Материалы к бестиарию [Денис Николаевич Яцутко] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Денис Яцутко Материалы к бестиарию

Лжепророк Петухов в своей «Краткой энциклопедии нечистой силы» называет бесов древнейшими персонажами прарусской мифологии, которые проникают из инферномиров непосредственно в мозг человека, сбивают с пути, с круга, наводят морок, доводят до болезней, преступлений, смерти. Лжепророк убежден, что бесы бесплотны и незримы, однако, помещает рисунок, изображающий беса мускулистым гоминоидом с острыми рогами на низколобой голове, ногами парнокопытного млекопитающего и крыльями гигантской летучей мыши. Трудно представить себе непосредственное проникновение подобного существа в человеческий мозг. Очевидно, что рисунок сей является отражением простонародных представлений о бесах, навеянных смешением страха перед оными и страха перед некоторыми существами материального мира: сатирами, Паном. Наверняка, беспокойное поведение животных, появляющееся с приближением к ним Пана и доходящее иногда до слепого ужаса, в честь Пана именуемого «паническим», напоминало собой поведение существ, одержимых бесами — бешеных, бесноватых. Святой Евангелист Лука подробно описывает изгнание Иисусом бесов из одержимого:

«Ибо повелел нечистому духу выйти из сего человека; потому что он долгое время мучил его, так — что его связывали цепями и узами, сберегая его; но он разрывал узы, и был гоним бесом в пустыни. Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: «легион», потому что много бесов вошло в него. И они просили, чтобы не повелел им идти в бездну. Тут же на горе паслось большое стадо свиней; и просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, вышедши из человека, вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро, и потонуло.»

Ясно, что Евангелист говорит о бесплотных бесах. А вот подробное свидетельство о поимке и убиении козлоногого гоминоида, оставленное нам синьором Габриэлем Гарсией Маркесом: «… в среду рано утром одна женщина подняла соседей истошным криком — она обнаружила следы раздвоенных копыт, принадлежащих какому-то неведомому двуногому животному. Следы эти были четки и определенны, и все, кто их видел, уже не сомневались в том, что оставило их странное существо, похожее на чудовище, описанное священником. В каждом дворе устроили западню. И через некоторое время загадочный пришелец был пойман. Две недели спустя после смерти Урсулы Петру Котес и Аурелиано Второго разбудил среди ночи доносившийся из соседнего двора жуткий плач, похожий на мычание молодого бычка. Когда они вышли посмотреть, что случилось, толпа мужчин уже снимала чудовище с острых кольев, вбитых в дно ямы, прикрытой сухими листьями, и оно больше не мычало. Весило оно, как добрый бык, хотя по величине не превосходило мальчика подростка; из ран сочилась зеленая вязкая кровь. Тело его было покрыто грубой, усеянной клещами шерстью и струпьями, но в отличие от исчадия ада, виденного священником, части этого тела походили на человеческие; мертвый напоминал скорее даже не человека, а захиревшего ангела; у него были чистые тонкие руки, огромные сумрачные глаза, а на лопатках — две мозолистые культи, иссеченные рубцами, — остатки мощных крыльев, которые, по-видимому, были обрублены топором дровосека.» Синьор Маркес сообщает, что пребывание вышеописанного существа в Макондо сопровождалось паническим поведением там птиц, которые теряли ориентировку в воздухе и, врезаясь в стены домов и металлические москитные сетки на окнах, гибли тысячами. Здесь легко проводится параллель с поведением свиней, в коих вселились бесы. Не пытаясь проникнуть в сущность и объяснить действия бесов бесплотных, Мастер Шри Д. Юкио Д'Оривье Джи Шивамурти Врикасур Махасурьядев объясняет вызывающее помутняющий рассудок страх воздействие, оказываемое на живых существ козлоногими гоминоидами, тем, что последние производят колебания в диапазоне инфразвука, влияние которых на психические состояния известны со времен поражения круга Шивуаза Гирканианца.

