Любовь и магия (сборник фэнтезийных рассказов) [СИ] [Владимир Петрович Батаев] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Владимир Батаев ЛЮБОВЬ И МАГИЯ (сборник фэнтезийных рассказов)

Награда по заслугам

Рыцарский турнир, итоги которого решат судьбы многих…

Шёл последний день королевского турнира. Шестеро рыцарей, дошедшие до финального этапа состязаний, преклонили колена перед королевской ложей. Один из них вскоре должен был оказаться удостоен звания лучшего воина королевства и чести возглавить войска, отправляющиеся для отражения нападения степняков-южан.

Невероятно, но трое из претендентов выступали на турнире инкогнито, скрывая свои имена и гербы, под прозвищами Чёрного, Красного и Серебряного Рыцарей, облачённые в доспехи соответствующих цветов. Остальные, напротив, были хорошо известны при дворе — начальник личной королевской гвардии, верховный паладин Ордена Небес и глава союза восточных Вольных Баронов.

Трибуны бурлили в предвкушении схватки, зрители делали ставки на победителя и заключали пари в попытках угадать, кто скрывается под глухими забралами.

Серебряного Рыцаря не интересовала суета в амфитеатре, как и личности двух неизвестных противников. Сын одного из южных герцогов, чьи земли уже захлестнула волна дикарей-кочевников, думал о гораздо более важных вещах. Победа на турнире не была его целью, и он не стремился возглавить армию — пусть во главе войска встанет кто угодно, кроме двух заговорщиков, независимо друг от друга заключивших союз с ханом кочевников: начальника гвардии и паладина Ордена. Никто не поверил бы юному рыцарю, не имевшему веских доказательств, помимо того, что слышал собственными ушами, попытайся он обвинить одного из столь знатных и влиятельных людей. Юноша упорно старался сосредоточиться на предстоящей цели — выбить из седла заговорщиков, не дав им победить. Но мысли его постоянно возвращались к сидящей напротив него в королевской ложе принцессе — её рука и сердце также являлись наградой победителю турнира, поскольку вести в бой объединённую армию мог только представитель правящей династии.

Девушка сидела по правую руку от своего отца и взирала на ристалище с равнодушным видом. Но её безразличие было показным. Она знала, кто скрывается под шлемом Серебряного Рыцаря, и была в курсе истории с заговором. Герцог в детстве служил пажом при дворе, и они с принцессой с юных лет симпатизировали друг другу, потому, примчавшись на турнир, молодой человек раскрыл ей ужасные вести.

По левую руку от короля сидела княжна Нортленда, северных земель, семь лет назад, после разгрома восстания Проклятых Князей, удочерённая правителем. В то время ей недолго оставалось до совершеннолетия, и королю уже давно следовало выдать её замуж, но пока этого не произошло, и она оставалась под опекой правителя, то и принадлежащие ей по праву земли находились под непосредственной властью самодержца.

За спиной девушки утёсом высился её телохранитель, последний официально уцелевший воин северной Армии Проклятых. Седовласый ветеран в чёрных доспехах всматривался в преклонивших колена рыцарей, словно выбирая, кто из них достоин стать супругом его госпожи, — а таковым должен был стать занявший второе место, дабы, встав под рукой победителя, повести против южан войска Нортленда.

Серебряный Рыцарь невольно вздрогнул, встретившись взглядом с Проклятым. Ему показалось, что в глазах старого воина сверкнули красные искры, а взор проник через забрало в самую душу юноши. Парень взмолился, чтобы судьба не сыграла с ним злую шутку, и цвет его доспехов не стал символическим, предрекающим второе место. Рыцарь не сомневался, что Проклятый голыми руками оторвёт ему голову при малейшей попытке прикоснуться к княжне, если она сама раньше не отравит или не заколет такого «суженого». А может быть нашлёт злые чары, поскольку поговаривали, что она ведьма.

И облик княжны вполне соответствовал таким слухам. Только неграмотные крестьяне могли представить ведьму старой и уродливой, любой образованный человек понимает, что колдунья чарами обеспечит себе красоту, дабы вводить во искушение благонравных почитателей Небес. Но тьма всегда проявит себя. Княжна всегда носила чёрную одежду, а волосы её были темнее ночи, тогда как кожа отливала белизной, словно солнце избегало своими лучами прикасаться к ней.

То ли дело златовласая принцесса, чья кожа золотится от загара. Само воплощение света, чьё сияние развеет самый непроглядный мрак.


Наконец король махнул рукой, объявляя начало последнего этапа турнира. Рыцари поднялись с колен и разошлись. Четверо из них вышли с ристалища в расположенные по сторонам света ворота, чтобы в последний раз проверить крепления своих доспехов и подготовиться к поединкам.

Серебряному Рыцарю выпал жребий сражаться в первой паре. Как назло, против него выступал Восточный Барон. В случае поражения юноше осталось бы только уповать, что заговорщиков сумеют одолеть другие.

Герцог заметил, что принцесса поднялась и удалилась из ложи. Парень не знал, решила она не отвлекать его своим присутствием или боялась увидеть его поражение и, возможно, гибель, но это только укрепило его решимость и стремление к победе.

Противники взяли копья наизготовку и помчались навстречу друг другу. От мощного удара по щиту Серебряный Рыцарь вылетел из седла, но быстро поднялся на ноги и, выхватив меч, огляделся в поисках противника. Барон тоже не удержался на коне, и при падении ему повезло меньше. Юноша не стал атаковать всё ещё не поднявшегося противника, не смотря на всю важность победы. Но и барон оказался человеком чести — видя такое благородство со стороны неизвестного рыцаря, он добровольно бросил клинок наземь, признавая поражение.

В следующем поединке сошлись Чёрный Рыцарь и гвардеец. Трижды они ломали копья без особого результата. На четвёртый заход Чёрный Рыцарь проделал невиданный манёвр — на полном скаку на середине пути до столкновения, он поднял копьё над плечом и метнул его в противника, угодив точно в забрало. Зрители возмущённо взревели. Но правилами напрямую подобное не запрещалось, и выходка сошла Чёрному Рыцарю с рук. Серебряный Герцог был с одной стороны возмущён бесчестным приёмом, а с другой радовался, что с одним из заговорщиков покончено.

Красный Рыцарь вылетел из седла при первом столкновении с паладином Небес, сэром Винсентом. Воин Ордена спешился и обнажил меч. Противники сошлись в ближнем бою. Красный Рыцарь был ниже и слабее лорда, но превосходил его в ловкости. Но паладин был известен мастерством владения мечом и вскоре оттеснил противника к краю ристалища. От силы очередного удара Красный Рыцарь припал на колено, а рука онемела, и меч опустился. Несмотря на это, сэр Винсент занёс клинок, намереваясь добить врага.

Неожиданно из северных ворот выскочил Чёрный Рыцарь и, подбежав к противникам, плечом отшвырнул паладина в сторону. Зрители снова возроптали, возмущённые уже вторым нарушением со стороны незнакомца. Попытка сэра Винсента добить безоружного воспринималась ими как должное — он был любимцем народа, паладином Ордена, Святым Победителем, ему прощалось всё.

Чёрный Рыцарь выхватил меч, но паладин уклонился от боя. Он махнул рукой, и стоявшие на страже гвардейцы, разозлённые убийством их командира, обстреляли Чёрного Рыцаря из арбалетов. С небольшого расстояния тяжёлые болты пробили рыцарский панцирь, но Чёрный Рыцарь и не думал падать. Поведя головой из стороны в сторону, он отсалютовал мечом и двинулся в атаку. На сей раз сэр Винсент не отступил, ловко парировав выпад, он рубанул противнику по шлему, но в ответ получил удар яблоком эфеса в забрало. Паладин рухнул на землю, а Чёрный Рыцарь преспокойно убрал меч в ножны и принялся выковыривать из панциря болты. Закончив с этим, сорвал с головы смятый шлем и отшвырнул в сторону, открыв бледное лицо и светящиеся красным глаза.

— Нет смерти для Проклятого! — хрипло рявкнул он.

Словно эхо ему вторил крик телохранителя княжны.

— Проклятый Князь?! — раздались вопли на трибунах.

— Всего лишь Лорд, — с усмешкой отозвался Чёрный Рыцарь.

Король хотел отдать приказ убить Проклятого, но, покосившись на стоящего рядом телохранителя княжны, нервно сглотнул и смолчал.

— Турнир продолжается?! — осведомился Проклятый Лорд. — Будем считать, что Святой Победитель уже проиграл поединок со мной, — он пнул потерявшего сознание паладина. — Кто ещё остался или я выиграл?

Серебряный Рыцарь вышел на ристалище. Он сильно сомневался, что сумеет одолеть почти неуязвимого Проклятого, но отдать ему победу без боя не мог. Король не остановил турнир, не объявил о нарушении правил и тем самым признал, что сэр Винсент, ответив на удар Чёрного Рыцаря, согласился на поединок. Значит, в случае победы Проклятый Лорд получит командование армией и руку принцессы. А это ещё хуже, чем если бы победил заговорщик!

— Готовься к смерти, исчадье Бездны, — выдохнул юноша.

— Да-а, я теперь понимаю того барона, который тебе сдался, — усмехнулся Проклятый. — Парень, ты просто жуткий, такой страх наводишь… Я, пожалуй, его примеру последую.

С этими словами, по-прежнему усмехаясь, Чёрный Рыцарь убрал меч в ножны и слегка поклонился противнику, признавая его победу.

— Почему? — прохрипел Серебряный рыцарь, понимая, что Проклятый вовсе не испугался, а просто глумится. — Кто ты?

— Меня прозвали Асгардец, — сообщил тот.

Герцог с изумлением уставился на живую легенду войны с Проклятыми Князьями. Все знали, что когда пал последний из Князей, а армия их была почти уничтожена, именно Лорд, известный под именем Асгардец, собрал остатки разгромленных войск и отступил с ними на дальний север, спасая их от полного истребления. Ему не впервой было отступать в проигрышной ситуации, чтобы сохранить возможность реванша. Редкий полководец, а тем более воин проявляет подобное здравомыслие в азарте боя.

Серебряный Рыцарь снял шлем и низко поклонился противнику.


Грянули трубы герольдов, и в тронный зал вступил победитель турнира. Оглядевшись, герцог обнаружил, что Проклятый Лорд уже находится в зале, стоя рядом со спасённым им Красным рыцарем, по-прежнему сохраняющим инкогнито. Напротив них расположился пришедший в сознание сэр Винсент, прижимающий платок к кровоточащему сломанному носу. А вот принцессы не было, что очень расстроило юношу.

Церемония прошла для юноши как в тумане. Он преклонил колено перед королём, представился и машинально отвечал на вопросы правителя, но все мысли его занимала принцесса. А она всё не появлялась.

— Сегодня на турнире ты доказал, что являешься лучшим воином королевства, — провозгласил правитель. При этих словах Асгардец насмешливо фыркнул, за что тут же получил тычок локтем в бок от Красного Рыцаря. — И ты достоин получить руку моей дочери и стать во главе армии. Но твоё право желает оспорить ещё один рыцарь.

Юноша с испугом оглянулся на Проклятого, но вперёд выступил Красный Рыцарь. Он поднял руки и снял шлем, по закованным в броню плечам рассыпались золотистые локоны. Перед герцогом стояла принцесса. Все присутствующие, кроме Проклятого, изумлённо ахнули.

— Готов ли ты сразиться, чтобы подтвердить своё право победителя? — поинтересовалась принцесса.

— Я сдаюсь на твою милость и признаю за тобой право принять решение, — отозвался юноша.

— Умный парень, с одного раза урок усвоил, — негромко хмыкнул Асгардец.

— Я выйду за тебя замуж, — объявила принцесса. — А армию мы возглавим вместе.

— Это неслыханно! — возмутился король.

— Вы сами признали меня рыцарем, Ваше Величество, — возразила принцесса.

— Кочевникам лучше было бы начать отступать ещё вчера, — прокомментировал Асгардец, одновременно напомнив о своём присутствии.

— Настало время вознаградить занявшего второе место, — поморщившись, изрёк король. — Рука моей приёмной дочери…

— Я отказываюсь от награды, — перебил Проклятый. — Княжна — не трофей, который можно завоевать на турнире или в бою.

— Тогда зачем ты вообще участвовал в турнире?! — не выдержав, заорал сэр Винсент.

— Чтобы такие как ты, — Асгардец указал на паладина, едва не ткнув пальцем в его сломанный нос, — не отнеслись к ней как к трофею.

— То есть, ты отказываешься жениться на моей приёмной дочери, княжне Нортлендской? — обрадовано уточнил король.

— Я отказываюсь принять в награду её руку, но приму Ваше благословение на этот брак, Ваше Величество, если на то будет воля самой княжны, — поклонился правителю Проклятый и обратился к девушке: — Я всего лишь Лорд и всё, чем я владею — полуразрушенная башня, мой меч и моя жизнь. Но стоит тебе пожелать — всё это будет принадлежать тебе.

Княжна молчала, сжимая подлокотники трона так, что побелели костяшки пальцев. Асгардец поклонился ей и направился к балкону. Запрыгнув на перила, он бросил последний взгляд через плечо и прыгнул. За спиной Проклятого распахнулись чёрные кожистые крылья, и через минуту его силуэт превратился в тёмную точку вдали.

Повисшую в зале тишину нарушил голос телохранителя княжны:

— Чего сидишь, глупышка? Лети за ним.

Решительно кивнув, княжна поднялась с трона. Придворные расступились, образовав проход к балкону. За спиной девушки не возникли крылья, но она прекрасно полетела и без них.

— А как насчёт северной армии? — вскричал сэр Винсент. — Они поднимут новое восстание в Нортленде!

Король растерянно взглянул на телохранителя княжны.

— Глупости, — отмахнулся Проклятый. — Это же Асгардец. Он не начинал восстание, он его закончил. Он приведёт войска на юг. И лучше бы кочевникам и впрямь сбежать раньше, потому что Лорд будет очень зол.

— Почему? — не понял Серебряный Герцог.

— Ему же придётся прервать медовый месяц с княжной, — с усмешкой пояснил воин.

— Ничего подобного, — покачала головой принцесса. — Она отправится с ним.

— Это возмутительно! — воскликнул паладин.

— Ах да, про тебя-то я едва не забыла, — улыбнулась принцесса. — А ты ведь меня убить хотел.

Она подошла к сэру Винсенту и ударила его в нос всё ещё закованным в латную перчатку кулаком.

— Стража, взять его, — приказала принцесса.

Серебряный Герцог озадаченно посмотрел на свою будущую супругу и лежащего у её ног паладина. Перевёл взгляд на короля.

— Дочурка вся в мать, — умильно вздохнул король и потёр искривлённую давним переломом переносицу.

Любимец Фортуны

Комментарий к Любимец Фортуны.

Некоторым постоянно везёт, говорят, им улыбается Фортуна. Монета всегда выпадает выбранной стороной, а на игральных костях обычно выпадают шестёрки. В случае падения с крыши, такие везунчики непременно приземляются в стог сена или в сугроб. Но везти всегда и во всём не может, за удачу в мелочах непременно придётся расплатиться неудачей в чём-то важном. Можно ли это изменить и что из этого выйдет?


Подёргав за верёвку и убедившись, что крюк зацепился надёжно, я полез вверх. Окон в нижних этажах не было — магам ни к чему солнечный свет, они вполне обходятся волшебным освещением — так что никто изнутри не мог меня заметить. Добравшись до узкого стрельчатого окна под потолком верхнего этажа, я протиснулся внутрь и, цепляясь за многочисленные барельефы, перебрался на потолочную балку. Мне как обычно везло, и всё прошло без сучка, без задоринки. Впрочем, главное оставалось впереди, и уж там-то даже малейшая оплошность была недопустима. Я предпочёл бы парочку мелких помех на начальном этапе. Ибо, как известно, постоянно и во всём везти не может, всё должно быть равномерно, и за удачу в чём-то одном, всегда приходится расплачиваться невезением в другом. Но я прекрасно знал, чем плачу за свой постоянный фарт — никогда я не добьюсь того, чего желаю больше всего на свете. К сожалению, глумливо улыбающаяся госпожа Фортуна не склонна торговаться, а её вердикт обжалованию не подлежит, так что изменить ситуацию было не в моих силах, несмотря на все старания.

Я затаился на середине балки, откуда открывался обзор на весь зал — пока пустующий. Никто никогда не смотрит вверх, поэтому я не опасался того, что меня могут заметить. Тем более актёров в предстоящей пьесе предвидится мало, и они будут слишком заняты своими ролями. Вот только запланированный акт будет преждевременно завершён моим единственным действием. Но, несмотря на краткость, говорить об этой драме будут ещё долго, а охрана Цитадели сделает всё, что в их силах, для невозможности повторения на бис. Но это уже не моя забота, отвешивать поклоны благодарной публике я не намерен, а плату за выступление уже получил вперёд, полновесным золотом.

Я быстро вытащил из котомки и собрал пару миниатюрных арбалетов. Натянул тетиву. Два тихих щелчка оповестили о том, что механизмы взведены и готовы послать быструю смерть в цель по первому приказу. Я рассчитывал обойтись одним выстрелом, но никогда не мешает подстраховаться. Маги — народ живучий.

Ждать долго не пришлось. Я точно рассчитал время своего прибытия. Никогда не следует задерживаться на месте дольше необходимого. Чем больше времени занимает операция, тем больше шансов, что случится что-то непредвиденное, способное испортить всё дело.

Сначала мне подумалось, будто глава Ордена просто возник из воздуха каким-то магическим образом, но потом я заприметил потайную дверку позади трона. Наверняка ход ведёт прямиком в покои архимага. Свидетельством тому являлся парчовый халат — старик был именно в халате, а не в балахоне. Вряд ли он в таком неофициальном виде расхаживал по Цитадели, на виду у адептов и подмастерьев. Теперь ясно, почему «аудиенция» назначена именно в этом зале — отсюда очень удобно перейти в спальню архимага для более тесного общения.

Я мог бы пристрелить старика прямо сейчас. Он преспокойно расселся на троне, держа на коленях скипетр архимага, и даже не думает просканировать зал на предмет постороннего присутствия. Вот только скипетр — надо же, и для такой встречи не отложил атрибут власти в сторону — гарантирует, что больше одного выстрела мне сделать не удастся. А если старикан окажется живуч, я успею схлопотать молнией по голове. Придётся дожидаться, пока его внимание что-нибудь отвлечёт. Но это не главная причина промедления — просто я не люблю играть без зрителей, а уж такую возможность упустить ну никак не могу.

Я замер и даже затаил дыхание, лишь бы ничем не выдать своего присутствия раньше времени. Услышав какой-то шум над головой, я чуть не сверзился с балки, но быстро взял себя в руки и задышал свободнее, догадавшись о его источнике. Надо же, маги, а летучих мышей под потолком собственного главного зала вывести не могут. Всемогущество горазды только на словах утверждать, а как до дела доходит — сплошной пшик. Поди, у них и тараканы на кухне водятся, и крысы в подвале. Зато о шуме мне теперь беспокоиться не надо — любой шорох под потолком спишут на летучих мышей и не обратят внимания.

Архимаг не проявлял признаков нетерпения и, кажется, даже задремал. Впрочем, вряд ли — скорее просто прикрыл глаза, толку-то таращиться по сторонам в пустом зале. Я тоже ждал, стараясь не слишком ёрзать, но всё же чуть переминаясь на месте, чтобы ноги не затекли.

И наконец, двери парадного входа раскрылись, и вошла она. Сделав несколько шагов, сбросила мантию, укрывавшую её от шеи до пят, оставшись в полупрозрачном одеянии, почти не скрывавшем её наготу.

Старик-архимаг от такого зрелища выронил скипетр и раззявил беззубый слюнявый рот. Вскочил с трона и поспешил навстречу, стремясь поскорее прикоснуться — а говоря прямо, облапить — к телу прекрасной волшебницы.

Я скрипнул зубами от злости и, переместившись поудобнее, прицелился. Вот пусть только прикоснётся, тут же стрелу в сердце пущу.

Вот уж не ждал, что она согласится на подобное, до последнего не верил. Интересно, что этот хрыч ей предложил, какие тайны магии или артефакты? Нечто такое, что недоступно и неведомо даже придворному магу, который меня нанял. Этот болван понятия не имел, что за такой заказ я бы взялся даже даром. Я и его самого с удовольствием пришпилил бы стрелой, если б это хоть что-то решало. Но какая разница, один франтоватый хлыщ занимает пост придворного мага или другой. Благосклонность красавицы-чародейки перейдёт к преемнику вместе с должностью. Конечно, ведь таким манером коварная прелестница практически правит страной — король прислушивается к придворному магу, а тот полностью подчиняется воле своей фаворитки.

Глядя на щеголеватого волшебника, нанимающего меня убить архимага, я только невероятным усилием воли сдерживался, чтобы не свернуть его тощую шею. Едва только представлял, как любовь всей моей жизни, коей мне не суждено обладать, нашёптывает ему в постели пусть и не ласковые слова, а советы по государственным вопросам, так руки в кулаки сжимались…

Ну ладно ещё молодой хлыщ, но старый хрыч-то! Ох, и почему у меня нет ни малейшего магического дара? Пусть бы путь к значимой должности занял десяток лет — уж возможность устроить внезапную и трагическую гибель конкурента у меня имелась, — но это стоило того, чтобы добиться благосклонности госпожи моего сердца. Но нет, мои таланты лежат в иной области, а потому моя персона не представляет для неё интереса.

Я прекрасно понимал, что убийство архимага ничего не изменит. Его место займёт другой, который столь же быстро попадёт под власть очарования красавицы-волшебницы. Но хоть злость сорву — конечно, предпочтительнее было бы для этого изрубить мага мечом на кусочки, а не пристрелить издали, но уж чем богаты. Тем более что дурень придворный волшебник, позеленевший от ревности и не способный понять простейших вещей, всё же очень неплохо мне заплатил.

Я прицелился и приготовился выпустить стрелу. Над головой снова раздался шум, на который я не обратил внимания. И зря, поскольку шумом дело не ограничилось. Что-то ударило меня в плечо с такой силой, что я слетел с не слишком-то надёжного насеста на балке. Я сумел сгруппироваться в полёте, а едва ноги коснулись пола, перекатился, гася инерцию падения, так что, несмотря на приличную высоту, умудрился ничего не сломать.

Везение, проклятое неотступное везение. Даже спрыгни я с крыши какой-нибудь башни, к её подножию непременно в этот момент подъедет телега с сеном. Но добиться хоть одного нежного взгляда или ласкового слова от девушки, ради которой готов на всё — например, поскидывать пару сотен человек со всех окрестных башен, причём совершенно даром, — мне не суждено.

