Шах и Мат (СИ) [Елена Звездная] (fb2) читать онлайн

Ардмир Мари Шах и Мат

И всюду, словно раб немой

Хожу я тенью за тобой

Ты ангел мой. Ты демон мой

Убей или спаси…

Молчишь ты в забытьи.

Проклятье! Лишь глаза твои

Мне видятся во сне

И на предплечье стрекоза

Горит в пылающем огне

1

Завершив съемку очередного ролика, моя группа решила отметить бравое дело, зависнув в «Гамбринусе». Здесь подают самое классное пиво по всей Одессе. И если в компании есть знатоки или завсегдатаи, то его не пытаются подменить на пенное худшего качества за те же деньги. Так как с нами был Дмитрич, проблем с качеством не возникло. Сделав щедрый заказ на съемочную группу, мы пытались усесться всей толпой в количестве двенадцати человек, из которых трое совсем не худенькие. Справились с этой задачей быстро, устроив девчат из гримерной на коленях мужчин. Благо одна пара была законными супругами, вторая всего неделю назад съехались, а третья — только приглядывалась друг к другу, не решаясь на сближение. За спинами обоих по разводу, в его случае еще и двое детей. Когда тебе за тридцать и семейной жизни ты уже хлебнул, следующие отношения строишь осознаннее.

В случае Ольги и Глеба — это правило работало, чего не скажешь о второй паре. Мои мысли под напиток, который я терпеть не могу, но исправно держу бокал, прервала Иришка:

— Как думаешь, у них это надолго? — вопрос она задала шепотом.

— Надеюсь, нет. — Смотреть на то, как красавец Степка со вздохом или хуже того с усмешкой обнимает млеющую Настену, было противно. — Пользователь он и в Африке пользователь.

— Почему сразу пользователь? — вступилась она за красавца. Так хотелось удивиться: «Неужели все мы бабы дуры?», но предвидя ее реакцию, промолчала.

— Правду же говорят, что один любит, а другой…

— Ириш, чтобы не говорили именитые — нет таких отношений. Пустышка это надувная. Сама глянь… Если этот умник обнимает, лишь бы не дулась, то на кой черт он ей нужен со своей жалостью?

Как по заказу чуть хмельная группа грянула дружным хохотом от анекдота Дмитрича.

— Отношения по самоличному принуждению еще никого к счастью не привели. Это должно быть что-то из разряда: «Каждый из нас знает, что отдавая взамен того что получу мы оба приобретем, многократно удвоив вложения».

— Ты сейчас об экономической стороне брака? — от моих слов глаза Иришки стали круглее.

— О чувствах.

— Не поняла.

— О партнерских отношениях, из которых постепенно вырастает привязанность. Где возникают и более трепетные чувства. С ее стороны любовь, с его стороны забота…

Пустые разглагольствования, прервала вибрация моего мобильного. На склоне солнца к закату наш Директор решил, что не может обойтись без трудяги продакт-менеджера, страстно желающего послать его куда подальше.

Знаю я эти звонки от Федора — либо пожар, либо новый заказ, либо пьян в стельку, но ты как лицо приближенное вывези шефа из обстановки компрометирующей. Хочешь, не хочешь — ответить придется, я вышла.

— Привет, что у тебя? — Дерибасовская встретила порывом пронизывающего ветра. Середина октября в портовом городе по-осеннему промозглая и холодная навевает сонливость. Подавив зевок, стянула куртку на груди и, не просовывая руки в рукава, осталась стоять под козырьком.

— Еще раз здравствуй, Анюта, у меня к тебе дело. — Трезвый голос Федора пятничным вечером несказанно обрадовал и расстроил одновременно. — Как понимаешь безотлагательное. Ты срочно нужна в офисе.

— Не могу. Я в «Гамбринусе» с группой, пьяна в дупель, шеф.

— Ты?! — Федор деланно рассмеялся, — это не тебя ли случаем, я безрезультатно пытался напоить на всех наших сборах?

— О том не знаю, а сейчас девочка созрела… — я отрубила связь.

Хамство, однако, но если приеду отпуска долгожданного мне не видать. А с моим отпуском вечно мистика происходит, как назло сложный проект наклевывается или поездка, а иногда и катастрофа. Приметив эту особенность, меня в отпуска предложили понарошку отпускать и тем самым прибыльных клиентов приманивать.

Повернулась, чтобы спуститься в тепло бара и наткнулась на Дмитрича:

— Он запустил тяжелую артиллерию?

— Анна, тебе не отвертеться. — Мужчина добродушно улыбнулся. — Слетай, узнаешь — что к чему.

— Дмитрич, не охота. Пусть с 20 % доплатой сверху, пусть с добавочной парой тройкой дней к заслуженному отпуску, но не хочу я… До октября с прошлым проектом дотянули и на тебе!

— Понимаю, устала…

— Не то слово.

— Хочешь сбежать?

— Да!

— Сбегай, нас временно вышибут или разберут на другие проекты, но мы справимся. Я прикрою, — с глазами честными признался он. — Только напомни что у нас с группой. Если я сообщу о проекте, который могут передать другим, у них возникнут какие-либо финансовые сложности?

— У Глеба мать болеет, Леся взяла второй кредит, Ольга возвращает долги после развода, Серафимовна копит на туристическую поездку и Айзик Янкелевич… — вспомнив его историю с ссудой тут же расстроилась. — Дмитрич, вы страшный человек, знаете на что давить.

— Я? — крепкий здоровяк под шестьдесят поджег сигару и внимательно посмотрел на меня. Седина в иссиня черных волосах, нос горбинкой и горящий взгляд черных глаз шестнадцатилетнего мальчишки делали его внешность яркой и запоминающейся. — Я всего лишь предложил свои услуги…

— Вы… — я остановила поток шутливых оправданий, — так и быть съезжу.

— Правильно поступишь. Узнай все досконально, а там мне бразды правления передашь. — Он тепло улыбался и махнул рукой в сторону бара. — Я скажу, что уходишь по-английски.

— Еще и выгоняете, не даете с группой проститься.

— Свидитесь еще. Нечего на прощания время тратить. Им и без тебя хорошо, а Федор Игнатьевич ждет не дождется.

Поднимаясь к своей машине, все еще думала, что старый пират Дмитрич хитрец. Знает, что ввязавшись в проект, не оторвусь до тех пор, пока не завершу. А еще он знает, что не захочу оставить без лакомого кусочка команду, к которой привыкла. Вот и поймал на банальной мягкосердечности…

Открыла машину, села и чуть не расхохоталась в голос.

Кого я обманываю?! Будь у меня твердое желание умчаться в отпуск, я бы не смотрела на финансовые затруднения команды или привлекательность проекта. Сегодня же собралась и уехала бы, послав Феде сладкий цемик. Мне можно.

— Ладно. Узнаю, кто и чего желает у нас заказать, и решу — хочу ли я тратить время на этот проект.

К нашей «военной базе» на Тенистой доехала быстро. Проходя по офису выдержанному в дерзком hi-tec стиле со стилизованными металлическими сталактитами над потолках, еще раз удивилась, как все здесь удается содержать в кристальной чистоте. Либо у Ларисы Георгиевны десять рук, либо Федор взял в кабалу мистера Пропера и всю его родню.

На подходе к его кабинету главного босса столкнулась с его секретаршей:

— Анна. Как хорошо, что вы тут, он как раз о вас спрашивал.

— Да явилась, не запылилась.

— Что вы! Ждут, очень ждут.

— Как раз это и напрягает, с чего вдруг ждут?

— А вы проходите-проходите. — Мария Ивановна похлопала меня по плечу, как это не редко делал Дмитрич. — Там и узнаете.

— Иду.

Голос довольного Федора сладко увещевавшего тихого гостя на немецком был слышен даже за дверьми приемной. Ненароком остановилась в секретарской. Здесь хвалебные речи мне любимой и неповторимой были отчетливо слышны и не казались такими фальшивыми.

— Честно признаюсь, подобных специалистов я встречаю редко. И держу для особых проектов…

Стою под дверью с табличкой «Маршал Федор Игнатьевич директор ООО „СлайдИнко“» и впечатляюсь. С его слов выходит, что последние два заказа были особыми проектами для настоящих профи! Вот это да! И ролики о майонезе с редким названием «Радость», что по вкусу гадость, или гей клуб «Тема» — кто не в теме тому до фени.

— Мне следовало намекнуть на особенность вашего заказа, иначе бы она не задержалась. — Говоря это, Федор открыл двери в приемную и удивленно уставился на меня.

Потягивая заказанное ими кофе, совсем не спешила на встречу с многообещающим «будущим» нашей фирмы. Добродушное выражение на лице шефа мгновенно сменяется менее привлекательным. А прищур синих глаз «тонко» намекнул, что Фельмаршал не в духе. Я тут же прихватила поднос приготовленный Марией Ивановной с тремя чашками, сливками, сахарницей и печеньем, прошмыгнула мимо него.

— А вот и она, спешит на всех порах.

— Извините пробки. — Я направилась прямиком к гостю, и поставила перед ним поднос. С немецким давно не практиковалась, но как говорил мой куратор — это сродни езде на велосипеде. Все знаешь все понимаешь, все можешь — главное не пасовать.

— Здравствуйте.

— Добрый вечер.

Подтянутый мужчина среднего роста в синем до черноты костюме и синей рубашке цвета аквамарин легко поднялся мне навстречу и протянул руку. Автоматически пожимаю сухую и горячую ладонь. Явно узнал, но на его лице не дрогнул и мускул. Я же… Сказать, что удивлена не сказать ничего. Этого индивида была бы рада не видеть еще лет сто или хотя бы как в прошлый раз еще лет пять. В это мгновение Федор сжал мои плечи, опередив попытку к бегству, и представил нас друг другу.

— Анна знакомься, Авдалян Шаген Хоренович.

— А это Тур Анна Михайловна…

В голове в это время проносились обрывки из прошлой моей жизни, где этот Хаш, или Шах, да точно Шах временно фигурировал. Значительно похудевший с еще молодыми глазами, он, как и раньше выглядел на пять-семь лет старше. Возможно, стал еще значительнее и успешнее, однако малой кровью это ему не обошлось.

Вновь почувствовала себя двадцатитрехлетней девчонкой, берущей интервью в прямой эфире в киевской студии. Это был третий опыт открытых дискуссий со зрителями, где я задавала вопросы, а гость отвечал. К сожалению, в тот день у нас был этот самый иностранец с аббревиатурой АШХ, которого мы меж собой нарекли «Шахом». Кажется, идея с прозвищем исходила от меня. Тогда мое знание немецкого, а тем более армянского приравнивалось нулю, чего не скажешь о вере в светлое будущее, она стремилась к абсолюту. По прошествии времени все изменилась с точностью наоборот…

* * *

Еще долго после нашей встречи я думала над тем — может ли мгновение растянуться в вечность? Может. Если, напротив вас сидит незнакомец, лицо которого от учтиво вежливого неожиданно становится оскалом неуравновешенного зверя. И как в замедленной съемке мозг фиксирует его рваное движение в сторону воды, а затем еще одно более резкое — уже в мою.

Следующий запечатленный кадр — емкость с водой медленно выплевывает свое содержимое. Еще один — сквозь стремительно приближающуюся прозрачную пелену подмечаю микро эмоцию улыбки на лице гостя. И в голове проносится лишь одна мысль «Что я такого сказала?»

Шшш-ш-леп!

Съемочная группа на площадке удивленно замерла.

Даю сто процентов замерли в предвкушении скандала. Пару смешков я все же услышала, а увидеть их ухмылки не позволила застилающая лицо вода. И вытереть ее нельзя и двинуть ирода напротив ничем нельзя, прямой эфир продолжается. Слышу в наушнике, как шеф шепчет о рекламе.

— Аня, только не впадай в истерику, даем рекламу. Третья камера.

Выдавливаю из себя фирменную улыбочку:

— Ситуация накаляется, возможно далее мы получим более интересные ответы. А сейчас у нас реклама.

Далее в наушнике звучит сигнал о запуске рекламного блока. Сдерживая негодование и гнев, прошу подать полотенце. Тут же получаю его в руки, медленно вытираю лицо. С ужасом понимаю, что руки трясутся и стараюсь думать о том, что тушь может и не поползет, но лицо припудрить придется снова. А напротив все в той же позе сидит бледный и возмущенный Шах, в глазах которого столько презрения, сколько вообще можно вылить на телевизионную таракашку.

— Возможно, — говорю я, с трудом сдерживая голос, — возможно, мы не правильно поняли друг друга. — И почти с улыбкой добавляю. — Подобное случается.

Он не двинулся с места. Отдаюсь чуть-чуть назад, наклонив голову в сторону помощницы главного редактора, чтобы спросить:

— И что я сказала не так?

— Вообще-то его переводчик допустил промах, — Антонина прикусила губу, — и твои слова прозвучали не как вопрос, а как оскорбление.

— А переспросить он не мог?

— Как видишь, нет.

— Вижу.

Подоспевший к Шаху помощник, сгорбившись в три погибели при росте под два метра, быстро шепчет в ухо «великого», разъясняя произошедшее. Видеть, как взгляд все еще полный презрения становится невинно ясным и удивленным, было горько. Вот сейчас посыпятся запоздалые извинения на немецком языке.

— Ты молодец, — прошептала Антонина, — сдержалась!

— Оно и не удивительно Шах ведь. — Это уже Степан снимал с меня микрофон.

— Степ, будь на его месте… — я оборвала никчемные пояснения, — предлагаю свернуть тему.

— Анют, — помощница Глеба Васильевича настороженно улыбнулась, обращаясь ко мне, — он очень извиняется и просит…

Дальше можно было не продолжать. Чего именно просит наш главный, так это продолжить эфир, и как ни в чем не бывало завершить программу полюбовно. Раз просит, значит нужно, раз нужно, сделаю.

— Что по времени?

— Ты золотце! Чуть менее минуты…

— Я знаю.

Переодевалась там же не «отходя от кассы», точнее спрятавшись за спину нашего Степана. Сильно оголяться не пришлось, под пиджаком была не только рубашка, но и нательная майка. Промокнуть она не успела, так что следующую рубашку натянула поверх нее.

— Блин! В Youtube попадет его плевок газировкой! И моя мокрая улыбка…

— Сорвешь кучу лайков, — прокомментировал Степан, не поворачиваясь, — улыбка у тебя, что надо получилась…

— Спасибо.

Стул поменять забыли, да и я это заметила с опозданием. От того плюхнувшись на мокрое сидение поблагодарила от души всех и сразу. Мокряк на груди — это одно, а вот на попе — это уже совсем другое.

— Ань, — молоденькая гримерша замерла над моим лицом с кисточкой наперевес, — хорошо хоть водой.

— С газом, — поправила я и притянула микрофон к губам, вызывая режиссера. — Глеб, теперь отпустишь поплавать? Смотри, меня на моря уже и так и этак посылают.

Он не ответил. И это говорило лишь о том, что мой отпуск вновь откладывается.

Вспомнилось, как после эфира Шах с переводчиком поймал меня в коридоре. Я смотрела на него, не скрывая разочарования. А ведь всего лишь чуть более получаса назад гордилась тем, что возьму интервью у такого человека.

— Анна, — начал переводчик, — Шаген просит…

— Послушайте! — я остановила двухметрового помощника Шаха и обратилась непосредственно к инициатору газированного душа. — У меня совесть большая и очень словоохотливая, поэтому я не говорю людям гадости. Однако, в вашем случае уверена, что смогу с ней договориться. Не тратьте времени на извинения, они не помогут.

Перевожу взгляд в сторону его помощника:

— Извините за предоставленные трудности с переводом. Буду признательна за дословность.

Он кивнул. Вот теперь моя совесть чиста, развернулась и ушла с мокрым пятном в душе и на юбке тоже…

* * *

За воспоминаниями пропустила часть хвалебной речи Федора:

— …Работать вы будете совместно, — сверкая глазами, говорил он. Для передачи масштабов ликования нашего Фельдмаршала следовало бы еще и руки потереть. Но он каким-то образом воздержался от этого жеста.

— Ролик снимем на вашей территории, оборудование доставим — это не проблема, антураж создадим, и вы лично сможете проследить за работой наших специалистов.

Вот тут я не выдержала и перешла на родную речь:

— Он не только место предоставит, он еще и проследит? А он в курсе всех особенностей съемок?

— Он не только в курсе всех особенностей, — подал голос Шах, — он еще и русский знает.

Я мысленно дала себе подзатыльник, но отступить не соизволила:

— Прекрасно, значит, наша группа с вами сработается.

— Что это значит? — Шах обратился к Фельдмаршалу. И рука Федора все еще покоящаяся на моем плече сжала его в тиски.

— Всего лишь нервная обстановка с прошлых съемок. — Освободив мою конечность от захвата, шеф бережно погладил место «повреждений». — Уверен, с вашим проектом все пройдет без сучка и задоринки. А так как у нас еще неделя впереди, думаю, к ее концу мы предложим несколько вариантов на рассмотрение.

— Да, было бы не плохо.

Шах просмотрел на меня потом на часы и, проронив что-то о скоротечности времени, предложил связаться с его секретарем в середине недели. Федор поспешил его проводить, рассказывая о перспективах ролика в шутливой манере.

И я осталась одна.

В кабинете шефа обстановку которого можно назвать кульминацией холода и голода, все еще витал ланкомовский дух Шаха. А в светоотражающих панелях голых стен цвета горелой карамели все еще виделся его почти черный костюм. Я рухнула в красное кресло для посетителей и уставилась на ковер горелой карамели. По сути, он был единственным теплым и мягким предметом в кабинете Федора. И как на последнем лучике мягкости, на нем ютились стол главы фирмы, его черное королевское кресло и два небольших красных — для посетителей. За исключением стенных шкафов спрятанных за панелями — это были все предметы обстановки.

Возможно, когда Федор женится во второй раз, супруга внесет еще один лучик света в обитель холода и голода, пусть даже еще одним ковром.

Фельдмаршал вернулся вскоре, быстро пересек кабинет и подошел ко мне. Не изменив своей привычке, то есть выходить из всех разборок с улыбкой на лице, он заразительно скалясь спросил:

— Так значит 20 % прибавка к жалованию и пара-тройка дополнительных отпускных дней?

— Точно. — Улыбнулась в ответ. Дмитрич меня сдал. — Федор, Федор…, чем мы его развлекать будем? Девочками? Или мальчиками?

— Меня больше интересует, почему ты завелась. Не хочешь поделиться информацией?

— Я…

— Ну?

— Знаешь, тебе очень к лицу эта прическа, и не очень — это выражение. Не вынуждай меня вспоминать былое. Пожалеешь.

Поднял руки в жесте «сдаюсь!» и произнес:

— Я пришел с миром.

— Ты пришел с занозой. И я даже боюсь сказать тебе, где она сидит.

— Твоя щепетильность относительно чужих задниц переходит все границы.

— Да. Но если работаю с ним я, то она моя…

— Задница?

— Заноза!

Нас прервал звонок по внутренней линии. Подняв трубку Федор недовольно посмотрел на меня. Вслушался в чей-то лепет и указывав рукой на дверь, сообщил:

— Поговорим об этом позже.

— Поговоришь об этом… — он пришикнул, так что окончание «позже и с другим менеджером …» произнесла шепотом. От него понятное дело реакции никакой. Беру фломастер и лист со стола, крупными буквами пишу четыре фамилии подходящих исполнителей, ниже делаю приписку — «я в отпуск!». Из вредности пририсовала домик с вьющимся из трубы дымком и передаю ему.

Федор не растерялся, написал место съемок и в той же стилистике нарисовал пальму на крохотном острове с набегающими на берег волнами.

Прочитав «Франция. Лазурный берег, Сен-Жан-Кап-Ферра» я искренне попыталась порадоваться за Грекова, Архипову, Стаса Величко и Кащенко. Попытка получилась неудачной. Растеряв весь энтузиазм на предстоящий отпуск, ответила:

— У меня другие планы.

— Нет? — Фельдмаршал оторвался от телефона.

— Нет. У меня другие планы. — Сожаление в голосе скрыть не получилось.

— Время на дачу согласия есть. До конца недели, — напомнил он. Посмотрел на меня, прищурив синие глаза и улыбнулся. — Хороших выходных.

— И тебе.

Вернувшись домой в тихую однокомнатную квартирку с волнистыми попугайчиками, первым делом поставила разогреваться вчерашние макароны по-флотски. И уже потом из вредности, а не любопытства, нашла в интернете уплывшее от меня место для съемок.

О том, чтобы работать с Шахом и речи быть не может. Странным образом пять лет назад после его «газированного душа» все мои начинания ушли под откос, значительно подорвав душевное спокойствие. Уж лучше я упущу шанс поехать на берега лазурные, чтобы не вспомнить прошедшего и не бояться возможного повторения «личной катастрофы».

Арендуемых вилл с таким названием я нашла несколько: первую возле Grand Hotel, вторую в центре Saint-Jean-Cap-Ferrat недалеко от пляжей, порта и магазинов. Но посмотрев на сезонную продажу виллы, которая уже два года никому не сдается, завистливо вздохнула. Семь спален, кабинет, библиотека, бар, спорт-зал, хаммам, джакузи, бассейн с эффектом перелива, терраса на крыше, стеклянный лифт, шестиместный гараж… Общая внутренняя площадь — 1250 m², плюс гостевая вилла, а земельный участок достигает 4500 m².

Посмотрев фото интерьеров и видов в интернете, я расстроилась.

— Ну почему Федор, прежде чем делать предложение и знакомить с Шахом не показал предстоящее место для съемки?

2

Суббота раннее утро. Проснулась в холодном поту, сжавшись в позе зародыша на голой простыне. Подушки лежат на полу с одной стороны кровати, одеяло с другой. В квартире тепло, а мне холодно. Тихо матерясь, поднимаю одеяло и закутываюсь с головой. Снился Рома. И он не был жив, иначе бы стряхнул с себя полчища пауков, которые быстро переползая через него, стремятся ко мне. Пауков особо не боюсь, но не к добру это совсем не к добру. Бывшего своего я даже в гневе раненным представить не могла, не то чтобы мертвым.

Хотя хотелось очень и чтобы наяву…

Не давая себе возможности раскиснуть и уйти в воспоминания, рванула в ванную:

— Умываться и на пробежку!

Наворачивая километры по пустынным улицам хмурой Одессы, прокручиваю в голове:

— Если каждому из нас дается крест по его силам, то свой я несу исправно…

Чтобы развеяться предложила Кристине прогуляться по магазинам, как верный фанат шопинга, она согласилась. Провели не менее часа в «Афине», а затем три в «Экваторе». Расставаясь, договорились встретиться на следующей неделе. Мы говорили о многом и очень интересном, и все равно я мыслями возвращалась в прошлое…

* * *

…Услышав звук открываемой двери, поднялась навстречу своему любимому и дорогому, перед которым я чувствовала себя безмерно виноватой.

— Милый, ты вернулся! — стараясь мягко выплыть из кухни, где до этого отсиживалась, держась за живот, я подошла к нему с улыбкой.

Мы переживем этот кошмар, мы справимся. Буду сильной ради него, а он будет моей опорой и поддержкой. Мы справимся, во что бы то ни стало. И пусть я месяц была не в себе, он же не ушел?! Он рядом, а значит, мы справимся.

— Ань… — Рома остановился в прихожей, не отреагировав на мои зовущие руки. — Нам нужно поговорить.

— Хорошо, заходи, разувайся, — я потянулась расстегивать его куртку, — что стал как не родной. Ужин готов поешь — поговорим.

— Нет, так не… нужно. — Он перехватил мои руки и, отодвинув от себя, почти сразу же отпустил.

— Котенок, хм… — подавившись нежным прозвищем, которым давно меня не баловал, он прочистил горло и снова начал говорить. — Ань я… я не могу и не хочу так больше.

— Как так?

— Ну, так — это не семейная жизнь. — Он обвел прихожую взглядом, словно указывая на два совместно прожитых года. — Ты дома я на работе, почти не видимся и к тебе… в общем… ну никак.

— Так может, начнешь приходить раньше? — видя его подозрительную несобранность, мне все же удалось задать правомерный вопрос и даже продолжить. — Будет больше времени на совместную жизнь.

— Не могу…

Смысл его задержек стал для меня проясняться. Я смотрела на родного и любимого человека, понимая, к чему он клонит. И Рома стыдливо отводил взгляд.

Прекрасно режем правду матку.

— Уходишь. — Сквозь туман слез увидела его пренебрежительный взмах рукой и взгляд в потолок.

— К другой. — Кивает. Молчание я прервала не сразу, и следующий вопрос, подняв голову, чтобы не скатились слезы, — с ней давно?

— Ань… — О, столько сожаления в голосе я от него давно не слышала, словно упрекают зря красавца.

— До моего больничного или после?…

— Аня… — виноватые глаза недобитой собаки, сказали многое. И я судорожно втянула воздух. Он вдруг встрепенулся, поняв, что скандала, истерики и ругани не будет, вытер обувь шаркнув ногами пару раз по коврику.

— Значит, до. — Слова давались с трудом, и все же я спросила. — Мы знакомы?

— Не усложняй, а?

— Знакомы. — Поняла я.

Уперлась о дверной косяк кухни, наблюдая за тем, как он не разуваясь, протискивается в коридор, проходит в спальню, оставляя мокрые следы подошв. В моей голове мрак и пустота, слежу за его действиями как за сценами в кино. Вот главный злодей вытаскивает дорожную сумку, бросает на кровать и начинает потрошить шкафы. Он уже не предстает перед зрителем в качестве грабителя имущества, он становится полноценным вором времени. Моего жизненного времени, растраченного, как оказалось напрасно.

К чему сожаления? — я подавила еще один горький вздох. — Он научил меня многому — перед глазами чередой проплыли сцены скандалов, требований и его капризов. — Такого я не забуду никогда.

Рома вышел с гитарой в одной руке и сумкой в другой. Странно, что отсутствие его рабочего ноута и аудио системы в квартире, я заметила только сейчас. Значит, вещи перевозил постепенно.

— Все мои знакомые готовить умеют, выходит, за тебя переживать не стоит. — Мое спокойствие его разозлило, он резко повернулся.

— Да кому ты нужна со своей кормежкой, ты…!

— Что я?

— Достала уже! Вечно валяешься, вечно тебе плохо! Лекарствами весь дом пропах! — он махнул в сторону гостиной, где я отлеживалась в особо тяжкие времена. — Постоянно хмурая, постоянно плачешь… — казалось, что он вот-вот плюнет в мою сторону, и то ли под ноги, то ли в меня.

— Все только вокруг тебя крутиться и должны. И! Твои эти припираются, когда вздумается! — это он говорил о моих родных, которым в отличие от гражданского мужа я была нужна. О родных, которые знали как мне тяжело и давали возможность выговориться, а не запирались в своей комнате, чтобы не слышать и не видеть меня.

— А обо мне ты… подумала?! — выдохнул теперь уже не мой гражданский муж с явным намерением продолжить словесную казнь. Он уйдет это и так ясно, но это не значит, что я должна выслушивать его эгоистичные претензии сейчас.

— Рома, проваливай. — Я вошла на кухню и закрыла за собой двери.

Он двинул кулаком по шкафу, пнул ногой мою пальму и что-то еще говорил, доказывал, даже матернулся пару раз. Хотя мы строго установили рамки — в доме без мата. Вот тебе и его реальное мнение о святости семейного очага.

Зазвонил его мобильник, ответил коротко. Потом опять говорил, обращаясь ко мне, но уже без обвинений. Заключительным было: «Завтра приеду за остальными вещами и верну ключи…»

Из всего получалось — я неблагодарная тварь, которой было дозволено прислуживать его Величеству, не справилась со своими обязанностями по неуважительной причине и была замещена другой. Другой, знакомой мне тварью и судя по всему еще более пресмыкающейся. Но это уже не важно….

Потеря первенца для меня стала трагедией, а для него временным отсутствием всеобщего внимания. Когда за ним захлопнулась входная дверь, меня затрясло.

— Господи… — опустилась на пол, заливаясь слезами.

— Господи…

* * *

Было давно, а как будто вчера.

А все так славно начиналось я жила в Киеве в подаренной родителями квартире, брала интервью в прямом эфире утреннего телешоу, обдумывала как сказать гражданскому мужу о беременности и стоила планы на счастливое совместное будущее. А затем начались проблемы. Вначале душ из газировки, затем реорганизация на канале, потеря ребенка и предательство.

Нет. С Шахом я работать не буду.

3

Понедельник. Обычный день. Подъем, пробежка, работа.

Проследить за тем, чтобы реквизиты в кратчайшие сроки вернулись в хранилище, аренда дорогих аксессуаров для съемок была оплачена без промедлений, видео файлы сданы в наш скромный архив, полный очень талантливыми работами, а дистрибьюторы остались счастливыми и довольными и продолжали всячески нам содействовать — вот мои обязательства на следующие восемь часов.

В середине дня возник нелицеприятный вопрос с музейными экспонатами, вместо средневекового меча на красной бархатке футляра покоился идентичный ему алюминиевый муляж. Оригинал нашелся через час, вогнанным по рукоять в чучело медведя. Коллекционер был весьма удивлен обнаружив рукоять под хвостом косолапого. Шутников с гомосексуальными наклонностями о последствиях я предупреждала в прошлый раз, в этот раз уволила без объяснений.

«Детей я с ними не крестила, только пиво пила и то не долго», — поддержала я себя, «А оператора и бутафорщика мы еще найдем».

Уволить то уволила, но легче не стало. Один час обвинений и предостережений о заявлении в милицию со стороны музейных фурий, быстро сменился получасовыми возмущениями коллекционера, желавшего провести акт мщения идентичный ущербу. То бишь, через задний проход, который явно чешется и по рукоять, а может быть еще и пару раз провернуть.

После выматывающего выражения сожалений и намерений расквитаться с шутниками по-своему я и сама была готова взять в руки средневековый меч. К несчастью на пути попался решительно настроенный Федор. Дав минуту на эмоциональные излияния в сторону двух молодых полудурков, он посчитал затраченное время достаточным и предложил остыть.

— Что?

— Я сказал «остынь». Ты мне нужна для другого проекта.

Услышав о другом проекте, рано порадовалась, что он не связан с Шахом. И почти забыла об отпуске. А зря.

— Ань, Шаген клиент с крупным заказом, даже если его маркетологи на ролик забьют… мы все равно урвем нам приходящееся. Выйдем на качественно новый уровень.

— Это с нашим-то «отделом» спецэффектов мы на новый уровень собрались? — то, что обработкой компьютерной графики занимается закоренелый любитель советского синематографа, который матом шлет всех новых специалистов, и не дает прогрессу действовать, Фельдмаршала не смутило.

— У нас достойный уровень, и он позволяет создать качественный продукт.

Угу, — прищурилась, подмечая его взгляд. — Поэтому хочешь, чтобы работала с ним я?

— Чувствую, ты сейчас выдвинешь невозможные условия. — Заулыбался он.

— У тебя на защемление хвоста интуиция хорошо развита.

— Если это защемление, то отнюдь не хвоста… — Федор сел на край стола, готовясь слушать длинный перечень, — твои условия.

— Отдаешь мне Миху в режиссеры и Иришку Батуеву художником-постановщиком.

— Аня, не борзей.

— Это я-то борзею? Да ты об отпуске моем совсем забыл. — Упрек еще никогда не спасал меня с Фельдмаршалом, но я продолжала над ним работать, как Николо Тесло. — Я два года у станка без перерыва!

— В прошлом году я отпускал тебя, ты не согласилась. — Последовал его спокойный ответ.

— В феврале на грядки? Что мне там было делать в феврале?

— Ну… Сеять, например…

— Угу, ну сеять, ну в снег, ну ничего оттает по весне, взойдет!

— Аня… — недовольно протянул Фельмаршал.

— Не Аня, — поправила я, — а Миха и Иришка.

— Не дам.

— И ты предлагаешь мне создать качественно новый уровень фирменных работ? — здесь я выдержала паузу, прежде чем продолжить. — Качественно застарелыми методами наших закостенелых специалистов?

— Не все так плохо.

— Да?! Ты ролик с просторов металлобазы видел? — он скривился, неопределенно махнул рукой. Созданный ролик кричал всем своим видом «Сыро и старо», и все же был принят. — И я о том.

— Это было желание заказчика.

— Да, и Кащенко его полностью удовлетворил. Забыв сказать, что ролик по стилю и качеству исполнения застрял в передовых 80-х. Стопудовое ретро. — Фельдмаршал кивнул, но продолжил упорно молчать. Пришлось сбавить обороты. — Ладно Миху дай хотя бы.

— Это невозможно. Наташу дам.

— И Иришку, — не желая сдавать позиции, потребовала я.

— Иришка останется здесь на месте.

— Почему? Я знаю, она бы ни за что не отказалась от такой перспективы.

— Отказалась бы.

— Ваши аргументы?

— Она беременна.

— Ох, коза! — я с размаху шлепнулась в кресло. — И не сказала! А срок какой? А у врача была? — и уже тише, почти про себя, — черт нужно узнать, что сказал ее кардиолог.

— Тридцать пять — это вам не шутки!

— Два с половиной месяца. На учет стала. Кардиолог плохого не сказал. И в ее тридцать девять проблем не будет. — Без запинки ответил Федор.

— А тебе откуда…?

— Как думаешь кто будущий папа?

— Мама…!

— Нет, папа.

— Черт тебя дери, Фельдмаршал! Поздравляю, старый пень! — крепко обняла этого умника. — Так это она о тебе тогда… — осеклась на полуслове.

— Ничего подобного еще не слышал, — весело ответил он, — как… как ты сказала? Фельдмаршал?

— Ну, да. — Если заострить внимание на придуманном мной прозвище, то относительно Иришкиных словоизлияний пытать не будет.

— Интересно. Еще интереснее, что она там обо мне говорила?

— Что без ума, от одного мужчины, — протянула я. Точно знаю, что подробности ее пьяного трепа выслушанного чуть более трех месяцев назад ни за какие коврижки не выдам.

— И это все?

— Все что я помню. Прости, была пьяна.

— Ты?

— Я.

— Ты?!

— Бывает, представляешь… — пора завязывать и отступать, пока тылы открыты. — Так значит Миху мне!

— Нет. Наташу.

— С Наташей не сваришь доброй каши! Хочешь, чтобы я работала с Шахом, придумывай, как выбить Михаила в мой проект.

Я закрывала двери под звуки его шутовских бурчаний:

— Фельмаршал, Шах… что за привычка?

* * *

Среда. Закрывая свой Peugeot, прекрасно гармонирующий с моим красным плащом, я напевала: «Темная ночь, только пули свистят по степи…». Сырая погода портила настроение в меньшей степени, чем предстоящий рабочий процесс. Фельдмаршал просил вынести мягкую оценку работы нашего Кащенко.

— Анют, мне всего-то и нужно, чтобы ты посмотрела и оценила, — увещевал он с утра, подготавливая почву для важной миссии. Иными словами следует предупредить гения об иррациональности его подхода к новому проекту.

— Зная тебя, уверен ты сможешь мягко донести до него… — а вот дальше шли точные инструкции, что именно донести и что запретить.

То есть играть придется на уровне, я ничего не знаю, но вот тут было бы неплохо сделать вот так. А главное как восхищенная почитательница его гения самостоятельно напроситься на просмотр сырых материалов по продукту «Даринка».

Пока я открыла свой темный кабинет, с плотно зашторенными окнами, ставила себе кофе и просматривала почту, в голове все так же тихо звучало:

Составив план на день, приступила к исполнению. Исполнять пришлось многое, так что нет ничего удивительного в том, что замоталась до обеда. И с опозданием вспомнила о миссии. Вооружившись улыбкой и восхищенным взглядом, пошла на поиски невысокого, чуть лысоватого режиссера и сопродюсера в одном лице с теплой улыбкой и на редкость крепкой печенью. Перехватить Кащенко удалось на подходе в монтажную, где он уже активно работал. Радостно поприветствовав, как робкий ягненок попросилась посмотреть ролик.

Просмотр впечатлил.

Не зря Фельдмаршал звонил рано утром, и поймав меня в душе после пробежки, очень просил проявить лихие способности пушистой барашки.

Восхищенно повздыхав над цветовым решением и контрастностью ягненок, блестя глазами, начинал вживаться в роль восторженного зрителя всезнайки. Роль опасная, но в таких редких случаях бесценная. Через пятнадцать минут его подробных ответов на мои удивленные: «а что вы здесь применили?» и «а как у вас получилось», следовала пора предложений.

— А знаете… вот здесь, как-то хочется дожать. — Я указала на 17 кадр раскадровки и улыбнулась, ловя его взгляд. — Помните момент в «Титанике» когда вода заполняет капитанский мостик? Вода пробивает стеклянную преграду!

— И долг капитана Смита последним уйти с корабля… — восхищенно продолжил Сергей Бенедиктович — ярый поклонник фильма.

— Или остаться. — Согласилась я, присаживаясь на краешек стола в монтажной. Здесь мою заинтересованность в дискуссии, следовало выражать постепенно, занимая все более выгодные позиции. Вначале край стола, затем стул, затем диван, а после тридцати минут продуманного диалога спохватиться и вспомнив о делах стремительно удалиться.

— Теперь представьте, что к вишенке с таким же натиском пробивается молочный поток. И проворачивая ее по спирали, растворяет. А розовый оттенок нового продукта — это сладкое упоминание о ней.

Отрешенный взгляд мужчины стал сигналом к отступлению. По наитию сбавляю напор:

— Возможно, это слишком агрессивно для йогурта. Но вспоминая вашу работу над «Сластеной», я до сих пор вздрагиваю от летящий в экран леденцов.

— Да, автоматная очередь из сластей по белым зайкам стала кульминацией. — С гордостью согласился Кащенко.

— А вот здесь, — уже сидя рядом с ним, я вновь указала на экран, где ролик был остановлен на завершающем кадре.

— Что здесь? — заинтересовался он добродушно с высоты своих знаний.

— Мне кажется, что вы нарочно сделали две кульминации. С молочным водоворотом и подвязыванием бантика на упаковке, — восхищенно пролепетала я.

О второй кульминации в проекте не знал ни заботливо завязываемый бантик, ни птички, уцепившие его клювами, ни даже надпись, медленно проявляющаяся на экране. Концовка была вялой, задний фон загублен серым туманом, птички основательно пьяны, а бантик кривой и вроде как пожеванный.

Команда Сергея вновь работала спустя рукава, мастерски скинув недоделки в монтажную. Кто-то отчаянно хотел подставить нашего доброго и проверенного свадебного генерала Кащенко. И если первое пропущенное им ретро для металлобазы пришлось заказчику по душе, то вариант дремлющего йогуртного потока и посапывающей вишенки под мятым бантиком не прокатит.

— И я помню, вы еще в начале разработок хотели, чтоб надпись осталась на поверхности стола как бы после набежавшей волны вишневого йогурта! — он удивленно моргнул.

— Помните, я тогда еще удивилась, как вы решили прибегнуть к трех мерной вишенке, что проскользнув под бантиком займет место апострофа.

И в тот раз идея была моя, но как говорится — «не это главное», главное чтобы запомнил и применил. Пересев на диван, я вернулась к роли робкого ягненка и обняла подушку:

— И слова чтеца в этот момент провозгласят…

— «Даринка» творожно-медовая, кислинка вишневая! — живенько процитировал Сергей Бенедиктович.

— Да! — и совсем невинно, — если здесь фон серый, а не обозначенный вами белый, значит этот кадр еще в работе?

— Да в работе. — Скосив глаза, влево согласился Кащенко. — Ребята все никак не дойдут.

— У вас сплоченная команда. — Добавлять, что сплотились она против него, не буду. — Я знаю они в силах выполнить все ваши идеи в точности. И… — бросаю взгляд на часы над дверью монтажной, вскакиваю, все еще держа подушку в руках. — О нет-нет-нет!

— Анна, что случилось?

— Я совсем забыла… меня ждут!

— Вас будут с радостью ждать. — Приободрил он меня.

— Спасибо, Сергей Бенедиктович, — искренне поблагодарила я. — И спасибо что показали материал, очень познавательно.

— Заходите еще.

— Обязательно!

На диалог я потратила сорок пять минут. В общем, не много и вроде бы не безрезультатно, но слегка накладно для моего собственного графика. Впереди была встреча, назначенная чуть больше недели назад с выпускающим редактором журнала «Автоцентр». Может быть старое знакомство приведет нового клиента в фирму.

У входа в кафе задержалась у машины, а бросив взгляд на тонированную дверь, замерла как вкопанная. На другой стороне немноголюдной улицы мне почудился Рома с женой и пятилетним сыном. Обернулась, всматриваясь в их спины. По телосложению мужчина очень на него походит, тот же профиль, тот же разворот плеч, наклон головы. А когда девушка обернулась, я узнала Галю. Сердце пропустило несколько ударов, а затем тяжело и медленно пошло, пульсируя и наполняясь болью.

Вновь вспомнилась темная ночь и пули свистящие по степи, только теперь они свистели над моей головой. Я влетела в кафе-кондитерскую La Bize и пронеслась по проходу целенаправленно в сторону заказанного столика. Добровольский уже ждал, плотоядно осматривая официанток вместо меню. Чего я сейчас больше всего хотела, так это забыть, что где-то в этом городе бродит Рома моя бывшая подруга и их общий сын. И Добровольский мне сейчас в этом поможет. Хотя…

Присмотревшись к нему, я поняла, что желание оторваться по полной, было обычной реакцией на боль старой, но все еще жившей в сердце раны. И моя боль ни куда не денется, проведи я время с ним или без него.

С Алексеем мы познакомились на выставке Автоцентра в Киеве, где я брала интервью у его начальства. Высокий стройный брюнет чуть за тридцать привлекал внимание белозубой улыбкой голливудской звезды, что освещала его лицо и делала схожим со Скалой. На проверку же оказался женатым бабником, гордящимся своими победами и тщательно скрывающим поражения. В число последних входила и я.

— Здравствуй! — Алексей встал и, получив мою руку для пожатия, поцеловал костяшки пальцев. Медленно разогнулся, вглядываясь в мои глаза, особым тембром произнес. — Прекрасно выглядишь!

— Не могу сказать о тебе того же. — Не кривя душой, ответила я.

Все еще ухоженный, но значительно пополневший брюнет недовольно брякнул, завершая старый анекдот:

— Тогда сделай как я, соври.

— Всенепременно в следующий раз. — Не ожидая отпора, он застыл, забыв придвинуть мой стул к столу. Пришлось занять свое место самостоятельно. Заглянув в меню, спросила. — Что закажем?

С его стороны послышался тяжелый вздох:

— Теперь я знаю, почему у нас ничего не сложилось, — печаль в голосе Добровольскогобыла неподдельной, от чего я чуть было не зааплодировала его актерскому мастерству. Не зря брал уроки, не зря!

— Ты слишком деловая.

— А ты слишком женат, — отложила меню вглядываясь в серые глаза пополневшего красавца. На руки смотреть не имело смысла. Он принципиально не носил колец, что не раз ему помогало на запрещенном для женатиков фронте. — Или уже свободен?

— Тебя бы это обрадовало? — вопросом на вопрос ответил Алексей.

— Трудно сказать. Ты все равно был бы для меня вне досягаемости. — Я сделала заказ на чашку черного крепкого кофе и пирожное.

— Не понял.

— Не люблю толпу.

— И это тоже поясни.

— Вокруг тебя всегда столпотворение, а у меня нет большой охоты получать ссадины и шишки за место в очереди. — Он подался вперед и, готовясь что-то спросить, прищурил глаза.

— Нет-нет-нет даже не предлагай абонемент на месяц, и уж тем более на ночь. — Алексей еще раз попытался что-то произнести, и это я тоже пресекла.

— Слишком дорого для меня…, не смотря на скидки.

— К тебе не подкопаешься. — Рассмеялся Добровольский.

— К тебе тоже.

Приняв заказанное, с интересом расспросила его о делах трудовых. Не смотря на увертки и шуточные переводы тем в плоскость горизонтальную, общее видение было получено. Журнал развивается и берет новые высоты. Самое время ненавящево предложить услуги нашей фирмы, которая зрит в будущее широко открытыми глазами и скрестив пальцы, роет туннель в сторону света. О чем я и поведала, увиливая от щекотливой темы — «Личная жизнь Тур Анны Михайловны — без завес». Вступительным аккордом к главной теме нашей встречи стала история со средневековым мечом.

Дав ему отсмеяться, я пошла ва-банк:

— Лешь, как ни стараюсь, не заказываете вы у нас ничего, и не берете.

— Об этом всегда можно договориться. — Хмыкнув, пространно начал он, внимательно оглядывая меня.

— Вы только думаете. А что скажешь насчет сегодня? — облизав ложечку, потянулась за следующим кусочком пирожного.

— Было бы не плохо, — сглотнув, согласился он. Подавшись вперед он, как и раньше заглянул в мои глаза. Пришлось ими невинно похлопать.

— Я уезжаю завтра утром, так что времени для обсуждения предостаточно.

— А у меня есть место. — Улыбнулась сладко. — У тебя время. Что скажешь, обсудим сегодня вечером?

— Обсудим. — Тут же согласился Алексей.

— И на что я могу рассчитывать?

— Скажем на тридцатисекундный ролик.

— Не плохо для начала, но может быть у тебя возникнут новые варианты?

— Только после первоначального обсуждения. — Уже значительно теплее согласился он.

— Меня это радует. Так я поговорю с ним, и встретимся.

— Втроем? — чуть не поперхнулся Добровольский.

— Тебя это пугает?

— Ничуть, я рад, что ты не комплексуешь по этому поводу.

— Ничуть, — протянула карточку с адресом нашего офиса и номером телефона Фельдмаршала. — Предварительно поговорим с ним, а затем еще с парой-тройкой наших. — Глаза Алексея стали шире, потом сузились и, превратившись в кота, объевшегося сметаной, он нежно вопросил.

— Ань, ты свалишь, оставив меня с мужиками разбираться?

— Что поделаешь, меня тридцатисекундные ролики не заводят. — Я старалась спрятать улыбку, очень старалась. Не вышло.

— Хорошо я подумаю, что еще мы можем… — взглянув в мою сторону, он оценил снисходительность моей улыбки и расслабился. — Я так и знал. Играешься.

— Нет, я только что весьма эффективно провела обеденный перерыв и нашла потрясающего заказчика тридцатисекундного ролика. — Отодвинув от себя пустые приборы, поинтересовалась. — Так тебя ждать в нашем офисе?

— Так это еще и офис? — усмехнулся он, постукивая карточкой по пальцам. И уже серьезнее. — Конечно, меня ждать.

— Тогда до встречи.

— До встречи.

Выезжая в направлении Тенистой вспомнила как после разрыва с Ромой, пыталась оправдать свою глупость. Оправдать не получилось, мне не раз втолковать пытались, что с ним не имеет смысла встречаться, съезжаться, семью заводить. Не слышала. Верила, хотя он ничего толком не обещал.

Никто не мог тогда влюбленной по самые уши мне, втолковать, что любовь не носит характер оправдания. И в словах «я люблю его» нет никаких добавочных: «Я рядом, потому что у него больше никого нет», «Я рядом, потому что он со мной чувствует себя хорошо, открыто», «Я рядом, потому что он развелся из-за меня», «Я рядом потому что…»

А где же: «Я рядом, потому что мне с ним хорошо как и ему со мной», «Я рядом, потому что нам друг с другом здорово. Настолько здорово, что его тело я чувствую как свое, даже когда просто сидим рядом». Где же: «Нам больно друг за друга, я защищаю его, он защищает меня». И где то далекое и прекрасное: «Он, как и я не бросит в беде, болезни или старости».

Прерывисто выдохнула и сжала руль крепче. Под звуки саундтреков Normand Corbeil к игре Heavy Rain начала вспоминать почти забытую мантру…

«Спасибо, что бросил. Спасибо, что бросил именно в тот тяжелый период. Спасибо, за что попытался вернуться многие месяцы спустя… Спасибо, за то, что упрекал в разрыве мое желание стать матерью и законной супругой. Огромное спасибо… Иначе я бы так и цеплялась, за твое холодное „люблю“, позволяя унижать, не ценить, не любить и не жалеть меня ни за что и ни при каких обстоятельствах».

К офису добралась в боевом состоянии. Было уже ясно, что Мишу из другого проекта Фельдмаршал мне не отдаст. А значит: я точно знаю: куда поеду в отпуск, и что там буду делать четыре недели подряд.

Но как говорится — мы предполагаем…

4

Пятница утро.

Разгребаю завалы на полках стола в своем кабинете думая, как много я ненавижу. Ненавижу сны, которые идут следом за чувством одиночества, ненавижу мысли, которые нагоняют тоску, ненавижу едкие замечания окружающих твердящих о твоей неполноценности — если без мужа и детей, значит инвалидка. Ненавижу мужиков, («мужчинами» их назвать язык не поворачивается) тех, кто пользуется чувством безысходности у прекрасных дам. Потому что они предчувствуют, когда тоска вселенского масштаба скручивает женское сердце в тугой узел, и спешат предложить свои теплые и надежные объятия в купе с холодным расчетом на секс. Ненавижу…

— Так-так-так и куда это мы намылились? — Степан появился в дверях неожиданно. — Ань, ты уезжаешь?

— На данный момент просто прибираюсь у себя. — Выбираясь из-за папок и коробок, подумала, — а вот и первый стервятник. В подтверждение моих мыслей наш художник-постановщик играючи приблизился и стер с моего подбородка нечто, чего там быть не могло.

— Паутинка, — прокомментировал он, остановив взгляд на моих губах. Скользнул на грудь, что было отмечено следующим. — В междометии двух рек Тибра и Евфрата древнеримские рабы жили небогато.

— Не поняла.

Его взгляд вернулся ко мне, затем, шутовски разведя руками, он указал на завалы моего стола:

— Не богато живешь.

— Ты ради этого заглянул на огонек?

— Не совсем. — Степан опять сконцентрировался где-то на моем теле, и уж точно не на глазах.

— Там паутины нет, — я отступила за соседнюю дверь шкафа. — В чем заключается твое «не совсем»?

По коридору в этот момент, звонко постукивая каблучками, шла его новая пассия — Настена, и интерес в глазах гостя мгновенно поутих:

— А, так Федор Игнатьевич просил зайти к нему.

— Вот прям сейчас?

— Да. Просил сейчас.

Девушка, заглянувшая в полуоткрытую дверь, остановилась:

— А я думала, мне показалось, что ты здесь… — обратилась она к Степану, а затем с заминкой ко мне.

— Доброе утро, Анна. — Учтивая холодность ее голоса говорит о едва скрываемой ревности. И как не пыталась наша глупышка это чувство спрятать, шипение кошки в ее речи все же ощущалось отчетливо. Степана это радовало.

— Степ, — взгляд больших зеленых глаз ответственной за костюмы, пригвоздил Художника как булавка муху. — Ты бы не мог мне помочь?

— Могу, ромашечка. — Он кивнул мне и приобнял захмелевшую от нежности Настеньку вывел в коридор. Мне осталось лишь посочувствовать ей — недолго музыка звучала. Всего неделю как съехались, а его уже в другую сторону протянуло.

Закрыв кабинет, направилась к шефу.

Фельдмаршал сегодня светился как никогда.

— А вот и ты!

— Зачем звал, старче?

— Первоначально хочу сообщить, что ролик для журнала «Автоцентр» наш. Взяли голыми руками.

— Поздравляю, что-то еще? — я осталась стоять, не занимая красное кресло.

— А ты спешишь?

— Есть немного. Разгребаю завалы перед отпуском.

— Отставить отпуск! — Федор разложил планшетки с набросками и пододвинул их ко мне. — Ну-ка посмотри, что придумали креативщики для твоего Шаха.

— Во-первых: он не мой, во-вторых: ты не выцарапал мне Мишу, из этого вытекает вполне адекватное в-третьих: я его проект делать не буду.

Он и бровью не повел, продолжая настаивать на своем, постукивая пальцем по планшеткам:

— У нас три горящих заказа, следом возможны еще два. Извини Анют, твой отпуск откладывается. — От таких слов я медленно опустилась в кресло. Вот тебе и оборотная сторона помощи фирме — ты им клиента, а они тебе…

— Федор, я же… как исправная работяжка пытаюсь отлынить только сейчас.

— Аня, обстоятельства сложились именно так. Не горюй февраль весь твой.

После минутного обдумывания ситуации и борьбы взглядов, пришлось согласиться:

— Ладно, к черту отпуск. Дай мне новый проект, а в этом замени на Грекова. — Шеф удивленно вскинул брови, позабыв постукивать. Пришлось добавить жалостливое, но твердое. — Очень прошу.

Фельдмаршал думал не долго, но вместо ожидаемого согласия, поинтересовался:

— А в чем дело?

— То есть заменить меня ты не намерен, но любопытство утолить хочешь?

— Не без этого.

— Федор Игнатьевич, вам ли быть любопытным… — начала я укоризненно.

— Анна Михайловна, давайте без высоких фраз. — Он сцепил руки, наклонился вперед. — Чем тебя не устраивает заказчик?

То, как Федор будет высмеивать мое нежелание работать на основе газированного душа, я ни слышать, ни видеть не хотела. Но молчание лишь подогрело его интерес.

— Так что там у вас было? Колись!

— Что значит «было»?

— Шах, тьфу…, то есть Шаген Хоренович обмолвился, о том, что прошлый опыт вашей совместной работы может стать причиной твоего недовольства и нежелания работать сейчас. — Предвидя мой вопрос, фельдмаршал продолжил, — но о сути произошедшего не обмолвился.

— Раз уж ты не намерен идти навстречу, умри от любопытства!

— Аня тебе придется удалить негатив прошлого общения и приступить к работе, я тебя заменить на Грекова не могу.

— Это еще почему?

— Как мне сказала Иришка, ты не обрадуешься, когда узнаешь, кто будет представлять третьего заказчика. — Если бы душа умела ходить, они бы сейчас тихо вышла за дверь и плотно ее прикрыла, чтобы не услышать, как Федор прищурив глаза произносит ненавистное мне имя:

— Шевченко Роман Юдович, по нашему Юрьевич. Но сути это не меняет. Хочешь работать с ним? — мое молчание он расценил по-своему.

— С такой мелочью как проект от «Автоцентра» тебе же будет не интересно. — С интонацией осторожного утверждения добавил Федор.

— Посмотрим. — Я вышла из кабинета, так и не взглянув на планшетки. Выбор был не велик, но от взятия тайм аута отказываться глупо.

— Если мне с проектом для «Автоцентра» и будет скучно, то не долго, — решила я, вернувшись в свой разгром.

Либо пойду на курсы экзотических танцев, либо вступлю в клуб зимних рыболовом. И таким образом закрою не только свободные вечера будней, но выходные. Представила себя с удочкой в лодке в дали от берега. Улыбнулась. Бред конечно, зато позитивный.

В итоге, послав все отрицательные мысли и людей их создающие на Хутор близ Диканьки, закрыла кабинет и до обеда разбиралась с коробками и папками. Кто говорит, что от хандры нет спасения, тот не знает что такое генеральная уборка профессионально созданных завалов. На освободившихся полках разложила дорогие сердцу сувениры. А чтобы не встретиться с Шахом, что должен был прибыть в послеобеденное время, забралась в комп с «тряпкой и ведром». Спустя еще четыре часа значительно расширив просторы монитора, а так же системных дисков от пустых ярлыков и ненужных файлов, почти удовлетворенно вздохнула.

— Вот теперь можно идти на сонную летучку пятничного вечера.

А может быть лучше пропустить? Телефон я не включала с обеда, пусть думает, что я мучаюсь с выбором.

Плотно зашторив окна и закрыв ящики стола, вышла на цыпочках. И стараясь не стучать каблуками, направилась в сторону монтажной. Поворот еще один поворот. Вокруг ни души и это прекрасно, а теперь осталось пройти через монтажную. Затем так же тихо и не привлекая внимания пересечь ее, спуститься на один лестничный пролет и попасть во второй коридор. А уже оттуда на улицу к машине и домой.

— Аня! — Иришка остановила меня буквально в десяти шагах от монтажной. Натуральная блондинка украинской породы, то есть с крутыми формами песочных часов возмущенно смотрела на меня. Искусно наложенный макияж не мог передать всей полноты ее негодования, отчего светлое личико Иришки с темными глазищами египетской царицы было скорее удивленным.

— Где ты пропадала?

— Думала.

Односложными ответами в ее обществе я пользуюсь редко, поэтому хорошо знающая меня Иришка настороженно улыбнулась:

— Ты обиделась на меня, да? Прости…

— Ты о чем сейчас?

— Анют, он мне просто сказал, что у нас представителем Группы «РоСтас» из Киева будет некий Шевченко Роман. А я и предположила, что ты не обрадуешься. Сообщила, что был у тебя знакомый с таким именем и фамилией, нагадил в душу вот и… Вот почему он знает. Ты простишь меня?

Стою и думаю, что нагадить он успел не только в душу, да и вообще по жизни. С тех пор я как пришибленная мужикам не верю, и многих из них подобное отношение бесит. Но это мелочи, главное жива, здорова, мозги вправлены и от любви большой и маленькой не потекут.

— Во-первых: спасибо, что так лояльно предостерегла, а во-вторых: чего ты нервничаешь в твоем-то положении. Успокойся, дыши глубже, легче, свободнее и вообще я тебе завидую.

— Знаешь, будь я в твоем возрасте и с такими внешними данными, — начала Иришка, — я бы…

— Стоп, историю о том, что моим суповым набором и грудью, не дотягивающей до двойки мужиков можно разить направо и налево, я слышала не раз. С меня достаточно не повторяй. Верю, я шикарная и завидовать не должна.

— Тебе и в твоей шкуре хорошо. — Добавила она примирительно мой традиционный ответ на женские увещевания по мне родненькой.

— Знаю, у меня все хорошо. А теперь ты расслабься и получай от жизни удовольствие.

И только сделала шаг в сторону монтажной, чтобы продолжить свой побег, как двери в нее открылись и в коридоре отчетливо раздались мужские голоса. Я замерла как изваяние, услышав довольный голос Ромы.

Он смеялся, он был счастлив, он с семьей, с сыном, а я..?

Иришка же ухватив за локоть, оттащила меня за угол:

— Эй, ты чего?

— Он уже тут? — опешила я.

— А ты думаешь, почему мы тебе раз двадцать звонили? Греков под машину попал. То есть как попал, — усмехнулась она, — из-за проводов упал с площадки и под машину… хорошо что скорость небольшая была… жив остался… сейчас выбирают между тобой и Архиповой… — ее слова ко мне пробивались как через плотную подушку набитую пером. — Но ты сама знаешь, что она не вариант…, так что выбор остался за…

— Я телефон вырубила. — Сбитая с толку ее объяснениями ответила я, еле ворочая языком.

— Ань, ты почему побледнела? — Иришка выглянула за угол. — Сюда идут! — не отпуская меня, повела обратно. — А сейчас зачем вернулась? На летучку?

— И не уходила…

— Эй! Вернись в свой кабинет и либо спрячься, либо приди в себя! Ты меня слышишь?

— Да, слышу, спасибо. — Моя оторопь отступила. Так же на носочках, но уже значительно быстрее вернулась к себе, никого не встретив. Кабинет с плотно зашторенными окнами при выключенном свете был погружен во тьму. С удивлением заметила что, пытаясь сбежать, забыла его закрыть и даже запасные ключи оставила на тумбе. Этому я удивлялась не долго, звук открываемой двери загнал меня под стол.

Глупо, конечно прятаться в своем кабинете, под своим столом, но страх встречи с прошлым вначале заставляет прятаться, а уже потом думать. Собственно сидя под столом и глядя на обувь «пришельца» я думала:

— А что в моем кабинете понадобилось помощнице нашего замдиректора? Ошиблась дверью?

Однако появившиеся в поле зрения черные туфельки с красным задником и десятисантиметровой шпильке «ошибившись» уходить не собирались. Прошествовав до моего стола, они обернулись на 180 градусов и, найдя точку опоры, замерли в ожидании. Замерли изящно: одна чуть вперед, полностью соприкасаясь с полом, вторая — касаясь его носочком, развернута под углом к первой. Положение ножек в стиле пин ап даже сзади смотрится впечатляюще.

Значит, кого-то ждут, но почему здесь?

Ожидать ответа на этот вопрос пришлось не долго. Дверь открылась, и вошел некто в коричневых мужских полуботинках на шнуровке. Их обладателя я узнала сразу, захотелось громко сказать: — Степа, ты придурок!

Но меня бы никто не услышал. Наверху послышалось довольное сопение. Целуются. Пока я думала, как сообщить о своем присутствии, действия на верху стали принимать более активный характер. Однако, спешат голубчики.

Мягко соскользнувшая деталь одежды, через которую легко переступили дизайнерские туфельки, была поднята мужской рукой. Туфельки тут же оторвались от пола и зависнув над ним, удалились друг от друга. Ответный ход возвестил звук расстегиваемой молнии.

Ну, не появляться же прямо сейчас?! Хотя летучка уже идет, наверняка решат воспользоваться моим отсутствием. Но, если сюда заглянет Федор со Шевченко, что вполне вероятно, то тут уж не до шуток! Когда бы я не вылезла, все равно получится гадко. Так что или сейчас, или никогда…

— Где этот чертов карандаш? — возмутилась я вслух и двинула стулом. Фраза прозвучала двусмысленно и смешно, но на юмор у парочки времени не хватило.

Возвращение туфелек на пол, под звук застегиваемой молнии было молниеносным. Напрочь позабыв о конспирации и контрацепции нечаянно оброненной из-за «чертового карандаша» голуби вместе вырвались из моего кабинета.

"Господи сжалься над несчастной Настеной, открой ей глаза чуть раньше, чем мне," — думала я, распрямившись и глядя им вслед. Что уж там сделаю вид, что действительно искала ненавистный канцелярский товар, закатившийся под стол:

— Эй, зачем заходили!

— Оставьте их, они уже далеко. — Ответили мне из темноты.

Фраза прозвучавшая в, по сути, пустом кабинете, была сродни слуховой галлюцинации. Мое «йок!» привидение в лице Шаха расценило по-своему. Отделившись от темного угла, он улыбаясь, приблизился.

— Напугал?

— Еще бы. — Оправила волосы и пиджак. — Я так понимаю, вы были бы не против просмотреть весь спектакль от начала и до конца?

— Я был бы не прочь принять участие. — Последовал ответ, — но вы уничтожили, даже то немногое чем можно было бы полюбоваться.

— Давно вы здесь?

— Достаточно.

— Ясно. — Я развернулась к двери и, поправив сумочку на плече, сделала шаг в ее направлении. Попытка избежать встречи с Швахом привела меня к нему — не хорошо.

— Достаточно, чтобы увидеть, как вы прячетесь под столом. — Взяв за локоть, он пресек мое отступление. — Что вы там искали?

— Карандаш. — Я обернулась, вернув себе локоток. — Почему вы здесь?

— Из чисто мужского любопытства.

— Оно существует?

— Как видите. Хотел узнать…

— Вижу. — Оборвала его на полуслове. — Ладно, предоставлю вам удовлетворять ваше чисто мужское любопытство и далее. Всего доброго.

— Анна! — окрик остановил меня в дверях. — Не хотите составить компанию?

— Нет, в руководительской деятельности я мало что смыслю.

— Подождите… — не отступил он.

— Хотите прояснить причину вашего появления?

— Возможно. — Согласился Шах, сокращая между нами расстояние. — За ужином. Вы составите мне компанию?

— Возможно, в конце недели.

— Уже конец недели.

— Я говорю о следующей.

— Со следующей мы начинаем совместную работу над проектом.

Как назло в это время послышался довольный голос Фельдмаршала, который приближался к моей все еще открытой двери со словами: «Анна у нас первоклассный специалист, посвящает себя работе стопроцентно…»

И это он говорит моему бывшему? Да меж строк слышится семейная неустройка всю энергию вкладывает в труд. Живет работой и на работе, замещая отсутствие личной жизни.

Шаген заметил мое замешательство и вопросительно вскинул брови. Думать, а тем более объяснять времени не было, они почти достигли двери. Бросив сумочку на пол, я шагнула к Шаху и, опустив руки на его грудь, скомандовала:

— Обнимите меня.

— Что, простите?

— Обнимите меня, — ухватила его за лацканы пиджака, — Шах, ну же!

Пока одна его рука медленно обхватывала талию, а вторая приподнимала подбородок, мне казалось, прошла вечность, в которой голос Федора произносил:

— А вот это кабинет нашей… пропажи.

Если предположить, что я действительно пропажа и Шах меня нашел, то в данный момент он крепко удерживает добычу, не давая ей скрыться. А добыча со странным чувством дежавю всматривается в его черные внимательные глаза. И не то чтобы памятью страдала девичьей или же обладала идеальной фотографической — совсем нет, но до того злосчастного интервью этот взгляд я уже где-то видела.

К моему образу в стенах кабинета Федор привык, поэтому удивлением обозначил лишь Шаха.

— Анна, Шаген… — Шах убрал руку с моего лица и переключился на посетителей. Разорвав зрительный контакт «удав и кролик», он продолжал удерживать меня второй рукой.

Еще не справившись с удивлением, Федор добавил:

— После вашего звонка не предполагал здесь увидеть…

— Планы изменились. — Ответил мой спаситель, нехотя позволяя спасенной или спасающейся отодвинуться. Его позволение было минимальным, и руку с моей талии не убрал. Встретив сверлящий взгляд Романа, я вздрогнула.

Уж лучше бы я за спиной Шаха пряталась, а не в его объятиях.

Словно услышав мои мысли Шаген крепче меня приобнял, успокаивающе выводя круг за кругом большим пальцем на моей талии. Фельдмаршал недоверчиво уставился на нас.

— Как я понял вы, уже нашли общий язык.

— Несомненно. — Циничная реплика Ромы обшаривающего мой кабинет взглядом, напомнила о его присутствии.

— Она дала свое согласие. Проект закрепите за Анной, работать начнем со следующей недели. — В подтверждение слов Шаха пришлось кивнуть и улыбнуться, не смотря на то, что бывший с презрением скривился, разглядывая стол за нами.

— Да, ваш специалист отдается и душой и телом. — Затем заметил он, растянул губы в подобии голливудской улыбки, примирительно добавил слова Федора, — и посвящает себя работе стопроцентно.

— Так и есть. — Встрепенулся Фельдмаршал, — разрешите представить Роман Юрьевич Шевченко представитель «РоСтас», а это Авдалян Шаген Хоренович из «Bi&RoSh» и Тур Анна Михайловна уже не ваш продак-менеджер.

— Не наш, — Согласился Рома, пожимая руку Шаху, повернувшись ко мне, сладким тоном добавил, — но мы уже знакомы. Здравствуй, Анютка.

Кивнула холодно сдержано и с той же толикой презрения. В памяти всплыли обрывки сна с пауками. И этим воспоминаниям я улыбнулась так, что глаза Ромашки стали шире, а его улыбающийся оскал потерял блеск, значительно съехав влево.

Повисшее молчание прервал Федор:

— В таком случае оставляем вас для обсуждения мелочей. — Пропуская на выход Шевченко, добавил тихо. — Когда закончите, жду в своем кабинете. Анна вас это тоже касается.

— Да, Федор Игнатьевич.

Двери за ними закрыл Шах, не включая свет, медленно обернулся ко мне. Если бы кто-то еще полчаса назад сказал, что Шах выручит меня, точно бы в голос похохотала. Сейчас же было не до смеха.

— Спасибо.

— Не тратьте время на благодарности. Успеете за ужином.

— Ужином?

— Да. — Подтвердил он, направляясь в сторону темного угла. Взяв плащ со спинки диванчика, поравнялся со мной. — Не беспокойтесь, о нашем совместном отсутствии я предупрежу Федора.

— Он поймет, почему… — я подняла сумочку и, махнула в сторону своего стола. — На его крышке сиротливо лежат забытые кружевные трусики, а у ножек пара презервативов.

— Федору мы все объясним позже. — Улыбаясь, Шах указал на белье. — Вы не против, если об этом вечере я оставлю себе сувенир?

— Не против. Их обладательница вряд ли осмелится вернуть свое имущество. — Трусики перекочевали в карман Шаха, и я не удержалась от подколки. — А как насчет остальных сувениров?

— Этих у меня полно, впрочем как и первых…

— Да и по размеру… — улыбнулась я и мысленно проговариваю — большеваты.

— Не заканчивайте этой фразы, — предостерег Шаген, закидывая презервативы в мусорную корзину. — Собирайтесь.

— Если я буду работать над вашим проектом ужин нам не нужен. Обсудим детали в понедельник. На сегодня с меня хватит положительных эмоций, да и воспоминаний тоже.

— Рад, что у вас остались положительные воспоминания с прошлого знакомства. И должен согласиться, что от таких знакомых я бы тоже прятался. — Он кивнул в сторону только что ушедших.

— Я не… — вовремя остановила чуть не сорвавшееся с губ оправдание. И скрестив руки на груди, пошла в наступление. — А как вы объясните свое пребывание в моем кабинете?

— Заглянул на огонек.

— Здесь было темно. — И прежде чем он придумал новую отговорку, добавила. — Шаген, мы с вами вернемся на исходную позицию безрезультатного диалога, если вы будете продолжать в том же духе.

Помедлив, он ответил:

— Я пришел, чтобы извиниться.

— Та история стара как мир, забудьте.

— В таком случае объяснить.

— Что объяснить? Что вам неправильно перевели вопрос? Расслабьтесь, я знаю.

— Скажем, так, — подошел ближе и наклонился ко мне. В темноте кабинета я его не видела, но по интонации поняла — улыбается. — Я знал, что подобных вопросов вы бы не задали. А услышав оплошность переводчика, воспользовался подвернувшимся случаем.

— Любите обливать людей газировкой?

— Это было низко с моей стороны, я действовал импульсивно, — давая щадящую оценку своим действиям, продолжил он. — Но желание отомстить надо мной возобладало.

— Очень интересно. Что и когда я успела вам сделать? Вы вообще можете объяснить?

— Могу. За ужином. — Шах открыл двери и вышел. Ожидая меня в ярко освещенном коридоре, улыбнулся, — ну же Анна, я знаю вы не из робких.

— Мне это тоже известно.