Дерево Сефирот

Великий Б. Г. упоминает в одном из своих творений странное существо, именуемое Рыба Растущая Внутрь Себя; в эту Рыбу влюблен Вепрь-Девственник. Поиск возможных истоков этого символа привел нас к труду Мэнли П. Холла "Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцерской символической философии". Мессир Холл говорит о феномене роста внутрь себя, описывая Философское Дерево Сефирот, которое является символом философского и духовного роста человека. Рост материальный, по его мнению, есть процесс движения изнутри наружу, некий род расширения, посредством которого возникает форма. Рост же духовный есть движение внутрь, когда дерево-душа почти непостижимым образом произрастает к источнику своего собственного семени. Интересно, что и философия Санкхья-Йоги, изложенная Капилой, говорит о наличии в каждом человеке чистой и святой точки-души, к которой (к познанию которой) и нужно стремиться, отвлекшись от удовлетворения материальных потребностей, т. е. перестав расти наружу. Таким образом, можно сделать вывод, что Рыба Растущая Внутрь Себя — это символ существа, стремящегося к Совершенству, к своей вечной святой душе, частице и воплощению Атмана, а Вепрь-Девственник есть существо дикое и наивное, стремящееся пока не к самому Совершенству, но — лишь к тому, кто может научить этому стремлению и показать путь. Изображения и описания сей мудреющей Рыбы мы не имеем, а описание Дерева Сефирот, сделанное мессиром Холлом, приведем, хотя и считаем его пустой болтовней, лишь забивающей смысл прекрасной метафоры роста внутрь себя. По мнению Холла, Дерево Сефирот состоит из десяти шаров лучистого великолепия, построенных в три вертикальные колонны и связанных двадцатью двумя каналами или путями. Десять шаров называются Сефирот, им приписаны числа от 1 до 10. Три колонны называются Милосердие, Жестокость и — между ними — Умеренность как объединяющая их сила. Десяти шарам Сефирот соответствуют десять понятий каббалистической философии: Кетер — Корона, Хохма — Мудрость, Бинах Понимание, Хезед — Милосердие, Гебурах — Жестокость, Тиферет — Красота, Нецах — Победа, Ход — Слава, Есод — Основание, Малхут — Царство. Бывает, что Дерево Сефирот изображают в виде тела человека. Такое изображение утверждает аналогичность понятия Совершенства идее каббалистического первочеловека — Адама Кадмона, помощника Творца и архетипа микрокосма и макрокосма. В этом случае десять шаров Сефирот соответствуют частям тела Адама Кадмона: Кетер — Корона Прототипической Головы, соответствующая пинеальной железе человека; Хохма и Бинах соответствуют полушариям Протомозга; Хезед и Гебурах — соответственно — правая и левая Творящие Руки; Тиферет — Сердце и сосуды; Нецах и Ход соответствуют правой и левой ногам, называемым Опоры Мира; а Есод и Малхуд — мужеское и женское порождающие начала. Еще Дерево Сефирот изображается в виде концентрических окружностей, где каждая окружность — этап стремления внутрь, к сокровенному. Имеются изображения Сефирот в виде Солнечной Системы, на наш взгляд полностью лишенные смысла и являющиеся примером пустого мудрствования каббалистов, построенного на примитивных ассоциациях. Самым же удачным и приятным глазу условным изображением Дерева Сефирот является дерево, посаженное, как бы, ветвями в землю, причем — мы имеем возможность наблюдать его ветви и пышную листву в разрезе земли. Вместо корня такое дерево имеет императорскую корону, заключенную в треугольник и освещенную ярким светом, а в гуще подземной листвы древа изображается маленькое, но нестерпимо сияющее солнце, символизирующее индивидуальную душу.

Едиhорог

— Кто ты? — окликнул Танис. — Покажись! — Мы не тронем тебя, — ляпнул Карамон. — Конечно не тронете. — Эти слова позабавили их невидимого собеседника. У вас нет оружия. Я верну его, когда придет время. Ибо никто не входит Омраченный Лес с оружием, даже Соламнийские Рыцари. Так что не страшись за свой меч, благородный рыцарь! Этот клинок древен и драгоценен, и я его сберегу. Простите мне это кажущееся недоверие, но даже великий Хума сложил свое Копье у моих ног… — Хума!.. — ахнул Стурм — Hо кто же ты? — Хозяйка Леса. И едва прозвучали эти слова, произнесенные звучным, глубоким голосом, как тьма расступилась. Друзья вгляделись… и слитый вздох благоговения, подобный весеннему ветерку, прозвучал в ночной тишине. Серебряный лунный луч ярко осветил высокий скальный уступ, а на уступе стояла единорог. Она спокойно смотрела на них, и бездонная мудрость светилась в ее взгляде. Сердце поневоле сжималось от вида такой красоты… Золотая Луна ощутила, как слезы подступили к глазам, и сомкнула веки, не в силах вынести сияния, исходившего от единорога. Ее шерстка отливала лунным серебром, рог сверкал жемчугом, грива была подобна морской пене. Голова казалась изваянной из гладкого мрамора, но ни одна человеческая — и даже гномская — рука не могла бы схватить изящества и грации волшебных линий сильной шеи и мускулистой груди. В тонких, стройных ногах чувствовалась немалая мощь, а маленькие копытца были раздвоены, как у козы.

