Банка консервов [Дмитрий Яковлевич Гусаров] (fb2) читать постранично, страница - 5


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Проккоев…

Он огляделся. В глаза сразу же бросился тусклый золотистый блеск, выбивавшийся из–под густого жирного черничника, неподалеку от костра.

Он шагнул туда, нагнулся и ликующе рассмеялся. Это была консервная банка — точь–в–точь такая же, какая еще оставалась в его мешке. Он не ошибся, по тропе шли свои, и это было сейчас самым важным.

— Порк лунсеон меат, — привычно прочел он, чувствуя, что может расплакаться от счастья. Сейчас надпись прозвучала совсем по–особому, она указывала, звала вперед.

«Иди, догоняй, там твои друзья!» — читало его сердце в таинственной золотисто–черной ряби непонятных, но таких знакомых слов.

И он пошел. Даже не пошел, а почти побежал по тропе, стараясь наверстать упущенное время и как будто не замечая усталости. Иногда он спотыкался, падал на мокрый прохладный мох. Хотелось полежать, отдышаться, но он не позволял себе этого. Несколько раз он сбивался с тропы, но вовремя спохватывался, отыскивал ее и шел все быстрее и настойчивей.

«Вдруг это моя группа? Вдруг они задержались, искали меня? Нет, они не могли задерживаться там долго. Это наверняка другие, но это — наши, наши, наши… Как обрадуется командир! Но он не покажет этого, нет! Он даже будет подчеркнуто строгим… Куглину станет стыдно. И поделом, пусть не выдумывает… А может, он и не такой? Может, он совсем хороший, и ничего в группе обо мне плохого не думали? Зря я Куглина обижаю, совсем зря?»

Кончилась ночь, если можно было назвать ночью чуть сгустившиеся сумерки, которые сделали лишь более заметным неподвижно висевший над землей туман. Где–то впереди и слева опять поднималось солнце, но его не видно было за облаками и туманом. Здесь не было ни утра, ни дня, ни ночи. Все было таким же однообразным, как эта узкая тропа, у которой, казалось, не будет конца. Подъемы и спуски, чавканье по вязким болотам и глухой сбивчивый топот по обомшелым каменистым взгорьям… Подъемы и спуски, чавканье и топот, тропа и туман…

Потом ему почудился запах дыма. Возможно, это лишь почудилось, но он побежал из последних сил.

Застать их на привале! Об этом он мечтал всю ночь… Ему казалось, что если он и догонит идущую впереди группу, то это обязательно случится на привале. Он окликнет их, выйдет к костру и скажет:

— Товарищи, это я… Я свой… Я так рад, что догнал вас…

Затем он целый час, а может, и два, будет сидеть у костра, отдыхать и рассказывать, как глупо все получилось… Глупо, но в конце концов счастливо! Ему здорово помогла эта вот самая банка… Он вынет из мешка свою последнюю банку, для них, незнакомых ему людей, она будет таким же верным паролем, каким она была для него на тропе.

Он увидел костер, когда находился от него в каких–нибудь пятидесяти метрах. Стоя на краю крутого склона, он смотрел вниз и ничего не понимал. Костер был совсем не похож на партизанский — желтые языки огромного пламени безбоязненно извивались над землей, разгоняя туман. Люди у костра тоже были непохожими на тех, кого он ожидал встретить. Они сидели, лежали, стояли у огня, и все были в чужой зеленой форме.

Он уже догадался, что внизу финские солдаты, и даже не обычные солдаты, а егеря из батальона пограничной охраны, которых ему впервые довелось видеть так близко. Он мог бы, пожалуй, еще скрыться, так как внизу его не замечали, но чувство, куда более сильное чем страх, поразило его. В руках у этих людей там, внизу, он отчетливо видел золотистые банки. Точь–в–точь такие же, что лежит в его мешке, что присланы на далекого Чикаго… Не одна, не две, а много банок тускло поблескивали сквозь расступавшийся туман.

Все это длилось не более двух десятков секунд.

— Seis [3]! — испуганно закричал голос откуда–то слева, и сухо простучала бесприцельная автоматная очередь. Пули защелкали в ветках позади.

Он даже не обернулся на голос, лишь машинально присел. Но в тот же момент отчаянная ненависть, какой он никогда еще не испытывал, подняла его. Он вскинул автомат и уже сквозь прорезь прицела увидел, как забегали, засуетились вспугнутые тревогой люди у костра.

Он нажал на курок и не отпустил его до тех пор, пока в диске не кончились патроны.

Только этим он мог отплатить теперь и тем людям внизу, пришедшим на землю его страны, и веселому моряку, так коварно обманувшему его, и самому себе за наивную веру в золотисто–черную надпись из чужих слов…

1962 г.

Сноски

1

Все в порядке!

(обратно)

2

Чикаго! Фирма моего дяди. Соединенные Штаты — помощь Советскому Союзу!

(обратно)

3

Seis — Стой! (финск.)

(обратно)