5

Он не любил когда его отвлекают, когда рядом шумят, когда заглядывают в рот, тарелку или просто смотрят во время еды, не позволяя сконцентрироваться на сводке новостей по TV. Поэтому ел один сидя перед экраном и тщательно пережевывал. Закончив с трапезой, звал жену, чтобы убрала и принесла чай, попутно мог поделиться новостями из деловой жизни. А чтобы сильно не загружать ее головную пустоту своими делами, да и во избежание расспросов вышколенной домохозяйки, он всегда рассказывал мало.

Сейчас же попивая чай, решил сообщить о внезапной встрече с бывшей. И так сказать провести профилактику поведения законной супруги.

— Галя!

— Да, милый. — Отозвалась она из кухни.

— Я сегодня Анку встретил.

— Какую?

— Общую нашу знакомую. — Он нахмурился, вспоминая момент встречи. — Тур.

Жена тут же выглянула из кухни, где тщательно натирала глянцевую варочную поверхность черного цвета.

Роман не любил, когда на зеркальных поверхностях были пятна или потеки, поэтому приучил Галю начищать все блестящие грани, куда бы они ни приехали. Будь это съемная квартира или гостиничный номер Галина, обязательно приступала к оттиранию и начищению. Обычно начинала с ванной и заканчивала кухней, где одновременно следила за готовкой.

Она готовила дома сама и постоянно свежее. Потому что, по его словам, подогретое есть не могут даже псы. Начав без утайки жить совместно Галя, начитавшись умных книжек, пыталась настаивать на компромиссах. Но Роман это быстро пресек. Еще бы! Какой могла быть ее реакция, когда он якобы таясь с целью разведки начал названивать Анке. Тур-ка проявила стойкость, послав на три буквы и еще дальше, а вот Галка клюнула. С тех пор в глазах ее поселился страх и губительный для всех женщин комплекс неполноценности, от которого она всячески пыталась избавиться. Избавиться, исполняя его прихоти и желания в постели, в доме и в гостях.

И если первый пункт вывел ее в первенство среди прочих его избранниц, и требовал лишь небольшой корректировки, то по двум оставшимся она проигрывала не только Анне, но еще Оле и Оксане. Ему пришлось приложить немало усилий в исправлении у нее этих недостатков. Но теперь усвоив, что в воскресенье на обед у них мясо с соусом, а в субботу рыба Галя закупалась на рынках и в магазинах в пятницу. А так как Рома язвенник, то и всю неделю она готовила так, чтобы его питание было полноценным и диетическим.

Немало ушло времени на то, чтобы она научилась по-особому гладить его рубашки и брюки. Однако над тем, чтобы игрушки сына не валялись под ногами, еще нужно было поработать. Он с раздражением двинул ногой красный грузовик и тот отлетел к стене:

— Убери это.

— Да, милый, одну секунду. — Как преданная жена, она давно уяснила, что сына он любит, но играть с ним не намерен. Поэтому когда глава семьи возвращался с работы, маленький Слава тут же уходит в свою комнату и уносит все-все игрушки. Все, иначе они сломанными отправляются в мусорное ведро.

— И где вы встретились? — Галя подняла грузовик, с сожалением глядя на отлетевшее колесо и сломанную ось.

— В ООО «СлайдИнко» она там продак-менеджером устроилась.

— Она будет вести твой проект?!E! — встревожилась благоверная.

— Нет, — роман довольный ее реакцией усмехнулся, — она занята другим. Полностью занята.

— А как она выглядит сейчас?

— Изменилась.

Галя поправила волосы, напоминая себе, что очень хороша в модном спортивном костюме, состоящем из шортиков и коротенького батника и ревновать не должна. Постаралась придать голосу уверенности, спросила:

— Изменилась? Растолстела или стала еще более тощая?

— Ни то, ни другое. — Он сделал глоток чая. — Повзрослела.

— О чем говорили? — супруга как бы между делом начала поправлять картинку на стене съемной квартиры. Внутренне стараясь успокоить себя все повторяла: «Если он и встретился с бывшей — это еще ничего не значит».

— Ни о чем. Ни слова. — Его ответ был вполне удовлетворительным, и окончательным. Она знает, что больше чем он желает сказать, он не скажет.

— А замужем?

— Нет, всю себя отдает работе. — Роман хмыкнул, прищурившись на расслабившееся лицо супруг. — В прямом смысле слов, всю себя отдает работе.

— Она всегда мечтала о карьере, она ее и добивается.

— В отличие от некоторых. — Ухмыльнулся Шевченко.

Галя, как и требовалось, опустила глаза, скрывая подступившие слезы. Сейчас в розовом костюме из плюша она больше походила на провинившуюся девчонку, а не молодую женщину. Ту, которая залетев, заставила его порвать с Анной и жениться. В отместку за собственную мягкотелость, да и просто чтобы не расслаблялась, раз навязалась, он всегда старался задеть Галю. С ее перфекционизмом повод можно найти во всем, но самым действенным оставалась ее безработица. Проще простого было напомнить что супруга, после университета не устроилась на работу, а села ему на шею. И вот уже несколько лет не желает оттуда спуститься, постоянно увеличивая запросы.

Говорил он с юморком и, вроде бы шутя, вызывая при этом не шуточное чувство вины.

Она пыталась напомнить, что это он не позволяет ей работать, он отшил лучших подруг, отвадил ее от родителей и почти закрыл дома. Пыталась, недолго и то лишь в первое время. Потом смирилась и приняла его слова за чистую монету. Сложив крылышки, напрочь выбила из своей головы мысли о саморазвитии и самодостаточности. Что ему и требовалось.

Глядя на вытянувшееся лицо жены, Роман подумал о том, что следующие полчаса она будет реветь в ванной и завтра проснется с распухшим носом, но это маленький минус за которым прячется большой плюс.

Ведь сегодня ночью она постарается на славу отработать с ним.

* * *

Мы спускались в холл, когда Шах, выудив очки и телефон из внутреннего кармана пиджака, вызвал такси. После этого предмет оптики тут же был спрятан.

— Шаген, что вы делаете? То есть, зачем вызываете такси?

— Я не вожу автомобили, — улыбнувшись, ответил он и почти серьезно продолжи, — у меня с автотранспортом отношения не сложились.

— Так давайте поедем на моей. — В поисках ключей полезла в сумочку, что он тут же остановил, взяв за руку.

— Я не позволю сопровождающей меня женщине меня же и везти. — Отрезал Шах. — Мы поедем на такси.

— Разве в прошлый раз вы не были на машине с водителем?

— Был. И сегодня тоже был. Но приехав в аэропорт, понял — что хочу работать с вами.

— Почему? — Я медленно попыталась освободить руку из его захвата. Не пустил, чуть сильнее сжав пальцы.

— С вами будет интересно. И как видите, вы почти сразу оправдали все возложенные надежды.

— Погодите, вы переговорили с Федором и не получив вразумительного ответа решили уехать?

— Да.

— А вернулись из-за меня? — удивленно вскинула брови.

— Не совсем.

— И где заканчивается или начинается это не совсем?

— Ролик будет ориентирован на местного потребителя. Чтобы обойти возможное предубеждение или неправильную трактовку положительных сторон продукта, нужны профессионалы знающие рынок, менталитет населения, разбирающиеся в специфике восприятия и методиках привлечения внимания к новому продукту. Так же у вас развивающаяся компания…

— Цены не кусаются, — дополнила я.

— Хорошее портфолио, — спокойно продолжил он, — красивое лицо.

— Простите?

— Такси прибыло, — Шах просмотрел sms-ку, пришедшую на телефон, прищурив глаза.

Мысленно подумала, — вот тебе и герой романа: выглядит старше своего возраста, машины не водит, со зрением проблемы, страдает шофинизмом.

Поймав мой оценивающий взгляд, он спокойно пояснил:

— Без очков я с компьютерами и телефонами не работаю.

— Со зрением всегда были проблемы? — не удержалась я от вопроса.

— Не всегда, усугубил. — И не давая возможности задать следующий, сказал. — Выбирайте «Park Residence» или «Байт Альманди».

— Байт, я там еще не была.

Шах открыл входные двери, пропуская меня вперед, потом с той же предусмотрительностью двери такси, помогая сесть. Мы добрались быстро. Следуя за администратором по залу, не могла отделаться от мысли, что я ваза, попавшая в руки сверх заботливого коллекционера антиквариата. Вроде бы и приятно, и в то же время настораживает это мужское джентельмество не актуальное в наши дни. Трудно отделаться от мыслей по типу: «откуда такая галантность?» и «что ему от меня нужно?»

В любовь с первого взгляда не верю, в свою бесценность для данного индивида так же, а учитывая его желание объясниться — мои мысли не безосновательны. Он сделал заказ. А затем, извинившись, начал проверять сообщения на айфоне.

Работа, работа, работа за исключением некоторых моментов, пожалуй — это все о чем могут думать такие люди. Я отсутствующим взглядом смотрела на интерьеры восточного убранства. Будь у меня настроение поязвила бы, что кабинки рассчитаны как раз на одного падишаха и весь его гарем и уж никак они не способствуют чувству уюта, если вас двое. Думать о работе не хотелось, о том же что происходило весь божий день тем более. Нам принесли заказ. Шах, оторвавшийся от просмотра сообщений, поинтересовался моими впечатлениями от первого блюда.

— Не плохо. Но на пустой желудок все не плохо.

— Пропустили обед. — Он скорее утверждал.

— Занималась уборкой.

— Поэтому мне сообщили, что вас никак не могут найти.

— Когда хочу я убираюсь тихо.

— Когда хотите вы не только убираетесь тихо. Но еще умеете вывести из истерики, поддержать в трудную минуту, найти позитив в негативе, добиться успеха в новом деле, поддерживать здоровый дух в здоровом теле.

Так когда-то говорила моя старая подруга. Мы не виделись, по крайней мере, лет пять или шесть. Она все еще посылает открытки на Новый Год и день Рождения, но почти ничего не рассказывает о себе. Ну, а чтобы интересоваться другими, так этого от нее не дождешься.

— Любимую присказку Эли я не слышала, с тех пор как она выскочила замуж на последнем курсе института.

— И переехала в Германию. — Добавил он.

— Вы с ней знакомы? — я отложила вилку и подалась вперед.

— Были знакомы достаточно близко.

— Почему были?

— Потому что я настаивал на том, чтобы съехаться, а она отказалась, мотивируя вашими доводами.

Я откинулась назад, увеличивая между нами расстояние. Фото! Она показывала мне его фото. Воспоминание вспыхнуло, как рекламный щит: студенческая аудитория наш поток журналистов и счастливо улыбающаяся Элька, сидящая рядом.

* * *

Когда она призналась, что рискнет со своим новым другом завести серьезные отношения, моему удивлению не было предела:

— С ним? С тем, которого я видела в коридоре?

— Да, он взросло выглядит, признаю. — Нехотя согласилась она. — Но ему тридцати нет, он младше.

— Да, а что ж так плохо сохранился?

— Пара стрессов, пара сложных жизненных ситуаций и вот результат. — Негодуя, пояснила она. — Ну, еще и курит как паровоз.

— И что теперь? У него уже взгляд тяжелый — это было единственное, что я успела разглядеть. Плюс наверняка есть выступающая вперед челюсть, серые впалые щеки, утробный рык голодного людоеда, предрасположенность к раку легких.

Эля насупилась и подперла подбородок кулачком, мои предположения находили в ней отклик.

— Послушай, я скажу это лишь раз и более не заикнусь, но его проблемы — это его проблемы. И нефиг жалеть и думать, что с тобой он изменится или начнет выглядеть как человек. Если до сих пор не сломался, значит упорно несет свой крест. Жалеть не стоит и бегать за ним так же. Осуществи моральную поддержку хотя бы еще месяц, а лучше полтора. Ты еще успеешь приблизиться и не только. — Она сердито покосилась в мою сторону.

— Кстати, пока осуществлять поддержку будешь у меня к тебе вопросик…

— Какой, — буркнула она недовольно.

— На кой он тебе такой битый перебитый нужен? С молодыми иногда заскоки на нервной почве случаются, с чего ты взяла, что у него более крутых заскоков не будет?

— Он молод!

— Насколько молод?

— Двадцать пять.

— Ты уверена, что не тридцать или даже тридцать четыре?

— Приведу в порядок, увидишь.

— Пусть вначале согласится. — Не удержалась я от колкости.

— И в чем прикол?

— Внимание! Пока ты что-то в нем изменить попытаешься, главное чтобы сама собой осталась. Не мальчик трех лет, дрессировке без собственного на то согласия не поддается.

— Не напугала.

— А я и не пыталась. Все равно тебе решать. — Сделав заметку вслед за словами профессора, продолжила. — И если что мой номер тебе известен. Не буду обещать оперативности, но… в крайнем случае моральную поддержку по телефону обеспечу.

— Поддержка не понадобится. Он учился на семейного психолога, очень бережно относится к окружающим. Скажем так — щадит их чувства.

— Ну, так опиши его.

— Знаешь, — Эля нервно поправила рукав блузы, — если бы не знала его раньше и в первый раз встретила, я бы сказала нечто совершенно глупое и не лестное.

— А сейчас?

— А сейчас, как то я его уже вижу иначе. Да животик есть, можно над этим поработать и убрать. Да ноги ровные — это плюс, руки мощные волосатик такой темненький, глаза чуть большеваты.

— На выкате?

— Ну…

— Значит на выкате. Что с губами?

— Пухлые большие, правда щечки есть…

— Перекрывают все губы? — удивилась я.

— Аня, ты сволочь. — Эля еле сдерживала смех и в то же время злилась, что подобная оценка парня ее рассмешила.

— Зато прямая как струна, — брякнула я, следуя дальше по описанию. — Лысый?

— Аня!

— Ага, на подступах к окончательному облысению, или ты хочешь сказать, что у него…

— Лоб высокий!

— До затылка? — мы начали давиться смехом одновременно.

— Я тебе больше о мужчинах меня вдохновляющих ничего рассказывать не буду. — Отдышавшись, пробубнила она. — Так ты и не узнаешь что у него потрясный голос и когда он в настроении …

— Оу! Не затыкаемая радиостанция. Что ж за песенки он поет? — она замолчала, на этот раз явно обиделась. — Ладно, а фото глянуть можно?

— Ты жестокая.

— Нет, я сволочь. У меня отвратное настроение и я только что испортила и твое. Все я больше ни слова о нем не скажу. Фото покажешь?

Фото чуть смытое, но все же с ним она показала на телефоне.

В общем-то, в своем определении я оказалась права, не урод, не супер мачо и не смазливое чмо, спокойный, уверенный, проблески ума во взгляде присутствуют. А если учесть что Элька да с ее градациями от него в восторге, он внимания достоин. Судя из того что она рассказала, объект представляет собой весьма интересное создание мужского пола. Во всяком случае, в благородстве и обходительности ему не откажешь, и если он согласен на корректировку, то вполне так себе приятный парень кавказских кровей. Вот только глаза какие-то запоминающиеся не то со смешинкой, не то удивленные. О том, что у него на фото взгляд плохо побритой Моно Лизы я промолчала.

— Стена говоришь? — вспомнила ее характеристику после их первой встречи.

— Ну как бы собственник непрошибаемый, он и сам это признает. — Продолжила Эля. — Правда, признаваясь, очень внимательно смотрит на твою реакцию. Да и вообще часто ловишь на себе изучающий взгляд…

— Проницательных глаз — добавила я, — и застываешь как кролик перед удавом?

— Нет. Но иногда и так.

— Ясно.

— Ань, — она позвала тихо, готовясь рассказать нечто интересное. — Он ухаживает, знаешь как?

— Как?

— Не глядя, то есть ты идешь с ним, а он… и руку подаст, и из машины поможет выбраться, и тяжелое не даст тащить. И вот двери всегда открывает. И помогает одеться, а потом еще и со стульями знаешь, там посадить придвинуть. Я за последние три года столько внимания не получала, сколько за один с ним вечер.

— Такси, ресторан он платил?

— Ну, да. И мне еще не доводилось быть рядом с человеком, который умеет так слушать.

— То есть как это?

— Не перебивая, глаза в глаза и еще вопросы задает взвешенно.

— И полное имя его?

— Шаген.

— Армян?

— Армянин! — поправила она. — С твоей политкорректностью тебе на телевидении делать нечего.

— А я тексты не пишу, так что моя политкорректность тут ни причем.

— Так замяли. — Ответила Эля.

— Погоди, выходит он песни на своем родном языке петь любит?

— Аня, он помимо русского знает три языка. Немецкий, армянский, английский.

— И репертуары на всех четырех?! Обалдеть! Да он просто гений…

— Ты! — она уколола меня ручкой.

— Эля, ша! Так угомонись. — Еле успела перехватить ее руки. — Все согласна, парень действительно потрясный, три языка, не урод, вменяем и голос красивый в придачу. А еще на руках носит, хоть и не просят.

— Стервенция!

— Эй, это мое любимое определение, — возмутилась я, — музыка для слуха…

Голос профессора оборвал меня на полуслове:

— Дальние ряды, девушки, вы долго еще будете услаждать наш слух нелепыми замечаниями.

— Извините. — Пролепетала подруга красная как рак.

— Мы уже закончили, — не удержалась я, — можете продолжать!

Выждав пока гул смешков прекратится, профессор серьезным тоном поблагодарил за столь великодушное разрешение и, не меняя выражения лица и интонации, предложил нам удалиться вон.

* * *

Воспоминания об Элькиных негодованиях и последующих выходках нелюбимого профессора, растворились под пристальным взглядом Шаха.

— Вспомнили? — он потянулся к бутылке с красным вином и разлил по бокалам.

— Как бы… — я проглотила комок в горле и отложила приборы. — Так на какие именно слова она опиралась, отказывая вам?

— Так с ходу и не вспомнить.

— Мы только приступили, если успеете к десерту, будет в самый раз.

— Сладкое на потом?

— Вы себе даже не представляете на сколько, — подбирая подходящее определение, задумалась, — эм, «сладкое».

Он кивнул, продолжил ужинать. Я поковырялась в гарнире, а затем стала с любопытством рассматривать Шаха.

Элькиного поклонника видела мельком в университетской толпе и всего лишь раз. К фото особо не присматривалась, потому что она не защищала его с той прытью, которая присуща действительно влюбленным. А значит: изначально не была уверенна в нем, да и в своем чувстве. Не удивительно, что по прошествии двух лет после их разрыва и скоропалительной свадьбы подруги в Германии я не узнала его на интервью. Двадцатисемилетний бизнесмен, чья фирма занимала уверенную позицию на рынке электронной техники в Киеве, мало походил на парня, который порядком помотал Эле нервы всплесками ревности.

— О чем думаете? — отодвинув от себя приборы, спросил он.

— О том, что вы изменились с тех пор.

— Произошли большие изменения?

— Похудели, стали еще более сдержанным, восстановили…, — на себе указала на волосы. Он улыбнулся, кивнул.

— Пересадил.

— Решились?

— Да, я в ту пору на многое решился… — Шах принялся за сладкое.

— Выучить язык, пересадить волосы, бросить курить, вплотную заняться спортом и восстановить нормальный вес?

— Нет. Найти в Германии сбежавшую Элю, и потребовать честного ответа.

— Так-так-так! Сейчас я узнаю, за что именно меня облили газировкой. — Я подперла голову рукой. — Она много рассказала?

— Нет. — Последовал его ответ. Дальше Шаген молчал и улыбался, смакуя сладость по маленькому кусочку. — Вы ешьте, мы еще успеем договорить.

Пришлось согласиться. Пока я не завершила с бараниной он и словом не обмолвился. Заказал кофе, через официанта передал свои похвалы повару и помешивая горячий кофе, посмотрел на меня.

От такого пристального внимания захотелось спрятаться:

— А вы не улыбайтесь, взирая на то, как я проворачиваю пирожное. Продолжайте. — Приободрила Шаха, выбирая с какой стороны приступить к десерту.

— Так что сказала наша общая знакомая вам с моих слов?

— Что я выгляжу намного старше, не слежу за своим здоровьем и ей не позволяю за мной следить. Что с человеком, который увеличивает свои шансы на скорую смерть, жить невозможно, не говоря о детях. Что я слишком консервативен, и мои требования не актуальны.

— Вы выглядели старше и не следили. Согласитесь. — Он никак не отреагировал на мои слова. — Хорошо. Здоровых людей нет, есть недообследованные. А детей она в ту пору просто не хотела и дело не в вас.

— Развенчиваете миф?

— Да, — согласилась спокойно, — что там дальше?

— Не актуальные требования. — Подсказал Шах.

— О, да! И ваши требования в одежде были неприемлемы для девушки двадцати одного года. Для более взрослой или растущей в более сдержанной среде, возможно и подошло бы.

С моим предположением не согласился, помотал из стороны в сторону головой.

— По вашему нормально в двадцать один носить юбку ниже колена без разрезов, потому что, все, что выше вы уже считали мини? — возмутилась я. — Прощайте шорты, прощайте мини-юбки, простите узкие джинсы с низкой посадкой, мы более не свидимся, — продекламировала я ее слова.

— А блузки и майки?

— Без декольте. — Сказал, как отрезал Шах.

— И не только! S! Без выреза на спине, без полупрозрачных материй, без открытых плеч… — Воспоминания о том, как Элька с приходом весны начала жаловаться на требования парня, были красочны.

— Первоначально она придерживалась этих условий. — Заметил он, делая глоток кофе.

— Конечно, вы познакомились зимой. Какая здравомыслящая девушка позволит себе мини в наши морозы? — Шах неопределенно повел головой.

— Только та, что из машины в квартиру попадает, а не стоит на остановках. И потом флирт… — я отложила ложку и подалась вперед. — Некоторым девушкам он нужен как воздух! Что же сделали вы…

— Судя по всему — я его перекрыл.

— И напугали ее этим до чертиков. — Он хотел что-то сказать, но я его остановила. — Знаете она мирилась с вашими требованиями и была готова мириться и дальше до того как вы в порыве ревности взломали ее почтовый ящик.

— Не безосновательно. — Заступился он. — К тому же инцидент был замят.

— Пока вы, проверяя и далее ее почту не обнаружили пару незначительных сообщений. И не устроили скандал.

— Потом извинился.

— После, — я улыбнулась. Воспоминания о последовательности и красочности происшествий в личной жизни подруги были четкими, — чуть не подрались в клубе…

— Ей было запрещено туда идти.

— А узнали вы о том, что она нарушила запрет через… — он молчит, пристально глядя на меня.

— Ну же признайтесь. Поставили систему отслеживания на ее телефон или закрепили за ней человека? — сдержанная улыбка на лице Шаха была красноречивее слов.

— Оба пункта. — Подвела я черту. — Но вы опять извинились. Благо делать вы это умеете хорошо. И она согласилась не заострять внимания на инциденте.

— А не слишком ли много вы знаете? — он попытался перевести тему. — Может быть обсудим…

— Как видите, мне это пригодилось. И не сбивайте. — Отрезала я. — Не помню — с чего началась ваша ссора…

— Я тоже уже не помню…

— Но! Вы, предъявив какие-то доказательства измены или скорее непослушания, потребовали от нее честности.

— Да.

— И после всего произошедшего, — прищурилась я, — вы намеревались услышать от нее правду?

— Что вы хотите этим сказать? — он подозвал официанта и попросил чек.

— Она знала, что услышав правду, вы сможете как и в прошлые разы ее уговорить. А точнее убедить в том, что вы правы.

Я бросила на него взгляд из-под ресниц. Шах начинал хмуриться, мое же настроение постепенно поднималось вверх:

— Эля знала, что не отступитесь ни перед чем, побоялась. Поэтому вместо того чтобы в лоб заявить, что ей надоело увязая в ваших запретах быть постоянно под микроскопом, она использовала мои слова относительно внешности, курения и тяги контролировать ее стиль в одежде.

Шах молчмт.

— Ход был потрясающий. — Восхищенно заметила я. — Вы не считали, что выглядите плохо и с лишним весом бороться не собирались. Курение находили вредным, но вполне устраивающим вас, а дресс-код…

— Хватит. — Он оборвал меня на полуслове.

— Да, спасибо кофе с меня хватит.

На фирме резких сотрудников предостаточно, так что на его всплеск отреагировала спокойно. Он молчал, буравя мою чашку взглядом, осталось удивляться, как она еще не треснула. В это время официант принес счет и портативный кассовый аппарат. Расплатившись мрачный Шах, помог мне одеть плащ, подал сумочку и, пропуская вперед последовал за мной к выходу.

Уже на улице он как большинство курящих начал похлопывать себя по карманам, вспоминая, где оставил сигареты и зажигалку.

— Разве вы не бросили?

— Бросил, и как оказалось с чужой подачи.

— Вы? С чужой подачи? Не заблуждайтесь. — Чуть не рассмеялась, вспоминая, как Эля поначалу его боготворила, и не раз повторяла его любимое выражение. — Все, что вы делаете, вы делаете для себя.

— И это вы тоже помните.

— И не зря помню.

От порыва ветра Шах поежился и улыбнулся:

— Спасибо за вечер. Поехали?

— Пожалуйста. — Я улыбалась в ответ. — Вы езжайте, а я пройдусь.

— Куда? — встревожено или почти встревожено спросил он.

— Домой. Здесь не далеко.

Шах решил проявить любезность:

— Я с вами.

На что по привычке отреагировала наигранным возмущением. — Я вас не приглашала!

— А я и не напрашиваюсь. Пройдусь с вами.

— Ладно, — ухватившись за подставленный локоть, указала в нужную сторону. — Только учтите — кофе у меня нет, чая тоже, коллекции скрипок так же и даже марки я не собираю.

Улыбнулся и кивнул, прижав локоть, а заодно и мою кисть к себе, — в следующий раз я все возьму с собой.

— Ага, конечно.

6

Галя продолжала реветь взахлеб в ванной, натирая тряпкой кафельные поверхности по второму кругу. От чего планы Романа на бурную ночь значительно отодвигались.

Оторвавшись от просмотра фильма «Я робот», мужчина проверил почтовый ящик. Рабочих вопросов было не много, с чем он с удовлетворением разобрался в считанные минуты. Недовольство же вызвало письмо от бывшей пассии. В последнюю их встречу она что-то лепетала о задержке месячных. На что он ответил резко и решительно, что ее задержки это ее проблемы, а сын у него уже есть. Некоторое время она истерила, пыталась дозвониться на его мобильный телефон, потом на рабочий, обещала разорвать их отношения и сделать аборт, если он с ней не свяжется. Но так и не поняла, что связываться с ней он больше не намерен — это пришлось разъяснить, когда строптивица осмелилась позвонить на домашний.

Тогда он жестко пресек ее проклятия и оскорбления и поставил на место. И вот почти спустя две недели, получил новую весть. Не открывая письмо, удалил. Первые две строчки из быстрого просмотра дали общее видение: «Такие выродки как ты, не имеют права на размножение…»

— Ты не первая и уж точно не последняя, — усмехнулся Роман.

Среди прочих проклятий на его род и детопроизводительность, вспомнились слова Анны, когда он пытался наладить контакт: «Твои поступки, предопределяют твою судьбу».

— Женщины в гневе не оригинальны, — вынес он вердикт.

Со злостью вспомнил ее в объятиях другого. И ведь не загнулась после того как он ушел, наоборот — расцвела. От чего захотелось выплеснуть проявившуюся злость, разбить компьютер или наговорить Галке гадостей, а может и ударить пару раз. Ведь это ее обязанность любить мужа так, чтобы он никогда не сожалел об утерянном прошлом. Угождать так, чтобы и налево не смотрел. А если не может, так пусть пеняет на себя.

* * *

Весь путь мы шли в полном молчании.

Говорить не хочется, расспрашивать тоже. Нам теперь работать вместе, так что успеется, — оправдала я не свойственное мне речевое затишье. Шах не был против.

Когда до места прибытия оставалось метров сто, он задумчиво заметил:

— Нужно запомнить что ваше «не далеко», разительно отличается от моего «не далеко».

— Да что вы! Тут всего три километра, сейчас еще подъем по лесенке на пятый и я дома. — Чуть не сказала, что сам на основе недостаточной информации решил проводить, так пусть не возмущается, провожает.

— Не может быть всего три, там больше… — тем же тоном ответил он. — Пятый?

— Да, пешочком. — Просунув руку дальше через его локоть, изобразила подъем ладошками. — Вначале одна ступенька, потом вторая…

— Вы шутите?

— Я прогнозирую. — Невозмутимость лучшее средство защиты. — Вы с первой ступеньки на десятую не перелетите… Разве что с чужой подачи. — Прищурилась, припоминая его слова.

— Допустим. — Устало согласился он. — Сколько нам еще?

— Пришли, — я указала на дверь своего подъезда, и подмигнула. — Остался подъем.

Мужчина медленно и тяжело вздохнул:

— В первый раз я рад, что не взял с собой ни кофе, ни чая, ни коллекции…

— Скрипок и марок, — без подсказки так просто фразы и не вспомнить. — Кажется, я тоже рада.

— Это сарказм, да?

— Нет, это так сарказмик. — Начала высвобождать из его захвата свою руку. — Доброй ночи, Шаген. Было весело.

— Доброй ночи, Анна. Было познавательно. — С этими словами он мягко погладил костяшки моих пальцев и отпустил.

Разблокировав домофон, махнула ему на прощание и начала подниматься на свой этаж. Странное чувство предвкушения зародилось где-то в глубине моего существа. То ли от того что впереди крупный проект, и работать над ним мы будем на лазурном побережье. То ли от того что день сегодня был сумасшедшим, и завтрашний может стать таким же. А то ли от того что взгляд бросаемый через оконца на лестничных площадках выхватывал темную фигуру Шаха, стоящего во дворе.

Ждет такси, — решила я, открывая двери. — С этой стороны двора как раз хорошо виден указатель с названием улицы и номером дома.

Однокомнатная квартира в хрущевке встретила меня тишиной. В первое время после переезда чувствовала себя здесь неуютно и очень одиноко, завела кошку. И жила бы у меня наглая серая бестия долго и нудно, постоянно бы отлеживала бока на кухонном столике и дальше бы раздирала обои в спальне. Возможно, и я бы долго терпела это исчадие ада, однако вовремя вспомнила глупое предсказание дальней родственницы: «На старости лет быть мне позабытой и трижды разведенкой с пушистым домашним животным у ног». Вот уж точно — не было печали, черти накачали. И кто просил лезть к ней за предсказанием, когда дама не в себе и зла на весь мир? Никто. Однако полезла и нарвалась.

Впрочем, оно оказалось более позитивным, чем прогноз для моей младшей. На Оле родственница решила испробовать более радикальные методы внушения, исказив лицо в ужасе, оповестила о страшной болезни в скором времени. Если последующее и можно было назвать болезнью, то весьма легкой. Длилась она девять месяцев, протекала спокойно, безболезненно и без патологий, преобразовавшись в маленькое улыбающееся чудо. Назвали Машенькой, и у них она получилась вылитая в папу с сияющими глазками мамы.

В предсказание верилось с трудом, ведь каждый кузнец своего счастья, что накуешь с тем и живешь. Но чтобы не вспоминать его каждый день, глядя на кошку и подспудно не программировать, я с Тенькой распрощалась. Отдала соседям по лестничной клетке, а те родственникам в село. Как рассказывала Тамара Ивановна переселение пошло ей на пользу. Кошка в харчах более не перебирала, обои обдирать не пыталась, да и о возлежании думать позабыла. И все потому, что черный кот Тимка вспомнил молодость и от нее не отставал. За излишнее внимание часто получая лапой по морде, и все же продолжает лезть. Так что занятая ухажером бывшая Тенька, нынешняя Тимофеевна о краткосрочной хозяйке вспоминала не долго. А я о ней — только глядя на ободранные кошкой обои, что выглядывают из-за комода. За три года так и не взялась переклеить.

После Ромкиной выходки желание обустраивать «гнездо» пропало совместно с желанием обзаводиться семьей. Торжественно вручив ключи от квартиры Оле в день ее выписки из роддома, я собрала чемоданы и уехала. Это был правомерное решение, с учетом того, что три предыдущих месяца я приходила в себя под строгим контролем сестренки и ее Виталия. Да еще и на их съемной территории, потому что свою узаконенную видеть не хотела.

Последующие два года работы в Донецке журналистом, вспоминаются смутно: работа-сон. Я не давала себе времени на то, чтобы встретиться со старыми знакомыми или завести новых. Дни тянулись монотонно серо. Мысль о том, что занимаюсь не своим делом пришла с небольшим опозданием. А зародившись, не отпускала, пока я не рискнула податься в Продюсерский центр 10 TOP Sound. Туда не взяли, но родственные связи и вовремя оброненная фраза вершат чудеса. Как оказалось моя не очень дальняя родственница замужем за неким Федором с подходящей ему фамилией Маршал. Нареченный мной Фельдмаршалом, он владел рекламной компанией в городе Одессе, и вроде бы не был против меня.

Был ли он действительно не против, или все же немного против — история умалчивает. Первые дни Федор походил на зверя, запертого в клетке и только спустя месяц он расправил крылья. Предположительно троюродная сестренка нещадно на него капала по мою душу, и появления нового человека в его трудовом клане стало последним рубежом отделяющего Федора от подачи документов на развод. Но к взаимному удовольствию сработаться нам все же удалось. Почти сразу стала своим в доску человеком, приближенной к шефу и просто «душкой» для тех, кто работает непосредственно со мной.

Три года пролетели незаметно. Единственным событием, напоминающим о текучести времени стал даже не день рождения в ноябре или Новый Год, а мой отпуск ежегодно отодвигаемый в неизвестное будущее.

Мужчины были. Как-то соскучившись по теплым и требовательным рукам, я решила оттаять. А находящийся рядом не изменяя своей привычке, решил этим воспользоваться. Результат — всего одна ночь, точнее час, точнее… Сексопатолог ему в помощь. А чувство, словно об тебя ноги вытерли, осталось еще на год. Уходя, он бросил на прощание: «Было здорово, я позвоню» на что ответила честно: «Было никак, не звони».

Что еще нужно чтобы почувствовать себя ненужной? Пара муда… хороших мужчин чье повышенное внимание (один звонок в день и один выход в свет в неделю) требует особой платы. Но расплаты моим чувством собственного достоинства более из них никто не смог добиться. Расходились спокойно, оставаясь свободными, без обмена отрицательными мнениями друг о друге.

В конечном счете, дошло до того, что шутка: «Чем старше я становлюсь, тем больше мои свидания похожи на собеседования» стала актуальной и для меня.

Прослушав сообщения на автоответчике, потопала в душ, затем спать. Ничего срочного и сложного на ночь не предвиделось. Разве что завтра наших спецов Димка зовет в клуб, значит помимо надлежащего на выходные наряда работ, нужно не устать и вечером в клубе по полной отдохнуть.

7

Воскресенье 1:39 ночи, клуб. Зря я согласилась пойти.

Перед глазами все время маячит самодовольный паразит Степан и не отлипающая от него Настена. Не смотря на задорную компанию и хорошую музыку горько от того, что рассказать ей о случае в моем темном кабинете язык не повернется. Если этот хлыщ мастер по развешиванию лапши на женских ушках, что не маловероятно, то возможные толки уже предвидел. В результате попытка открыть малышке глаза обернется нелицеприятным оскорблением по типу «Решила отбить! Стерва!», «Зря наговариваешь! Ты для него стара!» или же «Перестаньте веситься на моего парня!». И все зависит от степени подготовки Степаши.

Что-что, а сценарий ответов влюбленной слепонди мне известен не понаслышке, сама такой была — доверчивой, ревнивой и слепой. И благодаря матерым знаниям бывшего гражданского растеряла всех подруг.

Как же не растерять!? Они же позарились на моего Ромочку! Причем все и сразу!

Мои размышления о глупостях студенческих прервала подошедшая Олеся. Вид у нее был удрученный и в какой-то мере злой. Так что все претенденты на внимание рыжей хорошо сложенной красотки в светлой кожаной юбке и корсете отлетали куда подальше.

Поставив пустой бокал, она сделала заказ следующего коктейля и расположилась по соседству. Затем отработанным движением закинула ногу на ногу и встряхнула отутюженными волосами. Постукивая длинными коготками по крышке стойки, Леся углубилась в еще более грустные мысли.

Настолько грустные, что появление любимого светло-зеленого напитка с лаймом, настроения ей не прибавило. Отпив немного, она развернулась на 180 градусов в сторону зала и замерла. Было странным, наблюдать за тем как наш свободолюбивый рыжик сверлит взглядом зону диванчиков на возвышении.

Мужчина около пятидесяти предположительно попавший в зону ее расстрела взглядом, решил попытать счастья и подобрался ближе к нам. Сегодня счастье ему не грозило, о чем рыжик сказала без предисловий прямым текстом. Когда от нее ни с чем отошел второй «расстрелянный синими глазами» я прервала молчание.

— Ты сегодня не в духе.

— Да.

— Что-то случилось?

— Случилось…

Ее ответы не гарантировали полноценного диалога, так что я решила отстать, но видимо поспешила зря. Не прошло и минуты Рыжик согласилась высказаться, бросив последний злобный взгляд в сторону нашей команды на диванчиках, с шипением сказала:

— Столько времени на него угробила, а он… — сверкающий зубами Степа в данный момент смеялся с Димкиной шутки. — Ань, вот сейчас черной завистью завидую Насте. Урвала по крупному, реально урвала. Молодой, красивый мужчина с квартирой и машиной, перспективный одним словом…

— Зависть не лучшее чувство. — Я остановила ее словоизлияния. — Посмотри на них иначе.

— Как?

— Как на партнеров. Что она получает от него и что дает, и наоборот.

— А это тут причем? — она взмахнула рукой и чуть не выплеснула спиртное из бокала. — Все отдает и все получает.

— Не скажи.

— Ладно, — Леся отвернулась от танцпола и диванчиков на возвышении. Вгрызлась зубами в кусочек лайма, и поморщилась: — трави байку. Что узрела неполноценного в их отношениях?

— А ты посмотри, что он делает.

— Кто? — она обернулась. — Степа?

— Нет, Глеб. — Наши не решившиеся съехаться сослуживцы, просто сидели весь вечер рядом, поддерживали общие разговоры за столом и выходили потанцевать на медляки. Все в них было мило и просто и настолько отличалось от пары сидящей сбоку, что не заметить разницы могли лишь недовольные завистницы.

— Смотри внимательно. Он весь вечер не отпускал ее из вида, а будучи поблизости из кольца рук.

В этот момент Глеб тихо рассмеялся словам обнимаемой им Ольги, затем отложил бокал и свободной рукой коснулся ее коленки и аккуратно погладил, привлекая внимание подруги. Добившись своего, сдвинул руку на холеное бедро и замер в том же положении. От улыбки, которую он ей послал, меня саму чуть жаба не задавила. Скосив глаза в сторону Леси, поняла, что она думает о том же. Оля же в ответ чуть сдвинула голову и чмокнула мужчину в шею. От чего он медленно потерся подбородком о ее макушку. И все это не размыкая рук и не разрывая контакта. Нежность, проскользнувшая на лицах пары, оставила неизгладимое чувство умиления у нас обеих.

Леся повернулась ко мне и горячо заверила:

— Я тоже хочу такого мужика!

— Не мужик тебе такой нужен, а вот такие отношения. — Она неопределенно пожала плечами. Чтобы закрепить результат наблюдений я кивнула в сторону диванчика Степы и Настены. — Ты все еще можешь завидовать ей?

Тоскливый взгляд художницы по костюмам на пару, сидящую напротив, а потом ожидающий снизу-вверх на «ее» Степашу, сказал больше слов нам, но не ему. Он продолжал демонстративно смеяться над чужой шуткой, а Настена насупилась, так и не дождавшись нежности.

— Быть может, не понял? — предположила Леся, ставя бокал на стойку.

— Понял. Все он прекрасно понял. Ждет, когда на них переключат внимание остальные.

— Зачем?

— Чтобы продемонстрировать заученный трюк.

— Какой?

Вызвав в памяти наши прошлые посиделки, с точностью описала привычные для него маневры:

— Притянуть ее ближе и смачно поцеловать. Она расцветет как красная роза, и успокоится на час. Ему не придется доказывать свои чувства, пока она вновь не заскучает.

— Ты такая жестокая. — Как бы про себя заметила сотрудница.

— А мне не впервой. — Расплатившись за свой коктейль, я прихватила сумочку.

— Может она ему не пара? — фраза рыжика меня порядком рассмешила.

— Лесь, в этом мире нет пары для него. — Она удивленно посмотрела на меня. Да, я согласна с тем, что начало фразы звучит как слепое восхваление. Начало — да, но не продолжение:

— Он считает себя бесценным. А ценить там нечего.

Подмигнула ей и направилась прощаться с остальными.

* * *

Воскресенье потратила на просмотр файлов тех, что Фельдмаршал отправил мне по новому проекту, предварительно отругав за прогул и неисполнение его царской воли. Видите ли, самостоятельной стала и после сладких объятий Шаха осмелилась ослушаться. То бишь, нашла себе нового папочку и заменила им старого папеньку.

Ответ набрала молниеносно:

«А что сразу я? Вы папочки-лапочки между собой разбирайтесь сами — кто клиент, а кто исполнитель, а так же кто кому угождать вынужден. Он меня с пути верного сбил и в ресторан повел. Пусть он и отчитывается. P. S. привет Иришке».

Входящее пришло почти сразу:

«А тебя угождать вынудили, сбив с верного пути?»

«Нет. Я просто вняла твоим словам и использовала новую технику для увеличения клиентской базы. Мы же могли его потерять…»

«Как у тебя все просто. Знал бы, что ты ТАК боишься клиентов растерять, припугнул бы раньше. А вообще, на тебя не похоже. Не заболела случаем: гриппом, ангиной, Шахом?»

«Завязывай. Идеи по проекту не блещут. Подробности лично.»

«О! Вернулась наша Анна.»

«До понедельника, Федор.»

«Давай до встречи!»

Идея для ролика Шаха явно на бумагу не ложилась. То, что в короткие сроки придумали наши креативщики, было сырым и отчасти уже знакомым. За информацией подалась в интернет, затем по форумам и схожим по тематике работам. Материалов оказалось всего ничего, либо день выдался не фартовым, либо тема мало проработанная. Отключила ноут в первом часу ночи и пошла спать.

В это время над морем нещадно штормило, и близкие проблески молний врывались в комнату, освещая пространство белым или желтым светом. Первое время я еще следила за грозой и прислушивалась к раскатистому рокоту грома, а затем незаметно уснула под тяжелую дробь дождя. Проснувшись с головной болью, изменила своей утренней пробежке и после завтрака прошлась от дома к офису, где на автостоянке двое суток подряд обитала моя машинка. С удивлением заметила, что Фельдмаршал был на посту уже в седьмом часу утра. Вхожу, так и есть Федя тут и Шевченко тоже. Голоса мужчин разносились по коридору из-за открытых дверей в приемной директора. Я юркнула в свой кабинет в считанные секунды, стараясь не звенеть ключами. С пятницы здесь еще не убирали, взгляд нечаянно упал в корзину, напоминая какие у нас могучие и в деле и в теле мужчины работают, и с «карандашами» у них проблем нет. Мысленно надавав Степану тумаков, взялась за работу.

Просмотрела прошлогодние эскизы и похвалила себя за неожиданно сработавшую фотографическую память. Так и есть — креативщики задумку не доработали, а художник, чтобы долго не мучиться взял не прошедшее ранее старье. И слегка облагородив, они старье выдали за новую идею. Я отложила плашки с эскизами, наметив новый пункт к исполнению.

Кажется, с кем-то придется обстоятельно поговорить. Хорошо, что Шах передумал о встрече и вернулся уже ко мне. Увидел бы плашки, точно ушел бы и слова не сказал.

Я не узнала, как Шаген вошел в кабинет, но благодарна его появлению от и до, не смотря на пикантность ситуации. Придвинула к себе клавиатуру и с новыми силами принялась искать подходящие идеи или зацепки, от которых можно было бы оттолкнуться. Ведь, если я хочу чтобы креативщики подали продуманную идею, подтолкнуть их в нужном направлении придется мне. И не только подтолкнуть, но и проследить за исполнением. Уж так повелось, что в небольшой рекламной компании продак-менеджер исполняет одновременно несколько ролей, плавно переходя из одной ипостаси в другую.

Основательно погрязнув в мишуре возможных решений и чужих рекламных очепяток, не заметила, как прошло несколько часов. Рабочий процесс прервал тихий стук в дверь.

— Войдите.

Объявившаяся в дверях Леся-рыжик звонко поприветствовала меня:

— День добрый! Ань, ты провидица!

— Что-то новое. — Я покосилась на часы, с удивлением отметила что, не отрываясь от экрана, просидела до обеда. — Откуда такие овации в мою честь?

— Он проделал все точь-в-точь как ты и сказала. — Штатный стилист прошла к моему столу. — Мне бы так видеть!

— Да-да, знаешь это и ценное и в то же время тяжелое знание.

— Почему?

— Потому что время от времени очень не хватает розовых очков. И очень хочется сказок… — не сдержала горькой усмешки, сворачивая окна на экране.

— Ань, я тут… — замялась рыжик, пальчиком обводя мордашку игрушечного терьера тибетского на моем столе. Миниатюрный сувенир, привезенный сестренкой из Италии, нравился многим, от нежных прикосновений которых блеск шерстки пса стал тускнеть.

— Что у тебя? — я отодвинула сторожевого идола в сторону от ее пальчиков.

— Да не у меня, у Насти. Возможно, они поссорились со Степой. — Поправив тонкую прядку в своей прическе, Леся пояснила. — Он из монтажной не выходит, а у Семиной все из рук валится. Поговори с ней, пока она всю посуду не перебила.

— Уж лучше бы она его выгнала, — мое замечание рыжик пропустила мимо ушей. — В кухне?

— Что в кухне? — не поняла она.

— Настена там, в кухне?

— Да там, только… — одного взгляда хватило на ее озадаченное лицо, чтобы понять — что проговорившись в клубе, наш выдающийся стилист теперь не знала друг я или враг.

— Расслабься. — Я вытащила папку с листами и прихватила флешку. — Это дело житейское. Ты только скажи, как вечер в клубе закончился?

— Не знаю, я ушла сразу после тебя.

— Ага, ясно.

Выйдя, закрыла дверь кабинета и пошла в сторону столовой. Где, как оказалось, сидел весь наш женский состав и не знал с какой стороны подойти к неуравновешенной Семиной. На вопрос: «Что у нее произошло?» никто толком ответить не смог. Я заглянула в нашу уютную кухонную зону и с удивлением замера. В кухне творился погром. Настя с красным лицом от еле сдерживаемых слез безрезультатно пыталась собрать осколки разбитого блюдца. Но, то стул падал из-за ее неловких действий, то совок из рук выворачивался. Судя по количеству разноцветных осколков на полу — это была не первая потеря среди кухонного фаянса, но она однозначно должна стать последней. Обернувшись к дамам оставшимся в столовой предложила им пообедать в кафе.

Дождавшись, когда уйдут и насильно усадила Семину за стол. Отобрать орудия уборки удалось с первого раза. Сопротивляться мне было бессмысленно, и она это помнит. А так как эмоции ее окончательно еще не захлестнули, истерить не пыталась и в слезах не кричала, вырывая обратно совок и щетку.

Пока я ставила нагреваться чайник и убирала фаянсовые кусочки, Настена молчала. И продолжала молчать, бессознательно наблюдая за тем, как я завариваю черный крупно-листовой чай, высыпаю печенье в вазу, достаю из холодильника мармеладки, хлеб для бутербродов и сыр. Я придвинула к ней чашку с ароматным напитком, за что она сухо поблагодарила. Вид у Семиной был, как у побитой собаки с ног до головы в черном, с несвойственными ей не уложенными волосами и без грамма косметики на лице.

Прикинув возможные варианты выхода из ее состояния, решила взять быка за рога:

— Вечер в клубе не понравился?

Она резко вскинула взгляд, чтобы рассмотреть выражение моего лица. Не заметив намека на издевательство, ответила:

— Вечер в клубе… понравился.

— А что не понравилось?

Она замолчала надолго, так что я успела продумать новую тактику, как вдруг Семина призналась:

— Туалет на автозаправке возле магазина не понравился.

— Так рассказывай: какой магазин, какая заправка… Может им давно мозги пора вправить, администратору настучать по темечку, чтобы кабинки санитарным условиям соответствовали…

— Нет, — оно поджала губы.

— С вас содрали в втридорога, и вы поссорились?

— Я идиотка. — Выдохнула Семина.

— Это можно опровергнуть. Начни с неопровержимого. В туалете на заправке что случилось?

— Мужик случился…

— Какой мужик? Где?

— Гребаный! Вхожу, постояла у зеркала, только завернула за угол, а там готовенький стоит. Потирает свой… дожидается, мать его!

Я застыла, вглядываясь в ее лицо. Неужели… и что придурок Степа ничего не сделал? Тут же пересела ближе к Настене, взяла за руку.

— От такого в полном а-ахе-ре! — продолжила Семина, утирая крупные слезы. — А он: «Проходите девушка, устраивайтесь». Какой, на хрен, устраивайтесь?! Я на выход. Он за мной. Ухватил сзади, — она задохнулась от омерзения, — начал лапать…

— Мать…! — вырвалось у меня.

— Я не знаю, — всхлипнула Настена, — как отбилась и как оттуда сбежала! Но… вашу за ногу! Машину бросила, прибегаю домой! А этот… — она передернула плечами и махнула рукой, чуть не сбив чашку. — Н-на звонки не отвечает. Он блин, спал.

— Сволочь!

— Я не смогла открыть двери, — Настена всхлипнула и потянулась за салфетками, — чуть не сломала ключ на входной в квартиру. Ж-ж-жму на звонок, этот… еле открывает. Влетаю в квартиру, слышу сзади: «Ну, че случилось?»

Я трясусь, рассказываю что меня чуть того… а он…

— Что он?

— А он мне: «Ну, ты и дурр-ра! Настька!» Это я-то? — она судорожно вздохнула. После резко стерла проступившие слезы и сдавленным голосом прошипела. — Да, блин дур-ра! Какого хрена я к себе заселила это чмо поганое!?

Предположить, что он еще раз махнет рукой не успела, чашка с чаем перелетела через стол, и стукнувшись о стену осталась цела. Проследив за ее полетом, я отрешенно подумала — все, что не происходит в большинстве случаев все же к лучшему.

— И-извини, твой чай… — всхлипнула Настена, посматривая на уцелевшую чашку.

— Забудь. Он сейчас где?

— Съехал, — Семина вытерла глаза и высморкалась. — А-а а зна-ешь к кому…

— Нет. — Рассказывать о том, что у него двое точно, а возможно и трое наших дам на коротком поводке было бы грубо. Я смолчала.

— К племяннице Кащенко! — зло прищурившись, произнесла она. — Натке белобрысой!

— Ничего себе…

Я была удивлена тем, что помощница замдиректора на него позарилась. С трудом представила себе как рыжик на Степана долго и нудно облизывалась. Но чтобы Наталья Кащенко приютила у себя. Вот это новость!

— Я идиотка! Идиотка! Даже не отговаривай… — она встала из-за стола, чтобы поднять чашку.

— В таком случае ты везучая идиотка. — Согласилась я.

— Ну, да… везучая.

Я прервала возникшее молчание:

— Заявление на мужика написала? Фотопортрет? Предупредить нужно, что шатается в таком-то районе…

— Нет! — резко оборвала Семина. — Ничего не помню и не хочу помнить. — Положив фаянсовую страдалицу в мойку, глухо прошептала:

— Чтоб им обоим женщина тренер по джиу-джитсу попалась.

— Попадется, Земля круглая. — Поддержала я, и сделала первый глоток ароматного почти остывшего напитка. Если она высказалась, и без крупной дрожи и горьких слез, значит идет на поправку. Хорошо, что так скоро узнала о друге верном, жаль что таким образом. Хотя и повезло. Очень повезло.

Взяв печенье из вазочки, я поинтересовалась:

— Ты как? Домой хочешь?

— Нет, он еще вещи не забрал… и тошно от того что по работе сталкиваться будем.

— Возможно, и не будете. Мне может твоя помощь пригодиться. Помочь согласишься?

— Да.

— Тогда живо обедай, хоть что-то, — предупредила я ее отказ, — приводи себя в надлежащий для официальной обстановки вид. Жду тебя в моем кабинете через два часа. Времени хватит?

— Хватит.

— Шик! — я отсалютовала чашкой. — Можешь приниматься к исполнению. Начни с обеда.

8

Следующим по плану был душевный разговор с креативщиками, для увеличения их креатива, а затем и художником, мастерски подсунувшим под нечеткую идею раскадровки былинные. В том, что это наш Григорий добрый почитатель кринолина подсуетился, сомневаться было бессмысленно. Рука мастера видна. Только он может вычерчивать кадры на листе бумаги под линейку в строгой пропорции 16:9 и тратить немыслимое количество времени на реалистичность изображения и дотошную передачу фактур с тенюшками.

А вложив массу времени и сил в рисунки, не мог от них избавиться, в случае несоответствия. Уничтожение работ для Григория смерти подобно. И каждый раз внесение изменений в сценарий (что еще встречается в работе с капризными заказчиками) вызывало в Макаренко бурю несдержанных эмоций. Буря передавалась постепенно всем, и странным образом долго не проходила.

При этом наши режиссеры его матом крыли и сами проставляли направление движения камеры, а так же объединяли рамками кадры, снятые под одним углом для облегчения учета декораций на съемках. Миша единственный, кто столкнувшись с работой Макаренко, относился к этому философски: «Человек такой, приходится и с таким работать». Он вместо долгих разборок, сам сканировал раскадровки и делал аниматику. Таким образом, в считанные минуты или часы выявлял прорехи и подмечал где кадр нужно удлинить, где укоротить, а где добавить больше крупного плана. Брал карандаш и правил идеальные рисунки мастера, прописывал название кадра и настройки объектива.

И все это с милым выражением лица, не смотря на то, что раз, а может быть и два раза до этого объяснял художнику, что нужно и давал собственные наброски.

Чтобы избежать эмоциональной встряски Григорию Макаренко конечный результат измывательств над рисунками не показывался ни в коем случае. Раскадровки, если они еще оставались целы, прятались под увесистый замок архива.

Так как в следующие два часа я буду в нештатном порядке буйствовать по нашим и чужим кабинетам на другом конце города, надо бы поставить директора в известность о частичном отсутствии иначе проблем потом не оберешься. И вообще не понятно, успел Фельдмаршалу Шах передать хоть что-то или свалил все разборки на меня?

Не выходя из столовой, позвонила Федору. Попытка создать иллюзию моего отсутствия в офисе не увенчалась успехом.

— Я знаю, что ты здесь. — Без приветствия начал он. — Не трусь, давай ко мне.

— Ааа…

— Он уже уехал, дела срочные вызволили Шевченко из нашего тихого города.

— Федор, на сегодня у меня запланирован поиск оператора, бутафорщика и 3D моделера. А еще кое-кому из художников и креативщиков срочно нужно стать музой воплоти. Будь у меня Ми…

— Даже не заикайся, — оборвал Фельдмаршал. — Ты и так муза воплоти. Жужжишь, жужжишь… бензопилой, крошишь на мелкие кусочки неугодных.

— А не Наташа, — как ни в чем не бывало, продолжила я, — я бы и пальцем не пошевелила, а так придется самостоятельно искать нужных.

— Вопросы решаем по мере поступления, — выдохнул Федя, явно потирая лицо в этот момент. — Что тебя в идеях для Шаха не устроило?

— А ты их видел? — не без удовольствия заметила, что придуманное мною прозвище вскоре за Шагеном закрепится намертво.

— Да, и тебе предлагал просмотреть в пятницу. А дальше… кстати, о «дальше», — его довольный смешок, напомнил пятничный вечер во всей красе и мою неудавшуюся попытку тихо уйти незамеченной. — А ну-ка не теряя времени даром, посети мою обитель. Есть разговор.

— Федор, может не надо?

— Надо, надо. Подробности лично, — напомнил он мою фразу из электронного сообщения и прервал диалог коротким: «жду!».

— Ждет, так ждет.

Убрав со стола, прихватила свою папку и флешку: «Если я после Фельдмаршала попаду к креативщикам, считай день прошел не зря». С этой мыслью прогулочным шагом не спеша направилась в сторону директорского кабинета. Как вдруг мне навстречу из-за угла вывернул Макаренко собственно персоны. Художник, чей табачный дух «слышится» за километр приближался быстрым шагом. Его любимый с советских времен темно-зеленый костюм значительно освежала серая футболка, а деталью оживляющей заросшее седой бородой и усами лицо стал горящий голубой огонь его глаз. Либо с утра кто-то перестарался с похвалой, либо он, обойдя молодых не оперившихся, урвал важный проект.

Только бы это был не мой проект, то есть не проект Шаха. Мы же с Наташей застрелимся на пару, пока до него достучимся. А если он уже получил наряд на работу, то засядет в мастерской на двадцать четыре часа. И черта с два ты ему втолкуешь, что идеи фливые и не прокатывают.

Вспомнив, что все, что он отрисует в деталях, он же будет отстаивать с пеной у рта, решилась на отчаянный шаг. Глотнув свежего воздуха, я преградила Макаренко дорогу.

— Григорий Валентинович, добрый день. Мне так повезло, что я вас встретила сейчас.

— Вы что-то хотели? — притормозил недовольно поморщившись.

— Возник маленький вопрос относительно последних предложенных вами набросков по смартфону. Вы будете вести отрисовку раскадровок?

Он вздернул подбородок и почти как вождь нации заложил руку в кармашек пиджака, а второй рукой с перстом на меня указующим встряхнул для усиления слов.

— Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. — Знает, что дело жаренным пахнет, а непризнается.

— Да, вы правы, — согласие наше все, так что соглашусь. В ожидании подвоха Григорий, настороженно замер. — Главное не бояться делать ошибки…

— Вот-вот… — согласился он, намечая следующий маневр для обхода препятствия, то есть меня.

— А бояться их повторять. — Мои слова ему не просто не понравились, а очень не понравилась. Но отступать я не буду. — Если не ошибаюсь дважды, за весьма короткий период времени.

— Анна, что вас не устроило?

— Неуважительное отношение к иллюстрациям, — ответила тихо, его же словами, но не в том контексте, на который он рассчитывал. Художник покраснел так, что вспыхнувшие венки на щеках стали видны и сквозь бороду.

— Григорий Валентинович, вы не хуже меня знаете что наброски, созданные для винных карт в стиле XVIII века кощунственно адаптировать под товар другого назначения. А заменить бокал в руке графини на смартфон…

— Я говорил, что подобное не будет принято, — задумчиво произнес он. — Нужно было пышные юбки из него сделать, или пол…

От услышанного предположения моя голова пошла кругом, только бы он в это не втемяшился! — Внутреннюю панику прервал его недовольный голос:

— …так бы и сделал, если бы мне не дали другой проект.

— Подождите! — чуть там же в коридоре не исполнила па из Лезгинки. И постаралась убавить эмоциональность из голоса. — Кто в таком случае работает со мной?

— Радион с вами, Анечка. — Снисходительно произнес, ничего не заподозривший Григорий. — А я спешу. Договорим после.

— Как скажете. — Стараясь не расцвести солнечной улыбкой, пропустила его.

Стремительно преодолев оставшееся расстояние, я влетела в кабинет шефа и радостно запрыгала на месте. Фельдмаршал был один, так что мое ребячество более никто не увидел.

— Что?

— Я счастлива!

— С чего бы это? — прищурился он, откинувшись в своем королевском кресле.

— Макаренко работать будет над другим проектом!

— Вот видишь все для тебя. — Федор благодушно развел руками. — Раз без Миши, тогда и без Макаренко.

— Федор, спасибо! Все… по раскадровкам вопросов нет. Проблем тоже, остальное я улажу!

— Что все опять так просто?

— Да, так. Я пойду. — Уже взялась за дверную ручку, но остановилась, услышав его.

— Погоди. Что в твоих объятиях делал Шаген?

— Стоял.

— А белье Сташевой на твоем столе выходит — лежало? — рассмеялся он.

— Валялось. — Поправила я, оборачиваясь.

— А Шевченко — это…

— Мой бывший гражданский. Вопросы еще будут?

— Теперь это многое объясняет, — я лишь пожала плечами.

— Ну, раз объясняет — значит, от меня подробностей не потребуется.

— Шах все еще с нами?

— Мне отбоя никто не давал. — Честно ответила я.

— Я тебе отбоя тоже не дал бы.

Кивнула, соглашаясь. Почти вышла, почти закрыла дверь, торможу и, вспомнив все вышесказанное, возвращаюсь.

— Федор, не поняла… Откуда ты знаешь, что то белье принадлежало Сташевой?

— Видел, когда его мой зам покупал, а потом расхваливал. Что оно увеличивает не только глаза мужчин, но и расстояние между женскими ножками. — Улыбнулся он.

— А что?

Воспоминание о том, как Иришка смеялась, что ее любимый мужчина купил точь-в-точь такой же комплект белья, в котором она ему за неделю до того позировала, было в моей памяти свежо.

— У тебя отвратная память на женское белье.

— Я должен оправдываться?

— Не должен… — я прищурилась, — если ты…

— Она задавала вопросы уборщице, относительно возможной находки. — Фельдмаршал остановил мою гневную тираду в защиту Иришкиных чувств. — К тому же Анастасия и Степан в настоящий момент находятся в стадии…

— Разрыва окончательного и бесповоротного. — Завершила я.

— Все-таки это его презервативы лежали в твоем кабинете. — Он, увидев мое выражение лица, довольно улыбаясь, поинтересовался, — что?

— Нет, откуда эти познания я знать не хочу.

— Правильно делаешь. А теперь работать!

— Папочка, сегодня буду поздно. Ждите утром. — Прищелкнув каблуками, устремилась за дверь.

— Я те дам, утром! — прозвучало возмущенно уже из-за двери.

* * *

Он проснулся на рассвете задолго до того как звук телефона разорвет тишину тревожной трелью. В теле ощущалась легкость, в голове — пустота. Стресс после вчерашних переговоров и корпоратива, затянувшегося за полночь, удалось снять самым приятным образом. Напряжение отступило, от чего Роман поздравил себя с тем, что выбирая секретаршу не внял просьбам Гали. Легкое движение справа привлекло внимание мужчины.

Агата. Она лежала рядом, обняв подушку и прижавшись к ней щекой, мерно дышала. Платиновая блондинка, работающая на него чуть более полугода, сейчас походила на сытую львицу и менее всего напоминала отстраненную ледышку, застегнутую на все пуговки.

А расстегнуть их стоило раньше, — с сожалением подумал Шевченко.

С трудом вспомнилось сновидение, как после корпоратива он просил остаться длинноногую богиню, чтобы насладиться угаром хмельной ночи, как крепко сжимал ее в своих руках и, слыша стоны, расплывался в довольной улыбке. Сон оказался реальностью. Рядом лежала она и на ее руке и шее остались его багряные следы поцелуев. Перевернувшись на бок, Шевченко подпер голову кулаком и стянул с девушки простынь. Не смотря на слабый протест, сопровождаемый стоном, провел рукой по голой пояснице, затем мягко сжал розовую попку.

Формы у нее были что надо. Стройная и в тоже время круглая в нужных пропорциях и в приятных местах. Ее зоны округлой приятности не раз притягивали взгляд в офисе, раздражая древние инстинкты. Но холодность упрямого взгляда до вчерашней ночи удерживала на расстоянии. Если бы не Галина истерика, он может и не стал бы идти на крайние меры и менять отношения с подчиненной. В будущем это может привести к сложностям в офисе, но как оказалось даже рискованный шаг того стоил.

Сейчас ночь все еще виделась сквозь туман, размытыми пятнами. Поэтому прежде чем перечеркнуть эротический эпизод и оставить Агату за рамками офисной жизни, он решил закрепить воспоминания. И навис над ней, покрывая поцелуями линию гибкой спины вдоль позвоночника. Медленно поднимаясь от ямок над ягодицами к незаметной татуировке за ушком, будил строптивицу. Отпустив подушку, она повела руками и перевернулась на спину.

— Уже утро? — спросила чуть хрипя.

— Почти. — Рома склонил голову над открывшимися горизонтами, мягко провел руками по груди, где так же успел наследить, оставив краснеющие пятна. Окинув ее взглядом с гордостью заметил, что расписаться он успел везде, где было дозволено. А дозволено было все и с большим энтузиазмом.

— Повторим?

— Да… — она выгнулась, обхватив его руками. — Я сверху!

С довольной ухмылкой он накрыл поцелуем ждущие губы, вторгаясь коленом меж стройных ног. Полноценное сплетение разгоряченных тел прервал трезвон мобильного телефона. Звонил Акчурин, такому не ответить себе дороже, ведь хищник не тревожит по пустякам.

— Да! — не отпуская секретаршу, Роман ответил на звонок партнера по бизнесу.

Акчурин, судя по потоку матов, без вступления перешел к сути важного вопроса.

— Шевченко, ебать твою мать! Ты что паскуда творишь?! Совсем охренел?! Мразь! Да ты жрать землю будешь, уебище.

— Алексей, заглохни! — первоначальное удивление Ромы перешло в бешенство. Стараясь различить в несвязных криках смысл он, не увидел, как Агата стремительно соскользнула с кровати и, собрав немногочисленные вещички, выпорхнула из комнаты.

— Что случилось? Давай…, давай по порядку!

— Ты, кретин, — на том конце провода взвыли. — Куда информацию сливаешь, закрой сервера и греби сюда су…

— Не понял.

— Что не понял?! Что ты вскрыл защиту… уебок, до тебя не доходит!

— Я вскрыл?! — заорал Шевченко в трубку, — да ты в своем уме, Акчурин…?

Мужчина подскочил, оглядываясь в поисках брюк, заметил отсутствие платиновой… теперь уже дряни, замер. Севшим голосом спросил:

— Когда вскрыли?

— Два часа назад!

— Я не… — он взвыл почти как партнер минутой назад.

— Дрянь! — схватив брюки, мужчина выскочил за дверь. Из второй комнаты гостиничного номера послышались голоса.

— Кто у тебя?! — Алексей осекся. Сообразив, что к чему тут же выдал новую порцию мата.

— Ты что сучий потрох спишь с крысой? Рома, блять, куда ты …свой ей вставлял, там мы оба!

Телефон, выпавший из рук мужчины, продолжал орать голосом Акчурина и не стеснялся в выражениях.

— Эта золотая пизда в три с половиной лимон, а тебе, гребаный конь всю, отсидку сниться будет! Ты проебал контракт, пару раз зафигачив… крысе, гребаной кры…!

— Агата! — Рома вбежал в комнату. — Ага…!

С крысой их было четверо. Она смирно сидела на коленях третьего, в то время как двое других вскрыли его сумку, распотрошили личный ноут Шевченко, а посредством него и сервера «РоСтас».

— Да, я тебя…!

Дуло пистолета с глушителем, и холодный взгляд расчетливого хозяина белобрысой крысы заставил Романа запнуться и попятиться. Прежде чем, сбегая получить две пули в спину и рухнув на пол, захрипеть, Роман успел услышать холодное:

— Девушка занята.

От вида неподвижно лежащего Шевченко и струек крови, засочившихся из пулевых ранений на его спине, парни за столом засуетились.

— Варяг, это ты зря… — один из сообщников оторвался от компьютера, — задание другим было.

— А меня ебет?! — огрызнулся он на парня.

— Встала! — эта команда была отдана стройной девушке в серебристом платье. Варяг потащил ее, как куклу в сторону только что освободившейся спальни.

Захлопнув двери перед вытянувшимися лицами программистов, он резко обернулся к красотке, тщетно скрывающей улыбку.

— Что ты как потаскуха! — ухватил ее за волосы и заставил смотреть на себя.

— Ты следил за нами? — девушка расплылась в довольной улыбке.

— В засосах! — не унимался ее ретивый поклонник, накручивая платиновые локоны на кулак. Она откинула голову и довольно застонала. — Как уличная шваль все дыры подставила…

— Следил, — не обращая внимания на его гнев, пальчиками коснулась губ мужчины. — Тебе понравилось?

— Еще и на продолжение согласилась! — Варяг уклонился от прикосновения.

О произошедшем двумя часами ранее она не сожалела. Почти не сожалела, если не брать в расчет то, что она ненавидела себя и своего покровителя. Секс с Шевчено был заказан, он не являлся второсортным (некоторые из его приемов она оценила на десятку), но оставался грязью. Со стороны можно было подумать, что возможность задеть нового кавалера делала ее ночные кувыркания с Романом ценнее. Вот только Варяг знал, какой она становится в страсти, и видел разницу между естественным и хорошо сыгранным. Но знала ли об этом она?

Хотя… Скользя руками вниз по груди мужчины, блондинка добралась до пояса брюк.

— Он может и не ас, — расстегнула ремень, потянулась к ширинке, — но вылизывает как надо. — Заглянув в потемневшие глаза агрессивной игрушки с повышенным либидо, она сладко улыбнулась.

— Вот и согласилась.

— Стерва! — он завалил ее там же на пол, не особо щадя. Был резок, горяч и груб. Он был в гневе и на нее и на себя, что партнершу наоборот вдвойне распалило. И вскоре из-за закрытых дверей спальни к программистам стали доноситься тяжелые и довольные стоны.

— Концерт сорван идиотом… выдохнул парень посмевший перечить.

— Доведет она его, — прокомментировал второй, он сидел на корточках перед Шевченко и тщетно пытался нащупать пульс. — Скорую вызвал?

— Вызвал, — ответил напарник. Они собрали аппаратуру быстро и слажено, вернули ноут в дорожную сумку бездыханного хозяина. И удалили следы пребывания в номере.

— Как будем вытаскивать сладкую парочку?

— Звони Акчурину. Он единственный кто может повлиять на Варяга, — парень кивнул в сторону закрытых дверей спальни. — Объясни, как есть и сваливаем. Сюда скоро прибудут.

9

Продуктивно потратив понедельник и первую половину дня вторника на поиск оператора и бутафорщика, с легким сердцем отправилась разбираться с креативом. Это был все еще вторник, определенно его ночь, а не день. И в этой ночи после тяжелого трудового дня кабинет Федора воспринимался мной, как подозрительно теплый и пушистый уголок вселенной. Возможно от того, что усевшись в одно кресло для посетителей, я закинула ноги во второе, предварительно сбросив ботинки. И устроившись с относительным комфортом позволила себе в первый раз за день полноценно расслабиться.