Таково описание прекраснейшего из животных в первой саге эпопеи Dragon Lance (c) Маргарет Уэйс и Трэйси Хикмэн; однако сей источник невозможно считать по многим причинам абсолютно достоверным, хотя многое в нем и выглядит правдоподобным. Древнейшее упоминание единорога — упоминание, сделанное старшим сыном Брахмы Атхарваном в своей веде: предок нынешнего человечества Ману привязывает свой корабль во время потопа к рогу единорога. Однако более поздняя Шата-патха брахмана утверждает, что Ману привязывает корабль к рогу рыбы. Очевидно, имеется в виду гигантский нарвал. Между прочим, единорога путали не только с нарвалом, но — и гораздо чаще — с каркаданом, т. е. — носорогом. Знаменитый португалец Марко Поло являет нам один из показательнейших примеров такого заблуждения, рассуждая об "индийском единороге": "Водятся у них дикие слоны и множество единорогов, чуть меньше слона ростом. Шерсть у них, как у быков, а ноги, как у слона. Посреди лба торчит большой черный рог. И надобно знать, что они не ранят рогом, а только языком и ногами. В языке у единорога спрятана острая длинная кость, и когда они разозлятся на кого-нибудь, то догонят, свалят на землю, раздавят коленями и проткнут языком. А голова у единорога, совсем как у кабана, и ходит он, склонив ее к земле. Любят они валяться в грязи. Этот зверь противен на вид, и трудно представить, как он может положить свой рог на бедро девственницы. Я бы сказал, что он прямо противоположен тому зверю, какого мы воображаем." В такое же заблуждение впадает и Архимандрит Никифор, помещая в своей Библейской Энциклопедии, ссылаясь на описание единорога Плинием, рисунок хорошо ныне всем известного черного носорога. Hе хочется обвинять этих уважаемых людей в наивности, но — можно ли отождествлять двух животных лишь по одному признаку — "рогу посреди лба"? Руководствуясь сим методом, мы могли бы отождествить газель с бизоном, а дракона — с летающею собакой. Да и единый рог носорога и единорога различен. Известно, что у первого он изогнутый, гладкий и состоит из склеенных воедино волос, а у последнего — прямой, витой и в продольном его разрезе можно видеть силует рыбы. Порошок из рога единорога исцеляет многие редчайшие недуги, а рог носорога совершенно бесполезен (даже в алхимии). Hоров носорога, на наш взгляд, Марко Поло описал чудесно, а вот единорога традиция представляет животным кротким, мудрым и осторожным. Утверждается, что копыта единорога не оставляют следов, что, идя, он всегда смотрит под ноги, чтобы не раздавить слабую букашку, и что питается он лишь сухой травою, дабы не ранить траву живую. Hо не думайте, что единорог животное слабое и — в силу того — трусливое, нет! — напротив — он силен и бесстрашен, но имеет в природе лишь четверых естественных врагов. Двоих из них он побеждает, от двоих терпит поражение. Древнейший враг единорога змей Хаоса. По амберитской легенде, записанной Мерлином, принцем Хаоса и графом Колвира, единорог выбил у змея Хаоса левый глаз, красный камень, в структуре которого был заключен первичный Образ стабильности. С тех пор, как единорог носит этот камень на конце своего рога, существуют Мировой Порядок и стабильность, центром и оплотом которых является Роща Единорога. Единорог амберитов — самка, и, возможно, единорог Хикмэн и Уэйс — отголосок именно амберитской легенды. В Амбере единорогу поклоняются как божеству и в местах, где его видели, ставят часовни. Второй противник единорога — слон. Единорог убивает его одним ударом своего чудесного рога. Свидетельства о подобных сражениях неоднократно встречаются в бестиариях раннего средневековья. Предполагается, что, если со змеем единорог бился за владычество над первоосновами мироздания, то слон хотел лишь оспорить у единорога право старшинства над пятью классами животных и проиграл. Древняя китайская традиция называет единорога первейшим из животных, покрытых шерстью. Лев оспаривает у единорога этот титул. Голубина Книга Сорока Пядень, записанная Киршею Даниловым, содержит такой отрывок:

Единорог-зверь — всем зверям отец. Почему единорог всем зверям отец? Потому единорог всем зверям отец, А и ходит он под землею, А не держут ево горы каменны, А и те-та реки ево быстрыя; Когда выдет он из сырой земли, А и ищет он сопротивника, А тово ли люта льва-зверя; Сошлись оне со львом во чистом поле, Начали оне, звери, дратися: Охота им царями быть, Над всемя зверями взять большину, И деруться оне о своей большине. Единорог-зверь покоряется, Покоряется он льву-зверю, А и лев подписан — царем ему быть, Царю быть над зверями всем, А и хвост у него колечиком.

Лев, терзающий единорога изображен на гербе Далта, сына Оберона. Эту пару, но не дерущихся, мы видим в гербе Великобритании. Льюис Кэрролл в книге Through The Looking-glass And What Alice Found There также говорит о битве Льва и Единорога, и, хотя описанная им битва продолжается бесконечно, большая часть разделяемого между бойцами в перерывах пирога достается Льву (львиная доля), что тоже можно считать своеобразной победой. Кэрролл приводит также текст старинной песенки:

Вел за корону смертный бой со Львом Единорог. Гонял Единорога Лев вдоль городских дорог. Кто подавал им черный хлеб, а кто давал пирог, А после их под барабан прогнали за порог.

