профессор поблагодарил дроу за потраченное время, пожелал процветания Туманным землям и потянул Мериам обратно в тронный зал. Вслед за ними вышла Правительница. Она хлопнула в ладоши и крикнула: «Сармина!».

Тут же распахнулись двери, и на пороге возникла леди Нокено. Каким образом она услышала зов госпожи, осталось загадкой. Шардаш полагал, Правительница носила в тиаре особый камень, схожий по свойствам с переговорным шаром. Он активировался с помощью мыслей, а хлопок в ладоши — так, для пущего эффекта.

Правительница кивнула на супругов, и леди Нокено поспешила увести их.

Стоило захлопнуться тяжёлым створкам, как тёмная эльфийка отчитала Шардаша и посоветовала письменно извиниться и прислать подарок. Профессор кивнул: он и сам это понимал.

Ещё раз напомнив, что была о них лучшего мнения, леди Нокено удалилась, оставив супругов посреди внешнего двора. Там, посреди шума голосов и сутолоки придворных, Шардаш коротко обсудил с Мериам создавшуюся ситуацию. Она уже успокоилась, но уголки губ не спешили ползти вверх.

Адептка категорически возражала против того, чтобы муж связывался с Темнейшим, умоляла подождать, пока энергия истощится. Шардаш упорствовал: он боялся, что сбудутся худшие предсказания Правительницы.

— Или ты хочешь изменить мне? — зло бросил профессор на очередное возражение.

Мериам вспыхнула и обиженно процедила:

— Только и слышу, что кто-то не так на меня посмотрел! Сколько можно? Я люблю тебя и только тебя, но если ты так хочешь ребёнка…

Она не договорила и зашагала к выходу. Щёки пылали, в душе пустила корни обида. В голове не укладывалось, как Шардаш мог подумать, будто её прельщают чужие объятия. Да ещё и демона! Адептка всего лишь беспокоилась о муже, понимая, какие условия выдвинет император, если согласится. Мало профессору истории с кулоном Хорта? Пора бы понять, с Темнейшим лучше не иметь никаких дел.

Шардаш догнал жену, ухватил за руку, но Мериам вырвалась и в сердцах пробормотала: «Отстань от меня!». Пристыженный профессор встал на одно колено и попросил прощения. Он с надеждой смотрел на супругу, молясь, чтобы она сменила гнев на милость. По местным традициям Шардаш не сможет сказать Мериам больше ни слова, пока та не простит его. И неважно, муж ты или не муж.

— Хорошо, — вздохнула адептка, и профессор с облегчением перевёл дух, — я не сержусь. Просто ты иногда нелеп в своей ревности. Уйми зверя и запомни, наконец: другие мужчины меня не интересуют.

Шардаш покаянно опустил голову и поцеловал жене руку. Та слабо улыбнулась и потянула супруга к выходу: вокруг них собралась толпа, а Мериам не хотела обсуждать семейные проблемы при посторонних.

Глава 11

За столом собрались трое: магистр, Шардаш и Мериам. Держали военный совет. Профессор, поразмыслив, решил посоветоваться с учителем. Безусловно, дело личное, интимное, но у Ролейна Асваруса богатый жизненный опыт и, самое главное, он лучше знал демонов. Что бы ни говорил в запальчивости магистр, тот недаром возглавлял орден Змеи. И не просто так талисманом ордена выбрали именно это пресмыкающееся, которое затем приманило в свои ряды Тревеуса Шардаша. Асварус нередко шутил: профессор, известный любитель змей, просто не мог выбрать другого покровителя.

Шардаш не скрывал своего пристрастия и одно время держал гадюку. После навета и побега из Школы, Эне пропала. Профессор пробовал её искать, но безуспешно, и решил, что гадюку убили. Однако любовь к гадам осталась, и пару месяцев назад Шардаш завёл чёрно-белую полосатую королевскую змею. Разумеется, Мериам не пришла в восторг, опасаясь за собственную жизнь, но муж заверил, ей ничего не грозит.

Эне — профессор предпочёл не менять кличку — охраняла табели, ведомости и вопросы к экзаменам лучше любого заклинания. Свернувшись клубком, она спала в специальной корзинке на рабочем столе и не подпускала никого, кроме хозяина и его супруги.

Шардаш умалчивал, где раздобыл королевскую змею. Он принёс её совсем крохотной, сам выкормил и нередко носил на шее как прежнюю гадюку. Мериам устала повторять, насколько это опасно. Она догадывалась, что мужу нужен яд, но не спрашивала, для чего. Как выяснилось позднее — для экзамена. Шардаш принёс на него Эне и выпустил ползать по классу. Поднявшийся в аудитории визг слышали на улице. Только бледная Мериам сохраняла спокойствие.

Профессор издевался, называл учеников лодырями и грозил исключением из Школы.

— Кого я учу? — сокрушался он, вышагивая перед доской. — Магов или поварят? Вместо того чтобы лезть на парты, включите головы и хотя бы вид змеи определите. Я молчу об оценке агрессивности её поведения и способах нейтрализации яда — на это вы не способны.

Прервав спектакль, Мериам встала, направилась к столу с ингредиентами для противоядий и безмолвно кинула нужные в котелок. После подбоченилась, исподлобья глянула на мужа и попросила:

— Если всё верно, убери Эне и перестань издеваться. Это третий курс, а не выпускники.

— Третий? — прищурился профессор. — Да неужели! Так, абитуриенты.

Тем не менее, змею он отловил и унёс, наградив перед уходом всех, кроме Мериам, дополнительными вопросами к экзаменационным билетам. В конспектах ответы не значились: задачки строились на умении строить логические цепочки и разборе конкретных жизненных ситуаций. По мнению Шардаша, это учило думать и в будущем продлило бы жизнь.

Адептка не одобряла действий мужа, но тот чётко дал понять: процесс обучения тебя не касается. Попытки избавиться от опасного домашнего животного тоже ни к чему не привели.

— Мирри, — поставил точку в этом вопросе профессор, — Эне останется. Я всегда держал змей и буду держать. Тебя она не побеспокоит, детей, когда появятся, тоже. И не устраивай истерик по пустякам.

Мериам пришлось смириться и привыкать снимать с мебели живую полосатую ленту. К счастью, змея выросла маленькой — чуть больше гадюки.

Так что пресмыкающиеся навеки стали частью жизни профессора: одна жила на груди в виде татуировки ордена, другая шипела дома.

Под потолком клубился дым: Шардаш курил. Вот уже восемь месяцев он не прикасался к трубке, а тут потянуло. Расстроенные нервы требовали успокоения.

Табак достал магистр, а трубку профессор привёз с собой, тайком от жены.

Мериам, насупившись, сидела в углу и следила за сизыми колечками, таявшими в свете шаров. Она всё ещё дулась на мужа за вымолвленную сгоряча фразу. Увы, при всех достоинствах, Шардаш отличался патологической ревностью. Не агрессивной, но от этого легче не жилось.

— Аурой занимался я, — после длительного молчания произнёс магистр, покосившись на Мериам. — Заверяю, чистил тщательно, не мог пропустить… Всё из-за перстня!

— Он-то тут причём? — Шардаш выпустил изо рта очередное колечко. — Признаться, объяснение Правительницы мне тоже показалось путанным, но…

— Притом. Перстень в контакт с ней вступил.

— С кем? Мериам или душой Синтии?

— Обеими, — помрачнел Асварус. — Правительница о Забвении роз ничего не знает, вот и не связала. А теперь сами подумайте: разумное кольцо демонов, душа демоницы, четверть крови светлых оборотней…

— Не сходится, — покачал головой профессор. — Если менять, то в тёмную сторону.

— А если тёмного внутри нет, только светлая нечисть, которую перстень хозяйкой признал? Как думаете, будет он ей помогать, энергией подпитывать? То-то и оно! Словом, стечение обстоятельств. И два варианта решения проблемы.

— Один, — поправил Шардаш и потянулся к Мериам, чтобы обнять. — Не позволю демону её коснуться!

— Не самое лучшее время лезть к Джаравелу, — вздохнул магистр. — Его прабабка сватовством замучила, тесть-эльф заставил планы изменить. Я не в курсе какие, Джаравел вскользь обмолвился, что тот влез туда, куда не просили. Нужными видами магии Темнейший, конечно, владеет, но помогать не станет, даже не выслушает. Аудиенции у него добиться нереально, разве что… Меня позвали на день рождения принцессы Арабеллы, той, которую прочат в жёны. Я возьму вас с собой, поухаживаю за её высочеством, умаслю отцовские чувства Темнейшего и попрошу вас принять.

— А он взамен вас жениться заставит, — хмыкнул Шардаш и отложил дымящуюся трубку.

Магистр помрачнел, насупился и тихо, чтобы не расслышала Мериам, выругался. Он не желал сковывать себя узами брака и ещё меньше хотел породниться с императором. Асварус понимал, тот может поставить его перед выбором: ты женишься, а я помогаю твоему ученику. И что тогда? Безвыходная ситуация.

Асварус не понимал упрямства императора. С чего вдруг такая жажда его окольцевать? Темнейший никогда не был образцом семьянина, гулял от обеих жён, не питал к ним нежных чувств. Кому, если не ему, поддержать холостяцкую жизнь друга? И он поддерживал до поры, до времени, пока резко не поменял точку зрения.

Магистра терзали подозрения, ему подсовывают свинью, используют в корыстных целях, но он ничего не мог доказать, как не мог отказаться от приглашения Арабеллы ФасхХавел. Юная демоница напропалую кокетничала с ним, с каждым разом надевала всё более вызывающие наряды. Порой она изгибалась так соблазнительно, что замирало дыхание. Асварус догадывался, чего добивалась Арабелла, и мужественно сдерживал порывы плоти.

К решительным действиям перешла и Кайра. Теперь она изображала саму скромность, даже извинилась за непристойное поведение: «Так тяжело без мужчины, а тут вы… Я потеряла голову».

— Не заставит, — наконец произнёс магистр, — я Юфинию припомню. Зато помогу вам, Тревеус. При мне Джаравел не посмеет заломить несусветную цену за услугу и не обманет.

— То есть вы всё решили, не спросив меня? — подала голос Мериам. — Или женщине положено молчать? Так вот, я категорически против и предлагаю подождать. Зелье никуда не денется, мне всего двадцать, ещё успею родить. И лучше бы без помощи императора. Тревеус, ты забыл, во что вылилось прошлое вмешательство Темнейшего?

— В этот раз с нами едет учитель, — возразил Шардаш, — и ситуация иная. Успокойся, всё будет хорошо.

Адептка вздохнула и вышла из комнаты — подышать воздухом. Она не разделяла оптимизма мужа, предчувствуя беду.

Лорд и леди Асварус отрицательно отнеслись к намерению сына посетить Империю. Магистр поставил их в известность в день отъезда за завтраком, предчувствуя море возражений, и не ошибся. Мать напомнила об убитых родственниках, о страданиях, причинённых сестре, а отец — об ответственности за жизни гостей, которых он брал с собой.

Асварус промолчал, не желая спорить. От него не укрылся блеск в глазах Аскании, то, как она заёрзала на стуле, будто желая и не решаясь что-то сказать. В итоге он спросил напрямую и услышал просьбу, ошеломившую всех: «Можно мне с тобой?».

— Зачем? — напрягся магистр.

Память некстати напомнила о шутливом интересе Темнейшего к тёмной эльфийке.

Аскания смутилась, покрутила серёжку и пробормотала:

— На Империю хочу взглянуть.

— На Империю или императора? — хмурясь, уточнил магистр. — Смотри, близко к нему не подходи!

— Я не маленькая! — насупилась дроу. — И не дура. Не хочешь брать — так и скажи.

Все взгляды обратились к Аскании, бедняжка не знала, куда деваться. В итоге она, не доев, встала из-за стола, пожелала брату и его спутникам доброго пути и уехала к подруге.

Леди Асварус проводила дочь тревожным взором и тихо поинтересовалась у сына, не связывает ли что-то Асканию и Темнейшего. Тот ответил отрицательно, заверив, что пресёк бы малейший интерес с обеих сторон.

Немного успокоившись, леди Асварус заявила: «Решай сам, ты давно взрослый» и больше не касалась темы поездки в Империю.

Сразу после завтрака магистр удалился к себе, чтобы переговорить с императором и попросить разрешения приехать вместе с сопровождающими.

Темнейший ответил не сразу, а когда отозвался, что-то жевал.

Асварус извинился за причинённые неудобства и принял приглашение на день рождения принцессы Арабеллы. Император обрадовался и без лишних вопросов разрешил взять спутников.

— Коридор вам откроют в полдень. Координаты напомни.

— Лучше я сам, — возразил магистр.

— Боишься? — рассмеялся император. — Чего я в ваших Туманных землях не знаю? Ладно, давай сам. Кого хоть в спутники берёшь? Сестрёнку?

— Ученика с супругой. Ты его знаешь.

Темнейший на мгновенье задумался и кивнул: приводи.

Мериам зажмурилась, ступив в воющий пространственный коридор. Она пробовала сказаться больной, но Шардаш настоял: ты должна присутствовать. Он называл её трусишкой, подтрунивал и не понимал, что проблема вовсе не в Темнейшем. Мериам не желала ехать из-за платья. Его дала Аскания, заверив: Мериам затмит всех демониц. Адептка придерживалась иного мнения, опасаясь повышенного внимания противоположного пола. Платье облегало бёдра и расширялось книзу. Драпировка прикрывала грудь, но Мериам не смогла надеть привычную нательную рубашку: вечерняя мода такого не предусматривала.

Леди Асварус одолжила Мериам украшения, служанки соорудили на голове сложную причёску.

Аскания тайком пробовала уговорить брата взять её с собой, но тот оставался непреклонен. Тёмной эльфийке пришлось смириться и пожелать магистру хорошо повеселиться.

Асваруса тревожило поведение сестры. Он боялся, что она заинтересовалась императором. Темнейший, несмотря на презрение к иным расам, умел обворожить нужную женщину. Магистр знал о слабости друга к юным неопытным девушкам. Аскания, к сожалению, принадлежала к опасной категории, и взгляд императора периодически обращался в её сторону. Магистр врал, будто у сестры есть жених, надеясь обезопасить её от участи игрушки на ночь. К сожалению, Аскания была во вкусе императора, и даже замужество темной эльфийки того бы не смутило. Вывод напрашивался один — держать сестру подальше от Темнейшего, пока она не перестанет его интересовать.

Пространственный коридор вынес троицу в залитый светом бальный зал. Он был заполнен гостями. Разбившись на группки, они перешёптывались, ожидая появления императорской фамилии.

Асварус раскланялся с парой знакомых и отвёл спутников к столикам с напитками. Любой гурман нашёл бы себе что-нибудь по вкусу: от воды до крови.

Слуга-вампир растянул губы в улыбке, готовый услужить господам. Те выбрали тривиальное игристое вино и отошли в сторону.

Мериам удивилась отсутствию повышенного внимания к их особам, на что магистр пожал плечами: он частый гость на всевозможных приёмах, успел примелькаться.

Голоса, как по команде, смолкли, в воцарившейся тишине распахнулись двери, пропуская личную охрану императора. Шестеро вампиров клана Вечности, все в бордовых куртках, при полном вооружении прошествовали через зал, расчищая дорогу правителю.

Темнейший удивил всех, явившись в белом. Он шёл уверенно, медленно, горделиво вскинув подбородок и покровительственно улыбаясь подданным кончиками губ. По случаю бала руки скрывали перчатки, а голову венчала корона. Её сияние могло поспорить со звёздным небом.

Шардаш выругался от восхищения. Нет, не императором, а самым крупным камнем в его короне. Профессор с первого взгляда понял: ценность самоцвета не в деньгах, хотя тот стоил баснословно дорого, а в магии. Даже на расстоянии Шардаш ощущал исходившую от рубина силу.

— Вы правы, это артефакт, — шёпотом подтвердил Асварус. — Камень Прозрения. Когда на Джаравеле корона, обмануть его невозможно.

Вслед за императором вошли обе супруги, сестра и дети, разумеется, только официальные. Внебрачные выстроились по обеим сторонам своеобразного коридора и кланялись, когда отец проходил мимо. Остальным стоять в первых рядах не дозволялось.

Темнейший остановился посредине зала и подозвал двоих полукровок. Близнецы, несмотря на разницу в цвете кожи и глаз, разительно походили на отца.

— Они же наполовину люди! — удивлённо пробормотал Шардаш.

— Что вас так удивляет, Тревеус? — равнодушно ответил магистр. — Когда-то Джаравел осчастливил обычную девушку. Ему раса не важна. Несчастная, правда, умерла родами, зато её сыновья теперь глаза и уши императора во дворце.

Профессор кивнул. Теперь он знал, о чём беседовала троица, отделённая ото всех пеленой магии.

Наконец император кивнул, подал сыновьям руку для поцелуя, похлопал каждого по плечу и прошествовал дальше. Он возвышался надо всеми минимум на полголовы, поэтому слышал и видел всех. Разумеется, заметил и давнего друга.

— Рад видеть, Ролейн, — толпа отхлынула, пропуская улыбающегося Темнейшего. — Арабелла спрашивала о тебе, боялась, не придёшь.

Асварус поклонился, как и предписывал этикет, зато ему одному император протянул руку не для поцелуя, а для пожатия.

Шардаш удостоился мимолётного монаршего взгляда, а Мериам — пожелания не дрожать как осиновый лист. Адептка кивнула и присела в реверансе.

Император увёл друга к домашним, в самую гущу событий. Он обмолвился, что праздник состоит из двух частей: торжественного приёма и семейного торжества.

— Мои девочки ждут, — шёпотом намекнул Темнейший. — Пора бы определиться.

Асварус помрачнел, наморщил переносицу и предложил отложить данный разговор.

— Да что ж ты так боишься, милый мой? — император снял перчатку и чиркнул чёрным ногтем по шее друга, ободряя. — Я вовсе не страшен в роли тестя. Ну не убью, право слово! Даже если не родится внуков. Хотя не верю, будто их не будет. Или ты поэтому и мнёшься? Всё лечится, Ролейн.

— Джаравел! — вспыхнул магистр и порадовался, что их не подслушивают: Темнейший умел вести конфиденциальные разговоры на людях. — Как тебе объяснить? При всём уважении… Тогда женись на Юфинии.

— То есть если женюсь я, женишься ты? — сверкнул глазами император и с улыбкой покачал головой. — Я ведь могу, Ролейн, только тогда не отвертишься и возьмешь в жёны Кайру. Лично прослежу, чтобы до конца брачной ночи не сбежал.

— Рядом постоишь?

— Если надо, постою. Вдруг ты действительно не знаешь… Нет, было бы уморительно! — Темнейший заливисто рассмеялся, а Асварус пошёл пятнами.

Хохот императора оборвался внезапно, уступив место сосредоточенности и предельной серьёзности. Пристально глядя в глаза другу, Темнейший поинтересовался:

— Ответь, наконец, чего ты так боишься? Ведь ты боишься, Ролейн. До такой степени, что готов обидеть моих девочек. А это очень плохо.

— Я просто дорожу свободой и не люблю демониц, — честно признался Асварус.

Он решил: хватит недомолвок, пора разрешить затянувшийся вопрос.

Император глубокомысленно протянул: «А-а-а!» и пообещал избавить друга от страха перед браком.

— Я дважды женат и жив, как видишь. Вон, Марикеш скоро из платья вылезет, лишь бы взять под руку, — хмыкнул Темнейший, покосившись на первую жену. — А дроу бояться демониц — позор, особенно в твоём возрасте. Ладно, пойдём Беллу поздравлять. Надеюсь, ты с подарком?

Магистр показал бархатный футляр. Ожерелье было дорогим, но Асварус всё равно опасался, что недостаточно.

— Потом, за ужином преподнесешь.

Асварус кивнул. Оставаться на семейную трапезу ему не хотелось, но магистр знал: Темнейший согласия не спросит.

Императрицы холодно, но вежливо поздоровались с Асварусом. Он поочерёдно поцеловал им руки, сделал по комплименту и обратил внимание на остальных представителей рода ФасхХавел. Начал по старшинству, поэтому Кайра оказалась первой, а Арабелла последней.

— Вы отдадите мне первый танец? — сестра императора положила руку на его ладонь. — Племянница не обидится: с ней танцует Джаравел. Или вас забрала Марикеш?

— Отличная идея! — сверкнула жёлтыми очами императрица. — Друг мужа обязан танцевать с его женой. К тому же, у нас найдутся темы для беседы.

Магистр напрягся, предчувствуя неладное. Марикеш никогда не баловала его вниманием, не выходила за пределы формального общения, а теперь вдруг прониклась такой теплотой. Одно из двух: либо она желала выведать тайны мужа, либо собиралась заставить жениться на дочери. Ни то, ни другое не радовало.

Отказаться Асварус не мог, оставалось только пробормотать: «Почту за честь, ваше императорское величество».

Спасение пришло, откуда не ждали.

Кайра обманчиво ласково проворковала:

— Марикеш, ты не забыла, кто из нас ФасхХавел по крови? Или мне напомнить твою родословную? Ты не внучатая племянница Наитемнейшего, правнучка самой Владычицы.

Оскорблённая императрица зашипела:

— Молчала бы, любительница трупов!

Кайра переменилась в лице. Глаза налились кровью, рот обезобразил оскал. Смазанным движением она метнулась к Марикеш и вцепилась в горло. Не ожидавшая такого поворота событий демоница булькнула, пытаясь вырваться, но Кайра держала её мёртвой хваткой. Она зависла под потолком, на уровне световых шаров, и врезалась клыками в плоть невестки.

По залу пронёсся вопль ужаса.

Опомнившись, Марикеш зарычала и полоснула золовку когтями по щеке. За её спиной тоже выросли крылья, а между пальцев заклубилась зелёная дымка.

Предотвратил кровопролитие император. От его раскатистого: «Прекратили обе!» содрогнулись стены.

Противницы вздрогнули и, повинно склонив головы, опустились на пол.

Темнейший подошёл к ним, одарил взглядом исподлобья и отвесил по пощёчине, после чего протянул руку Ларилее и демонстративно повернулся спиной. За весь вечер император не обмолвился ни с первой женой, ни с сестрой и словом, зато ему пришлось переговорить с Асварусом.

Дождавшись, пока начнутся танцы и Темнейший отдаст дань уважения виновнице торжества, магистр попросил друга на пару слов. Император кивнул и предложил перейти в буфетную.

Всего один взгляд — и комната опустела, только сиротливо плескалось оставленное кем-то в бокале вино.

Асварус скрестил руки на груди и напрямик спросил:

— Что не так с Кайрой? И что у неё с трупами? Честно, Джаравел!

Темнейший хмурился и молчал. Магистр не уступал, буравил его взглядом, и император сдался, предложив взглянуть самому.

Глава 12

Они перенеслись в родовой замок клана Вечности. После шума дворца тот поражал мертвенной тишиной.

Покусывая губы, император быстро взошёл по лестнице на второй этаж и направился к спальне сестры. Защиту на двери Темнейший будто бы не заметил, смёл силовым потоком и указал магистру на зияющий проём:

— Любуйся!

Асварус сразу ощутил зловоние, казалось, пропитавшее всю комнату. В нерешительности сделав шаг, он зажёг световой шар и выругался.

Пол был залит кровью, а на ковре валялась голова орка. Язык вывалился, в широко распахнутых глазах застыл ужас.

— Остальное на кровати поищи, — глухим, деревянным голосом посоветовал император. — Или под кроватью.

Он так и стоял возле выломанной двери, не желая переступать порога спальни Кайры.

Магистр осторожно, стараясь не запачкать сапоги, подошёл к голове и, наклонившись, убедился: её оторвали, а не отрубили. Сначала перегрызли горло, затем сломали позвонки. Судя по отпечаткам зубов — дело рук вампира.

— Ауры нет, — пробормотал Асварус и посмотрел на кровать.

Там лежало обнажённое тело несчастного. Руки, привязанные к изголовью, безвольно обмякли, на животе бурели пятна крови. Приглядевшись, магистр заметил многочисленные порезы. Он брезгливо отвернулся, подавив желание сжечь постель исчадья Мрака.

— Хоть трупы она теперь сюда не тащит, — подал голос Темнейший и щёлкнул пальцами.

Воздух колыхнулся, явив картинку: ночь, кладбище, и Кайра, сладко постанывающая в гробу. По её движениям нетрудно было догадаться, чем она занята, а по разрытой могиле — с кем.

— И после этого ты хотел женить меня на ней?! — взревел Асварус, кулаком разрушив видение. — На мрази, которая сношается с трупами?

Император с шумом втянул в себя воздух и посоветовал выбирать выражения. Магистр возразил, что сути это не меняет. Насупившись, подбоченившись, он требовал ответа.

— Да потому что ей нужен муж, и ты бы отучил её от этой гадости! — сверкнул глазами Темнейший. — Кнутом, мечом — чем угодно!

— Джаравел, я не ожидал от тебя такой подлости, — признался Асварус и сплюнул на пол.

— Подлости? — взревел император и, наконец, переступил порог спальни. — Я тебе всё показал, не солгал, предупредил бы в любом случае — и это подлость? Преисподняя, да не женись ты на ней! Но она сестра мне, сестра, понимаешь?! И Кайра не всегда была такой… А, катись отсюда, убирайся! Живи один, Арабелла тоже перебьётся. Хотя она — девочка чистая, но раз мой друг ею брезгует, насильно в постель не подложу. Что вылупился? Убирайся, я сказал!

Темнейший в ярости выпустил на волю поток демонического огня. Он заметался по комнате, сжигая следы преступления Кайры. Магистр едва успел отскочить, чтобы самому не погибнуть в бушующем пламени.

Смрад разложения сменился запахом гари. Огонь взметнулся по занавескам, перекинулся с кровати на кресло, оживил жар в камине.

Запахло палёной плотью: пламя пожирала останки замученного орка. Не прошло и минуты, как они обратились в пепел.

Асварус осознал, он оказался в самом сердце бушующего огненного вихря. В голове промелькнула мысль: не уготована ли ему могила здесь, в этой комнате? После увиденного магистр представлял опасность для рода ФасхХавел. Он отказался жениться — значит, должен умереть.

Магистр попытался пройти сквозь огненную стену, но отскочил, едва избежав серьёзных ожогов. Времени подбирать заклинание нейтрализации не было, и Асварус закричал:

— Джаравел, я никому не расскажу! Слово жизни!

Магистр задыхался и, кашляя, опустился на корточки, жадно глотая воздух. Он боялся, что император ушёл, бросил на произвол судьбы, и звать на помощь теперь бесполезно.

Огонь взревел, взметнувшись до потолка, и потух.

— Ролейн, Ролейн, — с укором произнёс Темнейший и склонился над другом, — как же ты дурно обо мне думаешь!

— Есть поводы, — пробормотал магистр, поднимаясь на ноги.

Он глянул на императора: на белой одежде ни пятнышка, а лицо непроницаемо, только кончики губ подёргиваются. Снова собран, величественен… и опасен. Асварус слишком хорошо изучил Темнейшего и знал: ярость никуда не делась. Ох, недаром голова императора чуть повёрнута вправо.

— Ещё вопросы? — Темнейший отбросил носком сапога головешку. — Остались эпитеты в адрес моей сестры? Я внимательно слушаю.

Магистр покачал головой:

— Всё, что хотел, я сказал. История с женитьбой закончена. А ты, Джаравел, опять меня использовал.

— Да не успел, знаешь ли, — ухмыльнулся император, сотворил себе стул и сел. — Как и не успел предложить корону — ты заранее от неё отказался. Видишь, не принуждаю. Третий ребёнок в семье, что тебе достанется после смерти родителей? Ничего. Но как же, мы гордые, мы у друзей ничего не берём!

— Хорош подарочек — твоя сестрица! — Асварус остановился в дверном проёме, всем видом показывая: он уходит и не вернётся. — Ложь, гадкая ложь и притворство! Взывать к совести глупо, но ведь всего полгода назад ты заверял меня в дружбе. Для того чтобы отдать на заклание?

— Кайра знает, что с ней может случиться в случае твоей смерти, — губы Темнейшего сжались, крылья обвили тело, слегка подрагивая. — Не дожила бы до заката. Корона же прилагается к Арабелле. Не моя, а Страдена. Сам скажешь моей девочке, что отказываешься от неё. Попробуй, объяснись и не удивляйся, если она отомстит. Кому понравится быть отвергнутой?

Магистр стиснул кулаки и мысленно проклял всех демонов.

— Не злись. Я на женитьбе не настаиваю, но над девочкой не властен.

Император встал. Крылья взметнулись вслед за ним, подняв лёгкий ветерок. Пара взмахов, и тьма ушла из глаз Темнейшего. Он обернулся, окинул взглядом спальню сестры и пробормотал: «Позор ФасхХавелов!». Не удержался и силовым кулаком разбил зеркало. Оно уцелело после пожара, но пало жертвой последнего аккорда ярости Темнейшего.

— Ну, уходи! — развернулся император к магистру. Тот всё ещё стоял на пороге. — Извинения за тебя придумаю. Подарок давай, вручу Белле. И за спутников не беспокойся: их доставят в Икири. Добрых ночей!

Воздух заискрился золотом, но Асварус не позволил другу скрыться в пространственном коридоре. Он стремительно подошёл и ухватил императора за руку. Тот удивлённо поднял брови и цокнул языком: сколько смелости!

— Не выставляй всё так, будто виноват я! — потребовал магистр. — И не делай вид, что ничего не произошло.

— Повторения спектакля «прости меня» не будет, — Темнейший разжал его пальцы и расправил ткань рукава. — И сволочью себя не считаю. Смолчал бы, не рассказал ничего — да. Вспомни: я после помолвки поговорить собирался. А помолвка не свадьба, её расторгнуть можно.

— Но сложно. Не хотелось бы стать твоим кровным врагом.

— Мог выбрать Арабеллу, никто не мешал. Зачем оборотня притащил? — сменил тему император. — Какое-то дело?

Магистр кивнул и предложил помочь Шардашу, чтобы загладить вину.

Темнейший нахмурился и скривился, будто съел что-то кислое. Однако смолчал и кивнул: дескать, слушаю.

— Ни проблеска раскаянья! — сокрушённо вздохнул Асварус. — Если я друг, то как же ты поступаешь с другими? Любить и уважать хоть кого-то не пробовал?

— И это спрашивает самый уважаемый и любимый! — фыркнул император. — Кодекс поведения у нас разный, Ролейн, а ты по своему судишь. Будем считать инцидент исчерпанным, или обиделся?

— А женитьба?

— Не состоится. Если, конечно, взаимная симпатия не возникла. Ломать тебя не хочу, хотя очень много теряю, Ролейн, — вздохнул Темнейший и протянул магистру руку. — Ты забываешь о Кайре, я — о том, как ты её назвал.

Взвесив все за и против, Асварус руку пожал, но предупредил: в игры Темнейшего играть не станет и не сделает вид, будто ничего не случилось. Император согласился и неожиданно спросил совета по поводу Кайры.

Темнейший закрыл пространственный коридор и снова повёл друга по бесконечным коридорам и лестницам замка. Как оказалось, на смотровую башню.

Император, скрестив ноги, устроился на парапете, подстраховав себя от падения крыльями.

Вечерело. За горами садилось солнце — огромный раскалённый шар. Косые тени от громады замка падали на землю. Двоился и Темнейший, каменным изваянием замерший на краю пропасти. Присмотревшись, магистр заметил, что у него закрыты глаза.

Сам Асварус предпочёл надёжную опору и, опершись о зубец, разглядывал ров со странной красной водой и цветущую долину, терявшуюся за холмами.

— Замок леди Гвиневры? — тихо спросил магистр, переведя взгляд на заснеженные шапки гор.

Император кивнул, не открывая глаз.

Крылья чуть трепетали от гулявшего на высоте ветра. Пара взмахов, и Темнейший завис над пустотой, чтобы через пару минут опуститься обратно.

Странно, но Асварус не испытывал страха. Он внутри замка, наполненного вампирами самого сильного клана, пропитанного магией и смертью, а сердце бьётся ровно.

Там, внизу, колья, возможно, омывала кровь, но магистр ощущал себя в безопасности. Поразмыслив, пришёл к выводу: воду окрасила глина. Глупо наполнять ров кровью: кто же портит еду?

Никто не тревожил покой друзей, только тени часовых мелькали на стенах.

— Видишь, в чём проблема, — император, наконец, разомкнул веки, — Кайра принадлежит к высшему обществу. Выше некуда. И один высший демон не свяжется с ней, только проклятые. Слухи, поглоти их Мрак! Но проклятые — падаль. Предупреждаю сразу: тебя я падалью не считаю, иначе не откровенничал бы, бросив гостей. Вампиры и вовсе Кайру боятся, заставить жениться могу только силой и угрозами. А выдать сестру замуж надо, ещё триста лет назад надо было. Подозреваю, её пристрастия на почве бездетности и того, что мужики стороной обходят.

— Ещё бы! — хмыкнул магистр. — Одного мужа ты убил — как им не бояться?

— А, оставь эти глупости! — скривился Темнейший. — Я её мужа терпел, но раз бесполезным оказался, зачем он нужен? Охрана всё тихо провернула, как несчастный случай. Я даже соболезнования сестре принёс, утешал на могилке. Красота!

Асварус поёжился, не оценив благородства поступка, и непроизвольно отступил на шаг. Его манёвр не остался незамеченным, и магистр заработал осуждающий взгляд.

— Так что мне с ней делать, Ролейн? — Темнейший встал и скрестил руки на груди. Глаза подёрнулись грустью. — Была бы не сестра… Не могу я сестру убрать, пусть лучше убивает.

Магистр предложил показать Кайру врачам, чтобы выяснить причину отклонений. Возражения друга он отмёл: шила в мешке не утаишь, все и так знают. Возможно, Кайру ещё можно вылечить.

— Я сам смотрел: ничего! — от удара кулаком камень разлетелся в щепу. Брызнула кровь, но император не обратил внимания. — Ей просто нравится! Стыдится, но делает. Будто дурман!

Асварус понимающе кивнул и задумался.

— Инкуб, — наконец предложил он. — Или оборотень. Обязательно тёмный и посильнее. Холостой, — поспешил добавить магистр, вспомнив о Шардаше. — Властный, грубый. Возможно, такой любовник поможет избавиться от переизбытка желания.

— Угу, и сколько раз мне его воскрешать потом, с пола соскребать? — буркнул Темнейший. — Не туда я Ионафана употребил: надо было закрыть в спальне Кайры! Ладно, какое вы там успокоительное знаете, тихушники-дроу? И не надо глазки отводить, эту дрянь как раз озабоченным тёмным эльфийкам дают. Если влить в Кайру тройную дозу, может помочь.

Магистр поделился рецептом и, поколебавшись, предложил самому взглянуть на Кайру. Император не стал возражать, спросил только: один не боится?

— Ты блондин, а она к светловолосым неровно дышит.

Асварус заверил, что справится. Темнейший сердечно поблагодарил и обещал выполнить любое желание, если Кайра вновь станет нормальной.

— Не опрометчиво ли? — улыбнулся магистр.

— Ты честный и благородный дроу, даже не пересказал Страдену ни один наш разговор. А ведь он твой король!

— Зато ты мне друг.

— Вот видишь, чего мне опасаться? К слову, желание выполню личное, нечто вроде: «Оставь в покое Лаксену и конкретного человека в придачу», не прокатит, — рассмеялся император.

Лицо его вновь просветлело, на губах заиграла улыбка.

Темнейший взглянул на окрашенные последними отблесками заката склоны гор, определяя, сколько времени отсутствовал во дворце, и предложил вернуться на бал. Магистр согласился.

Они успели ко второму туру танцев, и оба пригласили на менуэт партнёрш.

Напряжение, витавшее в зале после ссоры Марикеш и Кайры и исчезновения императора, спало, гости вздохнули свободно и предались веселью. Продолжали волноваться только четверо, но по разным причинам.

Старшую императрицу тревожило, правильно ли она поступила, не следовало ли опозорить Кайру, выставив её невменяемой идиоткой. Отношения с мужем оставляли желать лучшего. Она напрасно ластилась к нему, брызгалась его любимыми духами, окружала показной заботой: император проводил ночи с другими. Не с Ларилеей, что не могло не радовать. Но на горизонте маячила Юфиния, более того, беременная Юфиния. А это серьёзная соперница в борьбе за потомство ФасхХавелов. Пусть Темнейший категорично отказался от брака в разговоре с Владычицей, своей прабабкой, но ведь он мог передумать.Вивиен сильна и умна, обладает огромным влиянием как на сына, Наитемнейшего, так и на правнука.

Кайра же опасалась ссылки. В последнее время она слишком часто огорчала брата, сегодня опять стала зачинщицей ссоры. Кайра понимала: только покаяние спасёт от наказания. Придётся опуститься перед императором на колени и, касаясь лбом холодных плит, обещать никогда впредь вести себя достойно, иначе даже родовой замок покажется недостижимой наградой. В Империи много мест, где можно провести взаперти пару столетий. За это время красота увянет, Кайра постареет, и ни один мужчина не взглянет на неё. Останется только кладбище: мертвецы покорны воле того, кто их откопал.

Супругов Шардаш волновал ответ Темнейшего на их просьбу. Профессор успокаивал жену, старался отвлечь танцами, но его самого грыз червь сомнения: стоило ли приходить на бал? В конце концов, оба устроились в уголке, издалека наблюдая за вальсирующими парами и дожидаясь магистра.

Стрелки часов замерли около полуночи, веселье было в самом разгаре.

Запахи духов смешались в одно удушливое облако, парившее под потолком наравне со световыми шарами.

Музыканты на балконе играли, утирая пот. Они с удовольствием сделали бы перерыв, но не позволял церемониймейстер. Он строго следил, чтобы музыканты не фальшивили, и периодически осведомлялся у императора о его желаниях.

Шардаш первым уловил тончайшую смесь дубового мха, герани, бергамота и лаванды, задолго до того, как пред ними предстал Темнейший.

Не дожидаясь напоминаний, профессор низко поклонился, увлекая за собой супругу.

— Вижу, поженились, — взгляд императора скользнул по ошейнику Шардаша. — Что ж, похвально. Но почему вы не танцуете? Брезгуете нашим обществом? Одни вампиры, демоны, полукровки — не лучшая компания для борца с тёмными. Но, между тем, вы пришли просить одного из них о милости. Что ж так?

Темнейший улыбался, наслаждаясь смущением собеседников.

Шардаш заверил, что всегда с почтением относился к императору, и считает его одним из наимудрейших правителей и сильных магов. Император посоветовал не утруждать себя грубой лестью и протянул руку Мериам:

— Девушкам не положено скучать, когда все другие веселятся. Заодно расскажете, какая проблема привела вас пред мои очи.

Адептка растерянно обернулась к мужу — тот кивнул. Мериам и сама понимала, отказаться нельзя, поэтому присела в реверансе и вложила влажную ладонь в руку Темнейшего. Тот поцеловал её, вогнав адептку в краску, и повёл в центр зала.

Мериам дрожала, пару раз порывалась вырвать руку, но удерживал страх. Ноги вдруг стали ватными, голова закружилась, всё поплыло перед глазами. Однако адептка продолжала идти с жалкой вымученной улыбкой на лице. Ей отчего-то казалось, будто произойдёт нечто страшное. Помнится, за ужином с императором последовал тот тюремный кошмар.

— Ну, что случилось? — ласково спросил Темнейший, подхватив Мериам под локоток. — Не надо бояться. Даже если плохо танцуешь, тебе никто не скажет и слова, даже косо не взглянет.

— Я… я не поэтому, ваше императорское величество, — пролепетала адептка. — Просто я никто, а вы…

Император рассмеялся, погладил её запястье и шепнул:

— Лжёшь и не краснеешь. Но бояться не надо. И кривиться, как от зубной боли, тоже.

Его рука обхватила талию Мериам. Та глубоко вздохнула и осмелилась положить руку ему на плечо. Вернее, попыталась, потому что не смогла дотянуться. Пришлось довольствоваться локтем.

Первые движения дались тяжело. Потом сердце унялось, и адептка расслабилась. Всё оказалось совсем не так страшно, хотя и волнительно: на них смотрели абсолютно все. Пытаясь соответствовать партнёру, Мериам мысленно считала шаги. Она радовалась, что согласилась надеть платье Аскании, иначе бы опозорила своим видом блистательного Темнейшего.

— А теперь поговорим, милая леди. Зачем пожаловали?

Мериам коротко объяснила суть и извинилась за мелочность просьбы.

Император задумался и замолчал.

Они продолжали кружиться по залу. Пары почтительно расступались, завидев вблизи фигуру в белом.

Мериам обрела уверенность, выпрямила спину и подняла подбородок. Она смело бросала взгляды на императора и безрезультатно пыталась прочесть ответ в выражении глаз. Радовало одно: Темнейший не сердился.

Наконец музыка смолкла, танец закончился.

Император убрал руку с талии Мериам, но не выпустил ладонь. Он пристально оглядел на адептку, будто оценивал. Мериам стало не по себе, и она потупилась.

— Допустим, я могу помочь, — изрёк Темнейший. Его мало заботило, что они стояли посреди зала, на виду у всех. — Но что взамен? Способы, наверное, Правительница озвучила.

Адептка кивнула и подняла голову.

— И какой из двух ты предпочитаешь? Второй быстрее. Мордашка у тебя ничего, фигура — тоже, но, скажу прямо, делать ребёнка ради них нет желания. Переспать — пожалуй, но не более. Или ты умеешь уговаривать?

Чёрный длинный ноготь упёрся в горло Мериам чуть ниже подбородка, мешая опустить голову. На губах императора играла самодовольная улыбка.

Смущённая Мериам пролепетала, что рада столь высокой оценке своей скромной особы, но считает себя недостойной высочайшего ложа. Подумала и предложила обсудить всё с мужем:

— Как он решит, так я и поступлю.

— Выкрутилась. Умница!

Темнейший убрал ноготь и вернул Мериам супругу.

Профессор по лицу супруги сразу понял: вышел неприятный разговор. Мериам сильно, едва ли не до синяков, сжала его руку — тоже на неё не похоже.

— Через час поговорим, — свысока обронил император, обращаясь к Шардашу, и, обернувшись к испуганной адептке, сухо поблагодарил за танец.

За окном клубилась ночь.

Шум приёма остался далеко, там, внизу, в другом крыле дворца, а здесь, в личных покоях императора царила тишина.

Темнейший сидел за столом и буравил взглядом Шардаша. Тот терпеливо ждал решения императора.

Мериам заняла место в одном из кресел. Асварус стоял за её спиной, и это вселяло уверенность в успехе начинания. Магистр вызвался сопровождать супругов, заявив, что в ответе за них, ведь именно он привёл Шардашей во дворец. Темнейший нахмурился, но не стал возражать.

Молчание затягивалось.

Шардаш нервничал. Ему казалось, император издевается, тянет время, чтобы отказать. Да и Правительница дроу могла в сердцах послать их к Темнейшему просто со злости, в качестве наказания за проявленное неуважение. Безусловно, император владел нужными видами магии, но это ничего не гарантировало.

— Значит, просите Зелье тёмной сути… — император перевёл взгляд с Шардаша на Мериам. Та предпочла опустить глаза. — Знаю, умею, но просто так не дам. Ролейн, выйди, сделай милость. Обещаю, сделка будет честной.

Асварус нехотя подчинился. Проходя мимо профессора, он шепнул, чтобы тот вёл себя увереннее и не позволял собой манипулировать. Шардаш кивнул, но подумал: не ему ставить условия. Может, Ролейн Асварус и смеет спорить с императором, а Тревеусу Шардашу положено помалкивать.

Едва за магистром закрылась дверь, её опечатали чары. Они не позволяли ни войти, ни подслушать разговор. Тройное плетение, двойной экран — такое не под силу быстро и тихо взломать даже Асварусу.

— Итак, теперь цена.

Темнейший встал и навис над Шардашем, заставив того непроизвольно взяться за волшебную палочку.

— Это ваше самое сокровенное желание, не так ли? — голос императора обрёл певучесть, интонация к концу предложения пошла вверх. — Дети настолько желанны, что вы пришли ко мне.

Темнейший сделал паузу, обнажил клыки в самодовольной усмешке и уже обычным тоном произнёс:

— Выбор невелик: кулон Хорта или честь супруги. Несомненно, после демона она родит, только кого, да, Тревеус? Притом сколько унижения — просить другого разделить ложе с женой… Решайте! Это целиком и полностью ваш выбор. В сроках не ограничиваю: это нужно вам, а не мне. Аудиенция окончена, Ролейн проводит вас и откроет коридор в Икири. Добрых ночей!

Чары с двери опали. Она распахнулась, намекая, что просители слишком задержались в кабинете.

Мрачный Шардаш сквозь зубы попрощался с императором, подал руку жене и вышел в коридор. Его душила бессильная ярость, но приходилось терпеть и молчать. Мериам успела рассказать о беседе с Темнейшим и его оскорбительном поведении, однако профессор не мог вступиться за супругу. Он и сам покорно проглотил все слова императора.

Магистр стоял неподалёку и сразу набросился на профессора с вопросами. Тот отмахнулся, сославшись на усталость, и попросил перенести их в дом леди Асварус. Магистр нахмурился, почувствовав неладное, но отложил расспросы до утра. Сейчас поинтересовался лишь главным:

— Он угрожал, шантажировал?

Шардаш покачал головой и скривился в усмешке:

— Нет, сделка честная. Немыслимое за немыслимое.

Глава 13

Шардаш вперил взгляд в пространство. Мериам спала, ворочаясь и бессвязно бормоча во сне, а он сидел, мучаясь от бессонницы.

В голову лезли разные мысли, но все они сводились к одному: условие императора невыполнимо. Профессор не мог предать доверия магистра, посягнуть на святыню дроу.

Казалось, так просто: завести разговор об артефактах, упомянуть кулон Хорта, попроситься взглянуть на него, но совесть противилась.

Реакцию Асваруса нетрудно предугадать: тот вычеркнет Шардаша из жизни, с позором лишит звания паладина. Стоят ли дети этого?

Казалось бы, мелочь — доверие учителя. Не брата, не сестры, не отца, но одного из немногих, на кого Шардаш безоговорочно полагался в любых обстоятельствах.

Профессор обернулся, глянул на Мериам. Усталая, испуганная, она уснула сразу же, как только вернулись от Темнейшего. Адептка верила мужу, знала, он найдёт выход.

Шардаш встал, оделся и вышел в коридор.

Дом Асварусов спал.

Тускло мерцали под потолком магические шары, отбрасывая на пол длинные тени.

Шардаш спустился на кухню и, пристроившись за столом, призвал из спальни трубку с табакеркой. Безусловно, он мог взять их и без помощи магии, но боялся разбудить Мериам.

Пара затяжек успокоила нервы и упорядочила мысли.

Подперев кулаком подбородок, Шардаш анализировал создавшуюся ситуацию. На кон поставлено продолжение рода, Правительница ясно дала понять: естественным путём Мериам не забеременеет. Можно, конечно, надеяться, что с годами привнесённая душой демоницы энергия иссякнет, и влияние светлой сути ослабнет, но Шардаш не желал сидеть и ждать, сложа руки. Перстень с «Забвением роз» — слишком сильный артефакт, сомнительно, чтобы он не попытался своеобразно помочь хозяйке. Да, истинный владелец кольца — Темнейший, но оно подчинялось Мериам, значит, вошло в контакт с её сознанием. Подобные вещи оставляют отпечаток на всю жизнь.

Так или иначе, Шардашу необходимо Зелье тёмной сути, а раз так, придётся заплатить за него требуемую цену.

От мысли о жене в чужой постели сводило зубы, профессор не позволил бы даже дотронуться до неё, не то, чтобы раздеть. Этот вариант он отмёл сразу и надеялся, Мериам с ним солидарна.

Шардаш раскурил вторую трубку и решил прогуляться. Вряд ли кухарка обрадуется сизому дыму под потолком. И даже окна нет, чтобы проветрить, только узкая вентиляционная щель.

Профессор на цыпочках прокрался в холл, снял выданной магистром пластиной охранное плетение и выскользнул на улицу.

В лицо пахнуло прохладной свежестью.

Улица тонула в тёмно-серых предрассветных сумерках.

Где-то высоко и далеко протяжно кричали птицы.

Шардаш вздохнул и зашагал вниз по улице, к тёмному, медленно проясняющемуся пятну неба. Видимо, как оборотня, его тянуло к ночному светилу, недаром даже в приветствии упоминалась милость луны.

На скальный город упал туман. Капли росы блестели на карнизах, капали за шиворот.

Новорожденное утро едва заметным румянцем тронуло горизонт. Шардаш его не видел, но чувствовал. Не обращая внимания на промозглый воздух, он, без плаща и куртки, всё шёл и шёл, надеясь на озарение свыше.

Наконец профессор остановился и закурил.

Огонёк трубки путеводной звездой мерцал на перекрёстке двух улиц, привлекая внимание.

Патрулировавшая город стража подъехала к Шардашу и потребовала назваться.

Кверфы шумно дышали над ухом профессора. Короткие передние лапы ящеров тянулись к нему, готовые по команде схватить и не выпустить.

Шардаш молча материализовал копию записи в книге регистрации приезжих. Дроу внимательно изучили её, кивнули и двинулись прочь, пожелав доброй ночи. Профессор проводил их задумчивым взглядом и сделал долгую затяжку.

Табак щекотал ноздри, успокаивал нервы и прояснял мысли.

Когда Шардаш выкурил вторую трубку, а рассвет розовой пеленой разлился по камням, превратив их в фантастические самоцветы, он принял решение.

На пороге профессора встретила встревоженная Мериам. Она объяснила, что проснулась, не нашла мужа и отправилась на поиски. Шардаш улыбнулся: «Бессонница замучила, прогуляться вышел» и, обняв Мериам за плечи, повёл в спальню.

Адептка чувствовала, что-то не так. От мужа пахло табаком — верный признак беды, в этот раз Мериам даже знала, какой.

— Ты о предложении Темнейшего думал? — шёпотом спросила она.

Шардаш кивнул. К чему скрывать?

— Тот кулон, он даст ему безграничную власть. Разве это равноценно, Тревеус?

Мериам заглянула ему в глаза, и профессор отвёл взгляд.

— Равноценно, — чуть слышно ответил Шардаш.

Да, после он будет корить себя, но разве не станет вечным упрёком ему пустой дом? На всякую силу найдётся другая сила. Можно помешать активировать кулон, можно договориться с дроу — мало ли что!

Мериам обхватила ладонями лицо мужа, слегка сжала и с напором прошептала:

— Не смей! Слышишь, Тревеус, не смей! Если ты отдашь ему кулон, я потеряю моего Тревеуса Шардаша. Предупреждаю: жить с новым Тревеусом я не смогу.

Шардаш вздохнул, ласково глянул в её полные тревоги блестящие глаза и пообещал: выход найдётся.

Три дня профессор жил как на вулкане, плохо ел, плохо спал и постоянно думал. Он засел в библиотеках двоих государств: Туманных земель и Лаксены, силясь найти хоть что-нибудь о Зелье тёмной сути. Увы, ничего, будто его и не существовало. Только скупая пара строк в общем справочнике по зельеварению в разделе особых снадобий.

К сожалению, демоны не делились секретами с иными расами, оставалось только гадать, что у них ещё в запасе.

Академия чародейства могла похвастаться только обширным собранием книг по истории, традициям и генеалогии Лунного мира, но остальное оставалось загадкой даже после веков соседства с представителями могущественной расы.

Дроу знали чуть больше. Шардаш обнаружил поверхностные сведения о магии демонов, но они не помогли. Там описывался принцип действия, но отсутствовала конкретика.

Отложив в сторону пыльные фолианты, Шардаш задумался: император — единственный носитель знания, или кроме него кто-то ещё умеет готовить Зелье тёмной сути? Он пришёл к выводу, что есть, но в Лунном мире. Наверняка среди демонов есть другие полукровки, а если поискать среди представителей низших домов, найдётся десяток тёмных, владеющих тремя видами магии. Договориться с ними, несомненно, проще, нежели с Темнейшим. Правительница ведь ни словом не обмолвилась о силе — значит, даже слабый демон сумеет помочь.

Шардаш углубился в генеалогические древа, выписывая всех потомков смешанных браков. К концу дня набрался внушительный список.

Оставалось решить один вопрос: как попасть в Лунный мир? Мир демонов — закрытый, туда просто так пространственный коридор или туннель не откроешь: и ловушек много, и сил отнимает немерено.

Существует стационарный портал, но он старый, давно не используется. Работает ли до сих пор? Если что-то повредилось в настройках или плетении структуры, путешествие закончится печально. Однако иного выхода не было: не станет же магистр просить друга открыть пространственный коридор в Лунный мир? Иных знакомых демонов в обозримом окружении не наблюдалось.

Шардаш вспомнил о Магистре магии и думал, не решиться ли на неблаговидный поступок. Профессор держал слово, молчал об играх королевы с Шагающими по воде, не делился ни с кем догадками об её истинных отношениях с графом Сааматом, а не достойно ли это награды? Шардаш видел возможности Магистра магии и верил: ему под силу приоткрыть дверь в государство демонов и помочь ему.

— Как понимаю, отдых отменяется?

Профессор вздрогнул. Он не ожидал увидеть Мериам во дворце Правительницы и гадал, кто допустил её в библиотеку. За него самого похлопотала леди Асварус, а ответственность за сохранность книг после гостя взял на себя лорд Асварус.

Мериам подошла и попыталась заглянуть в записи мужа. Тот поспешно закрыл тетрадь. Адептка нахмурилась: раньше у супруга от неё секретов не было.

— Неужели ты достанешь ему ту вещь? — «ему» Мериам произнесла брезгливо.

Шардаш улыбнулся и поспешил успокоить: император — это последняя надежда, а пока он испробует другой способ.

— Извини, но тебе придётся немного пожить одной, без меня, — профессор усадил Мериам на колени, обнял и уткнулся носом в макушку. — Думаю, мама обрадуется…

— Я поеду с тобой, — возразила адептка. — Лишняя пара глаз никогда не помешает.

— Там даже мне опасно, — вздохнул Шардаш, — а уж тебе… Не хочешь к моей матери, к своей съезди или здесь погости. Учителю ты не в тягость, его семье тоже.

— С чего ты взял?

— Ролейн Асварус никого из вежливости терпеть не станет, — рассмеялся профессор. — Леди Асварус — тоже. Тут Аскания, с ней тебе интересно.

— Хорошо, — неохотно согласилась Мериам и, обернувшись, потёрлась головой о плечо мужа, — но с условием: ты скажешь, когда вернёшься.

Шардаш задумался, не зная, что ответить. Попытался отшутиться — не помогло. Мериам вновь и вновь спрашивала, когда он вернётся и куда едет. Пришлось сказать полуправду: отправляется на поиски того, кто поможет не прибегать к услугам императора.

— Ничего, — заверил Шардаш, — август мы проведём вместе. Обещаю! И больше никто, и ничто не сможет нас огорчить.

Магистр несколько раз пробовал заговорить с учеником об условиях сделки, но Шардаш отмахивался: «Простите, это личное». Зато профессора интересовало Зелье тёмной сути. Увы, Асварус никогда не встречал подобного рецепта и скептически отнёсся к идее Шардаша отправиться в Лунный мир.

— Не торопитесь, Тревеус, — советовал он, — нужное может оказаться под боком. Даже если это фамильный секрет ФасхХавелов, вы получите его.

Шардаш скривился и покачал головой. После длительных раздумий он уверился: несчастье тысяч не стоит временного счастья одного. Всего пара месяцев — и всё, кромешная тьма, потому что возросшее могущество Империи пройдётся мечом по каждому дому. Каково это знать, что из-за тебя гибнут товарищи, из-за тебя исчезают страны, преклоняясь перед могуществом Джаравела ФасхХавела? Профессор никогда не сможет смотреть в глаза ни королю, ни жене, ни учителю, ни коллегам по Школе. Лучшим выходом станет гибель на поле боя, иначе бесчестие.

Асварус нахмурился и решил при первой возможности поговорить с императором по душам. Он не уйдёт от неудобного вопроса.

— У Темнейшего тоже проблемы, — магистр провёл пальцем по руническому ряду, подновляя охранную силу магии. — Семейные. Поверьте, Тревеус, он многое отдаст за то, чтобы избежать позора. В подробности вдаваться не стану, но Джаравел вручит зелье взамен на маленькую услугу. Банальное сводничество.

Шардаш удивлённо глянул на Асваруса и ещё раз мысленно повторил его слова, повертел так и этак, пытаясь понять, о чём идёт речь. У императора образцовая семья могучего правителя, а неудобные тайны спрятаны глубоко под землёй. Чему бояться Темнейшему, особенно с его размытыми понятиями о чести?

— Всё просто, Тревеус, — разрешил сомнения магистр, — найдите крепкого молодого оборотня, у которого недавно начался гон, и под любым предлогом доставьте в Ферам. Остальное моя забота, но, заверяю, зелье вы получите.

Шардаш хмыкнул. Предъявленные требования наводили на определённые мысли, но профессор полагал, демоницы так любовников не ищут. Значит, речь о каком-то обряде, возможно, связанном с поддержанием молодости и силы самого императора.

— Учитель, зачем всё это? — прищурился профессор. — Вы предлагаете найти донора или жертву для ритуала?

Магистр заверил, это совсем другое, для успокоения одной особы женского пола.

Шардаш обещал посодействовать: его грела мысль о благодарности императора. Всё-таки это проще, нежели пытаться умаслить заносчивых демонов Лунного мира, пусть даже они полукровки. Последние, как показывала практика, славились дурным характером.

Едва забрезжила надежда, профессор немного успокоился и вспомнил о заслуженном отдыхе. Следовало подумать и о Мериам. У неё выдался тяжёлый год, она заслужила пару месяцев спокойной жизни, а у них становится дурной традицией тратить каникулы на погони и решения головоломок.

Узнав, что муж никуда не едет, Мериам обрадовалась. Ей хотелось обратно в Лаксену: при всей необычности Туманных земель, они оставались чужими.

— Бедная леди Асварус так старается, а ты? — с шутливым укором погрозил пальцем Шардаш.

— А меня достали её служанки и наряды! Не тебя же обёртывают водорослями, трут сахаром и втирают разные снадобья для упругости.

— Результат мне нравится, — улыбнулся профессор, игриво хлопнув жену по мягкому месту.

Мериам пообещала поговорить с леди Асварус насчёт процедур для мужчин: «Должен же ты соответствовать жене? Начнём, пожалуй, с горячего воска».

Шардаш нахмурился и поинтересовался, где супруга собиралась удалять ему волосы. Та мстительно ответила: «Везде». Странно, но после этого Мериам не донимали «процедурами красоты», видимо, профессор дорожил шерстью.

Погостив в Туманных землях две недели, супруги вернулись в Лаксену.

Магистр тоже не задержался на родине: он не желал надолго оставлять орден без присмотра.

В Фераме пути ученика и учителя разошлись: Асварус занялся обыденными делами, наводя пошатнувшуюся во время отсутствия дисциплину, а Шардаш с женой направились в горную избушку, где некогда зародились их чувства. Профессор предлагал осмотреть южные города Лаксены, славившиеся причудливой архитектурой, но Мериам отказалась: ей хотелось пожить в тишине.

В середине августа они планировали перебраться в родовое гнездо Шардашей, а последние дни каникул посвятить родителям Мериам, благо Онве неподалёку от Бонбриджа.

Домик пребывал в полном запустении и, судя по беспорядку в комнатах, подвергся обыску. Шардаш поднял стул и кисло заметил: «Белая стража отследила исходную точку перемещения заложниц-адепток и пыталась поймать оборотня».

— Я знал, что так будет, — профессор оседлал стул и упёрся ладонями в спинку, — поэтому и заметал следы. Теперь придется всё приводить в порядок.

— Ничего, — улыбнулась Мериам и, засучив рукава, приступила к уборке.

Целый день они чинили мебель, выбивали пыль, развешивали для просушки одежду, выбрасывали безнадёжно испорченные вещи. Обед Шардаш принёс из трактира тролля Соха и обещал завтра пройтись вместе с Мериам до соседней деревушки: «Там базар, закупим всякой всячины».