Федор просил остаться, чтобы нечто сверх-важное обсудить и, видимо заявив о важности мне, сам о ней забыл. Вот уже двадцать пять минут, ожидая его на креслах, я пребывала если не на грани сна, то в дремоте точно. В голове еще сквозили обрывки сегодняшних дискуссий…

* * *

Настена, помогая мне с подбором персонала на замену уволенных, предложила искать тридэшников среди архитекторов. На мою скептическую мину отреагировала до удивления легко:

— Да ладно, они с архитектурными шедеврами справляются в два счета, неужели с нашими задумками не справятся? — она улыбнулась.

То ли у нее идея фикс появилась, расцвести пуще прежнего и утереть нос Степашке, а то ли это глицин в двойной дозировке, но настрой Семиной меня определенно радовал. Переоделась, подкрасилась и конкретно преобразилась. Звездочку под именем «Солнце Настены» она внутри себя еще не зажгла, но кое-какой блеск в глазах отражался.

— Они и с макетированием знакомы не понаслышке, — продолжила Настена. — Светлые головы, так что бутафорщика могут заменить в два счета. Ты бы видела, каким бредом занимаются, чтобы выработать усидчивость и чувство пространства! S! Не позавидуешь, но выдумщики еще те.

— Ладно, проверяй эту группу претендентов. Не младше двадцати пяти, не старше тридцати пяти. Нужны ценители деталей, только без перегибов и маниакальных замашек на гонорары. Я еще не знаю, нужен нам тридэшник со стороны или своими справимся.

— Ясно, сделаю.

О том, что именно она сделала и кого нашла я прошедшее время так и не узнала. Закрывшись с креативщиками в их мирке идей, насквозь пропахшем кофе и сигаретами я просидела вплоть до запоздалой просьбы Федора обсудить важный вопрос.

Собственно его вопрос меня и спас от раздвоения личности.

Одной половине очень хотелось, хлопнув дверью уйти и не видеть этих «умудренных» идеями и опытом, а другой — вернуться с автоматом и закрыть двери на ключ изнутри. Второго хотелось больше, а сделать нельзя было ни то, ни другое. Вот тут и грянул спасший меня звонок. Дискуссии отложили на завтра, хотя лучше бы на послезавтра потому что, если они продолжат в том же духе, я точно не сдержусь и пойду искать настоящий автомат или хотя бы травматику. Одной перцовки на них не достаточно.

А было это так…

Я, Марго, Виктор и Семашко Николай расположившись у чертежного стола с подсвеченной крышкой. На предложение отказаться от первых идей, услышала нелепость из разряда, «а докажи, раз такая умная». Собственно, чего еще ожидать от коллектива, где самый младший креативщик мужчина да к тому же старше меня на пять лет? Косые взгляды и недовольно поджатые губы мастеров шедеврального позора говорили о том, что битва будет упорной, но я не знала насколько упорной. Стало ясно с первых минут, что уж лучше бы запаслась терпением и и в логово трехголового льва шла с Фельдмаршалом под руку. Не мотали бы тогда нервы своими доказательствами.

Это же надо! Прикинули, что за неделю нормальной идеи не сварганить, но так как результат должен быть через семь дней дали Макаренко установку на модернизацию эскизов от винных карт, под смартфон.

Шел шестой час вечера. Мне казалось, что по велению этого трехголового чудовища креатива час растянулся на вечность. Оборвав Виктора и его идею — велосипеды были созданы ранее и в новых мир не нуждается, я приступила к изложению своих мыслей.

— Послушайте это новая модель смартфона, ее наполнение качественно изменилось. Они увеличили память, вместимость, добавили кучу дополнительных функций. Этим смартфоном разве что тест на беременность сделать еще невозможно…

— Это следует подчеркнуть. — Криво улыбнулся Виктор. И на его слова во мне опять взыграли кровавые сцены с автоматом в главной роли и троицей креативщиков во второстепенных:

— А вот группу крови определить вполне.

— В смысле? — не поняла Марго.

— В смысле прочный. — Подняв руки, я пресекла их попытки сбить с верного пути. — На кастет не потянет, но таким нос разбить вполне. — Перед вами всем знакомый смартфон, — привлекла их внимание к листам с распечатанными снимками и чертежами.

— «Умный телефон» иными словами. — Добавил Виктор.

— В целом вид кардинально не изменен, — стараясь не подать виду как этот пышущий «добрым нравом» человек в весовой категории под сто двадцать килограмм нарывается на липосакцию в области мозга. — Название так же. И было бы проще сказать словами Виктора, что он не является новинкой технического прогресса. Он всего лишь помесь мобильного телефона и карманного компьютера…

— Однако… — вставил, веселясь добродушный душка.

— Весьма удачная помесь. Он оснащен пользовательским интерфейсом, имеет сенсорный экран, поэтому алфавитная клавиатура уже среди настроек. В целом это мини компьютер, который преобладает коммуниктивностью и мультемедийными возможностями.

— И конечно же прекрасно оснащен! — булькнул Виктор. Сухопарая Марго в вязанном свитере и шарфе кивнула, закуривая надцатую сигарету.

— Оснащен диктофоном, mp3-плеером, модемом, ИК-портом, Bluetooth, FM-приемником, видеокамерой и прочими-прочими мелочами. Еще они могут значительно модернизировать эти функции путем изменений в программном обеспечении. За счет программы стороннего производителя с расширенными функциями. Читать электронные книги с него тоже уже можно.

— А позволительна ли расстановка переносов, изменение размера шрифта, установка закладок? — подал голос Семашко Николай. От чего пришлось напомнить себе, что ругаться матом нельзя, и может быть они просто не готовились. Но, как можно было не готовиться, не искать?! Разве они не получили наряд на работы от Федора?

— Выбор разных способов навигации по тексту плюс автопрокрутка. — Мысленно махнула рукой. Черт с ними!

— Тип потребителя? — это опять же Николай.

— Все от детей до пожилых… — негодуя, внутренне скрежетала зубами. Не готовились, не искали, обнаглели! — Предпочтительно бизнесмены. — Добавила я, предполагая уже, кто в этом фарсе следующим варежку откроет. И оказалась права, оттягивая шарф от тонкой шеи Марго поинтересовалась, выпучив и без того не маленькие глазки:

— Почему?

Возмущение Марго вдруг ни с того ни с сего радеющую за равноправие, я внаглую не заметила.

— Тип мотивации, — продолжаю спокойно, — приятная цена, оригинальность дизайна, множество новых дополнений.

— Потому что многофункциональность смартфона им на руку, — пояснил Николай нашей Дымченко. Женщина повела бровями и вновь затянулась, так словно — это я на фирме идею продвигаю, а они возглавляют комиссию по надзору. Хотя, почему «словно», так и есть! Я выдаю, а они делают большие глаза и носы воротят.

— Жизненная необходимость… — меня вновь прервали. Посыл от Виктора с горящим взором и не закрываемым ртом.

— Очень необходим в любое время, в любом месте, не весит много, — веселясь добавил он.

— Расширенные возможности. — Так и быть поправлю этого любителя клоунад. — От переписки, видеоконференции, электронной почты, рассылок и переговоров вплоть до промышленного шпионажа.

— Последнее следует опустить. — Серьезным тоном добавил Николай, он наконец-то потянулся за фотографиями, по лицу видно видит в первый раз. Да, что они за люди такие!?

— А я бы заострил на этом внимание. — Посерьезнел Виктор.

— Не сомневаюсь, — подала язвительный голос Марго.

Вот теперь ко мне с огромным опозданием начала пробиваться мысль, что наша группа креатива переживает раскол. И хотя держатся они хорошо, но Марго и Виктор явно в ссоре, а Николай, выходит, остался за бортом и до сих пор, не знает какую сторону принять.

А не проект ли Шаха стал тому причиной?

— Распространяется через сеть супермаркетов и электронных магазинов и т. д. — Продолжила я, уже внимательнее отслеживая их невербальные знаки. Не была бы такой злой, за их бредовые идеи и привычку их отстаивать заметила бы подозрительное поведение раньше.

— Но важно следующее… — удивительно, но в это мгновение никто из них перебить или задать вопрос не соизволил. — Это пробная форма, небольшого ответвления фирмы. И чего они хотят? Они хотят создать презентацию для дистрибьюторов. То есть первоначально создать спрос в широких массах, а затем на выгодных условиях заключить договор с производителем на массовое производство.

— Что значит для распространения на широкие массы? — вновь Николай. Если он не успел со всеми перессориться, работать буду с ним. Хотя с другой стороны его неведение настораживает.

— А то, что первые пять сотен образцов были презентованы в ходе призовой акции по всей Украине, а до этого две сотни вручены сливкам.

— Что-то слишком мало сливок. — Возмутился Виктор, потирая пухлой ладошкой край стола.

— Достаточно иначе бы это уже была не сливочная масса, а молочная — отозвался Николай, за что получил не добрый взгляд от душевного.

— Кроме того, для них в смысле для широких масс — это способ самоутверждения и повышения самооценки. У меня есть крутой смартфон, я выше прочих, чемпион! — на мою фразу Николай тут же подался вперед:

— Необходимо точно представить характер потребителя. — Так-так-так лед тронулся!

— И перестать бояться «заузить» целевую аудиторию товара. Они не боялись, сужая его, и мы не будем. — Согласилась я, оказывая Семашко поддержку кивком и улыбкой. Второй представитель мужского пола за столом тут же откликнулся, сдвинув брови, наклонил голову. Решил он себя проявить:

— Предлагаю создание роликов в направлениях: средний класс — дети, бабушки дедушки, домохозяйки и офисные работники, рабочие; бизнес класс — биз-леди и биз-дженты и монстры общения.

— Уже использовалось, — вклинилась скептически настроенная Марго. — Если и брать эту лигу говорливых, то под иным названием.

— «Очерти свой круг!» — мгновенно выдал Николай.

— Резковато. — Отрезала Марго.

— Обсудим. — Не отступил он.

— Итак, — я вновь заполнила собой повисшую тишину, — чем уже сегмент, тем четче можно представить вариант исполнения рекламного ролика. Соответственно у производителя, расходы на продвижение значительно снизятся, а сбыт возрастет.

— Это не наша прерогатива, — начала плеваться ядом мадам Дымченко, сигарету последнюю потушила, потянулась за следующей. — Их маркетологи сами разберутся. Почему они не представили свои отчеты заблаговременно, чтобы мы не кидались из стороны в сторону и не строили своих предположений?

Николай, соглашаясь со старшей в команде кивнул. Не хорошо, отметила я про себя, сам мысль не выражает, поддакивает.

— Потому что продукт пробный, идем в слепую, наобум, относительно дешевыми путями. — Как смогла, так и объяснила. И очень постаралась не скатиться до уровня Марго и не начать язвить по поводу и без него.

— Так мы можем с этого поиметь? — возликовал Виктор.

— Помимо стандартной оплаты за ролик и идею, только распространение фирменной известности за пределами государства.

— И только в случае успеха продукта. — Насупился он, сникнув, как дитя.

— Нет, в случае успеха ролика. А в этом мы из стороны в сторону кидаться не будем и строить предположения наобум так же. — Я ответила словами Марго. — Лучше всего у нас проходят ролики под европейское качество.

Выдохнула, оглядывая их. В общем, сдвиг есть и глаза гореть потихоньку начинают.

— Площадка под съемки есть с пальмами, песком и шикарной виллой.

Выражение лица скептически настроенной Марго не предвещало ничего хорошего. Она уже рисовала перед мысленным взором старую турбазу на побережье Черного моря, покрытый водорослями и грязью берег и холодные порывы ветра.

— Поэтому следует выжать из места все возможное. Национальные особенности и знамена вычеркиваем, съемки на белом фоне по типу билайн так же, варианты в этой деревне пользуются… — услышав старую шутку, креатившики улыбнулись.

— Нет, мы будет идти путем незаменимого помощника.

— Что бабу рядом впаяем в шикарных хоромах? — все с таким же расстроенным голосом спросил Виктор.

— Старо. Я за кадры фильма «Начало».

— А бюджет позволит? — это вновь Марго и ее не спящий скептик.

— Может быть, что-то он и позволит.

По возможности мягко намекнула на то, что слишком сильно расходиться нельзя. Все же фирму выбрали отчасти благодаря демократичным ценам.

Вот тут, перечеркивая на корню мою воодушевляющую двухчасовую работу, Виктор театрально всплеснул руками, и как сломанный магнитофон с заезженной пластинкой вспомнил о том, что при маленьком бюджете тратить свои драгоценные мозги на изобретение нового велосипеда кощунственно.

Он случаем не у Макаренко этих слов набрался?

Хотелось возразить, что кощунственно не работать этими мозгами вообще. Пришлось молчать, иначе бы наши творцы меня по поводу малых зарплат за «гениальные» идеи заклевали. Но видимо, моих мыслей здесь более не разделял никто. Николай тут же сник, Марго по привычке вечно ходить с кислой миной на лице, убрала минутное подобие улыбки. Оба позабыли о креативе, вспомнив о чем-то мучительно тягостном, сковывающем их невиданные крылья (то есть никто до сих пор их не видел вообще, а теперь и не увидит).

Что же надо отдать дань этой душке ста двадцати килограммовой тушке. Слушая выверенный монолог Виктора, я сама чуть не уверовала в то, что жизнь большое Г и для таких мыслителей как они она не уготовила ничего нового. А значит — у них нет и, вряд ли, появится возможность размахнуть крылья, проявить себя и т. д. в итоге творцов признают посмертно.

А если так обстоят дела, то чего пыжиться и корячиться?

Ну и как его после этого не пристрелить?! Из сострадания, чтобы тут же посмертно признали!

Как Виктор связал одно с другим, я упустила из виду. Но он смаковал эту идею и ставил перед фактом — если платят мало, то нечего распыляться.

Зазвонил мой телефон, и красное марево перед глазами постепенно начало спадать. Услышав довольный голос Фельдмаршала, зовущего по срочному и важному делу к себе, я поступила как он совсем недавно. На листе бумаги каллиграфически вывела название страны, города, и виллы представленной для съемок. Ниже сделала приписку: «Первые идеи жду завтра. Создатель пригодной едет с нами на съемки». А третьей строкой добавила: «Срок отдыха на лазурном берегу две недели».

Собрав материалы, вышла. С особым удовлетворением заметила, что троица молчит, стараясь переварить поступившую информацию.

Что ж, если жизнь и правда Г, как говорит пессимист Виктор, то такого подарка она не делает настоящим талантам креатива. И кто же из них окажется везучей безыдейной пустышкой?

В приподнятом настроении спустя тридцать минут добралась в офис.

А там…, а там глухо как в танке и никто кроме охранника уже не работает. Оглядев меня с ног до головы седовласый Иваныч, открыл входные двери. Затем передал ключ от кабинета и приемной шефа и пропустил меня наверх со словами: «Он обещал в скором времени прибыть».

Вот собственно и весь мой день…

* * *

И расположившись в кабинете Фельдмаршала в красных креслах, в последующие двадцать пять минут я задним умом подумала, что было бы неплохо взять ключ от моего кабинета, все же диванчик там удобнее. И с этой мыслью уснула. Снилось море, пляж, белый песок и синие пятна теней от пальм над головой. Я улыбалась видению своего счастливого и крайне продолжительного отпуска, а потому на попытку меня разбудить спросила довольным тоном с присущей соням хрипотцой:

— Милый, ты уже вернулся? — потирая глаза, с улыбкой добавила, — а я так тебя ждала…

— Спасибо за теплый прием. — Образ светлого пятна склонившегося надо мной под стать голосу стал принимать очертания Шаха.

— Ой, здрасти.

— Добрый вечер. Вы здесь одна?

Выпрямляюсь в кресле и под пристальным взглядом Шагена осматриваю кабинет. Дополнительных личностей в пространстве помещения не оказалось.

— Как видите, да. Какими судьбами в столь поздний час?

— Ваш директор любезно просил прибыть по очень важному вопросу. — Шаген отступил от кресел и расстегнул третью пуговицу рубашки. Вид у него был немного уставший, немного потрепанный.

— Давно просил?

— Давно, я задержался. О чем сообщил по телефону лично.

— И он до сих пор не звонил? — потянулась за сумкой, достаю телефон и понимаю, что наше с Шагеном ожидание важного вопроса бесполезно. Час назад Фельдмаршал сбросил на мой номер sms с искренними сожалениями по поводу своего отсутствия. И прочил предупредить Шаха о непредвиденных обстоятельствах и срыве встречи. Но так как мой телефон был на вибро звонке, а я в отключке, sms-ка пришла незамеченной.

— Извините, я должна была вам дозвониться и предупредить, но…

— Бывает, — он потер затылок рукой и улыбнулся. — По домам?

— Да! — встать без посторонней помощи не удалось, Шаген протянул руку и помог подняться.

— Ммм все болит. — Призналась я, зашнуровывая ботиночками.

— Странно. Вы во сне улыбались.

— Так сон был приятный. Снился песчаный берег у моря и теплая погода. Такой контраст с нашими дождями и ветрами.

— Сон вскоре станет явью, — обрадовал Шах.

— Очень надеюсь. — Я закрыла кабинет директора, затем его приемную. Так как телефон у Фельдмаршала отключен, на ходу набрала ему sms.

— Давно не были в отпуске?

— Три года. С моими отпусками все время какая-нибудь закавыка происходит.

— И что стало закавыкой в этом году?

— Ваш проект, — без стеснения ответила я. Мы уже спустились в холл, где Иваныч мерно посапывал под телевизор. Я остановилась.

— Шах, то есть Шаген, как вы вошли?

— Свободно. Он спал.

— А, ясно. Вы спускайтесь я сейчас. — Дождавшись когда он уйдет, растолкала Ивановича.

— Артемий Иванович! Вы что себе позволяете? Вы же входную не закрыли!

— Анечка так я… — подскочил пожилой охранник со своего места, — только со второй своей смены, а тут тихо вот и заснул. С кем не бывает?

— С безработными! — прервала его увещевания. — Я здесь чуть более полутора часов, записи с камер проверьте. И лучше всего сейчас. — Послушался, проверил. Отматывая видео из холла, прокрутил как в двери только что вышел Шах, затем его незамеченный вход, после которого он обнаружил меня в кабинете директора. А после вплоть до моего приезда более тишину коридорных проспектов офиса никто не потревожил.

— Фух, — я похлопала его по плечу, — никого по кабинетам искать не придется.

В этот момент на все еще не остановленной им перемотке холл быстрым шагом пересек Фельдмаршал в сопровождении неизвестного. Время совпадало с его звонком мне, но озабоченный вид Федора не вязался с беззаботным тоном и просьбой заскочить в офис. Попрощавшись с Иванычем, который теперь смотрел на меня с опаской, я подумала о том, что произойди что-то из рук вон выходящее, он бы не собирал меня и Шаха в своем кабинете, а поставил перед фактом произошедшего.

Выхожу на наше крыльцо и слышу, как охранник тут же закрыл входную дверь. Теперь о халатности на посту можно не беспокоиться следующие два месяца.

— Все разрешилось? — поинтересовался Шах.

— Да.

— Вы на своей? — он стоял возле черной Audi A6 в ожидании моего ответа. И вот тут до меня дошло, что я как сомнамбула из обители креативщиков в офис прибыла на общественное транспорте, а свою Peugeot оставила на стоянке во дворике. Протяжно присвистнула своей девичьей памяти и ее новой ступени на пути к прогрессирующему склерозу.

— Что не так? — тут же поинтересовался Шах, оглядывая машину и себя.

— Я без машины.

— Тогда садитесь, подвезу. — Открыл дверь, помогая сесть придержал мою руку в своей, закрыл дверь, обошел авто сзади и сняв пальто сел рядом. Видя его манипуляции, я с трудом сдержала улыбку. Все же Шах щепетилен до безобразия, а приятно до ужаса. Назвав адрес, он обернулся ко мне.

— Как проходит работа над проектом?

— Зашкаливает! Весь день в трудах.

— Есть идеи?

— Есть. Как вы относитесь к европейским рекламным роликам?

— Положительно. А что с ними?

— С ними все хорошо, будем подстраиваться. Провернем идею — смартфон незаменимый друг и помощник, а для передачи его актуальности используем несколько наметок схожих с трансформацией времени и пространства из кинофильма «Начало».

— Звучит хорошо.

— Да, — соглашаюсь, чтобы не рассказать, как на самом деле проходит рабочий процесс.

В повисшем молчании он от ничего неделания начал постукивать пальцами по ручке дверцы. Длилось это не долго, отстучав что-то необычное, но вполне ритмичное, обернулся ко мне и без предисловия огорошил вопросом:

— Анна, что вас связывает с Федором?

— А что вас связывает?

— Вы не ответили на вопрос.

— А вы заметили нашу близость?

Он молчит не отвечает, буравит взглядом подголовник переднего сидения, и я молчу не разъясняя. И откуда вдруг такой интерес?

— Вы с ним спите? — это прозвучало скорее как утверждение, а не вопрос. Если вдуматься, и припомнить тяжелые будни съемочной группы, можно ответить честно.

— Да, спала в монтажной. — Не глядя в его сторону, серьезным голосом поясняю, — он на кресле, я на диване, а Дмитрич на стуле между нами.

Плечи водителя авто вздрогнули. А Шах все же спросил:

— Это шутка?

— Да, как бы нет… — водитель еле слышно выдохнул, стараясь не рассмеяться. — Просто пытаюсь придумать, как вам объяснить…

— Что объяснить?

— Открытую близость присущую нашим отношениям. Понимаете… — здесь сделала значительную паузу, — я троюродная сестра его бывшей супруги.

— И как бы с супругой у них долговременных отношений не получилось. А со мной наоборот — только долгоиграющие и получаются.

Скосив глаза в его сторону, задалась вопросом: Мне показалось или он чуть-чуть расслабился? Шах увереннее взялся за ручку двери, по которой минуту назад стучал и совсем немного сместился в мою сторону. Подобные перемены в отношениях с коллегами по работе я не приемлю, среагировала на автопилоте:

— Но вы не расстраивайтесь.

— В смысле? — он удивленно посмотрел на меня.

— В смысле я его не сильно привлекаю, так что вскоре он будет свободен.

— Анна, что за чушь вы несете? — неприязненная тень пробежала по лицу Шаха, напомнив кадр из душа с газировкой.

— Как чушь? И совсем не чушь. Когда я с ним закончу, он будет весь ваш. — Покосилась на него и прищурилась, продолжая мысль:

— В профессиональном смысле. Он работе с клиентами отдает всего себя. — И еле сдерживая улыбку, — а вы что подумали?

— Что у вас здорово получается… — он мысль не завершил.

— У меня все тип-топ получается.

— Вводить в заблуждение тоже.

— Не без этого. — Видя знакомый поворот к родному дворику, я подалась в сторону Шаха и весело поинтересовалась, — так мне вам намекнуть, когда он освободится и душой и телом?

— Намекните.

Распрощавшись, стоя у крыльца, я смотрела, как удаляется черная Audi с задумчивым Шагеном и его водителем, чьи вздрагивающие плечи и красное от сдерживаемого смеха лицо еще долго будут мне помниться.

10

Окна его офиса в «Cascade» выходили в сторону бульвара Дружбы Народов, открывая вид на улицу и мелких людишек, что сновали туда и обратно на своих двоих или же сидя в авто. Этот сброд юродивых «ползущих» по дорогам Киева, седовласый мужчина под пятьдесят рассматривал, стоя у окна. Он видел их бесполезное и утомительное копошение и слушал отчет программистов по громкой связи. Злость в нем медленно закипала.

Акчурин мог честно признаться самому себе, что не будь они на другом конце города, не удержался бы и радикально изменил цвет мраморного пола в кабинете, выпустив кретинам кишки.

Они — эти идиоты! Не смогли вскрыть блок Шевченко и его личных серверов, даже через компьютер Романа. Более того, они только сейчас определили что система запаролена кодом, делящимся на три части, и только одна из частей хранится на изъятом ноутбуке. Оба программиста заверили, что в скором времени смогут найти и две другие части кода: либо части кода, либо пользователей их хранящих. Нужно время — не менее двух недель.

И желание поножовщины в Алексее начало расти после озвучения сроков.

Все же было бы не плохо расцветку пола изменить. — Думал он, — правда, эти проделки скрыть куда сложнее, чем девочек в подвале. А те слишком быстро дохнут.

Мужчина отдал программистам приказ искать дальше и задумался. Его гениальный план провалился с треском. Основанный на чистом обмане он всего то и предполагал, что подложный взлом заставит Шевченко вскрыть сервера для перепроверки. Вот тут-то его парни и вступили бы в игру, реально очистив подчиненные Роману блоки информации.

Но нет! Варягу требовалось заступиться за подстилку месячной давности!

Знал бы заранее — кто ее подстилает, не лез бы на рожон.

Мужчина треснул кулаком по спинке кресла, и оно отъехало в сторону. Сообщения из клинической больницы так же не радовали. Спустя сутки состояние Шевченко стабилизировалось, но в сознание он не пришел. И когда очнется неизвестно.

Остаются обозначенные программистами временные пределы — две недели. Что ж он согласен удерживать гнев следующие две недели. Завершив разговор, Алексей попросил секретаршу проводить гостя в кабинет. Варяг вошел свободно и непринужденно, занял кресло напротив.

— Слушаю. — Улыбнулся, словно и не он двумя выстрелами перечеркнул грандиозный план Акчурина на корню.

— Ты слушаешь?

— Я. — Кивнул наемный. — Вы звали. Я слушаю.

— Ты дерь…

— Алексей Владимирович, — наемный пресек его словоизлияния и потянулся за стаканом и бутылкой виски, радушно стоящими на столе. — Нам обоим известно, что любое неуважительное отношение будет бить по вам вашими же методами. Зачем усугублять ситуацию?

— Повтори. — Прищурился Акчурин.

— Вы меня нашли, вам должно быть известно кто я. — Не изменяя добродушной интонации, ответил гость. — И с «дерь» моя профессия не начинается.

Прищур Акчурина говорил о том, что у собеседника назревают крупные неприятности.

— Ты мне должен. — Без предисловий бросил Алексей.

— Я вам ничего не должен. — Улыбнулся гость. — От вас поступила просьба припугнуть. Я припугнул.

— Я велел разыграть взлом! Велел вырубить его на час или два! И вскрыть запароленную систему.

— Мы разыграли взлом, и я его вырубил. — Медленно ответил Варяг. — Что до остального трудно было представить, что он такой слабак, и отключится на более длительный срок. А в остальном — вы дали преждевременный отбой.

— Какого хрена?! — разъярился Акчурин. — Я за кому не плачу. Мать твою!

— Вы платите за результат. — Согласился тот спокойно.

— Так мы не договаривались, Варяг. Ты мне должен.

— Возврат аванса не обсуждается. Я потратил на вас свое время, Алексей Владимирович.

В этот момент в дверь постучались. И личный секретарь тихо сообщила о том, что финны на линии по срочному вопросу.

— Спасибо, Екатерина. — На удивление мягко ответил Акчурин. Когда за дамой бальзаковского возраста закрылась дверь, гость поднялся из кресла.

— Вижу, вы заняты. Пожалуй, мне стоит удалиться. — Под бешенным взглядом неудовлетворенного заказчика, он вышел со словами. — Сообщите, когда у вас появится конструктивное решение вопроса.

— Сообщу, мразь! Так сообщу, что… урою! — Алексей поспешил в свое кресло и, прочистив горло ответил на входящий звонок зарубежных партнеров:

— Доброе утро!

* * *

Это утро было насыщенным. Покровитель требовал все звонки перенаправлять на него, а так же документацию по наиболее важным и горящим вопросам. Собирая для Акчурина пакет документов, Людмила не заметила, как виновник ее улыбки и нежного румянца приблизился со спины.

— А вот и ты! — выдохнул в ее шею Варяг, легко поднимая девушку из кресла.

— Привет! — она обернулась в его руках и, наплевав на конспирацию, поцеловала. — Я соскучилась.

— Тогда жду вечером. — Он целовал ее, заставляя кружиться голову. Оборвав сладкое томление мягко коснулся губами ушка и так же тихо ушел.

Акчурин с перекошенным лицом оказался в приемной Шевченко через минуту, испугал и огорошил ее.

— Агата! С этим прекращаешь всякие отношения! — фраза взбешенного и еле сдерживающегося Алексея ее порядком напугала.

— Но…

— Никаких «Но»! — он схватил ее за подбородок, грубо заставил встать. — Я дважды не повторяю.

— Хо-хо-орошо. — Пролепетала Людмила бледнея. Если сдерживаемая злость и сила Варяга ее возбуждали, то бешенство Алексея Акчурина пугало до дрожи.

— Ну-ну, приди в себя улыбнись, детка.

Мужчина легко и в то же время ощутимо похлопал ее по щекам. Его плотно сжатые губы улыбались, в то время как глаза внимательно следили за лицом подопечной. Полугодовой страх, сковывающий все ее члены в ужасе от нанесенных им побоев, заставил улыбнуться вначале несмело, а затем широко. Да, она все же научилась наступать на горло животному ужасу перед этим человеком.

— Да, Агата, такие зубки стоит показывать. Я же их тебе сделал. Помнишь? — тыльной стороной руки он погладил ее по щеке.

Первый контакт за прошедшие шесть месяцев Людмила перенесла стойко и не позволила себе отклониться. Она отрицательно покачала головой, не переставая улыбаться. Конечно, помнит — из какой дыры он ее вырвал, помнит — какие операции по восстановлению внешности прописал, помнит — психолога, что над ней основательно поработал. Но в памяти и другое. И в такие моменты как сейчас Люда не могла с уверенностью ответить, чтобы она выбрала, будучи на грани безумия три года назад: его покровительство или смерть, о которой непрестанно молила в руках извращенцев.

— Вот так уже лучше! — наградив увесистым шлепком, предложил не отвлекаться от работы.

Высокая стройная блондинка заняла свое место и принялась далее сортировать документы и проверять почтовые ящики Романа. Руки дрожали, сердце мчалось галопом, а в голове эхом проносятся слова покровителя: «Помнишь?»

Она помнит, кто после истязаний вернул ей лицо и восстановил тело. Помнит, кто заплатил за операции. Забыть это невозможно, если тебе непрестанно напоминают. Помнит и о выматывающих душу сеансах психолога. Определенный результат был достигнут и воспоминания не доставляли больше боли и всепоглощающего чувства отвращения к самой себе.

Но ощущение грязи, с которой ее смешивали пять недель морально и физически, осталось с ней навсегда. Она не смывалась, сколько не три и не сдиралась, сколько не соскребывай, въелась под кожу, напоминая о том, что прошедшая через подобные унижения не достойна хорошего обращения, семьи, любви. Она кусок красивого мяса, чье дело молчать и не рыпаться, если жизнь дорога и есть желание сохранить целой шкурку. Хотя кому такая нужна после всего?

И все же ее взяли. И на ее изрядно подпорченную шкурку не безвозмездно нашелся покровитель, не дающий позабыть, кому она обязана Она и «благодарила» каждый раз когда он того намекал или же требовал. Еще не полный извращенец, еще не стопроцентный садист, он сам преподал ей уроки постельной игры, вышколив до автоматизма вне зависимости от ее настроения и желания. А затем бросил на баррикады собственного бизнеса, закрывать амбразуры грудью и не только.

Без семьи и без какой-либо защиты она легко поддалась новой ломке. Ведь черная склизкая грязь, с которой ее смешивали, въелась не столько в кожу, сколько засела в сознании. Людмила, считая оскверненной себя, не чуралась людских извращений и допускала их все, всегда, везде по указке.

Промышленным шпионажем ее функции не назовешь. Развеселить, ублажить прибывших в столицу гостей, пообещать золотые горы и новые приключения возможным партнерам Акчурина, действуя всегда в интересах покровителя, периодически преступала закон, опаивая указанных им. Благодарная за спасение, менее насыщенные ночи и относительную доброту она неукоснительно исполняла все возложенные на нее обязанности. Вплоть до одного вечера чуть более полугода назад, когда взглянув на фото человека чье расположение нужно было заполучить, она проявила свое негодование.

Пробыв под крылом Алексея более двух с половиной лет, она не ожидала следующей реакции…

Неожиданная, непредвиденная, иррациональная, непредсказуемая…

Да, лежа на койке в реанимационном отделении Людмила успела придумать много эпитетов определяющих его реакцию. Годы беспрекословного служения не смогли затмить маленький протест преданной подопечной.

Он не пожалел.

Нет. Как кусок бездушного мяса, как провинившуюся чернь Акчурин в течение часа избивал ее до полусмерти, заставляя в перерывах между побоями выкрикивать имя благородного господина разбитыми в кровь губами.

И она кричала, она просила, молила его… вначале… после сил хватало лишь на шепот, а под конец только на стон. И тогда память прорвалась сквозь с трудом созданный психологический барьер, услужливо подсказала, что происходящее ей знакомо. И мордуют ее с тем же садистским наслаждением, как и в сыром подвале пятиэтажки где ее держали с парой таких же невезучих дурех, надеявшихся на спасение. Через пять недель насилия и избиений в живых осталась только Люда. И как самая стойкая и живучая была оставлена в живых, чтобы служить одному из мучителей.

Она не забудет первых минут, когда попала в машину похитителей. Ине забудет мгновений, когда поняла, что среди ее насильников был благодетель Алексей Акчурин.

Через месяц после побоев он впервые пришел в палату, не подсылая помощников. Принес букет любимых хризантем, апельсины и абрикосовый йогурт — еще одну слабость Людмилы. Ласково погладил по оставшимся на голове волосам, называя своей девочкой. Пристально вглядываясь во все еще опухшее и синеватое от синяков лицо, сожалел о своей горячности. Ведь она имела право не согласиться на женский эскорт. Конечно, имела! Признался так же, что был не прав и пообещал более руку не поднимать. Конечно лишь в том случае, если его девочка будет благоразумной.

Девочка пообещала быть таковой. Мило улыбаясь ему, она точно знала, что уничтожит своего «покровителя». Правозащитникам желающим знать, кто и почему ее так нежно «ублажал», не сказала ничего. Людмила поняла, что ей нужна сила, безоговорочно преданная сила, которая защитит ее. И мысли о мести помогли сдержаться тогда.

А потом пара месяцев ушла на реабилитацию и восстановление внешности, еще две недели на так называемый отпуск от дел. А потом она попала в свою квартиру. В «свою» потому что Акчурин предусмотрительно переселил ее из личных хором в новоприобретенную трехкомнатную. И дал официальную работу в офисе Шевченко в качестве секретаря.

Не получив распоряжения на интим, с Романом она держалась холодно. Первое экономическое и второе юридическое позволяли с легкостью справляться с обязанностями и вызывать восхищение среди коллег. Однако Людмила ни с кем не подружилась и беседы по душам дальше рабочих вопросов не шли. Впервые чувствуя себя нужной профессионально, искренне радовалась каждому дню. И каждый день с опаской просматривала почту, на которую Алексей обещал скидывать новое задание. Так прошел месяц, затем еще один, затем три, прежде чем она обнаружила в почтовом ящике письмо и прикрепленное к нему фото. Ее заданием оказался коренастый мужчина славянской внешности, лет тридцати пяти, выше 180 см. Его отличали немного искривленный нос, тату на шее, короткий ежик светлых волос и холодный взгляд зеленых глаз. Кличка Варяг ему соответствовала.

Их встреча в баре «Milltnnium» как и требовалось, перешла в роман.

Настоящее имя Варяга Иван, рожденный в Одесской области, и проживший в Москве более тридцати лет, он особенно нежно откликается на обращение Ванечка, после которого заключает ее колени в объятия и утыкается в них головой. Он не любит грязь в отношении с женщинами. Большинство современных разнообразий секса называет извращениями, и без них дарит много больше, чем получает. Он каждый раз раздевается так, словно снимает с себя латы, а приближаясь к ней, становился нежным, внимательным, заботливым Ванечкой.

В прошлую ночь с понедельника на вторник Люда не знала, что он будет принимать участие в подставном шоу. Отработала с наигранным энтузиазмом всю программу утех для пьяного Шевченко и вовремя удалилась за дверь. Чувство омерзения к себе стойко отравляющее ее существование весь день поднялось с двойной силой, когда она увидела Варяга.

В начале не на шутку испугалась, он ранив Шевченко, провалил заказанное дело. А затем обрадовалась, ведь он был первым, кто заступился. Первым кто в ярости не преступил своих правил и распалил ее до предела, не причиняя боли, и не оставляя следов. Приехав к ней тем же вечером, не устроил разбора полетов и вел себя, как прежде. С одним исключением, извиняясь за грубость в гостинице, всю ночь не тронул и в то же время не отпустил, нежно поглаживая, и легко целуя, так и убаюкал на своем плече. Первый и единственный, возле которого она не чувствует себя грязной или оскверненной и он знает об этом.

Проснувшись под горячим боком Ванечки, она тут же продумала — каким будет их следующий день. Он обязательно будет у них, мучительно долгий и мучительно нежный. Ведь, если у некогда грязной бродяжки есть заколдованный принц сказку можно создать самостоятельно. А он у нее есть, и разрыв отношений в их планы не входит. Она нашла свою безоговорочно преданную силу, она будет бороться.

11

Среда утро. Просматривая материалы нашей группы, с удивлением отметила, что внимательно слушать меня трио креативщиков все же не соизволило. Марго предложила прототип японской рекламы «Содочка». Чтобы удостовериться в своей догадке специально нашла ролик на ютубе. Так и есть, я оказалась права, но теперь в голове еще полдня будет крутиться незамысловатый слоган: «Содочка! Буль-буль-буль!»

Виктор тоже порадовал. В гонке за лазурные берега, он предложил максимально экономный вариант — частично меблированную комнату с преобладающим в ней простором и одно действующее лицо по типам клипов Зары «Ничья» и Дмитрия Колдуна «В комнате пустой». Это основательный шаг для весельчака Николая, который явно решил покутить на оставшиеся от бюджета ролика.

И возникает вопрос: они смотрели на предложенные апартаменты, или опять пропустили мимо ушей в надежде малыми средствами добиться желаемого? Наброски Семашко устроили больше. Виллу он зафиксировал, а идея не ушла дальше рекламы сока «Я», вглядываясь в его эскизы, так и не поняла, что он хотел сказать.

Марго и Николаю дала еще один шанс и два дня срока, Семашко назначила встречу на завтра. А предварительно поблагодарила их за кропотливую и скоростную работу и сбросила для каждого свою структуру решения.

Общая концепция ролика формировалась в течение последних дней. Но зацепка возникла после встречи с Шахом. Я вошла в квартиру, заварила себе кофе на сон грядущий и засела перед монитором ноутбука. Если продавать смартфон таким людям как Шаген, наш Фельдмаршал, Добровольский и Дмитрич, и прочим уверенным и состоятельным или относительно состоятельным, то давить стоит не на броскость и роскошь, а на удобство и функционал во всех сферах жизни.

Из всех сфер захватим следующие: работа или дело, приносящее материальное удовлетворение, семья — это у нас дети, секс, совместные пикники, отношения в паре и прочее, здоровье от лечения до профилактики, увлечения или развлечения и творчество или самовыражение, духовная жизнь. Ролик не предполагает разжевывание каждого элемента, а значит все пять позиций должны быть трактованы четко, ярко и из одной перетекать в другую.

Теперь о действующих лицах. Упор делаем на людей прогрессивных, активно использующих смартфоны в работе, и судя по статистике большее количество покупателей будет среди женской группы в возрасте от 27 до 56 лет. А в лице помощника используем мужчину. Возраст?

С пожилым ни в коем случае, пойдут не те ассоциации. Мальчишку ставить или паренька тоже не стоит. Молодо зелено никогда с мозгами под руку не шло. В основном с всплеском гормонов и неуемной страстью к неизведанному. Хотя может сработать вариант, при котором главную героиню в возрасте тридцати «укомплектуем» смартфоном в лице парня на десять лет младше. Правда, это может вызвать и негатив. Мысленно общество парует представленные лица. А так как дружбу между достигшими половой зрелости людьми противоположных полов в миру не признают. Если это не кровные родственники, то восприниматься пара будет как угодливый молодой альфонс и успешная дама, биологические часы которой бьют набат.

Да, тридцать это не возраст и не повод топиться, если рядом нет крепкого плеча, но разве нашим добрым массам это докажешь? Нет, с вариантом он&она по Фрейду глупость получается. Если оба молоды и полны сил, смартфон в человеческом облике в роли помощника все равно будет восприниматься как дамский угодник, а в роли помощницы как «личный секретарь». Слово «личный» трактовке не подлежит.

Перед глазами вспышкой промелькнула идея. Я замерла от накатившего восторга. Вот оно! Решение! К черту парование и возрастные состыковки. Пусть будет пять разных ситуаций и пять разных групп действующих лиц. И пусть их объединяет смартфон и ГГ с деловыми замашками.

Записав главную идею, пошла спать.

И вот сейчас просмотрев материалы нашей группы креатива, с гордостью отправила им свое видение. Поймут, примут к сведению, доработают — хорошо, не поймут — буду окучивать Семашко.

Покончив с креативом, я заторопилась к директору. То что он за весь вторник на sms не ответил, и уже сегодня с утра пораньше с вопросами и просьбами по телефону не приставал, и даже будучи в офисе не вызвал и по интернет сети связаться не пытался — настораживало очень.

И вообще, судя по притихшим сотрудникам, он перестал проявлять хоть какую-то видимую активность помимо звуковой. Голос у Фельдмаршала всегда был на высоте, а в особо тяжелые времена, как сейчас, он открывал неизвестную ранее низкую октаву. От чего негативные нотки просачивались через двери его кабинета в приемную, а оттуда ударными темпами в коридор. Где отталкиваясь от стальных сталактитов, они звучали как неповторимые раскаты грома в грозовом небе. Как звуковые увертюры босса выдерживает его секретарь Мария Ивановна остается неизвестным. Но для всех остальных жителей офиса такие мгновения низкочастотных переливов растягивались в бесконечность, напоминая смутные времена. Спастись можно лишь отгородившись наглухо закрытой дверью и берушами. Или личным отсутствием в пределах офиса и чем ты дальше, тем лучше.

Сегодня ни дать ни взять просители добрались к hi-tec-ковскому логову Фельдмаршала и нагло засели, соорудив баррикады.

Как-то я уже присутствовала при его диалоге с этой группой лиц и теперь знаю, в каких случаях он использует «приятные» голосовые особенности. «Просители» — это особая группа людей стремящаяся впарить путем продуманных наступлений некачественные идеи, объединения, расширения, оптимизационного и инвестиционного характера. Особая — потому что, не смотря на принятие низкопробности собственных предложений отказ в первоначальном варианте ответа они не слышат. И с маниакальным усердием в случае крайней наглости добиваются третьего и даже четвертого нелицеприятного «Нет!».

Как и в любой другой организации, их стали отслеживать. И приближение просителей к взвинченной верхушке фирмы, наученной горьким опытом растраты нервов, более не допускалось. Отсеиваясь физически на первых подступах — охране, и вторых — секретаре они продолжали скрупулезно проводить осаду рассылкой на почтовый ящик ООО «СлайдИнко», где так же был создан охранный барьер.

Я приближалась к кабинету директора легко и свободно. Еще бы! Коридор был пуст и гулок, приемная встретила той же нестандартной пустотой, зато голос Фельдмаршала здесь был особенно чист и прекрасен в своей тональности.

— Я сказал, нет! O! — отрезал Федор. Посетитель оказался не из слабонервных и продолжал говорить. Его тихие слова были бы слышны, приблизься я к двери. Но с учетом прошлых моих промахов идея была отклонена. Еще не хватало, чтобы вылетающий, выпрыгивающий, выкатывающийся или вываливающийся из кабинета проситель натолкнулся на живую преграду и задержался еще на пару тройку минут, чтобы побарахтаться на полу в моей компании.

Присела в ожидании громкой развязки. И она не минуема, так как посетитель говорил уже минуту с лишним, а Фельдмаршал молчал, и до первого еще не дошло, что это молчание на самом деле предвещает. Прошло еще тридцать секунд, чтобы я успела задаться вопросом, какую же психотехнику использует собеседник, если Федор все еще сохраняет самообладание. Я им и задалась. Ответ прозвучал неожиданно громко и четко, так что заставил подскочить на стуле:

— Да! Да! Да! Пошел вон! — через мгновение, которое занял ответ оппонента, Федор иронично добавил. — Да, и как умный человек я понимаю, что вам пора. Немедленно!

Проситель вылетел. Глядя в красные глаза взвинченного Фельдмаршала через распахнувшиеся двери, и прислушиваясь к екнувшему сердцу, поняла одну неизменно ускользающую истину — его секретарь Мария Ивановна супер женщина со стальными нервами.

Федор судорожно сглотнул и, махнув мне рукой, рухнул в кресло.

Признаться честно, я давненько не видела Фельдмаршала таким. Наверное, со времен его развода. Поэтому закрыв двери и в приемную и в кабинет, приближалась не смело.

— Воды, виски, содовой?

— Адвоката, — ответил он, потирая припухшие глаза. Кажется, кто-то ночью совсем не спал. Промолчала, в ожидании продолжения нашла бутылку газировки в холодильнике секретаря и вернулась к нему со стаканом.

Федор тяжело вздохнув глухо продолжил:

— Греков, пытается обвинить нас в своей невнимательности. Якобы техника безопасности рабочего места на производстве не соответствовала нормам.

— Варианты выхода?

— Ищем. — Он принял стакан с водой.

— А это был его… адвокат?

— Пока лишь родственник или друг семьи, предлагающий полюбовно закрыть вопрос финансовым эквивалентом увечий.

— И сколько?

— Два года он сможет не работать. — Мысленно присвистнула. Греков в силу опыта и связей получал процентов на тридцать пять больше чем я.

— И что нужно повредить, чтобы получить такой куш?

— Анна, это не шутка.

— Да, и я не шучу. Какие у него повреждения, какие операции, обследование прошел, нужен ли уход? — выражение лица Фельдмаршала было странным, и я добавила. — А может сразу катафалк и яму в два метра глубиной?

— Твой черный юмор не уместен.

— В самый раз. Иришка сказала, что он свалился, запутавшись в проводах. Но упал задолго до колес машины, и никак не под них. Тебе о его состоянии что-либо известно?

— Нет.

— Так выясни для начала. Разве не Греков на позапрошлый новогодний корпоратив заказал вместо ресторана катер, в который мы при всем желании не только не поместились, но и не рискнули сесть в те морозы. И нам пришлось выкручиваться, потому что человек пошутил, основательно прикарманив бюджетные.

— Редкое чувство юмора у него. — Улыбнулась, вспомнив, как Греков пытался все в шутку обратить. — Проверь, собери информацию и только после этого проконсультируйся с адвокатом.

— И, кстати, где его группа?

— На объекте. С ними Стас Величко. Продолжают работать.

— Стааас, говоришь, — протянула я. Он вскинул глаза и удивленно моргнул:

— У тебя Шах и самый многообещающий проект, а тебе еще что-то не нравится?

— Я не об этом. Ты со Стасом на короткой ноге, и он мужик правильный. Пусть тихо узнает пил ли в тот день Греков. — В глазах Фельдмаршала все стало проясняться. — У него команда сплоченная, потому что он их частенько прикрывает.

— И это уже похоже не на профессиональную этику, а на групповой психоз. — Согласился он.

— И если да, — продолжаю я с замиранием, — то тогда ты сможешь сыграть на его халатности. Действия нетрезвого человека на съемочной площадке могут повлечь не только к порче имущества фирмы, но и…

— К гибели людей. — Просветлел Фельдмаршал.

— Итак, один вариант выхода с Грековым найден, если подумать и остальные появятся. — Босс кивнул и вновь погрузился в невеселые мысли.

— А теперь объясни, почему ты не спал ночью и с кем провел вчерашний вечер?

— Все-то тебе расскажи. — Не выходя из глубокой задумчивости, ответил Фельдмаршал.

— Значит по работе. — Констатировала я вслух. — Помочь можно?

— Можно, но сложно. Контракт с «РоСтас» временно приостановлен.

— Интересно. Их представитель это как-то объяснил?

— Вчера вечером прибыл помощник партнера Шевченко, чтобы сообщить радостную новость. Сам Роман Юрьевич сообщить об этом не мог, так как подтвердились данные, что в ночь с понедельника на вторник, после того как Шевченко провел в Киеве встречу с финнами, а следом и корпоратив, он был подстрелен в номере гостиничного люкса.

Сказанное им я восприняла как новостную ленту по TV. В мире случается разное, случается постоянно, и если нет возможности это исправить, нечего и волноваться. Информация не воспринимается близко к сердцу и поддается холодному анализу.

— Откуда дошли слухи? Жив или мертв? И почему об этом сообщили лично, а не позвонили?

— Слухи от знакомого опера. Клиент в коме. А на последний вопрос ответить сложно.

— Ясно. Что-то еще случилось?

— А тебе не достаточно? — в первый раз за весь разговор улыбнулся Федор.

— Нет. Ведь это не конец света.

— Могу посодействовать в поисках календарей Майя, что скажешь? — тут же откликнулся он.

— Воздержусь. — Я прищурилась. — Кстати, меня тебе в любовницы пророчили, можно я использую это в своих корыстных целях?

Он поперхнулся водой:

— Еще раз произнеси это внятнее, пожалуйста.

— Я прошу тебя дать согласие на ссылку к этой легенде в случае особой надобности. — Федор моментально понял о ком речь идет.

— Пристает?

— Нет, — печально вздохнула, театрально промокнув несуществующим платочком глаза, — но могу я запросить калым для фирмы в случае его активации.

— И во что мне это выльется?

— Скандала с Иришкой мы постараемся избежать. — Заверила я его. — Все что от тебя требуется так это вид озабоченного моим будущим опекуна. Сыграешь папочку, другими словами. Я знаю, эта роль тебе легко дается.

— Деточка, если тебе нужна защита то с этим не к папочке, который будет в сотнях миль от лазурного берега.

— Отче, все что мне нужно, так это тонкий намек. Что без спецов моего класса твоя маленькая фирма загнется, уйди я в его гарем. Единственное что скрасит одиночество осиротевшего коллектива камера…, скажем кинокамера RED One или Epic 645 или на худой конец три четыре новых объектива.

Фельдмаршал протяжно присвистнул и покачал головой. Моя идея не нашла в нем отклика? Удивительно!

— Тебе не кажется что это слишком?

— А что такого? Я девушка скромная с небольшими запросами мне подарки могут делать только действительно родные люди, а прочие могут одаривать студию.

— И ты хочешь, чтобы он…

— Нам как раз нужна новая камера для съемок и пара объективов. К тому же…, не пора ли расширять горизонты в сторону профессиональных съемок клипов и роликов?

— Может и пора. Но… Ань, а ты не спешишь с заявлениями?

А вот теперь кто-то явно сомневается в моей сногсшибательности и привлекательности для противоположного пола. Чуть не позволила себе обидеться, но тут же вспомнила, что это всего лишь вариант возможного развития событий. В действительности может осуществиться лишь процентов на 50. Либо да, либо нет.

Чуть не рассмеялась в голос. Вот, теперь и я сомневаюсь в своей привлекательности. Спасибо, Фельдмаршалу.

— Нет, я предвижу, на всякий случай. — Поправила локоны и кокетливо улыбнулась. — Кто знает, что может произойти на лазурных берегах. К тому же, как еще можно определить, человек настроен серьезно или нет.

— Как угодно иначе. — Отмахнулся он.

— И это уже будет не так весело.

— Жаль, — Фельдмаршал подался чуть вперед, внимательно рассматривая меня, — что ты так не веселилась раньше.

— Что я слышу?! В твоем голосе сквозит сожаление?

— Есть немного. — Кивнул он. — Только что мысленно представил масштабы инвестирования фирмы.

— Для начала она бы разорилась. — Он не понял моей улыбки. — Будь я веселой с самой первой нашей встречи… ты бы разорился в пух и прах, так и не приняв меня на работу.

— Оказывается…

— А ты думал. У меня на веселье настроения тогда не было. А тут длительная бесплатная поездка на моря!

— А я и не предполагал. — Хмыкнул он, вдруг что-то вспомнил и засобирался.

— Ты куда сейчас?

— С «РоСтас» мы не закончили… Назначена встреча через час, и уже решим, что к чему. — Собрав портфель, прихватил плащ и направился в сторону двери.

— Федор, — я обогнала его и преградила двери, — а не раскроешь загадку твоего срочного и очень важного дела вызвавшего меня и Шаха в пустующий кабинет.

— В этом нет необходимости.

— Не поняла.

— Мы все решили.

— Вы все решили — это ясно. А меня хоть как-то предупредить или просветить?

— Шах тебе все расскажет. — Хитро воззрился на меня Фельдмаршал.

— Но…

— Так будет лучше, а я спешу. Веселись детка, — нагнулся, поцеловал в лоб и, аккуратно сдвинув меня с дороги, пошел на выход. — Веселись.

— Зволочь!

— Знаю, — раздалось в ответ.

— Редкостная!

— И это тоже знаю. — Долетело из-за угла.

В приемной Федора послышался шорох, поворачиваюсь и встречаюсь с удивленным взглядом Марии Ивановны, которую мы с боссом чуть не застигли за курением. Видимо Фельдмаршал так был зол с утра, что она решила вспомнить застарелую привычку. Туша сигарету Мария Ивановна улыбнулась:

— У вас получилось?

— Как видите, пригодился опыт встреч тет-а-тет в закрытых клетках со львами.

— Когда вы успели?

— В Донецке журналистом посылали, куда душе угодно и ко львам в том числе. Весело было не то, что сейчас… всего один огнедышащий басовитый дракоша. — Она улыбнулась, что я расценила как верный знак к следующему действу.

— Вы не в курсе, что произошло вечером во вторник? Он так спешил нас собрать, говорил о важности. Теперь отмалчивается как партизан. Будь проект маленький и глазом бы не моргнула. А с большим — жди всегда осложнений.

Посмотрела на нее с ожиданием, но секретарь под стать Фельдмаршалу не меняя выражения лица, спокойно глядела на меня. Хоть бы попыталась что-либо разъяснить или прониклась сочувствием. Но, нет — старая школа сразу видно.

— Что переживать совсем не стоит? — моя детская непосредственность вызвала у нее еще одну улыбку. — О чем хотя бы речь шла? Я вижу, вы знаете, ну же не томите! Он меня тут оставит или пора паковать чемоданы?

— Об актерах, — сдалась Мария Ивановна.

— Но мы еще не утвердили проект, толком не разработали что к чему. И как можно думать об актерах? — моему возмущению не было предела. Секретарь лишь пожала плечами, в приемной раздался звонок. Она поспешила приступить к своим обязанностям. Что уж делать выхожу, чтобы вспомнить о моих должностных.

Собственно, стоило о них вспомнить, как уже мой мобильный зазвенел мелодией незнакомого входящего.

— Анна слушает.

— Добрый день, — поздоровался Шаген, — узнали?

— Что-то припоминаю… — улыбка сама собой расцвела на лице. А вот и мужчина чужой мечты. Снедает любопытство, кто ж такого в мечтах подробно нарисовал? Подавив желание завопить: «Здравствуй свет мой, Фельдмаршал», поинтересовалась:

— Это не вы вчера предлагали почку для пересадки?

— Вряд ли, у самого с ними проблемы. — Очередная шутка растаяла, не успев сформироваться. К общей информации прибавился пунктик в его графу «здоровье». Шах воспользовался молчанием. — Хочу увидеть, что вы уже наработали.

— Да? А вы хотите увидеть сырые наброски и пустые идеи или адекватный запросам продукт?

— Я хочу поучаствовать в обсуждении…

— Актеров? — недоверчиво спросила я.

— И не только, — сообщил довольный Шах. — Все от начала и до конца, когда это будет уместным? И как мы это организуем?

— Если честно месяца через два. В настоящий момент креатив в процессе острой ломки по новым идеям.

— Недостаточно информации?

— Недостаток есть, но к информации он не относится. — Мысленно прикинула, сколько потребуется времени на обработку идеи. — Скажем, через неделю мы познакомим вас с общим видением.

— Идея рождается в муках? — поинтересовался Шах.

— Да, не все скорострелы.

— Это вы к чему? — другим голосом спросил он. То ли удивление в нем проскользнуло незаметно, то ли предупреждение.

— К вдохновению. Наша группа креатива обременена очень своенравной музой. И периодически муза решается проявить свой нрав.

— Забавно это слышать от музы во плоти.

— Опаньки! — память услужливо подсказала, где я успела подобное сказать и все же любопытно, что ответит Шах? — Кто меня сдал?

— А вас можно сдать?

— Да, — не гнушаясь анекдотических историй, тут же ответила. — В ломбард. Во мне два таланта золотом.

— Пятьдесят шесть килограмм. — Подсчитав, улыбнулся Шах.

— Не так громко, — пришикнула я. — Могли бы и скосить пару десятков.

— В возрасте или в весе?

— И вы еще спрашиваете? — ущемленная гордость возобладала над рациональностью.

— И там и там, — понял Шах.

— Вот именно! И без подсказок от прекрасных дам.

— Я запомню.

— Я надеюсь.

Кажется, в повисшем молчании мы улыбались оба. Я успела добраться до кабинета, открыть ключом двери и «разбудить» свой ноут. В телефонной трубке было отчетливо слышно, как Шах отстукивает новый незатейливый мотив. Перебрала в памяти все ранее услышанное и не нашла прототипов. Может быть он сам сочиняет?

— Когда? — вопрос Шагена оборвал мои размышления и стал аккордной нотой в его стуке.

— Что когда?

— Когда мы с вами встретимся в эту пятницу, и все обсудим. — Здесь он подчеркнул обстоятельство времени.

— В эту пятницу? — ну, и торопыги тут некоторые.

— Как я понял, дай вам волю и муза во плоти растянет процесс на два месяца.

— Муза не виновата ее вынуждают обстоятельства.

— Хорошо. Соберемся в эту пятницу вечером вместо летучки.

— А… — от такого напора мой словарный запас попросту иссяк. — Но…

— Там же обсудим сложившиеся обстоятельства и половину отсечем. Муза должна летать необременительно.

— Я учту.

— До встречи. — Деловито завершил он.

— До встречи.

Получив заряд мотивации, я безвылазно просидела в кабинете, ломая голову над его проектом. Голову сломать не удалось, а вот пара идей все же появилась. Записав их, я сбросила клич монстрам креатива и сообщила о предстоящей встрече. С учетом того как потом весь вечер горели мои уши, матом крыли добросовестно и с душой.

* * *

Рабочий день подходил к концу, а она все еще не придумала, что и как расскажет Ванечке.

Терять его. Нет, она не хочет его терять. Выросшая в Черкасской области под крылом мамы без отца, братьев и далеких дядь, она впервые за долгие годы обрела крепкое и надежное плечо. Мало зная о нем лично, лишь короткие сведения из представленного досье, прониклась доверием, затрагивающим исковерканную душу. Еще не смея назвать «Своим» в мыслях уже звала уменьшительно ласкательным вариантом имени — Ванечка. Еще не смея рассказать о себе, была признательна за его настойчивость и умение держать слово. И сегодня надеясь, что он услышит и поймет ее мотивы, не отступится от ранее произнесенного: «Я с тобой… Я всегда буду рядом».

Все о чем она попросит — это временно прекратить встречи и сыграть по правилам Акчурина. До тех пор пока она не будет готова нанести ответный удар, благодетель должен оставаться в неведении.

— Агата, — незаметно вошедший Алексей позвал ее, а затем приблизился вплотную. — Ты помнишь, что я тебе сказал?

Глупое выдуманное имя, придающее экзотику ее образу, раздражает с той же силой что и руки, нагло разместившиеся на ее бедрах. Эту кличку для покорной домашней суки он придумал сам, как только на лице прошли шрамы от второй волны пластических правок. Как впрочем, и первое «Эвелина», полученное двумя годами раньше.

— Помню. — Ответила она.

— Сделай это сегодня. — Его руки поднялись к груди и до боли сжали полушария. — Приласкай хорошенько для начала, а потом брось. Поняла?

— Да…

— Не слышу, — усмехнулся он, оставляя жесткий поцелуй на шее.

— Да!

— Вот и умница! — увесистый шлепок и наставление, хрипловатым голосом. — Завтра меня не будет, так что, — она обернулась, чтобы уловить плотоядный взгляд, скользнувший по телу, — жду в пятницу вечером в своем кабинете.

Выдавив улыбку, пообещала:

— Я буду.

Довольный собой Акчурин скрылся за дверью. Когда звуки его тяжелых шагов растаяли в пространстве коридора. Людмила рухнула в кресло и подняла холодные руки к мокрым щекам. Вот и пришел конец ее свободе.

Нужно срочно уходить, если кто-нибудь ее увидит в таком состоянии, слухов не оберешься. Панцирь ледяной королевы дал трещину. Она собралась в считанные минуты, закрыла кабинет и вылетела на улицу.

Ванечка! К нему срочно. В его крепость, в его руки, в его тепло, в свет его зеленых глаз за чувством защищенности, и спокойствия. Хотя бы на минуту, хотя бы на мгновение… Такси привезло ее по адресу быстро, а все казалось, будто бы она теряет драгоценные минуты. Не ожидая сдачи, бросилась к подъезду, сломя голову взлетела по лестнице на третий этаж, словно и не на каблуках весь день. Нажала звонок и только сейчас поняла, что все это время плачет.

Он так и встретил ее, утирающей слезы с холодных щек, смущенно улыбающейся. Впервые проявив слабость при Ване, она несмело осталась стоять перед открытой дверью. Босой в брюках и светлой рубашке заколдованный принц был таким домашним и таким нереальным.

— Ванечка… Я…

— Шшш… — он ввел ее в прихожую и, не отпуская руки, закрыл двери на ключ. — Все разговоры после. Иди ко мне. — Мягко обнял, и прошелся губами вверх по шее, упиваясь ее запахом.

Целовать, да он умеет целовать так, что сердце уходит в пятки и холодный озноб чувственного потрясения, сменяется жаркой волной радости. Ждал, очень ждал. И пока она виснет на нем, успевает вскружить лаской голову, сбить ее дыхание и обезоружить — в считанные минуты, разоблачив до белья и ботиночек.

— Обувь, — вздохнул Ваня, опускаясь на колени перед ней. Молния была расстегнута мгновенно, аккуратно освобождая ножку из кожаного захвата, он погладил стопу и поцеловал коленку.

— Устала?

— Есть… немного. — Ответ с заминкой воспринял по-своему.

— Покормлю потом, — освободил вторую ножку. — А что у нас тут? — он потянулся к резинке для чулок.

Покровитель приручил всегда быть во всеоружии. И, одеваясь на работу, она не избавилась от нее, ежедневно ожидая, вызова и инструктажа. Через пять месяцев губительного для нервов ожидания, он направил ее к Варягу. Почему — то к встречам с Ванечкой она готовилась иначе, не пытаясь предстать в виде роковой соблазнительницы, одевалась без чулок и подвязок и корсет закинула глубоко в гардеробную. Почти привыкнув к их несложным отношениям и встречам за эти тридцать дней, она все надеялась, что удара не последует, все будет хорошо.

Как оказалось, романы заставляют завести, чтобы потом потребовать их разрыва.

Не смотря на внешнее хладнокровие Людмилы и ее внутренний посыл Акчурина в темные дали, фраза: «с этим прекращаешь всякие отношения!» весь день колоколом звенела в голове. Теперь же: «жду в пятницу вечером в своем кабинете» отравляла горечью безысходности.

Ванечка поцеловал вторую коленку. И она решительно отогнала отрицательные мысли, это время не для них. Время, когда теплые руки заколдованного принца уже справились с подвязками, и перешли к чулкам можно уделить действительно приятному.

— Между нами не должно быть преград, — прокомментировал он, профессионально скатывая чулочные изделия вниз. Сердце больно кольнуло от его слов. Подавляя горький вздох, она тихо рассмеялась. На что он заметил:

— Знаешь, я впервые на коленях…

— Правда?

— Правда, — его горячее дыхание коснулось бедра, закончив с чулками и не поднимаясь на ноги, он вдруг вскинул голову и внимательно на нее посмотрел. Людмила медленно сглотнула и убрала руки от его волос. Как не старалась скрыть, не озвученные опасения, они все же проступили в голосе.

— Что?

— Как тебя зовут? — призывно улыбнулся проворно пробираясь пальцами вверх по ножкам. Ожидавшая другого вопроса она расслабилась и попыталась увильнуть от ответа.

— Разговоры после, — мужчина убрал руки, и левая бровь медленно поползла вверх. Ухмыльнулся, легко поцеловал область пупка и подул на него.

— Твое настоящее имя?

— Секс не повод для знакомства.

— Ты не Агата и не Эвелина. — Она поджала губы стараясь сдержать вновь подступившие слезы.

— И я не сексом с тобой занимаюсь. — Произнес он серьезно.

Горячие ладони Вани, легко касаясь кожи, прошлись от коленок к бедрам. Мурашки, вызванные его действиями поползли в противоположную сторону по ее спине, пробуждая восхитительный трепет предвкушения в теле.

— Мы мало знакомы. — Сглотнув, ей удалось совладать с голосом, когда он вновь подул на ее кожу.

— А ты начни доверять мне с сегодняшнего вечера.

— Доверя…? — она запнулась, заглянув в его глаза. «Каменная крепость», расположилась у ног в ожидании ее имени, замерла затаив дыхание. То, что он позволил прочитать в своих глазах, она сохранит до конца жизни; еще не верящая в свое счастье, она уже видела его.

— Людмила… Я Людмила.

— Милая, видишь как просто. А ты боялась. — Он коснулся губами животика и медленно стянул последний кружевной рубеж. — Самая милая.

Людмила не знала, что сила одного нежно произнесенного слова может без сожаления обрушить во власть крепких рук. Она плавно осела к нему и крепко прижалась. Доверять? Да, она будет ему доверять.

— Привет, — прошептал он у самых ее губ, — а меня Ваней.

— Все разговоры после. — Напомнила Людмила, избавляя заколдованного принца от рубашки. Он попытался что-то добавить, но она приложив пальчик к его губам, строго предупредила. — Только после…

— Договорились. — Прозвучало в ответ.

Время имеет свойство останавливаться, когда страсть одного дополняется страстью другого и общее желание разгорается в костре нежности и трепетного благоговения. Этот умопомрачительный мужчина, затянув в водоворот зеленых глаз и теплых рук в прихожей, незаметно переместил ее в спальню. Она льнула к нему, он притягивал ее к себе.

Грязи не было, было полноценное доверие с привкусом пробуждающейся преданности. И в каждом прикосновении еще не смело звучало: «Твой — твоя», «мой — моя»

12

Четверг, Москва, полночь. Материалы, лежащие перед Алексеем Акчуриным, не радовали.

Варяг — Иван Борисович Далин является не простым человеком. Скорее совсем не простым. Программист, на плечи которого было возложено вскрытие серверов, как только Шевченко запаникует, из-за подстилки мог его не только подстрелить, но и подорвать. Как компьютерный гений он процветал последние пять лет, после ранения полученного в спецназе на неизвестном задании, в неизвестной стране. Сколько он числился в составе спец-группы так же осталось покрыто тайной. Обрывки информации вот все чем располагал Акчурин. И в то же время эти обрывки говорили, что он привлек в дело темную «лошадку», и конь на его шахматной доске играет по своим правилам.

Он связался с одним из доверенных помощников:

— Что-то еще нашли?

— Большая часть скрыта или удалена. — Отрапортовал Олег. — Мои люди сталкиваются с одной и той же системой кодов, невозможно определить бегаем за человеком или тенью. После вскрытия таких блоков архивы аннулируются. Остается пустая оболочка.

— В таком случае, откуда эти обрывки? — спросил Акчурин, ткнув в листы пальцем.

— Их любезно предоставил Баск.

— Басков, говоришь. Ясно. — Подвел он черту. — Найдете еще…

— Скинем вам. — Добавил помощник и Алексей отключился.

Специалисты не справившись с блоком Шевченко, вряд ли накопали бы что-то существенное по Варягу и он это знал. Но даже от таких «спецов» есть толк. Алексей не смотря на позднее время набрал Баскова.

— Кто?! — буркнул в трубку тот.

— Я не понял, кого ты мне подсунул?

— Алексей… — начал постепенно приходить в себя Баск, прочистив горло, поинтересовался, — ты о Варяге?

— Что за мордоворота ты мне подсунул? Мать его, гребанный франт с манерами!

— Тебе был нужен профи. Я тебе его предоставил. — Уверенно начал собеседник. — Более того подсказал что с девчонкой добьешься большего.

— В чем проблема? Эвелина сдает позиции? Так дай ему Агату. Уверен ты не спроста такими офис наводнил. — Акчурин молчал, собираясь с мыслями. Знал бы его собеседник, что он говорит об одной и той же подстилке, очень бы удивился.

— У меня только один вопрос. — Прервал Баска Алексей. — Он вменяем.

— Бешенных не рекомендую. — Последовал ответ.

Завершив разговор с осведомителем, мужчина прошелся по гостиничному номеру, взбалтывая в бокале коньяк. Кубики льда давно растаяли, и благородный напиток теперь более походил на пойло. А сам процесс вращения сейчас отражал его мыслительную деятельность. Он бежал по кругу и, ощущая замкнутость движения, еще не видел выхода. Мысли Алексея перескакивали от одного эпизода к другому и не находили ответа на вопрос: «Варяг подстрелил Шевченко из личных соображений или по указке сверху?»

* * *

Тишину в квартире на улице Владимирской нарушил тонкий писк сотового. Раздражающий нервы звук мгновенно пробудил мужчину, и освободив руку из-под головы девушки, он потянулся к тумбочке. Этого звонка он ожидал весь день. Из-за состояния Шевченко Баск должен был связаться с ним раньше.

— Варяг? — уточнил Баск деловым тоном.

— Да.

— Клиент не доволен. — Сразу перешел он к сути дела.

— Претензии заказчика? — Людмила под боком, протяжно вздохнула просыпаясь.

— Он ждет тебя. — Последовал ответ. — Кое-что следует обсудить.

— Завтра. — Ответил мужчина и отрубил связь, с легким сожалением. Она все-таки открыла глаза и несколько раз моргнула.