Мартин Гарднер, ссылаясь на "Оксфордский Словарь Детских Стихов" Ионы и Питера Оупи, говорит, что соперничество между Львом и Единорогом насчитывает не одну тысячу лет. Приведенный же стишок Гарднер датирует началом XVII века, когда в результате союза между Англией и Шотландией был принят новый британский герб, на котором шотландский единорог и британский лев поддерживают, как и поныне, королевский геральдический щит. Эпопея "Королева фейри" так представляет нам бой льва и единорога: лев прислоняется к дереву, единорог, пригнув голову, атакует его, лев отскакивает в сторону, и единорог оказывается пригвожденным к стволу. Четвертый противник единорога — заяц. Их столкновение описано в прекрасной поэме Дмитрия Александровича Пригова "Могила Ленина":

Hа бескрайних просторах России Среди берез заяц и единорог Заяц укусил единорога за ногу И кровь стекает в землю…

Объяснить ссору этих двух животных можно недоразумением: заяц принял стройные белые ноги единорога за березы и просто хотел их обглодать. Старые бестиарии неоднократно упоминают также о вражде единорога и яла, однако, достоверных свидетельств этой борьбы мы не имеем. Некоторые авторы говорят еще о победе единорога над овном, ссылаясь на восьмую главу Даниила. Однако, упоминаемый Даниилом "козел", хотя и имеет лишь один рог ("… с запада шел козел по лицу всей земли, не касаясь земли; у этого козла был видный рог между его глазами."), обзаводится после победы над овном сразу четырьмя, один из коих — с ответвлением: "… козел чрезвычайно возвеличился; но когда он усилился, то сломился рог, и на место его вышли четыре, обращенные на четыре ветра небесных. От одного из них вышел небольшой рог, который чрезвычайно разросся к югу и к востоку и к прекрасной стране." Безусловно, считать это животное единорогом можно лишь с очень большой натяжкой (тем более, что это вообще не животное, а скорее символ). Единорог упоминается в большинстве европейских переводов библейской Книги Иова: "Захочет ли единорог служить тебе и переночует ли у яслей твоих? Можешь ли веревкою привязать единорога к борозде, и станет ли он боронить за тобою поле? Понадеешься ли на него, потому, что у него сила велика, и предоставишь ли ему работу твою? Поверишь ли ему, что он семена твои возвратит и сложит на гумно твое?"…

Hо нынче считается общеизвестным, что переведенный как единорог r?hem может быть, как единорогом, так и любым другим диким зверем, ибо переводится это слово с древнееврейского буквально — "дикий (лютый) зверь". Фактов пленения единорога история не сохранила, хотя способ охоты на него известен всем с детства: в лес приводят девственницу, и единорог, подойдя к ней, склоняет рог ей на лоно; взяв единорога за рог, девственница может вести его, и он будет послушен. Проказник Рабле узрел в этом сюжете символику полового акта и изобразил единорогов, рога которых мягкие и обвисшие, а твердыми и острыми становятся, лишь когда единорог возбужден. Наиболее же часто единорог изображается как небольшая изящная белая лошадь с козлиной бородкой и длинным винтообразным рогом на лбу. Hа Руси изображение единорога помещали на стволах артиллерийских пищалей и гладкоствольных гаубиц, которые за то и назывались единорогами и инрогами. В алхимической тайнописи единорог обозначал ртуть.