Спали на том, что осталось от постельного белья. Его белые стражники почему-то досматривали с остервенением, даже отодрали кусок простыни — видимо, для вычленения энергетических частиц Шардаша.

Из окна веяло прохладой, и Мериам тесно прижималась к мужу. Она не сопротивлялась, когда тот подмял её под себя, щекоча языком шею.

Дальше стало совсем не холодно и абсолютно всё равно, на чём они лежат.

Утром, как и условились, отправились на базар, уже ни от кого не таясь. Туда перенеслись с помощью пространственного коридора, обратно же намеревались пройти пешком столько, сколько смогут. Супруги даже поспорили, осилит ли Мериам весь путь. Шардаш утверждал, что нет, адептка придерживалась другого мнения. Налегке, погожим летним днём, со сданными нормативами по физической подготовке — Мериам будущий маг или как? Идти, конечно, придётся в горку, но мышцам полезны тренировки.

Деревушка оказалась самой обыкновенной, разве что ограды сложены из камня — горы же неподалёку. А так всё те же соломенные и тисовые крыши, мазанковые домики, запах животных, витающий над коровниками.

Шардаш ненадолго отлучился, оставив Мериам выбирать продукты. В этом он всё равно не разбирался, просто наложил на корзинку заклятие уменьшения веса и затерялся в толпе.

Адептка усмехнулась: у мужчин свои интересы. Наверняка супруг собрался пропустить кружечку пива в трактире и зацепиться языком с местными жителями. Нет, не ради сплетен, а ради собственной безопасности: вдруг в округе вурдалаки бродят?

Мериам приглянулась золотистая тыква: из неё выйдет и первое, и второе. Она примеривалась к овощам, выбирая поспелее, но без гнили. Крестьянка уверяла, всё со своего огорода, первый урожай в году.

— Так ведь рано ещё для свежей, — нахмурилась Мериам.

— Дык на ельфийском порошке-то! — она именно так и сказала: «ельфийском», а не «эльфийском», непроизвольно заставив адептку улыбнуться. — С ним всё быстрее растёт, токмо дорогой, зараза!

Мериам улыбнулась вторично: дорогой, а покупают. Крестьяне-то!

Поторговавшись, адептка уложила в корзину приглянувшуюся тыкву и направилась к лотку зеленщика, когда крепкая мужская ладонь зажала рот. В глазах потемнело.

Мериам очнулась в кромешной темноте. Пошевелилась и с облегчением осознала: её не связали.

Голова кружилась, слегка подташнивало. Вдобавок ко всему носом пошла кровь.

Адептка пошарила руками вокруг себя: камни. Холодные шершавые камни. А на них — мох и какая-то трава. Странно, в подземелье не может расти ничего, кроме хилых ростков, а это полноценные растения. Одно из них укололо Мериам палец. Она вскрикнула. Эхо отразило её голос, многократно повторив во мраке.

В воздухе захлопали крылья, закаркали вороны.

Глаза постепенно привыкли к темноте, и Мериам поняла: она вовсе не в подземелье, а на свежем воздухе, на каменном плато. Над головой — небесный свод без единой звезды, но, если приглядеться, можно различить едва заметное свечение на горизонте. А ещё очертания предметов: они чуть темнее окружающего пространства.

Мериам осторожно села. Она боялась встать: вдруг рядом обрыв?

— Доброй ночи!

Адептка вскрикнула, ощутив прикосновение к правому плечу.

Голос показался знакомым — мягкий, приятный, без дефектов речи. Мериам будто бы слышала его раньше, но с другими интонациями.

Вспыхнул световой шар, и вместе с ним — изумрудные, необычно яркие глаза с тонкой полоской зрачка.

Адептка попыталась отползти, мечтая, чтобы всё оказалось сном. Другое тело, другие черты лица, но та же мимика, тот же голос, те же глаза. Ошибки быть не могло — перед ней замер тот, кто называл себя Хлодием Савертином. Теперь он предстал в виде демона, правда, не такого высокого и плечистого, как тот же император. Значит, не из древнего рода, не из приближённый ко двору Наитемнейшего, хотя и не низший.

Лицо у него, как ни странно, оказалось приятным. Если бы не крылья и не характерное строение тела, Мериам приняла бы его за обычного человеческого юношу.

— Кто вы? — ужаснувшись, отшатнулась адептка, отчаянно ища укрытия и кусая губы.

В карманах на этот раз не завалялось ни кристалла перемещения, ни волшебного порошка, ни даже красного перца.

Хотя палочку Мериам уже заказали, но в руки получит только в первый учебный день четвёртого курса. Но что толку, если бы она даже завалялась в кармане? Пользоваться ею адептка пока не умела.

Оберег на шее не всесилен, от высшего тёмного не спасёт. А тут ещё неизвестно, что за тварь перед ней. Тварь, единая в двух лицах.

— Всё ещё не можешь забыть нашей последней встречи? — усмехнулся демон и приземлился на камни рядом с Мериам.

— Вы пытались изнасиловать меня, такое не забывается, — пробормотала адептка.

— Мериам, я спасал тебя, — покачал головой демон. — Тебя бы убили, если бы я не не опоил стимулятором. После ночи со мной опасность бы миновала. Это я и имел в виду, говоря, что желаю добра. А ты решила, будто познакомилась с насильником? Хлодий Савертин такого себе никогда не позволял, даже целовать без разрешения не стал бы. А я… Не спорю, я хочу проснуться рядом с тобой, но не только. Спокойно подождал бы месяц-другой, но события заставили действовать. Или ты предпочла бы смерть?

Мериам промолчала. Она не знала, что ответить.

— Наконец-то я встречаю тебя в своём теле, — улыбнулся демон, подхватил адептку подмышки и усадил на плащ. — Ночи у нас холодные, а ты хрупкая. Лунный мир не для людей.

У Мериам похолодели пальцы, но она нашла силы спросить:

— Как это — в своём теле?

— В своём нынешнем теле, — поправился демон. — Я перерождённый дух, если тебе это о чём-то говорит. И зовут меня, разумеется, не Хлодий Савертин — я всего лишь временно занял его оболочку, даже душу не убил.

К сожалению, адептка слышала о перерождённых духах, её саму недолгое время считали подобным существом. Так называли неупокоенные души высших демонов, сохранившие магический потенциал и жаждавшие новой жизни. Чтобы получить её, они вселялись в чужие тела, убивали души, занимали их место и переделывали ауру под себя.

Что бы ни говорил демон, господину Савертину крупно не повезло. Даже временное угнетение его души таким духом приведёт к негативным последствиям, в лучшем случае, многолетней мигрени. Всё это Мериам вычитала в учебнике по демонологии. Она сдавала экзамен недавно и не успела ещё забыть.

— Кто вы? Что вам от меня нужно? — адептка лихорадочно перебирала в уме весь арсенал доступных заклинаний. Глупо полагать, будто что-то остановит демона, но рискнуть следует.

— Шайрен, — представился похититель. — Мою сестру хорошо знают все Ики. Мать жаждет с тобой познакомиться, не смог отказать.

Мериам застонала и закрыла лицо руками. Прошлое вновь нанесло удар, тогда, в Наисии, ничего не закончилось, а только началось.

Демон заверил, адептку никто не убьёт, подхватил на руки вместе с плащом и взмыл в небо, навстречу неясному свечению на горизонте.

Глава 14

Мериам продрогла: здесь, наверху, оказалось намного холоднее, чем внизу.

Воздух хлестал по щекам, мешал дышать. Какое там любование окрестностями, адептке хотелось, чтобы Шайрен поскорее приземлился.

Демон петлял между скалами, взмывая всё выше и выше по спирали, туда, где блестел снег. Здесь, в Лунном мире, он отливал голубизной и казался крупным, словно мелкие градинки.

Суровые гранитные остроги едва заметно светились, будто глаза светлого оборотня в ночи. Мериам подумала, дело во вкраплении радиационных элементов. Такие часто встречались в гранитных породах, даже накапливают энергию, как остаточную, так и природную. Благодаря полезному свойству алтари делались именно из этого камня, им же частенько облицовывали стены магических заведений. Особенно ценился гранит-порфир. Обо всём этом рассказывали на спецкурсе «Природная магия и источники силы», который читали в конце третьего курса. Самое время — в начале следующего семестра адепты возьмут в руки волшебные палочки, приступят к изучению энергоёмких заклинаний, и ещё не забытые знания придутся впору.

Шайрен скользнул в одно из узких ущелий и заскользил над горным потоком. Крылатая тень распугивала низших тёмных, вышедших на ночной промысел. Они жались к скалам, с тревогой посматривая на небо: демон мог убить каждого, не коснувшись и пальцем.

— Очередной портал в Солнечный мир расковыряли, — пробормотал Шайрен, глянув на тёмную живую дорожку на уступе скалы. — Их тут много.

Замок вырос на горизонте неожиданно. Только что вокруг темнели одни горы — и вот в поле зрения возникла дозорная башня с единственным светящимся оком-окном.

Ещё миг — и замок показался во всей красе. Его возвели над стремниной, и он будто вырастал из скалы, являя с ней одно целое. Вместо рва — силовые сигнальные нити, едва заметно пульсирующие в темноте.

Мериам издали ощутила повышенный магический фон и с тоской подумала: из такого жилища не сбежать.

Словно стая воронья, в небо поднялись крылатые тени и поспешили к Шайрену. Приглядевшись, Мериам поняла — низшие демоны. В отличие от высших, они не красивее тролля, а когти вкупе со своеобразным прикусом окончательно низводили их с пьедестала девичьих предпочтений.

Стоило Шайрену рыкнуть, как демоны обратились в бегство, понеслись обратно к дозорной башне. Значит, они охраняли замок от вторжения чужаков.

Шайрен спланировал в замковый двор и бережно опустил свою ношу на землю.

Мериам стояла ни жива ни мертва, будто её пригвоздили к каменным плитам. Она в ужасе взирала на ожившую дверь, то ли улыбнувшуюся, то ли скривившуюся в оскале.

«Добро пожаловать, хозяин!» — проскрипел голос домашнего духа, и двери призывно распахнулись, явив взору мрачный пустой холл.

Шайрен ухватил Мериам под руку и поднялся вместе с ней по ступеням.

Дверь за ними с грохотом захлопнулась.

Холл оказался огромным и гулким. Открытые балки перекрытий скелетом неведомого зверя нависали над головой. Распорки поддерживали тяжёлые каменные своды, упираясь в пол дюжиной столбов. Каждый украшала вязь рун, иногда двойная или тройная.

Пол тоже оказался необычным: его испестрял ряд геометрических фигур, будто выжженных в камне. Приглядевшись, Мериам поняла, это не просто украшения, а заготовки для проведения ритуалов. Пентаграмма, круг, треугольник — стандартный набор для опытного мага-демонолога или представителя славной боевой когорты.

Радовало, что фигурами, судя по всему, давно не пользовались: Мериам не ощущала колебания магического фона, а линии казались блёклыми. Адептка не принадлежала к специалистам в области сверхспособностей, к которым относились любые чары, но могла отличить действующие сакральные рисунки.

Навстречу Шайрену по винтовой лестнице, притаившейся в правом дальнем углу холла, спускалась демоница. Бледно-серые пряди падали на траурный закрытый наряд, жёлтые глаза горели ярче плывшего перед ней светового шара. Сжатые в тонкую ниточку губы свидетельствовали: демоница не рада гостям.

— Привёл? — голос её оказался низким и хриплым.

Шайрен кивнул и подтолкнул Мериам к демонице. Адептка вскрикнула, когда та хищно согнула пальцы с острыми чёрными ногтями, будто примериваясь, как разодрать жертву.

— Девица из рода Ики, — губы демоницы скривились в улыбке. — Осталась ещё одна, мелкая… Её тоже найди: достанется Сахрету. Душа Синтии выбрала эту?

Шайрен кивнул и добавил, что нашёл Мериам только благодаря частице ауры сестры.

— К сожалению, ничего не мог поделать: не обрёл тела, поэтому душа безвозвратно потеряна, — вздохнул демон и покаянно потупился.

— Не твоя вина, — взгрустнула демоница и будто отгородилась на пару минут крыльями. — У проклятых — тяжёлая доля. В дурной час Синтия попалась на глаза сыну злейшего врага, и он погубил её, как погубил тебя, твоего отца, братьев и сестёр. Только Сахрет выжил, потому что ещё жил в моём чреве.

Шайрен вместе с матерью замер в глубоком молчании.

Воспользовавшись их неподвижностью, Мериам попятилась к двери. Она надеялась сбежать и выбраться из Лунного мира в Солнечный через какой-нибудь портал. Да, шансы невелики: и домашний дух, и низшие демоны, и тёмные обитатели местного мира настроены против неё, но становиться овцой для заклания адептка не собиралась. Если она попала в руки семьи Синтии, шансы выжить в стенах замка гораздо меньше, нежели за его пределами.

Зачем только Бардис Ики согласился поработать на демона, зачем вздумал обмануть его, зачем забрал частичку души демоницы?

Шайрен крылом преградил Мериам дорогу и заверил: её привели не для того, чтобы убить.

— Так тебе понравилась человеческая девка? — не скрывая презрения, демоница оглядела адептку. — Хорошо, позабавься и убей. Не сразу, чтобы она испытала все страдания лишённой надежды Синтии, а вероломный маг, её дед, пролил столько же слёз, сколько и я.

Владелица замка, Насьена АльХани, расхохоталась, будто бесноватая, вплотную подошла к Мериам, грубо схватила за плечо и потащила вверх по лестнице. Адептка едва поспевала за ней, подгоняемая болью от впившихся в кожу ногтей.

— Мать, это глупо, — Шайрен замер перед демоницей, не позволяя пройти. — Что тебе даст девчонка, распятая на алтаре? Тому ли ты мстишь?

— Роду Ики! — прошипела Насьена. — Если бы не мерзкий человеческий маг, моя девочка обрела бы новое тело, как и ты.

— Если бы не Ионафан, — поправил Шайрен. — Кто нанял мага, кто повинен во всех смертях?

— Всё равно она обязана была отдать Синтии своё тело! — брызгая слюной, настаивала демоница. Глаза пылали бешенством, а пальцы всё сильнее сжимали плечо несчастной Мериам. — Кто, кто посмел очистить её ауру?!

— Это тело вернёт долг и выносит новых АльХани, — заверил Шайрен. — По-моему, так оно принесёт больше пользы. Живая человечка лучше мёртвой, она поможет нанести удар злейшему врагу.

— Как? — недоумённо спросила Насьена и отпустила Мериам. Та тут же осела на ступени, зажимая плечо: ногти демоницы разодрали его до крови.

— Глянь на её ауру: Синтия оставила там привет, часть своей энергии. Кроме того, эту девочку признаёт перстни «Забвения роз». Сама знаешь, как привередливы эти кольца.

Демоница в сомнении ещё раз осмотрела Мериам и провозгласила вердикт:

— Пусть живёт. Ты прав: лучше мстить крупной рыбе.

— А как же моя сестра, ей ничего не грозит? — подала со ступеньки голос адептка.

Она переживала за Аишу и не желала, чтобы с ней случилось несчастье.

— Сахрет просто развлечётся, — махнула рукой успокоившаяся Насьена. — А дальше как повезёт. Не наша вина, если люди пожелают казнить её и её полукровок.

Гордо вскинув голову, демоница удалилась, пожелав Мериам приятных снов на новом месте. Её слова прозвучали хлёсткой издёвкой.

Адептка, нахохлившись, проводила Насьену тревожным взглядом. Она не верила ни единому её слову. Поневоле вспомнилась первая строчка из характеристики демонов: «Они стоят особняком и считают себя выше других существ». Так оно и есть, Мериам только что это в красках показали.

Шайрен приземлился рядом с Мериам и осторожно положил ладонь на раненое плечо. Адептка вздрогнула и отшатнулась, но демон заверил: он только подлечит.

По руке Мериам разлилось приятное тепло. Боль ушла, даже разорванное платье стало прежним.

Улыбнувшись, Шайрен извинился за мать: «Она немного не в себе», подхватил Мериам на руки и понёс наверх. Адептка благоразумно предпочла не сопротивляться: конфигурация лестницы не располагала к резким движениям.

Коридор, затянутый гобеленами с единорогами, показался Мериам знакомым. Она напряглась и вспомнила, где его видела: когда мнимый Хлодий Савертин опоил её зельем подчинения и страсти. Значит, Мериам не показалось, и она лежала вовсе не в спальне скромного дома преподавателя Академии чародейства на улице Висельников.

Шайрен поступил так же, как в прошлый раз, то есть уложил адептку на постель, а сам разлёгся рядом на животе, наблюдая за метаниями пленницы.

— Окна высоко над землёй, без крыльев разобьёшься, — предупредил демон. — Охранные чары тоже никто не отменял. Вот, сейчас на дверь поставлю, а то сбежишь.

Раз — и в полумраке спальни полыхнул зелёный орнамент. Вспыхнул и пропал.

— Вы насиловать меня будете, как ваш брат — Аишу? — Мериам села, подогнула ноги под себя и отгородилась подушкой. — Ей всего пятнадцать!

— Можно же уже, — пожал плечами Шайрен. — И вдруг ей понравится? Человеческим девушкам обычно с демонами нравится, даже в первый раз. Жаль, я у тебя не первый, тогда бы вам с сестрой ничего бы не угрожало, а матушка приветливо бы улыбалась.

— Почему? — недоумённо спросила Мериам.

— Потому что я бы постарался, чтобы ты забеременела. Это нетрудно, быстро сумеешь.

Видя, что адептка по-прежнему ничего не понимает, Шайрен пояснил:

— До меня ты была бы девственницей и забеременела бы от первого мужчины, значит, он получил бы право взять тебя в жёны в обход любому решению семьи, рода, Наинтемнейшего — неважно. Имеет значение только желание мужчины. И всё, ты была бы АльХани, а не человечка. Законная супруга под защитой всех оставшихся в живых АльХани. В том числе, моей матери.

Мериам порадовалась, что в своё время успела сбежать. Видя, что демон в хорошем настроении и не жаждет прямо сейчас применить грубую мужскую силу, она решилась спросить, зачем ему понадобилась.

— Из-за мести?

— Ну, искал из-за мести, а в итоге понравилась. Честно.

— Я замужем…

— Плевать. Моя — и точка!

Шайрен навис над ней, сверкая изумрудными глазами. Глаза пожирали Мериам, под этим взглядом она чувствовала себя голой.

— Моя сестра не виновата, пожалуйста, не надо её трогать! — взмолилась адептка. Если свою честь не спасти, пусть хотя бы Аишу минует горькая чаша.

— Хорошо, — промурлыкал демон. — Раздевайся.

— Ну, — поторопил он, — ты ложишься под меня, а Сахрет не трогает малявку. Тебе понравится, Мериам, с оборотнем совсем не то.

Шайрен расстегнул рубашку и погладил волосы Мериам. Та дрожала, не в силах заставить себя подчиниться. Демон сам расстегнул верхний крючок платья и коснулся губами шеи. Адептка вскрикнула и непроизвольно оттолкнула его. Шайрен улыбнулся, накрыл поцелуем губы и повалил на постель.

Над головой Мериам блеснуло гигантское зеркало. Подвешенное на потолке над кроватью, оно, вероятно, помогало в полной мере насладиться любовными утехами.

— Какая же ты стеснительная! — шептал Шайрен, ловко раздевая адептку. — Сама не понимаешь, от какого счастья отказываешься.

Мериам напомнила, что видела это «счастье» — не впечатлило. Демон покачал головой и заверил: у него другое, намного интереснее. В подтверждение своих слов он расстегнул брюки и с гордостью продемонстрировал это.

Адептка смирилась с уготованной судьбой участью. Да и как иначе, когда ты раздетая, а демон уже уложил на кровать? Но вмешался случай в лице орки Шурш. В самый ответственный момент она постучала в дверь и сообщила, что хозяина ждут мать и брат.

Шайрен ругнулся и, не скрывая досады, слез с кровати.

Мериам вздохнула с облегчением и поспешила прикрыться одеялом.

— Ничего, у нас всё будет, — уходя, заверил демон. — И за сестру не бойся: я не позволю тронуть родственницу матери моих будущих детей.

С одной стороны, обещание обнадёживало, с другой — пугало. Адептка надеялась, что удемона не столь далеко идущие планы, но ошиблась. Это означало одно: выпускать Мериам из Лунного мира никто не собирался, оставалось только молиться, чтобы Шардаш нашёл способ вызволить её отсюда. Вызволить и не погибнуть самому.

Шайрен сидел и смотрел на спящую Мериам. Она свернулась калачиком на краю постели, натянув одеяло до подбородка. Такая беззащитная, такая трогательная…

Демон осторожно, чтобы не разбудить адептку, прошёл в гардеробную и переоделся. Сегодня он предпочёл человеческую моду, постарался походить на столичного мага. После нахождения в теле Хлодия Савертина это было несложно.

Демон выследил Мериам, как только она оказалась в Наисии. Ему приходилось таиться, прятаться и от фамильяров, и от сновавших туда-сюда магов.

Судьба улыбнулась Шайрену: адептка приглянулась Хлодию Савертину с нужным цветом глаз. Несказанная удача! От работы с розовым кварцем с радиационным напылением радужка мага видоизменилась, никто не заметил бы, если бы оттенок стал немного ярче.

Шайрен проследил путь парочки, выжидая удобного момента. Тот никак не представлялся: то Хлодий Савертин вертелся в Академии чародейства, то рядом был Магистр магии.

Происшествие в «Белом клыке» сыграло демону на руку. Обессиленный проклятийник не мог оказать достойного сопротивления, и душа Шайрена потеснила его душу.

Прислуга, заслышав хрипы Савертина, решила, будто у него случился эпилептический припадок. На самом деле сознание мага в тот самый миг уступало место чужому.

Бедняге Савертину оказали ненужную первую помощь, не додумавшись показать волшебнику, а не простому врачу. Придя в себя, Хлодий заверил, всё в порядке, сказалось побочное действие заклинания, и забыл о десяти самых страшных минутах в своей жизни.

Шайрен проник в воспоминания Савертина, перенял его манеру речи и мастерски сыграл чужую роль в общении с Мериам. Она понравилась демону, и он передумал мстить. Но демон хорошо знал мать: Насьена АльХани жаждала крови, не Шайрен, так Сахрет, а то и она сама завершили бы начатое. Поэтому он решил спасти Мериам и, заодно, устроить своё счастье. Шайрена не смущала расовая принадлежность девушки: проклятому роду и так не приходилось выбирать.

Увы, Мериам не оценила благородства намерений демона и сбежала.

Теперь же она вновь лежала в спальне Шайрена, и он мог делать с ней всё, что угодно. Только сейчас, увы, надлежало обождать. Когда дело будет сделано, Шайрен в полной мере насладится телом Мериам, оживить мёртвую много веков спальню криками наслаждения и детским плачем. Что ж, так даже лучше: адептка успеет полюбить его. У людей иной темперамент, они не загораются, как демоны. За человечками нужно ухаживать, дарить подарки, говорить комплименты, скромно целовать руку.

Шайрен вздохнул. Тяжело ему придётся! Воздержание не входило в список добродетелей демонов, но ради такой цели он потерпит. Двойной цели.

Кажется, у Мериам есть муж, его необходимо убрать. Или сделать так, чтобы он забыл, что когда-то был женат.

Сочетаться браком с Мериам Шайрен не мог: мать приняла бы только девственницу человеческой крови, однако их дети станут полноправными АльХани. Для этого достаточно письменного признания отцовства и согласия главы семьи. Сейчас таковой считалась Насьена АльХани. Она жаждет внуков не менее, чем торжества справедливости и с радостью внесёт их в списки демонов. Человеческая кровь слаба, она прекрасное хранилище генов иных, более сильных рас и через поколение полностью исчезнет из отпрысков АльХани. Разумеется, в случае браков с демонами.

Шайрен улыбнулся и положил на одеяло перевязанную алой лентой коробку конфет. Он помнил, какой именно шоколад и какую начинку любила Мериам. Затем подошёл к окну поправить тяжёлые старинные портьеры, но услышал: адептка проснулась. Демон мгновенно повернулся к ней и пожелал доброго утра.

Мериам рассеянно пробормотала ответное: «Тебе тоже, Тре…», но не закончила, вспомнив, куда попала.

Адептка рывком села, испуганно уставилась на Шайрена. Одеяло обернула вокруг тела, чтобы демон не видел даже краешка кожи. Голая, она чувствовала себя жертвой на алтаре и гадала, осуществил ли задуманное Шайрен.

— Я тебе конфеты принёс. Шоколадные, — демон улыбнулся во весь рот и присел рядом с Мериам.

Та поспешила отодвинуться, сверкнув лодыжкой.

— Совсем забыл: ты человек, а у вас не в почёте вольные отношения. Но поцелуй я заслужил. Хотя бы за спасение твоей жизни.

Шайрен наклонился, подтянул крыльями Мериам к себе и поцеловал в губы. Адептка скривилась и оттолкнула его. Демон вздохнул и неожиданно извинился за события прошлой ночи. Он объяснил их сильным влечением и задумчиво добавил: «Возможно, это то, что вы зовёте любовью».

— Тех, кого любят, не насилуют, — возразила адептка и вопросила уйти, чтобы дать ей одеться.

— Разумеется, но чуть позже. Нам необходимо поговорить и вовсе не о наших страстных отношениях.

— Сначала я оденусь, — упрямо повторила Мериам. — Докажите, что не обычный насильник.

Шайрен на миг нахмурился, кивнул и крикнул: «Шурш, одеваться госпоже. Живо!».

Не прошло и пяти минут, как в спальню вошла орка с ворохом одежды в руках. Она сгрузила её на кровать и замерла в ожидании указаний. Демон велел помочь адептке облачиться во всё это цветное великолепие, а после проводить в столовую и подать завтрак.

— Жду вас там, солнышко, — Шайрен послал Мериам воздушный поцелуй и ушёл.

Едва за ним закрылась дверь, Мериам напрямик спросила Шурш, как можно сбежать из замка. Она взывала к доброте орки, напирала на то, что той самой несладко живётся у демонов. Шурш лишь качала головой.

— У вас ведь цепи на ногах, а вы хозяев защищаете!

Позабыв о наготе, адептка соскочила с кровати и рванула вверх юбку орки. Под ней оказались волосатые ноги в дешёвых чулках и упомянутые вскользь Шайреном «браслеты» на поверку оказавшиеся арестантскими кандалами. Они-то и звенели при ходьбе.

На колене обнаружилась магическая татуировка: крылатый демон и пылающие буквы «А» и «Х». Изображение обожгло Мериам, когда та попыталась его коснуться.

Значит, демоны практикуют рабство и ставят на слуг печати, чтобы те не сбежали. Люди так поступают с привидениями, а высшие тёмные — с живыми разумными существами. Мериам не сомневалась: Шурш удерживают не только кандалы, а татуировка — самая главная сковывающая её цепь.

— Пойдёмте, госпожа, — орка флегматично одёрнула юбку и протянула адептке халат. — Вы какие травы, масла любите?

Мериам оправилась от потрясения, стыдливо запахнулась и последовала за Шурш. Та надавила на одну из одинаковых панелей. Она отъехала, открыв проход в крохотную ванную. Но размер оказался обманчивым: стоило войти, как пространство расширилось, словно балаганный фокусник из шляпы вынул мраморную ванну и бассейн с душем. В воде плавали кувшинки, создавая иллюзию озера.

Орка наполнила ванну, вытащила из шкафчика белые плоские камни, согрела каждый в ладонях и по одному кинула в воду. «Блинчики» зашипели и раскалились.

Шурш выставила в ряд коллекцию разнообразных флакончиков, перекинула через бортик пушистое полотенце и удалилась.

Мериам не стала долго плескаться в воде, быстро ополоснулась и вернулась к орке. Та засуетилась, разложила на простыне три комплекта белья на выбор. Адептка ткнула в первый попавшийся.

Шурш облачила Мериам в самый скромный из принесённых нарядов, расчесала и уложила волосы и отвела в столовую. Она произвела на адептку тоскливое впечатление: такая же мрачная, как весь замок, с обуглившимися открытыми балками перекрытий.

— Не бойся, потолок не обвалится, — заверил сидевший в торце длинного базальтового стола Шайрен. — Могли бы заново всё покрасить, но балки хранят память о прошлом. О самом страшном периоде в истории рода АльХани. Ты ведь слышала, мы проклятые, нам нет места при дворе Наитемнейшего, мы не смеем селиться рядом с другими демонами, вот и забрались в горы.

— А за что вас прокляли? — Мериам села на отодвинутый Шурш стул с высокой спинкой и недоверчиво покосилась на накрытое крышкой серебряное блюдо.

— Обычная война кланов, — пожал плечами демон. — Мы боролись за власть и проиграли, как и наши союзники, стали проклятыми.

Адептка понимающе кивнула и решилась снять крышку. Под ней оказалась мелажница с разными видами пищи: от самой лёгкой до тяжёлой. Мериам выбрала творог и съела пару тостов с джемом. Запивала она их кофе со сливками.

Шайрен дождался, пока Мериам доест, а потом начал тот самый важный разговор. Он расспросил её о «Забвении роз», о взаимоотношениях с перстнем Темнейшего, а потом огорошил: адептка отправляется во дворец правителя демонов.

На пару минут Мериам потеряла дар речи, а когда обрела вновь, назвала Шайрена безумцем. Тот покачал головой и заверил: план составляли всей семьёй.

— Не бойтесь, вы понравитесь Манесу РашХатару, — заверил демон. — Мать наложит качественный морок на ауру. Рыжих при дворе немного, а Манес при всей своей любви к Бригиатте ценит новизну.

— Говори прямо, не мямли, — в дверях столовой возникла Насьена. Она была в том же траурном наряде, что и вчера.

Демоница уселась напротив Мериам, прищурилась и задала самый бесстыдный вопрос из всех, что доводилось слышать адептке. Обращалась, правда, не к ней, а к сыну:

— Её тело способно прельстить больше, чем на один раз?

Шайрен кивнул и заверил: природа не обделила Мериам ни формами, ни гладкостью кожи, ни приятным запахом.

— Чудесно! — улыбнулась Насьена и обернулась к адептке, мечтавшей сбежать из-под перекрёстного огня взглядов: — Постараешься оказаться в свите Бригиатты. Разумнее всего соблазнить её мужа. После украдёшь перстень с «Забвением роз». Это нетрудно: когда демоницы купаются, они снимают артефакты, боясь навредить им. А дальше убьёшь троих: Бригиатту, Гонорию и Наитемнейшего. Чтобы не поддалась соблазну расправиться с нами, Сахрет сегодня же выкрадет твою сестру. На расстоянии проклятие не работает, а о нашей смерти он непременно узнает. Сама понимаешь, что он тогда сделает с Аишей Ики. Когда исполнишь всё, подаришь перстень Шайрену. Станет твоим приданным. Всё поняла?

Мериам кивнула, хотя план демоницы, по её мнению, был абсурдным. Разве кто-то подпустит её к членам семьи Анарфуса ФасхНамина, прозванного Наитемнейшим? Бригиатта же, если адептку не подводила память, — его старшая дочь.

Насьена встала, коснулась Мериам кончиком крыла и прошептала:

— Будь осторожнее, человечка, не вздумай испортить нашу игру!

Адептка и не собиралась: банально хотела жить и знать, что из-за неё не пострадали близкие люди.

Шайрен предложил прогуляться по замку: морок собирались наложить вечером и опробовать на соседях, таких же проклятых демонах, перед тем, как подсовывать рыбе наживку. Мериам сначала хотела отказаться, но потом согласилась. Во-первых, знание расположения комнат — лучший помощник при побеге, и, во-вторых, адептка надеялась убедить демона отказаться от безумной затеи. Для Мериам она означала одно — смерть. Мстить демоны умеют, находить врагов по энергетическим следам — тоже. Да и вряд ли Насьена оставит в живых столь опасного свидетеля, даже ради сына.

— Не бойся, — Шайрен будто угадал её мысли, — я сумею тебя защитить. Во время войны отсидишься в безопасном месте. Мать тоже не тронет, но для этого ты должна разделить со мной ложе и понести. Маленькие АльХани для неё на вес золота.

— То есть я кобыла-производительница? — адептка шла впереди демона, изображая, что рассматривает гобелены, но на самом деле почти ничего не видела из-за навернувшихся слёз.

— Ты моя женщина, — поправил Шайрен. — Я хочу тебя не ради детей.

— И на том спасибо! — вздохнула Мериам и, сославшись на усталость, попросила отвести её обратно в спальню. Адептке хотелось побыть одной и хорошенько выплакаться.

Демон выполнил просьбу и обещал не тревожить до обеда: у него было какое-то дело.

Адептка кивнула и с облегчением вздохнула, когда за Шайреном закрылась дверь. То, что он ушёл, — плюс, а то, что ей придётся сосуществовать с ним в одной комнате, — минус. Но обдумать сложившуюся ситуацию Мериам решила после, сейчас она просто рыдала, уткнувшись в подушку.

Глава 15

Шардаш не удивился, не застав Мериам там, где оставил. Рынок большой — мало ли, куда она могла пойти? Однако нюх оборотня подсказал: жены поблизости нет. Профессор нахмурился и прошёлся по рядам, расспрашивая о Мериам.

Крестьянка, продававшая тыквы, вспомнила — покупала у неё овощи рыженькая девушка, только её друг увёл.

— Какой такой друг? — нахмурился Шардаш.

— Обыкновенный, — пожала плечами крестьянка. — Подкрался сзади, по имени назвал, потом увёл куда-то. Ты не стой, товар не загораживай. Будешь покупать — покупай, нет — ступай своей дорогой.

Повернувшись профессору спиной, она начала нахваливать овощи, зазывая покупателей. Но Шардаш не собирался отступать, перепрыгнул через прилавок и ухватил крестьянку за локоть:

— Кто её увёл? Куда, когда?!

Продавщица назвала его бесноватым и пригрозила позвать мужа: он-де научит охальника манерам. Шардаш глухо зарычал, ещё крепче сжав её руку. Крестьянка истошно завопила: «Зверюга!», пришлось успокаивать и заверять — он муж пропавшей, а не нечисть.

Нет, безусловно, Шардаш мог показать истинное лицо, но тогда пришлось бы забыть о летнем домике и дружбе с местными.

— Так бы сразу и сказал, бешенный! — крестьянка, цедя сквозь зубы воздух, поглаживала локоть. — Ишь, ручонки распустил, синяков наставил! Тот, который рыженькую увёл, высокий такой, блондин. Подкрался, значит, сзади, рукой рот и глазки закрыл и крикнул весело: «Угадай, кто?». Она испугалась сначала, а потом ничего, признала, видимо, потому как на руках у него повисла, увести позволила. Кудысь? Да в трактир, наверное — налево они пошли.

Шардаш сунул торговке медную монетку и заново прочесал рынок. На этот раз ориентировался на запах корзинки. Он привёл на деревенскую окраину. Корзина с тыквой и прочими покупками валялась у частокола. Дальше запах обрывался, резко, неожиданно. Профессор понял: Мериам не увезли, скажем, на лошади, не унесли на руках, а затолкали в пространственный коридор. Судя по описанной реакции, девушка пребывала под действием заклинания, иначе бы кричала или хотя бы возмутилась дерзким поведением похитителя.

Профессор застонал: не ушёл бы, ничего не случилось! Далась ему эта кружка пива! Она теперь поперёк горла встала. Но кому понадобилась Мериам? Даже Темнейший с королевой угомонились.

Шардаш подхватил корзину и вышел на околицу, там принюхался и отправился в обход. На двух ногах много не осмотришь, но в зверя оборачиваться нельзя: при свете дня заметят, тревогу поднимут.

Сбив подмётки, измазавшись в грязи и пыли, профессор до темноты обошёл все окрестные селения, надеясь, что похититель побывал там. Увы, удача не улыбнулась Шардашу: никто высокого блондина не видел, чужих не приметил. Значит, похититель маскировался.

Дождавшись темноты, профессор перекинулся и прочесал лес — опять ничего. Уставший, голодный и встревоженный, он на рассвете вернулся в домик и, не раздеваясь, повалился спать на кухне.

Утро началось с холостяцкого завтрака и тягостных дум. Шардаш уже не рвался прочёсывать всю округу, понимал — если Мериам не вернулась, а он её вчера не нашёл, то всё бесполезно. Мало ли, куда можно открыть пространственный коридор?

Жуя яичницу, профессор мысленно составлял список тех, кто имел зуб на него или на Мериам. Собственных недоброжелателей хватало, но все либо тайные, либо притихшие. У адептки и вовсе никого, разве что сестра недолюбливала. Но не станет же Аиша просить какого-то мага наводить морок, выслеживать Мериам и уносить в неведомые дали. Глупо и бессмысленно!

Шардаш так и этак вертел всех, с кем сводила его судьба, но ничьей выгоды в похищении Мериам не видел. Никаких требований не выдвинуто, ничьих проблем исчезновение адептки не решит.

Прождав до полудня и убедившись — никто с ним связываться не собирается, Шардаш забыл о гордости и решил прибегнуть к посторонней помощи. Во-первых, родного ордена Змеи, во-вторых, Селениума Крегса, в-третьих, Магистра магии. Последнего не хотелось беспокоить, но в память врезались слова: «Не стесняйтесь, обращайтесь». Графа Саамата Шардаш оставил напоследок, если другие окажутся бессильны.

Сначала профессор связался с директором Ведической высшей школы: Мериам — его ученица, он, Шардаш, — подчиненный.

Профессор застал Крегса за непривычным занятием: тот красил крышу. Судя по всему, в загородном доме: на горизонте виднелся лес, а о карниз бились ветви яблони.

— Сейчас, только кисточку уберу, Тревеус, — директор вытер пот со лба и отложил инструменты маляра. Не забыл и подстраховался, намертво закрепив их на покатой крыше веранды. — Ну, как отдыхается? У нас жара такая, не продохнуть!

Крегс осторожно поднялся наверх, присел на подоконник открытого окна второго этажа и накинул на плечи рубашку. За прошедшие с их последней встречи дни, директор успел загореть. Вот абитуриенты на вступительных испытаниях удивятся! Они ведь ожидают увидеть бледного старца с синяками под глазами от научной работы.

— Селениум, случилась одна вещь… — Шардаш медлил, подбирая слова. — Вы не упадёте?

— Если что, тут невысоко, — успокоил директор, — и левитацию я освоил много лет назад. Сгруппироваться тоже успею, так что говорите смело.

— Мериам пропала, её кто-то похитил. Кто, без понятия, потому что не выгодно это никому! — не сдержав эмоций, профессор повысил голос и вскочил, едва не расплескав таз с водой, который использовал вместо переговорного шара.

— Успокойтесь! А ещё куратор старших классов — как не стыдно! — скрывая волнение за иронией, пожурил Крегс.

— Стыдно, но по другой причине: не уследил. Всё проверил, всех опросил — ничего путного. Парализующие чары, морок, пространственный коридор.

— Может, в наложницы забрали? — предположил директор. — Мериам — симпатичная девочка, настоящее солнышко… Ни с кем не ссорились?

Профессор покачал головой и заверил: нечисть близко к жене не приближалась.

— Так и дворяне иногда так любовниц заводят, — вздохнул Крегс. — Увы, сохранились в Лаксене такие индивиды. Но это хоть версия, Тревеус.

— Угу, о любвеобильном маге, который…

Шардаш не договорил: он вспомнил неприятный эпизод в Наисии, о котором рассказывала Мериам. У того субъекта был странный запах: и не тёмный, и не человек. Вспомнить бы имя!

— Может, вы и попали в точку, — после минутного молчания протянул профессор. — Я еду в столицу. В Академии чародейства преподаёт один тип, ему очень нравилась Мериам. Нездорово нравилась. Найду, — Шардаш клацнул зубами, — руки-ноги оборву!

— Съездить с вами? — предложил Крегс. — Дело серьёзное, не наломали бы дров!

Профессор подумал и согласился. Похоже, без Магистра магии не обойтись, а беседовать с ним по положению и статусу лучше директору.

Раймунда прогуливалась по парку под руку с Элалием Сааматом. За прошедшие месяцы королева пополнела и округлилась в талии, но не утратила обаяния и не перестала следить за собой. С её лёгкой руки в моду вошли декольтированные платья с завышенной талией: Раймунда не желала облачаться в бесформенные хламиды, которые обычно предлагали беременным.

Сегодня королева была в розовом, только жемчуг на шее — белый. Кроме двойной нитки — пара защитных амулетов. Несмотря на увещевания мужа и общественное мнение, она их не снимала.

Придворные шутили, что сегодня её величество напоминала розу — так же свежа, прекрасна и благоухает. Раймунда за глаза называла их лжецами.

На прогулку в парк королева вышла вовсе не ради свежего воздуха: она хотела обсудить с графом Сааматом важное дело.

Лишённая возможности колдовать, разве что пользоваться бытовой, безопасной, магией, Раймунда ощущала себя беспомощной — обычной женщиной. Между тем, ситуация требовала серьёзного вмешательства. Королева уже говорила со Страденом, просила быть осторожнее и провести негласную проверку всех придворных и слуг, но она понимала: шпиона Темнейшего просто так не вычислить, а короля — от всего не обезопасить.

Раймунда не сомневалась, император что-то задумал, слишком тихо ведёт себя. Она знала о подписанной мужем бумаге и понимала — Темнейший играл, изображая жертву обстоятельств. На самом деле, он планировал на законных основаниях присвоить Лаксену, для этого и заставил короля подписать столь странное завещание.

Близились роды — лучшее время для покушения. Смерть Раймунды не вызовет подозрений, а новорожденного легко застудить, или просто объявить: родился слабеньким, не выжил. Оставался Страден, но убрать его не составит труда, подойдёт любой несчастный случай. Можно и вовсе изобразить, будто король сошёл с ума после кончины супруги, спился и тихо угас.

Охрану Страдена усилили, сам он обещал проявлять бдительность, вроде, не посчитал слова супруги шуткой, но Рамунда боялась, что этого мало. Увы, постоянно быть рядом с мужем она не могла, не могла, как прежде, страховать его, а приближённым не доверяла. Кто, если не они, допустили тот невыгодный заём у Империи? Кто, если не они, разворовали бы всю казну, если бы не она, Раймунда? А теперь ей тяжело, за всем не уследишь… Поневоле вспоминались слова, сказанные некогда графу Саамату: «Ребёнок делает уязвимым».

— Смотри, — королева свернула на дальнюю дорожку, подальше от посторонних глаз, — казначея я сменила, охрану проверила — чисты. Но на остальных нет сил и времени. У меня предчувствие, Элалий, что-то непременно случится!

Она остановилась и крепко сжала его руку. Магистр магии накрыл её ладонью и заверил: он всё сделает, устроит ловушку, проверит память и ауры.

— Ты страшный человек! — рассмеялась Раймунда. — Не понимаю, почему страной правят Серано, а не Сааматы.

— Нам это неинтересно. И, сама знаешь, я своеобразный человек, — граф Саамат обнял королеву и повёл к чайному домику. Он не боялся, что кто-то увидит его вольность: старый добрый «антиглаз» делал своё дело, парочка оставалась невидимой даже с воздуха.

— Да, результаты исследования я видела — впечатляют! — рассмеялась королева.

— Кстати, — напомнила она, — ты обещал посмотреть плод на отцовство. Семь с половиной месяцев, по-моему, достаточный срок, аура уже сформировалась.

— Мунда, я не стану, — покачал головой Магистр магии, остановился и развернул королеву лицом к себе. — Это ребёнок Страдена.

— Боишься, — вздохнула Раймунда, — даже в мыслях не допускаешь. Почему?

— Потому. Давай не будем об этом! Лучше повтори, что именно подписал Страден. Безусловно, лучше бы поработать с его памятью, но кто мне позволит?

— А ты сам попроси, он согласится. Милый мой Элалий, мои глаза и уши!

Граф Саамат хмыкнул, вновь обнял королеву и помог подняться в чайный домик. Там было прохладно, но в меру — как раз то, что нужно в жаркий летний день.

Раймунда осторожно опустилась на скамью, Магистр магии устроился рядом, и они вполголоса продолжили обсуждать политическую обстановку в Лаксене.

Граф Саамат достал блокнот и записывал имена тех, кого королева подозревала в измене. Взгляд Раймунды, прежде всего, обратился к тем, кто её недолюбливал, но, как ни странно, она выделила всего две фамилии. Зато список пестрел различными чиновниками и представителями аристократии, растратившими фамильное состояние, либо пристрастившимися к азартным играм.

— Тут два варианта: деньги и власть, — заключила Раймунда, — иным император привлечь не мог. Должность или богатство. Подозреваю, его информатор давно при дворе и в курсе всех дел Страдена: слишком много известно Темнейшему. Я даже грешила на одного из министров, но не раз их проверяла. Потряси двор, сделай милость!

Магистр магии задумчиво погладил кольцо на мизинце и кивнул. Ему тоже не нравилась поразительная осведомлённость императора, как и то, что их собственные шпионы один за другим исчезли. Это свидетельствовало об одном — Темнейший к чему-то готовится.

— Приятно, когда тебя не называют сумасшедшей! — королева достала веер и обмахнулась, пожаловавшись на жару и гудящие ноги.

— Я никогда не называл, — заметил граф Саамат. — Понравился подарок на день рождения?

Раймунда рассмеялась и заверила, что из его рук она и жабу бы оценила. Магистр магии обиделся и заметил — браслет лучше жабы. Королева тут же положила руку ему на колени, демонстрируя золотую змейку с изумрудными глазами. Разумеется, не просто украшение, а мощный артефакт. Не удержавшись, Раймунда потянулась и поцеловала графа Саамата, пробормотав: «Я так соскучилась!». Магистр магии промолчал, поправил нитку бус и спросил, не желает ли королева прогуляться по Наисии вечером.

Глаза Раймунды полыхнули радостью, и она тут же поставила условие: граф Саамат покатает её на крылатом коне. Тот согласился и провёл ладонью над животом королевы.

— Ну? — встрепенулась она. — Чей? Кто?

— Мальчик, так что улыбнись и ходи с гордо поднятой головой.

— Твой? — шёпотом спросила Раймунда, тесно придвинувшись к графу Саамату.

— Аура человека, больше ничего не видно. Даже если мой, чего я не желаю, мы узнаем об этом только после родов. Женщины, женщины, какими бы умными вы ни были, вы влюбляетесь и глупеете! — тихо пробормотал Магистр магии. — И ты, Мунда, туда же. Столько лет держалась…

Королева виновато улыбнулась и, не таясь, прижалась к графу Саамату. Так они и сидели, болтая об Академии чародейства, последних прочитанных книгах и инспекциях, пока их не всполошил крик придворной дамы:

— Ваше величество, где вы?

Раймунда тут же отстранилась, отсела от Магистра магии и попросила развеять чары. Приватные беседы рано или поздно заканчиваются, если не вести их под мороком подальше от королевского дворца.

Граф Саамат делал вид, будто слушает леди Марсию, на самом же деле перебирал в памяти список приглашённых на сегодняшний приём и сличал его со списком подозреваемых, составленным Раймундой. Мать же, как всегда, распекала сына за холостяцкий образ жизни и нежелание познакомиться с очередной девушкой, которую она приглядела в невесты.

— Это невежливо по отношению к леди, матушка, — возражал Магистр магии. — Вы превращаете её в товар.

— Да какой товар, Элалий? — всплеснула руками леди Марсия.

Она сидела в любимом, обитом тканью в цветочек кресле. На коленях — книга. Возраст сказывался, леди Марсия читала всё меньше, быстро уставала, но привычка брать из библиотеки очередной том, хотя бы для того, чтобы подержать в руках, осталась.

Разговор вёлся в родовом замке Сааматов, на половине вдовствующей графини. Она обставила и украсила её по своему вкусу — много безделушек, цветов — живых, вышитых и нарисованных и, конечно, подарков почившего супруга, четырнадцатого графа Саамата. Тот предпочитал преподносить бриллианты, поэтому леди Марсия на каждом празднике появлялась в новом гарнитуре, а для хранения украшений отвела целую комнату.

Граф Саамат понимал, мать доживает последние десятилетия, и старался не огорчать её. Но не в вопросах женитьбы — тут он был непреклонен и с завидным постоянством отвергал любые кандидатуры. Знатные дамы при лаксенском дворе давно смирились и не строили марьяжных планов, однако всегда находились новые, юные наследницы, которых леди Марсия пыталась сделать пятнадцатой графиней Саамат.

За окном пели птицы. Веяло прохладой: замок стоял на берегу озера. С одной стороны разбит парк, с другой — тянутся леса, до самого края, насколько хватает человеческого глаза. Место уединённое и одновременно не глухое: за парком раскинулась деревенька, а чуть поодаль городок Стомен.

Несмотря на то, что леди Марсия давно перебралась из Наисии на лоно природы, она не лишилась прежних знакомых и развлечений. В замке давным-давно, ещё при деде Магистра магии, соорудили два стационарных портала, связывавшие фамильную резиденцию Сааматов с королевским дворцом и городским особняком. Пользоваться ими могли лица, не владеющие магией.

— Брачный, матушка, — граф Саамат закончил сличение двух списков и поднял глаза на леди Марсию. — Пожалейте юных дев, выберите им кавалеров помоложе.

— Продолжение рода, Элалий! — подняла палец вверх леди Марсия. Некогда красавица, она и сейчас, поседев, сохранила горделивую осанку и точёный профиль. — Я горжусь тобой как магом, но хочу, чтобы шестнадцатый граф появился на свет.

— Это моё дело, — отрезал Магистр магии. — Когда почувствую, что старею, выберу женщину. Она родит сына, и я усыновлю его. Кольцо же не надену, простите.

Леди Марсия вздохнула, но промолчала. Раньше она пыталась спорить, а теперь поняла — бесполезное занятие. О чём говорить, если слово «брак» для сына сродни нечисти, с которой он борется?

— Ты будешь на сегодняшнем приёме? — сменил тему граф Саамат. — Я мог бы зайти за тобой.

— Нет, я лучше погуляю. В моём возрасте свежий воздух полезнее сплетен, — улыбнулась леди Марсия. — А ты повеселись, потом расскажешь.

Магистр магии кивнул, поцеловал матери руку и удалился. Едва он появился в кабинете Академии чародейства, как Элла, его секретарь, приоткрыла дверь и сообщила: графа Саамата ждут. Каким образом она догадалась, что начальник вернулся, осталось загадкой.

Магистр магии планировал разобраться с «должниками» и избрать меру наказания: позволить пересдать сессию в третий раз, оставить на осень, или отчислить из Академии.

— К деканам, к деканам, Элла! — нараспев ответил граф Саамат и насыпал корма белке. Она, трудяга, целыми днями крутила колесо. Животное подарили выпускники-проклятийники, и Магистр магии шутил — они разыскали его двойника. — Я занят. Вот список на отчисление, повесьте и не слушайте слёзных просьб. Поговорю только с тремя: Нареком, Лашери и Альцес. Последняя — умная девочка, но слишком много думает о тряпках.

Граф Саамат провёл рукой над столешницей, и на ней материализовались бумаги из среднего ящика стола. Он быстро подписал их, шлёпнул печать и передал секретарю. Та пробежала глазами списки, кивнула и повторила: «Вас ждут, милорд, двое из Ведической высшей школы. Говорят, по важному делу».

Магистр магии удивлённо вскинул брови:

— Проси.

В приёмной, помимо Крегса и Шардаша, маялись ещё пятеро адептов. Все они слёзно просили Эллу замолвить за них словечко перед ректором или подправить ведомости, предлагали шоколадки и даже завёрнутые в платки монеты, но секретарь оставалась непреклонна. Легче было разжалобить деревце в кадке в углу.

Элла вежливо попросила магов войти и помахала перед адептами списками на отчисление:

— Спускаемся вслед за мной в холл и ищем свои фамилии. Находим — возвращаем книги в библиотеку, подписываем обходные листы и сдаём пластины допуска. Нет — радуемся и уезжаем на каникулы.

Понурые адепты гуськом потянулись к лестнице. Они прекрасно знали — чуда не случится, на следующий курс их не переведут.

Магистр магии поприветствовал коллег и предложил что-нибудь выпить. Оба волшебника отказались и перешли к сути дела. Говорил Шардаш, Крегс лишь кивал, прибавляя веса словам подчинённого.

По мере рассказа граф Саамат всё больше хмурился. Улыбка исчезла с лица, уступив место озабоченности.

— Вы уверены, — переспросил он, когда профессор закончил, — уверены, что именно кандидат магических наук, преподаватель Академии чародейства Хлодий Савертин совершил столь неблаговидный поступок?

Шардаш кивнул: он не жаловался на память, а Мериам в своё время назвала имя неудавшегося насильника.

— Хорошо, сейчас вызову, — граф Саамат коснулся переговорного шара, активируя его, — и лично допрошу Савертина. Разумеется, в вашем присутствии.

Велев магам молчать, он связался с Хлодием и попросил того зайти — якобы обнаружились разночтения в ведомостях и неточность в учебном плане на следующий год.

Савертин не обрадовался нежданному вызову начальства, но обещал придти через час, туманно намекнув, что должен закончить кое-какие дела.

Скрыв Шардаша и Крегса невидимостью, граф Саамат усадил их в дальнем конце кабинета и попросил не вмешиваться, пока он не подаст знак.

— Поверьте, если Хлодий маскируется, я узнаю, — улыбнулся Магистр магии. — Есть способ. И вы бы, господин Шардаш, тоже не смогли сохранить инкогнито, если бы я его применил.

Хорошее настроение Савертина испарилось, стоило ему услышать первый вопрос графа Саамата:

— Что у вас было с адепткой Ведической высшей школы Мериам Ики? Сейчас она носит фамилию Шардаш.

Хлодий смутился и заверил — ничего.

— Советую говорить правду, — нахмурился Магистр магии.

В руках графа Саамата возник магический посох. Он завибрировал и загудел, будто говоря: «Я полон силы, берегись!».

Савертин недоумённо покосился на посох, затем перевёл взгляд на начальника и напрямик спросил:

— В чём меня обвиняют?

Магистр магии не ответил и повторил вопрос. Для убедительности направил на Хлодия острие посоха. Тот занервничал и признался в знакомстве с Мериам.

— Но разве это преступление, милорд? Она не была помолвлена, а ничего предосудительного я не совершил, — заключил свой рассказ Савертин.

Граф Саамат промолчал и упёр посох в пол. От него по паркету расползлись серебристые змейки тумана. Достигнув ног Хлодия, они вспыхнули и исчезли.

Савертин напрягся, рука сжала волшебную палочку. Хлодий напомнил: на любое магическое вмешательство нужна санкция Белой стражи, поэтому он оставляет за собой право на защиту.

— Желаете переговорить с Видящим? — граф Саамат взмахнул рукой — и воздух обрёл цвет. Магистр магии собирался работать с аурой Савертина. — Поверьте, в ваших же интересах, Хлодий, чтобы всё закончилось в этом кабинете. Обвинение серьёзно — покушение на изнасилование, и я хочу почитать ваши мысли. Отказ считается признанием вины.

Хлодий вспыхнул и заверил, он никогда бы не опустился до подобного преступления, и поклялся, они с Мериам просто гуляли, не более.

Защитные чары, которыми опутал себя Савертин, опали. Магистр магии тут же погрузил его в сон: так риск навредить сознанию сводился к минимуму.

Граф Саамат предупредил, чтобы его не отвлекали, и сосредоточился на заклинании.

Эльфийские чары подчинения окутали сознание Савертина.

Магистр магии прикрыл глаза и утонул в чужой памяти. Он крепко сжимал посох, подпитываясь энергией: заклинание отнимало слишком много сил, поэтому редко применялось. Легче использовать «Всевидящее око», но граф Саамат желал не только смотреть, но и управлять чужим разумом.

Наконец он открыл глаза, развеял чары и обернулся к скрытым невидимостью Шардашу и Крегсу:

— У меня для вас две новости: хорошая и плохая. Хорошая — среди моих преподавателей нет насильника. Плохая — в Наисии завёлся неупокоенный дух демона, и нам очень повезло, что он не занял тело Савертина или не превратил его в обращённого. Я бы на месте демона использовал проклятийника для своих целей.

Хлодий очнулся, потёр затылок и вопросительно глянул на графа Саамата. Тот без утайки рассказал всё, что увидел — следы пребывания чужой души и остатки тёмной энергии в ауре. Назвал даже день и час, когда Савертина навестил демон.

— Так вот почему меня мучает мигрень и снятся странные сны! — воскликнул Хлодий, заметавшись по кабинету. — И ощущение, будто что-то забыл… Ну, конечно, именно тогда со мной якобы случился приступ! Позор, позор для кандидата магических наук!

Граф Саамат заверил, тот не виноват и, находясь под действием лекарств и лечебной магии, не смог бы противостоять душе высшего демона.

Зато Шардаш не собирался прощать попытку отбить чужую невесту. Не спросив разрешения, он снял невидимость и высказал Савертину всё, что думал. Завязалась словесная перепалка, дело едва не дошло до волшебных палочек, но Магистр магии унял и устыдил драчунов. «Мальчишки, хоть со степенями, но всё равно мальчишки!» — пробормотал он и сел, гадая, как поступить.

Теоретически из остаточных явлений души демона, запечатлевшихся на ауре, можно вычленить портрет похитителя Мериам, но на практике болезненная процедура могла закончиться ничем.

В итоге граф Саамат решил рискнуть, даже засучил рукава, но сделать ничего не успел: распахнулась дверь, и раскрасневшаяся, небывало взволнованная Элла влетела в кабинет и закричала:

— С их величествами несчастье! В Лаксене обращённые!

Глава 16

Это прозвучало как гром посреди ясного неба.

Все мигом позабыли о цели, ради которой собрались в кабинете ректора Академии чародейства, и ринулись к Элле, требуя подробностей. Она мало что знала, только то, что Страден пропал во время поездки к кузену, а с королевой не могут связаться. Ситуацию осложняли тревожные сообщения. Утверждали, будто неподалеку от места, где исчез монарх, объявились обращённые маги. Они перебили Белую стражу в двух мелких городках и отправили во Мрак волшебника, сопровождавшего короля. Труп чародея обнаружили в лесу, в трёх милях от замка герцога Серано, где гостил Страден. Как там оказался убитый — загадка.

Граф Саамат стиснул виски, словно у него разыгралась мигрень, — на самом деле он пытался «дотянуться» до броши-саламандры Раймунды.

Странное и пугающее ощущение — будто тянешь руку и внезапно натыкаешься на пустоту. Брошь срабатывала всегда, теперь же молчала. Варианта напрашивалось два: либо саламандра раздавлена, либо королева без сознания. Оба не сулили ничего хорошего.

Магистр магии гнал дурные мысли, но разум твердил: лучше рассуждать логически и готовится к худшему.

— Господин Шардаш, Элла, я вас не задерживаю, — обратился граф Саамат к присутствующим. — У вас свои заботы. Остальных прошу следовать за мной. Немедленно.

Профессор возразил, что не намерен оставаться в стороне, когда речь идёт о судьбе королевства.

— А как же ваша жена? — покачал головой Магистр магии.

Шардаш опустил глаза, задумался и мотнул головой. Он ничем не мог помочь Мериам, пока не поработают с аурой Савертина, а сейчас на это нет времени. Кроме того оборотень — подспорье в любой поисковой команде, нельзя оставаться в стороне, решая личные проблемы, когда страна подвергается опасности и вот-вот лишится монарха. Всё это профессор изложил графу Саамату, закончив фразой: «Клятва верности для меня — не пустой звук, а я давал её трижды: в Университете, Академии чародейства и в ордене Змеи».

Магистр одобрительно глянул на Шардаша — не ожидал от него таких верноподданнических чувств.

— Засиделись вы в кураторах, — заметил он, — пора на повышение. Господин Крегс, вам не помешает новый заместитель.

Директор кивнул, выразив согласие с начальством.