— Вызывают, — сонно спросила Люда. Ее голос и попытка отодвинуться, вызвали нежную улыбку у Варяга.

— Нет, — он вернул девушку под свой бок и погладил. — Спишь?

— Не совсем.

— Правильно, — улыбаясь, начал покусывать ее все еще припухшие от поцелуев губы.

— Кто-то до сих пор голоден? — поинтересовалась Людмила со смешком.

— Назначенная тобой диета…

— С завтрашнего дня, — добавила она.

— Вызывает бурный аппетит. — Закончил Иван.

— Это ненадолго, — пояснила она серьезным голосом, — так будет лучше.

— Я знаю, — он медленно стянул в сторону простынь, освобождая бархатную кожу девушки от шелкового плена. — Не отвлекайся. — Насупился мужчина, нависнув над ней.

— Не буду, — клятвенно заверила она, приложив руку к сердцу.

Их смех наполнил комнату.

13

Люблю пятницы. Вот такие малооблачные сухие осенние, когда можно проветрить голову пробежкой не думая ни о чем, и освободиться от нависшего за рабочую неделю. После таких утренних разминок о том, что Шах посетит сегодняшнее совещание с креативщиками, я вспомнила лишь на рабочем месте.

Это взбодрит огнедышащее трио и заставит конкурировать между собой, Уже представила как они, постараются привлечь внимание клиента. Будут трактовать свою идею в более оптимистичном и энергичном варианте, попутно: выпячивая грудь — Виктор, закуривая сигарету — Марго, уверенным движением поправляя манжеты рубашки — Семашко Николай. Еще бы им не стараться — Лазурный берег ждет!

Я открыла почту, обнаружилосьшесть писем от Николая, два от Виктора и о чудо два от Марго. А знали бы что в обсуждении буду принимать участие только я отмазались бы одним письмом или sms уведомлением: «принесу на совещание», как это не редко делает Марго.

Открывая письма, поминутно напоминаю себе, что Шах основательно торопит события и нормальные идеи у наших «гипер-креативных» в подобном темпе не рождаются. Мое мнение на их счет подтвердилось. Вроде бы что-то в идеях есть и в тоже время его-то не хватает. За идею пяти жизненных позиций — двое ухватились, начали работать в этом направлении. Николай охватил все пять плюс две вариации трактовки. Виктор в первом письме прислал то, над чем работать попытался, потом плюнул и во втором начал убеждать в нецелесообразности предложенного мной подхода. Об этом свидетельствовали пятнадцать пунктов великих и дотошно прописанных «Не».

Крупицы правды в них были, но обороты, которые использовал Виктор содержали чрезмерный негатив. Закрыла сообщение, оставив ответ на темные времена. Когда настроение будет поганое, сама ему таких же «вензелей» по пунктам настрочу.

Я старалась не затягивать с письмами Марго, и все же минуту потратила на любование ими. Впервые за три года работы она изменила своим привычкам и отправила наработки по почте! То, что файлы весили не много и не содержали тяжеловесные фото, меня не насторожило. К ним был прикреплен документ, а значит, она работала и вот результат ее деятельности.

Выдохнув, открываю… Твою ж дивизию! Чтоб этой… три ночи не спалось!

* * *

Шах позвонил в начале пятого вечера, а я все еще пребывала в состоянии шока. Марго уволилась. Сделать это красиво даме, чей креатив выдохся еще год назад, не удалось. Не беря в расчет то, что Федор человек местами жалостливый и (так как одно из этих мест пришлось на их группу) до сих пор не попросил ее собрать чемодан, она окатила бредом начальство с ног до головы и меня вместе с ним.

Значит, моя некорректная работа легко компенсируется связью с начальством? И выражение «на короткой ноге» совсем не значит что ноги короткие… А наоборот длинные и для Федора и не только для него подходящие, берут так сказать крепко и в обхват. А в работе с клиентами я использую совсем не ту гибкость, а в довесок к ней еще и балетную растяжку. И рот у меня на заседаниях не закрывается не потому что доказывать каждый раз приходится более продвинутую идею, а потому что в привычку вошло?!

Погоди, дрянь, пересечемся!

Ответив на звонок, не успела совладать с эмоциями, от чего голос вышел грубый и низкий.

— Алло!

— Добрый вечер, — со смешком ответил Шах и тут же осторожно спросил, — день не задался?

— Что вы! Все просто чудесно! Даже не так все просто и в то же время чудесно.

— Анна, у вас возникли проблемы. Что-то не получается с проектом… давайте отложим?

— Нет. Все в норме. Откладывать что-либо смысла не имеет. Мы встречаемся сегодня вместо летучки, как вы и предложили.

— Хорошо, я заеду за вами.

— Спасибо. — Положила трубку, продолжая негодовать. Когда мы справимся, а мы справимся, я со спокойной душой отправлюсь в отпуск. Но вначале проверю — к кому переметнулась наша гарпия, и почему отдел креатива работает спустя рукава. Может Виктора и Николая тоже где-то очень ждут?

* * *

Собираясь ранним утром на новое место встречи с заказчиком, Варяг предварительно пробил его по своим каналам. Резиденция в Конча-Заспе районе застройки богачей, депутатов и звезд отечественной эстрады и кинобизнеса была недавно возведенной и все еще свободной. «Плюты» — 30 соток векового соснового леса и местоположение отличное — всего в 1 км от нового яхт-клуба на Днепре. Что ж лучшего варианта для переговоров Баск найти не мог. Предположив все возможные варианты, Иван не удивился когда вместо риэлтора по пустым комнатам его водил сам Герцев.

Заказчик играл роль с полной самоотдачей. Возможно, решил вспомнить былое время и необходимость работать на дядю, возможно, ждал подвоха. А может быть присмотрев себе новый домик, развлекался оценивая пространства резиденции.

Что ж Иван, следуя за ним, по достоинству оценил двухэтажный дом в 600 кв. м площадью, выполненный в классическом английском стиле. Порадовало наличие каминного зала, впечатляющей размерами кухни-столовой, кабинета, кинозала, четырех спален. Особого осмотра удостоились энергосберегающие окна с бронированием триплекс и входные двери, подходящие для бомбоубежища. Обычной экзотикой для таких домишек оказался бассейн с противотоком и бассейн SPA на террасе.

Они остановились у машины Герцева, в последний раз оглядывая ничейные владения.

— Что скажете? — улыбаясь, поинтересовался заказчик.

— Что на фоне по октябрьски голого ландшафта резиденция смотрится основательно, а парковый фонтан с амуром — комично.

Они заняли места в машине. Обычно в салоне авто игры прекращаются, заказчик не изменил своей привычке:

— Вы предпочитаете более сдержанный стиль.

— Возможно. — Согласился Варяг.

— В таком случае как вы объясните два пулевых ранения Шевченко?

— Издержки производства.

— Вы перечеркнули два месяца работы. — Герцев назвал следующий адрес коттеджа, и водитель завел двигатель. — Придется перекраивать ранее намеченные планы.

— Если не ошибаюсь, сложившаяся ситуация вам скорее на пользу. Единственное упущение — информация.

— Для разрыва договоренности этого достаточно…

— Но и здесь я могу ее предоставить в большем объеме, — Варяг завершил мысль, не оборачиваясь к соседу справа. Видеть лицо бизнесмена не было необходимым. Иван знал, какие чувства одолевают этого человека. Расчет и погоня за выгодой у него всегда одерживали верх. На молчание Герцева он пояснил.

— Вам следовало позаботиться о сохранности информации до того, как вы привлекли к делу меня.

— Что это значит?

— Как свидетельствуют экономические отчеты депозитария за последние полгода вами скуплено более 20 % акций «РоСтас». — То как руки Герцева непроизвольно вздрогнули, он так же заметил. Не изменяя интонации, Иван продолжил. — Подобное можно проследить, даже если вы работаете через посредников второго и третьего уровня.

Про себя же добавил, что еще проще, если посредники просили проверить их систему на утечку. Напряжение, исходящее от бизнесмена было ощутимым, но в его голосе оно не отразилось:

— Что еще вы хотите сообщить?

— Как известно заполучив контрольный пакет акций, вы на полном основании сможете диктовать условия Акчурину и Шевченко. Второму в меньшей степени, он голова — видит дальше финансов. К тому же бумаги «РоСтас» распылены и процесс скупки затянулся. Так что его недееспособность играет вам на руку.

— Интересное… и ошибочное мнение.

— К интересному я бы причислил то, что руководству «РоСтас» эксперты советуют придержать акции компании на полгода. И они воспользовались советом.

— Это достоверные сведения? — Герцев прищурился. Еще бы ему не щуриться, если ожидание развязки может затянуться на добрых полгода.

— Источники и методы не разглашаются. Как и те, что сообщили, будто бы Акчурин теряет свои позиции одним махов при пробуждении Шевченко. — Предупредив его вопрос, Иван продолжил. — Утверждать не могу, нужно время для проверки.

Иван замолчал, будто бы просчитывая что-то в уме, а для усиления мыслительного процесса постучал пальцами по колену, чтобы заказчик проявил интерес к данной теме.

Спустя минуту вопрос Герцева все же прозвучал:

— Что еще?

— Нужно время… и ваш человек из второй клинической больницы. — Варяг покосился в сторону соседа. — Указания для него я уже озвучил, подтвердите необходимость исполнения.

Бизнесмен кивнул, принимая к сведению:

— Две-три недели максимум возможного. — Сообщил он, обдумав сложившиеся обстоятельства.

— Достаточно.

Впереди обозначились ворота следующей пустующей резиденции, выставленной на продажу. На участке равном в 20 соток, размещался дом в более сдержанном классическом стиле с белыми пилонами. Герцев покосился в сторону Варяга. В его списке явно осталась пара тройка вопросов без ответов:

— Что с вашими обязательствами перед Акчуриным?

— Обязательства остаются в силе. Я работаю над вскрытием кода к их серверам.

— В этом случае Шевченко вылетит раньше. — С намеком заметил заказчик.

— Нет, если я пущу их по ложным следам.

Они вышли из авто. Герцев предложил пройти дальше, продолжить игру в риэлтора и заинтересованного. Варяг прищурился, осматривая владения:

— Что с охранной?

— Военная на 3 дома, — отмахнулся Герцев.

— Стоимость?

— 1 470 000 у.е. без комиссии.

— Присмотрели для себя?

Иван оглянулся, оценивая обстановку. Тихая дорога среди вековых сосен, недострой по соседству, новый яхт-клуб в непосредственной близи. Место хорошее и пока относительно тихое.

— Почти. — Заказчик ответил с заминкой. — Нравится?

— Нет. — Время поджимало, впервые Варяг спешил завершить встречу. — Предпочитаю уединение.

— Вы отказываетесь осмотреть следующий? — забавляясь, спросил Герцев.

— Именно. До связи. — Они пожали руки. Заказчик продолжил осмотр вилл.

А Варяг двинулся в сторону яхт-клуба, где пришвартовал катер. Погода не располагала к водным путешествиям по Днепру, и он был одним из немногих, кто наслаждался прогулкой. Стремительно рассекая волны на скоростном катере он направился ко второму клубу выше по течению… Вернув арендованную собственность, пересел в свое авто и получил sms сообщение от Баска: «Указания выполнены. Время есть».

Иван улыбнулся, дело осталось за малым — протоптать второй ложный след.

* * *

Пятница для Алексея Акчурина стала днем свершений. После вчерашней корректировки приложений, сопутствующих договору с финнами уже сегодня ему удалось пробить те деловые направления, которые он наметил. Будь Шевченко в состоянии поспорить, он бы спорил с пеной у рта, доказывая нецелесообразность таких решений.

Нет худа, без добра, — думал он. Пока Роман в клинической больнице, Алексей как второй ответственный вправе принимать все решения. И некоторые из них в целях профилактики следует перепроверять. Поэтому в конце рабочего дня он вызвал двух проверенных помощников.

Ростапович Олег и Колодецкий Борис расположились в креслах напротив. Оба подтянутые, статные и оба без соответствующих лидеру качеств. Будучи закоренелыми исполнителями в пределах тридцати пяти лет они не рвались к звездам и не пытались ухватить больший кусок. Алексей каждого держал в достатке, а будучи на пятнадцать лет старше легко ими руководил. Такие посиделки они устраивали не часто, а ход встреч давно стал «протокольным». Освободив галстуки, они пили виски или коньяк, делясь впечатлениями за время с последней встречи. Далее программа развлечений включала ресторан и клуб, либо закрытый загородный дом и девочек. Впрочем, сегодня Акчурин лично для себя наметил другие действа.

— Начнем с главного. — Предложил Алексей, глядя на Олега. — Код?

— Вторая часть кода найдена. Мы обыскали личный кабинет Шевченко, его квартиру в Киеве.

— Съемную в Одессе?

— Так же. Задержали отъезд его супруги и сына, но нашли лептоп со второй частью кода. Сейчас мои люди продолжают работать.

Алексей удовлетворенно кивнул и перевел взгляд на Бориса.

— Мы приостановили продажу акций. — Колодецкий покрутил бокал в руках и отставил в сторону. Следующая информация может быть неприятной.

— После того как стало известно что Шевченко в коме, произошло незначительное снижение стоимости акций «РоСтас». Но контракт с финнами вскоре покроет эту разницу. Что до остального… За последний месяц было скуплено более 20 % акций.

— Кто покупатель? — Акчурин беспокоился не зря. Вопрос свободы компании от мнения акционеров он ставил ребром. Как только заметил активацию конкурентов на рынке и возросший спрос на акции фирмы.

— Скупкой занимались посредники. Поэтому я бы хотел кое-что проверить. В этом деле нужен более тонкий… подход. — Его намек был понят правильно.

— Используем райскую пташку. — Акчурин самодовольно улыбнулся, покосившись в сторону приемной партнера. Где сейчас Агата должна ожидать его вызова.

Помощники недоверчиво переглянулись. В когорте красивых пташек Алексея всегда были отвязные девчонки, и оба они об этом знали. Но почему босс смотрит в сторону холодной королевы? Вспоминая, как описывали последнюю вылазку пташки программисты, Ростапович прищурился. С париком и цветными линзами любая может быть платиновой блондинкой с синими глазами. К тому же та куколка должна быть экстра классной, если Варяга завлекла. А с образом Агаты высший класс не вязался — холодная.

— Если речь идет о последней птичке, — осторожно заметил Олег, привлекая внимание Алексея, — то стоит повременить с ее полетами. От последнего клиента пташка вполне могла подхватить птичий грипп.

— Нормальным языком повтори. — Лицо Акчурина застыло так, словно он готов броситься на собеседника и перервать его горло. Какой Алексей в гневе парни знали. Спорить с ним или возражать — себе дороже.

Ростапович тут же перешел на официальный тон:

— Алексей Владимирович, сегодня я сопровождал супругу Шевченко с сыном из Одессы в Киев и стал свидетелем нелицеприятного разговора.

На шее Акчурина проступили красные пятна. Олег сглотнул, прежде чем твердо произнести:

— У вашего партнера инфекционное — гонорея. Инкубационный период от 5 до 30 дней, так что нужна другая… птичка.

Алексей вздрогнул.

— Шевченко, еб-ть твою мать! — Акчурин с размаху разбил стакан. Почему не определили сразу?

— Вначале решили, что это аллергическая реакция организма на использованные медикаменты. Затем перепроверили и сообщили супруге…

Борис криво улыбался. — Представляю реакцию забитой супруги Шеченко.

— Не представляешь… — Олег скривился в ответ. — Море слез, обвинений, причитаний, а под конец раскаяние и взятие вины на себя…

— И что она? — Алексей вскочил с кресла и начал прохаживаться по кабинету.

— Из предложенных анализов потребовала более точный ПЦР. Ответа ждать не долго, пару дней.

— Ясно…

* * *

Людмила смотрела на только что написанные строки договора и улыбалась. Настроение было приподнятое, не смотря на припухшие от поцелуев губы и легкую бледность от недосыпания. Бледность, как и темные круги под глазами удалось спрятать косметикой, чего не скажешь о сиянии счастливых глаз. Акчурин своим отсутствием дал им еще один вечер, который они заполнили до краев, успев даже поспорить.

Она рассказала ему о маме. Да, у нее есть прекрасная мама, живет в Черкасской области в поселке Катеринополь. Других родственников поблизости нет. Есть дальние и те разъехались, кто-то в Москве, кто-то под Ростовом, а тут только она. И маму она не видела все три года, пересылала деньги, что удавалось скопить, если не покупала шмоток для сопровождения нового кавалера и продавала драгоценности и гаджеты, что ей дарили особенно восхищенные. А в последние полгода часть белой зарплаты.

— Почему белой? — спросил Ванечка.

— Потому что заработала мозгами.

Она лежала рядом, наслаждаясь спокойствием и негой, и мужские руки мягко скользили по ее телу, выписывая неведомые узоры. Он не спросил, почему она не сбежала и из-под покровительства раньше не ушла. Не пытался достучаться, с вариантами различных возможностей, что ей в прошлом якобы представились. Он слушал, не перебивая то, что она была согласна рассказать.

— Хочешь к маме? — вдруг спросил, нежно поцеловав носик Людмилы.

— Хочу и не могу.

— Пояснишь?

— Видишь мое лицо? Она меня не узнает… — сдерживая боль в голосе, Людмила сильнее прижалась к нему. — Это мое третье лицо. С меня стерли прошлое.

— А что осталось?

— Г..глаза и волосы. — Даже произнося эти простые слова, она вздрогнула.

— Милая, он приподнял ее голову за подбородок. — Лицо не главное, она узнает тебя.

— По-почему?

— Ты осталась прежней, ведь так? — медленно кивнула. — Она узнает тебя. — Пообещал Ванечка и назидательным тоном добавил. — И чем раньше ты поедешь, тем лучше будет. Собирайся завтра утром.

— Не могу. — Она резко села и натянула простынь на обнаженную грудь. — У меня с ним свои счеты, хочу возместить.

— У тебя будут проблемы. — Теплое дыхание овеяло плечи девушки.

— У меня они всегда были.

— Хочешь, чтобы он опять тебя приблизил? — Ваня резко прижал ее к себе, и крепко обнял. — Или подложил под кого считает нужным?

— Нет!

— Тогда ты едешь к матери.

— Не могу… — обернулась, вглядываясь в его глаза. — Я только сейчас нашла лазейку в их договорах. Когда Роман придет в себя можно, из бизнеса одним пинком выбросить Акчурина.

— А Романа? — плотоядно улыбнулся он, целуя маленькое ушко.

— Мне их дело не нужно…

— Мне тоже…, хотел сделать посмертный подарок. — Его губы переместились ниже.

— Ваня… не нужно. Клиническая смерть у Шевченко уже была… Не… — Людмила оборвала себя не договорив. — Пусть дышит.

— В таком случае ты остаешься рядом с Акчуриным. — Он откинулся на подушки и несколько минут думал, не прерывая повисшего молчания. Потерявшая его тепло девушка обернулась, нависла сверху, поглаживая пальчиками по бокам, затем прижалась к мощной груди. Еще через несколько минут, перехватив ее блуждающие пальчики, Ванечка поцеловал кисть и подтянул Людмилу выше. Вглядываясь в бездонные синие глаза, он улыбнулся:

— Я знаю, как тебя обезопасить.

— Как?

— Узнаешь. Чуть позже. Только одно условие, — он нежно поцеловал ее, — если он спросит, пользовались ли вы с Ромой презервативами, ответишь — нет.

— Но…

— Я видел то, что видел. — Вновь поцеловал ее кисть. — Ты ответишь — нет.

— Хорошо, — дала слово Людмила, приникая к нему поцелуем. — Хорошо…

И вот уже более часа она, стараясь не думать о предстоящем, воспроизводила в памяти моменты прошлого вечера. Улыбалась, и про себя напевала что-то незамысловатое о любви.

Было уже шесть вечера, а Акчурин все еще не вызывал к себе. Приехавшие Колодецкий Борис и Ростапович Олег около часа сидели в его кабинете. Подобные посиделки они устраивали от силы, раз или два раза в месяц и в развлекательную программу обязательно включались девочки. Людмила знала об этом и была уверена, что Алексей последует с верными помощниками и не тронет ее.

Когда мужчины вышли в коридор без Акчурина, холодок прошелся по ее спине.

Он не уезжает. Остался в кабинете. И минуты потекли медленно, сердце разрывающее стуком тишину и голову, билось где-то в горле, холодный пот проступил на лбу, и ожидание вызова стало невыносимым. Звонка по внутренней связи долго ждать не пришлось. Всего лишь пять минут показавшиеся вечностью.

Нажав на кнопку дрожащей рукой, она ответила. Да, она не забыла. Да, она рада. И да, она уже идет.

* * *

Открыв дверь в затемненную обитель покровителя, Людмила остановилась на пороге. После ярко освещенного коридора увидеть Акчурина в темноте не представлялось возможным. К тому же она знает, что он любит разглядывать женские ножки подсвеченные сзади.

— Не торопись, — послышалось из темноты, — постой там еще немного.

Через минуту он добавил:

— А теперь мягко присядь… — она повиновалась. Подняв руки к волосам и скользя бедрами из стороны в сторону, мягко опустилась на корточки.

Увидеть, как секретарша одного партнера вытанцовывает перед другим, не мог никто. В опустевшем офисе наступила глухая тишина, и только этажом ниже кто-то все еще работал. Хлопали двери, звенел телефон.

— Прогнись кошечкой.

Опустив руки на пол, Людмила выполнила и это. Затем скользнув ножкой, мягко захлопнула дверь. Безликий урод, как его теперь называла Люда, включил свет на столе, обозначив свое местоположение.

— Иди ко мне.

Людмила плавно поднялась и медленно подошла к нему. Каждый шаг давался с трудом, все отчетливее в голове звенела старая поговорка: «Риж полу и тикай!». Он был выпившим. Запах дорогого алкоголя витал в помещении, смешиваясь с запахом кожи кресел и дерева стенных шкафов, под ногами хрустели стеклянные осколки.

— Сядь здесь.

Акчурин похлопал по колену, и взявшись за рубашку начал расстегивать пуговицы. Людмила повиновалась. Рука благодетеля лениво и в то же время властно легла на ее колено.

— Знаешь, почему я тебя вызвал, — пальцы Алексея беспрепятственно поднялись к краю юбки. Покровитель никогда не представлял одежду преградой, поэтому гардероб Людмилы раньше частенько пополнялся обновками. Звук рвущейся ткани подтвердил его укоренившую привычку.

— Н-нет. — Стараясь сдержать ужас и омерзение, она не сдвинула вместе своих колен и не выдала панику голосом. Пальцы мужчины легко прошлись по подвязкам, обнаружив на ней чулки, покровитель удовлетворенно хмыкнул.

Его девочка хорошая ученица.

Он нежно провел по внутренней стороне бедра, прежде чем накрыть треугольник полупрозрачных кружев.

Ощутив его руку Людмила вздрогнула, а затем томно выдохнула, качнула бедрами и подалась вперед. Не смотря зежеее на все возрастающую панику, ужас и помутнение, требуемое им «приветствие хозяина» никто не отменял. А ей еще некоторое время предстоит достоверно играть роль преданной рабыни. Людмила сжала зубы, чтобы не взвыть, когда его пальцы забрались под кружева.

Как он и предполагал за эти полгода уроки эпиляции, вызубренные ранее, не прошли даром. Короткий ежик идеально обритого островка пощекотал руку. Под действием алкогольного тумана и ее духов он позволил себе вспомнить, каково подчинять безвольных. И начал действовать, следуя отшлифованной схеме работы с пташками прошедшими его «школу».

Медленные движения знакомой руки, запах его парфюма и кожаных кресел, вид разорванной на теле одежды вызвали в ней с трудом удерживаемую панику. Все это до мелочей повторяло тот вечер, когда она проявила негодование по поводу клиента, вернее клиентки. Последующие насилие и побои длившиеся, казалось целую вечность, заявили о себе, наполняя сознание животным страхом. Она сжала кулаки, стараясь расслабиться, а затем и заставляя себя расслабиться.

Пусть считает себя победителем, чтобы нанести сокрушительный удар, она стерпит и это.

То как дернулась пташка, он приписал к волне наслаждения. Полузакрытые глаза, блестящие алым блеском губы, тяжелое перехватываемое дыхание и сжатые кулаки подопечной подтверждали это. Воображение уже рисовало одну картину лучше другой. Все-таки по этой изящной малышке он истосковался и даже очень.

Но прежде чем проснется плотский голод и звериный аппетит, стоит уточнить одну деталь:

— Ты предохранялась с Шевчено? — она резко вскинула голову и, не отвечая, удивленно посмотрела на него. — Я спрашиваю…

— Да…

— Как?

— Как и раньше, таблетками. Вы не… — девушка растерялась, видя его окаменевшее лицо. — Презервативы не использовались, как…

— Как я и учил. — Он нехотя отдернул он нее руки. Негодование в полной мере отразилось на лице Алексея.

— Завтра же сдашь анализы. Поднимайся… — то, как она грациозно встала на ноги и разорванная юбка обвила лоскутами ее бедра, не осталось не замеченным. А наличие презервативов в кармане может помочь даже в такой ситуации. Вспомнив, об этом Алексей удержал ее за руку:

— Хотя нет. Садись на пол.

Она не сдвинулась с места. Стоя спиной к настольной лампе в темном кабинете, Людмила могла радоваться, что выражения ее лица не видно. В то время как желания покровителя были читаемы без лишних слов, и звук расстегиваемого ремня, затем и молнии просто подтвердил их.

— Чего ты ждешь? — он дернул ее вниз.

— Я… — падение пришлось на колени, и она задохнулась от тупой боли. Что ему сказать? Плотно поела, и весь день тошнит? Или наступили веселые женские деньки, и от вида мужского достоинства ее основательно вывернет наизнанку?

— Я…

В это мгновение телефон Акчурина разразился трелью. Откинув голову на подголовник, он выругался:

— Дай мне телефон. — Просмотрев номер, он коротко бросил, прежде чем отправить ее от себя. — Завтра сдашь анализы на венерические. И твой должок остается в силе.

Якобы нечаянно скользнув в сторону, она успела увернуться от шлепка. Степенно вышла и уже за дверью позволила себе выдохнуть. Не теряя времени, вернулась в свой кабинет, захватила пальто, сумочку и выбежала из офиса.

Анализы! Она сдаст анализы, она их такими сдаст, чтобы он к ней больше не прикоснулся. Счастливая улыбка расцвела на лице девушки.

— Ванечка умница!

14

Итак, исходя из разведданных и Семашко Николай, и Виктор получили приглашения от конкурентов. Как я это узнала? Легко! Для начала выяснила, кто принял в свою обитель скандалистку Марго, а затем связалась с их ведущим продак-менеджером. Ксения мне знакома еще со времен Киева, как только я поздравила их с новым человеком в штате, так сразу задала вопрос в лоб.

Ксения Вдовиченко не имела привычки отпираться. Виртуозно смешивая русскую речь с украинской, она сообщила, что таки да! Зазывали и не одну мегеру языкатую, а всех. Но уяснив кто есть, кто позарились только на гения креатива — Дымченко Марго. Слушая, как она произносила до невозможности хвалебные речи нашей сухопарой, я мысленно про себя улыбалась. Метили в Николая, расставили сети на всех. Узнав Виктора ближе — перекрестились и оставили в покое, а взглянув на Марго, явно же решили что на безрыбье и рак рыба. Конечно, переманили, после ролика йогурта «Радость» как такую виртуозную фантазерку не переманить! Конечно, ждали с распростертыми объятиями, когда же она освободится от наших бредней. И конечно, утерли нам нос!

Жаль только она не знает насколько большой «сюрпрайз» их ждет.

За пределами компании ходил слух, что идея йогуртного креатива принадлежит женской музе, правда никогда не уточняли какой именно. Марго просто воспользовалась подвернувшейся возможностью. И очень надеюсь, что уволилась она не только нам на пользу, но и себе.

В процессе беседы Ксения продумано «оговорилась», что поступивший к нам заказ предлагался и ее креатив группе. Но как говорится, когда заказчик сам не знает — чего желает, работать с таковыми сложнее некуда. Поэтому она искренне надеется, что нам улыбнется удача, не смотря на перебежку музы.

Я пообещала держать ее в курсе дела, при этом обе мы понимали — кто и о чем ведет речь. Положив трубку, перекрестилась и с горечью отметила, что была бы рада им сплавить и Виктора. Жаль, что он успел проявить свой характер. И все-таки осталось со мной неприятное чувство, как будто вокруг толпа предателей, ждет, когда же им представится возможность вытащить из-за пазухи ножи.

Поэтому когда через полчаса Шах забрал меня из офиса со словами: «я вынужден буду вас оставить ненадолго» реакция была неадекватной:

— И ты, Брут?

— Что Брут?

— И вы бросаете на произвол судьбы…

Выйдя на ступеньки перед зданием, я потуже затянула поясок на пальто. Погода была ветреной, настроение никчемным, а собеседник очень внимательным. И куда я намыливаюсь, на вечер глядя?

Внутренний голос подсказал, что на разборки, предположительно менее кровопролитные, чем в прошлый раз.

— Что-то случилось? — Шаген поправил мой воротник и участливо улыбнулся.

— Так вы же бросаете. — Картинно насупилась я.

— Вы были расстроены и до этого.

— Да, а теперь расстройством сражена наповал. — Шах помог мне занять место за водительским сидением, потом сел рядом. И черная Audi A6 мягко двинулась к следующему пункту назначения.

— И все же… что произошло?

— Не переживайте, на проекте это не отразится.

— И в мыслях не было переживать. Анна, если я могу вам помочь…

— Я имею право к вам обратиться. — Завершила за него мысль, одновременно подключив нужную мне идею.

— Да. — С легкостью согласился он.

— Заберете меня с собой, — напутствовала я.

— С превеликим удовольствием. Но прежде чем я несказанно обрадуюсь, проясните: забрать я вас должен откуда и еще важнее куда.

— Вы будете куда-то уезжать, вот и меня заберете.

— Туда я не могу. — Отрезал Шах.

— Как интересно. Это секретное место или сведения об этом месте засекречены?

— А если это мужской клуб?

— Да, в Тулу со своим самоваром никто не ездит. — Он улыбнулся и я продолжила шутку. — Погодите…

— Что?

— Вы собираетесь в мужской клуб заглянуть лишь ненадолго? — Шах удивленно молчал. Пришлось пояснить, — оставите ненадолго. Вы меня…, нас оставите ради клуба и надолго в нем не останетесь?

— Да. — Прищурился хитро. — И заметьте, ради вас.

— Заметьте, сражена…

— На повал?

— Такой новостью, да. — Я посмотрела на его улыбающееся лицо и мысленно подметила, что в хорошем расположении духа он собой хорош. — Именно наповал.

Когда мы прибыли в отдел креативщиков, Шах первой пропустил меня вверх по лестнице. Поднималась с мыслью, что джентльмен пропускает даму вперед, чтобы хорошенько рассмотреть ее сзади. Поэтому чуть не прыснула со смеху, когда заметила, что Шах основательно отстал. Наперекор моим мыслям шесть крутых лестничных маршей на третий этаж он преодолевал значительно медленнее, так что о любовании моими ножками речи не шло.

Я снизила темп подъема, и очень старалась скрыть улыбку. Но меня раскусили, и он стиснув зубы, начал стремительно подниматься. Опять задела мужское самолюбие так, что упущенные пролеты он наверстал в скором темпе и на площадку мы поднялись одновременно. Он спросил чуть задыхаясь:

— Куда теперь?

— Подождите… уф, крутой подъем. — Уперевшись на колонну дала время и себе и ему. Себе чтобы не расплыться глупой улыбкой, ему, чтобы не рухнул здесь же. Хотя, конечно же он не рухнет и даже ползя по коридору к кабинету креативщиков будет отнекиваться.

Подтверждая мои слова, он наплевал на собственное состояние и нахмурился. Вглядываясь в мое лицо, обеспокоенно подошел ближе:

— Вам плохо?

— Нет-нет-нет… Подъем крутой, день долгий, насыщенный.

— И я вам его удлинил, — с толикой расстройства заметил он. — Нет? Или насытил… день?

— Вы его разнообразили. — Оттолкнувшись от колонны, выпрямилась и оправила пальто, — идемте.

— Идемте.

Процесс знакомства с креативщиками и рассаживания за круглым столом был краток. Будь здесь Марго, ветвь первенства в обсуждении я бы передала ей, но так как Дымченко отбыла в известные дали, объяснение основной идеи взяла на себя. Выслушав мою, то есть нашу хлипкую идею, Шах просмотрел вариации Виктора и Николая и принялся править, отложив их наброски в «дальний стол».

— Четыре-пять направлений, в которых задействован смартфон мне нравятся. Предлагаю обыграть это в ключе разработанного функционала.

— Начните с пункта здоровье. Что сюда может подойти? — предложила я, вооружившись блокнотом и ручкой.

— Смартфон IСall U7, — с чувством гордости начал говорить Шах, — благодаря расширенным возможностям, выдаст не только расстояние от намеченной точки А до точки Б, а так же может просчитать скорость движения и количество шагов. Плюс предъявить показатели давления и сердцебиения участника забега.

— То есть он может заменить спортивного тренера или даже тест группу? — уточнил Виктор.

— Да, но в целом пока ты не забьешь в программу предел, которого не должен достигать или же наоборот должен достигнуть, гаджет ничего не подскажет.

— В таком случае это должен быть парк, можно вокруг дома, — начал образно предлагать Николай, — съемка спортсмена в начале беговой и в конце.

— Любо конечные пятнадцать метров. — Мое предложение нашло в них отклик.

— И голос свыше: «ты сегодня работал в полсилы!»

— «Ты сделал это! V! Ура» — тут же выдвинули креативщики.

— Вряд ли, но так и быть запишу. — И обратилась к Шаху, — что еще подскажете?

— От прочих продуктов на рынке наш выделяется прекрасным разрешением фотографий. Плюс мощная батарейка. Он так прост, что даже ребенок может им пользоваться.

— А давайте включим пожилого человека? — подал голос Виктор. — Типа прост и для стариков.

— Нет! — я взглянула на креативщика, краем глаза замечая, как Шах качнул головой, поддерживая мой протест. — Это восприниматься будет как «С ним справится даже маразматик», или «Человек чье будущее в прошлом». Смартфон — это настоящее.

— Позитивное настоящее, — согласился Шаген. — Ребенок однозначно.

— Хорошо, что можно сделать с ребенком?

— С ребенком можно сделать много всего. — Мою мысль Виктор неприятно вывернул, ушла от ответа на выпад, сыграв дурочку.

— А как лучше всего показать?

— «Милая отправь папочке фотку мамочки»! — выдал он.

— Нет. — Шаген прервал нашу борьбу взглядами. — А давайте семейное фото пять или шесть человек, позируют…

В моей голове что-то щелкнуло, и я продолжила мысль:

— Глава семейства отдает указания как фотограф новичку.

— Типа смотри, чтобы головы были на месте, мы в центре… — подхватил Николай.

— И что дальше? — Виктор скептически скривился, оглядывая нас. И Шах повернулся в мою сторону, ожидая ответа.

Казалось, словно воздух в кабинете накалился до красна. От Виктора конкуренты отмахнулись, взяли Марго. И теперь он как скорпион жалит всех подряд, обвиняя в своей неудаче. Вот только дойдет ли до него, что при таком напоре он останется один и жалить придется исключительно себя?

— А то, что когда начинается отсчет на экране смартфона, — мило улыбнулась креативщику и мысленно послала матом, — или как это можно еще показать… И в кадр вбежит малыш или малышка, скажем в возрасте 2 лет. Имеется в виду, что за кадром до того стоял ребенок. Это ему давались указания по установке.

Завершила идею с блеском, на что душка Виктор ехидно заметил:

— А может вползает?

— Это будет утрированный вариант, он того не стоит. — Отрубил Шах. — Давайте все же от полутора лет до двух.

— Уже ходит, лопочет и требует ложку. — Соглашаясь со мной, Шаген кивнул. Записываю, чувствуя на себе неприязненные волны, исходящие от голубоглазого Виктора. Поднимаю глаза и подмигиваю ему улыбаясь. Ух, как его перекосило, мне даже хорошо стало от такой мины. А вот от того как он бросил взгляд на Шаха, а затем на меня с определенным намеком, мурашки поползли по спине. Марго — гадина!

Я обратила внимание на Николая, который все это время что-то говорил:

— Долгий заряд батареи… — Николай обращался к Шаху, — может в бизнес?

— Да и как? — вклинился Виктор. — Видеоконференцию впаять? Для этого используют ноутбуки.

— Ладно ноут ноутом, — заступилась я. — А представим что ситуация кризисная, в руках героя только смартфон. — На этом мое воображение выдохлось, с улыбкой зову на помощь Шаха. — И что он с ним может сделать?

— Да в сущности все тоже самое, что и с ноутбуком, — поддержал Шаген. — Только медленнее. Тот же набор текста, запись и воспроизведение видео и аудио файлов…

— Картинка маленькая, — опять Виктор.

— А слышимость хорошая. — Легко ответил Шах.

— Так смотрите. Можно закрыть героя в лифте! Ноута нет, справляйся подручными.

— Анна, звучит как-то…

— А вы переставайте думать в направлении «как-то». Вы же меня поняли. — Я смотрела на Виктора осуждающе, — или нет?

— Понял.

В повисшей тишине вновь взяла бразды правления в свои руки. Если Виктор уймется и начнет работать, а не рубить идеи на корню я буду самой счастливой.

— Итак, здоровье, работа-бизнес, семья. Что можно прибавить к отношениям?

— Как насчет видео? — спокойный голос Шаха прокатился по комнате.

— Семейное порно? — за эту глупость я была готова его разорвать. Душка, который пышка вообще выпал в осадок и теперь со дна своего хренового настроения портил нам всю малину.

— Нет, — с тем же чувством достоинства произнес клиент. — Подарок на годовщину.

— Если отношения, то лучше использовать тему признания или признаний. — Предложил Николай.

— Хорошо. — Шах кивнул, и озвучил свою мысль. — Представим, что после просмотра видео девушка соглашается на брак.

— И в чем прикол? — душка ковырнул столешницу пальцем, от чего карандаш находящийся рядом с его рукой отлетел в сторону. — Он ее снимал во время свиданок?

— Знаешь, да! — скептическое замечание Виктора подвигло меня к размышлению. Я придвинула стул ближе. — И пусть это будут не просто моменты из жизни или свиданий… А пусть он ей покажет, что с первого момента встречи пытался подсунуть ей кольцо, а она его не замечала.

— То есть он… скажем, колечко запевает в кексе. И тайно снимает процесс поедания на смартфон. — Николай встал, налил себе кофе и вновь присоединился к нам.

— Но… кольцо девушка не обнаружит, по какой либо причине. — Добавила я.

Шах, подозрительно прищурился. Ну, не говорить же мне ему, что общая знакомая Элька и об этом рассказывала. И ведь ситуация жизненная, и комичная относительно. Вспомнив, как она описывала свои старания не задеть сердцевину кондитерского изделия с кольцом, а затем под предлогом вывести Шагена из кафе… чуть не прыснула со смеху.

Не замечая наших с Шахом переглядок, Николай продолжил:

— То есть видео, которое он ей показывает в конце — это сборник провальных предложений руки и сердца. Тогда стоит добавить путешествия.

— Класс! — разорвав зрительный контакт, повернулась к Семашко. — Я уже хочу увидеть ролик!

— А пусть в тему путешествия и попадет ребенок и семейное фото. — Поднимаясь, предложил Шах. — Сейчас оставлю вас и вернусь где-то через час.

— Давайте, мы к этому времени успеем придумать слоган и сделать наброски. Вернетесь, обсудим.

— Не прощаюсь, — он кивнул мужчинам и вышел. Виктор прищелкнул языком и этот звук звонко разлетелся по комнате. Креативщик подался впереди, чтобы со злобой взглянуть в мои глаза:

— Скажи еще, что и слоган сейчас придумаешь.

— С легкостью! Тебе выдать что-нибудь из собственного сочинения?

— Давай, блесни…

— Значит из студенческих, пока фрилансером креативила…

Прочистив горло, вспомнила строчки и выдала:

— Это где-нибудь зафиксировано? — удивленное лицо Николая меня очень и очень порадовало.

— На фрилансе в моей личной страничке, поисковиком не отображается. Так что пользуйтесь на здоровье!

— Ты выходит талант… — Виктор тяжело поднялся, чтобы размять ноги, вот теперь он смотрел на меня иначе. Если я еще раз пересекусь с Марго, я этой Дымченко устрою такую канитель, долго она меня помнить будет. Осталось догадываться лишь о том, почему на меня не обозлен Николай. Марго не могла и его не обработать.

— Талантище, если быть точной. А теперь предлагаю приступить к обсуждению слогана. Есть идеи?

— Я кое-что уже набросал. — Николай протянул листок.

— Не сомневался, — выдал Виктор, кривя губы, он оперся на спинку пустого стула справа от меня. Поведение этого грузного тридцатисемилетнего мужчины сейчас было таким, словно они с коллегой заранее договорились не сдавать домашнее задание. И как назло его партнер по сговору нарушил обещанное. В воображении промелькнул образ маленьких креативщиков в первом классе, и Виктор, в отместку замахивающийся пластмассовым стульчиком на Семашко. Смешно.

В записях Николая было кое-что очень даже подходящее. Так что когда через час к нам вернулся Шах, я уже выудила художника Родиона из дома и заставила сделать пару набросков.

— Мне нравится, — произнес Шах так, словно смотрел на шедевр. — Прекрасная идея, хорошая подача. На этом мы и остановимся. — Пожимая руки участникам наших посиделок, сообщил. — На сегодня хватит.

Дождавшись пока я соберусь, Шах подал мое пальто, затем галантно вывел меня к лестнице со словами:

— Я понимаю, день выдался не из легких, но сегодня вы летите со мной.

— Куда?

— Во Францию.

— Сегодня?

— Да. И прежде чем говорить «но», напоминаю — время не ждет.

— С каких пор оно не ждет и почему об этом не знает Федор? — так как сама я еле стояла на ногах, возмущение было естественной реакцией на его предложение.

— Время не ждет с сегодняшнего дня, — назидательно начал он, затем замешкался и совсем другим тоном произнес, — относительно Федора — Анна, а вы бы не могли предупредить его сами?

— Могу, я все могу. — Мысленно изумилась. Ух ты! Шах не желает слышать о моем начальстве? Неужели Федор уже выдвинул свой, то есть мой, вопрос о калыме? А не рано ли?

— В таком случае сейчас вас подбросят к дому за вещами. — Он сверился с часами. — И через два часа вылетаем.

— Сначала в офис, Федор должен быть еще на месте. И через час заберете меня из дома.

— Хорошо.

* * *

Увидев меня в поздний час в дверях офиса, охранник Иваныч тут же выпрямился на посту и открыл двери нажатием кнопки. Поздоровавшись, прошла наверх. В папке крепко прижатой к груди были записи всех придуманных идей и первые наброски Родиона, и это был самый объемный пакет решений, который я когда-либо получала за пару часов работы с креативщиками. Гордо расправив плечи, вошла в обитель Федора. Директор предприятия был занят, при этом в хорошем настроении и немного не трезв.

— Доброго вечера.

— Добренького! — ухмыльнулся Фельдмаршал, продолжая рыться в бумагах.

— Все-таки глупая привычка отмечать вечер пятницыукоренилась. — Не прокомментировать его вид было невозможно. — А если расскажу Иришке?

— Это ее рук дело.

— Поссорились? — я сбросила пальто и заняла красное кресло.

— Нет, отмечали полугодие наших встреч. — Фельдмаршал оторвался от макулатуры и взглянул на меня. — Вижу, ты знала об этом событии и подарок мне принесла.

— Почти. Скорее это наш общий подарок от группы креатива и…

— Да, да, от группы креатива. Мне Виктор уже звонил. Плевался как ненормальный о том, что если ты и Шах, Шаген, — поправился Фельдмаршал, — заблаговременно придумали концепцию роликов то ни к чему тратить их бесценное время и задерживать после работы.

— Он хотел сказать: «его время». Семашко Николай в обсуждении участие принимал. Виктор включался периодически, чтобы съязвить.

— Возможно, он так и хотел сказать. — Фельдмаршал протянул руку за папкой, — хвастайся!

Не прошло и пяти минут как он довольным голосом, провозгласил.

— Да вам дай только поработать! Отвязная вы парочка, как я посмотрю. Настоящие Шах и Мат!

Увязнув в удобном кресле, я на его подколку отреагировала с опозданием:

— Федор…! Ты…

— Я-я, — поддержал он, — а ты не перебивай старших.

— Уж лучше скажи стариков…

— И все же извините, но Шах и Мат это убойное сочетание.

— Что?

— А что? — улыбнулся этот умник сорока трехлетний. — Шах тебя не смутил?

— Мат там откуда?

— Так я твои инициалы местами поменял: М — Михайловна, А — Анна, т — Тур, но ведь звучит! — он закрепил идею моим любимым выражением. — И вы действительно замечательно поработали.

— Федор, если эта присказка… — моя угроза разбилась в пух и прах.

— Закрепится, — провозгласил он. — Я уже все сделал, чтобы закрепилась.

— Зачем?

— Вернее за что, моя Мат, — ухмыльнулся шеф, — за Фельдмаршала.

— Но тебе же идет! — воинственно воззрилась на него. — Тебе «Фельдмаршал» идет, а я какой-то «Мат»!

— Мата Хари! — подмигнул этот зараза. — Вот теперь и тебе будет идти. Все работать!

Когда у него такое лицо шутки в сторону, я смирилась с неизбежным. То есть неизбежно при окончании работы с Шахом прозвище Мат исчезнет. А пока продолжим в деловом порядке.

— Какой работать меня увозят… — поплакалась я.

— В гарем?

— Если бы, — Федор довольно хмыкнул, продолжая всматриваться в наши идеи, — пока обещают только трудовую повинность.

— «Пока» и «только» — это сожаление?

— Да, горечь утраты свободного полета. Тебя не смущает, что я к нему могу привыкнуть и перебежать. Все ж мужик с деньжищами, умный, креативный…

— Что ж! Чем раньше вы приступите, тем быстрее закончите. — Без стеснения продолжил гнуть свою линию Фельдмаршал.

— И ты не против?

— Нет, ведь сразу после этого Шаген закажет продолжение.

— То есть как это? — вот теперь мне точно не видать исчезновения глупого «Мат»?

— А вот так! Если дело выгорит, остальные блоки тоже креативим и снимаем мы. И вообще деточка! Папочка тобой может гордиться и папочка гордится. — Прижав руку к сердцу, доверительно сообщил он.

— Папаня, и не стыдно на ребенке зарабатывать?

— На таком талантливом как ты — нет! У меня пополнение в семье вскоре забыла.

В этот момент он выглядел таким уверенно самонадеянным в черном костюме, на королевском кресле, в хай-тековском кабинете, с фельдмаршальским прищуром синих глаз, что желание «умыть» его во мне возросло многократно.

— Пока у Иришки кольца на пальчике нет, о семье говорить трудно.

— Какие наши годы! И ты не знаешь что такое гражданский брак?

— Знаю. И кстати, благодаря браку гражданскому ты можешь стать рогатым Фельдмаршалом, одиноким Фельдмаршалом и Фельдмаршалом, которому никто не пишет.

И тут же переключилась на менее личную тему, чтобы не успел уколоть в ответ:

— А теперь ответь, почему Шах тебя избегает?

— Ты уже вошел в роль родителя озабоченного судьбой дитятки? То есть озвучил мои требования?

— Нет. Но предположительно он уже желает набить мне морду. — Вздохнул Федор, отложив наши наработки.

— Кто на такого старика руку поднимет? — возмутилась искренне я.

— Ты лучше спроси, и кто на такую позарится? — отмахнулся он, передавая папку и отправляя меня.

— Вот ведь вредина!

— Учусь им быть.

15

Он с досадой смотрел на удаляющуюся птичку. Выправленная осанка, грациозная походка, тонкий силуэт и движения, завораживающие мягкостью. Это целиком и полностью была его работа, его изящная фарфоровая статуэтка, которую он самолично вылепил и обжег.

Перегнув с прошлым наказанием, Алексей был уверен, что куколке жить осталось не долго. Но девчонка выжила и не сломалась, ни с одним из специально подосланных. Теоретически она стала опасной как ядерная боеголовка, а на практике не смеющей перечить подстилкой. Акчурин злобно поморщился, вспоминая ее признание о контрацепции с Шевченко. Когда бы еще неукоснительное исполнение его правил сыграло против него? Только тогда, когда он был готов вернуть ее под свое крыло.

И ведь точно зная, что при первой же попытке отбиться от рук он поступил бы с ней так же, как и с другими. Но его девочка не смела перечить и придурок Шевченко обломал возвращение птички в клетку. Гребаный ублюдок!

Прочистив горло Алексей ответил на входящий звонок от Олега:

— Да? Что слышно?

— Мы обнаружили третью часть. — Сообщил Ростапович.

— Что еще?

— Третий агрегат с кодом засветился в Одессе или Одесской области, для уточнения мак-адреса нужен… Варяг.

Услышав кликуху идиота, который наломал дров и свалил, Алексей скривился:

— Если вопрос не решится в течение ближайших двух дней, мы его используем. До тех пор действуйте самостоятельно.

— Ясно. — Олег отключился, оставив Акчурина в пустом, тихом кабинете наедине с парой тройкой неприятных мыслей.

Варяг падла правдивая, коды парни все же находят. Он не обратится к этому упырю еще некоторое время. Пусть будет в неведении их успехов в розыске кода, а заодно и маленького инфицирующего сюрприза от Агаты.

* * *

В половине девятого вечера я сидела на «чемоданах» в ожидании машины. «Сидела» громко сказано. На самом деле лежала пластом в комнате, рядом валялась дорожная сумка, в ней вещей всего ничего и кроссы. Без них никак, иначе нарушу слово данное себе, а этого делать нельзя, если не нарушаешь третий год.

Развалилась в горизонтальном положении, предварительно проверив погодные условия в Ницце. И авиарейсы. Зачем спрашивается проверяла, сама не знаю. Потому что к слову не знаю: ни куда мы летим, ни зачем мы летим ни почему «мы», а не «он» — неизвестно. Шах не пояснил, а я после трудового дня и не вспомнила о нормальном женском любопытстве.

Есть не хотелось, ждать не хотелось, действовать тоже не хотелось. Хотелось спать и очень. Так что, я не заметила, каким образом любование люстрой с приглушенным светом стало сном. И снилось мне многое, а потом вдруг одно и то же, что телефон разрывается от первого звонка, затем от второго… когда к пятому или седьмому звонку прибавился стук в дверь сознание вспомнило, что кто-то куда-то собирался и обещал взять меня с собой.

Я поспешила открыть:

— А вот и вы! — выдохнул встревоженный Шах, за его спиной улыбался высокий водитель с монтировкой в руках.

— Ага, — я оправила волосы. Стою и пытаюсь вспомнить, в каком виде заснула и не сильно ли у меня помятое лицо после сна. — Я спа…

— Спали?

— Нет, спасала вас от зверя. — Зевнула я.

— От кошки?

— Нет. Его зовут нервозная Тур, он очень грозен и опасен. — Подвинулась, пропуская их в квартиру. — Сколько времени на сборы?

— Времени нет. — Серьезно заметил Шаген. — Мы потратили его на ваше пробуждение.

— Федору звонили?

— Нет, решил обойтись своими силами.

— Монтировкой? — я отдала водителю сумку и пошла одеваться.

— И монтировкой тоже. Он поддержал пальто, помогая просунуть в рукава руки, затем снял с вешалки кожаную куртку.

— А зачем? — махнула на куртку, как на улику зародившейся клептомании у Шаха.

— Там теплее, чем здесь. — Клиент вышел в тамбур, ожидая меня.

— Кстати, там это где? Мы куда? — включаю сигнализацию и закрываю двери поясняя. — Я вещи собирала, не зная, куда и зачем.

— Как же вы их собирали?

— В надежде на Ниццу.

— Ваши надежды оправдаются.

Далее поддерживая меня, Шах помогает спуститься по лестнице, с которой я чуть не слетела оступившись. Держал за локоток уверенно и бережно. На предложение отпустить, ответил, что я нужна живая и здоровая и по возможности без переломов.

На мою кривую усмешку, пояснил.

— Ноги ломайте, а руки и голову оставьте в целости и сохранности.

— Спасибо, что разрешили.

Я остановилась не третьем по счету лестничном пролете. Пытаясь вспомнить, взяла ли свой ноут или не взяла, пропустила момент, когда Шах помахал рукой перед моим лицом:

— Аня? Забыли выключить утюг? Я посмотрел, у вас вся электротехника отключена от сети и окна закрыты.

— Кажется, я забыла буку.

— Кто это?

— Мой ноут. Ждите здесь или спускайтесь, — освободив руку поспешила наверх, — я быстро.

Открываю квартиру, удивляясь своей рассеянности. Раньше у меня такого не было. Как-то ключи от машины забыла в кабинете Федора, но это один единственный раз. И тот спланированный Фельдмаршалом, дабы доказать мне, что забывчивостью страдают все без исключения. Полчаса он потрясающе забалтывал, а потом тут же попытаться отвлечь и вывести меня на улицу без ключей. Не получилось, о них я вспомнила аккурат за дверью его кабинета.

В квартире вновь перепроверила розетки, газовую плиту, краны на трубах в ванной, окна. Окон всего два, но проверила. Прихватила буку и чтобы не задерживаться отдельно сумку от него.

Выхожу, закрываю на ключ мою однокомнатную квартиру, включаю сигнализацию. И попутно подмечаю, что Шах поднялся и ожидает у дверей тамбура. Увидев мой ноут, он расплылся в улыбке.

— Это и есть Бука?

— Да, мой добрый верный, старый друг.

— Сколько вашему другу? — взял в руки ноут, повертел его с прищуром черных глаз, затем взвесил на руке.

— Чуть более пяти лет.

— Поменять не хотите? Старичок хорошо весит.

— Старичок мой, и он мне дорог. — Мы положили буку в сумку и одновременно застегнули молнии. — И поверьте, за все годы безропотной работы не дал сбоя и в весе не набрал. В физическом весе.

— Я вас понял, не любите расставаться со старыми друзьями.

— Да.

Спустились без происшествий, я не стремилась поцеловать ступени, а Шах не желал меня отпускать. И как настоящий джентльмен вел под локоток.

В машине было относительно тепло, после сна меня морозило, поэтому пальто не сняла. Стараясь не впасть в сонную кому, отвлекаю себя глупостями, которые не спасали, оцепенение и сонливость брали свое. На подъезде к аэропорту я покосилась в сторону Шаха свежего как огурчик. Он успевал одновременно что-то просматривать в телефоне, и печатать в своем ноуте.

— Вы всегда такой?

— Что значит «всегда» и определите «такой», Анна. — Не отрываясь от работы, попросил он.

— Вы всегда такой бодрый или день был не особо насыщенным?

— День был насыщенным. Но я умею выставлять блоки.

— Какие?

— Чужой негатив меня не касается.

— Вы не ответили… — вздохнула я, кутаясь в пальто, — как выглядят эти блоки? Фигу держите в кармане брюк?

— Нет, — он улыбнулся и оторвался от созерцания монитора. — Научился не реагировать на атаки таких людей, как ваш креативщик.

— Виктор? Он всегда такой. Дело привычное.

— И вас не задели его выпады?

— Неа, меня они уже не колышут.

— А что выбило вас из колеи?

— Женская глупость сбежавшей от нас креативщицы. Не все умеют красиво уходить, обязательно нужно нага… Ну вы поняли.

— Понял. И каким образом она это проделала?

— Самым скверным, как вы.

— Анна, вы о чем? — Шах обернулся ко мне, обратив все свое внимание.

— Как и вы, она сделала выводы несоответствующие действительности.

— Вот оно что, вас задело мое предположение относительно вашей с Федором связи.

— Нет, ваше предположение было детским лепетом в сравнении с россказнями этой. Она многократно усилила мои способности.

Шах кивнул, поощряя продолжить рассказ. Я и продолжила:

— Мало того, что я сплю со всем руководством и их замами, а это шесть человек, так я еще успеваю обогреть крупных клиентов.

— А вы не успеваете? — улыбнулся он, начиная отстукивать мелодию пальцами левой руки.

— А вы умеете шутить?

— Я умею и сожалеть. Например, о том, что россказни не могут стать явью. На данный момент наша фирма самый крупный ваш клиент и я единственный ее представитель.

— Благодарю покорнейше, — приложив руку к груди, отвесила шутовской полупоклон, который мог получиться в салоне авто, — мне работы хватает и нервотрепки так же.

В ходе нашего диалога не заметила, как автомобиль выехал на территорию взлетных полос.

— Мы куда?

— На частный самолет. Провести в небе тринадцать с половиной часов глупо.

— Вы о пересадке забыли в Варшавском аэропорту. — Сообщила о своей осведомленности. — С четырехчасовым ожиданием. Неужели, такая малость зря потраченного времени вас смутила.

Он улыбнулся и не ответил. Авто Audi остановилось в двадцати метрах от трапа, идущего на небольшой пассажирский самолет.

— Выходим, — скомандовал Шах, прихватив вместе с моей курткой и моего буку. — Все-таки его клептомания развивается со скоростью света.

— Надеюсь, я из самолета выйду в своей одежде. — Он расслышал мои слова, остановился.

— Есть подозрения, что не в своей?

— Да, глядя на то, как вы прихватизировали буку и куртку, я начинаю опасаться за одежду.

— Хотите их нести сами? — серьезно спросил он.

— Несите-несите, я просто вслух размышляю. — Улыбаюсь, глядя в черные недоверчивые глаза, и продолжаю в том же тоне. — Как бы из-за вас не остаться в одном белье.

— Интересно. — Было единственным, чем он сопроводил двусмысленность фразы. О том, что фраза двусмысленная и очень, я осознала, преодолевая подъем на борт. Слово не воробей, вылетит не пристрелишь… или как-то там иначе было в пословице. Словом поздно спохватилась.

Мы поднялись на борт, а внутри… а внутри было светло и стерильно. По сути, мне с высокой горки плевать что внутри. Глаза закрывались сами собой и слова не желали идти ровным потоком. Поэтому со второй попытки получилось спросить, где здесь кровать, если она здесь есть. Ответили, что мягкая горизонталь есть и располагается в хвосте самолета. Пожелав хорошего полета бортпроводницам, летчикам и Шаху, я пошла спать.

Разбудили через четыре часа, заставили пройти регистрацию и выдержать переезд в более комфортабельной машине. Комфортабельность это была или моя усталость, но уснула я и в салоне авто. Спала крепко и не долго. По окончании поездки обнаружили себя под теплым боком, не спящего Шаха. Точнее как под теплым боком, вытянувшись на сидениях, сделала из его колен подушку. Обронив ему — спасибо, пообещала себе что краснеть и смущаться буду завтра. Затем поднялась за ним в дом, где меня тут же повели в выделенную для гостьи комнату.

Кажется последним, что я спросила у Шаха, было: в какой стороне кровать? Он ответил, что прямо по центру и я, не включая света по наводке пошла на зов одеял и подушек.

* * *

То, что среди его вещей оказался, и Анин бука Шаген заметил не сразу. По привычке первым делом узнал, как обстоят дела на вилле, плотно поел, принял душ и засел за своим ноутбуком. Спать не хотелось, возникший всплеск работоспособности он приписал удачному дню, и быстрому перелету.

Кстати о перелете… Тур Анна Михайловна настоящая соня.

Шаген вспомнил о ней и улыбнулся. Надо же, она сном спасала человечество от злой Тур. В это верилось с трудом, потому что злой ее ни он, ни Эля не видели. Да и сегодня с тем Виктором она показала себя как человек Сдержанный. Именно сдержанный и с большой буквы «С». Она умышленно принижает свои достоинства. Но для чего? Это реакция самозащиты? Отголоски старых ран или еще детские комплексы?

Шаген задумался. Блуждая его взгляд, натолкнулся на чужеродный для кабинета предмет. Анин ASUS S6F в кожаном переплете карамельного цвета был одним из лучших ноутбуков 2006 года. Построен на новейшей мобильной платформе Centrino Duo — вмещает в себя процессор Core Duo L2400. Его некогда новаторский дизайн на фоне алюминиевых корпусов теперь был с привкусом старого доброго ретро.

Он встал, чтобы вновь прикоснуться к буке. Не оцарапанный, без вмятин и трещин он мог бы стать эталоном бережного обращения. Теперь его собраться весят меньше и более функциональны, как то же ASUS Taichi с двумя экранами и возможностью трансформации. Шаген покрутил буку в руках и дабы удостовериться в том, что он выглядит так же хорошо как и открывается, потянул крышку вверх.

Увиденное еще раз подтвердило его мнение о Тур Анне Михайловне — эмоционально закрытая ракушка. Там где о прочих хранятся ответы, она заставляет задуматься над новыми вопросами. Что еще можно было сказать, если экранную заставку на ее буке заменил белый лист с сохраненными сообщениями из личной переписки.

«Не хочешь рассказать, как твои дела?»

«Нет».

«Тогда соври, что скучала.»

«Знаешь, давно не чувствовала себя такой разбитой. Без твоего голоса, теплых сильных рук, нежных объятий и ласковых слов. Без легких доводящих до дрожи прикосновений, без упоительно нежных поцелуев с пожеланием сладких снов. И заверением „Моя“. Да я себя и чувствую уже „твоей“, пропало стальное „я“, и дерзкое „кошка“. Это удивительно как за столь короткое время я привыкла к тебе или же… ты меня приручил.

Горько осознавать зависимость, горько и обидно, от того что пока ты далеко я так и не пойму правду ли ты говоришь в своих строках или же шутишь…»

«Хочешь знать мое мнение? Милый, я ненавижу тебя за эту привязанность, как снежный песец мечтаю перегрызть лапу, попавшую в капкан. И осознаю, что придется отгрызть все по самые уши, ведь именно так я и влипла. Как маленькая глупая кошка возомнившая, что может гулять сама по себе.»

«Надеюсь, ты доволен, что находясь так далеко, заставляешь испытывать муки.

Признаюсь — скучаю, скучаю и ненавижу тебя за это.»

«Как тебе, хорошо вру?»

Шаген хмуро смотрел на экран, анализируя написанное. Вот так простая мужская уловка, заставила ее открыться. О том, что осознание этого маневра к ней пришло спустя время, свидетельствовала приписка снизу:

«Так я угробила два года своей жизни.»

* * *

Пробуждение было неприятным под звук нудно вибрирующего телефона рядом с пластмассовой бутылочкой. Звонивший был неугомонен и очень нагл. Противный звук многочисленных столкновений мобильного и бутылочки сквозь крепкий сон прорывался минуту, а может быть и все пять, прежде чем заглохнуть и начать прорываться снова. С трудом вспомнила кто я, где я и что меня разбудило. Еще не открыв глаза, хрипящим голосом поинтересовалась.

— Да? Кто?

— Аня! — ворвался в мою голову бодрый голос Фельдмаршала.

— Нет, это автопилот Тур. Аня еще в отрубе.

— Мне достаточно и этого. Аня, тобой лично заинтересовался помощник партнера Шевченко некий Олег Растопович! Долго и нудно мычал, и требовал встречи. А узнав, в каком ты нынче краю обещался нагрянуть лично, чтобы переманить.

— Да пусть что хочет, то и делает! — отмахнулась я. — Кстати, а чего он хочет?

— Тебя в продак-менеджеры.

— Обойдется.

— Значит, ты разделяешь мое мнение!

— Значит… — зевнула я. — Ты звонил только ради этого?

— Нет! Как погодка на Лазурном?

— Федор, дай поспать. — Я вырубила телефон, и он тут же зазвонил новым входящим.

Приняла звонок в надежде отправить Фельдмаршала к черту на кулички, но чуть не отправилась туда сама:

— Анна, где вас черти носят?! — завопила моя соседка по лестничной клетке. — Я вам названиваю два часа к ряду, а вы все не слышите!

— А в чем дело Ангелина Викторовна? — мерзкий холодок прошелся по позвоночнику.

— Вашу квартиру вскрыли! И мы не знаем, что из нее могли вынести!

— Погодите, а как же сигнализация?

— Аня, я же знаю, что ее вам мой муж ставил. — Сердобольная соседка возмутилась. — Так Сережа со смены в ночную вернулся, в пятом часу утра… А у вас дверь входная не закрыта.

— И?

— Но вы же меня еще вечером предупредили, что уезжаете. Так он вызвал знакомого из ментовки, помощника нашего участкового. Покараулил у входной, и они вошли…

— Да, черт подери, весело… — прокомментировала я, пытаясь представить, что могли вынести ценного. После недолгих раздумий сообразила, что самое ценное оказалось здесь со мной: бука и телефон. Все прочее просто нажитое добро, которое можно еще раз нажить.

— Аня вы бы видели, что сделали негодяи с вашей квартирой! Она верх дном, и я не знаю что унесли… — лепетала Ангелина Викторовна взволнованно.

— Ангелина… — оборвала я ее лепетания, — Ангелина Викторовна, вам же волноваться запрещено. Что бы себе душу мотаете из-за какой-то квартиры.

— Так ведь вскрыли и разгромили?!

— Там особо ценных вещей не было. — Начала я ее успокаивать. — Только мой гардероб и то лишь только тот, что менять пора.

— Но ваши шкафы раскурочены, и одежда валяется на полу… — вздохнула она, возмущаясь моему спокойствию. — Хотите, я посмотрю, что осталось целым?

— Спасибо. Оставьте как есть. Я приеду через пару дней и сама все разберу. Сергей Владимирович сможет поставить квартиру на новый код? Или на амбарный замок на это время? Можно и на засов, я не против подобных временных мер.

— Да, конечно, но разве… вы не…?

— Нет. Сейчас я никак приехать не смогу. — С уверенностью в голосе ответила я. — И ничего страшного в том, что ее вскрыли — нет. С кем ни случается. К тому же уносить там было нечего.

— Так телевизор плазменный! — диагональ у телевизора была небольшая, но этого хватило, чтобы в глазах моей добродушной соседки он был ценен.

— Вот правильно! Кроме телевизора и холодильника больше нечего. Там даже машинка полуавтомат. А их еще спустить пришлось бы пешочком с пятого этажа или на веревке вниз с крыши. А это вообще дело трудоемкое и неблагодарное.

— Но, Аня, это ваши вещи.

— И вряд ли бы они позарились на старый фен или плойку. — Рассуждаю вслух далее, успокаивая и ее и себя. — Единственная ценность — сапоги зимние, они у меня дорогие и очень любимые.

— Ваши коричневые кожаные сапоги лежит в коробке, но уже на полу. — Сообщила она, больше расстроившись моему спокойствию.

— Вот видите, они на мои ценности не позарились… Обломались в общем. И как я поняла, выходили не через входную дверь, так бы ее закрыть постарались. А через балкон сбегали, так?

— Д-да. — Согласилась она более бодрым голосом.

— Ну, вот видите! Мало того что взять ничего не удалось, так еще и сбежать пришлось через балкон. Им не позавидуешь…

— Ну, раз так…

— Именно так Ангелина Викторовна. — Улыбнулась я, чувствуя ее спокойствие. И даже мысленно увидела, как она оправляет уложенные волосы, а затем задерживает руку на верхней пуговке неизменно белоснежной рубашки.

— Кстати, а как ваши внучата? Уже приехали?

Еще минут пять на обсуждение любимых кудрявых херувимчиков близняшек, не смотря на дороговизну роуминга. Затем две на заверение в том, что муж сделает все как надо и до моего приезда никто в квартиру больше не залезет и наконец, теплое прощание, и пожелание хорошего дня.

— Фух! — откинулась на подушки и потерла лоб. — Вот так удача… вскрыли гады!

Посмотрела на часы, подсчитываю, сколько дома натикало: во Франции сейчас 6:45, а в Одессе выходит около 7:45. От состояния мутотени в голове, захотелось зарыться этой самой головой в подушку. И не вставать еще часа три, а вместе с тем не думать, что вот теперь ремонта в моей хрущевской квартире не избежать.

— И еще… а с каких пор Федор так рано звонит? — возмутилась я вслух. Память тут же подсказала, что я в такое время в основном на пробежке.

— Фигушки! У меня на нее сил нет и желания тоже.

С этой мыслью не вставая с кровати, разделась и забралась под одеяло. Сон, блаженный ни с чем несравнимый сон — здравствуй голубчик. Спустя минуту как мне показалось, сквозь его пленительные оковы я услышала стук в дверь, а затем ее тихое шуршание.

— Не будите меня, еще хотя бы часик…

— Анна, я бы с радостью, но уже двенадцатый час, — сообщил Шах. — А у нас с вами сегодня многое запланировано.

— Встаю. Полчаса на сборы есть?

— Есть.

16

Таких стремительных сборов на работу у меня не было давно. Попыталась разбудить себя контрастным душем. Но став под теплые струи воды передумала. Еще не хватало замерзнуть в процессе взбадривания, а затем с распухшим носом и красными глазами пытаться работать. К слову о глазах, они все равно будут красными. Не проходило ощущение, что в них песка насыпали щедрой рукой. Уже вытираясь, думаю о том, взяла ли я с собой что-то на подобии визина или другой медхимии. Вспомнила, что не взяла.

— А ладно в случае крайней нужды обращусь к Шаху.

Черные джинсы-стрейч, рубашка в клетку, кожаная куртка и туфли на каблуке — на выход. Причесаться, забыть о косметике и ювелирных побрякушках спуститься с сумкой в столовую — все это я успела в считанные двадцать минут.

Шаген спокойно завтракал. Отбивные еще дымились, над овсяной кашей, блинами с джемом и кофе витал пар, фрукты на столе блестели мелкими капельками прозрачной воды, ну а фарфор или фаянс столовых приборов сверкал белизной так же как и скатерть.

Смахнув с руки сумку и куртку, потянулась к блинам.

— Шаген, почему сидим?

— А почему вы стоите?

— Тороплюсь. Вы кстати тоже должны.

— На завтрак у нас время есть, так что не стесняйтесь. — Подвинул соседний стул. — Присаживайтесь.

— Спасибо, что предупредили. — Обошла предложенное место и села с другой стороны.

— Будете что-нибудь легкое? — он указал на овсянку и фруктовый салат, который я не сразу заметила. — Или более существенное? — кивнул в сторону вкусно пахнущих отбивных.