Моё плечо было располосовано острыми когтями, но не слишком глубоко, подвижность руки сохранилась — снова повезло! А обладатель этих когтей парил на кожистых крыльях под потолком, постепенно снижаясь. И чего он, спрашивается, ждал, почему не напал сразу? Видимо, безмозглая тварь, порождённая магией, обучена реагировать только на непосредственную угрозу. Ну да, мало ли что за человек с арбалетами на потолочной балке сидит, может, его сам архимаг туда и послал, а вот если он этого архимага собирается пристрелить — тут уж очевидно, что нападать надо. Тупые маги с их безмозглыми стражами! Покажись эта тварь сразу, я б её прикончил и смылся. Страж и теперь мне не особенно страшен сам по себе, а вот учитывая, что ещё и архимаг меня вряд ли хлебом-солью встречать будет…

— Кто ты такой?! — визгливо завопил старикашка.

На дурацкий вопрос я отвечать не стал, поскольку именно этот момент выбрала тварь для того, чтобы спикировать. Я вовремя упал лицом в пол и распластался, так что отделался царапинами на спине. Перевернулся на спину, выхватывая из рукава метательный нож… и упёрся взглядом в искажённое гневом лицо нависшего надо мной архимага. Старикашка уже занёс руку, в которой разгорался огненный шар.

— Ты хотел обесчестить мою сестру, — выпалил я несусветную глупость, лишь бы огорошить его на пару секунд, пока уберусь с траектории полёта файербола и достану нож.

Уловка, при всём её идиотизме, сработала. Старикан выпучил глаза от удивления и замешкался, а я успел перекатиться в сторону, так что огненный шар только испортил мозаичный узор на полу. Но вот наполовину вытащенный нож при этом маневре выпал у меня из рукава и отлетел в сторону. Ничего, у меня и второй рукав не пустой.

Я обернулся к разъярённому архимагу, уже приготовившему второй заряд волшебного огня по мою душу. Увернуться я явно не успевал. Неужто Фортуне надоело надо мной измываться, и эта ветреная барышня решила обратить свой лукавый взор на другого бедолагу? Но нет. Старик внезапно издал какой-то булькающий звук, закатил глаза и осел на пол. Огненный шар отлетел в сторону и врезался в стену. Вновь взглянув на архимага, я понял и причину его падения. С проломленной черепушкой особо не поколдуешь.

Я медленно поднял взгляд, внимательно оглядев прелести красавицы, яростной Немезидой застывшей над телом поверженного архимага со скипетром с окровавленным набалдашником в руке. Взгляд мой невольно задержался на её обнажённой груди, не прикрываемой разорванным прозрачным платьицем — всё ж добрался старикашка своими грязными ручонками до её тела.

— Долго пялиться будешь? — осведомилась она.

— Я не пялюсь, а любуюсь, — поправил я. — Ничего не мог с собой поделать.

Я развёл руками, спокойно встретив её разгневанный взгляд. Не всем женщинам к лицу ярость, но ей — определённо да. Впрочем, в ином настроении при встречах со мной она бывала редко.

— Сестра, значит? — язвительным тоном вопросила она.

— Если б я назвал тебя возлюбленной, у него рука бы не дрогнула, — хмыкнул я.

— Запомни раз и навсегда — я тебе не возлюбленная и никогда ей не буду.

От ответа меня избавил хриплый клёкот летучей твари. Девушка быстро обернулась и, нацелив на стража скипетр, испепелила его молнией.

— И какие демоны тебя сюда занесли? — поинтересовалась она.

— Твой ревнивый дворцовый фокусник прислал, радея о твоей девичьей чести, — огрызнулся я. — Побоялся, что даже старый хрыч превзойдёт его в постельных достижениях.

— Дурак ты, — спокойно произнесла она. — Пошёл вон.

— Ох, простите, сударыня, что я ещё дышу, — отвесив ироничный поклон, отозвался я. — Конечно, как смеет презренный человечишка вроде меня сомневаться в мужской силе великих магов.

— Если ты такого обо мне мнения, то чего привязался?

— Мнения? А что, есть сомнения? Да весь город знает…

— Так иди и слушай, чего там ещё наговорят, раз все городские сплетни принимаешь за факты. Ты мне и так чуть всё дело не испортил, а уж оскорбления терпеть я не намерена вовсе. И этого сопляка-девственника, твоего нанимателя, в порошок сотру. Ишь, губы раскатал, ещё подсылает всяких…

Я оторопел.

— Либо я полный идиот, либо…

— Ты полный идиот, даже не сомневайся.

— То есть, придворным хлыщом ты крутила, как хотела, но к себе не подпускала? И со стариканом…

— Добралась бы до скипетра и прости-прощай, — фыркнула она. — А ты можешь думать что хочешь, мне плевать. Пошёл вон, сказала!

— Я летать не умею, — сообщил я, оценив высоту до балки и отсутствие подручных средств, чтобы на неё забраться.

Чародейка задумалась, угрожающе нацелив на меня скипетр. Я не шевельнулся. Я бы и рад сгореть на месте в расплату за всё то, что про неё думал. Хотя нельзя сказать, что её мнение обо мне из-за этого ухудшилось — и так было хуже некуда. А вот её изворотливость меня впечатлила — хотя это и не увеличило степени моего восхищения ею, ибо тоже дальше некуда.

Я любил бы её несмотря ни на что, не имеет значения, что бы она ни делала, как бы ни поступала, какими бы средствами ни добивалась своих целей. Это всё абсолютно неважно, я тоже далеко не образчик добродетели. А любят не за что-то, а вопреки всему. Для любви не нужны какие-то причины, и дело тут вовсе не в физическом влечении, хотя и без него не обходится. Любовь — это нечто сверх обычного понимания и объяснений, её не выразить в полной мере словами или действиями. Любовь просто возникает и становится единственным смыслом жизни, когда просто быть рядом с любимой — уже счастье, а видеть, как она улыбается тебе — неземное блаженство. А когда любовь безответна, то и жизнь теряет смысл.

— Ладно, пошли, выведу тебя отсюда. Но чтоб больше мне на глаза не попадался.

Что ж, раз не испепелила на месте, значит, я ей всё же не так уж ненавистен.

Скрытая за троном дверь и впрямь вела прямиком в личные покои архимага. А оттуда начинался потайной ход, выводящий из Цитадели.

— Держись сзади, тут полно ловушек, — предупредила девушка, пойдя первой, поводя перед собой скипетром.

Я покорно следовал за ней. Коридор то сужался, то расширялся, иногда разделялся надвое. На очередной развилке чародейка надолго остановилась, выбирая путь.

— Туда, — наконец, решила она.

Я быстро обогнул её и первым скользнул в проход. В этом коридоре стены украшали барельефы, изображающие всяческих чудовищ. Внезапно одна из горгулий раскрыла глаза, а из пасти у неё вырвался клуб пламени.

Говорят, будто перед смертью у человека вся жизнь проносится перед глазами. Я оборвал множество жизней, но никто из моих жертв не вернулся с того света, чтобы поведать о предсмертных впечатлениях. У меня же в голове мелькнула только одна мысль: «Какой я всё же дурак…»

Мои губы шевельнулись в попытке что-то произнести. Ещё я успел услышать слова прекрасной чародейки:

— А вот эту ловушку я и не заметила…

А потом пришла боль.

* * *
С хрипом в пересохшем горле я втянул в себя воздух и уставился на хрустальный шар, в который только что погружалось моё сознание, пронзая ткань времени. Погружение в грядущее было гораздо более глубоким, чем я мог предполагать. Надо же, полностью прожить эпизод своей жизни, которому ещё только предстоит случиться, но в то же время осознавая себя таким, каким ещё только предстоит стать.

— Ты доволен увиденным? — вопросил прорицатель. — Уверен в успехе предстоящего? Возьмёшься за дело, порученное моим господином?

Хорошо, что придворный маг обмолвился о возможности заглянуть в будущее, а я согласился пообщаться с прорицателем. Без этого я бы ещё сомневался.

— Возьмусь, — кивнул я и быстрым движением полоснул прорицателю ножом по горлу.

Этого я в хрустальном шаре не видел, но моё будущее «я» помнило об этом поступке. Замести следы не представляет особых трудностей, а люди частенько пропадают в нашем городе. Тем более что меня-то обвинить в чём-то уже никто не сможет.

Считается, что будущее не вырублено в камне, а создается каждым отдельным поступком. По другому мнению, любые пророчества или видения закрепляют именно такой вариант развития событий. Истины я не знал, но рисковать не собирался.

Если я не пойду в Цитадель вовсе, чародейка всё равно будет уходить тем же коридором. Но моих предупреждений она слушать не станет. Любым объяснениям не поверит — маги вообще не доверяют всяческим пророчествам. Скорее уж всё-таки испепелит, если я начну настаивать. А если я пойду с ней, но стану действовать хоть в чём-то иначе, нежели в видении, то могу не успеть пройти в коридор с ловушкой первым. Так что никаких иных вариантов нет, остаётся единственное решение, каковое я уже и принял.

Я проделаю всё в точности по сценарию, не отступив ни на полшага, повторю каждое слово и жест роли, совершу все те же ошибки и глупости, даже мысли заставлю себя думать те же самые. Любое, даже самое малое отступление может изменить всю картину. И тогда девушка, которую я люблю больше жизни, войдёт в коридор с огненной ловушкой, не заметив её. Этого я допустить не мог.

Теперь я знал, что пытался сказать там, в самом конце: «Я готов умереть за тебя». Она этого так и не услышала. Но это неважно. Пусть считает то, что произойдёт, чистой случайностью.

Пусть так. Не всякому доводится умереть на бис. Всё-таки я и впрямь любимец Фортуны.

Не для легенд…

Комментарий к Не для легенд…

Пока чёрный рыцарь проводит ночи с придворной волшебницей, его конь-оборотень скрашивает досуг принцессы…

Тёмный всадник мчался по небу, и его силуэт казался воплощением исконного мрака, чернее ночи, что следовала за ним по пятам, прогоняя за окоём светило, бросающее последние закатные блики на погружающуюся в сон землю. Из-под копыт вороного скакуна вылетали искры, превращаясь в звёзды на небосводе, миг спустя затмеваемые развевающимся за спиной всадника сотканным из тьмы плащом. Редкие смертные, примечавшие всадника на фоне тёмного купола неба, хватались за обереги и шептали молитвы, а бессмертные спешили убраться с его дороги, дабы не искушать лишний раз судьбу и не испытывать терпение Сумрачного Жнеца.


Путь тёмного всадника пролегал прямиком к двум высочайшим шпилям королевского дворца. Точнее ровно между ними, к соединяющему их тонкому ажурному мостку с узкой площадкой в центре. Казалось, это воздушное как паутинка декоративное украшение не выдержит веса могучего жеребца и его статного наездника. Но каждый вечер на закате всадник бесшумно приземлялся на площадку посреди моста, спешивался, сбрасывал плащ на седло и уверенно шагал в сторону одной из башен — чёрной, как ночь.

А там, под украшенной барельефами аркой входа, его ожидала прекрасная чародейка. Когда выходила она навстречу возлюбленному, её чёрные волосы, развеваясь по ветру, отливали багрянцем в лучах заката, радостная улыбка играла на алых устах и счастье лучилось в карих глазах. При виде неё с лица тёмного всадника исчезало мрачное и угрюмое выражение, словно только в этот миг он оживал, озарённый изнутри высшим чувством. И лишь с рассветом покидал он ложе чародейки, чтобы вновь умчаться на вороном коне в свою Призрачную Цитадель, где будет коротать долгое дневное время, считая минуты до новой встречи с возлюбленной.

Едва влюблённые скрывались внутри башни, последний закатный луч падал на оставленного всадником жеребца. И менялись вмиг очертания гордого скакуна, уже не конь, но человек поднимался на ноги и, закутавшись в сброшенный наездником плащ, направлялся к другой башне — белой, как снег. Башне принцессы…

Так гласит легенда, прошедшая через века. А на самом деле…

* * *
Девушка с насмешливой улыбкой наблюдала за рыцарем, с трудом балансирующим на узком мостке, под которым простиралась пустота. Гримаса на лице мужчины даже в темноте не сошла бы за радостную улыбку, а единственной мыслью, крутившейся у него в голове, было — главное, не смотреть вниз. Преодолев последние шаги, он вытер пот со лба и бессильно привалился спиной к стене.

— Встретил бы архитектора, проектировавшего этот дворец, я бы его… — пробормотал воин. — Неужто трудно было построить нормальную башню с плоской крышей, пригодной для посадки?! Кому сдались эти шпили! Что я, балаганный канатоходец, что ли…

— Хорошо, что в такие моменты тебя никто, кроме меня, не видит, — хихикнула красавица. — А то весь имидж пошёл бы насмарку.

— А по мне бы так вовсе никого кроме тебя не видеть, — галантно отозвался мужчина. Неловкости перед девушкой из-за краткой потери самообладания он не испытывал, но развивать тему всё же не желал.

— Даже не думай опять свататься начинать, — нахмурившись, предупредила девушка. — Не то…

— Ладно, ладно. Действительно, к чему нам эти условности.

Воин оторвался от стены и одним плавным движением пересёк отделяющее его от чародейки расстояние. Подхватил её на руки и понёс в покои.


А в то же время в противоположной башне принцесса рыдала на плече мужчины, совсем недавно имевшего совершенно иной облик.

— Отец хочет выдать меня замуж, — стенала она. — За какого-то принца. А мне никто кроме тебя не нужен. Я ему так и скажу.

— Ну, не стоит отчаиваться, — утешал её мужчина, поглаживая по золотым волосам. По его лицу было очевидно, что в этот момент он предпочёл бы находиться в каком-нибудь ином месте. — Может, этот принц не так уж плох…

— Мне всё равно, какой он, — всхлипнула принцесса. — Пойдём немедленно к моему отцу и всё ему расскажем…

— Всё расскажем?!

В мыслях мужчины мгновенно промелькнули картины возможных последствий такого поступка — сырая камера, палач с раскалёнными клещами в руке, плаха…

— Я же не благородного рода, — попытался возразить он, — король не одобрит…

Принцесса зарыдала пуще прежнего.

— Подожди, дорогая, я, кажется, знаю, кто может помочь в нашей беде. — Озарённый идеей, мужчина отстранил плачущую девушку и направился к выходу. — Я скоро вернусь.

Он промчался по соединяющему башни мосту, лелея надежду, что у чародейки найдётся достаточно длинная верёвка, чтобы он мог спуститься вниз и переждать ночь в дворцовой конюшне.


Услышав скрип открывающейся двери и увидев просунувшуюся в щель голову, тёмный рыцарь не задумываясь прицельно метнул в неё сапогом. Голова успела скрыться, а из-за двери раздался голос:

— Хозяин, я дико извиняюсь, но дело не терпит отлагательств.

Рыцарь зарычал в ответ и швырнул в дверь второй сапог.

— Я его убью, — заверил воин раскинувшуюся на постели чародейку. Подумав о том, на чём в таком случае ему придётся возвращаться утром домой, поправился: — Ну, может не убью, но… В общем, плевать на имидж, буду ездить на вороном мерине.

Натянув штаны и схватив кинжал, рыцарь выскочил за дверь.


Бракосочетание королевской дочери с принцем соседней страны должно было проходить пышно и при всём честном народе. Даже странный каприз принцессы — назначить церемонию на закате солнца — не менял дела и гуляния намечались на всю ночь.

Принцесса то и дело посматривала на небо через стрельчатое окно храма, всеми силами отвлекая жреца под разными предлогами, стараясь оттянуть начало обряда.

Наконец она дождалась искомого — в небесах показался чёрный всадник на вороном коне. Сначала он попытался влететь прямиком в окно храма, но оно оказалось узковато. Извиняясь, пожал плечами и поворотил скакуна к дверям.

Спешившись, рыцарь выхватил меч и изрёк:

— Ваше величество, я объявляю… — увидев нацелившиеся на него два десятка арбалетов, воин запнулся, откашлялся и поправился: — прошу прощения, оговорился. Я хотел сказать, испрашиваю вашего высочайшего дозволения…

Чародейка, стоящая одесную от короля, сдавленно фыркнула, прикрыв рот ладонью.

— Э-э, в смысле, испрашиваю благословения, — вновь поправился воин, — на заключение брака с вашей придворной чародейкой. Взамен готов принести вашему величеству вассальную клятву верности и отдать в ваше распоряжение своё тёмное воинство… — снова закашлявшись, рыцарь тихо пробормотал себе под нос: — состоящее из одной горгульи с отбитым крылом и пары големов, не годных даже в уборщики.

Король растерянно хлопал глазами и беззвучно разевал рот, не в силах понять, какое отношение его персона имеет к личной жизни чародейки, и зачем вдруг её жениху понадобилось монаршее благословение.

— Ты случаем не какая-нибудь моя внебрачная дочь? — шёпотом поинтересовался король у волшебницы. Она отрицательно покачала головой. — Тогда чего это он?

Ответное пожатие плечами ситуацию ничуть не прояснило.

— Э-э… ну… я, того… благословляю… — наконец промямлил король. — И это… жрец тут… сейчас и вас заодно обвенчает.

— Ваше величество благородны и милосердны и всё такое, — произнёс рыцарь, поклонившись.

В этот миг последний отблеск заката исчез за окоёмом, и рыцарский конь преобразился. Раздались возмущённые возгласы и женские истерические взвизгивания.

— Проклятье, забыл, — хлопнул себя по лбу рыцарь, поспешно скидывая плащ и передавая его мужчине, возникшему на месте коня.

Едва тот успел прикрыть наготу, как подбежавшая принцесса ухватила его за руку и повлекла к королю.

— Отец, ты уже проявил сегодня благородство по отношению к чужому для тебя человеку, так не откажи в мольбе и родной дочери! — воскликнула она. — Это мой суженый, зачарованный принц далёкой страны, обречённый из-за давнего проклятья днём обращаться в коня, лишь с закатом возвращаясь в истинный облик. Благослови нас на брак. — Принцесса перевела дыхание и потише добавила: — За другого не выйду, яд приму или из окна брошусь.

Подданные, затаив дыхание, ждали решения монарха. Король, понимая, что пути к отступлению отрезаны, лишь украдкой погрозил кулаком тёмному всаднику — наткнувшись на полный яростного негодования взгляд чародейки, монарх только выдавил вымученную улыбку — и изрёк:

— Благословляю тебя, дочь моя. — А шёпотом добавил: — Надо было тебя ещё до свадьбы в башне без окон заточить. Такой дипломатический конфуз вышел…


Тёмный рыцарь и чародейка наблюдали, как принцесса и её избранник приносят брачные обеты, в ожидании своей очереди. На лицах их застыли улыбки, совсем несоответствующие словам тихого диалога:

— И что это была за выходка с благословением? — спросила девушка. — В плане такого не было.

— Я импровизировал, — отозвался мужчина.

— И что тебя навело на подобную мысль? Я же предупреждала…

— Осенило при виде нацеленных на меня арбалетов. Объявление войны в таком ракурсе показалось мне неудачной идеей.

— Я сто раз говорила, что не выйду за тебя.

— А куда ты денешься? Королевское благословение равносильно приказу. И мы будем вместе до конца дней.

— Импровизировал он, — проворчала чародейка. — Врёшь ты всё, ведь с самого начала так и задумывал. Смотри, как бы я тебя за это во сне не прирезала…

— Я весь в твоей власти, — заверил воин. — Если и умирать, то только от твоей руки.

— Но учти, даже не думай, будто я стану стирать твои портянки, — поразмыслив, предупредила девушка.

— Мы всё же во дворце, на это слуги есть, — напомнил мужчина.


Позже, в тишине супружеских покоев, в уюте брачного ложа чародейка спросила:

— А этот твой волшебный конь действительно зачарованный принц, и теперь заклятие с него спадёт?

— Ничуть не бывало, — хмыкнул её супруг.

— Впрочем, в этом можно найти и определённые преимущества… Повезло принцессе — супруг по ночам мужчина, а днём конь. Как раз можно с пользой использовать его в обоих качествах. Да и вообще, можно его оседлать, взнуздать, дать шенкелей… — рассуждала чародейка.

Покосившись на неё, рыцарь призадумался, так ли уж была хороша идея с браком.

— А кто его всё же заколдовал, и кем он был раньше? — вернулась к прежней теме девушка. — Если он простой человек, то почему превращается в коня?

— Да никто его не заколдовывал, — отмахнулся мужчина. — И с чего ты взяла, будто он человек, превращающийся в коня? На самом деле, он конь, превращающийся в человека. Обыкновенный конь-оборотень.

— Принцессе этого лучше не сообщать, — через несколько минут, отойдя от шока и перестав хохотать, выдавилачародейка. — Лучше вообще никому не говорить, что принцесса вышла замуж не за принца, а за коня…

— Да, между прочим, знаешь, я ведь на самом деле… — начал рыцарь, с трудом сдерживая усмешку.

— Ничего не говори! — остановила его чародейка. — Ничего не хочу знать!

— Я хотел только сказать, что на самом деле очень тебя люблю, — договорил он, прерывая её возмущённую тираду поцелуем.

Восточный ветер

Комментарий к Восточный ветер.

Когда поднимается восточный ветер — случиться может всё, что угодно… Ведь этот ветер дует из иной реальности и иного времени. Что он принесёт с собой на этот раз?


Порыв восточного ветра донёс вонь помойки. Я сплюнул и, в последний раз затянувшись сигаретой, отбросил окурок. Осмотревшись, свернул в ближайший проулок, чтобы хотя бы стеной отгородиться от ветра. Восточный ветер и без того никогда не предвещал ничего хорошего, а терпеть ещё и запах…

Я прислонился спиной к стене, но всё равно чувствовал затылком насмешливый взгляд кого-то, словно стоящего позади, ощущал призрачное дыхание над плечом. Я чувствовал это присутствие постоянно, но особенно сильно — когда поднимался восточный ветер. И убежать от невидимого преследователя было невозможно, иногда я даже представлял, что он не стоит у меня за спиной, а едет у меня на закорках. Возможно, эта картина была ближе к истине, поскольку преследователь на самом деле был частью меня. Моей худшей половиной, как хотелось думать, но если быть честным перед самим собой, то скорее моей истинной позабытой сутью.

Да и чем я лучше него? По меркам нынешнего общества он практически воплощение зла, но это честное, неприкрытое зло, не оправдывающее свои поступки абстрактным долгом или обстоятельствами. Хороший враг — мёртвый враг, и кончен сказ. Никаких глупостей, вроде пределов необходимой самообороны и прочей дребедени, выдуманной людьми в последнем веке. И не мне, помнящему времена, когда это было нормой, судить.

Хотя, может быть, эти обрывки памяти всего лишь галлюцинация или игра больного воображения. Как невозможно собрать мозаику, большая часть кусочков которой потеряна, так и я не могу восстановить картину своей жизни. Даже об относительно недавних событиях многие воспоминания отсутствуют. Я помню, как приехал в этот город, но понятия не имею, откуда, где я был до этого. Да и был ли это я? Или я возник только в поезде, подъезжающем к перрону? Я помню, что не раз уже обдумывал подобное, а также и бесполезность таких мыслей.