Кимпуруши

Кимпуруши, именуемые иначе кимнарами (kimnaras — "что за люди"), считаются детьми Брахмы и числятся в свите божества земных богатств Куберы. Обитают они в Гималаях, где селятся парами у берегов рек или у горных ключей. По рассказам путешественников, молодые кимпуруши любят часами сидеть у воды, вслушиваясь в ее журчание. Журчанию горных ручьев подобны и свадебные песни самцов-кимпурушей, которые они поют для своих возлюбленных. Часто путешественники обманываются, услышав песню кимпуруши: они спешат на звук, полагая отыскать столь желанную в трудных переходах свежую воду, а находят лишь странное существо, несколько мгновений глядящее удивленно на путников огромными фиолетовыми глазами, настороженно вспрядывающее ушами и быстро убегающее при малейшей попытке со стороны людей подойти поближе. Внешне кимпуруши во всем похожи на людей, отличаясь от последних лишь головами, подобными головам лошадей. Hаряду с аистами и попугаями-неразлучниками, кимпуруши являют собой прекрасный пример великой супружеской любви и верности. Существует красивая легенда, свидетельствующая об этом их замечательном качестве. Однажды, царь Варанаси Бхаллатия, возжелав полакомиться жаренной на углях дичью, оставил государство, жену и подданных и, взяв свору охотничьих собак, отправился один в Гималаи. Увлекшись охотой, он выбрел к небольшой горной речушке и там заметил пару кимпурушей. Бхаллатия велел собакам залечь, а сам подобрался поближе и стал наблюдать. Кимпуруши (это были самец и самка) стояли, обнимая друг друга, и шептали друг другу на уши ласковые слова. Их прекрасные тела светились бронзой в рассветных лучах, и царь залюбовался было этой идиллической картиной, но вдруг до него донеслись звуки плача это кимнары внезапно зарыдали, склонив головы друг другу на плечи. Hе успел, однако, царь еще и подумать о том, что могло вызвать такую печаль, а кимпуруши уже тихо смеялись и вновь шептали ласковые слова. Пораженный всем увиденным, Бхаллатия вышел из своего укрытия и обратился к кимпурушам: "О вы, столь похожие на людей, кто вы, и отчего столь странно себя ведете?" Самка-кимнара, знавшая человеческий язык, отвечала на это: "Мы кимпуруши. А плачем мы оттого, что провели ночь в разлуке." "Как же это случилось?" спрашивал любопытный Бхаллатия. "А случилось это так", — любезно отвечала кимпуруша, — "Мой любимый переправился через реку, думая, что я переправлюсь вслед за ним, а я пока собирала мягкие травы и ароматные цветы, чтобы устроить из них ложе любви, и растирала между двумя камнями кусочки сандалового дерева, чтобы умастить получившейся пудрой тело, прежде чем возлечь с любимым. Hо неожиданно с гор сорвался огромный паводок, речка наполнилась и стала непреодолимой для нас. В ужасе я бросилась к берегу, но побоялась войти в бурный поток. Так мы и провели ночь: я на одном берегу, а мой возлюбленный — на другом. Всю ночь мы не смыкали глаз и то плакали, то смеялись над этой нелепой случайностью. К утру вода ушла, и мой возлюбленный вернулся ко мне. Hо вот прошло уже семьсот лет, а мы никак не можем оправиться от этого потрясения и как вспомним о той ночи, так то заплачем, то засмеемся." Выслушав историю кимнары, царь Бхаллатия был поражен пуще прежнего и спросил у любезной рассказчицы: "Сколько же всего лет длится земной век кимпуруши?" И самка кимпуруши ему сказала: "Мы живем, примерно, по тысяче лет. Тебе может показаться, что это очень долго, но поверь мне — и прожив эту тысячу лет, мы очень неохотно расстаемся с жизнью: нам кажется, что она прошла слишком быстро и мы так недолго побыли рядом с теми, кто дорог нам." И добавила прекрасная кимпуруша: "Царь! Ведь людской век много короче нашего. Как же ты можешь проводить время вдали от любимой?" Поразмыслил Бхаллатия над услышанным и, забыв об охоте, стрелой помчался домой, к любимой жене. Современные исследователи, все, как один, ставят под сомнение способность кимпурушей к членораздельной речи, но то, что, раз образовав пару, кимпуруши более не расстаются до конца жизни, факт. И ежели один из супругов погибает, второй, как правило, бросается с вершины на острые скалы, не в силах выдержать вечной разлуки.

Люпракканы (lupraccan) ранее назывались лухорпанами (luchorpan). Они живут в воде, преимущественно — в озерах, норовят уволочь под воду человека, но если человек смог противостоять им, могут одарить его сказочными дарами. The Saga of Fergus mac Leti повествует о встрече с люпракканами Фергуса, короля уладов и владельца меча Каладболг. Люпракканы напали на Фергуса, спящего в колеснице, и несли его к морю, но тот — едва ступни его коснулись воды — проснулся, сгреб пятерых люпракканов в охапку своими могучими руками и стал душить. Те, испугавшись, запросили пощады и обещали подарить королю траву, вложив которую в уши, он мог бы дышать водой, как воздухом, и ходить по дну водоемов, как по суше. Фергус отпустил люпракканов и получил обещанную траву, но — с предупреждением: не ходить под поверхностью озера Лох Рудрайге. Как водится во всех легендах, если запрет наличествует — он будет в обязательном порядке нарушен: Фергус вошел в воды Лох Рудрайге и увидел там чудовище, о внешности которого сага умалчивает, сообщая лишь, что оно вытягивалось и сокращалось, подобно кузнечному меху. Вид этого чудовища столь испугал сильномогучего короля, что губы его вывернулись на затылок. Через некоторое время Фергус отомстил чудовищу, отрубив ему голову, из чего можно сделать вывод, что у того была голова или нечто, что Фергус мог за таковую принять. Фергус скончался от ран. Другой вариант саги говорит не о траве, но о волшебном плаще. Hе следует путать люпракканов с лепракунами (leprechaun): паронимичностью названий их сходство исчерпывается. Люпракканы — ближайшие родственники валлийского водного духа лламигин-и-двр (llamhigin-у-dwr) и выглядят, как большие крылатые жабы с гребенчатыми хвостами, а лепракуны — это маленькие лесные человечки, каждый из которых стережет какой-нибудь забытый клад, маскируясь тем, что чинит или мастерит маленький башмачок. Лепракуны носят темные костюмы, красные колпаки и кожаные фартуки.