— Нет, я по блинам оторвусь, спасибо.

— Кофе? — Шах наполнил свою чашку и застыл.

— Да, пожалуйста. — Наливая горячий напиток, как бы между делом спросил, звонил мне кто-то утром или нет. На мой удивленный взгляд пояснил, что проходя мимо, слышал голос.

— Вы так рано просыпаетесь?

— Я не ложился.

— Для не спящих ночи напролет вы очень хорошо выглядите.

— Многолетняя практика. — Кивнул он и продолжил допытываться. — Звонок. Было что-то срочное или важное?

— Ни то, ни другое. — Я улыбнулась на его молчаливое предложение пояснить. — Всего лишь одна попытка через шефа переманить на другую сторону, и одна попытка ограбить. — Разрезая блинчик с начинкой, я продолжила. — Переманивать уже не имеет смысла, я с вами в связке. Грабить тоже было бессмысленно. В квартире ничего ценного, машина в пустующем гараже соседей, ключи от нее со мной.

— Не расстроены? Нужно, чтобы кто-то за квартирой проследил? — осторожно предложил он.

— Нет. Не нужно. И не волнуйтесь. Я же потом со спокойной душой уснула.

— Да. Но учитывая, как и где вы засыпали до этого, ваша сонливость не является причиной спокойствия.

— Это моя реакция на стресс. Заметила, когда сдавала экзамены в университете. Представляете, — намазывая блин джемом, протянула я, — чем проще был экзамен, к которому сутки напролет готовилась, тем продолжительнее была сонливость.

— Невероятно, но факт.

— И не говорите.

— Помощь точно не нужна? — прищур черных глаз стал выжидающим. Полиция нравов ей Богу.

— Точно.

— В таком случае жду вас в машине. — Допив кофе, Шах поднялся из-за стола.

— А куда мы, если не секрет? Я бронежилет не взяла, не хотелось бы в криминальный район без него нагрянуть.

— Мы едем на кастинг актеров. — Улыбнулся Шах.

— Да, для бронежилета они не достаточно криминальны. А актеры о кастинге знают? — Прищурилась недоверчиво я. Все же утвердили идеи буквально прошлым вечером, а он уже набирает актерский состав.

— Да, сообщили заблаговременно.

— Когда именно?

— За два дня до… — на мое не прозвучавшее: «но как?» ответил шутливым тоном, — я же говорил, что муза должна летать легко. — Шах вышел из столовой.

— Значит: муза летать будет не только легко, но и красиво. — С этими словами я пошла наводить марафет у зеркала в холле. Подкрасилась и вдела в ушки серьги в виде серебристых колец. — Вот теперь можно и в бой!

* * *

Утреннюю тишину в квартире Шевченко нарушил входящий звонок. В этой квартире давно не было столь ранних звонков. Рома не любил когда его тревожат в неурочное время, и достаточно жестко об этом предупреждал всех родных, знакомых и друзей. Случись что-то с близкими, ему сообщали ближе к обеду. И это правило Шевченко никто не стремился изменить, даже когда сам Роман попал в больницу. Короткие вопросы от его родных, пожелания крепости и духа от его знакомых прекратились в первый же день после возвращения из Одессы. И в квартире более никто не нарушал тишину звонками или личным посещением.

Галя оторвалась от созерцания медленно просыпающегося города за окном и подняла трубку телефона:

— Алло.

— Галина, это Ростапович Олег. Извините за ранний звонок, надеюсь, не разбудил.

— Нет-нет, не разбудили, — тихо прошелестела она. Галя с горечью подумала, что последние три ночи, она не может спать. В ожидании результатов ПЦР мужа пролистала все материалы из интернета. Искала все, как по инфекционному, так и по состоянию комы. Искала и почти заучивала. В обоих случаях статистика не радовала. Но в первом значились обнадеживающие варианты случайного заражения. Не желая сознаваться, что она искала подходящее оправдание в случае его инфицированности, уверила себя в том, что эти знания нужны для дальнейшей борьбы с заболеванием.

Ведь если заражена и она из-за длительного инкубационного периода первые симптомы проявятся не сразу. Может сына стоило оставить у родителей?

За этими мыслями пропустила вступительные слова второго помощника Алексея Акчурина:

— Простите. Что вы сказали?

— Галина, я попросил вас просмотреть почтовый ящик мужа. У вас вроде бы были записаны его данные…

— Какое письмо вас интересует?

— От двадцать пятого числа прошлого месяца. Отправитель ЗАО «SetRego», очень прошу переслать его на почтовый адрес… — Далее он продиктовал адрес электронного ящика и еще раз извинившись, отключился.

Ростаповича Олега и Колодецкого Бориса ее любимый Ромочка называл дрессированными бульдогами, готовыми за сочную кость от хозяина перервать глотку всем кто стал на его пути. Познакомившись с Олегом при весьма неприятных обстоятельствах, она была не в силах анализировать поведение этого человека. Но кое-что не укрылось даже от ее глаз. Съемную квартиру в Одессе его люди обыскивали тщательно. Их действия Ростапович объяснил поиском жучков. И Галина тогда промолчала, хотя точно помнила, как муж рассказывал о специальном оборудовании способном сигналом выявить наличие подслушивающей техники. Она промолчала и тогда, когда люди Олега найдя лептоп мужа, вскрыли его пароли, а затем без стеснения углубились в изучение хранящихся файлов.

Впрочем, его в целости и сохранности ввернули менее чем через полчаса. Но Ромочка как-то рассказывал, что для скачивания информации, истории путешествий по интернету, а также сессии доступа пользователя и куки, наличие компьютера под рукой не нужно. Достаточно одной ловкой программки и мак-кода компьютера или какой-то карты сетевой.

И вот теперь им нужно всего лишь письмо.

Удивительно как они сами не вскрыли почтовый Ромочки, если знают, что копии паролей есть у нее.

Галина поднялась со своего места в кухне, где вот уже несколько часов неподвижно сидела у окна и прошла в кабинет мужа. Здесь в царстве стерильной чистоты он не терпел присутствия посторонних. Роман дал ей пароли и адреса своих электронных ящиков и был уверен в том, что она ими никогда не воспользуется как и в том, что она никогда без разрешения в кабинет не войдет. Часы уборки здесь он так же обговорил в первые месяцы супружества, мягко и настоятельно рекомендуя урезонить женское любопытство и заменить его верой на благо семьи.

И Галина неукоснительно следовала им. А как иначе? Ее попытки войти в доверие к мужу и добиться настоящей открытости в семье всегда встречали отказ.

И вот теперь в кабинет она вошла без разрешения, но по необходимости. Найти нужное письмо удалось в считанные секунды, перенаправление заняло еще от силы минуты три. Созвонившись с Олегом, получила подтверждение о получении. Все это время она смотрела на папки с непроверенными входящими. Три в рабочей переписке и два в папке невидимке.

Первоначальное желание проверить два светящихся письма, она в испуге быть уличенной в шпионаже, отогнала от себя. Поставила ноут на sleep и сделала чашку кофе.

Если бы Ромочка ей не доверял и скрывал что-то, он бы ни за что не дал ей свои адреса и пароли, — помешивая горячий кофе, думала она. — Впереди уборка квартиры, стирка и готовка на нас со Славочкой. А еще нужно заехать к любимому мужу, узнать, как обстоят его дела.

Погуляв с ребенком в парке, она оставила его в детской и принялась за ежедневные обязанности. В периодах между этапами домашней работы заваривала крепкий кофе. Спать Галя не могла, как не пыталась, а бессмысленно лежать на кровати и смотреть в потолок мучаясь вопросами, уже была не в силах. Вопросов в ее голове роилось много, а теперь к ним прибавились и вопросы о скрытых письмах в почтовом ящике любимого супруга. Но разве она смела их просмотреть?

Завершив приготовление обеда, вновь потянулась к горькому и бодрящему напитку. В этот момент в квартире прозвенел звонок.

— Алло?

— Шевченко Галина Александровна?

— Да, это я.

— Добрый день. Я звоню из лаборатории второй городской поликлиники, чтобы сообщить данные анализов ПЦР вашего мужа. — Следующие слова медика прозвучали приговором. — Результаты положительны. Если вы хотите провериться, то… приходите.

Звук разбившейся о пол чашки заглушил предложение пройти консультацию и курс лечения.

— Спасибо, я вам перезвоню. — Прошептала подавленная новостью Галина.

Через минуту она уже стояла в кабинете супруга. Прикусив губу, ждала, когда откроется невидимая папка и два хранящихся в ней письма. А дальше, а дальше мир сошел с ума. Она не веря, несколько раз перечитала оба сообщения. Написанные с горечью отчаяния от разных женщин, они впились в сердце, пронзая острыми иглами.

Галя встала со стула, на который рухнула, едва глаза коснулись первых строк. Обошла кабинет по периметру и вновь вернулась к сияющему монитору ноутбука. Письма не исчезли.

Он спал с другой!?

Нет! Он спал с другими!

Сколько же их было у него? Сколько, если неизвестная Елена пишет об еще одной встреченной — другой?

Не может быть, чтобы этим мужчиной был ее Ромочка, этого просто не может быть!

Все еще цепляясь за ошибку в адресате, Галина открыла папку удаленных писем. Первое из оставшихся в папке пятидесяти штук гласило: «Такие выродки как ты, не имеют права на размножение…» и оно было ужасно! Больше половины писем от женщин с разбитыми сердцами, десять из них черствые и жестокие ответы мужа, остальное рассылка с профессиональных ресурсов.

В этот раз она не плакала, слез не было. Было опустошающее чувство боли и вины, но на этот раз вины перед собой за столь большую глупость как замужество.

Набравшись смелости через три часа, Галина написала каждой из семи неизвестных, что Роман заражен и им тоже стоит провериться.

И подписалась так, чтобы не было лишних вопросов: «Его бывшая жена».

17

Подбор актеров мы проводили в небольшом здании в колониальном стиле с просторным залом на втором этаже. Видимо, в таких помещениях принято проводить вечера и съезды, потому что помимо подиума здесь располагалась каменная барная стойка и целый склад легких кресел. Усевшись за столы в кресла на первом ряду, мы приступили к отбору актерского состава. Вначале фотографировали претендента на роль, и крепили фото к уже имеющемуся портфолио, а потом записывали его игру на видео. Еще в дороге мы с Шахом быстро набросали тексты и краткую сюжетную линию для искомых героев, так чтобы главные эмоциональные всплески они разыграли сразу же.

Шаген, я и Льюис Барто, которого Шах представил своим помощником, заняли места у подиума. Анабель ассистентка Льюиса коротко объясняла претендентам что делать, Льюис фиксировал видео на своем ноутбуке, а немолодой фотограф Джим делал снимки для портфолио. Мы же с Шахом были заняты самой творческой работой, взглянув на человека, выдавали задания в зависимости от роли. Кто-то подходил для одного варианта, кто-то для двух и даже трех позиций, а кому-то приходилось давать от ворот поворот еще на подступах в зал:

— Этот не подходит ни под один из образов. — Я указала на бритоголового мужчину, играющего перед камерой.

— Почему? Раздражает отсутствие волос?

— Нет. Я не верю голубым… — Шах не дал договорить, оборвав на полуслове.

— В рекламном ролике их сексуальные предпочтения не важны, разве что если он будет приставать к мужской половине команды.

— Глазам, голубым глазам. — Рассмеялась я. Себе же честно призналась, что у Ромы такие же светлые вот истоки внутреннего неприятия и стойкая аллергия на голубоглазых. — На счет волос, это дело поправимое. Рыжик и Ольга оформят его в лучшем виде, если фактура подошла. А фактура не подходит.

— Почему вы не верите голубым… глазам? — так же тихо поинтересовался Шах, продолжая просматривать портфолио актера.

— Потому что мне нравится омут темных. — Я указала на следующего претендента, вошедшего в двери. — А вот и неплохой пример обаятельного темноглазого мужчины.

Красивый подтянутый, хорошо прокачанный молодой человек на вид лет тридцати легкой походкой прошествовал на место, указанное ассистенткой. Светлая рубашка поло и темные брюки на нем сидят идеально, двигается уверенно, ведет себя соответственно образу — обаятельный мартовский кот. Подметив мой оценивающий взгляд, индивид совсем чуть-чуть изменил позу, приосанился и улыбнулся.

— Берем!

— Нет, — сухо ответил Шах.

— Берем на заметку, — нашлась я, когда Алекс, а так звали темноглазого шатена, начал произносить слова. Шаген нахмурился, принимая портфолио Алекса из моих рук.

— Вы только посмотрите, он же прекрасно подходит на роль спортсмена, — указала на запись видео и попросила ассистентку прогнать с актером еще два тестовых варианта для ролика. Обернувшись к Шаху, я уверенно продолжила:

— А еще бизнесмена в лифте, и молодого человека с провальными предложениями руки и сердца. Впрочем, его можно представить и в образе главы семейства на отдыхе, который указывает, как сделать фото.

— Нет.

— Присмотритесь, разве вы не видите, что выбранная вами блондинка с пятым размером на его фоне будет смотреться достойно.

— Нет.

— В таком случае даем отворот поворот блондинке Синтии, потому что остальные пятьдесят претендентов на ее фоне меркнут.

— Я не закреплял за мисс Блан ни одну из ролей. А ввел ее в список наиболее подходящих.

— То же самое я прошу сделать и для него. — Шатен завершил съемку и приятно улыбаясь, покинул зал. — Кстати, ноги у человека короткие, так что снимать будем не в полный рост. Следующий.

Сижу и очень стараюсь не улыбнуться, под пристальным взглядом Шаха. Потому что признаваться в умышленном искажении фигуры актера, будет не рационально. Особенно, если он подходит для стольких ролей. Искать недостатки пришлось еще у семи подходящих молодых и симпатичных актеров. Что я с чистой совестью сделала на благо компании. С женской половиной дела обстояли хуже. Наличие темной шевелюры и маленькой груди тут де сокращали шансы претендентки на роль. И здесь приходилось нахваливать и откладывать портфолио актрис в стопку подходящих.

Отвоевывая право на повторное рассмотрение очередной брюнетки, убедила Шаха в идее, что выбирать нужно из наибольшего количества вариантов. Иначе разномастные актеры будут смотреться в кадре не органично.

Льюис и Джим седили за нашей пикировкой плавно перешедшей с немецкого на русский, не поддерживая ни одного, в то время как Анабель разливала команде кофе.

— Вы не правы, актриса в кадре должна быть аппетитной. — Ответил Шах.

— В таком случае все взгляды будут прикованы к актрисе, а не к гаджету.

— Но таким образом мы выступим против анарексичных девушек.

— Ах, вот где собака зарыта. Так вы за нормальный женский вес или привлекательные объемы? Или прикрываете второе первым?

— Именно так.

— Именно так что? Там было два варианта ответа.

— А меня устраивают оба.

— Шутите?

— Отчасти.

— Что ж вот так мы и утвердили ваши вкусовые предпочтения — от третьего до пятого размера. — Про себя удовлетворенно отметила, что я в них никоим образом не вписываюсь.

— На самом деле можно привыкнуть к любой груди. Но так как у меня руки большие…

— Объемы должны быть не маленькие? — я широко улыбалась.

— Скажем такими, чтобы умещались в ладони.

— Но вы засматривались на пятый. Если подумать то, какие должны быть кисти у правообладателя на этот размер?

Он лишь загадочно улыбнулся, скрывшись за чашкой с кофе.

Следующим этапом отбора были дети школьного возраста, а так же полутора и двухлетние малыши и их мамочки. Смотреть приходилось и тех и других, потому что превосходная игра ребенка на съемках могла усложниться вывертами родительницы. К счастью или к несчастью эмоциональных мам мы на кастинге не обнаружили. Быстро отобрали старшую группу. А затем, просмотрев не менее шестидесяти малышей, мы отложилипортфолио самых раскованных в кадре с подходящими для роли мамами (если ребенок не согласится пойти к одному из актеров), и тех, кто не плакал, когда ассистентка брала их на руки.

Так прошло еще три часа. Голодная и уставшая я сидела в кресле, отрешенно наблюдая за тем, как группа Шаха собирается. В это время одна из мамочек, которая на кастинг привела сына лет восьми, оживленно беседовала с Анабель. Удерживая при этом на руках второго ребенка возрастом до года. Они говорили уже минут пять поэтому, когда ассистентка предложила девушке что-то записать, та освободила руки, посадив девочку на барную стойку. То что ребенок пополз в противоположную от мамы сторону можно было предвидеть, а то что Анабель и мамаша рискнут отойди от стойки — нет.

Не знаю, как успела преодолеть эти пять метров, но поймала малышку на подлете к полу. Мое падение на колени и детский смех счастливо не разбившейся кнопки привлек внимание заболтавшихся.

Встревоженный лепет француженки я не поняла, но попросила позволить еще подержать ребенка:

— Дайте мне ее еще чуточку потискать, давно детей не держала на руках, но очень хочется. — Мамочка успокоилась, как только услышала, что ей перевела ассистентка.

— Как зовут чудо мелкое? — поинтересовалась через Анабель.

— Жасмин.

— О, какая лапочка, ты смотри на эту улыбашку, — подняла малышку в белом платьице над головой. — А что мы уже умеем говорить. А ну-ка? Скажи что-нибудь.

Малышка показала язычок и озорно рассмеялась, когда я ее пожурила приобняв. Поздно вспомнила, что Жасмин не из смирных, и чуть не лишилась уха.

— Нет-нет-нет пусти мою сережку. Я знаю, она красивая, но ааа… — спешно потянулась к сумке, где у меня лежал брелок с маленьким резиновым поросенком. — Вот! E! Смотри, вот это могу отдать.

Поросенок перекочевал в ручки восторженной Жасмин:

— Она не поранится?! — опасливо спросила молодая мамочка через Анабель.

— Не должна это резина, не канцерогенна и без химических добавок. Не беспокойтесь.

И обратилась к притихшей девочке:

— Солнышко светлое, что задумалась, а?

И солнышко начало что-то лепетать, на радость мне и на удивление матери. Через пару минут француженка засобиралась и забрала малышку. Счастливо попрощавшись с Жасмин, я застыла на месте как идол, глядя им вслед. В какой-то момент незаметно подошел Шаген:

— Анна, что-то случилось? Почему вы плачете?

— Нет, я просто… Тут такая малышка.

— Любите маленьких?

— Очень и не маленьких тоже очень. Они такие… — я прервала себя на полуслове, тяжело вздохнула. По лицу действительно текли слезы, а судя по сжавшему сердце стальному жгуту, они готовы литься в три ручья. И плевать моей гордости, что рядом стоит Шах и внимательно смотрит на меня. Привет тебе, моя незажившая рана.

— Они такие бесстрашные, все время лезут куда-нибудь, за ними приглядывать нужно постоянно. И… Господи, почему детки рождаются у таких бессознательных мамаш?

Вытирая глаза, покосилась в сторону Шагена, предоставившего мне платок.

— Вы… — безрезультатно сглотнула комок в горле. Буду продолжать в том же духе примет за истеричку. Я дала себе еще несколько секунд, прежде чем почти бодро спросить, — Шаген, по актерам есть какие-то вопросы?

Его взгляд напомнил о том, что с людьми нужно быть менее колючей. Но шмыгнув носом я послала куда подальше и его взгляд и собственное чувство вины за грубость. Мне нельзя брать детей на руки и нельзя расклеиваться каждый раз вспоминая о своем… И пусть простят окружающие за враждебные всплески агрессии и отчужденности, но намного проще быть грубой колючкой, чтобы не превратиться в слезливую квашню.

— Что у вас случилось? — мягко повторил он.

— Все в порядке, — попыталась придать лицу бравый вид и не столько почувствовала сама, как заметила его взгляд, скользящий по щеке вслед за моей слезой. Не сдержалась. Оглядываюсь, стирая слезу. Уходить здесь некуда, народу вокруг полно. Может попросить оставить в покое?

— Оставьте меня… — он не сдвинулся с места, — ну, пожалуйста.

— Уверены? — я не успела сказать нет, он уже оказался рядом, обнял. И решил проявить участие. — Очень плохо?

Уж лучше бы не спрашивал, тихо разревелась не чувствуя ног повисла на нем. Удержал, прижал крепче, ободряюще поглаживая второй рукой по спине. И неизвестно от чего плачу. Из жалости к себе? Или потому что годами тешилась надеждой встретиться с порядочным, родить собственное солнышко и перестать пугаться своих отпусков и праздничных выходных?

Ведь у родителей обязательно встречусь со счастливой Олей, ее Виталием и их маленьким счастьем Машенькой.

Постаралась взять себя в руки и отодвинуться. Шах позволил отстраниться лишь чуть-чуть, скрывая меня собой от команды мягко коснулся моего виска, а затем убирая соленую влагу, прошелся пальцами от виски ко все еще вздрагивающему подбородку с одной стороны затем с другой.

— Почему вы такой нежный, с-се-ссейчас?

— Потому что сейчас это нужно. — Последовал простой ответ, от чего стало еще горше.

Вот теперь еще и мужика разжалобила, и ведет он себя так потому что это нужно мне, а для него процесс не вызывает сложностей. Зажмурившись, проговаривая про себя: «Дыши просто дыши. Все наладится. Все будет именно так как ты того хочешь. Стоит всего лишь, не теряя веры искать. И найдешь. Он обязательно найдется».

— Идти можете?

Медленно выдохнула. Вот ведь! Если веришь в собственные силы, они найдутся. Открыв глаза, смогла даже улыбнуться ему.

— Нет. Я теперь могу не только идти, но и летать. — Взяв его за руку, потянула за собой на выход. Шах не отступал и с улыбкой комментировал ситуацию:

— Всегда удивлялся силе женских слез.

— Почему? — мы свернули к лестнице.

— Выплакавшись вам, становится легче, и вы можете пережить все и вся. А мы чтобы не видеть этих слез готовы пойти на все.

Кивнула, не смея смотреть на него. В голове вспыхнули глупости из разряда, что же он обо мне подумал и прочее. Уж лучше бы он обо мне вообще не думал.

— В том числе остаться рядом и просто поддержать. — Продолжил Шах, сжав мою ладошку. — Если быть честным — это самое сложное, из всего что мы можем сделать.

И не понятно, он пытается меня приободрить или заметил мою стыдливость и поясняет свои действия. Вскинула голову и встретилась с ним взглядами. Выражение лица Шаха можно было отнести то ли к смущенному от искренности, то ли к сочувствующему.

— Спасибо. — Кивнул, к машине мы шли в тишине.

— А расскажите…

— Анна, разве я сегодня мало рассказал?

Мысленно прикинула все, что он сегодня говорил, и подведя итог, честно призналась:

— На самом деле, вы вообще ничего не рассказывали.

— На сегодня хватит. — Шах тихо рассмеялся и отрицательно покачал головой, когда я попыталась возразить. Предупредив движение водителя, сам открыл передо мной дверь автомобиля и помог занять сидение.

— И вас тишина смущать не будет?

— Нет.

— Хорошо.

Тишина его не смущала от силы минуты три. Затем он взял мою ладошку и, привлекая внимание, сжал:

— Я должен вам в кое-чем признаться.

— Слушаю.

— У меня есть актриса на роль девушки. Девушки для истории с провальными предложениями руки и сердца.

— Прекрасно. — Женское любопытство профессионализм тут же задвинул на дальнюю полку. — Почему не показали сразу? Мы бы сегодня же подобрали партнера по сцене. Видеоматериалы или фото с девушкой у вас есть?

— Да, все есть. — Размышляя он, смотрел в окно, неосознанно поглаживая мою ладошку. — Так вы не против?

— Нет, это ваш ролик и ваше решение. — Руку я не забрала, и вообще исполню все, что попросит. И даже больше того лишь бы избавиться от накатившего раскаяния за истерику. — Но я очень хочу взглянуть на нее. И Ша…

— Шаген, если у вас есть еще какие-нибудь вопросы или предложения сообщайте о них заранее.

— Предложение есть. — Он дал знак водителю и тот остановился. — Что скажете насчет итальянского ресторана?

— Прямо сейчас?

— Седьмой час вечера, почему нет?

— Я не одета для ресторана, да и вид неважный.

— О! Вы прекрасны Анна.

— Да, для заднего входа пойдет. — Прокомментировала я, вглядываясь в маленькое зеркальце.

— Именно так. — Клацнув, мое зеркальце выпало из рук. А он, как ни в чем не бывало, продолжил. — Войдем через служебный вход поднимемся на второй этаж и займем столик в самом темном углу зала, а лучше отдельного кабинета. И если очень хотите, наденем на вас черную паранджу. У меня с собой всегда есть парочка, для меня как для постоянного посетителя их шьют под заказ.

— Но я…, вы шутите.

— Анна, вас показывать я не хочу никому. — Со смешком добавил Шах.

— Это что только что было? Комплимент или угроза террориста-собственника?

— Решать вам. — Он вышел из автомобиля, обошел его и открыл дверцу с моей стороны. — Что решили?

— Что от сытного ужина не откажусь, а паранджу мы оставим на потом. — Вложила руку в его ладонь и мягко вышла следом.

Шах повел меня в зеленый проулок через кованые ворота. Шикарного входа в итальянский ресторан за поворотом не оказалось. Маленький уютный дворик, зеленеющий всеми цветами зелени был выложен декоративной плиткой и укомплектован скамейками на двоих. Помимо окон в чужие квартиры, как в чужие жизни там была простая металлическая дверь, скрытая тенью плетущегося винограда.

— Паранджа бы вам подошла. — Шаген открыл дверь для меня, а затем за руку повел по лестнице вверх.

— Не сомневаюсь. Как и прочим девушкам.

— Нет, в прорези ткани ваши глаза смотрелись бы незабываемо. — По моим подсчетам мы поднялись на пятый этаж, а Шах все еще дышал спокойно.

— Угу. — Только и ответила я, когда впереди возникла слабо освещенная площадка старинного ресторана. Это действительно был ресторан, точнее его самый дальний угол — стеклянный эркер выходящий окнами в живописный дворик. Панорама города была потрясающей. А вид столика накрытого на двоих восхитил и порадовал. И личный официант уже ожидал.

— Анна, почему у меня такое впечатление, что вы только что поставили мне пять баллов? — спросил он подводя меня к столику.

— Вы ошибаетесь. — Улыбнулась я, заняв свое место.

— А вы уверены?

— Да. Я вам поставила десятку, и не жалею об этом.

В ходе дегустации, а порции тут не смотря на итальянскую кухню были все же французскими — только для дегустирующих, выяснилось, что любимый ресторан Шаха в Киеве «Восточный экспресс», итого любимая кухня армянская. А так как все мы родом из детства, то и есть ее лучше всего в Ереване.

Развернуть диалог далее предпочтений в еде он не позволил. Сопротивляться этому не имело смысла, захочет сам направит в нужное русло. Сегодня я с чистой душой решила передать все бразды правления в уверенные мужские руки. А потому не прошло и получаса за десертом, и Шах затронул волнующую его тему.

— Анна, ваш бука… То есть ноутбук вчера вечером упал.

Делаю глоток восхитительного кофе и вспоминаю, что с букой я сегодня уже работала. Никаких повреждений, вмятин, царапин на корпусе, а так же сбоев в работе не обнаружила. Тогда почему об этом говорит Шах?

— Надеюсь, он падал с небольшой высоты? — наивно поинтересовалась я.

— С небольшой. Но раскрылся.

— Удивительное свойство для этого вида гаджета. И вы как специалист в этом вопросе со мной согласны.

— Именно, — он начал отстукивать мелодию на поверхности стола.

— Вас удивило что-то еще? — улыбнулась, потому что знаю, к чему он клонит.

— Да. — Его перестук прервался.

— Цвет клавиатуры у буки нормальный, — отчеканила я, делая серьезное лицо.

— Что?

— А то что на кнопку «Еnter» наклеен Лунтик — это еще не факт сумасшествия. Это факт племяшкиной любви.

— Анна, я не о том. И Лунтика я не увидел.

— Как вы могли его не увидеть?! — возмутилась я, сдерживая улыбку.

— Я увидел заставку.

— И Лунтик померк в ваших глазах?

— Предлагаю Лунтика оставить в покое…

— Бедный Лунтик, его лишили внимания. — Промямлила я, перебив Шаха. Смысл моих уверток, до него наконец-то дошел. Наблюдать за мимикой лица гордого армянина было одно удовольствие, если бы не мелькнул знакомый прищур и оскал.

— Только не тянитесь за водой! — попросила я, чем вызвала чистосердечный смех.

— Теперь буду знать, как прекратить ваши издевки. — Он еще раз прищурился как хищник, взирающий на противника, по-видимому, для закрепления результата. Зря старается.

— Я нечаянно, честно-честно. — Потупила глазки в стол.

— Вы опять?

— Простите, не могу остановиться… — Забыв о потупленных глазках и красивой скатерти стола, с загадочным видом поинтересовалась. — Так о чем вы говорили?

— Это был кусок из вашей личной переписки?

— Да.

— Почему вы ее храните?

— Потому что история давняя, а опыт ценный.

— Опыт, укравший два года жизни. — Утвердительно произнес Шах.

Отнекиваться было бы глупо, прошлое есть прошлое. Заставку я не сменила только по одной причине, я ее не замечаю уже. Поэтому ответила честно:

— Получив мое сообщение, он приехал из командировки на следующий день. С цветами, шампанским и простеньким кольцом на так называемое «первое время». — Произвела в воздухе жест кавычек. — И я согласилась.

— Почему?

— Почему согласилась? — устремила взгляд на панораму. — Потому что верила в любовь с первого взгляда. А еще и в то, что ему нужна. Правда, он так не думал. По истечению двух лет, я не стала носить фамилию Шевченко, в то время как он успел стать будущим папой. А затем и совладельцем фирмы «РоСтас».

— И вы себя с ним невольно сравниваете?

— Уже нет. Только в первое время. — Я посмотрела на Шагена, который явно не дышал. Он следил за мной как удав за кроликом. Кролик сытно поев, чувствовал себя спокойно и легко и плакать по прошлому не собирался.

— Сравнивала не с ним, а с Галей моей бывшей подругой, на которой он женился. В итоге: пришла к мысли, что я лучше.

— Вы оставили часть переписки как напоминание об ошибке?

— Да. Чтобы впредь не говорить правды под видом лжи. А лучше вообще ни в чем не признаваться.

— Так спокойнее? — раздалось в наступившей между нами тишине. Отвечать на его вопрос не хотелось.

Пять лет спокойного одиночества можно воспринимать по-разному. Как время для осмысления жизни, поиска себя, свободы, исполнения желаний и одинокости. Я прошла все этапы восприятия, ежедневно доказывая себе и другим, что это нормально и противоестественного в одиночестве нет. Но оглядываясь назад, приходится признаться — боялась и боюсь. Боюсь обгореть.

И поэтому прячусь в завалах работы.

* * *

Ракушка захлопнулась. Следя за ее лицом, он понял это прежде, чем Анна холодно поинтересовалась:

— Вы закончили с ужином и допросом?

— Да. — Дал знак Жерому — записать на личный счет и спросил. — Поехали?

— Да, было бы не плохо.

Колючей. Вот какое качество приобретает, когда думает что сказала лишнее. Движения становятся более порывистыми, взгляд сердитым из-под бровей, хотя и пытается это скрыть, голос взвинченным, перестает смотреть в глаза, чаще в сторону или на верхнюю пуговку рубашки. Прикосновения…

У лестницы Шаген протянул руку, и она после секундных раздумий ее приняла. Сместив теплую ладошку на свой локоть, он повел Анну вниз. Размышлял мужчина, стараясь не смотреть в сторону спутницы.

Была бы возможность, она бы сбежала. И руку себе отсекла лишь бы не протягивать ее. Недоверие из-за прошлого опыта и предательство двух человек, вкупе с истерикой из-за ребенка, наталкивают на определенные выводы.

Он открыл двери. Как и следовало ожидать, локоть она отпустила и отошла на достаточное расстояние вперед. Занять место в машине ей на этот раз помог подоспевший водитель.

Улыбку все еще пытается сохранить, да и держится хорошо. Если не учитывать кроткие взгляды из-под опущенных ресниц. С последующими контактами следует повременить, иначе будет отскакивать как от искры. А впрочем, что такого она рассказала? Если было и прошло, то почему такая реакция на сторонний интерес?

Стоило только занять место рядом с ней, и она бессознательно постаралась отгородиться сумкой, которую поставила на сидение возле себя.

Фамилия и название компании ее бывшего знакомы. — Шах спокойно убрал ее сумку в сторону, и погрузился в мысли. — Выходит спектакль в темном кабинете предназначался для Шевченко Романа Юрьевича, а не для Федора. У ее бывшего украинская фамилия, русские имя и отчество, а по лицу видно еврей. И ведь все абсолютно все написано на лице. Он покосился в сторону Анны, задаваясь одним вопросом, как можно было не видеть этого человека? Из-за любви с первого взгляда? Но вспомнив собственный опыт, согласился, что слепнуть можно и от второй и от третьей любви.

— Шаген? — позвала она тихо. — Я не сказала вам, что вечер был замечательный и мне очень понравилось. — Улыбнулась спокойно, не сияя как в прошлый раз и не поднимая глаз выше уровня его подбородка.

— Спасибо. — Тихо пролепетала Анна.

— Я рад, что вам понравилось.

— Мне очень понравилось.

Ракушка захлопнулась, избегать будет, опасаться сказать лишнее так же, — подвел он черту.

18

Оторвавшись от созерцания богато обставленного ресторана и людей отдыхающих в нем, Акчурин просматривал список дел внесенных в базу андроида. Светка, а с ним сегодня ужинала она, поедая салат, пыталась изображать страсть. Ее глаза сияли, так же как и серьги в ушах, а зубки в улыбке появлялись с той же бойкой частотой, что и дорогое белье в вырезах платья. Пальцы с длинными ногтями призывно ласкали ножку бокала, розовый язычок ловко слизывал влагу с красных губ, и женская ножка в чулке уже облюбовала бугор его брюк, подбадривая на великие свершения.

Но из всех свершений его тянуло только на уголовное. Свернуть спутнице шею и поглумиться над трупом. Одна беда другую красотку, готовую стерпеть его выходки за определенную плату он быстро не найдет.

Дряная страсть, дряная шваль. Продажная, но чистая. Подвел Акчурин итог раздумьям, и убрал от себя настойчивую женскую ножку.

Светка попыталась взбрыкнуть, надуться, но во время сообразила, что почитатель не намерен ее терпеть. Затихла, уделив все свое внимание еде. На сегодняшний день часть дел Алексея была закрыта, часть осталась не завершенной, а внизу списка значилось несколько злободневных вопросов. И чем больше он над ними думал, тем мрачнее становился. Бег по кругу все еще не обозначил края и конца. Он хмурился, сжимая свободную руку в кулак. И девица, сидящая напротив, поняла, что сегодня ей придется туго. А значит, цену за услуги и бонус за перенесенные побои следует оговорить заранее.

На входящий звонок от Ростаповича Акчурин ответил, не здороваясь, и сразу же задал интересующий вопрос:

— Что-нибудь нашли?

— Нет. Хозяйка квартиры временно уехала. Техника или прочие информационные хранители найдены не были.

— Да кто она такая?

— Тур Анна Михайловна, бывшая сожительница Шевченко. Как оказалось, она работает в Одессе в фирме «СлайИнко». Именно в это рекламное агентство обратился Роман, чтобы заказать разработку нового ролика компании.

— И где эта выдра сейчас?

— В Ницце по рабочим вопросам.

— И в чем сложность? Трудно найти ее в гостиницах?

Олег судорожно сглотнул и тут же пояснил:

— Она остановилась во владениях заказчика.

— Да, это похоже на рабочий вопрос. — Акчурин прищурился и потер переносицу. — Вышлите к ней своего человека. Олег, поторопитесь!

Алексей дал отбой, и погрузился в раздумья. Его люди добудут третью часть кода, во что бы то ни стало. Единственный вопрос — успеют ли они это сделать, то того как Шевченко очнется?

Исходя из полученных сообщений, состояние Романа не усугубилось и в ближайшее время может улучшиться. Будет ли он что-то помнить? Догадается или нет? К черту! Агату нужно вывести из игры. В любом случае код нужно найти — жив Шевченко или нет не важно, эта задача является первоочередной. А что до прочего; все нужно перепроверить, все и всех.

* * *

Еще на подъезде к его вилле хотелось выскочить из машины помахать ручкой и скрыться где-нибудь, где я не буду так четко ощущать его присутствие. Но это поведение не позволительно. Моя непростая реакция на простые слова, его явно заинтересовала. Наверняка появились вопросы, ответы на которые он захочет узнать. И касаться они будут тех тем, которые я до сих пор избегаю.

Глупо, что меня это так задело. Глупо, странно и смешно. О сокровенном легче рассказать незнакомцу, которого ты больше не увидишь. Все сказанное будет забыто, а мнение слушателя для тебя не так важно. Ведь плацебо душевных излияний заключается в том, чтобы их излить, снять давящий груз.

И возникает вопрос: «Его мнение мне важно?»

И звучит он так же как ответ: «Его мнение мне важно».

А теперь следует добавить закономерное возмущение: «Но почему?»

Ужасное чувство смятения накрыло с головой. Следуя за ним в дом, все еще держала марку. Опиралась на предложенный локоть, улыбалась и кивала его словам о чудесном вечере и продуктивном дне. Глядя во внимательные черные глаза, отвечала в том же духе и том же тоне. Но оставшись наедине с собой, позволила внутреннему состоянию отразиться на внешнем. И те слова, что я всю дорогу сознательно старалась вытравить из подсознания, зазвучали громче:

Чтобы не раскиснуть вновь, пришлось срочно перебивать позитивом. Самое время спасаться анекдотами про Ржевского. Прекрасный поручик с почти говорящей фамилией. Через пять минут на фразе из анекдота:

«… Низко полетела, к дождю-с, кстати, я — поручик Ржевский, у меня дома есть барабан — пойдемте…» настроение вернулось.

Подумала и открыла буку. Уже с совсем другим чувством прочла строки заставки.

— Да уж! Жертва судьбы не иначе…

Вошла в сеть на сайт с обоями и заставками и приступила к обновлению рабочего стола ноута. На выбор предлагалось многое. Просмотрела предоставленные разделы и поняла — хочется движения прорыва и в тоже время спокойствия и безграничного простора. Выбор пал на фотографию моря без пальм на горизонте и островов, без катеров и серферов. Где еще чуть-чуть и волны коснутся стоп, песок согреет теплом, а ветер наполнит своим дыханием. Чистое пространство синего моря, набегающие волны и плывущие вдали облака соответствовали моему настроению. Между небом и водой четкая линия разграничения, а единство при этом сохраняется.

Плюс заставку в виде горящих страниц под звуки костра. Если оставить забытым текстовой документ — в нем горят строки, а если изображение в нем начинает полыхать контур. Необычно, тянет не много, плюс звук костра можно заменить музыкой.

Стук в дверь был тихим, так что я занятая выбором музыки его не расслышала совсем:

— Анна вы заняты? — поинтересовался Шах из-за двери.

— Нет, проходите.

— Я принес фото и видео материалы девушки… — он вошел с деловым видом. — Актрисы, о которой говорил.

Подключила его флешку к буке и тут же принялась просматривать его материал. Фотогеничная светло-русая девушка в возрасте до двадцати пяти уверенно смотрела с фото. Грудь третьего размера, ноги красивой формы от ушей, при этом рост явно выше ста семидесяти сантиметров. Лицо славянское с большими глазами и розовыми щечками. А когда улыбается из-за ямочек, ей не дашь более двадцати. Фото в купальнике, где подбрасывает вверх мяч для игры на воде, было потрясающе заразительным. Так и тянуло улыбнуться в ответ и войти в круг играющих. Я остановила слайд-шоу:

— Вот это фото очень хорошо получилось.

— Единственное сделанное мной фото. — Не без гордости подчеркнул Шах.

— Как вы его сделали?

— Нечаянно.

— Если у вас такое получается «нечаянно», очень интересно взглянуть на «специально». — Поделилась своими соображениями и включила видео.

— Могу сфотографировать вас. — С улыбкой предложил он.

— Не сегодня и точно не сейчас.

Мы погрузились в просмотр ее комичных выступлений — провальных попыток сыграть серьезность, гнев, недовольство, возмущение, обиду. Но везде в глазах виден лукавый блеск, а микро эмоции выдают настоящие чувства.

— Что-то не нравится? — невинно поинтересовался Шах. Кивнула, поставив запись на замедленное воспроизведение. — Видите вот здесь и вот здесь, она не передает полноты чувства, виден внутренний смех.

— И это испортит ее роль?

— Нет, к счастью благодаря этим мелочам, лицо смотрится выигрышно. Кандидатура прекрасна. А как человек она не конфликтна? — я скопировала часть понравившихся файлов себе и вернула Шаху флешку.

— Нет, не конфликтна. — Он поднялся, чтобы застыть оглядывая меня. Я напомнила себе об анекдотах и смогла даже улыбнуться под пристальным взглядом.

— Анна, я не хотел расстраивать вас своим вопросом.

И так давно чувствую себя как не в своей тарелке, так он еще и руку к сердцу прижал, чтобы продолжить:

— Не хотел обижать.

— Вы меня не обидели. Ваш вопрос был правомерен. — И вместо того чтобы уйти удовлетворившись ответом этот мужчина, подтянув штаны, медленно сел на корточки предо мной. Медленно и осторожно, чтобы не спугнуть. И оперся рукой на кровать возле моих ног, но так чтобы не касаться.

— Мысленно я на него ответила сразу же.

— Ответ не обрадовал? — он скорее утверждал, чем спрашивал. И смотрел куда-то вниз и в сторону от меня.

— Да.

— Не хотите поделиться?

— Шаген, — он резко вскинул голову. Меняю интонацию голоса на более низкую, склонив к плечу голову, спросила. — Когда вы успели выучиться на психолога?

О том, что он мой маневр раскусил, свидетельствовала его улыбка. А о том, что он принял мои условия общения — ответ.

— Еще в Ереване у нас после десятого класса была возможность экстерном без общеобразовательных предметов изучить вузовский курс психологии за два года.

— Но вы же уехали… вам не было семнадцати. Когда успели сдать? В пять лет пошли в школу?

— Эля болтушка… — удрученно вздохнул он, погладив покрывало. — Нет, через знакомых договорился, и начал обучение еще в девятом классе. А поступил в школу в семь лет.

— И у вас была практика? — закрыла буку, отложила его в сторону. — Успели помочь семейным парам?

— Я вел несколько пар. — Шах поднялся, сел рядом со мной, через буку. И погладив мое кожаное имущество, улыбнулся. — Мне шестнадцать им под сорок и пятьдесят…

— Взрослые люди и настоящие семейные проблемы. — Прокомментировала я, улыбаясь. — Как вы помогли им? Было достаточно выслушать?

— Нет.

— И какие в этом возрасте встречаются проблемы? Что говорят психологи, что советуют?

— Появляются проблемы с половой функцией. Если в паре говорить о взаимоотношениях открыто не умеют, возникают недомолвки, обиды. Отсюда неправильные реакции на те или иные слова и скандалы.

Он оттарабанил мелодию на буке, прежде чем сообщить, что если секс еще возможен, то необходимо найти новые точки опоры и договоренности в этом вопросе.

— А если нет?

— Искать замещение, той энергии что остается. — Невесело сообщил Шах.

— Клеить модели корабликов?

— На свете много больше возможностей и хобби, которые могут занять человека. — Со вздохом ответил он. — В любом случае отношения в паре должны оставаться теплыми и крепкими. Я ответил на ваши вопросы?

— Да. — Настороженно ответила я.

— А вы на мои? — лукаво улыбнулся он.

— Да. — Добавила в голос уверенность. Противостояние взглядов длилось от силы секунд десять, прежде чем он прервал его:

— Значит до завтра.

— Значит.

— Спокойной ночи, Анна.

— Спокойной ночи. — Улыбнулась в ответ. Дверь за ним медленно и тихо закрылась. Сижу и думаю — спросить, что у него запланировано на завтра или не спросить?

Решила, а пусть это для меня будет сюрпризом.

19

Я проснулась в свое беговое время 6:00, что в Ницце приравнивалось пяти утра. Как человек с закоренелой привычкой, над которой работала долгие годы, собралась на пробежку. Просматривая карту побережья, порадовалась, что проснулась рано. Saint-Jean-Cap-Ferra был зеленым и сплошь застроенным полуостровом, который с континентом соединялся перешейком. В целом либо побегаю, любо осмотрю здешние домики. Осталось вспомнить, закрывается ли вилла на ночь? Иначе придется будить Шаха, а он вряд ли обрадуется ранней побудке. Может в саду есть кто-то из служащих, вот они и выпустят меня?

Стараясь не шуметь, вышла из комнаты и соскользнула по лестнице на первый этаж. Давно так не каталась, оправляю костюм, улыбка на лице как для фото 6х9, но не успела и шага сделать, как сзади раздалось сердитое шаховское восклицание:

— Вы куда?!

— А вы не спите? — я обернулась, ища его взглядом. Обнаружив, улыбнулась. Да пройти незамеченной было невозможно, когда он сидит с ноутбуком в холле.

— Не удалось. — Ответил Шах.

— Почему?

— Работа и так получилось. Вы не ответили. Собрались куда-то?

— Да, на пробежку. Вчерашнее утро не считается, я проспала из-за перелета. Сегодня наверстаю. — Он не обронил ни звука, оглядывая меня.

— Вы дверь откроете?

— Анна, вы успеете еще набегаться. — Со вздохом заметил Шаген. — У нас сегодня выезд за антуражем.

— Почему?

— Я договорился. Ваша съемочная группа прибудет завтра. И может быть некоторые уже сегодня.

— Так быстро? Вы спешите?

— Энжи прилетает через два дня. Хочу успеть.

— Девушка с фото?

— Да. — Ответил он, касаясь рукой носа.

Странно. Наверняка же сам ее вызвал, сам договорился и при этом девушка вызывает у него стеснение:

— Шаген, я просила вас сообщать об изменениях заранее.

— Еще раньше? — он устало потер лицо. — В три часа ночи, например?

— Угу. — Только и смогла ответить. — Теперь понятно, во сколько вы с Энжи договорились. — Я вытащила кепку из кармана и надела через хвостик. — Но я все равно на пробежку. Через ворота выйти можно?

— И это все что вас интересует? — с досадой спросил он и нахмурился, глядя на экран ноута.

— Нет. Меня интересует многое, но если я спрашивать начну сейчас, то пробежки мне не видать. Так?

— Так. — Согласился, и лицо Шаха посветлело. — Дом открыт, через ворота вас пропустят.

— Спасибо. — И уже в следующую секунду он проводил оценку моего «наряда». Поймав его взгляд, я невинно поинтересовалась:

— Что-то еще?

— Вы будете бегать в этом …? — он не нашелся, как назвать мой спортивный костюм.

— Да в этом спортивном костюме. — Направилась с гордо поднятой головой в сторону входной двери. — Через час вернусь.

Меня пропустили через малозаметную калитку возле ворот. Подтянутый темноволосый охранник Николас, зевая, пожелал приятной прогулки. Ну, а я в ответ — приятного сна.

Оказавшись за оградой, повернула на восток. И что Шаху в моем костюме не понравилось? Приличный закрытый костюмчик, расцветка скромная. Может быть слегка в облипочку и куртка короче положенного, и животик видно, но это еще не основание для осуждающих взглядов и назидательного тона, который он себе позволяет.

* * *

Как только двери за ней закрылись, Шаген сделал звонок. После ночных бдений, и поисков проникнувших на территорию лиц, он не мог уснуть и вновь занялся работой. Сейчас же отпустив Анну на пробежку, решил — три часа сна для охраны время приемлемое:

— Николас, запись просмотрел. Да, их интересовала гостевая спальня. — Хмуро согласился Шах. — Вы спугнули вовремя.

— Обратиться в органы безопасности или спустить на вечер собак? — последовал вопрос охранника.

— Нет. Собак не выпускать. На следующие две недели усильте охрану. У меня будут гости.

— Исполню. — Послышалось в ответ. Перед глазами Шагена в этот мгновение еще раз прокрутилась сцена с Анной. Момент, когда она легко преодолела спуск на поручне. Улыбка коснулась его губ и тут же померкла.

— И еще, сейчас к вам подойдет девушка в черном спортивном костюме с оранжевыми вставками. Пропустить за ворота и проследить за ее передвижениями.

— Гостья, чью бдительность вы усыпили сверх меры? — эту шутку Николас произнес, когда вез их из аэропорта. Посчитав шутку гениальной, повторил он ее сейчас уже в третий раз.

— Да. И пусть на глаза не попадаются.

* * *

Я пробежалась с удовольствием. Нашла пару интересных вилл и более десятка мест для отличных фото. Кроме меня бегало еще несколько человек. Найдя подходящий темп пристроилась за парочкой подтянутых спортсменов. Когда один из них оглянулся в третий раз за час, поняла что пора бы и честь знать. Иначе буду причислена к местным охотницам за богатым мужем. Свернула в сторону и побежала по берегу. Воздух, вода, солнце, песок, что может быть лучше ранним утром?

Ничего! Включила музыку на телефоне и с наслаждением размялась в танце под пару композиций. Мне бы в клуб сейчас, хоть на часик! Может с Шахом договориться и вечером пойти? Вспомнила о предстоящей работе — не судьба. Когда отзвучали последние аккорды, следуя за стрелкой на JPS, направилась обратно.

С посвежевшим после душа Шахом столкнулась на лестнице:

— Я вернулась!

— Вы опоздали. — Заметил он, преграждая мне путь.

— Да, там пара спортсменов бежала еле-еле душа в теле, не давала пройти. — Сняв кепку, стянула с волос резинку.

— Как выглядят? В чем были одеты?

— Не знаю. Но вначале бежала за ними, а затем с легкостью от них оторвалась.

— За ними? — улыбнулся Шах.

— И так получилось. — Ответила его словами и обойдя Шаха, продолжила подъем.

— Позавтракаете со мной?

— Да. Как раз обсудим ваши новости.

— Вряд ли. — Послышалось сзади.

Так-так-так… Либо в деле о моем удочерении у Федора появился конкурент, либо у меня ухажер. Первое предпочтительнее, потому что у Шагена явно присутствует мания преследования.

* * *

На вопрос, как пробежались, Николас ответил смешком:

— Если кто и преследовал, так это она моих людей.

— Не могли пропустить?

— Пропустили. А пока она кроссовок перевязывала, обогнали.

— А дальше?

— А дальше как в комедийном сериале: надсмотрщики впереди, она сзади. Через час где-то сама оторвалась, заметили с опозданием, — с продолжительным вздохом охранник добавил, — так что начало шоу пропустили.

— Какого шоу? — нахмурился Шаген.

— Сейчас скину.

* * *

На переодевание и душ ушло от силы минут десять, может семь. Не привыкла заставлять ждать, но в столовую вошла неожиданно и видимо не вовремя. Меня там не ждали и о завтраке совсем позабыли. Шах максимально приблизив лицо к экрану всматривался в картинку и улыбался. Очки, сползшие на кончик носа поправил и опять отвлекся.

— Что вы с таким увлечением смотрите?

— А?

— Я спрашиваю… — договорить, а тем более взглянуть на видеоряд он мне не дал. Тут же свернул видео на своем андроиде. И перевернул его лицевой частью вниз.

— Извините, увлекся.

— Бывает. — Заняла место, налила кофе полную чашку.

На видео точно обнаженка, эротика, либо порно. Учитывая его реакцию — это был третий пункт, другого не подумаешь. Шах скромно тупился и тарабанил пальцами по столу, еле сдерживая широкую улыбку. Да уж любитель клубнички. Кто бы знал, что у него от просмотра порно видео так настроение с утра поднимается? Никто. Я отвлеклась от крамольных мыслей:

— Почему такая спешка с роликом и съемками?

— Вы завтракаете? — прочистив горло, невинно поинтересовался довольный и смущенный Шах.

— Пытаюсь.

— Завтракайте. — С тем же выражением лица, разрешил он. Но не прошло и минуты, сам задал вопрос, — как пробежались?

— А я завтракаю.

— Приятного аппетита.

— И вам.

Как выяснилось после, обрывать его было глупо — вопросов он более не задавал и сам ничего не рассказывал. Позволил плотно позавтракать, предупредил, что вернется за мной через два часа. Куда мы потом направимся, не уточнил, зато дал задание: во время его отсутствия решить, кто из выбранных актеров подойдет нам больше. Заверил, что целиком и полностью полагается на мой выбор. Загадочно улыбнулся, видимо вспомнив об утреннем ролике, и уехал.

За корректировкой и подбором прошло более трех часов. Я подбирала все-таки с условием — на мой вкус, на его вкус и подходящий середнячок. И так с каждым героем роликов. Под конец сидела с легкой рябью в глазах, вот как раз в этот момент Шах и пожелал появиться в дверях моей комнаты:

— Закончили?

— Да, почти. Нужна ваша оценка. — Он подошел к столу, за которым я сидела, стал за спиной и наклонился.

— Слушаю.

— И так партнер для Энжи. — Я поочередно открыла три фото. — Этот, этот и вооот этот.

— Второй. — Указал Шах на брюнета с черными глазами, против которого был изначально.

— Уверены?

— Да, подходит. Он понравился вам, понравится и Энжи. Перед камерой держится хорошо?

— Да-а, — протянула, я не зная, что сказать.

— Вот и прекрасно. Это все? — он повернулся ко мне.

— Нет, у меня для каждого три варианта. — И продолжаю смотреть вперед.

— Показывайте и поедем.

— Куда? — включила следующую троицу.

— Третий. А сюда первого. — Он указал именно тех, кого я присмотрела сама. Провидец, сверх меры наблюдателен или вкусы совпадают? — По магазинам.

— Зачем? — я отметила актера и приступила к показу актрис.

— За покупками. Сюда первую. — Ответил, указав на монитор. — Она лучше всего будет смотреться с предыдущими.

— Это ясно. Я насчет покупок. За какими?

— Нужными. Стараюсь не покупать без нужды. — Это что ж выходит, он решил принарядиться и меня с собой берет?

— В таком случае, я вам не нужна.

— Очень нужны! Кто еще скажет, что нам подойдет. Сюда вторую. Собирайтесь Анна, я без вас никак.

— Еще как на самом деле, — пробубнила я.

— Что вы сказали?

— Погода на уличе хорошая…

— Вы тоже заметили, — он не разгибаясь, отодвинул светлую штору от окна и посмотрел на улицу. — Да, хорошая. В парк заглянем?

— Вы у меня спрашиваете?

— А у кого еще. Погода хорошая, по магазинам пройдемся и в парк заглянем.

— Я… А как скажете, так и сделаем.

— А вы не хотите? — поинтересовался он.

— Я затрудняюсь ответить, чего именно сейчас хочу. Вы темните, а я не зная броду, не люблю лезть в воду.

— Не бойтесь, с вами будет прекрасный проводник. — С этими словами он вышел.

— Угу, либо Сусанин Иван, либо водяной.

За покупками, так за покупками, за какими именно он не сказал, так что одеваюсь как мне угодно и удобно, беру сумку вместительную с пледом и спускаюсь. На подходе к машине с Шахом, ожидающим рядом, я притормозила. В саду на уровне второго этажа кто-то работал.

— Это мое окно?

— Вы что-то сказали?

— Я спрашиваю это окно в мою комнату? — указала в сторону рабочих.

— Да.

— Почему возле него люди?

— В прошлом месяце был сильный ветер, деревянную раму…, — он замешкался, — то есть система ночной подсветки перегорела в двух местах. Заметили только сейчас.

— И решили заменить?

— Да. — Он открыл передо мной дверцу авто. Мерседес был новенький и по счету второй машиной из его автопарка при вилле. — У нас две недели впереди, зачем лишать себя полноценного освещения.

Авто мягко набрав допустимую скорость помчало нас через городок. И я ловлю внимательный взгляд Шаха, адресованный мне. Взгляд не просто внимательный, а очень внимательный — внеочередной изучающий. У незнакомца с таким взглядом чаще всего спрашиваешь: «в чем дело?», а у знакомцев, чтобы отбить тягу к любованию, с улыбкой задаешь интересующий тебя вопрос:

— Ша…ген, — опять чуть было Шахом не назвала, — Давно хотела спросить: дом принадлежит вам или не вам?

Поморщился, но присмотревшись ко мне, ответил:

— Он записан на фирму.

— Автопарк так же?

— Да.

— Тогда что принадлежит вам?

— Мне, — вот здесь на лице расцвела очень даже довольная улыбка, попутно он слегка приосанился, — а мне большая часть фирмы.

Мы ехали минут пять в молчании, я смотрела на просторы за окном, а он как оказалось опять на меня. Одета скромно, легкие светлые джинсы, красная рубашка, светлые спортивные лодочки под штаны и сумка синий джинс с красным. Скромнее некуда, под рубашкой топ, сама рубашка с рукавом три четверти не застегнута только на последние две пуговки. То есть даже до топа не доходит отворот. И все равно Шаген нашел к чему прицепиться:

— Почему вы взяли эту сумку?

— Она вместительная.

— И зачем такая большая?

— Она вместительная и подходит мне по стилю.

— И все же.

Не буду я ему рассказывать, что отношусь к редкому виду вечно мерзнущих девушек. Еле удержала себя от перекрещенных рук и воинственных ноток в голосе.

— Ладно, у меня других вместительных нет. — Шах недовольно прищурился и поджал губы.

— Шаген — это мой стиль. — Вступилась на защиту собственности, которая мне самой не очень нравилась, но сообщать об этом себе дороже. Он явно решил выяснить как границы дозволенного, так и границы воздействия.

— И я вас очень прошу не пытаться его корректировать. Мы работаем совместно, точка.

— Вы работаете на своего босса, он работает на мою компанию,…

— И компания по большей части принадлежит вам. — Добавила, уже зная, к чему он клонит.

— Я имею право на капризы.

— Имеете. — Тут же согласилась я. — Внутри вашей компании, если быть точной. А сильно хотите, капризьте Федору. Ради вашей фирмы он все вынести готов.

Молчание длилось не долго и было прервано клиентом:

— Согласится даже потерять одного из работников? — поинтересовался Шах.

— Это угроза?

— Нет… — на этом тему замяли. Мы подъехали к одному из торговых центров. Он, как и прежде галантно распахнул передо мной дверьи подал руку.

— Может быть теперь скажете зачем мы сюда приехали?

— Не любите приключения?

— Они плохо заканчиваются.

— Мы за одеждой для меня и актеров.

— Но… а размеры?

— Уже получили, — Шах нажал пару кнопок на своем верном спутнике андроиде и предоставил мне список лиц и их разбивку по ролям. На мой удивленный взгляд сообщил:

— Ассистентка Анабель только что переслала.

— А фасоны, и сочетающиеся между собой цвета? — Шах как ни в чем не бывало, прокрутил страничку на гаджете и предоставил детально проработанные эскизы Радиона.

— Но мы согласовали лишь в пятницу… — он кивнул.

— В субботу подобрали актеров, сегодня утвердили. Завтра приступим к съемке. Удивлены?

— Я, да. Просто в шоке.

Мы прошли через холл торгового центра и остановились у эскалаторов.

— С чего начнем? — поинтересовался Шах.

— С вас. Если появятся дела, сможете уехать и сбросить списки и покупки на меня. — Моему предположению он удивился, но смолчал.

— Кстати, вы не думали о сотрудничестве с одним из магазинов одежды договориться об аренде «реквизитов» в счет маленькой рекламы.

— Не думал, что я настолько прост. Предугадаете каждый мой шаг?

— А вы об этом уже думали?

— В целом и общем, да, но до деталей не добрался.

— Пойдемте, присмотрим что-нибудь для вас, за это время разберетесь. Есть любимые бренды?

— Есть.

— А как вы относитесь к покупкам? Согласны купить все в одном месте или все же походить по другим отделам?

— Сегодня решаете вы.

— Правильно делаете я отличный имиджмейкер с многолетним опытом. А что ищем?

— Что-нибудь для вечерних прогулок. — Определил Шах, открывая передо мной стеклянные двери. — Когда вы успели набраться опыта?

— За веселую студенческую пору. — Задала еще пару уточняющих вопросов и тут же приступила к поискам. В сжатые сроки я выбрала то, что ему подойдет, и выдала всю стопку подобранной одежды и направила в примерочную.

— Вначале ищем подходящие брюки, то есть джинсы, мерите все. Затем к подошедшим парам из низа подбираем верх.

— Мне их придется надеть дважды? — Возмутился клиент.

— Да.

— Анна, я на это не подписывался.

— Поздно, командую парадом я, так что не возражайте. — Прозвучавший из-за шторки хмык, был красноречивее некуда. Он меня слушаться не намерен. Но мы еще посмотрим.

— Первая пара не подходит. — Сообщил Шах, не выходя из кабинки.

— Малы?

— Узки.

— А взглянуть можно?

— Заходите.

— А выйти?

— А если я стесняюсь? — отдергиваю шторку вхожу к скромно потупившему глаза Шаху.

— Ладно. Где они вам узки? — он указал на область молнии. — Понимаю, что вы привыкли к некоторой свободе брюк, но джинсы на вас прекрасно сели! Повернитесь.

— Вам не кажется, что я в них полноват? — спросил, медленно оборачиваясь вокруг своей оси.

— Так может быть похудеете? — не удержалась я. И присев от колена потянула штанину вниз, вначале одну потом вторую.

— Я достаточно сбросил в весе. Что вы делаете?

— Раздеваю. Вам не видно?

— Видно, — Шах потянул джинсы вверх. — Странно раздеваете, нужно с пуговицы начать, затем взяться за молнию.

Я представила себе его выражение лица, если потянусь за молнией и рассмеялась.

— Что? — вопросил Шаген.

— Чуть не сказала, что если там жмет, то за молнию лучше не браться. Так и поранить можно.

— Были прецеденты? — ухмыльнулся он.

— Нет, но могут быть. — Встала и отошла. — Они стрейчевые — чуть разойдутся, и будет свободнее.

— Хорошо, — согласился на удивление сговорчивый Шах, — теперь ищем верх.

Он задвинул шторку, а вместе с ней и мое требование последовательности примерки.

— Подождите, — шторка вернулась в исходное положение, — а остальные?

— Я же сказал, что…

— Я так старалась, — добавила осуждающе.

— И я это очень ценю. — Последовал ответ.

— Угу. — Отошла, в сторону, а потом села на пуф. Из-за вновь задвинутой шторки послышался тяжелый и протяжный вздох, а затем звук снимаемых джинсов. Через три минуты Шах вновь престал передо мной и на этот раз в другой паре джинс:

— Довольны?

— А эти вам идут больше, — широко улыбнулась я. — Вот еще те три пары померите и…

— Анна…

— Не согласны? — кивнул. Тут же даю задний ход. — Ну, нет, так нет. Начните показ рубашек и футболок.

— Я уже выбрал, — он передал продавщице отобранные вещи, расплатился.

— Ясно. Пойдете в них?

— Да, мне сейчас нужно на встречу, а затем я заберу вас с Анабель. — Он оглянулся и ни с того ни с сего предложил. — Для вас что-нибудь присмотрим?

— Я все осмотрела уже. Мне ничего не нравится.

— А как на счет той вещицы? — Шах указал на сиреневое платье — одну из немногих вещиц, что я приметила в отделе.

— Вполне ничего, но не подходит по размеру. Это наш тридцать восьмой, в то время как я ношу тридцать шестой.

— Тогда в другой раз, сейчас спешу. — Он забрал пакеты.

— А ваши брюки они упаковали?

— Точно… — Остановился уже в дверях.

Вернув собственность, Шаген с пакетами спустился вниз, и ко мне поспешила улыбчивая Анабель.

— И сколько у нас времени на все про все?

— Часа два. — Ответила девушка.

Нам предоставили более двух часов, все четыре и оказались правы. Ровно к этому моменту мы нашли все что требовалось. И даже кое-что лишнее на так называемый всякий случай.

По истечению четырех часов получила входящий от Шаха.

— Справились?

— Да. А вы?

— И я почти. Предлагаю встретиться в Садах Альберта I, вас Джим отвезет.

— И там можно устраивать пикники?

— Наш будет маленьким и незаметным, — явно улыбнулся он.

20

Альбина уехала с покупками на Mercedes, меня в неизвестный парк увез Peugeot, цветом отличающийся от моей машинки. Водитель Джим, не только довез к пункту назначения, но еще и проводил в одно из уютных местечек для пикника. Оглядывая местность, я восхищенно улыбалась. Октябрь месяц подошел к концу, а здесь что-то еще цветет и трава вовсю зеленеет. Погодка теплая, без облаков и ветра, так что, вытащив плед, я с удобством устроилась на указанном месте.

На следующий входящий звонок от Шагена отвечала уже с улыбкой.

— Да, слушаю.

— Хорошо отдыхаете.

— Очень. Давайте ко мне, посидим вместе.

— А мы со столиком и стульчиками чуть выше по склону, не хотите присоединиться?

— Продолжайте заседать со столиком и стульчиками мне и здесь хорошо. Есть где растянуться.

— Так не честно. — Возмутился он.

— Зато очень похоже на вас. — Я отключилась. Не прошло и пяти минут, как сдержанный Шах добрел ко мне от чайного домика. В одной руке корзинка, в другой скомканная скатерть.

— Вы всегда такая? — он опустился на плед рядом.

— Да, когда голодна. — С улыбкой он принялся раскладывать продукты на скатерти. Я понятное дело помогаю.

— Быстрее! — командует Шах, разворачивая мясную нарезку.

— Куда быстрее? К чему спешить?

— Мне срочно нужно чтобы вы поели и стали более милой. Так что не раскладывайте я ешьте. — И протянул блинчик с начинкой. От такого напора в шутовском виде я оторопела.

— Простите?

— Блинчики уже не нравятся? — изумился он. — А как насчет пары бутербродов?

— Вы, вы… прекратите немедленно. И уберите блинчик, — демонстративно потянулась за мясной нарезкой и сыром.

— Бедный блинчик, его не оценили. — Вздохнул Шах и съел кулинарное творение с начинкой. И вот тут я в голос расхохоталась.

— Что?! Почему вы смеетесь? — прожевав, поинтересовался он.

— Вы мне Лунтика припомнили!

— Лунтик был хорош. Сидит улыбчивый на кнопке «Enter».

— Да, очаровашка! А что в этом судочке?

— Лазанья для меня.

— С говядиной? — кивнул подтверждая. — Делитесь!

— Мне самому мало.

— А вы худеете! — нахмурился. — Вы все равно худеете и делитесь, даже если я уволена.

— Тридцать к семидесяти? — предложил Шах долевое разделение.

— Давайте! — он открыл крышку судочка, прежде чем я добавила. — Мне семидесяти как раз хватит. — Судочек тут же был закрыт.

— Вы столько не осилите. — Сообщил с серьезным видом, а глаза смеются.

— Диетологи еще не пришли к общему мнению на этот счет, — улыбнулась я, — так что спорим! — и протягиваю руку.

— Я уже не спорю, ни на что.

— Потому что раньше спорили и проиграли? — потянула судочек на себя. — Много?

— Что? Много? — Спохватился Шах и выдернул его обратно, так что в моих руках осталась лишь крышка. — Много проиграл?

— Нет, меня интересует. Много раз спорили? — по детской привычке поднесла крышку к лицу и слизнула соус. То, что Шаген замер и сглотнул, заметила с опозданием. И с опозданием крышку от себя убрала.

— Четырежды. — Он отмер и выудил из корзинки тарелки. Лазанью поделил поровну, и выкладывает в приборы.

— И какова сумма? — а он молчит, продолжает кропотливую работу по изъятию блюда из судочка.

— Шах?! Эм…Шаген, простите, так много проиграли? — он как назло долго и нудно молчит. Я уже успела взяться за вилку и тарелку и попробовать предмет спора.

— Не зря я настаивала на дележе, жаль семьдесят процентов отстоять не удалось. — Сообщила между делом. Глядя на меня с улыбкой, он произнес следующее:

— Я не против Шаха. Но только для вас.

Это вряд ли возможно, подумала я, потирая кончик носа. Но об этом Шаху знать не нужно.

— Гарем собирать будете?

Вот и тут он ответил на ранее заданный вопрос:

— Если я не уверен, не спорю. Если уверен, спорить нет нужды. — Шаген указал на зеленый судочек возле меня. — Попробуйте салат, он должен вам понравиться.

Вкусным было все! Или я настолько проголодалась, что и не заметила как съела лазанью, большую часть салата, а под конец потянулась за блинчиками, не смотря на хитрый взгляд Шаха.

— Да, я их люблю. — Поясняю, накладывая сладкое на свою тарелку, — особенно с вишней.

— Я ничего не говорю.

— А вам и не нужно. Хватило взгляда.

— В таком случае я с вами могу общаться взглядами.

— Нет, не можете. — На его молчаливый вопрос объяснила. — Так я не узнаю: как вы взяли на роль в ролике Энжи.

— Она не подходит?

— Подходит. Но обстоятельства очень интересные. — Улыбнулась я, чтобы развеять его недоверие в этом вопросе. — Так как она вскоре приезжает, мы очень спешим.

— А это… — Шах уже полулежал на пледе возле меня. — Я дал обещание.

— А вы их всегда сдерживаете? Обещания?

— С тех пор как с опаской начал их давать.

А я молчу, захочет рассказать расскажет, не захочет, так и быть узнаю у Энжи. Прошло еще немного времени, и съедено два блинчика, прежде чем Шах сообщил:

— Я слишком поздно понял, что дал преждевременное обещание.

— И не успели забрать его обратно?

— Да. Она к тому времени окончила актерский курс.

— За ваш счет? — он как-то неопределенно качнул головой. — А за счет вашей фирмы… — догадалась я. Согласился. — Как это ей удалось?

— Глубокое декольте и короткая юбка в купе с невинным взглядом творят невозможное.

— Вы все еще на это покупаетесь? Или обещанию порядка десяти лет? — не ответил.

— А ролик мы делаем, чтобы вы смогли сдержать обещание?

— Мы изменили сроки исполнения, чтобы я сдержал обещание. — Внес поправку Шаген и отложил тарелку. Он оглянулся вокруг прежде чем вопросительно посмотреть на меня. — В вашей сумке подушки не найдется?

— Она не настолько большая, чтобы вместить в себя помимо пледа еще и подушку.