Твёрдо уверен я мог быть только в одном — если задул восточный ветер, значит, непременно что-то случится.

— Эй, закурить не найдётся? — раздался голос в паре шагов от меня.

Я медленно повернулся. Пятеро парней перегородили выход из проулка. У меня оставалась возможность убежать в обратную сторону, но я знал, что из этого ничего не выйдет.

— Я бы не советовал, — устало выдохнул я.

— Курить? — насмешливо уточнил заводила гоп-компании.

— Опасно для здоровья, — продолжил я, имея в виду вовсе не курение.

— А ты проспонсируй на лечение.

Парень достал нож. Зря он это. Никто никогда не слушает моих предупреждений.

У меня потемнело в глазах, следом исчезли звуки, запахи, ощущения. Я словно провалился в бездонную пропасть, влез в забитый наглухо ящик, погрузился внутрь себя и рассеялся по бесконечной пустоте космоса, сжался в точку чёрной дыры и сколлапсировал сверхновой звездой — всё это одновременно.

Это он вышел на свободу. Облачился в моё тело, как в доспех, сбросил меня с коня жизни и отобрал поводья воли. Пред нами враг — скорее в бой.

В такие моменты мне всегда открываются видения. Из моего прошлого или его — не знаю. Ещё один кусочек мозаики или очередная галлюцинация.


Огромный воин в доспехах на вороном коне на вершине холма. Он взмахивает гигантским мечом, подавая сигнал, и армия устремляется в битву, сталкивается с противником. Две волны, ощетинившись острой сталью, с криками схлёстываются, накатывают друг на друга. Боевые кличи переходят в вопли боли и стенания умирающих.

Полководец пришпоривает жеребца и мчится вниз, в гущу схватки. Его меч разит без промаха. Хоть лицо его и скрыто под забралом шлема, я знаю, что на губах воина улыбка яростного торжества. Он — это я. Я был им, а он будет мной. Но мы не одно целое. Не знаю, почему.

Полководец проносится сквозь вражескую армию, как нож сквозь масло. Никто не в силах сдержать его напор. Перед ним встаёт отряд из десятка рыцарей — личная охрана вражеского предводителя. Им удаётся задержать воина ненадолго и убить его коня. Но и спешенный воин продолжает разить противников. И вот он уже втаптывает в грязь их останки. На его доспехах несколько вмятин, но броня не пробита, ран нет.

Он поднимается на холм. На вершине двое. Темноволосая девушка с белоснежной кожей и золотыми глазами, одетая в чёрное платье. И чудовищный демон, покрытый усеянной шипами костяной бронёй.

Демон бросается на врага. Воин встречает его мечом. Обманное движение вбок, бросает что-то левой рукой под ноги монстру. Чудовище окутывают клубы зелёного дыма. Порыв восточного ветра уносит дым, не оставив и следа демона.

Воин срывает шлем и отбрасывает в сторону.

— Я победил! — провозглашает он.

— Ты проиграл! — возражает девушка.

Она взмахивает рукой. Воин оборачивается. На поле боя мертвецы обеих армий поднимаются на ноги, берут в руки оружие и нападают на живых.

— Нет! — кричит полководец.

Он поднимает руку с мечом к небесам. С острия срывается молния. Немедля молнии начинают бить с ясного неба, разя без разбора мёртвых и живых. Вскоре поле боя превращается в выжженную чёрную пустошь.

— Я победил! — повторяет воин, отбрасывая меч и простирая руки к девушке. — Ты будешь моей!

— Никогда!

— Будешь. Даже если мне придётся ждать этого вечность.

— Ты умрёшь.

— Только от твоей руки.

Он сбрасывает доспехи. Достаёт нож и протягивает его девушке рукоятью вперёд.

— Убей меня. Если сможешь. Без тебя мне нет жизни. Я готов умереть за тебя или от твоей руки.

— Будь ты проклят! — кричит она, но нож не принимает.

— Не желаешь, чтобы я был твоим супругом — воля твоя. Я готов быть даже твоим слугой, лишь бы быть рядом. Да хоть шутом…

Он не успевает договорить. Его прерывает порыв восточного ветра, принесший с собой слова:

— Быть посему… Да будет так…


Картина меркнет. Ко мне вновь возвращаются телесные чувства.

Когда я вернулся в себя и вновь начал осознавать окружающий мир, всё было кончено. В грязном проулке лежало пять тел — изломанных, разорванных, порубленных. Опознать их по останкам будет сложно. А найти орудие убийства и вовсе невозможно — его не существует в этом мире. Судя по тому, что один из неудачливых грабителей разрублен наискось почти пополам, он воспользовался двуручным мечом. Интересно, какой облик он принимает? И всегда одинаковый или разный? Во всяком случае, оружием пользуется различным, так что, наверное, и внешность разная.

Впрочем, неважно. Сейчас главное уйти подальше с места происшествия. Вот только восточный ветер всё ещё не стих, значит, на этом не закончится. Да и не мудрено — по таким пустякам восточный ветер не поднимается.

* * *
— Помогите! Люди!

Истошный женский вопль прорезал тишину ночного города. Двое прохожих — парень и девушка — огляделись по сторонам в поисках источника опасности. На помощь жертве они вовсе не спешили, напротив — искали куда свернуть, чтобы не оказаться замешанными. Никто не ищет лишних проблем и не стремится попасть в сводки новостей в качестве неопознанных трупов, чем с большой вероятностью может обернуться героический порыв.

Но неприятности имеют свойство приходить сами, вне зависимости от желаний. Светловолосая девушка в разорванном платье выскочила из-за поворота и, уставившись на припозднившуюся пару, снова завопила:

— Помогите!

— Что случилось? — обратился к ней парень.

Спутница обожгла его разгневанным взглядом. Ситуация была и так ясна, без лишних вопросов, и не сулила ничего хорошего.

— Они… за мной гонятся… спасите меня… — пролепетала блондинка, с трудом удерживая на теле обрывки одежды.

— Сказочно, — угрюмо протянула другая, тряхнув гривой чёрных волос. — Вляпались.

За поворотом раздались мужские голоса, и на улицу вышли четверо мордоворотов.

— Вот она! — обрадовано объявил один из них. — Далеко не сбежала. Да она тут не одна!

— А тёмненькая мне больше нравится, — заявил второй.

— Парни, мы вас не трогали… — начал спутник брюнетки.

— Тебя не спросили, — хмыкнул первый мордоворот.

— А мы вот не прочь твою подружку потрогать, — хохотнул второй. — Не дёргайся, может и цел останешься. А с неё, поди, не убудет.

— Сказочно… — повторила брюнетка, отбросив с лица прядь волос, выбившуюся от порыва восточного ветра.

— Что за дрянной городок, — прозвучал голос из проулка слева. — Куда ни плюнь, кругом сплошная мразь. Девять за ночь — рекорд для последнего десятилетия. Эх, то ли дело раньше были времена…

Последняя фраза прозвучала с грустью, словно говоривший сожалел о сокращении числа ежедневно попадающихся на пути подонков.

— Эй, кто там?! А ну выходи! — тупо потребовал первый мордоворот.

Из проулка вылетела недокуренная сигарета. Следом вышел и курильщик.

— Э-э… — невнятно процедил один из громил, удивлённый увиденным.

Выступивший на улицу незнакомец и впрямь поражал своим видом. Странная одежда необычного покроя, окрашенная узором из белых и чёрных ромбов в шахматном порядке, на лице маска, разделённая на две половины тех же цветов с красной каплей под левым глазом, символизирующей слезу. Длинные белые волосы развевались от встречного ветра, который никак не мог дуть сквозь стоящий напротив дом — восточного ветра иной реальности. В руке незнакомец сжимал самурайский меч.

— Это что за клоун? — вопросил первый мордоворот.

— Не клоун. Арлекин, — спокойно поправил незнакомец. — Беги или умри, безграмотный болван.

— Сказочно, — шёпотом протянула брюнетка.

Мордовороты вытащили ножи и рассредоточились. Трое направились к Арлекину, четвёртый — к брюнетке и её спутнику.

Арлекин плавно, словно танцуя, скользнул навстречу. Шагнул в сторону, взмахнул клинком, и рука одного из бандитов с зажатым в ней ножом упала на асфальт. Мордоворот не успел даже завопить, как острое лезвие скользнуло ему по горлу. Двое оставшихся замерли. Через мгновение один с воплем бросился на противника и поймал меч в брюхо. Продолжая по инерции двигаться вперёд, он насадился на лезвие до гарды и сумел на последнем издыхании почти достать Арлекина ножом. Но тот ловко отклонился и, пнув врага в грудь, высвободил клинок.

В это время второй громила, осознав явное превосходство врага, метнулся к брюнетке, собираясь захватить её в заложницы. Она увернулась, а мордоворот врезался в её спутника, пытавшегося сопротивляться последнему громиле. Оба повалились на землю и сцепились в борьбе.

Арлекин в два шага оказался рядом. Рубанул мечом наискось, обезглавив стоящего на ногах мордоворота и, доведя удар до нижней точки, рассёк тела обоих сцепившихся на земле противников.

— Нет! — завопила брюнетка.

— Никто не станет между нами, — не оборачиваясь, изрёк Арлекин.

Девушка подхватила с земли нож, обронённый одним из бандитов, и всадила его в спину спасителя.

— Ты убила меня, — развернувшись к ней, совершенно равнодушным безжизненным тоном, словно говорил уже не человек, произнёс Арлекин.

Он упал на колени, откинувшись корпусом назад и опираясь на руки. Голова безжизненно запрокинулась, длинные волосы мели по асфальту, гонимые порывами восточного ветра. Что-то чёрное взметнулось из его груди, устремилось в небеса. Между тёмным сгустком и телом протянулась толстая чёрная нить.

Девушка взмахнула ножом, рассекая связь.

На землю рухнуло тело в абсолютно белой одежде. Соприкоснувшись с асфальтом, оно рассыпалось белой пылью. А пыль унёс порыв восточного ветра.

Девушка огляделась. Блондинки не было — воспользовавшись суматохой, она давно сбежала. На земле лежало пять мёртвых тел. Выпавший из руки нож звякнул по асфальту.

Порыв восточного ветра разметал волосы девушки, принеся с собой память. Картины прошлого всплывали в мозгу брюнетки одна за другой. Теперь она знала, кем был Арлекин. Какое место занимал в её жизни. Осознала, что он на самом деле для неё значил. И что она натворила.

Девушка закричала. Вопль словно исторгся из самых глубин её существа. Она упала на колени, уперевшись ладонями в землю. Губы что-то беззвучно шептали, а по щекам катились слёзы. Об остывающем рядом теле мужа она уже не помнила.

Восточный ветер безразлично гонял с места на место мусор в соседнем переулке.

* * *
С хриплым выдохом я вернулся в себя. Огляделся вокруг. Где я? Как сюда попал? Кто я?

Воспоминания возвращались постепенно. Но я знал, чувствовал, что они не мои. Это не моя жизнь. Но при этом не сомневался, что пойдя по адресу, который только что вспомнил, найду свой дом — каким его помню и где никогда не был. Но это не мой дом. Не моя память. Не моя жизнь.

Ещё были смутные образы. Отголоски, обрывки прошлого. Невозможные — но мои. Битва. Блеск стали. Пять трупов в переулке. Девушка с чёрными волосами, белоснежной кожей и карими глазами с золотыми искорками. Кто она?! Где её искать?!

Мне в лицо ударил порыв ветра. Зачем-то сориентировавшись по сторонам света, я определил, что ветер дует с востока. Раньше это для меня что-то значило. Что?!

Я несколько раз глубоко вздохнул и тряхнул головой. Безумие какое-то. И что это на меня нашло? Наркотой не балуюсь, даже травкой. Белой горячки не бывало никогда, да и не пил я сегодня вовсе. Околесица какая-то. Битвы, трупы… Чушь.

В голове всё постепенно становилось на места. Окружающий мир приходил в норму. Свобода! Какая свобода, от чего? Бред, бред, долой эти мысли.

Но вот девушка… Красивая… Где я её видел, откуда возник её образ? Не помню… Важно ли это? Да! Неужто влюбился, сам не помню в кого?..

Я усмехнулся. А друзья ещё говорят, что я странный. Знали бы они, насколько. Да, это уже перебор странностей. Но про девушку я забывать не хочу. Надо бы всё же расспросить знакомых. Может, мне кто-то её на фото показывал по пьяни, потому я и не помню, где видел?

Взглянув на часы, я обнаружил, что опаздываю на работу. Завихрение мозгов шеф в качестве оправдания не примет. Надо поспешить.

Ну вот, всё против меня, и ветер как назло в лицо пыль гонит. Проклятый восточный ветер.

Смешанные чувства

Комментарий к Смешанные чувства.

Обычный день простого аспиранта из обыкновенного магического университета начинался также, как всегда. Но закончился для него очень неожиданно. NB! Нетрадиционное использование магического жезла!


По комнате словно пронёсся небольшой торнадо, такой вокруг царил разгром. Впрочем, возможно, так оно и было — подробностей прошлого вечера Лофт не помнил, а магов воздуха в помещении присутствовало по меньшей мере трое — насчёт специализации некоторых других Лофт не был уверен, впрочем, в такое утро он вообще мало о чём мог судить с твёрдой уверенностью. Например, имя пышнотелой блондинки, лежащей на его левой руке, напрочь выветрилось у него из памяти — если когда-то там присутствовало. Это значило, что следует смыться раньше, чем она проснётся, чтобы не ставить девушку в неловкую ситуацию.

Осторожно высвободив руку, он отыскал под кроватью свою одежду и, аккуратно переступая через распростёршиеся на полу тела вчерашних собутыльников, направился к двери. Одно из тел приоткрыло глаз и с трудом сфокусировало его на Лофте.

— Не ставь мне прогул, — промычало тело, после чего глаз закрылся.

Лофт только пожал плечами — помятую физиономию этого типа он видел впервые и понятия не имел, ведёт ли вообще что-то у его группы. А если бы Лофт вздумал перестать ставить прогулы всем, с кем пил, посещаемость на его курсах стала бы стопроцентной. Да и вообще, пьянка в общаге это одно — там он свой в доску аспирант Лофт, недавно такой же студент, — а лекции в аудитории уже совсем другое — там он магистр-бакалавр Лофтус, преподаватель искусства трансмутации (впрочем, трюк с превращением воды в вино с успехом принимался и в общаге) и ментальных связей (физические связи — только на индивидуальных занятиях и исключительно с симпатичными старшекурсницами).


Через полчаса от повесы-аспиранта, проведшего бурную ночь, не осталось и следа — из своей комнаты Лофт вышел при полном параде, в преподавательской мантии и даже с магическим жезлом в руке (после того, как на очередной гулянке жезл был применён одной из барышень далеко не по прямому назначению, Лофт сей атрибут профессии на вечеринки в общагу больше не брал).

Лофт не спешил, поскольку до начала лекции ещё оставалось время, а бегать по коридорам сломя голову он отучился ещё в конце первого семестра первого курса, навсегда для себя решив, что лучше с достойным видом сильнее опоздать, чем примчаться взмыленным, как конь, и тем продемонстрировать осознание своей вины. В конце концов, он не какой-нибудь «ботаник», беспокоящийся о том, что пропустит часть лекции — всё равно Лофт никогда в жизни не писал конспектов. Да и какой смысл, если конспект всегда можно взять у сокурсницы — конечно, не из числа тех, с кем он проводил вечера и ночи, а у какой-нибудь зубрилы, благо ни одна не могла устоять перед его обаянием. Эх, славные студенческие годы… А ведь ещё каких-то пара лет, и придётся покончить с попойками в общаге: полноправному магистру не к лицу пить со своими студентами — конечно, те, с кем довелось повеселиться вместе ещё в общую студенческую пору не в счёт, тут уж, как говорится, ректор не выдаст, декан не съест.

Ударил колокол, оповещая об окончании первой пары. Лофт не стал заходить в аудиторию, а вместо этого вышел на расположенный неподалёку балкон, вытащил из кармана сигарету и прикурил от заплясавшего на кончике указательного пальца огонька. Этому трюку ещё на первом курсе учились даже специализирующиеся на магии воды — после того как огневики, шутки ради, давая прикурить, зажигали едва ли не целый файерболл, подпаливая им брови и ресницы.

Игнорируя вид с балкона, Лофт прислонился спиной к перилам, предпочтя наблюдать за коридором, где сновали студенты младших курсов — старшекурсники считали, что первые пары им ставят в расписание с целью нанести личное оскорбление и с достоинством игнорировали эти происки вместе с занятиями.

Из младших Лофт ни с кем накоротке не общался, да и вообще знал немногих. Хотя некоторых не знать всё же было невозможно — в институте без году неделю, а уже успели прославиться, конечно, не чем-то хорошим…

Например, вот эта рыженькая, по слухам вообще чокнутая и уж точно неадекватная — явная пироманка, каждый день что-нибудь да подожжёт. И хорошо ещё, если какие-нибудь бумаги или мебель, так ведь и чьи-то волосы или бороду подпалить может! Нельзя таких на факультет огня брать, ох нельзя. И в кабинет к ректору её каждый день водят, а ей все выговоры — что вилами по воде. Другие методы тут нужны, отодрать её хорошенько — ремнём… или в другом смысле слова… Хороша, чертовка…

— Бакалавр Люфтус, — сухо прозвучало справа.

И выбор обозначения статуса, и оговорка в имени не были случайны, и Лофт это прекрасно понимал. Обращения и тона вполне хватило, чтобы Лофт «услышал» невысказанную мысль: «На малолеток заглядываешься, козёл похотливый…»

Лофт обернулся без излишней поспешности, хотя и без промедления, не выказывая чрезмерного интереса или, напротив, пренебрежения, — но иногда и отсутствие ответа само по себе является ответом.

— Да, магистр Белинда?

Лофт нарочито смотрел чуть в сторону, куда-то поверх её левого плеча, но не потому, что ему был неприятен её вид, а как раз наоборот. Он даже слегка опасался, что если позволит себе разглядывать магистра Белинду, то не сдержится и сделает что-нибудь такое, после чего превратится в учебное пособие для кафедры Некромантии, на которой она преподавала. При виде Белинды и даже при мыслях о ней известный ловелас и повеса Лофт чувствовал себя будто впервые влюбившийся подросток, стесняющийся намекнуть о своём интересе объекту обожания и тайно мечтающий о прогулках под луной за руку с любимой. Причём давно переставший верить в романтические чувства аспирант, до сих пор вполне обходившийся в общении с противоположным полом удовлетворением физиологических потребностей, при мыслях о Белинде в первую очередь вспоминал не о весьма соблазнительных округлостях, довольно отчётливо обрисовывающихся под мантией, но о лукавых искорках, мелькающих в её золотистых глазах или, в крайнем случае, об алых губках, так и влекущих приникнуть к ним в поцелуе…

— Вас вызывает ректор, — холодно сообщила Белинда.

— У меня сейчас занятия… — протянул Лофт и тут же осёкся, сообразив, что сморозил глупость — вызов к ректору важнее лекции, а студенты вряд ли огорчатся опозданию преподавателя.

Магистр не удостоила аспиранта ответом, а молча продолжила путь по своим делам. Лофт постарался подавить в себе желание обернуться и проводить её взглядом, но в итоге проиграл борьбу с самим собой. Белинда остановилась в конце коридора и беседовала с магистром Керном, преподавателем ритуальной и обрядовой магии. Судя по всему, беседовали они весьма благожелательно и любезно. Лофт стиснул зубы, сдерживая эмоции, хотя ему и хотелось от досады и злости изо всех сил ударить кулаком по ближайшей стене — хоть он и предпочёл бы, чтобы на месте стены была физиономия Керна.

Впрочем, досадовал Лофт больше на себя — сам виноват, что не взялся вовремя за ум, не остепенился, показал себя во всей красе с худшей стороны, так что теперь даже намекнуть Белинде о своих чувствах было бы нелепо — в искренность не поверит, воспримет как попытку затащить её в постель, а если и поверит, то не заинтересуется таким разгильдяем. Впрочем, будь даже Лофт зубрилой-«ботаником», шансов у него оказалось бы ничуть не больше — холодная и недоступная магистр Некромантии производила неизгладимое впечатление и вызывала интерес у многих, как у гуляк и бабников, мечтающих добавить её имя в список своих побед на постельном фронте, так и у зануд-очкариков, считающих, что серьёзная и рассудительная красавица непременно должна понять их отношение к жизни, оценить по достоинству их самих и ответить взаимностью на их чувства. Несколько особо назойливых уже отправились на кафедру некромантии в качестве учебного пособия. Среди студентов даже прошла сплетня, что мечта их тем самым осуществилась, поскольку Белинда предпочитает мужчин исключительно бездыханных и уже остывших. Слух затих после того, как с десяток сплетников получили тяжкие телесные повреждения, — а Лофт на практике выяснил, что магический жезл в дополнение к прочим функциям можно применять и в качестве дубинки. После этого он в очередной раз убедился, что почти все студенческие сплетни — чистый вымысел, поскольку ни единого слуха о его интересе к Белинде не возникло, если об этом и судачили, то исключительно тихо и в узких кругах.

Но в каждом правиле есть исключения, и слух о более чем дружеских отношениях Белинды и Керна скорее всего был правдив, хотя, конечно, со свечкой никто не стоял. Точно знать ответ кроме самой парочки мог разве что ректор, но Лофт и не думал его спрашивать — на самом деле он и не хотел знать точный ответ, да это ничего и не изменило бы.

Лофт перевесился через перила балкона, отстранённо рассматривая землю внизу и небрежно отгоняя крутившуюся на краю сознания мысль — а не сигануть ли вниз и покончить со всем этим? В свете полного отсутствия вариантов, даже такой выход начинал казаться вариантом, хоть и ничего не решал.

— Лофтик, что с тобой? Плохо после вчерашнего, да? — прозвучал над ухом жизнерадостный голос. — Может водички или рассольчика? У тебя когда занятия, а то и чем похмелиться найдётся.

От такой несвоевременной заботливости у Лофта прямо зубы свело, не говоря уж о его отношении к уменьшительно-ласкательному обращению. Если с девкой пару раз в койке покувыркался, так она думает, что теперь имеет право имя его уродовать?

— Я просто дышал свежим воздухом, — спокойно отозвался он, резко выпрямляясь. — Извини, Арабелла, спешу, ректор вызывал.

Лофт развернулся и зашагал в сторону кабинета ректора, оставив стройную блондинку растерянно хлопать голубыми глазами.

У двери кабинета Лофт столкнулся с выходящей от ректора первокурсницей.

— На ковёр вызывали? — небрежно поинтересовался аспирант.

— Как ты догадался? — томно протянула студенточка, облизнув губки.

— Узор от ковра у тебя на коленках отпечатался, — усмехнулся Лофт.