Фойhик

Древние не зря дали название фойника одному из южных созвездий. Это был величественный краснооперенный орел, родившийся в сатьяюгу в Земле Опаленноликих. Близость закатного солнца окрасила его перья алым, а самого его наделила разумом и особым свойством: один раз в 1460 лет фойник покидал родные места и летел в египетский город Баалбек, где бросался в огонь жертвенника в храме Амона-Ра и сгорал в нем. Hо, незадолго до того, в теле птицы формировался неподвластный огню червеобразный зародыш, который получал в золе погребального костра материнской особи необходимое для роста питание и на глазах удивленных жрецов в три дня вырастал во взрослого фойника и, облетев четырежды вокруг храма, возвращался в Этиопию, где и жил последующие 1460 лет. Говорят, что перья фойника источали аромат могры, за что птица сия считалась священной. Мудрец Хайам излагает занятную легенду о фойнике в своей "НаурузНамэ": "Однажды царь Шамиран сидел у окна, при нем находился Бадам, его сын, отменный стрелок. Вдруг перед ними на землю с криком опустилась птица-фойник с толстой змеей, обвившейся вокруг ее шеи. Змея готовилась ужалить красивую птицу. Бадам, по приказу отца, вскинул свой перламутровый лук и пришил стрелой к земле змеиную голову, не причинив никакого вреда несчастному фойнику. Тот с благодарным криком улетел. Через год, в то же день, на том же месте, они вновь увидели его. Фойник что-то положил на землю, крикнул несколько раз и взмыл к небу. — Посмотрите, что он оставил, — сказал вельможам царь Шамиран. Они принесли три маленьких твердых зерна. Царь приказал посадить эти зерна в саду. Из них весной выросла тонкая гибкая ветвь. Она постепенно превратилась в длинную упругую лозу с широкими зубчатыми листьями. Это растение люди видели здесь впервые, и не было в саду куста веселее. Как украшения на невесте, на нем густо висели гроздья. К осени ягоды потемнели, из зеленых сделались черными, как блестящий агат, и стали осыпаться с лозы на землю. — Выжми их, слей сок в чан и посмотри, что получится, — велел садовнику царь Шамиран. Спустя несколько дней, садовник ему доложил: — Сок без огня кипит, как вода в котле. Когда сок перестал кипеть, он сделался ясным, прозрачным, словно рубин. "Назначение растения — в этом, — решил царь, — Hо мы не знаем, полезно оно или, может быть, ядовито". Из тюрьмы привели убийцу, приговоренного к смерти, дали ему чашу перебродившего сока, посмотреть, что из этого выйдет. Выпив чашу, невольник скривился: "Горько!" — "Хочешь вторую?" — "Хочу." После второй развеселился, начал петь и плясать. И попросил третью чашу. После неё лёг под кустом и крепко уснул. Когда он проснулся, его привели к царю. — Что ты почувствовал, когда это пил? — спросил Шамиран. — Я почувствовал себя царем, — сказал невольник. Царь простил ему совершенный им грех. И сам научился пить вино и петь при этом. И тому же научил других." С падением культа Ра фойник все реже является людям, но имя его, неразрывно связанное с солнцем, помнят и до сих пор. Христианский пророк Варух рассказывает, что фойник птицахранительница мира, которой Господь положил трудиться во вселенной до конца времен; она простирает свои крылья, заслоняя ими землю от огненных солнечных лучей. Если б она этого не делала, то род человеческий и любая живая тварь не вынесли бы солнечного пламени. Фойник сопровождает солнце всюду. Вечером каждого дня гремит гром, отделяющий свет от тьмы, ангелы несут ко престолу Господню венец солнца, оскверненный дневным пребыванием над грешной землей, дабы Господь очистил его. Плетется ко престолу Господню и само солнце, уставшее и подобное дряхлому старцу, — за вечерним благословением; вослед солнцу идет и фойник, волочащий по земле свои крылья, на одном из них написано огромными золотыми буквами: "Hе земля меня родила, не небо, но породил меня престол моего Отца." Hо и утомленный за день солнечным жаром, фойник восклицает: "О Творец света, ниспошли миру свой свет!" Вторя этому крику, кричит петух, и солнце и фойник отправляются почивать до рассвета. Трактуя это откровение, Шивуаз Гирканианец называет фойника метафорой озонового плаща Геи. Другой христианский апокрифист, легендарный Енох, побывавший на семи небесах, пишет, что за солнечной колесницей летят два духа, один из которых подобен фойнику, а другой халкедре; лица у них львиные, ноги, хвосты и головы — крокодильи, окрашены они цветами небесной радуги, крылья же имеют ангельские. Радуясь рассвету, фойник и халкедра поют стихи, и все птицы Земли вторят им, ликуя. Греки называли фойника фениксом, китайцы же зовут фэнхуаном и почитают первейшим среди всех существ, покрытых перьями.

В подготовке статьи "Хлицафаль" принимал активное учасие Махатма Олег Козлов.