— Хорошо, обойдемся подручными средствами, — и расположился у моих ног, закинув одну руку за голову.

— Пикник сам по себе хорош. Сад Альберта I мне нравится очень. — Поделилась я с Шагеном своими соображениями. — Но спать на земле в это время года, даже в этом месте не особо безопасно. Лучше всего вернуться на виллу.

От Шаха ни звука, решилась позвать его:

— Шах?! Может…

— Я знал, что вы не будете против. — И не открывая глаз, сместил голову на мои колени.

— Приплыли, — только и смогла сказать.

— Только на минутку, — пообещал оккупант, проваливаясь в крепкий сон.

Когда через двадцать минут ноги затекли, я поняла что стала жертвой собственной мягкотелости как в прямом, так и в переносном смысле. Шах пошевелился съезжая с моих «колен», если это можно назвать коленями. Так что успела выпрямить ноги, прежде чем он вернулся в исходное положение.

Вот так мой долг за неудобства принесенные Шаху в дороге из аэропорта, пришлось отдавать той же монетой два часа подряд. И был Шаген во сне до умиления добродушен. Именно его вид поднял во мне бурю простой женской жалости. И желание зажитить. Так что когда его андроид подал первые семь звонков, я дала им отбой.

— Человек двое суток не спал! Буду надеяться, что вы фирму из-за этого не потеряете.

Шах при звуках моего голоса повернул голову и уткнулся в ряд пуговок на моей рубашке, но не проснулся. Немного неудобно и как-то интимно у него получилось дышать в мой пупок. Но я стойко продолжила наслаждаться видами парка.

Когда еще мне такое представится? В Одессе или Киеве? В конце октября? Нет! Не получится. Так как вид самого оккупанта уже оценила. Выбранные мной и им обновки очень даже шли, точнее бежали, я приступила к осмотру окружения. В саду было тихо тепло, светло и по-зеленому очень красиво. Если бы не затекающие ноги, тут можно было бы сидеть и лежать часы напролет, наслаждаясь идиллией. Но нас вовремя прервали. Звонок на мой мобильный с неизвестного международного стал аккордом к завершению пикника.

Шаген тяжело вздохнул и открыл глаза. Сразу освободить «подушку» не соизволил. Лежал, рассматривая меня, и якобы протирал заспанное лицо. Сейчас он выглядел менее уставшим.

— Нет, мы все еще там же и вместе, Анабель. — Ответила я ассистентке. — Да, наверное, сейчас будем. — Отключившись, обратилась к заказчику. — Шаген, вас уже заждались на вилле.

— А сколько времени прошло?

— От силы часа два.

— И никто за это время не позвонил?

— Может и звонили. Он как-то странно мигал… — я указала на андроид. — Но не звонил.

Перечеркивая мою маленькую ложь, гаджет в его руках как назло вначале завибрировал, а затем и зазвонил отчетливо и громко. Невинно пожимаю плечами, на его прищур.

— Я не знаю что с вашим андроидом. — Чуть ли не добавила, — честно не знаю. Прежде чем подняться с моих колен и ответить на звонок, Шах улыбнулся:

— Спасибо.

Пока он отвечал на звонок и просматривал «пропущенные». Я убирала последствия нашего пикника в корзину. И очень стараюсь не смотреть в его сторону, даже когда он стал помогать мне. Иначе буду похохатывать от вида отпечатков четырех маленьких пуговок, идущих от центра Шаховского лба до правого виска. Мне удалось — сдержаться.

Когда мы спустя полчаса прибыли в пункт назначения пошел дождь. Вначале мелкий, а среди ночи более сильный и холодный. И шел он три дня и три ночи.

В это время почти вся моя группа уже разместилась в гостевом домике, исключение составили Степан и Наташа. Если первому отворот поворот дала я, то вторая задерживалась по семейным обстоятельствам.

При этом Энжи не появилась даже в среду.

* * *

Следуя своей привычке, я каждое утро собиралась на пробежку.

Когда Шах вновь поймал меня на лестнице, с вопросом о пробежке я рассказала, о парочке, которую преследовала в воскресенье. Точнее о силе дождя способной разлучить любящих. Он меня не понял, пришлось пояснить:

— То есть та пара спортсменов в ясное воскресенье бежала вместе. А сейчас начиная с дождливого понедельника, один бежит впереди меня, а второй сзади.

— Поссорились, наверное? — его неопределенная улыбка была загадочной.

— А кто их нетрадиционных поймет?! То ссорятся, то мирятся. — Смахнула капли с лица. — Кстати, что слышно об Энжи? Когда ее ждать?

— Сегодня ее не будет.

— Если вы рассказали ей о дожде, то зря. Все равно съемки проводятся в помещении.

— Она не любит сырую погоду, — согласился Шах, — но знает, как пользоваться Google, так что о дожде нрассказал не я.

— Хорошо, а когда обещают солнечный денек?

— Завтра.

— Значит, сегодня мы ставим декорации в гостиной. И просматриваем реквизиты. — Начала я составлять план на день, к тому же Федор обещал прислать Наташу завтра. Я посмотрела на Шаха. — Будете участвовать?

— Воздержусь. Дела.

— Дельных дел! — и расстегивая куртку на ходу, направилась в свою комнату.

— И вам.

* * *

Среда. Начиная с вечера пятницы, он внимательно следил за передвижениями Люды, Акчурина и еще пары тройки лиц, интересовавших его. И если ранее было достаточно отслеживать светящиеся точки на карте программы, то теперь и то, в какое время загораются окна офиса в «Cascade», что выходят в сторону бульвара Дружбы Народов, когда рабочий день заканчивает Акчурин, куда и кому едет на встречи, что обсуждает по телефону.

К счастью Людмиле объект не звонил и особо не докучал с заданиями. Только его помощники и то по мелочам. Вот и сейчас ей набрал Ростапович и будничным тоном попросил задержаться в офисе дольше обычного, якобы есть документы, которые ей предстоит набрать под диктовку. Она конечно согласилась.

— Люда… — выдохнул Варяг, — Люда.

В ее голосе более не звучали нотки тепла и радости, даже окрас добродушия пропал из ее вежливого тона. Он сделал все, чтобы Людмилу не трогали. Подтасованные анализы освободили девушку от лап покровителя, но обязали лечиться. Он запретил себе приближаться к ней. Обрубил концы. Съехал со своей квартиры. Перестал звонить. И ее звонки не принимал — даже если произведены они были с другого телефона.

И Люда гасла.

Гасла на глазах так, как может гаснуть лишь брошенная влюбленная. Как бабочка, разбившая крылья, не посмев перечить покровителю. Гасла так, как того и ожидал Алексей. И Варяг продолжал бы следить со стороны, если бы не один короткий звонок. Заглушив прослушку, нажал прием:

— Слушаю.

— Варяг, день добрый. Меня зовут Олег Ростапович. — Абонент затаил дыхание, словно подбирая слова.

— Добрый.

— Вы работали с моими людьми. — Издалека зашел Олег. — И скажем так, проект не завершен…

— Что с того?

— Нам вновь нужна ваша помощь. История и действующие лица вам известны.

— Место действия?

— За пределами Киева. — Хмыкнув, добавил звонящий.

— Точнее?

— Ницца и ее окрестности. Подробности я скину по почте.

— До связи. — Отрубил Варяг и включил волну с телефона Акчурина. Голоса мужчин звучали глухо, но и этого было достаточно, чтобы уяснить суть.

— Спасибо, Олег. — Это говорил Акчурин.

— Он полетит за третьей частью кода? — второй собеседник непроизвольно выделил слово «полетит». И Варяг интуитивно напряг слух, увеличил громкость в наушниках и подался вперед.

— Ради подстилки он полетит за всем. — Последовал ответ. Далее послышалось какое-то движение, прежде чем Акчурин продолжил. — Код или его третья часть мне не нужны.

— Теперь понятно, на каком счету у Алексея эта пара сотрудников. — Улыбнулся Варяг. — Настолько приближены и повязаны, что через них передают приказы о зачистке.

Партнер Акчурина очнулся. Это можно было понять по движению в офисе и обрывкам фраз звучащих в разных источниках связи. И все же Варяг прослушивал и домашний телефон Шевченко. На звонок с радостным сообщением Галина Шевченко ответила, на последующие входящие не отвечал никто.

Он потянулся ко второй кнопке на пульте записей и вновь прокрутил звонок, что успел засечь от Акчурина к Колодецкому Борису. Беспокоила фраза: «Передай рыбакам — я привезу русалочку», а закравшееся подозрение подтвердило то, что Борис после звонка чем-то крепким с кусочками льда давил подступивший рвотный рефлекс.

Русалочка… Такое простое слово. Слово, таящее в себе ужас, из-за которого взрослого мужчину выворачивает. Слово, которое определяет женщину. Слово, которое в свете прошлых разговоров, делает ее не нужной. Не нужной покровителю. Столь же не нужной, как и сам Варяг.

— Люд… дмила…

21

Хотелось плакать горько, долго и навзрыд.

Он исчез. Ее Ванечка, ее нежный, добрый, дорогой, надежный человек, ее безоговорочно преданная сила и крепость, и скала. Он исчез, а довольный собой покровитель остался.

Акчурин. Что он мог с ним сделать? Что он сделал с другими? Она не знала всех его методов и приемов, о некоторых только догадывалась, не желая признавать смерть человека, ставшего близким. Она так и существовала последние пять дней — холодея от ужаса предположений днем, и с криком просыпаясь — ночью. Бледная и безжизненная с потускневшим взглядом и угасшей улыбкой она походила на бездушную куклу. Красивую пластмасску, как говорил о ней покровитель.

Жив ли Ваня?

Он исчез так же незаметно, как и появился. Растворился в воздухе не оставив и следа. И эта бесследность разрушила едва окрепшие надежды.

Сбежав из кабинета Акчурина, она хотела поделиться с ним новостью. Но вместо доброго голоса, слышала лишь короткие гудки. Абонент вне зоны доступа. Ваня не звонил, не оставлял записок, sms, не пытался встретиться с ней. Вначале она еще думала, что это конспирация, ведь он предупреждал.

Люда не паниковала бы ни в коем случае, но просто через день узнала, что в его квартире живут совсем другие люди. Его машиной пользуется мужчина преклонных лет. Тем же вечером на ее тревожный звонок Ване ответила девушка Юля. Ее молодой человек сделал щедрый подарок подруге и вручил новенький андроид с этим номером.

Поиски? Как можно начать поиски исчезнувшего человека?

Что она знает о нем?

Лишь краткие строки из досье, которые им подтвердились, но не были расширены. Он слушал Людмилу, выпытывал ее историю, а о себе не рассказывал никогда и ничего. И вот теперь он исчез.

Ванечка не бросит ее после всего, нет! Конечно же нет!

Он мог и ранее уйти, узнав о ней такую гадость. Мог уйти десятки раз, и не ушел. Был рядом, поддерживал ее, думал о ней, проявлял заботу.

И Люда верила ему, верила.

Жив ли Ваня?

* * *

Акчурин, вошедший утром в приемную, заставил ее вздрогнуть, побледнеть и без того белую кожу. Сил на улыбку и жизнерадостное приветствие не было. На движение в целом не было сил. Она и не двигалась, желая не привлекать к себе пристального внимания мучителя.

Отдав указания по документам, Алексей окинул Люду неприязненным взглядом. Не касался, не приставал, не пытался шутить или разговорить ее. Вот только вышел, громко хлопнув дверью. Он был взбешен — Шевченко очнулся этим утром.

В палату к Роману еще не допускали, но по офису уже шел слушок, что его забитая жена Галя подала на развод. И на просьбу увидеть сына ответила категорическим — нет!

Вот истоки недовольства Алексея. А что таит в себе его немое бешенство, Людмиле было хорошо известно.

Хорошего не жди.

Стараясь не думать о будущем, она тихо провела рабочий день как и прочие. Разбираясь в бумагах, направляя отчеты, обзванивая нужных людей. Незаметно прошел обед, на который она не пошла и время кофе, которое Людмила с начала работы в офисе установила для себя перерывом. Девушка пропустила его и сегодня.

Приближался пятый час вечера.

Все больше одолевали мысли о том, как она будет медленно брести по улицам в сторону ненавистной квартиры, как заварит кофе и оставит его остывать до утра, как промучается всю ночь, но так и не сможет уснуть, а утром вылив холодный напиток, начнет собираться на работу.

Ее мысли перевал звонок от Ростаповича Олега. Правая рука покровителя был собран, сдержан и деловит.

Конечно, она задержится после 17:00… Конечно она поможет с документами. Это же ее работа, это же ее мечта… Ее ли?

Подступившие слезы Людмила не успела сдержать. Заметила, когда последние слова документа о закупке расплылись от упавших капель. Истерика на рабочем месте — этого достаточно для того, чтобы ее растерзать. А впрочем, Алексей уже что-то задумал на ее счет.

— Нельзя позволять себе раскисать, — напомнила она себе, доставая зеркальце и салфетку. — Нельзя…

И чуть не выронила их, от поступившего на мобильный звонка. Наскоро смахнув влагу со щек, вздохнув поглубже ответила:

— Да?

— Милая, ты где сейчас? — от звука его голоса Людмила вздрогнула, зажала рот ладошкой. Стараясь не всхлипнуть, чувствовала, как слезы текут по щекам ручьями.

— Милая… не молчи. Ты где?

Живой, Ванечка-солнышко живой. Она поняла, что он ждет ответа, подавив комок в горле, прошептала:

— В… в… офис… се.

— Шшш, — его попытка успокоить сделала лишь хуже, Людмила всхлипнула, и тут же прикусила губу. Она не дышала, чтобы не пропустить ни одного слова.

— Немедленно уходи оттуда. Слышишь?

— Да… но…

— Спустишься по пожарной лестнице, внизу за автостоянки будет стоять mazda черного цвета. Малыш, беги оттуда.

Осознание того, что он все еще с ней, волнуется и защищает, мгновенно придало сил и напомнило о прошлых расчетах:

— Документы, — Всхлипнула Люда, вытирая щеки рукой. — Я не забрала нужные документы.

— К черту!

— Нет! — она почти счастливо улыбалась. — Пожалуйста… дай мне время.

— У тебя десять минут, только десять… Отключи телефон и выбрось его. — Сделав паузу, совсем другим голосом добавил, — и не попадайся…

— Не попадусь.

— Умница.

Прежде чем отключиться, она почти беззвучно прошептала:

— Я люблю тебя…

Телефон был уничтожен тут же. Разломав SIM-карту Людмила выкинула ее обломки в окно, а части телефона взяла с собой. Побег!

Это был побег.

И каким-то шестым чувством она поняла, что верхнюю одежду брать не стоит, чтобы не привлекать лишнего внимания. Более того, для создания эффекта присутствия, девушка оставила на столе зеркальце и помаду, включила чайник в секретарском закутке и достала пару дополнительных папок. Одну из них прихватила с собой, чтобы забрать документы из бухгалтерии. После подписи в юротделе их должны были вернуть обратно. Так что при запросе этих бумаг какие-либо вопросы возникнуть не должны.

Людмила по лестнице спустилась на нижний этаж и вошла в кабинет бухгалтерии. Обитательницы этого отдела уже собирались по домам.

— Ольга Федоровна, — позвала она сотрудницу, — мне нужны договора по аудиту предприятия «SetRego».

— Это вы Агата? — улыбнулась женщина средних лет, выглянув из-за дверцы платяного шкафа.

— Да я.

— Наконец-то повеселели. — Отметила бухгалтерша и принялась наводить порядок на столе. — А то все бледная такая и печальная. Я рада, что у вас все наладилось.

— Спасибо.

— Так какие документы вас интересуют?

— Все.

— Большая часть у меня. — Кивнула женщина, извлекая папку из стола. — Но отчеты, датированные 7 и 10 месяцами у Алексея Владимировича. Его секретарь как раз сегодня забрала.

— Хорошо, спасибо. — Людмила с благодарностью приняла папку, — я сейчас к ней зайду.

Выйдя из кабинета, она сжала папку в дрожащих руках.

Неужели он догадался, неужели он увидел компромат и пытается его устранить? Только не это!

На встречу шел один из юристов, Люда заставила себя улыбнуться и отойти от двери. Время. Время не ждет. Сбросила остатки телефона в одну из корзин и поднялась наверх. Коридор был пуст, и открыты две из пяти дверей: в приемную Шевченко и кабинет аналитиков. Пробираясь к кабинету Акчурина, она мельком заглянула к себе — в приемную Шевченко. И вовремя отпрянула в сторону. Колодецкий Борис ожидал ее. И не теряя времени даром — внимательно просматривал содержимое сумочки. Зазвонил его телефон, и Люда поспешила спрятаться за второй открытой дверью.

— Нет, ее здесь нет. Вещи на месте. И чайник поставила нагреваться… — послышалось из приемной.

В кабинете аналитиков уже работала уборщица Светлана Юрьевна. Женщина преклонных лет всегда напевает что-то, вот и сейчас простые слова: «Щастя моє, доле моя, усе віддам, що маю я. Доле моя, щастя моє. Вік цілував би личко твоє…» сопровождали Люду на пути к кабинету Акчурина. Борис тоже шел в сторону коридора и с каждым шагом его голос становился громче:

— Да, дождусь. — Это он произнес уже стоя в коридоре. Люда затаила дыхание. Открытая дверь должна скрывать ее, но если Колодецкий решит приблизиться, ее заметят.

— Светлана Юрьевна! — окрикнул он уборщицу.

— Что? — женщина продолжала заниматься своим делом и тщательно натирала пол.

— Опять поете? — спросил он громко и чуть тише, — опять шизофрения одолевает?

— Так веселее. — Ответила она на оба вопроса разом и продолжила напевать.

— Веселее, — хмыкнул Борис, уходя в кабинет. — Веселее…

Людмила более не останавливалась. Два шага и дверь в приемную Алексея открыта. Екатерины на месте не было, хотя все говорило о том, что удалилась она ненадолго. Помня привычки старшей коллеги она, осмотрела стол секретаря и открыла сиреневую папку. Отчетов в ней не было.

— Господи… — Выдохнула Людмила. У нее в запасе осталось от силы минуты четыре, и шансы на успех стремительно таяли.

Она посмотрела на дубовые двери справа, собираясь с духом. Входить в кабинет покровителя без проверки было рискованно. Алексей мог часами сидеть в тишине, не подавая признаков присутствия, чем пугал девушку до дрожи. Людмила нажала на селектор внутренней связи с боссом. В кабинете главного раздался тонкий звонок, затем еще один, но никто не ответил. Она дала себе от силы тридцать секунд, прежде чем повторила маневр. Ответа не последовало.

Крадучись приблизилась к двери и приоткрыла ее на малую щелку. Вздрогнула, когда в приемной раздался звонок, а затем и в кабинете Акчурина. Но отступить не согласилась. Слишком многое поставлено на карту сейчас, и слишком долго она ждала возмездия. Ее время наступило именно сейчас.

Итак. Она мысленно прикинула, что в кабинете босса есть видео съемка и прослушивающие устройства, так же детектор движения и какой-то тепло-определитель. В виду их наличия у нее от силы минута на поиски документов. Окинув взглядом, открывшееся пространство Люда перекрестилась и вошла. На носочках приблизилась к столу, где в верхнем ящике справа лежат договора к рассмотрению, а слева — уже проверенные им.

В эти мгновения телефон на его столе продолжал надрываться протяжной трелью, раздражая и нервируя. Он мешал прислушиваться к происходящему за кабинетом и от того она волнуясь до крови прикусила губу. В правом обнаружился отчет за 10 месяц, а в левом перечеркнутый за 7. Люда успела спрятать документы в папку и выскользнуть в приемную, когда меж трелью звонков услышала шаги. В коридоре кто-то приблизился к парадному входу в кабинет Акчурина.

За ручку подергали.

— Закрыто, — послышался голос Олега. — Нет… Там караулит Борис. — Отчитывался от перед главным. — Нет, ее телефон вне зоны обслуживания. И по симке смотрели.

Тон Ростаповича не был злым. Но ощущалось, как он еле сдерживается, чтобы не послать звонившего. Но разве такого пошлешь?

— Екатерину я послал в женскую комнату проверить. — Его голос стал глуше, а шаги различимы в гулкой тишине приемной. — Да… хорошо, сейчас.

Она успела в последнюю секунду вскочить в платяной шкаф. Прижимая папку к груди, замерла было видно, как Ростапович приблизился к столу. Проворачивая мобильный в руке, он с интересом взглянул на монитор секретарши, а затем на документ с которого она набирала текс.

— Что за курица! — рявкнул Олег, поднимая один из бланков. К несчастью, для обозначенной она подошла к двери. Женщина среднего возраста робко вошла в свой кабинет. Ее действия для Людмилы были хорошо видны. В офисе главного надрывно звенел телефон, и секретарю давно следовало бы приступить к своим обязанностям — ответить, но прежде следовало еще и отчитаться перед помощником Акчурина:

— Извините, Олег, ее там нет.

— Ее там нет, а у вас мозгов нет! — рыкнул он.

— Простите…?

— Вы чем думаете, оставляя такие документы на столе?

— Но, меня просили перепечатать, и я этим занималась пока вы не… — голос Екатерины был тих.

— Что вы не?! Вы хоть думали своей башкой?

— Да, я думала! Думала, что не должна отрываться от занятия по первому вашему приказу! — взбунтовалась женщина. — Нужен соглядатай в женском туалете ищите другую!

— Пошла вон! Курва! — психанул он не своим голосом. Послышался всхлип, а затем удаляющийся перестук каблуков.

— Идиотка очкастая! — Олег двинул ногой по кадке с фикусами. — Наделала копии левого отчета, крупным шрифтом. Дура!

До Людмилы долетел звук сминаемых бумаг, после чего они полетели в корзину. Далее телефон Олега зазвонил. Ответил он резко и уже менее агрессивно:

— Нет! Не нашли. Да, Алексей Владимирович, проверю. Говорите адрес.

Люда в страхе зажала рот ладошкой и сцепила зубы. Можно ли это назвать интуицией, она не знала. Но когда Олег проходил мимо и двинул кулаком по дверце, за которой пряталась она, ее приглушенный ладонью вскрик потонул в скрипе ДСП. Дверь за Олегом громко хлопнула. Прождав от силы десять секунд Людмила выскользнула из укрытия и бросилась к столу.

В запасе осталось совсем немного времени и занятая бумагами, она не заметила как дверь открылась и в кабинет вошли. Схватив комок бумаг из корзины, Людмила тут же распрямила на столе.

— Ну конечно! А вот и недостающая часть мозаики! — прошептала девушка. И тихий стук, раздавшийся сзади, поверг ее в ступор. Холодея от ужаса, она вскинула голову и заставила себя обернуться.

В дверном проеме стояла встревоженная уборщица тетя Света и ее рабочая тележка с инструментами.

— Здравствуйте, — чуть ли не падая, произнесла бледная Людмила.

— Деточка! Агата… ты, что же прячешься?

— Я… я.

— Олег, да? — прошептала женщина. — Он такой злой сейчас.

— Да, — тут же взяла себя в руки Людмила, приблизившись к женщине, выглянула за дверь и тихо попросила:

— Очень прошу только не…

— Что ты детка. — Всплеснула руками тетя Света, — он так на Катюшу орал, что я сама злякалась. Иди-иди я тебя не видела.

— Спасибо, — она порывисто поцеловала женщину в щечку и устремилась к лестнице. Пролет еще пролет. Где-то далеко наверху послышалось тревожащее: «Агата!?», но Люда уже выскочила на улицу босиком. Туфли она сбросила, как только достигла пожарного выхода. И теперь прикрывая от дождя папку с бесценными документами, она бежала через автостоянку.

Выскочив на поворот, краем глаз заметила серебристую Honda и опешившего Олега за ее рулем. От эффекта встречи он пришел в себя первым, вывернув руль, надавил на газ. Людмила вырвалась из пут оцепенения во время, отскочила в сторону и не сбавляя темпа побежала дальше. Совершить наезд Олегу не удалось. Его серебристого газующего тут же монстра протаранил маленький синий джип вездеход. Припечатав автомобиль о к стене, джип сдал назад и как ни в чем не бывало, последовал за черной Mazda.

22

С мужчинами из моей съемочной группы, мы несколько часов расставляли предметы интерьера, расчищали площадку и двигали массивную мебель. После обеда уже с женской половиной, разобрали одежду по героям, обсудили некоторые нюансы, просмотрели и обсудили актеров и начали расставлять декоративные элементы.

По ходу дела Настена она же художница по костюмам, сетовала как ее с закупками и актерами обошли. Да, то на что раньше уходило неделя у нас с Шахом заняло от силы день в общей сложности, чтобы не вызвать подозрений на этот счет рассказала как произошел подбор и соответственно закупка. Не вдаваясь в детали, общими фразами и видами умудрилась разрекламировать сверхспособности сверх-занятого клиента. В итоге услышала три восхищенных вздоха:

— Какой интересный мужчина!

— Погодите, вы его еще в деле не видели. Вот там он может и разонравиться. — Дала я клятвенное заявление. — Хотя лучше в деле, а не на деле.

— О чем ты? — Настена подалась вперед.

— Если он разонравится на самом деле, это будет уже не то.

— Успела хорошо его узнать? — Ольга развернула подсвечник на столе.

— Нет, но общее представление имеется.

— И какие же девушки его привлекают? — рыжик даже под дождем внимательно осмотрела виллу и прилегавший к ней сад, теперь явно намечала план по захвату территории. Я Шагену желаю добра, но смутное чувство осады моих крепостей, привело к тому, что я сдала нашей самой опасной воительнице, где находятся его крепости.

— Миловидные славянской внешности, русые волосы или темнее, большие глаза. Стройные, но чтобы было за что ухватиться. — По мере моих слов плечи Леси расправились.

— Откуда такие сведения? — Настена оставив разбор коробок, заинтересовано на меня взглянула.

— Я бы задала вопрос иначе: Анна, а чем вы с Шагеном занимались? — Ольга подошла ближе.

— Выбирали актрис на ролики.

— Да?

— Да. — Не люблю, когда Оля берет на себя роль сыщика. Она не умеет вести допрос, но как истинный скорпион жалит в самые больные места. — Как думаете, какой типаж он выделял?

Леся тут же вклинилась в допрос:

— Что значит: чтобы было за что ухватиться? — оправила свое декольте, как это делали бимбо из фильма «Красотки».

— Стройные, но пышечки?

— Не меньше четвертого или пятого. — Напомнила я. И Рыжик закусила губу. — Не отчаивайтесь, за прошедшие три дня он мог снизить планку до полноценного третьего.

— Может быстренько увеличить? — плотоядно улыбнулась рыжик.

— И ты на это пойдешь? Не верится.

— А ты? — Настена совсем отошла от коробок и с интересом посмотрела на меня. Вспомнит о декоре завтра, если вспомнит.

— Что я?

— На что ты готова пойти ради Шагена?

— На что бы я пошла ради такого мужчины как Шах? — я думала, кокетливо наматывая локон на пальчик. — На третью серию Шрека.

— Анна, ты хоть иногда бываешь серьезной?

— Я? Да, конечно. Когда я в пастели.

— Что?! — их глаза загорелись в предвкушении подробностей.

— Серьезной бываю, когда я в пастели. И мой пастельный портрет тому подтверждение.

— Это не выносимо! — усмехнулась рыжик и Настена вторила ей, отошла от коробок, в задумчивости потянулась за только что расставленными подсвечниками.

— Смотря куда нужно вынести.

— Да выноси куда хочешь. Почему Шах? — прищурилась Ольга, и я пожимаю плечами. — Ань ты просто так прозвища не даешь.

— Точно! Почему ты его назвала Шахом?

— Да, ну! Быть такого не может! Да что бы и Шагена Хореновича «Шахом» назвала! Никогда.

— Я не ослышалась? — вмешалась Оля и прищурила глаза. — Шаген Хоренович? А фамилия какая?

— Авдалян.

— Теперь ясно. Ясно откуда Шах — из ФИО. А я-то думаю, почему вас Фельдмаршал сладкой парочкой кличет, а тебя так вообще Матом.

Ну, здравствуйте! Приплыли, только бы не укоренилось. Делаю печальное лицо, поясняю:

— Матой. От Мата Харри.

— Колоритная дама. — Согласились девушки.

— Очень. Он мне мстит за Фельдмаршала.

— И что, только за него? — лукаво спросила Ольга.

У кого-то сегодня точно день укусов! Я только повела плечом, и принялась распаковывать вазу:

— Куда же ее поставить? — а в голове проносится тысяча и один вопрос: почему меня бьют? Потому что кажусь сильной? Я мысленно отгородилась от их голосов и дала себе минут пять на восстановление. Это она мне что, сейчас об Иришке напоминает? Или мою троюродную, что некогда была ему женой? Или…? Да ответ очевиден — она напомнить о давнем захотела. Настроение медленно, но верно скатилось к нулю. Еще сдерживая улыбку, дала команду к сборам:

— Все, девушки, собирайтесь и топайте отсюда. День закончен.

— А как же декорации? — возмутилась Настена, хотя о коробках забыла давно.

— Идите уже. — Легко забрала у нее подсвечник. — Я забыла, что у вас водная прогулка намечалась, как раз до 24:00 успеете вернуться.

Рыжик и Настена вышли, Ольга же задержалась. Правильно, вот сейчас она будет изображать незнайку, этакая мисс «Прости, я не знала, что тебе еще больно».

— Извини. Я не думала, что тебя это так заденет… — да, интерпретация присутствует, но смысл тот же.

— Что заденет? — вопросительно вскинула брови. А на ее лице ни тени улыбки. Вот у кого стоит поучиться держать лицо. Радуется, но не показывает — молодчина!

— Ань, я не…

— Оля, когда за плечами три года, а не три дня все забывается легко и просто. И еще проще, если осведомленные не напоминают. Ясно?

— Да.

— Вот и славненько! — повеселела я. — Как думаешь, эту вазу поставить на пол или лучше на стол? Лучше на стол. — Провозглашаю и водворяю стеклянное творение на поверхность столика.

— Я… пойду…?

— Иди.

Она вышла в двери, а я через минуту на террасу. Прислушиваясь, дождалась ее значительного удаления от виллы и расслабилась. Когда-то Федор был очень зол на меня, когда-то оценив по достоинству, пытался ухаживать. Когда-то получив жесткое «нет» хотел опоить… и ничего не получилось. После я удержала отношения на уровне профессиональных панибратских, но до того пожаловавшись ей — основательно сглупила.

— Спасибо, Оля…

Через час я завершила с расстановкой в этом «павильоне» и все еще негодуя, взялась за второй. Через двадцать минут, когда распакованы были все детали, и расставлена лишь треть в помещение вошел Шах. Вошел со спины, так что первая его фраза порядком напугала. Я вздрогнула.

— Извините… не хотел.

— Извинила.

— Что вы здесь делаете?

— Убираюсь, то есть я работаю. — Окинув взглядом пространство, заваленное коробками, улыбнулась. — Решила убраться.

— В доме вольготно сидит ваша группа. — Нахмурился Шах, развернулся и уже был на полпути к двери, когда до меня дошло происходящее. Видимо его не удивило, что час не урочный и группа имеет право отдыхать.

— Стойте! Я не подумала, что вы так… все это… То есть… — подошла ближе. — Мне просто нужно было развести кипучую деятельность, выплеснуть накопившееся, а тут такая удача и кавардак. Вот и взялась.

— То есть как?

— То есть нашу группу я сама отослала куда подальше, как пыталась сделать это и с вами.

— Ясно. — Он снял пуловер и оправил на себе футболку. Так быстро при мне раздевались лишь в определенном случае, последующий вопрос был закономерен:

— Что вы делаете?

— Хочу составить вамкомпанию.

— Но…

— Вы устали, группу распустили, а с этим стоит закончить сегодня.

— Но как же… Подождите, как же ваш статус и все такое, это же… ну «грязная» работа.

— Да. И как вы ею занимаетесь?

— У меня от нее корона не упадет, она там, — я указала на голову, — сидит крепко и такая мелочь ее с места не сдвинет.

— Моя корона в том же состоянии, если не в лучшем.

— То есть как?

— Прибита намертво.

Работать взялись слаженно, он двигал крупные габариты, я занималась мелочью, как-то быстро это происходило и в гробовом молчании. Только Шах изредка вспоминая о своей привычке руководителя, давал некоторые распоряжения и пытался управлять процессом, в то же время, не выходя из работы. Стоя за стеклянной перегородкой и отдавая указы с другой стороны, пытался скорректировать положение фарфоровых статуй.

— Сдвиньте, вправо. Вправо говорю.

— Я и двигаю вправо.

— Это лево. — Усмехнулся он мягко.

— Так уточняйте вправо от вас или от меня?

— Влево от вас.

Сравнительно недолго мы пребывали в молчании, прежде чем он вновь подал голос и опять-таки с командными нотками:

— И еще немного… — и без перехода спросил. — Анна, а что вы сказали ответственной за грим и прически?

Так, это он о рыжике сейчас. Неужели она уже дала первый залп по его стенам и башням?

— Я, ничего. — Прищурился. — Шаген вынуждена признаться, что это целиком и полностью ваша вина.

— Почему?

— Вы такой интересный мужчина! — и пока не пришел в себя от первого заявления тут же задаю вопрос. — Скажите, вы были женаты?

— Именно с этого ваша коллега и начала… — возможно, он хотел сказать «начала допрос», но я договорить не дала.

— Да, это ее стиль. Но мы-то с вами давно знакомы. — Он расценил такой оборот, улыбнулся и кивнул.

— Я был женат. По молодости и по глупости.

— Не верится…, а долго были в…? — у него появилась такая странная улыбка, что я вопроса завершить не смогла. — Просто у вас есть, то есть было стойкое мнение, что…

— Я и сейчас уверен в том, что развод — это проигрыш мужчины.

— Ага.

— И тогда тоже был, поэтому тянул до последнего.

— Этот брак многому вас научил?

— Скорее моя бывшая многому меня научила — необдуманным поступкам.

— И даче необдуманных обещаний. Перед алтарем, например?

— Можно и так сказать. Я вовремя одумался. С опозданием и все же вовремя.

— То есть как?

— Мы часто ссорились. Знаете, есть выражение, мужчина после свадьбы думает: «Только бы она не менялась!», а женщина: «Только попробуй не измениться!». Так вот… я оценил верность этого выражения. И понял, что хочу проиграть.

— Другими словами — развестись.

— Я знал, что не идеален. — Просто признался он. — И мне было над чем работать.

— Поэтому терпели?

— Поэтому работал над собой. — В его голосе слышалась усмешка. — К тому же я не красив…

Я вовремя отодвинула от себя статуэтку. Меня как холодом прошибло, и такая буря эмоций возникла внутри, что оборвала его на полуслове и не заметила.

— У вас что, пунктик на эту тему или комплекс? — молчит. — Вам должно быть известно, что внешность не главное… и вообще как это может говорить человек с образованием психолога, даже таким скоростным как у вас?!

— Вы меня защищаете? Не согласны?

— Нет. Я удивлена. Почему вы себя не защищаете?

— Допустим, хотел узнать ваше искреннее мнение на мой счет.

— Зря. — Сдвинув статуэтку, продолжила. — Я искренне взялась защищать вас перед вами же. Потому что допускать подобное низкое мнение глупо. И не экспериментируйте больше.

— Хорошо. Тогда что делать, если я хочу узнать ваше личное мнение?

— Задавайте вопрос прямо. — Только сейчас я на происходящее соизволила посмотреть со стороны. Двое в темной комнате, в тишине ночи раскрывают друг друга. Опять психологические выверты, из-за которых я с опозданием поняла, что только что сказала. Шах не преминул этим воспользоваться.

— Считайте, я его уже задал. Прямой вопрос. — И лицо такое заинтересованное с прищуром черных глаз.

— Кстати, о внешности, — развернулась и сделала тактическое отступление. — Наша ответственная по костюмам уверена, что шатену не подойдут те черные брюки, настаивает на белых.

— Для начала проведите примерку. — Тут же деловым тоном ответил он.

— Так и сделаем. Вам прошлые эскизы нужны?

— Нет.

— Хорошо, я их заберу. — Оглядываю пространство с улыбкой, и не смотрю на него. — Думаю, здесь мы завершили.

— Да.

— Идемте. — Встала и направилась в сторону двери. — Завтра приезжает наш режиссер. А с ней будет и горестно и весело всем.

— Вот видите, вы ушли от прямого ответа. — Прозвучало мне вслед.

— Вижу.

23

Борис Колодецкий белый как первый снег сидел в приемной босса. Расположив перебитую руку в перевязке, второй он взбалтывал хмельной напиток и прислушивался к раскатам голоса Акчурина. В этот вечер, распекая кого-то из вторых помощников, Алексей Владимирович был в ударе:

— Что значит, уже приступил к исполнению?!

— Ты мать твою, понимаешь, что это значит!? У меня нет наживки на Варяга, она сорвалась с крючка!

Далее он, еле сдерживаясь, вслушивался в ответ абонента. В кабинете наступила тишина, прерываемая лишь тяжелым сопением Акчурина.

— Нет! — видимо он сопроводил отказ привычкой вспышки гнева гасить метанием предметов. В большинстве случаев это не помогало. Что-то громоздкое полетело на пол и разлетелось на куски, а он все еще продолжал орать:

— Заглохни! И слушай внимательно. — Хрипящий вздох, прежде чем отдать приказ на уничтожение был Борису знаком и все же он вздрогнул от интонации босса. — Убрать его! Убрать так чтобы места мокрого не осталось! Понял?!

— Молодец! А предварительно разузнай, где найти белобрысую с..у.

— Это его рук дело. Не сомневайся они в паре, вытащил дрянь из клетки и надеется меня обойти… Х… ему!

— Да никуда бы она не делась! Ублюдочная тварь! Мозгов мало…

Мозгов мало, думал про себя Борис, а важные документы она прихватила с собой, оставив Ростаповича с легким сотрясением мозга.

Он поморщился, когда рука заныла. Вновь вспомнил, как прикрыли отступление белобрысой дряни. Словно операция организовывалась не один час или день, а много больше. Она не взяла ничего из своих вещей, оставила закипающий чайник и косметику, уничтожив телефон, спокойно прогулялась меж кабинетов, а замечена была лишь на лестнице. В попытке догнать ее Борис натолкнулся на кого-то из персонала и не заметил, как уже лежал под стеной с перебитой рукой. Таких же «везучих» преследователей Агаты было еще двое из охраны. Один со сломанной ключицей обнаружился в закутке под лестницей на первом этаже, второй на улице с ножевым ранением в бедро, еще трое без повреждений просто в отключке.

Из сохранившихся воспоминаний о нападавшем: одет как офисный работник, волосы — короткий светлый ежик, рост под метр девяносто, лица не видел никто. Подтверждает спланированность ее побега и видео регистратор на авто Олега. Он успел зафиксировать движение Агаты к черной машине, гордое удаление синего джипа-внедорожника, который протаранил авто Олега, а затем и неспешный ход идентичного черного джипа. Он отъехал минутой позже, когда охрана автостоянки вскрыла машину и вытащила Ростаповича.

Дверь из кабинета Акчурина хлопнула, выдернув Бориса из воспоминаний. Вздрогнув он чуть не выронил бокал, когда в приемную ворвался Акчурин.

— Ты еще здесь? — Алексей двинул стул ногой и сел напротив.

— Значит делаем так…

Борис слушал, не перебивая и не отрывая от шефа глаз. В голове то и дело вспыхивает чувство опасности и тут же подавляется новой репликой Алексея Владимировича. Он был взбешен, он был на взводе, но продолжал мыслить холодно и взвешенно. Теперь задачей Бориса стали Агата и Варяг. Необходимо указать на них очнувшемуся Шевченко и приготовить доказательства соучастия в попытке убийства и шантажа… Сделать все, чтобы отвести подозрения от Акчурина и сохранить целостность компании «РоСтас» на ближайшее время.

— Все понятно? — поинтересовался босс.

— Да, Алексей Владимирович.

— Приступай, — он резко поднялся и опять двинул стул ногой, вышел. Пока Борис собирался и медленно шел к двери, успел расслышать, как главный вызванивает одну из подопечных пташек. — Светик, солнышко, встретишься со мной?

— Светик, — прошептал Колодецкий, закрывая за собою дверь, — хочешь жить? На свиданье не ходи…

* * *

Утро добрым не бывает, поняла я, увидев команду в столовой. Вместо позитивной и активной съемочной команды передо мной предстали сплошь кислые лица, подпертые руками головы и открытые бутылки с минералкой.

— Всем привет. — Они ответили не дружным хором. — Как я погляжу, морская прогулка удалась.

— Почти, — зевнула бледная рыжик, — Дмитрич еще не вернулся.

— Очень весело. — А когда начнем оборудование расставлять?

— Так уже, — махнула рукой Серафимовна. — А Дмитрий Гаврилович, говорил что-то о нашем креативщике Семашко. То ли забирать его работы поехал то ли самого Николая в аэропорту встретить.

— Ага, теперь ясно. Каникулы Николай для себя не отменил. А что насчет уже?

— Уже расставляют. — Пояснила Серафимовна.

— Как расставляют?

— Вот так. — Послышалось вслед, когда я выскочила из гостевого домика.

Быстро преодолела лужайку, обошла бассейн и оказалась в первом из съемочных павильонов. Где вольготно разместились трое из команды операторов. Стало понятно, спешила я зря, они еще не были готовы.

— Утро доброе! — поприветствовала я с улыбкой. — Кто дал команду отбой? А ну-ка покажите мне этого смельчака.

Мне улыбнулись и махнули в сторону второго павильона, где я и Шах вчера разбирались до поздна. В дверях столкнулась с Глебом.

— Ань, у нас передышка, Легерев опаздывает. — Пояснил он отсутствие Дмитрича.

— Это не основание. Вы мебель сдвинули, чтобы софиты расставить?

— Мы не только мебель сдвинули, но и софиты поставили. И оборудование для съемок приготовили. Осталось Дмитрича дождаться, и приступим.

— Не поняла. Как вы так без режиссерской команды к сборам?

— Команда к сборам была. Режиссер прибыл ранним утром. — Он посторонился, пропуская меня с улыбкой. От радости такой влетаю в павильон, где уже царит рабочий беспредел, созданный явно не руками Натальи, а Михи. И творец вовсю распоряжается техниками.

— Миха!?

— Я самый. — Обернулся на мой возглас блондин зеленоглазка. Преодолев расстояние, я крепко обняла его.

— Миха!

— О! Кто-то очень рад меня видеть.

— Рад?! Я по тебе соскучиться успела! — ткнула его кулачком в бок, за что меня прижали еще крепче.

— А ты все молодеешь. — Ослабив объятия, сообщил он. — Выглядишь как девочка.

— Да, нет дядя — это ты подрос, вширь слегка. Спорт совсем забросил?

— Что ты… я как раз решил заняться его профессиональным видом!

— Сумо?

— А ты все такая же язва. — Вынес вердикт Миха. — Бокс в тяжелом весе.

— Тебе надоели знания, хранящиеся в голове? Их же вынесут!

— Я не настолько плох.

— Ты не плох, а знания твои бесценны, — ткнула пальцем его в лоб. — Слушай, стою рядом, и не верится! Ты с нами работаешь, ведь так? И прилетел на следующие две недели, да? То есть вместо Наташи.

— Да-да.

— Клянись! — Миха сложил бантиком губы, прищурился и выдал нечленораздельную тираду на испанском. И все же перечень ингредиентов и их пропорциональность я разобрала.

— Это был рецепт мясного пирога. А я просила клятву.

— Это перечень того, что я с тобой сделаю, как только завершу проект!

— Господи! Да что угодно… ты же с нами теперь! — я подскочила на месте и воодушевленно поинтересовалась. — Клиента видел? А всю площадку для съемок? А его приму? Она должна была уже приехать…

— Да, нет, да, должна была. — С ходу ответил он и прищурился. — Ань, — Миха загородил меня от остальной группы, при его весе более ста кг и моем росте и весе это было не сложно:

— Ты на взводе, что случилось?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Совсем. — Улыбнулась искренне, но что-то в моем лице и взгляде Михаилу вообще не понравилось, иначе бы я не услышала строгое:

— Значит, поговорим вечером.

— Но…

— Только попытайся со мной не поговорить, из-под земли достану. — На этом спор окончен, в виду бесполезности — Миха сказал, Миха сделает.

В то время пока Миха гонял команду по площадке и выдвигал требования, то разъясняя, то давая понять, что именно нужно сделать, я сидела в тени с букой. В процессе первых пробных съемок молодой семьи на фоне парковой площадки, возле меня оказался Шах. Одетый с иголочки в деловой костюм он с серьезным видом поприветствовал, затем осмотрел на площадку.

— Хорошо дело поставлено.

— Это все Миха! T! Других таких в этом мире нет. — Я улыбнулась.

— Вы давно работаете с Михаилом?

— Нет. Год и даже менее того. Но поверьте это тот человек, который может работать со всеми. — Продолжила набор текста на буке. — Он замечательный. Таких режиссеров я больше не видела… — еле слышный хмык, заставил оторваться от экрана. Улыбка Шаха была весьма интересной и остановила меня на полуслове.

— Или вам опять любопытно спали мы вместе с Михаилом или нет?

— А вы спали? — он улыбнулся проходящей мимо Лесе — рыжику.

— Да.

— В монтажной?

— Да.

— В креслах? — все еще смотря вслед Лесе спросил он.

— Нет, — и вот тут внимание клиента всецело переключилось на меня. Хотя возможно рыжик просто пропала из виду.

— Нет?

— В тот раз мы делили диван. Он, знаете ли, очень удобен для двоих и…

— Ань! — позвал Миха и махнул мне рукой.

— Бегу! Извините, зовут. — Я наскоро «усыпила» буку и поднялась с места. — Вас когда ждать?

— А я нужен?

— Да, для обсуждения первых сцен. Вы же хотели участвовать во всем.

— Хотел… сегодня не получится. — Причину своего отсутствия на просмотре он решил пояснить. — Энжи вечером прилетает, я встречаю.

— В таком случае доброго дня, — я скосила глаза в сторону дорогого и необъятного режиссера. — И доброго вечера.

— Доброго. — Хмуро ответил Шах.

* * *

По окончанию съемок, завершению просмотра кадров и отснятого, мы с Михой остались тет-а-тет. Памятуя о его утреннем обещании, попыталась схитрить и отвлечь от неизбежного:

— Кофе будешь?

— Десятую чашку…? — размышляя, протянул он, — а давай.

Как ровесник Федора и его хороший друг Миха в некоторых вопросах был его полной противоположностью. Он всю зежеее свою сознательную жизнь терпеть не мог длительные переговоры и долгие размышления. Как гласит легенда, предложение руки и сердца своей супруге Михаил сделал на второй неделе невинных встреч. Видимо от нее он требовал таких же взвешенных и прямых ответов, и поэтому ни разу за двадцать лет брака они не пожалели. Быстротой решений отличаются все важные вопросы в его жизни. Переехать из Москвы в Киев, начать карьеру со съемок роликов, вырастить троих сыновей, вырезать поврежденную почку, сменить Киев на Одессу из-за болезни жены и еще массу других вопросов он решал с удивительной скоростью и легкостью. Не раз от него можно было услышать: «так, значит так!» в ответ на чье-либо свежее выбитое им признание.

Осуждать он не осуждал, но привык быть в курсе дел дорогих ему людей. Вот и сейчас дав мне время на приготовление кофе, он молчал, а стоило лишь вручить ему чашку, как он тут же поставил вопрос ребром:

— Будем ходить вокруг да около или прямо скажешь, в чем дело?

Я села, вдохнула кофейный аромат, зажмурилась. Миха молчит и выжидает, когда дам слабину. Открыла один глаз, он смотрит со снисходительной улыбкой, открываю второй, его улыбка стала шире, моргнула. Эх, не исчез наш прекрасный режиссер.

— У меня все в порядке. — На что он только покачал головой.

— Не можешь получить желаемое?

— Миш, мое самое желаемое желание в последние две недели исполнилось! Ты работаешь со мной. Спасибо, Федору и Богу.

— Ань, я здесь по требованию клиента. Фельдмаршал сопротивлялся до последнего. Дал мне время на завершение прошлой работу и тут же вызвал сюда.

— Даже так?

— Даже так. Так чего тебе хочется? — он понизил голос и прошептал, — помимо основных пунктов в списке желаний.

— Ничего. — Вспомнила свой список, в котором «дети» идут пунктом первым, а вот «брак» вторым и расстроилась. — Секс можешь не предлагать — не поможет.

— Почему не поможет? — искренне возмутился, словно говорил: «Всем помогает, а тебе нет?!»

— Потому что правду говорят, секс без чувств — это простая гимнастика.

— А секс без движения — йога?

— Игра воображения.

Он улыбнулся и сделал первый глоток кофе и таким образом создал паузу к размышлению:

— Тур, — в моей фамилии «р» Миха по привычке прорычал, — заканчивай зависать в своем непроглядном прошлом и возвращайся в светлое настоящее. Иначе потом еще и о часах, потраченных на сожаления, пожалеешь.

— Не буду. Да и поздно спохватился, я уже с головой окунулась. — Вздохнула, глядя в его зеленые глаза. — Наивняк основательный.

— Очень плохо?

— Не плохо, а душераздирающе. Ты бы видел, как мы отбор детей проводили…

— Но провели? — вопрос вырвал из воспоминаний.

— Провели. — Соглашаюсь, не вдаваясь в подробности. Не рассказывать же, как я отличилась в тот день. Пустое, все пустое.

— Анют, мужика тебе нужно.

— Ты не исправим! Сказала же не предлагать.

— Так я и не действо предлагаю, а объект внимания. — И с плутовской улыбкой добавил. — Для начала.

— Объект внимания и не один есть, желания с ними что-либо иметь нету.

— Так действуй!

— Я и действую. Напоминаю себе, как хреново бывает, если доверишься не тому.

— И с этим тоже завязывай. На одну битую двух небитых дают. — И что тут скажешь — ничего. И молчу я, кофе помешивая, а он все не отвяжется. Прищурился и лукаво спрашивает:

— Кто у тебя еще есть помимо Шагена?

От неожиданности я вздрогнула, и кресло подо мной протяжно заскрипело и так же неожиданно смолкло.

— Я за него вообще ни слова!

— Нет? Не может быть… — у Михи улыбка стала плутовской. — Ты действительно так думаешь?

— Да…

— Анют, это может прозвучать неприятно… — начал он мягко.

— В таком случае и не говори.

— Хорошо, — согласился он и пошел в наступление. — Как ты думаешь, клиент просто так возле тебя околачивается? Ты еще скажи, что он так работает?

— Ты всего лишь восемнадцать часов назад приехал!

— Мне хватило. Так что?

— Нет, не думаю. У нас просто была пара ситуаций раньше… и… И я надеюсь рыжик отвлечет.

— Рыжик иного сорта. — Поставил он точку в этом вопросе, словно напутствие к размышлению. — И думайте, Анна, думайте хорошенько.

— Ой, что-то спать хочется. А пойду-ка я вздремну! День был долгий, утомительный и радостный! — после этих слов, неостывший кофе выпила залпом.

— Кофе допит и повода сидеть не осталось. — Прокомментировал он мой ход, отложил свою чашку и поднялся. — Идите, мисс Невероятная Очевидность, отсыпайтесь.

— Спокойной ночи, мистер Очевидная Невероятность.

— Анют, — он вышел вслед за мной, — я все хотел спросить, как удалось Макаренко обойти и Грекова?

— Ой, да ты не в курсе основных событий!

— Нет, — улыбнулся он.

Пока я рассказывала, мы прошли от павильонов по коридорам и задержались в холле. Незначительная задержка позволила нам стать свидетелями въезда примы. Точнее ее выхода, словно из-за кулис. Вначале открылась дверь, послышался веселый голос, а затем в холл вошли. Первое что бросилось в глаза — точеные ножки, затем черное максимально короткое платье в облипочку на фигуре именуемой «песочные часы», после шикарная укладка белокурых локонов, великолепный макияж и улыбка предвкушения на идеально прорисованном лице. Одного взгляда на ее туфли, клатч и украшения хватило, чтобы оценить высокий уровень ее содержания.

— Шаааген, здесь ничего не изменилось! — проворковала Энжи, старательно корявя имя Шаха.

— И на старуху бывает проруха. — Не сдержала я оценки этой малышки-милашки. Взгляд остановился на вошедшем следом Шахе. Вроде бы и рад гостье и в то же время напряжен и скован, хотя старается не показать этого. Видимо день, да и вечер был не настолько добрым. Он кивнул нам и тихо обратился к сияющей приме.

— Да, это завышенное самомнение на пустом месте. — Поддержал меня Миха.

— Может в кадре будет хороша?

— Вряд ли. Уровень самолюбования зашкаливает.

— Проблем не избежать?

— Нет. Но мы и не с таким материалом работали. — Обнадежил он меня и повел знакомиться с главной звездой роликов.

24

После непродолжительных бесед с весьма избалованной девицей, что готова часами говорить о себе, я с большим удивлением ловлю на себе хмурые, но решительные взгляды Шагена. Энжи на английском щебетала о съемках в главной роли любезно предоставленной Шахом в прошлом месяце, затем о положительных отзывах режиссеров, с которыми она работала. Но о том, что это пустое хвастовство явно или не явно догадывались мы все.

Она говорила и говорила и была рада в третий раз назвать сумму и количество оставленный ей нарядов после какого-то показа в Милане, где она принимала участие. А так же о дорогих подарках, что завалили по самую макушку от женатых и не очень женатых, но обязательно богатых. А Шах хмурился.

В ходе беседы о себе любимой милашка не чуралась переходить на якобы неизвестный остальным язык и спрашивать что-то у Шагена. Приблизительно на третьей не тактичной реплике обращенной к Шаху на французском, она получила короткий ответ. Услышанное ей не понравилось, это стало понятно сразу по угасшей улыбке и рукам, мгновенно скрестившимся на груди. И она все же потребовала объяснений и, получив их с неприязнью, а затем и с неприкрытым удивлением воззрилось на меня.

— У меня рога выросли? — поинтересовалась я у Михи.

— Нет, — улыбнулся режиссер, — но ты только что получила статус невесты, если я правильно понял.

— Что? — опешила я.

— Не спеши ругаться, он тебе все сам объяснит. Поверь тут не просто сложный случай, тут еще и родственные узы. — Убедил меня Миха и, предложив Энжи ознакомиться с павильоном для съемок, увел ее.

В повисшем молчании Шах просто опустился на ближайшую софу. Посидел прямо и все же прислонился головой к стене:

— Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри. — Я тактично промолчала. А он продолжил говорить. — Анна, вынужден вас попросить переселиться в другую комнату.

Так как я на таких мелочах не циклююсь. Согласилась сразу, за что получила сердечное спасибо от Шаха:

— Я рад, что вы не щепетильны в этом вопросе.

— Что вы! Я и с разгромленной квартирой спокойна как удав. Предупредила соседей, что задержусь и живу себе дальше. — Он только удивленно взглянул на меня, но ничего не спросил. А у меня вопрос назрел:

— И куда я буду переселена?

— В смежную с моей спальней. Это любимая комната Энжи.

Легко было подумать что комната, в которой я разместилась сейчас — является ее любимой, что я и решила сделать, особенно если вспомнить людей работавших в саду и окна. Но Шах поспешил разуверить:

— Я прошу вас, чтобы ее не заняла она. — Мысленно присвистнула, определив еще один скелет в шкафу клиента.

— И что мне за это будет?

— А что вы хотите?

— Я многого хочу, но вопрос не в этом. Что мне за это будет от нее? Мне пора волноваться за мою жизнь, или за мое имущество?

— Ответ «нет» на оба пункта. Она ничего предпринимать не будет, да и в той комнате уже нет ваших вещей. Я заблаговременно попросил их перенести.

— Но…

— Я знал, что вы не будете против.

От этой реплики накатило странное дежавю, как яркая картинка вспыхнул момент из нашего пикника и точь-в-точь такая же фраза. Пришла вредная мысль — меня развели как маленькую:

— А если бы я отказалась?

— Я бы вас убедил. — С полной уверенностью в своей правоте, он ответил теми словами, которые в нем постепенно возненавидела Эля.

— А если бы не получилось?

— Но мы этого так и не узнаем, правда? — улыбнулся Шах и пошел в сторону павильонов за вредной примой.

* * *

Акчурин проснулся к половине первого дня. Поднялся с кровати, оглядывая раскуроченную мебель с безнадежно порванное постельное белье. Где-то рядом раздался тихий болезненный стон, а затем едва сдерживаемый всхлип. Он перегнулся через кровать, чтобы посмотреть на творение своего гнева. Воображение рисовало платиновую блондинку с синими глазами, но на деле прикованной к щиту на полу оказалась Светка. Хотя ее основательно разбитое лицо сейчас не признала бы и родная мать, он узнал ее без проблем по татуировке на исполосованной ягодице.

На четвереньках, пристегнутая ремнями к средневековому щиту она не могла лечь или хоть немного ослабить путы на неестественно вывернутой левой руке. Ее молчаливый рев с кляпом во рту прекратился, как только пружины прогнулись, и Алексей поднялся на ноги.

Боясь разозлить, она смолкла и пригнула голову, от чего открылись окровавленные запястья рук со стертой кожей. Акчурин поморщился, представив, как она начнет качать права и завышать расценки или отказываться от последующих встреч. Хуже, если попытается написать в ментовку, но хуже для нее. Аппетитная шатенка сейчас более всего походила на недожаренную отбивную с кровью. Судя по многочисленным предметам, разбросанным по полу квартиры, игру в садо-мазо они начали с порога, как только Светка получила аванс. Памятуя о прошлой встрече, она запросила больше и прогадала, радость от успешной сделки затмила рассудок. Ее не насторожила едва сдерживаемая покорность раба, как впрочем, и предложение надеть кляп, когда роли изменились. А дальше…

Алексей, не одеваясь, прошествовал на кухню и налил себе воды.

Он не мог вспомнить, когда переступил черту и позволил себе заиграться. Видения на полу в прихожей, в кухне у раковины, на балконе и в ванной, где он пристегнул безмолвную девку наручниками к трубе, роились перед его глазами. Надежда что он совладает с порывами в собственной квартире и не перейдет границ себя не оправдала. Он глумился над плачущей и мычащей жертвой часами и теперь не знал, как с наемной швалью поступить.

Все-таки «голод» не тетка, а в последнее время он просыпался все чаще и становился ненасытным. Заводить новую подстилку муторно, вновь не сдержится и убьет при первой же попытке сопротивления. А с профессионалками ее типа, всегда проще найти общий язык. Ты платишь, а она плачет и просит о пощаде, но покоряется.

Допив второй стакан воды, он вернулся в спальню. С трудом не давая зверю проснуться вновь, отстегнул дрожащую шваль от щита. На ногах она стоять не могла, говорить так же. Рука висела плетью, и Светку била крупная дрожь. Он хозяйски облапил избитое тело, выдернув кляп и еще пару металлических побрякушек из слабого тела. Молча занес в ванную, положил в джакузи и включил воду.

— Через час тебя проверят, дверь оставлю открытой. Так что не рыпайся, поняла?

Она кивнула, боясь посмотреть в его глаза, устремила взгляд на свои неподвижные ноги и воду, окрашенную кровью. Он тоже заметил, с какой скоростью вода приобрела багряный цвет и выругался. Эта дура его теперь к себе не подпустит. И все же стоит попытаться наладить контакт:

— Светик солнышко, ты очень угодила мне.

Скривив губы на подобии улыбки, он коснулся губами ее плеча, единственного участка, не запятнанного кровью. Медленно разогнулся и вышел. Его отступление за дверь сопровождали судорожные всхлипы, хотя более они походили на обрывающийся протяжный хрип.

Уйдя в свой кабинет, единственное место закрытое для всех, Акчурин вызвал горничную, а затем набрал номер знакомого врача, следом вызвонил проверенного психолога.

— Белый, мне нужно подлатать тут… одну девушку. Прошлась по темным улицам злачного района.

— А не слишком ли многие твои знакомые посещают такие места? — ответили на том конце провода.

— Кто их дур удержит? — усмехнулся Акчурин. — Смотри, чтобы твоя дочурка по районам гулять не пошла. Да и за супругой нужен глаз да глаз.

Абонент замолчал. Алексей знал, как на людей давить и за какие ниточки в их мозгу дергать. И это был не последний козырь в его рукаве, о чем знали все единожды с ним столкнувшиеся. И потому знакомые не вякали и слушались:

— Где она? — севшим голосом спросил доктор.

— У меня.

— Сейчас буду.

* * *

Первое сообщение о Люде Варяг получил через два часа после прибытия в Ниццу.

За тем как парни Баска протаранили авто Ростаповича и увезли ее, он проследил сам. Замыкая вереницу победителей забрал Баска, когда тот бросил синий джип-вездеход. Ему он дал еще несколько указаний относительно Людмилы. И вот теперь его вторая просьба была осуществлена. И белокурую женщина из в поселка Катеринополь в Черкасской области люди Баска так же спрятали. Дело осталось за завершающей третьей, и сдвижки в ее направлении пришлось ждать до вечера.

Голос Баска звучал сдавленно и тихо:

— Мы нашли его. Девушка только что покинула квартиру. На контакт не идет. Забил паскуда, морально и физически.

— Ждите. — Дал указания Иван.

— Варяг, чего ждать?

— Я приготовил для Акчурина сюрприз. Ждите. В ближайшую неделю, быть может дней пять он сорвется, и девушка расколется как грецкий орех.

— Скорее заглохнет в могиле. — Произнес Баск.

— В таком случае, вы узнаете, где остальных раскопать, не прибегая к насилию. И спустите псов, так чтобы уже не смог отвертеться. — Произнес Варяг, прежде чем отключить телефон.

В том, что некогда служивший в его подразделении, бывший спецназовец, справится с задачей, Иван был уверен. Одолевали сомнения относительно Людмилы. Она и так слишком многое перенесла. Он знал об этом так же хорошо, как и о том, сколько человек ее преследовало во время побега.

Нужно вывести из-под удара. Два дня здесь и он сам поговорит в больнице с Шевченко, главное выждать подходящий момент.

А он умел ждать. Вот и сейчас расположившись напротив шикарной виллы в два этажа, он более трех часов наблюдал за происходящим на ее территории. А там было за чем понаблюдать. Группки людей то сформировывались, то расходились. Самым большим источником воплей, как и эпицентром всеобщих сходок стала светло-русая куколка, не затыкающая рта. И где-то в этой смуте внутренних тараканов и характеров среди хаоса и частых перебежках он взглядом выловил знакомую фигурку:

— Не может быть…

25

— Я прибью ее, я точно прибью ее! Закончатся съемки, возьму разрешение на убийство и прибью… — пообещала я своему отражению в зеркале.

Когда произошло обрушение опоры удерживающей стенки гримерной, я находилась внутри и проверяла костюмы, пока рыжик готовила краску для одного из актеров. К несчастью, когда фанерная стена справа накренилась, и на нас рухнул потолок, красящий реагент пришелся на меня и рядом стоящие костюмы. В итоге все остались живы, а некоторые еще и окрасились в багряный цвет меди.

Но краска, застилающая мое лицо не помешала разглядеть синее платье Энжи, скорым шагом покидающей место покушения.

— Маленькая мерзавка!

Причина моего гнева продолжала начищать коготки в тени зонтика и что-то напевала про себя. Достав всю группу до печенок, сама Энжи была в прекрасном настроении. В то время как в павильоне производили перестановку декораций и освещения, в восстановленной гримерной Настена и Рыжик корпели над испорченными нарядами, а темноглазый Алекс и бывший партнер по съемкам сидел со льдом у правого глаза.

И ведь все было бы проще простого объясни Шах перед отъездом, что девица не может быть безнаказанной за проделки. Собственно для уточнений данного факта я набирала его номер три дня подряд и сталкивалась с глухой стеной. Сегодня уже от звонков отказалась.

— Дело житейское, — скрежеща зубами, говорю себе я.

И вновь прокручиваю в уме, как нарублю Энжи на мелкие кусочки и скормлю их сторожевым псам. Ведь со стеной я сталкиваюсь неоднократно именно в лице этой самой мерзавки. В первые два дня она запорола четыре десятка дублей в своем ролике, как Алекс (первый партнер по съемкам) и Тим (второй незадачливый партнер) не свернули ей шею, я не знаю. У остальных руки чесались. На следующий день милашка устроила истерику, так как Миха снимал другие части ролика. Если бы она просто канючила было бы проще, но детка решила иначе. И после ее прогулки по территории парка, открылась клетка с собаками. Удивительное стечение обстоятельств.

Оказывается для кого-то стая злобных доберманов тоже шутка. Жаль шутника камера не зафиксировала. Очень жаль.

— И такое тоже случается, — отрапортовал охранник Николас, с удивлением взирая на вскрытый замок. Наши покусанные операторы были настроены менее лояльно. Спасая аппаратуру, они получили наибольшие повреждения и теперь то и дело потирали перебинтованные участки. Съемки пришлось свернуть.

Итак, сегодня четвертый день молчания Шаха и странных событий на съемочной площадке, никоим образом не указывающих на Энжи. Как, например, утреннее обрушение во втором павильоне.

Опора для гримерной, нечаянно сдвинутая «сверхсильным ветром в синем платье», опрокинула софиты в третьем павильоне. А те как в домино потянули за собой декорации из второго. В итоге испорчены четыре костюма и один диван, разбито два софита и стеклянный столик. Плюс ко всему пострадал Алекс, игравший бизнесмена в лифте и я получившая ударную дозу красителя.

Но назло приме в лице рока волнений в нашей группе не произошло, благодаря спокойствию режиссера. Миха подал мне полотенце и выслушал обещание убить Энжи самым болезненным способом. Взирая на все произошедшее с высоты своего опыта, улыбался:

— Малышка капризничает. Ей недолго осталось, потерпи.

Вот и все что он сказал. Собрал группу, вызвал вторую часть актеров. Интуиция у него работает отменно — актеров о возможных пертурбациях он заблаговременно предупредил, сейчас вызвонил и приступил к съемкам третьей части — семья в туристическом уголке.

— Скоро, все решится скоро. — Пообещала я себе, сжав зубы.

Занятая оттиранием красящего реагента с кожи, не заметила, как прима оставила свое место под зонтом. Бурлящий процесс работы не прерываемый разбором завалов и перебинтовкой пострадавших конечностей позволил не замечать ее исчезновения до глубокой ночи.

Точнее мы все отметили спокойствие на площадке и, абсолютно все перекрестившись, поблагодарили за тишину силы небесные. По окончанию выматывающего дня я завалилась спать поверх не расстеленной кровати. И во всех сновидениях Энжи многократно убивалась, воскрешалась и еще раз убивалась. Как не странно все вокруг искренне благодарили меня, кто-то даже подавал ножи и топоры для метания.

— Анна!

Я вскочила на кровати, осоловело посмотрела на двери и незвано-нежданного гостя. В черных брюках и светло-синей рубашке он более походил на призрак из сна, того самого, что ножи мне подавал. Чуть не сболтнула, что ножей больше не нужно и с веревкой я справилась сама.

— Извините, вы спали… — Шах помялся у двери, а затем решительным шагом направился к моей кровати.

— Не спала, я блаженствовала. — Ответила когда он сел рядом. — Знаете ли, работа с Энжи даже отключку может превратить в прекрасный сон. — Зевая, потерла глаза, посмотрела на него внимательно. И не сказать, чтобы я была ему не рада, но все же три дня названивать и безрезультатно ожидать ответного звонка обидно. И каковы будут оправдания?

— Я вам звонила.

— Я видел.

— И ответить не могли?

— К сожалению — нет, так бы прибыл раньше. — Заверил он сокрушаясь. Ну что делать? Если сам голову пеплом посыпает, я злиться не буду, все равно мы справились со съемками без него.

Повисшее между нами молчание я нарушила со вздохом:

— Зачем вы пришли? Что-то случилось?

Шах ответил не сразу, взял минутный тайм аут и, подобрав весьма емкие слова, сообщил:

— Энжи — младшая сестра моей бывшей жены.

— Ясно. — Принимаю информацию как данность. Остается вопрос: к кому относилось его изречение относительно юбки мини, глубокого декольте и невинного взора. К законной супруге или ее младшей сестре?

— Скажем, младшая родственница и я как старший за нее в ответе. — Пояснил он с задержкой.

— Здорово. — А вот и шаховская ответственность. Интересно сколько лет после развода он держит Энжи под крылом?

Шах предугадал возникшие у меня вопросы:

— В последние пять лет приглядываю, помогаю найти свой путь.

— Шик! — почти искренне порадовалась за милашку и посочувствовала Шаху. Слава Богу, на мне таких обязательств нет. — Что-то еще?

— Мне нужна ваша помощь.

— Не можете с ней справиться?

— Я не могу ее найти. — Взгляд Шаха сквозил тревогой. — Покатаетесь со мной по клубам?

— Зачем?

— В дамские комнаты меня не пустят даже с ордером на обыск.

— А ваши старые приемы слежки уже не действенны? — намекнула на отслеживание по телефону и шпионящих агентов.

— Нет, они ей известны. Все же пять лет бок о бок.

— Ясно.

26

Призналась сама себе, что очень польщена предложением Шаха, авантюра на сон грядущий и метания по разным местам тусовки — это яркие впечатления. Однако, если бы он просто пригласил меня в клуб было бы намного лучше! Хотя когда бы я еще за одну ночь посетила три закрытых вечеринки в городе, и порядка шести дорогих клубов? Неизвестно. Как впрочем неизвестно сколько бы мы еще посетили не найди Шах Энжи среди гостей в шестом по счету клубе. Собственно Шаху позвонил администратор увеселительного заведения и с потрохами сдал милашку-мерзавку.

Мы в считанные минуты оказались на месте. Интерьер впечатлял, количество танцующих на площадке в сравнении с прошлыми заведениями било все рекорды. Слыша заряжающие энергией мелодии с элементами танго, я и сама захотела в гущу движения. Взглянув на Энжи, которая в окружении пяти парней пила коктейль и не желала уходить, я потянула Шаха за руку:

— Судя по всему, отбивать ее вы будете долго.

На что он ответил скептически подняв бровь:

— Возможно. — И продолжил подъем по лестнице, я же остановилась. Раз сам говорит — возможно, почему бы не отпроситься?