Граф Саамат попросил всех обождать в приёмной и на пару минут переместился домой. Там он захватил несколько накопителей, артефактов и защитных амулетов, переоделся и в полном боевом облачении вернулся к магам.

Увы, просьбу Раймунды о проверке лаксенских придворных пришлось отложить на неопределённое время — в свете новых обстоятельств Магистр магии присутствовать на вечернем приёме не мог. Впрочем, сомнительно, что он вообще состоится.

Пространственный коридор, открытый графом Сааматом, вывел не к замку герцога Серано, а к отделению Белой стражи ближайшего города.

Магистр магии рывком распахнул дверь, легко проложил дорогу сквозь толпу и рявкнул отчаянно отбивавшемуся от местных жителей горожан сержанту:

— Начальство ко мне, быстро! Всех магов и военных, которые найдутся в округе. Немедленно!

Офицер попытался возразить, что не обязан выполнять приказания первого встречного, и охнул, оказавшись под потолком.

— С тобой разговаривает лорд Элалий, пятнадцатый граф Саамат, министр и Магистр магии, — отчеканил граф Саамат, занял стул сержанта и опёрся ладонями о посох.

Вид его возымел волшебное действие на всех присутствующих — они разом утихли. Часть потянулась к выходу, часть засыпала Магистра магии просьбами разобраться с убийцами.

— Разберусь, — заверил граф Саамат и попросил посторонних покинуть помещение.

После чего опустил сержанта на пол и поторопил с исполнением приказа.

Крегс и Шардаш переглянулись: Магистр магии показал себя во всей красе. Они не сомневались: руководить поисками будет именно он, а не герцог Серано.

Через пятнадцать минут граф Саамат уже знал детали происшествия. Хмурясь, он буравил взглядом начальника Белой стражи и коменданта замка Серано с молчаливым вопросом: «Как вы могли допустить?». Оба молчали, предвидя скорую отставку.

Выяснилось, что на поверке не досчитались пяти белых стражников — целого патруля. Ещё два сгинули в лесу, где нашли убитого мага.

— Подведём итог, — граф Саамат сцепил пальцы на затылке и откинулся на спинку кресла. Разговор происходил в кабинете начальника отделения Белой стражи, капитана Ангуса. — Минус один кандидат магических наук, семеро выпускников разных магических заведений, опытных, не первый год имеющих дело с нечистью, и два с половиной отделения Белой стражи. Судьба короля и королевы неизвестна. Ваши предложения?

В кабинете повисло тягостное молчание. Её нарушил Крегс. Он предложил осмотреть место обнаружения мага и попытаться по характеру повреждений и косвенным признакам определить количество и силу нападавших. Магистр магии кивнул и назвал идею здравой.

— Но это я хотел услышать не от вас, а от этого олуха, — он указал на капитана Ангуса. — Белую стражу ожидает переаттестация.

Тот вздохнул, но оправдываться не стал: кому интересно, сколько он не спал?

Лес возле замка Серано оказался светлым, с редкими островками густого кустарника. Глядя на него, сложно было поверить, что здесь кого-то убили. Между тем на примятой траве всё ещё лежало тело несчастного мага. Его не убрали, ожидая прибытия Магистра магии. Рядом дежурили солдаты, опасливо поглядывая по сторонам. Двое их товарищей сгинули, прочёсывая лес, и служивые опасались той же участи. После отъезда единственного оставшегося в живых мага в округе и вовсе стало тоскливо, поэтому солдаты искренне обрадовались появлению столичной делегации.

Глаза убитого были широко распахнуты, в уголке рта запеклась кровь. Одежда обожжена, на груди расплылось чёрное пятно, от которого лучами расходились синие вспухшие вены. Окоченевшие пальцы сжимали сломанную волшебную палочку.

Магистр магии осторожно приблизился, сделав другим знак обождать в сторонке: он опасался ловушки. Граф Саамат не понаслышке знал о коварстве обращённых. Они могли оставить «сюрприз», который не реагировал бы наобычных людей, но причинял вред волшебникам. Никто ведь не касался убитого, местный маг произвёл лишь беглый визуальный осмотр.

Граф Саамат осторожно коснулся убитого посохом, а затем тщательно проверил каждый дюйм пространства вокруг. Не обнаружив ничего подозрительного, он опустился на колени перед мертвецом. Растопырив пальцы, Магистр магии накрыл ладонью пятно, нахмурил брови и закусил губу.

— Вот, полюбуйтесь, господа, — обратился он к полчинённым, — заклинание запредельного уровня, пятнадцатого, сплетение человеческой и демонической магии. Смерть мгновенна. Сердце взрывается, не выдержав внутреннего давления, вены вспучиваются и проступают сквозь кожу. Обратите внимание на характерный рисунок — он чем-то напоминает рисунки после поражения молнией. А теперь перевернём убитого и осмотрим место выхода заклинания. Оно отмечено неправильной шестиконечной алой звездой. Запомните и если увидите, знайте — демон наделил мага собственной силой. Такие обращённые намного сильнее и опаснее просто порабощённых.

Ближе всех к убитому подошли Шардаш и Савертин. Позабыв о недавней ссоре, они с интересом разглядывали «почерк» обращённого.

Профессор принюхался и заверил — след убийцы взять сможет.

— Он наследил, — осклабился Шардаш, — в карманах рылся. Забрал ключи или пластину. Полагаю, к герцогу Серано скоро нагрянут гости.

— Почему гости? — нахмурился Магистр магии.

— Потому что их двое. Один убивал, второй страховал, стоял вон там, под клёном, — профессор указал нужное дерево. — И это женщина, милорд. Вернее, была до обращения женщиной.

Солдаты испуганно переглянулись и отошли подальше от опасного клёна.

Граф Саамат, бормоча проклятия в адрес парочки убийц, встал и дал возможность коллегам осмотреть место преступления. Шардаш обнюхивал одежду, надеясь ещё что-то узнать о перерождённом. Савертин же извлёк розоватое стекло и приложил к губам покойника — оно почернело.

— Милорд, он переносчик, — обеспокоенно обернулся Хлодий к Магистру магии. — «Падучая болезнь». Солдат убили вовсе не обращённые. Не удивлюсь, если и осматривавшего тело мага постигнет та же участь.

Крегс, граф Саамат и Шардаш переглянулись и, не сговариваясь, отправились на поиски воды. Отсроченное проклятие — вещь серьёзная, с ним лучше не шутить.

Савертин не сомневался — коллеги справятся. Все — квалифицированные маги, зачаруют воду правильно и нейтрализуют действие «Падучей болезни». Проклятие получило название вовсе не за сходство с эпилепсией, а за то, что человек жил привычной жизнью, а потом падал замертво. Белки наливались кровью, выдавая неестественную смерть.

«Падучая болезнь» относилась к третьему классу проклятий отсроченного действия. Обычно время между поражением и гибелью жертвы не превышало суток и зависело от ряда факторов, самые главные из которых — защитные силы организма и развитость магического дара.

Проклятие накладывалось на предметы и передавалось тактильным — без катализатора, и воздушным путём — с катализатором. Радиус поражения не превышал пары десятков дюймов у самых могущественных магов.

В данном случае применили катализатор средней мощности.

— А нам, нам ничего не грозит? — решились обратиться к Савертину встревоженные солдаты.

— Если не подходили, то не грозит, — не отвлекаясь от работы, ответил Хлодий.

Он старательно вычленял с кожи и одежды убитого нити плетения проклятия и уничтожал их.

Очистив поверхность, Савертин нагрел воздушной палочкой воздух и пустил по нему магический разряд. Что-то громко взорвалось, и Хлодий с облегчением выдохнул: все составляющие проклятия нейтрализованы. Оставалось только очистить пространство вязью рун.

Когда вернулись остальные, Хлодий уже закончил и отправился снимать проклятие с себя.

Магистр магии дождался подчинённого, а после попросил Шардаша вывести на след обращённых. Граф Саамат полагал — чем раньше принять бой, тем меньше будут потери. Сил достаточно, задача не казалась невыполнимой.

Профессор замер на развилке: обращённые разделились.

— Женщина в замке, — сообщил он. — Не хочу пугать, но она может быть причастна к исчезновению его величества. Думаю, на месте я бы смог разобраться…

Граф Саамат задумался и выбрал спасение монаршей четы. Он рассудил, что обращённые маги работали в паре, и один непременно выведет на другого.

Маги не воспользовались пространственным коридором: никогда не знаешь, что встретишь по ту сторону. Шли быстро, благо лес позволял — чистый, без бурелома. Наконец показался замок. Мало что осталось от его былой крепостной мощи: оконные проёмы расширили, ров засыпали, внешние стены перестроили, дабы превратить грозную твердыню в уютный дом.

Во дворе толпились люди — поисковые команды, организованные герцогом Серано. Сам он стоял тут же, бледный, встревоженный. Чуть поодаль, на лестнице, замерла его супруга. Она первой заметила графа Саамата и, позабыв об этикете, с радостным криком бросилась ему навстречу.

Замок жил в страхе: то здесь, то там не досчитывались человека, поэтому люди старались не оставаться одни ни на минуту, везде держались вдвоём-втроём.

Магистр магии поздоровался с герцогом и герцогиней и попросил показать королевские покои. Провожать его отказались, лишь указали направление: именно в той части замка творились страшные, таинственные вещи.

Граф Саамат пристально всматривался в каждую вещицу, встречавшуюся на пути. Он не выпускал из рук волшебную палочку, превратив воздух в зеркало витавших в нём аур. За Магистром магии тенью следовал Шардаш, готовый в любой момент предупредить об опасности.

Савертин шёл третьим. Он то и дело останавливался и рассматривал подозрительные предметы через специальное стекло. Простейшие проклятия Хлодий видел без него, но обращённый маг вряд ли воспользуется подобными.

Крегс замыкал процессию. От него не укрылись знаки, которыми обменивались Магистр магии и профессор. Они указывали на то, что эти двое раньше работали в паре.

Директор угадал: на Метиле, в далёкой негостеприимной Ветрувии магам пришлось сообща сражаться против клана Шагающих по воде.

— Милорд, — тихо позвал Савертин, замерев у рамы портрета дамы в горностаевых мехах — одной из прежних правительниц Лаксены.

— Она, — принюхавшись, подтвердил Шардаш, первым оказавшись у картины.

Хлодий ухватил его за руку, не позволил дотронуться до рамы и оттолкнул. Профессор не обиделся, понял — там что-то не так.

Воздух полыхнул, паутина изумрудных энергетических нитей зазвенела и заискрилась. За ней обнаружились остатки пространственного коридора.

— Хорошая охрана! — пробормотал граф Саамат. — Обычным способом не обнаружишь. Как вы сподобились, Хлодий?

— Проклятийники — народ наблюдательный, — хмыкнул Савертин. — Просто вы, милорд, искали следы обращённого, а я — любое отклонение от нормы. Когда осматриваешь комнату, поражённую проклятием, важна каждая мелочь. Никогда не знаешь, где притаилась опасность. Не в обиду, милорд, но вы и подобные вам маги частенько пренебрегаете деталями.

Граф Саамат покачал головой:

— Да, недаром у вас такие гонорары!

Хлодий промолчал и посторонился, пропуская начальника. Тот потратил пару минут на то, чтобы деактивировать и уничтожить чары, а затем попытался отследить место выхода пространственного коридора. Узнать удалось немного: его открыли пару часов назад и, судя по вложенной энергии, точка перемещения находилась на территории Лаксены.

— Не Империя — уже славно, — пробормотал Магистр магии. — Полагаю, коридор ведёт в дом хозяина той парочки. Господин Шардаш, ваша очередь. Запахи иногда говорят больше зрения.

Профессор и без указания свыше уже обнюхивал стены и пол. Выводами пока не делился, лишь попросил разрешения сменить облик, на всякий случай добавив — противооборотное зелье он бросил пить только на время каникул.

Граф Саамат дал разрешение, и вскоре серебристый зверь закрутился по коридору, порыкивая и пофыркивая. Маги предусмотрительно не двигались и не делали резких движений: мало ли, как отреагирует оборотень?

Когда Шардаш в облике зверя скрылся из виду, Крегс озвучил вертевшуюся на языке мысль — позвать Ловцов. Они привыкли иметь дело с неуловимым, могли помочь отыскать обращённых. Граф Саамат идею одобрил и тут же связался с командиром грозы духов и домовых. Тот сию же минуту отрядил людей на поиски.

Савертин во время разговора уселся на пол и с увлечением чертил кончиком волшебной палочкой треугольники, закорючки, прямые и ломаные линии. Если бы мог, рабочий инструмент мага наверняка воспротивился бы столь небрежному обращению: Хлодий выводил символы ребром палочки, предварительно измазав её в чернилах.

Магистр магии укорил его — Савертин лишь отмахнулся, заверив, что делает так не в первый и не в последний раз.

Наконец Хлодий закончил и с удовлетворением осмотрел работу.

Взмах руки — и начертанные на полу символы исчезли.

— Всё, — обернулся Савертин к остальным магам, — ловушка захлопнулась. Если коридором воспользуются вновь, выбраться не смогут, застынут в межпространстве. Сейчас проклятие добавлю для верности — мало ли, вдруг мои чары раскусят? Вам какое, милорд — разум и тело для допроса сохранять или?..

— Или, — жёстко ответил Магистр магии. — Такие показаний не дают.

Хлодий кивнул, задумался и на одном дыхании, умело варьируя интонации, наложил проклятие «Чёрная рука» на весь участок стены с картиной, от пола до потолка. Оказавшийся в зоне его действия, то есть открывший пространственный коридор, человек или нечеловек умер бы от удушья, при этом на шее остались бы чёрные следы — будто от пальцев.

В конце коридора показался Шардаш. Он зарычал, привлекая внимание, и вновь скрылся из виду. Маги со всех ног поспешили за ним.

Шардаш замер перед изножьем кровати в роскошно отделанной спальне: герцог Серано постарался, чтобы убранство комнат замка не уступало дворцовым. Судя по опрокинутому креслу и оборванному балдахину, комната стала ареной борьбы.

«Страден», — одними губами прошептал граф Саамат. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, кто занимал спальню. Королевская аура за столько лет стала знакома до мельчайших подробностей, Магистр магии узнал бы её из тысяч, по любому клочку.

Он смело, игнорируя щерившегося оборотня — граф Саамат нарушил его личное пространство, — подошёл к кровати и осмотрел воздух над ней.

— Не трудитесь: короля здесь нет, — сообщил Шардаш.

Он вновь обрёл человеческий облик и спешно одевался.

Савертин прищурился и недобро покосился на профессора:

— Вы ведь тёмный, стоит ли вам верить?

— А мне вам? — ответил вопросом на вопрос Шардаш.

Он ощущал враждебность, исходившую от Хлодия — единственного, кто не знал о его сущности и указе короля, даровавшего Тревеусу Шардашу право оставаться по эту сторону закона, преподавать и вести обычную жизнь. Другим членам семьи Шардаш не повезло — их по-прежнему считали нечистью, подлежавшей истреблению. Другое дело, что они умели маскироваться и ни разу не попались на глаза белым стражникам.

— Я хотя бы человек, — возразил Савертин, сжав волшебную палочку.

— Оставьте его в покое! — не оборачиваясь и не отвлекаясь от осмотра, приказал Магистр магии. — Его величество ещё в том году велел считать господина Шардаша светлым. Предупреждаю: будете петушиться, наложу на обоих обратимое каменное оцепенение.

Профессор глухо зарычал, выражая недовольство тем, что его подвергли бы наказанию наравне с Савертином, но тут же забыл обиду и сообщил ошеломляющую новость: короля увела не обращённая магиня, а люди. Та лишь сотворила пространственный коридор. Более того, один из тех, кто присутствовал при похищении, вероятно, ещё находится в замке.

— Он разговаривал с обращённой и проводил её в спальню. Затем они постояли немного, убедились, что коридор сработал, и тот человек вывел магиню через потайной ход. Не удивлюсь, если они состоят в любовных отношениях — вряд ли постороннему позволят держать себя за руку. Поверните голову птицы на каминной полке, милорд.

Убедившись в отсутствии ловушек и прочих неприятных сюрпризов, граф Саамат коснулся бронзовой фигурки и привёл в действие механизм. Он оказался хорошо смазан: часть стены отъехала бесшумно, открыв зев потайного хода.

— Значит, сообщник, — прикусил губу Магистр магии и попросил Шардаша выяснить, куда ведёт тёмный коридор, из которого потянуло сыростью.

Пока профессор обследовал тайный ход, граф Саамат попытался ещё раз связаться с королевой. Она гостила у родителей в их загородном доме под Наисией — Раймунда подарила его матери на день рождения пару лет назад. Место казалось безопасным, дорога тоже не причинила бы вреда королеве и её будущему ребёнку, однако что-то произошло.

Ответом, как и прежде, стала тишина.

Тогда Магистр магии связался с лордом Астурцием и убедился в правдивости прежних выводов: Раймунда тоже пропала, ушла на прогулку — и как в воду канула.

Граф Саамат сопоставил время пропажи супругов — разница в полчаса.

Маги уже вовсю работали в доме Астурциев и ничем не могли обнадёжить взволнованных родителей — всё указывало на то, что и под Наисией побывал кто-то из обращённых.

Заверив лорда Астурция — с их дочерью ничего не случится, Магистр магии поднял глаза на вернувшегося Шардаша. Тот доложил — подземный ход выходит за крепостные стены, к лесу, где обнаружили убитого мага. Профессор предположил, что беднягу выманили туда, чтобы спокойно похитить короля, и выманил ни кто иной, как сообщник обращённой магини, человек, которому чародей доверял.

— Прекрасно! — глаза графа Саамата сверкнули недобрым огнём. — Этот молодчик выведет нас к монаршей чете. Ведите, господин Шардаш, и пусть свершится правосудие!

Профессор уважительно глянул на Магистра магии и беспрекословно подчинился. Шардаш впервые признал кого-то вожаком, причём того, в ком не было ни капли тёмной крови.

Маги снова вышли во двор.

Поисковые отряды уже рассредоточились по местности, в замке осталась только королевская свита и домочадцы герцога Серано.

Шардаш решительно направился к стайке придворных, сгрудившихся возле хозяина дома, и указал на мужчину, беседовавшего с герцогиней:

— Вот он, милорд.

Придворный замолчал и удивлённо глянул на профессора:

— Что вам угодно, любезный? Разве мы знакомы?

— Зато мы знакомы, Дарий, — прогремел голос Магистра магии, заставив присутствующих замолкнуть. — Никогда бы не подумал, но нюх оборотня не обманешь. Именем его величества Страдена, вы арестованы.

Герцогиня Серано ахнула и возмущённо накинулась на Магистра магии:

— По какому праву вы обвиняете в чём-то моего брата? Кто вам дал право, милорд?!

— Закон, ваша светлость, — отрезал граф Саамат и направил волшебную палочку на побелевшего лорда Дария Намесция. — Без глупостей, милорд, не отягчайте вины попыткой побега.

Глава 17

Дарий Намесций вину отрицал, наоборот, обвинял Магистра магии в клевете и грозился подать в суд. Оправившись от удивления, лорд развернул бурную деятельность по оправданию себя, любимого, и обвинению всех остальных в преступлениях различной степени тяжести. Не желая сидеть, он метался по кабинету герцога Серано, в котором вёлся допрос, требовал заняться делом, а не приставать с наветами к честным людям.

— Доверять тёмному, нет, вы только вслушайтесь, тёмному оборотню! — возмутился лорд и бросил полный ненависти взгляд на Шардаша, замершего у двери. — Убийце, нечисти! Милорд, вы, видимо, ослепли, раз эта тварь до сих пор на свободе.

— Знаете, — задумчиво протянул граф Саамат, — ещё неизвестно, кто из вас двоих тварь. И что-то подсказывает — это вовсе не господин Шардаш.

Он стоял у окна и с высоты третьего этажа наблюдал за хаотичным передвижением людей по двору.

Намесций вспыхнул и набросился на Магистра магии с кулаками. Лицо покраснело, жилы вздулись, а глаза выпучились, как у рыбы. Нападение предотвратил Савертин — не дожидаясь приказа, он остановил взбешённого лорда, применив оцепенение. Тот тут же разразился бранью, напомнил о родственных связях с королём — напрасно.

Граф Саамат развернулся к лорду и подчёркнуто вежливо поинтересовался, кем был его прадед. Тот отчего-то смутился и замолк, только глаза, как прежде, буравили оппонента.

— Род Намесциев…

В руках Магистра магии материализовался один из толстых томов энциклопедии аристократических родов Лаксены. Тот открыл её на нужной странице и бегло просмотрел сведения:

— Возведены в дворянское звание сто лет назад, до этого занимались торговлей. То есть вы, милорд, утверждаете, будто правнук лавочника может стоять выше потомственного графа, чьи предки сражались под знамёнами объединённой армии на Метиле?

Фолиант с шумом захлопнулся и испарился.

Лорд угрюмо молчал, а потом нехотя извинился.

В дверь постучали, и слуги внесли ящики с содержимым письменного стола и комода Намесция.

Шардаш принюхался и заявил — от рубашек лорда пахнет обращённой магиней.

Лорд вновь встрепенулся, потребовал предъявить документ, разрешавший обыскивать его комнату. В ответ в грудь Намесция упёрлась — нет, уже не волшебная палочка, а посох. Лорд Дарий сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну и дрогнувшим голосом потребовал расколдовать его. Магистр магии любезно вернул обвиняемому подвижность.

— Итак?

Граф Саамат занял место в кресле герцога Серано и поручил Хлодию присматривать за лордом.

— Я понятия не имею, в чём меня обвиняют, — презрительно процедил сквозь зубы Намесций и с тоской глянул на дверь: мимо оборотня не пройти.

— Господин Шардаш?

Магистр магии вскинул брови, побуждая поведать нехитрую повесть о знакомых и досуге допрашиваемого лорда.

Профессор тщательно обнюхал вещи Намесция и сдал всю его подноготную. Лорд состоял в любовной связи с некой блондинкой, любившей мармелад и пользовавшейся ненавязчивыми духами с ароматом моря. Женщина занималась магией и, судя по всему, недавно получила диплом — на это указывал запах кожи, по которому Шардаш определил примерный возраст незнакомки. По лесам не бегала, но и в кабинете не сидела.

Особенно помог платок любовницы Намесция, обнаруженный среди его рубашек, по нему профессор и «считал» большинство сведений.

Лорд, разумеется, открестился от всех обвинений и заявил — иметь любовницу не преступление.

Магистр магии кивнул и предложил переместиться в спальню Намесция. Тот воспротивился, но его возражения повисли в воздухе.

Как выяснилось, лорд не зря волновался: в изголовье кровати обнаружился тайник, а в нём — одно преинтересное письмо, написанное рукой владельца спальни.

Намесций побелел, задрожал и в отчаянном прыжке попытался вырвать и уничтожить послание. В результате оказался на полу, охая и постанывая.

Одного взгляда на написанное хватило, чтобы понять — налицо государственная измена.

Лорд умолял простить его, клялся, что допустил ошибку, о которой сожалеет, но граф Саамат не желал ничего слушать. Нависнув над поникшим, мигом утратившим всю спесь лордом, он задал всего один вопрос:

— Сколько вам заплатили?

— Мне обещали высокий пост при новом короле, — пробормотал Намесций. Губы его дрожали, руки тряслись. — Сестра стала бы королевой, а я — советником зятя. И деньги, да, много денег — у меня ведь долги…

Магистр магии скривился и отвернулся от лорда, потерявшего в его глазах человеческое достоинство. Что примечательно, имя Дария Намесция значилось в списке Раймунды. Королева оказалась права: шпион Темнейшего притаился близко к трону. Оставалось выяснить, причастен ли император к похищению и, возможно, убийству правящей четы. Как ни горько сознавать, но шансов выжить в сложившихся обстоятельствах у них было немного.

Раймунда, находясь в сознании, нашла бы способ подать весточку, хотя бы промычала в ответ. Брошь-саламандру граф Саамат зачаровывал сам, поэтому знал — для большинства магов она выглядела обычным украшением. Пара обращённых вряд ли обладала столь богатым запасом знаний и опыта, чтобы обнаружить чары.

По знаку Магистра магии державшийся до поры до времени в стороне Крегс шагнул к стенавшему на полу лорду. Саверин вздёрнул его на ноги и усадил на стул, чтобы директору сподручнее было работать.

Намесций заголосил, попытался бухнуться на колени, но Хлодий удержал. Несмотря на худощавое телосложение, он оказался сильнее широкоплечего лорда и без какой-либо магии пресекал его попытки к бегству и самоунижению.

— Приступайте, — равнодушно обронил граф Саамат, обращаясь к Крегсу. — Что искать, вы знаете. Мы же с вами, господин Шардаш, осмотрим комнаты и попытаемся найти следы прежних пространственных коридоров. Отследить тот я не смог: помешали чары. Надеюсь, повезёт с остальными. Не верю, чтобы пташка лорда летала исключительно тайными переходами.

Профессор окинул верещавшего Намесция презрительным взглядом и предложил после с удовольствием сдать лорда на руки страже.

«Всевидящего ока» недаром опасались даже опытные маги: оно делало всё тайное явным. А ещё причиняло боль, поэтому, чтобы не пугать обитателей замка криками лорда, пришлось наложить на спальню полог тишины.

Покои Намесция рассказали немногое, подтвердив уже имевшиеся сведения. Зато Магистр магии обнаружил остатки второго пространственного коридора и целый час колдовал над вычислением конечного пункта. Им оказался один из городов, где недавно вырезали Белую стражу.

Шардаш с уважением наблюдал за работой графа Саамата. Сам он счёл бы исследуемый материал непригодным для восстановления. Что ж, степень магистра магии не пустой звук.

Когда граф Саамат вернулся в спальню лорда Намесция, Крегс уже закончил.

Поникший, посеревший лорд сгорбился на стуле. Он уже не угрожал, даже не просил, а думал лишь об одном: как сбежать?

Пока Магистр магии с Шардашем отсутствовали, Намесций предпринял отчаянную попытку прорваться к двери, благо чары уже отпустили разум, но потерпел неудачу. Оставалась одна надежда — на любовницу, но она почему-то не отзывалась, хотя он незаметно, но упорно раз за разом сжимал запонку.

— Что это у вас, милорд? — заметив очередное подозрительное движение, Шардаш скользнул к Намесцию и дёрнул за рукав.

— А вот и связь! — просиял профессор и принюхался. — Пальчики обращённой.

Шардаш устроился с запонкой в уголке, пытаясь с помощью неё найти магиню, а Магистр магии выслушал Крегсом сведения. Они обнадёживали и пугали одновременно.

Дарий Намесций действительно служил императору. Лорда завербовали пять лет назад, когда тот проигрался в пух и прах в карты и заливал проблемы вином в одном из столичных ресторанов. Разумеется, в долг и, разумеется, за счёт сестры. Там его и заприметил полукровка, засланный Темнейшим для поисков новых «ушей». Он оплатил выпивку Намесция, взамен лорд пожаловался на горькую жизнь. Слово за слово, и полукровка узнал всю подноготную случайного собеседника.

Наутро Намесций обнаружил анонимное письмо с предложением придти в условленное место, если тот хочет решить все денежные проблемы.

Любопытство пересилило, и лорд пришёл, чтобы удостоиться разговора с самим Темнейшим. Разумеется, опосредованного, через переговорный шар, но в результате император обрёл нового осведомителя. Уговаривать Темнейший умел — немного обещаний, немного угроз и шантажа.

Деятельность лорда Намесция оказалась на редкость плодотворной: за пять лет он успел сообщить столько тайн, что императору впору было осыпать его золотом с ног до головы. Оплачивались сведения щедро — хватало и на покрытие долгов, и на безбедную жизнь. Официально лорд жил за счёт ренты с земель, на которых якобы обнаружили залежи ценной руды, поэтому свет мало волновали его доходы.

Магистр магии понял — опасения Раймунды в начале года имели под собой почву. Именно тогда от Намесция потребовали достать подробный план королевского дворца и график смены караулов. И он достал…

Не удержавшись, граф Саамат без объяснений влепил лорду звонкую пощёчину — в память о той, которую сам получил от королевы. Он чувствовал себя виноватым: не разобрался, толкнул Раймунду на авантюру с Шагающими по воде! А теперь, возможно, косвенно повинен в её смерти.

— Смертная казнь — достойная плата за ваши труды, — сквозь зубы произнёс Магистр магии и поручил Савертину передать лорда в руки правосудия.

Оно свершилось быстро: не прошло и получаса, как Намесция под плач и причитания сестры увезли под конвоем. Ему не суждено было вернуться.

С обращённой магиней лорд познакомился опять же в питейном заведении, случайно — оба наскоро перекусывали в дороге. Она путешествовала не одна, а с ещё одним волшебником, своим другом.

Юная улыбчивая блондинка с ямочками на щеках привлекла внимание Намесция. Тот навёл справки и подстроил новую встречу.

Магиня — звали её Лючия — сначала не заинтересовалась лордом, но тот сумел заставить её изменить первоначальное впечатление. Нет, не изнасиловал, не угрожал, но оказался столь настойчив, что девушка растаяла.

О себя Лючия рассказывала мало, Намесция тоже больше интересовало тело, нежели душа, так что в распоряжении Магистра магии и его спутников оказались лишь скупые сведения о внешности, возрасте, местожительстве и оконченном магиней учебном заведении — одной из восточных магических школ. Ни специализации, ни опыта они не знали, но тут же разослали приметы всем отделениям Белой стражи и Ловцам.

Делать в замке герцога Серано было больше нечего, и граф Саамат открыл пространственный коридор в загородный дом лорда Астурция.

Магистр магии отправился по следам Раймунды в одиночестве. Он шёл медленно, стараясь не думать о королеве, а сосредоточиться на осмотре местности.

Тревога сжалась в тугую пружину, но граф Саамат не позволял ей разжаться. Для этого припасён вечер и бокал вина у камина.

Раймунда дошла до лодочной пристани — тут её видели в последний раз. Дальше королева свернула к подъездной аллее, тут следы обрывались.

Магистр магии тщательно обследовал пригорок с тремя ивами и обнаружил следы пространственного коридора.

Раймунда сопротивлялась похитителям, даже рискнула воспользоваться парой заклинаний начального уровня — на коре остались отметины.

Граф Саамат позвал остальных и занялся отслеживанием пространственного коридора. На этот раз ему сопутствовала удача: переход удалось восстановить.

Шардаш подтвердил: здесь побывал обращённый, мужчина. Тот же, что убил мага в лесу.

Коротко посовещавшись, решили не ждать подкрепления, а попробовать вызволить короля и королеву, если они ещё живы. А если нет, попытаться спасти нерождённого наследника. Теоретически его можно оживить в течение часа после гибели матери, благо срок беременности позволял.

Раймунда застонала и, упершись руками о доски, попыталась встать. Голова раскалывалась, во рту стоял привкус рвоты, тело болело. К сожалению, ухватиться было не за что, поэтому королеве удалось лишь сесть. «Провались всё в Преисподнюю!» — пробормотала она и положила руку на живот: ей не нравилось, как вёл себя ребёнок.

Раймунда опасалась преждевременных родов и сетовала на то, что не может сотворить простейшего заклинания. Пространственные коридоры вредны для беременных, а похитители и не думали заботиться о здоровье королевы. Поэтому после скачка неведомо куда любое заклинание могло спровоцировать незапланированное появление ребёнка.

«Сделай милость, только не сейчас! — прошептала Раймунда. — Они только этого и ждут — чтобы я умерла родами, не дождавшись помощи. Обращённые твари, откуда только взялись?!»

Королева осмотрелась. Она сидела на полу в каком-то сарае, кажется, на сеновале. Внизу фыркали лошади, позвякивая упряжью. Плохо — по лестнице спускаться тяжело, легко оступиться, а то и просто голова может закружиться. На то и рассчитывали, раз не связали и не спеленали заклинанием. Но Раймунда не собиралась сдаваться. Она нашла в себе силы встать — рывком, сильно рискуя, и, шатаясь, добрела до слуховой отдушины.

Из окна был виден забор и кусочек поля — значит, сеновал на окраине деревни. Никого и ничего подозрительного не видно, обыкновенный мирный сельский пейзаж.

Солнце садилось, отбрасывая длинные тени.

Раймунда поморщилась, сползла вниз по шершавой стене, покосилась на живот и в который раз подумала — не вовремя она забеременела! Волшебная палочка при ней, но воспользоваться нельзя. Или рискнуть?

Королева задумалась, просчитывая варианты.

Его, того обращённого мага, Раймунда заметила, но поздно, хоть и до того, как тот попытался её оглушить.

Бой оказался заведомо неравным, хотя королеве удалось оцарапать нападавшего. После — вой пространственного коридора и меркнущий перед глазами свет. Раймунда решила — она умирает, но нет, оказалась живучей. Как и ребёнок, который хоть и заставлял сжимать зубы, но не спешил появляться на свет.

После оценки собственного состояния пришла к выводу — колдовать не стоит. У неё уже случился спазм, который она приняла за схватки. К счастью, обошлось.

Часто и неглубоко дыша, Раймунда одновременно успокаивала дитя и думала. Она пыталась понять, кто обратил нападавшего и какие цели он преследовал. Казалось бы, ответ напрашивался сам собой — Темнейший, однако мешало одно «но» — император не действовал бы так прямолинейно. И почерк не его, не стал бы он тратить время на обращение. Мог, конечно, поручить это кому-то другому, например, одному из сыновей, но мало верилось: род ФасхХавел привык всё делать чужими руками.

Столь явный мотив — первый признак того, что действовала третья, неизвестная, сила. Она задалась целью устранить правителей Лаксены и подставить императора. Нет, тот, конечно, сам планировать убить их, чтобы завладеть королевством, но действовал бы иначе. Несчастный случай — да, смерть во время родов — тоже, но никак не похищения среди бела дня, когда только ленивый не слышал, что это дело рук обращённых демонами магов. Не стоит Лаксена войны с эльфами.

Зато у Темнейшего есть враги, и им выгодно стравить его с тестем.

«Выберусь, лично отдам приказ усилить магическую защиту королевства и проверю всех волшебников на предмет связи с тёмными, — подумала королева. — Эх, жаль ауры того типа не видела! Ну да ладно, моё дело маленькое — добрести до ближайшего жилья».

Раймунда опасалась за Страдена, хотя тот, вняв её просьбам, взял с собой мага — значит, менее уязвим. Королева полагала, что нападение, если оно состоится, окончится неудачей. Однако тревожные мысли не покидали её и, как ни странно, придавали сил — Раймунда ощущала ответственность за жизнь мужа.

«Да-а, зачем мне ребёнок, когда один уже есть? — вздохнула королева. — Выходила замуж за короля — в итоге королём пришлось стать самой. И ведь не мягкотелый, вроде, и не круглый дурак, и образованный, и решения принимать умеет — но вот только неправильные, вечно шпионов проворонит, нужные сведения не соберёт. Нельзя так, у нас в соседях — Империя! А он этого не понимает».

Раймунда предприняла ещё одну попытку встать, на этот раз более успешную, и побрела к лестнице. Попутно она пыталась определить силу мага, сумевшего «вырубить» её на целый день. Как всегда, вышло два варианта: оптимистический и пессимистический. Первый — маг хотел её убить, но защитные амулеты поглотили часть чар, ослабив их. Если так, волшебник в лучшем случае кандидат магических наук, и это очень хорошо. Плохо же, если сработал второй вариант — Раймунду планировали именно лишить сознания. Тогда маг превосходил её по врождённому и выработанному учёбой и тренировками потенциалу.

«Думай, думай, Мунда, раз колдовать не можешь. И смотри в оба, чтобы не порадовать врагов. Нет, всё, никаких больше наследников! Интуиция не врала — неприятности только и ждали», — ворчала королева, очень медленно сползая по приставной лестнице. Разумеется, сначала она проверила, не поджидают ли её с распростёртыми объятиями внизу. Не поджидали — видимо, решили, что жертва не очнётся так скоро, а то и вовсе умрёт.

Чувствовала себя Раймунда паршиво, но Академия чародейства, в особенности полевая практика, научили брать себя в руки и уметь терпеть боль, не обращая внимания на волдыри и прочие тяготы жизни. Правда, сейчас мешал живот, сильно уменьшив обзор и сместив центр тяжести, но королева справилась и, отдышавшись, огляделась, прислонившись спиной к лестнице.

Обычная конюшня, в стойле — две лошади. Обе под седлом — дурной знак, значит, в любую минуту могут вернуться обращённые маги.

Раймунда решила не геройствовать и потянулась к броши-саламандре. Увы, связаться с графом Сааматом не удалось. Причина обнаружилась быстро — брошь сломали. Королева тихо выругалась, вытащила из-за корсажа кинжал и волшебную палочку. Ушлые похитители, знавшие о назначении саламандры, не догадались обыскать Раймунду. В том, что они знали о ней гораздо больше, нежели она о них, Раймунда не сомневалась. Кто-то рассказал им о саламандре. Магистр магии погасил магический фон броши, свёл его к минимуму. Если специально не искать, не заметишь. А тут нанесли прямой удар, разрушив плетение. Давно уже: металл остыл.

С кинжалом в одной руке и волшебной палочкой в другой Раймунда прокралась к двери и подёргала её — заперта, причём снаружи. Оставалось два выхода: попытаться выломать дверь подручными средствами или воспользоваться магией. Первый способ шумный и малопригоден для беременной женщины, второй — тихий, но тоже не подходит беременной. Однако из двух зол…

Не переставая думать о заказчиках похищения, перебирая в памяти всех, кто мог знать о броши-саламандре, королева направилась к лошадям. Пешком далеко не уйдёшь, одышка быстро замучает, а уехать — уедешь. Вредно? Безусловно, но умирать ещё вреднее.

Раймунда выбрала лошадку посмирнее и предприняла попытку взобраться в седло. Сесть не получилось, получилось повиснуть. Пришлось потратить немало времени, чтобы кое-как взгромоздиться на лошадь. Никогда ещё мужское седло не казалось столь неудобным.

Утерев пот со лба и пообещав сыну принудительные уроки верховой езды с нежного возраста, Раймунда тронула поводья и через мгновенье оказалась у запертой двери. Тут королева пошла на хитрость: она не стала вышибать её воздушным ударом, печально сказавшимся бы на здоровье, а воспользовалась левитацией, отнимавшей чуть меньше сил.

Дверь заходила ходуном, удерживаемая засовом, а потом поддалась и взмыла под потолок: не выдержал ржавый крепёж петель.

Раймунда улыбнулась и полной грудью вдохнула свежий вечерний воздух. О боли в животе старалась не думать — либо пройдёт, либо от судьбы не убежишь. Но это последнее колдовство на сегодня.

Королева не стала любоваться местными красотами и радоваться вызволению на пороге узилища. Она позволила себе лишь краткий миг отдыха, быстро огляделась по сторонам и пустила лошадь рысью — галопом побоялась.

Раймунде казалось — всё содержимое желудка, все внутренние органы пришли в движение от тряски. Обхватив лошадиную шею, королева мечтала, чтобы всё скорее закончилось.

Мимо мелькали колосья. Они били по ногам, цеплялись за платье.

Стрекотали кузнечики, порхали бабочки, ища укрытия на ночь.

Солнце, большой огненный шар, слепил глаза, окрашивал кожу золотистым багрянцем.

Королеве становилось всё хуже и хуже, но она не сдавалась, раз за разом подтягивалась и не разжимала пальцы.

Раймунда верила: там, за горизонтом, обязательно найдётся человеческое жильё, где её узнают и примут надлежащие меры. Оглядываться она боялась, лишь шептала народный заговор: «Мать-Земля, сбереги меня, отведи Мрак, поторопи солнце!».

Королеве почудилось, будто запахло озоном — признак открытого рядом дальнего пространственного коридора. Решив, что беречь себя поздно, Раймунда ткнула кинжалом лошадь. Та всхрапнула и перешла в галоп.

Королеву мотало из стороны в сторону, она уже не сидела, а висела на шее животного, рискуя в любой момент оказаться под копытами. Рано или поздно пальцы разомкнуться, и тогда…

Послышались голоса.

Лошадь внезапно остановилась, и, не удержавшись, Раймунда упала на землю, больно ударившись головой. Застонав, королева тут же схватилась за живот и, вспомнив об обращённых, пробормотала: «Там, за полем, — конюшня. Преступники где-то рядом. Это их лошадь, они собирались уезжать. И ещё — магов обратил кто-то сильный, кто знал меня, однако вряд ли император».

Королеву подхватили на руки. Почувствовав знакомый запах одеколона, она облегчённо закрыла глаза и застонала. Не нужно больше оставаться сильной и блюсти лицо.

Раймунда не ошиблась, когда решила, будто там, в поле, кто-то открыл пространственный коридор. И это был вовсе не граф Саамат, а обращённая магиня. Она отправилась за королевой, чтобы отправить ту к мужу, но не застала.

Отследить перемещение Раймунды не составило труда, но причинить ей вред обращённая не успела — наткнулась на Белую стражу и людей Магистра магии. Те среагировали мгновенно и погасили заклинание, только вот королеву аккуратно снять с седла не удалось…

— Врача! Быстро! — граф Саамат с тревогой вглядывался в лицо Раймунды. — Обращённую допросить — и в камеру.

Он осторожно опустился на колени и уложил королеву на землю. Сосредоточившись, граф Саамат положил ладонь на её живот и тихо попросил:

— Помоги мне, ты можешь.

— Кажется, не могу, — пробормотала Раймунда и слабо улыбнулась. — Ничего, зато сейчас разрешишь свои сомнения.

Магистр магии покачал головой и, укрыв королеву от посторонних взглядов, задрал подол: для того, чтобы магия успела вовремя остановить нежелательный процесс, необходим непосредственный контакт с кожей. Грубо, но действенно, хватит до приезда врача.

Остаток лета Раймунде предстояло провести в постели в состоянии полнейшего покоя. Разумеется, если ребёнок не пожелает появиться на свет здесь и сейчас вопреки всем усилиям графа Саамата.

Глава 18

Магистр магии взглянул на часы и вздохнул. Он хотел и боялся отлучиться, утешаясь тем, что обращённую магиню, ту самую Лючию, допрашивают Видящие. Их не обманет даже высший демон — не поможет никакая ментальная защита.

Слуга поставил перед графом Сааматом ещё одну чашку кофе и предложил принести холодный ужин. Магистр магии кивнул, не задумываясь, о чём его спрашивали, и прислушался. Там, через комнату, рожала Раймунда, раньше срока, долго, мучительно. Близилось утро, а судьба королевы и её ребёнка оставалась неизвестна. Граф Саамат сделал всё возможное, но не остановил неизбежное.

Он помнил бледное лицо Раймунды, её скривившийся от боли рот, тяжёлое дыхание — и даже тогда она пыталась помочь с поисками, делилась догадками и предположениями.

Подоспевший врач подтвердил — роды неизбежны, и граф Саамат лично перенёс Раймунду в Наисию и уложил в постель. Королева просила его остаться — не словами, взглядом, но Магистр магии ушёл и теперь мучился в переживаниях с десятой за ночь чашкой кофе.

У волшебников хорошо развита интуиция, особенно если речь о них самих. Раймунда не раз намекала — не король Страден, а граф Саамат — отец ребёнка. Граф Саамат опасался, что она не ошиблась. Дитя зачато накануне Новолетья, может, в самые первые дни наступившего года — как раз тогда они с королевой в последний раз провели вместе пару часов.

Не выдержав, Магистр магии встал и направился к дверям спальни.

Раймунда всё так же кричала, только тише, с хрипами, будто задыхалась.

Наплевав на приличия, граф Саамат вошёл.

В тёмной спальне хлопотала повитуха. Королевский врач безмолвной тенью замер в кресле, равнодушно наблюдая за мучениями роженицы. Он недовольно глянул на Магистра магии и попросил уйти — в итоге ушёл сам, ругая волшебников, сующих нос не в своё дело.

— Как её величество? — тихо, чтобы не тревожить Раймунду, спросил граф Саамат. — Скоро уже?

— Должно уж, милорд, пора, — вздохнула повитуха и обтёрла лоб королеве.

— Если немного помочь, это навредит ребёнку?

Ответа не последовало, и Магистр магии подошёл к постели роженицы, склонился, проверяя ауру, и с облегчением вздохнул: ребёнок жив.

Раймунда в очередной раз застонала. Её рука потянулась к руке графа Саамата, а губы прошептали: «Скажи, я умру, да? А Страден, он жив?». Магистр магии на краткий миг сжал ладонь королевы и заверил — всё закончится благополучно.

Королева потеряла много крови, ослабела, но держалась.

Граф Саамат на пару минут выставил повитуху из комнаты, зажёг пару мощных световых шаров и опустился на колени перед Раймундой.

— Значит, так, Раймунда Серано-Астурция, ты родишь этого ребёнка. Иначе полгода проваляешься в спальне без бумаг, книг и волшебной палочки. Дыши и тужься, как положено, а я попробую помочь.

Действовать пришлось аккуратно, но хватило небольшого магического вмешательства, чтобы схватки участились, и спустя некоторое время королева родила мальчика — крохотного, слабого, но живого.

Граф Саамат устало улыбнулся, когда услышал крик младенца. Он не видел момента рождения, ушёл сразу же после того, как оказал посильную помощь.

Повитуха сообщила, что королева спит: ей дали снотворного, и сердечно поблагодарила:

— Без вас, милорд, не знаю, как бы дело обернулось! А так кровотечение прошло, и младенчик сразу пошёл.

Магистр магии рассеянно кивнул и перенёсся к себе — безумно хотелось спать.

Лючия исподлобья смотрела на допрашивавшего её офицера Белой стражи. Руки и ноги сковывали специальные антимагические браслеты, переломанная пополам волшебная палочка валялась на столе. Видящий уже просмотрел воспоминания магини и пересказывал их белому стражнику.

Шардаш примостился на табурете в углу. Он успел поспать — пару часов, но этого хватило, — и теперь прислушивался к словам Видящего: вдруг Лючия каким-то образом наведёт на след похитителя Мериам. Шардаш не переставал думать о супруге, волновался, как она, жива ли. И тут, и там речь шла о демоне или духе демона, вряд ли в Лаксене расплодилось много неприкаянных душ.

— Значит, вы соблазнили лорда Дария Намесция, чтобы подобраться к его величеству королю Страдену? — офицер Белой стражи оторвался от бумаг и поднял глаза на Лючию. — Кто приказал вам?

— Я ничего не скажу, — скривилась блондинка. — Мелкие людишки, вы ничто перед могуществом демонов. Падите ниц и молитесь!

В зрачках плескалось столько злобы, что Лючия походила на тёмную. По сути, обращённые маги переставали быть людьми,становились другими существами — на границе двух рас. Они теряли собственную волю, былые привычки, резко менялся характер, иногда даже внешность. Вот и знавшие Лючию подтверждали: между этим существом и прежней улыбчивой девушкой лежала пропасть.

Обращённые отличались повышенной агрессивностью и ненавистью к всему живому. Они мечтали о власти и, не получив конкретного приказа от демона, нередко становились проклятием целых провинций, а то и всей страны. Сила их возрастала в геометрической прогрессии, жизненная энергия тоже увеличивалась. Так же обращенные становились менее восприимчивы к боли. Ходило немало рассказов о том, как им подобные продолжали сражаться с отрубленными руками.

Становились обращёнными после встречи с демонами либо в ходе специально проведённого ритуала над умирающим человеком, либо в результате неполного переселения души обитателя Лунного мира, по сути после того же ритуала, но в упрощённой форме. Сущность демона проникала в сознание, подминала его под себя, уничтожая ненужные куски, меняла часть ауры, устанавливала особую печать подчинения и уходила. Через пару дней маг терял индивидуальность, становился рабом демона. Необнаруженный, он мог годами вести двойную жизнь, пока кому-нибудь не приходило в голову взглянуть на ауру — из прозрачной и ровной она превращалась в рваную с тонким черничным кантом.

Если в случае перерождённого духа определитель полыхал алым, то на обращённых реагировал оранжевым свечением.

Савертину повезло: дух демона не потревожил сознания, а всего лишь временно занял тело, не обрывая связи с душой. Обращённые такую связь теряли, получая взамен новую, сотканную тёмным.

Если бы кто-то вздумал рассматривать ауру Хлодия в период, общения с демоном, то увидел бы, что она двойная, одна заключена в другую.

Не все обращённые убивали, но у всех стирались человеческие нормы морали. Вылечить их не могли, поэтому отлавливали и уничтожали.

Маги сходились в одном — самостоятельные обращённые опаснее подвластных, то есть выполняющих волю демона. Они действовали по одному только им ведомому плану.

К счастью, Лючия принадлежала к первому типу обращённых. Сущность свою изменила полгода назад после общения с душой демона. Обрывки воспоминаний выявили, что Лючия стала случайной жертвой — демона интересовал её друг, она же просто оказалась рядом.

По какой-то причине Веор, второй обращенный маг, не стал перерождённым духом — видимо, демон нашёл другое тело и нуждался в исполнителе разового поручения. Какого, Лючия не знала — Веор просто исчез на пару недель, а потом, как ни в чём ни бывало, вернулся в родной городок к прежним занятиям. У них с Лючией была одна частная практика на двоих: она искала клиентов и выполняла неопасные заказы, а он гонял разную мелкую нечисть.

Потом обращённым магам захотелось большего — денег, власти, стало казаться, будто смотрят на них косо, недооценивают. Они начали завидовать дворянам, мечтали занять место своих преподавателей, которые, по мнению Лючии и Веора, умели только молоть языками, а «запаха крови никогда не нюхали».

После выполнения одного из заказов они вместе возвращались домой ночью через кладбище, где и наткнулись на вампира. И не просто вампира, а на одного из Шагающих по воде. Клан определили уже в ходе допроса по картинке в голове Лючии — его отличала особая постановка крыльев.

Измотанные маги вступили в бой с Неспящим, но вампир почему-то уворачивался от ударов и своих не наносил. Как выяснилось позже, не просто так: выждав удобного момента, он загипнотизировал обращённых.

Дальше начинались догадки, потому что Лючия ничего не помнила. Были события до и после, а тут — пустота. Но офицер Белой стражи заверил заместителя министра магии, присутствовавшего на допросе, — сведения можно частично восстановить, есть способы.

— Вам ведь эту не жалко? — он покосился на Лючию.

— Нет, конечно, всё равно на плаху пойдёт, — пожал плечами маг.

— Вот и славно! — осклабился офицер. — Дурочкой не так больно будет.

Лючия одарила его взглядом, полным ненависти, поднялась во весь рост и прокляла. И не просто прокляла — а «Смердящим трупом».

Аура магини отреагировала мгновенно: покрылась чёрными пятнами и алыми рубцами. Запустился процесс разрушения — отдача проклятия такого уровня не проходила бесследно для наславшего его человека. Он раньше старел, чаще болел и скорее умирал.

Лючия расхохоталась:

— Ну, как, нравится? Снимите, коли такие умные и умелые!

Не удержавшись, офицер Белой стражи ударил её по губам. Лючия не удержала равновесия и упала.

Опомнившись, послали за проклятийником, а на обращённую магиню наложили заклятия оцепенения: мало ли, что ей ещё взбредёт в голову?

Вместо одного прибыли сразу два специалиста по проклятиям. Они долго возились, поминая недобрым словом доступность образования: «Не проходили бы такие вещи даже в обзорном курсе, не приходилось бы снимать!». Наконец опасность для жизни присутствующих миновала, а измученные проклятийники отправились есть, восстанавливая силы.

В это самое время на пороге допросной возник граф Саамат. Как раз вовремя, чтобы услышать самое главное.

Итак, загипнотизировав Лючию и Веора, вампир планировал выяснить у них количество магов и Белой стражи в округе, а после убить, однако передумал, разглядев черничную кайму на ауре. Глава клана послал его разведать обстановку и по возможности подобраться к королевскому семейству: после зимних событий на Метиле Раймунда обрела нового врага. А тут такая удача — двое обращённых без связи с хозяином! Шагающий воспользовался случаем и сам стал господином.

Лючия и Веор получили приказ — найти и перенести в условленное место Страдена и Раймунду Серано. Глава клана планировал лично отправить их в Преисподнюю. В случае погони или попытки к бегству жертв разрешалось убить.

К несчастью для Лаксены, обращённые маги отличались умом и неплохо разработали план преступления. Начался он с лорда Намесция.

Узнав, кто положил на неё глаз, Лючия быстро смекнула, что с помощью шурина герцога Серано, королевского кузена, она подберётся к монарху. Так оно и вышло: став любовницей Дария, Лючия узнавала все последние новости о передвижении и отдыхе их величеств. Подслушанные разговоры, неосторожно оброненные фразы Намесция, знакомства с камеристками знатных особ и их слугами — всё это приближало магов к цели. Лючия стала своей для стражников замка Серано, детально изучила его комнаты и переходы, тайные и явные.

Королевского мага выманила в лес тоже она, бессовестно воспользовавшись доверием к собратьям по профессии. Лючия якобы беспокоилась за жизнь его величества из-за появившегося в лесу оборотня и просила помочь. Маг поверил — да и как не поверить обаятельной блондинке с ямочками на щеках? — и нашёл свою смерть от рук Веора.

Лючия же стояла и смотрела, как на её глазах убивают ни в чём не повинного человека. Он мешал подобраться к Страдену, поэтому должен был умереть.

Дальше всё оказалось просто. Маги разделились: Лючия отправилась в замок, а Веор — готовить временное пристанище и похищать королеву.

Магиня, прекрасно знавшая о связи любовника с Империей — она давно обнаружила тайник, сумела убедить Намесция, будто Темнейший приказал похитить Страдена. Лючия заверяла — Дарию ничего не грозит, в случае опасности она придёт на помощь. И он поверил, проводил до королевской спальни, а потом открыл для любовницы потайной ход. Намесций не догадывался ни о настоящем плане захвата Страдена, ни об обмане и, конечно, ничего не знал о сыворотке забвения, которую Лючия подлила в вино, зная, которую тот выпил сразу после её ухода.

— Умная бестия! — граф Саамат с уважением глянул на обездвиженную обращённую магиню. — Я не издеваюсь, уважаемая, а признаю ваш гений. Так всё просчитать!

— У неё было какое-то звание? — обернулся он к заместителю. — Не припомню среди соискателей на кандидатскую степень.

— Заявление подавалось в этом году, мы не успели рассмотреть.

— Получила бы, — заверил Магистр магии и вздохнул, вновь обернувшись к Лючии. — Печально, когда люди встают на путь зла. Вы могли бы не только снимать порчу и изгонять домовых. Может, это и не ваша вина, но…

Он не договорил и потребовал протокол допроса. Быстро пробежав его глазами, граф Саамат перебросился парой слов с Видящим и уверился — короля забрали вампиры. Лючия открыла двусторонний пространственный коридор, и они увели его, вытащив прямо из постели.

— В каменный мешок, — распорядился граф Саамат и снял чары с магини. — Ваши проклятия меня не пугают, не трудитесь. Истощите ауру, попытаетесь умереть — воскресят. Вас ждёт показательный процесс и показательная же казнь. Усекновение головы — лишь финальный аккорд.

Губы Магистра магии скривились в усмешке. Он шагнул к презрительно молчавшей обращённой магине, ухватил её за волосы и швырнул о стену. Лючия вскрикнула, растеряв былое высокомерие.

— Привыкайте к боли и радуйтесь, что меня не будет среди палачей, — склонившись над ней, прошипел граф Саамат и наотмашь ударил по щеке. — Зато ваш друг, господин Веор, познакомится с моими методами. Ничего личного, просто расплата за дела.

Лючия присмирела, пискнула и закрыла лицо руками.

Присутствующие маги удивлённо переглянулись: что заставило обращённую так испугаться, превратило её в обычную девушку? Взоры поневоле обратились к Магистру магии, но тот не пылал гневом, не превратился в демона и не отрастил клыки. Странно.

Потеряв всякий интерес к Лючии, граф Саамат поинтересовался у Шардаша, желает ли тот и дальше участвовать в спасательной операции, и намекнул: присутствие желательно.

— Обещаю, я помогу найти Мериам Шардаш, — заверил Магистр магии, заметив сомнения, отразившиеся на лице профессора. — У меня, конечно, нет связей с Лунным миром, зато есть осведомители и большой опыт в подобных делах. Уверен, она ещё жива: у вас нет там врагов. В иных случаях демоны не убивают.

— Зато у Мериам есть рогатый воздыхатель, — пробормотал Шардаш, но согласился помогать и далее.

Он понимал, нюх оборотня может спасти королю жизнь.

Граф Саамат отправил подчинённых готовить площадку для открытия пространственного перехода — сквозного, усиленного варианта коридора, способного пропустить через себя десятки людей. Открыть его планировали возле главного корпуса Академии чародейства; вместе с магами к месту мук Страдена должны были шагнуть солдаты Белой стражи, согнанные со всей Наисии. Сам Магистр магии собирался на пару минут заскочить во дворец, проверить, как чувствовали себя Раймунда с сыном. Он уже отрядил декана Факультета лечебной магии к наследнику престола.

— Что вы сделали?

Вопрос Шардаша застал графа Саамата врасплох. Он обернулся и недоумённо посмотрел на профессора.

— Обращённые просто так не плачут, а я кое-что заметил, — произнёс Шардаш. — Насколько знаю, это запрещено.

— Вот и знайте дальше, господин Шардаш, — резко ответил Магистр магии. — И поменьше следите за действиями вышестоящих.

Профессор понимающе кивнул, но про себя отметил: темнит граф Саамат. Он ведь непосредственно воздействовал на сознание обращённой магини, люди так не умеют. Это не гипноз — для него нужен зрительный контакт «глаза в глаза» и время, а тут — легко и быстро. Не прерывая разговора, Магистр магии послал Лючии какой-то образ или эмоцию. Поневоле напрашивался вопрос: какими ещё тайными знаниями обладал граф Саамат, и откуда они у него?

Не удержавшись, Шардаш принюхался: человек.

— Умерьте любопытство, — урезонил Магистр магии. — Далеко не всё преподают даже в боевых орденах, и на то есть причины. Или жалко обращённую?

Профессор покачал головой.

— Тогда десять минут отдыха — и в Академию чародейства.

Шардаш кивнул и проводил глазами пространственный вихрь, скрывший из глаз графа Саамата.

Магистр магии осторожно ступал по полу, чтобы не потревожить сон Раймунды. Он обеспокоенно глянул на неё и с облегчением перевёл дух. Лоб разгладился, исчезла складка у рта.

Королева лежала на спине, руки вытянуты вдоль туловища. Она дышала ровно, судорога больше не скрючивала пальцы, но кожа по-прежнему пугала бледностью.

Сняв плащ и бросив на пол: мало ли, что вместе с пылью может попасть на Раймунду, граф Саамат разулся, закатал рукава и присел в изголовье кровати. Он поправил падавшие на лицо королевы спутанные волосы и пощупал пульс: нормальный. Сердце тоже билось ровно.

Затем пришёл черёд ауры. Магистр магии внимательно осмотрел её, определил, скрытые повреждения тела Раймунды, и занялся лечением. Что его застанут за этим занятием, не боялся: спальню оплетали чары, а по коридорам граф Саамат передвигался под пологом невидимости. Он не желал слухов, которые неизбежно бы поползли про зачастившего к королеве мужчину, которому по должности полагалось находиться далеко от дворца. Помог при сложных родах — и всё, свободен, об остальном позаботится королевский врач и служанки.

«Я за Страденом», — шепнул граф Саамат и встал. Теперь он знал: жизни королевы ничего не угрожает, она быстро оправится.

Оставался ребёнок. Магистр магии долго думал, взглянуть на него сейчас или отложить на потом, в итоге решил не тревожить младенца. Слабенький, крохотный, неизвестно, как он отнесётся к магии. Пусть немного окрепнет стараниями врача и кормилицы, тогда граф Саамат и посмотрит на ауру.

«Страх, — пробормотал граф Саамат, оглянувшись на Раймунду, — тебе страшно, Элалий, поэтому и тянешь. И что делать, если мой? Такого не скроешь. Придётся позаботиться о том, чтобы правда не всплыла, и сделать наследником другого принца. Или посадить на трон герцога Серано, если уж Страден мёртв».