Магистр Дени Юкио Д'Оривье описывает Хлицафаля как мистическое животное, имеющее длинную шею, длинный, напоминающий драконий, хвост и шесть ног — по три спереди и сзади. Шея его заканчивается изящной головой, венчанной, как правило, парой рогов; непременный атрибут Хлицафаля — отросток под нижней челюстью, напоминающий кисть человеческой руки. Hа боку Хлицафаля художники обычно изображают дверцу, ведущую к его сердцу. Крылья у Хлицафалей весьма разнообразны и могут выглядеть, как крылья птиц, драконов, летучих мышей или насекомых, однако встречаются и бескрылые Хлицафали. Магистр Шри Махатма Хельги Брахмамурти Махараджа Свами Балудева считает, что не существует только крылатых или только бескрылых форм, но крылья у одного и того же Хлицафаля могут появляться в определенные периоды его жизни, в частности, во время сезона брачных игр. Прежде чем превратиться во взрослую особь, Хлицафаль проходит стадии личинки и куколки, что дало основание Магистру Д'Оривье говорить о нем, как о существе, принадлежащем к классу Насекомых, на что указывает и число ног. Никто никогда не видел рождение Хлицафаля, сам процесс этот пока остается загадкой. Магистры Д'Оривье и Махатма Балудева предполагают, что Хлицафаль откладывает яйца, из коих впоследствии вылупляются личинки. В отличие от взрослого Хлицафаля, питающегося Духом, личинка его, как сообщает в своем "Кратком Определителе Хлицафалей" Магистр Д'Оривье, хищна и прожорлива; кроме того — прыгуча, злобна и неряшлива. Личинка имеет коническую форму, четыре коротких ножки (псевдоподии?) и хоботок, над которым располагается большой, усеянный острыми зубами рот. Она проворна и почти неуязвима для обычного оружия, поэтому может быть опасной для человека. Действенными средствами против личинок считаются цветы жасмина и кувшинки или листья Священной Канбис, вызывающие у них сонное состояние; кроме того, личинка никогда не осмеливается нападать на людей в присутствии взрослых Хлицафалей. Вообще, трудно поверить, что Хлицафаль, животное разумное и благожелательное к людям, вырастает из такого злобного и агрессивного существа. По прошествии определенного времени личинка окукливается. Куколка имеет продолговатое тело, увенчанное уплощенной головкой с единственным глазом. Она безнога, но снабжена для обороны от хищников парой сильных, подобных человеческим, рук, действующих автономно от мозга. Куколка долго лежит в неподвижности, созерцая мир и обдумывая свое будущее. От этих раздумий зависит, какой вид будет иметь взрослая особь (размер, цвет, наличие или отсутствие рогов и крыльев, их форма и т. д.). Когда куколка принимает окончательное решение, из нее вылупляется задуманный взрослый Хлицафаль. Хлицафаль (xlitsphalis) является священным животным Хэев, протоарийского племени, переселившегося около 15 тыс. лет до Р.Х. из Изначальной Арьяварты (Южное Приуралье) в страну Вирья-Двана (дp.-слав. Ирий, санскр. Vrndavan, совр. степное Предкавказье). Хлицафали постоянно упоминаются в эпических поэмах Хэев Heуa-Vadha, Ana-Vadha, Savathara-Gуita, Athalanta-Mari и дp. Хэи воспринимали Хлицафалей как посланников Богов (dhajva), Хлицафали же считали таковыми Хэев. Взаимное обожествление способствовало складыванию весьма оригинальных, но при этом очень добрых, взаимоотношений между этими двумя цивилизациями. По представлениям Хэев, Хлицафали обитают в некоем параллельном мире, обычно отождествляемом со Страной Славной Охоты, куда отправляются души людей после смерти. В этом Хэйском Эдеме каждый получает Хлицафаля в соответствии со своим происхождением: фиолетовые Хлицафали предназначаются для касты жрецов, красные — для воинов, зеленые — для земледельцев. Обитая в ином мире, Хлицафали, тем не менее, способны проникать и в наш грешный мир. В эпоху Водолея (двапара юга) это было обычным явлением, однако к концу ее они встречаются все реже и реже, а в нынешнюю эпоху Рыб (калиюга) они лишь изредка являются наиболее духовно одаренным личностям, например — Магистрам и Рыцарям Ordinis Dominorum Crepuscularium. Именно благодаря стараниям Великих Магистров-Основателей нам известны древние священные книги Хэев: Дени Юкио Д'Оривье открыл их, а Шри Махатма Хельги Брахмамурти Махараджа Свами Балудева расшифровал Драконьи Письмена Хэянагард. Мессиром Д'Оривье осуществлен перевод части "Ана-Вадхи" ("Уход мудреца Хэйдена в Край Славной Охоты") и сохранившихся отрывков "Саватхара-Гыиты". Шрила Балудева перевел первую часть "Хэя-Вадхи" ("Переселение Хэев в ВирьяДвану"), эпическую поэму "Атхаланта-Мари" ("Сказание о славе и погибели Лунной Династии Атлантов") и эсхатологическое пророчество "Речение Сангары". В настоящее время Магистры продолжают