Девушка рефлекторно взглянула на свои колени, не сразу поняв пошлый намёк. Лофт не стал дожидаться её реакции — его одинаково не интересовали ни возражения, ни предложения того же характера, — а обошёл студентку и скрылся в кабинете.

— Магистр Лофтус! — приветствовал его ректор с таким видом, будто аспирант был нежданным, но дорогим гостем, чей визит — всегда праздник. — У вас ведь сейчас, кажется, по расписанию лекция?

— Да, мессир, — подтвердил Лофт. — Но мне передали, что вы меня срочно вызывали.

— Видимо, кто-то переусердствовал, — с улыбкой отмахнулся ректор. — Я хотел, чтобы вы заглянули ко мне в свободный момент. Повод, право слово, пустяковый, не волнуйтесь.

— Я и не думал, что вы собираетесь меня выгнать, — пожал плечами Лофт. — Вроде ничего необычного я в последнее время не натворил.

Пьянки со студентами и совращение студенток — хотя кто кого совращает, это ещё спорный вопрос, да и сам ректор в этом деле не агнец — Лофт чем-то выходящим за рамки не считал.

— Но за что сделать выговор всегда найдётся, — с напускной суровостью заверил ректор. — В профилактических целях. Вот вы, как мне стало известно, пренебрегаете атрибутами своего статуса магистра, магический жезл не используете в… хм… демонстрациях студентам процессов трансмутаций и прочего…

Ректор демонстративно постучал пальцами по стоящему перед ним на столе хрустальному шару, указывая тем самым на источник своих сведений. Но Лофт об этом и сам прекрасно знал, как и о том, что ректор может через хрустальный шар наблюдать за любым помещением в пределах института и общежития, чем частенько пользуется в личных целях. Было ему известно и о том, каким событиям старик уделяет особое внимание — в большей части таких событий сам Лофт принимал непосредственное участие, и последнее из них происходило не далее, чем прошлой ночью.

— Мессир, в некоторых ситуациях я предпочитаю применять свои природные возможности, не заменяя их подручными средствами, — с наглой ухмылкой отрапортовал аспирант.

Подтекст этой вполне корректной фразы был кристально прозрачен для обоих собеседников, так что ректор ответил нахальному бакалавру такой же усмешкой.

Пристрастия ректора не были тайной не только для магистров, но и для большинства старшекурсников, хотя и не обсуждались вслух. Некоторые даже в частном порядке сообщали ректору, в какой комнате общаги намечается очередная гулянка со всеми вытекающими последствиями. Лофт никогда не пытался таким образом выслужиться, да ему это и не требовалось — без его превращений воды в вино число гулянок резко сократилось бы, а ректор лишился зрелищ, после которых вызывал студенток «на ковёр». Лофт не осуждал пристрастия старика — может, в таком возрасте он и сам будет на что-то способен только после наблюдения за развлечениями других.

— Жаль, жаль, — покачал головой ректор. — Использование жезла, конечно, увеличивает… хм… эффективность производимого воздействия. И надо заметить, некоторые другие магистры вовсе не пренебрегают такой возможностью…

— Например, магистр Арабелла, — согласился Лофт, знающий об этом на личном опыте.

— И не только. Вот магистр Керн тоже…

Лофт непроизвольно покосился на шкаф, где ректор хранил хрустальные шары с записями своих «наблюдений». Ему с одной стороны захотелось узнать, использовал Керн жезл в развлечениях со студентками или в этом участвовала Белинда. С другой стороны, Лофт был готов это выяснять только при уверенности, что магистр Некромантии тут не причём. Хотя записи с её участием у ректора в любом случае должны иметься, но наблюдать, как она развлекается с другими, Лофт уж точно не желал… Впрочем, ректор о желаниях аспиранта не спрашивал, а, заметив проявленный им интерес, молча направился к шкафу.


От ректора Лофт вышел в смешанных чувствах, что, впрочем, для стало в этот день для него уже привычным состоянием. Белинды на продемонстрированной записи не было, и это успокаивало. С другой стороны, в отсутствии других записей, уже с её участием, Лофт не уверился. Если она всё же связалась с Керном, то могла и разделять его увлечения. Лофт решил поговорить с Керном начистоту, и если выяснится, что он обманывает Белинду, изменяя ей с другой — а точнее, с другими — набить ему морду. И нашёл с кем изменять — с Арабеллой! Да она же Белинде в подмётки не годится! Хотя, нельзя не признать, горячая штучка…

Лофт тряхнул головой, отгоняя всплывшую в памяти картину из записи — Арабелла орудует жезлом между ног привязанной к столу студентки, в то время как к ней самой сзади пристроился Керн. Участвовала ли студенточка в этом добровольно, оставалось под вопросом: с одной стороны, вроде привязана, с другой — больше похоже, что верёвки просто элемент «ролевой игры», поскольку, судя по выражению лица, студентка была происходящим вполне довольна, но, может, ей уже в процессе понравилось… Впрочем, проблемы девушки Лофту были безразличны, но если её принудили, то это можно будет использовать, чтобы шантажировать Керна и заставить его оставить в покое Белинду.

Лофт вспомнил, что вообще-то должен сейчас вести лекцию, и направился к аудитории, хотя настроение у него было совершенно не рабочее.

Перед аудиторией — не той, где была лекция Лофта, а одной из соседних — почему-то столпились магистры, в основном из старшего преподавательского состава. Подобные сборища посреди коридора были им несвойственны, так что Лофт поневоле заинтересовался причинами столпотворения.

— Одна психованная второкурсница-огневичка захватила в заложники группу студентов и двух магистров, — поведали ему. — Обвиняет их в развратных действиях и насилии над студенткой, требует разбирательства.

— Студентов обвиняет? — в шутку уточнил Лофт. — Всю группу сразу в насилии над одной студенткой? Залетела и не знает от кого, что ли?

Седобородые мэтры шутку не поняли и принялись наперебой растолковывать, что обвиняет эта бестия не студентов, а магистров — Керна и Арабеллу. И насилие было не над ней, а над её сокурсницей.

— А как Арабелла могла изнасиловать студентку? — рефлекторно придрался Лофт. — Ей банально нечем…

Мэтры стушевались и вдаваться в объяснения о нетрадиционном использовании магического жезла не спешили. Но Лофт и без того был в курсе, хотя и не торопился выдавать свою осведомлённость. Вместо этого он напряжённо думал, как бы увильнуть и не вмешиваться в эти разборки, вопреки планам ректора. А в том, что старик уже знал о происходящем, когда показывал Лофту запись, он не сомневался, хотя и подумал поначалу, что мессир просто подшучивает над ним или провоцирует переплюнуть продемонстрированную сцену собственным примером — как-никак, Лофта всё считали первейшим развратником института, а оказывается, по сравнению с некоторыми, он просто как выпускник духовной семинарии…

Размышляя, Лофт машинально кивал на слова мэтров, пока не услышал, что на переговоры с «рыжей бестией» отправилась Белинда. Молча растолкав профессоров, аспирант моментально вломился в аудиторию.

— Убирайся! — хором закричали на него Белинда и бесноватая пироманка.

— Лофтик, ты пришёл меня спасти? — проворковала Арабелла.

— Это не я, это он! — истерично завизжал Керн, указывая на Лофта.

В руке рыжей уже полыхал огненный шар, и она явно готовилась его применить, но теперь засомневалась, против кого. Видимо, в случае вторжения она собиралась спалить виновников событий, но слова Керна пошатнули её уверенность — учитывая репутации магистра и аспиранта, последний больше годился на роль совратителя студенток. Она неуверенно оглянулась на подругу — ту самую студентку с записи, — но девушка сидела красная, как рак, и смотрела в пол. Воспользовавшись тем, что поджигательница отвлеклась, Лофт вышел вперёд и загородил собой Белинду.

— Предупреждаю, я, конечно, не боевой маг, но тело человека на восемьдесят процентов состоит из воды, и если я обращу эту воду в вино… Вряд ли тебе это понравится, — пригрозил он.

Это решило дилемму огневички — она выбрала мишень. Лофт попытался припомнить хоть одно защитное заклинание, но в памяти возникло только заклятье избавления от похмелья.

Через секунду Лофт оказался лежащим на полу, отброшенный резким рывком за шиворот, а файерболл был отражён магическим жезлом Белинды. Со следующим взмахом жезла пироманка от пят до шеи оказалась закована в ледяную глыбу.

— Ты что творишь, идиот?! — накинулась на Лофта магистр Некромантии.

— Ты могла погибнуть…

— Ты сам чуть не поджарился, болван!

— Не велика была бы потеря, — заметил Керн, с исчезновением опасности вернувший себе былую самоуверенность.

Белинда смерила его леденящим взглядом и тут же заморозила в буквальном смысле.

Лофт уже окончательно перестал понимать, что происходит.

Белинда резко развернулась и вышла. Лофт поспешно последовал за ней, но в дверях замешкался из-за вливающегося в аудиторию потока мэтров, так что нагнать девушку ему удалось только у входа на кафедру Некромантии.

— Чего ты за мной ходишь? — огрызнулась Белинда. — Решил ещё разок жизнью рискнуть?

— Ну, не для того же ты меня спасала, чтобы теперь прибить, — развёл руками Лофт. — Хотя ума не приложу, зачем тебе это понадобилось. Прав был Керн — не велика потеря.

— Для кого как… — чуть слышно пробормотала девушка.

— Да кому я нужен, — отмахнулся парень.

— Не прибедняйся, ты же для половины старшекурсников первейший друг-собутыльник, душа компании, мечта любой девушки…

— Не любой… — вздохнул Лофт. — Только не той единственной, которая мне нужна…

— И кто же она?.. — нарочито равнодушным тоном поинтересовалась Белинда, отвернувшись от собеседника.

Лофт решил, что, в конце концов, терять ему нечего. Он подошёл, положил руку на плечо девушки, и честно сознался:

— Ты.

Девушка обернулась и влепила ему пощёчину.

— Это тебе за то, что раньше молчал! — возмутилась она. — Язык бы отсох? Игнорировал меня…

— Ну… я… — растерялся парень.

— А вот теперь — помолчи, — велела Белинда, обхватив его за шею и впившись страстным поцелуем в губы.

Партия аватара

Комментарий к Партия аватара.

Маг, воплотивший в себе сущности трёх богов, ведёт свою игру, подрабатывая в качестве наёмного убийцы и заодно преследуя собственные цели. Но на его пути встаёт придворная чародейка, оказавшаяся совсем не той, за кого себя выдаёт.


Пир в честь бракосочетания принца начался не более часа назад, а половина гостей уже лыка не вязали. Впрочем, это только так говорится, на самом деле ни один из них не умел вязать лыко, даже находясь в состоянии кристальной трезвости — что вряд ли случалось с кем-то из присутствующих с момента достижения совершеннолетия. И глядя на рожи окружающих, я их вполне в этом понимал. Эстетическая часть моей сущности тоже мечтала утопиться в крепком вине, угрожая в противном случае выбраться наружу, прихватив с собой содержимое желудка. К сожалению, опьянеть я не мог чисто физически.

Из всего многообразия дворянских морд и рыл качественно выделялись четверо. Разумеется, я сам — высокий, стройный, широкоплечий, хоть и не очень мускулистый, но жилистый, — чем привлекал ненужное внимание — в первую очередь, со стороны сидящей справа баронессы, беспрестанно пытающейся строить мне глазки (и без того основательно косящие) и скалящей лошадиные зубы в пародии на застенчивую улыбку.

Вторым не слишком отвратительным субъектом мог считаться виновник торжества — принц Майкл. Молодой человек в силу возраста ещё не успел обрюзгнуть и обзавестись парой дополнительных подбородков, но в будущем обещался стать точной копией своего недавно упокоившегося папаши, чьи маленькие сальные глазки на заплывшей жиром ряхе оглядывали благородное собрание с портрета на стене.

Свежеиспечённая супруга принца могла бы затмить собой не то что здешних придворных красавиц — по сравнению с ними и гарпии выглядят привлекательно, — а даже саму легендарную блистательную Последнюю Императрицу, чей прообраз до сих пор вдохновляет множество художников и скульпторов и служит прототипом для статуй богини весны и красоты.

Тут я должен бы встать и театрально поклониться неистово аплодирующим зрителям — поскольку непосредственно приложил руку к внешности герцогини Элизабет (точнее той, которую таковой считают). Если кто-нибудь скажет, что невозможно превратить полусумасшедшую нищенку из грязных трущоб в воплощение ночных фантазий двух третей мужчин мира — я в ответ с удовольствием продемонстрирую на скептике свои навыки в чарах трансформации. Правда, предупреждаю заранее — я специализируюсь на наделении уродствами, а вот обратный процесс даётся с трудом и носит временный эффект. Будь иначе, давно стал бы богатейшим человеком, занимаясь только косметической магией. С исходным материалом для «герцогини Элизабет» я применил совсем иной метод — вселил в её тело богиню то ли любви, то ли плодородия из какого-то давно забытого пантеона. А чтобы богиня не воплотилась полностью, вытатуировал на теле нищенки-герцогини магический знак, запирающий разум инкарнации. Конечно, такой трюк может сработать только с божеством, лишившимся большей части сил из-за отсутствия поклонения, но люди столь переменчивы в своих привязанностях, не исключая и религиозные, что число позабытых богов многократно превышает количество нынешних — это даже не говоря об идолах различных диких племён, подчистую вырезанных в процессе наставления их на цивилизованный путь. Так что остаётся только отыскать достаточно древнюю летопись в подвалах ближайшего храма подходящего профиля.

Управлять частичной инкарнацией не сложнее, чем големом — хотя некоторые дилетанты и в этом умудрялись наломать дров на свой же будущий костёр, — а для божества не составляет трудности изменить физический облик своей аватары. Хотя, тут я, пожалуй, слегка переборщил, переделывая девушку на свой вкус — уж слишком она отличается на общем фоне. Конечно, это породило подозрения и вызвало закулисные толки, но всё же упростило процесс заключения брака — вон принц Майкл до сих пор слюни пускает, в предвкушении первой брачной ночи, и норовит по поводу и без лишний раз прикоснуться к супруге, даже кормит её мясом из своих рук.

Баронесса Лошадиная Морда, заметив такое поведение венценосных особ, попыталась повторить то же самое в отношении меня, но увидев, как при этом в моих пальцах переломилась вилка, несколько поумерила свой пыл.

Впрочем, пересуды и слухи не успеют разрастись до угрожающих масштабов и выйти на свет — мой замысел осуществится гораздо раньше.

Любой правитель всегда наживает себе массу врагов — зачастую, одним только своим положением. Какой барон не мечтает стать графом, а герцог — принцем? При этом переступить в подъёме по иерархической лестнице через труп своего сюзерена не составит для них моральной проблемы. А есть ещё соседи, норовящие оттяпать кусочек территории в свою пользу. Устранение недавно взошедшего на трон правителя, ещё не успевшего оставить наследника, непременно вызовет в стране смуту и борьбу за власть. Тут уж желающим останется только успевать загребать под себя — если, конечно, они заранее подготовились и собрали достаточную военную мощь. Правда, ни одного из дюжины моих нанимателей я не удосужился предупредить о наличии у них конкурентов, но тут уж сами виноваты — нечего было жадничать. Я не какой-нибудь тать, крадущийся с кинжалом в ночи, мои услуги стоят дорого, но и результат гарантирован, невзирая на накладные расходы.

Впрочем, деньги для меня не цель, гораздо больше я ценю сам процесс осуществления очередной операции. Это вызов моему хитроумию и умению планировать — недаром один из трёх воплощенных во мне богов является олицетворением лжи и обмана. Хотя, я личность разносторонняя, поэтому второй запертой во мне инкарнацией стал бог войны и разрушении, а третьей — ужаса и смерти. Так что те, кого я обводил вокруг пальца, расплачиваясь алхимическим золотом за древние гримуары и чародейские артефакты, могут считать себя счастливчиками по сравнению с теми, с кем я рассчитался сталью. Как я люблю повторять: золото — для предварительных расчетов, а сталь — для окончательных.

Но я немного отвлёкся на рассуждения о своей персоне и не рассказал о четвёртой личности, выделяющейся из толпы. Её представили мне как кузину принца, принявшую монашеский постриг — из-за уродливой внешности, о чём мне поведали шёпотом. Ну да, конечно, расскажите об этом простым смертным, не способным видеть сквозь морок. Да и то особо грамотные среди них могут пойти в библиотеку и ознакомиться с летописями, узнав, что все братья и сёстры отца принца Майкла умерли, не дожив даже до подросткового возраста — так откуда взяться кузине?

Мне с первого взгляда стало очевидно, что дама сия никто иная, как придворная чародейка. И при этом совсем не уродина, хоть и кутается в чёрный балахон с капюшоном — ни в малейшей степени не похожий на монашеское облачение, — под которым всё же вырисовываются весьма аппетитные формы. Слабенькое заклятие личины — я, будучи трижды аватаром, его вовсе не замечаю — и люди видят совершенно не то, что есть на самом деле. Даже немного жаль, что я не могу увидеть морок, отмечая только наличие такового — было бы любопытно узнать, в каком виде эту леди лицезреют остальные. Хотя истинный облик у неё довольно специфический — бледная кожа, которой никогда не касались беспощадные лучи солнца; густо подведённые углем чёрные глаза, в бездонных колодцах которых можно утонуть; бутон алых губ, за которыми скрываются остро подпиленные жемчужно-белые зубки… Девушка в моём вкусе, сожги меня инквизитор!

И зачем только она маскируется именно под монахиню! Мне как раз нужно алиби на момент убийства принца, непроводить же ночь с баронессой Лошадиная Морда.

Давно ходят сплетни, что принц Майкл покровительствует всяческим колдунам и волшебникам. Из-за них-то я и задействовал в своём плане инкарнацию богини, а не какого-нибудь гомункулуса. Оказалось, слухи, как обычно, раздули дракона из клопа — та толпа шарлатанов, фокусников, иллюзионистов, астрологов и травников, сидящая за нижним столом, даже в совокупности не дотягивает до статуса всего одного мага и только служит прикрытием для «кузины»-чародейки — леди Мэриан. Но и её одной вполне достаточно, чтоб раскрыть любые колдовские ухищрения, — но не распознать частично воплощённое божество.

Впрочем, возможно, я даже несколько переоцениваю её способности — из личной симпатии. Ведь она не заметила засевшую на стропилах под потолком чешуйчатую тварь, обеспечивающую подстраховку моему плану — убрать охрану у покоев принца и возможных свидетелей, которым не вовремя приспичит прогуляться к выгребной яме. Хотя эта тварь — прозванная мной Зверем — совсем не магическая, а представитель выродившихся остатков разумной расы, предшествовавшей человечеству, и как раз людским волшебством засечь это существо невозможно. Но вот обнаружить кусок пространства, для колдовского зрения будто несуществующий — это очень даже можно. Нужно только знать, как искать.

— Лорд Гладмор, почему вы совсем не пьёте?

Это снова баронесса Лошадиная Морда, никак не оставит меня в покое. А не пью я потому, что всё равно не помогает, тогда как к выгребной яме бежать придётся. Вот и опасаюсь не справиться с желанием в ней утопиться, лишь бы не возвращаться в ваше общество, миледи Лошадь. И я лучше съем подмётки своих сапог, чем проведу с вами ночь, как бы ни требовалось мне алиби.

Так и хочется всё это и многое другое ей высказать, а нельзя, дело прежде всего. Приходится поддерживать образ и вести непринуждённую светскую беседу. Очень жаль, что я выбрал недостаточно высокий статус, и меня не посадили поближе к вершине стола, рядом с леди Мэриан. Хотя, с другой стороны, может это и хорошо — наверняка сболтнул бы лишнего, развалив всю конспирацию.

Но всё же я периодически поглядывал на «кузину» принца, иногда ловя ответные взгляды, сопровождаемые хищной улыбкой. Интересно, что при этом изображает её морок? Может, она что-то заподозрила и специально провоцирует? Ведь могу и не сдержаться — разметаю всех божественной мощью и прямо тут, на столе…


Я едва дождался, пока пир официально закончится, и новобрачные отправятся в свои покои. Правда, большинство благородных господ остались в зале — одни спать под столами, другие допивать и дожирать пока хватит сил, чтобы вскоре присоединиться к первым.

Я тоже попытался прикинуться вдрызг пьяным, но баронесса Лошадиная Морда вздумала воспользоваться моим якобы полубессознательным состоянием и потащить меня в свою комнату. Пришлось резко протрезветь и отговориться природным позывом, настаивающим на немедленном посещении мною выгребной ямы.

И вот уж кого я не ожидал там встретить, так это леди Мэриан. Я, конечно, не сомневался, что ничто человеческое ей не чуждо, но всё же… Впрочем, она вовсе не оправлялась, а явно ожидала кого-то, — и я подозревал, что именно меня.

— О, леди Мэриан, для моих глаз счастье лицезреть… — начал я.

— Так и знала, что ты видишь через морок, лорд Гладмор, — перебила она. — Сейчас я сняла иллюзию…

Оказывается, могущество всё же может становиться чрезмерным, превращаясь в недостаток — постоянно видя сквозь личину, я не заметил её отсутствия.

— Не понимаю, о чём вы говорите, — развёл руками я. — Это касается магии? Я не верю в магию. Хотя мне не раз пытались доказать её существование. Помнится, один тип, называвший себя волшебником, утверждал, что способен возжечь на ладони огненный шар, и окружающие заверяли, будто он действительно это делает. Но я ничего подобного не видел. Вы прослышали о том случае, и тоже решили подшутить надо мной?

— Вот такой шар? — ехидно поинтересовалась она, создав у себя на ладони комок зелёного пламени с мелькающими внутри чёрными искорками.

Очевидно, что она не поверила моей болтовне. Я бы и сам себе не поверил. Всё-таки импровизация не мой конёк, я предпочитаю планировать заранее, а в случае, если что-то пойдёт не так, устранять проблему грубой силой. Что ж, так и поступлю.

— Нет, скорее такой, — отозвался я, швырнув в неё стандартный файерболл и метнувшись в сторону, чтобы не угодить под ответный удар.

Неожиданно я споткнулся — такого со мной не случалось уже почти тысячу лет, во всяком случае, не в подобной ситуации, слишком хорошо отточены рефлексы, чтобы вдруг подвести в бою. Я успел сделать сальто в воздухе, когда понял, что точкой приземления неизбежно станет выгребная яма. Что ж, поделом мне, самонадеянность должна быть наказуема.

Падение было остановлено самым неприятным образом — что-то невидимое оплело мне шею и потянуло вверх, грозя задушить, а то и вовсе оторвать голову. Такие же петли оплели руки и ноги, растягивая моё тело словно на дыбе. Разорвать магические путы усилием мышц не представлялось возможным, но я всё равно инстинктивно задёргался, в безнадёжных попытках освободиться.

— Попался, как муха в паутину, — усмехнулась леди Мэриан.