Покачав головой, Магистр магии обулся, накинул плащ и перенёсся на территорию Академии чародейства.

Всё было готово: переход зиял чернотой и завывал пространственным вихрем, маги и белые стражники собрались, ожидая графа Саамата. Убедившись, что заданы верные координаты, тот подал сигнал и первым шагнул в логово вампиров.

Магистр магии ожидал встретить враждебный приём и заранее подготовился: посох искрился от распиравшей его энергии, волшебную палочку окутало голубоватое облачко.

Но вышло совсем иначе, предположения не подтвердились.

Графа Саамата встретил подвал какого-то дома, тёмный и душный. Мгновенно воспарили к потолку магические шары, но и без них Магистр магии по запаху догадывался, что здесь увидит.

— Вампиры рядом есть? — обернулся граф Саамат к Шардашу, стараясь пока не смотреть на тело в углу.

Испражнения и кровь — плохое сочетание, оно бок о бок ходит со смертью.

Профессор принюхался и отрицательно покачал головой:

— Оставили умирать.

— Не жилец? — граф Саамат пристально смотрел на Шардаша. — Вы оборотень, по запаху можете определить…

Шардаш промолчал, но подумал, что некромант не помешает. Только одна проблема — плод его труда человеком уже не будет, всего лишь разумным трупом со всеми ранами и признаками разложения.

Магистр магии помрачнел и шагнул по битому стеклу, усеивавшему пол, к телу в углу. Оно лежало на боку, лицом к стене, но и так ясно — перед ними Страден Серано.

Граф Саамат остановился рядом с растерзанным телом и опустился на корточки.

Одежда разодрана, волосы вырваны клочьями, везде — синяки, царапины, ссадины и гематомы. Запястья вспухли от укусов и покрылись корочкой спёкшейся крови.

Магистр магии вздохнул и нащупал сонную артерию Страдена. Он ни на что не надеялся, понимал — после пиршества вампиров шансы короля на жизнь стремились к нулю.

Пульс прощупывался, но слабый, дыхание и вовсе отсутствовало.

Маги, замерев, пристально, с надеждой следили за действиями графа Саамата. Кое-кто уже почтительно склонил голову, другие нервно сжимали в руках волшебные палочки. На лицах застыло скорбное выражение.

Не выдержав, офицер Белой стражи первым забормотал молитву, которую подхватили подчинённые.

Напряжение, повисшее в воздухе, стало осязаемым, обручем стискивало голову, камнем давило на плечи.

Граф Саамат разорвал остатки рубашки Страдена и коснулся его груди. Вздохнув, свободной рукой взмахнул волшебной палочкой и взглянул на ауру короля — она гасла, меркла на глазах.

«Хотел жить, — пробормотал Магистр магии. — Из-за неё. Он её любил… любит, очень ребёнка ждёт. Или ждал?..»

— Король не переживёт перемещения, — обернулся к остальным граф Саамат. — Если вообще доживёт до вечера. Не желаю тешить вас иллюзиями, господа, шансов практически нет, его величество всё ещё с нами только благодаря силе воли. Я, безусловно, сделаю всё возможное, вы — тоже, но поимка оставшегося на свободе обращённого сейчас важнее. Половину из вас направляю за ним. Остальных прошу вспомнить курс лечебной магии.

Он говорил и не верил — видел то же, что ощущал Шардаш.

Графа Саамата мучило чувство вины, навалилась странная грусть и апатия. Он стягивал раны, заживлял вены, восстанавливал сосуды и думал о Раймунде: как сказать ей? Несмотря ни на что, жизнь Страдена для неё — не пустой звук. Для него — тоже: у Магистра магии с королём сложились приятельские отношения. Юный Страден, взойдя на престол, советовался с уже повидавшим мир графом Сааматом, а после женитьбы тот стал другом семьи.

На всё воля Прародителей сущего.

Силы Магистра магии иссякли, а веки короля даже не дрогнули, только аура стабилизировалась, оставаясь тусклой и слабой.

Граф Саамат уступил место другим, а сам отошёл к Шардашу — единственному из присутствующих сохранявшему спокойствие. Не проронив ни слова, Магистр магии оперся спиной о стену и прикрыл глаза.

Всё так же завывал пространственный переход, всё так же хрустело стекло под ногами…

— Если появятся вампиры, скажите, — не размыкая век, попросил Магистр магии, — я накопитель активирую.

— Оживляли живой труп? — поинтересовался Шардаш.

— А у меня есть выбор? — кисло улыбнулся граф Саамат и тихо повторил: — Разве у меня есть выбор? Вы ведь тоже здесь…

Профессор кивнул и направился к королю, отстранив склонившегося над ним мага. Граф Саамат напомнил о долге, и Шардашу предстояло его отдать.

Глава 19

Мериам с тоской взирала на горы и жалела, что не родилась птицей. Нет, днём вершины прекрасны, но не в них дело, а в замке АльХани. Тот угнетал, постоянно напоминая о горестной участи пленницы.

Адептка целыми днями слонялась по залам и переходам, рассматривала гербы, щиты, оружие, шпалеры, развешенные на стенах, скользила пальцами по холодным камням, любовалась видами. Шайрен не боялся, что она покончит жизнь самоубийством, поэтому не зачаровывал окна, и Мериам частенько сидела на подоконнике, взирая на дозорную башню.

Адептка гуляла по замку исключительно тогда, когда отсутствовала Насьена. Демоница пугала её, казалась олицетворением безумия, потому что не могла думать ни о чём, кроме мести. Синтия стала для неё богиней, памяти которой она поклонялась и на алтарь которой готова была принести любые жертвы и Мериам — в первую очередь. Насьена воспринимала её как игрушку сына, смотрела будто на приблудную собаку, и нелюбовь после ссоры с Шайреном только усилилась.

В первый день в замке АльХани Мериам сумела убедить Шайрена не накладывать иллюзию и не подсылать к Манесу РасХатан. Далось это нелегко: демон не желал поверить в безумие матери и заверял, будто адептка всё продумала. Мериам взывала к его благоразумию, напоминала: она всего лишь человек, а Манес — высший демон, разве могла бы иллюзия обмануть такого? Но даже если предположить, будто желание плоти заставили бы РасХатана не проверить незнакомку, всё равно её бы никогда не допустили к омовению Бригиатты.

— Да, я везучая, да, перстень когда-то признал меня, но в одну реку не входят дважды, — убеждала Мериам, с мольбой взирая на демона. — Меня убьют. Вашу мать это не расстроит — очередная неудачная попытка мести, не более, а вас? Вы, кажется, говорили, я нужна не ради короткой забавы…

Шайрен задумался. Дело было накануне ужина, времени, когда Насьена собиралась накладывать иллюзию.

— И вы позволите другому обладать мной? — продолжила адептка, почувствовав, что её доводы возымели действие.

Безусловно, демоны не оборотни, у них другая мораль, но Шайрен наверняка бы захотел взять её до Манеса.

— Он не дотронется до тебя, — наконец заверил демон. — И ты никуда не поедешь. Вот недаром мне приглянулась — умная девочка, а не только красивая. Всё казалось таким логичным, таким складным, пока ты по кирпичику не разрушила план. Мать склонна к безумствам, но она глава семьи, я обязан подчиняться…

Воспрянувшая духом Мериам погрустнела. Неужели её отправят на заклание?

Шайрен заметил грусть возлюбленной, обнял и жарко шепнул в ухо:

— Не отдам! Мать пошлёт другую девчонку.

Адептка вспомнила о сестре и осторожно спросила о ней. Ответ не порадовал: Сахрет отправился в Онве. Шайрен утешил: Аиша может понравиться брату, и он женится. А если и нет, ничего страшного, Сахрет просто оставит в ней семя.

— Аиша ещё ребёнок! — ужаснулась Мериам. — Ей пятнадцать, и это мерзко… Она не заслужила такого, или фамилии Ики достаточно, чтобы оправдать любое изнасилование и убийство?

Шайрен нахмурился и задумался. Руки ещё крепче прижали к телу адептку: он опасался, что Мериам убежит. Она и хотела бы, но мешали железные объятия демона.

— Твой дед совершил ошибку, — наконец изрёк Шайрен и развернул Мериам лицом к себе. Глаза его потемнели и сузились, зрачок практически пропал. — Он мог отказаться или не суметь оживить Синтию, но он не смел трогать её душу!

Испуганная адептка дёрнулась, предчувствуя расплату, но смогла выиграть лишь полдюйма.

— Неужели опять? — простонала она. — Меня едва не казнили из-за деда, куча народу погибла из-за души вашей сестры, пострадал мой муж, меня хотела убить ваша семья, потом вздумала превратить в наживку, а теперь и вы… Дед раскаялся и понёс наказание, но мы: я, Аиша, родители, Тревеус, — ни в чём не виноваты. Отпустите меня!

В уголках глаз Мериам заблестели слёзы. Ей живо представился ужас сестры, её крики, самодовольная ухмылка Сахрета, срывавшего с Аиши одежду, распростёртый на полу отец, поплатившийся за попытку защитить честь дочери. Хоть какой-то отпор мог дать дед, но ведь его нужно позвать, и он всё равно не справится с демоном. И всё, жизнь рухнула.

Слезинка скатилась по щеке, сначала одна, потом вторая. Мериам всхлипнула и прошептала: «Правильно убивают демонов: вы приносите только зло!».

Неожиданно проснувшаяся ярость придала сил. Адептка высвободила руку и наградила Шайрена самым болезненным из доступных заклинаний. Оно возымело действие: не ожидавший подобной прыти демон ругнулся и отпустил Мериам. Она бросилась прочь, к лестнице, решив любой ценой вырваться из замка.

Увы, адептка не успела добраться до соседнего зала, как её подхватили на руки и взлетели с ней под потолок.

Шайрен шептал, с Аишей ничего не случится, он немедленно переговорит с братом, и заверил: Мериам останется в замке вопреки планам матери.

— Она не в своём уме, уж прости её.

Адептка гневно глянула на него и прошептала: «Она же не простила, почему я должна?»

Шайрен вздохнул и развернул Мериам к себе. Он на миг отпустил её, чтобы, падая, адептка уцепилась за него и оказалась в двусмысленной позе.

Крылья мгновенно подхватили Мериам под поясницу, руки демона обвились вокруг талии, а губы потянулись к губам.

Поцелую помешало появление Насьены. Она напомнила, что пора накладывать иллюзию, и впала в ступор, когда Шайрен заявил: в этом больше нет необходимости.

Выяснив, в чём дело, демоница пришла в неописуемую ярость. Сверкая глазами, она кричала, что сын сошёл с ума, если позволил человечке командовать собой. Но Шайрен стоял на своём. Он опустил Мериам на пол, заслонил собой и заверил: мать зачарует её только через его труп.

Насьена оскалилась в улыбке, обнажив характерные демонические резцы, и поинтересовалась:

— Может, ты ещё женой эту сделаешь? Да она не стоит мизинца Синтии, человеческая тварь из рода Ики!

— Она моя! — вслед за матерью повысил голос Шайрен. — Тебе достанутся внуки — чего ты ещё хочешь? Мести? Мсти ФасхХавелам — это они отняли Синтию. Я лично перегрызу горло Гонории, если доберусь до её шеи.

— Тогда почему не желаешь послать к ним девчонку?

— Потому что не хочу, и это не обсуждается. Я найду способ, доберусь до перстня, — заверил демон. — Поумней, мать, не повторял ошибок отца!

Насьена переменилась в лице и, зашипев, набросилась на Мериам. Та завизжала, в отчаянии прикрывая голову руками — будто они могли защитить от когтей демоницы! Но на её теле не появилось ни царапины: Шайрен ухватил мать за руку и отбросил от Мериам. Насьена пролетела весь коридор и, падая, снесла щит на стене.

Обе: и демоница, и Мериам, — изумлённо взирали на Шайрена. Тот впервые поднял руку на мать.

Первой оправилась Насьена и, выкрикивая ругательства, заявила: её сын — трус, недостойный носить имя АльХани. Волосы демоницы растрепались и длинными космами падали на плечи, только усиливая сходство с сумасшедшей. Глаза пылали ярче светильников, так, что Мериам стало страшно: вдруг убьёт или проклянёт не на словах, а на деле.

Шайрен не выдержал и рыкнул, ощетинившись крыльями. Он пошёл на мать, отбрасывая всё, что попадалось на пути, остановился в паре шагов от неё и заявил:

— Отныне я глава семьи АльХани. Я обрёл тело, полон сил, пришла моя очередь принять бразды правления. Это разумно — властвовать должен мужчина.

Насьена зарычала и, взметнув юбкой, исчезла в вихре пространственного коридора.

Мериам тяжело опустилась на пол и сгорбилась. Она понимала: отныне демоница возненавидела её ещё больше.

— Давно собирался, но повода не было, — Шайрен присел рядом и обнял за плечи. Адептка испуганно дёрнулась, но, в итоге, уткнулась в грудь демона. — Мы не дроу, у нас женщина существует для мужчины, а не наоборот. Мать волей случая осталась единственным взрослым членом семьи АльХани. Брат не родился, я погиб. Да, Мериам, я долгие годы неупокоенной душой скитался по мирам, пока не стал перерождённым духом. Мне очень повезло с телом, мало менять пришлось. Хочешь, покажу, как выглядел при жизни?

Мериам промолчала, безропотно позволила поднять себя на ноги и повести куда-то — как оказалось, в портретный зал. Там, среди суровых демонов и демониц, застывших в трёхмерных поясных портретах-иллюзиях, чуть мерцало изображение красноволосого зелёноглазого Шайрена.

Нынешний Шайрен Альхани походил на прежнего: тот же цвет радужки, те же скулы, линия подбородка, но мимика, рот, абрис лица не совпадали. Изначально в демоне было больше мужественности, больше высокомерия — копия Насьены с поправкой на пол. А ещё на голове красовались черные витые рога, казалось, вытесанные из камня. Насьена щеголяла такими же, только меньшего размера.

— Нравлюсь? — промурлыкал Шайрен, в который раз за сегодня обняв Мериам. — Видишь, какой я красавец, сыновья родятся такими же.

Адептка промолчала. Её занимала вовсе не внешность демона, а то, как создали портреты. Иллюзии не живут без энергетической подпитки, однако Мериам не видела мага или накопителя, снабжавшего их энергией.

— А это Синтия, — Шайрен бережно подтолкнул адептку к портрету хорошенькой демоницы с огромными, трогательными глазами. Она казалась такой хрупкой, такой невинной — даже не верилось, что перед Мериам представительница самой опасной и жестокой расы, венец творения тёмных существ.

— Её рано убили, — стиснув зубы, пробормотал демон. — Синтия не успела справить полусотенного дня рождения, когда Ионафан совратил её, а его родители — убили. Здесь сестре сорок лет. Ещё восемь Новолетий — и её не стало.

Мериам сочувственно кивнула: для демонов сорок лет — действительно юный возраст. Выдавали замуж и женили обитателей Лунного мира с двадцати пяти, когда демоны достигали половой зрелости, но обычно в полноценный брак они вступали позже, лет с шестидесяти.

— Как хорошо, что я тебя увидел, — выдохнул в шею Мериам Шайрен, поцеловал, нежно и аккуратно, и спросил: — Сколько нужно ухаживать за человеческими девушками? По-моему, достаточно. Ты меня знаешь, я тебя знаю, конфеты, цветы, чай были, даже матери представил…

— Я замужем, — напомнила Мериам. — Жаль, что понравилась вам, Шайрен, но я не люблю вас…

— Полюбишь, — заверил демон. — И не напоминай про этот смешной брак — оборотень мне и в подмётки не годится. Пара ночей — и ты забудешь его имя.

Шайрен склонился над адепткой, щекоча дыханием тонкие волоски на шее, и провёл чёрным ногтем по щеке.

— Поймите же, наконец, я не люблю вас! — Мериам выставила руки для защиты и упёрлась ладонями в грудь демона. — Я хочу к мужу, к Тревеусу!

Шайрен помотал головой и проворковал: «Забудь». Он подхватил Мериам на руки и понёс в спальню. Там опустил на кровать и предложил вместе принять ванну.

Зрачки демона расширились, тело напряглось.

Мериам категорично отказалась, пригрозив местью мужа, но Шайрен всё равно позвал Шурш, чтобы та подготовила воду.

— Ужин подашь через два часа, — велел демон. — Сюда, в спальню.

Орка кивнула и направилась в ванную комнату. Шайрен же продолжил любовную игру.

Поцелуи и ласки становились всё настойчивее, некоторые оказались для Мериам в новинку, например, поглаживание крыльями — ловкими, как руки, тёплыми, а не холодными, как у вампиров. Когда крыло в первый раз коснулось лица, адептка зажмурилась, но быстро поняла: Шайрен прячет когти и гладит тыльной стороной перепонок.

Решив отвлечь демона от увлекательного занятия, Мериам попросила разрешения рассмотреть крылья. Шайрен с улыбкой заверил: ей можно всё.

Адептка робко коснулась мышц крыла, ощупала твёрдую хитинную часть, отражавшую удары не хуже щита, разглядела пальцы и убранные в сумки когти.

Шайрен довольно улыбался и хвастался: какой вес выдерживают крылья, какие заклинания они способны отразить, насколько опасны нанесённые ими ранения. Он с упоением рассказывал о том, скольких убил без магии, а потом, желая ещё больше поразить Мериам, предложил показать демонический огонь.

— Он разумный, а не просто стихия.

— Спасибо, не надо, — вежливо отказалась адептка. Ей хватило жутких словесных картин с оторванными головами, сломанными позвоночниками и отрубленными конечностями.

— Напугал? — догадался Шайрен и поцеловал руку. — Люди, вы всего боитесь, даже собственной тени! Запомни: я не причиню тебе боли, любимая.

— Почему я? — в мольбе заглянула ему в глаза Мериам. — Разве мало в Лаксене девушек?

— Дурашка! — демон чиркнул ногтем за ухом адептки. — Счастье демоницы измеряется часами, проведёнными в спальне с мужем, и количеством детей.

Адептка примерила на себя образец счастливой демонической семьи и содрогнулась.

Шайрен сжал её ладони и заверил: она быстро освоится. Увидев, что Шурш вышла, потянул Мериам в ванную. Та отнекивалась, выдумывала тысячу причин, чтобы не оставаться с ним наедине — бесполезно.

Умиротворённый Шайрен плавал в бассейне, а Мериам сидела на кровати и думала — о себе, муже, о том, как быть дальше. Она понимала, демон не поступил бы иначе, хотя Шайрен оказался порядочнее многих собратьев.

Потом мысли скакнули на Зелье тёмной сути. Её вдруг пришло в голову: Шайрен тоже демон и может знать рецепт. Только как его выяснить? Демон вознамерился завести собственных детей и вряд ли обрадуется даже гипотетическому ребёнку от другого.

Вернувшийся Шайрен мурлыкал и щурился, словно кошка. Адептка покосилась на него, стиснула зубы, отвернулась и снова подумала о Шардаше. Он учует, сразу учует и трактует всё по-своему! Как долго бы профессор ни жил с людьми, как бы ни старался казаться человеком, он навсегда останется оборотнем. А у них своя мораль…

Мериам ничком легла на кровать и уткнулась в подушку. Она беззвучно плакала, вспоминая моменты недавнего семейного счастья: объятия, поцелуи, совместные ночи…

— Что с тобой? — заботливо поинтересовался Шайрен.

Адептка промолчала.

Спасение пришлось со стороны Шурш: она принесла ужин. Появилась возможность молчать, набив рот.

Еда подарила Мериам смелость. Она решила высказать всё, что думала о Шайрене. Тот взирал на неё с изумлением, не понимая, с чего вдруг адептка раскраснелась и сыпала обвинениями. Он полагал, что не сделал ничего плохого, наоборот, дважды спас, связал с ней свою жизнь. Адептка же распалялась всё больше и больше и, не выдержав, набросилась на демона с кулаками.

— Будьте вы прокляты! — задыхаясь, кричала она.

Руки Мериам в бессильной ярости лупила кулаками по груди Шайрена. Наконец тому это надоело, и он мягко отстранил адептку крыльями и прижал к постели. Демон очертил ногтем абрис её лица и предложил выпить, чтобы успокоиться. Мериам отказалась, но Шайрен всё равно наполнил два бокала.

Памятуя о прошлом горьком опыте, адептка понюхала напиток и напрямик спросила, что демон туда подмешал. Он возмутился: «Ничего! Тогда мне пришлось».

У Мериам перехватило дыхание. Она соскочила с кровати и выпалила: лучше стать марионеткой Насьены АльХани, чем жить с Шайреном. Демоница, в отличие от сына, не скрывает, что Мериам вещь, чья воля не имеет значения.

Шайрен зашипел, распустил крылья и в мгновение ока оказался рядом с адепткой. Только чудом не пострадали бутылка и тарелки, а вот вину в бокалах не повезло: оно разлилось по атласному белью.

Выражение лица Шайрена подсказывало: Мериам перешла грань. Храбрость мгновенно сошла на нет, на её место пришёл страх.

Демон ухватил Мериам за талию, прижав руки к туловищу, и приподнял над полом. Адептка пискнула, ощутив пустоту под ногами, попыталась применить самое сильное из известных атакующих заклинаний, но оно отчего-то не подействовало.

Зелёные глаза Шайрена впились в Мериам, губы скривились. От тяжёлого дыхания ходуном ходили бока.

— Повтори! — глухо приказал он.

Мериам промолчала, гадая, какую казнь для неё изберут.

Шайрен рыкнул и отпустил адептку, посоветовав в следующий раз думать.

— Ты обидела меня и не заметила, зато себя ты любишшшь! — он отхлебнул прямо из горлышка и исподлобья глянул на притихшую Мериам. — Чем я плох? Тем, что не оборотень?

Адептка замотала головой и призналась: высказала всё в сердцах.

Взгляд Шайрена потеплел, шипящие нотки исчезли, на их место пришло урчание. Он журил Мериам, но, вроде, простил.

— Ты маленькая и глупенькая, да ещё в Школе мозги запудрили. Я не сумасшедший, — неожиданно добавил демон. — Мать сама помешалась, это по наследству не передаётся. И не оскорбляй меня больше.

Адептка кивнула, с облегчением перевела дух и скрылась в ванной.

Пока Мериам приводила себя в порядок, в спальню успела зайти Насьена. Адептка как раз застала самый разгар ссоры и едва не пала жертвой разъярённой демоницы, обвинявшей её в дурном влиянии на сына. Чего только Мериам о себе не услышала! «Рыжая доходяга» — самое вежливое.

Шайрен в долгу не остался и попытался выставить мать взашей.

Насьена метнула на адептку полный ненависти взгляд и прошипела: «Только попробуй обмануть наши ожидания!». Мериам нервно сглотнула слюну.

Демоница плотоядно улыбнулась и ушла, громко хлопнув дверью.

Следующий день прошёл относительно спокойно. Мериам сказалась больной и избегла нежностей со стороны Шайрена. Тот порывался её вылечить, но Насьена забрала сына, заявив: дела рода важнее хворей человеческой девицы. Адептка осталась одна, чем не преминула воспользоваться.

Первым делом она оделась и, обрадовавшись, что её не заперли, отправилась на поиски переговорного шара.

Мериам боялась, что демоны вернутся, или прилетит не виденный ею до сих пор Сахрет, поэтому торопилась. Она обшарила все парадные комнаты, а потом решилась зайти на запретную территорию — навесить покои Насьены.

Адептка переживала по поводу вчерашнего нервного срыва, опасалась, он приведёт к плачевным последствиям. Тогда она поддалась эмоциям, наговорила кучу гадостей Шайрену, чего ни в коем случае не следовало делать. Какое счастье, что он простил, настоящее чудо, почти невозможное, учитывая психологию тёмных! А ведь кому, как не Мериам, знать правила общения с ними. Выходит, сдав экзамен по демонологии в теории, она завалила его на практике.

Прав был Шардаш, когда говорил в начале третьего курса, что из неё не выйдет мага. Даже спокойствия сохранить не смогла, договориться… Если бы не особое отношение Шайрена, давно бы окоченела.

Мериам вздохнула и задумалась, как предотвратить дальнейшие поползновения демона. Он расслабился, решил, будто она покорилась, сдалась — значит, нужно поддерживать эту видимость, но держать Шайрена на расстоянии.

Адептка встряхнулась и с удвоенным усердием взялась за дело.

Шардаш её любит, Мериам ему не изменяла, а оба они знают, кто такие демоны. Что за отношения, если они рухнут, наткнувшись на первую же преграду?

Именно тогда, разыскивая переговорный шар, который, конечно же, должен быть в замке, Мериам впервые всерьёз задумалась о детях. Она представляла себе голубоглазых волчат, и невольно улыбалась.

Адептка огляделась и прокралась в мрачную гостиную, заваленную старыми книгами. Они лежали везде: на столе, стульях, полу, диванных подушках.

Мериам замерла на пороге и еле сдержала радостный возглас: в углу поблёскивал переговорный шар! Старый, потрескавшийся, но рабочий — иначе зачем рядом с ним стояло складное кресло?

В конце третьего курса студентов учили пользоваться стационарными приборами связи. Разумеется, пары практических занятий не хватило, чтобы в совершенстве их освоить, но попытаться стоило.

Мериам подошла к шару и задумалась: с кем же поговорить? В первую очередь на ум пришёл Шардаш, но адептка не знала, где он теперь, а персональными настройками без привязки к местности она пока не владела.

Поколебавшись, адептка выбрала магистра Асваруса. Вздохнув, она аккуратно присела на кресло, сосредоточилась и приступила к нелёгкому заданию.

У преподавателя всё выходило легко, по мановению руки, а Мериам потребовалось полчаса, чтобы разобраться, что к чему. И все это время она вздрагивала и косилась на дверь: не явилась ли Насьена?

В результате адептка всё равно что-то напутала: на её зов ответил незнакомый мужской голос. Мериам испугалась, хотела оборвать связь, но раздумала.

— Вы человек или дроу?

Со стороны вопрос казался странным, но от ответа на него зависело многое.

Оказалось, человек, какой-то волшебник.

Обрадованная Мериам попросила не перебивать и передать сообщение в министерство магии.

— Меня зовут Мериам Шардаш, я жена профессора Тревеуса Шардаша, преподавателя бонбриджской Ведической высшей школы, паладина ордена Змеи. Я нахожусь в плену у демонов в Лунном мире. Похитил меня Шайрен АльХани, он перерождённый дух и держит меня в родовом замке. Точных координат не знаю, но вокруг скалы, есть дозорная башня, а неподалёку порталы в ущельях. У него Шайрена есть брат Сахрет, он может сейчас находится в Лаксене.

Далее адептка описала внешность демона и примерный план замка.

Маг обещал всё передать в кратчайшие сроки.

На душе Мериам стало спокойнее, мир уже не казался сотканным лишь из чёрных красок. Не пойманная, она благополучно выбралась из покоев Настены и скользнула обратно в спальню Шайрена, под одеяло — изображать больную. Вчера демон ночевал в другом месте, адептка надеялась, он поступит так и сегодня.

Мериам прокрутила в голове скудный запас знаний и вспомнила ядологию. Демоны всё не возвращались, в замке, похоже, остались только слуги — самое время подстроить какую-нибудь пакость.

В малых дозах — приправа, в больших — яд. Безусловно, мелкая месть адептки не убьёт ни Шайрена, ни Насьену, но обеспечит несварение желудка.

Преисполнившись энтузиазма, адептка снова выбралась из комнаты и направилась к северному переходу. Его оплёл плющ, нужно всего лишь отворить окно, нарвать немного, растолочь в ступе или растереть в пальцах. Обязательно не голыми руками — иначе неминуемо появятся волдыри. Идеально подлить сок в питьё и пищу демонов, но можно добавить листья в мясную приправу или салат.

Вторым блюдом станет уксус. Он есть на любой кухне и легко превращается в яд, если переборщить с количеством. Мериам собиралась влить столько, сколько сумеет.

Оставалась одна проблема — кухарка и слуги, но адептка надеялась, на свою удачливость.

Окно поддалось легко, Мериам лишь слегка помогла себе магией, чуть-чуть приподняв заевший шпингалет.

На неё пахнуло прохладой, в уши ударил клёкот птиц.

Внизу — зелёная цветущая долина, а здесь — суровый холод гор.

Адептка взобралась на подоконник и, придерживаясь за раму, через подол платья нарвала плюща. Она расщедрилась, собрала пышный букет для тюремщиков и пожертвовала на него сорочку. Захлопнув окно, Мериам с заветным узелком направилась к неприметной винтовой лестнице — она заприметила её во время поисков переговорного шара. Такими явно пользовались не хозяева, а слуги.

Адептка не ошиблась: лестница вела в полуподвальный служебный этаж. Там в чаде сковородок и облаке пара кастрюль готовили обед две орки. Судя по звону цепей, тоже закованные рабы.

Мериам спрятала узелок за спиной и солгала, будто хочет стакан воды. Стоило орке отвернуться, как в миску с травами полетел плющ. Добраться до уксуса адептка не успела и довольствовалась половинчатой местью.

Наверху Мериам едва не столкнулась с Насьеной. К счастью, демоница была не одна — разговаривала с каким-то демоном, похожим на изображение прежнего Шайрена. Адептка предположила, что это Сахрет.

Демоны стояли к ней спиной, поэтому не заметили, и перепуганная Мериам сумела окольными путями вернуться в спальню.

Сердце бешено колотилось, скомканная сорочка жгла руки — в переносном смысле, но лучше бы кожа покрылась волдырями, чем кто-то увидел опасную улику! Мериам не питала иллюзий: расправа за плющ будет жестокой.

Не зная, как поступить, адептка заметалась по залам и, наконец, запихнула сорочку в жерло камина, не забыв протолкнуть кочергой. Затем испуганной птицей метнулась прочь — и налетела на Шайрена.

— Ты чего? — тот удивлённо уставился на неё.

— Там… там ваша мать, я боюсь! — ничем не погрешила против истины Мериам. — Я хотела воды, пошла, а потом…

Шайрен рассмеялся и поинтересовался, лучше ли ей. Адептка соврала, придумала пищевое отравление и отпросилась в туалет.

Из «комнаты раздумий» Мериам вышла с деланной слабостью и легла в постель,изображая умирающую. Она сумела даже искусственно вызвать рвоту, незаметно коснувшись корня языка.

Шайрен поверил в разыгрываемый спектакль, встревожено вертелся рядом и даже не помышлял о любовных поползновениях. Он тут же бросился лечить мнимую больную, которой, разумеется, не становилось лучше.

Адептка благоразумно отказалась от обеда, попросив чуть погодя принести куриного бульона с сухариками. Ради благой цели Мериам была готова голодать — пожелай она плотной и сытной пищи, демон бы что-нибудь заподозрил.

Крылья Шайрена поникли, а потом и вовсе исчезли. Во взгляде промелькнула забота, Мериам даже на миг поверила в его любовь.

— Тебе лучше поспать. Не буду мешать.

Адептка кивнула и закрыла глаза, намекая — Шайрену лучше уйти. Он и ушёл, только предварительно погрузил Мериам в магический сон. На это она не рассчитывала, однако сумела оценить последствия пищевой каверзы: заклинание действовало всего пару часов. Если бы адептка действительно отравилась, организм продолжал бы спать, но она-то была абсолютно здорова!

Судя по всему, демоны только что отобедали, вернее, попытались отобедать, когда замок потряс троекратный вой, переросший в рык. А вскоре залы и переходы наполнились топотом ног и звоном стекла.

Не удержавшись, Мериам сползла с кровати и выглянула в коридор: по нему летала обезумевшая от боли Насьена. Изо рта капала кровавая пена, слезящиеся глаза опухли и, казалось, вот-вот вылезут из орбит — будто у больной бешенством. Но адептка знала: виной всему плющ, и теперь рот демоницы полон язв. И не только у неё — так же мучились Шайрен и Сахрет.

Насьена не замечала Мериам и голосила на одной ноте. Крылья трепыхались, бились по стенам, срывали шпалеры, сметали попадавшуюся на пути мебель. Вероятно, демоница трогала вилку и залезла пальцами в рот, потому что руки её тоже покраснели. Она расчесала их до крови.

Одежда Насьены прилипла к телу: ядовитый сок плюща вызвал повышенное потоотделение.

В довершении всего демоницу мучил жар.

Словно мотылёк, Насьена билась в коконе коридора, не находя спасения от боли и надвигающейся слепоты. Она могла противостоять магии, но оказалась бессильна перед простеньким растительным ядом, не призванным убивать.

Не желая искушать судьбу, Мериам прикрыла дверь и вернулась в постель.

Шайрен в тот день так и не появился.

Адептка ещё долго слышала истошные вопли, хлопанье крыльев, грохот падающей мебели и испуганные голоса слуг. Наконец всё стихло, и Мериам принесли долгожданный обед.

Адептка, как и положено больной, встретила Шурш страдальческим выражением лица, но всё же спросила, что за шум потревожил её сон. Орка вздрогнула и промолчала, нервно покосившись на дверь. Она поставила поднос на кровать и предложила покормить госпожу. Поколебавшись, Мериам согласилась: вдруг Шайрену взбредёт в голову спросить, как себя чувствовала пленница?

В последний раз адептку кормили с ложечки девятнадцать лет назад. Оказалось, это жутко неудобно, особенно, когда сам можешь есть. Мериам стоило большого труда не отобрать у Шурш ложку, тарелку с бульоном и хлеб, чтобы нормально глотать и жевать.

Наконец посуда опустела, и орка ушла за грелкой: она собиралась положить её на живот больной. Та позволила, а потом, оставшись одна, якобы отдыхать в темноте, спихнула на простыню.

Убедившись, что никто не собирается нанести ей визит вежливости, Мериам внимательно осмотрела комнату, изучила вид из окна и пробралась в бассейн. Его нужно чистить, а слуги наверняка не ходят через хозяйскую спальню — значит, есть потайная дверца, тайный ход. Чтобы обнаружить его, пришлось раздеться и вплавь добраться до противоположного бортика.

К сожалению, адептка не смогла отодвинуть плиту: требовалась специальная пластина, и ни с чем вернулась в спальню.

Под аккомпанемент бурлившего желудка, которого не устроила вынужденная диета, Мериам попыталась заснуть, молясь Прародителям сущего, чтобы Шардаш скорее нашёл её и они вдвоём живыми выбрались из Лунного мира.

Всплакнув, адептка прижала к животу подушку, обняла её и задремала, представляя, будто рядом ровно и так спокойно дышит муж.

Глава 20

Шардаш сидел во дворе достопамятной тюрьмы — некогда в ней держали Мериам — апатично жевал бутерброд с ветчиной. Есть не хотелось — он заставлял себя, понимая, иначе начнутся проблемы.

Второго обращённого нашли, не без помощи профессора, и теперь допрашивали.

Граф Саамат руководил поимкой и убийством вампиров, проникших на территорию Лаксены, разыскивал порталы и пространственные коридоры, которыми те воспользовались. Шардаш мог только догадываться, сколько стимуляторов выпил Магистр магии, потому что тот всё время находился в движении, колдовал, лечил… Тогда, в пропитанном запахом крови подвале, казалось — силы графа Саамата исчерпаны, но нет — прошло полчаса, и он вновь руководил воскрешением короля из мёртвых.

Вопреки всякой логике Страден не умер, так и пребывал на грани жизни и смерти. Вторые сутки его величество не желал определиться с выбором, мучая врачей и магов, дежуривших у изголовья. Они привели в порядок подвал, притащили туда перину и переложили на неё короля. Перемещения он бы не выдержал, сразу предстал бы перед Прародителями сущего.

С королевой и ребёнком, по слухам, тоже было не всё гладко — словом, забот у Магистра магии хватало.

Шардаш доел бутерброд и потянулся за следующим, когда к нему подошёл белый стражник и спросил:

— Я говорю с Тревеусом Шардашем?

Профессор кивнул, и солдат отдал записку. Неизвестный почерк вывел на ней имя и звание Шардаша с пометкой: «Лично в руки». Заинтригованный, профессор развернул сложенный вчетверо лист и вскочил, уронив еду. В записке говорилось о Мериам!

— Кто вам это дал? — Шардаш набросился на солдата с расспросами, ухватил за плечи и затряс.

— По местной почте пришло, — буркнул белый стражник и потребовал немедленно отпустить его.

Но профессор не отступал, и солдату пришлось отвести его в переговорный пункт. «Мало мне сумасшедших магов на работе, так ещё и после смены терпи!» — пробурчал он, хлопнув дверью.

Шардаш выяснил, сообщение передал один из магов приграничного городка, и надиктовала Мериам.

Профессор тут же развёл бурную деятельность, требовал организовать поисковую команду, открыть местоположение государственных порталов, но, ничего не добившись, плюнул и, рассерженный, отправился на поиски тихого места, где мог бы поговорить с магистром Асварусом.

Шардаш так пнул дверь переговорного пункта, что она едва не слетела с петель. На угрозу привлечь к суду огрызнулся и предложил сразу посадить в камеру за нанесение физических увечий.

— У меня жену демоны украли, в плену держат, измываются, а вы задницы от стульев не отдерёте! Белая стража — защита граждан от тёмных сил. Где она, где, я спрашиваю, ваша защита? Или мне она не полагается? В Преисподнюю вас вместе с вашим начальством!

Несчастная дверь вновь тоненько заскрипела, а побледневший коротышка за столом с облегчением вытер вспотевший лоб и шепнул товарищу: «Едва не загрыз, зверюга! А ещё студентов учит…»

Во дворе Шардаш столкнулся с Крегсом. Тот разыскивал его по поручению министерства: профессора хотели привлечь к поискам пространственного коридора. На это Шардаш в ультимативной форме заявил, что завязывает с помощью государству, которое не желает помочь ему.

— Тревеус, кто вас так довёл? — директор взял подчинённого за руку и отвёл в сторону. — Или это усталость? Понимаю, сам еле на ногах держусь.

— Мериам нашлась, а всем плевать! Конечно, кто такая Мериам Шардаш, она же не королева! — профессор в сердцах сплюнул на землю.

Крегс вздохнул и традиционно предложил выпить чаю — с мятой и мелиссой. Шардаш отказался, но директор сумел убедить — любые решение лучше принимать на трезвую голову.

Они сидели в столовой Академии чародейства и за чашкой чая обсуждали сложившееся положение. Распоряжением министерства гостям из Бонбриджа выделили комнаты в общежитии, куда маги поспешили перенести вещи из гостиницы: зачем тратить свои деньги, когда можно разместиться за государственный счёт?

Шардаш привычно бренчал ложечкой. Рука непроизвольно тянулась к внутреннему карману пиджака, в котором лежала трубка. В итоге профессор не выдержал и закурил.

Крегс одобрил решение переговорить с магистром Асварусом. Тот, как никто другой, знал мир демонов.

— Нельзя вот так, без подготовки, ничего не выяснив, бросаться в Лунный мир. — Директор отхлебнул из кружки и блаженно вздохнул: наконец-то тишина!

Привычка Шардаша стучать ложкой, размешивая сахар, раздражала Крегса. Тот уже устал делать подчинённому замечания и смирился. У каждого свои недостатки, а ложечка — сущая мелочь, главное — внутренние качества и уровень знаний. С приходом в Ведическую высшую школу Шардаша качество обучения заметно возросло, хотя и отчислять со старших курсов стали чаще. Предыдущий куратор уволился по состоянию здоровья. Он не справлялся с необузданной энергией учеников. Профессор же быстро навёл порядок. Крегс ни на мгновение не пожалел, что назначил его на столь ответственную должность.

Профессор кивнул, откинулся на спинку стула, сделал ещё одну затяжку, проследил за колечком дыма и пробормотал:

— Она же беспомощная! Что там можно делать со знаниями третьекурсника? Маги широкого профиля — это же так, одно название, они и на седьмой год обучения ничего не знают…

Крегс сочувственно кивнул и предложил взять разговор с Асварусом на себя. На вопрос почему, ответил:

— Вам необходимо отдохнуть. Ради Мериам, Тревеус. Я-то почти ничего не делал после замка герцога Серано, а вы всегда были в гуще событий.

— Я оборотень, что со мной станется? — отмахнулся Шардаш и в два глотка осушил чашку. Напиток обжёг нёбо, но профессор этого не заметил: мысли крутились далеко от Школы чародейства и Лаксены.

— Я дурак! — неожиданно подскочил профессор, едва не опрокинув стул. — Координаты! Тот маг наверняка засёк координаты связи. Если знать их, можно построить коридор перемещения. Взять накопители, найти место силы, скажем, в тех же Туманных землях и…

— … и умереть самой ужасной смертью, — подытожил директор. — Забыли, что бывает с переоценившими свои возможности магами? Пространству всё равно, кто вас ждёт, какой вы расы — расплющит, разорвёт и не заметит.

Шардаш потемнел и кивнул. Идея действительно выглядела бредовой, но связаться с передавшим сообщение Мериам чародеем следовало.

Докурив трубку, профессор отправился искать переговорный шар и через пару минут устроился возле него в приёмной декана факультета алхимии. Шардаш наделся, Ролейн Асварус не проклянёт вечно влипающего в неприятности воспитанника.

Магистр действительно не обрадовался, услышав о новых проблемах Шардаша. Он только что закончил разминку, не успел переодеться и, обнажённый по пояс, стоял под навесом тренировочного поля. За спиной сгрудились стайки послушников, обрадовавшись незапланированной задержке начала занятий.

— Ну, и кто позарился на вашу жену? — тон Асваруса недвусмысленно давал понять: разговаривать тот не желал. — Я не палочка-выручалочка, Тревеус, разбирайтесь сами! Нас и так в состояние боевой готовности привели из-за вампиров и похищения монарших особ.

— Я только с поисков. Могу поделиться последними сведениями.

Магистр почесал бровь и убрал меч в ножны. Оглянувшись на послушников, он разбил их на пары и велел практиковать блоки, сам же быстрым шагом пересёк двор и остановился у куста пыльной зелени.

— Живы?

— Пока да, учитель, но на его величество бы я не ставил. Королеву видел мельком, ещё до родов: думаю, оправится. Ещё бы, такая — и умерла, — хмыкнул Шардаш, припомнив Раймунде историю с Метилой и Шагающими по воде.

Асварус неодобрительно глянул на ученика и посоветовал воздержаться от оценки правителей.

Шардаш коротко рыкнул, но сдержался. Сделав пару глубоких вдохов, он извинился за неосторожно слетевшее слово и вторично поинтересовался, сможет ли магистр помочь.

— Не сможете — так не сможете, учитель, сам справлюсь, — добавил он.

— Да, характер всё тот же! — покачал головой магистр. — Поганый, Тревеус. Вас могила исправит. Итак, даю пять минут, за них постарайтесь изложить факты, а не потчуйте меня эмоциями.

Профессор кивнул и поделился с Асварусом тем, что знал. Тот внимательно выслушал и посоветовал:

— Ищите молодого красивого оборотня для Кайры ФасхХавел.

— Зачем? — не понял Шардаш.

Он засомневался: не сошёл ли магистр с ума?

— Чтобы Темнейший согласился помочь. Сестра — его больное место, должно сработать. Просто никто другой в Лунный мир без ущерба для здоровья не перенесёт. У Джаравела мощный накопитель, может на время отдать. Я, конечно, с ним поговорю, но доброта Темнейшему не свойственна. Так что вперёд, за интересным ему товаром. Выберете из тёмных, обязательно без пары, но очень желающего ею обзавестись. Всё, Тревеус, дальше сами. Попробуйте упросить графа Саамата посодействовать. Он схемы порталов Солнечного мира знает.

Профессор поблагодарил за советы и оборвал связь.

Надежды на помощь магистра рухнули, как карточный домик. Впрочем, Шардаш его не винил: за последний год он успел надоесть Асварусу просьбами, пора и честь знать. Тот наверняка уже изрыгал проклятия, когда слышал зов ученика. Сначала история с розыском, потом с кулоном и королевой, аудиенциями Правительницы дроу и Темнейшего, бесконечные разговоры с императором — поневоле взвоешь. Да, безусловно, Шардаш помог магистру отвести подозрения в убийстве, но багаж собственных просьб перевешивал. Асварус ему не родственник, даже не друг, а наставник и просто хороший знакомый, не станет он бросать орден, свои дела ради очередного личного несчастья одного из паладинов. Опять-таки судьба Лаксены висит на волоске…

Шардаш подпёр подбородок ладонью и задумался. Магистр намекнул на способ решения проблемы, но странный и пугающий. Для чего Темнейшему понадобился оборотень, какую пользу тот сумеет принести сестре императора? Посылать собрата в неизвестность не хотелось, да и как всё провернуть? Нельзя же просто явиться в императорский дворец и безо всяких объяснений заявить: «Здравствуйте, я привёл оборотня»?

Профессор глухо зарычал, кляня собственную беспомощность, и попытался связаться с графом Сааматом. Тот не ответил, из чего Шардаш сделал вывод — занят.

Делать было нечего, и профессор вернулся к Крегсу. Табак кончился, оставались только вести задушевные беседы, но Шардаш не любил их, хотя… Он покосился на директора и напрямик спросил, как надлежит поступить в такой ситуации.

— Дождаться министра, я полагаю. К императору не суйтесь, а то обвинят в государственной измене. Да и демон всегда поддержит демона, — вздохнул Крегс и отправился за очередной чашкой чая. — Вам взять, Тревеус? Могу с настойкой…

— Лучше чистой настойки, а то и самогону, — Шардаш тяжело опустился на стул и коснулся брачного ошейника. Тот помнил тепло рук Мериам, её улыбку.

Поневоле вспомнились все их ссоры, взаимные обвинения.

Профессор перебирал в памяти воспоминания, особенно светлые моменты, а потом вернулся к грустным. Его снедало чувство вины: зачем оставил жену одну? Сдалось ему пиво, мог бы и обождать! Не ушёл бы, ничего бы не случилось…

Вздохнув, Шардаш ласково провёл пальцем по кольцу: его надевали любимые руки, и поцеловал его.

Крегс водрузил на стол два стакана, тарелку с сырной нарезкой и бутылку со странной зелёной жидкостью, в которой плавали корни растений. Пожаловавшись на местную обслугу, в первую очередь, ниссе, не желавших облегчить жизнь волшебникам, директор разлил настойку по стаканам и заверил: не отрава.

— Чувствую, — кисло улыбнулся Шардаш. — На имбире, крепкая. И в следующий раз давайте я еду наколдую? Тут тоже можно, если знать расположение полок.

— А вы знаете? — удивился директор.

— Я же тут учился, а Академия чародейства славится своими традициями, даже в таких мелочах.

Крегс хмыкнул: «Ну и память!» и предложил тост за здоровье Мериам.

Профессор удивлённо поднял брови:

— А почему не их величеств? За них полагалось бы первыми, а то неправильно поймут.

— Просто вашей жене пожелания важнее, её никто не защитит, никто не поможет.

Шардаш кивнул и вслед за директором осушил стакан. Крякнул и заел сыром. Настойку гнали орки — мастера по части градусов в спиртных напитках. Поспорить с ними могли только гномы, чья медовуха считалась самой забористой. Профессор как-то на спор попытался выпить рюмку одним глотком — потом долго прыгал и матерился под хохот однокурсников. Было это в далёкие студенческие годы, ещё в Университе.

— Может, в библиотеку наведаться? — воспоминания навели на светлую мысль. — Наверняка список порталов хранится не только в голове у Магистра магии. Допуск у меня есть — профессорское звание, а с вами так вообще не посмеют не пустить. Если прячут в закрытых архивах — найду. Уж что-то, а печати и охранные чары взламывать умею и на отсутствие нюха не жалуюсь!

— Давайте попробуем, — согласился Крегс, отправив в рот ещё один ломтик сыра. Янтарный, с крупными дырочками, он будто светился изнутри. — Заодно от хандры избавитесь, перестанете метаться из угла в угол. И, Тревеус, — помедлив, добавил директор, чуть понизив голос, — если хотите чем-то поделиться, пожалуйста, я выслушаю. Возраст у меня почтенный, давно небо копчу, жизненный опыт тоже имеется, а болтливостью не страдаю. Знаю, вы не склонны к откровениям…

— Ну, и что же вы хотите узнать, Селениум? — голубые глаза смотрели в глаза директора, по губам Шардаша гуляла усмешка. — Вижу же, вас снедает любопытство. Не обещаю ответить, но спросить можно.

Крегс смутился, закашлял в бороду и обратил взор на муху на потолке. Она сидела на балке и потирала лапки.

Он действительно хотел бы многое узнать, в частности, о прошлом профессора, но стеснялся спросить прямо, в лоб. Предложение Шардаша застало врасплох.

— Ну же! — подтолкнул директора профессор. — Сегодня день откровений. По крайней мере, вы единственный, кто не послал меня в голубые дали. А ведь тоже отдыхали, крышу красили… Супруга-то не обидится?

— Дочка, — с улыбкой поправил Крегс. — Матильда давно умерла, а второй раз как-то не женился… Видимо, тоже оборотень, хоть и не по крови.

Шардаш кивнул и вновь наполнил стаканы. Директор намекал на то, что всю жизнь любил одну женщину — жену, и никакая другая не смогла бы её заменить.

Оказалось, они прожили в браке всего двадцать лет, практически не расставались вплоть до самой смерти Матильды. Познакомились на выпускном балу Академии чародейства, потом начали встречаться, поженились. Ради мужа Матильда бросила карьеру, посвятила себя его успехам и дому, неизменно поддерживала во всех начинаниях. Она родила Крегсу двоих детей, помогала в соискании кандидатской степени, а потом и получении звания профессора. До докторской дожить не успела: зачахла от опухоли, поразившей лёгкие. К сожалению, сначала болезнь протекала бессимптомно, Матильда просто стала чаще простужаться, а потом… Потом врачи уже ничего не смогли поделать.

Крегс не раз думал, всё оттого, что жена мало заботилась о себе, а больше о нём и детях. Сам он был слишком занят и вовремя не заметил опасные признаки.

Совесть утихла, боль утраты прошла, но директор вспоминал о Матильде с неизменной грустью. В его памяти она осталась вечно молодой, весёлой и смеющейся, а не исхудавшей, с пергаментной кожей и ввалившимися глазницами — такой, какой сделала её болезнь.

Пережить трагедию помогли ученики. Крегс преподавал со времени получения диплома, а на момент смерти жены занимал пост помощника декана факультета артефакторики в Академии чародейства.

Всё это, вертя в руках стакан с зелёной имбирной настойкой, поведал Шардашу директор. Он не собирался рассказывать — вышло само собой. Видимо, сегодня действительно выдался день откровений.

Профессор слушал внимательно и не перебивал. Даже когда Крегс закончил, не проронил ни слова, лишь поднял стакан. За кого пили, было понятно без объяснений. Чокаться не стали, понуро опрокинули в рот «огненную воду», думая каждый о своём.

— И всё же, Селениум, что вас интересует? — нарушил молчание Шардаш. — Мою самую главную тайну знает отныне вся Лаксена, а других не припомню.

— Да так… Почему вы выбрали Ведическую высшую школу?

— От Нарта далеко и справок бы наводить не стали — не тот уровень учебного заведения, — честно признался профессор. — Слышал, преподаватель нужен, а моих знаний с лихвой хватало.

В Нарте находилась школа, которой некогда руководил Шардаш.

Крегс кивнул.

— А я-то, дурак старый, всё гадал, почему такой человек… тьфу, нечеловек, как вы, согласился на скромную должность! В рекомендательных письмах значилась совсем иная квалификация. Пусть вы умолчали о посте директора, но паладин ордена Змеи!.. Не жалеете? Магистр магии повышение обещал… Право, сдался вам Бонбридж и наша Школа не первой свежести!

— Спровадить хотите? — улыбнулся профессор и покачал головой: — Не выйдет. Повышение, хм, это хорошо, но и в Бонбридже место найдётся. Я ведь тоже обычным преподавателем недолго побыл — сами же назначили куратором. А директорствовать хотелось бы, не спорю, но Мирри не поедет в глушь. Я и сам её не потащу — прочь от подруг, семьи, учёбы… Денег хватает, а знания легче с кураторского кресла втемяшивать.

— Всё же сделаю вас заместителем, а потом походатайствую, чтобы именно вы сменили меня на посту. Ничего, скоро на покой уйду, место освобожу.

Шардаш промолчал и поднялся. Его интересовало не повышение по карьерной лестнице, а схема порталов.

Крегс встал вслед за ним, но бутылку забрал с собой — «для успокоения нервов». Вместе они направились в библиотечный корпус, чтобы попытаться найти способ добраться до Мериам.

Граф Саамат стоял напротив Веора и, не мигая, смотрел ему в глаза. Руки заложены за спину, губы сжаты, тело неподвижно.

Обращённый маг нервничал, скованный по рукам и ногам, ёрзал по полу камеры, но не мог двинуться или даже заговорить.

Наблюдавшие за странной картиной белые стражники недоумённо переглядывались, гадая, какую технику допроса применил сейчас Магистр магии. Он пожелал лично побеседовать с Веором, распорядился не подвергать того пыткам, а просто бросить в камеру.

Наконец рука графа Саамата дёрнулась — и вместе с ней дёрнулся обращённый. В груди его прорезался крик и хрипом вырвался наружу.

Магистр магии лишь сильнее сжал губы и, всё так же молчаливо и не отрывая взгляда от Веора, вытянул вторую руку. В ней материализовался посох.

Обращённый задрожал мелкой дрожью и по-собачьи заскулил.

Наблюдатели решительно ничего не понимали. Это не походило на гипноз или заклинание — не хватало слов, жестов, хотя бы движения губ. И времени: установив зрительный контакт с жертвой, гипнотизер тратил пару минут на прорыв в её сознание — тут же всё произошло мгновенно.

Остриё посоха уткнулось в грудь Веора, и Магистр магии спросил ровным спокойным голосом:

— Знаете, что я сейчас сделаю?

— Плевал я на тебя, ничтожество! — очнувшись от наваждения, выкрикнул обращённый.

В нём снова всколыхнулось изменённое демоном сознание и помутившийся разум, видящий владельца загубленным завистниками таланта невиданной силы и мощи.

Веор смело, даже нагло взглянул в глаза графа Саамата и плюнул, метя в сапоги. Не попал.

Обращённый рывком поднялся на ноги и, позабыв о цепях, рванулся к противнику, но наткнулся на посох.

— Последний шанс, — напомнил Магистр магии, — последний шанс покаяться в содеянном, чтобы смягчить вину. Тогда вас ждёт только огненный меч.

— Да пошёл ты, благородная шваль! Крови в жизни не нюхал — а всё туда же.

— Что ж, сейчас и понюхаю. Вашу.

Раз — и Веор отлетел к стене. Два — ему в грудь ударил голубой поток искр, вырвавшийся из посоха. Три — у обращённого горлом пошла кровь.

Граф Саамат подошёл к нему и без помощи магии поднял за шиворот, потом размахнулся и ударил кулаком в живот. «За королеву, заморыш», — чуть слышно проговорил он и нанёс удар снова.

Растерявший задор Веор захрипел и, когда граф Саамат, невозмутимо полоснув ребром ладони по горлу, отпустил, сполз на пол, давясь сгустками крови и рвотными массами.

— А теперь записывайте, — обратился Магистр магии к застывшему в уголке писарю. — Видящий проверить его уже не сумеет, так что положитесь на моё честное слово.

Граф Саамат снова обернулся к хрипевшему Веору и засучил рукава:

— Ну, что ж, господин Веор Мрено, приступим!

Обращённый отреагировал так же, как некогда Лючия, но Магистра магии не разжалобили стоны. Он грубо проникал внутрь сознания, вырывал из него нужные сведения и мыслеобразами выпускал наружу. «Живые картины» вспыхивали перед взором писаря и исчезали, сменяясь новыми.

Когда граф Саамат закончил, Веор смотрел на него пустыми глазами. Он потерял разум.

Глава 21

Спальня Раймунды пропахла лекарствами. Сама она, откинувшись на взбитые подушки, кривясь, пила напиток подозрительного коричневого цвета.

Окна были расшторены, и комнату заливал яркий солнечный свет. Стоял погожий летний день, жаркий, с неимоверно голубым небом, в котором, казалось, можно раствориться, если долго смотреть на него. Из парка долетал запах жасмина, а с реки — смех и крики горожан.

В воздухе мелькали всадники на крылатых конях. Они играли в салочки, устраивали скачки. Визжали дамы, впервые воспарившие в небеса вместе с кавалерами, довольно улыбались маги, заложившие сложный поворот, проклинали летунов прохожие: те пугали их, проносясь низко над головами.

По реке скользили лодки, баржи и небольшие судёнышки; от неё едва заметно тянуло тиной. Крякали утки, покачиваясь на волнах, чистили пёрышки и ныряли за блестящей рыбкой. Жались к матерям утята — пушистые жёлтые комочки.

Всего этого королева не видела: она не вставала и целые дни проводила в постели. Вчера ей стало лучше, и доктора разрешили сидеть.

Мучаясь от безделья, Раймунда попросила принести какую-нибудь книгу из библиотеки, однако лекарь настоял, чтобы ей читала одна из придворных дам. Королева выдержала ровно десять минут, затем отобрала «Эльфийские баллады» и заявила, что голос леди Амалии и поэзия — вещи несовместимые. В итоге томик покоился под подушкой, и Раймунда иногда со скуки его почитывала. Время от времени, когда никто не видел, пыталась колдовать, благо волшебная палочка всегда под рукой. Сил не хватало, и королева разочарованно вздыхала.

О сыне она ничего не знала: тот всё ещё находился под неусыпной опекой врача, сиделок и кормилицы. Радовало только одно: он жив.

Также в стенах опочивальни королевы не заговаривали о Страдене. Раймунда подозревала неладное, но после двух-трёх попыток выспросить поняла: ей ничего не скажут.

Королева отставила пустой стакан и обратила взор к потолку, на котором плясали «солнечные зайчики».

— Доброго дня. Ты как?

Раймунда вздрогнула и обернулась на голос.

Граф Саамат искал вазу, чтобы поставить пышный букет пионов. Бордово-красные шары гнулись под собственной тяжестью, их эффектно оттеняли резные густо-зелёные листья.

— Элалий! — радостно воскликнула королева, порываясь сесть.

Магистр магии поспешно удержал её и напомнил о постельном режиме.

— Я думала, ты меня забыл. Не заходил вовсе…

— Дела, Мунда, — граф Саамат нашёл-таки вазу, наполнил водой и водрузил букет на туалетный столик. — Из замкового сада, специально для выздоравливающей. Извини, если с цветом не угадал, но белые не такие эффектные.

Раймунда улыбнулась и заверила: цветы очень красивые.

— Дай понюхать, — она вытянула руки и через минуту сжала букет, уткнулась в него носом. — Ой, на них ещё роса! Откуда, Элалий?

— Да просто с утра срезал, в холод положил. Ты как?

Магистр магии присел рядом и пощупал пульс.

— Живая. Вот, теперь точно не умру, раз ты мне букеты носишь, — рассмеялась королева и положила цветы на колени.

— Опять подтексты? — покачал головой граф Саамат и замер, разглядывая ауру.

Воспользовавшись его неподвижностью, Раймунда игриво ухватила Магистра магии за руку и потянула к себе. Тот едва не повалился на королеву, с трудом удержав равновесие.

— Мунда, прекрати свои выходки! — прикрикнул он. — Вот позову сиделку…

— Не надо! — замахала руками королева. — Не хочу спать, надоело уже! Отнеси меня к окну и усади на подоконник.

Граф Саамат покачал головой.

— Элалий, ну, пожалуйста! — промурлыкала Раймунда, захлопав ресницами, и мстительно добавила: — А то расскажу, что ты заходил.

— Подумаешь, очередная галлюцинация! — пожал плечами Магистр магии. — Меня здесь нет, а цветы от моей матери принёс фамильяр.

Королева вздохнула и скривила губы.