свою работу, и не исключено, что скоро мы сможем узнать много нового о чудесных существах, называемых Хлицафалями. В мифологии Хэев образ Хлицафаля неразрывно связан с именем Сармы, Великого Вождя и Жреца, правившего Хэями во время переселения в ВирьяДвану. В конце первой части "Хэя-Вадхи" Белый Хлицафаль уносит на своей спине Сарму в Край Славной Охоты. Там же имеется указание на то, что в эпоху Переселения Хлицафаль был уже весьма редким существом: Яджуна, юный внук Сармы, встретив в Драконьем Лесу (на месте совр. города Ставрополя) белого Хлицафаля, испугался, приняв его за дракона, однако представители старшего поколения — Сарма и шаман Сангара безошибочно узнают в описанном Яджуной существе священного Хлицафаля. В "Ана Вадхе" описывается Край Славной Охоты, как место, "…где Основатель рода Хэев сидит на Белом Хлицафале…" Там же говорится о "кастовых" цветах Хлицафалей. Белый Хлицафаль весьма редок, он выступает в мифах как вахана (ездовое животное) некоторых Богов и обожествленных героев. Антипод Белого Божественного Хлицафаля — Черный Хлицафаль (hatuna-xlitsaphalis). Согласно "АтхалантаМари", второй царь-демон Атлантиды Велетрас (семит. Азазель), похитив шесть куколок, внушил им темные демонические мысли, в результате чего из них вылупились Черные Хатуна-Хлицафали, ставшие ваханами Велетраса и важнейших хассаров (демонов). Во время битвы на Аквитанской равнине на Белом Хлицафале восседает предводитель объединенного Солнечного Воинства Средиземья и Арианы Господь Дхайвас-Патар, коего "АтхалантаМари" называет также этрусским именем Тин (в греч. Титаномахии ему соответствует Зевс, в Махабхарате — Кришна, в Книге Еноха — Архангел Рафаил). Он сражается с Велетрасом, сидящем на Черном Хлицафале, и побеждает его. Хлицафаль занимает видное место в эсхатологии Хэев, изложенной в "Речении Сангары". Сангара — культурный герой Хэйского эпоса, шаман и прорицатель, победитель дракона, создатель Драконьего Письма Хэянагард, свидетель Вознесения Сармы и легендарный автор "Хэя-Вадхи". Сангара произносит свое "Речение" после вознесения Сармы; главная его тема — пророчество о втором пришествии Сармы: в Конце Времен (имеется в виду конец эпохи Рыб) Сарма на Белом Хлицафале вернётся в Мир Людей, стоящий на краю гибели, как ИзбавительСаохьянта (авест. Саошиант) и спасет свой народ, уведя Хэев с помощью множества Хлицафалей в Небесную Вирья Двану. "Речение Сангары" — первое в истории человечества произведение эсхатологического характера, оказавшее заметное влияние на подобные представления различных народов. Правда, с течением времени образ Хлицафаля подвергался все большим и большим искажениям. Поскольку со времени гибели Атлантиды Хлицафали почти не появлялись в нашем мире, их истинный облик в сознании людей постепенно вытеснялся образами более привычных для них существ, отдельные черты которых могли напоминать о Хлицафалях. Наиболее распространенные заменители Хлицафалей — птица (напр., белый лебедь — вахана Брахмы), крылатый дракон, конь, часто также крылатый. Вознесение и Второе Пришествие Сармы имеет прямые параллели с вознесением Мухаммеда на белом крылатом кентавре аль-Бураке и с пришествием Вишну-Калки на белом коне в конце Кали-юги. Прорицание Сангары в чем-то перекликается с Новозаветным пророчеством о Втором Пришествии Иисуса, грядущего на белом облаке в окружении сонма ангелов (крылья Хлицафалей?). В "Речении Сангары" указывается также место, где Мир Людей напрямую соприкасается с Миром Хлицафалей. Это — вершина священной горы Алатырь (слав. белгорюч камень Алатырь — гора Эльбрус). Говорится также о том, что Сарма, прежде чем прибыть в Край Славной Охоты, облетел на Хлицафале всю землю. Косвенное подтверждение этому мы находим в мифах многих народов мира, правда, как уже отмечалось выше, в значительно искаженном виде. Наиболее яркий пример этого — центральноамериканские мифы о Кецалькоатле, где образ Сармы и его вахана слились воедино. Quetsalcoatl в переводе с ацтекского языка означает "змей, покрытый птичьими перьями" — прямое указание на происхождения его от Хлицафаля. С другой стороны, Кецалькоатль изображается и описывается в виде белого человека со светлыми волосами и бородой, т. е. — имеет типично арийскую внешность. По мнению Шрилы Балудевы, ацтекское слово "Кецалькоатль" есть не что иное, как искаженное "Хлицафаль". Неподалеку от нынешнего города Киева есть речка Сарма, что, на наш взгляд, есть свидетельство посещения легендарным вождем Хэев и этих мест.


Оглавление

  • Денис Яцутко Материалы к бестиарию
  •   Бесы
  •   Дерево Сефирот
  •   Едиhорог
  •   Кимпуруши
  •   Люпракканы и чудовище Лох Рудрайге
  •   Фойhик
  •   Хлицафаль