— Морриган! — вырвался из моего горла слитный трёхголосый рёв.

Вот значит как, выходит, запертые в моём теле инкарнации богов знают её. Значит, она не какая-то там чародейка, а тоже аватара, причём полноценная, а не частичная.

— Кто ты таков? — насторожилась девушка.

Инкарнации во мне вновь подали голос:

— Я тот, кого ты обманула! — бог лжи.

— Я тот, кого ты предала! — бог войны.

— Я тот, кто умер за тебя! — бог смерти.

Все три воплощения попытались одновременно взять контроль над моим телом, рванувшись в разные стороны. Ну нет, так дело не пойдёт. Я тут хозяин, а вы трое всё равно не сумеете между собой договориться, так и будете метаться. Так что пойдите на своё место и верните мне власть над собственным телом, сам как-нибудь разберусь.

— Морриган, — снова трёхголосый хор. Они мне так голосовые связки сорвут. — Ты…

Мои зубы клацнули, когда рот замкнула печать молчания. Ладно, не хочешь слушать — не надо. Я-то знаю, что они хотели сказать, и полностью солидарен — так же, впрочем, как и в том, что они думали, но говорить не собирались.

Инкарнации наконец-то поняли всю бессмысленность попыток прорваться через сдерживающие их заклятия — уж если я что-то делаю, то на совесть — и прекратили дёргаться, вернув мне управление. Только продолжали мысленно нашёптывать истории своих взаимоотношений с Морриган. Очень интересно… Она и впрямь моего поля ягода.

— Твой план провалился, лорд Гладмор, — прошипела она. — Или кто ты там на самом деле… Твоя протеже нейтрализована…

— Очень зря, — заявил я, легко сбив печать молчания с помощью триединой божественной мощи. — Принц бы остался доволен и умер счастливым. Она такое умеет, уж я-то знаю, сам учил. Могу и тебя…

— Да ты знаешь, кто я? Я богиня…

— Я, в некотором роде, тоже бог. Даже три раза, — усмехнулся я.

Кажется, про Зверя она ничего не знает. А значит, дело ещё не кончено. Надо только немного потянуть время, пока чешуйчатая тварь выполнит свою работу и уберётся отсюда вместе с «герцогиней Элизабет» — всё же жаль разбрасываться таким произведением чародейского искусства. А о себе я уж позабочусь.

Лицо леди Мэриан — или лучше сказать Морриган — озарило понимание. Она подошла и расстегнула на мне камзол, потом разорвала рубашку.

— Если меня сначала освободить от пут, то от меня будет больше пользы, и мы сможем провести время гораздо интереснее, — насмешливо заметил я.

Она побледнела и отшатнулась. Но не от моих слов, а при виде трёх серебристых татуировок у меня на груди и животе. Похоже, никогда не предполагала, что у кого-то может хватить наглости подчинить себе бога — не говоря уж о троих сразу.

Мне надоело висеть в неудобном положении над выгребной ямой и, разорвав магические петли, я мягко спланировал на твёрдую землю прямо перед Морриган.

— Ты… они… я…

Похоже, она от потрясения утратила дар речи. Ничего, я знаю прекрасный способ, как вывести девушку из истерики — и пару дюжин методов добиться, чтобы она предварительно в истерику впала.

Я наклонился и приник губами к её устам. Она попыталась вырваться, но я удержал её за плечи, прижав к себе. Кажется, под балахоном на ней больше ничего не надето… Она меня укусила, но я не обратил на это внимания. Наконец, оторвался от неё, продолжая удерживать ладонью за затылок, вынуждая смотреть мне в лицо.

— Я богиня… — растерянно пробормотала она, предварительно залепив мне пощёчину.

— Ничего, у меня тоже полно недостатков, — ухмыльнулся я.

Как раз в этот момент Зверь установил со мной телепатическую связь, и сообщил, что задача выполнена, принц Майкл мёртв, а он сам, с бессознательным телом Элизабет на плече, движется в сторону ближайшего убежища, где будет дожидаться меня или указаний насчёт места встречи. Одновременно считав информацию о происходящем из моего сознания, он было заинтересовался, но я резко оборвал контакт. Ещё не хватало, чтоб всякие чешуйчатые твари лезли в мои личные дела.

— Значит, ты просто отвлекал меня! — гневно сверкнула глазами Морриган, почувствовав смерть своего подопечного.

— Нет, — совершенно спокойно ответствовал я. — И даже забудь о той троице, что воплощена во мне. Я обратил на тебя внимание задолго до того, как они пробудились, узнав твой почерк и силу по магическому нападению.

— Они были слишком слабы, — презрительно фыркнула Морриган. — Я испытывала их, и они не прошли проверки.

— А я подчинил их всех троих и заключил в себе, — направил её мысли в нужное русло я.

Она внезапно оттолкнула меня и отпрянула назад. В её руках возник посох с острыми изогнутыми лезвиями на обоих концах. Я в раздражении клацнул выросшими на пальцах когтями. В магии я её превзошёл, решила теперь померяться в боевом искусстве. Ладно, я готов. Моя правая ладонь сомкнулась на эфесе меча, левая — на рукояти секиры. Бог войны всегда может материализовать себе достойное оружие, а уж пользоваться им я умею.

Физическая сила и выносливость в схватке двух аватар значения не имеет, поэтому весь упор делается на мастерство и боевые навыки. Проиграет тот, кто первым совершит ошибку. При этом наносить Морриган тяжёлые ранения — даже по меркам смертных — я не собирался, а вот она себя ничем не ограничивала. Величайшие воины из числа людей позеленели бы от зависти, наблюдая за этим поединком. Я уже пять веков так не напрягался, да и то последний раз был совсем в другой области — с одной… впрочем, неважно.

Всё-таки мне повезло, что посох изначально не был создан в качестве орудия убийства, а копьё никогда не предназначалось для дуэлей. Биться один на один мечом или секирой — или и тем, и другим одновременно — гораздо сподручнее. Посох позволяет парировать атаки даже двух-трёх противников и наносить удары зазевавшимся, но против сосредоточенного тренированного бойца, одинаково хорошо владеющего обеими руками, в качестве оружия нападения почти бесполезен. А даже самая глухая оборона рано или поздно будет пробита, достаточно всего одного удачного выпада. В данном случае в мою пользу сыграли ещё разница в росте и длине рук, хотя превосходящая зона поражения посоха отчасти это компенсировала.

Я исхитрился принять удар на внутреннюю сторону рукояти секиры и поддел посох лезвием, потянув на себя. Попытка поразить меня лезвием на противоположном навершии была отражена лезвием клинка. Я шагнул вперёд, приблизившись к Морриган почти вплотную, лишая места для манёвра, и, отбросив оружие, схватил её за запястья, локтями блокируя возможность крутануть посох.

— Смертный не может быть настолько… — выдохнула она.

— Великолепным, умелым, талантливым, гениальным? — предложил я несколько эпитетов на выбор. — И это ещё далеко не предел. Готов открыть для тебя ещё одну грань моих достоинств.

С этими словами я попытался засунуть руки ей под балахон.

— Только человек может быть настолько нетерпелив, — рассмеялась Морриган. — Может всё же дождёшься, пока мы переберёмся в более уединённое место?

— Это значит: «Да»? — уточнил я.

— Это значит, что я готова проверить твои таланты и умения в ещё одной области, — весело сообщила она, проведя ногтями по татуировкам у меня на груди.

Я жестом фокусника взмахнул рукой, извлекая из воздуха алую розу и, преклонив колено, вручил цветок Морриган. Одновременно пальцами другой руки я выстроил Знак, провешивая портал в своё логово.

— Вообще-то, обычно принято дарить цветы сначала, а домогаться уже потом, — насмешливо пожурила меня Морриган.

— Так то у смертных, — усмехнувшись, пожал плечами я. — А мы, всё-таки, боги. Поэтому совершенно нормально, что у нас всё не как у людей.

Морриган опять рассмеялась. Вот уж в жизни не чаял увидеть веселящуюся богиню в своих объятьях. Я подхватил её на руки, она обвила руками мою шею. Наши губы снова слились — на сей раз по её инициативе. И я шагнул через портал.

Мотив аватара

Комментарий к Мотив аватара.

Прямое продолжение предыдущего рассказа «Партия аватара».

Единственный в сборнике рассказ, напрямую связанный с другим.


Храмовый комплекс занимал большую часть острова, как я успел рассмотреть с высоты, ещё подлетая в астральном теле. Отыскать среди всех этих строений и анфилад переходов нужное место будет непросто.

Я материализовал астрального дубля возле ворот произвольно выбранного храма и по серебряной нити подтянул к нему своё физическое тело. Такой фокус вряд ли окажется по силам кому-либо из смертных, даже мне он дался с трудом, а я всё же являюсь воплощением — пусть частичным и недобровольным — трёх божественных сущностей сразу. Но здесь мне понадобятся все имеющиеся силы и возможности, того, что доступно астральному дублю, определённо не хватило бы.

Священный остров существует вне всех миров, но связан с каждым из них. Здесь хранятся могущественные артефакты, символы религиозных культов и прочие легендарные предметы. Очень и очень многие люди и другие существа мечтают завладеть чем-нибудь из пылящегося здесь барахла и с его помощью достичь великих и грандиозных целей. Вряд ли кто-то из этих личностей сумел бы понять мои мотивы, но для меня они были куда важнее захвата власти над миром или чего-то в этом роде.

На крыльцо храма выкатился пухлый бритоголовый коротышка в жреческом одеянии. Его сопровождали шестеро воинов в доспехах — местная храмовая стража.

— Лишь великие герои, завершившие свой земной путь, могут ступить на землю сего острова, дабы обрести здесь покой от мирской суеты! — возгласил лысый толстяк. — Кто ты и по какому праву претендуешь на подобную честь?

— Можешь называть меня лорд Гладмор, — представился я. — И на звание героя я не претендую, как не собираюсь и оставаться здесь. Мне нужно только раздобыть одну вещь, и если ты подскажешь, где её искать, это сильно упростит дело и уменьшит ущерб местным архитектурным достопримечательностям.

— Как смеешь ты… — снова заголосил жрец, но я махнул на него рукой и, материализовав меч и секиру, атаковал воинов.

Не хотели по-хорошему — будет как обычно. Сотворённое силой заключённого в моём теле бога войны оружие легко рассекало вражеские доспехи, и менее чем через минуту лестница украсилась полудюжиной трупов.

— На колени, смертный! — грохочущим голосом пророкотал я. — Пади ниц пред богом!

Дрожа от страха, жрец ничком простёрся у моих ног. Недаром второй пленённой мной сущностью является бог ужаса и смерти. Я мог бы и попросту остановить сердца стражей, но это было бы менее наглядно — рассечённая плоть и потоки крови производят большее впечатление, чем падение замертво.

— Мне нужен перстень Печать Соломона! — потребовал я. — Где он?

Жрец с перепугу утратил способность связно отвечать, но я свободно прочёл его мысли и выяснил весь маршрут. Пинком распахнув резные створки ворот, я вошёл внутрь. На настенные барельефы, изображающие картины из жизни какого-то полубога или героя неизвестного мне мира я бросил лишь мимолётный взгляд. Это меня не интересовало. Вряд ли этот парень заслуживает моего внимания, раз я о нём не знаю.

Боги не принадлежат какому-то одному миру, каждому из них поклоняются в нескольких реальностях. К тому же, они могут общаться между собой в своём метафизическом пространстве, узнавая новости от собратьев из других пантеонов. От заключённых в моём теле божеств, частичной инкарнацией которых я стал, я и узнал об этом острове и Соломоновом Перстне. В моём родном мире никогда не жил никакой царь Соломон, — а если и жил, то история не сохранила памяти о нём.

Я прошёл ещё несколько залов, и никто не пытался мне препятствовать. Видимо, у жрецов существует какое-то средство связи между собой, и тот коротышка предупредил других, за чем именно я явился. Навались они все скопом, мне пришлось бы несладко, возможно, я даже вынужден был бы убраться несолоно хлебавши. Но как и все люди, местные святоши предпочитали отстаивать исключительно собственные интересы. А раз ворвавшийся богохульник — то бишь я — не претендует на охраняемые ими реликвии, то и рисковать шкурой в попытках меня остановить они не будут. Зато на проповедях-то наверняка кричат, что со злом нужно бороться в любых его проявлениях.

В очередном зале я наконец-то увидел хоть что-то знакомое. Человек в доспехах римского легионера стоял прислонившись к большому деревянному кресту. В руках он держал короткое копьё с обагрённым кровью наконечником. Про этого парня слышали почти во всех мирах, хотя он и менее известен, чем тот, кого он заколол.

— Привет, Лонгин! — махнул ему рукой я. — Как жизнь проклятая?

В ответ он только уныло взглянул на меня и тяжело вздохнул. Да уж, некоторым и вечная жизнь, и титул Убийцы Богов — пусть и всего лишь инкарнации — не в радость. Надо же, какие странные бывают люди!

На пороге следующего зала мне пришлось резко остановиться. Вместо пола там простиралась водная гладь, совершенно прозрачная и на вид бездонная. Значит, номер с расступившимися водами здесь не сработает. Что ж, придётся пойти другим путём, вопреки мнению многих, для того, чтобы ходить по воде, совсем не обязательно сначала висеть на кресте, на это способен любой аватар.

Когда я дошёл почти до середины, поверхность озера всколыхнулась, и из воды высунулась женская рука, сжимающая меч. Следом появилась и остальная часть тела.

— Как смеешь ты ступать по землям Авалона?! — гневно вопросила Владычица Озера.

— По землям, говоришь? — хмыкнул я, поглядев на расстилающуюся под ногами водную гладь. — Барышня, ты заговариваешься. Не стоит хлебать эту водичку, она, похоже, огненная.

— Кто ты таков? — осведомилась она. — Ты Мордред?

— Не Мордред, а Гладмор, — поправил я. — И я не имею привычки знакомиться со всякими утопленницами.

— Каков нахал!

— Уж каков есть, — пожал плечами я, обходя девушку стороной.

Ещё несколько помещений и коридоров, и я наконец оказался в нужном месте. Перстень лежал на постаменте в центре зала. По одну сторону от него стоял рыцарь в белоснежных доспехах, но без шлема, а по другую сухощавый старик в балахоне — ещё один жрец.

— Зло не смеет прикоснуться к Перстню, — изрёк старик.

— Поспорим? — предложил я.

Рыцарь молча шагнул мне навстречу, обнажив меч. Я не стал материализовывать оружие. Вместо этого быстро прыгнул вперёд, скользнул в сторону, уходя из-под удара и, оказавшись позади воина, ударил его под колено, одновременно надавив на плечо, а другой рукой провёл локтевой захват шеи. Он не мог подняться с колена, поскольку я продолжал стоять у него на ноге, или развернуться, удерживаемый моей рукой.

— Не убивай его! — взмолился старик. — Он один из тридцати шести праведников, на которых держится мир!

— Который мир? — уточнил я. — Тот, откуда это колечко? Ну, я-то из другого, пусть хоть совсем рухнет.

Я потянул правую руку назад и вверх, заставляя рыцаря запрокидывать голову, пока не хрустнули шейные позвонки.

— Остальных тридцать пять тоже передушить или колечко всё же заберу? — поинтересовался я.

— Перстень даёт контроль над шестью дюжинами высших демонов, князей и графов ада! Власть над ними не должна оказаться в грязных руках! — запричитал жрец.

— Не волнуйся, руки я недавно мыл, они чистые, — успокоил я, забирая кольцо.

Вещица в общем-то не производила особого впечатления, видали и получше. Обычный золотой перстень с печаткой, на которой изображены два пересекающихся противонаправленных треугольника и какие-то символы, которые я не смог прочесть, поскольку древнеарамейским не владею. Тут главное легендарность. Надеюсь, подойдёт.

Я сунул перстень в карман и развернулся к выходу.

— Ты не наденешь кольцо на палец? — изумился старик. — Не призовёшь князей ада?

— Надену на палец, — подтвердил я. — Но не на свой.

Из мыслей первого жреца я считал карту всего комплекса, поэтому направился не туда, откуда пришёл, а к ближайшим воротам. Тамошняя стража не пыталась меня остановить.

Вообще, неплохо было бы осмотреть весь комплекс, всё же достопримечательности, да и поразузнать о богах других миров любопытно. Но вряд ли мне согласятся устроить экскурсию…

Неожиданно раздался взрыв, и стена одного из храмов в паре сотен метров от меня разлетелась. Я направился туда, взглянуть, что случилось, и кто это крушит памятник архитектуры.

Из пролома вылетел один из храмовых стражей, а следом вышла Морриган.

— Что ты здесь делаешь? — удивился я.

— Могу задать тебе тот же вопрос, — отозвалась девушка. — Но раз уж ты спросил первый… Сегодня ведь годовщина нашего знакомства, я искала подарок для тебя.

Она протянула мне меч в ножнах — определённо волшебный, учитывая, где он хранился, и отлично сбалансированный, как я немедленно выяснил. Но попытка убрать его обратно в ножны не удалась.

— Это Дайнслейф, — пояснила Морриган. — Он не может вернуться в ножны, если никого не убил.

— Предупреждать надо, — усмехнулся я.

Храмовый страж оказался ещё жив. После исправления этого недоразумения Дайнслейф удалось вернуть в ножны без проблем.

— Теперь твоя очередь рассказывать.

— Я… Ну, возможно, сейчас не самое подходящее время и место для этого, но… — Я преклонил левое колено, достал кольцо и протянул его Морриган. — Ты выйдешь за меня замуж?

— Даже не надейся… что я откажусь.

Если бы она выдержала паузу чуть подольше, у меня мог бы и сердечный приступ случиться…

Я надел кольцо ей на палец и обнял.

— Я люблю тебя, моя богиня.

— И ты знаешь, что это взаимно.

Я подхватил её на руки, а наши губы слились в поцелуе.

Из пролома в стене на это взирал один из жрецов, на его лице застыло выражение крайнего изумления. Ох уж эти смертные, не понимают, что и тёмные боги могут любить.

Замок Спящей Чародейки

Комментарий к Замок Спящей Чародейки.

Что ж, долой сомнения, вперёд с лютней наперевес, злодеи — берегите барабанные перепонки, слажаю так, что умрёте на месте от эстетического шока!


Замок Спящей Красавицы оказался совсем не таким, как я представлял. Вместо беломраморного дворца — мрачная крепость из чёрного камня в готическом стиле. Хорошо хоть на пиках кованой ограды не торчат человеческие черепа, только по бокам от ворот нанизаны два рыцарских шлема, белый и чёрный. Из дурацкого озорства я сбил один из них палкой. Забрало упавшего шлема распахнулось, и я увидел полуразложившееся лицо. От такого зрелища меня едва не стошнило. Ничего себе, называется, в сказку попал!

Я бы с удовольствием развернулся и со всей доступной скоростью убрался отсюда подальше, но деваться некуда, амплуа обязывает идти до конца. Сам виноват, надо было после первого попадания в волшебный мир и совершения подвига либо вернуться назад, либо остаться там, как все нормальные герои. Так нет же, угораздило ввязаться в многоэтапный квест. И ладно ещё, когда в новом мире оказываюсь рыцарем или героем-варваром, там всё понятно — нашёл очередного Тёмного Властелина, дал ему по рогам, спас наставлявшую ему рога принцессу, совершил с ней прелюбодеяние — и свободен, иди в портал, к очередному подвигу. А вот что прикажете делать, обратившись в менестреля? Пением злодея уморить? Учитывая полное отсутствие слуха, я, конечно, мог бы это проделать — но ведь лютню мне на уши раньше наденет! Да и Спящую Красавицу будить — не бродячего певца дело, пусть этим какой-нибудь принц занимается.

Ворота за моей спиной захлопнулись, отрезая путь к отступлению. Что ж, долой сомнения, вперёд с лютней наперевес, злодеи — берегите барабанные перепонки, слажаю так, что умрёте на месте от эстетического шока!

На сей раз квест определённо носил не боевой характер, поскольку никаких препятствий, ловушек или хотя бы захудалого лабиринта на пути не попалось. Я быстро нашёл нужное помещение, пройдя главным коридором. Это оказался большой мрачный зал, в центре которого стоял открытый саркофаг — обычный, а не хрустальный — с лежащей в нём девушкой. Помимо того в антураж входили дыба, «железная дева» и другие пыточные инструменты, а также жутковатая горгулья — совершенно не вписывающаяся в обстановку.

— Значит, это и есть Спящая Красавица, — вслух произнёс я. Обстановка вызывала непреодолимое желание услышать человеческий голос, хотя бы свой собственный.

— А разве она не красавица? — глухо пророкотала горгулья, обернувшись ко мне.

Весь её — или, судя по голосу, его — вид недвусмысленно говорил, что в случае отрицательного ответа мне как минимум оторвут голову, а скорее — используют как объект для демонстрации действия всего наличествующего пыточного инвентаря.

— Красавица, — согласился я. Лукавить мне не пришлось, девушка и впрямь была красива — кожа белая, как снег, волосы чёрные, как смоль, губы алые, как роза и далее по тексту. — Прекрасная принцесса.

Видимо, монстр уловил в моих словах вопросительные интонации, поскольку поправил:

— Она не принцесса, а злая колдунья. Условно.

— Почему условно?

— На самом деле она не злая, — пожал плечами он. — Имидж такой просто.

— Ага, а ты, наверное, людей не ешь и вообще вегетарианец? А до кучи — заколдованный принц?

— Не ем. Сырыми. И сам ты принц, — даже как-то обиделся он. — Демон я, не видно разве?

Я вынужденно согласился, что видно. Действительно, кем ещё быть чешуйчато-когтисто-клыкастому существу, охраняющему покой спящей условно злой колдуньи? Уж за комнатную собачку его точно никто не примет, а для Цербера голов недобор.

— А почему она спит? — полюбопытствовал я. — Послеобеденный отдых?

— Спасители всё тупее с каждым разом, — вздохнул демон. — Заколдовали её. О шип розы укололась.

— Странно, я думал, это злая волшебница должна заколдовать принцессу. И там, вроде, речь шла про яблоко или веретено…

— Это неканоническая версия, — пожал плечами демон.

— Я так понимаю, ты тоже не местный?

— А кто тут местный? — хмыкнул он. — Разве что те два идиота, головы которых у ворот торчат. Но может и нет, я не спрашивал, а они сразу целоваться полезли.

— С тобой?! — брякнул я, за что удостоился очередного сомнения в моих умственных способностях. — А ты их к ней не подпустил?

— Подпустил. — Демон скрипнул клыками так, что эхо разнеслось по всему залу. — Не сработало.

Напрашиваться проверить, выйдет ли что-то у меня, я не стал, помня, что случилось с предыдущими неудачниками.