— Вот так всегда! А теперь скажи правду. Ты не просто так подарил букет. Нет, Элалий, — она стала необычайно серьёзной, — я не на чувства намекаю, а на соболезнования. Скажи, Страден умер, да? Не тяни, я сильная девочка и прекрасно тебя знаю. Ты именно так бы и поступил: отвлёк цветами.

Граф Саамат молчал, разглядывая перстни на руках.

Королева напряглась, потянулась к нему, заключила лицо в ладони и прошептала:

— Ну же, скажи! И что с ребёнком? Всё слишком тихо, все слишком нарочито уходят от ответа на вопросы. Я, наверное, сейчас можно сказать, я ведь собиралась развестись со Страденом.

Магистр магии вздрогнул и изумлённо поднял на неё глаза. В них читалось: «Ты шутишь?!». Он осторожно отвёл её ладони, забрал букет и под буравящим спину взглядом водворил цветы обратно в вазу, потом развернулся и одарил Раймунду долгим, не мигающим взглядом.

— Надеюсь, про развод ты пошутила, — глухим голосом пробормотал он. — Особенно после рождения наследника. Я проверил: он от Страдена, ты ошиблась. И к лучшему, потому что иначе не смог бы смотреть в глаза королю.

— Так Страден?.. — в голосе королевы затеплилась надежда.

Морщась, она согнула колени, обхватила их руками и подалась в сторону графа Саамата.

— Элалий, да не тяни же! — не выдержав, крикнула Раймунда. — И ребёнок, он ведь недоношенный…

— Хиленький, но если не умрёт на неделе, выкарабкается. Вроде, не должен умереть. Прости, но сил ещё и на него у меня нет: все потратил на тебя и Страдена. Он жив, только волнуюсь я за него гораздо больше, чем за юного принца. Страден всё ещё не пришёл в сознание, хотя дышит, а сердце бьётся. И ты собралась его бросить! — в голосе Магистра магии прозвучал укор.

— Да, собралась! — сверкнула глазами королева. Щёки её раскраснелись, отчего синева под глазами обозначилась ещё резче. — Я люблю другого человека, и если этот человек до сих пор меня не бросил…

— Хватит! — оборвал Раймунду граф Саамат и уже мягче продолжил: — Хватит, и хорошенько подумай, что делаешь. Мунда, решения принимаются головой, а не чувствами. Где та Раймунда Астурция, которую я знал? Вместо неё уже год живёт другая женщина.

Королева потупилась, откинулась на подушки и закрыла глаза.

— Значит, я тебе не нужна? — обречённо спросила она. — Тогда зачем всё это?

Раймунда обвела рукой комнату и указала на цветы. Ладонь тут же безвольно упала на одеяло.

— Притворяешься — а сам мечтаешь отделаться. Дура, какая же я дура, что разоткровенничалась! Спасибо за заботу, но больше можешь не спасать и не гулять со мной по кабакам, раз в тягость. Ничего, не кисейная барышня, пьяных не боюсь, а в тавернах самые лучшие любовники на ночь встречаются — полукровки…

— Прекрати! Тебе не стыдно?

Королева помотала головой и, не открывая глаз, отвернулась, отгородившись от графа Саамата одеялом.

Магистр магии тут же оказался рядом и аккуратно приподнял Раймунду за плечи, чтобы заглянуть в лицо. Вопреки опасениям, она не плакала, даже наоборот, скорее сердилась — так сильно сжались и побелели губы.

Королева скинула руку графа Саамата, когда тот попытался поправить одеяло, распахнула глаза и зло пробормотала:

— Радуйся: выполнила я долг. Только теперь в постель Страдену будешь подкладывать сам, потому что его в моей спальне больше не будет. Давить на жалость бесполезно, сразу лей приворотное зелье!

— До десяти сосчитай, Мунда.

— Да хоть до ста, ничего не изменится! Лаксену я люблю, жизнь за неё отдам, Страдену править помогу, но детей ему больше не рожу. Прошло очарование, пропал дурман, я наконец-то открыла глаза. Не бойся, бегать за тобой не стану, — хмыкнула Раймунда и криво улыбнулась.

— Не сомневаюсь, — вздохнул граф Саамат, — слишком хорошо тебя знаю. Давай обсудим всё потом, а то заработаешь приступ. Роды выдались тяжёлые, тебе долго восстанавливаться. А букет — для того, чтобы ты улыбнулась. Но если он раздражает, могу выкинуть, а сам уйду.

Магистр магии встал и направился к туалетному столику, намереваясь убрать цветы, но Раймунда удержала его. Она любит пионы, зачем губить такую красоту? В ответ граф Саамат поклонился, пожелал её величеству скорейшего выздоровления, хотел снять с комнаты «антислух», но королева крикнула: «Подожди! Всё так хорошо начиналось… Элалий, пожалуйста!». Она вновь потянула к нему руки, и на этот раз Магистр магии поднял её и усадил на подоконник, как и хотела Раймунда. Чтобы никто случайно не увидел королеву в одной ночной рубашке, накинул на неё пеньюар и скрыл невидимостью, как, впрочем, и себя.

— Сядь: хочу положить ноги тебе на колени. Мне можно, я больная.

— Тебе и так можно, чем ты нагло пользуешься, — усмехнулся граф Саамат и пододвинул стул. — И всё же, как ты? Болит ещё?

— Временами, и слабость, — Раймунда блаженно улыбнулась, когда пальцы Магистра магии коснулись лодыжек.

Лёгкий массаж прогнал усталость и дурные мысли, заставив увидеть вместо чёрных красок многообразие ярких оттенков лета.

Граф Саамат подробно поведал о состоянии здоровья Страдена, новостях внешней и внутренней политики, упомянул о казни обращённых магов и уничтожении вампиров-лазутчиков. Королева с облегчением вздохнула, узнав, что их пространственные коридоры больше не активны.

Взгляд Раймунды скользил по крышам и кронам деревьев. Она полной грудью вдыхала долетавшие с лёгким, едва уловимым ветерком ароматы и улыбалась. Потом обернулась с графу Саамату и заявила:

— Я хочу на них посмотреть.

— На кого? — не понял Магистр магии.

— На мужа и сына. Всё же жаль, что отец не ты, но следующий, — королева лукаво подмигнула, — от тебя.

— Приму меры, — заверил граф Саамат. — Даже не надейся!

— Думаю, леди Марсия мне поможет, а проколоть те штучки не проблема.

— Проблема затащить меня в постель, Мунда. Хоть бы головой думала!

— А ты? — вспылила королева. — Женщина предлагает родить наследника, безвозмездно продолжить род Саамат, спасти от вымирания, от тебя вообще ничего не требуется — и отнекиваешься? Не жениться же я тебя заставляю!

— Ох, Мунда, оскорбила обоих и не заметила! Покажу только сына, иначе переутомишься.

Магистр магии бережно поднял Раймунду, открыл пространственный переход и шагнул в детскую. Там, в кроватке под воздушным пологом, спал младенец. Королева с интересом склонилась над ним, одной рукой обвивая шею графа Саамата, другой коснувшись щеки мальчика. Тот показался маленьким и некрасивым, но Раймунда промолчала и решила подождать с выводами: недоношенный младенец не мог родиться красавцем. Она искала сходство с собой или мужем, а воображение неизменно дорисовывало другое лицо. Не выдержав, королева шёпотом спросила, не наврал ли граф Саамат об отцовстве. Тот подумал и признался: вероятность ошибки существует, но минимальная.

— Значит-таки кареглазик, — хмыкнула Раймунда и укоризненно глянула на Магистра магии. — Ещё раз проверь, при мне.

Граф Саамат усадил королеву возле кроватки и склонился над младенцем. Минута томительного ожидания — и брови Магистра магии нахмурились. Раймунда подалась вперёд, собираясь ехидно усовестить трусливо бежавшего от ответственности папашу, но граф Саамат шикнул на неё и велел не мешать. Он вскинул руки, будто силясь обнять пространство над головой ребёнка, беззвучно зашептал слова заклинания, взмахнул волшебной палочкой и медленно потянулся ею к невидимой ауре.

Королева затаила дыхание, не сводя с графа Саамата жадного взгляда.

Магистр магии замотал головой, ругнулся и повторил ту же процедуру, затем обернулся к Раймунде и попросил разрешения на тактильный осмотр ауры. Королева пожала плечами, не понимая, зачем оно понадобилось. Граф Саамат пояснил: ребёнку будет больно, а причинять страдания, пусть и во благо, живому существу нельзя без его согласия.

— Ты мать и наряду со Страденом представляешь интересы сына до его совершеннолетия.

— Давай уже, а то я лечь хочу! — поторопила Раймунда.

Магистр магии левитацией поднял ребёнка и положил на колени королевы. На вопрос зачем, ответил: чтобы приложила к груди и успокоила.

Королева осторожно, опасаясь что-нибудь сломать в крохотном тельце, обвила младенца руками и прижала к сердцу. Тот продолжал мирно спать, но стоило графу Саамату коснуться пальцами его ауры, проснулся и заплакал.

Растерянная Раймунда не знала, как успокоить младенца, бросала умоляющие взгляды на Магистра магии, но он был занят и ничем не мог помочь. Королева, как умела, укачивала сына и просила успокоиться. Если бы не слабость и упадок сил, прибегла бы к магии.

Крик резал уши, Раймунда хмурилась и гадала, как справляются с детьми матери без кормилицы.

— Грудь ему дай! — похоже, графа Саамата тоже утомили вопли младенца.

— Как? И нет у меня молока, не поможет.

Магистр магии возвёл очи горе и коснулся двумя пальцами лба малыша. Тот сразу замолчал и уставился на Раймунду ничего не выражающим взором.

— Ну? — зато взгляд королевы выражал нетерпение.

Граф Саамат, не торопясь, убрал палочку, переложил ребёнка обратно в кроватку и взял Раймунду на руки, чтобы перенести обратно в спальню. Магистр магии хмурился, добела прикусил губу и старательно отводил глаза, упорно не отвечая на вопрос.

Перемещение в королевскую опочивальню заняло пару секунд.

Граф Саамат бережно уложил Раймунду в постель, поправил одеяло и поинтересовался, оставить ли открытым окно.

— Уже уходишь? — подозрительно прищурилась королева. У неё разболелся живот, но она не подавала виду.

— Да, мне пора: дела, — сухо ответил Магистр магии, поправляя цветы в вазе. — Выздоравливай!

— Элалий, — растягивая звуки, елейным голосом пропела Раймунда, позабыв о недомогании, — ты собрался сбежать? Ты солгал и ничегошеньки не проверял до этого дня или проверил, но поверхностно: мол, издали человеческая аура и сойдёт. Так?

Прямая спина графа Саамата стала ответом. Он не двигался, одна рука замерла на стебле пиона, другая — на изгибе вазы. Казалось, Магистр магии окаменел, не дышал вовсе. Потом он отмер и будничным тоном заявил: у королевы разыгралось воображение.

— Спи, тебе нужно беречь себя. И не выдумывай чепухи!

— Элалий! — на этот раз Раймунда не спрашивала, а приказывала.

Она кое-как, цепляясь за одеяло и простыни, села, пару раз глубокого вздохнула, унимая боль.

— Ты обвинял меня в молчании, а сейчас поступаешь так же. Помнишь историю с кланом Шагающих по воде? Ну же! Или мой учитель, наставник и друг оказался трусом и скрывает правду даже от той, с которой всегда был предельно честен?

Граф Саамат сдержал неосторожное слово, отодвинул стул и сел, упершись локтями в колени и подперев голову кулаками.

— Думаешь, мне приятно это знать? — хмуро осведомился он. — И хорошо, если знаю только я! Теперь придётся срочно придумывать маскировочные чары и надеяться, что у Страдена не возникнет и тени сомнения. Только вот мне каково, а, Мунда? Лучше бы он умер!

— Элалий, что ты говоришь?! — ужаснулась королева. — Это же твой сын!

— Мой, поэтому и жалею, что он выжил. Нет, не потому, что я бесчувственная злобная тварь, не потому, что ненавижу его, а потому, что ты… хорошо, мы, я тоже виноват ничуть не меньше, погубили Лаксену! У Страдена нет наследника, понимаешь? Хорошо, если он выживет, а если нет? По завещанию королевство отходит Империи. Нужно, чтобы он выжил, нужно, чтобы ты родила от него сына и убедила передать престол младшему наследнику.

Раймунда слушала графа Саамата, не перебивая, и к концу пламенной речи расплакалась. Размазывая слёзы по щекам, он пробормотала:

— Не вздумай признаваться! Я тебя знаю, ты можешь! Если вдруг пойдут слухи, я нагуляла ребёнка от очередного любовника. И фамилия у сына будет Астурций — твоё имя не запятнаю.

Не выдержав, она разревелась в полный голос, ощущая себя безмерно несчастной, покинутой и одинокой. Раньше Раймунде казалось, граф Саамат полюбит малыша, прочтёт мораль и всё же обрадуется — вышло иначе. Он окатил её и сына волной такого холода, что хватило бы, чтобы заморозить все лаксенские реки, и ясно дал понять: былым отношениям конец.

Королеву подташнивало — то ли от недомогания, то ли от нервов. Она и не заметила, как начала мыслить вслух, рисую чёрную картину настоящего и будущего. Всхлипывая, Раймунда даже вопрошала Прародителей сущего, почему не умерла родами — ей казалось, так было бы лучше.

Граф Саамат пару минут внимательно слушал, потом присел на кровать, привлёк королеву к себе и вытер носовым платком слёзы.

Плечи Раймунды мелко дрожали, глаза опухли.

— Саламандра, — Саламандрой королеву звали в «Белом клыке» — по броши, которую она носила, — ты же никогда не плакала, даже когда я критически отозвался о твоих умственных способностях. Наоборот, убедила с собой заниматься.

Магистр магии, вздыхая, ласково гладил её, успокаивая. На его памяти Раймунда впервые закатила такую истерику.

— Ну, сама подумай, какая у меня должна быть реакция? Безмерное счастье оттого, что подложил Страдену свинью, разрушил чужой брак и стал причиной грандиозного скандала? Право, как ты умудрилась… Ладно-ладно, моя вина, мне и решать проблему. Страдену не говори, матери тоже. Будем надеяться, сын похож на тебя. В любом случае есть полгода до того, как черты ясно проступят. Я пока с герцогом Серано побеседую на случай неблагоприятного исхода событий — смерти Страдена. Он опекуном станет, хорошо?

— Обойдётся, — зло ответила королева, — сама буду регентшей! Мать я или нет?

— Мать, мать, только успокойся! Давай, капельки дам? А этот вопрос мы потом обсудим. Всё как снег на голову… Прости, я не готов к таким сюрпризам и лучше уйду, чтобы не наговорить лишнего. Не хочу на тебя кричать, аочень хочется, — признался граф Саамат и потянулся за одной из склянок на прикроватном столике. — Одни непечатные фразы, Мунда.

Он взболтал содержимое сосуда, открыл пробку, понюхал, налил немного в стакан, выпил сам и протянул вторую порцию притихшей Раймунде. Та молчаливо проглотила успокоительное, не сводя взгляда с потемневшего лица графа Саамата.

Магистр магии ушёл, не попрощавшись, просто встал и открыл пространственный коридор. До королевы донеслись обрывки фразы: «Идиотка, и сам идиот, потворствовал её…».

Оставалось надеяться, никто не попадётся сейчас на глаза графу Саамату: покинув спальню Раймунды, он дал волю чувствам.

Магистр магии вдребезги разбил попавшуюся под руку статуэтку, отрывисто велел подоспевшему фамильяру убрать с глаз долой «эту пакость» и заперся в кабинете, приказав никому не беспокоить и никого не принимать.

Граф Саамат мерил шагами ковёр, сжимая и разжимая пальцы, затем потянулся к мизинцу, чтобы сорвать кольцо, но не смог, передумал, только прошептал: «Мунда, что же ты наделала?!».

Взгляд упал на ворох бумаг на столе — они тут же разлетелись, пав жертвами бури, бушевавшей в душе Магистра магии. Он, наконец, сел, до боли сжал виски и начал быстрым, нервным почерком писать письмо. Перо врезалось в бумагу, рвало её, оставляло царапины. Не докончив, граф Саамат скомкал лист и сжёг.

Мысли снова возвращались к Раймунде и новорожденному сыну — бастарду, которого он не имел права признать. Не такого внука хотела леди Марсия, сам же Магистр магии не желал детей вовсе. Безусловно, он знал, шестнадцатый граф Саамат обязан появиться на свет, но планировал обзавестись потомством на склоне лет, и желательно не обременив себя супружеством. Официально усыновлённый ребёнок подходил лучше всего и наследовал бы все титулы, деньги и земли, хотя общество и отдавало предпочтение детям, рождённым в браке. Магистр магии приберёг вариант со свадьбой на крайний случай и, как уже говорил матери, надел бы кольцо, зная, что скоро умрёт.

Раймунда знала о его неприятии брака — они обсуждали разные вопросы, в том числе, и отношения к разным вещам.

«Жена и свобода — вещи несовместимые, — неоднократно повторял граф Саамат, когда только что вышедшая замуж королева пыталась женить и его. — Эта особа даже дом по своему вкусу переделает! Брак — ограничение круга возможностей. Если ты женат, ты обязан ночевать дома, не можешь работать сутки напролёт, никогда не посидишь в одиночестве. О длительных поездках можно забыть, собственное здоровье тебе тоже не принадлежит. Колдовать нормально не сможешь, потому что рисковать жена не позволит, а какая боевая магия без риска? Даже на смерть права лишишься. Брак делает неповоротливым. К примеру, женатый человек не может взять, собраться за пять минут и уехать — его семья держит. А ещё есть женские капризы, недомогания, тряпки, орущие дети, родственники, подруги — и всё это годами! Нет, Мунда, это не для меня!»

Отношения с Раймундой не предвещали беды. У неё были любовники, она спокойно развлекалась с ними, даже иногда делилась с графом Сааматом подробностями, изредка спала с ним, когда очень хотелось, а не с кем. Магистр магии считал их чувства дружескими, королева сама не раз это подтверждала — и словом, и делом. В последний же год её будто подменили, а теперь родился ребёнок… Граф Саамат понимал, что ради Раймунды должен попытаться принять его, но осознавал: былых отношений не вернуть, он никогда не сможет воспринимать королеву, как прежде. Возникнет нечто новое, но что? Пока выходило притворство, досада и раздражение вперемежку с муками совести.

— Я сам всё испортил, — пробормотал Магистр магии, — подпустил слишком близко! Дружбы жаль — с влюблённой в тебя женщиной её не бывает. Она ведь теперь меня только как любовника воспринимает… Ничего не осталось от прежней Мунды — умной, надёжной, руководствующейся голосом разума и такой лёгкой в общении.

Тяжко вздохнув, он оглядел разгромленный стол, собрал бумаги и материализовал бутылку вина: хотелось напиться.

Ни сегодня, ни завтра Магистр магии во дворце не появлялся. Раймунда ждала, но он так и не пришёл. Не заглянул граф Саамат, вопреки логике, и к королю, чтобы, наряду с лекарями и магами, подпитать того жизненной силой. Он уделил время другим вопросам — министерству и Тревеусу Шардашу.

Магистр магии помнил данное профессору обещание и, оправившись от потрясения, разыскал его.

Шардаш с Крегсом проделали колоссальную работу, просмотрев и проанализировав гору справочной литературы и древних рукописей, но смогли выяснить лишь приблизительные координаты пары порталов. Появление графа Саамата в закрытом фонде Академии чародейства поставило точку в научных изысканиях.

Оказалось, Магистр магии хорошо знаком с географией Лунного мира и сумел определить горы, о которых говорила Мериам. Они протянулись с юго-запада на северо-восток, отсекая так называемый «треугольник проклятых» — место, где жили демоны, потерпевшие поражение в борьбе с Наитемнейшим за власть. По словам графа Саамата, род АльХани некогда стоял во главе противников ФасхНаминов, но проиграл, не рассчитав собственные силы.

— Вероятно, вашу жену держат в их старом замке, — предположил Магистр магии. — Местность дикая, но портал имеется. Не рядом — увы, а в сорока милях к западу. Некогда через него в Солнечный мир попадали разные твари, поэтому портал запечатали, но, полагаю, восстановить можно. Единственное затруднение, он на территории эльфов, а они могут не согласиться подвергнуть страну такой опасности.

— Лучше попытаться, чем сидеть, сложа руки, — буркнул Шардаш. — Куда ехать, милорд?

— Не торопитесь, — улыбнулся граф Саамат, — я еду с вами. При всём уважении, господин Шардаш и господин Крегс, вам в Лунном мире не выжить.

Профессор покосился на Магистра магии и в очередной раз задумался, каков же предел его возможностей. В любом случае, никто из представителей человеческой расы не мог сравниться с Элалием Сааматом, а в жилах прочих могущественных колдунов текла иная кровь, а то и не одна.

Глава 22

Ролейн Асварус ополоснулся над бочкой и, перекинув рубашку через плечо, зашагал к магистрату. Солнце припекало, и он подумывал о речушке в полумиле от резиденции ордена. Послушники наверняка позабыли о заданиях, забросили духовные практики и магические тренировки, и побежали купаться. Магистр полагал, что найдёт на берегу не только мальчишек, но и пару своих помощников.

Поразмыслив, Асварус решил сходить на реку позже, когда членов ордена загонят на вечернее построение, а пока заняться делами. Накопились счета, их надлежало проверить. Стоило заняться и поиском новых послушников, подкорректировать вступительные испытания и переговорить с императором, попросить разрешения воспользоваться его библиотекой.

Магистр надеялся, Шардаш добился успеха в нелёгком деле поиска жены. Сам он помочь не мог: орден требовал присмотра, а Темнейший озвереет, назови Асварус снова имя профессора. Единственное посильное содействие — попытаться выяснить рецепт Зелья тёмной сути. В этом отношении библиотека императора могла принести немало пользы.

Оставалась надежда, что Правительница дроу также забыла обиды и благосклонно отнесётся к представителю своего народа. Шардаш оскорбил её, не проявив должного почтения — вот и не получил только половину ответов.

Асварус отпер дверь кабинета и остолбенел — в кресле сидела Кайра ФасхХавел. Вопреки обыкновению, она оделась скромно, но не изменила любимой сине-фиолетовой гамме.

При виде магистра Кайра поднялась и расплылась в улыбке:

— Извините, Ролейн, я без приглашения, потревожила ваш покой… Брат согласился сообщить координаты перехода. Не сразу — сначала устроил допрос с пристрастием и только затем разрешил. Он так вас ценит!

Голос демоницы источал мёд. Ресницы порхали так, что, казалось, поднимали ветер в кабинете. Глаза пожирали обнажённый торс магистра.

— Рад встречи, ваше императорское высочество, — солгал Асварус и приложился к руке Кайры. — Чем обязан такой чести?

Демоница вздохнула, встала и скромно присела в уголке.

Магистр поспешил надеть и застегнуть рубашку: в ней он чувствовал себя увереннее. Памятуя о матримониальных планах императора, принял меры предосторожности. Вдруг Кайра решила его скомпрометировать, чтобы заставить жениться? Асварус неплохо знал законодательство демонов, но и там могли найтись лазейки.

— Просто хотела повидать вас и попросить о помощи.

Магистр удивлённо поднял брови и, позабыв об этикете, сел. Подумал и налил себе воды.

Демоница сняла с руки кольцо и по воздуху переправила на стол. Оно плавно опустилось перед Асварусом и повернулось не камнем, а оборотной стороной.

Магистр не спешил брать кольцо в руки. Сколько ошибок совершалось из-за поспешных, неосторожных действий с кулонами, диадемами и прочими украшениями, на деле оказывавшимися артефактами! Хорошо, если не разумными.

— Берите смело, — подтолкнула его Кайра. — Кольцо древнее, вампирское, но к брачным узам отношения не имеет.

Асварус осторожно, магией, поднял перстень на уровень глаз и рассмотрел. Покрытый патиной металл пропитался чарами и кровью, казалось, будто его даже выковали с использованием чар. Вещь тёмная и не простая — об этом говорила вязь рун, вившаяся по ободку.

Странной показалась и огранка камня, будто он — частичка головоломки или ключ.

Не удержавшись, магистр положил кольцо на ладонь, взвешивая и оценивая общий внешний вид. Кайра терпеливо ждала, пока он закончит, а потом попросила найти некроманта.

— Я не ослышался, ваше высочество? — Асварус встал и вернул ей кольцо.

— Нет. Вы же сами видите — без него ничего не получится. К сожалению, в Империи обо всём сразу доложат брату, — демоница сморщила носик, — а это крайне нежелательно.

— Между тем, я его друг, — напомнил магистр.

Магия крови — тёмная магия, сплав с кровью — тёмное волшебство вдвойне. Некроманты и вовсе находились по ту сторону закона. Сложив два и два, получишь закономерный вывод — Кайра задумала опасную авантюру.

— Джаравел, конечно, не в курсе? — хмуро поинтересовался Асварус.

Кайра вздохнула, опустила глаза и пробормотала:

— А вы как думаете? Я это кольцо даже не носила, чтобы он не отобрал. Жерон полагает, оно пропало вместе с матушкой, а я… — она сделала паузу и вновь тяжело вздохнула, — я его взяла и отдать не успела.

Магистр сдвинул брови и сжал подлокотник кресла.

Этого ему только не хватало, проблем демоницы-воровки!

— Вот что, леди Кайра, — решительно заявил Асварус, — разбирайтесь сами! Благодарю за доверие, но оправдать его не могу.

— Можете, — промурлыкала демоница и встала.

На магистра пахнуло духами — пряным ароматом восточных долин.

Кайра наклонилась, буквально легла грудью на стол и вытянула руки, практически касаясь Асваруса кончиками ногтей. Магистр невольно отодвинулся, вызвав улыбку на лице демоницы.

— Не бойтесь, Ролейн, — промурлыкала Кайра и лениво отставила в сторону чернильный прибор. — Пусть Джаравел думает, будто я пыталась с вами флиртовать, а вы меня прогнали.

— Разве не так? — хмыкнул Асварус. — Но не трудитесь, ваш брат всё мне рассказал и показал: и оторванную голову, и труп в постели, и прогулки на кладбище.

— Именно поэтому я и пришла к вам.

Странно, Кайра ничуть не смутилась, не удивилась, держалась уверенно и нагло. Она выпрямилась и обошла Асваруса. Он вздрогнул, когда пальцы на миг коснулись его волос, развернулся, чтобы высказать всё, что думает, но Кайра приложила палец к губам и заверила: сегодня они прогуляются вовсе не в спальню.

— Послушайте, леди, — магистр прищурился и скрестил руки на груди, — я немедленно свяжусь с Джаравелом. Если вам нужен некромант, ищите его самостоятельно.

Кайра вздохнула, развернулась и заняла прежнее место. Острые клыки оскалились из-под приподнятой губы — то ли в угрозе, то ли в усмешке, Асварус так и не понял. Демоница закинула ногу на ногу, выставив на обозрение тонкие щиколотки, и безапелляционно заявила: магистр ей поможет.

— Да, именно так, Ролейн. Не бесплатно, конечно. Не беспокойтесь, на власть брата я не посягаю, хотя неслучайно выбрала именно вас: Жерон вас не тронет. Зато я исполню любое желание и щедро одарю любовью.

Кайра улыбнулась, но улыбка быстро переросла в оскал. Клыки и резцы у демоницы были внушительные, а опыт их использования — богатый. В памяти сразу всплыла сожжённая императором спальня, удушающий запах смерти и разложения.

Магистр скривился и демонстративно положил перед собой волшебную палочку.

— Вашу любовь дарите трупам, ваше высочество, а теперь покиньте мой кабинет.

Кайра не сдвинулась с места, лишь чувственно облизнула губы.

— Вы пойдёте со мной, Ролейн. Ну же, такой чудесный день для прогулки! Давно у меня не было столь мужественного, красивого и упрямого кавалера. Вы герой девичьих снов, знаете об этом?

Асварус зарычал, уподобившись оборотням или демонам. Кайра раздражала его, но грубо выставить её он не мог, поэтому приходилось действовать намёками.

Магистр не мог не заметить, как изменилась демоница со времени их последней встречи — вновь расправила крылья, вспомнила, что занимает место на ступень выше него.

Устав ждать, Кайра протянула Асварусу руку и попросила показать Ферам и его окрестности. Предвидя отказ, она тряхнула пальцами, и над ним всплыло зелёное облачко. Весомая угроза: нейтрализовать демоническую магию магистр не умел.

Ситуация накалялась.

Рука Асваруса сжала волшебную палочку, глаза впились в глаза Кайры. Два зверя, приготовившихся к прыжку.

Воздух чуть заметно задрожал от защитного заклинания, окутавшего магистра. В ответ Кайра капризно скривила губки, материализовала крылья, подхватила магистра и вместе с ним вылетела в раскрытое окно. Не ожидавший такого поворота событий, Асварус не успел вовремя отреагировать и потерял драгоценные мгновения. Когда же он сгруппировался и, наградив наглую демоницу разрядом боли, освободился и упал, оказалось, что та уже успела сотворить пространственный коридор.

Сетуя на невоспитанность дроу, Кайра шипела, устроившись на ветке старого дуба. Рос он на косогоре, которого в окрестностях Ферама точно не было.

Падение для Асваруса выдалось болезненным: сказалось перемещение в пространстве и приземление на камни. Тем не менее, он быстро поднялся на ноги и привычно сотворил защитный щит. К атакующим заклинаниям перейти не успел: помешало напоминание Кайры о своём статусе.

— Дурно с вашей стороны, Ролейн, заставлять девушку таскать себя, — демоница спланировала на землю и сложила крылья. — До чего же вы упрямы!

— А вы — самонадеянны, — парировал Асварус. — Я не один из ваших любовников, миледи, могу и меч призвать.

— Не стоит, — покачала головой Кайра и оправила платье. — Никаких любовных утех, только помощь. Вы находите некроманта, переводите руны кольца — и всё, свободны! Взамен исполню любое желание.

Магистр не ответил, подошёл к краю косогора и глянул вниз. Там, под скалистым обрывом, текла река, утопая в зелени лугов. Чуть дальше высился замок, и виднелась то ли деревня, то ли город — отсюда не разглядеть.

Асварус опасался поворачиваться к Кайре спиной: он воспринимал её не как сестру друга, а как тёмную тварь. Демоница, видимо, понимала это, поэтому всячески пыталась исправить сложившееся впечатление. Мурлыкая себе под нос, она расстелила на траве скатерть и поставила на него возникшую из воздуха корзинку для пикника. Из неё кокетливо торчала бутылка вина, выглядывал тонко нарезанный ароматный хлеб и пара кистей винограда. Пока магистр созерцал окрестности, демоница ловко разложила еду, сотворила пару фужеров и устроилась полулёжа, обнажив ноги до колен.

— Ролейн, — с придыханием, чуть грассируя, позвала она, — идите сюда! Давайте обсудим условия сделки за бокалом вина. Или вы сначала хотите освежиться? Кажется, в Фераме вы страдали от жары, тут легче дышится, не правда ли?

— Тут — это где? — уточнил магистр, в сомнении глядя на эффектную картину на траве.

Всё это слишком напоминало соблазнение. Кайре нравились мужчины его типа и расы, она ещё тогда, при первом знакомстве, дала понять: он её привлекает.

— В Лаксене, — пожала плечами демоница. — В Империи брат найдет быстро: у него везде глаза и уши. Тут славно, не находите?

Асварус не находил, но промолчал. Он нехотя подошёл и сел напротив Кайры. Та улыбнулась и тут же протянула бутылку — пришлось открыть.

Прозрачное молодое вино заструилась по стенкам бокалов, играя всеми оттенками жёлтого цвета. Его вкус освежал, даря столь желанную прохладу.

— Брат сказал, вы меня презираете, — Кайра покачивала бокалом, наблюдая за тем, как вино перетекает туда-сюда в такт движениям. — Заверяю: с тем покончено, меня отныне интересуют живые.

— Тогда зачем вам некромант? — усмехнулся магистр.

Он успел проверить: демоница не солгала, они действительно в Лаксене, но не на востоке, а на юго-западе.

— Чтобы поговорить с мёртвыми, естественно, — рассмеялась Кайра.

Её взгляд вновь скользнул по телу Асваруса, из горла вырвался тихий сладострастный стон. Демоница часто-часто задышала и прикрыла глаза. Через мгновение Кайра успокоилась и вновь пригубила вино.

— Мой муж был полукровкой, — неожиданно разоткровенничалась она. — Стройный блондин с яркими эльфийскими чертами. Жерон его ненавидел, а вас любит. Может, это судьба, Ролейн?

Кайра пристально уставилась на магистра, затем отставила полупустой бокал, поднялась на колени и потянулась к губам Асваруса. Однако вместо поцелуя упала, испачкав платье.

На лице демоницы отразилось удивление, а затем обида. Она не понимала, как магистр мог пренебречь ею, и осталась лежать на скатерти, примяв фрукты и раскрошив хлеб.

Асварус стоял, направив на Кайру волшебную палочку. Глаза пристально следили за каждым движением, чтобы вовремя дать отпор. Магистр занял удобную, устойчивую позицию и отставил одну ногу назад в качестве опоры, продемонстрировав базовую стойку, которую с малолетства преподавали всем дроу.

Опрокинутый бокал магистра валялся на траве. Вино вытекло, хрустать треснул.

Кайра, наконец, поднялась и тупо уставилась на пятна на платье, будто не замечая. Потом, очнувшись и сообразив, в каком виде стоит, она взмахнула рукой, приводя одежду в порядок, и зашипела.

— Сами виноваты, — отрезал магистр. — До свидания, ваше императорское высочество, был рад нашей встрече.

— А ещё дроу! — лицо демоницы пылало гневом. — Так-то вы уважаете женщин? Или я образина, простолюдинка, чтобы меня отталкивать?! Может и боком выйти!

— Угрожаете? — спокойно осведомился Асварус, когда Кайра умолкла.

— Констатирую! Вы посмели оскорбить одну из ФасхХавел, вы оскорбили Джаравела!

— Чем же? Тем, что оказался стать постельной игрушкой его сестры? — хмыкнул магистр. — Ещё раз спасибо за чудесное общество и прощайте. Удачи в поиске спутника жизни!

Асварус осторожно сделал шаг назад, затем другой. Демоница, вроде бы не двигалась, но обманываться не стоило: в кроссе по пересечённой местности на любую дистанцию выиграет Кайра, хотя бы потому, что у неё есть крылья. А ещё демоническая магия и знаменитый живой огонь, справиться с которым крайне тяжело.

— То есть себя вы в качестве него не рассматриваете?

Странно, но голос Кайры звучал ровно, только по губам скользнула усмешка.

Магистр подтвердил её предположение и открыл пространственный коридор, который перенёс бы его в Ферам. Но не перенёс — помешала Кайра.

Вихрь стих, переход закрылся. На его месте стояла разозленная демоница, постукивая каблучком по камушку. Глаза отливали алым, как у вампира — проступала вторая составляющая крови.

Асварус приготовился отразить нападение и призвал меч: сестра или не сестра друга, но свою жизнь магистр просто так не отдаст. Мелькнула шальная мысль: вот и практика, а не спарринги с себе подобными. Одно дело, когда противник изображает высшего тёмного, а другое — когда он им является.

Магистр соскучился по запаху крови и пота, по звону мечей и азарту боя, слишком долго он засиделся в тепле и уюте, обрюзг, растерял практические навыки, обучая других. Между тем дроу рождаются воинами и только на поле брани обретают себя. Недаром на дворце Правительницы изображены не мирные сцены, а эпизоды военной истории: они отражают дух народа, населявшего Туманные земли.

Сам Асварус не мыслил себя без меча. Избрав стезю бойца, он большую часть жизни рубил, колол и испепелял магией, даже дружбу с Темнейшим завязал во время одной из войн — последнего отголоска великого противостояния света и тьмы.

Магистр, тогда ещё юный, «зелёный» дроу, недавно прошедший посвящение, шёл через Змеиное болото к союзным войскам. По нелепой случайности он отстал от своих, затем выдержал нелёгкий бой со стаей горгулий, закончившийся вынужденным бегством, и оказался вдалеке от проторенных дорог.

К счастью, места оказались знакомыми, Асварус умел читать местность, поэтому ловко обходил трясины и избегал знакомства с опасными местными обитателями — сказывалась полученная подготовка.

На тот остров магистр забрался, чтобы отдохнуть и поискать пропитания — и оказался в ловушке. Нечисть, недовольная появлением чужака, повылезала из болота и отрезала тропки. Справиться с ней не было никакой возможности: силы неравные, а под ногами — не твёрдая почва, поэтому Асварус вынужденно коротал часы с мечом в одной руке и волшебной палочкой в другой.

Еды на островке не оказалось, зато магистр наткнулся на демона. Тот сидел и смотрел на небо, будто размышляя о смысле жизни. Могучие крылья подрагивали, одежду покрывал толстый слой пыли и крови. Приглядевшись, Асварус заметил, что демон ранен, и, не желая искушать судьбу, попытался незаметно ретироваться: лучше болотная нечисть, чем самое опасное из тёмных существ, — но не успел, его заметили.

Магистр невольно выругался: со спины он недооценил противника, и приготовился принять последний бой. Демон оказался полукровкой, самым худшим вариантом из всех, которые могли бы родиться. По всем признакам выходило, он из вампирского клана Видящих, и родители наградили сына умениями обеих рас. Чего только стоит оскал! Неизвестно, разорвут тебя клыками или перемелют резцами. Да ещё эти странные разные глаза, один из которых затягивал, будто воронка Безвременья.

Пальцы Асваруса невольно дрогнули: он испугался взгляда этого существа. Магистр попятился и споткнулся, распластавшись на земле, но тут же вскочил и замер, наблюдая за реакцией демона.

Джаравел ФасхХавел — именно его повстречал Асварус — тоже внимательно следил за противником, потом взмахнул крыльями и рыкнул так, что окрестная нечисть поспешно сбежала.

А магистр остался. Это и решило его судьбу. Если бы он обратился в бегство, Темнейший бы его убил, а так заинтересовался.

И, опять же, если бы Асварус бросился в атаку, вряд ли бы выжил.

Император ощерился и обратил к магистру клубящийся тьмой глаз. Крылья чиркнули по земле, пропахав глубокие борозды. Вставать не хотелось, поэтому Темнейший предпочёл пока обойтись визуальной угрозой.

Бок ныл, усталость сковывала члены — а тут этот дроу!

— Ну, чего уставился? Либо нападаешь, либо проваливаешь.

Магистр не сделал ни того, ни другого, остался стоять на месте. Он следил за бурыми каплями крови, расползавшимися по одежде демона, и гадал, как быстро регенерация заживит раны.

— Ты больной? — Темнейшего раздражал наглый дроу, который оправился от испуга и бесцеремонно его разглядывал. — Или так и не понял, кто перед тобой?

— Понял, — пожал плечами Асварус, — только не больной, а не дурак. Кто же спиной к высшему тёмному с вашими генами поворачивается? И кто с таким в бой вступает? Я лучше тут постою, подожду, пока вы улетите — всё равно нечисть уйти мешает, а вы её распугаете.

Император хмыкнул и, наконец, поднялся на ноги. Не успел магистр моргнуть, как цепкие пальцы сжали горло и подняли вверх. Асварус захрипел, силясь вырваться, но быстро затих, уловив краем глаза зеленоватое облачко.

Неизвестно, что углядел Темнейший в глазах магистра, но отпустил его.

Асварус кулём упал на землю. Меч, звеня, отлетел в осоку.

— Местный? — прищурился император. — Где Мантрок, знаешь?

Магистр кивнул, давясь рвотными спазмами. Шея горела, горло болело, а перед глазами плыли алые круги. Асварус не удержался, проверил, не сломал ли демон ему шею: показалось, будто хрустнули кости. С другой стороны, если бы хрустнули, магистр бы лежал на земле бездыханным.

— Отведёшь — останешься жив.

Асварус привёл в себя в порядок и заявил: он не слуга демонам, если тот хочет сразиться, пусть сражается, а приказывать себе Ролейн Асварус не позволит.

Император уставился на него как на сумасшедшего и, шипя, вытащил из бока остатки отравленной стрелы с серебряным наконечником. Только сейчас магистр понял, почему регенерация демона до сих пор не справилась с раной.

— Эльфийская, — задумчиво пробормотал Асварус, — да ещё с двойным плетением чар. Такую обычная лечебная магия не берёт.

— А какая берёт? — Темнейший, заинтересовавшись, поднял голову.

— Эльфийская. Наша тоже.

Сложив два и два, император предложил заключить сделку: Асварус залечит рану и сориентирует на местности, а он взамен избавит дроу от необходимости месить жижу ногами и бегать от местной нечисти. Видя, что магистр не понимает, Темнейший пояснил: тот назовёт координаты, а он отроет пространственный коридор.

Поколебавшись, Асварус согласился и к исходу часа узнал имя демона, и заработал признание: «Надо же, среди низших тоже встречаются нормальные!». Магистр не успел ничего ответить: из чахлых зарослей на дальнем островке выстрелили. Асварус инстинктивно отбил стрелу магическим щитом и только потом сообразил: метили не в него, а в демона. Вряд ли эльфийский лучник мог промахнуться на целый фут даже с такого расстояния.

Полный сил после лечения император взмыл в небо и расправился с незадачливым убийцей. После он вернулся к остолбеневшему Асварусу, впервые видевшему, как выпивают чью-то душу, и задумчиво пробормотал: «Вот чего не ожидал, так этого. Ещё и бескорыстно!»

Магистр промолчал. Он не желал становиться невольным виновником смерти эльфа, но так получилось. Выходит, помог врагу. Официально Империя не находилась в состоянии войны с Туманными землями, даже помогала в борьбе с распоясавшимися тёмными магами и вампирами, но демоны стояли по ту сторону баррикад, негласно поддерживая собратьев по духу.

— Совесть мучает, да? — догадался император.

Он приземлился рядом с магистром и усмехнулся, когда тот схватился за меч.

— Я тебе должен, зачем меня бояться? С вопросами чести в нашем роду строго. Хотя бы знаешь, что намотали на ту стрелу?

Асварус покачал головой.

— Проклятие. Ну, говори, чего хочешь, или оставь желание на потом. К твоим и так заброшу, в качестве платы за лечение. И как не покоробило-то спасать демона?

Темнейший рассмеялся, ещё раз обнажив, на этот раз беззлобно, страшные зубы.

— Я и не думал спасать, — буркнул магистр.

— Совесть подальше засунь, — посоветовал император, — она только жить мешает. Как зовут-то чудо природы? Вроде, всех наследников главных тёмноэльфийских родов знаю, а тебя не помню. Младшенький в семье? Ну да, по ауре вижу — молоденький.

Асварус представился и, извинившись, хотел откланяться — Темнейший не отпустил. Он внезапно ухватил магистра за руку, проник в его мысли, и удовлетворённо пробормотал: «Не лазутчик».

В ту войну судьба свела их снова: магистр вошёл в состав посольства, просившего Темнейшего вступить в коалицию. Император узнал Асваруса и принял посланников благосклоннее, нежели собирался. Потом же и вовсе вернул долг: спас жизнь угодившему в ловушку магистру.

Так, медленно, но верно знакомство переросло в дружбу.

— Ты, — Кайра наставила палец на Асваруса, — найдёшь некроманта и ничего не расскажешь Джаравелу. И кольцом тоже займёшься. Я ФасхХавел, а ты — какой-то дроу!

Она презрительно фыркнула и сплюнула под ноги.

— Мало вас Джар драл! — пробормотал магистр. — А потом удивляется, с чего у сестрицы такие наклонности.

— Это он виноват! — зашипела Кайра, переменившись в лице.

Голова демоницы нервно тряслась, глаза пылали, ноздри раздувались, крылья мелко подрагивали.

— Много ты знаешь?! — выкрикнула она и, оторвавшись от земли, нависла над магистром. — Презираешшшь?

Шипя, Кайра, рискуя напороться на меч, ухватила Асваруса за воротник и впилась коротким жёстким поцелуем в губы. Она сумела увернуться от заклинания, взвилась в небеса и, сделав круг, опустилась на прежнее место у испорченной скатерти. Ярость сменилась улыбкой. Крылья сложились, губы прикрыли клыки, глаза обрели прежний цвет.

Магистр недоверчиво посмотрел на демоницу и вытер губы. От Кайры не укрылся этот жест, он оскорбил её, вызвал кривую гримасу. Забыв о гордости, демоница потребовала ответа: чем Арабелла лучше неё? Асварус честно ответил: тем, что от неё не пахнет тленом.

— Всю жизнь без мужика! — взвыла Кайра. — Ладно, братец, не взыщи, твой друг открыто меня отверг, даже ты не подкопаешься.

Демоница подняла бутылку и выпила остатки вина, затем улыбнулась и заявила: либо магистр помогает ей, либо у него и его семьи возникнут проблемы.

— Оскорбления смываются кровью, — промурлыкала она, — а больное место я найду.

— Глупо, — пожал плечами Асварус. — Джаравел на моей стороне, а защитить близких сумею.

И тут его осенило: перед ним та, кто может знать рецепт Зелья тёмной сути. Кайра эмоционально взвинчена и оттого слаба, это можно обернуть в свою пользу.

— Вы обещали исполнить за помощь одно желание, — напомнил магистр. — Слово ещё в силе?

— В силе, но, — Кайра осклабилась, — теперь я потребую поцелуй вдобавок.

Магистр задумался. С одной стороны, помощь ученику, спасение его личной жизни, с другой — отвращение к демонице.

Кайра же терпеливо ждала, лукаво улыбаясь. Видя, что Асварус колеблется, она кокетливо поправила волосы и деланно потупила взгляд.

— Хорошо, — наконец вздохнул магистр, приняв трудное решение, — но я не стану делать ничего противозаконного. Что это за кольцо, кого вы намерены оживить?

— Поговорить, — поправила его повеселевшая Кайра. — Артефактора. Если получится оживить — просто чудесно, но достаточно и устного совета. Кольцо — мамино, реликвия рода. Оно должно превращать мёртвое в живое, но как, я, увы, не знаю. Помогите мне, Ролейн, — с придыханием добавила она, — и получите всё, что хотите.

— Зелье тёмной сути, — раскрыл карты Асварус.

Если демоница не знает рецепта, он тут же развернётся и уйдёт.

Кайра задумалась и кивнула, пообещав достать нужное зелье.

Ничего не напоминало о приступе ярости, который разыгрался на поляне для пикника пару минут назад. Демоница чинно восседала у чистой скатерти и доедала уцелевшие ягоды винограда.

Преодолев внутренние предубеждения, магистр убрал меч и волшебную палочку и подошёл к Кайре. Та подняла на него невинные голубые глаза и предложила достать бутылку игристого вина — холодного и бодрящего. Асварус отказался.

— Тогда искупайтесь, Ролейн, я обожду. Ведь сделку мы заключили?

Магистр кивнул.

Искупаться действительно хотелось, но Асварус боялся раздеваться при демонице — мало ли, чего от неё можно ожидать? Но жара сделала своё дело, и он решился, пошёл к косогору — и вновь угодил в вихрь пространственного коридора. Тот вынес его в предместья Ферама; перед магистром текла знакомая река.

На том берегу сидела и улыбалась Кайра: она не собиралась отказывать себе в удовольствии посмотреть на купание Асваруса. Однако магистр обманул её ожидания и перенёсся на пару миль вниз по течению, где спокойно поплавал. Он надеялся, демоница не подсматривала из-за кустов.

Глава 23

Граф Саамат уложил вещи, отдал распоряжения слугам и фамильяру и задумался: стоит ли говорить Раймунде? Он сознавал, нехорошо с его стороны уехать, не попрощавшись. Кто знает, возможно, это последняя их встреча: прогулка в Лунный мир не шутка, смерть поджидает за каждым углом, но Магистр магии оказался не в силах заставить себя зайти во дворец. Нет, никакой ненависти к королеве граф Саамат не испытывал, просто не знал, как отныне общаться с Раймундой. Как прежде, уже нельзя, а нового способа он пока не придумал. Граф Саамат пребывал в растерянности — а тут ещё Страден… Магистр магии навёл справки: кризис миновал, король пришёл в себя, поэтому с чистой совестью мог уехать. Практически чистой: ребёнок, спавший в колыбели дворцовой детской, навсегда перевернул его мир.

Крегс решил поехать вместе с Шардашем. Он отмёл все возражения, заявив: лишняя пара рук, глаз и волшебная палочка не помешают. «Пусть я не так ловок и уже не молод, но об иных вещах знаю больше вас», — усмехался он. Профессор не стал спорить. Директор — человек взрослый, сам в состоянии сделать выбор.

Граф Саамат предложил укомплектовать команду ещё парой магов, но Шардаш торопил и не желал ждать ни часу. Он не переставал думать о Мериам, опасался, что демон причинит ей вред.

— Супружеская любовь — это хорошо, но обглоданные кости госпоже Шардаш не помогут, — покачал головой Магистр магии. — Не хотите человека, возьмём эльфа. Есть у меня один знакомый… Из чистого любопытства он по всему Лунному миру прогуляется, заодно запечатает все созданные демонами порталы.

Шардаш фыркнул, давая понять: только эльфа ему не хватало! Магистр магии пропустил недовольство мимо ушей и отправил запасаться вещами, необходимыми для длительного путешествия. Выяснилось, что ничего докупать не нужно, и маги через час тронулись в путь.

Граф Саамат захватил крылатого коня и раздобыл таких же для спутников. Крегс мысленно похвалил начальника за предусмотрительность: в горах одной левитацией не обойдёшься, быстро выдохнешься.

Из Наисии выехали, как обычные путники, но вскоре Магистр магии заставил подчинённых упражняться в полётах.

— Когда окажемся в Лунном мире, будет поздно, так что объезжайте коней сейчас.

Второе знакомство Шардаша с крылатым животным вышло таким же трудным, как и первое. Оно никак не желало подчиняться и закладывало такие виражи, что ни о каком колдовстве не могло быть и речи.

Граф Саамат объяснил: конь чувствует оборотня, необходимо успокоить скакуна и подружиться с ним.

Профессор покосился на гнедого и подумал: подружиться с таким не выйдет.

— Кусочек сахара, — подсказал Магистр магии, — и простой заговор. После — чары подчинения. Я на своего не накладываю: мы друг друга любим.

Граф Саамат улыбнулся и потрепал рыжего по загривку. Тот ткнулся храпом в его ладонь и замер, ожидая новой ласки. «Вымогатель!» — рассмеялся Магистр магии и вознаградил ожидания коня.

Шардаш пошёл простым путём — выбрал подчинение, а вот Крегс поладил со своим серым.

Убедившись, что оба спутника уверенно держатся в седле, Магистр магии сотворил широкий пространственный коридор, который вывел их на границы Лаксены.

Профессор с интересом осматривался. Пейзаж южной части королевства отличался от знакомого центра, запада и востока. Тут росли иные деревья, цвели другие цветы и, казалось, стало больше солнца.

С одной стороны до горизонта тянулись меловые холмы. Их нитями бус оплетали виноградники: крестьяне возделывали нанесённую ветром почву. С другой, сколько хватало зрения, простирались квадраты полей с вкраплениями городов и деревень. Гуляли на приволье, в левадах, табуны лошадей. Попадались среди них и крылатые. Их пасли в особых силовых загонах, не дававших летунам сбежать.

Ещё южнее начинались эльфийские леса.

Маги невольно замерли в предвкушении. Только граф Саамат ранее бывал в гостях у дивного народа. Магистр магии заверял, их примут благосклонно, бояться не стоит, и предложил перекусить: по ту сторону портала нескоро появится кабачок или таверна.

Подавальщицей в заведении «Золотая чаша» оказалась полукровка с характерными золотистыми волосами. Впрочем, большинство местного населения в той или иной степени состояла в родстве с эльфами.

Кормили в таверне знатно и вовсе не грубой пищей — тоже сказывалось влияние соседей.

Пока ели, узнали последние новости.

От Шардаша не укрылось, что граф Саамат не просто так выбрал эту таверну: кажется, её содержал один из королевских информаторов. Он и Магистр магии общались кодовыми фразами. Смысла профессор не уловил, зато по жестам понял: один сообщил сведения, другой дал новые указания.

«Вы догадливы!» — присев за стол, заметил граф Саамат. Сам он практически не ел, просто выпил за стойкой кружку эля и закусил сырными палочками.

Профессор вздрогнул, пытаясь понять, каким образом Магистр магии пришёл к верному выводу.

— Ну, не только оборотни подмечают разные мелочи, — улыбнулся граф Саамат. — Боковое зрение у меня развито, а ваш интерес настолько очевиден…

А ведь казалось, будто Магистр магии целиком и полностью занят беседой.

Поев, снова тронулись в путь.

До портала оказалось ровно три мили. Он походил на искрящийся полупрозрачный полог, сквозь него спокойно могли бы проехать в ряд три всадника.

Маги попросили разрешения осмотреть строение портала. Граф Саамат с добродушной усмешкой разрешил. Подчинённые напоминали ему малых детей. Сам Магистр магии мог бы прямо сейчас, на земле, вывести сложную формулу открытия перехода и стабилизации пространственных потоков, коэффициент сжатия материи и фиксации их на конкретном месте. Однако открыть портал не сумел бы: не хватило бы сил. Такое не делали в одиночку даже самые сильные волшебники, обязательно группами и со страховкой коллег.

Удовлетворив любопытство, чародеи по очереди направили коней в зев портала.

Странно, но переход оказался мягким и плавным. Лёгкая вспышка, от которой заболели глаза, — и перед магами распростёрлась цветущая луговина. Над ней порхали бабочки, кружились, чирикая, мелкие пташки. За лугом начинались знаменитые леса — прозрачные, полные света и жизни.

Будто из ниоткуда возникла пара лучников. Граф Саамат обратился к ним на эльфийском. Представители дивного народа кивнули и исчезли, будто растворились в воздухе.

— А ведь и не скажешь, что граница прекрасно охраняется, — протянул Шардаш, осмотревшись.

Магистр магии кивнул:

— Да, эльфы — большие затейники! Чар вокруг достаточно. Мы, к примеру, потревожили сигнальные маячки.

Под кронами деревьев царила приятная прохлада.

Лошади аккуратно ступали по зелёному ковру, боясь потревожить какую-нибудь птицу или зверушку.

Граф Саамат предложил взлететь, чтобы сэкономить время и не петлять по лесным дорогам. Он, как некогда лаксенское посольство, тоже не мог воспользоваться местной системой перемещения.

Летающие кони легко набрали высоту и понеслись выше живого зелёного моря.

Сверху эльфийское королевство казалось не менее прекрасным, чем с земли, и приоткрыло некоторые секреты. К примеру, выяснилось, что лес не сплошной: то тут, то там его пересекали не только просеки, но и мелькали крыши домов, а чуть поодаль притаилась целая крепость — приграничный форт.

Граф Саамат вёл свой «клин» на юго-восток, к одному из крупных эльфийских городов. Пока они летели, под ними промелькнула пара замков, дюжина деревень и одиноких хижин, одно озеро и длинный овраг с протекавшей по дну рекой. Вдоль неё маги и держали путь, петляя вместе с прихотливыми изгибами русла.

Магистр магии был немногословен, пояснив лишь, что в городе живёт знакомый, который не только поможет попасть в Лунный мир, но и пойдёт вместе с ними.

Эльфы отдавали предпочтение белому цвету и лёгкой, летящей архитектуре. Всё в их жилищах пронизывал свет. Из материалов дивный народ особенно жаловал дерево. Вопреки слухам, эльфы не тряслись над каждым кустиком, однако никогда не убивали живое существо просто так, ради развлечения. Даже свои жилища они пропитывали специальным раствором, который значительно увеличивал срок службы древесины, защищал от пожаров и жуков-короедов.

Кони приземлились перед горбатым мостом через реку. На въезде и выезде с него звенела «музыка ветра», отгонявшая злых духов.

Дома в эльфийских городах не жались друг к другу, а привольно расположились вдоль улиц. Кто хотел, разбивал перед жилищем сад, кто — делал въездную арку во двор с руническим орнаментом. Вот и тянулся деревянный тротуар-настил то вдоль заборчика, то вдоль стены, а то и под сенью деревьев.

— Да-а, — протянул Крегс, проводив взглядом пару смеющихся эльфиек, — целый заповедник невест!

— Скорее головной боли, — хмыкнул граф Саамат.

Его, в отличие от спутников, не занимала красота дочерей дивного народа, он давно привык к ней и перестал замечать, рискуя оскорбить обожавших внимание эльфиек.

Нужный дом стоял на отшибе и сразу привлекал внимание башенкой с громоотводом.

Магистр магии спешился и, велев обождать на улице, хлопнул калиткой, легко взбежал на крыльцо и потянулся к дверному молотку. Тот, усиленный специальным заклинанием, гулким эхом отозвался в недрах дома, возвещая о приходе гостя.

Не прошло и пяти минут, как на пороге возник эльф с раскосыми зелёными глазами и, узнав посетителя, без лишних слов предложил зайти.

Крегс и Шардаш переглянулись, гадая, почему их оставили за дверью, более того, за калиткой. Видимо, Магистр магии опасался, что они подслушают нечто, не предназначенное для чужих ушей.

Профессор уловил отголоски разговора и невольно прислушался. Директор нахмурился, догадавшись, чем занят подчинённый, но тот отмахнулся. Речь шла о порталах, а не о государственной тайне.

— Я клятву давал, — напомнил он, — на верность лаксенской короне присягал.

— А как же правила приличия? — Крегс покосился на выкрашенную зелёной краской дверь, украшенную венком из полевых цветов.

Шардаш вздохнул и объяснил: он не может не слышать, потому что оборотень:

— Уши мне затыкать, что ли?

Директор не нашёл, что ответить, но профессор сам отошёл подальше — от соблазна.

Граф Саамат прекрасно знал об особенностях иных рас, поэтому сотворил в гостиной слуховую иллюзию, сам же вместе с зеленоглазым эльфом поднялся в башенку — там маг оборудовал обсерваторию.

Удобно устроившись на горе подушек, зажав между пальцами ножку высокого бокала с янтарным эльфийским вином, Магистр магии расспрашивал знакомого о жизни, о настроениях среди дивного народа и новостяхо беспокойном соседе — Империи. Маг, хоть и жил в провинциальном городке, легко порхал в столицу через местные стационарные порталы, замаскированные под природные красоты, и не пропускал ни одного заседания Конклава.

— Давненько, давненько не заглядывал! — эльф поднял фужер и предложил выпить за встречу.

— Времени нет, — граф Саамат чокнулся с другом и пригубил вино. Оно фруктовыми нотками заиграло во рту. — С Серано проблемы, у меня проблемы… Скоро вообще спать перестану.

— Вижу, — покачал головой эльф. — Ауру неплохо бы почистить, зарядиться жизненной энергией.

— Мне не до медитаций, — вздохнул Магистр магии. — Королевская династия висит на волоске, демоны девиц среди бела дня похищают, вампиры нечисть в леса запускают, Джаравел ФасхХавел Лаксену прибрать к рукам хочет. Я двоих за неделю с того света вытащил, безмерное количество раз пространственные коридоры открывал, людей, животных через них перетаскивал, трудные роды принимать помогал… У меня ведь сын родился нежданно-негаданно, тоже на моей совести.

Эльф рассмеялся, заметив, что без участия мужчины дети на свет не появляются.

— Я не об этом, — отмахнулся граф Саамат. — Он бы погиб, не влей я в него силу ещё в утробе матери. Там всё сложно, Дайраэль, не спрашивай! Одно скажу: сын родился по нелепой случайности, его мать должна была забеременеть от другого.

Эльф улыбнулся, сделал глоток из бокала и заметил: даже случайный сын у Магистра магии не родился бы от случайной женщины. Тот не стал возражать, вообще промолчал и перевёл разговор на другую тему.

Выслушав историю похищения Мериам Шардаш, Дайраэль проникся и обещал помочь. Он с радостью согласился проводить графа Саамата через сеть порталов к месту разлома пространства, откуда можно попасть в Лунный мир с минимальным риском для здоровья. Сам Дайраэль хотел взглянуть на один из проклятых родов и описать географию наименее изведанной части царства демонов.

