Миссис Оруэлл [Тони Кокс] (fb2) читать постранично, страница - 3

Тебе пришло.

Оруэлл (берёт письмо, смотрит обратный адрес). Десять, Даунинг Стрит?

Соня. Да.

Оруэлл (достаёт письмо, читает). Это от премьер-министра. Кто-то доложил, что я при смерти.

Соня. Но ты ещё поживёшь.

Оруэлл. Ну, Эттли точно так думает. А то с чего бы желать мне скорейшего выздоровления. Ты с ним знакома?

Соня. Пока нет. Как он выглядит?

Оруэлл. Как вобла.

Соня просматривает остальную почту, движения её рук резкие. При этом светится улыбкой, вертит головой и театрально играет светлыми длинными волосами.

Соня. Тут письма от разных издательств. Ты им обещал разрешить публиковать отрывки из твоего романа. «Атлантик Мансли», «Тайм энд Тайд», «Трибьюн». Ответ послала стандартный. Что ты серьёзно болен и твёрдого решения не принял.

Оруэлл. Хорошо.

Соня. А это от американского агента. Хочет знать, приемлемый ли гонорар за перевод.

Оруэлл. Где хотят публиковать?

Соня. В Аргентине.

Оруэлл. Понятия не имею, а ты?

Соня. Я тоже. Написала, что приемлемый. Я правильно сделала?

Оруэлл. Да.

Соня. Один вот жалуется на цензуру, просит скидки. Написала, что это исключено. (Берёт со стола книгу.) Ты её читаешь?

Оруэлл. Сомерсет Моэм. Первоклассный писатель. Вот, послушай. «Смерть, как конец повествования»…

Соня. Ах, Джордж, не надо.

Оруэлл. Ты послушай, послушай. «Смерть как конец повествования — это приемлемо, как и свадьба, так что искушённый читатель только усмехнётся такой счастливой концовке». (Протягивает ей руку. Та берёт его за руку и тут же отпускает.) Ну, пожалуйста.

Соня. Что?

Оруэлл. Дай мне руку. (Снова протягивает руку. Та берёт его за руку, помогает встать и одеть широкий желтовато-коричневый кардиган.) Завтра во сколько придёшь?

Соня. Трудно сказать, Сирил-то в отъезде.

Оруэлл. Ладно, как получится.

Соня закрывает дверь и выходит в коридор. Окно в палате освещается. С улицы доносятся звуки городской жизни. Оруэлл в просторном кардигане сидит в кресле напротив Варбурга. Оба читают газеты.

«Электрообогреватель, включённый без нужды на двадцать минут, обкрадывает страну на целый фунт угля, так необходимого для нашего общего блага». Я категорически против порождения чувства вины в рабочем классе. И в завершение, вот, посмотри. (Оруэлл подаёт газету Варбургу).

Варбург. Ну и на что я должен обратить внимание?

Оруэлл. На рекламу.

Варбург. А что в ней такого особенного?

Оруэлл. Как что? Разве это дело, рисовать крылатого бога Меркурия в подштанниках?

Варбург. Но ведь смешно, правда?

Оруэлл. Ну, против ереси я ничего не имею. Но какого чёрта портить вид бога-красавца? Его следовало бы оберегать от вульгарных изображений.

Варбург. Ну и как, по-твоему, это сделать?

Оруэлл. Запретить их.

Варбург. Ты серьёзно?

Оруэлл. Да, вполне. Я бы всех этих паршивцев переловил и расстрелял.

Варбург. Не ожидал застать тебя в таком расположении духа.

Оруэлл. Это почему?

Варбург. Ну, Морланду ты определённо нравишься.

Оруэлл. И что, он собирается меня печатать?

Варбург. Пока нет.

Оруэлл. Ты же не хуже меня знаешь, что писатель не вечен даже при крепком здоровье. Ну на что его хватит: три-четыре книжки. Но рано или поздно он исписывается. И вот ещё что.

Варбург. Что?

Оруэлл. Мысль о сидячем образе жизни сводит меня с ума. Я люблю колоть дрова и заниматься хозяйством. Последний раз на острове попытался выполоть сорняк. Тут же температура подскочила.

Варбург. Знаешь, Джордж, что тебе нужно?

Оруэлл. Что?

Варбург. Любовь настоящей женщины.

Оруэлл. Есть кто на примете?

Варбург. По-моему, ты к Соне неравнодушен.

Оруэлл. А кому она не нравится? Парни заходят в «Хорайзн», чтобы поглазеть на неё.

Варбург. Она просто красотка.

Оруэлл. Это уж точно.

Варбург. И редактор приличный.

Оруэлл. Это верно.

Варбург. Могла бы вести твои литературные дела.

Оруэлл. А что я могу предложить ей?

Варбург. Скоро ты будешь очень богатым, сам знаешь.

Оруэлл. Соню деньги не интересуют. А мужчины, они все у её ног.

Варбург. За исключением Морѝса Понти!

Оруэлл. Вот как? А ты откуда знаешь?

Варбург. Земля слухами полнится. В общем, я думаю так: если этот французишка бросил её, то самое время брать быка за рога.

Оруэлл. Ты так думаешь?

Варбург. Да. Время работает против неё.

Оруэлл. И против меня тоже. Сорок четыре.

Варбург. Что?

Оруэлл. Сорок четыре года. Чехов умер в этом возрасте. Так же, как Стивенсон и Лоуренс.

Варбург. А тебе сколько?

Оруэлл. Сорок шесть.

Варбург. Хороший возраст. А какими гигантскими шагами мы движемся вперёд. Тебе ещё жить и жить, если будешь беречь себя. А лучше, если кто-нибудь будет ухаживать за