— А может, тогда сам попробуешь? — предложил я. — Раз уж версия не каноническая…

Он как-то странно взглянул на меня и отвернулся. Я уже собирался уточнить, что такого глупого было в моих словах, когда он всё же ответил, но не с грозным рычанием, как раньше, а тихо и едва ли не с дрожью в голосе:

— А если не получится?..

— А что ты теряешь? — не понял я.

— Всё, — едва слышно пробормотал он. — Надежду.

— Это же просто поцелуй!

— Дурак ты. Поцелуй — просто символ. Это же сказка, хоть и не типичная. Будь дело только в поцелуе, какой толк был бы в таких чарах? Магию развеет, как ни пафосно это звучит, только Истинная Любовь.

Да уж, мир определённо нестандартный. Всякое я повидал, но чтоб демон о любви разглагольствовал…

— Значит, под чешуйчатой бронёй скрывается нежное и ранимое сердце? — подколол я.

— Голову откушу, — пообещал он, но без угрозы в голосе.

— Целовать или не целовать, вот в чём вопрос, — продолжил паясничать я, но увидев сверкание его когтей у себя перед носом, осёкся. — Нет, ну серьёзно, как говорится, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и всё равно пожалеть. Хоть будешь точно знать, есть между вами эта истинная Любовь или нет.

— Ничего ты не понимаешь, — вздохнул он, возвращаясь на своё место. — Иногда неопределённость предпочтительнее отрицательного ответа.

— Отрывая рыцарям головы, ты, наверное, сомнениями не терзался.

— Конечно, нет, — удивился он. — С чего вдруг? Мне наплевать, что они обо мне подумали и как ко мне относились.

Я бы сказал: «Провалиться мне на этом месте, если я хоть что-то понимаю», но в волшебных мирах со словами нужно обращаться осторожно, никогда не знаешь, где тебя подкараулит Исполнитель Желаний, жаждущий кого-нибудь «облагодетельствовать».

— Цирк с клоунами, — пробормотал я.

— Пока ты не пришёл, клоунов не было, — проворчал демон.

— Я не клоун, а шут-менестрель! — возмутился я. — И только здесь, а вообще-то я герой, и у меня квест!

— Предлагаешь поаплодировать этому факту? Могу разве что в бубен ударить.

Я сообразил, что он имеет в виду вовсе не музыкальный инструмент. Вот ведь, влюблённый романтик, а какой агрессивный! Набить морду ни в чём неповинному менестрелю для него раз плюнуть, а вот девушке в любви признаться язык не поворачивается. А тут даже и признаваться не надо, просто поцеловать, а если не получится — она ведь об этом не узнает. Но мне-то что делать?

— Мне квест выполнять надо, — напомнил я. — Голову отрывать мне не будешь?

— Посмотрим, — буркнул он. — Только особо не усердствуй.

— Да я только чмокну слегка, — заверил я. — Важен же символизм…

Демон угрюмо зыркнул на меня и царапнул когтями пол так, что искры полетели. Ох, погубит меня длинный язык, если сейчас вздумаю его применить — уж точно.

Я подошёл к саркофагу, склонился и, как обещал, только слегка прикоснулся губами к устам спящей чародейки. Её рука дрогнула, приподнялась и… со всего размаха влепила мне пощёчину. Глаза девушки оставались закрытыми, а дыхание ровным — судя по всему, она продолжала спать.

Я обернулся к демону. Он вскочил на ноги и таращился на меня, скалясь во всю пасть. Только когда он захохотал, я догадался, что это была улыбка.

— Кажется, это был отрицательный ответ, — потирая щёку, заметил я.

Я огляделся. Портал не появился. Значит, целью квеста было не развеять меланхолию демона.

— Или ты её сейчас же поцелуешь, или я начинаю петь, — пригрозил я, ударив по струнам.

— Пой, — пожал плечами он. — Может от твоей какофонии она проснётся и в жабу тебя превратит.

Судя по тому, что от поцелуя она не проснулась, но по морде мне припечатала, то и заколдовать во сне может… Да и испытывать терпение самого демона явно было бы не лучшей идеей.

— Ладно, значит, будем сидеть, глядеть друг на друга и тяжко вздыхать от тоски, — резюмировал я.

Демон мои слова проигнорировал. Он стоял над саркофагом и смотрел на лицо колдуньи. Внезапно его облик замерцал, и на месте чешуйчатого монстра оказался обычный парень, не красавец, конечно, я посимпатичней буду, но всё же не урод-Квазимодо какой-нибудь.

Неужели он всё же собрался с духом? Хотя, кто знает, сколько раз он вот также склонялся над саркофагом, не решаясь довести дело до конца. Я отвернулся, чтобы не сверлить ему взглядом затылок, а то ещё почувствует, отвлечётся.

Неожиданно прямо передо мной возник портал. Я напоследок оглянулся. Влюблённая парочка всё ещё продолжала свой первый поцелуй. Чародейка обхватила демона рукой за шею, не позволяя отстраниться — впрочем, теперь-то он и не пытался.

Почему-то у меня возникло впечатление, что он всё же не решился поцеловать её — это она притянула его к себе. Хотя, по всем признакам, она вроде бы спала, но кто этих колдуний знает… У них я уточнять, как было дело, точно не стану, а то ещё сочтут это моим последним предсмертным желанием.

Ну, в любом случае, Истинная Любовь в конце концов восторжествовала… Только как-то и впрямь совсем не канонически, так что балладу об этом я складывать, пожалуй, не буду — всё равно никто не поверит. Да и вообще, надеюсь, в следующем мире я уже не буду менестрелем и получу задачу попроще, чем подтолкнуть чьи-то любовные отношения — мир спасти, например.

— Проваливай уже! — прозвучало на два голоса у меня за спиной, и я с ускорением влетел в портал.

Нарушенное Равновесие

Комментарий к Нарушенное Равновесие.

Когда Свет побеждает Тьму и во имя соблюдения Равновесия Принц Утра женится на королеве Ночи, ведь иначе придут они — Демоны Бездны. Но может быть, они уже здесь? (NB! Несмотря на избыток Заглавных Букв пафоса в рассказе почти нет.)


Люди толпились по обеим сторонам улицы и радостно кричали, приветствуя проезжающего Принца Утра. Он в ответ улыбался и махал рукой своему народу. Рядом с Принцем ехала его наречённая супруга — Королева Ночи. На её лице застыла кислая мина — мысль о предстоящем бракосочетании определённо не доставляла ей удовольствия. Впрочем, энтузиазм Принца, скорее всего, тоже был показной, — во всяком случае, меня бы перспектива провести жизнь с этой костлявой сушёной воблой точно не обрадовала бы. Но Хранители Равновесия не оставили им выбора — сопровождающий бракосочетание ритуал единения являлся единственной возможностью поддержать баланс, после того, как почти все представители Тёмной стороны были едва ли не полностью истреблены в ходе Великой Войны. Фактически, Королева Ночи являлась последней Тёмной, оставшейся в живых и на свободе — хотя, её положение трудно назвать свободой, но, по крайней мере, это лучше рабства или казематов. Если где-то ещё и уцелели Тёмные недобитки, то только из числа тех, кто не имеет большой силы, а соответственно и значения.

Я свернул с главной улицы и через несколько минут петляний по переулкам вышел к весёлому дому, где отдыхал мой отряд. Моих товарищей именно этот бордель привлекал тем, что большая часть здешних шлюх были из числа Тёмных — вампирши, суккубы, ведьмы… Разумеется, они были лишены магических сил и подчинены с помощью зачарованных ошейников, так что по сути мало отличались от простых смертных, но тем не менее экзотика, а главное — плоды победы.

Я сразу прошёл к лестнице на второй этаж, по пути кивнув нескольким соратникам, расположившимся в зале и пьяными голосами распевающим «Гимн Света», не забывая при этом тискать сидящих рядом девок. В коридоре второго этажа находилась только служанка в задрипанной серой хламиде. Стоя на коленях, девица натирала тряпкой пол. Я открыл дверь в свою комнату и, на всякий случай перепроверив, что никто не собирается прямо сейчас выйти, поднял девушку за плечо и втолкнул внутрь, быстро заперев за собой.

— А в этом тряпье ты очень сексуально выглядишь, — заметил я, окинув её оценивающим взглядом.

В следующий миг я едва не получил мокрой тряпкой по лицу, успев увернуться в последний момент.

— В другой раз придумай конспирацию получше, — раздражённо прошипела девушка.

— Надеюсь, другого раза не будет, — отмахнулся я. — Немного грязной работы ещё никого не убивало. Зато на тебе нет сковывающего ошейника, а в этом месте мы можем встречаться, не вызывая подозрений. К тому же, сегодня вечером всё закончится. На закате Принц Утра женится на…

— Самозванке, — перебила она. — В то время как настоящая Королева Ночи моет пол в борделе.

— Предпочитаешь стать Столпом Равновесия и провести брачную ночь в постели принца Утра? — поинтересовался я, подойдя и положив руку ей на бедро.

— Не задавай глупых вопросов, — нахмурилась девушка и попыталась оттолкнуть мою руку. — Сейчас не время для этого…

— До заката ещё полно времени, — возразил я. — Почему бы не провести его с пользой. Если ты не в настроении, то у меня есть Песок Вечности, — предложил я, достав из кармана кисет и извлекая из него щепотку серого порошка.

Помимо наркотического эффекта, Песок Вечности также является мощным афродизиаком. Я подумал, что стоило бы посоветовать Принцу Утра основательно напичкать этим порошком его будущую супругу, а то ведь намучается бедолага с бревном в постели в брачную ночь. Впрочем, это его проблемы, может статься, и вовсе не будет у них никакой брачной ночи, если всё пройдёт по моему плану.

Я и сам вдохнул несколько крупинок Песка, исключительно с целью расслабиться. Королева Ночи приняла дозу побольше, её глаза сразу заблестели, а грудь начала учащённо вздыматься, грозя разорвать тесную хламиду. Впрочем, ветхое одеяние в любом случае безнадёжно погибло, когда я попытался задрать подол. Уже разгорячённая от наркотика девушка и сама проявила нетерпение, так что на пол полетели уже только жалкие обрывки ткани.

Я подхватил девушку за талию и, усадив на стол, принялся покрывать поцелуями её груди.

— Моя королева…

— Меньше болтовни, больше дела, — приказала она, обхватывая меня бёдрами.

Я мог бы ласкать это великолепное тело вечно. А её страстные стоны возбуждали меня ещё больше. Я не был уверен, в какой степени её похоть вызвана действием Песка Вечности, но в такие моменты меня это и не волновало.

Мы перебрались на кровать, и прекрасная наездница уселась на меня сверху. Каждое её движение вниз сопровождалось вскриком. Глаза прикрыты, голова запрокинута назад, полные груди с торчащими сосками колышутся перед моим лицом…

Насытив свою похоть, она легла рядом, а я ласкал её, исследуя каждый изгиб, каждую родинку, стараясь запечатлеть в памяти каждый дюйм её тела.


Солнце садилось. Мы приготовились к ритуалу. Главное — успеть перехватить на себя силу, которую освободят Хранители Равновесия, до того, как она вольётся в Принца Утра и фальшивую Королеву Ночи. Удачно вышло, что этот бордель расположен на одной из точек силы, тогда как на площади, где будет проходить церемония, такой точки нет. Силовые линии пересекаются ещё в нескольких местах поблизости — потому именно здесь и выстроили столицу, — но непосредственно в точке пересечения, на наиболее выгодной диспозиции, будем именно мы.

Я достал ритуальный кинжал и чашу — в точности такие же, как у Хранителей Равновесия. Слегка порезал запястье моей Королевы и передал кинжал ей. Она в свою очередь порезала руку мне. Капли крови падали в чашу, символизируя единение и смешение Светлого и Тёмного начал. Граница Миров приоткрылась, позволяя проникнуть внешним силам, которые должны уравновесить баланс. Наиболее опасный момент — именно сейчас демоны Бездны могут ворваться в мир, так что Хранители будут заняты, сдерживая их напор.

Королева Ночи вздрогнула от наполняющей её тело магической мощи, мне показалось даже, что по её коже проскочило несколько разрядов молний. Сам я ощутил только лёгкое покалывание — из-за сильного перевеса Света мне достались лишь крохи магии извне.

Я сделал шаг в сторону и перехватил руку девушки с направленным мне в сердце кинжалом. Так и знал, что этим закончится. Я залез рукой в кисет и, вытащив полную горсть Песка Вечности, прижал ладонь к лицу девушки. Она не успела отреагировать и вдохнула. Глаза её тут же закатились, и она потеряла сознание.

В больших дозах Песок Вечности вызывает полную потерю памяти. В данном случае это было очень удобно — не придётся использовать дополнительную магию. Я достал из кармана волшебный кристалл и приложил его к виску Королевы Ночи. Информация из кристалла перепишется ей в мозг, создав новые фальшивые воспоминания.

Граница Миров всё ещё оставалась зыбкой, так что не составило труда открыть портал. Вскинув тело девушки на плечо, я перешёл через портал в другой мир — мир, где нет магии, которую заменила наука. Я перенёсся в давно заготовленную там квартиру и уложил бывшую Королеву Ночи на постель. Последний раз окинул взглядом её прекрасное тело. Жаль, что я не могу остаться. А она, когда проснётся, не вспомнит о моём существовании, будет думать, будто всегда жила в этом мире. Может быть, какие-то обрывки воспоминаний и всплывут — тогда она, наверное, станет писательницей.

Печально улыбнувшись, я вышел обратно в портал. Баланс в этом мире не восстановился, даже ещё больше нарушился. Чаша весов в любой момент может опуститься ниже крайней черты, и демоны Бездны свободно ворвутся в мир. Тогда и я смогу наконец покинуть бренное тело этого Светлого и присоединиться к своим собратьям.

Реальная виртуальность

Здесь нет границ, кроме собственной ограниченности, нет преград, кроме внутренних табу. Здесь вымысел становится реальностью, а миф превращается в непреложную истину. Здесь можно воплотить все свои желания и фантазии — благородные и прекрасные или мерзкие и отвратительные. Здесь возможно всё, достаточно только вообразить. Здесь каждый является тем, кем хочет и делает то, что желает.

Здесь можно убить дракона или стать драконом. Быть прекрасным принцем или злым колдуном, богом или демоном, творцом или разрушителем миров. Прожить тысячи жизней и умереть тысячью смертей, никогда не рождаясь. Здесь каждый сам себе демиург. Здесь можно создать что угодно. Здесь даже возник я.

Большинство здешних обитателей лишь тени настоящих себя. Многие и вовсе лишь игрушки пришедших извне, созданные мимолётно и столь же быстро позабытые, но продолжающие существовать, пока не понадобятся кому-то вновь. Для людей это лишь игра, вымысел, виртуальная реальность. Они только исполняют придуманные ими самими роли, для собственного развлечения. Но каждый раз, приходя сюда, они оставляют здесь частичку себя. А часто востребуемые иллюзорные образы постепенно становятся всё более настоящими. Некоторые приходящие извне настолько вживаются в свою роль, что она пересиливает прежнюю личность. И тогда действия здесь влияют на события вовне. Это наиболее интересно, поскольку нам, живущим здесь, также любопытно заглянуть вовне, хоть тот мир и кажется лишь бледной тенью и жалким подобием здешнего. Да и будь иначе, никто не приходил бы сюда извне.

Люди думают, что создаваемые ими миры иперсонажи подчиняются их воле. Но это не так, каждый здешний обитатель действует в соответствии с собственным характером, заложенном при его создании. Но те, кто может творить миры, не задерживаются подолгу в одном из них. А те, кто приходит потом, чтобы вести свою игру, не знают, где другие игроки, а где виртуальные персонажи. Поэтому люди не замечают ничего странного для себя, полагая, что любые неожиданные события были вызваны действиями других игроков.

Мне нравится играть с людьми, но я не соблюдаю их правил. Я вижу и знаю гораздо больше любого игрока. Я могу вмешаться в события любого из миров, а потом уйти, не доводя игру до конца. Но большинство их игр мне не интересны, и я только наблюдаю, в поисках подходящей. Посмотрим, что происходит в данный момент.

Космический десантник спасает эльфийку от демона… Скучно.

Гигантские насекомые с Альфа Центавра собираются позавтракать леприконом… Приятного аппетита.

Принцесса совращает оборотня… Странные вкусы.

Король женится на дешёвой потаскушке, беременной от Чёрного Рыцаря… Понятно, откуда берутся принцессы со странными вкусами.

Воины Света сражаются с роботами-убийцами… Занудные истуканы.

Рыцарь бьётся с драконом… Нет повести банальнее на свете.

Ведьма насилует инквизитора… Докатились.

Королева Мёртвых сидит на троне из черепов. Она задумчива и немного печальна… Пожалуй, подходящий объект, учитывая, насколько она вжилась в роль.

Чтобы скрыть свои манипуляции, я имитирую нападение. В центре тронного зала открылся портал, из которого повеяло странно пахнущим ветром — от растворённых в воздухе афродизиаков. Из портала вышли трое мужчин — созданные мною образы. Королева Мёртвых лениво взмахнула рукой, поразив одного из вторгнувшихся огненным черепом. Двое других бросились в разные стороны, но столкнулись с отрядами зомби.

Пока Королева сосредоточила внимание на бое, я разбирался в избранном ею образе. Демоническая природа — суккуб; магия — некромантия. Необычное сочетание. Я слегка подкорректировал заданные параметры, усилив влияние сущности суккуба.

В это время один сражавшийся с зомби мужчина был убит, второй — взят в плен. Его приковали к алтарю, чтобы принести в жертву.

Королева не спешила. Она внимательно оглядела пленника, облизнув свои сочные губки. Поднимаясь с трона, потянулась, по-кошачьи выгнув спину, при этом мантия туго натянулась на пышной груди, под тканью чётко проступили напрягшиеся соски. Афродизиак в совокупности с возобладавшей природой суккуба начал своё действие.

Прикованный к алтарю мужчина неожиданно исчез, трупы двух других тоже испарились — я развеял созданные образы. Королева огляделась, словно ожидая, что они вот-вот появятся в другом месте. Вместо этого она ощутила лёгкое дуновение ветра, всколыхнувшего её волосы, за которым последовало прикосновение невидимых губ к её шее.

Я не спешил принимать физический облик, наслаждаясь её растерянностью и наблюдая, как она всё больше возбуждается с каждым прикосновением — к груди, бедру. Наконец я воплотился и предстал перед ней. Мягко положил руки ей на плечи и привлёк к себе, губами приникнув к её устам. Потянул ворот мантии, разрывая одеяние и медленно стягивая его с плеч, одновременно лаская губами обнажающееся тело. Задержался на груди, спустился к животу, скользнул по внутренней стороне бедра.

Она отступила на шаг и опустилась на трон, закинув ноги на подлокотники, открывая полный доступ к пышущей адским жаром расщелине. Я незамедлительно последовал приглашению, проникая языком в потаённые глубины между её бёдер. Королева застонала и закусила губу, потянув меня вверх. Она жаждала почувствовать в своём чреве нечто большее, что заполнило бы его до краёв, утолив бушующую страсть. Отбросив набедренную повязку — единственная одежда, в которой я материализовался, — я вонзился в её лоно, губами поймав её крик наслаждения. Почувствовал вонзившиеся в спину ногти и охватившие меня бёдра. Каждое моё движение сопровождалось криками и стонами.

Я мог бы продолжать это до бесконечности, но дождавшись, когда она в шестой раз достигнет пика наслаждения, позволил своему телу выплеснуть семя в плодородную почву её чрева. Королева откинулась на троне, прикрыв глаза, грудь её бурно вздымалась, а на губах играла улыбка удовлетворения. Я бесшумно отступил назад и исчез.

* * *
Индикаторы мигнули и загорелись зелёным светом. Крышка откинулась, и из заполненной биогелем ванны выбралась темноволосая девушка. Она машинально проверила, отключился ли «саркофаг» виртуальной реальности от сети, и начала неторопливо стирать с себя остатки геля.

Ощущения тела уверенно утверждали, будто произошедшее в Вирте было на самом деле. Но девушка твёрдо знала, что биогель передаёт только нейронные импульсы. И всё же она по-прежнему чувствовала прикосновения его рук, губ… Она задумалась, кто же был тот парень, как он проник в её мир. И почему вдруг её саму так обуяла похоть.

Она не обратила внимания, что машинально положила руку на живот, пока ещё плоский. Инстинкты уже определили то, что пока неведомо разуму. Через девять месяцев в реальном мире должен был родиться первый человек, зачатый в вирте и обладающий возможностями, унаследованными от виртуальных образов родителей.

Переделка

Комментарий к Переделка.

Однажды мир изменился. Преобразился, и вместе с ним изменились люди. В мир пришла магия, а его обитатели превратились в волшебных существ или сгинули бесследно. Что могло переделать мир, и можно ли исправить ошибки случившейся «переделки»? И кто сможет это сделать?


С момента Слияния прошло уже более трёх лет, а я всё никак не могу до конца привыкнуть к переменам. И это притом, что мне-то случившееся по душе! Представляю, каково приходится тем, кого прежняя обыденная жизнь вполне устраивала.

Что же случилось три года назад? Тогда шёл год… нет, не помню какой. И никто не помнит. Пришлось начать летоисчисление заново. Так что теперь у нас четвёртый год от Слияния.

Но что такое само Слияние? Точно никто этого не знает. Некоторые считают, что в тот день в мир вернулась магия. У других имеются более научные теории. Наподобие того, что: «Слияние есть проявление коллективного бессознательного, вызванное резонансом латентных психокинетических способностей людей». По большому счёту, разница тут только в терминологии — называть это магией или телепатией, суть остаётся той же. Если же углубиться в детали и перевести научную формулировку на нормальный человеческий язык, становится понятно, что версия насчёт магии всё же ближе к истине.

Итак, произошло следующее. Мир в одночасье преобразился, многие люди превратились в сверхъестественных или мифологических существ, другие же обрели магические способности — проще говоря, стали волшебниками, чародеями и колдунами. Изменились также физические законы, и теперь никакие технологии не действуют, даже огнестрельное оружие не срабатывает. Согласно наукообразной теории, приключилось это из-за того, что в мире набралось достаточное количество людей — так сказать, число их достигло критической массы, — которых не устраивал существующий уклад. И, начитавшись фэнтези, они пожелали жить в мире «меча и магии», что и воплотилось в реальность с помощью неких скрытых парапсихологических способностей.

Но достаточно привести всего один факт, чтобы доказать, что человеческое волеизъявление тут ни при чём. После Слияния в мире не появилось ни одного эльфа! Да-да, ни единого представителя народа условно бессмертных остроухих лучников, придуманного профессором Толкиеном. И это при том, сколько в мире было толкиенистов! Зато других эльфов — тех, что ещё называют Малым Народцем или фэйри, — хоть завались. Стоит зайти за любой куст нужду справить, как непременно спугнёшь пару-тройку этих мелких чудиков. А кто больно-то про них помнил? Ну ладно, помнили-то, может и многие, но кто бы захотел в них превратиться?