Теперь пришло время Магистра магии улыбаться. Он не сомневался: эльф пойдёт с ними.

— А теперь о Темнейшем. Что слышно, что видно, и что нового изобрели маги Пресветлого престола?

Дайраэль встал и извлёк из тщательно замаскированного иллюзией тайника толстый фолиант и ученическую тетрадь:

— Почитаешь на досуге.

Граф Саамат кивнул, пролистнул записи эльфа и убрал за пазуху. Книге он уделил куда больше внимания — трепетно провёл пальцем по тиснению переплёта, бережно раскрыл на титульном листе и блаженно зажмурился, ощутив лёгкое покалывание в пальцах.

— Знал, что понравится. Боюсь, нашим магам пришла пора тебя бояться.

— Скажешь тоже! — Магистр магии не желал расставаться с книгой и положил её на колени. — У меня мирные намерения, а кровь вашей в подмётки не годится.

— Как же, говори, будто обычный человек!

Дайраэль взмахнул рукой, и перед графом Сааматом возник поднос с фруктами. Беседуя о высоком: теории магии и возросшей активности тёмных, приятели распили бутылку вина. Потом граф Саамат накрыл фолиант невидимостью, не выходя из дома, закинул в седельную сумку и поинтересовался, можно ли пригласить спутников войти.

Эльф нахмурил нос, подошёл к окну и глянул на улицу — Крегс и Шардаш всё так же маялись возле лошадей, ожидая Магистра магии.

— Тёмный оборотень и человек, — дистанционно определил по аурам Дайраэль. — Помыслы чисты, пусть заходят.

Граф Саамат кивнул, распахнул окно и крикнул:

— Поднимайтесь! Дверь толкнёте — пропустит.

Крегс шёл первым, Шардаш задержался, пристраивая лошадей. Директор Ведической высшей школы не верил, будто защитные заклинания спадут, а замок откроется от простого прикосновения, но попробовал. Каково же было его удивление, когда дверь распахнулась до того, как он успел до неё дотронуться!

Директор с интересом осмотрел прихожую, повинуясь любопытству, заглянул в гостиную — и позабыл обо всём на свете. Через полуоткрытую дверь он увидел краешек библиотеки с фолиантами столь же древними, как Академия чародейства. У Крегса затряслись руки от предвкушения, и он поспешил окунуться в мир знаний.

Шардаш предпочёл остаться в прихожей, принюхиваясь. По запаху он определил, что хозяин живёт один, любит травяные ликёры, на досуге занимается алхимией и зарабатывает на жизнь врачеванием.

— Да, библиотека у Дайраэля знатная! — граф Саамат перегнулся через перила и глянул вниз. — Обратите внимание на верхние полки третьего шкафа — там книги по вашей части.

Крегс, увлечённый знакомством с прекрасным, буркнул нечто нечленораздельное и только потом вспомнил, что не спросил разрешения у хозяина. С почтенным магом такое случилось впервые.

— Смотрите, смотрите, только из библиотеки не выносите. И, раз уж вы там, найдите «Генеалогию тёмных высших родов» и отыщите АльХани. Там должно быть описание их владений, сведения о семье.

Крегс кивнул и углубился в поиски.

Граф Саамат увёл Шардаша наверх: Дайраэль хотел расспросить его о подробностях похищения Мериам.

Через час квартет собрался в библиотеке, разрабатывая план действий. Теперь они знали, где прячут Мериам, и пытались выяснить, как и кто защищает замок АльХани.

Магистр магии и Дайраэль исписали дюжину листов бумаги, составляя формулы порталов и пространственных коридоров с учётом особенностей Лунного мира. Расчёты делались на эльфийском, в ходе них приятели активно спорили, отстаивая каждый свою точку зрения. Крегс и Шардаш по очереди заглядывали через плечо магам и признали, такие знаниям им не по зубам.

Наконец расчеты были закончены, необходимые сведения найдены, и эльф гостеприимным жестом пригласил всех к столу.

В доме Дайраэля прислуживал и готовил фамильяр — ушлый дух, который всё успевал. Сам эльф тоже чувствовал себя на кухне уютно, но вечно не успевал замариновать мясо или нарезать салат.

Шардаш подумал: видимо, местные эльфийки безмерно горды и заносчивы, раз не желают скрасить жизнь Дайраэля. По его мнению, маг числился завидным женихом. Оказалось, профессор ошибся, и девушки обходили Дайраэля по другой причине. Выбирая между улыбкой красавицы и научными изысканиями, маг неизменно предпочитал второе. Это всплыло между делом, когда к эльфу заглянуло прелестное создание с волосами цвета солнца. Эльфийка пригласила Дайраэля на танцевальный вечер, а тот отказался, сославшись на комету.

«Два сапога пара!» — незаметно толкнув Шардаша локтем в бок, пробормотал Крегс, кивнув на Магистра магии.

Профессор неодобрительно хмыкнул и покосился на эльфа: насколько он помнил, дивный народ не склонен к одинокой жизни, хотя к выбору спутников подходят взвешено.

После обеда Дайраэль бегло показал заезжим магам город и предложил выдвигаться через час.

Система эльфийских порталов охватывала всю страну и помогала быстро и безопасно перебираться из одного конца в другой. Первый, который активировал Дайраэль, притаился за обычной аркой. Казалось, за ней обычный плодовой сад, но оказалось — переход в столичный град. Он отличался от того, в котором жил эльф, — висячие сады, высокие шпили домов, белоснежный камень и звон воды в фонтанах. Везде, где возможно, зеркала, чтобы не потерять и преумножить каждый солнечный луч.

Дивный народ некогда вывел летающих коней, которыми пользовались маги в Лаксене. Неудивительно, что небо полнилось хлопаньем крыльев.

Магистр магии оставил спутников под присмотром Дайраэля на одном из постоялых дворов, а сам отправился во дворец эльфийского монарха, чтобы засвидетельствовать тому своё почтение. На самом деле он желал укрепить позиции Лаксены в противостоянии с Империей и заручиться поддержкой дивного народа в случае провокаций или войны.

Пространственный коридор вынес графа Саамата во внутренний двор королевской резиденции — в своё время Магистр магии прошёл проверку и удостоился чести проникать через внешний энергетический полог.

Раскланявшись с представителями высших родов, граф Саамат направился прямиком в Белый зал, где надеялся застать короля. Он не ошибся: и Владыка, и кронпринц только-только покинули заседание Высшего совета и не успели удалиться по своим делам.

Король благосклонно принял посланца соседней страны, расспросил о здоровье короля Страдена и королевы Раймунды. После он пригласил графа Саамата прогуляться с ним по саду. Так, под шуршание песчаных дорожек, и была поставлена точка в миссии, начатой лаксенским посольством.

Беседа заняла от силы час, зато вселила в душу графа Саамата спокойствие — хотя бы одной проблемой меньше.

Вежливо отказавшись от вечернего чаепития в кругу королевской семьи под сенью священных клёнов, Магистр магии вернулся к спутникам и сообщил: больше их в стране дивного народа ничего не держит, можно смело выдвигаться к месту разлома и открывать портал в Лунный мир.

Глава 24

Аиша возвращалась домой от бабушки, когда боковым зрением уловила: за ней кто-то наблюдает. Она огляделась, но никого не увидела. Передёрнув плечами, Аиша на всякий случай ускорила шаг и начала бубнить под нос цитаты из подаренной на день рождения Энциклопедии.

По Онве гулял ветер, подымая пыль и щедро кидая её в лица прохожих. Те фыркали, но упрямо шли вперёд.

Городок даже в жару жил обыденной жизнью. Полдень — самый разгар торговли. До обеда ещё пара часов, и приказчики активно зазывали в лавки, гномы деловито стучали молотками у распахнутых окон, звенели бокалами подавальщицы, не успевая разносить между столиками лимонад со льдом и прохладное пиво.

Аиша прошла мимо отделения Белой стражи, ополоснула лицо в фонтане, когда её окликнули:

— Аиша Ики?

— Да, это я, — машинально ответила девушка и обернулась.

На неё, прислонившись плечом к подоконнику аптеки, смотрел высокий мужчина. По его одежде Аиша сразу смекнула: не местный, в Онве таких франтов не водится. Мелькнула мысль: не аристократ ли, к примеру, барон Ронтвейн. Его замок как раз неподалёку. Но откуда барону известно её имя? Бардиса Ики, положим, он может знать, но никак не его внучку. Вот выучится Аиша на великого мага, тогда и войдёт в высшее общество.

Девушка пригляделась к незнакомцу: гладко выбрит, плечист. Высокие скулы, такой же лоб, глаза зелёные, будто изумруды. Стоит, улыбается, а в руках вертит перчатки для верховой езды. Точно аристократ!

— Как хорошо, что я тебя нашёл! — низким, грудным голосом произнёс мужчина и шагнул к Аише.

Очарованная, она часто-часто задышала, не сводя глаз с прекрасного незнакомца, одарившего её вниманием.

Сахрет же скучал. Девочка оказалась глупенькой и наивной, даже не заметила, как почернел и треснул защитный амулет на шее. Слабенький, вывести его из строя не составило труда.

Демон гипнотизировал Аишу взглядом, прикидывая, что и как сделает с этой юной шатенкой с болотными глазами. Любовные чары действовали безотказно, Сахрет не сомневался, девушка добровольно пойдёт за ним хоть на край света.

Представив, как старший брат сейчас развлекается с рыжеволосой прелестницей, старшей из внучек обманщика Ики, Сахрет улыбнулся младшей и промурлыкал: он много наслышан о такой начитанной и умной ученице и решил проверить, правдивы ли слухи.

— Видите ли, я декан факультета Прикладной магии Академии чародейства. Ваш дед, достопочтимый господин Себастьян Даргон, дружен с моим заместителем, от него я и узнал о вас. Через полтора года вы заканчиваете обучение, пора подумать о будущем, а я как раз набираю подготовительный курс. Осталось три свободных места, и если вы выдержите экзамен, я охотно вас возьму.

— Ммм, а как же школа? — задумалась Аиша.

Ей очень хотелось в Академию чародейства, правда, не на факультет Прикладной магии. Впрочем, что мешает поступать на другое направление? Главное, пробиться, получить преференции для зачисления на первый курс — после подготовительного наверняка берут по результатам экзамена, а дальше… Воображение тут же дорисовало картину: диплом с отличием, десятки убитых оборотней, вампиров и гулей, попранных ногой юной магини, заседание диссертационного совета, на котором она становится самым молодым доктором магических наук. Почёт, процветание и довольная улыбка деда. Она не Мериам — та посредственность, которой только замужем и место. Недаром родители её на Общий профиль спихнули. Аиша же непременно боевым магом станет и за руку с министрами здороваться будет. Вернее, они ей станут целовать руки на балах, а она — улыбаться и пленять своим умом.

— А не рановато ли задавать этот вопрос? — усмехнулся Сахрет. — Сначала нужно сдать экзамен. Пока вижу, что вы всего лишь красивая девушка, но для магии красота не важна.

Аиша обиженно насупилась и заявила: она действительно лучшая в школе и готова хоть сейчас продемонстрировать свои познания.

Сахрет деланно задумался, взглянул на карманные часы и почесал переносицу.

— Хорошо, только поблажек делать не буду. Признаться, я представлял вас иначе, даже не знаю, справитесь ли… Самоуверенность — вещь опасная!

Аиша, позабыв обо всём на свете, начала упрашивать провести экзамен прямо сейчас. Девушка представляла, как вытянется лицо отца, когда она сообщит о зачислении в Академию.

Сахрет протянул Аише руку, и та с готовностью вложила в неё ладонь.

Полыхнул пространственный коридор. Аиша вскрикнула, но не от ужаса, а восхищения: она никогда ещё не перемещалась подобным образом. Сахрет усмехнулся и заверил: всё абсолютно безопасно.

Коридор перенёс их на опушку леса. Сахрет огляделся и предложил немного прогуляться, намекнув — впереди первый этап испытания.

Аиша предположила, речь о проверке на храбрость, и смело зашагала в указанном направлении. Сахрет шёл следом, тщательно заметая следы.

Лес над головой смыкался всё плотнее, солнечного света становилось всё меньше.

По дороге Аиша наткнулась на муравейник и на пару змей, но вовремя закрыла рот рукой, чтобы не выдать испуга.

— Хорошо, вроде бы вы храбры, — заключил Сахрет и, наконец, остановился. — Теперь проверим ваши умственные способности. Вы не против снова переместиться?

Демон хорошо изучил местность перед тем, как появиться в Онве, и позаботился о том, чтобы дед и отец жертвы не смогли взять след. Аиша неопытна, она опишет лишь то, что видела, но не вычислит мест, которые они посетили. Раз так, время будет потеряно, и Сахрет спокойно вернётся домой.

Очередной пространственный коридор раскрылся на крутом берегу реки. Как и предполагал демон, Аиша шагнула не глядя и, не удержавшись, упала в воду. Предупредительный лжедекан тут же поспешил извиниться, выдав историю о том, как неведомые потоки чёрных энергетических дыр исказили координаты, и спас барахтавшуюся в воде девицу. Она промокла насквозь, и надетое на тонкую сорочку платье демонстрировало больше, чем следовало.

Разумеется, Сахрет ничего якобы не замечал и развил бурную деятельность по приведению Аиши в надлежащий вид. Какие там испытания, когда с неё ручьём льётся вода! Он знает один постоялый двор неподалёку, там можно обсушиться.

Ничего не заподозрившая Аиша безропотно позволила перенести себя в некую комнатку под потолком. Ей даже и в голову не пришло спросить, где они находятся. Впрочем, Сахрет позаботился о том, чтобы девушка не задавала вопросов: тягучие чары подчинения, смешавшись с приворотными, оплели Аишу, нашёптывая: «Доверяй ему, делай всё, что прикажет!».

— Я могу высушить одежду, но для этого вам придётся раздеться — правила безопасности.

Аиша смутилась и напомнила о правилах приличия. Сахрет с готовностью отвернулся, заверив, что подглядывать не станет. Девушка засомневалась, но искусственно вызванный демоном кашель заставил принять решение снять платье.

— Вот, — она протянула мокрую одежду. — Простите, что доставила столько беспокойства…

— Что вы! — ухмыльнулся Сахрет, пользуясь тем, что Аиша не видела выражения его лица. — Поверьте, общение с вами только в радость.

Он сжал в пальцах мокрое платье и мгновенно высушил демоническим огнём, затем обернулся к Аише и сладко протянул: «Ну, иди ко мне, человечка, познай наслаждение!».

Девушка изумлённо уставилась на него. Разум отчаянно пытался побороть чары подчинения, но Аиша была слишком слаба. Сахрет легко повалил её на застеленную штопаным покрывалом кровать, рывком сорвал сорочку и скинул морок, явив рога и крылья.

— А ты ничего для пятнадцатилетней! — промурлыкал демон и потянулся к ремню.

Подумав, снял с Аиши чары: пусть испытает всё сполна.

Девушка вскрикнула, попыталась сбежать, но крылья прижали её к постели.

Поздно сообразившая, к кому попала, Аиша отчаянно звала на помощь, пыталась прибегнуть к скромному арсеналу заклинаний, но этим ещё больше распаляла Сахрета.

В самый ответственный момент, когда девушка смирилась и зажмурилась, попрощавшись с девичьей честью, в голове демона раздался голос брата: «Не трогай её, если она не хочет». Сахрет недовольно рыкнул и заметил: дело почти сделано. Шайрен повторил просьбу оставить Аишу в покое, пригрозив наказанием в случае невыполнения.

Сахрет заскрежетал зубами и глянул на обнажённую девушку под собой:

— Ну, хочешь с демоном? Такой шанс раз в жизни выпадает. Давай, не стесняйся, всё равно в Академии оприходуют. А так почётно, с высшим существом… Особенно тебе, отпрыску треклятого рода лжецов Ики.

— Пожалуйста! — пролепетала Аиша.

На глаза навернулись слёзы. Она понимала, что сегодня принесёт в дом гораздо больший позор, нежели Мериам. Беременность в пятнадцатилетнем возрасте не простят даже куда более мягкие родители. Дед тоже не заступится за внучку, показавшую себя полной дурой.

Сахрет ухмыльнулся.

Аиша всхлипнула и мысленно похоронила все свои мечты. Однако демон ограничился малым и после крайне нескромных ласок исчез, пообещав вернуться через год и посвятить девушку в мир полноценных чувственных наслаждений.

Аиша не помнила, как оделась, как бегом слетела по лестнице, напугав хозяина постоялого двора, хлопнула дверью и выбежала на дорогу. Только там она поняла, как ей повезло.

В Онве девушка попала уже за полночь и то только потому, что её подвезли.

Аишу трясло, она не смогла внятно объяснить своё исчезновение, и Зарина уложила дочь спать. Наутро отец осмотрел её, нашёл лишь лёгкую простуду и напоил отваром.

Всё ещё сомневавшаяся в своей девственности Аиша боялась задать мучивший её вопрос и при первой возможности сбежала к бабушке. Ветрувия развеяла опасения: самого главного демон не тронул.

Аиша рассказала родителям о похитившем её незнакомце, но умолчала о попытке изнасилования.

Себастьян Даргон и Арелис Ики прочесали все окрестности, но не нашли ничего, кроме следов пространственного коридора возле аптеки. К сожалению, определить по ним ничего не удалось — слишком поздно, а описанного Аишей демона никто не видел. Тот будто испарился. По испорченному медальону удалось установить, что это высший демон в полной силе.

Обеспокоенные безопасностью дочери и внучки, маги навесили на Аишу защиту и строго настрого запретили гулять одной.

Тайком от тестя Арелис написал Шардашу. Маг полагал, помощь опытного в подобных делах профессора лишней не будет. Ответа, разумеется, не получил, а, съездив в Бонбридж, убедился: зятю сейчас не до чужих проблем.

В Школе Арелису рассказали о спешном отъезде директора, который связывали с трагическими событиями с королевской четой. Само собой, как паладин ордена Змеи, Шардаш не остался в стороне.

О похищении Мериам никто, кроме Крегса, в Бонбридже не знал, поэтому Арелис полагал, будто она гостила у новой родни.

Мериам не могла заснуть: мешали крики, доносившиеся снаружи. Адептка боялась подойти и выглянуть в окно, просто сидела, сгорбившись, под одеялом и молилась, чтобы неведомое нечто не ворвалось в спальню.

Шайрен не появлялся, из чего Мериам сделала вывод, что либо он тоже пострадал от ядовитого плюща, либо куда-то уехал. В самом деле, у демона хватает забот помимо строптивой девицы, которая не желает принять его любовь. Шайрен — один из проклятого рода, да ещё глава семьи, и если Насьена действительно сдала бразды правления, жизнь у него не сахар. Вряд ли демон может себе позволить бездельничать, лишившись практически всего, и вряд ли простил Наитемнейшего за прошлое. И за Сантию тоже.

Казалось бы, впору радоваться отсутствию Шайрена, но адептка опасалась, как бы события не приняли дурной оборот. Лунный мир враждебен, а АльХани легко могут принести её в жертву во имя мести ФасхНаминам.

Не давала покоя и выброшенная сорочка. Установить по ней владелицу — пара пустяков. И тогда Шайрен из мурлыкающего, шепчущего ласковые слова существа превратится в монстра.

За окном что-то завывало — то ли ветер, то ли живое существо. Потом на мгновение всё стихло, чтобы тишину прорезал душераздирающий крик. Сначала один, потом второй.

Ярчайшая вспышка озарила небосвод, проникнув даже сквозь плотные портьеры.

Мериам показалось, будто по окну скользнула чья-то тень, и, не выдержав, закричала.

Вспышку сменило багровое сияние. Оно разорвалось с оглушительным треском.

Крики стихли, и адептка смогла забыться тревожным сном.

Её разбудил Шайрен. Он склонился над Мериам и чуть коснулся крылом. Тяжёлое, будто после утомительного боя или длительной пробежки, дыхание демона обжигало.

Мериам не двигалась, продолжая изображать спящую, но веки предательски дрогнули.

— Ты же не спишь, — выдохнул ей в ухо Шайрен и устало прилёг рядом. Рука легла на грудь Мериам. Адептка заметила на коже демона глубокие порезы и засохшую кровь. — Испугалась, наверное, ночью? Ничего, всё кончено, они не вернутся. Соскучилась? Я тоже. Безмерно!

Мериам сделала кислую мину и скинула руку демона. Тот недовольно фыркнул и вернул ладонь на место. Тогда адептка села и, глядя ему в глаза, спросила: неужели он думает, будто построит счастье на несчастье других? Шайрен опешил, на время потерял бдительность, и Мериам соскользнула с кровати и выбежала вон.

Адептка решила бежать. Немедленно, не дожидаясь спасения, иначе спасать будет поздно. Ещё немного — и жизнь полетит под откос, а Мериам будет уготована участь любовницы демона.

Камни пола холодили босые ноги, тело покрылось мурашками, но адептка не обращала на это внимания. Она метнулась к лестнице, перевела дух, опустилась на корточки и вывела на тонком слое пыли защитные руны. Они, разумеется, слабые, но хотя бы ненадолго задержат демона.

Мериам старалась не думать о защитниках замка, о пронизывающем утреннем холоде гор снаружи. Её подгонял страх и желание никогда больше не видеть Шайрена.

В распоряжении адептки бытовая магия, огонь, простейшая левитация предметов и пара заклинаний пятого уровня. Если повезёт, получится сотворить «Шар безопасности», который изучали на четвёртом курсе. Несмотря на класс, охранные заклинания даются легче атакующих, поэтому, зная формулу, можно попытаться. Резерв полон, нужно только успокоиться, сконцентрироваться…

Шайрен обхватил Мериам за талию, рывком остановив движение. Кажется, он пребывал не в лучшем настроении, потому что недовольно рычал. Не раздумывая, Мериам наградила его «Огнём адептов» и едва кубарем не скатилась с лестницы.

— Глупая моя! — демон подхватил её подмышки и взмыл под потолок. — Не зли меня!

Мериам забарабанила кулаками по рукам Шайрена и потребовала немедленно опустить на пол.

Шайрен сделал круг и спланировал на массивные плиты.

Ощутив твёрдую поверхность под ногами, адептка рванулась и вновь опалила пальцы демона. Тот зашипел и наложил на Мериам заклинание оцепенения. Кривясь, он заживил ранки, новые и старые, а потом сокрушённо спросил:

— За что ты так со мной? Сестра твоя цела, как и просила… Неужели люди настолько неблагодарны?

Адептка не могла ответить, зато могла думать. Она корила себя за импульсивный поступок и опасалась, что демон запрёт её. Но он не запер, снял чары и трепетно коснулся крылом волос. Во взгляде мелькнула нежность, которая проскальзывала у Шардаша, когда тот тайком наблюдал за супругой.

— Ты меня полюбишь, обязательно полюбишь, — пробормотал Шайрен. — Просто не привыкла, а тут ещё ночное нападение… Так и знал, не следовало улетать!

Демон в сердцах ударил кулаком по одному поддерживавших своды холла столбов. Мериам зажмурилась, испугавшись, что тот не выдержит и раскрошится, обрушив часть потолка. Обошлось.

— Не беспокойся, — Шайрена приосанился и самодовольно блеснул глазами, — мы отбились, наёмники мертвы. Наверняка их подослали ФасхНамины. Сначала попытались отравить, потом убить…

Мериам вздрогнула, сообразив, что плющ стоил жизни кухарке. Спросить побоялась, но догадывалась, вряд ли демоны оставили орку-кухарку в живых.

— Успокоилась?

Шайрен шагнул к адептке, взмахнул рукой — и на её плечи опустился пушистый плед. Мериам закуталась в него и, помедлив, благодарно улыбнулась.

Значит, на замок напали, а усталый демон надеялся на награду для победителя. Знать бы, кто напал, и куда летал Шайрен.

Оценив ситуацию, адептка убедилась: даже в плохом можно найти хорошее. Её не убили, а Шайрен не сердился и ничего не знал о сорочке.

Демон глянул на босые ноги адептки, покачал головой, поднял на руки и отнёс в спальню. Там он начал ласкаться к Мериам, но та оттолкнула его и, стараясь не поддаваться эмоциям, которые дважды уже сыграли с ней злую шутку, отгородилась самым сильным из доступных защитных заклинаний. Это, впрочем, не остановило Шайрена, который с лёгкостью разрушил магические преграды.

— Я не лягу с вами без свадьбы!

Идея пришла неожиданно и стала спасением.

Мериам повеселела и начала живо описывать полученное строгое воспитание, придумывать мечты детства и давние людские традиции. Она не сильно погрешила против истины. Если действительно любишь, женись, иначе какая это любовь?

Адептка лгала, будто дети, рождённые вне брака, не получают благословения Матери-Земли, вырастают хилыми и глупыми. Расчёт оправдался: Шайрен задумался и выпустил Мериам из объятий. Та с облегчением выдохнула и продолжила игру.

Мериам заламывала руки: она и рада бы разделить ложе со столь сильным и прекрасным демоном, но боится наказания Прародителей сущего. Они непременно покарают отступницу, посмевшую попрать узы брака. После развода и заключения нового союза — пожалуйста, но раньше нельзя. Именно поэтому Мериам так отталкивает Шайрена.

— Что-то я никогда не слышал о таком, — покачал головой демон. — И почему ты молчала раньше?

Он лежал, опершись о согнутый локоть, и смотрел на Мериам. Та сидела на краешке постели и старалась ничем не выдать себя. Она чувствовала, что щёки пылали, но надеялась, Шайрен спишет всё на женское волнение.

— Молчала, потому что вы только себя слышали, — парировала Мериам. — Вы бывали в наших краях? У нас всё строго, поэтому и за сестру просила. Аишу бы прокляли, если бы ваш брат… Даже без ребёнка.

— Не беспокойся, с ней всё в порядке, — заверил Шайрен и, нахмурившись, вспомнил: — У оборотней нет разводов.

— Есть! — поспешила выкрикнуть адептка до того, как демону пришла мысль убить Шардаша. Увы, она напрашивалась сама собой. — Только это долго, все кланы опросить нужно, согласие получить… Ничего, я Тревеусу опишу всё, он поймёт.

Мериам старалась говорить убедительно и пристально следила за выражением лица Шайрена.

Если раньше в спальне царил полумрак, то теперь под потолком парили несколько световых шаров, и предметы отбрасывали длинные тени. От этого комната казалась зловещей, будто обрела своё истинное лицо — жилище демона.

Адептке чудилось, будто драпировки, массивная мебель и стенные панели ожили, обрели душу. Кто знает, может, в них заключены духи, пользуются же офицеры Белой стражи разумными блокнотами?

Мериам старалась не поддаваться иллюзиям, рождённым разгулявшейся фантазией, и напоминала себе: твоё дело выиграть время и убедить его дневать и ночевать в другой спальне.

Шайрен оборвал очередной виток нудного монолога о морали и зажёг огонь в камине. Сразу стало веселее и спокойнее.

— Я понял, — хитро подмигнул демон, — ты боишься оказаться рабыней. Что ж, завтра же найду портниху, чтобы сняла мерки. Тебе изумительно пойдёт эльфийский шёлк. Церемонию тоже проведём по всем правилам, для меня ты свободна. Оборотень же решит, будто овдовел. Ничего, я позабочусь.

Шайрен рассмеялся, чмокнул Мериам в шею и пощекотал ногтем за ухом.

Воспользовавшись моментом, адептка рискнула и попросила выделить ей отдельную спальню. Демон удивился и возразил, что и так отдал Мериам свою.

Адептка тут же снова завела старую песню о нравственности, постаравшись сделать её многословной и скучной до зубной боли. Похоже, это удалось, потому что Шайрен взвыл и рявкнул: «Замолчи, женщина! Я сегодня же окончательно в гостевую переберусь, а ты тут останешься. И ни слова больше о важности целомудрия, а то пожалеешь!».

Мериам спрятала улыбку за складками пледа и деланно неохотно согласилась жить до свадьбы в комнате мужчины. Разумеется, в случае отсутствия этого самого мужчины в постели.

Шипя, Шайрен ушёл и хлопнул дверью.

Адептка с облегчением перевела дух и рухнула на простыни. Полежав так пару минут, она направилась в ванную комнату, где долго приходила в себя. Её трясло, внезапно накатила такая слабость, что Мериам не могла пошевелиться. Уронив голову на скрещенные на бортике ванной руки, она гадала, чем обернётся разыгранная комедия, принесёт ли желаемый результат.

После Мериам нашла в себе силы встать, открыла вентили и бросила в воду камни нагрева. Шипя, они быстро отдавали тепло, и уже через пару минут адептка отчаянно тёрла себя, пытаясь избавиться от запаха Шайрена. Она не ощущала его, да и не могла бы почувствовать, потому что демоны ничем не пахли, но воспалённое воображение твердило иное.

Опомнившись, Мериам просто лежала в тёплой воде и плакала, однако, когда она вышла из ванной, на лице не было ни слезинки. Адептка понимала, что должна быть сильной, чтобы выжить и вернуться в Солнечный мир.

— Тварь, я знаю, это ты!

Мериам застонала, больно ударившись головой о стену.

Насьена оскалилась. Глаза демоницы всё ещё видели плохо, но волдыри сошли, и она жаждала мести.

— Что я? — холодея от ужаса, спросила адептка и отползла под защиту кресла.

— Ты виной всему, дрянь!

Лицо демоницы перекосилось от ярости. Глаза налились кровью, длинные пальцы с острыми чёрными ногтями скрючились, готовые вцепиться в жертву.

Мериам потёрла шишку на затылке и попыталась отползти в сторону — не вышло. Насьена мгновенно преградила дорогу и попыталась ударить крылом по лицу. Адептка сама не поняла, как увернулась, сумела ретироваться за кресло.

Демоница затеплила в пальцах зелёное облачко и ухмыльнулась, намекая: Мериам от неё не уйти.

Сложив крылья, Насьена степенно, будто внутри не бурлил гнев, подошла к креслу и легко, не касаясь, подняла его в воздух. Раз — и оно вспыхнуло, осыпав пеплом голову адептки.

— Какое жалкое существо! — скривилась Насьена. — Без магии, без силы, без достойных предков, умирающее, едва успев родиться. Что только сын в тебе нашёл?

Мериам понимала, вопрос риторический, поэтому отвечать не стала, вместо этого послюнявила палец, обмакнула в пепел и занялась рунологией — иного способа самозащиты она не видела.

— Вставай! — рявкнула Насьена. — Раз, два…

Не дожидаясь счёта «три», адептка вскочила на ноги и тут же оказалась в цепких руках демоницы. Та потащила её прочь из комнаты в свои покои, шипя, что духу Ики не будет в замке.

— Вся в деда пошла, дрянь! — Насьена встряхнула Мериам, едва не порвав ворот платья. — Думаешь, я поверила, будто безмозглая прислуга подложила яд? Ики алхимик, ты — внучка алхимика.

Сердце адептки пропустило удар. Видевшееся в сером цвете будущее мгновенно окрасилось в чёрный с памятным зелёным черепом над головой, который некогда сотворил Темнейший. Мериам не понимала одного: почему демоница её до сих пор не убила?

— Ничего, ты тоже принесёшь пользу, — зловеще улыбнулась Насьена. — Поможешь свергнуть Анарфуса, утонуть ему во Мраке!

Мериам сглотнула, предчувствуя, насколько извращённой может оказаться фантазия демоницы.

Насьена швырнула адептку на пол будуара, спеленала заклинанием и прошла в спальню. Оттуда она вернулась в лёгкой накидке с капюшоном и связкой ключей в руках. Не утруждаясь, Насьена левитацией подняла Мериам в воздух, невидимой нитью привязала к себе и направилась в большой пустой зал.

Шаги демоницы гулко отражались под потолком, пугая гнездившихся в углах летучих мышей. Залом давно не пользовались, раз настолько запустили.

Мериам не бывала в этой части замка, в одной из башен, и пыталась запомнить дорогу: вдруг повезёт сбежать?

Наконец Насьена остановилась, звякнула ключами и отпёрла замаскированную в стене дверь. Если не знать, и не заметишь, так искусно её скрыла иллюзия.

За дверью оказалась винтовая лестница, уходящая вниз, в пугающую кромешную мглу.

Демоница зажгла несколько световых шаров и пустила впереди себя. Они выхватили из темноты паутину и пыль.

Закрыв дверь, Насьена вместе с Мериам начала спускаться вниз.

Казалось, лестница бесконечна и вела в Преисподнюю. Адептка потеряла счёт ступеням.

Световые шары, плавно покачиваясь туда-сюда перед глазами, вызывали головокружение, а поза — тошноту. Демоница постаралась сделать путешествие Мериам максимально неудобным, и той пришлось закрыть глаза, чтобы унять признаки морской болезни. То же, наверное, испытывали перекинутые через седло девицы, которых похитители везли в неведомые дали.

Когда движение прекратилось, Мериам возблагодарила Прародителей сущего хотя бы за это.

В лицо пахнуло свежестью. Где-то неподалёку щебетали птицы. Ощущался запах полевых трав.

Адептка отважилась открыть глаза и поняла, что они оказались посреди полной летних красок луговины.

Замок АльХани высился угрюмым исполином на горизонте. С одной стороны горы, с другой — тоже горы.

Мериам помотала головой, пытаясь сообразить, когда Насьена умудрилась открыть пространственный коридор — они двигались исключительно вниз.

Демоница опустила адептку на траву и огляделась, что-то высматривая. Губы беззвучно шевелились, будто нашёптывали заклинание. Увы, так оно и было — Насьена призвала базальтовый валун. Он с шумом и грохотом поднялся из земли, распугав птиц. Отполированный ветрами камень напоминал жертвенник.

— Зачем я вам? — дрожа, спросить Мериам.

— Скоро узнаешь, — осклабилась демоница и запела.

Адептка в первый раз слышала, чтобы высшие тёмные пели, но в исполнении Насьены даже знакомая баллада о потерявшем возлюбленную демоне казалась мрачным вступлением к кровавому ритуалу.

Камень окутало зелёное облачко. Оно дождём опало на базальт, породив стену синего огня.

Мериам поняла, что демоница задумала забрать чужую силу и поработить душу.

— Что тут творится?!

От этого окрика посыпались камушки с гор.

Испуганная адептка завизжала, опасаясь схода лавины, но обошлось.

Страшный в своём гневе Шайрен опустился по ту сторону иссиня-чёрного камня и одним ударом огненного меча рассёк его пополам.

Синее пламя завыло, завертелось смерчем и с хлопком потухло.

— Как ты посмела?!

Шайрен, продолжая сжимать в руках меч, наступал на Насьену. Он будто стал выше и шире в плечах. Демоница выплюнула проклятие и напомнила, что Шайрен её сын.

— Разве я дроу? — проревел демон. — Я Шайрен АльХани, высший демон, а не тряпка у ног женщины!

Глава 25

Всего пять дней прошло с тех пор, как Шардаш в последний раз видел Мериам, а ему казалось — целая вечность.

Перемещение в Лунный мир вышло трудным и болезненным. Заложило уши, носом пошла кровь, а сильнейшие пространственные потоки сбили с ног, заставив всех четверых упасть на колени. Пострадали бы и глаза, если бы граф Саамат и Дайраэль не попросили их заранее закрыть.

«Живы, на месте — и то хорошо!» — пробормотал эльф. Он первым осмелился выпрямиться и теперь с живейшим интересом осматривал окрестности. Вскоре к нему присоединился Магистр магии, цыкнув на Крегса и Шардаша, чтобы молчали и не двигались с места, ибо чревато.

Граф Саамат постарался сориентироваться на местности и раскинул сеть. Она тут же показала: Лунный мир не лучшее место для прогулок.

Они стояли на дне лога посреди гор, а сверху на них смотрели скелеты. Сами по себе они безобидны, насколько только может быть безобидна нежить, но, сбиваясь в стаи, представляли опасность.

Впрочем, Магистра магии беспокоили вовсе не скелеты, а обнаруженное гнездо василиска. Высиживавшая яйцо мать почувствовала угрозу будущим птенцам и уже спешила разобраться с чужаками.

— Защитные экраны, быстро! Зеркальное покрытие, опасность двенадцатой степени, — скомандовал граф Саамат.

Сам уже разминал кисть, чтобы прикончить разъярённого василиска.

План был прост: нейтрализовать взгляд чудовища зеркалом, тем самым дезориентировав в пространстве, спеленать тройной нитью и отрубить голову мечом.

Дайраэль вызвался ассистировать, и маги заняли боевые позиции, прикрывая друг друга.

Шардаш обиженно напомнил, что он паладин ордена Змеи, а его оставили в тылу. Граф Саамат хмыкнул и обернулся к Крегсу: может, тот тоже желает выступить? Директор пожал плечами и занялся зеркальным экраном.

Подумав, Крегс накрыл первый слой вторым, затем третьим, четвёртым… В результате вышла мощнейшая защита, которую не разрушил бы взгляд десятка василисков. Она накрыла всех магов.

Каждый из присутствующих не забыл об индивидуальных мерах безопасности. Вряд ли василиск умрёт сам, чтобы убить его, придётся побегать, а, значит, выйти за пределы кругового экрана Крегса.

Самка василиска с клёкотом вылетела из-за гребня горы и ринулась вниз, на магов. Красный хохолок, напоминавший корону, горел, будто живое пламя.

Сделав круг, василиск снизился и в упор уставился на ближайшего противника — Дайраэля. Тот и бровью не повёл, даже не думая каменеть.

Выпучив жабьи глаза, раздосадованный василиск попробовал ещё раз, а потом растопырил когти. Раз не удалось убить жертву привычным способом, её нужно разорвать.

Эльф увернулся и одним пассом отбросил нечисть на камни. Волшебной палочкой он орудовал столь же метко, как иные мечом.

Граф Саамат мгновенно оказался рядом с мотавшим головой василиском и с разворота полоснул по горлу твари, успев уйти от ответного удара хвоста и крыльев. Физическая подготовка помогла бегать и прыгать по камням так же легко, как по матам в тренировочном зале.

Истекавший кровью василиск обезумел. Он метался по воздуху, пытаясь сбросить Магистра магии в лог и там добить. Вишнёвая кровь стекала по фисташковой груди, густая и липкая.

Обычно самки василисков не пышут жаром, но в агонии любое существо способно и не такое.

Первый столп огня обрушился на камни выше графа Саамата. Тот ругнулся и взялся за волшебную палочку, чтобы остановить обвал. Ему это удалось, но василиск не дремал и нанёс новый удар. На этот раз он метил в голову. Магистра магии спасла защита.

Шардаш бросился на помощь графу Саамату и попытался отвлечь василиска. Добраться до него мечом профессор не мог, поэтому использовал магию.

Василиск заревел, когда «Огненный глаз» оторвал лапы, и камнем упал вниз, добитый заклинанием Магистра магии. Профессор поспешил прикончить тварь до того, как она причинит кому-то вред в предсмертной агонии.

Оказавшийся выше всех граф Саамат, обратив в прах, перебил скелетов. Они, как всякая низшая неразумная нежить, не отличались расторопностью и сообразительностью.

Пока остальные забирались на плоскогорье, Магистр магии вторично сориентировался на местности и указал направление движения. По его словам, до замка АльХани оставалось не более пары часов лёта.

Точных координат конечной точки пути граф Саамат не знал, как и прочие обитатели Солнечного мира.

Посовещавшись, накинули иллюзию, превратившись в низших демонов, поверх — «отведи глаз».

Крылатые кони, укрытые экраном во время боя с василиском, снова взмыли в небо. Теперь маги смогли во всей красе рассмотреть горы и долины.

Шардаш даже с такой высоты чувствовал всех, кто обитал там, внизу, заранее предупреждая об опасности.

Дайраэль рассказывал о заброшенных порталах, над которыми они пролетали. Эльф чутко реагировал на любое изменение энергетического фона.

Профессор нервничал: они летели и летели, а замок всё не появлялся. Крегс успокаивал подчинённого: демоны строят жилища так, чтобы спрятать их от чужих глаз.

После часа лёту из-за очередного хребта вынырнула дозорная башня.

Шардаш пришпорил коня, но граф Саамат удержал его, поставив невидимую стену:

— Не лезьте на рожон. Даже вчетвером нам не победить охрану. И сами погибнем, и вашу жену не спасём.

Профессор клацнул зубами и полным ненависти взглядом окинул демоническую твердыню. Ему хотелось разнести её по камушку, чтобы не осталось и следа.

Шардаш сделал пару глубоких вздохов, напоминая себе: только холодная голова поможет справиться с опасным противником. Эмоции подстёгивают, но когда они бьют через край, делают слабее.

Профессор призвал меч и принюхался. Нет, он знал, что демоны не имеют запаха, зато пахнет их одежда. Имеют свой запах и другие обитатели Лунного мира.

Увы, Шардаш ничем не обрадовал спутников. Он не чувствовал ничего, кроме камня и крови. Пришлось воспользоваться привычным способом — сетью. На ней тут же зажглись огоньки чужих аур. Закусив губу, Шардаш считал их. Сердце радостно забилось, когда, расширив радиус действия, он обнаружил Мериам.

Первым порывом было броситься вперёд, на штурм второй твердыни, собственно замка АльХани, но профессор сдержался — три высших демона ему не по силам. А ещё есть охранники — низшие, слуги — орки…

— Ваши предложения, господа? — граф Саамат прищурился и отгородил спутников от остального мира «антислухом» и «антиглазом». Они действовали во всех трёх измерениях.

На пару минут воцарилась тишина.

Маги решали сложную дилемму: как обойти стражей, проникнуть в замок и выкрасть Мериам. В результате решили облететь замок по периметру, держась на максимально возможном близком расстоянии, и постараться отыскать слабые места в обороне.

Дайраэль высказал предположение, что демоны держат один или два портала — аналоги подземных ходов в Солнечном мире. Его отыскать такой, отпадёт вопрос, как пробраться в неприступный замок.

Нечего было надеяться прорваться с боем.

Граф Саамат и Дайраэль заверили, им по силамубить высшего демона и противостоять специфической магии. Шардаш и Крегс справились бы с демоницей или низшими демонами, но защитники замка вряд ли будут сражаться поодиночке. Значит, удара в спину не избежать, как и боя одновременно с семью-десятью противниками, а это заведомый проигрыш.

В итоге разделились. Каждый маг выбрал свою сторону света и отправился осматривать окрестности замка, надеясь обнаружить знакомые колебания энергетического фона.

Шардаш поймал себя на том, что смотрит не на скалы, а на замок. Теперь он показался весь и лёгким, искрящимся сиянием предупреждал: чужакам там не рады.

Профессор гадал, как там Мериам, где её держат, как обращаются… При мысли о демоне сами собой сжимались кулаки, а зверь рвался наружу.

Конь, чувствуя метаморфозы тела всадника, то и дело совершавшего неполную смену ипостаси, нервничал и норовил его сбросить. Шардашу пришлось взять себя в руки и думать о деле, а не о ночных развлечениях Шайрена АльХани.

Профессор, что бы там ни говорил граф Саамат, собирался убить обидчика жены. Паладину ордена Змеи по силам справится с демоном.

Увлечённый мыслями о мести, Шардаш едва не попустил нужное место.

На мгновение повеяло холодком. Казалось бы, ничего особенного: горы, высота, тут и летом не тает снег, но ветерок почему-то дул снизу, а не сбоку или сверху.

Профессор нахмурился и взялся за волшебную палочку — так и есть, небольшое чёрное пятно посреди луга. По всем признакам — зев портала. Но рабочего ли, и куда он ведёт?

Шардаш велел коню спуститься ниже, чтобы поближе осмотреть портал. От него до замка — чуть больше мили, от дозорной башни скрывает выступ скалы, но «антиглаз» ни в коем случае нельзя снимать — у часовых отменное зрение, могут заметить. Это не люди, а полукровки, специально выведенные для службы хозяевам — высшим демонам.

Профессор засомневался: безопасно ли спускаться на луговину? Порталы наверняка защищены ловушками, чтобы ими не могли воспользоваться чужаки.

Вздохнув, Шардаш весь обратился в зрение.

Опасения оказались не напрасны. Глаз вычленил едва заметную сеточку из магических нитей перед порталом. После специального заклинания, выявлявшего ауры, она окрасилась в глубокий чернильный цвет, предупреждая о нешуточной опасности: чары сотворили демоны.

Нахмурившись, Шардаш обвёл взглядом луговину и обнаружил ещё пару интересных вещей, в частности, дыру в энергетическом пространстве. Такая остаётся после проведения ритуалов. Место жертвенника профессор вычислил сразу — его скрывала земля, но нюх оборотня позволял проникнуть и не сквозь такие преграды.

И тут Шардаш почувствовал Мериам. Он не понимал, почему, увлёкшись научными изысканиями, не ощутил знакомый запах сразу. Может, потому, что его маскировали, может, состав воздуха в Лунном мире иной, или потому, что Мериам не сделала ни шагу, а просто лежала на одном месте. Ею пахло в противоположной от портала части луговины, по ту сторону спрятанного в толще земли базальтового камня.

Позабыв обо всём на свете, профессор соскочил на землю и, втянув воздух, убедился: она, Мериам! Живая, побывала здесь с утра.

Если б Шардаш появился хоть часом раньше, запах сразу бы ударил в нос, а так ослаб, уже распадался.

Профессор тщательно осмотрел, обнюхал место, где лежала Мериам, и зарычал. Её кто-то ударил — сохранился лёгкий запах крови, смешавшийся с ароматом волос.

Чужой запах отсутствовал, из чего профессор сделал вывод: адептку перенесли сюда демоны. По воздуху или через портал.

Шардаш задумался, пытаясь понять смысл перемещения, вернулся к алтарю и обнаружил там примечательные магические следы. Похоже, камень вызвали, активировали, а потом резко, не закончив, оборвали ритуал. А ещё тут дрались: пахло кровью, но не человеческой. Значит, один демон хотел принести Мериам в жертву, а другой отбил. Уже хорошо — среди тёмных раскол.

Профессор вернулся к траве, пропахшей Мериам, и внимательно огляделся. Сейчас он был не мужем, почувствовавшим жену, а опытным магом. И сразу картина расцвела красками, раскрыв часть своих секретов.

Тут тоже оказался постоянный пространственный коридор, без ловушек, только с «сигналкой», но односторонний, то есть можно выйти, но нельзя войти. В отличие от портала, Шардаш смог определить координаты переноса — замок АльХани.

Коридор подпитывал мощный источник энергии, кроме того, на него наложили стабилизатор, устранявший колебания пространства при переходе. Шардаш предполагал, не обошлось и без третьего, неизвестного ему компонента, позволявшего превратить временный в силу строения коридор в постоянный. Разумнее в такой ситуации сотворить портал, но он оставляет чёрную дыру в энергетическом пространстве, по которой его можно легко обнаружить. А хозяева замка не хотели, чтобы их творение нашли. Шардаш бы тоже не нашёл, если бы не всматривался.

Убедившись, что ничего больше на лугу не найдёт, Шардаш запомнил ближайшие ориентиры, чтобы легко найти нужное место, и отправился на поиски остальных. Профессор не сомневался, нужно потянуть именно за эту ниточку, в крайнем случае, использовать «вбитые» в коридор данные.

Забыв о предосторожности, Шардаш едва не попался патрулю. Тот облетал замок и, несмотря на все заклинания и мороки, почуял бы неладное, столкнувшись с профессором. Шардаш успел вовремя среагировать и затаиться, пропуская крылатых стражей.

Казалось, опасность миновала, но последний из низших демонов почему-то остановился и пристально уставился туда, где замер профессор. Тот даже подумал, будто «антиглаз» разрушился, но проверять не стал. Колдовство на глазах врага — верный способ обнаружить себя.

Пальцы на всякий случай сжали волшебную палочку.

Демон продолжал смотреть на профессора и хмуриться, затем окрикнул своих и указал на него пальцем. Вернее, на якобы пустое пространство, где притаился Шардаш.

Дело принимало дурной оборот: профессора явно видели. К счастью, иллюзию, но и она не спасёт от «беседы» с защитниками АльХани.

Трое демонов отделились от отряда и, заходя с разных сторон, полетели к Шардашу. В руках блеснули мечи, рты оскалились, обнажив зубы. Но, судя по тому, что они не спешили, демоны видели не иллюзию другого тёмного или настоящий облик профессора, а некое отклонение пространства от нормы. Возможно, колебание воздуха или тень.

Решив не искушать судьбу, Шардаш сотворил пространственный коридор и перенёсся вместе с конём чуть севернее. Тут он едва не столкнулся с Дайраэлем, с глубокомысленным видом рассматривавшего башни замка с гребня скалы.

Эльф поведал, что забрался сюда не от хорошей жизни, а тоже спасаясь от патруля.

— У них на шее специальные амулеты, — пояснил Дайраэль. — Они делают невидимое видимым. Работают в радиусе ста ярдов.

Шардаш кивнул и поблагодарил за ценные сведения.

Теперь понятно, отчего так заволновались демоны и почему не набросились: профессор остановил коня как раз на границе тех самых ста ярдов. Оставалось возблагодарить судьбу, что он натянул поводья на мгновенье раньше, а не позже.

Эльф с интересом выслушал рассказ о пространственном коридоре, задумался на пару минут и кивнул: можно переделать переход в двусторонний. На вопрос как, хитро улыбнулся: есть способы.

Пока Шардаш нервничал, то и дело бросая злобные взгляды на крыши замка, Дайраэль занимался делом. Он собирал для коллекции образцы местных горных пород, охотился за птичьими яйцами, засохшими травинками — словом, за всем, что можно было изучить и описать.

Внезапно эльф встрепенулся и махнул рукой. Стоило Шардашу подлететь ближе, как Дайраэль перенёс обоих вместе с лошадьми на берег реки. Там, под сенью ракит, стоял донельзя довольный граф Саамат с неподобающе грязными для аристократа руками.

Минутой позже к компании присоединился Крегс, который молча отдал Магистру магии какой-то камушек. Приглядевшись, Шардаш понял — амулет.

Непонятно, как пожилой директор Ведической высшей школы смог одолеть демона, но факт оставался фактом. Зато теперь маги могли узнать способ работы амулетов и найти противодействие. Это поручили Крегсу как опытному артефактору, остальные сгрудились вокруг графа Саамата.

— Спрячьте коней, а я пока закончу, — распорядился тот и на вопросительные взгляды пояснил: — Прислуга тоже ведь чем-то пользуется и не господскими порталами. Один такой лаз я нашёл.

Граф Саамат срезал кусок дёрна, и взглядам собравшихся открылся деревянный щит. Он прикрывал лаз в подземный ход. Время частично обвалило его, но совместными усилиями маги быстро расчистили проход.

Первым вниз спрыгнул граф Саамат и подтвердил: магической защиты и ловушек нет, демонов тоже, а ход ведёт в замок.

Воодушевлённые чародеи быстро замаскировали крылатых коней и последовали за Магистром магии.

Крегс всё ещё возился с амулетом, но заверял, что через пару минут найдёт решение. Несмотря на возраст, пальцы директора ловко вертели камушек, расплетая чары.

Магов вёл Шардаш — по соображениям безопасности не сотворили световых шаров. Он легко обходил и предупреждал остальных о просочившихся сквозь своды грунтовых водах, небольших обвалах и мелкой нечисти, вольготно устроившейся в заброшенном творении орочьих рук. Последняя с писком и оханьем разбегалась, заслышав тихий рык тёмного оборотня. Никого, крупнее кошки, здесь не водилось, поэтому и боялись Шардаша как огня.

Наконец впереди забрезжил свет.

Шардаш поднял палец, призывая спутников к тишине. Сам он передвигался бесшумно, поэтому не боялся привлечь чужое внимание.

Каждый маг наложил на себя «отведи глаз» и приготовился держать оборону.

Профессор принюхался: чуткое обоняние оборотня даже в человеческом обличии различало больше, чем иная магия.

Шардаш замер под старой трухлявой лестницей, выводившей к люку, и старался определить, чего за ним ждать. Кажется, там, наверху, кладовая: пахло мешками, зерном и сыром.

Профессор обернулся к графу Саамата, испрашивая разрешения перекинуться. Тот знаками показал: частично, чтобы не тратить время на раздевание-одевание. Шардаш кивнул и превратился в помесь человека и зверя. Теперь ароматы стали ярче, мир заиграл красками.

Так и есть, наверху продовольственный склад, не ледник. На лестницу ступать нельзя — развалится. Справа вот-вот пробьются грунтовые воды и размоют кладку хода.

Шардаш поморщился от запаха сырости и мха, стократно усиленным нюхом зверя, и вновь сконцентрировался на складе. Теперь профессора интересовало присутствие живых и неживых существ.

В кладовой орудовала пара крыс, в углу спали нетопыри, но больше ничего. Странно, конечно — летучие мыши в подвале…

Профессор задумался, попутно стараясь «прощупать» соседние помещения. Соседнее пусто, а вот чуть подальше — кухня, жизнь там бьёт ключом. Шардаш насчитал трёх орок, все — в ножных браслетах.

Не меняя облика, Шардаш сообщил остальным результаты осмотра и намекнул: нетопыри могут оказаться стражами.

— Согласен, — кивнул граф Саамат. — Я не верю в беспечность демонов, особенно проклятых.

— Зато они нас не увидят, — довольно пробормотал Крегс. — Я вычислил схему действия, чуть-чуть видоизменил структуру — и теперь эта штучка отражает волны других медальонов. Возьмите, милорд.

Директор протянул изменивший цвет камень в простой латунной оправе Магистру магии. Тот по достоинству оценил работу подчинённого: отныне артефакт создавал своеобразный полог невидимости для развеивающих чар. Единственный минус — медальон обеспечивал сохранность морока владельца, но не его спутников.

— Берите, господин Шардаш, — граф Саамат обернулся к профессору. — Не обижайтесь, но вам он нужнее. Членство в ордене Змеи не добавляет магического резерва, а без вас ни нам, ни вашей супруге не обойтись. Так что берите, оборачивайтесь обратно в человека — и на поиски!

Профессор нахмурился. Ему показалось, или Магистр магии назвал его самым слабым в отряде? Внутри зрело глухое недовольство, но Шардаш подавил его, вернул человеческий облик и положил медальон в карман.

Дайраэль протиснулся вперёд и распростёр ладони над истлевшими ступенями. Под изумлёнными взглядами Крегса и Шардаша они ожили, превратившись в древесные побеги, взорвались зеленью листьев и лианами поползли вверх, к лазу. Эльф движениями рук управлял их ростом, заставляя перекрещиваться, сплетаться, образуя живую лестницу. Он первым взобрался по ней, играючи, откинул крышку и выбрался в кладовую. Его примеру последовали остальные.

Как и предполагал Шардаш, нетопыри оказались самыми настоящими упырями. Стоило хлопнуть крышке люка, как тут же зажглись алые глаза, и летучие мыши поднялись на крыло. Вовремя наброшенное на помещение заклинание уберегло от помощи нападавшим извне: пищали нетопыри так, что глухой бы услышал.

Сообразив, что перед ними маги, летучие мыши перешли к решительным действиям. Острые как бритва когти нацелились в шеи и лица, не менее опасные клыки метили туда же.

Нетопыри нападали группами, стремясь загнать жертву в угол и там растерзать её. Однако чародеи не спешили потакать их желаниям, щедро потчуя заклинаниями.

Вконец рассердившись, низшие вампиры обрели истинный облик.

— Позвольте мне, — Дайраэль выудил из воздуха два парных меча и, будто танцуя, двинулся навстречу упырям.

Шардаш никогда ещё не видел представителей дивного народа в бою и признал — они опасные противники. Такой лёгкостью и грацией не обладали даже оборотни, а по быстроте движений эльфы соперничали с демонами, недаром их так опасался Темнейший.

Дайраэль не только отбивал атаки вампиров, но и колдовал. Отрубив голову или пронзив сердце очередного упыря, он сжигал его тело.

Не прошло и четверти часа, как на память о стражах подземного хода осталась лишь горстка пепла.

Убрав мечи в начарованные заплечные ножны, эльф шутливо раскланялся и сообщил: путь свободен.

Первым шёл Шардаш, за ним граф Саамат, затем Крегс. Замыкал процессию Дайраэль.

Орки магией не владели, поэтому спокойно занимались своими делами, в то время как четвёрка волшебников на цыпочках миновала кухню.

Нюх профессора подсказывал: Мериам надлежало искать наверху. Теперь его вела ниточка старого запаха. Адептка два дня назад побывала на служебном этаже, ещё до того, как демоны замаскировали её аромат.

Замок АльХани давил мрачной атмосферой и магией. Она пропитала эти камни, фонила каждая стена. Сам замок оказался дрене любой постройки Лаксены.

Шардаша волновало, что он не может чувствовать демонов, но об этом позаботился граф Саамат. Он раскинул широкую сеть, чутко реагировавшую на любое существо крупнее крысы. Подобная предосторожность уберегла от незапланированной встречи с Сахретом, обосновавшимся в одной из гостиных.

Младший брат Шайрена представляя нешуточную опасность. Высший демон не чета низшим, которых без специальных амулетов легко обмануть магией. Сахрет обязательно бы почувствовал чужое присутствие, как кошка чувствует в темноте мышь.

Граф Саамат на пальцах показал: в замке ещё двое членов семьи АльХани. Один из них сейчас рядом с Мериам.

Шардаш мысленно взвыл, представив, чем занят демон. Он не питал иллюзий. Если Мериам понадобилась не для мести и ритуалов, а на это указывала давняя встреча с похитителем, то Шайрен приложит все усилия, чтобы увеличить численность своего рода. И противостоять демону адептка не сможет.

От грустных мыслей отвлекла рука Магистра магии на плече. «Трезвая голова, — шепнул он, — и никакой бойни! Я не собираюсь пополнить ряды самоубийц и вам не советую».

Насьена АльХани возникла на их пути внезапно, шагнув из пространственного коридора. И, разумеется, её не провели заклинания, даже преобразованный амулет. Демоница видела карту неискажённых аур и все энергетические потоки.

Насьена замерла и обнажила зубы:

— Людишки, эльф и оборотень!

Она мгновенно отрастила крылья и издала низкий, гортанный крик. Почти одновременно с ним на магов обрушилась стена огня, они едва успели укрыться от него, запрыгнув на подоконники — больше некуда.

Демоница ринулась в бой.

Когти прошли в считанных дюймах от глаз Шардаша, оставив царапины на камнях.

Насьена парила в воздухе, чередуя магические приёмы с хлёсткими ударами крыльев. Чародеям приходилось тяжело: умение летать давало демонице заведомое преимущество. Радовало, что сражаться приходилось в замкнутом пространстве и в доме врага, иначе Насьена обрушила бы на них всю мощь своей силы. Однако и теперь маги с трудом избегали встречи с огнём, когтями и смертоносными чарами.

— Господин Шардаш, спасайте жену! — крикнул граф Саамат. — Сюда спешит ещё один демон, времени мало.

Профессор не стал спорить и на свой страх и риск воспользовался пространственным коридором. Он вынес его не в комнату, как предполагал Шардаш, а в коридор: сказалось различие в расчетах для разных сред. Точно так же искажались координаты переноса в Империи.

Выровняв дыхание, профессор с обнажённым мечом в одной руке и волшебной палочкой в другой двинулся вдоль гобеленов, готовый в каждую минуту принять бой с демоном.

Шардаш весь обратился в слух, стараясь уловить малейший шелест. Периферийное зрение помогало держать под контролем большую часть пространства кроме «слепой зоны» за спиной.

Но вот, наконец, дверь, за которой держали Мериам. В том, что она там, Шардаш не сомневался — слишком сильный запах. Сеть подсказала, Шайрен ушёл, видимо, поспешил на помощь матери. Оставалось надеяться, граф Саамат, Крегс и Дайраэль выживут.

Профессор неслышно отворил дверь и под покровом «антиглаза» скользнул в комнату. Ею оказалась спальня.

Мериам стояла возле кровати, вцепившись в один из столбиков. На её лице застыл ужас.

Одежда резанула глаз откровенностью, присущей моде демонов и дроу. Профессор не сразу узнал жену в платье, облегавшем тело, будто вторая кожа. Цветом и переливами оно напоминало рыбью чешую.