— Значит, вы справитесь сами и если моя помощь временно не нужна. — Как бы между делом добавила я. Учитывая музыку, думала, что придется догнать и повторить, но он расслышал и остановился. Тут же добавляю:

— Я могу вас оставить? — Шах с невообразимой скоростью развернулся и опустился ко мне. Остановившись на одну ступень выше, пристально посмотрел:

— И куда вы пойдете?

— Танцевать.

— Вы хотите танцевать? — бросает скептический взгляд на площадку и кажется, ухватывает все вплоть до мелочей от пьяных посетителей, до вспотевших танцоров и танцовщиц. Затем перевел тяжелый взгляд на меня. Услышав новую композицию от диджея, мысленно взмолилась о свободе, хоть на минуточку!

Пришлось лицу прибавить драматизма:

— Да, очень. — Видимо он привык к таким лицам гримасам и просящим взглядам, потому что вместо «конечно, веселитесь!» услышала «по возвращении домой, я лично для вас включу музыку».

— И парней пригласите? — сыронизировала я, но узрев его гримасу злобы, тут же пояснила, — понимаете без парней не так интересно… и…

Договорить он мне не дал:

— Хорошо идите. — Развернулся и продолжил подъем.

— О! Свобода… — с опозданием добавила, — я скоро вы не успеете даже заметить моего отсутствия!

Быстро пока преодолела расстояние до танцплощадки, ворвалась в середину и начала движение. Кто говорит, что не умеет танцевать, пусть учится! Потому что плавные движения тела под ритмичную или же спокойную музыку могут создать то настроение, которого вам не хватало и дело тут не в таланте, а в желании. Хочешь — будешь, не хочешь — найдешь тысячу причин.

Я никогда их не искала, привыкшая запоминать и реализовывать понравившиеся движения к двадцати годам могла с легкостью двигаться под меланхоличные и агрессивные композиции. А дальше как в жизни опытным путем выработала свой собственный стиль танца и горжусь им. Собственно, гордиться было чем, годы тренировки и многочасовые занятия в любое время суток и в любом месте дают о себе знать. И это я понимаю в каждом клубе, где народ одобрительно кивая, начинает расступаться, чтобы не столько подвигаться со мной вместе, сколько посмотреть.

Вот только не хорошо это. Я же сейчас с Шахом, да еще с розысками мелкой заразы.

Оглядываюсь, чтобы увидеть, как Энжи все еще стоит на верхней площадке, что-то ворчит на слова Шаха. Из пяти парней только один пытается вмешаться. Выходит: танцы внизу их не скоро привлекут.

Поворот, затем еще один и подняв руки над головой, как тореадор мягко обхожу освободившуюся площадку по кругу, одновременно сверху вниз скольжу руками, не касаясь тела, и вызываю партнера. Ходить кругами не пришлось, навстречу вышло сразу двое, оборачиваюсь вокруг своей оси и, подарив улыбку профессиональному танцору, которого ранее приметила, протягиваю руку ко второму. Мне сейчас не блеснуть нужно, а с толпой слиться. Сбегать я не привыкла, так что просто сбавлю темп моих оборотов и скроюсь за высоким партнером.

Подтянутый, выше меня на голову, явно грек — с носом Геракла и уверенным лицом сердцееда он шагнул на встречу и сразу же представился на английском:

— Орест.

— Анна. Предлагаю просто постоять.

Предложение понял не сразу, так что успел крутануть и наклонить к полу с весьма недурным мастерством. Пришлось повторить внятнее и громче, нехотя согласился. И теперь мы двигались в такт легко и плавно, без выпендрежа или показных движений и постепенно толпа заняла освободившийся танцпол.

Руки у грека явно созданы для четвертого размера груди, — прикинула я, глядя на его кисти с длинными пальцами, не обремененными кольцом. Настроение у него было приподнятым, намерения явными, не прошло и минуты как я оказалась крепко прижатой к горячему торсу.

Свои действия он решилпояснить:

— Все хорошо танцующие женщины умеют зажигать не только на танцполе.

— Орест, ты себе не много позволяешь? — улыбнулся, а хватку не ослабил. Ладно, пойдем другим путем. — Тебе говорили, что твои руки соответствуют брутальным мужчинам, от которых тяжело оторваться?

— Нет. — Подумал и спросил, — почему тяжело оторваться?

— Потому что эти руки держат крепко. Задыхаешься. — Замялся, дошло медленно и все же дошло. Хватку ослабил, руки с талии не убрал. — Спасибо.

Я бросила взгляд на верхний балкон. Из-за слов Шаха, парень защищавший милашку сконфуженно отступил в сторону, и Энжи пришлось идти за настойчивым опекуном. Вечер подходит к концу, а жаль.

— Хочешь выпить? — напомнил о себе Орест.

— И попробовать не успею, — я кивнула на спускающуюся вниз пару. Энжи выглядит обиженной девочкой, а Шах, ведущий ее под локоток еле сдерживающим гнев отцом. Знала бы эта зараза, сколько мы туалетов, то есть клубов за одну ночь пересмотрели…

Грек отступить не захотел:

— Проверим.

И оптимистично настроенный партнер скрылся в толпе, не спросив о моих предпочтениях. А на его замену ко мне навстречу через толпу уже шел тот красавец, что получил улыбку. В какой-то момент он был скрыт танцующими и тут свет вспыхнул, развеяв клубный полумрак, и погас, а музыка продолжила литься.

— Изменения в программе! По просьбе романтика, наслаждайтесь! — сообщил диджей на двух языках и включил медляк.

— Шикарно, — прокомментировала я и попала в мужские руки, крепко обхватившие мой стан.

Орать «насилуют!» было бы глупо и бесполезно, а громкие фразы «убери руки!» уже раздавались в толпе. Кажется, там руки никто не убрал, и на женский вопль через смех: «Полиция!» дополнил такой же веселый мужской: «Сама руки убери». Ну а дальше общий смех и чья-то недовольная фраза: «а кто меня обнимет?», дополнилась:

«Аня!?» — звал Орест.

— А давайте дождемся света, — предложила я незнакомцу на английском, а затем и на немецком. Обладатель рук на это никак не отреагировал. К рукам прибавился мужской торс и не дюжее умение вести в паре.

Приятно, — отметила я про себя. — Давно не танцевала медляки.

Первоначальный испуг и что врать — стеснение, прошли под натиском любопытства. Флирта тел вслепую у меня до этой ночи еще не было. А желание узнать, кто ж такой романтичный и ранимый возросло в геометрической прогрессии. Я понимаю — станцевала хорошо и зажигательно, но это еще не значит, что представляться девушке не стоит.

В голову закралось подозрение, а вдруг партнер немой? Оттого и молчаливый. И по запаху парфюма не узнать, потому что Орест отбил нюх своим горьким одеколоном. Мелодия почти подошла к концу, когда рядом раздалось:

— Ник!

Словно получив сигнал, уверенные руки партнера-невидимки, прошлись от лопаток вниз и, сжав меня напоследок, растворились в толпе. Я осталась стоять на месте, не зная, что и думать. Вот так приключеньице! Некий Ник перепутал партнершу, но, даже осознав промах, оставил незнакомую партнершу в смятении.

Через несколько секунд свет в клубе появился, вновь наполнив пространство сиянием и вспышками. В двух шагах оказался Орест с бокалом мартини, в пяти тот самый танцор, но так как оба разглядывали меня не под самым своим носом, а глядя куда-то дальше — это не могли быть они.

— Аня. — Оборачиваюсь на оклик и сталкиваюсь взглядом с хмурым Шахом, который идет ко мне. — Вот вы где. Идемте!

Спрашивать, где Энжи потерялась опять и почему она осталась без его присмотра не потребовалось, ее обиженный голос прорвался сквозь музыку:

— Шаааген! Я не хочу…

Теперь понятно, почему Шах на мой просительный голос не поддался, у него к этой уловке выработан стойкий иммунитет.

Оглянувшись на площадку, на прощание помахала танцору, не нашедшему меня, и послала воздушный поцелуй Оресту. Сокрушаться о моем уходе грек и не думал, тут же протянул бокал мартини девушке справа, ей улыбнулся, а мне подмигнул.

А чего еще от него можно было ожидать? — подумала я с тяжелым вздохом.

Когда капризная прима была доставлена в Mercedes и пристегнута ремнем безопасности на месте возле водителя, Шах почему-то открыть дверцу передо мной не спешил. Подошел, взялся за ручку, и окончательно перекрыл доступ в салон авто:

— Вы что-то потеряли?

— В смысле? — я только сейчас поняла насколько устала, глаза слипаются, ноги почти не держат, и воспоминания о мягкой кровати становятся все мучительнее.

— Ваш тяжелый вздох. — Пояснил он без тени улыбки на лице.

— А это… Нет. Не потеряла. — Я зевнула, еле успев прикрыт рот:

— Скорее приобрела отличного партнера по медленным танцам. Жаль его срок годности истек вместе с медляком. — Глядя на уставшее и все еще хмурое лицо Шаха, улыбнулась и продолжила с показным сожалением, — где мои 20 лет? Он бы не ушел так быстро.

— Я могу с вами потанцевать. — Предложил Шаген, чему я удивилась в силу некоторых знаний.

— То есть…?

— Я учился.

— А вы помимо бокса еще и танцевали?

— Бокс был в пятнадцать, танцы в течение года с двенадцати. — И вновь внимательно смотрит на меня, выжидая согласия или отказа. Пришлось ставить точку самой:

— Ясно.

Мое решение обойти машину и сесть с другой стороны, он остановил неожиданным вопросом:

— Анна, почему вы до сих пор так много помните обо мне?

— На вашем месте я бы тоже задалась этим вопросом, однако в моем случае ответ очевиден. Вами очень восхищалась Эля.

— А посредством нее и вы?

Вроде бы спросил без самолюбивой нотки, вроде бы и без ожидания подтверждения, потому что произнес как утверждение. Но сдается мне, не важные вопросы он так не задает. А значит, придется сделать прививку от столбняка под названием «Тур».

— А я училась с ней за одной партой и некоторое время жила. Вот и слушала, так как деться было некуда.

Объяснение нормальное, доступное, но Шах и в нем нашел проход. Скрывая улыбку, открыл мне дверцу и с присущей мужчинам уверенностью в своей правоте, сообщил:

— Слушать и запоминать не одно и то же.

— Смотря сколько раз слушать, — не осталась в долгу я и, пряча улыбку, юркнула на сидение. Он не нашелся что ответить и просто дверцу закрыл.

Авто отъехало от клуба увозя нас и сладким сном заснувшую Энжи. Я с улыбкой вспомнила, что Эля умеет рассказать один раз, но так, что герой ее романа фактически становится героем для других.

Правда, в отличие от прочих сокурсниц и ее подруг я единственная слышала и вторую часть истории. А именно быстрое перевоплощение влюбленного принца с матримониальными намерениями, во влюбленное чудовище, от которого спасу нет.

* * *

Утром следующего дня я не могла не нарадоваться на приму, которая сменила гнев на милость и во всем слушалась Миху, как родного отца. Съемочная группа смотрела на нее, не скрывая удивления. Кто-то улыбался вспомнив с кем она прибыла ровно в 9:00 не опоздав, кто-то все еще хмурился ожидая подвоха, я же смотрела и не верила. Малышка по уши влюблена. Кто бы мог подумать, что в дали от любимого она для привлечения внимания развлекает всех своих знакомых так же как и нас вчера. Зараза малоумная, но счастливая и сияющая.

Больше не было никаких повторных кадров, мучительных капризов, пересъемок, падений декораций — ничего из перечня ее проделок. А всего-то и нужно было, чтобы ее у нас вчера забрали.

Даже вспоминая о возвращении на виллу, я улыбнулась — эх, молодость, любовь, романтика!

* * *

Mercedes не довез нас до пункта назначения и остановился в паре миль от виллы. Шах кому-то позвонил с предложением забрать подарок.

Интересный у него подход к развозу подарков, неужели он еще и доставкой на праздники занимается? На мой вопрос об остановке Шах ответил:

— Ждем получателя. — От его слов Энжи проснулась.

— Почему остановились?

— Это твоя остановка. — Шах предложил водителю разблокировать авто и холодно спросил ее. — Я предупреждал?

Прима открыв рот на него воззрилась негодуя:

— Но… но…

— Предупреждал.

Пока она приходила в себя от такого сообщения, дверь с ее стороны открыл получатель подарка. Красивый глубокий голос с итальянским акцентом поздоровался со всеми присутствующими в авто и предложил Энжи без скандала выйти из машины.

— Ты…? — выдохнула милашка куда-то вверх.

— А кто еще?

Пришелец, которого я не могла увидеть со своего места, галантно взял ее за руку и помог покинуть автомобиль. Чтобы рассмотреть мужчину прибывшего за примой, я сдвинулась ближе к Шаху. Перед глазами предстал итальянец в возрасте около сорока, в черном костюме. Из-за роста, ширины плеч и глубоко посаженных глаз выглядит устрашающе опасным и в то же время притягательным. Обезоруживающая сила жесткого характера читается в каждом движении и манере говорить. Я бы от такого держалась подальше, но Энжи от него в немом восторге.

— Это кто?

— Ее муж.

— Я колец у обоих не видела.

— Вручит по окончанию съемок. — Уверенно произнес Шах. — Но ей об этом знать не нужно.

Он дал водителю знак к отправке. И я еле удержала разочарованный вздох — не досмотрю момент до конца, а так хочется. Мое желание частично исполнилось. Прежде чем дверь закрылась, я расслышала пару фраз:

— Ты все-таки приехал… — прошептала она взволнованно и неподдельно.

— Ты этого добивалась. — Властно подняв ее лицо за подбородок мужчина, улыбнулся. Перевоплощение Энжи из обиженной фурии в счастливую влюбленную было мгновенным. Она расцвела лучезарной улыбкой, чтобы сообщить:

— Да.

А дальше как в хорошо поставленной сцене из кино был страстный поцелуй черного ворона, крепко сжимавшего тающую птичку. Машина набрала скорость, и пара растворилась в темноте.

— Он старше, — я вздохнула про себя, — красивая пара.

— На пятнадцать лет, поэтому и может повлиять на ее взбалмошность.

— Она любит его и слушается.

— Он тоже не остался в долгу…

Итальянец привез приму утром в 9:00, собственнически поцеловал на виду у ошеломленной группы и пообещал забрать вечером. Перед моими глазами все еще всплывала довольная улыбка Михи и его спокойное:

— Вот и все.

По окончанию успешных съемок с Энжи, я приперла «к стене» улыбчивого режиссера:

— Миш, но откуда ты узнал?

— Она ссорилась с ним по телефону. Требовала, чтоб не приезжал.

— И все?

— А опекуну, который Шах, который был далеко, жаловалась на мужское недопонимание.

— Все-таки опекун? — прищурилась я.

— До двадцати пяти лет. — Миха не дал спросить, а как же старшая сестра Энжи, и задал свой вопрос:

— Я тут вспомнил о недопонимании. У вас в клубе, что произошло?

— Ничего.

— У наших девушек на это другое мнение. Что за Ник тебе попался в последнем клубе?

— Не знаю. Он не представился. — И тут же перевожу тему, — так говоришь, завтра мы закончим с роликом Энжи.

— Да, материала для монтажа будет предостаточно. На завтра оставлена заключительная сцена предложения руки и сердца.

— Прекрасно! — и пока он вновь в душу не полез, с гордо вскинутой головой выхожу.

26

На следующий день в завершающих кадрах съемки итальянец заменил актера и сделал Энжи предложение и при всех поцеловал. Затихшая толпа грянула смехом на пятое счастливое «Да!». В исполнении Энжи это звучало:

— Да! Да! Да! — А после поцелуя, захмелев в крепких руках Марко, намного тише добавила. — О Боже! Да! Да!

Выслушав поздравления и овации, откупорив не одну бутылку шампанского, они отбыли. И съемочная группа не скрывая облегчения, свободно вздохнула. Вечером было решено устроить пикник с посиделками на берегу и потравить байки. Чтобы разжечь костер, поиграть на гитаре и поесть шашлыков, они выехали на удаленный не облагороженный пляж, где не было ни одной души, а на песке лежали упавшие пальмы.

После пятого тоста за молодых, за режиссера, за пляж и еще неизвестно за что, вход пошли байки. Все расселись на пальмах вокруг костра, так как делает это сплоченная команда, помогая взобраться на удобное место, расстилая покрывала для себя и других. Шах к этому времени, решил отступить в темноту и понаблюдать со стороны за происходящим. Поэтому в подсадке Анны на высокий участок сваленного дерева не участвовал. От вида мужских рук на ее голых ногах челюсти свело судорогой. И ведь говорил, что будет прохладно и шорты на пляже ни к чему. Своенравная не послушалась, вот теперь ее еще и лапают все кому вздумается…

А в это время в веселом кругу уже рассказывались анекдоты и полуправдивые истории. Одна из них звучала следующим образом:

— Правду вам говорю, какой-то хмырь сидел за окном и подглядывал! — возмущалась дородная Серафимовна.

— Это были папарацци! — усмехнулся Дмитрич и взмахнул шампуром.

— Искали Энжи, — дополнил оператор Олег, скармливающий шашлык своей улыбчивой подруге. — Чтобы заснять будущую звезду в неглиже.

— А попали на вас.

— Ей, богу, неужели меня засняли?! — приложив руку к пышной груди, Серафимовна оглянулась на улыбающуюся команду, но из всех приметила улыбку только одного сослуживца:

— Дмитрич, — вскинулась женщина, — и что значит эта твоя ухмылка, а?

— Увидев вас, они поняли свою ошибку. — Ответил за Дмитрича Миха. Но тот не остался в стороне:

— И получили тяжелую психическую травму!

— Ах, ты паразит доморощенный!

Группа грянула смехом, и Анна тоже заливисто рассмеялась. Наблюдая за ней Шах многое отдал бы, чтобы прикоснуться к ее голым коленкам и заглянуть в смеющееся лицо. Но сейчас любое приближение чревато последствиями. Она либо огрызнется и остудит пыл, либо подумает на другого, как позавчера.

И сдался ей тот Ник?

27

Он не видел ее четыре дня…

После того как Шах мягко надавил на раны, извинился и вынудил Анну раскрыться, чтобы рассказать о себе он с опозданием понял, что поспешил. Поспешил расслабиться и дать ей время на передышку. И во что это вылилось? В ее подсознательное желание ускользнуть не только от неприятных тем, но и от него самого. И продемонстрировать это у нее хорошо получилось с помощью Михаила. И если нужно заполучить ее доверие, то давить дальше бесполезно. Так что деловая поездка сроком на неделю пришлась как нельзя кстати. И он уехал.

В загрузке не позволяющей продохнуть запретил себе названивать и интересоваться происходящим на съемках. Если на вилле возникнут крайние сложности, с ним свяжется Николас, а в остальном, пусть она считает себя свободной во всем.

Хотите узнать помыслы человека, не сковывайте его своим присутствием, отойдите, и он проявит реального себя. Например, ее отношение к Алексу — актеру, которого Анна отстаивала на подборе, а так же отношения в ее команде. Андроид перекочевал в чемодан и должен был оставаться там до окончания семидневной поездки. Но на четвертые сутки Шаген не выдержал, освободив гаджет из заточения, он улыбнулся. Девять пропущенных от Анны грели душу и наводили на вопросы.

О делах на съемочной площадке ежедневно по полчаса рассказывала Энжи. Не редко среди жалоб на мужское недопонимание, она нападала с обвинениями на Анну и прозорливого режиссера, но в детали не вдавалась. Николас не звонил, Энжи не пыталась замолить свои грешки или представить их в ничтожном свете, как это делала в прошлом. Но из-за пропущенных звонков, он устроил ей допрос с пристрастием. Услышав о собаках, пообещал вернуться домой. Она бросила трубку.

Историю с декорациями, произошедшую сразу же после телефонного допроса Шаген в красках узнал от Николаса. В отличие от охранника режиссер отнесся к произошедшему великодушно:

— Влюбленная девчонка, что с нее взять?

И предложил связаться с неким Феррагамо, о которого Энжи прячется на вилле как маленький и глупенький ребенок.

Шаген мысленно усмехнулся. Он знал, что в жизни Энжи временно фигурировал некий Марко, но и представить не мог, что это тот самый Феррагамо. Когда прояснились некоторые детали их отношений, он договорился с магнатом о встрече в Ницце. Перед глазами все еще стоял эпизод обрушения гримерки на Анну, а следом ее мокрое от слез лицо. Желание отшлепать подопечную к моменту прилета поутихло, с ней без особых проблем разберется Марко и так будет лучше всего, — решил Шах.

Но Энжи не оказалось в доме, ее не было у друзей и проверенных соглядатаев. А зная методы слежения привычные для Шагена, она в комнате оставила клатч, телефон, подаренные им серьги, кольцо и даже любимые часы, преподнесенные Шагеном на двадцати двухлетие, а затем скрылась через задний двор, не попав в зону видимости камер. Обзвонив знакомых среди ночи, и ничего не узнав, он обратился за помощью к Анне.

Сонная, уставшая, помятая она выглядела так беззащитно и хорошо, что он еле сдержался и не обнял. Он не видел ее четыре дня и самым непостижимым образом соскучился и не хотел никуда идти. А тут еще Энжи и ее поиски…

Шах с досадой сжал кулаки.

Они ее нашли, конечно, в клубе, конечно среди парней, как это она уже проделала в третий раз после смерти сестры. Ему не составило труда уговорить ее спуститься вниз и вернуться домой. И вот тут он увидел, как Анна решилась показать свой внутренний огонь. То, что происходило внизу на танцплощадке, не шло ни в какое сравнение с танцами на пляже. Ступая мягко и легко, она волной перетекала из одного па в другое, словно жизнь. В такт музыке ее движения то скользящие медлительные, то резкие и агрессивные сливались в единый танец и толпа расступилась.

Анна взглянула на балкон.

Шаген вовремя отвел глаза, переключившись на парня, что отстаивал свободу Энжи. Хватило пары слов, чтобы тот отступил и не пытался загородить девушку грудью. А в это время, Анна обошла опустевший круг, как тореадор, вызывая партнера на битву. И навстречу ей вышли — быки. Сразу двое, один из профессиональной подтанцовки второй ушлый герой любовник, каких тут околачивается не один десяток.

И что делает Анна? Выбирает его…

А что делаю я? Задался мужчина вопросом, и честно ответил — злюсь. Этому касаться ее можно, мне нельзя! Желание справедливости возобладало. Попросив старого знакомого об услуге, он указал на танцпол. Тот понял, кивнул. Жак не умеет работать без пафоса, — со вздохом подумал Шаген, — и всего-то попросил свет вырубить на двадцать секунд, а вышло на весь медляк. И кто тут романтик, я или он?

Воспоминания чередой прошли перед глазами: мягкие изгибы женского тела, ошеломленное и удивленное лицо Анны, ее сообщение о хорошем партнере и ее греющие душу воспоминания, что сохранились о нем еще с тех давних пор.

А что оказалось в конце?

Танцевал с ней не он, а какой-то там Ник! Неужели трудно было догадаться? Или хотя бы по ощущениям на коже запомнить, кто есть кто?

Он осуждающе взглянул на причину тяжелых дум и заметил ее неловкое движение. Сидя на пальме высоко над песком, Анна наверняка замерзла, хочет слезть, но боится стряхнуть остальных. — Понял он и приблизился к группе.

* * *

Мы сидели на пляже, оккупировав вырванную с корнем пальму. Кто-то из местных вдали играл на гитаре, и звуки романтической баллады доносились сюда к нам. Шашлык у Дмитрича получился великолепный, разговоры задушевными, а вечер почти теплым. Настена и Рыжик грелись у огня, Ольгу укутал в плед Глеб, Сирафимовна и Дмитрич пошли разбираться кто в семье главный, а я, умостившись на узком и высоко расположенном месте пальмы, начала подумывать, как бы с нее красиво слезть. В шортах, достигающих середины бедра, тонкой майке на бретельках, сидя на собственной куртке вот уже минут пять поясницей и не только, чувствую холодное дыхание моря.

Внутренний критик, напомнил о предостерегающих словах Шаха, но вскоре тоже замерз и замолк. На третьей попытке сползти, так чтобы не стряхнуть с дерева остальных отдыхающих, я почувствовала наглые лапищи, накрывшие мою подмерзающую точку. Вздрогнула и чуть не свалилась. Напугавший меня не дал рухнуть вниз, удержав за поясницу. В этих ручках я узнала что-то знакомое, оборачиваюсь, а это Шах:

— Вы всегда так реагируете?

— А вы ко всем так лезете? — все еще не придя в себя, спросила я.

— Нужно подумать. Держитесь. — Он сместил руки в первоначальное положение.

— Что вы делаете?!

— Пытаюсь вас спустить вниз? Вы ведь этого хотите в последние пять минут?

— Да, то есть нет! И…! Расположение ваших рук этому действию не соответствует.

— Анна, вы ходите, чтобы удобно было только вам или ближние так же могут…

— Что могут? Ближние вообще много чего себе позволяют, но это не значит, что все удобства должны выступать за мой счет.

— В смысле?

— Неприлично, хватать девушку за… за ягод-ки…

— Повторите.

— Ну, то есть… — я увидела, как на нас с интересом начинают посматривать.

— Вы это «ягодками» называете. — С наглым взором на лице он сжал мои округлости, продолжая стоять позади.

— Ягодицы мои! Как хочу, так и называю. — Я отлепила его руки и, чуть было не свалилась.

— Тише на нас уже смотрят. — Он вернул меня в вертикальное положение.

— Правильно. Они видят, как пользуясь моей слабостью, вы лапаете меня.

— Какой слабостью? — не понял Шах.

— К наглым мужчинам! — чушь полная, но несу эту чушь отменно, — меня от них коленки подгибаются, и опора уходит из-под ног.

— От чего еще у вас коленки подгибаются? Подождите… — он как-то странно прищурился, и это даже в мой полуоборот было видно.

— Вы меня наглым называете?

— А вы не знали этой черты вашего характера? Простите ради Бога, за то, что я раскрыла вам глаза.

Ух, кажется, только что я увидела разгневанного Шаха, чьи желваки заходили на скулах. Но это отчего-то меня ничуть не остановило:

— А знаете, что еще я о вас думаю?

— Аня, помолчите.

— Иначе что? — Я нарвалась, такого свирепого взгляда от этого индивида в моей коллекции еще не было.

Далее последовал мой кульбит спиной назад, после чего я оказалась прижатой к нему лицом к лицу и при этом он меня скрывает от всей нашей группы. Разобраться где на моем теле его руки, от такой близости было невозможно, стало жарко и душно одновременно. Глядя в черные непроницаемые глаза, не то чтобы неожиданно, но как то совершенно бестолково поняла, что мне сейчас влетит. Есть такая привычка нарываться на неприятности, чтобы существование на Земле перестало казаться скучным.

Когда он навис надо мной, жизнь начала кусками проноситься перед моими глазами, так чтобы я осознала, что в принципе она у меня была отнюдь не грустная и нарываться сейчас, не стоило.

— Я… ну… прости… те, — пролепетала беззвучно, хотя и долепетать мне не дали.

Мама! Кто их учит целоваться?! Словно зверь с голодным рыком, смял мои губы до боли, опровергая все надуманное ранее, заставляя подчиниться, не смотря на молчаливый протест. Когда я от подобной наглости решилась его укусить, вдруг смягчил напор и отстранился.

— Извините. — Голос глухой, набат его сердца чувствую собственной грудью, горячие мужские руки определила на моей вечно подмерзающей точке, плюс его непроницаемые черные глаза все еще горят праведным гневом. Пройдя через этакий вид наказания за лишнюю болтливость, могла бы и помолчать. Но у меня это не получилось:

— Бывает.

Мой ответ, вызвал новую смену шаховского настроения, на этот раз раздражение. Как ошпаренный шарахнулся в сторону, глянул на меня еще раз. На его лице отразилось что-то из разряда «твою-то мать!» после чего он развернулся и зашагал к импровизированной автостоянке.

— Нет! Ну, это ж блин надо! — группа молчала и делала вид, что ничего неожиданного не произошло. Мое негодование решил разделить Миха. Подойдя ближе, он меня приобнял и протянул:

— Уооооу….

— Что уооу, у кого-то нервы сдают. — Я махнула рукой в сторону удаляющейся спины.

— Неа, уоооу как ты его достала.

— До печенки. — Согласилась я.

— Я бы сказал, выше и правее залезла, но ты мне не поверишь.

Прикинула, что у нас там выше и правее печени и действительно не поверила. Пусть на образах молится, мужикам я нынче не верю. От чего жить горько и в то же время легко. Я похлопала Миху по руке, предложив отпустить меня. И он как-то смешно скривился и прошептал:

— Не оставляй меня с ними!

— Золушке пора спать, — отрапортовала я, взяла вещи с пальмы и улыбнулась. — Не хочешь оставаться с ними, отвези меня на виллу.

* * *

Продолжая отслеживать происходящее на шикарной вилле, Варяг удостоверился в своих подозрениях. Все-таки не ошибся, это была знакомая ему Аня из Киева — вездесущий позитивчик. Активная, колкая на язык и не желающая мириться с несправедливостью, она и сейчас легко и незаметно для участников обращает коллектив в нужном направлении, сглаживая неприятности и вспышки ссор.

Как она выдержала издевки маленькой проказницы, он и сам не мог понять. Аня единственная из пострадавших выбралась из завалов гримерки с краской на лице, сдержалась от грубых выражений в разговоре с высоким и крепким мужчиной, возможно режиссером, поддержала морально актера с подбитым глазом и, прихватив полотенце, молча принялась стирать реагент с лица.

Варяг следил за ее действиями на протяжении двух последних дней: за пробежкой в компании двух не замечаемых телохранителей, за разборками с группой, за переговорами с родными, за пикником, в котором обнаружился не дюжий интерес владельца виллы к Ане, и вот теперь за поездкой в поисках покупок.

Иван улыбнулся видя ее через стеклянные витрины.

Все такая же стойкая и стройная девчушка, не позволяющая себе унывать. Почти не изменилась. Он был бы рад переговорить о прошлом, узнать, как сейчас обстоят ее дела, поделиться своей почти счастливой историей, однако на данный момент это невозможно. Судя по данным предоставленным агентами Акчурина, именно ее ноутбук отличился IP кодом, которому он нечаянно придал значимость. Выяснить самостоятельно, кому принадлежит компьютер, удалось со второй попытки. О первом промахе Иван думать не желал, перед глазами все еще колыхались румяные массы дородного женского тела.

Как тесен мир, и как жесток — Анюта оказалась не только его старой знакомой, но и бывшей сожительницей Шевченко. Прискорбно. Это значительно усложнит дело и жизнь Ани, если агенты Акчурина догадаются об их знакомстве. Люду он вывел из игры, а вот ее…

Не догадаются, дал себе зарок Варяг, уже просчитывая, как и когда перепрограммирует код и позволит им вскрыть несущественный блок собственной программы. В освободившееся от слежки время, он успеет перехватить Шевченко и исправить положение с серверами, окончательно закрыв этот вопрос.

И все бы ничего, вот только ощущение что сам под прицелом не оставляло ни днем ни ночью. Привычный к перестраховкам и тропам из ложных следов, Иван не позволил взять себя в кольцо захвата, но возникает вопрос: Акчурину все еще нужен код или это был хорошо разыгранный предлог?

28

День не задался с самых первых минут пробуждения. Хотя, какое пробуждение? Я просто не спала. В течение шести часов не смогла сомкнуть глаза ни на минуту, чтобы не впасть в прострацию под названием «Шах и черт подери его поцелуй». Стараясь не заплывать далеко в озеро глупых: «Зачем? Что это было? Почему? Как теперь дальше работать? И откуда эта бессонница?» я промаялась до рассвета. В конечном счете, вскочила за час до пробежки, быстро собралась и покинула территорию виллы. Двух бегунов, к которым успела привыкнуть, на пробежке не было. Прикинув по навигатору на телефоне новые пути движения, свернула в противоположную сторону от проторенного пути.

— Сегодня у меня будет день изменений! — пообещала себе я. То, что через тридцать минут на моем пути следования возникли знакомые ребята, меня не волновало, — у кого-то сегодня тоже трудный день. Обогнав их справа, оставила парочку далеко за собой и с уверенностью заявила, что сегодня для меня не существует никаких полутонов, только белое и черное, да и нет. И да будет так!

А дальше как сказала, так и сделала.

Сказала, что софиты покупаем сегодня, значит сегодня, а так же сегодня берем столик стеклянный на замену поврежденного, обивку для мебели из третьего павильона, плюс новые элементы одежды на смену тех, что испортила краска. Еще вспомнила о том, что мы с группой отпрашивались у Фельдмаршала на месяц, а успеть надеялись за 14 дней. Прикинув за ночь наши возможности, я скосила сроки исполнения до 20 дней. Благодаря Энжи мы в 14 никак не успеем, но это еще не повод оставаться на все четыре недели.

Когда я об этом сообщила Михе за завтраком тет-а-тет. Он прищурил глаза и мило поинтересовался, а не собираюсь ли я сбегать.

— Не собираюсь.

— Анют, знаешь, на что это похоже?

— И знать не хочу. — Мое заявление он попросту проигнорировал:

— На трусость. Так трудно поверить в его искренность?

— Прежде чем безоговорочно верить, следует перепроверять.

— Так проверь. Что ты теряешь?

— Время.

— Да? Так ты считаешь «впустую потраченным» время на перепроверку или поиск? — Молчу, хмурюсь. Он продолжает, как истинный палач:

— Вот и ответь: разве рационально терять время на поиск нового неизвестного, когда рядом уже есть достойный вариант, и осталось лишь его проверить?

— Мих… — отставила чашку с нетронутым кофе.

— Что?

— Я не в духе, давай не сейчас.

— Ладно. Тогда сменим тему. — Легко согласился Миха и, не меняя тему, продолжил назидательный допрос. — Надеюсь, ты понимаешь из-за чего именно не в духе?

— Понимаю.

— Значит: ты понимаешь свое желание сбежать из-за открыто проявленного интереса. — Заключил он, вновь проехавшись по теме. Не хочет менять тему, ладно ее сменю я.

— Сегодня покупаем софиты, столик и новую одежду. — Заявила твердо, не поднимая на него глаз.

— Да, госпожа. — Согласился он с иронией. — Что-нибудь еще угодно?

Он сейчас был вылитой копией Фельдмаршала, тот же тон, та же вздернутая бровь и редкая для Михи усмешка превосходства, прям таки всезнайка выкопанный. Это сочетание меня повергло в шок, а затем и в бешенство. Почти увидела, как сейчас в голос рявкну: «Заткнись!», «Ты не прав!» и «Прекрати немедленно пороть чушь!», но приближение знакомой фигуры мгновенно отрезвило.

Надо же все утро мечтала его больше не видеть, а тут даже обрадовалась. Не подойди к нам Шах, как бы я потом в глаза Мише смотрела? Стыдно стало очень, и я поспешила из столовой уйти.

В спину раздалось:

— Анна, куда вы?

Режиссер что-то тихо ему ответил и остановил. Уж лучше бы у меня были дни веселые женские, тогда Миха оказался бы не прав, а всплески агрессии обоснованы. Но до них неделя, да и не вспыхиваю я ни с того ни с сего, а значит… Да, ничего это не значит! Не выспалась, мне нервы в прошедшие четыре дня отменно помотали, разволновалась — вот и все! А раз все… жизнь продолжается, работа не стоит и вообще собираться по магазинам пора. Миха со съемками этого блока ролика справится сам, мое присутствие не важно.

Вызвав Настену и Дмитрича, я через Николоса запросила машину на выезд и отбыла с помощниками в сторону магазинов. Через четыре часа на место встречи вместо Дмитрича заявился Шах и наш Глеб. Именно заявился, так как я его не звала. Ощущая новую вспышку гнева, пять раз повторила про себя: «я рада Шаху безмерно. Безумно!», но даже эта действующая мантра не помогла вернуть голосу приятные нотки:

— Здравствуйте. Какими судьбами?

Удивительное дело, говорила тихо, почти в своем обычном тоне, но Глеб тут же подхватив наши покупки, увел Настену, а Шах, не дождавшись их ухода, захватил мою руку.

— Вы что-то имеете против? — голос был мягким, интонации доброжелательными, а угроза ощущалась, не смотря на улыбку.

— Интересуюсь. — Не меняя тона, ответила я.

— Что у вас еще намечено на сегодня?

— Прогулка. — Вру не краснея. Миха сам справится и команда у меня толковая. Они разберутся, что к чему с новыми покупками, да и сценарий прописан мною от и до. Но даже на любимую работу не хочется возвращаться, и тем более Шаха по пути назад сопровождать. Вряд ли Глеб и Настена дожидаются нас за углом.

— Хорошо, — ответил Шах, узрев на моем лице какую-то досадную истину. — Идемте.

Я и пошла вслед за клиентом безмолвно. Спустившись на автостоянку, уже представила, как помашу ему рукой и пройдусь сама пару километров в направлении виллы, как вдруг…

— Что значит «Я не могу идти одна?» — опешила я от его заявления. — Я прекрасно сама по себе передвигаюсь, не просто превосходно, а даже грациозно.

— В этом никто не сомневается. — Буркнул он с заднего сидения Mersedes.

— Тогда в чем дело?

— Я буду вас сопровождать, — терпеливо сообщил он. — Садитесь.

С ужасом представила себе, как буду сдерживаться в его обществе и, сцепив челюсти держать за зубами язык. А вдруг не сдержусь? И прощай заказ на ролики:

— Нет, так дело не пойдет. Я хочу пройтись, а не тарабаниться в пыльной машине.

— Она не пыльная.

— Оставьте, для меня сейчас даже яхта в океане будет пыльной. — И с уверенностью в голосе добавила. — Я хочу прогуляться.

Кажется, в этот момент я слышала шаховский скрежет зубов. После было произнесено отчетливое: «Я с вами» и все мои надежды на уединение рухнули:

— Тогда выходите из машины и пройдемся. — Вновь попытала я счастья, вдруг откажется?

— Анна, мне бродить пешком не престало.

Это он сейчас на свое здоровье намекает? Ну-ну, кто ж виноват, что он сам его до такого состояния довел? Сам виноват, вот пусть по заслугам и получает, а не ограничивает мои передвижения.

— А мне из-за вас сидеть в тесной машине не хочется. Так что либо вы со мной, либо сами. Решайте. — Развернулась и пошла.

На десятом шагу поняла — я веду себя как капризная Энжи. И что на меня нашло? Зла на него не хватает! И до сих пор я в еле сдерживаемом гневе, только приблизится и все… но это же не повод на человека обижаться. Я обернулась, столкнувшись с Шахом лицом к лицу:

— Все-таки догнали?

— Все-таки пешком? — мягко вопросом на вопрос ответил он.

— Да. — Замолчала я, ощутив, как внутренняя буря прекратилась в штиль, и из-за облаков выглянуло солнце. Изменение в моем настроении Шах тоже отметил, попытался что-то прояснить:

— Я хотел…

Только не это! Только не обсуждение вчерашнего вечера, и тем более его ответного порыва на мои слова! Нет! Нет! И нет!

— Так что у вас с почками? — перебила, не узнав, чего он хотел.

— Небольшие проблемы.

— Давно? — Я поступала сейчас как он, в глаза не смотрела и просто задавала возникающие вопросы. Сейчас это казалось правильным.

— С двенадцати. Точнее с рождения. Вы…? — я вновь остановила вопрос:

— А что было в двенадцать?

— Удаление камней из почек. С тех пор я на таблетках.

— Но почему? Они нарастают вновь?

— Что-то в этом роде. Предлагаю сменить тему.

— Хорошо. — Соглашаюсь и поступаю как въедливый Миха. — Почему вы усугубили зрение?

— Вы не хотите оставить обсуждение моего здоровья? — серьезно предложил он и даже брови сдвинул.

— Нет. — Ответила с готовностью. — Так почему?

— Работал в дизайне.

— В каком?

— Начал с рекламных буклетов еще в Ереване.

— В двенадцать. — Поняла я.

— Да, футбол с мальчишками для меня стал не таким приятным… появилось свободное время. — Он решил не договаривать, я согласилась не давить. Выясню потом. — Я решил тратить только свои деньги, поэтому подумал и взялся за изучение графических программ.

— Одновременно как взрослый стали курить, — припомнила я. Кивнул и улыбнулся. — А что было целью работы? Вы ведь целеустремленны очень.

— Целью была покупка оборудования для увеличения работоспособности, но в конечном счете я отошел от этой идеи.

— Потому что…?

— Она стала неактуальной. — Улыбнулся Шах. — Я понял, что посредством работы в 3D могу обеспечить средствами не только себя.

— А дальше?

— А вы не знаете? — взглянул на меня с усмешкой. Делаю наивные глаза и отрицательно качаю головой. Всегда лучше узнать о произошедшем от первоисточника.

— Дальше окончание школы, получение диплома психолога, переезд в Берлин и работа моделером.

— Вы тогда посадили зрение, пока проводили моделирование. — Поняла я. И возникает вопрос:

— Сколько часов вы проводили за монитором?

— Я спал на работе, пылал энтузиазмом и не задумывался, сколько получу взамен. — В этот момент Шах открыто улыбался, прежде чем добавить с чуть-чуть другой интонацией:

— Мне тогда это было нужно.

Вот только я точно знаю, что так пахать могут не все и не всегда из-за положительных событий. Я тому сама хороший пример. К тому же в случае с Шагеном что-то упоминала Эля о происшествии в его семнадцать лет. Сказала, что его болезненное желание контролировать каждый шаг проистекает из тех времен. Чтобы на фоне раздумий не попасть в свое непроглядное прошлое чуть не спросила его, что же произошло.

Как вдруг среди толпы заметила знакомый светловолосый затылок. Эля смеялась с моей привычки запоминать парней по затылочной части, однако признавала безошибочность моих определений…

* * *

— Варяг!? — недоверчиво прошептала я.

— Кто?

— Мой знакомый, — к слову затылок моего старого знакомого решил раствориться в толпе.

— Извините, я сейчас… догоню его… Давно не видела, а кричать не… — с этими словами быстрее пошла вперед. Затылок скрылся из виду чтобы перейти дорогу в запрещенном месте, до светофора оставалось метров десять, а он явно спешил в другую сторону от перекрестка.

Не желая упустить его крикнула:

— Варяг… — остановился, пропуская автомобиль, и продолжил идти. Машина сбоку начала набирать ход, словно не видя его.

— Варяг! Ваня в сторону! — это завопила громче, перекрикивая шум уличного движения. Он вовремя оглянулся, мгновенно отскочил из-под самых колес авто. Водитель не собирался давить на тормоза, машина промчалась на всех скоростях. А Ваня добежал до тротуара, чтобы уже там оглянуться на счастливую меня.

— Вот же недоросль…

Он меня узнал, махнул в сторону светофора и пошел на встречу.

— Варяг-самоубивец! — и с этими словами, побежала к нему. Дождавшись зеленого, быстро перебежала полосу и оказалась в руках зеленоглазого гиганта.

— Варяг! Ванечка! Глухомань несусветная! — ткнула кулаком в живот. — Что и не узнаешь с первого крика, чудовище ты этакое! Раньше за тобой такого не водилось.

— Анют?! Как же я мог? — спросил добродушно и оглянулся по сторонам. — Что ты тут делаешь? Ты откуда?

— Я стою пред тобой, — ответила на первый вопрос. — А появилась во-о-он из-за того угла… — показывая направление, была уверена что Шах остался где-то там у поворота, а оказалось, он уже за спиной. Стоит и с прищуром взирает на наши по-дружески крепкие объятия. Его молчаливое неодобрение Ваня определил по-своему:

— Представишь, — с улыбкой предложил Варяг и отпустил меня. Счастливая обернулась к клиенту и произнесла первое пришедшее в голову:

— Шах это Варяг! Ва…

— О… Простите. Шаген это Далин Иван Сергеевич. Вань это Авдалян Шаген Хоренович мой крупный клиент. — Они крепко пожали друг другу руки, гнетущее молчание и взгляды в упор я прервала с небольшим опозданием:

— Иван, какими судьбами? Ты чем сейчас занят?

— Ищу людей в сети. — Обезоруживающая улыбка осветила его лицо.

— То есть как? Менеджмент и набор персонала?

— Я программист, Анют.

— Работа на госструктуры? — подал голос Шах. С удивлением посмотрела на него. Интонация враждебная, лицо доброжелательное. Остается лишь догадываться, как ему это удается.

— Скорее на частных лиц. — С той же доброжелательностью ответил Ваня. Мысленно прикинула, что в искусстве прятать эмоции он с последней встречи шагнул еще дальше. Намного дальше, не будь ситуация абсурдной приняла бы за чистую монету.

А Шаген тем временем продолжил:

— Здесь по делам?

— Не совсем. — Сменив интонацию, ответил Ваня. У меня точно галлюцинации. Двое мужчин, которыми я восхищалась сейчас, словно боксеры на ринге выпытывают кто откуда и надолго ли пришел. Абсурд!

— Надолго? — не дал мне спросить Шах.

— Еще не решил.

— Ванечка, — оборвала я их пикировку. — А помнишь, я тебе о Михе рассказывала? Супер режиссер, каких поискать нужно! Я с ним работаю. Могу к слову и познакомить, что скажешь?

— Что был бы не против, появись у меня время. — Просиял он, якобы о Михаиле вспомнив. Я выхватываю свою визитку из сумки и нацарапав адрес Шаха протягиваю ему:

— Держи.

— Не дурно, — заметил Варяг, ознакомившись с моей должностью, а затем и адресом.

— Да! Разрастаемся по-маленьку. А вот это тихое место, где размещены наши новые живые декорации. В течение следующей недели заходи не стесняйся.

— Хорошо, Анют. Я буду рад вас посетить и познакомиться с Михой.

— Замечательно! Заглядывай!

Он обнял меня менее крепко, чем раньше, пожал руку Шаху и ушел легкой походкой молодого денди.

И все-таки у кого он этому учился? У Варяга и ранее были актерские способности, но чтобы они вылились в такое мастерство — это нужно было долго и нудно работать.

— Как здорово, что я его встретила! Как раз недавно вспоминала о нем… — с этими словами обернулась к хмурому Шагену.

— Специфические люди вас окружают.

— Это издержки профессии. Но я не жалею о знакомстве. Он замечательный… человек. — Отчего-то добавила я.

— И много вы о нем знаете?

— Не много и в основном с той поры как он получил ранение на работе. Мы встретились три с половиной года назад, когда он искал себя на курсах режиссуры. — Пояснила я для хмурого Шаха. — Но кажется, нашел в другом.

— А что именно он рассказывал о работе?

— Ничего. Мы обсуждали насущное: кино, книги, еду, города, путешествия, выставки, предпочтения, вкусы — вот и все.

— И как долго вам удавалось так общаться?

— После курсов еще некоторое время поддерживали связь. Может быть полгода. Но затем он исчез, а у меня возникли некоторые трудности… Я очень рада, что встретила его сейчас!

* * *

— Зачистили? — Акчурин откинулся в кресле и закрыл глаза, не позволяя себе расслабиться.

— Ушел. И обстоятельства изменились.

— В чем дело?

— Они с Тур знакомы. — Абонент повременил,прежде чем прояснить для главного суть вопроса. — С владелицей ноутбука, в котором вы были заинтересованы.

В расчетливом уме мужчины картинки постепенно стали складываться. Агату его люди не нашли, разыскать ее мать училку из Катеринополя так же. И теперь первоначальное решение — убрать Варяга за ненадобностью стало неактуальным. С исчезновением Агаты он связан, так как сработан ее побег был вчистую.

И не смотря на его пребывание в Ницце ясно — темная лошадка начала свое личное движение. Пусть и далее пытается выдать за работу пустые мельтешения с так называемым сложным кодом, о котором Шевченко знать не знает. А я поиграю с ним посредством новоявленной знакомой.

— Они знакомы давно?

— Достаточно.

— Предлагаю поменять птичек. — Улыбнулся Алексей. — Пригласите Анну в гости, а дальше как следует, возьмите его в оборот.

* * *

Прослушав мои истории о клубах, женская часть нашего коллектива вынесла на общее голосование поход в развлекательное заведение. Повторно выслушав все возможные места, наша команда в выборе клуба проявила редкое единодушие. И по окончанию рабочего процесса за ужином долго не задерживались. Разошлись, чтобы успеть отдохнуть перед танцевальной ночью.

Я же пошла к Михе и засела с ним за просмотром отснятых материалов. За его работой вообще очень интересно смотреть, как он компонует куски, повторно просматривает нарезку и производит монтаж материала. Чтобы не забыть, что сделал и что еще предстоит сделать, записывает в блокнот последовательность кадров с этим он и Дмитрич будут потом кропотливо работать, вымеряя видеоряд до секунд.

Миха оторвался от просмотра:

— Ань, в какой клуб вы идете?

— В шикарный! Там синие кресла, мраморная стойка, огромный танцпол и замечательная музыка…! Погоди, ты разве не с нами?

— Лучше с женой проговорю до ночи. У нас с ней свой клуб. — На мой непонимающий взгляд пояснил. — Мой старший друзей созывает и банду сколачивает, коммандер в деда норовом пошел.

— Ничего плохого в этом не вижу.

— Я тоже. Так какой клуб?

— Тот, в котором мы Энжи отыскали, я названия не помню.

— Шах с вами?

— Нет.

— Остается Дима. — Тихо заметил он.

— В смысле? Мих, ты о чем?

— Да так, приглядеть за женским батальоном, не посылать же с вами Николоса и его ребят.

— И не надо, мы сами прекрасно отпляшем. Даю слово.

— Чтоб я тебе в этом вопросе и не верил? — усмехнулся он. — Видел я твои танцы и реакцию окружающих на них. Так что… Так что Дима будет за вами.

— Раз так… раз решил… придется слушаться… — печально вздохнула я и пальчиком на раскрытой ладошке поводила, представив наш буйный детсад тридцати-, сорока- и пятидесятилетний.

— Вот и умничка! Иди, тебе отдохнуть нужно перед трудной тусовочной ночью.

— Ок. Будешь разговаривать с Мариной, передай ей от меня большой привет!

— Передам.

В комнате я засела за буку и еще часа два проработала над идеей, которую мне нечаянно подкинул Шах. Когда очнулась, до сборов осталось от силы тридцать минут. Я конечно успела, но это точно был самый скорый сбор в клуб. За пять минут надела черное платье на бретельках, черное болеро к нему, туфли, чулки со стрелками и нитка жемчуга под стать стилю 30-х. На макияж ушло всего ничего. И не смотря на строго оговоренное время, мы еще полчаса ждали Серафимовну и Рыжика.

Так что я успела позвонить домой и узнать как они там. Как ответила мама у них, все в порядке. На что я пообещала в красках рассказать о днях проведенных здесь. Коротко поделившись основными происшествиями, отключилась.

К клубу добрались быстро. Дмитрич пропускал всех на входе, подсчитывая по головам, сколько нас доехало и сколько вошло. И вот тут мой телефон решил очнуться. Играет музыка на неизвестные номера, можно не отвечать, но вдруг это Иришка Батуева поссорилась с Фельдмаршалом, и ищет поддержки или Оля, узнала от мамы о моем звонке…

Я остановилась у входа. Ищу источник звука, и как назло трезвонящий телефон лежит в недоступном месте — на дне маленькой сумочки.

— Аня, — позвал Дмитрич.

— Вы заходите я сейчас. — Он кивнул и вошел.

— Алло?!

— Алло, вас не слышно…

В поисках телефона я основательно задержалась на входе, и теперь стояла там одна.

— Алло…

Кто-то подошел сзади, поймал за руку и потянул на себя. Мое очередное недовольное «Алло», оборвалось.

— Привет, — на русском поздоровался парень средних лет. Непримечательная внешность, непримечательная одежда, вот только в глазах сквозь натянутое дружелюбие проскальзывает что-то совсем неприятное.

— Здрасти, — я оглянулась. Пустынная улица мигающие фонарь справа, охраны возле клуба уже нет, а парняга с неприятным взглядом и плохо запоминающимся лицом начинает наглеть. Оглядев с ног до головы, он потянул меня в сторону проулка, где мигал фонарь.

— Пройдемся?

— Идите сами!

— Давай без грубости, детка. — Меня лишили телефона и втолкнули в подворотню. Я улетела метров на пять в сторону, на правой туфле треснул и отлетел каблук. Пока поднялась частично пришла в себя от испуга. И тут же сняла бусы с шеи, если попытается душить, пусть ищет свои собственные средства для удушения. И понимаю, что никаких средств обороны с собой нет, кроме меня самой, сумки и каблука. Будь он насильником, действовал бы иначе и из рук не выпускал, а тут как будто забавляется, толкнул и медленной походкой идет навстречу.

Оглядываюсь. Сзади нас в свете рекламной вывески еще одна фигура. Я долго не думала и скромность разыгрывать не собиралась:

— Помогите! Полиция!

Нападающий тут же оказался рядом, схватил за горло и сдавил, заставив подняться на носочки. Что-либо дополнить к уже произнесенному не получилось. Остальные призывы на помощь оборвались с хрипом. И это урод улыбнулся, так как улыбаются маньяки убийцы своим жертвам — мерзко и многообещающе.

Меня передернуло от такой мины.

Наверное, я не зря Варяга встретила день назад, в голове тут же прояснились его слова, а вслед за ними и частично отработанные действия. Я с размаху треснула парнягу ногой, расчет был по колену, получилось по голени. Эффект малый, но одну руку он с шеи моей убрал и открыл свое горло. Я произвела тычок в шею щепотью, а получив свободу жесткий удар по ушам кистями, сложенными в лодочки. И все это не произнося и слова. Лучше бы сбежала и на помощь позвала. Хотя, кто бы дал сбежать…

Посвятив всю себя первому уроду, не заметила приближения второго.

А ведь именно его на помощь звала! — пронеслась мысль, когда мужская лапа схватила шею на этот раз сзади. Он выкаблучиваться не стал и мне не позволил, как куклу двинул в сторону и об стенку. Так что попытка локтем задеть его солнечное сплетение вылилась в мое плавное скольжение по каменной отделке.

Опадаю вниз в голове туман, на губах привкус крови, но я все еще слышу ругательства на русском от первого, и предупреждение о скоротечности времени от второго. Почему-то из всего в голове проносится лишь одна мысль: Им на меня времени жалко, — а следом юркнула вторая, — и даже кошка Тенька не вспомнит обо мне. Нужно было замуж идти… Из всех возможных вариаций перед глазами предстал один — черноглазый в белой рубашке, который боксирует против двух других. Странная мысль превратилась во вполне реальное видение. Как в мультфильме двое против одного нападают поочередно, а получив свою часть ударов, отваливаются, чтобы передохнуть.

Туман спал с глаз, представив злого и знакомого брюнета и его отточенный хук правой — вот тебе и 3D моделлер и его набитая рука.

С этой мыслью я начала подъем по стеночке, успела приобрести вертикальное положение к приближению третьего противника с ножом. Тот нагло и тихо подступил к Шаху со спины, не придав значения мне и моей сумочке. А зря. Меня Варяг самообороне учил не просто так. С замахом нанесла удар по его опорной ноге. Сумка, сделав виток, уцепилась за ремень как плеть, и я резко дернула ее на себя. Мужик рухнул.

А дальше был хлопок и звук расколовшегося камня и справа от головы упавшего отлетел осколок мостовой. Раздалось еще пара хлопков. Мужик, отдав приказ, убежал и за ним прихрамывая, поспешили двое других.

Шах, а это был он, подошел ближе:

— Аня… вы как?

От его тревожного голоса весь мой пыл выветрился, как не бывало. Я из последних сил сдерживалась чтоб не нагрубить или хуже того не разреветься:

— Не трогайте меня… только, только не трогайте… меня…

— Хорошо, хорошо, — тогда помогите мне вы.

— Что? — он с трудом обернулся спиной, показал окровавленную рубашку и перочинный нож, торчащий из бока.

— Вытащите его.

— Я не… не…

— Все в порядке, он прошел по косой, просто вытащите.

— А мышца. Кровотечение, Шааах!

— Тащите…

Пока я решалась прижать пальцы вокруг раны, и потянуть лезвие на себя, он позвонил Джиму и Николасу. Завершив разговор, коротко бросил:

— Больше никаких прогулок и пробежек.

— Хорошо, больше вас на прогулку не возьму. Но вы и в клуб не хотели.

— Аня… — произнес он укоризненно.

А что Аня?! Аня сейчас смотрела на окровавленное лезвие ножа и перед глазами со скоростью света проносится один эпизод развития за другим и все хуже и хуже без хэппи-энда. Если бы не Шах…

— Извините.

Лучшим вариантом было молчать, и я молчала. Захотелось домой срочно, прямо сейчас к родителям, повидать Оленьку и ее Машутку. Глотнуть спасительного спокойствия домашнего очага. Но нельзя… Шах забрал мое орудие возмездия на длинном ремешке и за руку медленно повел на выход из тупика.

Понятное дело идет, сжав зубы, старается не вздыхать на каждом шагу. Молчу, чтобы не вызвать реакции как на лестнице, где он с надрывом, а все же поднялся на этаж быстро.

После того как нас подобрал его водитель Джим, мы посетили больницу, где его подштопали, меня же осмотрев чем-то отпоили и посоветовали постельный режим.

На виллу мы не вернулись. Это оказался белый двухэтажный домик на берегу, с открытой террасой и витражными окнами он по стилю напоминал творчество Райта — Дом над водопадом. Проведя меня все так же за руку в холл, Шах указал на двери справа:

— Ложитесь спать, Аня. Вам это необходимо.

— Да, хорошо.

Пока он медленно поднимался наверх, я продолжала стоять на месте. Не совсем четко понимая, что происходит. Вопреки его наставлениям пошла к раздвижным дверям, с моря дул легкий бриз и хотя песок был холодным я все же пошла вперед.

Здесь была черная непроглядная ночь, без звезд, луны и видимых облаков. Линия горизонта прослеживалась огоньками, а вода говорила о своей близости шипением набегающих на песок волн. Через десять минут или более, рядом появился прихрамывающий Шах:

— Аня… — его тихий голос напомнил, как ему самому должно быть плохо. Но я просто не могла сейчас встать и уйти отсюда, никак.

— Посидите со мной, пожалуйста.

— Аня, вы научились просить?

— Если согласны на молчание. — Я не смотрела на него, чтобы не выдать истинных чувств глазами полными слез. Мне требовалось присутствие того, чтобы не расклеиться. А Шах это лучший вариант. Он тяжело со сдерживаемым вздохом опустился рядом на песок и так же задумчиво посмотрел в сторону моря. В какой-то момент в поисках поддержки взяла его за теплую чуть шершавую руку. Не сильное ответное пожимание позволило заглушить ужас, страх, отчаяние и старую боль от душевной раны одиночества. А если бы Шаген не успел, кто бы кроме родных вспомнил обо мне?

От пришедших на ум мыслей вздрогнула, зябко повела плечами.

Дожили, хороню себя заживо.

Мой спаситель притянул к себе заставив пересесть ближе и приобнял. Спустя время я положила голову на его плечо и, ощущая теплое дыхание на макушке, наконец-то расслабилась. Мысли перестали биться о неприступную стену поздно очнувшейся паники, потекли мерно, а затем и вовсе исчезли, позволив проявиться звукам, запахам и теплу подставленного плеча, оберегающей руки, песчаного берега. Через час или более мы уже лежа смотрели на черный небесный покров. Не отпуская рук, молчали.

Момент погружения в сон прошел незаметно.

* * *

Когда Аня уснула, он вызвал водителя и попросил помочь. Джим подошел к ним через пять минут. Аккуратно поднял спящую и понес вслед за прихрамывающим Шагеном. Уложив ее на кровати в отведенной спальне, Джим тихо сообщил:

— К вам посетитель.

— Так рано…, что за темная личность?

— Если говорить о темных личностях, то этот после спецназа.

— Я сейчас спущусь.

С сожалением, он выпустил ее руку и заправил локон за ушко Ани. Девушка спала крепко и почти беззвучно. Уходя, Шаген думал о том, что хоть кому-то из них удастся поспать этой ночью. Сам он, получив пару ударов в спину, так и не дождался когда обезболивающие подействуют. Знакомая с детства схваткообразная тянущая боль, после удара или замерзания говорила о не идеальности его здоровья и в то же время была привычно отброшена в сторону. Он вдруг с улыбкой пообещал себе:

— Все пройдет, когда она проснется…

29

Когда двери в кабинет открылись, Варяг с первого взгляда понял, что с Шагеном у них разговор будет коротким. Мужчина не был удивлен и более того казалось, знал кого встретит.

— Анны в доме нет. — Шаген вошел и вопреки не гостеприимному тону, плотно закрыл двери. Варяг проследил за ними до самого дома, и сцена на пляже для него не является секретом. Однако он согласен с такой формой подсознательной защиты и промолчал.

— Я хотел поговорить с вами. — Пояснил он.

— В чем дело?

— Возможно, за ней будут вести слежку.

— Возможно? — прищурился Шаген. — Хотите сказать, что помимо вас возле моего дома будут околачиваться дополнительные люди.

Иван улыбнулся, он не был осторожен на территории виллы, чтобы усыпить бдительность собственных преследователей, но и не настолько виден для глаз простых обывателей. Выходит хозяин этого дома преднамеренно выдает себя за простака.

— Да. Прежде чем выкрадут.

Авдалян потемнел в лице и сжал кулаки. Костяшки стерты в кровь, и заклеены пластырем, но он даже не поморщился и, прищурив глаза, сделал первый шаг навстречу гостю:

— Во что вы ее ввязали?

— Тому причина ее знакомства с Шевченко. Но проблем вы не оберетесь, так как она узнала меня. — И прежде чем он сделает еще один шаг в сторону Варяга, Иван пояснил:

— Я не успею перебросить своих людей для ее защиты. Поэтому пришел к вам. — И скорее утверждая, чем спрашивая, добавил. — Она для вас не просто временный сотрудник, так?

В возникшем молчании, они словно соперники оценивали способности друг друга. Варяг видел перед собой человека решительного и быстрого. Прежде чем спугнуть нападавших на Анюту парой выстрелов он успел оценить, какое бешенство застилает глаза этого мужчины, если девушке причинили вред. И не получи Шаген ножевого ранения, Варяг и не думал бы вмешаться, уже точно зная, на чьей стороне победа.

— Сколько времени это будет длиться? — прервал молчание хозяин дома.

— В ее кандидатуре будут заинтересованы не более двух дней. Потом, я обещаю, они исчезнут.

— Так же как и ночные нападающие у клуба? — хмурясь, спросил Шаген.

— Те исчезли временно. — Варяг не меняя выражение добродушия на лице, с легкостью добавил. — Лимит временных исчезновений для них закончился. Последующие будут окончательными и бесповоротными.

Мужчина расслабил кулаки:

— Что еще вам нужно? Что вам понадобилось из ее вещей, телефон?

— Ее бука.

Шаген не выходя из кабинета, связался с кем-то из охраны дома. Дал указание найти среди вещей Ани ноутбук и привезти в летний домик на берегу. Следующим звонком вызвал некоего Ренделла, предположительно программиста.

— Его доставят через час. — Между звонками пояснил он. — Все махинации с букой проведете при моем человеке.

— Это не займет много времени.

— Я рад. — С этими словами он вызвал Джима и вышел.

Аниного буку привезли через двадцать минут в кабинет, и водителя Джима сменил светловолосый парнишка. Получив ноутбук, Варяг открыл его и с удивлением обнаружил Лунтика на кнопке Enter и пару мультяшных ромашек на кнопках с латинскими буквами T, A и M.

— Племяшкин дизайн, — вспомнил он выражение Ани.

— Что? — молодой человек представившийся как Том Ренделл, подался вперед. Прибыв совместно с букой, он остался в кабинете и зорко следил за каждым движением Варяга. Сомнений не осталось в том, что все данные с Анниного ноутбука скопированы, а сессии за последние полгода перепроверены.

— Ничего. — Варяг постучал по столу, прежде чем пояснить, что он хочет сделать. Без подробностей, чтобы парень не лез под руку и не сбивал вопросами. К концу его пояснений Том Ренделл пересел ближе:

— То есть ее внутренние файлы вам не нужны и истории сообщений, а так же интернет сессии.

— Именно.

— В таком случае что нужно? — парень заглянул через его плечо, вытащил сигарету и закурил. — Хотите кого-то подставить?

— Ограничить. — Подключив свой смартфон к буке, он вышел в сеть. — Всего лишь ограничить.

Прошло менее часа, прежде чем упаковав буку в чехол, Варяг передал его все еще странно улыбающемуся парню:

— Это были чужие сервера, — протянул Ренделл, вновь прикуривая. — И доступ к ним вы скрыли тройным кодом, позволив каждую часть найти на разных источниках.

Варяг молчал. Лишних пояснений его действия не требовали для тех, кто видит смысл в комбинациях программных блоков.

— А сейчас, — не унимался парень, — вы перекрыли доступ правообладателю!

— И?

— Потрясающе! — выдохнул Том. Не представляя — сколько человек помимо Ивана работало над этой комбинацией.

— И это еще не все.

Варяг, отдал буку и легкой походкой вышел. В холле на одном из диванов все еще пребывал хозяин дома. Бледное лицо, вспотевший лоб и темные круги под глазами делали его схожим с привидением. Либо обезболивающие не подействовали, либо их действие завершилось только что.

— Я закончил. Свяжусь с вами через два дня.

— Том? — тихо позвал мужчина. — Что скажешь?

Сейчас оставалось удивляться Варягу. Молодой человек, не скрывая восхищения, разложил его комбинацию на более или менее внятные составляющие. А под конец речи с точностью определил, когда Варяга хватятся:

— Через двадцать три часа, когда блок серверов будет обнаружен. К девушке вопросов не возникнет. Он представил кодировку пустым архивом, не привязанным к ее ноутбуку.

— Когда завершите с личными махинациями, скиньте маяк. — Голос Шагена был глух.

— Через два дня. — Повторил Варяг и с улыбкой протянул руку. — Рад, что Анна знакома с вами.

— Я тоже рад. — Он ответил, крепким рукопожатием горячей руки.

Для Ивана работа в этом доме, городе и стране завершилась с того самого мгновения как он закрыл буку. Аню прикроет ее новый знакомый, и хотя он был в этом уверен, некоторые письменные пояснения Иван незаметно оставил в чехле ноута. Вспомнилось лицо обессилевшего хозяина дома, которые с трудом может говорить, но бдит покой на своей территории. У Анюты без сомнений все будет хорошо.

А ему давно пора возвращаться. Впереди еще один решительный рывок.

* * *

В голове проплыла строчка «когда уснешь на моих руках я пойму — любишь». Слово «любишь» следует заменить на «доверяешь». Иначе я — люблю более 30 % встречных мужчин, потому что засыпать на чужом плече умудряюсь мастерски и почти без сожаления, так как подставившие плечо в этот момент тоже спят — да здравствуют электрички и метро!

Я оглянулась, узнавая место.

Спать то они спят (мужчины подставившие плечо), но некоторые явно пробуждаются раньше, а еще и девушек по спальням разносят. Сев на кровати с болью вспомнила, что было вчера. Зачем вспомнила, сама не понимаю. И так все тело ломит, так я еще душевные раны с утра пораньше решила поскрести.

Раны решила послать куда подальше, а вот желание позвонить домой, услышать моих самых-самых-самых решила исполнить. Вышла в холл и, узнав у девушки из прислуги, как звонить со стационарного и решительно принялась разорять Шаха на телефонные звонки. А так как очнулась в семь утра, то совсем забыла о разнице во времени, и понятное дело разбудила своих самых-самых в 6 утра по Киевскому времени. Сонная мама, услышав мои извинения, настояла — рассказывай:

— Рассказывай, ты просто так не звонишь.

Я собиралась с мыслями. Не рассказывать же сразу, что родители чуть не лишились одной из дочерей.

— Анюта? — позвала мама.

— А может быть ты сначала?

— Хорошо, — послышалось, как она тихонько встала с кровати и вышла из спальни, унося трубку телефона. И мама по привычке, чтобы разговорить, начала детальный рассказ с последней нашей беседы. Это что-то из разряда — вы хотели подробностей, получите!

— Мы… 20 октября проснулись как во все будние дни около 8:00, на завтрак была яичница, как я люблю готовить. Отец стал собираться на работу — темный костюм, светлая рубашка, взял свой незаменимый ноутбук и цемкнув в щечку верную супругу пошел добывать на пропитание. А я тем утром решила покрасить волосы в вишневый, но вовремя передумала. И твой отец мое решение поддержал. А затем 21 числа…

Вот тут я расклеилась, услышав родной мамин голос, и всхлипнула. Меня услышали:

— Анюта, что случилось, родная?

— Почти.

Чтобы успокоиться, я рассказала, как проходят съемки, как здорово мы выбирали с Шахом актеров, и с какой легкостью Миха управляется с группой. А еще в подробностях об итальянском ресторане и садах Альберта I, где с Шахом у нас был пикник.

— Шах? — переспросила мама.

— Да…а, я дала ему прозвище исходя из инициалов, просто… просто ему подходит.

— Интересное решение.

— Да. Фельдмаршал думал не долго, в отместку назвал меня Матой и союз «Шах и Мат» теперь считается лучшим сочетанием клиента и рекламного агента.

— Настолько хорош?

— Хорош. Он меня вчера от трех мужиков отбил, так что очень хорош.

— Сколько? — выдохнула мама.

— Да прицепились одни… из-за телефона. — Предположила я первое на ум пришедшее.

— Из-за телефона? — мамино недоверие я бы тоже разделила, услышь о таком со стороны. — И как он там оказался? Я так понимаю, ты опять бродила одна? — вспомнила она мои скитания, после того как Шевченко отбыл к Гале.

— Или бегала без сопровождения?

— Мама…

— И? Что мама? Где это случилось?

— У клуба.

— Он был с вами?

— Нет. — Торможу ее упреки, попутно думаю, зачем рассказала, если сейчас придется нотации выслушивать. А не рассказать я не могла, меня учили иначе. — Мама, все уже прошло. Его ножевое заштопали, мои ссадины обработали, мы вот ночь пережили. Все! Это было вчера, это давно было, и вспоминать не хочется.