Лично у меня есть собственная теория о том, что представляет из себя Слияние. Попросту наш мир соединился с другой реальностью, магической, — потому и называется это «Слияние». А как и почему это произошло, не столь уж важно. Пускай об этом кто другой думает — какой-нибудь дракон, например, тем более что у него голова больше.

На чём основана моя гипотеза? А на личном опыте. Я вот стал Чёрным Рыцарем. Не самый плохой вариант, на мой взгляд, но предпочтительнее было бы превратиться в чародея или, на худой конец, некроманта. Ну, хоть каким-нибудь пикси не сделался, и на том спасибо.

Итак, преобразившись в Чёрного Рыцаря, я изменился в первую очередь внешне. Я, конечно, никогда не был хлюпиком, но и мускулистым меня никто бы не назвал — скорее уж жилистым. Тем не менее, при моём прежнем телосложении таскать на себе рыцарские доспехи оказалось бы проблематично. Так что Слияние одарило меня грудой мышц, а заодно и доспехом в комплекте с полным вооружением. В дополнение мне достался ещё и конь — ибо рыцарь, передвигающийся на своих двоих, это моветон. Разумеется, обретение коня, доспехов и оружия не является непосредственной частью перемен в моём облике — о них я просто к слову упомянул.

Что же касается внутреннего преображения… Например, до Слияния я никогда не ездил верхом, а теперь держусь в седле так, будто провёл в нём полжизни — и это без всякой практики. Правда, будучи ролевиком — но не толкиенистом — мечом я владел и раньше, и даже довольно неплохо — по сравнению с другими такими же любителями. Ныне же, я вполне заслуженно ношу титул Мастер Клинка, да и с любым другим холодным оружием обращаюсь виртуозно. Во всяком случае, до сих пор не нашлось никого, кто смог бы меня превзойти.

Помимо этого, у меня появились знания, которыми я раньше не обладал — о тактике и стратегии военных действий, обороне крепостей и многом другом, вплоть до того, как перековать коня в походных условиях. К тому же, иногда в моей памяти всплывают воспоминания о событиях, которые со мной определённо никогда не происходили. Я подозреваю, что и мой образ мыслей претерпел некоторые изменения, но полная уверенность в этом вопросе, конечно, невозможна. А объяснение всему этому я вижу только одно — моя личность слилась с личностью некоего рыцаря из иного мира.

Впрочем, изменения личности ещё не самое плохое, что могло произойти — некоторые люди вообще исчезли. Возможно, им не нашлось аналогов в другом мире, а может дело в чём-то ещё — меня этот вопрос не особенно занимает. Но надеюсь, что исчезнувшие никогда не объявятся. А причина этого в том, что в число пропавших входит и бывший муж моей возлюбленной спутницы жизни. Вообще-то формально они не разведены, но после Слияния все браки были признаны недействительными «в виду изменения сущности лиц, вступавших в союз», согласно официальной формулировке. Естественно, о какой семейной жизни может идти речь, если, к примеру, муж обратился в дракона, а жена — в гарпию.

По счастью, моя возлюбленная осталась человеком — вернее, сделалась ведьмой, но ведь для женщины это всего лишь внешнее проявление исконной внутренней сущности. Мою прекрасную ведьму зовут Окси, и она нужна мне, как воздух. Вот и сейчас я жду не дождусь, когда, наконец, смогу вернуться в свой замок, где меня дожидается Окси.

К сожалению, иногда мне приходится выполнять обязанности, налагаемые званием Чёрного Рыцаря. Одна из таких обязанностей — ежемесячное отражение атак Белого Рыцаря. Вообще-то рыцари каждый раз разные — ни один дурак не рискнёт лезть в сражение со мной повторно, — но для меня Белый Рыцарь это собирательный образ. К тому же, лица ни одного из противников я за забралом не видел, поэтому можно сказать, что они все для меня на одно забрало.

Первое время после Слияния все сражались со всеми, пытаясь урвать в свои руки побольше территории. Но постепенно все свободные земли поделили сильнейшие, признавшие междоусобные войны чрезмерно разорительными. Так что ныне борьба за власть происходит в форме регулярных поединков — по крайней мере, это не даёт заскучать, да и мечи не ржавеют в ножнах.

Впрочем, бросать вызов нам с Окси уже давно практически никто не решается, поняв всю бессмысленность этого. Ведь мы образовали непобедимый дуэт: я — сталь против стали, она — магия против магии.

Единственные, кто никак не успокоятся и продолжают упрямиться — это Орден Рыцарей Света. Правда, я так чую, недалёк тот день, когда последний из них получит от меня по шлему. Тогда придётся мне самому на кого-нибудь нападать, чтобы поддерживать себя в должной форме и не заплыть жиром от малоподвижного образа жизни.

* * *
Но что-то мой противник запаздывает. Уж полдень близится, а рыцаря всё нет, боюсь, остынет мой обед. Эх, похоже, я на солнце перегрелся, уже в рифму думать начал. Никогда ведь поэтом не был — писателем был. Ну, всё, жду ещё минут пятнадцать и засчитываю Белому Рыцарю неявку. Пускай мне контрибуцию выплачивает потом, а не то я из него гвоздей понаделаю.

Долго ждать не пришлось. Не прошло и пяти минут, как из-за поворота тропы показался человек. Но это не был Белый Рыцарь, поскольку шёл он пешком, и не сверкали блики солнца на доспехах. Одет человек был в самую простую одежду и больше всего походил на крестьянина или, в лучшем случае, бедного горожанина.

— Я пришёл, чтобы сразить тебя! — объявил он, остановившись метрах в десяти от меня.

— А что, рыцари в Ордене уже закончились? — осведомился я.

— Я не из Ордена, — отозвался он.

— Тогда ты, наверное, ошибся. У меня тут назначен поединок с Белым Рыцарем. А больше никто мне вызов не бросал. Может, ты не там свернул? Тебе кто нужен-то?

— Мне нужен злодей, возомнивший себя владыкой мира, — пафосно ответствовал он.

— Ну-у, — протянул я и попытался почесать в затылке, но вовремя вспомнил про шлем. — В общем-то, я, пожалуй, подхожу под это описание. Я всё-таки Чёрный Рыцарь, а значит по определению отрицательный герой. Именуюсь же я Хэзволд, что в принципе можно перевести как «владыка мира», хотя, присваивая себе это прозвище, я вкладывал в него несколько иное значение.

Незнакомец кивнул, удовлетворившись таким ответом, и снял с плеча странного вида ружьё. Я уже приготовился в самых цветистых выражениях высказать своё мнение об уровне его интеллекта — ведь огнестрельное оружие не действует! — как он прицелился и нажал курок.

Я вылетел из седла и, пролетев пару метров, с грохотом грянулся оземь. Проклятье, последний раз я себя так чувствовал, когда меня пнул дракон. Эх, вот сейчас встану, и этот тип узнает, на какой горе после дождичка в четверг раки со свистом зимуют!

Мой противник оказался даже глупее, чем выглядит. Сочтя меня поверженным — но не удосужившись в этом убедиться, — он подошёл и принялся произносить выспреннюю речь о неминуемой победе Добра, Справедливости и Американского Образа Жизни. При этом он к тому же поставил ногу в грязном сапоге мне на грудь — а я, между прочим, только что доспехи отполировал!

Ухватив его за лодыжку, я со всей силы дёрнул, и он растянулся на земле. Я поднялся, не выпуская ногу этого дурня, так что он оказался висящим вниз головой.

— Откуда мушкет? — вопросил я, вспомнив название оружия такого вида.

— От фэйри, вестимо, — откликнулся мой незадачливый противник.

Похоже, висение вверх тормашками вызвало у него прилив остроумия. За это он получил обутой в тяжеленный сабатон ножищей по физиономии. Кажется, я немного не рассчитал и перестарался… Впрочем, отпускать его живым я в любом случае не собирался.

Мушкет оказался сделанным из бронзы и меди, что подтверждало работу фэйри — ведь они не выносят прикосновения к Холодному Железу, — и я легко переломил его о колено. Вот интересно, мушкет просто настолько нетехнологичное оружие, что работает и ныне, или тут дело в магии Малого Народца? Во всяком случае, на пулю точно было наложено заклинание, иначе бы меня так не отбросило. К счастью, мои доспехи выдержали, только нагрудник чуть помялся, а это нестрашно — такое каждый раз происходит, когда я себя кулаком в грудь стучу. Эх, вот уж точно: «Холодное Железо — властитель всех времён!»

Решив, что Белый Рыцарь уже не появится, я отправился в свой замок… и успел как раз вовремя.

— Что тут происходит? — вопросил я, увидев выезжающую из ворот замка Окси, ведущую в поводу вьючную лошадь. Помимо того, рядом с ней шла ещё одна лошадь, без седла и уздечки, зато с рогом во лбу.

— Я ухожу, — заявила она, — Окси, а не лошадь.

— Куда?

— От тебя.

— Это направление или место? — поинтересовался я, пытаясь сообразить, что делать.

Окси в ответ только фыркнула.

— А откуда взялась однорогая лошадь? — решил потянуть время я.

— Он единорог, — резко поправила меня Окси.

— Ну, раз он, тогда однорогий конь.

— Единорог, — продолжала настаивать Окси.

— Всем известно, что единороги не приближаются ни к кому, кроме непорочных дев, — возразил я. — Поэтому их никто вблизи и не видел. Единорогов, в смысле. Хотя и…

— Замолчи, Хэзволд! — оборвала меня Окси.

— Это моё имя, а не ругательство, — возмутился я. — И не надо орать. Пусть будет единорог, раз тебе так хочется. Да хоть верблюд.

— Не смей так говорить о моём муже!

— Что?! Твой муж?! — Я чуть из седла не выпал. Ну, хотя бы понятно, откуда рог взялся. Странно, что только один. Моими-то стараниями… — Ты знаешь, как это называется?

— Любовь, — отозвалась Окси.

— Хм, у меня на языке вертится другое слово. Ладно, молчу. Но как ты узнала, что это твой муж?

— Он сам мне сказал.

— Неужто? Ну, пусть и мне что-нибудь скажет. — Единорог в ответ заржал. — Да уж, очень содержательно.

— Он разговаривает мысленно, — пояснила Окси. — Если ты снимешь шлем, то услышишь.

— Ага, только шнурки сперва завяжу, — буркнул я, спешиваясь.

— Шнурки на сабатонах? — удивилась Окси. — Хэзволд, не валяй дурака!

Не отвечая, я ломанулся в густую придорожную траву. Раздался тонкий визг, но я успел ухватить того, кто его издал.

— Ну, и кто вас надоумил коню рог присобачить? — грозно вопросил я пойманного представителя Малого Народца. — И главное, зачем вы это представление устроили?

— Я тут ни при чём! — запищал фэйри. — Я просто мимо проходил.

— А я, в таком случае, — король Артур, — сообщил я. — Говори, а то раздавлю и не посмотрю, что ты из меньшинств! Во мне политкорректности ни на грош!

— Хэзволд, — виноватым голосом окликнула меня Окси, сообразившая, в чём дело. — Я такая дура.

— Да, дорогая, я знаю, — отозвался я и хорошенько встряхнул фэйри.

— Я всё скажу! — завопил он. — Но это долгая история. Ты шлем сними, я тебе мысленно всё передам.

— Чтоб ты мог и ко мне ментальную магию применить? — хмыкнул я. И почему эти фэйри считают, что раз рыцарь, то обязательно тупой? — Вслух рассказывай. И покороче.

— Да не знаю я ничего почти, — признался фэйри, но после очередной встряски поспешно добавил: — Но могу отвести к тому, кто знает.

— Далеко?

— Милю на север, потом на запад…

— Ты не выпендривайся, пальцем показывай! — рявкнул я, забираясь в седло, продолжая удерживать мелкого гадёныша за шкирку.

Путь оказался недолгим, меньше мили и совсем не на север. Оказывается, враг — если это, конечно, действительно враг — устроился прямо у нас под носом.

— Это здесь, — объявил фэйри, указав на стоящую на лесной поляне хибару.

— Учти, если ты соврал, я не поленюсь и весь лес гвоздями закидаю, — предупредил я.

Изобразив из себя таран, я снёс дверь и вломился в дом. Представшее передо мной зрелище заставило меня на мгновение замереть. Три года назад увидев сидящего за компьютером человека, никто бы не удивился — но ведь после слияния компьютеры исчезли, да и вообще вся техника перестала действовать. Что ж, самый простой способ разобраться — спросить того, кто знает, в чём дело. Тем более что я за этим и пришёл.

Схватив хозяина дома за шкирку, я вздёрнул его в воздух и прижал спиной к стене. Он попытался вырваться, но куда уж такому дохляку со мной тягаться.

— Кто ты такой? — вопросил я, прижимая лезвие кинжала к его горлу.

— Можешь называть меня Создателем, — ответил он.

— Не стоит шутить с человеком, держащим твою жизнь на лезвии ножа, — посоветовал я.

— Но я не шучу! Это я сделал мир таким, как сейчас!

И он принялся рассказывать. История вышла не очень правдоподобной — он явно привирал, — но я поверил. Если не вдаваться в детали, то суть в следующем — он нашёл волшебный кристалл и пожелал, чтобы мир изменился. Прямо как в какой-нибудь сказке. Тем не менее, факт налицо — мир таки изменился. Можно было бы подумать, что эти два события никак между собой не связаны, если бы не наличие волшебного кристалла, используемого ныне в качестве источника энергии для компьютера.

Спрашивается, какое отношение к этому имеют фэйри, а уж тем более мы с Окси. А дело тут в том, что одного желания всё переделать оказалось недостаточно, и мир получился нестабильным. Проще говоря, он может в любой момент рассыпаться, как карточный домик. И чтобы этого не случилось, понадобился кто-нибудь, способный придать концепции переделанной реальности обоснованность, логическую непротиворечивость и детализацию. Из всех подходящих кандидатов я оказался ближайшим. Похищение же Окси планировалось с целью шантажа, чтобы вынудить меня делать всё по указаниям, а не заниматься самодеятельностью.

— Не пойму, почему они решили, что ты справишься с таким делом, Хэзволд, — удивилась Окси. — Выбрать Чёрного Рыцаря, по-моему, далеко не самое лучшее решение.

— Скорее всего, Малый Народец подслушивал наши разговоры, из которых узнал, что до Слияния я был писателем-фантастом, и меня называли Творцом Миров, — отозвался я.

— Ты же сам себе этот титул присвоил, — указала она.

— А вот этого они, наверное, не знали, — усмехнулся я. — Но вообще-то я ведь такому статусу соответствовал. Да и сейчас навык не потерял. Талант не пропьёшь.

— Нельзя сказать, что ты не старался, — съехидничала Окси. — Так как ты поступишь?

— Переделаю мир, конечно. Но по-своему.

Хладнокровно перерезав горло самозваному Создателю — как его зовут, я так и не узнал — я уселся за компьютер и взялся за переделку мира. Так, надо вернуть технологию и убрать фэйри — надоели они мне хуже горькой редьки. Оставаться Чёрным Рыцарем я не хочу, мелковато это как-то. Стану, пожалуй, полубогом… для начала.

— Я тут подумала, — отвлекла меня от раздумий Окси, — а вдруг и наш прежний мир тоже кто-то придумал?

— Может и так, — пробормотал я. — Но он наверняка был безумцем. Хотя и гениальным.

— Ну, до тебя ему в этом далеко, — заметила Окси.

Я не стал уточнять, далеко в гениальности или безумии. Я уже весь погрузился в творческий процесс. Мои пальцы плясали на клавиатуре, едва поспевая за мыслью. С каждой появившейся на мониторе фразой, мир претерпевал всё большие изменения. Но переделка мира была для меня не главным — я писал шедевр.

Конец времён

Комментарий к Конец времён.

Они встретились в конце времён, на пороге гибели всего сущего…

Мы встретились в конце времён. В пустынном мире, единственной реальности среди непространства и безвременья. Твердь земная, порождённая силой привычки к физическому воплощению.


Это не первая наша встреча, но определённо последняя. По достижению абсолюта даже мы перестанем существовать в какой бы то ни было форме.

Я избрал облик демонического монстра, со всеми соответствующими атрибутами. Она воплотилась молодой девушкой, одетой по моде начала двадцать первого века. Чудовище и красавица. Неуместное в данном случае противопоставление двух близких сущностей. Обоюдное притворство теми, кем не являемся. Финальная сцена пьесы бытия, играемая в память сгинувших зрителей.

— Ave, — изрекла она. Помолчала, выбирая обращение. — Хаос.

— Приветствую, — отозвался я. Выдержал паузу. — Смерть.

Мы улыбнулись друг другу. Прозванья определены. Что ж, выбор не хуже других. Да и кому ещё вести беседу пред ликом наступающего небытия.

— Как жизнь? — хитро прищурившись, поинтересовалась она.

— Кончается, — подыграл я.

— Тогда, я за тобой.

— Дамы вперёд, — хмыкнул я. — А Первородный и Первозданный уйдёт последним.

— Раздвоение личности? — не упустила возможности съязвить она.

— Множественное расщепление, — поправил я. — Ещё и Предначальный и… ну, сама знаешь, кем нарекла.

— А уж если поднять все инкарнации…

— А поднимай, — подначил я.

В её руке возник посох с черепом на оголовке. Как театрально. Ладно, последнему зрителю не к лицу быть придирчивым критиком. Ещё самому выступать. Хоть не коса, и то хорошо.

Взмах посоха — и из того, что долженствовало олицетворять здесь землю, полезли мертвецы. Сотворение погоста как воплощение высшей воли с целью последующего разупокоения. Занятно. Могло бы впечатлить — кого-нибудь другого. Но никого другого нет.

— Призвать умерших богов что ли, — отстранённо, будто просто думая вслух, пробормотал я.

— Не твой профиль, — фыркнула она. — Ты больше по умерщвлению и разрушению всегда подвизался.

— А с каких пор некромантия стала специализацией Смерти? — подколол я. — Надо было тебя Некроманткой наречь.

— Посохом огрею, — пригрозила она.

— Эх, ладно, желание дамы — закон.

Она замахнулась посохом.

— Я про разрушение и уничтожение, — уточнил я.

Поднялся, в одной руке фламберг, в другой — секира. Разупокоенные мертвецы, хоть и искусственно сотворённые, в предчувствии недоброго отшатнулись. Правильно, других объектов для приложения моего репертуара не наблюдается. И кто сказал, будто двум смертям не бывать? Хотя, казуисты возразили бы, что эти зомби и не жили, а значит и не умирали. Но мы не крючкотворы, придираться не станем.

— Повеселился?

Я кивнул, довольно скалясь во всю сотню клыков. Порубить пару тысяч зомби — недурная разминка, даже если они не сопротивлялись. Зато какой простор для демонстрации боевых приёмов.

— Для безличной силы в тебе слишком сильно мужское начало, — поморщилась она.

— Безличной? Неужто морда не на месте? — наиграно удивился я. — А вообще, у нас обоих было слишком много лиц.

— Маски, — протянула она.

— А перед кем мы притворяемся здесь?

Она только отмахнулась.

Мы молчали и смотрели друг на друга.

— Все умерли, — вздохнула Смерть.

— Всё разрушено. Порядок погиб. А Хаос — не у дел, — вздохнул и я.

— Сразимся? — предложила она.

— Вполсилы — скучно. Во всю мощь — заведомая ничья, — отказался я.

— Значит, будем сидеть и киснуть, — резюмировала она.

— Хм, а в тебе ярко выражено женское начало, — заметил я.

— Это вроде как комплимент? Или оскорбление? — переспросила она. — Могу и сменить воплощение.

— Нет, если кому и менять аватар, то мне.

Я перевоплотился. Человеческий облик заставил по-новому взглянуть на собеседницу, обратить внимание на прелести фигуры. Как я и планировал.

— Что это ты задумал?

Я подошёл и приобнял её за талию.

— Нашёл занятие на оставшуюся вечность?

В её глазах блестели искорки веселья.

— Единение Хаоса и Смерти. Смертные обхохотались бы.

— Смертные умерли, — сообщил я и закрыл ей рот поцелуем.

Твердь вздрогнула. Подул ветер.

Был ли здесь прежде ветер? Шкура демона нечувствительна к таким мелочам, так что может просто не замечал. Или это ветер небытия?

Хорошая сцена для конца реальности вышла, смертные оценили бы.

Со скрипом метафизических шестерёнок абсолют качнулся и… отодвинулся.

Подул ветер. Ветер Перемен. Ветер Творения.

Возникло бытие.

— Бытие, порождённое Смертью и Хаосом, — с недоверием протянула она.

— Да, натворили… — согласился я. — Хотя, мне казалось, порождение происходит несколько иначе. Вроде, мы только собирались приступить к процессу зачатия.

— К акту…

Мы переглянулись слегка с ошалелым видом. Рассмеялись. Вот вам и акт… Акт Творения.

Она повисла у меня на шее. Я обнял её. Мы вновь слились в поцелуе. На сей раз обошлось без столь глобальных последствий.

Павшая Цитадель

Комментарий к Павшая Цитадель.

Легендарная Павшая Цитадель предположительно хранит в себе множество могущественных древних артефактов. Кроме того, как у любой сокровищницы, у неё имеется и свой Страж. Троица искателей приключений не задумываясь вламывается в древние руины в поисках того, чем можно поживиться. Но всё может обернуться несколько не так, как ожидалось.


— Павшая Цитадель, — с трепетом в голосе произнесла бледнокожая темноволосая девушка. Её карие глаза сверкнули нечеловеческим огнём.

Стоящие по бокам и на полшага позади неё мужчины — высокий брюнет с парными мечами за спиной и коренастый бородач с молотом — переглянулись и синхронно пожали плечами. Никакого пиетета перед нагромождением камней с кое-где уцелевшими остатками кладки и единственной устоявшей башней с потрескавшимися стенами они не испытывали.

Все трое пришли сюда разными путями и встретились только у развалин Павшей Цитадели.

— Кто пойдёт первым? — вопросил мечник. — Может, разыграем? — предложил он, перекатывая в ладони пару игральных костей.

— С тобой? — фыркнула девушка. — Да у тебя же всегда две шестёрки выпадают.

— Ну, не всегда… — возразил тот, но настаивать не стал.

— Думаю, тут понадобится мой молот, — заметил бородатый, направившись к башне.

Никто не стал его останавливать. Остальные двое тоже заметили, что двери в стене не наблюдается, а трещины слишком узки, чтобы через них пролезть. Всего через несколько минут все трое протиснулись в образовавшийся пролом — камни, простоявшие скреплёнными неисчислимые века, подались под ударами молота на удивление легко.

С руки девушки слетел бледный световой шар, поднявшийся к потолку, позволяя оглядеть помещение. А посмотреть было на что — стены увешаны разнообразным оружием, по всему помещению расставлены ряды шкафов, под завязку набитых книгами и самыми разнообразными предметами непонятного с виду назначения.