Заметив Шардаша, Мериам испуганно взвизгнула и отпрянула в сторону.

Профессор не понимал, в чём дело. Он ведь скинул «антиглаз»! А потом вспомнил, что забыл снять морок, и адептка видит перед собой демона.

— Это я, Мирри, всё в порядке. Идём, нужно спешить!

Лицо адептки, ещё мгновенье назад искажённое страхом, расцвело от радости. Она кинулась на шею мужу и расцеловала, шепча, как сильно соскучилась и как долго его ждала.

Шардаш обнял её, заверил, всё позади, но поцеловать не смог: чувствовал ласки, которыми щедро одаривал Мериам Шайрен. Они, словно пятна грязи, пристали к супруге.

Заскрежетав зубами, профессор запрокинул голову и, не выдержав, завыл.

Мериам вздрогнула и, отстранившись, встревожено уставилась на мужа.

— Я не хотела и сопротивлялась, — прошептала она и опустила голову.

— Знаю, — глухо пробормотал профессор и, стараясь ни о чём не думать, сосредоточился на заклинании.

Он собирался перебросить жену к лазу в подземный ход, чтобы она смогла там отсидеться, а сам планировал помочь товарищам в борьбе с опасным противником.

Вычисление нового пространственного коэффициента требовало предельной концентрации, поэтому Шардаш отошёл от Мериам, устроившись возле камина. Она украдкой наблюдала за ним, гадая, как теперь к ней отнесётся муж — отругает или утешит. У тёмных оборотней своя мораль, даже безобидные дружеские объятия могут стать поводом для раздора.

Памятуя о былых ошибках в расчётах, Шардаш открыл пространственный коридор и забросил туда подсвечник, предварительно поставив на него метку. По ней профессор определял, куда ведёт переход. Достигнуть нужного результата удалось с третьего раза, то есть с третьего предмета, кинутого в воющий вихрь. До этого коэффициент оказывался неверным.

Убедившись, что всё в порядке, профессор подтолкнул жену к переходу и дал краткие инструкции, как себя вести.

Мериам не стала спорить и без понуканий шагнула в пространственный коридор. Проводив её взглядом и убедившись, что всё в порядке, Шардаш поспешил к товарищам.

Глава 26

Граф Саамат признавал: давненько ему не приходилось так туго! Три разъярённых высших демона на трёх магов — это перебор, и если они с Дайраэлем справлялись, то Крегсу требовалась помощь. Оказать её, само собой, можно было, только приняв на себя часть ударов. Директор в силу возраста и отсутствия практики не обладал подвижностью, которая требовалась для ведения такого боя, и пару раз оказывался на волосок от смерти.

— Так, давай разделим обязанности, — не оборачиваясь, крикнул эльфу Магистр магии. — Кому-то магию, кому-то мечи. Что выбираешь, Эль?

Дайраэль отбил очередной выпад и вместо ответа пошёл в контратаку с двух рук.

— Понятно, тебе самое лёгкое, а мне зелёные ужасы развеивать, — вздохнул граф Саамат и исхитрился рубануть по крылу Насьену. — Хорошо, господа, я вам начарую в меру сил и возможностей.

Оставив вместо себя фантом, Магистр магии под пологом невидимости отступил за спину Крегса и подстраховал при очередной атаке Сахрета. Затем сосредоточился и материализовал в руках посох. Тот тут же загудел, налившись силой.

Фантом графа Саамата между тем продолжал уклоняться от ударов противника. Он выглядел абсолютно реальным, будто существо из плоти и крови, даже менял выражение лица в зависимости от обстоятельств.

Первым делом перед Крегсом возникла защитная силовая стена. Налетев на неё, демон растерянно замотал головой, пытаясь понять, что его на миг остановило.

Сахрет и Шайрен дрались честно, на мечах, а вот раненая Насьена вовсю пользовалась магией.

Волны демонического огня накатывали, словно приливы, а между пальцев то и дело вспыхивали зеленоватые искорки. Пока Насьена не успевала сотворить что-либо серьёзное, но после вмешательства сыновей явно планировала пакость. Именно её надлежало устранить в первую очередь.

Граф Саамат нанёс несколько прощупывающих ударов заклинаниями тринадцатого уровня, пытаясь отыскать слабое место демоницы. Она оказалась сильна — редкость для женщин Лунного мира, и, кажется, совсем не боялась смерти.

— Поиграть хочешшшь? — зашипела Насьена, вперив блестящие безумные глаза в Магистра магии. — Не выйдет, сдохнешшшь!

Дело принимало дурной оборот: демоны отступили, будто боялись оказаться в зоне поражения. Уж не проклянёт ли Насьена?

Времени на раздумья не осталось. Граф Саамат уловил лёгкое сотрясение воздуха и, не в силах обратить заклятие, попробовал отразить его, вернув творцу.

Острие посоха, направленное в рот демонице, взорвалось ослепительным лучом.

Насьена захлебнулась проклятием, но в последний миг успела заслониться крылом.

Замок потряс истошный вой. Запахло палёным — вложенной в удар силы не выдержали даже пластины крыла. Его разорвало, разметав ошмётки плоти по коридору.

Обезумевшая Насьена завертелась волчком, пытаясь залечить раны. Кровь фонтаном била на пол, сломанные кости торчали из лопаток, как погнутые спицы зонта.

Магистра магии отбросило и сильно приложило о стену. Пришлось тут же, не обращая внимания на боль в затылке, вскочить, иначе демонический огонь превратил бы графа Саамата в горстку пепла.

Сыновья Насьены ударили один за другим, пришлось дважды проявить чудеса быстроты реакции.

— Эль, хотя бы одного, иначе я труп! — запыхавшись, крикнул граф Саамат.

Он отчаянно оборонялся, гадая, накроет его очередное зелёное облако с черепом, или обойдётся.

Теперь всё внимание демонов сосредоточилось на Магистре магии, а благородство уступило место практичности. Зачем тратить физические силы на поединок, когда есть магия? Графа Саамата спасал высокий уровень умений, но и его ресурс не бесконечен. Посох щедро питал энергией, помогая разрывать цепочки плетений, однако расклад сил не вселял оптимизма.

Идея участвовать в спасении Мериам уже не казалась Магистру магии такой блестящей. Радовало только, что в противники ему достались не сыновья Наитемнейшего или его разноглазый внучатый племянник. Только поэтому граф Саамат ещё держался.

Дайраэль и Крегс пришли на помощь Магистр магии. Директор отвлекал демонов иллюзиями, в то время как эльф упражнялся в прицельном метании заклинаний. Он метил в кисти, чтобы лишить возможности колдовать.

— Наглые пришельцы, добро пожаловать во Мрак! — осклабился Шайрен и исчез.

Граф Саамат не сомневался, где тот материализуется через мгновение, но спасаться бегством через пространственный коридор не стал — это недостойно мага и дворянина. Вместо этого он пригнулся и окружил себя максимально толстой защитной полусферой. Для демонической магии она, безусловно, не преграда, зато от меча спасала.

Дайраэль бросился к приятелю, в прыжке один за другим вонзил в грудь демона мечи и со стоном повалился на пол, забившись в судорогах. Зато эльф подарил Магистру магии драгоценную минуту, которой хватило на «Поцелуй смерти».

Заклинание — чёрная змейка молнии — вошло в Шайрена. На губах демона выступили капли крови. Он захрипел, повалился на колени и ответил «бутербродом» из разумного огня и «Алого ока» — самого коварного из заклинаний высших тёмных. Оно действительно напоминало глаз — огромный алый шар-радужка и клубящийся бездной зрачок. Око, едва коснувшись одежды или кожи, высасывало из жертвы кровь. Попытки разрубить шар мечом заканчивались параличом с тем же смертельным исходом.

«Алое око» умело уклоняться от магических ударов не хуже живого существа и само выбирало удобный момент для атаки. Оно не распадалось со временем, чтобы спастись, заклинание нужно было уничтожить.

Граф Саамат поморщился, когда клинок, которым он отражал демонический огонь, оплавился. Не разожми Магистр магии вовремя пальцы — лишился бы руки. А так — только ожоги, подвижность кисти не нарушена.

«Алое око», шипя, полетело к графу Саамату и затаилось, будто зверь перед прыжком.

Охотник и жертва будто буравили друг друга взглядом, а потом начали гонки на выживание.

Сахрет теснил Крегса, защищавшего раненного Дайраэля. Директор держался стойко, — откуда только силы взялись! — но мысленно уже попрощался с дочерьми, внуками и учениками. Пусть он и доктор магических наук, но возраст сказывался. Да и специализация у Селениума Крегса — вовсе не боевая магия, хотя он её и плотно изучал в Академии чародейства.

Опомнившаяся Насьена тоже приняла участие в травле, только Шайрен пока находился вне игры. «Поцелуй смерти» не убил его, но вывел из строя. Без должной помощи демон мог пополнить число мучеников Преисподней.

Шардаш успел вовремя и сразу же ринулся в бой.

Опьянённая чужой кровью Насьена так и не поняла, почему подреберье пронзила острая боль. Неслышно подкравшийся профессор вытащил из тела демоницы окровавленный меч, чтобы тут же пронзить её сердце. Оставалось отрубить голову, но тут вмешался Сахрет. Демон воздушным кулаком выбил из рук Шардаша меч и отбросил того к стене. За одним заклинанием тут же последовало второе — знакомый череп. Теперь пришло время профессора задуматься о смерти: нейтрализовать подобное заклинание он не умел.

Раз — и зелёный череп, нависший над головой Шардаша, разлетелся клочьями тумана.

Профессор бросил взгляд туда, откуда пришла помощь. Граф Саамат, воюя с «Алым оком», умудрился спасти спутника.

Магистр магии уже активировал накопитель, дышал, как загнанная лошадь, и цветом лица слился с камнями пола.

Сахрет заревел и бросился на профессора, желая разорвать того голыми руками, но натолкнулся на заклинание каменного оцепенения. Оно бессознательно сорвалось с пальцев Шардаша. Добивать демона тот не стал, решив, проблемы графа Саамата важнее. Тем более профессор не знал, какой из двух сыновей Насьены похитил Мериам. Способности оборотня не могли помочь: демоны, как известно, ничем не пахли, а запах Мериам перебивал запах крови и пота.

Состав ткани ничего не давал: оба брата носили примерно одно и то же, так что пришлось отложить планы мести и заняться насущными делами. Потом, расспросив Мериам, он выяснит, каков из себя обидчик.

Шайрен заворочался и силой воли поднял себя в воздух. В его глазах читалась решимость прикончить убийц матери.

Демон издал боевой клич и с раскатистым рыком набросился на Шардаша. Тот не ожидал от полумёртвого существа такой прыти и поплатился касательным ранением в плечо. Пришлось уйти в глухую оборону и пятиться к остальным, надеясь, что небывалый прилив сил раненного Шайрена быстро сойдёт на нет.

Дайраэль сел и, сориентировавшись, принял участие в охоте за «Алым оком». Пару раз оно едва не коснулось графа Саамата, но тот в последний момент успевал увернуться.

— Господа, вам моё место после смерти не светит, так что напрягитесь! — прикрикнул он. — И, учтите, без меня обратно не выберетесь.

Маги учли и, объединив усилия, нейтрализовали заклинание: эльф накинул сеть, а Крегс поразил цель. «Алое око» с грохотом взорвалось, засыпав головы волшебников побелкой с потолка. Балки выдержали — их зачаровали на совесть.

«Бежим! — одними губами пробормотал граф Саамат и хрипло добавил: — А то сейчас примчится хозяйская свора».

Он оказался прав: Шардаш уже слышал хлопанье крыльев и топот ног. Сделав отвлекающий манёвр, профессор скользнул к собравшимся возле Магистра магии товарищам и открыл пространственный коридор в знакомый лаз.

Вот и пригодились опыты с вазами — координаты перемещения точно совпали с координатами конечного пункта.

Испуганная Мериам сидела на корточках у лестницы из побегов. Она прикрыла рот рукой, когда увидела перепачканных кровью магов. Они коротко, уже на ходу, поздоровались с ней и потащили вперёд, во тьму. Теперь впереди шли раненые, а замыкали шествие сохранившие больше сил, чтобы, в случае чего, принять бой.

— Ты как, Эль? — участливо поинтересовался граф Саамат, то и дело оглядываясь через плечо.

— Дышу и даже иду, — философски ответил эльф. — Сам-то? Все накопители под ноль?

— Посох разрядил, руки гудят, — признался Магистр магии, — но неприкосновенный запас сохранил, иначе как портал открывать-закрывать будем?

Шардаш замыкал шествие, подталкивая жену. По идее замыкающим должен был идти Крегс, но профессор отказывался признать себя слабее него.

Шардаш то и дело прислушивался, чтобы уловить малейшие признаки опасности.

Нервы у всех были взвинчены до предела. Напряжение немного спало только тогда, когда маги выбрались на берег реки.

Граф Саамат усадил Дайраэля на землю и что-то долго шептал на ухо, косясь на остальных.

Магистра магии не держали ноги, и он воспользовался возможностью немного отдохнуть и попутно подлечить повреждения. Для этого пришлось активировать предпоследний накопитель: граф Саамат отдал все силы борьбе.

Эльф тоже привёл себя в порядок, хлебнув из фляжки на поясе. Выглядел Дайраэль неважно, но заверял, что не умрёт.

Мериам хлопотала вокруг мужа, но тот от помощи отказался, наскоро подлечил плечо и вместе с Крегсом зачаровал лаз в подземный ход. После директор отправился за крылатыми конями, а профессор, наконец, отдался в руки супруги.

— Ты на меня сердишься? — Мериам заботливо перевязывала раны и испуганно, искоса заглядывала в глаза мужу.

Она боялась и одновременно жаждала разговора с Шардашем: неизвестность страшила больше всего. Пусть лучше ругает, пусть кричит и обвиняет в излишней беспечности, чем молчит. Сам профессор не спешил обсуждать случившееся при свидетелях.

— Нет, конечно, — покачал головой Шардаш.

Он обнял Мериам и, она, всхлипнув, прижалась к мужу. Тот провёл рукой по её волосам и вздохнул. Нутро оборотня требовало мести, звало перекинуться и в ярости разорвать обидчика, но разум сдерживал зверя. Он нашёптывал, что Мериам сейчас необходима поддержка, что ей так же тяжело, как ему.

— Дома, — пробормотал Шардаш и встал, повернувшись к жене спиной. Лицо исказила гримаса гнева, руки сжались в кулаки.

Чтобы отвлечься, профессор принял деятельное участие в подготовке возвращения в Солнечный мир. Наблюдавший за ним Крегс, вздыхая, качал головой, а потом не выдержал и подсел к обескураженной Мериам.

— Не переживайте так! — участливо шепнул он. — Тревеус вас любит, всё образуется. Просто оборотни не такие, как люди, для них важна абсолютная верность.

— Но я же не изменила… — понурилась адептка и с тоской посмотрела на мужа.

— Он это знает. Выше нос, госпожа Шардаш, а то комплекс вины заработаете, — Крегс улыбнулся и щёлкнул Мериам по носу.

Та кисло улыбнулась и понуро поплелась к лошадям. Шардаш подсадил её в седло и забрался следом.

Кони с седоками поднялись на крыло и с максимально возможной скоростью полетели к месту открытия портала.

Сжав зубы, Шардаш старался не думать о чужих руках, обнимавших и ласкавших Мериам. Напряжённость его мускулов и странности в поведении не укрылось от адептки, и она напрямик спросила:

— Тебе противно?

— Я просто представляю его с тобой, — сдавленно, цедя слова, ответил профессор.

Мериам всхлипнула и уткнулась лицом в гриву коня. Она беззвучно плакала, предчувствуя бурную сцену в Бонбридже. А Шардаш впервые за всё это время пристально, в упор смотрел на жену и боролся с одолевавшими его противоречиями. Одной половине хотелось обнять её и расцеловать, жадно, до синяков, а вторая разрывала сердце на части.

Наконец, копыта лошадей коснулись нужного лога.

Велев остальным следить за передвижениями демонов и окрестной нечисти, граф Саамат и Дайраэль соскочили на землю и занялись порталом. Работа двигалась не так споро, как в землях дивного народа. Оба устали и истощили резервы, мозг тоже с запозданием обрабатывал сложные расчеты.

— Давайте, я помогу, — предложил Крегс. — Я изучал порталы в теории, выстрою костяк, а вы поправите.

Маги не стали отказываться от помощи, и дело пошло уже в шесть рук.

Шардаш хмурился, наблюдая за передвижениями точек по сети. По их следу пустили погоню, и возглавлял её высший демон. Ещё один, кажется, собирался присоединиться к погоне. Профессор поторопил спутников и на всякий случай попросил Мериам отойти ближе к будущему порталу.

— Если что, уйдёшь, не дожидаясь меня, — приказал он.

Адептка кивнула, хотя и решила остаться с мужем до конца. Жизнь без него потеряет смысл.

Погоня приближалась, времени оставалось всё меньше.

Маги нервничали, но поспешность грозила бы фатальными последствиями. Пространство ошибок не прощает, за них расплачиваются жизнью.

— Две мили, — сумрачно сообщил Шардаш и занялся установкой защиты.

Значит, в их распоряжении не более пяти минут…

Портал вспыхнул ярким белым светом, вызвав всеобщий вздох облегчения.

Уже слыша свист крыльев демонов, профессор метнулся к жене и толкнул её в вихрь переноса. Он полагался на мастерство спутников и доверил им самое дорогое.

Мериам не успела даже вскрикнуть, как очутилась посреди лесной поляны возле белоснежного камня. По периметру склонили печальные ветви ивы, в которых весело щебетали птицы.

Через мгновенье к адептке присоединился Дайраэль. Он едва не сбил зазевавшуюся Мериам, извинившись, обхватил её за плечи и отвёл на безопасное расстояние. Крылатый конь эльфа следовал за ним, как пёс, не нуждаясь в приказах и понуканиях.

Опомнившись, Мериам кинулась обратно к порталу:

— Там Тревеус!

Дайраэль удержал её, улыбнулся и покачал головой:

— Он вернётся: с ним Элалий.

Адептку это не успокоило, и она раз за разом предпринимала попытки вернуться в Лунный мир. Эльфу терпеливо удерживал её от необдуманного поступка.

Осознав, что всё бесполезно, адептка рухнула на траву. Она не плакала, а просто сидела, не сводя взгляда с портала, и молилась Прародителям сущего. Природа, Дайраэль, новый, незнакомый край — всё это отошло на второй план.

Чтобы немного разрядить обстановку, эльф запел, но не простую балладу, а специальное мелодичное заклинание. Оно должно было принести спокойствие и мир в душу Мериам, помочь обрести равновесие с миром.

Адептка и не заметила, как начала улыбаться, и протянула руку яркой бабочке.

— Дело дрянь! — кряхтя, пробормотал Крегс, вместе с очередной вспышкой шагнув из портала с двумя крылатыми лошадьми в поводу.

— Бой? — догадался Дайраэль.

От умиротворённости эльфа не осталось и следа. Дайраэль обнажил парные мечи и тихо ругнулся, осознав, что ничем не сможет помочь.

Руки бессильно опустились, оружие с тихим звоном упало на землю. Покачнувшись, Дайраэль упал на колени и попытался через ладони подпитаться энергией у природы.

Мериам радостно вскрикнула, когда на поляне материализовался муж. Всклокоченный, в разодранной одежде, окровавленный, но живой.

Эльфийская магия развеялась под напором чувств. Визжа, адептка повисла на шее Шардаша, быстро, бешено целуя лицо, шею, руки.

Профессор не двигался. Тело его мелко подрагивало от напряжения. Потом стену холода и отстранённости прорвало, Шардаш хрипло зарычал и прижал к себе Мериам. Обнял так, что захрустели кости. Адептка пискнула, заставив профессора ослабить хватку.

Следующим из портала появился рыжий жеребец графа Саамата. Прижав уши и храпя, он выскочил на поляну так, будто за ним гнались все тени Преисподней.

Невольно напрашивался вопрос: где же хозяин коня?

Не сговариваясь, все четверо проводили глазами перепуганного рыжего жеребца, поднявшегося на крыло и за считанные мгновения скрывшегося из виду. Мериам всхлипнула, мужчины выругались, проклиная демонов.

— Я… Из-за меня пострадало королевство? — дрожащими губами прошептала адептка и, вцепившись в воротник, затрясла мужа, вопрошая: — Это ты попросил его помочь, ты?!

Шардаш зашипел на неё, пытаясь унять истерику, а потом дал пощёчину. Это помогло, Мериам успокоилась и тоненько завыла, оплакивая Магистра магии.

Маги низко склонили головы, минутой молчания почтив память коллеги.

В самый разгар скорби, когда никто не смотрел на портал, раздался тоненький свист, и граф Саамат устало поинтересовался:

— Кого хороним, господа?

Вздрогнув, все, как по команде, оглянулись, не веря ушам и глазам.

Магистр магии, живой, хоть и не невредимый, стоял у закрывшегося портала. Устало улыбнувшись, граф Саамат сделал ещё шаг и повалился на землю. По бескровному лицу пробежала судорога.

— Вы ранены, милорд? — Шардаш первым оказался возле графа Саамата и закатал рукава, чтобы влить через пальцы тепло лечебной магии.

— Не более чем был.

Подниматься не хотелось, тело протестовало, но граф Саамат заставил себя сначала встать на четвереньки, затем на колени. Профессор протянул ему руку и помог принять вертикальное положение, заботливо поддерживая, не давая упасть. Он видел, что резерв Магистра магии пуст, и поражался стойкости и выносливости графа Саамата. В таком состоянии слабость не позорна, а почётна.

— Ко мне? — с готовностью предложил Дайраэль.

Он понимал, приятелю необходимо отлежаться. Самому эльфу тоже хотелось как можно скорее отгородиться от мира и заснуть. Впереди маячила страшная мигрень — неизбежная спутница полного опустошения, и долгие дни неподвижности.

Граф Саамат не ответил и вновь свистом позвал коня. Тот, наконец, услышал, прилетел, приземлился рядом и радостно ткнулся храпом в ладонь.

Эльф назвал нужные координаты, и Крегс открыл пространственный коридор. Через него все, включая четвероногих спутников, попали в родной городок Дайраэля.

— Мой дом — ваш дом, — коротко известил эльф и, извинившись, поднялся к себе отдыхать.

Его примеру последовал граф Саамат, облюбовавший гостевую комнату.

Шардаш, Крегс и Мериам остались обустраивать лошадей и заниматься бытовыми вопросами.

За зашторенными окнами быстро воцарилась тишина.

Профессор с Мериам заняли гостиную. Шардаш усадил жену на диван, а сам устроился в кресле, уронив голову на руки. Он сидел спиной к Мериам, и та расценила это как дурной знак.

— Тревеус, посмотри на меня! — взмолилась она, зябко, хотя за окнами стоял конец июля, кутаясь в покрывало. — Накричи, отругай, только не убивай молчанием!

— А что тебе сказать? — Шардаш обернулся к Мериам и сжал пальцами подлокотник кресла. — Всё было, верно?

Адептка кивнула и опустила глаза. Она не изменяла, но почему-то ощущала себя виноватой.

— Мне надлежало умереть? — Мериам ответила вопросом на вопрос.

— Нет, — глухо ответил профессор, встал и остановился напротив жены.

Ноздри его трепетали, уголок рта нервно подёргивался.

Мериам боялась того, что он скажет.

В памяти воскресла сцена, устроенная мужем в Ойгюсте.

Шардаш патологически ревнив, и он оборотень — значит, собственник-одиночка. По законам его расы супруги принадлежали друг другу и только друг другу до конца своих дней.

Адептка скомкала покрывало и провела влажной ладонью по лбу. Плечи поникли, губы подрагивали от сдерживаемых рыданий.

Мериам робко потянулась к мужу, с надеждой глядя в суровые, ставшие такими холодными голубые глаза. От пытливого взора не укрылись ни резко обозначившиеся скулы на таком любимом смуглом лице, ни морщинка на переносице, ни чуть скривившийся рот.

— Я не виновата, он был сильнее… Прости меня, если сможешь.

Рука Мериам безвольно упала, а сама она отвернулась, не желая видеть осуждения — хватит и слов.

— Знаю, поэтому и стою рядом. — Голос профессора звучал глухо. Казалось, будто каждое слово давалось ему с трудом. — Твой обидчик умрёт, обещаю.

— Не надо! — встрепенувшись, взмолилась адептка.

Она вскочила и, зажав в ладонях лицо мужа, ещё раз повторила:

— Прошу, не надо, он убьёт тебя!

— Долг чести не прощают, — упрямо возразил Шардаш.

— Тогда скажи, будто это я виновата!

— Нет, — покачал головой профессор и аккуратно сжал пальцы жены. — Я не откажусь от тебя.

— Никогда, слышишь! — рыкнул он и стиснул Мериам в объятиях.

По щекам адептки потекли слёзы, а Шардаш, уткнувшись в её волосы, шептал:

— Ничего, всё образуется. Только чужое дитя я бы не смог принять, а это пустяки! Но не сразу, пойми меня и не изводись напрасными укорами.

Мериам всхлипнула и, запрокинув голову, сказала прямо в лицо мужу, практически касаясь его губ своими губами:

— Я люблю тебя!

— Я тоже, — ответил Шардаш.

Адептка ждала, что муж её поцелует, но он просто погладил по волосам и усадил рядом с собой на диван. Так, на здоровом плече Шарадаша, Мериам и уснула, а профессор смотрел на неё, спящую, и проклинал Шайрена АльХани, причинившего столько горя. Даже мелькнула мысль: а не одарить ли его настоящим проклятием? Остановило лишь напоминание о последствиях для ауры. Не стоил какой-то паршивый демон нескольких летжизни, хватит с него удара огненным мечом. Рано или поздно они встретятся, и Шайрен ответит за всё.

Наклонившись, Шардаш поцеловал спящую жену в лоб. Она заворочалась и вздохнула.

«Он не разлучит нас, никто не разлучит», — пробормотал профессор и прилёг, увлекая за собой Мериам. Шардаш устал, вымотался, как морально, так и физически, и тоже мечтал отдохнуть в тиши и покое.

Глава 27

Асварус гадал, чего ожидать от встречи с Кайрой. Если бы не обещание достать Зелье тёмной сути, он ни за что не связался бы с демоницей.

Что сегодня скажет Кайра? Она хотела то одного, то другого, но, несомненно, без некроманта и некого ритуала не обойтись.

Что же мог артефакт леди Гвиневры? Может статься, именно его кража стала причиной смерти вампирши.

Магистр почесал подбородок и ещё раз проверил взятое снаряжение: полный комплект оружия, моток бечёвки, парочка кристаллов перемещения, блокнот, карандаш, накопитель и подвеска со змеёй. Вроде, должно хватить, если только Кайра не попросит прогуляться в Лунный мир.

Демоница назначила встречу на полдень — мирное время, не предвещавшее беды. Она ждала Асваруса в таверне «Красный гусь», скрываясь под мороком неприметной горожанки. Если не знаешь, ни за что не догадаешься, кто перед тобой. Магистр тоже не признал бы сразу, если бы Кайра в деталях не описала, какой явится.

Уходя, Асварус раздумывал, не поставить ли в известность Темнейшего. Поразмыслив, не стал: дело пока не зашло слишком далеко.

В полдень в «Красном гусе» перебрасывались в картишки и цедили холодное пиво только завсегдатаи, остальные либо работали, либо плескались в реке. Погода по-прежнему стояла жаркая, душная, каждый спасался от жары, как мог.

Кайра под личиной скромной круглолицей девушки в белой блузе и зелёной юбке, непривычно целомудренных для демонов, сидела у окошка и помешивала лимонад. Заметив магистра, она приветливо махнула рукой, приглашая присоединиться. Тот подошёл, сдержанно поздоровался и тоже заказал себе лимонада: ничего крепче не хотелось, а не заказать нельзя.

— Так как, Ролейн, мы отправимся на прогулку?

Грудной голос Кайры чуть вибрировал, привлекая к себе внимание.

Асварус кивнул и, незаметно взмахнув палочкой под столом, окинул взглядом таверну — ни одно тёмного, все в истинном обличии. Значит, игра честная.

Демоница стреляла глазками, но магистр не обращал внимания на её ужимки. Кайра обиженно надула губки и вздохнула:

— Совсем вы не ласковы…

— У нас чисто деловые отношения, — напомнил Асварус.

— Но поцелуй вы мне должны, — усмехнулась демоница и вернулась к лимонаду.

Опустошив стаканы, оба поднялись.

Магистр расплатился, дав немного на чай и придержал перед Кайрой дверь. Та поблагодарила его улыбкой и быстрым шагом направилась к яблоневому саду. Там она обернулась к Асварусу и напрямик спросила: куда они отправятся за некромантом?

Магистр задумался. По идее, к северо-западу от Ферама, в небольшом городке, иногда встречались желтолицые повелители смерти. Они приходили под покровом ночи в кабачок перед кладбищенскими воротами и успокаивали нервы самогоном. Хозяин, ушлый тролль, не брезговал никакими клиентами, поэтому держал двери заведения открытыми днём и ночью.

Власти знали об этом притоне, несколько раз проводили облавы, пытались закрыть, но народная тропа к мутным бутылям не зарастала. Хозяин давал взятки, кому следует, для отвода глаз вешал около полуночи амбарный замок на дверь и открывал чёрный ход. В последние годы, правда, ему пришлось туго: Белая стража то и дело наведывалась с проверкой, а горожане обходили стороной заведение с сомнительной репутацией.

— Ну! — Кайра нетерпеливо притопнула ногой. — Долго мне ещё ждать?

— Вы можете уйти, я не держу.

— Я брату скажу, будто вы меня соблазнили и избили.

Магистр рассмеялся и сообщил: император не поверит. Такое в принципе невозможно.

Кайра и сама поняла, что сказала глупость, и пустила в ход жеманные улыбки и ласковые поглаживания. Она обвила руками плечи Асваруса, тесно прижалась грудью и прошептала: «Пожалуйста!».

Магистр поморщился, но промолчал.

От Кайры пахло вербеной, будто от обычной девушки. Странно и непривычно, но от этого демоница привлекательнее в глазах Асваруса не стала.

— Хорошо, будет вам некромант, но вечером, — ответил магистр. — Об условиях договаривайтесь сами…

— Нет, — нахмурилась Кайра и ухватила Асваруса за подбородок, развернув лицом к себе. — Вы всё сделаете, иначе никакого зелья!

Не удержавшись, магистр ударил её по руке и отступил на пару шагов. Поборов желание наградить спесивую самовлюблённую демоницу заклинанием, Асварус назвал новое место встречи — тот самый городок с сомнительным кабачком, и быстро, подбрасывая сапогами комья земли, зашагал прочь.

Кайра за его спиной рассмеялась и пропела: «Я не прощаюсь и очень жду вечером!».

Асварус сплюнул и скрестил пальцы в неприличном жесте. Разумеется, так, чтобы демоница не видела, иначе не избежать беды. Теперь корил себя за то, что связался с Кайрой. Чего только не сделаешь ради чужого счастья, даже брезгливость переборешь.

Жара и духота к вечеру не спали, и магистр с надеждой посматривал в небо: не пойдёт ли дождь, не разразится ли гроза? Но пока там не было ни облачка.

В Нофере, куда перенёс Асваруса пространственный коридор, дела обстояли не лучше, волей-неволей пришлось расстегнуть рубашку. Странно, закат, а печёт как в полдень. Если и ночью не соберётся дождь, сотни людей не смогут заснуть, маясь в мокрых постелях.

Не желая гадать, где обосновалась Кайра, магистр раскинул сеть. Странно, никого.

— Извините, опоздала!

Лёгкий хлопок за спиной возвестил о прибытии её императорского высочества.

Кайра предстала уже без морока, но в иной одежде: обтягивающих брюках и полупрозрачной рубашке с короткими рукавами. Через плечо переброшена сумка. Из неё торчал кончик свитка. Значит, действительно собралась на кладбище по делу, а не ради развлечения.

«Записи из наших архивов», — пояснила демоница, указав на свиток. Асварус кивнул и поинтересовался, не боится ли она разгуливать в истинном облике.

«Сила магии велика, — рассмеялась Кайра. — Кому не положено, тот не увидит».

Поколебавшись, магистр подал демонице руку, та опёрлась об неё, будто жена, и чинно зашагала рядом.

Догорал закат, над Нофером сгущались сумерки. Они принесли с собой желанный ветерок с гор — до них отсюда рукой подать, поэтому и некроманты чувствуют себя вольготно.

Поговаривали, что в город залетали и солдаты Чёрного дозора. Асварус раньше не верил, но в свете недавних событий с королевской четой уже засомневался.

Зато нечисть в округе водилась в избытке, и члены ордена вместе с адептами ближайшей магической школы периодически устраивали на неё охоту, регулируя поголовье.

— Говорить буду я или?.. — магистр остановился, не доходя квартала до кладбища, и обернулся к Кайре.

Она кивнула.

— А я послушаю, помогу, если понадобится. Зачем раньше времени являть свой лик?

Кладбище вытянулось широкой полосой между городом и лесом. С одной стороны могилы, с другой — угрюмые голубые ели, прячущие болотистые озёра — раздолье для кикимор, водяных драконов-аванков, русалок и диких оборотней. В тёмное время суток люди обходили кладбище стороной: никому не хотелось — встретить падальщика-гуля, особенно на могиле близкого человека.

Тролля, открывшего трактир в непосредственной близости от последнего пристанища живых, такие мелочи, как горящие по ночам глаза, скрипы, шорохи и духи, не смущали. Он, как и все представители этого народа, обладал крепкими нервами и без сантиментов заехал бы кулаком в лоб любой кладбищенской твари. Может, поэтому те его и не трогали, а призраки даже отпугивали крыс и мышей. Взамен тролль болтал с ними и передавал разные весточки живым.

Ещё на подступах к трактиру «Весёлые кости» Асварус почувствовал присутствие духов. Разумеется, без печатей, вольных обитателей воздуха, к которым питали одновременно и зависть, и презрение фамильяры и прочие бестелесные сущности. Диким дана свобода, зато у них нет дома, нет защиты, нет знаний.

— Как интересно! — протянула Кайра, наблюдая за парочкой призраков, облюбовавших для отдыха карниз «Весёлых костей». — Это точно Лаксена?

— Да уж! — отозвался магистр, гадая, кого встретит за дверью. — Империя близко, сказывается…

— И вампиры будут? — оживилась демоница.

Асварусу показалось, что она цокнула языком в предвкушении.

— Полукровки, — вернул он её с небес на землю. — В лучшем случае, Неспящие на три четверти. Они наёмными убийцами работают.

Кайра мечтательно вздохнула, обвила руки вокруг талии магистра и жарко прошептала, касаясь губами уха:

— Дроу лучше. Во всём. В убийствах тоже.

— Кхм, брачные игры закончились, — Асварус высвободился и отошёл на приличное расстояние. — Выбирайте: либо некромант, либо горькая встреча с реальностью.

— Какой вы скучный! — закатила глаза демоница. — Холодный, каменный… Или это всего лишь оболочка, а под ней бушует огонь?

Магистр нахмурился, и Кайра тут же добавила:

— Всё, молчу, молчу, любезный Ролейн, ищите некроманта для подъёма артефактора. Трупу тысяча лет…

— А там точно есть, что поднимать? — усомнился Асварус.

Кайра заверила, что есть, и нетерпеливо потащила спутника к трактиру.

Внутри «Весёлые кости» оказались грязным и обшарпанным кабачком, зато, вопреки логике, здесь не жаловались на отсутствие посетителей. Похоже, тут собрался весь цвет окрестных полукровок, и даже щурил глаза в уголке оборотень. Самый настоящий, тёмный-претёмный. Магистр благоразумно сделал вид, что не заметил его, и направился к стойке.

Кайра тенью следовала за Асварусом, шёпотом давая характеристику каждому клиенту заведения, как то: состав крови, возраст, семейное положение. Магистр не удивлялся подобной прозорливости: Темнейший тоже считывал ауру безо всяких заклинаний, как раскрытую книгу.

Хозяин-тролль поднял на магистра глаза и прищурился: никак не мог понять, кто перед ним, очередной борец с нелегальными доходами или просто наёмный убийца. Взгляд пытливо скользнул по лицу Асваруса и остановился на рукояти кинжала, торчавшего из плетения волос. Сомнения отпали, тролль дружелюбно хмыкнул и без просьб налил гостю пива.

— Благодарю, — магистр сдул пену и облокотился о стойку, буравя хозяина глазами. — Любите дроу?

— Я всех люблю, — пожал плечами тролль, — лишь бы платили. На закуску чего?

— Рёбрышки есть? Подай с чесночной подливой.

Стоявшая рядом Кайра скривилась и наморщила нос: фи, как будет пахнуть!

Магистр не стал объяснять, что чеснок выбрал специально, чтобы не целоваться с демоницей, и перешёл непосредственно к цели визита в «Весёлые кости». Пытливый взор скользил по лицам собравшихся, но некроманты пока в трактир не заглядывали, пришлось рискнуть и раскрыть карты.

— Дело у меня деликатное, — Асварус забарабанил пальцами по стойке и наклонился к хозяину. — Очень поговорить с одним человеком нужно, а тот молчун.

Тролль задумался, почесал лысеющий затылок, и уточнил:

— Молчун живой?

Магистр мотнул головой и положил на стойку блестящую монетку.

Тролль тут же оживился, ловко и быстро спрятал в карман золотой, и пообещал: найдётся умелец, если не придёт, сам его найдёт.

Дверь отворилась, и на пороге возникла сухопарая фигура в капюшоне. Несмотря на тёплую ночь, незнакомец кутался в плащ и не снимал перчаток. Он хотел подойти к троллю, но, помедлил, заметив Асваруса, и замер.

Магистр ощутил взгляд водянистых болезненных глаз и сразу понял — перед ним некромант.

Кайра тут же оживилась и толкнула Асваруса крылом: он? Тот зыркнул на неё, отхлебнул из кружки и отвернулся.

Магистр знал, некроманты — народ пугливый, сбежит, и не поймаешь, поэтому не спешил.

— Работёнка есть, — через весь обеденный зал крикнул тролль. — Господин без друга скучает.

Хозяин хрюкнул и поторопил подавальщицу, которая недостаточно шустро убирала грязную посуду со столов.

Некромант изогнул бровь и подозрительно уставился на тролля.

— Какая работа? — посетитель говорил хрипло, будто простыл. Впрочем, подобный род занятий пагубно отражался на лёгких.

Хозяин кивнул на магистра: мол, сам выясняй, а я ничего не слышал, и отвернулся.

Некромант скинул капюшон, обнажив жилистое иссохшее лицо. Кожа его отливала болезненной желтизной, а глаза ввалились. Не торопясь, некромант занял место за свободным столом и щелчком пальцев подозвал подавальщицу. Перчаток не снял, чтобы не отравить пищу: грязь под ногтями могла заразить её трупным ядом.

Кайра первой оказалась возле представителя поставленной вне закона профессии и фамильярно положила ему руки на плечи.

Некромант вздрогнул, обернулся и, нахмурившись, застыл. Похоже, либо он видел сквозь пелену невидимости, либо демоница открылась ему.

— Заказчица я, — промурлыкала она и, не спросив разрешения, села рядом. — А говорить будет он, меня здесь нет.

Некромант поднял глаза на Асваруса и прошелестел:

— Так я вам нужен?

Магистр понял намёк и, прихватив кружку, занял третий стул за столом.

Асварус в двух словах, как сам понимал, обрисовал ситуацию и добавил, что готов заплатить любую цену.

Разговор на время прервался: подавальщица метала на стол тарелки, а потом возобновился с вопросов. Некромант желал больше знать о покойнике, интересовался древностью захоронения, охраняется ли кладбище, как далеко живут от него люди. Магистр таких тонкостей не знал, но ему помогала Кайра. Прильнув к Асварусу, она нашёптывала на ухо ответы, гипнотизируя взглядом собеседника.

Губы некроманта расплылись в кривой улыбке:

— Дроу не даёт покоя власть? Что ж, работа сложная, но я возьмусь. Предоплата — половина суммы. Если не выйдет, не возвращаю. Идёт?

Магистр кивнул и попросил называть точную цену. Она оказалась высока, но условия в подобных сделках ставили повелители праха. Их побаивались и поэтому не спорили.

Довольная Кайра поцеловала Асваруса и попросила присутствовать при воскрешении. Тот неохотно согласился, исключительно из-за зелья.

Магистр вернулся в Ферам уже под утро: демоница изъявила желание покутить в трактире и погулять под луной. Несчастный тролль, наверное, на всю жизнь запомнил явление её императорского высочества Кайры ФасхХавел. Даже тёмный оборотень при виде демоницы поспешил закончить трапезу и скорее уйти.

Асварус бы тоже с радостью ушёл, если бы Кайра не вцепилась в его руку, твердя, что тот отвечает за неё перед братом. Определённо, даже демоны напиваются.

Кайра предсказуемо пробовала использовать стол не по назначению. Чесночная подлива её уже не смущала, а желание било через край. Пришлось охладить пыл Кайры и бросить ту на произвол судьбы, чтобы не стать жертвой изнасилования. Покой горожан, конечно, дорог, но свой дороже. К тому же в Нофере есть маги, вот пусть они и разбираются, хотя что-то подсказывало, Белая стража только обрадуется нанесённому «Весёлым костям» урону.

Злой и невыспавшийся Асварус ополоснул лицо водой и отправился на тренировку.

Светало, резиденция ордена Змеи ещё спала, а магистр бодрствовал, усердно разминаясь. Разогревшись, он взял в руки меч и начал отработку движений. Сначала просто, в воздухе, затем на набитом соломой манекене.

Тренировка упорядочивала мысли и дарила душевное спокойствие.

Нанеся очередной удар по горлу импровизированного противника, вспотевший магистр опустил меч и задумался. Ритуал состоится завтра, на закате. Место Кайра не называла, обещала перенести. По её туманным намёкам выходила, что воскрешением артефактора дело не закончится, и демоница попробует вернуть фамильной реликвии былую силу.

Асварус безуспешно пытался выяснить, каким сокровищем обладал клан Вечности. Увы, вампиры хранили тайны за семью печатями. Оставалось только строить предположения, опираясь на недомолвки Кайры. Вероятнее всего, кольцо дарило бессмертие, то есть зачаровывало от смерти. Второй вариант — преумножало силы.

Можно, конечно, вплести в магию крови нечто иное, но точный ответ знает только создатель артефакта.

Одно несомненно — Кайра приобретёт то, чего не достойна. При её характере и неуравновешенности это может обернуться бедой. Пусть демоница обещала не использовать кольцо против брата, но это всё слова, без клятвы они ничто.

Теперь Асварус ясно понял: император должен обо всём знать, иначе он, магистр, станет предателем. Как бы ни был плох Темнейший, он его давний друг.

Утерев пот, магистр закончил тренировку и отправился на реку искупаться.

Вода подарила бодрость и сгладила последствия недостатка сна.

Гадая, уместно ли будить Темнейшего, Асварус растирался пушистым полотенцем и сцеживал зевки в кулак. В итоге решил: чем раньше, тем лучше, и использовал поверхность реки в качестве переговорного шара.

Император отозвался не сразу, минут через пять, и вместо приветствия одарил сонной руганью и пожеланием выпить ещё больше, чтобы храпеть, а не докучать окружающим.

— Я по делу. Прости. Речь о Кайре.

— Её туда же! — всклокоченная голова Темнейшего возникла в поле зрения. До этого магистр слышал только голос и лицезрел темноту.

Хмуро, исподлобья оглядев друга одним глазом (второй продолжал спать), император буркнул:

— Не пьяный. Странно. Ну, смертник, чего тебе надо? Предупреждаю сразу, если пустяк, пожалеешь. Я не поленюсь.

— Давай, жду, — усмехнулся магистр. — На закате на кладбище.

— Каком кладбище? — не понял Темнейший. — Перестань голову морочить!

Рык демона заставил вздрогнуть.

Кажется, император ночевал не один, потому что кто-то тоненько пискнул и, кажется, свалился с кровати.

«Брысь!» — обернувшись, крикнул Темнейший, и безвестная женщина поспешила сбежать. Асварус слышал, как хлопнула дверь.

Император окончательно проснулся и характерно подёргивал головой, клоня её набок — дурной знак.

— Джаравел, выслушай и не ори, — магистр старался говорить спокойно, хотя вид разгневанного друга вселял опасения. — Ко мне приходила Кайра, но вовсе не за тем, чтобы попросить прощения. Она искала некроманта и хотела, чтобы я помог восстановить одну вещицу. Речь о кольце твоей матери…

Темнейший издал низкий чуть слышный рык и, прищурившись, на удивление мягко поинтересовался:

— Ты ничего не перепутал?

— Я её не оговариваю, — легко разгадал подтекст вопроса Асварус. — Сам увидишь, если проследишь за Кайрой сегодня вечером.

— Она никуда не пойдёт, — буркнул император. — Вот дрянь, затеяла игры за моей спиной! И что там с кольцом, где оно?

— У Кайры. Как оно к ней попало, выясни сам.

Темнейший задумался, покусывая губы, а затем, не спрашивая разрешения, перенёсся в Ферам и считал мысли друга. Магистр привык к подобной фамильярности, поэтому возражать не стал.

Асварус вновь оказался на распутье. Он исполнил долг перед императором, но лишился возможности получить Зелье тёмной сути. Однако оставался один способ получить его, и, преодолев предубеждения, магистр решил к нему прибегнуть. В отличие от сестры Темнейший точно сдержит слово и даст заветную бутылочку.

Оставалось только придумать, как излечить Кайру. Асварус полагал, император не станет возражать против любых методов воздействия, и намеревался использовать кое-что из опыта обучения послушников.

Дурь выбивают палкой, а потом, добившись результата, дают пряник. Жениха для Кайры у магистра пока не было, но он надеялся его найти. Асварус не верил, будто никто из тёмных не пожелает породниться с родом ФасхХавел. Кайра не уродина, не дура — охотники найдутся, и искать их надлежит не там, где высматривал женихов для сестры император.

Памятуя о некроманте и назначенной встрече, магистр отправился вечером на окраину Нофера.

Асварус гадал, как поступит император. С утра Темнейший пребывал в дурном расположении духа, мог в сердцах пообещать, а на трезвую голову сделать совсем другое.

На прощание император снова обматерил друга и добавил:

— В следующий раз на часы смотри!

— Надеюсь, следующего раза не будет, — заметил магистр.

Ему не хотелось снова участвовать в тайных играх ФасхХавелов и рисковать, а потом отвечать за чужие проделки.

Темнейший скривился и провёл рукой по спутанным волосам. Подумал и расчесал их пятернёй, не утруждаясь поисками расчёски. Затем неразборчиво пробурчал: «Спасибо. Иди, сам выспись, а то похож на бледную немочь».

Император исчез в вихре золотистых искр.

Последовав совету друга, Асварус действительно выспался, а после перенёсся в Нофер.

В нос ударил острый запах навоза. Магистр поморщился, осознав, куда нечаянно наступил, и поспешил вытереть подошвы о траву. Оглядевшись по сторонам, он решительно направился к трём одиноким берёзкам — оговоренному месту встречи.

Некромант появился через полчаса, когда Асварус отчаялся кого-либо дождаться. Озираясь по сторонам, он тенью скользнул к деревьям и поздоровался.

— А где госпожа? — подозрительно поинтересовался некромант.

Магистр пожал плечами. Он понятия не имел, появится ли Кайра, и в зависимости от ситуации, подготовил два варианта действий. Уплаченный залог не смущал — деньги демоницы.

Странно, но Кайра пришла. Тревожно озираясь, она оделась ещё скромнее, нежели в прошлый раз, даже длинные, вьющиеся волосы собраны в «хвост» и заплетены в косу. Видимо, демоница собиралась принять деятельное участие в ритуале. На руках — перчатки, ни дюйма оголённого тела, кроме лица, даже воротник-стойка.

— Готовы? — коротко обронила она.

— Точно человек, не демон? — ответил вопросом некромант.

Ему не нравились тёмные клиенты, но оплата перекрывала все сомнения.

— Квартерон, — пожала плечами Кайра. — На три четверти человек, на одну — вампир. Всё безопасно.

Асварус в который раз убедился, демоны — народ подлый, вечно чего-то не договаривают. Если дальше так пойдёт, артефактор превратится в чистокровного Неспящего.

Некромант протянул худощавую руку и потребовал доплаты.

— Сначала работа, — возразила Кайра, и так, что тот не посмел настаивать.

Демоница открыла пространственный коридор и махнула рукой — идёмте!

Магистр медлил. Его тревожило, что император до сих пор не появился. Может, он забыл, не запомнил спросонья? Но, чтобы не навлечь подозрение, пришлось последовать за некромантом в неизвестность.

Демоница перенесла их на старинное имперское кладбище. Повсюду с постаментов взирали суровые изваяния, цвели каменные цветы, щерились звери. Приглядевшись, Асварус понял: вокруг покоятся одни тёмные, ни одного человека.

Отдельно от всех стоял мрачный склеп, увитый плющом. По нему, одному из символов вечной жизни, и остролисту, бурно разросшемуся под стенами, стало ясно: внутри покоятся вампиры. Не из высших кланов — такие хоронят мёртвых в фамильных усыпальницах, скрытых от глаз посторонних, и нередко бальзамируют тела. Если, разумеется, есть, что бальзамировать. Обычно от вампиров остаётся только пепел или какие-то фрагменты туловища.

Нередки и пустые саркофаги — место условного упокоения тех, кто бесследно сгинул на чужбине.

Кайра, казалось, направлялась именно к склепу, но остановилась, не доходя до него пары десятков ярдов, у неприметной, сровнявшейся с землёй могилы. Некогда её венчала плита с рунами, но буквы за столетия буквы стёрлись, а камень разрушился. Ветер и время превратили захоронение в едва заметный холмик.

— Здесь, — демоница указала на могилу. — Подними его, верни способность помнить, говорить и делать. Словом, оживи. Схалтуришь — пожалеешь.

Некромант усмехнулся, обнажив мелкие острые зубы, и заверил: он делает всё по высшему классу.

Кайра предложила магистру присесть на ближайшую целую плиту и завела разговор об артефактах. Её интересовало, как те выбирают владельцев, теряют ли свойства и силу с годами и прочие разные специфические мелочи. Асварус отвечал неохотно, косясь на некроманта. Тот, закатав рукава, активно орудовал лопатой, подбираясь к древним костям.

Пахло не розами, а когда некромант добрался до истлевшего гроба, магистру и вовсе пришлось заткнуть нос.

Кайра же не обращала внимания на вонь и вся обратилась в зрение.

Некромант отложил лопату и собрал кости в скелет, внимательно и осторожно. От этой монотонной работы зависел успех оживления. Наконец некромант довольно ухмыльнулся, вылез из могилы и достал из кармана моток бечёвки, свечу и мел.

Повелитель праха велел Кайре и магистру не двигаться, не обмениваться репликами и, самое главное, не вмешиваться в процесс. Те кивнули.

— Как интересно, право слово! И бестолково, как и всё у людей. Хоть самому делай!

Верёвка выпала из рук некроманта. Он недовольно зашипел, вскинул голову, чтобы отругать языкастого умника, и замер с открытым ртом.

— Нет, я не мешаю, продолжай.

Император устроился на крыше того самого вампирьего склепа, который сразу заприметил Асварус.

Голос Темнейшего звучал громко и ясно, явно усиленный магией.

Кайра охнула и поспешила скрыться через пространственный коридор, бросив некроманта и магистра на произвол судьбы.

Темнейший мягко спланировал на землю и заглянул в могилу. Цокнув языком, он покачал головой:

— Не, оживлять не хочу — старьё. Колечко и без создателя активировать сумею. Ролейн, где она подцепила этого малого?

— В Нофере, — магистр понял, что речь о некроманте.

— Туда и доставишь. Только сначала я ему память сотру.

Темнейший ухватил некроманта за шиворот и пристально уставился в глаза. Между пальцев зазмеилось заклинание, лёгким облачком окутав жертву.

Через пару минут всё было кончено: из памяти некроманта стёрлись последние три дня.

— Всегда лучше ловить на горячем, — император покосился на разрытую могилу. — Теперь Кайра не отвертится.

Магистр кивнул и подумал, что верно поступил, рассказав всё Темнейшему. Судя по ухмылке, Кайру не ждало ничего хорошего.

Воспользовавшись случаем, Асварус попросил разрешения заняться лечением сестры друга. Император кивнул и обещал дать кристалл перемещения в фамильный замок — одновременно место жительства и заключения Кайры ФасхХавел.

Попрощавшись, Темнейший отправился вслед за сестрой.

Семейные разборки не для чужих глаз.

Глава 28

Магистр осмотрел полосу препятствий, которую построили по его приказу. Император позаботился о том, чтобы сестра не смогла колдовать, поставив специальные «глушилки». Судя по усмешке, он с удовольствием сам погонял бы Кайру, но мешали государственные дела.

Темнейший разрешил любые телесные наказания, даже посоветовал взять палку потолще. «Хорошая идея, между прочим, — хмыкнул он. — Пусть на себе испытает всю гамму ощущений». Магистр заверил, что избивать Кайру не намерен, и получил в ответ: «Напрасно».

Асварус планировал физически измотать демоницу так, чтобы та с трудом передвигала ноги и не помышляла о кладбищах, а ещё научить безоговорочному подчинению. Задача выдалась сложная, но решаемая.

После надлежало привить Кайре отвращение к насилию в постели, ради чего магистр заготовил розги. Бить сам не собирался — нашёл молоденького тёмного оборотня и дал строгие, чёткие инструкции на воспитательную тему.

Стоит Кайре перейти грань дозволенного, как активируется медальон на шее любовника и погрузит демоницу во временное оцепенение. Оборотню надлежало связать её и высечь. И так столько раз, сколько потребуется для привития нормальных понятий о плотских утехах.

Магистр сомневался, что план сработает, но попробовать стоило. Попутно Асварус просматривал родословные книги демонов, пытаясь отыскать будущего мужа для Кайры. Не отметал магистр и вампиров высших кланов, обращая особое внимание на вдовцов. Работа продвигалась медленно и пока не принесла результатов, но Асварус не терял надежды.

Разумеется, Кайра не пришла в восторг от идеи магистра и категорично заявила, что никакую полосу препятствий проходить не намерена. Однако рядом стоял брат, который тут же рявкнул: «Будешшшь!». Демоница мгновенно притихла, потупила взор и поплелась переодеваться.

— Если начнёт выкобениваться, зови.

Темнейший исчез, а магистр остался наедине с нерадивой подопечной. Он гадал, как наказал её брат, но, судя по всему, Кайре досталось. Она прятала шею и руки, а лицо покрывал толстый слой пудры. Видимо, скрывала следы гнева императора.

Чтобы увеличить нагрузку, магистр связал Кайре крылья. Та зашипела, но промолчала, затем демонстративно уселась на ближайшее бревно — мол, с места не сдвинусь. Пришлось применить стимул, то есть легонько стегнуть по ногам кнутом.

Кайра подскочила и набросилась на Асваруса. Она надеялась на магию, но потерпела фиаско.

Крылья тоже не разорвали мудрёных пут.

Пару раз оказавшись на земле после боевого приёма магистра — тот не церемонился с агрессивной подопечной — демонице пришлось смириться. Проклиная Асваруса и брата, она остановилась напротив лестницы из бревён и лениво занесла ногу на первое из них.

— На всё — десять минут. Не уложитесь — лишитесь обеда и ужина.

Кайра фыркнула и растянула губы в улыбке:

— Блондин, а тварь порядочная! Но этим нравишься. Я преодолею все дурацкие препятствия за пять минут, но взамен ты час посвятишь мне. Там уже тебе понадобится физическая подготовка. Будь уверен, дёшево не отделаешься.

Магистр покачал головой и развеял иллюзии демоницы насчёт своей особы:

— Никогда не мечтал об унижениях и боли.

Кайра поджала губы и процедила:

— А если без верёвок?

Вместо ответа Асварус щёлкнул кнутом, и Кайра неохотно полезла наверх. Магистр поторопил её, напомнив о еде. Демоница окрысилась и пообещала, что магистр сам будет прыгать и бегать по брёвнам. В ответ Асварус ухмыльнулся и вновь взмахнул кнутом. Чтобы не получить удар по ногам, Кайра запрыгнула на уровень выше.

«Думаю, яма с грязью вам понравится, — глубокомысленно протянул магистр. — Это, конечно, не кладбищенская земля, но тоже вязкая и полезная для кожи».

Следующие пятнадцать минут превратились для Кайры в кошмар. Шипя, она уворачивалась от кнута, прыгала, бегала, лазала и проклинала Асваруса. Если бы не принятые императором меры, магистр не дожил бы до утра.

Когда демоница добралась до финиша, Асварус заявил, что это была всего лишь разминка, и велел начать всё с начала. Демоница показала ему незамысловатую фигуру из пальцев и весь остаток дня провела голодной: магистр слово держал.

Наутро хмурая Кайра связалась с братом, требуя прекратить самоуправство низшего существа, и получила ответ: «Мне тебя по всей строгости наказать? Тогда даже мертвецы не позарятся. А теперь хвост поджала и бегать!».

Голодная демоница — от овсянки она отказалась — выползла на плац с таким выражением лица, что стражники записали магистра в трупы. Но тот успел подготовиться и держал наготове аркан, который ловко набросил на ощетинившуюся Кайру.

С узлом пришлось помучиться, заработать пару синяков и порезов, но зато крылья оказались плотно зафиксированы.

Полосу препятствий Кайра преодолела гораздо быстрее, нежели накануне. Магистр скупо похвалил её и предложил водный кросс. Демоница отказалась — и вновь осталась без еды.

Противоборство длилось неделю, по истечению которой Кайра перестала саботировать упражнения, хотя и сопровождала их выполнение отменной бранью. Асварус даже пополнил словарный запас парой новых выражений: демоницы в этом отношении ничем не уступалиуступала демонам.

Поколебавшись, магистр добавил к воде и земле воздушную стихию. Теперь Кайра целыми днями подтягивалась, кувыркалась, преодолевала препятствия, играла в мяч, прыгала, плавала, отжималась и летала на время до заданной точки. За день демоница успевала умаяться так, что не реагировала на мужчин. Она похудела, зато явно стала сильнее, перестала щеголять откровенными нарядами — в них неудобно сдавать орденские нормативы — и радовалась даже простой пище.

Асварус пришёл к выводу, что раз демоница окрепла, нагрузки нужно увеличивать, и привёл в замок оборотня. Он специально выбрал голубоглазого, широкоплечего и светловолосого, чтобы Кайра точно обратила на него внимание. Магистр представил оборотня как своего помощника и иногда поручал тому проводить занятия.

Демоница заглотала крючок: начала флиртовать, чтобы отдыхать. Оборотень, как и было условлено, сначала не поддавался, а потом начал делать поблажки. Например, помогал Кайре подтягиваться.

Каждый вечер Асварус выслушивал подробный отчёт о проделанной работе как от ученицы, так и от помощника.

Оборотень, кажется, был не против заняться любовью с демоницей. Молодой, горячий, он жаждал выплеснуть бушевавшую внутри страсть, а Кайра, при всех её недостатках, отличалась женской привлекательностью. Магистр советовал не торопиться, дождаться, чтобы инициатива пришла со стороны Кайры, а потом взять бразды правления в свои руки.

Демоница продержалась недолго. Видя, что оборотень отвечает на её поцелуи, Кайра воспрянула духом и с радостью поволокла любовника в спальню. Она обустроила новую взамен сожжённой и планировала тайком от брата продолжить прежние развлечения.

Кайру поджидал сюрприз: не она, а оборотень оказался сверху и превзошёл самые смелые ожидания.

Обессилевшая демоница лужицей растеклась по кровати, блаженно улыбаясь. Она и забыла, каково это, после долгих лет коротких беспорядочных связей. Предыдущие любовники были плохенькими: кто ж согласится добровольно лечь в постель убийцы? Зомби тоже принимали в утехах пассивное участие, а тут молодой оборотень, кровь горит, инстинкты требуют утоления…

— А теперь на пробежку, — одеваясь, бодро скомандовал оборотень.