— Хорошо. — С трудом согласилась мама. — Тогда откуда он взялся?

— А я не знаю! — и почему-то от этого обстоятельства стало очень весело. — Ты только представь себе! Сижу на мостовой в своем шикарном черном платье, в глазах рябь, а перед глазами рыцарь в белой рубашке боксирует моих обидчиков.

— Представляю…

— Мама, я тебе еще не все рассказала. — Решила я перевести тему, на менее опасную. Но оказалось, что просто подсыпала пороха в костер родительской боязни за чадо:

— Что еще?!

— У меня квартиру взломали, — и бодрым голосом заверила, — но не обчистили!

— Аня!

— Вот на этом точно все! Больше никаких происшествий, кроме романтических. — О том, что пришлось отбиваться от сторожевых псов, выползать из-под завалов гримерки, я решила не рассказывать. — Так! А что у вас еще произошло 21 октября…?

— А романтические — связаны как-то с этим Шахом? — мое молчание для нее стало более или менее внятным ответом.

— У нас твоих приключений не было и надеюсь, не будет. Как впрочем, и у тебя, — последнее она выделила интонацией. — Я ясно выражаюсь?

Ответила, что ясно. Все равно это не от меня зависит, но ясности для меня это не убавляет. С тем же уровнем понимания выслушала, что происходило дома в это время.

Затем звонила Оле, дальше Иришке и еще кое-кому важному и нужному… их оказалось двое: Миха и Фельдмаршал. Но с ними обошлось без подробностей, хотя и не без обоюдных подколов. И если с Михой я просто отчиталась, что жива и невредима, то с Фельдмаршалом обстояло все иначе:

— Анют, я еще камеры RED One или Epic 645 не получил, и даже фильтров, но тебя уже крадут. Так нельзя деточка Деньги утром, стулья вечером. А у вас все наоборот. — Пожурил он смеясь.

— Федор, если коротко, то ты чуть было не лишился и стульев и денег. Твою деточку вчера пытались то ли украсть, то ли убрать. А узнать до конца о помыслах троицы Шах не дал.

— Аня… — обеспокоенно начал Фельдмаршал, а я уже обиделась. Не вовремя он совсем не вовремя.

— Закончим со съемками в эту неделю, вернемся все в целости и сохранности. Без паники, подробности позже.

— Я не паникую. Иришка в курсе?

— Нет. Только ты, Миха, родные и непосредственный участник разборки.

— Кстати. О Михаиле, он меня предупредил о твоем временном выходе из строя.

— В смысле? Когда?

— Не было семи.

— То есть…, — я пыталась понять происходящее и не понимала. Только что же говорила с Михой и он мне ни слова не сказал, а тут вдруг… такое открытие.

— То есть Шах твой на меня все еще зуб точит, и самостоятельно поговорить не решается. — Уверенно произнес Фельдмаршал. — Передал сообщение через Михаила.

От такого заявления я фразу «Шах твой» пропустила не заметив:

— Погоди. Мне он ничего не сказал, это что получается?

— Что тебя выдергивают из рабочего процесса и увозят в другой домик на берегу. Выходит — камер я не дождусь. — Вздохнул он.

— Ты кстати, где?

— Не знаю. У меня телефон забрали.

— Главное с клиентом. — В голосе шефа слышалась улыбка. — Смотри, чтобы он с крючка раньше времени не сорвался и хотя бы дополнительные съемки заказал.

Так как ограничивать себя, а тем более допускать ограничения со стороны не желаю, чтобы там не говорили женские психологи. Мгновенно ощетинилась:

— Боюсь, у него червячок сейчас поперек горла станет.

— А вот с этим не спеши, — Федор с опозданием понял, что я уже на взводе. Вспомнил, кто меня из этого состояния выводит на раз-два и сделал «конструктивное» предложение:

— Анют, а позвони-ка ты Михею.

— Звонила. — Буркнула я. — До связи Федор.

— До связи, — ответил как нашкодивший мальчишка, стремящийся спрятаться за дверцами в шкафу.

— Ну, Шах! Попадись мне!

* * *

Я нашла его не сразу, долго пыталась поймать кого-то из прислуги. И, в конечном счете, сама прошла с ревизией по хозяйским угодьям. Домик лишь казался маленьким, а на самом деле был большим и пустынным. Четыре спальни наверху, три внизу, кабинет, кухня-столовая, холл и еще что-то в цокольной части. Однако туда идти не пришлось. Шах обнаружился в библиотеке или кабинете на первом этаже благодаря музыке. Звучала красивая композиция «Сирелис» в исполнении трех голосов.

Вопрос: «кто поет?» остался не озвученным, я растеряла весь свой пыл от увиденного. Шах был бледен, не смотря на природную смуглость, с кругами под глазами, хотя я точно помню какую дозу обезболивающего ему дали с собой, помимо вколотого. Гипотетически он должен был смирно лежать на подушках с мученическим видом, а не что-то вдумчиво читать и одновременно что-то печатать на своем ноутбуке. Полулежа на софе, Шах меня заметил не сразу, а впрочем, и я уже не спешила с разборками. От чего высокие ноты приветствия сменились шепотом:

— А вот и вы…

— Нашла все-таки, — он оторвался от экрана, чтобы улыбнуться мне.

— Прятались? — от такой искренней радости с его стороны я оторопела, совсем забыв о профилактических разборах полета.

— Прятался. — Он отложил ноутбук и погладил место рядом с собой. Откинувшись на спинку софы, вытер взмокшее лицо. Молча, дожидался моего приближения.

— Может вызвать доктора, вы давно принимали анаболики?

Он ответил, не открывая глаз:

— Во-первых: на «ты» и после всего — это не обсуждается. А во-вторых: доктора не нужно, меня уже осмотрели. И в-третьих: Ань, не выходи из дома дня три. Это для твоей же безопасности.

Уловив нечто иное, чем просто любовь отдавать указы в его менторском тоне, я неосознанно согласилась:

— Хорошо. — Мой ответ повлек резкое движение с его стороны и сосредоточение внимания на моей персоне. Следующее его предложение было неожиданным:

— И я хотел попросить тебя, останься здесь на весь отпуск.

— Не поняла…

— У тебя три отпуска не закрыто за три года? — решил он уточнить, спокойным плавным движением взял меня за руку и подтянул к себе. Будучи в шоковом состоянии пересела ближе без вопросов:

— Д-да.

— Останься тут на все три отпуска.

— Почему?

— А если я просто хочу чтобы ты по-нормальному отдохнула.

— Просто так?

— Хорошо, я прошу в счет вчерашнего происшествия дать мне 90 дней. — Я недоверчиво прищурилась. Учитывая вчерашнее происшествие, я в огромном долгу. Но он сейчас шутит, да?

Шаген собирался с мыслями, прежде чем добавить:

— Те самые 90, что ты требовала от своих партнеров.

Еще до встречи с Ромой я прочитала книгу Стива Харви «Поступай как женщина, думай, как мужчина» и всех навязчивых ухажеров осаживала предложением повременить с интимом 90 дней. Их ряды значительно редели, позволив увидеть суть мужской заинтересованности. Но затем появился Рома, и я как влюбленная дуреха сама открылась и далась. Мое признание было зафиксировано. Именно ту знаменательную переписку я долгие годы сохраняла как напоминание на рабочем столе буки. Но о моем условии партнерам могут помнить лишь партнеры. Точнее — партнеры и лучшая подруга.

— Ты не…

И Шах внимательно смотрит на меня и руку не отпускает.

— Ты… Ты с Элей тогда обсуждал меня?

— Я познакомился с ней из-за тебя. — Перебирая мои пальчики. Он поднес ладошку к лицу и подул в ее середину. — Ты ведь знаешь этот метод. Хочешь познакомиться с девушкой, подойди к ее подруге.

Слов не было, я просто сидела рядом, ощущала его тепло, сухость руки, его надежность и явный интерес, и не понимала — как это возможно?

Взглянув на меня через мои же пальчики, мягко улыбнулся:

— И ты оказалась счастливо влюбленной.

— Лучше бы я была счастливо замужней.

— Будешь. — Пообещал он легко и просто, словно видел мое будущее на рисунке ладони. — Мне жаль, что ты встретилась с Шевченко, косвенно он виноват в… в произошедшем ночью…

В ответ я могла бы честно признать, что мне того прошлого — не жаль. Так бы я не разглядела самого Шаха за всеми его принципами. Но я смолчала.

Сейчас отчетливо поняла, что плевать мне на Шевченко и его разборки. Три дня в доме еще никого не убили, я за это время я точно узнаю, что на самом деле произошло. Но вот сейчас задело другое. Шаген не сказал «у клуба» и было в этом что-то застарелое и горестное, оставившее след. В прошлый раз я так же заметила его странное отношение к клубам, и не придала значения. А вот сейчас все словно становилось на свои места: и поведение Шаха и его требования и чрезмерная опека.

Я сжала ладонь, привлекая внимание:

— Как ты меня нашел? Там… меня же в подворотню затолкнули, и никто увидеть не мог. — Молчит и глаз на меня не поднимает. — Шаген, ты меня по телефону отслеживал?

— Шах? — я приблизилась и заглянула в черные глаза блестящие праведным гневом. С опозданием поняла, что сейчас будет отповедь за нехорошее поведение.

— Ты знаешь, что такое соблюдение безопасности в общественных местах? Пришла с группой, ушла с группой. Одна возле злачных мест не ходишь…

Отчитывает тихим голосом, а в глазах беспокойство и стремление втолковать свою теорию, навязать, бесспорно, полезные правила. Вот только между строк прописаны истины, о которых он не желает рассказать открыто. Меня мама ругает так же за неповиновение или очередную передрягу, потрепавшую мне нервы. Но в ее голосе нет уверенности в неизбежном, как в случившемся, нет убежденности, что произошедшее может повториться.

Я дала ему договорить прочувствованную речь «о технике безопасности для девушки», прежде чем нависла сверху, значительно сократив расстояние между нами:

— В твои семнадцать, случай заставивший уехать из Еревана… Ты не доглядел за девушкой. За своей девушкой… В клубе?

Вздрогнул. Попытался встать, не дала, толкнув его обратно на подушки. Сопротивляться он мог, но только лишь вызвав приступы резкой боли в боку. Словно смирившись с неизбежным, Шах лег обратно и совсем тихо ответил:

— Я нес за нее ответственность… И я не знал, что она ослушается.

— А винишь себя?

— Уже нет.

Снимай мы кино — это был бы один из самых удачных моментов для поцелуя. Вот только я была не готова. И прищур черных глаз, говорил о том, что меня видят насквозь. Возможно, его это расстроило, но он всем своим гордым видом сообщал, что готов еще потерпеть.

Я перевела тему:

— На счет отпуска сроком в один месяц я отвечу через неделю. Когда закончатся съемки.

Перестраховка — вот один из принципов моей жизни. И мне легче перестраховаться выждать и обдумать все еще раз, чем дать обещание и не сдержать его в силу причин и обстоятельств.

— Мы в любом случае останемся друзьями. — Искренне заверил он и смотрит внимательно, как удав на кролика.

Учитывая, что я не ела еще, вчера чуть не стала трупом или же потерпевшей (основательно потерпевшей), с утра пораньше была готова порвать его за своеволие, то сейчас мне как кролику озверевшему, а теперь расслабившемуся стало весело:

— И ты готов ждать три месяца… даже дружбу?

— Человек может ждать сколько угодно. Ему всего лишь нужно знать, что не зря.

— Прекрасное выражение! — осознанно разбила таинство этого момента. — Ты завтракал?

— Нет. — Со вздохом ответил Шах.

30

Процесс выписки Романа значительно удлинила беседа с венерологом. Слушая его лепет, Шевченко поморщился: Надо же! О том, что он якобы заражен гонореей предупредили и жену и его родителей, а вот о том, что перепутали анализы только его и лично в закрытом кабинете. Удивительное дело, когда Галя заказала проверку методом ПЦР, гонококки были, а когда Роман потребовал провести ее повторно — гонококки неожиданно вымерли.

— Ошибиться невозможно. — Развел руками пожилой венеролог, — но как говорится и на старуху бывает проруха. Все же ваши первоначальные анализы лаборанты предоставили…

Как они их предоставили, Роману было глубоко безразлично. Так как подпортить жизнь уже успели. Хлопнув дверью, он не дал специалисту договорить. Все более или менее стало на свои места, когда ему привезли ноут из дома. Проверив документацию и почту стало ясно, почему Галя как с цепи сорвалась и требует развода, и все дурехи, что в любви клялись до гроба, отказались с ним встретиться.

Роман фыркнул, направляясь на выход из поликлиники:

— А я еще удивлялся…?!

К слову за последние четыре дня с момента пробуждения он удивлялся неоднократно. Например: тому, что их сервера никто не вскрыл. Агата — подлая крыса, как ни в чем не бывало, проработала в его офисе почти две недели. И якобы Акчурин с его природной подозрительностью упустил ее из виду. И более того, как он болезненно признался — позволил ей и ее уроду унести важные документы.

Да-да, исходя из слов партнера эта белобрысая сука спелась с неким программистом Варягом. А тот по указу Герцева хотел вскрыть сервера «РоСтас», и подослал свою шалаву в их офис. На этот счет у Романа был только один вопрос: Как этого не заметили на ежемесячных разговорах приближенных сотрудников с агентами Акчурина?

И в то же время, если бы не вмешательство Алексея «РоСтас» обчистила бы гребаная парочка любовников. Впрочем, сбегая от облавы, они попутно нанесли ранения дежурной группе охранников и дрессированным бульдогам Акчурина: Олегу и Борису — удивительное дело. И вот теперь он отдал пароли Алексею и его программистам для перепроверки информации на серверах. Роман потер затылок и бестолково уставился в небо:

— Итак! Галя сбежала, забрав сына. Агата — падла, унесла важные документы, сервера никто не взломал, но их все же перепроверят. А при этом сам Герцев как бизнесмен с чистыми помыслами приглашает на уединенную встречу где-то в Конча-Заспе. А в довесок договор с финнами в последней редакции вызывает вопросы.

В этот момент подъехало одно из служебных авто:

— К черту, разберусь со всем по мере поступления вопросов. — Выдохнул Роман. Устроившись на заднем сидении, он неловко потер ноющую руку и дал команду водиле. — Вначале в офис, а там посмотрим.

И погрузился в просмотр документации. Он не следил за дорогой, пока автомобиль не остановился. Оторвав взгляд от бумаг, Шевченко нахмурился:

— Не понял. Ты куда меня привез?

— Куда надо.

Холодный жесткий ответ знакомого голоса заставил Романа непроизвольно сжаться:

— Ты!

— Сегодня без травм, обещаю. У меня для вас пара интересных документов и не менее ценная информация. — Осклабился любовник белобрысой крысы Агаты и бросил на заднее сидение черную папку. — Предлагаю с ними ознакомиться.

— Ты тот программер…

— Документы просмотри. — Обрубил его урод, чтобы сыронизировать. — Внимательно. Тебе должно понравиться.

Через пять минут, когда Роман ознакомился лишь с частью предоставленного, но уже ощутил нарастающий гул и удавку на шее. Алексей своими выходками подставил их обоих на сотни тысяч. И если это откроется! Строчки поплыли перед глазами. Непроизвольно он потянулся расстегивать ворот, чтобы ослабить давление:

— Бл…, хренов придурок! Мать его!

— Начну с того, что коды твои вскрыты давно. Легко они не дались, — видя его замешательство, Варяг с усмешкой добавил, — но все же вскрыты.

Поверх папки на дрожащие руки Шевченко упала карточка с четырьмя короткими строчками. Этот упырь говорил правду, первыми двумя оказались его логин и сложный пароль 3-х частник для серверов, за которые он в свое время заплатил немало и сам что-то корректировал. Роман вздрогнул, представив себе размер надвигающейся катастрофы, и побледнел.

— Еще скажу, что партнера твоего сдержать удалось левой кодировкой. Так как в ней нужда пропала, как только ты очнулся, потребовалась новая. Код и логин ниже. — Белобрысый криво ухмыльнулся. — А сейчас тебе должны позвонить.

Как по мановению волшебной палочки телефон Романа разразился громкой трелью. Он в замешательстве поднял трубку, и первые мгновения не слышал, как Акчурин кроет матом его и всю его семейку. Эта ситуация частично напоминала прошлую и от того казалась нереальной: неожиданный звонок, нежданный гость, ошеломляющая новость и злой партнер. Отстраненно он подумал, что сейчас Алексей ругается естественнее — не своим голосом до хрипоты с плевками и звуками разбивающихся громоздких предметов. Он чистосердечно обещал сотворить с Романом то, о чем криминалисты еще долго вспоминать будут и как легенду пересказывать. Тошнота подступала от одних обещаний, Шевченко отключил звонок:

— Откуда…?

— Не важно. Для тебя главное следующее… покупатель на вашу фирму уже есть. Готов платить наличными, сделать перевод или докупить оставшиеся акции до 30 % пакета. Договоритесь…

— Герцев… — телефон Романа вновь зазвонил, потом еще раз и еще.

— Съест вас с потрохами не смотря на уголовщину. — Пообещал белобрысый. Рядом остановился еще один автомобиль. — Выходи, клиент прибыл.

— Уже?

— А ты хочешь остаться с голым задом, когда Акчурина хватятся?

— В смысле?

— Время. — Напомнил Варяг и потянулся к ключу.

Шевченко долго уговаривать не потребовалось. Пулей вылетел из машины и, прижимая к себе папку и карточку, остался стоять. С каким-то щенячьим чувством потерянности, он смотрел вслед удаляющемуся авто. Щелчок сзади оповестил об открытии новых дверей, а если хорошо договориться, то и новых возможностей. Роман придал лицу бравый вид и обернулся. Рисковать он не любил. Но отказываться от терпящей бедствие фирмы не хотел.

Повернув машину к бульвару Дружбы Народов, Варяг уже мысленно представил, как сложится действие дальше. Человек в гневе непредсказуем только для тех, кто рядом, прочие видят его насквозь, а наблюдая со стороны, просчитывают каждый шаг. В наушнике давно потеряв человеческий облик, ревел не своим голосом Акчурин. Он по телефону и через сотрудников пытался достать Шевченко, а тот уже не отзывался. Еще бы — находясь в непосредственной близости от денежного проекта и нового партнера, будет он разговаривать со старым лжецом.

В кабинете второго главы компании «РоСтас» что-то ломалось что-то скрипело и среди общих звуков вакханалии озверевшего урода долетали главные эпитеты:

— Как не взломали?!

— Где он?! Где он! Где этот выродок! Из под земли достань!

— Вы, мать вашу, представляете, что это значит?

— Куда ушел? Вернулся, вернулся! Я сказал, кровь из носа, но чтобы…

А дальше… а дальше судя по всему он не сдержался и с кулаками набросился на программиста. Был слышен бой, ругань, и даже хруст костей, где-то в этой канители остался телефон Акчурина, а его хозяин, спустя несколько минут вывернул личный автомобиль на проезжую часть и надавил на газ.

— Как и ожидалось…

Варяг ждал минуту, прежде чем занять место в потоке машин и последовать за маленькой красной точкой на дисплее.

— Так, так и куда мы спешим? — улыбнулся он наблюдая с какой проворностью авто пересекает улицы на красный свет светофоров. На одном из загруженных перекресков, точка сбавила ход и чтобы не привлекать более внимания автоинспекторов, медленным ходом двинулась в сторону от проезжей части. Свернув во дворы, он еще некоторое время блуждал, прежде чем остановиться у неизвестного дома.

Варяг набрал Баска:

— Напомни, где живет последняя недобитая Акчуриным.

Через несколько секунд в трубке телефона прозвучал ответ:

— Улица Евгения Коновальца 27А.

— Какой этаж и в какую сторону выходят окна ее квартиры?

— Второй этаж окнами выходит в сторону дома 20А.

— Срочно вызывай на место группу. — Он завел мотор и объехал здание, так чтобы в поле зрения попадали окна второго этажа. — У вас десять минут.

— Не менее пятнадцати. — СообщилБаск сдержанно.

— Ясно. — Варяг отрубил связь и вышел из машины. Легкой походкой обошел здание и подошел к BMW. Акчурина в машине уже не было, а значит и авто ему не понадобится.

* * *

Он очнулся не сразу, возможно на второе предупреждение: «Откройте двери! Милиция», раздавшееся из динамика домофона. Цветные пятна перед глазами вдруг красочно и четко обрисовали в пространстве перевернутой комнаты, изуродованное женское тело в лоскутах одежды и пятна багряной крови вокруг него. Светка была еще жива, громко мычала от боли, но уже не рыпалась на вису вывернутых рук. Он был еще частично одет и даже не испачкан кровью, все же плеть с бусинами на концах ему рекомендовали не зря.

Натянув рубашку, Алексей ухмыльнулся в исполосованное лицо Светки:

— И кто просил убираться? Знала же не уйду…

— Ммм… мра-сь, — промычала она, прежде чем безвольно повиснуть.

— Вырубилась, — констатировал он и руки сами потянулись к тонкой женской шее. Звук, раздавшийся в гулком холле, остановил его. Отбросив орудие пыток, Алексей стянул с рук кожаные перчатки подошел к окну. Во дворе было тихо и безлюдно, в отличие от лестничной площадки, где под вопли соседей менты болгаркой снимали с петель железную дверь.

Он ухмыльнулся, вспомнив, как эта самая дверь легко и просто открылась ему. Следовало лишь надавить на нужные рычаги тонкой души матери одиночки и ждать. Ведь услышав о сыне, не открыть она не могла.

Оглядывая двор, Акчурин не спешил скрыться через окно, он знал — Светик настолько боялась его прихода, что усилила все двери сдвоенной квартиры и поставила на них замки. Вот только ей это не помогло, а ему очень даже пригодилось. В игре «Загони жертву в угол» он просто закрывал двери за собой, перекрывая пути отступления. И куда она кинулась? Правильно в потайную комнату, от которой ключ у Алексея был всегда при себе.

Неужели она думала, что соединив две квартиры в одну и наделив их уютным и незаметным уголком, он не будет пользоваться его уединенностью, защищенностью и звукоизоляцией в полной мере? Впрочем, сегодня она это поняла, как только дверь в секретное убежище открылась. И какое у нее было лицо… Да, воспоминания о том, как Светка прикусив свой поганый язык молила его остановиться, грели душу. Оглядев убежище и сотворенный в нем погром в последний раз, Алексей, использовав одну из перчаток, как прихватку легко открыл окно и выскользнул на торцевую сторону дома.

Преодолел спуск по пожарной лестнице, спрыгнул на землю, и тихо насвистывая себе под нос, легкой походкой пошел в сторону Лабораторного переулка.

О том чтобы вернуться к машине речи быть не могло. Он выкрутится, как выкручивался и прежде, главное не быть пойманным здесь. — Думая так, Алексей сбросил перчатки в мусорный бак и поежился на холодном октябрьском ветру.

* * *

Варяг наблюдал за темными окнами квартиры, через камеру, установленную в машине. Сам вышел к подъезду. Тишина темного дворика прерывалась лишь гулом проходящей рядом дороги. Сколько времени прошло? Он прикинул свой путь за машиной от офиса, время задержки на светофоре и отгон авто Акчурина в пустой проулок — пять минут. Достаточно сколько бы не продержалась девушка, попавшая в руки бешенного Акчурина пять, шесть, семь минут — не важно. Из того что рассказала Людмила следует, что он в этом состоянии убить может на раз-два не тормозя и не задумываясь, а потом… Варяг поморщился, девчонку жалко и в то же время не дай они ему засесть его не повяжут.

Стремительно поднимаясь по лестнице, он услышал за спиной быстрые шаги и знакомое бряцанье обмундирования опергруппы.

— В сторону! — скомандовал главный. Он посторонился, пропуская их вперед. Это не были люди Баска, это даже не была команда самого Варяга и, хотя силовики среди них имелись, двигались они медленнее и громче положенного.

— Вот вы где! Быстрее я же просила. — Раздалось сверху. — Он уже пять минут там, Господи! Только бы не убил… Она говорила, она такое говорила!

— Женщина вернитесь в квартиру, вы мешаете!

Значит, вызвала соседка жертвы побоев — это хорошо. Плохо, что работать с Акчуриным группа начала как с недалеким мудаком, у которого крыша временно поехала. Варяг начал спускаться. На дисплее смартфона было хорошо видно, как еще несколько оперативников заняли позицию с противоположной стороны здания, куда выходят окна квартиры. А в это время за спиной раздалось:

— Откройте! Милиция. — Под звуки ударов, требование повторилось. Затем возня и удивленное констатирование фактов:

— Петли внутри! Вскрывай инструментом.

Оказавшись в авто Варяг вновь набрал Баска:

— Мы в двух минутах езды. — Отрапортовал тот.

— Здесь уже орудует опергруппа.

— Результаты? — было слышно, как Баск судорожно выдохнул. В его планы мансы с Акчуриным не входили, а теперь придется выезживаться с показаниями и вырывать из лап оперативников. Из тех самых лап, что Акчурина не удержат, как и раньше не удерживали. Иначе бы он уже давно гнил на тюремном кладбище.

— Никаких. — Обрадовал его Варяг и отдал новое указание. — Займите ближайшие выезды не далее квартала от дома. Он будет налегке.

Подумав Иван завел авто и двинулся в сторону торцевой части дома, что не просматривалась. В промозглой темноте в пятидесяти метрах от дома фары не сразу выловили движущуюся фигуру. Раздумывать, кто бы это мог быть — не пришлось. Акчурина узнать удалось по рваной и в то же время легкой походке. Он был одет: рубашка и брюки, и даже обут в свое и очень доволен собой — не спеша шел своей дорогой, как любой законопослушный гражданин.

Первоначальное желание переехать эту падаль несколько раз на автомобиле его же фирмы исчезло. Иван прикинул возможные варианты мести и выбрав наиболее приемлемый для всех: он успеет выместить злость, а Баск успеет разведать, где захоронены пропавшие без вести.

Варяг понял, что в ситуации преследования и легкого кайфа от того что ушел у него и в мыслях не будет удивиться, почему служебное авто с водилой пребывает в этом районе. Главное машина принадлежит ему, а значит самостоятельно добираться нет нужды. Плавно подъехав к мужчине сзади, подмигнул фарами и просигналил, как это делает личный шофер Акчурина.

Тот остановился и круто обернулся. А дальше Варяг с кривой усмешкой наблюдал за сменой чувств на лице этого ничтожества. Гнев, удивление, шок от узнавания машины и под конец легкую радость, которую тут же постарался скрыть за серьезной миной.

Расчет Варяга был верен, чтобы не задерживаться и ни на секунду Алексей занял место рядом с водителем и дал команду:

— Филипп, гони!

— Филипп и погонит.

Тишину в салоне прервал резкий звук блокировки авто. Чтобы насладиться произведенным эффектом Варяг дал ему еще несколько мгновений на осмысление и только потом нанес первый удар. Первый из многих, что успел представить, всматриваясь в недоверчивые аквамариновые глаза Людмилы.

Баску и его ребятам он отдаст Алексея живым или почти живым, как только возместит все, что этот урод потратил на Люду. Все до единого цента, но особым платежом.

31

Предстоящие три дня отдыха я встретила с энтузиазмом, который угас к началу вторых суток. В моей комнате установили радиотелефон, стало понятно, что к компьютеру я доберусь не скоро, зато в моем распоряжении есть приличная библиотека и телевизор, а еще небольшой сад за домом. И все бы ничего, но мне в режиме бездействия быть непривычно. К исходу дня Шах умчался в неизвестные дали, так и не объяснив, что произошло тем вечером и почему я должна оставаться в его доме трое суток подряд.

Мы не поговорили. Точнее пытались за обедом, но происходило это следующим образом: мой нейтральный вопрос — его необоснованный отказ, хотя разрешения я не спрашивала.

— Шаген, ты все еще поешь в караоке?

— Да. Но в клуб ты не попадешь.

Я знаю, что он умеет убеждать, не прибегая к сложным методам. Просто выражения подбирает подходящие — такие, с которыми не поспоришь либо же спорить бессмысленно. И не собиралась, время есть, с походом в клуб спешить не буду.

Задала второй вопрос:

— Как насчет прогулки?

— Последняя прогулка окупилась сторицей. Она не стоит того.

Два отказа подряд, в моих глазах еще не потемнело от праведного гнева, но ограничения свободы уже стали ощутимы. Закончив с обедом, Шах направился в кабинет, где уже были собраны его ноутбук и чемодан.

Я постаралась вежливо добиться ответа:

— Объяснишь?

— Не могу. — Он щелкнул замками чемодана, прежде чем добавить. — Я уезжаю.

— Прекрасно.

Я в отместку решила не спрашивать: куда он собирается и надолго ли. Прошла мимо него, заняла место у окна и потянулась к одному из оставленных там журналов Посвятив себя глянцевому изданию, пропустила мимо ушей и тяжелый вздох и вопрос, не интересует ли меня, куда он так спешит. Мысленно ответила — нет, и осталась сидеть на месте.

— До свидания, Аня. — С разочарованием ответил Шах.

— До встречи.

Итак, второй день подошел к концу, а я все еще здесь и все еще не в курсе происходящего. Шаген звонил дважды на телефон в моей комнате с разницей в час, но оба раза глядя на номер абонента, я была не в духе. И просто не хотела портить настроение ни себе ни ему. Терпеть не могу, когда ограничивают, терпеть не могу, когда навязывают свою волю, терпеть не могу, состояние скованности и не люблю, когда меня ввергают в пучину этих чувств запретами.

В холле раздался звонок стационарного телефона. Ответил кто-то из служащих, вначале коротко — да, затем так же коротко — нет. Догадаться, кто справляется о делах в доме, не составило труда. Чтобы не быть пойманной с поличным, отключила телефон из сети.

Включила утром, проснувшись в шестом часу, промаялась до девяти в саду, и успела запомнить, где и какое дерево посажено и куда какая дорожка ведет. Еще полчаса бессмысленно прощелкала каналы по TV, прежде чем узнать о делах на съемочной площадке, а затем позвонить Фельдмаршалу:

— Итак, давай припомним, что ты мне должен.

— Кто? Я?

— Ты-ты и не отнекивайся. Значит 20 % доплата к основной з/п и пара тройка дней к заслуженному отпуску, который наступает с завтрашнего дня.

— Деточка ты не можешь бросить папочку сейчас! Когда Греков уволился, Степан смылся, чтобы не провоцировать Кащенко на убийство, из-за племянницы, а Иришка готовится к свадьбе.

— Папочка-лапочка, вы на деточке должны были неплохо заработать.

— Мы заработали, но и новый заказ получили. От хорошо знакомого тебе клиента. — Отстаивать свои интересы Федор мог часами на переговорах, а со мной не стал.

— Кто именно?

— Добровольский Алексей. Желает видеть тебя проектной в команде.

— Я подумаю.

— Учти, если согласишься, отпуск отменяется. — Сладким голосом напомнил Фельдмаршал.

— Учту.

Мы коротко распрощались. И когда телефон «сообщил» о новом входящем, я не глядя, ответила на звонок.

— Доброе утро. — Шах затаил дыхание, но так и не дождался моего приветствия. Да я вредная с утра пораньше. — Я оказался прав, ты обиделась.

Я может и обиделась, но молчу. «Да» произносить вслух не обязательно.

— Тебе не кажется, что я опять стал крупным клиентом вашей фирмы?

— На что ты намекаешь?

— На счет обогрева крупных клиентов. Я звонил. — Последнее произнес с упреком.

— Так и быть обогрею. Камин рядом с тобой есть? Если да, то зажигай.

— Обогреешь камином? — он улыбался.

— Я не Жанна Д`Арк, себя в виде полена не представляю. Или ты хочешь, чтобы я развела костер в центре комнаты? Учти, он может вырваться за рамки и превратиться в пожар.

— Я не прочь, чтобы он вышел за рамки. — Изменившимся голосом сообщил Шах.

— Тогда я закажу у Джима бак с топливом. Что скажешь?

— Скажу, нет.

— И не сомневалась.

В повисшем молчании было слышно, как он отстукивает мелодию.

— Не злись.

— Я не злюсь.

— И не обижайся на меня.

— Я не обижаюсь.

— Тогда почему ты не подняла трубку, когда я звонил? И что с твоим настроением?

— Во-первых: телефонный звонок в ванной не слышен, а во-вторых…

Я оборвала себя на полуслове. Пришло осознание того, что я не знаю как себя с ним вести. Его ограничения меня не устраивают, но и как сказать об этом не нагрубив мне не известно.

Он вывел меня из задумчивости:

— Ты молчишь.

— Мысленно я тебе все выговариваю, все-все.

— Может лучше вслух.

— Нет.

— Хорошо. Тогда при встрече.

Еле смолчала, что до встречи успею обдумать его предложение много-много раз. А вообще думать не хотелось, сидеть сложа руки так же. Я оделась, позвонила Джиму и вызвала себе автомобиль. Весь путь туда думала о том, что я здесь месяц не выдержу. Может быть неделю, может быть две. Но точно в гостинице и подальше от черных глаз и жестких запретов.

Попала на перерыв, в павильоне задержались Олег и наш легендарный режиссер:

— Аня? — Миха остановился, увидев меня. — Я думал, что дал более чем развернутый ответ на вопрос: «как дела?»

— И что с тех пор ничего не изменилось?

— За прошедшие полчаса, ничего. — Улыбнулся он.

— Я за букой, вообще-то.

— Я так и подумал. Ты вряд ли выдержишь без работы более двух дней.

— Не такая уж я и слабачка.

— Я об этом не говорил. Хочешь, увидеть, что мы отсняли за прошедшие двое суток?

— Хочу.

В процессе просмотра мы обсудили некоторые нюансы и как всегда нашли общий язык. За что люблю Миху так это за конструктивность, которая у него проявляется везде.

— Тебе готовый материал для корректировки прислать потом?

— В смысле?

— Ты после съемок остаешься здесь?

— Наверное, да. У меня отпуск, Фельдмаршал разрешил отдохнуть сразу по окончанию съемок.

— Здесь надолго? — перед глазами предстал обговоренный в шутку выкуп и вытекающая из него 90 дней в Ницце, и я тут же отогнала это видение.

— Неделя. Или скорее пока не надоест. После корректировки присылай, — и мягко попросила. — А новые наработки сбросишь?

— Если очень хочешь, могу ежедневно скидывать результаты. — Я кивнула, и он с улыбкой продолжил. — Не заскучаешь?

— Не знаю. Мне тут предложили бесплатное жилье, но я еще раздумываю, оно с хозяином.

— Домик на берегу? Или вилла?

— Домик, но я сниму квартиру.

— Правильно, нечего привыкать к роскоши. — Он дождался моего возмущенного взгляда и добавил. — Николас сказал, что вилла в скором времени будет продана.

— Жаль.

— С ребятами попрощаешься?

— Нет. Рано. — И опережая его вопрос, пояснила, — понимаешь в силу некоторых обстоятельств, я в крайние сроки могу оказаться дома или же сразу в офисе. А толков не хочу.

— Интересные обстоятельства. — Кивнул он соглашаясь.

— Меня они тоже устраивают. Сейчас поздороваюсь с ребятами и заберу буку.

Миха обнял меня крепко, и не скрывая улыбки, прошептал на ухо:

— Анюта, пусть отпуск будет длительным и приятным.

— Это что? Предлагаешь забросить буку?

— Именно.

— Ни за что! К тому же мне одежду нужно забрать, принадлежности там всякие…

— Кроссовки, — продолжил Миха.

— Точно! Это первое что я сегодня наверстаю.

Поприветствовала ребят, расспросила о работе и вечере, проведенном в клубе. Как, оказалось, они не успели хватиться меня, а Шах им уже позвонил. Сказал, что заберет продак-менеджера по очень важному вопросу. Вспоминать подробности того вечера не хотелось, даже чтобы стереть понимающие улыбки Оли, Серафимовны и Настены. Одна Леся была спокойна как удав и с расспросами не приставала. Она своего «Шаха» встретила в том клубе и вот уже два дня ездит с ним на свидания.

Повезло! У меня все тело в синяках после того вечера, так что даже сюда я приехала в спортивном костюме который нашла в домике на берегу.

На вопрос Ольги, зачем я приехала, честно ответила за вещами, еще честнее сказала, что хочу остановиться в Ницце, чтобы провести часть отпуска.

Когда перерыв завершился, они пошли на площадку, а я за вещами. Окончательно решив, что отсюда поеду на съемную квартиру, уверилась в том, что аннулирую чрезмерный шаховский надзор.

Сложив вещи, я дважды обошла комнату, а буку так и не нашла. Спустилась в кабинет Шаха, там тоже его не оказалось. Взвесив все за и против, набрала номер Николаса начальника охраны на вилле. Интересное дело, моего буку два дня запросил сам Шаген Хоренович и его увезли, предположительно в домик на берегу.

Взглянув на меня, Николас понял все:

— Вы не знали.

— Теперь знаю. Наберите кого-нибудь из прислуги в том домике, пусть проверят есть ли он в кабинете.

Он позвонил при мне, удостоверился в наличии ноутбука в доме и отключился.

— Спасибо.

— Вы возвращаетесь?

— Да. Куда еще ехать, если ноутбук мой там.

— Будете сегодня вечером там же? — не отстал мужчина.

— Да. Хочу еще пробежаться, а там пляж удобный с хорошей протяженностью. Лучший тренажер для меня.

— Анна, извините. — Николас догнал и преградил мне дорогу.

— Что еще?

— Нам воспрещено отпускать вас без охраны. Сегодня я прошу вас воздержаться от пробежек. — Он взглянул на часы, и прикинув что-то продолжил. — А завтра я выделю людей. В 6:00 вас устроит?

— Устроит.

Согласилась, чтобы не разводить диалогов на тему: «Что я могу и что буду, не смотря ни на что». Для начала мне нужно подумать, а до этого увидеть буку и проверить информацию на нем. Потому что «нечаянно» упавший и неожиданно открывшийся бука — это одно, а нечаянно вскрытый и просканированный — это уже совсем другое.

* * *

Получив звонок из виллы, он был вынужден прервать диалог и выйти. С представителями итальянцев они почти договорились, осталось лишь пара последних пунктов, что позволят подписать договор. Звонил Николас, и такие звонки он пропустить не думал. Извинившись, Шаген вышел:

— Да, Николас.

— Анна была на вилле, искала свой ноутбук.

— А он в доме. — Протянул Шаген и прищурился, ожидая дальнейших объяснений своего человека.

— Да, ее это очень удивило.

— И где она? — Шаген потер переносицу и водрузил обратно очки.

— Обещала остаться в доме. Наметила пробежку на утро. Завтра подряжу ребят, чтобы сопровождали.

— Николас, вышли новеньких. Странно будет если за ней и в другом районе побегут Чад и Самюэль.

— Будет исполнено. — Улыбнулся Николас.

Уже положив трубку, Шаген обернулся к залу, где проводилось совещание. Задумчиво постукивая пальцами по андроиду.

— Если до сих пор не позвонила, ее это очень удивило и рассердило.

— Господин Шаген вы присоединитесь к нам? — переводчик итальянцев неловко переминался стоя у дверей.

— Да. — Он отошел от окна и направился вслед за переводчиком. Звонок Ане придется отложить. Ее личный телефон утерян, если звонить ей на телефон Джима, догадается сразу что к чему, устроит разборки. А это не та реакция, что нужна. И в то же время в ближайшие восемь часов он будет вне досягаемости.

Плохо.

* * *

Вот уже полчаса я смотрю на данные программки шпиона Real Spy Monitor, разинув рот — в прямом смысле слова. Моего маленького, моего нежненького не только просканировали, но еще и скопировали все! И все это через мою учетную запись! Это как вообще? Это что… это они в оперативную память полезли за ключом?

Озвереть!

Возникло большое желание постучать головой об стену и, причем, не своей головой. Настолько злой и возмущенной я себя давно не чувствовала. И злость подпитывает стойкое ощущение обнаженности и не менее сильное желание вернуть целостность личного пространства. Я потянулась к телефону, набрала заветный номер и не нажала «вызов». В последний момент осознала — сделаю глупость, если решусь выяснять отношения сейчас в 23:00 инстинкт самосохранения забудет о своем существовании, и я выскажу Шаху все что нужно и не нужно.

Постаралась успокоиться. Стараться пришлось долго и нудно — до рассвета.

В 6:00 звонок. Мои сопровождающие уже прибыли, сидят в гостиной.

Быстро собралась, спускаюсь. Двое подтянутых, схожих по телосложению молодых парней в возрасте тридцати лет обернулись, расслышав шаги.

— Доброе утро! Я Дэниел, — представился брюнет с открытым взглядом, он указал на шатена со сломанным носом. — Это Жак.

— Доброе. Анна. Идемте. — И легкой походкой иду к двери на улицу.

— Вы маршрут уже выбрали? — поинтересовался Дэниел.

— Нет. Выберу по пути.

— Предлагаю ради ознакомления с местностью следовать за Жаком, — ответил брюнет и улыбнулся.

— За Жаком, так за Жаком.

Он выбрал не плохой маршрут вначале по береговой линии, затем свернул на жилые улицы, так чтобы бежать пришлось по склону вверх. На пробежке, я стараюсь включить музыку в наушниках и ни о чем не думать, просто чтобы насладиться своим личным временем.

А сейчас без телефона и заученного наизусть плейлиста я по-другому стала смотреть и на пробежку и на моих сопровождающих. Странное дело, либо здесь все такие красавцы спортивные, либо у меня обострение подозрительности и интуиции. Потому что эти парни бегут на расстоянии от меня, так же как те двое, которые бегали возле виллы. Можно было не придавать этому значения, но в свете произошедшего, смотреть на это сквозь пальцы не хотелось.

Вначале сбавила темп, а затем и вовсе остановилась.

— Устали? — Дэниел тут же оказался рядом и протянул бутылку воды.

— Есть чуть-чуть, воды не хочется. Спасибо.

Жак вернулся к нам, на его взгляд брюнет пояснил, что все в порядке, и я просто устала.

— Возвращаемся пешком? — последовал его вопрос.

— Для начала просто пройдемся.

Я не отказала себе в привычке выпытывать у людей подробности об их жизни. Поэтому к моменту, когда решила задать провокационный вопрос относительно той пары бегунов, узнала, что оба они работают в охране под началом Николаса уже три года, до этого занимались профессиональным боксом. Жак женат, недавно стал отцом девочки. Дэниел хочет совершить путешествие под парусами собственной яхты, и вскоре исполнит свою мечту.

Я выбрала подходящий момент и поинтересовалась:

— Ребят, а двое других где? — они переглянулись, а я продолжила разыгрывать осведомленность. — Я видела их вчера, была уверенна, что составят компанию как и раньше. Кому-то стало плохо?

— Какие ребята? — отреагировал Дэниел с улыбкой.

Хмурюсь как маленькая недовольная девочка и тут же получаю нужную информацию от Жака:

— Ладно тебе, — усмехнулся он, хлопнув коллегу по плечу, — Чада и Сэмюэля направили по делам в город.

Я постаралась скрыть торжество, но видимо моих талантов актрисы для этого было не достаточно. Дэниел, не сводящий с меня взгляда, фыркнул и рассмеялся. А затем пояснил другу на пальцах, как мило я его только что развела и почему собственно тех убрали:

— Я на пробежку!

Минуты не прошло, парни вошли в темп и поравнялись со мной:

— Вы ничего не говорили, я ничего не знаю.

— Да-да. — Отозвался Дэниел, не меняя выражения лица «так мы тебе и поверили».

— Да-да, так да-да. Жак, ты впереди, а ты, Фома неверующий, на хвосте.

— Кто?

— После поясню.

Бегу и думаю, о том, как я угодила из огня да в полымя. И громко матерюсь про себя же, потому что быть тетерей мне не впервой — Роман Иудович зря не старался, я с трудом, но все же избавилась от привычки отчитываться где, с кем и как долго была и о чем говорила. И всегда чувствовать себя виноватой, неугодившей, а значит и недостойной простой нежности. Но еще раз надевать на себя глупое «оперение» я не намерена. Подведем итог: бука у него вскрылся, но этого было не достаточно, следовало залезть в материалы. Меня контролировать звонками тоже не удалось, поставил отслеживание на телефон, пробежки не понравились, приставил двух ребят и не раскаивается. А что будет дальше?

Скрытая камера в ванной? Жучок, встроенный в подарок? Скажем в часы наручные или брелок для ключей машины, сумку… Как далеко я от истины или как близко? Энжи вот, знает все его примочки, а меня нет желания разбираться во всех тонкостях его надзора, а тем более испытывать на себе. Ненавижу ограничения!

Злость вскипела с новой силой, и сжав зубы, я ускорила темп: Не думать! Не думать! Не думать! Не накручивать ситуацию и себя! Не думать! Не думать! Не думать! Не получается не думать… Чертов контролер! Неужели так трудно быть просто внимательным человеком, без собственнических замашек?!

Через двадцать минут мы вернулись в домик. Поблагодарила парней и заверила, что прекрасно провела время. Жак смотрел на меня с толикой досады, Дэниел с прищуром карих глаз. Я вспыхнула:

— Господи, было бы что скрывать. Я догадалась, что к чему и просто перепроверила!

— Понятно. — Улыбнулся Дэниел.

— Приятного дня.

Парни развернулись и направились к своим машинам. Один ноль в мою пользу.

Оказавшись в комнате, уже точно решила — так дальше не пойдет. Я поговорю с Шагеном, скажу все что думаю или не скажу — это уже не важно. И уеду, для начала из его гостеприимного дома, а через пару дней из страны. И с первым пунктом стоит поторопиться.

Выйдя из душа, обнаружила на автоответчике сообщение от Шаха. Он сказал, что может задержаться еще на день или два, но очень хочет со мной поговорить. И чем раньше, тем лучше.

— Угу. Парни сдали мою уловку или кто-то заметил маленькую программку среди моих файлов. Мило очень мило. Впрочем, как Варяг и обещал после корректировки «шпиона», что заметить ее будет крайне сложно.

Я вызвала такси, и начала спешно одеваться.

Мы поговорим. Когда я буду на другой территории. Следующий звонок прозвучал через пять минут. Уверенная, что это такси я подняла трубку.

— Доброе утро. — Поприветствовал меня Шах. Голос уверенный и спокойный, значит готов к словесной баталии. Неужели кто-то предупредил о моем отъезде?

— Ну как сказать… — не удержалась от сарказма, — относительно доброе. Впрочем, ночь тоже была ничего.

— Ты не спала? — что-то требовательно-тревожное прозвучало в его голосе, но это еще не повод отчитываться, перед узурпатором ведь так. И я пошла в наступление:

— Ты прослеживал мой телефон? Варианты ответа: да и нет.

— Да.

— Подрядил за мной бегать двоих ребят с первого дня на вилле? Варианты ответа…

— Да, но…

Договорить не дала. Оборвав на полуслове:

— Вскрыл мой ноут и скопировал всю информацию, просканировал сессии, куки, вскрыл почтовые ящики…

— Да.

Его тяжелый вздох меня не остановил:

— Считаешь это нормаль, да? Конечно же считаешь, ты же привык!

— С первого дня твоего заселения…

— Ты!

— Помолчи, Аня. Дай теперь мне сказать. — Я судорожно вздохнула и подняла глаза к потолку, сдерживая посыл на Хутор близ Диканьки.

— С первого дня твоего заселения кто-то лазил в окно, следил за тобой, а потом осуществил нападение у клуба. Считаешь, что нужно было смотреть на это и ничего не предпринимать? — спросил он с нажимом.

— А ты считаешь, нужно было поступать так?

— Аня я не… — Выдохнул зло, затем спокойно и настоятельно посоветовал. — Свяжись с Варягом, он объяснит.

— Варяг?! А Ваня тут при чем?

— Он косвенно виновен в нападении, его люди ломились в окно из-за буки. Твой ноут вот все что требовалось, чтобы от тебя отстали. И я отдал его. Все что он сделал — это вошел, через гостевую, чтобы удалить твой мак-адресс из кодировки, которую создал сам. Создал по причинам ему одному известным.

— Кто копировал информацию, кто его сканировал? Варягу это не нужно. Это сделал твой человек, не так ли?

— Откуда такая уверенность, в этом спецназовце?

— Какая разница? Я доверяю ему и точка.

— Это он тебя вытаскивал из передряг. Да? Когда ты опять бродила одна, или бегала без сопровождения?

Я задохнулась от возмущения. Шах был прав, Ваня меня дважды вытаскивал из неприятностей, когда я ходила как в тумане, дважды выдергивал из рук каких-то сволочей, поэтому и научил приемам самообороны. Но Шах об этом знать не может и Шах не может использовать слова моей мамы, которые она произносила пару дней назад в телефонном разговоре. Не может, если только…

— Почему ты молчишь? — мне понравилась настороженность в его голосе, действительно понравилась. И я почти с улыбкой спросила:

— В доме отслеживаются все звонки?

Его молчание стало ответом. И я просто нажала отбой. В комнату постучали, один из служащих сообщил, что такси прибыло ко двору, и он поможет спустить мои вещи.

— Вы вовремя. — Передала чемоданы работнику и вышла, плотно закрыв двери. Весь путь во двор к автомобилю такси меня сопровождал трезвон телефона. Вначале он зазвенел в моей комнате, затем в холле, и в самом конце у охраны, когда такси плавно выехало за пределы шаховской клетки.

* * *

Он с досадой поднял разбитый андроид, который все еще посылал вызов на домашний телефон. Надо же и ведь не заметил, в какой момент Аня стала настолько важной, чтобы ее упрямство так злило.

Разбитый гаджет отозвался встревоженным голосом горничной Маргариты.

— Дом… слушает. Говорите!

— Я ошибся номером, — Шах дал отбой на разломанном экране, и тот, как ни странно отреагировал. — Вот таким же стойким должен быть и мой смартфон.

Мужчина вздохнул полной грудью и оправил пиджак. На ум пришла цитата:

«Придет время, когда ты решишь, что всё кончено! И это будет начало…»

Он улыбнулся:

— Никогда не искал легких путей и сейчас не буду.

Выходя из кабинета, в котором успел разбить андроид, пресс-папье и пепельницу для гостей, Шаген мысленно возвращался к их разговору. В ушах звенела композиция Tiesto, сыгранная на пианино неизвестным. На YouTube она значится как «Он переплюнул Tiesto» и сейчас она наиболее ярко отражала его настроение — безудержное и стремительное движение к свету.

Услышь это Аня, она сказала бы: Конечно, у тебя будет безудержное и стремительное движение к свету. Ты же знаешь, что тебе светит.

— Знаю, — улыбаясь ответил он вслух, — знаю, что мне светит.

32

Тайланд город Бангкок отель Centara Grand at Central World. В спальне залитой утренним светом он сидит с ноутбуком на краю кровати, она заглядывает через его плечо. Эту пару еще при регистрации персонал выделил в категорию молодожены в медовом месяце, хотя они приехали со старшей родственницей. Фрукты в шоколаде и бутылка охлажденного шампанского доставлялись в номер каждое утро. Во второй день подарок от отеля вот уже двадцать минут томился в ожидании. У молодой пары назревал серьезный разговор.

— И ты ей отошлешь всего три строчки и одно видео?

— Могу еще стихи Есенина заархивировать. — Предложил он с усмешкой.

— Ты уверен, что для женщины этих строк достаточно? — Людмила перегнулась через его плечо и заглянула в глаза.

— Она умная, поймет.

— Очень лестно для нее и очень скупо для тебя, не находишь?

— И это мне говорит женщина, не желающая поведать о своем детстве. — Напомнил Варяг, скользнув взглядом по ее груди скрытой тонкой тканью простыни.

— Оно не было веселым.

— А юность? — он вопреки всем уговорам, нажал кнопку «Отправить» и отложил ноутбук на журнальный столик.

— Юность была веселей. — Людмила изогнулась и лизнула нижнюю губу любимого мужчины. — Много юных сорванцов, водки и танцев…

— Тебе нравилось? — его голос охрип, а руки ближе притянули источник счастья с платиновыми волосами и смеющимися синими глазами.

— Остались хорошие воспоминания. — Тонкие пальчики шаловливо прошлись по мужской груди. — Думаю нужно бы их оживить, встряхнуть…

— Сейчас оживим и встряхнем, — он завалил девушку на покрывало, мгновенно подмяв под себя.

— Держи себя в руках!

— Будет лучше, если я тебя подержу …

В легкой пикировке между поцелуями они не сразу расслышали стук в двери:

— Дети… ой! — гостья тут же ретировалась за дверь и уже оттуда извиняясь, добавила, — я думала вы уже встали.

— Кто-то встал дважды! — тихо хохотнула Люда, и Варяг тут же закрыл рукой ее смеющийся рот.

— Что вам, мама?

— Я иду в бассейн, вот и…

— Спасибо, что сказали. Мы позже подойдем.

— Хорошо. — Когда ее тихие шаги удалились, смеющаяся Люда была освобождена.

— Встанешь тут с вами. — Пробурчал мужчина в ее ключицу. — Одна смеется, другая ломится в дверь.

— Дверь ты забыл закрыть!

— Будто бы ты напомнила.

— Я женщина мне можно. — Она провела руками по коротким волосам Ванечки и счастливо улыбнулась, глядя на него.

— Ты прекрасная женщина.

— Ванечка, мне так нравится, как ты ее мамой называешь, а еще как ты загорел, а еще этот номер…

— Шшш, — наградил долгим поцелуем и мягко стянул простынь в сторону. — Не вижу связи между перечисленным, но рад, что номер тебе нравится.

— Это еще почему?!

— Ты из него не скоро выйдешь… — весело пообещал он.

— Двери закрой!

— Неа, добавим остроты… в наши отношения. — Под ее возмущенным взглядом, тут же пояснил. — Мама без предварительного звонка больше не войдет.

— А персонал? Тебе персонал не жалко?

Коварная улыбка ее нежного защитника была лучшим ответом.

* * *

— Аня, — мама постучала в дверь, а затем робко открыла ее. Она указала на зажатую в ладонях радио трубку телефона, — Фельдмаршал… то есть Федор Игнатьевич. Очень извиняется и просит тебя на минутку.

— Давай его. Этот так просто не отстанет.

Мама с удивлением посмотрела на меня, отдавая трубку. Уже неделю, как гощу у родных в Киеве, а они все еще не могут привыкнуть к моему сарказму, вот что значит, долгое отсутствие.

— Алло. Федор, что у тебя?

— И как там наш червячок? Поперек горла рыбке не стал?

— Червячок смылся.

— Твоя-аа… рыб… Да, эта рыбка слегка акулу напоминает. Кто бы не сбежал? — Он прочистил горло и другим тоном продолжил. — Но это так к общему сведению. Анют, а мы от Шаха новый заказ получили и в счет хорошо выполненной работы новые фильтры.

Молчу, смотрю в потолок, так что шеф восторженных комментариев не дождался:

— Филь-тры-ы-ы, — протянул шеф, — помнишь, такие мощные для кинокамер. Мы их получили. И я решил ввести тебя в курс дела. — Вздохнул, опять не дождавшись радостных комментариев с моей стороны. Слыша, как он тарабанит по столу, совсем как Шах, прикусила губу и затаила дыхание.

— Как отдыхается?

— Хорошо.

— Я рад. — Констатировал Фельдмаршал, прежде чем задать интересующий его вопрос. — Анют, а кстати, он стал тебе очень хорошо знаком или не срослось?

А Миха бы себе подобной каверзы не позволил. И все-таки в делах тонких материй человеческих чувств Фельдмаршал значительно уступает ему. Ощущение словно на меня вылили ушат холодной воды, отразилось в голосе:

— Если тебе необходима моя помощь с дополнительным заказом от Шагена Хореновича мой тебе совет, выбери иную тактику.

Он тут же исправился:

— Анют! Угадай, что мы получили?

— Не знаю. — Хмуро ответила я.

— Новый заказ на ролики.

— Прекрасно.

— Нам нужна твоя помощь.

— Хорошо.

— Так ты поможешь?

Правильно делает, что уточняет. В прошлом пару раз я круто его объегорила, так и не выполнив запросы обнаглевшего начальства.

— Я согласна над этим подумать. — После этой фразы он почувствовал себя свободнее, даже вздохнул наигранно громко. — Не расслабляйся, у меня нет желания ни креативить, ни создавать что-либо интересное.

— Что сделать, чтобы думалось легче?

— Для начала скинь что требуется. Посмотрю.

— Уже. — Провозгласил радостно и тут же вспомнил о ложной скромности своих запросов. — А разве ты не отдыхаешь? — я молчу, и он серьезным голосом добавил. — Положенный в этом году месяц плюс пара тройка дополнительных дней.

— Если бы не знал, как я отдыхаю: ты бы не звонил, ни о чем не спрашивал, ничего не предлагал.

— Работаешь, но в пол силы, — процитировал меня Фельдмаршал.

Хотелось похохотать, что я вот уже неделю не беру буку в руки, потому что желания работать у меня нет. Я опустошенная и выжатая как лимон и из полученного сока нет сил сделать лимонад или другой бред, как это предлагают в позитивном мышлении.

— То-то же. Федь, до связи.

— До связи.

Чувства опустошенности и бессилия не покидало весь день. Кое-как ближе к вечеру, я вытащила буку из вещей и принялась расстегивать сумку.

В моем состоянии ошибка неизбежна даже в таком простом деле как расстегивание чехла для ноутбука. Вначале я открыла потайной карман, потом расстегнула лжемолнию. Понятное дело бука остался внутри, а я без буки. С чертыханиями села напротив узника в коже и подперла голову рукой. Настроения работать нет, желания смотреть, что прислал Федор нет, смотреть чего хочет Шах тем более. И все-таки не оставлять же процесс не завершенным. Я дала себе минуту и собравшись наконец-то вытащила родненького. Прижав его к груди, с печальным взглядом проследила за тем, как чехол упал к ногам и из него выпала белая карточка.

— Любопытство сгубило кошку, — протянула я и подняла карточку.

Не знаю, как дела обстояли с кошкой, а вот буку я чуть было не убила, когда прочла короткое сообщение от Варяга:

«Бука цел. Ничего не трогал. Подробности со связным».

В том, что это сообщение от Вани сомнений не было. Так пишет только этот короткостриженный зеленоглазый умник, а в том, что буку не тронули, он конкретно ошибся.

Любопытство это или желание знать правду неизвестно, а может и все вместе. Я подняла чехол, установила ноут на столе и, прихватив сумку, вышла. «Связным» Варяг называл нашу общую папку в Dropbox. Сам создал, установил и сделал жесткое предупреждение, чтобы со своей техники я в нее не лезла. Столько времени прошло, а наставление еще помню.

— Мам, пап, я на прогулку, буду позже. — Поцеловала обоих и выскочила в прихожую.

— Давно бы так, — прозвучал голос мамы.

— Да, уж. — Согласился отец.

Поиски интернет кафе завершились успешно возле одного из университетских общежитий. Заполнив поля логина и пароля, а так же второго пароля я с нетерпением ждала, что же внутри.

А там… Всего три строчки и видео.

— Я конечно умная, я конечно разберусь, — и с возмущением, — но он что, издевается!?

На меня тут же пришикнул администратор интернет кафе.

— Извините. — Поняла, что лучше уж я его секретные материалы дома просмотрю. Не открывая видео, скопировала файлы на флэшку и удалила их из папки. Дома я оказалась в считанные минуты. Не терпелось узнать, что же такого мне прислал Ваня и как он объяснит свою охоту за букой? Да и короткая записка от него тоже стоит пояснений, хоть каких-то!

«Извини, нечаянно вмешал тебя в разборки с Шевченко».

«Слежка и попытки украсть более не повторятся, обещаю».

«Еще раз извини, и присмотрись к видео. Такой — редкость».

Пока грузится видео, я громко на всю комнату возмущаюсь:

— Кто «Такой»?

— Почему «такой», если видео — среднего рода, тогда — «такое». Такое видео редкость!

— И ведь, отличником был в школе и в университете. Как можно допускать такие ош…?

Экран мигнул видео пошло.

— Черт…

Бука отразил темный переулок, мигающий фонарь две крупные мужские фигуры и маленькую меня. Уже летящую в стенку… Я старалась стереть эти воспоминания под ноль, зачистить их как не бывало, лишь бы не погружаться в ужас произошедшего.

И вот, пожалуйста, на моем буке видео с нападением.

В этот момент на экране появилась фигура в белом и ситуация кардинально изменилась. Я посмотрела на время свободного бокса и просчитала, что Шах в рукопашном был не менее минуты, пока не подбежал третий. И вот тут я поднялась-таки на ноги и подтянула свою сумочку.

Если бы воспоминания не были так свежи, я бы попрыгала на месте, ратуя за героиню видеоролика и ее мужество. А сейчас лишь сжала кулаки. Напомнила, что меня из этой передряги вырвал Шаген и все завершилось.

Дальше прозвучали выстрелы. Да это были выстрелы. Три хлопка и трижды вздрогнувший экран является подтверждением. Выходит: Варяг все это время сидел на крыше здания и не вмешивался из-за Шаха.

Я вспомнила о ножевом ранении Шагена, о том как он выводил меня оттуда, сидел рядом на пляже, как боксировал увидела только что… вот тебе и «такой». Перед глазами вспыхнули три строчки от Варяга и страшный сон с Ромой и пауками. Кадры событий произошедших с момента перелета в Ниццу выстроились в ряд как на старой киноленте и представили картинку во всех красе.

— Твою ма… — продолжение потонуло в судорожно сжатой подушке. Шах все это время не просто отслеживал, а защищал меня, как сделал бы это с Энжи и очень близким человеком.

* * *

— Добрый вечер, извините за поздний звонок.

— По какому вопросу тревожите.

— У нас освободился продак-менеджер. Честно признаюсь, подобных специалистов я встречаю редко. И держу для особых проектов…

— Когда человек будет в городе?

— Она уже должна была приехать, приблизительно через двадцать минут будет дома. Вы адрес знаете?

В ответ раздались лишь короткие гудки. Мужчина пожал плечами и с довольной улыбкой остался стоять у окна.

— Кому ты звонил? Федя, отвечай. — Молодая женщина в очень интересном положении направилась к почти мужу, уперев руки в крутые бока.

— Клиенту.

— В одиннадцать ночи?

— Очень важному клиенту. Он неделю ждал, когда освободится продак-менеджер.

— И?

— И вот дождался. — Усмехнулся мужчина. — И не ревнуй меня к армянину, ты краше.

— Ты позвонишь Ане?

— Считаешь нужно?

— Подготовь ее что ли, намекни. Иначе сейчас заявится… хм клиент с разборками по проекту.

— А если он уже заявился?

— Тогда тебе не ответят.

* * *

От Шаха я сбежала.

Факт моего поступка стал ясен почти сразу. Я струсила и сбежала.

По пути в аэропорт гнала себя взашей, вспоминая все наши стычки и его недомолвки. В самолете нашептывала, что он не прав. Так поступать нельзя! На пересадке я уже думала о том, чем займусь на работе о том, что время не ждет и чем скорее я примчусь к Фельдмаршалу тем быстрее возьмусь за новый проект. Вопреки разумным доводам в пользу работы взяла билет на Киев.

Родители встретили с тревогой, но свопросами не наседали. Прошла неделя, затем вторая. На работу я так и не вернулась и за новый шаховский проект не взялась. Две недели валяния на кровати прервались сообщением о свадьбе Федора и Ириши. Роспись в субботу в Одессе, я приглашена.

И вот я здесь на пороге своей однокомнатной квартирки, где вопросы: куда я рвалась? зачем? к кому? к чему? нагло требуют ответа, который я дать отказывалась до сих пор.

Стремилась ли я к работе? А может быть в разгромленную квартиру и собственно жизнь, которую превратила в руины пятилетним бездействием на личном фронте. Я жалела себя, я смотрела на других, я уничтожила свои чувства к Роману и погрязла в беспросветном и былом без надежды на светлое будущее.

И сбежала.

Отличная работа! И об этом Миха меня предупреждал.

Первые пять минут я просто стояла перед дверью своей однокомнатной с бестолковой улыбкой на лице. На слезы сил не было, а для извинений не хватало смелости.

Эпические моменты жизни чаще отмечают фразой: «если ты выйдешь в эту дверь, все кончено», Шаген ее произнести не успел. Так что в моем случае это должно было бы звучать так — если ты войдешь в эту дверь, все кончено.

— Назад дороги нет. — Воспользовавшись ключом из тайника, я вошла. Включила свет, набрала на сигнализации новый код. Оборачиваюсь…

Разгрома нет, все на месте более того после обхода всей квартиры оказалось что кран на кухне мне заменили, бачок в ванной больше не течет, а в прихожей и спальне сделан полный ремонт с заменой мебели. Не будь в кухне моих кастрюль, подумала бы что ошиблась дверью. Впрочем, я решила это перепроверить и вернулась к входной двери. На разглядывании дверного знака меня застал звонок Фельдмаршала.

— Анюта, отдыхай полные три месяца. — Серьезным тоном сообщил Федор. — Больше отвлекать не буду, набирайся сил, ешь много-много фруктов…

— Федор в чем дело?

— Загори во всех нужных местах…

— Фееедь? Федор!

Он что-то еще скомкано пожелал и отключился. Наверное, мне стоило удивиться, когда теплые мужские руки забрали телефон или испугаться, когда запах ланкомовского духа обвил вслед за знакомыми руками. Я не сделала ни того ни другого, я обрадовалась до дрожи в коленках и яркого румянца на щеках.

— Я заплатил выкуп. — Шаген прижался ко мне головой, и теплое дыхание коснулось изгиба шеи.

Когда он успел стать таким нужным, я не знаю. Может после того как я сотню раз посмотрела видео Варяга. Но оборачиваясь в его руках, осознала — не хочу его терять больше никогда.

— П-привет.

— Потанцуем? — Он был бледен, с синяками под глазами, морщинками у губ и прекрасно вел в танце. Я остановилась.

— Черт тебя дери! Шах — это был ты в клубе без света… И чего ты ждал?

— Тебя. — Коснулся моей щеки губами. — Вот такой как сейчас.

— Не сдержанной? На взводе? В истерике?

— Открытой. Я долго ждал и все-таки дождался.

Спрятала лицо на его груди и крепко обняла. Бестолочь! А я все какому-то Нику приписала, а потом еще и… сорвалась на него. Вздрогнула от воспоминаний и зажмурилась, прижавшись к нему.

— Ань, ты что? Что с тобой?

Он обнял крепче и, я не поднимая головы, ответила:

— Расстроилась. У меня кофе нет, чая тоже…

— Коллекция скрипок или марок? — со смешком Шаген вспомнил старую шутку.

— Нет.

— Хорошо, считай я взял все с собой. Я соскучился. Очень.

Не ответила, просто потянулась к нему и поцеловала. Скользнула руками по рубашке, чтобы обнять за шею.

Держусь за него и понимаю — мне нравится, очень нравится с ним целоваться, вот только дыхания не хватает.

— И чем я это заслужил? — спросил он в момент перерыва.

— Не понравилось?

— Мне понравилось. Мне все очень нравится, мне так нравится, что слов нет. Что сделать, чтобы удостоиться этой чести еще раз?

— Ааа, подожди, — ввела в квартиру и вновь поцеловала, на этот раз с меньшим напором, так что между делом он успел перехватить инициативу несколько раз. Вначале крепче прижать меня к себе, затем меня к стене. Не совсем удобно, но под его напором стало все равно: кто мы, где мы, почему так жарко и кто притушил свет.

Когда он отстранился, свет для меня все еще был тусклым, а состояние ватное.

— Только не отпускай… иначе упаду.

— Не отпущу.

— Ты не понял. — Сейчас удавалось только шептать. — Не отпускай меня больше.

— Я именно это и имел в виду. Не отпущу.

И взгляд его черных глаз клятвенно заверил — не отпустит.

Эпилог

Топот сына в коридоре и счастливый возглас «Папа!?» были предопределены. Конечно, ведь папа у нас так и не узнал главного, когда я отключила телефон. Топот ножек приблизился и счастливый сынуля громко сообщил:

— Мама, папа приехал!

С этими словами он повис на моем любимом трудоголике, чьи глаза встревожены и в то же время возмущены.

— Ага, вернулся! — я поднялась ему навстречу, пряча довольную улыбку террориста, заставившего самолет повернуть. — Хорошо, что вернулся. Удивительно, что раньше окончания переговоров.

Попытка подойти к мужу без проблем и промедлений не увенчалась успехом, пришлось напомнить сыну о моей просьбе:

— Манук, что я тебе говорила?

— Чтобы не мешал, когда ты его убивать будешь. — Ответило черноглазое чудо и покосилось на отца.

— Правильно золотце, а теперь иди к Джиму, проследи за тем, как разгрузят вещи. — И уже к Шаху с улыбкой:

— Ты же не приехал на минутку?

— Аня! Я звонил, волновался. — Меня взяли в нежный захват и тревожное, но бесценное беспокойство супруга тут же вылилось в массу вопросов: — Что случилось, что ты по телефону не хотела рассказывать? Что-то с ребенком? Роды обещают тяжелые? Тебе плохо? Что?

— Помнишь, как ты настаивал на скором рождении второго?

— Помню.

— Помнишь, как я была против?

— Да, но ты просила не настаивать.

— И ты держался.

— Пять лет. Но зная тебя — это меньшее из зол, если я не хочу развода.

— Спасибо, родной, за пять лет относительной свободы. — Потянулась к нему и поцеловала.

— Аня…! Я восемь часов провел в самолете, чтобы услышать об этом?! — в нем проснулся ценитель рабочего времени. Поцеловала еще раз, просто чтобы не волновался:

— Если, коротко, то ты влип.

— Говори что не так? — выдохнул Шах. — Милая, в чем дело?

— У нас двойня.

Мой мужчина удивленно замер, затем с плутовской улыбкой потянулся целовать, так как не мог три недели своего отсутствия. Правильно вначале оставляет супругу дома по причине ее беременности и собственного страха за дитя, а затем возмещает разлуку поцелуями страстными и сладкими до умопомрачения.

Собственно, пока у меня голова шла кругом, он прошептал, не скрывая нежной язвительности:

— Так тебе и надо, филонщица.

Ага, кивнула я, расплываясь в улыбке:

— Через год после их рождения я выхожу на работу. — Судя по его лицу, теперь он понял — как влип.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

26

27

28

29

30

31

32

Эпилог