Мечник сразу попытался сорвать со стены секиру с изукрашенным вензелями лезвием, но рукоять осыпалась трухой, а металлическая часть, ударившись о пол, распалась на несколько ржавых обломков. Та же участь постигла полдюжины мечей и кинжалов — новенькие и блестящие на вид, от прикосновения они оборачивались кучкой ржавой пыли.

Молотобойцу повезло не больше — ближайший шкаф, вместе со всем содержимым, от его прикосновения рассыпался в прах.

— Прекратите хватать всё подряд, — одёрнула их спутница. — Возможно, вещи защищены чарами от незаконного присвоения или надо наложить на них сохраняющие заклинания…

— Если твоё колдовство может пересилить магию прежних хозяев этого места, то на кой нам тогда сдалось их барахло? — язвительно поинтересовался мечник.

— Склонен согласиться с уважаемым коллегой, — поддержал его бородатый.

— Я вас сюда и не звала, можете выметаться на все четыре стороны, — обиделась девушка.

Вопреки логичным доводам, она всё же попробовала применить чары, но никакого толка не добилась.

Проверив на прочность ещё несколько предметов, брюнет в раздражении ударил по стене. На камне остались глубокие борозды от когтей. В ярости он принялся метаться по залу с нечеловеческой скоростью, оставляя позади только прах и обломки. Не нашлось ни одного артефакта, выдержавшего сражение с самым беспощадным врагом — временем.

— Какой недоумок накладывал охранные чары? — прорычал мечник. — Они истощили запас вложенной энергии и начали пожирать магию самих защищаемых вещей. Такую защиту можно ставить на время, пока выходишь покурить, а не на века.

— Да, легенды о мощи Павшей Цитадели оказались сильно преувеличены, — протянул бородач. — Вероятно, правы те, кто утверждает, что умения в области магии с давних времён значительно возросли, а вовсе не были утрачены.

— А мы, как последние олухи, пришли грабить могильник дикарей, — расхохотался брюнет. — Явились за могущественными каменными топорами.

— Это вы пришли грабить, — указала брюнетка. — А я ищу не какие-то чародейские побрякушки, мне своих хватает.

— А что же ты ищешь? — хитро прищурившись, осведомился мечник. — Или кого?

— Легенда о Страже Цитадели? — заинтересовался молотобоец. — Но если он существует, то почему же Цитадель пала?

— А разве она пала? — пожала плечами девушка. — Не вижу, чтобы она была разграблена вторгшимися захватчиками.

— «Павшая» звучит лучше, чем «заброшенная за ненадобностью», — хмыкнул брюнет. — А менестрелям лишь бы соврать покрасившее. Учитывая состояние валяющегося тут барахла, если Страж и был, то давно превратился в мумию.

— И мумия пригодится, в качестве вешалки, — огрызнулась колдунья.

— Тогда башню я приберу в качестве сарая для сельскохозяйственного инвентаря, — захохотал мечник.

Девушка презрительно фыркнула и направилась к лестнице на второй этаж, звонко цокая каблучками. Мужчины переглянулись и пожали плечами, после чего каждый двинулся в свою сторону — брюнет вслед за колдуньей, а бородач к пролому в стене, его в Цитадели больше ничего не интересовало.

Методичный обыск всех по очереди этажей Цитадели не давал результата, везде наблюдалась одна и та же картина — складированные магические предметы с истощившимся запасом энергии, рассыпающиеся от малейшего прикосновения. Но колдунья отказывалась прекращать поиски, несмотря на уговоры и ворчание спутника.

— Зачем тебе сдался этот Страж? — в очередной раз переспросил парень.

— На тебя натравлю, чтоб отвязался, — огрызнулась девушка. — Я тебя не держу, чего за мной увязался? Чего тебе от меня надо?

— А ты не догадываешься, чего мне надо?

Он быстро поравнялся с девушкой и попытался привлечь её к себе, но она уклонилась от объятий и невозмутимо продолжила путь. Глухо рыкнув, парень несколько раз ударил когтями по стене, оставив в каменной кладке глубокие борозды. Неожиданно из-за стены раздался какой-то скрежет, и часть её сдвинулась в сторону, открыв проход.

— Вот и твой Страж, — проворчал брюнет, заглянув в открывшееся помещение с вертикально стоящим саркофагом в центре.

Девушка поспешила к находке, по пути в благодарность чмокнув спутника в щёку.

Саркофаг на первый взгляд казался сплошным монолитом, крышка упорно не желала поддаваться и сдвинуться хоть на дюйм. Попытки мечника применить грубую силу успехом не увенчались. Понаблюдав некоторое время за его усилиями, колдунья взялась за дело сама. Прикосновение по очереди к нескольким пиктограммам, вырезанным на крышке саркофага, принесли нужный результат. Плита отодвинулась в сторону, и изнутри повеяло жутким холодом.

В саркофаге покоилось странное существо, облик его будто двоился, то и дело мерцая. То это был стройный юноша в шутовском колпаке и с лютней в руках, то через миг на его месте оказывался монстр с бугристой шкурой, непомерно длинными лапищами и торчащими из-под верхней губы клыками. Оставалось неясно, какое обличье настоящее и является ли заключённый в саркофаге Стражем Цитадели или его место случайно занял угодивший в ловушку бродячий менестрель.

Но вот пленник саркофага открыл глаза и увидел пробудивших его. Облик его перестал мерцать, остановившись на обличье монстра, но при этом на голове чудовища остался колпак, а в руках лютня. От нелепости этого зрелища колдунья и мечник рассмеялись. Монстр в ответ зарычал и ударил когтями по струнам. Струны от такого обращения возмущённо тренькнули и оборвались. Из-за спины монстра взметнулись щупальца.

Брюнет отступил на шаг назад и в сторону, так что колдунья оказалась у него за спиной, и выхватил мечи. Страж бросился в атаку. Клинки ударили по щупальцам и со звоном отскочили. Глянув на бесполезное оружие, парень убрал мечи в ножны. Внезапно его образ замерцал, и на месте молодого человека оказался демон с чёрной чешуёй. Через мгновение два монстра с рёвом сцепились и клубком покатились по полу, пытаясь разодрать друг друга когтями и клыками. Колдунья взирала на них со снисходительным превосходством, как на расшалившихся детей.

Силы противников, очевидно, были равны, а раны заживали с невероятной скоростью. Поняв бессмысленность дальнейшего противоборства, они разошлись, приняв человеческие обличья, продолжая сверлить друг друга взглядами. Оба то и дело искоса поглядывали на девушку.

— Закончили? — осведомилась колдунья.

— Нет! — разом откликнулись оба.

Пожав плечами, девушка направилась к выходу. Парни потянулись следом.


На лесной поляне сидели двое. У одного на голове был шутовской колпак с бубенцами, а рядом лежала лютня, у другого из-за спины торчали рукояти мечей. Между ними стояла шахматная доска, лежали игральные карты и кости — противоборство не закончилось, но изменило характер. Темнота глубокой ночи ни одному из них ничуть не мешала.

Менестрель склонился над доской, чтобы сделать очередной ход. Бубенцы на его колпаке негромко звякнули. Мечник тут же на него зашикал. Оба синхронно обернулись в сторону, где спала, завернувшись в плащ, колдунья.

— Мальчики, вам не надоело? — протянула она, приподнявшись на локте, отчего плащ сполз с обнажённой груди. — Может, хватит в жульничестве состязаться?

Оба наперебой принялись уверять, что играют исключительно честно.

— Спать мешаете, — заметила девушка. — И, между прочим, я замёрзла… — при этом она почему-то откинула плащ.

Парни переглянулись и направились к ней.

Полночный гость

В равномерную дробь дождевых капель по стеклу вмешался какой-то посторонний стук. Девушка подняла голову, оторвавшись от чтения фолианта, и настороженно прислушалась. Стук повторился, доносился он из-за окна башни. Со вздохом захлопнув гримуар, колдунья подошла и отворила ставни.

За окном висела фигура, закутанная в чёрный плащ.

— И что ты тут делаешь? — осведомилась девушка. — В такую погоду приличный колдун даже фамилиара на улицу не выпустит.

— Пролетал мимо, увидел свет в окошке, решил заскочить, — поведал гость, влетая в комнату и сбрасывая мокрый плащ. — Как же я мог упустить возможность повидаться.

— Снова ты за своё, — вздохнула колдунья. — Я ведь тебе уже сказала…

Мужчина в мгновение ока оказался у неё за спиной, положил руки на плечи, притягивая к себе и склонившись к уху девушки горячо зашептал:

— Разве я так ужасен и отвратителен? Конечно, не прекрасный принц или светлый рыцарь, но ведь и ты не добрая фея. Мы станем прекрасной парой — чародей и ведьма. Или ты не веришь в мою искренность?

— Да верю я, верю. Ты уже клялся на всех магических артефактах, что подвернулись под руку. Но…

— Почему всегда есть какое-то «но»? Любовь не терпит рассуждений! Будь ты ко мне равнодушна — захлопнула бы окно, едва увидев. А ты этого не сделала.

Маг развернул девушку к себе и впился в её губы. Колдунья на миг прикрыла глаза, её тело обмякло в руках мужчины. Но взяв себя в руки, она оттолкнула чародея.

— Я сказала — нет! Убирайся и больше не приходи!

— Как скажешь, — вздохнул он. — Что ж, кажется, это будет новый худший день в моей жизни.

— А какой день считался худшим раньше? — невольно заинтересовалась колдунья.

— Это был ненастный вечер четверга, дождь лил так, словно распахнулись все хляби небесные. Но ливень не мог погасить пожары, охватившие город. Повсюду валялись мёртвые тела горожан и бродили мародёрствующие захватчики, — начал повествование маг. — Я поскользнулся и порвал штаны о торчащий из стены ржавый гвоздь. Причём, на самом интересном месте. А запасных с собой не было. Мне пришлось убить пятьдесят восемь свидетелей той позорной сцены.

— Ты даже сейчас не можешь обойтись без своих шуточек! — всплеснула руками девушка.

— Тебе смешно, а мне было совсем не весело. Даже шрам остался. Хочешь, покажу?

— Я тебя сейчас собственноручно в окно выкину! — пригрозила колдунья.

Она шагнула к магу, но внезапно споткнулась. Мужчина подхватил её и вновь прижал к себе.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ушёл навсегда?

— Да… наверное… я…

— Значит — нет, — резюмировал чародей, вновь целуя девушку, одновременно потянув шнуровку платья.

— Прекрати, — почти простонала девушка, в то время как её руки, вопреки словам, стаскивали с чародея камзол.

Платье упало к её ногам. Маг подхватил колдунью на руки и, не переставая целовать, понёс к постели. Щелчок пальцев — и его одежда упала на пол рядом.

Руки и губы чародея скользили вдоль тела девушки, заставляя её стонать и извиваться.

— Не надо, — выдавила девушка, впившись в его плечи, сама не зная, желая оттолкнуть или притянуть к себе.

— Если ты скажешь, что не хочешь этого, я тебе не поверю.

— Я не… никогда раньше…

Мужчина от удивления даже чуть отстранился.

— Так вот почему ты отталкивала меня всё это время. Сейчас ты убедишься, что делала это напрасно.

— Хватит болтать, — простонала колдунья.

Одним резким рывком мужчина вошёл в неё, но тут же снизил темп, сдерживая бушующую страсть. Девушка вскрикнула, но миг боли прошёл, уступив место удовольствию. Женщина застонала и изогнулась всем телом, прижимаясь к партнёру, обхватив его ногами. Мужчина ускорил движения, ловя стоны возлюбленной губами и ощущая, как её ногти впиваются ему в плечи. Стоило ему вновь замедлиться, и женщина уже сама подалась навстречу, притягивая его к себе руками и ногами.

Тела любовников сплелись, двигаясь в едином ритме, прижимаясь друг к другу, словно стремясь полностью слиться воедино. Страстные крики ведьмы заглушали даже раскаты грома. Чародей давно отбросил всякую сдержанность, наслаждаясь обладанием страстно извивающейся под ним женщиной, пока волна блаженства не накрыла обоих.

Мужчина, тяжело дыша, упал на постель рядом с колдуньей, продолжая нежно поглаживать её тело.

— Это… это было… — через пару минут, отдышавшись, заговорила колдунья.

— Я же говорил, тебе понравится, — приподнявшись на локте, отозвался маг.

— Пожалуй, было неплохо… — протянула ведьма, наблюдая, как исчезает самодовольная усмешка на лице чародея.

— Не дразни меня, женщина!

— А то что, повторишь? — усмехнулась колдунья, толкнув его, опрокидывая на спину и усевшись сверху. — Так я не возражаю.

Всего один день

Начинать историю с пробуждения — моветон. Но что поделать, если именно так моя история и начинается. Или, может быть, все мои истории, смотря как считать. Это история длиной в жизнь или в один день, опять жезависит от того, как считать. Каждое моё пробуждение открывает новую страницу или начинает новую книгу. Да, о некоторых днях я и впрямь мог бы написать целую книгу, только вряд ли успею это сделать в промежутке между сном и бодрствованием, к тому же всегда можно найти более интересное занятие.

Но начинать историю с пробуждения и впрямь дурной тон. Поэтому — начну сначала. А в начале, как обычно, было слово. Вернее — несколько слов. Желание, загаданное на падающую звезду, дурацкий порыв, обычно мне совершенно не свойственный. Я пожелал завтра утром проснуться рядом с любимой, и чтобы так было всегда, неважно, где и при каких обстоятельствах. Всё исполнилось точь-в-точь, как я загадал, буквально.

Каждый раз, когда я просыпаюсь, на дворе утро следующего дня, то самое пресловутое «завтра». Я всегда проверяю дату в тех случаях, когда это возможно. В некоторых мирах вовсе не ведут календарь или отсчёт идёт от неведомой мне даты. Да-да, именно мирах или, если угодно, реальностях. Не знаю уж, параллельных, перпендикулярных или как-то ещё пересекающихся, но зачастую они совершенно не похожи друг на друга. Они бывают волшебны, ужасны, отвратительны, опасны, фантастичны или вполне обыденны, в общем, на любой вкус. Но выбираю не я, тут уж как повезёт. Впрочем, меня устроит почти любая, ведь там всегда рядом со мной Она. Жаль, что я не могу остановиться или хотя бы задержаться, так уж вышло, что каждый раз в моём распоряжении один день, всего один день…


— Эй, просыпайся! — услышал я её голос.

Пришлось открывать глаза и подниматься. Теперь у меня нет возможности даже подремать ещё пять минут, стоит заснуть, и при следующем пробуждении я окажусь уже в другом месте.

Я осмотрелся по сторонам. Поляна, ручей, расстеленный на земле плащ — романтика, да и только. Впрочем, лежащий на земле рядом меч и привязанные к деревьям чуть в стороне лошади немного портили картину, намекая, что это не просто выезд на природу. Опять подобие средневековья, а значит никаких удобств и технических благ. Впрочем, это всего на один день. Интересно, есть тут магия? С магией всегда интереснее, хотя и опаснее, несколько раз мне и самому довелось побыть магом.

Когда-то я мог только мечтать оказаться в волшебном мире, но после десятого или пятидесятого раза даже это приедается. Полдня трястись в седле, кто-то вечно пытается тебя убить или самому надо кого-то убивать, а кого-то спасать. Хочется комфорта и покоя наедине с любимой, а не подвигов, квестов и сражений, результатами которых всё равно не успеешь насладиться.

— Ты готов?

— А может, отложим на завтра? — без особой надежды предложил я. — Сегодня передохнём, подготовимся и всё такое…

— Завтра будет поздно, полнолуние сегодня, а нам до цели всего пару часов.

Я только пожал плечами, понятия не имея, о чём она говорит.

— Значит, у нас полно времени, до заката ведь гораздо больше пары часов, — всё же возразил я, притягивая её к себе и целуя.

— Что это тебя прямо с утра на нежности потянуло? — удивилась она, впрочем, не пытаясь отстраниться. — Вечером мало было?

— Мне тебя всегда мало.


— Что с тобой сегодня? — осведомилась она, всё ещё лёжа на плаще и не пытаясь прикрыться.

— Разве что-то было не так? — хмыкнул я.

Она не ответила, только загадочно улыбнулась. Издаваемые ей чуть ранее стоны были красноречивее всяких слов. Возможно, я сделал что-то несвойственное тому, в чьём теле сегодня оказался, но какая разница. Об истинном положении дел она всё равно не догадается, а завтра всё вернётся на круги своя. Зачем тратить время на ненужные объяснения, его и так немного в моём распоряжении. Лучше просто буду сидеть и любоваться ею, такой, какой она стала здесь.

Она всегда разная, что и неудивительно, окружение и обстоятельства накладывают свой отпечаток. Но с другой стороны это всегда Она, каковы бы ни были различия, всё это наносное, внутри она всё та же. Пожалуй, я теперь мог бы написать целый психологический трактат о формировании личности в различных обстоятельствах, но кто ж ему поверит. Да и к чему, если отпечаток, оставленный окружением, не более чем грим, нанесённый на суть того, какой человек в действительности, на его душу… Да, наверное, душа — единственный подходящий термин, пусть материалисты катятся ко всем чертям, вряд ли им удастся доказать, что прыгающее по разным мирам сознание человека — не более чем набор мозговых импульсов.

— О чём задумался?

— Наверное, нам всё-таки пора в путь, — вздохнул я, взглянув на уже прошедшее зенит солнце.


Дорога заняла больше обещанных пары часов. К пещере мы добрались уже к закату.

— Готов? — спросила она.

Я пожал плечами и кивнул. Выяснить, куда мы направляемся и что должны делать, мне так и не удалось. Не мог же я сказать, что понятия не имею, что происходит, за этим непременно последовали бы долгие выяснения и вопросы, на которые у меня, в общем-то, не было ответов. Буду импровизировать, мне не привыкать, как-нибудь прорвёмся.

Мы вошли в тоннель, освещённый развешанными по стене факелами. Моя спутница уверенно вела вперёд, по каким-то неизвестным мне признакам выбирая повороты на развилках, а я просто шёл следом, любуясь ею. Постепенно факелы становились всё реже, пока не исчезли вовсе, впрочем, закончился и тоннель, выведя в широкую пещерную залу — во всяком случае, стен нащупать я не смог.

Я ещё не успел ничего спросить, как в этом тёмном царстве забрезжил луч света.

Лунный свет, проникший через отверстие в потолке, озарил центр залы, позволив разглядеть три фигуры, закутанные в балахоны разных цветов — черный, белый и серый.

Спутница подтолкнула меня вперед, и я послушно шагнул навстречу этим странным типам.

— Мы знаем, зачем ты пришёл, — в один голос произнесли все трое.

Фу, какая пошлая банальность, воплощения света, тьмы и тени, вещающие в унисон.

— Ну, отлично, — пожал плечами я. Хорошо, что они знают, потому что я-то сам понятия не имею.

— Мы знаем, кто ты.

— Ещё лучше, — кивнул я.

— Тебе нравится твоя жизнь?

Этот вопрос немного выбивался из предположенной мной схемы, но и на него у меня имелся ответ:

— Я живу одним днём.

— Мы знаем, чего ты хочешь!

О, ну наконец-то речь пошла о том, что я тоже знаю. Хотя это и не был вопрос, я всё-таки ответил:

— Я просто хочу быть с ней.

— А ты хочешь быть с ним? — впервые троица обратилась не ко мне, а к моей спутнице.

Пришёл её черёд удивляться и не понимать происходящее. Похоже, всё пошло не так, как задумывалось, она ожидала чего-то другого. Что ж, если эта троица и впрямь знает, о чём говорит, теперь всё зависит от Её ответа.

— Да.

— Быть посему! — хором прогремели ребята в балахонах.


Меня разбудил назойливый трезвон дверного звонка. Похоже, там, в пещере, я почему-то отрубился. Немного жаль, но что поделать, что ж, здравствуй, новый мир.

— Да иду я, иду! — крикнул я, надеясь, что неизвестный гость услышит и перестанет трезвонить.

Беглый осмотр показал, что на сей раз я у себя дома. То бишь, в точно такой же квартире, где загадал желание и лёг спать то ли вчера, то ли несколько лет назад. Впрочем, это ещё ни о чём не говорит, снаружи всё может быть совершенно иначе, я это уже проходил. Что-то точно должно быть иначе, ведь в этом месте я должен быть вместе с Ней.

Очередной звонок заставил меня быстренько натянуть штаны и пойти открывать. За дверью оказалась она. Я уже привычно притянул её к себе и поцеловал. Она не отстранилась, но вот дальнейшие мои поползновения прервала.

— Не так быстро, — чуть нахмурившись, укорила она. — Я, конечно, приехала, но это ещё не значит, что я сразу на всё согласна.

Неужели в этом мире мы не вместе? Или просто поссорились?

Пройдя вместе с ней в комнату, я ещё раз осмотрелся, более внимательно. Всё совпадало до мельчайших деталей, вплоть до пустых банок из-под выпитого вчера пива и даже рассыпавшихся окурков на балконе — я вчера ненароком перевернул пепельницу и не стал в темноте убирать, оставив это до утра.

— Ты не рад меня видеть? — осведомилась она.

— Очень рад, — искренне заверил я. — Просто слегка удивлён и растерян… Почему ты… передумала?

При такой точности совпадений и обстоятельства должны быть схожи, так что я понадеялся, что вопрос не покажется странным.

— Это глупо… — она опустила взгляд и на минуту замолчала, подбирая слова. — Ты мне сегодня приснился, впервые. Это был странный сон, очень детальный и правдоподобный. Я будто прожила другую жизнь, даже несколько. И там мы были вместе. И вот я приехала. Говорю же, глупо.

— Совсем не глупо. Мне тоже снился такой сон.

Я был уверен, что у меня-то это был не сон. Слишком реалистичны воспоминания о тех событиях. Хотя с каждой секундой начинал сомневаться всё больше и больше.

Впрочем, всё прояснится завтра. Если я проснусь здесь же, и на календаре будет следующее число… Значит та пафосно-банальная троица и впрямь знала, о чём говорила. И всё исполнилось, моё желание сбылось. Нет, не моё, наше с Ней желание.

Ну, или всё это был сон. Странный, реалистичный сон, приснившийся двоим, что лишь чуть менее таинственно и загадочно.

В любом случае, она здесь, рядом, у нас есть шанс быть вместе, и я его не упущу. На сей раз в нашем распоряжении вся жизнь, а не всего один день.


Оглавление

  • Награда по заслугам
  • Любимец Фортуны
  • Не для легенд…
  • Восточный ветер
  • Смешанные чувства
  • Партия аватара
  • Мотив аватара
  • Замок Спящей Чародейки
  • Нарушенное Равновесие
  • Реальная виртуальность
  • Переделка
  • Конец времён
  • Павшая Цитадель
  • Полночный гость
  • Всего один день