Кайра думала, он шутит, оказалось, нет.

Отношения между демоницей и оборотнем постепенно развивались. Разумеется, никакой любви, просто регулярная близость по взаимному согласию.

И, наконец, дело дошло до игр по правилам Кайры. Она осталась верна себе.

Удар розгами заставил демоницу отпрянуть, позабыв о сладкой, будоражащей желание крови.

Оборотень, ругаясь не хуже любовницы, мгновенно вскочил, оказался рядом с ней и примерно наказал за попытку членовредительства.

Опомнившись от неожиданности, Кайра вспомнила о физическом и магическом превосходстве, но любовник не уступал ей в прыткости и ловкости, а чары отражал амулет, замаскированный под обычную серьгу. Сколько Асварусу пришлось уговаривать оборотня проколоть ухо! Но уговорил и тем самым спас тому жизнь.

Дальше Кайру временно тренировал магистр, перейдя на физическую подготовку рыцарей ордена. На «закуску» оставил требования к паладинам.

Асварус ввёл бой на палках и щедро потчевал демоницу ударами выше и ниже спины за лень, горячность и притворство. Несмотря на принадлежность к более слабой, нежели демоны, расе, магистр обладал завидным преимуществом: военным опытом и хорошей воинской подготовкой. Кайра же умела драться только по-женски, систематически её никто не учил.

Демоница старалась умаслить Асваруса, жалась к нему, ластилась, будто кошка и просила прекратить издевательства. «Вы же по указке брата это делаете, — шептала она. — Давайте скажем ему, что я со всем справляюсь. Взамен получите что-нибудь ценное и никак со мной не связанное».

Магистр стойко держался и не сдавался. Он видел результаты и понимал, дело движется в нужном направлении.

Второй раз Кайра затащила оборотня в постель силой. Подкараулила, усыпила и перенесла к себе.

Дело едва не приняло дурной оборот, но оборотень сумел перекинуться и оставить отметины от зубов на коже демоницы.

Утро для Кайры началось со знатной порки, такой, что демоница не могла сидеть. Оборотень постарался, выместил всю злобу за унижение.

Постепенно Кайра перестала пытаться убить или покалечить любовника, хотя отчаянно дралась с ним за господство в постели. Асварус знал, демоница подчинится только тому, кто покажет свою силу, поэтому советовал помощнику быть грубее и жёстче.

Сам магистр искал демонице жениха. Поразмыслив, он пришёл к выводу, что подбирать того нужно среди демонов. Тогда сработает заложенная ещё в детстве схема поведения, и не супруг станет ублажать Кайру, а она его. Да и демон не вампир, не оборотень, ему в горло без последствий не вцепишься, сам кровью умоешься.

Низших демонов Асварус сразу отмёл, хотя договориться с ними не составило бы труда. Род ФасхХавел не пойдёт на такой брак даже ради спасения чести семьи. Мезальянс с низшим — куда большее бесчестие, лучше уж дроу или вампир. Оставались младшие отпрыски демонических семейств, представленных ко двору. Но и тут притаилась загвоздка: все они знали о возрасте невесты и, несомненно, догадывались о её недостатках. Только проклятые ухватились бы за возможность подняться со дна общества и вновь стать полноправными жителями Лунного мира.

Асварус попытался осторожно завести с императором разговор о зяте-проклятом. Ответом стал недовольный рык. Темнейший встал и глянул на друга так, что тот без слов понял: лучше забыть о затее или жениться на Кайре самому.

— Джаравел, — тем не менее, возразил магистр, — снизь планку ожиданий. Либо замужняя сестра, либо знатный жених. Я же выберу лучшего…

— Никогда! — сверкнул очами император. — Проклятые покушались на власть избранных, на моих дальних предков и их родственников — и ты предлагаешь ввести одного из них в семью?

Темнейший сжал кулаки и нервно дёрнул головой. Магистр попросил его успокоиться и подумать.

— Джаравел, кто мне говорил, что Кайру все презирают? Ты наверняка пробовал выдать её замуж, результат известен. Так откуда взяться новому жениху? Проклятые разные, некоторые расплачиваются за чужую дурость. Среди них есть родовитые и…

— Они предатели, — поджал губы император.

— Тем не менее, дай списки и расставь роды по мере убывания вины. Я прогляжу, сверюсь с родословными и…

Темнейший отмахнулся и ушёл. Асварус так и не понял, дал ли тот своё разрешение, но поиски начал.

Оказалось, с проклятыми не всё так просто. Их действительно ненавидели и истребляли, но магистр решил сыграть на чувстве вины. Хотя какая совесть у демонов, которые легко убивают неугодных?

На память магистру пришла история Бардиса Ики и хозяйки ауры, которая в своё время портила жизнь Мериам Шардаш. Речь шла о любви проклятой и принца Ионафана. Вряд ли, конечно, Гонория ФасхНамин сожалеет о смерти Синтии. Она и отдала приказ уничтожить неугодную возлюбленную сына, которая могла понести и стать невесткой Наитемнейшего. Однако Гонория любила Ионафана и опосредованно…

Логическая цепочка разрушилась, не закончившись. У демонов своя мораль, людская и эльфийская не сработают.

Есть ещё беременная Юфиния. Вот бы уговорить императора на ней жениться! Тогда Владычица без проблем найдёт достойного жениха Кайре.

Асварус решил на свой страх и риск связаться с Вивиен ФасхХавел и попросить порадовать любимого правнука. Кто знает, может, сердце Владычицы дрогнет, и она поможет? Темнейший — её любимец, Вивиен желает ему счастья.

Обзывая себя глупцом и самоубийцей, магистр, однако, не отступил от задумки и в один из вечеров коснулся переговорного шара в своём кабинете в Фераме.

Минуты казались вечностью, а сердце не билось так быстро и гулко со времени похищения Аскании.

Когда Асварус решил, что не дождётся ответа, поверхность шара дрогнула, явив лик Владычицы. Она окинула магистра пристальным взглядом и притворно ласково заметила:

— Давненько со мной не искали встречи юные кавалеры.

Магистр извинился за дерзость и представился.

Вивиен задумалась, накручивая седую прядь на палец, а потом спросила:

— Ты друг Жерона?

Асварус кивнул.

— Что-то с моим глазастеньким мальчиком? — забеспокоилась Владычица.

Магистр едва удержался от улыбки. Кто бы ещё посмел назвать Темнейшего «глазастеньким мальчиком»? Но эмоции скрыл и поспешил заверить: император жив и здоров, только его снедает беспокойство за сестру, отнимает сон и душевные силы. Не могла бы — далее следовала куча хвалебных эпитетов — Владычица помочь с замужеством Кайры? Со своей стороны он, Ролейн Асварус, заверяет, что подготовит невесту в истинно демоническом духе и значительно улучшит её поведение.

— А сам почему не хочешь? — расплылась в многозначительной улыбке Вивиен. — Сам успокоил, сам оплодотворил.

Магистр поперхнулся и вежливо отказался от предложенной чести, сославшись на жалкое происхождение и скорую смерть.

— Так уж и скорую? — хмыкнула Владычица. — С таким-то другом! Трусливый дроу боится демоницы, так и скажи.

Асварус не стал спорить и смиренно опустил глаза. Он понимал, Владычица изучает его, решает, внять или нет просьбе.

Магистр как дроу стоял на ступень, если не на две, ниже демонов, поэтому обязан был терпеть все подколки. К тому же, Вивиен ФасхХавел занимала главенствующее положение в Лунном мире, даже Темнейший относился к ней с почтением. Именно благодаря ней возвысился род ФасхНамин, поэтому, вопреки правилам, Владычица носила девичью фамилию, то есть считалась равной мужчине.

— Хорошо, поговорим. Давненько мечтала на тебя взглянуть. О Кайре знаю. Бедная девочка, совсем одичала и запуталась!

Магистр вздрогнул, когда по ту сторону стола закрутился вихрь переноса. Он всё расширялся и расширялся, пока не превратился в пространственный туннель.

Владычица поторопила Асваруса, и тот на свой страх и риск шагнул в переход между мирами.

Уши заложило, носом пошла кровь.

Магистр с трудом дышал. Он даже решил: пришёл его последний час, Владычица решила расправиться с наглым просителем. Но, нет, через долгие минуты мук, туннель доставил Асваруса в сад.

Магистр упал на колени перед клумбой с азалиями и едва не расшиб голову о мраморный вазон.

В поле зрения Асваруса оказался кончик женской туфельки. Лёгкая, атласная, на среднем каблуке, она плотно облегала ногу. Перекрещенные алые ленты завязок подчёркивали тонкую щиколотку. Осмелившись поднять глаза, магистр убедился: владелица туфель — Вивиен ФасхХавел. Невероятно, но даже в преклонном возрасте она сохранила великолепную фигуру.

— Ну, что разлёгся?

Магистр встал на колени и приложился губами к морщинистой руке с идеально отполированными чёрными ногтями.

Вивиен дозволила ему подняться и направилась к беседке.

Владычица восседала на скамье, а Асварус, склонив голову, стоял у ступенек. Такому, как он, воспрещалось подходить ближе.

Демоницавнимательно рассматривала магистра, приказывала повернуться то так, то этак, а затем протянула:

— Типичный дроу!

Сложно сказать, было ли это похвалой или укором.

— Итак, — взгляд Владычицы впился в Асваруса, — жениться ты отказываешься… Дурак! И Жерон дурак, так ему и передай. У Юфинии мальчишка, девочка вот-вот разродится, а он носом крутит. Скажи: два месяца ему сроку, иначе упустит счастье. А Кайра… Будет ей жених и получше тебя. А теперь давай, рассказывай, что у людей творится. Слышала, будто Шагающие объявились…

Магистр максимально подробно и одновременно взвешенно, чтобы не сболтнуть лишнего, поведал о недавнем происшествии, едва не закончившемся гибелью королевской семьи. К счастью, опасность миновала, Страден шёл на поправку, а юный принц тоже прочно обосновался в Солнечном мире.

Владычица внимательно слушала и задавала вопросы. Асварус в большинстве случаев извинялся и говорил: «К сожалению, об этом мне ничего не известно».

Затем Вивиен встала и бесцеремонно ухватила магистра за подбородок. Тот задержал дыхание, когда острые ногти вонзились в кожу, а пальцы сжали челюсти. Владычица превосходила ростом Асваруса, и тому пришлось встать на цыпочки, когда та вздёрнула руку.

— Сын Настрейды Асварус, третий ребёнок в семье. Магия на должном уровне, физически развит, неглуп, — промурлыкала Вивиен и разжала пальцы. — Возраст… Ну, ты в сыновья Жерону годишься, но не сопляк. Себе тоже жену найди, а то даже внебрачных детей нет. Странно для мужчины.

Асварус с облегчением перевёл дух и поблагодарил Владычицу за заботу. Та улыбнулась и попросила проводить её в гостиную.

Магистр никогда ещё так не боялся, как в те пару минут, когда поддерживал локоть Владычицы — она сама того пожелала. Однако это означало — его приняли, пусть и в качестве наперсника-слуги.

— Младшему сыну Амонии СаРтиниды нужна жена, — Вивиен опустилась в кресло, разрешив Асварусу встать напротив. — Он, конечно, значительно младше Кайры, но кровь бурлит, демоницы жалуются… Если Жерон одобрит, обговорим детали брачного контракта. Имя запомнил?

Асварус кивнул. Он и не думал, что проблема разрешится так быстро. Оставалось надеяться, что Темнейший не станет возражать против кандидатуры жениха.

СаРтиниды — родственники Темнейшего со стороны жены, семейство уважаемое, пусть и далёкое от престолонаследия. А темперамент демона — судя по всему, идеален для Кайры.

Аудиенция закончилась, и магистр через тот же пространственный туннель вернулся в Ферам. Он впервые побывал в Лунном мире и ещё раз туда не хотел.

Вытерев капельки пота со лба, Асварус поспешил связаться с императором. Разумеется, он умолчал о Юфинии. Если Владычица хочет, пусть скажет сама, а подставлять шею под меч магистр не желал.

Темнейший нахмурился, услышав о затее друга. Он выразительно молчал, постукивая ногтем по матовой отполированной каменной столешнице. Магистр жалел, что переговорный шар не позволял разглядеть, оставались ли на ней следы. Если да, то на Асваруса вскоре обрушится вся мощь императорского гнева, если нет, получится диалог.

— Ролейн, ты кто? — наконец прервал затянувшуюся паузу Темнейший.

Магистр опешил, не зная, что ответить. Вряд ли император потерял память, речь о чём-то другом.

— Мне напомнить? — промурлыкал Темнейший и встал. — Если ошибусь, и ты окажешься ФасхХавелом, поправь.

— Так вот ты о чём… — протянул Асварус. — То есть я влез в чужие семейные дела? Но не ты ли так настойчиво желал ввести меня в семью, просил помочь сделать Кайру нормальной?

— Ролейн, не следовало говорить с прабабкой, — покачал головой император. — Не надо ничего делать за моей спиной. Пожалуйста. Для твоего же блага. Иначе, прости, но сверну шею. С Владычицей переговорю сам, спасибо за заботу. И да, — Темнейший усмехнулся, — твой оборотень просится назад, ищи нового.

Кайра оседлала перекладину и оттуда самодовольно смотрела на магистра. Демоница знала, с земли Асварусу её не достать, а летать он не умеет.

За последнее время Кайра изменилась: похудела, нарастила мышцы, стала проворнее, выносливее и не столь капризна. По кладбищам уже не бегала, предпочитая живых любовников. На них времени оставалось мало: магистр всё увеличивал и увеличивал нагрузки. Частенько после тренировок демонице хотелось только есть и спать.

— Леди, мы не закончили, — напомнил Асварус. — Вам надлежит пробежать ещё десять кругов.

— Знаю, — пожала плечами Кайра, — но у меня впереди прощальная ночь любви и помолвка.

Магистр нахмурился, пытаясь понять, с кем или чем собралась расстаться демоница. Невольно закралась мысль, что с прежними занятиями. Неужели Кайра вновь с утра напугает служанок оторванной головой или раскопает чью-то могилу?

Демоница улыбнулась и, сделав сальто, приземлилась рядом с Асварусом.

— Брат сказал, это ты ходил к прабабке на поклон, значит, тебе и награда.

Магистр сглотнул, осознав, на что она намекала. Рано расслабился, рано забыл о любвеобильности Кайры!

Демоница тем временем затрусила вокруг замка, будто ничего и не произошло. Бегала она уже без понуканий, поэтому Асварус не брал на тренировки кнут и не связывал крылья. Зато, когда он не видел, Кайра срезала дорогу по воздуху или позволяла себе отдохнуть.

Отмотав положенные десять кругов, демоница невинно хлопая ресницами, поинтересовалась:

— Что-нибудь ещё? Может, отжимания?

Магистр покачал головой и с надеждой спросил:

— Леди пошутила насчёт награды?

— Учитель струсил! — рассмеялась Кайра и отправилась переодеваться к обеду.

Весь остаток дня Асварус провёл как на иголках, гадая, сдержит ли демоница слово. Она же томно вздыхала, облизывала губы и посылала магистру «воздушные поцелуи». Один раз Кайра, проходя мимо, даже коснулась его бедром.

Наконец стемнело, и, еле дождавшись окончания вечерней тренировки, магистр засобирался домой. Кайра не позволила, продемонстрировав все навыки, которые прививали послушникам ордена Змеи.

Любовный опыт оказался незабываемым и, вопреки опасениям, не закончился трагедией.

Кайра лежала на боку, подперев ладонью подбородок, и задумчиво водя ногтем по груди Асваруса, протянула:

— А из тебя бы вышел неплохой муж. Дочку точно за дроу выдам, в память, так сказать…

Гибко потянувшись, демоница встала, подошла к туалетному столику, щёлкнула пальцами и покачала возникшей в руке бутылочкой.

— Что это? — устало поинтересовался магистр.

Казалось, у него болело всё тело, зато Кайра ФасхХавел запомнилась не только своей настойчивостью. Теперь она не вызывала такого стойкого отвращения, как прежде, хотя снова Асварус с сестрой друга в постель бы не лёг. Пусть демоницы искусны в любви, но оправдать их ожидания тяжело, как и выдержать проявления бурного темперамента.

— Зелье тёмной сути, — Кайра снова забралась на кровать и отдала пузырёк магистру. — У прабабки выпросила.

Асварус сотворил световой шар и рассмотрел зелье на просвет. Фиолетовое, мутное. Не удержавшись, сел, аккуратно откупорил и понюхал — пахло пряными травами.

— Рецепт хочешь, милый? — демоница игриво куснула магистра за ухом.

— Хочу, — не стал отказываться Асварус. Одним разом больше, одним меньше, зато семья Шардашей обретёт счастье на долгие годы. — Только разве его может кто-то, кроме демонов сотворить?

— Не-а, — искусительница устроилась за его спиной, поглаживая плечи. — Но тебе брат желание должен, он проговорился. Вот и попроси сотню таких пузырьков. А теперь поблагодари такую заботливую и догадливую Кайру.

Сразу после помолвки демоницы магистр подошёл к императору и напомнил о давнем разговоре на башне замка.

Темнейший оторвал довольный взгляд от сестры, ворковавшей с женихом, беловолосым голубоглазым демоном, уже не младшим сыном Амонии СаРтиниды, а его кузеном, и кивнул: помню.

Асварус изложил желание и замер, ожидая ответа.

— Получит твой оборотень зелье, — усмехнулся император. — Так и знал, не для себя попросишь. Сестра-то как, понравилась?

— Что?

Магистр невольно смутился. Неужели по ауре заметно?

— Счастливая мордашка Кайры за завтраком означает только одно: она добралась жо учителя.

Темнейший хлопнул Асваруса по плечу и, понизив голос, добавил:

— Тебе можно, только, надеюсь, без последствий? А то придётся объяснять зятю, откуда у него в семье дроу.

Император рассмеялся и вернулся к будущим родственникам. Он и не думал, что ситуация с Кайрой так счастливо разрешится. Сразу и помолвка с достойным женихом, и преобразившаяся спальня сестры, и изменившийся нрав. Да за такое никакого зелья не жалко!

Свадьба Кайры намечалась на Новолетье. Лучшие портнихи уже шили платье, а два семейства обсуждали брачный контракт.

Вечером по случаю помолвки давали грандиозный бал.

Асварус не хотел оставаться, но император настоял: «Ты меня обидишь». Магистру пришлось смириться и вальсировать среди демонов. Те смотрели на него с усмешкой, но после показного внимания Темнейшего и короткого, буквально в два слова, разговора Асваруса с Владычицей, признали достойным кавалером для дочерей. Но не более. Дроу, даже друг внучатого племянника Наитемнейшего, всегда останется дроу, то есть существом не столь совершенным, как высшие демоны.

Глава 29

Голова Мериам покоилась на коленях Шардаша. В руках адептка держала букетик полевых цветов.

Шардаш перебирал волосы жены и одним глазом пытался читать фолиант из библиотеки Дайраэля.

Супруги сидели под цветущей липой, как выяснилось, привлекавшей не только романтичных адепток, но и пчёл. Впрочем, последние жужжали высоко и не интересовались ничем, кроме нектара.

— Я думала, что потеряла тебя, — прошептала Мериам и перевернулась, чтобы видеть лицо мужа. — Оборотни они ведь…

Шардаш оборвал её, коснувшись пальцем губ, и поцеловал. Мериам вздохнула, улыбнулась и потёрлась затылком о плечо мужа.

— Ой, горячий! — вскрикнула адептка, нечаянно коснувшись кожей полоски металла, и отпрянула.

Шардаш поправил сбившийся нагретый солнцем ошейник и охладил его.

— Как думаешь, если я сниму рубашку, эльфы очень оскорбятся? — задумчиво пробормотал профессор. — Жарко же…

— Ой, а я об этом даже не подумала! — смутилась Мериам и одёрнула задравшееся до колен платье. Босые ноги примяли травинки и нашарили туфли.

Шардаш нахмурился. До этого он не задумывался о том, что голые икры Мериам мог видеть кто-то, кроме него — настолько опьянило счастье воссоединения. Профессор тут же поспешил скрыть себя и жену от посторонних глаз. Ему не хотелось, чтобы другие мужчины любовались Мериам.

Действие супруга не укрылось от адептки. Мериам сползла с колен профессора и, насупившись, подбоченилась:

— Ты опять?

— Что опять? — не понял Шардаш.

— Ревнуешь к каждому фонарному столбу. Мне это надоело, надоело отчитываться за каждый чужой запах. Или я способна изменить? Скажи, Тревеус, все тёмные оборотни так не доверяют жёнам?

Профессор молчал, но Мериам не сдавалась, решив раз и навсегда разобраться со всеми тонкостями супружеских отношений других рас. Хватит того, что она два дня вымаливала прощение, корила себя за случившееся с Шайреном, будто могла что-то изменить. Адептка ждала тепла, участия, чтобы её пожалели, а жалеть приходилось самой — мужа.

Шардаш, конечно, на словах признавал невиновность жены, но вёл себя холодно, отстранённо, не обнимал лишний раз. Потом, правда, оттаял, утешил, приласкал и сделал вид, будто ничего не произошло.

— Я тебе доверяю, Мирри, просто мне неприятно…

— Может, мне тоже кое-то неприятно! — фыркнула Мериам. — По твоей милости общаться приходится только с женщинами.

— А зачем тебе мужчины? — насторожился профессор.

Адептка закатила глаза и пробормотала:

— Ну вот, опять! Видимо, пора закатывать скандалы при виде любой особы женского пола и выискивать волосы на пиджаке.

Шардаш покачал головой и заверил: она не станет. Мериам возмутилась, почему нет, на что получила ответ:

— Ты абсолютно не ревнива.

Адептка завелась и заверила, что отныне уподобится оборотнице, наденет брачный ошейник и станет следить за мужем.

— Даже в учительской, — мстительно добавила она.

Шардаш развеселился, сгрёб её в объятия и, щекоча, низким вибрирующим голосом прошептал: «Зато как мы будем мириться!». Мериам обозвала его пошляком и забарабанила кулачками по груди.

В итоге профессор свёл гнев жены к поцелуям. Мериам обмякла в его руках, закрыла глаза и, запрокинув голову, не могла оторваться от губ Шардаша. Тот не ограничился малым и скользнул языком сначала по щеке, затем по подбородку, шее…

Мериам не возражала, довольно улыбалась и щурилась. Сердиться на мужа сразу расхотелось, все страхи забылись.

— Обещаю: больше не буду, — пробормотал Шардаш и оторвался от увлекательного занятия. — Ты права, ревновать глупо, просто оборотни… Ладно-ладно, отныне я человек. Ну, почти.

Адептка в сомнении покачала головой, подобрала оброненный букет, поднесла к лицу и вдохнула аромат.

— Нравятся? — тут же поинтересовался профессор. — Хочешь, ещё нарву?

Мериам не ответила, но Шардаш всё равно встал и отправился разорять соседний сад. Адептка протестовала, но профессор ничего не желал слушать. Он легко перепрыгнул через живую изгородь и направился к клумбе с самыми пышными розами.

Мериам кусала губы и надеялась, что Шардаша не поймают за таким постыдным занятием, как воровство.

Профессор обернулся, лукаво улыбнулся и, выудив из ниоткуда нож, срезал три розы. Подумав, он прибавил к ним четыре цветка другого цвета и тем же путём, как пришёл, вернулся к жене.

«Мальчишка!» — с укором прошептала Мериам, но лицо её лучилось счастьем. Она не ожидала, что муж когда-нибудь подарит ей цветы, сам, без напоминаний.

— Вот, кажется, у людей так положено.

Весь вид Шардаша свидетельствовал: он жаждет награды за подвиг, но лукаво улыбавшаяся жена благодарить не торопилась. Прижимая букет к груди, она любовалась розами и гадала, закончились ли на этом сюрпризы. Как оказалось, нет.

Шардаш подхватил жену на руки и отнёс обратно под липу. Лизнув кончик носа, он бережно опустил Мериам на землю и сел рядом.

— Тревеус, значит, ты больше…

— Да забудь о том ублюдке! Мирри, я тебя люблю и любить буду, даже если ты со всеми магами в Лаксене перецелуешься.

— Вот ещё! — фыркнула адептка. — У меня есть, кого целовать.

Она наклонилась и нежно коснулась губами губ мужа.

Поцелуй прервал Дайраэль. Он вежливо покашлял, привлекая внимание, и сообщил: вечером граф Саамат возвращается в Лаксену.

— Разумеется, если вы захотите остаться, я буду только рад, — заверил эльф.

Шардаш не стал злоупотреблять его добротой. Профессору самому хотелось в Лаксену, в лесной домик, к тиши и покою.

Мериам разделяла устремления мужа и тоже обрадовалась возможности вернуться в семейное гнёздышко. К сожалению, в данном вопросе они зависели от Магистра магии.

Дайраэль понимающе кивнул и удалился.

Мериам снова положила голову на плечо Шардаша. Тот улыбнулся и вернулся к прерванному чтению. Солнечные зайчики играли на их лицах.

Возвращение в Лаксену прошло гладко.

Дайраэль проводил гостей до стационарного портала у эльфийских границ. Там он тепло распрощался с графом Сааматом, пожелал всем остальным попутных жизненных ветров и удалился в кабинет в башне. Эльфу пришла в голову идея усовершенствования одного заклинания, и он поспешил записать и проверить её.

В ближайшей лаксенской деревушке пути магов разошлись: Крегс вернулся к недокрашенной веранде, Мериам и Шардаш — в лесной домик, а граф Саамат — в Наисию.

Стоило Магистру магии пересечь порог столичного дома, как фамильяр принёс целый поднос записок.

Внезапное исчезновение графа Саамата наделало много шума. Он уехал, не сообщив даже Элле, куда направляется. И вот теперь Магистр магии бегло просматривал встревоженные строки, написанные абсолютно разными людьми.

Секретарь просила сообщить дату возвращения, сетуя, что никак не может с ним связаться. Мать чуть ли не похоронила.

Королева по три раза на день посылала фамильяра, а потом и вовсе отправила эмоциональное письмо, заканчивавшееся строками: «Я думала, сбегают только трусы».

Граф Саамат перечитал послание Раймунды трижды, а потом, сжав голову руками, прошептал: «Ты права, я сбежал».

Выпив для храбрости бокал вина, Магистр магии переоделся и направился во дворец. Ноги, вопреки принятому решению, принесли в покои Страдена.

Король обрадовался, увидев графа Саамата. Слабый, как младенец, Страден даже не мог протянуть руку, только улыбался.

Магистр магии присел возле кровати, проверил ауру, пощупал пульс короля и убедился: тот шёл на поправку.

Немного подпитав силы Страдена, граф Саамат рассказал о заказчиках убийства, о поисках и казни исполнителей, о родах Раймунды.

— Мальчик, да? — едва шевеля губами, прошелестел король.

Магистр магии кивнул и невольно отвёл глаза. Страден ничего не заметил. Граф Саамат боялся подумать, что с ним станет, когда узнает.

Сославшись на занятость, Магистр магии ушёл. В мозгу назойливо вертелась мысль: королева должна остаться непорочной. Если бы ребёнок умер… Но граф Саамат знал: сын выжил, поэтому не мог придумать, как поступить. Единственное, что пришло в голову, — замаскировать ауру и понадеяться на удачу. Однако вряд ли Раймунда согласится разыграть смерть ребёнка, отдать чужим людям и видеться с ним украдкой.

Дверь спальни королевы граф Саамат открыл с третьей попытки: руки вдруг стали ватными, пальцы отказывались подчиняться.

Раймунда возлежала на горе подушек и читала книгу. Заслышав шаги, королева вздрогнула, обернулась и прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

— Здравствуй, Мунда, — граф Саамат наложил на спальню чары и остановился в изножье кровати. — Как видишь, я не сбежал. Вернее, сбежал, но вернулся. Как ты? Как сын? Я был у Страдена, с ним всё хорошо…

Не дождавшись отклика, Магистр магии замолчал.

Королева глядела на него в упор, внимательно, пристально и непривычно холодно, так, как смотрела на прочих подданных. Это неприятно резануло по сердцу, заставив его болезненно сжаться.

— Что ж, рада вашему возращению, милорд, — наконец, отчеканила Раймунда. — Благословение Прародителям сущего, жива. Наследный принц уже сам берёт грудь кормилицы и набирает вес. Благодарю за заботу.

— И это всё, Мунда? — упавшим голосом спросил граф Саамат.

— Да. А чего вы ждали, милорд? — пожала плечами королева. — Я вняла вашим увещеваниям и поумнела.

Раймунда подцепила ногтем закладку, раскрыла книгу и вернулась к прерванному чтению. Казалось, королеву ничуть не смущал обращённый на неё пристальный взгляд. Она делала вид, будто не замечает Магистра магии, но глаза скользили по строчкам, не видя.

— Мунда, ты обиделась?

Граф Саамат подошёл ближе и нерешительно присел на кровать. Хотел взять королеву за руку, но раздумал.

— Я не понимаю вас, милорд, — скинула брови Раймунда. — Полагаю, вы хотите взглянуть на ауру? Что ж, пожалуйста.

Она отложила книгу и откинулась на подушки, прикрыв глаза.

— Жестоко, — покачал головой Магистр магии. — Хуже той пощёчины.

— Так и знала, что вы её не забудете! — усмехнулась королева. — Так где же вы были? Не удосужились даже оставить записку секретарю. Не то, что мне. Право слово, милорд, к чему ваши укоры, разве вы не счастливы, что всё разрешилось?

— Прекрати называть меня милордом! — не выдержав, вспылил граф Саамат.

Он вскочил и, обойдя кровать, склонился над невозмутимой Раймундой. Она смотрела на него спокойными голубыми глазами, в карих же глазах Магистра магии плясали огоньки бешенства.

— В соответствии с титулованием дворян вашего положения данное обращение единственно верно, — королева вновь потянулась за книгой. — Вы, наверное, устали с дороги, поэтому так нервничаете. Заверяю, моему здоровью ничего не угрожает, наследному принцу тоже, о короле вы осведомлены, поэтому можете с чистой совестью отдыхать. Боюсь, ваши услуги понадобятся мне нескоро. И да, в этом году я хочу выступить с речью перед адептами Академии чародейства, и была бы благодарна…

— Ты специально, да? Говоришь и упиваешься местью? — прерывающимся от частого, шумного дыхания голосом спросил граф Саамат и выпрямился.

Уняв эмоции, он вновь обратил взор на королеву и уже холодным вежливым тоном продолжил:

— Вернее, вы, ваше величество. Простите за фамильярность: привык за эти годы. Что касается моего отсутствия, то я побывал в Лунном мире, освобождая одну из ваших подданных. Быстрее вернуться и преступить к своим обязанностям помешали последствия борьбы с демонами. Хотя, признаюсь, мог бы не вернуться вовсе. С речью я вам, безусловно, помогу. Какие ещё последуют указания?

— Лунный мир? — испуганно переспросила Раймунда и приподнялась на локтях. Затем усмехнулась и покачала головой: — Нет, милорд, переживать за вас я не имею права, я могу лишь выразить удивление вашей безрассудной храбростью, упрямством и безмозглостью. Если вы, Элалий, так ничего и не поняли, то уходите. А если стали хоть чуточку храбрее, оставайтесь. Но либо до конца, либо никак, милорд.

Граф Саамат молчал, пытаясь понять, что скрывалось за словами королевы. На миг он увидел её прежнюю, а потом снова маска.

Он ожидал, укоров за поспешный отъезд, бесполезный риск, эмоциональных, быть может, даже со слезами — но ничего, будто Раймунда не писала того письма. Ледяное спокойствие и такая же ледяная вежливость правительницы, решившей слегла пожурить подданного. Это обескураживало и причиняло боль.

Магистр магии вспомнил старую истину: самое страшное наказание — безразличие. Он ругал Раймунду за разрушенную дружбу, обвинял в глупости и недостойном поведении — и увидел воплощение своих слов и пожеланий.

— Вы злитесь, я же вижу… Давайте взгляну, как вас лечат, и уйду, чтобы не портить настроение.

— Ничего вы не портите, что вы! — возразила Раймунда. — Просто вы сделали выбор, милорд, а теперь отчего-то недовольны.

— Я ничего не делал, — покачал головой Магистр магии и пододвинул кресло к кровати. — Во всяком случае, ничего об этом не знаю.

— Сделал, — возразила королева и отвернулась. — Ты сбежал. Ничего не надо объяснять. Ты меня не любишь, сын тебе не нужен, а моя любовь — обуза. Дружбы при таких составляющих, разумеется, тоже быть не может, поэтому я и выбрала единственно возможный тип поведения. Всё в прошлом.

— Всё в прошлом, Элалий, — тихо повторила она и, вздохнув, легла, вперив взгляд в зеркало. На ресницах задрожали слезинки, но Раймунда сдерживала рыдания. — Смотри ауру и уходи. Видишь, надолго меня не хватило, буду учиться. Тяжело, но ведь знания не даются легко, так ведь?

Закатив глаза, она остановила слёзы и, обернувшись, улыбнулась Магистру магии.

— Спасибо за всё и будь счастлив. А я как-нибудь устроюсь, честно.

Губы королевы судорожно сжались. Подавив спазм, Раймунда заставила себя вновь растянуть губы в улыбке.

— Мунда, что ты задумала? — насторожился граф Саамат и, пересев на кровать, сжал её ладонь. — В последний раз ты отправилась на встречу с Шагающими, теперь открыто прощаешься…

— Какая разница? — пожала плечами королева, погладив его пальцы. — Это не повредит никому, кроме меня.

— Ты с ума сошла?! — поражённый догадкой, Магистр магии до боли сжал запястье Раймунды. — Даже не думай, слышишь?!

— Понял? — пальцы королевы робко коснулись скулы графа Саамата, прошлись по подбородку. — Щетина, и энергии так мало… Ничего, всё хорошо.

Раймунда ласково погладила Магистра магии по щеке. Наградив его лёгким поцелуем, королева отстранилась.

— Всё хорошо, — обречённо повторила она. — Иди, отдыхай, занимайся министерством, Академией… А сына назову Лангрином, если ты не против.

— Не заговаривай мне зубы, никуда я не уйду! Ни на минуту не оставлю, зная, что ты задумала!

Лицо графа Саамата выражало тревогу. Он, не мигая, смотрел в глаза Раймунде и продолжал сжимать её запястье. Она же, необыкновенно спокойная, даже не морщилась от боли

Решение пришло недавно, но королева успела всё распланировать. На подготовку она отвела себе полгода.

— Всё хорошо, Элалий, всё хорошо, — со светлой улыбкой в который раз повторила Раймунда. — Я ничего не жду, ты не думай. Шантажировать — мелко. И не надо нянчиться со мной. Никаких Шагающих по воде, никакого Темнейшего, никаких авантюр. Расскажешь потом про Лунный мир. Если захочешь меня видеть.

Она помрачнела, вырвала руку и потёрла покрасневшее запястье.

Опомнившись, граф Саамат извинился и поспешил вылечить последствия своей несдержанности.

— Я опять сорвалась. Прости, просто очень тяжело умнеть.

Раймунда хотела взять книгу, но вместо этого обняла графа Саамата и прижалась к его губам, робко, ни на что не надеясь. Она считала мгновения, думала: «Вот сейчас, он оттолкнёт меня», но поцелуй длился и длился, становясь всё чувственнее.

Вновь обретя надежду, королева попыталась придвинуться к Магистру магии, но не смогла, вскрикнув от боли.

Граф Саамат отреагировал мгновенно, спросил, где болит, и положил ладонь на низ её живота.

Раймунда жмурилась от тепла и мечтала, чтобы он никогда не убирал руку.

— Успокоилась? — тихо спросил Магистр магии. — Давай, поцелую, только из головы выброси. Хочешь на подоконник, на солнышко?

— Хочу, — кивнула королева и капризно добавила: — И поцелуй хочу. Ты об имени сына ничего не сказал…

Граф Саамат задумался и кивнул. Наклонившись, он обнял Раймунду и коснулся её губ, затем поднял на руки и усадил посреди золотистого солнечного сияния.

Чары мгновенно опутали окно, сделав королеву невидимой.

Граф Саамат устроился рядом, придерживая Раймунду за плечи, и с трудом признался: да, он сбежал ответственности, бросил её больную, накричал и теперь сожалеет. Королева заверила, что всё понимает, и ещё раз повторила: «Я не претендую на твою свободу».

Магистр магии кивнул и с облегчением вздохнул. Вроде бы Раймунда стала прежней, сняла маску и выкинула из головы истеричный бред. Но на всякий случай граф Саамат собирался за ней следить: мало ли, как влияет рождение ребёнка на разум женщины?

— На сына смотреть будешь? — неожиданно спросила королева. — Мне его приносили. Уже не кричит и не такой страшный.

— Вот насчёт ребёнка я и хотел с тобой поговорить, — граф Саамат мгновенно стал серьёзным. — Страден ничего не заметит, если только сын не моя копия, но вот с другими возникнут проблемы.

— С чего вдруг? — усмехнулась Раймунда. — Никому и в голову не придёт, будто Лангрин не от Страдена. А нет подозрений — нет проверки. Его ведь лечили — и ничего, тишь да гладь. Человеческая аура, никто и не всматривался, какая именно.

— Рискуешь, — покачал головой Магистр магии. — Давай подстрахуемся? И с престолонаследием надо что-то решать.

— Ищи Страдену новую жену, иного выхода нет. И не надо, — королева протестующе вскинула руки, — заговаривать о рождении законного наследника! Приворотное зелье и только так.

— Были проблески ума — и пропали. Ну, чем тебе так неприятен Страден?

— Тем, что мне нужен в постели другой мужчина. Оборотней, вампиров, орков, демонов тоже не предлагать. И давай закончим этот разговор! — нервно повысила голос Раймунда и отвернулась, вперив взгляд в окно.

Ситуация казалась тупиковой, и граф Саамат решил на время отложить обсуждение деликатной темы. Он надеялся затем мягко подтолкнуть королеву к верному решению, а пока больше беспокоился о её душевном здоровье. Недавно озвученные фантазии свидетельствовали: Раймунда нуждается в тепле и заботе. Может, ей и раньше этого не хватало, а он, погружённый в свои проблемы, не замечал? Тоже мне, друг!

— Так милорд или Элалий? Ваше величество определилось? — лукаво спросил Магистр магии, погладил босые ступни королевы.

Та улыбнулась и ответила вопросом на вопрос:

— А я тебе нужна?

В голосе звучала надежда.

— Нужна, конечно, — граф Саамат, как прежде, положил ноги королевы на колени. — И что-нибудь придумаю, слово сдержу. Обещал ведь защищать обоих ещё до рождения сына. Просто, пойми, мне тяжело, я не ожидал… И да, я трус. Можешь накричать, если хочешь.

— Ну, письмо ты явно читал, — тепло улыбнулась Раймунда, щекоча Магистра магии пальцами ног, — так что хватит. Поведай-ка лучше, кого это там ты спасал. А после… после я в парк хочу. Убеди этих идиотов, что можно. Не умру же я, право слово, от свежего воздуха!

Граф Саамат рассмеялся и пообещал поговорить с придворным врачом. Затем перетащил магией с кровати подушку, подложил под плечи Раймунде и, слегка массируя щиколотки, начал рассказ о долгом спасении Мериам Шардаш из плена семейства АльХани.

Королева внимательно слушала, то хмурилась, то улыбалась. В конце она забеспокоилась и напомнила Магистру магии о мстительности демонов.

— Сомневаюсь, что они до меня доберутся, — покачал головой граф Саамат. — Один очень слаб, другой не понятно, расколдован ли… Там сложно, каменное оцепенение обратимо, но в короткий период времени. Так что, полагаю, прикончат их другие демоны, чтобы отобрать земли. Проклятые — изгои, их не любят.

— И этот человек упрекал меня в легкомыслии! — закатила глаза Раймунда и несильно толкнула Магистра магии ногой в живот. — Ещё не наигрался в героя? Нет, ребёнок это не я, а ты.

— С чего вдруг? — не понял граф Саамат.

— С того, что демоны — мстительные создания, и абсолютно неважно, проклятые они или нет. Этому адептов учат, а ты маг со степенями. И о здоровье своём наверняка не заботишься. Вот лечишь меня, а у самого на лице весь скорбный путь борца с нечистью написан.

— Мунда, прекрати. Вечно тебе что-нибудь мерещится!

— Ладно, эту проблему решу я. Если бы ты знал, как я устала валяться в кровати! Иди, поторопи насчёт парка.

Граф Саамат фыркнул и встал, осторожно переложив ноги королевы на подоконник. Теперь она уже не казалась несчастной, болтала и улыбалась, как прежняя Раймунда. И наверняка не шутила, когда говорила о решении проблемы. У королевы богатая сеть шпионов, Раймунда вполне могла знать больше Магистра магии.

Врач сдался под напором графа Саамата и разрешил прогулки.

Королевскую спальню наполнили служанки, которые мигов одели и причесали Раймунду. Она впервые за последние две недели выбралась за пределы комнаты, облачилась во что-то, кроме ночной рубашки и пеньюара, и вновь почувствовала себя живой.

Придворные перестали шушукаться по углам и замерли в почтительных поклонах и реверансах перед её величеством.

Раймунду везли на специальном кресле для тяжелобольных, но она всячески подчёркивала, что абсолютно здорова. В ушах — серьги, на пальцах — перстни, на шее — пара амулетов и ожерелье, на руках — ажурные лёгкие перчатки. Платье плотно облегает фигуру, идя в разрез с традиционными представлениями о недавно родивших женщинах.

Все признавали: её величество прекрасна.

Раймунда привычно улыбалась и подставляла руку для поцелуя. Завидев какого-нибудь министра, она подзывала его и расспрашивала о делах. Королева отмахивалась от попыток отмолчаться, сославшись на её подорванное здоровье, и требовала детального отчёта.

Таким образом, в парк Раймунду сопровождала целая толпа мужчин. Они докладывали о проделанной работе, сообщали последние новости и записывали новые поручения.

Королева сразу дала понять: лёгкая жизнь закончилась, пока Страден не в состоянии править, всем займётся она.

— Но, ваше величество, у вас маленький сын, и вы ещё не оправились от родов, — попытался было возразить министр финансов, но осёкся под ледяным взглядом Раймунды.

— Ну же, договаривайте, милорд, скажите, что моё место в спальне и у колыбели, — королева сжала губы и щёлкнула пальцами, подзывая секретаря. — Организуйте проверку министерства финансов на предмет злоупотреблений.

— Повторяю для всех, милорды, — она привстала в кресле, опираясь о подлокотники, — пока его величество Страден, мой супруг, не поправится, все донесения, все указы читаю и подписываю я. Удачного дня!

С облегчением выдохнув, придворные и министры разошлись.

Кресло катилось по дорожкам парка, тени и свет играли на лице Раймунды. Она наслаждалась свежим воздухом, голубым небом и запахом цветов.

Королева с тоской следила за полётом всадников на крылатых конях и злилась на тело, которое не позволяло вести такую же деятельную жизнь, как прежде. Но ничего, теперь, когда они с графом Сааматом помирились, выздоровление пойдёт быстрее, и Раймунда выступит-таки перед адептами Академии чародейства.

Магистр магии ожидаемо скрасил досуг Раймунды. Завидев его в просвете дорожки, королева чуть заметно улыбнулась и поманила графа Саамата к себе. Им предстояло о многом переговорить и многое спланировать.

Глава 30

Ролейн Асварус появился в лесном домике без предупреждения и вызвал переполох среди его обитателей. Хорошо, у магистра хватило такта перенестись на крыльцо, а не на кухню. Шардаши не закрыли накануне дверь в комнату, и Асварус наверняка бы увидел кое-что, не предназначенное для посторонних глаз.

Не дождавшись ответа, магистр постучал ещё раз и позвал Шардаша.

— Учитель объявился, — перекатившись на спину, недовольно пробормотал профессор и сел, приглаживая всклокоченные волосы. — Надо встретить, а то как-то неудобно…

— А, может, ну его? — с надеждой спросила Мериам.

Она перевернулась на живот и, подперев подбородок ладонями, сквозь прядь рыжих волос смотрела на мужа.

Шардаш покачал головой: нельзя.

— Тревеууус, мы не закончили! — капризно напомнила Мериам. — Ты обещал сделать из меня оборотницу.

— Потом, — Шардаш потянулся к жене и щёлкнул по носу. — Одевайся, вечерком наверстаем.

Адептка вздохнула, сгребла одеяло и обернулась им. У неё был такой несчастный вид, что профессор не выдержал и вылизал жене всё лицо. Потом подумал и спустился ниже.

Сердце Мериам забилось часто-часто, рот приоткрылся, но Шардаш отстранился, с сожалением напомнив о магистре, который уже в пятый раз звал ученика.

— Давай притворимся, что нас нет, — насупилась адептка. — Ну пожалуйста!

Муж рассмеялся, поцеловал, но не поддался на шантаж.

Шардаш соскочил с кровати и потянулся за штанами.

— Помнится, — с деланным укором напомнил он, — кто-то хотел поить меня всякой гадостью.

Мериам стыдливо отвела глаза и тоже начала одеваться. Не удержавшись, она подошла к мужу сзади, прижалась, обняла и прошептала: «Я тебя люблю».

«Знаю, — самоуверенно улыбнувшись, нагло ответил Шардаш. — Меня невозможно не любить, Мериам Шардаш, это ваша прямая обязанность».

Адептка шумно вдохнула и, схватив с кровати подушку, ударила ею мужа. Метила по голове, достала только до плеча. Рассмеявшись, профессор повалил супругу на простыни и заставил магистра ещё немного подождать.

Когда входная дверь, наконец, отворилась, взору Асваруса предстали полуодетые, но очень довольные супруги.

Мериам вежливо поздоровалась и предложила магистру чаю. Он отказался, но адептка всё равно упорхнула на кухню. Там, увидев своё отражение в половнике, ойкнула и юркнула в спальню, причёсываться и заново застёгивать крючки на платье — впопыхах Мериам застегнула всё сикось-накось.

— Извините, что помешал, — магистр присел на табурет, — но я не с пустыми руками. Думаю, вас это обрадует.

Заинтригованный Шардаш присел напротив и крикнул Мериам, чтобы та приготовила завтрак на троих.

— И посытнее, — добавил профессор.

— Неплохо устроились! — Асварус обвёл глазами кухню, подметив, что почти вся посуда новая и содержится в идеальном порядке. — Совсем не похоже на берлогу холостяка.

Профессор кивнул, постукивая пальцами по столу. Ему хотелось узнать, что принёс магистр, но привитая в ордене субординация мешала спросить открыто. Терпение украшает не только девушек, но и паладинов.

— В общем, зелье я получил, — раскрыл карты Асварус. — Более того, Джар, то есть император обещал бесплатно поделиться ещё десятком бутылочек. Тащите что-нибудь выпить, Тревеус, такое нужно отменить.

— То самое? — подскочил Шардаш.

Его глаза сияли, вся поза выражала нетерпение.

Магистр кивнул, достал из кариана и поставил на стол бутылочку с заветной фиолетовой жидкостью.

— Вот, — усмехнулся Асварус, — теперь у каждого есть, что пить по утрам. Вам одно зелье, вашей супруге — другое. Только поголовье… простите, деторождение как-нибудь регулируйте, а то на всех личных охранных королевских грамот не хватит.

Магистр добродушно улыбнулся и покосился на дверь спальни.

Шардаш заверил, что не побеспокоит его величество, и осторожно, бережно, будто величайшую в мире драгоценность, взял бутылочку. Профессор повертел её в руках и принюхался. Бутылочка хранила запах магистра и стеклодува, но ни следа создателя зелья. Видимо, колдуя и смешивая ингредиенты, Темнейший не душился.

— Тонкая работа! — откупорив флакон, протянул профессор. — Чувствуется целый букет нитей магии, а ещё травы… Большое вам спасибо, даже не знаю, как благодарить!

— Вы уже отблагодарили, Тревеус, — напомнил магистр. — Принимать надлежит по чайной ложке каждое утро натощак и до, и после зачатия ребёнка. Лучше до самых родов. После уже не надо. Когда закончится, обращайтесь, передам новую бутылочку.

Шардаш рассыпался в благодарностях, ещё раз втянул запах зелья и, извинившись, толкнул дверь в спальню.

Асварус улыбнулся и понадеялся, что супруги не испробуют средство прямо сейчас. Они и не стали: профессор просто обрадовал жену, громко и эмоционально.

Шардаш закружил её в объятиях, зацеловал и показал бутылочку с зельем.

Мериам захлопала глазами, потом, оправившись, выдохнула: «Неужели?!».

— Учитель прав, это надо отпраздновать!

Спрятав зелье и наложив на него дюжину охранных плетений на все случаи жизни, профессор начал спешно переодеваться.

— Мирри, что ты стоишь? — прикрикнул он, прыгая на одной ноге и натягивая другие брюки. — Или собираешься в город в таком виде?

— Какой город? — не поняла адептка, но, тем не менее, открыла сундук и вытащила оттуда парадное платье. — Разве мы не к Соху?

— В Бонбридж, — пропел Шардаш, ловко выудив магией из горы вещей рубашку и ремень. — И, Преисподняя, я сегодня напьюсь, так что не смей ругаться!

Мериам с серьёзным видом рассматривала волшебную палочку. Стоявший за спиной Шардаш улыбался и подсказывал, как нужно правильно класть пальцы и держать локоть.

Адептка тренировалась перед таинственным четвёртым курсом, желая стать первой в классе по заклинаниям. Пока ничего не получалось, но Мериам не отчаивалась.

Они с мужем заключили договор: Мериам изучает основы настоящей магии, той самой, которую творят с помощью волшебной палочки, а потом рожает ребёнка. Вернее, это адептка просила подождать до конца четвёртого курса, а Шардаш просто промолчал.

— Понимаешь, — попыталась объяснить Мериам, — я хочу вместе со всеми научиться азам, потому что потом будет уже тяжело… Но ты не думай, — тут же добавила она, обняв мужа, — я тоже хочу детей.

— Ладно, не оправдывайся, — улыбнулся профессор. — Вместе со всеми окончишь Школу, а с ребёнком мы подгадаем. Родишь во время летних каникул, я постараюсь. Мать и сестрица помогут, посидят с малышом во время сессии, а по всем предметам я тебя дома натаскаю минимум на «удовлетворительно».

Утробно рыкнув, Шардаш тут же высчитал месяц зачатия и обещал повесить на зеркало напоминание пить зелье каждый день. Помолчал и с усмешкой добавил:

— А ещё лучше на расписание повешу. И только попробуй не сдать этот зачёт!

Мериам рассмеялась и пообещала твёрдое «отлично». Она чувствовала себя такой счастливой и гордилась супругом, который так быстро и просто решил проблему.

Палочка не лежала в руке Мериам, норовила выпасть или зацепиться за что-нибудь. И это после часа практических занятий!

Шардаш уже не помогал, а откровенно потешался над неуклюжестью супруги.

Мериам злилась и упрямо продолжалась сражаться с палочкой.

— Осторожнее, великая магиня, а то покалечишься! — заметив признаки опасности — голубую дымку на кончике палочки, профессор поспешил отобрать у жены опасный предмет. — Ты не заметила, а палочка уже энергию генерировать начала. Ничего, со временем всё получится, не расстраивайся.

Мериам вздохнула и задумалась: так ли ей нужна эта магия? Может, лучше пойти по пути наименьшего сопротивления и родить ребёнка весной, а не летом? Заодно и родные Шардаша успокоятся.

Гузера при каждом разговоре спрашивала, не понесла ли невестка, и молчаливо вздыхала, услышав отрицательный ответ. Каково это Шардашу, он-то очень хочет детей…

— Ну, что загрустила? — профессор подхватил жену под локоток и повёл к таверне «Бравый петух».

— Просто даже не заметила, как палочка… Словом, я фиговый маг. Впрочем, ты это давно знаешь.

— Ну, нашла из-за чего кукситься! — рассмеялся Шардаш. — Да никто из твоих товарищей даже правильно кисть не согнёт! Глаз да глаз за вами, четверокурсниками нужен, а то Школу спалите или ногу себе оторвёте. Ничего, Дарек вас научит, а не научит, так заставит.

— Но, — тут же хищно осклабился профессор, — это всё цветочки, потому что во втором полугодии вас жду я и уже не с ядами. Ох, развлекусь! А ещё, милая моя, я ваш куратор со следующего года. Чувствуешь? Угу, все деревья в школьном парке сгниют от слёз.

Мериам фыркнула и заверила: он преувеличивает. И, вообще, Шардашу лучше поостеречься, если не хочет пасть жертвой супружеской мести.

Профессор закатил глаза и, едва сдерживая улыбку, заверил: это очень страшно.

Мериам вырвала руку и напомнила, что женщины — существа изобретательные и пакостить умеют.

— Хорошо, хорошо, ты плакать не будешь, — пообещал профессор и вновь чинно предложил супруге локоть.

Инесса встретила подругу радушными объятиями и усадила за лучший столик.

Вскоре должны были подойти Ики. Родители привезли Аишу в Бонбридж, чтобы показать Крегсу. Они хотели проверить способности дочери, чтобы определиться, какое магическое направление ей лучше выбрать.

Шардаш кивнул Инессе и напомнил, как тяжело совмещать учёбу и работу на четвёртом курсе.

— Знаю, — вздохнула та, перестилая скатерть, — но деньги из воздуха не берутся. Мериам тоже работала, пока замуж не вышла.

— Вот вам и пример для подражания, — подмигнул профессор и, усадив жену, сел сам. — А Мирри до сих пор крутит роман с амбарными книгами. Я ей не помеха. Может, вы вкурсе, чем так привлекательны гномы?

Инесса пожала плечами, записала заказ и упорхнула к другим посетителям. Она понимала, что Мериам работает вовсе не из-за денег, но объяснять не стала.

Прищурившись, Шардаш пристально смотрел на жену. Та не выдержала и спросила, в чём дело. Оказалось — веснушки считает. Мериам рассмеялась и назвала мужа мальчишкой. Тот фыркнул и заметил, что печётся о её здоровье.

Выяснить, как именно, Мериам не успела: в дверях таверны появились Ики.

Аиша с любопытством вертела головой, но опасалась отходить от отца — встреча с Сахретом оставила неизгладимый след в её душе. Теперь девушке везде мерещились демоны, притворяющиеся обычными людьми.

Шардаш встал, приветствуя тестя и тёщу. Зарина скривилась, но затем расплылась в улыбке.

Арелис же кивнул и протянул профессору руку.

— Ну и народу! — Аиша плюхнулась рядом с сестрой. — Не протолкнуться! Как ты здесь живёшь?

— Хорошо. Магазины, рестораны и прочие развлечения.

Адептка добилась нужного эффекта: лицо сестры досадливо вытянулось. В родном Онве жизнь текла уныло и неторопливо.

Как бы невзначай Мериам попросила мужа передать ей волшебную палочку. Тот понял манёвр жены и с удовольствием положил на стол предмет первой необходимости любого мага.

Глаза Аиши загорелись. Не спрашивая разрешения, она потянулась к волшебной палочке, но получила от отца шлепок по ладони.

Аиша насупилась, стрельнула глазами по лицу матери, но не нашла поддержки. Зарина Ики не понаслышке знала о правилах безопасности чародеев. Пришлось, насупившись, сидеть и молчаливо пожирать взглядом волшебную палочку, жалея о том, что Мериам родилась старшей в семье.

— Вижу, дочка счастлива, — чтобы завязать разговор, произнёс Арелис. — Приятно слышать и видеть. Как и то, что она не бросила учёбу.

— Да, не ожидала от тебя такой мудрости, — процедила Зарина, придирчиво оглядывая заведение. — Признаться, я ожидала увидеть глубоко беременную дочь, а тут приятный сюрприз.

— Ничего, — заверил Шардаш, — в следующем году вы станете бабушкой. Обещаю.

Мериам вспыхнула и с облегчением уткнулась в тарелку с рыбой.

За столом воцарилось неудобное молчание. На этот раз его нарушил Шардаш, напомнив, что Селениум Крегс ждёт Аишу к трём часам.

Выдержав паузу, профессор щёлкнул зубами, заставив свояченицу вздрогнуть, и напомнил об объективности и строгости директора.

— Да, Аиша, мы, конечно, не Академия чародейства, но кого попало с улицы не берём. Спроси Мирри, она тебе обо всех тягостях жизни адептов расскажет.

Мериам кивнула и, склонившись над сестрой, будто по секрету шепнула:

— Преподаватели лютуют! Тревеус даже меня на экзаменах заваливает. А уж сколько девочек под дверьми директорского кабинета плачут!

Аиша покосилась на Шардаша и, поймав многообещающую улыбку, поспешила заявить: Ведическая высшая школа — слишком мелко для неё, вот Академия — это да.

— Конечно, с Магистром магии веселее. Он вообще нытьё не слушает, приказы об отчислении подписывает, не глядя.

Мериам пихнула мужа под столом ногой: мол, хватит, но тот решил поставить Аишу на место и с упоением живописал будущее такой девчонки, как она. Тут присутствовали и наряды на кухню, и драение полов, и копание в земле — посильная помощь артефакторам, и каникулы в библиотеке.

— Но, может, я ошибаюсь, и леди талантлива. Что ж, нам нужны кандидаты магических наук женского пола. Я в прошлом директорствовал, могу глянуть, что мы имеем. — Профессор откинулся на спинку стула и вопросительно глянул на тестя. — Или моя квалификация вызывает сомнения? Заверяю, никакой пристрастности. Вот, Мирри, она, скажем прямо, звёзд с неба не хватает…

Мериам охотно согласилась с данной характеристикой и начала упрашивать отца согласиться. Сама она некогда проходила тестирование, но никогда не наблюдала за процессом со стороны.

Арелис согласился, и раздувшаяся от гордости Аиша замерла, предвкушая очередную победу над сестрой.

Не сложилось. Нет, не потому, что способностей не обнаружилось — Шардаш просто не успел ничего посмотреть. Спасибо, хоть перекусил.

Дверь «Бравого петуха» распахнулась, и на пороге возник офицер Белой стражи. Обведя взглядом зал, представителей закона остановил его на профессоре и попросил следовать за собой.

Мериам испуганно вскрикнула: «Как, опять?! Он ничего не делал, я свидетельница!».

Профессор нахмурился и приподнялся, упершись ладонями об стол.

Ики переглянулись, гадая, что натворил зять, а Аиша ухмыльнулась, торжествующе покосившись на сестру.

Выяснилось, Шардаша ни в чём не подозревают, наоборот, требуется его помощь.

Офицер подошёл, извинился за беспокойство и объяснил: директор Школы посоветовал обратиться к профессору как специалисту по специфическим вещам. На вопрос каким, замялся и туманно ответил, что это разговор не для чужих ушей.

Шардаш вскинул брови, успокоил жену и заявил: у него семейный обед, и по всяким пустякам он, профессор, бегать не намерен. Пришлось офицеру шёпотом, чтобы не слышали другие посетители, сообщил, что для поиска опасного преступника необходим оборотень с магическими способностями.

Профессор вздохнул, поцеловал жену и последовал за белым стражником.

На полпути к выходу Шардаш обернулся и крикнул: «К Крегсу сама сестричку отведёшь». Мериам кивнула и помолилась за мужа Прародителям сущего.

Меньше года назад Тревеус Шардаш как тёмный оборотень стоял вне закона, а теперь активно помогал ловить преступников. Как быстро меняется жизнь!

Отгоняя дурные мысли, Мериам улыбнулась и подумала, что через год тоже будет иной Мериам Шардаш.

Интересно, избавится ли Шардаш от Эне, когда жена забеременеет? Вскоре она это проверит.

— Вы ешьте, — кивнула Мериам родным и сама взялась за вилку. — Тут хорошо готовят. А потом я вам Бонбридж покажу и провожу Аишу к директору. Тревеус к вечеру вернётся, вы не беспокойтесь. Просто без него Белая стража не справляется. Сами понимаете, они просто люди, а он оборотень.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30